«Неизвестная блокада»

Неизвестная блокада (fb2) - Неизвестная блокада 5151K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Никита Андреевич Ломагин

Никита Андреевич Ломагин НЕИЗВЕСТНАЯ БЛОКАДА

Насте, Егору и Саше посвящаю

ВВЕДЕНИЕ

Настоящее издание продолжает работу, начатую автором в середине 1980-х гг., по изучению различных аспектов психологической войны в период битвы за Ленинград, воздействию разнообразных факторов на настроения защитников и населения города. Представленные в нынешнем издании документы из российских и зарубежных архивов проливают свет на многие малоизученные темы, в частности: взаимодействие Кремля и Смольного в военные месяцы 1941 г.; отношения институтов власти в Ленинграде в период блокады, особенно в связи с обеспечением политического контроля в городе и на фронте; развитие политических (главным образом оппозиционных) настроений среди жителей Ленинграда, которые сопоставлены с ситуацией на оккупированной территории Ленинградской области.

Проблематика изучения ленинградской эпопеи чрезвычайно разнообразна и многопланова. История битвы за Ленинград является поистине неисчерпаемой темой для историков, политологов, социологов, психологов, криминологов, медиков, демографов и специалистов в области международного права. Несмотря на то, что многое уже сделано1, предстоит еще большая работа по изучению социальной истории, влиянию голода на настроения и поведение людей в период войны и после нее,[1] на восприятие населением Ленинграда власти в разные периоды ленинградской эпопеи и, более широко, воздействия крупнейших битв и трагедий Второй мировой войны на развитие международного права в целом, а также права ведения войны, в частности.

Проблема голода в годы войны и в послевоенной истории нашла свое отражение в целом ряде официальных документов — нотах наркома иностранных дел В. Молотова, материалах Нюрнбергского трибунала, документах редакционного комитета по подготовке Всеобщей Декларации прав человека (ВДПЧ), Женевских конвенциях 1949 г. и Дополнительных протоколах к ним 1977 г. Однако количество жертв и то, что происходило в Ленинграде в период блокады, тщательно скрывалось от советской и международной общественности. О трагедии Ленинграда не было сказано ни слова в нотах наркома иностранных дел В. Молотова, адресованных прежде всего народам союзников с целью мобилизации там общественного мнения для более активной борьбы с гитлеровской Германией (январь — апрель 1942 г.)3 Ни до внутреннего, ни до внешнего читателя информация о страданиях Ленинграда не доходила. В первой ноте, в которой говорилось о зверствах немцев в отношении гражданского населения, речь шла не только об освобожденных Красной Армией районах в результате контрнаступления под Москвой. Наряду с ними упоминались также крупные города Минск, Киев, Новгород, Харьков, которые оставались в руках противника. Однако о Ленинграде не было сказано ни слова. Борьба за город продолжалась, положение было архитяжелое, и признание массовой гибели людей в Ленинграде могло негативно повлиять на настроения не только защитников Ленинграда, но и настроения населения страны в целом. Характерно, что Молотов в нотах от 27 ноября4 и 27 апреля5 1941 г. упоминал о нарушениях немцами норм международного права (Гаагской конвенции 1907 г.).

Отметим также, что ленинградская тематика в материалах Нюрнбергского военного трибунала занимала большое место «в общем потоке» и незначительное — как самостоятельная тема. Существует документ под номером СССР-85, подготовленный Ленинградской городской комиссией по расследованию злодеяний и представленный в Нюрнберге. Один из представителей СССР М. Ю. Рагинский, выступавший 22 февраля 1946 г. на судебном заседании, привел данные о разрушениях, причиненных Ленинграду и его пригородам германскими войсками, ни разу не упомянув о количестве жертв блокады.6 В том же выступлении имеется ссылка на директиву военно-морского штаба Германии относительно будущего Ленинграда от 22 сентября 1941 г., ставившего задачу «стереть город с лица земли»7, а также на решение Гитлера от 7 октября 1941 г. не принимать капитуляции Ленинграда, а позднее и Москвы8. Показательно, что на процессе неоднократно подвергались разбирательству обстоятельства, связанные с использованием германскими властями голода как одного из средств своей политики. В частности, при рассмотрении вопроса об условиях содержания в немецких концлагерях специально отмечалось, что их узники подвергались длительному процессу голода9. В материалах трибунала также был приведен документ, распространенный еще в декабре 1942 г. министерством информации польского эмигрантского правительства в Лондоне, под характерным названием «Как немцы убивают голодом Польшу»10.

Несмотря на боязнь сказать всю правду и признать собственные ошибки, в том числе и в период битвы за Ленинград, именно советская делегация на заключительном этапе переговоров по подготовке Всеобщей Декларации прав человека осенью 1948 г. внесла предложение принять важную норму, запрещавшую использование голода в качестве метода ведения войны. В телеграмме МИД советскому представителю в Комиссии по правам человека (31 августа 1948 г.), был предложен следующий текст ст. 4-й Декларации:

«Каждый человек имеет право на жизнь. Государство должно обеспечить каждому человеку защиту от преступных на него посягательств, а также обеспечить условия, предотвращающие угрозу смерти от голода и истощения…».

По злой иронии судьбы вторая часть этого предложения, в которой говорилось о необходимости отмены смертной казни в мирное время, вскоре была восстановлена в СССР для расправы по т. н. «ленинградскому делу»11 над руководителями героической обороны Ленинграда.

В обилии литературы о самой продолжительной и наиболее жертвенной битве Второй мировой войны лишь малое место занимают собственно документы[2] — документы высших органов власти и управления противоборствующих сторон, военного командования группы армий «Север» и Ленинградского фронта, а также спецслужб Германии и СССР. В тоталитарных государствах в условиях современной войны им отводилась исключительная роль в обеспечении успеха. Стратегия блицкрига исходила не только из военного превосходства над противником, но и умения его дезинформировать, с тем, чтобы нанести удар там, где его ждут в наименьшей степени. Кроме того, большое значение уделялось пропагандистскому обеспечению военной кампании, разложению армии и населения противника. С другой стороны, «теория обострения классовой борьбы» по мере приближения к социализму еще до начала войны с Германией материализовалась в том, что НКВД стал одним из важнейших институтов советского государства. В связи с этим необходимость введения в научный оборот новых источников о деятельности спецслужб противоборствующих сторон самоочевидна. Составители одного из редких сборников документов по истории обороны Ленинграда отмечают, что «залогом, необходимым условием развития исторических знаний должны быть доступность архивных фондов и публикация важнейших документов»13.

Исследователи вполне справедливо указывают на то, что, при всех достижениях советской исторической науки14, отечественная историография Второй мировой войны страдает рядом серьезных недостатков как методологического, так и предметного характера. А. Мерцалов отмечает:

«На Западе понимают, что ситуация в нашей историографии препятствует развитию мировой литературы о войне. Мы должны достаточно четко представить себе, что вследствие отставания российской военной историографии нам волей-неволей придется воспользоваться опытом зарубежной, очевидно, в первую очередь германской исторической науки в исследовании весьма важных проблем войны. Среди них — военное управление в условиях авторитаризма, сопротивление тирании, повседневная жизнь солдат и армии, преодоление пагубных последствий авторитаризма»15.

Изучение настроений представляет весьма сложную исследовательскую задачу. Под массовыми настроениями в политике обычно понимают психические состояния, охватывающие значительные общности людей, переживания комфорта или дискомфорта, в интегрированном виде отражающие три основных момента: во-первых, степень удовлетворенности или неудовлетворенности общими социально-политическими условиями жизни; во-вторых, субъективную оценку возможности реализации социально-политических притязаний людей при данных условиях; в-третьих, стремление к изменению условий ради осуществления притязаний. Массовые настроения становятся заметными при расхождении двух факторов: притязаний (в более пассивной форме — ожиданий) людей, связанных с массовыми потребностями и интересами, с одной стороны, и реальных условий жизни, — с другой. Главная функция массовых настроений — политико-психологическая подготовка, формирование и мотивационное обеспечение социально-политических действий достаточно больших общностей людей. Сплачивая массу, массовые настроения проявляются в массовых действиях и выступлениях, сперва инициируя, а затем регулируя социально-политическое поведение. За счет этого осуществляется функция субъективного обеспечения динамики социально-политических процессов. Массовые настроения выполняют также ряд других важных функций. Настроения, формирующие потенциально-действенные общности (например, массовые движения), способствуют появлению субъекта потенциальных политических действий. Настроения, ведущие к модификации политической системы, инициируют и регулируют политическое поведение. Наконец, настроения, формирующие долгосрочное отношение к политической реальности, способу ее осмысления, выполняют функцию стратегической политико-психологической оценки. Реакции в виде переживаний могут приобретать различные формы — от ненависти до восторга. Особые формы — «пассивные настроения» типа безразличия и апатии, когда люди не верят в возможность преодоления разрыва между притязаниями и возможностями их достижения. Это своеобразный паралич притязаний и стремлений, лишенных опор в действительности, утрата веры в себя, паралич мотивации и активных действий.

В целом же массовые настроения в политике — это субъективная оценка социально-политической действительности, как бы пропущенной сквозь призму интересов, потребностей, притязаний и ожиданий того или иного множества людей, массы. На практике наиболее существенной проблемой является возможность воздействия на массовые настроения. Комплексное социально-политическое воздействие на массовые настроения складывается из двух основных компонентов: пропагандистско-идеологического (манипуляция притязаниями) и социально-политического, включая социально-экономические факторы (манипуляция уровнем реальной жизни). Стабилизация настроений достигается за счет уравновешивания притязаний и возможностей их достижения16.

Политические настроения — динамичное социально-психологическое состояние, в котором могут превалировать:

1) оптимистические ожидания и пессимистические предчувствия в отношении того или иного события или субъекта политики;

2) готовность к решительному действию (действиям), нерешительность, сознательное уклонение от участия в политической акции (и в политической жизни вообще), пассивное ожидание;

3) ценностно-содержательное отношение к политическим реалиям, критическая оценка их с намерением изменений в лучшую сторону; цинизм, проявляемый в политике и в отношении политиков. В политических настроениях непосредственно преломляется экономическое и социальное положение больших групп людей, степень их приобщенности либо отлученности от политики, их социокультурное положение, равно как их ожидания и претензии, связанные с текущим политическим процессом, его реальными или имитируемыми модификациями. Политические настроения находят проявление в отношении разных групп населения к официальным (и неофициальным) политическим мероприятиям, в реакциях на текущую деятельность политических лидеров, представляющих различные течения и уровни17.

До сих пор существует проблема доступа к необходимым источникам, находящимся по-прежнему на специальном хранении. Весьма фрагментарно представлены воспоминания участников событий и их дневники. Помимо проблемы, связанной с известным недостатком воспоминаний, следует иметь в виду, что сама тема изменения настроений среди защитников и населения Ленинграда, а также оккупированных районов Ленинградской области, является новой, в связи с чем предстоит не только выявление и освоение нового материала, но и соответствующая его интерпретация. Указывая на некоторые из названных трудностей, автор нескольких блестящих книг по советской истории, американский историк Питер Кенец в одной из своих работ, посвященных советской пропаганде в 1917–1929 гг., признался, что исследование настроений широких слоев народа в первое десятилетие советской власти оказалось делом настолько сложным, что ему пришлось изменить тему. Изначально он собирался «изучить меняющееся мировоззрение русского народа в период тяжелых потрясений, показать, насколько люди понимали то, что происходило с ними, что они думали о своих вождях, политических институтах, о тех идеях, с которыми большевики пришли к власти». Кенец пишет:

«Чем больше я читал, тем все более очевидным становилось для меня, что мне никогда не удастся восстановить мировоззрение обычных людей. Рабочие и крестьяне не оставили воспоминаний; мысли и чувства простых людей присутствуют в источниках фрагментарно. В этих условиях мое исследование постепенно переросло в изучение способов, с помощью которых новая политическая элита пыталась воздействовать на обычный народ; по сути, я писал книгу о пропаганде»18.

За исключением, пожалуй, так называемого Гарвардского проекта, посвященного изучению социальной системы советского общества на основании интервью выходцев из СССР в послевоенный период, серьезных исследований на эту тему не проводилось. И все же, на наш взгляд, воссоздание общей картины массовых настроений представляется возможным. В случае изучения настроений в период битвы за Ленинград мы располагаем не только отдельными дневниками, воспоминаниями и письмами тех, кто жил в Ленинграде или защищал его, но и разнообразными обзорами настроений, составленными политическими органами Ленинградского фронта и КБФ, а также спецслужбами противоборствующих сторон. Более того, в процессе работы над книгой нами была предпринята попытка выявить документы в американских и английских архивах о том, что знали руководители союзных держав о положении в Ленинграде в период блокады. Такое любопытство было вполне оправданно, поскольку союзники (особенно англичане) были кровно заинтересованы в точной информации о том, что происходило в СССР в целом и на важнейших театрах военных действий, в частности. Возможность сепаратного мира с Германией в начале сентября 1941 г.19,[3] судьба Ленинграда и Балтийского флота, как известно, нашла свое отражение в переписке Сталина и Черчилля. Однако, ни в архиве Черчилля в Кэмбридже, ни в Национальном архиве США и Архиве Национальной безопасности в Вашингтоне, в материалах дипломатических ведомств и спецслужб каких-либо интересующих нас сведений о положении в Ленинграде, настроениях, страшном голоде, массовой смертности гражданского населения нам обнаружить не удалось. Активная работа американской разведки в отношении СССР началась несколько позднее20,[4] и в 1945–1946 гг. она уже была в состоянии представлять американскому президенту аналитические обзоры о важнейших внутриполитических событиях и настроениях населения.

Другие источники по интересующей нас проблематике, находящиеся в зарубежных архивах (архивах Гуверовского института, Колумбийского и Гарвардского университетов), представляют собой, в основном, воспоминания эмигрантов, переживших блокаду в Ленинграде или же находившихся в непосредственной близости от него в оккупированных немцами пригородах. Фрагменты дневника Лидии Осиповой приведены в Приложении к заключительной главе книги. Иными словами, ожидать каких-либо сенсаций в расчете на зарубежные архивы не приходится. В связи с этим, очень важными нам представляются материалы германских спецслужб и УНКВД ЛО о положении в Ленинграде, а также разнообразные источники из партийных архивов.

Источники

Какое место занимают материалы советской и германских спецслужб в изучении настроений населения? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо дать краткую характеристику источников по избранной теме. Нами выявлены следующие источники по рассматриваемой теме:

1) Спецсообщения УНКВД, включая материалы военной цензуры (архив УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области).

2) Политинформации о настроениях населения, подготовленные партийными органами предприятий, райкомов и горкома партии (Центральный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга).

3) Приказы военных советов Ленфронта и КБФ, политдонесения и директивы политорганов частей, находившихся в городе, а также материалы военной цензуры (ЦАМО и ЦАВМФ).

4) Спецсообщения немецкой службы безопасности СД о положении в Ленинграде (Национальный Архив США, Центр хранения историко-документальных коллекций — бывший Особый архив, ЦГИА СПб).

5) Спецсообщения военной разведки 18-й армии (Национальный архив США).

6) Дневники жителей блокадного города, письма родственникам и знакомым, а также представителям власти (рукописный отдел Российской национальной библиотеки, фонд воспоминаний ЦГАИПД СПб, фонд А. А. Жданова в РЦХИПД, коллекции архива Гуверовского института, материалы Гарвардского проекта в Бахметьевском архиве Колумбийского университета и 37 томов интервью выходцев из СССР, находящиеся в архиве Гарвардского университета).

7) Опубликованные сборники документов.

Каждый из перечисленных источников имеет свою специфику. Органы УНКВД ЛО, материалы которых о продовольственном положении и настроениях ленинградцев в период блокады, политических настроениях и агентурно-оперативной деятельности мы приводим, выполняли одну из важнейших функций в обороне города. Чем тяжелее становилось положение на фронте вокруг Ленинграда, и чем реальнее была угроза сдачи города, тем большее значение отводилось органам государственной безопасности. Все важнейшие мероприятия по превращению города в крепость, а в случае необходимости — и подготовке к его сдаче — проводились при непосредственном участии УНКВД. Информация УНКВД была чрезвычайно важна для корректировки пропагандистских усилий, для выравнивания дисбаланса между ожиданиями и объективной реальностью. Не случайно, что из центрального аппарата регулярно поступали директивы с просьбой «срочно сообщить отклики интеллигенции, рабочих и колхозников в связи с «докладом тов. Сталина», «сообщением Совинформбюро», «заключением договора» и т. п. Таким образом, знание массовых настроений было важнейшей предпосылкой «мудрой», отвечающей чаяниям народа политики Сталина. Нередко именно с представлениями научной интеллигенции, откликавшейся на те или иные события, вели скрытую полемику органы пропаганды и агитации.

В спецсообщениях УНКВД звучали голоса представителей практически всех слоев общества — домохозяек, рабочих, рядовых инженеров, известных ученых, академиков, деятелей культуры. Наверное, ни один другой источник не может обеспечить такой репрезентативности, как документы НКВД. Спецсообщения органов НКВД были очень детальными, в них приводились десятки примеров высказываний людей самых разных профессий, положения (за исключением партийной и советской номенклатуры), добытых агентурно-оперативным путем.

Спецсообщения НКВД о настроениях населения не дают нам возможности проследить эволюцию настроений какого-либо конкретного лица на протяжении всего периода блокады. Ведомство, призванное обеспечивать государственную безопасность, фиксировало главным образом потенциально или реально опасные настроения, удаляя малейшие ростки оппозиционности режиму. Как правило, период времени между первым проявлением нелояльности и арестом составлял несколько дней, уходивших на допрос свидетелей и получение санкции у прокурора. Однако «горизонтальный срез» морально-политического состояния различных слоев общества представлен в документах НКВД очень детально. Они позволяют воссоздать общее развитие настроений горожан в период битвы за Ленинград, особенно тех, что непосредственно граничили с оппозиционностью. Материалы о «контрреволюционной» деятельности дают возможность обозначить вторую границу спектра политических настроений в период войны (первая граница была задана самим режимом и господствовавшей идеологией). Надо все же отметить, что в период кризиса 1941–1942 гг., когда все, казалось, было плохо, УНКВД приводило примеры и типично просоветских настроений, хотя это, скорее, являлось исключением.

Вероятно, найдется немало скептиков, которые усомнятся в адекватности отражения в документах УНКВД настроений в осажденном городе или сочтут данную публикацию «очернительством», попыткой дегероизировать подвиг ленинградцев. Еще раз отметим, что поведение и, тем более, настроения населения не следует оценивать с позиции сегодняшнего дня и той информации о планах Гитлера в отношении Ленинграда, которая стала известна после войны. Осенью и в первую блокадную зиму даже начальник ГлавПУРККА Мехлис испытывал затруднения с доказательствами «человеконенавистнической сущности» немецкого фашизма и направлял в политорганы Красной Армии директивы предоставить такие материалы21.[5] Вполне естественно, что в Ленинграде были люди, искренне верившие в то, что превращение Ленинграда в «открытый» город могло спасти жизни сотен тысяч людей. В конце концов, в свое время не кто иной, как Ленин, настаивал на «похабном» мире с Германией.

Вопрос о том, кто виноват в голоде и трагедии Ленинграда, неоднократно поднимался ленинградцами в период блокады. Примечательно, что часть населения считала власть (центральную и местную) тоже причастной к массовой гибели населения, обвиняла ее в неспособности защитить горожан и даже подозревала во вредительстве (о последнем весьма красноречиво свидетельствовали широко распространенные в феврале 1942 г. слухи об отстранении от должности Попкова и других ленинградских руководителей и даже расстреле председателя Ленгорсовета).

Безусловно, необходимо привлекать самые разнообразные источники для восстановления полной картины эволюции настроений в Ленинграде. Но одно представляется совершенно очевидным — без материалов УНКВД исследователям социальной истории, массовой психологии, а также системы политического контроля обойтись не удастся. По сути, это практически единственный источник, в котором регулярно отражались взгляды, суждения и эмоции практически всех слоев населения (за исключением, пожалуй, партийно-советской номенклатуры, которая до 1944–1945 гг. пользовалась своеобразным «иммунитетом») в связи с важнейшими событиями общественно-политического и социального характера.

В отличие от документов УНКВД ЛО, материалы партийных органов с большой полнотой высвечивают спектр лояльных настроений и, наоборот, куда в меньшей степени отражают негативные настроения. Но уникальность материалов ВКП(б) состоит в том, что, во-первых, главным образом в них мы можем найти информацию об изменении настроений самих членов партии (привлечение к уголовной ответственности даже за контрреволюционную деятельность осуществлялось только после исключения обвиняемого из рядов ВКП(б)). Именно протоколы заседаний райкомов и горкома ВКП(б) являются тем источником, который лучше, чем какой-либо другой, позволяет ответить на вопрос о том, как вели себя рядовые коммунисты в наиболее тяжелые месяцы блокады. Сколько коммунистов поддались панике и спешно стали «терять» партийные билеты?

Как изменялась динамика численного состава партии в годы блокады? Много ли желающих было вступить в партию в условиях блокады и возможной сдачи города (это было однозначное решение, поддерживавшее режим)? И, наконец, только архивы ВКП(б) содержат информацию о настроениях среднего и высшего партийного звена. Подчас это стенограммы выступлений, реплики в ходе обсуждений, пометки на документах, переданных для ознакомления, воспоминания, написанные после окончания войны. Вместе с тем, следует учитывать, что возможности партийных органов по сбору информации были существенно меньше, чем у НКВД.

Еще в довоенный период секретари Ленинградского горкома ВКП(б) были проинформированы о том, что «качество политической информации… находится на крайне низком уровне…, что многие руководители партийных организаций не понимают значения информации, как одного из важнейших участков партийной работы»22. Райкомы и первичные партийные организации не уделяли должного внимания подбору информаторов. Поступавшая в райкомы информация в большинстве случаев была приурочена к кампаниям и состояла, главным образом, «из сухих, малосодержательных сводок о различных собраниях, митингах, которые проводятся в связи с тем или иным событием на предприятиях»23. Авторы докладной записки в ГК «О состоянии партийной информации в Московском, Фрунзенском, Петроградском и Свердловском РК ВКП(б)» подчеркивали, что «информация райкомов не отражает жизни районов, не выдвигает и не ставит перед городским комитетом ВКП(б) актуальных вопросов, не сигнализирует о недостатках, которые имеются на некоторых фабриках и заводах»24. В наиболее критический период октября — декабря 1941 г. заведующий отделом информации одного из РК сетовал на малочисленность актива информаторов ввиду недооценки информации некоторыми руководителями, а также на неоперативность ее доставки в РК. Это, в свою очередь, приводило к несвоевременному информированию ГК и ВС 25.

Морально-политическая ситуация в частях действующей армии, находившихся в Ленинграде, нашла свое отражение в сводках и донесениях политорганов, в материалах военных трибуналов Ленфронта и Краснознамённого Балтийского флота, в информациях особых отделов о настроениях военнослужащих, в письмах бойцов в редакции газет и руководителям партии и советского государства. Эти материалы характеризуются полнотой, регулярностью, наличием статистических данных о количестве антисоветских проявлений26.

Важным источником для изучения настроений населения в годы блокады являются документы немецких разведывательных служб — службы безопасности СД и военной разведки. Информацию о положении в городе немецкая разведка получала, анализируя советские трофейные документы, данные радиоперехвата, допросы перебежчиков и военнопленных, среди которых были и генералы, а также через свою агентуру. В центре внимания германских спецслужб были изучение общей политической ситуации в городе, настроений населения, вопросы обеспечения горожан продовольствием, информация о руководстве города и об ответственных должностных лицах, а также целый ряд чисто военных вопросов, которые представляли «исключительный интерес» для командования 18-й немецкой армии. Речь шла, прежде всего, о расположении военных и промышленных объектов Ленинграда.

Изучение документов немецких спецслужб о ситуации в блокированном Ленинграде и вокруг него, а также материалы регионального управления наркомата внутренних дел, меют своей целью ввести в научный оборот новый массив документов как в целом о битве за Ленинград, так и, в особенности, о продовольственном положении в городе, настроениях населения, смертности и др.

До сих пор в исторической литературе основное внимание уделялось решениям Гитлера «не брать» Ленинград, «стереть его с лица земли» и т. п., а изменение его взглядов объяснялось, главным образом, психологической неуравновешенностью. Сложный механизм принятия решений в нацистской Германии, роль спецслужб в формировании представлений по различным актуальным проблемам военного планирования у германского военно-политического руководства оставался вне поля зрения исследователей. Применительно к битве за Ленинград, материалы немецких спецслужб о положении в городе и на фронте в литературе представлены фрагментарно27. Немецкие документы, найденные нами в американских и российских архивах, существенно дополняют советские источники по истории блокады. Они позволяют нам судить о степени информированности (и, следовательно, ответственности) немецкого командования о положении в осажденном Ленинграде; показывают общее и особенное в оценках СД и военной разведки о ситуации в Ленинграде; расширяют наше представление о пропагандистской деятельности спецслужб Германии в ходе блокады; способствуют более глубокому изучению настроений защитников и населения Ленинграда.

Документы УНКВД, публикуемые в этой книге, в целом, посвящены продовольственному положению и настроениям населения, а также месту органов госбезопасности в системе политического контроля в годы войны. Для того, чтобы у читателя сложилось представление о настроениях среди защитников и населения Ленинграда, в книге приведены несколько документов о морально-политическом состоянии соединений Ленинградского фронта. Другие факторы, влиявшие на людей (прежде всего — ситуация на фронте, обстрелы и бомбежки, нехватка топлива, прекращение работы предприятий, деятельность союзников, немецкая пропаганда, репрессивная деятельность советского государства и др.), безусловно, также нашли отражение в публикуемых документах, но в несколько меньшей степени.

Документы УНКВД позволяют восстановить реальную ситуацию с наличием продовольствия в городе на всем протяжении блокады, дать представление местной и центральной власти о смертности населения, на основании которого принимались важные политические решения. Важно отметить, что мы вполне солидарны с А. Р. Дзенискевичем, полагающим, что в силу ряда причин у органов внутренних дел была «как бы своя, облегченная, уменьшенная статистика»28, и что приводимые чекистами данные обозначают минимальное количество жертв в период блокады Ленинграда.

Характеристика публикуемых документов

Документы УНКВД приведены в сборнике, с конца августа — начала сентября 1941 г., когда судьба Ленинграда буквально висела на волоске, а трудности с продовольственным положением приводили к росту отрицательных настроений. Нехватка продовольствия, выявленная комиссией ГКО еще накануне блокады, и начавшаяся вражеская осада с еще большей остротой поставили вопрос о необходимости жесткого контроля за расходованием продуктов питания и анализа настроений в связи с ухудшением продовольственного снабжения. Поэтому УНКВД ЛО начало систематический сбор информации по этой проблеме.

Большую часть материалов СД и военной разведки 18-й армии нам удалось выявить в Национальном Архиве США в Мэриленде. Недостающие сводки СД были найдены в бывшем Особом архиве в Москве (ныне — Центр хранения историко-документальных коллекций). Нами были изучены все донесения центрального аппарата СД о положении в СССР и отобраны те, в которых есть упоминания о положении в Ленинграде либо о положении на Ленинградском фронте29.[6] К сожалению, документы местных органов СД, находящиеся в ЦГИА СПб, до сих пор не рассекречены.

Еще раз обратим внимание на то, что в тотальной войне разведка играла огромную роль, предоставляя информацию для принятия решений военно-политического, экономического и пропагандистского характера. В каждом документе немецких спецслужб есть информация об общей ситуации в городе, положении на фронте, снабжении, настроении населения и личного состава Красной Армии, пропаганде, работе промышленных предприятий, деятельности органов власти.

Культура работы по составлению отчетов и донесений у немцев была традиционно высокой. Структура отчетов строго соблюдалась, информация тщательно отбиралась и подавалась без повторов. В документах СД и военной разведки в полной степени нашел свое отражение нацистский подход к войне и целям, достижение которых возможно любыми средствами. В них — расчет и педантичное фиксирование того, как гибнут мирные люди, женщины и дети.

У каждой из немецких спецслужб была своя специфика, задачи и источники информации. В отличие от СД, полагавшейся большей частью на материалы допросов военнопленных, перебежчиков, а также информацию, добытую агентурным путем, военная разведка активно занималась радиоперехватом и получала множество советских трофейных документов (в том числе приказы Ставки ВГК, Военного совета Ленфронта, отдельных армий и дивизий, материалы допросов военнопленных, среди которых были и генералы — Закутный, Егоров, Кирпичников и др.) Не случайно качество информации по ряду вопросов, подготовленной немецкой военной разведкой, было на порядок выше, чем в СД. Однако с наступлением позиционной войны под Ленинградом количество советских трофейных документов заметно сократилось, и военная разведка утратила одно из своих преимуществ.

Материалы немецких спецслужб проливают свет на до сих пор спорную в литературе тему об ответственности (или меньшей ответственности) Вермахта за преступления, совершенные нацистами в годы второй мировой войны. Что знало командование Вермахта о положении населения? Насколько был представлен «расовый» аспект в отчетах спецслужб? Были ли элементы прогноза в сводках СД и военной разведки? К чему эта информация подталкивала Берлин? Почему в материалах собственно о Ленинграде практически нет никакой информации о религиозной жизни в городе, в то время как на оккупированной территории Ленинградской области этой проблеме немецкими спецслужбами уделялось большое внимание?

Сводки немецких спецслужб различаются по количеству и качеству информации, а также по оперативности. Материалы СД дают информацию не только о Ленинграде, но и о борьбе с партизанами, советской разведкой. Они показывают характер и содержание отношений СД и Вермахта. Некоторые документы обобщающего характера о Ленинграде имели своей целью уточнение общей стратегии продолжения войны и более глубокое изучение противника. Кроме того, заключения СД о ситуации в Ленинграде, сделанные в октябре 1942 г., легли в основу обращения Гитлера к высшему командному составу Вермахта относительно «бесчеловечности Советов» с целью оправдания методов ведения войны, которые являлись нарушением норм международного права.

Как явствует из документов германских спецслужб, немцы уделяли огромное внимание военному потенциалу Ленинграда, деятельности ленинградских предприятий и с удивлением для себя обнаруживали все новые и новые данные как о количественных, так и о качественных параметрах вооружений, производимых в городе на Неве. Очевидно, что если бы германское руководство обладало этой информацией раньше, оно, возможно, продолжило бы активные попытки с целью взятия города. Знание о том, что в городе производятся новейшие виды оружия (танки КВ, «катюши», подводные лодки, разнообразные приборы и др.) могло оказать такое же магическое влияние на Гитлера, как и то, что Ленинград был, по его мнению, оплотом большевизма.

Не повторяя содержание подготовленных немецкими спецслужбами материалов о положении в Ленинграде и вокруг него, отметим лишь несколько важных моментов. Во-первых, анализ немецких документов показывает, что между СД и военной разведкой осуществлялся обмен информацией. Нередко военная разведка в своих отчетах использовала данные, полученные органами СД. Вместе с тем нельзя не отметить, что в документах службы безопасности (СД) очевиден сильный идеологический компонент, проявившийся в воинствующем антисемитизме. Так называемому «еврейскому» вопросу неизменно отводилось одно из первых мест в сводках СД. Фиксировались малейшие проявления антисемитизма среди ленинградцев, давались рекомендации органам пропаганды усиливать именно это направление работы, поскольку «наконец-то природный антисемитизм проснулся в русских»30.[7]

Трофейные советские документы, допросы военнопленных и перебежчиков не оставляли сомнений в том, что капитуляции Ленинграда ждать бесполезно. Возможно, что знание о грядущем голоде вместе с рядом других факторов (желание местной власти биться до конца и фактическое превращение города в крепость) остановили немецкое командование, привыкшее брать города, а не осаждать их. В этом смысле совершенно иначе выглядят усилия многих тысяч ленинградцев, которые работали на строительстве оборонительных сооружений. Некоторые ленинградцы летом 1941 г. полагали, что эта деятельность в военном отношении была лишена всякого смысла. Документы немецких спецслужб свидетельствуют об обратном. В каждой сводке немецкой военной разведки упоминалось о том, что доступ в город был затруднен в связи с наличием противотанковых рвов, а важнейшие объекты заминированы.

В конце октября немцы были уверены в том, что вот-вот все запасы продовольствия иссякнут и наступит катастрофа. Многие «открытия» были сделаны с опозданием. Ясного указания военно-политическому руководству о том, что необходимо предпринять на ленинградском направлении (кроме бомбежек выявленных объектов) на уровне оперативном (не говоря о стратегическом) ни СД, ни военной разведкой не делалось. В этом смысле роль спецслужб в механизме принятия решений на уровне группы армий сводилась, по-видимому, лишь к информированию.

Отметим также ряд серьезных просчетов немецкой разведки. К ним следует отнести неверную оценку численности населения в блокированном городе (она была существенно завышена), а также недооценку возможностей промышленности Ленинграда обеспечивать части действующей армии оружием и боеприпасами. Итак, готовность продолжать сопротивление, превращение города в крепость (строительство укреплений, минирование объектов, военная подготовка, создание специальных отрядов), а также активная пропагандистская работа партии и постоянный контроль над населением заставили немцев задуматься о целесообразности наступления, тем более что продовольственный кризис в городе для них был уже очевиден. Речь шла о том, что город может продержаться приблизительно еще один месяц, т. е. до конца октября. Судьба распорядилась так, что таланты немецкого фельдмаршала Риттера фон Лееба в ходе Второй мировой войны использовались не по назначению. Он был признанным экспертом по организации обороны. Его работа «Оборона» была издана в 1938 г. германским военным ведомством и позднее переведена на английский язык. Некоторые из его ранних трудов изучались советскими военными экспертами и использовались при подготовке Полевого устава 1940 г. Однако именно ему было поручено взять Ленинград и осуществить успешно наступательную кампанию в северной части СССР. Нечеткость плана всей операции на северо-западе, недостаточность ресурсов возглавляемой им группы армий «Север» и, что существенно, отсутствие у Лееба опыта командования крупными танковыми соединениями и понимание сложностей, с которым может столкнуться его группа армий при штурме Ленинграда, наряду с изменением планов Гитлера в отношении северной столицы СССР — все это предопределили выбор иных средств борьбы за Ленинград31. Важна также характеристика настроений населения, которую давали немецкие спецслужбы. Можно ли на него рассчитывать в случае штурма? Возможно ли самопроизвольное восстание в городе? В чем проявляется недовольство? Были ли завербованные немцами ракетчики или же это была «местная инициатива»? Во втором случае — это проявление некоей самостоятельности некоторых горожан. Важно отметить, что немцы не призывали в своих листовках к подобного рода действиям. Для них информация о ракетчиках была сюрпризом. Что же касается оценки настроений ленинградцев осенью — зимой 1941/42 г., то в плане характера изменений настроений они, в целом, совпадали с информацией органов НКВД. СД и военная разведка вынуждены были констатировать, что советским органам власти и управления на протяжении всей блокады удавалось контролировать ситуацию в городе.

Немцы отмечали, что возможностей для сколько-нибудь значимого самопроизвольного выступления населения практически не было. Указывалось также на недостатки в работе органов немецкой пропаганды, которая далеко не полностью использовала имевшиеся возможности. Вспомним также, что военная разведка 18-й армии отметила в одном из своих отчетов факт, который неоднократно опровергался в отечественной литературе. Речь шла о том, что с целью дестабилизации системы распределения продовольствия с немецких самолетов было сброшено большое количество фальшивых продовольственных карточек.

Говоря о мемуарах ленинградцев военной поры, следует отметить, что немногие жители блокадного города (практически исключительно представители интеллигенции) вели дневники. Наиболее полно в них отражены первые военные месяцы и период с середины 1942 г. до конца войны. Примечательно, что ленинградцы старались избегать обсуждения в своих дневниках каких-либо внутриполитических тем. Дневники дают представление об общей повседневной картине жизни. В них много деталей быта, описаний ощущений, страхов. Материал по политическим вопросам весьма скуден. Да и цели написания дневников преследовались разные. О. В. Синакевич в конце ноября 1941 г. сделала следующую запись о значении ведения дневника:

«…сейчас важно вести дневник, записывать в него все, без разбора, — все мелочи нашей теперешней жизни, нашего домашнего быта в условиях осажденного города … все случайные уличные встречи и наблюдения, анекдоты, все мимолетные мысли, потому что не нам сейчас судить, что со временем явится наиболее ценным для воссоздания полной картины переживаемых нами исторических дней»32.

Общим для всех выявленных нами дневников была жесткая самоцензура их авторов (А. Болдырев, А. Остроумова-Лебедева и др.), нежелание высказывать свои суждения о политических вопросах. Образцом описания «физиологических настроений» был дневник известного ученого востоковеда А. Болдырева33. В нем, как и в подавляющем большинстве других дошедших до нас рукописей, почти нет политических оценок событий. Его цель — «зафиксировать лишь самые простые, повседневные факты нашего осадного быта — дома и в Эрмитаже», да и они отражались «…лишь в десятой части того, что видел и слышал»34.

А. Остроумова-Лебедева, например, в январские дни 1942 г. многократно отмечала, что она не будет рассказывать о тех преступлениях и ужасах, которые происходили в городе на почве голодания35. Тем не менее, сам факт этой внутренней цензуры говорит о многом. Однако избежать упоминания о страшных последствиях, связанных с голодом (о каннибализме, краже детей и др.) А. Болдыреву, А. Остроумовой-Лебедевой и многим другим не удалось.

В дневниках отразилось усложнение отношений между ленинградцами, разрыв внутренних связей, замена коммунитарности боязнью ближних, вытеснение милосердия и сострадания желанием мести и т. п. Дневники свидетельствуют о том, с какого времени тема смерти стала главной. С начала войны и до 1944 г. большое внимание у представителей старшего поколения проявлялось к информации СМИ о союзниках в борьбе с Германией. В дневниках есть упоминания и даже вырезки практически статей, посвященных выступлениям лидеров союзных держав. Если в первые два года войны в дневниках записи о лидерах союзников носили восторженный характер, то уже в 1944 г. отношение к союзникам изменилось. А. Остроумова-Лебедева, например, писала о том, что Рузвельт «копирует» советский опыт, что русский народ выполняет в войне мессианскую функцию, что «не нам нужны перемены, а им» (Франции, Англии и Соединенным Штатам).

Дневники свидетельствуют о сложной эволюции религиозных чувств ленинградцев, которая к концу войны у одних выразилась в разочаровании в христианстве, а у других — в обретении новой веры — веры в Бога. Дневниковые записи позволяют также выявить то, что присутствовало на «бытовом» уровне и не находило отражения в донесениях партийных органов и УНКВД. Например, бытовой и «внутренний» антисемитизм, как это явствует из дневников ленинградцев, был достаточно высок в первые военные месяцы. При этом интересно отметить, что если документы СД также свидетельствовали о росте антисемитских настроений в 1941–1942 гг., то в материалах УНКВД упоминания об этом встречаются куда реже. В условиях отсутствия успехов на фронте, непатриотичного поведения отдельных представителей лиц еврейской национальности, слабости советской пропаганды на фоне массированного пропагандистского воздействия нацистов на поверхность вышла «русская стихийность» — антисемитизм. Однако антисемитизм не смог развиться в мощное движение, так и оставшись, преимущественно, на бытовом уровне. Более того, эвакуация большей части еврейского населения сама собой сняла остроту этой проблемы. Вместе с тем, в отличие от сводок НКВД, в которых фиксировались антисоветские проявления (подчас спонтанно рефлексивного характера на то или иное событие), в дневники попадали более взвешенные суждения, лишенные, как правило, первой эмоциональной волны. При этом поводы для выражения того или иного мнения были одни и те же.

Особый интерес представляют дневники, в которых отражены взгляды тех, кто оставался в Ленинграде в течение всей войны. Такие дневники могут играть роль своего рода «стержня» книги, обеспечивая ей некую цельность. К сожалению, дневников подобного рода в распоряжении историков немного. Из выявленных нами дневников особое место занимают записи уже упоминавшейся А. Остроумовой-Лебедевой. Конечно, на основании взглядов пусть даже такой значительной представительницы русской интеллигенции, коей была А. Остроумова-Лебедева, нельзя делать широких обобщений об умонастроениях интеллигенции и тем более всех ленинградцев, особенно по такому традиционно болезненному в российской истории вопросу, как антисемитизм. Дневник А. Остроумовой-Лебедевой, находящийся на хранении в Российской национальной библиотеке, изобилует весьма резкими и несправедливыми суждениями в адрес еврейского населения в целом. Исключительная роль представителей Еврейского антифашистского комитета по мобилизации общественного мнения на Западе для помощи СССР, а также деятельность выдающегося советского дипломата М. Литвинова в США, была общеизвестна. Односторонность суждений Остроумовой тем более удивляет, что имена известных в Ленинграде руководителей местных предприятий и научных учреждений, а также писателей и ученых, оставшихся в блокадном городе, несомненно, были также у всех на слуху. Мы, тем не менее, используем записи Остроумовой-Лебедевой как ценный источник в связи с тем, что они отражают наличие проблемы антисемитизма на бытовом уровне, особенно остро звучавшей в военные месяцы 1941 г. и вновь ставшей весьма актуальной в период борьбы с «космополитизмом».

Письма ближе по объективности настроений к дневнику. Однако в условиях войны, когда все знали о существовании цензуры, вряд ли можно рассчитывать на наличие в них критических замечаний по отношению к власти. Самоцензура авторов писем была на порядок выше, чем тех же лиц при ведении ими дневников. Тем не менее, наличие статистических данных о количестве так назывемых «отрицательных настроений» позволяют судить о нарастании внутреннего кризиса в блокированном Ленинграде осенью — зимой 1941–1942 гг., когда по материалам военной цензуры в наиболее тяжелый период января — февраля 1942 г. 20 % корреспондентов высказывали негативные, по мнению власти, настроения. Несмотря на цензуру, ленинградцы давали оценку текущей ситуации и власти, неспособной их защитить и накормить. Эти цифры показывают не только динамику изменений настроений, но и опасную тенденцию к революционизированию населения, когда экономические требования все больше уступали место политическим, поиску модели оптимальной власти. Вероятно, статистические данные НКВД не отражают истинной картины с количеством недовольных — их в городе было гораздо больше, чем 20 % (очевидно, что далеко не все писали письма и свое недовольство проявляли в других формах — в частности, совершая противоправные действия). Материалы немецких спецслужб также указывали на то, что в городе большинство населения выступало за прекращение сопротивления, но, несмотря на большое количество недовольных в городе, власти удалось на протяжении всей битвы за Ленинград удерживать ситуацию под контролем.

Воспоминания (фонд 4000 в ЦГАИПД СПб и отдел рукописей РНБ) жителей блокадного Ленинграда, написанные после войны, также представляют большой интерес. Они необходимы для проверки информации, получаемой из других источников. При этом следует учитывать время, а также то, когда и кем написаны воспоминания, поскольку при всем стремлении их авторов к объективности, они не могли не стремиться соответствовать господствовавшим в тот период ценностям. Воспоминания носили подчас коньюнктурный характер.

До недавнего времени зарубежные историки, занимающиеся историей блокады, опирались в основном на немецкие трофейные документы, находящиеся в Национальном архиве США в Мэриленде. Однако ресурс этого комплекса материалов исчерпан далеко не полностью. Лишь Л. Гуре использовал в своей книге широкий перечень разнообразных немецких архивных материалов — сводки центрального аппарата СД о положении в Ленинграде, советские трофейные документы,[8] материалы допросов советских перебежчиков и военнопленных, воспоминания немецких офицеров и солдат, находившихся в непосредственной близости к осажденному городу. Вместе с тем, документы такого специфического ведомства, как СД, требуют всестороннего анализа и тщательной проверки, сопоставления с другими источниками, прежде всего советскими. Только привлечение архивных материалов спецслужб обеих сторон по интересующему нас вопросу, а также разнообразных документов из военных и партийных архивов позволяет воссоздать более или менее объективную картину истории блокады.

Методология исследования: война и настроения

Выявление источников является необходимым, но недостаточным условием решения поставленной научной задачи. Другой важнейшей предпосылкой является выбор соответствующих методов проведения исследования. В связи с этим представляются важными следующие моменты. Мы исходим из того, что войны традиционно оказывали большое влияние на общество в целом и приводили подчас к серьезным социально-политическим последствиям, создавали предпосылки для глубоких сдвигов в сознании людей. В нашем случае речь идет о влиянии тотальной войны на авторитарное общество, о воздействии самого мощного внешнего фактора — войны — на настроения и поведение всего населения Ленинграда. При этом сам масштаб события позволяет рассматривать эволюцию настроений горожан и защитников города как срез всего общества, находившегося в условиях войны.

Принимая во внимание характер войны с нацистской Германией и тяжесть страданий, выпавших на долю ленинградцев и защитников города, естественным было бы сделать предположение о роли войны как мощнейшего фактора революционизирования масс. В связи с этим описание нарастания протеста в условиях кризиса представляет особый научный интерес. Каковы были формы проявления протеста, его характер и масштабы, динамика изменения негативных настроений, их носители и т. д.? Можно ли выделить особенности негативных настроений у мужской и женской части общества (терпимость, меньший радикализм, неполитический характер протеста, «экономизм»)?

С исследовательской точки зрения очевидно непродуктивным было бы следование сложившемуся в отечественной историографии стереотипу относительно «морально-политического единства» советского общества накануне войны с Германией, явившегося важнейшим фактором победы. Ни в коей мере не ставя под сомнение патриотизм подавляющего большинства населения, отметим все же, что общность интересов советских людей (в том числе и ленинградцев) не была некоей данностью, действовавшей как стихийная сила, а складывалась и до, и в ходе войны под воздействием множества факторов.

Мы исходим из диалектической взаимосвязи бытия и сознания и того, что бытие советских людей в предвоенные годы было связано, в том числе, с принуждением и социально-экономическим неблагополучием (репрессии, антирабочее законодательство), которые усилились в ходе войны в результате голода и потерь родных и близких. История битвы за Ленинград и документы УНКВД свидетельствуют о том, что «революционизирование» населения Ленинграда в период блокады трижды начиналось почти «с чистого листа». В первый раз это произошло сразу после начала войны, когда обнаружился общий патриотический подъем и готовность защищать родину (в отношении этого периода имеются статистические материалы политорганов, военных трибуналов), во второй — перед началом блокады, когда почти весь «контрреволюционный» и потенциально «опасный элемент» был вывезен за пределы города, и в третий раз — после завершения эвакуации летом 1942 г., когда все, кто хотел покинуть город, могли это сделать и в городе практически не осталось лиц, не веривших в возможность выстоять еще одну блокадную зиму и победить.

Метод историзма предполагает рассмотрение изучаемого явления в развитии, в динамике и, следовательно, делает необходимым обращение к тому, что представлял собой habitus[9] ленинградцев накануне войны. Исследуя публикуемые материалы, мы должны принимать во внимание как специфику тех ведомств, в стенах которых они создавались, так и сознавать известные ограничения метода контент-анализа, который лучше иных подходит для работы с такими источниками, как спецсообщения УНКВД и политдонесения партийно-политических органов. Каким образом нам следует использовать эти источники? Гидденс и Витгенштейн отмечали, что языку принадлежит фундаментальная роль в объяснении социальной жизни, что использование языка (а материалы спецсообщений УНКВД состоят из краткого аналитического введения и многочисленных примеров высказываний и выдержек из писем) — это уже использование концепций. То, что авторы приводимых в материалах органов государственной безопасности высказываний думали о войне, блокаде, немцах, союзниках, голоде, местной и центральной власти, текущем моменте, зависело от их концептуального аппарата, имеющегося для восприятия окружающей действительности. Люди не могли описать мир вне их восприятия, а только с помощью слов, которые были в их лексиконе. Формула — «пределы моего языка — это пределы моего мира»37 — одна из основ нашей работы.

Оценивая настроения населения, особенно случаи, когда речь идет о перерастании недовольства в какие-либо асоциальные или антигосударственные действия, необходимо использовать уже отработанную методологию выявления стадий «революционизирования» масс38. В целом также представляется важным проводить данное исследование в контексте общей дискуссии о сущности сталинизма, ведущейся между сторонниками модели тоталитаризма и представителями школы «Анналов», и использовать сравнительно-исторический метод для выявления общего и особенного в развитии нацистской Германии и СССР в 30–40-е годы.

Современная западная историография о периоде сталинизма

Двумя основными направлениями современных исследований советской истории являются концепция тоталитаризма и школа, представленная ее критиками, именуемыми по традиции «ревизионистами» (представители школы Анналов):

«Две взаимосвязанные проблемы занимают умы ученых, занимающихся Советским Союзом и Восточной Европой: во-первых, это вопрос о генезисе сталинизма. В какой степени идеи Маркса и Ленина оказали воздействие на образ мышления Сталина? Насколько глубоко в европейскую мысль уходила его ментальность? Какова роль российской традиции в развитии сталинизма? Во-вторых, это концепция тоталитаризма. Какова роль сознательных действий, таких, как решения и инициатива лидеров, в сравнении с желаниями и настроениями больших групп людей, особенно тех, кто находится на нижних ступенях социальной шкалы?» (выделено мной — Н. Л.)39.

К противникам теории тоталитаризма относится молодое поколение американских социальных историков, находящихся под влиянием возникшей полвека назад французской школы Анналов, последователи Блока и Броделя. В области исследования СССР американские и британские социальные историки серьезно заявили о себе в начале 1970-х гг.40

Сегодня у теории тоталитаризма осталось мало защитников. Тем не менее, работа Ханны Арендт «Происхождение тоталитаризма»41 до сих пор сохраняет статус классической. По-прежнему часто цитируется книга Карла Фридриха и Збигнева Бжезинского «Тоталитарная диктатура и автократия»42. И если популярность теории тоталитаризма пошла на убыль, то сама концепция получила новую жизнь. Многие в бывшем Советском Союзе считают, что слово «тоталитаризм» наилучшим образом описывает их исторический опыт. Многие западные ученые, в свою очередь, до сих пор считают концепцию тоталитаризма весьма ценной43. Если определение конкретного общества как тоталитарной системы считается слишком абстрактным, то понятие «тоталитарный», будучи своего рода «ключом», дает нам информацию о целях и практике различных правительств. Один из наиболее авторитетных сторонников концепции тоталитаризма писал:

«Меня критикуют главным образом за то, что я использую модель, взятую из сравнительной истории революции для интерпретации советского периода… Использование моделей или веберовских идеальных типов необходимо, если вы хотите сравнить и систематически выделить общее и особенное в реальных исторических событиях. Однако, эта методология часто неправильно истолковывается как социологами, так и историками. Модель не является законом или облегающим костюмом… Модель является всего лишь отправной точкой»44.

Вебер очень четко определил метод моделирования:

«…Идеальный тип формируется односторонним выделением одной или нескольких точек зрения и синтезом большинства… конкретных индивидуальных феноменов, которые организуются в соответствии с теми односторонне выделенными точками зрения в единую аналитическую конструкцию».

Таким образом, идеальный тип есть «утопия», оставляющая исследователю-эмпирику «задачу определения в каждом конкретном случае степени, в которой эта идеальная конструкция приближается или удаляется от реальности».

Изначально изучение сталинизма развивалось в рамках модели тоталитаризма. Этот подход характеризовался вниманием прежде всего к проблеме контроля государства и его расширения на новые сферы жизни общества. Первым документальным исследованием о сталинизме была книга М. Фэйнсода45, который положил в ее основу материалы Смоленского партийного архива. Применительно к проблемам изучения собственно советского общества в условиях отсутствия «независимых институтов» или «самостоятельных политических сил» было неясно, что же изучать, и было ли вообще общество как таковое46. Когда же речь заходила об изучении массовых настроений, то возникал естественный скептицизм в отношении официальных советских источников по этой теме.

Напротив, материалы, полученные после войны в ходе опросов эмигрантов и перемещенных лиц, дали много новой информации относительно истинных мыслей и чувств населения СССР. Однако и Фэйнсод, и те, кто участвовал в Гарвардском проекте47, должны были считаться с двумя важными обстоятельствами: во-первых, советский народ пошел на огромные жертвы в ходе войны с нацистской Германией, проявил чудеса героизма, во-вторых, свидетельств организованного выступления против сталинского режима было сравнительно мало, чтобы можно было говорить о нелегитимности режима. Объясняя это явление, сторонники тоталитарной модели обращали внимание на репрессивный характер советского государства, не уделяя, однако, должного внимания тому, что после смерти Сталина период стабильности в обществе сохранился.

Эта точка зрения на природу сталинизма вскоре попала под огонь критики со стороны «ревизионистов» во главе с Ш. Фитцпатрик. Используя более широкий круг источников по советской истории, а также опираясь на методы, используемые при изучении социальной истории, ревизионисты исходили из того, что только принуждение и насилие не могут объяснить феномена сталинизма, и попытались показать, что ценности и идеалы сталинизма разделяли многие, если не большинство. Особое внимание Фитцпатрик обращала на значительную по своей численности прослойку образованных и достаточно мобильных управленцев и инженеров, которые поддерживали режим постольку, поскольку они ощущали себя продуктом этого режима. Именно поддержка со стороны этой новой элиты, восхождение которой Фитцпатрик относила к началу культурной революции, обеспечивала впоследствии (начиная со сталинской революции сверху) способность режима к проведению мобилизации с целью поддержания стабильности. Для этой новой элиты (или так называемого среднего класса) были характерны пуританизм в личной жизни, готовность допустить расширение контроля со стороны государства, и, конечно же, лояльность к режиму. Одной из особенностей новой элиты было то, что подавляющее ее большинство получило техническое образование, давшее возможность для роста внутри развивающегося индустриального общества. Эти идеи Фитцпатрик и ее коллег ставили под сомнение утверждения Троцкого относительно того, что «социальной базой» сталинизма была, прежде всего, бюрократия48.

Параллельно ревизионистскому направлению в исследовании сталинизма, основанному, как и у Фитцпатрик, на идеях Троцкого, шло изучение истории формирования и сущности советской бюрократии. В ряде публикаций М. Левина содержится обоснованное утверждение относительно того, что «дегенерация» большевистской партии в бюрократическую административную структуру произошла в результате поспешной попытки преодоления промышленной отсталости страны посредством насильственной коллективизации. Чем быстрее большевики хотели уйти от «идиотизма» деревенской жизни, тем в большей степени проявлялся хаос, преодоление которого вызывало необходимость применения насилия. Отсталость деревенской социальной структуры была во многом перенесена в город, где, в конце концов, восторжествовала та же «отсталая» авторитарная политическая система.

По мнению С. Коткина, слабостью работ М. Левина49 было то, что, развивая «социальные основы» формирования политического режима при Сталине и показывая, как происходило «окрестьянивание» городов, он недооценивал степень проникновения государства во все сферы жизни общества. Главный вывод, к которому пришел Левин, определяется следующим образом: «Чем быстрее и радикальнее осуществляются перемены, тем дальше назад отбрасывается общество»50. Общим в подходах сторонников Фитцпатрик и Левина было внимание к социальной истории в рамках тоталитарной парадигмы. Они сходились во мнении, что государство испытывало на себе влияние социальных сил, тем самым значительно расширяя поле для дальнейших исследований истории советского общества. В дальнейшем Г. Суни показал, что Сталину удалось в довоенное время создать советский средний класс с собственными представлениями и ценностями. Стахановцы, начальники цехов, директора заводов, а также их жены составляли социальную опору режима. В связи с этим Суни сделал вывод о том, что Сталин сам создал сталинизм, его личное участие в формировании этого феномена было исключительным. Таким образом, Суни отстаивает «интенциональный» подход к объяснению сталинизма в противовес структуралистскому (или «функциональному»). В этом контексте ведутся дебаты и по поводу роли Гитлера в нацистской Германии51. Однако, отправной точкой является наличие общего по существу в двух или более обществах, которые анализируются как часть некоего целого.

Помимо вопросов собственно методологического характера относительно сущности сталинизма, выделим также те, которые важны для понимания проводимого нами исследования. Одна из таких тем относится к выяснению сущности власти накануне войны и той роли, которую играли в ней органы НКВД. Фэйнсод в своей работе отмечал, что различные формы контроля, а не легитимное политическое представительство были сутью сталинизма. Однако монополия режима на власть сопровождалась его неэффективностью52. Коткин подверг критике характеристику режима, данную Фэйнсодом, по следующим причинам: во-первых, у Фэйнсода отсутствует объяснение дублирования партийных и государственных структур управления. Во-вторых, анализ «большого террора» 1937–1938 гг. подменен описанием событий того времени, наконец, он не ответил на вопрос о сущности политической системы при Сталине.

Определенные противоречия имеются в работах другого известного советолога Т. Ригби. Его характеристика СССР как «моноорганизованного общества» завершается выводом о том, что «почти вся социальная деятельность осуществлялась кланом чиновников, находившимся под единым руководством», что советское общество на практике было «единой, огромной и внутренне сложной организацией», объединенной властью коммунистической партии53. Однако сам Ригби позднее отмечал, что параллельно существовали два центра власти — партия и правительство, хотя первая сохраняла свое доминирование. Почему же диктатура партии не дошла до своего логического завершения — уничтожения правительства — остается неясным. Именно проблема объяснения феномена дублирования государственных и партийных структур в наибольшей степени требует, по мнению Коткина, специального изучения54.

Еще одной проблемой остается объяснение террора. В историографии по-прежнему доминирует точка зрения Р. Конквеста55, согласно которой, террор, хотя и коренился в природе партии, созданной Лениным, являл собой последовательное и методичное уничтожение диктатором элиты страны. Таким образом, Конквест свел террор к проблеме объяснения мотивов Сталина (жажда власти, паранойя и т. п.). Другие же проблемы (язык обвинения и защиты, проблемы управления режима, включая изменение настроений населения, влияние террора на развитие институтов, международный контекст процессов и др.) остались без внимания, и сам террор, таким образом, показан как результат, а не процесс.

А. Гетти, также опираясь на Смоленский архив, обращает внимание на хаос, неэффективность сталинизма, но идет дальше Фэйнсода, утверждая, что террор был ничем иным, как проявлением серии «конфликтов» на основе «естественной» борьбы центра и периферии56. Гетти отчасти преодолел статизм версии Конквеста, но, по мнению Коткина, его интерпретация страдает отсутствием логики и достаточных и убедительных источников, поскольку к своим выводам он пришел на основе анализа документов партийных архивов, в то время как архивы НКВД остаются для него (да и для других зарубежных исследователей) недоступными.

Г. Риттерспорн объясняет террор тем, что партия оказалась не в состоянии обеспечить руководство всеми сферами жизни и в попытке выйти из кризиса прибегла к террору — т. е. гражданской войне внутри аппарата. Он подчеркивает, что террор во многом носил хаотичный характер, что у него не было единого и четкого плана57.

С. Коткин предлагает на время («пока не будут доступны архивы НКВД») отложить спор о причинах террора и обратить внимание на то, как международная обстановка влияла на современников, как развивались институциональные взаимоотношения партии и НКВД, обращая особое внимание на их политический язык (терминологию). Во введении к своей книге Коткин определил другие задачи своего исследования следующим образом: «Показать, как народ жил и как воспринимал свою жизнь». Поэтому, по его мнению, «необходимо дать возможность народу, наконец, говорить»58.

Проблема протеста у С. Коткина исследуется по-новому, а именно и как пассивное поведение. Коткин использует методологии М. Фуко, который считал сопротивление важнейшим элементом формирования субъективности, но никогда не занимался соответствующими эмпирическими исследованиями. Коткин же во главу угла поставил именно эмпирическое исследование сопротивления населения сталинскому режиму, распространяя его, в том числе, и на повседневную жизнь советских людей.

Фуко показал, что изучение власти на микроуровне вовсе не означает игнорирование государства. В то же время он демонстрировал, что власть не находится в центральном аппарате. Это верно даже тогда, когда кажется, что не существует разделения «государства» и «общества», как это было в СССР, где все было частью государства59. В СССР при Сталине в не меньшей степени, чем в новое время во Франции, государство осознавало, что власть основывается на поведении народа60. Действительно, сталинизм не был просто политической системой. Это была система ценностей, определенная социальная идентичность, способ жизни. Объясняя природу власти Сталина, упоминавшийся уже нами Г. Суни отказался от объяснения ее лишь через проведение террора и пропаганды, доказывая, что сам по себе террор опирался на широкую поддержку народа. Суни обратил внимание на стремление Сталина к централизации власти, монополизации принятия решений. Это привело, однако, к необходимости передачи власти на местах «маленьким сталиным», зависимым от него не только в связи с их карьерными устремлениями, но и даже в смысле физического существования.

Нет необходимости полностью приводить аргументы сторон в дискуссии о сталинизме, кроме вопросов, относящихся к проблеме изучения собственно настроений. Подытоживая сказанное, отметим, что сторонники «тоталитарной» модели практически не уделяют внимания обществу как таковому, которое они рассматривают как нечто единое, находившееся под полным контролем Советского государства. Они подчеркивают использование им пропаганды и принуждения, подразумевая, что «массы» были настроены конформистски под влиянием «промывки мозгов» или ненавидели режим молча, боясь репрессий. Напротив, «ревизионисты» представляют общество в качестве активной и автономной силы, отнюдь не подчиненной абсолютно государству. В споре со сторонниками «тоталитарной» модели некоторые «ревизионисты» пытаются показать наличие социальной базы для поддержки Сталина среди различных социальных групп — выдвиженцев, членов комсомола, стахановцев и др. Эту точку зрения поддерживает Р. Суни, который считает, что Сталину удалось создать себе опору в лице «среднего класса» и тем самым обеспечить стабильность режима61. Эту же точку зрения разделяют и несколько авторитетных российских историков, полагающих, что именно в довоенное время возникли десятки тысяч вакансий, которые заполнились новыми людьми. «Долго не засиживаясь на одном месте, они быстро прыгали с одной ступеньки номенклатурной лестницы на другую… Не все сумели пробежать эту дистанцию, многие оступались и падали. Ну а те, кому удалось остаться невредимым, затем всю жизнь вспоминали о том лихолетии как о самом светлом периоде своей жизни и славили того, кто расчищал им дорогу на Олимп. Именно с этой новой элитой вождь, партия, государство вошли в новое десятилетие, прошли войну 1941–1945 годов»62. Как вели себя эта элита и новый «средний класс» в условиях блокады?

Наше мнение относительно споров по поводу концепции тоталитаризма заключается не в выборе одной из позиций, а в попытке использования рациональных составляющих как теории тоталитаризма, так и концепции Бурдье и его последователей. Мы используем теорию тоталитаризма как веберовский идеальный тип, но одновременно исходим из того, что в период войны общество как социальный организм претерпевало существенные изменения, что социальная и политическая активность населения СССР (в том числе и направленная против существующего режима) имела место. Теория тоталитаризма, лишенная своего идеологического подтекста, по-прежнему объективно способствует лучшему пониманию сути того политического режима, который сложился в СССР63.

Habitus ленинградцев накануне войны

На настроения населения в период ленинградской эпопеи влияло множество факторов — военный, социально-экономический, политический (пропаганда сторон), психологический. С чем пришли ленинградцы к тяжелейшему испытанию, коим явилась для них блокада? Каков был их habitus («воплощенная история, ставшая второй натурой и, таким образом, забытая как история» (Бурдье)? Дюркгейм отмечал, что «в каждом из нас в различной степени есть тот, кем мы были вчера и, на самом деле, … верно даже то, что наша прошлая личность преобладает, т. к. настоящее всегда менее значимо по сравнению с длительным периодом прошлого, благодаря которому мы такие, какие мы теперь». С другой стороны, исторический феномен никогда не может быть объяснен вне его времени. «Люди больше походят на свое время, чем на своих отцов»64.

Говоря о психологических особенностях людей, живущих в авторитарном обществе, во-первых, необходимо учитывать предрасположенность (традиция монархизма) и желание «убежать от свободы» к тому, чтобы подчиниться «революции сверху». Февраль и Октябрь проходили под знаком поиска реальной свободы (не только свободы «от», но и свободы «для»), свободы в позитивном смысле слова — крестьяне хотели стать собственниками земли, рабочие хотели принимать участие в управлении через советы и т. п. Однако, эта свобода «для» не была закреплена ни институционально, ни продолжительностью своего существования во времени, хотя НЭП был наиболее радостным (за исключением рабочих) периодом в послеоктябрьской истории. 1929 г. знаменовал собой начало революции «сверху», начало культурной революции в плане закрепления «авторитарного типа». Первая мировая война и Гражданская война во многом подготовили этот переход, приучив народ к насилию. Можно сказать, что к началу Второй мировой войны этот «тип» окончательно сформировался. Анализируя проблемы развития общественного сознания в годы войны, нужно учитывать, что habitus — «авторитарный тип» у значительной части населения уже существовал65.[11]

Принцип историзма предопределяет необходимость выделить основные характеристики политических настроений советских людей в довоенный период. По этому вопросу в историографии также нет единства. Последние исследования западных специалистов привели к взаимоисключающим результатам. Так, Р. Серстон утверждает, что к началу войны подавляющее большинство советских людей поддерживало режим, имело возможности влиять на своих руководителей на заводах, хотя рабочие как класс были весьма слабы. С. Дэвис, напротив, считает, что ужесточение рабочего законодательства в 1938–1940 гг. привело к серьезным политическим конфликтам. Р. Серстон пишет:

«Террор и страх — ядро любого исследования, которое основано на использовании концепции тоталитаризма. Возможно, что страх государства присутствовал в настроениях значительного числа немцев и русских, но не был определяющим. Было множество ограничений свободы слова, многие возможности были закрыты для народа, степень принуждения и контроля со стороны правительства и правящей партии была значительной. Но были и те, кто не боялся государства, было огромное количество тех, кто поддерживал режим в Германии и СССР. В современных исследованиях Третьего рейха принуждению отводится малая роль. Добровольная поддержка была намного важнее…» (выделено нами — Н. Л.)

По мнению Серстона, «до сих пор мы попросту мало знаем о таких сферах советской жизни периода «зрелого сталинизма», как возможности рабочих критиковать местные условия (жизни), отношение народа к режиму и террору, настроения солдат в начальный период войны с Германией…»66. При этом Серстон не задается вопросом о том, каковы были представления советских людей о предстоящей войне, а то, что она не за горами, было ясно всем. Итогом исследования Серстона является утверждение, что без лояльности народа к власти «трудно объяснить готовность народа добровольно вступать в армию в 1941 г., уровень советской военной экономики, достигнутый в экстремальных условиях, саму победу в целом»67.

Той же проблеме посвящена книга С. Дэвис. Ее цель — «освободить» содержащиеся доселе в закрытых архивах секретные документы о настроениях советских людей в 1934–1941 гг68. С. Дэвис не согласна с теми, кто пришел к выводу о лояльности большинства рабочих режиму69 и отмечает, что «недавние исследования, посвященные рабочим и крестьянам, показывают, что они на самом деле ощущали на себе давление государства и боролись с ним, используя различные способы пассивного сопротивления»70. С. Дэвис пишет:

«Очевидно, …между активной поддержкой режима и активным сопротивлением ему была значительная группа гетерогенных настроений. Чистых сторонников и противников режима было мало. На самом деле настроения людей были неопределенными и подчас противоречивыми: осуждение одних действий властей или какой-либо черты режима вполне сосуществовала с поддержкой других его проявлений, что в целом весьма характерно для других авторитарных обществ»71.

С. Коткин в одной из наиболее популярных ныне на Западе книг о советской истории отказался от дихотомии «тоталитаризм — ревизионизм», «поддержка режима — оппозиция режиму», и уделил особое внимание «тактическому использованию языка обычных людей». Как уже отмечалось, по мнению Коткина, «для подавляющего большинства тех, кто пережил сталинизм и для большинства его противников, он …, тем не менее, оставался прогресивной перпективой»72, более того, в то время «мало кто мог представить альтернативу» режиму73. Эту точку зрения разделяет П. Кенец. В частности, он утверждает, что «режим преуспел в предотвращении формирования и проявления альтернативных точек зрения. Советский народ, в конце концов, не столько разделял большевистское мировоззрение, сколько принял его на веру. Не осталось никого, кто бы указывал на противоречия и даже бессмысленность лозунгов режима»74.

Дэвис ставит под сомнение верность высказанных Коткиным и Кенецем тезисов, ссылаясь на «новые источники». Информация о слухах, личные письма, листовки, надписи — все это дает основания говорить о наличии «значительного количества» оппозиционных настроений, включая национализм, антисемитизм и популизм75. Главная задача Дэвис — показать «альтернативные» настроения в советском обществе в 1934–1941 гг.[12] Дэвис, по-видимому, права, отмечая, что достаточно трудно говорить о гипотетической «политической культуре русского народа». Зачастую ценности, выраженные советскими людьми, противоречили друг другу, не подходили к традиционным социалистическим, анархистским, консервативным, либеральным и др. системам. Однако часто отмечались враждебность и антипатия к государству и официозу в целом. Вместе с тем, были широко распространены мнения, что государство должно заботиться о народе. Патерналистский стиль поведения руководства страны ценился очень высоко.

Другими характерными чертами были материализм и эгалитаризм, «социализм с его классовым подходом, а также социальный консерватизм. Отношение к политике и праву было различным: многие были безразличны к ним, хотя некоторые относились к ним серьезно. В целом же, настроения населения были гетерогенными, зависели от сущности проводимой в данный момент политики, а также конкретных проблем»77. Это относилось как ко внутренней, так и внешней политике советского государства. Если большинство населения по разным причинам поддерживало сталинский внешнеполитический курс (одни полностью находились в плену официальной пропаганды относительно «освободительной» и «благородной» миссии Красной Армии по оказанию братской помощи украинцам и белорусам в Польше и верили в необходимость смены внешнеполитической команды Литвинова78, другие принимали на веру заявления советской пропаганды о вероломстве «белофиннов» и необходимости оказания помощи в создании народного правительства в Финляндии, третьи были уверены в праве сильных мира сего распоряжаться судьбами «картофельных республик» и т. д.), то все же были и те, кто с этим курсом не соглашались, высказывая сомнения в прочности альянса с Германией, а также обоснованности разрыва с демократическими государствами79.

Опыт финской кампании был весом для ленинградцев, обретших самый разнообразный опыт жизни в прифронтовом городе — необходимый антураж в условиях войны (затемнение, очереди, изъятие вкладов из сберкасс)80; невероятное распространение всевозможных слухов; большие ожидания легкой победы в начале кампании, сменившиеся разочарованием в силе собственной армии; свидетельства очевидцев о многочисленных потерях среди красноармейцев не были тайной для горожан. Наличие близких и знакомых в армии, транзитный характер города, главным образом Финляндского вокзала, работа добровольцев в госпиталях, информация с фабрики по изготовлению ортопедической обуви и, конечно, общение с военными существенным образом выделяли население Ленинграда — ленинградцы в большей степени, чем другие жители СССР, знали, что такое война и каково состояние армии81.

Анализ содержания тысяч писем, которые направлялись в Смольный накануне войны, подтверждает, что «квартирный вопрос» и материальные условия в целом были основными темами, волновавшими горожан82. Ленинградцы жили тяжело, их письма свидетельствуют о «гапоновских» настроениях — добрый и мудрый «местный царь» восстановит справедливость, накормит и напоит. Собственно внутрипартийные вопросы в корреспонденции занимают в количественном отношении второстепенное место. Примечательно, что в декабре 1939 г. на имя А. Жданова пошли письма с фронта — о положении в частях (6 писем), о положении в госпиталях (1 письмо), патриотического содержания (20). С октября 1939 г. стали поступать письма о поездках на Западную Украину и Западную Белоруссию (октябрь — 16, ноябрь — 4, декабрь — 5). Большинство писем обрабатывалось в течение месяца. Затем они переправлялись по инстанциям. В довоенные месяцы 1941 г. общение с властью посредством писем сохранялось на стабильно высоком уровне. Тематика писем в целом сохранилась та же, что и в 1939 г. с доминирующим местом вопросов обеспечения жильем, материальной помощи. На третьем месте, тем не менее, находились просьбы о пересмотре решений судов. Очевидно, население понимало, что суды не являются независимым институтом, а в своей деятельности руководствуются решениями партийных органов. Среди писем ленинградцев было много ходатайств об отмене высылки за принадлежность к оппозиции.

Дэвис отмечает, что дисциплина на предприятиях упала в 1937 г. На отдельных предприятиях до 400 рабочих не выходили на работу, особенно летом. В ответ на это правительство издало закон 28 декабря 1938 г., предусматривавший строгое наказание за прогулы и другие нарушения дисциплины. Были введены рабочие книжки для контроля за дисциплиной. По данным УНКВД, объявление о принятии этого закона вызвало «значительное число негативных настроений», особенно в той его части, где речь шла об увольнениях прогульщиков и опоздавших на работу. Закон, по мнению рабочих, нарушал их права, завоевания революции, а также свободы, закрепленные в Конституции83. Закон 26 июня 1940 г. в еще большей степени вызвал недовольство рабочих. Прогул и опоздание на работу на 20 минут и более влекли за собой уголовную ответственнность. Кроме того, вводился 8-часовой рабочий день.

В сентябре 1940 г. партийные информаторы сообщали о нездоровых настроениях в связи с этим указом. В частности, рабочие заявляли, что «в Германии безработные живут лучше», «Прибалтийские республики скоро поймут, что такое советская власть», «в случае войны в СССР будет большая измена, так как существующими новыми законами недовольны все, но пока ждут удобного случая» (курсив мой — Н. Л.), «в старое время против таких законов народ бы бастовал», «не того ждали от революции»84. Доклад НКВД от 21 октября 1940 г. сообщает о том, что «большинство рабочих с энтузиазмом отнеслось к новому закону. Антисоветские проявления имели место только среди квалифицированных рабочих». Тем не менее с 26 июня 1940 г. по 1 марта 1941 г. в Ленинграде 142 738 человек было осуждено к исправительным работам сроком до 6 месяцев. Среди них: 3961 коммунист и 7812 комсомольцев. Суды и тюрьмы были переполнены. В предвоенные месяцы 1941 г. обком и горком ВКП(б) несколько раз обращались к вопросам деятельности УНКВД, прокуратуры и органов юстиции. В частности, 30 мая 1941 г. было принято постановление «О мероприятиях по разгрузке тюрем г. Ленинграда и Ленинградской области», а 13 июня 1941 г. — «Об извращениях в системе лагерей и колоний УИТЛК НКВД ЛО и ГУЛАГ НКВД СССР».

В одном из писем Жданову осужденный призвал обратить внимание на положение в тюрьмах города: «Тов. Жданов, дайте воздуха в тюрьмы г. Ленинграда»85. Это письмо было переадресовано из Секретариата Жданова начальнику УНКВД Лагунову, который направил соответствующую записку в Смольный.86 В ней сообщалось, что по вине органов прокуратуры и суда тюрьмы Ленинграда и области оказались переполнены в 3–4 раза против установленных нормативов. Причинами такого положения были нарушения, допущенные следственными органами УПК, несвоевременное рассмотрение в судах уголовных и кассационных дел, «перегибы» в привлечении к уголовной ответствености со стороны органов милиции и чрезмерная суровость судов87.[13]

Весьма важной является констатация того, что в самом преддверии войны правоохранительные органы не справлялись с возложенными на них задачами, будучи не в состоянии совладать с реальной и мнимой преступностью. В условиях мирного времени понадобилось вмешательство партийного руководства в разрешение проблемы «разгрузки тюрем». Занимаясь «загрузкой», а затем «разгрузкой» тюрем Ленинграда, правоохранительные органы не обеспечивали общественную безопасность горожан. Настроения неблагополучных подростков накануне войны были немаловажным фактором стабильности «внутреннего фронта».

С осени 1939 г. в редакцию «Ленинградской правды» и в Смольный непрерывным потоком шли письма, в которых говорилось об усилении хулиганства, драках, росте числа изнасилований, поножовщине, нападениях на прохожих и т. п. и бездействии органов милиции. Эти письма переправлялись начальнику Управления милиции Грушко88. Авторы одного из коллективных писем призывали создать общества содействия милиции, организовать дежурства на улицах города, поскольку «милиция совершенно не справляется с создавшимся положением». К бандидам и хулиганам предлагалось применять «самые жестокие меры, вплоть до высшей меры социальной защиты», т. е. расстрела89. Депутат Фрунзенского районного совета профессор Августинин после одной из встреч с избирателями в сердцах написал письмо в «Ленинградскую правду», указав, что он как депутат ничего не мог ответить на вопрос о борьбе с возрастающей уличной преступностью:

«Что я мог ответить, ведь я тоже вижу, как год от году количество преступлений возрастает, как втягиваются в хулиганство и бандитизм все большие и большие массы ребят, как у милиции опустились руки, как безнаказанно орудуют нарушители, начиная от вскакивающего на ходу в трамвай, и кончая школьником-бандитом, втыкающим «финку» в бок товарищу… Ведь все мы знаем, что дело дошло до того, что родители не знают, куда уже идти жаловаться на своих детей, идут в милицию, идут в райсовет, плачут и проклинают своих ребят. Пойдите, товарищи, в любой райсовет и загляните в дела секции по борьбе с детской беспризорностью — ведь это ужас, что делается среди детей — воровство, насилование, пьянство, не говоря уже о таких «обыденностях», как курение табака и похабщина»90.

Даже начавшаяся война с Финляндией не изменила ситуации с хулиганством в городе. 10 декабря 1939 г. секретарям горкома вновь была направлена информационная сводка, в которой говорилось, что «за последнее время на улицах Ленинграда участились случаи хулиганства деклассированных и антиобщественных элементов». Среди подвергшихся нападению были начальник цеха одного из номерных заводов и его сын, сотрудник института прикладной химии, работница одного из райкомов партии и многие другие. Работники милиции «до последних дней не предприняли решительных мер по борьбе с хулиганством», а «в ряде случаев из-за попустительства милици хулиганы чувствуют себя безнаказанно», — говорилось в сводке91. Подчас происходили вполне анекдотичные случаи, показывавшие бессилие власти обеспечить безопасность даже наиболее важных политических мероприятий. Например, 7 декабря 1939 г. в клуб завода «Ильич» (Красногвардейский пер., д. 23), где происходило собрание избирателей заводов имени К. Маркса, «Светлана» и «Ильич», «ворвалась шайка хулиганов, опрокинула бак с водой, погасила свет и воспользовавшись темнотой, закрыла всех находившихся в зале. Милиция, несмотря на вызовы, не явилась» 92. По информации в горком, рабочие Кировского завода, проживавшие в районе Автово-Стрельня, боялись вечером возвращаться домой. Многие из них обращались в партком завода с просьбой походатайствовать перед Ленсоветом принять эффективные меры по борьбе с хулиганством, так как милиция бездействовала. Более того, агитаторы Кировского, Володарского и ряда других районов боялись ходить на этот участок93.

Кроме того, накануне войны проявилась еще одна важная особенность системы — состязательность (а иногда и конфликтность) органов НКВД, с одной стороны, и прокуратуры и суда, — с другой. Если инициатором постановления ОК ВКП(б) о перегрузке тюрем был начальник УНКВД (действовавший, как отмечалось, по указанию Смольного, который, в свою очередь, счел необходимым отреагировать на анонимное послание из «Крестов»), то в случае с нарушением законности в системе лагерей в этой роли выступил облпрокурор Балясников, представивший секретарям ОК перечень вопиющих фактов о случаях массовых нарушений законности в обеспечении режима и содержания заключенных. В справке ОК ВКП(б) отмечалось, что избиения, незаконные аресты, взяточничество за освобождение от работы, выведение больных, отказавшихся от работы, в «воспитательных целях» на мороз, обвешивание при выдаче пайков, воровство, игнорирование правил техники безопасности, предательство интересов службы (помощь в совершении побегов из лагерей) — «порождало … антисоветские настроения и контрреволюционные разговоры не только среди политических и уголовных преступников, но и среди бытовиков и указников». И далее, желая подчеркнуть всю серьезность сложившегося положения и большой вред, наносимый практикой лагерей и колоний УИТЛК УНКВД ЛО и ГУЛАГа НКВД СССР, указывалось, что «через родственников, приходящих к заключенным на свидание и освобождающихся из заключения после отбытия срока, о положении в местах заключения становится известным населению, среди которого бывшие заключенные распространяют антисоветские разговоры» (курсив наш — Н. Л.)94.

Реакция населения на непопулярные мероприятия правительства накануне войны — ужесточение рабочего законодательства и проведение займов — отчасти уже приведена нами со ссылкой на работы С. Дэвис и Р. Серстона. Добавим, что нездоровые настроения в связи с реализацией займа практически накануне войны с Германией захватили самые различные категории трудящихся — от привлеченных к ответственности по указу 20 июня 1940 г. до стахановцев, включая членов комсомола и ВКП(б). Нежелание подписываться на значительные суммы рабочие объясняли тяжелыми условиями жизни, ее удорожанием, нецелевым использованием полученных средств («стотысячные премии артистам»), выражали недовольство его принудительным характером. На предприятиях машиностроительной, текстильной, пищевой промышленности охват был около 50 %, а в резиново-химической — всего 35 %. При этом на лучших предприятиях не более чем 60 % рабочих подписывалось на трехнедельный заработок. С огромным трудом, в конце концов, удалось разместить заем на предприятиях Ленинского района95. В целом по городу, несмотря на весьма активную работу администраций предприятий и учреждений, а также широкую пропагандистскую кампанию, развернутую партийными организациями, на 8-й день план подписки на заем третьей пятилетки в Ленинском, Выборгском, Петроградском, Смольнинском, Красногвардейском и Московском районах выполнен не был. Сумма подписки на целом ряде предприятий, включая «Красный треугольник», завод им. Карла Маркса, фабрику «Работница», составлял в среднем менее недельного фонда заработной платы, что втрое было ниже «контрольных цифр»96. Партийные функционеры были не в состоянии разъяснить рабочим обоснованность сумм подписки, а встретив резонные аргументы с их стороны, сразу же информировали горком ВКП(б) о «фактах антисоветской агитации». Например, плотник судоремонтного завода Драницын подписался на 180 руб. при заработке в 670 руб., заявив: «Заем выпущен на сумму в 6 млрд руб. Население СССР — 170 млн. Если разделить, то на каждого жителя приходится только 35 руб. У меня семья 5 человек. Поэтому я подписываюсь на 180 руб. и тем самым выполняю свой долг…». Авторы информационной сводки секретарям Ленинградского ГК в связи с этим весьма цинично указали, что «Драницын малограмотный и самостоятельно не мог произвести такой расчет». На заводе «Красная Вагранка» грузчик Чеканов подсчитал, что если 100 миллионов человек подпишутся каждый на 100 руб., будет собрано 10 млрд руб. «При этом, — отмечалось в партийной сводке, — он нагло заявил: «Почему же вы с меня требуете 2–3-недельный заработок?»97. Фрезеровщик Кировского завода Серов с надетой веревкой на шее пришел к мастеру участка Миневичу и демонстративно на глазах у рабочих порвал подписной лист, заявив, что если его будут принуждать подписаться на заем больше, чем он хочет — «у него веревка приготовлена». Рабочий одного из номерных заводов 4 августа 1939 г. открыто распевал сочиненный им куплет: «Налоги, налоги, налоги давай, а осень придет — штаны продавай»98. «Антисоветские и нездоровые» настроения были зафиксированы на многих предприятиях Ленинграда («правительство поступает по-гитлеровски»; «советская власть обдирает рабочих»; «советские займы хуже царских»; «меня и так правительство раздело», «не видно никакого улучшения в жизни, хожу без ботинок и штанов» и т. п. 99)

Рост самоубийств во второй половине 1940 г. также был весьма симптоматичен. Закон вызвал волну политического протеста, включая открытые политические заявления, распространение слухов и листовок, призывы к забастовкам. Тема революции и восстания как никогда прежде обсуждалась среди рабочих. Листовки и надписи гласили: «Скоро мы начнем бастовать», «Долой правительство насилия, нищеты и тюрем». Распространялись слухи о забастовках на других заводах. Рабочие говорили о «второй революции», о бунте против правительства. «Чувствовалось, что терпению народа пришел конец, и надо еще чуть-чуть, чтобы 1940 или 1941 гг. стали свидетелями конца Советской власти»100. Многие критиковали закон 1940 г. из-за того, что в нем содержалось ущемление конституционных прав и свобод, происходило «закрепощение рабочих». К концу 1940 г. недовольство рабочих было официально воспринято сторонниками режима. Рабочие считали, что этот закон оказал на них большее влияние, чем террор 1937 г. Распространялись слухи об издевательствах над заключенными в тюрьму рабочими. Один из рабочих отказался подписываться на заем 1941 г., заявив: «Я не дам денег на строительство тюрем для рабочего класса»101.

Т. Ригби в своем исследовании «теневой культуры» в СССР утверждает, что политическое лицемерие власти было бомбой замедленного действия с самовоспламеняющимся механизмом. Крах советского режима был облегчен существованием официальной риторики относительно демократии, прав и т. д., что могло быть использовано теми, кто действительно стремился к реальной демократии102. Материалы горкома ВКП(б), а также Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области отчасти подтверждают это утверждение — накануне и после войны в ходе кампаний по выборам депутатов в Советы разных уровней неоднократно звучали ссылки на нарушение конституционных прав и свобод граждан. В то же самое время, следуя в предвыборных кампаниях все более утверждавшейся в обществе практике возвеличивания кандидатов, ряд партийных организаций доводили ее до абсурда, что вызывало недовольство ГК ВКП(б). Например, на собрании Ленинградского института инженеров транспорта кандидата в депутаты Панфилова выступающие называли вождем, «за которым идут массы, и он их приведет к коммунизму». О кандидатуре директора Пушкинского театра Пущанского говорилось, что «в лице Григория Михайловича мы видим боевого руководителя чрезвычайно ценного качества, тов. Пущанский нетороплив, мудр, у него огромная скромность, пользуется большим авторитетом — чувствуем его мудрое руководство… Это настоящий руководитель сталинской эпохи». На заводе «Союз» восхваление кандидата в районный Совет домохозяйки Молевой дошло до того, что в завершение собравшиеся кричали «ура». На собрании Фармацевтического института свои выступления некоторые заканчивали приветствием: «Да здравствует тов. Сталин и наш кандидат тов. Кашкин!»103.

К сказанному следует добавить, что изучение настроений в предвоенный период нельзя ограничивать событиями нескольких предвоенных лет. Практически весь период советской истории, а также Первая мировая война уместились в жизнь одного (старшего) поколения. Таким образом, сравнение с прошлым, в том числе выходом России из войны путем заключения с Германией «похабного» Брестского мира, было вполне предсказуемым при определенных обстоятельствах. Память об этом «компромиссе» также стала частью habitus советских людей.

Западная литература о блокаде Ленинграда

В тех работах, где каким-либо образом затрагивалась проблема настроений, превалировал весьма односторонний подход к сложным процессам, происходившим в общественном сознании в разные периоды битвы за Ленинград. В частности, по вполне понятным причинам, вне поля зрения советских историков оказались оппозиционные и пораженческие настроения, что не позволяет воссоздать целостную картину морально-политического климата в городе и действующей армии в ходе самой продолжительной битвы всей второй мировой войны. Исследования западных авторов, за исключением книги Л. Гуре и статей Р. Бидлака, опираются главным образом на воспоминания участников событий и страдают узостью источниковой базы. Как уже отмечалось, даже те историки, которые использовали немецкие трофейные документы (Л. Гуре), не имели доступа к советским архивным материалам.

В книге Х. Солсбери есть интересные наблюдения о настроениях населения Ленинграда в разные периоды битвы за город, а также весьма любопытные предположения относительно реальности выступления рабочих против местного руководства в военные месяцы 1941–1942 гг. Солсбери был уверен, что сознание опасности городу, исходившей изнутри, было достаточно глубоким у ленинградского руководства с самого начала войны. По мнению американского журналиста, это обстоятельство всегда было существенным для Сталина и Берии и играло важную роль в политическом маневрировании вокруг вопросов обороны Ленинграда особенно в августе и сентябре 1941 г.104

Автор наиболее основательной с точки зрения использованных источников зарубежной книги о блокаде Л. Гуре отмечал, что лояльность ленинградцев режиму была предопределена их страхом перед полицейским аппаратом советского государства, деятельность которого в годы войны носила превентивный характер105. Опираясь на обширный материал, почерпнутый из донесений немецких спецслужб, а также армейского командования, Л. Гуре поставил много вопросов относительно изменения настроений населения города в период блокады и на многие из них смог дать ответы. Кроме того, в заключени своей книги Л. Гуре наметил основные направления отношений власти и народа, сложившиеся в период блокады. В частности, он указал, что дисциплина и сознание долга горожан, имевших все основания для ухудшения настроения и проявлений оппозиционности, превзошли все ожидания властей. Хотя представители прогермански ориентированных элементов никогда не были в большинстве, количество недовольных властью было значительным. Кроме того, руководители города, по мнению Гуре, все же полагали, что многие ленинградцы не верили в их способность отстоять Ленинград или же в сохранение режима в целом осенью 1941 г., когда немцы наступали на Москву. Часть населения задавалась вопросом о смысле жертв, если судьбы Ленинграда и страны были предопределены.

Наконец, власти не знали того, сколь долго население и особенно оппозиционно настроенная его часть будут оставаться пассивными и подчиняться приказам Смольного в условиях, когда их близкие умирают от голода и бомбежек. С другой стороны, присутствие каких-либо открытых форм протеста Гуре выявить не удалось, и он связал это с тем, что в силу географического положения города властям было легко контролировать население, которое к тому же полностью зависело от власти (продовольствие и другие ресурсы) и привыкло подчиняться ей. Отсутствие предшествующего опыта политической свободы, политических групп, лозунгов действия, а также каких-либо групповых интересов, отличных от интересов власти, 24-летнее уничтожение всяких ростков оппозиционности, атмосфера недоверия в обществе и поведение немцев, не давших населению Ленинграда идеологической альтернативы советскому режиму — все это минимизировало возможность возникновения реальной оппозиции режиму. К тому же ленинградцы полагали, что армия настроена решительно и будет сражаться до конца, и потому сопротивление властям не только бесполезно, но и самоубийственно. Прежде чем ленинградцы поняли, что представляют собой немцы, они ожидали, что те сами решат «проблему Ленинграда», и оставались пассивными. Затем они полагали, что либо «женщины», либо «армия» возьмут инициативу в свои руки и принудят местное руководство сдать город. Поскольку одиночные выступления против власти были бессмысленными, ленинградцы должны были делать выбор между подчинением или стремлением каким-либо образом покинуть город. Позднее власти использовали продовольственные карточки в качестве надежного инструмента контроля и добились практически полного политического конформизма. Голод, холод и физическая слабость, в конце концов, привели к тому, что господствующим фактором стала апатия. Все силы были брошены на то, чтобы выжить. Усилия власти, направленные на продолжение борьбы, также имели большое значение. Коллективный труд на предприятиях и общественных работах, пропаганда, растущее сопротивление немцам на других фронтах — все это оказывало позитивное влияние на настроение людей. Кроме того, горожане проявили умение адаптироваться к сложнейшим условиям и многие проблемы решили самостоятельно106.

А. Верт в своей книге о войне также попытался дать ответ на вопрос об изменениях настроений в Ленинграде. Во-первых, он не согласился с мнением, что ленинградцы были «вынуждены быть героями», что при возможности (как это было, например, в Москве 16 октября 1941 г.) они бы просто покинули город. Не соглашаясь с Л. Гуре, который указывал на то, что количество недовольных в дни блокады если и не составляло большинство, то, по крайней мере, было значительным107, А. Верт ссылается на интервью с ленинградцами, которые весьма редко упоминали о наличии немецкой «пятой колонны» в Ленинграде в годы войны. А. Верт вслед за Гуре указывал на то, что патриотизм, гордость за свой город, ненависть по отношению к немцам, растущая по мере продолжения войны, а также нежелание предавать солдат, защищающих город, были определяющими в поведении ленинградцев.

А. Верт отмечал, что в городе «не было никого, за исключением нескольких антикоммунистов, кто рассматривал возможность капитуляции немцам. В самый разгар голода лишь единицы — не обязательно коллаборанты или немецкие агенты… а просто те, кто обезумел от голода — писали властям, прося объявить Ленинград «открытым городом»; но никто из них, находясь в здравом уме, не смог бы этого сделать. В период немецкого наступления на город народ быстро понял, что из себя представляет противник; сколько подростков погибло в результате вражеских бомбежек и обстрелов во время рытья окопов? А когда город оказался в блокаде, начались бомбардировки и распространение садистских листовок, наподобие тех, что были сброшены 6 ноября с целью «отметить» праздник революции: «Сегодня мы будем бомбить, завтра вы будете хоронить»108.

А. Верт считал, что «вопрос об объявлении Ленинграда «открытым городом» никогда не мог быть поставлен так же, как, например, в Париже в 1940 г.; это была война на уничтожение, и немцы никогда из этого не делали секрета; во-вторых, гордость за свой город была важна сама по себе — она состояла из большой любви к городу, его историческому прошлому, его исключительным литературным ассоциациям (это особенно справедливо в отношении интеллигенции), а также огромной пролетарской и революционной традиции в рядах рабочего класса; ничто не могло так объединить эти две большие любви к Ленинграду в одно целое, как угроза уничтожения города. Может быть, даже вполне сознательно, здесь присутствовало старое соперничество с Москвой: если бы Москва пала в октябре 1941 г., Ленинград продержался бы дольше; и если Москва выстояла, для Ленинграда было делом чести тоже выстоять»109.

А. Верт полагал вполне уместными те формы контроля и дисциплины, которые были установлены в Ленинграде. Он писал:

«Вполне естественно, что осажденному городу были необходимы суровая дисциплина и организация. Но это не имеет ничего общего с «укоренившейся привычкой покорности по отношению к властям» или, еще в меньшей степени, со «сталинским террором». Очевидно, что продукты питания должны были распределяться очень строго. Но сказать, что население Ленинграда работало и «не восстало» (с какой целью?) с тем, чтобы получить продовольственные карточки… — значит полностью не понимать духа Ленинграда. Не приходится сомневаться, что партийная организация после многих грубых ошибок начала войны играла очень важную роль в жизни Ленинграда: во-первых, она установила, насколько это было возможно, справедливое нормирование выдачи продуктов; во-вторых, организовала в широких масштабах гражданскую оборону; в-третьих, мобилизовала население на лесозаготовки и добычу торфа; в-четвертых, организовала разнообразные «дороги жизни». Не вызывает сомнения и то, что в самый тяжелый период зимы 1941–1942 гг. организации типа комсомола проявили величайшую готовность к самопожертвованию и выносливость. Не может быть никакого сравнения и с Лондоном… Бомбардировки Лондона были, действительно, хуже, нежели бомбардировки и обстрелы Ленинграда, по крайней мере, в отношении потерь. Но только если представить себе, что каждый житель Лондона голодал бы на протяжении всей зимы и каждый день в городе от голода умирало 10–12 тысяч, можно было бы поставить знак равенства между ними (Лондоном и Ленинградом). В Ленинграде выбор состоял в том, чтобы умереть в позорном немецком плену или погибнуть геройски (или, если повезет, выжить) в своем непокоренном городе. Любая попытка дифференцировать русский патриотизм, революционный заряд или советскую организацию или задавать вопрос о том, какой из трех факторов был наиболее важен в сохранении Ленинграда, также является бесплодной — все три переплелись в исключительном «ленинградском» пути110. Однако справедливо ли говорить о сложившейся «ленинградской идентичности» применительно к тем, кто лишь в середине тридцатых годов приехал в Ленинград из деревни и так с нею до начала войны не порвал, уезжая на все лето в привычные и близкие сердцу места? А этих «новых» ленинградцев были многие тысячи».

C локальным «ленинградским» патриотизмом было связано, по мнению А. Верта, возникновение «ленинградского дела». Верт писал:

«Будучи в Ленинграде в 1943 г., я имел возможность наблюдать это на каждом шагу. Для ленинградцев их город со всем тем, что он сделал и перенес, был чем-то уникальным. С каким-то презрением они говорили о «московском бегстве» 1941 г. и многие, в том числе очень замечательный человек П. С. Попков, руководитель Ленсовета, чувствовали, что после всего того, что сделал Ленинград, он заслуживает какого-то особого отличия. Одна из идей того времени состояла в том, что Ленинград должен стать столицей РСФСР или России, в то время как Москва останется столицей СССР. Эта ленинградская исключительность совсем не нравилась Сталину»111.

За пределами книги

Естественно, далеко не на все вопросы истории блокады можно ответить с определенностью. В ряде случаев по-прежнему не хватает источников и необходима кропотливая работа в архивах. Очевидной представляется потребность в использовании сравнительно новых для отечественной историографии методов исследования — методов устной истории, интервью с блокадниками, которые могут рассказать о фактах, которые не отложились в архивах. Пример Д. Гранина и А. Адамовича дает основания для оптимизма. Однако время неумолимо, и интервьюирование блокадников должно начаться безотлагательно.

Один из многих вопросов, ответ на который еще предстоит найти, касается того, как нескольким сотням тысяч ленинградцев удалось выжить в условиях, когда физиологические потребности получавших продовольствие по карточкам удовлетворялись в лучшем случае наполовину? Какие «стратегии выживания» (термин Ричарда Бидлака) выбирали разные категории населения и почему?

Одной из гипотез может быть то, что часть населения (недавние выходцы из деревень) сумели сделать сравнительно большие запасы продовольствия (крупа, мука, сахар) накануне войны. Материалы партийных архивов свидетельствуют о том, что одной из проблем ленинградских заводов в летний период был значительный отток рабочих в июле-августе, которые брали отпуска с целью поездки в деревню. В торговой сети также отмечался повышенный спрос на бакалейные товары именно весной и в июне. В расчете на два месяца жизни в деревне с детьми бывшие крестьяне, ставшие рабочими в период ускоренной индустриализации, и делали запасы. В пользу этой гипотезы говорит то, что одной из причин относительной неудачи в проведении займа третьей пятилетки было отсутствие в городе значительного числа рабочих, находившихся в отпуске (на «Русском дизеле», например, в отпуске были более 500 человек, на фабрике «Октябрьская» — более 600). Некоторые предприятия были даже в коллективном отпуске112.

Интервью с теми, кто приехал в Ленинград в 30-е гг., подтверждают эту точку зрения — 50–60 кг муки и крупы были тем минимумом, который имелся у многих «новых» ленинградцев. Это обстоятельство, наряду с умением рационально расходовать продовольствие, приобретенное в годы тяжелой жизни в деревне, имело, по-видимому, критически важное значение в условиях начавшейся войны и блокады. Коренные ленинградцы, напротив, такой привычки не имели, и посему голод и лишения стали испытывать значительно раньше, чем выходцы из деревни. Однако, эту гипотезу необходимо тщательно проверить.

Публикуемые документы объединены в приложения. Гриф секретности воспроизведен в тех случаях, где он имелся в подлиннике. При подготовке документов к печати исправлялись опечатки и сохранялись нормы правописания, существовавшие на момент их появления. Письма, адресованные руководству Ленинграда, даны без исправлений.

Неоценимую помощь в работе над книгой оказали руководители и сотрудники Управления Федеральной службы безопасности РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, особенно С. В. Чернов и [О. Н. Степанов], а также директор Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга И. П. Бабурин и заведующая читальным залом И. В. Лисовская.

На протяжении работы над рукописью мне посчастливилось общаться со многими российскими и американскими историками. Их вопросы, комментарии и замечания были чрезвычайно полезны. Я глубоко признателен моим университетским учителям [М. О. Малышеву], И. В. Ткаченко, [М. С. Кузьмину], А. Н. Мячину и А. Ф. Жукову, поддерживавшим меня на всех этапах изучения истории блокады. Особая благодарность американским коллегам Ричарду Бидлаку и Джеффу Хассу, с которыми меня связывают многие годы дружбы и сотрудничества.

Профессор Ричард Бидлак оказал неоценимую помощь в работе над этой книгой как многочисленными идеями и комментариями, так и отдельными материалами, обнаруженными им в библиотеках США (например, воспоминания В. Ершова и сына Л. Берии Серго). Он первым начал глубокое исследование «стратегий выживания» в блокадном Ленинграде, провел изучение настроений ленинградских рабочих, а также отношений Смольного и Кремля, особенно в связи с эвакуацией предприятий из Ленинграда.

Идеи Ричарда Бидлака, высказанные им в ходе подготовки к изданию в США нашей совместной монографии о блокаде, имели важное значение и с точки зрения уточнения структуры предлагаемой вниманию читателей книги. За все это я безмерно ему благодарен.

Естественно, что всю ответственность за суждения и выводы, содержащиеся в книге, несу только я.

Значительная часть документов из партийных архивов была собрана благодаря поддержке со стороны Фонда Сороса в рамках программы RSS (грант № 751/2000). Завершающий этап работы над книгой был проведен при поддержке Центра по изучению России Гарвардского университета в 2002 г., за что руководству Центра и всем его сотрудникам моя глубокая признательность.

Кэмбридж — Санкт-Петербург, июнь 2002 г.

Источники

1См: Гриднев В. П. Историография обороны Ленинграда (1941–1944). СПб., 1995.

3The Molotov Notes on German Atrocities. Notes sent by V. M. Molotov, People's Comissar For Foreign Affairs to All Governments with which the U.S.S.R. Has Diplomatic Relations. London, 1942. Посольством СССР в Лондоне были распространены ноты от 6 января, 27 ноября 1941 г. и 27 апреля 1942 г.

4Там же. Р.16–20.

5Там же. Р.22–26.

6Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal. Nuremberg 14 November 1945 — 1 October 1946. Volume VIII. Official Text in the English Language. Proceedings 20 February 1946 — 7 March 1946. Nuremberg, 1947. Р.114–115.

7Номер документа С-124, СССР-113, см.: Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal. Nuremberg 14 November 1945 — 1 October 1946. Volume VIII. Official Text in the English Language. Proceedings 20 February 1946 — 7 March 1946. Nuremberg, 1947.Р.113.

8Номер документа СССР-114. — Там же. Р.113.

9Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal. Nuremberg 14 November 1945 — 1 October 1946. V. XXXVII. Р.624.

10Ibid. P.627–629.

11Архив внешней политики России. Фонд Секретариата А. Я. Вышинского. Опись 21-в. Папка 48. Д. 37. Л.206.

13Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны 1941–1944.//Отв. ред. А. Р. Дзенискевич. Санкт-Петербург: Лики России, 1995. С. 4.

14Наиболее точный и глубокий анализ историографии блокады представлен в кн.: Дзенискевич А. Р Блокада и политика. Оборона Ленинграда в политической конъюнктуре. СПб: Нестор, 1998; см также: Гриднев В. П. Историография обороны Ленинграда (1941–1944). СПб., 1995; Правда и вымыслы о войне. Проблемы историографии Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. СПб., Пушкин, 1997.

15Мерцалов А. Н., Мерцалова Л. А. Освещение в СССР — России второй мировой войны: итоги и проблемы.// В кн.: Россия в XX веке. Судьбы исторической науки. Под общей ред. А. Н. Сахарова. М.: Наука, 1996.С. 627.

16Цит. по: Политологический словарь. М., 1994. С. 169–170.

17Там же. С.193.

18Kenez, Peter. The Birth of the Propaganda State. Soviet Methods of Mass Mobilization, 1917–1929. Cambridge University Press, 1985. Р. IX.

19Churchill Archive (CHAR), 20/42A/ P.73.

20Barry M. Katz. Foreign Intelligence. Research and Analysis in the Office of Strategic Services 1942–1945. Cambridge (Mass.). Harvard University Press, 1989. P.138–149.

21ЦАМО. Ф. 217. Оп. 1217. Д.3. Л.138.

22ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.3721. Л.160.

23Там же. Л.161.

24Там же. Ф.24. Оп.2 в. Д.3721. Л.163.

25ЦГАИПД СПб. Ф.4. Оп.3. Д.354. Л.57.

26См.: Ломагин Н. А. Борьба Коммунистической партии с фашистской пропагандой в период битвы за Ленинград (1941- январь 1944 гг.). (На материалах Ленинградской партийной организации, политорганов Ленфронта и Краснознаменного Балтийского флота). Диссертация на соискание ученой степени канд. исторических наук (для служебного пользования). Ленинград, 1989; Lomagin, Nikita. Soldiers at War: German Propaganda and Soviet Army Morale During the Battle of Leningrad, 1941–44. The Carl Beck Papers in Russian & East European Studies. Number 1306. Pittsburgh, University of Pittsburgh, 1998.

27См., например, материалы Нюрнбергского процесса, а также ряд публикаций научного характера: Война Германии против Советского Союза. 1941–1945. Документальная экспозиция./Под ред. Р. Рюрупа. Берлин, 1992; Соболев Г. Л. Блокадный мартиролог: будет ли он закончен? // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. Выпуск 3 (№ 16). 1994. С.3–8.

28Дзенискевич А. Р. Блокада и политика. Оборона Ленинграда в политической конъюнктуре. Санкт-Петербург: Нестор. 1998. С.65.

29См.: Trial of the Major War Criminals Before the International Military Tribunal. Volume XXXVII. Official Text. English Edition. Documents and Other Material In Evidence. Numbers 257-F to 180-L. Nuremberg. 14 November 1945 — 1 October 1946. Nuremberg, Germany, 1949. P.671–717.

30ЦГАИПД Спб. Ф.417. Оп.3. Д.34. Л.2–3.

31См.: Митчел, Сэмюэл. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск: Издательство Русич, 1998. С.13–14, 181–182.

32Российская национальная библиотека. Отдел рукописей. Фонд 163 (Второвы И. А. и Н. И. и Синакевич О. В.). Д.311 (Синакевич Ольга Викторовна. Дневник. Зима 1941–1942 гг. Ленинград, Казахстан). Л.5.

33Болдырев А. Н. Осадная Запись (Блокадный дневник). СПб., 1998.

34Там же. С.25, 41.

35РНБ. Отдел рукописей. Фонд 1015. Д.57, Лл.171, 175об.

37Цит. по: Леденева А. В., Давыдова И. В. Современная социальная теория. Новосибирск, 1994. С.9.

38Проблема революционизирования масс применительно к военному периоду истории советского общества была впервые детально проанализирована в книге Дж. Фишера — Fisher, George. Soviet Opposition to Stalin. A Case Study in World War II. Harvard U. Press. Cambridge, Mass., 1952.

39George Enteen. Robert V. Daniels's Interpretation of Soviet History // The Russian Review. An American Quarterly Devoted to Russia Past and Present (далее-The Russian Review), vol.54, July 1995. P. 315–29.

40О том, что разделяет социальных историков и так называемую тоталитарную школу, см: Vladimir Andrle, Demon's and Devil's Advocates: Problems in Historical Writing on the Stalin Era //Stalinism: Its Nature and Aftermath: Essays in Honor of Moshe Lewined. Nick Lampert and Gabor T. Rittersporn. Armonk, NY: M.E. Sharpe, 1992.

41Hannah Arendt, The Origins of Totalitarianism, 2d ed. New York, 1958.

42Carl Fridrich, Zbignev Brzezinski, Totalitarian Dictatorship and Autocracy. Cambridge, MA, 1956.

43Martin Malia, From under the Rubble, What? // Problems of Communism (January-April 1992): 89–106.

44Robert V. Daniels, Thought and Action under Soviet Totalitarianism: A Reply to Gelrge Enteen and Lewis Siegelbaum //The Russian Review, vol.,54, July 1995. P.341–50.

45Merle Fainsod, Smolensk under Soviet Rule, Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1958.

46Kotkin Stephen, Magnetic Mountain. Stalinism as a Civilization. Berkeley, University of California Press, 1995. P.2.

47Raymond A. Bauer, Alex Inkeles & Clyde Kluckhohn, How the Soviet System Works. Cultural, Psychological, & Social Themes. New York, Vintage books, 1960.

48Sheila Fitzpatrick, The Cultural Front: Power and Culture in Revolutionary Russia, Ithaca, Cornell University Press, 1992. Р. 118, 218–219, 233.

49Moshe Lewin, The Making of the Soviet System: Essays in the Social History of Interwar Russia, New York, Pantheon, 1985; Russian Peasants and Soviet Power. A Study of Collectivization, New York, W. W. Norton & Company, 1968.

50Kotkin Stephen, Magnetic Mountain. Stalinism as a Civilization. Berkeley, University of California Press, 1995. Р.5.

51Оценку дискуссии по этому вопросу см: I. Kershaw. The Nazi Dictatorship. Problems and Perspectives of Interpretation. 3rd edn. London, 1993.

52Kotkin S. Magnetic Mountain. Р. 283.

53T. H. Rigby, «Stalinism and the Mono-Organizational Society», in Robert Tucker, ed. Stalinism: Essays in Historical Interpretation, New York: Norton, 1977. Р.53–76.

54Kotkin S.. Magnetic Mountain P.287.

55Conquest Robert, The Great Terror: A Reassessment, 3d ed., New York, Oxford, 1990.

56A. Getty. The Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933–1937, Cambridge: Cambridge University Press, 1985. P.12, 156, 171, 198, 203, 206.

57G. Ritteresporn, Stalinist Simplifications and Soviet Complications: Social Tensions and Political Conflicts in the USSR, 1933–1953. Chur, Switzerland, Harwood Academic, 1991. P.18–19, 211.

58Kotkin S. P.21.

59Michel Foucault: Beyond Structuralism and Hermeneutics, 2nd ed. Chicago: University of Chicago Press, 1982, 1983; Power-Knowledge: Selected Interviews and other Writings, 1972–1977, ed. Colin Gordon, New York, Pantheon, 1980; The Foulcault Reader, ed. Paul Rabinow, New York: Pantheon, 1984.

60Kotkin S. P.23.

61См. Stalinism and Nazism. Dictatorships in Comparison. Ed. by I. Kirshaw and M. Lewin Cambridge, 1997. P.10.

62Власть и оппозиция: Российский политический процесс ХХ столетия. — М.: РОСПЭН, 1995. С.173–174.

63См. Т. Ю. Игрицкий. Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий на Западе// История СССР. 1990. N 6. С.172–190.

64М. Блок. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Наука, 1986. С.23.

65Подробнее об авторитарном типе («тенденции соединить самого себя с кем-то или чем-то внешним, чтобы обрести силу, утраченную индивидуальным «Я»), см.: Л. Хьел, Д. Зиглер. Теории личности. Основные положения, исследования и применение. СПб: Питер, 1999. С.249.

См.: Erich Fromm, Escape from Freedom. New York, Rinehart & Company, Inc., 1941. P.141–169.

66Robert W. Thurston, Life and Terror in Stalin's Russia, 1934–1941. New Haven, Yale University Press, 1996. P.XX.

67Ibid. P.198.

68Sarah Davies. Popular Opinion in Stalin's Russia. Terror, Propaganda and Dissent, 1934–1941. Cambridge University Press, 1997. P.1.

69Ibid, р.6; см.: Robert Thurston. Fear and Belief in the USSR's «Great Terror» Response to Arrest 1935–1939 // SR, 45/2, 1986, 213–234; Life and Terror in Stalin's Russia. 1934–1941. Yale University Press, 1996; Вежливость и власть на советских фабриках и заводах. Достоинство рабочих 1935–1941 гг.//Российская повседневность 1921–1941 гг. Новые подходы. Санкт-Петербург, 1995. С.59–67.

70См.: Donald Filtzer, Soviet Workers and Stalinist Industrialization. The Formation of Modern Soviet Production Relations 1928–1941, London, 1986.

71Davis S. P.6.

72Kotkin S. P.6.

73Ibid. P.358.

74P. Kenez. The Birth of the Propaganda State. Soviet Methods of Mass Mobilisation 1917–1929, Cambridge, 1985. P.353.

75О слухах см: R. Bauer and D. Gleicher. Word-of-Mouth Communication in the Soviet Union // Public Opinion Quarterly, 17/3, 1953. P.297–310.

77Davis S. P.9.

78Приложение о довоенных настроениях, документ № 6.

79Об отношении населения к торговому соглашению с Германией, пакту о ненападении и договоре о дружбе и границе см.: ЦГАИПД СПБ. Ф.24. Оп.2 в. Д. 3721. Л. 226–228; 233–235; 241–243; 262; 317–324; д.3667. Л.34–36; Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.58. П.н. 8. Л.83–91; об отношении к нападению Германии на Польшу и вступлению СССР на территорию Польши см.: ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп.2 в. Д. 3721. Л. 277–282; 287–292; 299–301; д.3834. Л. 1–11; об обношении к войне с Финляндией см: ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп.2 в. Д.3722. Л. 174–176; 262–264; 267–269; 286–288; 292–295; д.3723. Л. 3–4; 11–15; д.3729. Л. 35–36 и др.

80Приложение о довоенных настроениях, документ № 8.

81Там же, №№ 1 и 3.

82Приложение о довоенных настроениях, документ № 7.

83Davis S. P.43–44.

84ЦГАИПД СПб. Ф. 415.Оп. 2. Д.32. Л 80–81.

85Приложение о довоенных настроениях, документ № 4.

86Там же, документ № 5.

87ЦГАИПД СПб. Ф.24.Оп.2а. Д.179 (особая папка) Л.15.

88ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.3393. Л.83–85, 128.

89Там же. Л.142.

90Там же. Л.143об.

91Там же. Д.3723. Л.37.

92Там же. Л.38.

93Там же. Ф.24. Оп.2в. Д.3723. Л.38

94Там же. Ф.24.Оп.2а. Д.181 (особая папка). Л.1-14.

95Там же. Ф. 409. Оп.2. Д.57. Л.12–13, 111–133.

96Там же. Ф.24. Оп.2 в. Д.3721. Л.197.

97Там же. Л.200.

98Там же.

99Там же. Л.177–178, 193.

100Davis S. P.45.

101Ibid. P.47.

102T. Rigby. Reconceptualising the Soviet System // S. White, A. Pravda, and Z. Gitelman (eds.) Developments in Soviet and Post-Soviet Politics, 2nd edn, London, 1992.P.313–314.

103ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп. 2 в. Д.3722. Л.196.

104Harrison E. Salisbury. The 900 days: The Siege of Leningrad, NY, 1969. P.448.

105Goure L. The Siege of Leningrad, Stanford, 1962. P.63, 80.

106Ibid. P.300–307.

107Ibid. P.304.

108Alexander Werth. Russia at War. 1941–1945. Barrie and Rockliff, London, 1964. P.356. 109Ibid. P.356–357.

110Ibid. P.358.

111Ibid. P.358–359.

112ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2в. Д.3721. Л.198.

Глава 1. КРЕМЛЬ И СМОЛЬНЫЙ: МОМЕНТ ИСТИНЫ

Вполне правильно, что орден «Победа» Сталин получил в день, когда вся советская территория освобождена от врага. Огорчает только то, что Сталина не наградили медалью «За оборону Ленинграда»1.

Из высказываний, зафиксированных УНКГБ, Ленинград, ноябрь 1944 г.

Отношения Кремля со Смольным в период битвы за Ленинград остаются одной из наиболее дискуссионных тем в отечественной и зарубежной литературе. Интерес исследователей в основном прикован к военным месяцам 1941 г. Это связано с необходимостью дать ответ на три связанных друг с другом вопроса.

Во-первых, деятельность ленинградского руководства в июне — начале сентября 1941 г., по мнению ряда западных исседователей, интерпретировалась Кремлем как неадекватная сложившимся обстоятельствам, и на последнем доблокадном этапе была даже ориентирована на подготовку города к сдаче. Каковы были реальные отношения Сталина и ленинградского руководства в этот период? Насколько обоснованными были упреки Кремля в адрес хозяев Смольного?

Во-вторых, некоторые исследователи полагают, что тяготы первой блокадной зимы объясняются отчасти тем, что Сталин и ряд его ближайших сподвижников не сделали все возможное, чтобы спасти умирающий Ленинград. Еще Л. Троцкий писал о давнишней неприязни Сталина к Петрограду-Ленинграду. Сталин с подозрением относился к бывшей столице, в которой в первые месяцы после Октября он был на вторых ролях, оставаясь в меньшинстве даже на заседаниях возглавляемого им наркомата. В то время Сталин, по воспоминаниям его ближайших соратников, находил внутреннее равновесие лишь в длинных закоулках Смольного2.[14] Внутренний дискомфорт «петроградского» периода усиливался также воспоминаниями о тяжелой борьбе за лидерство в партии с руководством ленинградской партийной организации в середине 20-гг., а также чрезвычайной популярностью руководителя ленинградских большевиков С. Кирова. Более того, ряд сталинских выдвиженцев — Молотов, Маленков и Берия — соперничали с секретарем ЦК и лидером ленинградской парторганизции Ждановым. Комплекс этих обстоятельств имел немалое значение в годы блокады.

В-третьих, одним из внутренних мотивов «ленинградского дела», приведшего к уничтожению практически всех, кто так или иначе был связан с обороной Ленинграда, по мнению ряда авторов, было то, что Сталин опасался героической репутации Ленинграда среди населения СССР в конце войны и полагал, что руководители города могут быть по отношению к нему нелояльны в связи с колоссальными потерями, которые понес Ленинград в период блокады. Имеющиеся в нашем распоряжении документы ГКО за 1941 г., материалы Военного Совета Ленинградского фронта, горкома ВКП(б), Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области, а также материалы из архивных фондов ленинградских руководителей и воспоминания советского руководства проливают свет на эти вопросы.

Общение Кремля со Смольным в августе — декабре 1941 г. было очень интенсивным. Государственный комитет обороны, сосредоточивший в своих руках всю власть, стремился осуществлять строгий контроль за всем, что происходило в стране, в том числе и в Ленинграде. Однако в связи с быстро ухудшавшейся обстановкой на фронте, до середины августа 1941 г. Ленинград во многом был предоставлен самому себе. Традиционная иерархия отношений, когда Ленинград полностью полагался на директивы Москвы, на короткое время была нарушена, что, в конце концов, привело к серьезным трениям между Сталиным и ленинградским руководством. Сталин стал проявлять особое беспокойство по поводу развития ситуации на ленинградском направлении, когда Вермахт уже непосредственно угрожал городу. С этого момента в течение нескольких недель Ленинград оказался в центре внимания Сталина и ГКО.

Большинство решений, касавшихся различных вопросов обороны Ленинграда, было принято ГКО в конце августа — начале сентября, хотя первое из них появилось еще 9 июля и было связано с выводом военно-морских кораблей, строящихся на ленинградских заводах Наркомсудпрома. В решение ГКО № 78сс, по-видимому, под влиянием потерь КБФ при выводе флота из Таллина, говорилось: «Разрешить… вывести по внутренним водным системам строящиеся на ленинградских заводах военно-морские суда…»3

17 августа 1941 г. в Директиве Главному Командованию войсками Северо-Западного направления указывалось на то, что «Ставка не может мириться с настроениями обреченности и невозможности предпринять решительные шаги, с разговорами о том, что уже все сделано и ничего больше сделать невозможно»4. Впоследствии эта мысль повторялась практически в каждом разговоре Сталина с ленинградским руководством.

Отношения Сталина с руководством обороны Ленинграда на протяжении всего этого времени имели несколько общих черт. Во-первых, во всех случаях именно он инициировал диалог со Смольным. Во-вторых, Сталин высказывал серьезное недовольство действиями, которые предпринимались с целью защиты города. В-третьих, он постоянно подчеркивал, что Ленинград следует оборонять до последней возможности, а при худшем варианте развития ситуации, по его мнению, необходимо было, прежде всего, отдавать предпочтение интересам армии и обеспечить ее вывод.

Первый «полномасштабный»5[15] разговор Сталина с Ворошиловым, Ждановым, Кузнецовым и Поповым состоялся 22 августа 1941 г. в связи с решением ленинградских руководителей создать Военный Совет обороны Ленинграда. Этот шаг Смольного вызвал резко отрицательную реакцию Сталина. Речь шла не только о превышении полномочий, но и крайне негативных политических последствиях для армии и населения города. Вероятно, перед Сталиным впервые столь остро встал вопрос о способности этих людей отстоять Ленинград. Предельно жесткий тон разговора со стороны Сталина вынуждал его оппонентов искать оправданий, которые, будучи не всегда убедительными, тем не менее, имели серьезные основания. Упрекая ленинградское руководство в неинформировании правительства о принимаемых решениях, Сталин специально указал на наличие у него «других источников» информации, позволявших находиться в курсе происходящих на фронте дел. Разговор настолько типичен для отношений Кремля и Смольного, что заслуживает того, чтобы привести его с минимальными купюрами:[16]

— Тов. Ворошилов, Жданов, Кузнецов, Попов у аппарата.

— Здравствуйте, здесь Сталин, Молотов, Микоян.

1. Вы создали Военный Совет Обороны Ленинграда. Вы должны понимать, что Военный Совет могут создать только правительство или по его поручению Ставка. Мы просим вас другой раз не допускать такого нарушения.

2. В Военный Совет Обороны Ленинграда не вошли ни Ворошилов, ни Жданов. Это неправильно и даже вредно политически. Рабочие поймут, что дело так, что Жданов и Ворошилов не верят в оборону Ленинграда, умыли руки и поручили оборону другим, нижестоящим. Это дело надо исправить.

3. В своем приказе о создании Военного Совета Обороны Ленинграда вы предлагаете выборность батальонных командиров. Это неправильно организационно и вредно политически. Это тоже надо исправить.

4. По вашему приказу о создании Совета Обороны выходит, что оборона Ленинграда ограничивается созданием рабочих батальонов, вооруженных более или менее слабо без специальной артиллерийской обороны. Такую оборону нельзя признать удовлетворительной, если иметь ввиду, что у немцев имеется артиллерия. Мы думаем, что оборона Ленинграда должна быть прежде всего артиллерийская оборона. Нужно занять все возвышенности в районе Пулково и в других районах и установить там серьезную артиллерийскую оборону…

Жданов и Кузнецов:

Из всего сказанного мы видим, что по нашей вине произошло большое недоразумение.

1. Создание Военного Совета Обороны Ленинграда ни в коей мере не исключает, а только лишь дополняет общую организацию обороны г. Ленинграда.

2. И Ворошилов и Жданов являются ответственными, в первую очередь, за всю оборону Ленинграда.

3. Военный Совет Обороны Ленинграда мы понимали как сугубо вспомогательный орган общей военной обороны Ленинграда.

4. Нам казалось, что будет легче создать прочную защиту Ленинграда при специальной организации рабочей общественности.

5. …Мы просим прощения (здесь и далее выделено нами — Н. Л.), что вследствие большой перегруженности работой и недодуманности не поставили Вас своевременно в известность обо всей этой работе, проделанной в течение последнего месяца.

6. Считаем своим долгом сообщить, что указанный укрепрайон, предназначенный прикрывать Ленинград, недостаточно укомплектован вооруженной боевой силой..

7. Убедительно просим Вас дать нам хотя бы пару хороших стрелковых дивизий и необходимое количество пулеметов и винтовок для укрепрайона. О нуждах вооружения и пополнения полевых войск мы сейчас не говорим.

Сталин:

О существовании укрепленной полосы нам известно не от вас, конечно, а по другим источникам. О составе войск этого укрепрайона мы впервые узнаем, хотя вы, кажется, и сейчас не передали нам полной картины. Но эта укрепленная полоса, кажется, уже прорвана немцами в районе Красногвардейска и именно поэтому Ставка так остро ставит вопрос об обороне Ленинграда… Что касается поставленных мною вопросов, то ни на один не ответили толком. Вы создали Военный Совет, не имея на то права. Военные Советы создаются только правительством или Ставкой. У нас нет гарантий, что вы опять не надумаете чего-либо такого, что не укладывается в рамки нормальных взаимоотношений. Вы ввели выборное начало в рабочие батальоны. Мы с этим мириться не можем, а вы даже не ответили на этот вопрос. Вы сами не вошли в Военный Совет Обороны, Жданов и Ворошилов. Мы считаем это серьезной политической ошибкой, а вы даже не ответили на этот вопрос. Мы никогда не знаем о ваших планах и начинаниях. Мы всегда случайно узнаем о том, что что-то наметили, что что-то спланировали, а потом получилась прореха. Мы с этим мириться не можем. Вы не дети и знаете хорошо, что в прощении не нуждаетесь.

Ссылка ваша на перегруженность смешна. Мы не менее вас перегружены. Вы просто не организованные люди и не чувствуете ответственности за свои действия, ввиду чего и действуете, как на изолированном острове, ни с кем не считаясь.

Что касается ваших требований о помощи дивизиями и вооружениями, то сообщите о них более внятно, чтобы мы могли понять, для осуществления каких планов нужны вам новые дивизии и вооружения. Все.

Жданов, Ворошилов:

Организуя Военный Совет Обороны Ленинграда…, мы вообще не предполагали, что это может послужить поводом для тех замечаний, которые только что выслушали. Это наше решение нигде не публиковалось, а приказом он издан как совершенно секретный. Второе — вопрос о выборе мы допустили, может быть, неправильно, однако на основании печального опыта наших дней, когда не только в рабочих дивизиях, но в отдельных случаях в нормальных дивизиях, после того, как командиры разбегались, бойцы выбирали себе командиров.

Мы считали, что рабочие батальоны, которые являются импровизированными формированиями, будут более крепко спаяны вокруг своих командиров, если их командиры будут не только назначаться, но и выбираться ими самими из своей же среды.

Что касается Вашего опасения о том, что мы можем еще что-либо такое надумать, что не укладывается в рамки нормальных взаимоотношений, то мы, Ворошилов и Жданов, не совсем понимаем, в чем нас упрекают, что мы сделали такого, что могло послужить столь тяжелому обвинению.

Сталин:

Не нужно прикидываться наивными, прочтите ленту и поймете, в чем вас обвиняют. Немедленно отмените выборное начало, ибо оно может погубить всю армию. Выборный командир безначальный… а нам нужны, как известно, полновластные командиры. Стоит ввести выборное начало рабочих батальонов, оно сразу распространится на всю армию, как зараза.

Жданов и Ворошилов должны войти в состав Военного Совета Обороны Ленинграда. Ленинград не Череповец или Вологда, это вторая столица нашей страны. Военный Совет Обороны Ленинграда не вспомогательный орган, а руководящий орган обороны Ленинграда.

В итоге 24 августа 1941 г. ГКО принял решение № 572сс «О создании Военного Совета обороны гор. Ленинграда и Военного Совета при коменданте Красногвардейского укрепрайона». Как отмечалось в документе, этот шаг был предпринят «по предложению тт. Ворошилова и Жданова»7. Однако, как будет показано далее, эта реформа управления войсками на ленинградском направлении была не последней.

Нарастание угрозы Ленинграду и неадекватность действий военно-политического руководства по защите Ленинграда привели к необходимости командирования в город группы высших должностных лиц страны — заместителя председателя ГКО, наркома ВМФ, командующего ВВС, начальника артиллерии Красной армии и заместителя председателя Совнаркома СССР. 26 августа в Ленинград прибыли уполномоченные Государственного Комитета Обороны В. Молотов, Г. Маленков, Н. Кузнецов, А. Косыгин, П. Жигарев и Н. Воронов для «рассмотрения и решения, совместно с Военным советом Главного Командования Северо-Западного направления и с Военным советом Ленинградского фронта, всех вопросов обороны Ленинграда и эвакуации предприятий и населения Ленинграда» (выделено нами — Н. Л.)8. Эта комиссия приняла ряд важных решений, которые, однако, большей частью, так и остались на бумаге. Сама хронология их появления говорит о многом — быстро менявшаяся обстановка и ее оценка на месте приводили к тому, что по одному и тому же вопросу в течение 2–3 дней принималось несколько решений. Противоречивость и даже конвульсивность действий комиссии ГКО еще более дезориентировали местное руководство, которое в полном объеме смогло продолжить работу по укреплению обороны лишь по прошествии недели. Однако Комиссия выделила три важнейшие сферы, которые для Ленинграда надолго оставались ключевыми — оптимизация органов военного управления, дальнейшая эвакуация предприятий и населения, обеспечение войск фронта и населения города боеприпасами и продовольствием.

Из тех решений Комиссии ГКО, которые имели решающее значение для обороны Ленинграда, следует назвать, во-первых, завершение реформы управления войсками; во-вторых, отмену 28 августа 1941 г. «до особого распоряжения» поставления ГКО, принятого всего двумя днями раньше за № 587сс «Об эвакуации Кировского завода Наркомсредмаша и Ижорского завода Наркомсудпрома»; в-третьих, разработку комплекса мер по упорядочению распределения оставшегося в Ленинграде продовольствия.

29 августа ГКО изменил структуру управления, приняв постановление № 599сс «О Северо-Западном фронте». В соответствии с ним Северо-Западный фронт переходил в непосредственное подчинение Верховному Главному Командованию; Главное Командование Северо-Западного направления объединялось с командованием Ленинградского фронта. Командующим фронтом был назначен Ворошилов, начштаба — Попов, а членами Военного Совета — Жданов, Кузнецов, Исаков и Клементьев9. На следующий день, 30 августа 1941 г., ГКО «в связи с объединением командования войск Северо-Западного направления и Ленинградского фронта» упразднил своим решением № 601сс Военный Совет Обороны Ленинграда «с передачей его функций Военному Совету Ленинградского фронта». В решении ГКО отмечалось, что эта «реформа» управления в Ленинграде «не подлежит публикации в печати»10.

Второе из названных выше решений предусматривало, что вся бронетанковая продукция ленинградских заводов до 10 сентября включительно должна была оставаться в распоряжении Ленинградского фронта11.[17] В тех условиях это было очень рискованное решение. В случае военного успеха противника оно могло повлечь за собой потерю крупнейших военных заводов. Вместе с тем, это решение однозначно отражало намерение Сталина максимально укрепить оборону города за счет местных ресурсов и вести борьбу за Ленинград до последней возможности.

Отсрочка эвакуации Балтийского и Ижорского заводов вряд ли была хорошо просчитана. Утвержденный 29 августа план вывоза из Ленинграда некоторых важнейших предприятий на ближайшие 10 дней (для вывоза оборудования и рабочих было предназначено 12 313 вагонов), а также населения (250 000 человек женщин и детей и 66 000 человек из прифронтовой полосы в период до 8 сентября), не мог быть выполнен из-за нарушения железнодорожного сообщения. Важное практическое значение имело решение прекратить коммерческую торговлю продуктами питания в Ленинграде, нормировать отпуск чая, яиц, спичек, а также осуществлять строжайший контроль за распределением продовольствия.

К числу же решений, носивших характер благих пожеланий, относилось постановление о необходимости создания к 1 октября 1941 г. полуторамесячного запаса продовольствия. Сложившееся в городе положение с запасами продовольствия уполномоченные ГКО сочли ненормальным, как «не обеспечивающим бесперебойное снабжение Ленинграда продуктами». В связи с этим предлагалось к 1 октября отгрузить: муки пшеничной 72 000 тонн, муки ржаной 63 000 тонн, крупы 7800 тонн, мяса 20 000 тонн, рыбы 4000 тонн, сельдей 3500 тонн, масла животного 3000 тонн. Кроме того, комиссия ГКО постановила немедленно переселить из пригородов Ленинграда местное немецкое и финское население в количестве 96 000 человек12. Это решение, кстати сказать, в значительной степени было реализовано.[18] По меньшей мере половина «потенциальных» противников режима смогла избежать тягот блокады, в то время как обычные ленинградцы, не пожелавшие эвакуироваться, в подавляющем своем большинстве остались в городе.

Пока Комиссия ГКО находилась в Ленинграде, ситуация на фронте ничуть не улучшилась. Напротив, немцы продолжали оказывать мощное давление, приближаясь вплотную к Ленинграду. Недовольство Сталина складывающейся оперативной обстановкой на Ленинградском фронте переросло в раздражение. 29 августа он направил телеграмму членам ГКО В. Молотову и Г. Маленкову, находившимся в то время в Ленинграде. В телеграмме, в частности, говорилось:

«Только что сообщили, что Тосно взято противником. Если так будет продолжаться, боюсь, что Ленинград будет сдан идиотски глупо, а все ленинградские дивизии рискуют попасть в плен. Что делают Попов и Ворошилов? Они даже не сообщают о мерах, какие они думают предпринять против такой опасности. Они заняты исканием новых рубежей отступления, в этом видят свою задачу. Откуда у них такая бездна пассивности и чисто деревенской покорности судьбе? Что за люди — ничего не пойму. В Ленинграде имеется теперь много танков КВ, много авиации, эресы. Почему эти важнейшие технические средства не действуют на участке Любань-Тосно? Что может сделать против немецких танков какой-то пехотный полк, выставленный командованием против немцев без этих технических средств? Почему богатая ленинградская техника не используется на этом решающем участке? Не кажется ли тебе, что кто-то нарочно открывает немцам дорогу на этом решающем участке? Что за человек Попов?14[19] Чем, собственно, занят Ворошилов и в чем выражается его помощь Ленинграду? Я пишу об этом, так как очень встревожен непонятным для меня бездействием ленинградского командования…»15

Замена военного руководства на ленинградском направлении встала на повестку дня. Проблема, однако, состояла в том, что Ворошилову надо было найти замену, а это было непросто. Трудно сейчас говорить о том, в какой степени правы те, кто считает помощь Москвы в августе 1941 г. недостаточной для спасения населения Ленинграда. Документы ГКО свидетельствуют о том, что Кремль неоднократно обращался к вопросу о положении вокруг Ленинграда, но в целом неверно его оценивал. Решения, принятые уполномоченными ГКО в конце августа, показывают, что центр, хотя и лучше, нежели само ленинградское руководство (военное и политическое), понимал сущность проблем, с которыми войска фронта и население города уже столкнулись и в скором будущем должны были столкнуться, однако не представлял себе наиболее очевидных и опасных вариантов развития ситуации даже на ближайшее время.

Принятые представителями ГКО решения, несмотря на все благие намерения, в последующем не реализовывались. График бесперебойного снабжения Ленинграда продовольствием, разработанный А. Микояном, оказался утопией. Нарком путей сообщения Л. Каганович, на которого вместе с А. Микояном была возложена задача по срочной отгрузке и доставке продовольствия в Ленинград, вскоре докладывал Сталину, что «с 14 часов 29 августа движение поездов с Ленинградом прервано по всем линиям»16. Принимая это во внимание, 30 августа 1941 г. ГКО принял подготовленное А. Микояном распоряжение № 604сс «О транспортировке грузов для Ленинграда», в котором перед рядом наркоматов были поставлены очень четкие задачи по доставке боеприпасов, горючего и продовольствия в Ленинград.

ГКО обязал:

1) НКПС направлять ежедневно, начиная с 31 августа, на ст. Ладейное Поле по 8 маршрутов продовольствия и по 2 маршрута боеприпасов и вооружения и 1 маршрут горючего.

2) НКВМФ и НКРФ выделить 75 озерных барж по 1 тыс. тонн и 25 буксиров, обеспечив курсирование непрерывно по 12 барж с грузом от пристани Ладейное Поле до Ленинграда. Выделить также один танкер НКВМФ и 8 наливных барж Наркомречфлота с буксирами для перевозки горючего из Ладейного Поля для Ленинграда. Подготовить немедленно фронт разгрузки в районе ст. Ладожское озеро для направления в случае необходимости этих барж на разгрузку в районе ст. Ладожское озеро.

3) НКПС направлять ежедневно, начиная с 31 августа, на ст. Волховстрой по 2 маршрута продовольствия для перевалки в речные суда.

4) Наркомречфлота подавать ежедневно, начиная с 1 сентября, по 7 барж и организовать доставку в Ленинград перевалочных грузов 2 маршрутов ежедневно.

5) Выполнение погрузочно-разгрузочных работ возложить на НКО (Хрулев). Организацию перевозки по водным путям — на НКВМФ (Галлер).

6) НКРФлоту… предоставить в распоряжение военного командования все нужные транспортные средства и людские кадры по требованию командования.

Обеспечение охраны железнодорожных и водных транспортов возлагалось на главкома Ворошилова17.

Работа комиссии ГКО в Ленинграде знаменательна еще и тем, что она побудила Кремль впервые в ходе войны попытаться упорядочить распределение имевшихся в стране ресурсов. Ленинград явился в известном смысле поводом и причиной для наведения порядка в целом в деле учета, распределения и транспортировки ресурсов. 5 сентября 1941 г. ГКО стал считать понесенные за первые два с половиной месяца войны потери и разбираться с вопросами обеспечения действующей армии. Сама постановка вопроса и характер предположения о численном составе действующей армии (с точностью до 1 миллиона человек) весьма показательны для того, чтобы понять ситуацию, в которой оказалась власть по окончании летней кампании. Было очевидно, что потери огромны и положение с продовольствием также критическое. Это также важно иметь в виду, анализируя проблему помощи центра Ленинграду в условиях блокады.

Рассмотрев «вопрос наркомата обороны», ГКО своим решением № 633сс создал комиссию в составе Микояна, Шапошникова, Хрулева, Щаденко, Косыгина, Мехлиса и Маленкова, которой в трехдневный срок надлежало представить проект постановления по следущим вопросам:

«1) о выявлении мертвых душ по линии численности армии и соответствующем сокращении последней приблизительно до 7–8 миллионов человек.

2) о разбивке армии на 3–4 категории, с сокращением пайков для менее важных категорий»18.

Комиссия закончила свою работу лишь 11 сентября, подгототовив распоряжение ГКО № 660ссов[20] от 11 сентября 1941 г., в котором устанавливалась численность Красной Армии на сентябрь и IV квартал 1941 г.:

Установить отпуск продовольственных пайков Красной Армии …на численность в количестве 7 400 000 человек.

Утвердить распределение пайков по фронтам и округам, исходя из следующей численности:

…Карельский фронт — 185 000

Ленинградский фронт — 452 000

Северо-Западный фронт — 252 000

Ленинградский военный округ — 45 00020.[21]

12 сентября 1941 г. ГКО с целью упорядочения снабжения продовольствием и фуражом Красной Армии постановил создать на фронтах и в армиях переходящие запасы продовольствия в следующих размерах: Карельский фронт — на 30 суток, Ленинградский фронт — 20 суток. Остальные фронты и отдельные армии — на 15 суток21.

6 сентября 1941 г. П. Попков сообщил в ГКО, что запасов продовольствия в городе осталось очень мало и просил ускорить его доставку. По данным ГКО, продовольственных ресурсов в городе должно было быть больше. С тем, чтобы разобраться в ситуации, по настоянию А. Микояна, с целью контроля за правильным расходованием продовольственных ресурсов, предназначенных для снабжения населения г. Ленинграда и войсковых частей Ленинградского фронта и своевременного информирования Государственного Комитета Обороны о фактах нарушения экономии в деле расходования, ГКО установил должность Уполномоченного Государственного Комитета Обороны по снабжению населения г. Ленинграда и войск Ленинградского фронта. В соответствии с решением ГКО № 651cс Уполномоченным по снабжению войск Ленинградского фронта и населения г. Ленинграда продовольствием был назначен нарком торговли РСФСР Павлов Д. В., а его помощником по снабжению войск продовольствием — Кокушкин Д. Ф.22[22] Статус Д. Павлова позволял ему отдавать указания в сфере расходования продовольствия, обязательные как для военных, так и для гражданских органов.

Если бы намеченные в ГКО мероприятия по обеспечению Ленинграда необходимыми ресурсами выполнялись хотя бы наполовину, то Ленинград имел бы минимально необходимое количество продовольствия, боеприпасов и горючего. Однако массированные атаки противника в условиях крайней уязвимости транспортных коммуникаций, а также осенние штормы очень затруднили действия, призванные надежно связать Ленинград с Большой землей. Водные перевозки начались только 12 сентября 1941 г. после проведения необходимых дноуглубительных работ, оборудования фарватеров и строительства причалов. Осенняя навигация 1941 г. была очень короткой и закончилась 15 ноября. Из-за штормов она нередко прерывалась, например с 23 по 27 октября ни одно судно не смогло выйти в рейс. В течение 28 дней (с 23 октября по 20 ноября) регулярного сообщения по Ладоге не было23.

Всего же на западный берег Ладожского озера было доставлено около 60 тыс. тонн различных грузов, из них — 45 тыс. тонн продовольствия24. Очевидно, что при ежедневном расходе от 1100 до 622 тыс. тонн муки в день в период до 20 ноября 1941 г., доставленных в Ленинград продуктов было явно недостаточно. Практически все продовольствие сразу же расходовалось.

Завезенные в Ленинград горючее и горюче-смазочные материалы (7 тыс. тонн), вооружение и боеприпасы (45 тыс. винтовок, 1 тыс. пулеметов, около 10 тыс. снарядов, более 3,3 млн. патронов, свыше 108 тыс. мин, около 14 тыс. ручных гранат), а также две стрелковые дивизии и бригада морской пехоты общей численностью 20 тыс. человек способствовали повышению боеспособности войск, оборонявших Ленинград. Однако количество и качество этого оружия ни в коей мере не отвечало задачам прорыва блокады и предназначено было, в первую очередь, для продолжения обороны. Количество эвакуированных водным путем также было незначительным и составило всего 33,5 тыс. человек25. Подвоз продовольствия авиацией, начавшийся в ноябре, в принципе не мог обеспечить не только создания запасов, но даже удовлетворить пятой части потребностей фронта и города.

Таким образом, ГКО еще в начале осени знал об имевшихся проблемах с обеспечением Ленинграда и возможных последствиях. Однако предпринимавшиеся усилия не были достаточными и, кроме того, не имели постоянного характера — у Москвы просто не было необходимых сил и средств для полноценного снабжения Ленинграда. Отражая массированное давление по многим направлениям, Сталин действовал в условиях постоянного цейтнота, из многих зол выбирая меньшее.

Ухудшение положения под Ленинградом в начале сентября 1941 г. вызывало большую тревогу не только в Москве, но и в Лондоне. Опасаясь попадания остатков Балтийского флота в руки немцев, Черчилль просил Сталина уничтожить флот в случае необходимости, предложив выплатить за него частичную компенсацию26. Как известно, Сталин отклонил это предложение и не только по дипломатическим соображениям. Для него речь шла не о флоте и не о заводах. Власть, его власть, висела на волоске. В сентябре 1941 г. битва за Ленинград имела решающее значение для судьбы всей страны. Решение Гитлера блокировать Ленинград, перебросив на московское направление лишь часть своих сил, объективно было выгодно Сталину — распыление сил противника давало шанс подтянуть резервы и остановить продвижение Вермахта вглубь страны.

По мере стабилизации фронта под Ленинградом и нарастания угрозы под Москвой внимание Сталина естественным образом переключилось на столицу, оставив на несколько месяцев Ленинград практически один на один с растущим клубком проблем. Конечно, это не означало прекращения дипломатических усилий Сталина по фактическому выводу из войны Финляндии, войска которой, как известно, вместе с немецкими войсками блокировали Ленинград. Осенью 1941 г. Сталин неоднократно ставил вопрос перед союзниками о необходимости оказания на Финляндию соответствующего давления27 — и оно было оказано. По крайней мере, позиция Вашингтона и Лондона охладила тех в Хельсинки, кто помышлял о большем, нежели возвращение утраченной в ходе советской агрессии 1939–1940 гг. территории. В начале сентября 1941 г. Черчилль писал Сталину:

«Мы окажем любое возможное давление на Финляндию, включая немедленное заявление, что объявим ей войну, если она будут продвигаться за старые границы. Мы просим Соединенные Штаты предпринять все необходимые шаги, чтобы повлиять на Финляндию»28.

Намерение Сталина бороться за Ленинград до последней возможности отнюдь не было безрассудством. Он не исключал возможности поражения и, более того, предпринимал профилактические меры. Как показывают документы ГКО, эти меры были стандартными для всех городов, которые мог захватить противник29.[23] Несмотря на то, что 10 сентября в Ленинград прибыл новый командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков, 13 сентября туда же с особой миссией прилетел первый заместитель наркома внутренних дел В. Н. Меркулов, имевший мандат ГКО № 670 на проведение специальных подготовительных мероприятий на случай сдачи Ленинграда.

Один из лучших российских историков блокады Ленинграда А. Дзенискевич в одной из своих многочисленных работ подробно рассмотрел вопрос о том, что было сделано властями на случай сдачи города и пришел к выводу:

«…для версии о подготовке к уничтожению всего Ленинграда места не остается. Эта задача была невыполнима и ее никто перед собой (выделено нами — Н. Л.), как видим, не ставил»30.

На самом деле Сталин отнюдь не был сентиментальным человеком. Логика бескомпромиссной борьбы определяла все его поведение — если городу суждено пасть, его надо в максимальной степени разрушить. Лучшим доказательством этого является документ, выданный ГКО В. Н. Меркулову 13 сентября 1941 г.:

Мандат

Дан сей Заместителю НКВД СССР т. Меркулову В. Н. в том, что он является Уполномоченным Государственного Комитета Обороны по специальным делам.

Тов. Меркулову поручается совместно с членом Военного Совета Ленинградского фронта тов. Кузнецовым тщательно проверить дело подготовки взрыва и уничтожения предприятий, важных сооружений и мостов в Ленинграде на случай вынужденного отхода наших войск из Ленинградского района. Военный Совет Ленинградского фронта, а также партийные и советские работники Ленинграда обязаны оказывать т. Меркулову В. Н. всяческую помощь31.

Положение под Ленинградом оставалось чрезвычайно напряженным.[24] Сталину казалось, что даже с прибытием в Ленинград Жукова Военный Совет фронта по-прежнему не проявляет должной жесткости. 22 сентября 1941 г. Жукову, Жданову, Кузнецову и Меркулову он направил приказ, в котором говорилось:

«Согласно слухам, подлые немцы, наступающие на Ленинград, посылают перед своими войсками стариков, женщин и детей из оккупированных областей в качестве делегатов к большевикам с просьбой сдать Ленинград и заключить мир.

Говорят, что среди ленинградских большевиков есть люди, которые считают неуместным применять оружие в отношении такого рода посланцев.

Если такие люди вообще есть среди большевиков, то их, по-моему, надо искоренить, покольку они опаснее фашистов. Я советую не сентиментальничать, а бить врага и его помощников, будь то добровольцы или нет.

Борьба идет жестокая. В первую очередь поражение потерпит тот, в чьих рядах появится паника и нерешительность. В падении Ленинграда будут виновны те, кто допустит в наших рядах нерешительность. Уничтожайте немцев и их пособников, поскольку они одно и то же, что и немцы.

Уничтожайте врагов, являющихся таковыми добровольно или нет. Никакой жалости по отношению к немцам, этим извергам; никакой пощады к их посланцам, поскольку они одно и то же, что и немцы.

Прошу ознакомить с этим приказом всех командиров и комиссаров дивизий и полков, Военный Совет Балтийского Флота, командиров и комиссаров всех соединений флота»3.

Жуков, Жданов, Кузнецов и Меркулов не только без промедления довели приказ до сведения всего личного состава Ленфронта, но и усилили его, дополнив требованием «немедленно открывать огонь по всем лицам, приближающимся к линии фронта и препятствовать их приближению к нашим позициям. Не допускать ведения переговоров с гражданским населением»34.

Ценой неимоверных усилий и в результате принятия ряда драконовских мер[25] Жукову удалось стабилизировать фронт. Большего, однако, из-за отсутствия поддержки со стороны 54-й армии маршала Кулика добиться не удалось. 26 сентября 1941 г. Ставка приняла решение тихо сменить командование 54-й армии и назначить на должность командарма М. Хозина, который в то время был начальником штаба Ленфронта36.[26] Однако на просьбу Жукова вместо Хозина «сейчас же выслать самолетом [генерала] Анисова», начальник Генерального штаба маршал Б. Шапошников ответил отказом, предложив найти начштаба «временно у себя». Не возымели действия и дальнейшие уговоры Жукова:

«…Прошу дать хорошего начальника штаба …Очень прошу дать хорошего начальника штаба, т. к. с управлением здесь очень плохо (выделено нами — Н. Л.) Обстановка сложная как на море, так и на земле, так и в воздухе. Считаю Анисова можно дать, а там оставить Маландина, который зря сидит в Западном или прошу Соколовского дать»3.

В ответ на это Шапошников пообещал: «Хорошо, разберем». Однако, как показали дальнейшие события, Ставка и Генштаб так и не сдержали своего обещания— военное командование Ленфронта лихорадило в течение полугода после отбытия из Ленинграда Жукова, вызванного Сталиным спасать Москву, Ставка не нашла для Ленинграда ни грамотного и волевого командующего, ни опытного начальника штаба. В конце сентября — начале октября, когда положение под Ленинградом стабилизировалаось, а ситуация на московском направлении стала приобретать характер реальной угрозы, Сталин перераспределил ресурсы, в том числе людские, в пользу Москвы.

Интересам армии, как уже отмечалось, отдавался приоритет на всех этапах ленинградской эпопеи. 20 сентября ГКО принял решение № 692сс «Об установлении транспортной воздушной связи с городом Ленинградом». Воздушный мост должен был удовлетворить потребности военных. На гражданский воздушный флот возлагалась транспортировка в Ленинград взрывателей, снарядов, патронов, взрывчатых веществ, стрелкового вооружения, моторов, средств связи, оптических приборов, дефицитных деталей для боевых машин и цветных металлов. В свою очередь из Ленинграда подлежали вывозу танковые пушки Ф-32, радиостанции, телеграфные и телефонные аппараты, электрооборудование для самолетов, авиаприборы, взрыватели и трубки, оптические приборы и дефицитные детали для комплектования систем залпового огня М-8 и М-13. Право определять подробный перечень и количество доставляемых по воздуху в Ленинград и из Ленинграда предметов было предоставлено не Военному Совету Ленфронта, а начальнику тыла Красной Армии Хрулеву. Объем перевозимых грузов до 1 октября 1941 г. был установлен в количестве 100 тонн и с 1 октября 1941 г. — 150 тонн в сутки38.

Вторая попытка прорвать блокаду Ленинграда была предпринята во второй половине октября путем одновременного удара силами 54-й армии и войск Ленфронта навстречу друг другу. Однако ситуация осложнилась тем, что противник предпринял наступление на Тихвин с целью полностью отрезать Ленинград от страны. Часть сил, предназначавшихся для прорыва блокады, пришлось перебросить на тихвинское направление. В критический момент операции 23 октября 1941 г. заместитель начальника Генштаба Василевский направил Федюнинскому, Жданову и Кузнецову следующие указания Сталина, в которых говорилось о неспособности Москвы помочь Ленинграду и необходимости решительных действий с целью отражения новой угрозы:

«Судя по вашим медлительным действиям можно прийти к выводу, что вы все еще не осознали критического положения, в котором находятся войска Ленфронта.

Если вы в течение нескольких ближайших дней не прорвете фронта и не восстановите прочно связи с 54-й армией, которая вас связывает с тылом страны, все ваши войска будут взяты в плен.

Восстановление этой связи необходимо не только для того, чтобы снабжать войска Ленфронта, но и особенно для того, чтобы дать выход войскам Ленфронта для отхода на восток для избежания плена, если необходимость заставит сдать Ленинград.

Имейте ввиду, что Москва находится в критическом положении и она не в состоянии помочь вам новыми силами.

Либо вы в эти три дня прорвете фронт и дадите возможность вашим войскам отойти на восток в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы все попадете в плен.

Мы требуем от вас решительных и быстрых действий.

Сосредоточьте дивизий восемь или десять и прорвитесь на восток.

Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важней. Требуем от вас решительных действий.

Сталин 23/10 3 часа 35 минут.

Передал Василевский 23/10 4 часа 2 мин.»39.

26 октября 1941 г. помощник А. А. Жданова А. Н. Кузнецов сообщил командующему Ленфронтом генералу Федюнинскому проект ответа генерал-майору Василевскому для доклада Сталину. В нем отмечалось:

«Для прорыва на Восток были выделены 11 дивизий и 6-я морбригада, а также 123 танковая бригада. …Из-за транспортных проблем в связи с переброской дивизий пришлось приостановить эвакуацию Кировского и Ижорского заводов, а также завоз в Ленинград из Новой Ладоги грузов, обратив весь транспорт на перевозку дивизий (выделено нами — Н. Л.) На восточном берегу Невы при поддержке почти всей тяжелой артиллерии фронта и авиации вели бой три дивизии: 86, 115 и 265. В ночь на 27 октября переправляется еще одна дивизия. Наибольшие трудности связаны с переправкой войск и особенно артиллерии. Только КВ до сих пор не смогли переправить. Принимаем все меры для переправы артиллерии и танков и развития наступления для прорыва на Восток»40.

8 ноября 1941 г. противнику удалось захватить Тихвин, перерезав коммуникации, по которым грузы шли к Ладожскому озеру. В тот же день состоялся еще один крайне неприятный для Жданова и Хозина разговор со Сталиным, который в очередной раз подчеркнул, что Ставку очень тревожит медлительность командования Ленфронта:

«Вам дан срок в несколько дней. Если в течение нескольких дней не прорветесь на восток, вы загубите Ленинградский фронт и население Ленинграда. Надо выбирать между пленом, с одной стороны, и тем, чтобы пожертвовать несколькими дивизиями, повторяю, пожертвовать и пробить себе дорогу на восток, чтобы спасти ваш фронт и Ленинград. Вы рассуждаете так, будто есть еще какой-то третий путь. Никакого третьего пути не существует. Либо плен и провал всего фронта, либо не останавливаться ни перед какими жертвами и пробить себе дорогу на восток… Повторяю, времени осталось мало. Сидеть и ждать у моря погоды не разумно… Повторяю, времени у вас осталось очень мало. Скоро без хлеба останетесь. Попробуйте из разных дивизий выделить группы охотников, наиболее смелых людей, составьте один или два сводных полка и объясните всем им значение того подвига, который требуется от них, чтобы пробить дорогу. Возможно, что эти сводные полки смелых людей потянут за собой и остальную пехоту. Все. Если не согласны или есть какие сомнения, скажите прямо»41.

Решение о доставке продовольствия в Ленинград (№ 871сс) ГКО принял лишь 9 ноября 1941 г. Странным было и то, что мероприятие планировалось всего на 5 дней. На Главное Управление гражданского флота возлагалась задача, начиная с утра 10 ноября и до 14 ноября включительно выделить 24 транспортных самолета «Дуглас» дополнительно к 26-ти работающим на Ленинградской линии с тем, чтобы ежедневно по доставке продовольствия в Ленинград и вывозу обратно ценных грузов работали 50 «Дугласов» [магия круглых цифр — Н. Л.] с условием, чтобы каждый самолет делал в день в среднем не менее полутора оборотов. Перед ВВС была поставлена задача выделить в те же сроки 10 самолетов ТБ-3 для транспортировки продовольствия в Ленинград и ценных грузов из Ленинграда, «при условии ежедневного оборота каждого самолета не менее одного оборота в день», а также организовать прикрытие с воздуха истребительной авиацией. Пятидневный план перевозки в Ленинград продовольствия устанавливался в количестве не менее 200 тонн в день и включал следующие продукты:

1) концентратов — каша пшенная и гороховый суп — 135 тонн;

2) колбаса копченая, свинина копченая — 20 тонн;

3) сухое молоко, яичный порошок — 10 тонн;

4) масло сливочное — 15 тонн;

5) комбижир, масло топленое — 20 тонн.

На Военный Совет Ленфронта возлагалась задача обеспечения быстрой разгрузки прибывающих самолетов и быстрой погрузки их для отправки обратно42.

Идея использования «Дугласов» для снабжения Ленинграда вызывала неодобрительную реакцию Сталина, считавшего его «нецелевым». Несмотря на доводы А. Микояна и секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) А. Кузнецова в пользу продолжения доставки продовольствия в Ленинград по воздуху, Сталин с ними не согласился43.

Вопреки устоявшемуся в литературе мнению, именно Г. Маленков, ставший впоследствии одним из вдохновителей «ленинградского дела», в ноябре-декабре 1941 г. был тем кремлевским чиновником, который, по поручению Сталина, находился в постоянном контакте со Ждановым по вопросам продовольственного положения в городе. 16 ноября 1941 г. Маленков интересовался ходом доставки в Ленинград продовольствия на «Дугласах» и ТБ-3 («есть ли жалобы по этим вопросам?»). А. А. Жданов ответил:

«Продовольствие на «Дугласах» получаем, однако, не в том количестве, которое было установлено ГКО. «Дугласы» получили еще не все. Для того, чтобы ускорить оборот «Дугласов» и делать не менее двух рейсов «Дугласов» в день, мы решили возить «Дугласами» продовольствие из Новой Ладоги.»[27]

Тем временем в Ленинграде уже начался голод. Спецсообщения УНКВД ЛО свидетельствовали о резком ухудшении настроений с конца ноября.45 Стараясь найти выход из положения, Военный Совет Ленфронта предложил использовать для подвоза продовольствия и других грузов лед Ладоги. 22 ноября 1941 г. трасса была успешно опробована, и в ГКО поступила просьба разрешить ее эксплуатацию. После переговоров А. Микояна с командующим Ленфронтом Хозиным и Ждановым, в ходе которых была уточнена пропускная способность дороги, вопрос был передан на утверждение Сталину, который, хотя и санкционировал это предложение, но высказал сомнение в возможности его реализации, сделав пометку на документе: «Предупреждаем Вас, что все это дело малонадежное и не может иметь серьезного значения для Ленинградского фронта»46. Как известно, именно ледовая дорога сыграла решающую роль в снабжении города зимой 1941–1942 гг. и в эвакуации населения47.[28] Это позволило к весне 1942 г. сосредоточить в городе двухмесячные неприкосновенные запасы продовольствия и переходящие запасы в пределах 6–8 дней. Однако даже в условиях тяжелейшего кризиса и сложностей, связанных с накоплением сил с целью прорыва блокады Ленинграда, Москва забирала значительную часть производимой военной продукции у выдыхающегося города. 20 ноября 1941 г. ГКО принял постановление № 927сс «О производстве минометов в Ленинграде», в котором поддерживалась инициатива Военного Совета Ленфронта о производстве в Ленинграде в декабре 1941 г. 400 штук 120-мм минометов, 1300 шт. — 82-мм минометов, и 2000 шт. 50-мм минометов. ГКО в п. 3. своего решения записал:

«Предложить т. Кузнецову 50 процентов минометов из декабрьского производства отправить из Ленинграда в адрес ГАУ НКО»48.

Четвертый разговор Сталина с руководителями Ленфронта состоялся 1 декабря 1941 г. Еще совсем недавно Сталин предлагал ленинградскому руководству полагаться только на собственные силы, и более того, Военный Совет Ленфронта по инициативе Москвы принял решение о передаче в центр части производимого в Ленинграде вооружения. Теперь же Сталин стал высказывать Жданову претензии. Жданов, в свою очередь, решил подстраховаться на случай возможной военной неудачи и вину за недостаточно быстрое развитие наступления возложил на командование 80-й стрелковой дивизии. Как явствует из приговора по делу комдива и комиссара дивизии49, состав преступления состоял в невыполнении устного приказа в виде высказанного за несколько часов до начала операции сомнения в ее успешном исходе. В любом случае, очевидно, что если операция была столь значима для фронта (а в приговоре речь шла ни много ни мало о «прорыве блокады противника»), Военный Совет мог и должен был заранее обеспечить действенный контроль за дивизиями, на которые возлагались основные задачи. Этого, однако, сделано не было. Кроме того, в приговоре нет ни слова о конкретном участке фронта, на котором должен был осуществляться этот прорыв, не приведены свидетельства отдачи приказа и сроки его выполнения и т. п. Жданов решил быстро судить командование, дабы обеспечить себе алиби. Характерно, что Сталин даже не удосужился расспросить об обстоятельствах дела и лишь со слов Жданова санкционировал расстрел командира и комиссара дивизии.

Сталин, Молотов:

Крайне странно, что тов. Жданов не чувствует потребности прийти к аппарату и потребовать кого-либо из нас для взаимной информации в столь трудную минуту для Ленинграда.

Если бы москвичи не вызывали Вас к аппарату, пожалуй, тов. Жданов забыл бы о Москве и москвичах, которые могли бы подать помощь Ленинграду.

Можно полагать, что Ленинград с тов. Ждановым находится не в СССР, а где-то в Тихом океане. Сообщите, чем Вы заняты, как у Вас дела и как Вы думаете выбраться из нынешнего положения. Все.

Жданов, Хозин:

Тов. Сталин, тов. Молотов, признаем эту свою ошибку. Но мы хотели вам сообщить что-либо существенное. Все эти дни мы были заняты переправой танков КВ на левый берег Невы. Это нам удалось — в течение нескольких ночей мы переправили на левый берег Невы 20 танков КВ, 10 танков Т-34 и 16 легких танков и вчера, 30 октября, начали наступление на левом берегу Невы при поддержке этих танков.

Первый день наступления дал порядочный успех. На фронте прорыва занята первая линия окопов противника. Сегодня продолжаем атаку и рассчитываем на успех. Для развития успеха подведены две свежие дивизии и дополнительное количество танков.

Нам хотелось, когда станет реальным факт.

За это время мы очень крепко взяли в работу командующих армиями, которые сидят в обороне: 42-я армия, 23-я армия и Приморская группа.

За их недостаточную активность взяли у них по одной дивизии на активный участок для усиления 55-й и 8-й армий.

За это время мы создали два лыжных полка и два отдельных лыжных батальона и формируем третий лыжный полк.

У нас была задумана очень интересная и способная дать быстрое решение операция по льду Ладожского озера 80-й дивизии с лыжным полком, причем этот лыжный полк должен был прийти и действовать в тылу 8-й армии на левом берегу Невы. Эта операция благодаря трусливо-предательскому поведению 80-й дивизии (командир дивизии Фролов) за три часа до начала отказалась от ее проведения. Операция была перенесена на следующий день и проделана, но внезапность уже была нарушена. Мы направляем Вам представление с просьбой разрешить комдива 80-й дивизии Фролова и комиссара дивизии Иванова судить и расстрелять.

Военному Совету фронта приходится вести войну с трусами и паникерами, которых оказывается больше всего среди высшего командного состава.

Проводим широкое выдвижение молодых кадров, желающих драться.

Сталин, Молотов:

1) Фролова и Иванова обязательно расстреляйте и объявите об этом в печати,

2) выстрелы для 152 постараемся подать, пополнение от Щаденко тоже, скоро Тихвин возьмем и навалимся на Будогощь..

Жданов, Хозин:

Слушаемся, все будет сделано. Твердо уверены, что мы в самые ближайшие дни сможем Вас порадовать. Все.

Сталин, Молотов:

Да не теряйте времени.

Жданов, Хозин:

Постараемся.

Сталин, Молотов:

Не теряйте времени. Не только каждый день, но и каждый час дорог. Противник собрал все свои силы со всех фронтов против Москвы. Все остальные фронты имеют теперь благоприятный случай ударить по врагу, в том числе и ваш фронт. Пользуйтесь случаем, пока не поздно.

Жданов, Хозин:

Будем воевать зверски на всех участках нашего фронта, не откладывая ни минуты. До свидания. Спасибо.

Сталин, Молотов:

Всего хорошего. Желаем успеха»50.

В последней декаде декабря 1941 г., в очень тяжелый для ленинградцев период, на связи в ГКО с руководством Ленфронта находился Г. М. Маленков. Изо дня в день во время своих разговоров с Хозиным и Ждановым он задавал один и тот же вопрос — о положении с хлебом. 24 декабря Жданов и Хозин информировали Москву о том, что в течение дня по ледовой дороге из Новой Ладоги в город впервые поступило большое количество хлеба — 669 тонн. В ответ на просьбу Жданова направлять хлеб на Тихвин, Маленков заверил, что «немедленно меры примем. Хлеб будет доставлен»51. 25 декабря на вопрос Маленкова: «Как обстоит дело с хлебом?», А. А. Жданов, выдавая желаемое за действительное (информация о массовой смертности населения и случаях каннибализма была известна Сталину и членам ГКО) рапортовал:

«С сегодняшнего дня решили прибавить по 100 гр. рабочим и 75 гр. всем остальным. А всего будут получать и уже получают 300 гр. рабочие и 200 гр. — остальные. В городе настоящий праздник, только просим, чтобы нас не подвели с подачей хлеба и с 1 января просим, чтобы нам подавали из расчета 800 тонн в день муки. Требуется скорейшее восстановление железной дороги, чему мы помогаем. И еще просим доставлять нам автогорючее, которого у нас нет. Телеграмму по этому вопросу вчера дали т. Микояну.

Маленков:

Сколько хлеба по Ладоге перевезли вчера и сегодня? Насчет горючего меры приняты.

Жданов:

Вчера около 700 тонн. Сегодня данных еще нет, но не меньше этого будет.

Маленков:

Хорошо. У меня все. Спешите с занятием западного берега р. Волхов.

Жданов:

Хорошо. Все меры принимаем. Отлично понимаем значение52.

В январе 1942 г. была восстановлена железная дорога Тихвин — Волхов и подвоз продовольствия к Ладоге увеличился. Однако, по данным УНКВД, в первой половине января 1942 г., кроме муки, никакие продукты питания в Ленинград не поступали. Завоз в город продовольствия, начавшийся 16 января 1942 г., не обеспечивал полного отоваривания продовольственных карточек. Произведенное 24 ноября 1941 г. увеличение норм выдачи хлеба (400 г — рабочим, 300 г — служащим, 250 г — иждивенцам и детям) при ограниченной выдаче других нормированных продуктов не привело к улучшению положения населения53.

К середине февраля по решению ГКО была построена железнодорожная ветка Войбокало — Кобона, подводившая поезда вплотную к Ладоге. В начале апреля ГКО утвердил план суточного грузооборота через Ладогу, предполагавший завоз в город продовольствия, боеприпасов и другой необходимой продукции, а также эвакуацию гражданского населения и раненых. В отличие от осени 1941 г., весенняя навигация оказалась успешной.

В конце апреля 1942 г. ГКО поддержал обращение Военного Совета Ленфронта с просьбой о прокладке по дну Ладожского озера трубопровода для транспортировки горючего. Трубопровод был построен к середине июня и позволил ежедневно доставлять в Ленинград по 300–400 т горючего. Важное значения для улучшения коммуникаций Ленинграда имела прокладка по дну Ладоги электрокабеля от Волховской ГЭС — в сентябре 1942 г. город получил электроэнергию. Таким образом, в 1942 г. ГКО уделял большое внимание проблемам Ленинграда и достаточно эффективно их решал. Инициативный характер поведения Кремля в отношении Ленинграда отмечал и Жданов. На заседании ГК ВКП(б) 6 июля 1942 г., посвященном вопросу превращения Ленинграда в военный город, Жданов признал, что вопрос о сокращении несамодеятельного населения поставила Москва («ЦК считает, что для этой цели нам в Ленинграде более 800 тысяч народа иметь нецелесообразно»)54:

«В ЦК партии, лично товарищ Сталин перед нами ставит таким образом вопрос. Он говорит нам: снабжение Ленинграда сейчас не вполне надежное, т. к. базируется на одной коммуникации. Если вы хотите, чтобы у вас люди не страдали так, как страдали эту зиму, многие и умерли, если вы хотите, чтобы ваша армия и тыл жили лучше, чем сейчас, если вы хотите, наконец, чтобы у вас было больше войска… ставится вопрос…: усилить оборону Ленинграда… означает, во-первых, дать больше войска…»55.

Вывоз 300 тыс. человек Жданов в условиях блокады назвал задачей «не совсем сложной», а главным препятствием ее реализации счел отсутствие возможности планировать проведение этой операции. К слову сказать, летом 1941 г. такой проблемы не было вообще. Второй проблемой в связи с предстоявшей эвакуацией, по мнению Жданова, было нежелание части ленинградцев уезжать из Ленинграда. «Лето началось, огород засеяли, хлеб ввозим, Военный Совет обеспечил, видимо у Жданова, — скромно о себе в третьем лице заметил руководитель Ленинградской парторганизации, — все спланировано, так и пойдет дальше»56. Обращаясь к членам бюро ГК, Жданов заявил, что неспособность руководителей убедить людей уехать будет означать то, что «вы на себя, дорогие товарищи, берете все гарантии за то, что Ленинград не будет под бомбежкой, что коммуникация не будет перервана и т. д… Военный Совет не берет такую гарантию». Урок зимы 1941–1942 гг. пошел А. А. Жданову впрок.

Вместе с тем, советское руководство стремилось скрыть масштабы трагедии, произошедшей в Ленинграде. В ответ на просьбу английского посла Керра, высказанную В. Молотову 24 ноября 1942 г. о том, чтобы НКИД разрешил известному писателю и журналисту Александру Верту посетить его родной город Ленинград и в течение недели собрать материалы для книги, «которая стала бы очень волнующим произведением и представляла бы ценность для всего мира», В. Молотов заявил, что «пока мы воздерживаемся от описаний трудностей, пережитых Ленинградом. Только в очень ограниченном размере эти трудности были отражены в кино и в печати…»57. Находившаяся в марте — апреле 1942 г. в Москве О. Берггольц отмечала:

«Здесь [в Москве] не говорят правды о Ленинграде, не говорят о голоде. Для слова — правдивого слова о Ленинграде — еще, видимо, не пришло время. Придет ли оно вообще? Будем надеяться58».

Лишь в 1944 г. А. Верт, Г. Солсбери и еще несколько журналистов смогли посетить город на Неве, что явилось для них началом работы над созданием остающихся до сих пор лучшими на Западе произведений о блокаде Ленинграда.

Источники

1Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л. 227 об.

2The Houghton Library (Harvard University). Bms Russ 13. T 4631. Trotsky Archive. Р. 3–4.

3РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д. Д.1. Л. 264.

4Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С.204.

5Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. Москва: Вагриус, 1999. С.392–393.

7РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д. Д.8. Л.18.

8Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С.209.

9РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.8. Л.63.

10Там же. Л.65.

11Там же. Л.36, 60.

РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.11. Л.169.

12Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С.211–213.

14См.: ПеченкинА. А. Командующие фронтами 1941 года. //Военно-исторический журнал.2001. № 6. С.6–7.

15Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С.213.

16Там же. С.214.

17РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.8. Л.75.

18Там же. Д.8. Л.167.

20РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.9. Л.50.

РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.12. Л.160, № 806сс от 15.10.1941 г.

21РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.9. Л.81–82 или см.: Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С.220.

22РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.9. Л.16.

Микоян А. И. Так было. С.434.

23Микоян А. И. Так было. С.431.

24Ковальчук В. М. Коммуникации блокированного Ленинграда. В кн.: Ленинградская эпопея. Организация обороны и население города./Под ред. Ковальчука В. М., Ломагина Н. А., Шишкина В. А. СПб.: Слова и отзвуки, 1995. С.84.

25Там же.

26Churchill Archive (CHAR).20/87. P.150.

27СВАЛ. 20/45 Р.89.

28CHAR. 20/42А Р.80.

29Распоряжение ГКО № 740сс от 8 октября 1941 г. — Д.11. Л.181 и № 801сс от 15 октября 1941 г. Д.11. Л.155.

Распоряжение ГКО № 767сс от 12 октября 1941 г. — Д.11. Л.82.

Распоряжение ГКО № 949 сс от 23 ноября 1941 г. — Д.14. Л.174.

30Дзенискевич А. Р. Блокада и политика. Оборона Ленинграда в политической конъюнктуре. Санкт-Петербург, 1998. С.109.

31РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.9. Л.100.

33Цит. по: Ломагин Н. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб: Европейский Дом, 2001. С.44.

34Там же.

36РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.3с. Д.126. Л.14–22.

37РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.3с. Д.126 (телеграфные бланки разговоров по Бодо А. А. Жданова, Г. К. Жукова, А. А. Кузнецова со Ставкой Верховного Главнокомандующего о положении на Ленинградском фронте, необходимости подкрепления тяжелыми танками и самолетами, наступлении на Тихвин и Волхов (июль 1941 — ноябрь 1941 гг.) Л.14–22).

38РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.10. Л.1–2.

39Там же. Ф.77. Оп. 3с. Д.126. Л.10.

40Там же. Ф.77. Оп. Зс. Д.126. Л.4–5.

41Там же. Ф.77. Оп. Зс. Д.126. Л.30–41.

42Там же. Ф.640. Оп.1. Д.14. Л.3.

43Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. С.427–428.

44РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.3с. Д.126. Л.142, 147. '

46Микоян А. В. Так было. Размышления о минувшем. С.432.

47Там же. С.433.

48РЦХИДНИ. Ф.640. Оп.1. Д.14. Л.134.

49См. Приложение (политический контроль), документ № 10.

50РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.3с. Д.126. Л. 86–95.

51Там же. Л.67–68.

52Там же. Л.59–61.

53Приложение (СД И НКВД), документ № 64.

54РЦХИДНИ. Ф.77.Оп.1. Д.772. Л.3.

55Там же. Л.7–8.

56Там же. Л.7.

57СССР и германский вопрос. 1941–1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации: В 2-х Т. — Т.1: 22 июня 1941 г. — 8 мая 1945 г. /Сост. Г. П. Кынин и Й. Лауфер. М.: Межд. отношения, 1996. С.186.

58Берггольц М. Ф. Об этих тетрадях //Звезда. 1990. № 5. С.190.

Глава 2. ВЛАСТЬ В ЛЕНИНГРАДЕ

1. Постановка проблемы

Историки поставили немало вопросов в связи с трагедией ленинградцев в годы блокады. Спустя более чем 60 лет после начала осады Ленинграда немецкими и финскими войсками, когда в руках исследователей находится обширная информация из многочисленных источников о самой продолжительной и жертвенной битве второй мировой войны, велик соблазн «выполнить работу над ошибками» за тех, кто руководил обороной Ленинграда и поэтому разделяет ответственность за гибель сотен тысяч ленинградцев. Однако, не отрицая необходимости объяснения случившегося и выяснения существовавших альтернатив, все же следует подчеркнуть, что важнейшей основой работы должен оставаться принцип историзма, т. е. рассмотрение всего комплекса вопросов в контексте реалий военных месяцев 1941 г., а также во взаимосвязи с довоенным периодом. Выявление альтернатив действий ленинградского руководства, которые существовали в первые месяцы войны с Германией, но по тем или иным причинам были отвергнуты или не рассматривались вообще, является, на наш взгляд, одним из критериев оценки деятельности политической элиты Ленинграда.

Круг интересующих нас вопросов достаточно широк. Он охватывает как выяснение обстоятельств, предшествующих блокаде (комплекс проблем, связанных собственно с ведением военных действий, приведших к изоляции города в сентябре 1941 г., а также с деятельностью военно-политического руководства Ленинграда в сфере помощи фронту, распределения ресурсов и эвакуацией населения), так и событий, имевший место во время ее.

Военная сторона битвы за Ленинград не является предметом нашего исследования, поскольку она достаточно полно освещена в литературе. Что же касается политических и социальных аспектов этого периода, то такие крупные проблемы, как поведение местной власти и ее отдельных представителей в период блокады, взаимодействие различных институтов власти друг с другом, эффективность власти, отношения власти и народа, механизм политического контроля над населением, развитие настроений в годы блокады и ряд других вопросов заслуживают особого внимания. Некоторые из них предполагают обращение к предшествовавшему войне с Германией периоду и, в особенности, к урокам войны с Финляндией 1939–1940 гг. В частности, применительно к ленинградскому руководству, речь может идти о прогнозировании поведения населения в случае начала войны с учетом опыта военной кампании против Финляндии.

Опыт первых дней Зимней войны 1939–1940 гг. показал, что любое, даже обещающее быть победоносным, военное столкновение неизбежно ведет к ажиотажному спросу практически на все товары, изъятию средств из сберегательных касс и предъявлению к оплате облигаций государственных займов. И без того тяжелое положение в сфере торговли усугубляется до такой степени, что возникает потребность в немедленном вмешательстве государства с целью учета и распределения имеющихся ресурсов. Любое промедление (даже менее, чем на один месяц) неминуемо имеет следствием ухудшение положения на рынке потребительских товаров независимо от того, как развиваются события на фронте. В период войны с Финляндией в 1939–1940 гг. местной власти потребовалось несколько месяцев, чтобы стабилизировать продовольственный рынок в Ленинграде. Впоследствии нарком торговли СССР признавал:

«В первые же дни [Отечественной] войны стала очевидной необходимость перехода от развернутой торговли к нормированному распределению. Это был единственно верный способ в условиях резко сократившихся товарных ресурсов обеспечить их экономное и целесообразное расходование, подчинить снабжение задачам обороны, гарантировать интересы населения. Итак, в порядок дня стал вопрос о введении карточек. Это требовало большой подготовительной работы …

Разработать и в деталях организацию и технику нормированного снабжения на случай войны, конечно, следовало заблаговременно. К сожалению, этого сделано не было»1.

Таким образом, принимая во внимание то, что политическая элита Ленинграда за два предвоенных года не претерпела существенных изменений и вполне могла учесть уроки Зимней войны, введение карточной системы в первые же дни войны с Германией способствовало бы лучшему учету и распределению имевшегося продовольствия. Подчеркнем, что даже изначально небольшая по своим масштабам война с Финляндией отчетливо показала необходимость подобного шага, каким бы непопулярным он ни казался. Следовательно, первый вопрос, который можно и должно было ставить Смольному перед Москвой, был вопрос о введении карточной системы в общем контексте оптимального учета и распределения имевшихся в городе ресурсов в условиях начавшейся войны. Тем более удивительным был отказ Жданова от продовольствия, которое переправлялось в Ленинград в самом начале войны в связи с тем, что многие эшелоны, направляемые по утвержденному еще до войны мобилизационному плану на запад, не могли прибыть к месту назначения, поскольку часть адресатов оказалась на оккупированной противником территории, а другая часть уже находилась под непосредственной угрозой захвата немецкими войсками. Несмотря на наличие больших складских емкостей в городе (спортивные помещения, музеи, торговые и дворцовые сооружения), Жданов попросил Сталина не засылать продовольствие в Ленинград без согласия ленинградского руководства, что и было сделано2.[29]

Второй, не менее, а, может быть, и более значимый вопрос, который требует ответа, связан с объяснением причин нераспорядительности власти в первые месяцы войны в сфере эвакуации гражданского населения. Конечно, до середины июля никто не мог предположить, что немецкая армия вскоре окажется у стен Ленинграда. Но все же остается открытым вопрос о том, можно ли было физически, т. е. при том количестве подвижного состава, который выделялся Ленинграду наркоматом путей сообщения, кроме эвакуируемых предприятий, обеспечить вывоз женщин и детей? Ставило ли ленинградское руководство перед Сталиным и наркомом Кагановичем вопрос о предоставлении дополнительных возможностей с целью эвакуации населения? Почему даже те ресурсы, которые имелись, не были использованы полностью — известно множество примеров неспособности власти реализовать план по эвакуации под предлогом того, что население «само отказывается» уезжать из города? При этом сразу же отметим, что принудительная эвакуация в отношении граждан, не отнесенных к категориям, подлежавшим обязательному административному выселению по политическим мотивам (немцы, финны, члены различных политических партий и т. п.), была бы незаконной3.[30] Для этого необходимо было особое решение ГКО о введении осадного положения4.[31]

Третий вопрос касается комплекса военно-политических проблем, связанных с организацией обороны города летом 1941 г. и попытками прорвать блокаду Ленинграда. Имелась ли в принципе такая возможность, и если да, то почему она не была использована? Не преувеличена ли роль А. А. Жданова, о которой упоминается в ряде книг авторов, имевших возможность его наблюдать в Смольном осенью-зимой 1941 г., в обороне Ленинграда?5

Функции власти в условиях войны существенно изменились. На первое место вышли проблемы обеспечения национальной безопасности, мобилизации и использования ограниченных ресурсов, большая часть которых перераспределялась для решения военных задач. Исключительно важное значение имела также информация как общего характера о положении на фронте и в стране, так и в мире в целом. От обладания информацией зависела правильность принимавшихся решений, а также выбор стратегии выживания в условиях блокадного Ленинграда — шла ли речь об эвакуации, трудоустройстве на продолжающие работать предприятия или же стремлении уйти в армию. Последнее, как это ни парадоксально звучит, было одним из способов вырваться из умирающего города зимой 1941–1942 гг.

В условиях войны право на получение информации было предоставлено очень узкому кругу лиц, число которых не превосходило 25–30 человек, входивших в военно-политическое руководство обороной Ленинграда и органы разведки6,[32] а также представлявших в Ленинграде ГКО. Все остальные, включая представителей среднего звена партийно-советского аппарата, получали дозированную информацию. Случаи несанкционированного получения информации, в том числе прослушивания передач иностранного радио, фиксировались и пресекались7.[33]

2. А. А. Жданов

До начала войны с Германией Жданов почти все время находился в Москве8[34] и по кругу возложенных на него обязанностей был москвичом в не меньшей степени, чем ленинградцем. Естественно, что в городе в его отсутствие большую часть вопросов приходилось решать другим секретарям ГК — А. А. Кузнецову и Я. Ф. Капустину, а также председателю Ленгорисполкома П. С. Попкову. Не проявлял себя Жданов и в годы войны, полагаясь по-прежнему на тех же лиц, а также на военных и начальника УНКВД ЛО П. Кубаткина, прибывшего в Ленинград во второй половине августа 1941 г. Примечательно, что нападение Германии на СССР застало А. Жданова на отдыхе на юге, и Ленинград в течение первой недели войны был без своего партийного руководителя. Лишь 1 июля 1941 г. состоялось заседание комиссии по вопросам обороны Ленинграда под председательством Жданова9.

Всплески активности происходили, как правило, после нелицеприятного общения со Сталиным, особенно в августе и осенью 1941 г. Со временем Жданов стал еще более пассивным. Кубаткин доносил заместителю наркома НКВД СССР В. Меркулову в 1943 г., что «основной охраняемый в связи с плохим состоянием здоровья часто выезжает на дачу за черту города»10, в то время как члены Военного Совета Ленфронта А. А. Кузнецов, секретарь Обкома ВКП(б) Т. Ф. Штыков и П. С. Попков нуждались в охране в связи с их частыми поездками в прифронтовую зону и на фронт11.[35] Это, тем не менее, не меняло номинального места Жданова в руководстве обороной города. Являясь секретарем ЦК, а также первым секретарем Ленинградского городского и Областного комитетов партии, он играл ключевую роль в отношениях с Москвой и оставался первым лицом в иерархии военно-политического руководства города-фронта. Первенство Жданова никогда не оспаривалось, и более того, именно к нему как к верховному судье обращались за поддержкой в случае возникновения споров и разногласий другие члены Военного Совета, включая командующего фронтом. Пожалуй, единственный прецедент, когда прерогативы Жданова как члена Военного Совета фронта, имеющего право сноситься с Наркоматом обороны и правительственными учреждениями, были поставлены под сомнение, имел место в мае 1942 г. в связи с обсуждением вопроса о статусе Военного Совета Ленинградской группы войск.

Проблема состояла в том, что командование Ленфронта находилось в Малой Вишере, т. е. вне Ленинграда, в то время как члены Военного Совета Жданов и А. А. Кузнецов по-прежнему находились в Смольном. Критический момент наступил в конце мая 1942 г., когда командующий фронтом М. С. Хозин12[36] стал отдавать приказы принципиального характера и общаться с Москвой, минуя Смольный. Кроме того, ленинградское руководство настаивало на предоставлении всех материалов из Москвы, адресованных Военному Совету фронта. Наконец, Жданова и А. А. Кузнецова не устраивало и то, что командование фронтом без предварительной договоренности с ленинградским руководством осуществляло «заимствования» из скудных городских ресурсов.

М. С. Хозин, А. И. Запорожец и П. А. Тюркин получили беспощадную отповедь Жданова, в своем письме, в частности, отметившего с сарказмом и безусловным чувством собственного превосходства:

«…Не предлагают ли нам, ленинградцам, порвать с центральными учреждениями? Выходит, что это так. Но это же политически и принципиально грубейшая ошибка. Да разве фронтовое управление может, сидя вне Ленинграда, взять на себя ответственность за повседневное руководство Ленинградом?! Как могли возникнуть такие предположения?… Мы не могли даже предполагать, что у т. Хозина, прекрасно знающего обстановку и специфику нашей работы, возникнут такие предложения»13.

Жданову достаточно легко удалось отбить инициированную А. И. Запорожцем атаку и отстоять свое положение полноправного члена Военного Совета Ленфронта. Безусловно, даже если бы эти попытки были продолжены, он с легкостью мог бы апеллировать к Сталину с целью восстановления статус-кво. Эта история имела продолжение, правда, теперь уже в связи с конфликтом между командующим Ленфронтом М. С. Хозиным и членом Военного Совета А. И. Запорожцем. 3 июня 1942 г. М. С. Хозин направил А. А. Жданову письмо, в котором излагал свое видение причин разлада в Военном Совете фронта. Этот документ интересен и тем, что в нем командующий Ленфронтом М. С. Хозин достаточно откровенно пишет о некоторых аспектах своей личной жизни, о привычках и слабостях, а также об отношениях с членами Военного Совета, которые в условиях тяжелейшего положения под Ленинградом не позволяли командованию сконцентрироваться на решении военных задач. Иными словами, голова командующего, да и, вероятно, остальных членов Военного Совета была занята не тем, на что вправе были надеяться жители блокадного города.

Нелишне также напомнить, что генерал-лейтенант М. С. Хозин был протеже Г. К. Жукова, который взял его и генерал-майора И. И. Федюнинского с собой в Ленинград в самый тяжелый момент обороны города в сентябре 1941 г. М. С. Хозин сначала стал начальником штаба фронта, а с конца октября 1941 г. командующим фронтом, сменив на этом посту И. И. Федюнинского. Именно на нем, М. С. Хозине, лежала тяжелейшая задача прорыва блокады Ленинграда, с которой, как известно, он не справился. Итак, вот это письмо, текст которого дан без изменений:

Дорогой Андрей Александрович!

Шлю привет и наилучшие пожелания. Получил Ваше письмо личное и письмо с надиром за неправильно занятую позицию в отношении Ленинградской группы, в адрес нас четверых. Все это правильно и получилось это потому что я как говорят не дотопал до существа предложенного проекта постановления, который разрабатывался Запорожцем и Стельмах.

Теперь я хочу Вам написать следующее:

Мне известно что Запорожец звонил Вам и писал Вам а также и в Москву с предложением разобрать поведение Командующего обвинил меня в бытовом разложении. Что дома мол у меня на квартире бывают телеграфистки Травина и другая даже фамилию сам не знаю. Да раза два-три были смотрели кино в присутствии остальных людей. И в этом ничего не вижу чтобы хоть краем походило на разложение.

Как Вы знаете эти девушки в Ленинграде всегда обслуживали наши переговоры и еще другая Надя. Они хорошие работницы и конечно я к ним благосклонно относился и отношусь.

Это оказывается если по человечески относиться к маленьким работникам по Запорожцу является неэтичным. По меньшей мере это низко и подло кто так позволяет.

С чего собственно говоря началось дело? А вот с чего. Как то на одном из переговоров Травина не соблюла последовательность по чинопочитанию и передала, что у аппарата т. Хозин, Тюркин, Запорожец, Кочетков, тогда как надо было сказать т. Хозин, Запорожец, Тюркин, Кочетков. Эту «ошибку» Запорожец возвел в политику и без моего ведома отдал приказ: «чтоб я больше не видел этих девок, что они здесь по телефону политику строят». Я полагаю, что Вы поймете всю беспринципность такой постановки вопроса.

После этого начали этих девушек таскать от большого до малого комиссара. Я считаю, что это неправильно и неверно. Догадываюсь, что в этом вопросе неправильную линию занимает начальник особого отдела Мельников, который большую часть времени бывает у Запорожца и все о чем-то совещаются. Это дело тоже не случайно причиной к этому послужило то, что я как то на одном Военном Совете когда мы обсуждали оперативные вопросы, пришел Мельников и открыл двери. Я ему сказал вежливо: «т. Мельников, подождите несколько минут. Кончу заседание и тогда я Вас вызову». Очевидно ему это не понравилось и он после этого закусил удила и долгое время ко мне совсем не заходил. А по работе этот человек нисколько не лучше Куприна — если не сказать больше. Изменников родины в частях много, а кого поймают, хлопочет. В тылу много шпионов, диверсантов, а надлежащей борьбы не организовано. Второй вопрос бытового разложения, что Командующий много расходует водки. Лично я никогда и нигде не говорил, что я непьющий. Выпиваю перед обедом и ужином иногда две иногда три рюмки, ну кто-нибудь бывает тоже угостишь. Я считал и считаю это нормальным явлением и никогда в жизни не был пьян и им не буду. Все это вместе взятое ставит передо мной вопрос: В чем дело? Если я не хорош, как Командующий тогда надо судить по деловым качествам и если так, то в интересах Родины готов всегда уйти на менее ответственную работу и уступить место более способному, а в таком положении я далее оставаться не намерен. С Запорожцем работать после всех этих кляуз я не могу. Поверьте что в моих глазах он потерял всякий авторитет. Если хотите я на него после этих подлостей и интриг вокруг меня не хочу и не могу спокойно смотреть. Тем более он является организатором и вдохновителем противопоставления Ленинграду. Вот все о чем я хотел Вам написать, и получить совета и помощи. С этим письмом по Вашему усмотрению можете ознакомить А. А. Кузнецова, Штыкова.

С Коммунистическим приветом Уважающий Вас М. С. Хозин

3.6.4214

Конфликт М. С. Хозина с А. И. Запорожцем завершился тем, что находившийся в должности командующего М. С. Хозин в июне 1942 г. был назначен командующим 33-й армией, в то время как Запорожец остался на прежней должности.

На протяжении всей войны Жданов демонстрировал качества представителя высшей партийной элиты, расходуя оставшиеся у него силы на то, что он умел делать лучше всего — занимался «общеполитическими вопросами», не вникая в суть конкретных неотложных задач. Если пассивность Жданова в первые дни войны можно было объяснить молчанием Сталина, то впоследствии (как уже отмечалось ранее), она вызывала законное недовольство Кремля.

Будучи искушенным аппаратчиком, Жданов обладал повышенным чувством опасности и в наиболее тяжелые военные месяцы 1941–1942 гг. достаточно умело маневрировал, создавал себе алиби, объясняя военные неудачи ошибками других лиц. Отвечать на прямые вопросы Сталина о причинах столь бездарного использования имевшихся в Ленинграде сил и средств на подступах к городу ему было крайне тяжело. Однако, зная характер Сталина, никогда не забывавшего ошибок других, Жданов считал необходимым подстраховывать себя на случай выяснения причин военных неудач на ленинградском направлении и обстоятельств блокады города, а также поведения руководителей его обороны впоследствии, чему, кстати говоря, практически не уделяли внимания другие члены Военного Совета. Весьма показательным в этом отношении является интерпретация Ждановым в 1943 г. ситуации, сложившейся на Ленинградском направлении в июне — июле 1941 г., изложенная им в ответ на обращение Прокурора СССР В. М. Бочкова в связи с делом генерал-лейтенанта К. П. Пядышева, который в начале войны командовал Лужской оперативной группой.

Жданов попытался возложить вину за неудачи на Ленинградском направлении на Пядышева и, таким образом, переквалифицировать само дело, перенеся акцент с вменявшихся в 1941 г. тому в вину контрреволюционных высказываний на ошибки в организации обороны города. В письме Прокурору СССР В. М. Бочкову. Жданов писал:

«Я не мог припомнить всех обстоятельств дела Пядышева и, в частности, всех событий, предшествующих его отстранению от должности Командующего Лужской опергруппой и аресту в июле 1941 года, поскольку в Ленинграде не сохранилось по эвакуации военных и чекистских архивов, относящихся к тому периоду. Однако, я твердо помню, что в мотивах отстранения от должности и ареста Пядышева его контрреволюционные высказывания играли не основную и даже не существенную роль, хотя, как видно из документов, Пядышеву инкриминированы судом именно эти высказывания.

Основными мотивами репрессии по отношению к Пядышеву была его крайне неблаговидная роль в организации защиты Ленинграда (выделено нами — Н. Л.) Пядышев, как один из крупнейших работников ЛВО и фронта, имел от Командования за месяц войны от 22 июня до 22 июля 1941 года два задания:

1) разработка плана обороны собственно Ленинграда и

2) руководство обороной на основном угрожающем Ленинграду направлении — Лужском.

Должен сказать, что Пядышев командовал без всякой души, исключительно нехотя, безразлично, оставляя в самые ответственные моменты боя на долгий период войска без всякого руководства. В итоге, несмотря на то, что Пядышев получил из Ленинграда отборные войска — ВУЗы и танковые части15[37] — противнику удалось создать на северном берегу р. Луга плацдарм для последующего наступления.

Думаю, что Пядышевым руководило тогда неверие в наши силы и чрезмерная вера в непобедимость немецкой армии.

Что же касается плана обороны г. Ленинграда, то таковой план был Пядышевым после его разработки утерян и судьба его неизвестна и поныне, однако по тому и по нынешнему времени одна утеря такого плана есть тягчайшее преступление. Это обстоятельство также не могло не повлиять на отстранение и арест Пядышева, тем более, что Пядышев ухитрился на пост начальника своего штаба в Лужской опергруппе подобрать командира из немцев, что также нам казалось не совсем случайным!

Таковы обстоятельства дела, как они мне в то время представлялись. Время было очень горячее и мы считали Пядышева опасным человеком. Не исключаю, а считаю вполне возможным, что теперь Пядышев стал не тот, что он исправился и в теперешней обстановке будет хорошо драться. Но это виднее тем, кто наблюдал его за последние два года»16.

Осенью 1941 г. Жданов также возложил всю вину за неудачу попытки прорвать блокаду на командира и комиссара дивизии, которые, получив устный приказ, высказали сомнение в возможности его выполнения и были расстреляны с санкции Сталина, полученной в ходе разговора с ним руководителей Ленфронта по каналам правительственной связи. Итак, в умении найти «козлов отпущения» Жданову отказать было никак нельзя.

О чем думал Жданов в один из наиболее критических периодов битвы за Ленинград в конце августа — начале сентября 1941 г., когда угроза взятия города была реальной? Исключал ли он возможность сдачи Ленинграда противнику? Дать однозначные и исчерпывающие ответы на эти вопросы вряд ли возможно. Жданов был слишком осторожным человеком, чтобы доверять кому-то свои мысли, особенно если речь шла о решении такого масштаба, как сдача Ленинграда. Однако пометки в его записной книжке, относящиеся к этому периоду, говорят о том, что еще до приезда в Ленинград В. Н. Меркулова с мандатом ГКО на проведение в городе спецмероприятий, Жданов более всего был озабочен вопросами организации «нелегальной работы» и перегруппировки сил, смысл которой состоял в «приближении к себе» начальника УНКВД ЛО Кубаткина и сохранении в городе частей НКВД17. К этому же времени относится создание 4 нелегальных резидентур УНКВД, которые должны были приступить к активным действиям в случае оставления Ленинграда. В то же время документы Военного Совета обороны Ленинграда за 25–27 августа 1941 г. свидетельствуют об энергичной деятельности по подготовке города к защите, мобилизации для этого всех имевшихся ресурсов, создании и вооружении батальонов народного ополчения, форсировании фортификационных работ и укреплении порядка в Ленинграде18. Во всех заседаниях Военного Совета обороны Ленинграда принимали участие Жданов и Ворошилов. Вместе с тем, очевидно, что Жданов просчитывал самые худшие варианты развития событий и предпринимал соответствующие меры. Однако формальная инициатива в постановке вопроса о возможности сдачи Ленинграда исходила из Москвы, которая санкционировала проведение в городе спецмероприятий на случай его захвата немцами. Примечательно, что уже после стабилизации фронта 25 октября 1941 г. по решению горкома ВКП(б) была создана нелегальная партийная организация, основная задача которой состояла в осуществлении и руководстве «народным мщением немецким оккупантам на основе широко развернутой и действенной политической работы в тылу врага» в случае сдачи Ленинграда19.[38] Непосредственной опасности городу в этот период времени не было. Несмотря на рост антисоветских настроений, УНКВД полностью контролировало ситуацию в Ленинграде, но сохранялась потенциальная угроза переброски дополнительных немецких соединений под Ленинград в случае взятия Москвы. Ленинградское руководство прекрасно знало о решении ГКО эвакуировать из столицы важнейшие правительственные учреждения, а также о панических настроениях и бегстве населения из Москвы, начавшегося 16 октября.

Еще одним свидетелем поведения Жданова в наиболее сложное для Ленинграда время был бывший помощник Г. М. Маленкова Д. Н. Суханов, который в августе — сентябре 1941 г. сопровождал своего шефа, прибывшего в составе Комиссии ГКО СССР вместе с Молотовым В. М., адмиралом флота Кузнецовым Н. Г., Командующим ВВС Жигаревым П. Ф., Командующим артиллерией Вороновым Н. Н. в Ленинград «по поводу выяснения дошедшего до Сталина сообщения о намерении Ворошилова К. Е. готовить к сдаче Ленинград противнику и переходу к партизанской борьбе». Как вспоминал Д. Н. Суханов:

«В результате выяснения обстановки в Ленинграде, Ворошилов К. Е. был отстранен от командования фронтом и ему было поручено заняться штабом партизанского движения в Москве, а в Ленинград прибыл Жуков Г. К. и приступил к наведению порядка в обороне города, при этом наибольшую помощь и активное взаимодействие Жуков Г. К. встретил не со стороны Жданова А. А. (находившегося частенько в специально сооруженном во дворе Смольного бункере, принимая горячительные напитки), а со стороны генерала Кузнецова А. А., который в 1944 г. после снятия блокады был утвержден первым секретарем Ленинградского горкома и обкома ВКП(б), а в 1945 году Секретарем ЦК ВКП(б)»20.

По свидетельству Г. К. Жукова, 10 сентября 1941 г. Военный Совет Ленфронта в его присутствии рассматривал вопрос о мерах, которые следовало провести в случае невозможности удержать город. Однако в результате обсуждения было решено защищать Ленинград до последней возможности21.

3. Г. К. Жуков

Деятельность Г. К. Жукова в Ленинграде в сентябре — октябре 1941 г. достаточно подробно изложена в литературе. Этому периоду своей биографии сам маршал впоследствии уделил тринадцатую (что вполне символично для Ленинграда в условиях блокады!) главу своих воспоминаний22. Не повторяя известных фактов, отметим лишь, что в кратчайшие сроки Г. К. Жукову удалось восстановить управление войсками, укрепить дисциплину, мобилизовать все имевшиеся ресурсы для упрочения обороны города. В результате этого немецкое командование не только не смогло взять город23,[39] но и перебросить на московское направление подвижные соединения 4-й танковой группы, что в значительной степени способствовало успешной обороне Москвы. Однако попытки деблокировать Ленинград не увенчались успехом. Одной из причин этого была пассивность командующего 54-й армией маршала Г. И. Кулика, не поддержавшего своевременно действия Ленфронта в начале 20-х чисел сентября, когда имелась реальная возможность прорвать блокаду.

Однако добиться стабилизации положения под Ленинградом тоже было крайне тяжело. После того как 16 сентября 1941 г. немцам удалось прорваться к Финскому заливу между Стрельной и Урицком (Лигово), а 17 сентября захватить Слуцк (Павловск) и вклиниться в центр г. Пушкина, Военный Совет Ленфронта потребовал от командного, политического и рядового состава 42-й и 55-й армий стойко оборонять занимаемые ими рубежи и не оставлять их без письменного приказа. Этот шаг был необходим из-за заметно ухудшившегося морально-политического состояния войск, особенно 42-й армии. Политдонесения Политуправления фронта от 15 и 18 сентября 1941 г. обращали особое внимание на это обстоятельство. О критическом положении на фронте говорило и значительное количество дезертиров. Только с 13 по 15 сентября в городе по подозрению в дезертирстве были задержаны 3566 человек. В связи с этим Военный Совет издал приказ № 0035, обязывавший всех военнослужащих регистрироваться в комендатуре. Невыполнившие этот приказ считались дезертирами, а гражданские лица, укрывавшие их, предавались суду Военного Трибунала.

Наряду с этим устанавливались три заградительные линии южной части Ленинграда и 4 заградительных отряда для проверки всех военнослужащих, задержанных без документов24. Приказ Военного Совета № 0040 от 19 сентября 1941 г. «Ни шагу назад» предписывал командирам частей и начальникам особых отделов на месте расстреливать оставлявших во время боя передовую и бегущих в тыл25.

Показателем роста пораженческих настроений был факт «братания» и перехода на сторону противника ряда военослужащих второй роты 289-го артиллерийско-пулеметного батальона 168-й стрелковой дивизии, дислоцированной в Слуцко-Колпинском укрепрайоне26. В этих условиях необходимо было принимать самые решительные и жесткие меры, и Жуков это сделал.

5 октября 1941 г. Военный Совет Ленфронта издал приказ, в котором предписывалось строжайшее наказание виновников «братания», а также принимались меры с целью предотвращения подобных фактов в будущем. В частности, в нем говорилось:

«…6) по всем изменникам, пытавшимся совершить предательство, завязывать переговоры с противником и перейти на сторону врага, открывать огонь без всякого предупреждения и уничтожать всеми средствами,

7) командиров и комиссаров подразделений, в которых будут иметь место предательское «братание» и измена, арестовывать и предавать суду военного трибунала,

8) ОО НКВД Ленфронта немедленно принять меры к аресту и преданию суду членов семей изменников родины…

13) все, кто попустительствует предателям и изменникам, будут беспощадно уничтожаться как пособники врага. Приказ довести до командиров и политруков рот»27.

Репрессивная политика на Ленинградском фронте, проводимая его руководством, подчас выходила за пределы действовавшего в то время законодательства. В связи с ростом числа измен начальник Политуправления Балтийского флота в своей директиве от 28 сентября требовал от подчиненных ему органов «разъяснять всему личному составу кораблей и частей, что семьи краснофлотцев и командиров, перешедших на сторону врага и сдавшихся в плен, будут немедленно расстреливаться (курсив наш — Н. Л.), как семьи предателей и изменников Родины»28. Эта директива, «как незаконная», была отменена лишь в начале 1942 г. Многое из того, что было предпринято командующим Ленфронтом с целью укрепления дисциплины в войсках, являлось своего рода новаторством и впоследствии применялось на других фронтах, в частности, в ходе Сталинградской битвы.

Деятельность Г. К. Жукова в Ленинграде примечательна еще по одной причине. Именно он постарался закрепить сохранявшиеся в течение всей блокады основы отношений между разными институтами власти и управления, оставив «в наследство» менее сильным, чем он Командующим фронтом, определенный порядок работы Военного Совета. Этот порядок предусматривал четкую организацию деятельности Военного Совета, унифицированность требований ко всем институтам (партии, Советам, УНКВД, Военной прокуратуре, Военному Трибуналу и др.), которые обращались к нему по делам службы, не отдававая при этом предпочтения ни одному из них. Это, безусловно, было не только элементом дисциплины, но и важнейшим инструментом политики, позволявшей военным сохранять свое номинальное «первенство» на протяжении 1941–1944 гг. и как уже отмечалось выше, даже бросать вызов Жданову.

В условиях блокадного Ленинграда одна из опасностей для власти состояла в том, что «повестку дня» работы Военного Совета могло в значительной степени формировать территориальное Управление НКВД. Это было вполне реально не только в связи с ослаблением партийной организации, стабилизацией фронта и объективным возрастанием в этих условиях органов госбезопасности, но и активностью, которую проявлял молодой и амбициозный начальник Управления П. Н. Кубаткин, ставший после войны руководителем советской разведки. Более того, УНКВД ЛО могло стать исключительным каналом информации, на основании которой принимались бы важнейшие военно-политические решения. Этого, однако, не произошло во многом благодаря позиции Г. К. Жукова. Во-первых, восстановив информационную работу в частях действующей армии и усилив органы разведки и контрразведки, он заложил прочные основы для формирования собственных каналов информации, которые в ряде случаев, давали более точные сведения, чем УНКВД29.[40] Во-вторых, он «приравнял» УНКВД ко всем остальным информирующим органам по весьма формальному моменту, что было закреплено впоследствии специальным Постановлением Военного Совета от 8 марта 1942 г., согласно которому было запрещено «входить в Военный Совет с записками, справками по вопросам текущей работы, превышающими 3–5 страниц текста на машинке»30.

Добившись стабилизации фронта под Ленинградом и укрепив дисциплину в войсках, К. Жуков не успел решить задачу по прорыву блокады — его военный талант нужен был для того, чтобы отстоять Москву. 6 октября 1941 г. после разговора со Сталиным Жуков получил приказ передать командование фронтом своему заместителю генералу И. И. Федюнинскому и возвращаться в столицу31.

Как выяснилось вскоре, расставшись с Жуковым, ленинградцы, сами того не подозревая, утратили последний шанс вырваться из вражеского кольца, поскольку преемники Жукова оказались недостаточно подготовленными для решения столь сложной задачи. У них не было ни опыта, ни знаний, ни воли, ни того таланта, которые были нужны для спасения города. Наконец, их авторитет как в Москве, так и в Смольном был недостаточным для того, чтобы отстаивать нужные фронту решения как в плане обеспечения и снабжения, так и притока новых кадров для руководства соединениями и частями фронта. Власть из крепких рук Жукова вернулась к нерешительному и малоинициативному функционеру Жданову, который, очевидно, осенью — зимой 1941–1942 гг. ею тяготился.

4. А. А. Кузнецов

Как и все пострадавшие в ходе так называемого «ленинградского дела», А. А. Кузнецов оставался запретной темой для историков в течение нескольких десятилетий. Кроме того, многие архивные материалы, имевшие отношение к нему, в связи с его арестом и расстрелом были изъяты и уничтожены. Поэтому историкам довольно сложно воссоздать деятельность этого, несомненно, выдающегося человека во время войны, показать во всем многообразии его работу в горкоме партии и в Военном Совете, раскрыть его представления о власти, ее ответственности, о смысле борьбы за Ленинград и принесенных жертвах, и, наконец, о сохранении правды о ленинградской трагедии.

Одним из немногих сохранившихся источников являются материалы бюро Ленинградского горкома ВКП(б), а именно выступления А. А. Кузнецова на заседаниях бюро горкома в 1941–1943 гг., а также подготовительные материалы к ним. Пожалуй, за исключением А. А. Кузнецова, никто из ленинградских руководителей не признавал открыто (естественно, в среде партаппарата) исключительности тех условий, в которых они находились в период блокады, никто из секретарей ГК не использовал это обстоятельство в качестве аргумента с целью улучшения работы партийных функционеров и проявления большей заботы о нуждах вымиравшего населения, никто с таким моральным правом, как А. А. Кузнецов, не мог заявить в феврале 1942 г. от имени руководства города, что «мы — отцы всех детей», настаивая на том, что «кроме собственных детей необходимо заботиться о всех детях», особенно оставшихся без родителей32.

Война и блокада дали А. А. Кузнецову шанс вырасти в крупного руководителя и стать впоследствии одним из секретарей Центрального Комитета. Как уже отмечалось, номинальный руководитель Ленинградской партийной организации Жданов был вовлечен в решение многих проблем на уровне ЦК, нередко отсутствовал в городе и, кроме того, часто болел. Для карьеры А. А. Кузнецова это было уникальное стечение обстоятельств — в мирное время взгляды, которых он придерживался и пропагандировал на уровне горкома партии, не вполне вписывались в сложившийся за довоенное десятилетие порядок вещей, а в годы длительной блокады они оказались востребованными. В условиях нарастающего усиления административной системы и усиления культа личности Сталина, довоенные призывы А. А. Кузнецова отказаться от навязываемого Москвой слепого доктринерства («расширение политического и культурного кругозора происходит слабо, все обучение сведено к одному «Краткому курсу») могли ему дорого обойтись. Напротив, смелая пытливость, необходимость повседневной аналитической работы, постановка новых задач — вот те качества, которые, по мнению А. А. Кузнецова, должны были развивать в себе партийные функционеры. Буквально за неделю до начала войны А. А. Кузнецов важнейшим недостатком в работе партийного аппарата в Ленинграде назвал неумение обобщать факты: «если факты не обобщать, не анализировать, то они сами по себе ценности не представляют», — подчеркивал он в одном из своих выступлений перед партийным активом33.

Максимальный отказ от излишнего администрирования, способность принимать самостоятельные решения на уровне своей компетенции — это как раз то, что было необходимо в условиях ускоренной индустриализации и начавшейся вскоре войны. Изменение сложившегося в партии бюрократического стиля управления виделось А. А. Кузнецову достаточно просто:

«…пройдет года три-четыре, мы будем работать без решений, без резолюций. Чтобы сеять весной…решения выносить не надо. Надо сеять. Чтобы убирать хлеб … решения выносить не надо. … Надо убирать… Много решений получается от нашей некультурности, от нашей азиатчины, от нашей распущенности, недостаточной требовательности к себе и другим»34.

Алгоритм успеха партийного руководства, по мнению А. А. Кузнецова, также был несложен и включал в себя три элемента: во-первых, тщательная подготовка вопроса и принятие по нему правильного решения; во-вторых, неукоснительное проведение этого решения в жизнь и, наконец, в-третьих, осуществление контроля за его реализацией35. В ходе начавшейся войны с Германией добавился еще один важный элемент — необходимость рассматривать все проблемы под политическим углом зрения. «Война, — говорил А. А. Кузнецов, — это прежде всего вопрос большой политики. Быть командиром и не быть политиком — это поражение»36.

Самостоятельность при принятии решений отнюдь не означала призыва к отказу от иерархии власти. Напротив, А. А. Кузнецов подчеркивал, что «надо воспитывать людей так, чтобы они немного побаивались начальников… Людей нужно воспитывать в страхе в хорошем смысле этого слова, воспитывать уважение к вышестоящим товарищам»37.

А. А. Кузнецов много сделал для формирования дивизий народного ополчения, часто выезжал на передовую, эффективно руководил комиссией по строительству оборонительных полос вокруг Ленинграда и в самом городе. На чрезвычайную значимость этой работы, проведенной в кратчайшие сроки, указывали немецкие разведорганы, предостерегавшие военное командование о неминуемости больших жертв в случае штурма Ленинграда. Наконец, Сталин неоднократно давал поручения А. А. Кузнецову по обороне города и, в отличие от Жданова, ни разу не устраивал ему разносов. Несомненно, А. А. Кузнецов был коммунистом до мозга костей, беспредельно преданным Сталину и верящим в его слова: «Раз товарищ Сталин сказал… — это закон, это святость, мы в это верим и мы победим»38. Но он был молод, умен, честен и инициативен, своей неиссякаемой энергией внося свежую струю в деятельность руководства города. И все же в конце августа 1941 г. А. А. Кузнецов не мог нейтрализовать те негативные тенденции, которые развивались в среде местной элиты.

5. Осень 1941 г.: кризис партийной организации и усиление УНКВД

Неудачи на фронте и невнятность позиции Жданова и Ворошилова в августе — начале сентября 1941 г. создали крайне неблагоприятную атмосферу как среди работников партийного и советского аппаратов, так и среди руководителей предприятий. Этот новый слой, который возник и вырос в результате ускоренной индустриализации и культурной революции и, по мнению некоторых западных авторов, должен был являться важнейшей социальной опорой режима, в условиях войны повел себя не вполне патриотично.

В критический момент борьбы за город накануне блокады часть руководителей предприятий поддалась паническим настроениям и проявила «эгоистический интерес», выразившийся в стремлении «использовать государственные средства в личных целях». В архивах не сохранились точные данные о количестве подобных деяний. Однако сам факт того, что 5 сентября (!) 1941 г., когда ожидался штурм города, бюро ГК ВКП(б) сочло необходимым принять специальное постановление «Об усилении финансового контроля за расходованием государственных средств и материальных ценностей», говорит о многом. Очевидно, проблема была столь серьезна, что даже угроза падения Ленинграда не оттеснила ее на второй план и не заставила перенести рассмотрение этого вопроса на более «спокойное» время, как это делалось впоследствии. В постановлении ГК ВКП(б) отмечалось, что руководители ряда предприятий и организаций г. Ленинграда ослабили внимание к вопросам экономии, учета, бережного и рационального расходования государственных и материальных ценностей.

В документе, в частности, говорилось:

«…в последнее время имеют место случаи незаконных выплат из соцбытфонда и других источников на лечение, компенсации за неиспользованный отпуск; выплаты за «сверхурочные работы» в воскресные дни руководящим работникам аппарата; производство расходов на эвакуацию семей под видом служебных командировок; грубейшие нарушения финансовой дисциплины, приводящие к прямому использованию государственных средств в личных целях; безхозяйственное расходование средств по эвакуации и консервации предприятий и организаций; несвоевременная сдача наличных денег в кассы банков; рост растрат и хищений в торгующих организациях; составление фиктивных сделок и операций и ряд других антигосударственных действий. Больше того, отдельные работники, рассчитывая на ослабление финансового контроля в условиях военной обстановки, встали на путь обмана государства, воровства и расхищения государственных средств…»39

Это постановление является косвенным подтверждением того, что часть руководителей предприятий разуверилась в возможности отстоять Ленинград и, пользуясь ситуацией, готовилась к эвакуации, рассчитывая, что в суете и спешке их поведение не будет замечено. Кроме того, перечень приведенных в постановлении деяний охватывал практически весь спектр финансовых нарушений. Это был еще один мощный удар по скудным ресурсам города, поскольку в результате появления избыточного количества денег цены на черном рынке сразу же подскочили и населению пришлось полагаться лишь на то, что можно было получить по карточкам.

Партийные функционеры среднего звена также переживали кризис, боясь признать то, что произошло со страной в первые месяцы войны. Заведующий отделом пропаганды и агитации Свердловского РК ВКП(б) И. Турков отмечал впоследствии, что «в тот период времени мы карту почти совершенно изъяли, чтобы не показывать наглядно наше отступление. У всех было очень тяжелое настроение»40.

В материалах горкома партии отложились документы, из которых явствует, что даже занимавшие высокие посты в партийных и советских органах работники совершали антипартийные поступки. Так, 4 октября 1941 г. начальник УНКВД ЛО П. Кубаткин направил А. А. Кузнецову спецсообщение, в котором говорилось о «непартийном отношении к работе заведующего Ленинградским отделением ТАСС И. М. Анцеловича, нашедшем свое выражение в распущенности, трусости, а также грубости по отношению к сотрудникам». Опросом членов бюро ГК ВКП(б) 6 октября 1941 г. было решено Анцеловича от работы освободить и утвердить заведующим Ленинградским отделением ТАСС Н. Д. Коновалова41.

Партийные информаторы сообщали, что передовики производства отказывались вступать в комсомол и в кандидаты в члены ВКП(б), опасаясь прихода немцев42. В постановлении бюро Московского РК ВКП(б) «О работе партийных организаций по приему новых членов в июле — сентябре 1941 г.» отмечалось, что в более чем 150 первичных партийных организациях района вообще не было приема в партию43. Более того, в сентябре — октябре 1941 г. бюро РК рассматривало отдельные случаи, когда «из страха перед создавшейся в городе обстановкой» члены ВКП(б) уничтожали свои партийные билеты44 или же исключались из партии за проведение антисоветской агитации45. Ряд коммунистов и комсомольцев, проживавших в районе, старались скрыть свою принадлежность к партии и комсомолу, не принимая никакого участия в работе среди населения46. Такие же настроения среди членов ВКП(б) отмечались и в других районах Ленинграда.

Оценивая положение с приемом в партию в Красногвардейском, Ленинском и Московском районах осенью 1941 г., Горком ВКП(б) вынужден был констатировать, что на ряде предприятий прием совершенно прекратился47. Аналогичные явления отмечались и среди членов ВКП(б) — депутатов Советов. 26 октября 1941 г. бюро Московского РК ВКП(б) констатировало, что из 124 депутатов районного совета лишь единицы проявляли политическую активность, а остальные самоустранились48. Наметившийся разрыв представителей власти и народа предлагалось немедленно устранить, «сплачиваться вокруг ВКП(б)»49.

Таким образом, с начала войны и до октября 1941 г. многие парторганизации не проводили партийных собраний и лишь после указания ГК были проведены собрания с обсуждением вопросов о задачах партийно-политической работы. Как отмечалось в документах райкомов, все это «порождало чувство растерянности, неуверенности в своих силах, заброшенности»50. О нарастании недовольства в связи с продовольственными трудностями свидетельствовало и то, что его стали проявлять не только рабочие, но и представители «идеологического цеха». Так, 8 октября 1941 г. в горком ВКП(б) сообщалось, что в Музее Революции «появились отдельные носители нездоровых настроений», которые утверждали, что «в Ленинграде не жизнь, а каторга», что для улучшения положения с хлебом «нужна частная торговля». Создавшуюся в городе ситуацию со снабжением отдельные работники музея иронично называли «полным коммунизмом» и утешали себя тем, что в случае прихода немцев «рядовых коммунистов трогать не будут»51.

Одной из внутрипартийных причин создавшейся ситуации было то, что с началом войны произошло изменение партийных кадров в Ленинграде. Как отмечал А. А. Кузнецов, «лучшие ушли в армию, на другую работу, а тут остались такие кадры, которые с полуслова уже не понимают». Преклонный возраст и малограмотность части актива, а также привычка жить по директиве и нежелание думать характеризовали положение, сложившееся осенью 1941 г.52

Ошибка руководства Ленинградской парторганизации, как отмечал А. А. Кузнецов, состояла в том, что «воспитание кадров мы упустили»53. В то время как городская партийная организация (не говоря уже о Советах) переживала серьезный кризис, столкнувшись с многочисленными трудностями, Управление НКВД по городу и области, как организация, оказалось намного прочнее. Утрата многими партийными организациями инициативы неизбежно влекла за собой фактическое перераспределение властных функций (информирование и подготовка принятия решений, политический контроль и др.) в пользу более эффективной структуры — УНКВД. Однако в руках партийного руководства оставались важнейшие привилегии в период блокады, связанные с распределением продовольствия, которые были недоступны тому же НКВД.

Иерархия потребления, безусловно, существовала в блокадном Ленинграде и на уровне органов власти и управления. Лишь в конце февраля 1942 г. на основании договоренности с секретарем ГК ВКП(б) Я. Ф. Капустиным начальник УНКВД ЛО направил председателю Ленгорсовета Попкову списки работников райотделов НКВД на 4 страницах «для зачисления на ужин при РК ВКП(б)»54. Ранее такими привилегиями работники райотделов НКВД не пользовались, находясь на котловом довольствии № 155,[41] в то время как партийные и советские органы, не говоря уже об уровне Военного Совета, ГК и ОК ВКП(б), тягот голода в дни блокады на себе практически не ощущали56.[42] Для того, чтобы представить себе уровень снабжения руководителей среднего звена (район города), приведем выдержки из спецдонесения УНКВД, относящегося к одному из наиболее сложных для Ленинграда дней кануна 1942 г., когда резко возросла смертность и появились случаи каннибализма. Заместитель начальника УНКВД ЛО в своем спецдонесении № 10145 от 22 декабря 1941 г. информировал секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) Я. Ф. Капустина о вопиющих нарушениях в сфере распределения продовольствия со стороны руководителей Приморского района города Ленинграда на протяжении военных месяцев 1941 г.

В донесении говорилось:

«С наступлением войны секретари Приморского РК ВКП(б) и Председатель Райисполкома организовали в столовой № 13 при Райисполкоме 2 нелегальные группы на незаконное получение продуктов питания без карточек. Первые месяцы войны, когда продуктов питания в городе было достаточно, существование таких двух групп в 5 и 7 человек не вызывало никаких резких суждений и толкований, но теперь, когда с продуктами питания положение в городе весьма серьезное, существование таких двух групп казалось бы недопустимым.

С ноября месяца одна из групп в 7 чел. на получение продуктов питания без карточек была ликвидирована, а группа в 5 человек остается существовать и по настоящее время. Продукты питания без карточек секретарь РК ВКП(б) Харитонов дал указание получать коменданту Сергееву непосредственно самим от треста столовых, а не столовой № 13, что им и делается.

По имеющимся данным известно, что трестом столовых перед ноябрьскими праздниками было отпущено специально для столовой № 13 — 10 кг шоколада, 8 кг зернистой икры и консервы (выделено нами — Н. Л.) Все это было взято в РК ВКП(б), а 6 ноября из РК ВКП(б) звонили директору столовой Викторовой, требуя предоставления еще шоколада, на что последняя отказалась выполнить их требование.

Незаконное получение продуктов идет за счет государства, на что ежемесячно расходуется 2–2,5 тысячи рублей, а в ноябре месяце было израсходовано 4 тысячи рублей. Представленный трестом столовых счет на 4 тысячи рублей пред. Райисполкома Белоус к оплате, последний отказывается его оплатить, а хочет сумму в 5 тыс. рублей отнести за счет спецфондов.

Харитонов, полученные директором столовой № 13 папиросы «Зефир» для всего аппарата РК ВКП(б), в том числе и сотрудников РО НКВД, дал приказание директору эти папиросы около 1000 пачек никому не выдавать, заявляя: «Я сам буду курить».

Сейчас нет возможности выдавать детям пирожное, а Белоус в начале ноября с. г. звонил Таубину: «Достать ему 20 шт. пирожных». Это последним было выполнено.

Сообщается на Ваше распоряжение»57.

Нами установлено, что бюро ГК ВКП(б) на своих заседаниях не рассматривало этот вопрос, а упоминавшиеся в документе лица продолжили работу на прежних должностях. Конечно, очевидна опрометчивость руководителей района, обидевших работников райотдела НКВД. Кто знает, стало бы УНКВД обращаться в горком, если бы чекистов не обделили папиросами. Обращает на себя внимание неоперативность УНКВД в реагировании на поведение Харитонова и Белоуса — злоупотребления имели место с начала войны, а информация в Смольный пошла лишь в конце декабря 1941 г. Вероятно, обида все же имела место, и накопленному компрометирующему материалу был дан ход. Опасность такого рода материала для всех ленинградских руководителей состояла, прежде всего, в том, что он постоянно откладывался не только на Литейном и в Смольном, но и в архивах НКВД, а если речь шла о проступках работников номенклатуры ЦК, то и в партийных архивах, проходя через руки не только зам. наркома НКВД, но и секретарей Центрального Комитета, которые при случае могли использовать эти материалы во внутрипартийных интригах. Забегая вперед, отметим, что за годы блокады в центральный аппарат НКВД с Литейного ушло столько негативной информации о ленинградских руководителях и об отношении к ним горожан, что их с лихвой хватило бы на десять «ленинградских дел».

Приведенное выше спецсообщение наводит на мысль о том, что получение в блокадном Ленинграде сотрудниками Смольного и руководителями среднего партийного звена немыслимых для простых горожан даже по меркам мирного времени продуктов не считалось зазорным. Более того, это, вероятно, было нормой. На одном из заседаний бюро ГК в 1942 г. А. А. Кузнецов, призывая партийный актив «войти в положение граждан города, которые были подвержены серьезным психологически перегрузкам», подчеркивал, что проблемы быта не столь остры для партийных функционеров, «ведь мы и лучше кушаем, спим в тепле, и белье нам выстирают и выгладят, и при свете мы» (курсив наш — Н. Л.)58. Однако когда вскрывались факты спекуляции продуктами питания, это вызывало мгновенную негативную реакцию руководства ГК.17 ноября 1941 г. бюро ГК ВКП(б) вынесло решение по вопросу о группе судебно-следственных работников, «допустивших либерализм при рассмотрении и решении дела на бывших работников магазина № 5 Cадовникова и Иванова и непонимание политической значимости преступления в обворовывании покупателей и продаже продуктов без карточек». В итоге двое судей были сняты с работы, Куйбышевскому райкому партии было предложено привлечь к партийной ответственности районного прокурора, а партийной организации городского суда предлагалось обсудить вопрос о «либеральном отношении членов городского суда» при рассмотрении дела на бывших работников магазина № 5059.

Столь же решительно обходились и с сотрудниками аппарата Смольного. Так, 25 февраля 1942 г. опросом членом бюро горкома было принято решение об исключении из партии инструктора отдела пропаганды и агитации горкома партии Б. С. Вайгант и двух ответственных партийных работников в связи с фактами спекуляции и мародерства. Об этих фактах А. А. Кузнецова проинформировал начальник Ленинградской милиции Грушко 16 февраля 1942 г. В специальном постановлении горкома отмечалось, что «в трудных условиях снабжения продовольствием отдельные члены и кандидаты в члены партии не только не вели решительной борьбы со спекулянтами и мародерами, но и сами использовали эти трудности в целях личной наживы»60.

Пораженческие и «голодные» настроения зимой 1941–1942 гг. отмечались даже у сотрудников УНКВД, персональные дела которых разбирались на заседаниях бюро Дзержинского РК ВКП(б). Еще раз подчеркнем, что за исключением высшего руководящего состава Управления, остальные сотрудники НКВД с практически неограниченным рабочим днем не имели существенных преимуществ перед работающими ленинградцами, получая продовольствие по установленным Военным Советом нормам. В связи с этим, в частности, один из чекистов заявил 6 декабря 1941 г., вскоре после празднования Дня конституции, что «лучше 100 грамм хлеба, чем доклад о сталинской конституции. Если с питанием будет также продолжаться, то лучше застрелиться»61. Об аналогичных настроениях в органах милиции сообщал начальник отделения пропаганды и агитации Ленинградской милиции Д. В. Денисевич. 6 января 1942 г. он направил А. А. Кузнецову записку, в которой говорилось о «бездушном» отношении руководителей партийной организации милиции Короткова и Александровича к подчиненным, в результате чего в последние месяцы участились случаи самоубийств, хотя в мирное время этот показатель в Ленинграде был самым низким по всему Советскому Союзу. Несмотря на то, что в результате проведенной проверки многие факты в отношении Короткова и Александровича не подтвердились, проблема самоубийств в рядах милиции осталась62.

Подытоживая сказанное, отметим, что руководители ленинградской партийной организации, прежде всего А. А. Кузнецов и Я. Ф. Капустин при помощи УНКВД, сумели все же сохранить контроль над ситуацией в городе и партией в частности. Органы немецкой разведки неоднократно подчеркивали, что руководство Ленинграда за исключением первой половины сентября 1941 г. твердо контролировало ситуацию в городе. За военные месяцы 1941 г. «ленинградская партийная организация вскрывала и очищала свои ряды от шкурников, трусов, паникеров — всех тех, кто оказался недостоин высокого звания члена партии. Всего было исключено 1540 человек»63.

Тем не менее, приводимые ниже статистические данные, а также имеющаяся информация об изменении настроений как среди рядовых коммунистов, так и работников среднего звена, свидетельствуют о том, что осенью и в зимние месяцы 1941–1942 гг. партийная организация переживала самый тяжелый период в своей истории и фактически находилась на грани исчезновения. Существенно сократилось число членов партии. Если на 1 июля 1941 г. членов и кандидатов ВКП(б) в Ленинграде было 153 531 человек, то 1 января 1942 г. их осталось 74 228, т. е. партийная организация сократилась на 79 303 человека или более чем наполовину. В армию и на флот ушли 57 396 человек, а эвакуировались 22 620 человек64.

Количество принятых в кандидаты и члены ВКП(б) в Ленинграде в течение первых трех месяцев войны было незначительным, а наименьшим приток в партию был в сентябре. Положение в комсомольской организации было более стабильным, о чем свидетельствуют данные таблицы65.

В начале 1942 г. настроения в партии, а также среди среднего звена руководящих работников Ленинграда не многим отличались от предшествующих месяцев.

Как отмечалось в постановлении бюро ГК ВКП(б) от 10 апреля 1942 г. о работе парткомов заводов им. Сталина и им. Орджоникидзе в январе — феврале 1942 г.:

«Некоторые коммунисты забыли о своей авангардной роли в борьбе против трудностей, стали проявлять хвостистские отсталые настроения, нарушать партийную дисциплину, перестали посещать партийные собрания, оторвались от партийных организаций. Более того, некоторые партийные и хозяйственные руководители сами превратились в безмолвных людей, ссылаясь на трудности, физическое ослабление людей, ничего не делали для поднятия духа людей, боеспособности коллектива»66.

В условиях блокады «некоторые комсомольские руководители надломились, потеряли стойкость». Как отмечал секретарь ГК ВКП(б) Я. Ф. Капустин, руководитель Фрунзенского РК ВЛКСМ «ударился в цыганщину» и увлек за собой ряд руководящих работников67. Отдельные ответственные работники не выдерживали нагрузок и пытались уехать из города или уйти на другую работу. Если это не получалось, нередко происходили трагедии. Материалы партийного архива и архива УФСБ свидетельствуют о том, что зимой 1941–1942 гг. произошел рост числа самоубийств среди сотрудников правоохранительных и партийных органов.

Приведем лишь два документа, иллюстрирующих эту тенденцию. В первом из них, датированном 27 января 1942 г., начальник Свердловского райотдела НКВД г. Ленинграда В. Н. Матвеев просил зам. наркома НКВД В. Н. Меркулова откомандировать его «на работу в другое областное управление НКВД СССР», что было одной из «стратегий выживания» в рамках системы НКВД. Во втором документе сообщалось о самоубийстве одного из секретарей Ленинградского горкома партии. Текст рапорта В. Н. Матвеева приводится с минимальными сокращениями и без редакционной правки, дабы у читателя возникло представление об авторе не только на основании содержания документа, но и стиля письма:

«т. Комиссар, прошу Вашего распоряжения об откомандировании, меня на работу в другое областное управление НКВД СССР, по следующим соображениям:

1. Работать люблю столько, сколько нужно и особен. Работу нашу — чекистскую. И, работая не покладая рук и, не жалея своих сил, тем паче в такой период времени, но несмотря на все мое желание, достич хороших успехов в УНКВД ЛО, я не сумел. Я по характеру, нетрус, непаникер и трудностей не боялся, и не боюсь. С начальников отделения все же, я был снят … правда выдвинут в начальники райотдела промышлен. района г. Л-да. Здесь себя зарекомендовал, с хорошей стороны как в РК ВКП(б), так и среди директоров предприятий, деловой контакт был и, есть хороший. Так же имею неплохие результаты по ликвидации разработок, которые заведены с моей санкции, так, как материалы отчета были реализованы до моего прихода в РО НКВД, а остальные материалы эвакуированы из г. Л-да…

21 объекта по району, я совместно с секретарем РК ВКП(б), дополнительно включили 10 объектов. Но при последней бомбежки с вражеских самолетов г. Л-да, был задержан, в подозрении выброски …З., работниками ЭКО УНКВДЛО и санкции КРО УНКВДЛО арестован, но последним после 2-х недельного ареста освобожден, после освобождения получены свидетельские показания о выброске ракет во время ВТ, тем же З. [на]объекте, но на арест санкцию КРО УНКВД ЛО, не дает, а мне за неправильный арест вынесен строгий выговор, не имея взысканий, получить после 3-х с лишним лет руководящей работы в УНКВД ЛО, я переносил для себя отрицательно, и никак не мог себе этого простить.

2. Приняв подчин. мне аппарат РОНКВД, который к стати не привык работать, столько, сколько мы работали в УНКВДЛ до 2–3 ч. утра… пытался заставить работать, но только обострил отношения.

3. Просил бы Вас, т. Комиссар, чтобы сменить мне обстановку, чтобы меня работники не знали и я их, где мог бы я, окунуться в работу, доказать мою энергию, способность, работать столько, сколько нужно.

Я бы, повидимому, смог, подправить и свое здоровье, которое у меня сильно расшатано. Имею: после гриппа и ангины осложнения: на ноге — ревматизм, не сплю по ночам, больное сердце и, почти всегда — гриппозное состояние, к тому же кровотечение десен и, острый колит. Но, несмотря на все эти отрицательные моменты своих болезней я, еще молодой и готов работать и хочу добиться, не худших показателей чем мой брат, не возвративший из боевого задания. Хочу его заменить на чекистской работе… «хотя я и снят с военного учета по болезни», но мог бы работать в тылу и при условии «поддержки здоровья» готов «оправдать доверие»»68.

В. Меркулов направил этот рапорт «лично» начальнику УНКВД ЛО П. Н. Кубаткину и просил разобраться «в чем тут дело».

Второй документ относится к началу февраля 1942 г. и проливает свет на сложность и чрезвычайную напряженность отношений внутри руководства ленинградской парторганизации, результатом которой явилось решение одного из секретарей ГК уйти из жизни. В спецсообщении наркому внутренних дел Л. П. Берии говорилось, что 3 февраля 1942 г. в своей квартире выстрелом из револьвера покончил жизнь самоубийством секретарь горкома партии по транспорту, который оставил предсмертную записку следующего содержания:

«Нервы не выдержали, работал честно день и ночь. Приходится расплачиваться за неспособность руководителей.

Просил Колпакова снять, об этом знал Кузнецов и Капустин. С меня требовали, особенно Капустин, больше ответственности за работу дороги, чем даже с Колпакова.

Транспорт работает преступно плохо, но выправлять его только матом по моему адресу, как это делает Капустин, его не выправишь».

Далее П. Н. Кубаткин без всякого пиетета к местным партийным начальникам сообщает Берии о должностях лиц, упомянутых в записке:

«…Колпаков — Начальник Октябрьской ж.д., Кузнецов и Капустин — секретари Горкома»69.

Впоследствии, осенью 1942 г., при рассмотрении вопроса о практике работы Свердловского РК и стиля руководства секретаря РК А. В. Кассирова А. А. Кузнецов попытался дистанцироваться от секретаря ГК по промышленности Я. Ф. Капустина, представив в сжатом виде тип идеального партийного функционера. По мнению А. А. Кузнецова, «руководитель должен быть принципиальным, преданным партии, требовательным, убежденным в правоте того, что делает, чутким, должен прислушиваться к голосу актива и к низовым работникам. Главный метод руководителя не окрик и грубость, а метод убеждения» (курсив наш — Н. Л.)70.

6. Власть и смысл жертв

В чем же руководство обороной Ленинграда видело смысл борьбы, как себе объясняло смысл тех огромных жертв, которые были принесены населением? Ответы на эти вопросы ленинградские руководители дали еще в феврале 1942 г. Во-первых, по мнению А. А. Кузнецова, «когда целый ряд воинских частей проявляли неустойчивость, именно ленинградцы вселили необходимую уверенность в войска». Во-вторых, сохранилось ядро ленинградской парторганизации и сохранился город как символ революции, неприступности и непоколебимости. Не говоря о массовой смертности в городе (это было очевидно всем ленинградцам), А. А. Кузнецов отметил:

«…мы сохранили народ, мы сохранили его революционный дух и мы сохранили город. Мы не раскисли. Мы знали, что 125 грамм хлеба не является необходимым прожиточным минимумом, мы знали, что будут большие лишения и будет большой урон. Но ради города — города в целом, ради всего народа …отечества, мы на это дело пошли и дух наших трудящихся сохранили — мы тем самым сохранили и город. Таким образом, наша русская национальная гордость, гордость ленинградцев не попрана и [ленинградцы] не опозорили земли русской»71.

В-третьих, фактически ведя полемику с немецкой пропагандой, настойчиво предлагавшей защитникам и населению Ленинграда последовать примеру французских властей, объявивших Париж открытым городом, А. А. Кузнецов отметил, что этим французы сохранили

«город как здания, улицы, парки, сады… Но оно [правительство] не сохранило самостоятельность французского народа, его революционной независимости, его национальной гордости… Пусть не хватает несколько сот домов в Ленинграде, пусть разрушено много водопроводных и канализационных магистралей, пусть много погибло от бомбежек, от воздушных нападений на Ленинград, пусть погибло много голодной смертью трудящихся Ленинграда, но все же сохранилось большинство ленинградцев, сохранилась национальная русская гордость».

В-четвертых, в условиях голода «был выход, который подсказывали враги — сдача», но в Ленинграде в результате такого решения продовольствия бы не прибавилось72.

Трудно не согласиться с этими доводами. Сталин во время его встречи с Ждановым в начале 1942 г. назвал Ленинград «городом-героем, городом-страдальцем»73.

Однако были и иные оценки. Наиболее яркий представитель жестких методов управления в ленинградском руководстве Я. Ф. Капустин неизменно призывал к укреплению дисциплины. Он весьма нелестно высказывался о настроениях части переживших первую блокадную зиму ленинградцах, заявляя, например, 25 марта 1942 г. на пленуме Московского РК:

«Получение ленинградцами среднемесячной зарплаты в условиях, когда абсолютное большинство предприятий бездействовало, развратило определенную часть людей, народ перестал уважать дисциплину, соблюдать элементарнейшие требования… Мы и так являемся большой обузой для страны» (выделено нами — Н. Л.)74.

Выступая на заседании пленума Смольнинского РК 19 августа 1942 г., Капустин фактически повторил сказанное весной, подчеркнув, что «на предприятиях на два с половиной работающих одни «бездельники»», что «хватит нам хвастаться своим героизмом! Никто не позволит нам до бесчувствия хвастаться им!.. Необходимо больше требовательности, соблюдения существующих законов о трудовой дисциплине, т. к. народ стал злоупотреблять недостаточной требовательностью»75.

Другой позиции придерживался секретарь ГК Маханов, который в январе 1943 г. в выступлении по вопросу о состоянии трудовой дисциплины на заводах им. Ленина и им. Макса Гельца предостерег партийные организации от огульного зачисления прогульщиков в «помощники Гитлера» — «эта крайность недопустима, так как органы должны будут такого рабочего арестовать»76.

7. Весна 1942 г.: партия и извечный вопрос «Кто виноват»?

Еще в феврале 1942 г. в Ленинграде широкое распространение получил слух об аресте председателя городского Совета П. С. Попкова за «вредительство», об ответственности руководства Ленинграда за создавшееся положение. Такие настроения затронули не только домохозяек, рядовых рабочих, но и часть коммунистов. Интерес к этой проблеме был настолько велик, что 10 февраля 1942 г. секретаря Кировского РК ВКП(б) В. С. Ефремова на районном партактиве даже просили прокомментировать разговоры о «вредительстве» П. С. Попкова77.

Как уже отмечалось, партия и власть в целом претерпели существенные изменения в течение первой блокадной зимы. Помимо количественных изменений в партии, произошли и качественные изменения. В связи с голодом часть партийного актива и рядовых коммунистов впала в состояние апатии, отрешенности и ожидания развязки. А. А. Кузнецов делился своими наблюдениями:

«С кем бы ты не встретился, он обязательно начинает рассказывать о голоде народа, об истощении, о том, что делать ничего не может. И свою бездеятельность, нежелание организовать людей он покрывает этими разговорами. Что это за руководители? Таких людей мы называем моральными дистрофиками, т. е. это те, у кого надломлен моральный дух…»78.

Оценивая настроения в среде «новых партийных кадров», секретарь ГК отмечал: «Сейчас… человек не моется, не бреется, наступила пассивность, получился внутренний надлом. Это значит, что человек опустил руки, не стал бороться, а это привело бы к поражению».

Кроме того, распространились настроения иждивенчества: существующая продовольственная норма существует для тех, кто ничего не делает, а при пуске производства «должны» установить другую норму79.

Наличие кризисных явлений внутри самой партии нашло свое отражение в постановлении пленума Московского райкома ВКП(б), в котором говорилось:

«Некоторые члены и кандидаты ВКП(б) вместо авангардной роли в преодолении трудностей проявляют хвостистские отсталые настроения и нередко совершали аморальные поступки»80.

Серьезные проблемы были с приемом в партию. Из 153 парторганизаций района в первом полугодии 1942 г. не было приема в 69 организациях81.

Руководители ряда районных партийных организаций, стараясь скрыть истинное положение дел, предоставляли горкому партии информацию, которую за ее неконкретность и мозаичность А. А. Кузнецов назвал «ехидной ложью». «Пусть лучше будет плохо, — продолжал он, — но правда, а выхваченные отдельные моменты… создают лишь иллюзию»82.

Однако куда более серьезное значение для населения и защитников Ленинграда имела информация, которую предоставлял в Военный Совет начальник тыла Ленфронта. На ее основании производились расчеты не только продовольственных норм, но и осуществлялось планирование операций частей и соединений Ленинградского фронта. Излишне говорить о том, какое это имело значение в зимние месяцы 1941–1942 гг.

Ленинграду не повезло с начальником тыла фронта. В самое тяжелое для города время этой важнейший участок работы возглавлял Ф. Н. Лагунов, который, несмотря на большой опыт военно-хозяйственной работы, «расторопность и работоспособность», был на грани снятия с должности в марте 1942 г. В проекте решения Военного Совета Ленинградского фронта, который готовил Жданов, отмечалось, что генерал-лейтенант интендантской службы Лагунов Ф. Н. предоставлял Военному Совету недостоверную информацию о количестве неразгруженных вагонов на Волховстроевском участке Северной железной дороги, «приукрашивал, не принимал мер по усилению разгрузки, чем наносил ущерб делу. За неправдивую информацию Военный Совет неоднократно Лагунова предупреждал». Жданов также отмечал:

«Лагунов страдает крупными недостатками: в работе склонен к карьеризму и нечистоплотному делячеству, способен прихвастнуть, приврать и выдать чужую работу за свою, нередко проявляет формализм и …нуждается в неослабном контроле. В быту Лагунов распущен, много заботится об устройстве личного благополучия. В силу указанных недостатков подорвал свой авторитет. Для пользы дела считаю необходимым отозвать генерал-лейтенанта Лагунова в распоряжение Начальника Тыла НКО»83.[43]

Лагунов занимал свою должность почти до конца войны — трудно было найти ему замену, слишком сложной и ответственной была работа службы тыла в Ленинграде, где потеря даже нескольких дней эффективного управления обеспечением войск в связи со сменой руководства могла стоить слишком дорого. Из двух зол было выбрано меньшее.

Положение в партии усугублялось и тем, что органы пропаганды и агитации горкома ВКП(б) и, прежде всего, «Ленинградская правда», не оказывали в полной мере той поддержки, которая была необходима ленинградским руководителям84. Из-за малого формата и бюрократизма, в газете пишут «разную дребедень, а острых политических фельетонов не помещают», — отмечал А. А. Кузнецов85. Усвоив печальный урок предвоенной пропаганды, А. А. Кузнецов повторил тезис Сталина о том, что «впереди еще много трудностей» и напомнил, как Черчилль «держал свой народ»: «я вам пока ничего не обещаю… впереди трудности»86. Общая же линия политической работы ленинградской парторганизации летом 1942 г. была направлена на то, чтобы в тяжелых условиях военного времени не только «не расхолаживать людей», а в агитационной работе «даже усилить это (тяжелое) положение»87. Этим власть отчасти гарантировала себя от упреков в случае обострения старых и появления новых тягот и лишений населения, а также психологически готовила его к необходимости эвакуации.

Еще одним существенным изменением внутри партии в 1942 г. было то, что занимавшая традиционно главенствующее значение идеологическая работа утратила свое значение. Один из секретарей РК ВКП(б) заявлял:

«Нам сегодня не нужны начетчики, теоретики. … Мы имели в свое время таких начетчиков, которые хлестали выдержками из «Краткого курса», «Капитала», «Политической экономии», но, к сожалению, от таких начетчиков не получилось никакой пользы и дистрофиками раньше стали как раз те, кто знал много цитат, много занимался болтовней, бездельем … Не обязательно изучать каждому «Капитал», «Политическую экономию» и даже весь «Краткий курс» от корки до корки, задача состоит в том, чтобы коммунист правильно ориентировался в обстановке (выделено нами — Н. Л.), правильно разъяснял ее трудящимся88».

В довоенное время подобное заявление было бы просто крамолой, однако в условиях войны и лишений думающие и умеющие формулировать свои мысли работники, способные находить аналогии и исторические параллели в условиях кризиса, представляли собой потенциальную угрозу режиму. Именно представители интеллигенции являлись фигурантами многочисленных дел об антисоветской агитации, большинство из которых являлось ничем иным как попыткой анализа происходивших событий с марксистских позиций. Власти куда лучше было иметь послушную массу, которая «правильно ориентируется в обстановке» и «умеет решать практические вопросы»89. Примечательно, что у партийного актива не было тяги к изучению марксизма и чтению политической литературы. В отчете отдела пропаганды и агитации Смольнинского РК ВКП(б) за 1942 г. подчеркивалось, что вопросами пропаганды многие секретари не занимались, ибо считали, что в условиях войны и особенно блокады «не до пропаганды»90.[44]

Работа по выявлению настроений населения по-прежнему не являлась приоритетной в работе парторганизаций. Ленинский райком партии признавал, что «систематического учета настроений трудящихся района отдел пропаганды и агитации не имел»91. В отчете за 1943 г. отдела пропаганды и агитации другого района также отмечалось, что большим недочетом в работе агитаторов была их безынициативность, плохое изучение настроений рабочих и неинформирование руководителей парторганизаций о настроениях. Результатом этого стало незнание секретарями парторганизаций и агитаторами нездоровых настроений отдельных рабочих и служащих92. По итогам работы парторганизаций в 1942 г. подчеркивалось, что в докладах многих секретарей не были отражены вопросы учета настроения людей и организации политической информации93.

Проводившийся от случая к случаю партийными организациями предварительный сбор вопросов, которые интересовали рабочих, не позволял в полной мере охватить весь спектр настроений и их динамику. Как уже отмечалось, это вело к тому, что важнейшую функцию по информированию Военного Совета и руководства ГК партии выполняли практически исключительно органы госбезопасности. Таким образом, важнейшее место в работе партии заняла хозяйственно-организационная деятельность, причем ее центр переносился в районы. Фактически это произошло еще в первые месяцы войны, но окончательное закрепление смены курса произошло во второй половине 1942 г.

Дальнейшее развитие получило сворачивание деятельности коллегиальных партийных органов и концентрация усилий на оперативном разрешении имевшихся проблем. По мнению А. А. Кузнецова, это было связано с тем, что в условиях войны не было возможности часто созывать бюро и надлежащим образом их готовить. Задача партийного аппарата, таким образом, состояла в том, чтобы работать непосредственно на местах, где необходимо принимать самостоятельные ответственные решения94. На практике эта самостоятельность была тяжелым бременем для тех, кто привык к советско-партийной коллегиальности и безответственности. Как уже отмечалось выше, даже на уровне аппарата ГК это приводило к провалам и психологическим срывам, иногда с трагическими последствиями.

Существенные изменения положения Ленинграда, связанные с прорывом блокады, а также успехами на других фронтах, не привели к столь же заметному улучшению настроений как простых горожан, так и в ключевых институтах власти и управления, в частности милиции. Более того, протоколы партийных собраний отделений милиции свидетельствуют о негативных тенденциях, наметившихся в рядах сотрудников охраны общественного порядка. Например, 29 сентября 1943 г. в 12 отделении милиции обсуждался вопрос о политико-моральном состоянии сотрудников в связи с тремя случаями самоубийств и еще двумя попытками совершить самоубийство в отделении за последние шесть месяцев. Важнейшей причиной секретарь парторганизации признал то, что «многие коммунисты и беспартийные, встречая перед собой даже небольшие трудности, не видят выхода и не могут их преодолеть»95.

Отношение к партии со стороны населения в 1943 г. несколько изменилось — хотя были и те, кто по-прежнему тяготился членством в ВКП(б)96,[45] развитие событий на фронте подсказывало, особенно после успеха Красной Армии на Курской дуге, что этот институт по-прежнему будет играть важнейшую роль в жизни страны. Особое значение это обстоятельство имело для тех, кто надеялся на трансформацию режима, которая представлялась возможной только изнутри. В связи с этим интересна справка начальника УНКВД ЛО, адресованная А. Жданову и А. Кузнецову о «новой» тактике борьбы «контрреволюционного элемента» от 11 августа 1943 г. В частности, в этом документе говорилось :

«…по данным агентуры и в ряде следственных материалов… установлен ряд случаев, когда антисоветски настроенные элементы с целью тщательной конспирации своей подрывной работы стремятся вступить в ВКП(б)».

Возможно, УНКГБ специально старалось сдержать возрождение партии, занимая позицию хранителя «чистоты рядов». Такая политика могла привести к изменению в соотношении сил НКГБ — партия, когда партийные лидеры вынуждены были бы в еще большой степени зависеть от НКГБ. Впрочем, это только лишь наша догадка. Свои выводы УНКГБ обосновывало показаниями арестованных и данными агентуры, которые звучали вполне убедительно:

«…Советская власть мне нужна постольку, поскольку она поддерживает мое состояние и поэтому я должен подкрашиваться под ее цвет.

Когда же советская власть будет накануне краха под воздействием англо-американского блока, тогда партия мне будет не нужна. В этот момент я брошу партийный билет в лицо партии и так сделают многие…

Сейчас мы будем держать партбилет, но до поры до времени, а потом скажем: «Вот ваш партбилет, пришло новое время, он нам не нужен. Пришло такое время, когда мы будем бороться с этой партией»

(Д. Н. Шидловский, канд., штурман Ладожской военной флотилии, из б. дворян, допрос)

«…В настоящее время не может быть никакой ставки на внутренний переворот, на смещение правительства. Какая гарантия, что устранив Сталина, мы будем иметь лучшего правителя? Сейчас война выявила все недостатки…

Сейчас надо идти не против правительства, а с правительством и партией, опираясь на помощь Англии. Только в партии и через партию возможно добиться изменения и уничтожения советской системы…

Для англичан и для лучших людей ясно, что только члены партии смогут занимать командные посты, влиять на людей… брать все в свои руки медленно, но верно изменяя жизнь.

Идя с партией, такие люди будут вне всяких подозрений, но в то же время они будут работать в контакте с англичанами и все их мероприятия через партию проводить в жизнь, подготовляя изменение советской системы…

Большое скопление людей в армии дает возможность контакта людей в любых условиях, а главенствующее положение комсостава создает возможность воздействовать на рядовой состав и в то же время все законно, соблюден авторитет Сталина, авторитет партии…

Мы за партию, к нам нельзя придраться. Такова наша тактика на сегодняшний день. Будущее покажет, как надо действовать дальше. Наша сила в гибкости, в умении находить правильные пути. Сложные события готовятся медленно, вдумчиво и серьезно»

(З. Д. Шаблиовская, б. меньшевичка).

В подверждение своей точки зрения УНКГБ привело также высказывания других представителей интеллигенции о необходимости вступать в партию:

«…Кто, как не мы, люди большой культуры, обязаны руководить «серой кобылкой». Нужно добиться, чтобы все «косоворотки» были изъяты из партии. Только интеллигенция, только сословие культурных людей должно проникать в партию, чтобы всю жизнь перестроить по-своему».

(инженер Кировского завода Гостев)

«…Мне надело смотреть, как нами, грамотными техническими работниками, руководят безграмотные. Вот, если нас будет больше в партии, то на собрании мы сумеем сказать, что, нет, мол, этот вопрос надо решать вот так, а не так, как вы этого хотите».

(Ершов, гл. инженер завода «Красный автоген»)

«Надо, чтобы интеллигенция в массе вступала в партию и это помогло бы управлять страной. Нет людей, кто мог бы заменить Сталина… Одно средство — это массовое вхождение в партию интеллигенции.

Если бы в рядах партии было больше культурных, грамотных людей, то политика центрального руководства на местах получила бы иное осуществление».

(научный сотрудник Института коммунального хозяйства Мухортов, не принятый в партию по информации УНКВД)».97

Многочисленные ошибки и некомпетентность власти, проявившиеся в годы блокады, давали основание интеллигенции полагать, что качество руководства определяется уровнем ее представительства в партии. Однако наряду с намерением изменить режим «изнутри» эволюционным путем, присутствовали и крайне радикальные взгляды на эту проблему — совершение покушения на Сталина как сигнал для начала общего выступления.

В отличие от Германии, где подобные идеи вынашивались среди части военной элиты, в СССР (насколько нам известно) они нашли распространение среди некоторых представителей управленческого звена уровня района и практического смысла не имели — невозможно было себе представить, как, например, директор ремонтно-строительной конторы из Ленинграда мог в отношении Сталина осуществить то, что сделали Штауффенберг и его сообщники в июле 1944 г. против Гитлера. Важно, однако, заметить схожесть аргументации в необходимости устранения диктаторов.

20 ноября 1943 г. УНКГБ сообщало Жданову и Кузнецову о ликвидации группы, участники которой «имели намерения совершать террористические акты» против руководителей ВКП(б) и советского правительства. По делу проходило 5 человек, двое из которых были приговорены к расстрелу. На основании имеющихся данных довольно сложно реконструировать реальную картину событий, но совершенно очевидны две вещи:

1) уверенность УНКГБ в том, что «внутренняя оппозиция» переориентировалась в борьбе с советской властью с Германии на Англию и Америку,

2) наличие высказываний главного обвиняемого по делу В. С. Карева (1901 г.р., б/п., сын священника, образование высшее, директор ремонтно-строительной конторы Приморского района) непосредственно против Сталина, которые были подтверждены другими участниками «группы». Они заявили следующее:

«Мы считали, что в результате войны СССР и Германия будут настолько обессилены, что им придется полностью капитулировать перед англо-американским блоком. Тогда с помощью Англии и Америки внутренние силы контрреволюции поднимут восстание.

Поэтому я выдвинул ряд лозунгов: «Долой кровавого ...», «Долой большевиков», «Русский народ будет свободен» и др.

Я считал, что сейчас наиболее подходящий момент для организованного выступления и поэтому участникам группы давал установку о распространении среди населения наших контрреволюционных лозунгов».

УНКГБ отмечало, что «в кругу участников» группы Карев заявлял:

«Все зло в нашем правительстве, в Сталине. Все держится на Сталине. Чтобы поднять народ для открытого выступления против советской власти, его нужно убить».

Участник группы Чистякова подтверждала факт террористических намерениий Карева, заявлявшего:

«Для спасения России необходимо убить Сталина, так как он является основным злом… Нужно переходить от слов к делу, теперь самый подходящий момент, так как народ в результате длительной войны озлоблен против советской власти.

Поводом для поднятия восстания должно быть совершение террористического акта над Сталиным».

«Теперь все боятся, все зажаты, а если убить Сталина, в правительстве будет замешательство и народ восстанет против советской власти, а в это время нам помогут Англия и Америка».

По данным УНКГБ, группа Карева также проводила среди своего окружения пораженческую пропаганду, распространяла «провокационные измышления о потерях Красной Армии …пыталась дискредитировать руководителей советского правительства и вызвать к ним ненависть и озлобление»98.

8. Дело М. С. Бакшис: мина замедленного действия?

Как ленинградцы усвоили «уроки блокады»? Попытались ли они на тайных выборах подтвердить те сомнения, которые возникли у них в тяжелейшие месяцы 1941–1942 гг. относительно режима или же «простили» тех руководителей партии и правительства, кто был отчасти повинен в смерти и страдания сотен тысяч людей, подчиняясь старому правилу, что победителей не судят?

Военные месяцы 1941–1942 гг., высветившие основные черты ленинградского руководства в период блокады, а также режима в целом, оказали серьезное воздействие как на власть в целом, так и на ее отдельных представителей. Блокада способствовала появлению диссидентов в стенах Смольного и других властных структурах города (армии, прокуратуре, среди руководителей предприятий). Спектр диссидентских настроений в последние месяцы войны был достаточно широк — от критики отдельных лиц и мероприятий, проводимых властью, до неприятия режима в целом. Не случайно, что эти явления имели место, прежде всего, во властных структурах, где была возможность получения всесторонней информации о положении не только в городе, но и в стране в целом.

События, которые служат основой для интерпретации сущности настроений в рассматриваемый период, — это выборы в Верховный Совет, проведение государственных займов, суды над военными преступниками и др. Наряду с высказываниями во славу Сталина и советской политической системы УНКВД ЛО были отмечены заявления, квалифицировавшиеся как «дискредитация советской демократии, Сталинской конституции и избирательной системы». Внимательное же прочтение сводок УНКВД наводит на мысль о том, что далеко не все смирились с существовавшим режимом, высказывались различные альтернативы существующей системе руководства. По крайней мере, идея реализации демократии через сосуществование различных политических партий, достаточно отчетлива в ряде приводимых ниже цитат. Характерно, что в зафиксированных агентурой суждениях, не было никакого упоминания о пережитом в годы войны, о накопленной обиде на «власть» и т. п. Однако, критика режима дана очень убедительно и полно. Война не перевоспитала его противников, напротив, выкристаллизовала сомнения и особенно в районах Ленобласти, находившихся во власти немцев, способствовала возникновению там целого слоя «инакомыслящих».

Однако у каждого был свой путь. Помощник областного прокурора И. О. Перельман, всю войну проработавший в Военной прокуратуре, непосредственно участвовал в контроле за деятельностью одного из райотделов НКВД Ленинграда, присутствовал при допросах лиц, обвинявшихся в совершении, в числе прочего, и контрреволюционных преступлений и, в конце концов, сам стал одним из обличителей советской политической системы. Наверное, подследственные оказывали влияние и на правоохранительные органы, со временем «распропагандируя» их. Перельман, назначенный в конце войны на должность помощника областного прокурора, вынес суровый приговор декларативности сталинской конституции:

«Наша Конституция такая, как она написана и утверждена, — самая демократическая конституция в мире. Это так. Но в том-то и дело, что написана она, как и многие другие наши постановления и законы, исключительно для обмана народа.

«Право на труд». Это фраза для дураков из-за границы. Разве у нас есть право на труд? У нас человек обязан работать даром, и он не может не работать под страхом тюрьмы, а ему говорят — ты осуществляешь высокое право на труд… Ни один пункт Конституции о свободах не выполняется. Где свобода собраний, печати, где она? Вы можете свободно говорить только то, что вам приказано….

Человек не желает работать на этом заводе, не желает покупать заем, не желает хвалить нашего руководителя и т. д., а его заставляют не только это делать, но еще требуют, чтобы он всех уверял, что он хочет это делать».

В связи с этим заявлением Перельмана УНКГБ готовило его арест99. Естественно, что информация о подобных случаях (Перельман и др.) передавалась в Москву, давая еще один повод Кремлю усомниться в лояльности Ленинграда. Более того, имелись факты и прямых выпадов сотрудников аппарата Смольного против Сталина. В январе 1945 г. начальник УНКГБ ЛО с грифом «совершенно секретно, лично» направил А. А. Кузнецову справку на сотрудника Особого сектора Лен. ОК и ГК ВКП(б) Марию Степановну Бакшис. В документе сообщалось:

«В процессе разработки антисоветской националистической группы литовцев было отмечено, что от участников этой группы систематически исходили разного рода антисоветские провокационные слухи о якобы предстоящей смене руководства ВКП(б) и советского правительства, подпольном «брожении» в партии и т. п.

Дальнейшей разработкой было установлено, что участников этой группы периодически посещает работающая в Смольном Бакшис М. С., которая и является источником ряда провокационных слухов, распространяемых участниками группы.

О высказываемых Бакшис взглядах, враждебных к руководству ВКП(б) и советского правительства, наша агентура сообщает:

«…Бакшис считает, что благодаря неправильному руководству «тотального властелина» (здесь и далее выделено нами — Н. Л.), «всесоюзного самодержца», который ни в ком больше не вселяет доверия, кроме скрытой ненависти и страха, страна ввергнута в непростительную войну…

Бакшис обвиняет его в азиатском подходе к людям и и государству, в отсутствии чувства меры и такта, в чрезмерном самолюбовании и невиданном в мире самообожествлении, в искажении темпов коллективизации и индустриализации, давших якобы плачевные результаты и в полном нарушении программы партии, ее устава и учения Владимира Ильича…

Бакшис полагает, что если еще и сохранились какие-то возможности для спасения партии и советской системы, то они заключаются в скорейшей смене высшего руководства и всей внешней и внутренней политики страны».

Бакшис отрицательно отзывалась и о Красной Армии, заявляя:

«…Бойцы новых наборов сражаются плохо — воевать вообще не хотят. Они недовольны правительством, ввергшим их в такую страшную войну. Они недовольны командирами, в минуту опасности первыми удирающими с фронта. Они погибают молчаливо сотнями тысяч, а между тем погибать им в сущности не за что и защищать нечего, кроме голодного существования в колхозе, без личного будущего и без уверенности в завтрашнем дне».

Бакшис утверждает также, что ВКП(б) находится в периоде перерождения, которое, как она заявляет, началось давно… со смерти Ленина. В этой связи Бакшис говорила:

«…Наша партия, как Ленинская партия, видимо, перестала существовать. Название только сохранилось. А теперь надо ожидать, что и гимн наш переменят по приказу «Лица»».

В одной из бесед, говоря о популярности С. М. Кирова, Бакшис сказала:

«…А Вы верите, что его убили именно все эти троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы и как там еще их называли»»100.

Это был сильный удар по хозяевам Смольного. Оказалось, что в течение всей блокады важнейшую информацию они доверяли человеку, который был последовательным критиком Сталина, обвиняя того в предательстве дела Ленина, перерождении партии, совершении преступлений против своего народа и убийстве Кирова. Личное послание Кубаткина Кузнецову было, по сути, миной замедленного действия, поскольку информация о настроениях в Смольном могла уйти в Москву и без ведома Кубаткина, что происходило неоднократно в период блокады, поскольку сотрудники соответствующих подразделений имели право в экстренных случаях сноситься со своим московским начальством непосредственно, т. е. минуя начальника УНКВД. Сам же Кубаткин вряд ли был заинтересован в информировании наркома, ибо именно его ведомство просмотрело врага. Таким образом, все ленинградское руководство (за исключением военных) оказалось в одной лодке. Оставалось лишь ждать и надеяться.

Вскоре после окончания войны Кубаткину было направлено спецсообщение об антисоветских высказываниях со стороны «некоторых членов ВКП(б)», которые во многом перекликаются с критическим отношением к режиму со стороны Бакшис.[46] Примечательно, что этот документ был адресован не секретарям ОК и ГК партии, а руководителю Управления НКГБ.

Таким образом, с 1944 г. стала прослеживаться тенденция фиксирования антисоветских настроений в партийной среде отдельно от общих настроений и накапливания этой информации на Литейном. Такое положение вещей, вероятно, возникло не случайно. То ли в партии в период войны действительно назрел кризис, и органы госбезопасности реагировали на него, то ли НКГБ решил перехватить инициативу в структуре органов управления, создав очередной «центр». Возможно, что существовал «заказ» на подобную информацию из Москвы (Сталин или Берия) для проведения партийной «чистки» в связи с глубокими изменениями, которые произошли внутри советской элиты и значительным ростом влияния региональных лидеров и военных. Наличие компрометирующего материала об антисоветски настроенных членах партии могло быть использовано против тех, кто своевременно их не выявил или, хуже того, «потворствовал» или «покровительствовал» им.

Большая часть зафиксированных высказываний характеризовалась как «враждебное отношение к существующему строю» (9 случаев), хотя и в других отмеченных агентурой заявлениях в той или иной степени это «враждебное отношение» было весьма четко выражено. Спектр этих настроений был очень широк — от констатации общего недовольства существующим положением вещей и необходимости возвращения к «ленинским традициям», до сравнения советской системы с американской демократией и предположением, что ситуация может измениться как изнутри, так и под воздействием внешних факторов.

В целом приведенные УНКГБ высказывания весьма красноречивы. Они, безусловно, верно отразили настроения значительной части общества. Для многих появились новые объекты для преклонения — Америка и Англия102. Власть должна была быстро реагировать на эти факты, дистанцируясь от своих союзников. Продолжение тесных отношений с демократиями могло породить соответствующие ожидания и еще более подорвать доверие народа к советской власти.

«Я вынес твердое убеждение, что абсолютно все население Советского Союза в той или иной степени недовольно советской властью. В массах назрел вопрос, что борьба с большевизмом есть закономерная необходимость …»

(зав. кафедрой марксизма-ленинизма Театрального института И. А. Власов).

«Что за безобразная система нашего правительства, везде чувствуется эта система, говорящая о низости жизни. Вот посмотришь на нашу дикую систему и сравнишь ее с американской, так надо сказать, что там люди живут и над ними никто не издевается, сами себе хозяева, их личность неприкосновенна.

Если эта система не изменится, то так жить нельзя — или умирать или бежать от этого мира. Надо ломать все, надо, чтобы народ понял, что может быть значительно лучший мир, с лучшими условиями жизни и тогда сам народ изменит систему…»

(главный металлург завода № 181 Р. Г. Либерман).

«Порядков у нас нет, управлять государством не умеют. Идейных коммунистов у нас тоже нет, остались одни шкурники. Чтобы дать возможность крестьянству жить хорошо, надо распустить колхозы и дать ему полную свободу.

Вообще у нас в стране нужно все перевернуть и начать жить по-новому. Для этого нам нужен «новый Ленин», который бы смог взяться за это дело».

(рабочий 2-й ГЭС И. Е. Емельянов).

«Я знаю много людей, которые жутко недовольны, но все молчат, все боятся, так как у нас расправляются не стесняясь. Мы в основном должны надеяться на вмешательство извне, потому что США и Англия при их могуществе не будут долго нас терпеть, они либо постараются уничтожить этот порядок, либо нас совершенно изолируют».

(зам. начальника Ленгорпромстроя Л. Г. Юзбашев).

«Россия вся голодает и нищенствует. На Урале по несколько месяцев люди не получают зарплату, колхозы работают лишь для выполнения госпоставок. Россия не имеет сапог, не имеет тряпки прикрыть тело….»103

Вскоре после окончания войны блокадная и «окопная правда» дополнились «правдой заграничных походов». Возвращавшиеся из Европы домой военнослужащие, встречаясь с горькими реалиями советской действительности, были не только источником разнообразной информации, но и неизбежных в таких случаях сравнений и обобщений, которые в большинстве случаев были не в пользу существующего режима. Они оказывали воздействие на самые широкие слои населения, включая и членов партии:

«Демобилизованные из Красной Армии, бывшие в … Германии, Чехословакии, Прибалтике, возвратились в Россию недовольными, т. к. человек, поживший за границей, вряд ли теперь слепо будет верить в советскую «зажиточность» и эти люди еще «сделают погоду», т. к. в их руках есть материал, чтобы опровергнуть «правду» советской жизни».

(директор Кузнечного рынка Н. Г. Михеев).

«Нельзя осуждать русский народ, что их сделали ворами, их сначала сделали нищими. Вы посмотрите на всех нас, разве мы не нищие. Наша советская система сделала нас такими. Мы вынуждены красть. Если у человека все есть, зачем он пойдет к другому? А он пойдет потому, что у него нет и негде взять. Сколько ты не работай, все равно будешь голоден. В Америке безработый лучше обеспечен, чем наш инженер, имеющий работу».

«В Советском Союзе нет и не может быть демократии, она существует только на бумаге… Демократия возможна только там, где существуют несколько партий.

Выборы в Верховный Совет есть прямое выполнение директив партии. Избранные в состав счетной комиссии по выборам являются не избранниками народа, а заранее намеченными людьми».

(работник завода им. Ленина М. А. Зубрицкий).104

Приведенные цитаты довольно точно отражают настроение населения города в тот период. Соответственно, возник крайне нежелательный для верховной власти образ Ленинграда — ореол города-героя — Мученника в СССР и за пределами страны, с одной стороны и наличие глубокого неприятия режима значительной частью его элиты и населением, — с другой.

Стремительная карьера многих выходцев из Ленинграда в послевоенное время, поставившая под угрозу стабильность положения ближайшего окружения Сталина, спровоцировала драматическое разрешение конфликта. В ходе «ленинградского дела» была проведена глубокая «стерилизация» элиты северной столицы, а собственно ленинградское население существенно «разбавили» выходцами из провинции. Пророчески прозвучали слова Сталина на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа Москвы 9 февраля 1946 г.:

«Говорят, что победителей не судят (смех, аплодисменты), что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить (смех, аплодисменты), можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей (смех, аплодисменты): меньше будет зазнайства, больше будет скромности. (Смех, аплодисменты)».105

Источники

1Любимов А. В. Торговля и снабжение в СССР в годы Великой Отечественной войны. М.: Экономика, 1969. С.20–22.

2Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. Москва: Вагриус, 1999. С.426–427.

Берггольц М. Ф. Указ. соч. С.190.

3Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.44. Д.3. Л.35.

Ленинград в осаде. С.84–85.

4Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны 1941–1944. /Под ред. А. Р. Денискевича, СПб: Лики России, 1995, с.423, 598.

5См., например, Павлов Д. В. Ленинград в блокаде. Изд. 6-е, исправленное и дополненное. Л.: Лениздат, 1985.

6Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12.Оп.2. П.н.47.Д.5.Л.102.

Там же. Л.103.

Там же. Л.104.

Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны 1941–1944. С.103.

7ЦГАИПД СПб. Ф.1816. Оп.3. Д.148. Л.53.

8Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп. 1. П.н. 19. Д.1. Л.206.

9Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны 1941–1944. С.29.

10Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.1 П.н.19. Д.1. Л.206.

11Там же. Л.206–210.

12А. А. Печенкин. Командующие фронтами 1941 года. // Военно-исторический журнал. 2001. № 6. С.11–12.

13Ленинград в осаде. С.82–84.

14РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.3с. Д.133. Л.1–4.

16РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.1. Д.922. Л.48об.

18Ленинград в осаде. С.46–51.

19Ленинград в осаде. С.113–126.

20Из воспоминаний Д. Н. Суханова, бывшего помощника Г. М. Маленкова. — The US National Archives. Russian and East European Archives. European Database, 1990-present,   3223, р.9

21Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 3-х тт. Т.2. 8-е изд. М.: Изд-во Агентства печати Новости, 1987. С.148–149.

22Там же. С.145–185.

23Гальдер Ф. Военный дневник. Т.3. В двух книгах. Книга первая (22.6.1941 — 30.9.1941). М.: Воениздат, 1971. С.327–328.

24Ленинград в осаде. С.57–58.

25Подробнее см. Ломагин Н. А. Настроения защитников и населения Ленинграда в период обороны города, 1941–1942 гг. В кн.: Ленинградская эпопея. Организация обороны и населения города. /Под ред. Ковальчука В. М., Ломагина Н. А., Шишкина В. А. СПб: Слова и отзвуки, 1995. С.242–243.

26Там же. С.243–244.

27Подробнее см. Ломагин Н. А. Настроения защитников и населения Ленинграда в период обороны города, 1941–1942 гг. В кн.: Ленинградская эпопея. Организация обороны и населения города. /Под ред. Ковальчука В. М., Ломагина Н. А., Шишкина В. А. СПб: Слова и отзвуки, 1995. С.244–245.

28Ломагин Н. А. Настроения защитников и населения Ленинграда. С.243.

29Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.43. Л.23.

30Там же. Л.63–63об.

31Marshal Zhukov's Greatest Battles. Edited with an Introduction and Explanatory Comments by H.E. Salisbury. Harper & Row, Publishers. New York and Evanston, 1969. P.34–35.

32ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп. 2. Д.4642. Л.3.

33Там же. Д.4405. Л.28.

34Там же. Л.29.

35Там же. 29–30.

36Там же. Д.4645. Л.4.

37Там же. Л.47.

38Там же. Д.4642. Л.6.

39Там же. Д.3777. Л.65–66.

40Там же. Ф.4000. Оп.10. Д.717. Л.5.

41ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.3821. Л.2.

42Там же. Ф.408. Оп.2. Д.50. Л.34–35.

43Там же. Ф.415. Оп.2. Д.12. Л.68.

44Там же. Ф.415. Оп.2. Д.12. Л.61.

45Там же. Д.11. Л.46; Д.12. Л.76, 105.

46Там же. Д.12. Л.19–20.

47Там же. Ф.25. Оп. 2. Д.3833. Л.6.

48Там же. Ф.415. Оп.2 Д.13. Л.17.

49Там же. Д.216. Л.59.

50Там же. Ф.1816. Оп.3. Д.229. Л.4.

51Там же. Ф.408. Оп.2. Д.39. Л.14.

52Там же. Ф.415. Оп. 2. Д. 112. Л.21.

53ЦГАИПД СПб. Оп.2. Д.4446. Л.33–34.

54Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.43. Д.2 (Переписка с военными, партийными и советскими органами, госпредприятиями и учреждениями 10 августа 1941 — 30 августа 1943). Л.55.

55ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2в. Д.6445. Л.26, 63, 109.

56ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2в. Д.6943. Л.22, 35, 48.

57Архив УФСБ ЛО. Ф21/12 Оп.2. П.н.43. Д. 2.Л.97.

58ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.4589. Л.10об.

59Там же. Д.3833. Л.8.

60Там же. Д.4448. Л.34.

61Там же. Ф.408. Оп.2. Д.83. Л.6; Д.81. Л.9.

62Там же. Д.4430. Л.13.

63Там же. Д.4436. Л.43.

64Там же. Д.4436. Л.42.

65Там же. Ф.24. Оп.2в. Д.4819. Л.43–44, д.5747. Л.12.

66Там же. Ф.25. Оп.2. Д.4466. Л.7.

67Там же. Д.4690. Лл.13–15.

68Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.1. Л.25–28.

69Там же. Л.18.

70ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.4558. Л.6.

71Там же. Д.4640. Л.6.

72Там же. Д.4642. Л.3.

73Там же. Д.4640. Л.4.

74Там же. Д.48. Л.70–72.

75Там же. Д.139. Лл. 38–42.

76Там же. Д.4670. Л.19.

77Там же. Ф.417. Оп.3. Д.312. Л.4; Д.341. Л.25.

78Там же. Ф.25. Оп.25. Оп.2. Д.4640. Л.11.

79Там же. Д.4446. Л.34–36.

80Там же. Ф.415. Оп.2. Д.48. Л.74.

81Там же. Д.71. Л.45.

82Там же. Д.4446. Л.24–25.

83РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.3с. Д.125. Лл.1–3.

Павлов Д. В. Ленинград в блокаде. Л.: Лениздат, 1985. С.129.

84ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.4446. Л.10–12.

85Там же. Д.4483. Л.12–13.

86Там же. Д.4446. Л.34–36.

87Там же. Ф.25. Оп.2. Д.4515. Л.14.

88Там же. Ф.415. Оп.2 Д.84. Л.7, 26–27.

89Там же. Д.112. Л.25.

90Там же. Ф.1816. Оп.4. Д.2101.Л.20.

ЦГАИПД СПб. Ф.1816. Оп.3. Д.307. Л.18–19.

91ЦГАИПД СПб. Ф.409. Оп.3. Д.1803. Л.7.

92Там же. Ф.415. Оп.2. Д.1125. Л.7.

93Там же. Ф.417. Оп.3. Д.284. Л.89.

94Там же. Ф.25. Оп.2. Д.4515. Л.7–8.

95Там же. Ф.415. Оп.2. Д.280. Л.116–116об.

96ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д. 158. Л.1–3.

ЦГАИПД СПб. Ф.4. Оп.3. Д.220. Л.17.

97Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.58–61.

98Там же. Л.130–131.

99Там же. П.н.57. Д.5. Л.474.

100Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.25–26.

Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ В ПЕРИОД БИТВЫ ЗА ЛЕНИНГРАД

1. Постановка проблемы

Одной из наименее изученных тем в отечественной историографии является проблема политического контроля, т. е. сбора государством информации о настроениях населения, а также недопущения нежелательного пропагандистского воздействия противника в целях сохранения существующего режима.

Мнения зарубежных исследователей по этому вопросу весьма разнятся как по причине методологических расхождений в оценке сталинизма и роли государственных институтов, задействованных в осуществлении контроля, так и из-за отсутствия доступа к широкому кругу источников, что стимулирует, подчас, весьма односторонние исследования, опирающиеся на фрагментарные или однотипные материалы. Преобладающим до сих пор является представление о «тотальном» контроле органов безопасности над обществом, что является традиционным для последователей тоталитарной модели.

Помимо методологических проблем, которые еще предстоит разрешить (например, о соотнесении типа режима и характера политического контроля), существуют трудности восстановления картины функционирования различных институтов, осуществлявших политический контроль. До сих пор исследователи испытывают дефицит информации, например, о «вертикальных» и «горизонтальных» отношениях органов власти, занимавшихся контролем в центре и на местах: ГКО, НКО и Военных Советов; центральных и региональных партийных органов; политуправлений армии и флота; органов СМЕРШ и НКВД, прокуратуры, судов/трибуналов, различных общественных организаций и др.

Среди вопросов, которые требуют ответа, наиболее важными представляются следующие:

- каковы были цели контроля;

- кто являлся объектом политического контроля;

- какие события находились в центре внимания институтов контроля;

- какие организации и институты были вовлечены в процесс контроля и как осуществлялось их взаимодействие друг с другом;

- можно ли было избежать контроля в каком-либо регионе страны или слое общества;

- какова была его эффективность.

По мнению ряда западных авторов, в отличие от нацистской Германии, где успехи в социально-экономической сфере обеспечивали поддержку режима населением и привели к созданию контроля, в котором добровольно принимало участие большинство немцев, в СССР политический контроль осуществлялся «сверху» и в структурном отношении он был намного сложнее. Система контроля в СССР имела, скорее, большее значение для улучшения пропаганды и проведения профилактических мероприятий по «очищению» общества от потенциальной оппозиции, нежели для принятия важных политических решений.

Гитлеру, опиравшемуся на поддержку населения, не нужна была столь развитая система политического контроля, хотя, как известно, она в Германии существовала. Советский опыт формирования системы политического контроля существенно отличался от немецкого. Память о гражданской войне, голоде и сопротивлении в деревне, борьба с политическими противниками внутри партии и потребность в мобилизации населения для решения задач строительства нового государства в условиях стремительной модернизации экономики подталкивали Сталина к созданию полицейского государства с разветвленной структурой органов, занимающихся политическим контролем и одновременно уравновешивающих друг друга. К началу Великой Отечественной войны такая система уже существовала.

Важнейшими институтами, которые принимали участие в сборе информации, были органы государственной безопасности, партия, располагавшая несколькими отделами, осуществлявшими изучение настроений населения, газеты, редакции которых получали письма читателей и нередко составляли их обзоры, различные общественные организации (Союз воинствующих безбожников, например), политорганы армии и флота. Существовал и неформальный контроль — «сигналы трудящихся», которые обращали внимание на различные события общественной и частной жизни. Наиболее значимыми каналами получения сведений были информаторы советской тайной полиции, партинформаторы и работники отделов агитации и пропаганды, которые вели учет вопросов, задававшихся во время различных лекций и бесед, письма, которые регулярно просматривались цензурой, а также показания арестованных органами госбезопасности.

Даже полный доступ к архивным материалам спецслужб не позволит нам сделать окончательные выводы относительно оценки сопротивления и различных форм протеста в советский период. В лучшем случае, мы узнаем лишь то, что отложилось в архивах, главным образом госбезопасности, т. е., что было ими выявлено. Но это может оказаться лишь верхушкой айсберга. Невыявленные тайной полицией участники сопротивления режиму, вероятно, навсегда останутся неизвестными. Однако, признавая ограниченность источников, которые мы используем, нельзя полностью отрицать необходимость их изучения и применения.

В условиях войны целями политического контроля были нейтрализация немецкой и иной враждебной пропаганды, изучение настроений с целью обеспечения лояльности населения на фронте и в тылу, предотвращение и искоренение различных форм протеста и оппозиции, локализация «нездоровых» настроений, формирование эпической коллективной памяти о войне и блокаде. В период битвы за Ленинград это означало контроль за движением информации во всех направлениях с целью недопущения распространения негативных настроений, связанных с голодом и высокой смертностью.

Задачи политического контроля формулировались как на основании ожиданий власти относительно действий противника и поведения населения в условиях начавшейся войны1,[47] так и конкретных обстоятельств, складывавшихся на том или ином участке фронта и в тылу. В первом случае речь шла о комплексе превентивных мер по обеспечению стабильности на «внутреннем фронте», носивших универсальный характер, во втором — оперативном реагировании, которое различалось в зависимости от времени и места. Такое различие представляется необходимым сделать не только для того, чтобы показать общее и особенное в осуществлении политического контроля.

Оценка настроений в армии и в тылу на основании материалов НКВД, военных трибуналов и военной прокуратуры должна, на наш взгляд, учитывать фактор стабильности режима контроля в рассматриваемый промежуток времени. Очевидно, что усиление репрессивного уклона на центральном уровне, происходившее по причине провалов на отдельных участках советско-германского фронта (например, на киевском направлении летом 1941 г. или под Сталинградом в июле — августе 1942 г.), оказывало воздействие на деятельность органов контроля на всей территории СССР. Происходивший, как правило, всплеск их активности приводил к давлению на агентурную сеть, что приводило к статистическому росту зафиксированных антисоветских проявлений, в том числе опасных военных преступлений. Иными словами, в разные периоды войны и битвы за Ленинград были разные режимы контроля с различающимися установками репрессивных органов. Например, на Ленинградском фронте в первые месяцы войны, особенно в августе — начале сентября 1941 г., отношение к дезертирам было гораздо более либеральным, чем в последующем, после принятия в сентябре приказа «Ни шагу назад».

Таким образом, анализ статистических данных военных трибуналов и органов НКВД целесообразно производить с учетом того репрессивного режима, который существовал в тот или иной период. Выделение таких периодов с неизбежностью ставит вопрос о критериях квалификации политического контроля. Спектр видов политического контроля различается, на наш взгляд, в зависимости от того, как распределяются задачи по обеспечению «внутреннего фронта» между основными институтами: партией, НКВД, прокуратурой, общественными организациями, самими гражданами.

Представляется, что в первые два месяца войны был создан общий режим политического контроля в условиях военного времени, который на 90 % был одинаковым на всей территории СССР. Ключевую роль в нем играли органы госбезопасности и военная цензура. Партийный и политический аппарат фактически также выполняли функции тайной полиции. Такой режим фактически просуществовал с небольшими изменениями до середины 1943 г., то немного ослабевая, то вновь усиливаясь (лето 1942 г.).

Не был в этом отношении исключением и Ленинград — все директивы центра (ГКО, НКО и др.) неукоснительно выполнялись, а к началу сентября 1941 г., как уже отмечалось, Жданов в качестве ключевого элемента политического контроля выбрал региональное Управление НКВД. Те же функции на фронте выполняли особые отделы, у которых существенно прибавилось работы после прибытия в город Жукова. До весны 1942 г. существенных перемен в системе политического контроля в городе и на Ленинградском фронте не происходило — он оставался предельно жестким и на статистические данные ВТ, НКВД и военной прокуратуры на всем протяжении периода с сентября 1941 г. по март — апрель 1942 г. влиял в одинаковой степени. Этому же способствовала стабильность руководящих кадров в системе важнейших институтов политического контроля.

На чем основывались ожидания, предопределившие принятие превентивных мер? К началу войны с Германией в Главном Управлении политической пропаганды (ГУПП) РККА был обобщен опыт ведения пропагандистской деятельности нацистской Германии в кампаниях против Чехословакии, Польши, Югославии, Франции и Бельгии. ГУПП располагало необходимой информацией о структуре, принципах организации и деятельности появившихся в Вермахте специальных подразделений пропаганды, об основных направлениях, формах и методах их работы, о подготовке кадров для ведения психологической войны2.[48]

В обзорах иностранной печати по сопредельным странам, сборнике ТАСС «Организация и методы германской, английской и итальянской пропаганды», датированном 2 июня 1941 г., содержалась точная оценка той роли, которую нацистское руководство отводило борьбе на «внутреннем» фронте. Кроме того, ГУПП РККА имело переводы трудов немецких теоретиков психологической войны, в том числе взгляды по этому вопросу самого Гитлера. Эти труды были тщательно изучены, на основе их были составлены рефераты, которые были снабжены подробными комментариями3.

Не был обойден вниманием и вопрос о содержательной стороне антисоветской пропаганды в западной литературе, в том числе и немецкой. Обилие в ней материалов антисталинского характера, аргументированная критика внутренней и внешней политики СССР не оставляли никакого сомнения относительно основных направлений пропаганды противника в предстоящей войне4.[49]

2. Пропаганда «вторжения»: моральный фактор в битве за Ленинград

Деятельность германских разведорганов накануне и в период Второй мировой войны изложена в целом ряде работ зарубежных и российских авторов. В архивах США, Германии и России отложились разнообразные документы, свидетельствующие о работе службы безопасности СД и военной разведки на восточном фронте, сохранились воспоминания активных участников тех событий, в том числе и на русском языке. Некоторые мемуары были опубликованы. В нашу задачу сейчас не входит детальное исследование того, что конкретно предпринималось руководством Германии и ее спецслужб в отношении СССР в 1930–1940-е гг., хотя представляется, что в некоторых отечественных публикациях были допущены досадные неточности как относительно того, когда началось систематическое изучение Советского Союза как вероятного противника, так и в вопросе о том, какими силами это изучение осуществлялось5.

Отметим лишь несколько важных, на наш взгляд, моментов, которые помогают понять некоторые очевидные упущения немецкой военной разведки и СД, сделанные ими уже в ходе битвы за Ленинград.

Во-первых, довольно поздно началась активная работа по сбору информации об СССР в целом и его важнейших военно-промышленных и политических центрах. В этой работе были задействованы далеко не все имевшиеся в наличии ресурсы, что привело к серьезным стратегическим просчетам и недооценке будущего противника.

Во-вторых, оперативные возможности немецкой разведки были существенно ограничены в связи с закрытием в 1938 г. ряда консульств на территории Советского Союза (в том числе и в Ленинграде)6[50] и активной деятельностью органов государственной безопасности, которым удалось обезвредить почти всю агентуру Абвера в предвоенные годы.

В-третьих, военное руководство Германии в довоенный период ограничилось узкими рамками сбора и анализа конкретной оперативно-тактической информации, устранив Абвер от участия в стратегической разведке. Абвер фактически отказался от дальнейшего пополнения сведений о мощи, вооружениях Красной Армии, настроениях личного состава, наконец, о военно-промышленном потенциале страны, сосредоточив основные свои усилия на разведывательном обеспечении боевых операций войск, имея в виду задачи первого этапа плана «Барбаросса»7.[51]

Что же касается службы безопасности СД, то первые Айнзатцгруппы (Einsatzgruppen) по особому приказу Гитлера были созданы непосредственно перед вступлением германских войск в Австрию в 1938 г. В их задачу входила борьба против «враждебных рейху элементов из рядов эмиграции, масонов, еврейства, противников из лагеря священнослужителей, а также II и III Интернационалов»8. Приданная группе армий «Север» Айнзатцгруппа А оказалась на советской территории уже 25 июня 1941 г. и первоначально разместилась в Каунасе. Зондеркоманда 1а вместе с 18-й армией 27 июня приняла участие в «акциях» в районе Либавы (Libau) 27 июня. Уже 1 июля 1941 г. подразделения Айнзатцгруппы достигли Риги, которая с 4 июля стала ее штаб-квартирой. В течение первой декады июля группа занималась «освобождением» территории Латвии и Литвы. Затем в соответствии с задачами, которые решали части группы армий «Север», подразделения Айнзатцгруппы выдвинулись в следующих направлениях: Зондеркоманда 1а — в Эстонию (Пярну, Таллинн, Дерпт и Нарва), Зондеркоманда 1в — в район южнее Ленинграда (Псков, Остров и Опочка).

Уже в то время основной интерес для начальника Айнзатцгруппы А бригадефюрера СС Шталекера представлял Ленинград. Поскольку Шталекер полагал, что «Петербург падет уже в ближайшие дни», он непосредственно направился в 4-ю танковую армию и в беседе с начальником отдела военной разведки, начальником штаба и командующим армией генерал-полковником Гепнером договорился о том, что передовым частям наступающих войск будут приданы команды тайной полиции безопасности Айнзатцгруппы. C тем, чтобы обеспечить вступление в город подразделений СД совместно с передовыми частями Вермахта, Шталекер создал специальную команду полиции безопасности при дивизии СС «Мертвая голова», которая, по его мнению, должна была вступить в Ленинград одной из первых9.

Хотя контрнаступление советских войск сорвало осуществление этого плана, судьба города считалась предрешенной. Для осуществления работы полиции безопасности и обеспечения охраны города Шталекером были отданы соответствующие приказы, о чем было уведомлено командование 4-й танковой армии. Начальник Айнзатцгруппы А был уверен в том, что Ленинград станет его штаб-квартирой не позднее 18 июля. Так же оптимистично был настроен и германский Генеральный штаб, а Гейдрих еще 4 июля издал приказ, в котором требовал дать поименный состав передовой группы СД, которая должна была вступить в Москву. Известно, что этим надеждам не суждено было сбыться. Сопротивление Красной Армии на подступах к Ленинграду не позволило осуществиться прогнозам Гальдера, который 23 июля писал, что «приблизительно через месяц… наши войска возьмут Ленинград, Москву и выйдут на линию Орел — Крым»10.

Лишь в сентябре немецкие войска подошли вплотную к Ленинграду и взяли его в кольцо, «хотя, — как отмечалось, — и не такое плотное, как хотелось бы». В июле — августе 1941 г. основное внимание в деятельности Айнзатцгруппы уделялось борьбе с партизанами в лесистой и болотистой местности к северу и востоку от Пскова. Айнзатцкоманды II и III, предназначенные для вступления в Ленинград, были сосредоточены в Новоселье (приблизительно в 45 км к северо-востоку от Пскова). К 24 августа они должны были выдвинуться в район Песье (в 60 км к юго-востоку от Нарвы), однако уже 2 сентября эти подразделения СД вместе со штабом 4-й танковой группы оказались в Кикерино (в 75 км к востоку от Нарвы и приблизительно на таком же расстоянии к юго-западу от Ленинграда). В последней декаде сентября 1941 г. командование Айнзатцгруппы А находилось в Мешно (в 50 км к югу от Ленинграда) и в Риге. Наконец, с 7 октября штаб-квартира стала располагаться в Красногвардейске (в 40 км к юго-западу от Ленинграда). Мобильные команды 1а и 1в находились в непосредственной близости от линии фронта.

Задачи оперативных групп и команд в сфере деятельности контрразведывательных органов Германии были сформулированы в соглашении между Главным управлением имперской безопасности (РСХА) и Вермахтом, заключенном в мае 1941 г., в котором говорилось, что в целях обеспечения безопасности сражающихся частей в предстоящем походе против России всеми силами следует защищать их тыл. Всякое сопротивление предлагалось подавлять любыми средствами. При этом органам СД вменялось в обязанность помогать Вермахту в выполнении этой задачи11.

Что же касается идеологического фактора в войне против СССР, то ему Третий рейх придавал большое значение, объективно субординируя его военно-стратегическим задачам. Об этом свидетельствуют факты заблаговременной подготовки именно в этом направлении разработанных к началу войны концептуальных и содержательных принципов ведения пропаганды.

Как уже отмечалось, поисками уязвимых мест у Советского Союза занимались органы разведки, военно-дипломатические представительства Германии в СССР и соседних с ним государствах, эмигрантские круги, специальные исследовательские институты. Накануне войны с СССР действовало несколько таких учреждений. Библиотека-институт в Бреслау занималась вопросами межнациональных отношений и политической жизнью в Советском Союзе. Позднее этот институт был переведен в Берлин и назывался «Ванзее-институт». Его возглавлял профессор Кох, который в годы войны руководил группой А I, занимавшейся подрывной агитационной работой на захваченной советской территории.

Орган краковского «Восточно-европейского института» журнал «Остланд» 1 мая 1940 г. писал, что задачей института явлется «обеспечение военной победы немцев на Востоке в психологическом отношении и руководящее положение германского народа в восточном пространстве»12. Особый интерес проявлялся к возможности создания в СССР «пятой колонны», реальности восстания в советском тылу13. При этом нацисты рассчитывали на поддержку лиц немецкой национальности, проживавших на территории СССР.

В 1941 г. для служебного пользования было выпущено специальное пособие о немецких поселениях в Советском Союзе14. В нем приводились данные об истории возникновения немецких общин, их численности, географическом положении, процентном соотношении фольксдойче и лиц других национальностей. Сводные таблицы были составлены не только для сельской местности, но и для городов.

В докладе референта германского министерства пропаганды Врохена на заседании рабочей комиссии имперского совета обороны, состоявшемся еще 26 июня 1935 г., подчеркивалось, что в мирное время разведка должна раскрывать психологию предполагаемого противника, знать все противоречия в его лагере. На нее возлагалось также наблюдение за работой партийных руководителей, средств пропаганды, сбор и подготовка специального пропагандистского материала по каждой интересующей Германию стране (книги, пластинки, фильмы, картотеки о мировой прессе и радиостанциях, а также об отдельных личностях). Для ведения психологической войны рекомендовалось своевременно подготовить кадры пропагандистов, переводчиков, специалистов в области радиоперехвата15.

В разработке концепции пропаганды внимание обращалось как на психологический фактор — внушить страх и преклонение перед Вермахтом, Германией, так и на идеологический — убедить советских людей в теоретической ущербности марксизма-ленинизма, бесчеловечности сталинского режима и, вместе с тем, показать преимущества национал-социализма. Главная задача пропаганды состояла в том, чтобы пробудить в противнике чувство: национал-социализм превосходит всех и является непобедимым. Один из теоретиков пропаганды подчеркивал, что победит тот, «кто в результате неожиданных военных успехов, достигнутых пусть даже с помощью жестоких методов, сможет пробудить у неприятеля представление: кто может больше, чем я, тот может невозможное»16.

Важнейшими принципами психологической войны немецкие теоретики считали необходимость ориентации в пропаганде на чувства и инстинкты человека и, прежде всего на инстинкт самосохранения и продолжения рода; максимальную доступность предлагаемой информации; широкое привлечение социалистической фразеологии; использование всех возможных средств пропаганды.

Исходя из того, что в военное время моральный фактор является определяющим при приблизительном равенстве сторон, ему уделялось исключительно большое внимание. Военный психолог Блау писал, что сферой, в которой происходит «вербовка» противника, является человеческая психика. Поэтому пропагандистская деятельность рассматривалась как часть прикладной психологии, а подготовка к войне с тем или иным противником включала в себя наряду с изучением степени политической и социальной напряженности также его психологические особенности, потребности и целевые установки будущих объектов пропаганды17.

При ведении военной пропагадны рекомендовалось всячески возбуждать у противника инстинкт самосохранения, чувство тоски по жене и семье с тем, чтобы вызвать ослабление воинской дисциплины и стойкости. Использование в пропаганде привлекательных социалистических идей называлось одним из необходимых условий ее успеха. Один из теоретиков ведения психологической войны писал:

«Было бы промахом бороться против марксизма, не используя в известной степени марксистскую заразу»18.

В целях психологического обеспечения идеологического противоборства брались на вооружение и «русские» идеи, и специфика русской души, и русская литература, и конкретные социальные слои. Пытаясь описать особенности «загадочной» русской души, авторы брошюры «Политические задачи немецкого солдата в России в свете тотальной войны» отмечали, что русские живут не умом, а чувством, что характерной национальной чертой является богатство чувств и аффектов, интенсивность внутренней жизни, подчеркивалось, что «русские веруют, они хотят веровать во что-нибудь или кого-нибудь», что «русским необходимо крепкое руководство (сильная личность)». Патриотизм советского народа выводился из того, что «русские в своих действиях всегда ищут идеи», наиболее популярными из которых являются идеи патриотизма. Они утверждали, что патриотизм большинства простых людей подсознателен и в этом заключается невиданный успех пропаганды большевиков. Подчеркивая приоритет психологического воздействия в пропаганде против СССР, авторы рекомендаций писали, что «если нам не удастся заставить русских поверить в нас, то вряд ли подействуют разумные аргументы»19.

Пропаганда противника постоянно прибегала к цитированию выдающихся представителей русской литературы — Достоевского, Гоголя, Толстого, Бунина, Короленко, Горького, Гумилева, Л. Андреева, Лермонтова, Фета, Тютчева, Чернышевского и других. Из их произведений подбирались отрывки, свидетельствующие о неприятии авторами революций, насилия, высказывания об отсталости России и «особой» роли крестьянства в ее истории, жертвенности и смирении как высших добродетелях человечества, «исцеляющей» роли веры и русском народе — «народе-богоносце». Ф. М. Достоевский представлялся в качестве идеолога антисемитизма, величайшего противника социализма и пророка антигуманной сущности советской власти, прообразом которой была социальная система Шигалева, изображенная писателем в романе «Бесы».

Нацистское руководство требовало создавать пропагандистскую видимость того, что «главные враги Германии — не народы Советского Союза, а исключительно еврейско-большевистское советское правительство со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистическая партия, предпринимающая усилия, чтобы добиться мировой революции», что «германские вооруженные силы пришли в страну не как враг, а, напротив, стремятся избавить людей от советской тирании»20.

Принципиальные установки нацистских теоретиков психологической войны, их оценки уровня социально-политической напряженности в СССР легли в основу пропагандистского обеспечения плана «Барбаросса». Пропаганду в войне против СССР предлагалось вести по следующим направлениям:

1. Обвинение СССР в развязывании войны и распространение версии о ее превентивном характере со стороны Германии.

2. Заявления о непобедимости Вермахта, превосходстве его оружия и боевой техники.

3. Дискредитация командного состава Красной Армии и руководителей Советского государства.

4. Призывы к прекращению сопротивления и добровольной сдаче в плен, сопровождаемые обещаниями хорошего обращения с советскими военнопленными21.

Функции «идеологического тарана» должны были обеспечить пропаганда антикоммунизма, масштабная критика советской действительности (включая весь послеоктябрьский период), а также специфический для нацизма антисемитизм: во всех мировых и советских «грехах» виноваты только евреи, против евреев были Вольтер, Наполеон, Гете, Гюго, Достоевский и т. д. Возникновение и развитие марксизма, распространение его в России и победа Октябрьской революции изображались как «стремление еврейства к мировому господству». Воинствующий антисемитизм был сквозной темой немецкой пропаганды. Она вращалась вокруг следующих тезисов:

1) война затеяна еврейскими капиталистами Англии и США и ведется в их интересах. Поэтому русский народ вынужден проливать кровь за дело мирового еврейского капитала,

2) евреи являются активнейшими членами советского правительства и именно они втянули СССР в войну против Германии,

3) евреи составляют большинство политического состава Красной Армии и именно они гонят красноармейцев в бой.

Основным содержанием антикоммунистической пропаганды являлось разоблачение советской действительности. О масштабности осуществленного до войны анализа свидетельствует многочисленное использование исторических фактов и противоречий советского общества: насильственность коллективизации, неадекватность ударного стахановского труда и распределительных отношений, чрезмерная тяжесть налогов, декларативность Конституции 1936 г. в вопросах демократии, противоречия между личностью и обществом, репрессивный характер государства, отношения советской власти с церковью, различия во взглядах Сталина и Ленина, факты социальных конфликтов 20-х гг. (волнения на Воткинском, Ижевском заводах) и др. Характерно, что перечисленные темы невольно ассоциируются с тем, что стало изначальным объектом гласности в СССР в 80-х—90-х гг.

В критике марксистской и ленинской концепций социализма и коммунизма содержались и заслуживающие внимания аргументы: реанимировался классический тезис Бернштейна о несовпадении теории и практики научного социализма, но в большей мере научные и социальные аспекты советско-большевистской теории и практики сопоставлялись с немецким «истинным социализмом». При этом подчеркивалось, что советские идеи базируются на абсолютизации классового принципа, а национал-социализм выдвигает общечеловеческие ценности. В пропагандистских материалах заявлялось, что большевики отрицают опыт мировой цивилизации — частную собственность, религию, культурную общность с Европой.

В условиях начавшейся войны эти «заготовки» реализовывались в основном в применении агитационно-пропагандистских методов по отношению к населению оккупированной территории, Красной Армии, к блокированному Ленинграду, к населению прифронтовой полосы. В листовках, радиопередачах, забрасываемой литературе, немецкой периодике, издававшейся для жителей оккупированных областей СССР, интенсивно излагались конкретные варианты и идеи той общеидеологической концепции, которая формировалась задолго до войны. Естественно, что базовые принципы подвергались некоторым коррективам, переживали эволюцию, дополнялись новыми аспектами и оттенками. Но в принципе в идеологическом противостоянии СССР в годы Отечественной войны Германия следовала наработкам предвоенных лет.

К началу войны с СССР Вермахт имел в своем распоряжении 11 рот пропаганды общей численностью около 2250 человек. Три такие роты входили в состав группы армий «Север» и занимались ведением пропаганды среди защитников и населения Ленинграда, жителей временно оккупированных районов Ленинградской области. Уровень подготовки подразделений пропаганды противника был достаточно высоким. Достаточно сказать, что многие военные пропагандисты после войны занимали ключевые посты в системе средств массовой информации ФРГ22.[52]

Конкретизация психологических и идейно-политических установок в 1941–1942 гг. отразилась в обозначенных целях разъединения советской общности (в классовом аспекте противопоставлялись интересы крестьян, рабочих, интеллигенции, в межнациональном — нации, вплоть до образования отдельных государственно-национальных структур, противопоставлялись друг другу армия, НКВД и коммунистическая партия, а также их общие интересы интересам простого народа).

Кроме того, в немецкой пропаганде присутствовал значительный объем персонификации. В первые годы войны советскому культу Сталина противопоставляется пропаганда личности А. Гитлера. С конца 1942 г. резко возросла критика как личности Сталина, так и проводимой им политики. Параллельно с этим велась активная пропаганда личности Власова. В ответ на советские методы привлечения к идейной пропаганде писателей, деятелей культуры в немецкой агитации и пропаганде усилилось обращение к литературным произведениям русских писателей.

Точных сведений по объему распространенной и забрасываемой печатной агитации по Ленинградскому региону мы не имеем, но предположительно этот арсенал не уступал аналогичному на направлении группы армий «Юг», о котором имеются сведения в немецком источнике, а именно: за первые полгода войны на южном направлении было распространено 4,5 млн. листовок, 1 млн. газет, 1 млн. плакатов. 1 млн. бумажных флажков, 400 тыс. брошюр, 250 тыс. почтовых фотографий Гитлера, 11 тыс. нацистских флагов. Тираж большинства издаваемых газет для советского населения, как правило, составлял 5–10 тысяч экземпляров, а внешне они были очень похожи на советские издания. Кроме того активно использовались радио- и киносредства. По некоторым подсчетам, за первые три месяца войны было проведено 2 тыс. радиопередач, т. е. 20 передач в день23.

Блокадная ситуация в Ленинграде, затяжной и длительный характер боев предопределили приоритет психологических форм воздействия: в листовках, по радио, в различных печатных и устных агитационно-массовых формах муссировалась идея тотальной гибели от голода, распространялась информация о положении дел на фронте, нагнетался страх перед карательными акциями НКВД по отношению к населению оккупированной территории, ленинградцам угрожали артобстрелами и применением нового оружия.

3. Основные направления немецкой пропаганды в период битвы за Ленинград

Особенности нейтрализации немецкой пропаганды определялись условиями города-фронта, длительное время находившегося во вражеской блокаде. Идеологическое и психологическое противоборство осуществлялось на фоне постоянно действующего военного фактора, многочисленных обстрелов и бомбежек, жестокого голода, холода, отсутствия минимальных бытовых удобств, результатом чего была массовая смертность населения, унесшая жизни каждого третьего жителя города. Наиболее трудным периодом противодействия немецкой пропаганде были первые полтора года войны, особенно осенние месяцы 1941 г. и первая блокадная зима.

Основной формой немецкой пропаганды были листовки, которые в больших количествах распространялись при помощи авиации. Уже в середине июля 1941 г. они были сброшены в пригородах Ленинграда и проникли в него24. Листовки печатались сперва, как правило, на плохой бумаге, без всякого художественного оформления, лишь иногда встречались грубо выполненные карикатуры25. Высоким качеством отличалась агитлитература, изготовленная в Риге или в самой Германии, откуда, в общей сложности, пересылалась примерно третья ее часть. В значительно меньшей степени использовались газеты на русском языке, которые печатались в виде газеты «Правда». До сентября 1941 г. изредка разбрасывались отдельные номера издававшейся в г. Дно газеты «За родину».

Большое внимание немцы уделяли агентурной пропаганде. Они не рассматривали этот вид пропаганды изолированно от разведывательных или диверсионных задач, которые поручались тому или иному агенту. Такая система значительно увеличивала число агитаторов, хотя и существенно увеличивала возможность их провала. Основное содержание немецкой агентурной пропаганды состояло в популяризации следующих тезисов:

1) немецкая армия хорошо обращается с военнопленными и мирным населением,

2) Германия уже выиграла войну,

3) Ленинград обречен.

Такого рода пропагандой занимались четыре категории лиц, а именно резиденты, жители оккупированных стран (особенно Польши), некоторые советские граждане, проживающие на занятой врагом территории СССР, отдельные военнопленные26. Программа обучения агентов в одной из спецшкол в Гатчине включала не только специальную и пропагандистскую подготовку, но и способы изучения политико-морального состояния Красной Армии и ленинградцев, а также использования в своих целях гражданского населения27.

Можно выделить три этапа агентурной деятельности противника с целью подрыва моральной стойкости защитников города. В первые военные месяцы осуществлялась заброска в советский тыл парашютистов. По мере приближения немецкой армии к Ленинграду стала производиться засылка агентов большими группами. Основной их контингент составляли антисоветски настроенные лица, проживавшие на оккупированной территории, военнопленные, морально разложившиеся женщины, дети репрессированных родителей. Проникновение в город осуществлялось под видом беженцев.

В 1942–1943 гг. подрывная работа, как отмечал бывший начальник Ораниенбаумского районного отдела госбезопасности П. А. Васильев, велась специально подготовленными агентами, переходившими линию фронта в основном поодиночке. Кроме упоминавшейся Гатчинской школы кадры для ведения антисоветской деятельности в Ленинграде поставляли центры подготовки агентурной разведки, находившиеся в Таллине, Нарве, Пскове, Валках. Переправочными пунктами в Ораниенбаумском районе, например, были Копорье, Дятлицы, Глобицы, Петергоф28.

Большое значение придавалось радиопропаганде. Директор Управления радиосвязи и радиовещания Ленинграда Н. А. Михайлов вспоминал, что еще до войны с Германией передавалось множество антисоветских передач. Он писал:

«Войне с пушками и пулеметами предшествовала война в эфире… Первой появилась в эфире Италия. Это была своего рода радиоинтервенция. Итальянцы подбирали волну, на которой население привыкло слушать, и на русском языке вели антисоветские радиопередачи»29.

В первые недели войны против СССР была организована радиотрансляция из Берлина на русском языке выступления Гитлера, призывавшего убивать евреев под предлогом того, что «они заняли все руководящие посты», что «за 20 минут опоздания на работу сажают русских в тюрьму»30. Из Варшавы было передано обращение к колхозникам и колхозницам беречь добро, сопротивляться эвакуации, приветствовать «освободителей»31. 9 июля 1941 г. начальник отдела политпропаганды спецчастей гарнизона Ленинграда бригадный комиссар Степанов сообщал об активизации антисоветской пропаганды на русском языке через финскую радиостанцию «Лахти»32.

В целом же, за первые три месяца войны противник провел около 2 тыс. антисоветских радиопередач. Отметим, что эффект они могли иметь лишь в самом начале войны, до изъятия у населения радиоприемников, количество которых в Ленинграде накануне войны было довольно значительным для того времени — всего около 80 тыс.33

Широко практиковалась противником рассылка жителям города анонимных писем и почтовых открыток антисоветского содержания, распространение в Ленинграде нацистской символики34. Неблагоприятное воздействие на морально-психологическое состояние ленинградцев оказывало значительное количество дезертиров, которые вместе с беженцами являлись носителями негативных настроений и слухов35. Например, только с 16 по 22 августа в Ленинграде были задержаны 4300 человек, покинувших фронт36, с 13 по 15 сентября — 1481, а за 16 и первую половину 17 сентября — 2086 дезертиров37. Это потребовало от военных органов принятия специальных мер, исключающих беспрепятственное проникновение в город лиц названных категорий38.

В начале войны в пропаганде противника присутствовали исключительно общеполитические темы, носившие резкий антикоммунистический и антисоветский характер. Но уже с августа 1941 г. все большее место в ней стала занимать ленинградская проблематика. Учитывая специфику города, являвшегося крупнейшим промышленным центром, острие своей пропаганды немцы направили прежде всего на рабочих. Стахановское движение, ограничение права перехода с одного предприятия на другое, введение строгой ответственности за нарушение трудовой дисциплины, увеличение продолжительности рабочего дня, милитаризация экономики в довоенный период — вот далеко не полный перечень тем, поднимавшихся в пропаганде противника39.

Рассчитывая использовать в своих целях советских граждан немецкой национальности, проживавших в Ленинграде и пригородах, противник с первых дней войны стал распространять листовки в районах их сосредоточения — в Стрельне40, а также в так называемой Саратовской колонии, находившейся на правом берегу Невы41.

В начале августа 1941 г. ленинградцам стала навязываться идея «открытого города» как кратчайший путь избавления от тягот войны. При этом основным аргументом было сохранение Парижа, который французское правительство объявило открытым. Эта тема была главной в пропаганде противника на всем протяжении ленинградской эпопеи42.

В августе и сентябре 1941 г. немецкие агитаторы идею превращения Ленинграда в «открытый город» пытались подкрепить «рекомендациями» Рузвельта сдать его немцам, а также провокационными заявлениями о письме Якова Джугашвили Сталину с призывом не мучить народ43.

Верующим внушалась мысль о том, что неудачи СССР есть «наказание божье» за довоенные грехи советской власти, что их надо принимать как должное. Антисоветская агитация среди религиозно настроенной части населения проводилась на общем фоне патриотического характера проповедей, а также значительного расширения деятельности религиозных организаций. С конца августа в связи с частыми воздушными тревогами и артобстрелами «церковники стали проводить свою подрывную работу в жилищной системе среди женщин, жен и членов семей, призванных в Красную Армию», которым внушался страх и мысль о бесполезности борьбы. С наступлением значительных продовольственных трудностей верующим стала навязываться идея, что голод есть наказание тем, кто не карается смертью и страданиями на фронте44.

Немецкая газета «За родину», представляя бедствия ленинградцев в виде «кары Высшего Суда», цинично вопрошала: «Была ли в этой расплате соблюдена справедливость?» и отвечала: «Конечно, нет! Христианство не обещает нам торжество справедливости в этом мире. Однако оно обещает его нам за рубежом истории и вообще земной жизни»45.

Принимая во внимание изменение структуры населения Ленинграда в связи с мобилизацией значительной части мужчин, противник с сентября 1941 г. основным объектом своей пропаганды избрал женщин. После рассуждений о бедственном положения ленинградцев в листовках противника следовали призывы скрывать мужей от мобилизации, советовать красноармейцам сдаваться в плен, саботировать оборонные работы, требовать хлеба, сдачи города или объявления его открытым46.

Немецкая разведка настоятельно рекомендовала «полностью использовать» все возможные средства пропаганды, изменить ее методы и приспособить к местным условиям борьбы47. Выражая недовольство малым количеством распространяемых в Ленинграде листовок, СД настаивала на том, чтобы этот недостаток был устранен как можно скорее. Содержательная сторона пропаганды должна была учитывать психологические особенности различных категорий населения во всех пропагандистских матералах, «начиная с прокламаций-лозунгов и кончая политическими листовками».

Важнейшей целью пропаганды были «паралич воли» ленинградцев к сопротивлению и создание общей неуверенности относительно целесообразности мероприятий, проводимых советским режимом. Задача пропаганды состояла в том, чтобы представлять их как меры, отвечающие интересам немцев. Например, по мнению разведки, в листовках следовало поощрять рабочих брать в руки оружие, поскольку «в решающий момент» они должны повернуть его против советского режима. Рабочие не должны уклоняться от минирования домов, поскольку после сдачи города у них будет возможность своевременно устранить взрывные устройства и таким образом доказать свою лояльность новой власти. Побуждение недоверия к ключевым институтам советского режима — прежде всего НКВД — также было в центре внимания. СД предлагала пропагандистам сосредоточиться на том, чтобы запугать активных сторонников советского режима, призывая ленинградцев фиксировать их как «агентов НКВД», с тем, чтобы в случае вступления в город немецких войск передать соответствующие списки командованию Вермахта48.

Активность немецкой пропаганды на Ленинградском фронте вынудила начальника Политуправления Ленфронта издать 23 октября 1941 г. специальный приказ, в котором отмечалось;

«Фашисты развернули на ленинградском направлении широкую агитацию: распространяли антисоветские листовки с пропусками для сдачи в плен, установили громкоговорители на передовых позициях, засылали к нашим окопам своих солдат, агитировавших за переход красноармейцев на сторону врага, прибегали к разного рода провокациям».

Начальник Политуправления (ПУ) указал на необходимость «повышения бдительности», готовности к возможным провокациям. Он приказал беспощадно уничтожать провокаторов и изменников, а также активизировать работу политаппарата49. По мнению работников 7-го отдела Политуправления Ленфронта, немецкая пропаганда среди защитников и населения Ленинграда обладала рядом достоинств. Она достаточно оперативно реагировала на события общественно-политического и военного характера; умело использовала «социальную демагогию и дезинформацию, способную оказывать влияние на отсталые элементы»; быстро реагировала на приказы и документы советского командования с целью их дискредитации; широко применяла в своих целях советские документы, постановления правительства, наркома обороны, приказы командующих фронтами, армиями и даже материалы отдельных воинских частей; охватывала широкий круг тем, избегая при этом многотемности в отдельных материалах; широко использовала агентурную пропаганду.

Среди недостатков пропаганды противника, отмеченных ПУ Ленфронта, были отмечены следующие: переоценка социально-политической напряженности в советском обществе; отсутствие непрерывности в пропаганде; использование в основном общеполитических тем в ущерб конкретной целевой пропаганде, адресованной конкретным воинским частям, жителям определенных районов Ленинграда и области; бессистемность звуковой пропаганды50. Весьма примечательно, что рекомендации по улучшению листковой пропаганды, подготовленные для командования 18-й армии фон Унгерн-Штернбергом в октябре 1941 г., в значительной степени совпадают с оценкой советской стороны51.

В середине декабря 1941 г. немецкая разведка подготовила предложения по ведению пропаганды на зимний период, разделив объекты на три группы — население оккупированных районов, население Ленинграда и части Красной Армии. Основными темами пропаганды среди населения были следующие: продолжение сопротивления на фронте означает неминуемо ухудшение положения мирного населения; «на освобожденной от большевиков территории население чувствует себя хорошо, там постепенно восстанавливается нормальная жизнь».52

Зимой 1941–1942 гг. голод, уносящий тысячи жизней ленинградцев, должен был обеспечить, по мнению противника, восприятие населением идеи «открытого города». С этой целью распространялись провокационные слухи о якобы ведущейся заинтересованными сторонами международной конференции по этому вопросу53. Кроме того, немецкая пропаганда пыталась внести напряженность в отношения жителей города между собой, рассуждая о «несправедливости» установленной властями очередности эвакуации из города, а также продовольственных норм. Улучшение продовольственного снабжения представлялось лишь как результат сокращения числа едоков в связи с высокой смертностью. Противник стремился также опровергнуть заявления Совинформбюро об успехах Красной Армии под Москвой, Тихвином, Ростовом-на-Дону.

В одной из февральских листовок говорилось, что советское наступление захлебнулось, что попытки прорвать блокаду Ленинграда провалились, и новые наступательные операции, производимые по приказу советского командования, имеют целью лишь истребление всех красноармейцев с тем, чтобы само командование могло покинуть город в качестве героев, сражавшихся «до последнего солдата». В мартовском обращении «К гражданам и гражданкам Ленинграда» подчеркивалось, что руководство СССР под страхом расстрела запретило сдавать Ленинград и тем самым приговорило жителей города к смерти.

В немецких листовках указывалось, что единственный путь получения продуктов и боеприпасов через лед Ладоги с приходом весны будет потерян, в результате чего город будет обречен на полное вымирание. Противник призывал население тормозить оборонную работу и требовать прекращения защиты Ленинграда. В ряде листовок немцы прибегли к провокации, заявив, что они будто бы предложили советской стороне объявить Ленинград «открытым городом» с целью сохранения его величайших ценностей и жизни горожан54. Рабочих немногих действующих предприятий противник призывал требовать своевременной выдачи зарплаты, дополнительного вознаграждения за сверхурочные работы и т. п.

Со второй половины 1942 г. объем немецкой пропаганды, адресованной населению Ленинграда, сократился. Важнейшим средством воздействия по-прежнему оставались листовки, распространявшиеся при помощи авиации и артиллерии. Засылавшиеся в город агенты в куда меньшей степени занимались агитацией. Как отмечал начальник Смольнинского РО НКВД Пашкин, немецкая агентура занималась главным образом подготовкой террористических актов и диверсий.55 О сохранении этой тенденции свидетельствовали сотрудники РО НКВД Дзержинского района в феврале 1943 г.56

Сведения о распространении немецких листовок, имеющиеся в фондах ленинградских райкомов и горкома партии, как, впрочем, и о других формах пропагандистской деятельности противника, носят фрагментарный характер. В информационной сводке Смольнинского РК ВКП(б), направленной в горком в начале августа 1942 г., указывалось на наличие на территории ГЭС-4 немецких листовок, которые были собраны и доставлены в райком 57. В аналогичной сводке Ленинского райкома партии от 9 июля 1942 г. сообщалось об антисоветской листовке, написанной от руки и полностью передавалось ее содержание. В листовке говорилось о необходимости уничтожения «сталинского режима» с помощью германской армии, ибо «уже погибло 3,5 миллиона человек за его царствование и нет тому конца»58. В мае 1943 г. большая часть листовок, сброшенных на Ленинград, была собрана и уничтожена59. Сведений о наличии немецких листовок в Ленинграде в 1944 г. в фондах партийных архивов нет вовсе.

В зимний период 1941–1942 гг. немецкая разведка предлагала вести пропаганду среди защитников Ленинграда по четырем основным темам:

1) превосходство Вермахта над Красной Армией;

2) противопоставление красноармейцев, которые страдают и несут огромные потери, Сталину и его окружению, находящимся в безопасности;

3) хорошее обращение с военнопленными и возможность для них в будущем вернуться к своим семьям;

4) земельная реформа.

Помимо авиации, предлагалось десятикратно увеличить использование минометов для распространения листовок, которые следовало маскировать под спичечные коробки или сигареты. Этим можно было достичь двойного эффекта: во-первых, новая форма пропаганды явилась бы неожиданностью для политаппарата, и листовки с большей вероятностью дошли бы до бойцов, во-вторых, проверки всех курящих вызовут недовольство у солдат60.

Наряду с пропагандой устрашения, которая по-прежнему занимала важнейшее место, а также антисемитизмом61 появилась сентиментально-лирическая тематика, к военной дезинформации добавилась военно-политическая и международная. В докладе 7-го отдела ПУ Ленфронта «О немецко-фашистской пропаганде для частей Красной Армии и населения г. Ленинграда» отмечалось, что за первые полтора года войны противником было выпущено более полутора десятков типов листовок и обращений к бойцам и командирам Ленфронта и ленинградцам. Общим для них был тезис о скором падении Ленинграда и бесцельности его дальнейшей защиты.

Немецкая разведка по-прежнему снабжала органы пропаганды в целом обильной информацией о морально-политическом состоянии частей Ленфронта. Как и раньше, главное место в сводках СД занимали обеспечение армии (продовольствием и боеприпасами), а также настроения защитников Ленинграда. В отчете немецкой службы безопасности, датированном 18 февраля 1942 г., отмечалось, что несмотря на увеличение норм выдачи хлеба красноармейцам, находившимся на передовой (с 500 до 600 грамм), а также активную пропаганду идеи скорого прорыва блокады, настроение советских войск по-прежнему оставалось плохим и только 20–25 процентов бойцов были готовы защищать «социалистическую Родину» и верили советской пропаганде62.

С весны 1942 г. немецкая пропаганда усилила свою активность на Ленинградском фронте. Новыми темами были обещания победоносного наступления германской армии весной (листовка «Генерал Зима тает»), запугивание новыми танками, рассуждения о провале зимнего наступления Красной Армии (листовки «Стена крови», «Вести с нашей Родины» — цифры о потерях РККА). Шире стали использоваться антикапиталистические, революционные и патриотические лозунги и фразы. В листовках указывалось, что в 1917 г. популярным был лозунг братания солдат на фронте. В свою очередь противник выдвинул новые лозунги: «Братайтесь с германскими солдатами! Да здравствует новая революция Красной Армии и всех трудящихся Советского Союза!» На все лады повторялась идея о том, что в СССР построен госкапитализм, что «народ стонет под игом жидов и комиссаров».

Немецкие пропагандисты пытались также использовать лозунг «отечественной войны» — они призывали к «великой отечественной войне против Сталина, жидов и аферистов прессы». Немалое место отводилось попыткам сыграть на патриотических чувствах красноармейцев, представить в одном строю известных русских полководцев и предателей — последние, дескать, действуют в лучших традициях, борясь за «освобождение России». С еще большей настойчивостью разжигались частнособственнические настроения у крестьян. С этой целью сообщалось о «земельном законе» 15 февраля 1942 г., о ликвидации колхозов на оккупированной территории, о «прекрасной» жизни немецкого крестьянина.

Не исчезли в пропаганде противника и старые темы — о «непобедимости» Вермахта, «прелестях» плена, выдающихся достижениях национал-социализма во всех сферах жизни. При этом «немецкий» или «истинный» социализм непременно сопоставлялся со сталинским, «стоящим на краю пропасти». Не оставил противник надежд посеять рознь между красноармейцами и командно-политическим составом (тезисы о голоде в тылу, в Ленинграде и «сытости» политруков). Практически все листовки были написаны в духе антисемитизма63.

Нередко пропаганда шла по пути заимствования у советской спецпропаганды (т. е. пропаганды, адресованной военнослужащим Вермахта). Так, вслед за Политуправлением Ленфронта немцы в апреле — июне 1942 г. издали 4 листовки сентиментально-лирического содержания, в которых изображались страдания советской семьи. В апреле 1942 г. советской стороной была выпущена листовка для немецких солдат, в которой указывалось, что среди них есть антифашистски настроенные элементы и предлагалось создавать комитеты борьбы против войны, запоминать имена фашистов-гестаповцев и эсэсовцев. В мае в Ленинграде и частях фронта немцы распространили листовку, в которой говорили о якобы существующей в Красной Армии оппозиции «многих красных командиров» и групп, «имевших связь с немецким командованием». В листовке содержался призыв к бойцам примыкать к этим «ячейкам», запоминать имена «главарей и агитаторов НКВД, записывать все случаи произвола и насилия, умышленные разрушения и уничтожение народного добра истребительными отрядами»64. Определенная группа листовок противника предоставляла собой фальсификацию некоторых документов руководства РККА и отдельных соединений65.

Заметно улучшилось оформление немецких листовок. Большая их часть издавалась на цветной бумаге, часто они содержали рисунки и карикатуры, иногда выполнялись в стихотворной форме. Язык листовок противника изобиловал штампами советской пропаганды. Практически полностью были исключены ошибки и опечатки, имевшие место в начале войны. Различным был и формат листовок — от совсем маленьких книжек-пропусков до размера с газетную страницу66.

Летом 1942 г. немецкая пропаганда использовала успешные действия Вермахта на южном направлении, а также поражение 2-й ударной армии под командованием А. А. Власова и его пленение. Особое значение в пропаганде занимал «новый земельный закон»67. В многочисленных листовках предпринималась попытка доказать, что в оккупированных районах СССР немцы пользуются поддержкой народных масс и ряда политических организаций.

На Ленфронте были сброшены листовки, представлявшие собой «резолюции» митингов рабочих, женщин и колхозников в поддержку немецко-фашистской власти. Одна из таких листовок была подписана от имени «Совета Революционеров Освобождения России» некими Морозовым П. М., Соловьевым И. Д. и Карасевым Ф. М.68

За исключением листовок, адресованных представителями национальных меньшинств, а также бывшим репрессированным, содержание пропаганды противника охватывало в основном общеполитические вопросы. Что же касается отношения к Ленинграду, то высшее нацистское руководство его не изменило, будучи уверенным в том, что на Восточном фронте Германия имеет дело с Untermenschen.[53] В октябре 1942 г. Гиммлер направил командованию группы армий «Висла» документ под названием «Die Sowjetischen Massnahmen zur erfolgreichen Verteidigung Leningrads» («Советские мероприятия по успешной защите Ленинграда»). В нем говорилось:

«Пусть все увидят с каким жестоким, хладнокровным противником нам приходится иметь дело. В отношении его не может быть и речи о заключении договора или жалости, [нужна] только суровость и еще большая твердость…»

Гиммлер заявил, что советская власть, руководствуясь соображениями военно-стратегического порядка, обрекла население блокированного Ленинграда на голодную смерть. Для Гиммлера оборона Ленинграда оказалась еще одним подтверждением верности «теории» нацизма, «призванного» решить проблему аваров, монголов, татар и турок69.

Осенью 1942 г. немецкая пропаганда на Ленфронте старалась использовать существенное новшество, принесшее ей определенный успех в период операции по пленению значительного количества военнослужащих 2-й ударной армии, попавших в окружение. Вместо призывов к убийствам комиссаров и политработников в листовках содержались обращения к политсоставу переходить на сторону немецкой армии70. В ряде листовок, адресованных политработникам, была предпринята попытка вступить в дискуссию по принципиальным теоретическим вопросам, вопросам морали. В частности, поднимались такие проблемы, как сущность отечественной войны, отношение политработников к общечеловеческим ценностям, в чем состоит смысл жизни и т. п. В листовках этого типа провозглашалась амнистия всем коммунистам и политработникам Красной Армии, которые добровольно перейдут на сторону Вермахта. В сброшенной 31 октября 1942 г. в расположении войск фронта анонимной листовке «К товарищам — бойцам, командирам и политработникам Красной Армии» содержалась развернутая и внешне привлекательная программа строительства «послевоенной России» и выхода из войны. Она включала в себя следующие положения:

1) прекращение военных действий,

2) перевод военной промышленности на производство товаров широкого потребления и сельскохозяйственных машин,

3) личная свобода,

4) амнистия коммунистам и политаппарату,

5) освобождение политзаключенных,

6) возвращение ссыльных,

7) упразднение колхозов,

8) установление единоличного хозяйства и права частной собственности,

9) восстановление ремесел и торговли,

10) свобода вероисповедания,

11) установление социальной справедливости, «мирный труд без большевиков и капиталистов»,

12) сотрудничество народов71.

Такого рода «программы» носили откровенно демагогический характер, поскольку важнейшие вопросы о власти, границах, принципах государственного устройства и так называемого «сотрудничества народов» в них не затрагивались вовсе.

Первые месяцы 1943 г. характеризовались снижением пропагандистской активности противника. Документы военных архивов практически не содержат информации о немецкой пропаганде в зоне действий Ленфронта, хотя в донесениях о политико-моральном состоянии личного состава и приводились примеры пораженческих или других негативных настроений72.

С весны 1943 г. вновь усилилась радио- и листковая агитация немцев. В связи с этим в некоторых частях КБФ появились случаи антисемитских высказываний73, а Политуправление Ленфронта в мае издало специальный приказ о борьбе с пропагандой противника. В приказе отмечалось, что отличительной особенностью немецкой пропаганды было использование на всех участках фронта звукопередач. Содержание антисоветской агитации охватывало следующие темы:

1) популяризация власовского «Комитета» и его программы, целей РОА,

2) призывы к переходу на сторону немцев и обещание льгот изменникам (приказ ОКВ N 13),

3) распространение слухов о зверствах НКВД на освобожденной от немцев территории в отношении находившихся там в период оккупации советских граждан,

4) пропаганда немецкого «рая» на захваченной территории СССР,

5) всемерная компрометация советского комсостава: в немецких листовках командиры изображались развратниками, ворами, пьяницами, неучами и т. п.,

6) заявления о тяжелом положении в советском тылу,

7) компрометация правительства СССР и верховного командования, призывы к свержению существующей власти74.

С 1 мая 1943 г. противник на всем протяжении фронта, а также в Ленинграде распространил огромное количество листовок. Как и ранее, их собирали и уничтожали, однако, «в ряде случаев была проявлена беспечность, и часть листовок осела в войсках и населенных пунктах»75.

4. Политический контроль в начале войны: превентивные меры и не только

Исключительная роль карательных органов в системе государственного управления, неудачи на фронте в начале войны, резкий антисталинский характер немецкой подрывной пропаганды определили в 1941–1942 гг. приоритет административных и репрессивных мероприятий в деле борьбы с пропагандой противника, различными негативными настроениями и слухами. Начальник УНКВД ЛО П. Н. Кубаткин в одной из своих статей, опубликованной в «Ленинградской правде», цитировал произнесенные Сталиным на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. слова, явившиеся программными для деятельности органов госбезопасности в годы войны:

«Надо иметь ввиду, что остатки разбитых классов в СССР не одиноки. Они имеют прямую поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР. Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР. Если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств. Об этом не могут не знать остатки разбитых классов. И именно потому, что они об этом знают, они будут и впредь продолжать свои отчаянные вылазки».

Неотложные задачи органов власти и управления в условиях начавшейся войны были изложены в заявлении советского правительства 22 июня 1941 г. и в директиве ЦК ВКП(б) и СНК СССР партийным и советским организациям прифронтовых областей 29 июня 1941 г. Наряду с другими первоочередными задачами была названа работа по воспитанию политической бдительности, организации беспощадной борьбы со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов76. 3 июля 1941 г. в выступлении по радио Сталин еще раз подчеркнул значение усиления бдительности, добавив, что «нужно немедленно предавать суду Военного Трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица»77.

В первые недели войны были предприняты меры по максимальному ограничению возможностей для ведения подрывной работы противника. Директива Наркомата связи «О порядке пользования и регистрации приемников коллективного слушания» была направлена на исключение условий для слушания радиопередач противника. 28 июня Исполком Ленсовета принял решение «О сдаче населением радиоприемных и передающих устройств» в связи с тем, что в условиях военного времени «они могут быть использованы вражескими элементами в целях, направленных во вред Советской власти».

Контроль за реализацией этого решения возлагался на райкомы партии. Все приемники коллективного слушания регистрировались в органах связи. Регистрационные удостоверения выдавались лишь на те приемники, которые устанавливались в Ленинских уголках, находившихся в ведении партийных и общественных организаций. Пункты установки приемников и ответственные за проведение коллективного прослушивания радиопередач согласовывались в РК ВКП(б). Включение приемников осуществлялось в часы и по сетке, утвержденной местными органами связи. Их настройка производилась на указанные в сетке радиостанции частоты ответственным лицом, присутствовавшим в помещении в течение всей передачи78.

С целью еще большего ограничения возможностей приема антисоветских радиопередач в Управлении радиосвязи и радиовещания Ленинграда была создана специальная служба глушения. Впоследствии от практики глушения пришлось отказаться, поскольку она требовала привлечения значительного количества сил и не гарантировала полную нейтрализацию пропаганды противника. При внимательном прослушивании основную мысль радиопередачи вполне можно было уловить, к тому же глушение не только мешало слушать, но и вызывало определенный интерес к передачам. Вместо этого передачи противника стали комментировать на той же самой волне79.

Органам госбезопасности удалось сдержать недовольство населения в период блокады и весьма оперативно тушить очаги сопротивления режиму, не прибегая, как правило, к публичным репрессивным мерам. Это, конечно, не означало того, что политический контроль осуществлялся в городе исключительно скрытно. Напротив, одной из характерных черт деятельности УНКВД и других правоохранительных органов была их относительная публичность в расчете на обеспечение общей превенции. Основные печатные органы — «Ленинградская правда», «Пропаганда и агитация»80[54] и другие издания публиковали информацию не только о нормах, регулирующих поведение населения в условиях войны, но и о выявленной органами госбезопасности антисоветской деятельности и суровом наказании, которое понесли виновные. Средства массовой информации и особенно газета «Ленинградская правда» регулярно информировали ленинградцев о деятельности Военного Трибунала, разъясняли вопросы правовой ответственности за невыполнение законов военного времени, в том числе за ведение антисоветской агитации. Например, 3 июля 1941 г. «Ленинградская правда» сообщила о том, что Военный трибунал войск НКВД СССР Ленинградского округа рассмотрел дело по обвинению некоего Колбцова В. И., пытавшегося распространять среди горожан антисоветские листовки, и приговорил его к расстрелу. Такая пропагандистско-информационная составляющая политического контроля была особенно распространена в первый год войны.

Разъяснительную работу в этом направлении проводили парторганизации, входившие в так называемую административную группу (НКВД, милиция, прокуратура, суды), которые в течение военных месяцев 1941 г. провели встречи (лекции, доклады, беседы) с населением, в которых приняло участие более 100 тыс. человек. Например, парторганизация УНКВД «охватила агитационно-пропагандистской работой» 50 тыс. человек, а работники Леноблсуда на 60 избирательных участках провели 84 пропагандистских мероприятия, в которых приняли участие 22 тыс. человек81.

Все немецкие листовки, брошюры, газеты подлежали немедленному изъятию и уничтожению. В течение 1941–1942 гг. ГлавПУРККА и Политуправление Ленфронта неоднократно требовали безусловного выполнения этого правила. 12 апреля 1942 г. Политуправление Ленфронта передало начальникам политотделов армий и оперативных групп вторичное указание начальника ГлавПУРККА Мехлиса:

«Командиры и политработники обязаны быстро и решительно пресекать все попытки врага вести пропаганду среди наших войск. Все листовки, воззвания противника должны немедленно собираться и уничтожаться политработниками. Хранение и чтение фашистских листовок рассматривать как антисоветские действия»82.

Однако очередного внушения, вероятно, оказалось недостаточно, и 7 мая 1942 г. Политуправление фронта издало специальный приказ № 0018 «О борьбе с немецкой агентурой, действующей среди наших войск, и политико-воспитательной работе с бойцами РККА»83. 13 июля Политуправление Ленфронта еще раз напомнило политорганам, что все вражеские листовки подлежали уничтожению84.

Отдельные экземпляры агитлитературы противника, распространявшиеся в Ленинграде, направлялись из Управления НКВД в Смольный Жданову, а также секретарю ГК ВКП(б) Н. Д. Шумилову.85 Перед советскими органами пропаганды ставилась задача решительно бороться с идеологическим влиянием противника, опираясь на сведения Совинформбюро и «не скатываясь к полемике с вражеской пропагандой»86.

6 июля 1941 г. ГКО принял проект Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». В тексте проекта говорилось,

«Виновные караются по приговору Военного трибунала на срок от 2 до 5 лет, если это действие по своему характеру не влечет за собой более тяжкого наказания»87.

В тот же день Указ был опубликован в газете88. Отмечая значение Указа, журнал «Большевик» писал, что Советскому Союзу противостоит враг, искушенный в обмане и провокациях, имеющий большой опыт по внесению дезорганизации, паники, разложения в стан противников, что излюбленным средством противника является распространение ложных слухов, которые «могут быть не менее опасны, чем динамит». В связи с этим журнал подчеркивал, что Указ поможет «лучше организовать борьбу с фашистской агентурой»89.

На время войны был установлен новый порядок приема и отправления международной и внутренней корреспонденции. 6 июля 1941 г. было принято постановление ГКО № 37сс «О мерах по усилению политического контроля почтово-телеграфной корреспонденции». В нем, в частности, говорилось:

«В связи с военной обстановкой в стране, в целях пресечения разглашения государственных и военных тайн и недопущения распространения через почтово-телеграфную связь всякого рода антисоветских, провокационно-клеветнических и иных сообщений, направленных во вред государственным интересам Советского Союза, Государственный Комитет Обороны Союза ССР постановляет:

1. От имени Народного Комиссариата Связи опубликовать правила приема и отправления международной и внутренней почтово-телеграфной корреспонденции в военное время, предусматривающие следующие ограничения:

а) запретить сообщение в письмах и телеграммах каких-либо сведений военного, экономического или политического характера, оглашение которых может нанести ущерб государству (здесь и далее выделено нами — Н. Л.);

б) запретить всем почтовым учреждениям прием и посылку почтовых открыток с видами и наклеенными фотографиями, писем со шрифтом для слепых, кроссвордами, шахматными заданиями и т. д.;

в) запретить употребление конвертов с подкладкой;

г) установить, что все международные почтовые отправления должны сдаваться отправляемым лично в почтовые отделения; марки на такие отправления наклеиваются при приеме почтового отправления самими почтовыми работниками;

д) установить, что письма не должны превышать четырех страниц формата почтовой бумаги;

2. Обязать Народный Комиссариат Государственной Безопасности СССР организовать стопроцентный просмотр писем и телеграмм, идущих из прифронтовой полосы, для чего разрешить НКГБ СССР соответственно увеличить штат политконтролеров.

3. В областях, объявленных на военном положении, ввести военную цензуру на все входящие и исходящие почтово-телеграфные отправления.

Осуществление военной цензуры возложить на органы НКГБ и Третьих Управлений НКО и НКВМФ. На вскрытых и просмотренных документах ставить штамп «Просмотрено военной цензурой».

4. В связи с организацией в Действующей Армии подвижных военно-почтовых баз и военно-сортировочных пунктов красноармейской корреспонденции, политический контроль этой корреспонденции передать из органов НКГБ органам Третьих Управлений НКО и НКВМФ вместе с личным штатом политконтролеров.

5. Почтово-телеграфный обмен со странами, воюющими с Советским Союзом или порвавшими с ним отношения, прекратить»90.[55]

9 июля 1941 г. ГКО принял распоряжение № 76сс («О мероприятиях по борьбе с десантами и диверсантами противника в Москве и прилегающих районах»), в котором прямо содержалось предположение о возможности «контрреволюционных выступлений в Москве». В частности, в нем отмечалось:

«Кроме основной задачи по уничтожению десантов и диверсантов противника, на истребительные батальоны города Москвы и прилегающих районов возложить:

а) борьбу с возможными контрреволюционными выступлениями,

б) организацию патрульной службы и оказание содействия органам милиции в поддержании общественного порядка во время воздушной тревоги,

в) установление тщательного наблюдения в районах возможной высадки десантов и диверсантов противника»91.

Аналогичные подразделения были созданы и в Ленинграде, их возглавляли начальники районных отделов НКВД. Многие из названных выше мер для защитников Ленинграда имели превентивный характер. Вне всякого сомнения, они позволили консолидировать потенциал репрессивных органов во многих частях, защищавших подступы к городу еще до серьезных столкновений с противником, чего, например, не удалось сделать войскам, противостоявшим группе армий «Центр». Это в значительной степени объясняет и незначительный уровень пораженческих настроений в первые недели войны на ленинградском направлении.

Усиление репрессивной политики государства нашло свое выражение в директиве ГКО 16 июля 1941 г.92[56] и в появившемся двумя днями ранее Указе Президиума Верховного Совета СССР, предоставлявшем право «в исключительных случаях» утверждать приговоры военных трибуналов к высшей мере наказания военным советам армий и корпусов. Эта тенденция была еще более усилена в начале сентября, когда это право было также распространено на командиров и комиссаров дивизий. Вскоре, однако, сама власть вынуждена была признать, что поддержание дисциплины в войсках свелось практически исключительно к репрессиям. Это нашло свое выражение в приказе Наркома Оброны № 0391 от 4 октября 1941 г. «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями»93.

Иерархия власти и распределение функций институтов контроля (в данном случае военной прокуратуры) четко отразились в принятом 11 августа 1941 г. распоряжении ГКО № 460сс о порядке ареста военнослужащих, который соблюдался на всех без исключениях фронтах, в том числе и на Ленинградском:

1. Красноармейцы и младший начальствующий состав арестовываются по согласованию с военным прокурором дивизии.

2. Аресты лиц среднего начальствующего состава производятся по согласованию с командиром дивизии и дивизионным прокурором.

3. Аресты лиц старшего начальствующего состава производятся по согласованию с Военными Советами армий (военного округа).

4. Порядок ареста лиц высшего начсостава прежний (с санкции Наркома Обороны).

5. В случае крайней необходимости Особые органы могут производить задержание лиц среднего и старшего начсостава с последующим согласованием ареста с командиром и прокурором94.

5. Специфика политического контроля в Ленинграде

Ленинградская специфика политического контроля определялась тяжелейшими условиями блокады и города-фронта, необходимостью недопущения проникновения в город дезертиров, а также агентов противника, пропагандистской деятельностью Вермахта и немецких спецслужб. Помимо безусловно необходимых действий, направленных на максимальное ограничение возможностей пропагандистского влияния противника, административно-репрессивная сторона проявилась в осуществлении превентивных мер в отношении вероятных «пособников» немцев. Из Ленинграда в 1941–1942 гг. были эвакуированы лица немецкой, финской, прибалтийских национальностей, судимые в прошлом по статье 58 УК РСФСР и так называемые «бывшие». Как и ранее, не все представители бывших политических партий и белого офицерства подлежали аресту или высылке — часть их оставалась под наблюдением в городе с целью использования в оперативной работе. В городе проводились облавы с целью выявления дезертиров, лиц без прописки и «другого преступного элемента». Органами милиции производился учет населения95.[57] Документы свидетельствуют о жестком и в целом эффективном механизме контроля, осуществлявшегося территориальными органами НКВД в исполнение решений Военного Совета и центрального аппарата НКВД96.[58] Кроме того, из Ленинграда за время войны по линии паспортного режима было удалено более 30 тыс. человек97.

Выселение «потенциально опасного элемента» осуществлялось строго «по плану», в котором были задействованы руководители отделов областного управления, райотделов НКВД, а также председатели райисполкомов. Обращает на себя внимание как содержание документов (в категорию лиц, подлежащих аресту, входили, например, лица, привлекавшиеся к ответственности в партийном, судебном или административном порядке»), выделявшее приоритетность решений ВКП(б) над всеми установленными действовавшим законодательством нормами, так и их язык («кадровые троцкисты и правые», «политбандиты» и др). Если бы с такой же организованностью и активностью проводилась эвакуация гражданского населения до установления блокады, а также в условиях первой суровой зимы!

В конце августа — начале сентября, т. е. накануне установления блокады города, УНКВД довольно либерально относилось к подозреваемым в дезертирстве военнослужащим, имевшим при себе оружие, которого не хватало на передовой. УНКВД передавало их комендантам г. Ленинграда и железнодорожных станций, а также направляло подозреваемых в дезертирстве в районные военкоматы. Вообще, количество изъятого УНКВД оружия было незначительным (на 3020 подозреваемых в дезертирстве приходилось 210 единиц стрелкового оружия, а патронов — 4090, т. е. в среднем меньше чем по полтора патрона на бойца). Однако вскоре, с назначением Г. Жукова на должность командующего фронтом, ситуация резко изменилась, и даже после его отбытия из Ленинграда дезертиры преследовались по всей строгости законов военного времени. Войска по охране тыла фронта и служба заграждения вели борьбу с дезертирством98. Из частей фронта происходило изъятие так называемых «западников», то есть тех, кто до войны проживал на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, а также в Прибалтийских республиках99.

Эффективность немецкой службы радиоперехвата100, а также опасения того, что противник может прослушивать телефонное сообщение между Ленинградом и Москвой, вынудили власть пойти на серьезные ограничения. Был усилен режим секретности и обеспечено прослушивание всех телефонов органами НКВД. В письме начальника Управления Кубаткина Жданову от 30 сентября 1941 г. говорилось о том, что партия сама фактически поставила своих сотрудников, имевших потребность общаться с Москвой, под контроль госбезопасности.

«Во исполнение решения Ленинградского Горкома ВКП(б) от 23.09. с. г. об усилении цензуры за радиотелефонными переговорами между Москвой и Ленинградом, проведены следующие мероприятия:

а) для контроля за содержанием разговоров на междугородной телефонной станции установлено круглосуточное дежурство оперативных работников УНКВД;

б) ведение разговоров из служебных кабинетов и из квартир разрешено небольшому числу ответственных работников;

в) абоненты, при получении связи, предупреждаются о недопустимости разговоров о фактах, не подлежащих оглашению. В случае ведения подобных разговоров абоненты будут немедленно отключаться…»101

Условия города-фронта вынуждали власти жестко контролировать не только передвижение по городу, но и невозможность проникновения в него без соответствующих документов. В связи с этим исключительное значение в обеспечении стабильности в городе играли войска НКВД по охране тыла фронта и части НКВД, расположенные в Ленинграде. Нахождение в Ленинграде частей армии и флота, госпиталей создавали возможность нежелательных контактов гражданского населения и военнослужащих и распространения опасных для режима слухов и настроений в обоих направлениях (Ленинград — фронт — Ленинград).

К трудностям контрпропагандистской работы, которые были обусловлены событиями довоенного периода истории страны, характером внутренней пропаганды, в значительной степени дезориентировавшей население СССР относительно перспектив предстоящей войны, добавились просчеты советского руководства, допущенные уже в ее ходе. К ним следует отнести директиву ГКО от 16 июля 1941 г. На основании выдвинутых в ней обвинений была осуждена и казнена большая группа генералов. Судилище, организованное Сталиным с тем, чтобы снять с себя вину за поражения Красной Армии в начале войны, еще в большей степени стимулировало рост недоверия красноармейцев к командному составу, стимулировала распространение среди гражданского населения всевозможных слухов. Это пытался использовать в своей пропаганде противник, распространяя слухи об «измене» Тимошенко, Ворошилова и других военачальников.

Отсутствие каких-либо убедительных объяснений по поводу сложившегося в первые месяцы войны критического положения вело к тому, что этот вакуум стремительно заполнялся различными версиями, слухами и домыслами, причем нередко они исходили от пропаганды противника. К тому же чрезмерный оптимизм, характерный для выступлений советских средств массовой информации в первые два месяца войны, резко контрастировал с тяжелейшими боями, отступлением советских войск и вызывал недоверие к сообщениям газет и радио. Например, в статье сотрудника 7-го отдела Политуправления Юго-Западного фронта А. Питерского, опубликованной в «Правде» 6 августа 1941 г., говорилось о том, что в «ближайшее время крушение Вермахта неизбежно». Аналогичные оценки содержались в материалах пресс-конференций для иностранных журналистов, опубликованных в «Правде» 6, 7 и 18 августа.

Наконец, защитники и население Ленинграда были объектами пропаганды противника, что вынуждало местные власти уделять этому фактору повышенное внимание. Таким образом, нейтрализация пропагандистского влияния противника и борьба с разного рода «негативными настроениями» была одной из важнейших задач политического контроля в период битвы за Ленинград. Вместе с партийной организацией и политорганами армии и флота этой проблемой занимались Управление НКВД и особые отделы.

Комплекс этих обстоятельств предопределил несколько важных особенностей. Произошло постепенное снижение роли партийных органов низового и среднего звена в осуществлении контроля за настроениями в связи с призывом в армию и уходом в ополчение значительного числа коммунистов, в том числе и партинформаторов. Кризис в партийной организации в августе — сентябре 1941 г., явившийся результатом сокрушительных поражений Красной Армии в первые месяцы войны, нашел свое проявление, в том числе, и в значительном сокращении традиционной работы по изучению настроений. С конца осени 1941 г. информационная работа партии существенно ослабла как с точки зрения качества предоставляемой информации, так и ее оперативности. Сводки о настроениях, готовившиеся предприятиями и даже райкомами, стали носить фрагментарный, эпизодический характер, хотя один из разделов партийной информации, поступавшей в райкомы партии, был специально посвящен характеристике различных антисоветских проявлений102. Отсутствие разнообразной первичной информации, поступающей по партийной линии, ставило в сложное положение горком ВКП(б), который во все большей степени вынужден был полагаться в оценке ситуации на спецсообщения УНКВД.

Партийный и советский актив в количестве 4–5 тыс. человек принимал активнейшее участие в осуществлении контрольных функций в сфере выдачи и перерегистрации продовольственных карточек. За 1941 г. было проверено 7460 организаций, что составляло три четверти всех организаций города. В результате проверки были выявлены 4300 человек незаконно получавших карточки. 11 100 человек, которые получали карточки на «мертвых душ». По итогам этой работы органы прокуратуры возбудили 621 дело. В ходе перерегистраций карточек в 1941–1942 гг. было выявлено и отобрано 29 тыс. карточек. В 1943 г. все организации проверялись 5(!) раз, а за 2 месяца 1944 г. уже была проведена проверка всех организаций. Наконец, контроль и учет помогли ликвидировать недостачи карточек в типографских пачках, которые исчислялись сотнями ежемесячно103. Вместе с тем, аппарат Ленинградской партийной организации активно участвовал в формировании мифа об эффективности власти в сфере «своевременной и организованной» выдачи населению тех незначительных норм продовольствия, которые существовали. В частности, в справке А. А. Жданову «Об отоваривании продовольственных карточек населению г. Ленинграда за 1942 г. и 1943 гг.» в первом же абзаце содержалась заведомо ложная информация, которая могла быть легко проверена сравнением со спецсообщениями УНКВД за январь — февраль 1942 г. В справке ОК ВКП(б) говорилось:

«Установленные нормы продовольственного снабжения населения г. Ленинграда за период с 1 января 1942 г. по 31 декабря 1943 г. ежемесячно отоваривались регулярно и полностью в ассортименте, утверждаемом Военным Советом Ленинградского фронта»104.

Смысл лжи был ясен — снять с себя всякую отвественность за непродуманное решение о повышении норм выдачи хлеба с 25 декабря 1941 г. и его отсутствие в течение первых дней 1942 г. Это окончательно надломило силы многих горожан и привело к резкому повышению смертности населения в этот период. Жданов, очевидно, с удовлетворением воспринял эту Справку — «по валу» карточки за 1942–1943 г. действительно были отоварены, и у него было, что сказать Кремлю, если бы возник вопрос о распорядительности чиновников Смольного зимой 1941–1942 гг.

Закрытие большинства заводов и учреждений города зимой 1941–1942 гг. означало перенесение центра тяжести всей партийной работы в домохозяйства, что также было тяжело сделать в специфических условиях блокады. Борьбой с пропагандой противника и всевозможными слухами в тяжелых условиях блокады вместе с органами НКВД занимались специально созданные бригады агитаторов, политорганизаторы домохозяйств. В Василеостровском районе из их числа были выделены специальные группы, которые занимались учетом настроений и проводили соответствующую обстановке разъяснительную работу во время воздушных тревог в местах скопления людей, на лестницах, у ворот, в бомбоубежищах105. В Куйбышевском районе из лучших агитаторов было создано девять бригад. Секретарь РК ВКП(б) вспоминал:

«Бывает так, зайдешь в магазин, прислушаешься к разговору, и через несколько минут образуется нечто вроде летучего собрания. Сначала отвечаешь на вопросы, а потом расскажешь об обстановке, сделаешь небольшую информацию, рассеешь сомнения. Таких импровизированных собраний… партийно-советским активом и агитаторами проведено тысячи»106.

На предприятиях партийные организации ставили перед коммунистами задачу бороться с нездоровыми настроениями и провокационными слухами. На собраниях перед рабочими выступали работники горкома и райкомов партии, секретари партийных организаций, агитаторы. О необходимости таких собраний говорили работницы фабрики «Красное знамя», что «надо чаще говорить с народом так прямо и открыто, вскрывать и разбивать то, что, о чем шепчутся тайком, о чем ходят разные слухи»107.

В лекционной пропаганде значительное место отводилось таким темам, как «Фашизм — злейший враг человечества», «О революционном порядке и революционной бдительности», «Женщины в обороне Ленинграда». Количество лекций такого характера от общего числа прочитанных доходило до половины осенью — зимой 1941–1942 гг. Осенью 1941 г. партийные функционеры призывали актив таким образом проводить разъяснительную работу среди ленинградцев, чтобы «подводить людей к мысли о том, что сдача Ленинграда будет означать гибель всех горожан»108.

За высшим слоем партийных функционеров оставались, однако, важнейшие инструменты контроля. Члены Военного Совета Жданов и Кузнецов номинально и фактически обладали всей полнотой информации для принятия решений по всем вопросам обороны города, которые были обязательны и для Управления НКВД. Несмотря на военное время, партийная организация Управления по-прежнему работала, занимаясь не только сугубо организационными вопросами (прием в партию, уплата членских взносов), но и выполняла контролирующие функции в отношении профессиональной деятельности сотрудников Управления. Основанием для подобного рода работы были довоенные постановления ЦК ВКП(б), запрещавшие использование метода провокации в оперативной деятельности. Материалы заседаний парткома УНКВД свидетельствуют о том, что разбирательство поведения членов партии всегда носило неформальный характер — в них принимали участие руководители управления и отдельных служб.

Решения парткома УНКВД по персональным делам предопределяли постановления Дзержинского райкома ВКП(б), которые, как правило, были малоинформативны по содержанию и сухи по форме. Контролирующая роль горкома партии состояла в том, что формально пополнение органов госбезопасности и назначение на ключевые должности в Управлении происходило с санкции соответствующего отдела ГК, принимавшего персональное решение по каждой кандидатуре. Сразу заметим, что в материалах горкома ВКП(б) не отложилось свидетельств отклонения той или иной кандидатуры при зачислении в «органы» — первичный отбор кадров осуществлялся самим УНКВД и партийные функционеры лишь утверждали заранее подготовленное решение.

Еще одним важным инструментом контроля партийной номенклатуры было то, что вся идеологическая работа, включая средства массовой информации, непосредственно подчинялась ей. Содержание публикаций в прессе, материалы радиопередач, репертуар театров, создание новых фильмов и т. п. — все это определялось соответствующим секретарем горкома (а в ряде случаев и самим Ждановым), отделом агитации и пропаганды, а также редакциями, персональный состав которых формировался горкомом партии.

В начале войны в соответствии с решением ГК ВКП(б) от 24 июня 1941 г. в идеологической работе стала широко использоваться изъятая из обращения после подписания пакта о ненападении с Германией антифашистская литература, пластинки, кинофильмы. Созданные советскими кинематографистами в 1930-е гг. фильмы о нацистской Германии109[59] «Профессор Мамлок», «Семья Оппенгейм», «Карл Брунер» вновь вышли на экраны кинотеатров. Эти фильмы пользовались большой популярностью у населения в довоенное время, и власть активно их использовала в целях пропаганды:

«Много горячих чувств поднимает в зрительном зале картина «Профессор Мамлок». Зритель видит в ней живую иллюстрацию ежедневных газетных известий о кровавом пути гитлеровского режима. Голодающие женщины и дети, установленный во всех подчиненных фашистской Германии странах тюремный режим, преследования и расстрелы — все это встает перед глазами, когда смотришь фильм»110.

Издательство «Искусство» за первые месяцы войны выпустило 250 наименований военных и антифашистских плакатов, лозунгов, лубков и открыток общим тиражом 320 тыс. экземпляров111, а созданное в Ленинградском отделении Союза писателей бюро оборонной печати за военные месяцы 1941 г. одобрило более 300 антифашистских произведений112. В середине июля 1941 г. театр комедии приступил к работе над постановкой «Антифашистского обозрения», написанного М. Зощенко и Е. Шварцем113. Театр музыкальной комедии исключил из своего репертуара оперетту «Ева» на музыку Легара по той причине, что композитор, по словам директора Театра Г. С. Максимова, «оказался немцем и совершенно явным фашистом»114. Театр Ленинского комсомола во второй половине июля 1941 г. по пьесе Л. Шейнина и братьев Тур поставил спектакль «Очная ставка», в котором «рассказывалось о бдительности советских патриотов, разоблачивших коварные приемы фашистских шпионов и диверсантов»115.

Несмотря на крайне тяжелые условия блокады, в 1941 г. вышли в свет книги и брошюры известных ученых: Е. В. Тарле «Отечественная война 1812 года и разгром империи Наполеона», В. В. Мавродина «Ледовое побоище», Б. М. Козакова, Ш. М. Левина, А. В. Предтеченского «Великое народное ополчение», Б. В. Данилевского «Фашизм — заклятый враг науки и культуры», Н. С. Державина «Под игом фашизма». Большими тиражами были изданы очерки о боевых и трудовых традициях ленинградских рабочих, героях революции и гражданской войны, советских полководцах. Главной их темой была героическая борьба советских людей за свободу и независимость социалистической родины. Что же касается деятельности немногочисленных общественных организаций, то во время войны она пошла на спад. Например, за весь период войны Союз воинствующих безбожников подготовил всего один доклад, охватывавший лишь первые шесть месяцев войны.

В первый период войны пропагандистская работа партии была сориентирована на проведение преимущественно мобилизационных мероприятий и концентрировалась на крупных заводах и учреждениях, в результате чего из поля зрения выпали представители торговой сферы, работники мелких предприятий и трампарков116.

После первой блокадной зимы партийное руководство города пыталось «скорректировать» коллективную память ленинградцев, ориентируя весь творческий потенциал города на создание исключительно эпических произведений и жестко пресекая изображение трагических сторон блокады. Одним из важнейших инструментов советской пропаганды было кино. «Самому массовому из искусств» предстояло решить важнейшую задачу — рассказать стране о блокаде и героической борьбе ленинградцев и одновременно постараться изменить коллективную память ленинградцев, выживших в суровые месяцы первой военной зимы 1941–1942 гг. Фильм о блокаде должен был удовлетворить и вкус главного зрителя, И. Сталина, не пропускавшего, как известно, ни одной картины.

На всех этапах работы над фильмом — от написания сценария и до выпуска его на экран — шла непрерывная работа по изъятию слоя за слоем фрагментов, свидельствовавших о глубине ленинградской трагедии и проявившейся при этом слабости власти. В обсуждении подготовленной к показу документальной картины «Оборона Ленинграда» в студии кинохроники принимали участие практически все руководители Ленинграда, за исключением, пожалуй, лишь военных. Стенограмма дискуссии, состоявшейся 17 апреля 1942 г., отразила общее недовольство проделанной работой. Первым выступил П. С. Попков, которого народная молва «сняла» с должности и «расстреляла» за плохую работу и «вредительство» еще в феврале 1942 г. Он высказался за изъятие из фильма ряда фрагментов. Приводимые ниже выдержки его выступления иллюстрируют основные направления цензорской правки, которой должен был подвергнуться фильм.

«…Насчет покойников. Куда их везут? Причем их очень много показано. Впечатление удручающее. Часть эпизодов о гробах надо будет изъять. Я считаю, что много не нужно показывать — зачем вереница?… Показана вмерзшая в дорогу машина. Это можно отнести к нашим непорядкам (здесь и далее выделено нами — Н. Л.). Затем показано, что лед образовался до самой крыши. Очевидно, где-то недалеко ударило или взрыв был, облили водой, и замерзло. Нет надобности это показывать. Промышленность, энтузиазм трудящихся города Ленина совсем не показана. Это одно из главных упущений картины…

Это хорошо, как показан момент, как берут воду на улицах, но отдельные моменты, мне думается, надо изъять. Или, скажем, идет человек и качается. Неизвестно, почему он качается, может быть, он пьян. Это сгущает краски, создает тяжелое впечатление…»117

Еще более категорично высказался А. А. Кузнецов, заявивший, что поскольку «картина не отражает действительного положения вещей», в таком виде ее «выпустить на экран нельзя»:

«Получается чересчур много трудностей. Разваленный город, разбомбленный, захламленный, кругом пожары, все покрыто льдом, люди едва движутся, а борьбы не показано. Оборона не показана. Разве это оборона? Скажут, вот правители, довели город до такого состояния. Направление взято неправильно. Показываются мрачные стороны, а действительная жизнь — борьба с трудностями, борьба за то, чтобы сохранить город, народ, — не показана. Следующее замечание. Эпизоды в картину натасканы отовсюду… Вермишель какая-то. Это американщина в самом худшем виде. Пролог неудачен. Музыка нехорошая, заунывная… Возьмите [фрагмент, когда] продовольствие везут в Ленинград, а почему вы не заметили, когда Ленинград отправлял фронту пушки, минометы и пр. Не такую задачу мы ставили. У вас самолеты обратно везут только раненых. В то же время на самолетах ехали бодрые рабочие в глубь страны, мы отсюда посылали средства связи, пушки, следовательно, город еще и помогает стране, отоваривает своеобразно своей собственной продукцией…»118.

А. А. Жданов:

«Картина большая, поэтому с одного маха трудно впечатление составить, а работа порядочная…

Насчет музыки. Согласен, что она душераздирающая. Зачем это? Совсем не нужно оплакивать. Живем, воюем, будем жить, зачем же реветь в голос? Не помню, в прологе или во второй части показана старуха в садике сидит — это вещь неудачная, словом, старуху надо исключить.

Показан митинг, посвященный началу войны, а публика никак не реагирует. Нехорошо это, как будто не про нее писано, а оратор разрывается. Неправильно…

Во второй части показано Народное ополчение, стреляют, идут части, затем опять стреляют, затем показаны призывные пункты, показано, как погнали стада коров, пошли армейские части, потом свиньи пошли по Кировскому проспекту. Получается все едино — кого-то куда-то гонят… Это напоминает картины Чаплина; сначала стада, а потом безработных показывают, помните? Не подходит, народ будет иронизировать…

…Первой должна быть показана оборона. Надо показать, что есть враг, а он совершенно не показан. Враг показан только в виде пленных, причем тщедушного и жалкого вида. Спрашивается, в чем дело? Если враг такой, то откуда трудности, блокада, разруха, голод, холод и т. д.? Неправильно показан враг. Надо показать соответствующе врага и нашу оборону, показать какой-нибудь участок — 23-й, 42-й армии хотя бы… Надо показать в чем дело, показать, что враг… около Ленинграда.

В картине переборщен упадок. Вплоть до торчащих машин! Выходит, все рухнуло… Люди говорили, что голодаем, но живем надеждой на победу…

Показан у вас один кадр очистки города, а второй кадр говорит о том, что через кучу снега люди не могут перелезть… Получается ведь, чистили-чистили, а опять лезть через Монблан.

Абсолютно не показана ленинградская женщина. Ее нужно показать. Она сыграла огромную роль и сейчас играет. Не показаны команды ПВО в обороне города, которые также играют исключительную роль. Показали бы молодежь, дежурившую на крышах, борьбу с «зажигалками»…

Картина не удовлетворяет. Она представляет из себя большую кашу. Все дело надо привести в систему…»119.

Деятельность творческой интеллигенции, особенно в органах массовой информации контролировалась редакцией того или иного издания (газеты, журнала или радиокомитета), цензором горлита120[60] и, наконец, подлежала одобрению со стороны отдела пропаганды и агитации горкома ВКП(б). Подчас взгляды писателей и поэтов расходились с тем, что требовали от них партийные функционеры. Естественно, что и в среде писателей не было полного единства в вопросе о том, что в первую очередь должно найти отражение в художественных произведениях о блокаде. Стенограмма совещания ленинградских писателей 30 мая 1942 г. показывает разные точки зрения наиболее творчески активных членов ЛОСПа, а также присутствовавшего на встрече А. Фадеева.

В. К. Кетлинская в своем выступлении отметила, что ленинградская тема в творчестве писателей была одной из важнейших, что «желание писателей написать о пережитом совпадает с тем, что требует страна — дать правдивый литературный документ о Ленинграде». Уже написаны три поэмы (Инбер, Берггольц и З. Шишова), ряд стихотворений и прозаических произведений. Первые опубликованные и прочитанные в рукописи произведения о Ленинграде показывают:

«Пока внимание наших писателей обращено преимущественно к тем большим трудностям блокады, которые всем пришлось пережить, в частности, к трудностям 1941–1942 гг., и к показу стойкости ленинградцев в эти трудные месяцы. Это естественная человеческая потребность написать такого рода отклики на ленинградскую тему… О зиме 1941–1942 гг., о стойкости, с которой люди выдерживали эти трудности, рассказать надо, надо рассказать об этом народу просто, без прикрас, без лакировки, ибо в этом и есть героизм»121.

Поэтесса О. Берггольц была убеждена, что переживший зиму ленинградец является прототипом нового человека, и его качества должны стать достоянием всей страны:

«Самая важная тема для ленинградцев — они сами. Сталин сказал, что опыт войны учит. Опыт обороны Ленинграда, может быть, учит вдвойне и втройне. Вопросы жизни и смерти очищены здесь от всего случайного, наносного. Если до войны мы несколько торопились, пытаясь каждого человека, аккуратно платившего членские взносы, превратить в нового человека, если до войны мы такую картину как «Светлый путь», принимали за что-то стоящее, то после ленинградской зимы мы можем говорить о действительно новых людях, о действительно новом человеке, который родился и вырос в Ленинграде, и это опять-таки обусловлено условиями жизни в Ленинграде в этом году. Эти новые черты ленинградца должны стать достоянием всей страны и достоянием самих ленинградцев. Писатель-пропагандист должен говорить с ленинградцами не для того, чтобы заставлять их умиляться над самими собой, не для того, чтобы заставить их вновь переживать страдания, а для того, чтобы внушить ленинградцу: ты такому научился, что ту тяжесть, что тебя ожидает, ты, несомненно, вынесешь.

…Мы уже начинаем издали видеть зиму …Многим она рисуется как бесконечная вереница гробов. Гробов было очень много, говоря о Ленинграде, мы не избежим разговора о гробах, но надо помнить, что не гробы одолели, а живые люди, заменяя традиции, меняя их новыми, в Ленинграде победили смерть. Ленинград уже победил… победил как человеческий коллектив»122.[61]

С позицией О. Берггольц был в некоторой мере солидарен А. Л. Дымшиц, заявивший, что «писать о Ленинграде нужно без сентиментальности, ненужных страданий, которые только оскорбят читателя. Надо подчеркивать героизм ленинградцев, непреклонную непобедимость этих людей»123.

А. Фадеев прямо затронул проблему политического контроля, подчеркнув, что героизм без трудностей и страданий населения показать невозможно:

«Самое большое, что мы можем дать сейчас, чем мы можем вдохновить сейчас — это показать наших людей во всем объеме их личности, их героизма, их исторической роли, показать их моральный, организационный, идейный, политический уровень, показать, почему они в этой войне победили…

Говорят, что «цензура не дает возможности показать эти трудности»… Мы должны писать правдиво. Если мы не покажем трудности, через которые мы прошли, тогда мы не можем показать и противоречие, и драматизм в борьбе, и тогда героизм наших людей без этих трудностей будет снижен…»

В условиях Ленинграда главным пафосом некоторых писателей было изображение трудностей. По мнению Фадеева, таких было меньшинство. Он отметил, что были исследования психологии голода, истории осажденных городов (Китая, Индии и даже Парижа), «где люди умирали по законам капитализма без перспектив на возрождение. Показывать [голод] надо так, чтобы дать людям увидеть перспективу»124.

Несмотря на жесткую систему контроля, 13 июля 1942 г. произошло чрезвычайное происшествие — в эфире ленинградского радио прозвучала часть поэмы З. Шишовой «Дорога жизни», запрещенной к передаче отделом пропаганды и агитации 11 июля «как политически неправильная». Радиотрансляция была прервана по требованию горкома, переданного по телефону. Главные недостатки произведения, по мнению заведующей сектором культуры Паюсовой, состояли в том, что в нем «чрезвычайно односторонне» изображалась жизнь Ленинграда зимой 1942 г. Основным мотивом поэмы была обреченность ленинградцев, а героические труд и борьба выпали поля зрения автора произведения. «…Как и везде [в произведении господствует] физиологический, поверхностно-обывательский подход к изображению событий и людей», — писала Паюсова. Для подтверждения своего заключения об «усиленном нагнетании автором изображения трудностей» в докладной записке секретарям горкома ВКП(б) были приведены выдержки из поэмы:

Дом разрушенный чернел, как плаха… Вода, которая совсем не рядом, Вода, отравленная трупным ядом… А в нашей шестикомнатной квартире Жильцов осталось трое — я да ты, Да ветер, дующий из темноты. Нет, впрочем ошибаюсь, их — четыре, Четвертый, вынесенный на балкон Неделю ожидает похорон…

Выхватив из контекста строку, Паюсова подчеркнула, что «в своей характеристике ленинградцев З. Шишова дошла до того, что назвала их гробокопателями: «Гробокопатели! Кто ими не был!» Столь же мрачно, по мнению партийного работника, показана картина отступления:

Вы по пятьсот погонных метров сдали За сутки в окружении врага. Потом — в лесу четыре дня скитаний, Брусника да болотная вода, Да изувеченные поезда, Да станции обугленное здание, Ботинки, скинутые по дороге, Да до крови израненные ноги.

Сделанный автором поэмы вывод назван Паюсовой «странным, почти издевательским»:

Лежи, сынок, ты сделал все, что надо — Ты был на обороне Ленинграда125.

Память самих ленинградцев о пережитом во многом совпадала с тем, о чем написала поэтесса Шишова. С 9 июля 1942 г. на экранах города демонстрировался документальный кинофильм «Ленинград в борьбе», который за 11 дней посмотрели 115 300 человек. Как уже отмечалось, фильм прошел не одну переработку как на стадии написания сценария, так и отбора материала и монтажа. В информационной сводке на имя секретарей горкома ВКП(б) Жданова, Кузнецова, Капустина и Маханова отмечалось:

«По мнению некоторых зрителей, фильм все же недостаточно показывает подлинную жизнь в осажденном городе: почерневших от копоти и грязи людей, дистрофиков, людей, умирающих на панелях, трупы, лежащие на улицах и т. п. …Хотят видеть закопченные квартиры с печками-времянками и умершими людьми, людей, закутанных в ватные одеяла, выстраивающихся с 2-х часов [утра] в очередях у магазинов»126.

Оставим эту сентенцию на совести аппаратчиков.

В 1943 г. партаппарат по-прежнему проводил многочисленные мероприятия с активом по вопросам истории и практики нацизма127, ленинградские ученые подготовили к изданию серию работ по истории русско-германских отношений128, вышли в свет сборники документов «Немецко-фашистские злодеяния в оккупированных районах Ленинградской области», «Освобождение Тихвина», а также книга секретаря ОК ВКП(б) М. Н. Никитина «Партизанская война в Ленинградской области». Одним словом, «наука ненависти», столь необходимая для мобилизации народа на борьбу с нацизмом, по-прежнему оставалась доминирующей.

6. Политический контроль на фронте и настроения солдат

Специфика идеологического влияния немецкой пропаганды на Восточном фронте определялась военно-стратегическими условиями: пока шло военное наступление немецких войск, было вполне естественным, что их пропаганда не имела решающего значения для Германии, хотя и велась достаточно активно. Пропагандистская активность Вермахта усилилась с наступлением позиционных боев. В этот период немецкие агитаторы активно призывали советских солдат к дезертирству, братанию, распространяли информацию о положении дел на фронтах, оказывали психологическое воздействие на бойцов Красной Армии. Экстремальная военная ситуация (гибель тысяч бойцов, непосредственная, ежечасная угроза жизни), превосходство немецкой армии в первые месяцы войны, порождавшие хронически-подавленное состояние красноармейцев, недостаточное питание, скупость информации о положении в стране, судьбе близких, естественные социальные различия бойцов и командиров вели к массовому дезертирству, панике, антисоветским настроениям. В этой ситуации трудно досконально определить, какие из названных негативных явлений порождались военным превосходством немцев, их успехом, а какие можно отнести на счет влияния немецкой пропаганды. Но очевидно, что именно в армии, в условиях фронта имело место большее количество реальных проступков: измена, дезертирство, пораженческие антисоветские настроения. Очевидно и другое: динамика этих явлений была непосредственно связана с военной ситуацией — улучшение положения на фронте снижало число дезертиров и антиправительственных высказываний и наоборот. Как и в тылу, в самом начале войны были предприняты меры, направленные на нейтрализацию пропагандистского влияния противника.

В частях Ленинградского фронта основные задачи по обеспечению политического контроля выполняли особые отделы. В их функции входила не только борьба со шпионажем, контрреволюционными преступлениями, саботажем, вредительством, халатным отношением к обязаностям и злоупотреблением служебным положением. Важнейшей задачей особых отделов было изучение настроений и политической благонадежности личного состава, в том числе агентурным путем, хранение и использование секретных документов, соблюдение военной тайны, а также вопросы снабжения всеми видами довольствия и вооружением, включая хранение и использование неприкосновенного запаса.

Качество политического контроля со стороны особых отделов зависело от сотрудничества осведомителей с низовым аппаратом уполномоченных этих отделов. Осведомителей вербовали во всех подразделениях части из числа военнослужащих, а их численность в среднем составляла 3 % личного состава129. Применительно к войскам Ленинградского фронта это означало, что число «помощников» особых отделов составляло приблизительно 15 тыс. человек.

По свидетельству одного из офицеров госбезопасности, для особых отделов «не существовало ни чинов, ни общественного и служебного положения, ни партийной принадлежности. Для них существуют только люди и их поступки. Каждый военнослужащий, независимо от его положения, рассматривался особым отделом, прежде всего, как могущий совершить противогосударственное преступление»130.

Органы госбезопасности пользовались тем, что действующее законодательство чрезвычайно широко трактовало понятия «антисоветская» и «контрреволюционная» пропаганда131.[62] Любое критическое высказывание по поводу проводимых властью мероприятий могло квалифицироваться по ст. 58.10 УК.

Все отчеты и донесения особых отделов и политорганов составлялись ими отдельно друг от друга. Более того, особые отделы осуществляли гласный и негласный контроль над деятельностью как военачальников, так и партийно-политических аппаратов войск, которые не имели возможности контролировать работу особых отделов, хотя те формально подчинялись комиссарам в вопросах борьбы с изменой и антисоветскими преступлениями.

Изучение политической благонадежности в армии и на флоте проводилось особыми отделами на основе ознакомления с характеристиками и аттестатами военнослужащих, которые готовили их начальники; изучения партийных и комсомольских характеристик; агентурного осведомления и специальных тайных разработок; проведения проверок прошлого военнослужащего и его семьи.

Отношение к проблеме политического контроля в условиях начавшейся войны со стороны ГлавПУВМФ было изложено в директиве его начальника 22 июня 1941 г. В ней политорганам, коммунистам и комсомольцам предлагалось «резко поднять большевистскую бдительность, исключив возможность проникновения шпионов, диверсантов, вредителей, а также ведения вражеской пропаганды, беспощадно бороться с паникерством и трусостью». Начальник ГлавПУВМФ приказал создать такую обстановку, которая бы полностью исключила возможность слушания антисоветских радиопередач132,[63] пресекать случаи распространения провокационных слухов. В целях взаимной информации предлагалось установить теснейшую связь политорганов флота с органами 3-го Управления ВМФ133.

ГУПП РККА в директиве от 23 июня также предлагало политорганам разработать и активно проводить мероприятия по борьбе с агитацией противника, уничтожать вражеские листовки и другие печатные издания, систематически разъяснять личному составу ход войны и обстановку на фронте134.

24 июня 1941 г. заместитель начальника Управления политической пропаганды ЛенВО полковой комиссар Шикин приказал начальникам политотделов соединений создавать у красноармейцев боевой подъем, уверенность в могуществе Красной Армии и силе советского оружия, «разоблачать имевшиеся у отдельных лиц представления о фашистской армии, как армии непобедимой»135.

Какой-либо заметной роли в первые дни войны немецкая пропаганда не играла. Характерным для большинства бойцов и младших командиров было настроение, выраженное в письме в редакцию газеты «На страже Родины» командира 260 ГАП кандидата в члены ВКП(б) С. П. Кружилова. Он писал, что настроение бойцов бодрое, что каждый горит желанием разбить подлого ненавистного врага, но у каждого остается вопрос, ответить на который он и просил редакцию газеты:

«…Каждый командир и красноармеец прекрасно знает, что сил у нас достаточно для отпора врагу. Каждый чувствует и знает из выступления товарища Сталина, что мы должны не только разбить врага, но уничтожить окончательно. Но что за политика нашего правительства, что-то непонятно для меня. Этот вопрос …остается у каждого в груди непонятным. Прошу …разъяснить этот томительный вопрос, таящийся в душе многих командиров и красноармейцев»136.

Материалы Военного Трибунала свидетельствуют о здоровом настроении войск фронта, защищавших подступы к Ленинграду. С 22 июня по 5 июля 1941 г. было зафиксировано всего 6 случаев антисоветской агитации, причем главным образом со стороны выходцев из Западной Украины и Западной Белоруссии137. Однако к середине июля 1941 г. пропаганда «оружием» пробудила у красноармейцев интерес к противнику. 15 июля Управление политпропаганды Северного фронта сообщало, что хотя «типичной реакцией» на немецкие листовки было их неприятие, «отдельные командиры и политработники вместо организации сбора и уничтожения листовок собирали красноармейцев и командиров и зачитывали им их содержание»138. В тот же день начальник УПП Северного фронта Пожидаев направил начальникам отделов политпропаганды армий, корпусов и дивизий приказ, в котором потребовал организовать сбор и уничтожение листовок противника и в каждом подразделении выделить для этого ответственных лиц из числа коммунистов139.

Показателем ухудшения настроений в частях фронта стал рост наиболее опасных военных преступлений — число осужденных Военным трибуналом фронта с начала войны к 15 июля 1941 г. достигло 300 человек140. В августе эта тенденция сохранилась — за период с 10 по 24 августа было осуждено 876 человек, причем за различные «контрреволюционные преступления» — 78 военнослужащих, за дезертирство, бегство с поля боя и членовредительство — соответственно 147, 69 и 128 человек141. Это было связано, прежде всего, с дальнейшим ухудшением ситуации на фронте. Наиболее тяжелое положение сложилось на южных подступах к Ленинграду. Еще 8 августа немецкие войска перешли в наступление на красногвардейском направлении, а 10 августа — на лужско-ленинградском и новгородско-чудовском. 16 августа противник захватил Кингисепп.

В приказе начальника Политуправления Северного фронта от 18 августа отмечалось, что по имеющимся в Политуправлении данным установлено, что военнослужащие в своих письмах родным и знакомым пересылали контрреволюционные листовки, распространявшиеся противником. В письмах также пересылались фотографии немецких солдат, фашистские значки и т. п. Политорганам предлагалось разъяснять всем военнослужащим недопустимость и преступность подобных действий как наносящих вред стране.

Ввиду того, что некоторая часть бойцов в письмах родным проявляла пораженческие настроения, переоценивая технику и численное превосходство врага, а также количество потерь РККА, на политорганы была также возложена задача провести разъяснительную работу о том, «что можно писать родным и знакомым, а что нельзя». Всему политаппарату рекомендовалось «учитывать в своей деятельности связь фронта и тыла, изучать настроения бойцов, взять под контроль деятельность и состав полевых почтовых станций»142.

Хотя данные военной цензуры и свидетельствовали в целом о здоровом политико-моральном состоянии личного состава частей действующей армии, в письмах бойцов и командиров нарастало недовольство отступлением частей Красной Армии. За период с 10 по 30 августа было задержано 18 813 корреспонденций (1,6 % от общего числа просмотренных писем), содержавших «ярко выраженные отрицательные настроения», связанные с поражениями на фронте. Бойцы писали о некомпетентности и трусости комсостава, о плохом оснащении армии боевой техникой, о превосходстве авиации и танковых частей противника, об отсутствии боевой подготовки у новых войсковых формирований, что вело к большим потерям. Кроме того, отмечались отдельные случаи панических и упаднических настроений143.

Особую тревогу НКВД вызывало отношение бойцов к командному составу, который нередко проявлял трусость и неумение воевать:

«Поздравь меня с позорным бегством через наше командование. Как мне старику пришлось тяжело выходить из окружения, ведь молодые командиры, бросив людей, боепитание, спасали свои шкуры. Я участвовал в двух боях и убедился, что наши командиры неспособны управлять боем, а только криками да лозунгами. Стыдно писать, что я с фронта приехал в Красное не один, а с остатками позорно разбитой нашей дивизии».

«Последние дни мы с такой быстротой отступаем, даже представить не можешь. Командование бежит в тыл не только от немцев, но и от нас. Так воевать нельзя пока не заменят трусов командиров хорошо обученными, смелыми командирами».

«Воины красные бьются храбро и самоотверженно, но отдельные паникеры и трусы как из рядового состава, так и из среднего и высшего комсостава во многом вредят на поле боя»144.

Плохое оснащение боевой техникой, самолетами, танками и даже винтовками — еще одна проблема, которая привела к пораженческим настроениям в армии:

«У нас нет танков и самолетов. Придут на фронт 3 танка и 5 самолетов, а немецких танков и самолетов счету нет. Наши командиры все бегут, а бойцам отступать не велят».

«У немцев преобладает техника, почти все они вооружены автоматически оружием, а у многих наших бойцов старые винтовки. У немца минометы, а у нас этого мало».

«Плохо, что не хватает оружия, например, у меня нет винтовки и у других также, кроме гранат ничего нет. Как будем бороться с танками, не знаю».

«Техника у немца дьявольская, он косит наших из минометов, артиллерии и бомбит с самолетов. Ну разве можно устоять против минометов и автоматов с винтовкой образца 1891/30 гг.»

«Их авиация очень беспокоит нас — бомбит, поливает из пулеметов, а вот наши самолеты против них ни разу не появлялись и они летают как дома, не встречая сопротивления».

«Немцы очень хорошо вооружены, не как мы. У них все автоматы на 75 патрон. У нас целые поля остаются убитых».

«Обстановка очень трудная. Придется ли вообще встретиться друг с другом? В особенности тяжело переживаем с 10 августа. Трудно переживать минуты, в которые можешь умереть беззащитно, без нанесения поражения врагу».

«У многих бойцов мнение такое, что вряд ли нам с немцем справиться, ибо самые боевые кадровые силы у нас потеряны. Что было в 1914 г., то и сейчас — у него техника, а у нас дубинка».

«Уже никому из нас не секрет, что мы должны погибнуть рано или поздно. Все возмущены, почему за последнее время ни один наш самолет не летал над фронтом».

«Вернуться живым домой не придется, сами знаете какая обстановка. Я из первой роты кадровик только один остался. Оставшиеся здесь, кроме уехавших в Детское, уже убиты, остальные приписники»145.

Политуправление Северо-Западного фронта 30 августа 1941 г. сообщало об опасном росте числа самострелов. С 15 по 20 августа военной прокуратурой за это преступление было привлечено к ответственности 24 человека, а с 20 по 25 августа — уже 56. При этом Политуправление подчеркивало, что приведенные данные об уровне членовредительства в частях фронта являются далеко не полными. Во многих госпиталях около 50 % раненых составляли лица, подозреваемые в членовредительстве. Так, в эвакогоспитале № 61 из 1 тыс. раненых оказалось с ранениями в левое предплечье 147 человек, в левую кисть — 313, в правую кисть — 75, при этом «многие имели явные признаки самострела»146.

Кроме того, управлением коменданта г. Ленинграда с 16 августа по 22 августа были задержаны около 4300 человек, покинувших фронт, главным образом его южный участок, и пробравшихся в город. Среди задержанных 1412 человек оказались бойцами и командирами армии народного ополчения.

Заградительная служба на подступах к Ленинграду в то время не обеспечивала перехвата дезертиров, имевших возможность проникать в город не только в одиночку, но и группами147. В связи с этим Политуправление фронта призывало политработников и коммунистов «повысить бдительность, тщательнее проверять личный состав в частях и подразделениях», т. е. ориентировало их на выполнение функций особых отделов.

4 сентября 1941 г. в письме в редакцию фронтовой газеты «На страже родины» красноармеец Л. П. Островский просил разъяснить волнующие прибывших с фронта бойцов вопросы, ибо, как он признавался, «мы сами мало знаем о политике». Среди прочих были вопросы об отсутствии на фронте советской авиации, об угрозе СССР со стороны Японии, о плохой военной подготовке в тыловых частях. В письме содержалась критика в отношении довоенной внешней политики Советского Союза («Нашим хлебом фашисты и бьют нас»).

Еще одна причина неудач виделась автору письма в измене высшего командования, которую «наше информбюро скрывает от народа». Имелось неверие и в прочность тыла. Указывалось, что «в Ленинграде и Москве есть все предпосылки к созданию пятой колонны», что «Ленинград будет отрезан и сдан, так как среди нашего комсостава есть те, кто готов предать нас»148.

Очевидно, что такое обилие вопросов и характер их постановки явились следствием самостоятельных попыток разобраться в причинах происходящего на фронте и в стране. Стремительно падавший авторитет советской прессы и в целом политаппарата вызывали серьезное беспокойство особых отделов.

Не случайно, что в условиях, когда особым отделам отводилась ключевая роль в обеспечении стойкости войск, инициатива постановки вопроса о необходимости коренного улучшения работы политаппарата принадлежала именно им. В начале сентября 1941 г. офицеры особого отдела 23-й армии направили командующему Ленинградским фронтом письмо, в котором была дана оценка сложившегося в армии положения и сделаны соответствующие предложения.

Авторы письма Лотошев и Николаев указывали, в частности, что агитационная работа в армии и среди населения «скучна и однообразна», что несмотря на большой аппарат, значительное количество проводимых совещаний, она «не носила настоящего наступательного характера». Лотошев и Николаев подчеркивали, что «советский народ, бойцы фронта и тыла заслуживают того, чтобы с ними говорили прямо и открыто». Распространение слухов, сплетен и провокаций они объясняли отсутствием необходимой разъяснительной работы по важнейшим вопросам, волновавшим всех красноармейцев.

Говоря непосредственно о функциях особых отделов в этих условиях, Лотошев и Николаев подчеркивали, что «жестокими и безжалостными в отношении тех, кто плохо воюет, необходимо быть лишь после того, как будет проведена откровенная беседа о причинах создавшегося положения»149. Однако в докладной записке Жданову в связи с этим письмом начальник Политуправления фронта Тюркин, указав на справедливость сделанных в нем замечаний, ни словом не обмолвился о необходимости более полного информирования личного состава хотя бы в той части вопросов, которые его непосредственно касались150.

23 октября 1941 г. начальник Политуправления Ленфронта издал специальный приказ о необходимости борьбы с пропагандой противника, в котором говорилось:

«1) начальникам политотделов армий лично проверить состояние агитационно-пропагандистской работы, особенно в частях и подразделениях, где эта [вражеская] пропаганда имела успех,

2) начальникам всех политорганов широко развернуть среди бойцов путем бесед, докладов, чтения статей из центральной и фронтовой печати агитационно-пропагандистскую работу по разоблачению лживой вражеской пропаганды, используя лучших пропагандистов и агитаторов. Ни одна вражеская листовка или радиопередача, дошедшая до бойцов, не должна оставаться без разоблачения фашистской лжи. Необходимо широко использовать публикации в печати о вражеских зверствах над военнопленными и гражданским населением оккупированной территории,

3) начальникам политотделов дивизий, комиссарам дивизий, полков организовать и провести силами командиров и политработников индивидуальные и групповые беседы по вопросу о бдительности красноармейца в бою, в которых популярно рассказать бойцам о провокационных методах борьбы, применяемых врагом во время боевых действий»151.

Осенью 1941 г. на Ленинградском фронте особые отделы провели тщательную проверку всего личного состава и изъяли из частей фронта выходцев из западных областей Украины и Белоруссии, а также республик Прибалтики152.[64]

В «неблагополучную» 23-ю армию для помощи особым отделам дивизий и армии в их борьбе с изменой было рекомендовано направить бригаду специалистов по применению «ложной сдачи в плен» — при подходе с белым флагом к немецким окопам специально обученные красноармейцы должны были забрасывать их гранатами с тем, чтобы впоследствии противник сам расстреливал изменников153.

По данным немецкой разведки, «после периода продолжительной депрессии и дезорганизации, пик которого пришелся на Рождество, но продолжался и в январе, партийные органы полностью восстановили порядок в городе». Милиция, а также органы пропаганды работали очень активно. СД информировала о «переполнении» ленинградских тюрем красноармейцами и теми, кто нарушил приказы военного времени154. Оценка положения советской стороной была, вероятно, более пессимистической. В системе политического контроля доминирующую роль по-прежнему играли репрессивные органы, функции которых во многом дублировали и политотделы.

Стабилизация положения на фронте, которая была достигнута во многом благодаря жестким и решительным действиям командующего фронтом Г. К. Жукова, способствовала некоторому улучшению настроений. Статистические данные цензуры позволяли УНКВД сделать вывод о том, что письма военнослужащих в целом свидетельствовали о патриотическом настроении подавляющего большинства красноармейцев и командиров. Так, из 180 тыс. писем бойцов 8-й армии, просмотренных военной цензурой, 7007 корреспонденций (3,8 %) содержали высказывания, свидетельствовавшие о наличии разного рода недовольства.

Военная цензура отмечала, что примерно в 4200 письмах говорилось об отсутствии обученных резервов, о неминуемой гибели попавших в окружение частей. В 693 письмах сообщалось об отсутствии патронов (бойцы ходили в атаку с холостыми патронами), горючего для машин. В 239 письмах красноармейцы выражали недовольство отсутствием зимнего обмундирования и недостаточным питанием. В большинстве случаев вина за упоминавшиеся в письмах недостатки в армии возлагалась на отдельных командиров, которые проявляли нераспорядительность и безответственность155.

Это, конечно же, была далеко не полная статистика. Необходимо учитывать ряд обстоятельств. Во-первых, бойцы прекрасно знали о наличии цензуры и воздерживались от откровений в своей корреспонденции. Во-вторых, содержание задержанных цензурой писем, очевидно, свидетельствовало о том, что число недовольных было гораздо больше — многие товарищи авторов писем либо погибли, либо попали в плен. Кроме того, военная цензура в период с 1 по 25 октября 1941 г. зарегистрировала 7180 неофициальных сообщений о гибели бойцов на Ленинградском фронте. Эти сообщения шли, как правило, от знакомых погибших или находившихся с ними в одном подразделении бойцов. При сообщении пересылались личные документы, справки, фотографии и т. д., а также личные медальоны, как доказательство смерти своих товарищей.

В спецсообщении членам Военного Совета Ленфронта Управление НКВД отмечало, что подобные действия нередко приводили к недовольству родственников погибших, которые обращались с жалобами на бездушное отношение к семьям красноармейцев, ссылаясь на то, что не имеют документов на получение пенсии. В отдельных случаях подобные неофициальные сообщения являлись причиной антисоветских проявлений. В связи с этим УНКВД считало необходимым через командование и политаппарат Ленфронта проводить «разъяснительную работу среди бойцов и командиров о недопустимости подобных сообщений, так как это понижает моральное состояние членов семей бойцов Красной Армии»156.

Однако, несмотря на принимаемые меры, на отдельных участках фронта имели место случаи, свидетельствующие о подверженности некоторых бойцов пораженческой пропаганде. Мы уже упоминали о том, что 5 октября 1941 г. Военный совет Ленфронта издал специальный приказ по поводу «братания» и перехода к врагу ряда военнослужащих второй роты 289-го артиллерийско-пулеметного батальона 168-й стрелковой дивизии (Слуцко-Колпинский укрепрайон). В приказе подробно описывалось произошедшее 19 сентября: к линии обороны названной роты подошли переодетые в солдатскую форму немецкие офицеры и предложили группе красноармейцев сдаться в плен.

«Вместо того, чтобы употребить власть и немедленно захватить немецких агитаторов или уничтожить их на месте, командиры взводов и помощник комвзвода допустили фашистов к переднему краю обороны и совместно с некоторыми красноармейцами вступили с ними в переговоры, начали предательское «братание», после чего 5 бойцов перешло к врагу.

20 сентября двое красноармейцев посетили немецкие окопы, где им было сказано, что перебежчики сами не хотят возвращаться. После этого «визита» дезертировало еще 5 человек. На участке роты сложилась такая обстановка, когда фашисты и красноармейцы ходили на виду друг у друга».

В приказе отмечалось, что подобные факты могли иметь место «лишь в результате предательского поведения отдельных командиров, комиссаров и работников особых отделов и при отсутствии настоящей большевистской политико-воспитательной работы в подразделениях». Приказ предписывал строжайшее наказание виновников случившегося и предостерегал от повторения подобного в будущем.

19 сентября 1941 г. начальник Главного Политического Управления ВМФ в своей директиве потребовал неукоснительного выполнения директивы Сталина № 090 и приказа НКО № 270 в связи с имевшимися в частях флота фактами измены. Он предписывал смелее выдвигать на высшие должности и повышать в звании комиссаров, которые выполняли директиву № 090 о повышении бдительности, требовал от подчиненных добиться «всеобщей бдительности». Для этого предлагалось резко активизировать устную и печатную пропаганду по вопросам политической бдительности и недопустимости сдачи в плен157.

В политдонесении 17 октября 1941 г. политотдела войск охраны тыла фронта отмечался рост числа случаев задержания заградительными отрядами лиц с немецкими листовками. Показания задержанных свидетельствовали о массовом хранении листовок противника военнослужащими 8-й армии158.

Забегая вперед, отметим, что в методических указаниях «О расследовании дел об измене Родине» Военной прокуратуры Ленфронта, датированных 31 декабря 1941 г., указывалось, что «…наличие фашистских листовок, может, подчас, послужить хорошим доказательством для изобличения подозреваемого в измене Родине»159.

В октябре 1941 г. в частях Ленфронта было зафиксировано 967 случаев измен160, в то время как по данным военной разведки противника только с 11 по 20 октября 1941 г. в плен было взято 4802 человека161.[65] Итоги проведенной в войсках фронта работы по реализации приказа начальника Политуправления фронта от 23 октября о борьбе с пропагандой противника сводились к тому, что «повысилась бдительность и настороженность бойцов», участились случаи, когда сами красноармейцы огнем предупреждали переход на сторону немцев, командиры и политработники стали больше общаться с личным составом, заботиться о его нуждах162. В результате произошло сокращение числа тяжких воинских преступлений. Так, в ноябре случаев измены было почти вдвое меньше, чем в октябре — 552, а в первой половине декабря — 120163. Но даже принимая во внимание наметившуюся положительную тенденцию, следует иметь в виду, что настроения личного состава вызывали серьезную озабоченность особых отделов и Военной прокуратуры, издавшей в конце декабря 1941 г. методические указания по расследованию дел об измене Родине.

Немецкая разведка уделяла большое внимание изучению настроениий в частях Ленфронта. Основываясь главным образом на показаниях военнопленных и перебежчиков, германская служба безопасности пришла к заключению, что морально-политическое состояние бойцов Красной Армии на подступах к Ленинграду в конце октября — начале ноября 1941 г. было критическим. «Переходить или не переходить?» — вот тот вопрос, который, по мнению немцев, «открыто обсуждался» красноармейцами и определял их общее настроение.

Главным препятствием для перехода на сторону немцев чаще всего назывались строгое наблюдение за личным составом со стороны особых отделов, обстрел нейтральной полосы немецкими постами, а также боязнь подорваться на собственных минных полях вблизи линии фронта. Последнее обстоятельство особенно выделялось СД. Отмечая, что настроение бойцов 55-й армии «очень плохое», что «по крайней мере 50 процентов солдат имели намерение перейти на сторону немцев», немецкая служба безопасности указывала, что «от перехода людей удерживает не столько террор политруков, сколько тщательно заминированная передовая линия. Многие ждут подходящего момента…»164

СД отмечала, что в различных частях распространенным явлением стали расстрелы дезертиров, задержанных перебежчиков, пораженцев, причем в ряде случаев — перед строем. Красноармейцам приказано стрелять по перебежчикам, однако, отмечалось далее в донесении айнзатцгруппы А, «не известно ни одного случая выполнения солдатами этого приказа», что противоречило свидетельствам советской стороны, о которых упоминалось ранее. Немцы были уверены, что пессимизм овладел даже политсоставом Красной Армии. Они сообщали, что «от политруков можно уже услышать высказывания типа: «Наши войска смогут продержаться только 14 дней»»165. Другим «свидетельством» кризиса в Красной Армии был строгий запрет офицерскому корпусу вести любые разговоры о военном положении, так как «настроения и напряженность в войсках были таковы, что любой разговор мог привести к ожесточенному спору».

Пораженческие настроения были обнаружены даже среди офицеров НКВД. Например, по данным агентуры, работавшей в особом отделе 42-й армии, капитан Николаев участвовал в споре с хозяином дома, где находился его отдел, о бессмысленности обороны Ленинграда. Примечательно, что Николаев не выступил против пораженцев, хотя и закончил диспут бранью. Капитан НКВД Авдеев в беседе с женщиной, завербованной СД, заявил, что Ленинград падет раньше Москвы166. Положение со снабжением также ухудшалось. Особенно остро ощущалась нехватка бензина, артснарядов и патронов. В связи с недостатком топлива ухудшилось положение с доставкой пищи на передовую, хотя, продовольственное положение в начале ноября оставалось удовлетворительным167.

В отчете за период с 6 по 20 ноября 1941 г. СД вновь подчеркивало невысокий моральный уровень частей Ленинградского фронта, которые пытались прорвать блокаду в районе Колпино. При этом особо указывалось на то, что даже хорошее оснащение (зимняя одежда) не оказало существенного влияния на настроение бойцов. Перебежчики вновь сообщали о том, что большинство красноармейцев более не видит смысла в обороне Ленинграда, что все ждут немецкого наступления, с тем чтобы перейти на их сторону168.

Несмотря на принимаемые меры административно-репрессивного и идеологического характера, немецкая пропаганда продолжала оказывать влияние на красноармейцев. Так, сброшенные 25 ноября 1941 г. на территории 1-го батальона 56-го ЗСП немецкие листовки вызвали у бойцов интерес — их читали, прятали от политрука, даже обсуждали на политинформации169. Военный прокурор Ленфронта А. Грезов 30 ноября сообщал о коллективной читке фашистских листовок, а затем переходе на сторону противника 52 человек из частей 49-й стрелковой дивизии Приморской группы170. Кроме того, значительное число военнослужащих было подвержено негативным настроениям. Так, из просмотренной военной цензурой корреспонденции 23-й армии за 20 дней декабря 1941 г. в 11 352 письмах с фронта (10,7 % всей почты) содержались разного рода критические высказывания. В частности, бойцы выражали недовольство плохим питанием, приводили примеры употребления в пищу суррогатов, сообщали о росте числа заболеваний на почве недоедания, некоторые даже высказывали намерение покончить с собой.

Вот несколько выдержек из писем красноармейцев, задержанных военной цензурой в начале декабря 1941 г.:

«…Питание у нас плохое, хлеба дают 225 грамм в сутки, в том числе сухарей 75 грамм. Суп варят 2 раза в день. Сахару 25 грамм. Пойдем на занятия в поле, а ноги не идут. Все красноармейцы сильно истощали, голодно и холодно. Еле ноги волочишь, часто голова болит».

«…После обеда выхожу с неменьшим желанием есть, чем до обеда. Успеваю лишь раздразнить аппетит, а не удовлетворить его. Самое скверное это то, что нет сил в момент наибольшего напряжения в борьбе с врагом».

«…У меня начали пухнуть ноги. У многих красноармейцев тоже пухнут тело и ноги. Это все от того, что получаем мало хлеба и жиденький суп. Мы хотим победить немца, но на таких харчах еле ноги таскаешь, а воевать может человек, который подходяще ест».

В большинстве случаев причинами продовольственных затруднений назывались нераспорядительность или злоупотребления командиров171.

Тяжелое положение Ленинграда в конце 1941 г. обусловило общий низкий уровень настроений и на КБФ, особенно в бригаде подводных лодок. Решающую роль здесь играла «пропаганда оружием», военные успехи противника. Военком бригады подводных лодок Красников на совещании политработников КБФ 13 августа 1942 г. отмечал, что осенью 1941 г. растерянность охватила не только бойцов, но и начсостав. В бригаде имели место пораженческие настроения, неверие в возможность активных действий советских подлодок в Финском заливе и Балтийском море, переоценка минной опасности. Результатом таких настроений явилась крайне низкая активность бригады в 1941 г. За 6 месяцев ею было потоплено всего 10 транспортов общим водоизмещением 90 тыс. тонн, в то время как только за январь и февраль 1942 г. было потоплено уже 20 транспортов (170 тыс. тонн)172.

СД информировала о приказе частям Ленфронта, в котором с целью предотвращения «участившихся случаев дезертирства и измены» предписывалось расстреливать офицеров, которые допустили случаи предательства в своих подразделениях. Кроме того, для борьбы с изменой были усилены посты на передовой. Все это, по мнению немцев, чрезвычайно затрудняло возможность перехода красноармейцев через линию фронта. Вместе с тем, как и ранее, СД подчеркивала большой потенциал пораженчества в частях Красной Армии (применительно к офицерском составу называлассь цифра в 20–25 процентов, готовых перейти на сторону немцев) и указывалось на то, что многие солдаты надеются на скорое наступление германских войск.

Подводя итог своим наблюдениям над ситуацией в Ленинграде, немецкая разведка характеризовала ее как «уже катастрафическую» и ухудшающуюся с каждой неделей. Однако отмечалось, что «не следует ожидать, что официальная советская сторона из всего этого сделает соответствующие выводы. Несмотря на отдельные факты сопротивления (в Ленинграде), нельзя рассчитывать на организованное восстание, которое только и может привести к изменению ситуации. Город прочно находится в руках Советов»173.

Комплекс военного, социально-экономического и психологического факторов породил появление у отдельных бойцов в первые месяцы 1942 г. различных антисоветских настроений. Особым отделом Краснознаменного Балтийского Флота за последнюю неделю января было зафиксировано 145 «резких антисоветских проявлений», а за первую половину февраля — 167. При этом их общее количество среди военнослужащих КБФ в первой половине февраля достигло 400. С 23 по 28 февраля было отмечено 77 резких антисоветских проявлений174. По своему характеру в период с 1 по 15 февраля они подразделялись следующим образом:

1) пораженческие и изменническо-профашистские настроения — 42,

2) клеветнические и провокационные высказывания — 35,

3) нездоровые настроения на почве питания — 55,

4) прочие антисоветские проявления — 35175.

В обзоре политико-морального состояния личного состава КБФ за период с 23 по 28 февраля 1942 г. отмечалось, что успехи Красной Армии и улучшение снабжения продовольствием положительно сказались на настроении бойцов, значительно сократилось количество антисоветских проявлений, которые, все же, имели место. По своему характеру они имели следующие направления:

1) провокационные и клеветнические высказывания — 31,

2) пораженческие настроения — 15,

3) отрицательные высказывания на почве питания — 15,

4) прочие (трусость, антикомандирские настроения, антисемитизм и др.) — 19176.

В документе указывалось, что если раньше «провокационные и клеветнические» высказывания носили форму распространения слухов о небывалых размерах смертности, безнадежности положения гарнизона и трудящихся Ленинграда, то в феврале агитация получила новое направление — увеличилось число «провокационно-клеветнических» выступлений в адрес советского правительства и командования Красной Армии, что в целом соответствовало изменению настроений и в самом Ленинграде. Характерными высказываниями были следующие:

«Всем теперь стало ясно, что те трудности, которые переживает население Ленинграда, явились результатом предательства нашего командования и бездарности советского правительства».

(краснофлотец батальона выздоравливающих Ленинградского флотского экипажа А.)

«Блокада Ленинграда сделана умышленно и в этом виновато исключительно наше правительство».

(курсант школы младшего начсостава С.)

«Наше правительство разорило исторический город Ленинград. Не надо было хвастаться советскому правительству, что оно борется за благо народа. Фактически оно борется за свое благополучие».

(старшина 2 статьи штаба КБФ Б.)177

Особенностью пораженческих настроений в конце февраля 1942 г. было то, что среди военнослужащих КБФ распространялся слух о предстоящем весеннем наступлении немцев, которое, мол, приведет к поражению Красной Армии. Среди высказываний такого рода были заявления, почти полностью повторявшие аргументацию немецкой пропаганды, которая заявляла о накоплении зимой сил для весеннего наступления, о решающем значении резервов в предстоящей борьбе, о превосходстве немецкой авиации т. п. Так, на эсминце «Грозящий» имело место такое высказывание:

«Наша армия истощается, а немцы не наступают и копят силы».

В одной из батарей 13-го отдельного артдивизиона политрук Соколов заявил:

«Победит тот, у кого имеются хорошие резервы, а наши резервы плохие и люди слабые физически. Когда наступит весна, Гитлер оживет, пустит в ход свои самолеты, которые наделают нам дел»178.

Негативные настроения на почве недовольства питанием сводились в основном к разговорам о высокой смертности в Ленинграде и неправильном распределении продовольствия между командным и рядовым составом179. В целом же за февраль 1942 г. в частях КБФ за ведение антисоветской агитации были арестованы 64 человека.

Показания перебежчиков и военнопленных дали основание немецкой службе безопасности утверждать, что в войсках фронта настроение и дисциплина были плохими, а выражение недовольства и пререкания с командиром стали нормой. Из опасений измены, запрещалось поодиночке нести караульную службу представителям политически «ненадежных» национальностей180.

Достаточно четкую картину181 политико-морального состояния защитников Ленинграда с начала войны до марта 1942 г. дают статистические материалы военного трибунала КБФ:

Таблица 1.

Приведенные в табл. 1 данные о количестве осужденных по кварталам показывают, что в январе — марте 1942 г. произошло снижение их общего числа. Однако, оно во многом было связано с передачей Ленфронту бригад морской пехоты, которые ранее находились под юрисдикцией ВТ КБФ.

Наметившийся в феврале — марте (табл. 2) явный сдвиг в лучшую сторону сопровождался некоторыми негативными явлениями. Вырос средний процент лиц начсостава, осужденных за контрреволюционные преступления — с 22 июня по 1 марта 1942 г. 13 % осужденных командиров совершали такого рода действия. В 1 квартале 1942 г. этот процент уже составил 14,4182. Таким образом, каждый седьмой, осужденный военным трибуналом КБФ по ст. 58 УК, относился к офицерскому корпусу. При общем снижении количества осужденных за «контрреволюционные» преступления в январе — марте 1942 г. по сравнению с третьим и четвертым кварталами 1941 г., третья их часть была совершена членами ВКП(б) и комсомола, что также свидетельствовало об эрозии власти.

Таблица 2.

22 мая 1942 г. начальник политотдела Ленинградской группы войск Ленфронта направил А. А. Кузнецову докладную записку об отрицательных политических настроениях во вверенных ему частях. Первая группа «отрицательных политических высказываний» касалась вопросов о перспективах войны, отдельные командиры и бойцы выражали усталость и не верили в победу, «преувеличивая силы врага». Например, воентехник 1 ранга И. Г. С. (55-я армия) в беседе с сослуживцами говорил о непоследовательности политики Сталина, о заинтересованности СССР в заключении мира с Германией (уже «потеряно 40 % промышленности»), а также об ошибочном курсе на упрощенный прием в партию тех, кто отличился в боях:

«У нас допускают ошибку, принимают в партию неграмотных. Эти коммунисты занимают ответственные посты и допускают много ошибок. Так бывает не только в армии».

Кроме того, С. назвал ошибочным смещение с поста наркома иностранных дел Литвинова, который бы «не допустил сближения с Германией»183.

Ряд бойцов допускали антисемитские высказывания:

«Если бы не политика коммунистов и евреев, не было бы и войны. Коммунисты и евреи сидят в тылу на высоких постах, а мы за них воюем».

Желание скорейшего окончания войны и заключения мира («все равно какого») выражали красноармеец У. (Ленинградская армия ПВО), красноармеец Б. (84-й полк связи) и др.184

Вторая группа «отрицательных политических высказываний» затрагивала будущее Ленинграда и перспективы снятия блокады. При этом выделялись три основных направления развития настроений:

1) распространялись слухи о том, что в Москве ведутся переговоры между СССР, США, Англией и Германией об объявлении Ленинграда открытым городом и превращении его в международный порт.

С незначительными различиями об этом говорили политрук К. (10-й батальон выздоравливающих), воентехник 1-го ранга Н. (авиарембаза № 3), старший лейтенант Ф. (бригада выздоравливающих), воентехник 1-го ранга К. (начальник инженерной службы 351-го зенитного артполка) и др.;

2) распространялись слухи, что блокада Ленинграда непреодолима, что немцы все равно возьмут город измором;

3) выражалось недовольство тяжелым положением населения Ленинграда и пригородов, хотя подобные настроения пошли на спад.

Характерными высказываниями были названы следующие:

«В Ленинграде народ дохнет с голоду. Женщины отказываются выходить на работу и чуть ли не забастовку объявляют. На фронте дела обстоят плохо. Красноармейцы группами сдаются в плен».

(красноармеец Я., 56-й запасной стрелковый полк)

«Мы недолго проживем в Ленинграде, поднимется революция и нас рабочий класс погонит из Ленинграда».

(красноармеец М., 6-й стрелковый полк)185

К третьей группе военнослужащих с негативными настроениями относились также те, кто заявлял о своем намерении перейти на сторону немцев. Изменнические настроения наиболее широкое распространение получили в частях 90 стрелковой дивизии, в бригаде морской пехоты, где имели место несколько случаев измены.

Изменнические высказывания были проиллюстрированы двумя характерными примерами. Красноармеец М. (268-я стрелковая дивизия) рассказывал сослуживцам, что недавно он встретил своего товарища, вернувшегося из немецкого плена. Немцы обращались с ним хорошо и сказали:

«Иди обратно к своим, веди с собой побольше красноармейцев. После войны вы все получите землю, награды и привилегии».

Красноармеец А. (стрелковая бригада внутренней обороны) заявлял:

«Порядки в Красной Армии плохие. Лучше уйти к немцам. К тому же там можно встретить родителей»186.

Улучшение питания военнослужащих, развертывание массово-политической работы, а также ряд суровых репрессивных мер в апреле 1942 г. привели, по мнению председателя Военного Трибунала Балтийского Флота Дормана к снижению числа преступлений в мае 1942 г. по сравнению с апрелем. Однако количество осужденных за «контрреволюционные» преступления и дезертирство осталось на прежнем уровне.

Из 350 человек, привлеченных к отвественности ВТ КБФ в мае, 35 подверглись наказанию за дезертирство, 43 — за антисоветскую агитацию, 17 — за измену, покушение на измену или недоносительтство187. Тяжелое положение сохранялось и в частях Ленфронта. Об этом свидетельствует динамика негативных явлений в одном из самых «неблагополучных» соединений фронта — Приморской опергруппе. В апреле — июне она была такова:

В мае — июне произошел значительный рост числа измен, а также случаев антисоветской агитации, причем в июне их было почти вдвое больше, чем в мае188.

Ухудшение настроений защитников Ленинграда было связано с продолжающейся блокадой, успехами Вермахта на южном участке фронта и, в большой степени, с сокрушительным поражением 2-й ударной армии.

Впоследствии настроение стало понемногу улучшаться, что было связано с рядом факторов. Во-первых, была проведена эвакуация значительной части недееспособного населения Ленинграда. Многие из эвакуированных имели родственников или близких в частях фронта, которые вздохнули с облегчением, узнав, что их женам, матерям и детям не доведется переживать вторую блокадную зиму. Во-вторых, существенно улучшилось снабжение частей фронта и города продовольствием.

Нарастание кризиса летом 1942 г. вынудило ГКО пойти на дальнейшее ужесточение политического контроля и репрессивной политики в армии и в тылу.

24 июня 1942 г. ГКО принял постановление «О членах семей изменников Родине» (№ 1926сс), в котором говорилось:

1. Установить, что совершеннолетние члены семьи лиц (военнослужащих и гражданских), осужденных судебными органами или Особым Совещанием при НКВД СССР к высшей мере наказания по ст. 58–1а УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик: за шпионаж в пользу Германии и других воюющих с нами стран, за переход на сторону врага, предательство или содействие немецким оккупантам, службу в карательных или административных органах немецких оккупантов на захваченной ими территории и за попытку к измене Родине или изменнические намерения, — подлежат аресту и ссылке в отдаленные местности СССР на срок 5 лет.

2. Установить, что аресту и ссылке в отдаленные местности СССР на срок в пять лет подлежат также семьи лиц, заочно осужденных к высшей мере наказания судебными органами или Особым Совещанием при НКВД СССР за добровольный уход с оккупационными войсками при освобождении захваченной противником территории.

3. Применение репрессий в отношении членов семей, перечисленных в п.п. 1 и 2 лиц производится органами НКВД на основании приговоров судебных органов или решения Особого Совещания при НКВД СССР.

Членами семей изменника Родине считаются отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили совместно с изменником Родине или находились на его иждивении к моменту совершения преступления или к моменту мобилизации в армию в связи с началом войны.

4. Не подлежат аресту и ссылке семьи тех изменников Родине, в составе которых после должной проверки будет установлено наличие военнослужащих Красной Армии, партизан, лиц, оказавших в период оккупации содействие Красной Армии и партизанам, а также награжденных орденами и медалями Советского Союза189.

Главное политическое управление РККА в дополнение к уже принятым мерам, направленным на недопущение пропагандистского воздействия противника, в середине июля издало специальную директиву, запрещавшую слушание иностранных радиопередач отделам и отделениям по работе среди войск противника ввиду того, что «слушание иностранных передач зачастую приводит к распространению лживых сведений вражеской пропаганды и таким образом ведет к дезинформации некоторых работников»190.

В этой директиве боязнь пропаганды противника достигла своего апогея, так как в ней выражалось недоверие наиболее подготовленной части политсостава РККА — спецпропагандистам уровня армии и фронта. Кроме того, чрезмерно сужался круг лиц, изучавших вражескую пропаганду.

Усиление пропагандистской активности противника в июле — начале августа 1942 г., а также ее эффективность побудили Главное политуправление РККА издать 12 августа 1942 г. специальную директиву «О борьбе с вражеской пропагандой на фронте»191. В документе указывалось, что наряду с известными формами пропаганды (листовки, книжки-пропуска, инструкции по переходу на сторону немцев, фотографии с текстами, газеты и журналы на русском языке и т. п.) противник стал широко использовать звукоусиливающие установки и подделки советских брошюр и газет, а также листовки на языках народов СССР.

В директиве предлагалось «быстро и решительно» пресекать все попытки врага вести свою пропаганду, работу звукоусиливающих установок заглушать ружейно-пулеметным огнем. Политорганам вменялось в обязаность вновь и вновь разъяснять личному составу, что хранение и чтение листовок противника равносильно распространению контрреволюционной пропаганды. Директива обязывала армейские политорганы «решительно разоблачать лживую вражескую пропаганду, руководствуясь при этом сводками Совинформбюро»192.

9 октября 1942 г. начальник Главного политического управления ВМФ вновь указал на недопустимость дискуссий с противником, отмечая, что «…некоторые политработники высказывали крайне вредные взгляды, считая, что для успешности проведения контрпропаганды и разъяснения фашистского смысла сбрасываемых листовок необходимо зачитывать и сам текст этих листовок»193.

Однако за день до появления этой директивы на заседании Совета военно-политической пропаганды, являвшегося главным органом координации всей пропагандистской деятельности в стране, в ряде выступлений прозвучала мысль о недостаточности только запретительных мер в борьбе с пропагандой противника. Начальник ГлавПУРККА А. С. Щербаков подчеркнул, что сбор и уничтожение немецких листовок не приносят желаемого результата — бойцы все равно читают их. «Немцы обращаются к конкретной части, к конкретному соединению, к политработнику, а мы не отвечаем на эти листовки», — отметил Щербаков194.

Высказанные на Совете критические замечания и пожелания относительно сути политического контроля не были обобщены в каком-либо директивном документе и не повлекли за собой изменений в деле нейтрализации пропаганды противника. Писатель Всеволод Вишневский в своих «Военных дневниках» 6 сентября 1943 г. с сожалением констатировал, что «фашистская пропаганда у нас замалчивается, а нужно писать о ней в газетах, объяснять в беседах и смело, упорно вести контрпропаганду»195.

Боязнь пропаганды противника и попытки нейтрализовать ее посредством запретительных и репрессивных мер не были случайностью. Последствия репрессий 1930-х гг. в армии, приведших к острому дефициту квалифицированных кадров командиров и политработников, наложили серьезный отпечаток на деятельность политаппарта. На совещании начальников политотделов Политуправления КБФ 27 апреля 1943 г. начальник Главного политического управления ВМФ И. В. Рогов, говоря об уровне профессиональной подготовки политработников флота, отметил, что «года через два наши политработники смогут читать лекции, а сейчас они еще не подготовлены»196. Весной 1943 г. на Балтийском флоте чуть более трети старшего и среднего политсостава имели военно-политическое образование197. Это предопределяло репрессивный уклон в работе политорганов, исключительную ориентированность на центр и неспособность к острой полемике с пропагандой противника, особенно в 1941–1942 гг., когда кадровый голод был еще сильнее.

Со второй половины 1942 г. происходило неизменное снижение числа осужденных Военным трибуналом Балтийского флота. Так, если в 1-м и 2-м кварталах 1942 г. было осуждено соответственно 1289 и 1048 военнослужащих19, то в 3-м и 4-м кварталах — соответственно 558 и 281199. На треть по сравнению с 3-м кварталом сократилось число осужденных за антисоветскую агитацию: в июле — сентябре таковых было 111 человек, а в октябре — декабре — уже 74. В январе 1943 г. на КБФ не было зарегистрировано ни одного случая измены200.

В частях Ленфронта также существенно сократилось число негативных проявлений. 15 ноября 1942 г. Политуправление фронта в донесении о политико-моральном состоянии личного состава и реакции военнослужащих на доклад Сталина по случаю 25-й годовщины Октябрьской революции 6 ноября, а также на приказ НКО от 7 ноября 1942 г. с удовлетворением отмечало, что «никаких антисоветских высказываний в связи с этим приказом зафиксировано не было»201.

Что же касается функций политорганов Ленфронта в системе политического контроля, то только в середине 1943 г. произошло осознание того, что исключительно запретительными и репрессивными мерами противостоять немецкой агитации невозможно. Причинами произошедшей трансформации были, во-первых, недостаточная эффективность проводившейся контрпропагандистской деятельности и опасения успеха пропаганды власовской армии, а, во-вторых, общее улучшение положения на советско-германском фронте, в том числе и под Ленинградом.

Руководство борьбой с пропагандой противника возлагалось на военные советы армий, персонально — на первых членов военных советов через начальников политотделов. Изучение пропаганды противника было названо важнейшим направлением работы всех политорганов, командиров и политработников. Для этого предлагалось организовать подслушивание и запись передач противника и, по возможности, их стенографирование. Подчеркивалось, что «надо тщательно изучать и анализировать содержание фашистской пропаганды, устанавливая каждый раз ее основные направления и формы». Начальник Политуправления фронта требовал, чтобы документы по этому вопросу были исчерпывающими и точными. С целью недопущения восприятия звукопередач противника на передовой, перед политорганами и личным составом была поставлена задача открывать огонь из всех видов оружия на уничтожение, а в случае возможности — переключать войсковые звукопередающие станции на передачу войскам музыки и текста202. О ходе реализации приказа надлежало докладывать каждые десять дней.

В отличие от всех предыдущих документов политорганов о борьбе с пропагандой противника, приказ Политправления Ленфронта (май 1943 г.) содержал раздел, в котором говорилось о необходимости улучшения бытовых условий красноармейцев, об установлении более тесной связи с ними командиров, недопустимости со стороны последних оскорблений подчиненных. Политорганам предписывалось вести решительную борьбу с негативными явлениями в среде комсостава. По-новому ставился в приказе и вопрос о воздании почестей погибшим. Особо отличившихся в боях героев рекомендовалось навечно зачислять в списки полков и при этом соблюдать воинский церемониал203.

С середины 1943 г. политорганы предприняли также шаги, направленные на исследование работ зарубежных, главным образом американских, специалистов о немецкой пропаганде в годы Второй мировой войны. Почерпнутая из американских военных и политических журналов информация по этой проблематике способствовала более глубокому знанию общих направлений, целей, форм и методов пропаганды противника на разных стадиях войны, его стратегии ведения психологической войны204.

Свидетельством постепенного ослабления репрессивного режима было и то, что 11 июля 1943 г. Политуправление Ленфронта осудило практику огульного недоверия к военнослужащим, проживавшим до войны в Прибалтике, а также в Западных областях Белоруссии и Украины, и использование термина «западник»205.

Однако, и в этих условиях одной из важнейших задач политорганов оставалась функция политического контроля, правда, она получила несколько иное направление. На фронтовом совещании агитаторов 3 марта 1943 г. генерал-майор И. Я. Фомиченко призвал решительно бороться против предрассудка «западничества». Сущность новой «опасности» заключалась, по мнению Фомиченко, в том, что многие советские деятели культуры связывали творчество великих русских писателей, поэтов, художников, композиторов с влиянием западной культуры. Такого рода суждения о взаимосвязи культур Фомиченко называл «замаскированной пропагандой фашистского тезиса о том, что у русских ничего своего нет, что русские своим культурным развитием обязаны Западу и прежде всего Германии»206.

Период времени со второй половины 1943 г. по январь 1944 г., когда полностью была снята вражеская блокада, характеризуется отсутствием сколько-нибудь заметного влияния немецкой пропаганды на защитников Ленинграда. На уровне политуправления фронта и политотделов армий не было принято ни одного решения по рассматриваемому вопросу. Не вызвала отклика у защитников Ленинграда и пропаганда власовского «освободительного движения». Со второй половины 1943 г. до снятия блокады Ленинграда политорганы все реже и реже упоминали в своих донесениях о негативных настроениях, хотя они продолжали иметь место. Наиболее характерным явлением была усталость от войны и желание заключения мира, а также недоверие союзникам. По мере продолжения войны эти настроения все более и более усиливались, о чем свидетельствовали данные военной цензуры.

7. УНКВД ЛО в политическом контроле

Одним из наиболее активных представителей руководства политическим контролем в период обороны Ленинграда был начальник Управления НКВД по городу и области П. Н. Кубаткин. Он в максимальной степени использовал ситуацию, которая способствовала перераспределению властных полномочий в пользу органов госбезопасности в условиях блокады и относительной стабильности на фронте. Мы уже отмечали, что Жданов еще в конце августа 1941 г. принял решение «приблизить к себе Кубаткина», совсем недавно прибывшего в Ленинград вместо переведенного на должность начальника особого отдела фронта Куприна. Кубаткин так и остался «приближенным» до самого конца войны.

При Кубаткине УНКВД ЛО превратился в важнейший инструмент информирования военно-политического руководства, особенно членов Военного Совета, о положении в Ленинграде и области, а также о настроениях в частях действующей армии. Исключительность положения УНКВД определялась не только тем, что ему было поручено заниматься военной цензурой и перлюстрацией всей корреспонденции207, но и наличием широко разветвленной и постоянно обновлявшейся агентурной сети. Секретно-политический отдел на протяжении всей войны являлся самым крупным в региональном управлении, демонстрируя приоритетность задач, которые приходилось решать Управлению в условиях блокады208.

Деятельность УНКВД в конце блокады была практически тотальной с точки зрения ее предметной стороны. Она включала в себя не только традиционные вопросы обеспечения государственной безопасности, но и выполнение функций, которые в мирное время выполняли Советы и органы исполнительной власти: мониторинг социально-экономического положения населения и предложения по оперативному реагированию на обоснованные жалобы граждан. Важное «корректирующее» значение имели также предложения УНКВД по вопросам ведения пропаганды и агитации.

Кадровый состав органов секретно-политического отдела УНКВД позволял проводить жесткую политику по искоренению всякого политического инакомыслия в духе террора 30-х гг. Дело в том, что, в отличие от многих других подразделений органов госбезопасности, существенно обновившихся после снятия с должности наркома Ежова, и не взирая на специальное решение ЦК ВКП(б), запретившее использование провокации в агентурно-оперативной деятельности, в секретно-политическом отделе работали сотрудники, стаж службы которых в НКВД был не менее трех лет. Это означало, что к началу войны «старые кадры» СПО по-прежнему были в строю и играли ключевую роль в Управлении.

Руководящие работники СПО, занимавшиеся «агентурным обслуживанием» населения Ленинграда, и, прежде всего, интеллигенции, были малообразованными людьми. Например, заместитель начальника СПО УНКВД С. К. Якушев после окончания сельской школы проучился всего один год в Комвузе им. Крупской, а его преемник И. В. Речкалов, утвержденный в должности в феврале 1943 г., при общем низшем образовании не имел также никакого политического209.

Из 1217 оперативных сотрудников, работавших в УНКВД в декабре 1942 г., высшее и незаконченное высшее образование имели 165 человек, среднее — 424, а низшее и незаконченное среднее — 628. Еще красноречивее данные о профессиональной подготовке личного состава: Высшую школу НКВД закончили только 28 человек, межкраевые школы — 112, курсы — 123. Таким образом, почти три четверти сотрудников госбезопасности «диалектику учили не по Гегелю». При этом следует отметить, что из всего оперативного состава только 372 сотрудника имели стаж до 3 лет, а остальные «имели опыт» террора и процессов второй половины 30-х гг.210 Это вело к тому, что руководство СПО либо зачастую лишь визировало подготовленные его сотрудниками пространные сводки о настроениях, не внося в них каких-либо изменений211,[66] либо упрощало ситуацию, сгущая краски (что было весьма редко), провоцируя тем самым репрессии. Очевидно и то, что такая ситуация приводила к исключительной роли агентуры и осведомителей, донесения которых также в «необработанном» виде попадали в спецсообщения. Для историков это, конечно, большая удача. Сопоставление зафиксированных агентами и осведомителями высказываний с тем, что не пропустила военная цензура, позволяет восстановить в общих чертах спектр оппозиционных или «негативных» настроений.

СПО через разветвленную сеть осведомителей и политинформаторов занимался изучением настроений всех слоев населения — рабочих, домохозяек, интеллигенции, верующих. Понимая потенциальную опасность «революционизирования» в условиях кризиса военизированной охраны города, имевшей оружие (на это обстоятельство неоднократно указывалось в сводках немецких спецслужб), НКВД особое внимание уделяло агентурной работе с данным контингентом212.

В жилищной системе задачи по охране государственной безопасности в г. Ленинграде были возложены на политорганизаторов домохозяйств, численность которых в сентябре 1941 г. достигла 10 тыс. человек. Вопреки сложившемуся в литературе мнению о подчиненности этого института партийным органам, есть все основания утверждать, что как основной объем работы, так и характер взаимоотношений с властными структурами определялся попытками обеспечения тотального контроля за населением в городе, т. е. задачами, которые решало региональное Управление НКВД. Да и сам отбор политорганизаторов осуществлялся начальниками райотделов НКВД совместно с секретарями РК.

В частности, в «Мероприятиях по охране государственной безопасности в г. Ленинграде», подготовленных УНКВД ЛО 12 октября 1941 г., указывалось:

«В целях выявления вражеской агентуры и ее пособников, а также организации более успешной борьбы с ними провести следующие мероприятия:

1. На созданный по линии парторганизаций районов институт политорганизаторов при домохозяйствах помимо проведения массовой политической работы возложить и организацию порядка и государственной безопасности в руководимых им домохозяйствах.

2. Предоставить политорганизаторам право:

а) проверки документов у всех граждан, вновь появившихся, в том числе и особенно временно останавливающихся в квартирах и домохозяйствах;

б) производство проверки в любое время суток всех квартир с целью выявления и задержания лиц, проживающих без прописки…

5… б) в этих же целях использовать всех не внушающих сомнения дворников, ночных сторожей;

в) обеспечить своевременное получение информации от указанных лиц и передачу сведений в Райотделы НКВД по всем интересующим нас вопросам.

6. Выдать всем политорганизаторам оружие.

7. Всех политорганизаторов при домохозяйствах временно освободить от работы на производстве и учреждениях с сохранением получаемой ими зарплаты за счет последних.

8. По линии борьбы с вражеской агентурой и их пособниками подчинить политорганизаторов начальникам отделов УНКВД по г. Ленинграду, обязав выполнять все указания и распоряжения последних.

9. Начальникам Районных отделов совместно с секретарями Райкомов:

а) в 3-дневный срок пересмотреть всех политорганизаторов с целью отсева не отвечающих предъявленным требованиям и замены их новыми;

б) не позже 22 октября созвать совещание политорганизаторов, на котором подробно проинструктировать их в разрезе стоящих перед ними задач. В процессе дальнейшей работы такие совещания проводить по мере надобности»213.

В проект «Мероприятий» УНКВД были включены еще 4 пункта, впоследствии вычеркнутые из текста, который был представлен в партийные органы. В них речь шла о деталях оперативного руководства деятельностью политорганизаторов со стороны УНКВД:

«10. Для непосредственного руководства оперативной работой политорганизаторов выделить из аппарата Управления НКВД 8 человек и милиции — 7 человек, всего — 15 чел. опер. работников в распоряжение начальникам Районных отделов.

11. Руководство всей работой с политорганизаторами, районными отделами возложить на начальника 3 Спецотдела, капитана госуд. безопасности тов. ПОЛЯНСКОГО.

12. Поступающие от политорганизаторов материалы в Районные отделы и 3 С/О реализуются в соответствии с их содержанием по линиям КРО, СПО и Милиции.

13. Ввиду того, что один опер. работник не в состоянии поддерживать регулярную систематическую связь со всеми политорганизаторами, в отдельных случаях разрешить начальникам РО создание кустовых политорганизаторов214».

Не переставая, работала военная цензура, сотрудники которой просматривали сотни тысяч писем, шедших из блокированного Ленинграда. Как натянутая струна, поддерживалась в рабочем состоянии разветвленная сеть информаторов, через которую поступали сведения о настроениях населения. Как уже отмечалось, в отличие от нацистской Германии, репрессивный аппарат которой опирался практически исключительно на многочисленных добровольных информаторов из всех слоев общества, органы госбезопасности в СССР вынуждены были постоянно заниматься вербовкой агентов и иноформаторов, в большинстве своем склоняя (и даже принуждая) их к сотрудничеству.

К числу вербуемых лиц, по свидетельству самих сотрудников НКГБ, относились следующие категории:

1) склонные к наблюдению и доносу;

2) алчные, беспринципные, падкие на деньги;

3) нуждающиеся;

4) находящиеся под угрозой судебной ответственности;

5) озлобленные неудачники;

6) способные честолюбивые карьеристы;

7) члены семей арестованных органами госбезопасности;

8) патриоты-фанатики 215.

Поскольку в предвоенное время число нуждающихся, а также находящихся под угрозой судебной ответственности или же членов семей, арестованных НКВД, в городах было огромным, то недостатка в информаторах у советской тайной полиции не было. Что же касается доносов политического характера, направляемых в Смольный, то их доля в общем потоке писем и жалоб была мизерной216.[67]

Одна из стратегий выживания в условиях сталинского режима состояла в негласном сотрудничестве с НКГБ, и существование таких институтов, как, например, церковь, во многом зависели от контактов с «кураторами» из органов госбезопасности. Продвижение по службе также могло приостановиться, если имевший амбиции инженер, ученый или артист отказывался помогать «органам».

Отстутствие доступа к личным делам информаторов и агентов217[68]не позволяет нам показать соотношение названных выше категорий. Очевидно, что в течение блокады основными мотивами сотрудничества населения с советской тайной полицией были упомянутые выше стратегии выживания и усилившийся в военное время патриотизм. Не прекращавшаяся в средствах массовой информации, наглядной и устной агитации кампания по усилению революционной бдительности, несомненно, находила отклик у части населения, помогавшего власти выявлять пособников противника218.

Мотивы сотрудничества с тайной полицией в годы блокады несколько отличались от тех, что существовали в довоенное время. Во-первых, с введением карточной системы в середине июля 1941 г. деньги утратили свое прежнее значение. Хотя черный рынок и существовал, на нем происходил товарообмен, а не торговля. Во-вторых, в течение осени 1941 г. и блокадной зимы сами сотрудники госбезопасности подчас голодали, о чем недвусмысленно свидетельствуют архивные документы. Поэтому маловероятным представляется сотрудничество населения с органами госбезопасности непосредственно за продовольствие, которого у последних просто не было. Полностью, однако, эту возможность исключить нельзя, предположив, что в Ленинграде на котловом довольствии УНКВД и милиции находились наиболее ценные агенты и информаторы. В пользу этого предположения говорит тот факт, что списочный состав оперработников в конце 1942 г., как уже упоминалось, составлял 1217 человек, а на котловом довольствии находилось более двух с половиной тысяч. Конечно, необходимо учитывать наличие обслуживающего персонала УНКВД, однако трудно себе представить, что его количественный состав был таким же большим, как оперативный.

И все же, принимая во внимание то, что ежемесячно в Ленинграде вербовалось от нескольких сот до полутора тысяч новых агентов219 в связи с выбытием старых (главным образом по причине высокой смертности и неактивности, что, само по себе, подтверждает наше предположение), прокормить всю информационную сеть, которая насчитывала более десяти тысяч человек (не считая политорганизаторов домохозяйств) было просто невозможно. К тому же следует иметь в виду, что УНКВД непосредственно не имело отношения к распределению продовольствия. Численность войск по охране и обороне предприятий к февралю 1942 г. сократилась «ниже минимально допустимого». Кубаткин вынужден был проинформировать об этом начальника войск НКВД генерал-майора Аполлонова220. Таким образом, «материальный» мотив сотрудничества, по крайней мере, в течение 1941–1942 гг., по нашему мнению, правомерно исключить. Что же оставалось? Очевидно, Управление НКВД могло помочь сохранить работу тем, кто соглашался предоставлять требуемую информацию. В условиях блокадного города, закрытия множества предприятий и минимального обеспечения иждивенцев наиболее очевидная стратегия выживания состояла в том, чтобы получать рабочую карточку. Вероятно, поэтому недостатка в информации о настроениях работающей части населения города в условиях блокады у УНКВД не было. Спецсообщения о настроениях рабочих, инженеров и даже руководителей предприятий всегда изобиловали подробной информацией.

Вторую достаточно большую группу лиц, из числа которых легче (и целесообразнее) было рекрутировать информаторов, формировали работники сферы торговли и столовых. Цена «хлебного места» в блокадном городе была очень высока, и поэтому резонно предположить, что вербовка осведомителей из числа работников торговли не представляла особого труда. Число магазинов и ларьков в течение блокады неизменно уменьшалось (см. таблицу), что еще более облегчало работу органов госбезопасности с этой категорией горожан221.

Наличие информаторов в местах общественного питания и торговли позволяло регулярно отслеживать «голодные» настроения всех тех, кто туда приходил, включая ленинградскую интеллигенцию.

Третьей крупной категорией лиц, из числа которых, очевидно, вербовались информаторы, были работники госпиталей. Они также находились в привилегированном положении — получали котловое питание, находились в тепле и не привлекались для общественных работ. Помимо выявления настроений больных, среди которых были и раненые, их задачей было оказание содействия органам НКВД в борьбе с членовредительством военнослужащих, которые проходили лечение в госпиталях Ленинграда222.[69]

Среди других мотивов сотрудничества с органами НКВД в качестве информаторов в условиях блокадного города могли быть: оказание содействия в эвакуации членов семьи; перемещение в более благоприятные жилищные условия и т. п. «Принудительными» мотивами по-прежнему оставались непосредственная угроза репрессии в отношении тех, кто в свое время находился под следствием и был освобожден, предварительно согласившись быть осведомителем223,[70] или же наличие родственников, арестованных или осужденных, судьба которых подчас зависела от сговорчивости их близких с органами госбезопасности. Сохранялись и информаторы-добровольцы, поддерживавшие контакты с органами госбезопасности по идейным соображениями или же из карьеристских устремлений «на всякий случай».

Тогда же, когда органам НКВД казалось, что информации «с мест» поступает мало, следовали призывы к партийному активу обратить особое внимание на информационную работу. Например, на совещании партактива Дзержинского района 18 марта 1944 г. заместитель начальника УНКВД ЛО сетовал на то, что «со стороны партийных организаций проводилась недостаточная работа по разоблачению вражеской деятельности», что «органы НКВД и РК партии исключительно мало получали сигналов об антисоветских проявлениях в учреждениях и на заводах»224.

Информация УНКВД была чрезвычайно важна для корректировки пропагандистских усилий, для выравнивания дисбаланса между ожиданиями горожан и объективной реальностью. Не случайно, что из центрального аппарата регулярно поступали директивы с просьбой «срочно сообщить отклики интеллигенции, рабочих и колхозников в связи с «докладом тов. Сталина», «сообщением Совинформбюро», «заключением договора» и т. п. Знание массовых настроений было важнейшей предпосылкой «мудрой», отвечающей чаяниям народа политики Сталина. Нередко именно с откликами научной интеллигенции на те или иные события вели скрытую полемику органы пропаганды и агитации.

В спецсообщениях УНКВД звучали голоса представителей практически всех слоев общества — домохозяек, рабочих, рядовых инженеров, известных ученых, академиков, деятелей культуры. Наверное, ни один другой источник не может обеспечить такой репрезентативности, как документы НКВД. Спецсообщения органов НКВД были очень детальными, в них приводились десятки примеров высказываний людей самых разных профессий, положения (за исключением партийной и советской номенклатуры), добытых агентурно-оперативным путем. Интерес к членам партии возрос в 1943–1944 г., а в конце войны настроения «отдельных» членов ВКП(б) прочно вошли в спецсообщения органов госбезопасности.

Говоря об особенностях документов чекистов, надо учитывать то обстоятельство, что от агентов требовали активной работы (за «пассивность» из оперативной сети ежемесячно исключались сотни людей), что могло и наверняка оказывало определенное влияние на них, подталкивая не только к отражению реальной ситуации вокруг себя, но и к некоторому «творчеству». Проверка достоверности информации осуществлялась, как правило, агентурным путем на стадии возбуждения уголовного дела и в ходе следствия на основании показаний свидетелей или иных лиц, проходивших по делу. Естественно, что подавляющая часть так называемых «негативных настроений» так и осталась настроениями, оставив след лишь в архивах НКВД. Тем не менее, важно подчеркнуть уникальность этого источника, поскольку в спецсообщения УНКВД, направлявшиеся «наверх», попадали главным образом типичные, характерные высказывания, повторявшиеся многократно в донесениях агентуры и оперативных работников, а также в материалах военной цензуры.

Применительно к изучению настроений населения по материалам наркомата внутренних дел следует принимать во внимание и ряд других моментов. В деятельности органов УНКВД доминировал обвинительный уклон, что соответствовало назначению этого ведомства, а также в целом духу времени и его недавнему прошлому. Хотя эта тенденция в деятельности органов внутренних дел столкнулась с другой, порожденной решением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 г., обязывавшем всех коммунистов наркомата вести решительную борьбу с извращениями в следственной работе, выявлять фальсификаторов, «засевших в органах НКВД»225, лейтмотивом деятельности органов НКВД в годы войны по-прежнему были идеи февральско-мартовского Пленума ЦК, о котором уже упоминалось выше.

Несмотря на имевшуюся четкую регламентацию отношений политорганов с армейскими и флотскими чекистами226,[71] а также тесный контакт партийных и правоохранительных органов Ленинграда в борьбе с подрывной пропагандой, последние порой допускали чрезмерную изолированность в своей работе, что вело к неверной оценке политической ситуации и необоснованным арестам.

Следствием административной системы была также жесткая централизация идеологической работы, ориентирующая деятельность политорганов и парторганизаций исключительно на сводки Совинформбюро и материалы центральной печати. В условиях быстро развивающихся событий на фронте, особенно в первые военные месяцы, это неизбежно вело к информационному голоду, распространению различных слухов. Кроме того, до весны 1943 г. было резко ограничено число кадровых политработников на уровне политуправления фронтов и ниже, занимавшихся изучением содержания немецкой пропаганды, адресованной красноармейцам и краснофлотцам. В аналогичной ситуации находились и партийные организации Ленинграда227.[72]

Отмечая существенно возросшее значение НКВД в системе политического контроля в годы войны, важно подчеркнуть, что ситуация была далекой от произвола местных органов госбезопасности. Во-первых, региональное управление НКВД находилось под контролем центрального аппарата наркомата. Оно не только в безусловном порядке выполняло директивы НКВД, по всем вопросам, начиная от рутинных справок о количестве выявленных в городе шпионов («венгерских, румынских, финских, германских, английских» и т. п.) до политически исключительно важных мероприятий, таких как подготовка к Нюрнбергскому процессу и суду над военными преступниками в Ленинграде228, но направляло в Москву все приказы и распоряжения по агентурно-оперативной работе. В случае нарушения установленного порядка (например, задержки с отправкой документов) следовало строгое внушение из центра. Такая ситуация существовала и до войны, но в 1941–1945 гг. Наркомат внутренних дел издавал специальные приказы по этому вопросу229. Региональное управление регулярно информировало НКВД обо всех аспектах своей работы, передавая по телеграфу или спецпочтой десятки спецсообщений ежедневно. Часть этой информации в переработанном виде шла дальше по инстанциям, включая ГКО. Все отчеты об оперативно-агентурной деятельности подвергались тщательному анализу в наркомате и с соответствующим заключением переправлялись на Литейный230.

Наиболее важные агентурно-оперативные мероприятия в обязательном порядке согласовывались с Москвой. В необходимых случаях соотвествующий руководитель отдела вызывался в наркомат для тщательного обсуждения деталей готовящейся операции. Иными словами, даже в условиях войны сохранялась давно установившаяся система взаимоотношений центра и регионального управления, исключающая произвол местных органов госбезопасности.

Известно, что в органах госбезопасности существовало два вида подчиненности — общеоперативная и по специальной оперативной линии. Это означало, например, что секретно-политический отдел, находящийся в составе УНКВД, в общеоперативном отношении подчинялся начальнику управления. Однако, наряду с таким подчинением, СПО (как и другие отделы) по специальной линии своей деятельности подчинялся одноименному управлению наркомата, от которого получал указания и перед которым отчитывался. Обычно эти указания сверху и отчеты снизу проходили через начальника УНКВД, но в ряде случаев они уходили наверх, минуя его. Это давало возможность руководителю низового органа НКВД по своей специальной линии подчинения даже без ведома своего непосредственного общеоперативного начальника снестись с вышестоящей инстанцией, включая наркома231. В Ленинграде примером такой инициативы было направленное в апреле 1942 г. спецсообщение СПО, адресованное Л. Берии, о намерении организовать в Ленинграде митинг голодных ученых, «являвшийся одной из форм подрывной деятельности существовавшей в Ленинграде фашистской организации».

Во-вторых, нельзя недооценивать роль военной прокуратуры в контроле за деятельностью органов НКВД. Существование «горизонтального» контроля со стороны органов военной прокуратуры примечательно само по себе, поскольку в литературе высказывалось мнение о маргинальной роли этого института в системе правоохранительных органов в период блокады или, по крайней мере, «сдержанности» прокуратуры в деле критики следственной работы НКВД232.

Еще в довоенное время между прокуратурой и УНКВД нередко происходили стычки по различным вопросам. Проблемы разгрузки ленинградских тюрем, условия содержания заключенных в подведомственных Управлению НКВД лагерях и колониях, как уже отмечалось, приводили к обмену жесткими по содержанию письмами руководителей УНКВД и прокуратуры, спор которых разрешался, как правило, в Смольном. Бюрократические по своей сути отношения этих двух институтов не только способствовали формальному следованию букве закона, но и создавали некий эквилибриум, создававший пространство для политического маневра хозяевам Смольного.

В условиях войны, несмотря на это, штат военной прокуратуры был невелик (вместе с трибуналом — всего около 80–90 человек), ее сотрудники обеспечивали надзор за деятельностью органов госбезопасности, настаивали на соблюдении норм уголовно-процессуального кодекса оперативниками УНКВД в городе и области, принимали участие в следствии практически по всем делам по 58 ст. УК и, наконец, давали методические рекомендации по расследованию наиболее сложных дел, в том числе по делам об измене Родине.

Например, 31 декабря 1941 г. Военная прокуратура Ленфронта разослала в нижестоящие органы «Методические указания» «О расследовании дел об измене Родине», утвержденные Военным прокурором фронта Грезовым233. Сам факт появления этого документа говорит о многом. Во-первых, «Указания» свидетельствуют о распространенном характере этого вида преступления на протяжении шести месяцев войны. Во-вторых, назрела необходимость обобщения опыта борьбы с изменой и выработка единого подхода к интерпретации соответствующей нормы УК РСФСР. «Указания» в значительной степени снимают покров таинственности и с самой проблемы измены, отвечая на ряд принципиальных вопросов: что считается изменой Родине и в чем состоит состав этого преступления? Каковы стадии совершения этого вида преступления? Что может служить доказательством того, что преступление совершено и т. п.? Все это вместе дает возможность оценить характер деятельности правоохранительных органов и выяснить их подход к решению проблемы борьбы с изменой, основываясь на их выводах относительно морально-политической ситуации в войсках — нужно ли «закручивать гайки», нуждаются ли органы прокуратуры и особые отделы в «расширительном» толковании УК или нет?

Главным, на наш взгляд, было то, что несмотря на всю тяжесть ситуации в городе и на фронте осенью и зимой 1941–1942 гг., власть все-таки опиралась на закон. Способность власти не скатываться к «чрезвычайщине», а более или менее нормально отправлять правосудие, свидетельствует об устойчивости этой власти, о том, что она была в состоянии управлять. Это, конечно, не исключало возможности произвола (в сентябре 1941 г. Политуправление Балтфлота, как мы видели, само установило санкции в отношении семей изменников Родины). Военная прокуратура призывала бороться с предательством «без сантиментов», без либеральных ссылок на так называемые «смягчающие обстоятельства».

Подчас активная деятельность прокуратуры приводила к конфликтным ситуациям, когда недовольный «придирчивостью» прокурора чекист жаловался своему начальнику на прокурорскую волокиту и косвенное потворство врагу.234 Роль прокуратуры проявилась и в том, что Военный прокурор Грезов нередко высказывал предложения по оптимизации работы органов НКВД. В письме Жданову от 26 декабря 1941 г. он указывал на наличие тройной (!) системы управления войсками НКВД, что не только вело к ненужному дублированию функций, но и к распылению средств235. Документ, подготовленный Военным прокурором фронта, интересен и тем, что он, во-первых, показывает весьма ограниченные возможности войск НКВД в самом Ленинграде, а, во-вторых, в очередной раз демонстрирует нежелание Жданова принимать решение по вполне очевидному вопросу. Жданов переадресовал поступившее из прокуратуры послание Кубаткину, сопроводив его словами «Ваше мнение и предложения»236.

В ряде случаев «корректировка» деятельности УНКВД осуществлялась не через Жданова, который, как было показано, покровительствовал Кубаткину, а через Прокурора СССР В. Бочкова, который за своей подписью пересылал критический материал в НКВД В. Меркулову или Абакумову. Поступавшие из Москвы документы о фактах нарушений «революционной законности» со стороны работников УНКВД ЛО являлись руководством к действию для начальника Управления. Например, по настоянию военной прокуратуры летом 1942 г. был снят с работы руководитель одного из райотделов, а некоторые сотрудники получили по 10 суток ареста237.

Приведем еше несколько примеров того, как военная прокуратура осуществляла функцию надзора. Весной 1942 г. заместитель Военного прокурора Ленинграда Грибанов направил заместителю начальника УНКВД ЛО Иванову письмо, в котором на основании заявлений граждан указывал на незаконность применения райотделами НКВД «принудительной или обязательной эвакуации» и требовал руководствоваться соответствующим постановлением Военного Совета Ленфронта от 11 марта 1942 г.238

В обзоре о состоянии следствия в УНКВД ЛО по делам о контрреволюционных преступлениях, поднадзорных военной прокуратуре Ленфронта, за период с 1 июля по 1 ноября 1942 г. итоги следственной работы были УНКВД признаны неудовлетворительными (только одно из 51 дела закончено в срок, в ряде случаев следствие велось некомпетентно, иногда даже фальсифицировалось)239, хотя в аналогичном документе за период с июля по октябрь 1942 г. неудовлетворительными были признаны только сроки следствия. Категоричность, которая проявлялась подчас в документах прокуратуры, не должна вводить нас в заблуждение относительно ее «антагонистических» отношений с органами госбезопасности. Скорее это был единственный по форме верный способ воздействовать на более мощный и влиятельный институт или же привлечь внимание партийного руководства к поднятой проблеме. Большинство же вопросов решалось традиционным для системы путем согласований и совещаний и не вызывало особых разногласий. В отличие от довоенных месяцев, весьма спокойно была проведена «разгрузка» тюрем летом 1942 г.240

Деятельность органов прокуратуры была заметной и на уровне районов города. Прокуроры регулярно информировали первых секретарей РК ВКП(б) и председателей райисполкомов о преступности в районе и характере антисоветской деятельности. Например, прокурор Дзержинского района Бриль подробно информировал 6 октября 1941 г. секретаря РК ВКП(б) П. И. Левина и председателя райисполкома Н. М. Горбунова о делах, свидетельствовавших об активизации «профашистских элементов» в районе241. О работе районной прокуратуры и состоянии преступности в годы войны оставили свои воспоминания прокуроры Петроградского и Свердловского районов А. Ф. Бабина и И. С. Симонов242.

Помимо официальных механизмов контроля деятельности органов госбезопасности, существовали и неформальные. Иногда «срабатывали» ходатайства крупных ученых, известных писателей и артистов, которые заступались за находившихся «под колпаком» своих сотрудников или близких, ища поддержки на самом высоком уровне. Естественно, такой возможностью (а подчас, и смелостью) обладали лишь единицы. В годы войны, академик Л. А. Орбели, заступившись за заместителя директора Института им. Павлова И. Ф. Беспалова, фактически спас его от наветов недо-брожелателей243.

Существовали ли какие-нибудь возможности избежать контроля со стороны органов госбезопасности? Было ли всемогущим ведомство на Литейном? Выделяя Управление НКВД из всей системы органов политического контроля как самое эффективное, следует все же заметить, что и в его работе существовали определенные проблемы. Передав почти половину своих оперативных сотрудников в особые отделы в начале войны, оно оказалось в весьма сложном положении. В ряде случаев на поимку действительных противников режима уходили многие месяцы — отрабатывались разные версии, просматривались тысячи документов с целью сличения почерков, проводились многочисленные экспертизы, осуществлялись агентурные проверки, а результата добиться не удавалось. Например, распространителя антисоветских листовок и анонимных писем рабочего одного из Ленинградских заводов С. В. Лужкова, проходившего в документах УНКВД как «Бунтовщик», не могли поймать с декабря 1941 г. до конца сентября 1943 г.244

По истечении первого года войны органы госбезопасности фактически остались единственным надежным институтом изучения не только политических, но и социально-экономических проблем. Советские органы с этой задачей справиться не могли. 24 ноября 1942 г. начальник УНКВД ЛО Кубаткин направил всем секретарям райкомов ВКП(б) г. Ленинграда материалы обследований материально-бытового положения семей военнослужащих по районам города «для принятия мер по оказанию помощи остронуждающимся семьям и улучшению работы в этом направлении органов СОБЕСа, Райисполкомов и Райвоенкоматов».

В документе, в частности, говорилось:

«За последнее время материалами, поступившими в Управление НКВД ЛО, отмечен рост жалоб трудящихся на плохое материальное положение семей бойцов Красной Армии и недостаточную помощь семьям военнослужащих со стороны районных, советских и военных органов».

Об объеме проведенной УНКВД работы свидетельствуют сводные данные в таблице245.

Смело занимая чужие ниши, руководство УНКВД прилагало максимум усилий и для того, чтобы сохранить первенство в своей специфической сфере деятельности — разведке и контрразведке. Появление таких же подразделений в армии и на флоте, а также в партизанских образованиях было логичным и необходимым в условиях войны. Однако уровень их работы подчас оставлял желать лучшего — значительная часть агентов попадала в руки противника. Тем не менее, особые отделы, а затем и органы военной контрразведки «СМЕРШ» пытались расширить круг решаемых ими задач и вступали в противоречие с органами НКВД.

10 июля 1943 г. Кубаткин направил письма (оба с пометкой «лично») начальнику штаба Ленфронта генерал-лейтенанту Гусеву и командующему Балтфлотом адмиралу Трибуцу, а также секретарю Ленинградского ОК ВКП(б), начальнику ЛШПД Никитину, в которых говорилось о серьезных провалах в работе соответствующих разведорганов и вероятном наличии в них агентуры противника. В письме отмечалось:

«Характер осведомленности контрразведывательных органов противника о намерениях и мероприятиях Разведотдела штаба фронта дают основание полагать о наличии агентуры противника в разведывательных органах штаба Ленинградского фронта. Сообщая об изложенном, прошу принять меры, исключающие в дальнейшем провал в работе Разведотдела штаба Ленфронта»246.

Не со всеми доводами Кубаткина его московское начальство соглашалось, однако несомненным было и то, что к мнению руковдителя ленинградского управления прислушивались. В ряде случаев инициативы начальника УНКВД ЛО полностью совпадали с тем, что работники центрального аппарата делали по своему собственному почину.

Выстояв в тяжелейшие зимние месяцы 1941–1942 гг., руководство УНКВД вплоть до конца войны не только справлялось с поставленными перед ними задачами, но и работало на перспективу, стараясь уже в военное время заложить фундамент успешной послевоенной деятельности. В течение лишь июня — июля 1943 г. Кубаткин направил Меркулову ряд предложений по улучшению подготовки агентуры из среды военнопленных, о проведении операции по дезинформации финского командования с целью срыва сельскохозяйственных и лесозаготовительных работ, о ликвидации руководителя РОА Власова247. Все эти мероприятия носили инициативный характер, были вполне мотивированными и имели шанс на успех. Пожалуй, кроме пассивного в годы войны Жданова, по инерции занимавшегося Финляндией, никто из ленинградского руководства не выходил в своей деятельности за физические пределы города и области так далеко, как это делал Кубаткин. Находясь в блокадном Ленинграде, он моделировал работу разведки после войны и предлагал конкретные изящные комбинации против Финляндии.

Наркомат госбезопасности высоко оценивал агентурно-оперативную работу своего регионального управления по Ленинграду и области. В целом положительно о состоянии следственной работы УНКГБ ЛО отзывались и органы военной прокуратуры. Однако высшую оценку ленинградским органам госбезопасности поставили их противники — руководители немецких служб, признававшие твердую руку советской тайной полиции на протяжении всей блокады. Оценивая эффективность работы УНКВД НКГБ в период блокады, заместитель начальника Управления 18 марта 1944 г. отметил:

«Несмотря на большие возможности за период 29 месяцев фашистам не удалось провести ни одного сколько-нибудь значительного мероприятия ни по линии террора, ни по линии организации населения на саботаж, волокиту или выступление против Советской власти»248.

Вполне закономерным итогом деятельности руководителя ленинградского управления органов госбезопасности П. Кубаткина в годы войны было его продвижение по службе — в 1946 г. он возглавил советскую разведку.

Подготовка и проведение суда над военными преступниками являлись важнейшими событиями послевоенного урегулирования, которые наряду с подписанием мирных договоров и формированием институтов международной безопасности были призваны подвести черту под самой жестокой войной и решить несколько взаимосвязанных задач:

1) осуществить функцию общей превенции, т. е. побудить находящихся у власти не использовать войну и угрозу войной в качестве инструмента достижения собственных целей;

2) вынести наказания конкретным преступникам с целью возмездия, а также проявления уважения к погибшим;

3) определить размер нанесенного ущерба и обеспечить механизм компенсации, который позволил бы жертвам агрессии хотя бы частично восстановить утраченное имущество в годы войны;

4) перевести жажду мести победивших в правовые формы;

5) сохранить коллективную память, т. е. воссоздать точную картину случившегося во избежание его повторения в будущем.

Тщательная оперативная работа с обвиняемыми в ходе процесса осуществлялась спецслужбами всех государств — США, Великобритании и СССР, о чем имеются соответствующие свидетельства участников процесса. Особенность приводимых документов из архива УФСБ ЛО в том, что они, во-первых, демонстрируют исключительную важность, которую придавали в Москве местному «ленинградскому» процессу над военными преступниками (требование ежедневной отчетности о подготовке к процессу и его ходе, требование привлечь лучших следователей, внимание к отбору «надежных» адвокатов, отслеживание настроений населения и т. д.), во-вторых, его предрешенность, поскольку еще до начала суда говорилось об обеспечении общественного порядка «при вынесении приговора и приведении его в исполнение». Показательна и роль городского партийного руководства на последнем этапе войны — фактических статистов в большой политической игре, которую вел Кремль249.

Источники

1BAR. Collection «Research Program — USSR», box 7. Артемьев В. П. Деятельность органов государственной безопасности в Советском Союзе. Очерк в двух частях. Бавария, 1950.С.24.

2Бурцев М. Прозрение. М.: Воениздат, 1981. С.24.

ЦАМО. Ф.32. Оп.11 306. Д.8. Л.712–732.

3ЦАМО. Ф.32. Оп.11 309.Д.89. Л.1–53.

4ЦАМО. Ф.32. Оп.11 306. Д.24.

Волкогонов Д. Триумф и трагедия. Политический портрет Сталина. //Октябрь. 1988. № 12. С.66–67.

5См., например: Сергеев Ф. Тайные операции нацистской разведки, 1933–1945. М.: Политиздат, 1991.

6ЦХИДК. Ф.500. Оп.3. Д.253

ЦХИДК. Ф.500. Оп.4. Д.197. Л.273.

7См. Сергеев Ф. С.161.

Bakhmeteff Archive (Columbia University). Karov D. Nemetskaia Kontrrazvedka. 1941–1945. P.1–2.

8Об истории создании, структуре и деятельности Айнзатцгрупп, см. книгу немецкого историка Хельмута Краусника «Айнзатцгруппы Гитлера» — Krausnick, Helmut. Hitlers Einsatzgruppen. Die Truppe des Weltanschauungskrieges 1938–1942. Fischer Tagebuch Verlag, Stuttgart, 1981.

9Krausnick, Helmut. Hitlers Einsatzgruppen. Die Truppe des Weltanschauungskrieges 1938–1942. Fischer Tagebuch Verlag, Stuttgart, 1981. S.153.

10Ibid.

11Подробнее см. публикацию С. В. Чернова «О деятельности контрразведывательных органов противника на оккупированной территории Ленинградской области. (Докладная записка П. Н. Кубаткина) // Новый Часовой. 1996. № 4. С.140–159.

12ЦАМО. Ф.32. Оп.11 309.Д.89. Л.21.

13Некрич А. М. 1941. 22 июня. М.:Наука, 1965. С.21.

14Die deutsche Siedlungen in der Sowjetunion. Berlin, 1941.

15Moller R. Russland. Wesen und Werken. Leipzig, 1940. S.7.

16Schreiner A. Vom totalen Krieg zur totalen Niederlage Hitlers. Berlin, 1980. S.94.

17Ebenda. S.95.

18Ebenda. S.101,104.

19РЦХИДНИ. Ф.69. Оп.1. Д.1102. Л.24.

20Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. Т.2. М.: Наука, 1973. С.197.

21Там же.

22Scheel K. Krieg uber Atherwellen. Berlin, 1970. S.176.

23ЦАВМФ. Ф.11. Оп.2. Д.750. Л.13.

24ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.456. Л.1об.

25ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.131. Л.24.

26Там же. Л.29–32.

27Там же. Л.33.

28ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.980. Л.3, 7об., 8.

29Там же. Д.1374. Л.2.

30Там же. Ф.409. Оп.2. Д.294. Л.39.

31Там же. Л.44.

32ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.36. Л.46.

33Ковтун В. Г. Радио — важнейшее идеологическое оружие Ленинградской партийной организации в период героической обороны города (июнь 1941—январь 1944): Канд. дисс. Л., 1975. С.7.

34ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.1. Д.1115.Л.8; Ф.415. Оп.2216. Л.33.

35Там же. Ф.408. Оп.2. Д.56. Л.97; Ф.417. Оп.3. Д.86.Л.73; Ф.415. Оп.2. Д.1124. Л.21об.

36ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.32. Л.37.

37Там же. Л.173–174.

38Там же. Д.37. Л.174, 184.

39Там же. Д.131. Л.15–16.

40ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.86. Л.81.

41Там же. Ф.408. Оп.2. Д.377. Л.87.

42ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.131. Л.17; Д.165. Л.213.

43ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.86. Л.76, 83. О попытках немецкой пропаганды использовать в своих целях пленение Я. Джугашвили см.: Колесник А. Н. Военнопленный старший лейтенант Яков Джугашвили. // Военно-исторический журнал. 1988. № 12. С. 70–78.

44ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.10. Д.1. Л.1, 13–14.

45За Родину (г. Дно). 1942. 27 марта.

46ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.10. Д.307а. Л.28–40. Приложение (СД), документ № 18.

47Приложение (СД), документ № 12.

48Приложение (документы германских спецслужб и НКВД о продовольственном положении и настроениях. Далее — приложение (СД и НКВД), документ № 15.

49ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.8. Л.122.

50Там же. Д.131. Л.34.

51Приложение (СД и НКВД), документы №№ 17, 26.

52Там же, документ № 26.

53ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.165. Л.213.

54ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.131. Л.17–18.

55ЦГАИПД СПб. Ф.1816. Оп.3. Д.232. Л.5.

56Там же. Ф.408. Оп.2. Д.486. Л.3–4.

57Там же. Ф.1816. Оп.3. Д.245. Л.37.

58Там же. Ф.409. Оп.2. Д.318. Л.77.

59ЦАМО Ф.217. Оп.1217. Д.131. Л.93.

60Приложение (СД и НКВД), документ № 26.

61Там же, документ № 27.

62Там же, документ № 39.

63ЦАМО Ф.32. Оп.11 302. Д.6.Л.301–308.

64Там же. Ф.217. Оп.1217. Л.131. Л.18.

65Там же. Л.19.

66ЦАМО Ф.32. Оп.11 302. Д.6. Л.308.

67Там же. Ф.217. Оп.1217. Л.131. Л.21.

68Там же. Л.22.

69Национальный архив США. An die Komandierenden Genarale und Divisionkomandeure der Heeresgruppe Weichsel. October 1942// Records of the High Leader of the SS and Chief of German Police. T-175. Roll Nr.18.

70ЦАМО Ф.217. Оп.1217. Л.131. Л.22.

71Там же.

72ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д.311. Л.95.

73Там же. Л.97.

74ЦАМО Ф.217. Оп.1217. Д.131. Л.91.

75Там же. Л.93.

76Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898–1986). Т.7. 1938–1945. 9-е изд., доп. и испр. М.: Политиздат, 1985. С.222.

77Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. Изд. пятое. М.: Изд-во полит. литературы, 1947.С.15

78ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.43. Л.53.

79Там же. Ф.4000. Оп.10. Д.1374. Л.8.

80См.: Ленинградская правда. 1941. 1 июля; 6 июля; Большевик. 1941. № 14. С.7–12; Пропаганда и агитация. 1942. № 14. С.5–6 и др.

81ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.51. Л.169.

82ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.146. Л.4.

83Там же. Д.131. Л.19.

84Там же. Д.306. Л.6об.

85ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.10. Д.307а. Л.273.

ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.724. Л.52.

86ЦАМО. Ф.32. Оп.795 436. Д.6.Л.88–89об.

87РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.1. Л.110.

88Ленинградская правда. 1941. 6 июля.

89Большевик. 1941. № 14. С. 7–11.

90РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.1. Л.127–128. 28 июня 1942 г.

Там же. Д.40. Л.85.

91РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.1. Л.260.

92РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.2. Л.96.

93Военно-исторический журнал. 1988. № 9. С.29–30.

94РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.2. Л.154.

95Приложение (политический контроль), документы №№ 1–9.

ЦГАИПД СПб Ф.4000. Оп. 10. Д.363. Л.6.

96ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.5812. Л.10–11.

97ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп. 10. Д.363. Л.6.

98Приложение (политический контроль), документы №№ 11, 13, 14.

99ЦАМО. Ф.217. Оп.1217.Д.167. Л.375. Там же. Д.11.Л.138.

100Приложение (СД и НКВД), документ № 14.

101Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12.Оп.2. П.н.43. Д.2. Л.18.

102ЦГАИПД СПб. Ф.4. Оп.3. Д.615. Л.56.

103Там же. Оп.2 в. Д.6955. Л.183–184.

104Там же. Л. 100.

105Там же. Ф.4. Оп.3. Д.615.Л.22.

106В годы суровых испытаний. Ленинградская партийная организация в Великой Отечественной войне. Л.: Лениздат, 1985. С.149.

107Ленинградская правда. 1941. 7 декабря.

108ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.15. Л.14–15.

110Ленинградская правда. 1941. 27 июня.

111ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.51. Л.103.

112Большедворова Е. Я. Партийное руководство творческими союзами Ленинграда (июнь 1941—январь 1944 г.). // Вопросы истории КПСС. 1980. № 2. С.74.

113Ленинградская правда. 1941. 19 июля.

114ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.537. Л.2.

115Ленинградская правда. 1941. 22 июля.

116ЦГАИПД СПб. Ф.413. Оп.2. Д.37. Л.112.

117РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.1. Д.771. Л.1–2.

118Там же. Л.5–6.

119Там же. Л.7–10.

120ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.10. Д.318. Л.74–75.

121ЦГАИПД. СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.320.Л.83–84.

122Там же. С.137–139.

Берггольц М. Ф. Об этих тетрадях. // Звезда. № 5. С. 164.

123Там же. Л.144.

124ЦГАИПД. СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.320.Л.156–158.

125Там же. Ф.25. Оп. 2. Д.4537. Л.56–59.

126Там же. Ф.24. Оп.2 в. Д.5761. Л.137.

127Там же. Ф.415. Оп.2. Д.140. Л.31–32.

128Например, А. Д. Александров. Реакционная роль немцев в России (по русским журналам 1-й четверти XIX в.); И. Ф. Ковалев, Н. Д. Худяков. О зверствах немцев в первую империалистическую войну (по архивным неопубликованным материалам Чрезвычайной следственной комиссии); О. М. Фрейденберг. Расовая теория в свете нового учения о языке и др. — ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.329. Л.20.

129BAR Collection «Research Process — USSR». Артемьев В. П. Деятельность органов госбезопасности в Советском Союзе. C.2.

130Там же. С.5.

131Уголовный кодекс. М.: Юрид. изд-во Министерства Юстиции СССР. 1947. С.30.

132ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д. 186. Л.85–86.

133ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д.186. Л.2–4.

134Идеологическая работа КПСС в действующей армии. С.80.

135ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.9. Л.15.

136Там же. Д.101. Л.51.

137Там же. Д.11. Л.50.

138Там же. Д.19/1. Л.44.

139Там же. Д.3. Л.107.

140Там же. Д.8. Л.63.

141Там же. Д.11. Л.49.

142Там же. Д.8. Л.63.

143Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П. н. 38. Том 1. Д.10. Л.1–2.

144Там же. Л.2–3

145Там же. Л Л.3–6.

146ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.33. Л.355–356.

147Там же. Д.32. Л.37.

148Там же. Д.101. Л.135–136.

149Там же. Л.26–27.

150Там же. Л.128.

151Там же. Д.8.Л.122.

152ЦАМО. Ф.217.Оп.1217.Д.303.Л.120.

153ЦАМО.Ф.217. Оп.1217. Д.32 328–329.

154Приложение (СД и НКВД), документ № 43.

155Приложение (настроения), документ № 50.

156Там же, документ № 49.

157ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д.186.Л.107.

158ЦАМО. Ф.217.Оп.1217.Д.32.Л.170.

159Приложение (политический контроль), документ № 15.

160ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.32. Л.529.

161Приложение (СД и НКВД), документ № 20.

162ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.13. Л.374–378.

163Там же. Д.32. Л.529.

164Приложение (СД и НКВД), документ № 33.

165Там же.

166Там же, документ № 35.

167Там же, документ № 33.

168Там же, документ № 34.

169ЦАМО. Ф.217. Оп.1217.Д.26. Л.523.

170Там же. Д.13. Л.486.

171Приложение (СД и НКВД), документ № 59.

172ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.4655. Л.21, 26.

173Приложение (СД и НКВД), документ № 39.

174ЦАВМФ.Ф.102. Оп.1. Д.229. Л.258, 345.

175Там же. Л.346–347.

176ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д.229. Л.346.

177Там же. Л. 346–347.

178Там же. Л.348.

179Там же.

180Приложение (СД и НКВД), документ № 41.

181ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д.232. Л.93.

182Там же. Л.97.

183ЦАМО.Ф.217. Оп.1217. Д.165. Л.211–212.

184Там же. Л.213.

185Там же. Л.214.

186Там же.

187ЦАВМФ. Ф.102. ОП.1. Д.232. Л.132, 134.

188ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.165. Л.406.

189РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.40. Л.61.

190ЦАМО. Ф.32. Оп.795 436. Д.6. Л.76.

191С некоторыми изъятиями содержание этой директивы изложено Н. И. Соболевым в книге «Идеологическая работа КПСС в действующей армии 1941–1945». С.82–83.

192ЦАМО. Ф.32. Оп.795 436. Д.6. Л.88–89об.

193ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д.5. Л.39об.

194ЦАМО. Ф.32. Оп.11 309. Д.165. Л.139.

195Вишневский В. В. Дневники военных лет: (1943, 1945). М.: Советская Россия, 1979. С.306.

196ЦАВМФ. Ф.102. Оп.1. Д.311. Л.224.

197Там же. Л.34об.

198Там же. Ф.11. Оп.2. Д.655. Л.311.

199Там же. Л.44.

200Там же.

201ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.165. Л.478.

202Там же. Д.131. Л.93.

203Там же. Л.95–96.

204ЦАВМФ. Ф.11. Оп.2. Д.750. Л.1–46.

205ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.327. Л.104.

206Там же. Д.350. Л.32–33.

207Приложение (СД и НКВД), документы №№ 48–50.

208ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.8.Л.5–6.

209Там же. Ф.25. Оп.2. 4683. Л.38,43.

210Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. Отв. ред. А. Р. Дзенискевич. Спб: Лики России. 1995.С.448.

212Приложение (политический контроль), документ № 23.

213Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп. 2. П.н. 43. Д.2. Л.25–27.

214Там же. Л.28.

215Bakhmetiev Archive. Collection «Research Program — USSR», box 7. В. П. Артемьев. Деятельность органов государственой безопасности в Советском Союзе. Очерк в двух частях. Бавария, 1950. С.30.

216Приложение (довоенные настроения), документ № 7.

218Приложение (политический контроль), документ № 10.

219Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.1. Д.4. Л.150–243.

220Приложение (политический контроль), документ № 23.

221ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.6955.С.12

222Ершов В. Работа НКВД в госпиталях во время войны. Новый журнал. Кн.37 (1954). С.284–289.

223Project on the Soviet Social System. Interview Records. Harvard University. Volume 19.»A» Schedule Protocols 357–385. Р.30.

224ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.3. Д.6.Л.12.

225Там же. Ф.24. Оп.2а. Д.165. Л.1–83.

226ЦАВМФ. Ф.11. Оп.2. Д.62. Л.52.

227ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.10. Д.307а. Л.38; Д.4446. Л.34; Д.4515. Л.13.

228Приложение (политический контроль), документы №№ 22, 33–36.

229Там же, документ № 18.

230Там же, документ №№ 16–17.

231Bakhmetieff Arhive (BAR). Collection Research Program — USSR. Box7. Артемьев В. П. Деятельность органов государственной безопасности в Советском Союзе. Очерк в двух томах. Бавария, 1950. С.14–16.

232Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда ва годы Великой Отечественной войны. Отв. ред. А. Р. Дзенискевич. Спб: Лики России. 1995. С.16.

233Приложение (политический контроль), документ № 12.

234Там же, документы №№ 19, 20.

235Там же, документ № 21.

236Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 44. Д.3.Л.3–4.

237Там же. Оп.1.П.н.19. Д.1. Л.97–102, 139об.

238Там же. Оп.2.П.н.44.Д.3.Л.35.

239Там же. Л.38–43.

240Приложение (политический контроль), документ № 32.

241ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.50. Л.7–8.

242Там же. Ф.4000. Оп.10. Л.820. Л.1–5.

243Приложение (политический контроль), документ № 25.

244Там же, документ № 15.

245Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 43. Д.2. Л.99, 112, 118, 121, 128, 134, 141, 152, 161, 168, 174, 179.

246Приложение (политический контроль), документы №№ 29–30.

247Там же, документы №№ 26–28,31.

248ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.3. Д.6. Л.2–3.

249Приложение (политический контроль), документы №№ 33–36.

Глава 4. «НЕГАТИВНЫЕ НАСТРОЕНИЯ» В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ

1. Начало войны: в плену иллюзий?

17 апреля 1942 г. в теплом и уютном помещении студии Ленинградской кинохроники собрались руководители города, чтобы в узком кругу обсудить подготовленный к показу документальный фильм «Оборона Ленинграда». Беспристрастные кадры кинохроники засвидетельствовали скорее смятение и беспокойство среди населения, нежели патриотический подъем в первый день войны. Не случайно, что Жданов с сожалением констатировал:

«Показан митинг, посвященный началу войны, а публика никак не реагирует. Нехорошо это, как будто не про нее писано, а оратор разрывается. Неправильно…»1

Реплика Жданова была вполне объяснима — видеть то, что творилось в городе 22 июня 1941 г. он не мог, поскольку война застала его на юге, где он проводил свой отпуск. Всплеск же патриотизма, который Жданов наблюдал по возвращении в Ленинград, действительно наводил на мысль о том, что ничего иного и быть не могло во время его отсутствия. Однако действительность была намного сложнее. Хотя к войне готовились и были уверены, что пятилетки стахановского труда не пропали даром, для простых людей война явилась «как снег на голову»: «может быть, мы и не доживем до нее», — надеялись ленинградцы2. Чуда, однако, не произошло.

Запись в дневнике известной русской художницы А. Остроумовой-Лебедевой, относящаяся к военному времени, начинается словами, которые отражали то же самое настроение — предчуствие неизбежности развязки, с одной стороны, и надежду на то, что войны удастся избежать, — с другой:

«Сегодня — речь Молотова. Началась война с Германией! Гитлер неожиданно и внезапно напал на СССР… Итак, это давно нами ожидаемое нападение, свершилось! Бедная Россия, бедный наш героический народ!..»3

Население СССР, далекое от северо-западных границ страны, было убеждено, что страна превосходит Германию в военно-техническом отношении, что Красная Армия сможет разбить неприятеля. Довоенная пропаганда способствовала распространению «шапкозакидательских настроений». «Врага будем бить на его территории», — уверял своих читателей журнал «Большевик».

Печальный опыт финской кампании большинству населения СССР не был известен и всячески замалчивался. Поэтому не случайно Организационно-инструкторский отдел управления кадров ЦК ВКП(б) в информации «О ходе мобилизации и политических настроениях населения» подчеркивал высокий патриотический подъем населения. В течение 24–27 июня 1941 г. в ЦК ВКП(б) поступили сообщения 36 обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик о политических настроениях в связи с нападением фашистской Германии на СССР. Обкомы партии сообщали:

«Мобилизация проходит организованно, в соответствии с намеченными планами. Настроение у мобилизованных бодрое и уверенное. Случаи уклонения от мобилизации единичны… В военкоматы и в райкомы партии поступает большое количество заявлений о добровольном зачислении в ряды Красной Армии. Имеется много фактов, когда девушки просятся на фронт… Обкомы отмечают, что митинги на фабриках и заводах, в колхозах и в учреждениях проходят с большим патриотическим подъемом. Рабочие принимают решения с просьбой перейти на 10–11 часовой рабочий день»4.

Такие же настроения были характерны и для части ленинградцев. По мнению одного из секретарей РК ВКП(б) Ленинграда, «в начале войны партактив и большинство трудящихся недооценили врага, надеялись на быструю победу»5. Однако в Ленинграде о недавних военных неудачах в ходе зимней войны широкие слои населения знали куда больше, чем в целом по стране, и с меньшим оптимизмом смотрели в будущее.

Патриотические настроения, объединившие на время большую часть населения в первые недели войны, вскоре несколько ослабли, дав выход наружу тому широкому спектру чувств и мыслей, который был в довоенном Ленинграде. Эти гетерогенные настроения в условиях нарастающего кризиса развивались чрезвычайно быстро, проявившись не только в чудесах героизма и стойкости, но и в появлении антисемитизма, пораженчества, а также пассивном ожидании развязки, что «все само собой образуется». Сближение СССР с Англией и США в первые недели войны воспринималось населением с большой настороженностью и не являлось существенным фактором в развитии настроений — война с Германией представлялась своего рода дуэлью, в которой «демократии» в лучшем случае будут играть роль честных секундантов.

В городе первые дни войны характеризовались появлением огромных очередей в магазинах. Люди скупали сахар, соль, спички, пытались создать запас продовольствия. Сберкассы также оказались переполнены. Посетители стремились продать госзаем 1928 г. и заложить заем 3-й пятилетки, а также забрать свои сбережения6. Аналогичные настроения были зафиксированы практически повсеместно. В упоминавшейся выше сводке говорилось:

«В первые дни после начала военных действий в торговой сети усилился спрос на продукты питания и промтовары, в связи с чем в магазинах образовались очереди. Наибольший спрос наблюдался на сахар, соль, спички, мыло, муку, крупы. В некоторых областях имели место значительное количество случаев пьянки среди населения. Некоторые обкомы сообщают об отдельных случаях антисоветских высказываний и поджогов»7.

О росте обеспокоенности населения свидетельствовали и анонимные письма, поступавшие на имя А. Жданова. В одном из них, датированном 27 июня 1941 г., выражалось недоумение по поводу молчания Сталина:

Тов. Жданов!

Надо прямо сказать, что такое извещение как мы находимся на войне это серьезное положение, репродукторы кричат не выключайте радио, но тошно делается, люди гибнут где-то, а у нас музыка гремит, а в магазинах кошмар, население делает запасы, у кого есть деньги, конечно, лучше бы вместо музыки дали внушение людям, чтобы не создавали паники. Я считаю, что надо милиции просто напросто гонять очереди, а то получается полная паника, в очередях можно услышать всевозможную провокацию, уже болтают, что Россию продали, что Сталин уже скрылся. Желательно Сталина услышать по радио (выделено нами — Н. Л.) Он пред. Совнар. Комиссаров должен выступить с обращением к народу о нашем прод. положении и т. д., а получается масса в панике, а правительство молчит, музыка гремит точно торжество какое. Я считаю необходимым чаще передавать по радио положение на фронтах, т. к. это интересует весь народ, а главное ждем выступления т. Сталина, где он? На трибуне мы его никогда не видели в Ленинграде, он что, боится своего народа, пусть к репродуктору подойдет, чтобы народ слышал голос того, о ком так много поется.8

Несколько позже партийные информаторы и УНКВД с удовлетворением отмечали улучшение настроений в связи с выступлением Сталина по радио 3 июля 1941 г. Записи в дневниках рядовых ленинградцев также свидетельствовали об этом:

«Огромный подъем у населения вызвала речь Сталина — «очень хорошая, спокойная и не скрывающая опасного положения нашей дорогой Родины»».9

Наряду с этим отмечались отдельные случаи «нездоровых» настроений среди партийного актива. Например, 26 июня 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) был рассмотрен вопрос о распространении панических слухов секретарем парторганизации поликлиники № 23 М. Самойловым, которые нашли свое выражение в «сообщении в РК непроверенных сведений и неприятии мер к устранению панических настроений». М. Самойлову был объявлен строгий выговор с предупреждением10.

Первые недели войны характеризовались патриотическим подъемом ленинградцев, стремлением внести личный вклад в разгром врага. Успешно проведенные мобилизационные мероприятия в городе, формирование многотысячной армии народного ополчения — все это свидетельствовало о желании защищать свою страну и город от вероломного нападения Германии. Случаи уклонения от мобилизации и нежелание идти в народное ополчение носили в целом единичный характер, хотя в ряде организаций Ленинграда были отмечены факты уклонения половины лиц призывного возраста от мобилизации11.

Документы партийных и правоохранительных органов почти не содержат свидетельств о каких-либо значительных негативных настроениях в связи с призывом в действующую армию, за исключением отдельных случаев проявления антисемитизма. Некоторые рабочие выражали радость по поводу призыва в армию евреев, занимавших «теплые» места на предприятиях (нормировщиков, кладовщиков и т. п.)12 Отмечалось также, что в некоторых учреждениях в начале июля были проявления панических настроений среди части еврейского населения, что, вероятно, было связано в значительной степени с появлением в городе первых немецких листовок, носивших ярко выраженный антисемитский характер.

Негативные настроения стали появляться несколько позднее — в августе, когда немецкая армия стремительно приближалась к Ленинграду. По данным начальника штаба охраны войскового тыла Ленинградского фронта полковника Дреева, с начала военных действий и по 19 декабря 1941 г. частями и органами ОВТ ЛФ, городской, областной милицией, железнодорожной милицией дорожного-транспортного отдела Октябрьской и Ленинградской железных дорог в тылу Ленинградского и ранее Северного фронта были задержаны 4738 человек, уклонившихся от призыва и мобилизации, причем основная масса задержанных приходилась на август — начало октября 1941 г.13[73]

В июне — июле 1941 г. практически все без исключения мероприятия военных и партийных органов в Ленинграде в течение первого месяца войны находили положительный отклик у населения. Информаторы райкомов сообщали, что общее настроение рабочих здоровое, паники во время воздушых тревог не было14. Тем не менее, партийные информаторы приводили примеры критики довоенных отношений СССР и Германии. В частности, рабочие говорили, что «не надо было давать немцам хлеб и нефть», т. к. сами голодали и плохо подготовились к войне и, как следствие, оказались застигнутыми врасплох15, что «зря кормили немцев — не русские люди нами управляют, а евреи, поэтому так и получилось»16. Уже в конце июня появились первые слухи о том, что «Красной Армии воевать нечем», что на фронте дела плохи и «Гитлера не удержать», что сам Гитлер обладает рядом выдающихся качеств17. Основные тревоги женщин Ленинграда были связаны с эвакуацией детей, которая далеко не всегда проводилась организованно.

Готовность стран Запада помочь СССР в войне с Германией в начальный период войны вызывала недоверие. 23 июня 1941 г. Остроумова-Лебедева отметила:

«…Утром была речь Черчилля. Англия обещает нам помогать деньгами и техникой. Мне, лично, их помощь кажется не очень существенной. Истощенный, утомленный народ. Да и многие примеры их помощи: Франция, Греция, Югославия… Неужели развязавшаяся война между нами и Гитлером вызвана коварной политикой Англии?… Неужели это есть результат… политики «коварного Альбиона»? Неужели это они натравили разъяренного дикого быка — Гитлера — на нашу страну?»18

По инерции народ с сомнениями относился и к подписанному с Великобританией соглашению о совместных действиях в войне против Германии19.

Неизвестность и настороженность, характерные для первых дней войны, постепенно переросли в неуверенность. Ухудшение положения на фронте, введение карточек в середине июля 1941 г., отсутствие достоверной информации о развитии ситуации под Ленинградом и в целом в стране — все это способствовало распространению сомнений относительно способности отстоять Ленинград. Вместе с тем, среди части гражданского населения все еще сохранялось заблуждение относительно мощи Красной Армии, особенно ее технической оснащенности. В городе распространялись слухи, что бои за Псков и Остров показали, что «наша авиация куда лучше немецкой, а танки — не хуже»20.

В первой половине июля в городе получил распространение слух о том, что отступление Красной Армии связано с изменой маршала Тимошенко, «перешедшего к Гитлеру»21. Однако уже 30 июля информаторы одного из райкомов Ленинграда отмечали, что «при призыве старших возрастов женщины вели себя особенно неспокойно»22.

Напряжение в городе стремительно нарастало. Отсутствие вразумительной официальной информации о событиях на фронте привело к заметному ухудшению настроения и росту недоверия по отношению к власти. Июльские записи Остроумовой изобилуют констатациями, звучащими как упрек:

«…мы иногда по целым дням ничего не знаем»,

«…мы ничего не знаем. Доходят всякие слухи. Не всему можно верить, а официального ничего не сообщают»,

«….от нас все скрывают».

7 августа она высказалась очень определенно относительно уровня информированности своих соотечественников:

«Мы одни только [ничего] не знаем — граждане СССР, наиболее заинтересованные в этом, а весь мир знает…»23

В конце августа Остроумова пришла к заключению, что «газеты так мало дают, что люди перестают ими интересоваться и читать. «Все равно ничего в ней не узнать!!», — так они говорят»24. Информационный вакуум быстро стал заполняться слухами, носителями которых зачастую были беженцы, а также материалами немецкой пропаганды, главным образом листовок, которые уже в середине июля попали в город.

2. Несостоявшаяся эвакуация: кто виноват?

Как много значило это слово для ленинградцев на протяжении всей битвы за город! Власть не предвидела, не убедила, не организовала, наконец, не заставила покинуть город тех, кто ничем ему помочь уже не мог — женщин, детей, стариков. Вопрос об эвакуации — один из наиболее серьезных для оценки способности власти принимать адекватные ситуации решения. Народ, по большому счету, был предоставлен сам себе — за исключением предприятий и учреждений, подлежавших обязательной эвакуации, а также «политически неблагонадежных» лиц — эвакуацией горожан всерьез не занимались.

На власти лежала ответственность и за своевременную и точную оценку ситуации и за элементарный просчет вариантов ее развития вокруг Ленинграда. В нашу задачу не входит выяснение того, что было сделано властью (об этом, кстати, достаточно подробно написали ленинградские историки), и что было возможно сделать в июле — августе 1941 г. Воспоминания тех, кому довелось эвакуироваться в первые месяцы войны, а также многочисленные документы из военных и партийных архивов свидетельствуют о плохой организации эвакуации и больших потерях, которые были понесены в результате этого мероприятия. Очевиден вопрос о том, а что было бы, если бы поток желающих уехать из Ленинграда был хотя бы вдвое больше? Какая судьба ожидала этих людей? В середине августа 1941 г., т. е. за три недели до начала блокады, повсеместно поднимались вопросы о том, «Уезжать ли? И куда? И как? И с чем, с какой перспективой в будущем? Как там в неизвестном месте прожить, оторванным от мужей, сыновей, которые остаются здесь?»25.

Эти вопросы были вполне естественны. В условиях крайне неравномерного развития СССР (две столицы, а остальное — нищая провинция) принять решение вернуться в деревню, из которой еще совсем недавно бежали, было чрезвычайно тяжело. Наблюдая за семьей академика Фаворского, Остроумова-Лебедева в середине июля 1941 г. задалась вопросом, который в равной степени мог быть отнесен ко многим ленинградцам, предпочитавшим уехать из города:

«Почему им непременно надо уезжать из Ленинграда? Они живут так, что у них рядом нет фабрик, вокзалов и военных объектов. Дом их хороший, крепкой постройки в четыре этажа, с подвалом. Какая паника! Какое безумие!»26

Действительно, вопрос о том, уезжать или не уезжать, волновал практически всех. Он во многом впервые разделил ленинградцев на тех, кто считал своим долгом остаться в городе и тех, кто стремился поскорее из него выбраться. Были, конечно, и те, кто оставался в городе по другим, далеким от патриотизма причинам. Одни не желали оставлять имущество, другие, как уже отмечалось, не верили в то, что где-то в другом месте в эвакуации им будет лучше. Третьи не хотели оставлять своих близких. И, наконец, некоторые ожидали прихода немцев как избавителей от большевизма27.

Тяготы возможного переезда пугали и останавливали пожилых, привыкших к размеренной жизни людей:

«Для меня выехать из дома, из города куда-то в пространство и в обезумевшей и приведенной в отчаяние массе людей — будет смертью, гибелью… Я предпочитаю умереть у себя от бомбы, от голода, но у себя и не страдать… при виде множества горя и несчастья окружающих, когда меня принудят броситься в этот поток» 28.

Подытоживая свои наблюдения, Остроумова записала:

«Женщины ехать не хотят. Их мужья или воюют или служат. Им надо ехать одним. Из сберкасс, если у кого есть деньги, получить больше 200 руб. нельзя. Запас продуктов сделать нельзя, т. к. все продается по карточкам. Я говорю про таких, у кого есть свободные деньги. А ведь сотни тысяч есть таких, у которых ничего нет, кроме того, что они получают за то, что их мужья на фронте. И надо признать — очень скромные суммы. Потом отовсюду приходят сведения, что в городах и селах все съедено и люди голодают. Много беженцев из Минска, Смоленска, Москвы, Пскова и т. д. понаехало на Волгу, на Урал… и все опустошено по линиям железных дорог»29.

Характерным было отношение женщин к эвакуации в середине августа, описанное Остроумовой в связи с собранием в Районном Совете в связи с эвакуацией и нежеланием «не одной сотни женщин» уезжать:

«…Им в Райсовете говорили: «Мы отнимем у вас продовольственные карточки». — «Пусть. Мы и без них проживем». — «Мы отнимем у вас паспорта и… лишим вас жилплощади». — «Пусть, мы все равно никуда не поедем». В конце концов, женщины разошлись, твердо решив не уезжать»30.

Таким образом, период неопределенности и нерешительности, характерный тем, что многие «хватаются за головы, мечутся, то хотят уехать, то остаются», завершился тем, что большая часть женщин, стариков и детей осталась в городе, отстояв у пассивной и озабоченной другими проблемами власти свое право на жизнь в Ленинграде, которая вскоре превратилась для них в кошмар.

Более взвешенно смотрели на будущее города представители еврейского населения, напуганные немецкими листовками и слухами о том, что творилось в Германии и в занятых нацистами странах. По свидетельству очевидцев, некоторыми из них овладела паника в связи с возможной расправой в случае прихода в город немцев. А. П. Остроумова-Лебедева еще 8 июля 1941 г. записала в своем дневнике, что сослуживцы ее знакомой («все евреи»)… «все бегут, куда-то устраиваются в отъезд. Все это делается втихомолку и с необыкновенной ловкостью и проворством»31.[74]

Описывая настроения в городе в июле — августе 1941 г. как «чрезвычайно напряженное…, [когда] многие люди положительно в истерике», некоторые ленинградцы проявляли резкие антисемитские настроения.32[75]

3. Август — начало сентября: в ожидании развязки

Стремительное приближение немцев к Ленинграду, общее ухудшение положения в городе при отсутствии разъяснения причин неудач на фронте привели во второй половине августа 1941 г. к довольно широкому распространению всевозможных слухов по поводу сложившейся ситуации и перспектив войны. Проблема состояла в том, что в праве знать ленинградцам отказывали, но одновременно требовали быть настоящими патриотами и гражданами своей родины. В условиях кризиса, который переживала советская пропаганда, возобладали, подчас, панические настроения.

Характерно, что логика поддавшейся панике части населения была весьма противоречивой. В различных вариантах среди рабочих повторялись тезисы о евреях и коммунистах как виновниках во всех бедах, обрушившихся на страну, об «обиде» красноармейцев-крестьян на советскую власть за насильственную коллективизацию, об измене и вредительстве военачальников. Подобные настроения захватили значительную часть горожан, о чем свидетельствует внимание партийных органов к этому явлению.

Достаточно быстро в городе стал распространяться антисемитизм, который вышел за рамки «кухонных разговоров» и записей в дневниках, а также отдельных высказываний в связи с мобилизацией. 5 августа 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) отмечалось:

«Проверкой сигналов, поступивших в РК, установлены проявляющиеся в последнее время среди трудящихся фабрики «Равенство» отдельные нездоровые антисемитские настроения вплоть до открытых выступлений некоторых работниц».

Отмечалось, что почва для таких настроений была создана «шкурными» поступками отдельных руководящих работников фабрики. Речь шла об эвакуации без согласования с парторганизацией и РК начальника утильцеха К. Заместитель директора по коммерческой части Ф. использовал служебное положение с целью эвакуации и устройства на работу в детский сад фабрики и своих родственников и знакомых. 30 июля в ответ на справедливую критику недовольных работников фабрики «допустил антипартийный выпад в отношении инструктора РК Сироткиной и и. о. секретаря партбюро фабрики Константинова, назвав их «фашистами и представителями пятой колонны»». По итогам разбирательства бюро РК объявило Ф. строгий выговор, он был снят с должности33.

Политорганизатор одного из домохозяйств Кировского района Орлов отмечал, что в августе 1941 г. в подведомственном ему доме «среди населения получили широкое распространение антисемитские настроения», источником которых была член ВКП(б) Родионова. Она рассказывала подросткам антисемитские анекдоты, под влиянием которых они «побили мальчика-еврея»34.

Проблема антисемизма стала настолько серьезной, что заставила Жданова высказаться по этому вопросу 20 августа 1941 г. на ленинградском партактиве, посвященном задачам ВКП(б) в связи с обороной города. В свойственной ему манере Жданов заявил:

«…необходимо скрутить голову пятой колонне, которая пытается поднять ее, начинает шевелиться»,

«…решительно покончить с профашистской агитацией насчет евреев. Это конек врага: бей жидов, спасай Россию! Бей евреев и коммунистов!»

Далее он указал, что обычными методами работы правоохранительных органов обойтись нельзя, что формальностям мирного времени не должно быть места, что надо действовать «по-революционному, по-военному, действовать без промедления»35.

Примечательно, что в отличие от документов партийных органов, в спецсообщениях УНКВД ЛО довольно редко встречались упоминания о распространении антисемитизма. Это можно объяснить отчасти тем, что центральный аппарат НКВД не ставил перед региональными органами такой задачи, и антисемитские проявления сами по себе не рассматривались как «антисоветские». Лишь тогда, когда антисемитизм сомкнулся с агитацией против коммунистов, власть стала предпринимать усилия, направленные на борьбу с ним.

В итоге в специальном постановлении Кировского райкома ВКП(б) «Об антисоветских слухах, антисемитизме и мерах борьбы с ними», датированном 29 августа 1941 г., отмечались факты проявления антисемитизма среди рабочих Кировского завода, фабрики «Равенство», на ряде номерных заводов, а также в домохозяйствах, а перед партийными и правоохранительными органами, включая НКВД, была поставлена задача «вести беспощадную борьбу с дезорганизаторами тыла, распространителями ложных слухов, агитаторами антисемитизма»36.

В конце августа 1941 г. настроения населения продолжали ухудшаться. Заведующий отделом пропаганды и агитации Кировского РК ВКП(б) вспоминал, что в домохозяйствах района женщины открыто начали вести агитацию, заявляя, что «всем коммунистам скоро будет конец», что с приходом немцев они помогут уничтожить коммунистов37. По городу прокатилась очередная волна слухов. Широкое распространение получило мнение, что народ обманули, сказав, что есть запасы продовольствия на 10 лет; появилось много очевидцев «фашистского рая». М. Протопопов продолжает:

«Часть этих очевидцев просто изымали органы [НКВД]… Мы хорошо были осведомлены о том, что творится в домохозяйствах, наиболее отсталых мы убеждали»3.

В некоторых домохозяйствах были разбиты и выброшены бюсты Ленина и Сталина. Упаднические настроения нашли некоторое распространение и среди коммунистов. В Кировский РК ВКП(б) обращались «несколько коммунистов» с просьбой изъять у них произведения Ленина и Сталина: «придут, мол, немцы и за такую литературу вешать будут»39. Аналогичные факты были отмечены в Ленинском РК ВКП(б). Партийные функционеры отмечали:

«Хоть и при закрытых дверях, но задавали вопросы о том, когда можно уничтожить партбилет, уничтожать ли книги Ленина и по истории партии, справшивали, когда выдадут паспорта на другую фамилию, чтобы обеспечить переход на нелегальное положение»40.

Неуверенность и растерянность оставшихся в Ленинграде коммунистов и даже целых партийных организаций советской группы Дзержинского района после ухода основной части актива на фронт была характерной для этого периода обороны города41. Пораженческие настроения захватили даже некоторых работников УНКВД, личные дела которых рассматривались на заседаниях бюро Дзержинского РК ВКП(б)42.

Война и быстро проявившаяся слабость власти привели к тому, что в августе 1941 г. произошел всплеск религиозных настроений. Политорганизаторы домохозяйств отмечали, что «буквально все кружки для писем были заполнены религиозными записками, которые действовали на людей», т. к. в них говорилось о необходимости переписать записку в девяти экземплярах для сохранения своей жизни43.

В конце августа малочисленные в то время пораженческие настроения под влиянием немецкой пропаганды приобрели вполне определенный характер — появились призывы к сдаче Ленинграда и превращения его в открытый город. Так, инструктор по информации Дзержинского РК ВКП(б) 22 августа 1941 г. сообщил в горком партии о том, что в районе трижды расклеивались объявления, в которых содержались призывы к женщинам с целью спасения детей идти в Смольный и просить, чтобы Ленинград объявили «свободным городом»44. Рабочие Пролетарского завода вспоминали:

«Жизнь становилась все хуже и хуже, немец подходил к Ленинграду, все наши пригороды были забраны, народ ходил панически настроенный, некоторые да и большинство ждали его как Христа. Рабочие говорили, что придет немец и перевешает всех коммунистов»45.

Несмотря на попытки властей исключить проникновение в город агитационных материалов противника, немецкие листовки читали, и пересказывали их содержание знакомым. В этой связи характерно, что обращение к ленинградцам К. Ворошилова 21 августа не произвело ожидаемого эффекта, скорее напротив, вызвало еще большие сомнения в способности власти отстоять город. Наряду с этим в городе распространились слухи об обращении немецкого командования к горожанам оставаться в городе и сохранять спокойствие. Ленинградцам обещали не бомбить город46.

Что же касается официальной информации, то она оставалась неудовлетворительной. 21 августа 1941 г. Остроумова-Лебедева писала в своем дневнике:

«Военные дела наши плохи. В какой мере? Не знаем. Из газет ничего понять нельзя, очень официально, расплывчато и уклончиво. По беженцам из окрестностей Ленинграда знаем, что в Гатчине наши власти приказали гражданам Гатчины выехать безоговорочно не позднее 24 часов. Из Первого Павловска (Слуцка)… тоже предложили жителям выезжать без обозначения срока. Так же и из г. Пушкина… Антисоветские настроения растут, что очень страшно в такое ответственное время и, конечно, крайне нежелательно. Это мне приносит Нюша от людей из очередей, утомленных долгими стояниями и страдающих мыслями о своих мужьях, сыновьях, братьях, погибающих на фронте»47.

Власть практически перестала заниматься разъяснительной работой, уступив это важнейшее поле борьбы противнику. Результатом явилось распространение всевозможных слухов, нарастание «стихийности», а не «сознательности» как доминанты настроений среди жителей города. Речь шла не об отсутствии газет, а их бессодержательности. Записи в дневнике Остроумовой подтверждают это:

23 августа:

«…Газеты так мало дают, что люди перестают ею интересоваться и читать. «Все равно в ней ничего не узнать!» — так они говорят».

24 августа:

«…Мы граждане нашей страны, ничего, ничего не знаем. В газетах очень скупо и уклончиво дают информацию… Мы так отделены от Европы, от всего мира, такой глухой стеной с абсолютно непроницаемыми стенками, что ни один звук не просачивается к нам без строжайшей цензуры. Тяжко!»

31 августа:

«…Ничего мы не знаем, что делается в нашей стране. В газетах ничего нет…»

1 сентября:

«…Мы ничего не знаем, что делается на фронте! Ничего!»48

Неблагоприятное воздействие на морально-психологическое состояние ленинградцев оказывало значительное количество дезертиров, которые вместе с беженцами являлись носителями негативных настроений и слухов.

Например, только с 16 по 22 августа в Ленинграде были задержаны 4300 человек, покинувших фронт, с 13 по 15 сентября — 1481, а за 16 сентября и первую половину 17 сентября — 2086 дезертиров49. Беженцы действительно привносили много дополнительной суеты и слухов в Ленинград. 20 августа Остроумова писала в своем дневнике:

«…В городе очень тревожно. Можно ожидать и было бы логично ожидать увидеть город пустынным, тихим, замеревшим. Ничуть не бывало! Улицы переполнены снующим во всех направлениях народом. Озабоченным, напряженным, но особенно хлопотливым и деятельным. Это все беженцы из окрестностей Ленинграда, из дачных мест, где много до сих пор народа жило и зимой, и из таких мест как Луга, Псков, Гатчина, Красное Село, Кингисепп и т. д.»50.

Наличие в городе значительного количества беженцев обусловило наличие дополнительных трудностей со снабжением города продовольствием. Действия властей, не предвидевших проблем, связанных с наплывом беженцев, вызывали сожаление и осуждение. Остроумова писала:

«Наши коммерческие магазины осаждаются огромным количеством народа, жаждущего купить хлеба. Хлеба! Это все беженцы… Жаль, не ожидали такого наплыва покупателей на хлеб и потому не заготовили его достаточное количество, из-за чего около нас такие чудовищные очереди»51.

Закрытие коммерческих магазинов, являвшихся единственным легальным источников для приобретения продовольствия беженцами, означало еще большее ухудшение положения этой категории населения. Голод для беженцев начался намного раньше, чем для ленинградцев, борьба за жизнь с усугублением продовольственного положения принимала подчас самые чудовищные формы (вплоть до каннибализма). Но это было позже — в конце ноября — начале декабря 1941 г., а в начале сентября они представляли собой брошенную на произвол судьбы большую и неорганизованную массу людей:

«Бедные люди! Тяжело бывать на тех улицах и в тех кварталах, вблизи вокзалов, где они скапливаются тысячами. Вся душа переворачивается от этого потрясающего зрелища. Дети в повозках или на узлах, козы, коровы. Все шевелится, дышит, страдает. Все выбиты из колеи»52.

Еще до начала блокады партийные информаторы сообщали о наличии слухов относительно хорошего обращения немцев с жителями оккупированных районов — «покупают у населения яйца и кур», «хорошо относятся к пленным»53. Одна из работниц Галошного завода со слов знакомой, бывшей на оккупированной территории, рассказывала о преимуществах жизни при немцах, а также об антисемитской пропаганде — «показывают кино, как русские стоят в очереди, а евреи идут с заднего хода». Информатор РК Трегубов подчеркивал, что в большинстве случаев источниками слухов, разговоров и нездоровых настроений были прибывающие в город с фронта и главным образом вышедшие из окружения54. В начале сентября также высказывались скептические настроения в отношении военного обучения («берут одних инвалидов, да и оружия для них нет»), а также целесообразности проведения оборонных работ («немец все равно обойдет»).

Большой интерес к международным событиям, которые в довоенном Ленинграде скорее напоминали мечты и грезы, нежели имели какое-либо реальное значение, через два месяца войны практически полностью исчез, уступив место насущным вопросам борьбы за выживание. Ни союз с Англией, ни совместная операция с англичанами в Иране, должная убедить в искренности намерений союзников в совместной борьбе с Германией, не нашли соответствующего отклика у ленинградцев. По-прежнему по отношению к демократическим государствам доминировало недоверие. Остроумова записала в своем дневнике:

«Не очень я доверяю Англии! Придется за дружбу с нею тяжко расплачиваться»55.

Таким образом, на этом этапе внешний ресурс усиления борьбы с Германией не представлялся горожанам существенным. 1 сентября56 Остроумова записала в своем дневнике:

«Кольцо все туже затягивается вокруг Ленинграда. Чувствуется большое напряжение. и среди коммунистов… Я не знаю, я могу ошибаться, но мне кажется, он [Ленинград] уже вполне окружен».

В конце августа — начале сентября 1941 г. ленинградское руководство оценивало ситуацию в городе как критическую. На случай сдачи города производилось минирование важнейших объектов, создавалось подполье.

В спешном порядке в конце августа 1941 г. в городе было произведено «изъятие контрреволюционного элемента»57. Кроме того, в результате трех массовых облав с целью выявления дезертиров и лиц без прописки в Ленинграде и пригородах в период с 26 августа по 5 сентября 1941 г. было задержано 7328 человек58. Таким образом, к моменту блокады в городе с населением в 2 457 608 человек не должно было остаться политически неблагонадежных лиц.

4. Блокада. Нарастание внутреннего кризиса

У нас нет иллюзий, что они (русские люди) воюют за нас. Они воюют за Родину.

Сталин, сентябрь 1941 г.59

В течение наиболее трудного для ленинградцев периода войны — осени и первой блокадной зимы — проявились основные тенденции развития антисоветских настроений, а также их характер по отношению к власти, настоящему моменту и будущему. Мы располагаем достаточно полными статистическими данными относительно динамики изменения настроений, начиная с сентября 1941 г. Сразу же отметим, что она не совпадала с тем, как оценивали положение в городе сами ленинградцы и немецкая разведка.

Имеющиеся в нашем распоряжении документы УНКВД ЛО свидетельствуют о том, что пик народного недовольства пришелся на январь-февраль 1942 г., когда около 20 % горожан обнаружили те или иные «негативные настроения и проявления» социально-экономического и политического характера, причем количество экономических преступлений, связанных с голодом, обычно втрое превосходившее число «контрреволюционных» преступлений, в этот период было примерно таким же.

В то же время, сами горожане, и это вполне естественно, говорили о том, что «все недовольны», что «98 % процентов выступают за сдачу города немцам». СД также считала, что народ готов прекратить сопротивление, но партия и НКВД жестко контролируют ситуацию и надежды на спонтанное выступление масс против власти практически нет.

Отношение народа к власти в этот период, нашедшее свое отражение в сводках УНКВД и партийных органов разных уровней, в подавляющем большинстве случаев было очень схематичным. Не будет большим преувеличением сказать, что институциональные представления о власти были равны нулю: власть — это «они», которые опираются на НКВД и решают «нашу» судьбу. В зафиксированных агентурой НКВД и военной цензурой высказываниях нет ни одного упоминания о реальных институтах власти — о ГКО, Военном Совете фронта, ЦК, СНК, Верховном совете и т. п. Носители власти определялись не иначе как «главари», «вожди», «правители», «правительство», «коммунисты и евреи», «тов. Сталин» (тов. Молотов), «вредитель» Попков и т. п. Основное назначение власти, по мнению части ленинградцев, состояло в обеспечении прожиточного минимума, прежде всего продовольственном снабжении. «Дайте хлеба!» — вот основное требование горожан в период блокады. Представления об идеальной власти также отражали естественный «материализм» того времени — «хлеб за 40 копеек», «народу все равно, какая власть будет, лишь бы кормили».

За исключением, пожалуй, представителей интеллигенции, в высказываниях ленинградцев очень редко встречались упоминания о политических и личных свободах. Идеальная власть в представлении интеллигенции — возврат к «старому» — к дореволюционному периоду (самоуправление, республика и т. п.) или к НЭПу. Характерно, что ни один из бывших противников Сталина не назывался в приводимых НКВД высказываниях в качестве альтернативы существующему руководству. В этом, вероятно, проявилась «деполитизация» масс после серии процессов 30-х гг. Среди способов воздействия на власть чаще всего назывались следущие: «сбунтоваться», «сделать забастовку», «громить магазины»», «собраться и идти к Смольному требовать хлеба и мира», и т. п.

Традиционным инструментом влияния на власть было написание анонимных писем, содержавших наряду с угрозами, как правило, экономические требования — увеличение продовольственных норм и сокращение рабочего дня. Вместе с тем для подавляющего большинства горожан характерным была боязнь власти и желание спрятаться за спины других — «надо действовать организованно, всех не расстреляют». Эта боязнь, как уже отмечалось выше, проявилась и в характере писем, направлявшихся в Смольный.

В сентябре 1941 г. Сталин очень беспокоился относительно непопулярности партии и себя самого как ее лидера. Именно поэтому он считал необходимым пресечь контрреволюцию в самом зародыше.

«Будучи революционером, Сталин знал каким образом подпольное движение начинается и как оно развивается дальше»60.

В Ленинграде УНКВД установило практически тотальный контроль за населением, выявляя и уничтожая в самом зародыше малейшие ростки потенциальной оппозиционности. Материалы УНКВД дают представление о динамике развития негативных настроений в городе. Количество антисоветских проявлений по мере приближения фронта из месяца в месяц увеличивалось. В конце сентября агентура УНКВД фиксировала по 150–170 антисоветских проявлений ежедневно, во второй декаде октября — 250, а в ноябре — уже 300–350.

Военная цензура также отмечала рост числа задержанной корреспонденции и различного рода негативных настроений, выраженных в письмах ленинградцев. Если в начале войны их доля составляла около 1,2 %, то в августе — 1,5–1,7 %, в октябре — 2–2,5 %, в ноябре — 3,5–4 %, в декабре — 2,3–7 %, а в январе — феврале 1942 г. — около 20 %61. Все чаще в городе распространялись написанные ленинградцами листовки, направлялись анонимные письма в адрес руководителей военных, партийных и советских организаций, а также в редакции газет и радиокомитет. Если в начале войны это было редким явлением, то в ноябре 1941 г. их количество достигло 15 в день62.

Представление о количественной стороне активного протеста дают статистические данные органов внутренних дел. В справке УНКВД ЛО, составленной 25 октября 1941 г., указывалось, что с начала войны за «контрреволюционную деятельность» были арестованы 3374 человек. Кроме того, из числа лиц, изобличенных в антисоветской агитации, материалы на 466 человек были переданы для ведения следствия в органы прокуратуры63.

В период с 15 октября по 1 декабря 1941 г. число арестованных за «контрреволюционную деятельность» Управлением НКВД достигло 957 человек, в том числе была раскрыта 51 «контрреволюционная группа» общей численностью 148 человек. Несмотря на некоторый средний рост числа арестованных, можно с уверенностью говорить об отсутствии в Ленинграде осенью 1941 г. сколько-нибудь значительного организованного сопротивления власти. В среднем в каждой «группе» было менее трех человек, а более 800 арестованных никакими «органинизационными» узами связаны друг с другом не были.

За то же самое время УНКВД пресекло деятельность 160 преступных групп неполитического характера общей численностью 487 человек, которые занимались бандитизмом, хищениями и спекуляцией. Это почти втрое больше, нежели численность «контрреволюционных» групп. Всего же за «экономические» преступления с 15 октября по 1 декабря 1941 г. были арестованы 2523 человека64. Таким образом, осенью 1941 г. на одного «политического» приходилось трое «неполитических», избравших для себя иной путь борьбы с голодом и трудностями блокады.

13 сентября 1941 г. УНКВД ЛО в спецсообщении, адресованном Военному Совету Ленфронта, упомянуло о проявлениях антисемитизма. Участники одной из раскрытых организаций рассылали «в адреса еврейского населения письма погромного характера», а инициаторы создания в домохозяйствах города «Домовых комитетов» намеревались собирать сведения о проживавших в домах коммунистах, комсомольцах и евреях, чтобы в случае занятия немцами Ленинграда передать им эти сведения65.

Критическая ситуация, сложившаяся вокруг Ленинграда 8 сентября 1941 г., а также неясные перспективы города породили в разных слоях общества всевозможные слухи о разногласиях между Сталиным и Ворошиловым по поводу возможности отстоять Ленинград. Речь шла о том, что Сталин, якобы, предлагал сдать Ленинград, а Ворошилов выступил против этого и даже ранил Сталина в руку. Более того, согласно тем же слухам, Сталин был арестован или уехал в Грузию. Сам факт широкого распространения слуха, в основе которого было предположение возможности не только несогласия командующего фронтом со Сталиным и ранения «отца народов», но даже ареста, свидетельствовал о начавшемся развенчании Сталина66.

Осознаваемое ленинградцами ухудшение военного положения, трудности с продовольственным снабжением вскоре дополнились новым тяжелым испытанием — бомбежками. «Было очень страшно, тяжко и невыносимо жутко»67. «Летний период, когда я теперь его вспоминаю, кажется мне какой-то безобидной шуточной пародией, сентиментально идиллической инсценировкой быта в готовящемся к блокаде городе», — отметила одна из жительниц Ленинграда. Смех и шутки («бомбоубежище — бабоубежище») разом исчезли68.

Все чаще в разговорах и распространявшихся в городе слухах стали упоминать Гитлера. С его именем отождествлялось поведение немецкой армии в целом и авиации в частности («Гитлер бомбит», «Гитлер обещает» и т. п.) Например, перерывы в налетах немецкой авиации 12–13 сентября население объясняло тем, что у Гитлера будто бы были именины, и по этой причине немцы прервали бомбежки Ленинграда.

«Сегодня в очередях распространился слух о том, что Гитлер сегодня именинник (точно лютеране справляют именины!) и что потому сегодня он бомбить не будет. Посмотрим!».

На следующий день, 13 сентября, Остроумова отметила, что накануне вечером и ночью налетов на город действительно не было:

«Или наши их к городу не пропустили, или праздновали именины Гитлера?»69

К середине сентября все острее стала чувствоваться нехватка продовольствия. Овощи практически закончились. Многие в панике от отсутствия продуктов, — отмечается в одном их дневников.

Недостаток информации способствовал тому, что в городе распространялось множество всевозможных слухов. 18–22 сентября70 Остроумова записала в дневник:

«Кругом только слухи, слухи и слухи. Только стоит пойти в очередь, как наслышишься всяких страстей… Я …избегаю помещать в мой дневник разные «сообщения из очередей». Но ведь правительство ни о чем нам не сообщает, касающееся Ленинграда и его окрестностей».

Параллельно с этим, продолжал нарастать интерес к противнику. Это находило свое выражение в том, что, несмотря на жесткие меры, направленные на недопущение чтения немецких листовок, народ, тем не менее, ими интересовался и содержание пересказывал своим знакомым:

«…Вчера, когда наша Нюша ехала на Выборгскую сторону, …немцы сбросили тысячу листовок. Она была в трамвае, который быстро шел, и потому не могла поймать листовку. Потом мы узнали, что в ней немцы предлагали выехать из Выборгского района на шесть километров, т. е. они решили сейчас бомбардировать фабрики и заводы Выборгского и Красногвардейского районов…»71

Надежды патриотично настроенных горожан на спасение были связаны с 54-й армией (…«Ждем армию Кулика. Может, она нас спасет?! Говорят, немцев вокруг Ленинграда очень жалкий слой, если бы побольше вооружения, танков и самолетов, нашим красноармейцам ничего не стоило бы опрокинуть немцев»), а также в некоторой степени с помощью союзников. Однако население не рассчитывало получить сколько-нибудь полную и правдивую информацию о встрече совестких руководителей с представителями США и Англии, проходившей в Москве в конце сентября. Власть все больше и больше теряла в глазах своих сторонников в Ленинграде:

«Что будет?!! Думай, не думай — все равно нам ничего не будет сообщено открыто и прямо. Мы ведь пешки! Должны будем довольствоваться сведениями и слухами, часто ошибочными и несправедливыми…»72

В сентябре 1941 г. материалы, полученные агентурно-оперативным путем, давали основание УНКВД утверждать, что «враждебная деятельность антисоветских и фашистских элементов» велась в направлении:

а) усиления подготовки к оккупации города, составления списков коммунистов, активных советских работников для выдачи немецким войскам,

б) разработки мероприятий по организации хозяйственно-экономической жизни города на капиталистических началах, привлечения к контрреволюционной деятельности антисоветски настроенной интеллигенции для помощи немцам в случае оккупации города,

в) распространения контрреволюционных листовок и анонимок, авторы которых, используя продовольственные трудности, начали призывать к организованным выступлениям73.

Как уже отмечалось, весьма странным было то, что здесь и далее УНКВД в отличие от немецких разведорганов, а также самих Ленинградцев не придавало проявлениям антисемитизма особого значения, хотя всего двумя неделями ранее не кто иной, как Жданов, отмечал этот прискорбный факт. Лишь в 1944 г. в одном из спецсообщений есть упоминание об антисемитской агитации, проводившейся со второй половины сентября 1941 г., но и в этом случае Литейный был озабочен, скорее, не содержательной стороной, а тем, что в течение почти трех лет ему не удалось выйти на след организации, занимавшейся этой агитацией. В Ленинграде, начиная с 21 сентября 1941 г., было отмечено распространение антисоветских листовок, отпечатанных на пишущей машинке под копирку на полулисте чистой бумаге. Листовки содержали призыв к расправе над лицами еврейской национальности и исходили от якобы существующего в Ленинграде «ВСЕРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ВНУТРЕННЕГО ПОРЯДКА». Всего в городе обнаружено 28 листовок, из них 20 листовок в районе Невского проспекта /главным образом Куйбышевский район/ и 8 листовок в Приморском и Петроградском районах. Две листовки были обнаружены наклеенными на стенах домов, две на входных дверях театра им. Пушкина, остальные найдены в почтовых ящиках квартир.

Как мы уже отмечали, вероятно, власть либо уже не считала антисемитизм актуальной проблемой в связи с эвакуацией большей части еврейского населения и не желала отвлекать силы УНКВД и других правоохранительных органов для борьбы с этим явлением, либо намеренно переориентировали негативные настроения горожан с целью отвести угрозу непосредственно от самого режима.

Основания для беспокойства у власти действительно были — несмотря на удаление из города большей части потенциально опасных в политическом отношении лиц к началу блокады, за 12 дней сентября 1941 г. в Ленинграде органами УНКВД были ликвидировано семь групп, «ставивших перед собой задачу по оказанию помощи германским войскам в случае занятия ими города». В спецсообщении УНКВД указывалось, что группа русской молодежи (8 человек) изготовила на гектографе антисоветские листовки, призывавшие население к выступлению против власти. Группа учителей средних школ Выборгского и Кировского районов составляли и распространяли среди населения листовки с призывом к населению Ленинграда и бойцам Красной Армии о сдаче города немцам74.

Кроме того, значительное распространение получили слухи о хорошем обращении немцев с пленными и населением, оставшемся на оккупированной территории («немцы хорошо приняли, накормили и отпустили»). УНКВД отмечало, что высказывания вернувшихся из захваченных немцами районов практически не отличались от содержания листовок противника, сбрасывавшихся с самолетов. Агентурой УНКВД были отмечены случаи изменнических намерений. Например, бухгалтер расчетного отдела Кировского завода А., впоследствии арестованная органами УНКВД, заявила:

«…Немцы находятся в нескольких километрах от Ленинграда, т. е. в Лигово. Я собираюсь пробраться туда, чтобы дать знать немецким войскам, что ленинградцы ждут прихода немцев и всячески будут помогать немецким войскам завершить победу над Советским Союзом, т. к. нам все это уже надоело не только за период военного времени, а на протяжении всего существования советского строя, но только до сего времени не было удобного случая сделать измену советской власти. Одновременно попрошу передать через немецкие войска Гитлеру: «Чем можем, всем будем помогать Вам, господин Гитлер»»7.

Во Фрунзенском и Кировском районах несколько домохозяек ходили по магазинам и уговаривали стоявших в очередях женщин идти на передовую и просить красноармейцев прекратить сопротивление. В Выборгском районе были арестованы домохозяйки К. и С., составившие обращение в Ленсовет с просьбой заключить перемирие с германским командованием, открыть фронт и эвакуировать из Ленинграда детей76.

Пораженческие настроения захватили и часть рабочих. В спецдонесении УНКВД от 27 сентября 1941 г. появились сведения о возникновении «брест-литовских» настроений, что в период нарастающего кризиса было весьма симптоматично. Урок 1918 г. о возможности достижения мира пусть даже ценой потери территории был усвоен населением хорошо. Это тема прочно заняла свое место в сводках партинформаторов и УНКВД, выдвигаясь в число наиболее актуальных в моменты очередного ухудшения положения (снижение норм выдачи продовольствия, неудачи на фронте и т. п.)77.

Очень отчетливо в сентябре 1941 г. проявились прогерманские настроения, нашедшие свое выражение в разговорах о том, что немцы «освободят от большевизма», «наведут порядок», «немцы — народ культурный» и т. п. Успехи Вермахта начали быстро вытеснять представления о советской власти как власти сильной и стабильной. Готовность принять «нового хозяина» практически лишь только на том основании, что он оказался сильнее, может быть объяснена упоминавшейся выше особенностью поведения личности авторитарного типа. Информация партийных органов также свидетельствовала о росте интереса к фашизму и Гитлеру («Гитлер несет правду», «С приходом Гитлера хуже не будет» и др.)78.

Ленинградцы отмечали, что усиление бомбежек в первой половине октября привело к тому, что мобильность населения резко сократилась, народ редко покидал территорию своего района («что делается в других районах Ленинграда, мы не знаем»). По-прежнему сохранялись надежды на «удачи на северном фронте». Подтверждением обоснованности таких ожиданий было, по мнению ленинградцев, то, что противник увеличил интенсивность налетов на город в ответ на «начавшееся освобождение Ленинграда»79. Однако вскоре от таких радужных перспектив не осталось и следа.

Ситуация с продовольствием становилась катастрофической («Весь город ест темно-зеленые листья от капусты, и на суп и на второе и на чечевицу, у кого есть они в запасе. Хлеба 200 грамм еле хватает»). Но большинство населения прямо не обвиняло власть в неспособности обеспечить его продуктами.

«Конечно, все сознают, что здесь не виновато правительство и хозяйственные учреждения, что мы в осажденном городе, что надо первым делом накормить армию, но от этого не легче»80.

«Положение на фронте, как видно из передовой статьи «Правды», у нас очень тяжелое, а в связи с этим и положение Ленинграда и Москвы».

Большинство населения, вероятно, сохраняло свои сомнения и страхи при себе81.[76]

Настроение населения в середине октября определялись новыми поражениями Красной Армии под Москвой и наступлением настоящего голода, и это было только начало наступающего ада:

«Все ходят очень подавленные и угнетенные нашими неудачами на фронте. Все мрачны, молчаливы и… голодны… Говорят, что тучи голодных людей вымаливают кусочек хлеба у выходящих из булочной… Улицы Ленинграда полны снующим голодным людом. Перед кино тысячная толпа! Эта толпа берет билеты в кино, чтобы первым делом кинуться в буфет… Все прикрепляются к столовым, чтобы получать там суп. Все женщины сплошь бегают с бидонами в руках. Можно подумать, что в городе обилие молока, а его нет ни капли»82.

Вопрос об информировании населения о положении на фронте четко провел грань между властью и народом. Власть не снабжала народ должной информацией, но требовала от него гражданской сознательности. То, что отмечала Остроумова по этому вопросу 25 октября 1941 г., было характерно и для других горожан.

«…Я ничего не пишу о военных событиях, так как ничего не знаю, как и все остальные граждане СССР. … Нас кормят деталями и подробностями, которые не обрисовывают событий реально и правдиво как они есть, а только затемняют сознательное отношение ко всему свершающемуся в нашей бедной стране»83.

В тот же день инструктор по информации сообщал в Московский райком и горком ВКП(б), что трудящиеся завода им. Карпова недовольны настолько, что высказывалась даже мысль о том, что если существующее положение сохранится, то народ восстанет84.

С первых же дней блокады проявилась еще одна характерная черта оппозиционно настроенных ленинградцев — политическая пассивность и надежда на то, что «все само собой образуется», что кто-то другой должен начать действовать во имя спасения города и его населения. Как отмечалось в спецдонесении УНКВД ЛО № 9345, электромонтер завода «Русский дизель» П., впоследствии арестованный органами НКВД, говорил:

«Немцы в ближайшее время возьмут Ленинград. Наше правительство к этой войне было совершенно неподготовлено. Сейчас же нет никакой возможности, чтобы наладить производство и снабжать Красную Армию. Нужно, чтобы женщины высказывали возмущение тем, что Красная Армия не снабжена оружием, чтобы они поднимали вопрос о перемирии, даже позорном с отдачей Украины, Киева и Ленинграда».

Ряд рабочих высказывали пораженческие прогерманские настроения, критикуя при этом слабость советской власти. Переплетчик завода «Союз» Н. заявил:

«…Немцы на днях войдут в Ленинград и у нас будет новый хозяин. Немецкая армия технически оснащена и вооружена лучше, чем наша. Руководители наши бежали из Ленинграда. Остался на своем посту только Ворошилов. Немцы разбрасывают листовки, в которых указывается, что сопротивление бесполезно, так как регулярные войска Красной Армии разбиты, нет оружия и некому руководить бойцами. Окопы, которые мы роем, немцы занимают и используют против нас».

Такое же мнение высказал рабочий коксо-газового завода И.:

«…Рабочим крупных заводов нужно взять в руки оружие и свергнуть советское правительство, чтобы оно не мучило народ. Ленинград все равно нам не удержать. Немцы ничего плохого нам не сделают. Мы их должны благодарить за то, что они нас освобождают. За 23 года большевики не сумели подготовиться к войне и ничего не сделали для народа»85.

О продолжавшемся «привыкании» к немцами свидетельствовали также документы партийных организаций. Появились заявления о том, что «немцев бояться нечего, им тоже нужна рабочая сила», что «скоро жидам и коммунистам устроят Варфоломеевскую ночь»86. Отдельные члены ВКП(б) высказывали недовольство тем, что до войны много средств было потрачено неэффективно (строительство домов Советов, большие премии артистам и т. п.), в результате чего к войне должным образом не подготовились. Более того, высказывалось мнение о том, что накануне войны «рабочий класс озлобили тем, что… многих посадили в тюрьму, коммунистов ни за что исключали из партии»87.

Немецкие спецслужбы не поспевали за стремительным развитием ситуации в Ленинграде и не оказывали существенной поддержки развитию оппозиционных настроений. Безусловно, пропаганда сдачи города велась постоянно и достаточно активно как через распространение листовок, так и через засылаемых в город агентов. Материалы СД свидетельствуют, что первые сообщения о положении в Ленинграде попали в сводки на имя шефа немецкой службы безопасности только в середине октября 1941 г., т. е. значительно позже, чем возникли объективные условия для развития недовольства в широких слоях населения Ленинграда. Следует отметить, что еще 9 августа 1941 г. четыре советских офицера-перебежчика из 16-й дивизии говорили немцам о необходимости предпринимать усилия для того, чтобы поднять рабочих Ленинграда на восстание. Военная разведка была более оперативна, начав снабжать информацией командование группы армий «Север» еще в середине сентября. Ее призывы организовать более масштабную пропагандистскую кампанию, адресованную защитникам и населению Ленинграда, содержались практически во всех донесениях88.

По мнению УНКВД ЛО, в октябре 1941 г. характер антисоветских настроений в основном сохранился:

а) Красная Армия к войне не подготовлена и в боях с противником несет больщие потери,

б) Ленинград необходимо сдать и не подвергать мирное население бомбардировкам и артобстрелу,

в) войну Советский Союз проиграет, поэтому надо заключить перемирие с Германией и прекратить войну89.

О том, что пораженческие настроения «не единичны», свидетельствовали и партийные информаторы90. Там, где власть была не в состоянии контролировать поведение населения, стихийно вспыхивали искры протеста. В записке в ГК рабочего оборонных работ 13-й сотни М. А. Гернштейна от 23 октября 1941 г. сообщалось о крайне низком уровне дисциплины и уходе рабочих с трассы, «носящем ярко выраженный характер забастовки на плохое питание»91. Среди 6500 человек, занятых на работах, значительное распространение получили антисоветские и антисемитские настроения «особенно среди женщин». Их лейтмотивом был тезис о том, что «Гитлер порядок наведет» и «скорее бы конец». Характерной чертой настроений был их наступательный характер. Автор записки отмечал, что «наглость женщин перешла в психоз», а сама трасса «превратилась в место митинговщины и забастовок»92.

В целом, настроения населения, изменяясь в сторону недовольства властью, а в ряде случаев и к ее полному отрицанию, в политическом отношении все более теряли прежнюю аморфность. В сводке с одного из предприятий Ленинграда о настроениях рабочих приводились высказывания относительно происходящих событий и позиции власти. Так, по поводу сдачи Брянска в ткацком цеху одна из работниц с иронией заявила «что нам города, лишь бы Сталин был у нас». Другие работницы, недовольные очередями в столовую, по-видимому, уже не надеялись на способность советской власти решать возникающие проблемы, заявляя, что «послать бы фото с очередями Гитлеру»93. Эти два символа власти: старой слабеющей (Сталин) и возможной новой (Гитлер) — стали постоянно упоминаться в партийных информационных сводках. Причины неудач на фронте все более связывали с нежеланием красноармейцев воевать. Кроме того, все чаще, в том числе и среди коммунистов, велись разговоры о плохой подготовке к войне и «неправильной политике» в отношении рабочего класса накануне войны. Эти же настроения сохранились и в дальнейшем94.

Одной из форм протеста горожан было распространение листовок. Их опускали в почтовые ящики, расклеивали на стенах домов, а также в бомбоубежищах. В большинстве своем они были написаны от руки, хотя встречались листовки, изготовленные печатным способом. Стиль и содержание этих документов свидетельствуют об их «народном» происхождении. Весьма широка была и «география» листковой агитации. Она не ограничивалась каким-либо одним районом, а охватывала практически весь город. Например, в ночь на 3 октября 1941 г. в Кировском районе было обнаружено 13 листовок «повстанческого» содержания. В ящике для писем в доме № 27 по Коломенской улице 1 октября была обнаружена изготовленная литографским способом листовка, озаглавленная «За что?» В доме № 13 по Малодетскосельскому проспекту также в ящике для писем была найдена листовка «погромно-террористического характера». В бомбоубежище дома № 33 по пр. Либкнехта была изъята написанная от руки листовка, призывавшая к сдаче Ленинграда и свержению советской власти. Листовка была подписана безграмотно, но политически весьма акцентированно — «Национальность русского народа»95.

В спецсообщении УНКВД отмечалось, что некоторые антисоветские листовки были написаны от имени групп и организаций, а в ряде случаев анонимные письма заканчивались приписками: «от бойцов Ленинградского фронта», «от матерей бойцов», от «Народного Комитета города», домохозяек, рабочих заводов и т. д.96 Адресатами были не только «руководители партии и правительства». Анонимные письма с требованием прекращения сопротивления направлялись и в радиокомитет и морякам Балтийского флота97.

Вполне естественно, что военные успехи немцев пробуждали интерес к ним у населения. Советская власть слаба и может пасть не сегодня — завтра, а из города никак уже не выбраться. Что делать в этих условиях?

Заметки Остроумовой-Лебедевой отражали настроения большинства ленинградцев:

29 октября:

«…Голод, страшный голод… И, кажется, нет выхода! Откуда ждать спасения?! Город обложен. Никакие эшелоны с продуктами не могут к нам проникнуть. И все же надежда меня не покидает».

11 ноября:

«Бесконечное душевное утомление! И возникает в душе вопрос: «А когда придет твой черед?» Все так безнадежно и не знаешь, когда же всему этому будет конец. Больше пяти миллионов жителей Ленинграда умирают, страдают и погибают от голода, боли и снарядов».

17 ноября:

«Я всем существом своим, умом, душой и сердцем сознаю, что нам сдавать немцам Ленинград нельзя! Нельзя! Лучше нам всем умереть! Погибнуть, но не сдаваться»98.

Ответы на вопрос о причинах страданий сводились не только к обвинениям немцев или собственной власти, но и самого народа. Повторяя наиболее распространенный тезис верующих людей, Остроумова отмечала:

«Русский народ не даром терпит такие страсти и страдания. Он за последние годы огрубел, озверел, распустил себя во всем, распоясался вовсю, забыв Бога, уничтожив его церкви, осквернив его алтари. Народ должен нести наказание и искупить свой грех великий. Это время наступило»99.

В конце ноября истощение и тяготы войны достигли той черты, за которой начинается стремительная радикализация настроений и, как следствие, поведения населения. Кривая зафиксированных УНКВД «негативных проявлений» быстро пошла вверх, неизменно стало расти число преступлений на почве голода, включая случаи каннибализма.

«Голод! Голод! Что делать? Как выжить? Толпы парней и подростков стоят у дверей хлебных ларьков и просят подать им хлебные довески. Как видно наша армия не имеет сил отогнать немцев от Ленинграда, ни прорвать фронт настолько, чтобы эшелоны с продуктами могли проникнуть в Ленинград. Видимо, на это нет надежды…»100.

Характерной приметой стали огромные очереди у магазинов, в которые выстраивались измученные горожане в 4–5 часов утра.

«Еще не было 5 часов утра… везде уже были длиннейшие очереди, которые стояли у закрытых пустых магазинов, совершенно не зная, будут ли привезены в этот день в данный магазин какие-нибудь продукты. Уже раздавали в очереди предварительные номерки. К 8-ми часам Нюша пришла домой с пустым мешком, но с сумкой, полной номерков. Все эти путешествия и стояние происходят в полной темноте. Люди мрачны, раздражены, измучены. Иногда мужчины в очереди нарушают порядок, прибегая к своей физической силе, пробиваясь вперед. Но это сравнительно редко. Наш народ — долготерпелив! …Что делается на фронтах, даже около Ленинграда — мы не знаем. Мы ничего не знаем! Мы — скот. Мы прах, с которым не считаются!»101.

Такой же уровень информированности был и у агитаторов РК, которые после одного из выступлений представителя горкома ВКП(б), спрашивали, кому принадлежат Пушкин и Тихвин и др.102 Сообщения о снижении продовольственного снабжения привело к еще большему ухудшению настроений. Хотя в сводках партинформаторов сообщалось о «здоровом, оптимистичном настроении большинства», в донесениях содержались признания того, что на отдельных предприятиях (например, на Ленмясокомбинате) «отдельные антисоветские выкрики и злорадство мешали проведению собраний» о продовольственном положении в Ленинграде. В одном из цехов завода «Скороход» задавали вопросы о «10-летних запасах», которые якобы были созданы на случай войны. Рабочие призвали обратить внимание на закрытые магазины, которые обслуживали представителей власти, на ошибки со своевременной эвакуацией женщин и детей103. Признание бессилия власти, чувство обреченности и мысли о смерти — все это было характерно для настроений конца ноября 1941 г.:

«…Население Петербурга, видимо, брошено на произвол судьбы, на вымирание от голода, холода, снарядов и бомб…. Счастье — это когда удалось достать какую-нибудь еду, но в магазинах пусто, заведующие в них говорят, что и на продовольственных базах тоже пусто. Что дальше будет?!.. Некоторые «готовы «уйти» и думают о самоубийстве»104.

Материалы УНКВД свидетельствуют о том, что негативные настроения захватили часть интеллигенции, которая, «восхваляя фашизм, высказывается за изменение существующего строя, пытается доказывать, что наша печать тенденциозно освещает обращение немцев с населением в оккупированных районах». Для подтверждения этого тезиса составитель документа ссылался на высказывания ряда видных представителей интеллигенции, которые были уверены в неизбежности гибели советской власти как таковой:

«…Войну Россия, как национальное государство выиграет, но советскую власть проиграет.[77] СССР оказался неспособным обороняться. После окончания войны, которая закончится поражением Германии, благодаря усилиям Америки и Англии, несомненно будет установлена какая-то форма буржуазной демократии. О социализме придется забыть надолго».

(режиссер киностудии «Ленфильм» орденоносец Б.)

«…нужно отбросить представление о национал-социализме, которое годами распространялось советской агитацией. В национал-социализме есть умение подойти к подлинным демократическим интересам масс, в то время как так называемый советский демократизм по сути дела далек от народа и представляет собой пустую фразу».

(заведующий информбюро сценарного отдела «Ленфильм» Л.)

«…Немцы все равно возьмут Ленинград. Пусть при немцах и хуже не будет, но только чтобы не было возврата к прежнему, а его, конечно, не будет. Не хозяйничать больше евреям».

(конструктор завода им. Сталина Е., арестован)

Негативные настроения все большее развитие получали в среде рабочих. Так, например, рабочий завода им. 2-й Пятилетки Д. в беседе со своими товарищами говорил:

«Я ничего не имею против захвата немцами Ленинграда. Нас 20 лет угнетали и сейчас угнетают (выделено нами — Н. Л.). В случае сдачи Ленинграда положение рабочего класса будет лучше. Гитлер имеет поддержку среди населения захваченных им государств и областей».

Аналогичные идеи высказал слесарь завода «Пластмасс» К.:

«…Ленинград надо отдать. Что мы знаем о фашизме? Я вот знаю, как в Германии народ живет, а там фашизм. Мне коммунизма не надо. В защитники Ленинграда я не пойду, мне нечего защищать. Придет время — мы сами здесь порядок установим»106.

Разговоры о слабости Красной Армии, некомпетентности руководства и, как результат, неизбежности сдачи Ленинграда и поражения СССР в войне также были весьма распространены на заводах города. Агентура оперативных отделов и райотделов УНКВД доносила об усилении агитации среди рабочих за организацию восстания, уничтожение коммунистов и оказание практической помощи немцам, хотя, по-прежнему, приводимые в спецдонесениях УНКВД материалы свидетельствовали о выжидательной позиции недовольных властью.

Арестованный плотник завода № 189 С. среди рабочих заявлял, что «к восстанию готовы моряки Балтийского флота. Дело теперь только за рабочими…». В донесении УНКВД указывалось на то, что повстанческие настроения особенно усилились на судостроительных заводах Ленинграда, рабочие которых имели возможность общаться с моряками Балтфлота. Однако вновь обнаружилось то же настроение, что и в сентябре — ожидание прихода немцев, которые «наведут порядок»:

«…Я был на Балтийском заводе и кое с кем говорил. Там все говорят, скорей бы пришли немцы, навели порядок и разогнали бы всю эту свору (выделено нами — Н. Л.) Немецкие войска надо встречать. Для этого народ подберется, а мы этому делу должны помочь».

Контрольный мастер завода им. Марти С. в беседе с агентом заявил:

«…Народ доведен до отчаяния и достаточно искры, чтобы он поднялся (выделено нами — Н. Л.). Русский народ победит тогда, когда поймет, за что он борется, когда его борьбу возглавят новые люди».

Рабочий завода № 189 Г. неоднократно высказывался среди рабочих следуюшим образом:

«…советский строй не может существовать, так как он не ценит труд рабочих. Мне рассказывали, что во флоте сейчас много изменников. Гитлер установит у нас новый порядок и жить станет лучше (выделено нами — Н. Л.)»107.

По данным УНКВД, еще в конце октября 1941 г. стали распространяться слухи о якобы готовящемся в Ленинграде военном перевороте и наличии в Красной Армии заговорщической организации. Подобные настроения были отмечены среди рабочих «Пролетарской фабрики» № 1, завода «Красный треугольник» и ГЭС № 2. Так, например, рабочий ГЭС № 2 А. среди своего окружения заявлял, что «терпение рабочих скоро лопнет. Рабочий класс должен восстать108. 23 октября 1941 г. на заводе им. Карпова были зафиксированы «резкие антикоммунистические высказывания», в том числе мысль о том, что «если существующее положение сохранится, то народ восстанет»109.

Донесения партинформаторов в РК и ГК по своей сути совпадали со спецсообщениями органов НКВД, косвенно обосновывая необходимость самых жестких мер по сохранению контроля над населением города. РК партии признавали свою слабость и вынуждены были констатировать в постановлениях о состоянии массово-политической агитации на предприятиях, что из-под партийного влияния вышла часть рабочих, в результате чего проявлялись «отсталые настроения». Например, в Володарском районе речь шла о таких крупных предприятиях, как заводы им. Ленина, «Большевик», комбинат им. Тельмана и др. Кроме того, «значительная часть» рядовых коммунистов не выполняла устав партии, не вела повседневной борьбы с проявлениями отсталых настроений110.

Как и в приведенном ранее материале, к числу «отсталых настроений» были отнесены те, которые «выражали недовольство по поводу затруднений, связанных с войной». Однако их особеностью было то, что рабочие говорили о готовности «поднять народ», «поднять бунт» и т. п. в случае неспособности власти решать возникшие проблемы111.

В постановлении Володарского РК «О простое рабочих 2-го отделения цеха № 11 Невского химзавода» говорилось о том, что с 29 на 30 ноября 1941 г. рабочие прекратили работу в вечернюю смену из-за нехватки им обедов112. В случаях проявления «отдельных отсталых настроений» с их носителями проводилась «разъяснительная работа». Однако, по признанию партийных функционеров, «там, где беседы не помогали», на помощь парторганизациям приходили «органы»113. В этот же период УНКВД раскрыло несколько групп, которые готовились к проведению практических мероприятий по оказанию помощи немцам. Всего же к концу октября 1941 г. с начала войны, за «контрреволюционную деятельность были арестованы 3374 человека. Сопоставление этих цифр с довоенной статистикой безоговорочно свидетельствует о стремительном росте числа зафиксированных органами НКВД фактов проявления значительной частью населения активного недовольства создавшейся ситуацией и существующей системой власти в частности. Что же касается власти, она стремилась показать совпадение интересов народа и существующего режима, подчеркивая, что «война неумолима, что вопрос идет не только о жизни и смерти советской власти, но и о жизни каждого советского гражданина»114.

Германская служба безопасности и военная разведка также отмечали рост пораженческих настроений в Ленинграде, широкое распространение среди населения разговоров о бесполезности сопротивления и особенно выделяли молодежь, среди которой «началось формирование оппозиционных групп». Однако обсуждение ими вопроса о необходимости свержения советской власти еще не означало, по мнению немцев, того, что эти группы смогут в обозримом будущем перерасти в организации движения сопротивления — из-за отсутствия у них оружия11.

Айнзатцгруппа А обращала внимание Берлина на распространение антисемитизма в Ленинграде и на рост недоверия горожан к советской прессе. Обе названные тенденции подкреплялись примерами — популярными среди населения анекдотами и высказываниями. Например, среди ленинградцев широкое распространение получило обсуждение «урока» антисемитизма, преподанного немцами русским военнопленным. Отношение к советской прессе и сообщениям о победах Красной Армии было проиллюстрировано расхожей в народе поговоркой: «Наши бьют, а немцы берут»116. На основании показаний военнопленных немецкая разведка подчеркивала, что в солдатской среде обсуждался вопрос о том, какую цену запросит немецкая сторона за мир — территорию или смену правительства.

В последующие две недели (конец октября — начало ноября) настроения ленинградцев, по данным немецкой разведки, не претерпели существенных изменений. Как и ранее, наиболее активными противниками продолжения сопротивления были женщины. Немцы сообщали, что «километровые» очереди за продуктами по-прежнему являются главным очагом распространения всевозможных слухов:

«Открытое недовольство советским руководством является здесь обычным явлением несмотря на присутствие милиции. Брань и драки отнюдь не редкость. Особое озлобление народа вызывает тот факт, что руководящие партийные функционеры, как и ранее, снабжаются без ограничений из спецмагазинов. В очередях ругают красноармейцев и призывают их к тому, чтобы они повернули оружие против своих командиров, а не продолжали оказывать сопротивление»117.

Немецкая разведка подчеркивала, что «поступили новые подтверждения того, что почти половина рабочих большинства предприятий Ленинграда открыто выступает за сдачу Ленинграда», что рабочие проявляли большой интерес к немецким листовкам. В частности, сообщалось, что работники одного из ремонтных участков на Витебском вокзале во время перерыва передавали друг другу немецкие листовки и открыто обсуждали их. Когда же один из присутствующих при этом начальников пригрозил доносом, он был обруган и высмеян рабочими. Существенным в характеристике настроений рабочих было и то, что они не хотели допустить разрушения своих предприятий. Впоследствии это нашло свое подтверждение в рассуждениях периода «индивидуализации» — «я рабочий, Гитлеру тоже нужны рабочие, но рабочему надо где-то работать». Таким образом, инстинктивно рабочие были за сохранение заводов, и в этом их интерес расходился с интересом Москвы, готовой уничтожить важнейшие предприятия в случае сдачи Ленинграда. Равнодушие, усталость от войны и работ по укрепления города — вот наиболее характерные черты настроений ленинградцев по данным немецкой разведки118.

Выводы немецкой стороны о положении в городе во многом совпадали с данными УНКВД ЛО — обе спецслужбы отмечали, хотя каждая по-своему, рост недовольства среди ленинградцев, формирование оппозиционных групп среди всех слоев населения. Однако, и это вполне естественно, немецкая сторона была весьма ограничена в источниках информации. Анализ немецких документов показывает, что СД и Абвер не располагали достоверными данными о настроениях в партии, а также в органах власти и управления. Например, в сообщении от 24 ноября 1941 г. СД сообщало в Берлин, что «правой рукой Жданова в обороне Ленинграда является председатель горисполкома Попков», а «руководителем НКВД является Герасимов»119.

В целом верно ориентируясь в тенденциях развития настроений в армии (СД и Абвер получали информацию от военнопленных, перебежчиков, из многочисленных трофейных документов и материалов радиоперехвата), немецкие спецслужбы практически не обладали информацией о росте забастовочного движения и революционизировании гражданского населения. Это лишало немецкую пропаганду возможности более эффективно воздействовать на защитников и население Ленинграда120.[78] Куда большее внимания немцы уделяли росту антисемитизма, который, как мы увидим позднее, так и не вылился в широкое движение.

5. Ноябрь 1941 г. «кризис назрел»

…Пропадаем ни за что, голодаем и мерзнем. Сам Сталин в своем докладе указал, что у нас нет танков и самолетов. Разве победим?

Я думаю, если бы провели голосование в Ленинграде, кто за сдачу города немцам, я уверен, что 98 % будут голосовать за сдачу, тогда хоть голодать не будем.

Токарь одного из номерных заводов.

Недостаток продовольствия в Ленинграде в конце октября — начале ноября обусловил рост недовольства у части горожан, особенно у домохозяек. Эти настроения в основном сводились к тому, что:

а) при существующих нормах выдачи продуктов население обречено на гибель, так как честным путем никакие продукты приобрести нельзя;

б) при необеспеченности Ленинграда продовольствием дальнейшую борьбу за город надо прекратить;

в) рабочие должны организованно выступить и потребовать увеличения норм выдачи хлеба121.

Военная цензура также отмечала рост отрицательных настроений. Ленинградцы, описывая тяжелое положение с продовольствием в городе, указывали, что они начали употреблять в пищу листья, коренья и другие суррогаты122. Характерной приметой времени стало быстрое распространение «черного рынка» и спекуляции. На каждом из крупных рынков города (Клинском, Кузнечном, Октябрьском, Мальцевском и Сытном) ежедневно собирались более тысячи человек для приобретения продуктов. В связи с этим исполняющий обязанности директора горуправления рынками Кириллов 26 ноября 1941 г. обратился в отдел торговли горисполкома с предложением обсудить на заседании исполкома Ленгорсовета вопрос о легализации толкучек, которое было отвергнуто, несмотря на наличие серьезных доводов в его пользу123.[79]

В связи с продовольственными трудностями участились случаи отправления анонимных писем в адрес руководящих партийных и советских органов. Будучи одной из характерных форм протеста в условиях тотального контроля за настроениями масс, анонимки получили достаточно широкое распространение в Ленинграде с октября 1941 г. Во-первых, это была одна из немногих возможностей вступить в контакт с властью и высказать свое отношение к происходящему (зачастую просто назвать вещи своими именами), будучи уверенным, что сразу не будешь арестован. Кроме того, представители власти, пребывая в состоянии растерянности и тревоги, сами не очень-то искали встреч с населением, опасаясь острых вопросов. Во-вторых, сама власть, привыкшая к получению «сигналов снизу», не могла отказаться от выработанной за многие годы привычки читать адресованные ей письма. Однако содержание анонимок расценивалось как «антисоветская агитация» и органы УНКВД вели поиск авторов этих писем.

Можно с уверенностью сказать, что было очень немного «штатных» анонимщиков, то есть тех, кто отправлял свои письма регулярно и по разным адресам. Таких авторов УНКВД достаточно быстро выявляло и репрессировало124.[80] Как правило, авторами анонимок были достаточно образованные люди. Например, среди арестованных в ноябре — декабре 1941 г. были бывший научный сотрудник, инженер-проектировщик, пенсионер, телефонистка, учительница средней школы. Мы не располагаем исчерпывающей информацией обо всех вынесенных приговорах авторам анонимных писем, но отметим, что по делам, рассмотренным Военным трибуналом в ноябре 1941 г., были вынесены приговоры о расстреле125.

О чем же писали ленинградцы «отцам города» в конце октября 1941 г.? Главное и, пожалуй, единственное их требование состояло в необходимости увеличения норм выдачи продуктов. В противном случае говорилось о возможности восстания и забастовок. В ряде случаев «высказывались пораженческие настроения и террористические намерения в отношении руководителей партии и правительства». Некоторые авторы анонимок, считая единственным выходом из создавшегося положения сдачу города, как уже отмечалось, направляли свои письма в части Ленинградского фронта, призывая бойцов Красной Армии прекратить борьбу за Ленинград.

В спецсообщении, датированном 6 ноября 1941 г., УНКВД ЛО отмечало дальнейший количественный рост пораженческих настроений среди всех слоев населения. Указывалось, что «значительная часть лиц в своих оценках дальнейших перспектив войны считает, что войну с Германией Советский Союз проиграл и что Красная Армия не в силах организовать отпор врагу, что Ленинград и Москва будут сданы»126. Подобные настроения отражали попытки рабочих объяснить поведение бойцов на фронте в условиях постоянных поражений. Однако «простые» версии причин отступления Красной Армии (предательство комсостава) вытеснялись все более глубоким анализом ситуации. Партийные информаторы сообщали в ГК, что в ноябре 1941 г. на некоторых предприятиях появились заявления о том, что причиной быстрых успехов немцев является нежелание воевать «обманутых» советской властью рабочих и крестьян, которые были согнаны в колхозы, а их хозяйство разорено. Недовольство же рабочих объяснялось тем, что их очень сильно «прижали», стали судить за «21 минуту», настроили тюрем и лагерей и посадили в них сотни тысяч рабочих. Кроме того, партийное руководство «оторвалось от людей» («раньше до царя легче было дойти»)127. Тем не менее, по-прежнему общей чертой во всех зафиксированных агентурой НКВД высказываниях на эту тему была выжидательная позиция защитников и населения Ленинграда — многие надеялись, что либо город под напором немцев сам падет, либо же первыми против продолжения войны и режима выступят «другие» (красноармейцы, по мнению рабочих), и, наоборот, рабочие, по мнению солдат:

«Красноармейцы ждут, когда рабочие начнут восстание и сразу присоединятся к ним».

(рабочий)

«Вы, рабочие, должны восстать против советской власти. Только плохо, что у вас нет оружия. Ну, да ничего — вы восстаньте без оружия, а мы, военные, вас поддержим»128.

Главные причины неизбежности поражения СССР оппозиционно настроенная часть горожан видела в том, что:

а) Красная Армия к войне с серьезным противником не подготовлена и не может противопоставить свою боевую технику немецкой,

б) Красная Армия деморализована отступлением и сдачей противнику большой территории и крупных городов,

в) помощь СССР со стороны Англии и Америки малоэффективна и положительных результатов в войне с Германией не дает129.

Приведенные в документе «некоторые характерные высказывания», должные, по мысли его составителя, подтвердить сделанные им выводы, раскрывают и другие (обусловленные не только техническим превосходством Вермахта) причины пораженческих настроений в Красной Армии и в тылу, а также указывают на очень важные изменения, произошедшие в сознании людей. Наиболее существенными из них были: разочарование в деятельности правительства и росте недоверия к нему, отсутствие объединяющей идеи в войне с Германией (широкомасштабная пропагандистская кампания вокруг «отечественного» характера войны началась только после доклада Сталина, сделанного 7 ноября 1941 г.), объяснение военных неудач нежеланием крестьянства защищать советский/колхозный строй: «масса советских людей перестала верить правительству», «…у русских людей исчез идеал, за который можно было бы драться. Крестьянин не хочет драться за колхозы, так как колхозная идея провалилась и внутри крестьянина глубоко сидит собственник», «…наша армия во всех отношениях слабее немецкой», — таковы выдержки из донесения УНКВД130.

Накануне празднования 24-й годовщины Октябрьской революции среди населения распространилось мнение, что к 7 ноября 1941 г. война будет закончена взятием немцами Москвы и Ленинграда. Народ по-прежнему жил «по революционным часам» и с падением обеих столиц связывал будущее всей страны131. В условиях крайне ограниченных ресурсов это означало то, что проблемы Ленинграда в период битвы за Москву для советского руководства (Сталина) отошли на второй план, и город остался один на один с голодом и другими последствиями блокады. Это понимали и сами ленинградцы.

Помимо внешней причины развития пораженчества в Ленинграде (неудачи Красной Армии) существовал и внутренний, куда более опасный для местного руководства с точки зрения будушего самого города — голод. Сокращение норм выдачи продовольствия вызвало состояние общей депрессии. Однако если часть населения молча восприняла информацию и разъяснения власти о продовольственном положении, то другая (меньшая) начала открыто критиковать ее и те аргументы, которые приводились для сохранения оптимизма (в частности, заявления о том, что революционный Петроград переживал и более суровые врмена, например, в 1918–1919 гг.).

Партийные информаторы сообщали о том, что население Ленинграда, сравнивая ситуацию с 1919 г., отмечало, что ныне город блокирован, нет возможности где-нибудь взять продукты, что власть обанкротилась, будучи неспособной сдержать обещания о «10-летних» запасах продовольствия. На Ленмясокомбинате во время проведения собрания раздавались «отдельные антисоветские выкрики», мешавшие его проведению132. Раздражение проводимой партийными органами агитационно-разъяснительной работой все чаще проявлялось в среде рабочих133. Критические высказывания звучали не только в адрес местной власти (не сделаны своевременно запасы продовольствия, не эвакуированы женщины и дети), но и центра, который не проявлял должной активности по оказанию помощи Ленинграду, дал возможность немцам укрепиться на подступах к городу134.

К середине ноября 1941 г. недовольство достигло того предела, когда власть впервые оказалась перед лицом массового протеста. Его локализация, пресечение любых попыток выстроить горизонтальные связи «внизу» были по-прежнему необходимы, но недостаточны. Необходимо было также убедить население в том, что немцы ожидаемого мира и хлеба дать не могут, что именно они виновны в страданиях ленинградцев, что только бескомпромиссная борьба и новые жертвы могут обеспечить успех135.

Первая задача была и простая, и сложная. Простая, потому что кастовость советского общества и отсутствие неформальных контактов представителей разных социальных слоев оставались естественной преградой к объединению людей. Только партия формально связывала представителей разных социальных групп на уровне первичных организаций. Однако ее полное перерождение было маловероятным, хотя эрозия и там имела место. Профсоюзы также не могли выполнить роль связуюшего звена, поскольку утратили основное свое предназначение — защищать интересы представителей своей профессии задолго до начала войны. К тому же в условиях начавшейся блокады они практически перестали работать.

Интеллигенция, которая могла бы внести организуюшее начало в стихийно развивающееся недовольство народа, была раздроблена и не помышляла о своей прежней роли в обществе, роли оппозиции. Творческая интеллигенция (писатели) по-прежнему уповала на милость власти, напоминая ей слова Горького о том, что «писателей надо подкармливать» или же просто пользовалась в силу своей ангажированности некоторыми преимуществами нахождения рядом с властью136.[81]

С другой стороны, голод был тем общим бедствием, которое могло очень быстро «навести мосты» между людьми в борьбе за выживание. Особенность момента состояла в том, что на фоне всеобщего озлобления масс (цитируя «характерные высказывания» о настроениях масс в сводке 6 ноября 1941 г., УНКВД приводило слова авторов писем, задержанных военной цензурой, о чрезвычайной степени озлобления людей, о том, что «никто не доволен», что «народ прямо кричит», «в массах такое озлобление, что трудно себе представить», что «на дыбы все встанут»)137 все большее количество людей начало осознавать, что худшее впереди, что рассчитывать на облегчение положения не приходится.

Одни предрекали неизбежность «голодного бунта черни, который будет поддержан всеми», другие высказывали надежду на скорую победу немцев, которые не только накормят, но и разрешат частную торговлю, третьи, еше сохранив доверие к власти, требовали хлеба, угрожая при этом забастовкой или погромами магазинов. Примечательно, что подобные настроения высказывали не только рядовые домохозяйки, но и комсомольцы138.

В корреспонденции ленинградцев в той или иной форме ставился вопрос о смысле войны и страданий, которые выпали на их долю. «Защищая город, вы защищаете власть, а нас, ваших жен, матерей и дочерей своим упорством обрекаете на голодную смерть» — рефрен некоторых писем на фронт, а также анонимок, отправлявшихся от имени общественных организаций Кировского завода, «40 домохозяек Володарского района», женщин Ленинграда. Одно из них было адресовано на фронт:

«…Дорогие мужья и братья! Прекращайте борьбу и сдавайтесь. Вы там мучаетесь, а мы мучаемся здесь с детьми. Нет наших больше сил, мы на ногах не стоим от голода. Сдавайтесь, надоело жить в голодной, пропитанной кровью, стране»139.

Трудно сказать, какое дальнейшее развитие получили бы настроения, если бы не выступление Сталина 6 ноября 1941 г. После долгих месяцев молчания Сталин наконец-то обратился с речью к уже почти разуверившемуся в своих руководителях народу. Несомненно, это выступление дало людям надежду, успокоило сомневающихся и позволило власти выиграть столь необходимое ей время для того, чтобы полностью сконцентрировать все усилия на московском направлении.

По данным военной цензуры, следствием обращения Сталина к народу было то, что вдвое сократилось количество исходящей корреспонденции с негативными настроениями140. В спецсообщении УНКВД от 13 ноября 1941 г.141[82] отмечалось, что подавляющее большинство трудящихся Ленинграда, обсуждая доклад Сталина, указывало, что:

а) выступление т. Сталина подняло боевой дух ленинградцев, вселило в них непоколебимую веру в победу над врагом,

б) т. Сталин внес полную ясность в создавшейся обстановке войны, выбил почву у враждебных элементов, распространяющих ложные и провокационные слухи,

в) с большевистской прямотой т. Сталин вскрыл причины временных неудач Красной Армии и наметил пути для обеспечения разгрома немецко-фашистских войск,

г) реальная помощь со стороны Англии и Америки, открытие второго фронта против Германии ускорит гибель германского фашизма 142.

Доклад Сталина не у всех вызвал энтузиазм. Как отмечалось в спецсообщении УНКВД, «враждебно и пораженчески настроенные элементы подвергали его критике». По данным УНКВД, «антисоветские и политически неустойчивые элементы к речи товарища Сталина отнеслись отрицательно. Они выражают сомнение в правдоподобности приведенных в докладе фактов, заявляют, что доклад никаких новых реальных перспектив для успешного разгрома гитлеровской Германии не открывает»143.

В приведенных УНКВД высказываниях, охарактеризованных как «антисоветские», выражалось неверие в помощь Англии и Америки, которые «помогают только на словах, потому что ненавидят СССР», разлагающую роль «указников» (т. е. лиц, отбывавших наказание за нарушения трудовой дисциплины и призванных в армию), об ошибках довоенного периода, в том числе передаче Германии передовых военных технологий в самолетостроении и т. д.144 Подобные настроения преимущественно высказывались представителями интеллигенции. Наиболее резким было заявление заслуженного артиста республики Студенцова, который был вскоре арестован:

«Перед смертью не надышишься. Если бы в самый разгар его [Сталина] речи сверху прилетел бы гостинец в виде однотонной бомбы, финал был бы блестящим и наиболее приемлимым для всех. Сталин решил в последний раз потешить свое сердце аплодисментами»145.

Другие высказывания не носили столь яркого персонального характера, но, по сути, говорили о том же — банкротстве власти, не сумевшей подготовиться к войне:

«Чем речи говорить и обещать победу, лучше бы скорее сдались, зря народ губят и морят голодом. Надо прекратить войну — тогда и будет хорошо».

«Войну надо кончать, потому что Советский Союз ослаб и не может усиливать авиацию и строить танки. Ошибка нашего правительства была в том, что до войны была создана Гитлеру возможность постепенно ослаблять нашу страну путем выкачивания продовольствия и ценных материалов».

«Из выступления Сталина следует, что мы были абсолютно не подготовлены к войне. Собирались воевать со всем капиталистическим миром, а терпим поражение от одной Германии. Мы оказались профанами в военном деле»146.

«Это сплошная демагогия от начала до конца. За 24 года довести страну до краха и гибели и заявлять «Бейтесь до конца — победа будет за нами». Но у нас нет самолетов и танков, а у них их больше. Где логика? Это безумие. Отдать Украину, Белоруссию — лучшие центральные и южные районы — и сказать «Враг истощен, мы победим». О втором фронте я думаю, что он будет, но тогда, когда будет крах всей системы. Этого ждет Англия и Америка»147.

На неспособность Кремля своими силами решить задачу прорыва блокады Ленинграда указал и декан Ленгосуниверситета крупный советский историк профессор В. Мавродин, который отметил, что «главным» в докладе Сталина был вопрос о втором фронте:

«Без второго фронта вряд ли мы что-нибудь сделаем. Особенно это касается Ленинграда, где положение не улучшается, а ухудшается. Вокруг Ленинграда немцы создают второе кольцо осады. Если откроется второй фронт, то он явится единственным нашим спасением»148.

Таким образом, к первой декаде ноября 1941 г. практически все слои населения вышли за пределы простой рефлексии и стали анализировать причины военных неудач, в том числе и довоенную политику. Это было основой глубокого пересмотра отношения к власти, продолжившегося и в дальнейшем. Вместе с тем, критика власти была весьма ограниченной — обращает на себя внимание тот факт, что ни в одном из материалов УНКВД нет упоминаний о репрессиях против комсостава в 1937–1938 гг. как одной из важнейших причин поражений Красной Армии. Это сохраняло известный простор для маневра власти, которая неоднократно использовала склонность населения верить во всевозможные заговоры, «вредительство» и т. п.[83]

Пропасть между властью и народом за первые месяцы блокады стала еще больше. Свобода была ограничена максимально. Информации население практически никакой не получало, а обладание достоверной информацией — это способность самостоятельно принять решение и распорядиться своей судьбой. Власть ленинградцам (да и всему населению СССР) этой возможности не давала. Для простых людей власть оставалась чем-то сильным и аморфным, она как будто растворилась и проявляла себя лишь в решимости защищать город и в регулировании продовольственного снабжения. В общественном сознании отчетливо произошло разделение на «мы» (народ) и «они» (руководители), хотя четкого определения последних так никто не дал в своих «антисоветских» высказываниях, зафиксированных УНКВД. К «руководству» одни относили всех коммунистов, других — только аппарат, третьи — «начальство» всех рангов.

После 12 ноября 1941 г., когда произошло снижение норм выдачи продовольствия, настроения еще более ухудшились. Объяснения властей о том, что «в 1918 г. было намного хуже, что рабочие получали по 100 грамм хлеба и никаких обедов не давали, а город не отдали» никого убедить уже не могли. Партинформаторы сообщали, что собрания, на которых разъяснялась ситуация в связи с ухудшением снабжения населения продуктами питания, проходили «при полном молчании присутствующих, вопросов и выступлений нет»150. Вскоре недостаток продовольствия в Ленинграде и связанное с этим снижение норм выдачи вызвали новую волну отрицательных настроений среди населения. Сталинское слово не могло заменить людям хлеба. Обмана надежды хватило ровно на две недели.

В спецсообщении УНКВД ЛО от 6 декабря 1941 г. указывалось, что особенно усилились «пораженческие и профашистские настроения». В ноябре число отмеченных агентурой антисоветских проявлений с 200–250 в день в начале октября возросло до 300–350. Существенно выросло число писем, не пропущенных военной цензурой. Если в первые два месяца войны они составляли всего 1,2 % всей корреспонденции, то в в конце ноября — уже 3,5–4 %151.

Партийные органы отмечали, что «пока явления открытого недовольства носят единичный характер», но в огромных (до 2 тыс. человек) очередях, появляющихся уже в 3.30 утра, из-за неоправдавшихся ожиданий на получение продуктов происходит озлобление людей152. УНКВД выделило три категории антисоветских настроений в этот период:

1) Красной Армии не прорвать окружение Ленинграда, и население города погибнет от голода,

2) население дальше не в состоянии переносить продовольственные трудности и чтобы облегчить положение с продовольствием — Ленинград надо сдать немцам,

3) на оккупированной немцами территории население не испытывает голода, так как при занятии населенных пунктов немцы сразу же положительно решают продовольственный вопрос153.

Авторы отдельных корреспонденций высказывали жалобы на недостаток продуктов, обращались к бойцам с призывом бросить оружие и сдать Ленинград. Приведем несколько примеров подобных настроений:

«…Все рабочие недовольны. Достаточно искры, чтобы разгорелось пламя. По-видимому, наши этого и хотят. Ну, что же? Хотят, так и получат, потому что голод не знает преград»154.

Но «искры»-то как раз и не было. Не было и нового толчка извне, который бы смог поколебать власть. Немецкая разведка констатировала, что Вермахт спокойно готовился к зиме, не собираясь предпринимать активных действий против Ленинграда. Сами же немецкие спецслужбы созерцали и фиксировали происходящее в Ленинграде, время от времени давая рекомендации по улучшению пропаганды и оценивая эффективность мероприятий по распространению фальшивых продовольственных карточек155. СД практически полностью ориентировалась в своей деятельности на командование группы армий «Север». Так, в донесении от 21 ноября 1941 г. службы безопасности отмечалось:

«Работы по подготовке к зиме команд айнзатцгруппы А в соответствии с подготовительными мероприятиями войск идут полным ходом и частично уже закончены. Так как вряд ли можно сделать какие-либо прогнозы о будущих военных операциях, невозможно прогнозировать и будущую работу передовых частей айнзатцгруппы А. По-видимому, в обозримом будущем военных операций с немецкой стороны ожидать не приходится»15.

В условиях существовашей в городе системы контроля за населением и его разобщенности только стопроцентная уверенность в успехе выступления против власти (эту уверенность, в свою очередь, могли обеспечить победа немцев под Москвой или штурм Ленинграда) вывела бы на улицы запуганных и измученных людей, большинство из которых уже не верило в легитимность власти и ее способность управлять. Об идеологических основах власти сами руководители страны старались лишний раз не вспоминать, и вместо этого пытались опереться на идеи патриотизма и русского национализма. В еще большей степени это относилось к простым людям. В одном из дневников есть такая запись, относящаяся к концу ноября 1941 г.:

Меня тоска заела лютая —

И вижу ясно одно:

Заветы Маркса — да и Лютера

Сейчас бездействуют равно151.

В конце 1941 г. настроения интеллигенции характеризовались некоторой раздвоенностью: с одной стороны, в условиях кризиса нарастали индивидуализм и критическое отношение к власти, а, с другой, — ее не покидало чувство вины и стыда за «мелочность» собственных переживаний и упреков. В этом смысле весьма типична запись Остроумовой 30 ноября 1941 г.:

«Сейчас идут горячие бои за сердце нашей родины!!!... А мы маленькие люди думаем о том, чтобы спасти наши жизни! Мы — муравьи! Пигмеи!»158.

Несмотря на эвакуацию большей части еврейского населения, антисемитизм по-прежнему присутствовал в городе. По данным немецкой разведки, полученным в результате допросов пленных офицеров и анализа трофейных документов, в городе в середине ноября численность еврейского населения составляла около 15–20 тыс. человек, однако, как отмечала СД, «влияние еврейства в самых разнообразных властных структурах определялась как более сильное, чем когда-либо»159. Речь шла, в том числе, и о сфере торговли. Военная разведка сообщала о росте открытых оскорблений евреев160. Бессилие горожан каким-либо образом улучшить свое положение и отдельные факты непатриотичного поведения лиц еврейской национальности провоцировали поиски виновных рядом с собой.

Поводом для новой волны антисемитизма была плохая организация торговли и распределения продуктов. Прямого совмещения антисемитизма и антикоммунизма, как того хотела немецкая пропаганда, ни в документах партийных органов и УНКВД о настроениях населения, ни в дневниках ленинградцев не было. Лишь в записях Остроумовой есть фрагмент, в котором именно эти две категории (евреи и коммунисты — «ответственные работники») были противопоставлены всем остальным161.

Антисемитизм не был идеологической основой разных форм протеста, которые все больше и больше выплескивались наружу. Авторы листовок и анонимных писем редко использовали антисемитизм как средство для объединения недовольных в борьбе против режима. Листовки носили весьма конкретный характер и содержали призыв улучшить продовольственное снабжение или заключить мир/перемирие. Но примеры антисемитских заявлений все же были. В конце ноября у одного из домов на Сенной площади была обнаружена написанная от руки листовка:

«…Домохозяйки, если вы хотите хлеба и мира, устраивайте бунты в очередях, разбивайте магазины и столовые, избивайте евреев завмагов, заведующих столовыми и директоров трестов.

НАРОДНЫЙ КОМИТЕТ ГОРОДА»162.

В одном из весьма редких свидетельств инженера-еврея, пережившего блокаду и принявшего участие в проекте Гарвардского университета по изучению социальной системы СССР, отмечалось, что в условиях блокады он не ощущал себя изгоем. Более того, сам вопрос об антисемитизме в довоенное время и в годы войны, он счел неудачным, заявив, что в Советском Союзе в то время не было антагонизма между представителями разных национальностей. Проблему антисемитизма он свел к личному отношению Сталина к евреям:

«Национальная политика полностью зависит от Сталина и только от него. Если Сталин сегодня [1950 г.] скажет, что евреи пострадали от Гитлера и они заслуживают заботы, все будут восхвалять евреев в прессе. Но если он, напротив, заявит, что евреи — это космополиты, то евреев будут травить во всех газетах и на всех собраниях»163.[84]

По его мнению, в армии во время войны сохранялась некоторая обособленность евреев, которая, однако, ни коим образом не влияла на их поведение в бою:

«В армии есть все еще кастовость… Евреи не пьют, не дерутся, не занимаются спортом… Но они воевали хорошо. Они воевали до конца, и за храбрость они удостоены многих медалей и орденов»164.

В роли «коллективного организатора и агитатора» масс в условиях блокады наиболее активная часть оппозиционно настроенного населения пыталась использовать листовки. Это было действительно опасное оружие. В отличие от большинства немецких листовок, «местные» листовки точнее отражали настроения населения, его желания и надежды. Они вызывали большее доверие (один из партийных функционеров отмечал, что «в ответ на немецкие листовки народ ругается, и в этой ругани имеется что-то хорошее»)165 и позволяли объединить недовольных, поскольку содержали понятные и отвечавшие данному конкретному моменту призывы. Кроме того, такие листовки достаточно сложно было обнаружить и выявить их распространителя. Например, попытки найти автора анонимных листовок, разбрасывавшихся рано утром под покровом темноты на территории Московского вокзала, продолжались в течение почти полутора лет, несмотря на то, что в операции по его обнаружению было задействовано огромное количество людей. К поиску были привлечены практически все службы — от наружного наблюдения до агентуры, военная цензура, химическая экспертиза и, конечно же, криминалисты, занимавшиеся сличением почерков. В расследовании этого дела Управление НКВД предстало весьма тяжеловесной организацией, которая, в конце концов, все же смогла выявить анонимщика166.

УНКВД отмечало, что существенно возросло количество распространявшихся среди населения анонимок и антисоветских листовок. Обращение к власти очень напоминало петиции к царю накануне Первой революции и отражало «гапоновский» период самосознания масс («Сталин, Жданов, «райкомы» все могут решить, могут дать хлеб, который якобы где-то скрывается от народа, но во всем виноваты отдельные чиновники, которые «нашего» горя не знают и, более того, на нем наживаются.) Были, однако, и другого рода письма — письма-ультиматумы, письма-требования167. Одно из них было адресовано Молотову:

«Мы, русские женщины, ставим Вас в известность тов. Молотов, что воевать с немцами мы больше не будем. Отзовем своих мужей, сыновей, братьев с фронта, сдадим все русские города немцам без боя, без сопротивления, ибо дальнейшее сопротивление бесполезное кровопролитие. Мы, русские женщины, всей душой стоим на стороне немцев. Это есть настоящая война цивилизации против варварства. Мы не верим больше Вашим законам. Долой коммунистов»168.

Анонимные письма отправлялись и в партийные органы. Как и ранее, в них содержалось требование обеспечить людей продовольствием. Рабочие по-прежнему верили в то, что ключ к решению проблемы продовольственного обеспечения находится в руках хозяев Смольного:

«…Мы, рабочие, просим прибавки хлеба, нам надо работать голодными по 12 часов и без выходных дней. Если не прибавите, то идем бастовать. Нам нужен хлеб, нужна воля, долой войну!»

«…Дайте хлеба. Эту записку пишут сотни рабочих, чтобы дали хлеба, а иначе мы сделаем забастовку, поднимемся все, тогда узнаете, как морить рабочих голодом»169.

Документы УНКВД свидетельствуют о том, что в ноябре 1941 г. разобщенное и стихийное проявление недовольства вышло на новый уровень — в среде антисоветски настроенной части населения пришли к осознанию необходимости объединения усилий для совместной борьбы против власти, выработки методов этой борьбы, а также расширения круга противников сталинского режима.

На повестке дня стояли два главных вопроса: «С чего начать?» и «Как начать?» В среде «пораженцев» считали, что народ уже готов к выступлению и нужно еще небольшое усилие, чтобы «плотину» прорвало:

«Нужно кричать: «Долой войну! Долой голод!» и народ будет за нами. Нужно организовать сначала группу в сотню человек и начать действовать. [Надо] написать листовки с призывом к народу. Красная Армия будет с нами. Только начать бы (выделено нами — Н. Л.).»

«Для переворота и активных действий нужна смелость. Я не задумаюсь пожертвовать своей жизнью, если это принесет пользу. Не задумаюсь взорвать Смольный, при условии, что там будут члены правительства. Необходимо создать организацию, объединить вокруг крупной фигуры всех недовольных»170.

Инженер Ленинградской конторы «Главинструмент» С., осужденный Военным трибуналом к расстрелу за ведение антисоветской агитации и подготовку восстания в Ленинграде, говорил:

«…Многие партийцы согласны с тем, что восстание — единственный выход из создавшегося положения, но пока все ждут, когда выступят заводы. Население города рано или поздно под влиянием голода поднимет восстание. Необходимо возглавить это движение и затем от имени масс можно говорить с немцами».

О том, что идея организованного выступления стала все больше овладевать массами, говорили зафиксированные агентурой УНКВД высказывания представителей самых разных слоев общества:

«…Наши верхи с нами никогда не считались и не будут считаться. Они будут делать все, что захотят, потому что мы не умеем выступать организованно, целым заводом или фабрикой, а выражаем недовольство поодиночке или маленькими кучками»171.

Наряду с этим все большее развитие получали настроения обреченности, фатализма, религиозности. В постановлении бюро Московского РК ВКП(б) от 17 ноября 1941 г. о состоянии работы на эвакопунктах отмечалось, что у населения стали развиваться «крайне нездоровые настроения», что «в отдельных комнатах развешаны иконы, жильцы отказывались слушать беседы на политические темы, отказывались от дежурств»172.

Служба безопасности СД отмечала, что во второй половине октября — начале ноября 1941 г. настроения населения не претерпели существенных изменений. Однако с начала ноября ухудшение продовольственного снабжения оказало заметное влияние на здоровье горожан, которые стали пухнуть от голода. Вместе с тем СД в который уже раз указывала, что пассивность немецкой армии активно использовалась советской стороной в пропагандистских целях. Широко муссируемая в ленинградских средствах массовой информации идея о том, что «немцы вовсе не хотят брать Ленинград», по мнению немецкой разведки, существенно снижала повстанческий потенциал горожан. При этом подчеркивалось, что серьезное озлобление у рабочих вызывали «стахановские» темпы на оборонных предприятиях, увеличение продолжительности рабочего дня до 12, а на некоторых заводах и до 14 часов173. Недовольство создавшимся положением проявлялось в «громкой ругани» власти в очередях, на которую милиция уже не обращала никакого внимания. Особое раздражение населения вызывал тот факт, что партийные функционеры по-прежнему снабжались из спецмагазинов и не знали тягот блокады. Немецкая разведка утверждала, что в конце ноября «среди рабочих многих заводов имеет место недовольство, причем около половины открыто выступает за сдачу города»174.

В конце ноября продовольственная тема по-прежнему оставалась самой актуальной. Четвертое по счету снижение норм отпуска хлеба, а также других видов продовольствия175[85] с сентября 1941 г. оказало крайне негативное воздействие на горожан.

Однако, несмотря на дальнейшее ухудшение снабжение города продовольствием и перебои в торговой сети, ленинградцы, по оценкам УНКВД, «выражали готовность стойко переносить выпавшие на их долю тяготы и лишения»176. Такой же точки зрения придерживались партинформаторы. 21 ноября 1941 г. в связи с оценкой настроений после снижения норм в одной из записок, направленных в горком ВКП(б) говорилось:

«В подавляющем большинстве трудящиеся со всей серьезностью относятся к переживаемым трудностям, правильно и трезво оценивают обстановку на фронте и в Ленинграде и понимают необходимость снижения норм… Настроение трудящихся района в основном здоровое; настроения упадка, уныния, неверия в силы командования разорвать кольцо блокады, разговоры о том, что люди начинают пухнуть с голода, а также антисоветские разговоры и вылазки имели место на отдельных предприятиях со стороны отдельных рабочих и работниц» (выделено нами — Н. Л.)177.

Тем не менее, на ряде предприятий и учреждений (например, в Эрмитаже) собрания о продовольственном и военном положении Ленинграда прошли при полном молчании присутствовавших, вопросов и выступлений не было178. Усталость от войны и неверие в способность существующей власти решить текущие проблемы нашла свое проявление в вопросах, которые задавали партийные агитаторы представителям РК и ГК партии 21 ноября 1941 г. в Ленинграде. Наиболее распространенными были следующие: «нет ли признаков второго фронта», «скоро ли снимут блокаду», «скоро ли изменится продовольственное положение» и др.179

Рабочих не убеждали сравнения с 1918 г., высказывалось недоверие руководству Ленинграда («питается за счет рабочих»), а также страны («город брошен на произвол судьбы»). Основные вопросы, которые задавались представителям власти на собраниях, касались перспектив снятия блокады и улучшения продовольственного снабжения. Высказывались пожелания о необходимости установления рабочего контроля за работой столовых и магазинов180.

Среди рабочих еще большее распространение получили забастовочные настроения. Часть из них пришла к выводу, что только организованное выступление может оказать воздействие на власть и, с другой стороны, будет гарантией их (рабочих) безопасности. Однако по-прежнему большинство рабочих ограничивалось требованиями улучшить их продовольственное положение, требования политического характера звучали весьма редко. Отдельные рабочие отмечали, что коммунисты, настаивая на защите Ленинграда, борются прежде всего за собственную жизнь:

«…Мы терпим голод потому, что здесь засело много коммунистов. Им деваться некуда, и они не сдаются. Надо организованно всем до одного требовать — или пусть сдают город или снабдят нас как следует…»

(контролер завода № 371 Х.)

«…Надо устроить свою войну, сбунтоваться и не работать».

(работница фабрики «Рабочий» Г.)

«…Нам надо организованно бросить работу, всех не расстреляют. Все, что говорят про Гитлера, надо понимать наоборот».

(работница фабрики «Рабочий» Ш.)181

На целом ряде предприятий (завод им. Марти, завод № 190, артель «Ленкооптекстиль», Ленмолзавод и др.) отмечались случаи индивидуального и группового отказа от работы из-за плохого питания и истощения людей182.

26 ноября 1941 г. зав. оргинструкторским отделом горкома ВКП(б) Антюфеев проинформировал секретарей ГК ВКП(б) А. Жданова, А. Кузнецова, Я. Капустина и Н. Шумилова о новой волне панических слухов, ожидании дальнейшего ухудшения продовольственного положения и вследствие этого огромных очередях у продовольственных магазинов, которые появлялись в 3–4 часа ночи и насчитывали от 200 до 2000 человек183.[86] Как это бывало уже не раз, власть восприняла высказывавшиеся населением предложения — вскоре последовало прикрепление ленинградцев к определенным магазинам, что избавило горожан от бессмысленного выстаивания в огромных очередях на морозе.

Секретарям Ленинградского горкома ВКП(б)

тов. ЖДАНОВУ, А.А.

тов. КУЗНЕЦОВУ, А.А.

тов. КАПУСТИНУ, Я.Ф.

тов. ШУМИЛОВУ, Н.Д.

ИНФОРМАЦИОННАЯ СВОДКА.[87]

В городе распространен слух, будто с 1-го декабря взрослому населению вместо хлеба будет выдаваться дуранда [жмыхи], а детям — галеты. Муссируются также слухи о том, что прорыв вражеского кольца блокады затягивается, а запасы продуктов в городе исчерпываются. В связи с этим в последние дни у продуктовых магазинов и у хлебо-булочных выстраиваются огромные очереди. Люди начинают скапливаться с 3–4 часов ночи и целый день стоят в ожидании каких-либо продуктов.

24 ноября, например, с 4-х часов ночи выстроилась очередь у магазина № 48 (уг. пр. Газа и пр. Огородникова). В течение дня сюда не было завезено никаких продуктов, но народ не расходился и 7 часам вечера здесь еще стояла очередь в 200 с лишним человек. Директор магазина тов. Пошибайлов не раз предупреждал людей о том, что никакие продукты сегодня не ожидаются, но очередь продолжала стоять.

Огромная очередь (человек 400–500) в этот же день выстроилась у магазина № 57 Ленинского района. Кто-то сказал, что здесь будут выдавать колбасу и вермишель. Когда директор начал уговаривать народ разойтись, так как никакой колбасы вообще не будет, а вермишели хватит только на 70 человек, поднялся большой шум. Раздавались выкрики:

— У вас вон какие рожи, нажрались за наш счет…

— Целый день ничего не ела, стою с 4-х часов утра…

— Не могу домой идти, там дети голодные… и т. д.

В 7 часов вечера директор вынужден был закрыть двери магазина, чтобы прекратить лишнюю давку и толчею, но женщины начали стучать в дверь, с криком и плачем просили открыть.

25 ноября у молочного магазина № 2 Смольнинского района целый день стояла очередь в ожидании «чего-нибудь». Несмотря на тревогу, продолжавшуюся несколько часов, люди не расходились.

У Василеостровского универмага 25 ноября очередь начала выстраиваться с 3.30 ночи и достигла около 2000 человек. Сюда приехали из разных районов города, так как кто-то сказал, что здесь будет выдаваться сливочное масло. Но его не привезли. Женщины начали ругать директора. Одна ему заявила:

— Вам легко, у вас приготовлены самолеты, чтобы удрать из Ленинграда в случае чего, а нам здесь подыхать.

Другая кричала, что от рабочих скрывают, когда и какие продукты будут завезены, а «Сами» (предполагалась дирекция) из-под полы раздают продукты знакомым и друзьям.

В магазинах на днях были вывешены выписки из решения Исполкома Ленгорсовета о выдаче взамен хлеба жиров, шоколада и т. д. Ссылаясь на это постановление, народ требует от директоров выдачи этих продуктов.

Работники торговли и многие трудящиеся предлагают организовать прикрепление населения к магазинам, а на некоторых оборонных предприятиях открыть лари для распределения продуктов рабочим, не имеющим возможности затрачивать времени на стояние в очереди.

Безнаказанно действуют на рынках Ленинграда спекулянты и перекупщики. За хлеб, за жмыхи, за папиросы и вино они приобретают ценные вещи: верхнюю одежду, обувь, часы и т. п. На Мальцевском, Сенном, Сытном и других рынках люди выносят все шубы, пальто, сапоги, часы, дрова, печки «буржуйки» и т. п.

Но за деньги никто ничего не продает. За мужское полупальто с меховым воротником просили буханку хлеба, зимняя меховая шапка продана за 200 грамм хлеба и 15 рублей наличными, за 400 грамм хлеба один купил кожаные перчатки, за глубокие резиновые галоши к валенкам просили килограмм хлеба или два килограмма дуранды, за две вязанки дров просили 300 грамм хлеба и т. д. Многие становятся жертвами жуликов. Так, на днях одна женщина отдала две бутылки шампанского за 2 кг манной крупы. Но впоследствии оказалось, что вместо крупы ей всучили какой-то состав, из которого делается клей.

Почти невозможно сейчас за деньги починить пару ботинок у частного сапожника, нанять пильщиков для распиловки дров, пригласить мастера для производства какого-нибудь мелкого ремонта в квартире. За все просят хлеб, сахар, крупу или водку.

Зав. Оргинструкторским отделом горкома ВКП(б)

(Антюфеев)

Инструктор

(Клебанов)

В начале декабря жалобы относительно плохого питания и развитие заболеваний на почве недоедания, получили еще большее распространение. В городе были зафиксированы первые жертвы голодной смерти. В школах Ленинграда резко упала (до 40–50 %) посещаемость занятий. Голод и продовольственное обеспечение надолго стали главным в жизни ленинградцев. Даже известие о нападении Японии на США не вызвало особого отклика у населения. Сотрудник Эрмитажа А. Н. Болдырев 9 декабря записал:

«Вчера все было пронизано слухами о повышении хлебной нормы с 11-го числа. Это заслоняло даже толки о мировом событии — начале японо-американской войны. О ней одни говорят: это самый эффективный вид помощи англичан и американцев нам, ибо Япония собиралась броситься на нас, но ей помешали. Другие скорее озабочены вытекающими из этой войны возможным сокращением союзнической помощи нам»184.

Быстрыми темпами в городе росла смертность185. 3 декабря 1941 г. Остроумова записала в своем дневнике:

«Поражает количество покойников, которых везут по городу по всем направлениям…

Нюша по ошибке рано утром встала в очередь… за гробами, которая выстроилась уже в 4 утра перед похоронным трестом»186.

Это предопределило дальнейший рост упаднических и панических настроений среди домохозяек, которые тут же были зафиксированы агентурой НКВД, а также военной цензурой187:

«…Жить стало невозможно. Хлеба дают мало. Если такое положение затянется, то мы погибнем».

«…Смерть от бомбы и снаряда теперь уже не страшна. Голод, который мы переносим, значительно страшнее».

«…Положение в Ленинграде ухудшается. Наверное скоро от голода подохнем. Люди опухают от голода и от слабости падают на улице. Лучше бы убили, чем переживать такой голод»188.

В первые дни декабря в связи с частичной эвакуацией населения в городе стали распространяться слухи о том, что она является подготовительным мероприятием к сдаче города немцам. Суть высказываний по этому вопросу сводилась к следующему:

а) блокаду Ленинграда Красной Армии не прорвать. Военные и советские органы из-за отсутствия продовольствия вынуждены сдать город;

б) из города эвакуируются в первую очередь руководящие работники и их семьи, а также части Красной Армии. Остальное население эвакуироваться не будет;

в) подходящее время для эвакуации было упущено. Эвакуация проводится неорганизованно и неумело;

г) эвакуация из Ленинграда бессмысленна, поскольку в случае сдачи города пострадают только евреи и коммунисты, а немцы «несут хорошую жизнь»189.

В середине декабря УНКВД отмечало еще большее распространение «голодных» настроений. Люди полагали, что в случае сдачи города положение с продовольствием станет лучше, что голодать дальше не имеет никакого смысла, необходимо действовать организованно, устраивать бунты, погромы хлебных и продовольственных магазинов. Наряду с этим население не оставляло надежды на возможность вырваться из вымирающего города. Это нашло свое выражение в слухах о разрешении эвакуироваться из Ленинграда пешком по льду Ладожского озера. Ленинградцы чувствовали себя как в западне, не обладая никакой информацией о происходящих событиях и будучи не в состоянии принять какое-либо самостоятельное решение.

«Что у нас делается в Ленинграде, сколько уже сейчас умирает от голода людей? Сколько погибает от бомб? Сколько в городе пищевых продуктов? Что делается на фронтах вокруг Ленинграда — весь мир знает. Немцы — от своих шпионов, американцы и англичане — от своих, и только мы, мы, заинтересованные в этом люди, жертва осады — ничего не знаем!! Ничего! … Наши газеты так составляются, что советские граждане ничего ни о чем не знают. Недавно Борис Абрамович Матусов написал своей сестре, оставшейся здесь в его квартире на Кирочной, письмо, в котором просит выслать ему конфет, так как в Казани их трудно получить!!»190.

Слухи о возможности покинуть город через Ладогу пешком вызвали негативные комментарии среди части населения. Они интепретировались как признание властью своей неспособности помочь ленинградцам уехать из города. 7 декабря Остроумова записала в дневнике:

«Безумная затея пешком в такой мороз отправить тысячи и тысячи людей из Ленинграда, видимо, осуществилась!! Может, каких-нибудь 10 процентов из всего количества эвакуируемых спасется. Вообще кошмар и массовое самоубийство!.. Гениальный жест!! История этого жеста не забудет»191.

Военная цензура отметила дальнейший рост отрицательных настроений. В течение первой декады декабря вдвое увеличилось число писем, в которых выражалось недовольство снижением норм выдачи хлеба и голодом192. Характеристика деятельности власти, а также ее определения (»главари», «вояки») стали более резкими, время от времени в сводках проскальзывали антисемитские высказывания. Традиционные патерналистские ожидания не оправдались:

«…Спасибо нашим главарям! Стыдно, что за такое короткое время войны и уже так нуждаемся. Мы провели себе радио, но тому, что говорят, не верим. О нас некому заботиться, мы погибли и победы нам не видать».

«…Довоевались вояки — нет ни хлеба, ни табаку. Не дождешься, когда все это кончится. А в общем не жалеет народа наше правительство. Спрашивается, за что воюем?»

«…Вы все врете — и ты, и радио, и газеты. Мы перестали верить всему, верим только тому, что вокруг нас делается. У всех одно настроение, дали бы хотя бы чуть-чуть побольше пожрать, чтобы мы сами смогли свои ноги таскать. В общем воюйте, защищайте евреев, а Ваши семьи будут здесь подыхать».

«…Наша жизнь — это ад. Ходим все опухшие от голода и находимся под непрерывным артиллерийским обстрелом. Вот до чего довели наши правители ленинградских рабочих. Нельзя этого простить никогда»193.

В некоторых письмах на фронт содержался призыв прекращать защищать власть, «заложниками» которой оказались ленинградцы:

«…Ваня, бросайте винтовки и не смейте больше защищать пока не дадут больше хлеба. Бросайте винтовки, переходите к немцу, у него хлеба много».

«…Вы, бойцы, бросайте воевать, сдавайте город и приходите домой. Вы погибнете и ваши семьи погибнут от голода».

«…У нас идут слухи от военных, которые говорят: «Пусть рабочие начнут бунт и мы начнем и сметем советскую власть, довольно мучить нас». Я уверена, что это будет, потому что ты себе представить не можешь, что здесь творится»194.

Вновь и вновь высказывалось мнение, что только восстание может изменить ситуацию к лучшему, что пришло время действовать195.

Отдельные рабочие говорили о необходимости обращения к Жданову с требованием улучшения снабжения города продовольствием или заключения сепаратного мира.

В третью пятидневку декабря УНКВД зафиксировало наличие «пораженческих и повстанческих» настроений в среде интеллигенции. Наряду с констатацией дальнейшего ухудшения положения в городе, ростом смертности, невниманием правительства к нуждам ленинградцев, все чаще предметом обсуждения и осуждения становилась сама власть, предрекались неизбежные перемены после окончания войны. В целом власть, по мнению ленинградцев, обанкротилась, и они стали искать выход.

С захватом Москвы и Ленинграда некоторые связывали надежды на начало «эпохи процветания страны» под руководством немцев, заявляя, что «большевики ничего не умеют организовать, они не способны к творческой работе», что «советская власть довела страну до разорения» (профессор Курбатов), «народ задавили налогами, займами, высокими ценами. Красноармейцы не хотят защищать власть коммунистов» (учительница Б.), что «рабочие ждут момента для выступления против советской власти». Будущее представлялось весьма туманным — под властью ли немцев, или даже после победы над ними, но без типично коммунистических методов управления экономикой. Распространенным было мнение, что после войны жизнь страны изменится, что введут новую экономическую политику и допустят частную инициативу в торговле и сельском хозяйстве. Колхозы если и оставят, то доведут их до минимума196.

Выход из кризиса представлялся по-разному: самый «простой» был основан на уверенности в том, что немцы — «культурная нация», которая позаботится о завоеванном городе. Он состоял в том, чтобы сдать Ленинград. «Если советская власть слаба, то пусть города сдает, — заявлял один рабочих завода «Металлист». — При царе пирогов не хотели, а сейчас люди мрут как мухи»197. Созвучным было высказывание о том, что город должен капитулировать, т. к. попытки прорвать кольцо блокады ни к чему не привели. В противном случае «к 1 января все умрем с голода»198.

«Гапоновские» настроения, отражающие веру во власть и непонимание общей ситуации с продовольствием в стране нашли свое выражение в предложении «собраться рабочим и идти к Жданову и требовать улучшения снабжения или заключения мира» или «устроить демонстрацию под лозунгом «хлеба и мира»».

Существовали и «корпоративные» попытки спастись. Например, писатели (Каролина-Введенская и др.) предлагали объединить усилия и воздействовать на власть через Союз писателей:

«…Чтобы не погибнуть от голода, нужно организованно действовать. Нужно написать в правление советских писателей заявление за подписью 30–40 человек. Пусть читают. Если мы сами не поднимем скандала, то завтра умрем с голоду»199.

В архивах отложились отдельные обращения представителей творческой интеллигенции к власти с просьбой помочь, и томительное ожидание этой помощи. 18 января 1942 г. в дневнике Остроумовой есть следующая запись:

«От Жданова и Попкова до сих пор нет никакого ответа на письмо Корнилова, в котором он просит позаботиться обо мне…»200.

Позднее, 25 марта 1942 г. та же Остроумова вновь записала:

«Как небрежно, недостойно ведут себя по отношению ко мне разные люди, которые могли бы облегчить во многом мою жизнь. Начиная со Жданова и Попкова. Петр Евгеньевич [Корнилов] им писал неоднократно. После долгого ожидания они прислали мне паек, но сравнительно очень скудный. И я думала, что хоть это я буду получать раз, два в месяц. Ничуть не бывало! Прислали один раз и на этом покончили»201.

Аналогичные настроения были и у других представителей интеллигенции, рассчитывавшей на то, что власть должна помочь именно им. «Иерархия потребления» в условиях голода еще более сузила круг «избранных». 3 февраля 1942 г. Л. Р. Коган, декан библиотечного факультета Библиотечного института им. Крупской, записал в своем дневнике:

«…До сих пор нет ответа из Ленсовета. Когда надо — «избранник народа», а когда он болен и гибнет, никого это не трогает, и ему предоставляется подыхать по своему усмотрению. Всякие спасительные учреждения существуют только для узкого круга «своих». Так было, так, к горю, и остается пока что»202.

Наиболее радикальные настроения находили свое выражение в призыве отдельных представителей интеллигенции создать правительство взамен обанкротившейся власти. На заводе «Большевик» группа инженерно-технических работников намеревалась обратиться к населению города с воззванием о принятии активного участия в формировании «нового правительства», которое, по их мнению, способно было прийти к заключению мира203.

Однако доминирующим настроением была апатия. Об этом информировали Берлин немецкие спецслужбы204, о таких настроениях писали и сами ленинградцы:

«…сейчас люди, может, от голода и слабости, больше остаются по своим углам, предаваясь судьбе и случаю»205.

Все чаще в разговорах ленинградцев говорилось о самоубийстве как избавлении от ужаса блокады206.

События декабря 1941 г. обозначили новую веху в умонастроениях и поведении некоторой части горожан. Основными причинами этого были голод и высокая смерность. Немецкая разведка отмечала нарастание глубокого кризиса в Ленинграде. Артиллерийские обстрелы, вызвавшие рост жертв среди гражданского населения, а, главное, голод, который в середине декабря, по данным немцев, стал главной причиной смертности в городе, обусловили этот кризис207. Но успешное контрнаступление Красной Армии под Москвой, а также дипломатическая активность Англии, предъявившей ультиматум Финляндии, Венгрии и Румынии, вновь на несколько дней вдохнули надежду на возможное ослабление тягот в осажденном городе208. Однако вскоре стало ясно, что эти надеждам не суждено было сбыться. Наряду с этим появилось весьма важное новшество в традиционно патерналистских настроениях населения, в том числе и интеллигенции — место олицетворявшего слабую власть Сталина и быстро утратившего начавшую было расти в августе — октябре 1941 г. популярность Гитлера («похоже, немцам совсем не нужен Ленинград»)209, стали занимать союзники и идея превращения в международный открытый город под контролем США. Немногочисленные заявления Сталина и других представителей высшего руководства в СССР в первые месяцы войны в дневниках ленинградцев отражения практически не нашли. В то же самое время речь Рузвельта 9 декабря (как и многие последующие материалы о нем) нашла широкий отклик у ленинградцев. В одном из дневников отмечается:

«…не могу удержаться, чтобы не сделать нескольких выдержек… Как интересно будет жить по окончании войны, если она, действительно принесет нам новое устройство мира на началах справедливости и в целях блага всех народов, независимо от классовой принадлежности, национальности, веры!»210.

Настроения населения заметно ухудшилось по причине «несправедливости» в очередности эвакуации. Трагизм ситуации дополнялся отсутствием дров и отключением 6 декабря 1941 г. электричества. Пропаганда жертвенности и указание причины страданий — германского фашизма — стали отныне стержнем агитационной работы местной власти в Ленинграде.[88]

Характеризуя состояние власти в городе, немцы отмечали активную работу ВКП(б) по росту партийных рядов главным образом за счет молодежи и военнослужащих, продолжение проведения партийных собраний, а также еще большую активность органов НКВД, особенно по заброске агентов в занятые немцами районы.

Антинемецкая пропаганда среди населения имела определенный успех. Во второй декаде декабря впервые в дневниках ленинградцев появились упоминания о немцах, как «разбойниках-фашистах», «гуннах», «варварах» и т. п.212 Напротив, отношение к союзникам и их лидерам было у старшего поколения ленинградской интеллигенции уважительным. Это были те, кто, подобно выдающемуся музыканту М. М. Курбанову, доживая свой век в СССР, помнили и другие времена213.[89] Практически во всех дневниках представителей этой группы есть вырезки или конспекты выступлений Рузвельта и Черчилля, передаваемых по линии ТАСС. Например, 25 декабря 1941 г. в одном из них приведены высказывания Рузвельта и Черчилля о мотивах участия их стран в войне, сделанные по поводу Рождества. Отрывки из выступлений руководителей союзников безусловно показывают симпатии автора дневника в отношении США и Великобритании, надежду на сотрудничество с ними в общей борьбе против фашизма и развитие дружественных отношений с ними после войны. В частности, из речи Рузвельта приведен следующий фрагмент:

«Мы приобщились с многими другими нациями и народами к великому делу.

Один из великих вождей стоит около меня. Он и его народ показали пример мужества и жертв во имя будущих поколений».

В выступлении Черчилля внимание привлекло его заявление о том, что «нас привела на поле боя не жадность, не вульгарное честолюбие и не дурное вожделение.»214.

Наряду с этим были и те, кто не верил в искренность заявлений лидеров США и Великобритании и подписанных с ними соглашений и ожидал от союзников подвоха. Такие взгляды разделяли представители «новой» советской интеллигенции, молодежь и большинство простых людей, находившихся под влиянием довоенной и военной советской пропаганды. Эти две тенденции сохранились до конца войны, определяя в конце концов доминирование первой категории над второй.

6. Надо что-то делать

Состояние ожидания сменилось осознанием необходимости действовать. Определенная часть населения убедилась в том, что «промедление смерти подобно» — каждый день уносил несколько тысяч человеческих жизней. По сути дела, ленинградцы оказались в своеобразной ловушке — возможность эвакуации в декабре 1941 г. была предоставлена очень незначительной по численности группе лиц, выход за пределы вражеского кольца в направлении линии фронта рассматривался как измена Родине215. Многокилометровый марафон через Ладогу был под силу лишь единицам. Помощи извне ждать не приходилось — все резервы были брошены на оборону Москвы.

В то время как большая часть населения по-прежнему молчаливо сносила тяготы, думая не о сопротивлении, а о том, как выжить сегодня и пережить завтрашний день, были те, кто направил свою «волю к жизни» против таких же страдающих людей. Голод вызвал появление ряда новых видов преступлений — хищение продовольственных карточек, грабеж с целью завладения теми же карточками или продуктами питания, нападения на магазины и булочные, убийства с целью употребления трупов в пищу. Часть рабочих и домохозяек призывала к проведению забастовок, погромам хлебных и продуктовых магазинов216.

Начиная с декабря 1941 г., УНКВД стало фиксировать случаи людоедства217. За первую декаду месяца было зафиксировано 9 случаев, за две последующие недели — еще 13, к 12 января 1942 г. в целом по городу было отмечено в общей сложности 77 случаев каннибализма, а за первую декаду февраля уже 311218. Это явление было хорошо известно жителям города, которые, по данным военной цензуры, неоднократно упоминали о нем в своих письмах. Наряду с резким увеличением случаев людоедства возросло число фактов использования в пищу незахороненных человеческих трупов. Все чаще совершались убийства и грабежи с целью завладения продуктами питания и карточками. За две недели января было зафиксировано 40 подобных преступлений. Людоедство квалифицировалось по аналогии с бандитизмом как особо опасное преступление против порядка управления. Расследованием этих дел занимался СПО219.[90]

В общей сложности за декабрь 1941 г. в Ленинграде было ликвидировано 36 «контрреволюционных» групп. УНКВД арестовало 2210 человек, в том числе: за контрреволюционную деятельность — 344 человека, за спекуляцию, бандитизм, хищения соц. собственности — 1054 человека. Эта простая статистика показывает, что на одного, направившего свое недовольство против власти, приходилось трое, выбравших другой путь спасения220.

«Гапоновские» настроения по-прежнему были очень распространены. Их носители пытались воздействовать на власть, используя те же средства, что и ранее. В среде интеллигенции укрепилась идея организации демонстраций под лозунгом «хлеба и мира», написания коллективных обращений в Смольный и т. п.221 Аналогичные настроения были зафиксированы информаторами РК в ряде научных учреждений города, где отдельные ученые и сотрудники открыто обвиняли руководство города в том, что в Ленинграде голод и холод, высказывались за поход к Смольному с требованием хлеба и мира222. Стали появляться новые планы организованного выступления против власти. Один из них состоял в том, чтобы с помощью подростков одновременно в разных районах города поднять на общую демонстрацию протеста голодный народ посредством распространения в очередях у булочных соответствующих листовок и плакатов223. Кроме того, в городе стали распространяться листовки и анонимные письма, содержавшие призыв к организованным действиям против власти. В некоторых листовках назначался день и место для организованных выступлений.

На заводе № 181 была обнаружена листовка, призывавшая к участию в забастовке и демонстрации, которая должна была состояться 16 декабря 1941 г. на площади Урицкого. 17 декабря 1941 г. на стене дома по Апраксину переулку была обнаружена листовка, которая призывала население собраться и идти к Смольному — требовать хлеба и мира. В тот же день на стене одного из домов по 9-й линии Васильевского острова была приклеена листовка с призывом к русскому народу «одуматься и не морить себя голодом».

В декабре органами УНКВД был изъят анонимный документ, адресованный «рабочим завода им. Марти». В этом документе содержался призыв к организации забастовок и выступлению против советской власти:

«Долой войну, долой этот строй, который уничтожает нашу жизнь. К 25 декабря надо восстать. На Кировском заводе уже бастовали, но рановато. До 23-го надо сговориться по цехам, а 24-го связаться цеху с цехом. 25-го утром к работе не приступать, но только всем организованно — одиночек расстреляют. Вперед рабочий класс, рви оковы рабства, не верь врагам»224.

В конце декабря — начале января 1942 г. на Московском вокзале были обнаружены листовки, которые, как впоследствии выяснилось, были написаны рабочим. Главным в них был призыв решительно действовать, преодолеть боязнь власти:

«Граждане! Долой власть, которая нас заставляет умирать с голода!»

«Граждане, громите склады и магазины, нас обворовывают подлецы, заставляя умирать с голода. Долой голод, мы еще живые люди, будьте решительны».

«Граждане, идите в райкомы, требуйте хлеба. Долой вождей».

«Граждане! За что нас обманывают и не дают пищи. Долой райкомы. Открыть фронты и всем уйти из города!»

«Граждане! Войска уводят из города, а нас заставляют умирать с голода. Долой наших вождей!»225.

Недовольство условиями жизни в городе переросло в нелояльность по отношению к режиму и более того, в желание и готовность выступить против него. Это не могло не вызвать ответной реакции со стороны власти. «С целью пресечения в Ленинграде антисоветской деятельности» начальник УНКВД П. Кубаткин наметил проведение следующих мероприятий:

а) аресты активных участников вскрытых повстанческих формирований;

б) вербовка агентуры из повстанчески настроенной среды для внедрения через нее в активно действующие группы;

в) розыск авторов антисоветских листовок и анонимок, призывающих к организованным выступлениям против советской власти226.

Немецкая разведка также сообщала о нарастании недовольства в Ленинграде. Не без удовлетворения СД информировала свое руководство в Берлине о росте антисемитизма, о случаях нападений на женщин-евреек в очередях за хлебом и о пассивности милиции, которая предпочитала не вмешиваться. Отмечалось, что население со злорадством говорило о судьбе евреев в случае прихода немцев227. Сводки № 13 и 14 «Разведка Петербурга» службы безопасности соответственно от 24 декабря 1941 г. и 19 января 1942 г. содержали примеры, свидетельствовавшие о «нарастании антисемитизма, который проснулся в русских», об «открытом обсуждении еврейского вопроса», введении в повседневный обиход слова «жид», о «линчевании» евреев и т. п.228

Усталость и плохое продовольственное снабжение, по мнению СД, стали причинами роста забастовочных настроений на предприятиях города в декабре 1941 г. Увеличение норм выдачи хлеба в январе не привело к улучшению настроений, поскольку оно сопровождалось отменой выдачи ряда продуктов, которые до сих пор входили в рацион ленинградцев. Немцы отмечали:

«Относительно будущего города господствующим настроением является пассивное отчаяние. Несмотря на все старания пропаганды вновь возбудить надежду на снятие блокады, преобладает общее убеждение, что советская власть уже не так сильна, чтобы изменить судьбу города. Напротив, достаточно распространенным является раздражение в отношении немцев, которые все не берут Ленинград. Однако с захватом Петербурга немцами более не связывается таких ожиданий, какие были осенью».

Появившаяся было надежда на то, что худшее позади, связанная с увеличением нормы выдачи хлеба с 25 декабря (после объявления об этом люди плакали, обнимались, поздравляли друг друга, благодарили вождей: «Будет и еще прибавка хлеба, ведь товарищ Сталин знает о нашем положении в Ленинграде», «он никуда из Москвы не уехал, он сам в кольце находится и нас спасает»229) вскоре исчезла в связи с тем, что карточки полностью не отоваривались.

Наряду с этим, даже после повышения норм выдачи хлеба УНКВД информировало Москву о наличии отрицательных настроений, очень точно поставивших «диагноз» и объяснивших реальные причины неудач. В частности, разговоры о победах (как и повышение норм) воспринималось как пропагандистская акция с целью подъема настроений, отсутствие хлеба «свидетельствует о нашей неорганизованности, о провале власти», об отсутствии настоящего патриотизма в рядах Красной Армии, а также талантливых полководцев, «как Тухачевский», которые «уничтожены». Будущее страны представлялось как неизбежная эволюция в сторону западных демократий: «Через сближение в войне с демократическими странами у нас восторжествует буржуазная демократия»230.

Как уже отмечалось, в конце декабря — феврале 1942 г. происходил стремительный рост отрицательных настроений, достигших уровня 20 %. Это была максимальная цифра, отражавшая количественную сторону зафиксированных органами НКВД негативных настроений за весь период блокады. В среде интеллигенции все чаще стали говорить о самоубийстве:

«…Не нужно ожидать медленной смерти от голода, а надо набраться мужества и покончить с собой. Никаких надежд на улучшение нет»231.

Положение настолько ухудшилось, что часть интеллигенции была убеждена в неизбежности того, что режим вскоре падет:

«…История не знает случая, чтобы город с миллионным населением пятый месяц находился в осадном положении. В Ленинграде от голода умирают тысячи людей, а руководители питаются прекрасно и не заботятся о населении. Уверен, что при помощи небольшой кучки людей произойдет переворот»232.

Сохранялась и «корпоративное» недовольство, связанные с плохим обеспечением города продовольствием («миновали времена академика Ольденбурга и Максима Горького, которые по-настоящему заботились об интеллигенции»). Важно, однако, отметить, что это недовольство стало все чаще носить политический характер233:

«Интеллигенция на своей спине испытала все прелести современного режима. Только бездушным отношением к научным работникам можно объяснить, что дворникам выдают норму хлеба больше, чем ученым. У нас единственная надежда на то, что война внесет изменения к лучшему»234.

7. Январь 1942 г.: митинг голодных ученых или бабий бунт?

…Вы скажете, мы, ленинградцы, герои. Ну, какие же мы герои? В первые месяцы люди шевелились, прятались в бомбоубежище, силы у людей пока еще были. Пожалуй, мы тогда были герои. Жили жизнью страны, жаждой победы над врагом. А сейчас радио молчит и мы не знаем, что делается в стране. Газет не получаем, писем тоже и живем в полном неведении. От этого настроение падает каждый день. Как обреченные, мы уже не реагируем ни на что и ждем смерти — избавительницы от кошмара действительности. Очевидно, нами жертвуют для блага страны.

Из письма на фронт, январь 1942 г.

Перебои в снабжении в конце декабря — первой половине января 1942 г. привели к новому всплеску недовольства. Наверное, в начале января у части населения еще оставались какие-то силы для давления на власть, поскольку позже у людей уже не было ни сил, ни возможностей общаться друг с другом — заводы встали, транспорт уже давно не работал, холодные ленинградские квартиры оставались единственным пристанищем для горожан. Пожалуй, лишь очереди за хлебом еще продолжали собирать народ, главным образом женщин, поскольку практически все взрослое мужское население к этому времени вымерло. Настроения в первой пятидневке января 1942 г. свидетельствовали о развитии негативных для власти тенденций: неверие прессе и власти в целом, желание окончания войны и ожидание немцев. Во всех «сценариях», нашедших свое отражение в сводках УНКВД, будущее представлялось «без коммунистов»:

«Кто умеет работать, тому все равно, какая власть. Если немцы придут, то всех не перевешают, повесят тех, кого надо».

«После окончания войны советской власти не будет. Будет назначен президент по указанию Англии и Америки. Разрешат частную торговлю, колхозы ликвидируют».

«В Германии не голодают. Служащие там обеспечены лучше, чем рабочие… Правды у нас нет. В сводках и газетах одно вранье»235.

Не выдерживали критики (особенно у пожилых людей) и слова о том, что голод в Петрограде 1918–1921 гг. был еще страшнее. Остроумова в связи с этим отмечала:

«Мы переживали с мужем голод в 1919–1921 гг. в Ленинграде. Но тогда ничего похожего на нынешний голод не было. Тогда все-таки что-то такое из продуктов просачивалось в город. Мешочники привозили из деревни мясо, муку, картофель и продавали из-под полы. А сейчас мы что видим?! Целых 10 дней от 20 декабря до 1 января 1942 г. не продавалось в городе из продуктов ни … былинки. И вот абсолютно негде ничего достать, купить или обменять»236.

Аналогичные настроения нашли свое отражения в информационных сводках партийных органов, отмечавших, что, по мнению народа, «правительство не заботится» о нем, давит военным налогом. Мечта многих состояла в том, чтобы «отпустили бы… туда, где дадут работу и будут кормить»237. Особо подчеркивалось, что упадническим настроениям не давалось отпора со стороны ленинградцев. Например, 7 января 1942 г. информаторы сообщали, что в очереди в булочной одна из женщин, говоря о сообщениях по радио о мужестве жителей города, поставила вопрос о том, во что обходится это мужество, заявив, что «мужество кончается смертью«. Информаторы РК обратили внимание на то, что из очереди никто не возразил: «…молча слушали, брали хлеб и выходили из булочной»238.

Информаторы Володарского РК ВКП(б) отмечали:

«У части населения, особенно среди пожилых и старых женщин, было «настроение обреченности. Разговоры в очередях исключительно о покойниках и о продуктах. Причем о покойниках говорят как о чем-то неизбежном без тени жалобы»239.

В ряде случаев в том, что в магазинах не было продуктов, обвиняли не власть как систему, а отдельных завмагов и руководителей торговых организаций240. Ленинградцам ситуация казалась безвыходной, они чувствовали себя заложниками и жертвами большой политики руководителей Германии и СССР. При этом изначальный интерес к Гитлеру пошел на убыль, он стал олицетворением зла и несчастья для горожан.

«Две столкнулись воли — Гитлер и Сталин! Кто кого? Если Гитлеру достанется Ленинград, то это будет мертвый, вымерший город. В буквальном смысле слова… Как дальше жить? Что делать? Инстинкт жизни в человеке силен, он не слушается разума и человек под влиянием инстинкта цепляется за жизнь, придумывает всевозможные способы ее продолжения. Безумие Гитлера не знает границ, он посягнул на него [Петербург], а мы не можем город сдать! Не можем и не должны! Нам остается только умереть. Пусть Гитлер получит мертвый город, если нашей дорогой Красной Армии не удастся его отстоять»241.

10–11 января 1942 г. в Ленинском, Московском, Кировском и Смольнинском районах отмечались факты, когда женщины, стоявшие в очередях, требовали от работников хлебных магазинов выдать им хлеб на несколько дней вперед. УНКВД приводило примеры поведения этих женщин после получения отказа в выдаче хлеба. В ряде случаев твердое «нет» спровоцировало ограбление магазинов, но был отмечен и весьма любопытный факт — в одной из булочных Кировского района раздосадованные женщины взялись за ножи, но грабить булочную не стали, а лишь подтвердили серьезность своего намерения взять хлеб вперед242.

Сомнения этих и многих других женщин в способности власти обеспечивать бесперебойное снабжение по установленным нормам вскоре полностью подтвердилось. По сообщениям УНКВД, в первой половине января в город, кроме муки, никакие продукты не поступали, а начавшийся 16 января завоз продовольствия также не позволял полностью отоваривать карточки243.

Чрезмерный оптимизм власти, связанный с необоснованным повышением норм выдачи хлеба в конце декабря, привел к тому, что неоправдавшиеся ожидания мультиплицировались и в виде бумеранга широкого недовольства и разочарования вернулись к тем, кто придумал «ободрить» народ. Недоверие к власти надолго стало одной из важнейших черт настроений широких масс. Вскоре потерпела неудачу и другая пропагандистская акция Смольного — беседа председателя Ленсовета Попкова с корреспондентом «Ленинградской правды» о продовольственном положении была воспринята большинством как «…пустой разговор, предназначенный для успокоения народа»244.

На общем фоне пессимизма и обреченности (многие в письмах прощались, отмечая, что это, наверное, «последнее письмо»)245 громко и резко звучали голоса, осуждавшие власть и призывавшие прекратить сопротивление.

Более четко, нежели раньше, прозвучала идея о том, что власть прежде всего ответственна перед народом, что она должна защищать его интересы и в случае невозможности сделать это ей следует позаботиться о спасении населения:

«…Я обвиняю руководителей правительства за то, что они обрекли население Ленинграда на голодную смерть. Если руководители правительства не могли обеспечить Ленинграда продовольствием и топливом, организовать защиту от бомбардировок и артиллерийского обстрела, то нужно было отказаться от защиты города. Весной немцы перейдут в наступление и решат судьбу многострадального Ленинграда».

(доцент Политехнического института Ш.)

«…Зря наши рабочие верят нашим руководителям. Руководители сыты и не знают, что население Ленинграда вымирает от голода. Нашим рабочим никогда не видеть такой хорошей жизни, как в других странах».

(служащая столовой К.)

«…Наши руководители живут хорошо, а рабочие умирают от голода. Раньше говорили нам, что люди — это золотой фонд, который нужно беречь. На деле получается иное. Людей морят голодом. Сейчас этот золотой фонд тысячами вывозят и сваливают в яму, как падаль».

(рабочий Пролетарского вагоно-ремонтного завода)

«…Наши руководители не заботятся о снабжении населения продовольствием. Хорошо живут только евреи, они пролезли во все торговые организации. Дальше так жить нельзя, нужно требовать прекращения войны, иначе мы погибнем».

(мастер паровозоремонтного завода Л.)

«…Наши руководители довели народ до того, что люди стали убивать и есть своих детей, а мы, дураки, сидим и молчим. Народу нужно подниматься, пока все не умерли от голода. Пора кончать с этой войной».

(домашняя хозяйка К.)

«…Брехня Попкова о продовольственном положении не зря напечатана в газете. Правды в ней, конечно, нет, но в печати она появилась своевременно, так как налеты на булочные приняли массовый характер. В газетах пишут, что наши руководители неустанно о нас заботятся, но в результате этой заботы смерть косит людей».

(пенсионер Д.)246

Если большинство по-прежнему безропотно сносило тяготы и лишения, то активная часть горожан видела выход в активных действиях. УНКВД отмечало, что в январе 1942 г. вновь отмечались случаи распространения листовок, призывавших к «голодной демонстрации». В отличие от прежних призывов идти к Смольному, появились призывы обратиться к армии, что было новым явлением в поисках выхода из создавшегося положения. В одном из домов на Васильевском острове в ящике для писем была обнаружена листовка, написанная от руки:

«Граждане!

Скоро будет пять месяцев, как мы находимся в железном кольце блокады. Наши войска не в силах прорвать кольцо, а правительство, упорствуя, оказывает бессмысленное сопротивление германским войскам. Ленинград стал местом смерти. Люди стали умирать на улицах. Наше правительство народ не жалеет. Все мы умрем голодной смертью, если не возьмемся сами за свое освобождение.

Выходите все на голодную демонстрацию на площадь Урицкого 22 января 1942 г. к 10 ч. утра, откуда пойдем просить наши войска прекратить сопротивление Не бойтесь! Наши войска — это наши отцы, братья и сыновья. Стрелять они в нас не будут. Не бойтесь также ничтожного НКВД, который не в силах остановить голодную массу людей. Голод будет нашим народным вождем!

Пусть каждый, прочитавший это воззвание, напишет 10 таких же и опустит по домашним почтовым ящикам соседних домов. Распространяйте листовки быстрей!»247.

Еще более радикальная листовка была написана задержанным органами НКВД инженером Стрегло. В ней прямо ставился вопрос о виновниках массовой гибели ленинградцев и содержался призыв к горожанам брать власть в свои руки:

«Трудящиеся Ленинграда!

Смерть нависла над Ленинградом, ежедневно умирают 2–3 тысячи человек. Кто в этом виноват? Виновата советская власть и большевики. Сейчас нас уверяют, что блокада будет прорвана и нормы продовольствия увеличат, но это окажется ложью, как и все оказалось ложью, в чем нас уверяла советская власть. Захватывайте руководство жизнью города, спасайте себя и родину, иначе вас ждет смерть»248.

По-прежнему сильны были и «гапоновские» настроения. В некоторых пригородах (г. Ораниенбаум и пос. Б. Ижора) население пыталось созвать общее собрание с целью выбора делегатов для посылки их к Жданову с тем, чтобы увеличили нормы выдачи хлеба249.

Интенсивность и однотипность антисоветских проявлений в Ленинграде в декабре — январе 1942 г. вызывали серьезное беспокойство органов НКВД. Опасаясь более всего организованного выступления населения Ленинграда, органы УНКВД особое внимание уделяли той части общества, которая потенциально могла стать организующей силой протеста — интеллигенции, особенно старой профессуре. В декабре 1941 г. от нескольких агентов КРО были получены данные о существовании в Ленинграде среди профессорско-преподавательского состава ВУЗов и инженерно-технических работников промпредприятий ряда антисоветских организаций и групп, которые, «рассчитывая на поражение СССР в войне, вели подрывную работу, готовились к встрече немцев в Ленинграде и оказанию им помощи в борьбе против советской власти». На основе этих данных были заведены два агентурных дела («Ученые» — группа профессоров ЛГУ и др. ВУЗов, «Пауки» — антисоветская организация «Комитета общественного спасения»)250.[91]

В январе 1942 г. УНКВД отмечало, что «несмотря на кажущуюся разобщенность групп, характерной особенностью для них являлось применение одинаковых форм и методов подрывной работы». То ли нервы не выдержали, то ли сказалась природа тайной полиции, но был сделан вывод о том, что в городе существует «подпольный центр контрреволюционной организации, который руководит всей вражеской работой антисоветских групп».

«Агентурной разработкой» было установлено, что в Университете, Институте точной механики и оптики, Политехническом институте, Лесотехнической академии и других высших учебных заведениях активно действовали антисоветские группы, которые среди интеллигенции вели пораженческую агитацию, готовились к встрече немцев и оказанию им практической помощи, изготовляли листовки, призывали к голодным бунтам, к организованным выступлениям против советской власти.

На основании показаний ряда арестованных и агентурных материалов были арестованы 35 человек (в основном профессора), входивших в «Комитет общественного спасения», а также выстроена более или менее стройная «программа» «центра». Она «предполагала» создание органов местного самоуправления, работающих под контролем немцев, многообразие форм собственности в экономике, помощь частному сектору в виде кредитов и налоговых льгот, опора на середняка в деревне. Компартия, Советы и карательные органы «подлежат физическому уничтожению, в лучшем случае заключению в концлагеря и обречению на медленную смерть» (как будто писалось «с себя» — те же меры «социальной защиты»)251.

Немецкая разведка, подводя итог своим наблюдениям над ситуацией в Ленинграде, характеризовала ее как «уже катастрофическую» и ухудшаюшуюся с каждой неделей при этом отмечалось:

«Не следует ожидать, что официальная советская сторона из всего этого сделает соответствующие выводы. Несмотря на отдельные факты сопротивления [в Ленинграде], нельзя рассчитывать на организованное восстание, которое только и может привести к изменению ситуации. Город прочно находится в руках Советов»252.

Призывы к действиям или попытки что-либо предпринять для улучшения положения не доминировали в осажденном Ленинграде. Большинство населения оставалось законопослушным и не помышляло о борьбе с режимом,[92] хотя общее настроение людей неизменно продолжало ухудшаться. Отдельные рядовые коммунисты в знак протеста высказывали намерение выйти из ВКП(б) и не нести далее груз ответственности за проводимую в стране политику поскольку «…ни одна страна не доводила своего народа до такого голода, как у нас при советской власти»254. Страдание, одиночество, обреченность, апатия, чувство горечи за свой город, ожидание смерти-избавительницы от ужаса блокады — вот наиболее характерные настроения ленинградцев в конце января 1942 г., отмеченные военной цензурой255.

Начавший было в декабре набирать силу и конкретные формы спонтанный протест, носивший в ряде случаев ярко выраженный антикоммунистический характер, продержался весь январь и первую половину февраля256,[93] а затем пошел на спад, хотя и в марте еще был довольно значительным257.[94] Причинами спада были жесткие репрессивные действия НКВД, а также чрезвычайное ослабление людей в результате голода. Сил на борьбу с режимом уже не было258.[95] Данные за январь свидетельствуют о стабильно высоком уровне арестованных за антисоветскую деятельность (около 20 человек в день), который, в отличие от предыдущего и последующих периодов, практически совпадал с уровнем преступлений экономического характера (таблица 1).

Таблица 1.259

В течение третьей пятидневки января характер антисоветских настроений не изменился:

1) Ленинград нужно сдать немцам;

2) немцы в этой войне проявляют гуманность, а советское правительство издевается над народом и морит голодом жителей Ленинграда;

3) продовольственное положение тяжелое… Придется его добывать воровством или организацией бунтов;

4) чем так снабжать население продуктами, лучше никак не снабжать, тогда советская власть сразу избавится от населения260.

В четвертой пятидневке января к «характерным высказываниям» УНКВД отнесло недоумение ленинградцев по поводу бездействия умирающих тысячами людей.

«О чем только думают люди. Умирают голодной смертью и не восстают против ленинградских правителей…».

В конце января — начале февраля сводки УНКВД изобилуют критическими высказываниями в адрес местной власти.

«Город придется сдать немцам, так как голода, который мы переносим, до конца не выдержать. Дело дойдет до того, что народ потребует сдачи города».

(инженер Г., Окт. ж. д.)

«Вся партийная головка в Ленинграде показала себя несостоятельной, неспособной провести те или иные мероприятия, как это умел делать Кодацкий. На Ладоге гибнет масса продовольствия, а доставить его и распределить среди населения не могут».

(профессор Политехн. института В.)

«У нас отняли все. Мы не имеем ни хлеба, ни воды, ни тепла, ни света. Дикари имели пищу, огонь и воду, а мы и этого не имеем. Надо же было довести до такого состояния город».

(мастер завода им. Марти С.)

«Видимо, Ленинград брошен нашими руководителями на произвол судьбы. Они, очевидно, жертвуют Ленинградом, лишь бы уцелела советская власть».

(инженер завода «Севкабель» П.)

«Ленинградские руководители за время войны ни разу не выступили перед народом, в то время как Рузвельт и Черчилль часто выступают. Никогда ни одно правительство не доводило народ до такого тяжелого состояния, как у нас. Настанет время и народ поймет весь ужас своего положения».

(научн. сотрудник С.)

«Прибавка хлеба 50 грамм — насмешка над народом. От голода люди мрут как мухи. Все, что сейчас творится, является вредительством, рассчитанным на то, чтобы уморить голодом население».

(служащая Института усоверш. врачей Р.)261

Из вновь заведенных агентурных дел «показательными» было названо дело «Активисты» о группе профессоров Университета и Института им. Покровского (Платонов, Никифоров и Гуля), которая намеревалась «организовать митинг голодающих ученых Ленинграда с целью обращения за помощью к правительствам Англии и Америки»262.[96]

УНКВД сообщало, что главной темой разговоров в городе по-прежнему являлось продовольствие. При этом, как и раньше, общее содержание высказываний сводилось к тому, что население обречено на голодную смерть, что Москва «забыла» про Ленинград, что ленинградское руководство дискредитировало себя. Изредка звучали голоса о необходимости сдачи города немцам или бегстве из Ленинграда с целью спасения от ужаса блокады, об организации забастовок, голодных бунтов, написании коллективных петиций в адрес местного руководства. Отчаявшиеся люди, тем не менее, даже самый крайний способ выхода из блокады — смерть — связывали с властью, ее правом распоряжаться их судьбой. Эта новая трагическая нотка добавилась к общему настроению обреченности и покорности, которые доминировали в январской корреспонденции:

«…Положение в Ленинграде катастрофическое. Население города вымирает. Со стороны нашего правительства было бы честнее, если бы всех ленинградцев расстреляли. Это лучше, чем медленная смерть от голода».

«…Чем так снабжать население продуктами, лучше никак не снабжать, тогда советская власть сразу избавится от населения. В городе умирают тысячи людей, но об этом не пишут в газетах и говорить нельзя».

«…Не понимаю, что у нас за люди. Умирают без протеста, вместо того, чтобы устраивать бунты».

«…Несчастные ленинградцы, они переносят голод молча и умирают. Приходится удивляться, что такой ужас многие переносят без ропота»263.

Партинформаторы приводили примеры настроений, свидетельствовавших о подавленности и безысходности. В сводках за 22 и 29 января типичными были названы высказывания:

«...есть нечего, народ мрет как мухи. Когда же будет конец?»

«…живем только сводками, а есть нечего».

«…в победе не сомневаемся, но не дожить».

Однако наряду с пассивной констатацией сложившейся ситуации были отмечены и весьма резкие высказывания в отношении власти, хотя они были весьма аморфны («…правили 24 года, вот и доправились»). Вновь и вновь звучали предположения о вредительстве, отсутствии заботы о народе, «издевательстве над народом», «умышленном создании нездоровых настроений», а также невнимании Москвы к проблемам Ленинграда 264.

Немецкая разведка также отмечала, что в целом авторитет органов власти еще более упал. Это относилось, правда, в основном к «несущественным» бытовым вопросам — несанкционированному слому на дрова домов и заборов. Вместе с тем, указывалось, что население города с недоверием относилось к советской пропаганде, пытавшейся убедить горожан в том, что февраль является «решающим» в их судьбе и что блокада вскоре будет прорвана. Напротив, по мнению СД, психологическая ситуация в городе характеризовалась озлоблением ленинградцев в отношении немцев: «Они [немцы] сидят в своих бункерах сытые и в тепле и заставляют нас тут дохнуть с голода». СД отмечала, что население больше не рассчитывает на улучшение положения от своего правительства, а свои надежды связывает исключительно с немцами. Ожидается, что с наступлением весны и потеплением немцы начнут активные операции на фронте265.

В конце января 1942 г. недовольство становилось все более и более адресным и сводилось к обвинению правительства и руководства Ленинграда в том, что они (а не немцы!) обрекли население города на голодную смерть, будучи неспособными обеспечить доставку и распределение продуктов. Такие настроения захватили представителей практически всех слоев общества — интеллигенцию, рабочих, домохозяек, пенсионеров и даже группу руководящих работников завода «Большевик»266.[97] Практически все циркулировавшие в то время слухи носили критический по отношению к местной власти характер.

«Начинается массовый бред. Кругом говорят, что в Ленинград привезена масса продуктов, что базы завалены. Говорят — нет способов доставлять продукты по районным магазинам. Другие говорят, что на базах идет хищение. Третьи — что это вредительство, что здесь действуют германские шпионы»267.

Часть населения, по-прежнему интересующаяся политикой, видела «злую руку» шпионов и вредителей в отсутствии информации. 3 февраля Л. Р. Коган записал в своем дневнике:

«…Радио не работает, газет не приносят… Как жить без политической информации? Что это все? Головотяпство или дело врагов? Сводит пальцы. Писать не могу» 68.

Страх за собственную жизнь и жизнь своих близких приобрел новй оттенок. Случаи людоедства и слухи о том, что «крадут детй»269 разрушали остатки коммунитарного сознания. Остроумова записала в своем дневнике:

«Страшно и жутко! Вот этого я не предвидела в то время, когда решала никуда из Ленинграда не уезжать»270.

В феврале эти настроения переросли в уверенность в том, что голод в Ленинграде явился результатом «вредительской» деятельности председателя Ленсовета Попкова. Наиболее широкое распространение эти слухи получили 11 февраля 1942 г. в день выдачи населению хлеба по увеличенной норме, хотя еще 10 февраля Л. Коган отметил в своем дневнике, что утром распространились слухи о снятии Попкова, а к вечеру — «о замене его Л. М. Кагановичем!»271. Партинформаторы также сообщали об этом.

«Вот сняли Попкова, приехал т. Микоян и сразу навел порядок, а то Попков только хорошо говорил по радио, а на деле вредил»272.

Вся палитра чувств ленинградцев к Попкову (и власти) нашла свое отражение в спецсообщении УНКВД от 12 февраля 1942 г. В нем отмечалось, что за последние три дня среди населения Ленинграда широко распространились слухи о снятии с работы председателя Исполкома Ленгорсовета Попкова и предании его суду за вредительскую деятельность273.

Трудно сказать, где возник этот слух, но очевидно, почему он получил такое широкое распространение. Вероятно, народ жаждал мщения за перенесенные страдания и лишения, искал и нашел простое объяснение причин голода. Попков как олицетворение власти получил по заслугам — «снят», «арестован», «расстрелян». Этот слух был своего рода народным приговором власти, а степень его распространения — показателем отношения в целом не только к человеку, но институту, который он представлял. Вместе с тем, режим может сколь угодно часто менять отдельных функционеров, выпуская пар народного недовольства и спокойно существовать, не меняясь по сути. Если бы слух не родился в народе, власти следовало его распространить, чтобы использовать кого-нибудь в качестве громоотвода. Поразительно, однако, что немцев, организовавших блокаду и голод, народ винил куда меньше, чем советскую власть.

Следует отметить также и то, что не все поддались столь легкому объяснению продовольственного кризиса. УНКВД отметило высказывание санитарного врача Р., расходившегося в своей оценке доминировавших в Ленинграде настроений и оценок Попкова:

«В Ленинграде идут разговоры о том, что Попкова сняли с работы как вредителя. Я этим разговорам не верю, так как вину за все перенесенные населением несчастья, стараются свалить на кого угодно»274.

Совершенно очевидно, однако, что слух был на руку власти и московской и ленинградской. Персонифицированная вина отдельного руководителя отвела народное недовольство от всей системы в целом. Как и раньше, был найден «козел отпущения». Действительно, в связи с увеличением норм выдачи продовольствия настроения населения несколько улучшились. В спецсообщении 11 февраля 1942 г. УНКВД приводило ряд примеров положительной реакции населения на это событие — люди вновь заговорили о «заботе правительства, которое любит свой народ». Самими ленинградцами эта прибавка хлеба расценивалась как результат успехов Красной Армии и некоторые рассматривали ее как «начало перелома»275.

Письма, прошедшие через военную цензуру, также свидетельствовали о том, что население города с радостью восприняло известие об увеличении нормы выдачи хлеба. И все же отдельные люди удивлялись наивности сограждан:

«…Сегодня по радио несколько раз сообщали о такой мизерной прибавке хлеба. Некоторые радуются, что им прибавили хлеба, не думая о том, что от голода погибли десятки тысяч людей. Неужели народ не понимает, до чего нас довели коммунисты?…»

(механик завода им. Энгельса Т.)276

Положение в городе продолжало оставаться крайне сложным.

Статистические материалы УНКВД показывают, что за первую половину февраля 1942 г. за различные «контрреволюционные» преступления были арестованы почти столько же ленинградцев, сколько за весь январь 1942 г.277 Кроме того, резко возросло количество случаев употребления в пищу трупов. По мнению УНКВД, отрицательные настроения сводились к тому, что:

1) блокаду Ленинграда не прорвать, население погибнет от голода и эпидемий;

2) обещания руководителей местной власти об улучшении продовольственного положения остаются нереализованными; никаких надежд на улучшение питания нет;

3) государство забыло про Ленинград и обрекло его население на голодную смерть.

Отстутствие активного сопротивления объяснялось, главным образом, слабостью людей и страхом перед властью, недовольство которой, тем не менее, было общим:

«…Люди в городе мрут как мухи, но народ молчит. Это молчание не признак стойкости людей, а объясняется тем, что народ запуган».

(рабочий завода «Красная заря» К.)

«…Удивляюсь, что в городе пока обходится дело без голодных бунтов. Очевидно, это объясняется физической слабостью людей. Население потеряло доверие к Советской власти…».

(режиссер киностудии «Ленфильм» Ц.)

«…Только в такой варварской стране как наша и только при таком правительстве стало возможным положение, когда люди мрут от голода и некоторые доходят даже до того, что едят покойников. Сидящие в Смольном сыты и могут кричать о победах».

(преподаватель средней школы М.)

«…Тяжелое время, которое мы сейчас переживаем, у рабочего класса надолго оставит плохие воспоминания о советской власти. В большой смертности населения виновата советская власть».

(слесарь Октябрьской железной дороги Б.)

«…Надоела беспринципность нашего правительства. Нас все время кормят обещаниями об улучшении нашего положения, но улучшения нет и десятки тысяч людей умирают от голода. Чем так жить — лучше допустить превращение нашей страны в колонию Германии».

(гл. инженер завода «Буревестник» С.)278

По наблюдению О. Синакевич, в то время в поведении людей появились существенные изменения. Характерными стали резкость, нетерпеливость и нетерпимость в суждениях279. Пессимистические настроения поддерживались и в связи с военными неудачами союзников, что, естественно, не давало надежды на скорое открытие второго фронта в Европе. Более того, существовали опасения относительно возможности втягивания СССР в войну против Японии. В частности, назначение послом США в Советский Союз адмирала Стэнли воспринималось частью населения как намерение американского руководства усилить военную составляющую отношений с СССР. Достаточно низко оценивалась боеспособность английской армии и ее руководство:

«Англичане оставили Сингапур. Вояки! А писали о нем, как о восточном Гибралтаре… Мало государственной мудрости в том, чтобы сдать всю Малайю, Сингапур, Филиппины и, вероятно, Голландскую Индию, а потом все это отвоевывать. Надолго все это. Но дать Японии завоевать всю Азию, конечно, нельзя, это угрожало бы нам. Считаю, что наше участие в этой войне неизбежно раньше или позже. Но если уж так, то надо бы в тот момент, который нужен именно нам, а не Англии и США…»280.

Особых надежд на скорое открытие второго фронта не было, поскольку союзники «воюют деньгами и материалами, а не своими людьми, не своей кровью»281.

8. Вторая половина февраля 1942 г.: развенчание власти

Произошедшее с 11 февраля 1942 г. незначительное повышение норм выдачи хлеба все же вызвало подъем настроений у ленинградцев. Однако некоторая часть населения оценивала ситуацию в городе как безнадежную, считая, что:

а) увеличение нормы выдачи хлеба является недостаточным и запоздалым мероприятием и не спасет население от вымирания,

б) на почве истощения, а также из-за отсутствия в городе необходимых жилищно-бытовых условий весной могут вспыхнуть эпидемии.

Кроме того (это не нашло своего отражения в констатирующей части приводимого спецсообщения УНКВД), едва ли не две трети всех приводимых в нем высказываний содержали критику партийных и советских органов Ленинграда:

«…Пора партийным и советским руководителям опомниться и сделать так, чтобы прекратилось вымирание населения города. После беседы Попкова о продовольственном положении города прошел уже месяц, а особого улучшения незаметно, если не считать незаметной прибавки хлеба».

(служащий завода им. Свердлова С.)

«…В Ленинграде у руководства стоят бездарные люди, которые виноваты в гибели народа от голода. О писателях нет никакой заботы. Население Ленинграда ненавидит Попкова, и женщины готовы его растерзать».

(писатель Груздев А. И.)282[98]

«…Количество населения Ленинграда уменьшилось на одну треть. Люди продолжают умирать от голода, а ленинградские руководители не обращают на это внимания. Они считают, что чем больше умрет людей, тем легче обеспечить продовольствием оставшихся в живых».

(служащая конторы «Ленмостстрой» Э.)

«…Правительство не создало запасов продовольствия в Ленинграде, а это привело к голоду и большой смертности среди населения. Руководители обеспечили только себя, а о народе не думали и теперь не думают. Положение населения улучшит только приход немцев»283.

Один из старых членов партии мастер завода им. Калинина Я. раскаивался в том, что, будучи членом ВКП(б), был всего лишь инструментом проводившейся политики:

«…Правительство заявляло, что у нас имеются запасы продовольствия на несколько лет, а на деле оказалось, что не могли заготовить даже сушеной воблы, которой раньше печи топили. Я уже давно в рядах партии и раньше искренне выступал за проведение различных мероприятий, но теперь я понял, что врал народу».

По данным военной цензуры, отрицательные настроения на почве продовольственных затруднений в исходящей из Ленинграда корреспонденции составляли 18 %, что было несколько меньше, чем в январе. В целом содержание задержанных писем совпадало с тем, на что обратила внимание агентура УНКВД. Авторы писем отмечали, что положение в Ленинграде остается таким же напряженным, как и до увеличения нормы выдачи хлеба. Кроме того, высказывались опасения, что весной в городе могут вспыхнуть эпидемии. В ряде писем содержались упоминания о случаях людоедства, хотя во второй декаде февраля их количество уменьшилось вдвое по сравнению с началом месяца.

«…Мы, вероятно, больше не увидимся. Нет у меня надежды на жизнь. Уже едят человеческое мясо, которое выменивают на рынке. Дела идут не на улучшение, а на ухудшение».

«…Весной у нас будет полная зараза, потому что везде валяются покойники. Этих покойников некоторые режут и едят. Что мы едим, у вас поросенок есть не будет — из столярного клея варим студень. У меня ноги и лицо распухли. Если не уеду отсюда, то в конце февраля помру».

«…Наша жизнь — это организованное убийство гражданского населения голодом. Город стал кладбищем и навозной кучей. Все нечистоты выливаются на улицу. Мы лишены самых примитивных удобств в жизни, в нас еле-еле держится жизнь, мы все больны».

«…Ленинград обречен на смерть. Когда начнет таять снег, то будет гулять тиф и люди будут падать как мухи. В городе света нет, воды нет, дров нет, трамваи не ходят, во дворах полная зараза».

«…Остаться в Ленинграде — это равносильно смерти. Меня пугает оттепель весной — когда начнет таять, то начнутся всевозможные болезни, самые здоровые люди будут умирать, если сейчас не возьмутся как следует за Ленинград, за очистку его от покойников и грязи»284.

В течение долгих и мучительных месяцев весны, когда ежемесячно от голода по-прежнему умирали десятки тысяч людей, население ожидало дальнейшего ухудшения положения в связи с прекращением функционирования «дороги жизни» и возможным распространением эпидемий и штурмом города. На фоне пораженческих настроений новое развитие получил процесс «привыкания» к немцам как будущим хозяевам города («немцы — народ культурный», «на оккупированной территории люди живут полноценной жизнью, и хлеб стоит 40 копеек» и т. п.). Естественно, сама гипотетическая возможность взятия города немцами стимулировала процесс индивидуализации людей. Если одни были намерены до конца оказывать сопротивление противнику, то другие в кругу своих знакомых начали подчеркнутое отделение себя не только из общей массы, но и от власти. «Я не коммунист и не еврей, я — Иванов и умею делать свое дело», — заявляли отдельные представители интеллигенции и рабочие. В значительной степени развитию подобных настроений способствовало то, что власть за первый год войны дискредитировала себя в глазах ленинградцев. С другой стороны, лишь единицы обсуждали вопросы об изменениях, которые ждут страну после окончания войны. Важно отметить, что разговоры на эту тему были зафиксированы УНКВД задолго до появления так называемого Смоленского манифеста РОА, в котором в общих чертах излагалась «программа» политических преобразований в будущей России.

Антисемитизм, получивший быстрое распространение в первые месяцы войны, пошел на убыль и находился, по мнению немецкой службы безопасности, в «состоянии застоя»285. Причинами этого, по мнению немцев, были отчасти успешные попытки властей улучшить продовольственное положение в городе, отчасти — общее безразличие и равнодушие населения, которое открыто обсуждало только продовольственный вопрос, к политическим вопросам.

Подводя итог своим наблюдениям относительно настроений ленинградцев, немецкая разведка указывала:

«В общем и целом население равнодушно к вопросу о том, окажется ли город в руках немцев или Советам удастся его спасти. Существует, однако, надежда на то, что с потеплением начнутся новые военные операции, которые должны изменить невыносимое положение».

Оценивая деятельность органов власти в Ленинграде, СД указывала, что период депрессии и дезорганизации, достигший своей высшей точки в декабре 1941 — январе 1942 г., власти уже удалось преодолеть286.

9. Март — декабрь 1942 г.: общая характеристика настроений

…Для народа совершенно безразлично, кто победит и кто будет у власти. Народ заинтересован в такой власти, которая обеспечит продовольствием.

Рабочий завода «Электросила»287.

Продолжавшаяся блокада, голод, условия города-фронта по-прежнему определяли настроения ленинградцев. Оптимизм первых недель войны давно сменился пессимизмом, который отчетливо проявился уже в сентябре 1941 г. Личный опыт людей, переживших первую блокадную зиму, превратил этот пессимизм почти в безысходность. Один за одним разрушились мифы — о непобедимой Красной Армии, о мудром правительстве, которое заботится о народе, и, наконец, о себе самих.

Горечь поражений и личных утрат, беспомощность власти в решении самых насущных вопросов жизнеобеспечения города, обрекшей одних на смерть, других на невиданные ранее преступления, «ложь во спасение» газет и радио — все это привело к тому, что война не только не сблизила ленинградцев с властью, а наоборот, отдалила.

«Мы и «они» лишь иногда приближались друг к другу, но вскоре опять расходились — дальше, чем прежде».

Регулярные репрессивные акции органов НКВД, полностью контролировавших ситуацию в едва живом городе, делали практически нереальным какое-либо организованное выступление против власти. Именно на военные месяцы 1941 г. и первую блокадную зиму пришлось 80 % всех осужденных УНКВД за контреволюционные преступления в годы войны288.

Можно с уверенностью сказать, что ни малейшей угрозы выступления «пятой колонны» со второй половины марта 1942 г. в Ленинграде не существовало. Город был «очищен» не только от «политически неблагонадежных», но и тех, кто в той или иной форме проявлял нелояльность по отношению к режиму. Смерть основной части мужского населения оставляла лишь гипотетическую возможность стихийного «бабьего» бунта.

Несмотря на то, что потенциал выступлений против власти с окончанием первой блокадной зимы был практически исчерпан и УНКВД получило возможность переориентироваться в своей деятельности внутри города главным образом на борьбу со спекуляцией и хищениями, проблемы в отношениях власти и народа по-прежнему сохранялись. УНКВД заявляло о необходимости специальных мероприятий для преодоления негативных тенденций и совместных действий с партийными органами289.

Основой для сохранения кризиса было, во-первых, тяжелое продовольственное положение в Ленинграде, тяготы и лишения, связанные с блокадой в целом, усталость от войны и желание скорейшего ее окончания, во-вторых, общее ухудшениее ситуации на фронте, в-третьих, личный опыт ленинградцев, убедившихся в бессилии власти решать самые насущные проблемы горожан, которые говорили о себе: «…в условиях Ленинграда у нас выработалась привычка ко всему относиться критически»290 — к сообщениям Совинформбюро, обещаниям руководителей государства, т. е. к власти и ее институтам. Более того, произошел значительный рост самосознания людей, которые в своих оценках ситуации и прогнозах оказались намного прозорливее власти. Люди отнюдь не были «оловянными солдатиками» и их, порой чисто марксистский, подход к анализу ситуации, заслуживает особого внимания (например, при всем желании получить любую помощь извне для облегчения собственного положения, население трезво оценивало шансы на открытие второго фронта в 1942 г. и в большинстве своем не надеялось на чудо). В целом, сознание ленинградцев вышло далеко за рамки официальной советской пропаганды. Даже выступления Сталина подвергались теперь критическому анализу. В таких условиях заключение сепаратного мира или же обретение городом особого статуса представлялось многим лучшим выходом из создавшейся ситуации.

Отношение к власти оставалось прежним: выражалось недоверие прессе, руководителям (мало выступают и боятся открытого общения с народом)291, фактическое обвинение их в трусости («сидят на чемоданах»), оторванности от интересов простых людей («воюет партия, а не народ»), довольно ироничное отношение к Сталину (накануне речи Сталина делались прогнозы относительно того, как он будет оправдываться — обвинять союзников или призывать принести новые жертвы?).

Причина неудач на фронте объяснялись недовольством крестьянства колхозами, бездарностью командиров («умеют только водку пить и ухаживать за девушками»), косвенно — системой (везде хаос, беспорядок, за один год довели страну до такого состояния, к которому в первую мировую шли 4 года и т. п.)292.

Проблема будущего страны решалась однозначно — советской власти в ее прежнем виде не бывать. При этом обсуждались лишь две возможности — установление строя по типу западных демократий или же немецкая диктатура. При этом представители интеллигенции говорили о первом варианте, а рабочие и домохозяйки — о втором, желая установления «порядка». Правда, упоминался и промежуточный вариант — существование двух Россий — до Урала и за ним, что неминуемо привело бы к «исходу» населения из советской в «белую» часть страны 293.

После прорыва блокады и победы под Сталинградом, когда стала более вероятной перспектива сохранения режима, нежели его падение, оптимальной формой восстановления разрушенного хозяйства назывался возврат к НЭПу — «золотому веку» сохранившей себя советской власти. Естественно, никаких идеологем с НЭПом не связывали, просто помнили и любили это «рыжее» время, позволившее очень быстро залечить раны гражданской войны и восстановить экономику 294.

Одной из наиболее часто упоминавшихся в сводках УНКВД в разделе «негативные настроения» была тема о необходимости заключения сепаратного мира с Германией. Общим фоном для этого было неверие в возможность победы и сомнения в целесообразности продолжения борьбы (Германией захвачена огромная территория, на нее работает вся Европа, нам никто не помогает и не хочет помогать. К тому же война ведется в «интересах Англии». Нужен мир на «любых условиях»)295.

Не менее популярной у населения города была идея предоставления Ленинграду особого статуса. Слухи о ведущихся якобы переговорах по этому вопросу распространились сразу же после окончания блокадной зимы («вольный город», «международный город», «передача нейтральной державе»)296. В сознании горожан произошло обособление Ленинграда от остальной части Союза, его судьба могла быть решена отдельно от судьбы страны.

Март: счастливы, что вас здесь нет…

…Счастливы, что вас здесь нет и вы не видите и не переживаете того, что переживает сейчас население Ленинграда. Каждый прожитый день это не день, а целая история, незабываемая на всю жизнь. Трудно передать все, что видишь и чувствуешь. Трупы и гробы уже не производят никакого впечатления.

Из письма, задержанного военной цензурой

Действительно, население СССР не знало того, что происходило в Ленинграде. Письма, которые приходили в город, подтверждают это. Например, Л. Коган отметил в своем дневнике в конце февраля 1942 г., что его знакомый получил письмо от жены из Саратова. Она выражала намерение вернуться в Ленинград, т. к. «со всей Волги продовольствие сейчас направляется в Ленинград, и там [на Волге] стало туго»297.

Что же касается настроений горожан, то весна не внесла каких-либо существенных изменений, в городе по-прежнему было голодно. Время от времени высказывалось недовольство поведением союзников, которые не спешили с открытием второго фронта и не были готовы «делать все, что нужно» для общей победы, в том числе рисковать жизнями своих солдат298.

«Не верю ни одному слову всех наших новых союзников, включая поляков. Но… дипломатия есть дипломатия! Черчилль и Рузвельт — ягнята демократии! — видят во сне Японию, сокрушенную… Индией, Китаем и нами. Для них наша кровушка дешевая!»299

С весны 1942 г. изменилась тональность спецсообщений УНКВД. Их констатирующая часть стала лаконичной, характерные для 1941 — начала 1942 гг. фразы о «профашистской» пораженческой деятельности «отдельных антисоветски настроенных элементов» исчезли, хотя, как мы увидим далее, многие зафиксированные агентурой УНКВД высказывания по своей сути были пораженческими.

В сообщениях УНКВД о продовольственном снабжении и связанных с этим настроениях основное внимание стало уделяться не столько вопросам оценки морально-политической обстановки в городе, сколько фиксированию смертности среди гражданского населения, выявлению и пресечению преступной деятельности на почве продовольственных трудностей. Эти проблемы и раньше находили отражение в материалах УНКВД, однако второй год войны ознаменовал собой некоторую корректировку в деятельности тайной полиции Ленинграда — стабилизация продовольственного снабжения с марта 1942 г. и связанное с этим некоторое улучшение настроений в городе позволили органам государственной безопасности постепенно переключиться на более активную борьбу с разного рода расхитителями продовольствия, спекулянтами и т. п.

Несмотря на полное отоваривание продовольственных карточек в марте 1942 г., немедленного и резкого улучшения настроений не произошло. В первой мартовской сводке 1942 г. отмечалось, что в Ленинграде по-прежнему достаточно распространены пораженческие настроения, которые сводились к тому, что:

а) Красной Армии кольцо блокады не прорвать, весной из-за трудностей подвоза продуктов продовольственное положение вновь ухудшится;

б) выдаваемых продуктов недостаточно, смертность сохраняется на прежнем уровне. Город надо сдать, потому что весной его немцы все равно захватят.

Лейтмотивом многих высказываний была усталость от войны и желание прекратить бессмысленные, как многим казалось, мучения. Корреспонденция, прошедшая через военную цензуру, свидетельствовала об ужасных страданиях, которые выпали на долю ленинградцев300.

Как мы уже отмечали, война многое и очень быстро изменяла в людях. Февральские представления о том, что голод был результатом «вредительства Попкова» уже в марте сменились осознанием того, что дело даже не только в длительной блокаде, а в отсутствии запасов продуктов в целом во всей стране. Часть населения отмечала, что голод в СССР есть прямой результат политики коллективизации. В этом была одна из причин нежелания некоторой части горожан эвакуироваться из Ленинграда («если эвакуироваться, то только к немцам»). В большинстве зафиксированных агентурой УНКВД высказываний виновником голода называлось советское руководство:

«…Наше правительство и ленинградские руководители бросили нас на произвол судьбы… С продовольствием везде плохо. Весь скот уже забит на мясо. Политика коллективизации сельского хозяйства потерпела крах».

(инженер Ленинградского электротехнического института П.)

«…Это наши руководители виноваты в том, что на Украине погибло от голода 12 миллионов человек. Они виноваты в том, что много людей умерло от голода в Ленинграде… Оставаться в Ленинграде можно только при условии, если сюда придут немцы».

(учительница средней школы М.)301

Несмотря на некоторое сокращение смертности в марте (в феврале в среднем в сутки умирали 3200–3400 человек, а в в первую декаду марта 2700–2800 человек в сутки), настроение населения по данным Военной цензуры оставалось таким же, как и раньше:

«…Живу я в городе смерти, люди мрут как от чумы. Из нашей группы не осталось в живых ни одного парня. Сама я еле жива, жду такой же участи. Очень тяжело сознавать, что не сегодня так завтра погибнешь. Сейчас одна мечта — набить чем-нибудь желудок».

«…Нечеловеческая и мучительная голодная жизнь. От грязи все обовшивели. Нам кажется, что Ленинград нашими вождями брошен на произвол судьбы».

«Не верь тому, кто говорит, что ленинградцы держатся стойко и чувствуют себя хорошо, несмотря на трудности. На самом деле ленинградцы падают от голода… Мужчины и подростки все вымерли, остались одни почти женщины. Пока блокаду прорывают, Ленинград пустой будет».

«…Не верь никаким слухам о «санаторном питании». Мы уже утратили всякие надежды на избавление от голода…».

«…Такого кошмара еще не было в истории. Люди грязные и худые бродят по улицам. Умирали без боя и много еще умрет — не вынести»302.

Опасения по поводу перспектив продовольственного снабжения Ленинграда в связи с прекращением функционирования «дороги жизни» отмечались органами УНКВД вплоть до конца марта 1942 г.303 Продовольственные трудности и общая усталость обусловили появление новой версии выхода Ленинграда из войны — в городе распространились слухи о том, что советское правительство якобы ведет переговоры о передаче Ленинграда Англии или нейтральным странам:

«…Скоро Ленинград сдадут в аренду англичанам. Англичан Ленинград интересует как портовый город. Когда здесь будут хозяевами англичане, жизнь будет замечательной».

«…Предполагается объявить Ленинград вольным городом. Поэтому многих эвакуируют и наводят в городе чистоту и порядок…»304.

Осознание бесперспективности нахождения в блокированном городе породили у подавляющего большинства желание уехать из него. Партийные информаторы сообщали, что «сейчас у населения наблюдается большая тяга эвакуироваться из Ленинграда». Володарский РК отмечал, что рабочие завода им. Кагановича сами просят их эвакуировать или командировать на другие заводы вглубь страны305.

Отношение населения к эвакуации из Ленинграда немцев и финнов весной 1942 г. могло быть своего рода лакмусовой бумажкой для определения эффективности проводившейся властью в течение долгого времени активной пропаганды по повышению бдительности, выявлению возможных пособников противника, воспитанию ненависти к противнику. Архивные материалы не дают возможности привести статистические данные о реакции ленинградцев на это мероприятие — органы НКВД сообщали о «понимании» подавляющим большинством горожан принимаемых мер. Однако на деле речь шла, скорее, о безучастном отношении к происходившей высылке потенциально нелояльных. В ряде же случаев высылка немцев и финнов объяснялась с антисемитских позиций — «это проделки евреев с целью завладеть лучшими квартирами». Таким же образом трактовалось и появление критических замечаний со стороны рабочих о «нарушении национальной политики и национального равенства», а также «несправедливости» в отношении тех, чьи мужья и сыновья были призваны в РККА306. Таким образом, продолжала работать «мина замедленного действия» — декларативные заявления самой демократичной в мире Конституции давали основания для критики подавляющего большинства проводившихся властью политических мероприятий.

Хотя открытой критики непосредственно Сталина ленинградцами в документах УНКВД и дошедших до нас дневниках практически нет, однако материалов, которы звучали укором советскому лидеру, оставалось достаточно. Во-первых, это заявления, в которых выражалось негативное отношение к политике государства в целом, начиная, пожалуй, с коллективизации и заканчивая неспособностью власти обеспечить Ленинград продовольствием. Во-вторых, это положительная оценка деятельности политиков других стран, деятельность которых традиционно советской пропагандой подавалась или в негативном свете, или в лучшем случае нейтрально. Речь идет, прежде всего, о Рузвельте и Черчилле. Применительно к последнему, например, отмечалось его огромное мужество как лидера нации взять на себя ответственность за военные неудачи английской армии и способность заявить об этом «всемирно, всенародно»307, не создавая при этом никаких «теорий» и «стратегических планов», объясняющих причины поражений. В-третьих, признание населением того, что немцы по-прежнему сильны и одна из их сильных сторон — дисциплина и организованность, чего напрочь были лишены советские органы власти и управления на всех уровнях.

Немецкая разведка оценивала настроения населения Ленинграда как «очень противоречивое». С одной стороны, улучшение снабжения, снижение смертности, усиленная пропаганда и сообщения о победах оказывали воздействие на горожан, но, с другой стороны, с приходом весны связывались самые мрачные ожидания — народ говорил об ухудшении снабжения и голоде. В целом же, СД полагала, что население Ленинграда «по-прежнему готово защищать город»308.

Во второй декаде апреля среди лиц, получавших продукты по категории служащих и иждивенцев, выражались сомнения относительно возможности прорыва блокады и выживания309. Значительное распространение получили слухи о ведении секретных переговоров с Германией о заключении мира310, а также придании Ленинграду нового «международного» статуса под контролем союзников311. Таким образом, место слабой советской и неоправдавшей надежд некоторой части населения немецкой власти постепенно стали занимать «буржуазные демократии», хотя говорить о полном доверии к ним населения, конечно же, нельзя. Более того, появление подобных слухов означало лишь начало формирования новой тенденции, которая, как обнаружилось вскоре, доминирующей отнюдь не стала.

Накануне праздника 1-го мая УНКВД зафиксировало подъем настроения среди ленинградцев. Основной причиной этого было то, что в конце апреля все категории населения дополнительно получили «праздничный набор», состоявший из мяса, рыбы, сыра, табака, сухофруктов, чая и даже водки. В спецсообщении своему наркому Л. Берии УНКВД ЛО рапортовало:

«Трудящиеся Ленинграда, отмечая бесперебойную выдачу продуктов и полное отоваривание карточек в апреле месяце, выражают благодарность партии и правительству»312.

В мае отрицательные настроения на почве продовольственного снабжения были зафиксированы главным образом среди домохозяек, получавших продукты по иждивенческим карточкам. Они говорили о несправедливости при распределении продовольствия, поскольку не по своей вине попали под сокращение и не работали. Некоторые выражали недовольство тем, что существовавшая система распределения обрекала иждивенцев на голодную смерть — кроме того, что продуктов выдавали недостаточно, в городе практически не было столовых, где бы иждивенец мог свободно получить еду. По-прежнему в городе сохранялись пораженческие настроения и сомнения в возможности снятия блокады:

«Дальше так жить невозможно. Народ голодает и терпит лишения. В Ленинграде тысячи людей погибли от голода только потому, что не хотят признавать своего бессилия в войне с немцами и не ставят вопрос о заключении мира»313.

По данным УНКВД, в связи с улучшением продовольственного положения в июне по сравнению с маем на треть сократилась смертность. Кроме того, резко сократилось число случаев употребления в пищу человеческого мяса. Если в мае за эти преступления было арестовано 226 чел., то в июне — 56314.

«Иерархия потребления» оставалось наиболее значимой в блокадном Ленинграде в формировании межличностных, межгрупповых и иных отношений. Весной горожанам стало очевидно, что далеко не все страдали от жесточайшего голода в зимние месяцы 1941–1942 гг. В городе было достаточно много «упитанных, рубенсовского характера молодых женщин с цветущими телами, с румяными физиономиями». В дополнение к «аппаратам», которые, по мнению некоторых представителей интеллигенции, потребляли всю помощь, поступавшую в Ленинград от колхозников и из других регионов, добавились работники торговой сферы, общепита и «детских очагов», которые набивали себе карманы посредством воровства и спекуляции315.

Более того, в существовавшей в городе «иерархии потребления», часть населения видело политику, направленную на принуждение горожан к эвакуации. Отнесенные к 3-й категории лица «не нужны [власти] и представляют лишние рты в Ленинграде, и чтобы избавиться от них, паек 3-й категории очень уместен». Населению фактически не оставалось выбора, кроме как стремиться быстрее уезжать из города. Забегая вперед отметим, что, по мнению горожан, в конце августа 1942 г. власти вновь использовали нормирование продовольствия как инструмент поощрения эвакуации некоторой части населения:

«И это сделано очень деликатно, без шума и всяких сообщений. Третья категория ничего почти не получает. А кто под третьей категорией находится? — Пенсионеры, иждивенцы, вообще старый нерабочий народ, большей частью немощный и осажденному городу ненужный. Их надо заставить выехать из осажденного города, а как? А заставить их поголодать. Последствия такие: кто сможет, тот выедет, а кто не сможет или не захочет уехать, тот смиренно и тихо умрет, т. е. эвакуируется на тот свет»316.

Пассивность немцев на ленинградском фронте и продолжение страданий населения привели к появлению неприязненных настроений как к «старой» власти (советской), так и потенциальной новой — немецкой. Тезис о том, что «во всем виноваты Сталин и Гитлер», стал весьма распространенным в начале лета 1942 г.317, что означало выход за пределы традиционного поведения личности авторитарного типа, характерной чертой которой был патернализм и желание подчиниться сильному. Поведение союзников также не давало оснований рассчитывать на них как на гарантов благополучия, стабильности и порядка. По-прежнему одним из наиболее общих был тезис о ненадежности Англии и США как союзников СССР318. Даже заключение договоров о союзе с Англией и США значительной частью населения воспринимались как «новая кабала» с целью «втравить» СССР в войну с Японией или, в лучшем случае, не более чем очередной пропагандистский ход. Высказывались предположения о наличии «неопубликованных условий» договора, содержащих изменение советской конституции, а также сожаление о невозможности теперь заключить сепаратный мир с Германией319.

В этих условиях вполне естественным было развенчание культа вождей, рост религиозности населения, веры в судьбу и т. д. Среди наиболее опасных настроений зимы 1941–1942 гг. наряду с написанием листовок антисоветского содержания, проявлений антисемитизма, «колоссальное распространение получили различные религиозные слухи»320. Весьма характерным в этом смысле было противопоставление, сделанное одной из домохозяек в диалоге с информатором РК ВКП(б) Шуваловой в октябре 1941 г.:

«Почему т. Сталин знает, что в 1942 г. мы победим? Разве он Бог, что все знает?»321.

В целом на настроения населения огромное влияние оказывали события на фронте. Вынужденные сообщения Совинформбюро о неудачах на юге неизменно приводили к росту «упаднических» настроений, а иногда и их «возобладанию». Всеобщее огорчение вызвало сообщение о падении Севастополя. В связи со сдачей Новороссийска имели место разговоры о том, что «скоро придется заключить позорный мир», что «летом отдали больше, чем отвоевали зимой» и т. д. Кроме того, рабочие выражали недовольство чрезмерно кратким освещением военных событий на фронте322.

Важной мерой, направленной на стабилизацию продовольственного положения в городе в условиях блокады, было решение Военного Совета Ленинградского фронта от 5 июля 1942 г. об эвакуации из города несамодеятельного населения — инвалидов, женщин, имевших двух и более детей, а также рабочих, инженерно-технических работников и служащих, которые не могли быть использованы в промышленности и городском хозяйстве. Партийные информаторы сообщали, что «у абсолютного большинства граждан, прибывших на эвакопункты, видна большая тяга к выезду из Ленинграда»323. К началу августа из города были эвакуированы 303 718 человек и численность оставшегося населения составляла 807 288 человек, в том числе взрослых — 662 361 чел., детей — 144 927 чел. Завоз продовольствия позволил создать в городе запасы муки и крупы на 2,5–3 месяца324.

Отношения с союзниками в условиях отсутствия второго фронта после подписания договоров с Англией и Америкой вызывали у населения скорее раздражение, нежели заряжали оптимизмом. Далеко неоднозначную реакцию вызвал, например, визит в Москву британского премьера Черчилля в августе 1942 г.325 В августе — начале сентября главным объектом недовольства населения Ленинграда стала работа столовых и магазинов. Военная цензура только за 10 дней зафиксировала 10 820 случаев, когда ленинградцы указывали в письмах на то, что работники торговых и снабженческих организаций расхищали продукты питания и занимались спекуляцией. В среднем на 70 человек, проживавших тогда в городе, приходилось 1 сообщение. В приведенных УНКВД примерах вновь появились проявления антисемитизма326.

Материалы УНКВД дают возможность воссоздать картину медленного выхода из глубокого кризиса, обусловленного голодом. К сентябрю 1942 г., уровень смертности в городе приблизился к довоенному, практически прекратились случаи людоедства, существенно сократилось количество нападений на граждан с целью завладения продовольственными карточками и продуктами. Это вовсе не означало того, что жизнь в городе нормализовалась. 16 октября 1942 г. Остроумова записала в своем дневнике:

«Ужасная кругом идет борьба за жизнь, за существование. Голод, холод и темнота. Пока голода нет, так как еще не съедены все овощи. Но цены очень высокие… Страшный холод. Откуда взять дров?»327

Еще одним несчастьем для горожан был произвол управдомов, которые в связи с улучшением контроля в сфере распределения продуктов уже не имели возможности пользоваться карточками умерших и «обратили свое благосклонное внимание на жителей своих домов и обращаются с ними как в своей крепостной вотчине», осуществляя поборы мануфактурой, продуктами и т. п.

«Кого я не вижу — все стонут и жалуются как на величайшее зло — на управдома».

Справедливости ради надо отметить, что Остроумова указывала на «счастливые исключения» среди управдомов. Она писала, что «есть просто герои, особенно женщины, по энергии, настойчивости и самопожертвованию. Но таких мало»328. Объективно для городской и тем более центральной власти смещение объекта недовольства населения было фактом положительным, поскольку речь шла о бытовых вещах, по преимуществу личного характера.

УНКВД продолжало твердо держать руку на пульсе жизни города — критические высказывания, замечания, печатные материалы антисоветского характера фиксировались самым тщательным образом. На основании сообщений агентуры и перлюстрации писем составлялись донесения о реакции ленинградцев на важнейшие политические события. В частности, краткие ответы Сталина московскому корреспонденту Ассошиэйтед Пресс 3 октября 1942 г. воспринимались значительной частью населения как поиск предлога для заключения сепаратного мира с Германией, выражение неверия в искренность союзников и их намерение открыть второй фронт, а также «очередной» провал сталинской внешней политики329. Публикация в «Правде» статьи о бегстве Гесса в Англию и призыв СССР предать его суду международного трибунала также вызывала волну откликов горожан, часть из которых выражала сомнение в желании союзников (прежде всего Англии) воевать против Германии330.

Введение единоначалия в армии поддержала большая часть населения, хотя, по мнению некоторых, это являлось проявлением метаний власти и банкротства одного из важнейших институтов партии331.

Наступление второй зимы в условиях блокады не сулило ленинградцам перемен к лучшему — Красная Армия терпела неудачи на Волге, а на помощь извне особенно рассчитывать не приходилось. Начавшиеся боевые действия союзников в Северной Африке лишь оптимисты считали открытием второго фронта332. Не внес никаких изменений в настроения горожан и доклад Сталина, посвященный очередной годовщине революции. Население отмечало, что практически ни одно из обещаний власти, сделанных в первомайском приказе Сталина, не было выполнено333.

Немецкая разведка, так же как и УНКВД, изменила формат спецсообщений, отправляемых в Берлин айнзатцгруппами. С 1 мая 1942 г. ннформация о Ленинграде стала намного скупее. Она помещалась в раздел «Meldungen aus den unbesitzten Gebieten der UdSSR» (сообщения из незанятых территорий СССР). Начиная с 10 апреля и до конца июля 1942 г. в документах СД нет упоминаний о Ленинграде, интерес к которому, по всей видимости, заметно упал.

24 июля немецкая служба безопасности информировала о последних событиях в блокированном Ленинграде, обращая особое внимание на значительное снижение смертности весной и летом, усилия властей по очистке города, широкое привлечение женщин и девушек-подростков к различного рода работам (строительство защитных сооружений, зачисление в подразделения гражданской обороны, госпитали, учреждения связи и т. д.). Отмечая эффективность советской власти, немецкая разведка сообщала, что ей «удалось крепко держать население в своих руках»:

«В настоящее время население представляет собой массу, преданную большевизму. Наличие скрытой усталости от войны не может, поколебать уверенности в Советской власти»334.

18 сентября 1942 г. немецкая разведка сообщала о проведении эвакуации в соответствии с приказом Военного Совета Ленфронта. Особое внимание в сентябрьском донесении в Берлин было уделено характеристике настроений в Ленинграде. В частности, подчеркивалось, что провал попыток прорвать блокаду силами 2-й ударной армии и 10 месяцев осады способствовали распространению среди населения общей депрессии. Однако умелое использование советской пропагандой идеи открытия второго фронта позволило удерживать настроение населения на приемлемом для советского режима уровне. В заключении донесения указывалось, что успехи Вермахта на юге окажут «соответствующее воздействие» на население, и наступит новое разочарование в несбывшихся надеждах, созданных советской пропагандой335.

16 октября 1942 г. СД предоставила наиболее развернутое сообщение о положении в Ленинграде за весь период блокады, выделив несколько периодов в изменении настроений населения. Вновь было отмечено, что наиболее благоприятный момент для взятия Ленинграда (осень — начало зимы 1941 г.) был упущен. Настроения населения в начале осени 1942 г. характеризовались тем, что после относительно длительного периода улучшения морально-политического состояния ленинградцев, основанного на нормализации продовольственного снабжения, а также националистической пропаганде, кривая настроений снова пошла вниз. Главной причиной этого был страх перед перспективой пережить еще одну зиму в условиях блокады336. Даже сообщения об успехах под Сталинградом не внесли перелома в настроения ленинградцев. Наметившийся их подъем в условиях продолжающейся блокады и начавшегося переосвидетельствования мужчин в возрасте 18–55 лет вновь сменился унынием и ростом числа «нездоровых» разговоров337.

10. 1943 г.: новый «патриотический» курс Сталина и настроения населения

По прошествии полутора лет войны население с нетерпением ждало любых признаков ее окончания и надеялось на перемены, в том числе и в политической сфере. Два фактора — положение на фронте и продовольственное обеспечение — оказывали решающее влияние на развитие политических настроений в этот период. Несмотря на то, что перебоев со снабжением продуктами питания с 1943 г. в Ленинграде уже не было, УНКВД по-прежнему фиксировало случаи совершения преступлений с целью завладения продовольственными карточками, спекуляции, хищений338. Смертность в апреле 1943 г. была в 4 раза выше довоенного уровня.

Часть населения (главным образом интеллигенция) с огромным вниманием следила также за сообщениями радио о появлении и деятельности комитета «Свободная Германия» (который, кстати, по мнению советского руководства, был не более чем пропагандистским ходом)339,[99] о внутриполитических событиях в Италии и отставке Муссолини, о предложении союзников итальянскому народу сложить оружие и т. п. Столь желанный выход Италии из войны воспринимался как «начало конца войны». Слухи о капитуляции Италии вызвали радость, которая, впрочем, всего через несколько дней сменилась разочарованием, «что вышло не так, как поступить, казалось, разумнее всего. Италия хочет продолжать войну. Может, Италия бессильна предпринимать что-либо помимо Гитлера.»340.

На общем фоне усталости от войны и желания скорейшего мира341,[100] разговоры о которых неизменно фиксировали органы НКВД в Ленинграде, заметное влияние на настроения ленинградцев оказали прорыв блокады и успехи Красной Армии под Сталинградом342,[101] а также инициативы Кремля, которые были направлены на укрепление русского национализма, расширение социально-политической базы режима и дальнейшее улучшение отношений с союзниками. В связи с прорывом блокады многие полагали, что сразу же улучшится жизнь и, главным образом, питание. Когда же этого не случилось, произошло некоторое ухудшение настроений, а также рост беспокойства в связи с проводившейся весной мобилизацией мужчин и женщин343.

Введение новых знаков различия в армии, сближение с русской православной церковью, роспуск Коминтерна и изменение гимна еще больше укрепило у населения уверенность в том, что режим эволюционизирует в сторону от коммунизма и после войны «будет все по-другому». Предугадывая дальнейшие шаги власти, население в январе 1943 г. отмечало, что с введением новых знаков различия «опять все возвращается к старому», что, «вероятно, скоро в церковь будем ходить, так как она помогает Красной Армии»344.

Личный опыт ленинградцев и усиленная пропаганда ненависти к противнику привели к глубоким изменениям настроений даже у старых представителей петербургской интеллигенции. Отношение не только к немцам, но и многим общечеловеческим («буржуазным») ценностям претерпело существенную трансформацию. Отстояв Ленинград в жестокой борьбе с врагом, ленинградцы, тем не менее, восприняли его лексикон, употребляя понятия «кровь», «раса» в том же значении, что и немцы:

«Какая всемирная трагедия! Какой грандиозный пожар зажег по всему миру немецкий дьявол — сатана Гитлер со своими приспешниками… Нам, ленинградцам, пришлось многому научиться, многое переоценить и многие понятия выбросить из головы как хлам, как ненужный балласт.

Милосердие, всепрощение, гуманность — вон! Это все сентиментальность. Злоба, месть, уничтожение врага — вот наши главные импульсы. О человечности надо забыть. Надо помнить все чудовищные страдания нашего народа, гибель миллионов людей нам близких по духу, по крови, по расе»345.

При сохранившемся недоверии к советской пропаганде, все же наметились некоторые изменения и в отношении населения Ленинграда к политике немцев на оккупированной территории. 12 апреля 1943 г. сообщалось о реакции населения на сообщения ЧГК о расследовании злодеяний фашистов на советской территории. В связи с этим рабочий Кировского завода Р. сказал:

«Трудно было поверить всему тому, что писалось о зверствах немцев. Иногда я думал, что эти сообщения преувеличены. Но вот недавно я получил письмо от сестры из Калининской области, которая описывает, как фашисты издевались над мирным населением… Мы должны жестоко отплатить им за все…»346.[102]

Рассуждая о последствиях голода, Остроумова отмечала, что, по мнению врачей, оставшиеся в живых женщины «чрезвычайно жестоко пострадали в самом своем сокровенном — женщины потеряли способность к деторождению. И это очень тяжко отразится на народе, на расе.»347.

Индивидуализм, столь распространенный как факт и тенденция развития отношений в обществе в условиях голода и лишений, интеллектуально стал преодолеваться, хотя, естественно, продолжал господствовать в обыденной жизни:

«Все серьезны, озабочены своим делом, воруют чудовищно, без меры. Ужасающая гнусность и моральное разложение кругом. Крадут и вывозят казенное добро из Ленинграда на «большую землю», чтобы обеспечить там своих «заек». Такие не погибнут, а будут как грязная пена в котле кипеть на поверхности»348.

Объединяющей людей идеей стало мессианство русского народа, который должен спасти мир от фашизма. Локальный патриотизм ленинградцев, о котором впоследствии писал А. Верт, стал постепенно отходить на второй план в сознании людей. Вскоре после прорыва блокады Остроумова записала в своем дневнике:

«…Если Ленинград погибнет как город, как погиб Сталинград… все равно — Россия не погибнет… Это уже видно!.. Если ленинградцы погибнут при обстреле и бомбежке города, то у нас есть глубокое сознание, что русский народ жив и будет жить!. Он жив, он будет жить, процветать и развиваться. Да здравствует русский народ!»349

Ровно через год, в первые январские дни 1944 г. в связи со сброшенными немцами листовками, в которых Ленинграду предрекалась судьба разрушенного Сталинграда, Остроумова вновь подчеркнула:

«Да что мы?! Что наш родной город! Это только деталь в грандиозном ходе событий, развернувшихся в чудовищной войне. В наши кошмарно-незабываемые дни решается судьба всего человечества, судьба мировой культуры и цивилизации! И я верю, что наш народ и наша партия дадут народам всего мира те твердые законы взаимоотношений между людьми, которые принесут всем-всем счастье и радость жизни, равноправие и свободу!»350.

Сколь созвучны были эти мысли тому, что сказал впоследствии Сталин в своем знаменитом тосте, поднятом «за русский народ»! А в то время «у всех» отмечалось «удивительное равнодушие к смерти, к гибели.».

Основной причиной «нового курса», по мнению населения, было давление союзников. Отношения СССР с Америкой и Англией на протяжении последующих лет войны были одним из решающих факторов колебаний настроений. Достаточно тонко разыгрывая эту «карту», власть старалась не провоцировать рост симпатий в адрес союзников. Роль союзников во внутренней пропаганде в СССР была достаточно четко определена еще в первые месяцы войны — быть козлами отпущения в случае неудач Красной Армии («не открывают второй фронт») и одновременно, служить средством мобилизации («подождите немного, нам помогут»).

Разрыв отношений с правительством Сикорского весной 1943 г. вызвал у «значительной части рабочих, служащих и интеллигенции» Ленинграда беспокойство в связи с возможным кризисом с союзниками, особенно Англией, и даже их объединением с Германией против Советского Союза. 30 апреля 1943 г. после политинформации на фабрике им. Урицкого по поводу разрыва дипломатических отношений с правительством Польши были заданы вопросы о том, почему Англия («если там находится Сикорский») не возражает против разрыва дипломатических отношений с Польшей, а также, не вызван ли разрыв дипломатических отношений требованием Сикорского вернуть Польше Западную Украину и Западную Белоруссию351.

24 мая 1943 г. партийные информаторы сообщали, что роспуск Коминтерна явился большой неожиданностью для трудящихся. Многие говорили, что если бы их накануне спросили о возможности роспуска Коминтерна, то они ответили бы отрицательно.

«Некоторые считают, [что] это решение способствует открытию второго фронта, консолидации сил союзников… Имелись рассуждения о том, что роспуск КИ есть исключительно результат давления союзников взамен на их помощь»352.

Отмечались факты того, что «некоторые неверно разъясняли, а порой извращали исторический смысл происходящих политических событий… в частности Постановление Президиума ИККИ о роспуске Коминтерна»353.

28 мая 1943 г. на партийных собраниях задавались вопросы в связи с роспуском КИ и перспективами мировой революции. УНКВД также отмечало, что «в значительном большинстве» роспуск Коминтерна население связывало с отношениями с союзниками, а именно с «нажимом Америки и Англии». Население полагало, что будущее будет связано с восстановлением демократии, формированием правительства из представителей различных партий («диктатура пролетарита порядочно надоела нам»). Отказ от идеи мировой революции означал неизбежность возврата к капитализму, поскольку «в одной стране социализм построить невозможно»354.

Летом партинформаторы сообщали, что «по сравнению с прошлым годом общее настроение значительно изменилось в лучшую сторону. Народ бодрый, жизнерадостный»355. Однако говорить об улучшении настроений можно было лишь в смысле едва наметившейся тенденции — и в это более спокойное время происходили колебания настроений значительных слоев населения. Причины этих колебаний были те же, что и ранее: обстрелы города, нехватка питания, проводимые властью мероприятия (например, займы), которые традиционно вызывали всплеск недовольства, невнимание к нуждам населения, особенно семьям фронтовиков, а также изменение продовольственных норм.

УНКВД ЛО отмечало, что только 31 мая 1943 г. в процессе обработки исходящей из Ленинграда гражданской корреспонденции было зарегистировано 43 документа, авторы которых, бухгалтерско-счетные работники, выразили недовольство и упаднические настроения. Эти «документы с резко-упадническими настроениями конфискованы»356. Перевод служащих на 2-ю категорию «равносилен медленной смерти», «вот вам и прорвана блокада».

«Я больше не могу жить… я с ума схожу, сижу и плачу, нет сил. От этой жизни рождаются такие мысли, что готова на себя руки наложить… Это медленная смерть, лучше сразу покончить с жизнью. Как все надоело. Кругом должна, зарплата маленькая, вычеты большие. Нет сил больше бороться за свое существование».

Проведение второго военного займа 1943 г. вызвало понимание у большей части ленинградцев, которые отмечали, что деньги необходимы для скорейшего окончания войны. Однако оппоненты этой точки зрения достаточно аргументированно обосновывали свою позицию:

«Полученные займом деньги не будут стоить того скрытого недовольства, которое имеется среди населения, а безденежье создает предпосылки для вздорожания цен и еще большего порицания действия власти».

(зав. издательства Академкниги в Ленинграде З.)

«Энтузиазм — искусственый. Попробуй не подпишись. За два года войны в методах работы ничего не изменилось. Как было «добровольно-принудительно», так и осталось».

«…ужас нашего положения заключается в том, что после войны поборы будут еще больше».

«Для меня непонятна вся эта политика с займами. Наши деньги мотают без толку. Сейчас чехословацкой армии отпускают большие средства, раньше польскую кормили, вооружали, а она взяла да и уехала. Все это потому, что деньги не берегут и дают без разбору несуществующим правительствам».357

Население высказывало недовольство рабочим законодательством («скоро будем работать по 24 часа»), «неправильным» устройством всего хозяйства («народ работал всегда усиленно, а вопросы одежды и питания за время советской власти не были разрешены, в стране дороговизна. Деревня разута и раздета»), призывом в армию «необученной» молодежи, а также односторонним освещением хода войны. Все это по-прежнему фиксировалось районными органами НКВД. Присутствовали и сравнения со «старым режимом». Например, среди населения весьма популярной была частушка:

Был Николашка дурачок — ели калач за пятачок, а теперь большевики — нет ни соли, ни муки358.

В июле 1943 г. материалы военной цензуры показали, что за последнее время участились случаи, когда родственники военнослужащих в своих письмах жаловались последним на нечуткое и бюрократическое обращение некоторых учреждений г. Ленинграда (проживание в сырой, негодной для жилья комнате; не дают дров инвалиду; волокита с выдачей ордеров для получения приемлемого жилья и т. д.). В связи с этим начальник УНКГБ. Кубаткин в письме А. Кузнецову и П. Попкову предложил дать указания районным советам депутатов трудящихся о необходимости усиления контроля за работой по оказанию помощи семьям военнослужащих со стороны районных учреждений и организаций359.

В справке от 13 сентября 1943 г. на имя А. А. Кузнецова приводились подробные данные о задержанной корреспонденции из Ленинграда и частей фронта. В 1 1036 документах (или 43,8 % общего числа отрицательных проявлений) отмечались сообщения об артиллерийских обстрелах Ленинграда, имевших место в августе 1943 г. Авторы этих писем указывали характер разрушений в городе, а также сообщали о жертвах среди населения. Данные сообщения по сравнению с июлем 1943 г. увеличились на 20,2 %.

В 6199 сообщениях содержались указания на нехватку питания в августе 1943 г. Это составило 30,2 % всех отрицательных проявлений, что на 13 % было меньше, чем в июле 1943 г. Граждане в основном выражали недовольство недостаточностью норм питания, жаловались на замену отдельных видов продуктов другими, менее питательными, (например, замена мяса рыбой и растительной колбасой, замена масла сыром и яичным порошком и т. д.).

На достаточно высоком уровне оставались упаднические и пессимистические настроения (224 письма или 1,3 %). Ленинградцы писали о безнадежности в улучшении положения города-фронта. По сравнению с июлем эти настроения увеличились на 0,45 %.

Около 9 % всех отрицательных сообщений касались тяжелых бытовых и материальных условий горожан (всего 1744 письма). В них шла речь о неподготовленности жилищ к зиме и о низком уровне жизни авторов писем360.

Несмотря на то, что в связи с успехами Красной Армии под Курском из сводок УНКВД и партийных органов почти полностью исчезли упоминания о наличии прогерманских настроений, это не означало того, что автоматически выросло доверие к советскому режиму и проводимым им мероприятиям. Органы госбезопасности фиксировали время от времени не только «отдельные» антисоветские проявления, но и случаи массового протеста, являвшиеся чрезвычайным происшествием.

Однако УНКГБ не всегда оценивало такие события как антисоветскую деятельность. 20 сентября 1943 г. оно направило А. Жданову и А. Кузнецову спецсообщение, в котором излагались обстоятельства организованного отказа от работы 18 сентября 1943 г. 24 работниц шинного цеха Ленинградского шиноремонтного завода. Этот конфликт был представлен не как конфликт власти и народа, а как конфликт между нерадивым директором предприятия, который не использовал потенциал власти, и «отдельными» политически неустойчивыми работницами.

В отличие от практики 1941–1942 гг., когда любое выражение протеста немедленно и жестоко каралось, Управление НКГБ ограничилось профилактическими беседами и информированием партийных органов о происшествии — не судить же всех 24 работниц, да и ситуация на фронте допускала «либерализм» в тылу. Наконец, ответственность за происшествие должны были нести и руководители завода, а это неизбежно подняло бы уровень происшествия и его, в конце концов, «спустили на тормозах»361.

Резкое сближение режима с Русской православной церковью значительная часть населения объясняла давлением, которое оказывали на СССР союзники. Интеллигенция точно оценила политический смысл маневра Сталина как шаг, направленный на консолидацию общества в ходе войны, а также выбивающий один из козырей немецкой пропаганды. Что же касается молодежи, то она оказалась дезориентированной, поскольку выросла в богоборческом государстве.

Представители церкви восприняли прием Сталиным митрополитов с большой надеждой, как стратегическую перемену «всерьез и надолго». Однако Сталину удалось сохранить и даже несколько усилить раскол между т. н. тихоновцами и обновленцами, чего можно было бы, вероятно, легко избежать362.

Осенью 1943 г. ленинградцы отмечали сближение позиций с союзниками по вопросу об отношении к немцам в связи с сообщениями советских СМИ об их жестокостях и зверствах в отношении советских людей.

«В немецком вандализме теперь удостоверились и англичане и американцы. Они последние могли не верить нашим сообщениям, думая, что мы преувеличиваем в своих показаниях, сгущаем краски. Теперь, на их глазах, в Италии, немцы показывают свой звериный облик. Нет, немцев надо так раздавить, чтобы они и впредь не могли бы возродиться много, много лет!!»363

После Тегеранской конференции имели место отдельные высказывания недоверия к союзникам в ряде учреждений и на предприятиях города. Например, в Московском районе они были зафиксированы в райкоммунотделе, ремстройконторе, 18-й поликлинике364.

В ноябре 1943 г. в связи с докладом Сталина о 26-й годовщине Октябрьской революции и проводимой разъяснительной работой отмечалось:

«Не все секретари парторганизаций серьезно прочли доклад Сталина. Так, 12 ноября в артели «Обувь» секретарь парторганизации Лабутина дала в корне неверное толкование слов Сталина о том, что немцам, возможно, придется объявить еще одну тотальную мобилизацию, которая приведет к тотальному крушению Германии. Лабутина же «пояснила», что речь шла об СССР»365.

В этой оговорке не было ничего удивительного — народ предельно устал и ему казалось, что резервы борьбы уже давно исчерпаны.

Органы НКГБ сообщали, что политические настроения всех слоев населения здоровые и лишь со стороны отдельных лиц отмечались факты антисоветских проявлений. В начале января 1944 г. партинформаторы сообщали об откликах населения на введение нового гимна — они были неоднозначными. Большая его часть восприняла замену гимна как «правильный шаг», поскольку «Интернационал» не отражал «сути переживаемой эпохи». Рабочие Кировского завода подчеркивали, что «пора уже славить свою Родину и своих вождей». Однако было мнение, что слова старого гимна «сильнее и выразительнее», что новый гимн придется скоро менять, т. к. «захватчиков скоро не будет»366.

Более того, у многих этот шаг вызвал недоумение («вот тебе и пролетарии всех стран, соединяйтесь, вот тебе и коммунизм»), который, как и переименование улиц и площадей367, объяснялся все тем же давлением союзников, которое, в конце концов, приведет к падению коммунизма:

«Войну выиграют Америка и Англия; советский строй будет ликвидирован, так как «два медведя в одной берлоге не уживутся».

«Победит капитализм, так как при мировом социализме все будет разрушено, как это было у нас, и все умрут с голода».

Неуверенность в будущем предопределяла нежелание вступать в партию, «так как война еще не кончилась»368. Вновь повторялись идеи о неизбежных переменах после войны: Прибалтика, Западная Белорусия и Украина отойдут; деревня будет развиваться по американскому пути через фермерство; для восстановления нужны деньги, следовательно, будет введен НЭП369.

В декабре 1943 г. в ряде школ Ленинграда были зафиксированы случаи использования нацистской символики. Так, 1 декабря 1943 г. на воротах школы № 83 Петроградского района (ул. проф. Попова, 15/17) инспектором Петроградского РОНО Пятницкой была обнаружена листовка, написанная от руки фиолетовыми чернилами на листке ученической тетради, с изображенным в нижней части листка знаком фашистской свастики. По своему содержанию и форме она напоминала немецкие листовки-пропуска, которые в течение многих месяцев сбрасывались над городом:

«Приказ.

Ребята, рвите книги, тетради и убегайте с уроков.

Рвите плакаты, газеты и все, что висит на улицах.

Да здравствует свобода!

Пионеры! Рвите свои галстуки.

Пропуск. В партию свободы действителен».

Три листовки аналогичного содержания были обнаружены на стенах самой школы № 83 и две в расположенном рядом детском доме № 41370.

15 декабря секретари Кировского и Фрунзенского райкомов Ефремов и Иванов обратились к А. А. Кузнецову с запиской, в которой сообщали о «серьезном положении в связи с активизацией преступных элементов», вследствие чего в 206-й школе учащиеся 8–10 классов почти не учились, среди них было распространено приветствие «Хайль!» с поднятием правой руки «по-гитлеровски, ими распевался фашистский гимн» и т. д. Ефремов и Иванов отмечали, что «из-за недостатка средств» они не могли проверить эти материалы, но ввиду их важности считали необходимым довести до сведения Кузнецова371. Подобное использование символики противника в условиях города-фронта подростками, конечно же, не представляло серьезной опасности для режима и было скорее, проявлением «протестных» особенностей молодежи, ставшей свидетелями замены советских символов.

11. Настроения населения после снятия блокады, 1944–1945 гг.

…Народ не боится прошлого, он его ценит и знает, берет из него самое лучшее. Советский народ с почтением и уважением относится к реформам Петра Великого и деяниям тех русских правительств, которые шли во благо России. Вот почему теперь дают ордена имени Суворова, Кутузова, Александра Невского. В этом нельзя усматривать какого-то поворота «направо» или возврата к прошлому. Прошлого не вернешь, ни монархии, ни того строя, который промелькнул между Февралем и Октябрем. Точно также надо смотреть и на изменение отношения правительства к православной церкви. Психология советского народа стала иной. Советские люди читают и любят Толстого и Достоевского, но они очень далеки от их героев. Мы люди трезвые, знаем, чего хотим, потому и побеждаем37.

Из выступление посла СССР во Франции Л. Е. Богомолова перед группой русских эмигрантов, февраль 1945 г.

Настроения населения в Ленинграде в 1944 г. определялись успехами Красной Армии, большой интенсивностью внешнеполитических событий, имевших непосредственное отношение к Ленинграду (перемирие с Финляндией), значительным ростом интереса к религии, которая во многих случаях выступала в качестве заменителя нонкоформистской политической деятельности, а также возвращением в Ленинград из эвакуации и бывших оккупированных районов Ленобласти тех, кто жил в городе до войны.

Количество осужденных за политические преступления в городе резко сократилось. По данным УНКГБ, за 9 месяцев 1944 г. в Ленинграде к судебной ответственности были привлечены 4796 человек, в том числе 42 человека за политические преступления и 4764 — за уголовные373. По сравнению с отдельными месяцами зимы 1941–1942 гг., когда эта пропорция находилась в диапазоне от одного к одному до одного к трем, можно сказать, что власть в значительной степени преодолела свою боязнь политического протеста со стороны горожан. Это, конечно же, не означало того, что она ослабила контроль — он, как и ранее, осуществлялся органами госбезопасности и другими правоохранительными институтами, а также партией.

По-прежнему определяющее влияние на настроение населения оказывали трудности, связанные с продолжавшейся войной. Весной 1944 г. сообщалось о том, что в связи с простоем предприятий и оплатой в размере 50 процентов возникло недовольство среди рабочих, поскольку «не обеспечивался прожиточный минимум» их семей374.[103] Бывшие работники Торгового порта, вернувшиеся из партизанских отрядов, говорили, что «на нашем пайке жить голодно», что «в тылу у немцев было лучше»375. Подобные настроения поддерживались родственниками лиц, находившихся на оккупированной территории или же в партизанских отрядах. Свидетельства очевидцев о том, что «не все немцы такие, как их изображают в прессе», поступали в город в письмах с бывшей оккупированной территории. В конце мая — начале июня 1944 г. были зафиксированы «нездоровые настроения» прибывших из освобожденных районов. Подростки отказывались работать на заводе Резиновой обуви, продавали свои продовольственные карточки, а также заявляли, что «у немцев лучше» и «немцы больше дают». Чтобы предотворатить продажу карточек, девочкам были даны рационные карточки, но все же несколько человек сбежали с завода376.

Заочный спор о том, когда жизнь была лучше — при немцах или при советской власти — не прекращался в течение всего 1944 г. Иногда его провоцировала сама власть. В справке УНКГБ от 14 ноября 1944 г. сообщалось о реакции на извещение отдела торговли Ленгорсовета, опубликованного в «Ленинградской правде» 3 и 4 ноября. Речь шла о выдаче к празднику 10 грамм лаврового листа и 10 грамм перца. В связи с этим были зафиксированы следующие высказывания:

«…У немцев жить плохо только по словам нашего радио, а на самом деле у нас хуже. Вот дали к празднику перцу с водкой, пей да закусывай».

(работница завода ВАРЗ Е.)

«…Вот обрадовали к празднику, объявили перец и лавровый лист. Населению нужны не слова, а дела. Какой же это праздник».

(продавщица магазина Окт. района К.)

«…Ждали, ждали мы выдачу, а объявили нам перец и лист лавровый, а вот как с нас сдирать — то задумываются — то заем, то лотерея».

(санитарка госпиталя № 103 С.)

По данным УНКП, с 4 по 8 ноября 1944 г. было зафиксировано более 30 случаев подобных высказываний, в связи с чем начальник УНКГБ предложил «на будущее время продажу таких продуктов как перец и лавровый лист производить без объявления об этом в печати»377.

В отчете за 1944 г. Московского РК ВКП(б) сообщалось о том, что группа работниц закройно-вырубочного цеха фабрики «Скороход» вела разговоры о хорошей жизни при немцах в Ленинградской области, которые были прекращены только после вмешательства агитатора Фомичева, предъявившего письмо одной из работниц цеха о зверствах немцев по отношению к ее родственникам в Ленинградской области378.

Тем не менее уровень жизни в Ленинграде оставался настолько низким, что это нашло отражение в широко распространенном среди молодежи анекдоте, относительно того, кому можно попасть в Ленинград: «корова и лошадь попасть в Ленинград не могут, въезд может быть разрешен только ослу». Информация о таких настроениях была направлена в горком ВКП(б)379.

Кроме того, в условиях возвращения ранее эвакуированных и многочисленных трудностей, связанных с этим, в городе вновь появились проявления антисемитизма в форме многочисленных разговоров о том, что желающие вернуться в город представители еврейского населения могут без проблем «по блату» устроиться там, где они захотят380.

Продвижение Красной Армии на Запад и отношения со странами Центральной и Восточной Европы неизменно вызывали множество разговоров и суждений. Партинформаторы районов во всех своих сообщениях в Смольный отмечали «большой интерес к вопросам текущего момента, международного и военного положения»381.[104] Табу на обсуждение внутриполитических вопросов приводило к тому, что вопросы внешней политики вызывали повышенный интерес. За критическое отношение к «внешней политике» никого не сажали. Вопросы, которые задавались на встречах с лекторами и партинформаторами, показывают, что рабочие интересовались не только Финляндией и вторым фронтом, но и «далекими странами» — Болгарией, Румынией, Францией, Турцией и Китаем382.

Пришли победы, и стали забываться прежние обиды на власть. Быстро восстанавливалась утраченная некогда вера в будущее и великодержавное сознание, и, соответственно, изменялось представление о Сталине, который стал идеальным выразителем советской державности — появились разговоры о будущем, о послевоенном устройстве мира, новой роли России в мировой политике. В откликах населения на выступление Сталина, посвященное XXVII годовщине Октябрьской революции, его называли «самой яркой фигурой нынешней эпохи»:

«Когда лет через 50 историки будут рассматривать настоящий период, то, безусловно, самой яркой фигурой эпохи будет Сталин. Россия теперь выступает как страна, наводящая порядок в Европе».

(чл. корр. АН, профессор Л.П.К.)383

Часть горожан была недовольна мягкими условиями договора о перемирии, предложенного Финляндии, видя в этом давление на СССР со стороны союзников. Рабочие ст. Пассажирская Варшавского узла после беседы об отношениях с Финляндией в связи с отказом последней от условий перемирия пожелали «более активно ее бомбить», а после разгрома финских войск «установить там такой же порядок и государственный строй как в прибалтийских республиках»384. Рабочих интересовало будущее Румынии (мы ее освободили, а «кому отойдет освобожденная земля?»)385.

В отличие от партийных информаторов, сообщавших о реакции рабочих на события международной жизни, УНКВД фиксировало в основном настроения интеллигенции, которая в большинстве своем, тоже не поддерживала чрезмерно «либеральной» политики Кремля в отношении Финляндии386.

В конце 1944 г. интеллигенция Ленинграда заговорила о новой роли СССР в международных отношениях, о Японии, которая впервые была названа агрессором, а также о будущем Германии. Общим для этих настроений было то, что все говорили не только о военных, но и дипломатических победах СССР:

«…Итоги истекшего года поразительны. Хотя военные задачи еще занимают первое место, но все больше привлекается внимание к послевоенному устройству. Мы выиграли сражение не только на полях битвы, но в и в кабинетах дипломатов. С нами сейчас считаются все страны и все политические деятели».

(доктор педаг. наук., проф. Б. Г. А.)

«Если не говорить о чисто военных итогах истекшего года, то другой главной нашей победой является то, что мы стали в центре внимания всего мира. Интерес и симпатии к СССР никогда не были так велики, как сейчас. В отношении Италии, Франции, Югославии, Болгарии восторжествовала наша точка зрения — это показывает в какой степени сейчас считаются с нашим мнением. Характерно, что в Америке один из главных предвыборных вопросов — это вопрос об отношении к СССР. Прямолинейная политика Рузвельта в этом вопросе поможет ему быть избранным значительным большинством голосов».

(директор ФТИ АН СССР, проф. П. И. К.)

«Никаких намеков на раздел, на уничтожение государства. Наоборот, за Германией будут, по-видимому, сохранены ее права на самостоятельность настолько, что может возникнуть опасность новой агрессии с ее стороны».

(засл. артист театра им. Пушкина Я. О. М.)387

Несмотря на то, что большая часть интеллигенции восприняла сообщение об установившемся «между нами и нашими союзниками единодушии и согласии» как «очень серьезное и убедительное», в конце 1944 г. население по-прежнему волновал вопрос о будущих отношениях СССР с ними. Партагитаторов справшивали: «Будет ли Советский Союз воевать с Великобританией и США после победы над Германией?»388

Итоги Ялтинской конференции развеяли многие из существовавших опасений, еще более укрепив авторитет Сталина и породив уверенность в том, что отношения с союзниками будут развиваться в конструктивном ключе. В то же самое время очевидной для многих стала неизбежность войны с Японией, особенно после денонсации пакта о нейтралитете389.

Рассуждения населения о странах-противниках СССР в войне весьма любопытны. Во-первых, не было однозначно негативного отношения ко всем странам, входившим в прогерманский блок. Некоторые союзники Берлина сами подчас воспринимались как жертвы нацизма. Во-вторых, несмотря на активно проводимую советской пропагандой кампанию по разжиганию ненависти к немцам, при, в целом, негативном к ним отношении, выделялись те, кто, по мнению ленинградцев, нес большую ответственность за совершенные преступления. В-третьих, представления о психологическом типе немцев влияли на выбор жесткого и бескомпромиссного к ним отношения после войны, который разделяла и власть.

12. Сближение с церковью: обманутые ожидания

Если бы большевики всегда так относились к церкви как теперь, то весь бы народ на руках носил бы их и боготворил. Русскому народу немного надо. Ему только сохрани его обычаи и он за это самое — жизнь свою отдаст за тебя. А все же спасибо Советской власти.

Нынче у нас действительно пасха. Еще бы хоть по одному колоколу повесили.

Б. П. Аксенов, кладовщик завода «Большевик», 1945

В течение 1944 г. партийные информаторы и УНКВД неоднократно отмечали резко возросшее распространение религиозных настроений среди различных категорий населения. В ряде сводок сообщалось о рассылке в городе анонимных писем религиозного содержания, которые были очень широко распространены в городе еще осенью 1941 г.:

«Аминь. Господи помилуй нас грешных от всякого зла, для победы над врагом. Кто прочтет эту молитву и они должны обойти весь мир и раздать 9 записей, тот через два дня получит большую радость, а кто оставит без внимания получит большое горе» [орфография и стиль не изменены]390.

Накануне снятия блокады информаторы сообщали, что среди части населения имели место «религиозные высказывания», сводящиеся к тому, что перелом в войне наступил из-за «союза с Богом» и того, что «вся церковь стала молиться за Красную Армию»391. Уверенность в новой роли церкви заходила у части населения так далеко, что агитаторам задавались вопросы об оплате государством труда священников, о предоставлении им права участвовать в выборах в Советы, а также о помощи государства в восстановлении церквей392.

В конце июня 1944 г. религиозные настроения проявлялись даже среди учителей, особенно пожилого возраста, которые заявляли, что «теперь советское правительство работает вместе с церковными организациями», что «ни о какой антирелигиозной пропаганде не может быть и речи», что «очень многие вновь начали ходить в церковь, и в этом нет ничего плохого»393.

В декабре 1944 г. в Кировском районе, в котором не было действующих церквей, через почтовые ящики и рабочих вновь стали распространяться записки религиозного характера:

«…Господи, пошли победу, а врагу поражение. Эта молитва должна облететь весь мир и тогда будет победа. Кто эту бумагу у себя обнаружит, должен ее 10 раз переписать и раздать другим. Кто это сделает — получит большую радость, а кто нет — получит большое горе» 394.

В середине 1944 г. на заседании партактива признавалось, что в условиях войны часть населения пришла к убеждению, что коммунизм и религия вполне могут уживаться друг с другом, что «скоро наступит пора, [когда] и коммунистам можно будет ходить в церковь». Более того, изменение политики советского государства в вопросе отношений с церковью были восприняты частью коммунистов «всерьез и надолго», поскольку «духовенство стало другим, «революционным», в отличие от 1918–1920 гг., когда оно было реакционным»395.

Разрешение проведения крестных ходов и ночного богослужения при праздновании православной Пасхи было с «удовлетворением» встречено верующими:

«Спасибо товарищу Сталину за то, что пошел навстречу верующему народу. Одно только желаем ему — здоровья и благоденствия»396.

Однако рост религиозности, вполне естественный в период войны, а также активизация деятельности служителей культа вызвали резко негативную реакцию на Литейном. Причинами тому были не только многолетний опыт по искорененению инакомыслия в любой форме, но и наличие неопровержимых доказательств сотрудничества значительной части православных священников с противником на оккупированной территории Ленинградской области.

В январе 1945 г. в справке зам. начальника УНКГБ ЛО подполковника госбезопасности Швыркова «О состоянии работы культурно-просветительных учреждений и зрелищных предприятий Ленинграда и деятельности церковников» на имя А. А. Кузнецова отмечалось:

«В результате слабой деятельности культурно-просветительных учреждений и недостатков в постановке политико-воспитательной работы за последнее время заметно увеличилась посещаемость церквей».

К слову, в спецсообщении ни словом не упоминалась «новая» политика Кремля в отношении церкви.

Что же вызвало беспокойство органов госбезопасности? В документе отмечалось, что по сравнению с прошлым годом посещение церкви в воскресенье возросло почти в три раза и составляет около 17 тысяч человек. В среднем в течение недели в церквях бывает 23–25 тысяч человек. Свыше 10 % среди них составляет молодежь, что вчетверо превосходило довоенный уровень. Проверкой УНКГБ было установлено, что за 3–4 ноября 1944 г. Никольский собор, Волковскую кладбищенскую и Большеохтинскую церкви посетили в общей сложности около 4 тыс. человек. За эти же дни в восьми культурно-просветительных и зрелищных предприятиях и учреждениях, находящихся в районах расположения этих церквей, побывали 5238 человек. Таким образом, всего чуть более половины населения района наблюдения предпочитало «светские» мероприятия религиозным.

Укором в адрес советских и партийных органов звучали слова о том, что «помещения всех действующих в городе церквей ежегодно ремонтируются… Все церкви остеклены, электрофицированы, отапливаются и имеют достаточный запас топлива, в то время как учреждения культпросвета пребывают в запустении».

Из восьми действовавших в городе церквей пять проводили службу ежедневно, причем каждая из них имела свой хор, постоянный или любительский, к участию в которых привлекались известные артисты. Так, из 120 певчих, занятых в церковных хорах, было 40 артистов. В их числе были заслуженные артисты республики Атлантов, Куклин и Нечаев, руководитель пионерской самодеятельности Смольнинского района Соболев, артист радиокомитета Жулин, артист Музкомедии Артамонов и др.

В 1944 г. среди молодежи города было зафиксировано восемь случаев подачи заявлений о желании стать священниками.

УНКГБ отметило также увеличение количества крещения детей в церкви, особенно с середины 1944 г. По данным ЗАГС'а, за десять месяцев 1944 г. в городе родились 15 213 чел. За это же время, по имевшимся в УНКГБ данным, были крещены свыше 6 тыс. человек, значительную часть которых составляли дети в возрасте от 2 до 5 лет.

Случаи крещения были отмечены и со стороны взрослых, чаще всего молодежи. Например, в сентябре 1944 г. в Коломяжской церкви крестилась Н., 23 лет, военнослужащая, объяснившая это своим давнишним желанием. Были известны случаи соблюдения и других церковных обрядов молодежью. В Никольском соборе в присутствии семи офицеров флота венчался лейтенант КБФ. В августе 1944 г. священник Поляков с разрешения главврача больницы им. Куйбышева причащал больного в Красном уголке больницы397.

Особое внимание УНКГБ обращало на «материалы, устанавливающие факты прямого использования враждебными элементами легальных возможностей церкви в антисоветских целях», приводя следующие высказывания одного из работников епархиального управления, зафиксированные агентурой:

«…Сейчас мало молиться, нужно принять участие в управлении государством, советская власть отделила церковь от государства, а мы обязаны соединить церковь и государство. Это можно сделать тогда, когда на местах будут не просто старые священники, ничего не смыслящие в политике и в управлении, а люди умные, энергичные.

Церковь надо перестроить так, чтобы она смогла иметь колоссальное влияние на массы, а, следовательно, и на государство. Сделать так, чтобы наиболее правильный ответ и совет исходил от священника и его единомышленников. Тогда прихожане и не только прихожане, постепенно привыкнут видеть в священнике их пастыря, советника и даже старшего товарища и отца. Не становиться сразу же в оппозицию к мероприятиям правительства, а умно растолковать и объяснять их…

Необходимо самым тщательным образом изучать историю партии, конституцию и все остальные материалы, относящиеся к текущей политике с тем, чтобы быть всегда в курсе мероприятий партии и правительства, уметь по-своему толковать те или иные решения, чтобы в нужный момент можно было оружие советской власти направить против самой же власти…

Кого нужно брать в семинарию? Людей обязательно с высшим образованием, не моложе, но и не старше 40–45 лет. Лучше всего интеллигенцию, людей материально нуждающихся, так или иначе обиженных государством. Установить им стипендию в 3000 руб. в месяц и меньше всего учить богословию».

(работник епархиального управления)398

Другие примеры, содержавшиеся в спецсообщении, свидетельствовали о росте интереса к церкви и даже намерении использовать ее в политических целях:

«…В собор сегодня по моему приглашению приходили студентки, мои ученицы. Им страшно все понравилось. Сейчас для молодежи должны быть предоставлены все заботы в церкви. Важно привлечь молодежь к церкви, она ничего не знает о религии, но имеет хотя бы порыв к Богу, остальное все придет в будущем».

(Н. С. Л., преподаватель фельдшерской школы)

«…Мое мнение — церковь должна быть во враждебном состоянии с безбожным государством церковь должна нести людям мир и правду, а государство наше держится только на лжи и обмане, роль церкви сдержать их».

(А. Ф. К., чл. ВКП(б), служащий палаты мер и весов)

«…Я хожу в церковь, и это мне более интересно. В церкви многие меня знают, хотя бы из молодежи., беседуем, иногда поверяют мне свои мнения и не только религиозного характера, а и больше того, свои воззрения на жизнь, на действительность. У меня даже явилась мысль создать организацию… и подготовить ее для общественной работы под знаком религии, раз религии предоставляется свобода».

(Г. Р. В., инвалид Отечественной войны, студент института строительных инженеров)

«…Хотя в институте я и недавно, но замечателен большой сдвиг в сторону религии. Те, которые были совершенно неверующие, начинают заговаривать о религии или молчать, когда видят даже проявление ее, а большинство начинает стыдиться, что не посещают церковь или мало в нее ходят. Сейчас можно не только открыто говорить о своей вере, но и разъяснять сладость молитвы и удовольствие быть в храме и многим другим».

(Н. И. Е., студентка медицинского института)

«…Я верующий и я знаю и хочу, чтобы мои надежды оправдались, чтобы духовенство помогло русскому народу избавться от коммунизма. Я надеюсь, Вы, духовенство благословите нас на подвиг для спасения Родины».

(В. И. Б., директор Тярлевского депо пожарной охраны)399

13. Победа и после

Информация органов госбезопасности о реакции населения на важнейшие события 1945 г. проливает свет не только на динамику развития настроений, но и в ряде случаев дает возможность ретроспективной оценки поведения горожан. Это касается, прежде всего, повторявшихся событий, таких, как, например, проведение государственных займов, когда ленинградцы вольно или невольно сравнивали свое отношение к ним в разные периоды блокады.

В 1945 г. УНКВД отметило «патриотический подъем» трудящихся Ленинграда в связи с решеним правительства о выпуске очередного 4-го государственного военного займа и их готовность отдать свои средства на окончание войны с Германией, а также на восстановление разрушенного народного хозяйства. Примечательно, что среди приведенных «характерных высказываний», должных, по мнению составителей документа, подтвердить «патриотический подъем» (заем победы, необходимость скорейшего окончания войны и восстановления), были названы мотивы, которые на самом деле свидетельствовали о существовании других настроений.

Во-первых, уже в военное время выявилось наличие довольно негативного отношения к союзникам — часть интеллигенции, предвидя сложные переговоры о послевоенном устройстве, полагала нецелесообразным ослаблять свои переговорные позиции, беря взаймы у союзников. Во-вторых, и это вполне естественно, лейтмотивом многих комментариев о займе было негативное к ним отношение в период войны и, одновременно, безвыходность положения (с правительством бесполезно спорить, лучше сразу отдать свои деньги). В-третьих, сам факт проведения займов интерпретировался как неспособность или нежелание (по внешнеполитическим причинам) государства изыскивать необходимые средства за рубежом («на нас сейчас смотрит весь мир» и т. д.).

«…Как бы ни было сейчас нам трудно сейчас, но лучше провести у себя заем, чем занимать средства в Англии и Америке».

(профессор Института усовершенствования врачей М. А. Мухаринский)

«Заем прошел легко и дружно. Люди у нас так привыкли к этому, что перестали даже смущаться и возражать. Впрочем, за время войны убедительность и необходимость займа стали так красноречивы, что доходят до самых отсталых людей».

(засл. артист республики В. Я. Сафронов)

«Война кончается. Пусть наши деньги помогут неимущим получить кров, одежду, пищу. Никогда, кажется, я не подписывалась на заем с такой охотой, как сейчас».

(член СП, поэтесса Л. Попова)

Наряду с этим были зафиксированы «отрицательные высказывания», суть которых сводилась к необходимости возложения бремени по восстановлению разрушенного хозяйства на побежденную Германию, а на собственный народ, столь сильно пострадавший в период войны, принудительный характер и чрезмерность сумм подписки на заем.

«Опять надо подписываться на заем и это несмотря на то, что наши войска в Германии и нам досталось там столько богатства. Опять снимут с нас последнюю шкуру».

«Начали нас опять раздевать. Вместо того, чтобы после снятия блокады облегчить наше положение, вытягивают последние жилы».

«Наша страна без займов жить не может. Никакой нам передышки не дают с этими займами. Хочешь-не хочешь, а все равно подписывайся».

«Правительство наше могло бы снизить сумму займа, ведь и так рабочим сейчас тяжело. Военный налог очень большой и получать приходится гроши».

«У нас в отношении займа говорят одно, а делают другое. Ведь объявили, что желательна подписка на оклад, а на самом деле на оклад не подписывают — требуют подписываться больше. И так делается везде»400.

УНКВД отмечало, что высказывания по поводу победы носили исключительно патриотический характер401. Успех захватил и не оставил равнодушным никого — даже недовольных режимом. Заслуги лидера превозносились до небес, вклад же народа, естественно, преуменьшался. Победа, действительно, списала все. Характерными высказываниями, отмеченными агентурой, были следующие:

«Германия поставлена на колени. Россия победила сильнейшего врага. Только такая личность, как товарищ Сталин, могла обеспечить нам победу. Я преклоняюсь перед его гениальностью, перед его историческими делами. Он навеки вошел в историю человечества как великий освободитель, мир обязан ему спасением цивилизации от фашизма». В других высказываниях подчеркивалось, что «мы все ему обязаны», что «только один Сталин предсказал этот исход в самом начале войны», что «кое-кто не верил этому, я также не являюсь исключением. Теперь все понимают, как прав был Сталин…»402

Аналогичные настроения были отмечены военной цензурой. Народ радовался, ликовал, отмечая не только заслуги Сталина, но и Красной Армии. Гордость за свою страну, решившую исход войны, нашла отражение во многих высказываниях. Это противопоставление СССР и союзников было весьма симптоматичным.

«Войну выиграли, прежде всего, мы — наша Красная Армия. Наш Маршал хозяин Берлина. Наш Маршал подписывает акт капитуляции. Наше положение среди мировых держав настолько прочно, что нельзя в истории найти примера для сравнения».

«…Все страны, в том числе Англия и Америка убедились, что сильнее советского государства в мире не существует»403.

Однако главным было установление долгожданного мира. В одном из писем были такие слова:

«Конец войны, наступило мирное время. Вы только вдумайтесь в эти слова — МИРНОЕ ВРЕМЯ. Поздравляю с великим праздником»404.

Мессианство русского народа, его особая судьба быть в авангарде исторического процесса, а также преимущества советской системы — вот наиболее распространенные темы записей в дневниках в связи с победой.

«Итак, этот страшный бред кончился… Машина смерти остановилась. История встала за нас. Если у нас были в прошлом обиды на нее, если в голову закрадывалась порой мысль, что история — слепая, ни в чем не заинтересованная стихийная сила, не знающая разницы между добром и злом, то теперь все эти подозрения должны отпасть. Мы можем смело и гордо смотреть в будущее. Наше дело правое. История встала за нас — и победа за нами.

Мы победили, потому что 27 лет назад наши рабочие во главе с Лениным, Сталиным и партией большевиков совершили Великую Октябрьскую революцию. Мы победили потому, что вышли на путь больших всемирно-исторических задач. Мы победили потому, что наше русское дело издавна было делом всечеловеческого значения, а не делом расы или нации.

Мы никогда не кричали: «Россия превыше всего!» (как немцы больше 100 лет кричали о своей Германии), но мы взяли историю в свои руки — ввели ее в свой дом, жизнь, в свой быт, в каждое свое слово, в самое сердце. Победа — за нами, и будущее — тоже за нами!»405

Но уже в начале июня 1945 г. военная цензура отметила, что среди массы положительных откликов в связи с победой, было зафиксировано 72 высказывания отрицательного характера. Народ ждал облегчения, передышки после окончания войны, но это не произошло. Накопившаяся за 4 года усталость проявилась в ухудшении настроений. Народ дал волю своим эмоциям, аявляя что «…только и и слышишь «Давай, давай еще больше», что «все идет по-старому» [по- военному], никакого отдыха нет, «замучили, ни одного выходного дня не было», что война кончена только на фронте и настала «другая — трудовая», которая неизвестно сколько продлится — год или два… поскольку с фронтов никто не возвращается, «нет никаких перспектив»406.

Успехи советской делегации на Потсдамской мирной конференции еще более укрепили авторитет Сталина и способствовали возрождению его культа и, напротив, повергли в отчаяние тех, кто рассчитывал на перемены в СССР под давлением союзников. Союзники (прежде всего США) сами нуждались в поддержке Сталина и уступили его давлению407.

14. Выборы в Верховный Совет

…Я считаю, что избирательная кампания есть суд избирателей над коммунистической партией, как над партией правящей. Результаты же выборов будут означать приговор избирателей. (Смех, аплодисменты). Не многого бы стоила коммунистическая партия нашей страны, если бы она боялась критики, проверки. Коммунистическая партия готова принять приговор избирателей408.

И. Сталин, 9 февраля 1946 г.

Как ленинградцы усвоили «уроки блокады» и войны в целом? Попытались ли они на тайных выборах выразить те сомнения, которые возникли у них в тяжелейшие дни голодной зимы 1941–1942 гг.? Материалы органов госбезопасности не дают однозначного ответа на этот вопрос, хотя важнейшими тенденциями названы высокий патриотический подъем и укрепление авторитета Сталина.

«…Ученые будут активно участвовать в выборах в Верховный Совет.

Мы еще раз должны продемонстрировать всему миру наше единство. Мы всегда будем помнить, что под руководством нашей партии, под руководством товарища Сталина наша страна разгромила врагов и достигла невиданных успехов. Это мы будем помнить и при выборах в Верховный Совет, отдавая свои голоса за кандидатов блока коммунистов и беспартийных. Мы должны учесть, что за этими выборами следит весь мир и не только официальные круги, но и народы всех стран.

Я много бывал за границей и знаю, как интересуют выборы наших друзей и наших врагов».

(Блинов И. А. профессор Технологического института им. Молотова)409

В несколько иной тональности прозвучало высказывание другого профессора, радостно отметившего, что наконец-то интеллигенция перестала быть чуждым элементом и займет подобающее ей место (хотя об этом на официальном уровне говорилось еще в середине 1930-х гг. и в тексте конституции 1936 г.):

«…В эти выборы будет много выставлено кандидатур от интеллигенции. Еще Ленин предупреждал, что интеллигенция России сыграет выдающуюся роль в управлении страной. На первых порах существования советской власти кое-кто из представителей интеллигенции пытался отмежеваться от революции и даже помешать ей. Поэтому у рабочих были сомнения и недоверие к нашим людям науки. С годами эта подозрительность изгладилась, так как мы практически доказали, что судьбы страны нам также дороги, как и рабочим… (здесь и далее выделено нами — Н. Л.)

(Поварнин К. И., профессор Института усовершенствования врачей).

Достаточно емко отношение к местному руководству и политике правительства в целом изложил еще один профессор, доктор мед. наук. Любопытны его суждения относительно понятия «демократия», тождественного следованию в фарватере интересов СССР.

«…Мне очень понравился доклад Секретаря Ленинградского Обкома ВКП(б) товарища Кузнецова. В нем ясно определена программа восстановления и развития народного хозяйства Ленинграда. Избиратели могут сами видеть, как будет выглядеть их жизнь через несколько лет. Товарищ Кузнецов ничего не скрывает и ничего не обещает. У нас правительство никогда не скрывает от народа трудностей. Это не лейбористы, которые обманным путем завоевали большинство при выборах.

У нас выборы пройдут показательно не только для населения Советского Союза, но и для всех подлинно демократических стран: Югославии, Болгарии, Венгрии, Польши. Эти страны учатся у нас, как нужно строить социалистический строй, чтобы он отвечал требованиям народа…

(Эпштейн Г. А., профессор травматологического института)410.

Наряду с этими высказываниями были отмечены заявления, квалифицировавшиеся как «дискредитация советской демократии, Сталинской конституции и избирательной системы». Внимательное же прочтение наводит на мысль о поиске альтернативы существующей системе руководства. По крайней мере, идея реализации демократии через сосуществование различных политических партий, достаточно отчетлива в ряде приводимых ниже цитат. Характерно, что в зафиксированных агентурой суждениях не было никакого упоминания о пережитом в годы войны, о накопленной обиде на «власть» и т. п. Однако, критика существующей системы дана очень убедительно и полно. Война не перевоспитала противников режима, напротив, выкристаллизовала сомнения и особенно в районах Ленобласти, находившихся во власти немцев, способствовала возникновению целого слоя «инакомыслящих».

«…У нас не может быть речи о свободных демократических выборах. Конституция СССР является бумажкой, и на деле она никому ничего не гарантирует и не дает.

Когда нет свободных легальных различных партий в России, тогда нет и свободных выборов, нет борьбы за кандидатов различных политических течений и партий.

Одна партия коммунистов выставляет только угодных ей кандидатов, своих членов или их сторонников, которые задарены различными орденами и пайками, званиями и машинами. Попробуй потребовать организации в России других партий или выставить кандидата, который не будет поддерживать политику коммунистов… Вас бросят в тюрьму и вы подохнете на каторге».

(Я. В. Н., профессор авиационного института)

«…Никаких свободных выборов у нас не может быть и нет. Они также совсем не тайные и не добровольные. Все это фальсификация и сплошной обман, начиная с выдвижения кандидатов и кончая голосованием… Скажите, разве масса назначает кандидатов? Это только по газетам так, на самом же деле их сверху назначают коммунисты и заставляют народ выдвигать их».

(Т. Б. С., артист, подготавливается к аресту)

«…Предстоящие выборы в Верховный Совет ничего нового в политическую и экономическую жизнь страны не внесут, и народ ничего нового не увидит.

Все понимают, что советская система государственного строя основана на личной диктатуре, а все остальные — пешки, которые безропотно готовы делать все, что прикажут, на что намекнут

(К. Н. Ф., зав. книгохранилищем Ленгосуниверситета, подготавливается к аресту)411.

Неоправдавшиеся ожидания отдельных верующих на реальное сотрудничество власти с церковью также было отмечено агентурой:

«Положение церкви — нелегальное. На церковь смотрят как на дойную корову и выкачивают из нее всеми способами деньги. Церковь не имеет никакой защиты от государства, ее можно как угодно обирать и теснить. Я считаю, что сейчас надо не терять времени… Нам обязательно надо внести в советы своих людей — верующих, беспартийных, духовенство.

Мне не понятно, почему духовная власть — патриарх и епископы — не принимают никаких мер, чтобы организовать свое общество, например, Михаила Архангела и от этого общества выдвинуть своих кандидатов»412.

В заключение отметим, что проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы. Политические настроения населения Ленинграда в 1941–1942 гг. менялись достаточно быстро в связи со стремительным развитием событий на фронте и постоянным ухудшением положения горожан. От массовой лояльности к власти в начальный период войны они изменились в сторону общего недовольства ею осенью — зимой 1941–1942 гг., при этом значительная часть горожан (не менее 20 процентов) выражала резко негативное отношение по поводу сложившейся ситуации.

Качественная сторона настроений также заметно менялась. От аморфных обвинений власти в неспособности решать сиюминутные проблемы жителей города, «гапоновских настроений», боязни власти в течение нескольких месяцев был сделан рывок к достаточно глубокому анализу причин неудач, критическому отношению к происходящему, развитию возможных форм протеста (распространение листовок, апелляция к войскам, организация забастовок и демонстраций, т. е. проведение организованных акций).

Слабая и неэффективная власть теряла авторитет у горожан, уступая в их сознании место во многом идеализированной «будущей» немецкой власти. Немцы, впрочем, не проявляли особой активности.

В течение военных месяцев 1941 г. происходило отдаление народа от власти и даже их противопоставление, нашедшее свое выражение в попытках бороться с существующим режимом. Это борьба носила спонтанный и большей частью неорганизованный характер. В среднем в военные месяцы 1941 г. в городе за антисоветскую деятельность в день расстреливали 10–15 человек, в то время как в отдельные дни число умиравших от голода ленинградцев составляло до 10 тыс. человек. Число неполитических преступлений, связанных с голодом, также существенно возросло. Количество осужденных за грабежи, бандитизм и убийства было в три раза больше, нежели «политических». Ситуация нормализовалась только к 1944 г., когда количество «политических преступлений» стало незначительным.

После первой блокадной зимы реальной угрозы какого-либо сопротивления в Ленинграде не было, хотя недовольство властью сохранялось. Представления об идеальной власти определялись текущим моментом — население готово было принять ту власть, которая дала бы хлеб и мир и «порядок». Очевидно, что советская власть в то время ни хлеба, ни мира дать не могла. Решающую роль в обеспечении устойчивости власти сыграли органы НКВД, не позволявшие развиваться оппозиционным настроениям и перерастать в организованные действия масс.

Первая блокадная зима оставила в памяти ленинградцев мрачные воспоминания. На совещании актива домохозяйств Кировского района по сбору материалов по истории периода войны отмечалось, что «ярких фактов, на которых могло бы учиться молодое поколение, активисты привели мало». Напротив, доминировала тема смерти413.

Постепенное улучшение продовольственного снабжения, а также успех на фронте в последующие годы привели к относительной стабилизации настроений. Однако память о первой блокадной зиме не исчезла, а трансформировалась в глубокое неприятие режима со стороны части населения, включая представителей рабочих, служащих, интеллигенции и даже элиты. Эти настроения, оставаясь гетерогенными, как и в довоенные годы, отражали, во-первых, необходимость отказа от системы колхозов, во-вторых, либерализации экономической деятельности по модели НЭПа, в-третьих, смягчении рабочего законодательства, в-четвертых, допущении свободы совести, наконец, в-пятых, тесных отношений с союзниками после войны.

Патерналистский подход к власти не претерпел существенных изменений. Слабость власти, а также многочисленные уступки, на которые она пошла с целью расширения социальной опоры в годы войны, породили в обществе ожидания глубоких политических перемен. Победоносный завершающий этап войны, а также успехи СССР на дипломатической арене, укрепив авторитет Сталина, не сняли, тем не менее, вопроса о необходимости реформ.

Источники

1РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.1. Д.771. Л.7.

2Российская национальная библиотека (далее — РНБ). Рукописный отдел. Фонд 1007 (Унковская Софья Алексеевна). Моя жизнь. Воспоминания учительницы. Д.8 (1931–1942 гг.). Л.41.

3Там же. Фонд 1015 (Анна Петровна Остроумова-Лебедева). Ед.Хр.57. Л.8об.

4См.: Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С.210–211, а также телеграммы из отдельных областей и городов. — Там же. С. 200–208.

5ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.1095. Л.3.

6Там же. Ф.4. Оп.3. Д.355. Л.28; Ф.408. Оп.1. Д.1114. Л.31.

7Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С.211–212.

8ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д.326. Л. 14.

9РНБ. Ф. 1015. Д.57. Л. 14.

10ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.1128. Л.1.

11Там же. Ф.408. Оп.2. Д.377. Л.86; об аналогичных настроениях в Москве см. John Barber. Popular Reactions in Moscow to the German Invasion of June 22, 1941. Soviet Union, 18, Nos.1–3 (1991), pp.5–18.

12Там же.

13Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.1.Л.31.

Подробнее о результатах мобилизации в Ленинграде см. Ленинград в осаде. С.131.

Кривошеев Г. Ф. О дезертирстве в Красной Армии. // Военно-исторический журнал.2001. № 6. С.94.

14ЦГАИПД СПб. Ф.4.Оп.3. Д.353. Л.1–18.

15Там же. Д.350. Л.15.

16Там же. Ф.408. Оп.1. Д.1115. Л.31.

17Там же. Л.17; Д.352. Л.14; д.357. Л.2–3.

18Там же. Д. 57. Л.11, 14об-15.

19Там же. 408. Оп.1. Д. 357. Л.25; Ф.409. Оп.2. Д.294. Лл.46–47.

20Там же. С. 21об.

21Там же. Л.22.

22Там же. Ф.415. Оп.2. Д.1124. Л.22.

23РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.35об.

24Там же. Л.57об.

25Там же. Л.48.

26Там же. Л.22.

27Там же. Л.24–25об.

См. также дневник Л. Осиповой (приложение 4).

28Там же. Л.44.

29Там же. Л.44об.

30Там же. Л.45.

31Там же. Ф.1015. Д.57. Л.20.

Там же. Л.22.

32Там же. Л.22.

33ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.25. Л.6–7.

34Там же. Ф.25. Оп.10. Д.324. Л.16–16об.

35Ломагин Н. А. Настроения защитников и населения Ленинграда в период обороны города, 1941–1942. В кн.: Ленинградская эпопея. Организация обороны и население города (Ред. коллегия Ковальчук В. М., Ломагин Н. А., Шишкин В. А.). СПб: Приложение к альманаху «Слова и звуки». С.211–212.

36Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. Л.212.

37ЦГАИПД. Ф.4000. Оп.10. Д.1380. Л.4.

38Там же. Л.16об.

39Там же. Л.17.

40Там же. Д.771. Л.4.

41Там же. Ф.408. Оп.2. Д.51. Л.60.

42Там же. Д.16. Л.7–8.

43Там же. Ф.25. Оп.10. Д.325. Л.16об.

44Там же. Ф.408. Оп.2. Д.39. Л.7.

45Там же. Д.1131. Л.38об.

46Там же. Л.53об.

47РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.53–54.

48Там же. Л.57об., 58об., 70об.

49Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.213.

50РНБ.Д.57. Л.52.

51Там же. Л.55.

52Там же. Л.69.

53ЦГАИПД. Ф.409. Оп.2. Д.294. Л.97.

54Там же. Л.101.

55РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.61 об.

56Там же. Л.70.

57Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.213.

58Там же.

59W. A. Harriman. Stalin at War, p.41.

60Ibid. Р.41.

61Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.215, 225, 231, 234.

62Там же.

О характере и количестве писем на имя Жданова за ноябрь 1941 г. см. Ленинград в осаде. С.468–469.

63Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.219.

64Там же. С.228.

65Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д. 4. Л.2.

66ЦГАИПД СПб. Ф.409. Оп.2. Д. 294. Л.101.

67РНБ. Ф.1015. Д.57. Л. 73–75об.

68Там же. Ф.163. Д.311. Л.11.

69Там же. Ф.1015. Д.57. Л. 80–80об.

70Там же. Л.86, 92.

71Там же. Л.85.

72Там же. Л.101об.

73Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.214.

74Архив УФСБ ЛО. Ф.21. Оп.12. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.1–5.

75Там же. Л.13.

76Там же. Л.13–14.

77ЦГАИПД СПб. Ф.409. Оп.3. Д.2. Л.104–106.

78Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.214.

79РНБ. Ф.1015. Д.57. Л. 104.

80Там же. Л.115–115об.

82РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.120, 125.

83Там же. Л.129об.

84ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.216. Л.59.

85Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д.10. Л.20–21.

86ЦГАИПД Спб. Ф.415. Оп.2. Д.13. Л.44.

87Там же.

88См. Приложение «СД и НКВД».

89Ломагин Н. А. Ленинград в осаде. С.215.

90ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.39. Л.13.

91Там же. Ф.409. Оп.3. Д.2. Л.94.

92Там же. Л.95.

93Там же. Ф.415. Оп.2. Д.216. Л.59.

94Там же. Л.59, 73.

95Там же. Ф.24. Оп. 2 в. Д.4819. Л.25.

96Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12.Оп.2.. Д.4.Л.6–8.

97Там же. П.н.11.Т.1. Д.4. Л.61–62.

98РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.132, 134 об.

99Там же. Л.139 об.

100Там же.

101Там же. Л.142–142 об.

102ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.216. Л.81.

103Там же. Л.75, 81.

104РНБ.Ф.1015. Д.57. Л.143, 146.

106Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.217.

107Там же. С.218–219.

108Там же. С.220.

109ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.216. Л.59.

110Там же. Ф.5. Оп.3. Д.20–24. Л.73.

111Там же. Л.97,99,101.

112Там же. Д.30–33. Л.65–66.

113Там же. Д.114. Л.74.

114Там же. Ф.415. Оп.2. Д.1124. Д.9 об.

115См. приложение (СД и НКВД), документ № 30.

116Там же.

117Там же, документ № 33.

118Там же, документ № 35.

119Там же, документ № 33.

121Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.221.

122Там же.

123См.: Ленинград в осаде. С.196–197.

125Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.4. Л.63–64.

126Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.219.

127ЦГАИПД СПб Ф.4. Оп.3. Д.352. Л.31–32.

128Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.4. Л.23–24.

129Там же. Л.20–21.

130Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.219–220.

131Там же. С.221.

132ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.216. Л.74–75.

133Там же. Л.83.

134Там же. Л.79–81.

135РЦХИДНИ. Ф.77.Оп.1. Д.925. Л.38.

136ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.6545. Л.83, 93, 110.

137Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.12. Л.18.

138Там же.

139Там же. Л.19–20.

140Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.222.

141См. Приложение (настроения), документ № 1.

142Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.223.

143Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д.10. Л.33.

144Там же. Л.33–35, 46–48.

145Там же. Л.33.

146Там же. Л.47.

147Там же. Л.48.

148Там же. Л.46.

150ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.38. Л.25.

151Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.58, 60.

152ЦГАИПД СПб. Ф.4. Оп.3. Д.354. Л.49.

153Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12.Оп.2. П.н.38.Т.1.Д.10. Л.52.

154Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С. 226.

155См. Приложение (СД и НКВД), документы №№ 23, 24.

156Там же, документ № 32.

157Там же. Ф.163. Д.311. Л.1об.

158РНБ.Ф.1015. Д.57. Л.148–148 об.

159Приложение (СД и НКВД), документ № 33.

160Там же. Документы № 19, 23, 24, 25 и др.

161РНБ.Ф.1015. Д.57. Л.147об. — 148.

162Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.63.

163Harvard University Refugee Interview Project. «B» Schedule.   260.

Harvard Project on the Soviet Social System. Volume XIV. «A» Schedule. N 260. P.2, 3, 28, 36.

164Harvard Project on the Soviet Social System. Volume XIV. «A» Schedule. N 260. P.29, 36.

165ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.72. Л.8.

166Архив УФСБ. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.146–150.

167Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.226–227.

168Архив УФСБ ЛО. Ф.21. Оп.12. Д.4. Л.79.

169Там же. С.229–230.

170Там же. Д.4. Л.45–50.

171Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С. 227.

172ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.13. Д.13. Л.77.

173См. Приложение (СД и НКВД), документ № 36.

174Там же. Документ № 33.

175ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.6955. Л.73.

176Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.229.

177ЦГАИПД СПб. Ф.409. Оп.3. Д.2. Л.107.

178Там же. Ф.408. Оп.2. Д.39. Л.25.

179Там же. Ф.415. Оп.2. Д.1124. Л.11.

180ЦГАИПД СПб. Ф.409. Оп.3. Д.2. Л.110–112.

181Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.12. Л.47.

182Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.229.

183 ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.4819. Л.108–110.

184Болдырев А. Н. Осадная Запись (Блокадный дневник). Подготовили к печати В. С. Гарбузова и И. М. Стеблин-Каменский. СПб: Европейский Дом, 1998. С.25.

185Приложение (СД и НКВД), документы №№ 56, 57, 60, 61.

186РНБ. Ф.1015. Д.57.Л.151–151об.

187Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.230.

188Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.12. Л.67.

189Там же. П.н.38. Т.1. Д.10.Л.70–74.

190РНБ. Ф.1015. Д.57. Л. 155–155об.

191Там же. Л.154об. — 155

192Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.231.

193Там же.

194Там же.

195Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.4. Л.72.

196Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.233.

197ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.39. Л.25.

198Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12.Оп.2. П.н.38. Т.1. Д.10. Л.67.

199Там же. Оп.2. Д.4. Л.73.

200РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.173.

201Там же. Д.58. Л.16.

202Там же. Ф.1035. Д.1. Л.4.

203Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.4. Л.76–77.

204Приложение (СД и НКВД), документы №№ 25, 39 и др.

205РНБ. Ф.1015. Д. 57. Л.159.

206Приложение (СД и НКВД), документ № 63.

207Там же. Документ № 38.

208РНБ. Ф.163. Д.311. Л.55.

209Приложение (СД и НКВД), документ № 36.

210РНБ. Ф.163. Д.311. Л.58.

212РНБ. Ф.1015. Д.57. Лл.158, 162.

213РНБ. Ф.406. Оп.1. Д.62 (Курбанов Михаил Михайлович. Биографический альбом). Л.102.

214РНБ. Ф.163. Д.311. Л.74.

215Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.44. Д.3. Л.38б.

216Там же. Д.4. Л.72.

217Приложение (СД и НКВД), документы №№ 57, 60 и др.

218Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.234.

219Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2 Д.12. Л.99.

Ленинград в осаде. С. 421–422.

220Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. — Д.4. Л.82.

221Там же. Д.4. Л.70–73.

222ЦГАИПД. Ф.4. Оп.3. Д.355. Л.115.

223Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2 Д.4. Л.76.

224Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.233.

225Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.146.

226Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.234.

227Приложение (СД и НКВД), документ № 39.

228Ломагин Н. А. Борьба Коммунистической партии с фашистской пропагандой в период битвы за Ленинград (1941—январь 1944 гг.) На материалах Ленинградской партийной организации, политорганов Ленфронта и Краснознаменного Балтийского Флота. Рукопись канд. дисс. (для служебного пользования). Л., ЛГУ, 1989. С.131–132.

229Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.12.Л.114.

230Там же. Л.79.

231Там же. Л.115–116.

232Там же. Л.116.

233Там же. Л.117–118.

234Приложение (СД и НКВД), документ № 64.

235Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д.10. Л.81.

236РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.169об.

237ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.257. Л.3.

238Там же.

239Там же. Ф.5. Оп.3. Д.124. Л.9–10.

240Там же. Л.10.

241РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.170об., 172.

242Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2..Д.12.Л.124.

243Там же. Л.137.

244Там же. Л.138.

245Там же. Л.119.

246Там же. Л.138–139. Приложение (СД и НКВД), документ № 64.

247Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С.235.

248Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.10.Л.149.

249Там же. Д.10. Л.147.

250Ленинград в осаде. С.599.

251Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Д.4. Л.101–113.

252Приложение (СД и НКВД), документ № 39.

254Архив УФСБ. Ф.21/12. Оп.2. Д.4.Л.118.

255Ленинградская эпопея. С.235–236.

256Архив УФСБ ЛО. Ф21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.95.

257Там же. Л.97.

258Robert Dirks. Social Responces During Severe Food Shortages and Famine. Current Antropology, Volume 21, Issue 1 (Feb.,1980). P.23–32.

259Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д.10 Л.83, 89, 91, 92. Там же. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.88.

260Там же. Л.88.

261Там же. Л.91–93.

262Там же. Л.92.

ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.2. Д.184. Л.41,45.

263Ломагин Н. А. Ленинградская эпопея. С. 237.

264ЦГАИПД СПб. Ф.5. Оп.3. Д.124. Л.21, 22, 25, 27.

265Приложение (СД и НКВД), документ № 40.

266Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.89.

267РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.177–177об.

268Там же. Ф.1035. Д.1. (Дневник 1942 г. Ч.1. Ленинград — Ессентуки. 1 февраля — 30 апреля 1942 г). Л.2.

269Там же. Ф.1015. Д.57. Л.177об, 180об.

270Там же. Л.181.

271Там же. Ф.1035. Д.1. Л.7об.

272ЦГАИПД Спб. Ф.5. Оп.3. Д.124. Л.35.

273Приложение (СД и НКВД), документ № 66.

274Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д.10. Л.97.

275Там же. П.н.19. Д.12. Л.188.

276Там же. Л.191; см. также Приложение, документ 67.

277Там же. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.95.

278Там же. П.н.9. Д.12. Л.167–169.

279РНБ. Ф.163. Д.311.Тетрадь 2. Л.17.

280Там же. Ф.1035. Д.1. Л.10–10об.

281Там же. Л.26об.

282Приложение (политический контроль), документ № 34.

283Там же, документ № 67.

284См. Приложение № 3.

285Там же, документ № 43.

286Там же, документ № 43.

287Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12 244.

288Ленинград в осаде. С.453.

289Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.221–222.

290Там же. Л.206.

291Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.135об.

292Там же. Л.104, 135об., 215, 255.

293Там же. Л.220об., 281.

294Там же. Л.281.

295Там же. Л. 104, 106, 112, 117, 133, 226 231.

296Там же. Л.111–112, 117об., 119.

297РНБ. Ф. 1035. Д.1. Л.19.

298РНБ. Ф.1035. Д.1. Л.29–29об.

299Там же. Л.41.

300Приложение (СД и НКВД), документ № 68.

301Там же, документ № 69.

302Там же.

303Там же, документ № 70.

304Приложение (СД и НКВД), документ № 71.

305ЦГАИПД СПб. Ф.5. Оп.3. Д.124. Л.54.

306ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.257. Л.25.

307РНБ. Ф.1015. Д.58. Л.2.

308Приложение (СД и НКВД)), документ № 44.

309Там же, документ № 72.

310Приложение (настроения), документ № 3.

311Там же, документ № 4.

312Приложение (СД и НКВД), документ № 74.

313Там же.

314Там же, документ № 76.

315РНБ. Ф.1015. Д.58. Л.2, 31–33. Приложение (СД и НКВД), документ № 79.

316РНБ. Ф.1015. Д.58. Л.33, 81. Приложение (СД и НКВД), документ № 75.

317ЦГАИПД СПб. Ф. 415. Оп.2. Д.257. Л.57.

318Там же. Л.63–64, 86.

319Приложение (настроения), документы №№ 5–7.

320ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.10. Д.324. Л.4об.

321Там же. Л.137.

322Там же. Л.78, 113, 128.

323Там же. Ф.408. Оп.2. Д.162. Л.66.

324Приложение (СД и НКВД), документ № 78.

325Приложение (настроения), документ № 8.

326Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.261, 317.

327РНБ. Ф.1015. Д.58. Л.91–92.

328Там же. Л.93.

329Приложение (настроения), документ № 9.

330Там же, документ № 11.

331Там же, документ № 10.

332Там же, документ № 13.

333Приложение (настроения), документ № 12.

334Приложение (СД и НКВД), документ № 45.

335Там же, документ № 46.

336Там же, документ № 47.

337ЦГАИПД Спб. Ф.415. Оп.2. Д. 257. Л. 157, 172.

338Приложение (СД и НКВД), документы №№ 84–87.

339СССР и германский вопрос. 1941–1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. В 2-х тт. — Т.1. 22 июня 1941 г. — 8 мая 1945 г./ Сост. Г. П. Кынин и Й. Лауфер. — М.: Междунар. отношения, 1996. С.227.

340РНБ. Д.59. Л. 109, 117, 122.

341ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.196. Л.5–6.

342Приложение (настроения), документ № 14.

343ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.535. Л.13, 39.

344Там же. Ф.5. Оп.3. Д.238. Л.6.

345РНБ. Ф.1015. Д.58. Лл. 174–175.

346ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.535. Л.42.

347РНБ. Ф. 1015. 58. Л.9.

348Там же. Д.59. Л.47–48.

349Там же. Л. 6–7.

350Там же. Д.59. Л.179.

351ЦГАИПД СПБ. Ф.4. Оп.3. Д.632. Л.11. См. также Приложение (настроения), документ № 2.

352ЦГАИПД СПб. Ф.5. Оп.3. Д.238. Л.72об. — 73.

353Там же. Д.158–162. Л.77.

354Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2.П.н.31. Д.5. Л.61–62. См. также Приложение (настроения), документ № 15.

355ЦГАИПД СПб. Ф.5. Оп.3. Д.238. Л.91.

356Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.2–4.

357Там же. Л.9–10

358ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.196. Л.9–11.

359Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.25.

360Там же. Л.76

361Приложение (настроения), документ № 21.

362Там же, документы №№ 18–20.

363РНБ. Ф.1015. Д.59. Л.153–154.

364ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.1125. Л.8.

365Там же. Ф.1816. Оп.3. Д.234. Л.5.

366Там же. Ф.417. Оп.4. Д.75. Л.1–1об.

367Там же. Л.7–7об.

368Там же. Оп.3. Д.265. Л.24–25.

369Там же. Л.29.

370Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.134.

371ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.265. Л.156–156об.

372Чему свидетели мы были… Переписка бывших царских дипломатов 1934–1940. Сборник документов в двух книгах. Ред. коллегия Е. М. Примаков и др. Книга вторая:1938–1940. Москва: Гея, 1998. С.588–589.

373Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12.Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.240.

374ЦГАИПД СПб. Ф.413. Оп.3. Д.46. Л.93–94.

375Там же. Ф.417. Оп.4. Д.75. Л.26.

376ЦГАИПД СПб. Ф.413. Оп.3. Д.1777. Л.19.

377Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.229.

378ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.1127. Л.10.

379ЦГАИПД СПб. Ф.413. Оп.3. Д.1777. Л.29.

380Там же. Ф.417. Оп.4. Д.75. Л.26.

381ЦГАИПД СПб. Ф.413. Оп.3. Д.1777. Л.21.

382ЦГАИПД СПб. Ф.413. Оп.3. Д.46. Л.8, 11об., 25.

383Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.227.

384ЦГАИПД СПб. Ф.409. Оп.3. Д.1806. Л.5, 25.

385Там же. Ф.413. Оп.3. Д.46. Л.33.

386Приложение (настроения), документы №№ 22–26.

387Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.228.

388ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.4. Д.75. Л.115.

389Приложение (настроения), документы №№ 27–28.

390ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.4. Д.75. Л.6, 39.

391Там же. Л.7.

392Там же. Ф.417. Оп.4. Д.75. Л.26.

393Там же. Л.62.

394Там же. Л.128.

395Там же. Д.16. Л.16.

396Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.174.

397Там же. П.н.57.Д.5.Л.35–36.

398Там же. Л.36.

399Там же. Л.37–38.

400Там же. Л.167–170.

401Приложение (настроения), документ № 29.

402Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 57. Д.5. Л.181–182.

403Там же. Л.182.

404Там же. Л.183.

405РНБ. Отдел рукописей. Фонд 552 (Островский А. Г.). Д.82 (Заметки Бориса Михайловича Эйхенбаума о победе над Германией, 1945 г.). Л.1–1об.

406Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 57. Д.5. Л.218–220.

407Приложение (настроения), документ № 30.

408Большевик. Февраль 1946. № 3. С.10.

409Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л.471.

410Там же. П.н.57. Д.5. Л.471–472.

411Там же. Л.473–473.

412Там же. Л.474.

413ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.10. Д.3256. Л.4об.

Глава 5. ПО ТУ СТОРОНУ: НЕМЕЦКАЯ ОККУПАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА И НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ОККУПИРОВАННЫХ РАЙОНОВ В ПЕРИОД БИТВЫ ЗА ЛЕНИНГРАД

В начале июля 1941 г., захватив города Остров и Псков, немецкие войска вторглись в пределы Ленинградской области. К осени 1941 г. из 72 районов области они полностью заняли 51 район и 12 районов частично. Кроме Острова и Пскова были оккупированы Новгород, Луга, Выборг, Гдов, Старая Русса, Порхов, Кингисепп, Красногвардейск (Гатчина), Пушкин, Слуцк (Павловск), Петергоф (Петродворец) и другие1.

Оккупация территории Ленинградской области является особым явлением в истории всех оккупированных областей СССР. Ни в одном другом месте на оккупированной территории Советского Союза в течение такого длительного срока (29 месяцев) не существовало военной администрации, как под Ленинградом, нигде не было такого продолжительного опыта пропагандистской обработки населения. Вместе с тем, история немецкой оккупации районов Ленинградской области также дает примеры кратковременного нахождения мирного населения под властью Германии. Например, оккупация части Тихвинского района, Шлиссельбурга и некоторых других показательны с точки зрения выявления быстро проявившихся симпатий к немцам со стороны части населения.

Необходимость рассмотрения Ленинградской битвы не в узком, «блокадном» смысле, а в широком, с учетом развития ситуации на фронте и оккупированной территории Ленинградской области, определяется рядом факторов:

1) неразрывной связью (или, лучше сказать, взаимозависимостью) населения, защитников города и жителей оккупированных районов как друг от друга, так от общей ситуации на Ленинградском фронте;

2) информированностью (подчас далеко не полной, на уровне слухов и личных впечатлений) всех трех групп — населения города, бойцов Ленфронта и жителей оккупированной территории о положении друг друга;

3) общностью военно-политического руководства как в отношении развития ситуации в городе и на фронте, так и на занятой противником территории;

4) информационным контекстом борьбы с противником, определявшим, к примеру, бескомпромиссность действий власти в Ленинграде против любых религиозных проявлений, принявших на оккупированной территории Ленинградской области характер открытой антисоветской агитации и пропаганды.

Оккупационная политика являлась частью борьбы за Ленинград, поскольку она была призвана обеспечить безопасность военных коммуникаций и порядок в тылу группы армий «Север». С другой стороны, ленинградское руководство считало одним из важнейших ресурсов борьбы с противником усиление партизанского движения в Ленинградской области и всемерное ослабление позиций оккупантов как в прифронтовой полосе, так и в глубоком тылу.

Настроения населения оккупированной территории Ленинградской области во многом определялись развитием ситуации вокруг Ленинграда. Немецкая служба безопасности практически в каждом своем сообщении указывала на то, что население постоянно задает вопрос о Ленинграде. Приведем несколько примеров.

Из отчета о деятельности отделения СД за период с 15 по 28 февраля 1942 г.:

«…Очень многие ожидают скорого взятия Ленинграда, так как имеют там родственников. Говорят, что Ленинград скоро падет, поскольку на местные аэродромы прибыли большие подразделения полиции, которые впоследствии должны быть переброшены на север. Население считает, что эти полицейские подразделения предназначены для использования в Ленинграде и что в ближайшие недели последует большое наступление на город»2.

Из отчета за период с 15 апреля по 30 апреля 1942 г.:

«Очень много говорят о Ленинграде. Главный вопрос в разговорах повторяется вновь и вновь: «Когда падет Ленинград? Следует ли вообще брать город или он останется «островом» на оккупированной немцами территории?» Так, например, один крестьянин сказал следующее:

«В конце мая — начале июня Ленинград непременнно будет взят немецкими войсками, так как этот порт важен для снабжения немцев. Когда город падет, для крестьян, проживающих вблизи Ленинграда, наступит тяжелое время, так как изголодавшееся население потоком устремится через страну, чтобы получить продовольствие».

Есть и другие мнения. Ленинград никогда не падет. Город превращен в неприступную крепость и находится под защитой Кронштадта. Население и армия имеют достаточно продовольствия, чтобы продержаться еще один год».3

Из отчета за период с 16 июня по 30 июня 1942 г.:

«…Гитлер должен признать, что Ленинград взять сложнее, чем всю Европу»4.

Из отчета за период с 29 июня по 11 июля 1942 г.:

«Слухи, источник которых не установлен:

Вырица: «в Ленинграде уже революция».

Сиверская: «немцы Ленинград не могут взять, так как там есть еще запасы на 5 лет»»5.

Из отчета за период с 13 по 26 августа 1942 г.:

«Настроение прежнее… Много разговоров о падении Ленинграда. Усилившееся движение по шоссе связывают с предстоящим штурмом города»6.

Из отчета за период с 13 по 26 июля 1942 г.:

«Существенных изменений в настроениях населения не произошло. В разговорах постоянно поднимается вопрос о том, когда же, наконец, падет Ленинград. Ленинград оказывает огромное воздействие на большую часть населения (многие имеют там родственников и близких»7.

Из отчета за период с 28 августа по 12 сентября 1942 г.:

«Активность немецких ВВС убедила население в том, что вскоре последует наступление на Ленинград. Дополнительным аргументом за это является интенсивность транспортных перевозок. Большая часть населения, живущего в Вырице, Сиверской, Корташевке, Сусанино и др. работало до войны в Ленинграде и многие уверены в том, что их материальное положение улучшится в результате падения Ленинграда. В среде русской интеллигенции полагают, что, благодаря организаторскому таланту немцев, в короткий срок удастся снова запустить многие промышленные предприятия Ленинграда и создать новые возможности для работы и заработка»8.

Из отчета за период с 13 по 25 сентября 1942 г.:

«Особых изменений в настроении населения не произошло. Главный вопрос по-прежнему касается судьбы Ленинграда. Если ранее надеялись, что Ленинград падет в начале или середине сентября, то теперь часть населения вновь поверила в то, что и в этом году Ленинград немцам взять не удастся. Интеллигенция, однако, говорит, что рано или поздно Ленинград будет взят, так как попытки Красной Армии облегчить положение города до сих пор заканчивались неудачей»9.

Из отчета с 26 сентября по 12 октября 1942 г.:

«Отмечается, что настроение населения в Сиверской прежнее. Главный вопрос — о судьбе Ленинграда. Господствует мнение, что Ленинград ни до ни во время ближайшей зимы взять не удастся»10.

Ленинград оказывал определяющее значение как на среднесрочную, так и долгосрочную перспективу для населения оккупированных районов, особенно прифронтовой полосы. Он оставался символом прочности советского режима и лучшим доказательством того, что СССР еще способен продолжать борьбу.

Одним Ленинград внушал страх, другим — надежду. Пока Ленинград сражался, говорить о прочности немецкой власти в прифронтовой полосе было нельзя. Захват Ленинграда немцами превратил бы пригороды в глубокий тыл. Для Военного Совета Ленфронта и особенно УНКВД ЛО ситуация на оккупированной территории была неотъемлемой частью битвы за Ленинград. Одной из важнейших ее особенностей было использование опыта, полученного на оккупированной территории, в деятельности внутри города. Это, прежде всего, касалось таких вопросов, как место и роль церкви в годы войны и интерпретация понятия «антисоветская деятельность». Важно отметить, что тема оккупации очень живо обсуждалась и в Ленинграде, вызывая беспокойство власти.

В целом вопросы военных действий и партизанской борьбы на Ленинградском фронте достаточно исследованы. Широкое освещение получили события, связанные с преступлениями немецких войск, эсэсовских и полицейских подразделений, с экономической эксплуатацией, с принудительным трудом, с посылкой советских людей на каторжный труд в Германию, с массовым убийством партизан, военнопленных, бойцов сопротивления и заложников, с похищением культурных ценностей и т. д.11

А. Даллин в своей фундаментальной работе о немецкой оккупационной политике в СССР в годы второй мировой войны12 уже обратил внимание на основные противоречия, вытекающие из военных целей нацистов на Востоке — «завоевание жизненного пространства» — и собственно методы достижения поставленных целей. Даллин, как и многие авторы, занимающиеся данной проблематикой, пришел к выводу, что без хотя бы пассивной поддержки со стороны населения оккупированных районов СССР у немцев не было реальных перспектив надолго обеспечить господство на занятой территории и гарантировать стабильность собственного тыла.

Однако, как в советской/российской, так и в немецкой историографии мы не имеем до сих пор истории оккупации как части битвы за Ленинград. В советское время это имело идеологические причины. Изучение и изложение большого круга вопросов десятилетиями было нежелательно или же просто запрещено. И это несмотря на то, что в советских/российских, немецких и американских архивах имеется множество документов военных и гражданских органов, газет, листовок, мемуаров и т. п., на основании которых изучение истории оккупации особых трудностей представлять не должно. Однако много времени уже потеряно. Большинство очевидцев событий полувековой давности ушли из жизни.

Нашей задачей является освещение вопросов противоречивости германской оккупационной политики, механизма контроля и пропаганды, проблематики сотрудничества части русского населения с немецкой военной администрацией, оценки настроений населения на оккупированной территории Ленинградской области и как следствие этого, политики ленинградского руководства (особенно органов НКВД) в годы войны.

Восстановление картины настроений населения оккупированных районов Ленинградской области представляет собой весьма сложную задачу. В отличие от блокадного Ленинграда, мы практически не располагаем письмами и дневниками тех, кто в 1941–1943 гг. находился под властью немцев. Имеющиеся в фонде воспоминаний бывшего партархива документы при всем их значении носят мемуарный характер. Крестьянское население не имело привычки вести дневники, да и уровень грамотности не был в деревне досточно высоким, чтобы можно было ожидать каких-либо значительных по репрезентативности источников этого типа. Корреспонденция также в большинстве случаев носит лишь фрагментарный характер. Да и кому было писать? Исключением были те, кто уехал (по своей воле или по принуждению) в Германию и поддерживал переписку со своими родными и знакомыми, оставшимися на оккупированной территории. Естественно, вся эта корреспонденция подвергалась цензуре, так что о подлинных настроениях оставшихся в оккупации на основании этих источников судить очень сложно. Выявленные нами письма читателей в редакции русскоязычных газет, издававшихся немцами на оккупированной территории Северо-Запада, также представлены в архивах фрагментарно13. Материалы Гарвардского проекта по изучению советского общества основаны на интервью, которые были даны через 8–9 лет после начала оккупации. При этом доля тех, кто проживал на территории Ленинградской области и участвовал в проекте, ничтожна мала.

Единственными источниками, которые отражали настроения людей на протяжении всей оккупации, были сообщения немецкой службы безопасности, а также специальных групп военной разведки Красной Армии и партизан. Тем большее значение имеет обнаруженный нами в архиве Гуверовского института дневник Лидии Осиповой, прожившей три года войны в Пушкине, Павловске, Тосно, Гатчине и Риге, а затем уехавшей из СССР. Фрагменты из этого дневника публикуются в разделе «Приложения». Писался этот дневник в военное время. Л. Осипова неоднократно указывала на причины, побудившие ее вести дневник. В частности, 12 августа 1941 г. после того, как соседка пыталась подсмотреть содержание дневника, Осипова сделала следующую запись:

«Записочки эти придется теперь вести по вечерам. Запираться днем тоже вызовет подозрение, а все катьки всегда влезают без стука. А это тебе не приход с расходом, а вернейший способ вывести самих себя в расход. Писать же их ни за что не перестану. Такое счастье отдыхать за ними. И может быть будущему историку освобожденного русского народа они послужат как живой и достоверный материал».[105]

1. Оккупационная политика на территории Ленинградской области

1.1.Особенности оккупационного режима

На особенности оккупационного режима оказывали влияние несколько обстоятельств.

Во-первых, в отличие от рейхскомиссариатов, которые осуществляли оккупационную политику на большей части захваченной территории СССР и в течение всего периода оккупации были раздираемы противоречиями относительно выбора политического курса, военные находились в стороне от идеологических споров и придерживались прагматической позиции — «немецкой армии нужно только спокойствие»15.

Во-вторых, длительная стабильность фронта и отсутствие значительных боевых операций привели к тому, что, несмотря на ограниченные возможности, на оккупированной территории сформировалась вполне устойчивая система местных органов управления. В условиях, когда не было времени ждать приказов и детальных директив ОКВ, она сложилась в результате импровизации руководства тыла группы армий. Это самоуправление отличалось достаточно высокой степенью самостоятельности бургомистров и начальников районов. Зондерфюрер Беер, отвечавший в штабе тыла армии за дела на оккупированной территории, дал довольно большую самостоятельность органам местного самоуправления и полиции. Прекрасно говоривший по-русски и симпатизировавший русской культуре, Беер носился с проектом устройства русского комитета из числа местных жителей, который возглавил бы всю работу в оккупированных районах северного фронта. Офицеру Абвера Д. Карову было даже поручено найти и проверить подходящих людей в состав этого комитета. Главнокомандующий фельдмаршал фон Кюхлер относился к этому проекту весьма благожелательно, но, «к сожалению, о нем узнало СД, и все инициаторы этого проекта с трудом избежали расстрела, как того требовало партийное руководство»16.

В-третьих, серьезным обстоятельством, влиявшим на оккупационную политику, было большее, нежели в Ленинграде, недовольство советским режимом среди большинства жителей сельских районов, хотя, по свидетельству немецких спецслужб, оно было изначально существенно ниже, нежели в Прибалтике или на Украине.

В-четвертых, важным фактором, влиявшим с конца 1941 г. на развитие и упрочение оккупационного режима, было партизанское движение, инспирируемое из центра с целью разжигания розни между местным населением и Вермахтом.

В-пятых, необходимо иметь ввиду, что территория оккупационной зоны группы армий «Север» в этническом отношении была почти однородной. Населенные пункты с фолькс-дойче, эстонским, латышским и финским населением являлись исключением и располагались вполне компактно. Еврейский вопрос также не играл на территории Ленинградской области сколько-нибудь существенной роли. Поэтому национальная проблематика в оккупационной политике на этой территории в отличие от ситуации на юге СССР и даже в соседнем рейхскомиссариате «Остланд» имела небольшое значение.

Наконец, важной особенностью немецкой оккупационной политики было то, что в юридическом смысле Германия не считала себя обязанной выполнять в отношении Советского Союза Гаагские конвенции. 24 июля 1941 г. командующий тылом группы армий «Север» дал местным комендантам следующее указание:

«Поскольку на оккупированной территории весь государственный суверенитет приостанавливается, только военные немецкие коменданты имеют право издавать приказы и постановления. Они являются единственной властью, которая может вести уголовные дела и налагать взыскания».[106]

6 сентября 1941 г. командующий тылом группы армий «Север» генерал фон Рок в Пскове провел совещание руководителей и чиновников военной администрации. В его докладе об основах военной администрации на Востоке говорилось:

«Так как СССР не присоединился к Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны, нет необходимости применять эту конвенцию, особенно ее третью часть, касающуюся управления оккупированных территорий. Вследствие этого, местное право в отличие от войны с другими государствами не применяется. Вся исполнительная власть находится в руках немецкого Вермахта, а именно у командующего оперативной зоны войск»18.

Следует также учитывать, что задача «освобождения» русского и других народов СССР от большевизма была второстепенной по сравнению с целью глобальной стратегии гитлеровского руководства — завоевания господства Германии сначала в Европе, а затем и в мире в целом. Это подтверждает директива № 32 от 11 июня 1941 г.19, а также совещание в узком кругу верховного руководства Германии, на котором Гитлер следующим образом конкретизировал общие цели Германии в отношении оккупированных районов:

«Мотивировка перед миром наших действий должна, следовательно, исходить из тактических соображений. Но нам самим должно быть совершенно ясно, что мы из этих областей никогда уже не уйдем. Создание военной державы западнее Урала никогда не должно встать на повестку дня, хотя бы для этого пришлось воевать сто лет… [Германская] империя лишь тогда будет в безопасности, если западнее Урала не будет существовать чужой армии. В основном виде дело сводится к тому, чтобы освоить огромный пирог с тем, чтобы мы, во-первых, овладели им, во-вторых, управляли и, в-третьих, эксплуатировали»20.

На протяжении всей войны Гитлер и его ближайшее окружение от этой триединой задачи не отходили.

«Замирение» восточного пространства представлялось делом легким. Перед органами пропаганды оккупантов была поставлена задача по полному искоренению большевизма как идеологического течения, а перед органами СД, полиции безопасности, охранными отрядами — по уничтожению всех его носителей21. Идеологическая обработка гражданского сектора в 1941 г., была предоставлена, главным образом, ротам пропаганды Вермахта, которые, однако, основное свое внимание сосредоточили на проведении подрывной работы в частях Красной Армии22.

Захват Вермахтом огромной территории с многочисленным и разнообразным по своему составу населением поставил перед немецкой контрразведкой исключительно сложную задачу — «контролировать или, во всяком случае, знать, что там происходит». Эту задачу можно было решить двумя способами — сотрудничеством с населением или же террором.

В первом случае речь шла о привлечении на свою сторону населения путем создания хотя бы небольших органов местного самоуправления, ответственных за порядок и все происходящее в округах. Этого, собственно, население и ожидало. Второй способ предполагал создание огромного аппарата контрразведки с разветвленной агентурой и специальными карательными отрядами, великолепно вооруженными и снабженными средствами быстрого передвижения.

Первое, наиболее разумное, резонно не могло быть принято, так как шло вразрез со всей теорией и практикой национал-социализма. Для второго не было достаточного количества обученных и опытных кадров, на которые можно было бы положиться. Многочисленные обращения к немецким властям представителей русской эмиграции и, прежде всего членов РОВС, с просьбой направить их на Восточный фронт не находили никакого отклика. Более того, органы СД провели массовые аресты членов РОВС в немецких городах в первые же дни войны с СССР.[107] Поэтому вся система немецкой контрразведки в оккупированных областях СССР строилась импровизированно и под давлением различных обстоятельств. Сначала на дружеском отношении населения к немцам, затем — на страхе перед партизанами, а в конце концов на русских вооруженных отрядах и идее РОА. Но в общем стройной системы так и не выработалось до самого окончания войны24.

Вряд ли полностью можно согласиться с Г. Хассом, который высказал гипотезу о том, что политика немцев по отношению к местному сельскому населению Ленинградской области эволюционизировала от «мягкой» в сторону «жесткой» линии. Действительно, в силу ряда обстоятельств, на части оккупированной территории в течение 1941— середины 1943 гг. существовал относительно «мягкий» режим. Это, однако, не означает того, что «жесткой» линии не присутствовало вообще в первые два года войны25.

Действительно, многие документы, дневники группы армий «Север», а также 18-й и 16-й армий и входивших в них дивизий, свидетельствуют о том, что некоторые офицеры Вермахта, полевых и местных комендатур разделяли многие идеи представителей «мягкой» линии проведения оккупации. Следует также упомянуть о том, что среди представителей даже руководства частей по охране тыла были генералы, выступавшие резко против нацистской политики в отношении мирного населения оккупированной территории, за что и пострадали.[108] Для того, чтобы обеспечить безопасность своего тыла и заручиться поддержкой 1,26 млн. человек, проживавших в захваченных районах Ленинградской области, командование группы армий «Север» пошло на ряд уступок — восстановило деятельность русской православной церкви, разрешило деятельность начальных школ, допустило торговлю. Этому также во многом способствовало в целом дружественное отношение местного населения к Вермахту.

Анализ документов немецкого военного командования, проведенный американской разведкой вскоре после окончания войны, показал, что в течение первых недель войны в большинстве докладов о положении на оккупированной территории, подготовленных Вермахтом, отмечались прогерманские настроения населения, готового сотрудничать с немцами. В них указывалось на глубокое неприятие коммунистического режима, а также надежду на то, что Красная Армия уже потерпела поражение. Быстрое исчезновение представителей старого режима и ошеломляющие успехи немецкой армии укрепили уверенность среди населения в том, что новая власть пришла всерьез и надолго. Росту таких настроений способствовали также меры, которые предпринимались советскими властями в связи с немецким наступлением — разрушение и выведение из строя предприятий и учреждений, уничтожение посевов и остатков продовольствия. Комплекс этих обстоятельств породил у оставшихся с немцами большие надежды и ожидания: население оккупированных районов полагало, что приход немцев приведет к повышению их жизненного уровня, уничтожению колхозов, восстановлению религиозной жизни. На настроения населения в первые месяцы войны также оказывала влияние немецкая пропаганда, которая обещала населению безопасность, порядок, справедливость, работу и продовольствие. После ухода Красной Армии часть крестьян начала раздел колхозного имущества и земли. Хотя официальная немецкая политика исходила из стремления сохранить старую советскую систему с целью более эффективной эксплуатации сельского хозяйства, часть военных не противилась спонтанному разделу собственности.

Как явствует из аналитической записки американских спецслужб, настроения антикоммунизма были характерны не только для территорий, вошедших в состав СССР в 1939–1940 гг., но и «традиционных» областей, включая Ленинградскую. Все это привело к тому, что партизанское движение в первые месяцы войны было минимальным, а население активно сотрудничало с немцами, не только выдавая коммунистов и партизан, но и делясь продуктами, которыми оно располагало27.

Мероприятия немецкого командования на оккупированной территории группы армий «Север» произвели впечатление на Власова, который, завершив поездку по ряду городов и сел, отметил, что ни в одной другой зоне оккупации не было столь отрадных перемен, произошедших в результате действий немецкого военного командования. Однако, одновременно с этим, с ведения руководства Вермахта в оккупированных районах Ленинградской области свои особые задачи выполняли специальные войска СС и тайная военная полиция.

Из отчетов службы безопасности СД, воспоминаний сотрудников немецких спецслужб видно, с какой жестокостью велась борьба не только против партизан, но и против той части населения, которая отказывалась сотрудничать с германскими властями28. Более того, есть все основания рассматривать примеры проведения «мягкой» линии не как самоцель, а как часть массированной пропагандистской кампании, которую проводили различные немецкие ведомства. Политика беспощадной эксплуатации захваченной советской территории была запланирована еще до начала войны. Она, в частности, предусматривала вывоз 10 млн. тонн зерна в течение первого года войны и еще 7 млн. тонн в течение следующего года. Интересы населения оккупированной территории вообще не принимались во внимание, что означало неизбежность голода29.

Реальное положение, однако, было далеким от идеального. Уровень смертности в оккупированных районах Ленинградской области в 1942 г. почти в 3,5 раза превосходил уровень рождаемости; в начале 1943 г. 10 из 13 новорожденных умирали вскоре после появления на свет; гражданские лица (учителя), находившиеся на службе у немцев, не получали обещанной зарплаты, а военные суды возбудили дела против 27 000 крестьян в связи с тем, что те не выполнили своих обязательств по поставкам продовольствия, хотя и было признано, что 24 000 из них после изъятия продовольствия имели всего по одной корове30.

Хотя на основании опыта первого года оккупации руководители и чиновники военной администрации 6 сентября 1942 г. на совещании в Пскове и указывали на необходимость привлекать русское население к сотрудничеству, «так как без доброй воли русских поставленные цели не могут быть достигнуты», сущность немецкого управления была еще раз подтверждена в ктябре 1942 г. в директиве 18-й немецкой армии:

«Местная администрация не является самоцелью, а служит лишь средством для полного использования в интересах Вермахта всех ресурсов захваченной территории»31.

В то время, когда представители одной линии настоятельно советовали сотрудничать с русскими, представители другой реквизировали продукты для нужд Вермахта, отправляли сырье в Германию, вывозили и уничтожали культурные ценности. Кроме того, немецкие власти вербовали рабочую силу для отправки в Германию, а затем насильно посылали в рейх все мало-мальски работоспособное население. Под жесточайшим надзором с немецкой стороны сотни тысяч людей принимали участие в строительстве военных сооружений, железных дорог, не говоря уже об уборке снега.

Немцы довольно быстро организовали в оккупированных областях самоуправление из местных жителей, а иногда оно даже возникало стихийно. К октябрю 1941 г. по всем деревням на оккупированной территории были произведены выборы бургомистров. Немецкие гарнизоны были очень малочисленны. Они были разбросаны на большом расстоянии друг от друга и из-за страшных холодов вообще избегали выходить из мест своей дислокации. В первые полтора месяца оккупации немецкие солдаты проживали совместно с местным населением, а затем, в соответствии с приказом военного командования, стали размещаться отдельно32.

Демянский район Ленинградской области был оккупирован немецкими войсками в сентябре 1941 г. Оккупации подверглись 20 сельсоветов (из 24-х) со 180 населенными пунктами и г. Демянском, в которых проживало 31 тыс. жителей.

К органам управления в период оккупации относилась городская управа, работавшая с первых же дней прихода немцев в Демянск. Все улицы в городе были переименованы. Была произведена реквизиция хлеба в близлежащих колхозах. Для удовлетворения нужд немецкой армии был открыт кустарный кожевенный завод, а также часовая мастерская и парикмахерская. УНКВД отмечало, что горуправа «начала свою деятельность с разграбления имущества граждан, эвакуировавшихся в тыл СССР». Однако в марте 1942 г. все 7 членов горуправы были немцами расстреляны по подозрению в связи с партизанами. После этого была создана горуправа в новом составе (всего 6 человек), которые при отступлении бежали с немцами. Документов городской управы не сохранилось. Городским головой был назначен Алексей Семенович Тихонов (быв. учитель). Его зять работал редактором газеты «За Родину». Комендатура руководила лесозаготовительными работами, строительством гаражей, землянок и укреплений33.

В ряде захваченных районов Ленинградской области органы административной власти не создавались. Например, в октябре 1941 г. Вермахт оккупировал Чудовский и Киришский районы Ленинградской области, а 10 ноября захватил город Тихвин, 8 сельсоветов Тихвинского района полностью и 4 сельсовета частично. Установив там жесткий режим для местного населения и проведя проверки населения и обыски в домах, немцы всю власть сосредоточили в руках военной комендатуры. По сообщению УНКВД ЛО, «население относилось к немцам враждебно, но из-за боязни репрессий открыто не выступало. Какой-либо политической линии в отношении населения немецкие военные власти не придерживались»34.

На территории Шлиссельбурга, где к моменту оккупации находились около 7 тыс. человек, функции управления также находились в руках военной комендатуры, в которой работали «жители города, сочувствующие немцам и имеющие компрометирующее прошлое». Под видом регистрации была проведена фильтрация населения, в результате которой в лагерь военнопленных в Чудово были направлены около 800 человек. Более 3000 человек были мобилизованы для работ и также вывезены из Шлиссельбурга. В городе был установлен комендантский час — хождение по городу разрешалось лишь до 16 часов35.

1.2. Деятельность немецкой контрразведки36

Сфера деятельности СД охватывала все политические задачи обеспечения безопасности в тылу группы армий «Север»37. Наряду с «искоренением еврейских и коммунистических функционеров на оккупированной территории, уничтожением всех нежелательных в расовом и политическом отношениях», айнзатцгруппы занимались изучением эффективности проводимых пропагандистских мероприятий. Подробная политическая информация, еженедельно передаваемая органами СД командованию армий, группы армий, а также шефу тайной полиции и СД, обеспечивала оперативность немецкой пропаганды, ее гибкость. В оккупированных районах Ленинградской области действовала айнзатцгруппа А, во главе которой находился бригаденфюрер СС Шталлекер. Отделения айнзатцгруппы находились в Пушкине, Красном Селе, Гатчине, Чудово, Жестяной Горке и Сиверской.

Работа службы безопасности заключалась в основном в выявлении советской агентуры, советской пропаганды, диверсионных и партизанских групп. Резидентуры вели наблюдение и проверку всех лиц, могущих по своему характеру, политическим убеждениям или по основаниям своей прежней деятельности оказать помощь советской агентуре. Другой категорией лиц, за которыми было установлено наблюдение, были лица, представлявшие интерес для советской разведки вследствие занимаемого ими положения или близости к немецкому гражданскому и военному начальству. К этой категории лиц относились переводчики, машинистки, уборщицы в немецких учреждениях, служащие ГФП, жандармерии, семьи, которые часто посещали немцы, любовницы немецких офицеров и т. п. В Указаниях штурмбанфюрера СС Айнзатцгруппы Редера от 30 декабря 1941 г. относительно донесений об общем положении, которые должны предоставляться к 1-му и 15-му числу каждого месяца, назывались следующие важнейшие проблемы, волновавшие СД:

A. Общее настроение населения.

1. Наиболее значимые явления (о чем главным образом говорят, чем занимается население, какие у него основные проблемы, что особенно бросается в глаза);

2. Отношение к немцам (к немецким войскам, к полевой и местной комендатурам, к другим немецким учреждениям; пытаются ли вступить в разговор с немецкими солдатами, о чем спрашивают и т. д.);

3. Настроения в связи с событиями в СССР, на Восточном фронте, в мире в целом.

B. Информация о религии, хозяйственной жизни и культуре.

1. Церковь (возрождение религиозной жизни, богослужение — место, количество участников, состав, священник, церковные организации);

2. Хозяйственная жизнь (сельское хозяйство, снабжение продуктами питания и топливом, возрождение торговли, ремесла, социальные вопросы, финансовые учреждения);

3. Культура (школы, пресса, пропаганда; воздействие на население немецкой и русской пропаганды);

4. Отношения корреспондентов к технике пропаганды;

5. Предложения по совершенствованию пропаганды.

C. Информация о противнике

1. Общие коммунистические течения (среди молодежи; среди лиц среднего и старшего возраста).

2. Партизаны.

3. Засылка агентов38.

Каждый из объектов работы немецкой службы безопасности имел свою специфику.

Работа немецкой контрразведки в деревне в некоторых отношениях была легче, чем в городах, в других — значительное более трудной и деликатной. В русских деревнях по причине небольшого числа жителей, живущих поколениями на одном месте, все знали друг друга очень хорошо. Всякое вновь появившееся лицо обращало на себя внимание и за ним следили сотни глаз. Агент любой разведки раскрывался очень быстро. Немецкая контрразведка для добычи сведений старалась действовать с большой осторожностью, чтобы не погубить своего осведомителя. Обычно осведомители подбирались из числа лиц, у которых были старые счеты с советской властью. Однако первые сведения о настроениях в деревнях немецкая служба безопасности получала, как правило, через бургомистров, теоретически посаженных немцами, а практически выбранных самим населением и только утвержденных немцами по необходимости.

Выбранного населением бургомистра немцы знали так же мало, как и назначенного по каким-либо «пронемецким» признакам, к которым относились: хотя бы частичное знание немецкого языка, бравый вид, умение приветствовать поднятием руки или просто удобная для произношения русская фамилия. Получив от бургомистра сведения на подходящих осведомителей, контрразведчик пытался их завербовать, опираясь на их антисоветское прошлое. Путем сбора слухов, разговоров между жителями, информации от бургомистров и осведомителей и формировалась картина происходящего в деревне. Однако главными помощниками немецкой контрразведки в деревне были «ненависть крестьян к колхозам и партизанам, мешавшим им нормально и спокойно жить»39.

Лагеря военнопленных40 представляли огромный интерес для немецкой контрразведки, поскольку в них находились представители практически всех социальных слоев советского общества, принадлежавшие к разным религиозным, национальным и политическим группам.[109] Путем опроса известных категорий военнопленных Абвер получал самую точную информацию о положении в Советском Союзе. Затем на основании этой же информации составлялись прогнозы развития некоторых отраслей хозяйства и промышленности в целом. В ряде случаев эти прогнозы о способности СССР обороняться и наращивать выпуск вооружений казались в Берлине фантастическими, а их составители подвергали себя угрозе быть обвиненными в «желании деморализовать военное командование». Д. Каров отмечал, что многие младшие офицеры Абвера, имевшие неосторожность высказывать в своих сводках пессимистические прогнозы, например, о росте партизанского движения и причинах, вызывавших его, попадали в немилость начальства и нередко откомандировывались. Кроме того, в лагерях военнопленных находился богатейший людской материал для вербовки агентов, разведчиков и впоследствии для русских антипартизанских отрядов. СД также внедряла своих агентов в лагеря военнопленных41.

Несмотря на преследования советской властью религиозной жизни в СССР, она никогда не прекращалась полностью и существовала в подполье. Легальных священников почти не осталось, храмы в большинстве случаев были закрыты или разрушены. С приходом немцев в оккупированных областях снова появились священники и стали открываться церкви42. Органы контрразведки, естественно, интересовались ими. Зная, что священнослужители и верующие подвергались гонениям со стороны коммунистов и советской власти, СД и Абвер рассчитывали, что они окажут им посильную помощь. На практике это подтвердилось лишь отчасти. Руководство созданной 15 августа 1941 г. «Православной миссии в освобожденных районах России» активно сотрудничало с СД, но отдельные священнослужители в ряде случаев отказывались давать какую-либо информацию о своей общине Абверу43.[110] Поэтому контрразведка вскоре сочла более целесообразным вербовать агентуру в духовной среде из числа церковных старост, которые могли одновременно наблюдать как за священниками, так и за верующими. Певчие, дьяки также использовались в качестве агентов Абвера. Таким образом создавалась агентурная сеть, охватывавшая всю религиозную жизнь того или иного района.

Детальное расследование деятельности «Православной миссии», проведенное УНКГБ ЛО в 1944 г., показало, что всей ее деятельностью руководило немецкое командование и в частности «полиция безопасности» — СД. Органы СД, подчинив всю практическую деятельность «Православной миссии» интересам своей контрразведывательной работы, вели через церковь активную борьбу против Советского Союза. С этой целью СД проводило широкую вербовочную работу как среди руководства «Миссии», так и среди подчиненного «Миссии» духовенства. К. И. Зайц перед его назначением на должность начальника «Православной миссии» был вызван в органы СД в Риге, завербован в качестве секретного агента и получил задание вести через «Миссию» пропаганду и контрразведывательную работу в пользу немцев.

О своей вербовке органами СД и полученных заданиях Зайц показал:

«…В беседе с начальником отдела СД последний поставил передо мной вопрос о необходимости полного контакта в работе «Миссии» с СД и неуклонном выполнении «Миссией» всех указаний СД по борьбе с большевизмом».

Говоря о задачах миссии, начальник отдела СД указал, что миссия обязана:

а) всяческими путями оказывать помощь немецкой армии в ее «освободительной» миссии против большевистского ига;

б) развернуть через членов миссии активную пропагандистскую работу, направленную против советской власти и восхвалению фашистского порядка;

в) через священнослужителей Псковской, Новгородской и Ленинградской губерний выявлять из местного населения лиц неблагонадежных и враждебно настроенных против немцев и немедленно сообщать о них в СД.

В конце беседы начальник отдела СД предложил подписать обязательство о сотрудничестве с СД, содержание которого было примерно следующим:

«Я, Зайц Кирилл Иванович, обязуюсь оказывать всяческое содействие СД и немецкой армии в их борьбе с большевизмом. Я обязуюсь строго выполнять все указания и задания СД, а также хранить в тайне мою связь с СД».

К. И. Зайц подтвердил, что предложенное ему обязательство о сотрудничестве с СД он подписал. Показания К. И. Зайца по вопросам связи «Миссии» с органами «полиции безопасности» — СД и ведения контрразведывательной работы были подтверждены показаниями ряда других арестованных органами НКГБ членов «Православной миссии».

Псковское СД через «Миссию» проводило активную вербовочную работу среди священнослужителей и ее работников. Первыми дали подписку-обязательство о своем сотрудничестве с СД весной 1942 г. те члены миссии и священники, которые находились в Пскове. В дальнейшем Псковским СД было поручено К. И. Зайцу, а также членам управления миссии Жунде, Шенроку, Бениксону и Перминову самостоятельно проводить вербовочную работу среди священнослужителей. Для этой цели СД заготовило специальные печатные бланки анкет, в конце которых была изложена подписка о сотрудничестве с СД. Все отобранные от священнослужителей подписки об их сотрудничестве с СД просматривались К. Зайцем и сдавались в СД, где на каждого священника имелось личное дело44.[111]

На протяжении 1942–1943 гг. подавляющее большинство священнослужителей дали подписку-обязательство о сотрудничестве с органами СД и являлись активными агентами немецких контрразведывательных органов. Активно сотрудничая с местными органами СД, духовенство выявляло лиц, проводивших антифашистскую пропаганду, собирало сведения о местонахождении и действиях партизан и передавало эти донесения в органы СД.

УНКГБ ЛО установило, что органы СД использовали руководящих работников «Православной миссии» в качестве своих резидентов и, в частности, таким резидентом являлся начальник миссии Зайц, который имел у себя на связи секретных агентов, выявлявших по его заданию политические настроения населения гор. Пскова. Ряд других руководящих работников «Миссии» также вербовали среди верующих агентуру для выявления партизан и антинемецки настроенных граждан.

За период существования «Православной миссии» в гор. Пскове «Миссией» по заданиям СД было разослано большое количество различных секретных циркуляров, по которым были получены сведения для немецких контрразведывательных органов.

Собранные во исполнение этих циркуляров сведения священниками передавались благочинным, которые их направляли в управление «Миссии». Руководство «Миссии» поступившие сведения обрабатывало в общую докладную записку, которая утверждалась Зайцем и направлялась в органы СД.

С целью активизации контрразведывательной и пропагандистской деятельности «Миссии» против советской власти, органы СД созывали совещания духовенства, на которых обсуждались вопросы усиления антисоветской работы. В частности, об одном из таких совещаний арестованный К. И. Зайц показал:

«…На этом совещании я выступил с большим докладом, в котором призывал членов миссии и всех священнослужителей развернуть активную пропагандистскую деятельность против советской власти, призывать население оказывать всяческую помощь германскому командованию в проведении работ по строительству оборонительных сооружений.

Я также предложил проводить среди верующих разъяснительную работу о необходимости сдачи для нужд немецкой армии хлеба и другого продовольствия, предложил установить на местах тесное сотрудничество с СД и всячески содействовать СД в выявлении неблагонадежных для немцев лиц.

В конце моего доклада на совещании выступил представитель СД, который призвал духовенство к более тесному сотрудничеству с СД».

Помимо ведения активной пропаганды и сбора сведений о политическом и экономическом состоянии районов, «Православная миссия», по предварительным данным, предала в руки немецких контрразведывательных органов 144 партизан и советских патриотов, проводивших активную борьбу против немцев45.

Среди различных религиозных сект наибольший интерес для немецкой службы безопасности представляли староверы. Еще со времени патриарха Никона они подвергались преследованиям, сначала царского правительства, а затем и советского. Поэтому они жили весьма замкнуто и общались только друг с другом. Многие староверы шли навстречу желаниям Абвера и всегда давали ценные сведения. Д. Каров заключает:

«Можно смело утверждать, что в самой среде староверов немецкой контрразведке делать было нечего — советских агентов там не было…. Староверы, жившие в лесах, чрезвычайно точно информировали Абвер обо всем происходящем у партизан и их передвижениях»46.

Огромный интерес для немцев представляли национальные меньшинства. По мнению Д. Карова, нацменьшинства были настроены «чрезвычайно» антисоветски. Это доказывали примеры крымских татар, латышей, эстонцев и др., уничтожавших своих и русских коммунистов без помощи немцев, как только их районы занимали немецкие войска. Иногда эти народы смешивали с коммунизмом вообще все русское, что, конечно, вызывало озлобление среди русского населения и способствовало появлению симпатий к советской власти. Ингерманландцы, проживавшие вдоль Финского залива, были стойкими антибольшевиками, но их было всего 30 тыс. Кроме того, они считали себя русскими, несмотря на все старания немцев доказать им, что они принадлежат к высшей расе47.

1.3. Организация и методы работы немецкой контрразведки в 1941–1942 гг.

Как уже отмечалось, важнейшими особенностями первого года войны было отсутствие крупных партизанских отрядов на оккупированной территории СССР, особенно в Ленинградской области, а также пронемецкие настроения большинства населения, особенно сельского. Население встречало немцев если и не с таким энтузиазмом, как на юге, то во всяком случае довольно дружелюбно. Немецкие солдаты и военное командование сразу же почувствовали себя в безопасности и это влияло, конечно, и на их отношение к населению в первые месяцы войны48.

Однако отдельные террористические акты в отношении активных коллаборантов (бургомистров, полицейских из числа местного населения и т. п.) «показывали, что советская власть в оккупированных немцами районах имеет своих сторонников, что немцы, несмотря на свои победы, не смогли сломить их и они только затаившись ждут своего часа, наблюдая за действиями населения»49. Кроме того, до населения доходила информация о действиях Красной Армии в освобожденных от немцев районах. В отчете шарфюрера СС Меллера от 12 февраля 1942 г. указывалось, что в восточных районах, особенно в районе Вырицы, настроение население было сильно омрачено из-за приказа Сталина наступающей Красной Армии уничтожать всех гражданских лиц, которые оказывали какое-либо содействие немецким оккупационным войскам. Сообщалось, что «в различных местах, которые вновь были заняты большевиками, находившееся там гражданское население было зверски убито». Настроение населения в остальных районах, находящихся в сфере подразделения СД, шарфюрер СС охарактеризовал «как неплохое, так как подавляющее большинство населения полностью уверено в прочности немецкой оккупации». Слухи об отступлении немецких войск не пользовались доверием. Кроме того, население полагало, что в будущем при необходимости у него будет возможность бежать в Германию с занятой Вермахтом территории50.

С другой стороны, убийства, совершаемые партизанами (а они убивали и немецких солдат и офицеров) вызвали со стороны немцев соответствующие репрессии в отношении местного населения и возбуждали постепенно взаимную ненависть и недоверие. После ряда нападений на немецкие автомашины в районе деревень Пески — Глипки — Сысто — Палки и убийств немецких мотоциклистов начальник береговой охраны капитан-лейтенант Крепковский вызвал эстонские карательные отряды, которые своими бессмысленными и жестокими действиями вызвали всеобщее возмущение населения. Сразу же после этих карательных экспедиций несколько десятков молодых крестьян ушли к партизанам в большие заболоченные леса около г. Луги в районе деревни Федоровка. В ряде случаев население с симпатией относилась к действиям партизан. Например, на Рождество 1941 г. в одной из деревень в районе Вырицы был убит местный бургомистр, который своими доносами и вымогательствами принес много зла односельчанам. Это убийство вызвало поддержку действий партизан и «почти полностью прекратилось поступление сведений от жителей (раньше они давались совершенно добровольно) о появлении в их районе подозрительных лиц».

Население оккупированных районов достаточно лояльно относилось к немцам. По свидетельству Д. Карова, в ноябре 1941 г. жители побережья Финского залива добровольно стали собирать теплые вещи для немецких солдат и через своих выбранных представителей передавали их частям, стоявшим в их районах.

«О том, что недовольство советской властью существовало, органы НКВД и партия были, конечно, всегда осведомлены, но что 90 процентов населения с радостью приветствовало немцев как освободителей, было неожиданностью и для НКВД. В городах этот процент был ниже — не больше 50 процентов»51.

Захваченный в 1943 г. сотрудник контрразведки 11-й Калининской партизанской бригады Иванов на допросе в ФАТ 317 отдела Абвера 16-й немецкой армии показал, что в 1941–1942 гг. погибли многие агенты, засланные за линию фронта. Частично они были выданы населением немцам. Частично убиты самим же населением. Такое недовольство советской властью было полной неожиданностью для органов НКВД. В то же время был захвачен майор госбезопасности Греков, который почти дословно подтвердил показания Иванова. Правда, Греков объяснял это явление наличием большого числа староверов, всегда с ненавистью относившихся ко всякой центральной власти.

Дружелюбное отношение местного, особенно деревенского, населения к немцам было связано с тем, что до весны 1942 г. немцы фактически совершенно не вмешивались в жизнь деревни и все их управление сводилось к организации ортскомендатур в местах, где стояли их войска. Было немало деревень, в которых до марта — апреля 1942 г. жители вообще не видели ни одного немца. Вследствие обилия снега, больших морозов и плохих дорог передвижение было чрезвычайно затруднено и потому немцы и не пытались удаляться от мест своего расположения — в населенные пункты, находившиеся далеко от больших дорог, они совсем не ездили. Население почувствовало себя свободным. Налогов никто ни с кого не собирал, а единственной обязательной работой была очистка от снега дорог, по которым проезжали немцы.

В деревнях, где стояли немецкие гарнизоны, солдаты, как правило, вели себя тихо, нередко отдавали остатки своего продовольствия неимущим. Немецкие военные врачи оказывали медицинскую помощь местному населению (отчасти потому, что боялись возникновения эпидемий). Продовольственное и другое снабжение немецкой армии было еще нормальным. В этот период население охотно выдавало коммунистов и бывших советских служащих немецким властям (Кингисеппский район, деревня Глинки и др.) Это отношение местного населения к немцам стало ухудшаться с весны 1942 г., когда они стали собирать продовольственный налог, отбирать скот и появляться в большинстве деревень, в которые уже дошли сведения об ужасах, происходивших зимой в лагерях военнопленных.

В ряде населенных пунктов антинемецкие настроения проявились еще раньше в связи с проводимой там оккупационной политикой. УНКВД ЛО в 1943 г. сообщало, что в Демянском районе было много случаев заболеваний сыпным тифом. В ряде сельсоветов из-за отсутствия медицинской помощи умерло за время оккупации до 20 процентов населения52. Расстрелы местных жителей, оказывавших помощь Красной Армии, а также женщин, которые просто отказывались сожительствовать с немцами, были в районе обычным явлением53. Кроме того, в «воспитательных» целях устраивались показательные казни. Например, 20 января 1942 г. недалеко от деревни Новые Лодомиры был взорван мост. В связи с этим по приказу немецкого командования солдаты собрали все мужское население в возрасте от 15 лет и тут же всех расстреляли. Деревню сожгли дотла, а оставшихся эвакуировали54. В донесении УНКВД ЛО говорится:

«Детей немцы пороли возле здания школы. Перед этим обычно к месту экзекуции сгонялись все дети школьного возраста во главе с учителями. Детей выстраивали в одну шеренгу и никого не отпускали до окончания пыток»55.

Острый недостаток продовольствия у немецкой армии частично покрывался за счет изъятия сельхозпродуктов у населения. Например, зимой 1941–1942 гг., когда Демянская группировка немцев была отрезана от своих тылов, личный состав окруженных немецких частей оказался в тяжелом положении. Для обеспечения посевной компании и сбора урожая один из военных комендантов Демянского района издал приказ, который полностью противоречил проводимой на большей части Ленинградской области новой аграрной политике. В нем говорилось:

1. Приказываю всему населению, что все полевые работы, касающиеся урожая и нового посева, должны быть совместно произведены общим сбором.

2. Бывшие колхозники и единоличники работают совместно на основаниях общего двора.

3. Никто не должен производить самовольно дележ земли, зерна из урожая и скота. Кто самовольно делит землю и берет в свою собственность, вопреки приказу, тот будет наказан самыми суровыми мерами воинского закона, также теряет виновный всякое право на землесобственность, скот и проч., и все у него будет отобрано.

4. Зерно нового урожая приказываю я собрать и охранять в нескольких амбарах. Местный уполномоченный, хозяйствовод, отвечает за точное исполнение настоящего приказа.

5. Излишки зерна из урожая будут скуплены германскими воинскими частями. Уплата за зерно будет производиться по гораздо завышенным ценам, чем до сих пор установленных.

6. При хорошем ведении сельского хрозяйства, а также за сборку урожая ярового, будет производиться предоставление крестьянству вдвойне больше земли и скота на основах собственников.

7. Лица, участвующие в саботаже, будут расстреляны.

Комендант — обер-лейтенант немецкой армии …56

Большая часть населения, оставшегося в Шлиссельбурге и не состоявшего на службе у немецкого командования, подвергалась издевательствам со стороны офицеров и солдат и голодала. Бургомистр Шлиссельбурга 9 июля 1942 г. доносил коменданту города:

«…с 8 сентября 1941 г. до 8 июля 1942 г. население города ничего не может купить из продуктов питания. Это обстоятельство вынуждает рабочих комендатуры, а особенно неработающее население собирать для питания лебеду, лопух и другие травы. Люди от такого питания совершенно ослабли и не выходят на работу»57.

Всего за время нахождения оккупантов в городе умерли от голода и болезней 2500 человек. К моменту занятия города Красной Армией в нем осталось всего 320 человек. УНКВД, со ссылкой на свидетельства жителей города, отмечало, что несмотря на истощение от голода горожан немцы заставляли их выходить на работу. Евреев, в том числе женщин и детей, немцы расстреливали. Оккупационные власти пытались восстановить сельское хозяйство, раздав каждому по 6 кг картофеля для посадки. Однако, несмотря на угрозы расстрела, население саботировало это мероприятие58.

В прифронтовой полосе настроения населения существенно различались в зависимости от ряда факторов: близости фронта, наличия работы и, главное, уровня продовольственного снабжения. Оккупационные власти неработающее население и иждивенцев обеспечивали по остаточному принципу. Единственный выход из создавшегося положения состоял в том, чтобы стремиться найти работу, а это означало большой риск в случае возвращения Красной Армии.

В отчете СД Сиверской за период с 1 по 14 апреля 1942 г. указывалось, что настроение в Сиверской неплохое, так как продовольственное положение там было несколько лучше, чем в других районах. В Вырице же, напротив, настроение населения было подавленное, так как запрещалось покидать район и нельзя было ездить за хлебом. Из 5000 жителей Вырицы работали лишь 1200. Кроме того, там было много беженцев, которые не находились на довольствии. В связи с этим население выражало беспокойство, полагая, что это приведет к голоду. Такая же сложная ситуация была и в Лисино. Однако в результате повышения норм для работающих (до 500 гр) положение там несколько улучшилось. В Куровицах большая часть населения ожидала возвращения Красной Армии и с этим связывала надежды на улучшение своего продовольственного положения59.

В первой половине мая 1942 г. настроение населения существенно не изменилось. Отмечалось:

«Если настроение в общем и нельзя назвать пронемецким, то все же можно констатировать, что оно заметно улучшилось в районах, где до сих пор были проблемы с продовольствием. Благоприятное воздействие на население оказало и распределение семян, выделение лошадей для обработки земли…»60

Вместе с тем, 1 мая 1942 г. в отдельных случаях предпринимались попытки придать этому дню характер коммунистического праздника. В частности, в Лисино могилы погибших красноармейцев были украшены красными лентами. Но в Вырице, Сиверской и остальных наиболее крупных населенных пунктах района, в которых проживало очень много горожан, в этот день СД не обнаружила коммунистических проявлений.

По информации отделения СД в Сиверской, отношение гражданского населения к немецким учреждениям в весной 1942 г. стало улучшаться. В донесении указывалось:

«Если что-то неясно или возникает какой-либо вопрос (обработка земли, питание), то население с полным доверием обращается к немецким службам. Многие хотят дружить с немецкими солдатами. Многие интересуются ценами на продовольствие, одежду и др. в Германии. Куда реже задают вопросы относительно послевоенного устройства»61.

В начале июня 1942 г. в ряде районов немцы ввели карточки на хлеб. По данным отделений СД, нормы выдачи хлеба в «благополучной» Сиверской для работающих составляли 300 грамм хлеба или 225 грамм муки, а для неработающих — 150 грамм хлеба или 110 грамм муки. Неработающие, как уже отмечалось, получали продукты по остаточному принципу62. Очевидно, что в большинстве населенных пунктов прифронтовой полосы был страшный голод.

В августе 1942 г. настроения существенно не изменились. Однако, по мнению обершарфюрера Меллера, о хорошем настроении в целом по району говорить не приходилось. Наряду со спокойным отношением к происходящим событиям и дружелюбным высказываниям части населения в адрес немцев, все же доминировали враждебность и, отчасти, безучастность населения. Настроение испортилось из-за поборов, проводимых Вермахтом, а также краж. Однако, по-прежнему, главным фактором, определяющим настроения, является продовольственное положение63.

В городах отношение к немцам с самого начала было более враждебное64.

Во-первых, они ничего не давали городскому населению и жизненный уровень горожан значительно снизился по сравнению с жизнью при советской власти.

Во-вторых, большое количество горожан, особенно интеллигенции, лишилось всякого заработка и стало голодать.

Городские жители очень скоро узнали об обращении немцев с военнопленными. Немцев в городах было довольно много и они держали себя более развязно, чем фронтовики. Наконец, большое возмущение в городах вызывали публичные казни и массовые расстрелы еврейского населения.

«Местные жители отказывались покупать или даже просто брать вещи убитых евреев, не ходили, несмотря на приказы смотреть на казни, и нередко громко выражали свое возмущение этими мерами. В контрразведку поступали многочисленные донесения о таком возмущении населения и даже Абвер вынужден был рекомендовать отказаться от публичного расстрела евреев, ссылаясь на такую реакцию населения. С лета 1942 г. эти публичные казни прекратились, но дело было уже сделано.»65

Кроме того, особенности немецкой политики, основанные на убеждении в превосходстве германской расы над другими, были более заметны в городах, чем в деревнях. Солдаты Вермахта, расквартированные в деревнях, мало думали о политических теориях, а кроме того они нуждались в помощи населения (стирка белья и пр.), да и привыкли к нему, постоянно общаясь с местными жителями.

В течение первого года войны вся контрразведка на оккупированной территории Ленинградской области была сосредоточена в руках Абвер-офицера армии и его штаба. СД не работало в сфере армии и вело свою деятельность в районах, где было создано гражданское управление. Со временем, однако, СД стало получать все большие полномочия даже на территории армии и, в конце концов, стало действовать совершенно самостоятельно, вербуя агентуру как среди гражданского населения, так и чиновников местного управления, прежде всего бургомистров. В списки агентов СД, как правило, попадали лица старшего возраста66.[112]

Абвер-офицер был формально подчинен начальнику отдела 1с армии, ведавшему всей разведкой. Абвер-офицер получал приказы как от отдела 1с, так и от своего начальника по Абверу. Штаб Абвер-офицера состоял в среднем из начальника штаба, заместителя Абвер-офицера, 3–4 офицеров, 5–6 зондерфюреров в ранге офицеров, знавших русский язык, 14–20 писарей, радистов, делопроизводителей и т. п.

Штаб Абвер-офицера обычно находился в нескольких километрах от штаба армии в небольшом населенном пункте, охрана которого не представляла особых трудностей. В октябре 1941 г. штаб Абвер-офицера 18-й армии находился в Сиверской. А после того, как советской разведке удалось установить регулярное наблюдение за ним, он был переведен в село Лампово, которое находилось в 6 километрах от Сиверской. Жители села, староверы, были тщательно проверены, а весь пришлый элемент выселен.

Штаб Абвер-офицера имел в своем распоряжении несколько сот русских агентов обоего пола. Агенты были сведены в резидентуры. Всякий вновь завербованный агент некоторое время жил в «резерве» под наблюдением и на работу не направлялся. В Лампово было несколько домов, отведенных для проживания агентов, причем в каждом доме один-два проверенных агента наблюдали за поведением своих коллег, провоцировали на откровенные разговоры и потом давали им характеристики. Обучением агентов занимались офицеры Абвера или зондерфюреры.

Стимулом для работы в качестве агентов было то, что немцы давали им усиленный паек военнослужащих, а кроме того табак, сигареты, сладости и водку. Одевали агентов в гражданскую одежду, захваченную немцами при занятии советских городов. Все материалы, обувь, часы и прочие необходимые вещи получали главным образом из Прибалтики.

Проверенный и немного обученный в резерве агент направлялся в соответствующую резидентуру, где и начинал постепенно работать под руководством старых и более опытных агентов. Резидентуры создавались в обязательном порядке в городах, крупных деревнях и селах, на железнодорожных станциях и в местах пересечения шоссейных и больших дорог.

В городах могло быть, в зависимости от их значения, по 2–3 резидентуры. Например, в Красногвардейске (Гатчине) было две резидентуры, так как там находился самый крупный в Ленинградской области свободный базар.

Во главе резидентуры стоял резидент — обычно старый и проверенный агент или же агент, особо отличившийся в работе. Резидент получал задания по разработкам из штаба Абвер-офицера, но вел дела по своему усмотрению, предоставляя в штаб еженедельную сводку о своей работе. Перед штабом он отчитывался и в полученных им деньгах и в товарах. Резидент оплачивал труд агентов, по его предложению они получали дополнительное вознаграждение или же подвергались наказанию.

В распоряжении резидента было обычно от 10 до 20 штатных агентов, а также неограниченное количество завербованных им секретных осведомителей. Эти осведомители не получали какого-либо определенного жалования или пайка и не подписывали обязательство о работе в Абвере. Формы их вознаграждения были различными. За принесенные сведения им давали деньги, водку, табак, одежду или же просто освобождали от работы, а иногда предоставляли различные льготы (например, разрешение открыть какой-нибудь магазин, перевозить товары и т. п.)

Резидент жил совершенно законспирированно, обычно в отдельном домике, купленном для него в деревне. В городе же, напротив, он проживал в большом доме, в котором было много жильцов и где советской разведке было бы труднее организовать за ним наблюдение. При резиденте жили 2–3 агента. Один из них передавал другим агентам распоряжения резидента, а второй агент был писарем, вел всю отчетность, писал по указаниям резидента донесения в штаб Абвера. Третий агент являлся телохранителем резидента.

Каждый агент имел особое удостоверение для немецких властей (с фотографией) и специальное разрешение на ношение оружия — от пистолета до автомата и ручных гранат. Свое удостоверение агент мог показывать только в самом крайнем случае и только офицеру. Если агенту грозила опасность попасть в руки советской разведки или партизан, то он был обязан уничтожить свое удостоверение. Д. Каров утверждает, что имелись неопровержимые данные о том, что «с осени 1941 г. и до конца 1942 г. советской разведке не удалось получить ни одного такого удостоверения». Проверку работы резидентов осуществляли специальные агенты-контролеры и офицеры Абвера.

Главной задачей агентов-контролеров была проверка поведения и личной жизни резидента и его агентов, т. е. выяснение вопросов злоупотреблений по отношению к местному населению, корыстного использования своего положения, случаев ложных доносов с целью вымогательства и шантажа. Контролеры-агенты доносили о результатах своих наблюдений в штаб Абвер-офицера, который принимал соответствующие меры. Если проступки были не очень серьезными и не носили политически вредного характера, резиденты переводились в другую менее важную резидентуру или на менее ответственную работу. Если же устанавливалось, что резидент за взятки отпускал подозрительных лиц или старался запутать следствие по какому-нибудь крупному делу, то его ликвидировали, не разглашая этого факта.

Все служащие разведки и контрразведки — как немцы, так и русские — подлежали внесудебной ответственности перед своим высшим начальством и об этом предупреждались перед поступлением на работу. Например, осенью 1942 г. офицеру 18-й армии майору Альману было предложено застрелиться в наказание за допущенные им ошибки, что он и сделал через 24 часа после полученного из штаба фронта предложения. Тех, кто не хотел кончать с собой, уничтожали. Иногда провинившихся резидентов отправляли на фронт на наиболее опасные участки. Если им сопутствовала удача и они возвращались с задания живыми, то их прощали.

Резидент обладал довольно большими полномочиями. С санкции Абвер-офицера он мог ликвидировать своего агента, если тот сильно провинился, казался подозрительным или разлагающе действовал на всю резидентуру. В целом, как уже отмечалось, немецкая разведка в первый год войны еще не имела общей доктрины своей работы. Она только еще вырабатывалась на основе опыта оккупации советских районов. Никакие примеры работы на Западе нельзя было механически перенести на Восток:

«В оккупированных областях были особые условия, создавшиеся в результате 30-летнего хозяйничания коммунистов, благодаря особенностям русского характера, специфике климатических, географических и др. факторов. Поэтому никакого особого обучения агентов и резидентов в тот период не было и не могло быть. Инструкции, которые посылались каждую неделю резидентам, носили только общий характер: о правилах конспирации, общем поведении и задаче. Однако эти инструкции приносили очень мало пользы. В этот период и немцы и русские сотрудники учились на опыте и только постепенно были выработаны некоторые общие методы работы и доктрина контрразведки, причем и они менялись вследствие резких изменений, вызванных на Восточном фронте не только военными, но главным образом политическими факторами»67.

1.4. Работа немецких резидентур и боевые роты

Резидентуры всегда приписывались к комендатурам или к какой-либо воинской части. Там резидент получал для себя и своих агентов продовольствие, табак, дрова, средства передвижения. Резидент отчитывался в расходовании средств только перед Абвером. Если резиденту для проведения какой-либо мелкой операции или проведения арестов необходима была военная поддержка, комендатура предоставляла по его заявке необходимое число солдат. Деньги, водка, а также оружие выдавались резиденту непосредственно в штабе Абвер-офицера.

Начиная с конца 1941 г. наряду с резидентурами при штабах Абвер-офицеров немецких армий были созданы боевые роты разведчиков, состоявшие исключительно из русских. Изначально численность этих рот была от 100 до 200 человек, но впоследствии они постоянно росли и со временем утратили свое первоначальное назначение для ведения разведки, превратившись в отряды для борьбы с партизанами, а также участия в боевых действиях на фронте. По свидетельству Д. Карова, эти роты формировались исключительно из добровольцев:

«Часто в роты поступали уже работавшие агенты, недовольные некоторыми сторонами их деятельности и предпочитавшие боевую работу агентурной. Большинство добровольцев было из лагерей военнопленных, в которые для вербовки посылались особо хорошие резиденты и агенты. Обычно желающих поступить в такие роты в лагерях военнопленных было больше, чем вакансий. Очень небольшое число добровольцев принималось из местного населения — среди жителей было мало боеспособных солдат»68.

При приеме в боевые роты все поступавшие тщательно проверялись.

Во-первых, все они были обязаны написать свои полные биографии и при этом на протяжении 1–2 месяцев делали это неоднократно. Это позволяло довольно часто открывать в них ложные сведения, так как авторы биографий не имели копий и иногда забывали, что писали раньше.

Во-вторых, документы этих лиц особенно тщательно проверялись.

В-третьих, опрашивались все лица, знавшие этих людей.

Наконец, в первые месяцы пребывания их в боевой роте за ними велось тайное наблюдение, и внешнее и внутреннее, путем помещения в их среду агентов Абвера.

Девяносто процентов личного состава рот первого набора составляли лица, уже служившие в Красной Армии и добровольно сдавшиеся в плен немцам или же перешедшие к ним через линию фронта. Особое внимание обращалось на причины, побудившие их сдаться в плен, и на мотивы, по которым они поступали в роту. После проверки и зачисления в роту все солдаты и офицеры приносили присягу. Они «обещали честно бороться с коммунизмом» и признавали Гитлера своим военным начальником, но отнюдь не своим вождем. После присяги бойцы получали «военную книжку», очень похожую на обычную «зольдатенбух» немецкой армии. Начиная с 1942 г. в этой книжке записи велись на двух языках — на русском и на немецком. Русские офицеры Абвера с 1942 г. были зачислены в 1001-й гренадерский полк, в котором числились независимо от того, где они проходили службу.

Боевые роты находились под общим командованием немецкого офицера или зондерфюрера, но в боевых условиях или же при выполнении какой-либо другой боевой операции ротой командовал русский офицер в звании лейтенанта или старшего лейтенанта, отобранный также из числа военнопленных. Рядовой состав рот был очень пестрым. Средний возраст рядового состава был от 20 до 35 лет. При этом, чем старше был человек, тем он был надежней и тем больше ненавидел советскую власть. В отчете шарфюрера СС Целлера за первую половину января 1942 г. указывалось:

«Различные свидетельства мужчин, как молодых, так и старшего возраста, указывают на то, что если бы немцы пригласили их принять участие в борьбе против большевизма и еврейства, очень многие бы откликнулись на это предложение. Главным образом речь идет о группе лиц, ранее репрессированных большевизмом. Они сегодня в большинстве своем добровольно работают в качестве гражданской полиции или служащих гражданского управления»69.

Д. Каров отметил:

«С самого начала войны и особенно с занятием огромных пространств СССР Абвер, а за ним и другие органы немецкой разведки и контрразведки увидели, что без русской местной агентуры им обойтись нельзя».

Естественно, что прежде всего они обратились к лагерям военнопленных, представлявших собой миллионные резервуары людского материала. Во вторую очередь Абвер использовал местное население.

При вербовке агентуры в СССР еще в довоенное время немецкие спецслужбы столкнулись с большими затруднениями.

Во-первых, за редким исключением, немецким офицерам русская агентура была незнакома.

Во-вторых, в отличие от Запада, материальная сторона и вообще деньги в работе в СССР имели второстепенное значение.

«Объяснялось это главным образом тем, что в Советском Союзе хорошую жизнь давали не деньги, а служебное положение и власть».

В условиях тотального контроля с крупной суммой денег или других ценностей просто ничего нельзя было поделать, не будучи замеченным НКВД.

«С другой стороны, очень часто идейно-политическая установка, т. е. вопрос, пойдет ли их [агентов] работа на пользу Родины и поможет ли это свергнуть Сталина, имела решающее значение при вербовке. Идти на предательство, на полную безыдейность своей работы никто из вербуемых не желал. Даже люди, которых материальная сторона чрезвычайно интересовала и весьма низко падшие морально, все же искали себе какого-то нравственного оправдания…»70.

Таким образом, агентов в чистом виде, т. е. людей, ставших просто профессионалами и готовых за деньги работать на кого угодно, исполняя любые задания, на оккупированной территории найти было трудно. Они составляли исключение. В условиях войны оба эти обстоятельства по-прежнему имели место, хотя тяжелые условия оккупации побуждали население к сотрудничеству с немцами.

В-третьих, большим техническим затруднением с самого начала войны при вербовке русских агентов явилось незнание русского языка большинством офицеров Абвера, не говоря уже об СД. Вообще вербовка агента всегда представляла много трудностей и требовала большой деликатности и такта со стороны вербующего. Однако прежде всего он должен был знать в совершенстве язык предполагаемого агента, чтобы вовремя уловить все его колебания и настроения для парирования отрицательных высказываний и т. п. Говорить через переводчика, т. е. иметь свидетеля, а особенно если он был к тому же уроженцем балтийских стран (а таких в Абвере было довольно много) — вербуемый в большинстве случаев отказывался71. СД также неоднократно отмечала резко негативное отношение населения к эстонцам, находившимся на службе у немцев72.

Основными аргументами при вербовке были следующие:

1. Своей работой в Абвере вербуемый поможет ускорить свержение режима Сталина и этим приблизит окончание войны.

2. Вербуемый поможет органам немецкой контрразведки разобраться в том, кто действительно является убежденным коммунистом и потому представляет опасность, а кто никогда не был партийцем, а если и был, то только потому, что к этому его принудили обстоятельства. Таким образом, вербуемый поможет многим невинным людям — своим соотечественникам.

3. Виновниками войны являются Сталин, Политбюро и компартия в целом.

4. Сталин не русский (не украинец, не белорус — в зависимости от национальности вербуемого). Он противопоставляет интересам и благополучию русского народа интересы мировой коммунистической революции. Народы СССР его интересуют лишь в связи с тем, что Советский Союз рассматривается им база для всемирной революции и его личной неограниченной власти.

5. Представителям национальных меньшинств обычно давалось обещание предоставления им полной самостоятельности. Им говорили, что уже формируются чисто национальные части, которые сражаются с общим врагом — коммунизмом.

6. Вербуемым говорили о материальных преимуществах службы в Абвере, а также возможности по собственному желанию оставить ее (в этих случаях агентов отправляли в специальные лагеря «носителей секретов» до конца войны).

Каров подчеркивал:

«СД при вербовке шло по линии наименьшего сопротивления и потому вербовало главным образом людей с уголовным прошлым, авантюристов и любителей хорошо пожить, а также нацменов, разжигая при этом ненависть к лицам другой национальности»73.

Проводимые СД масштабные мероприятия «против подозрительных лиц» приводили к тому, что, по свидетельству самих офицеров службы безопасности, осведомителям стало «очень сложно получать откровенные ответы на интересующие нас вопросы. Каждый опасается, как бы необдуманное высказывание не принесло ему вреда»74.

Абвер выработал общие инструкции по определению категорий военнопленных и вообще граждан СССР, подходящих для вербовки. Исключения допускались, но основная масса агентуры вербовалась именно по этим инструкциям.

В лагерях военнопленных наиболее интересным элементом являлись советские командиры. Многие из них лично пострадали в период советской власти, видели неспособность партийного начальства в начале войны, почувствовали на себе и своих частях растерянность и неразбериху в высших штабах и управлении армии. Они наблюдали также паническое бегство партийного и советского руководства при приближении немцев и отношение к войне красноармейцев. Все это производило огромное впечатление даже на вполне лояльных прежде командиров и заставило многих из них пересмотреть свое отношение к советской власти.

Сильным аргументом при вербовке кадровых военнослужащих Красной Армии были репрессии в армии в довоенный период. Десятки тысяч военнослужащих были сосланы в концлагеря, но многие из них были освобождены и направлены на фронт в начале войны. Они также были в числе военнопленных.

Политические работники, сотрудники НКВД и Разведупра представляли особый интерес для Абвера.

Во-первых, они были уже обученными, опытными агентами с огромными возможностями.

Во-вторых, они могли раскрыть методы работы, подготовки и личные данные советских агентов.

Как правило, эта группа тщательно и умело скрывала свое прошлое и, в частности, принадлежность к специальным органам советской разведки и контрразведки. По свидетельству Д. Карова, представителей этих групп в плену было очень мало. Они или кончали жизнь самоубийством в момент пленения, иногда их убивали сами красноармейцы, опознав своих комиссаров и чекистов, или они в первый же момент убегали из плена. Тем не менее, Абверу удалось завербовать небольшое число и чекистов и политработников. Характерно при этом, что большинство завербованных сотрудников НКВД интересовалось размахом предлагаемой работы и ее возможностями, а моральная сторона их интересовала мало.[113]

В целом репрессированные давали обширный контингент для вербовки. Бывшие «кулаки», сосланные в концлагеря или на север и потерявшие при этом не только имущество, но и свои семьи, ненавидели обычно всех представителей советской власти, и эта ненависть нередко мешала им в работе в качестве агентов.

Бывших купцов старой формации было сравнительно мало — большинство их к этому времени уже вымерло. Бывшие же нэпманы и частники давали прекрасных агентов, но не отличались большой храбростью, хотя и среди них встречались фанатики.

Представители ранее привилегированных классов — дворяне, чиновники, священники и пр. — «были, конечно, разными, но за редким исключением они были настолько морально сломлены, что с точки зрения работы Абвера представляли для него малый интерес».

Бывшие священники и сектанты (за исключением староверов) в большинстве случаев мало интересовали Абвер, так как относились к его работе отрицательно, хотя и среди них встречались блестящие агенты.

«Вообще говоря, Абвер пришел к выводу, что всех лиц, прикасавшихся или участвующих в религиозно-духовной жизни населения, более целесообразно использовать в качестве источников информации, чем как штатных агентов. Там они оказывали ценные услуги, часто даже не отдавая себе отчета в этом. Как правило, некоторые стороны работы агента в контрразведке противоречили их религиозным и нравственным убеждениям, а потому их и не использовали в качестве агентов»76.

Среди деревенского населения вербовка агентов имела также свои специфические трудности. Вообще колхозники, а особенно бывшие зажиточные, шли на сотрудничество с немцами охотно. Но все они боялись быть раскрытыми, так как немцы во многих районах сохранили колхозы и совхозы с большинством их бывшей администрации, которой колхозники не всегда доверяли и считали ее сотрудников просоветски настроенными. Во-вторых, в деревне каждый из жителей находился на виду у соседей, знавших его обычно с детства и знакомых с привычками и образом жизни каждого. Это требовало особой осторожности в работе Абвера. Поддерживать связь с агентами в деревнях было очень трудно и опасно. С появлением партизан, т. е. с осени 1942 г., агенты Абвера в деревне чрезвычайно боялись (и не без оснований) репрессий со стороны последних:

«Практически не только установленный немецкий агент, но даже и те, на кого падали лишь подозрения в этом, в большинстве случаев убивались партизанами или советской агентурой…»77

Вербовка среди городского населения была довольно трудной.

Во-первых, городское население вследствие своей большей интеллигентности скорее увидело истинные цели немецкой политики и желание поработить русский народ.

Во-вторых, до войны в городах НКВД всегда имел много своих агентов и осведомителей и среди городского населения с годами выработалось инстинктивное враждебное и презрительное отношение к работе во всяких секретных службах. Даже если цели таких спецслужб и совпадали с их собственными, городское население предпочитало все-таки другую работу.

Особую категорию представляли собой агенты-добровольцы. Подход к таким лицам требовал всегда огромной осторожности. С одной стороны, они просто могли быть подосланы противником. С другой стороны, если они были одержимы жаждой мести по отношению ко всем бывшим сторонникам советской власти, их сведения могли быть предвзятыми и принести вред. Наконец, Абверу приходилось опасаться того, что, может быть, «добровольно» явившееся лицо уже работает в СД и специально подослано этим учреждением с целью спровоцировать русских агентов Абвера или население на антинемецкие разговоры или даже акты, с тем чтобы дать возможность СД собирать материалы против Абвера и писать на него доносы уже по партийной линии. Случаи эти имели место довольно часто и поэтому от такого учреждения, как СД, ожидали любых неприятностей. Д. Каров указал, что Абвер использовал также бывших уголовников, но делал это с большой осторожностью.

Наконец, была группа случайных осведомителей. Они действовали по самым разным мотивам и при получении от них информации первой обязанностью офицера Абвера было установление именно этих мотивов. Обычно в этих случаях преобладали два мотива: чаще всего чувство мести, т. е. информатор желал своим сообщением свести старые счеты; во-вторых, желание получить какую-либо выгоду для себя (пропуск для продажи товаров в другом районе, поездка на казенном автомобиле; избавление от отправки для работы в Германию)

«Практика показала, что эти случайные осведомители более всего содействовали вылавливанию скрывавшихся советских агентов и бывших советских служащих»78.

Были среди таких информаторов и просто мифоманы, т. е. люди, которым или просто доставляло удовольствие затевать подобного рода дела и впутывать в них разных лиц, или же люди с патологической подозрительностью.

Д. Каров отмечает, что завербованные агенты после 1–2 месяцев работы «переживали острый моральный кризис. Он обуславливался расхождением между суровой действительностью и тем, что говорилось при вербовке. Новые агенты сожалели о содеянном, т. е. о данной подписке, вообще о новой службе, и немцы казались им просто бессердечными завоевателями их родины. В этот период морального кризиса одни агенты старались скрыться и уходили в дальние деревни или города, другие кончали жизнь самоубийством. Поэтому в этот период у всех агентов отбиралось личное оружие и оставлялись только винтовки, из которых застрелиться было труднее… Впрочем, некоторые агенты находили другой выход — вешались или перерезали себе вены. Наконец, некоторые агенты уходили и к партизанам, где они быстро погибали, так как последние им не доверяли». В целом, Абвер старался выполнять свои обещания агентам и, как правило, не бросал своих агентов в беде.

«Близкие агенту люди вывозились из угрожаемых районов вне очереди, а если это было необходимо — даже на самолетах»79.

ФАТы, называвшиеся в начале войны «Абвер-группами», были переименованы летом 1943 г.[114] Эти части фронтовой разведки представляли собой небольшие подвижные, независимые от местного начальства группы, составленные из хорошо обученных разведчиков и контрразведчиков. Именно они наиболее эффективно работали на оккупированной территории СССР81.[115] На территории одной армии обычно действовали два-три ФАТ-3, и по одному ФАТ-1 и ФАТ-2. Все ФАТы подчинялись штабу ВАЛЛИ, который ведал всеми видами разведки и контрразведки на Восточном фронте. Промежуточной инстанцией, управлявшей ФАТами 2–3 армий или фронта, были «коммандо», которым ФАТы непосредственно подчинялись. Абвер-офицеры армий при своих 1с могли давать своим ФАТам задания и получать от них сводки, но не имели права вмешиваться во внутренние дела отрядов. Д. Каров отмечает, что хотя официально ФАТам полагалось обмениваться некоторыми сведениями с СД, но «практически, за редким исключением, никаких сведений ФАТы им не давали и от них не получали»82.

Донесения ФАТов, отделений СД и их значение

Помимо еженедельных общих сводок о деятельности советской агентуры, диверсантов, партизан, о достигнутых успехах в борьбе с ними, ФАТы каждый месяц готовили обширную сводку, в которой говорилось о настроениях населения по следующим категориям: рабочие, торговцы, интеллигенция городская и деревенская, духовенство, полицейские, бургомистры (нередко с оценками их), русские антипартизанские и др. воинские части. Во многом схожей деятельностью занимались органы СД, направляя раз в две недели отчеты своему вышестоящему начальству. Например, форма отчетов в отделении СД в Сиверской и Волосово была следующей:

A. Общее положение

Военное положение в районе.

B. Деятельность тайлькоманды

1. Сотрудничество с Вермахтом.

2. Доверенные лица — сеть, деятельность, структура.

3. Русские вспомогательные силы (применение собственно русской полиции).

4. Репрессии в отношении:

а) евреев;

в) агентов;

с) партизан;

д) местных сил противника;

е) криминальных лиц.

5. Наблюдение за отдельными сферами жизни.

6. Фильтрация населения.

7. Эвакуация (фольксдойче, эстонцы, финны, латыши и русские рабочие)83.

Эти сводки давали практически полную картину происходящих изменений в настроениях населения и имели большое значение для высших органов контрразведки, так как позволяли судить о советской пропаганде, проводимой в данный момент среди населения, и о вооруженных антисоветских силах. А это, в свою очередь, позволяло принимать контрмеры.

Советская пропаганда показывала, какие мероприятия немцев на оккупированной территории больше всего беспокоят советское правительство. Например, в СССР во время войны и после нее очень редко и весьма глухо упоминали о роли антипартизанских отрядов, не говоря уже о частях РОА. В то же время на оккупированной немцами территории, где это было невозможно скрыть от населения, против такого рода формирований велась усиленная пропаганда всеми доступными средствами. По советской пропаганде и распускаемым ею слухам можно было установить, где партизаны собирались в скором времени произвести крупную операцию.

В зависимости от общего вывода, сделанного из сводок о настроениях населения, ФАТы иногда получали приказ распространять среди населения через свою агентуру желательные для оккупационных войск слухи. Эти слухи оказывали большое влияние на партизан, снижая их моральное состояние84.

В середине 1943 г. произошли изменения в структуре немецкой контрразведки на оккупированной территории. Они были связаны с ростом партизанского движения и естественным чувством самозащиты. Число различных органов, вербовавших осведомителей и агентов на свой страх и риск, а также собиравших сведения о партизанских отрядах и вообще о настроениях местного населения, стало непрерывно расти. Собственную агентуру по линии контррразведки имели:

1. Абвер-офицер армии.

2. Так называемые ФАТ-3 со своими агентами, резидентурами и информационными центрами.

3. ГФП также стала вербовать собственную агентуру.

4. Практически все ортскомендатуры и фельдскомендатуры стали обзаводиться собственным небольшим аппаратом контрразведки. Наиболее интересные сведения ортскомендатуры сообщали ближайшим ФАТ-3 и Абвер-офицерам соединений непосредственно или через штаб командующего тылом и фельдкомендатуры, которым они подчинялись.

5. Полевая жандармерия имела свои отделения в крупных населенных пунктах.

6. Штаб командующего тылом армии через офицера разведки стал набирать собственную агентуру среди населения и партизан.

В целом, не имея большого опыта в такого рода делах, они вербовали и набирали агентуру, не всегда отвечавшую решаемым задачам.

2. Организация полиции и суды в конце 1941 — начале 1943 гг.

Несколько позже, чем органы безопасности, на территории Ленинградской области были созданы полиция и суды. Немцы требовали, чтобы жители оккупированных районов очищали дороги от снега, снабжали гарнизоны топливом и восстанавливали мосты. Для реализации этих задач бургомистры сперва прибегли к помощи отрядов эстонской полиции, состоявших из бывших солдат эстонской армии, моряков и др. Особенностью этих отрядов была «дикая злоба» ко всем русским и желание отомстить им за все, что пришлось пережить эстонскому населению за время советизации Эстонии. В связи с этим между ними и местным населением сразу же начались столкновения. Местная русская полиция начала создаваться с зимы 1941 г. Общая масса полицейских была настроена антисоветски и таковой оставалась до конца войны85.

К концу 1941 г. наступление немцев на Восточном фронте прекратилось. Несмотря на идеологические установки о превосходстве немецкой расы, оккупационные власти осознавали, что без помощи местного населения жизнь в оккупированных районах организовать невозможно, что в условиях затягивавшейся войны могло привести к катастрофе. Однако, по данным Карова «никаких определенных общих инструкций о создании вооруженной полиции из местного населения на северном и другом участке фронта немецкое командование до 1942 г. не издавало». В русских областях полицию вооружать запрещалось, как и вообще формировать какие-либо отряды или назначать местных жителей на ответственные должности. Приказ этот не был отменен до самого конца войны, но, как и многие приказы такого рода, не выполнялся. Немецкое командование на местах быстро убедилось в его нелепости и поэтому всех полицейских, часто без их ведома, стали объявлять «украинцами, белогвардейцами, ингерманландцами и т. п.»86.

К концу 1941 г. ортскоманды стали улучшать организацию местной полиции и к весне 1942 г. она приобрела четкие формы. Общая схема мало чем отличалась от прежней милиции, и главная разница состояла в том, что полиции было значительно меньше, чем милиции, а все делопроизводство чрезвычайно упростилось. Вся полиция области подчинялась бургомистру областного центра, который в свою очередь подчинялся оберфельдкомендатуре. Бургомистр назначал начальника полиции области, который в свою очередь назначал районных начальников полиции и утверждал предложенные последними назначения на низшие посты. Города делились на районы, районы — на участки. Во главе каждого района стоял начальник районной полиции. Кроме того, в городе имелось специальное отделение криминальной полиции, один отряд конной полиции и отдел политической полиции, которая также официально подчинялась бургомистру и начальнику полиции, но фактически управлялась только местным отделом СД87.

Служба в полиции была весьма популярна среди населения в связи с тем, что полицейские и их семьи фактически не знали тягот оккупации.

Во-первых, как правило, полицейские в городе и в деревнях получали немецкий паек второй категории, то есть обычный тыловой паек. Те же, кто часто принимал участие в боевых действиях против партизан, получали паек первой категории. Кроме пайка полиция получала табак, водку, сладости и др., что выдавалось немецким солдатам. Семьи полицейских официально пайка не получали, но на практике было иначе.

Во-вторых, возможность получения жилья и земли также стимулировали стремление работать в полиции. С лета 1942 г. полицейским стали давать лучшие квартиры и, что более существенно, их стали наделять землей. За любые заслуги полицейские получали в собственность дома и инвентарь.

В-третьих, родственники полицейских освобождались от всех общественных работ, реквизиций, налогов, а главное — от насильственной отправки в Германию88.

Наконец, полицейские получали также денежное жалование от 20 до 600 руб. в месяц в зависимости от места службы и должности.

В городах и сельсоветах с целью поддержания общественного порядка была создана служба общественного порядка (Ordnungsdienst), которая работала в соответствии с указаниями полевой комендатуры и бургомистра. Функции полиции подробно описывались в соответствующих Уставах и Положениях. Обязанности полиции состояли в поддержании порядка на улицах, сборе налогов, проведении проверок жителей и задержании партизан, наблюдении за рынками и карточными притонами, борьбе с тайным изготовлением и продажей самогона, выдаче документов населению, конвоировании пленных, охране немецких объектов, выделении нарядов на вокзалы, в кинотеатры и др.89

Полицейские носили форму, белую повязку на правой руке с надписью «Служба общественного порядка — Ordnungsdienst — города… №…» и имели при себе удостоверение. Как правило, вооружение полицейских состояло из резиновых дубинок и лишь в особых случаях с разрешения полевой комендатуры им выдавалось огнестрельное оружие. При поступлении на службу давалась соответствующая расписка-обязательство на бланке, составленном на русском и немецком языках90:

Обязательство

Я,_______________(фамилия, имя, отчество)

проживающий в__________________

подтверждаю получение удостоверения местной или полевой комендатуры от_____________

которым я назначен в Службу Порядка (ОД).

Я обязуюсь исполнять свою должность в Службе Порядка (ОД) добросовестно и беспрекословно, как этого требует служебный устав Службы Порядка (ОД), которого постановления мне известны.

Я даю обещание в безусловном повиновении своему начальству.

Место...

Дата...

Обязанности полиции постоянно расширялись, поскольку немецкие власти убеждались в том, что местная полиция прекрасно справлялась со своими функциями. Число уголовных преступлений в оккупированных областях по сравнению с советским временем резко сократилось91.

Полиция на оккупированной территории состояла из трех частей. Во фронтовой полосе (глубина 15–30 километров от линии фронта) управление осуществлялось только военным командованием. Начальник тыла дивизии назначал комендантов, и он же практически полностью контролировал данную территорию.

Полицейских было мало — обычно 2–3 человека на деревню. Они получали полный фронтовой паек, а также обмундирование. Территория тыла армии подчинялась начальнику тыла армии и его штабу. Органы СД были стеснены в своих действиях, поскольку «военное командование не позволяло творить им слишком много безобразий по отношению к населению». Наконец, за пределами тыла армии осуществлялось гражданское управление гебитскомиссарами, которые назначались военным командованием92.

Судебная система

Отсутствие каких-либо общепринятых законов и судов на оккупированной территории существенно осложняло работу полиции и местных органов самоуправления. Наибольший порядок в этом отношении был в прифронтовой полосе. Все крупные преступления рассматривались в немецком военном суде дивизии, состоявшем из настоящих юристов. Д. Каров писал:

«Суд был строгий…. но беспристрастный, не делавший разницы между немцами и русскими. Судопроизводство по мелким делам осуществлялось ортскомендантами обязательно в присутствии бургомистра».

В редких случаях (воровство или мошенничество) функции суда осуществляла полевая жандармерия. Обычным наказанием была порка (25 ударов).

Все политические и расовые дела передавались СД и изымались из ведения военного коменданта. Но в прифронтовой полосе СД не имело права находиться, а военное командование, так же как и Абвер, этими делами не интересовалось. Наименьшая угроза для евреев существовала именно в прифронтовой полосе. По политическим же и расовым делам начальник соответствующего отделения СД просто выносил решение об экзекуции или направлении в концлагерь93. В сводках СД называлась также возможность освобождения и высылки. В глубоком тылу, где было гражданское управление, в судебных делах царил большой беспорядок.

6 октября 1941 г. немцы издали приказ о введении в районах Ленинградской области, в которых осуществлялось гражданское управление, немецких судов и, соответственно, немецкого уголовного права94. Однако лица еврейской национальности и обвиняемые в партизанской деятельности или же сотрудничестве с партизанами этим судам подсудны не были.

12 января 1942 г. в этих же областях были установлены так называемые штадсгерихты, т. е. суды особого назначения, судившие за политические преступления. Суды назначались штабскомиссаром. Юристов в таких судах обычно не было. Большинство дел рассматривалось в закрытом заседании. Чуть позже, 17 февраля 1942 г. были введены полицейские суды, состоявшие из трех человек. Председателем суда в обязательном порядке был офицер полиции, который обладал правом решающего голоса.

Все названные выше судебные органы имели право выносить смертные приговоры на основании приказа рейхскомиссара Остланд от 29 сентября 1941 г., в котором говорилось, что всякий укрывающий или имеющий сношения с бандитами (партизанами), подлежит смертной казни. В приказе, датированном 17 февраля 1942 г., говорилось о том, что всякий, «вредящий» лицам, состоящим на германской службе, подлежит смертной казни. Оба эти приказа толковались очень широко и давали местным судам полную власть над подсудимыми.

Что же касается гражданских исков, то их рассматривали утверждаемые оккупационными властями суды в составе председателя и двух-трех заседателей. Например, Рождественский суд Красногвардейского района в ноябре 1941 г. — январе 1942 г. рассмотрел несколько десятков дел, в том числе о распределении бывшего советского имущества, об оскорблениях, причинении легких телесных повреждений, о клевете, о краже сена и дров, о возврате долга, о праве проживания на даче, снятой на летний период в связи с невозможностью возвращения в Ленинград, и т. д.

Исковые заявления составлялись в произвольной форме. Само судебное разбирательство состояло в опросе истца и ответчика, а также свидетелей. Как правило, лица, признанные виновными, обязывались заплатить штраф в размере 20–30 руб. В отдельных случаях судебное решение устанавливало обязательность принудительных работ в течение 10 суток.

Несмотря на то, что суды в своей деятельности не опирались на нормы немецкого гражданского права, а подчас руководствовались лишь здравым смыслом, население, тем не менее, шло в суд «за справедливостью». По мнению населения, суд был скорым и в основном справедливым95.

К зиме 1942–1943 гг. на всей оккупированной территории группы армий «Север» уже существовала местная полиция. Ее состав был весьма разнообразным. Бывшие военнопленные, отпущенные из лагерей в Волосово, Тосно, Копорье и др., составляли примерно половину местной полиции. Около 20 процентов были беженцы из Ленинграда и его окрестностей. В районах Сиверская-Котлы и в деревнях на юго-западе области почти все полицейские были из числа староверов. Именно это обстоятельство придавало тамошним полицейским отрядам совершенно специальный характер:

«Староверы всегда ненавидели большевиков и совершенно серьезно считали Сталина если не антихристом, то во всяком случае его наместником. Никаких компромиссов с партизанами они не допускали и при отступлении немецкой армии в 1944 г. частично ушли с войсками, частично остались в лесах, образовав небольшие партизанские отряды»96.

Все виды политической полиции в областях, где было городское управление, находились в ведении гестапо, а там, где армейское — СД. Гестапо и СД создавали органы политической полиции сразу же по приходе на место. Обычно нескольких проверенных и обученных сотрудников органы гестапо и СД приводили с собой. Это были в прошлом жители России, Прибалтики, Чехии или балканских стран. Очень многие были эмигрантами, которые решили сделать карьеру в СД и гестапо. По мнению Д. Карова, «стойкими принципами они не отличались»97.

В Красногвардейск СД привезло нескольких эмигрантов-студентов из Чехии. Это были молодые и энергичные люди, но «ввиду того, что у них оказались слишком слабые нервы», они не выдержали. Выходцы из Прибалтики к службе в СД подходили больше, но их ненависть к русскому населению и природная жестокость даже в СД мешала их работе и, главное, их сотрудничеству с агентами из числа местных жителей. В итоге, большинство привезенных на оккупированную территорию эмигрантов погибло и с весны 1942 г. СД стало набирать политическую полицию из местного населения. По мнению Карова, сочетания необходимых для работы в политической полиции качеств (беспристрастности, жестокости, храбрости и чувства долга и одновременно «некоторой доли интеллигентности») среди жителей СССР найти было крайне трудно.

В конце концов в политическую полицию стали брать бывших жандармов, полицейских, некоторых земских начальников и лиц, служивших в НКВД, «если на них имелись заложники». В число полицейских также попали наркоманы и садисты.

«К концу 1942 г. кадры политической полиции были созданы, и она, на горе населения и немецких войск, начала работать»98.

К задачам политической полиции относились в том числе и неполитические функции.[116] Борьбой с партизанами и советской агентурой политическая полиция практически не занималась. Политическая полиция была немногочисленной. Например, в Пскове в ее составе было 8–10 человек. Из-за отсутствия бюджета возможности содержания агентуры были очень ограничены.

По мнению Карова, за весь период войны ему не довелось видеть примеров того, чтобы политическая полиция принесла какую-либо пользу или раскрыла какое-либо крупное дело. По сравнению с политической полицией, криминальная полиция принесла много пользы населению и Вермахту.

Карательные отряды

В Пскове при СД существовала смешанная рота в составе 80 человек, состоявшая из эстонцев, литовцев, финнов и представителей местного населения. Отряд был привезен в город сразу же после его взятия немцами. Он участвовал в проведении арестов среди горожан, занимался охраной заключенных. Попытки создания карательных отрядов из числа военнопленных для борьбы с партизанами не увенчались успехом. Например, в 1942 г. СД попыталась сформировать «батальон 230», бойцы которого при выполнении первого же задания разбежались. Небоеспособной оказалась и созданная СД в окрестностях Пскова в конце 1942 г. рота из числа военнопленных. Вместе с тем, «карательные отряды СД и СС наделали очень много зла населению и сильно его озлобили против немцев»100.

Полицейские отряды министерства пропаганды набирались главным образом из числа русских эмигрантов, проживавших в Германии и Чехии. Их задачей было наблюдение в типографиях за русскими наборщиками и другим ненемецким персоналом. Число этих полицейских на всей оккупированной территории не превышало 500 человек101.

3. Пропагандистская деятельность на оккупированной территории

3.1. Общая характеристика немецкой пропаганды

В пропагандистских акциях принимали участие подразделения службы безопасности, разные прогерманские общества. Под руководством местных отделений гестапо на оккупированной территории Ленинградской области действовали «Немецко-русское общество помощи германским войскам», «Нацонально-трудовой союз нового поколения» с центром в Берлине, русская группа «Эхо Европы», группа Викерса и др. В состав первого из названных обществ входили служащие немецких учреждений в захваченных районах. Они занимались восхвалением Германии и немецкой армии. В издававшихся на русском языке газетах члены этого общества выступали с антисоветскими статьями. Кроме того, они следили за настроениями населения. НТС, как отмечал заместитель начальника УНКВД по Ленинграду и области Басов, являлся довольно массовой организацией. Участники союза вели активную пропаганду. Суть ее сводилась к заявлениям о необходимости уничтожения советского строя в СССР, о создании национального государства под протекторатом Германии, о восстановлении частной собственности, уничтожении колхозов и т. п. В НТС готовились также специальные группы для сбора сведений разведывательного характера о положении в Ленинграде. В Гатчине осуществлялась подготовка «будущих» руководителей политической полиции в Ленинграде102. В 1941–1942 гг. органы СД принимали активное участие в распространении агитлитературы и кинофильмов103.

Издательская деятельность оккупационной власти в течение первых 8–9 месяцев велась в основном на базе захваченных советских типографий. Поэтому до весны 1942 г. на территории Ленинградской области, подвергнутой оккупации, ротой пропаганды 16-й немецкой армии издавалась одна ежедневная газета на русском языке — «За родину». Большая же часть пропагандистских материалов поступала из Риги или самой Германии. Дновская газета «За родину» была одной из первых газет, издававшихся на захваченной советской территории. Сфера ее распространения была обширной — она охватывала 11 районов Ленинградской области. Первоначально немецкие газеты распространялись бесплатно, а затем «с целью поднятия престижа пропаганды и более бережного отношения к газетам» была введена плата за них. Доставку агитлитературы населению сельской местности оккупанты осуществляли путем организации месячной подписки на периодические издания, через розничную торговлю, а также при помощи платных распространителей газет.

Оккупационные власти поставили перед собой задачу добиться того, чтобы «газета была доставлена в самые отдаленные деревушки, в каждую отдельную хату крестьянина, где она принесет колоссальную пользу»104. На местах распространение печати стимулировалось выделением специальных премий лучшим организаторам подписки. Например, начальник Локнянского района Михайлов выделил десять таких премий, в том числе по одной в размере 375 и 300 рублей, две — по 200 рублей, шесть — по 100 рублей105.

В конце октября 1942 г. отдел пропаганды Гатчины попытался унифицировать работу всех киосков, в которых продавались книги и газеты, издав соответствующее постановление.

Руководство всем магазинам пропагандного отдела Гатчина

Оказалось нужным установить единую руководящую линию работы всех магазинов книг и газет.

В целях этого каждые 14 дней выдается письменное постановление продавщицам для предстоящей работы.

1. Продавщицы обращают особое внимание на постоянное обеспечение магазина газетами, брошюрами, плакатами и прочим материалом. В случае недостатка, в любое время требуют от пропагандного отдела Гатчина пополнения недостающего и это требование со стороны отдела по возможности будет немедленно удовлетворено.

2. В случае прихода газет с регулярным опаздыванием, тотчас сообщают отделу пропаганды о причинах, вызвавших запаздывание.

3. Письменные требования и сообщения к отделу пропаганды продавщицы сдают в районные и местные комендатуры в любое время, на конверте отмечая адрес на немецком языке: Propaganda Staffel Gatschina, Bluemenstrasse 6–8. Содержание запроса или сообщение может быть написано на русском языке, т. к. в отделе имеются переводчики.

4. Снабжение продавщиц продуктами питания производится через районные и местные комендатуры. В случае затруднений в получении продуктов, продавщицам следует обращаться к комендантам для выяснения вопроса.

5. Отчетность магазина производится в конце каждого месяца. Поступающие доходы ежемесячно переводятся почтовым переводом отделу пропаганды Гатчина, причем деньги продавщицы вносят кассирам комендатур, которые их препровождают в отдел.

6. Продавщицы имеют право причитающееся им жалование в конце месяца выбрать из кассы.

7. Продавщицы обязаны постоянно заботиться о чистоте и порядке в магазине.

Пропагандный отдел надеется, что продавщицы в своей работе окажутся достойными им дарованного доверия.

Заместитель отдела пропаганды Гатчина

Зондерфюрер (подпись)106[117]

Устная пропаганда велась путем организации прослушивания радиопередач из Пскова, распространения ложных слухов. В Ораниенбаумском районе фашисты распространяли слухи о сдаче Москвы, бегстве правительства, «отлете Сталина вместе со всем золотом в Америку». В прифронтовых районах демонстрировался фильм «Парад немецких войск в Ленинграде». В Тосненском районе предпринимались настойчивые попытки убедить население в том, что финны взяли Выборгскую сторону и Васильевский остров Ленинграда, в Пскове и Старой Руссе немецкими военными комендантами были вывешены объявления, в которых желающим выехать в Ленинград, «занятый немецкой армией», предлагалось получить пропуска107.

14 августа 1941 г. в дер. Плюсса было устроено торжество с раздачей вина по случаю «въезда Гитлера в Москву». Среди населения распространялись слухи о том, что Тимошенко «продал Германии все планы обороны страны». Этому способствовали также отставшие от своих частей и упавшие духом красноармейцы, которые заявляли, что их «продали генералы», что в РККА остались одни винтовки и она не в состоянии оказать сопротивление Вермахту108. В Слуцком районе противник заявлял о роспуске советского правительства, разделе России на четыре области, во главе которых «находились» Молотов (Поволжье), Маленков (Сибирь и Урал), Ворошилов (Север и Ленинград), Сталин (европейская часть России)109. В Порховском и Солецком районах вывешивались объявления о выдаче пропусков желающим выехать в Свердловск110.

В докладе начальника Политуправления Северо-Западного фронта дивизионного комиссара Рябчего «Об авантюристической и провокационной пропаганде в оккупированных районах СССР», датированном 16 августа 1941 г., указывалось на усиленное распространение провокационных слухов о Молотове и Тимошенко. В ряде населенных пунктов немецкие солдаты срывали со стен портреты Сталина, а портреты Молотова, Тимошенко, Ворошилова оставляли, заявляя при этом: «Это — наши друзья!»111 В конце сентября этот сюжет дополнился слухами о «речи» Молотова из Берлина о прекращении войны112. Для того, чтобы расположить к себе местное население, организовывались показательные мероприятия. Например, военнопленным позволяли мыться в реке, давали им мыло, еду и т. п.113

В первые месяцы войны пропагандистскую обработку проводили рассылаемые по деревням агитаторы, знавшие русский язык. В селах у больших дорог и в райцентрах устанавливались громкоговорители, мотоциклисты распространяли листовки, расклеивали плакаты и объявления в отдаленных населенных пунктах. Немецкие агитаторы призывали население «мирно работать», помогать солдатам Вермахта, обещая за это вознаграждение, особенно за выдачу партизан. Иногда оккупанты раздавали колхозникам то, что не могли увезти с собой или использовать, подчеркивая, что «большевики у вас забирали все, а мы даем»114.

Основным звеном пропаганды оккупационных властей на страницах печати в листовках и методами устной агитации стали критика колхозного строя и пропаганда «нового порядка», нового аграрного строя. Постоянным идеологическим фоном — вопросы о характере войны, сущности «перестройки», осуществляемой в России «великой немецкой нацией».

Ориентируясь главным образом на крестьянство, немецкая пропаганда стремилась доказать теоретическую и практическую враждебность к нему марксизма. Со ссылками на первоисточники повторялись высказанные К. Марксом слова о том, что крестьянское хозяйство ежечасно рождает капитализм и поэтому землю необходимо превратить в государственное достояние с тем, чтобы на ней трудился ассоциированный сельский пролетариат. Из этого делался вывод о бесперспективности крестьянства как класса при социализме. Декрет о земле был представлен как тактическая уловка большевиков.

Подчеркивалось, что истинно марксистская программа национализации земли, за которую выступал Ленин, была в последний момент заменена эсеровской. Указывалось также, что враждебность большевиков к крестьянству в период Октября выразилась и в том, что революция осуществлялась не под лозунгом союза со всем крестьянством, а под лозунгом нейтрализации основной массы крестьянства при опоре на бедноту.

НЭП также представлялся в качестве временной уступки крестьянству, а его сворачивание и коллективизация — как практическая реализация марксистских установок в аграрном вопросе115. В противоположность этому будущее крестьянства в «новой Европе» изображалось в самых радужных красках. Оно называлось «жизненной силой Европы, основой нового европейского порядка»116. Колхозники насильно вовлечены в колхозы и являются крепостными.

Большое внимание отводилось популяризации так называемого «нового аграрного закона», означавшего ликвидацию колхозов и восстановление частной собственности на землю. В том или ином виде эта тема присутствовала с середины февраля 1942 г. во всех газетах, адресованных населению оккупированной Вермахтом советской территории117,[118] в листовках, распространявшихся на фронте. Защитников Ленинграда противник призывал «спешить на великий раздел земли», восхваляя при этом «самую радикальную в русской истории земельную реформу»118.

Если учесть социально-экономическую структуру оккупированных областей, их принципиальное отличие от индустриально-технического Ленинграда, разницу в социальном составе населения — не только невысокий общеобразовательный и политический уровень, но и обилие мигрантов, переселенцев периода коллективизации — наличие финского, эстонского населения, если учесть и в целом нелегкую судьбу советского крестьянства после 1927 г., то объективно немецкая пропаганда новых агарарных отношений представляла реальную опасность для советского общества. Крестьяне получали в личное владение землю, шли на сотрудничество с новой властью, в результате доверия некоторые соглашались на отъезд в Германию и т. д.

Антисемитская пропаганда подкреплялась ссылками на высказывания о евреях Наполеона, В. Гюго, Вольтера, Гете. С начала войны примерно до февраля 1942 г. общими в пропаганде противника были идеи о «превентивной», «освободительной» войне «только против евреев и коммунистов». Расчеты на блицкриг обусловили относительно слабую сеть пропагандистских органов, особенно в захваченных районах Ленинградской области, активно пропагандировалась мысль, что Германия ведет «освободительную войну», являющуюся «не только вооруженной борьбой за экономические сферы влияния… но и борьбой идеологий».

Примером одного из наиболее распространенных на оккупированной территории периодических изданий может служить газета «За Родину», выходившая в г. Дно. Приведем наиболее характерные названия публикуемых в ней материалов: в 1942 г. о марксизме: «Ложь под маской науки» (З июля) «Первые шаги в философию» (3 октября), «Марксизм — евангелие ненависти» (4 октября); О Салине: «За родину, а не за Сталина» (3 марта), «Открытое письмо Сталину от русского народа» (25 марта), «Ни капли крови за кровожадного лженародного «вождя» Сталина» (30 апреля); об антисемитизме: «Еврейство и коммунизм» (11 июля 1943), «Советская промышленность в жидовских руках» (28 июля 1942), «Москва — жидовская столица» (24 июня 1943), «Под знаменем Дмитрия Донского» (3 апреля 1943), «Великие полководцы с нами» (25 мая 1943), о Власове: «Русские добровольцы» (7 января 1943), «Открытое письмо генерал-лейтенанта Власова» (14 марта 1943), «Идеи Власова в массы» (25 мая 1943) и т. д.

Итак, в оккупированной «провинции» работала редакция, способная охватить огромный спектр философских, политических, исторических проблем, оперативно откликнуться на любое событие, документ, личность. Сил, энергии было так много, что не всегда учитывался непосредственный объект влияния: крестьянство не очень интересовалось философией, тема «первых» лиц была уже из «пережитого» в недавнем, тема трагическая.

Немецкая пропаганда на оккупированной территории носила тотальный характер, но вынуждена была приспосабливаться к реальным условиям.

В общем плане можно выделить следующие хронологические периоды в идеологической пропаганде Германии на оккупированной территории Ленинградской области. Крах стратегии блицкрига, жестокие уроки зимы 1941–1942 гг. и, как отметил Э. Хессе, не в последнюю очередь рост партизанского движения119 настоятельно потребовали изменения оккупационной политики, интенсификации пропагандистской обработки советских людей, увеличения подразделений пропаганды вообще. Развернувшее свою работу в сфере деятельности группы армий «Север» подразделение пропаганды — «Пропаганда-абтайлюнг Б» (Балтикум или Норд) распадалось на более мелкие единицы — «пропаганда-штаффель», обозначавшиеся по месту их дислокации. В Ленинградской области они находились в Луге, Гдове, Острове, Тосно и Гатчине120. Главная их задача состояла в издании газет во всех крупных городах и районных центрах, в использовании советских радиостанций и создании собственной немецкой радиосети, а также в ведении пропаганды против партизан в лесистой местности путем распространения листовок или через громкоговорители121.

В 1942 г. произошло значительное увеличение числа изданий на русском языке для оккупированных районов Ленинградской области. Газеты, выходившие в Риге, Пскове, Ревеле, Дно, а также присылаемые из Германии, носили преимущественно общеполитический характер. Кроме упомянутых выше, они, как правило, публиковали свои материалы под следующими постоянными рубриками: «Из моих воспоминаний о советском аде», «Германия — какой я ее увидел», «Письма русских из Германии», «В новой России», «Культурное возрождение» и пр. В большинстве газет помещались обзоры литературы, изданной на русском языке во время войны эмигрантами, антисоветские анекдоты и фельетоны, статьи по истории идеалистической философии, распоряжения оккупационных властей. С целью лучшего распространения агитлитературы в крупных населенных пунктах были открыты специальные киоски.

Сумма, полученная от продажи литературы в Сиверской, например, в середине июля 1942 г. за четыре дня составила 1500 рублей. Ежедневно там продавалось около 500 газет. В Волосово местному населению предлагались следующие издания: «Северное слово», «Мировое Эхо», «Труд», «Правда» (г. Рига), «Новый Путь». В большинстве районов области выбор ограничивался 2–3 наименованиями. В целом же положение с обеспеченностью пропагандистских киосков литературой зависело от удаленности их от издательских центров — мест дислокации подразделений пропаганды. Во второй половине июня 1942 г. осведомитель СД услышал на рынке Сиверской высказывание следующего содержания:

«Находясь вблизи фронта, мы можем купить журналы и газеты. Это начало культурной жизни. Мы уже сейчас можем себе представить, какова будет жизнь, если уничтожат коммунизм»122.

Однако подобное отношение к издававшимся немцами газетам не было доминирующим, особенно в деревнях, где население использовало газеты как бумагу для самокруток, хотя до вступления частей Вермахта в деревне отношение к листовкам было иным, бережным, их передавали из рук в руки123.

Значительное место в идеологической и психологической обработке населения захваченных районов Ленинградской области оккупационные власти отводили устной и кинопропаганде, организации различных пропагандистских выставок, распространению плакатов. Особенностью кинопропаганды противника было то, что репертуар демонстрируемых фильмов включал в себя не только откровенно тенденциозные ленты, но и развлекательные. Кино, организация праздников, выступления «Русского передвижного театра» из Ревеля, «Псковского русского театра», различных самостоятельных групп во многих населенных пунктах оккупированной территории Ленинградской области, известных артистов должны были стать одним из клапанов, через который оккупанты пытались выпустить пар народного недовольства, увести людей от тяготивших их мыслей, создать иллюзию стабильности и основательности «нового порядка», не исключающего радостных дней общения с национальной культурой. Практически без отдыха в тыловых районах группы армий «Север» выступал оперный певец Печковский. На его концертах, как правило, был аншлаг. Однако в случаях, когда цена билетов достигала 15 руб., народу в залах собиралось мало. Осенью 1942 г. даже на варьете в Вырице при стоимости билетов в 2–4 руб. не удалось собрать полного зала124.

Фильмы, которые имели сугубо пропагандистскую направленность («Фюрер и его народ», «Путь к свободе», «Корабль без классов», «Освобождение Руси») не пользовались успехом у зрителей. Наиболее популярными были развлекательные фильмы, такие как «Жизнь в старой Вене», «Веселые бродяги», «Звезда из Рио», «Аннушка», «Золотой город», «Официантка Аня», «Моя подруга Жозефина» и др. Об этом свидетельствуют отчеты о просмотре фильмов, сделанные осведомителями службы безопасности. Последние отмечали, что фильмы и киносборники о «радостной» сдаче в плен красноармейцев вызывали у зрителей едкую иронию.

Доверенные лица СД ловили малейшие проявления антисоветизма у аудитории, навеянные увиденным на экране. Выводы об «обнадеживающих тенденциях» в изменении настроения населения делались, например, из единичных реплик или отдельных высказываний после просмотра того или иного фильма.

О «больших возможностях» антисемитской пропаганды говорилось в рецензии на ленту «Товарищ Эдельштайн», показанную в ряде прифронтовых районов Ленинградской области в середине 1942 г. В фильме шла речь «об изощренной демагогии красного директора еврея Эдельштайна с целью подъема стахановского движения на вверенном ему предприятии». Образ Эдельштайна вызвал негодование зрителей. Некоторые, находясь под впечатлением фильма, обвиняли евреев во всех смертных грехах. В донесении начальника ауссенштелле СД Павловска о положении за период с 1 по 25 июня 1942 г. в связи с этим специально отмечалось:

«По мнению корреспондентов, пропаганда против евреев могла бы быть очень успешной. Русскому человеку нужен клапан для выхода своего гнева, и было бы целесообразно направить его на еврейство».

Перечень плакатов125 дает представление об их содержании. Эволюция этого вида пропаганды характеризовалась максимальным упрощением подаваемого материала, сосредоточением внимания исключительно на текущих проблемах жизни. Немцы пытались учесть специфику восприятия наглядной агитации советскими людьми, которая заключалась в том, что они (сельское население) были приучены к моментальному восприятию лозунгов и зрительного образа.

В одном из отчетов службы безопасности Павловска упоминалось о неудачной пропагандистской акции, предпринятой в городе и районе 5 июля 1942 г. Предложенные населению плакаты оказывались слишком сложными для понимания и большинство из них остались без внимания. Для захваченных районов Ленинградской области также было характерно присутствие нескольких передвижных выставок, главным образом из Прибалтики. Основными их темами были «красный террор», а также восхваление национал-социа-лизма126. Иллюстративный материал должен был подтвердить распространяемые немецкой пропагандой слухи о «приказе по РККА», согласно которому «уничтожению подлежат все, кто оказывает помощь оккупационным властям127.

В 1942 г. дальнейшее развитие получила и устная пропаганда. Главным ее объектом стали жители деревень. Специальным распоряжением оккупационных властей старостам вменялось в обязанность ежедневно проводить среди населения коллективные читки газет128. В тылу 18-й немецкой армии, кроме того, летом проводилась широкая компания под названием «Деревенский громкоговоритель».

С середины 1942 г. все больший удельный вес в пропаганде противника стало занимать информационное направление. Апелляция к прошлому, к советскому периоду истории стала невозможной ввиду того, что «она только будит воспоминания о былых временах и вызывает критику происходящего сегодня, т. к. жизненные условия здесь очень плохие», — отмечалось в донесении павловского отделения службы безопасности от 10 июля 1942 г. «Сравнение с прошлым большей частью не в нашу пользу, ибо люди забыли, что существующие условия определяются близостью фронта». В сводке Ленинградского штаба партизанского движения о положении в захваченных Вермахтом районах от 15 августа 1942 г. также говорилось о том, что порки, избиения, грабежи, насильственный угон людей в Германию, голод, безтоварье, дороговизна, спекуляция, бесконечные мобилизации на бесплатные работы — все заставляло крестьян открыто признавать, что «какая бы ни была советская власть, но все-таки она наша и лучше любой немецкой власти», что «лучше колхозы, чем немецкая власть»129.

В конце августа ЛШПД привел высказывание одного из крестьян дер. Черепицы Островского района о настроениях в зоне оккупации:

«Вот я бывший кулак, обиженный советской властью, ждал немцев, как освободителей. Пришли немцы и все у меня отобрали. Раньше при советской власти у меня было масло и крупа, а сейчас питаюсь ягодами. Жду теперь красных, скорее бы наши пришли»130.[119]

Негативное воздействие на население оказывали и письма уехавших в Германию. В сообщении отделения СД за период с 29 июня по 11 июля 1942 г. отмечалось, что население обсуждало письма, полученные из Германии. В отчете СД указывалось:

«Если раньше они оказывали очень благоприятное впечатление, то теперь наступил перелом. Некоторые пишут об очень тяжелой работе в Германии, а также плохом и недостаточном питании. В связи с этим у населения возникло недоверие к немецкой пропаганде по этой проблеме. В маленьких деревнях настроение очень плохое (например, в Менково, Тишковицах, Сусанино и др.) Там говорят, что колхозная система была лучше, так как при ней не было такого голода».

По мнению офицера СД, положение должно кардинально измениться после уборки урожая131. Так оно и случилось. Военная цензура подразделения, расположенного в нас. пункте Ящера, отмечала, что в письмах в рейх «русские выражали полную уверенность в будущем, страха перед грядущей зимой не было. Вновь и вновь в письмах сообщалось об обильном урожае и производимых запасах на зиму, с тем чтобы находящиеся в Германии родственники не беспокоились за оставшихся в России». Вместе с тем отмечалось, что некоторые работающие в Германии из населенного пункта Мехно сообщали в письмах родным и знакомым о плохом положении с продуктами и советовали не вербоваться для работы в Германии132.

В 1943 г. активность немецкой пропаганды на оккупированной территории Ленинградской области достигла своего апогея. О размахе печатной пропаганды противника говорят цифры, приведенные на совещании распространителей печати Пожеревицкого района, состоявшегося в июне 1943 г. Ежедневно в районе распространялось 1100 экземпляров газеты «За Родину» (г. Дно), 2000 экземпляров рижской одноименной газеты, 500 экземпляров журнала «Новый путь». Общая сумма от продажи литературы в районе составляла около 10 тыс. рублей133. Стремясь придать своей пропаганде тотальный характер, немцы старались вовлечь в агитационную работу интеллигенцию и молодежь. Они должны были организовать «разъяснительную» работу среди малограмотного деревенского населения. В связи с этим дновская газета писала, что «безусловно необходимой представляется организация кадров хорошо подготовленных и по преимуществу молодых людей, способных разоблачать всем слоям населения основные пункты большевистской лжи»134.

Подготовка пропагандистов осуществлялась на специальных курсах. Все курсанты подвергались специальной проверке на политическую благонадежность со стороны органов СД. С 23 февраля по 11 июня 1943 г. в Сольцах прошли подготовку 5 групп пропагандистов для оккупированных районов Ленинградской области135. Десятидневная программа обучения включала доклады о международном положении, национал-социализме, партизанах, о значении текущей войны и о «беспринципной» политике Сталина.

Специальный курс лекций «русских профессоров» был посвящен критике марксизма и советской действительности, «разложению» семьи, общества и государства в СССР, выяснению причин кризиса советского искусства и литературы136. Большое внимание уделялось также разъяснению программы «Русского освободительного комитета». Слушатели курсов посещали «добровольческие лагеря»137,[120] присутствовали на маневрах. О большом значении, которое противник придавал созданию широкой сети пропагандистов из русского населения, а также рекламе проводимых в этом направлении мероприятий, говорит тот факт, что курсы посещал фельдмаршал Буш, а Власов неоднократно выступал перед их слушателями с докладами. Подготовка пропагандистов РОА проводилась на солецких курсах и через созданный еще в марте так называемый «Порховский комитет». Каждый из пяти секторов этого «комитета» занимался агитацией за вступление во власовскую армию138.[121]

Большие усилия прилагались для улучшения качества пропаганды. С этой целью органы пропаганды группы армий «Север» обязывали группы прессы в городах регулярно составлять обзоры газет, распространявшихся на окупированной территории, указывая на их сильные и слабые стороны. Особое внимание уделялось критическим высказываниям читателей на публикации. Предпринимались меры по расширению корреспондентской сети, улучшению доставки газет в населенные пункты. Например, группа прессы отдела пропаганды Гатчины в мае 1943 г. распространяла следующие бланки извещения о назначении корреспондентом:

Господин …

На основании письменного уведомления… областной комендатуры от … 1943 года Вы назначены корреспондентом газеты «Северное слово».

Для повседневного руководства посылаем Вам примерный тематический план статей, которые интересуют газету. На любую из указанных в плане тем пишите статьи сами, привлекайте других. Но строго придерживаться только указанных тем вовсе не обязательно. Писать следует на любую тему, обо всем.

Особое внимание уделите повседневной информации, хронике: в районе, волости, поселке, деревне появилась кустарная мастерская, открылся магазин, частный ларек, кто-то отстроил мельницу, кузницу, какой-нибудь крестьянин или ремесленник пустил в ход крупорушку, керзальную машину, кто-то открыл столовую, буфет, чайную — все, в чем проявляется частная инициатива, личная предприимчивость — все это очень интересует газету…

Материалы направляйте через Вашу комендатуру в Гатчинский отдел Пропаганды — г. Гатчина, Цветочная ул., № 6–8, отдел пропаганды, группа прессы.

Ф. Никитин139

Сотрудники газет, чьи статьи публиковались, ежемесячно получали гонорары140.[122] Продавцы немецкой литературы были прямо заинтересованы в результах своего труда, поскольку имели право забирать причитавшееся им жалование из средств, вырученных от продажи агитлитературы. Кроме того, они пользовались правом получения продуктов через районные и местные комендатуры. Такие популярные фигуры, как Печковский, поддерживавшие немцев, получали не только большие гонорары, но и выезжали за границу141.[123]

С целью улучшения качества пропагандистских материалов предпринимались дополнительные меры. В августе 1943 г. отдел пропаганды Остланд обязал группу прессы Гатчины раз в две недели составлять обзоры газеты «Северное слово» и направлять их в Ревель, обращая внимание как на позитивные, так и негативные моменты. Обзор предлагалось строить следующим образом:

1. Замечания относительно статей общеполитического характера, особенно передовиц.

2. Замечания относительно местных тем.

3. Темы, которых лучше не касаться.

4. Отношение населения к газете.

5. Общие замечания.

6. Замечания технического порядка, особенно о неработающих предприятиях142.

Такой контроль осуществлялся и ранее, но носил нерегулярный характер. Примеры реагирования на неудачные публикации приводились в переписке немецких органов пропаганды.

Отделение пропаганды Гатчина

Адресат: Отдел пропаганды Остланд. 10 июля 1943 г.

Предмет: о статье «Мы верим в Россию», опубликованной в газете «Северное Слово», № 76

Рике переслал в приложении выдержку из статьи «Мы верим в Россию», опубликованную в № 76 «Северного Слова» 4 июля 1943 г. Игорем Свободиным, которая была также напечатана в № 27 «Правды» 8 июля 1943 г. под названием «Страдания нашей Родины» и в № 152 газеты «За Родину» под заглавием «Отомстим за расстрелянных».

Речь идет о статье, которой группа прессы придает особое значение. В статье, помимо всего прочего, сообщается о зверских преступлениях большевиков в отношении родственников тех, кто воюет в составе Русской Освободительной Армии. Это может способствовать тому, что:

1. Читатели газет «За Родину» и «Северное Слово» в тыловых районах примут решение не вступать в восточные батальоны.

2. Читатели «Правды», находящиеся в частях Красной армии по ту сторону фронта, …вряд ли примут решение переходить на нашу сторону.

3. Негативное воздействие этой статьи усиливается еще и тем, что изображение злодеяний вызвало у русской интеллигенции недоверие143.

Отделение пропаганды Гатчина

Адресат: Отдел Пропаганды Остланд. 20 июля 1943 г.

Предмет: о публикации в газете «За Родину», № 164 (259) от 17/18 июля 1943 г.

В статье «Немецкая помощь русскому населению» говорится о выделении немецким правительством местной комендатуре в дер. Котлы одежды на сумму 200 тыс. руб. с целью распределения ее среди местных жителей. Население этому не верит.

Незнание советских реалий, довоенных цен и т. п. и использование непроверенной информации приводит к тому, что …население с еще большим недоверием относится к газете «За Родину»144.

Отделение пропаганды Гатчина

Адресат: Отдел Пропаганды Остланд. 24 июля 1943 г.

Предмет: о публикации в газете «За Родину».

…В № 167 (262) от 21 июля 1943 г. помещена статья «Безответственное использование детей», в которой говорится, что в Англии 14-летние подростки должны работать 55 часов в неделю. Эти факты квалифицировались в статье как «безответственный капитализм».

Однако то, что на территории отделения подростки 14-ти лет и младше работают такое же количество времени, может привести к заключению, что немецкие власти на оккупированной территории используют те же самые методы, что и английские капиталисты.

Отделение просит принять меры, чтобы воспрепятствовать публикации таких абсолютно контрпропагандистских материалов…145

Прослушивание радиопередач и последних известий на русском языке организовывалось в бывших избах-читальнях, но не было повсеместным146. В большей степени эта форма пропаганды использовалась оккупантами в городах и районных центрах. Псковским радиоузлом, например, до шести раз в день передавались «последние известия», статьи из местных газет147.

С приближением 1944 г. времени на дальнейшие пропагандистские эксперименты с «оформлением политического лица» столь желаемой немцами «русской оппозиции» советской власти на местах уже не осталось.

В конце 1943 г. было прекращено издание большинства газет на русском языке, из-за потерь заметно ослабла деятельность рот пропаганды. Таким образом, в конце 1943 — начале 1944 г., с точки зрения размаха и содержания, немецкая пропаганда не представляла более серьезного фактора, оказывающего влияние на морально-политическое состояние населения оккупированной территории области.

3.2. Православная миссия в освобожденных районах Ленинградской области

Вскоре после оккупации части районов Ленинградской области в 1941 г. немецкое командование приступило к открытию церквей и к активизации деятельности православного духовенства. Мероприятия, проводившиеся духовенством по указанию немцев, и вся церковная политика немцев были направлены на решение трех основных задач:

1) проведение пропаганды, имеющей целью представить немцев в роли защитников русского народа, доказать прочность успехов Вермахта;

2) оказание активного содействия немцам в проведении экономических и политических мероприятий, направленных на порабощение и ограбление советского населения;

3) сбор сведений о политических настроениях населения, экономическом положении районов и выдача советских патриотов немецким оккупационным властям.

Главой русской православной церкви немцами был назначен отлученный от церкви экзарх Эстонии — митрополит Сергий (Воскресенский), проживавший Риге.

На оккупированной территории Ленинградской области руководство осуществлялось через созданную в августе 1941 года «Указом» Сергия так называемую «Православную миссию». Управление «Миссии» находилось в гор. Пскове. Его возглавлял протоиерей К. И. Зайц, в прошлом крупный латышский миссионер. На допросе 2 ноября 1944 г. он заявил:

«В связи с продвижением немецких войск вглубь территории России встал вопрос о создании специального органа, который бы возглавил всю церковную работу в оккупированных областях и под флагом церкви развернул активную пропагандистскую работу против большевизма, сумел бы привлечь население к активному сотрудничеству с немецкими оккупантами в деле установления «нового порядка», воспитывал бы в народе доверие к немцам, как к своим «освободителям». Такой орган и был учрежден на заседании синода с членами миссии и представителями немецкого командования 15 августа 1941 г. под названием «Русская православная миссия в освобожденных областях России»»148.

Во многих районах области открывались церкви, в которых 2–3 раза в неделю проводилось богослужение. В Порховском районе, например, менее чем за год была восстановлена служба в шести церквях149. В конце 1941 г. в Гдове и Гдовском районе были открыты три православные церкви, а в Пскове и Острове — соборы епископов. Открытие церквей и соборов производилось по специальному решению высшего церковного совета. Об этом давалась информация в газетах. Такие мероприятия проводили в воскресные дни. Через старост деревень на них сгонялось большое количество народа.

Как отмечалось в сводке ЛШПД от 4 декабря 1941 г., обязательный характер носили обряды крещения, регистрации браков в церкви, исповеди. В церквях существовали книги записей перечисленных обрядов и их несоблюдение рассматривалось властями как посягательство на существующий на оккупированной территории порядок150. Общее количество появившихся за время оккупации церквей только на территории нынешней Новгородской области, составлявшей менее трети от прежней Ленинградской и входившей в ее состав, равнялось 40151.

Однако на начальном этапе немецкие власти не проявляли большой активности, наблюдая за тем, как происходит восстановление религиозной жизни. В феврале 1942 г. СД отмечала:

«Почти повсеместно не хватает священнослужителей. Поэтому они одновременно обслуживают несколько церквей. Отмечается рост интереса к церкви, некоторые храмы во время богослужения переполнены, так что верующие даже вынуждены стоять на улице. Большинство прихожан — лица среднего и старшего возрастов. В своих проповедях попы упоминают о заслуге немцев в деле освобождения от большевизма и возможности под защитой Вермахта без помех заниматься богослужением. Население более не боится открыто носить кресты. Примечательно, что жители крестят уже выросших детей, во многих случаях достигших уже 17- летнего возраста. До сих пор ничего неизвестно относительно попыток священнослужителей основать организованные общины»152.

Оккупированные районы Ленинградской области были разбиты на одиннадцать округов в составе 150 приходов. Во главе округов «Миссией» назначались благочинные, которые осуществляли непосредственное руководство священнослужителями всех церковных приходов153. В их руках было сосредоточено управление как духовной, так и административно-хозяйственной жизнью прихода. Такая форма церковной организации исключала возможность конфликтов между настоятелем и приходом, обеспечивала в приходской жизни единство церковно-политических убеждений и упрощала надзор за настроением прихода со стороны немецких властей.

Как уже отмечалось, назначение всех священников производилось после тщательной их проверки и главным образом из числа лиц, враждебно настроенных к советской власти и подвергавшихся репрессиям за контрреволюционную деятельность. Священник Завлоцкий в 1944 г. на допросе в УНКГБ ЛО показал:

«…Духовенство брали в основном из приезжих. Это были попы, бежавшие из ссылки. Они подавали заявления и им разрешалось благочинным совершать службу с последующим оформлением в управлении православной миссии».

О необходимости тщательного отбора и проверки кандидатов в настоятели и священнослужители миссия издала ряд циркуляров. Циркуляр управления миссии от 6 февраля 1942 г. предписывал:

«Согласно распоряжения высокопреосвященнейшего экзарха митрополита Сергия к проверке прав и прошлого местных священнослужителей, особенно прибывших из других областей или оставивших служение при советской власти, надлежит относиться с чрезвычайным вниманием, ни в коем случае не оказывать им преждевременного доверия и отнюдь не торопиться с выдачей им разрешения на священнослужение.

Высокопреосвященный экзарх находит, что в настоящее время в деле проверки местных священнослужителей обнаруживается излишняя доверчивость и недостаточная бдительность».

О специальном подборе миссией кадров духовенства из числа враждебных советской власти лиц свидетельствует также выдержка из опубликованного в газете «Северное слово» интервью с благочинным Гатчинского округа Амосовым, который заявил:

«…По распоряжению митрополита Сергия в монастыри принимаются монахи, которые при большевиках находились в гонении».

Бывший благочинный Лужского округа, репрессированный до войны советской властью, протоиерей Завлоцкий на допросе показал:

«…К 1943 году в округе было открыто около 10 церквей. В числе священников были: Образцов Михаил, который отбывал наказание на Беломорканале. В качестве дьякона Казанского собора из числа находившихся в лагере военнопленных был по предложению коменданта лагеря взят военнопленный Самгин Сергей. Самгин ранее отбывал наказание в лагере под Москвой».

Кроме того, в качестве священников в «Миссии» работали ранее репрессированные советской властью настоятель Вырицкой церкви Успенский, иеромонах Анатолий Стальников, протодиакон Гатчинского собора Василевский, бежавший с немцами настоятель церкви в селе Рождественно протоиерей Петр Кудринский. Священниками церквей, открытых в Волосовском районе, были: Никитин М. И. — быв. кулак, раскулаченный, Георгиевский А. Г. — отбывавший наказание по 1938 г. за антисоветскую деятельность. Священником церкви в селе Муссы Солецкого района был сын осужденного за контрреволюционную деятельность священника Васильев Н. В., сам в прошлом монах. Настоятелем церкви в селе Погост-Михайловское был назначен Макаренко С. А., который был дважды судим за антисоветскую деятельность и отбывавший наказание с 1933 по 1941 гг.

В штате управления миссии состояли священники из числа эстонцев и латышей, враждебно относящихся не только к советской власти, но и к русскому духовенству. К их числу относились заместитель начальника миссии Цепиксон, секретарь миссии протоиерей Жунда, пом. начальника миссии протоиерей Легкий, секретарь канцелярии экзарха латышский священник Венглас, начальник канцелярии Гримм.

Представители командования немецких войск, используя церковь в своих пропагандистских целях, соответственно, направляли деятельность церкви и оказывали ей помощь. Помощь эта выражалась в открытии церквей, в подготовке для них кадров, в оказании денежной и другой материальной помощи как миссии в целом, так и и отдельным приходам и священнослужителям. О характере этого руководства и помощи можно судить по следующим документам:

Журнал «Православный христианин» в декабре 1941 г. писал:

«27 ноября в Риге состоялась торжественная церемония. Представитель штаба Имперского руководителя Розенберга, д-р Першинг указал, что названный штаб, исполняя приказ, данный лично самим вождем, ведет духовную борьбу против основ большевистского мировоззрения и охраняет культурные ценности, созданные национальной традицией и поэтому уничтожаемые большевиками».

Выходившая в Дно газета «За Родину» писала:

«…Теперь в освобожденных областях население снова пользуется не только свободным правом исполнять свои религиозные обряды, но и полным покровительством германского командования, которое помогло восстановить разрушенные храмы и отремонтировать те, которые большевиками были приведены в негодность.

Материально помогая священнослужителям, германское командование дает полную возможность населению беспрепятственно молиться в своих храмах, совершать священные таинства и устраивать крестные ходы».

Один из активных деятелей миссии, священник Амосов 1 февраля 1942 г. заявлял на страницах газеты «Северное слово»:

«Следует отметить очень чуткое отношение к делам церкви со стороны Германского командования. Германское командование оказало церкви большую помощь. Оно снабдило монастыри картофелем, овсом и рожью».

Приведенное заявление члена миссии Амосова было подтверждено Гатчинским духовенством: Гатчинский собор получил безвозвратную ссуду из городского управления на восстановление храма в сумме 100 000 рублей, Иоанно-Предтеченская церковь получила ссуду в сумме 6000 рублей, а мужская монашеская община в Вырице поддерживалась большим клином отпущенной немцами земли и семенными ссудами, зерном и картофелем.

О количестве церквей, открытых при содействии немецкого командования на территории оккупировавшихся районов Ленинградской области, и о численности, священников дает представление опубликованная в журнале «Православный христианин» таблица:

В течение 1943 г. немцами дополнительно был открыт еще ряд церквей.

Фактической проверкой УНКГБ ЛО после освобождения районов было установлено, что немцами было открыто (не считая оккупированных Псковского, Палкинского и Островского районов) 168 церквей и 2 католических костела, в то время как до оккупации действовало всего 5 церквей.

Кроме материальной помощи, оккупационные власти ставили «Миссию» и подчиненное ему духовенство в привилегированное положение и стремились укрепить его авторитет, необходимый для более эффективного использования духовенства в их целях. Священник Гатчинской церкви Забелин отмечал:

«…Авторитет священников и вообще церковных сотрудников поддерживался немцами высоким.

Церковная работа квалифицировалась немецкими властями как активная работа в пользу германского фашизма».

Журнал «Православный христианин» в декабре 1942 г., описывая «торжество» передачи священных книг, писал:

«Представитель Имперского комиссара отметил, что Германия, уничтожая большевизм, с пониманием и уважением относится к религии и культуре освобожденных народов.

Германия вправе рассчитывать на то, что верующий русский народ высоко оценит подвиги освободительной германской армии и во всем окажет ей лояльную, деятельную жертвенную поддержку.

В своем ответном слове высокопреосвященный экзарх дал заверение в том, что чувство благодарности разделяют с ним все православные русские люди, как уже освобожденные от советского ига, так и все еще под ним томящиеся. Это чувство вновь побудит их молиться о поражении большевиков и честно, усердно, жертвенно помогать германцам».

Особую активность проявила «Миссия» в деле проведения систематической пропаганды. Она широко использовала с этой целью устные проповеди, беседы, церковные службы и профашистскую печать. При этом один из постоянных авторов дновской газеты в статье «Роль церкви в переживаемый момент» заявлял:

«Мы вовсе не за то, чтобы церковь стала политической трибуной, но в связи с переживаемым моментом с амвона можно и нужно проповедовать верующим о роли евреев в деле развития коммунистического движения, о гонении коммунистов на церковь и верующих христиан и о заслугах германской армии в деле освобождения России от ига большевизма»154.

Протоиерей Иоанн Легкий в журнале «Православный христианин» в статье «Церковь в судьбах России» писал:

«Отныне верит русский народ, что воскреснет святая Русь, но тогда, когда воскреснет во всей полноте вера в Бога и его святую церковь и когда будет сброшено безбожное коммунистическое иго».

В обращении к пастырям о необходимости систематического чтения проповедей для народа, начальник «Миссии» писал:

«Члены миссии при посещении приходов будут обращать внимание, в каком положении находится дело проповеди. Горе нам, если не благовествуем особенно в наше, чрезвычайно ответственное время».

О характере этих проповедей можно судить по проповеди митрополита Сергия от 11 июня 1942 г., в которой он говорил:

«В ночь с 21 на 22 июня исполняется год освободительной борьбы, которую ведет победоносная великогерманская армия с большевизмом во имя спасения человечества от сатанинской власти расхитителей и насильников.

В связи с этим предписываю всему духовенству 21 сего июня, после божественной литургии и произнесения соответствующего слова, совершить богослужение о даровании Господом сил и крепости германской армии и ее вождю для окончательной победы над большевизмом».

Примером антисоветских проповедей служит проповедь, произносившаяся с амвона Казанского собора Амосовым:

«Благоденственное, мирное живое здравие за благое поспешение на врага, победу подай великому вождю народа германского — Адольфу Гитлеру, освободившему нас от тирании нечестивых людей, а также военачальникам армии германской и сохрани их долгие лета.

Освободителям земли российской от нечестивых людей и избавителям православной веры от гнета большевизма, всем ревнующим о благе народа и церкви и всем предстоящим и молящимся — долгие лета».

Не ограничиваясь проповедями, миссия предлагала настоятелям приходов проводить среди населения беседы по отдельной программе. С этой целью в сентябре 1942 г. «Миссия» разослала инструкцию, в которой говорилось, что темами собеседования должны быть:

а) выяснение слабости и несостоятельности материализма;

б) гибельность для человечества материалистического учения;

в) разъяснение тех оснований, на которые указывают большевики;

г) выяснение несостоятельности ссылок на науку и научные открытия для опровержения религиозных основ жизни;

д) согласованность науки с Библией в вопросе о происхождении мира, жизни и т. п.

О бывших собеседованиях, их характере, о задаваемых слушателями вопросах и отношении их как к собеседованиям, так к религии вообще — правление миссии просит давать сведения ежемесячно, а об особых случаях доносить немедленно.

Немецкая пропаганда активно велась и через издаваемые на русском языке газеты и журналы, большую роль в этом играл журнал «Православный христианин», начавший выходить в июне 1942 г. В первом номере этого журнала была помещена редакционная статья под названием «С нами Бог», в которой редакция писала:

«Православная миссия, выпуская первый номер «Православного христианина», от души желает, чтобы печатное церковное слово послужило общему делу восстановления нашей родины, делу воспитания нашего нового поколения, делу нашего духовного исцеления и выздоровления, в твердой вере в светлое будущее нашего народа, в искоренение силы зла на нашей земле».

В последующих номерах журнала также помещались антисоветские статьи. В журнале за июнь 1943 г. говорится:

«Надо разрушить большевизм, — необходимо воздвигнуть такой государственный строй, который бы зиждился на справедливых законах, воплощающих в жизнь волю народа».

В качестве дополнительных мер пропаганды в школах было введено преподавание «Закона Божия» и населению были предъявлены требования обязательного совершения религиозных обрядов.

Об этом благочинный Дновско-Порховского округа Рушанов в речи, произнесенной им на съезде духовенства округа, говорил:

«Требовать от священников преподавать в открываемых школах «закон Божий». Требовать у каждого совершать обряд крещения над некрещеными и церковного обряда брака над невенчанными в церкви».

Одной из задач, проводившейся православным духовенством с целью антисоветской пропаганды, являлось активное содействие в осуществлении мероприятий, направленных на экономическое и политическое порабощение советских людей.

Широко отмечались религиозные праздники, участие в которых иногда стимулировалось освобождением от работы. Каждое сколько-нибудь значительное мероприятие захватчиков, будь то введение «нового аграрного закона» или торжества по случаю годовщины «освобождения» того или иного города или населенного пункта Ленинградской области, неизменно сопровождалось богослужением и крестным ходом. В Псковском же районе, например, «в память освобождения от ига большевизма» помпезно отмечалось открытие Никандровской пустыни155. Как отмечала СД, проповеди носили «исключительно религиозный характер, хотя в каждой упоминался фюрер, немецкое правительство и Вермахт»156.

С марта 1942 г. предпринимались попытки подготовить новые кадры священнослужителей из числа пожилых лиц157. В целом, по данным СД, более 90 % прихожан были женщины и дети. Молодежь в возрасте 15–25 лет церковь не посещала. Лишь во второй половине октября 1942 г. информаторы службы безопасности отметили, что у молодежи стал проявляться интерес к церкви. В частности, было установлено, что именно она стремилась купить молитвенники158.

Экскурсы в прошлое российского православия в период полемики с советской пропагандой об истинном патриотизме и его корнях неизменно завершались утверждениями, что именно вера, столь ненавистная большевизму, «рождала Донских и Пожарских»159. В выпущенном миссией в марте 1942 г. воззвании по поводу проводимой германскими властями земельной «реформы» говорилось:

«Канули в вечность годы советского рабства. Никто не переносил этих ужасов долгих и кошмарных так, как перенес их русский крестьянин. Он, бедный и честный труженик родной земли, вражескою рукой был оторван от своего дела, от своего хозяйства, его трудолюбие получило позорное название «кулачества», «вредительства», «саботажа», «разорений», он шел на советскую каторгу работать на своих угнетателей. Сейчас все личные интересы должны быть принесены в жертву великому делу, делу освобождения всего мира от пут сатанинской власти, делу восстановления и возрождения нашей Родины».

В циркуляре управления православной миссии было сказано:

«8 марта с. г. по всей стране будет опубликован закон об отмене колхозной системы и новый порядок землепользования. В связи с этим нам надлежит служить в воскресенье благодарственный молебен с провозглашением многолетия вождю народа германского и с оглашением прилагаемого воззвания… В тех приходах, где имеются отделы германских хозяйственных комендатур, этот молебен предполагается соединить с германским актом.

Вам надлежит всячески разъяснять населению о великом историческом значении этой аграрной реформы, призывать население к труду и исполнению предписаний власти».

Циркуляр миссии от 8 июня 1943 г., разосланный в связи с годовщиной проведения земельной «реформы», гласил:

«В день св. Троицы германское командование объявило торжество передачи земли в полную собственность крестьянства, а посему предлагается управлению миссии дать распоряжение всему ведомственному духовенству специально в проповедях отметить важность сего мероприятия».

По указанию германского командования православная миссия через местное духовенство оккупированных районов области собирала сведения разведывательного характера, информацию о настроениях населения и выявляла антифашистски настроенных лиц с целью выдачи их немецким властям.

В циркуляре «Миссии» от 4 марта 1943 г. говорилось:

«Предписуется нам, согласно распоряжения соответствующих учреждений германской власти, не реже чем раз в месяц доставлять в управление миссии подробный отчет о положении в наших приходах: о настроениях населения, о деятельности городских, волостных и сельских учреждений, о вашей приходско-духовной деятельности».

9 июня 1943 г. управление «Миссии» предписывало всем благочинным:

«Представить в управление миссии сведения следующего характера: охарактеризовать популярность власовского движения, отношение к нему местного населения. Сделать сопоставления между отношением населения к власовскому движению и к партизанам, указав на чьей стороне находятся симпатии населения, какое из них пользуется большим доверием и сочувствием».

10 августа 1942 г. «Миссия» предлагала настоятелям в кратчайший срок и с соблюдением строжайшей конспирации собрать сведения о наличии зерновых и овощей у населения, а также осветить настроения жителей. Об этом в циркуляре сказано:

«Управление православной миссии просит представить объективные и правдивые сведения о нижеследующем:

1. Каков в нынешнем году урожай хлеба с одного гектара; плохой, средний или выше среднего: какое количество можно снять с одного гектара при плохом урожае, среднем и выше среднего; сведения надо дать отдельно об урожае яровом и озимом;

2. Сколько зерна надо оставить на семена с одного гектара;

3. Сколько хлеба надо оставить на месяц на прокормление одного человека;

4. Сколько хлеба надо было бы оставить с гектара для продажи на свободном рынке;

5. Сколько хлеба с одного гектара можно передать хозяйственным учреждениям по официальной линии.

Такие же сведения надо дать на вопросы упомянутых 5 пунктов о картофеле, об овощах; например: капуста, огурцы, морковь, брюква, свекла».

Кроме того, «Миссия» через благочинных и священников занималась сбором сведений о настроениях населения в отношении его к власовскому «движению», о партизанах, а также собирала сведения о наличии запасов продовольствия и видах на урожай.

На территорию, оккупированную немцами, были заброшены книга «Правда о религии в России», патриотические воззвания митрополита, а впоследствии патриарха Сергия, Ленинградского митрополита Алексия, которые оказывали свое влияние на население и часть духовенства.

В связи с этим немецкое командование через «Миссию», печать и проповеди в церквях распространяло провокационные листовки, пытаясь дезавуировать эти документы.

Пытаясь организовать борьбу против Московской патриархии, немцы в то же время жестоко подавляли проявления патриотизма со стороны духовенства на территории оккупированных районов.

За отказ от служения молебнов в честь германской армии и за призыв к населению сопротивляться насильственной эвакуации немцами были расстреляны гатчинский священник Петров Александр, священник Орлинской церкви Суслин и священник Югостицкой церкви Лужского района Воробьев.

Факты проявления патриотизма и оказания сопротивления немцам отмечены в ряде районов Ленинградской области. Так, например, священник церкви в с. Хохлово Порховского района Пузанов, 56 лет, в течение 2 лет был связан с партизанами и по заданию командования партизанской бригады неоднократно ходил в разведку в тыл к немцам. Пузановым среди верующих в период оккупации были собраны средства в фонд обороны.

Священник Христово-Рождественской церкви дер. Бельской Середкинского района Богданов оказывал помощь партизанам, в период оккупации района собрал в фонд обороны среди верующих 6400 рублей деньгами и переслал их Ленинградскому митрополиту для передачи государству.

В Карамышевском районе священник церкви д. Дубановичи Кирилл также оказывал помощь партизанам, ходил в разведку в немецкий тыл.

Он же собрал в фонд обороны 50 тыс. рублей деньгами. По окончании богослужения священник Кирилл в церкви среди группы верующих проводил читку сводок Совинформбюро.

В «юбилейный» день взятия немцами Вырицы священник Вырицкой церкви Ноздрин заявил с кафедры: «радоваться нечему, когда повсюду кровь и страдания людей». Ноздрина вызвали к митрополиту, который предъявил ему обвинение в неправильности его рукоположения. Ноздрин вступил в спор с митрополитом и «дело» кончилось запрещением Ноздрину служить в церкви.

Но в целом враждебное отношение к советскому строю большинства духовенства в районах, подвергшихся временной оккупации, обеспечивало с его стороны активную помощь немцам. В связи с этим среди духовенства оказалось значительное количество предателей и пособников немцев.

Характерным примером активного сотрудничества с немцами является дело арестованного священника Гатчинской церкви, агента немецких контрразведывательных органов Апраксина В. Н., 1891 г. р., русского, со средним образованием, окончившего духовную семинарию. До 1930 г. он был священником, а затем за контрреволюционную деятельность был осужден к 5 годам исправительных работ.

До Отечественной войны проживал в г. Гатчина, где работал плотником ремстройконторы. Проживая на временно оккупированной немцами территории, Апраксин в 1942 г. был завербован начальником полиции. По заданию немецкой разведки занимался выявлением политических настроений жителей поселка Мариенбурга г. Гатчина и о всех лицах, проявляющих антигерманские настроения, он доносил в гестапо.

В своих проповедях Апраксин всячески восхвалял государственный строй нацистской Германии и Гитлера, призывал верующих вступать в «Русскую добровольческую армию» и организовывал сбор денежных средств на поддержание «РОА».

Об антисоветской деятельности Апраксина в период немецкой оккупации арестованный по другому делу Терентьев показал:

«...Антисоветскую пропаганду Апраксин проводил как в церкви, так и среди своего окружения. В церковных проповедях он призывал «молиться, чтобы закончилась победно для немцев война». Среди окружения вне церкви он заявлял: «Немецкая армия совместно с «РОА» укрепит тот строй, при котором будет легко и зажиточно жить»».

Свидетель Шуев К. С., осужденный по другому делу, в отношении контрреволюционной деятельности Апраксина показал:

«…В начале учебного 1942/43 гг. в Мариенбургской прогимназии в присутствии городского головы Рассказова и немецких офицеров Апраксин перед учениками в своей речи провозгласил «Победоносному германскому воинству и вождю Адольфу Гитлеру многия лета»».

В годовщину нападения Германии на СССР Апраксин отслужил благодарственный молебен, на котором он говорил:

«…Верующие граждане! Пришел освободитель на нашу землю и освободил нас от большевизма. Надо собрать средства на содержание «РОА», которая будет вести борьбу против Красной Армии».

(Из показаний свидетеля Вишневской Д. В.)

Арестованный Апраксин подтвердил показания свидетелей о его антисоветской деятельности, признался в сотрудничестве с гестапо. По этому вопросу он показал:

«Проживая на оккупированной территории, я всячески помогал немцам в борьбе против советской власти. Летом 1942 г. я был завербован начальником полиции для шпионской работы.

Выполняя задание немецкой разведки, я предал советского патриота Левшина, которого немцы арестовали и расстреляли…. Я сообщил об антинемецких настроениях Шестовой, Зорина и др. лиц».

Одним из агентов немецкой контрразведки являлся также Налимов Алексей Михайлович, 64 лет, русский, сын священника, священник Ольгинской церкви в г. Луга. Налимов служить в церкви начал при немцах. Был завербован для предательской деятельности. На допросе Налимов показал:

«Я дал немецкому офицеру согласие выявлять людей, недовольных германской армией и советских граждан. Мое согласие, данное немецкому офицеру выявлять людей, недовольных германской армией и советских граждан было оформлено подпиской»160.

«Миссия» также поддерживала тесный контакт с «Русским Комитетом», находившемся в Пскове. На допросе в УНКГБ ЛО К. И. Зайц по этому вопросу показал:

«После своего приезда в гор. Псков Власов пригласил меня и других представителей миссии явиться к нему в помещение немецкой комендатуры для беседы о деятельности миссии.

Познакомившись с нами, Власов стал интересоваться положением миссии и ее антисоветской деятельностью и взаимоотношениями миссии с немецкими властями.

Власов просил, чтобы миссия через священнослужителей повела агитацию за вступление молодежи в ряды «русской освободительной армии», установила тесный контакт с «Русским комитетом», находившимся в Пскове и использовала его пропагандистские кадры в своей агитационной работе.

В конце беседы Власов выразил уверенность в том, что Управление православной миссии даст соответствующее указание всем священнослужителям о популяризации «РОА».

В ответ на это я заверил Власова, что его просьбы будут выполнены, так как они полностью совпадают с задачами православной миссии».

В дальнейшем по указанию Псковского СД «Православная миссия» и «Русский комитет» развернули среди населения оккупированных районов активную профашистскую агитацию, всячески восхваляли власовское движение и призывали молодежь вступать в ряды «РОА». В течение 1943 г. «Русским комитетом», совместно с «Православной миссией» был выпущен ряд антисоветских листовок, содержащих призывы к вступлению населения в ряды «РОА».

Используя устные проповеди, беседы, церковные службы и профашистскую печать, духовенство призывало население к беспрекословному повиновению немецким властям и выполнению всех проводимых немцами мероприятий. Служились благодарственные молебны в честь германской армии, распространялась клевета о Советском Союзе и Красной Армии, всячески разъяснялось значение проводимой немцами земельной «реформы» и ликвидации колхозов.

Факты совместной антисоветской деятельности «Православной миссии» и «Русского комитета» подтвердил арестованный Жунда:

«Совместная деятельность «Миссии» и «Русского комитета» в основном шла по линии развертывания широкой антисоветской и профашистской пропаганды, организации специальных докладов, лекций, бесед, выступлений по радио и совместном выпуске антисоветских листовок.

Помимо этого, «Миссия» через подведомственное ей духовенство проводила среди населения и русских военнопленных широкую пропаганду за вступление в ряды «РОА»»161.

«Религиозный ренессанс» в период немецкой оккупации имел серьезные последствия для отношений власти и церкви не только применительно к населению освобожденных районов, но и Ленинграда. Воспринимая возрождение религии и институтов православия практически исключительно через призму деятельности «Православной миссии», УНКГБ ЛО приложило немало усилий как по сворачиванию деятельности церкви в Ленинградской области, так и в Ленинграде.

Утверждая, что «почти все священники являлись агентами немецкой разведки и вели контрразведывательную работу по заданию «Управления православной миссии»», УНКГБ ЛО в феврале 1945 г. рапортовало, что в районах Ленинградской области число действующих церквей сократилось почти в три раза, но все же их число осталось значительным. Все 57 церквей были православного толка и обслуживались 24 священиками.

Вместе с тем и после освобождения Ленобласти от оккупации УНКГБ ЛО вынуждено было признать наличие «широкого движения церковников за открытие церквей в Тихвинском, Всеволожском, Мгинском и других районах области». В частности, в Тихвинском районе была открыта одна православная церковь, на ремонт которой было собрано среди населения около 250 000 рублей.

Активизировали свою деятельность и сектанты: в Павловском и Лужском районах — чуриковцы, в Волосовском, Кингисеппском и Гатчинском районах — евангелисты, адвентисты и др.162

3.3. Новые немецкие школы

Центром перевоспитания советской молодежи должны были стать реорганизованные на «новый» лад школы. Вместо уничтоженных 2800 советских школ163 оккупационные власти организовали немногочисленные так называемые «народные» начальные школы.

От начала и до конца это был экспромт командующего тылом группы армий «Север», который инициировал создание новых школ еще в 1941 г.

7 марта 1942 г. он издал приказ, регулирующий деятельность русских школ. В нем, в частности, говорилось, что еще 23 сентября 1941 г. было дано указание полевым и местным командирам с декабря 1941 г. открыть школы «только в самых крупных городах» и при этом руководствоваться следующим:

1. В тылу группы армий «Север» обучение в первых 4-х классах начинается при наличии следующих условий:

а) занятия могут начинаться только там, где нет партизан;

б) преподавательский состав должен быть проверен органами СД или полевой полиции (ГФП) на предмет их политической благонадежности;

в) учебники коммунистического содержания должны быть уничтожены.

2. Для начала работы школ провести следующие мероприятия:

а) подготовленным в педагогическом отношении представителям Вермахта провести краткосрочные курсы для русских учителей с целью инструктажа о проведении занятий;

б) полевой и местным комендатурам в обязательном порядке обеспечить наличие подготовленных кадров из числа военнослужащих Вермахта для учебного процесса. Полевые комендатуры могут создать некий объединенный координационный орган при главе района (школьный совет) по вопросам обучения;

с) в первых двух классах народных школ следует преподавать русский язык, арифметику, рисование, физкультуру, пение. В третьем и четвертом классах добавляются природоведение, география и по возможности немецкий язык;

д) в качестве учебных материалов сперва можно использовать изданные Вермахтом на немецком и русском языках газеты, плакаты и т. п.

3. Старшие школьники, закончившие 4 класс, должны привлекаться для общественных работ164.

В соответствии с этими указаниями идеологическая направленность обучения в школах характеризовалась антикоммунизмом и антисемитизмом. Органы СД тщательно проверяли учителей. Например, в Сиверской во второй половине июля 1942 г. был составлен список из 63 человек, которым разрешалось работать в местных школах165. Строжайшей ревизии были подвергнуты учебники, из которых удалялись малейшие упоминания о советской власти и ее вождях.

В Демянском районе немцы организовали начальные школы и курсы для обучения детей. Кроме того, в некоторых селах были открыты курсы переводчиков для обучения молодежи немецкому языку. В качестве преподавателей немцы использовали своих переводчиков и антисоветски настроенных учителей. УНКВД ЛО в апреле 1943 г. докладывало в Москву:

«В организованных школах-курсах учащиеся воспитывались в духе преданности и покорности оккупационным войскам. По указанию немецких комендантов в школах на стенах были развешены портреты фашистских главарей и расклеены фашистские лозунги. Первое время для преподавания использовались советские учебники, из которых военные комендатуры изымали портреты вождей, статьи политического содержания»166.

Издание новых учебников на русском языке для школ Ленинградской области началось осенью 1942 г. В связи с этим немецкие газеты предложили местным «отделам народного образования и просвещения» через отделения пропаганды в соответствии с количеством учащихся делать на них заявки167.

Основу новой программы составили география, история, русский и немецкий языки, отечественная литература и религиозное воспитание168. Пресса оккупантов подчеркивала, что все предметы «будут лишены марксистской окраски». Общее руководство по организации учебного процесса осуществляли начальники районов, заведующие «отделами народного образования и просвещения», главы религиозных округов. Задачи школьного образования были изложены в «Обращении к учительству Дновского района» в газете, датированной 20 августа 1942 г.:

«…Мы должны будем не только учить детей, но, главное перевоспитывать их. Из всех пор детской души надо вытравить подлый большевистский дух, который нет-нет и просачивается у них наружу. Надо создать в школе чистую и благородную атмосферу труда, безусловную дисциплину, освятить детский труд молитвой, благоговением»169.

Газета призвала «господ учителей» «дружно, бодро, единым идеологическим фронтом» взяться за почетную работу в школе.

Привлечение к учительству педагогов, трудившихся на этом поприще в дореволюционное время, не сняло острой кадровой проблемы в «возрожденной» школе. Несмотря на значительное сокращение, особенно в прифронтовых районах Ленинградской области, количества школ дефицит учителей ощущался повсюду. Немецкие газеты с горечью констатировали, что приходится иметь дело с преподавателями «воспитанными на…марксистской идеологии советских школ». Поэтому еще в августе 1942 г. до начала занятий противник попытался «перевоспитать их и влить в их научный багаж свежую и здоровую струю чистой от марксизма науки»170. Эта задача решалась на учительских курсах в Дновском и Волосовском районах, а также через созданную в октябре 1942 г. специальную рубрику в дновской газете «В помощь учителю», в которой публиковались материалы, призванные «разоблачить большевистскую систему воспитания новой религии — диалектического материализма», «разобраться в тех голословных и крайне сумбурных утверждениях, которые большевики называли философией и которые в качестве некоего катехизиса были изложены в IV главе из «Краткого курса истории ВКП(б) 1938 г.»»171.

Программы учительских курсов в Дно и Волосово совпадали и включали в себя лекции по идеалистической философии, критике марксизма, принципам христианской этики. Обязательным было также разучивание нескольких молитв172. Через дновские курсы в сентябре 1942 г. прошло около 140 учителей173.

23 октября 1942 г. в газетах сообщалось о поступлении большого количества новых учебников из Риги. Особо отмечалось, что впервые за 25 лет издано «Наставления о законе Божьем» протоиерея А. Темномерова, а иллюстрированный учебник по истории М. Агапова «освобожден» от большевистских принципов174. Настольной книгой в школе стала Библия. Псковское издательство «Новое время» для 3–4 классов выпустило учебники «Родной язык» и «Грамматика и правописание». В учебнике А. Я. Флауме и М. И. Добротворской «Родной язык» содержалось немало вкраплений идеологического характера. Ряд текстов был посвящен религиозным праздникам («Рождество», «Пасха», «Христос Воскрес»). Нередко встречались антисоветские пословицы типа: «Лучше своя малая доля, чем колхозное поле». На страницах учебника пропагандировалось «беззаботное детство» в Германии (текст «Дети в Германии»). Для того чтобы расположить советских детей к русским эмигрантам, печатались рассказы о горькой доле последних (текст «На чужбине»).

В феврале 1945 г. УНКГБ ЛО направило секретарю Ленинградского ГК ВКП(б) А. Кузнецову спецсообщение под характерным названием «Об антисоветских проявлениях среди учителей сельских школ Ленинградской области». В нем говорилось, что, по имеющимся в Управлении НКГБ данным, значительная часть учителей, работающих в сельских школах, проживала на оккупированной территории и сотрудничала с оккупационными властями. Так, из 2035 учителей, работающих в районах, подвергшихся оккупации, проживало на территории противника 685, из них сотрудничало с немцами и финнами 328.

В Кингисеппском районе из 122 учителей оставалось на оккупированной территории 62, из них работали в школах и учреждениях 49. В Подпорожском районе из 78 учителей на оккупированной территории проживали 24. В школах при финнах работали 15 человек. В Лужском районе из 238 учителей на оккупированной территории оставались 115, из них в школах работали 35 человек, в немецких учреждениях — 7. В Тосненском районе из 74 учителей во время оккупации оставались 26, учительствовали при немцах 14. В Оредежском районе из 56 учителей на оккупированной террритории оставались 31. Из них в школах преподавало 26 человек. В Волосовском районе в школах преподавали 75 человек175.[124]

В спецсообщении указывалось, что часть учителей из числа прошедших у немцев идеологическую обработку, были «настроены профашистски и вели антисоветскую деятельность в школе и среди населения».

В Волосовском районе заведующая начальной школой А. И. К., выступая на районном совещании учителей, заявила:

«Вот мы здесь обсуждаем вопрос, как проводить агитацию среди населения, но ведь это бесполезное дело. Крестьяне настроены против колхозов и говорят, что с немцами им было жить лучше»176.

Учительница Гакручевской начальной школы Вознесенского района А. С. Е. среди своего окружения заявляла:

«Я ребятам преподаю только общее образование, политику мне стыдно преподавать. Когда я начну говорить о политике, мне стыдно становится, потому что приходится врать, да и как об этом говорить, когда я сама против советской власти»177.

Учительница Черновской школы Мгинского района А. Д. З. «распространяет среди педагогов профашистскую агитацию»:

«Я жила на оккупированной территории и мне было там хорошо, ни в чем не нуждалась. Говорят, что немцы над русскими издеваются, я этого не видела».

Учительница Волосовской средней школы Э. А. В. в начале текущего учебного года, высказывая нежелание выполнить распоряжение РОНО о преподавании в 4-м классе, заявила среди учителей:

«Я не могу заниматься с учениками 4 класса и удивляюсь, как будут заниматься с ними учителя, проживавшие у немцев. Ведь надо рассказывать о каких-то немецких зверствах, а в 4 классе учатся взрослые ребята, которые знают, что никаких зверств не было. Как же я им буду рассказывать об этом. Не могу этого делать и не буду».

Учительница начальной школы в пос. Старо-Сиверская Гатчинского района Р. Н. Ч. заявила:

«Советская власть не может обеспечить учителей, дать им возможность жить без нужды, у немцев жилось лучше, они заботились о людях»178.

Приводимые УНКГБ ЛО доказательства нелояльности некоторых учителей отражали настроения той части населения, которое было против восстановления колхозов либо действительно не испытывало тягот оккупации. В ряде случаев работа в школах являлась элементом стратегии выживания в условиях окупации. Например, вина заведующей Кузренской школы Воскресенского района О. А. Котовой, отец которой был осужден за «контрреволюционную деятельность», состояла в том, что она «пользовалась привилегиями у финских властей, в лагере не содержалась» и «распространяла клевету о бытовых условиях молодежи при советской власти».

Реальный же пример сотрудничества с оккупационными властями в пропаганде проводившихся ими мероприятий был дан лишь на третьей странице спецсообщения. Учительница начальной школы Сланцевского района А. М. Соловьева работала в дер. Дубок и активно сотрудничала в немецкой газете на русском языке «Гдовский вестник». В ней было напечатано стихотворение Соловьевой антисоветского характера, посвященное «Земельной реформе» немцев. По распоряжению немецких властей оно широко распространялось среди учителей и населения района.

Доказательством нелояльности к советскому режиму были заявления о приеме на работу. В изъятых органами госбезопасности после освобождения Кингсеппского района делах школьного отдела городской управы было обнаружено прошение А. П. К., работавшей директором школы в дер. Пустомержа, следующего содержания:

«Педагогическую работу знаю и люблю и отдам все свои силы для воспитания молодого поколения строителей новой Европы».

Приводимые далее в спецсообщении УНКГБ ЛО примеры сотрудничества с немецкими властями учителей основывались на доносах. В одном случае причиной беспокойства УНКГБ была работа в немецкой комендатуре и сожительство с немецким комендантом, в другом — «распространение профашистских настроений», в третьем — преподавание по учебнику с закленными и зачеркнутыми материалами о соцстроительстве в СССР, а в четвертом — заявления учеников школы о том, что учительница «раньше заставляла нас за Гитлера молиться, а теперь перекрасилась»179.

Реальным примером сотрудничества с немцами была арестованная органами госбезопасности заведующая Меженской средней школой Гатчинского района И. Н. Т., дочь репрессированного священника, которая «воспитывала детей в профашистском духе, развесила в школе портреты фашистских главарей, заставляла учеников посещать церковь. Т. являлась участницей конференции местной интеллигенции, на которой выступал изменник родины быв. генерал Власов.

После освобождения района среди своего окружения Т. вела антисоветскую агитацию, цитировала выдержки из контрреволюционных власовских листовок.

Среди учителей Гатчинского района Т. заявляла:

«Мы ожидали, что с приходом Красной Армии будут уничтожены колхозы, не станет коммунистов, что изменится в сторону демократизации политический строй в стране. Получилось все вопреки нашим ожиданиям. Советская власть не успела освободить, как задушила налогами. Колхозники недовольны, не хотят работать, саботируют. Это и правильно, при такой системе управления.

Я недовольна победами Красной Армии и думаю, что для нас лучше был бы Гитлер»180.

В целом Управление НКГБ в районах, освобожденных от противника, «за проведение подрывной деятельности в пользу немцев» арестовало 15 учителей, из них 7 были «разоблачены как агенты немецких контрразведывательных органов».

Заместитель начальника УНКГБ ЛО подполковник госбезопасности Швырков предложил «освободить от руководящей работы в школах лиц, скомпрометировавших себя связями с немецко-финскими оккупантами и не внушающих политического доверия»181.

4. Аграрная реформа в оккупированных районах Ленинградской области

Аграрная реформа являлась самой важной во всей «восточной» политике немцев. Ее смысл состоял не только в приобретении «жизненного пространства», но и в попытках нейтрализации блокады союзников посредством восстановления прежней роли России как важнейшего поставщика продовольствия в Европу182.[125] Эта политика полностью совпадала с воззрениями Гитлера на будущее советских городов и возможность использования голода с целью деурбанизации и деиндустриализации СССР. Однако в условиях войны эти планы могли быть осуществлены только при сохранении коллективных хозяйств.

«Новый аграрный закон» от 15 февраля 1942 г. предусматривал переход к единоличному хуторскому хозяйству через ряд промежуточных этапов: общинное хозяйство (фактически колхозы) и земледельческие товарищества. Однако при этом вводилась собственность на небольшие участки земли, примыкающие к домам крестьян, а также допускалось индивидуальное животноводство. Земля была распределена между крестьянами, но нормы поставки устанавливались общие. Высшая стадия аграрной реформы предусматривала создание независимых семейных фермерских хозяйств. Это право предоставлялось только тем, кто доказал свою надежность, обеспечивая обязательные поставки, а также владел техникой или скотом.

Отличием оккупированной территории Ленинградской области было то, что в связи с особенностями управления и потребностью обеспечить максимальную лояльность населения, руководство тыла группы армий «Север» в большинстве районов сразу же пошло на раздел колхозной земли и создание единоличных хуторских хозяйств183. Во второй половине апреля 1942 г. СД с удовлетворением отмечала, что в связи с ликвидацией колхозов настроение населения заметно улучшилось. Например, агентура зафиксировала следующие характерные высказывания:

«раньше в советское время много говорили и обещали, но дел и успехов было не видно. Сейчас можно работать, в лучшем порядке содержать дом, потому что все это наше»;

«сельскохозяйственные орудия и семена были обещаны немцами. Но если их не будет, землю будем обрабатывать лопатами»;

«мы очень рады, что введена индивидуальная трудовая деятельность, что исчезли колхозы. Мы верим в победу немцев. Если немецкие войска не отступили зимой, то летом они тем более будут наступать»184.

Начиная со второй половины мая 1942 г. в настроениях большинства населения появилось существенное новшество — отмечался большой интерес к будущему России. Многие пытались заговорить с немцами. При этом часто задавались вопросы: «Что будет с Россией, если Германия победит? Останутся ли немцы здесь навсегда или же будет создано чисто русское государство под немецким протекторатом?» Вместе с тем, общего восторга военные успехи немцев не вызывали. События на южном фронте (Керчь, Харьков) оказали неоднозначное воздействие на население: у лиц старшего и пожилого возраста они вызвали радость — по их мнению, началась последняя битва с целью уничтожения большевизма; а у значительной части населения, главным образом молодежи и лиц среднего возраста, заметно депрессивное состояние185.

Роспуск колхозов проводился по установленному оккупационными властями порядку. Сперва общее собрание принимало решение о переходе к единоличному землепользованию, затем это решение вместе с ходатайством направлялось районному уполномоченному по сельскому хозяйству соответствующего района и, наконец, после санкции уполномоченного каждый новый собственник давал расписку-обязательство о получении земли и условиях ее использования.

Протоколы крестьянских собраний по вопросам ликвидации колхозов и перехода к единоличному пользованию землей 1942 г. выглядели следующим образом:

Псковский уезд Ядровская волость

ПРОТОКОЛ

общего собрания членов общинного хозяйства Выбутские Пороги от 16 апреля 1942 г. Присутствуют 33 члена артели из общего числа 33. Кроме того, присутствуют: участковый землемер Марховский

Председатель собрания: Брюсов Секретарь собрания: Христофоров

Повестка:

О ликвидации общинного хозяйства и о переходе к единоличному пользованию землей.

Постановили единогласно ликвидировать общинное хозяйство и просить разрешить Господина Германского районного Уполномоченного перейти к единоличному землепользованию186.

Типовое приложение 1187

12 апреля 1942 г.

Господину Германскому районному Уполномоченному по сельскому хозяйству Псковского района

На основании желания общего собрания от 12 апреля сего 1942 г. членов общинного хозяйства колхоза Красный Октябрь прошу разрешения на переход к единоличному землепользованию согласно новому порядку.

За переход к единоличному землепользованию голосовало из 18 явившихся хозяев 18 человек.

Приложение 2188

Председателю Общинного хозяйства Красная Горка.

Ваше прошение от 10 мая с. г. № …. о переходе к единоличному землепользованию для общинного хозяйства разрешено.

Районный Уполномоченный по сельскому хозяйству...

Приложение 3

Я, нижеподписавшийся, сим подтверждаю, что получил земельный надел из земель деревни (села)., расположенной (ого) в районе для единоличного землепользования. В количестве …гектар пашни и …гектар лугов.

Границы этих наделов мне известны.

Общим деревенским (сельским) пастбищем я пользуюсь совместно с другими крестьянами.

Я обязуюсь данную мне в пользование землю обрабатывать правильно и добросовестно, согласно предписаниям, преподанным надлежащими властями.

В частности, я обязуюсь участвовать во всех предписываемых мне совместных и единоличных работах.

При обязательных поставках сельскохозяйственных продуктов, возложенных на деревню, к которой относится мой земельный надел, я обязуюсь беспрекословно в пределах приходящихся на меня разверсток, принимать участие и добросовестно исполнять все предписания надлежащих властей.

Я сознаю, что при неисполнении лежащих на мне обязанностей я могу лишиться предоставленного мне надела и инвентаря, а посему обязуюсь добросовестно обрабатывать данный мне надел земли и выполнять обязательные поставки.

Мне известно, что все распоряжения надлежащих должностных лиц и учреждений мне будут передаваться через представителя деревни, к которой относится мой земельный надел, а потому всем его указаниям я должен следовать.

Место и дата.

Подпись189

К 1 августа 1942 г., по данным сельскохозяйственного управления хозяйственной инспекции группы армий «Север», раздел колхозной земли в Лужском, Псковском и Порховском уездах был близок к завершению, в то время как в Красногвардейском, Гдовском, Островском и Опочкинском уездах было разделено от 20 до 35 процентов колхозной земли (таблица 1).[126]

К 15 октября 1942 г. в Красногвардейском и Гдовском районах ситуация практически не изменилась, а в Островском и Опочкинском районах доля единоличных хозяйств достигла 60 процентов (таблица 2).

Таблица 1. Сведения о ходе работ и разделу общинных дворов по 7 уездам по состоянию на 1 августа 1942 г.

С начала июня 1943 г. начала усиленно пропагандироваться «декларация о введении земельной собственности для крестьян», подписанная 3 июня 1943 г. Розенбергом. В этой декларации говорилось о введении на оккупированной советской территории земельной собственности для «трудящегося населения». В соответствии с этим документом, носившим ярко выраженный пропагандистский характер, право на землю признавалось за всеми, обрабатывающими землю собственным трудом. При этом особо подчеркивалось;

«Помимо крестьян, проживающих в данный момент в районе пользуемой ими земли, при наделе землей полностью будут приняты во внимание все лица, имеющие право на землю и в том случае, если они временно отсутствуют…, в том числе бойцы Красной Армии, эвакуированные крестьяне или увезенные большевиками, а также занятые… на работах в Германии или находящиеся в плену»192.

В 1943 г. хозяйственная инспекция группы армий «Север» снизила нормы сдачи населением на большинство сельскохозяйственных продуктов и объявила, что в случае неурожая они будут сокращены. В частности, на 1943–1944 гг. были установлены следующие нормы:

1) картофель — 2,5 тонны с гектара,

2) зерновые (рожь, ячмень, пщеница, овес и др.) — 0,25 тонны с гектара,

3) сено, солома, мясо и молоко — по норме 1942 г.,

4) яйца — 30 штук с курицы в год.

Норма сдачи молока устанавливалась в размере 365 л с коровы в год. При перевыполнении норм сдачи продовольствия немецкое командование обещало предоставить льготы при приобретении сельхозмашин и племенного скота. За каждые сверхплановые 50 л молока давалось право на приобретение 1 л водки по установленной цене, а за каждые 10 яиц — право на покупку 0,5 кг соли или одной пачки махорки или 2 коробок спичек по установленной цене193.

Продовольственный налог, назначенный немцами, нередко был меньше, чем при советской власти, но собирался он местным самоуправлением и самими немцами с присущей нацистам жестокостью и презрением к русским. Это раздражало население и очень умело использовалось советской пропагандой и агентурой. Например, осенью 1942 г. в районе 18-й армии ортскомендатурами было объявлено, что крестьяне могут получить в свое распоряжение лошадей, захваченных немцами в боях с Красной Армией. Немецкое командование не могло их использовать. Крестьяне, конечно, с большой охотой разобрали лошадей, с огромным трудом откормили их за зиму, вылечили и собирались весной засеять больше земли. Однако весной по распоряжению гражданского управления этих лошадей потребовали назад.

Земельная реформа, начатая весной 1942 г., при всей ее ограниченности и непоследовательности, нашла поддержку в среде крестьянства Ленинградской области. Именно она привлекла на сторону немцев симпатии населения и до середины 1943 г. лишала советское руководство надежды на широкие выступления народа против оккупационной власти.

Все это вызывало озабоченность НКВД, которое признавало наличие значительного количества коллаборантов на окупированной территории. Работа по их выявлению проводилась в соответствии с приказом НКВД № 001683 1941 г. и директивой № 64 1942 г. В районы, прилегавшие к фронтовой полосе, были направлены оперативные группы УНКВД ЛО, которые насчитывали 120 сотрудников. Эти группы дислоцировались в Старорусском, Маловишерском и Тихвинском районах. Кроме того, им был придан оперсостав райотделов НКВД. Руководство на месте осуществлял заместитель начальника УНКВД и три заместителя начальников оперативных отделов УНКВД. По мере освобождения районов от немецких войск опергруппы продвигались вперед и организовывали работу по:

1) выявлению и изъятию агентуры, оставленной германскими разведывательными органами,

2) организации активных контрразведывательных мероприятий против германской разведки,

3) выявлению и изъятию предателей и провокаторов, проведению арестов ставленников и активных пособников немцев,

4) организации охраны общественного порядка, борьбе с бандитизмом и уголовными проявлениями194.

Например, было установлено, что в Демянском районе Ленинградской области, находившемся в руках немцев с сентября 1941 г. по 21 февраля 1943 г., из 31 тыс. жителей, оставшихся на территории района перед занятием его Вермахтом, к моменту освобождения осталось 13 тыс. человек, в том числе 584 чел. в Демянске. Значительная часть населения была насильно угнана немцами, погибла от голода, болезней и террора со стороны немецких войск. Добровольно ушли с немцами при отступлении 869 человек, что составляло 6–7 процентов от оставшихся в районе.195 В Тихвинском районе и Шлиссельбурге процент ушедших с немцами был существенно ниже, хотя в целом городскому населению, симпатизировавшему немцам, это было сделать легче, нежели деревенским жителям, которых держала земля. В 1944 г. в освобожденных районах Ленинградской области были арестованы 1000 «немецких агентов, шпионов, диверсантов и предателей»196.

В ноябре 1944 г. на территории Ленинградской области были зафиксированы многочисленные высказывания крестьян, суть которых сводилась к надеждам на радикальные перемены после окончания войны, которые будут осуществлены под влиянием союзников, включая роспуск колхозов и восстановление частной собственности. По данным УНКГБ ЛО, в 1945 г «в районах отмечается значительное количество фактов фашистской пропаганды и особенно антиколхозной агитации». Данные военной цензуры, полученные УНКГБ ЛО на 30 апреля 1945 г., свидетельствовали о том, что, по мнению сельского населения, колхозы неэффективны и давно изжили себя. В частности, цензурой было зарегистрировано 62 письма с сообщениями «о неподготовленности ряда колхозов области к весенне-полевым работам». На самом же деле шла речь о полной дезорганизации и разложении в ряде колхозов Ленобласти — пьянстве, воровстве председателей, нищете колхозников — «половина деревни собирает милостыню», «словом, экономика деревни — малоприглядная»; «колхозники живут плохо — питания нет», «дела идут неважно», «жизнь в колхозе очень тяжелая» и т. д.197

Главные ожидания сельского населения в послевоенное время были связаны именно с роспуском колхозов. Эти настроения крестьянства емко выразил Н. А. Васильев, проживавший в Волосовском районе:

«Вот если бы перед выборами [в Верх. Совет] распустили колхозы, тогда было бы хорошо. А если этого не будет, то придется давать такой наказ депутатам — дать крестьянам свободную жизнь в единоличном хозяйстве, распустить колхозы»198.

Настроения жителей бывших оккупированных районов Ленинградской области оказывали влияние и на ленинградцев. УНКГБ ЛО обращало внимание секретарей ГК и ОК ВКП(б) на большое распространение слухов и разговоров о хорошем отношении немцев к населению на оккупированной территории. Если в декабре 1943 г. в Ленинграде агентура зафиксировала 338 высказываний подобного содержания, то в январе 1944 г. таковых было уже 403, а в феврале 1944 г. их число достигло 650. При этом доля «чуждого элемента» среди носителей подобных настроений была минимальной, в то время как на долю служащих, рабочих и интеллигенции приходилось более 90 процентов антисоветских проявлений, связанных с воспоминаниями о немецкой оккупации. Абсолютные цифры по категориям населения были таковы: домохозяйки — 56 случаев положительной оценки немецкого оккупационного режима, интеллигенция — 203, рабочие — 429, служащие — 609, «чуждый элемент» — 89199.

УНКГБ отмечало:

«Политически неустойчивые люди и враждебные элементы, распространяя эти измышления, обычно ссылаются на разговоры или личные беседы с лицами, проживавшими в ранее оккупированных районах… Распространителями подобных настроений являются:

1) подозрительные элементы, проникшие в Ленинград из ближних районов,

2) лица, побывавшие в командировках в оккупированных районах,

3) некоторые военнослужащие, которые поддались провокационной информации местных жителей освобожденных районов,

4) агентура немецких разведывательных органов, заброшенная в город для шпионской и провокационной работы»200.

Таким образом, речь шла преимуществено об очевидцах и тех, кто пережил оккупацию. Сущность разговоров, «восхвалявших немцев», сводилась к трем основным тезисам:

1) немцы над населением не издевались и не творили зверств и злодеяний;

2) немцы не производили грабежей и создали такие экономические условия, при которых население жило материально хорошо, не нуждалось в продуктах и промышленных товарах;

3) германское командование не угоняет людей в немецкое рабство, а население добровольно покидает родные места и уезжает в Германию201.

УНКГБ привело характерные факты высказываний. Врач больницы им. К. Маркса Вербер говорит:

«…Меня удивляет, с одной стороны, нам сообщают в печати о зверствах немцев, а очевидцы говорят другое. Вот знакомая работница была у своих родственников после освобождения от немцев и рассказывает, что немцы никаких зверств не чинили и… ничего плохого не делали…»

Врач 2-й поликлиники Приморского района М.:

«…У нас много кричат о зверствах немцев на оккупированной ими территории. Это ложь.

У немцев население всем обеспечено. Население при наступлении Красной Армии само уходит с немцами».

Рентгенотехник военного госпиталя:

«…Жители освобожденных районов добровольно уезжают в Германию. Обитательницы «веселого» поселка в Волосово открыто заявили, что с ними так хорошо не обращались как немцы, зачем только русские пришли. Не надо думать, что Красную Армию с радостью встречают повсюду, где были немцы».

Канд. технических наук, доцент Всесоюзного исследовательского института Метрологии М. Б. К.:

«…Я совершенно не верю сообщениям о зверствах немцев, и наоборот, я слышал, что немцы очень лояльны, они уничтожают только евреев и коммунистов»202.

Работник Холодильника № 4, орденоносец Г. В. П.:

«…В гор. Гатчине все население при немцах находилось на санаторном пайке. В городе немцами была организована санатория. Население плохо встретило Красную Армию и даже на обращения к ним наших бойцов отвечали ругательством. Русские люди при немцах ходили в праздничных костюмах и ничего не делали, только веселились, с приходом Красной Армии все одели лохмотья».

Дежурный электротехник 1-й ГЭС Д.:

«Население встречает приход Красной Армии и советской власти недоброжелательно. При немцах они жили помещиками, имели 2-х породистых коров и занимались непринужденно сельскохозяйственными работами».

Стеклодув Ленгосзеркальной фабрики Б. Н. И.:

«…На днях я был у своей сестры… ее знакомый военный рассказал, что наше население живет у немцев гораздо лучше, чем жили в мирное время. Например, население г. Кингисеппа с немцами жило превосходно, на немцев они не обижались, а, как правило, восхищались и приветствовали немцев. Каждый житель этого города при немцах имел много продуктов, кроме того, во всех магазинах было также много продуктов и разных вин и все это было доступно населению, живущему у немцев».

Конечно, для ленинградцев гастрономические фантазии были вполне естественны как своего рода синдром голодной блокады. Среди носителей подобных настроений были члены ВКП(б) и ВЛКСМ. Например, сотрудница технического отдела завода № 224 чл. ВКП(б) в присутствии члена ВКП(б) Б. и других, заявила:

«…Мне рассказали раненые в госпитале о недружелюбной встрече частей Красной Армии… Люди прятались»203.

Строитель Петрозавода Наркомата судостроительной промышленности Р. М. И. заявила:

«…Журавлева Зинаида, третий секретарь Райкома Октябрьского района, ездившая в освобожденные районы Лен. области, утверждает, что население при немцах сначала голодало, даже траву ели, но не умирали как в Ленинграде, а затем, когда немцы установили свои порядки, жили неплохо. На учинение несправедливости можно было заявить в комендатуру и не было случая, чтобы осталось без возмездия».

Директор столовой фабрики «Канат», чл. ВКП(б):

«…В Гатчине население при немцах жило очень хорошо. Немцы снабжали продовольствием, промтоварами. Население хорошо одето и имеет большие запасы всего необходимого. Немцы никого не угоняли в рабство, а население само добровольно уходило к ним».

Ревизор Грузотрампарка Ленгорсовета К.:

«…Тут был в Гатчине и Сиверской, привез оттуда почек по 60 коп., очень хорошего качества и картошки. Оставшиеся там люди живут и жили очень хорошо. Они недовольны приходом советской власти и очень недоброжелательно относятся к Красной Армии».

В целях пресечения распространения провокационных измышлений и усиления борьбы с вражеской агентурой, УНКГБ предложило партийному руководству Ленинграда и области:

1) провести в районах города собрания актива «с постановкой вопроса о методах работы фашистских разведок и мерах борьбы с вражеской агентурой»;

2) ускорить опубликование актов о зверствах, чинимых немецкими захватчиками на территории Ленинградской области;

3) усилить разъяснительную работу среди населения, обратив особое внимание трудящихся на необходимость усиления бдительности204.

5. В борьбе за население оккупированных районов Ленинградской области

Противодействие оккупационной политике немцев происходило в очень сложных условиях: военные успехи немцев и антисоветские настроения значительной части населения дополнялись просчетами местного руководства в организации партизанского движения. Секретарь ОК ВКП(б) и начальник штаба партизанского движения М. Никитин признавал:

«Мы не рассчитывали на такую длительность военных действий на территории нашей области, а вследствие этого в первые месяцы войны, когда еще на оккупированной территории был относительно слабый административный режим, мы не приняли мер к перестройке подпольной работы. Быстрое течение военных действий на территории области не позволило оснастить подпольные организации средствами связи (радио), специальными типографиями и множительными аппаратами, на оккупированной территории ощущался большой недостаток советских газет, листовок. Не были также предусмотрены все особенности подпольных организаций и групп в населенных пунктах, что нередко приводило к разрушению подпольных организаций и групп»205.

Говоря о настроениях населения пригородов Ленинграда в начале войны, первый секретарь Ораниенбаумского района отмечал:

«…тогда была известная недооценка противника… Народ был готов идти на фронт, но не представлял себе силы врага, недооценивал их. Было настроение какой-то самоуверенности, все смотрели… что разбить немцев будет легко… И со стороны парторганизации было такое же настроение»206.

Первый секретарь Пестовского РК ВКП(б) В. Р. Морозов вспоминал, что в первый день войны мнения по поводу перспектив войны в среде рабочих разделились: одни считали, что Красная Армия разобьет Вермахт в течение 2–3 месяцев («…наконец, дождался Гитлер своей смерти»), а другие здраво смотрели на вещи, отмечая, что «фашистская Германия — серьезный враг». В первые же дни войны во время различных встреч и собраний задавалась масса вопросов, в том числе, «почему заключили договор с фашистскими предателями»207.

В начале июля 1941 г. через территорию области непрерывным потоком потянулись обозы беженцев, производившие на население тяжелое впечатление. Крестьяне хотели бросить работу в поле, не видя смысла отдавать все немцам208. Ощущение бесперспективности возникло не только у простых колхозников, но и у бойцов и командиров Красной Армии, отступавших в беспорядке и не знавших, где находится линия фронта. Командир спецотряда разведуправления фронта В. И. Силачев, заброшенный в конце июля 1941 г. в район Луги, следующим образом описывал настроение шедших на восток солдат:

«Ужасно много тогда людей шло в плен. Растерянность была страшная. Около сотни красноармейцев-кадровиков в самом растерянном виде шли с заткнутыми за пояс шинелями и сапогами через плечо… Заявляли, что идут к немцам, они, мол, по домам распустят»209.

В докладе Политуправления Северного фронта «Об организации и действиях истребительных батальонов по Ленинградской области» от 18 июля 1941 г. указывалось, что руководство Солецкого и Гдовского районов само эвакуировалось и ничего не сделало для организации истребительных батальонов, партизанских отрядов и групп самообороны. В Батецком, Мстинском, Боровичском, Валдайском районах руководство в связи с наступлением немцев растерялось и до приезда представителей Политуправления и ОК партии партизанские отряды не были созданы210.

Условия для ведения политической работы на оккупированной территории были неодинаковыми. В наиболее тяжелом положении оказались те, кому надлежало организовать подпольные группы в городах и населенных пунктах, где располагались немецкие гарнизоны, военные комендатуры, органы разведки, контрразведки, тайной полиции и СД.

В ряде районов области деятельность по организации партизанских отрядов и ведению политической работы среди населения затруднялась из-за значительного количества находившихся там предателей, сотрудничавших с немцами. По воспоминаниям ряда активных участников партизанского движения и сводкам ЛШПД по этой причине невыносимые условия для ведения подпольной работы были в Кингисеппском, Волосовском, Осьминском, Лядском, Красногвардейском, Слуцком, Тосненском, а также в Порховском и самом северном Карамышевском районах, где почти все население составляли дети репрессированных крестьян (кулаков) или же бывшие осужденные. Такое же тяжелое положение было в Псковском и Островском районах, в северной части Лужского района, а также на захваченной территории Ораниенбаумского района211.[127]

Большие трудности при организации подпольной работы возникли также в Новоржевском районе, где по вине секретаря РК ВКП(б) список агентов НКВД попал в руки немцев212. Руководители некоторых партизанских отрядов сообщали, что немецкая пропаганда имела успех в деревнях, где проживало преимущественно эстонское и финское население, а также лица, репрессированные в прошлом советской властью213. Например, в дер. Оровка Осьминского района отряды, состоявшие из эстонцев, выслеживали партизан, а также сочувствующих им. Маршрутная агентура НКВД и РО штаба Северного фронта 23 ноября 1941 г. сообщала, что в Кингисеппском районе и в некоторых участках Ораниенбаумского района часть населения активно помогала оккупантам путем предательства советского актива, выдачи партизан, ведения антисоветской пропаганды214.

Кроме того, немецкая служба безопасности создала на оккупированной территории широкую сеть осведомителей практически во всех населенных пунктах. Зам. командира 3-го полка 5-й Ленинградской партизанской бригады Герой Советского Союза Д. М. Соколов вспоминал об этом в 1944 г.215 Второй секретарь Кингисеппского РК ВКП(б) Г. И. Мосин отмечал, что в месте нахождения его группы на границе Сланцевского, Кингисеппского и Осьминского районов с осени 1942 г. работать стало очень трудно, поскольку немцы стали вербовать народ в полицию.

«О всех настроениях, лицах, заходивших в деревни, доносили… Было очень трудно»216.

М. Г. Абрамов вспоминал:

«…для того, чтобы деревня была пронемецкой, достаточно было и двух вооруженных предателей»217.

Первый секретарь Ораниенбаумского РК ВКП(б) А. И. Климков отмечал:

«с самого начала войны были негативные факты… в тех сельсоветах, где было финское население, в полосе, прилегающей к Ораниенбауму и Петергофу, были большие трудности…»218

Попытки организовать подполье в пригородах не увенчались успехом в связи с постоянной фильтрацией населения, проводимой противником. Не было создано партийного подполья в Пушкине, Петергофе, Кингисеппе, Любани, в п. Вырица, в Сиверской на станции в п. Мга, в пригородах Ленинграда219.[128]

По свидетельству сотрудника Абвера Д. Карова, в первый период войны органы немецкой разведки и контрразведки на оккупированной территории Ленинградской области обнаружили, что советского аппарата спецслужб там практически не существовало. Крупные резиденты, не говоря уже о более высоком начальстве, в большинстве своем эвакуировались. Не успевшие вовремя уйти скрывались в подполье, переменили место жительства, потеряли связь со своими агентами и начальниками. Мелкая агентура частично попала в армию, частично была выдана населением при первом же появлении немцев. Некоторые были убиты людьми, пострадавшими от их доносов в НКВД, другие притаились, не желая дальше работать и рисковать жизнью. Наконец, среди советской агентуры началось «моральное шатание». Уверенные до сих пор в непобедимости СССР, они под влиянием немецких успехов на Западе и поражений советских армий на Восточном фронте перестали верить в возможность победы. Среди этих агентов почти не было идейных людей, а по роду своей работы они привыкли к предательству. Поэтому многие стали задумываться о переходе на службу к немцам. Некоторые, узнав, что их услуги будут охотно приняты и хорошо оплачены (такой слух был нарочно распространен Абвером), начали являться в немецкую контрразведку. Большинство при этом утверждало, что они были настоящими идейными противниками большевизма и служили у коммунистов потому, что были насильно завербованы и принуждены к работе220.

Все же небольшая часть советской агентуры пыталась продолжать свою работу. Некоторые поступали так из чувства долга. Другие же знали, что за их прошлые дела им не будет пощады и что являться к немцам им нельзя. Полного доверия к обещаниям немецкой контрразведки гарантировать жизнь эти люди по опыту работы в НКВД не имели.

«В этом смысле они были правы — обещания немецкой контрразведки носили несколько специфический характер и могли толковаться немцами после достигнутого ими результата различно».

В целом же в первый период войны советская агентура занималась «накапливанием материала» и впоследствии, хорошо изучив немцев, «доставила много хлопот немецкой контрразведке»221.

Истребительные отряды, о которых Абвер услышал главным образом от местного населения, также никак себя не проявляли, хотя немцы их серьезно опасались.

Работа советской разведки в тот период чувствовалась только вблизи фронта. В основном это была слабо организованная военная разведка.

«Это имело печальные последствия для немецкой контрразведки, которая стала слишком самоуверенной и недооценила всех возможностей советской разведки и контрразведки впоследствии»222.

Несмотря на названные недостатки и трудности Ленинградский ОК партии еще до оккупации юго-западных районов области направил туда 3 млн. листовок антифашистского содержания223. Задачами первого периода партизанской борьбы в захваченных врагом районах Ленинградской области были:

1) мобилизация имеющихся ресурсов и перестройка всей работы применительно к нелегальным условиям,

2) беспощадная борьба с трусами, дезертирами, паникерами,

3) установление связи с народом, убеждение его в том, что СССР ведет справедливую освободительную войну и обязательно победит в ней,

4) повседневная терпеливая работа со всеми слоями населения, подготовка его к борьбе против немецких захватчиков224.

К моменту оккупации районов противником в них было создано 125 подпольных ячеек, насчитывавших 400 человек225. Руководивший созданием подполья секретарь Ленинградского ОК ВКП(б) Г. Х. Бумагин вспоминал, что каждому посылавшемуся в тыл врага подбиралась такая работа, на которой он мог оставаться незамеченным и вместе с тем мог бы поддерживать связь с ячейками226.

Согласно директиве Ленинградского обкома ВКП(б), партийно-советский актив и коммунисты оставались для подпольной работы в захваченных районах. К концу июля 1941 г. в них насчитывалось 639 подпольщиков. В июле — августе на нелегальное положение перешли 32 районных комитета партии227.

29 августа 1941 г. начальник Политуправления Северного фронта информировал Военный Совет о том, что из-за отсутствия средств связи партизанские отряды и местное советское население с момента начала оккупации никакой информации о ходе военных действий и положении СССР не имели. В связи с этим немцы в оккупированных районах Ленобласти «безнаказанно вели свою демагогическую пропаганду»228.

Осенью 1941 г. начальник отдела Политуправления по работе среди частей Красной Армии и партизанских отрядов в тылу противника одним из важнейших направлений деятельности своего отдела назвал ведение контрпропаганды, особенно вокруг земельного вопроса229. В политдонесении «О положении населения в районах, временно оккупированных немцами» (декабрь 1941 г.) Политуправление Ленфронта указывало на слабую работу политорганов среди населения районов, подвергшихся оккупации. Проводимая партизанскими отрядами работа также была признана совершенно недостаточной для того, чтобы «противопоставить фашистской лживой пропаганде правдивую информацию о Великой Отечественной войне»230.

О действенности немецкой пропаганды говорилось и в специальном ее обзоре, подписанном начальником Политуправления Северо-Западного фронта А. Ковалевским. В нем указывалось на то, что «фашистская пропаганда достаточна изворотлива и коварна», что «она порядочно дезориентировала немалую часть населения оккупированных районов, добилась того, что население нередко теряло перспективу»231. Например, колхозник Шибунов из дер. Мамонтовщина Молвотицкого района заявил в январе 1942 г., что «многие поверили немцам о том, что Красная Армия разбита». Даже в селах, расположенных недалеко от линии фронта (Старорусский район) немцы уверяли, что они ведут бои не с регулярными частями Красной Армии, а с коммунистами и партизанами, и многие колхозники этому верили232.

В. И. Силачев вспоминал, что первым вопросом, который ему задавали жители захваченных противником сел, был: «Взят Ленинград или нет?»233 Важно отметить, что немецкая пропаганда пыталась заинтересовать население пригородов во взятии Вермахтом Ленинграда. Она утверждала, что все продовольствие покоренного города поступит в распоряжение голодающих жителей области, что после реконструкции и восстановления разрушенных предприятий все желающие смогут получить работу в Ленинграде и обеспеченное будущее234.

Активность немецкой пропаганды на оккупированной территории Ленинградской области в военные месяцы способствовала закреплению негативных для Ленинграда тенденций — население оккупированных районов практически не оказывало сопротивления противнику и, более того, достаточно активно с ним сотрудничало. В своем дневнике Силачев писал, что 80 процентов советских людей во время оккупации так или иначе сотрудничали с немцами235.

В середине ноября 1941 г. немцы стали создавать полицейские отряды. Силачев вспоминал:

«Входили в них обиженные советской властью, судимые. Немцы полицейским давали большие полномочия, поэтому народ в них шел очень охотно, прямо-таки пачками».

Отношения местного населения с партизанами складывались также очень непросто. В 1941–1942 гг. население преимущественно враждебно относилось к партизанам, а с 1943 г. начался перелом, который был связан прежде всего с успехами Красной Армии на советско-германском фронте и отчасти изменением в плохую сторону оккупационной политики. Впоследствии А. Г. Григорьев отмечал:

«…Тут помогла и наша агитация. Народ тут увидел, что немцы будут изгнаны из этих районов, а в 1941–1942 гг. они думали, что победа будет за немцами, что они там останутся навсегда. Кроме того, в 1941–1942 гг. немец население не трогал. Он начал расправляться с населением, когда развернули свою деятельность партизаны… В 1941–1942 гг. население нам не помогало в смысле продовольствия, приходилось самим действовать. Приходилось ходить по деревням и уже силой забирать скот, продовольствие. А в 1943 г. население уже само приносило нам добровольно. Немцы стали забирать скот у населения, тогда народ стал прятать и отдавать партизанам»236.

Из-за голода осенью 1941 г. распалась большая часть партизанских отрядов, которые были заброшены в немецкий тыл. На настроение партизан также большое влияние оказывало отсутствие информации о положении на фронтах, о судьбе Ленинграда. Все это обусловило разброд и шатания внутри самих партизан. Примечательный эпизод привел в своих воспоминаниях упоминавшийся В. И. Силачев. 25–26 октября 1941 г. в лесу близ дер. Фатьяново Новоржевского района на собрании спецотряда обсуждался вопрос о плане действий с целью подъема населения на борьбу с немцами. Председатель колхоза дер. Савино Кузнецов заявил, что «все равно после войны Сталин не будет занимать свое место», что в районе немцы не зверствуют, никого не повесили и т. д. В ответ на это Силачев пригрозил расстрелом тем военнообязанным, кто захочет выйти из отряда. Коммунисты поддержали его и пошли в отряд. Однако к числу продолжавших борьбу осенью — зимой 1941–1942 гг. относились главным образом партийный и советский актив, а также работники НКВД и разведуправления фронта237.

С целью преодоления крайне нежелательной для советского режима тенденции предпринимались попытки спровоцировать немцев на жестокие действия по отношению к гражданскому населению. Примером такой деятельности был спецотряд В. И. Силачева, который 29 октября уничтожил несколько лиц, сотрудничавших с немцами. В ответ на это 5–6 ноября были расстреляны 15 человек из числа местного населения. Силачев с удовлетворением отмечал:238

«Тут уже население не стало говорить, что немцы не зверствуют, не расстреливают».

Помимо уничтожения пособников оккупационных органов, отряд Силачева фактически занимался устрашением населения, распространяя слухи о том, что ожидает коллаборанта. После операции по уничтожению некоего кулака Матвея, оказывавшего содействие немцам в Славковском районе, «была создана такая легенда, что Матвей был рассечен на куски и что всех ожидает это, если они будут воевать против Советской власти»239.

Таким же образом советская разведка боролась и с антипартизанскими отрядами. Примером может служить отряд капитана Фирзанова, который был послан со специальным заданием проникнуть в антипартизанский отряд, разложить его, а жестокими и безрассудными мерами возбудить в местном населении отчаяние и ненависть к немцам и вообще ко всем, кто находится у них на службе. В Абвере отмечали:

«Отряд и действия Фирзанова наделали очень много вреда. Отношения населения ко всяким русским формированиям, связанным с немцами, несмотря на все усилия частей РОА, прибывших осенью 1943 г. в эти места (д. Борки восточнее г. Сураж), осталось до конца чрезвычайно враждебным и недоверчивым»240.

В конце ноября из-за голода и желания многих уйти в тыл в отряде Силачева осталась небольшая группа в составе 10 человек. В декабре 1941 г. слух о «Василии Ивановиче», который уничтожает предателей, распространился за пределы Славковского района. Однако население по-прежнему «хлебосольно», как пишет Силачев, относилось к немцам, охотно поставляя продукты — «мед, 2 тонны мяса, 180 овчин» в немецкий госпиталь (дер. Рудино, Пушкинский район). При этом оно часто обращалось «за советом» к Силачеву, стремясь обезопасить себя от возмездия за помощь немцам241.

С начала осени 1942 г. недовольство населения оккупированных районов политикой немцев стало возрастать. Наряду с общими причинами этого недовольства и враждебности населения к немцам существовали специфические причины, обусловленные разностью положения городского и деревенского населения. Например, в городах более развитое население быстрее увидело сущность расистской политики немцев. Публичные казни лиц, подозреваемых в сочувствии большевизму, различных заложников, поголовная ликвидация евреев и цыган — все это чрезвычайно тяжело отражалось на населении.

Д. Каров отмечал:

«Немецкая оккупация в материальном отношении чувствовалась гораздо острее в городах, чем в деревнях. Во-первых, в городах, наряду с военным начальством, находилось и немецкое гражданское управление, возглавлявшееся нацистами. Все приказы и директивы нацистской партии выполнялись в городах чрезвычайно строго и неукоснительно. В деревнях же, особенно прифронтовой полосы, находившейся под управлением военных, эти приказы часто оставались «на бумаге» и по разным причинам (главным образом по соображениям безопасности войск) местными военными комендантами не исполнялись. Во-вторых, большая часть населения в городах до прихода немцев занималась умственным трудом. После же прихода немцев, лишившись своей работы, эта часть населения была вынуждена заняться трудом физическим, к которому не была приспособлена, да и сам труд по сути дела не обеспечивал возможности существования. В-третьих, немцы совершенно не заботились о снабжении городов продовольствием, топливом и т. п. Жители городов получали продовольствие по карточкам, причем размеры пайка зависели от местного самоуправления и его отношений с деревней. Во всяком случае, пайка хватало лишь на несколько дней жизни. В большинстве городов немцы снабжали электричеством, водой и т. п. только свои дома и тех жителей, в работе которых они были заинтересованы — само же населения оставалось без света и пр.»242

Больницы, приюты, школы и т. п. учреждения почти не получали никакой поддержки и снабжались местным самоуправлением, которое тоже не имело никаких ресурсов.

В результате всего этого с первых же месяцев оккупации в городах развились в невероятных размерах спекуляция и черный рынок. В ней принимали участие, несмотря на жестокие меры, и сами немцы. Например, в Нарве зимой 1942 г. были публично казнены 5 интендантов и 2 медсестры (все немцы!), продававшие местному населению медикаменты и продовольствие. Кроме того, в городах, помимо других причин, партизаны и советская агентура находили себе поддержку и потому, что они ничего не отбирали и никого не мобилизовывали, как это было в деревнях.

С конца 1941 г. советские спецслужбы наладили свою работу в оккупированных областях. Это было связано с существенными изменениями в настроениях разных категорий советского населения.

Во-первых, под влиянием поражения немцев под Москвой, внезапного захвата Тихвина, а также из-за нацистской политики на Востоке в целом период «морального шатания» советской агентуры закончился. Настроение стало просоветским.

Во-вторых, агенты, которые рассчитывали на скорое падение сталинского режима, пришли к выводу, что если немцам и удастся добиться победы, то это произойдет не скоро. Более того, победа не обязательно будет связана с падением Сталина — возможен и какой-то сговор между фашистами и большевиками.

В-третьих, вследствие немецкой политики на Востоке у многих бывших советских граждан развилось чувство русского патриотизма, особенно в городах. Этому, конечно, способствовала и советская пропаганда, и некоторые действия советского правительства (введение погон в армии, большая свобода религии и т. п.).

В-четвертых, у многих крестьян и частично горожан появилась надежда, что после победы над немцами Сталин изменит политику и смягчит режим. Крестьяне, например, верили, что колхозы после войны будут уничтожены. Советская агентура и пропаганда распространяла такие слухи. Они, между прочим, ходили и в советской армии. Известен случай, когда в июле 1943 г. около местечка Пустогород (Украина) были разбросаны листовки, в которых говорилось о том, что после войны Сталин распустит колхозы и восстановит частные хозяйства. На северном фронте советские пленные показывали, что колхозы будут обязательно уничтожены после войны, но теперь это сделать, конечно, нельзя, и надо подождать. Между прочим, в качестве аргумента, что сталинский режим смягчится, приводили и следующее соображение — «американцы не позволят больше мучить народ как прежде».

В-пятых, советская агентура и просоветски настроенная часть населения начали замечать и слабые стороны немецкой военной машины, казавшейся такой безупречной в начале войны, а главное — все более усиливавшееся разложение немецкой администрации на местах.

Наконец, решающую роль в росте партизанских настроений и работе советской агентуры сыграл приказ министра Заукеля о наборе и насильственной отправке жителей из оккупированных областей СССР на работы в Германию. Большинство из подлежавших отправке предпочитало скрываться в лесах, где оно автоматически попадало к партизанам и увеличивало их ряды, не говоря о том, что партизаны получали все время свежую информацию и новые связи через родственников и друзей этих лиц243.

Полагая, что РОА и иные антисоветские формирования на оккупированной территории Ленинградской области представляют большую опасность, летом 1943 г. УНКГБ ЛО создало в тылу противника специальную базу, в состав которой в разное время входило от 100 до 150 человек — «подготовленных разведчиков, вербовщиков и диверсантов», перед которыми были поставлены задачи:

1. Вербовка агентуры для внедрения в антисоветские националистические организации и разведывательные органы противника.

2. Вербовка агентуры для засылки на территорию Прибалтики и Германии и внедрения ее в антисоветские формирования.

3. Организация крупных диверсионных актов.

4. Организация и проведение специальных мероприятий в отношении представителей немецкого командования и руководителей антисоветских формирований в тылу244.

Несмотря на то, что УНКГБ ЛО не удалось ликвидировать Власова, которого в оперативных документах называли «Вороном», подразделения своими решительными действиями по устранению пособников оккупантов подтолкнули колеблющихся сделать выбор в пользу перехватившего инициативу советского режима и обеспечили разложение большинства антисоветских формирований на территории области.

Что же касается партизанского движения в Ленинградской области, то оно по-прежнему испытывало значительные трудности, связанные как с настроениями населения, так и отсутствием помощи со стороны командования авиации, не выделявшего «минимального количества самолетов» для снабжения партизан. Проблема усугублялась из-за невнимания к этим вопросам Центрального Штаба партизанского движения. Его роль в помощи ЛШПД была определена секретарем Ленинградского ОК ВКП(б) М. Никитиным в письме Сталину как «эпизодичная и мизерная»245.

Резюмируя идеологическую деятельность Германии на территории оккупированного Севера-Запада, отметим следующие результаты. Немецкая пропаганда оказала определенное влияние на население: одни согласились сотрудничать с новыми властями, другие завербовались для работы в Германии, третьи стали пассивной социальной категорией — подвергались обработке, выполняли распоряжения, директивы и т. д. Но, несмотря на продуманную систему и значительную работу в организации пропаганды, в целом идеологическая акция немцев потерпела неудачу. Кроме объективного преимущества в защите отечества, постепенно набиравшего силу партизанского движения в Ленинградской области, а также деятельности подпольщиков и советской пропаганды сыграли свою (относительную) роль и просчеты германского командования и их идеологических кадров. Немцы обрушили на сельское население огромную дозу идеологического материала: о марксизме, о Ленине, Сталине, мировой революции и т. д. В силу общеобразовательного и политического уровня значительная часть этой «инъекции» не была воспринята населением. По мере осуществления оккупационного режима реальные факты грабежа и насилия, нанесения экономического ущерба (вывозились в Германию не только зерно, скот и т. д., но даже целебные грязи Старой Руссы), тяжелой жизни в самой Германии опровергали немецкую пропаганду.

Как отмечалось, уже осенью — зимой 1941–1942 гг. наметились новые тенденции в настроениях населения оккупированных территорий, которые в перспективе привели к росту партизанского движения.

Во-первых, обнаружилось общее разочарование немецкой политикой, особенно проводимой немцами экспроприацией продовольствия и собственности, грубым отношением к местному населению, основанным на нацистских представлениях о превосходстве немецкой расы, а также варварским отношением к военнопленным. Население вскоре осознало, что его надежды не оправдались и его положение будет только ухудшаться. Это, однако, не привело к автоматическому росту просоветских настроений — память о коллективизации и массовых репрессиях была еще свежа.

Во-вторых, вскоре обнаружилась неспособность немецкой власти защитить население от деятельности специальных отрядов НКВД и военных, направлявшихся в немецкий тыл. Не сумев завоевать доверия населения и поддержку с его стороны, они, тем не менее, сеяли страх и ощущение опасности, особенно среди тех, кто сотрудничал с оккупантами.

Таким образом, население смогло убедиться в том, что оккупационная власть не так уж сильна, что советское присутствие, пусть и фрагментарное, сохраняется даже в гдубоком немецком тылу. Подобные настроения укрепились в декабре — январе 1942 г., когда Вермахту не только не удалось взять Москву, но и пришлось отступить. Успехи под Москвой, а также продолжавшаяся защита Ленинграда показывали, что Красной Армии удалось оправиться от неудач и судьба войны еще не решена. Голод и лишения зимой 1941–1942 гг. в прифронтовой полосе и во многих селах Ленинградской области произвели огромное воздействие на настроения населения, которое во все большей степени разочаровывалось в немцах. Все это привело к тому, что весной 1942 г. стали появляться собственно партизанские отряды из числа местного населения.

Источники

1В годы суровых испытаний: Ленинградская партийная организация в Великой Отечественной войне. Л.: Лениздат, 1985. С.304.

2ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп. 1. Д.5. Л.40–41.

3Там же. Л.71.

4Там же. Л.129–131.

5Там же. Л.155.

6Там же. Л.203.

7Там же. Л.179.

8Там же. Л.208.

9Там же. Л.214.

10Там же. Л.225.

11Wehrmachtsverbrechen: Dokumente aus sowijetischen Archiven/Zsgest. von G. F. Sastawenko. Eingel. von Gert Meyer. Mit einem Vorw. Von Lew Besymensky. — Koln: PapyRossa-Verlag, 1997.

12Dallin, Alexander. Deutsche Herrschaft in Russland 1941–1945. Eine Studie uber Besatzungspolitik. Duesseldorf, 1958.

13ЦГИА СПб. Ф. 3355. Оп.2. Д.7 (Письма в редакцию газеты «Северное слово»).

15Mulligan T. The Politics of Illusion and Empire. German Occupation Policy in the Soviet Union, 1942–1943. Praeger, New York, 1988. P.123.

16Karov D. Русская полиция в оккупированных немцами областях. Л.49–51.

18Герхарт Хасс (Gerhart Hass). Неопубликованное выступление «О немецкой политике в областях перед Ленинградом 1941–1944 гг.» на Международной конференции «Проблемы истории блокады и битвы за Ленинград — правда истории», Санкт-Петербург, 18–19 января 1994 г. С.10.

19См.: «Совершенно секретно! Только для командования!» Документы и материалы. Составитель В. И. Дашичев. М., 1967. С.199–200.

20Преступные цели — преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944). Москва, 1963. С.49–50.

21 См. приказ Гитлера об обеспечении безопасности в оккупированных районах СССР от 17 июля 1941 г. — Wehrmachtsverbrechen. S.59.

22Hesse E. Der Sowjetische Partisanenkrieg. 1941–1944 im Spiegel deutscher Kampanweisungen und Befehle. Goettingen, 1969. S.98–99.

24Columbia University. ВАR. Box20. Karov D., «Nemetskaia kontrrazvedka v okkupirovannyk oblastiakh SSSR v voinu 1941–45 gg». P.9.

25Хасс Г. О немецкой политике в областях перед Ленинградом. С.6.

27Hoover Institution on War, Revolution and Peace. Alexander Dallin Collection. Box 8–6. P.III–VI.

28См. Приложение (СД и НКВД).

29Schulte Theo J. The German Army and Nazi Policies in Occupied Russia. Berg Publishers, Oxford, 1989. P.88.

30Mulligan T. The Politics of Illusion and Empire. German Occupation Policy in the Soviet Union, 1942–1943. P.125, 132.

31Ibid. P.125.

32Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.15. Д.3 (Спецсобщения об агентурно-оперативной работе на территории, освобожденной от немецких захватчиков и об установленных зверствах в период временной оккупации Ленинградской области). Л.91.

33Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.15. Д.8. Л.89–91.

34Там же. Д.3. Л.6.

35Там же. Д.8. Л.60.

36Разделы о деятельности немецкой контрразведки и полиции написаны в основном на основе неопубликованных рукописей сотрудника Абвера Д.Карова, находящихся на хранении в Бахметьевском архиве Колумбийского университета. Единственная опубликованная работа Д. Карова «Партизанское движение в СССР в 1941–1945 гг.» вышла в свет в Мюнхене под эгидой Института по изучению истории и культуры СССР в 1954 г. и не затрагивает вопросов военно-политического контроля в тылу группы армий «Север».

37 Hesse E. Der Sowjetische Partisanenkrieg. S.34

38ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5 Л.23.

39Columbia University. ВАR. Box20. Karov D., «Nemetskaia kontrrazvedka v okkupirovannyk oblastiakh SSSR v voinu 1941–45 gg». P.13.

40См. Приложение об оккупированной территории, документ № 1.

41ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5 Л.70.

42См. параграф о пропагандистской деятельности на оккупированной территории.

43Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47.Д.5. Л.269–272об.

44Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 47. Д.5. Л.269–270.

45Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 47. Д.5. Лл.269–272об.

46Karov D. «Nemetskaia kontrrazvedka v okkupirovannyk oblastiakh SSSR v voinu 1941–45 gg». Р.18.

47Ibid.

48Karov D. Русская полиция в оккупированных немцами областях. Л.46.

49Karov D. «Nemetskaia kontrrazvedka v okkupirovannyk oblastiakh SSSR v voinu 1941–45 gg». P.20.

50ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.27–32.

51Ibid. Р.20–21. См также Приложение (фрагменты дневника Лидии Осиповой).

52Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.15. Д.8. Л.75.

53Там же. Л.76–77, 81–83.

54Там же. Л.79.

55Там же. Л.85.

56Там же. Л.88.

57Там же. Л.61.

58Там же.

59ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.65–66.

60Там же. Л.82.

61Там же. Л.56.

62Там же. Л.115, 132.

63Там же. Л.194–195.

64См. Приложение — Выдержки из дневника Лидии Осиповой о ее жизни в Пушкине, Павловске, Тосно и Гатчине в 1941–43 гг. — Hoover Institution on War, Revolution and Peace. Collection «Lydia Osipova».

65Karov D. «Nemetskaia kontrrazvedka v okkupirovannyk oblastiakh SSSR v voinu 1941–45 gg». Р.23–24.

66ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.64, 89, 138–138об.

67Karov D. «Nemetskaia kontrrazvedka v okkupirovannyk oblastiakh SSSR v voinu 1941–45 gg». Р.27.

68Ibid. Р.28.

69ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.25–25об.

70Karov D. P.41.

71Ibid. P.42–43.

72ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.105.

73Karov D. P.42–43.

74ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.78.

76Karov D. P.44–45.

77Ibid.

78Ibid. P.46.

79Ibid. P.51.

81О структуре и деятельности Абвера на Восточном фронте см.: Гелен Р. Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии 1942–1971. М.: Центрполиграф, 1999. С. 55–64.

82Karov D. P.80.

83ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л. 101.

84Ibid. P.81–82.

85Karov D. P.11.

86Columbia University. Bakhmetiev Archive (BAR). Collection Research Program — USSR. Box.20. Karov D. Русская полиция в оккупированных немцами областях. Л.17.

87Там же. Л.19.

88Там же. Л.19–23.

89ЦГИА СПб. Ф. 9789. Оп.1. Д.1. Л.243–243об.

90Там же. Л.244.

91Karov D. Русская полиция в оккупированных немцами областях. Л.27.

92Там же. Л.31–33.

93Karov D. Русская полиция в оккупированных немцами областях. Л.38.

94Там же.

95ЦГИА СПб. Ф.3355. Оп.4. Д.227. л.1–41об.

96Там же. Л.51.

97Там же. Л.80.

98Karov D. Русская полиция в оккупированных немцами областях. Л.82–83.

100Karov D. Русская полиция в оккупированных немцами областях. Л.105.

101Там же. Л.106.

102ЦГАИПД СПб. Ф.408. Оп.3. Д.6. Л.5–6

103Там же. См. справку УНКГБ ЛО о деятельности немецкой разведки на оккупированной территории Ленинградской области от 13 января 1945 г. — Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.57. Д.5. Л.6–11

104За Родину (г. Дно). 1942. 5 ноября.

105Там же. 28 февраля.

106ЦГИА СПб. Ф.3355. Оп.4. Д.250. Л.3.

107ЦАМО Ф.217. Оп.1217. Д.32. Л.487; ф.32. Оп.11 306. Д.61.Л.91.

108Там же. Ф. 217. Оп. 1217. Д.32. Л.40.

109Там же. Д.45. Л.159.

110Там же. Ф.32. Оп.11 302. Д.61. Л.91.

111Там же. Оп.11 306. Д.31. Л.231.

112Там же. Ф.217. Оп. 1217. Д.45. Л.152.

113Там же. Ф. 32. Оп. 11 306. Д.31. Л.231.

114Там же. Л.232.

115За Родину (г. Дно). 1943. 26 октября.

116Там же. 1942. 16 июня.

117За Родину (г. Дно). 1942. 7 и 8 марта.

118ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.131. Л.21.

119Hesse E. Der Sowjetische Perrisanenkrieg. S.99.

120Петров Ю. П. Партизанское движение в Ленинградской области. Л.: Лениздат. 1973. С.218.

121Wedel H. Die Propagandatruppen der deutschen Wehrmacht. Neckargemuend, 1962. S.55.

122ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.142.

123Там же. Л.156.

124Там же. Л.157, 216, 225.

125См. Приложение к главе 5.

126За Родину (г. Дно). 1942. 24 апреля; 1943: 7 февраля, 19 июня, 13 августа, 5 сентября

127Там же.

128РЦХИДНИ. Ф.69. Оп.1. Д.1105. Л.40.

129Там же. Л.42.

130Там же. Ф.69. Оп.1. Д.1105. Л.48;

ЦГА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.235.

131ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.154.

132Там же. Л.235.

133За Родину (г. Дно). 1943. 23 июля.

134Там же. 2 апреля.

135Там же. 16 и 29 марта, 19 мая, 11 июня.

136Там же. 11 июня.

137РЦХИДНИ. Ф.69.Оп.1. Д.991. Л.105.

138За Родину (г. Дно). 1943. 10 апреля.

139ЦГИА СПб. Ф.3355. Оп.2. Д.9. Л.1.

140ЦГИА СПб. Ф.3355.Оп.2. Д.1. Л.277.

141ЦГА СПб. Ф.3355. Оп.2. Д.1. Л.54–56.

142ЦГИА СПб. Ф.3355. Оп.2 Д.1 Л.40.

143Там же. Ф.9789. Оп.2. Д.1. Л.157.

144Там же. Ф.3355. Оп.2. Д.1. Л.141.

145Там же. Л.145–146.

146За Родину (г. Дно). 1943. 1 июня.

147Крюковских А. П. Во имя победы: Идеологическая работа Ленинградской партийной организации в годы Великой Отечестственной войны. Л.: Лениздат, 1988. С.242.

148Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 47. Д.5. Л.270–271.

149За Родину (г. Дно). 1942. 19 июля.

150РЦХИДНИ. Ф.69. Оп.1. Д.990. Л.142.

151Абрамова М. А. На освобожденной земле. Деятельность Коммунистической партии по возрождению освобожденных от немецко-фашистской оккупации районов северо-западных областей РСФСР. 1944–1950 гг. Л.: ЛГУ, 1981. С.22.

152ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.32–33.

153Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2.П.н.47. Д.5. Л.272–272об.

154За Родину (г. Дно). 1942. 2 марта.

155За Родину (г. Дно). 1942. 4 июля.

156ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.160–161

157За Родину (г. Дно). 1942. 4 июля.

158ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.160–161, 204, 230.

159 За Родину (г. Дно). 1942. 5 марта.

160Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 47. Д.5. Л.89–96об.

161Там же. Л.271–272об.

162Там же. Л.40.

163Абрамова М. А. На освобожденной земле. С.22.

164ЦГИА СПб. Ф.9789. Оп.1. Д.1. Л.240об.

165Там же. Л.148.

166Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 15.Д.8. Л.92.

167За Родину (г. Дно). 1942. 3 сентября.

168Там же. 19 августа.

169За Родину (г. Дно). 1942. 20 августа.

170Там же. 1942. 27 августа.

171Там же. 3 октября.

172Там же.12 и 24 сентября.

173Там же. 12 сентября.

174Там же. 23 октября.

175Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. Пор. номер 57. Д.5. Л.63–67об.

Там же. Л.39.

176Там же. Л.63об.

177Там же. Л.64.

178Там же.

179Там же. Л. 65.

180Там же. Л.65об.

181Там же. Л.66.

182Mulligan T. P. The Politics of Illusion and Empire. P.100; в 1943 г. ЦГИА СПб. Ф.3355. Оп.2. Д.1. Л.2–4.

183За Родину (г. Дно). 1942. 7 и 8 марта.

184ЦГИА СПб. Ф.9788с. Оп.1. Д.5. Л.72.

185Там же. Л.105–106.

186Там же. Ф.9789. Оп.1. Д.345. Л.1–1об.

187Там же. Л.17.

188Там же. Л.15.

189Там же. Л.50.

190Там же. Д.11. Л.1.

191ЦГИА СПб. Ф.9789. Оп.1. Д.11. Л.18.

192За Родину (г. Дно). 1943. 5–6 июля.

193ЦГИА СПб. Ф.3355. Оп.2. Д.1. Л.241–243.

194Архив УФСБ ЛО.Ф.21/12. Оп.2. П.н.15. Д.3. (Спецсобщения об агентурно-оперативной работе на территории, освобожденной от немецких захватчиков и об установленных зверствах в период временной оккупации Ленинградской области.) Л.6–7.

195Там же. Д.8. Л.74.

196Там же. П.н.57. Д.5. Л.9.

197Там же. П.н.47. Д.5 (Спецсообщения УНКБ ЛО об агентурной и оперативно-следственной работе за 1944 г.). Л.157–158об.

198Там же. Л.475.

199Там же. П.н.15. Д.3. Л.60об.-61.

200Там же. Л.61.

201Там же. П.н. 47. Д.5. Л.61.

202Там же. Л.61об.

203Там же. Л.62.

204Там же. Л.62об.

205Петров Ю. П. Партизанское движение в Ленинградской области. Л.: Лениздат, 1973. С.220

206ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.229. Л.3.

207Там же. Д.413. Лл.1–5.

208Там же. Л.6.

209Там же. Д.373а. Л.3об.

210ЦАМО. Ф.217.Оп.1217. Д.13. Л.65–66

211ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.373а. Лл.1–3;

Там же. Д.160. Л.4;

Там же. Д.259. Лл. 5 об., 6;

см. также. В тылу врага. 1943. С.51.

212 ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.373а. Л.28.

213ЦАМО. Ф.217.Оп.1217. Д.32. Л.488.

214Там же.

215ЦГАИПД СПБ.Ф.4000. Оп.10. Д.20. Л.5об-6об.

216Там же. Ф.4000. Оп.10. Д.77. Л.2.

217Там же. Д.160 Л.4.

218Там же. Д.229. Л.2.

219ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.1427. Л.11–12.

220Columbia Unicersity. ВАК. Box20. Karov D., «Nemetskaia kontrrazvedka v okkupirovannyk oblastiakh SSSR v voinu 1941–45 gg». P.6.

221Ibid. P.6.

222Ibid. P.7.

223Петров Ю. П. Партизанское движение. С.26.

224В тылу врага. 1944 г. Л.: Лениздат, 1958. С.290–291.

225В годы суровых испытаний. С.310.

226ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.1248а. Л.3.

227В годы суровых испытаний. С.310.

228ЦАМО.Ф.217. Оп.1217. Д.111. Л.2.

229Там же. Л.19.

230Там же. Д.32. Л.491.

231Там же. Ф.32. Оп.11 302. Д.61. Л.96.

232Там же.

233ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.373а. Л.5об.

234ЦАМО. Ф.217. Оп.1217. Д.44. Л.88.

235Там же. Л.30.

236ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.259. Л.6–6об.

237Там же. Д.373а. Л.5об-9.

238Там же. Л.9.

239Там же. Д.373а. Л.10об.

240Karov D. P.89.

241ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.373а. Л. 13об—14об.

242Karov D. Nemetskaia kontrrazvedka. P.32.

243Ibida. P.33.

244Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1 (Переписка с НКГБ СССР по агентурно-оперативной и следственной работе с 6 мая по 31 декабря 1943 г.). Л.7–8.

245Приложение (оккупация), документ № 2.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1 ДОВОЕННЫЕ НАСТРОЕНИЯ

Документ № 1

Письмо А. А. Жданову, февраль 1940 г.

Уроки войны в Финляндии.

Финляндия это база интервенции против С.С.С.Р. Эта база укреплялась больше 20 лет и момент ее использования не пришел только благодаря развернувшейся 2-й империалистической войны. Война за уничтожение этой базы интервентских войск, которые могли бы быть высажены на ней, есть вполне естественный и вполне справедливый акт советского правительства. Проведение этого акта в жизнь надо приветствовать, т. к. если уничтожение этого плацдарма наших врагов сейчас требует крупных людских и материальных жертв, то в случае осуществления высадки крупной иностранной армии порядка миллиона человек с тысячами самолетов, артиллерии, танков, боевой флотилии для внутренних вод Финляндии, а также с использованием ныне захваченных у врага островов крупным морским флотом с постройкой стационарных укреплений и дальнобойными орудиями, обстреливающими Кронштадт, а флотом — Ленинград, потребовало бы у него гораздо больше жертв и людских, и материальных для эффективного отражения и уничтожения этого плацдарма и сил там находящихся.

Война начата и ее надо было и хотеть и ожидать и к ней готовиться, готовиться и готовиться.

А что у нас получилось? Войну наши руководители и представители и не предусматривали, стратегический план ее проведения был недостаточно жизненен, недостаточно был пропитан военным духом, энергией, жесткой и жестокой решимостью уничтожить и разбить врага, в кратчайший срок смести с лица земли вооруженные силы врага и все ее даже мельчайшие возможности хоть чем-нибудь мешать нам.

План этот также недостаточно был прописан заботой о «своих людях», о «своих отцах», о «своей армии», ибо прежде всего надо думать о предоставлении нашему бойцу максимума удобства, обеспеченности от воздействия данного климата, местности и т. д.

…И только после того, как было бы обеспечение материальное, а не только моральное армии и тыла — ближайшего тыла, тогда и надо было начинать огород городить.

А что у нас сейчас получилось? Вместо делового обеспечения армии и тыла, в части г. Ленинграда и его промышленных предприятий занялись политической трескотней о «братьях» финнах, о «страдающих», о «несчастных пролетариях», трещали со слезами умиления на глазах., а между тем тысячи бойцов, отправленных на фронт в ботинках и обмотках, с отмороженными ногами наполняли госпитали и больницы, откуда им предстоит выйти калеками на всю жизнь. Тысячи бойцов взлетели на воздух от мин врага, коварно им расставленных, сотни бойцов гибли от пуль «братьев» финнов и т. д.

…В результате получен жестокий урок: на «братьев» финнов да и вообще на каких бы то ни было «братьев» надежды плохие. У этих «братьев» национализм надо из голов вышибать не призывами к единству, братству, интернационализму, а пулями и снарядами.

…Задавались целью не уничтожать промышленных объектов, т. к. они являются наследственностью финского пролетариата, финских «братьев».

…Чем беспощадней мы начали бы ошеломляющую воздушную войну, тем скорее и дешевле мы ее закончили бы. Зачем оставлять врагу то, что он нам не оставит? Для того, чтобы охарактеризовать поведение наших руководителей в этой войне по отношению к армии и их ошибки, достаточно двух русских пословиц: «На охоту ехать — собак кормить», «В час по чайной ложке».

…В результате получилось такое, что невольно начинаешь сомневаться в искренности наших руководителей, начинаешь сомневаться в их умении и способностях. Невольно закрадывается мысль и о качестве военного командования, которое, видимо, за период мирной передышки после гражданской войны оторвалось от жизненного чутья действительной войны.

Вместо того, чтобы в обмундировании бойцов чаще выезжать в поле, они устраивали игры на картах в теплых помещениях. Такой же легкой рукой тысячи бойцов 30 ноября в обмотках и ботинках были брошены на холодные болота, результат известен.

…В результате большие потери и много паники, много замерзших, много больных, много раненых, много мертвых. Ну как тут не покрыть в бога и мать «спецов» с ромбами на шее и соломой в головах? И все это от того, что привыкли политической трескотней заниматься и на картон флажки переставлять в отрыве от живых людей.

Во время войны меньше политик, больше сокрушительных залпов. Во время войны надо стремиться как можно больше выводить у противника живой силы, надо бить и уничтожать до тех пор, пока, наконец, или вооруженная сила врага будет уничтожена, или же разложится и начнет всаживать штыки в брюхо офицерам и всем, кто их гонит на войну против нас.

А то у нас миндальничают, а национализм у солдат врага, умело подогреваемый, берет свое. Этот национализм выбивается только залпами. Страх — великий укротитель. Надо взять тактику — беспощадное уничтожение вооруженных сил врага и всего того, что эти силы питает, одевает, снабжает, согревает, освещает, перевозит.

Надо сказать, что в 17-м году солдаты перешли на сторону революции потому, что всеуничтожающий огонь и жестокость германского командования внушила им панический ужас, т. к. они были свидетелями того, как противник бил их на фронте, как гибли миллионы товарищей и естественно все чаще в солдатских головах возникал вопрос «за что?».

Немецкие залпы вышибли великорусский национализм и солдаты пошли брататься с немцами.

Красноармейцев надо поощрять к тому, чтобы каждый из них стремился вывести из строя как можно больше солдат и офицеров, а не удерживать бойцов от стрельбы по отступающим врагам, такие факты были, были факты и похуже.

…Уроки Испании, Китая и др. у нас не учтены, с другой стороны, целый ряд фактов, которые я здесь назвал ошибками, слишком чудовищные, чтобы быть ошибками. Не скрывается ли тут месть поклонников Троцкого, Бухарина, Рыкова, Пятакова, Ягоды, Тухачевского, Гамарника и др.? Расстреляно много вредителей, но, видимо, еще больше осталось в живых, раз у нас на военном фронте в столь ответственный момент допущены факты отсутствия заботы о бойцах.

Раз у нас могла утвердиться мысль, что один ЛВО может разгромить Финляндию, нет слов, так думали все рядовые граждане Ленинграда, но руководители, у которых в руках были все сведения, говорившие о возможностях врага и о готовности (материальной) ЛВО должны были бы более трезво и жизненно посмотреть на эту проблему.

С самого начала войны надо было подготовленными иметь 6 млн. бойцов, 10 тыс. самолетов и пр., т. к. молниеносный захват всей Финляндии больше поразил бы наших врагов, чем это произойдет теперь. Кроме того, и Швеция и Норвегия, были бы более лояльны.

Теперь же не исключена возможность войны и с ними. Итак, только сейчас, когда «охота идет», стали «кормить собак».

Ведь, по крайней мере, из 22 лет Советской власти лет 10 было для того, чтобы продумать во всех деталях войну в Финляндии.

…И вообще почему это решили нарушить всю производственную жизнь и поставить на военное положение один Ленинград, тогда как яснее ясного, что для ликвидации буржуазной Финляндии, пользующейся помощью буржуазии всего мира, надо было предусмотреть, по крайней мере, 6 млн. казенных жителей севера для операций зимой, и за зиму войну закончить полной победой, полной советизацией всей Финляндии.

Ведь ясно, что затянув войну с Финляндией, мы можем очутиться перед новыми противниками. А разгромив ее быстро — так, как разгромила Германия Польшу, мы утерли бы нос всем, кто пикнул бы на нас.

А теперь с наступлением весны положение наших войск может ухудшиться вследствие увеличения непроходимых мест в Финляндии.

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д.226. (письма А. А. Жданову об уроках войны в Финляндии и по другим вопросам, февраль 1940—ноябрь 1940 г.) Л.38а-47.

Документ № 2

Анонимное письмо группы бойцов и командиров Красной Армии, 17 августа 1940 г.

Тов. Жданов!

Положение в Красной Армии стало совершенно невыносимым.

1. Срок службы стал самым длинным, по 3–4 года держат в целях муштровки.

2. Питание стало самое отвратительное — равноценное на броненосце Потемкин в старое время.

3. Одевание у нас как у партизан, ходим кто в чем попало.

4. Семьи наши также голодают.

5. Порядки и дисциплина как в старой армии, только лишь одного нет, не бьют по морде.

6. Работаем по 13–15 часов, только нас еще не лишили сна 6-ти часов.

Благодаря этому у красноармейцев и мл. командиров моральное состояние самое отвратительное, это показала война в Финляндии, где наша армия показала свою беспомощность, многие наши товарищи сдались врагу.

Такое же настроение и в данное время. Бойцы в открытую протестуют и выливают свое возмущение перед средними командирами, они молчат и никому не доносят, т. к. они сами это осознают и сочувствуют.

Мы писали своему корпусному командованию, но все бесполезно, решили написать Вам, чтобы Вы передали об этом товарищу Сталину.

Бойца, как личность, унизили до невозможности; за малейшее — дают гаупвахту и наряды, политруков и не слушают, т. к. их считают пустышками, трепачами, в их агитацию никто не верит.

Мы сознаем, что в стране у нас экономическое положение тяжелое, поэтому просим:

1) отпустить нас домой;

2) сократить срок службы, т. к. длинный срок хуже отражается на моральном состоянии;

3) приравнять бойца к человеку;

4) в корне изменить питание;

5) дать хорошее обмундирование;

6) выпускать из расположения части хоть часа на три, Вы видите, какие результаты, когда не выпускают;

7) уменьшить рабочий день;

8) предоставить свидание с родными.

Поверьте, т. Жданов, если это будет выполнено, то все недостатки в армии ликвидируются и моральный дух будет высокий и бойцы будут сражаться.

Убедительно просим, проделайте эти мероприятия. Вы сами хорошо знаете из опыта царской армии — репрессии, наказания порядка не восстановят.

Это письмо написано от имени бойцов и командиров войск, расположенных в Пскове, в Луге, в Стругах и т. д.

Впредь наши письма будут печататься на машинке.

Тов. Жданов, поверьте, это не выдумка, а искренняя правда, до Вас все не доходит.

Мы будем просить об этом Сталина.

Группа бойцов и командиров.

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д.226. Л.31–2.

Документ № 3

Письмо Бориса Авсеевича Гитеренштейна А. А. Жданову о состоянии Выборга после того, как его заняла Красная Армия

Глубокоуважаемый Андрей Александрович!

Вчера я возвратился из г. Выборга и считаю своим долгом Вас информировать о некоторых отрицательных явлениях, о которых, вероятнее всего, Вам неизвестно.

Прежде всего, мне, как вновь появившемуся, сразу бросилось в глаза отсутствие должного организационного плана освоения этого города, заключающееся:

1. Беспощадное и невежественное уничтожение архивных материалов, представляющих колоссальную ценность как для освоения города, так и для изучения много полезного для нашей промышленности, а также для нашей разведки. Ценнейшие проектные материалы выбрасываются на улицу и все улицы Выборга наполнены мусором архива.

В то время, это необходимо было сохранить, все до мельчайшего документа (как сделала Германия в бывшей Польше) и все это подвергнуть пересмотру и изучению. Могу привести следующий пример:

Дивизия НКВД по охране ж. д. сооружений приняла от управления городом (как и многие другие) один из больших домов Выборга для освоения, который мне пришлось осматривать на предмет его восстановления для воинских частей. Как видно из оставшихся предметов и валяющегося архива, этот дом в себе размещал, кроме частных квартир (в том числе разных научных работников) строительную контору, обслуживавшую всю Финляндию, мастерские гальваностали, различные торговые предприятия, в которых оставлены ценнейшие материалы, необходимые для восстановительных работ (кабель, провод, различная арматура и др.). Все это смешано в одну кучу, все это обесценено невежеством осваивающих (отсутствием инструктажа).

Ценнейшие документы обширной строительной конторы в своем большинстве выброшены на улицу, сожжены и уничтожены.

2. Бесхозяйственное отношение с нашей стороны к оставшимся ценностям и погромное к ним отношение.

Прекрасная ценнейшая мебель из карельской березы и других ценных материалов, драгоценная посуда, разные ценные лабораторные приборы, оборудование и товары беспощадно портятся некоторыми из размещенных в/частей, в которых не проведена должная подготовка к сбережению этих ценностей и появившимися гражданами — «искателями счастья».

Сейфы и кассы, шкафы и др. запертые вместилища с неизвестной поспешностью разрушаются органами НКВД в то время, что это можно сделать, не испортив эти ценные предметы (Взрывают в помещениях и этим разрушают их).

3. Очковтиратели из Ленинградского радиокомитета за 2–3 дня до моего отъезда в Выборг (6, 7 и 8 апреля) включали трансляцию… и не стесняясь, передавал сущую ложь, не совместимую с принципами советской агитации, основанной в отличие от агитации в капиталистических странах, истинной правдой и справедливостью. Корреспондент из радиокомитета включился вечером и восхвалял темпы восстановления города. В действительности должные темпы восстановления отсутствуют, преобладает ручной труд и кустарщина, работа преимущественно проводится в одну смену. Явствует отсутствие организации работ, комплексного руководства, отсутствие квалифицированных руководящих кадров. Восстановление по своим темпам не большевистское.

4. Уже прошел месяц после взятия Выборга, но поесть или побриться в городе или на вокзале нет никакой возможности за отсутствием соответствующего учреждения. Кроме довольствия в в/частях получить что-либо за деньги не представляется возможным.

5. Управление города популярно слухами среди населения, что председатель управления, получив известие о том, что он рекомендуется постоянным председателем, бросил Выборг и уехал с апеляцией, а его заместитель высказывает не полную решительность в действиях в связи с отсутствием председателя.

Вместе с этим, найти какое-нибудь учреждение в Выборге, в том числе и управление городом, составляет немало трудов, т. к. какие-либо указатели или объявления отсутствуют.

10. IV. 40 я нашел размещение управления городом. Это было часов в 6 вечера, но встретить кого-нибудь из этого управления, хотя бы дежурного, не представилось возможным. Часовой заявил, что управление городом поехало за город.

Пассивность управления городом сказывается также в том, что закрепление домов и различных строений за различными организациями для их освоения делается заочно, т. е. без осмотра этих строений и без учета соответствия правильности расположения не только для размещающегося, но также для удобства города.

Можно было бы еще на многих «мелочах» остановить Ваше внимание, но считаю, что и этого достаточно будет Вам, Андрей Александрович, чтобы сделать соответствующие выводы о неточности информации некоторых «корреспондентов».

Исторически известно, что закрепление завоеванных территорий определяется их правильным, умелым и быстрейшим освоением, а особенно это ценно в ситуации нынешнего международного положения, в перспективе наших будущих побед во всем мире и восторжествовании коммунизма — этого не поняли руководители, которым поручено в Выборге столь ответственное и важное дело (выделено нами — Н. Л.).

Вот и все, о чем считал своим долгом с Вами, как с вдохновителем побед, как с руководителем ленинградских большевиков, как с товарищем каждого трудящегося поделиться.

Прошу извинить за то, что принесу Вам настоящим письмом некоторые неприятности, но это компенсируется пользой делу. Кроме того, прошу простить за допущенную в настоящем письме небрежность и дерзость в изложении.

Небрежность допущена из-за моего заболевания и изложения этого письма в кровати, а в дерзости изложения виновата моя натура.

Уважаемый Вас, мл. лейтенант войск НКВД по охране ж. д. сооружений, канд. ВКП(б) № 188 737 орденоносец Гитеренштейн.

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д.237. Л.23–24а.

Документ № 4

Анонимное письмо А. А. Жданову о положении заключенных, апрель 1941 г.

Смольный.

Товарищу ЖДАНОВУ.

Тов. Жданов!

Я бы предложил бы Вам обратить сугубое внимание на содержание заключенных в тюрьмах г. Ленинграда. Это не исправление или там наказание, а какое-то издевательство над людьми! Теперь весь Ленинград говорит об этом позорище (здесь и далее выделено нами — Н. Л.).

Например, в Крестах в 7-ми метровой камере помещают человек 25–27 подследственных, спят стоя, весь день стоя… Здесь люди, которые будут в ходе следствия или суда оправданы, здесь нечаянный прогульщик — рабочий, здесь вор, здесь просто подростки. Это месяцами «стояние» не говорит о справедливости к «человеку» и порождает массу нехороших толков о состоянии нашей юстиции. Следователи не торопятся, подследственные «стоят» днем и ночью и на «Шипке все спокойно»! Кому это нужно, чтобы из-за переполнения домов заключения прогульщик ждал месяцами «высидки» без права на работу? Говорят, «местов нет»! Не строить же новые тюрьмы. Надо найти выход из создавшегося положения, а не не питать ненужными слухами население, не давать злорадствовать кому-то… Одни сельскохозяйственные работы, поставленные с толком, дадут один из выходов «выгрузки» уже осужденных, ускорить работу следователей — это два и т. д.

Если эпидемия разовьется, например, в тех же «Крестах»? Если подследственных (частью, говорю «без вины виноватых») наказывать зарядкой озлобленности, то к чему это приведет?

Тов. Жданов, дайте воздуха в тюрьмы г. Ленинграда! Заставьте не лишать прогулок, т. к. это усиливает вред скученности. Где здесь ждать «исправления», когда и наказанию нет места!

Скот и то дохнет в тесноте, а попробуйте месяцами стоять днем и ночью и ждать своей участи? Семиметровая камера для 25–27 человек рабочих — подследственников, — это не достижение для нашей республики.

Один вопрос о бане для заключенных и то не решен еще в домах заключения. Это ли не обидно? Это ли не издевка?

Не подписываюсь по необходимости.

14. IV-1941

Резолюция Жданова: «тт. Кузнецову А. А. и Попкову. Просьба обратить внимание кого это касается и упорядочить. 17.4.1941 г.»

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д.326. Л.3. (Анонимное заявление на имя т. Жданова и справка УНКВД ЛО о тяжелом положении заключенных в тюрьмах. Апрель — июнь 1941 г.)

Документ № 5

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

18 июня 1941 г.

№ 11 962

товарищу КУЗНЕЦОВУ

В анонимном письме заключенного на Ваше имя от 14-го апреля 1941 года излагается жалоба на тяжелое положение з/к з/к в тюрьмах в связи с большим наполнением камер.

Это имело место в силу того, что борьба с преступностью со второй половины 1940 г. усилилась, работа Прокуратуры и Судов в части соблюдения сроков ведения следствия и судебного разбирательства была поставлена плохо, в лагерях и колониях существовала неправильная практика жесткого отбора з/к з/к по состоянию их сил. Поэтому в тюрьмах накопилось около 18 000 контингента, который не представлялось возможным отправить, а всего 23 240 человек.

18 000 человек состояли из:

а) женщин — 4406 человек, которых, как правило, лагеря и колонии всячески уклонялись принимать. В числе 4406 человек женщин — 455 — беременные и с детьми,

б) несовершеннолетних — 2747 человек.

в) инвалидов — 636 человек,

г) с остатком срока заключения ниже месяца — 1100 человек,

д) особо опасных преступников — 530 человек,

е) подследственных — 8244 человека.

В данное время в результате решений Горкома и Обкома ВКП(б) положение в тюрьмах значительно улучшилось.

Так, например: на 15VI-41 г. по тюрьмам города и области содержится всего 15 500 человек, по тюрьмам №№ 11, 3 и 2 — наполнение не превышает лимита. В ближайшее время будут проведены мероприятия для вывода заключенных женщин с детьми и несовершеннолетних, что даст возможность полностью обеспечить нормальные условия.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД

по Ленинградской области

/ЛАГУНОВ/

Документ № 6

Анонимное письмо А. А. Жданову, 1940 г.

Уважаемый товарищ Жданов!

В дни тревожного раздумья о судьбах нашей страны, я всегда обращаюсь с письмами к Вам или В. М. Молотову. Я всегда писал, что политика «антисталинца» Литвинова неправильна и что он «нечисто» ведет дело. Так и вышло. Разве последняя пасквильная книга Р. Роллана написана не по материалам Литвинова? Что Молотов прав в своих действиях, достаточно поглубже вникнуть в книгу б. итальянского министра-президента Франческо Нитти «Европа над бездной» (Издательство «Мысль», Петроград, 1923). Автор — сведующий человек — и еще в 1922 г. понял, куда поведет Версальский договор. (Если не читали, обязательно прочтите эту книгу). Литвинову, конечно, это было понятно, но ведь ему всегда были противны «массы». Он хитро тянул к другому берегу. Всем этим Сурицам и прочим плевать на страну. Что она им? (Вспомните Крестинских, Караханов, Радеков). Посмотрите, что эти «дипломаты» сделали для своей страны?! Ноль, нет, хуже нуля. Они впитали в себя и в других ненависть к «сталинской» стране. А в Швеции что сделала Коллонтай? Разве эта пустая бабенка в «модных» платьях, делящая любовь и с «демократом» и с царедворцем, может пользоваться уважением и доверием пролетариата? Конечно, нет! И поверьте, она делает все в Швеции, чтобы провалить «политику Молотова»: ведь это так ясно, так во всем чувствуется!

Я одинаково отношусь ко всем людям, но считаю, что настроение евреев в нашей внешней политике вредно, ибо исторически у евреев выработалась любовь к золоту, но не родине. Кто сейчас проливает кровь за родину? Достаточно прочесть списки награжденных. А кто захватил «скупочные», «рестораны» и проч.? Кто в них наживается? А вредительство в торговле? А у кого лучше квартиры и т. д.? Вы, конечно, сами знаете и видите это лучше других, но почему же не кладете предел этому?

Болея этими мыслями, пишу Вам и не сердитесь на меня за это.

С коммунистическим приветом, П.

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д.226. Лл.38–38а.

Документ № 7

Письма А. Жданову за 1939 г.

Источник: ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д. 156. Л.2–31.

Основные темы писем А. Жданову

Ведомства, куда переадресовывались письма, полученные в секретариате А. Жданова (декабрь 1939 г.)

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп. 2 г. Д.156. Л.41.

Письма Жданову за период с 14 января 1941 г. по 7 июня 1941 г.

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 г. Д.296. Л.16–18.

Документ № 8

РАССЕКРЕЧЕНО

СПРАВКА О ДВИЖЕНИИ ВКЛАДОВ

В СБЕРЕГАТЕЛЬНЫХ КАССАХ ГОРОДА ЛЕНИНГРАДА

С 27/XI-1/XII-1939

С 27/XI-1/XII продано населению облигаций выигрышного займа 1938 года на сумму = 2397 тыс. руб. Куплено от населения на 373 тыс. рублей. Таким образом, чистая реализация составила +2024 тыс. рублей.

НАЧАЛЬНИК ЛЕН. ГОР. УПРАВЛЕНИЯ ГОСТРУДСБЕРКАСС И ГОСКРЕДИТА

Подпись /ГУЖКОВ/

2/ХП 39 г.

Примечания:

графа I — принято во вклады в тыс. руб.

графа II — выдано вкладов в тыс. рублей

графа III — результат в тыс. рублей

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп. 2 в. Д.3873. Л.1

РАССЕКРЕЧЕНО

СПРАВКА

о движении вкладов во всех сберегательных кассах гор. Ленинграда (общей суммой)[129]

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2 в. Д.3873. Л.12

Примечание: баланс 2 декабря был отрицательным — минус 402 тыс. рублей. — Там же. Л.2.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2 ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ

Документ № 1

СОВ. СЕКРЕТНО.

ПЛАН МЕРОПРИЯТИЙ

По выполнению постановления Военного Совета Ленинградского фронта от 26 августа 1941 г. за № 196/сс «Об обязательной эвакуации немецкого и финского населения из пригородных районов Ленинградской области»

В соответствии с постановлением Военного Совета фронта, из 8-ми районов Ленинградской области (Ораниенбаумского, Красносельского, Слуцкого, Красногвардейского, Тосненского, Мгинского, Всеволожского и Парголовского) подлежат выселению:

финнов 88 700 чел.

немцев 6700 чел.

…Для обеспечения эвакуации указанного немецкого и финского населения осуществить следующие мероприятия:

1. Проведение эвакуации возложить на УНКВД по ЛО, для чего создать оперативную тройку в составе: Нач. УНКВД ЛО т. КУБАТКИНА, Зам. Нач. СПО НКВД т. ДРОЗДЕЦКОГО и Зам. Нач. УНКВД ЛО т. МАКАРОВА.

2. Обязать Ленинградский Обком ВКП(б) (т. НИКИТИН) и Исполком Ленинградского Облсовета Депутатов Трудящихся (т. СЕМИН) оказать органам НКВД всемерное содействие в проведении эвакуации.

3. Создать на местах в районах оперативные тройки, на которые возложить проведение эвакуации. Оперативные тройки утвердить в следующем составе:

а) Ораниенбаумский район

Зам. Нач. Транспортного отдела УНКВД ЛО т. БАРКОВ

Председатель РИКА т. КУЗНЕЦОВ

Нач. РО НКВД т. ШВАНЕВ

б) Красносельский район

Зам. Нач. СПО УНКВД ЛО т. ЯКУШЕВ

Председатель РИК'А т. ЧЕРНАТ

Нач. РО НКВД т. НИКИТИН

в) Слуцкий район

Нач. Дзержинского РО НКВД ЛО т. МИХАЙЛОВ

Председатель РИК'А т. КОРОВИЧЕВ

Нач. РО НКВД т. ПЕРЕВОЗЧИКОВ

г) Красногвардейский район

Нач. Контрольно-оперативного отделения УНКВД ЛО т. СОКРАТИЛИН

Председатель РИК'А т. ЛИНКЕВИЧ

Врид. Нач. РО НКВД т. МИХАЙЛОВ

д) Тосненский район

Зам. Нач. Управления милиции города Ленинграда т. АВЕРКИЕВ

Пред. РИК'А т. ТАРЫНИН

Нач. РО НКВД т. НЕСТЕРОВ

е) Всеволожский район

Зам. Нач. КРО УНКВД ЛО т. УСТИНОВ

Пред. РИК'А т. ЯКОВЛЕВ

Нач. РО НКВД т. МАЛИНОВСКИЙ

ж) Парголовский район

Зам. Нач. СПО УНКВД ЛО т. ФАЛИН

Председатель РИК'А т. ВЕЛИКОМБОРСКИЙ

Нач. РО НКВД т. РЕШЕТОВ

з) Мгинский район

Зам. Нач. 3 Спецотдела УНКВД ЛО т. КРИВЦОВ

Председатель РИК'А т. САЛМАКСОВ

Нач. РО НКВД т. МАРУШКОВ

4. Обязать Областную оперативную Тройку УНКВД (т. КУБАТКИНА, ДРОЗДЕЦКОГО и МАКАРОВА):

а) тщательно проинструктировать пред. Рай. опер. троек НКВД о порядке проведения эвакуации

б) использовать для обеспечения эвакуации районный аппарат НКВД, аппарат милиции и по согласованию с секретарями РК и Пре. РИК'ов местный сов. партаппарат.

в) выделить в помощь каждому РО НКВД по 5 оперативных работников УНКВД ЛО и по 2 оперработника милиции. Прикрепить к местам погрузки эвакуируемых на баржи или в ж. д. вагоны оперативные группы в составе 7 чел. каждая (см. приложение № 3).

г) Проследить за быстрым продвижением ж. д. эшелонов и барж за пределы Ленинградской области.

5. Обязать районные опер. Тройки НКВД:

а) Составить списки колхозов и населенных пунктов, подлежащих обязательной эвакуации с указанием наименования колхоза или населенного пункта, количества населения подлежащего эвакуации, лица, ответственного за эвакуацию из числа работников НКВД или милиции, прикомандированных к опер. Тройке.

Установить, что назначенное ответственным за эвакуацию лицо обеспечивает доставку населения к месту посадки на баржи или в поезд;

б) Из числа эвакуируемых назначить ответственное за эвакуацию лицо (пред. Колхоза или кого-либо другого);

в) разъяснить эвакуируемому населению, что они должны захватить с собой продукты питания (до 200 кг на семью), постельные принадлежности, белье, обувь, зимнюю одежду, мелкую домашнюю утварь (посуда, ведра, ножи, вилки и пр.),

г) мелкий с/х инвентарь (пила, топор, лопата и пр.). Общий вес багажа (включая продовольствие) не должен превышать 600 кг.

д) на каждый эшелон выделить начальника эшелона, который следует с эшелоном до места назначения и расселяет его по согласованию с местными органами власти;

е) в случае оказания сопротивления лицами, подлежащими эвакуации или отказа от выезда, выявлять и арестовывать зачинщиков, проводя одновременно совместно с партийными и советскими органами соответствующую разъяснительную работу.

ж) В местах погрузки отвести для эвакуируемых специальные помещения на время до подачи средств передвижения (и) организовать торговлю продуктами, кипяток, а также медицинское обслуживание.

6. Обязать районные конторы ЗАГОТСКОТ и ЗАГОТЗЕРНО принять от эвакуируемого населения под расписки крупный рогатый скот, а также излишки зерна.

7. Обязать председателей РИК'ов:

а) выдать главе эвакуируемой семьи эвакуационное удостоверение, в котором указать, что она эвакуируется из такой-то области и перечислить членов семьи;

б) все освобождающиеся помещения взять на учет и обеспечить их охрану;

в) выделить в распоряжение рай. опер. троек НКВД достаточное количество работников из местного советского и партийного актива для обеспечения проведения эвакуации.

8. Обязать начальника охраны тыла генерал-майора — СТЕПАНОВА для обеспечения порядка в районах эвакуации, направить потребное количество бойцов с комсоставом по разверстке УНКВД ЛО.

9. Эвакуируемое население направить в следующие области в соответствии с указаниями совета по эвакуации:

в Красноярский край 24 000 человек

Новосибирскую область 2 4000 «

Алтайский край 12 000 «

Омскую область 21 000 «

Северо-Казахстанскую область 15 000 «

10. Обязать Нач. Управления железных дорог (т. КОЛПАКОВ) обеспечить подачу в пункту погрузки эвакуируемого населения оборудованных железнодорожных вагонов (теплушек) в срок и в количестве согласно заявкам УНКВД ЛО.

Обязать Нач. Управления Речпараходства (т. ЛОГАЧЕВ) обеспечить подачу оборудованных барж в сроки и в количестве согласно заявки УНКВД ЛО.

11. Обязать Нач. ТО Окт. ж. д. УНКВД ЛО БЕЖАНОВА обеспечить своевременную подачу вагонов в пункты погрузки согласно прилагаемого плана (см. приложение), а также проследить за быстрым продвижением железнодорожных эшелонов и барж за пределы Ленинградской области.

12. Обязать Областную Оперативную Тройку УНКВД ЛО (т. КУБАТКИН) ежедневно информировать Обком ВКП(б) и НКВД СССР о ходе проводимой операции.

13. Эвакуацию закончить к 7 сентября 1941 года.

14. Наблюдение и контроль за ходом выполнения настоящих мероприятий возложить соответственно на Секретаря Лен. ОК ВКП(б) т. НИКИТИНА и Зам. Наркома Внутренних Дел Союза ССР т. МЕРКУЛОВА.

(НИКИТИН)

(МЕРКУЛОВ)

28 августа 1941 г.

Верно: Зам нач. УНКВД ЛО

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.3–8.

Документ № 2

С П Р А В К А

(по немецким колхозам)

ВСЕВОЛОЖСКИЙ РАЙОН.

1. Колхоз «УДАРНИК» (объединяет дер. Ковалево, Красногорского сельсовета), в колхозе 27 немецких семей — 84 чел.; 27 финских семей — 60 чел.; 10 русских семей — 42 чел.; 2 эстонских семьи — 8 чел.

ВСЕГО 66 СЕМЕЙ — 194 ЧЕЛОВЕКА.

2. Колхоз «1 МАЯ» (объединяет немколонию Янино, Красногвардейского сельсовета), в колхозе — 39 семей немцев — 134 чел., 23 русских семьи — 80 человек.

ВСЕГО 62 СЕМЬИ — 214 ЧЕЛОВЕК.

3. Колхоз «КРАСНЫЙ МЕХАНИЗАТОР» (объединяет часть немецкого населения Ново-Саратовской колонии, Ново-Саратовского сельсовета и 3 семьи мест. Утиная Заводь).

В колхозе 149 немецких семей — 568 человек; 5 русских семей — 20 человек.

ВСЕГО 154 СЕМЬИ — 588 ЧЕЛОВЕК.

4. Колхоз «РОТ ФРОНТ» (объединяет Веселый Поселок, Ново-Саратовского сельсовета). В колхозе — 13 немецких семей — 53 чел., 4 русских семьи — 14 человек.

ВСЕГО 17 СЕМЕЙ — 67 ЧЕЛОВЕК.

НАЧАЛЬНИК 6 ОТДЕЛЕНИЯ КРО УНКВД ЛО

Лейтенант госуд. безопасности

/БИРЮКОВ/

23 августа 1941 года г. Ленинград

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.1. Л.10.

Документ № 3

СВЕДЕНИЯ

о количестве семей немецкой национальности,

проживающих в Слуцком районе:

Принял по телефону КОРЕЗИН

23 августа 1941 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.12.

Документ № 4

Совершенно секретно

СВОДКА

На изъятие контрреволюционного элемента

из гор. Ленинграда.

ЗАМ. НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО и гор. Ленинграда

Старший майор Госуд. Безопасности

/ОГОЛЬЦОВ/

25 августа 1941 г.

г. Ленинград

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.13–14.

Документ № 5

ТРАНСПОРТНЫЙ ОТДЕЛ НКВД ОКТЯБРЬСКОЙ ЖЕЛ.ДОРОГИ

СОВ. СЕКРЕТНО.

СПРАВКА

О КАТЕГОРИИ ЛИЦ, ПОДЛЕЖАЩИХ АРЕСТУ.

1. Бывшие члены антисоветских полит. партий, ныне проявляющие антисоветские пораженческие настроения...

2. Бывшие участники различных контр-революционных организаций и групп, занимавшие в них в прошлом руководящее положение и ныне продолжающие проявлять антисоветские и пораженческие настроения… 2 чел.

3. Все бывшие кадровые троцкисты и правые, привлекавшиеся в прошлом к ответственности в партийном, судебном или административном порядке…

4. Все отбывшие срок наказания по обвинению в шпионаже, диверсии, терроре, вредительстве или повстанчестве...

5. Бывшие политбандиты, перебежчики, белые, харбинцы, выходцы из Монголии на которых в настоящее время имеется компрометирующий материал… 2 чел.

6. Лица, исключенные из ВКП(б) по политическим мотивам, если они в настоящее время проявляют недовольства и антисоветские настроения… 2 чел.

7. Лица, не имеющие постоянного места жительства, уголовники, рецидивисты...

8. Прочий враждебно-настроенный элемент, ведущий антисоветскую пораженческую агитацию и пропаганду… 19 чел.

ВСЕГО: 25 чел.

О КАТЕГОРИИ ЛИЦ, ПОДЛЕЖАЩИХ ВЫСЕЛЕНИЮ.

1. Бывшие члены антисоветских полит. партий, ныне проявляющие антисоветские пораженческие настроения… 3 чел.

2. Бывшие участники различных контрреволюционных организаций и групп, занимавшие в них в прошлом руководящее положение и ныне продолжаю щие проявлять антисоветские и пораженческие настроения…

3. Все бывшие кадровые троцкисты и правые, привлекавшиеся в прошлом к ответственности в партийном, судебном или административном порядке…

4. Все отбывшие срок наказания по обвинению в шпионаже, диверсии, тер роре, вредительстве или повстанчестве...

5. Бывшие политбандиты, перебежчики, белые, харбинцы, выходцы из Мон голии, на которых в настоящее время имеется компрометирующий материал… 6 чел.

6. Лица, исключенные из ВКП(б) по политическим мотивам, если они в настоящее время проявляют недовольства и антисоветские настроения… 2 чел.

7. Лица, не имеющие постоянного места жительства, уголовники, рецидивисты… 3 чел.

8. Прочий враждебно-настроенный элемент… 22 чел.

ВСЕГО: 36 чел.

НАЧАЛЬНИК ТО НКВД ОКТЯБРЬСКОЙ ж. д. КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (БЕЖАНОВ)

25 августа 1941 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.15–17.

Документ № 6

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

2/ЛФ

сентября 1941 г. № 9073

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В течение последней декады, с 26 августа по 5 сентября, в гор. Ленинграде и пригородах: Пушкин, Петергоф и Колпино проведено три массовых облавы по изъятию дезертиров, лиц, проживающих без прописки и другого преступного элемента.

Помимо этого, проводились ежедневные, систематические обходы-облавы как в районах Области, так и по станциям железных дорог.

Облавами были охвачены: гостиницы, пивные, рестораны, кафе, столовые, зрелищные предприятия и т. д.

За декаду во время облав было задержано 7328 чел., из них:

Арестовано за антисоветскую агитацию — 61 чел.

Арестовано за нарушение паспортного режима и за различные уголовные преступления — 232 чел.

Передано коменданту города и комендантам ж. д. станций, подозреваемых в дезертирстве — 3020 чел.

Направлено в райвоенкоматы — 807 чел.

Направлено в эвакопункты — 616 чел.

Среди задержанных имеются военнослужащие, у которых изъяты гранаты, винтовки, автоматы, а в отдельных случаях и пулеметы.

Задержаны 4 красноармейца 50 авиабазы: ЕГОРОВ, ДЕРЯБОВ, АРУСОВ и ХУТТОНЕН, дезертировавшие с фронта. У них отобрано: автомат, 3 винтовки, 5 ручных гранат и 185 патрон. Направлены к коменданту города.

Задержан пьяный моряк Совторгморфлота АНДРЕЕВ Е. В., 1909 г. р., с автоматом, пистолетом «ТТ» и патронами. При обезоруживании АНДРЕЕВ оказал сопротивление и произвел выстрел.

Задержан красноармеец 2 СП СОЛОМАТИН Ю., в течение 3-х дней нелегально проживавший у своей знакомой в Ленинграде. У него изъята граната и винтовка с патронами. СОЛОМАТИН направлен к коменданту города Ленинграда.

Задержан командир отделения арт. пулем. батальона № 271 СОЛОЦ И. М. и боец ЖИДЕЛИС, дезертировавший с фронта. У них изъят станковый пулемет. Передан коменданту гор. Ленинграда.

Всего во время облав и проверок изъято оружия и боеприпасов:

пулеметов — 2

автоматов — 5

револьверов — 18

пистолетов — 7

гранат ручных — 46

ружей — 26

винтовок — 107

патрон — 4090

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО и гор. Ленинграда

комиссар Госуд. Безопасности 3-го ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ВОРОШИЛОВУ,

тов. ЖДАНОВУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.26–28.

Документ № 7

Лично комисс. тов. Кубаткину

СПРАВКА

о численности населения города Ленинграда по состоянию на 8 сентября 1941 года

I. Численность населения на 22 июня 1941 года: 2 812 134

II. Движение населения за 7 сентября 1941 года:

а) состояло на 7 сентября — 2 457 126

прибыло: взрослых — 502, детей — 65, всего — 567

убыло: взрослых — 76,детей — 12, всего — 88

б) состоит на 8 сентября — 2 457 605

ЗАМ.[130] НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ МИЛИЦИИ гор. Ленинграда, ст. майор милиции /Грушко/

8 сентября 1941 г

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.29.

Документ № 8

УНКВД ЛО

Москва, НКВД СССР — товарищу БЕРИЯ

№ 146.

17 и 18 марта из Ленинграда отправлено 5 эшелонов, общим количеством 9785 человек, в том числе финнов и немцев 6888, адмвысланных — 2897.

Отправка производилась до станции Борисова Грива по железной дороге и через Ладожское озеро на автомашинах Военного Совета Ленинградского фронта до станций Кабоны,[131] Жихарево, Лаврово.

На этих станциях формировались эшелоны и направлены — 2 эшелона в Омскую область, 3 эшелона — в Красноярский край.

Эшелоны были обеспечены конвоем, на питание высланным выданы деньги из расчета 6 рублей в сутки.

С 24 марта проводим эвакуацию финнов и немцев из пригородных районов. Подлежит эвакуации 24 600 человек. Из них на 28 марта доставлено на станцию Борисова Грива, перевезено до станции Кабоны и Жихарево и направлено в Иркутскую область 3 эшелона, количеством 6788 человек. Кроме того, погружен на ст. Жихарево и готов к отправке в Иркутскую область 1 эшелон с количеством 2570 человек. На станции Борисова Грива прибыло и разгружается для направления через Ладожское озеро и далее в Красноярский край 3 эшелона в количестве 7800 человек. В пригородных районах находится под погрузкой 2 эшелона и последние 2 эшелона будут грузиться 29 марта.

Перевозка через Ладожское озеро на автомашинах идет медленно, так как помимо спецэшелонов ежедневно перевозится 7000 граждан, эвакуируемых в общем порядке.

Для обеспечения порядка, охраны и нормального движения эшелонов:

а) в пригородных районах созданы опергруппы НКВД и милиции для обеспечения сбора эвакуируемых к месту посадки и погрузки в эшелоны;

б) в пути следования до ст. Борисова Грива эшелоны сопровождают работники НКВД и милиции;

в) на станциях Борисова Грива, Кабоны, Жихарево и Волховстрой созданы опергруппы для своевременной посадки эвакуируемых, подготовки и подачи подвижного состава;

г) при направлении к станциям назначения каждый эшелон обеспечиваем спецконвоем войск НКВД в количестве 24 человек, возглавляемым начальником эшелона и оперработником НКВД.

Питание по нормам, установленным Военным Советом, организовано на станциях Кабоны, Жихарево и Волховстрой. Для питания в пути следования Начальнику эшелона выдаются деньги в расчете 6 рублей на человека в сутки.

В настоящее время на Северной железной дороге имеет место задержка продвижения поездов — 28 марта на линии Волховстрой-Тихвин простаивают 7 поездов, на подходе к Тихвину 5 поездов. Станция Тихвин эти поезда не принимает в связи с большим скоплением других эшелонов на Северной железной дороге. Об этом нами поставлено в известность ТУ НКВД СССР.

КУБАТКИН.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Гос. Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

29 марта 1942 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.47–48.

Документ № 9

4 апреля 1942 г.

№ 10 448

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

товарищу БЕРИЯ

По решению Военного Совета Ленинградского фронта, Управлением НКВД ЛО со второй половины марта месяца выселено из города и пригородных районов — 39 075 чел., в том числе:

Эвакуировано в обязательном порядке финнов и немцев — 35 162 чел.

Выслано в административном порядке социально-опасного элемента — 13 чел.

Весь этот контингент направлен:

В Красноярский край — 26 283 чел.

В Иркутскую область — 9488 чел.

В Омскую область — 3304 чел.

Кроме того, в связи с исключительным значением Кронштадта, как опорной военно-морской базы на подступах к Ленинграду, удалено из Кронштадта — 431 чел., из них:

Выслано в административном порядке антисоветских элементов — 67 чел.

Проведена обязательная эвакуация немцев и финнов — 75 чел.

В порядке общей эвакуации удалено социально-опасных элементов — 289 чел.

Эвакуированные из пригородных районов финны и немцы, при выезде, сдавали местным советским организациям скот и жилые постройки. По неполным данным сдано:

коров — 1020

лошадей — 134

мелкого скота — 92

Передано жилых построек — 7540

За время проведения выселения и эвакуации никаких происшествий и антисоветских проявлений не отмечено.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.1. Л.54–55.

Документ № 10

Правки и пометки А. А. Жданова на приговоре Военного Трибунала Ленинградского фронта по делу Фролова И. М. и Иванова К. Д., обвиняемых в измене № 0442

СОВ. СЕКРЕТНО экз. №____

ПРИГОВОР

ИМЕНЕМ СОЮЗА СОВЕТСКИХ

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК

1941 года декабря 2 дня, Военный Трибунал Ленинградского фронта, в закрытом судебном заседании, в расположении Военного Трибунала, в составе:

Председательствующего Диввоенюриста ИСАЕНКОВА

Членов: Военного юриста 1 ранга ТОКАНАЕВА

Военного юриста 2 ранга КОРОТАЕВА

При секретаре Военном юристе 3 ранга ВАСИЛЬЕВЕ,

Рассмотрел дело № 0442 по обвинению бывшего командира 80 стрелковой дивизии полковника ФРОЛОВА Ивана Михайловича, 1895 г. рождения, происходящего из граждан деревни Острый Клин, Черепецкого района Тульской области, по социальному положению рабочего, русского, с низшим образованием, женатого, исключенного из членов ВКП(б) в связи с арестом по данному делу, ранее не судимого, в Красной Армии с 1918 г. добровольно, и бывшего комиссара той же дивизии полкового комиссара ИВАНОВА Константина Дмитриевича, 1901 г. рождения, происходящего из граждан гор. Иваново, русского, по социальному положению рабочего, женатого, с высшим образованием, исключенного из членов ВКП(б) в связи с арестом по данному делу, ранее не судимого, в Красной Армии с 1918 г. добровольно обоих в преступлении, предусмотренном ст. 193–17 п. «б» УК

УСТАНОВИЛ:

Фролов, 21 ноября с. г., доложив Командующему Ленинградским фронтом о готовности вверенной ему дивизии к выполнению боевой задачи, получил от него устный приказ о прорыве блокады противника на одном из участков фронта, о чем 22 ноября с. г., по возвращении в дивизию, информировал комиссара дивизии Иванова. На деле, Фролов и Иванов к выполнению боевого приказа Командования фронта отнеслись пораженчески, проявили трусость и преступное бездействие, причем Фролов двум представителям фронта заявил за 3 часа до начала операции, что он не верит в успешный исход операции (выделенный текст дописан Ждановым — Н. Л.).

В результате этого ответственная операция на одном из важных участков Ленинградского фронта была сорвана.

Таким образом, в трудный и ответственный момент для Ленинграда и Ленинградского фронта, когда командиры и политработники фронта, не щадя своей жизни мужественно и честно выполняют боевую задачу по прорыву вражеской блокады вокруг Ленинграда, Фролов и Иванов нарушили воинскую присягу, обесчестили высокое звание воина Красной Армии и своим трусливыми пораженческими действиями нанесли серьезный ущерб войскам Ленинградского фронта.

Вышеизложенными действиями Фролов и Иванов совершили преступление, предусмотренное ст. 193–17 п. «б» УК.

Руководствуясь ст.ст. 319 и 320 УПК, Военный Трибунал

ПРИГОВОРИЛ:

Фролова Ивана Михайловича и Иванова Константина Дмитриевича, в соответствии со ст. 23 Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА, лишить военного звания

Фролова — «полковника» и

Иванова — «полкового комиссара».

На основании ст.193–17 п. «б» УК — Фролова Ивана Михайловича и Иванова Константина Дмитриевича подвергнуть высшей мере наказания —РАССТРЕЛЯТЬ.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Подлинный за надлежащими подписями.

Верно

РЦХИДНИ. Ф.77.Оп.3с. Д.130.Л.1–3.

Документ № 11

Совершенно секретно

СПРАВКА

С начала военных действий по 19.XII-1941 г. частями и органами ОВТ ЛФ, городской, областной милицией, ж. д. милицией ДТО Октябрьской и Ленинградской железных дорог в тылу Ленинградского и ранее Северного фронта:

Задержано дезертиров и подозреваемых в дезертирстве — 78 196 чел.

В том числе:

Уклонившихся от призыва и мобилизации — 4733 чел.

1. Военнослужащих, задержанных в тылу фронта без документов, с неоформленными документами, самовольно отлучившиеся из части и пр. — 49 717 чел.

2. Арестовано непосредственно после фильтрации — 3237 чел.

3. Направлено в военкоматы и воинские части — 61 583 чел.

4. Выявлено во время предварительного расследования шпионов — 246 чел.

ПРИМЕЧАНИЕ: основная масса задержанных падает на август, сентябрь и начало октября с. г., т. е. в период отхода наших частей.

НАЧАЛЬНИК ШТАБА ОХРАНЫ ВОЙСКОВОГО ТЫЛА

ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА ПОЛКОВНИК (ДРЕЕВ)

21 декабря 1941 г

г. Ленинград

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.31.

Документ № 12

Методические указания о расследовании дел об измене родине[132]

Измена родине является самым тяжелым преступлением, в особенности в настоящее время, когда страна подверглась наглому нападению со стороны озверевшего фашизма и над нашей страной нависла грозная опасность, когда врагами разрушается наше народное хозяйство, когда наши советские люди, растигнутые (так в тексте) врагом на временно оккупированной им территории, подвергаются неслыханным насилиям и истязаниям.

Изменить своей родине, независимо от того, в чем это выражается — в переходе ли на сторону противника, в агитации, направленной к сдаче в плен, или в активной деятельности на пользу врагу (шпионаж, выдача государственной тайны) — решиться на это гнусное преступление может только враг советского народа. Вот почему, борьба с изменниками должна быть беспощадной, без «сантиментов» и либеральных ссылок на так называемые «смягчающие обстоятельства».

Особенно решительной и суровой должна быть борьба с изменой родине со стороны военнослужащих, т. е. тех граждан, которые выполняют почетную обязанность перед родиной, обязанность с оружием в руках отстаивать каждый вершок нашей советской земли, защищать нашу свободу, народное хозяйство, свои очаги, свои семьи.

Поэтому в Уголовном Кодексе РСФСР измена родине, совершаемая военнослужащим, выделена в самостоятельную статью (58–1 п. «б»), имеющую абсолютно определенную санкцию — расстрел.

Удар по врагу должен быть быстрым и решительным. Однако он должен быть нанесен правильно, а, поэтому, каждое дело об измене родине должно быть расследовано не только в самые сжатые сроки, но и с максимальной полнотой. Быстрота расследования отнюдь не должна отражаться на качестве следствия.

Прошедшие через Военную Прокуратуру и Военные Трибуналы Ленинградского фронта дела этой категории показывают наличие в них значительного процента недоброкачественно расследованных материалов.

Это приводит к совершенно недопустимым затяжкам следствия, к несвоевременному применению репрессии, как к самому изменнику, так и к членам его семьи, что в конечном итоге, ослабляет эффективность нашей борьбы с этим тягчайшим преступлением.

В отдельных случаях по делам об измене родине Военные Трибуналы вынуждены выносить оправдательные приговоры, а часть прекращается производством еще в стадии предания суду.

Это означает, что по некоторым делам допускаются другого рода ошибки: неосновательно привлекаются к ответственности люди, в действиях которых отсутствует состав преступления. Наличие подобного следственного брака поставило перед Военной Прокуратурой фронта задачу — дать ряд методических указаний по расследованию этой важнейшей категории дел.

1. Установление факта измены.

Требование четко установить сам факт измены относится, главным образом, к делам, направляемым в Военные Трибуналы для заочного рассмотрения. В отдельных случаях следователь ограничивается установлением одного факта исчезновения, делая из этого факта, подчас, неправильный вывод о том, что исчезнувший из расположения своей части боец перешел на сторону противника.

Следует помнить, что по делам об измене родине репрессия применяется не только к самому изменнику, но и к членам его семьи, совместно с ним проживавшим или находившимся на его иждивении, и если факт измены установлен без надлежащей полноты и четкости, можно допустить ошибку не только в отношении осужденного, но и членов его семьи. Вот почему требование устанавливать факт совершения измены со всей полнотой является одним из наиболее важных условий предварительного следствия по этой категории дел.

Имеется много возможностей для того, чтобы факт измены установить с максимальной полнотой. Чаще всего это делается путем допроса свидетелей, но при этом каждый ведущий следствие должен принять меры к тому, чтобы выявить и допросить именно тех свидетелей, которые могут дать наиболее существенные показания. В первую очередь надо попытаться найти таких свидетелей, которые являются очевидцами самого факта перехода обвиняемого к врагу, т. е. которые видели, как изменник, покинув свой боевой пост, направился в сторону противника.

Допрос этих свидетелей необходимо произвести наиболее подробно, отметив в их показаниях все обстоятельства, при которых этот переход был совершен, т. е. откуда именно направился изменник, по какому направлению он пошел, в какой одежде он был одет, что захватил с собой из оружия, почему не был открыт огонь по изменнику и т. д. Также путем допроса свидетелей следует установить, какие настроения были у обвиняемого в период времени, предшествовавшего его исчезновению. Для этого нужно выявить таких свидетелей, которые во время пребывания обвиняемого в подразделении, были с ним наиболее близки и с которыми он мог вести более откровенные беседы. Обязательно в этих случаях надо устанавливать, не высказывал ли обвиняемый, прямо или косвенно, намерения уйти к противнику и чем он это намерение мотивировал, желанием ли присоединиться к семье, оставленной на территории, временно оккупированной противником, нежеланием рисковать жизнью, обороняя страну от неприятеля, или другими антисоветскими взглядами и настроениями.

Если по уходящему к врагу изменнику был открыт огонь и есть подозрение, что он был убит или ранен, командование обязано принять все меры для доставления раненого или трупа изменника на территорию, занимаемую нашими войсками и точно установить его личность, произведя тщательный обыск и предъявив для опознания лицам, чаще с ним общавшимся.

Наряду с допросом свидетелей, следователь должен принять меры к тому, чтобы собрать другие, хотя бы косвенные, доказательства факта измены. Произвести осмотр места преступления для обнаружения оставленных преступником следов. Следы ног по пути следования к расположению противника, предметы, брошенные изменником дорогой, должны быть описаны в специально по этому вопросу составленном протоколе. Помимо этого, обнаруженные на следах предметы, должны быть предъявлены свидетелям для опознания и подтверждения того обстоятельства, что они действительно принадлежали ушедшему.

Командованию должны быть предъявлены требования о тщательной проверке трупов, обнаруженных поблизости от того места, где находился исчезнувший боец, чтобы не счесть изменником убитого в бою за родину. Командованию же надлежить проверить через санчасть и медсанбат не был ли боец, которого считают изменником, доставлен туда, получив ранение. Если семья исчезнувшего проживает недалеко от места расположения части, следует проверить, не появлялся ли разыскиваемый боец у себя дома, может быть он совершил самовольную отлучку или дезертировал, выяснить у коменданта домоуправления, не появлялся в период после исчезновения разыскиваемый и навести справку в Комендантском Управлении города Ленинграда.

Такая предварительная проверка необходима. Бывают случаи, когда из одного факта отсутствия бойца или группы бойцов на посту делается преждевременный и неправильный вывод о совершенном им акте измены родине.

…Так как особенностью этих дел является отсутствие самого обвиняемого в следствии, то эти дела процессуально оформляются следующим порядком: соблюдая все требования УПК РСФСР, расследующий не выносит постановления о предъявлении обвинения и избрания меры пресечения (128, 145 и 158 ст. ст. УПК) и, естественно, не объявляет об окончании следствия (ст. 206 УПК). Все остальные следственные акты должны быть соблюдены в точном соответствии с требованиями УПК.

2. Выявление обстановки, в условиях которой совершено престуление.

Прошедшие через Военные Трибуналы дела об изменниках родине показывают, что в ряде случаев следствие ограничивается установлением одного факта измены, совершенно упуская ту обстановку, которая способствовала вражеской деятельности и колебаниям наиболее неустойчивой части бойцов.

Между тем, эта обстановка по каждому делу должна быть подробно исследована, для того, чтобы привлечь к надлежащей ответственности должностных лиц, виновных в допущении ее, во-вторых, для того, чтобы на основе материалов конкретного дела провести организационные мероприятия по ликвидации условий, дающих возможность врагу проводить свою разлагательскую работу (Н. Л. — так в тексте).

Поэтому при расследовании каждого дела о готовящейся или совершенной измене родине путем допроса свидетелей надо подробно проверить, что именно способствовало зарождению мысли об измене. Большое значение имеет выяснение таких вопросов в подразделениях: ведется ли какая-нибудь предварительная работа по проверке бойцов, направляемых на выполнение особо ответственных заданий, сопряженных с выходом за пределы переднего края обороны (боевое охранение, разведка, дозор и т. д.); как часто боец видит своего командира и политрука.

Особое внимание следует обратить на тех командиров и политработников, которые имели прямые сигналы о неблагонадежности того или иного бойца, а подчас даже сообщения о готовящемся переходе на сторону противника и не принимали мер для пресечения возможной измены. Такие командиры должны привлекаться к уголовной ответственности.

Следует обязательно проверить в процессе следствия и такие обстоятельства, как создание надлежащих материально-бытовых условий для бойцов. Нередко при расследовании дел свидетели и обвиняемые дают показания о совершенно неудовлетворительном бытовом их обслуживании.

Невыданное вовремя теплое белье и одежда, несвоевременная доставка на передовую линию пищи, или доставка пищи в холодном состоянии — все это волнует бойцов, вызывает у них недовольство, которое враг может использовать в своих гнусных целях. А между тем, в процессе следствия по большинству дел устанавливается, что для налаживания нормального обслуживания бойцов оставалось сделать очень мало, так как и белье на складе имелось и термоса можно было получить, только нужно было проявить побольше заботы о бойцах, притом не только на словах, но и на деле.

В каждом случае, когда по делу устанавливается неприятие со стороны командования надлежащих мер по упорядочению бытового обслуживания бойцов, при наличии к тому возможности, производящий следствие должен ставить вопрос об ответственности командира и политического руководителя (уголовной или дисциплинарной, в зависимости от обстоятельства дела и тяжести наступивших последствий).

При этом совершенно необходимо, независимо от того, будет ли кто-либо привлечен к ответственности, входить с представлением на имя вышестоящего командира или немедленного проведения мероприятий по устранению выявленных следствием недочетов и проследить за своевременным исполнением сделанных предложений.

З. Выявление социального лица обвиняемого.

По ряду дел следственные органы в процессе установления личности обвиняемого ограничиваются одними анкетными сведениями, занесенными в протокол допроса со слов самого обвиняемого. По делам же об изменниках, осуществивших свой план перехода к врагу и подлежащих заочному осуждению, ограничиваются приобщением к делу выписки из журнала учета по форме № 2.

Для полного установления личности обвиняемого надлежит использовать все возможности. Установив его близких друзей в подразделении необходимо их допросить по делу в качестве свидетелей подробно установив, какие сведения сообщал обвиняемый как о себе самом, так и о членах своей семьи. Особенно обращать внимание на то, не находится ли семья на оккупированной противником территории. Тщательно устанавливать национальность обвиняемого, так как по имени, отчеству и фамилии его не всегда можно сделать правильный вывод о этом. Не является ли обвиняемый чуждым уже по одному своему социальному происхождению, не лишался ли он или его близкие родственники в прошлом избирательных прав, не подвергался ли сам или его близкие репрессиям за антисоветскую деятельность. Откуда происходит — уроженец. Каковы были настроения обвиняемого в быту, на боевой учебе, в боевых операциях. Каждому делу должна быть приобщена развернутая характеристика на обвиняемого со стороны командования.

4. Установление наличия и местонахождения родственников.

В ряде случаев следователь, производивший следствие по делу об измене родине, вопрос о том, имел ли изменник родственников и где они находятся, отдельно не исследует, ограничиваясь теми скупыми записями, которые содержат ответы анкетной части протокола. По делам же, направляемым для заочного рассмотрения, делается еще проще — прилагается выписка из книги формы № 2, сведения которой еще более скудны.

Между тем, это обстоятельство нуждается в гораздо более подробном исследовании и правильно поступают те следователи, которые проводят специальные допросы по выяснению именно того, имел ли изменник семью и где она находится, из кого состоит семья, где работает тот или другой член семьи, кто из них находится в рядах Красной Армии.

Выше нами уже была отмечена необходимость точного установления личности изменника, убитого нашими бойцами при его попытке перейти на сторону противника. В том случае, когда совершенно бесспорно установлено, что убитый является именно тем лицом, которое замышляло и уже активно проводило в жизнь свой преступный план изменить родине и перейти на сторону врага, дело о нем за смертью подлежит прекращению. Однако, это не значит, что по этому делу нет необходимости устанавливать местопребывание родственников убитого. Уничтожение изменника не освобождает его родных от ответственности и с ними надлежит поступать так же, как мы поступаем с родственниками тех изменников, в отношении которых уже приведен в исполнение состоявшийся приговор Военного Трибунала, или осужденных заочно. Наоборот, дела подготовляемые для заочного рассмотрения в Военном Трибунале, а также и дела, которые вследствие смерти изменника подлежат прекращению, должны расследоваться с особой тщательностью с тем, чтобы семьи погибшего за счастье родины не разделили бы участь членов семей изменников родины.

5. Сроки следствия.

Большое значение в условиях боевой обстановки приобретает вопрос о том, насколько быстро произведено следствие по делу. Выявляя пробравшегося в наши ряды врага, замышлившего и подготовляющего акт измены родине мы, тем самым, уже пресекаем его преступную деятельность, которая в противном случае, принесла бы значительный ущерб. Мало того, своевременно доведенным до бойцов суровым приговором по делу изменника и членов его семьи мы предупреждаем возможность совершения подобного преступления со стороны других неустойчивых или подпавших под влияние вражеского агента бойцов. Вот почему каждое дело об измене родине должно быть расследовано в максимально короткие сроки — 3–5 дней и вокруг состоявшегося приговора должна быть своевременно организована разъяснительная работа, воспитывающая бойцов в духе преданности родине.

Для иллюстрации можно привести такой пример:

Красноармеец 123 танковой бригады В. Федор Павлович, урож. Львовской области, систематически занимался среди бойцов своего подразделения контрреволюционной пораженческой агитацией. В. восхвалял режим фашистской Германии, германскую армию и особенно ее авиацию, предсказывая быструю победу Германии над Советским Союзом. Вознин рассказывал, что его брат — бывший солдат польской армии, находится в германском плену и пишет письма, из которых видно, что все сообщения советской печати об издевательствах над пленными — неправильны. При этом, говоря о своей семье, которая осталась на территории, временно оккупированной немцами, В. высказывал намерения перейти на сторону врага.

Расследование проводилось Особым Отделом 123 танковой бригады. 11 октября первые показания об антисоветских разговорах были даны свидетелем Г. 13 октября допрошен свидетель В., подтвердивший факт подобных разговоров, третий свидетель М. допрошен только 26 октября, т. е. с перерывом в 13 дней, а арестован В. только 28 октября. После этого, дело из-за неправильной квалификации подготовительным заседанием Военного Трибунала дважды возвращалось к доследованию и окончательно было рассмотрено только 25 ноября. Изменник В. приговорен к расстрелу.

В., в отношении которого за время с 11 по 28 октября допрашивались свидетели, находился на свободе и мог по-прежнему заниматься своей вражеской работой. Мало этого, он мог за это время осуществить свои изменнические намерения — перейти на сторону врага, мог выдать известные ему военные тайны, мог причинить большой вред нашей стране. Заслуженный суровый приговор Военного Трибунала настолько запоздал, что его предупредительное значение в значительной степени снизилось.

6. Отдельные виды измены родине.

а) Подготовка одиного перехода к врагу.

По большинству дел предметом расследования является попытка к переходу на сторону врага одного бойца. В этом случае нельзя пренебрегать ни одним из методов получения доказательств, установить и своевременно допросить свидетелей, слышавших антисоветские высказывания и разговоры о желании перейти к противнику, своевременно сделать обыск. Особенно тщательно допросить обвиняемого, поставив его, в нужных случаях, на очную ставку с изобличающим свидетелем.

В тех случаях, когда переход к противнику был не только задуман, но уже и начат осуществлением, но не доведен до конца по причинам, не зависящим от изменника, надо обязательно допросить тех лиц, которые пресекли возможность перехода к врагу. В отдельных случаях этот допрос имеет буквально решающее значение.

б) Подготовка к совершению группового перехода на сторону противника.

В нашей практике имеют место такие дела, в процессе расследования которых устанавливается наличие группового сговора о переходе на сторону врага. В таких случаях перед следователем ставится задача установить полностью всю группу, замыслившую изменить родине, детально исследовать роль каждого из членов этой группы, установить, какие мероприятия из намеченного плана уже проведены в жизнь и через командование подразделения принять срочные меры по ликвидации последствий вражеской работы (привести в боевую готовность разобранное вооружение, заделать подготовленные «лазы» в заграждениях, ликвидировать сделанные подкопы и т. д.), выявить подстрекателей и организаторов группы, установить связи с вражескими организациями, действующими в нашем тылу и т. д.

Типичной особенностью таких групповых дел является то, что члены группы или хотя бы часть их, между собой связаны еще прежними довоенными связями. По большинству это или «земляки» — уроженцы одной местности или даже в отдельных случаях родственники, которые впоследствии вовлекают в преступную деятельность других участников.

…2) Особым Отделом 23 армии разоблачена группа изменников, состоявшая из 27 человек, которые являлись уроженцами Западной Украины. Организаторы этой группы Колодницкий и Мациевич оказались связанными с «ОУН» (организация украинских националистов) и действовали по заданию этой контрреволюционной организации. Начало их деятельности относится еще к 1940 г., когда участники группы были призваны на действительную военную службу. Подрывная деятельность этими врагами велась чрезвычайно конспиративно, членам группы были присвоены клички, на выполнение специальных заданий давались пароли и отзывы и т. д. К сентябрю 1941 г. эта группа наметила организованный переход на сторону противника с оружием. Суду Военного Трибунала предано 23 участника группы и 18 человек приговорены к расстрелу.

В процессе следствия основными доказательствами служат показания свидетелей, слышавших разговоры о готовящейся измене и показания самих обвиняемых. Невозможно в совершенно законченном виде поднести какой-то определенный «рецепт» как именно следует допрашивать. Каждый допрашиваемый имеет особенности своего характера и не ко всем из них можно подходить с одной заранее подготовленной формулой допроса. Следователь должен отыскать наиболее доходчивую форму для каждого отдельного свидетеля или обвиняемого. Нередко приходится одно и то же лицо допрашивать несколько раз соответственно меняя постановку вопросов прежде чем получить необходимые сведения.

Большое значение имеет своевременно и тщательно произведенный обыск личных вещей обвиняемого. Если намечается групповое дело обыск, как правило, должен быть произведен у всех участников группы одновременно. Обнаруженные при обыске записки, письма, дневники должны быть тщательно изучены. Наличие фашистских листовок может, подчас, послужить хорошим доказательством для изобличения подозреваемого в измене родине.

Получив показания хотя бы одного из участников группы о каких-либо произведенных конкретных подготовительных действиях, обеспечивающих возможность перехода к протиивнику (создание резервного фонда продовольствия в определенном месте, изучение проходов на нашем минном поле, подготовка гражданской одежды, в которую изменники замыслили переодеться, приведение в неработоспособное состояние пулемета для того, чтобы избегнуть обстрела и т. д.), следователь должен немедленно, с выходом на место проверить эти показания, составив подробный протокол осмотра, привлекая к осмотру в необходимых случаях специалистов. Этот протокол, подтверждающий правильность показаний одного обвиняемого, послужит в то же время ценным доказательством для изобличения остальных участников.

в) «Возвращенцы».

Измена родине заключается не только в одном факте перехода на сторону противника. Имеет место по отдельным делам более квалифицированные ее виды, когда изменник не только переходит к противнику, но и выдает ему сведения о нашем дислоцировании, о вооружении, о расположении командных пунктов, продовольственных складов и складов боеприпасов. Мало того, нередко такой изменник используется для дальнейшей вражеской работы и перебрасывания немцами с определенными заданиями снова в наше расположение (далее приведены два примера, когда немцы отправляли сдавшихся в плен красноармейцев в расположение своей части вести агитацию за переход на сторону германской армии — Н. Л.).

…Успешный результат расследования этих дел зависит от умения следователя подойти к допросу самого обвиняемого, ибо в очень редких случаях по такого рода делам бывают свидетели. видевшие факт сдачи в плен или переброску в наше расположение. Таких свидетелей надо постараться установить и их подробно допросить. Ни одна самая, на первый взгляд, деталь их показаний не должна быть упущена. При возможности осмотра следов, оставленных изменником при возвращении в расположение своей части, они должны быть осмотрены с соответствующей документацией в форме протокола осмотра. Само собой разумеется, что такой «возвращенец» должен быть тщательно обыскан и также тщательно надлежит осмотреть все его личные вещи. Однако основное — это умение подойти к допросу самого обвиняемого.

Рекомендуется сразу же первичный допрос провести с исчерпывающими подробностями и записать целиком все показания обвиняемого с тем, чтобы при последующих его допросах в случае противоречия в его показаниях можно было уличить его в этом.

г) Пособники изменника.

Как уже отмечалось в разделе о групповом сговоре на измену родине, при расследовании таких дел следует обязательно выяснять роль каждого участника группы. В частности, особо должны быть выделены организаторы и подстрекатели с подробным установлением того обстоятельства, не являются ли агентами противника, не имеют ли связей с контрреволюционными организациями в нашем тылу.

В делах об измене, совершенной одним лицом, могут быть выявлены такие его соучастники, которые, не замышляя сами измены, вместе с тем содействовали выполнению преступного плана изменника своими советами, указаниями, предоставлением оружия или сокрытием следов преступления и преступника. Такие пособники обязательно должны быть выявлены и привлечены к ответственности наряду с самим изменником (по ст. 17–58-1 «б» УК).

Не исключена возможность того, что такими пособниками являются и не военнослужащие. Вот один характерный пример:

Красноармеец Е. Павел Иванович, ур. гор. Острова Лен. Области, в последних числах июля с. г. дезертировал из своей части, приехал в Ленинград, где проживала его жена. В Ленинграде проживал до октября, причем по собственным показаниям, делал он это в ожидании, что немцы скоро займут Ленинград и он сдастся в плен вместе с гражданским населением, так как был антисоветски настроен. Убедившись, что ожидания его не оправдались, он решил сам перейти на сторону противника на Карельском перешейке.

Мать его жены, гр-ка Н. проживавшая отдельно от Е., знала, что Е. дезертир. Так как жена Е. была больна и находилась на излечении в больнице, Н. систематически приходила на квартиру к Е., никуда не выходившему из дома и приносила ему еду. Когда Е. решил перейти на сторону врага, Н. отнеслась к этому плану сочувственно и взялась помочь его осуществлению. Она помогла ему собраться, напекла на дорогу лепешек и проводила с пожеланиями удачно перейти линию фронта.

При попытке перехода Е. был задержан, следствие по делу, проведенное КРО УНКВД ЛО, разоблачило его и его пособника Н. Е. приговорен к расстрелу, Н. — к 10 годам лишения свободы.

Тщательному расследованию этого дела в значительной степени способствовало то обстоятельство, что у Е. при обыске были найдены контрреволюционные записки, которые графической экспертизой признаны как написанные им собственноручно, а также и то, что он скоро признал себя виновным в измене, рассказав также и о роли Н. Следователь поступил совершенно правильно, когда даже при наличии признания Е., что записки писал он, все же провел по делу графическую экспертизу, служившую доказательством даже в том случае, если бы на судебном заседании Е. от своих показаний отказался.

По делам об измене родине могут также выявиться и такие соучастники. которые объективно способствовали совершению преступления, не приняв всех надлежащих мер для его предотвращения. Такими пособниками, например, являются бойцы, на глазах у которых совершается акт измены и предотвратить его они могут тем, что, открыв огонь по изменнику, [могут] уничтожить его, но этого не делают. Если нет никакого другого средства обезвредить преступника и помешать ему завершить свой преступный замысел, его надо физически уничтожить. Не сделавший это, при наличии к тому возможности, является пособником изменника и должен нести наказание.

В качестве примера подобного пособничества можно привести одно дело, которое в первых числах ноября с. г. было рассмотрено Военным Трибуналом 54-й армии.

13 октября перед окопами 1 батальона 857 СП 294 СД появилась группа немецких солдат, махавших руками и призывавших к себе красноармейцев. Об этом было доложено командованию и на передний край вышли командир батальона Ч. и старший адъютант П. Стала собираться группа бойцов, смотревших на то, что будут делать немцы. Сюда же присоединилось несколько красноармейцев, прибывших из какой-то другой воинской части, по их словам «отставших». Командование даже не знало их фамилии, хотя не было принято никаких мер для направления их в свои части. Один из этой группы, красноармеец П., на глазах у всех, вышел из окопа и подошел к немцам, обменялся с ними рукопожатием, о чем-то поговорил, после чего вернулся и сообщил, что без переводчика не может понять, чего они хотят. Тогда старший адъютант П. стал искать переводчика и один из красноармейцев Терещенко вызвался быть им. После этого П., Т., а с ними еще один красноармеец, фамилию которого так и не удалось установить, так как он был из группы «отставших» от части, прошли к немцам. На глазах у всей собравшейся группы наших бойцов и командиров Т. и неизвестный красноармеец перешли на сторону немцев, а П. вернулся.

Преданы суду Военного Трибунала и осуждены несколько человек из начсостава, в том числе старший адъютант П., не только не принявший мер для предотвращения измены, но даже направивший к немцам в качестве «переводчика» красноармейца Т., оказавшегося изменником. [Адъютант] П. приговорен к расстрелу.

Решающим обстоятельством при разрешении вопроса о квалификации действий лиц, сдавшихся в плен, являются мотивы, в силу которых произошла сдача в плен. Если сдавшийся в плен не ставил себе задачу изменить родине, а лишь не использовал все возможности применения оружия до конца и в результате этого оказался в плену — эти действия квалифицируются по ст. 193–22 УК.

Наша практика знает еще один вид пособничества изменникам родине. Это недоносители, т. е. лица, которым достоверно известно о готовящейся или совершенной измене, и которые, будучи обязаны немедленно сообщить об этом [соответствующим] органам, не делают этого…

По делам о недоносителях следствие должно обязательно установить следующие основные обстоятельства:

1) что обвиняемый знал о готовящемся или уже совершенном акте измены родине,

2) что он никому не сообщил о готовящемся преступлении.

В таких случаях преступление недоносителя должно квалифицироваться по ст. 58–1 «г» УК. Если же на следствии будет установлено, что сам переход совершался на глазах у недоносителя и он имел возможность воспрепятствовать ему путем хотя бы физического уничтожения изменника и этого не сделал, то его следует рассматривать уже как пособника, с квалификацией его преступления по ст. 17–58-1 «б» УК. В обоих случаях необходимо точно выяснить взаимоотношения недоносителя или пособника с изменником родине.

Основными доказательствами по делам о пособниках и недоносителях являются показания свидетелей и самих обвиняемых. Вследствие этого необходимо при расследовании каждого дела об измене родине, допрашивая свидетелей или обвиняемых, проверять, не имели обвиняемые пособников или не было ли таких лиц, которым было бы заранее известно о готовящемся преступлении, но они никому об этом не сообщали.

д) Изменнические высказывания.

В практике расследования дел этой категории нередки ошибки в квалификации действий обвиняемых, выражающихся в контрреволюционных разговорах, направленных к измене родине.

Решающим обстоятельством при разрешении вопроса о квалификации этого преступления является следующее: если обвиняемый ограничился высказываниями контрреволюционного содержания, ничего практически к осуществлению изменнических намерений или высказываний, то его действия квалифицируются по статье 58–10 ч. УК.

Если же кроме разговоров им были предприняты какие-либо действия, направленные к осуществлению своих намерений, то в зависимости от обстоятельств эти действия должны квалифицироваться по ст. 19–58-1 «б» или 17–58-1 «б» УК. При наличии коллективного сговора об измене, одного этого факта достаточно для квалификации преступления по ст. 19–58-1 «б» и 58–11 УК.

Однако, в тех случаях, когда расследованием будет установлено помимо коллективного сговора об измене родине еще какие-либо и конкретные действия, связанные с подготовкой осуществления измены родине, то в этом случае виновным надлежит предъявить обвинение по ст. 58–1 «б» и 58–11 УК РСФСР.

В заключение считаем необходимым напомнить Военным прокурорам о необходимости повседневной разъяснительной работы (совместно с политаппаратом) о существе закона «Об ответственности за измену родине», о чем даны подробные указания в разосланном Военным прокурорам обзоре «О работе Военной Прокуратуры по борьбе с изменой родине», а также и работы вокруг приговоров на членов семей изменников родины, о чем даны исчерпывающие указания всем военным прокурорам в директиве Военного Прокурора Ленфронта за N 001428 от 24 декабря 1941 г.

И. О. Зам. Военного Прокурора Ленфронта военный юрист 2 ранга — Лазарев

Пом. Военного Прокурора Ленфронта военный юрист 2 ранга — Баранов

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.44.Д.3.Л.12–24.

Документ № 13

Совершенн секретно.

НАЧАЛЬНИКУ 3-го УПРАВЛЕНИЯ НКВД СССР СТАРШЕМУ МАЙОРУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

товарищу ГОРЛИНСКОМУ.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

О борьбе с дезертирством в г. Ленинграде и Ленинградской Области с 10 по 20 февраля 1942 года.

За отчетный период борьба с дезертирством проводилась как агентурно-оперативными мероприятиями, так и силами оперативного состава отделений милиции, истребительных батальонов, систематической проверкой документов у военнослужащих и гражданского населения призывного возраста и проч.

С 10 по 20 февраля с./г. по гор. Ленинграду задержано военнослужащих:

а) за дезертирство — 38 чел.

б) за уголовные преступления. — 11 чел.

в) без документов — 5 чел.

в том числе:

нач. состава — 4 чел.

рядового состава — 50 чел.

Задержанные направлены для привлечения к уголовной ответственности:

в Особый отдел НКВД Ленфронта — нет

в военные прокуратуры — 4 чел.

военному коменданту — 36 чел.

в воинские части — 5 чел.

в КРО УНКВД ЛО — 1 чел.

в СПО УНКВД ЛО — 8 чел.

За уклонение от призыва в РККА задержано 3 чел. Все направлены для привлечения к ответственности в Дорожно-транспортные прокуратуры.

Дезертиров, арестованных за шпионаж, за отчетный период не было.

За отчетный период агентурным путем вскрыта и ликвидируется антисоветская националистическая профашистская группа красноармейцев 71 отдельного строительного батальона в количестве 8-ми человек.

Участники группы — уроженцы Западных областей Украины и Белоруссии, по национальности поляки и в их числе бывший член польской националистической партии «Щельцы», красноармеец Ш. Адам Антонович, проводили среди красноармейцев батальона антисоветскую пораженческую агитацию, восхваляя капиталистическую Польшу и агитируя за необходимость дезертирства и коллективного перехода на сторону немецких войск.

Допрошенный в качестве свидетеля красноармеец К. об антисоветской деятельности Ш. 10/11–42 г. показал:

«…Высказывая пораженческие взгляды, восхваляя фашизм, Ш. заявлял: «Немецкая армия является культурной армией и технически вооруженной. Эта армия непобедима. Красная Армия технически плохо оснащена, голодная и ни в коем случае немецкую армию победить не может. Красная Армия нам не нужна. Мы, поляки, лучше будем служить у немцев и защищать фашизм…»»

Допрошенный 11/II-42 г. в качестве свидетеля красноармеец Б. показал:

«Красноармейцы А., С., Ш. активно высказывались, что когда будем ближе к линии фронта, то необходимо перейти на немецкую сторону…»

По районам Ленинградской области агентурными и оперативными мероприятиями задержано 104 чел. дезертиров.

В том числе задержанные красноармейцы П. и Е. скрывались у своих родственников в Мстинском районе Ленинградской области с августа месяца 1941 года.

Материал на них вместе с задержанными направлен в Особый Отдел НКВД Ленинградского фронта.

Из числа задержанных в районах Лен. Области:

В ОО НКВД Лен. фронта передано — 8 чел.

В РО УНКВД по ЛО — 3 чел.

Находятся в стадии расследования и переданы в Райвоенкоматы — 93 чел.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД по ЛО КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

(КУБАТКИН)

25 февраля 1942 года

№ 10 264

г. Ленинград

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.33–36

Документ № 14

СОВ. СЕКРЕТНО. НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссару госуд. безопасности 3 ранга

товарищу КУБАТКИНУ

СПЕЦСООБЩНИЕ

О недостаточном надзоре Службы Заграждения полевых частей и Войск НКВД по Охране войскового тыла С.-Зап. и Волховского фронтов и 7 Отд. Армии.

Ослабление внимания Особорганов полевых частей и штабов управления Войск НКВД по охране войскового тыла Северо-Западного, Волховского фронтов и 7-ой Отдельной Армии к Службе заграждения за последнее время в тыловых районах Лен. области привело к увеличению дезертиров из фронтовых частей.

Территориальными органами НКВД и милиции за 1942 год задержано дезертиров — 936.

Задержанные дезертировали из в/частей:

Северо-Западного фронта — 381

Волховского фронта — 469

7-ой Отдельной Армии — 86

Из воинских частей дезертиры уходят с оружием, документами, лошадьми, даже угоняют автомашины. В лесах, на территории тыловых районов, дезертиры делают благоустроенные землянки, с расчетом продолжительного проживания в них. Они занимаются грабежами, проявляют бандитизм, а при обнаружении и задержании оказывают вооруженное сопротивление.

«В июле м-це 1942 г. на территории Хвойнинского района в лесу была обнаружена хорошо оборудованная землянка, с кроватью и другой мебелью. При проческе леса были задержаны дезертиры 21 ГАП Волховского фронта А., 1919 г.р. и С. 1917 г.р. У задержанных изъяты: винтовка, обрез и 200 патронов».

«Из одной в/части Волховского фронта в ноябре 1941 года дезертировал Ж., уехал из части на автомашине и с винтовкой. В дальнейшем он совместно с семьей поселился в лесу в землянке на территории Тихвинского района и стал заниматься хищением скота в колхозах… В феврале м-це 1942 г. при задержании колхозниками Ж. убил участника облавы РЕЧКОВА. После задержания он был передан в Особорганы».

Дезертиры терроризируют колхозников, работающих на полях по уборке урожая, и пастухов, пасущих колхозные стада.

«В августе месяце в д. Сеньково Тихвинского района на покосе к колхознику ВОЛОЗНЕВУ Г. И. 52 лет подошел неизвестный в военной форме, ударил его палкой по голове. Когда ВОЛОЗНЕВ стал обороняться и звать на помощь колхозников, неизвестный, угрожая гранатой ВОЛОЗНЕВУ предложил замолчать, взял мешок с продуктами и скрылся в лес..

18 июля с/г. в д. Ласточка Любытинского района на пастбище убит колхозный пастух ВИНОГРАДОВ С. 1894 г.р. В убийстве подозревается дезертир Красной Армии».

Пользуясь тем, что трудоспособные колхозники, могущие оказать сопротивление, находятся в поле, дезертиры заходят в населенные пункты с целью грабежа, убивают стариков и детей.

«Л. и Т. дезертиры из в/части Сев. Зап. фронта в дер. Новосель Демянского района убили СМИРНОВУ Марию Антоновну 60 лет, ее внука СМИРНОВА Бориса 12 лет…

…В июне месяце в дер. Морозово Молвотицкого района у себя в доме были обнаружены убитыми из боевой винтовки ШАПИН Иван 72 лет и его жена ШАПИНА Мария 71 г. Установлено, что убийство произведено с целью хищения продуктов неизвестными, одетыми в военную форму.

…В июле месяце с/г. в Ефимовском районе была убита гр-ка ЛАРИОНОВА. В августе м-це с/г. на территории Вологодской Обл. задержан дезертир А., 1910 г.р., который сознался, что убийство ЛАРИОНОВОЙ совершено им совместно с дезертиром Ф. с целью ограбления».

Крадут и убивают колхозный скот.

«В июне в лесу на территории Мстинского р-на колхозники в поисках жеребят нашли землянку. Невдалеке от землянки встретили дезертира О., 1909 г.р., который пытался по колхозникам открыть стрельбу из винтовки. Колхозник МИХАЙЛОВ, имевший при себе винтовку, выстрелил в О. и убил его, а двое других дезертиров, одетых в военную форму, выскочив из землянки, скрылись. Жеребята колхозниками обнаружены у землянки забитыми.

…Дезертир 66 БАО Ф., 1915 г.р., по национальности коми, в течение ряда месяцев скрывался на территории Любытинского района. Занимался хищением овец из колхозного стада. В мае м-це убил служащего охраны завода 3 КДО МОКЕЕВА Е. М., ехавшего в отпуск. При задержании Ф. пытался оказать вооруженное сопротивление, но был смертельно ранен. У него изъята винтовка и 70 патронов».

Вооруженные сопротивления дезертиров — явление не единичное.

«22 мая с/г. в Мошенском районе дезертиром Ш., 1914 г.р. убит Пред. сельсовета КУТУЗОВ. ШАРОВ задержан в Хвойнинском районе. При задержании изъяты боевая винтовка с 30 патронами.

…В Дрегельском районе задержан дезертир 69 ЗАИ И., 1920 г.р., сын репрессированного кулака, при дезертирстве из в/части похитил лошадь и уехал в тыл. Скрывался в лесу, занимался грабежами, при задержании оказал вооруженное сопротивление.

…В Мгинском районе бежавший с поля боя дезертир С. при задержании оказал сопротивление, бросил гранату, но ранил себя. Изъяты винтовка, патроны и 2 гранаты.

Имея целью скрыться от розыска, дезертиры запасаются документами на чужие фамилии:

«28 июля с/г. в Дрегельском районе задержан дезертир Б., 1904 г.р., у которого изъяты винтовка, пистолет «ТТ» и патроны к ним, партбилет и 2 комсомольских билета на другие фамилии со следами крови на документах».

Имеются случаи, когда дезертиры группами длительное время безнаказанно скрываются в районах дислоцирования заградительных отрядов Войск НКВД по охране войскового тыла.

«В Велебелковском районе группа дезертиров из 8 Гв. Стр. Дивизии в количестве 7 чел., вооруженных винтовками, похитили 3 лошадей и в течение мая месяца разъезжали по району в расположении заград. отряда Войск НКВД по ОВТ Сев. Зап. фронта, под видом заготовителей воинских частей. Все они задержаны и осуждены.

…Группа дезертиров в количестве 3 чел. воентехника 1012 СП З., ст. сержанта 848 СП Ш. и красноармейца Ш. по поддельным документам с разрешения военного коменданта города проживали в гор. Боровичах и по аттестатам получили большое количество продуктов в в/частях гарнизона. Дезертиры задержаны и осуждены. Комендант с работы снят.

Сообщая о вышеизложенном, считал бы целесообразным поставить вопрос перед Управлением Особых Отделов НКВД СССР об усилении Службы заграждения полевых частей и войск НКВД по охране войскового тыла.

ЗАМ НАЧ УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Майор госуд. безопасности

ИВАНОВ

№ 2477

4 сентября 1942 г.

г. Тихвин

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.18. Д.11. Л.95–99.

Документ № 15

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД по Ленинградской области и городу Ленинграду

12 декабря 1943 г.

Секретарю Ленинградского ГК ВКП(б), члену Военного Совета Ленфронта генерал-лейтенанту А. А. Кузнецову

СПЕЦСООБЩЕНИЕ[133]

На протяжении 1941–1943 гг. в городе Ленинграде распространялись антисоветские листовки и анонимные письма, автор которых был известен под кличкой «Бунтовщик».

24 декабря 1941 г. на панели у Московского вокзала были обнаружены антисоветские листовки погромно-повстанческого содержания.

Листовки были написаны от руки под копировальную бумагу. Всего было собрано 70 листовок.

Вторично такие же антисоветские листовки в количестве 80 экземпляров были обнаружены утром 9 января 1942 г. на перроне Московского вокзала.

Текст некоторых листовок приводим:

«Граждане! Долой власть, которая нас заставляет умирать с голода!»

«Граждане, громите склады и магазины, нас обворовывают подлецы, заставляя умирать с голода. Долой голод, мы еще живые люди, будьте решительны».

«Граждане, идите в райкомы, требуйте хлеба. Долой вождей».

«Граждане! За что нас обманывают и не дают пищи. Долой райкомы. Открыть фронты и всем уйти из города!»

«Граждане! Войска уводят из города, а нас заставляют умирать с голода. Долой наших вождей!»

Для обнаружения распространителя контрреволюционных листовок были проведены следующие мероприятия:

а) территория Московского вокзала в утренние часы охватывалась наружным наблюдением с участием оперативных работников, был проинструктирован милицейский состав, усилены наружные посты и организовано патрулирование на вокзале и привокзальной территории;

б) агентура транспортных органов была проинструктирована и направлена на активный розыск автора и распространителя контрреволюционных листовок;

г) оперативным составом было просмотрено с целью сличения почерка около 18 000 личных дел рабочих и служащих Октябрьской ж. д.

Однако эти мероприятия оказались безрезультатными.

В процессе агентурно-розыскной работы выявилась необходимость обработать на почерк всех служащих завода «Картонтоль» и артели «Конная тяга» в количестве 227 чел., но это не дало положительных результатов.

30 сентября 1942 г. военной цензурой был задержан анонимный документ антисоветского содержания, следовавший в адрес товарища Жданова. Как оказалось, в результате сличения почерков это документ также был написан «Бунтовщиком».

6 ноября 1942 г. в адрес товарища Жданова поступил новый провокационный документ, исполненный другим почерком, но вложенный в конверт типа «секретки», которыми пользовался «Бунтовщик».

Экспертиза химической лаборатории Управления установила соответствие бумаги, из которой были сделаны конверты типа секретки, используемые «Бунтовщиком», и этим неизвестным автором.

Было установлено, что конверты типа «секретки» продавались только в Смольнинском и Володарском районах города. В связи с этим через военную цензуру была организована фильтрация гражданской почтовой корреспонденции, где фиксировались и устанавливались отправители корреспонденции, запечатанной в розовые конверты типа «секретки». Всего таким образом было проверено 1023 отправителя корреспонденции и их родственников.

30 января 1943 г. военной цензурой были задержаны 3 анонимных антисоветских документа, следовавших в адрес товарища Жданова, председателя Ленсовета тов. Попкова и зам. председателя Ленсовета тов. Андреенко.

В одном из документов «Бунтовщик» выразил недовольство в отношении привлечения к уголовной ответственности за нарушение трудовой дисциплины. В силу этих обстоятельств по нарсудам Смольнинского и Володарского районов были установлены лица, привлекавшиеся к уголовной ответственности за прогулы. Все они в количестве 753 человек, а также их родственники в количестве 2100 человек были подвергнуты проверке путем сличения почерка.

Вместе с этим в райсоветах депутатов трудящихся Смольнинского и Володарского районов было просмотрено более 13 тысяч заявлений граждан с целью обнаружения соответствующего почерка.

В отделениях милиции было произведено сличение почерков у 27 860 граждан по документам, заполняемым при регистрации военных билетов.

Одновременно была проведена поголовная проверка на почерк лиц средней технической квалификации по предприятиям Смольнинского и Володарского районов. Таких лиц было проверено 5732 человека.

На 16 крупных предприятиях было изучено 64 770 анкет и личных дел рабочих и служащих.

Все эти мероприятия результатов не дали.

27 сентября 1943 г. «Бунтовщик» переслал в Смольный в адрес тт. Жданова и Попкова 3 документа антисоветского содержания. В одном из документов он обнаруживал себя рабочим горячего цеха завода и проявлял недовольство распределением дополнительных талонов на питание. Так как такие цеха имеются только на заводах Володарского района, то все мероприятия были сосредоточены в этом районе.

При проверке личных дел рабочих горячих цехов завода «Большевик» привлек внимание и вызвал подозрение сталевар цеха № 42.

Лужков Сергей Васильевич, 1893 г.р., урож. гор. Опочка Калининской обл., из крестьян, русский, беспартийный, дважды судившийся за хищение огнестрельного оружия и мошенничество. Имеет родственников в Польше.

Графическая экспертиза показала полное соответствие почерка Лужкова с почерком «Бунтовщика», в связи с чем Лужков и был арестован.

На следствии Лужков полностью признал себя виновным в авторстве и распространении контрреволюционных листовок и писем и показал:

«…Являясь непримиримым врагом советской власти, я, Лужков, используя трудности, которые возникли в Ленинграде зимой 1941–42 года, пытался поднять антисоветские элементы на восстание против советской власти.

Для этой цели я писал контрреволюционные листовки погромно-повстанческого характера и разбрасывал их на улицах города Ленинграда.

…В контрреволюционных листовках я призывал население города Ленинграда к организованному выступлению против советской власти, к разгромам государственных складов и магазинов; через эти листовки я пропагандировал изменнические настроения, призывал население Ленинграда открыть фронт и сдать немцам город.

В листовках я всячески превозносил немецко-фашистских захватчиков, утверждая при этом, что якобы не немцы повинны в несчастьи советских людей, а руководители советского государства, что немцы будто бы являются нашими освободителями, которые, как я писал, спасут нас от голода и лишений».

Лужков показал, что для того, чтобы не быть замеченным и задержанным при распространении контрреволюционных листовок, он разбрасывал их исключительно в утренние часы, пользуясь темнотой в городе.

С середины лета 1942 г. Лужков перешел к писанию и рассылке анонимных писем антисоветского содержания, направляя их в адрес руководителей Ленинградских партийных и советских органов.

В анонимных письмах Лужков «...возводил гнусную клевету на руководителей советского государства, обзывал их оскорбительными словами, клеветал на условия жизни трудящихся Советского Союза, на колхозный строй, восхвалял немцев и жизнь населения на оккупированной ими территориях, высказывал угрозы по отношению к отдельным ответственным работникам Ленсовета» (из показаний Лужкова).

Далее Лужков показывает:

«…С провокационной целью я подписывал отдельные анонимные письма и открытки именем всех рабочих Ленинграда. Для сокрытия следов преступления некоторые открытки я подписывал вымышленными фамилиями и указывал вымышленные адреса».

Лужков показал, что все контрреволюционные листовки и анонимные письма антисоветского содержания он писал и распространял лично сам, не посвящая и не привлекая никого к этому делу.

Следствие закончено. Дело направлено на рассмотрение Военного Трибунала.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

комиссар государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12.Оп.2. П.н.31.Д.5. Л.146–150.

Документ № 16

НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКГБ

ПО ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

КОМИССАРУ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

Тов. Кубаткину.

г. Ленинград

марта 1945 г.

Судя по Вашим отчетным материалам, агентурно-оперативная и следственная работа, проведенная Управлением НКГБ в январе т.г. заслуживает положительной оценки.

Уделялось внимание приобретению квалифицированной агентуры. По ряду агентурных разработок на лиц подозреваемых в причастности к иноразведкам получены представляющие оперативный интерес материалы. Достигнуты положительные оперативные результаты по выявлению и изъятию агентуры противника в освобожденных от немцев районах области. Выявлен ряд серьезных фактов организованной вражеской работы среди интеллигенции, молодежи и церковников.

Вместе с тем, судя по Вашему отчету, Управление НКГБ не располагает заслуживающими внимания данными об организованной и другой подрывной работе антисоветского элемента, проникшего на промышленные предприятия, а также не выявляется агентурным и следственным путем практическая и подрывная работа, проводимая в данное время выявляемыми УНКГБ агентурой противника, предателями и пособниками немцев.

На это Вам следует обратить внимание.

Из находящихся в данное время в производстве дел необходимо форсировать разработку группы студентов Ленинградского Государственного Университета (дело «Клеветники») и доцента того же университета Александрова, с таким расчетом, чтобы их вражеская работы была пресечена в зародыше.

Организуйте также тщательное ведение следствия по делу курсанта школы Метереологии и Связи Главсевморпути — Воронина.

По агентурным материалам маршрутного агента «Судьбининой» Вами в январе т.г. взят в активную разработку бывший аспирант Академии Наук СССР Шадрин, проживающий в гор. Ярославле.

Учитывая, что УНКГБ Ленинградской области не в состоянии будет обеспечить повседневное агентурное наблюдение за Шадриным, Вам необходимо контактировать разработку его с Управлением НКГБ Ярославской области, выслав УНКГБ копии всех имеющихся у Вас материалов на Шадрина.

Представленный Вами отчет об агентурно-оперативной и следственной работе УНКГБ чрезмерно велик по объему. Некоторые дела (аг. Дело «Хозяин», следственные дела на рядовую агентуру немецких контрразведывательных органов) изложены в отчете излишне подробно. По ряду дел в отчете за январь месяц, как и в предыдущих отчетах приведены большие выдержки из агентурных донесений и показаний арестованных, которые без ущерба для изложения содержания дела можно было бы не приводить, либо кратко изложить существо их. Учтите это при составлении последующих отчетов.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР

Комиссар Государственной Безопасности 1 ранга

(МЕРКУЛОВ)

Архив УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Ф.21. Оп.12. Порядковый номер 56. Д.1 (Переписка УНКГБ ЛО с НКГБ СССР за 1945 г.). Л.28–29.

Документ № 17

«УТВЕРЖДАЮ»

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

КОМИССАР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ 1 ранга

/МЕРКУЛОВ/

14 марта 1945 г

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Об итогах агентурно-оперативной работы УНКГБ Ленинградской области за 1944 год

/Составлено по отчетным материалам УНКГБ/

Во втором полугодии 1944 года Управление НКГБ Ленинградской области вскрыто и ликвидировано 55 антисоветских организаций и групп с арестом 146 участников.

Из числа ликвидированных дел заслуживают серьезного оперативного внимания:

Антисоветская группа в среде интеллигенции, пытавшаяся организовать активную борьбу против Советской власти; по делу арестовано 15 чел. (аг. дело «Карусель»);

Созданная немцами организация «Православная миссия в освобожденных областях России», из состава которой разоблачен ряд немецких агентов (арестовано 37 чел.);

Созданная немцами в гор. Пскове антисоветская организация «Русский комитет» (арестовано 2 чел., остальные разыскиваются);

Антисоветская организация «Русская националистическая партия», созданная немцами в период оккупации в Тосненском районе (арестовано 3 чел.).

В процессе следствия разоблачено 178 агентов разведывательных и контрразведывательных органов противника, в том числе вскрыто и ликвидировано 17 резидентур и групп агентов немецкой разведки (арестовано 45 участников) и разоблачен ряд агентов, оставленных противником на оседание в советском тылу с разведывательными заданиями.

Всего же за второе полугодие 1944 года Управление НКГБ арестовано 609 человек, в том числе по обвинению в шпионаже в пользу Германии — 10, шпионаже в пользу Финляндии — 2; за террористические намерения — 12; саботаж — 1; предательство и пособничество немцам — 401; измене Родине — 12; антисоветской агитации — 135 человек.

Вновь заведено за это время 32 агентурных дела на 113 чел. и 628 дел-формуляров.

Завербовано 162 агента, 106 резидентов и 1597 осведомителей. Исключено из агентурно-осведомительной сети за двурушничество — 9 чел., дезинформацию — 2 чел., расконспирацию — 22 чел.

В первом полугодии 1944 года Управлением НКГБ было арестовано 845 чел., в том числе по обвинению в шпионаже в пользу Германии — 49, предательстве и пособничестве немцам — 586, измене Родине и изменнических намерениях — 17, террористических намерениях — 13, антисоветской агитации — 146 чел.

Вскрыто и ликвидировано 98 антисоветских организаций и групп с арестом 274 участников.

Разоблачено 215 агентов разведывательных и контрразведывательных органов противника.

Вновь заведено 145 агентурных дел. Взято в разработку по агентурным делам и делам-формулярам — 1733 чел.

Завербовано 530 агентов, 155 резидентов и 2387 осведомителей. Из состава агентурно-осведомительной сети исключено двурушников — 10 чел., дезинформаторов — 4, расконспирировавшихся — 33 чел.

Состояние агентурно-оперативной работы УНКГБ Ленинградской области по отделам характеризуется следующими данными.

2 Отдел УНКГБ по городу

Во втором полугодии 1944 года Отделом УНКГБ было арестовано 193 человека, из них по обвинению в шпионаже в пользу Германии — 5, террористических намерениях — 10, диверсионных намерениях — 1, предательстве и пособничестве немцам — 35, измене Родине — 4, антисоветской агитации — 109.

Из числа арестованных 42 чел. привлечены к ответственности, как участники ликвидированных 11 антисоветских групп.

Разоблачен 31 агент немецкой разведки.

В первом полугодии 1944 года было арестовано 180 человек, в том числе по обвинению в шпионаже и террористических намерениях — 12, диверсионных намерениях — 1, вредительстве — 1, предательстве и пособничестве немцам — 26, изменнических намерениях — 3, антисоветской агитации — 113.

Вскрыто и ликвидировано 28 антисоветских организаций и групп с арестом 75 участников.

Разоблачен 21 агент немецкой разведки.

Агентурно-оперативная работа по борьбе с агентурой иноразведок.

Аппарат 2 Отдела УНКГБ по гор. Ленинграду добился оперативных результатов в агентурно-оперативной работе по борьбе с агентурой немецкой разведки. Из числа арестованных 2-м Отделом УНКГБ разоблачены:

Довоенный агент немецкой разведки ПОТАПОВА Е. Ф., входившая в состав ликвидированной УНКГБ антисоветской повстанческой группы среди интеллигенции;

агент немецкой разведки, профессор КРЕСТОВСКИЙ, завербованный немцами на оккупированной территории для подрывной работы в советском тылу;

агент немецкой разведки, бывш. бухгалтер госпиталя ФЕДОРОВ, проводивший в 1942 году шпионскую работу в гор. Ленинграде;

находившиеся в городе Ленинграде на излечении агенты немецкой разведки СМИРНОВ и ИВАНОВА, оставленные немцами в освобожденных районах для разведывательной работы в советском тылу.

Всего же во втором полугодии на городских объектах, как указано выше, разоблачен 31 немецкий агент.

Заведено, представляющее оперативный интерес, агентурное дело «Контакт» на двух преподавателей электротехнического института, подозреваемых в немецком шпионаже.

Вместе с тем, следует отметить, что 2 Отделом Управления НКГБ слабо вскрывалась агентура противника, проникшая на промышленные предприятия.

На лиц, подозреваемых в причастности к английской и американской разведкам, заведены представляющие оперативный интерес агентурное дело «Сервис» и 2 дела-формуляра (Д. и Г.).

В производстве УНКГБ имеется представляющее серьезный оперативный интерес агентурное дело «Парижане» на группу французских подданных — активистов католического костела в Ленинграде, поддерживающих подозрительную связь с работниками французского посольства в СССР и нелегальную связь с установленным французским разведчиком — настоятелем католического собора в Москве БРАУНОМ.

Однако, 2 Отделу УНКГБ за это время не удалось выявить конкретных фактов шпионской работы агентуры английской, американской и французской разведок.

В целом агентурно-оперативная работа по выявлению агентуры иноразведок во 2-м полугодии 1944 г. по сравнению с 1-полугодием велась 2 Отделом более активно, с применением сложных оперативных мероприятий.

Уделялось внимание приобретению новой агентуры специально для разработки лиц, подозреваемых в причастности к иноразведкам, хотя агентуры, располагающей серьезными разведывательными возможностями, 2-й Отдел УНКГБ имеет еще очень мало.

Агентурно-оперативная работа по городским и промышленным объектам.

Во втором полугодии 1944 года 2 Отделом УНКГБ в городских объектах и промышленности вскрыто и ликвидировано 11 антисоветских групп с арестом по ним 33 чел.

Всего за это время арестовано 148 чел., из них в промышленности — 73 чел.

Выявлено и взято на оперативный учет значительное количество антисоветского элемента, проникшего на городские и промышленные объекты.

По данным отдела «А» НКГБ СССР, на 1-е января 1945 г. состояло на оперативном учете 707 чел., из них по подозрению в диверсионных намерениях — 2 чел.; вредительстве — 11 чел.; саботаже — 3 чел.; террористических намерениях — 5 чел.; изменнических намерениях — 13 чел.; предательстве и пособничестве немцам — 42 чел.; по подозрению в причастности к иноразведкам — 227 чел. и антисоветской агитации — 361 чел.

Вновь заведено 9 агентурных дел на 36 чел., в том числе представляющее оперативный интерес аг. дело «Мастера» на работников завода им. Сталина, подозреваемых во вредительстве.

Однако, организованная вражеская работа антисоветского элемента на указанных объектах вскрывалась недостаточно. При наличии в производстве 38 агентурных дел на 119 человек 2-й Отдел УНКГБ во втором полугодии не имел серьезных материалов об организованной деятельности антисоветского элемента.

Агентурно-оперативная работа среди интеллигенции.

Управление НКГБ добилось существенных оперативных результатов в агентурно-оперативной работе среди интеллигенции.

Во втором полугодии 1944 года среди интеллигенции было арестовано за антисоветскую работу 55 человек.

По реализованному аг. делу «Карусель» вскрыта и ликвидирована, заслуживающая внимания антисоветская группа в среде интеллигенции гор. Ленинграда, пытавшаяся организовать активную борьбу против Советской власти (арестовано 15 чел.)

Заведен ряд представляющих оперативный интерес агентурных разработок (упомянутые выше аг. дела «Контакт», «Сервис», дело-формуляр на профессора Д. и др.)

Значительное внимание уделялось приобретению агентуры из числа видных представителей интеллигенции…

Агентурно-оперативная работа среди молодежи.

Оперативные результаты агентурно-оперативной работы среди молодежи недостаточны.

Оперативные учеты антисоветского элемента среди молодежи гор. Ленинграда незначительны. Так, на оперативном учете 2 Отдела УНКГБ, по данным на 1 января т.г., по линии молодежного отделения состоял лишь 21 человек.

Заведено одно агентурное дело «Семейка», основной объект которого — студент В. высказывает намерения проводить работу по объединению антисоветского элемента.

Разрабатывался и затем арестован слушатель курсов радистов «Главсевморпути» В., намеревающийся создать антисоветскую группу для распространения а/с листовок.

Других заслуживающих внимания агентурных материалов о вражеской работе среди студенчества и учащихся старших классов, средних школ не поступало.

Недостаточно организовано агентурно-оперативное обслуживание спортивных организаций и неорганизованной молодежи.

Агентурно-оперативная работа среди церковников и сектантов.

Во втором полугодии 1944 года на антисоветский элемент среди церковников гор. Ленинград заведено представляющее оперативный интерес агентурное дело «Теософы».

По ранее заведенному аг. делу «Иосифляне» на антисоветскую группу церковников-иосифлян получены заслуживающие внимания данные о вражеской работе разрабатываемых, а также о наличии подпольных церквей в ряде городов Советского Союза.

Выявлены отдельные факты вражеской работы антисоветского элемента из числа церковников и сектантов среди молодежи.

В агентурно-оперативной работе среди церковников и сектантов в районах области УНКГБ добилось оперативных результатов.

Вскрыта и ликвидирована созданная немцами в период оккупации антисоветская организация, т. н. «Православная миссия в освобожденных областях России», проводившая по заданиям немецких контрразведывательных органов активную профашистскую работу, из числа участников организации разоблачен ряд агентов противника (по делу арестовано 37 человек).

Ликвидирована резидентура немецкой разведки среди слушателей Печерского монастыря, оставленная немцами для разведывательной работы в советском тылу (арестовано 4 чел.).

Вскрыта и ликвидируется антисоветская группа предателей и немецких пособников в Павловском районе, активным участником которой являлся священник УСПЕНСКИЙ. Из числа участников группы разоблачены резидент и агент немецкой разведки (аг. дело «Фашисты»).

Заведено представляющее оперативный интерес агентурное дело «Православные» на антисоветскую группу из числа церковников — немецких ставленников в Славском районе.

Вместе с тем Управлением НКГБ была слабо поставлена агентурная работа среди сектантов в гор. Ленинграде.

2 Отдел УНКГБ по области

В первом полугодии 1944 года в районах области было арестовано 626 человек, из них по обвинению в немецком шпионаже — 37, предательстве и пособничестве оккупантам — 548, изменнических намерениях — 7, антисоветской агитации — 25 чел. Из общего числа арестованных 179 чел. привлечены к ответственности как участники 66 вскрытых и ликвидированных антисоветских групп. В процессе следствия было разоблачено 180 агентов противника.

Во втором полугодии в районах области арестовано 379 человек, в том числе по обвинению в немецком шпионаже — 5, финском — 2, террористических намерениях — 2, диверсионных намерениях — 1, саботаже — 1, предательстве и пособничестве оккупантам — 347, измене Родине — 8, антисоветской агитации — 12.

Ликвидировано 38 антисоветских организаций и групп. В процессе следствия разоблачено 136 агентов противника.

Борьба с агентурой противника.

Во втором полугодии 1944 года по линии 2 Отдела УНКГБ по области проведена заслуживающая положительной оценки работа по выявлению агентуры противника.

Вскрыт и ликвидирован ряд резидентур противника, в том числе:

женская резидентура, оставленная немцами для разведывательной работы в советском тылу и проводившая шпионскую работу (арестовано 4 чел.);

Резидентура немецкого контрразведывательного органа в Кингисеппском районе (арестовано 9 чел.), агентура которой в период оккупации проводила активную предательскую работу;

Арестован и разоблачен ряд агентов противника, оставленных на оседание в советском тылу, с заданиями по разведывательной работе, в том числе:

Немецкий агент С., получившая от немцев задание в шпионских целях проникнуть на работу в Главное Управление геодезии и картографии в гор. Ленинграде и пытавшаяся практически выполнить это задание;

Немецкий агент К., проводивший по заданию германской разведки шпионскую работу в гор. Пушкин;

Финские агенты Л. и Т., оставленные финской разведкой в Вознесенском районе с заданиями по шпионской работе.

Вновь заведен ряд агентурных разработок, дающих перспективу к выявлению агентуры противника (аг. дела «Болшовцы», «Лесники» и др.).

В процессе агентурно-оперативной работы по выявлению и разоблачению агентуры противника 2 Отделом УНКГБ успешно применялись агентурные комбинации.

Вместе с тем следует отметить, что практическая подрывная работа агентуры противника вскрывается еще недостаточно, по преобладающему большинству дел на разоблаченных вражеских агентов не установлена практическая работа этих агентов после изгнания немецких оккупантов.

Агентурно-оперативная работа в сельских районах области.

В агентурно-оперативной работе в сельских районах наряду с выявлением агентуры противника значительное внимание было уделено очистке освобожденной территории от активных предателей и немецких пособников.

Во втором полугодии 1944 года вскрыты созданные немцами в районах Ленинградской области в период оккупации антисоветские организации «Русская национал-социалистическая партия», филиал т. н. «Русского Комитета» и «Общество национального движения новой России».

Ликвидировано 37 предательских и пособнических групп с арестом 85 человек.

Вместе с тем органы НКГБ Ленинградской области в сельских районах еще недостаточно сосредоточили внимание агентуры и осведомителей на выявлении практической подрывной работы антисоветского элемента.

Слабо вскрывается подрывная вражеская работа, направленная на срыв мероприятий по восстановлению сельского хозяйства области.

За 6 месяцев по этой линии заведено только одно представляющее интерес аг. дело «Возвращенцы» на группу колхозников, реэвакуированных из Финляндии.

Заслуживающих внимания агентурных разработок по вредительству и саботажу в сельском хозяйстве нет. По состоянию на 1 января с/г. разрабатывалось по подозрению в саботаже только 2 чел.

ВЫВОДЫ:

Анализ отчетных материалов свидетельствует о том, что Управление НКГБ по Ленинградской области в 1944 году добилось существенных оперативных результатов в агентурно-оперативной работе.

Проведена значительная работа по очистке освобожденной территории от агентуры противника, предателей и активных пособников немцев и выявлению засланной немецкими разведывательными органами агентуры в гор. Ленинград. В результате чего Управление НКГБ был вскрыт и оперативно ликвидирован ряд заслуживающих серьезного внимания резидентур немецких разведывательных органов и антисоветских групп, проводивших активную вражескую подрывную работу.

Велась активная агентурно-оперативная работа по выявлению организованной враждебной работы антисоветского элемента в среде интеллигенции.

Вместе с тем, недостаточные оперативные результаты агентурного обслуживания молодежи, а также по выявлению подрывной вражеской работы в промышленности и сельском хозяйстве.

ПРЕДЛОЖЕНИЯ:

Руководству Управления НКГБ закрепить достигнутые результаты в агентурно-оперативной работе.

Руководствуясь директивой НКГБ № 101 от 18/XII-1944 г., направить усилия оперативного состава, обслуживающего промышленные объекты, на выявление и разработку антисоветских элементов и агентуры противника, пытающихся вести подрывную работу на промышленных предприятиях.

Улучшить агентурное обслуживание молодежи в соответствии с директивой НКГБ СССР № 12 от 25-го января 1945 г.

Организовать более глубокую агентурную работу по выявлению и разоблачению агентуры иностранных разведок.

Больше уделить внимания приобретению новой перспективной агентуры и ее воспитанию.

ЗАМНАЧАЛЬНИКА 2 УПРАВЛЕНИЯ НКГБ СССР

КОМИССАР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ:

/РАЙХМАН/

НАЧАЛЬНИК 10 ОТДЕЛА 2 УПРАВ. НКГБ СССР

ПОЛКОВНИК ГОСБЕЗОПАСНОСТИ:

/ГОЛОВАНОВ/

Архив УФСБ ЛО.Ф.21. Оп.12. П.Н.56. Д.1.Л.32–41.

Документ № 18

СОВ.СЕКРЕТНО

экз. № 1

СЕКРЕТАРИАТ

НАЧАЛЬНИКУ СЕКРЕТАРИАТА УНКГБ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛ.

НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА

ПОДПОЛКОВНИКУ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

тов. ЦЫГАНОВУ

гор. Ленинград

апреля 1945 г.

Во исполнение циркуляра НКГБ СССР № 20 от 16.VI-1943 г., Секретариатом НКГБ СССР в 1943 г. от Вас получено 24 приказа и директивных указаний по агентурно-оперативной и следственной работе, в 1944 году только 5 приказов и директивных указаний, а за 3 с лишним м-ца 1945 г. Вами выслан всего лишь один приказ № 001 от 2.1–1945 г.

Согласно указанного циркуляра НКГБ СССР № 20, высылке в НКГБ подлежат все издаваемые УНКГБ приказы и директивы по агентурно-оперативной и следственной работе немедленно по их изданию.

В связи с изложенным, прошу Вас впредь издаваемые приказы Управления НКГБ по агентурно-оперативной и следственной работе высылать в Секретариат НКГБ СССР своевременно.

Зам. нач. секретариата НКГБ ССР

Подполковник Госбезопасности

(АПАКИДЗЕ)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.Н.56. Д.1. Л.70

Документ № 19

С.С.С.Р.

ПРОКУРАТУРА

ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР СЕВЕРНОГО ФРОНТА

ЗАМ.Н-КА УНКГБ по ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛ.

и г. ЛЕНИНГРАДА

майору Госбезопасности тов. ИВАНОВУ

СЕКРЕТНО экз. № 1

Ваш №____от____194 г

Наш №_06 955, «3 августа» 1941 г.

В связи с В/информацией я проверил факты, изложенные в заявлении ст. следователя следчасти УНКГБ ЛО т. ЛЕОНОВА и установил:

Санкция на арест ПОРТАШОВОЙ не была дана моим заместителем Воен. юристом I ранга. КАМЫНИНЫМ потому, что постановление было составлено наспех, небрежно, а главное, не в соответствии с материалами дела, вследствие чего т. КАМЫНИН совершенно правильно предложил пересоставить постановление полностью.

Будучи пересоставленным, это постановление полностью отразило существо дела и поэтому санкция на арест ПОРТАШОВОЙ могла бы быть дана, если бы мы вновь не столкнулись с небрежной работой ст. следователя УНКГБ т. ЛЕОНОВА, который это пересоставленное постановление не дал на подпись ни своему Н-ку отделения, ни Н-ку следчасти, ни Вам, вследствие чего я не могу оформить своей подписью санкцию на арест ПОРТАШОВОЙ.

Таким образом, констатирую, что ст. следователь т. ЛЕОНОВ вместо быстрого, оперативного исправления явного недочета в своей работе стал на путь составления рапортов на прокурора «несвоевремнно его принявшего», между тем как само дело об участнике шпионажа по вине т. ЛЕОНОВА лежит без движения, на что прошу реагировать.

Мой заместитель — Воен. юрист I ранга т. КАМЫНИН действительно не смог сразу принять т. ЛЕОНОВА, т. к. по поручению Зам. Главного военного Прокурора Красной Армии он этот момент оформлял сложное дело для доклада Главнокомандующему Сев. Зап. направления, Маршалу СССР тов. ВОРОШИЛОВУ.

Я лично не вижу поэтому оснований к подаче т. ЛЕОНОВЫМ официальных рапортов на то, что он долго ждал в Прокуратуре санкцию на арест.

Считаю, что интересы дела нам всем близки в равной мере.

ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР СЕВ.ФРОНТА

БРИГВОЕНЮРИСТ /ГРЕЗОВ/

отп. 2 экз.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.44. Д.3. Л.1–2.

Документ № 20

«УТВЕРЖДАЮ»

СОВ.СЕКРЕТНО

Военный Прокурор Ленинградского фронта Диввоенюрист

/ГРЕЗОВ/

4 декабря 1942 г.

I. ОБЩИЕ ДАННЫЕ О СОСТОЯНИИ ПРЕСТУПНОСТИ.

Общее состояние преступности по контрреволюционным преступлениям в гор. Ленинграде за период июль-октябрь м-цы 1942 года характеризуется следующими таблицами.

ПРИМЕЧАНИЕ: расхождение в данных между фактическим остатком дел на первое число каждого месяца и остатком, определяемым разницей между количеством дел, прошедших за предыдущий месяц (остаток на 1-е число + количество возбужденных дел), и количеством дел, законченных производством, объясняется изменением в процессе расследования квалификации по ряду дел, а вместе с ней и изменением поднадзорности по этим делам.

ОБЗОР

О СОСТОЯНИИ СЛЕДСТВИЯ в УНКВД ЛО по ДЕЛАМ О КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ, ПОДНАДЗОРНЫМ ВОЕННОЙ ПРОКУРАТУРЕ гор. ЛЕНИНГРАДА за ПЕРИОД ИЮЛЬ-ОКТЯБРЬ м-цы 1942 года

Таблица № 1

Приведенные данные свидетельствуют о снижении преступности по контрреволюционным преступлениям.

Следует отметить, что наряду с активной работой органов УНКВД по борьбе с этого рода преступлениями, известное влияние на снижение преступности оказало и проведенное в гор. Ленинграде на основании постановления Военного Совета Ленфронта административное выселение лиц, признанных социально опасными как по своей преступной деятельности, так и по связям с преступной средой.

Характер преступлений по делам, расследованным в течение указанного выше периода, представляется следующими данными:

Таблица № 2

ПРИМЕЧАНИЕ: в количестве дел по ст.58–10 ч.2 УК включены дела, которые наряду со ст. 58–10 ч.2 УК квалифицировались и по другим статьям о контрреволюционных преступлениях не предусмотренными методическими указаниями В.П.Ф. (военной прокуратуры фронта — Н. Л.), в частности по ст.58–11 УК.

В качестве примеров о преступлениях, предусмотренных ст. 58–10 ч.2 УК могут быть приведены дела:

1. З.В.В., 1886 г.р., урож. Виленской губ., по происхождению из крестьян-середняков, по положению рабочая, работала банщицей, по национальности полька, беспартийная, ранее не судимая, бывш. домовладелка-извозопромышленница, один из сыновей Завадской репрессирован органами НКВД.

З. в период июнь — август мес. с. г. по месту жительства среди своих знакомых проводила антисоветскую агитацию, в которой клеветала на советское правительство, на Красную Армию и ее командиров, высказывала пораженческие настроения в отношении СССР и террористические намерения в отношении красноармейцев, восхваляла фашистский строй и ожидала прихода немцев в Ленинград.

Военным Трибуналом З. по ст. 58–10 ч.2 УК приговорена к расстрелу.

2. М.М.В., 1896 г.р., урожд. Витебской области, по национальности полька, по соц. происхождению из крестьян-середняков, домохозяйка, беспартийная, муж в 1942 г. осужден по ст 58–10 ч.2 УК.

М. в период февраль — июль м-цы с.г. по месту своего жительства среди знакомых, проводила антисоветскую агитацию, клеветала на советское правительство, на советскую печать и ожидала прихода немцев в Ленинград, готовясь к их встрече. По ст.58–10 ч.2 УК М. приговорена к расстрелу.

3. Ш.В.Н., 1894 г.р. из крестьян-середняков, беспартийный. Работавший агентом по снабжению Дзержинского Райпищеторга, О.Г.Я., 1893 г.р., из крестьян-середняков, беспартийный, работавший производителем работ АТУ Ленсовета и М.Р.Ф., 1886 г.р. из крестьян-середняков, беспартийный, работавший кладовщиком в Дзержинском Райпищеторге — все трое бывшие участники Кронштадтского мятежа — систематически среди своих знакомых проводили контрреволюционную агитацию, высказывались за неизбежное поражение СССР в войне с фашистской Германией и ожидали прихода немцев в Ленинград. Кроме того, Ш. состоял участником контрреволюционной организации при НИИ-13.

Военным Трибуналом приговорены: Ш. по ст.58–3, 58–10 ч.2 и 58–11 УК, а О. и М. по ст.58–10 ч.2 УК — к расстрелу.

4. С.С.И., 1918 г.р., директор столовой № 83 Петроградского района в апреле-августе мес. с.г. среди своих знакомых проводил антисоветскую агитацию, высказывал пораженческие настроения, клеветал на советскую печать, распространял фашистские листовки. Кроме того, без разрешения хранил револьвер «Наган» и 15 штук патрон. По ст.58–10 ч.2 УК и ст. 182 ч.1 УК приговорен к 10 годам лишения свободы.

5. Дело по обвинению Д.Г.Г., 1896 г.р., немца, артиста Госэстрады, К.П.А., немца, артиста Госэстрады, Г.Н.М., 1904 г.р., артиста Дома В.М. Флота и С.Н.С., 1896 г.р., врача. Д. и К., являясь сторонниками фашистской Германии, начиная с 1938 г. по июль мес. 1942 г. систематически проводили свою антисоветскую деятельность после нападения фашистской Германии на СССР.

В мае м-це 1942 г. Д. из актеров организовал антисоветскую группу, в которую входили Д., К. и Г., с целью сотрудничать с немецко-фашистскими захватчиками.

Д. и Г. высказывали желание обслуживать немцев в области театрального искусства, а К. намеревался поступить на службу в гестапо с целью расправы с коммунистами и советскими работниками. Совместно с Д. антисоветскую агитацию проводила С. Военным Трибуналом Д., К. и Г. признаны виновными в совершении преступлений по ст.ст. 58–10 ч.2 и 58–11 УК, а С. в преступлениях по ст. 58–10 ч.2 УК и приговорены: Д., К. и С. — к расстрелу, Г. — к 10-ти годам лишения свободы.

По преступлениям о контрреволюционном саботаже (ст. 58–14 УК) за весь указанный период времени возникло всего четыре дела, например:

Дело по обвинению М.М.А., 1901 г.р., из крестьян-середняков, беспартийного, работавшего мастером электрооборудования на 1-й ГЭС. М. с начала войны по день его ареста (июль месяц 1942 г.) систематически среди рабочих 1-й ГЭС проводил антисоветскую агитацию. Кроме того, сознательно проводил контрреволюционный саботаж путем порчи и вывода из строя электрооборудования, в результате чего с января по июль месяц с.г. вышло из строя 6 электромоторов. В целях порчи электрооборудования умышленно не организовывал надлежащей приемки агрегатов из ремонта, в результате чего ряд электродвигателей через непродолжительный промежуток после ремонта повторно выходили из строя. Военным Трибуналом за совершение пр. пр. ст. 58-10 ч.2, 58–7 и 58–14 УК приговорен к расстрелу.

II. СРОКИ СЛЕДСТВИЯ

Таблица № 3

Анализ приведенных цифровых материалов показывает, что за указанный период 81,2 % дел были расследованы в сроки свыше 10-ти дней, причем 18 % дел расследовались в сроки от одного до 2-х месяцев.

Таким образом, сроки следствия в УНКВД ЛО являются неудовлетворительными.

Следует отметить, что, являясь неудовлетворительными на протяжении всего указанного выше периода, сроки следствия особо ухудшились в сентябре и октябре м-цах, в течение которых уменьшилось количество дел, расследованных в сроки до 5-ти дней (сентябрь — 1,4 %, октябрь — 1,2 %) и до 10-ти дней (сентябрь — 14,8 %, октябрь — 8,2 %) и увеличилось количество дел, расследованных в сроки от одного до двух месяцев (сентябрь — 25,6 %, октябрь — 33,0 %).

По ряду дел следствие затягивалось без всяких на то уважительных причин, так например:

1) По делу № 3617 по обвинению П.Н.П. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК, арестованного 21 июля, следствие было закончено лишь 16 августа. Следствие велось 25 дней, фактически же по делу было произведено лишь 5 допросов обвиняемого (22 июля, 4, 14 и 16 августа), так как свидетели по делу были допрошены еще до ареста обвиняемого.

2) Дело № 3608 по обвинению Ч.Д.Н. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК РСФСР, арестованного 19-го июля, следствием закончено 16-го августа. Несмотря на то, что по делу было произведено лишь 5 допросов обвиняемого (19, 20 и 27 июля и 1 и 3 августа) следствие велось 27 дней.

3) Дело № 3600 по обвинению В. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК РСФСР возникло 22 июля. При наличии свидетелей, допрошенных Райотделом НКВД до ареста обвиняемого, — это дело расследовалось 23 дня.

4) Дело № 3619 по обвинению П.Ф.И. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК, арестованного 22 июля, следствие велось 24 дня, хотя по делу, кроме допроса обвиняемого, были произведены лишь допрос одного свидетеля и одна очная ставка.

По ряду дел, прокуроры, наблюдавшие за следствием, в своих письменных указаниях по делам обращали внимание следователей на волокиту в расследовании, а от начальников соответствующих отделений требовали принять меры к ускорению расследования по делам.

Так, например:

1) По делу № 3582 по обвинению Б.Н.В. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК РСФСР наблюдающим прокурором тов. Прытковым было обращено внимание следователя тов. Сафонова на то, что им с 12 июля по 21 июля никаких следственных действий по делу произведено не было, что повлияло на темпы расследования. Одновременно перед Начальником 10-го Отделения СПО тов. Соколовым был поставлен вопрос о недопустимости подобных фактов в последующем.

2) По делу № 3570 по обвинению А.Г.Н. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК наблюдающим прокурором тов. Бураковой письменным указанием было обращено внимание начальника Следственной части СПО УНКВД на затяжку следствия по делу без всяких к тому оснований.

3) По делу № 3544 по обвинению К.И.Г. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК РСФСР письменным указанием наблюдающего прокурора тов. Бураковой было обращено внимание нач. следственной части ЭКО УНКВД ЛО на допущенную по делу волокиту, заключающуюся в том, что после ареста обвиняемого 29 июня он был допрошен лишь 12 июля, после чего до 22 июля никаких следственных действий по делу не производилось.

Кроме того, в связи с тем, что наибольшая волокита в расследовании дел допускается следователями ЭКО УНКВД, мной перед начальником Управления НКВД был поставлен вопрос о принятии мер к обеспечению расследования дел в сроки, установленные законом, в результате чего начальник Следственной части ЭКО Виноградов был снят с работы.

III. КАЧЕСТВО СЛЕДСТВИЯ.

Показатели, определяющие качество работы следствия, приводятся в двух нижеследующих таблицах:

а) статистические данные о качественных показателях

Таблица № 5

б) прекращение возбужденных дел

Таблица № 6

Отсутствие по делам, расследованным УНКВД, оправдательных приговоров и наличие за указанный период всего одного дела (0,3 %), прекращенного Военной Прокуратурой, а также незначительный процент дел, возвращенных к доследованию (Военной Прокуратурой — 2,2 % и Военным Трибуналом — 1,3 %) дают основания к тому, чтобы качество следствия в УНКВД признать в основном удовлетворительным.

Отсутствие оправдательных приговоров, а также дел, прекращенных за отстутствием состава преступления (ст. 4 п. 5 УПК), свидетельствуют о том, что дела возбуждались при наличии к тому достаточных оснований.

Большинство из прекращенных дел было прекращено по ст. 204 п. «б», так, например:

1. Дело по обвинению Н.В.Г. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК было прекращено СПО УНКВД в связи с тем, что в процессе следствия были установлены неприязненные отношения между обвиняемым и свидетелями Э. и Ф., а третий свидетель М. не мог быть допрошен в связи с его эвакуацией из Ленинграда.

2. Дело № 2983 по обвинению К.И.Д. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК, арестованного по показаниям других арестованных Д. и К., показавших, что К.И.Д. высказывал контрреволюционные измышления и распространял содержание фашистских листовок, причем К. указал, что якобы К.И.Д. давал ему читать эти листовки в присутствии своей матери. В процессе расследования мать К.И.Д., частично подтвердившая факт, при вторичном допросе существенно изменила свои показания, указав, что свои прежние показания она дала только потому, что на очной ставке с К. он сам об этом говорил. Сам К.И.Д. виновным себя не признал.

Учитывая изложенное и принимая во внимание, что показания Д. и К.И.Д. недостаточны, дело было прекращено СПО НКВД на основании ст. 204 п. «б» УПК.

Из 4-х дел, возвращенных на доследование ВТ, ни одно дело в процессе доследования не было прекращено.

Приводим основания, по которым эти дела были возвращены к доследованию:

1) Дело № 3650 по обвинению Г. в пр. пр. ст.58–10 ч.2 УК было возвращено на доследование определением ВТ войск НКВД и охраны тыла по мотивам того, что Г. отрицал предъявленное ему обвинение, ссылаясь на личные счеты со свидетелями П., Ш. и Ч.

При вторичном рассмотрении дела при наличии показаний тех же свидетелей ВТ приговорил Г. к 8-ми годам лишения свободы.

2) Дело № 1280 по обвинению К.П.Д. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2т. п. 109 УК определением П3 того же ВТ было возвращено на доследование по тем основаниям, что ВТ признал неправильным выделение материала в отношении других лиц, с которыми К. имел преступную связь и которые по определению ПЗ должны быть привлечены к уголовной ответственности по одному делу. При вторичном рассмотрении ВТ, рассматривая дело, опять в отношении одного К., приговорил его по ст. 58–10 ч.2 п. 109 УК к 10 годам лишения свободы.

3) По делу по обвинению Р.М.П. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК определением ВТ Ленфронта был отменен приговор ВТ Войск НКВД и охраны тыла, которым Р. была приговорена к расстрелу и дело возвращено на доследование для допроса дополнительных свидетелей.

При новом рассмотрении Р. вновь была приговорена к расстрелу.

4) Дело № 1413 по обвинению К.И.Л. в пр. пр. ст. 58–10 ч.2 УК и закона от 7.8.32 г. и Г.Н.А. в пр. пр. зак. 7.8.32 г. определением ВТ войск НКВД и охраны тыла было возвращено к доследованию для проведения повторной бухгалтерской ревизии и др. следственных действий, связанных с совершенным обвиняемыми хищением.

РАБОТА ВОЕННОЙ ПРОКУРАТУРЫ г. ЛЕНИНГРАДА по НАДЗОРУ и РУКОВОДСТВУ СЛЕДСТВИЕМ.

а) участие ВП в следствии и дача указаний

Таблица № 7

ПРИМЕЧАНИЕ: При просмотре дел всегда даются устные указания, но они официально не учитываются, т. к. по принципиальным вопросам даются письменные указания, которые учитываются и количество их указано выше.

б) Процент охвата участием прокуроров следственных дел

Таблица № 8.

Сопоставляя данные об участи прокуроров в следствии с данными, характеризующими качество следствия, следует признать, что как непосредственное участие наблюдающих прокуроров в проводимом УНКВД расследовании уголовных дел о контрреволюционных преступлениях, так и дача по этим делам указаний, являются достаточными.

Однако, наличие в УНКВД длительных сроков следствия свидетельствует о том, что в ускорении темпов расследования наблюдающие прокуроры еще не проявляют жестких требований к работникам следственного аппарата.

Изжитие этого недостатка составляет первоочередную задачу Военной Прокуратуры гор. Ленинграда в области надзора за следствием в УНКВД ЛО.

ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР гор. ЛЕНИНГРАДА

БРИГВОЕНЮРИСТ /А. ПАНФИЛЕНКО/

п/п. Верно: Секретарь В.П.Л.Ф. техник-интендант II р. /Вербицкая/ отп. три экз.

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н. 44. Д.3 (Переписка с органами суда и прокуратуры. 3 августа 1941 г. — 30 апреля 1943 г.). Л.44–48.

Документ № 21

С.С.С.Р

ПРОКУРАТУРА

ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА

СЕКРЕТНО ЭКЗ. № 1

ЧЛЕНУ ВОЕННОГО СОВЕТА ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)

тов. ЖДАНОВУ А. А.

Наш № 01 532, 26 декабря 1941 г.

В связи с отформированием ряда частей и соединений войск НКВД и отправкой их на фронт, в настоящий момент войска НКВД состоят из небольшого количества частей, дислоцируемых в своем большинстве в г. Ленинграде и частично в его окрестностях, выполняющих задачи по охране промышленности, конвоирования, а также службы заграждения (т. е. охраны тыла Ленинградского фронта).

Руководство этими войсками осуществляется двумя Управлениями (второе Управление создано в ноябре мес.):

1) Управление войск НКВД по охране тыла Ленинградского фронта, которому подчинены части — несущие охрану тылов Армии и

2) Управление войск НКВД гор. Ленинграда, которому подчинены остальные части.

В настоящий момент создано еще одно (3-е) Управление — внутренней обороны гор. Ленинграда, куда входят и части войск НКВД. При этих условиях части имеют двойственное подчинение.

Такая нагроможденность системы управления войсками НКВД не соответствует требованиям централизованного управления, не дает возможности маневрировать личным составом войск в целях правильного их использования, ибо каждое управление смотрит на это с ведомственной точки зрения. Кроме того, в существующих управлениях имеется громоздкий аппарат, где находится большое количество дефицитных кадров начальствующего состава, на содержание которого расходуются большие государственные средства без всякой на то необходимости.

Такое ненормальное положение привело к отрицательным явлениям:

а) невозможности правильного маневрирования личным составом войск;

б) невозможности правильного использования Командно-начальствующего состава;

г) ненужному расходованию государственных средств на содержание двух аппаратов.

Для пользы дела необходимо создать единое Управление войсками НКВД, которое с большим успехом обеспечит руководство частями в соответствии с поставленными перед ними задачами и освободит кадры начальствующего состава на другую работу, а также сократит расходы государственных средств на содержание двух аппаратов.

ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР ЛЕНФРОНТА

ДИВВОЕНЮРИСТ /ГРЕЗОВ/

отп. 3 экз.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.3 (переписка с органами суда и прокуратуры. 3 августа 1941 г. — 30 апреля 1943 г.). Л.3–4.

Документ № 22

Принято по «ВЧ» в 23 ч. 30 м. 28/1–42 г. из 3 Упр. НКВД

СССР

НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ НКВД СССР по ЛО

Комиссару Государственной Безопасности 3-го ранга

товарищу Кубаткину

Для сообщения в ГКО прошу передать по «ВЧ» 29/1–42 г. данные за время с 20/Х11–41 г. по 20/1–42 г. — сколько всего арестовано органами НКВД за контрреволюционные преступления, из них:

1. Шпионов, в том числе:

а) германских,

б) итальянских,

в) румынских,

г) венгерских,

д) финских,

е) японских и

ж) английских.

2. Диверсантов.

3. Террористов.

4. Вредителей.

5. Антисоветчиков.

Количество репрессированных контрреволюционных формирований, из них:

1. Правотроцкистских.

2. Эсеровских, текапистских, меньшевиков.

3. Повстанческих.

4. Националистических.

5. Церковно-сектантских.

6. Среди молодежи.

7. Среди интеллигенции.

8. Среди белоказаков и бывших белых офицеров.

С указанием общего количества арестованных отдельно по каждому пункту с первого по восьмой.

Одновременно с этим передайте следующее:

1. Когда ликвидирована контрреволюционная группа «ЛОУРЕСНА», «БЫСТРОВА» и других, сколько участников групп арестовано, их социальное происхождение и служебное положение.

2. Когда ликвидирована контрреволюционная организация «РУССКАЯ ПАРТИЯ».

3. Когда ликвидирована фашистская организация профессора И., сколько человек арестовано и их социальное происхождение.

4. Когда арестована группа подростков в Красносельском районе, завербованных немцами (А., Л., В.), укажите их возраст и кто их родители.

5. Когда ликвидирована контрреволюционная группа работников пищевой промышленности (К., П., Ц.) и их социальное прошлое.

6. Когда ликвидирована контрреволюционная группа К., К.-Х и др., социальное прошлое и служебное положение участников группы.

7. Когда ликвидирована контрреволюционная группа финнов Х., количество участников и социальное прошлое.

Подписал — Начальник 3 Упр. НКВД СССР

Ст.майор Госбезопасности

/ГОРЛИНСКИЙ/

Принял — Секретарь Нач. Управления НКВД ЛО

Младший политрук

/АЛЕКСАНДРОВ/

Передал — Сотрудник 3-го Упр. НКВД СССР

/КОЛОСОВ/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп. 2. П.н.11. т.1. Д.4. Л.83–84.

Документ № 23

Совершенно секретно.

НАЧАЛЬНИКУ ВОЙСК НКВД СССР ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ

товарищу АПОЛЛОНОВУ

10 февраля 1942 г.

гор. Москва

№ 10 192

Охрану особо важных предприятий промышленности гор. Ленинграда и Области несут части 72 бригады войск НКВД: 95, 104, 151, 166, 167, 168 отдельные батальоны, сформированные по сокращенным штатам.

Штатная численность всех батальонов установлена из расчета 3 человека на пост при несменяемости караулов в 2843 человека.

Однако, вследствие недостаточности питания, большой служебной нагрузки бойцов, доходящей до 12–15 часов в сутки, в батальонах имеются массовые заболевания, а также случаи смерти личного состава на почве истощения. Так, на 1 февраля 1942 г. батальоны имеют:

Больных в госпиталях 912 чел., умерших на почве истощения 152 чел., находится на излечении при санчасти 168 чел. В результате численность батальонов, с прочими убылями личного состава, сократилась на 1/II-1942 г. до 1604 человек. Из этого количества ежедневно освобождается по состоянию здоровья от несения службы до 100 человек.

Дальнейшая заболеваемость личного состава не прекращается, контингент могущих нести службу сокращается, служба несется 2 человеками на пост бессменно. Резервов для пополнения частей 72 бригады в условиях Ленфронта нет.

Состояние частей 72 бригады по охране особо важных предприятий при численности в данной момент не обеспечивает полного выполнения задач охраны предприятий.

В связи с этим прошу о срочном выделении для частей 72 бригады 1000 человек рядового состава, что является минимально необходимым для несения службы по охране и обороне предприятий г. Ленинграда и Области.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3-го ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.1. Л.21.

Документ № 24

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

7 мая 1942 г.

на № 2484 от 25.IV-42 г.

№ 10610

ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

Комиссару Госуд. Безопасности 3 ранга

товарищу КОБУЛОВУ

гор. Москва.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В соответствии с директивой НКВД — СССР № 235 от 9.IX-1941 г. об усилении охраны оборонных предприятий и агентурно-оперативном обслуживании военизированной и вооруженно-вахтерской охраны, Экономическим Отделом УНКВД и Райотделами УНКВД г. Ленинграда, дважды проведена проверка состояния охраны на всех промышленных предприятиях Ленинграда. Проверкой установлено:

а) большой недокомплект в личном и командном составе охраны, произошедший в связи с мобилизацией в армию и заболеваемостью на почве истощения.

б) Значительное количество незакрытых постов, образовавшихся в результате снятия и частичного сокращения войсковой охраны НКВД (завод № 104 им. Марти, завод им. Фрунзе, завод «КРАСНАЯ ЗАРЯ» и другие).

в) Слабое знание устава караульной службы личным составом.

Значительная часть выявленных недостатков в организации охраны, пропускного режима, в хранении оружия и т. д. в процессе проверки устранена на месте.

О недостатках в охране предприятий нами информирован Военный Совет Ленфронта и Городской Комитет ВКП(б).

Военный Совет Ленинградского фронта специальным решением обязал директоров заводов привести охрану в состояние боевой готовности, доукомплектовав ее за счет рабочих и служащих предприятий.

В настоящее время в связи с дополнительным призывом в армию лиц, служивших в охране, а также заболеваниями от истощения, — на ряде предприятий (завод № 232 «БОЛЬШЕВИК», завод № 189 им. ОРДЖОНИКИДЗЕ, Кировский завод, завод № 194 им. МАРТИ и др.) вновь образовался большой недокомплект, который руководителями предприятий пополняется медленно.

В связи с этим, вновь ставим вопрос о положении с охраной предприятий на разрешение Военного Совета фронта и Горкома ВКП(б).

На всех оборонных предприятиях и важнейших государственных сооружениях создана агентурно-осведомительная сеть, которая сведена в резидентуры; с 1.X-41 г. по 1.V-42 г. завербовано 6 резидентов и 65 осведомителей. Работу по насаждению агентурно-осведомительной сети среди личного состава вооруженно-вахтерской охраны предприятий продолжаем.

Личный и командный состав охраны проверяется официальным и агентурным путем. Лица, на которых в процессе проверки получаются компрометирующие материалы, из охраны удаляются.

С 1.Х.-1941 г. по 1.V-1942 г. из работников охраны предприятий взято на оперативный учет 43 человека. Реализовано в следствие 2 агентурных дела и 7 дел-формуляров, по которым арестовано и осуждено 14 человек, проводивших фашистскую и пораженческую агитацию среди личного состава охраны предприятий, высказывающих намерения перейти на сторону противника.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Госуд. Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н. 19.Д.1. Л.81–83.

Документ № 25

СОЮЗ ССР

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ

ГОСУДАСРТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

УНКГБ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

тов. КУБАТКИНУ

августа 1945 г

У меня был академик Орбели, который рассказал следующее:

Заместителем директора Института им. Павлова в Колтушах по хозяйственной части работает некий Безпалов[134] Иннокентий Федорович.

Орбели дал положительную характеристику Безпалову и его работе по сохранению Института в период войны, когда личный состав Института был эвакуирован, а он, Безпалов, оставался в Колтушах.

В том же Институте старшим научным сотрудником работает Д., которого Орбели охарактеризовал как человека, страдающего манией доносов, мнительного, проявляющего часто неуместную «бдительность».

По мнению Орбели, Д., или может кто-нибудь другой, собирает «материал» на Безпалова, стремясь его выжить из Института, используя при этом то обстоятельство, что Безпалов в прошлом репрессирован.

Повторив свою положительную оценку Безпалова, Орбели просил, если встанет вопрос о Безпалове, иметь в виду обстановку, создавшуюся в Институте.

В связи с этим прошу Вас заинтересоваться положением Безпалова в Институте и учесть сказанное академиком Орбели, который, между прочим, намеревается по этому же вопросу посетить Вас в Ленинграде.

О результатах проверки сообщите.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

(В. МЕРКУЛОВ)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л.296.

СОВ. СЕКРЕТНО.

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ГЕНЕРАЛУ АРМИИ

товарищу В. Н. МЕРКУЛОВУ

В соответствии с Вашими указаниями, мною произведена проверка фактов, сообщенных Вам академиком Орбели Л. А.

Проверкой установлено, что со стороны старшего научного сотрудника института им. Павлова Д., члена ВКП(б), бывшего секретаря первичной партийной организации, действительно до самых последних дней принимались меры к тому, чтобы выжить Беспалова из института.

Такое отношение Д. к Беспалову определялось тем, что ему, как и другим сотрудникам института, было известно, что Беспалов в прошлом являлся владельцем автомобильной фирмы и акционерного общества «Борей», в 1931 году, как участник антисоветской вредительской группы, привлекался к судебной ответственности и был осужден к заключению в концлагере сроком на 5 лет.

На этом основании Д. был склонен расценивать имевшиеся недостатки в работе Беспалова как «вредительскую деятельность», хотя сколько-нибудь серьезных оснований к такого рода подозрениям у Дионесова не было.

Так как Д. о всех этих фактах информировал РК ВКП(б) и райотдел НКГБ, последние на этом основании считали целесообразным освободить Беспалова от работы заместителя директора института и даже вели с ним по этому поводу специальный разговор, в котором намекали на необходимость подыскания им, Беспаловым, другой работы.

После проверки всех этих фактов и моего разговора лично с Орбели, который был у меня специально по этому вопросу, внесена полная ясность в вопрос о Беспалове.

С нашей стороны никаких препятствий к тому, чтобы Беспалов продолжал работу в институте не имеется, о чем мною поставлен в известность Орбели.

В связи с тем, что в ходе проверки выяснилось наличие склоки среди некоторой части сотрудников института, явившейся результатом слабой постановки партийно-политической работы, через ГК ВКП(б) мною приняты меры к укреплению руководства партийной организации института.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л.298–299.

Документ № 26

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Союза С.С.Р.

Комиссару Государственной Безопасности 1 ранга

тов. В. Н. МЕРКУЛОВУ

СЕКРЕТАРИАТ

21 июня 1943 г.

№ 63

Практика работы показала, что вербовка и воспитание агентуры накоротке и засылка ее на территорию иногосударств без предварительной проверки и закрепления ее на практической работе не всегда дает полную уверенность и возможность правильного и всестороннего использования агентуры.

Это обстоятельство требует заблаговременной организации мероприятий по приобретению и воспитанию закордонной агентуры на послевоенный период.

Одним из методов правильного подбора и воспитания такой агентуры является приобретение ее в лагерях военнопленных.

Однако лагеря военнопленных в настоящее время не используются как база для организации разведывательной и контрразведывательной работы на территории противника и чекистская работа в лагерях ведется лишь в направлении охраны внутреннего оперативного обслуживания без учета необходимости подготовки закордонной агентуры.

Тщательный качественный отбор и обучение агентуры из числа военнпленных дали бы возможность в послевоенный период иметь нужную концентрацию агентуры в той или иной стране и в желательной отрасли промышленности.

Предварительное использование завербованных военнопленных на практической работе в качестве лагерного осведомления и закрепление вербовки путем отбора информационно-разведывательных и иных сведений, компрометирующего военнопленного перед властями противника, будет служить залогом их успешной работы в дальнейшем.

Исходя из вышеизложенного, считал бы целесообразным:

по линии 1-го Управления НКГБ СССР в лагерях организовать специальную работу по вербовке агентуры из числа военнопленных и подготовке ее для работы в интересующих нас странах на послевоенное время.

Подготовка агентуры для будущей работы в иногосударствах не исключает возможности использования ее на разведывательной и диверсионной работе в тылу противника в настоящее время.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Комиссар госуд. безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Л.19.

Документ № 27

СССР

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

СОВ.СЕКРЕТНО НАЧАЛЬНИКУ УНКГБ ЛЕН.ОБЛАСТИ

Комиссару Госбезопасности 3-го ранга

тов. КУБАТКИНУ

28 июня 1943 г.

№ 182/м г. Москва

экз. № 1.

На Ваш № 63 от 21 июня 1943 года.

Выдвигаемые Вами предложения о работе в лагерях для военнопленных в основном уже проводятся в жизнь.

Соответствующая работа в лагерях 1-го и 4-го Управлений НКГБ направлена, как на изыскание среди военнопленных лиц, представляющих оперативный интерес для НКГБ и могущих быть агентурно использованными, так и на получение от них необходимой информации. В этом же направлении используется работа оперативных отделений лагерей для военнопленных.

Нами поставлен вопрос перед Управлением по делам о военнопленных НКВД СССР об улучшении работы оперативных отделений лагерей по выявлению таких лиц, своевременной информации о них соответствующих Управлений НКГБ СССР и о передаче их в необходимых случаях в распоряжение органов НКГБ.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

Комиссар Государственной Безопасности 1 ранга

Подпись (Меркулов)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Л.18.

Документ № 28

СОВ.СЕКРЕТНО

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ Союза С.С.Р.

Комиссару Государственной Безопасности 1 ранга

тов. В. Н. МЕРКУЛОВУ.

СЕКРЕТАРИАТ

10 июля 1943 г. № 101

г. Москва.

Недостаток рабочей силы как в сельском хозяйстве, так и и на лесозаготовительных работах заставил финское правительство прибегнуть к массовым мобилизациям гражданского населения.

Проводя мобилизационные мероприятия и принимая меры — приостановить катастрофическое падение экономики страны, — финское правительство осуществляет массовые переселения из районов временно оккупированных немцами трудоспособного населения (ингерманландцев, карелов и вепсов).

Все эти чрезвычайные меры, как видно, не только не обеспечивают выполнения всех предусмотренных работ, но и не решают всех вопросов, связанных с поднятием экономики страны, — поэтому финское правительство разрешило отпуска на сельскохозяйственные работы солдатам своей армии.

Для того, чтобы ускорить падение экономики страны и поставить Финляндию перед лицом экономической разрухи — вызывается необходимость сорвать проводимые чрезвычайные мероприятия финского правительства.

С этой целью целесообразно провести агентурную комбинацию, построенную на дезинформации финских властей о якобы готовящемся большом наступлении на Карельском перешейке.

Дезинформацию провести:

В глубине Карельского перешейка за линией укреплений выбросить 3-х агентов-радистов с заданием: «обследовать площадки, пригодные для выброски крупного авиационного десанта и аэродромо-площадки для посадки тяжелых самолетов. Обследовать состояние всех дорог, расположенных в 15–20 км в радиусе предполагаемого к выброске десанта».

Выброску агентов провести с расчетом их задержания финским командованием и даче ими показаний о характере задания.

Для подтверждения широких масштабов разведывательной операции, демонстрировать еще две выброски агентов в районе Карельского перешейка, причем в одном случае сбросить грузовой парашют, якобы не обнаруженный выброшенным разведчиком.

Указанное мероприятие должно создать у финских военных представление о намечаемых нашим командованием наступательных операциях на Карельском перешейке и заставит предпринять необходимые подготовительные меры, требующие дополнительной концентрации войск, техники и строительства оборонительных сооружений.

Это потребует привлечения населения на оборонительные работы и сорвет проводимые хозяйственные мероприятия.

Для подкрепления агентурных мероприятий на случай проверки их войсковой разведкой, провести некоторые оперативные мероприятия по линии частей Красной Армии, обслуживающих Карельский перешеек.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

комиссар государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Л.20–20об.

Документ № 29

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКГБ СССР по Ленинградской области

июля 1943 г.№ 110

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ Союза С.С.Р.

Комиссару Государственной Безопасности 1 ранга

тов. В. Н. МЕРКУЛОВУ.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

За линией фронта на временно оккупированной территории Ленинградской Области ведут агентурную работу в настоящее время 10 различных органов

Разведотдел штаба Ленинградского фронта.

Разведотдел штаба Волховского фронта.

Разведотдел штаба Северо-Западного фронта.

Разведотдел штаба Краснознаменного Балтфлота.

Отдел контрразведки «СМЕРШ» Ленинградского фронта.

Отдел контрразведки «СМЕРШ» Волховского фронта.

Отдел контрразведки «СМЕРШ» Северо-Западного фронта.

Отдел контрразведки «СМЕРШ» Краснознаменного Балтфлота.

Штаб партизанского движения.

4-й отдел УНКГБ ЛО.

Эти разведывательные и контрразведывательные органы самостоятельно осуществляют переброску своей агентуры как через линию фронта, так и на самолетах.

Отстутствие согласованности в работе приводит к неправильному использованию агентурных возможностей и значительному количеству провалов.

В то же время согласованность в работе немецкой контрразведывательной службы на временно оккупированной территории дает возможность противнику использовать массовую переброску разведчиков различными органами не только для успешной борьбы с нашей агентурой, но и для внедрения своей агентуры в наши разведывательные и контрразведывательные органы.

По данным, исходящим от немецкой разведки, известно о возросшей активности немецкой контрразведывательной службы и значительном количестве провалов агентуры наших разведывательных органов.

Наибольшее число провалов в работе за линией фронта относится к штабу партизанского движения, разведотделам штаба фронта и Краснознаменного Балтийского Флота.

По штабу партизанского движения.

Из донесений контрразведывательных групп противника видно, что немцам известны почти все основные мероприятия штаба партизанского движения по переброске через линию фронта разведывательных и диверсионных групп.

Контрразведывательной команде № 304 известно, что штабом партизанского движения 18 января 1943 г. выброшена группа разведчиков.

Контрразведывательной группе № 319 известно о выброске штабом партизанского движения в ночь с 14 на 15 января в район Луга-Уторгош десяти человек с рациями с заданием вести пропаганду и разведку.

Контрразведывательной группе № 319 известно о выброске на озеро Могалище штабом партизанского движения в ночь с 15 на 16 января [группы] с заданием печатать листовки и распространять их среди населения.

Контрразведывательной группе № 319 известно, что штабом партизанского движения 18 января в район Порхова выброшена группа партизан.

Контрразведывательной группе № 311 известно о выброске в район Чихаче-во в начале 1943 г. группы агентов с задачей военной разведки.

Контрразведывательной команде № 304 известно о посылке штабом партизанского движения 15 апреля группы в 25 человек на соединения с отрядом ШАНШУРИНА. Задание — диверсии на железной дороге Луга-Новгород, Ленинград-Новгород.

20 мая с таким же заданием направлено еще 16 человек.

Контрразведывательной группе № 312 известно, что по приказу партизанского штаба 25–26 марта из Хвойной переброшено три группы партизан в общей сложности в 100 человек с рациями.

Задание:

а) обследовать район Оредеж-Луга.

б) найти опорные пункты для партизанских отрядов, а также площадки для посадки самолетов.

Контрразведывательной группе № 312 известно, что 4 июня Ленштабом партизанского движения для разведки и диверсий в район Батецкая-Дно выброшено 9 агентов с рацией.

Контрразведывательная группа № 311 знает о выброске 6 июня в район Новгорода по приказу штаба партизанского движения группы разведчиков.

Контрразведывательной группе № 312 известно, что 13 июня выброшено 6 агентов с рацией для наблюдения за дорогой Пушкин-Дно.

Контрразведывательной группе № 312 известно, что в середине июня штабом партизанского движения выброшено 8 человек агентов для наблюдения за дорогой Дивенская-Чудово.

По Разведотделу Штаба Ленинградского фронта.

По неполным данным, контрразведке противника известны следующие мероприятия Разведывательного отдела Ленинградского фронта:

9-го февраля 1943 г. к югу от Тосно выброшен агент Шустов с задачей наблюдения за шоссе Тосно-Шапки и выявления расположения войсковых частей. Агент арестован.

25-го марта Разведотделом Ленинградского фронта выброшено 2 агента для организации диверсий на железной дороге Гатчины.

19-го марта из расположения 55 армии заброшена группа агентов восточнее Пушкина с задачей разведки артиллерийских и пулеметных позиций в районе Черной речки, а также выявления войсковых частей в Саблино…

Приморской оперативной группой 24 марта западнее Ораниенбаума переброшены два агента с заданием: разведать в районе Волосово вторую полосу укреплений; установить артиллерийские и минометные установки и пулеметные точки; выяснить дислокацию воинских частей; разведать укрепления вдоль дороги Новая-Гостилицы-Варваринская-Жеребятки-Ключи.

3-го апреля в район Гертовского болота заброшено 2 агента с задачей разведки танковых сооружений, укрепленных линий и минных полей в районе Красного Бора.

В ночь с 3 на 4 апреля переброшено 2 агента в район Красный Бор с той же целью.

21 апреля на участке 42 армии переброшен разведчик 85 дивизии в район Старой Руссы.

В ночь с 15 на 16 мая самолетом в район Тосно выброшена группа из 7 агентов во главе с лейтенантом Сидоровым.

В ночь с 17 на 18 мая в район Гертовского болота выброшено 18 агентов в немецкой форме с рациями. Руководитель группы Петр Звякин.

31 мая с аэродрома в Хвойной выброшено в районе Луги 11 агентов с рациями в немецкой форме с задачей:

а) наблюдать за шоссе и железнодорожной линией Псков-Луга-Красногвардейск;

б) разведать расположение воинских частей и раздобыть солдатские документы.

По разведотделу Краснознаменного Балтфлота.

Контрразведывательной службе противника известно о местонахождении Разведотдела, его руководящих работниках, а также большинстве мероприятий по разведывательной работе. В марте, мае и июне немецкая контрразведка проводила с Разведотделом штаба КБФ три радиоигры через агентов РО КБФ, перевербованных немцами. Этими радиоиграми немецкие разведывательные органы систематически дезинформировали разведывательный отдел штаба флота.

В течение марта месяца немецкая разведка по радио дезинформировала Разведотдел флота по радиоигре, условно именуемой «Лидия». Дезинформацией руководила разведывательная служба противника из гор. Пскова.

Контрразведывательной группе № 326 было известно о выброске 3 июня двух агентов с рациями в район бухты Куида. Агенты были перевербованы и через них с 14 июня немецкая разведка принимала задания Разведотдела КБФ и передавала в Разведотдел дезинформирующие материалы (Радиоигра «Глинт»).

С июня месяца 1943 г. ведется радиоигра под условным названием «Леопард». Игра проводится через перевербованных агентов разведотдела КБФ.

На основании вышеизложенного во избежание дальнейших провалов в работе за линией фронта, считал бы целесобразным:

а) установить согласованность в работе всех разведывательных и контрразведывательных органов за линией фронта;

б) создать специальную смешанную группу, которая бы координировала все мероприятия по работе в тылу противника.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

комиссар государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Л.21–23об.

Документ № 30

Совершенно секретно.

Всеволод Николаевич!

Практика работы показала, что установленная директивами НКВД СССР (№ 66–1942 г. и № 54–1942 г.) система централизованной работы по учету и розыску агентуры противника за последнее время нарушена.

Если до реорганизации органов учет и розыск этой агентуры был сосредоточен в КРУ НКВД СССР и соотвественно в КРО Управлений, то теперь этим делом на местах занимаются: органы НКГБ, контразведки НКО «СМЕРШ», контрразведывательные отделы НКВМФ «СМЕРШ» и органы НКВД.

Все эти органы, независимо друг от друга, рассылают ориентировки по розыску агентов противника, а также предателей и изменников родины, производят установки разыскиваемых и их связей, заводят дела на них, проводят различные агентурно-оперативные мероприятия и комбинации, в то время как в ряде случаев разыскиваемые лица одним из этих органов уже установлены и разрабатываются.

Приведу несколько примеров по Ленинграду:

1. Агент немецкой разведки «Пастухов», установленный нами как Ш., быв. преподаватель Института им. Лесгафта в Ленинграде и взятый на учет и розыск еще в 1942 г., устанавливается вторично в 1943 г., а затем взят на учет и в розыск и Управлением контрразведки НКО «СМЕРШ» Лен. фронта. 16 октября с. г. Отдел контрразведки НКО «СМЕРШ» 55 армии, зная уже, что «Пастухов» нами разрабатывается и все его связи обставлены агентурой, тем не менее посылает в адрес прежнего места жительства Ш. своего работника, который как подозрительный человек нашим агентом был задержан и доставлен в милицию.

2. Аналогичную установку по делу взятого нами на учет и разыскиваемого разведчика Б. (разыскной список № 1, пор. № 38) провел «СМЕРШ» КБФ.

3. Взятый нами на учет разыскиваемый агент немецкой разведки «Вишневский» позже также устанавливался по дому и по службе органами «СМЕРШ» Ленфронта и КБФ, взят ими на учет и разрабатывается независимо друг от друга.

4. Установленный и объявленный нами в октябре 1942 г. в розыск агент немецкой разведки В., в августе 1943 г. устанавливался по дому и по бывшему месту службы Управлением контрразведки НКО «СМЕРШ» Ленфронта и их ориентировкой от 20/VIII-43 г., также объявлен в розыск.

5. К нашему агенту «Бобковой», работающей по розыску установленного нами ранее агента немецкой разведки С., явился работник Управления контрразведки НКО «СМЕРШ» Ленфронта и предложил все сведения, известные ей о С., сообщать ему.

6. Немецкий разведчик «Пат», установленный нами и объявленный в розыск еще в июне 1942 г., вторично объявлен в розыск ориентировкой «СМЕРШ» Ленфронта 13/VIII-1943 года.

7. Агенты немецкой разведки Ш., О., Д. и другие, объявленные нами в розыск по ориентировке 2 Управления НКГБ СССР, были вторично объявлены в розыск «СМЕРШ» Ленфронта без каких-либо изменений в установочных данных.

Рассредоточение розыска агентуры противника в различных органах явно нецелесообразно, так как:

Во-первых, это приводит к параллелизму в работе, излишней затрате времени, ненужному привлечению к делу розыска излишних людей из числа связей разыскиваемых.

Во-вторых, разработка разыскиваемых агентов противника по месту их прежнего жительства и работы, выявление их связей, создание специальной и использование имеющейся агентуры из числа гражданского населения — все это может быть лучше проведено органами НКГБ, нежели другими органами.

В-третьих, в послевоенный период изменники родины и быв. советские военнопленные (как возвратившиеся в СССР, так и оставшиеся за пределами СССР) все будут являться объектами учета и разработки органов НКГБ.

Принимая во внимание изложенное, полагал бы целесообразным:

1. Всю работу по розыску агентуры противника сконцентрировать во 2-х отделах НКГБ-УНКГБ.

2. В органах «СМЕРШ» оставить только работу по розыску, установкам и проверкам лиц, объявляемых в розыск по частям Красной Армии.

3. В тех случаях, когда при объявлении в розыск агента из числа бывших военнослужащих, известна часть, где этот изменник служил до пленения, обязать органы «СМЕРШ» производить установку по этим частям и сообщать установочные данные органам НКГБ для организации работы по розыску вне армии.

«__» ноября 1943 г.

г. Ленинград

(П. КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Л.201–203.

Документ № 31

СССР

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

СОВ. СЕКРЕТНО

НАЧАЛЬНИКУ УНКГБ ЛЕН.ОБЛАСТИ

Комиссару Госбезопасности 3-го ранга

тов. КУБАТКИНУ

июля 1943 г.

№ 1199/м  г. Москва

гор. Ленинград

Заслушав тов. Кожевникова и рассмотрев представленную Вами докладную записку о мероприятиях по легендированию «Русского Комитета» и ликвидации «Ворона», НКГБ СССР считает необходимым обратить Ваше внимание на следующее:

1. Легендирование в Ленинграде антисоветского подполья, которое могло бы связаться с «Русским Комитетом», оперативно целесообразно. Однако, неправильно включать в состав руководящей группы легендируемой организации только лиц, издавна известных как противников Советской власти.

Также нецелесообразно именовать легендируемую организацию эсеровской, так как судя по воззваниям «Русского Комитета», последний ставит себя, якобы, вне всяких политических партий и организаций, выдвигая в качестве основного программного положения — национальное объединение антисовестких элементов, в том числе из числа бывших членов ВКП(б), для борьбы с Советской властью.

Поэтому Вам необходимо, не исключая из легенды намеченной Вами агентуры, придать легендируемой организации внепартийный характер и в качестве ее «руководителя» подобрать агента не из числа выходцев из антисоветских партий и белого офицерства, а — беспартийного, желательно специалиста, инженерно-технического работника, с некоторым общественным положением и именем.

2. Намеченная Вами кандидатура агента «Даная» с целью выброски для связи с «Русским Комитетом» у нас возражений не вызывает, но необходимо тщательно проверить ее настроение с тем, что ее муж репрессирован нашими органами и возможно, что это обстоятельство оставило у нее нездоровый осадок, который может толкнуть ее на нечестное выполнение взятых ею на себя обязательств.

3. Мы считаем нецелесообразным посылку агента «Даная» на третью партизанскую базу, так как по имеющимся у нас данным эта база немцами расшифрована и из захваченных у партизан документов им известно, что третьей партизанской базе поручалась специальная работа вокруг «Ворона».

Это обстоятельство может вызвать недоверие со стороны немцев и представителей «Русского Комитета» в Пскове к миссии агента «Даная» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

4. Предполагаемая Вами вербовка агента «Борис» представляет значительный оперативный интерес, но нельзя считать терпимым такое положение, когда 4-му Отделу УНКГБ не известна личность агента «Борис», его действительное служебное положение и реальные возможности для выполнения задачи, которую Вы намереваетесь поставить перед ним.

Независисмо от существующих затруднений Вы должны были обеспечить получение минимально необходимых данных для определения дальнейших мероприятий, тем более, что «Борис» является среди всех намеченных Вами агентов единственной личностью, якобы располагающей относительно реальными возможностями для выполнения задачи.

Также ненормальным является то обстоятельство, что Вам неизвестна личность агента «Лариной», которой Вы намереваетесь поручить привлечение «Бориса» к работе.

5. НКГБ СССР не возражает также против переброски в тыл противника «Уварова» и «Борисова», однако Вам следует тщательно продумать способы связи и руководства работой этих агентов, так как опыт показал, что посылка в тыл противника агентуры, не обеспеченной надежной связью и оставленной без должного руководства, приводит или к провалам агентуры или к перевербовке ее противником.

6. НКГБ СССР возражает также против создания разведывательной базы — прикрытия в составе 150 бойцов, так как учитывая особенности Ленинградской области содержание этого отряда будет связано с большими затруднениями: мы не всегда сможем иметь в своем распоряжении необходимое количество самолетов для переброски по воздуху продовольствия и боеприпасов.

Поэтому Вам надо на первых порах продолжать использование имеющихся в настоящее время баз, расположенных в районе действий партизанских отрядов.

Учитывая однако важность задания, возлагаемого на оперативную группу тов. Кадачигина, Вам необходимо в помощь ему придать 1–2-х опытных работников, которые вместе с ним на месте сумели бы разрешить возникающие вопросы, связанные с выполнением задания вокруг «Ворона» и в качестве прикрытия придать этой оперативной группе не более 10–15 бойцов.

7. Придавая исключительно серьезное значение заданию по ликцидации «Ворона», НКГБ СССР предлагает Вам лично пересмотреть намеченный план, с учетом приводимых нами в настоящей директиве замечаний и тщательно разработать мероприятия, которые обеспечили бы ликвидацию «Ворона» при первой возможности. Переработанный план вышлите нам.

Ответственность за осуществление этих мероприятий возложить персонально на тов. Кожевникова, освободив его от всяких второстепенных обязанностей.

Отмечая неудовлетворительное состояние работы 4-го Отдела УНКГБ по Ленинградской области, на тов. Кожевникова необходимо возложить также руководство 4-ым Отделом УНКГБ и перестройку его работы в соответствии с указаниями, данными ему в НКГБ СССР.

О ходе выполнения настоящей директивы докладывать НКГБ СССР.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СОЮЗА ССР

Комиссар Государственной Безопасности 1 ранга

Подпись (Меркулов)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. ОП.2. П.н.27. Д.1. Л.24–27.

Документ № 32

СОВ.СЕКРЕТНО.

СПРАВКА

Во второй половине июня в результате проведения мероприятий закончено следственных дел на 1432 арестованных, в том числе:

по УГБ закончены дела на 108 арестованных, осталось незаконченных дел, возникших до июня месяца, на 11 арестованных;

по милиции закончены дела на 1324 арестованных.

За это время из тюрем Ленинграда и области этапировано в лагеря 1731 заключенный, кроме того, 1 июля этапированы еще 1077.

Организована спецколония, куда вывезено 290 несовершеннолетних заключенных.

Содержится в тюрьмах Ленинграда на 1/VII с. г.:

Следственных заключенных 3201 и осужденных 2996.

Из числа следственных: за УГБ — 121, Особым отделом — 225, милицией — 588, прокуратурой — 1205, судами и трибуналами — 1062.

В тюрьмах области содержится (под)следственных 386 и осужденных 252.

В целях разгрузки тюрем и вывоза заключенных проводим следующие мероприятия:

1. В июле месяце будут вывезены все осужденные, в том числе содержащиеся в тюрьме № 2 — 2219 осужденных, вывоз которых в настоящее время задержан в связи с карантином.

Содержащихся в тюрьмах области 252 осужденных вывозим в ближайшие дни по прибытии вызванного конвоя из Вологды.

2. Кассационные и заключенные, дела которых направлены в Особое Совещание, в соответствии с директивой НКВД СССР № 242 этапируются в лагеря.

3. 5 июля открываем колонию для 372 заключенных инвалидов, которые не могут следовать этапом.

4. По линии прокуратуры, суда и трибуналов приняты решительные меры по ускорению следствия и разбора дел в судах. В связи с этим, проводится совещание Ленинградских работников прокуратуры и судебных органов.

Составлено по материалам 1 СО, ТО и УТЛК.

НАЧ.СЕКРЕТАРИАТА УНКВД ЛО

ст. лейтенант Гос. Безопасности

/ЦЫГАНОВ/

2 июля 1942 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.44. Д.3. Л.115.

Документ № 33

Записка по ВЧ. Передать немедленно.

г. Ленинград,

УНКГБ — тов. КУБАТКИНУ

УНКВД — тов. ШИКТОРОВУ

Прокурору — тов. ФАЛИНУ

Немедленно по получении сего установите и в одиночном порядке вызовите лиц, перечисленных в прилагаемом списке, намеченных свидетелями на Нюрнбергский процесс военных преступников.

Выясните их политическое лицо, подробно опросите об известных им фактах немецко-фашистских зверств.

Сообщите Ваши мнения к пригодности и целесообразности использования каждого из них в качестве свидетеля, учитывая при этом общее развитие, умение стоять на своей точке зрения при придирчивом допросе их на суде опытными адвокатами, могущими использовать против нас малейшую неясность в показаниях.

Адреса свидетелей получены около года назад, нуждаются в проверке.

В случае выезда свидетеля в другую область немедленно оповестите.

Ваше заключение передайте нам телеграфно к 22/XI-45 г., подробные материалы немедленно высылайте фельдсвязью.

Прокурор СССР — ГОРШЕНИН

НКГБ — КОБУЛОВ

НКВД — КРУГЛОВ

Передал — ХАРИТОНОВ

Принял — МОРОЗОВ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.Н.56. Д.1. Л.432.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Список свидетелей от чрезвычайной государственной комиссии для участия в процессе над немецко-фашистскими захватчиками в городе Нюрнберге.

ДМИТРИЕВ Ю. Н. — заведующий отделом древнерусского искусства Государственного Музея гор. Ленинграда.

ГРУЗДЕВ И. А. — член правления Союза Советских писателей г. Ленинграда.

ЛОМАКИН Н. И. — протоиерей, представитель митрополита Ленинградского и Новгородского, благочинный церквей Ленобласти и г. Ленинграда.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.Н.56. Д.1. Л.433.

Документ № 341

ПЕРЕДАТЬ ПО «ВЧ»

Сов. Секретно.

гор. Москва,

Прокурору СССР — тов. ГОРШЕНИНУ

НКГБ СССР — тов. КОБУЛОВУ

НКВД СССР — тов. КРУГЛОВУ

№ 7446/к

Согласно Ваших указаний, нами проверены, вызваны и опрошены лица, намеченные свидетелями на Нюрнбергский процесс военных преступников.

1. ГРУЗДЕВ Илья Александрович, 1892 г.р., ур. г. Ленинграда, русский, беспартийный, писатель-литературовед, биограф М. Горького, в прошлом являлся секретарем М. Горького, член Союза Советских Писателей, Депутат Ленинградского городского совета депутатов трудящихся. Проживает: Ленинград, канал Грибоедова, д. № 9, кв. 13.

В период Отечественной войны проживал почти безвыездно в Ленинграде, написал для Ленинградской и центральной прессы ряд патриотических статей и очерков о Ленинграде и Ленинградском фронте.

Принимал участие в работе Ленинградской комиссии по установлению злодеяний немецких захватчиков, выезжал в районы, освобожденные от немецких захватчиков.

Однако, как установлено в личной беседе с Груздевым, он о злодеяниях немцев в Ленинградской области и причиненных ими разрушениях имеет весьма слабое представление. Посещая места, наиболее разрушенные немцами, являлся поверхностным наблюдателем, в детальных расследованиях немецких злодеяний участия не принимал и интереса к этому не проявлял. На вопрос об известных ему немецких зверствах отвечает, что при выездах в районы видел трупы убитых людей, различные разрушения, но подчеркивает, что о виновности немецких оккупантов в этих актах знает лишь со слов других лиц.

Отмечены факты примиренческого отношения Груздева к антисоветским высказываниям со стороны его близких и знакомых. Был близок с арестованным в 1945 году за антисоветскую деятельность писателем Четвериковым.

По характеру Груздев слабовольный человек, не может твердо настоять на своем мнении.

Использование Груздева И. А. в качестве свидетеля на процессе военных преступников считаем нецелесообразным.

2. ЛОМАКИН Николай Иванович, 1890 г.р., уроженец гор. Калуша, русский, беспартийный, окончил в 1916 году Петербургскую духовную академию. Священник Никольского собора в Ленинграде, благочинный Ленинградского округа, ректор Ленинградских богословских курсов, член Ленинградской комиссии по установлению злодеяний немецких захватчиков. Проживает: Н. Деревня, Набережная, д. 2, кв. 12.

Ломакин хорошо знает произведенные немцами злодеяния и разрушения в городах Новгороде, Пскове, подробно знаком с разрушениями церквей в этих городах, а также Печорском монастыре. Весь период войны проживал в Ленинграде.

По личным качествам хорошо образованный, культурный, развитой человек, умело ориентируется в обстановке, обладает хорошими ораторскими способностями.

Считаем желательным его участие в процессе военных преступников в качестве свидетеля.

3. ДМИТРИЕВ Юрий Николаевич, 1902 г.р., уроженец гор. Киева, русский, беспартийный. С высшим образованием, из дворян, зав. отделом древнерусского искусства Государственного русского музея в Ленинграде, проживает: Ленинград, Инженерная улица, дом 4/2, кв. 84.

Дмитриев является крупным специалистом в области древнерусского искусства. Хорошо знает памятники русского искусства в городах Новгороде и Пскове, имеет ряд научных трудов.

Детально знаком с разрушениями, причиненными произведениям искусства в Новгороде и Пскове, активно участвовал в работе Ленинградской комиссии по установлению немецких злодеяний в качестве консультанта.

По характеру обладает волевыми качествами. Некоторым недостатком является его легкое заикание в случае сильного душевного волнения.

В период войны проживал в Ленинграде.

Считаем целесообразным использование Дмитриева в качестве свидетеля на процессе. Считаем целесообразным отметить, что Ломакин и Дмитриев недостаточно знакомы с разрушениями и злодеяниями, причиненными немцами непосредственно в Ленинграде, а также в пригородах Ленинграда, Петродворце, Гатчине, Пушкине, Павловске, где немцами нанесен огромный ущерб народному хозяйству и разрушены мировые памятники искусства.

Ломакину и Дмитриеву для более глубокого изучения нами предоставляются материалы Ленинградской Чрезвычайной Комиссии.

№ 15 901

КУБАТКИН. ШИКТОРОВ. ФАЛИН.

22 ноября 1945 года.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.Н.56. Д.1. Л.434–436.

Документ № 35

ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Союза С.С.Р.

генерал-полковнику

товарищу Б. З. КОБУЛОВУ

В Дополнение к № 15901 доношу, что нами дополнительно отобраны два лица в качестве свидетелей на Нюрнбергский процесс военных преступников:

1. Главный архитектор гор. Ленинграда — БАРАНОВ Николай Варфоломеевич, 1909 г.р., член-корреспондент Академии Архитектуры Союза ССР.

Баранов весь период блокады находился в Ленинграде. Баранову хорошо известен характер и последствия варварских артиллерийских обстрелов и воздушных бомбардировок города немцами. По личным наблюдениям и производившимся им осмотрам он детально знаком с разрушениями, причиненными немцами памятникам архитектуры, жилых, общественных и культурных зданий города.

По своим личным качествам, знаниям, культуре и высокому общему развитию Баранов является вполне подходящей кандидатурой для выступления на процессе военных преступников.

Выступление Баранова на Нюрнбергском процессе будет иллюстрироваться специально подготовляемым документальным кинофильмом, в котором отображен период блокады города, жертвы, понесенные мирным населением, разрушения, причиненные немцами городу.

Кроме того, в качестве документа им будет использована специально изготовленная карта города с указанием разрушений, причиненных немецкими бомбардировками и артобстрелами, а также немецкие документы (журналы немецких артиллерийских подразделений, обстреливавших Ленинград).

2. Бывший партизан АФАНАСЬЕВ Николай Иванович, 1907 г.р., беспартийный, с высшим образованием, преподаватель Института инженеров железнодорожного транспорта. Афанасьев с июля 1941 года по март 1944 года находился на оккупированной немцами части Ленинградской области, скрываясь в лесах и у местных советских граждан.

Он является очевидцем зверств, чинимых немцами на оккупированной ими территории, расстрелов, убийств и пыток мирных жителей, сожжения и разрушения немцами сел и деревень.

Афанасьев обладает волевыми качествами, развитый и культурный человек. Считаем целесообразным его использование на процессе в качестве свидетеля.

Протокол допроса Баранова при этом прилагаем. Одновременно направляем протоколы допроса, намеченных в свидетели на Нюрнбергском процессе научного работника Дмитриева Ю. Н. и священнослужителя Ломакина Н. И., о которых сообщалось в нашем донесении № 15901 от 22/Х-1945 года. Протокол допроса Афанасьева вышлем 3/XII-1945 года.

ПРИЛОЖЕНИЕ: по тексту на 104 п/листах.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Генерал-лейтенант

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.Н.56. Д.1. Л.437–438.

Документ № 36

Совершенно секретно

НАЧАЛЬНИКУ УНКВД ПО ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТУ

тов. ШИКТОРОВУ

НАЧАЛЬНИКУ УНКГБ ПО ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТУ

тов. КУБАТКИНУ

НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ КОНТРРАЗВЕДКИ «СМЕРШ»

Ленинградского Военного Округа

ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТУ

тов. БЫСТРОВУ

гор. Ленинград

Согласно решению директивных органов в г. Ленинграде будет проведен открытый судебный процесс над группой изобличенных в зверствах против советских граждан бывших военнослужащих германской армии и немецких карательных органов.

По г. Ленинграду намечены преданию суду 10 преступников. Справка по делу прилагается (в книге она не публикуется — Н. Л.).

Срок окончания следствия по делу определен 20 декабря 1945 г. Судебный процесс должен быть начат 25 декабря 1945 г.

Председателем суда назначен генерал-майор юстиции тов. ИСАЕНКО — председатель Военного Трибунала Ленинградского Военного Округа; государственным обвинителем назначен генерал-майор юстиции тов. ПЕТРОВСКИЙ — Военный Прокурор Ленинградского Военного Округа.

Для оказания практической помощи по проведению следствия, а также организации, подготовке и проведении судебного процесса в г. Ленинграде командируется группа оперативных работников НКВД, НКГБ и Главного Управления «СМЕРШ» в количестве 4-х человек, под руководством генерал-майора тов. ПРОШИНА.

Тов. ПРОШИН вместе с Вами несет ответственность перед центром за своевременную и всестороннюю подготовку, организацию и обеспечение следствия и судебного процесса.

Исходя из особого политического значения, придаваемого судебному процессу над участниками зверств и учитывая, что ход процесса будет освещаться в местной и центральной прессе, Вам необходимо мобилизовать все имеющиеся возможности на обеспечение высокого уровня следственной подготовки и самого судебного процесса.

ПРЕДЛАГАЕМ:

1. По прибытии обвиняемых, об этапировании которых к Вам даны телеграфные указания, разместить их изолированно друг от друга в тюрьме НКВД и НКГБ, обеспечить тщательное наблюдение за ними в камерах и по возможности их внутрикамерную разработку и приступить к допросам по существу совершенных ими зверств и злодеяний. (Все имеющиеся следственные и агентурные материалы направлены Вам одновременно с преступниками).

2. Разместить в тюрьме или в ближайшем лагере прибывающих из различных лагерей свидетелей из числа военнопленных, провести допросы их по существу известных им фактов преступлений, совершенных обвиняемыми и подготовить их к участию в судебном процессе.

3. Немедленно по получении настоящих указаний организовать оперативно-следственную группу, включив в нее необходимое количество лучших следственных работников НКВД, НКГБ и «СМЕРШ», способных четко и своевременно выполнить все задачи, связанные с квалифицированной подготовкой судебного процесса.

Предупредить всех выделенных работников, что они имеют дело с достаточно опытными и коварными врагами, которые могут во время следствия и судебного процесса пойти на всевозможные провокации и поэтому вся их преступная деятельность должна быть задокументирована и полностью доказана.

4. В оперативно-следственную группу передать для приобщения к следственному делу все материалы и документы, имеющиеся в НКВД, НКГБ и в органах «СМЕРШ» в отношении преступлений, совершенных обвиняемыми.

Одновременно использовать документы и другие материалы, имеющиеся в Чрезвычайной Государственной Комиссии и в других организациях и учреждениях, а также установить и допросить всех свидетелей, очевидцев, родственников замученных советских граждан и других лиц, могущих изобличить в преступлениях предаваемых суду немцев.

5. Мобилизовать необходимое количество опытных переводчиков, имеющихся на месте, и прикрепить их к следователям. Наиболее опытных переводчиков подготовить для участия в судебном процессе. При отсутствии переводчиков в области телеграфьте нам.

6. К следствию по делу привлеките работников прокуратуры, назначенных для участия в судебном заседании.

7. Провести необходимые организационные мероприятия по подготовке и охране помещений, где будет происходить судебное заседание, охрану общественного порядка и города, особенно при вынесении приговора и приведении его в исполнение, с целью предотвращения возможных эксцессов.

8. Тщательно проверить адвокатов, которые будут выделены для защиты обвиняемых представителем Наркомюста СССР на месте. Нежелательные кандидатуры должны быть отведены и заменены проверенными адвокатами.

9. Принять меры к обеспечению правильного освещения хода процесса в местной прессе. Ежедневно информировать НКВД и НКГБ СССР о реагированиях населения в связи с прохождением процесса. Во время судебного процесса информацию представлять ежедневно.

Получение подтвердите.

С настоящим письмом ознакомьте первого секретаря ОБКОМА ВКП(б).

ЗАМ. НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Союза ССР

Генерал-полковник (КРУГЛОВ)

НАЧ.ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ К-Р «СМЕРШ»

Генерал-полковник (АБАКУМОВ)

ЗАМ. НАРКОМА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ Союза ССР

Генерал-полковник (КОБУЛОВ)

№ 7799/к 30.XI

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л. 466–468.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3 ДОКУМЕНТЫ ГЕРМАНСКИХ СПЕЦСЛУЖБ И НКВД О ПРОДОВОЛЬСТВЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ И НАСТРОЕНИЯХ[135]

Раздел I. Документы военной разведки 18-й армии

Документ № 1[136]

Командование 18-й армии

Отдел 1с

21 сентября 1941 г.

Разведка Петербурга

По непроверенным до сих пор данным источника от 18 сентября, положение Петербурга по состоянию на 16 сентября характеризуется следующим образом:

Особенно пострадала от бомбовых ударов часть города, расположенная в восточной части большой излучины Невы, а также находящийся на юго-востоке Володарский район. В Володарском районе расположено большое количество военных предприятий, одно крупное нефте- и бензинохранилище, большие автопредприятия, мыловаренные и бумагоделательные фабрики. Кроме того, также там находятся основные запасы хлеба и мяса. Хлебозавод, расположенный на углу Шлиссельбургского проспекта и проспекта 25-го октября, а также находящийся поблизости от Кировского завода мясокомбинат (у Варшавского вокзала) отчасти разрушены, отчасти выгорели. Большой склад продовольствия «Бадаевские склады», расположенный на Большой Неве, горит день и ночь. Из-за многочисленных разрушений жилых домов, промышленных предприятий и складов продовольствия в Володарском районе было, по-видимому, принято решение эвакуировать население этого района на Васильевский остров, расположенный в северо-западной части города между Большой и Малой Невой. Северная и северо-западная части города до сих пор подверглись лишь незначительным разрушениям.

Большинство заводских рабочих приблизительно с 12 сентября 1941 г. переведено на казарменное положение. Заработная плата осталась на прежнем уровне и в общем повышается лишь за сверхурочную работу. На отдельных предприятиях продолжительность рабочего дня составляет 13 часов. Предполагается вооружить рабочих ручными гранатами. Над их изготовлением трудятся с большим напряжением. Находящаяся на предприятиях охрана по сравнению с численностью работающих мала. Так, например, охрана завода Кагановича, по данным внешнего наблюдения, составляет 25 человек. Кроме того, на заводе имеется еще группа вооруженных рабочих в составе 50 человек. На заводе Кагановича, в главных железнодорожных мастерских московской линии, расположенных в Володарском районе на Московской улице, из 5000 человек все еще продолжают работать 2500 человек. 16 сентября завод не пострадал.

Как уже ранее сообщалось, в случае вступления немецких войск в Петербург рабочий класс будет направлен на защиту предприятий и всего города. Организация обороны между тем, по-видимому, в целом улучшается. Находящиеся на предприятиях на казарменном положении рабочие вечером после завершения рабочего дня обучаются обращению с винтовкой, ручными гранатами и пулеметом. В соответствии с решением Ленгоркома (Ленинградского партийного комитета), в городе должно быть сформировано 160 рабочих батальонов. Численность батальона составляет около 1000 человек. Батальон на заводе Кагановича насчитывает в своем составе 700 человек. Командиром этого батальона является директор завода, член коммунистической партии Григорьев. Винтовки, пулеметы и ручные гранаты бойцам еще не выданы.

Наряду с этим все мужчины города, годные к воинской службе, а также все беженцы мужского пола, которые прибыли в город, зачислены в ополчение и направлены либо на фронт на подступах к Петербургу в части действующей армии, либо объединены в подразделения для защиты самого города. Трудоспособные женщины направлены на рытье траншей и строительство щелей. В городе можно встретить только стариков и детей.

Для того, чтобы укрепить волю рабочих и повысить их возможности к сопротивлению, ленинградский партийный комитет непрерывно проводит собрания, на которых рабочих призывают защищать свои заводы и город до последней капли крови. У рабочих это не вызывает особого отклика, но они, однако, находятся под едва ли вообразимым террором [царящим в городе], который ставит их перед альтернативой: либо терпеливо выжидать и взяться [впоследствии] за оружие, либо быть расстрелянными как саботажники и контрреволюционеры.

Усиленно работает НКВД и особенно управление государственной безопасности.

Кроме того, проблема снабжения города продовольствием становится все серьезнее и серьезнее. Установлено, что нормы выдачи хлеба для рабочих с 1 сентября снижены с 800 г до 400 г в день, а остальные категории населения получают всего 200 г хлеба. Помимо хлеба, все население получает ежемесячно 400 г сахара, 500 г мяса, 300 г масла и 1 кг крупы. Однако эти нормы выдаются далеко не полностью и далеко не всем; для того, чтобы получить продукты, необходимо стоять часами в различные пункты выдачи продовольствия. Население полагает, что имеющегося в городе продовольствия в условиях блокады хватит еще на 4 недели. Большие запасы продовольствия находятся в отдельных точках города, а именно на пересечении Шлиссельбургского проспекта и набережной Невы, а также на углу проспекта 3-го июля и проспекта 25-го октября в большом трехэтажном комплексе зданий «Гостиный двор».

Запасы дров в городе характеризуются тем, что сначала все деревянные постройки и сараи из-за угрозы пожаров были снесены. Древесину закапывали, хотя ее можно было использовать в качестве топлива. Водо- и электроснабжение в городе еще функционирует. По-прежнему работает транспорт. Во время воздушных тревог, которые весьма часты в последние дни, движение всюду почти полностью замирает. По-видимому, ПВО города плохо организована. Мнение населения относительно противовоздушной обороны невысокое. На население особенно удручающее впечатление оказывает тот факт, что о большинстве налетов вообще нет никаких предупреждений ПВО. Кроме того, бомбоубежища из-за нехватки времени, а также главным образом по причине плохой подпочвы, плохо укреплены, и гражданское население [вследствие этого] уже понесло значительные потери. Рядом с гостиницей «Октябрьская» один дом был разрушен полностью. Жители были завалены в подвале.

Население города находится под влиянием пропаганды устрашения, которую проводит коммунистическая партия. Коммунистическая пропаганда имеет большой успех, так что при нынешнем положении большая часть населения, несмотря на усталость от войны, участвует в обороне города и верит, что таким образом она наилучшим образом сможет спасти свою жизнь перед угрозой немецкого наступления. Коммунистическая партия работает, как уже отмечалось, проводя собрания, занимаясь индивидуальным террором и распространяя слухи. Широкая партийная жизнь повсеместно парализована по причине того, что рядовые члены партии боятся проявлять активность из-за возможности прихода немцев.

Воля к борьбе до последней капли крови характерна лишь для высших функционеров государственных, партийных и военных органов. Однако мнение, что город следует сдать, никто открыто не выражает. Собственно «пораженческие» настроения можно услышать только в частных разговорах. Активной деятельности против коммунизма или актов саботажа любого рода при проведении мероприятий по защите города до сих пор не замечено и в ближайшее время не ожидается.

Немецкая листковая пропаганда в Петербурге в количественном отношении слаба. До сих пор в городе распространено очень незначительное количество листовок, которые, по данным источника, не достигли желаемого результата. Напротив, на фронте на подступах к Петербургу распространено несравнимо большее количество листовок.

В городе господствует мнение, что до тех пор, пока есть какие-либо запасы продовольствия, об оставлении города не может быть и речи, напротив, его следует защищать, используя все возможные средства. В особенности пользу из того, что в городе имеются еще неповрежденные запасы продовольствия, извлекает коммунистическая пропаганда. Используя это, она призывает людей к стойкости и еще до выдачи последних запасов продовольствия рисует перед городом эту ужасную перспективу сдачи города.

Разослано:

ОКВ

Группа армий «Север»

XXVI армейский корпус

XXXVIII армейский корпус

ВВС

За Главнокомандующего армией (подпись)

Начальник Генерального штаба (подпись)

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312 (коллекция)/1579 (ролик) —1061–62 (кадры).

Документ № 2

Командование 18-й армии

Отдел 1с

21 сентября 1941 г.

Предмет: допросы военнопленных о положении в Петербурге

Существуют проблемы в обеспечении населения продовольствием; работающие получают 400 г хлеба, остальные категории — 200 г хлеба в день.

Хлеб является основным продуктом питания; мяса выдают около 2 кг в месяц. Как и перед полной блокадой, продовольствие доставляется в город самыми разнообразными способами (в том числе завозится мука без мешков в вагонах).

Сообщают, город будут защищать до конца. Согласно слухам, гражданское население эвакуируется в центральную часть города с тем, чтобы можно было защищать внешние районы. Проведено крупномасштабное минирование города.

Немецкая пропаганда практически неэффективна в отношении коммунистов, поскольку она перекрывается куда более активной русской пропагандой. Пропаганда, адресованная русской женщине, имела бы больший успех.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -1055.

Документ № 3

Командование 18-й армии

Отдел 1с

22 сентября 1941 г.

26-му и 38-му корпусам, а также 16-й армии

В сообщениях о положении в Ленинграде, по возможности, информируйте о следующих моментах:

— мероприятия по обороне города

— положение со снабжением

— настроение и пропаганда

— новые данные о ранее зафиксированных объектах на военно-географическом плане Ленинграда:

а) военные командные пункты

в) органы власти и управления

с) продовольственные предприятия

д) заводы

е) склады

— новые данные о карте укреплений масштаба 1: 50 000

— общая информация

При допросе военнопленных и гражданских лиц, а также при анализе трофейных документов следует обращать особое внимание на приведенные выше пункты.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -1052.

Документ № 4

Командование 18-й армии

25 сентября 1941 г.

Отдел 1с

Предмет: положение в Петербурге (Ленинграде).

Согласно высказываниям военных, часть населения из пригородов Петербурга — Слуцка, Пушкина и других городов, находящихся вокруг него, перед лицом наступающих немецких войск идет в Петербург. При этом речь идет о категории состоятельных людей, которые ищут в Петербурге убежище, а именно о евреях и политически себя скомпрометировавших. Остальное население пригородов ожидает прихода немецких войск, надеется на организационные способности немцев и улучшение своего катастрофического положения с продовольствием. Они все хотят работать и готовы практически к любой работе.

Разрушения в Петербурге.

По поступающим сообщениям, помимо целой серии жилых зданий были разрушены:

завод резиновых изделий «Красный треугольник» (горел и сильно пострадал);

обувная фабрика «Скороход» получила повреждения, столовая разрушена;

две бомбы упали на «Кировский завод», но он продолжает работать;

сгорел военный склад на Балтийском вокзале, сам вокзал не пострадал;

сгорели запасы угля на 1-й электростанции на Обводном канале;

уничтожен железнодорожный склад на Витебском вокзале;

сгорели склад железнодорожных мастерских на Московском шоссе, а также Бадаевские склады (часть их переведена);

комплекс Смольного института и здания партии невредимы.

Вокруг здания, где располагается НКВД, разрушено много жилых домов, но само оно не повреждено;

в Октябрьском районе разрушено много школ, в том числе те, в которых жили беженцы.

Между тем, следует упомянуть еще о целом ряде разрушений.

Дополнение: данные относятся к 17 сентября 1941 г.:

Нанесены успешные бомбовые удары по Кировскому заводу, хотя отдельные цеха продолжают работать;

разбомблен завод «Красная заря».

Питание, транспорт, гигиена.

Красноармеец получает в день — 400 г хлеба

Рабочий — 200 г хлеба

Иждивенцы — 100 г хлеба

Кроме того, в день на человека положено — 10 г сахара, 10 г чечевицы (по данным от 17 сентября)

Картофель достать очень трудно; 1 кг картофеля стоит 7 руб.

Еще сохраняется движение трамваев в центре города; движение на окраинах города прекращено.

По-прежнему работает водопровод и продолжается подача электроэнергии.

Беженцы в настоящее время размещаются в зданиях школ.

Мероприятия по обороне города: действия властей.

На случай предполагаемых уличных боев заслуживающие доверия коммунисты получили бутылки с горючей смесью и ручные гранаты. Оружия и боеприпасов мало.

Наиболее активные коммунисты получили новые документы с измененными именами.[137] 2 сентября жгли архивы органов власти. Речь идет о текущих и наиболее старых архивах. В связи с тем, что ввозится частично сырье для электростанций, следует предположить, что они по-прежнему работают.

Город заполнен войсками, которые движутся к передовой. Внезапно появились в городе танки.

На Пулковских высотах установлены корабельные орудия, которые, вероятно, были сняты с военных судов.

15 сентября орудия были установлены возле Шушар. В Восточной части города на Большой Охте в районе Пороховых установлены противотанковые заграждения. То же самое было сделано в деревнях Пустошь и Кольдишово. Уличные заграждения стоят на той же стороне Охты, хотя баррикад в городе не замечено.

Работ по минированию города не замечено, хотя имеется план подорвать минами все важные здания и заводы. Говорят, что Кировский завод и «Большевик» уже заминированы.

Общее настроение в Петербурге.

Около 70–75 процентов красноармейцев — это крестьяне, которые работали в колхозах. Как слой, подвергавшийся насилию, они не заинтересованы в сохранении своего положения. Эти солдаты находятся под влиянием интенсивной пропаганды, рисующей их судьбу под немецким господством в самых мрачных красках.

Хотя гражданское население чрезвычайно устало от войны, воля к сопротивлению поддерживается ведением активной пропаганды, не встречающей никакой контрпропаганды. Никто не желает разрушения города, кроме партийных функционеров. Даже большая часть простых членов партии выступает за сохранение города. Все обязательные работы прерываются продолжительными воздушными тревогами. Для того, чтобы купить продукты, надо очень долго стоять в очереди. Этого работающие петербуржцы себе позволить не могут. Поскольку хлебные карточки действительны только на текущий день, рабочие часто получают хлеба меньше, чем им положено. Все это ведет к ухудшению настроения. Петербуржец, который слышал об организаторском таланте немцев, ожидает также пропагандистского воздействия с немецкой стороны. Он ждет указаний, которые подскажут ему как себя вести. Отсутствие пропагандистского влияния оставит его во власти очень сильной коммунистической пропаганды.[138] Это подтверждается последними донесениями, согласно которым, несмотря на растущую усталость от войны, голод и нехватку жилья, опасность восстания еще не встала на повестку дня. В связи с тем, что влиянию коммунистов не противостоит никакое другое влияние, рабочие Петербурга, очевидно, будут скорее следовать указаниям коммунистов, нежели им противиться (выделено мной — Н. Л.).

Петербургское радио каждый день требует вести борьбу до конца; в результате изъятия частных радиоприемников прослушивание немецких передач исключено. То небольшое количество листовок, которое сбрасывается на город, тотчас изымается милицией.

Кроме того, на всех заборах, колонках для афиш и объявлений висит огромное количество истерических плакатов, которые издаются соответствующими газетами.

По данным одного агента, положение в Петербурге 19 сентября было следующим:

Вокруг Кировского завода вырыты защитные рвы; кроме того, сгорели два завода № 121 и 223, в которые попали бомбы.

В центре города разбомблено и уничтожено много жилых зданий. В результате бомбового удара уничтожено здание милиции в 11-м районе. Речь идет о районном/участковом здании милиции. Разбомблен и сгорел склад продовольствия в 14-м районе.

Кроме того, агент сообщил, что магазины в Петербурге все еще работают.

По данным другого агента от 18 сентября о положении в Петербурге, в вывешенных объявлениях население призывают к защите города. Эти объявления являются решениями партийных и комсомольских собраний. Они проходят почти ежедневно на заводах, в административных зданиях, клубах и имеют своей целью обсудить средства и возможности защиты города. Далее, на Лиговской и Растанной установлены баррикады, которые сделаны из цементных труб, наполненных камнями.

Разослано

За Верховное Командование армии

Начальник Генерального штаба

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -1026–28

Документ № 5

Командование 18-й армии

Отдел 1с

23 сентября 1941 г.

Предмет: важная информация, полученная из трофейных приказов.[139]

13 сентября маршала Ворошилова на посту командующего фронтом сменил генерал армии Жуков. Одновременно полковника Городецкого в должности начштаба сменил генерал Хозин. Комиссаром и членом Военного Совета фронта остался Жданов.

За невыполнение боевого приказа сняты со своих должностей и отданы под суд военного трибунала командиры и военные комиссары 237-й и 90-й дивизий.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -1043–44

Документ № 6[140]

Командование 18-й армии

Отдел 1с

26 сентября 1941 г.

Адресат: 621-я рота пропаганды[141]

1) Очень нужны листовки о русских солдатах, которые, ссылаясь на условия окружения Петербурга и нынешнее его положение, считают борьбу за Петербург бесперспективной (пожалуйста, используйте в этих целях Корнилова).

2) Главнокомандующий хочет, чтобы немедленно на основе приказа 55-й армии от 9 сентября и приказа командования Ленинградского фронта личному составу 8-й армии была подготовлена листовка, адресованная русским солдатам.

3) Обо всех вновь поступающих листовках (ОКВ и др.) или же листовках, подготовленных самостоятельно, информировать командование вплоть до дивизий и соответственно передавать им по одному экземпляру.

Отдел 1с 37-го корпуса 25 сентября 1941 г. передал копию приказа, найденного в тот же день.

291-я дивизия получила телеграмму без даты следующего содержания:

«Направляю телеграмму Военного Совета Ленинграда и приказываю довести ее содержание до всего личного состава.

Если 8-я армия позволит немцам захватить Петергоф, они уничтожат и Кронштадт. Своим поведением 8-я армия не только наносит вред, но и фактически совершает предательство. В то время как 23-я, 42-я и 55-я армии блестяще отбили все атаки немцев и нанесли им значительные потери, 8-я армия позорно при первом же выстреле немцев бежит, хотя против нее сейчас всего 3–4 тысячи солдат и 10 танков противника.

Я требую, чтобы Щербаков, Чухнос и Кокорев отправились во 2-ю дивизию народного ополчения, 11-ю и 10-ю дивизии и лично участвовали в боях.

Шевальдин и Кокорев должны помочь Военному Совету в организации сопротивления противнику. Петергоф и Стрельну надо вернуть. Командиров всех рангов предупредить о том, что в случае самовольной сдачи Петергофа и потери линии обороны к югу от него они будут расстреляны как трусы и предатели. Это необходимо объяснить всем. Ни шагу назад!

Жуков, Жданов»

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579–992-93.

Документ № 7

Командование 18-й армии

Отдел 1с

26 сентября 1941 г.

Адресат: 28-й, 38-й, 26-й, 42-й армейские корпуса

Вскоре для русского населения армия начнет регулярно издавать русскую газету и иллюстрированный журнал. Предполагается распространять оба этих пропагандистских издания как в прифронтовой полосе и в тылу армии, так и при помощи самолетов за вражеской линией фронта.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 998.

Документ № 8[142]

Командование 18-й армии

Отдел 1с

2 октября 1941 г.

Для ознакомления направляем текст трофейного приказа русских!

Высшему Военному Командованию Начальнику Генерального Штаба

Разослано:

621- я рота пропаганды

отдел 1с группы армий «Север»

ОКВ

16-я армия СС Абвер

Копия!

22 сентября 1941 г.

Всем армиям, дивизиям, Красному Флоту, Жукову, Жданову, Кузнецову, Меркулову.

Согласно слухам, подлые немцы, наступающие на Ленинград, посылают перед своими войсками стариков, женщин и детей из оккупированных областей в качестве делегатов к большевикам с просьбой сдать Ленинград и заключить мир.

Говорят, что среди ленинградских большевиков есть люди, которые считают неуместным применять оружие в отношении такого рода посланцев.

Если такие люди вообще есть среди большевиков, то их, по моему мнению, надо искоренить, поскольку они опаснее фашистов. Я советую не сентиментальничать, а бить врага и его помощников, будь то добровольцы или нет.

Борьба идет жестокая. В первую очередь поражение потерпит тот, в чьих рядах появится паника и нерешительность. В падении Ленинграда будут виновны те, кто допустит в наших рядах нерешительность. Уничтожайте немцев и их посланцев, поскольку они одно и то же, что и немцы.

Уничтожайте врагов, являющихся таковыми добровольно или нет. Никакой жалости по отношению к немцам, этим извергам; никакой пощады к их посланцам, поскольку они одно и то же, что и немцы.

Прошу ознакомить с этим приказом всех командиров и комиссаров дивизий и полков, Военный совет Балтийского Флота, командиров и комиссаров всех соединений флота.

В 02204 4–10.

21.9.41

И. Сталин

1.) Немедленно довести приказ до сведения всех армий, дивизий, полков, Военного совета Балтийского Флота, командиров и комиссаров соединений флота.

2.) Приказываем, немедленно открывать огонь по всем лицам, приближающимся к линии фронта и препятствовать их приближению к нашим позициям. Не допускать ведения переговоров с гражданским населением.

Жуков, Жданов, Кузнецов, Меркулов.

за Верховное командование

Начальник Генерального штаба

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579–954-55.

Документ № 9

Командование 18-й армии

Отдел 1с

2 октября 1941 г.

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Приложение к информации Отдела 1с 18-й армии от 2 октября 1941 г.

Сообщение о Петербурге № 1

На основании допросов военнопленных и данных агентуры:

1). Мероприятия по обороне города.

Для обороны города до настоящего времени были созданы следующие нерегулярные соединения

а) истребительные батальоны: состоят из молодежи; оружия не хватает

б) милиция:

Отчасти милиция уже направлена на фронт. Город разделен на 13 секторов. В каждом находится по 5 взводов милиции численностью до 50 человек. Вооружение в основном состоит из пистолетов.

с) народное ополчение:

Большей частью состоит из молодежи в возрасте 16–18 лет. Вооружены плохо.

Численность около 10 тыс. человек.

д) рабочие батальоны:

состоят из рабочих промышленных предприятий. Сообщают, что из переведенных на казарменное положение рабочих должно быть сформировано 160 батальонов. Численность батальона — до 700 человек.

Военная подготовка проводится после работы. Боевая задача — оборона предприятий.

Хотя боеспособность зависит от настроения и вооружения, большое значение могут иметь также соответственно фанатизм и руководство.

Противовоздушная оборона построена хорошо.

Приспособления для тушения пожара имеются в каждом доме. Бомбоубежищ из-за плохих подпочв не хватает. Легкие зенитные орудия стоят на крышах. Окна нижних этажей заделаны мешками с песком и забиты досками.

Защитных сооружений внутри города, по нашим данным, нет. Однако по южному радиусу города имеются траншеи, пулеметные гнезда, проволочные заграждения и противотанковые рвы.

Сообщают, что предусматривается подрыв наиболее важных объектов. В городе заложены мощные взрывные устройства.[143]

Химическая защита организована хорошо. Около 80 процентов населения имеют противогазы.

2). Положение со снабжением

Положение со снабжением является напряженным, поскольку перед взятием города в кольцо было эвакуировано значительное количество продовольствия.

Нормы выдачи хлеба в последнее время значительно сокращены и составляют сейчас для рабочего 400 г, а для остальных — 200 г в день.

Мясо поначалу еще имелось в наличии. Данные о нормах выдачи колеблются в пределах от 500 грамм до 2 кг в месяц.

Даже картошку можно купить только на черном рынке. За всеми видами продуктов население стоит в огромных очередях.

Дров хватает. Однако их запасы используются для строительства траншей. Сообщают, что в результате пожаров сгорели маргариновая фабрика и завод по производству маргарина.

3). Настроение и пропаганда.

Настроение широких слоев населения можно определить как подавленное. Поскольку население по-прежнему находится под сильным воздействием пропаганды устрашения, оно боится немцев и участвует в обороне города. Вне всякого сомнения, существует большой страх из-за возможности разрушения города и потери рабочих мест (выделено мной — Н. Л.).

Но так как частной собственности практически не существует, то, естественно, отсутствует и чувство частной собственности. За сдачу города без боя, вероятно, большая часть оставшейся еще в живых интеллигенции и 30–40 тысяч живущих в Ленинграде немцев. Сильный террор с самого начала парализует все эти побуждения. Коммунистическое руководство города вместе с многочисленной коммунистической молодежью фанатично настроено защищать город. Господствует сильное озлобление в связи с тем, что евреям отдается предпочтение при эвакуации (выделено мной — Н. Л.).

Пропаганда коммунистической партии в настоящее время очень сильна. Она ведется посредством газет, радио, широкой волны митингов и очень сильного индивидуального террора, а также устной пропаганды. Немецкая радио- и листковая пропаганда действенна, но очень слаба по размаху. Большое впечатления производят рассказы перебежчиков, которые уже познакомились с немецкими солдатами. Советская пропаганда очень часто использует тезис о том, что изголодавшийся немецкий народ отнимет хлеб у русского народа. Истинность этого утверждения сильно поддерживается трудностями снабжения в занятых областях в результате уничтожения запасов продовольствия.

4). Объекты, расположение которых не совпадает с военно-географическим планом Ленинграда.

а). Военные командные пункты:

Главные военные и партийные органы находятся в бывшем здании окружного суда (смотри план, квадрат 7 к востоку от объекта № 227). Дома, в которых живут функционеры, расположены на северном берегу Невы рядом с Кировским мостом.

б) Органы управления и партия:

здание НКВД соединяется с тюрьмой. Здание Советов в 8-м районе расположено на углу проспекта 25-го Октября и улицы Рубинштейна. Здание, в котором расположен Совет 11-го района, находится на проспекте Красных командиров между Красноармейской улицей и наб. Фонтанки. Здание Совета 1-го района находится на проспекте Стачек.

с) Продовольственные предприятия: нет

д) Заводы:

литографический завод — ул. Мира д. 3, Петроградский район. На участке Ленинград — Кексгольм у станции Девяткино находится завод по производству боеприпасов. Завод по производству синтетического каучука расположен на углу проспекта Огородникова и Гапсальской улицы. Заводы в районе 614 расширили производство, включая изготовление гильз и боеприпасов. В районе между Володарским мостом и нас. пунктом Мурзинка находится завод им. Ворошилова, на котором делают танки (не подтверждено).

Маленький авиазавод расположен на Волновской улице (Московский район).

е) Склады:

Продовольственный склад в Александро-Невской Лавре (план Q 0.10.) и в здании фондовой биржи напротив Зимнего дворца.

Зернохранилище — рядом с Исаакиевским собором (план Q № 7).

5). Сооружения, расположение которых не совпадает с картой укреплений [в городе] 1:50 000

Противотанковые рвы тянутся вдоль Обводного канала.

6). Общая информация:

По последним данным, численность населения Петербурга составляла 3,4 миллиона человек. Из них в городе осталось, по общему мнению, около двух третей. В любом случае в Петербурге сейчас еще более 2 миллионов человек.[144] Сокращение численности населения происходит главным образом за счет принудительной эвакуации военных предприятий вместе с рабочими, которые переводятся, вероятно, на Урал. Так, например, вывезена большая часть коллектива Кировского завода (бывшего Путиловского), являющегося самым крупным оборонным заводом русских.

В соответствии с приказом Сталина все женщины и дети эвакуируются вглубь России. В соответствии с планом должны быть эвакуированы 75 процентов населения Петербурга. Осуществление этого плана наталкивается, однако, на транспортные трудности, а также на пассивное сопротивление населения, которое было очень обеспокоено неизвестной судьбой первых транспортов с детьми (эвакуированных из города — Н. Л.). Детей эвакуировали в неизвестном направлении, при этом им выдали на семь дней пути лишь сгущенное молоко и сухари. Говорят, что в местах назначения к их приему ничего не было готово, за исключением немецкой колонии на Волге. Поэтому большая часть населения уклонялась от эвакуации, хотя из-за этого оно лишалось хлебных карточек.

Часть населения перебежала в ближайшие окрестности Петербурга, поскольку она надеется на то, что там больше возможностей найти продовольствие, и впоследствии рассчитывает вернуться в Петербург. С другой стороны, беженцы идут и в другом направлении — в Петербург. В этом случае речь идет о коммунистических элементах и жертвах пропаганды устрашения.

Из 600 тыс. евреев, которые жили в городе до начала войны, большая часть бежала при особом содействии через свои ведомства. В то время как остальному населению было позволено брать с собой не более 50 кг багажа, подавляющему большинству евреев разрешалось вывозить все их имущество. Руководство эвакуационными поездами и поездами с беженцами осуществлялось большей частью евреями.

Евреи абсолютно уверены в том, что в случае взятия Петербурга немцами они будут уничтожены. В Петербурге в основном остались лишь евреи, которые принадлежат к высшим слоям. Лишь малая часть простых евреев находится в Петербурге.

Заключенные, за исключением рецидивистов и политических, освобождены из тюрем и направлены на фронт, главным образом копать траншеи (в соответствии с секретным приказом от 12 июля 1941 г., это не распространяется на всех немцев, литовцев, эстонцев, латышей, финнов и белорусов, которые продолжают отбывать наказание).

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 944–950.

Документ № 10

Командование 18-й армии

3 октября 1941 г.

Адресат — 621-я рота пропаганды

(доведен приказ ОКВ от имени начальника Генштаба)

Ротам пропаганды обеспечить непрерывное получение эскадрильям армии достаточного количества листовок.

Потребность в листовках в ближайшее время будет очень большой.

Обеспечить непрерывное снабжение командных инстанций и дивизий листовками для ведения пропаганды сухопутными войсками.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 942.

Документ № 11

Командование 18-й армии

6 октября 1941 г.

Отдел 1с

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Донесение о Петербурге № 2,

составленное на основании данных с 25 сентября по 3 октября.[145]

1). Мероприятия по обороне города.

Сообщают, что в Петербурге поперек улиц возводятся баррикады. Они состоят из железных и деревянных свай (столбов), бетонных труб, заполненных камнями, которые обшиты досками, а пространство между ними заполнено железным ломом, старыми трубами и песком. На некоторых перекрестках расположены бункеры, хорошо замаскированные под газетные киоски. Таким образом укреплена в особенности южная часть города, в значительной степени очищенная от гражданского населения. Однако и в северной части города строятся оборонительные сооружения.

Отдельные здания и прежде всего комплекс Смольного и часть территории, прилегающая к нему (квадрат L 10) накрыты защитной сеткой.

Пропаганда и организация по мобилизации населения на защиту города доходит до крайности. В мероприятиях по обороне города, как сообщается, принимает участие не только мужское население, но также женщины и молодежь. Однако не хватает оружия и, прежде всего, винтовок и пулеметов. Заменить их должны ручные гранаты, производство которых в настоящее время осуществляется в самом спешном порядке.

Предприятия, мосты, а также, по-видимому, канализация, как сообщается, заминированы и подготовлены к взрыву представителями центральных органов (выделено мной — Н. Л.).

Несмотря на широкую систему ПВО, она работает плохо. Из-за нехватки бомбоубежищ, плохой службы оповещения и безрассудства населения число жертв авианалетов велико. Противогазов не хватает. Все запасы кончились и поэтому при желании их нельзя даже купить. Можно получить только средства дезактивации.

Архивы НКВД, милиции и политических органов сожжены еще в начале сентября. Книги квартиросъемщиков собраны и приготовлены к уничтожению в партийных ячейках.

2). Положение со снабжением.

Трудности со снабжением возрастают постоянно. Однако пока еще рано говорить о голоде (выделено мной — Н. Л.). Для гражданского населения еще действуют нормы: 400 г хлеба для занятых на тяжелых работах, 200 г — для остального населения. Хлеб надо получать каждый день лично, для чего приходится стоять часами в очереди. Из-за воздушной тревоги, трудовой повинности и запрета выходить на улицу после наступления темноты часто эти ежедневные нормы просто невозможно отоварить. Кроме того, часто вместо 200 г выдают всего лишь 100 г [хлеба].

Помимо хлеба населению ежемесячно положено: 400 г сахара, 500 грамм мяса, 300 грамм масла, 100 г крупы. Занятые на тяжелых работах получают больше. Мясо, овощи и, прежде всего, картофель, как сообщают, вообще более нельзя получить.

Положение с продовольствием еще более ухудшилось в результате уничтожения большого количества складов и предприятий, выпускающих продукты питания.

Снабжение дровами обеспечивается еще за счет того, что из-за угрозы пожаров были разобраны все деревянные сараи.

Из-за нехватки угля многие предприятия закрыты и переведены на укороченный рабочий день. Многие предприятия (Кировский завод) переведены на использование дров.

Водо- и электроснабжение еще в порядке, однако в Красногвардейском районе (J 8–9) многие улицы находятся под водой, так как в результате бомбардировок выведены из строя гидранты (водоразборные краны).

3). Настроение и пропаганда.[146]

Растет число высказываний о том, что вследствие продолжающейся эвакуации из прилегающих к Петербургу районов его население выросло до 4–5 миллионов человек.[147] Беженцев собирают на сборных пунктах (школы и общежития) и направляют на строительство баррикад. Настроение населения ухудшается с каждым днем (выделено мной — Н. Л.). Из-за обязанности работать на возведении баррикад особенно страдают женщины, поскольку их дети остаются без присмотра.

С момента полной блокады города эвакуация осуществляется лишь в очень ограниченных размерах. Речь идет только о специалистах для работы на эвакуируемых предприятиях, чиновниках и партийных функционерах высокого уровня.

Оставленные в городе известные коммунисты получают новые документы с вымышленными именами.

Доля партийных функционеров в городе очень высока: они буквально пронизывают все предприятия, коммунальные службы, ПВО и формирования, призванные защищать заводы с тем, чтобы контролировать растущее недовольство всех слоев населения.

В наибольшей степени в укреплении воли населения города к сопротивлению заинтересованы евреи, которые уверены в том, что в случае взятия города их ждет смерть (выделено мной — Н. Л.). В отношении них все более распространяется угрожающее [им] настроение, так как [у населения] крепнет мнение о том, что именно они являются главной причиной катастрофы и прежде всего они повинны в продолжении обороны города.

Несмотря на отдельные факты публичного оскорбления евреев и требования прекратить бессмысленную борьбу и т. п., советскому руководству до сих пор удается контролировать все случаи разложения. При этом оно использует чудовищный террор и пропаганду устрашения. Очевидно, что ему удалось многих убедить в том, что у немцев вовсе нет никакого намерения взять город целым, а, напротив, они хотят уничтожить население и разрушить город. Под влиянием этого у многих вновь окрепла воля к сопротивлению.

Материалы всех допросов указывают на отсутствие широкомасштабной немецкой листковой пропаганды. Она достигнет своей цели только тогда, когда листовки будут сбрасываться в огромном количестве, поскольку лишь при этих обстоятельствах нельзя будет воспрепятствовать их прочтению. В тех же случаях, когда население Петербурга находило немецкие листовки, они не достигали поставленной цели.

4). Данные, отличающиеся от ранее предоставленного военного плана города.

а) военные командные объекты

В здании № 214 (М 6) расположена часть штаба Северного фронта.

Запасной КП штаба Северного фронта в настоящее время находится в Колтушах (в 18 км к востоку от Петербурга), так как Карголово, которое сперва предусматривалось для этой цели, в последнее время подвергалось сильным бомбардировкам.

б) органы административного и партийного управления

Новых данных нет.

в) предприятия снабжения

В здании 261 (О 6) находится отдел по мобилизации, укреплению, транспорту и тылу войск Северного фронта.

В здании 270 (М 7) расположен отдел снабжения, распределения горючего, военного довольствия, а также санитарный и ветеринарный отделы.

д) заводы

После установления полной блокады города дальнейшая эвакуация предприятий стала невозможной, поэтому оставшиеся заводы пытаются полностью задействовать для производства вооружений. Для этой цели используются не только собственно оборонные предприятия, а также ряд других, которые в последнее время были переоборудованы для военных целей. Наибольшее значение придается изготовлению танков всех видов. Так, на Ижорском заводе существенно увеличена продолжительность рабочего дня и увеличена производительность по производству корпусов боевых машин. В самом Петербурге главными производителями танков являются Кировский завод, завод «Большевик», завод им. Ворошилова и завод им. Ленина. Следует учитывать, что производственные мощности Кировского завода, на котором работают 45 тыс. человек, остаются все еще большими, нежели Ижорского завода. То же самое относится и к заводу «Большевик», которому был нанесен серьезный ущерб в результате бомбардировок. В своей работе эти заводы очень сильно зависят друг от друга, поскольку существует узкая специализация отдельных цехов по выпуску деталей.

Завод им. Ворошилова, на котором до недавнего времени выпускался танк Т-26, в настоящее время производит танки наиболее тяжелых типов.

Большая часть предприятий, переоборудованных для выпуска вооружений, занимается изготовлением ручных гранат, как, например, завод «Металлист»…

«Красный Химик» (район 4852) занимается изготовлением боевых отравляющих веществ.

На заводе по производству боеприпасов «Красное знамя» (К 9398) работает 20 тыс. человек. Перебежчик выразил удивление по поводу того, что это предприятие ни разу не бомбили.

Завод «МОПР» (I 8256) выпускает мины и гранаты.

«Красный Октябрь» переименован в завод № 134 (Н 7396). На нем изготовляются корпуса для танков и автомобили.

К настоящему времени пострадали следующие предприятия: завод им. Ленина, Кировский завод, завод им. Марти или верфи (тяжелые танки).

Кроме того, разрушены или повреждены некоторые продовольственные склады и предприятия, в частности, мясокомбинат, хлебозавод, Бадаевские склады, завод по производству маргарина и т. д.

с) склады

В Гостином Дворе (N 7) на углу проспекта 25-го Октября и улицы 3-го июля находится продовольственный склад № 10 814).

Склад бензина (Е 6 150 м на запад от железнодорожного моста). Склад аэродрома (F 4–5 301). Очевидно, этот аэродром не разрушен. Бомбовый удар был нанесен по расположенному рядом рынку, в результате чего было много жертв.

5. Данные об отклонениях от карты оборонительных сооружений масштаба 1:50 000

Бункеры:

проспект К. Маркса — угол Флюгова переулка (F 7)

проспект К. Маркса — угол ул. Батенина (Н 7)

Лесной пр. — угол ул. Батенина (Н 7).

Кроме этого, есть бункеры на этих проспектах.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 908–12.

Документ № 12

Командование 18-й армии

Отдел 1с

6 октября 1941 г.

Предмет: указание по ведению пропаганды.

Адресат: 621-я рота пропаганды

Нынешние оборонительные бои под Петербургом сразу же показали, что немецкая и русская стороны использовали пропаганду как мощное средство ведения войны.

В этой пропагандистской борьбе необходимо полностью использовать все возможные средства. Следует изменить методы пропаганды и приспособить их к местным условиям борьбы. Надо подумать о новых средствах пропаганды. Чем больше будет находчивости и фантазии, тем большими будут успехи, которые и сейчас уже отчетливо видны в результате пропагандистской работы, проводившейся до сих пор.

Выпуск русской газеты и лубков для русского населения в тылу и прифронтовой полосе армии следует начать как можно скорее. Необходимо осуществить доставку этой газеты полевой почтой также в штабы дивизий, командующим, а также коменданту тыла армии и в местные комендатуры.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 905–06.

Документ № 13

Командование 18-й армии

Отдел 1с

7 октября 1941 г.

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Донесение о Петербурге № 3

1. Мероприятия по обороне города.

По показаниям лиц, покинувших Петербург до 27 сентября (новые данные еще не поступали), в городе продолжаются работы по подготовке к его обороне.

Согласно высказываниям большинства, по-видимому, в центре города еще нет оборонительных сооружений. Напротив, в южных и северных его частях имеются баррикады и бункеры.

Точных данных очень мало, но достоверно известно, что есть укрепления вблизи Нарвских ворот, на Московском шоссе и вокруг верфи им. Жданова. Об объеме работ по минированию имеются самые противоречивые сведения. На Кировском заводе, на «Красном треугольнике» и заводе им. Ленина, вероятно, заминирована большая часть зданий. Военный порт, по нашим данным, до сих пор не подготовлен к подрыву, однако все подготовительные работы были предприняты для разрушения в случае необходимости складов и всей портовой инфраструктуры.

Сообщают, что в городе мало военных, в то время как в нем находится 30 тыс. милиционеров, вооруженных пулеметами и пистолетами типа наган. Все рабочие оборонных предприятий в возрасте до 45 лет, по нашим данным, мобилизованы в армию и заменены женщинами.

2. Положение с обеспечением.

Сразу же после сбора урожая ржи общий урожай из окрестностей Петербурга был сдан [государству], за исключением того, что было распределено среди населения для его собственного потребления.

Урожай картофеля собирался неорганизованно, в результате чего можно констатировать, что часть урожая была потеряна.

Завоз рыбы обусловлен тем, что все рыболовецкие суда приведены в негодность представителями ВМФ.

Эти обстоятельства способствуют тому, что трудности с обеспечением продовольствием все более растут. Кроме того, в результате бомбовых ударов разрушены очень важные продовольственные склады.

Нормы выдачи хлеба снижены и составляют для рабочих всего лишь 200 г, в то время как остальные получают всего 100 г в день.

Масло, мясо, сахар и др. продукты практически недоступны.

3. Настроение и пропаганда.

Большое озлобление вызвала насильственная мобилизация рабочих на действительную военную службу. Часто рабочих за незначительные проступки осуждают к длительным срокам заключения, а затем в виде помилования направляют на фронт.

Еврейский вопрос среди населения обсуждается все более активно, при этом НКВД более не принимает мер в отношении антисемитских проявлений.

Кроме того, все больше проявлений, направленных против коммунизма и еврейства. Однако нет свидетельств организованного или активного сопротивления власти коммунистов (выделено мной — Н. Л.).

В целом господствует мнение, что с точки зрения обеспечения городу зиму не пережить.

Немецкие листовки начинают оказывать влияние на горожан. Но следует учитывать, что листовки не передают из рук в руки, а сохраняют их на случай сдачи города немецким войскам. Снова и снова указывается на настоятельную необходимость усиления листковой пропаганды.

4. Данные, отличающиеся о тех, что были ранее указаны на военном плане.

а) военные объекты.

Одна большая казарма, в которой производится подготовка солдат, а также формирование полков, находится вблизи Финляндского вокзала, на проспекте Карла Маркса, 65.

Московская и Гренадерская казармы являются главными сборными пунктами ополчения.

в) органы власти и партии.

В здании НКВД (L 8 № 183) находится очень много партийных функционеров.

с) предприятия по снабжению.

Новых данных нет.

д) заводы.[148]

Большинство оборонных предприятий еще продолжает работу, хотя и на полную мощность. Например, на Кировском заводе в середине сентября работал только цех по производству танков. На «Красном треугольнике» в довоенное время трудилось 35 тыс. человек. В настоящее время их всего 12 тыс. Причинами этого являются нехватка материалов, призыв рабочих в армию, отсутствие необходимого напряжения в электросети.

Верфи:

Завод им. Жданова — производство малых боевых машин. Завод им. Марти — на стапелях — 4 тяжелых крейсера (см. распоряжение ГОКО о выводе из Ленинграда всех судов).

Заводу «Большевик» нанесен ущерб в результате бомбардировки. На Балтийском заводе на стапелях находятся два военных корабля, водоизмещением по 35 тыс. тонн каждый. Часть Кировского завода, которая подвергается сильным обстрелам, переведена на завод «Прометей» (К 11 № 479).

По имеющимся данным, самым крупным заводом по производству боеприпасов (численность рабочих достигает 25 тыс. человек) является «Ржевка» (G 16 № 402).

Эвакуация крупных предприятий началась в конце августа. В результате большое количество оборудования из-за нарушения коммуникаций в тыловой части России осталось в Петербурге и хранится отчасти на вокзалах, отчасти на самих предприятиях.

е) склады.

Три основных склада ГСМ (все хорошо замаскированы под здания), которые обслуживают в настоящее время все военные заводы и части фронта, расположены:

№ 1 (R 8 у вокзала 12)

№ 2 (Q 9 у вокзала 14)

№ 3 (у железнодорожной станции «Ручьи») в северном пригороде Петербурга.

Между двумя маленькими водоемами (R 10) из фанеры строится макет склада ГСМ. Подобные сооружения находится (Т 10) к северу от Волковского проспекта и юго-востоку от улицы Рылеева.

Мастерские по обслуживанию танков и склады боеприпасов находятся в квадрате Н 10 в маленьком лесу. Как сообщают, там же находится большое количество пулеметов, винтовок и пистолетов.

Рядом с казармой (Н 7 № 255) находится большой склад с боеприпасами.

На Охтинском кладбище (L 12) находится большой склад мин и боеприпасов. В одном из 3-х этажных больших задний в юго-западной части кладбища расположен склад с военным обмундированием.

Основные военные склады (R 5 к западу от кладбища) сильно пострадали от обстрелов. К ним относятся: склад химических вооружений, склад обмундирования, продовольственный склад, технические склады (ветеринарный и санитарный). Часть складов переведена в Мельничный Ручей (в 20 километрах от Ленинграда).

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 898–901.

Документ № 14

Командование 18-й армии

7 октября 1941 г.

Отдел 1с

Материалы радиоперехвата[149]

В разговоре 22 сентября представитель Ленинграда сообщал в Москву о нехватке сырья на Кировском (Путиловском) заводе.

6 октября упоминалось, что в Ленинграде не хватает сырья.

Вследствие призыва в армию, в Ленинграде на заводы мобилизованы новые рабочие. 22 сентября сообщалось, что они работают неохотно и плохо. 6 октября, однако, утверждалось, что работа наладилась, и люди привыкли к работе.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 894–895.

Документ № 15

Командование 18-й армии

8 октября 1941 г.

Отдел 1с

Адресат: группа армий «Север», ОКВ, Генштаб

Приведен документ полиции безопасности и СД Айнзатцгруппы А от 6 октября 1941 г.[150]

Показания беженцев, перебежчиков и агентов о воздействии немецкой листковой пропаганды в Ленинграде дают следующую картину:

Количество немецких листовок очень мало. Строжайший надзор и боязнь населения мешают распространению листовок. Кроме того, отдельные лица часто сохраняют найденные листовки как подтверждение своей антикоммунистической позиции на всякий случай. Поэтому количество сбрасываемых листовок должно быть многократно увеличено.

Население проявляет большой интерес к актуальной информации о положении на фронте, немецких успехах и т. д., которую должны были бы нести в себе немецкие листовки. Советская пропаганда активно и умело использует в своей работе сочетание военных сводок с пропагандистскими лозунгами.

Различным особенностям восприятия в психологической сфере должно соответствовать разнообразие сбрасываемых листовок, начиная с прокламаций-лозунгов и кончая политическими листовками по существу. Интерес народа неизменно растет, когда снова и снова сбрасываются листовки нового содержания.

Необходимо использовать листовки как средство, действующее неожиданно и способное привести противника в замешательство, представляя проводимые Советами мероприятия как якобы отвечающие интересам немцев. Например, рабочие не должны отказываться брать в руки оружие, поскольку в решающий момент они должны повернуть его против красных властителей. Они не должны уклоняться от минирования домов, потому что после вступления в город немцев у них будет возможность своевременно устранить взрывные устройства или кабель и этим продемонстрировать свою расположенность к немцам.

Среди всех советских институтов власти НКВД является тем органом, который в наибольший степени вызывает страх и ненависть у населения. На это должна быть нацелена действенная листковая пропаганда (выделено мной — Н. Л.). Лиц, которые высказывают мысли о сопротивлении [немцам], надо представлять в качестве агентов НКВД. Особенно необходимо на случай вступления в город немцев с целью справедливого возмездия предлагать населению фиксировать имена всех подобных лиц с тем, чтобы парализовать волю к сопротивлению и создать чувство внутренней неуверенности.

Посредством повторяющихся призывов и инструкций, таких, как п.п. 4 и 5, а также конкретных указаний на случай вступления немецких войск необходимо приучить население к мысли о том, что оно уже почти что находится под немецким господством. Психика русских полностью готова для этого.

Русский непременно думает о будущем. Поэтому необходимо изложить общие принципы будущего нового порядка. Например: справедливость и работа для всех, возмездие евреям и главным виновникам большевистского режима, подъем жизненного уровня, восстановление частной собственности и личная свобода.

Продолжение сопротивления и большевистская тактика разрушения ведет к значительному уничтожению жилых домов и запасов и, как следствие, — к большим лишениям для населения, которые невозможно будет тотчас преодолеть в случае прихода немцев. На это обстоятельство необходимо своевременно указать, подчеркнув, что перед лицом неминуемой победы немцев продолжение всякого сопротивления происходит ценой дальнейшего обнищания гражданского населения.

В принципе эффективная листковая пропаганда в указанном выше духе может проводиться уже независимо от запланированной оккупации областей или городов, поскольку ее психологическое воздействие — паралич воли к сопротивлению и создание общей неуверенности по отношению к советскому режиму — при всех условиях идет на пользу Германии.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 944–950.

Документ № 16

Командование 18-й армии

Отдел 1с

9 октября 1941 г.

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Сообщение о Петербурге № 4

1. Мероприятия по обороне города.

Отдельные точные данные относительно строительства противотанковых укреплений, бункеров и рвов внутри города, которые будут выявлены в ближайшие дни, наносятся на карту укреплений масштаба 1:25 000.

Снова и снова из отдельных сообщений можно заключить, что коммунисты проведут масштабное уничтожение объектов в случае, если они не смогут больше продолжать сопротивление. Такой же вывод можно сделать из часто встречающихся сообщений об уже проведенном минировании зданий и мостов.

Личный состав милиции большей частью привлечен к действительной службе на фронте и в отдельных случаях заменен женщинами.

2. Положение со снабжением.

Поступающие в последнее время сообщения о положении со снабжением носят противоречивый характер. Нормы выдачи хлеба, например, колеблются от 100 до 200 г. По-видимому, рабочие, которые трудятся на рытье окопов, пользуются известными льготами. В отличие от низких норм выдачи продовольствия гражданскому населению, довольствие войск на фронте все еще остается вполне достаточным, поскольку не возникало задержек вследствие транспортных трудностей: 500–600 г хлеба, рыба, каша, суп, а также время от времени сахар, мясо и сигареты.

Из-за того, что в течение дня имеет место перекрытие улиц на несколько часов, население часто пытается отоварить причитающиеся ему карточки в магазинах. Бесконечные очереди выстраиваются не только перед магазинами, но и перед столовыми.

В конце августа на мясокомбинат им. Кирова, расположенный на Московском шоссе у Средней Рогатки, пригнали большое количество скота, с которым предприятие (в мирное время в день на нем перерабатывалось 4000 голов скота) было не в состоянии своевременно справиться. Мясо засаливалось в бочках и отправлялось в холодильники.

3. Немцы в Петербурге.

Число немцев в Петербурге, по данным одной немецкой учительницы из Пушкина, к началу войны составляло более 20 тыс. человек. Немцы не были организованы.

4. Настроение и пропаганда.

Сбрасываемые немецкие листовки, в которых содержится призыв расправляться с комиссарами, до сих пор не приводили к активизации населения, но воспринимались им в качестве провозглашения немецких мероприятий в будущем, и приветствовались.

Раздражение по отношению к евреям и НКВД уже многократно приводило к оскорблениям в их адрес.

Меры, предпринимаемые милицией, характеризуются отсутствием прежней бесцеремонности, что позволяют сделать вывод о ее неуверенности по отношению к народу.

Рабочие, которых принудили вступить в ополчение и без достаточной подготовки направили на фронт, часто стараются уклониться от него. Сообщают, что колонны рабочих, которые направляют на рытье окопов, в большом количестве целенаправленно укрепляют надежными членами партии, с тем, чтобы террором подорвать всякие проявления разложения. Из этих колонн бесследно исчезает большое число людей.

Передовая «Правды» от 2 сентября, в которой содержится призыв ко всему населению встать на защиту города, воспринимается большинством как знак отчаяния.

Советская пропаганда пытается поднять настроение населения сообщениями, которые должны пробудить у читателя надежду на изменение положения. К сообщениям подобного рода относятся:

1. Сильные холода, к которым немецкие войска не привычны. Поэтому их ожидает та же участь, что и Наполеона.

2. Хорошая лыжная подготовка русских войск и навыки ведения войны в зимних условиях.

3. Помощь сибирских дивизий.

4. Нейтралитет Японии и большая помощь англичан через Кавказ и, соответственно, американцев через Владивосток.

5. Улучшение продовольственного положения путем ее доставки авиацией.

От бомбежек и артиллерийских обстрелов перенаселенный город очень сильно страдает. Из-за нехватки жилья многие спят на улице или же в скверах. Во время воздушных налетов все спешат в бомбоубежища, которых, однако, очень не хватает.

Сообщают, что в конце сентября бездомные семьи переселяли из центральной части города в сторону финской границы. Соответствующие приказы войскам и другие мероприятия еще более затрудняют оставление города. В целом, концы с концами сводят только те, кому доверено работать в качестве агентов. При этом наиболее широко используется молодежь (подростки 12–17 лет). Им выданы школьные документы и они отпущены к своим родителям. Перед ними поставлена задача собирать разведывательные сведения и вернуться через линию фронта назад к родителям, живущим в Петербурге.

5. Перемещение гражданских лиц.

Железные дороги Петербурга замерли. Подвижной состав находится в настоящее время на вокзалах, прежде всего на Финляндском вокзале. Движение трамваев осуществляется всего на 1 километр к югу от Обводного канала.

6. Хозяйственное положение.

Радиоперехват переговоров Москвы с Петербургом позволяет сделать вывод о том, что Кировский завод, а также другие предприятия испытывают недостаток сырья.

В одном из разговоров 22 сентября говорилось о том, что рабочие, вставшие к станкам вместо ушедших на фронт, работать не хотят и работают плохо. Однако 6 октября отмечалось, что ситуация изменилась и люди привыкли к новым условиям.

7. Оборонная промышленность.

Отмечен переход ряда предприятий на выпуск военной продукции. Каков объем работы этих предприятий, пока неизвестно.

Балтийский завод производит авиабомбы. На пивоваренном заводе (К 3 № 841) находится цех по производству авиабомб.

Завод им. Сталина (К 10 № 466) очень сильно охраняется. Работающие там прошли специальную политическую проверку. Можно сделать вывод о том, что речь идет о предприятии военного назначения.

Завод № 73 [вероятно, завод им. Карла Маркса] (Н 7 № 468) также охраняется очень строго. На нем производят артиллерийские снаряды, а также внезапно появившиеся на фронте ракетные установки («Катюши» — Н. Л.)

На заводе № 218 (К № 569) воспроизводят (копируют) бортовые приборы с подбитых немецких самолетов. Кроме того, на этом предприятии изготавливают орудия калибра 82 мм.

На «Судомехе» (N 7 № 524) делают детали для самолетов.

На верфи № 527 (N 11) помимо тральщиков выпускают авиационные бомбы. Работы над одним достаточно большим тральщиком почти завершены.

Завод «Светлана» (Е 7 № 558) на 70 токарных станках и 180 автоматах выпускает ежедневно 40–50 тяжелых противотанковых ружей. Большая часть завода, включая оборудование и специалистов, эвакуирована.

На берегу р. Невки, ограниченный с юга р. Смоленкой и на севере Уральской улицей (L 4), находится завод по производству патронов, на котором работают 3000 — 3500 человек.

Авиационные бомбы также изготовляются на заводе «Красный металлист» (М 3 № 476), а также на заводе № 651 (L 4) и заводе им. Марти (N 4 № 521).

Между Балтийским и Варшавским вокзалами в квадрате Q 5 находится завод, на котором производится понтонное и иное инженерное оборудование…

В мастерских Оптического института на Биржевой линии (М 5) производятся стекла для фар.

На верфи в Усть-Ижоре, расположенной в 1,5 км северо-западнее станции Усть-Ижора, находится предприятие, приспособленное для производства металлических корпусов для бомб.

8. Склады.

На мельницах им. Ленина (Р 10 № 823) находятся большие запасы зерна.

На Петровском проспекте, к западу Петровского моста, находится хорошо замаскированный склад ГСМ (I-K 3).

Цистерны главного склада ГСМ № 314 (Q 9 и 10) досками и камуфляжной краской замаскированы под обычные жилые здания.

Далее к югу, в районе квадрата R-S 9 находится бутафория — точная копия склада.

9. Разрушения.

По-видимому, в результате обстрелов серьезно пострадали Кировский и в результате бомбовых ударов пострадал аэродром в Новой Деревне (F 5). На нем удалось разглядеть уничтоженные самолеты, однако аэродром по-прежнему используется.

На Финляндском вокзале в результате налета уничтожен железнодорожный состав.

Сгорел архив на Конногвардейской.

В результате бомбежки уничтожен Мариинский театр.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 866–70.

Документ № 17

Командованию 18-й армии

12 октября 1941 г.

От фон Унгерн-Штернберга

Служебная записка

По указанию отдела 1с я занимался ведением листковой пропаганды. По моему мнению, проводившаяся до сих пропаганда как по размеру, так и по содержанию не достаточна для того, чтобы оказывать продолжительное воздействие. Это подтверждается показаниями пленных и перебежчиков. В содержательном отношении главные недостатки состоят в следующем:

1) Листовки не актуальны. Они содержат общую критику советской системы, не учитывая особого положения Ленинграда в связи с блокадой. Информация, поступающая в армию разными путями о событиях, происходящих в Ленинграде, содержит в последнее время достаточно материала, который мог бы быть использован для эффективной пропаганды. Действенность пропаганды зависит в первую очередь от того, насколько быстро используется получаемый материал. В связи с тем, что адресованная гражданскому населению пропаганда до сих пор обязательно согласовывалась с ОКВ, необходимо найти способ, при котором можно было бы получить разрешение на распространение листовок в течение 2–3 дней. Поэтому я бы предложил направлять листовки в соответствующие инстанции ОКВ телеграфом с просьбой давать соответствующее разрешение, принимая во внимание неотложность немедленной проверки.

2) Проводившаяся до сих пор среди населения и частей Красной Армии пропаганда в целом не учитывала различного образовательного уровня и особого положения различных слоев населения. Было бы целесообразным подумать о том, чтобы подготовить особые листовки, адресованные рабочим, в которых бы, например, говорилось о милитаризации всей промышленности, насильственной эвакуации в отдаленные восточные районы, насильственной мобилизации в действующую армию и т. д.

3) Очевидно, что почти полностью отсутствует пропаганда для русских женщин. По моему мнению, этот момент особенно важен. Большевистская пропаганда с начала существования советского режима совершенно справедливо исходит из того, что русская женщина, превосходя мужчин как в отношении интеллигентности, так и энергии и инициативы, вместе с тем очень хорошо подвержена пропагандистскому влиянию. Поэтому она придает большое значение тому, чтобы привлечь женщин на сторону большевизма и дать им большие возможности участвовать в решении государственных задач. В этом, вне всякого сомнения, большевизм преуспел. Анализ писем вновь и вновь показывает, как женщины призывают мужчин на фронте держаться до конца и сами делают очень много для того, чтобы усилить сопротивление. В этом наверняка многое можно было бы изменить, если бы была организована эффективная и интенсивная контрпропаганда, адресованная женщинам. Положение женщин в связи с голодом в Ленинграде, естественно, является особенно тяжелым. С одной стороны, вследствие мобилизации мужчин женщины привлечены к выполнению тяжелых работ (например, к рытью окопов), а с другой, — на них полностью лежит бремя по содержанию себя и своих детей.

4) Уже сейчас надо было бы всеми средствами и со всей силой указывать на то, что большевистская тактика привела население города к страшному голоду. Бонзы НКВД, партийные функционеры, евреи и т. п., отстаивают город, чтобы выиграть время и успеть уехать самим в безопасное место и вывезти все свое имущество. За это время они используют последние имеющиеся ресурсы. Чем дольше будет продолжаться это состояние, тем вероятнее наступление такого момента, когда у оставшегося в городе населения не будет ничего. Этот момент необходимо подчеркнуть особо, для того чтобы направить ненависть за неминуемый голод на тех, кто за него отвечает.

5) Большая часть русского населения за годы большевистского режима стала безынициативной и привыкла исполнять указания сверху. Поэтому было бы важным не только критиковать мероприятия, проводимые большевиками, но и по возможности говорить населению, что оно должно делать в ответ на эти мероприятия. Доверие недовольных существующим положением масс увеличилось бы, если бы они могли заключить из листовок, что немцы широко информированы о том, какие мероприятия проводятся большевиками и что происходит в городе. «Берите оружие, которое Вам дают, и в подходящий момент поворачивайте его против Ваших угнетателей, евреев и функционеров НКВД». Подобные лозунги могли бы способствовать созданию достаточно неприятной неуверенности у большевистского руководства.

6) До сих пор распространявшиеся листовки содержат мало позитивной информации относительно запланированных немецкой стороной мероприятий на будущее. Следовало бы подумать о том, чтобы уже сейчас немного больше сказать, например, об устранении еврейского господства и системы шпиков, восстановлении частной собственности, установлении социальной справедливости, при которой трудолюбивые и прилежные имеют лучшие возможности для развития и т. д.

7) Часть листовок составлена в стиле, позволяющем сделать вывод, что они написаны людьми, которые не следили за развитием русского языка в течение последних 20 лет. За этот период появилось много новых выражений и идиом. Листовки, которые пишутся в старом стиле, естественно, теряют с точки зрения действенности. То же самое относится к листовкам, которые сперва составляют по-немецки, а затем переводят на русский язык. По моему мнению, самым лучшим способом написания листовок было бы привлечение подходящих военнопленных и перебежчиков, которым бы дали соответствующие идеи для ведения пропаганды, с тем, чтобы они могли соединить их со своими мыслями. Было бы в высшей степени целесообразным в каждой армии постоянно иметь отобранных для этой цели 4–6 русских, которые непрерывно обрабатывали бы поступающую из Ленинграда информацию для написания листовок. Таким образом можно было бы постоянно оказывать эффективное пропагандистское воздействие на Красную Армию и гражданское население. По-моему, хорошо работает финское радио. Оно ежедневно передает 2–3 выпуска новостей, которые читают два диктора, владеющие большевистской диалектикой. В этих передачах помимо недавно попавших в плен или перешедших на сторону финнов офицеров выступают и другие подходящие лица по вопросам, которые представляют интерес для русского населения.

Ставка Командовании Армии,

12 октября 41.

Подпись: фон Унгерн-Штернберг

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 944–950

Документ № 18

Командование 18-й армии,

отдел 1с

14 октября 1941 г.

Адресат — группа армий «Север», отдел 1с

Армия просит ОКВ одобрить содержание прилагаемой листовки и разрешить ее тиражирование.

Перевод на немецкий язык.[151]

К женщинам Ленинграда!

Матери, жены и дочери!

Никто не принуждает нас писать эти строки, но так как мы знаем и сочувствуем вашей горькой доле, которая вас преследует уже целых 24 года советского господства, мы, военнопленные офицеры и солдаты Красной Армии и флота обращаемся к вам, к своим дорогим близким. На вас выпало самое тяжкое бремя войны. Вина за это лежит на советских правителях и их прихлебателях. Вас принуждают к самым тяжелым работам. Вы живете впроголодь, получая 200 г хлеба в день. Ваши дети чахнут из-за голода, холода и бессонных ночей. Все свое свободное время вы вынуждены простаивать в очередях за кусочком хлеба. Большевики загнали к себе на службу ваших сыновей и дочерей; многие из них должны отдать свои жизни за маленькую кучку продажных московских лихоимцев. Разве вам еще не ясно, что вы продлеваете ваше страдание тем, что вы помогаете военному руководству, защищая Ленинград? Не верьте лжи и обману, преодолевайте затмение, в которое вас ежедневно ввергает пресса и пропаганда. Действуйте так же, как и храбрые женщины Риги, Смоленска, Киева, Полтавы и других городов. Никакой поддержки псам, которые угнетали вас четверть века. Все силы на борьбу за скорейшее освобождение Ленинграда.

Светлевский

Ст. лейтенант Балтийского флота

Снавак

Лейтенант танковых войск

Ленинградского военного округа

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 819–20.

Документ № 19

Командование 18-й армии

19 октября 1941 г.

Отдел 1с

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Сообщение о Петербурге № 5

1. Мероприятия по снабжению.

Все показания военнопленных указывают на то, что руководство красных по-прежнему прилагает все усилия, чтобы усилить защиту города всеми возможными средствами. Продолжается формирование рабочих батальонов. До поголовного вооружения народа, по-видимому, дело еще не дошло. Имело место одно сообщение о том, что в качестве оружия выдают охотничьи ружья, а к ним патроны с картечью 15 калибра. В последнее время военнослужащие этих рабочих батальонов наряду с не полностью выздоровевшими снова пополняли ряды действующей армии.

В южной части города вдоль Обводного канала и железнодорожной линии гавань — мосты через Неву проходят две линии укреплений. Кроме того, передают о наличии во многих внутренних частях города бетонных и каменных бункеров. На Кировском проспекте (угол улицы Мира (Н 6) и угол площади Льва Толстого (J 6)) установлены заграждения.

Сообщают, что во многих домах по Международному проспекту (О Р 6) заложены взрывные устройства. В случае вступления в город немецких войск они должны быть взорваны с тем чтобы перегородить улицу.

Некоторые предприятия переоборудованы для ведения обороны (стрелковые гнезда и пески с мешком по периметру здания).

Обеспечение действующей армии оружием и боеприпасами все еще осуществляется петербургскими оборонными предприятиями. Не хватает боеприпасов для артиллерии малого и среднего калибров, а также легкого стрелкового оружия.

В последнее время артиллерия ограничена в количестве производимых выстрелов и получает боеприпасы непосредственно с заводов. У частей, которые направляются на переформирование, отбирают стрелковое оружие и направляют его на фронт. По-видимому, продолжается производство бронированной техники. В последнее время наблюдалось еще большее количество танков.

На заводе им. Карла Маркса, по показаниям одного русского инженера, производят ракетное оружие для стрельбы 16 ракетами калибра 132 мм. Ожидается использование этого оружия на фронте в больших размерах.

24 сентября из Москвы через Ладожское озеро проследовало 50 новых самолетов. Из них 9 истребителей ЛАГ сели на аэродроме в Манушкино, 18 истребителей Лаг — в Углово и 10 истребителей типа И-16 — в Новой деревне.

На заводе Марти (О 4) находятся два больших военных судна. Одно из них достраивается. В то время как с другого снимают броневые листы с тем, чтобы использовать их для танков. В середине июля верфь покинули в направлении Кронштадта 15 почти готовых подводных лодок. Кроме того, с того времени со стапелей было спущено еще 10 подлодок, строительство которых было завершено не полностью.

Контроль за перемещением людей и транспорта внутри города очень строгий. Без соответствующего документа по улице едва ли можно пройти несколько сот метров. Гражданское население не впускают и не выпускают за пределы города.

Мероприятия по затемнению осуществляются очень строго. По незатемненным окнам ночью стреляют без предупреждения.

2. Положение со снабжением.

Обеспечение продовольствием частей действующей армии все еще остается, по-видимому, достаточным. Рабочие, которые находятся на заводах на казарменном положении, получают тарелку супа и 400 г хлеба, а служащие — всего 200 г! Сообщают, что гражданское население по выдаваемым карточкам может получить в месяц:

800 г сахара

600 г мяса

600 г крупы

200 г маргарина,

а также 3 коробки спичек, 1 кусок мыла и 200 г хлеба в день.

Однако в связи с тем, что полагающихся продуктов питания часто нельзя получить, а неотоваренные карточки пропадают, реальное положение со снабжением значительно хуже. Сообщают, что картофеля больше совсем нет.

По-видимому, наступила нехватка топлива, особенно в результате уничтожения складов горючего. На каждую легковую машину выдается сейчас 200 литров бензина. Сверх этих лимитов топливо не выдается.

Согласно показаниям военнопленных, снабжение города продовольствием все еще осуществляется из Поволжья. Транспорты идут до Новой Ладоги и оттуда на судах продовольствие доставляется на западный берег Ладожского озера в Осиновец. Из Осиновца грузы по железной дороге доставляются в Петербург. По другим данным, доставка товаров баржами более невозможна.

По-видимому, есть нехватка военного обмундирования, поскольку направляемое на фронт пополнение большей частью одето в гражданское.

Из многих сообщений явствует, что население во все большей степени начинает страдать из-за нехватки денег.

3. Настроение и пропаганда.

Согласно многочисленным высказываниям военнопленных, настроение населения и войск является очень подавленным. Оборону города считают безумием и надеются, что после сдачи города положение с обеспечением улучшится и эвакуированные смогут вернуться домой.

Другая часть военнопленных говорит, что многие красноармейцы хотят перейти [на нашу сторону], так как они слышали о хорошем обращении с военнопленными. Но в действительности условия намного хуже, чем они думают (выделено мной — Н. Л.).

Сообщают, что растет число открытых оскорблений в адрес евреев. Некоторые уже обсуждают условия мира и размышляют над тем, будут ли немцы требовать создание нового правительства или же будут настаивать на больших территориальных уступках (выделено мной — Н. Л.). Однако красные правители с помощью террора и мощной пропаганды крепко держат население в своих руках и в настоящее время нельзя рассчитывать на организованное выступление против власти. Однако очевидно, что дальнейшие военные поражения Красной Армии окажут большое влияние на настроения.

Пропаганда по-прежнему ведется с очень большим размахом. В самом городе все еще без проблем можно купить московские и петербургские газеты, в то время как войска почти полностью предоставлены политическим комиссарам.

Высказывания военнопленных свидетельствуют о том, что немецкие листовки достаточно эффективны. Листовки, которые предназначены гражданскому населению Петербурга, могли бы быть более конкретными.

Кроме того, листовки было бы целесообразно сбрасывать в центре города с тем, чтобы патрули были не в состоянии сразу же собрать все листовки.

4. Данные, отличающиеся от ранее составленного военного плана города.

Собранные сведения будут учтены при составлении нового плана Петербурга.

Данные, отличающиеся от ранее составленной карты укреплений масштаба 1: 50 000.

Новые данные будут учтены при подготовке новой карты масштаба 1:25 000.

Согласно показаниям военнопленных, рядом с береговыми батареями на южном побережье Финского залива построены соответствующие макеты (?) (так в тексте — Н. Л.).

5. Общая информация.

Согласно приказу из Москвы, различные лица, особенно мастера, подлежат вывозу авиацией из Петербурга в Москву. Из Москвы их дальше повезут вглубь страны. Аналогично, подлежат вывозу авиацией в Москву определенные приборы и оборудование.

По показаниям военнопленных, погрузка транспортов из Петербурга в Ораниенбаум осуществляется на Васильевском острове у моста лейтенанта Шмидта.[152]

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -761–64.

Документ № 20

Командование18-й армии

21 октября 1941 г.

Отдел 1с

Адресат — группа армий «Север»

Предмет — данные о количестве пленных и трофеев

С 11 октября по 20 октября 1941 г. включительно взято:

Военнопленных — 4802

Орудий — 35

Танков — 8

С 22 июня по 20 октября 1941 г. включительно:

Военнопленных — 122 447

Орудий — 874

Танков — 893

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -74..

Документ № 21

Командование 18-й армии

21 октября 1941 г.

Отдел 1с

Адресат — 28-й и 38-й армейские корпуса.

Предмет: о допросе военнопленных

При допросах военнопленных для армии особое значение имеют следующие вопросы:

Каково положение со снабжением 8-й армии (продовольствие, боеприпасы, горючее)?

Каким образом осуществляется снабжение по маршруту Петербург — Ораниенбаум — войска? Где находятся склады продовольствия, боеприпасов и горючего?

Каким образом и в каком объеме осуществляется снабжение продовольствием и боеприпасами укреплений на острове Котлин, а также находящихся там портов и побережья Финского залива?

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -744.

Документ № 22

Командование 18-й армии

Предмет: средства пропаганды

23 октября 1941 г.

Пропагандистские минометы

а) имеется в наличии:

28-й армейский корпус — 2 миномета 100 мин

воздушная армия — 2 миномета 100 мин

38-й армейский корпус — 5 минометов 270 мин

26-й армейский корпус — 3 миномета 150 мин

В каждой мине содержится 3 тыс. листовок.

б) минометы следует немедленно получить у роты пропаганды в Мешно по подготовленным заявкам через командование.

Роты пропаганды выдают памятку об использовании минометов.

с) оснащение мин пропагандистскими материалами осуществляется 38-м и 26-м корпусами.

Пропагандистские воздушные шары

Армия получила от ОКВ пропагандистские воздушные шары. Всего в наличии имеется 250 воздушных шаров. В каждом из них может быть до 4000 листовок. Размер воздушного шара — 3 м в диаметре. Высота полета — 800 — 2500 м.

Предполагается использовать воздушные шары в первую очередь 38-м и 26-м корпусами.

Проинформировать войска о наличии воздушных шаров.[153]

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 -720.

Документ № 23

Командование 18-й армии

31 октября 1941 г.[154]

Отдел 1с

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Сообщение о Петербурге № 6

1. Оборонительные мероприятия.

Уже имеется общая картина относительно построенных в Кировском районе оборонительных сооружений. Внутренняя линия обороны города представляет собой систему траншей и деревянных дотов от реки Екатерингофки до северного берега реки Таракановки в районе 1-го мая и дальше проходит через стадион «Каучук» до площади Стачек (Q 4) с выходом на Новосельковскую улицу. По-видимому, эта линия обороны находит свое продолжение в укреплениях на северном берегу Обводного канала. В Кировском районе проходит вторая линия обороны от угольной гавани (Т 1) через Турухтанный канал до железнодорожных мостов и далее проходит вдоль железной дороги до улицы Стачек, оттуда проходит через Красненькое кладбище до Краснокабацкого шоссе (U 4). (Схемы линии укреплений прилагаются).

Пока остается неясным, предусмотрен ли позади имеющихся укреплений еще и внешний пояс обороны.

Позиции батарей находятся рядом с пересечением Краснокабацкого и Детскосельского шоссе (U 4) и далее на западе рядом с внешней кольцевой дорогой Автово 2 в 200 м к северу от железнодорожной линии (U 3). В обоих случаях речь идет об орудиях 76-мм калибра. Зенитная батарея в составе 6 тяжелых орудий находится непосредственно на железнодорожных мостах через Волховку (R 8). Два бетонных дота, укрепленных броневыми листами, расположены на южной стороне железнодорожной насыпи по обе стороны от железнодорожных мостов, проходящих через улицу Стачек (U 3).

Баррикады и заграждения на улицах находятся:

На улице Стачек

а) рядом с Автово 2 в нескольких метрах севернее железнодорожного виадука (U 3),

б) рядом с Автово 1, на углу Турухтанная,

в) на пересечении площади Стачек и Детскосельской улицы,

д) на углу Чугунной улицы (S 3),

е) в нескольких метрах к югу от виадука через улицу Стачек (S 3).

Баррикады сооружены из наполненных песком трамвайных вагонов. В остальных случаях они сделаны из толстых досок, между которыми засыпан песок. Баррикады укреплены рельсами и другими металлическими деталями. Далее баррикады находятся на Московской площади (R 6), на углу Международного и Клинского проспектов, на железнодорожном виадуке через Московское шоссе (S 6) и на улице Комарова вплотную к восточному въезду на Охтинский мост (N 11).

Штаб 42-й армии находится в маленьком переулке между улицами Стачек и Детскосельской, а именно во втором доме к востоку от улицы Стачек приблизительно в 260 м южнее ее пересечения с Детскосельской улицей.

Западнее деревни Шушары на протяжении 3 километров установлено минное поле. Мины находятся на расстоянии 10 м друг от друга. Каждые 10 мин снабжены взрывателем и могут быть подорваны одновременно.

По показаниям военнопленного интенданта, на главных улицах установлены изготовленные из бетона доты с пулеметами и полевыми орудиями (например, Международном проспекте и других основных улицах).

Все мосты через Неву днем закрыты для общественного движения за исключением моста лейтенанта Шмидта (N 5).

Из южной части Ленинграда до линии Ульянка (15 км от центра Ленинграда) — Рыбацкое (14 км от центра) население было эвакуировано. Движение из города (в том числе и подвоз) осуществляется только до этой линии. Оттуда воинские части должны сами забирать продовольствие и т. п.

Вход в город с южной стороны почти невозможен из-за очень сильного контрольного режима со стороны постов НКВД. Эти посты тянутся через всю прифронтовую полосу вплоть до города. Ночью и днем от групп и отдельных команд требуется знание пароля. Со стороны берега Невы доступ в город немного легче, чем с южной стороны.

2. Положение со снабжением.

По-видимому, положение со снабжением с начала сентября до середины октября было тяжелым, но в целом стабильным. Хлеб стал хуже — при его изготовлении наряду с другими примесями стали использовать 30 процентов овсяной муки. Очереди за продуктами стали еще длиннее. Продукты кончаются зачастую уже в полдень, по причине чего большая часть стоящих в очередях уходит ни с чем.

Для детей до 5 лет еще можно купить белый хлеб (150 г стоит 1,95 руб.). Месячный рацион мяса для рабочих составляет 600 г. Тушенку еще можно купить (1 кг стоит 8 руб.) Те, кто вместо тушенки берет конину, получает двойной рацион. Свинину купить едва ли можно (1 кг стоит 14–18 руб.). Масло выдается практически только детям (по 200 г в месяц). Положенные рабочим продукты полностью не выдаются, поскольку не хватает их запасов. Каждому положено 10 кг картофеля и 2 кг других овощей. Однако и эти продукты не выдаются полностью из-за их нехватки. Каждому выдается по 5 коробок спичек в месяц. Крупу продают из расчета 600 г на человека в месяц по цене 4,50 руб. за килограмм.

С начала блокады продовольственные запасы стали складироваться за чертой города во временных складах. Такой склад продовольствия оборудовали в деревне Нижний Поселок недалеко от Ладожского озера.

Карточки для приобретения одежды у рабочих «весят» 120 условных единиц, в то время как у всех остальных — всего 60. При приобретении пальто вырезаются талоны на 80 у.е., обуви — 30. Однако текстильных товаров и обуви купить практически невозможно.

Из-за недостатка угля и разрушения одной электростанции потребление электричества сильно ограничено и нормировано. По слухам, многие предприятия невоенного характера остановлены. При перерасходе норм потребления электричества его подача прекращается.

Мало дров. Из-за угрозы пожара не разрешается жечь снесенные заборы и деревянные постройки. По причине того, что в результате обстрелов во многих домах выбиты стекла, обогрев квартир практически более невозможен. Оконные стекла купить уже невозможно.

Водопровод в общем еще работает. Бомбежки и обстрелы привели к локальным повреждениям водопровода.

На одном из самых крупных хладокомбинатов (на Черниговской ул., квадрат R 7 №. 949) хранились, в основном, селедка, масло, мясо и консервы. 2 октября на нем имелось в наличии: 120 тонн селедки, 20 тонн трески (неприкосновенный запас для действующей армии), 100 тонн замороженного мяса, около 1,5 миллиона 325-граммовых банок консервированных шпрот и трески.

Запасы мясных, молочных и рыбных консервов составляют около 30 процентов от обычного количества в мирное время. В середине августа было последнее поступление рыбы. До 29 августа с мясокомбината им. Кирова ежедневно поступало по 50 тонн мяса. Хорошее мясо консервировали, а плохое продавали. С 29 августа поставки мяса полностью прекратились.

На одном из военных продовольственных складов по адресу Стеклянная 8, 25 сентября запасов оставалось всего на 6–7 дней. Руководство и управленцы Кировского завода в своей столовой получают лучшее питание, нежели рабочие. Есть два супа на выбор, мясное или вегетарианское блюдо. При получении мясного блюда вырезают талоны из карточек. Оно стоит 3.50 руб., а суп стоит 0,67 руб.

В целом же положение со снабжением в Петербурге ухудшилось в результате того, что из-за остановки предприятий и окончания работ по рытью траншей появилось много безработных, более не получающих полного рациона.

Крупный Ленинградский торговый квартал Гостиный Двор еще работает, за исключением продовольственных магазинов. Сенной рынок закрыт. Перед магазинами, где производится выдача продовольствия по карточкам, стоят необозримые очереди, которые милиция периодически разгоняет для того, чтобы воспрепятствовать проявлениям недовольства.

По показаниям перебежчиков, товары первой необходимости доставляются транспортной авиацией, которая сбрасывает их в специально отведенные места на парашютах. Оттуда они доставляются в магазины.

3. Настроение и пропаганда.

Настроение населения по-прежнему подавленное и нервозное. Особое влияние на него оказывает объявление о дальнейшем сокращении норм выдачи продовольствия. Характерной чертой нынешнего положения является склонность населения к распространению слухов. Газетам больше не верят, поскольку население многократно убеждалось в лживости печатных материалов.

Их место заняли самые невероятные и противоречивые друг другу слухи. Говорят о предателях, которые подают немцам световые сигналы для бомбежек и артобстрелов.

Высказываются насмешливо-иронические замечания по поводу сказок-страшилок, которые распространяются официальной пропагандой о немцах.

В целом отмечается общая усталость от войны и одновременно смутная тревога относительно того, что, несмотря на все речи об идущей на помощь дальневосточной армии, неизбежно все закончится капитуляцией. В жестокое обращение с населением немецких солдат или насилие с их стороны больше не верят, но ожидают массовой расправы с евреями и коммунистами.

Листовки жадно читают и обсуждают, но боязнь сексотов очень велика.

Настроение частей гарнизона в Ленинграде очень плохое. Часто говорят о том, что ждут немецкого наступления с тем, чтобы при удобном случае избавиться от политруков и комиссаров. Настроение гражданского населения такое же.

По показаниям одного перебежчика, большая часть населения больше ничего не хочет знать о коммунистическом руководстве. Сообщают, что рабочие также выступают против войны. Только группа фанатиков еще хочет продолжать сопротивление. Люди острят по поводу маршала Кулика, который должен был им помочь.

4. Гражданское население.

По слухам, проведена полномасштабная эвакуация населения из южной части города, а именно из Кировского района до Нарвских ворот и Московского района вдоль Московского шоссе от Средней Рогатки почти до завода «Электросила». Большая часть населения из этих районов была эвакуирована на Васильевский остров и размещена в школах или квартирах, которые освободились в результате первой волны эвакуации.

Бараки для беженцев, в которых наряду с беженцами из пригородов Петербурга оказались и жители названных выше районов, сооружены на незастроенных местах западной части Крестовского острова и на острове Декабристов. Беженцы ютятся в лагерях и квартирах, так что кое-где все местные жители даже не могут одновременно прилечь отдохнуть.

5. Хозяйственное положение.

По показаниям военнопленных, распределение топлива в Петербурге осуществляется городским управлением милиции. Милиция решает вопрос о том, какое количество бензина необходимо на месяц для каждой машины того или иного района. Существует три категории: первая категория — для самолетов, 2-я — для танков, 3-я — для автомобилей.

6. Склады.

Из показаний военнопленного установлено, что достаточно крупные склады горючего находятся севернее Волкова кладбища. Хранилища отчасти обустроены под землей.

7. Военная промышленность.

Производство боеприпасов на заводе «Вулкан» № 466 (К 4) (крупный калибр).

В маленьком цеху на мясокомбинате изготовляют артиллерийские снаряды.

На заводе «Электросила» № 501 (S 6) в Петербурге, а также на двух маленьких предприятиях на Лиговском проспекте неподалеку от заводов № 731 и 643 (R/S 7) выпускаются артиллерийские снаряды.

На заводе 407 (S 5) производят детали для самолетов.

К северу от Каменной, в середине деревни под прикрытием кустарника находится склад боеприпасов для пехотных частей, а также мины.

В парке к северу от склада боеприпасов № 284 (E 15/16) в штабеля складируются боеприпасы.

На заводе № 7 (№ 598) в мирное время работало 25 тыс. человек. На нем выпускались 76-мм зенитные орудия, 76-мм полевые орудия, а также длинноствольные орудия того же калибра. С весны 1940 г. 5-й цех выпускал новый вид вооружений — «бомбомет» [«Bombenwerfer»], предназначенный для стрельбы ракетами, в объеме 200 единиц в месяц, но в настоящее время эвакуирован на Урал. По неподтвержденным данным, в 1-м цехе изготовляются орудия со спаренным пулеметом. С 1 сентября на территории завода находится один из цехов Кировского завода.

Кировский завод.

В 1940 г., по некоторым данным, на заводе было выпущено 40 турбин для двухтурбинных эсминцев. Турбины были направлены частично на завод им. Жданова, частично на Балтийский завод, частично — в Николаев (Черное море), а также в Комсомольск (Дальний Восток). Кроме этого, завод производил танки, бронемашины, танкетки, наземные мины, артиллерийские боеприпасы, орудия, пулеметы и танки-амфибии. Танки и орудия проходили испытания на самом заводе. В середине сентября ежедневно производилось еще 700–1000 м танковых гусениц и 700 артиллерийских снарядов.

После того, как танки и орудия проходили на заводе испытания, они, как правило, немедленно вывозились под прикрытием ночи.

Балтийский завод.

Ведутся лихорадочные работы на крейсере «Чапаев», который еще находится в доке, поскольку корабль в скором времени должен быть спущен на воду. Крейсер «Чкалов» уже сошел со стапелей, не будучи, однако, полностью оснащенным вооружением. В доках еще находятся два больших судна, на которых продолжается работа.

8. Разрушения

О разрушениях на Кировском заводе имеется одно сообщение. В соответствии с ним, наиболее тяжелый урон нанесен следующим подразделениям, которые выведены из строя: металлолитейный цех, сверлильный цех, рессорный цех, штамповочный цех, 2-й механический цех. Бывший тракторный цех серьезно пострадал от пожаров. Временно были выведены из строя: 3-й механический цех, в котором изготовлялись корпуса для танков; цех по производству турбин, на котором в последнее время выпускали башни для танков, а также кузнечный цех.

Менее значительные повреждения были нанесены местной электростанции и цеху по производству орудий.

Ижорский завод в Колпино, который уже в начале сентября перебазировал ряд цехов на различные военные заводы, должен встать 10 октября, потому что идущая из Ленинграда железная дорога обеспечивает движение поездов пока только до Обухово.

Мост лейтенанта Шмидта разрушен в результате бомбовых ударов.

На верфи «Петрозавод» № 527 полностью сгорели два больших ангара.

Сообщают, кроме того, о больших разрушениях Московского вокзала, учреждений, расположенных на набережной Невы, Путиловского завода (он уже проходил под названием «Кировский» — Н. Л.), а также завода «Красный Выборжец» (К 9).

9. Мероприятия по минированию объектов в городе.

По показаниям одного военнопленного, находящаяся в Петербурге тюрьма Кресты полностью очищена от заключенных и приведена в хорошее состояние. Возможно, это сделано для того, чтобы после занятия немцами заминированного здания подорвать его.

10. Красная Армия.

Как сообщают, в Смольном институте № 181 (L 10) находится штаб Жданова. Стоянка штаба на улице между двумя скверами к северу от разделительной линии L/M крепко перекрыта маскировочной сеткой. В административном здании № 214 (М 6) находится штаб петербургской милиции. К северо-западу от этого здания у Зимнего дворца находится стоянка автомашин этого штаба.

Все свидетельствуют о недостаточном вооружении пополнения, которое зачастую проходит военную подготовку в течение всего нескольких дней, а затем сразу же направляется на фронт. Все чаще из-за нехватки обмундирования новобранцев посылают на фронт в гражданском. Многократно сообщалось о том, что с убитых снимают сапоги и шинели.

В начале октября через Ладожское озеро из глубины Советского Союза переправилось подкрепление. 3 тыс. человек были призваны в конце сентября из области вокруг Казани и на судне [доставлены под Ленинград]. Призыву подлежали лица в возрасте от 15 до 50 лет; им выдали обмундирование и без всякой подготовки по прибытии в Петербург отправили на фронт. Вооружение состояло частично из винтовок образца 1894 г.

11. Деятельность партии и ее органов.

С начала октября особые отделы НКВД на различных крупных предприятиях стали осуществлять вербовку агентов для разведки Красной Армии из числа рабочих. Так, с алюминиевого завода, что на Волховке 6, через линию фронта были переброшены два юноши в возрасте 17 и 18 лет с целью сбора сведений о движении транспорта по шоссейным и железной дорогам. С другого предприятия были заброшены 8 учащихся в возрасте от 18 до 20 лет. Их задача состояла в выявлении интенсивности движения транспорта, занимающегося снабжением войск, а также артиллерийских позиций. Партизанский отряд Кировского завода поручал различным женщинам и подросткам выявление высших немецких штабов, интенсивность движения транспорта, занимающегося снабжением войск, артиллерийских позиций и аэродромов. При допросе агенты должны были давать правдоподобную информацию о положении со снабжением и только по вопросам, касающимся разрушений, укреплений и т. п. им следовало ограничиваться по возможности самыми общими ответами. Основанием для перехода линии фронта чаще всего называлось желание встретиться с родственниками, оставшимися на оккупированной территории. Агентам из числа молодежи следовало искать сочувствия на немецких полевых кухнях и уже через них решать поставленные советской разведкой задачи. Некоторым агентам были присвоены номера, с помощью которых они должны были при возвращении удостоверить свою личность.

Для того, чтобы поднять волю к сопротивлению у широких слоев населения, чрезвычайно упрощены правила приема в партию и одновременно развернута большая кампания по вербовке новых членов. При этом исходят из того, что новые члены партии, опасаясь расплаты, будут сражаться с немцами до конца.

12. Связь с внешним миром.

Относительно связи Петербурга с Советским Союзом удалось установить, что осуществляется регулярное движение маленьких пароходов через Ладожское озеро. 2 октября началась доставка через Ладожское озеро 3 тыс. резервистов, которых по железной дороге провезли через Ярославль и Вологду до Волховстроя, откуда они пешком добирались до Новой Ладоги. На баркасе солдаты доставлялись на стоявший на якоре в нескольких километрах в направлении устья реки Волхов маленький пароход. Переправа через Ладожское озеро происходит ночью. Пароход причаливает в маленькой гавани на западном берегу Ладожского озера приблизительно в 2 км севернее устья Невы. Сходни состоят из барки, которая связана с берегом мостками. В месте самой гавани есть 10–12 деревянных домов и два трехэтажных здания. В результате артиллерийских обстрелов и бомбардировок там отмечались разрушения. В гавани находятся обломки затонувшего судна.

Движение через Ладожское озеро осуществляется силами 3–4 маленьких пароходов. О движении транспортов, занимающихся перевозкой товаров, ничего установить не удалось. Перебежчики из Ленинграда, которые пытаются перейти через немецкую линию фронта, предпочитают следующие маршруты:

1. Московское шоссе по направлению на Слуцк или Пушкин.

2. Железная дорога до Обухова и оттуда пешком в направлении Колпино; далее обойти его с восточной стороны мимо кладбища и двигаться параллельно железной дороге в направлении Красного Бора.

3. На правом берегу Невы двигаться вверх по течению через немецкую Новосаратовскую колонию и Овзино в направлении Боровых и оттуда на лодке — в направлении Ивановской.

13. Дополнения к военному плану.

Большой склад боеприпасов находится в лесу в 1,5 км западнее железнодорожной линии между деревнями Новое Девяткино и Медвежий Стан (примерно в 11 км к северу от центра Ленинграда). Здесь находятся боеприпасы всех видов (артиллерийское вооружение, взрывчатые вещества, стрелковое оружие и боеприпасы и т. д.). Частично боеприпасы находятся под землей, частично — на поверхности.

Источники:

Донесения СД. Допросы военнопленных и перебежчиков, произведенные войсками. Показания военнопленных, перебежчиков и данные агентов Абвергруппе АОК (18-й армии).

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 651–60.

Документ № 24

Командование 18-й армии

17 ноября 1941 г.23

Отдел 1с

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Сообщение о Петербурге № 7

1. Мероприятия по обороне города.

Подтвердились данные о создании внутренней линии обороны вдоль Обводного канала. Улицы, которые выходят на окраины города, по ходу этой линии обороны закрыты баррикадами высотой в 2 м и глубиной в 1,5 м. Узкие проходы оставлены на тротуарах. Кроме того, сообщают о наличии проема в середине баррикад для проезда машин. Установлено наличие следующих баррикад: Международный проспект — угол Черниговской улицы; Химический переулок на балтийской железной дороге (R 5), у завода «Красный Химик» (R 4) и на углу улицы Стачек (R 4). Траншеи и противотанковые рвы проходят по южной стороне Митрофаньевского кладбища, а также товарной станции Сортировочная.

Подтверждается строительство в городе дотов, которые замаскированы под киоски. Например, они имеются у мостов через реку Охту (М 10/11); на Неве построен дот из бетона в форме киоска. На улицах, ведущих к мостам через Охту, имеются специальные заграждения (наличие дотов и уличных заграждений подтверждено съемкой с воздуха).

Для обороны особенно тщательно укреплена южная часть города: на некоторых перекрестках в дома вмонтированы орудия и пулеметы; танковые траншеи больших размеров имеются в окрестностях Московского вокзала (О/Р 9) и товарной станции Сортировочная, расположенной за пределами собственно городских районов Петербурга.

Расположение артиллерийских батарей: 2 орудия находятся в 500 м на северо-запад от железнодорожного переезда (S 5); 3 тяжелых корабельных орудия, смонтированных на железнодорожной платформе, находятся у гавани между улицей Стачек и заводом Молотова (S 3/4). В рамках обозначенного пространства платформа часто меняет свое местоположение. Как сообщают, в Шереметьевском парке на юго-западе города находятся артиллерийские позиции.

Вдоль Московского шоссе установлены старые танки без гусениц, которые выполняют функцию дотов.

Оборона Ленинграда осуществляется в основном батальонами ополченцев. Обучение их обращению с оружием и уличному бою происходит по вечерам после работы. Предприятия, которые работают не на полную мощность, направляют своих рабочих через день на рытье траншей и на военную подготовку. Все без исключения невоеннообязанные в возрасте 50–60 лет проходят краткосрочную военную подготовку. Так как все годные к военной службе уже призваны, контингент, собираемый в ополчение, в целом является плохим.

2. Положение со снабжением.

Положение с продовольственным обеспечением ухудшилось. Нормы выдачи хлеба еще более сократились. Рабочим полагается всего 300 г, а всем остальным — по 150 г хлеба в день. Сообщают, что картофеля и овощей больше нет. Крупу еще выдают, и она вместе с хлебом является основным продуктом питания. Мяса выдают по 300 г в месяц. Каждому ежемесячно также выдаются 150 г сахара, 300 г растительного масла, а также 0,5 литра керосина.

Предпринимается попытка выдавать рабочим военных заводов вместо продовольственных карточек талоны для питания в заводских столовых. На них выдают: утром — чай и кусок хлеба, в обед — каша, перловый суп или щи без мяса, а также кусок хлеба; на ужин — каша или пюре и кусок хлеба. Кроме того, раз в пять дней выдается что-нибудь колбасное. Время от времени выдают также рыбу.

В результате того, что немецкая сторона отпечатала и сбросила продовольственные карточки, в конце октября произошли серьезные беспорядки в снабжении продовольствием (выделено мной — Н. Л.).

В Кронштадте, вероятно, еще имеются запасы продовольствия. Наблюдалось движение транспортов с продовольствием из Кронштадта в Петербург.

Кроме того, доставка продовольствия осуществляется самолетами (в день по 5–9 машин), которые помимо продуктов привозят в город боеприпасы и запасные части.

Газо-, водо- и электроснабжение в 14-м районе полностью прекращено. Нет и движения транспорта.

Плохо обстоит дело с отоплением. Угля вообще нет в наличии. Дрова с середины октября гражданским лицам не выдаются. В учреждениях установлены буржуйки.

В конце месяца стали в ограниченном размере бесплатно выдавать древесину, полученную в результате разрушения домов. До недавнего времени в пригородах деревянные дома сносили на дрова. Однако по-прежнему часть ленинградских квартир остается не отапливаемой.

3. Настроение и пропаганда.

В целом существенных изменений в настроении не произошло. Противниками сопротивления, по-прежнему, являются прежде всего женщины. Длинные очереди за продуктами являются очагом всевозможных слухов. Недовольство советской властью проявляется здесь открыто. Особое раздражение вызывает то, что евреи и руководящие партийные чиновники, по-видимому, в неограниченном размере обеспечены продовольствием.

Сообщают, что смертность среди гражданского населения очень большая. Однако не было возможности установить, является ли это следствием голода или эпидемий. Бесчинства бандитов приобрели еще больший размах. Стало распространенным нищенство и просьбы дать хлеба.

Сообщают, что отношение населения к евреям в последнее время обострилось.

Полиция самым строгим образом проверяет документы гражданского населения. Лиц без документов подвергают аресту и часто без всякого разбирательства расстреливают.

Рабочие военных заводов часто получают по 3–4 повестки, прежде чем их призывают на военную службу.

В целом увеличение продолжительности рабочего дня на многих военных предприятиях до 12–15 часов при скудном питании вызывает озлобление рабочих.

Очень заметно дальнейшее усиление пропаганды, призывающей к продолжению сопротивления. По радио и через газеты призывают к более высокой производительности труда и самоотверженности.

4. Разрушения.

Завод «Электросила» (S 6) частично разрушен, так что работу может продолжать не в полном объеме. 1-я электростанция (Р 7 № 141) и газовый завод (Р 7 № 151), как сообщают, разрушены полностью. Нарушено газо- и электроснабжение в Московском районе. Завод по производству сыра и растительного масла жирокомбината (Р 7 № 836) и склады с его запасами на Обводном канале выгорели, как и Ленмолзавод (Р 6 № 941) и еще одно молочное предприятие. Частично разрушен асбестовый завод (К 7 № 643). Большие разрушения имеются на Кировском заводе (№ 461) и на «Красном Треугольнике» (№ 581). Сообщают, что подвижной состав, находящийся на путях, разрушен. Замечено много сгоревших и разрушенных товарных и пассажирских вагонов. Значительны разрушения вокруг Балтийского вокзала… В результате воздушного налета полностью разрушен большой хлебный завод (Р 6 № 819). Завод по производству линолеума и клеенки (S 6) более не работает, так как частично разрушен и большая часть рабочих призвана в ополчение. Завод им. Молотова горел. Вследствие пожаров сильно пострадал завод им. Сталина. Военный завод «Прогресс», расположенный у Финляндского вокзала, а также завод «Красное Знамя» (К 9 № 398), по имеющимся данным, получили многочисленные повреждения. В Смольнинском районе и на Васильевском острове разрушения особенно очевидны.

Мост лейтенанта Шмидта, о котором содержалось упоминание в последнем сообщении, снова восстановлен.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1579 — 563–7

Документ № 25

Командование 18-й армии

4 декабря 1941 г.

Отдел 1с

Адресат: ОКВ, начальник Генштаба

Сообщение о Петербурге № 9

1. Новые сведения об оборонительных мероприятиях.

1.) Почти во всех публичных парках на случай налетов немецкой авиации сделаны бомбоубежища. Сообщают, что щели перекрыты балками и досками и на полметра засыпаны землей. Железнодорожная насыпь от Витебского вокзала (0 7) до реки Екатерингофка (R 2) превращена в оборонительное сооружение.

Заграждения, сделанные из рельсов, расположены на всех магистралях, ведущих в Петербург на глубину около 500 м, особенно на Московском шоссе.

Противотанковые рвы глубиной в 1,5 м и шириной в 5,5 м тянутся на южной окраине Петербурга от Турухтанного через Автово 2, Среднюю Рогатку и до Витебского вокзала.

Сообщают, что между Обухово и Московским шоссе находятся различные доты, работы на некоторых из них еще продолжаются. У Рыбацкого также расположены большое количество дотов. Они находятся на западной стороне трамвайной линии на проспекте Обуховской обороны (V 14) в 2 км западнее Рыбацкого.

Северный берег Черной речки сильно срыт с тем чтобы использовать реку как противотанковое сооружение.

Съемка с воздуха подтвердила наличие оборонительных сооружений на Обводном канале, о которых сообщалось в предыдущем донесении. Часть этих сооружений еще достраивается. Пять объектов находятся между Екатерингофкой и Витебским вокзалом и один объект — между Витебским вокзалом и Невой.

2.) Артиллерийские батареи:

а) в саду Трудящихся (М 5/6) орудия установлены на прямую наводку в направлении проспекта 25-го октября, ул. Дзержинского и ул. Майорова.

б) на площади Жертв Революции (М 7),

в) в парке к югу от Смольного (L 10),

г) две батареи тяжелых орудий (240 мм) по 4 орудия в каждой находятся в саду артиллерийского училища (261 0 6),

д) одна батарея корабельных орудий (приблизительно калибра 300 мм), смонтированных на железнодорожной платформе, находится на путях, ведущих к мельнице Ленина (328 Р 9/10),

е) на Васильевском острове в садике перед Биржей (М 5/6),

ж) тяжелая батарея находится в садике (О 10),

з) на западном берегу Васильевского острова в Галерной гавани (О 2).

Данные по а, б, в, е, ж, з подтверждены аэрофотосъемкой.

3.) Расположение сил ПВО:

а) на площади Жертв Революции расположены 8 зенитных орудий, 5 к северу от памятника и 3 — к югу от него,

б) одна зенитная батарея (калибр 88 мм) находится напротив мясокомбината в 50 м к северо-западу в открытом поле,

в) в совхозе им. Бадаева у Шушар в 50 м от перекрестка находится зенитная батарея (калибр 88 мм),

г) на территории завода (551 S 6) находится тяжелое зенитное орудие,

д) на крыше управления НКВД (L 8) имеется легкое зенитное орудие,

е) на крыше музея Ленина (L 7) расположено легкое зенитное орудие,

ж) на крыше здания Биржи находится легкое зенитное орудие.

2. Положение со снабжением:

1.) Продовольствие.

Поскольку в продовольственном отношении Петербург всегда был дотационным, в доблокадный период, вероятно, в Петербурге и Кронштадте было запасено определенное количество продовольствия. Помимо этих запасов в Петербург попала большая часть крупного рогатого скота из областей, которые оставляла Красная Армия, а также часть собранного урожая зерна. Кроме того, известно, что в город еще долгое время доставлялось продовольствие через Тихвин — Ладожское озеро, а также транспортной авиацией. Объем этих перевозок [в деталях] не известен, но несомненно, что они способствовали растягиванию имевшихся запасов.

В результате взятия Тихвина подвоз значительного количества продовольствия через Ладожское озеро и далее по железной дороге был прерван. Однако необходимо учитывать, что до последнего момента русские хоть и в меньших количествах, но использовали вновь освобожденный путь подвоза продовольствия через Ладожское озеро. На основании наблюдений последних дней о полетах транспортной авиации в Петербург можно сделать вывод о том, что еще остается возможным доставка продовольствия воздушным путем извне.

Однако в настоящее время доставка продовольствия извне в Петербург возможна лишь в малых количествах; поэтому город вынужден обходиться имеющимися у него запасами, которые, судя по продолжающимся сокращениям норм, уже не являются очень большими.

Исходя из этого, продовольственное положение города поначалу в течение долгого времени могло оставаться стабильным, а затем совершенно определенно ухудшилось (см. таблицы).

С начала ноября стало заметным ухудшившееся продовольственное положение гражданского населения, тем более, что часть населения из-за плохой организации в деле распределения продовольствия полагающиеся ей продукты или вообще не могла получить или же делала это, преодолевая большие трудности. Это отразилось и на здоровье горожан.

Распространились болезни, особенно желудочно-кишечного тракта. Часто по причине слабости у рабочих и работниц имеют место случаи потери сознания на рабочем месте. Отмечены первые случаи голодной смерти. Можно сделать вывод о том, что в ближайшие недели произойдет дальнейшее значительное ухудшение продовольственного положения гражданского населения в Петербурге.

В годовщину революции 7 ноября всем был выдан праздничный набор, состоявший из плитки молочного шоколада, пол-литра красного вина и 200 г соленых помидоров.

С начала ноября хлеб выпекается с использованием примеси муки овса; кроме того, установлено, что с начала ноября в хлеб добавляются жмыхи.

Большая часть общественных столовых закрыта, а оставшиеся работают как рабочие столовые. Пища, которую в них выдают, состоит из капусты, перлового супа, большей частью без мяса.

В середине ноября в Красной Армии также произошло сокращение норм выдачи продовольствия. По показаниям перебежчиков красноармейцы получают в день вместо 600 г хлеба всего 300 г, а также 100 г сухарей и дважды (утром и вечером) горячий жидкий суп с макаронами или картофелем.

Положение войск противника, защищающих Ораниенбаум, по показаниям перебежчиков, еще намного хуже.

2.) Топливо:

Имеет место большая нехватка топлива. Дрова, уголь и торф едва ли можно получить. Деревянные части разрушенных зданий используются в качестве топлива.

3.) Вода, газ и электричество:

Из-за разрушения электростанции (141) и газовой станции (151) нарушено снабжение некоторых районов города. Ограничено также движение трамваев, а в отдельных районах оно приостановлено полностью.

Кольцевая железная дорога, связывающая все вокзалы Петербурга, все еще работает. Поезда ходят ежечасно. Железная дорога используется в первую очередь для решения проблем снабжения.

4.) Горючее.

Горючего для автомашин очень не хватает, так что большая их часть простаивает.

5.) Керосин.

В октябре еще выдавали по 1,5 л керосина в месяц. В ноябре керосин больше не выдают.

3. Настроение и пропаганда.

НКВД проводит в городе политику жесткого террора. Слежка за населением еще более усилилась. Тюрьмы переполнены.

Настроение населения стало антисемитским. Прежде всего, против дальнейшего продолжения войны выступают женщины. Однако, несмотря на усталость населения от войны, нельзя рассчитывать на активное выступление против Советов (выделено нами — Н. Л.). Повсюду отмечается пассивное равнодушие населения.

4. Деятельность агентов.

Вербовка агентов для работы в немецком тылу проводится в значительно большем объеме. Сообщают, что каждый день через линию фронта засылаются агенты, в том числе и с парашютом.

5. Разрушения.

а) офицерский госпиталь (№ 83 М 10),

б) помещения для работающих в госпитале, расположенные в западной части Петровского острова,

в) Дом культуры (L 6),

г) Мариинский театр (N-0 5).

Объекты, обозначенные в п.п. а, б, в, г, разрушены.

д) продовольственный склад № 1 на ул. Моисеенко. Запасы мяса, яиц, сахара и муки сгорели,

е) Фрунзенский универмаг на углу Обводного канала и Международного проспекта (Р 6) пострадал в результате артобстрелов.

6. Разрушения на военных предприятиях.

а) «Севкабель» (563 N 2) получил серьезные повреждения в результате бомбежки,

б) Трамвайный парк им. Блохина (9377 К 7) пострадал в результате пожара,

в) «Ленинградская Правда». Разрушения, о которых шла речь в донесении № 8, устранены, поскольку газета не выходила всего в течение 5 дней,

г) «Московская Правда» не выходила в течение нескольких дней и сейчас издается в том же формате, что и «Ленинградская Правда», из чего можно сделать вывод, что типография также была разрушена.

7. Военная промышленность.

На бывшей фабрике по производству лыж, расположенной к северу от железнодорожных путей между станциями Волковская и Цветочная, как сообщают, выпускаются детали для самолетов (R-S 6/7).

8. Общая информация.

Из-за нехватки бензина доставка раненых на главные сборные пункты осуществляется не автобусами, а лошадьми. Автобусы ходят только между главными сборными пунктами раненых и госпиталями.

Количество лошадей значительно сократилось. Заметна нехватка фуража.

Сообщают, что специалисты и члены их семей по-прежнему эвакуируются транспортной авиацией.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/ 1580, 176–82.

Документ № 26

Командование 18-й армии

13 декабря 1941 г.

Взвод пропаганды Отделение Z, Николаи

Предложения по ведению пропаганды в зимний период.

Предложения о ведении пропаганды в период зимнего похода.

Следует различать:

1. Пропаганду среди населения оккупированной территории.

2. Пропаганду среди населения не оккупированной территории.

3. Пропаганду в Красной Армии.

По первому вопросу:

а) дать определенные указания относительно того, как будет выглядеть социальная жизнь в будущем (обещания).

б) относительно имеющейся нехватки продовольствия говорить, что она носит временный характер, и через год, если все силы будут задействованы, ее удастся преодолеть.

в) отметить, что состояние нужды было усугублено собственно советской властью (приказы об уничтожении урожая, сжигании домов и хуторов, разграбление скота).

г) учесть, что помощь партизанам продовольствием происходит из чувства страха…

д) надо идти на ограничения и терпеть в интересах Вермахта. Это так же носит преходящий характер.

По второму вопросу:

а) указать на силу и непобедимость Вермахта. Чем дольше продолжается сопротивление Красной Армии, тем больше будет нуждаться мирное население.

б) в занятых областях восстановлен порядок. Население чувствует себя хорошо под немецкой защитой. Оно жаждет быстрой и полной победы немецких войск и устранения теперешних иудо-большевистских правителей.

в) сбрасываемые листовки должны содержать искусно сделанные картины, на которых показаны немецкие солдаты в общении с населением. Например, надо показать, как солдаты детей поднимают на своих лошадей, как солдаты ремонтируют дома и т. д. Раздача еды, открытие церквей, куда население снова идет на службу, и т. п. также должны сюжетами, отраженными в листовках.

д) см. пункт 1 а.

е) призыв к сопротивлению против красных правителей.

По третьему вопросу:

а) невзирая на потери, красноармейцев без единого шанса на успех снова и снова бросают на немецкие позиции. В противоположность этому Сталин и его окружение находятся в безопасности.

б) военнопленные красноармейцы чувствуют себя в немецком плену прекрасно, поскольку они избежали смерти и радуются возможности вернуться к своим семьям.

в) раздача земли в собственность идет полным ходом. Улучшение уровня жизни.

г) призыв переходить на нашу сторону.

д) иллюстрированные листовки (см. п. 2 с).

Примечание к п.п. 2 и 3.

Пропаганда за линией фронта противника должна осуществляться при помощи авиации, минометов и воздушных шаров.

Использование авиации является обязательным. Применение минометов, использующих мины, снаряженные листовками, следует увеличить десятикратно по сравнению с тем, что делалось до сих пор. Содержание листовок необходимо часто менять. Этим будет возбуждаться любопытство. Необходимо также искать совершенно новые средства пропаганды, с тем, чтобы листовки доходили до красноармейцев, несмотря на большие трудности, чинимые политруками.

В связи с этим несколько предложений:

Целесообразно изготовление листовок в виде спичечных коробок. Под спички положить документ с печатью.

Целесообразно также изготовление маленьких коробочек, в которые можно положить сигареты, обернутые листовками.

Сброс пачек из-под сигарет, которые надо снабжать листовками. В каждую пачку укладывать до 10 листов текста. Этим гарантируется двойной успех. Рано или поздно, несмотря на имеющиеся трудности, начнут искать эти коробочки. Политруки будут заняты на долгое время тем, что им придется контролировать каждого курящего. Это спровоцирует большое недовольство у солдат и затем вызовет беспокойство у еще большегочисла военнослужащих.

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1580–119-20.

Документ № 27

Командование 18-й армии

18 декабря 1941 г.

Отдел 1с

Адресат: отдел 1с, группа армий «Север»

Предмет: листовка, подготовленная отделом 1с 18-й армии (перевод)

Красноармейцы!

Мы знаем о ваших листовках, в которых говорится о победе, которую Красная Армия будто бы одержала над нами. Мы смеемся над этим! Вам снова лгут! Поскольку мы знаем русскую зиму и из опыта Первой мировой войны знаем, как ее преодолеть, мы отводим наши передовые части из разрушенных войной областей. Там, где нет никаких сооружений для вас, где нет дорог, в том числе и железных, теперь находятся ваши товарищи. Стало ли ваше снабжение лучше? Нет, оно будет еще хуже! У вас стало от этого больше боеприпасов? Нет, вы ведь и сами прекрасно видите, чья артиллерия чаще стреляет! В то время как вы мерзнете под открытым небом, ваше жидовское руководство во все большем количестве находится в безопасности. В то время как в Ленинграде народ умирает с голода, жены и дети евреев спасаются на Урале. А вы умираете с голоду и истекаете кровью в окопах! Наивные, евреи обрекают вас на верную смерть! Кончайте с евреями, убивайте их! Переходите на нашу сторону! Спасайте себя и Ленинград от голодной смерти!

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/1580 — 97.

Документ № 28

Командование 18-й армии

15 августа 1942 г.

Отдел 1с

Адресат: Командование группы армий «Север»

Командованию группы армий «Север».

Ниже прилагается заметка[155] под названием «Мертвый город Ленинград» немецкого информационного бюро.

По поступающим командованию армии сообщениям (высказывания военнопленных и т. п.), данные, которые приведены в этой заметке, противоречат действительному положению вещей в городе Ленинграде.

По сообщению, полученному АОК 6 августа 1942 г. из Ленинграда, обычные нормы выдачи продовольствия в июле месяце в Ленинграде составляли:

Содержание этой заметки вредно по двум причинам:

В результате распространения этой информации на родине возбуждаются ложные надежды на скорое падение Ленинграда по причине голода.

Распространение этой информации в войсках, стоящих под Ленинградом, ошибочно, потому что солдаты, которым все последнее время приходилось вести ожесточенные бои на Петербургском фронте (Колпино, Урицк) по своему личному опыту (внешний вид противника, показания военнопленных) знают, что это неправда.

Поэтому армия просит вышестоящие инстанции воспрепятствовать в дальнейшем распространению подобной утрированной информации, которая не соответствует действительности.

За Командование АОК

Начальник штаба

Национальный Архив США. Командование 18-й армии. Отдел 1с. Микрофильм. Т-312/595 -11–12.

Раздел II. Документы службы безопасности СД

Документ № 29

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

17 октября 1941 г.

Сводка о событиях в СССР № 116[156]

…4) одной из основных задач Айнзатцгруппы в отчетное время стала организация разведки Петербурга. Информация поступает в целом по следующим каналам:

а) от русских перебежчиков, задержанных непосредственно нашими зондеркомандами или от ведущих боевые действия войск, а также местных комендатур,

б) от военнопленных (систематическая фильтрация и проверка всех лагерей военнопленных. Этот способ зарекомендовал себя как особенно эффективный),

в) от своих засылаемых в Ленинград агентов.

Вследствие установления линии фронта и появления более прочных линий обороны с траншеями, заграждениями, минными полями и т. д. агентам исключительно сложно преодолевать линию фронта и возвращаться назад. Следует также добавить, что в Петербурге любой мало-мальски здоровый мужчина немедленно призывается в ополчение. В любом случае, в город могут засылаться лишь агенты с хорошими большевистскими документами.

Хотя разведывательная работа исходит из необходимости понимания общей политической ситуации, вопросов настроения, положения с обеспечением, важных персоналий и административного аппарата, с самого начала большое внимание уделялось информации чисто военного характера. Поэтому сводки вызывают исключительно большой интерес у военных. В отдельных случаях дело доходило до того, что выводы, полученные в результате разведки военных объектов, брались командованием 18-й армии в качестве основы для приказов для артиллерии.

Выявление военных и военно-промышленных объектов в Петербурге поставлено Вермахтом в качестве первоочередных. Эти объекты заносятся на военную карту.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 116. Микрофильм. Т-175/233. С.3.

Документ № 30

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

24 октября 1941 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 123

Айнзатцгруппа А.

Красногвардейск.

Настроение населения Петербурга.

Сообщается, что по неподтвержденным сообщениям в последнее время среди гражданского населения, а именно молодых бойцов МПВО, сформировались оппозиционные группы. Дискутируется вопрос о необходимости свержения правительства, однако из этого еще нельзя делать вывод, что эти группы в обозримом будущем могут развиться в повстанческое движение, так как у них нет оружия (выделено мной — Н. Л.). Уже очень часто говорят о бесполезности всякого сопротивления немцам.

Ленинградская пресса стала публиковать сообщения об успехах без указания участка фронта и части типа: «На участке фронта Н. н-ская армия добилась успеха». Эти так называемые н-ские победы зачастую вызывают злые шутки о лживости советской пропаганды. Речь идет о рифмах типа «Наши бьют, а немцы берут». Наряду с другими анекдотами, среди населения получил распространение следующий анекдот о том, как немцы склоняю трусских военнопленных к антисемитизму: группа русских военнопленных получила приказ от немецких солдат заживо закопать заживо в траншее несколько красноармейцев-евреев. Русские отказались это сделать, на что немецкие солдаты тотчас приказали евреям закопать русских. Евреи без колебания взялись за лопаты. Таким образом немцам легко удалось показать присутствовавшим русским военнопленным истинную сущность еврейства.

Многие уверены, что ситуация с продовольствием в занятых немецкими войсками областях существенно лучше, чем на советской территории. Ряд военнопленных сообщили, что в войсках распространены слухи о хорошем обращении Вермахта с военнопленными. В действительности оно намного хуже, нежели ожидается на основании слухов (выделено мной — Н. Л.).

Коммунистическая пропаганда вину за поражения возлагает исключительно на предателей, которые пронизывали Красную Армию.

Партия и ее органы.

Контроль гражданского населения со стороны постов милиции и патрулей НКВД еще более усилился. Почти на каждом важнм перекрестке находятся пункты проверки документов и практически исключено, чтобы гражданские лица могли пройти по улице всего несколько сотен метров без необходимых документов. По недостаточно затемненным окнам стреляют патрули и караулы.

Разрушения.

О разрушениях, произошедших в последнее время, достоверных сообщений не поступало. Сообщают, что ущерб, причиненный в результате уничтожения большого склада топлива на Балтийском вокзале 8 сентября 1941 г., был значительным и сильно затруднил распределение горючего. Среди прочих верфи завода им. Марти всю свою потребность в топливе удовлетворяли за счет этого склада.

Мероприятия по обороне города.

Подтверждается, что на верфях завода им. Марти строятся два боевых корабля, которые по своим размерам не имели аналогов в России. В то время как одно судно уже сошло со стапелей и его оснастка продолжается, со второго еще неготового судна сняли 100-мм броневые листы и на том же заводе переделывают их в броню для тяжелых танков. До недавнего времени эти танки производились на Кировском заводе.

В середине июля 15 почти готовых подводных лодок покинули верфь и двинулись в направлении Кронштадта. Позднее с верфей завода Марти было спущено на воду еще 10 подводных лодок, готовность которых, однако, нельзя принимать в расчет до истечения нескольких месяцев.

24 сентября 1941 г. из Москвы доставлено 50 новых самолетов, в том числе 9 истребителей ЛАГ на аэродром в Манушкино, 18 истребителей ЛАГ-3 — в Углово и 10 истребителей ЛАГ-16 — в Новую деревню. Они проследовали над Ладожским озером. На выезде из города, особенно в окраинных районах можно видеть много танков… На подступах к гавани установлены оборонительные сооружения, состоящие из противотанковых рвов, проволочных заграждений, пулеметных и стрелковых гнезд. С одной точки можно было обнаружить 4 замаскированных пулеметных гнезда. Однако точно известно, что позиция, простирающаяся вплоть до Варшавского вокзала, а, вероятно, и дальше на восток, не была укреплена.

По данным заслуживающего доверие инженера, ряд высотных зданий на Международном проспекте снабжен взрывными зарядами. Подтверждается намерение забаррикадировать город в случае входа немецких войск путем взрыва этих зданий.

Красная Армия.

Сообщают, что боевой дух находящихся в осаде под Петербургом войск очень низок. Существует строгий приказ, согласно которому каждый, отставший от своей части, подлежит расстрелу. Один пленный был свидетелем того, как в упор застрелили солдата, когда тот спросил, где находится его рота.

В последнее время многие члены партии производились в офицеры без какого-либо образования лишь на основании их политической благонадежности. Результатом их полной несостоятельности в бою является сильное озлобление среди рядового состава.

26 сентября на площади Карла Маркса был создан новый полк, в который вошли 1000 мобилизованных рабочих, а также выпущенные из лазарета раненые, которые еще полностью не поправились. Вооружение состояло лишь из винтовок устаревших моделей. Политруки получили пистолеты типа наган. Каждому было выдано по 100 патронов и по одной ручной гранате. В целом в полку нет автоматического оружия. Полк практически не был обучен, было проведено лишь несколько инструктажей. 30 сентября полк был направлен на фронт и уже 1 октября участвовал в наступлении.

Военного обмундирования не хватает. Часть солдат одета в шерстяную форму цвета хаки, другой части была выдана лишь голубая форма из тиковой материи. Тот, у кого был ватник, не получал шинель. Интендантские службы полностью исчерпали свои резервы по части обмундирования. Призванных в последнее время резервистов не могли обеспечить обмундированием и отправляли на фронт в гражданской одежде ночью, дабы не вызывать беспокойство населения.

Продовольственное снабжение в армии, по-видимому, очень неравномерно. Так, в ряде полков весь дневной рацион состоит из 500–600 г хлеба. Теплая пища является редкостью. Часто вместо хлеба выдаются плохие сухари. Перед наступлением каждому солдату выдается по 200 г водки.[157]

В 42-й армии не хватает артиллерии. Прежде всего мало боеприпасов. На повторяющиеся требования прислать боеприпасы отвечают, что армия снабжается «с колес» продукцией Кировского завода и завода «Большевик». В 270-м отдельном пулеметно- артиллерийском батальоне на одну винтовку выдают 70 патронов, на тяжелый пулемет — 1500 патронов, на легкий пулемет — 200–400 патронов. Сообщают, что в Петербурге в деле распределения автоматического оружия господствует полнейший беспорядок.

По словам одного офицера из штаба обороны Ленинграда, гарнизон после 2 сентября состоял из двух стрелковых дивизий, которые дислоцировались у Лесной на Выборгской стороне. Далее, в Ораниенбауме находились три бригады моряков общей численностью 6000 человек. Из отходящих в Петербург разбитых армий в южной части города формируются новые дивизии. Из всех находящихся в Петербурге войск, которые, по некоторым оценкам, составляют в общей сложности от 500 000 до 1 000 000 человек, лишь 25 000-30 000 являются так называемыми «кадровыми» войсками, а все остальные лишь недавно мобилизованы.[158]

Также все чаще можно услышать антисемитские высказывания.

16 сентября в казарме 255 перед строем всего полка были вынесены приговоры двум самострельщикам.[159]

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 123. Микрофильм. Т-175/233. Сс.1–6.

Документ № 31

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

7 ноября 1941 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 130

Сообщения айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А.

Красногвардейск.

Общая ситуация.

Военные и гражданские перебежчики, пленные и агенты в один голос говорят о том, что русский солдат больше не хочет воевать (здесь и далее выделено мной — Н. Л.), поскольку он понимает безнадежность положения. В этих условиях отсутствие слишком большого числа перебежчиков объясняется тем, что Советы укрепили свои ряды, находящиеся на передовой, надежными людьми (прежде всего комсомольцами), сзади находятся специальные заградительные отряды и вообще проводится политика жесткого террора, который с самого начала делает невозможным любое активное действие забитых и апатичных русских.

Из-за выгрузки новых немецких подразделений в тылу группы армий (в том числе вновь сформированной дивизии из Бельгии, а также дивизии из южной Франции) у войск возникло впечатление, что в ближайшее время будет разгромлена находящаяся в котле 8-я армия [русских], которая расположена к западу от Ораниенбаума. Однако до конца отчетного периода никаких изменений на этом участке фронта не произошло. В настоящее время планируется немецкое наступление с целью уничтожения 8-й армии, что создаст предпосылку для сужения кольца блокады.

На р. Волхов (к юго-востоку от Ленинграда) в юго-восточном направлении вместе с приданными танковыми и моторизованными подразделениями выступил вновь сформированный 39-й корпус с тем, чтобы вместе с пробившимися из Калинина немецкими частями создать новый котел к востоку от Новгорода. В связи с этим отмечаем, что брошенная в наступление испанская голубая дивизия сражалась хорошо. Однако при вступлении на занимаемые ею позиции в районе Волхова между Новгородом и Чудово бросалось в глаза, что в отличие от немецких войск испанцы были неряшливо одеты, вели себя недисциплинированно на марше и неподобающе обращались с гражданским населением (имели место многочисленные грабежи, а также случаи изнасилования русских женщин и евреек). В немецких войсках вызвала досаду конфискация испанцами немецких транспортных средств.

Деятельность Айнзатцгруппы А.

Деятельность передовых подразделений Айнзатцгруппы А, о которой сообщалось в предыдущей сводке, получила свое продолжение. По существу было сделано следующее: как и ранее на основе требований полиции безопасности при участии полевых и местных комендатур проводились проверки населения, находящегося в тылу. Например, была прочесана прибрежная полоса в районе Стрельны, при этом все, кто представлял опасность, находясь в немецком тылу, после допросов и частичного признания были казнены. Для стабилизации отношений [с населением] совместно с Вермахтом были назначены четыре деревенских старосты. 20 октября 1941 г. в Тосно в сотрудничестве со 2-й бригадой СС, а также полевой жандармерией была проведена проверка всех лиц, которые в тот день в течение 8 часов находились в населенном пункте. Подразделения бригады СС оцепили все Тосно и по заранее подготовленному плану произвели обыск во всех домах. Мужчины были выведены на большую площадь и дополнительно проверены подразделением полиции безопасности/СД. В общей сложности за период времени с 15 октября по 23 октября должны были быть казнены 156 человек.

Хотя деятельность партизан с наступлением холодов пошла на убыль, операции по борьбе с ними необходимо было продолжать. В способах борьбы с партизанами никаких изменений не произошло. Например, от одного из осведомителей зондеркоманде стало известно, что в деревне Кузнецово, находящейся на шоссе Красногвардейск — Луга, есть партизаны. В результате немедленных действий удалось обезвредить трех партизан, которые при себе имели оружие (карабины, холодное оружие, боеприпасы). Партизанский отряд изначально насчитывал 50 человек, однако со временем сократился до 20 человек. В настоящее время они разместились в различных деревнях. Для обнаружения еще не пойманной части партизанского отряда были подобраны осведомители. При прочесывании Власово по наводке осведомителя были казнены 5 партизан, в том числе одна женщина. Операции подобного рода против партизан проводились неоднократно. При проведении вышеупомянутой операции были схвачены также четыре пожилые женщины, которые вплоть до последнего дня носили партизанам в лес еду.

Как и раньше, главным в работе Айнзатцгруппы был сбор информации о Ленинграде.

При этом вновь оказалось, что наиболее полным источником информации являются систематическая фильтрация лагерей для военнопленных, а также допросы русских перебежчиков. 8 октября 1941 г. из Ленинграда вернулся направленный туда агент. Сразу же после перехода немецкой линии фронта он попал в руки русских и после короткого допроса, проводившегося командиром взвода и командиром роты, был переправлен в штаб батальона. На следующий день его привезли в штаб полка, где после продолжительного допроса из-за некоторых противоречий в показаниях он вынужден был раскрыться. После этого его передали в особый отдел полка НКВД, где он сознался в своей вине. Затем последовал его перевод в особый отдел 55-й армии в Ленинград. Он содержался в закрытом помещении (вместе с 6 русскими дезертирами, а также политруком, который попал туда за пьянство), и многократно допрашивался. Чтобы искупить свою вину, он получил задание перейти линию фронта и выполнять разведывательные задания русских. Наряду со шпионажем в отношении чисто военных объектов особый интерес представляло установление лиц (имя, должность), которые у немцев проводят допросы и какое учреждение стоит за этой разведслужбой. Агенту удалось вновь перейти немецкую линию фронта, раскрыть себя как немецкого агента и вернуться в штаб Айнзатцгруппы, где он и рассказал о случившемся с ним. Разведывательные задания русских были предоставлены отделу 1с командования 18-й армии с тем, чтобы Айнзатцгруппа получила некие приглаженные ответы, с которыми агента можно было бы отправить к русским, в том случае, если, конечно, командование армии придавало значение такой дезинформации противника. После доклада командующему, который проявил очень большой интерес к этому случаю, тот заявил, что ему не кажется целесообразным переправлять агента с информацией военного характера. Так как ввиду сложившейся ситуации у агента не было возможности вернуться в Ленинград с пустыми руками, не подвергаясь опасности, в дальнейшем он в качестве агента не использовался.

Сообщения, которые составлялись на основе разведывательной работы о положении в Ленинграде, по-прежнему вызывали большой интерес у командования 18-й армии и корпусов, например, отдел 1с 50-го корпуса отметил, что командующий корпуса «проявляет самый большой интерес ко всем сообщениям, которые поступают от СД» (выделено мной — Н. Л.).

Одной из зондеркоманд было продолжено начавшееся ранее вместе с 18-й армией создание службы разведки в тылу армии. К настоящему времени было создано три блок-поста, основными задачами которых на первом этапе была вербовка осведомителей и агентов.

Донесения и сводки развивающейся разведывательной службы в тыловых районах должны в итоге дать Айнзатцгруппе точную картину о положении и затем стать основой для приказов и распоряжений местных и полевых комендатур, а также комендантов тыловых районов. В течение следующей недели в результате открытия новых блок-постов будет продолжено расширение разведывательной сети (в зависимости от обстоятельств блок-посты состоят из резервистов войск СС и латышских переводчиков, работающих под руководством сотрудников полиции безопасности/СД, которые до этого проходили специальную подготовку как руководители под началом начальника команды). Одновременно блокпосты осуществляют подготовительные мероприятия для работы полиции безопасности в будущем, когда произойдет передача исполнительной власти в руки гражданских органов.

Рост числа переправляемых через линию фронта русских агентов (мужчин и женщин) с заданиями военного и общего характера, заставляет уделять этой проблеме особое внимание.

Удалось собрать ценную информацию относительно видов, объема и техники русской разведки, а также борьбе с ней, так как Вермахт передал Айнзатцгруппе лиц, подозреваемых в шпионаже (разумеется, есть вероятность того, что Вермахт в контрразведывательной работе не столь тщателен). Информация и опыт, накопленный в этой области исключительно полицией безопасности/СД, был суммирован в аналитической записке, которая должна открыть Вермахту глаза на опасность во всей ее остроте, а также будет содействовать систематической контрразведывательной работе полиции безопасности/СД.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 130. Микрофильм. Т-175/233. Сс.2-6.

Документ № 32

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

21 ноября 1941 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 136

Деятельность Айнзатцгруппы А.

Деятельность передовых подразделений полиции безопасности и службы безопасности Айнзатцгруппы А была продолжена.

1. В результате проведенной в районе Красного Села проверки в период с 18 по 28 октября 1941 г. было задержано и подробно допрошено 70 человек. Семеро были изобличены в принадлежности к партизанским отрядам, членстве в Коммунистической партии и участии в акциях саботажа и после признания казнены. Остальные задержанные были отпущены. Назначенный местной комендатурой в Красном Селе бургомистр и несколько его помощников в политическом отношении были не безупречны. По взаимному согласию с местным комендантом они были уволены, а двое из них казнены из-за прежней активной деятельности в Коммунистической партии. В общей сложности в период с 24 октября по 5 ноября было казнено 118 человек, из них за шпионаж — 31 человек.

2. В некоторых случаях бунта, отказа от работы и саботажа виновные также были казнены. В одном случае речь шла от отказе работать по поручениям местной комендатуры в Володарском. Второй крупный случай саботажа произошел в Тосно, где 25 октября загорелась лесопилка, на которой был заготовлен строительный материал для 5 немецких дивизий. Ущерб составил около 100 000 рейхсмарок. Следствие установило наличие поджога, который оказался возможным в результате недостаточной охраны. В качестве меры возмездия в присутствии представителей общины были расстреляны 13 заложников, которые были ранее отобраны на случай актов саботажа. Казнь была совершена на месте проведения саботажа.

3. В результате разведки Ленинграда был получен новый обширный материал, который был доведен до сведения 16-й и 18-й армий, а также нижестоящих корпусов. Эти сводки вызвали большой интерес у Вермахта, впрочем, в целом работа и сообщения Айнзатцгруппы находят у командования Вермахта общее признание и часто являются хорошей основой его собственных мероприятий. Примечательным является пример генерала, командующего 50-м корпусом. В течение 14 дней он трижды приглашал к себе руководителя местного отделения СД для доклада об агентурной работе, результатах разведывательной деятельности в отношении Ленинграда и т. д.

4. В ходе дальнейшего строительства информационной службы в тыловых районах группы армий были созданы дополнительно три блок-поста в Волосово, Кингисеппе и Котлах. Работа этих блок-постов началась хорошо. Повсюду завербовано достаточное число осведомителей.[160] К сожалению, из-за нехватки транспортных средств имеются трудности с охватом осведомителей вне сферы блок-постов.

5. Уделяется значительное внимание активизации разведывательной работы со стороны русских. По абсолютно точным данным, в период с конца сентября до конца октября 1941 г. ими было направлено в общей сложности 116 агентов обоих полов. Определенные центры были раскрыты, агентов (мужчин и женщин) ловили и перевербовывали, обучали и с разведзаданиями переправляли через линию фронта. От агентов также удалось узнать маршруты, которым отдавалось предпочтение [при переходе линии фронта], а также тайники для передачи информации.

Обширный опыт, накопленный Айнзатцгруппой А в области контрразведки, признан Вермахтом основополагающим для борьбы с вражеской агентурой под Ленинградом.

6. Начальник штаба 50-го корпуса во время посещения штаба Айнзатцгруппы А попросил передавать ему отдельные проекты листовок, предназначенных для пропагандистского разложения войск Красной Армии на подступах к Ленинграду, а также гражданского населения города. Проекты листовок готовились при участии надежных лиц из числа местного населения.

Будущая работа Айнзатцгруппы А.

Работы по подготовке к зиме команд, расположенных под Ленинградом, в соответствии с подготовительными мероприятиями войск идут полным ходом и частично уже закончены. Поскольку никаких прогнозов относительно продолжения военных операций сделать нельзя, невозможно сделать прогнозы по поводу будущей работы передовых отрядов Айнзатцгруппы А. Однако, по-видимому, в обозримом будущем с немецкой стороны не придется ожидать каких-либо решительных военных операций.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 136. Микрофильм. Т-175/233. Сс.4–6.

Документ № 33

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

24 ноября 1941 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 137

Сообщения Айнзатцгрупп и команд

Айнзатцгруппа А.

Местонахождение: Красногвардейск

Петербург.

1. Население.

Интенсивные бомбардировки и артобстрелы в течение последних недель привели к значительным жертвам и среди мирного населения, хотя точных данных об их количестве не имеется. Поскольку бомбоубежищ зачастую недостаточно, потери спасающихся бегством жителей от разрывов [бомб и снарядов] нередки. Кроме того, начали распространяться болезни. Женщины особенно предрасположены к серьезным простудным заболеваниям, причиной которых являются недостаток или полное отсутствие тепла в квартирах, а также выбитые в окнах стекла. Довольно высока смертность среди детей. Появились случаи брюшного и сыпного тифа, однако еще нельзя говорить об эпидемии. Отмечаются также многочисленные случаи дизентерии.[161] Увольнения на различных разрушенных или законсервированных предприятиях приняли такой огромный размах, что в настоящее время около трети населения оказались без работы. Это касается главным образом женщин, так как мужчины в подавляющем большинстве все равно призваны в армию. Несмотря на эвакуацию в начале войны значительного числа евреев (по оценкам одного военного, их осталось в городе не больше 15–20 тыс. человек), влияние еврейства в самых разнообразных властных структурах определяется как более сильное, чем когда-либо.

Еще известны случаи, когда совсем недавно на ответственные посты, например, на железной дороге, взамен русских назначались евреи.

2. Настроение населения.

В целом настроение населения по существу практически не изменилось… Километровые очереди за продуктами являются главным источником распространения самых разнообразных слухов. Громкая ругань в адрес советских правителей является здесь обычным делом, хотя при этом, как правило, все обходится без вмешательства со стороны милиции. Отнюдь не являются редкостью скандалы и драки. Особое озлобление вызывает тот факт, что главные партийные функционеры по-прежнему неограниченно снабжаются продуктами из спецмагазинов. В адрес красноармейцев громко звучат иронические замечания и провокационные призывы к тому, что им лучше использовать оружие против своего командования, нежели гибнуть на фронте.

Стали известны новые свидетельства того, что среди рабочих многих заводов имеет место недовольство, причем около половины открыто выступают за сдачу города (выделено мной — Н. Л.).

Члены коллектива ремонтного поезда на Витебском вокзале во время перерыва часто передавали друг другу немецкие листовки и обсуждали их. Когда же один из присутствовавших чиновников пригрозил заявить об этом властям, его высмеяли и обругали. Вновь и вновь поступают свидетельства о том, что рабочие не хотят допустить уничтожения их предприятий.

В целом складывается картина высокой степени нервозности и известного брожения, которые находят свое выражение в заявлениях типа «если власти не могут справиться с трудностями обеспечения населения продовольствием, каждый сам должен себе помогать и штурмовать склады» (выделено мной — Н. Л.). Сообщают, что в городе сформировались банды из числа дезертиров и всякого сброда Эти банды виновны в совершении различных ограблений. В случае задержания их расстреливают на месте.

Советская пропаганда с успехом использует тот факт, что гражданское население страдает от обстрелов и, прежде всего, случай, когда во время бомбежки школы погибло очень много детей.

В середине октября началась большая пропагандистская компания под девизом «Ленинград останется русским». В центре города все еще работают кинотеатры. На публику оказывают воздействие киножурналы, в которых показывается деятельность партизан в Норвегии и Югославии, а также преступления немецких солдат. Немецких военных тоже регулярно показывают в киножурналах, но их нельзя увидеть на улицах, по поводу чего население делает иронические замечания.

Велика потребность в немецких листовках и пропагандистских материалах. Сброс перепечатанных продовольственных карточек 25 и 26 октября вызвал большое возбуждение и привел на Васильевском острове и в Смольнинском районе к «набегу» на продовольственные магазины. Ничего не известно об арестах, которые произошли по этой причине, однако советские власти начали общую перерегистрацию продовольственных карточек.

3. Обеспечение.

Однозначно о продовольственном положении сказать нельзя. Однако, несмотря на различные отклонения в сообщениях о нем в целом вырисовывается следующая ситуация: картофеля и овощей вообще больше невозможно получить. Нормы выдачи хлеба во второй половине октября были сокращены. Порой рабочие получают 300 г, а все остальные — 150 г (в том числе и служащие, которые до сих пор получали столько же, сколько и рабочие). Сейчас, по-видимому, рабочие в целом получают только 200 г хлеба. Все еще выдаются крупы, которые вместе с хлебом являются основным продуктом питания. Мяса выдают по 300 г в месяц, сахара — 150 г, растительного масла — 300 г, керосина — 0,5 л на человека в месяц. Напротив, из Смольнинского района имеются сообщения о вполне благоприятном продовольственном положении (рабочие получают 400 г хлеба).

В организации распределения продовольствия есть много беспорядка, в результате чего часто выдача продуктов переносится с одной декады на другую. Поскольку карточки после третьей декады не отовариваются, население часто остается ни с чем. На некоторых оборонных предприятиях перешли к тому, что вместо продовольственных карточек выдают рабочим талоны для питания в рабочих столовых. На них утром выдают чай с куском хлеба, в обед — перловую (ячневую) кашу или щи, а также кусок хлеба, вечером — кашу и немного колбасы.

Однако рабочие считают такое питание недостаточным. В целом увеличение на отдельных предприятиях рабочего дня до 12 и даже 15 часов на фоне скудного питания вызывает сильное озлобление.

В электро- и водоснабжении по сравнению с последней сводкой никаких изменений не произошло. Только в Смольнинском районе, вероятно, из-за повреждения кабеля, местами было нарушено электроснабжение. Плохо обстоит дело с отоплением. Угля вообще нет. С середины октября дрова населению не выдаются. В учреждениях установлены маленькие печки. Затем в конце месяца стали в ограниченных размерах бесплатно выдавать материал для дров, появившийся в результате разрушения деревянных строений. Однако по-прежнему большая часть ленинградцев живет в неотапливаемых квартирах и, прежде всего те, кто живет в домах с центральным отоплением.

Лишь семьи военнослужащих с двумя и более детьми получают поддержку. На двух детей выплачивается 100 руб. в месяц, на трех и более — 150 руб.

4. Деятельность партии и ее органов.

Правой рукой Жданова в обороне Ленинграда, вероятно, является руководитель исполкома Попков. Руководителем НКВД является Г е р а с и м о в (выделено в тексте). Следует отметить усиление и соответственно планомерное руководство пропагандистской деятельностью в течение октября. Ее отличительными чертами были:

1) переключение прессы на более правдоподобное освещение событий на фронте. Информация о неудачах дается с указанием на то, что Красная Армия сдала или сдает ряд позиций для того, чтобы собрать и сохранить сильно измотанные в боях войска. Говорится об угрозе Москве,

2) в результате направления агитаторов в бомбоубежища стала более интенсивной устная пропаганда.

Говорят о разрушениях немцами госпиталей и школ, о зверствах в отношении перебежчиков, о плохом отношении к военнопленным. О немецкой армии под Ленинградом говорят как о малочисленной. Любимым лозунгом является следующий: «Немцы боятся мороза и не в состоянии воевать зимой». К 7 ноября сообщалось о попытке прорыва блокады силами 100 тыс. человек из Ленинграда, а также 25-ти тысячной «армией» с северо-востока. После победы над немцами должна была состояться расправа над теми населенными пунктами, которые вопреки приказу не были сожжены во время отступления Красной Армии. Массовое использование агентов и шпионов, которые находились в распоряжении различных особых отделов НКВД Красной Армии, к концу октября заметно снизилось. Причина этого может быть отчасти найдена в неудовлетворительном выборе агентуры, так как за линию фронта направлялись даже 12–13-летние дети. Многие агенты были не в состоянии выдержать тщательного допроса и их показания вели к аресту других лиц, занимавшихся разведывательной деятельностью. Полиции безопасности к началу ноября были известны в общей сложности 129 человек, которые перешли линию фронта в рамках этих разведывательных операций. Часть из них уже задержана. Для положения в Петербурге характерным является то, что агентов набирают в основном из числа оставшихся без крова и ищущих работу, и НКВД пользуется их бедственным положением с тем, чтобы вынудить их заняться шпионской деятельностью.

5. Разрушения.

Сгорел завод им. Молотова на пр. Огородникова. Сообщается о ряде попаданий бомб и снарядов и большом количестве раненых. В результате сильных пожаров пострадали «заводы Сталина».

11-й хлебозавод сгорел вместе со всеми запасами. Снабжение населения в настоящее время осуществляется главным образом мельницами Ленина. Оборонный завод «Прогресс» у Финляндского вокзала пострадал от многочисленных попаданий. Сгорел большой склад продовольствия у Витебского вокзала. Рельсовые пути у Варшавского вокзала также разрушены, само здание вокзала не пострадало, хотя уничтожена расположенная рядом консервная фабрика и разрушено высотное здание прежних гостиниц Варшавского вокзала. Хотя сам Балтийский вокзал не пострадал, вновь восстанавливаются разрушенные там пути.

Получил повреждения Финляндский вокзал. В настоящее время используются всего лишь две линии, а именно в направлении к морю и на Урицк. По ним отправляется транспорт с рабочей силой и боеприпасами. Остальные пути разбираются и используются для строительства баррикад.

В результате попадания получила повреждение тюрьма Кресты. Литейный мост, о котором сообщалось ранее как о поврежденном, 15 октября был уже восстановлен.

В районе Смольного и на Васильевском острове разрушения наиболее очевидны. На Старо-Невском проспекте и Мытнинской улице пострадал почти каждый четвертый дом.

6. Оборонительные мероприятия.

Согласно убедительным высказываниям многих военных, 12 октября в Петербург приехал Молотов и находился там до 18 октября. Сообщают, что он заявил о своем несогласии с приказом Сталина об уничтожении города и сказал, что не допустит этого, так как он ему очень дорог. Это заявление, которое передавалось из уст в уста, может рассматриваться как искусное мероприятие по успокоению населения и в любом случае считаться признаком того, что реализация сталинских приказов о разрушении в случае необходимости может найти поддержку только у незначительного числа активистов. Подтверждается информация о сооружении внутренней оборонительной линии вдоль Обводного канала. Выезды из города также перекрыты баррикадами высотой в 2 м и глубиной в 1,5 м, которые имеют проход на тротуары. Проспект Красных командиров к северу от Обводного канала также перекрыт, однако, там есть проезд для автомобилей.

Защита Ленинграда осуществляется главным образом батальонами народного ополчения, которые должны были прикрыть отступление войск и бегство партийных функционеров. Показания одного политрука в Колпино, что баррикады, конечно же, не могли остановить немецкое наступление и имели своей целью лишь выиграть время для отвода войск, означает, что город не рассматривается как полностью окруженный. Обучение ополченцев обращению с оружием и технике уличного боя проводится по вечерам после окончания рабочего дня. Работающие не на полную мощность предприятия через день выделяют своих рабочих для рытья окопов или для военной подготовки. Все без исключения лица в возрасте от 16 до 50 лет, негодные к военной службе, сегодня охвачены военным обучением на краткосрочных курсах. Поскольку все годные к военной службе уже призваны, состав рабочего ополчения сплошь плохой. Среди рабочих, которых принудили к военной службе, необходимость защиты города на баррикадах оценивается как безумие, а вся военная подготовка, которая проходит лишь с малокалиберными винтовками, — как бессмысленное занятие (выделено мной — Н. Л.).

7. Красная Армия.

Для характеристики настроений в рядах Красной Армии, а именно в различных подразделениях войск Ленинградского фронта, заслуживающим внимания является то, что вопрос: «Переходить или не переходить?» стал темой открытых дискуссий военнослужащих[162] (выделено мной — Н. Л.).

В качестве аргумента против этого чаще всего называют строгий режим караульной службы и огонь со стороны немцев. Расстрелы дезертиров, задержанных перебежчиков или пораженцев имеют место в самых различных частях фронта и иногда производятся перед строем. Красноармейцам отдан приказ открывать огонь по тем, кто намеревается совершить измену, однако, не известно ни одного случая, чтобы кто-то из рядовых выполнял этот приказ. В офицерской школе артиллеристов «Всеволожская», где на краткосрочных курсах ведется подготовка офицеров из числа ленинградской интеллигенции старших возрастов, продолжение войны рассматривается почти всеми как бессмысленное. Снабжение плохое. Особенно чувствительной является нехватка бензина и артиллерийских снарядов. Лишь в редких случаях грузы на фронт доставляются автомобилями. Полевая кухня доставлялась на передовую под Урицком из Ленинграда на руках, так как несмотря на повторяющиеся усилия не удавалось достать ни автомобильного, ни гужевого транспорта.

По причине того, что нет резервов боеприпасов, офицеры-артиллеристы на грузовиках лично ездят на заводы и часами ждут, пока будет готово определенное количество снарядов, примерно 150 штук. Снаряды тотчас же грузят и везут на фронт. Чрезвычайно заметным является недостаток медикаментов. В первую очередь не хватает йода, кальция, суло [средство для желудка], а также соды и спирта. Более того, в некоторых медчастях уже не хватает и перевязочных материалов. Однако начавшихся массовых заболеваний пока не установлено.

Дислоцированная около Шушар 189-я дивизия частично получила новое зимнее обмундирование. Однако неясно, откуда оно поступило. Довольствие здесь в начале ноября все еще является удовлетворительным (500 г хлеба, 100 г сухарей, 2 раза в день мясной суп, а также раз в неделю рыбные консервы). 5-я рота 664-го пехотного батальона была сформирована из числа обозников (пекари, повара, конюхи и т. д.) без боевой подготовки 14 октября. Рота была отправлена на фронт под предлогом того, что она будет работать в колхозе. Поскольку внутри этой роты сразу же начали формироваться пораженчески настроенные группы, состав взводов многократно менялся. Вооружение было плохим. В наличии были сапоги только 39–41 размеров. Один из батальонов 3-го стрелкового полка, который был сформирован из неслуживших мужчин, в течение одного месяца проходил военную подготовку в приспособленной на скорую руку казарме на Огородном переулке. В распоряжении каждой группы было по 1–2 малокалиберной винтовке. Из-за использования при обучении игрушечного оружия при прохождении батальона по улицам неоднократно имели место факты издевок со стороны групп женщин. После окончания обучения батальон был направлен под Урицк. 9-я рота 3-го стрелкового полка в составе 4 офицеров и 165 солдат 14 октября влилась в состав войск. Уже 23 октября ее потери составили 2 офицера и 75 солдат. Основной причиной потерь был минометный огонь. При поступлении на службу политрук заявил личному составу, что 56-й (бывшей 7-й) советской дивизии противостоит только сильно потрепанная 52-я немецкая дивизия и что на участке фронта 3-го полка ему противостоят всего-навсего 45 человек, а немецкое кольцо вокруг Петербурга является очень слабым.

Личному составу 173-го пехотного полка полковой комиссар заявил, что их задачей является расчистить путь на Москву и соединиться с неким сибирским полком, который уже находится на марше. Кроме того, политруки неоднократно говорили о готовящемся прорыве из Ленинграда в направлении Тихвина. Имеется информация о том, что партизанские группы имеют задание двигаться через Шлиссельбург на Тихвин и оттуда соединиться с отставшими частями Красной Армии, которые скрываются в 20 км от Тосно на реке Тосно, и отвести их к Колпино.

Настроение солдат 55-й армии, вероятно, очень плохое. По меньшей мере 50 % имеют намерение перейти (на сторону немцев — Н. Л.). Этому препятствует не столько террор политруков, сколько то обстоятельство, что передовая полностью заминирована. В одной группе было 6 человек, в одинаковой степени готовых стать перебежчиками, когда нашелся человек, который был готов их повести за собой. Трое остальных также были в основном готовы, но ждали только подходящего момента. Даже от политруков уже можно услышать высказывания типа: «Русские войска смогут продержаться всего лишь 14 дней» и т. д. На передовой едва ли можно найти офицеров. Они оттянулись еще дальше от линии фронта и передали командование младшим офицерам и рядовым. Один высший советский офицер рассказывал своему свояку, что внутри офицерского корпуса строго-настрого запрещены все разговоры о военном положении, так как настроение и напряжение таковы, что любой разговор ведет к острейшей дискуссии.

Вооружение одной из рот 173-го пехотного полка состоит из 2 тяжелых и одного легкого пулемета. Снабжение производилось отчасти уже непригодным оружием. Один полк трижды пополнялся в течение короткого промежутка времени, так как при попытках прорыва блокады нес большие потери. Рота насчитывала в среднем 30–35 человек. Стали известны имена некоторых высших офицеров: командир 80-й дивизии — полковник Угрюмов (герой Советского Союза), командир 11-й дивизии — генерал-майор Соколов. Начальником управления тыла фронта является полковник Кондрашов.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 136. Микрофильм. Т-175/233. Сс.10–20.

Документ № 34

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

1 декабря 1941 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 140

I. Отчеты Айнзатцгрупп и подразделений.

Айнзатцгруппа А.

Месторасположение: г. Красногвардейск.

Полный отчет передовых частей Айнзатцгруппы А

(с 06.11.1941 по 20.11.1941).

Общее положение.

Ежедневные атаки русских на Ленинградском фронте продолжались и в указанное время. Основные усилия прорыва русских войск были предприняты в районе г. Колпино. В этом месте фронта была единственная оперативная возможность для прорыва из г. Ленинграда (для соединения либо с воевавшими севернее г. Москвы войсками, либо с войсками, находящимися восточнее Ладожского озера). Все без исключения попытки русских отбиты при больших потерях со стороны вражеских сил. Часть войск расположенных у г. Ленинграда была снята с прежних мест и заменена. Новые русские войсковые соединения, так, например, как 189-я дивизия, состоят из оставшихся возможных сил (штрафники, резерв, выздоравливающие). Несмотря на хорошее вооружение, боевой дух этих подразделений можно оценить как не высокий. Эти перестановки воинских подразделений русских и их переименования с целью маскировки к настоящему времени приняли еще большие масштабы. Так, 90-я и 70-я дивизии с их основным составом были переведены на Западный фронт. Обе дивизии относятся к действующему составу, таким образом можно понять, что эти передвижения подтверждают сохранение цепи попыток прорыва врага на фронте в районе р. Невы.

Укрепления красноармейцев вокруг г. Ленинграда ежедневно достраиваются. Печи для бункеров и блиндажей частично уже имеются или в срочном порядке пристраиваются. Все места расквартирования офицеров и комиссаров, по-видимому, уже снабжены печами.

Перебежчики все время говорят, что большая часть красноармейцев не видит смысла в дальнейшей обороне г. Ленинграда. Ожидается немецкое наступление с тем, чтобы иметь возможность перейти на сторону противника (выделено мной — Н. Л.).

Для того, чтобы судить о боевой силе и воле врага, следует упомянуть о постоянной нехватке боеприпасов (особенно в артиллерийских и минометных войсках) и об отсутствии дисциплины. К тому же противник постоянно перекидывал более-менее боеспособные войска с Ленинградского фронта через Ладожское озеро в другие места (так, например, 44-я дивизия, которая раньше была дислоцирована на побережье, сражается теперь на Волховском фронте). С немецкой стороны ставилось под сомнение, сможет ли вообще русское командование, в чьем распоряжении находились такие силы, приступить к большой операции общего характера.

Немецкие войска под г. Ленинградом к этому времени готовились к позиционной войне. Была подготовлена целая система окопов с блиндажами, бункерами и сапами [подкопами]. Настроение войск было отличным.

В рассматриваемый период Вермахтом не предпринималось попыток наступления с целью разгрома 8-й армии, расположенной к западу от г. Ленинграда. Верховное военное командование объясняет это тем, что ради достижения цели, не имеющей решающего значения для исхода войны, не следует приносить в жертву ни одного немецкого солдата (выделено мной — Н. Л.).

16-я армия предприняла решительные шаги для того, чтобы прекратить подвоз продуктов к Ладожскому озеру и восстановить разорванное сообщение с финнами через р. Свирь, захватила г. Тихвин. В ходе последнего наступления 16-я армия натолкнулась на яростное сопротивление и была втянута в ожесточенные бои. Представление о трудностях может дать нам тот факт, что только у 16-й армии 16 000 автомашин подлежат ремонту (у 18-й армии — 8000). Машины должны быть выведены за пределы фронта и там отремонтированы.

Действия Айнзатцгруппы А.

В ходе текущей работы полиции безопасности (SP) и службы безопасности (SD) передовых частей Айнзатцгруппы А были поставлены и решались следующие задачи:

1. Проведение проверки населения (по указанию местных и полевых комендатур). Несмотря на неидеальную проверку силами полиции безопасности, постоянно удавалось обнаружить людей, представляющих опасность установленному военному порядку. Так, в Красном Селе при очередном патрулировании 08.11.1941 был задержан один политрук, который искал укрытие у партизана, который как раз к тому времени был выявлен и приговорен к расстрелу. При допросе оказалось, что политрук был агентом, который с августа этого года находится в немецком тылу. От одного еврея в г. Ленинграде (которого он не знает по имени) он получил задание наладить связь в районе г. Луга с находящимися там красноармейцами и осведомителями.

При дальнейших перепроверках полицией безопасности были выслежены многочисленные партизанские группы, которые были уничтожены собственными силами. О больших партизанских группировках также доложено в компетентные инстанции Вермахта. Партизанское движение непосредственно за линией фронта заметно поутихло (выделено мной — Н. Л.).

По просьбе немецких военных инстанций полицией безопасности (SP) были проверены многие люди, работающие в наших инстанциях. Ненадежные элементы были уволены и в случаях, если не было необходимости в более серьезном приговоре, они предавались гражданскому суду.

Выяснилось, что особенно много ненадежных русских было принято на службу при железной дороге в г. Красногвардейске.

В общей сложности во время с 06.11.1941 по 20.11.1941 было приговорено 67 человек. За одну специальную акцию 20.11.1941 было устранено 855 человек. С 07.11.1941 по 11.11.1941 г. в Минске было расстреляно 6624 евреев.

По желанию 18-й армии отряды полиции безопасности/СД участвовали в учете этнических немцев. Это происходило в форме перепроверки населения полицией безопасности. Проблема учета и улучшения положения отдельно живущих в Ингерманландии немцев была переложена службой безопасности на военные инстанции.

Крупных случаев саботажа не было установлено. По невыясненным причинам были сожжены русские деревянные дома в городах и деревнях. Со слов агентов, имели место отдельные случаи саботажа, так как из г. Ленинграда были отправлены диверсанты с заданием сжечь дома, в которых расположились немецкие штабы и части Вермахта. В одном случае было даже приказано сжечь те помещения, в которых находились лазареты и больницы.

Из многочисленных сведений разведки о г. Ленинграде делались резюме и передавались в высший штаб под г. Ленинградом в виде «Донесений о положении». Как следует из разговоров со штабными офицерами, все доклады — не только о положении дел в г. Ленинграде, но и другие донесения — прочитывали и принимали во внимание не только те, кто работал в штабе, но также лично командиры и командующие армиями.

Пойманных русских агентов и подозреваемых в шпионаже лиц военные инстанции передавали для дальнейшего дознания командованию Айнзатцгруппы А, в то время как Абвер группы армий «Север» только лишь в единичных случаях получал шпионов. В связи с этим командующий группой армий «Север» приказал не расстреливать схваченных агентов, а передавать их в распоряжение Абвера. Айнзатцгруппа А узнала о приказе от командования 18-й армии. Состоялись переговоры руководителя Айнзатцгруппы А с главнокомандующим 18-й армией. При этом выяснилось, что материалы допросов агентов читались лично главнокомандующим 18-й армии и были помечены: «Все агенты должны быть предоставлены в распоряжение Айнзатцгруппы.» С целью обеспечения в дальнейшем передачи русских агентов службе безопасности командующий 18-й армией отдал устный приказ состоящим в его подчинении частям передавать агентов и подозреваемых службе безопасности.

Айнзатцгруппа А продолжила свою работу с тем отличием, что после допросов агентам не выносился приговор, а они «предоставлялись в распоряжение» начальника Абвера группы армий «Север». Результаты допросов как и раньше передавались в штабы, тем более, что из заданий, которые агенты получали из г. Ленинграда, можно было сделать выводы об осведомленности противника о положении в занятых областях. В связи с этим можно сказать, что благодаря применению этого метода все подозреваемые в шпионаже лишь за двумя исключениями были разоблачены и склонены к признанию (если только не было найдено однозначных доказательств их невиновности). Так, с помощью одной женщины-агента, которая до этого два года состояла на службе НКВД в г. Ленинграде, удалось добиться особых успехов в разоблачении особо стойких агентов, подозреваемых в шпионаже.

В отличии от контрразведки Вермахта, Айнзатцгруппа А занимала ведущее положение в борьбе с русскими агентами под г. Ленинградом.

В тех единичных случаях, когда в руки контрразведки Вермахта вообще попадали шпионы, она должна была довольствоваться сведениями, добытыми СД. На основании доклада Айнзаатцгруппы 18-ой армией был издан приказ, согласно которому все подозреваемые должны проверяться, так как добродушные и легковерные немецкие солдаты, сами того не подозревая, содействуют агентам противника. «Следует обратить внимание на то, что из г. Ленинграда в большом количестве со шпионскими целями засылаются женщины и дети в возрасте 12–13 лет. Когда подвергаются аресту старики, дети или хорошенькие женщины, следует быть особенно осторожными, так как советское командование сознательно использует добродушие и легковерие немцев».

Совместная работа с военными инстанциями развита хорошо и может быть оценена как отличная.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 140. Микрофильм. Т-175/233. Сс. 1–8.

Документ № 35

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

10 декабря 1941 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 144

Сообщения Айнзатцгрупп и команд

Айнзатцгруппа А.

Местонахождение: Красногвардейск

Разведка Петербурга.

Спасающиеся бегством видные евреи пользуются возможностью, чтобы на санитарных самолетах отбыть в Вологду.

Сообщают, что в середине октября на Кировском заводе имели место беспорядки, когда стало известно, что несколько тысяч рабочих, отправленных на финский фронт, уже через два дня были отрезаны в результате наступательной операции противника и попали в плен. Рабочие в ответ на это заявили, что они не будут больше работать и потребовали прекратить продолжение бессмысленной войны. Также сообщается, что подразделение НКВД, приданное для охраны завода, открыло по рабочим огонь. Было много убитых. Остальные зачинщики были арестованы и на грузовиках увезены.[163]

Среди населения, по-видимому, распространяется пассивное безразличие. Направленные на строительство укреплений люди работают медленно, говоря, что они «устали». В присутствии задержанных здесь агентов капитан НКВД Николаев из особого отдела 42-й армии спорил с хозяином дома, в котором жил, о бессмысленности защиты Ленинграда. Николаев не осуждал пораженцев и только в конце спора выругался. Занимающий аналогичную должность капитан Авдеев заявил другому агенту, что Ленинград, вероятно, падет раньше Москвы.

Газета «Ленинградская правда» в течение пяти дней в октябре не выходила из-за разрушения типографии, произошедшего в результате артобстрела или попадания бомбы.

Издание центральной «Правды» в Ленинграде также было прервано несколько позже (с 18 по 26 октября). В дальнейшем она стала выходить в формате «Ленинградской правды». Газета печатается в Ленинграде, хотя матрицы привозят самолетами из Москвы. Изменение формата позволяет сделать вывод о том, что типография, в которой печаталась московская «Правда», была также разрушена.

Положение со снабжением.

Существовавшие до сих пор нормы выдачи продовольствия (400 г хлеба для рабочих, 200 г — для иждивенцев) сохранялись с сентября примерно до 12 ноября, когда нормы выдачи хлеба были понижены для рабочих до 300 г и для иждивенцев — до 150 г. Еще в период действия прежних норм все чаще и чаще стали появляться беспорядки в отоваривании карточек населения. У рабочих, которых увольняют из-за консервации или разрушения предприятий, изымают продовольственные карточки и выдают ордер для получения других карточек. При этом часто возникают сложности, в результате чего рабочие иногда вообще не получают никаких карточек и вынуждены оставаться на иждивении своих близких.

В конце октября каждому было бесплатно выдано по 200 г рыбных консервов. В магазинах запасы были еще достаточно большие, но вдруг их изъяли и увезли, в результате чего большинство покупателей, которые не отоварили свои карточки в первые дни, уходили ни с чем. Снабжение свежим мясом является крайне недостаточным, но в октябре полагающиеся по карточкам нормы (500 г для рабочих и 200 г для иждивенцев) отоваривались колбасными изделиями. В общем, получить продовольствие в центре города труднее, нежели на окраинах. Однако еще не введено закрепление за магазинами постоянных покупателей. С конца сентября больше нет открытых столовых. Пока еще существующие на предприятиях столовые обслуживают только тех, кто туда записан. В этих столовых иногда выдаются щи, в то время как обычную капусту получить уже невозможно. За кашу из продовольственных карточек отрывают талон на 25 г, за мясное блюдо — 100 г. Сообщают, что с 25 октября в ограниченных размерах начало осуществляться отопление жилых домов с центральным отоплением. Стало известно о первых случаях голодной смерти (выделено мной — Н. Л.).

Деятельность партии и ее органов.

Вербовка агентов для работы в тылу немецких войск проводится партией во все большем объеме. Сообщается, что особый отдел 55-й армии ежедневно направляет 6–8 агентов. Некоторых направляют прямо через линию фронта, а в последнее время стало использоваться и десантирование агентов. Подтверждается, что определенная часть этих агентов готова пробраться обратно в Ленинград.

Стало известно об имевшем место в октябре инциденте: на новостройке в 300–400 м к северу от автодорожного института работали арестанты НКВД. Двое из них смогли обзавестись револьвером, однако были схвачены при попытке к бегству. Двумя днями позже с той же стройки был открыт огонь (из пулемета или автомата) по колонне, а также по размещенному напротив санитарному батальону 69-й дивизии. Для того, чтобы нейтрализовать заключенных, пришлось вызвать войска НКВД. Сообщают, что в тот же вечер во время налета немецкой авиации с той же стройки были выпущены сигнальные ракеты.

Красная Армия.

В Красной Армии все более ощущается нехватка бензина. За исключением санитарных машин едва ли можно увидеть какие-либо моторизованные средства. Высшие офицеры также используют главным образом лошадей, хотя их осталось мало, да и состояние лошадей из-за отсутствия фуража чрезвычайно плохое. Легкие орудия вблизи фронта перемещаются солдатами. По данным одного заслуживающего доверия источника приток раненых в Л. (Ленинград — Н. Л.) является очень большим и в отдельные дни составляет до 6 тыс. человек со всех фронтов, включая финский.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 144. Микрофильм. Т-175/233. Сс. 8–10.

Документ № 36

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

2 января 1942 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 150

Сообщения айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А сообщает:

Общая ситуация под Ленинградом.

Отбиты отчаянные попытки русских прорвать блокаду на ленинградском участке фронта. Снова эпицентром наступления русских стала излучина Невы. После того, как частично встал лед на Ладожском озере, было предпринято несколько настойчивых атак через озеро в направлении на юг. Особого внимания заслуживает наступление, в котором участвовал полк лыжников, состоявший из хорошо подготовленных и тщательно отобранных солдат. Полк полностью был вооружен автоматами, каждый при себе имел запас продовольствия на четыре дня (в том числе шоколад, табак и т. д.). Эта попытка, как и все остальные, была сорвана огнем из всех видов оружия. Полк был уничтожен. Примечательно, что через несколько дней на том же месте атаку повторили два русских батальона лыжников.[164]

Деятельность русской артиллерии в районе Ленинграда тоже была заметной и на отдельных участках фронта достигала неожиданных размеров. Уже из одного этого можно сделать вывод о том, что ленинградская оборонная промышленность до настоящего времени пострадала весьма несущественно. Русская авиация также, по-видимому, оправилась от первого шока. По ночам она наносит многочисленные удары по немецким аэродромам, железнодорожным узлам и т. д., не достигая, однако, при этом особых успехов.[165] Немецкое военное командование не перестает удивляться упорству и стойкости русских (выделено мной — Н. Л.), а также умению при переформировании и формировании войск. Разбитые соединения, отставшие от своей части солдаты и т. д. в кратчайшие сроки вновь собираются непосредственно в ближайшем тылу русских и тотчас, ни с чем не считаясь, вводятся в бой. Способность русских к импровизации рассматривается немецкой стороной прямо-таки решающим фактором для продолжения сопротивления (выделено мной — Н. Л.). Хотя боевые качества и дух «импровизированных» подразделений низки, красноармейцы и рабочие по-прежнему бьются с тупым упорством. Это ничего не меняет в отчаянном положении русских в Ленинграде, но все же около десяти немецких дивизий остаются связанными на этом фронте и удерживаются от применения на других участках Восточного фронта (выделено мной — Н. Л.).

В таблице приведены данные о нормах выдачи за три декады ноября. Знаменательной является попытка выровнять нормы потребления во время снижения норм выдачи хлеба за счет повышения норм выдачи растительного или сливочного масла. Нормы выдачи масла, во всяком случае, повысились по отношению к октябрьским нормам (нормы выдачи масла в конце октября: рабочие — 100 г, служащие и иждивенцы — 50 г, дети — 100 г)

Дети получали десяток яиц или 120 г яичного порошка в декаду. В День революции — 7 ноября был распределен дополнительный паек в виде плитки заменителя шоколада, 1/2 литра красного вина и 200 г соленых помидоров.

Примерно в конце отчетного периода находящиеся на правом фланге дивизии 16-й немецкой армии были перегруппированы в направлении на восток. Фронт, обеспечивающий блокаду Ленинграда, отныне состоит исключительно из дивизий 18-й армии (генерал-полковник фон Кюхлер), которые впоследствии должны взять Ленинград (при этом о возможном моменте ничего достоверного неизвестно). Воюющим под Ленинградом немецким дивизиям пришлось на протяжении почти всего восточного похода вести тяжелые бои. Погодные условия, а также переход к позиционной войне предъявляют отныне еще более высокие требования к войскам. В связи с этим офицеры из высших штабов высказывают мнение, что размах и интенсивность боев не прошли бесследно для войск, некоторые полки были почти обескровлены. В остальном настроение войск хорошее. Главной темой всех разговоров является вопрос о том, будет ли предоставлен отпуск и какова будет его продолжительность. В связи с транспортными трудностями в отпуск будет направлена лишь очень незначительная часть войск.

О деятельности Айнзатцгруппы А.

Текущая работа полиции безопасности и службы безопасности передовых частей Айнзатцгруппы под Ленинградом проводится в соответствии с поставленными ранее задачами. Для характеристики взяты следующие направления деятельности:

1) установление блокады Ленинграда придает особое значение работе полиции безопасности в тылу немецких войск. Проверка русского гражданского населения происходила сперва преимущественно лишь с целью обезвредить лиц, наиболее активно выступающих против немецкого порядка. В тесном сотрудничестве с комендантами на местах, а также во многом по особому желанию высших штабов проводилась тщательная проверка населения. При этом часто особое внимание приходилось уделять назначаемым Вермахтом русским бургомистрам. Так, например, в г. Пушкине (Царское Село) русская городская дума была распущена, поскольку она принимала неприемлемые решения. Вместо нее по согласованию с местным комендантом был назначен ответственный человек, который должен строго выполнять даваемые ему указания.

Сотрудничество со службами Вермахта в такого рода вопросах является подчас очень тесным (выделено мной — Н. Л.). Так, в случае необходимости в штабах команд Айнзатцгруппы А совместно с комендантами и прочими службами Вермахта проводится регулярное обсуждение проблем, представляющих взаимный интерес (например, в Слуцке).

За отчетный период Айнзатцгруппой А под Ленинградом проверено несколько сот человек. В общей сложности казнено 93 человека, в том числе банда цыган, которая бесчинствовала в окрестностях Сиверской. Евреев среди гражданского населения больше нет.

2) По особому пожеланию 18-й армии проводился учет этнических немцев, находящихся в прифронтовой полосе, а также в тылу армии. Учет в целом завершен. Принимая во внимание надвигающийся голод, а также угрозу этническим немцам со стороны противника, представляется необходимым поторопиться с транспортом для их вывоза. В тесном сотрудничестве с командованием 18-й армии, проявляющем большой интерес ко всем этническим вопросам (выделено мной — Н. Л.) в будущем необходимо приступить к учету проживающих в Ингерманландии эстонцев и финнов. К проведению этого учета привлекаются эстонские офицеры и помощники из числа финского населения.

3) Созданные главным образом благодаря Вермахту на основе лагерей для военнопленных, лагеря для гражданского населения вследствие эвакуации из фронтовой полосы в течение последних недель наполняются все больше и больше. Поэтому вместе с отделом 1с (контрразведки) 18-й армии проводится фильтрация лагеря для гражданского населения. С этой целью в лагеря в большом количестве направляются агенты обоих полов. Планируется уничтожить всех, кто выступает против немецкого порядка, а лояльных отпустить, оставив в лагерях лишь тех, в отношении которых имеются сомнения. По окончании этой операции лагеря для военнопленных будут работать в соответствии с приказами РСХА.[166]

4) Разведывательная деятельность в отношении Ленинграда проводилась настойчиво с использованием методов, о которых уже сообщалось. Отдел 1с группы армий «Север» в связи с этим заявил, что три четверти того, что группа армий знает о Ленинграде, имеет своим источником сводки Айнзатцгруппы А (выделено мной — Н. Л.).

Разведка Ленинграда.

1. Положение населения.

Потери гражданского населения в результате бомбежек и артобстрелов в ноябре были значительными прежде всего потому, что при сигнале воздушной тревоги на оборонных предприятиях работа все равно продолжалась и, кроме того, очереди перед продовольственными магазинами не рассеивались несмотря на артобстрелы. Жертв грузили на машины и тотчас везли хоронить. Смоленское кладбище (на плане квадрат 6), по-видимому, из-за переполнения закрыто, хотя территория может находиться в зоне сооружения оборонительных линий, как это было установлено в отношении Митрофаньевского кладбища. Плохое состояние бомбоубежищ также способствует увеличению числа жертв среди гражданского населения.

Медленно растет кривая смертности вследствие упадка сил, простудных и желудочно-кишечных заболеваний. Однако в течение ноября собственно об эпидемиях в больших масштабах ничего не было известно.

Подтверждаются сообщения о растущем бандитизме. Борьба с этими бандами, которые по ночам осуществляют грабежи и нападения на продовольственные магазины, со стороны советских органов безопасности, несмотря на драконовские меры (расстрелы на месте), по-видимому, в целом неэффективна.

2. Настроения среди населения.

С советской стороны прилагаются большие усилия для улучшения в целом пассивного и безучастного настроения населения. Особенно увеличилось издание пропагандистских брошюр, которые нацелены на усиление коммунистического духа и воли к сопротивлению. Последние лозунги звучат так: «Мы победим, потому что правда на нашей стороне!» или «Наши военно-воздушные силы снова показали свое превосходство». Кино и театры по возможности продолжают свою деятельность. В середине ноября по слухам еще работали следующие театры: «Театр комедии», «Театр музыкальной комедии», «Театр имени Ленинского комсомола». В кинотеатрах в основном показывают новости, но бывают и игровые фильмы.

Советская пропаганда безуспешно пытается разбудить в людях волю к активному сопротивлению. Тем не менее, она оказывает внушительное давление, а надежды населения на скорое вступление немцев в город, которое приведет к концу обстрелов и голода, упали: «Похоже, немцам совсем не нужен Ленинград» (выделено мной — Н. Л.).

Сильная озлобленность ускоряет темпы работ на оборонных предприятиях. Рабочий день здесь продолжается 12 часов, а на Ленинских заводах даже 14 часов, учитывая обеденный перерыв. При этом им не выдается никакого дополнительного рациона. В начале ноября, по слухам, на двух предприятиях оборонной промышленности, названия которых не установлены, дело дошло до местных волнений. 7 ноября на Сенной площади (на плане квадрат № 6) собралась огромная толпа. По слухам, здесь должны были выдавать продукты питания без карточек по случаю советского праздника. Дело дошло до драк, ругани и выкриков: «Поднимайтесь на восстание!» Милиция отреагировала на это выстрелами в толпу, в результате чего было убито несколько человек и многие были ранены.

Рассказывают о еще одной скандальной сцене в пивной, где пьяный солдат в ответ на то, что ему отказались подавать пиво, бросил в группу собравшихся там людей ручную гранату. При этом он кричал: «Я-то сдохну на фронте, а вам помирать здесь!» Семеро человек погибло.[167]

3. Ситуация со снабжением.

В результате артобстрелов во многих районах нарушено водо- и электроснабжение, но по-видимому, как всегда, оно достаточно быстро снова будет восстановлено. Топливом для обогрева служат деревянные дома в пригородах, идущие на слом. По имеющимся данным, на слом идет каждый третий дом. В домах с центральным отоплением максимальная температура, по слухам, составляет плюс 10 градусов.

Перед окружением Ленинграда в городе были сделаны значительные запасы продовольствия. Помимо имеющихся запасов, скот и по возможности также урожай зерна из занятых Красной армией районов были ею при отступлении захвачены. По этим причинам ситуация с продовольствием в городе могла длительное время оставаться в какой-то степени стабильной, но затем приобрела отчетливую тенденцию к ухудшению. Известно, что город еще длительное время снабжался продовольствием по линии Тихвин — Ладожское озеро и Ораниенбаум — Кронштадт. Объемы этих пересылок детально не известны, но их нельзя переоценивать.[168]

Дневная норма выдачи хлеба в сентябре для рабочих составляла 600 г и 400 г для служащих, иждивенцев и детей. В начале октября нормы понизились соответственно до 400 и 200 г и в течение одного месяца смогли удерживаться на этом уровне. Следующее снижение последовало в начале второй декады ноября до 300 и, соответственно, 250 г, а в начале третьей декады ноября произошло повторное понижение до 250 и, соответственно, 125 г. Нормы выдачи мяса с начала октября удавалось удерживать на постоянной отметке 500 г для рабочих, 250, для служащих, иждивенцев и детей из расчета на 10 дней. Крупа выдавалась в октябре еще всем 600 г для рабочих, 300 г для служащих, иждивенцев и детей на одну декаду. Дети получали также по 400 г риса. С первого ноября произошло понижение норм для рабочих до 500 г и, соответственно, изменились нормы и для служащих, иждивенцев и детей. Существенное снижение норм произошло в распределении сахара. Если в конце октября рабочие получали 300 г сахара на одну декаду, правда, дополнительно выдавалось также 250 г конфет, то эти нормы на сахар снизились первого ноября до 250 г, правда, конфет стали выдавать 350 г. Служащие, иждивенцы и дети получали 100 г сахара и 250 г конфет. К 11 ноября последовало дальнейшее понижение норм выдачи сахара до 150 г для рабочих и 50 г для служащих, иждивенцев и детей. Количество выдаваемых конфет изменилось незначительно.

Картошку и капусту в последний раз распределяли в конце сентября, в некоторых случаях в начале октября. С этого времени их больше не было. Выданное количество соответствовало месячной норме в 10 кг, соответственно, 2 кг. В столовых иногда в качестве гарнира готовят картошку. При этом отрезается талон от карточки на 24 г крупы.

Керосин в октябре еще распределяли в количестве 1–1/2 литра в месяц. В ноябре керосина больше не выдавали.

В отдельных случаях оказывается возможным получить вместо некоторых видов продуктов замену. Например, вместо мяса — на такой же вес — рыбные консервы, или желатин в троекратном объеме. Вместо 100 г растительного масла иногда можно было получить 75 г сыра. Вместо 100 г хлеба — 50 или, иногда, 75 г — сдобы. Вместо крупы в последнее время стали давать большее количество грубой соевой муки или кукурузной муки.

С начала октября хлеб стали печь вместе с овсяными отрубями. А с начала ноября очевидны примеси подсолнечных жмыхов.

Ухудшение ситуации с продовольствием сказывается с начала ноября на общем здоровье населения. Повсеместно наблюдается опухание от голода. Но до последнего времени зажиточные граждане могли получить дополнительное продовольствие через черный рынок. Цена на буханку хлеба весом около 1000 г составляла на черном рынке 8 ноября 50 рублей, а 12 ноября 60 рублей. За ведро квашеной капусты платили 100 рублей.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 150. Микрофильм. Т-175/233. Сс.6–17.

Документ № 37

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

9 января 1942 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 153

Сообщения айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А

Органы разведки и партизанской работы в Ленинграде.

В ходе осуществления разведывательной деятельности в отношении Ленинграда в общих чертах удалось установить следующую структуру и основные направления деятельности ряда наиболее активных центров шпионажа в Ленинграде. Кроме выявленных центров разведки, вне всякого сомнения, существует еще ряд центров на финском и Волховском фронтах, однако об их деятельности не удалось собрать достаточной информации.

Во главе всей шпионской и партизанской работы находится член Военного Совета и Секретарь Ленинградского ГК коммунистической партии Кузнецов. Он лично дает директивы по ведению этой работы. Она осуществляется во взаимодействии со штабом Северного фронта и областным управлением НКВД.[169] Штаб Северного фронта (имеется в виду Ленинградский фронт — Н. Л.) принимает решения по военным вопросам, однако для реализации решений необходимо согласие областного управления НКВД, под контролем которого он находится.

Главный рабочий штаб для ведения всей шпионской и партизанской работы на Северном фронте находится в гостинице «Октябрьская». Им руководит майор Свечнев.

Практической засылкой агентов и отчасти партизан с целью саботажа занимаются, в частности:

1) особый отдел и отдел разведки 55-й армии

2) особый отдел и отдел разведки 42-й армии

3) особый отдел и разведотдел Балтийского флота

4) разведкоманда Зверева

5) разведподразделение Л 13

6) разведподразделение Л 12

7) разведывательное и партизанское подразделения института им. Лесгафта

Каждое их этих разведывательных подразделений располагает рядом мест по вербовке агентов при различных советских учреждениях. Особый отдел 55-й армии содержит для своих агентов две частные квартиры, в то время как агенты других разведподразделений находятся вместе на казарменном положении. Институт им. Лесгафта располагает специальным центром подготовки в Кавголово.

На конспиративных квартирах проводится инструктаж предполагаемых для использования в разведработе лиц, которым часто лишь здесь сообщается, что они завербованы для осуществления разведывательной деятельности. После получения задания агенты получают довольствие и номер части. Как правило, они не ходатайствуют об отпуске в городе.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 153. Микрофильм. Т-175/233. С.10–11.

Документ № 38

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

12 января 1942 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 154

Сообщения айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А

Разведка Петербурга.

Население.

Население Ленинграда постепенно так привыкло к постоянным артиллерийским обстрелам, что почти никто не прячется в бомбоубежищах, а движение транспорта по улицам продолжается, хотя жителей районов, подвергающихся обстрелу, каждый раз по громкоговорителю предупреждают об опасности. Вследствие этого потери среди гражданского населения также сильно возросли. Тем не менее, потери от артобстрелов и бомбардировок по оценкам, совпадающим друг с другом, в сопоставлении с общими потерями, по-видимому, невелики и составляют лишь несколько тысяч. Однако есть свидетельства того, что в последнее время значительно увеличилось число случаев голодной смерти и оно почти в 4 раза превысило потери от артобстрелов. Так, например, 17 декабря на улице Стачек, идущей от Нарвских ворот до окраины города, т. е. на расстоянии протяженностью в 5 км, было замечено, что упали без сил и остались лежать 6 человек. Эти случаи настолько участились, что никто не заботится о лежащих на улицах людях, т. к. при всеобщем истощении лишь немногие могут оказать реальную помощь.

Среди гражданского населения, которое в своем большинстве страдает от приступов голода, сразу бросаются в глаза евреи благодаря тому, что они лучше одеты и выглядят более здоровыми. Персонал продовольственных магазинов — почти исключительно евреи. Они сумели почти повсюду вытеснить русских с этих самых «теплых» сейчас мест.

2). Настроение населения.

Уменьшение хлебного пайка, произошедшее в последней декаде ноября, сильно повлияло на настроение населения. На улучшение в продовольственном снабжении больше не рассчитывают. Большое ожесточение вызывал ставший общеизвестным план первоочередной эвакуации семей офицеров. В этом, как и в предпочтительном снабжении семей офицеров, видят некоммунистический образ действий. В последнее время в официальной пропаганде звучат лозунги: «Смерть немецким оккупантам!» и «Мы отдадим нашу жизнь за родину!». Имя Сталина используется в воззваниях поразительно мало (выделено мной — Н. Л.). В кинотеатрах, из которых работают только около 10, идут исключительно игровые фильмы, а пропагандистские фильмы, вероятно, из-за того, что они надоели населению, показывают реже.[170] В недельной кинохронике и в газетах постоянно прославляются особые трудовые успехи стахановцев — рабочих оборонных заводов. Кадров с военными действиями кинохроника не показывает.

В настоящее время пытаются решить вопрос отопления путем точного учета всех квартир и жильцов. В дальнейшем топливо должно будет распределяться в зависимости от жилой площади и числа жильцов. Пока новый порядок распределения еще не вступил в силу, топлива по-прежнему не хватает, т. к. пригодный для топлива материал, добываемый из развалин, используется властями и армией.

Керосин достать невозможно.

С 6-го декабря электроэнергия для освещения жилья не подается. Электроэнергию получают лишь органы власти и некоторые предприятия, важные в военном отношении.

Деятельность партии и ее органов.

Усиленно пропагандируется вступление в партию и комсомол солдат-фронтовиков. В газетах называются имена солдат, которые выразили желание быть принятыми в партию, чтобы, по крайней мере, умереть членами партии.

Все еще проводятся партийные собрания. Наблюдение со стороны органов НКВД еще более усилилось. В милицию все чаще и чаще принимают женщин. Так, на одном милицейском участке в Гавани 90 % всех милиционеров были женщины. Женщины вооружены канадскими винтовками.

Разведорганы по-прежнему посылают агентов в занятые области с разведывательными целями. Большинство из них доставляется на место назначения самолетами и затем десантируется, а не пробирается через линию фронта, как это было прежде.

Во время полета агенты должны сидеть на крыльях самолета. В качестве транспортного средства обычно используются истребители-бипланы типа «Чайка», экипаж которого состоит из одного пилота и одного бортстрелка. За один вылет доставляют двух человек, которые сидят на конце нижних крыльев спиной к направлению полета и опираются на стропы. По сигналу, который пилот дает карманным фонариком, они должны повернуться так, чтобы сидеть по направлению движения самолета. По следующему сигналу они должны выдернуть кольцо парашюта, чтобы раскрылся маленький парашют, который вытягивает большой парашют, стаскивающий в свою очередь парашютиста с крыла. Таким образом становится возможным прыжок с небольшой высоты. Сразу же после прыжка агентов на багажном парашюте в специальной упаковке сбрасывается довольствие, снаряжение, а часто также и рация. Кроме одежды и предметов жизнеобеспечения, сбрасывают довольствие в среднем на 15 дней.

Красная Армия.

Большинство оборонных заводов из-за недостатка электроэнергии и угля стоят, и в настоящее время бесперебойно функционирует лишь один небольшой завод по производству снарядов, расположенный на Ржевке. Поэтому нехватка снарядов для артиллерии стала в последнее время особенно ощутимой. Скромные потребности подразделений и батарей в снарядах удовлетворяются в лучшем случае на 25–30 % и с большим опозданием. Так, батарея получает в среднем на 3–4 дня по 12 снарядов. Командир батареи должен отчитываться за каждый залп, фиксировать цель, время открытия огня и результат стрельбы. При запросе новой партии снарядов требуется подсчет использования последней поставки снарядов.

Перед одним наступлением Советов, осуществлявшимся при поддержке танков, танковому подразделению было сказано, что оно должно вступить в бой после мощной артподготовки и поддержки со стороны авиации с тем, чтобы вместе с лучшими силами пехоты взять несколько деревень. Танкистам было сказано, что тот, кто отступит, будет расстрелян. Однако, артподготовка состояла всего из 15 залпов. Кроме того, атака должна была начаться без поддержки артиллерии и авиации. Большинство танков было уничтожено уже перед первой линией немецкой обороны. То же самое произошло и с пехотой. Прорвавшиеся танки упрямо продолжали двигаться вперед, хотя их дальнейшее продвижение было полностью бессмысленным, потому что их экипажи боялись повернуть машины из-за угрозы расстрела.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 154. Микрофильм. Т-175/233. Сс.30–37.

Документ № 39

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

18 февраля 1942 г

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 170

Информация Айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А сообщает:

о развитии ситуации в Ленинграде за период с середины декабря до начала февраля складывается следующая картина о различных сферах жизни:

1). Население и настроения.

В декабре 1941 г. Советы начали в еще больших масштабах осуществлять эвакуацию гражданского населения через замерзшее Ладожское озеро. Она проводится отчасти на грузовиках, отчасти на санях. На каждой машине вывозят по 18 человек. С собой можно взять багаж весом в 20 кг. Правом на место в машине обладают только семьи с детьми младше 11 лет. Из-за нехватки бензина и постоянных артобстрелов дороги через Ладожское озеро эвакуация вскоре была сильно ограничена. Однако с аэродрома Ржевка непрерывно проводится эвакуация самолетами главным образом евреев, высококвалифицированных рабочих и функционеров советской власти высокого уровня. Для этой цели в конце декабря ежедневно выделялось около 15 транспортных самолетов, каждый из которых мог взять на борт по 30 человек. Самолеты совершали по три полета в день в направлении Вологды. Протяженность полета составляла 150 км.

Эти мероприятия по эвакуации изначально преследовали лишь пропагандистские цели. Практическое значение они имели только для семей высших гражданских и военных функционеров, а также евреев. Нельзя ожидать и улучшения продовольственного положения в городе, на которое надеялись Советы, так как число эвакуированных в целом незначительно, если учесть что общая численность населения превышает 4 млн. человек.[171]

Сообщают о том, что будто бы из города эвакуировано более половины евреев, проживавших в Ленинграде до войны. В настоящее время в Ленинграде находится еще около 150 тыс. евреев.

Почти все пункты распределения продовольствия как для гражданского населения, так и для армии находятся в руках евреев. Поэтому на улицах евреи тотчас выделяются тем, что они лучше одеты и лучше выглядят.

Обстрелы Ленинграда немецкой артиллерией в настоящее время едва ли могут оказывать существенное влияние на гражданское население, которое уже очень к ним привыкло. Движение по улице продолжается, несмотря на предупреждение через громкоговорители об обстреле данной части города (с середины января общественные громкоговорители находятся за пределами предприятий). Люди, которые стоят в очередь за продуктами, при сильном обстреле также не покидают своих мест.

Из-за нехватки угля, а также отчасти разрушений, не работают электростанции. В результате этого практически остановилась вся промышленность Ленинграда за исключением малого числа предприятий пищевой и оборонной промышленности, на которых еще работают отдельные цеха. Поскольку власти опасаются волнений уволенных рабочих, несмотря на остановку предприятий, им продолжают платить зарплату, занимая их или на разного рода неотложных работах, или на уборке снега.

Уже в декабре значительная часть гражданского населения Ленинграда пухла от голода.

В январе среди гражданского населения началась массовая смертность. Главным образом по вечерам на санях трупы вывозят на кладбища, где их просто оставляют в снегу, поскольку невозможно выкопать могилу в глубоко промерзшей земле. В последнее время в основном из-за усталости до кладбища трупы довезти уже не могут и сваливают их прямо на улице. Один перебежчик в конце января на одной из улиц Ленинграда после полудня в течение часа насчитал около 100 санок с трупами, которые протащили мимо него. Трупы уже складывают в штабеля во дворах или на территории площадей, обнесенных оградой. В одном из дворов разрушенного здания находился штабель трупов высотой почти в 2 м и длиной в 20 м.

Часто трупы даже не вывозят из квартир, а оставляют их в неотапливаемом помещении. В бомбоубежищах часто находят умерших, которых также не вывозят. Показательным является и то, что в неотапливаемых помещениях, коридорах и во дворе Александровской больницы находится 1200 трупов. Уже в начале января число умерших от голода и холода составляло 2–3 тыс. человек в день. В конце января в Ленинграде ходил слух о том, что ежедневно в городе умирает уже 15 тыс. человек и в течение последних трех месяцев от голода умерло уже 200 тыс. человек. Эта цифра по отношению к общей численности населения также не является слишком высокой. Однако, следует принимать во внимание, что количество жертв с каждой неделей будет быстро расти, если сохранятся нынешние условия (голод и холод). Сэкономленные продукты питания для горожан, однако, не имеют решающего значения.

Сообщают, что больше всех от голода страдают дети, особенно маленькие, которым просто нечего есть. Говорят, что в последнее время в дополнение к этому еще вспыхнула эпидемия оспы, ставшая еще одной причиной многочисленных жертв среди детей.

Относительно судьбы местных немцев известно лишь то, что большое их количество живет в условиях строжайшей изоляции в маленьком поселке Петровская Славянка.

Под давлением все более невыносимого положения заметно вырос антисемитизм. Имеются сообщения, что иногда дело доходило до эксцессов. Так, в течение декабря многие еврейки, которым отдавалось предпочтение при покупке продуктов, подвергались побоям со стороны напрасно стоявших в очереди людей. Евреев, у которых были найдены запасы продовольствия, также били их соседи по дому. Милиция была не в состоянии что-либо предпринимать против проявлений ненависти, так как население в большинстве случаев встает на сторону нападавших. Евреям со злорадством говорят об их судьбе в случае прихода немцев.

Среди рабочих различных заводов, которые из-за остановки предприятий были заняты на экстренных работах, дело дошло до забастовочного движения, которое отчасти распространилось и на рабочих оборонных заводов. Причиной этого было главным образом плохое питание, а также как результат этого упадок сил.

После увеличения норм выдачи хлеба в начале января настроение в Ленинграде не улучшилось, потому что в положении с продовольствием практически ничего не изменилось из-за прекращения выдачи ряда продуктов питания, которые до сих пор еще выдавались. Советская пропаганда стремится поднять настроение, распространяя сообщения об успехах советских войск и трудностях немцев, не привыкших к суровым условиям зимы. Указывается, однако, что доверие население к советской пропаганде поколеблено настолько, что не верят… даже правдивым сообщениям об успехах на фронте. Особенно язвительные насмешки вызывают попытки показать трудности со снабжением стран, оккупированных немцами. Пропаганда противника утверждает, что даже немецкие солдаты голодают и не имеют никакой теплой одежды. В решающий перелом, который, согласно советской пропаганде, должен произойти зимой, больше никто не верит.

Относительно будущей судьбы города среди населения господствует безропотное смирение. Хотя пропаганда изо всех сил старается вновь пробудить надежду на снятие блокады, преобладает общее убеждение, что советская власть уже не так сильна, чтобы изменить судьбу города. Напротив, значительное большее распространение получило озлобление против немцев за то, что в конце концов не входят в город (выделено мной — Н. Л.). С захватом Петербурга немцами уже более не связывают тех ожиданий, которые были осенью. Население сознает, что и впредь будут трудности с продовольствием, однако надеется на изменение к лучшему.

2). Положение со снабжением.

Открытие ледовой дороги через Ладожское озеро позволило Советам в ограниченном объеме осуществить пополнение иссякающих жизненно важных запасов. По всей видимости, по этому пути в город доставляют бензин и муку, хотя с конца декабря в Ленинграде и на Ленинградском фронте все еще очень не хватает бензина. Вместе с тем, возобновилось движение автотранспорта, чего практически не было в начале декабря.

С 21 ноября по 25 декабря нормы выдачи продовольствия гражданскому населению составляли:

Со второй декады декабря масло вообще получить нельзя, но младенцы в возрасте до 9 месяцев получают по 200 г молока в день.

25 декабря было произведено повышение норм выдачи хлеба до 350 г рабочим и 200 г иждивенцам и детям. Маленьких запасов других продуктов питания более не хватает для равномерного обеспечения всего населения в целом. Так, теоретически детям в декаду должны выдавать 400 г круп, 100 г сахара и 100 г шоколада, однако на практике это уже не осуществляется в полном объеме. Крупы заменяются масличным жмыхом или очень экономно расходуемой ржаной мукой. В конце декабря система распределения продуктов города вновь оказалась в состоянии хаоса. Причитающееся на это время продовольствие можно было получить в большинстве случаев лишь через неделю или 10 дней. Снабжение продовольствием в январе характеризуется тем, что население отныне вновь регулярно получает свою норму хлеба. В отличие от предыдущего периода стала реализовываться созданная в начале декабря система постоянных клиентов.

Если Советам не удастся в течение зимы использовать возможности, предоставляемые дорогой через Ладожское озеро, и создать известные запасы для города, то весной положение с продовольствием катастрофически ухудшится.

Особый размах получил обмен товаров. На черном рынке доминируют продукты питания, цены на которые за наличный расчет подскочили до фантастических размеров. В конце декабря 100 г хлеба стоили от 60 до 70 руб., одна кошка — до 250 руб., собаки, которых едва ли можно увидеть, стоят от 300 руб. Путем мошеннических операций и хищений какая-то часть хлеба снова попадает из пунктов снабжения на нелегальный рынок обмена и обменивается должностными лицами на ценные вещи и теплую одежду. За зимнее пальто или хороший костюм можно получить 1 кг хлеба, за хорошую шапку, хорошие сапоги или часы — 200 г хлеба. Кроме того, хлеб меняют на спирт или водку, свечи и керосин. В остальном важнейшими товарами для обмена являются малые количества овсяной муки, масличного жмыха, одеколона (вместо водки), сигареты и спички, а также дрова и вино в маленьких бутылках. Например, за 100 г хлеба дают пачку сигарет (25 штук).

С 1 января 1942 г. в городе прекращено электроснабжение. Лишь отдельные оборонные и продовольственные предприятия в ограниченных количествах можно обеспечить электричеством. Уже начиная с 12 декабря даже на хорошо обеспечиваемых предприятиях электричество включали только на 1–2 часа в день. Власти перешли на использование масла для освещения. В конце декабря окончательно прекратилось движение трамваев. Еще не полностью парализовано водоснабжение, хотя во многих районах гражданское население было вынуждено растапливать снег, чтобы получить воду. В целом водопровод еще работал, однако напора давления хватало лишь для снабжения водой первых этажей. С 1 января городские водонапорные станции больше не получают электроэнергии и поэтому остановились. Население вынуждено брать воду из Невы или растапливать снег.

Запасов угля в Ленинграде больше нет. Для обогрева используется древесина, которую получают при сносе разрушенных домов. Сбор деревянных материалов среди обломков разрушенных зданий был одно время запрещен точно так же как разборка заборов и т. п. Все это оставалось в компетенции городских властей. После того, как оказалось, что запретительными мерами проблему решить практически невозможно, органы милиции установили лишь общий контроль за разбором руин.

Керосина больше нет и его еще можно получить в очень маленьких количествах только на черном рынке. Вместо него в январе выдавали масло для освещения, которое также можно было купить на рынке по цене 50 руб. за 1 литр. После наступления сумерек в едва отапливаемых квартирах наступает почти полная темнота. Для самых важных случаев используется освещение лучинами. Положение со снабжением города с января 1942 г. стало катастрофическим. Вопрос выживания зависит от физического сложения. Стали известны случаи каннибализма.

3). Подготовительные мероприятия по обороне города и положение в армии.

В январе также велась работа по строительству укреплений вокруг Ленинграда. В различных местах южной части города рылись новые траншеи (иногда с привлечением больших групп рабочих). Стало известно также о создании новых более крупных минных полей. Главным образом используются мины размером 30х50 см в основании в деревянной оболочке. В южных частях города ряд пятиэтажных домов приспособлены для ведения обороны, оконные проемы были замурованы и снабжены бойницами для стрельбы. Сообщают, что оборудованные таким образом укрепления были оснащены противотанковыми пушками или 76-мм орудиями. В наиболее важные мосты и железнодорожные разъезды была заложена взрывчатка. В ряде случаев перебежчики сами видели эти подготовительные работы. Центральное руководство всеми этими работами осуществляется главным управлением ленинградской электросети, так называемого «Ленэнерго».

Продовольственные нормы для войск Ленинградского фронта, находящихся на передовой, увеличились. Вместо выдававшихся прежде 500 г хлеба теперь выдают по 600 г. Отдельные части, такие как, например, батальоны лыжников и так называемая дивизия Бондарева, которые отличились в боях и сейчас направлены в Ораниенбаумский котел, сверх того получают дополнительный паек, а именно водку и сигареты. Официальные нормы выдачи продовольствия для войск на передовой с 21 января 1942 г. таковы:

Но этим нормам отнюдь не всегда удается следовать, мясопродукты и жиры почти всегда отсутствуют. В качестве мяса выдается только конина или же соленая рыба.

Находящиеся в тылу войска испытывают голод. Обычным явлением стало опухание от голода. В одном железнодорожном батальоне на финском фронте за три недели от голода умерло 8 человек. Половина батальона была освобождена от службы из-за общего истощения.

Несмотря на улучшение положения с продовольствием для войск, находящихся на передовой, и усилившуюся пропаганду, которая говорит о больших успехах и скором снятии блокады, настроение войск по-прежнему явно плохое (выделено мной — Н. Л.).

Основанием для недовольства является в основном катастрофическое положение в Ленинграде, где голодают семьи многих красноармейцев. Поэтому почтовое сообщение с родственниками в Ленинграде почти полностью прервано. Так, отправленные в Ораниенбаумский котел солдаты получают письма со всех уголков Советского Союза, но не из Ленинграда.

Другой причиной недовольства является нерегулярная и часто неполная доставка продовольствия, но, прежде всего, чудовищные потери при бессмысленных и зачастую плохо проводимых наступательных операциях, в которых политруки и офицеры в большинстве случаев не участвуют. Поэтому политрукам и офицерам трудно честным путем поддерживать дисциплину и порядок. Это приводит к противоречиям, с которыми далеко не во всех случаях можно решительно бороться. Несмотря на это, ежедневно на одном из Ленинградских кладбищ специальная команда расстреливала около 20 мятежников.

По оценкам одного заслуживающего доверие источника, сегодня еще 20–25 % солдат готовы бороться «за социалистическую родину» и дают советской пропаганде надежду, а именно в отношении ярко изображаемых ужасов, которые якобы ожидают попавших в немецкий плен (выделено мной — Н. Л.). Если раньше делалось различие между убежденными нацистами и остальными немцами, которые были противниками гитлеризма, то сегодня всех немцев называют «варварами и фашистами», которые должны быть уничтожены. Уже перед Рождеством до сведения политруков и офицеров был доведен секретный приказ, подписанный Мехлисом, согласно которому из-за нечеловеческого обращения немцев с русскими военнопленными отныне НЕМЦЕВ В ПЛЕН НЕ БРАТЬ (выделено в тексте — Н. Л.).

Говорят, что приказ не доводился до рядового состава, однако в войсках разжигалась ненависть против немцев. Солдатам говорили, что они должны уничтожать немцев всех до одного. Один перебежчик, являющийся офицером контрразведки, завил, что он бы посоветовал каждому немцу, рискующему попасть в плен, кончать с собой. Вместе с тем известно, что именно в Ленинградской области в отдельных случаях к [немецким] военнопленным относятся мало-мальски прилично, хотя это и является редкостью. Сообщают, что будто бы делалось различие между убежденными «гитлеровцами», т. е. теми, кто продолжает сопротивление до конца, и теми, кто сдается в плен. Установленная для военнопленных норма хлеба составляет 100 г в день.

Существует секретный приказ, согласно которому лица немецкого происхождения не могут быть отправлены на фронт, как, впрочем, и мужчины, чьи семьи находятся на занятой территории.

Для того, чтобы остановить рост дезертирства, издан приказ, в соответствии с которым офицеры частей, в которых есть изменники, подлежат расстрелу. Кроме того, на передовой посты выставляют в составе двух человек, причем часовые всегда не знакомы друг с другом. Так как переход по этой причине сильно затруднен, говорят, что многие солдаты надеются на скорое наступление немцев, с тем, чтобы можно было сдаться в плен. Сообщают, что процент офицеров, готовых перейти на сторону немцев, значительно ниже и составляет около 20–25 процентов.

Сообщают, что общее настроение войск таково, что если зимой не удастся освободить от противника занятые им области, то весной (самое позднее летом) Красная Армия будет окончательно разбита.

Разведка Ленинградского фронта в последнее время вновь осуществляет засылку агентов, при этом количество женщин незначительно, а в основном отправляют молодежь в возрасте до 16 лет и мужчин старше 60 лет. Во многих случаях агенты имели задание раздобыть на оккупированной территории документы с немецкими печатями и соответственно поручать лицам из числа местного населения систематически похищать документы.

Кроме того, ряд агентов получают задание в случае отступления немецких войск отходить в месте с ними, и в каждом населенном пункте у последнего колодца или в другом заранее обусловленном месте (например, в Луге таковым был тайник на вокзале) закапывать донесение о немецких укреплениях, направлении отступления и т. д.

В целом достижения советской разведки, как явствует из показаний советского офицера контрразведки, стали очень незначительными. Например, ничего не известно о численности противостоящих немецких войск, а также о месторасположении высших немецких штабов. Так, предполагается, что командование армий находится в Красном Селе, а командование группы армий — в Луге.

Дорога через Ладожское озеро по-прежнему используется очень активно. Инженерные подразделения расчищают дорогу от снега и настилами из досок перекрывают повреждения на поверхности льда, которые образуются в результате артобстрелов и бомбардировок.

Грузовик преодолевает путь от деревни Новая Ладога до западного берега озера (48 км) примерно за 130 минут. Агент, который был направлен из Ташкента в Ленинград для работы там, насчитал во время поездки через Ладожское озеро около 100 грузовиков, которые ехали ему навстречу. От западного берега до железнодорожной станции Ириновка ведет дорога протяженностью еще около 4 км. От Ириновки в Ленинград нерегулярно ходят товарные поезда. В Ленинград в основном везут муку, боеприпасы и горючее, а на обратном пути забирают беженцев.

В целом следует сказать, что, по нашим данным, положение в Ленинграде уже сейчас является катастрофическим, и как показало развитие событий в последние месяцы, оно с каждой неделей все более ухудшается. Однако, не следует ожидать, что официальные советские органы сделают из этого какие-либо выводы. Даже если учесть наличие отдельных проявлений возмущения, нельзя рассчитывать на организованное выступление, которое может привести к какому-либо изменению. Город прочно находится в руках Советов (выделено мной — Н. Л.)

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 170. Микрофильм. Т-175/233. Сс.1–14.

Документ № 40

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

16 марта 1942 г

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 181

Информация Айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А

Положение в Ленинграде.

Общая ситуация.

Улицы города выглядят вымершими. Лишь изредка попадаются прохожие. Все, за исключением главных улиц, которые еще регулярно чистят и даже убирают снег с трамвайных путей без какой-либо на то необходимости, покрыто глубоким слоем снега. Отходы и использованную воду выливают прямо из окон. На улицах часто можно было встретить не убираемые по несколько дней трупы умерших от голода и потери сил людей. В начале января их еще собирали и увозили на грузовиках, однако, как сообщают, в последнее время этого больше уже не делают.

Снова в Ленинграде имеются свободные квартиры, хотя в начале блокады квартиры были переполнены из-за наплыва беженцев. Жители города разоряли бесхозное жилье в поисках топлива, отрывая даже плинтуса.

В целом характерным является то, что авторитет органов правопорядка еще более понизился. Практически все игнорируют запрет самовольно разбирать дома и заборы; милиция также больше не принимает решительных мер.

Настроение населения.

Несмотря на то, что советская пропаганда старалась максимально использовать успехи Красной Армии, чтобы поднять настроение населения как только могла, все эти попытки оставались тщетными. Русские говорили о том, что, хотя северная и октябрьская ж. д. уже свободны, немцы отступают и что им не пережить зиму, что февраль «станет решающим месяцем в этой войне» и принесет разгром немецким войскам. Сообщалось, что положение со снабжением все время улучшается, что на берегу Ладожского озера готово к отправке большое количество продовольствия и необходимо лишь решить вопрос с транспортом, чтобы гарантировать нормальное снабжение населения. Однако население больше не верит сообщениям об успехах на фронте. Особое недоверие вызывает тот факт, что с начала января в газетах значительно уменьшенного формата можно узнать об успехах на самых разных участках фронта, однако с ленинградского фронта никаких сообщений не поступает. Сообщения о сложностях со снабжением, недостаточном вооружении и продовольственном обеспечении немецких солдат вызывают ироническую усмешку, поскольку известно, что сами красноармейцы голодают (выделено мной — Н. Л.).

О сборищах большого количества людей, как это было в ряде случаев в декабре, в последнее время, по-видимому, ничего не слышно. Общим является открытая ругань в адрес своего режима в очередях за продуктами. За это не привлекают к ответственности, так как подобные высказывания не считаются опасными ввиду общей пассивности и обреченности населения. Психологическую ситуацию населения Ленинграда характеризует злоба по отношению к немецким войскам, держащим город в блокаде: «Они сидят сытые в своих теплых бункерах, а мы тут дохнем с голода». Люди втайне надеялись на скорый захват города немцами и были подавлены из-за долгих ожиданий этого. От своего правительства более не ждут улучшения положения, а все надежды связывают только с немцами. С нетерпением ждут весну, поскольку с наступлением теплой погоды ожидается начало немецких операций (выделено мной — Н. Л.)

Положение со снабжением.

Открытие ледяной дороги через Ладожское озеро, а также организация доставки продовольствия авиацией дали Советам возможность 25 января 1942 г. вновь повысить нормы выдачи хлеба (первое повышение произошло 25 декабря 1941 г.) — вместо 250 и 125 г хлеба полагалось 350 и 200 г хлеба в день. По свидетельствам перебежчиков, в районе Волховстроя находятся большие запасы продовольствия, которые постепенно переправляются в город.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 181. Микрофильм. Т-175/233. Сс.5–7.

Документ № 41

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

18 марта 1942 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 182[172]

Информация Айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А

Месторасположение: Красногвардейск. Ленинград

Наряду с проблемой обеспечения продовольствием такую же проблему представляет и снабжение водой, в особенности для работы ленинградских пекарен. Пекарни были вынуждены после прекращения работы ленинградской сети водоснабжения брать воду из Невы там же, где и гражданское население простаивало длинные очереди к проруби за водой. Топливо, как и раньше, добывали, срывая заборы и ограждения, разбирая разрушенные дома, громя вымершие квартиры (сдирали паркет, мебель). Милиция даже не пыталась это остановить. Даже на церковных дворах можно было увидеть людей, тащивших на себе деревянные кресты, чтобы дома их сжечь.

В начале января в положении с горючим произошли известные улучшения. Иногда, хотя и не часто, можно снова увидеть грузовики, но преимущественно все же применялись легковые автомобили на природном газе.

Деятельность партии и ее органов.

Пропагандистская деятельность партии и ее органов была ограниченна из-за отключения уличных громкоговорителей, а также приостановления издания новых плакатов вследствие прекращения деятельности типографий. Доверие [к пропаганде] было потеряно настолько, что даже в правдивые новости уже не верили.

Новым приемом пропагандистской обработки русского гражданского населения непосредственно в нашем тылу была работа специальных агентов, которые использовали имеющиеся в прифронтовой полосе трудности с добычей пропитания, чтобы путем распространения слухов о завидном продовольственном положении на территории советских войск и, в частности, в Ленинграде, настроить гражданское население против немцев. Так, в голодающей Стрельне распространяли слухи, что рацион хлеба в Ленинграде составляет 400 г; в Володарке рассказывали, будто бы американское правительство взяло (власть в городе — Н. Л.) власть, ленинградская индустрия снова запущена, и город в достаточном количестве снабжается продовольствием. Такая пропаганда имела определенный успех.

Для планомерного обучения шпионов и диверсантов на Васильевском острове (16-я линия, дом 1) была открыта новая школа с многонедельными курсами под руководством капитана Райха. Школа начала свою деятельность в середине декабря 1941 г. и к 1 февраля 1942 г. насчитывала около 60 слушателей, преимущественно финнов. Обучение включало в себя бег на лыжах, взрывное дело, топографию и обращение с оружием. Питание было хорошим.

Учитывая успехи немецкой контрразведки, все выпускники школы получали псевдонимы, которыми они должны были пользоваться, общаясь между собой. Немцам они должны были быть известны по подлинным удостоверениям личности.

Красная Армия.

Согласно неподтвержденным донесениям, в течение января 1942 г. отряды бойцов должны были переправляться на восток через Ладожское озеро. С этой целью в 52-м полку был произведен отбор отличившихся бойцов различных родов войск. Из других источников известно, что пополнение из Сибири для 14-го полка НКВД, расположенного под г. Урицком, в то же время прибыло в Ленинград.

С 23 января 1942 г. наступило улучшение качества воинского довольствия. В общем выдавалось (с незначительными перебоями): ежедневно 600 г хлеба, 43 г масла, 35 г сахара, мясо и крупа выдавалась в количестве 125 г, иногда несколько раз в неделю. Несмотря на это, в войсках было плохое настроение и низкая дисциплина. Поверхностный подход и запоздалое выполнение приказов, выражение недовольства и пререкания с вышестоящим командиром стали обычными даже в считавшемся наиболее дисциплинированном морском флоте. Заступление на вахту, либо несение караульной службы исполнялось только после долгих увещеваний. На фоне происходившего в войсках брожения особым авторитетом, основанным на страхе наказания, пользовались политруки. Для поддержания морального духа бойцов по приказу Сталина должны были пресекаться любые попытки общения солдат с женщинами, было запрещено называть немецкие войска иначе как «оккупанты» и «фашисты», запрещалось по одиночке нести караульную службу татарам и финнам, считавшимся представителями ненадежных национальностей…[173]

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 182. Микрофильм. Т-175/235. Сс.9–11.

Документ № 42

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

8 апреля 1942 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 190

Информация Айнзатцгрупп и команд.

Настроение и положение населения перед 18-й армией

(под г. Ленинградом).

Общее настроение населения.

Забота о пропитании была важнейшей проблемой, определявшей настроение населения. Сохранение зимних температур и в первой половине марта свело на нет надежду русского населения на общее улучшение жизни. Из-за ухода большой части [немецких] войск с фронта под г. Ленинградом продовольственное положение населения, проживающего в прифронтовой полосе, ухудшилось, так как русское население, ранее занятое работой у немцев, осталось без работы и, следовательно, без средств к существованию. Несмотря на то, что через некоторое время новые немецкие соединения снова прибегнут к помощи русских, однако, большая часть населения будет пытаться эвакуироваться или же погибнет. Так, в п. Саблино осталось безработными около 1000 человек.

В будущем следует запретить переселение (если это касается непосредственно фронтовых областей), но нужда населения сильнее страха перед жестокими наказаниями. Со стороны военного командования на Востоке делается все, чтобы в рамках возможного осуществить контролируемое переселение.

Войсковые соединения в еще большей степени, нежели раньше стремятся облегчить невыносимую нужду населения, и перешли к снабжению русского гражданского населения продовольствием. Так как во многих районах области, о которой идет речь, у народа действительно не было запасов продовольствия, то остается загадкой, как вследствие голода смертность не стала еще большей. Нужно принять во внимание, что население от случая к случаю доставало продовольствие посредством попрошайничества у Вермахта, некоторые хранили в особых тайниках тщательно спрятанные запасы, а в остальном же народ приспосабливался совершенно непонятным для немцев образом выживать в голодные времена или поддерживать жизненные силы неполноценными суррогатами.

Широко известно также, что предпринимались попытки раскопок тех мест, где зарывали падших лошадей, и добытое мясо употреблялось в пищу без серьезных последствий для здоровья людей. Деликатесом среди населения считалось мясо убитых немцами лошадей, непригодных для работы, которое предоставлялось местному населению, если только лучшие куски не были употреблены в пищу самими немецкими воинскими частями.

В областях, расположенных не столь близко к линии фронта, положение в отношении продовольствия было более благоприятным, что соответствующе сказывалось на общем настроении населения.

В то время как обнадеживающая поддержка продовольствием нуждающимся эстонцам и финнам, а также отправление пригодных для работы русских в Германию отлично сказывались на настроении этих категорий, остальные начинали проявлять беспокойство. Это дало повод появиться слухам, что только коренные немцы, финны, эстонцы и пригодные для работы русские будут спасены, а все же остальные будут брошены на произвол судьбы.

Смертность оставалась на прежнем уровне.

Дабы предотвратить возможную вспышку эпидемии грядущей весной, заблаговременно стали приниматься меры по очистке помещений от трупов. Их складывали в определенном месте, чтобы после таяния снега похоронить.

В г. Пушкине, например, был создан целый отряд из представителей гражданской обороны, для того, чтобы обследовать помещения в поисках трупов. До этого уже было найдено около 400 не захороненных тел. По возможности они были тут же погребены.

В последнее время не появлялось и принципиально новых слухов. Слухи, пущенные, вероятно, вражеской пропагандой о скорой помощи Ленинграду, потеряли свою силу вследствие отсутствия успехов Красной Армии.

Население многое знало о передвижениях (немецких — Н. Л.) войск. Эти сведения имели большое влияние на настроения русских. Цель этих перемещений гражданским лицам была неясна и этим вызывала нервозность в обществе. Сведения об изменениях в расположении войск добывались по-разному. Люди либо сами это узнавали, либо получали информацию из-за неосторожности и болтливости немецких солдат. Так, сданное в починку белье требовалось обратно под предлогом скорого отступления. Частично сведения сообщались русским девушкам, с которыми немцы были близки. В ходе расследования некоторых происшествий было установлено, что русские девушки поддерживали связь с немецкими солдатами и даже офицерами. Один солдат Вермахта рассказывал, что в Павловске некий немецкий солдат хочет жениться на русской девушке и увезти ее с собой в Германию. Для этого у последнего были все требуемые бумаги, и он намеревался забрать девушку в Германию как только сменят их дивизию, что должно произойти в течение ближайших шести недель.

Отношение русского гражданского населения к немецким квартирантам существенно не изменилось. По сути, русскому гражданскому населению все равно под чьим оно господством — русских или немцев. Как и прежде, важнейшей заботой оставался вопрос о собственном пропитании.

В церковной сфере не было никаких существенных перемен. Количество богослужений, а также количество тех, кто в них принимал участие, оставалось таким же. В общем можно сказать, что интерес к религиозной жизни, ограниченный крайне жестким продовольственным положением и голодом, был очень мал. Состав посетителей церкви в отношении возраста и пола остался тем же. При текущем контроле богослужений органами полиции безопасности и службы безопасности (SD) можно сказать, что попы преднамеренно делали поводом своих проповедей упразднение колхозов, дабы таким образом выразить свою благодарность немецкому руководству и победоносной немецкой армии.

В отношении состояния школьной системы также нельзя сказать ничего нового. Жалкие попытки изменить что-либо в сфере школьного образования были задушены все теми же проблемами: крайне тяжелое продовольственное положение и холод. Также сказывался и недостаток преподавательского состава. Из-за опасности бродяжничества школьников население выражало пожелание, чтобы со стороны немецкого штаба особое внимание уделялось школьной системе.

Вследствие близости линии фронта торговля и ремесло пришли в абсолютный упадок. По-прежнему практиковался товарообмен и постоянно предлагались несоизмеримо завышенные цены на предметы первой необходимости обихода и в особенности на продукты. В этих сделках напрямую участвовали и немецкие солдаты. Местом, где происходит оживленный обмен товаров, являются рынки. Чтобы пресечь столь отрицательно сказывающиеся на настроении русского населения разбойничьи сделки, в ходе которых немецкие солдаты, используя бедственное положение народа, меняли продовольственные товары на ценные вещи, отдельными комендатурами было запрещено солдатам Вермахта посещать рынки.

Среди мелких ремесел отдельные местные комендатуры оборудовали для солдат Вермахта парикмахерские, пошивочные и сапожные мастерские.

Мелкие действующие предприятия до своего закрытия также работали на Вермахт; зачастую в них работал всего один человек.

Положение в сельском хозяйстве обуславливалось приближением весны. Решающим для настроения сельских жителей стал указ об упразднении колхозов. Весенний сев стал самой важной задачей. Уже проведено множество приготовлений.

Говоря о здравоохранении, стоит упомянуть, что штабы Вермахта уже предприняли меры, направленные на предотвращение эпидемий с наступлением теплой погоды. В Пушкине местный комендант был занят формированием рабочей колонны для уборки домов, улиц и канализации.

Состояние домов престарелых, больниц и детских домов (если таковые еще имелись) было ужасным. Их скорее можно рассматривать как рассадники заразы, а не как санитарные учреждения. Это обстоятельство было известно в штабах Вермахта и, соответственно, принимались какие-то меры для исправления этой ситуации. Для гражданского населения сооружались бани и заведения для избавления от вшей. Аптек было очень мало. В существовавших еще аптеках и больницах отсутствовали самые необходимые медикаменты. В большинстве же населенных пунктов вообще не было ни аптек, ни больниц.

Листковая пропаганда противника, популярная в народе «пропаганда шепотом», а также устная пропаганда русских с использованием громкоговорителей на фронте в последнее время были незначительны. Распространение слухов заметно снизилось и абсолютно точно слухи утратили всякую достоверность. Обещанная помощь Ленинграду так и не была оказана.

Вновь подтвердилось мнение о том, что об организованном сопротивлении [русских] не могло быть и речи. Впечатляющее знание противника о предстоящих изменениях [в дислокации немецких частей] можно отнести на счет несомненной агентурной и шпионской деятельности. Вполне можно утверждать, что противник в последнее время перестал использовать массовую засылку неквалифицированных агентов. Напротив, он перешел к использованию отдельных агентов, которые, однако, были специально отобраны и обучены. Их большей частью доставляли самолетами. При этом они имели при себе радиопередатчики.

Партизаны восточных районов большей частью соединялись с окруженными русскими войсками.

Деятельность полиции безопасности.

Перебежчики из Красной Армии и в дальнейшем будут передаваться Вермахтом для допросов. Итоги этих допросов предоставлялись в распоряжение штабам Вермахта. Один из перебежчиков дал показания об организованном Сталиным «Социалистическом обязательстве». 15.12.1941 Сталин произнес речь, в которой среди прочего сказал: «Все немцы должны быть уничтожены». Вследствие этого среди красноармейцев началось своеобразное «социалистическое соревнование». Оно происходит следующим образом: некий красноармеец пишет социалистическое обязательство следующего образца:

Социалистическое обязательство.

Год, день, месяц.

Я, красноармеец … роты, батальона, полка ФИО. Обязуюсь в определенное время с … по … уничтожить … фашистов. Я вызываю красноармейца … на соревнование.

Подпись, звание.

Когда красноармеец уничтожает одного и более фашистов, его товарищ должен это подтвердить. Это подтверждение выглядит следующим образом:

Акт.

Год, число, месяц.

Я — мститель-красноармеец … роты … батальона … полка ФИО в … районе уничтожил … двух фашистов.

Подтвердить может ФИО звание, подпись.

Эта справка должна быть отдана политруку. Сам мститель получает книжку, в которую вписывает данные и даты.

Регистрация эстонцев и финнов в компетенции 18-й армии закончилась. В общей сложности было зарегистрировано 11 415 эстонцев и 64 800 финнов. Изменение этой цифры возможно лишь в наименьшей степени и связано лишь с тем, что за пределами собственно зоны боев, где был запрет на переселение, все еще существовала некоторая миграция.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 190. Микрофильм. Т-175/235. Сс.6–13.

Документ № 43

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

10 апреля 1942 г.

Секретно!

Сводка о событиях в СССР № 191

Донесения Айнзатцгрупп и команд.

Айнзатцгруппа А

Месторасположение: Красногвардейск.

Положение в Ленинграде.

Полученная в результате продолжающейся разведывательной деятельности Айнзатцгруппы А информация позволяет представить общую ситуацию в Ленинграде следующим образом

1. Население.

Дорога по льду Ладожского озера используется властями Ленинграда не только для доставки военной техники и продовольствия, но, в большей мере, для эвакуации населения вглубь Советского Союза. О количестве эвакуированных точных данных нет. Тем не менее, известно, что все без исключения транспортные средства и поезда, предназначенные для доставки продовольствия и военной техники, на обратном пути в порт «Ладожское озеро» (конечный пункт Ладожской дороги) вывозят беженцев. Поезда отправляются с Финляндского вокзала, улицы вокруг которого заполнены беженцами. Они тащат за собой багаж (не более тридцати двух килограммов на человека), в большинстве случаев на санках. Эвакуации подлежат в первую очередь семьи советских служащих и офицеров, и особенно стремятся к ней евреи. Даже военные грузовики почти никогда не отправляются к Ладожскому озеру незаполненными. Они предназначены прежде всего для эвакуации семей служащих в Красной Армии. Вместо этого часто вывозят евреев, которые предпочитают автотранспорт поездам, так как на грузовиках их доставляют прямо на противоположный берег озера. Сумма взятки за одну поездку составляет от двух до трех тысяч рублей. По самым грубым оценкам в начале января этим способом город покидало около двух с половиной тысяч человек в день. Однако, точно известно, что по постановлению от 20 февраля 1942 г. даже гражданское население Ораниенбаумского «котла» эвакуировалось через Кронштадт и Ленинград в глубь России.

Значительно более важным явлением, чем отход по Ладожскому озеру, является сокращение населения в результате сохраняющейся высокой смертности. День ото дня она колеблется, однако всегда превышает восемь тысяч человек в день. Причинами смерти являются голод, истощение, сердечная слабость и кишечные заболевания. Собственно об эпидемиях информации не поступает. Сообщают, что в Ленинградской МПВО доля умерших составляет около 50 %, остальные собираются уйти на фронт, где рассчитывают получать лучшее питание. Пустующие квартиры, которые ранее в перенаселенном городе были получены с огромными трудностями и при помощи больших взяток, сегодня в огромном количестве пустуют и ожидают своей участи. Непроверенный источник сообщает, что 1 января 1942 г. служба снабжения Ленсовета выдала два миллиона сто двадцать пять тысяч гражданских продовольственных карточек, а в начале марта — примерно на шестьсот тысяч меньше.[174]

Это сокращение объясняется, во-первых, смертностью в результате голода, во-вторых, эвакуацией. Эти данные можно считать относительно достоверными, приняв во внимание, что обеспечение продовольственными карточками лиц, призванных в народное ополчение, осуществлялось из другого источника. Даже новое увеличение хлебных норм до 500 г соответственно с 400 и 300 г в день свидетельствует о том, что количество получателей существенно уменьшилось, тогда как достоверно известно, что запасы хлеба были почти израсходованы еще в декабре. Таким образом, 100-процентное повышение норм выдачи по сравнению с декабрьским не могло произойти только в результате поставок продовольствия транспортом. На улицах находят трупы людей, умерших от истощения. По вечерам их нередко раздевают прохожие и они остаются в таком состоянии еще несколько дней, до тех пор пока их не увезут. Евреев не увидишь среди мертвых, напротив, там, где они показываются, они выглядят довольно упитанными. Тем не менее, их количество заметно сокращается.

2. Настроение населения.

Как сообщается, рост антисемитских настроений, который продолжался до февраля, в последнее время приостановился. Это явление частично объясняется усилием советских функционеров улучшить положение с питанием, частично всеобщей летаргией и равнодушием к политической жизни. Общество обсуждает только проблему питания. Советская пропаганда целенаправленно работает с победными сообщениями с различных участков фронта, которые чаще всего наталкиваются на недоверие, так как неоднократно заявленные сроки прорыва блокады города не подтверждались.

В целом, вопрос о том, попадает ли город в руки немцев или будет удерживаться Советами, народу безразличен. Однако с наступлением потепления ожидают начала новой военной операции, которая так или иначе должна внести изменения в невыносимое положение.

3. Ситуация со снабжением.

15 февраля 1942 г. произошло повышение продовольственных норм. Получение причитающегося продовольствия, однако, не гарантировано, так как полагающиеся продукты не всегда имеются в наличии и, кроме того, карточки не отовариваются, если их предъявляют по истечении срока. Часто раздаются жалобы, что завезенный хлеб вообще никогда нельзя получить.[175]

Ежедневные нормы выдачи хлеба на сегодняшний день составляют:

Для рабочих — 500 г,

Для служащих — 400 г,

Для иждивенцев — 300 г.

Можно с уверенностью утверждать, что в целом регулирование распределения питания не осуществляется, выдача официально надлежащих норм для простого населения не гарантирована.

Вместо мяса, обычно выдается конина, хлеб и крупу сильно подмешивают. В ноябре и декабре тесто состояло из смеси торфа и бумаги, производимой на Кировском заводе (квадрат N 3 на плане) к западу от улицы Калинина.

В Ленинграде часто кормят в столовых на предприятиях или в общежитиях по предъявлению соответствующих талонов. В них выдаются: конина (редко), капуста (обычно квашеные отходы: верхние листья и кочаны), супы из макарон, омлеты, другие блюда из яичного порошка и мучной массы, которую сильно разбавляют суррогатами и очень не любят.

В тюрьмах и концлагерях питание скудное, но относительно благоприятное и даже время от времени оно превышало нормы для гражданского населения (в декабре-январе, к примеру, рабочая норма составляла 200 г, а выдавали 270 г хлеба, в то время как общие нормы того времени были 125 г и 250 г соответственно). В настоящий момент норма для работающих составляет 300 г, для неработающих — 250 г хлеба, а также два раза в день водянистый суп с небольшим количеством крупы и растительным жиром.[176]

На меновых или «черных» рынках, которые с некоторого времени строго преследуются милицией, самое необходимое продовольствие продается в очень малом количестве. Выплачиваемые за него цены в деньгах просто фантастичны, к тому же деньги берут неохотно. Ленинградская торговля замерла. Большинство магазинов закрыто, одежда и обувь, которые также исчезли с витрин, продаются по карточкам в огромном количестве.

Снабжение города электричеством чрезвычайно незначительно. Трамваи вообще не ходят. Гражданское население не получает электричество для бытовых нужд, хотя на предприятиях снова установили множество громкоговорителей, которые передают политические сообщения и известия с фронта, а также официальные объявления. Ряд предприятий работает с электрическим светом, такие как, например, отделения милиции, военный комиссариат и т. п. Важнейшие оборонные предприятия также снабжаются электроэнергией.

Из газет в уменьшенном формате и на двух страницах ежедневно выходит «Ленинградская правда». Тираж сильно сокращен, подписка аннулирована, газеты в ограниченном количестве поступают только в киоски. «Московская правда» выходит на 4-х страницах, но редко имеется в продаже.

Почта также работает с большими ограничениями. Письма относят на почтовые отделения. Почтовые ящики не вскрывают. Работа почты задерживается из-за чрезвычайно большого сокращения рабочей силы. Письма из центральной России приходят, но редко, с задержками в месяц, всегда вскрытые цензурой. Телеграммы приходят также с задержками на несколько недель. Частные радиоприемники нигде не работают. Телефонные аппараты частично демонтируются. Телефоны работают только на почтах.

Для регулирования потребностей в отоплении выпущены ордера на получение дров, в связи с чем население обозлено, так как дрова чрезвычайно сложно достать. Неорганизованное бегство из разрушенных домов строго преследуется милицией. В целом, вопрос с отоплением решается посредством установки маленьких жестяных экономичных печей, так называемых «буржуек». Так что, по крайней мере, одна комната отапливается и в ней теснятся все жильцы.

Водопровод почти повсеместно замерз, но водопроводная станция, по-видимому, из строя не выведена. Население запасается водой в большинстве случаев из Невы или каналов.

4. Деятельность партии и ее органов.

Совет обороны Ленинграда заседает под председательством Главнокомандующего Ленинградским фронтом генерал-лейтенанта Хозина, далее следуют:

Жданов — первый секретарь Ленинградского областного комитета,

Попков — председатель Ленгорсовета,

Кузнецов — второй секретарь Ленинградского горкома,

Капустин — третий секретарь Ленинградского горкома.

Снабжение гражданского населения продовольствием осуществляется под руководством Попкова через Отдел продторговли Ленгорсовета, по главе которого стоит некий Андреенко.

Представляется, что после периода продолжительной депрессии и дезорганизации, пик которого пришелся на Рождество, но продолжался и в январе, партийные органы полностью восстановили порядок в городе (выделено мной — Н. Л.). Милиция работает в особом режиме и в последнее время уделяет особое внимание «черному» рынку. О разбойных нападениях в период начала февраля не сообщается.

Пропаганда работает активно, и распространяется как через газеты, так и посредством громкоговорителей. Кроме того, в казармах, на военных кораблях, в помещениях для собраний рабочих проигрываются пластинки.

Тюрьмы переполнены. 80 % арестованных состоит из красноармейцев или сидящих за упущения при выполнении военных приказов.

Национальный архив США. Сводки о положении в СССР начальника полиции безопасности и СД. № 191. Микрофильм. Т-175/235. Сс.7–14.

Документ № 44[177]

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

15 мая 1942 г.

Секретно!

Сообщения из занятых Восточных территорий № 3

…С. Сообщения из незанятых областей СССР.

Ленинград.

Имеющиеся в нашем распоряжении донесения о положении и настроении населения в Ленинграде в настоящее время очень противоречивы. В целом, однако, можно сделать вывод о том, что несмотря на усиление пропаганды, сообщения о победах и эпизодическое улучшение снабжения, настроение улучшилось очень незначительно. Господствует опасение, что с наступлением весны вновь возрастет массовая смертность. В последние недели смертность сократилась почти вдвое. До конца марта она составляла около 8000 человек в день. Кроме того, люди боятся, что с наступлением более теплого времени года снабжение продовольствием будет ухудшаться и голод вновь станет общей катастрофой. Власти очень стремятся воспрепятствовать возникновению эпидемий. С этой целью в городе быстро убирают трупы и проводят санитарные мероприятия. Следует особо отметить, что вновь открыто несколько бань.

Население не считает вероятным, что город падет в обозримом будущем. Находясь под воздействием интенсивной пропаганды, оно по-прежнему готово защищать город (выделено мной — Н. Л.). Главной же причиной этого является то, что население опасается дальнейшего ухудшения положения со снабжением в результате взятия Ленинграда. После 25 марта 1942 г. нормы выдачи продовольствия снова были повышены и составили, в частности, 400 г хлеба в день для рабочих, 300 г для служащих и 200 г для иждивенцев. По-видимому, значительные трудности создает положение с водоснабжением, так как лишь малая часть населения может брать воду из Невы. В последнее время электричество дают в ограниченных количествах лишь на отдельных улицах.

Зимой отмечались сильные повреждения зданий и промышленных предприятий, возникшие в результате пожаров и обстрелов. Во всех донесениях сообщается, что среди прочих работают следующие предприятия:

1. Завод № 05,

2. Завод «Централит»,

3. Авиазавод № 72,

4. Авторемонтная база Ленинградского фронта,

5. «Невхимкомбинат»,

6. Обувная фабрика «Пролетарская Победа»,

7. Ижорский завод,

8. 5-я и 7-я ГЭС.

Центр хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК — бывший Особый Архив). Ф.500. Оп.1. Д.775. Л. 62.

Документ № 45

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

24 июля 1942 г.

Секретно!

Сообщения из занятых Восточных территорий № 13

…С. Сообщения из незанятых областей СССР

В донесениях о городе Ленинграде сообщается, что смертность с наступлением весны значительно снизилась, однако остается ненормально высокой. В результате энергично проведенных мер по очистке города удалось избежать распространения эпидемий. Сообщается, что число гражданских жителей города составляет от 1 млн. 700 тыс. до 2 млн. человек.

Женщины широко привлекаются к общественным работам, к военной службе или к работе на предприятиях. Утверждено постановлении о распределении детей в возрасте от 3-х до 4-х лет в детские дома. На содержание этих домов у бездетных работающих женщин вычитывается до 50 % от заработной платы.

Основной задачей партии является ведение пропаганды, а также организация общественных работ по очистке города и его восстановлению, строительству новых помещений, проведение мобилизации. Пригодные к военной службе женщины и девушки 1912–1925 гг. рождения, если они не могут быть заняты в военном производстве, проходят 4-х месячное военное обучение. Особенно способных девушек, кроме этого, готовят к ведению химической войны, к работе в санитарной службе, к радио- и телефонной службе, а также к противовоздушной обороне. Речь идет об использовании женщин в тыловых районах.

В целом ситуация со снабжением остается неизменно сложной, но терпимой. Масштабно проведенная операция по развитию огородничества способствовала решению продовольственной проблемы. Торговля в Ленинграде замерла. Электроэнергии хватает на обеспечение еще работающих промышленных предприятий, важнейших учреждений и для поддержания движения по трамвайным маршрутам. Снабжение жителей водой обеспечивается из скважин. Почтовое сообщение несмотря на ограничения остается почти нормальным. Ленинградский выпуск «Правды» снова выходит ежедневно и в отличие от малотиражных газет имеется в продаже.

Советская пропаганда всячески стремится поддерживать настроение и держать его под контролем. При этом можно полагать, что зимой Советы эвакуировали значительную часть населения. Присутствуют скрытые чувства усталости от войны, что, впрочем, не может поколебать веры в Советскую власть.

Национальный архив США. Сообщения из занятых Восточных территорий начальника полиции безопасности и СД. № 13. Микрофильм. Т-175/235. Сс.13–14.

Документ № 46

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

18 сентября 1942 г.

Секретно!

Сообщения из занятых Восточных территорий № 21

…С. Сообщения из незанятых областей СССР

В донесениях о положении в Ленинграде сообщается, что на основании постановления Горсовета об эвакуации усиленным образом проводится эвакуация гражданского населения. Постановление предусматривает вывоз женщин с грудными детьми, детей в возрасте до 14 лет, инвалидов, политзаключенных, всех лиц, происходящих из районов, захваченных Вермахтом, семей офицеров, находящихся на Ленинградском фронте. Количество эвакуируемых ежедневно составляет от 800 до 4 тыс. человек.

Эвакуацию евреев, проведенную в основном в два этапа — зимой и весной, можно считать завершенной. Все еще остающиеся в городе евреи работают преимущественно в партаппарате и, кроме того, занимают руководящие посты в общепите, на хлебных фабриках и на складах. Число остающихся в настоящий момент евреев приблизительно равняется 20 тыс. человек.

Ситуация со снабжением, если не считать незначительного увеличения хлебных норм, остается неизменной. Ежедневная норма хлеба для рабочего составляет 500 г, для служащего — 400 г, для детей — 300 г. В столовых, которые находятся за пределами оборонных предприятий, продовольственные нормы для рабочих едва ли отличаются от норм для простых граждан. В городе распространен слух, что повышение продовольственных норм должно быть обеспечено за счет подвоза продовольствия. Снабжение города электроэнергией в настоящее время обеспечивается двумя станциями, которые снабжают трамваи, оборонные предприятия и учреждения органов власти.

Помимо нескольких кинотеатров в Ленинграде работает один театр. С весны вновь открыта публичная библиотека, в которой насчитывается 9,5 млн. томов и которая считается крупнейшей в СССР. За исключением выставки «Отечественная война», где представлены военные трофеи, взятые Красной Армией, и т. п., все музеи закрыты. В пределах, допущенных Советами уступок, были открыты для посещения 4 православных церкви. Красноармейцам, однако, ходить в церкви строго запрещено. В отношении общего настроения можно сказать, что вследствие неудач наступления, предпринятого второй ударной армией, которого так долго ждали, а также в результате десяти месяцев осады в городе снова распространилась всеобщая депрессия (выделено мной — Н. Л.). До сих пор Советской пропаганде удавалось сдерживать общее подавленное настроение, вызванное неудачами при попытках снять блокаду и продолжающейся уже десять месяцев осаде, используя намеки на появление второго фронта. После недавних военных и политических событий можно с уверенностью предположить, что настроение населения вследствие не оправдавшихся ожиданий снова упадет.

Национальный архив США. Сообщения из занятых Восточных территорий начальника полиции безопасности и СД. № 21. Микрофильм. Т-175/236. Сс.26–27.

Документ № 47

Начальник полиции безопасности и СД

Берлин,

16 октября 1942 г.

Секретно!

Сообщения из занятых Восточных территорий № 25[178]

…С. Сообщения из незанятых областей СССР

С. Донесения из незахваченных районов СССР.

1. Население.

По данным официальной переписи населения 1939 г. население Ленинграда насчитывало 3,2 млн. человек, доля евреев была значительной и составляла, по меньшей мере, 0,5 млн. чел. Число этнических немцев (они не обнаруживали ничего русского) равнялось 20 тыс. человек. Было немалым число проживающих в Ленинграде финнов, которые, также как немцы и другие национальности, находились под усиленным надзором НКВД.

С началом наступления немецких войск в город помимо остатков разбитых дивизий, сформированных во время начала окружения, хлынул поток беженцев. Речь идет частично о не пострадавшем гражданском населении, которое, следуя строгому приказу об эвакуации, присоединялись к отступавшим красным войскам, а также частично боявшихся за свою жизнь крупных партийных деятелей и евреев из всей Ленинградской области от Кингисеппа до Луги. В результате этого население города выросло до 4–4,5 млн. человек, включая военных. Процентное соотношение евреев увеличилось. Их численность достигла 600–700 тыс. человек.

Советы пытались организовать планомерный вывоз избыточного населения. Уже в июле 1941 г. начали эвакуировать на восток СССР часть военных оборонных предприятий, в том числе станки с обслуживающими специалистами, в первую очередь институт планирования с его архивами, а с 14 августа 1941 г. последовала эвакуация большего размаха, имевшая целью обеспечить безопасность прежде всего женщинам и детям. Мероприятия по эвакуации были организованы плохо, перевозки беженцев почти всегда были не распределены, часть поездов по пути простаивала днями, частично партии больных и полуголодных детей снова возвращались, так как никто не занимался их дальнейшей транспортировкой. Объем первой волны эвакуации, на проведение которой ушло около 1 месяца, точно неизвестен. Ее бесплановое и поспешное проведение вызвало крайнюю раздражительность населения. По различным причинам на эвакуационных пунктах случались скопления народа и беспорядочные сцены, которые частично принимали антисемитский характер, так как при руководимой евреем Штейнбергом эвакуации евреи вызывающим образом имели привилегии.

17 сентября 1941 г. в Москву был отправлен последний эвакуационный транспорт. Ряд оставшихся поездов в течение многих дней простаивал на Ленинградских запасных путях, после чего пассажиров распустили по домам.

Одновременно в городе проводились мероприятия по переселению, которые также свидетельствовали об отсутствии организаторских способностей у властей. Из южных районов города. вывозили людей как вынужденных переселенцев. Их разместили на Васильевском острове и на Петроградской стороне. Часть из них поместили в школах и бараках, еще не занятых беженцами. В среде набитых битком людей царила невообразимая нищета, одновременно появились первые значительные продовольственные проблемы. Впрочем, в январе 1942 г. жителям покинутых районов снова предоставили право занять свои квартиры, так что перемещение огромной массы людей оказалось в результате ненужным.

Уже с конца октября 1941 г. кривая смертности начала резко идти вверх. От голода умирали реже, чем от переохлаждения и желудочно-кишечных заболеваний, которые в первую очередь уносили жизни женщин и младенцев. К этому добавились тиф и дизентерия. Сокращение продовольственных норм, минимум которых пришелся на конец ноября, ослабило сопротивляемость настолько, что случаев, когда люди от усталости падали прямо на улице и быстро замерзали в снегу, не получая помощи от прохожих, стало больше. В неотапливаемых квартирах умирали от голода целые семьи. Это всегда наступало в случае, если мужа переводили на казарменное положение на фабрику, а жена, не имея старших детей, которые были бы в состоянии часами стоять в очередях в службе по обеспечению продовольственными карточками, заболевала.

Хотя к Рождеству хлебные нормы были немного повышены, в январе началось массовое вымирание населения. Похоронные отряды ежедневно объезжали районы города, чтобы убрать с улицы разложившиеся трупы. Во внутренних дворах больниц, на кладбищах и в других местах громоздились штабеля обледенелых трупов высотой в несколько метров и длиной в 20–30 метров, так как не хватало сил копать могилы в замерзшей земле. Смертность выросла с 200 до 600 и более человек в день. В феврале и марте на Волковском кладбище в замершей земле вырыли 4 братские могилы, которые отчетливо видные даже на аэрофотоснимках, вместимостью 30 тыс. мест каждая. На других кладбищах также подготавливались могилы огромных размеров для массовых захоронений. В Московском районе (одном из 15) в январе забирали до 250 трупов в день. Ставшие безразличными жители более не заботились о погребении, если это не касалось их ближайших родственников. Было обычным, когда о смерти близкие умалчивали, чтобы и далее пользоваться продовольственными карточками. Высокая смертность имела место в феврале и в меньшей степени — в марте. В первой половине апреля по-прежнему ежедневно от голода или изнеможения умирало до 1000 человек в день. В целом в течение голодной зимы в Ленинграде погибло свыше 1 млн. человек (выделено мной — Н. Л.). Количество жертв от артиллерийских обстрелов и бомбежек не столь велико и составляет всего 10 процентов.

После установления ледяной дороги по Ладожскому озеру уже с начала декабря 1941 г. начался новый этап эвакуации из Ленинграда. Колонны с боеприпасами и продовольствием на обратном пути вывозили беженцев. Эвакуация не была организована планомерно, поэтому число умерших по дороге от обморожения было высоким. В особенности это касалось тех, кто отважился на переход Ладожского озера пешком.

17 февраля 1942 г. Горсовет приступил ко второй плановой эвакуации, которая длилась до 17 апреля 1942 г. Число эвакуированных в этот период составляло на каждом из 34 эвакуационных пунктов в среднем по 12 000—15 000 чел., в то время как в наименее плотно населенном районе на окраине города насчитывалось свыше 8600 человек. Только 7-го и 8 марта было отправлено в общей сложности 65 тыс. человек. Общее число охваченных второй волной эвакуации составило 400–500 тыс. человек. Потери по дороге составляли около 10 %. Согласно официальной советской регистрации, получателей гражданских продовольственных карточек после окончания второго периода эвакуации в городе насчитывалось 1 млн. 700 тыс. жителей.

С 27 мая снова был открыт водный путь по Ладожскому озеру. Транспорт на обратном пути снова вывозит гражданское население. 2 июня их число равнялось 300, а 3 июня — 600. 15 июня начался последний крупный этап эвакуации, который продолжался до 15 августа. Если зимой старались успеть вывезти в первую очередь женщин с детьми, а также тех, кто в советском понимании был неблагонадежен — прежде всего этнических немцев и частично финнов, то новый приказ по эвакуации распространялся на всех женщин с двумя и более детьми до 14 лет, на всех неспособных к работе лиц и инвалидов, а также выходцев из оккупированных районов, Украины и Прибалтики, на заключенных, соответственно на родственников заключенных и на семьи находящихся на Ленинградском фронте офицеров. Даже евреев, которых в массовом порядке еще не вывозили в марте и апреле, теперь эвакуируют в огромном количестве. Разрешается брать с собой ручную кладь весом до 10 кг и багаж до 50 кг, который принимают на восточном береге Ладожского озера. Объем ежедневных перевозок колеблется от 800 до 4000 человек, иногда и более того. Большинство эвакуированных направляли в Ярославскую область. В целом третий этап эвакуации охватил 120 000 человек.

С 15 августа более не поступает сообщений о каком-либо значительном вывозе беженцев из Ленинграда. Последняя эвакуация, кажется, была проведена достаточно организованно. Ее целью однозначно было освобождение города от всех элементов, которые в широком смысле не представляют интереса для обороны города, т. е. от тех, кто не является рабочими или работниками оборонных предприятий, членами рабочей самообороны, резервом рабочей силы для рубки леса и для рытья окопов. Власти стремились к честному отбору лиц при осуществлении эвакуации, но достигали его далеко не всегда. Численность населения города в настоящее время составляет примерно 1 млн. — 1,25 млн. человек (хотя большинство оценок превышает 1 млн. чел.). Структура населения сейчас в конце эвакуации …позволяет Советам легче пережить вторую блокадную зиму.

2. Настроение и пропаганда.

Общее настроение в первые дни сентября 1941 г. характеризовалось глубокой депрессией. Быстрое продвижение сил Вермахта, недостаток резервов для обороны города привели в последующие дни к усилению депрессии. Действия советских органов, которые торопились с эвакуацией важных оборонных предприятий и уничтожением различных политических архивов и архивов НКВД в печах электростанций, также подтвердили это повсеместно распространенное ожидание. Даже когда не последовало вступления немецких войск в город, настроение не изменилось. Беспорядок при размещении беженцев, отказ в праве на эвакуацию, неразбериха при раздаче продовольственных карточек породили всеобщее озлобление и новые сомнения в силе советского режима.

В это время фронт был открыт на многих участках и таким образом известия из оккупированных районов самыми разными способами проникали в город. Советская пропаганда отрицала распространявшиеся слухи, но те из них, в которых шла речь об отношениях немцев к гражданскому населению, все же расходились. Когда к этому времени не случилось предсказанной Советами и с ужасом ожидаемой бомбардировки отравляющими веществами, стали ждать, некоторые с нетерпением, вступления немецких войск. После скорой сдачи Ленинграда надеялись на возобновление нормального положения, тогда как Советы уже явно были вне состояния контролировать ситуацию. Представились долгожданные возможности свести счеты с Советским режимом и, кроме того, с укоренившимся в среде рабочих еврейством.

Эта первая фаза изменения настроения продолжалась вплоть до октября прошлого года. Одним из самых типичных документов этого периода является статья из «Ленинградской правды» о корректном отношении Вермахта к гражданскому населению, сомнительные оценки которой представляют собой результат коварного дьявольского расчета. Нет сомнения в том, что в это время большинство населения ожидало вступления немцев в город, часть населения раздумывала. Хотя в октябре Советам удалось урегулировать беспорядочную выдачу продовольственных карточек, уменьшение норм стало причиной крайнего недовольства. К официальным сообщениям советской пропаганды о победах население зачастую относилось с недоверием. Закрытие предприятий привело к повсеместной безработице, а она, в свою очередь, к сокращению продовольственных норм для измученных людей. Проводимая властью мобилизация рабочих в народное ополчение не имела популярности, т. к. не хватало оружия, часто состоящего из деревянных винтовок и мелкокалиберных охотничьих ружей. Все это казалось бессмысленным. Опрометчивое введение в бой во время проводимого наступления батальонов ополченцев (приблизительно 30 сентября 1941 г. под Павловском), которые были недостаточно вооружены и частично безоружны и понесли ужасные потери, усилили подавленность. На многих крупных предприятиях дошло до открытых высказываний о сдаче города, что было, учитывая всеобщую шпиономанию, значительным явлением, в отдельных случаях доходило даже до бесчинств. Ненависть к евреям проявилась в форме открытого антисемитизма по отношению к ним. Общее положение свидетельствовало о том, что народ повсеместно вышел из-под контроля советской власти. В течение месяца Советы сделали все, чтобы укрепить упавший авторитет режима. Распределение продовольствия, даже основанное на уменьшенных нормах, было упорядочено. Активизировалась пропаганда. Одновременно сводки с фронта стали более достоверными. Милиция и НКВД устраняли пораженческие элементы, ночные патрули и проверка документов держали жителей под психологическим давлением.

В ноябре и декабре начался страшный голод. Жители постепенно стали апатичными. Единственной проблемой, занимавшей всех, был вопрос о питании. В отдельных случаях происходят бессмысленные протесты: выстрелы по продовольственным колоннам, в одном кабаке взорвали гранату, во время празднества в честь 7 ноября раздаются возгласы: «Поднимем восстание!». По ночам во время налетов немецкой авиации передаются световые и ракетные сигналы, которые в большинстве случаев не имеют никакой связи между собой и своей бессмысленностью отражают типично русский характер. Типично русским является стремление официальной пропагандой усилить психоз своих агентов: во время ракетных обстрелов была поднята на ноги вся служба противовоздушной обороны, лихорадка преследований призвана заглушить усталость и депрессию. В центре внимания официальной пропаганды находятся донесения об ужасах в лагерях для русских военнопленных. Разыскиваются беглые красноармейцы, чтобы они в бомбоубежищах и на собраниях предприятий рассказывали о пережитом ими в лагерях. Эти действия имеют некоторый результат. Все же подлинно боевого духа достичь не удалось. В условиях голода и холода народ погружается в безвольную апатию. В конце декабря нужда достигает предела. Повышение продовольственных норм влечет за собой полную несостоятельность всей службы снабжения, большинство жителей остается на три или более дней без куска хлеба. Под воздействием немецких листовок дело доходит до выпадов против евреев и евреек, которые все же явно имеют характер совершенных в отчаянии действий. Ненависть часто обращена против немецких завоевателей, которые, сытые и довольные, засели в своих удобных бункерах и полностью предоставили город голоду и отчаянию. Обстрел немецкой артиллерии, который еще в прошлом месяце внушал ужас, нисколько не расстроил длинные очереди стоящих в продовольственные лавки людей. Голод и жажда хлеба полностью овладели мыслями людей.

Осенью была проведена массовая мобилизация жителей для строительства оборонительных сооружений и окопных работ. Было построено множество оборонительных линий, состоящих из противотанковых рвов, баррикад, пулеметных гнезд и бункеров. Эти работы помогли укрепить психологическую готовность к обороне. Работа часто приостанавливалась. Когда снегом заносило улицы и здания, с трудом расчищали важнейшие коммуникации.

25 января и 15 февраля последовало новое повышение продовольственных норм, что стало возможным вследствие значительных транспортировок по Ладоге. Несмотря на это, общая ситуация в городе до конца февраля оставалась такой, что всякое сообщение, в том числе и почтовое, между войсками на фронте и их родственниками в городе было фактически прервано, чтобы не позволить боевому духу в войсках упасть еще ниже. В сражающихся под Ленинградом соединениях сейчас говорили о так называемой «теории износа»: власти Ленинграда посредством бессмысленных наступлений на немецкие позиции старались уменьшить число обороняющих, с тем, чтобы при отсутствии достаточного количества войск сдать город неприятелю, чтобы потом можно было с чистой совестью отчитаться перед московскими властями.

В начале марта происходило известное улучшение настроений в результате спада сильнейших морозов, а также надежд, появившихся в результате деятельности пропаганды. Одновременно с этим внимание было сосредоточено на эпидемиях, появления которых ожидали после таяния снега из-за огромного количества находившихся под ним трупов.

В апреле Горсовет и, соответственно исполкомы … ценой огромных усилий вновь навели порядок в городе. Возобновилась подача электроэнергии и водоснабжение. Ряд промышленных предприятий вновь начал работать. Гражданское население привлекалось на общественные работы по расчистке города. Сверх нормы отрабатывали до 3 часов в день. Санитарные условия приведены в порядок. Эти мероприятия (такой же впечатляющей была самоотдача гражданского населения) имели существенный положительный резонанс в общественном мнении. Авторитет советской власти восстановлен. Постановление о совместном воспитании всех детей старше 3-х лет в детских домах означало проведение решительных мер в этом вопросе (детские дома одновременно с этим обеспечивались продовольствием). Уже в марте была объявлена мобилизация женщин, на отдельных окружных военных комиссариатах проводились медицинские освидетельствования.

Март характеризовался дальнейшей нормализацией ситуации. Почта снова стала работать ежедневно. Возобновили работу школы. Милиция, кадры которой зимой состояли преимущественно из женщин, в тяжелое время ставших нерешительными и вялыми, была пополнена пополнением из Московской милиции. Особенно активно работает пропаганда. Многочисленные гости из самых разных районов СССР, а также из ряда известных партизанских соединений открыто появляются в городе и передают защитникам поздравления и подарки. Торжественно награждаются работники оборонных предприятий и заводы. Это приумножило количество используемых властью лозунгов. Производственные показатели ленинградских предприятий достигли уровня июня 1941 г. Для укрепления боевого духа в большей мере используют национальные идеи, начат новый этап распространения антинемецких слухов.

Особенно позитивный эффект на настроения населения оказало проведение работ по озеленению города, в которых участвовали все горожане, а также выдача довольно насыщенного специального рациона к 1 мая.

В течение последующих 2-х летних месяцев ситуация в Ленинграде также свидетельствовала об удивительно нормальной жизни. О войне напоминали только два марширующих по улицам батальона, а также отсутствие в большинстве домов детей. С другой стороны, в городе работают несколько театров, публичная библиотека, 27 кинотеатров, посещаемость которых в июле была равна 750 000 зрителей. Особенно популярной является выставка «Отечественная война», на которой демонстрируются военные трофеи, а также изображения зверств немцев в отношении русских. В июне и июле получили особый размах распространение лживых сведений о будто бы совершаемых немцами преступлениях и боязнь газовой войны. В каждом номере газет помещаются фрагменты псевдодокументов, показания заключенных, воспоминания и письма из оккупированных территорий об увечьях военнопленных, о мучениях гражданских людей и в первую очередь — о насилии над женщинами и девушками.

Мнимая мобилизация девушек Ялты (Крым) для немецких солдатских публичных домов дает ясное представление о том, каким образом работает советская пропаганда. С другой стороны, уничтожение 2-й ударной армии в Волховском «котле» нанесло ощутимый удар по настроениям в целом, что впоследствии привело к усилению депрессии.

Август и сентябрь были посвящены энергичной подготовке к зиме. Третий эвакуационный период подошел к завершению. Оставшиеся в городе знают, что им снова предстоят ужасы блокадной зимы. Хотя все дома были проверены на предмет изолированности водопроводных труб, исправности печей, теплостойкости, все эти приготовления приводят более к унынию, чем к желанию выстоять до конца. Говорят, что советская власть, несмотря на ее готовность примириться с имевшимися провалами, подтверждает, что война будет продолжаться до бесконечности, даже если придется и дальше приносить в жертву народ и его благосостояние. Народ ждет падения Ленинграда, но не осмеливается назвать сроки. Ожидают окончание битвы и опасаются немцев- победителей. Хотя не всем выдумкам о зверствах население верит, все же преобладает убеждение, что за поражение придется заплатить порабощением сельского населения крупными немецкими землевладельцами и принудительными работами советских рабочих.

Современное моральное состояние общества характеризуется значительной неустойчивостью, что без сомнений является результатом планомерной работы по распространению немецких листовок. Эта пропаганда должна была, по возможности, с использованием известных русских, находящихся на оккупированных территориях, опровергнуть ложные сведения о зверствах немцев, обратить внимание на бережное обхождение Вермахта с политруками и членами партии. Кроме того, при помощи гражданского населения оккупированной территории органы пропаганды должны были собрать сведения о системе сельского хозяйства, обеспечении продовольствием, системе школьного образования, русских органах самоуправления и т. п. Пропаганда должна была в первую очередь указывать рабочим на пагубные последствия уничтожения промышленных предприятий, предостерегать их от уличных побоев. С началом действий против города психологически верным было издание в форме листовок детальных правил поведения для населения. Эти листовки с самого начала внушали ощущение наличия нового порядка.

3. Снабжение

Вопреки высказываниям большевистской пропаганды о том, что Ленинград обладает достаточным количеством запасов, чтобы продержаться в течение года, оказалось, что запасы продовольствия резко уменьшились. Без подвоза по Ладоге город в январе или феврале оказался бы полностью без продовольствия. Хотя в город был пригнан скот в огромном количестве (в пригородном районе Пушкина до войны имелось 38 000 голов крупного рогатого скота и 12 000 свиней. Их всех до последней пригнали в Ленинград), в самом начале окружения попал под обстрел и сгорел дотла один из важнейших продовольственных складов (Бадаевские склады №№ 1 и 10). В начале сентября 1941 г. началась свободная продажа продовольствия. Нормы пока еще были терпимыми. Они составляли:

Служащие и гражданское население получали соответственно 300 и 400 г хлеба, а также сокращенные нормы остального продовольствия. В конце сентября общая система распределения развалилась. Часть населения днями оставалась без своих пайков, т. к. запасов не хватало.

В октябре был наведен некоторый порядок. Все же до 400 г были уменьшены хлебные нормы для рабочих (включая нормы для работающих на строительстве оборонительных укреплений) и до 200 г для служащих и их семей. Ежемесячная норма выдачи крупы уменьшилась до 1500 г и 600 г соответственно, масла — до 1500 г и 750 г соответственно. Чтобы внести новый беспорядок в систему распределения, с немецких самолетов было сброшено множество перепечатанных продовольственных карточек, которые, если и не привели к ожидаемому экономическому воздействию (после регистрации всех карточек 28 октября 1941 г. Советы снова быстро приобрели контроль над ситуацией), все же имели большое пропагандистское значение.

11 ноября Советы были вынуждены снова сократить хлебные нормы до 300 г и 150 г соответственно, уже 25 ноября последовало уменьшение норм до 250 г для рабочего и 125 г для семей военнослужащих. Ежемесячные нормы выдачи крупы составляли 900 г и 450 г соответственно, мясо — 900 г и 450 г соответственно в месяц. Сахара и кондитерских изделий выдавали 1500 г и 450 г соответственно, сливочного или растительного масла — 1050 г и 300 гр. соответственно в месяц. В действительности эти нормы были доступны только части населения, у которой было время успеть получить их, поскольку, вследствие всеобщей неразберихи и наличия подделок, предусмотренная властями раздача продовольствия не гарантировалась. Извещение и раздача продовольствия проводились подекадно. С наступлением следующей декады неиспользованные талоны не отоваривались. В действительности это означало, что каждый раз значительная часть населения была лишена теоретически предписанных скудных норм продовольствия.

С начала ноября в Ленинграде начался голод. Цена за 1 кг хлеба, который на «черном» рынке прежде стоил в октябре 50 руб. (официальная цена на хлеб равнялась и равняется в настоящий момент 1,1 руб. за один кг), резко возросла до 300–400 руб., а в самые голодные периоды — даже до 700–800 руб. Одна кошка стоила 100–250 руб., собака среднего размера — 300 руб. В выдаваемый хлеб подмешивались всевозможные суррогаты, часто жмыхи, отчего хлеб становился мелким и малосъедобным. В декабре в хлеб подмешивали даже смесь торфа и бумаги, которую производили на бывшей целлюлозной фабрике.

С продовольственной катастрофой совпал выход из строя электроснабжения, что было обусловлено бомбардировками и нехваткой топлива. С 6 декабря не поступает электроэнергия для частного пользования. Даже бензина нет в продаже. Движение осуществляется только по 4-м трамвайным маршрутам. 1 января 1942 г. электроснабжение города было полностью приостановлено. Даже насосы не поставляют воду на водопроводные станции, население вынуждено черпать питьевую воду из прорубей в Неве или из каналов. Органы власти также перешли на масляное освещение. Гражданское население с наступлением темноты сидит перед отапливаемыми с трудом печками; для необходимого освещения у населения имеется достаточное количество сосновых лучин. В Рождественские дни ситуация ухудшилась. Хотя основанные на дополнительных и увеличенных в объеме поставках по Ладожскому озеру нормы снова были повышены до 350 г и 200 г соответственно, система распределения вновь была нарушена, вплоть до первых дней января половина населения вообще не могла получить хлеба. Начинался каннибализм. По утрам на улицах находят трупы с отчлененными мягкими частями тела (икры ног, части ягодичных мышц), по вечерам подозрительные субъекты продают холодец из клея, человеческое мясо и т. п. Милиция предпринимает решительные меры против продавцов студня.

В январе 1942 г. почти вся промышленность простаивала. Некоторые цеха важнейших оборонных предприятий по часам снабжались электричеством. Кое-где вместо электричества используют конный привод, кое-где применяется человеческая сила. Ко всем остающимся дефицитам добавилась нехватка топлива. Жители сносят разрешенные здания, ломают заборы, снимают могильные кресты с церковных дворов. Самовольная заготовка дров была сначала запрещена милицией. В конце концов власти ограничились контролем над деятельностью по сносу зданий.

25 января смогли увеличить хлебные нормы до 400 г для рабочего, 300 г на служащего и 250 г для семей служащих. 15 февраля последовало новое повышение норм до 500 г и 400 г и 300 г соответственно. В начале марта ситуация выглядела следующим образом:

Ленинградские официальные продовольственные нормы в марте 1942 г.

В действительности эти официально объявленные нормы не всегда доходили до потребителей. После временного сокращения продовольственных норм в конце марта к 1-му мая продовольственные нормы были снова доведены до мартовского уровня, по поводу праздника добавили особые пайки (спирт, сыр, шоколад). Это время характеризовалось повсеместным восстановлением нормальной ситуации в городе. С конца февраля одно за другим возобновили работу предприятия, было восстановлено электроснабжение даже для пуска в эксплуатацию трамваев, для городских нужд и отчасти даже для освещения.

Огромное значение для обеспечения витаминами поголовно страдающего авитаминозом населения имела организация работ на приусадебных участках, которой с весны руководил Горсовет. Каждый житель должен был обработать 0,15 га земли на садовых участках, в указанных ему парках и пригородах. Крупные предприятия получали в совместное владение обработанные приусадебные участки. В целом в работе на приусадебных участках было занято 500 промышленных объединений и 27 000 отдельных участков. Семена (капуста, салат, огурцы) были предоставлены городскими совхозами или были доставлены по воздуху. Хватало картофеля, хотя с октября 1941 г. картофель в городе было практически не увидеть.

Ситуация по снабжению на тот период характеризуется следующей картиной:

Продовольственные нормы (принимая во внимание имеющийся в это время урожай зелени) в сентябре были уменьшены, хотя по август достаточно регулярно выдавался дополнительный рацион.

Раздел III. Документы Управления НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду[179]

Документ № 48

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

«5» сентября 1941 г.

№ 9045

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

О настроении бойцов и командиров Действующей Красной Армии

Большинство обработанной военной цензурой корреспонденции содержит в себе сообщения, отражающие здоровое политико-моральное состояние личного состава частей Действующей Красной Армии.

Бойцы и командиры выражают преданность делу защиты Родины в борьбе с фашистскими войсками, стремление к победе и полному разгрому врага.

Однако, за последние дни в переписке бойцов и командиров Действующей Красной Армии возрастает выражение недовольства отходом частей нашей армии под натиском германских войск.

За период с 10 по 30 августа с. г. военной цензурой не пропущено 18 813 корреспонденций (1,6 %), содержащих ярко выраженные отрицательные настроения, связанные с отходом наших воинских частей.

В своих сообщениях об отступлении наших войск бойцы воинских частей: г. Пушкина, Кр. Села, Слуцка, Красногвардейска, Ораниенбаума, Ко-порья, Тайц, Дибуны, ППС 418, 1-й гвардейской дивизии, Кингисеппской армгруппы, ППС 1104, г. Кронштадт, ППС 336, 4-й дивизии Народного ополчения, Кингисеппской армгруппы, ППС 669, Лужской армгруппы — пишут о неумелом командовании боевыми операциями и трусости комсостава:

…«Недавно наши части отошли, было брошено вооружение, машины и провиант. У нас были боеприпасы, но не разрешили стрелять.

Начальник штаба Виноградов удрал вперед и бросил даже собственную машину. Почему он приказал отступать — это вопрос, подлежащий разбору трибунала».

ППС 366, 4 рабочая дивизия, отд. арт. дивизион, 4 батарея.

…«Поздравь меня с позорным бегством через наше командование.

Как мне, старику, пришлось тяжело выходить из окружения, ведь многие молодые командиры, бросив людей, боепитание, спасали свои шкуры.

Я участвовал в двух боях и убедился, что наши командиры неспособны управлять боем, а только криками да лозунгами. Стыдно писать, что я с фронта приехал в Красное не один, а с остатками позорно разбитой нашей дивизии».

ДКА ПСК г. Красное село.

«Последние дни мы с такой быстротой отступаем, даже представить не можешь. Командование бежит в тыл не только от немцев, но и от нас. Так воевать нельзя, пока не заменят трусов-командиров хорошо обученными, смелыми командирами».

ДКА ПСК — г. Слуцк.

«Воины красные бьются храбро и самоотверженно, но отдельные паникеры и трусы как из рядового состава, так и из среднего и высшего ком. состава во многом вредят на поле боя».

В/ часть п/я 202, Н. Петергоф.

Бойцы воинских частей: ППС 726, 191 стр. дивизии, Кингисеппской армгруппы, ППС 856, 90 стр. дивизии, ППС 121, 70 стр. дивизии — г.г. Оредеж, Волхов, Ораниенбаум, Красное село, Чудово, Красногвардейск, дер. Тигоды — пишут о слабом оснащении Красной Армии боевой техникой, самолетами, танками и винтовками:

«Находимся на передовых позициях, пулеметы, которые у нас были, все отобрали в тылу, а дали старые и чужие пулеметы. На мое отделение пулемета не дали».

ППС 468, Лен. Обл. г. Красное Село.

«У нас нет танков и самолетов. Придут на фронт 3 танка и 5 самолетов, а немецких танков и самолетов счету нет. Наши командиры все бегут, а бойцам отступать не велят».

Лен. Обл. г. Красногвардейск.

«У немцев преобладает техника, почти все они вооружены автоматическим оружием, а у наших многих бойцов старые винтовки. У немца минометы, а у нас этого мало».

ППС 1102 г. Кронштадт.

«На днях, наверное, вступим в бой, только в бой идти не с чем, нет орудий. Не знаю почему не дают».

В/ часть п/я 46 ОМБ — г. Пушкин.

«Плохо, что не хватает оружия, например, у меня нет винтовки и у других так же, кроме гранат, ничего нет. Как будем бороться с танками, не знаю».

ДКА п/я 473/21, 2 гвард. дивизия, 2 стр. полк.

Участники боев воинских частей: ППС 121, 70 стр. дивизии, ППС 726, 191 стр. дивизии, ППС 857, 268 стр. дивизии, ППС 418, 1-й гвардейской дивизии сообщают о превосходстве техники врага, господстве его авиации, танковых частей и минометного оружия:

«Техника у немца дьявольская, он косит наших из минометов, артиллерии и бомбит с самолетов.

Ну разве можно устоять против минометов и автоматов с винтовкой старого образца 1891/30 г.г.

На всем протяжении войны у нас, на эстонском участке, не показывалось ни одного нашего самолета, а фашистские то и дело забрасывают бомбами».

ППС 867, 268 стр. дивизия, 952 стр. полк.

«Их авиация очень беспокоит нас — бомбит, поливает из пулеметов, а вот наши самолеты против них ни разу не появились, и они летают, как дома, не встречая сопротивления».

ППС 857, 268 стр. дивизия.

«Немцы очень хорошо вооруженные, не как мы, у них все автоматы на 75 патрон. У нас целые поля остаются убитых».

ППС 494.

«Находимся на р. Оредеж, последние дни сильно действует немецкая авиация, прямо невозможно находиться на огневой позиции. Наших самолетов нет ни одного, не знаю, что за причина. На этом участке наши отступают в беспорядке».

ДКА, Оредежский район.

«Не надеюсь вернуться домой, потому что силы немцев гораздо больше и техника лучше. Нам с винтовками ничего не сделать».

ППС 418. 1 гвард. дивизия, 1 арт. полк.

Бойцы воинских частей ППС 418, 1 гвардейской дивизии, 1 арт. полка, в/ части п/я 109а, ст. Дибуны, в/ часть п/я 879, Ст. Петергоф, г. Красногвардейск — пишут об отсутствии боевой подготовки у новых войсковых формирований, что ведет к большим потерям Красной Армии и слабым результатам ее контратак:

«У нас остались одни старики, стали нас учить бегу, не можем и 50 метров пробежать. Не надеюсь вернуться назад — не убьют, так задавят танками, нам все равно не убежать».

Лен. Обл. г. Красногвардейск.

«Сейчас мы стариков обучаем стрельбе из пулемета. Наших молодых как послали в бой, так они в панику, рассыпались, кто куда, так их батальон и перебили».

Лен. Обл. Ст. Петергоф.

«Взвод, который я получил, весь из приписного состава, необученный, ни один боец и пулемета не знает, и как обращаться с ним не понимает. 14/VIII мы пошли в атаку и мои пулеметчики не поддержали, пулеметы не заработали. Атака вышла неудачной».

В/ часть п/я 879.

Из воинских частей, п/я № 126/9 г. Ленинград, ППС 1102 г. Кронштадт, ППС 594, г. Бологое, Усть-Луга, ППС 111, 11-й стр. дивизии имеются единичные сообщения, отражающие нездоровые панические и упадочнические настроения:

…«Обстановка очень трудная. Придется ли нам вообще встретиться друг с другом? В особенности тяжело переживаем с 10 августа. Трудно переживать минуты, в которые можешь умереть беззащитно, без нанесения поражения врагу».

121 ППС. 70 стр. дивизия.

…«У многих бойцов мнение такое, что вряд ли нам с немцем справиться, ибо самые боевые кадровые силы у нас потеряны. Что было в 1914 г., то и сейчас — у него техника, а у нас дубинка».

ППС 111, п/я 14, 11 стр. дивизия, 330 с. п.

…«Уже никому из нас не секрет, что мы должны погибнуть рано или поздно. Все возмущены, почему за последнее время ни один наш самолет не летал над фронтом».

ДКА Усть-Луга.

…«Вернуться живым домой не придется, сами знаете какая обстановка. Я из первой роты кадровик только один остался.

Оставшиеся здесь, кроме уехавших в Детское, уже убиты, остальные приписники».

ППС 114, 122 стр. дивизия, 420 стр. полк.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО И Г. ЛЕНИНГРАДА КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3-ГО РАНГА

(КУБАТКИН).

Разослано:

тов. ВОРОШИЛОВУ

тов. ЖДАНОВУ

тов. БЕРИЯ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д. 10. Лл. 1–6.

Документ № 49

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

«28» октября 1941 г. № 9652

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В процессе обработки красноармейской корреспонденции военной цензурой с 1 по 25 октября зарегистрировано 7180 неофициальных сообщений о гибели бойцов на Ленинградском фронте.

Особенно большое количество неофициальных сообщений исходит от бойцов 8 армии и красноармейцев, находящихся на излечении в госпиталях.

Как правило, неофициальные сообщения идут от знакомых или же от находившихся в одном подразделении бойцов. При сообщении пересылаются личные документы, справки, фотографии и т. д.

Зарегистрированы факты, когда бойцы родственникам убитых пересылали личные медальоны, как доказательство смерти товарищей.

В ряде случаев отдельные командиры частей также пересылают неофициальные сообщения о гибели бойцов.

Родственники бойца, узнав неофициальным путем о его гибели, высказывают недовольство, обращаются с жалобами на бездушное отношение к семьям красноармейцев, ссылаясь на то, что не имеют документов на получение пенсии.

В отдельных случаях на этой почве дело доходит до антисоветских высказываний.

Учитывая это, считаем необходимым по линии командования и политаппарата армий Ленинградского фронта провести разъяснительную работу среди бойцов и командиров о недопустимости подобных сообщений, так как это снижает моральное состояние членов семей бойцов Красной Армии.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3-ГО РАНГА (КУБАТКИН)

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ФЕДЮНИНСКОМУ

тов. КУЗНЕЦОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д. 10. Лл. 15–16

Документ № 50

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

«28» октября 1941 г. № 9655

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

За 30 дней октября военная цензура обработала свыше 180 000 корреспонденций, исходящих от бойцов, командиров и политработников 8-й армии Ленинградского фронта.

Преобладающая часть корреспонденции отражала здоровое политико-моральное состояние бойцов.

Красноармейцы и командиры в своих письмах высказывали высокий патриотизм, мужество и решимость в борьбе до полного разгрома врага.

Однако, из всего количества проверенной корреспонденции 7007 документов содержали сообщения отрицательного характера, что составило 3,8 % ко всей направленной из 8-й армии корреспонденции.

Такое значительное количество отрицательных сообщений говорит о неблагополучном положении в 8-й армии.

Отрицательные состояния бойцов сводятся:

…«Из нашей партии, прибывшей 29/IX, кто попал на передовую, осталось немного. Вся трагедия в том, что почти весь состав шел в бой необученным».

…«Находимся в кольце — до Ленинграда дороги, проезды отрезаны и мы сейчас деремся самостоятельно своими силами, какие у нас остались».

…«Наш полк закончил свое существование. Осталось 29 чел.»

Таких сообщений зарегистрировано военной цензурой около 4200.

…«Моторизированная часть попала в окружение, человек 50 ушли, остальных немцы взяли в плен… У нас не было патрон, нам выдали холостые, и когда мы пошли в атаку, немцы, узнав, что мы стреляем холостыми патронами, нас окружили».

…«Горючего нет, доставка скверная, все машины закопали в землю, чтобы спасти их от осколков снарядов и пуль».

Подобных сообщений зарегистрировано 693.

В 239 письмах бойцы выражали недовольство отсутствием зимнего обмундирования и недостаточным питанием.

…«Нет ни теплого белья, ни рукавиц, замерзаешь и не чувствуешь ни рук, ни ног».

…«Одежда летняя, в пилотках, сапоги дырявые. Придется погибать».

…«В настоящее время находимся в голоде и холоде. Слабые вояки — едва винтовки таскают».

Все отрицательные факты в большинстве случаев бойцы расценивают, как результат нераспорядительности и безответственности командного состава.

Начальник управления НКВД ЛО Комиссар Госуд. Безопасности 3-го ранга (Кубаткин)

Разослано: тов. ЖДАНОВУ

тов. ФЕДЮНИНСКОМУ

тов. КУЗНЕЦОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. В. 10. Лл. 17–19.

Документ № 51

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

«6» ноября 1941 г. № 9746

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

За последнее время в Ленинграде среди рабочих, служащих, инженерно-технической и научной интеллигенции возросли пораженческие настроения.

Значительная часть лиц в своих оценках дальнейших перспектив войны считает, что Красная Армия не в силах организовать отпор врагу, Ленинград и Москва будут сданы.

Неверие в победу Красной Армии объясняют тем, что:

а) Красная Армия к войне с серьезным противником не подготовлена и не может противопоставить свою боевую технику немецкой;

б) Армия деморализована отступлением и сдачей противнику большой территории и крупных городов;

в) Помощь СССР со стороны Англии и Америки малоэффективна и положительных результатов в войне с немцами не дает.

Инженер котлотурбинного Института Замазий среди работников Института сказал:

…«Масса советских людей в настоящее время перестала верить нашему правительству. Говорили, что к войне готовы, что «Ворошиловские килограммы» сметут с лица земли врагов Советского Союза, что техническая оснащенность Красной Армии выше армий других стран.

В действительности все это оказалось обманом.»

Начальник плановой группы треста № 40 Положенцева высказала:

…«Теперь я вижу, что наши правители окончательно проиграли войну. Если они не умеют управлять и воевать, то надо отказаться от власти.»

Старший экономист Ленплана Каленов причины отступления Красной Армии объясняет:

…«Наша армия обречена на постоянные поражения потому, что у русских людей исчез идеал, за который можно было бы драться. Крестьянин не хочет драться за колхозы, так как колхозная идея провалилась и внутри крестьянина еще глубоко сидит собственник.»

Слесарь механического завода Кировского Промкомбината Емельянов среди рабочих завода сказал:

…«Города немцам сдаем потому, что наша армия во всех отношениях слабее немецкой. В нашей армии моральное состояние неудовлетворительное, к тому же бойцы голодают. Ничего удивительного, если немцы скоро возьмут Москву.»

Последние дни перед празднованием XXIV годовщины Октябрьской Революции распространяется мнение, что к 7 ноября война будет закончена взятием немцами Москвы и Ленинграда.

Профессор института инженеров ж. д. транспорта Гордиенко. Касаясь перспектив войны, высказал:

…«Война закончится к 7 ноября сдачей Москвы и поражением Советского Союза. Для всех ясно, что война проиграна. Немцы захватили огромную территорию, и из этого факта советскому правительству следовало бы сделать соответствующие выводы.»

Научный сотрудник Института защиты растений Принц сказал:

…«К ноябрю все будет кончено. Наивно думать, что после смерти Москвы можно будет вести войну на рубежах Волги и Урала, да и не пойдут немцы туда. На Украине и здесь будут образованы новые правительства. Они и будут наводить новые порядки.»

Сотрудник Ленинградского отдела ТАСС Тарасевич высказался о неизбежном захвате Москвы и Ленинграда.

…«Немцы к годовщине Октябрьской Революции захватят Москву, а Ленинград возьмут измором.»

Работница артели «ЛЕНЭМАЛЬЕР» Семенова:

…«Немцы передавали по радио, что 7 ноября они устроят нам такую иллюминацию, какой никогда еще никто не видел.»

В конце октября стали поступать сигналы от якобы, готовящемся в Ленинграде военном перевороте и наличии в рядах Красной Армии заговорщической организации.

Рабочий фабрики «Пролетарская победа» № 1 Васильев в группе рабочих сказал:

…«Красноармейцам надо бросить воевать против немцев.»

Вмешавшийся в разговор рабочий фабрики Титиков подчеркнул:

…«Красноармейцы ждут, когда рабочие начнут восстание и сразу присоединятся к ним.»

Рабочий завода «Красный треугольник» Комаров в цеху рассказал, что в октябре он имел беседу с двумя командирами Красной Армии, которые ему порекомендовали:

…«Вы, рабочие, должны воевать против советской власти. Только плохо, что у Вас нет оружия. Ну, да ничего — Вы восстаньте без оружия, а мы, военные, Вас поддержим.»

(Комаров арестован).

Рабочий II ГЭС Аверченко среди своего окружения заявлял:

…«Терпение рабочих скоро лопнет. Рабочий класс должен восстать. Восстание в Ленинграде должно быть в скором времени. Все военные, находящиеся на фронте, знают, что их семьи голодают и мучаются. Настроение бойцов Красной Армии не воинственное.»

(Аверченко арестован).

По вскрытым за последнее время контрреволюционным формированиям также получены сигналы о готовящемся перевороте и стремлении враждебных элементов оказывать практическую помощь войскам.

1. Контрреволюционная группа из бывших людей, возглавляемая б. бароном Штакельбергом, готовится к приходу немцев и в этом направлении проводит антисоветскую работу.

Один из участников группы художник Афанасиу нашему агенту сообщил, что он является сторонником поражения СССР и готовится принять участие в терроре против коммунистов. Для этой цели изыскивает оружие.

Афанасиу рассказал агенту, что в октябре в поселке Ольгино он встретился с командиром воинской части, который сообщил ему об отрицательных настроениях в армии и возможном военном перевороте к 24-й годовщине Октябрьской Революции.

Афанасиу арестован. Производим аресты остальных участников группы.

2. Родственники белоэмигрантов Зайцевых — Бочагова и ее муж Соколов (сын б. директора царскосельской гимназии, в данное время командир взвода 26 полка связи) группируют вокруг себя б. офицеров царской армии и командиров Красной Армии.

Участники группы устраивают сборища и обсуждают вопросы, связанные с приходом в Ленинград немецких войск.

В конце октября Бочагова сообщила нашему агенту, что к Октябрьским праздникам готовится вооруженное выступление военных и открытие фронта немцам.

Участники группы Соколов и Невский (командир взвода отд. ж. д. батальона) готовятся перейти на сторону врага.

Бочагова и Соколов арестованы. Следствие форсируем.

3. Контрреволюционная группа, возглавляемая художником Быковым, ставила перед собой задачу создания повстанческой фашистской организации «Нацист».

Организация должна была оказывать вооруженную помощь немецко-фашистским войскам для захвата Ленинграда.

Осуществлению вражеских замыслов помешал их арест.

4. Контрреволюционная группа из бывших людей в составе:

Жукова С. В. — нач. мастерской I Райжилуправления Дзержинского района;

Жукова А. К. — сына полковника царской армии, б.  служащего германской концессии «Мологолес» и др.

ставила своей задачей оказание помощи немецкому командованию путем деморализации тыла, распространения провокационных слухов.

Одновременно группа готовилась принять активное участие в восстановлении экономической жизни города после занятия его немцами.

По показаниям Жукова С. В., группа была связана с другим контрреволюционным формированием, в составе которого входил б. банковский деятель Шапиро.

Шапиро и другие участники группы в ожидании прихода в Ленинград немцев вели подготовку по организации и открытии частного банка.

Аресты и следствие продолжаем.

5. Ликвидируемая контрреволюционная организация «Русская партия», которая ставила своей задачей оказание помощи немцам в захвате Ленинграда и активное участие в органах фашистского городского управления.

Арестованный Федоров, врач поликлиники № 87, показал, что является участником контрреволюционной организации «Русская партия», ставившей своей целью реставрацию капитализма в СССР и организацию практической помощи немцам в захвате Ленинграда.

В организацию Федоров был завербован в августе 1941 г. врачом больницы им. Красина Будным (в настоящее время в Красной Армии) и по заданию Будного привлек для активной контрреволюционной деятельности ряд лиц из медицинских работников Ленинграда.

Следствие продолжаем, производим дополнительные аресты.

Начальник управления НКВД ЛО Комиссар Госуд. Безопасности 3-го ранга (Кубаткин)

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ,

тов. ХОЗИНУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ

тов. БЕРИЯ и

тов. МЕРКУЛОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д. 10. Лл. 20–27.

Документ № 52

Сов. секретно

УПРАВЛЕНИЕ НКВД СССР ПО ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ И ГОРОДУ ЛЕНИНГРАДУ

«7 «ноября 1941 г. № 9752

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Серьезное положение с продовольствием за последнее время среди части населения Ленинграда, особенно среди домохозяек, вызвало рост отрицательных настроений.

Эти настроения, в основном, сводятся к тому что:

а) при существующих нормах выдачи продуктов население обречено на гибель, так как частным путем никаких продуктов приобрести нельзя

б) при необеспеченности Ленинграда продовольствием, дальнейшую борьбу за Ленинград надо прекратить.

в) необходимо рабочим выступить организованно и потребовать увеличения нормы выдачи питания.

Сборщик завода им. Ленина ШЕСТОПАЛОВ, касаясь положения с продовольствием, среди рабочих заявил:

…«Говорили, что запасов продуктов хватит на 10 лет. А на самом деле через четыре месяца уже ничего не стало. Спрашивается, за что борются? Сдавались бы скорее немцам».

Слесарь трамвайного парка им. Смирнова БОГДАНОВ, в разговоре с рабочими о положении на Ленинградском фронте, сказал:

…«Если немцы возьмут Ленинград и Москву, то мы будем обеспечены хлебом. Во всех районах, занятых немцами, хлеб продают по 9 коп. за килограмм, а у нас люди начинают пухнуть от голода и скоро у нас начнется повальная смерть».

Конструктор ЦКБ-18 ЦВЕТКОВ, жалуясь на недостаток продуктов питания, среди сослуживцев высказал:

…«Народ голоден, а правительство никакой помощи народу не оказывает и в нужды народа не вникает. Руководящие работники питаются хорошо и не видят, что наши дети голодают».

Член-корреспондент академии наук, профессор ИГНАТОВСКИЙ: …«История не знает подобных безобразий. Нас, ученых, заставляют унижаться перед какой-то официанткой из-за тарелки супа. Кажется, можно было бы поставить нас в более сносные условия».

Зам. главного бухгалтера завода № 323 МОРОЗОВ высказал, что победа немцев разрешит все продовольственные трудности:

…«Для нас будет лучше, если война закончится победой немцев. В этом случае будет разрешена частная торговля, которая поможет уничтожить голод. Тысячи людей погибнут голодной смертью».

Работница завода «Красный Выборжец» ФРОЛОВА среди работниц завода высказалась за необходимость организованных выступлений рабочих:

…«Начальство может обедать сытно и без очередей, а на рабочих никакого внимания не обращают. Что только смотрят рабочие? Надо сделать забастовку и тогда все будет».

Адвокат ЗАБИНКОВ, оценивая положение с продовольствием, сказал:

…«Ленинград накануне самого страшного голода. Нас ожидает голодный бунт черни. Чернь начнет, а весь народ закончит. В массах такое озлобление, что трудно себе представить».

***

Военная цензура также отмечает рост отрицательных настроений. Отправители писем описывают тяжелое положение с продовольствием в Ленинграде, пишут, что население в пищу употребляет листья, коренья и другие суррогаты.

…«Жизнь в Ленинграде с каждым днем ухудшается. Люди начинают пухнуть, так как едят горчицу, из нее делают лепешки. Мучной пыли, которой раньше клеили обои, уже нигде не достанешь».

…«В Ленинграде жуткий голод. Ездим по полям и по свалкам и собираем всякие коренья и грязные листья от кормовой свеклы и серой капусты, да и тех-то нет».

…«Дорогая супруга, в городе дают скудный паек, никто недоволен, скоро, как видно, на дыбы все встанут. Народ прямо кричит, много людей уже пухнут с голода».

В связи с продовольственными трудностями участилась посылка анонимных документов в адреса руководящих партийных и советских организаций. Авторы анонимок требуют увеличения норм выдачи продуктов, угрожая восстанием и забастовками.

В Московском районе в почтовом ящике изъята анонимка, исходящая, якобы, от коллектива рабочих фабрики «Пролетарская победа».

В ней пишется:

…«Мы умираем с голоду. Работаем на тяжелой работе и 400 грамм хлеба нам не хватает. Если нам не прибавят хлеба, то мы, комсомольцы фабрики, будем вести пропаганду за то, чтобы грабить магазины».

В Октябрьском районе, в одном из почтовых ящиков обнаружена анонимка, исходящая, якобы, от общественных организаций Кировского завода:

…«Руки не поднимаются от 400 грамм хлеба. Мы не будем ждать, а сами сдадимся немцам. Просим прибавить норму хлеба. С такой нормой много не навоюешь».

В анонимке, изъятой в Володарском р-не, пишется:

…«Мы пишем от лица 40 домохозяек, которые выражают суровый протест по поводу снабжения продуктами. Если Вы не обеспечите иждивенок бойцов города, также как и бойцов фронта, то сдача города обеспечена в очень короткий срок».

Отмечены также факты направления анонимных писем в воинские подразделения Ленинградского фронта. Авторы этих анонимок призывают бойцов Красной Армии прекратить борьбу за Ленинград, считая это единственным выходом из создавшегося положения.

Например:

…«Дорогие мужья и братья! Прекращайте борьбу и сдавайтесь. Вы там мучаетесь, а мы мучаемся здесь с детьми. Нет наших больше сил, мы на ногах не стоим от голода. Сдавайтесь. Надоело жить в голодной, пропитанной кровью, стране».

***

Часть населения, чтобы обеспечить себя продуктами питания, прибегает к услугам спекулянтов и расхитителей социалистической собственности.

Ликвидацией ряда преступных групп установлено, что спекуляция и хищения в Ленинграде в сентябре и октябре месяцах, главным образом, идут за счет продовольственных товаров.

В сентябре — октябре месяцах органами милиции арестовано 149 крупных хищников и спекулянтов продуктами питания.

За это время у арестованных спекулянтов и жуликов изъято большое количество похищенных продуктов, в том числе:

хлебобулочных изделий — 2107 кгр.

муки — 4548 кгр.

сахару — 884 кгр.

крупы — 1069 кгр.

масла животного — 526 кгр.

кондитерских изделий — 890 кгр.

Следствием установлено, что преступная деятельность спекулянтов и хищников проводится, путем:

а) систематического хищения продуктов и хлеба из продовольственных, хлебобулочных магазинов, хлебозаводов и т. д. и продажи похищенного через преступные связи работников ларьков, продавцов пивных лавок, родственников и знакомых в жилмассивах;

б) продажи похищенных хлебопродуктов на квартирах и других потайных местах;

в) систематического хищения работниками столовых, в результате несоблюдения работниками столовых раскладки при изготовлении пищи.

Это подтверждается рядом следственных дел:

а) Хищническая группа на 9-м Хлебозаводе и в торговой сети в количестве 8 человек (грузчики, шофера, заведующие хлебобулочными магазинами.)

Хищническую группу возглавляли весовщик-сдатчик ЗЕРНОВА и шофер 1-й автобазы треста хлебопечения АЛЕКСАНДРОВ.

ЗЕРНОВА через АЛЕКСАНДРОВА вошла в преступную связь с рядом директоров хлебобулочных магазинов (СУХАРЕВОЙ, ТИХОНОВОЙ и др.) и, пользуясь бесконтрольностью, ежедневно похищала от 15 до 50 кгр. готовой продукции. При содействии шофера АЛЕКСАНДРОВА, ЗЕРНОВА отправляла директорам хлебных магазинов похищаемые хлебопродукты. Вырученные от хищения деньги участники группы делили между собой.

Дело следствием закончено, обвиняемые преданы суду Военного Трибунала.

б) Преступная группа в системе треста столовых и ресторанов Ленинграда в составе 6 человек, возглавлявшаяся зав. Тарным складом ресторана «КАВКАЗ» БУРКАЛОВЫМ (быв. торговец, дважды судился за уголовные преступления.)

Участники группы, путем подлогов, систематически похищали из складов и баз, где они работали, крупные партии продуктов и через БУРКАЛОВА продавали по спекулятивным ценам.

При аресте БУРКАЛОВА обнаружены похищенные им: мука 250 кгр., крупа 153 кгр., сахар 130 кгр. и др. продукты.

Военным Трибуналом двое участников группы приговорены к расстрелу, остальные к различным срокам лишения свободы.

в) Спекулятивная группа в столовой № 10 Василеостровского района в составе 5 чел.

Участники группы из обслуживающего персонала столовой воспользовались бесконтрольностью со стороны администрации, систематически расхищали продукты питания. Хищение производилось за счет недодачи установленной нормы продуктов для завтраков и обедов, отпускаемых ученикам ремесленного училища № 15. При обыске участников группы, изъято большое количество похищенных продуктов.

Дело следствием закончено, обвиняемые преданы суду Военного Трибунала.

г) Хищническая группа в артели «ПРИГОРОДНЫЙ ОБУВЩИК» созданная Нач. снабжения артели ИВАНОВЫМ.

ИВАНОВ похитил 150 кгр. муки и 300 кгр. отрубей, принадлежащих артели, и пытался через работников магазина № 2 Мелкоопторга продать по спекулятивным ценам.

При обыске у ИВАНОВА обнаружено большое количество продуктов. ИВАНОВ предан суду Военного Трибунала.

д) Спекулятивная группа на Предтеченском рынке, возглавлявшаяся зав. ларьком ДАЛЕВСКИМ. Следствием установлено, что ларек ДАЛЕВСКОГО служил местом, куда из магазинов и продуктовых баз расхитители социалистической собственности приносили для продажи похищенные продукты. Скупаемые продукты ДАЛЕВСКИЙ перепродавал по спекулятивным ценам.

При обыске на квартире ДАЛЕВСКОГО изъято продуктов и промтоваров на сумму свыше 200 000 рублей. Следствие продолжаем.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО Комиссар Госуд. Безопасности 3 ранга / КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ХОЗИНУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.16–23.

Документ № 53

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

25 ноября 1941 г. № 9936

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Трудящиеся города выражают готовность стойко перенести продовольственные лишения, еще больше помогать фронту, чтобы разорвать блокаду и обеспечить победу над врагом.

Зав. плановым отделом фабрик «ПЛАСТМАСС» ПЕРФИРЬЕВ говорит:

…«Можно ожидать, что хлеба выдавать будут еще меньше. Но это не должно остановить нас. Ленинград должен быть советским, даже если придется перейти на 50 грамм хлеба»…

Бухгалтер Ленинградской железной дороги АНДРЕЙЧИК:

…«Ничего, все переживем. Пусть у меня еще хлеба сбавят и дадут его тем работникам, которые заняты на тяжелых ответственных участках оборонных заводов».

Студентка Текстильного института ЕГОРОВА:

…«Это мероприятие командования Ленинградского фронта правильное. Мы перенесем и эту трудность. Были бы разбиты фашисты».

Кузнец завода им. ЛЕНИНА — ДМИТРИЧЕНКО:

…«Я согласен перенести любые лишения, только бы отогнать от Ленинграда эту нечисть».

Письма, прошедшие через военную цензуру, свидетельствуют о готовности населения Ленинграда перенести продовольственные трудности, вызванные блокадой города:

…«Хлеба нам сбавили. Положение у нас очень тяжелое, но все верно любящие свою Родину, спокойно перенесут эти тяжести. Врагу не сдадимся, я пойду бить гадов — немцев, но живым в руки не дамся».

…«Жить очень тяжело, есть совсем нечего. Вот, что наделал проклятый немец, но ему скоро придется плохо, найдет он могилу под нашим Ленинградом».

…«Для победы над врагом нужны жертвы и мы должны перенести все. Придет еще время, когда за все разрушения на нашей земле немцы ответят. Мы их заставим все восстановить. Зверь Гитлер будет уничтожен».

Антисоветские и отсталые элементы, используя продовольственные трудности, пытаются сеять панику среди населения, усиливая пораженческую и фашистскую пропаганду.

Зав. кафедрой электротехнического института связи ПОРЕЦКИЙ:

…«Теперь в Ленинграде наступает голод. Выходом из создавшегося положения с продовольствием является сдача Ленинграда немцам».

Доктор физико-математических наук ПОМОРСКИЙ:

…«Если к Ленинграду армия подпустила немцев на расстояние пушечного выстрела тогда, когда она была свежа, вынослива, накормлена, то разве она сможет защищать Ленинград и прорвать окружение сейчас, когда она потрепана и полуголодна».

Рабочий ст. Ленинград — Октябрьской ж. д. МИКУЛИН:

…«Если придет к нам немец, то будем сыты, а если останется советская власть, то все подохнем с голоду «.

Инженер Октябрьской ж. д. ИВАНОВ:

…«Продовольствие в городе на исходе. Во всем виновато правительство, оно не обеспечило Ленинград продовольствием. Кольца вокруг города мы не прорвем».

Инженер Научно-исследовательского Института Связи ВОЛЬХ:

…«Ленинград будет сдан немцам. Город находится в более серьезном положении, чем раньше, наши войска не в силах прорвать немецкую блокаду. Перед ленинградцами стоит вопрос, либо умереть с голода, либо сдать город немцам».

Сотрудница Управления продторга ПОСПЕЛОВА:

…«Зачем все эти напрасные мучения. Ведь Ленинград все равно не отстоять. Лучше бы сдали немцам. Они культурные и порядочные люди. Все, что передают о немцах по радио — это вранье».

Спекулируя на продовольственных трудностях, антисоветские элементы отказываются работать, пытаются призывать к организованным действиям и добиваются увеличенной выдачи хлеба.

Контролер завода № 371 ХРУСТАЛЕВ:

…«Мы терпим голод потому, что здесь засело много коммунистов. Им деваться некуда и они не сдаются.

Надо организованно всем до одного требовать или пусть сдают город, или снабдят нас, как следует. Немцы придут и покажут, как надо работать и как кормить народ».

Работница той же фабрики ШАЗЛИНСКАЯ:

…«Нам надо организованно бросить работу, всех не расстреляют. Все, что говорят про Гитлера — надо понимать наоборот».

Рабочий фабрики «Скороход» ВОЛКОВ:

…«Такой жизни люди долго терпеть не будут. Скоро будет переворот внутри страны».

Сварщик Ленмолзавода ТЕРЕНТЬЕВ на предложение администрации остаться на сверхурочную работу ответил:

…«Нужно сначала накормить, а потом заставлять работать».

Кузнец этого же завода ЯКОВЛЕВ отказался от сверхурочной работы, заявив:

…«После таких обедов работать больше не буду, хоть отдавайте под суд».

Рабочие завода им. МАРТИ КУЗНЕЦОВ, БУРЦЕВ, ВОРОПАЕВ, отработав по 8 часов, с работы ушли, заявив, что они голодные и больше работать не могут.

Рабочие завода № 190 БАЗУЛИЦКИЙ, ЛИВШИЦ, ПАЛАТКИН и др. 20 ноября на час раньше положенного времени прекратили работу и ушли с завода.

Вахтера охраны БАРАНОВА, пытавшегося воспрепятствовать их выходу, рабочий ЛАТИНЦЕВ ударил.

Тринадцать работниц ткацкого цеха артели «Ленкооптекстиль» ФОМИНА, АНДРЕЕВА, ЕФИМОВА 22/ХI на 3 часа раньше положенного времени организованно прекратили работу и ушли домой.

Расследованием установлено, что работницы ФОМИНА и АНДРЕЕВА подстрекали работниц к коллективному прекращению работы. ФОМИНА среди работниц говорила:

…«Надо уйти всем вместе, тогда они ничего не сделают. Голодные работать не можем, оставим каждая свой станок»…

Работница АНДРЕЕВА, поддерживая ФОМИНУ, также призывала к организованному уходу с работы. ФОМИНА и АНДРЕЕВА арестованы.

После снижения ежедневной нормы выдачи хлеба, враждебные элементы, посылая контрреволюционные письма в адреса руководителей партии и правительства, угрожают забастовками и демонстрациями, требуя увеличения выдачи хлеба и прекращения войны. Например:

…«Мы рабочие просим прибавки хлеба, нам надоело работать голодными по 12 часов и без выходных дней. Если не прибавите, то идем бастовать. Нам нужен хлеб, нужна воля, долой войну!».

…«Дайте хлеба. Эту записку пишут сотни рабочих, чтобы дали хлеба, а иначе сделаем забастовку, поднимемся все, тогда узнаете как рабочих морить голодом».

Преступные элементы, пользуясь продовольственными трудностями, развернули свою деятельность за счет хищения спекуляции продуктами.

В ноябре за спекуляцию продовольствием арестовано 98 человек. У них изъято:

Следствием по делам 63-х арестованных закончено, преступники преданы суду, 10 человек уже расстреляны.

В ноябре м-це арестовано 20 человек, занимавшихся подделкой продовольственных карточек. Следствие закончено, дела направлены на рассмотрение Военного Трибунала.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ПО ЛЕНОБЛАСТИ И Г. ЛЕНИНГРАДУ, КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА (КУБАТКИН)

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ,

тов. ХОЗИНУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.16–21.

Документ № 54

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

3 декабря 1941 г.№ 9999

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В связи с продовольственными затруднениями и снижением нормы выдачи хлеба, среди населения Ленинграда отмечается значительное распространение отрицательных настроений, содержащих жалобы на голод и заболевания на почве недоедания.

Наличие острых заболеваний подтверждается данными отдельных районов и предприятий города.

В Кировском районе с 21 по 28 ноября с. г. в поликлинику № 23 обратились с жалобами на болезненное состояние из-за плохого питания 1626 человек.

По заключению врачей из этого количества с признаками заболеваний от истощения 206 человек.

Амбулаторией завода им. Жданова с 24 по 26 ноября заболеваний на почве недоедания зарегистрировано 53.

Дорожно-санитарным Отделом Управления Ленинградской железной дороги за 29 и 30 ноября зарегистрировано 26 случаев заболевания на почве недоедания. У большинства больных острая форма заболевания.

В Куйбышевском р-не поликлинику № 36 ежедневно посещает до 200 чел. заболевших на почве недоедания.

За последнюю пятидневку ноября из 4375 человек, посетивших поликлиники Дзержинского района, зарегистрировано 423 больных на почве истощения организма.

Отмечены отдельные факты заболеваний на почве недоедания со смертельным исходом.

В больнице им. С. Перовской (Дзержинский район) в ноябре месяце находились на излечении 42 больных на почве недоедания. Из них умерло в первой половине ноября 1 чел., во второй половине ноября 19 человек.

Рабочий завода «Кр. Выборжец» РОГОЗИН, жаловавшийся на общую слабость и опухание, в связи с недоеданием, во время работы упал в обморок, был направлен в больницу, где вскоре умер.

Рабочий-утюжник швейной ф-ки им. Володарского МАКАРОВ — 59 лет, 30.ХI был доставлен в поликлинику в обморочном состоянии, 1.ХII с. г. умер в связи с истощением организма.

1.ХII в обморочном состоянии был подобран на улице и доставлен в больницу, возвращавшийся с работы, токарь завода № 194 ПИЛОВ — 38 лет, который в этот же день умер.

В поликлинике № 30 Приморского района на днях умерли доставленные в обморочном состоянии с признаками опухания:

рабочий ИВАНОВ И. Н. — 30 лет, рабочий МИХЕЕВ Ф. — 37 лет,

пенсионер ИКОНЕН Э. — 55 лет.

В некоторых школах города Ленинграда отмечается низкий процент посещения занятий.

В 32-й средней школе Василеостровского района 50 % учащихся не посещают занятий.

В школах Петроградского района не посещают до 40 % учащихся.

В школах Дзержинского района не посещают занятий от 40 до 50 % учащихся.

На почве продовольственных затруднений среди населения гор. Ленинграда, главным образом среди домашних хозяек, отмечается рост упаднических и панических настроений.

…«Жить стало невозможно. Хлеба дают мало. Если такое положение затянется, то мы погибнем».

…«Смерь от бомбы и снаряда теперь не страшна. Голод, который мы переносим, значительно страшнее».

…«Положение в Ленинграде ухудшается. Наверное скоро от голода подохнем. Люди опухают от голода и от слабости падают на улице. Лучше убили бы, чем переживать такой голод».

В ряде документов, конфискованных Военной Цензурой, указывается, что население употребляет в пищу не только суррогаты, но и мясо кошек, собак и дохлых лошадей.

…«Хлеба дают 125 грамм в день. Здесь такой голод, что не знаю, переживем или нет. Едим даже кошек и собак».

…«Уже пухну от голода и наверное скоро умру. У нас в квартире лежат все опухшие и несколько человек умерло. Народ падает на улице. Едят кошек и собак».

…«Люди от голода доходят до того, что вырывают из земли дохлых лошадей и делят между собой мясо. Из-за мяса дело доходит до драки».

…«Я была свидетелем сцены, когда на улице у извозчика упала от истощения лошадь, люди прибежали с топорами и ножами, начали резать лошадь на куски и таскать домой. Это ужасно. Люди имели вид палачей».

За последнее время в городе имеет место распространение слухов о дальнейшем снижении норм хлеба и сдаче города немецким войскам.

Инженер Военно-Мобилизационной службы Ленинградской ж. д. ВЕЛОКОПЫТОВ:

…«В декабре норма хлеба будет уменьшена. Рабочим будут давать по 100 грамм в день, а служащим, иждивенцам и детям вместо хлеба будут давать дуранду».

Сотрудница Ленинградской Областной базы Сельхозснаба ВАСИЛЬЕВА:

…«После 1 декабря будет выключен свет и снабжение населения хлебом еще больше ухудшится. Норма хлеба будет снижена до 200 и 100 грамм в день».

Рабочий завода «МЕТАЛЛИСТ» КРАЮХИН:

…«Чего только ждут рабочие? Ведь придется всем подыхать от голода. Норму выдачи хлеба снизили и будут эту норму выдавать до 5 декабря, а потом хлеба вообще не будут выдавать».

Сотрудник отдела снабжения завода им. СТАЛИНА КВИН:

…«Скоро норму выдачи хлеба доведут до 100 грамм, а потом вообще выдавать ничего не будут, так как надежды на прорыв кольца блокады нет. Воевать у нас нечем. Некоторые части Красной Армии перебрасывают к Ладожскому озеру для эвакуации. Положение на Ленинградском фронте теперь хуже, чем месяц тому назад. Немцы уверены в том, что Ленинград они возьмут измором».

Директор столовой № 2 Ленинского Райпищеторга ВОЕВОДИНА:

…«Под Ленинградом наших войск два с половиной миллиона. Из этого количества два миллиона эвакуируются, а полмиллиона остается для прикрытия. После эвакуации основных сил, оставшиеся для прикрытия части, тоже уйдут в одну из ночей, а город окажется в руках немцев. В передачах по радио говорят, что немцам не придется гулять по Невскому проспекту, но это означает, что город будет уничтожен нашими войсками».

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3-го ранга /КУБАТКИН/

Разослано: тов. ЖДАНОВУ

тов. ХОЗИНУ тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.44–50.

Документ № 55

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

«10» декабря 1941 г. № 10042

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Последние дни в Ленинграде распространяются слухи, что проходящая частичная эвакуация населения является подготовкой к сдаче города немцам. Высказывания сводятся к тому, что:

а) блокаду Ленинграда частям Красной армии не прорвать. Военные и советские органы из-за отсутствия продовольствия вынуждены сдать город.

Служащий городской конторы Промбанка Эйдлер:

…«Мне известно от одного из ответственных работников Облисполкома, что есть решение сдать Ленинград. Ленинград ждет судьба Киева, который тоже пал в результате блокады, после того, как населению и армии начали выдавать по 50 грамм хлеба».

Доцент Индустриального Института Эдельсон:

…«Эвакуация населения связана с продовольственными затруднениями и предстоящей сдачей Ленинграда».

Диспетчер Управления С-З Речного Пароходства Пантелеева:

…«Скоро хлеба будут выдавать еще меньше. Как было и в Одессе перед сдачей города. Там выдавали 100 гр., затем 50, потом вовсе не давали хлеба и вскоре сдали город. Из Ленинграда войска скоро будут выводить, а нас всех оставят».

Врач Водздравотдела С-З Речного Пароходства Гербст:

…«Я слышал, что войска намечают вывести из Ленинграда. Населению велят покинуть город, даже детям и старикам».

Прораб «СОЮЗТЕПЛОСТРОЯ» Зейдлиц:

…«Ленинград сдадут, об этом свидетельствует спешная эвакуация из Ленинграда на самолетах, машинах и пешком.

Боюсь, что оставшимся в городе придется ползти, так как народ обессилен».

б) из города эвакуируются в первую очередь руководящие работники, их семьи и части Красной Армии, остальное население эвакуироваться не будет.

Рабочий завода «СВЕТЛАНА» Абрамов:

…«Немцы сильно укрепились, от Ленинграда их не отогнать, поэтому наши руководители улетают из Ленинграда на самолетах.

Здесь оставят рядовых бойцов и каких-нибудь лейтенантов».

Слесарь завода им. Котлякова Ванидовский:

…«Из города бегут жены командиров. Очевидно, положение Ленинграда стало безнадежным и город готовят к сдаче».

Служащий ЦКБ — 18 Куликов:

…«Началась эвакуация города. Командный состав Военно-Медицинской Академии уже вылетел на самолетах.

Все части Красной Армии будут выведены, а население города оставят на произвол судьбы. Нам придется умирать от голода или от руки немцев».

в) со стороны отдельных лиц имеет место отрицательное отношение к эвакуации. Отмечены жалобы на неорганизованность проведения эвакуации.

Домашняя хозяйка Дымчаева:

…«Когда было тепло, тогда не эвакуировали население, а теперь когда люди опухли от голода и ослабли, то вздумали на таком морозе отправлять из Ленинграда народ».

Директор 1-го Автогрузового парка Крупицкий:

…«Эвакуация населения через Ладожское озеро это глупость. В свое время, не подумав эвакуировали детей в Старорусский, Демянский и др. районы области, и в результате много детей загубили.

Теперь получается то же самое, т. к. лед на озере тонкий, машины проваливаются и люди гибнут.

Проход по льду очень узкий и немцы его обстреливают. Через этот коридор никому из Ленинграда не выбраться».

Учительница 32-й школы Востровского района Морозова:

…«Эвакуацию населения с самого начала проводят неумело. Вместо того, чтобы эвакуировать, возят людей взад и вперед — из города до Ладоги и обратно».

В корреспонденции, прошедшей через цензуру, сообщается:

…«Нам предстоит тяжелый путь, придется идти пешком 200–250 км. Еды мало, поэтому пройти такой путь, да еще зимой, почти невозможно».

…«Люди эвакуируются пешком и на самолетах, но чтобы эвакуироваться на самолетах, нужно иметь большие связи, иначе не попадешь. Нам, простым смертным, видно придется околевать с голода».

…«Многие уходят пешком по озеру, лишь бы уйти из Ленинграда, некоторые улетают из Ленинграда на самолетах, но это, конечно, начальники или по знакомству. Мы же ходим как сонные мухи, ослабли от голода и вряд ли увидимся с вами».

г) антисоветские элементы объясняют эвакуацию как подготовку к сдаче города немцам. Пытаются восхвалять немцев и доказывать, что они, якобы, несут хорошую жизнь.

Студент Медицинского Института Щербаков:

…«Эвакуироваться из Ленинграда нет смысла. Немцы — люди хорошие. Они нам ничего плохого не сделают».

Преподаватель Института имени Герцена Темятенко:

…«Дорогу пробивают для того, чтобы расчистить путь для отхода армии и населения, так как Ленинград готовят к сдаче. Когда немцы займут город, появится много продуктов питания, как это было в Одессе и других городах».

Домашняя хозяйка Губнер:

…«Я слышала от военных, что дорогу очищают для эвакуации армии. Ничего страшного не будет, если в Ленинград придут немцы. Пострадают только евреи и коммунисты».

Работница фабрики «ЛЕНИГРУШКА» Быстрова:

…«Войска из города эвакуируются, и Ленинград скоро будет сдан. Если бы город сдали немцам, то я эвакуироваться не стала бы, а пошла бы бить коммунистов».

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 3-ГО РАНГА (КУБАТКИН)

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ХОЗИНУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д. 10. Лл. 70–74.

Документ № 56

Сов. секретно

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

13 декабря 1941 г. № 10068

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В связи с продовольственными затруднениями среди населения, особенно среди женщин, отмечается рост отрицательных настроений. Эти настроения сводятся к тому, что:

а) положение Ленинграда безнадежно, блокады не прорвать, население погибнет от голода;

б) в декабре в городе окончится весь запас продуктов, после чего Ленинград будет сдан немцам;

в) в случае сдачи города облегчится положение с продовольствием;

г) голодать дальше немыслимо, необходимо действовать организованно, устраивать бунты, погромы хлебных и продовольственных магазинов.

Рост отрицательных настроений показывают и данные военной цензуры.

Возрастает процент отрицательных сообщений, выражающих недовольство снижением норм выдачи хлеба и голодным существованием.

В декабре из общего количества обработанной корреспонденции подобных сообщений не пропущено:

Характерные выдержки из корреспонденции приводим:

…«Спасибо нашим главарям! Стыдно, что за такое короткое время войны и уже так нуждаемся. Мы провели себе радио, но тому, что говорят, не верим. О нас некому заботиться, мы погибли и победы нам не видать».

…«Довоевались вояки — нет ни хлеба, ни табаку. Не дождешься, когда все это кончится. А в общем не жалеет народа наше правительство. Спрашивается, за что воюем?»

…«Вы все врете, и ты, и радио, и газеты. Мы перестали верить всему, верим только тому, что вокруг нас делается. У всех одно настроение, дали бы хотя бы чуть-чуть побольше пожрать, чтобы мы сами смогли свои ноги таскать. В общем воюйте, защищайте евреев, а Ваши семьи будут здесь подыхать».

…«Я как рабочий, получаю в день 250 грамм хлеба и в столовой по карточке тарелку мутной воды, а на второе ложку бобов. Эта дневная порция. Я сильно отощал. На днях поймал кошку, зарезал и мы с БЕССОНОВЫМ ее сварили и съели. Я рад и кошке, но их уже нет».

…«Весь день занимает мысль, что бы поесть. Мы с папой съели двух кошек, их так трудно найти и поймать, все смотрим собачку, но их совсем не видно. Одно спасение это дуранда, мама печет из нее лепешки. Кое-когда ее удается достать на рынке путем обмена на разные вещи».

…«Хлеба 125 грамм на душу и почти ничего другого, сильно ослабли, едва ноги ходят. Поговаривают, что завод будет закрыт, т. к. угля нет. Джона застрелили и скушали, все равно бы издох».

…«Наша жизнь — это ад. Ходим все опухшие от голода и находимся под непрерывным артиллерийским обстрелом. Вот до чего довели наши правители ленинградских рабочих. Нельзя этого простить никогда».

…«Мы стали варить из столярного клея студень. Едим второй день, не знаю, что будет. В еду употребляют клей для обоев. Но его достать трудно. На рынке молоко 50 руб. за литр, дуранда 80 руб. кгр., картофель 50 руб. кгр., хлеб 100 руб., но и этого не достать».

…«Ноги уже не двигаются, а ходить надо, работать надо. Жертв очень много, покойников хоронят без гробов, т. к. гробов нет. Варлаша умер от голода, все перед смертью просил поесть, вот его хороним без гроба, завязали в простыню».

…«Женя, мы умираем от голода. Борику приготовила на гроб доски. Но я так слаба, что не могу снести его на кладбище. Юрик настолько слаб, что уже не просит есть, лишь изредка кричит: «Мама, если нет кушать — убей меня», — это говорит 4-х летний ребенок. Хлеб забрала вперед. Сегодня 6-е, а взято на 8-е.

Так бессмысленно умирать сейчас, когда положение на фронте стало радовать».

Данные показывают, что в связи с продовольственными затруднениями, среди бойцов частей Ленинградского фронта увеличились отрицательные настроения.

Из просмотренной корреспонденции отрицательные сообщения по продовольственному снабжению составляют:

…«Питание у нас плохое. Хлеба дают 225 грамм в сутки, в том числе сухарей 75 грамм. Суп варят 2 раза в день. Сахару 20 грамм. Пойдем на занятия в поле, а ноги не идут, все красногвардейцы сильно истощали, голодно и холодно, еле ноги волочишь, часто голова болит».

…«После обеда выхожу с не меньшим желанием есть, чем до обеда, успеваю лишь раздразнить аппетит, а не удовлетворить его. Самое скверное это то, что нет сил в момент наибольшего напряжения в борьбе с врагом».

…«У меня начали пухнуть ноги. У многих красноармейцев тоже пухнут тело и ноги. Это все от того, что получаем мало хлеба и жиденький суп. Мы хотим победить немца, но на таких харчах еле ноги таскаешь, а воевать может человек, который подходяще ест».

Некоторые жены военнослужащих в письмах на фронт призывают мужей бросать оружие и прекратить войну.

…«Ваня, бросайте винтовки и не смейте больше защищать пока не дадут больше хлеба. Бросайте винтовки, переходите к немцу, у него хлеба много».

…«Вы, бойцы, бросайте воевать, сдавайте город и приходите домой. Вы погибнете и Ваши семьи погибнут от голода».

…«У нас идут слухи от военных, которые говорят: «Пусть рабочие начнут бунт и мы начнем и сметем советскую власть, довольно мучить нас». Я уверена, это будет, потому что ты себе представить не можешь, что здесь творится».

Недостаток продовольствия в ноябре и декабре месяцах с. г. вызвал заболевания и увеличение смертности среди населения Ленинграда.

Если в довоенный период смертность выражалась:

в апреле — 3694 чел.

в мае — 3873 чел.

в июне — 3273 чел.

то за последние 2 месяца смертность в городе составляет:

в октябре — 6199 чел.

в ноябре — 9183 чел.

за 10 дней декабря — 9280 чел.

Предварительные данные по отдельным районам города свидетельствуют об увеличении заболеваний и смертности на почве голода и истощения организма.

Фрунзенский район:

в ноябре месяце зарегистрировано больных — 695 чел.,

умерло — 180 чел.

за 1-ую декаду декабря зарегистрировано больных — 624 чел.,

умерло — 209 чел.

Кировский район:

с 20/ХI по 1/ ХII зарегистрировано больных — 640 чел.

умерло — 53 чел.

за 1 декаду декабря зарегистрировано больных — 1030 чел.

умерло — 159 чел.

Свердловский район:

с 20/ХI по 1/ХII зарегистрировано больных — 493 чел.

умерло — 76 чел.

за 1-ю декаду декабря зарегистрировано больных — 1221 чел.

умерло — 250 чел.

Дзержинский район:

в ноябре месяце умерло — 86 чел.

за 1 декаду декабря умерло — 236 чел.

За последнюю неделю с 6-го декабря до 13-го декабря с. г. скончались на улицах города от истощения 841 чел.:

6 декабря — 36 чел.

7 декабря — 34 чел.

8 декабря — 112 чел.

9 декабря — 122 чел.

10 декабря — 159 чел.

11 декабря — 171 чел.

12 декабря — 157 чел.

Со стороны уголовного элемента имеют место ограбления и вооруженные налеты на продовольственные и хлебобулочные магазины.

Быв. командир КБФ С., разыскиваемый за дезертирство с фронта и убийство работника прокуратуры, произвел в декабре месяце ряд вооруженных налетов на хлебо-булочные магазины, где под угрозой оружия похищал хлеб. 6/ХII, при вооруженном грабеже булочной Смольнинского р-на, СИМОНОВ был задержан. При задержании открыл стрельбу.

В декабре с. г. Г., не занимающийся общественнопо-лезным трудом, совершил разбойное нападение на продуктовый ларь Кировского Райпищеторга. Г. убил сторожа и, похитив продукты, скрылся. Г. арестован.

28/ХI на хлебобулочный магазин Василеостровского района совершили вооруженный налет дезертировавшие с Ленинградского фронта Л. Александр и Л. Михаил. Угрожая продавцам винтовочным обрезом, бандиты захватили несколько буханок хлеба, кондитерские изделия, хлебные талоны и пытались скрыться. При задержании открыли стрельбу.

6/ХII ученики 12-го ремесленного училища при заводе им. ЛЕНИНА Г., П. др., всего 7 человек, взломали замки в булочной Володарского Райпищеторга и похитили 450 кгр. хлеба и сухарей.

При обыске отобрано 60 кгр. сухарей, остальное съедено учениками училища.

10/ХII двое неизвестных, вооруженных револьверами, похитили 2 буханки хлеба из булочной Октябрьского Райпищеторга и скрылись.

Л., 1919 г. рожд., б. красноармеец 27 CП, дезертировавший 11/ХII с Ленинградского фронта, в ночь на 12 декабря с целью грабежа проник в продуктовый магазин Выборгского Райпищеторга. Замеченный дежурным по магазину, Л. открыл стрельбу. При задержании оказал упорное сопротивление, ранил двух милиционеров. У Л. изъят револьвер Наган и 50 боевых патрон.

В декабре были случаи бандитизма с целью завладения продовольственными карточками и продуктами.

4 декабря Б., 1923 г. рожд., уволенный в ноябре со службы в ноябре с. г. за мелкие кражи, убил топором двух своих братьев в возрасте 2-х и 15 лет, пытался убить мать, но был задержан. На следствии показал, что совершил убийства, чтобы завладеть продовольственными карточками.

Мастер цеха № 30 завода № 371 С. напал на спящих рабочих: Н., С. и Г. и ударами молотка нанес им тяжелые телесные повреждения.

Следствием установлено, что нападение С. совершено с намерением похитить у Н. продуктовые и хлебные карточки, — полученные для рабочих цеха.

С., 1910 г. рожд., убил своего дядю В., 70 лет. На следствии С. заявил, что убил В., чтобы похитить имевшиеся у последнего несколько килограмм продуктов.

За последнее время в городе имели место 9 случаев людоедства.

К., 1912 г. рожд., жена красноармейца, задушила свою младшую дочь в возрасте полутора лет. Труп употребила на приготовление пищи себе и троим своим детям.

27 ноября с. г. К., находившийся в 1939 и 1940 гг. на излечении в психиатрической больнице, убил двоих своих дочерей в возрасте 7 лет и одного года. Часть трупа старшей дочери К. съел.

30 ноября с. г., временно безработный В., 1915 г. р., ранее работавший мастером шинного завода, убил проживавшего совместно с ним рабочего шинного завода З., 1923 г. р., чл. ВЛКСМ. На допросе В. показал, что убийство совершено им в связи с тем, что он голодал и имел намерение питаться телом З.

2 декабря с. г. рабочий завода им. К. Маркса А. член ВКП(б) с 1928 г. и его сын — Анатолий, 1925 г. р., слесарь этого же завода, совершили убийство временно проживающих у них на квартире, эвакуированных со ст. Лахта, женщин П. и М. Убийство было совершено молотком, после чего А. и его сын разрубили трупы топором на части и спрятали в сарай.

Экспертизой установлено, что у трупа П. отсутствует грудная клетка. Допрошенный А. показал, что недостающую часть трупа он с сыном съел.

6 декабря с. г. в вагоне трамвая обнаружен мешок, в котором оказались кости человека и обуглившаяся человеческая голова. Экспертизой установлено, что кости варились, мягкая часть с них срезана и частью обглодана.

9 декабря с. г. в уборной общежития «Ленэнерго», в засорившейся фановой трубе, были обнаружены части тела, принадлежащие человеку. Было установлено, что в этом доме пропала гражданка Б., 1905 г. р., проживающая совместно с мужем — Б., 1905 г. р., работавшим до 1/ХII — с. г. водопроводчиком на тарной фабрике, сыном 16-ти лет, слесарем Кировского завода и двумя племянницами, работницами ф-ки «Пролетарская Победа № 2». В квартире Б. были обнаружены следы крови. Задержанный Б. сознался о том, что 6/ХII — с. г. убил свою жену, расчленил труп, части его варил и ел, а также давал есть сыну и племянницам. Сыну и племянницам Б. говорил, что купил и зарезал собаку, мясом которой их кормит.

1 декабря с. г. Б., 1911 г. рожд., нормировщик завода им. СВЕРДЛОВА, в отсутствии жены, убил топором 2-х сыновей в возрасте 4-х лет и 10 месяцев. Труп младшего сына употребил в пищу.

8 декабря с. г. С. 1904 г. р., по специальности инженер кораблестроения, на протяжении последних 3-х месяцев не имеющий определенного места работы, явился в морг Богословского кладбища. С. заявил, что он, якобы, является жильцом общежития, находящегося на Новой улице и произвел опознание пропавшей на днях из общежития женщины. С. получил труп неизвестной женщины, якобы, с целью его захоронения, после чего доставил труп к себе на квартиру, разрубил его на куски, извлек печень, сердце, сварил их и съел.

При обыске на квартире С. найдены останки трупа.

12 декабря с. г. на заводе «Большевик» задержан фрезеровщик К., 1901 г. р., имеющий жену и 2-х детей, у которого в рабочем инструментальном ящике обнаружили завернутой в тряпку мужскую ногу.

По указанию самого К., за забором около завода были найдены, завернутыми в мешок, еще две человеческие ноги.

На допросе К. показал, что 12 декабря с. г. он эти три ноги отрубил от не захороненных трупов на Серафимовском кладбище с целью употребления в пищу для себя.

Все преступники, обвиняемые в людоедстве, арестованы и передаются суду Военного Трибунала. Дело К. Военным Трибуналом рассмотрено, К. приговорен к ВМН.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО КОМИССАР ГОСУД.БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА (КУБАТКИН)

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ,

тов. ХОЗИНУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.71–80.

Документ № 57

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

НАПРАВЛЕНО: Москва, НКВД СССР тов. БЕРИЯ

Куйбышев, НКВД СССР тов. МЕРКУЛОВУ 3.ХII -41 г.

В связи с продовольственными затруднениями в Ленинграде за последнее время имели место девять случаев людоедства:

1. К. — 1912 года рождения, жена красноармейца, задушила свою младшую дочь в возрасте полутора лет. Труп употребила на приготовление пищи себе и троим своим детям.

2. К. — ранее находившийся на излечении в Психиатрической больнице, 27 ноября убил двоих своих дочерей в возрасте семи лет и одного года. Часть трупа старшей дочери К. съел.

3. 30 ноября, временно безработный В., ранее работавший мастером шинного завода, убил проживавшего совместно с ним рабочего этого завода З., 1923 года рождения. В. показал, что совершил убийство в связи с тем, что он голодал и намеревался съесть труп З.

4. 2 декабря рабочий завода им. К. Маркса А. и его сын — Анатолий, 1925 года рождения, слесарь того же завода, убили проживающих в их квартире двух женщин — П. и М.У. Некоторые части трупа П. съели.

5. 6 декабря в вагоне трамвая обнаружен мешок с костями человека и обуглившаяся человеческая голова. Экспертизой установлено, что кости варились, мягкая часть с них срезана и частью обглодана.

6. 6 декабря бывший водопроводчик тарной фабрики Б. убил свою жену. Части его варил и ел, давал есть сыну — слесарю Кировского завода и двум племянницам, работницам ф-ки «Пролетарская Победа», сыну и племянницам говорил, что кормит их мясом купленной убитой собаки.

7. 11 декабря Б., 1911 года рождения, нормировщик завода им. СВЕРДЛОВА, в отсутствии жены, убил топором двоих сыновей в возрасте четырех лет и 10 месяцев. Труп младшего сына употребил в пищу.

8. 8 декабря С., 1904 года рождения, инженер кораблестроения, последние три месяца безработный, явился в морг Богословского кладбища. С. заявил, что он, якобы, является жильцом общежития рабочих и произвел опознание пропавшей из общежития женщины. Получив труп неизвестной женщины, якобы, с целью его захоронения, С. доставил его себе на квартиру, разрубил его на куски, извлек печень, сердце, сварил их и съел.

9. 12 декабря на заводе «Большевик» в рабочем ящике фрезеровщика К., обнаружена завернутая в тряпку мужскую ногу. По указанию самого К. за забором завода найдены завернутые в мешок еще две человеческие ноги. К. показал, что 12 декабря он эти три ноги отрубил от не захороненных трупов на Серафимовском кладбище с целью употребления в пищу.

Все преступники арестованы, предаются суду Военного Трибунала. Дело К. Военным трибуналом рассмотрено, К. приговорена к ВМН.

п. п. НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО Комиссар Гос. Безопасности 3 ранга /КУБАТКИН/

Верно: НАЧ СЕКРЕТАРИАТА УНКВД ЛО

Ст. лейтенант Гос. Безопасности /ЦЫГАНОВ/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21.12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.91–92.

Документ № 58

Совершенно секретно

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

На № 2010.

тов. Кобулову

За третью пятидневку декабря в Ленинграде высказывания сводятся к следующему:

…«Если немцы займут Москву, Ленинград, начнется эпоха процветания страны».

Профессор Университета ПОЛЕТИКА:

…«Условия жизни становятся хуже. В Ленинграде ежедневно умирает от голода около 1000 человек, просвета не видно, все внимание сосредоточено на Москве, Ленинград предоставлен сам себе».

Артист Нелидов:

…«Я хочу пробраться к немцам. От советской власти я не видел ничего, кроме страданий. В городе есть люди, которые пригодятся для работы против советской власти. При переходе к немцам об этом им сообщу».

Инженер Госпроекта МАСБЕРГ:

…«Уже начали выводить войска, значит скоро сдадут город. Рабочие ждут момента для выступления против советской власти».

Инженер Связьмортреста ВАСИЛЬЕВ:

…«Ленинград в тяжелом положении, до которого довели его правители. Они упорствуют и не сдают город немцам. Нужно сдавать город, так как попытка прорвать кольцо блокады ни к чему не привела».

Музыкант Радиокомитета ТУГОЛЕСОВ:

…«Небольшие успехи, которых мы добиваемся, не закрепляются. Все, что занимаем — отдаем обратно».

Мастер завода имени МАРТИ ЛАГУТЕНОК:

… «Продолжать дальше войну нельзя, и так дошли до ручки. Нужно кончать войну, иначе к 1 января все умрем от голода».

Рабочий завода «Большевик» НИКОЛАЕВ:

…«Хлеба дают мало, скоро все подохнем от голода. Всякое терпение имеет предел. Надо собраться рабочим и идти к Жданову и требовать улучшения снабжения или заключения мира».

Учительница БЛИНОВА:

…«Народ задавили налогами, займами, высокими ценами. Красноармейцы не хотят защищать власть коммунистов».

Профессор Университета ЖУКОВ:

…«После войны жизнь в стране изменится, введут новую экономическую политику. Будет представлена частная инициатива в торговле, в сельском хозяйстве. Колхозы оставят, но доведут их до минимума».

Профессор Университета КУРБАТОВ:

…«Большевики ничего не умеют организовать, они не способны к творческой работе. Советская власть довела страну до разорения. Россия такого позора еще не переживала».

В течение третьей пятидневки УНКВД арестовано 34 человека, из них: за террор-вредительство — 4 человека, измену Родине — 6, антисоветскую агитацию — 18, ликвидировано 5 антисоветских групп.

а) контрреволюционная группа «Народная партия» — АВДЕЕВ, БЕРЕЗОВСКИЙ, ставила задачей свержение существующего строя. Участники группы готовили кадры для создания повстанческих ячеек свержения советской власти.

б) националистическая группа эстонцев ВАХТЕР, ЛЕППИК, всего 5 человек, выявляла эстонских коммунистов и советских работников для выдачи немецкому командованию в случае захвата города. Вела агитацию среди эвакуированных эстонцев за переход к немцам.

в) группа финнов, возглавляемая ТЕЙТЕР, всего 4 человека, занималась шпионажем, проводила пораженческую агитацию.

г) антисоветская группа бывших людей — Черняковская, Зимин, ориентируясь на захват города немцами, высказывала террористические намерения в отношении руководителей партии, правительства.

д) арестованные — научный работник БАДЕР, гидролог — профессор ПРИНЦ, проводили фашистскую агитацию, высказывались за необходимость к приходу немцев подготовить кандидатуры состава «нового правительства».

По агентурному делу «Осторожные», о котором сообщалось ранее, получены данные, что СКАЛДЫЦКИЙ в процессе подготовки к восстанию приобрел патроны и взрыввещества. В случае вступления немцев в Ленинград, намерен выдать известных ему коммунистов.

Последнее время заведен ряд новых агентурных дел, характеризующих повстанческую деятельность вражеских элементов. Показательно аг. дело «Осторожные», по которому разрабатывается повстанческая группа инженера СКАЛДЫЦКОГО.

По агентурным данным участники группы создают ячейки для организации восстания. В случае сдачи города группа готовится расстреливать отходящие части Красной Армии. Разработки форсируем на реализацию.

ВЕРНО:

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д. 10. Лл. 67–69.

Документ № 59

«22» декабря 1941 г.

№ 10146

Большинство бойцов и командиров 23-й армии Ленинградского фронта в своей корреспонденции правильно оценивают создавшиеся временные продовольственные затруднения и воодушевлены решимостью бороться с врагом до полного истребления гитлеровской армии.

Среди отдельной части бойцов 23-й армии имеют место отрицательные настроения.

Из просмотренной за 20 дней декабря корреспонденции, 11 352 документа содержали отрицательные сообщения, что составляет 10,7 % всей корреспонденции, направленной из 23-й армии.

В своих жалобах бойцы выражают недовольство плохим питанием, приводят факты употребления в пищу суррогатов, сообщают, что на почве недоедания распространяются заболевания, создается упадническое настроение.

…«Страшно голодаем, не хочется погибать от голода. У нас несколько товарищей отправлено в госпиталь. Есть смертельные случаи. Что будет дальше? Пользы Родине от такой смерти не будет.»

ППС 524, батальон охраны штаба армии.

…«Силы падают с каждым днем. Жиров и мяса нет. Хлеба дают по 300 грамм. В супе нет ни одной крупинки, ни одной картошки, ни капусты — одна мутная соленая вода…

Очень похудели, остались одни тени. Грызем жмых, который идет лошадям вместо овса. Пьем и пьем воду. От такого питания недалеко до болезни.»

П/о Вартемяки, п/я 80, подразделение 44.

…«Себя чувствую плохо, питание у нас слабое. Я голодаю, хлеба мне хватает только на раз с утренним жидким супом, так что ноги еле волочу. Не дождусь, когда все это кончится: и голод, и разлука.

Начинаю потихоньку завидовать мертвым.»

ППС 407, 123 СД.

…«Жизнь моя тяжелая и трудная. Очень голодно, люди болеют и пухнут, едят дохлых лошадей».

ППС 470, 142 СД.

…«Сил дальше нет, изнемог до невозможности. Начал пухнуть и пошатываться при движении, а конца всех лишений не видно».

ППС 434, 27 отд. батальон.

…«Жизнь надоела. Придется помереть от голода или себя застрелить. Дальше нет терпения. Кормят два раза в сутки, и ноги не носят. Холодно, на посту замерзаем. Я уже намеревался несколько раз застрелиться».

ППС 951, 291 СД, 1 батальон, взвод разведки.

…«В нашем подразделении систематически наблюдается недостача продуктов из отпускаемого пайка. Не хватает на одного бойца по 20–40 грамм хлеба, по 20 грамм сухарей, не хватает и сахара.

Скоро должны идти на передовые позиции, а недополучение продуктов, из-за кражи их, истощают нас, сеют вражду между бойцами и недоверие к командованию».

ППС 524, батальон охраны штаба армии.

В большинстве сообщений продовольственные затруднения бойцы относят на счет нераспорядительности, а в некоторых случаях — злоупотреблений командного состава.

За этот период не пропущено 5970 сообщений, разглашающих военную тайну.

Бойцы сообщают о месторасположении воинских частей, отдельных неудачных боевых операциях и потерях в некоторых подразделениях.

…«Часть наша снялась с укрепления и теперь пока находимся в Горской, в военном городке. Здесь обучимся немного и пойдем на другой фронт. Можете приехать и вызвать меня из 3 СП, минбат, 2-я рота, 3-й взвод».

…«Были посланы на передовые 40 человек. Пошли в атаку и не вернулся ни один».

ППС 433, 43 батальон обслуживания.

…«Ходили в наступление, результата не получилось, а людей из строя вывели много. Из нашей автоматной роты вышло из строя людей больше половины. Во взводе из 27 человек осталось только 9».

ППС 951, 291 СД.

…«Осталось от батальона всего 10 человек, а остальные убиты, ранены и без вести пропавшие».

ППС 951, 291 СД, Морской батальон.

…«Нас хотят отправить на другую сторону Ленинграда для прорыва окружения, очистить северную дорогу, это примерно ст. Мга. Сейчас готовят и комплектуют, а потом пешим строем двинут.

Перед нами ставят задачу освободить дорогу, но это дорого обойдется, будут большие жертвы».

…«Горючего нет, машины наши стоят, а мы со штыком защищаем Родину. При такой технике мало кто остается».

ППС 217, 198 МСД.

Высокий процент отрицательных настроений среди бойцов вызывает необходимость усиления политической работы в 23-й армии.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3-ГО РАНГА (КУБАТКИН)

Разослано: тов. ЖДАНОВУ,

тов. ХОЗИНУ, тов. КУЗНЕЦОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д. 10. Лл. 75–78.

Документ № 60

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

НАПРАВЛЕНО: Москва,

НКВД СССР товарищу БЕРИЯ.

24. ХII-41 г.

За последние десять дней в Ленинграде имели место 13 случаев людоедства.

1. 17 декабря в УНКВД поступило заявление Б. Об исчезновении ее матери В. — 56 лет. Осмотром комнаты обнаружен труп, расчлененный на части, в кастрюле вареное человеческое мясо. В подозрении убийстве арестован М. — 29 лет, слесарь завода им. Марти.

Следствию М. показал: потеряв продуктовые карточки, решил убить свою тетку В., чтобы похитить имевшееся у нее конское мясо, а труп В. употребить в пищу.

14 декабря М. убил В. топором. Труп разрубил на части, обрезал мышцы, которые варил и ел до дня ареста.

2. 18 декабря милиционером задержан на улице Н. — 33 лет, токарь завода № 77. Осмотром вещевого мешка обнаружены две ноги человека.

Следствию Н. показал: на почве голода ходил на кладбище, отрубил две ноги с целью употреблять пищу.

3. 19 декабря в комнате Ш. — 17 лет, безработного, соседями замечены части трупа. Прибывшими оперсотрудниками обнаружен труп неизвестного мужчины, разрубленный на части, на столе пропущенное через мясорубку человеческое мясо.

Следствию Ш. показал, что на почве голода похитил на кладбище незахороненный труп, привез домой, части трупа жарил и ел.

4. 19 декабря на Смоленском кладбище задержаны Т. — 30 лет, токарь завода № 181 и М. — 31 г., рабочий завода № 4, которые на санях пытались вывезти два трупа.

Следствию показали, что по договоренности между собой с 15 декабря дважды похищали тела незахороненных трупов, мясо которых употребляли в пищу.

5. 21 декабря В. — 18 лет, безработный, убил топором свою бабушку М. 68 лет. Труп разрубил на части, печень и легкие варил и ел. Обыском квартиры обнаружены части тела. В. показал, что совершил преступление на почве голода. Экспертизой признан вменяемым.

6. 21 декабря А. — 17 лет, слесарь завода № 287, пригласив к себе знакомую К., 17 лет, убил ударами куска железа.

Следствию показал — убийство совершил на почве голода, намеревался труп разрезать на части и употреблять в пищу. Экспертизой признан вменяемым.

7. 22 декабря поступило заявление В., что ее сестра В. — 29 лет, уборщица домохозяйства, имеющая двух детей в возрасте 1 г. и 2 лет, рассказала ей, что убила младшую дочь, труп употребила в пищу. Обыском в квартире обнаружено человеческое мясо, кости, топор со следами крови. В.арестована.

8. 22 декабря на Серафимовском кладбище милицией задержана Б. — 29 лет, имеет ребенка полтора года, муж находится в армии, в сумке которой обнаружен расчлененный на две части труп ребенка трех лет.

Тогда же задержана П. — 43 лет, находится на иждивении мужа вахтера аэродрома, имеет дочь 16 лет. У П. в мешке обнаружены два детских трупа.

Следствию Б. и П. показали, что на почве голода решили употреблять в пищу для семьи трупы. П. подстрекали к хищению трупов ее муж и дочь.

9. 23 декабря на Серафимовском кладбище задержан К. — 38 лет, рабочий завода № 77, имеет на иждивении жену, двух детей в возрасте 7 и 10 лет. У К. в мешке обнаружено обрезанное с трупов мясо.

Следствию К. показал, что по договоренности с Б. 31 г., плотником авиа-врембазы, имеющим жену, двух детей в возрасте 3 и 5 лет, они оба дважды похищали части трупов на кладбищах, употребляли в пищу. Б. арестован, сознался.

К., Б. показывают, что, скрывая от жен, ели человеческое мясо, кормили своих детей.

10. 23 декабря Охтинском кладбище задержан С. — 52 лет, банщик, имеет иждивении жену 60 л.

У С. обнаружена часть бедра человека. С. показал, что на почве голода похитил на кладбище часть с трупа целью употребления в пищу.

11. 23 декабря арестована Т., 60 лет, сторож артели инвалидов, которая после смерти соседки квартиры, отрезала часть ноги трупа, варила и ела. Показала, что совершила преступление на почве голода.

Следствие по всем делам ведет СПО УНКВД. Дела по обвинению Т., М., М., Н. закончены, направлены в Военный трибунал. Следствие по остальным делам заканчиваем.

Кроме того, в городе имели место:

1. 22 декабря в траншее укрытия в Красногвардейском районе обнаружен труп неизвестного мужчины. Мягкие части тела оказались вырезанными, сердце, печень, легкое удалены. Заключению экспертизы смерть неизвестного естественная, отделение частей тела и внутренностей произведено после смерти.

2. 22 декабря в трампарке им. Смирнова обнаружен подвешенный к вагону трамвая пакет, котором оказались женская голова, кисти рук, ступни ног.

Следствие [по] этим делам ведет Отдел Уголовного розыска управления милиции.

Дополнение № 457. Дела обвинению Б., А., С., В. Военным Трибуналом рассмотрены. Все обвиняемые приговорены к ВМН.

п. п. Нач. Управления НКВД ЛО Комиссар Госуд. Безопасности 3 ранга /КУБАТКИН/

Верно: НАЧ. СЕКРЕТАРИАТА УНКВД ЛО ст. лейтенант Гос. Безопасности /ЦЫГАНОВ/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.98–100.

Документ № 61

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

СПРАВКА

По состоянию на 25.ХII-41 г.

В связи с продовольственными трудностями в Ленинграде увеличилась смертность населения.

Если в довоенный период в городе в среднем ежемесячно умирало до 3500 чел., то за последние месяцы смертность составляет:

в октябре — 6199 чел.

в ноябре — 9183 чел.

за 25 дней декабря — 39 073 чел.

В течение декабря смертность возрастала:

С 1 по 10 декабря умерло — 9541 чел.

С 11 по 20 декабря умерло — 18 447 чел.

С 21 по 25 декабря умерло — 11 085 чел.

За последние пять дней скоропостижно скончались на улицах города 656 человек.

20. ХІІ — 113 чел.

21. ХІІ — 129 чел.

22. ХІІ — 133 чел.

23. ХІІ — 147 чел.

24. ХІІ — 134 чел.

Из умерших с 1 по 10 декабря:

Мужчин — 6686 чел., т. е. 71,1%

Женщин — 2755 чел., т. е. 28,9%

Данные за этот же период показывают, что особенно велика смертность среди грудных детей и лиц свыше 40 летнего возраста.

Умерших

в возрасте до 1 г. — 1326 ч., т. е. 13.9 %

в возрасте от 1 г. до 4 л. — 576 ч., 6.0 %

в возрасте от 5 до 9 л. — 68 ч., 0.7 %

в возрасте от 10 до 14 л. — 54 ч., 0.6 %

в возрасте от 15 до 19 л. — 202 ч., 2.1 %

в возрасте от 20 до 29 л. — 510 ч., 5.4 %

в возрасте от 30 до 39 л. — 943 ч., 9.9%

в возрасте от 40 до 49 л. — 1347 ч., 14.1 %

в возрасте от 50 до 59 л. — 1917 ч., 20.0 %

в возрасте свыше 60 л. — 2500 ч., 27.3%

***

Из-за недостатка продуктов отдельная часть населения употребляет в пищу кошек и собак, отмечены факты использования в пищу павших животных:

Инженер завода им. Энгельса Б., имеющая на иждивении 3-х детей и инвалида мужа, в течение последнего месяца кормила семью мясом собак, пойманных ею в районе.

11-го декабря милицией был задержан гр-н Щ., везший на санках тухлое мясо. Расследованием установлено, что Щ. добыл это мясо на окраине города от трупа павшей лошади и был намерен употребить его в пищу.

9-го декабря директор 21-й школы Я. проезжал на лошади по Фермскому шоссе. Лошадь от истощения упала. Пока Я. ходил за другой лошадью, чтобы увести груз, местные жители разрубили на части лошадь и унесли.

***

В городе имели место 25 случаев людоедства, в том числе 15 случаев3 за последние 10 дней.

***

Расхитители социалистической собственности и спекулянты, используя продовольственные трудности, продают продукты питания по ценам:

хлеб 100 грамм — 30 рубл.

масло 100 гр. — 70–80 рубл.

сахар 100 гр. — 30 рубл.

мясо 1 кгр. — 200 рубл.

конина 1 кгр. — 150 рубл.

картофель 1 кгр. — 60 рубл.

чай 50 грамм — 60 рубл.

жмых (дуранда) 1 кгр. — 80–100 рубл.

Шоколад «СПОРТ» 100 грамм — 130–160 рубл.

Папиросы «БЕЛОМОРКАНАЛ» 1 пачка — 10 рубл.

Папиросы «Красн. звезда» 1 пачка — 5–6 рубл.

Конфеты шоколадные 1 шт. — до 5 рубл.

Отмечены факты обмена продуктов на промтовары по следующей стоимости:

За дамское кроличье манто — 1 пуд картофеля

За карманные часы — 1,5 кгр. хлеба

За валенки с калошами — 4 кгр. жмыха

За русские сапоги — 3 кгр. хлеба

За время с 1 октября за спекуляцию и хищение социалистической собственности арестовано 1524 чел.

Обысками у арестованных спекулянтов и расхитителей изъято и передано в Горторготдел 192 тонны продовольственных товаров.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3-го ранга /КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.101–107.

Документ № 62

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

декабря 1941 г.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ[180]

….Граждане, находившиеся в очереди у продуктового магазина по ул. Чайковского в количестве 100 чел., узнав об увеличении норм выдачи хлеба, встретили это известие аплодисментами и возгласами благодарности по адресу товарищей ЖДАНОВА и КУЗНЕЦОВА.

Некоторые граждане кричали:

«Надо благодарить тов. ЖДАНОВА и КУЗНЕЦОВА, которые заботятся о народе. Трудно завести хлеб в Ленинград, а они сумели это сделать».

Граждане, стоявшие в очереди у булочной на Скобелевском проспекте, узнав, что хлеб будет выдаваться по увеличенной норме, кричали: «Ура».

10 чел. рабочих 2-й дистанции связи Ленинградской железной дороги имели освобождение врача от работы ввиду болезненного состояния. Узнав утром об увеличении выдачи хлеба, организованно явились к начальнику дистанции с просьбой направить на ст. Шоссейная для выполнения срочных оборонных работ. Получив задание, они заверили, что выполнят его полностью».

Бригада жестянников завода № 209 ВАСИЛЬЕВ, БОЛЬШАКОВ, РАДЮШИН, узнав об увеличении выдачи хлеба, начали работу на полчаса ранее положенного времени. К концу дня каждый рабочий этой бригады выполнил норму выработки вдвойне.

Составитель поездов Октябрьской ж. д. ТРОФИМОВ 24.ХІІ получил освобождение от работы в связи с заболеванием, заявил, что он ослаб и работать скоро не сможет. Утром 25.XII он явился к Зам. нач. станции и сказал:

…«Сегодня радостный день, хлеба прибавили, теперь опять могу работать».

Рабочий завода № 196 ЗУЕВ, до этого решивший эвакуироваться, пришел на завод с просьбой принять его обратно. ЗУЕВ сказал:

…«Будет и еще прибавка хлеба, ведь товарищ СТАЛИН знает о нашем положении в Ленинграде. Мы своей работой ответим партии на заботу о нас и наших семьях. Спасибо нашему правительству».

Декан института факультета авиационного приборостроения, профессор [фамилия неразборчива]:

…«Сегодняшняя прибавка хлеба — прекрасный симптом, показывающий, что в ближайшем будущем положение Ленинграда и ленинградцев будет все более улучшаться. Скоро будет прорвана блокада. СТАЛИН знает о положении в Ленинграде, он предусмотрел все, подготовил большие запасы продуктов, которые сейчас начинают прибывать в город».

Официантка ресторана «КВИСИАНА» МОРПОЗОВА:

…«Товарищ СТАЛИН и наше правительство заботятся о народе. Блокада еще не прорвана, а правительство сумело выйти из тяжелого положения и ленинградцев воодушевило. Я лично сама готова отдать, если потребуется, и жизнь за такое теплое отношение к нам со стороны нашего правительства».

Один из рабочих, пришедший на обед в ресторан «КВИСИАНА», присутствующим сказал:

…«Немец хотел ленинградцев взять на измор, хотел, изморить голодом, запугивал бомбардировками и обстрелами, но он ошибся, он не знает, кто такие ленинградцы. Ленинградцы такой народ особый, который за Родину, за свой город пойдет на любые жертвы, но не будет сдаваться».

Преподавательница средней школы Фрунзенского района [фамилия неразборчива]:

…«Я утром узнала о прибавке хлеба и заплакала от радости. Я сразу побежала в магазин и своими глазами видела, что в очереди, кроме меня, от радости плачут еще многие женщины».

Работница детских яслей НИКОЛАЕВА:

…«Наше правительство, хоть и далеко уехало, но мы его близко чувствуем. Товарищ СТАЛИН из Москвы никуда не уехал, он сам в кольце находился и нас спасает».

Домохозяйка КОВАЛЕВА:

…«Я уже совсем было собралась помирать, да и ребятишкам было очень трудно, а сегодня утром проснулась, слышу вся квартира гудит. Спрашиваю, что случилось, а мне говорят: «Такая радость — прибавили хлеба, теперь можно жить». Сколько горя эти фашисты нам принесли, я сама готова идти их резать».

Рабочий фабрики «КРАСНЫЙ ТКАЧ» ФИЛИМОНОВ:

…«Прибавка хлеба вызвала у меня такую же большую радость, как тогда, когда я узнала о разгроме немцев под Москвой».

Студент Института Инженеров Водного Транспорта ПАРАСКУН:

…«Я не сомневался, что эти затруднения временные, я был уверен, что товарищ СТАЛИН прекрасно знал о положении ленинградцев и все делал для того, чтобы снабдить город продуктами. Вчера наши студенты мечтали эвакуироваться, а сегодня все решили продолжить учебу».

Служащий Приморского Райпромкомбината ЯКОБСОН:

…«Теперь надо ожидать еще большего улучшения на фронте. Ленинградцы герои, выдержали тяжелые дни без паники. Немцам в Ленинграде никогда не бывать».

Большой патриотический подъем отмечается и военной цензурой.

Жены военнослужащих пишут на фронт:

…«Сегодня мы получили большую радость, нам прибавили хлеба, говорят, что с 1-го прибавят еще. Мы так обрадовались, что даже плакали. Бейте крепче проклятых извергов, укоротите им руки, чтобы они не губили русский народ».

…«Дела идут на поправку, с 25-го прибавили хлеба, а там и остальных продуктов подвезут. Гитлеру не придется побывать у нас, теперь надо ему ноги переломать и все будет в порядке».

…«Сегодня большая радость, получали 250 гр. хлеба, а сейчас 350. У всех настроение поднялось. Скорее бейте и гоните немца, надо уничтожить его, чтобы не успел удрать проклятый».

…«Сегодня радостный день, я теперь буду получать 200 грамм хлеба. Спасибо Вам, бойцам, за разгром людоедов».

…«Нам прибавили паек, обещают еще прибавить с 1-го января. Хотя силы ослабли, но работаем — жмем все сильнее и наша доблестная армия сильно громит фашистов».

…«Сегодня жители Ленинграда в большой радости — нам прибавили хлеба. Вот раньше мы жили, иногда говорили: «Хлеб не белый, не свежий», а побыв в трудных условиях и выдержав эти трудности, теперь так благодарны бойцам Красной Армии».

…«Нам прибавили хлеба, мы с мамой плакали от радости. Положение с каждым днем улучшается, мы так рады, что не могу описать».

***

Среди незначительной части населения отмечены отрицательные высказывания.

Они сводятся к тому, что: увеличение норм выдачи хлеба для Ленинграда стоило больших жертв.

О населении города позаботились слишком поздно. Была допущена большая смертность от голода.

Начальник цеха завода «КОНСТРУКТОР» ЯКШТАДТ:

…«Проснулись правители и прибавили немного хлеба, когда народ уже опух от голода».

Шофер МПВО Ленпорта КУЗОВСКИЙ:

…«Эта прибавка хлеба обошлась слишком дорогой ценой, много людей полегло за то, чтобы наладить снабжение».

Кассир трампарка им. Коняшина БОРОДИНА:

…«Когда народ стал умирать тысячами, то правительство прибавило немного хлеба. 100 грамм хлеба мало — этим народ не накормишь».

Профессор Ленинградского электротехнического института связи КОСМАН:

…«Все идет и движется так, как надо, и чем хуже, тем лучше. Им удалось увеличить норму хлеба за счет экономии, образовавшейся благодаря большой смертности в Ленинграде. Надо только запастись терпением. Сегодня умирает 30 тысяч людей, завтра 50 тысяч, а затем, когда 1/3 города вымрет, а коммунисты выедут, город экономически разрушится, тогда и наступит конец. Голод наш союзник. Пусть гибнут тысячи, десятки тысяч и тогда город будет сдан немцам».

Служащий отдела снабжения завода «КОНСТРУКТОР» МАКАРСКИЙ:

…«Хлеба прибавили тогда, когда много людей погибло. Разве это забота о людях. Наша правящая верхушка не голодала. О победе кричать еще рано, отдали немцам сотни городов, а взяли обратно пока немного».

Служащая треста столовых Петроградского района АЛЕКСЕЕВА:

…«Хлеба прибавили, а продуктов никаких нет, все равно с голода умрем».

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3-го ранга /КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.109–114.

Документ № 63

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

12 января 1942 г. № 10042

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Начиная с третьей декады декабря месяца 1941 года, продуктовые карточки населения Ленинграда полностью не отовариваются.

Кроме хлеба (350 грамм рабочим и 200 грамм служащим), население никаких других продуктов не получает.

В связи с продовольственными затруднениями, среди населения особенно за последнее время, увеличились отрицательные и антисоветские настроения.

Художник ОНОПКОВ говорит:

…«К 15 января я припас себе полстакана гороху, кусок ветчины, табаку на несколько трубок. Придет 15 число, сделаю себе обед, выкурю несколько трубок и… впрысну морфий. Я не могу допустить, чтобы моя жена и мать смотрели как я медленно умираю».

Профессор Военно-Механического Института МАЛИС:

…«Вряд ли в ближайшее время будет прорвана блокада и налажен подвоз продовольствия. А это значит, что смертность населения, которая очень высока, от голода увеличится и примет характер эпидемии. Уж очень близко подпустили немцев кЛенинграду. Здесь сказались ошибки советской власти».

Служащий Трамвайного парка им. Скороходова ЕЛЬШИН:

…«Нас кругом обманывают, а мы верим. Все обрадовались, что прибавили хлеба, а в действительности увеличение норм выдачи хлеба произошлоза счет умерших от голода. Скоро норму хлеба опять уменьшат, т. к. железная дорога до сих пор не очищена».

Начальник Музейного Отдела Управления культурных предприятий ТРОПЧИНСКИЙ:

…«Не нужно ожидать медленной смерти от голода, а надо набраться мужества и покончить с собой. Никаких надежд на улучшение нет. Отступление немцев носит временный характер. Весной они возьмут Ленинград».

Инженер Управления Местной Промышленности ДУХОНЬ:

…«История не знает случая, чтобы город с миллионным населением пятый месяц находился в осадном положении. В Ленинграде от голода умирают тысячи людей, а руководители питаются прекрасно и не заботятся о населении. Я уверен, что при помощи небольшой кучки людей произойдет переворот».

Лаборант Хирургического стационара Володарского района ФРОЛОВА:

…«Советская власть довела до того, что началось людоедство. Одна женщина, проживающая в дер. Мурзинка, отрезала часть тела своего умершего сына и готовила котлеты».

Научный сотрудник истории Академии Наук ЛАВРОВ (так в тексте — Н. Л.):

…«Плохое снабжение ученых объясняется невниманием советской власти к нуждам старой интеллигенции, непониманием ее ценности со стороны руководящих лиц в правительстве».

Рабочий завода «СЕВКАБЕЛЬ» ЕФИМОВ:

…«Люди пухнут и умирают от голода. Скоро дойдет до того, что все мы, живущие в Ленинграде, погибнем от голода. Голодный человек на все может решиться, так ему терять нечего. Не все ли равно от чего умирать — от голода или от пули. Голодные могут повернуть оружие в обратную сторону».

Академик КРАЧКОВСКИЙ:

…«Академики ЖЕРЕЛЕВ и КОКОВЦЕВ умерли от голода и теперь «забота о людях» выражается в том, что академия наук заготовила для них гробы. Мы должны бояться не немцев, а собственной неразберихи, которая царит вокруг нас. Случай с академиком ЖЕРЕЛЕВЫМ показателен. Для того, чтобы получить обед в академической столовой, ему приходилось выстаивать по полтора часа».

Доктор юридических наук профессор ВЕНЕДИКТОВ:

…«Об академике ЖЕРЕЛЕВЕ забыли и довели крупнейшего специалиста до полного истощения и смерти. Ясно, чего же ждать какому-нибудь доктору наук, хотя бы он был автором крупнейшего научного труда».

Токарь завода им. Ленина, член ВКП(б) — СОКОЛОВ:

…«Ни одна страна не доводила своего народа до такого голода, как у нас при советской власти, поэтому я не хочу находиться в рядах партии».

О росте отрицательных и антисоветских настроений свидетельствуют данные военной цензуры. Если в первой декаде декабря отрицательных сообщений зафиксировано было 3–4 %, то в январе количество их возросло до 6 % (выделено нами — Н. Л.).

Население в письмах жалуется на ухудшение продовольственного положения в городе.

Отдельные антисоветские элементы высказывают пораженческие настроения, что положение Ленинграда безнадежно.

…«24 года никто не думал о людях, ни каких запасов в Ленинграде не было, а что нам говорили все это были враки».

…«Ведь правительству известно, что народ мрет тысячами от голода, дров нет, освещения нет, бани не работают и они ничего не предпринимают, я не знаю какой из этого выход, мы живем в Ленинграде и медленно, но верно умираем от голода».

…«Писать не могу, руки не держат пера, папа тоже очень слаб, ходил на рынок и купил 100 грамм хлеба за 35 рубл. Три раза по дороге упал, до дома сам добраться не мог, люди привели. СЕРГЕЕВА и БЫСТРОВА умерли от голода. Мы наверно посылаем Вам последний привет».

…«Все время хочется кушать, но ничего нет кроме двухсот грамм хлеба, сил нет работать. Три с половиной тысячи в день уходят к праотцам, уже хоронить некому».

…«Тяжело жить, голодно, хлеба дают 200 грамм. Народа очень много помирает от голода. Всех кошек и собак съели и за людей взялись. Людей убивают и едят. На рынке человеческое мясо продают, а на кладбище, что творится — валят как скотину, без гробов».

***

В январе месяце в городе отмечаются случаи распространения контрреволюционных листовок, призывающих к «голодной демонстрации». В одном из домов на Васильевском острове, в ящике для писем, обнаружена листовка, написанная от руки:

«Граждане!

Скоро будет пять месяцев, как мы находимся в железном кольце блокады. Наши войска не в силах прорвать кольцо, а правительство, упорствуя, оказывает бессмысленное сопротивление германским войскам.

Ленинград стал местом смерти. Люди стали умирать на улицах. Наше правительство народ не жалеет. Мы все умрем голодной смертью, если не возьмемся сами за свое освобождение.

Выходите все на голодную демонстрацию на площадь Урицкого 22 января 1942 г. к 10 ч. утра, откуда пойдем просить наши войска прекратить безумное сопротивление.

Не бойтесь! Наши войска — это наши отцы, братья и сыновья. Стрелять они в нас не будут. Не бойтесь ничтожного НКВД, который не в силах остановить голодную массу людей.

Голод будет нашим народным вождем!

Пусть каждый, прочитавший это воззвание, напишет 10 таких же и опустит их по домашним почтовым ящикам соседних домов. Распространяйте листовки быстрей!»

В связи с недостатком продовольствия, в городе увеличилась смертность и заболевания среди населения. Если в течение 1940 года в Ленинграде умерло 53 821 человек, то за один декабрь 1941 г. умерло 52 612 человек.

За 10 дней января 1942 г. в городе умерло 28 043 человека.

Смертность продолжает возрастать. Если за первую пятидневку января умерло 11 208 человек, то во второй пятидневке — 16 835 человек.

За 10 дней января командами медико-санитарной службы МПВО поднято на улицах города и направлено в больницы на почве истощения — 2093 человека. За то же время скоропостижно скончалось на улицах города — 1037 человек.

***

В городе отмечено 77 случаев людоедства, из них только за 10 дней января 42 случая.

Арестовано за людоедство 70 человек. Дела на 36 человек следствием закончены и направлены на рассмотрение Военного Трибунала. 22 человека уже расстреляны.

Приводим характерные факты:

В конце декабря по Б. Объездной улице были обнаружены части трупа женщины.

В результате розыскных мер, подозрение в убийстве пало на семью А. в составе: А.С.А., 37 лет, пенсионера, его жены А.Н.В., 37 лет, работницы завода им. Энгельса, дочери А.Н.С., 17 лет, кондуктора трампарка им. Калинина и дочерей — Галины 14 лет и Серафимы 13 лет. Обыском квартиры А. обнаружены следы крови.

Следствием установлено, что старшая дочь А. заманивала к себе на квартиру разных лиц, где их отец и мать убивали, тело варили и съедали всей семьей.

В начале декабря А.Н.С. пригласила с улицы неизвестного подростка, который был убит и тело употреблено в пищу. В конце декабря она пригласила на квартиру работницу Трампарка им. Калинина, которая также была убита и съедена.

Рабочий Ленинградского Речного порта С.А.М. — 42 г., проживавший в барже в Гребном порту и его сын Николай — 17 лет, убили проживавших совместно с ними рабочих — М. и И. Трупы убитых С. расчленили, ели сами и променивали рабочим соседних общежитий на вино и папиросы, под видом конского мяса.

В общежитии ремесленного училища № 39 по Моховой улице, дом 37, проживало до 25 учеников этого училища. Все они были оставлены в этом общежитии, как недисциплинированные и уволенные по разным причинам с работы.

Ученики были предоставлены сами себе, воспитательной работы с ними не велось, продовольственными карточками на декабрь месяц обеспечены не были.

В течение декабря месяца они питались мясом убитых кошек и собак. 24 декабря, на почве недоедания, умер ученик Х., труп которого был учениками частично употреблен в пищу. 27 декабря умер второй ученик В., труп которого также был употреблен в пищу.

По обвинению в людоедстве арестовано 11 учеников, все признали себя виновными.

Директор училища ЛЕЙМЕР и комендант ПЛАКСИНА, виновные в оставлении этой группы учеников без снабжения и надзора, привлекаются к уголовной ответственности.

Временно безработный Т.Е.Т., 54 лет, имеющий на иждивении 2-х детей в возрасте 8 и 10 лет, похитил на Шуваловском кладбище незахороненный труп подростка.

Часть трупа Т. употреблял в пищу и кормил детей, часть же 2-го января вынес на рынок, намереваясь обменять на хлеб и керосин. Т. арестован, виновным себя признал.

Слесарь завода им. СТАЛИНА М.И.С., 38 л., член ВКП(б) с 1929 г., женат, имеет 3-х детей в возрасте от 4 до 12 лет, скрыл от семьи факт смерти своей матери. Расчленив труп, М. в течение 3 недель употреблял его в пищу и кормил свою семью.

М. арестован, в преступлении сознался.

***

В городе участились случаи убийств и грабежей с целью присвоения продуктов и продуктовых карточек.

В доме № 13 по Ново-Александровской улице, 15-летний Д., в отсутствии родителей, убил топором 12-летнюю сестру и брата 4-х лет. Забрав продуктовые карточки, Д. пытался скрыться.

По улице 3-го июля, в доме № 97, П. — 17 лет, на почве ссоры из-за продуктов, ударами кулака по голове убил своего отца — инженера.

В доме № 7, по Зверинской улице, 13-тилетний подросток Ш. при распределении продуктов убил топором свою мать.

На Большой Пороховской улице домохозяйки П. и А. напали на проходившую гражданку Д., повалили ее на мостовую, вырвали сумку с хлебом, продкарточки и пытались скрыться.

Аналогичных грабежей и убийств в январе месяце зарегистрировано 40 случаев.

Последние три дня отмечены факты, когда граждане, стоящие в очередях, требуют от работников хлебных магазинов выдачи хлеба на несколько дней вперед.

В ряде случаев открыто при отказе применяют силу и открыто раздают хлеб.

10 января в 8 часов утра в магазине Ленинского Райпищеторга № 12 часть граждан, стоявших в очереди, потребовали выдать хлеб на два дня вперед. Получив отказ, около 20 граждан бросилось за прилавок, начали выбрасывать с полок хлеб в толпу. Похищено около 160 кгр. хлеба. 9 чел. инициаторов расхищения задержаны.

10 января в 7 часов утра в магазине № 64 Ленинского Райпищеторга скопилось до 50-ти граждан, получавших хлеб на 11 января. Часть из них потребовала выдать на 12 и 13 января. Получив отказ, несколько человек бросились к прилавку, потушили лампы и начали бросать хлеб остальным гражданам. Последние между собой устроили драку из-за хлеба.

11 января, перед окончанием торговли, в булочную Московского р-на вошли 4 женщины и ученик ремесленного училища. Последний перепрыгнул через прилавок и начал бросать хлеб женщинам. Похищено 4 кгр. хлеба.

11 января в булочную Кировского Райхлебторга ворвалась группа женщин и, угрожая ножами, взятыми с прилавка, потребовали выдачи хлеба на 13 января. Задержано 7 человек.

11 января в 8 часов в булочной Смольнинского района граждане, стоявшие в очереди, потребовали выдать хлеб на 13 января. Получив отказ, подняли скандал, выбили стекла и сломали двери магазина. Похищено несколько буханок хлеба.

На улице в Красногвардейском районе группа неизвестных напала на продавцов булочной, которые везли на санях хлеб в магазин и похитили 15 кгр.

За подстрекательство к выступлениям и участие в расхищении хлеба арестовано 52 человека. Виновные преданы суду Военного Трибунала. 10 января Военным Трибуналом рассмотрены дела на 17 человек. Приговорены к расстрелу 7 человек и 10 чел. к лишению свободы сроком на 10 лет.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3-го ранга /КУБАТКИН/

Разослано: тов. ЖДАНОВУ,

тов. ХОЗИНУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.115–125.

Документ № 64

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

28/29 января 1942 г. № 10128

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В первой половине января, кроме муки, никакие продукты питания в Ленинград не поступали. Завоз в город продовольствия начался с 16 января в размерах, не обеспечивающих полного отоваривания продовольственных карточек населения.

Произведенное с 24-го января увеличение нормы выдачи (400 грамм рабочим, 300 грамм служащим, 250 грамм иждивенцам и детям), при ограниченной выдаче других нормированных продуктов, не улучшило положение населения.

В связи с продовольственными трудностями, отсутствием в жилых домах города воды и электроосвещения, недостатком топлива, отрицательные настроения населения возросли.

Доцент Политехнического Института ШМИДТ заявляет:

…«Я обвиняю руководителей правительства за то, что они обрекли население Ленинграда на голодную смерть.

Если руководители правительства не могли обеспечить население Ленинграда продовольствием и топливом, организовать защиту от бомбардировок и артиллерийского обстрела, то нужно было отказаться от защиты города.

Весной немцы перейдут в наступление и решат судьбу многострадального Ленинграда».

Инженер Управления Ленинградской железной дороги:

…«Беседа ПОПКОВА с корреспондентом газеты «Ленинградская правда» о продовольственном положении Ленинграда является пустым разговором, предназначенным для успокоения населения. При условии, когда Красная Армия топчется на месте, нельзя верить в улучшение продовольственного положения в Ленинграде».

Служащая столовой КАПУСТИНА:

…«Зря рабочие верят нашим руководителям. Руководители сыты и не знают, что население Ленинграда вымирает от голода. Нашим рабочим никогда не видеть такой хорошей жизни, как в других странах».

Рабочий Пролетарского вагоно-ремонтного завода ВАСИЛЬЕВ:

…«Наши руководители живут хорошо, рабочие умирают от голода. Раньше говорили нам, что люди — это золотой фонд, который нужно беречь. На деле получается иное. Людей морят голодом. Сейчас этот золотой фонд тысячами возят и сваливают в яму, как падаль».

Мастер завода «РУССКИЙ ДИЗЕЛЬ» ГАНИЧЕВ:

…«В победу над фашизмом я не верю. Ленинград немцы возьмут измором. Вся промышленность парализована, люди истощены и сопротивляться не могут. Население превратилось в мертвецов.

Если такое положение затянется, то весь город вымрет».

Пенсионер Дыренков:

…«Брехня ПОПКОВА о продовольственном положении Ленинграда не зря напечатана в газете. Правды в ней, конечно, нет, но в печати она появилась своевременно, так как налеты на булочные приняли массовый характер. В газетах пишут, что наши руководители неустанно о нас заботятся, но в результате этой заботы смерть косит людей. Ленинградцы уже два месяца ожидают улучшения снабжения, но, очевидно, придется умереть, ничего не дождавшись».

Мастер паровозо-ремонтного завода ЛУТОВИНОВ:

…«Наши руководители не заботятся о снабжении продовольствием населения. Хорошо живут только евреи, они пролезли во все торговые организации. Дальше так жить нельзя, нужно требовать прекращения войны, иначе мы погибнем».

Сотрудник театра «НОВЫЙ ТЮЗ» ДЕМИНА:

…«На улучшение положения рассчитывать трудно. ПОПКОВ о положении в городе беззастенчиво лжет, но он заговорит правдивым языком, когда мы пойдем громить магазины».

Домашняя хозяйка КОРНЕТОВА:

…«Наши руководители довели народ до того, что люди стали убивать и есть своих детей, а мы дураки сидим и молчим. Народу нужно подниматься пока все не умерли от голода. Пора кончать с этой войной».

Боец МПВО Смольнинского района ТРИФОНОВ:

…«Я с другими бойцами работаю на Охтинском кладбище. Мы не успеваем закапывать трупы. Не знаю, о чем только думают наши руководители. Сами они питаются хорошо, а о других у них нет заботы. Когда, наконец, кончится эта война».

На почве ограниченного питания отмечается рост отрицательных настроений среди интеллигенции.

Доцент Политехнического Института СЕНА:

…«Интеллигенция на своей спине испытала все прелести современного режима. Только бездушным отношением к научным работникам можно объяснить, что дворникам выдают норму хлеба больше, чем ученым.

У нас единственная надежда на то, что война внесет изменения к лучшему».

Профессор Ленгосуниверситета ПОЛЕТИКА:

…«Миновали времена академика ОЛЬДЕНБУРГА и Максима ГОРЬКОГО, которые по настоящему заботились об интеллигенции. Теперь же интеллигенция получила подачку в виде 100 грамм хлеба».

Декан Авиационного Института КИРИЧЕНКО:

…«Последнюю прибавку хлеба можно рассматривать как насмешку. Курице и той эта прибавка показалась бы оскорблением. Ведь 50 грамм хлеба, по существу, нуль для истощенного и голодного человека, это все равно не спасет, а только продлит жизнь на лишний час».

Профессор Пединститута им. Покровского НИКИФОРОВ:

…«Это просто возмутительное отношение к людям. Прибавить только 50 грамм, а до этого уменьшить норму по другим продуктам. Если перевести на калорийность, то это не улучшение, а ухудшение — очередное очковтирательство».

Военная цензура также отмечает рост отрицательных антисоветских настроений.

Если в начале января корреспонденция граждан с отрицательными настроениями составляла от 6 до 9 %, то за последние дни такая корреспонденция составляет 20 % (выделено нами — Н. Л.).

Авторы писем, характеризуя обстановку в городе, сообщают, что положение Ленинграда безнадежно, население вымирает, заботы о нем Государство не проявляет.

…«Мы живы наполовину, как тени загробные. Государство видно не думает нас кормить, хотя мы все питали надежду, что вот лучше будет, а выходит наоборот все хуже».

…«В Ленинграде сейчас могут жить только умалишенные. В городе жить невозможно, потому что о людях этого города не заботятся и оставили его на произвол судьбы».

…«Что глядят наши руководители, вся земля усеяна трупами. Не сегодня-завтра и нас не будет. Из руководителей никто не умирает».

…«Наш любимый Ленинград превратился в свалку грязи и покойников. У нас хуже, чем на фронте. Там, вероятно, после боя все-таки убирают покойников, а у нас люди падают на улицах, умирают и по неделям их никто не убирает.

Трамваи давно не ходят, света нет, топлива нет, вода замерзла, уборные не работают. Самое главное мучает голод».

…«Уже 5 месяцев нас пытают голодом. Я пью соленую воду с перцем. Ты представь, как можно жить изо дня в день на ничтожном куске хлеба, а больше нет ничего.

Забыли нас наши вожди».

…«Ленинград стал моргом, улицы стали проспектами мертвых. В каждом доме в подвале склад мертвецов. По улицам вереницы покойников. В больницах их штабеля.

На заводе все замерло. Город мертв, света нет, воды нет, трамваи не ходят».

***

Смертность и заболевания в городе на почве недостатка продовольствия продолжают возрастать. Если в декабре 1941 г. в городе умерло 52 612 человек, то за 25 дней января умерло 77 279 человек, из них:

в первой декаде января — 28 043 чел.

во второй декаде — 32 070 чел.

за пятую пятидневку января — 17 166 чел.

В январе поднято на улицах и направлено в больницу заболевших на почве истощения 2559 человек. За это же время скоропостижно скончалось на улицах 2207 человек.

В пригородных районах Ленинграда смертность также поднялась. В Парголовском районе в октябре умерло 176 чел., в ноябре 234 чел., в декабре 943 чел., за 25 дней января свыше 1500 человек.

Среди населения гор. Сестрорецка, переселенного сейчас в близ лежащие поселки,

в ноябре умерло 67 чел.,

в декабре 217 чел.,

за 20 дней января 236 чел.

В гор. Кронштадте в декабре умерло 248 чел., а в январе 560 чел.

В гор. Ораниенбауме в декабре умерло 254 чел., а за последние две недели января с. г. 369 чел.

Из жителей гор. Петергофа, эвакуированных в Ораниенбаумский район, в декабре 1941 г. умерло 9 чел., а в январе с. г. 313 чел.

В Парголовском и Всеволожском районах особенно велика смертность среди граждан, эвакуированных из районов Карельского перешейка.

В пос. Всеволожское на 27.1942 г. в жилых домах находилось 130 трупов, лежащих уже несколько дней, в больнице поселка 170, на кладбище незахороненных около 100, на улицах поселка 6.

В гор. Колпино на кладбище лежит незахороненных 250 трупов.

В виду возросшей смертности населения, существующие в городе организации по захоронению не справляются с работой. В связи с этим, участковые формирования МПВО и 4-й полк НКВД переключены на рытье траншей и захоронение трупов.

***

Как в городе, так и в пригородах Ленинграда возрастают случаи людоедства. Всего в городе зарегистрировано 179 случаев употребления человеческого мяса.

Арестовано за эти преступления 273 человека, из них: в ноябре арестовано — 4 чел. в декабре — 43 чел. за 25 дней января — 226 чел.

Приводим характерные факты:

Рабочий завода «СЕВЕРНЫЙ ПРЕСС» П.И.М. — 45 лет, с женой П.К.М. — 35 лет, пригласил на квартиру неизвестную женщину под видом обмена продуктов, которую П. убил с тем, чтобы труп употребить в пищу. Сын П. Юрий — 5 лет, рассказал об убийстве жилице по квартире. П., боясь ответственности, убила ЮРИЯ и второго сына Е. 2 лет и покончила собой. П. также покончил собой.

Сестры И. Анастасия 29 лет и Серафима 16 лет, решив употребить в пищу человеческое мясо, совершили убийство своей 14 летней сестры, труп которой расчленили и употребляли в пищу.

На Богословском кладбище, при попытке похитить труп, задержаны Л.Е.И. — 57 лет, пенсионер и Л.Е.А. — 48 лет, работница фабрики им. 1-го Мая. Следствием установлено, что Л. в течение декабря и января похитили на кладбище 6 трупов, которые употребили в пищу.

К.А.В. — 35 лет, жена красноармейца, безработная, имеющая 2 детей 10 и 12 лет, похитила труп гражданина, находившийся на чердаке дома, положенный туда родственниками до подыскания гроба. Часть трупа К. употребляла в пищу.

20 января в пос. Парголово около 10 женщин напали на подводу, на которой отвозились на кладбище трупы, отогнали сопровождающих и начали разрубать трупы на части. Милицией задержаны 4 женщины, которые оказались эвакуированными, не имеющими работы.

14 января в Слуцком районе, в общежитии завода им. 1 мая 9 работниц разрубили на части труп умершего рабочего, разделили между собой и употребляли в пищу.

В Ораниенбаумском районе в доме инвалидов, эвакуированном из г. Петергофа, после смерти одной из женщин, группа инвалидов разделила труп между собой для приготовления пищи.

Дела на 88 чел. следствием закончены и направлены на рассмотрение Военного Трибунала. 36 человек уже расстреляны, 50 человек приговорены к 10 г лишения свободы.

***

З.Е.И. — 30 лет, санитарка Кировского дома Отдыха, придя к знакомой работнице фабрики «КРАСНОЕ ЗНАМЯ» К., нанесла ей удар топором по голове и, похитив продуктовые карточки, пыталась скрыться.

Братья В. — Владимир 18 лет и Анатолий 15 лет нанесли тяжелые ранения своей знакомой И. и ее 6-ти летнему сыну, похитив продкарточки, скрылись. Были задержаны при попытке получить по похищенным карточкам хлеб.

С. — 24 лет, жена красноармейца, безработная, имеющая 2 детей, пыталась задушить пришедшую к ее дочери 14 летнюю П., чтобы завладеть полученным П. в булочной хлебом.

Ч.К.М. — 18 лет, работница фабрики им. Желябова, пригласив к себе знакомую работницу И., пыталась убить ее с целью похищения продкарточек.

За это же время, с целью похищения хлеба, было 72 случая нападения граждан на продовольственные магазины и повозки с хлебом.

14 января в магазине, расположенном на территории Пролетарского паровозо-ремонтного завода, граждане, находившиеся в магазине, потребовали отпуска хлеба на два дня вперед. Получив в этом отказ, часть граждан проникла за прилавок и начала бросать хлеб в толпу.

Задержаны 8 инициаторов расхищения, в их числе мастер завода М.И.И., работницы завода Е.Т.М., Щ.Е.Н., Р.Н.Д. и др.

В булочной Октябрьского района 14.1. с. г. был доставлен белый хлеб, предназначенный для больных. Черного хлеба не было. Стоявшие в очереди граждане потребовали выдачи всем белого хлеба. После отказа работников магазина, одна из женщин начала расхищать хлеб и передавать другим.

Задержаны: инициатор расхищения, мотористка фабрики им. КИМ Г.З.И., работницы артели П.А.Ф., домохозяйка М.М.Г.

18 января с хлебозавода им. Бадаева работниками хлебного магазина № 202 доставлялся на санях хлеб. На Херсонской улице к саням с хлебом бросилась группа граждан до 30 чел. и оттеснив работников магазина, расхитила около 150 кгр. хлеба.

19 января у ворот Приморского хлебозавода на ручную тележку с хлебом набросилась группа учеников ремесленного училища № 62 и похитила 38 кгр. хлеба. Задержан инициатор нападения В.В. — 15 лет, ученик этого училища.

Последнее время подобные факты происходят главным образом на улицах города при доставке хлеба в магазины.

В пригородных районах также имели место попытки организованных выступлений.

В г. Ораниенбауме в местные организации неоднократно являлись группы граждан с требованием увеличения норм выдачи продуктов.

В пос. Б. Ижора граждане, эвакуированные из гор. Петергофа, дважды пытались организовать созыв общего собрания с целью выборов делегатов, для посылки к товарищу Сталину с требованием об увеличении норм выдачи продуктов.

За активное участие в нападениях на магазины арестовано 184 человека.

Дела на 75 чел. следствием закончены и переданы на рассмотрение Военного Трибунала, из них 8 чел. расстреляны, 10 чел. приговорены к 10 г. лишения свободы.

***

Используя продовольственные затруднения, спекулянты продают продовольственные товары по мародерским ценам.

Хлеб 1 кгр. — 300–400 рубл.

Жмых (дуранда) 1 кгр. — до 300 рублей

Сахар 1 кгр. — 400 рубл.

Чай 25 гр. — 50 рубл.

Масло 100 гр. — 80 рубл.

Молоко 1 литр — 30–40 рубл.

Коробка спичек — 5–7 рубл.

Мыло 1 кусок — 40 рубл.

С целью борьбы со спекуляцией, усилено оперативное обслуживание продовольственных магазинов, баз, столовых. Систематически проводятся обходы и облавы на рынках. В январе с. г. за спекуляцию и хищения арестовано и предано суду 657 человек.

***

Следствием по ряду контрреволюционных организаций и групп установлено, что враждебные элементы пытаются использовать продовольственные трудности для разжигания недовольства среди населения и подготовки политически неустойчивых лиц для организации восстания.

Ликвидируемая контрреволюционная повстанческая организация, руководимая С., используя продовольственные затруднения, проводила антисоветскую работу.

Участница организации, врач районной поликлиники, Г.Т.М., признала:

…«Имея конкретные данные о заболеваемости и смертности населения от голода, мы использовали это для антисоветской пропаганды.

Мы ругали советское правительство, доказывая, что оно не позаботилось вовремя о запасе продуктов для Ленинграда. Мы заявляли, что дальнейшее сопротивление немцам означает смерть мирного населения от голода и призывали сдаться немецко-фашистским войскам».

Повстанческая группа, возглавляемая инженером «СТАНКОИНСТРУМЕНТА» С., подготавливая восстание, использовала для вражеской работы продовольственные трудности. С., спекулируя на недостатках продовольствия, распространял воззвание, призывающее к свержению советской власти.

…«Трудящиеся Ленинграда! Смерть нависла над Ленинградом, ежедневно умирают 2000-3000 человек. Кто в этом виноват? Виновата советская власть и большевики. Сейчас нас уверяют, что блокада будет прорвана и нормы продовольствия увеличат, но это окажется ложью, как и все оказалось ложью, в чем нас уверяла советская власть. Захватывайте руководство жизнью города, спасайте себя и родину, иначе Вас ждет смерть».

Ликвидированная повстанческо-террористическая организация, возглавляемая быв. кулаком У., готовясь к восстанию, ставила задачей: путем нападений на военнослужащих, приобретать огнестрельное оружие; совершать убийства коммунистов и советских работников; производить погромы продовольственных магазинов.

Участники контрреволюционной организации имели разработанный план погромов продовольственных складов. В январе пытались ограбить базу Октябрьского Райпищеторга, но были арестованы.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3-го ранга /КУБАТКИН/

Разослано:

тов. БЕРИЯ

тов. МЕРКУЛОВУ

тов. ЖДАНОВУ

тов. ХОЗИНУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.137–150.

Документ № 65

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

10 февраля 1942 г. № 10198

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Положение с продовольствием в Ленинграде в январе и начале февраля продолжало оставаться напряженным.

Населению в счет январских норм не отоварены продовольственные карточки по мясу, жирам, кондитерским изделиям.

При потребности в жирах на месяц, для выдачи по карточкам в январе 1362 тонны, населению не выдано 889 тонн.

Из положенных к выдаче 1932 тонны мяса, не выдано 1095 тонн.

По кондитерским изделиям требовалось выдать по карточкам в январе 2639 тонн, не выдано 1373 тонны.

В связи с продовольственными трудностями, отсутствием в жилищном хозяйстве города воды, света, топлива, отрицательные настроения среди населения не уменьшаются.

Отрицательные настроения сводятся к тому, что:

а) блокады Ленинграда не прорвать, население погибнет от голода и эпидемий;

б) обещания руководителей местной власти об улучшении продовольственного положения остаются неосуществленными; никаких надежд на улучшение питания нет;

в) государство забыло про Ленинград и обрекло его население на голодную смерть.

Главный инженер шинно-ремонтного завода ВОРОНОВ говорит:

…«Положение Ленинграда безвыходное. Уже два месяца, как идет вымирание населения от голода. Так будет продолжаться до марта месяца, а в марте немцы снова перейдут в наступление и, безусловно, возьмут Ленинград».

Рабочий завода «Красная Заря» КОТАНОВ:

…«От Ленинграда немцев нам не отбить, силы города парализованы. Люди в городе мрут, как мухи, но народ молчит. Это молчание не признак стойкости людей, а объясняется тем, что народ запуган».

Художник ТАТАРИНОВ:

…«Известные не только в Советском Союзе, но и за пределами страны художники ТЫРСА, ФИЛОНОВ, ПЕВЗНЕР и МИТРОХИН из-за невнимательного отношения к ним руководителей Союза художников и представителей местной власти умирают от голода. Я готов теперь делать все, что угодно, но только за хороший паек. Умирать за какие-то идеи я не собираюсь».

Преподаватель средней школы МАКАРОВА:

…«Только в такой варварской стране, как наша, и только при таком правительстве — стало возможным положение, когда люди мрут от голода и некоторые доходят даже до того, что едят покойников. Сидящие в Смольном сыты и могут кричать о победах».

Управхоз дома ЕГОРОВ:

…«Население в городе измучено и доведено до крайности. В очередях ругают руководителей правительства и местной власти. Относительно ПОПКОВА, что можно сказать — он сыт, сидит в Смольном и не видит, что творится вокруг».

Слесарь Октябрьской железной дороги БЫСТРОВ:

…«Тяжелое время, которое сейчас мы переживаем, у рабочего класса надолго оставит плохие воспоминания о советской власти.

В большой смертности среди населения виновата советская власть».

Инженер Управления Ленинградской ж. д. МОСКВИН:

…«Беседы ПОПКОВА с корреспондентами о продовольственном положении города — это пустые разговоры для успокоения населения.

Когда Красная Армия под Ленинградом топчется на месте — нельзя верить в улучшение снабжения продуктами».

Бухгалтер завода «СЕВКАБЕЛЬ» БАРСКИЙ:

…«Я не верю, что блокада будет прорвана. Отступление немцев предусмотрено планом военных операций. Это отступление ничего не меняет в ходе событий. Мы обречены на голодную смерть и ничего не можем сделать».

Мастер шинно-ремонтного завода СТЕПАНОВ:

…«Нас кормят только обещаниями об улучшении положения. Все это болтовня — на деле ничего хорошего нет. Люди пухнут от голода и умирают. Наше правительство о населении не беспокоится».

Режиссер киностудии «Ленфильм» ЦЕХАНОВСКИЙ:

…«Удивляюсь, что в городе пока обходится дело без голодных бунтов. Очевидно, это объясняется физической слабостью людей. Население потеряло доверие к советской власти. Бойцы Красной Армии, защищающие город, истощены и с наступлением теплой погоды немцы без потерь могут войти в город».

Рабочий завода им. Ворошилова ХОРЬКОВ:

…«Правительство не беспокоится о населении Ленинграда. Люди умирают тысячами, а руководители никаких мер не принимают. По радио врут о голоде в Германии, голод не в Германии, а в Советском Союзе».

Главный инженер завода «БУРЕВЕСТНИК» СИЛЕНКО:

…«Надоела беспринципность нашего правительства. Нас все время кормят обещаниями об улучшении нашего положения, но улучшения нет и десятки тысяч людей умирают от голода.

Чем так жить — лучше допустить превращение нашей страны в колонию Германии».

О значительном количестве отрицательных настроений свидетельствуют также данные военной цензуры. Если в декабре исходящая из Ленинграда корреспонденция граждан с отрицательными настроениями составляла от 6 до 9 %, то к концу января подобная корреспонденция составляет 20 %.

Авторы писем сообщают:

…«Вы скажете, мы, ленинградцы, герои. Ну, какие мы герои? В первые месяцы люди шевелились, прятались в бомбоубежище, силы у людей пока еще были. Пожалуй, мы тогда были герои. Жили жизнью страны, жаждой победы над врагом.

А сейчас радио молчит и мы не знаем, что делается в стране. Газет не получаем, писем тоже, и живем в полном неведении. От этого настроение падает каждый день.

Как обреченные, мы не реагируем уже ни на что и ждем смерти-избавительницы от кошмара действительности. Очевидно, нами жертвуют для блага страны».

…«Наши правители сами сыты и какое им дело, что в городе ежедневно регистрируют 7000 смертей. Они видят, как умирают от голода у немцев, а что творится под носом не видят, или делают вид, что не видят. Люди валятся на улицах, их даже не успевают убирать».

…«Ленинград, когда-то красавец-город, сейчас превратился в помойную яму, а мы, живущие здесь, превратились в стаю голодных зверей.

Идешь по улице, встречаешь людей, которые шатаются, как пьяные, падают и умирают. Мы уже привыкли к таким картинам и не обращаем внимания, потому что сегодня они умерли, а завтра я.

В городе нет света, трамваи не ходят, чтобы найти воды, нужно несколько кварталов обежать или идти на Неву. Уборные не работают, бани тоже нет. Люди худые, в саже, потому что освещаемся коптилками, а помыться нечем. Постирать белье тоже негде. Жили ли еще люди когда-нибудь так?

Если мы переживем голод сейчас, то весной от заразы сдохнем, потому что трупы не хоронят как следует, а многие только зарывают в снегу».

…«Народ у нас стал, как звери — У. топором убил свою мать, а пока ходили за квартальным, он разрубил ее на части и положил варить».

…«Пока нас наше правительство кормит только обещаниями, но от этих обещаний нам не лучше, город вымирает. Купить ничего нельзя, цены такие, что за буханку хлеба надо отдать всю зарплату за месяц. В общем ленинградцы попали, как мыши в мышеловку. Страшно думать, что так глупо придется умирать».

…«Положение наше безнадежное, я уверена, что ни СТАЛИН, ни население страны не знают о том, что мы здесь переживаем. Горе нам, оставшимся в Ленинграде. Такая апатия ко всему, что хочется только умереть. Бывает, что свистят снаряды, а ты идешь и думаешь, для чего прятаться, пусть разорвет.

Больше же всего хочется есть, что кажется никогда не настанет такого времени, когда наедимся какой-нибудь дряни, но досыта. Воды нет, света нет, уборные не работают. Ты не представляешь, что будет делаться весной. Это будет верная гибель. Умрем, если не от голода, так от эпидемии».

…«Нас все обманывают обещаниями улучшить снабжение, а на деле в третью декаду дали крупы на 6 супов, а жить 11 дней. Это ужас, а еще болтают по радио, что в Германии иногда голодают. Никто не знает в стране об ужасах в нашем городе».

Смертность в феврале продолжала возрастать. В то же время рождаемость в городе снизилась.

За последние дни смертность в городе возросла. За 10 дней февраля умерло 36 606 человек.

За это же время скоропостижно скончалось на улицах 1060 человек.

За 10 дней февраля в городе было 26 случаев убийств и грабежей с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками.

За указанные преступления арестованы и предаются суду Военного Трибунала 21 человек.

За это же время с целью похищения хлеба, было 11 случаев нападения граждан на повозки с хлебом и продовольственные магазины..

За активное участие в нападениях на магазины и подводы с хлебом арестовано и предано суду Военного Трибунала 29 чел.

За последнее время резко увеличились случаи людоедства и особенно употребление в пищу трупов. Только за 10 дней февраля в городе Ленинграде и пригородных районах арестовано за людоедство 311 чел..

Всего за эти преступления арестовано 724 человека.

Из числа арестованных умерло в тюрьме 45 человек, главным образом лица, употреблявшие в пищу трупы.

Дела на 178 человек следствием закончены и направлены на рассмотрение Военного Трибунала, 89 чел. уже расстреляны.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Гос. Безопасности 3 ранга /КУБАТКИН/

Разослано:

тов. БЕРИЯ,

тов. МЕРКУЛОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.166–175.

Документ № 66

НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО и г. ЛЕНИНГРАДА

Комиссару Государственной Безопасности 3-го ранга

товарищу КУБАТКИНУ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

За последние три дня среди населения Ленинграда широко распространены слухи о снятии с работы Председателя Исполкома Лен. Гор. Совета Депутатов Трудящихся тов. ПОПКОВА и предании его суду за вредительскую деятельность.

Наиболее широкое распространение эти слухи получили с. г. в день выдачи населению хлеба по увеличенной норме.

Приводим характерные высказывания:

Начальник Спецсектора Института Усовершенствования Врачей — УРАКОВА, в присутствии источника и других лиц говорила:

…«В Ленинграде вскрыто большое вредительство, которое шло по линии срыва снабжения населения продовольствием. По этому делу арестовано 160 человек, в числе которых председатель Исполкома Ленгорсовета — ПОПКОВ».

Сотрудница 2-й поликлиники Санотдела УНКВД ЛОЗЕНЧЕНКО, в беседе с источником сказала:

…«Теперь вопрос снабжения населения Ленинграда будет разрешен положительно.

Из Москвы прилетели члены комиссии, которая проверила работу ПОПКОВА и нашла у него серьезные злоупотребления. ПОПКОВ с занимаемого поста уже снят и на его место назначен АНДРИАНОВ».

Повар фабрики-кухни № 1 «РАЙТРАНСТОРГПИТА» Витебской линии Ленинградской жел. дороги — ЖИТОРЧУК Л. К., в беседе с источником говорил:

…«Я слышал, что председатель Ленгорсовета ПОПКОВ арестован за срыв снабжения населения Ленинграда продуктами питания».

Управхоз дома № 44 по улице Войнова ВАСИЛЬЕВ в присутствии источника и других лиц говорил:

…«За вредительство, допущенное в снабжении населения Ленинграда продовольствием, арестован и расстрелян председатель Исполкома Ленгорсовета ПОПКОВ.

Другие ленинградские руководители едва ли заслуженно остаются на своих постах».

Домашняя хозяйка ЯНУШКЕВИЧ в беседе с источником сказала:

…«ПОПКОВ и другие Ленинградские руководители заботились только о себе, а о нас они совершенно не думали.

За такое безобразие ПОПКОВ и некоторые другие поплатятся в скором времени своими головами».

Служащая «ЛЕНТЕХСТИЛЬСБЫТА» ВЛАДИМИРОВИЧ А. А. в беседе с источником сказала:

…«Председатель Исполкома Ленгорсовета ПОПКОВ оказался вредителем. По его вине в Ленинграде погибло от голода очень много людей. От таких руководителей после войны мы будем избавлены, так как Советская власть существовать не будет. Управлять нами будут англичане».

Проводница вагонов станции Ленинград-Варшавская Ленинградской жел. дороги МИХАЙЛОВА в присутствии источника и других лиц говорила:

…«За последнее время в городе обнаружено много вредителей, срывавших работу по снабжению населения продовольствием. Вредители уже расстреляны.

В числе их председатель Ленинградского Совета ПОПКОВ».

Сотрудница Финансового Отдела Управления Октябрьской жел. дороги ШКВАРКИНА в присутствии источника говорила:

…«Председатель Ленинградского Совета наговорил в своей беседе разной ерунды, ничего нам не дал, а свою семью снабжал продуктами в каком угодно ассортименте и неограниченном количестве».

Санитарный врач Московского Райпищеторга РОЖНОВ в беседе с источником говорил:

…«В Ленинграде идут разговоры о том, что ПОПКОВА сняли с работы как вредителя. Я этим разговорам не верю, так как вину за все перенесенные населением несчастья стараются свалить на кого угодно».

НАЧАЛЬНИК СЕКРЕТАРИАТА УНКВД ЛО

Ст. Лейтенант Госуд. Безопасности /ЦЫГАНОВ/

12 февраля 1942 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Оп.2. П.н.38. Т.1. Д. 10. Л. 94–97.

Документ № 67

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

«23» февраля 1942 г. № 10257

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

С 11-го февраля населению Ленинграда увеличена норма выдачи хлеба рабочим до 500 грамм, служащим 400, иждивенцам 300 грамм.

Улучшилось также положение с выдачей других продуктов питания. В истекшей декаде в счет месячной нормы крупы по рабочим продкарточкам 2000 грамм начата выдача 1500 грамм; служащим из месячной нормы в 1500 грамм выдается 1125 грамм; иждивенцам из 1000 грамм выдается 750 грамм.

По мясу и мясопродуктам рабочим из месячной нормы выдается 900, служащим 500, иждивенцам 250 грамм. Жиров выдается рабочим 150 грамм, служащим 100 грамм.

Общее улучшение положения с продовольствием, в особенности увеличение нормы выдачи хлеба, трудящиеся Ленинграда расценивают как результат проявления большой заботы руководителей партии и правительства.

Однако, некоторая часть населения Ленинграда продолжает высказывать отрицательные настроения и считает, что:

а) увеличение нормы выдачи хлеба является недостаточным и запоздалым мероприятием. Оно не спасет население от вымирания.

б) на почве истощения, а также из-за отсутствия в городе необходимых жилищно-бытовых условий, весной могут вспыхнуть эпидемические заболевания, которые еще более увеличат смертность среди населения.

Телефонистка фабрики «БОЛЬШЕВИЧКА» АСТРАХАНЦЕВА:

…«Положение населения города улучшается только на словах, а фактически никакого улучшения нет.

Мужское население Ленинграда почти вымерло. Теперь очередь за женщинами. Руководители не видят, что на улицах города много покойников, количество которых будет увеличиваться».

Директор магазина Приморского Райпищеторга АКСЕНОВА:

…«Скоро в городе начнется такая эпидемия, какой еще не знали во всем мире. В живых останется только незначительная часть населения».

Ученица ремесленного училища МЕЛЬНИКОВА:

…«Норму выдачи хлеба увеличили за счет мертвецов. Прибавили хлеба тогда, когда уже половина населения Ленинграда вымерла. Весной начнется массовая эпидемия».

Служащий завода им. Свердлова СОБОЛЕВ:

…«Пора партийным и советским руководителям опомниться и сделать так, чтобы прекратилось вымирание населения города. После беседы ПОПКОВА о продовольственном положении города прошел уже месяц, а особого улучшения незаметно, если не считать незначительной прибавки хлеба».

Писатель ГРУЗДЕВ И. А.:

…«В Ленинграде у руководства стоят бездарные люди, которые виноваты в гибели населения от голода. О писателях нет никакой заботы. Население Ленинграда ненавидит ПОПКОВА и женщины готовы его растерзать».

Учительница школы Ленинского района ЦИЛИНСКАЯ:

…«В Ленинграде ежедневно умирает много людей. Нужно обязательно эвакуироваться, так как весной мы задохнемся от заразы различных нечистот».

Служащая конторы Ленмостстрой ЭРМАН:

…«Количество населения Ленинграда уменьшилось на одну треть. Люди продолжают умирать от голода, а ленинградские руководители не обращают на это внимания. Они считают, что чем больше умрет людей, тем легче обеспечить продовольствием оставшихся в живых».

Домашняя хозяйка БАРТОШЕВИЧ:

…«Правительство не создало запасов продовольствия в Ленинграде, а это привело к голоду и большой смертности среди населения. Руководители обеспечили только себя. А о народе не думали и не думают теперь. Положение населения улучшит только приход немцев».

Мастер завода № 4 им. Калинина, член ВКП/б/ ЯКОВЛЕВ:

…«Правительство заявило, что у нас имеются запасы продовольствия на несколько лет, а на деле оказалось, что не могли заготовить даже сушеной воблы, которой раньше печи топили. Я уже давно в рядах партии и раньше искренне выступал за проведение различных мероприятий, но теперь я понял, что врал народу».

По данным военной цензуры отрицательные настроения на почве продовольственных затруднений среди исходящей из Ленинграда корреспонденции составляют — 18 % (выделено нами — Н. Л.).

Авторы корреспонденций отмечают, что положение в Ленинграде, несмотря на увеличение нормы выдачи хлеба, остается напряженным. В письмах высказываются опасения, что весной в городе, загрязненном нечистотами, могут вспыхнуть эпидемические болезни.

…«Мы вероятно больше не увидимся. Нет у меня надежды на жизнь. Уже едят человеческое мясо, которое выменивают на рынке. Дела идут не на улучшение, а на ухудшение».

…«Весной у нас будет полная зараза, потому что везде валяются покойники. Этих покойников некоторые режут и едят. Что мы едим, у Вас поросенок есть не будет — из столярного клея варим студень. У меня ноги и лицо распухли, если не уеду отсюда, то в конце февраля помру».

…«У тети Мани случилось несчастье — пропала Тоня. Пошла в 2 часа в магазин и не вернулась. Наверное какие-нибудь людоеды зарезали и съели. В их доме еще две девочки пропали, говорят, что очень много детей пропадает».

…«Твой любимый город — это город мертвецов. Одни люди умирают, другие ждут этого со дня на день. Весь город залит нечистотами. Если не умрешь от голода, то умрешь от эпидемии, которая весной вспыхнет, так как никто ничего не делает, чтобы это предотвратить, да и делать-то некому, все ослабли, еле ноги передвигают».

…«Наша жизнь — это организованное убийство гражданского населения голодом. Город стал кладбищем и навозной кучей. Все нечистоты выливаются на улицу. Мы лишены самых примитивных удобств в жизни, в нас еле-еле держится жизнь, мы все больны».

…«Ленинград обречен на смерть. Когда начнет таять снег, то будет гулять тиф и люди будут падать, как мухи. В городе света нет, воды нет, дров нет, трамваи не ходят, во дворах полная зараза».

…«Остаться в Ленинграде — это равносильно смерти. Меня пугает оттепель весной, — когда начнет таять, то начнутся всевозможные болезни, самые здоровые люди будут умирать, если сейчас не возьмутся как следует за Ленинград, за очистку его от покойников и грязи».

…«Я стала такая безразличная ко всему и такая черствая, что Вы меня не узнали бы. Да и другие не лучше, люди заросли грязью, света нет. Сидят при коптилках, от которых страшная копоть. Дров нет, вода на вес золота, а самое главное нечего есть».

Смертность среди населения несколько сократилась. Если в начале февраля в отдельные дни в городе умирало до 4500-4700 человек, то за последние дни смертность составляет в день 3500-3800 человек. В первой декаде февраля умерло 36 606 человек. Во второй декаде февраля умерло 34 852 человека. Несколько изменилось соотношение смертности мужчин и женщин:

Скоропостижно скончалось на улицах города:

В первой декаде февраля — 1060 человек

Во второй декаде февраля — 679 человек.

***

За истекшие 10 дней в городе арестовано и предано суду за убийства и грабежи, совершенные с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками 15 человек.

Домохозяйка В. М. — 42 года, с целью похищения продкарточек, убила соседку по квартире, работницу фабрики им. Урицкого Р. и ее 7 летнюю дочь.

Рабочий Ленинского Райжилуправления С., 50 лет, убил соседей по квартире И. и К.

Следствию С. заявил, что совершил убийство из мести за похищение у него убитыми продуктовых карточек.

Дезертировавший с фронта красноармеец Р. — 22 лет, явился на квартиру по месту своего прежнего жительства и с целью похищения продовольственных карточек убил В. — столяра Дома Ленинградской Торговли, тяжело ранил его сына 5 лет и дочь 12 лет.

Работница 3-ей мебельной фабрики А., 34 лет, убила соседку по квартире С., жену военнослужащего.

Следствием установлено, что убийство совершено А. с целью похищения продуктов и продкарточек.

Работница комбината им. Ногина И., 36 лет, убила соседку по квартире А., домохозяйку.

Обыском у И. изъяты продкарточки и белье, похищенное у А.

***

За декаду в городе было 4 случая нападения граждан на повозки с хлебом и продовольственные магазины с целью похищения хлеба.

11/II у булочной № 57 Приморского района группа женщин напала на сани, на которых был доставлен хлеб и расхитила 26 кило. Арестованы инициаторы нападения: работница фабрики «Октябрь» Б., 30 лет и безработная О. — 29 лет.

11/II в хлебном ларе Ново-Предтеченского рынка группа граждан, получив отказ в отпуске хлеба на 2 дня вперед, силой проникла в ларь и расхитила 29 кило хлеба. Арестованы инициаторы нападения — работница артели «МЕТАЛЛОШТАМП» Г., 35 лет, К. — 32 лет и безработные Т. — 28 лет и К. — 32 лет.

11/II в прод. магазине № 58 Московского р-на в связи с выдачей белого хлеба образовалась большая очередь. Воспользовавшись скоплением публики, М. — 15 лет разбил лампу и при участии других покупателей расхитил 31 кгр. хлеба. М. и один из его соучастников Т. — 12 лет задержаны.

12/II безработные Б. — 21 г. и Г. 62 лет напали на повозку, доставлявшую хлеб в магазин № 26 Красногвардейского р-на, и похитили несколько кило хлеба.

За эти преступления арестовано и предано суду 10 человек.

***

Случаи людоедства в городе уменьшились.

Если за первую декаду февраля за людоедство было арестовано 311 человек, то за вторую декаду арестовано 155 человек.

Работница конторы «СОЮЗУТИЛЬ» П. 32 лет, жена красноармейца, имеет на иждивении 2 детей в возрасте 8–11 лет, привела в себе в комнату 13-летнюю девочку Е., убила ее топором и труп употребляла в пищу.

В. — 69 лет, вдова, убила ножом свою внучку Б. и совместно с матерью убитой и братом убитой — 14 лет, употребляли мясо трупа в пищу.

З. — 46 лет, домохозяйка, жена красноармейца, З. — 36 лет, безработная, и А. 40 лет, работница завода им. Ленина, употребляли в пищу труп умершего 11- летнего сына А.

Инженер главной палаты мер и весов Б. — 40 лет, похитила в больнице им. Куйбышева труп ребенка и употребляла его в пищу.

Безработный Т. — 43 лет, убил свою соседку по квартире В. и расчленив труп употреблял его в пищу.

Т. — 56 лет, зам. директора Среднеохтинских бань, имеющий высшее образование, и Д. — 64 лет — электромонтер тех же бань, употребили в пищу труп умершего кочегара в бане.

Л. — 36 лет, вдова, безработная, имеет на иждивении 3 детей от 9 до 13 лет, употребляла в пищу похищенный ею на кладбище труп и отдельные его части пыталась под видом говядины обменять на хлеб на рынке, где и была арестована.

Л. — 34 лет, уборщица 3-й Стройконторы и ее соседка по квартире К. — 35 лет, безработная, употребляли в пищу труп умершего мужа Л., скрыв его от регистрации и похорон.

Всего за эти преступления арестовано 879 человек. Дела на 554 человека следствием закончены и переданы на рассмотрение Военного Трибунала, 329 человек уже расстреляны, 53 человека приговорены к 10 г. лишения свободы.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Госуд. Безопасности 3 ранга /КУБАТКИН/

Разослано:

тов. БЕРИЯ

тов. МЕРКУЛОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.192–201.

Документ № 68

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

марта 1942 г. № 10294

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

С улучшением продовольственного снабжения за последнее время отмечается большой подъем всего населения.

Вместе с этим, среди некоторой части населения имеют место отрицательные настроения. Они в основном сводятся к тому, что:

а) Красной армии кольцо блокады не прорвать, весной осложнится положение населения;

б) выдаваемых продуктов недостаточно, в силу чего среди населения смертность не уменьшается, город надо сдать, так как весной его немцы все равно захватят.

Кассир завода «Ленгаз» ФИЛИМОНОВ:

…«Наши правители только болтают о том, что немцев скоро отгонят от города и разгромят, а немцы укрепились и обстреливают город. Всех нас ожидает голодная смерть. У немцев жить лучше, порядки лучше, поэтому они и побеждают. К весне немцы Ленинград обязательно возьмут».

Сотрудник треста «Ленсвет» ТИХОНРАВОВ:

…«Приближается весна, а кольцо блокады еще не прорвано. Лучше сдать город, чем мучить население. С наступлением весны немцы приведут в движение всю свою технику и еще сильнее сожмут кольцо блокады. Подвоз продовольствия совершенно прекратится и тогда, в силу необходимости, придется сдавать Ленинград».

Служащая Городского Комитета Общества Красного креста СУШЕНКОВА:

…«Блокаду вокруг Ленинграда нашим не прорвать, а поэтому город нужно сдать немцам, не ожидая поры, когда в городе не останется никого в живых. Правительство позаботилось о том, чтобы в первую очередь отбить немцев от Москвы и не проявило заботы о Ленинграде, где народ измучен голодом».

Домашняя хозяйка КРУГЛОВА:

…«Немцы скоро возьмут Ленинград. Только скорей бы это произошло. При немцах будет лучше. Такого безобразия, как сейчас, конечно, не будет. Наши правители только заботятся о себе, а на нас они плюют».

Директор магазина Приморского Райпищеторга АКСЕНОВА:

…«Как только будет немного потеплее, немцы перейдут в наступление и возьмут Ленинград. Весной вспыхнут эпидемии и народ будет опять умирать, как умирал от голода. Все военные и ответственные работники отправляют из Ленинграда своих знакомых, а на рабочих и служащих они не обращают никакого внимания».

Токарь завода «Металлоизделий» КУРОЧКИН:

…«Нечего мучить народ морить население голодом. Нужно сдавать город немцам. Из-за руководителей дерутся и погибают тысячи людей. С марта немцы перейдут в наступление и положение населения будет безвыходным».

Бригадир цеха Кировского завода, кандидат ВКП/б/ КОНОВАЛОВ:

…«Население города до сих пор не обеспечено продовольствием. Если не могут этого сделать, то нужно сдать город немцам и нечего морить людей голодом. Крестьян окончательно разорили и рабочим ничего не дали».

Работница завода № 77 ЗАКАТИНА:

…«Смертность среди населения не уменьшается, а руководители правительства о народе не заботятся. В Германии народ живет, конечно, лучше».

Учительница начальной школы Выборгского района ГОБРА:

…«Студенты, профессора и академики умирали и продолжают умирать от голода. Ответственность за это падает на правительство, которое не оказало никакой помощи умирающим от голода. Если руководители власти такого города, как Ленинград, не приняли мер к наведению порядка, то от руководящих работников провинциальных городов ожидать нечего».

***

Корреспонденция, прошедшая через военную цензуру, показывает, что часть авторов продолжает высказывать отрицательные настроения. В некоторых письмах подчеркивается отсутствие надежды на улучшение с питанием, опасение по поводу непрекращающейся смертности от истощения.

Приводим наиболее характерные высказывания:

…«Твоя радость за прибавку нам хлеба была преждевременна, все это пустяки, гибнут люди тысячами. Безразличие, бесчувствие, воровство губит людей. На днях меня чуть не убил на лестнице парень, когда я несла хлеб. Есть люди, которые живут хорошо и наживаются на чужом несчастье. Это воры и продавцы столовых и лавок, а честные, нужные работники гибнут».

…«Мы еще существуем, но существование наше не завидное. Улучшение идет очень туго, плохо нас снабжают продовольствием, все время хочется кушать. Бедная Леночка, ей очень тяжело переносить отсутствие хлеба, даже хлеба она не может покушать сколько хочется. О приварке говорить не приходится, его почти нет, круп выдается мало, а в столовых вместо круп получаем бурду-воду, жиров очень мало».

…«Счастливы, что Вас здесь нет и Вы не видите и не переживаете того, что переживает сейчас население Ленинграда. Каждый прожитый день — это не день, а целая история, незабываемая на всю жизнь. Трудно передать все, что видишь и чувствуешь. Трупы и гробы уже не производят никакого впечатления».

…«Умер у меня отец от голода, мать лежит больная. Ленинград превратился в худую, старую, заброшенную деревушку, вонь, грязь, разруха, ни воды, ни света, ни дров, ни бань».

…«Если бы ты знал, в каких мы ужасных условиях живем, мы взрослые высохли, как щепки, лежим целыми днями в кровати, не ходят ноги».

Всего за эти 5 месяцев в Ленинграде умерло 260 740 человек. Наибольших размеров смертность населения достигла в начале февраля м-ца. В отдельные дни в городе умирало 4500–4700 чел.

За последнее время смертность снизилась и составляет около 3000 чел. в сутки.

Умерло в январе:

с 1 по 10 января — 28 077

с 11 по 20 января — 32 036

с 21 по 31 января — 36 638

ВСЕГО — 96 751 чел.

Умерло в феврале:

с 1 по 10 февраля — 37 296

с 11 по 20 февраля — 34 852

с 21 по 28 февраля — 23 867

ВСЕГО: — 96 015 чел.

Скоропостижно скончались на улицах города:

в январе — 2734 чел.

в феврале — 2105 чел.

В том числе:

с 1 по 10 февраля — 1060 чел.

с 11 по 20 февраля — 679 чел.

с 21 по 28 февраля — 366 чел.

В феврале месяце убийства и ограбления граждан с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками пошли на понижение.

Если в январе таких случаев было зарегистрировано 84, то в феврале их было 48.

В том числе:

с 1 по 10 февраля — 26

с 11 по 20 февраля — 15

с 21 по 28 февраля — 7

Характерные случаи приводим:

23/II безработная Б., 18 лет, Б., рабочий авиамастерских № 35 и П., 15 лет, убили соседку по квартире, пенсионерку Т., у которой похитили продовольственные карточки.

Все трое арестованы, в преступлении сознались.

Безработная Р., 21 года, убила свою знакомую, сторожа склада «Центрострой» Б., 21 года. У убитой Р. похитила продовольственные карточки.

Дезертировавший с фронта Б., 22 лет и его сожительница Б., 20 лет, машинистка Промкомбината, с целью похищения продовольственных карточек, убили своих знакомых М., санитарку, Р. — домохозяйку и 5-ти летнего сына — М.

Убийцы арестованы, в преступлении сознались.

Безработный Д., 40 лет, ранее судившийся за хулиганство. Убил коменданта общежития песочного карьера Б., у которого похитил продовольственные карточки, предназначенные для рабочих.

Убийца арестован, сознался. Похищенные карточки изъяты.

Случаи нападений граждан на магазины с целью хищений хлеба в феврале м-це также сократились.

В первой декаде февраля было 11 случаев, в начале второй декады — 4. После 12 февраля подобных фактов в городе не было.

Всего за активное участие в нападениях на магазины предано суду 76 чел. Из них уже расстреляно 15 человек, осуждено к 10 г. лишения свободы — 29 человек.

За употребление в пищу человеческого мяса всего арестовано 1025 человек.

Из них:

в ноябре 1941 — 4 чел.

в декабре 1941 — 43 чел.

в январе 1942 — 366 чел.

в феврале 1942 — 612 чел.

Наибольшее количество случаев людоедства было в начале февраля. За последние дни эти преступления уменьшились.

Арестовано за людоедство:

с 1 по 10 февраля — 311 чел.

с 11 по 20 февраля — 155 чел.

с 21 по 28 февраля — 146 чел.

21/II безработный П., 49 лет, убил топором свою жену У., домохозяйку. Труп расчленил на части.

Следствию П. показал, что совершил убийство на почве голода с тем, чтобы труп употребить в пищу.

23/II арестованы безработные В., 46 лет, В., 26 лет, которые похитили на кладбище незахороненный труп и употребили его в пищу.

26/II рабочий 201 участка спецработ Ф., 42 лет, в сарае дома убил топором своего соседа П. и при помощи своих родственниц, работниц завода № 5 — Д., 28 лет, и К., 24 лет, расчленил труп и вместе с ними употреблял в пищу. Часть трупа пытался, под видом говядины, обменять на рынке на продукты.

А., 34 лет, работница артели «МУЗИГРУШКА», имеющая ребенка 5 лет и ее соседка по квартире В., 29 лет, маляр автобазы, совместно употребляли в пищу труп, похищенный ими с кладбища.

Ж., 45 лет, С., 45 лет и П., 44 лет, член ВКП/б/ с 1932 г., все трое бойцы команды МПВО 12-го участка Московского района, употребляли в пищу труп неизвестного гражданина, обнаруженный ими при разборке разрушенного дома по Сызранской улице.

Дела на 757 человек следствием закончены и переданы на рассмотрение Военного трибунала, из них расстреляно — 396 чел., осуждено на 10 лет лишения свободы — 86 человек.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА / КУБАТКИН /

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ХОЗИНУ

тов. КУЗНЕЦОВУ[181]

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.211 219.

Документ № 69

Управление НКВД СССР

по Ленинградской областии городу Ленинграду

13 марта 1942 г. № 10339

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В марте месяце объявленные выдачи продовольствия населению производятся бесперебойно.

Населению в счет месячных норм выдано:

Хлеб выдавался без перебоев.

Несмотря на улучшение снабжения продовольствием, среди населения имеют место отрицательные настроения.

Часть населения высказывает опасения, что с наступлением весны продовольственный вопрос в Ленинграде обострится, так как город продолжает оставаться в кольце блокады.

За последнее время среди населения распространяются слухи, что недостаток продовольствия в Ленинграде является следствием не только длительной блокады города, но и отсутствия запасов продуктов в других городах Советского Союза.

Контролер завода № 218 ДЕМЧЕНКО:

…«С продовольствием везде обстоит очень плохо. Голод не только в Ленинграде, но и в других городах. Если эвакуироваться, то только к немцам».

Служащая ГИПРОЛЕСТРАНСА ПОЗЕН:

…«Со снятием блокады ничего не выходит. К весне от голода умрут последние ленинградцы. Положение безнадежное.

Эвакуация населения, которую проводили раньше и проводят теперь, не спасает положения, так как от голода умирают не только в Ленинграде».

Инженер Ленинградского Электротехнического Института ПЕРФИЛЬЕВ:

…«Наше правительство и Ленинградские руководители бросили нас на произвол судьбы. Люди умирают, как мухи, а мер против этого никто не принимает, так как руководители вылетели отсюда в Москву. С продовольствием везде плохо. Весь скот уже забит на мясо. Политика коллективизации сельского хозяйства потерпела крах».

Инженер Авиационного Института ОБНОВЛЕНСКИЙ:

…«Положение на фронтах не блестящее. Есть основание полагать, что Ленинград немцы возьмут. Я никуда из Ленинграда не поеду. Если Ленинград не сдадут немцам, то продовольственное положение Ленинграда и Москвы будет лучше, чем других городов. Весной в стране будет голод. А Москву и Ленинград снабдят продуктами».

Учительница средней школы МАКАРОВА:

…«Я не хочу умирать медленной смертью от голода, на которую нас обрекло наше правительство. Это наши руководители виноваты в том, что на Украине погибло от голода 12 миллионов человек. Они виноваты в том, что много людей умерло от голода в Ленинграде. Если немцы не придут в Ленинград, то снова будет не жизнь, а медленная смерть от голода. Оставаться в Ленинграде можно только при условии, что сюда придут немцы».

Инженер ГИПРОЛЕСТРАНСА ЗАБЕЛИН:

…«Блокаду вокруг Ленинграда не разорвать. Весной в Ленинграде произойдут серьезные события. Положение катастрофическое, полтора миллиона населения умерло от голода. В значительной части это произошло по вине наших руководителей».

Управхоз домохозяйства Приморского района МАТВЕЕВ:

…«Ленинград обязательно будет сдан немцам, поэтому совершенно напрасны те страдания, которые приходится переживать населению. Народ продолжает умирать от голода».

Машинист паровозного депо Октябрьской ж. д. ГРАНИН:

…«Многие мои товарищи по работе уже распрощались с жизнью. Теперь только о том и думаешь, что не сегодня — завтра умрешь. Я не понимаю только одного, почему за тысячи умерших от голода никто не несет ответственности».

Служащий госпиталя СМИРНОВСКИЙ:

…«У немцев солдаты имеют хлеб, сало и вино, а наши красноармейцы голодают. С такой голодной армией, как наша, не победить. От голода пухнут и умирают не только жители города, но и красноармейцы. Если в марте немцев не отгонят от Ленинграда, то мы все умрем от голода или погибнем от бомбежек, которые скоро начнутся».

Служащий Ленинградской ж. д. МАЛОВ:

…«Об улучшении нашего положения пока только говорят, а в действительности улучшения нет, и люди продолжают умирать от голода. Видимо, решили уморить всех жителей Ленинграда. Красноармейцы питаются тоже плохо, а немецкие солдаты снабжаются хорошо, вот почему наши и не могут никак прогнать немцев от Ленинграда. С продовольственным снабжением у нас плохо везде. Это почувствовалось после первого месяца войны».

Рабочий завода «Электросила» ЦАРЕВСКИЙ:

…«Весной Гитлер возьмет Ленинград голыми руками, так как Красная Армия настолько обессилена, что уже неспособна дать отпор. Для народа совершенно безразлично, кто победит и кто будет у власти. Народ заинтересован в такой власти, которая обеспечит продовольствием».

Военная цензура продолжает отмечать отрицательные настроения вокруг продовольственного вопроса.

Авторы высказывают опасение, что при ограниченном снабжении продовольствием и плохих жилищно-бытовых условиях смертность среди населения не сократится.

…«Ждем с каждым днем улучшения, но видно не дождаться. Город стал хуже деревни. Много населения умерло от распространения заразы, от голода и холода. Много погибло от поноса. Воду брали из каналов, отчего многие и заражались. Сейчас распространяется тиф и цинга».

…«Пришлось испытать сильный голод, получая 125 грамм хлеба в течение двух месяцев. Вот сейчас результат — не успеваем подбирать мертвецов. Смертность жуткая, хоронят в братские могилы и все равно не справиться. Хотя в данный момент мы получаем 500 грамм хлеба. Но это для нашего истощенного организма не поддержка, нам нужны жиры. Теряю надежду на жизнь».

…«Живу в городе смерти, люди мрут, как от чумы. Из нашей группы не осталось в живых ни одного парня. Сама я еле жива, жду такой же участи. Очень тяжело сознавать, что не сегодня так завтра погибнешь. Сейчас одна мечта набить чем-нибудь желудок».

…«Фабрики и заводы стоят, трамваи не ходят, учреждения не работают. Нечеловеческая и мучительная голодная жизнь. От грязи все обовшивели. Нам кажется, что Ленинград нашими вождями брошен на произвол судьбы».

…«Не верь тому, кто говорит, что Ленинградцы держатся стойко и чувствуют себя хорошо, несмотря на трудности. На самом деле Ленинградцы падают от голода. Вода у нас дороже золота, света и канализации нет. Мужчины и подростки все вымерли, остались почти одни женщины. Пока блокаду прорывают — Ленинград пустой будет».

…«Не верь никаким слухам о «санаторном питании». Мы уже утратили всякие надежды на избавление от голода. Кто не был в нашей шкуре, тот не может себе представить нашей жизни».

…«Такого кошмара еще не было в истории. Люди грязные и худые бродят по улицам. Умирали без боя и много еще умрет — не вынести».

С увеличением норм выдачи продовольствия смертность населения, по сравнению с прошлым месяцем, в марте снизилась.

Если в феврале месяце в среднем умирало за сутки 3200–3400 человек, то за 12 дней марта умерло 33 154 человека. Т. е. в среднем 2700-2800 человек в сутки.

Значительно уменьшились случаи скоропостижной смерти на улицах города от истощения.

Если таких случаев в последней декаде февраля было 366, то за 12 дней марта месяца скоропостижно скончались на улицах 246 человек.

Изменилось соотношение смертности мужчин и женщин:

За истекшие 12 дней в городе арестовано и предано суду за убийства и грабежи, совершенные с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками — 18 человек.

7 марта в общежитии завода им. тов. ЖДАНОВА обнаружен труп ученика — слесаря И. — 16 лет, убитого ударом топора по голове.

Расследованием установлено, что убийство И. совершили с целью присвоения обеденных талонов ученики заводского ремесленного училища А. — 17 лет и К. 16 лет. Оба в преступлении сознались.

1 марта, не имеющий определенных занятий, Я. — 17 лет, тяжело ранил ударом топора по голове соседку по квартире Д. и похитил у нее продкарточки. Чтобы скрыть преступление убил свою двенадцатилетнюю сестру и ранил мать. Я. арестован.

4 марта безработный Ш. — 29 лет, с целью завладения продуктами, тяжело ранил свою жену Ш., мать жены П. и пытался покончить жизнь самоубийством.

Безработная З. — 24 лет, на квартире своих знакомых Т. похитила продкарточки. Чтобы скрыть преступление убила 6 летнюю дочь Т. и подожгла квартиру. З. арестована.

За истекшие 12 дней случаев нападения граждан на хлебные магазины не было. Предупреждена попытка совершить нападение на булочную с целью похищения хлеба.

8 марта были получены сведения о подготовке нападения на булочную Московского района с целью похищения хлеба.

В результате принятых мер, задержаны: А. — 37 лет, дезертир Ленинградского фронта и М. — 49 лет, без определенных занятий.

При обыске изъяты у них топор и нож. Оба сознались в подготовке вооруженного ограбления булочной. На следствии показали, что были намерены напасть на продавцов булочной и, угрожая топором, похитить хлеб.

За это же время арестовано за употребление в пищу человеческого мяса 126 человек.

Б. — 23 лет, машинистка фабрики «РОТФРОНТ» и А. — 27 лет., служащая фабрики «ВЕРЕТЕНО». Похитили два детских трупа из морга и употребляли их в пищу.

Т. — 33 лет, инвалид ІІ-й группы, топором убила свою мать — Т. — 55 лет и труп употребляла в пищу.

Ж. — 40 лет, уборщица эвакогоспиталя, задушила пришедшую к ней в комнату 9 летнюю девочку СОЛОВЬЕВУ, труп расчленила и употребляла в пищу.

К. — 38 лет, работница завода № 232, употребила в пищу умершего 12-ти летнего сына.

Д. — 56 лет, водопроводный мастер треста № 40, его жена Д. — 60 лет, и сын Алексей 17 лет, убили работницу треста М., расчленили ее труп и часть его употребили в пищу.

Ш. — 50 лет, боец МПВО Володарского района, работая на кладбищах по захоронению трупов, уносил домой отдельные части тела и совместно с женой употреблял их в пищу.

Всего за людоедство арестовано 1171 чел.

Дела 1034 человека следствием закончены. По приговорам Военного Трибунала расстреляно 412 чел., приговорено к лишению свободы на срок до 10 лет — 174 человека.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Госуд. Безопасности 3 ранга /КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.231 240.

Документ № 70

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

апреля 1942 г. № 10454

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В марте месяце продовольственные карточки населению отоварены полностью. Населению выдано:

Ввиду сложности доставки продовольствия в Ленинград в весеннее время через Ладожское озеро, в городе по решению Военного Совета фронта создаются двухмесячные запасы продовольствия.

В настоящее время заложены следующие запасы:

Трудящиеся Ленинграда, выражая свою благодарность партии и правительству за улучшение снабжения продовольствием, выражают уверенность в разгроме немцев под Ленинградом в ближайшее время.

Наряду с этим, имеют место отрицательные настроения, которые сводятся к тому, что:

В ближайшее время, ввиду наступления весны Ленинград лишится пути подвоза продовольствия через Ладожское озеро и нормы выдачи продуктов будут урезаны.

Часть населения выражает опасение, что к весне блокада не будет прорвана и население будет вымирать от голода и болезней.

***

Смертность населения в городе характеризуется следующими данными:

В марте месяце смертность населения следующая:

Скоропостижно скончалось на улицах города:

Если в редыдущие месяцы смертность среди мужчин была выше смертности женщин, то в марте месяце это соотношение изменилось:

Сравнеие данных за январь и март показывает, что в настоящее время смертность среди населения от 1 года до 30 лет увеличилась, в то время, как среди лиц в возрасте свыше 30 лет она уменьшилась:

В марте месяце арестовано и предано суду за убийства с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками — 56 человек.

Характерные факты приводим:

Безработная В.А. — 22 лет, заманив к себе в комнату с улицы 8 летнюю девочку Б., задушила ее и похитила находившиеся у девочки 2 комплекта продовольственных карточек.

Труп В. уложила в чемодан и подбросила на улицу. В. арестована, в преступлении созналась.

Работница завода «Промтехника» С. — 31 г., ранее несудившаяся, убила свою знакомую уборщицу завода «Красный Треугольник» К., 59 лет и двух детей К. 7 и 10 лет ранила.

С. арестована, созналась в убийстве с целью похищения продуктов питания.

Безработная К. — 35 лет, ранее несудившаяся, с целью похищения продовольственных карточек, убила соседку по квартире М. — 39 лет, жену военнослужащего.

К. арестована, в преступлении созналась.

Безработные М. 41 года и И., 49 л., ранее несудившиеся, убили свою знакомую, работницу фабрики им. 1-го мая Б. и похитили у нее продкарточки и небольшой запас продуктов.

Убийцы арестованы, в преступлении сознались.

В марте месяце имели место два случая нападения граждан на хлебные магазины с целью хищения хлеба.

19 марта в 10 час. утра в хлебном ларе Свердловского района граждане потребовали выдачи хлеба на 21 марта.

Получив в этом отказ, группа граждан силой проникла за прилавок и начала выкидывать хлеб в магазин. Расхищено около 120 килограмм хлеба.

За активное участие в нападении арестованы: А. — 19 лет, работница завода «Марксист», Ч. — 23 лет, работница завода им. Молотова, безработные: Ж. — 23 л., З. — 23 л., Т.- 16 лет и другие, всего 9 человек.

24 марта продавщица хлебного ларя магазина № 31 С. в течение первой половины дня отпускала гражданам хлеб вперед на 26 марта, не имея на это права. В 14 часов она прекратила продажу хлеба авансом, опасаясь прибытия контроля хлебторга. Группа граждан, безрезультатно требовавшая выдачи хлеба на 26 марта, ворвалась в ларь и похитила 108 кгр. хлеба.

Инициаторы хищения — домохозяйки Д. и О. арестованы. Продавщица С. арестована и предается суду.

За употребление в пищу человеческого мяса арестовано:

в январе — 366 чел.

в феврале — 612 чел.

в марте — 399 чел.

Характерные случаи, имевшие место в марте месяце приводим:

Безработная К. — 47 лет, одинокая, ранее несудившаяся, подобрала на улице труп ребенка, расчленила его и употребила в пищу, Часть трупа принесла на рынок для обмена на хлеб, где и была арестована.

М. — 38 лет, домашняя хозяйка, ранее несудившаяся, заманив в свою квартиру неизвестного мальчика, убила его и часть трупа употребила в пищу.

Рабочий завода «Красная заря» Ф., 38 л., и работница фабрики «Красная нить» Ф. — 22 лет, оба несудившиеся, совершили убийство своей соседки Ю., расчленили ее труп и употребляли в пищу.

Безработный Я. 43 лет, совместно с женой и сыном 13 лет, систематически похищали трупы из морга больницы им. Володарского для употребления их в пищу.

Всего за эти преступления арестовано 1438 человек.

Следствие по делам на 1275 чел. закончено. Военным Трибуналом приговорено к ВМН 442 чел., осуждено к разным срокам лишения свободы 276 человек.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар

Государственной Безопасности 3-го ранга /КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.249–254.

Документ № 71

Управление НКВД СССР

Ленинградской области и городу Ленинграду

14 апреля 1942 г. № 10498

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В первой декаде апреля перебоев в выдаче населению хлеба и других продуктов не было.

Населению выдано:

С улучшением продовольственного положения в городе улучшаются и бытовые условия жизни.

С 15-го апреля восстанавливается трамвайное движение по 5-ти маршрутам, начали работать 30 бань, работают прачечные, парикмахерские. Налажена работа водопровода.

С целью предотвращения эпидемических заболеваний в весеннее время, на основании решения Исполнительного Комитета Городского Совета Депутатов Трудящихся, население города, в порядке трудповинности, заканчивает очистку дворов, площадей и улиц от мусора и снега. Наводится чистота и порядок в квартирах домохозяйств.

В марте-апреле возобновил свою работу ряд кинотеатров города, не работавших из-за отсутствия электроэнергии.

Наступление весенних месяцев у части населения вызывает беспокойство за положение города. Отрицательные настроения в связи с этим сводятся к тому, что:

а) связь Ленинграда с тыловыми районами СССР через Ладожское озеро в апреле будет нарушена и прекратится доставка продовольствия, поэтому снабжение ухудшится;

б) в связи с ограниченными запасами продовольствия, советское правительство, якобы, решает вопрос о передаче города Англии или нейтральным странам.

Режиссер «Ленфильма» ЦЕХАНОВСКИЙ:

…«Ничего хорошего ожидать нельзя, так как блокаду прорвать так и не удалось. От голода мы не избавлены и не исключена возможность, что немцы штурмом возьмут город. От голода еще много населения погибнет».

Ревизор Управления Октябрьской жел. дор. РУСАКОВА:

…«Снабжение населения продуктами в апреле ухудшится. Норма выдачи хлеба опять будет снижена. Все, кто не успеет эвакуироваться из Ленинграда, умрут с голода».

Техник завода № 363 ЧИГИНЕЦ:

…«Скоро Ленинград сдадут в аренду англичанам. Англичан Ленинград интересует, как портовый город. Когда здесь будут хозяевами англичане, жизнь будет замечательной».

Приемщик завода «Большевик» ПЕТРОВ:

…«Предполагается объявить Ленинград вольным городом. Поэтому многих эвакуируют и наводят в городе чистоту и порядок. Часть наших моряков поедет в Англию, так как там кораблей много, а у нас не хватает».

***

В первой декаде апреля смертность населения несколько уменьшилась. Если в январе месяце в среднем в сутки умирало — 3121 чел., в феврале — 3429, в марте — 2629, то в апреле смертность составляет — 2337 чел. в сутки. Всего в течение декады умерло — 23 867 человек. Скоропостижно скончалось на улицах города — 135 чел. В числе умерших:

Мужчин — 41,6 %

Женщин — 58,4%

За 10 дней апреля арестовано за убийство с целью завладения продуктами и продкарточками — 17 человек.

Приводим характерные факты:

Санитарка Военно-Медицинской Академии Ш., 20 лет, беспартийная, с целью похищения продкарточек, убила топором свою мать и соседку. Убийца скрылась, но была разыскана и арестована, в преступлении созналась.

Подросток У., 14 лет, совершил убийство своей тетки — К., у которой похитил продовольственные карточки. Убийца арестован.

Безработная Н., 37 лет, ее дочь — П. 17 лет, пригласили на квартиру родственницу — Н., которая несла из булочной полтора килограмма хлеба. С целью хищения хлеба, они нанесли Н. тяжелые ранения топором. Обе арестованы.

Арестованы за употребление в пищу человеческого мяса — 118 чел., в том числе за убийство с целью людоедства — 20 чел., остальные за употребление в пищу трупов, похищенных на кладбищах и в моргах.

Безработная К. 21 года, беспартийная, убила своего новорожденного ребенка и труп употребила в пищу. К.арестована, в преступлении созналась.

Безработные Б., 18 лет, его мать — М., 41 года, их соседка Ч.А. 49 лет, заманили на квартиру подростков — М. и С. Б. убил их. Трупы убитых все трое употребляли в пищу. Преступники арестованы.

Безработные — К. 50 лет, совместно с дочерью — К., 28 лет, убили дочь К. — Валентину, 13 лет и совместно с другими жильцами квартиры — токарем завода № 7 В., работницей артели — В. употребляли труп в пищу. Все арестованы.

На Охтинском кладбище арестована безработная К., 28 лет, которая систематически похищала на кладбищах трупы и продавала на рынке отдельные части под видом говядины.

Всего за эти преступления арестовано — 1557 чел.

Следствие по делам на 1415 чел. закончено. Военным Трибуналом приговорены к расстрелу 457 чел., к лишению свободы от 5 до 10 лет 324 чел.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.255–259.

Документ № 72

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

23 апреля 1942 г. № 10530

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Во второй декаде апреля населению Ленинграда выдано:

За последнее время среди населения, получающего продукты по категории служащих и иждивенцев, выказываются сомнения о возможности освобождения Ленинграда от блокады.

Домашняя хозяйка ЯКОВЛЕВА:

…«Нам дают крупы меньше, чем требуется для цыпленка. Немцев от Ленинграда отогнать не могут, так как все красноармейцы обессилили от голода. Боеспособные красноармейцы перебиты или умерли от голода. Теперь берут в армию уже семнадцатилетних».

Сотрудник антирелигиозного музея ЧУБОВА:

…«Мы получаем паек смертников, существовать на который не можем. Все иждивенцы и дети обречены на вымирание».

Составитель поездов Октябрьской ж. д. ВИНОГРАДОВ:

…«С прорывом блокады ничего не получается. Войска Ленинградского фронта все время топчатся[182] на одном месте. Выходом из тяжелого положения является сдача Ленинграда немцам. Только этим спасутся от смерти те, кто остался в городе».

Служащий ювелирторга БАЗАНОВ:

…«Наши несут большие потери и за целую зиму ничего не добились. Блокада не прорвана и ее не прорвать. Ленинград будет сдан немцам».

Во второй декаде апреля месяца смертность населения по сравнению с первой декадой снизилась на 14 %.

Если в первой декаде умерло 23 367 чел., то во второй декаде — 20 084 чел. Скоропостижно скончалось на улицах города 113 чел.

В числе умерших:

Мужчин — 7853 чел., т. е. 39,1%

Женщин — 12 231 чел., т. е. 60,9%

Во 2-й декаде апреля арестовано за убийства с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками — 21 чел. Характерные факты приводим:

Работницы завода им. Жданова М. — 22 лет и Б. — 19 лет, беспартийные, ранее не судились — совершили убийство проживавшей с ними совместно работницы того же завода Р.

Убийцы, похитив продкарточки, выбросили труп на улицу. Обе арестованы, в преступлении сознались.

Слесарь бронетанковой базы П., 27 л., б/п, и К. — 16 л., без определенных занятий, убили ученика ремесленного училища И. — 16 лет и ученика бронетанковой базы К. — 16 лет.

Оба арестованы, на следствии показали, что совершили преступление с целью похищения продкарточек.

Подросток Ф. — 14 лет, с целью похищения продкарточек, убила свою знакомую швейцара домохозяйства Г. — 39 лет. Ф. арестована.

Рабочий Кировского завода С. — 30 л., б/п, несудившийся, убил свою родственницу, домохозяйку С. и ее десятилетнего сына.

Следствием установлено, что С. совершил убийство с целью похищения продкарточек. Убийца арестован.

В течение декады за употребление в пищу человеческого мяса арестовано — 75 человек, в том числе за убийства с целью людоедства — 17 чел., остальные 58 чел. за употребление в пищу трупов, похищенных на кладбищах и в моргах.

Приводим характерные факты:

С. — 49 лет, б/п, без определенных занятий, в течение последнего месяца употребляла в пищу трупы трех подростков в возрасте 10–12 лет, которых под разными предлогами заманивала к себе на квартиру и убивала. С. арестована.

Безработные Л. — 42 л. и ее дочь Л. — 21 г., обе беспартийные, ранее не судились, заманили к себе на квартиру под предлогом продажи часов домохозяйку С., убили ее и труп использовали в пищу. Л. арестованы.

При продаже котлет на улице задержан машинист ст. Витебская-Сортировочная Р. — 40 лет, член ВКП/б/. Исследованием котлет установлено, что они изготовлены из человеческого мяса. Обыском на квартире Р. обнаружены части трупов.

Следствием установлено, что Р. и его жена Р. — 40 лет изготовляли котлеты из частей, подобранных на улицах человеческих трупов. Р. арестованы.

Л. — 30 лет, комендант общежития телефонной станции, в течение апреля употребляла в пищу части трупов, умерших в общежитии служащих. Л. арестована.

Всего за эти преступления арестовано 1632 чел.

Следствием по делам на 1529 чел. закончено. Военным Трибуналом приговорено к ВМН — 484 чел., осуждено к разным срокам лишения свободы — 406 чел.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Гос. Безопасности 3-го ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.260–263.

Документ № 73

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

2 мая 1942 г.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

На ст. Разлив Парголовского района арестована банда убийц-людоедов:

В течении января-марта месяцев с. г. эта банда совершала убийства граждан, проживавших на ст. Разлив и в гор. Сестрорецке и употребляла трупы убитых в пищу.

Участницы банды посещали хлебные и продуктовые магазины, намечали жертву и заманивали ее на квартиру Г., якобы, для обмена вещей на продукты.

Во время беседы на квартире Г. участница банды В. ударом топора сзади в затылок совершала убийства. Трупы убитых участницы банды расчленяли и употребляли в пищу. Одежду, деньги и продуктовые карточки делили между собой.

На протяжении января-марта месяцев участницы банды убили 13 человек. Кроме того, с кладбища похитили 2 трупа и употребили их в пищу.

Военным Трибуналом все 6 участниц приговорены к расстрелу. Приговор приведен в исполнение.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ХОЗИНУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.264–265.

Документ № 74

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

3 мая 1942 г. № 10597

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В апреле продовольственные карточки населению полностью отоварены.

Дополнительно к первомайским праздникам в конце апреля население получило:

Трудящиеся Ленинграда, отмечая бесперебойную выдачу продуктов и полное отоваривание карточек в апреле месяце, выражают благодарность партии и правительству.

Студентка метеорологического техникума РЯЗАНОВА:

…«Мы радостно встречаем праздник. Ведь 3-го мая приступаем к занятиям, а кроме того получаем дополнительные продукты. Эту заботу о нас относим к товарищу СТАЛИНУ».

Работница завода им. Воровского БИРЮКОВА:

…«Теперь мы уже унывать не будем. В мае с продуктами будет не хуже, чем в апреле. В майские праздники мы хоть и работаем, но раз продукты получили, то есть чем и праздник отметить».

Работница хлебопекарни ЕФИМОВА:

…«Приду домой и буду встречать праздник. Наше правительство чем возможно обеспечило нас для праздника. Думаю, что в эти дни наши на фронте и немцу дадут так, что ему будет не до Ленинграда».

Инженер Ленинградской ж. д. ФЕДОРОВ:

…«Правительством проявлена большая забота о Ленинграде. Кроме нормы, выдают дополнительные продукты, праздник будем встречать с хорошим настроением».

***

В апреле месяце смертность населения в городе значительно снизилась. Если в марте умерло 81 507 чел., то в течение апреля 64 294 человека. В апреле месяце смертность населения характеризуется следующими данными:

умерло

в 1-й декаде апреля — 23 367 чел

во 2-й декаде апреля — 20 084

в 3-й декаде апреля — 20 843

Скоропостижно скончалось на улицах города:

в 1-й декаде апреля — 135 чел

во 2-й декаде апреля — 113

в 3-й декаде апреля — 14

Несмотря на улучшение продовольственного снабжения и полное отоваривание продовольственных карточек, в апреле месяце имели место убийства с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками.

В апреле месяце арестовано и предано суду за убийства с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками 58 человек.

Рабочий завода «Красный химик» Г., 33 лет, беспартийный, несудившийся, с целью завладения продовольственными карточками убил уборщицу завода М., 38 лет. Г. арестован, в преступлении сознался.

Зав. телефонной станцией Володарского райсовета Д., 59 лет, беспартийный, с целью похищения продовольственных карточек нанес удар топором по голове своей соседке по квартире, педагогу школы С. При попытке задержания Д. заперся в квартире и покончил самоубийством. С. помещена в больницу.

К. — 21 г., без определенных занятий и Е. — 20 лет, неработающая, с целью похищения продовольственных карточек, убили свою знакомую домохозяйку Н. Обе арестованы, в преступлении сознались.

За употребление в пищу человеческого мяса в апреле арестовано 300 человек, в том числе за убийства с целью людоедства 44 человека. Приводим характерные факты:

Арестованы банда убийц-людоедов.[183]

К. — 32 лет, без определенных занятий, несудившаяся, заманив к себе на квартиру двух мальчиков 7 и 6 лет, убила их и трупы употребляла в пищу. К. арестована.

М., 18 лет и ее брат М. — 16 лет, оба без определенных занятий, употребляли в пищу трупы, подбираемые на окраинах города. М. арестованы.

В. — 54 лет, В. 20 лет, и Е. 35 лет, домохозяйки, несудившиеся, заманив к себе на квартиру малолетнюю дочь соседей С., убили ее и труп употребили в пищу. Все трое арестованы.

Всего за употребление в пищу человеческого мяса арестовано 1739 человек.

Следствие по делам на 1634 чел. закончено. Военным Трибуналом приговорено к ВМН — 513 чел., осуждено к разным срокам лишения свободы — 499 человек.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.270–274.

Документ № 75

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

2 июня 1942 г. № 10734

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Трудящиеся Ленинграда высказывают, что благодаря исключительной заботе руководителей партии и правительства, несмотря на блокаду, население города обеспечивается продовольствием.

Среди некоторой части населения, особенно, среди домохозяек, получающих продукты по иждивенческим карточкам, имеют место отрицательные настроения.

Домохозяйки заявляют, что для восстановления здоровья выдаваемых продуктов недостаточно:

Домохозяйка ДМИТРИЕВА:

…«Сидя на иждивенческом пайке, я обречена на смерть. О рабочих и служащих заботятся, а мы, иждивенцы, должны пропадать. Разве я виновата, что меня сократили и выдали иждивенческую карточку».

Домохозяйка БОГДАНОВА:

…«Я очень истощена, потому что получаю продукты по иждивенческим карточкам. В городе нет таких столовых, где бы иждивенец мог свободно получать еду. Нужны пропуска, но их достать трудно».

Наряду с этим, отмечаются пораженческие настроения и сомнения в возможности снятия блокады города.

Инженер завода № 232 ТАБЕНЬКОВ:

…«Если Ленинград не будет сдан немцам, то нам всем будет конец. Скоро немцы отрежут нас от внешнего мира окончательно. Единственный путь через Ладогу немцы закроют и все мы умрем от голода. Продовольствия в Ленинграде осталось мало».

Музыкант Радиокомитета ЧУДНЕНКО:

…«Дальше так жить невозможно. Народ голодает и терпит лишения. В Ленинграде тысячи людей погибли от голода только потому, что наши не хотят признать своего бессилия в войне с немцами и не ставят вопрос о заключении мира».

Инженер завода «Красный треугольник» БАРАБАНОВ:

…«Нам все время только обещают улучшить наше положение, но особого улучшения мы не видим. Много людей умерло от голода и много еще погибнет, так как блокада не снята».

***

По сравнению с апрелем месяцем, смертность населения в мае снизилась на 22,6 %, а по сравнению с январем уменьшилась почти вдвое.

умерло

в январе — 96 751 чел.

в апреле— 64 294

в мае — 49 794

в том числе умерло

в 1-й декаде мая — 17 497 чел.

во 2-й декаде мая — 16 822

в 3-й декаде мая — 15 475

Скоропостижно скончалось на улицах города:

в январе — 27 341 чел.

в апреле — 262

в мае — 9

Сравнение данных за январь и май месяцы показывает, что в настоящее время смертность населения в возрасте от 1 года до 40 лет увеличилась в то время, как среди лиц в возрасте свыше 40 лет уменьшилась:

Если в предыдущее время смертность среди мужчин значительно превышала смертность женщин, то в настоящее время это соотношение изменилось.

Рождаемость в городе за последние месяцы сократилась. Если в первом полугодии 1941 г. в среднем за месяц рождаемость составляла 6608 чел., то в 1942 г. рождаемость составляет:

в январе — 4211 чел.

в феврале — 3135

в марте — 1908

в апреле — 1150

в мае — 996

***

В мае месяце арестовано и предано суду за убийство с целью завладения продуктами и продовольственными карточками:

Работница Кировского завода Н., 36 лет и ее знакомая, безработная Е., 19 лет, с целью похищения продкарточек, заманили к себе на квартиру 3-х знакомых работниц Кировского завода и задушили их. Н. и Е. арестованы.

Безработные К., 20 лет и А., 16 лет, с целью завладения продкарточками, убили проживавших в этом доме К., 14 лет и тяжело ранили ее сестру К., 21 года. К. и А. арестованы, в преступлении сознались.

А., 30 лет и Т., 34 лет, без определенных занятий, на лестнице дома напали на домохозяйку Е. и, тяжело ранив ее ударом топора по голове, похитили хлеб. Преступники арестованы, сознались.

Жена военнослужащего П., 22 лет, с целью завладения продкарточками, убила ночевавшую у нее санитарку военно-морского госпиталя Б. П. арестована, в преступлении созналась.

***

За употребление в пищу человеческого мяса арестовано:

В Январе — 356 чел.

В Феврале — 612

В Марте — 399

В Апреле — 300

В мае — 326

Приводим характерные случаи, имевшие место в мае месяце:

У работницы Металлического завода М. 20 мая с. г. пропала 4-хлетняя дочь Галина. Расследованием установлено, что девочку М. убила Л., 14 лет, при участии своей матери Л., 42 лет, без определенных занятий.

Л. созналась, что 20 мая она заманила к себе в квартиру 4-х летнюю М. и убила с целью употребления в пищу.

В апреле м-це Л. с той же целью убила 4-х девочек в возрасте 3–4-х лет и вместе со своей матерью трупы употребляли в пищу.

Следствием также установлено, что Л. совместно с Л. в апреле м-це совершили убийство 12-тилетней дочери Л. — Ольги, труп которой расчленили и употребили в пищу.

П., 23 лет и его жена П., 22 лет, оба без определенных занятий, заманив в квартиру граждан, убивали их и трупы употребляли в пищу. В течение месяца П. совершили убийства 3-х неизвестных граждан. П. арестованы, личности убитых выясняются.

Б., 40 лет и С., 30 лет, оба без определенных занятий, употребляли в пищу труп умершей дочери Б., с этой же целью Б. и С. похищали трупы на кладбище. Б. и С. арестованы.

Р. — 29 лет, без определенных занятий, расчленила труп умершей 13 мая с. г. своей соседки К. и употребляла его в пищу. Р. арестована, созналась.

Всего за употребление в пищу человеческого мяса арестовано 1965 чел.

Следствие по делам на 1913 чел. закончено. Военным Трибуналом приговорено к ВМН — 586 чел., осуждено к разным срокам лишения свободы — 668 человек.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ХОЗИНУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.287–291.

Документ № 76

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

2 июля 1942 г. № 10846

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В июне продовольственные карточки населению Ленинграда отоварены полностью.

Кроме продуктов, по установленным нормам, населению в июне выдавались сухофрукты, соевое молоко и чай.

Ряд предприятий и учреждений города имеет собственные огороды, с которых уже снабжают работающих у себя свежими овощами.

В связи с улучшением продовольственного положения, смертность населения в июне, по сравнению с маем месяцем, снизилась на 32,4 %.

Умерло

в мае — 49 794 чел.

в июне — 33 668 чел.

В числе умерших:

Если в мае в среднем в день умирало 1606 человек, то в июне месяце — 1122 человека, а в последней декаде июня смертность в день в среднем составляет 807 чел.

Скоропостижно скончалось на улицах города от истощения:

в мае — 9 чел.,

в июне — 4 чел.

В июне случаи скоропостижной смерти от истощения на улицах города зарегистрированы только в первой декаде месяца.

В июне месяце арестовано и предано суду за убийство с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками — 32 человека.

17 июня работница совхоза им. 1-го мая Н., 18 лет, похитила продовольственные карточки у домохозяйки П., 48 лет и с целью скрытия преступления убила П. топором. Н. арестована, в преступлении созналась.

19июня санитарка эвакогоспиталя Н., 25 лет и ее знакомая Г., 27 лет, с целью похищения продуктовых карточек, убили служащую почтового отделения Ш. 17 лет.

Преступницы в убийстве сознались, преданы суду.

Работница гаража госпиталя № 927 Ю., 32 лет, с целью похищения продовольственных карточек, пыталась убить сторожа гаража П. — 58 лет и нанесла ему тяжелые ранения. Ю. арестована.

20 июня на улице города был задержан безработный Р. — 18 лет, который пытался продать хлебную карточку.

Расследованием установлено, что Р. похитил карточку у служащей артели С., 33 лет, и с целью скрытия преступления убил С. Р. в преступлении сознался и предан суду.

Случаи употребления в пищу человеческого мяса резко сократились. Если в мае за эти преступления было арестовано 226 чел., то в июне арестовано — 56 чел.

Характерные факты приводим:

Д. — 58 лет, без определенных занятий, 10 июня заманила к себе на квартиру с улицы четырехлетнего мальчика и пыталась его задушить, но была задержана соседями.

Следствием установлено, что Д. намеревалась совершить убийство с целью употребления трупа в пищу. Установлено также, что Д. в конце мая месяца заманила с улицы к себе в комнату неизвестную девочку 3 лет, убила ее и труп употребила в пищу. Убийца предана суду.

В рабочем городке Приморского совхоза 25 июня обнаружены зарытые в землю расчлененные трупы работницы колхоза и ее трехлетнего ребенка.

Расследованием установлено, что убийство, с целью похищения продовольственных карточек, совершила 12 июня работница того же совхоза Ю. — 38 лет.

Ю. в убийстве созналась и показала, что части трупов она употребила в пищу.

Санитарка госпиталя № 106 Г., 24 лет, в течение июня месяца систематически брала из прозекторской госпиталя части трупов и употребляла их в пищу. Г. арестована.

За употребление в пищу трупов арестованы: работница Кирпичного завода № 1 О., 38 лет, ее дочь О., 15 лет, П., 33 лет, — работница того же завода и ее дочь П. — 15 лет.

Арестованные, проживая в одной квартире, систематически употребляли в пищу части трупов, привозимых на завод для кремации.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.296–299.

Документ № 77

Сов. Секретно

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

10 июля 1942 г. № 10877

ЧЛЕНУ ВОЕННОГО СОВЕТА ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА

СЕКРЕТАРЮ ЛЕНИНГРАДСКОГО ГОРКОМА ВКП/б/

тов. КУЗНЕЦОВУ

За последнее время арестовано несколько преступных групп, которые, используя поддельные и похищенные продовольственные талоны, расхищали хлеб и другие продукты.

В системе Горпромторга арестована хищническая группа, в составе:

К. — начальник инспекции Горпромторга, чл. ВКП(б);

Э. — экономист Горпромторга, беспартийный;

Д. — врач поликлиники № 36, беспартийный;

З. — без определенных занятий, беспартийный

Следствием установлено, что К., возглавляя инспекторский аппарат Горпромторга по контролю за работой пищевых точек, постоянно участвовал в комиссии по проверке и уничтожению использованных продовольственных талонов.

Войдя в преступный сговор с экономистом Горпромторга Э., К. во время проверок систематически похищал талоны на мясо, крупу, масло и сахар.

Сбыт похищенных талонов производился через участника группы З., который через свои связи сбывал талоны в магазинах и полученные продукты продавал по мародерским ценам.

За период март-июнь преступники по похищенным талонам получили в торговой сети свыше тонны масла, крупы, мяса и сахару.

За последнее время размеры преступной деятельности группы приняли особенно широкие размеры.

Э. показал:

…«1-го июля я от К. получил талонов на 400 кгр. продуктов, за что уплатил К. 9000 рублей.

…Талоны на 1 кгр. мяса расценивались в 170 р., на 1 кгр масла 700 руб., на 1 кгр. сахару 400 руб., на 1 кгр крупы 200 руб. Исходя из этих цен, мы вели между собой расчеты и делили вырученные деньги».

При обыске у участников группы изъято продовольственных талонов на 120 кгр. масла и 40 кгр. мяса, 13 000 рублей денег, золото и другие ценности.

Следствием также установлено, что Э. и З., являясь военнообязанными, уклонились от мобилизации в Красную Армию.

С этой целью они связались с врачом 36 поликлиники — Д., который за продуктовые взятки способствовал Э. в получении свидетельства об инвалидности.

З., при содействии Д., также добился снятия с военного учета. Следствие продолжаем, арестовываем участников группы, работающих в торговой сети.

Арестована хищническая группа:

П. — без определенных занятий. беспартийный;

М. — директор магазина № 1 «ПИЩЕПРОДУКТ», беспартийный;

З. — продавец того же магазина, член ВЛКСМ;

В. — продавец того же магазина, беспартийный;

Ю. — слесарь завода № 7, беспартийный.

И другие, всего 14 человек.

Участники группы собирали корешки талонов, использованных продкарточек, счищали штампы и надписи и тушью рисовали фиктивные талоны на хлеб и другие продукты. Поддельные талоны сбывались через участников группы — служащих продуктовых магазинов, которые отоваривали талоны, оставляя себе 50 % похищенных продуктов. В течение 3 месяцев участники группы, сбывая поддельные продовольственные талоны, расхитили около полутора тонн разных продуктов.

Следствие заканчиваем.

Арестована группа подделывателей хлебных и продуктовых карточек:

Р. — Зам. начальника цеха фотоцинкографии типографии «ПЕЧАТНЫЙ ДВОР», б/п.

Ш. — механик мастерских навигационных приборов ЛВО, беспартийный.

Р. и Ш., используя свои профессиональные знания, изготовили клише для фабрикации поддельных хлебных и продовольственных карточек.

В конце июня месяца они, изготовив несколько карточек и около 200 талонов на хлеб, начали сбывать их в продуктовых магазинах.

Обыском у арестованных изъято: 7 комплектов поддельных продкарточек, поддельные продуктовые талоны, печатный станок, оттиски штампов и печатей и другие принадлежности для подделки карточек.

Следствие продолжаем, выявляем соучастников группы в продовольственных магазинах.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.300–303.

Документ № 78

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

5 августа 1942 г. № 10965

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В июле месяце перебоев в снабжении населения Ленинграда продуктами питания не было.

Продуктовые карточки отоварены полностью.

По решению Военного Совета Ленинградского фронта от 5 июля с. г., проводится эвакуация из города несамодеятельного населения — инвалидов, женщин, имеющих двух и более детей, а также рабочих, ИТР и служащих, которые не могут в данной обстановке быть использованными в промышленности и городском хозяйстве.

За это время эвакуировано 303 718 человек.

В настоящее время население Ленинграда составляет 807 288 человек, в том числе:

взрослых — 662 361 чел.

детей — 144 927 чел.

В целях бесперебойного снабжения продовольствием населения Ленинграда, в городе созданы запасы продуктов, которые составляют:

муки — 39 189 тонн

крупы — 7616

масла — 2671

мяса — 742

жиров — 519

Основными продуктами питания — мукой и крупой — город обеспечен на 2,5–3 месяца.

***

В июле месяце смертность населения по сравнению с июнем снизилась на 47,5 %. умерло:

в июне — 33 668 чел.

в июле — 17 695 чел.

В том числе:

Смертность населения за июль месяц в среднем в день составляет — 571 чел.

***

В июле месяце арестовано и предано суду за убийства с целью завладения продуктами и продкарточками — 35 чел.

Работница завода им. Карла Маркса И., 34 лет, у своей сестры, служащей больницы им. Мечникова И., похитила продовольственные карточки и с целью скрытия преступления тяжело ранила ее топором в голову.

Работница фабрики «Большевичка» Д., 42 лет, убила свою сестру, портниху пошивочного ателье К., у которой похитила продовольственные карточки.

Ученик ремесленного училища механического завода П., с целью похищения продовольственных карточек, пытался убить рабочего завода П., которому нанес тяжелые ножевые ранения.

Шестнадцатилетняя З. напала на лестнице дома на домохозяйку Щ. и, оглушив ее ударом камня по голове, похитила продовольственные карточки и купленный хлеб.

За употребление в пищу человеческого мяса арестовано 15 человек.

Безработная К., 59 лет, 1 июля заманив к себе на квартиру пятилетнего мальчика И., убила его и труп употребила в пищу.

По приговору Военного Трибунала К. расстреляна.

6-го июля постовым милиционером на улице был задержан, как подозрительный, пом. машиниста Финляндской линии Октябрьской ж. д. А. 36 лет. В сумке у А. оказалась отрубленная голова мужчины.

Следствием установлено, что А. убил своего соседа, служащего техникума Городского треста очистки И., 35 лет, труп которого расчленил и части его приготовил для употребления в пищу.

По приговору Военного Трибунала А. расстрелян.

24-го июля арестована боец мед. сан. дружины участка МПВО, кандидат ВКП/ б/ К., 32 лет.

К. с февраля месяца по день ареста систематически похищала из морга Василеостровского района детские трупы и употребляла их в пищу. Всего ею было похищено около 10 трупов. К. предана суду Военного Трибунала.

25-го июля работница завода им. Егорова В., 41 г., заманив к себе в комнату четырехлетнего мальчика С., убила его и труп расчленила на части. С. арестована. Созналась в том, что была намерена употреблять труп в пищу.

В июле арестовано за расхищение продовольственных товаров 520 человек.

По данным агентуры, в ряде районов города арестованы хищнические и спекулятивные группы, расхищавшие продукты питания.

В Свердловском и Куйбышевском Райпищеторгах ликвидирована хищническая группа:

Д. — директор Свердловского Райпищеторга, чл. ВКП/б/.

Г. — зав. бюро отчета нормированных товаров Свердловского Райпищеторга.

Я. — директор магазина, в прошлом имевшая кустарную мастерскую с наемной рабочей силой.

Е. — директор магазина и др., всего 15 человек.

Участники группы систематически расхищали из магазинов продукты, которые обменивали на вещи через своих знакомых и продавали по мародерским ценам: масло 1000–1200 руб. за 1 кгр., крупа 800 руб. кгр., кондитерские изделия 800 руб. кгр.

Похищенные работниками магазинов продукты списывались за взятки директором райпищеторга Д. и покрывались путем подлогов.

Арестованная Г., подлежащие уничтожению использованные талоны, продавала директорам, работникам продовольственных магазинов, последние покрывали талонами недостачу похищенных продуктов.

Так, например, директору магазина Е.Г. продавала талонов на 1000 кгр. продуктов, директору магазина И. — на 300 кгр. продуктов, инспектору Свердловского Райпищеторга К. — на 2000 кгр.

По неполным данным, только за два последних месяца группа расхитила свыше 5 тонн продуктов.

При обыске у участников группы изъято 140 000 рублей деньгами, золото, антикварные вещи, дорогие меха, шелк и др. товары.

В системе Горпромторга арестована преступная группа в составе 8 чел., которую возглавляли нач. инспекции Горпромторга, член ВКП/б/ К. и экономист Э., не имеющий определенных занятий З. и др…[184]

Следствие закончено. Участники группы преданы суду.

Арестована группа, занимавшаяся подделкой хлебных и продуктовых карточек:

Р. — зам. начальника цеха типографии «ПЕЧАТНЫЙ ДВОР».

Ш. — механик мастерских навигационных приборов ЛВО… Преступники преданы суду.

Арестована группа управхозов домохозяйств Петроградского и Приморского районов города: Н., К., Д. и др., всего 5 чел.

Участники группы сознались в том, что будучи враждебно настроены к советской власти, проводили подрывную работу в области продовольственного снабжения.

С этой целью, используя свое служебное положение, выписывали стандартные справки на несуществующих лиц для получения продкарточек.

Оформляли на работу в домохозяйства по подложным документам своих родственников, работающих в других местах и выдавали стандартные справки для получения продовольственных карточек.

По неполным данным, таким путем они расхитили около 450 кгр. хлеба и до 150 кгр. других продуктов.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано: тов. ЖДАНОВУ

тов. ГОВОРОВУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

тов. ШТЫКОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.307 312.

Документ № 79

5 сентября 1942 г. № 11073

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Смертность населения в Ленинграде продолжает снижаться.

умерло

в июле — 17 695 чел.

в августе — 8959 чел.

В том числе:

Смертность населения по возрастам характеризуется следующими данными:

За последнее время среди населения города увеличились высказывания, выражающие недовольство работой столовых и магазинов.

Трудящиеся отмечают, что работники торгующих и снабженческих организаций расхищают продукты питания. Спекулируют ими, обменивают на ценные вещи.

В корреспонденции, исходящей из Ленинграда, пишут:

…«Паек нам полагается хороший, но дело в том, что в столовой крадут много. Если бы нам давали на руки сухой паек, то мы были бы сыты. А то питаемся в столовой и всего, что положено, не получаем».

…«Есть люди, которые голода не ощущали и сейчас с жиру бесятся. Посмотреть на продавщицу любого магазина, на руке у нее часы золотые. На другой браслет, золотые кольца. Каждая кухарка, работающая в столовой, имеет теперь золото.

Или взять военных, которые работают в городе при штабах, приезжают на машинах домой, привозят продукты и пьянствуют. Воюют наверное так же, как здесь в тылу работают».

…«Хорошо живут те, кто в столовых, в магазинах, на хлебозаводах работают, а нам приходится много времени тратить, чтобы получить мизерное количество пищи. А когда видишь наглость сытого персонала столовой — становится очень тяжело».

…«Прожить трудно. Живем сегодняшним днем, что будет завтра не знаем. Хотя некоторые живут хорошо и войны не чувствуют. Особенно везет евреям, уселись в магазины и столовые, где не только жрут и крадут продукты. Они имеют возможность посылать своим эвакуированным семьям по несколько тысяч в месяц».

За последние десять дней подобных сообщений зарегистрировано 10 820, что составляет 1 сообщение на 70 чел. населения Ленинграда.

***

В августе месяце арестовано за расхищение продовольственных товаров 494 человека. По данным агентуры, в торгующей сети и снабженческих организациях арестовано ряд хищнических и спекулятивных групп, расхищавших продукты питания.

Арестован товаровед Ленпромторга Ю., его жена Ю. — счетовод бюро заборных книжек Фрунзенского района. Управхоз Г. и другие, всего 5 чел.

На квартирах этих лиц обнаружено и изъято 193 тысячи рублей денег, на 165 рублей золотой монеты, 20 часов и различные промтовары.

Арестованы 7 чел. работников магазина № 1 Трансторгпита Октябрьской ж. д., во главе с зав. хлебным отделом И., чл. ВКП/б/.

Группа похищала хлеб из магазина и продавала его по спекулятивным ценам.

Участники группы вошли в преступную связь с карманными ворами А. и Ф., от которых получали продкарточки, выкраденные у населения в трамваях и очередях.

За расхищение продуктов питания путем использования уже отоваренных талонов, арестованы ревизор Куйбышевского райпищеторга Д., зав. магазином № 4 А. и два продавца этого магазина.

При обыске у них изъято:

18 тысяч рублей денег, золотые вещи. Около 25 кгр. продуктов и много парфюмерных изделий.

Арестована зав. столовой № 12 Кировского Райпищеторга Ф., чл. ВКП/б/

Ф. систематически расхищала продукты из столовой, которые обменивала на ценные вещи и промтовары.

У Ф. изъято 20 кгр. продуктов питания, 4 золотых кольца, несколько часов и другие золотые вещи.

Арестован директор магазина Фрунзенского райпищеторга С., чл. ВКП/б/ и 6 чел его соучастников, работников магазина и хлебозавода № 12.

Участники группы систематически расхищали хлеб с 12 хлебозавода и продавали по спекулятивным ценам.

При обыске у С. изъято 65 000 рублей денег, 400 метров мануфактуры, несколько золотых часов.

***

В августе арестовано и предано суду за убийство с целью завладения продуктами и продуктовыми карточками 19 человек.

Слесарь Кировского завода С., 23 лет, 3.VIII, встретив на лестнице возвращавшихся из магазина домашних хозяек К. и М., оглушил их ударами молотка по голове и отобрал хлеб и продуктовые карточки. С. арестован.

Сторож госпиталя № 94 К., 42 лет, 2-го августа задушила свою 12-ти летнюю дочь Нину.

На допросе К. показала, что убийство совершила для того, чтобы пользоваться продуктами, получаемыми по карточкам дочери. К. предана суду.

Рабочий завода № 496 З., 38 лет, 8 августа пригласил к себе на квартиру кочегара того же завода Ш., 50 лет и ударом по голове убил его с тем, чтобы завладеть продкарточками.

С целью скрыть преступление, З. уничтожил документы убитого, а труп вынес в мешке и оставил на улице.

З. предан суду Военного Трибунала.

19-го августа в своей квартире была обнаружена убитой кассирша поликлиники № 29 В., 46 лет.

Расследованием установлено, что убийство совершила дворник этого дома К., 42 лет.

К. на допросе показала, что убила В. с целью завладения продкарточками и продуктами питания.

Монтер Красногвардейской АТС У. убил свою мать У., 52 лет, имея целью использовать для себя ее продкарточки на август месяц. У. арестован.

За употребление в пищу человеческого мяса арестовано 4 человека. В том числе за преступление, совершенное в августе месяце 1 чел., остальные арестованы за преступления, совершенные ранее.

16 августа арестован рабочий завода № 522 Е., 40 лет, застигнутый на месте преступления в своей квартире за расчленением убитого им неизвестного мужчины.

Е. сознался, что совершил убийство, чтобы употребить труп в пищу.

В июне месяце на окраине города были обнаружены в пакете части расчлененного трупа.

Расследованием установлено, что убитый являлся техником завода № 189 Б. и что убийство совершил с целью ограбления плотник этого завода Х., 38 лет.

Отдельные части трупа Х. Употребил в пищу.

20 августа Х. Арестован, сознался и предан суду. Арестована работница фабрики «ЛЕНЕТ» И.,45 лет и ее дочь И. — 19 лет, убившие в апреле месяце с. г. 11-ти летнюю девочку Б.

Убийство И. Совершили в своей комнате, заманив к себе девочку тем, что обещали угостить молоком.

Труп убитой И. Расчленили и употребили в пищу.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ГОВОРОВУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

тов. ШТЫКОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.313–315.

Документ № 80

СОВ.СЕКРЕТНО

6 октября 1942 г. № 11226

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В г. Ленинграде созданы следующие запасы продовольствия:

В целях сохранения продовольствия от бомбежки вражеской авиации в системе «Заготзерно» проведено рассредоточение его в 14 точках.

В сентябре месяце перебоев в снабжении населения продуктами питания по установленным нормам не было.

Продовольственные карточки отоварены полностью.

***

В связи с улучшением продовольственного снабжения смертность населения в сентябре месяце по сравнению с июлем и августом 1942 г. продолжает снижаться, однако она еще превышает смертность довоенного периода.

Если в довоенный период смертность по городу составляла от 0,11 % до 0,15 % проживающего населения, то в сентябре месяце 1942 г. она составляет 0,68 %.

В сентябре месяце 1942 г. смертность населения по возрастам характеризуется следующими данными:

***

За убийства с целью завладения продкарточками и продуктами питания в сентябре арестовано и предано суду 16 человек.

Работница военного строительства № 201 С., 24 лет, 9 сентября с. г. пригласила к себе на квартиру работницу этого же строительства В. и с целью завладения продовольственными карточками, убила ее, выбросив труп в окно.

С. арестована, в убийстве созналась.

Ученик слесаря автобазы К., 16 лет, с целью завладения продкарточками, ударом топора убил свою родственницу, дворника дома № 15 по Тамбовской улице — К., 46 лет.

К. арестован, убийстве сознался.

Арестована работница фабрики Химических приборов Х., 19 лет, за убийство путем удушения гардеробщицы артели «Интрудобслуживание» Е. 56 лет.

Х. Показала, что убийство Е. она совершила с целью завладения продкарточками и продуктами.

3/ІХ с. г. на лестнице одного из домов Октябрьского р-на дезертир И., 42 лет, ударил камнем по голове домохозяйку Ф. и, вырвав у нее сумку с продуктами, пытался скрыться.

И. арестован.

***

За убийства с целью употребления в пищу человеческого мяса арестовано 2 человека.

Гр-ка Г., 45 лет, временно нигде не работавшая, 5/IХ с. г. убила трехлетнего сына соседки.

Будучи арестована, Г. созналась, что убила ребенка с целью употребления трупа в пищу.

13/ІХ с. г. арестована вахтер пожарно-сторожевой охраны стадиона им. ЛЕНИНА Б., 48 лет.

За последние месяцы Б. убила 4-х детей, трупы которых употребила в пищу.

***

Среди работников торгующих и снабженческих организаций вскрыто и ликвидировано ряд групп, участники которых расхищали продукты питания, продавая их по спекулятивным ценам.

За эти преступления в сентябре арестовано 238 человек.

Группа работников Фрунзенского райжилуправления: гл. бухгалтер счетной конторы Л., кассир С., инженер РЖУ К., управхоз К. и другие, на протяжении последних 4-х месяцев расхищали продовольственные карточки.

Л. и С., войдя в сговор с рядом управхозов, получали от них списки на получение продкарточек с включением умерших и эвакуированных граждан.

Полученные по этим спискам хлебные и продуктовые карточки, участники группы делили между собой, получали по ним продукты, которые продавали по спекулятивным ценам.

По неполным данным, группа таким путем присвоила 170 комплектов продкарточек.

Арестовано 7 участников группы, показаниями их изобличаются еще 8 управхозов.

При обыске на квартирах арестованных изъято 24 500 руб. денег, 38 комплектов продкарточек, продукты, золото и разные ценные вещи. Проводим дополнительные аресты.

***

Директор столовой № 17 Петроградского района Г., чл. ВЛКСМ, кладовщики — К., канд. ВКП/б/, Р. и гл. бухгалтер Д., в течении ряда месяцев расхищали продукты питания.

С этой целью они уменьшили количество выдаваемых на кухню продуктов, обвешивали посетителей при выдаче хлеба, составляли фиктивные акты о порче продуктов.

Похищенные продукты участники группы продавали по мародерским ценам, обменивали на золото и ценные вещи.

На продукты, похищенные из столовой, Г. приобрел себе у знакомых шоферов разбитую легковую машину, отремонтировал ее. В обмен на продукты и ценные вещи Г. приобретал у шоферов бензин.

Участники группы арестованы. У них изъято 37 000 рублей денег, золото в монетах и изделиях и 210 кгр. продуктов.

***

Арестован шофер 3-й автобазы треста хлебопечения К., ранее судившийся за хищения, грузчики базы — Н., М. и др. всего 9 человек.

С мая месяца по день ареста они расхищали перевозимую ими муку и крупу. Пользуясь бесконтрольностью и плохим учетом на базах «Заготзерно», участники группы при перевозках муки на хлебозаводы погружали на машину больше, чем указывалось в накладных и по дороге похищали мешки с мукой.

Похищенную муку преступники продавали на рынках.

При аресте изъято 116 кгр. муки, 129 кгр. крупы, золотые изделия, меховые вещи и пр.

У спекулянтов и расхитителей социалистической собственности в сентябре месяце 1942 г. изъято:

Наличных денег — 601 243 руб.

Облигаций госзайма — 335 232 руб.

Золотой монеты — 1418 руб.

Золота в изделиях — 1 кгр. 755 гр.

Золотых часов — 62 шт.

Продуктов питания — 6,5 тонны

и большое количество промтоваров, в том числе 2367 метров мануфактуры.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.321–325.

Документ № 81

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

4 ноября 1942 г. № 11294

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Смертность населения в октябре месяце 1942 года по сравнению с сентябрем снизилась на 21 %.

Умерло

в сентябре — 4673 чел.

в октябре — 3689 чел.

По отношению к общему количеству населения, проживающего в городе (652 872 чел.), смертность населения составляет 0,56 %.

***

За убийства с целью завладения продкарточками и продуктами питания в октябре арестовано и предано суду 15 человек.

Рабочий чугунно-литейного завода Ж., 50 лет, член ВКП/б/ с 1919 г., с целью завладения продовольственными карточками, совершил убийство рабочего Т. Труп Т. Расчленил и по частям выбросил в люк.

В процессе следствия по делу установлено, что Ж., начиная с июня месяца с. г., с целью завладения продкарточками, в разное время убил 8 человек, в том числе рабочих чугунно-литейного завода — Н., К. и М., агронома подсобного хозяйства завода Г. и служащего охраны завода Д. Ж. арестован, в своих преступлениях сознался.

Работница завода им. Жданова Р., 32 лет, пригласила к себе на квартиру свою знакомую К. и, намереваясь похитить ее продкарточки, ударила топором по голове. Сбежавшиеся на крики К. соседи предотвратили убийство. Р. арестована.

С.А. 20 лет, без определенных занятий, имея в виду завладеть продовольственными карточками и деньгами, убила свою мать, уборщицу домохозяйства С. С.А. арестована, в убийстве созналась.

Работница фабрики «Красное знамя» П., 30 лет, с целью завладения продовольственными карточками, убила топором свою знакомую работницу завода «Красная Бавария» С., 19 лет. П. арестована.

За убийства с целью употребления в пищу человеческого мяса арестован 1 человек.

Уборщица завода «Севкабель» З., 43 лет, 9 октября, заманив с улицы к себе на квартиру трехлетнюю девочку М., убила ее, а труп расчленила и употребила в пищу.

Расследованием установлено, что кроме убийства М., З. в период с апреля по октябрь месяц совершила у себя на квартире семь убийств детей в возрасте трех-семи лет, которых заманивала к себе под предлогом угощения сладостями.

Трупы убитых детей З. употребляла в пищу. З. арестована, в преступлении созналась.

***

Среди работников столовых, торгующей сети и снабженческих организаций арестован ряд групп, участники которых расхищали продукты, продавая их по спекулятивным ценам.

По ряду следственных дел установлено, что работники некоторых домохозяйств и районных счетных контор, пользуясь плохим контролем за выдачей и учетом прод. карточек, производят подлоги, похищают прод. карточки и спекулируют добытыми таким путем продуктами.

За спекуляцию продуктами, расхищение карточек в октябре месяце арестовано 195 чел.

Арестована группа работников домохозяйств Дзержинского района, участники которых систематически расхищали продовольственные карточки. В группу входили:

Л. — бухгалтер счетной конторы № 4 Дзержинского района;

Ф. — кассир той же конторы;

К., Л., Л.А. и Б. — управхозы домохозяйств Дзержинского района.

За период с января 1942 г. управхоз К. похитила 184 продовольственных карточки. Для скрытия своей преступной деятельности К. вносила в списки на выдачу продкарточек фамилии лиц, умерших и эвакуированных из Ленинграда. При получении карточек К. в списках подделывала подписи.

С июля месяца 1942 г., после организации счетных контор по выдаче продовольственных карточек, К. вошла в преступную связь с работниками счетной конторы № 4 Дзержинского района Л. и Ф. и вместе с ними тем же путем расхищала карточки.

Л. и Ф., кроме того, установили связь с управхозами Б., Л., Л.А. и вместе с ними также расхищали продкарточки.

В течение июля-августа они похитили до ста продовольственных карточек.

Продукты, полученные по похищенным карточкам, участники группы продавали по спекулятивным ценам.

Следствие закончено, обвиняемые преданы суду Военного Трибунала.

Управхоз домохозяйства Фрунзенского района Ф.И. и директор детдома № 49 Ф.З., член ВКП/б/, систематически получали излишние продкарточки путем подлогов и составления фиктивных списков. Полученные продукты продавали по мародерским ценам.

Обыском у Ф.И. изъяты золотые изделия, бриллианты и другие ценности. Ф.И. и Ф.З. арестованы.

***

Управделами городского управления по учету продкарточек З., член ВКП(б), систематически похищала продкарточки, изымаемые у преступного элемента и направляемые в управление по учету для ликвидирования.

Выяснено, что никакого учета этих карточек в Управлении не было. При обыске у З. обнаружено 25 кгр. продуктов и разные промтовары. З. арестована.

***

За систематическое расхищение продуктов из магазина военторга арестованы — зав. магазином Е. и работница завода «Ленфрукткооп» С.

Для покрытия недостач расхищенных продуктов преступницы использовали отоваренные талоны, которые С. приобретала через служащих разных столовых.

При обыске у Е. изъяты 22 000 рублей и разные ценности.

Арестована группа работников столовой № 34 в количестве 4 чел., возглавлявшаяся директором столовой, чл. ВКП(б) С.

Следствием установлено, что за счет уменьшения порций обедов участниками группы в течение месяца расхищено 145 кгр. продуктов. На квартирах обвиняемых изъято 50 кгр. продуктов.

У спекулянтов и расхитителей социалистической собственности в октябре месяце изъято:

Наличных денег — 439 000 руб.

Облигаций госзайма — 62 425 руб.

Золотой монеты — 822 руб.

Золота в изделиях — 2 кгр. 420 гр.

Золотых часов — 54 шт.

Серебра в изделиях — 37 кгр.

Мануфактуры — 1570 метров.

Продуктов питания — свыше 1 тонны.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ГОВОРОВУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.328–330.

Документ № 82

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

4 декабря 1942 г. № 11341

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В ноябре месяце 1942 г. перебоев в снабжении населения Ленинграда продуктами питания не было. Продовольственные карточки отоварены полностью.

Смертность населения в ноябре месяце по сравнению с октябрем снизилась.

За убийства и нападения на граждан с целью завладения продкарточками и продуктами питания в ноябре арестовано 29 чел.

Рабочий завода № 327 Д., 16 лет, нанес тяжелое ранение своей сестре Д., 11 лет. Д. показал, что был намерен убить сестру, чтобы завладеть продкарточками.

Подросток Л. 14 лет, 9 ноября с целью завладения продкарточками, убил свою сестру, товароведа «Главметсбыта» Л. 17 лет.

Вахтер охраны Эрмитажа Р., 42 лет, тяжело ранила топором свою знакомую З., после чего похитила у нее продкарточки.

Р., 23 лет, временно нигде не работающий, напал на проходившую по улице мед. сестру больницы им. Крупской Б. оглушил ее ударом по голове и, похитив 50 грамм хлеба, пытался скрыться, но был задержан.

Из числа арестованных за эти преступления в ноябре месяце расстреляно 13 человек.

С целью ликвидации подобного рода бандитских убийств, проводятся следующие мероприятия:

Следствие по делам о бандитизме заканчивается в 3-х дневный срок. Военный Трибунал рассматривает эти дела в течение 24 часов c вынесением, как правило, приговоров к ВМН.

В Ленинградской печати опубликовываются несколько приговоров.

Указанные мероприятия 25.XI — 1942 г. утверждены Постановлением Военного Совета Ленинградского фронта.

***

За убийства с целью употребления в пищу человеческого мяса в ноябре арестовано 4 человека.

30/XI — 1942 г., при попытке совершить убийство работницы Кировского завода М., арестованы не имеющие определенных занятий З., 42 лет и ее дочери Тамара, 18 лет и Зоя 15 лет.

З. и ее дочери показали, что пытались убить М. с целью ограбления, а труп ее намеревались употребить в пищу.

Следствием установлено, что З. прошлой зимой убили двух своих соседок С., а в сентябре 1942 г. неизвестную гражданку. Трупы убитых употребляли в пищу.

Вагранщик завода им. К. Маркса Н., 39 лет, член ВКП/б/ с 1942 г., 3 ноября с. г. убил свою сожительницу Д., 36 лет и ее 7 летнего сына.

Труп мальчика Н. бросил в Неву, в труп Д. расчленил и частично употребил в пищу.

***

В ноябре за спекуляцию продуктами, расхищение продуктов и продовольственных карточек арестовано — 195 человек.

Арестована преступная группа, занимавшаяся подделкой талонов продовольственных карточек. В состав группы входили:

З.Л. — гравер инструментального цеха Кировского завода;

З.Г. — слесарь Кировского завода.

З. — зав. магазином № 28 Куйбышевского района;

Ф. — зав. магазином № 1 Смольнинского района — и другие, всего 11 человек.

З.Л., используя свои профессиональные знания гравера, изготовил набор шрифта и штампов, при помощи которых печатал талоны хлебных карточек.

Через других участников группы З.Л. вошел в сговор с работниками продовольственных магазинов З., Ф. и др. и отоваривал через них изготовленные им талоны.

По неполным данным, участники группы по поддельным талонам получили в магазинах свыше полутора тонн разных продуктов.

При обыске на квартирах преступников изъята кустарная типография для изготовления талонов продкарточек.

Кроме того, изъято:

золота в изделиях — 1 кгр.

серебра в изделиях — 2

денег — 30 000 руб

и другие ценности.

Арестована группа расхитителей продуктов питания в составе 4-х работников магазина № 14 Октябрьского райпищеторга во главе с директором этого магазина А.

Участники группы скупали у карманных воров продовольственные карточки, украденные у других лиц и отоваривали их имевшимися в магазинах продуктами.

При обыске на квартирах арестованных обнаружено и изъято 42 комплекта продкарточек, 26 кгр. разных продуктов и 10 000 руб. денег.

Арестована группа работников пожарно-сторожевой охраны Мелькомбината им. Ленина в количестве 5 человек.

Группа возглавлялась начальником смены пожарно-сторожевой охраны Л. Участники группы систематически занимались хищением муки и зерна со складов.

У арестованных изъято 158 кгр. зерна, муки, разные продукты, золотые изделия и 24 000 рублей наличными деньгами.

У спекулянтов и расхитителей социалистической собственности в ноябре месяце изъято:

наличных денег — 785 000 руб.

облигаций госзаймов — 58 835

золотой монеты — 1575

золота в изделиях — 2 кгр. 371 грамм

серебра в изделиях — 37 кгр.

золотых часов — 54 шт.

мануфактуры — 1097 метров

продуктов питания — свыше тонны

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Лл.335–336об.

Документ № 83

СОВ.СЕКРЕТНО

6 января 1943 г. № 1011

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В декабре месяце 1942 года перебоев в снабжении населения продуктами питания не было. Продовольственные карточки отоварены полностью.

Смертность населения в декабре месяце по сравнению с ноябрем несколько повысилась.

Из числа умерших в декабре:

Мужчин — 942 чел., т. е. 27%

Женщин — 2549 чел., т. е. 73%

Сравнение данных за январь и декабрь месяцы показывает, что по отношению к общему количеству умерших, за последнее время увеличилась смертность среди населения в возрасте от 20 до 30 лет и в возрасте свыше 50 лет.

Всего за 1942 год в Ленинграде зарегистрировано умерших — 463 749 чел.

***

За убийства с целью завладения продкарточками и продуктами питания в декабре арестовано 11 чел.

4-го декабря 1942 года во время тушения пожара в квартире № 11 дома № 5 по ул. Блохина были обнаружены трупы пенсионерки К., 62 лет и ее дочери К. — 38 лет. Служащей столовой завода № 212.

Следствием установлено, что убийство совершил К., 34 лет, рабочий завода им. Молотова.

Арестованный К. показал, что мать и сестру он убил топором с целью завладения продкарточками, продуктами и вещами. Чтобы скрыть следы преступления К. облил керосином кровать, на которой лежали трупы, и поджег.

Работница завода № 522 А., 23 лет, 6/ХІІ-42 г. заявила в отделение милиции, что она по приходе с работы обнаружила на квартире убитым своего мужа Г. 27 лет (грузчик завода № 522).

Расследованием установлено, что убийство Г., с целью завладения его продкарточками, совершила сама А.

14 декабря 1942 г. у себя на квартире обнаружена убитой работница завода № 7 Н., 17 лет.

Расследованием установлено, что убийство с целью завладения продкарточками Н., совершила ее подруга, работница того же завода З., 17 лет. Арестованная З. в убийстве созналась.

В доме № 4 по Газовой улице 28.ХI.42 г. обнаружен труп М. 17 лет. Убийство М. совершила ее родственница В., 26 лет, работница завода № 209. В. арестована и созналась, что убийство М. совершила с целью завладения продкарточками.

Из числа арестованных в декабре за эти преступления 7 чел. уже расстреляно.

***

За убийства с целью употребления в пищу человеческого мяса арестовано 4 чел., в том числе за преступления, совершенные в декабре месяце, 2 человека.

11/XII-42 г. в доме № 23 по ул. Каляева обнаружен расчлененный труп врача больницы им. Куйбышева Б. 62 лет.

Убийство, с целью употребления трупа в пищу и завладения имуществом Б., совершили ее соседи по квартире К., 45 лет, без определенных занятий и П., 37 лет, член ВКП/б/ с 1926 г., закройщица фабрики «РАБОТНИЦА»

Арестованные К. и П. в убийстве сознались, Военным Трибуналом обе осуждены к расстрелу.

24 декабря 1942 г. арестованы за убийство десятилетней С. Ц., 47 лет, работница фабрики «ПРОМПУГОВИЦА» и ее сожитель Е., 33 лет, без определенных занятий.

Следствием установлено, что Ц. и Е., кроме С., ранее на протяжении нескольких месяцев убили еще 3-х подростков.

Установлено также, что Е. является дезертиром и с целью уклонения от службы в Красной Армии скрывался у Ц., причем носил женское платье, выдавая себя за женщину.

Преступники предаются суду Военного Трибунала.

В декабре месяце 1942 г. за спекуляцию продуктами, расхищение продуктов и продовольственных карточек арестовано 261 чел.

В доме инвалидов № 4 Ленгорсобеса вскрыта и арестована преступная группа, участники которой занимались хищением продуктов питания и продажей их по спекулятивным ценам.

Арестованы:

Х., 1887 г.р., директор дома инвалидов № 4 Ленгорсобеса.

Ш. — 1916 г.р., зав. столовой дома инвалидов № 4;

Ш. — 1917 г.р., сестра-хозяйка дома инвалидов № 4;

К.К. — 1922 г.р., работница артели «Ленхимпром»;

К. — 1989 г.р., сапожник мастерской окружного интендантского управления Ленфронта.

Участники группы на протяжении ноября-декабря 1942 г. систематически расхищали продукты из кладовой дома инвалидов.

Через К.К. и К. продукты сбывались по спекулятивным ценам на рынке и обменивались на ценные вещи.

С целью скрыть хищение продуктов, преступники систематически уменьшали питание больным.

При обыске у Х., Ш. и К. изъято 194 000 рублей наличными деньгами, 600 метров шелковых и шерстяных тканей, 60 литров водки, 30 кгр. какао, 350 пачек папирос и др. товары. Следствие по делу заканчиваем.

Вскрыта и ликвидируется преступная группа работников счетной конторы № 21 Райжилуправления Ленинского района.

Арестованы:

Ф. — 1915 г.р., инкассатор счетной Конторы Ленинского райжилуправления

К. — 1921 г.р., управхоз домохозяйства № 147 Ленинского района.

Участники группы включали в списки на получение хлебных и продуктовых карточек умерших граждан и эвакуированных из Ленинграда.

Похищенные карточки делили между собой и получали на них хлеб и другие продукты питания.

Ф. и К. показали, что они похитили свыше 60 комплектов карточек и назвали 12 чел. своих соучастников.

Проводим дополнительные аресты.

За изготовление фиктивных талонов продуктовых и хлебных карточек арестованы:

П.О. — 1915 г.р., наборщица типографии при заводе № 5.

П. — 1911 г.р., теплотехник завода № 522 (муж П.О.)

У себя на квартире П. организовали подпольную типографию, похитив для этой цели шрифт и краску из типографии при заводе № 5, и на протяжении трех месяцев печатали талоны хлебных и продуктовых карточек.

П. показали, что ими было изготовлено талонов на получение около тонны продуктов, которые реализованы через слесаря завода № 522 И. и мастера того же завода Н., имевших преступные связи среди работников продуктовых и хлебных магазинов.

Проводим аресты других участников группы.

***

У спекулянтов и расхитителей социалистической собственности в декабре месяце изъято:

Наличных денег — 489 500 руб.

Облигаций госзайма — 94 860 руб.

Золотой монеты — 280 руб.

Золота в изделиях — 6 кгр. 114 гр.

Золотых часов — 36 шт.

Мануфактуры — 3820 метров

Продуктов питания — 4135 кгр.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.339–341.

Документ № 84

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

11 января 1943 г. № 1029

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

За последнее время вскрыто и ликвидировано ряд преступных групп, которые изготовляли фальшивые продовольственные карточки, а также талоны к карточкам и расхищали по ним в массовом количестве продукты питания.

Так, например:

Преступная группа в составе:

З. — гравера инструментального цеха Кировского завода;

Ф. — директора магазина № 1 Смольнинского Райпищеторга;

Ш. — продавца магазина № 22 Смольнинского Райпищеторга;

С. — директора магазина № 69 Ленинского Райпищеторга и других, в количестве 18 человек на протяжении 1942 года по поддельным талонам продкарточек расхищала из торговой сети города продовольственные товары.

Следствием установлено, что З. в ноябре 1941 г. оборудовал на своей квартире подпольную типографию и систематически занимался изготовлением фиктивных талонов продовольственных карточек, используя для этого обрезки бумаги от подлинных карточек, а также корешки использованных продкарточек.

В целях сбыта поддельных талонов, З. Вступил в преступную связь с рядом служащих продовольственных магазинов и лицами, имеющих связь с работниками торговых организаций, через которых отоваривал изготовленные им талоны.

Участники группы таким путем похитили из магазинов около 6 тонн продуктов.

В декабре 1942 г. за изготовление и сбыт фиктивных продовольственных талонов арестованы:

П.О. — 1915 г.р., наборщица типографии при заводе № 5.

П. — 1911 г.р., теплотехник завода № 522 (муж П.О.)

У себя на квартире П. организовали подпольную типографию для фабрикации фальшивых талонов продовольственных карточек, которые сбывали через своих знакомых.

Шрифт и краску для изготовления талонов П. похитила на месте своей работы. В качестве бумаги преступники использовали корешки подлинных карточек.

В течение трех месяцев П. изготовили фальшивых талонов на получение около тонны продуктов.

За подделку продовольственных карточек были арестованы:

Р. — зам. нач. цеха типографии «Печатный двор»

Ш. — механик мастерских навигационных приборов ЛВО

Р. и Ш., используя свои профессиональные знания, изготовляли клише для фабрикации продовольственных карточек и талонов.

Фальшивые талоны и продкарточки преступники отоваривали в продуктовых магазинах.

Подобные преступные группы ликвидированы в ряде районов города.

Изучение материалов по делам об изготовлении фальшивых талонов к продовольственных карточкам показывает, что совершению подобных преступлений способствует сравнительная легкая техника подделки, т. к. стандартный шрифт, употребляемый для печатания карточек, имеется в любой типографии.

Кроме того, при наличии у преступников некоторых профессиональных знаний, изготовление такого шрифта особого труда в работе не представляет.

Сбыту поддельных талонов способствует и то, что работники магазинов и столовых, вопреки прямому запрещению, отпускают продукты питания и обеды по отрезанным талонам.

В целях предотвращения подобного рода преступлений, полагал бы необходимым:

печатание продовольственных карточек стандартным шрифтом — запретить.

Впредь печатать продовольственные карточки особым шрифтом, наиболее сложным для подделки, ежемесячно меняя шрифт.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУД.БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.347–348.

Документ № 85

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

11 января 1943 г. № 1030

СЕКРЕТАРЮ ЛЕНИНГРАДСКОГО ГОРОДСКОГО КОМИТЕТА ВКП/б/

тов. КАПУСТИНУ Я. Ф.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Военный совет Ленинградского Фронта своим решением от 18 октября 1942 года обязал Управление Продторгами и «Ленглавресторан» принять на хранение неприкосновенный запас продовольствия, рассредоточив его в помещениях торговой сети и общественного питания.

В соответствии с этим решением рассредоточено продовольствия:

Управлением НКВД с участием представителей Санитарного надзора произведено обследование состояния хранения «НЗ» продовольствия в 65 помещениях.

Обследованием установлено, что в 39 помещениях, ввиду непригодности кладовых, несоблюдения требований санитарного надзора и неприятия своевременных профилактических мер, хранимый неприкосновенный запас продовольствия подвергнут порче, повреждается грызунами. В ряде кладовых некоторые продовольственные товары из-за плохого хранения приведены в негодное состояние.

Так, например:

Красногвардейский район:

В магазине № 10 (заведующий Е.) сливочное масло подвержено порче, в двух ящиках масло покрыто плесенью, глубиной до 1,5 см. Свинокопчености также имеют заплесневелость.

В магазине № 18 (завед. О.) ряд ящиков с сухофруктами разбиты, в углах ящиков имеется плесень.

Свинокопчености частично повреждены грызунами.

Октябрьский район:

В магазине № 82 (завед. Г.) 2671 кгр. риса и 2669 кгр. гороха заражены клещом (на 100 грамм гороха — 10 экземпляров клеща).

В большинстве бочек, где хранятся сельди, вытек рассол, сельди покрыты ржавчиной.

Фрунзенский район:

В магазине № 1 (завед. В.) хранимые 11 660 кгр. сухарей имеют 14 % влажности. В связи с чем их дальнейшее хранение недопустимо.

В магазине № 31 (завед. Л.) хранимая в мешках лапша отсырела, покрыта плесенью. Два мешка лапши вовсе негодны к употреблению. Хранимые 23 копченых окорока изгрызены крысами.

В магазине № 17 (завед. Б.) бочки, в которых хранятся 2927 кгр. сельдей, имеют утечку рассола, сельди покрылись ржавчиной, дальнейшее хранение недопустимо.

Выборгский район:

В магазине № 47 (завед. Г.) в мешках хранится 39 183 кгр. сухарей, большая часть мешков разорвана крысами. Сухари из разорванных мешков лежат на полу, покрыты пылью и пометом грызунов.

В магазине № 15 (директор К.) 1546 кгр. сухофруктов отсырели, в связи с чем подлежат немедленной реализации или перемещению.

Свердловский район:

В кладовой № 3 Райпищеторга (завед. Г.) 711 кгр. сливочного масла имеет привкус горечи.

В магазине № 24 (завед. Ф.) часть сухофруктов покрыта плесенью.

Смольнинский район:

В столовой № 13, вследствие порчи водопровода в декабре м-це 1942 г., подмочено 40 мешков сухарей, 12 мешков пшена и 440 кгр. кондитерских изделий.

Куйбышевский район:

В столовой № 24/10 (завед. М.) в кладовой, где хранятся 23,6 тонны продуктов (сухари, масло, рис, шоколад), имеется течь воды с потолка, которая, попадая на продукты, портит их.

В столовой № 25 (завед. К.) хранятся свыше 16 тонн сельдей, часть которых находится в разбитых бочках без рассола.

Лица, допустившие порчу НЗ продовольствия, привлекаются к судебной ответственности.

Наряду с этим считал бы необходимым — обязать Управляющего продторгами тов. КОНОВАЛОВА и управляющего «Ленглавтестораном» тов. Фельдмана:

1. Пересмотреть все помещения, где хранятся НЗ продовольствия и непригодные заменить приспособленными к длительному хранению продуктов.

2. Проверить качественное состояние НЗ и подвергнувшиеся порче продукты реализовать, заменив их доброкачественными.

3. Усилить санитарный надзор за хранением НЗ. Все хранимые продукты питания снабдить паспортами. Систематически проводить качественные анализы НЗ продовольствия.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСУД.БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.349–350.

Документ № 86

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР

по Ленинградской области и городу Ленинграду

7 апреля 1943 г. № 1310

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Перебоев в снабжении населения Ленинграда продуктами питания в марте месяце 1943 года не было.

Продовольственные карточки всем категориям населения города отоварены полностью.

В марте месяце 1943 г., по сравнению с февралем, смертность населения снизилась и составляет 0,44 % по отношению к количеству жителей.

Умерло

в феврале — 3407 чел., т. е. 0,54%

в марте — 2702 чел., т. е. 0,44 %.

В том числе в марте месяце умерло по причинам:

В марте месяце 1943 года количество бандитских убийств с целью завладения продкарточками, по сравнению с предыдущими месяцами, снизилось.

в январе 1943 года — 17 человек

в феврале — 12

в марте — 8

За такие убийства арестовано и предано суду Военного Трибунала:

4-го марта 1943 года в доме № 73 по Кировскому проспекту обнаружен труп убитой домохозяйки Н.

В этот же день на улице 3 июля дежурным милиционером был задержан мастер завода Аврора П., 49 лет, на пальто которого имелись следы крови.

У задержанного оказался спрятанный под пальто окровавленный топор.

На допросе П. сознался, что убийство Н. совершил он с целью завладения продкарточками и ценностями.

На квартиру Н. П. приходил как знакомый ее дочери.

При аресте П. похищенные продкарточки и ценности, принадлежавшие убитой Н., обнаружены и изъяты.

4-го марта 1943 г. во дворе Московского райсовета обнаружен труп вахтера охраны завода им. Егорова М., 69 лет, чл. ВКП/б/.

Принятыми мерами установлено, что убийство М. совершил пом. нач. охраны завода им. Егорова К., 36 лет, б/п, ранее несудившийся.

Пригласив М. к себе на квартиру, К. убил его ударом молотка по голове. Труп убитого К. вынес ночью из квартиры во двор Райсовета, партбилет и другие документы убитого сжег.

К. показал, что убийство М. им совершено с целью завладения продкарточками.

5-го марта 1943 г. в доме № 22 по Петроградской набережной был обнаружен труп убитой домохозяйки Х.

Принятыми мерами установлено, что убийство Х., с целью завладения продкарточками и вещами, совершила служащая охраны завода ВИЭМ Б., 44 лет, б/п, несудившаяся.

В совершенном преступлении Б. созналась.

16 марта 1943 г. на чердаке дома № 6 по Ланской улице обнаружен труп работницы завода № 211 Р. — 50 лет.

Расследованием установлено, что убийство совершила работница завода № 211 К., 23 лет, б/п, несудившаяся.

К. показала, что с целью завладения продкарточками она заманила Р. на чердак и там задушила ее.

Убийств, с целью употребления в пищу человеческого мяса, в марте месяце 1943 года в Ленинграде не отмечено.

***

В марте месяце 1943 г. арестовано 5 групп спекулянтов и расхитителей социалистической собственности в составе 19 чел.

Всего в марте месяце арестовано 42 чел. преступников, пробравшихся в снабженческие и торговые организации, где они расхищали продуты питания и занимались спекуляцией.

На базе треста столовых Приморского района вскрыта и ликвидирована хищническая группа, в составе:

Х. — 1888 г.р., б/п, агент отдела снабжения треста столовых Приморского района;

В. — 1908 г.р. б/п, нач. транспортного отдела треста столовых Приморского р-на и другие, всего 5 чел.

Участники группы по договоренности между собой систематически расхищали хранившиеся на базе продукты питания и продавали их на рынке по спекулятивным ценам.

Путем снятия натурных остатков, установлено, что участники группы за первый квартал 1943 г. расхитили: 365 кгр. крупы, 309 кгр. кондитерских изделий, 179 кгр. сухофруктов, 98 литров водки и вина. 103 кгр. табаку и 27 тысяч штук папирос.

Следствие по делу продолжаем.

Арестована группа расхитителей продуктов питания и спекулянтов в составе:

У. — 1892 г.р., б/п, кладовщик столовой № 35 Ленинского района.

К. — 1908 г.р., б/п, директор магазина № 10 Октябрьского Райпищеторга.

С. — 1905 г.р., б/п, кладовщик холодильника № 4.

Хищническая группа была создана и возглавлялась быв. директором столовой № 35 Ленинского района С.

При аресте участников группы обнаружено и изъято: 85 кгр. риса, 50 кгр. картофеля, 140 кгр. рыбы и другие продукты.

Эти продукты были похищены и спрятаны в помещении прачечной, находящейся по соседству со столовой № 35.

Похищенные продукты участники группы небольшими партиями сбывали на рынках по спекулятивным ценам.

Следствие по делу продолжаем.

Арестованы за хищения продуктов питания работники столовой № 28 Смольнинского треста столовых:

Ш. — руководящий повар столовой № 28;

П. — буфетчица этой столовой.

Арестованные показали, что за период с ноября 1942 г. по март 1943 г. ими похищено из столовой 20 кгр. сливочного масла, 11 кгр. шпига, 15 кгр. мясных консервов и рыбы, других продуктов.

По показаниям Ш. и П., в хищениях продуктов принимали участие: зав. столовой Х., калькулятор М., главный бухгалтер столовой Г. и буфетчица Щ. (арестовываются).

В целях сокрытия фактов хищений, указанные лица указывали в отчетах количество изготовленных и проданных блюд значительно больше фактического, причем стоимость блюд, согласно калькуляции, вносилась в кассу.

Кроме того, преступники обвешивали и отпускали обезжиренные обеды. Следствие по делу продолжаем.

***

Арестован бухгалтер-ревизор Василеостровского треста столовых Н., 1908 г.р., б/п, который показал, что во время проведения ревизий столовых он покрывал преступные махинации работников ряда столовых Василеостровского р-на и получал от них за это в большом количестве продукты питания.

Полученные таким путем продукты Н. продавал на рынке по спекулятивным ценам или обменивал на вещи и ценности.

При аресте Н. у него на квартире обнаружено и изъято: 30 кгр. разных продуктов питания, 25 тысяч рублей наличных денег, 8 карточек котлового довольствия на апрель месяц, ряд золотых изделий и др. ценностей.

Н. назвал ряд работников столовых, через которых он получал похищенные продукты питания (арестовываются). Следствие по делу продолжаем

За март месяц 1943 года у спекулянтов и расхитителей социалистической собственности изъято:

Наличных денег — 215 710 руб.

Облигаций госзайма — 29 300 руб.

Золотой монеты — 762 руб.

Золота в изделиях — 1 кгр. 106 гр.

Золотых часов — 30 шт.

Серебра в изделиях — 25 кгр. 97 гр.

Мануфактуры — 1532 метров

Продуктов питания — 1231 кгр

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

комиссар государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

тов. ШТЫКОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.12. Л.366–368.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 4 НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ

Документ № 1

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

10 ноября 1941 г. № 9782

ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР КОМИССАРУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 3-го РАНГА

тов. МЕРКУЛОВУ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Доклад товарища СТАЛИНА и его выступление на Красной площади 7 ноября с. г. широко обсуждаются трудящимися города Ленина. Рабочие, служащие и интеллигенция заявляют:

Доклад товарища СТАЛИНА вселил уверенность, раскрыл перед каждым ближайшие перспективы войны.

Неисчерпаемые резервы и силы Советского Союза являются залогом безусловного разгрома германского фашизма.

Помощь со стороны Америки и Англии, о которой говорил товарищ СТАЛИН, ускорит разгром армии немецко-фашистских захватчиков.

Доцент Военно-Механического Института — РАКОВ заявил:

«…В последнее время у нас наблюдалось смятение, беспокойство, неуверенность в победе Красной Армии, критика нашей неорганизованности. Ожидался неизбежный захват Ленинграда немцами и их всесильное господство. Речь же СТАЛИНА положила конец всяким кривотолкам и опасениям.»

Главный технолог завода «КРАСНЫЙ ВЫБОРЖЕЦ» — ЛЕКАРЕНКО, по поводу доклада товарища СТАЛИНА, сказал:

«…Если до доклада товарища СТАЛИНА люди бродили в потемках и не знали причин наших отступлений на фронте, то после доклада всем стали ясны и ошибки и перспективы войны.»

Сотрудник Ленгорторготдела ШНЕЙБАС говорит:

«…Выступления товарища СТАЛИНА наполнили душу чувством радости, а главное рассеяли сомнения о войне и наших неудачах, на многое открыли глаза. После этого и трудности кажутся легче.»

Рабочий «Ленморстроя» БАРЫШЕВ, прослушав доклад товарища СТАЛИНА, сказал:

«…Ну ребята еще поднажмем в работе, а там смотришь Красная Армия отгонит немцев от Ленинграда и нам кое-что сумеют подбросить из продовольствия.»

Учительница школы Куйбышевского района БЕРЕНШТЕЙН по поводу доклада товарища СТАЛИНА сказала:

«…Товарищ СТАЛИН говорил о том, чего я и все мы ждали. Теперь есть уверенность в нашей победе. Жертвы будут, враг силен, но и самые жертвы переносить легче когда знаешь что они не напрасны.»

Работница фабрики-кухни Кировского района ФЕДОРОВА, сказала:

«…Теперь наша Красная Армия начнет бить, гнать и уничтожать немцев-фашистов.»

Токарь завода «МЕТАЛЛИСТ» — ИВАНОВ, в беседе с рабочими, сказал:

«…Положение наше тяжелое потому что нам в людях никто не помогает и все-же наша армия удерживает немцев. После выступления товарища СТАЛИНА мы теперь уверены, что скоро будет время когда на фронт пойдет весь наш народ и стар и млад, чтобы громить фашистских бандитов.»

Студентка Института Советской Торговли ВАСИЛЕВСКАЯ:

«…Так как говорил товарищ СТАЛИН — может говорить только вождь, который уверен в победе. Теперь не страшны никакие лишения во имя общего дела победы над фашизмом.»

Работница завода «КРАСНЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ» — БЫЧКОВА, после выступления товарища СТАЛИНА на Красной площади, сказала среди работниц:

«…Значит мы здорово сильны раз в такое время в Москве сумели организовать парад Красной Армии. В самой Москве выступал товарищ СТАЛИН с правдивой речью, в которой рассказал о войне и скорой гибели фашизма.»

Военная цензура продолжает отмечать исключительный патриотический подьем вызванный выступлением товарища СТАЛИНА. Авторы писем отмечают, что доклад товарища СТАЛИНА внес ясность в создавшейся обстановке, осветил все вопросы интересовавшие в последнее время трудящихся.

«…Я остался дежурить и за это был вознагражден — я слышал доклад товарища СТАЛИНА. А сегодня слушал его речь на Красной площади. Эти два выступления самые лучшие подарки, какие могли быть к праздникам. В докладе особенно приятны слова о том, что второй фронт для Германии безусловно должен появиться в ближайшее время. Уж если СТАЛИН так сказал, то значит это будет. Сейчас такое ощущение как будто откуда-то сил прибавилось.»

«…На меня доклад произвел сильное впечатление, какой простой и верный анализ текущих событий. Так бы хотелось увидеть торжество нашей победы, особенно сильно желаем этого мы ленинградцы и те, кто чувствует непосредственно на себе весь ужас варварского, бездушного вторжения немцев. От всей души приветствую лозунг полного уничтожения этих маньяков, одержимых безумием величия немецкой нации.»

«…Мы слушали по радио речь товарища СТАЛИНА и стало отраднее на душе. Видно, что положение у нас не такое катастрфическое как мы с обывательской точки зрения представляли себе.»

При обсуждении доклада товарища СТАЛИНА, у трудящихся особый интерес вызывает вопрос о появлении в ближайшее время второго фронта против Германии.

Заслуженный деятель науки профессор БЫКОВ говорит:

«…СТАЛИН сказал о возможности возникновения второго фронта. Меня интересует где может быть этот второй фронт? Высадиться на французской земле у пролива Ла-Манш — англичанам трудно. Остается фронт Средиземного моря — Италия, Балканы, или Норвегия. Если будет натиск со стороны Норвегии то наше положение станет более прочным, т. к. финны выйдут из войны.»

Начальник мастерской завода резиновых изделий — АБРАМОВИЧ:

«…Существование одного фронта и предстоящее появление второго фронта является прекрасным намеком со стороны товарища СТАЛИНА по адресу Англии — что ее поведение неблаговидное.»

Бухгалтер комбината «МОРЯК» — ИБРАГИМОВ среди сослуживцев сказал:

«…Заем в один миллиард долларов — это небывалый заем. Хотелось бы чтоб вслед за этим скорее был открыт второй фронт Англией и Америкой, а то получается, что они союзники, а всю тяжесть войны приходится нести нам.»

Враждебно настроенные и политически неустойчивые элементы подвергают критике доклад товарища СТАЛИНА, высказывают пораженческие настроения. Пытаются доказывать, что временные неудачи Красной Армии непоправимы, что Советский Союз при помощи Англии и Америки не сможет добиться перевеса в военной технике и не разгромит фашистскую Германию.

Слесарь завода «КОНСТРУКТОР» БЕЗУЛЕВСКИЙ сказал:

«…СТАЛИН выступил для того чтобы нас успокоить. Наши потери значительно больше чем указывает СТАЛИН. Не немцы, а мы потеряли несколько миллионов человек. Наши руководители просчитались. Говорили много, а делали мало и довели страну до голода.

СТАЛИН обещает еще полгода или год войны, но народ этого не выдержит.»

Работник Радиоцентра КОЗЛОВ по поводу доклада товарища Сталина высказал:

«…СТАЛИН теперь открыто расписался в полном бессилии СССР в войне с Германией. Из доклада следует понимать, что теперь все зависит от помощи Америки и Англии.»

Рабочий южной водопроводной станции ЕГОРОВ сказал:

«…Если будет война еще год как сказал СТАЛИН, то мы умрем с голода. Нам немцев никогда не отогнать от Ленинграда, у нас на одно орудие приходится три снаряда в сутки.»

Главный бухгалтер Дома Санитарной Культуры — Шумский, отметил, что неудачи Красной Армии вызваны предательством:

«…Среди причин вызвавших наши неудачи, СТАЛИН не указал о внутреннем предательстве, которое сыграло большую роль. Дела наши будут хороши тогда когда немцев отгонят от Москвы, но пока все это проблематично.»

Конструктор завода имени Карла Маркса ВОЛОДИН сказал:

«…Ничего нового я в докладе не вижу. Одно ясно народу у нас много поэтому будем воевать и погибать. Если бы у нас думали о населении, то так бы не рассуждали, а сделали так как в других странах, например как во Франции. Там народ пожалели не захотели его гибели, а у нас народ будет пропадать.»

Преподаватель Хореографического училища РАЗУМОВ:

«…Доклад СТАЛИНА для малограмотных людей очередная позолоченная пилюля, за которой после праздников последует сдача ряда городов и целый ливень неудач.»

Инженер Управления Трудовых Резервов ГУСЕВ по поводу доклада товарища СТАЛИНА сказал:

«…СТАЛИН не мог сообщить ничего нового. Не мог же он сказать о том, что довел страну до гибели. О перспективах войны ничего конкретного он сказать не мог, т. к. «сие от него не зависит». Мира он может добиться если отдаст Германии всю страну кроме Сибири, но этого делать нельзя, поэтому он решил воевать до последней капли народной крови. Пусть убивают миллионы людей — ему их не жаль. Весь его доклад это пустые фразы.»

Экономист завода «РУССКИЙ ДИЗЕЛЬ» — ВАСИЛЕНКО о выступлении товарища СТАЛИНА сказал:

«…Теперь война затянется, об этом говорит сам Сталин. Он сознается в слабости техники. Теперь народ вынужден умирать голодной смертью».

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Госбезопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. Берия,

тов. ЖДАНОВУ,

тов. МЕРКУЛОВУ,

тов. ХОЗИНУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.36–42.

Документ № 2

СОВ. СЕКРЕТНО

Передать по ВЧ

МОСКВА, НКГБ СССР —

товарищу МЕРКУЛОВУ

Нота Советского правительства о решении прервать отношения с Польским правительством широко обсуждается трудящимися Ленинграда.

Основная масса населения считает, что польские руководящие круги всегда имели захватнические стремления за счет территории Советского Союза и поэтому совершенно правильно поступило советское правительство, разорвав отношения с польским правительством, ставшим из-за своих захватнических интересов на путь клеветы и сближения с гитлеровской Германией.

Инженер ст. Ленинград Окт. ж. д. ИСУПОВ, б/п:

«…Наше правительство правильно поступило, прервав дипломатические отношения с польским правительством. Нота нашего правительства разоблачила пособников Гитлера. Сикорский, подобно Лавалю, является наемником фашистов и действует по указке Гитлера. Выступая с провокационными заявлениями о расстреле польских офицеров, состряпанном гитлеровцами, СИКОРСКИЙ надеется получить право возвратиться в Польшу и сделаться главой государства, которому Гитлер обещает дать самостоятельность, но это только обещания, в действительности Польша может только проиграть, находясь под влиянием Германии.»

Механик отдела механизации Ленинградского Почтамта ВЯЗНИН П. В.:

«…Вручение ноты нашего правительства о разрыве дипломатических отношений с Польским правительством — это большое событие. Сделано это с согласия английского правительства, которое стоит за сохранение дружбы с Советским Союзом и все время информирует о действиях польского правительства. Теперь имеются основания для создания нового правительства Польши, в состав которого должны войти такие политические деятели, как Ванда Василевская.»

Главный инженер-энергетик завода «Севкабель» МИШЕЕВ А. М., б/п:

«…Наше правительство поступило правильно, прервав дипломатические отношения с польским правительством, которое оказалось на поводу у Германии.

Гитлеровская пропаганда все делает для того, чтобы испортить наши отношения с союзниками. Польский вопрос является пробным камнем.

Непонятно, почему англичане дали возможность полякам вести против нас кампанию. Ведь польское правительство находится в Лондоне и на Сикорского можно было цыкнуть.»

Артистка театра Госэстрады КАСТАЛЬСКАЯ, б/п:

«…Польское правительство все время вело себя отвратительно. Правильно сделало наше правительство что порвало с ним дипломатические отношения. Поляки — очень неблагодарный народ. Мы помогли им создать армию и в самое трудное время содержали ее, а они начали действовать заодно с Германией. Теперь польские воинские части надо разоружить. Вместо того, чтобы помочь нам в войне с Германией, поляки поднимали вопрос о будущих границах, а потом, когда их одернули, они вместе с немцами начали возводить на нас всякую клевету. Возможно, что Англия будет нас мирить с Польшей.»

Командир взвода МПВО Куйбышевского района ОРЛОВСКИЙ А. В.:

«…Польское правительство во главе с Сикорским продалось немцам, а поэтому с таким правительством мы не можем поддерживать нормальные отношения. Польский народ, который испытал немецкий порядок, не пойдет за Сикорским. Если Красная Армия вступит на территорию Польши, то большинство поляков окажется на нашей стороне. После войны польский народ изберет себе правительство по своему усмотрению.»

Доцент Астрономического института АНДРЕЕВА В. П., б/п:

«…В первомайских лозунгах провозглашается прочный союз с Англией и Америкой. Это действует успокоительно. В противном случае люди думали бы, что разрыв дипломатических отношений с польским правительством отразится отрицательно на наших отношениях с союзниками. Теперь есть уверенность, что правительства Англии и Америки осуждают действия Сикорского.»

Наряду с этим значительная часть рабочих, служащих, интеллигенции Ленинграда отмечает:

а/ Позиции наших союзников Англии и США в этом вопросе не ясна. Разрыв отношений с Польским правительством прошел не без участия правительств Англии и Америки.

б/ Разрыв отношений с польским правительством вызван политикой правителей фашистской Германии, которые, использовав недружественные отношения, существовавшие в польских правящих кругах, натравили польское правительство против Советского Союза. Польша теперь будет воевать с немцами против СССР.

Консультант Архитектурно-планировочного Управления Ленгорисполкома РОЗЕНШТЕЙН К. И., б/п:

«…Разрыв дипломатических отношений с польским правительством не является неожиданностью. Польша все время поднимала разные щекотливые вопросы, но все, что делали поляки не является секретом для англичан. Я думаю, что польское правительство действовало по указанию Англии, которая не хочет, чтобы Советский Союз оказался победителем в войне с Германией.

Польские части против немцев еще не воюют, а теперь могут воевать против нас. Есть опасения, что Советский Союз потеряет всех своих союзников и окажется в полной изоляции.

Англия заключит с Германией мир. Советский Союз, оставшись в одиночестве, в войне с Германией потерпит крах.»

Управляющий трестом очистки МУРАТОВ С. Д., чл. ВКП/б/:

«…Германия привлекла Польшу на свою сторону, видимо, пообещав ей отдать часть Украины и Белоруссии. Для Советского Союза разрыв отношений с Польшей нежелательное событие, т. к. теперь Германия в Польше будет иметь дополнительные людские резервы для посылки на фронт. Кроме того, германская дипломатия выиграла в том, что теперь сформированная в Советском Союзе польская армия уже не выступит против немцев.»

Кассир завода «Ильич» ФАДЕЕВ С. И., б/п:

«…У Гитлера хорошо поставлена работа по линии дипломатии. Ему удалось поссорить нас с польским правительством. Для нас это очень плохо, т. к. у СССР теперь еще один лишний враг. Польское правительство имеет армию, которая теперь будет использована немцами в войне против Советского Союза.»

Преподавательница 220 средней школы ЛЕВЕНЦОВА Е. В., б/п:

«…Польское правительство находится в Англии и не может быть, чтобы вопрос о границах и расстреле польских офицеров поднимался без согласия английских правительственных кругов. Во всей этой кампании против СССР замешан не только Гитлер, обработавший Сикорского, но также английское и американское правительства. Наши не уверены в том, что Международное общество Красного Креста не встанет на сторону поляков и немцев.»

Архитектор БЕЛЕХОВ Н. Н., б/п:

«…Разрыв дипломатических отношений с польским правительством факт немаловажный. Немцы через польское правительство вбили клин между нами и нашими союзниками.

Эти события найдут широкий отклик в Европе и Америке, где гитлеровская агентура будет выставлять Польшу как страну, пострадавшую от Советской России.»

Техник Ленинградского телеграфа БОРИСОВ, б/п:

«…Разрыв дипломатических отношений СССР с польским правительством может привести и к ухудшению наших отношений с Англией. Ведь польское правительство находится в Англии, всецело зависит от нее и не может вести самостоятельной политики. Отсюда ясно, что все выступления польских политических деятелей происходят не без ведома англичан.»

Зав. гаражем ст. Ленинград Октябрьской ж. д. ПАВЛОВ, б/п:

«…Наш разрыв с Польшей — это затея английского правительства. Англия не симпатизирует нашему большевистскому правительству, поэтому и натравливает другие союзные страны на нас, добиваясь политических осложнений.

Будет время, когда и Англия перестанет быть нашим союзником и выступит против СССР.»

Токарь завода «Красная вагранка» ШЕЛКОВСКИЙ, б/п:

«…Несмотря на то, что генерал Сикорский получил от Советского правительства средства на снаряжение и вооружение польской армии, он все-таки перешел на сторону Гитлера. Это означает, что не только Сикорский, но и все поляки не хотят бороться на стороне Советского Союза, т. к. они не забыли тех гонений, которым они подвергались в прошлые годы.

После решения советского правительства — прервать дипломатические отношения с польским правительством, всех поляков, проживающих в СССР, опять будут арестовывать.»

Уполномоченный Академии Наук в Ленинграде ФЕДОСЕЕВ М. Е., б/п:

«…Действия польского правительства, которому мы направили ноту о разрыве дипломатических отношений, не могли иметь места, если бы поляки не имели поддержки в Англии. Говорят, что польские легионы, сформированные у нас, находятся в Иране. Их пришлось отправить в связи с тем, что легионеры начали хулиганить. Возникает вопрос: «Не умышленно ли все это сделано и не думает ли Англия использовать польских легионеров против нас? Подозрительно, что их направили в Иран, от которого недалеко до нашего Кавказа»».

Врач больницы им. Боткина ЯНУШКОВСКИЙ, б/п:

«…Дело, конечно, не в убийстве польских офицеров, а в территориальных притязаниях Польши. Разрыв дипломатических отношений с Польшей неприятное событие для СССР. Это может оказаться началом разрывов отношений и с другими союзниками. А если против нас будут и Германия и союзники, они могут договориться между собой и выступить против нас, тогда война закончится нашим поражением.»

N 1396 КУБАТКИН

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

КОМИССАР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

КУБАТКИН

18 апреля 1943 г.

Передана 28.4.43 г. в 9 ч. 20 мин.

Архив УФСБ ЛО. Ф. 21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.361–365.

Документ № 3

УНКВД ЛО

МОСКВА НКВД СССР

тов. МЕРКУЛОВУ

N 2101

Сообщаем характерные высказывания второй декады апреля:

Профессор Политехнического Института ИЛЬИНСКИЙ беспартийный 11/4:

«Наше правительство предъявив ультиматум противникам относительно второго фронта, одновременно ведет переговоры с Германией о заключении сепаратного мира. Правительство чтобы сохранить за собой власть пойдет на любые уступки…»

Домашняя хозяйка МАРОН беспартийная 12/4:

«Между правительством Советского Союза и Германией ведутся переговоры о мире. Немцы соглашаются отвести свои войска.»

Медсестра Травматологического Института НОВИКОВА беспартийная 12/4:

«В Москве между Советским Союзом и Германией идут мирные переговоры. В переговорах принимает участие Америка. Мир скоро будет заключен. Украина останется за немцами.»

Артист Радиокомитета ВЕРДНИКОВ беспартийный 11/4:

«Весна решит исход войны. Ленинград будет оставлен без боя. Немцы быстро дойдут до Урала. В современной войне такие военные руководители как наши не годятся. Они могли руководить во время гражданской войны, теперь у них не хватает знаний.»

Врач ПОЛОВИНЩИКОВ беспартийный 13/4:

«Ленинград в апреле будет сдан. Такое мнение у многих военных и представителей научного мира. В порядке подготовки сдачи города проведена массовая эвакуация.»

Рабочий завода № 218 ДЕМЧЕНКО беспартийный 13/4:

«Голод не только в Ленинграде, но и в других городах. В продаже ничего нет или продается по спекулятивным ценам. Голод распространяется по всей стране.»

Служащая Хлебозавода СТОЛЯРОВА член ВКП/б/, 17/4:

«Немцы все средства направили на подготовку к войне, а у нас раздают их на стотысячные премии.»

Сцепщик Октябрьской ж. д. АКСЕНЮК беспартийный 19/4:

«Продовольствия в городе мало. От голода будет умирать не только население, но и бойцы Красной армии. Когда население и армия будут не боеспособными, тогда немцы возьмут город без боя.»

КУБАТКИН

№ 229 21 апреля 1942 г.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Госуд. Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.121–121 об.

Документ № 4

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

СЕКРЕТНО

СПРАВКА

За последнее время среди некоторой части инженерно-технической и научной интеллигенции, рабочих и служащих отмечены пораженческие высказывания, которые состоят в том, что:

а/ положение Ленинграда безнадежное, город все равно будет взят немцами;

б/ бойцы Ленинградского фронта истощены и не в состоянии дать отпора немецким войскам в случае наступления;

в/ сдача Ленинграда — единственный выход для спасения населения от голода.

Инженер завода N 370 МАРКОВ:

«…Положение Ленинграда безнадежное и удерживать его нет смысла. Ведь все равно Гитлер нас разобьет. Затягивание со сдачей Ленинграда приведет к тому, что мы погибнем от голода.»

Инженер службы движения Ленинградской ж. д. КОНДРАТЬЕВА:

«…Наша армия истощена и небоеспособна. Снарядами и патронами не обеспечена. В мае месяце немцы обязательно возьмут Ленинград.»

Служащий «ЛЕНТЕХТОРГСНАБА» ВАЛЕНТО:

«…Украина будет процветать под властью немцев, а нас загонят в Сибирь, где мы будем обречены на нужду и голод. Немцы сильны, они хорошо подготовились к длительной войне. К 1 мая они будут в Ленинграде.»

Шофер автобазы Ленэнерго ЛИЛИЕНБАХ:

«…На Ленинградском фронте идут большие бои, немцы перешли в наступление. Ленинград немцы возьмут. Напора немцев нашим частям не сдержать, т. к. красноармейцы измотаны и истощены.»

Научный сотрудник Ботанического Института ШИПЧИНСКИЙ:

«…Гитлер сосредоточил под Ленинградом 40 дивизий. К 1 мая немцы должны занять город.»

Член Союза Советских писателей, переводчица АБАКИНА:

«…Город и его население попали в безвыходное положение. Единственный выход из создавшегося положения — это смерть. На фронте дела плохи, у нас беспросветный мрак.»

Рабочий 2-й ГЭС КОЧНЕВ:

«…Еще с осени говорили, что блокада скоро будет снята, а в действительности не только не снята, но ее вообще не снять. Нет никакой гарантии, что люди не будут снова умирать от голода.»

Наряду с пораженческими настроениями, в городе распространяются различные провокационные слухи. Часть лиц утверждает, что в Москве между правительствами Германии и Советского Союза, якобы, ведутся переговоры о заключении сепаратного мира.

Служащая киностудии «ЛЕНФИЛЬМ» ПАВЛОВСКАЯ:

«…В Москву прибыл РИББЕНТРОП для переговоров о мире. Я думаю, что наши руководители понимают, что мир нам необходим, как можно скорее. Ведь и так уж много загублено жизней, много пролито крови. История знает много крутых поворотов, возможно и сейчас такой крутой поворот произойдет, если наши согласятся на мир.»

Профессор Института механизации сельского хозяйства ХАЛКИОНОВ:

«…Я мало верю сообщениям о зверствах немцев. Если бы эти сообщения соответствовали действительности, то наше правительство не согласилось бы на заключение сепаратного мира с Германией. Вопрос о заключении мира обсуждается и пока не решен положительно, очевидно потому, что Германия не хочет возвратить Украину.»

Профессор Кораблестроительного Института ГОСТЕВ:

«…Война долго не затянется. Скоро будет заключен мир. Союзники нам не помогают в войне против Германии, несмотря на то, что ЛИТВИНОВ в ультимативной форме требовал помощи. По вопросу о мире между правительствами СССР и Германии ведутся переговоры.»

Кинооператор «ЛЕНФИЛЬМА» ШУРКИН:

«…В Москве находится Риббентроп, который ведет переговоры с советским правительством о мире. Теперь редко найдешь человека, который хотел бы продолжения войны. Мир надо заключить на любых условиях, даже в том случае, если это отрицательно отразится на взаимоотношениях с нашими союзниками Англией и Америкой.»

Диспетчер Октябрьской железной дороги ШАРОВ:

«…В Москву прибыла германская делегация для переговоров о мире. Наши пока выжидают и не решаются действовать, ожидая, что скажут Англия и Америка.»

Распространяются также слухи о том, что, якобы, Англия и Америка предложили Ленинград передать им в аренду на несколько лет.

Служащая ОТК Кировского завода, ЗАХАРОВА:

«…Между Америкой, Англией и Советским Союзом ведутся переговоры о сдаче Ленинграда в аренду Америке и Англии на 25 лет. Руководители советского правительства согласны сдать на 10 лет. Дураки будут американцы и англичане, если они не согласятся на этот срок. Ведь за 10 лет можно многое сделать.»

Санитарка больницы им. Мечникова НЕМЦОВА:

«…В Ленинграде скоро будет изобилие продуктов и разных товаров, так как город сдают в аренду англичанам и американцам.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

25 апреля 1942 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.123–126.

Документ № 5

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

«13» июня 1942 г. N 10769

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

С удовлетворением и радостью встретили трудящиеся Ленинграда сообщение о пребывании тов. Молотова в Лондоне и Вашингтоне и о заключении договора между Советским Союзом и Великобританией.

Рабочие, служащие, инженерно-техническая и научная интеллигенция отмечают, что: заключение договора с Великобританией свидетельствует о мудрой внешней политике нашего правительства и означает новый этап в войне против гитлеровской Германии.

Открытие второго фронта против Германии ускорит победу над врагом и поможет скорее осуществить приказ товарища СТАЛИНА об окончательном разгроме немецко-фашистской армии в 1942 г.

Научный сотрудник Нейрохирургического Института КОБЫЛЯНСКАЯ:

…«Теперь Германия очутится в окружении. Англичане, видимо, серьезно подошли к вопросу о втором фронте. Главное сейчас нужно бить Германию, пока она не успела собрать урожай в оккупированных ею странах».

Научный сотрудник Института языка и мышления ЗБОРОВСКИЙ:

…«Открытие второго фронта в Европе оттянет германские войска на Запад и нам будет легче справляться с немцами на восточном фронте».

Рабочий завода N 213 ТИХОНОВ:

…«Договор с Англией и Америкой — это большая победа Советского Союза. Германии и ее союзникам нанесен серьезный удар. Видно, что Англия отказалась от политики Чемберленов, которые любили загребать жар чужими руками, теперь у власти в Англии дальновидный политик Черчилль, который понял, с кем ему нужно быть в Союзе».

Профессор Института языка и мышления КРЖЕВСКИЙ:

…«Заключение договора о войне и послевоенном сотрудничестве означает новый этап в развитии настоящей войны тем, что военные силы Англии и Америки вступают в активные действия, в то время как до сих пор они участвовали в войне в Европе пассивно».

Мастер ремесленного училища N 55 МНУШКИН:

…«Этот договор и открытие второго фронта ускорят гибель фашистов. Война, безусловно, будет закончена в 1942 г.»

Работница 5 ГЭС МАКСИМОВА:

…«Когда я с женщинами в рабочем городке слушала передачу по радио о договоре с Англией, то у многих от радости были слезы на глазах. Все радуются, что конец фашистам приближается быстро и бесповоротно».

Электромонтер 5 ГЭС МЕЛАДОВ:

…«Как только Англия откроет второй фронт и высадит на французской территории десант, то во Франции произойдет восстание против немцев и войне еще скорее придет конец».

Служащий издательства «Советский писатель» БОРИСОВ:

…«Договор, подписанный в Лондоне, имеет большое историческое значение. Он произведет огромное впечатление на все народы мира в смысле победоносного окончания войны демократических стран против фашистской Германии. Этот договор подчеркивает, что политика Советского Союза является в настоящее время ведущей и самой правильной».

Наряду с этим, имеют место отрицательные высказывания, которые в основном сводятся к тому, что заключенный договор с Великобританией останется невыполненным и против Германии активных военных операций Англия предпринимать не будет.

Доктор сельскохозяйственных наук ПИСАРЬКОВ:

…«По внешнему впечатлению событие для нас большое и радостное. По существу же к союзу с Англией надо относиться с большим сомнением. Встает вопрос, когда же будет открыт второй фронт. Может быть в декабре, а он нужен сейчас для того, чтобы ослабить силы немцев и поднять дух армии и населения. Ближайшие два месяца покажут все. Если за это время второго фронта не откроется, значит англичане и американцы только играют с нами».

Заведующий булочной Смольнинского Райпищеторга ЭЛЬБЕК:

…«Этот договор так же, как и договор, заключенный с Англией в прошлом году, ничего нового не принесет. Второго фронта англичане не откроют, да и какие они вояки, если в Ливии против небольшой силы немцев не достигли никаких результатов. Все это сделано для того, чтобы нас втравить в войну с Японией, это нужно Америке и Англии.»

Инженер завода N 181 ДУДАРЕВ:

…«Теперь будут кричать о договоре целую неделю. Надо же чем нибудь агитировать. Заключали договор с Германией, хотя он с самого начала был подлостью. Россия всегда с Германией враждовала, незачем было мириться. С Англией тоже ничего из договора не выйдет».

Некоторая часть населения отмечает, что в результате заключения договора с Англией Советский Союз потерял свою государственную самостоятельность и впал в экономическую зависимость от Англии на много лет.

Служащий магазина «РУССКИЕ САМОЦВЕТЫ» ВАВИЛОНЕЦ:

…«Заключение договора с Англией — это новая кабала. Теперь нам не кончить войны. Все время Англия и Америка будут сидеть на нашей шее и толкать на новые войны. Через некоторое время надо ждать войны с Японией, как результат заключения договора с Англией».

Служащая ЛЕНГОРОНО ИГНАТЬЕВА:

…«С этим договором Советский Союз потерял свою самостоятельность. Наше государство будет существовать только для Англии, а мы будем работать не покладая рук. Все мечты, что социализм может быть построен в одной стране — рухнули, капиталистическое окружение дает себя чувствовать».

Рабочий Ленинградской кабельной сети КОНОНОВ:

…«Подписание договора означает закабаление СССР в полную зависимость от Англии.

Англия изменит нам и воевать придется долго — пока не ослабнет и Советский Союз и Германия, тогда Англия и Америка продиктуют свои условия и нам и Германии».

ЗАМ. НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

старший майор Государственной Безопасности

/ОГОЛЬЦОВ/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ,

тов. ГОВОРОВУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ,

тов. ШТЫКОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.140–143.

Документ № 6

СОВ. СЕКРЕТНО

Передать по «ВЧ».

МОСКВА, НКВД СССР — товарищу ГОРЛИНСКОМУ.

Трудящиеся Ленинграда с исключительным интересом продолжают обсуждать сообщения о договоре между СССР и Великобританией, и соглашении между СССР и США.

Подавляющее большинство населения одобряет эти акты, расценивает их, как большую победу внешней политики Советского правительства.

Инженер Института Прикладной Химии РАБИНОВИЧ:

…«Значение договора трудно переоценить, настолько оно велико. Чем больше изучаешь договор, тем глубже начинаешь понимать громадное значение его для войны и мира. Договор большая победа во внешней политике СССР».

Главный инженер фабрики «Возрождение» ШАПИРО:

…«Эти договоры сильное оружие против шантажиста Гитлера. Они ускорят разгром немцев. Немцы будут нести ответственность за войну и ее последствия. Союзники помогут нам восстановить страну после окончания войны».

Рабочий 16-й электростанции КАРЕТНИКОВ:

…«Нам теперь будет оказана помощь не только военными материалами, но и открытием второго фронта. Второй фронт в Европе улучшит наше положение и война будет закончена в 1942 году».

Сотрудник Пожарной охраны ИВАЩЕНКО:

…«Договор между СССР, Англией и Америкой — это реальность, а не пустая говорильня, которую ранее дозволяла Англия. После этого договора наша страна получит от Англии и Америки действительную помощь. Открытие второго фронта в скором времени ускорит гибель Гитлера».

Боец команды МПВО Красногвардейского р-на МЕЛАНЬИНА:

…«Теперь немцам крышка. Как только откроется второй фронт, Гитлеру некуда будет деваться — в Германии будет революция и немецкий народ свергнет Гитлера».

Научный сотрудник ГИПХа ГИНСБУРГ:

…«Америка и Англия откроют в 1942 году второй фронт — это осуществление плана товарища СТАЛИНА, результат его мудрой стратегии разгрома Гитлера в 1942 году».

Боец команды МПВО ЗВЕРЕВ:

…«Наш СТАЛИН опять доказал, как надо умно вести политику. Раньше мы не ладили с Америкой, а вот он сумел изменить взаимоотношения и мы с Америкой стали друзьями».

Вместе с тем зарегистрированы отрицательные высказывания о том, что заключенные договор с Великобританией и соглашение с США, означают экономическое закабаление СССР этими странами; высказываются сомнения в реальности открытия второго фронта войны в Европе.

Художник ВЕРЕЙСКИЙ:

…«Самым существенным в эти договорах является вопрос о втором фронте в Европе, а в остальном они мало прибавляют к фактическому положению, которое создалось за последние месяцы войны. Англия и Америка приняли наши требования о более действенной помощи. Сомнительно только удастся ли на деле осуществить открытие второго фронта. Англичане большие мастера обещать помощь на словах — так было с Чехословакией, Польшей, Грецией. Всю тяжесть войны переносим мы, Англия может в этих условиях воевать еще 5 лет, а вот выдержим ли мы, если война не кончится в 1942 г. это сомнительно».

Инженер завода № 189 МАТЫГУЛИН:

…«Договору с Америкой нельзя придавать существенного значения, так как он составлен в крайне запутанных выражениях и предусматривает главным образом выгоды Америки, а не интересы СССР».

Дирижер ЭЛИАСБЕРГ:

…«Англичане хитрые дипломаты и могут выходить из трудных положений с исключительной ловкостью. Наш союз с Германией в 1939 году повел к военному поражению Франции и Англии и конечно разрыв этого союза и вовлечение нас в войну с Германией — это дело рук Англии, так как именно ей это более всего выгодно. В нашей смертельной борьбе против Германии у нас нет другого выхода, чем этот тесный союз с Англией, но боюсь, что договор все же более выгоден Англии, чем нам. Англия основательно связывает нас по рукам и ногам не только на время войны, но и на послевоенное время.

Тут сказываются старые принципы Англии во всех войнах — «воевать до последнего солдата своих союзников». Я уверен впрочем, что СССР достаточно сильное государство и в конечном счете в обиду себя не даст».

Пом. нач. цеха завода им. Орджоникидзе МАЛХАСЯН:

…«Если внимательно просмотреть текст соглашения с Америкой, то можно прийти к заключению, что договор означает предоставление американским банкирам концессий, а стало быть и расширение частной инициативы внутри Советского Союза. При заключении этого договора нам видно пришлось пойти на большие уступки.

Для американцев и англичан одинаково ненавистен гитлеризм и коммунизм, но поскольку первый напал на них, то им выгодно в этой борьбе использовать СССР, хотя они и ненавидят наш строй».

ЗАМ НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Ст. майор госбезопасности (ОГОЛЬЦОВ)

«15» июня 1942 г.

№ 10777

ПЕРЕДАНА В МОСКВУ 16/VI в 0 ч. 45 м.

деж…

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.149–152.

Документ № 7

17 июня 1942 г. № 10784

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Рабочие, служащие, инженерно-техническая и научная интеллигенция Ленинграда с исключительным интересом продолжают обсуждать сообщение о договоре с Великобританией и соглашении с Соединенными Штатами Америки.

Трудящиеся отмечают, что заключение договоров с этими державами является результатом мудрой внешней политики товарища СТАЛИНА, поставившего задачу — разгромить немецко-фашистскую армию в 1942 году. Заключение этих договоров вселяет уверенность в скорейшую победу Красной Армии над германским фашизмом.

Крупный Ленинградский архитектор, профессор ИЛЬИН:

«…С чувством восторга узнал я о заключении этого договора, который по моему является важнейшим историческим событием, определяющим наступление новой, поворотной внешнеполитической фазы в войне против гитлеровской Германии.

Договор укрепляет во мне чувство твердой уверенности в неизбежную обреченность и крах гитлеризма, в скорое осуществление исторического прогноза СТАЛИНА. Мне очень хочется не быть сейчас политически инертным и пассивным, а проявить свое личное отношение к происходящим важнейшим политическим событиям.

Я горю желанием отдать максимум энергии и инициативы на реализацию предложения Горкома ВКП/б/ о развертывании широкой массово-политической работы в части популяризации архитектурных ценностей Ленинграда и варварского отношения к ним германского фашизма.

Я возглавлю эту работу и буду просить об отпуске меня на фронт для проведения бесед с защитниками нашего города.»

Мастер завода N 196 ОБУХОВ:

«…Заключение договора с Англией и подписание соглашения с Америкой является началом разгрома гитлеровских банд. Наше правительство поступило правильно, закончив эти договора. Обьединенные действия вооруженных сил Советского Союза, Англии и Америки ускорят разгром гитлеровской Германии.»

Старший дорожный мастер Ленинградской железной дороги ПЕТРОВ:

«…Этот договор дает твердую уверенность в неизбежном разгроме фашистской армии. Мы же должны, как никогда, напрячь все свои силы для помощи фронту. От нас, железнодорожников, это требуется в первую очередь.»

Боец команды МПВО Красногвардейского р-на ЗВЕРЕВ:

«…Наш СТАЛИН опять доказал, как надо умно вести политику. Раньше мы не ладили с Америкой, а вот он сумел изменить взаимоотношения и мы с Америкой стали друзьями.»

Инженер Института Прикладной Химии РАБИНОВИЧ:

«…Значение договора трудно переоценить, настолько оно велико. Чем больше изучаешь договор, тем глубже начинаешь понимать громадное значение его для войны и мира. Договор большая победа во внешней политике СССР.»

Главный инженер фабрики «Возрождение» ШАПИРО:

«…Эти договоры сильное оружие против шантажиста Гитлера. Они ускорят разгром немцев. Немцы будут нести ответственность за войну и ее последствия. Союзники помогут нам восстановить страну после окончания войны.»

Сотрудник Пожарной охраны города ИВАЩЕНКО:

«…Договор между СССР, Англией и Америкой — это реальность, а не пустая говорильня, которую ранее дозволяла Англия. После этого договора наша страна получит от Англии и Америки действительную помощь. Открытие второго фронта в скором времени ускорит гибель Гитлера.»

Рабочий 16-й электростанции КАРЕТНИКОВ:

«…Нам теперь будет оказана помощь не только военными материалами, но и открытием второго фронта. Второй фронт в Европе улучшит наше положение и война будет закончена в 1942 году.»

Техник лаборатории Кировского завода ВАСИЛЬЕВА:

«…Этот договор поможет быстрейшему разгрому Гитлера. Договор предрешает исход войны, он и морально сильно подействует на упадок боевого духа германского народа.»

Отрицательные высказывания в связи с заключением договоров с Великобританией и Америкой, в основном, сводятся к сомнениям в реальность практического осуществления договора с Англией об открытии второго фронта в Европе и опасности экономической зависимости СССР после войны от Англии и Америки.

Конструктор завода «Большевик» МАЕВСКИЙ:

«…Заключенный договор содержит в себе ряд неопубликованных условий, которые касаются устройства будущего строя России.

Видимо, англичане у тов. МОЛОТОВА потребовали внесения изменений в нашу конституцию.

Думаю, что Англия откроет второй фронт только после того, как мы будем совершенно обескровлены и они получат возможность предложить нам любые условия.»

Народный артист республики ГОРИН-ГОРЯИНОВ:

«…Я плохо верю в дружбу Англии. Она является вековым врагом нашей страны. Во времена царского строя и сейчас Англия всегда была закулисным руководителем всех козней против нашей страны. Ведь это Англия разрешала на протяжении ряда лет Германии отступать от Версальского договора, причем Германия все время уверяла, что ее удар направлен против СССР.

В 1939 году Англия просчиталась — Германия оказалась в союзе с СССР и разгромила Англию и Францию.

Для Англии получается сейчас блестящая ситуация. Схватка Германии и СССР приведет к обессилению обеих стран, что опять-таки на руку Англии. Она может радоваться договору, который обязывает нас не заключать сепаратного мира.»

Заслуженный артист республики НЕЧАЕВ:

«…Я считаю, что англичане обманывают СССР. В Англии не хотят коммунистического строя в России, Англия конечно договорилась с Германией и Японией тайно, а в отношении России и Германии она ведет политику выматывания обеих сторон.

Теперь война затянется, так как открытие второго фронта ничего не изменит. Немцы, конечно, укрепили французское побережье и война на западе не отвлечет больших сил немецкой армии с восточного фронта.

Там, где мне приходилось бывать, в интимных разговорах за рюмкой, военные говорят мне, что им надоела война и они хотят прекращения войны, что они все устали.

Недавно я разговаривал с полковником, который сказал: «Мы думаем только об обороне Ленинграда, не мечтая о наступлении. Сейчас мы перестраиваем свою работу. Штаб Ленфронта переехал из Ленинграда в Малую Вишеру, в Ленинграде остались ЖДАНОВ и КУЗНЕЦОВ.»»

ЗАМ.НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

СТ. МАЙОР ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ

/ОГОЛЬЦОВ/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.157–161.

Документ № 8

Передать по «ВЧ»

Москва, НКВД СССР тов. КУПРИНУ

Опубликование англо-советского коммюнике о переговорах товарища СТАЛИНА с ЧЕРЧИЛЛЕМ встречено трудящимися Ленинграда, как событие большой важности деле борьбы против гитлеровской Германии.

Своих высказываниях трудящиеся расценивают происходившие переговоры, как признак скорого открытия второго фронта и неизбежного разгрома фашизма.

Доцент Института переливания крови ФИЛАТОВ, б/п:

«…Мы находимся накануне больших событий Англия, Америка бесспорно от обещаний перейдут к действию. Приезд представителей союзников, конечно, связан с обсуждением общего плана наступления на Германию. Это наступление начнется и на западе и в СССР.»

Рабочий завода им. Марти ЗАЛОМИН:

«…В этих переговорах товарищ СТАЛИН, конечно, поставил вопрос о том, что для союзников настало время действовать. Сейчас нужно не говорить, а действовать. ЧЕРЧИЛЛЬ и ГАРРИМАН вынуждены были приехать к нам еще и потому, что английский и американский народы требуют немедленного открытия второго фронта.»

Профессор, доктор медицинских наук ЗАЛКИНД, б/п:

«…Приезд ЧЕРЧИЛЛЯ означает, что близка реальная помощь СССР в разгроме Германии. Англия, Америка через своих представителей, по-видимому, изложили свои планы оказания нам срочной помощи. Считаю, что сентябре будет открыт второй фронт.»

Служащая Райжилотдела СТЕПАНОВА, б/п:

«…Теперь еще больше укрепилась вера в нашу победу над Гитлером. Наша армия и тыл делают все для победы. Красная Армия приобретает все большее уважение наших союзников.»

Работница фабрики им. Микояна БАРАНОВА, б/п:

«…Сегодня по радио передано радостное сообщение. Переговоры товарища СТАЛИНА с ЧЕРЧИЛЛЕМ означают, что скоро все изменится к лучшему. Этой осенью Гитлеру придет конец.»

Домохозяйка БУХВОСТОВА, б/п:

«…ЧЕРЧИЛЛЬ решился на поездку Советский Союз под давлением английских рабочих, которые требуют открытия второго фронта.

Теперь Англия, Америка выйдут из состояния ожидания и энергично возьмутся за подготовку открытия второго фронта в ближайшее время.»

Боец МПВО ЧУДОК, б/п:

«…Заявления ЧЕРЧИЛЛЯ и ГАРРИМАНА дают уверенность том, что наши союзники от слов решили перейти к делу. Теперь надо ждать открытия второго фронта. Оправдаются слова СТАЛИНА, что в 1942 году немцы будут разгромлены.»

Начальник цеха завода им. МАРТИ ДАШУК, б/п:

«…Эти переговоры в Москве в этот решающий момент войны имеют громадное значение, они должны привести к открытию второго фронта. Однако полностью верить английскому правительству нельзя, оно все же правительство буржуазное.»

Наряду с этим, отмечены отрицательные высказывания, большинство которых сводятся к неверию в желание Англии и Америки оказать СССР вооруженную помощь.

Режиссер театра им. Пушкина НАЗАРОВ, б/п:

«…ЧЕРЧИЛЛЬ приехал, чтобы прощупать положение и вряд ли принял решение об открытии второго фронта. Посещения представителей союзников нас не могут убедить в их готовности открыть второй фронт.

Когда союзники сделают первый выстрел на западе, тогда я поверю во второй фронт.»

Рабочий Стройконторы КОНСТАНТИНОВ, б/п:

«…Нечего теперь говорить о втором фронте. Англичане сделали все, чтобы затянуть время. Теперь трудно победить немца, раз он забрал весь юг.»

Доцент Химико-Технологического Института АГТЕ, б/п:

«…Никто из наших не мог поехать в Англию из-за серьезности положения на юге. Поэтому думаю, что ЧЕРЧИЛЛЬ приехал не по своей инициативе, он был вызван СТАЛИНЫМ для переговоров о безотлагательной помощи.

Но союзники плохие вояки, в Индии волнения, Австралия под ударом, Сингапур сдан, в Африке дела плохие. ЧЕРЧИЛЛЬ, видимо, заявил, что сейчас помощи оказать не может.»

Заслуженный артист республики НЕЛИДОВ, б/п:

«…Дела наши на юге очень плохи и поправить их вряд ли можно, а помощь союзников будет только на словах. Капиталисты Англии и Америки не разрешат своим правительствам открыть второй фронт.»

Медсестра госпиталя ТЯТТЕ, б/п:

«…Ничего реального из этих переговоров не выйдет. Англия и Америка намерены оставаться пассивными в войне Германии против СССР. Они ждут, что Советский Союз будет обескровлен, хотят потом поделить его.»

Профессор МОРОЗОВ, б/п:

«…Приезд ЧЕРЧИЛЛЯ связан с введением английских войск на территорию СССР. Думая, что англичане введут войска на Кавказ, но тогда они оккупируют Кавказ и не выведут войска обратно.»

Редактор газеты завода «СЕВКАБЕЛЬ» ГУРОК, чл. ВКП/б/:

«…Цена этому приезду ЧЕРЧИЛЛЯ небольшая. Он приехал лишь для того, чтобы «высказаться», что сейчас выступить со вторым фронтом не может. Иначе он не приехал бы, а открыл второй фронт.

Приехал он в Москву под давлением общественного мнения. Результатов от этого приезда не будет.»

КУБАТКИН

11012

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

19 августа 1942 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.187–189.

Документ № 9

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

8 октября 1942 г. N 11234

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Ответы товарища СТАЛИНА Московскому корреспонденту американского агентства Ассошиэйтед Пресс КЕССИДИ трудящиеся Ленинграда расценивают, как выражение силы советского народа и его готовности бороться до полной победы над гитлеровской Германией.

Отмечают, что ответы товарища СТАЛИНА свидетельствуют о том, что союзники не выполняют полностью своих обязательств.

Научный сотрудник Научно-Исследовательского Института мер КРОТОВ:

«…Я считаю, что этому интервью предшествовала большая подготовительная работа, имеющая определенное значение: ответы тов. СТАЛИНА, будучи освещенными в заграничной прессе, должны сыграть большую роль.

Тов. СТАЛИН определенно рассчитывает на их эффективность за границей.»

Мастер школы ФЗО № 7 КЕСЕЛОВ, б/п:

«…В ответах тов. СТАЛИНА американскому корреспонденту подчеркнута наша глубокая уверенность в победе над немцами. В ответе на третий вопрос эта уверенность звучит с особой силой.»

Конструктор завода им. СТАЛИНА СИДОРЕНКО, б/п:

«…Вот, действительно, по-сталински отвечено корреспонденту. Правда, следовало бы союзников отделать еще посильнее, но и так должны понять, что на чужом горбу хотят ехать в рай.»

Научная сотрудница Центрального Института Морского флота СЕМЕНОВА, б/п:

«…Вопросы американского корреспондента являются казуистическими. Товарищ СТАЛИН ответил ему правильно, но лучше было бы не отвечать на все вопросы, а просто спросить, когда же они перестанут только болтать.»

Инженер завода им. Марти ТРЕСКУНОВ, член ВКП/б/:

«…Хорошо тов. СТАЛИН ответил, англичане будут знать и чувствовать, что договор есть договор и все стороны должны выносить одинаково все тяготы войны.»

Рабочий завода им. Марти ПОПОВ, б/п:

«…Здорово тов. СТАЛИН отделал английских и американских говорунов. Сегодня они обсуждают, завтра говорят, а второй фронт ни с места. Нет, у нас разговорами не занимаются, у нас нужно дело делать, а не воду ртом носить.»

Служащий Управления трудовых резервов ДРОЗДОВ, б/п:

«…СТАЛИН ответил очень резко, особенно на третий вопрос. Своими ответами он дал понять, что на союзников надеяться нечего и что мы сумеем победить немцев и без их помощи, так как она незначительная.»

Наряду с этим, отмечены отрицательные высказывания. Так, например:

Научный сотрудник Института метрологии РККА Атурина, б/п:

«…Положение наше безнадежное и проигранное. Наше правительство решило итти на последний шаг, на заключение сепаратного мира с Германией и чтобы можно было взвалить на них всю вину — СТАЛИН в интервью, которое за границей будет опубликовано, указывает и недостаточность помощи со стороны союзников.»

Член-корреспондент Академии Наук АКИМОВ, б/п:

«…Я теперь не сомневаюсь в затяжке войны еще на год. Англия всегда воевала чужими руками и теперь Англия не желает проливать кровь своих подданных. Кроме того, Англия заинтересована нас ослабить. Если немцы займут Кавказ, это будет значить — что мы положены на обе лопатки.»

Профессор Института киноинженеров ДОБРОНРАВОВ, б/п:

«…Надежды на создание второго фронта нет. Я даже слышал, что Америка рассчитывает на наше выступление против Японии в Манчжурии. Англичане будут ждать истощения немцев и русских, а затем решат дело дипломатическими переговорами.»

Рабочий завода N 371 ЗЕЛЕНЦОВ, б/п:

«…Судя по тому, что СТАЛИН говорит о недостаточной помощи союзников Советскому Союзу, положение советских войск безрадостное. Падение Сталинграда решит исход войны в пользу немцев.»

Главный инженер пивоваренного завода «ВЕНА» АНДРЕЕВ, б/п:

«…В ответе американскому корреспонденту на третий вопрос СТАЛИН сказал, что наша способность к сопротивлению не ниже, чем способность Германии. Это значит, что война затянется надолго.

Сил у немцев много и длительную войну они выдержат. Англичанам удалось столкнуть лбами Советский Союз и Германию, а сами они теперь остаются в стороне.»

Председатель артели «ЗАКАЗОБУВЬ» ЯМПОЛЬСКИЙ, б/п:

«…Ответы товарища СТАЛИНА американскому корреспонденту лишний раз подтверждают провал внешней политики нашего правительства.

Несмотря на то, что Англия и Америка являются нашими союзниками, отношения с этими странами до сих пор не налажены. Взаимного доверия нет.

Союзники помогают нам плохо и не намерены помогать лучше, так как в нашей победе над Германией они не заинтересованы.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. ГОВОРОВУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

тов. ШТЫКОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.228–229.

Документ № 10

СОВ. СЕКРЕТНО ПЕРЕДАТЬ по «ВЧ»

Москва, НКВД СССР — тов. КУПРИНУ

Указ Президиума Верховного Совета СССР об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии, трудящиеся Ленинграда расценивают как своевременное и правильное мероприятие, направленное на укрепление боеспособности Красной Армии.

Рабочие, служащие, инженерно-технические работники заявляют, что упразднение института военных комиссаров повышает ответственность командира за боевые действия, укрепляет его авторитет, предоставляет ему больше личной инициативы в ходе боя и при разработке планов боевых операций.

Председатель завкома Ленжиркомбината КАЛЯЕВ, член ВКП(б):

«…Правильно сделали, что узаконили единоначалие в армии. У нас теперь такие командиры, которые и без комиссаров не подведут.»

Профессор Горного Института КРИГЕР, б/п:

«…Упразднение института военных комиссаров правильное и необходимое мероприятие. При наличии комиссаров зачастую смазывалась ведущая роль командира и принимались половинчатые решения, а в военное время это нетерпимое явление.»

Врач больницы им. Эрисмана ДРОЗДОВА, б/п:

«…Упразднение комиссаров в Красной Армии нужное и своевременное мероприятие.

Комиссары, плохо знающие военное дело, своим вмешательством часто срывали разработанные командирами планы боевых операций.»

Технолог торгового порта ЧИСТЯКОВ, б/п:

«…Упразднение института комиссаров является разумным и необходимым мероприятием. Сейчас, как никогда, нужно, чтобы командиры чувствовали себя полными единоначальниками.»

Профессор Медицинского Института ШПОЛЯНСКИЙ, б/п:

«…Полное единоначалие в армии исключает возможность безответственного отношения к делу командиров. Раньше командир имел возможность сослаться на комиссара, а теперь будет знать, что за все спросят с него. У нас много боевых комиссаров и политруков и за счет их будет пополнен командный состав армии.»

Главный инженер Ленжиркомбината АБКИНА, б/п:

«…Раньше командир должен был все согласовывать с комиссаром и это связывало ему руки. Ответственность командира теперь повышается и в боевых действиях будет больше оперативности.»

Инженер Петроградского райжилуправления РАППОПОРТ, б/п:

«…Это мероприятие своевременное и хорошо продумано. Полное единоначалие в армии укрепит дисциплину, поднимет авторитет командиров и усилит боеспособность Красной Армии.»

Рабочий типографии им. Володарского НАУМЫЧЕВ, б/п:

«…Правильно сделали, что упразднили комиссаров. Командир при полном единоначалии лучше себя чувствует, быстрее действует и несет за свои действия полную ответственность.»

Начальник снабжения завода «НАРКОМСТРОЙ» СУБАЧ, б/п:

«…Упразднение института комиссаров можно только приветствовать. Сделано это правильно. Нужно еще издать Указ о запрещении занимать женщинам руководящие должности в армии.»

Управхоз дома ФОМИЧЕВ, б/п:

«…Упразднить военных комиссаров в армии нужно было давно. Присутствие двух начальников — командира и комиссара вызывало недоразумения и вредило делу.»

Мастер завода N 7 ШИРОКОВ, б/п:

«…Правильно сделали, что упразднили должности военных комиссаров. На заводах нужно ликвидировать должности секретарей парткомов, т. к. они, по существу, тоже комиссары. Парторги цеховых парторганизаций пусть остаются, но им нужно запретить вмешиваться в производственные дела.»

Наряду с этим, имеют место отрицательные высказывания:

Профессор Института киноинженеров ДОБРОНРАВОВ, б/п:

«…Указ об упразднении института военных комиссаров, несомненно, имеет связь с нашими военными неудачами. Но это мероприятие вряд ли окажет серьезное влияние на ход военных действий. Правда, за счет освободившихся политработников увеличится количество командиров, которых теперь не хватает, но это неполноценные командиры.»

Инженер Кировского завода ГЛУСКИН, б/п:

«…Упразднение института военных комиссаров вызвано недостатком командного состава. Это плохой признак. Ничего хорошего в перспективе не видно.»

Военком военно-учебного пункта Петроградского райвоенкомата ХУДЯКОВ, член ВКП(б):

«…Упразднение института военных комиссаров и введение заместителей командиров по политчасти не вносит изменение в существующее положение. Получается, что те же самые брюки вывернули наружу».

Служащий Ленплана АЛЕКСЕЕВ, б/п:

«…Упразднение института комиссаров в Красной Армии говорит за то, что наше положение неважное. Мы уже мечемся из стороны в сторону. У нас везде беспорядок. Специалистов в армии используют не по назначению. Когда будет наведен порядок снизу доверху, тогда может быть единоначалие и окажет положительное влияние на ход боевых действий, а так положение не изменится.»

Начальник Планового сектора Ленплана ПАВЛОВСКИЙ, б/п:

«…Поздно пришли к правильному выводу, что на войне все вопросы должен решать один командир. В свое время ввели должности комиссаров потому, что недоверяли командирам, но комиссары не оправдали своего назначения, их упраздняют. Теперь, когда много потеряно, вряд-ли что либо изменится к лучшему.»

Профессор Горного Института Трушков, б/п:

«…Упразднение института комиссаров в армии вызвано наличием фактов, свидетельствующих, что комиссары и политруки не пользовались авторитетом среди бойцов и мешали командирам проводить боевые операции.

Поздно спохватились. Ведь с комиссарами и политруками отдали немцам половину России.»

Служащая прокуратуры Октябрьского района ВОЛКОВА, б/п:

«…Большинство комиссаров и политруков ничего не понимали в военном деле. Они знали только революционные фразы. Война с немцами показала, что этого мало.

Комиссары и политруки вмешивались в дела командира и этим все портили, а немцам было на руку. Теперь командиры должны исправлять допущенные ошибки, но исправлять их уже поздно.»

Военнослужащий Петроградского райвоенкомата ГИНДИН, член ВКПб:

«…Удивительно, что у нас все быстро и совершенно неожиданно изменяется. Только на днях присвоили звания политсоставу и вдруг упраздняют должности комиссаров.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

3 октября 1942 г.

№ 11250

гор. Ленинград

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.234–237.

Документ № 11

Передать по «ВЧ» СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

25 октября 1942 г.

На № 2101 № 11269

ЗАМ.НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА С.С.Р.

Комиссару Государственной безопасности 3-го ранга

тов. МЕРКУЛОВУ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Обсуждая «Заявление Советского Правительства об ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за злодеяния, совершенные ими в оккупированных странах Европы» и передовую «Правды» от 19 октября 1942 г., трудящиеся Ленинграда и Области одобряют предложение советского правительства о предании суду международного трибунала руководителей фашистской Германии.

Наряду с этим отмечают, что твердая и последовательная политика советского правительства в то же время даст возможность мировому общественному мнению выяснить отношение английского правительства к вопросу о предании суду ГЕССА и других правителей нынешней Германии.

Инженер мостоиспытательной станции Октябрьской железной дороги КУРПАТОВ, беспартийный, 20/Х:

«…Советское правительство сделало очень умный дипломатический ход, который должен выяснить, наконец, политику Англии. Если англичане действительно наши союзники, они должны предать ГЕССА суду. Этот шаг должен выяснить, нет ли сговора у англичан с немцами против нас.»

Врач больницы им. Эрисмана БУЛАТОВ К. И., беспартийный, 20/Х:

«…Занятая нашим правительством позиция о немедленном предании суду ГЕССА вполне правильная. ГЕСС один из главарей гитлеровской банды и он должен ответить за все злодеяния, совершенные в оккупированных странах Европы. Весь мир еще раз убедился, что наше правительство проводит твердую политику.»

Боец городской пожарной команды ПАВЛОВ, беспартийный, 22/Х:

«…ГЕССА давно надо было расстрелять. Видно ему живется не плохо, раз к нему собирается ехать жена. Вот, если бы наши руководители попали в Германию, то фашисты с ними давно бы разделались.»

Рабочий Хлебозавода N 11 ПОЛЯНСКИЙ В. А., беспартийный, 23/Х:

«…Теперь ясно, почему у нас в печати появилось обсуждение вопроса о предании суду всей фашистской головки, в том числе и ГЕССА. Мы сейчас этим вопросом прощупывают англичан, так как мы им начинаем уже не верить.»

Колхозник колхоза «Красный партизан» Демянского района ВИХРОВ, беспартийный, 22/Х:

«…Давно бы этого ГЕССА надо судить. Правильно наше правительство ставит вопрос о том, чтобы ГЕССА и других правителей Германии предать международному суду за все их зверства.»

Профессор Института переливания крови ЗАЛКИНД, беспартийный, 21/Х:

«…Советское правительство хочет получить ясный ответ от английского правительство о его отношении к руководителям Германии, в частности к ГЕССУ. Но думаю, что, как всегда, английское правительство твердого мнения не выскажет.»

Некоторая часть интеллигенции Ленинграда считает, что несмотря на совершенно ясную постановку вопроса в передовой «Правды» об ответственности ГЕССА, как у одного из руководителей Германии, за все преступления, — английское правительство будет уклоняться от предания ГЕССА суду международного трибунала.

Инженер завода им. Кулакова ЛОСЕВ С. А., беспартийный, 21/Х:

«…Гитлера и его сообщников, если и будут судить, то после войны. Что касается ГЕССА, то целью его перелета в Англию являлась организация борьбы против коммунизма. Такая программа для Англии приемлема и ГЕСС, безусловно, находится под опекой английского правительства, оно его не выдаст.»

Доцент заочного индустриального института ГУСЕЛЬЩИКОВ М. К., беспартийный, 23/Х:

«…Самое интересное в передовой «Правды» — это наше требование о предании суду ГЕССА. Дело в том, что ГЕССУ очень хорошо известна вся наша закулисная политика в отношении Англии в период нашей дружбы с Германией. Чтобы порвать с нами союз англичане будут заинтересованы в сохранении ГЕССА, которому они дадут возможность выступить с разоблачающими фактами политики советского правительства в отношении Англии.»

Инженер Пищекомбината ОСИПОВ И. Н., беспартийный, 21/Х:

«…Советское правительство своевременно поставило вопрос об ответственности руководителей Германии за все зверства в оккупированных странах. Но ГЕССА, несмотря на то, что он в руках союзников, судить все таки не будут, потому что большинство людей из палаты общин до конца войны не согласится устроить такой суд.»

Инженер завода N 210 ВИТКОВСКИЙ, беспартийный, 23/Х:

«…Англия сделает из ГЕССА дипломата и на этом вся комедия с ним закончится.»

Начальник цеха 2-й ГЭС РАДЬКО, член ВКП/б/, 20/Х:

«…Англичане не согласятся судить ГЕССА теперь и будут отделываться болтовней. Они нечестны в политических вопросах по отношению к своим союзникам. На англичан нам вообще надеяться нечего.»

За истекший период с 10 по 25 октября 1942 г. значительная часть трудящихся Ленинграда, оценивая создавшуюся военную обстановку, высказывает неверие в открытие второго фронта.

Инженер завода им. Ленина КАПЕЛЕВИЧ, беспартийный, 23/Х:

«…Нет никакой надежды на благоприятный исход войны. В возможность открытия второго фронта больше уже никто не верит. Англия и Америка скорее договорятся с Германией, чем с нами.»

Инженер завода им. Марти БЕРДНИК, беспартийный, 13/Х:

«…Вопрос об открытии второго фронта будет решен положительно в том случае, если наши руководители сумеют договориться с правительствами Англии и Америки, которые настаивают на некоторых изменениях политического строя.»

Слесарь 5 ГЭС СЕДОВ Н. П., беспартийный, 20/Х:

«…Наши уже выдыхаются, а без открытия второго фронта ничего с немцами не сделать. Второй фронт не откроется. Это уже ясно для всех.»

Колхозник деревни Ладыгино Хвойнинского района ЕРМОЛАЕВ А. Е., беспартийный, 20/Х:

«…Нам теперь Германию не победить, потому что Англия и Америка не откроют второго фронта, к тому же в стране начался голод.»

Токарь завода им. К. Маркса СТОРОНКИН, б/п, 14/Х:

«…Скоро подойдет зима. Она будет тяжелее прошлогодней. Опять люди начнут умирать от голода. Все надежды на открытие второго фронта потеряны. У нас такие союзники, которые в одинаковой степени ненавидят и Германию, и Советский Союз.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Передана 26.Х.42 г. в 3 часа

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.243–246.

Документ № 12

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

ноября 1942 г.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Доклад товарища СТАЛИНА на торжественном заседании Московского совета Депутатов Трудящихся 6 ноября 1942 года, в связи с празднованием 25-ой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции, широко обсуждается рабочими, служащими, инженерно-технической и научной интеллигенцией Ленинграда.

Трудящиеся Ленинграда заявляют, что товарищ СТАЛИН дал совершенно объективную и ясную оценку положения на фронте, доказал неизбежность поражения гитлеровской Германии в войне, вселил бодрость и твердую уверенность в победе над врагом.

Профессор Педагогического Института им. Покровского ЯКУБИНСКИЙ Л. Н.:

«…Доклад товарища СТАЛИНА немногословный, но в то же время очень содержательный. Сейчас только так и надо выступать. После выступления тов. СТАЛИНА у меня появилась уверенность, что в конце 1942 г. будет положено начало разгрома немцев.»

Служащая ремесленного училища № 55 КУБАШОВА:

«…В этом году празднование годовщины Октябрьской Революции не такое торжественное, как в мирное время, но это ничего. Теперь я верю, что будет время, когда празднование будет проходить в другой обстановке, торжественно и весело.

Тов. СТАЛИН в своем докладе твердо сказал, что немцев мы разобьем. Вот тогда у нас все пойдет по другому и опять мы заживем хорошо.»

Рабочий фабрики «Большевичка» ВАСИЛЬЕВ:

«…Тов. СТАЛИН правильно сказал, что гитлеровское государство с его армией надо уничтожить. Если Германия предложит мир, то ни в коем случае не надо соглашаться.

Я считаю, что нельзя оставлять на земле ни одной немецкой сволочи.»

Профессор Научно-Исследовательского института метеорологии ЛИБЕДИНСКИЙ А. И.:

«…В докладе тов. СТАЛИНА прямо сказано, что работа фронта в тылу организована удовлетворительно, и что у нас есть все данные для успешного окончания войны.

В выступлении СТАЛИНА чувствуется твердая уверенность в победе, хотя и не подается надежд на то, что это будет очень скоро. О союзниках СТАЛИН говорил очень корректно, но они должны понять, что мы ими недовольны.»

Работница типографии N 21 МЯГКОВА М. К.:

«…После выступления тов. СТАЛИНА мне стало ясно, почему получилось, что немцев в 1942 г. не разгромили. Наши надежды на открытие второго фронта пока не оправдались, но все-таки второй фронт откроется. Тов. СТАЛИН сказал об этом вполне определенно.»

Служащий завода им. М. ГОЛЬЦА СИМОНОВ:

«…Тов. СТАЛИН в своем докладе поставил перед нами очередные задачи и уверенно сказал, что мы эти задачи выполним. Весь доклад выдержан в спокойном тоне. После выступления тов. СТАЛИНА усилилась уверенность в скорой победе над фашистскими захватчиками.»

Студент Лен. Гос. Университета СТОМАР:

«…Доклад тов. СТАЛИНА равносилен правительственному сообщению. В докладе ясно освещено положение в стране и на фронте. Несмотря на то, что немцы бросили на восточный фронт почти все силы, их маневр захвата Москвы не удался.

Тов. СТАЛИН в своем докладе ясно сказал, что второй фронт будет. Без достаточных оснований он не стал бы утвердительно об этом говорить.»

Большой интерес и активное обсуждение трудящихся вызвал вопрос об открытии второго фронта в Европе.

Начальник 2 части Петроградского Райвоенкомата ПЕТРОВ:

«…Тов. СТАЛИН в своем докладе большое внимание уделил вопросу о втором фронте.

По существу тов. СТАЛИН сказал нашим союзникам, чтобы они торопились с открытием второго фронта.»

Кандидат химических наук ВАЛЬТЕР Л. С.:

«…В докладе тов. СТАЛИНА нет ничего сенсационного, но он очень интересен. Об очень серьезных вещах тов. СТАЛИН говорил очень просто, спокойно. Оценка положения дана правильная, без всяких прикрас. Тов. СТАЛИН вселил уверенность, что второй фронт будет. Однако на союзников нужно нажимать, иначе они могут открыть второй фронт тогда, когда уже будет поздно.»

Зав. Отделом газеты «Смена» БЕРМАН М. Н.:

«…Доклад тов. СТАЛИНА был построен таким образом, что иностранная печать будет писать о нем под заголовком «СТАЛИН ТРЕБУЕТ ОТКРЫТИЯ ВТОРОГО ФРОНТА.»

Так оно и есть. Вопрос о втором фронте в докладе тов. СТАЛИНА занимает большое место.»

Артистка Лен. гос. филармонии ГЛЕБОВА-ДНЕПРОВСКАЯ:

«…Об открытии второго фронта против Германии СТАЛИН сказал уверенно, но когда откроется второй фронт — это неизвестно. Видимо, союзники, откроют второй фронт не тогда, когда нужно нам, а тогда, когда он будет нужен им.»

Старший научный сотрудник Лен. текстильного института АВЕРБУХ С. А.:

«…Доклад тов. СТАЛИНА большое событие в нашей жизни. Тов. СТАЛИН вынужден был уделить большое внимание вопросу о втором фронте. Этот вопрос всех очень интересует. Никаких надежд нет, что в скором времени второй фронт откроется. Война затягивается. Предстоит пережить вторую тяжелую зиму в холоде и голоде.

Тов. СТАЛИН никаких обещаний не дал и обещать что-либо трудно. Ясно одно, — воевать придется своими силами. На помощь союзников нечего особенно рассчитывать.»

Профессор Медицинского института им. Павлова ПОВАРНИН О. И.:

«…Я считал, что тов. СТАЛИНУ сейчас неудобно выступать, так как сказанное им в приказе 1-го мая не сбылось. На фронте одни неудачи и поэтому говорить не о чем, но он все таки выступил и совершенно обошел щекотливый вопрос относительно разгрома немцев в 1942 г.»

Научный сотрудник Института языка и мышления ПЕТРОВ В. А.:

«…Доклад СТАЛИНА в этом году получился очень кратким, в очень осторожных тонах. Все ожидали прогнозов, но их не оказалось. Очевидно, о сроках войны даже СТАЛИНУ трудно говорить. Положение усложняется тем, что против нас могут выступить Турция и Япония. Если так случится, то у нас тогда все пропало. Если этого и не случится, то раньше 1944 года война не кончится.»

Кандидат физико-математических наук СЕНА Л. А.:

«…Этот доклад СТАЛИНА существенно отличается от его прошлогоднего выступления и от первомайского приказа. На этот раз СТАЛИН не дает никаких обещаний, не делает никаких прогнозов. Хотя общий тон доклада и бодрый, но логика событий не совсем оправдывает эту бодрость.»

Рабочий фабрики «Скороход» ИВАНОВ Ф. И.:

«…Раньше СТАЛИН в своих выступлениях говорил о том, что в 1942 г. немцев мы разгромим, а теперь он этого не сказал. О том, когда кончится война, в докладе ничего не сказано.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ,

тов. ГОВОРОВУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.251–252 об.

Документ № 13

ПЕРЕДАТЬ ПО «ВЧ»

Сов. секретно

Москва 3 Управление НКВД СССР

тов. ИЛЮШИНУ

Обсуждая ответы товарища СТАЛИНА американскому корреспонденту, трудящиеся Ленинграда заявляют, что военные действия союзников в Северной Африке облегчат положение на советско-германском фронте и послужат базой для открытия второго фронта в Европе.

Инженер 2-й ГЭС КОШКАРОВ, б/п:

«…Черчилль преувеличивает, оценивая действия англичан в Африке, как большую победу, потому что пока эти бои не идут в сравнение с боями, которые ведут наши войска, но все же выступление союзников в Африке должно принести нам большую помощь в войне с немцами. Об этом ясно говорит товарищ СТАЛИН. Ответы товарища СТАЛИНА американскому корреспонденту вселяют большую уверенность в победном исходе войны и надежду на скорый разгром стран оси, начиная с Италии.»

Рабочий завода N 232 ВАРЛАМОВ, б/п:

«…Товарищ СТАЛИН на вопросы корреспондента ответил очень четко. Хотя сейчас и трудно сказать, насколько легче будут нажимать на нас, но одно очевидно, что немцам придется часть своих самолетов бросить на африканский фронт».

Служащий «Ленрыбсбыт» ЕМЕЛЬЯНОВ В. А., б/п:

…«Из ответов товарища СТАЛИНА можно заключить, что события в Африке надо расценивать, как начало второго фронта».

Инженер 2-й ГЭС МАЛОЗЕМЛИН, б/п:

…«Операции в Северной Африке — это начало второго фронта. Бои в Северной Африке бесспорно распыляют войска Германии, так как она должна оттянуть большие силы для оккупации Франции».

Мастер завода N 232 ИВАНОВ С. П., б/п:

…«Вот теперь я верю, что второй фронт все же будет открыт непосредственно в Европе и что наше правительство не зря надеялось на помощь. Видимо, тов. СТАЛИН знал, что в 1942 г. союзники не сумеют открыть второй фронт через Ламанш, но что союзники готовятся к серьезной операции в Африке».

Инженер Райзаготтоп Красногвардейского района ГРИГОРЬЕВ П. К., б/п:

…«Наступление Америки и Англии это не иначе, как начало второго фронта. Теперь надо ожидать наступления в более широком масштабе».

Наряду с этим, отмечены отрицательные высказывания.

Медсестра гарнизонной поликлиники ЕМЕЛЬЯНОВА, Б/П:

…«Военные действия союзников в Африке есть только жалкое подобие второго фронта. Рано наши обрадовались, так как для нашего положения вряд-ли это принесет большую пользу».

Инженер Хлебозавода «Красный Пекарь» ФОКС, б/п:

…«Занятие территории в Северной Африке союзниками слишком раздувается, как значительная помощь нам. Африка слишком далеко от нас, чтобы это могло нам реально помочь. Если союзники не могли организовать наступление на Германию через узкий Ламанш, то как они будут переправляться через сотни километров Средиземного моря».

Врач Лесотехнической Академии КЛУПТ, б/п:

…«Что Германия будет разгромлена это очевидно, но темпы развития военных действий нашими союзниками такие, что скорого конца войны ждать нельзя.

Война при таких темпах союзников, очевидно, закончится через года два-три».

Служащий Научно-Исследовательского Института № 13 ЛЮТЫНСКИЙ, б/п:

…«Если бы Америка хотела помогать нам, ей бы все равно было высадить свои войска в южной Франции и тогда бы чувствовалась нам помощь. А так она только заберет французские колонии себе и все. Немец не дурак, видя такое положение, не зря взял себе Корсику, Ниццу, Марсель и Лион. Этим закрыта дорога Америке в южную Францию, так что напрасно мы надеемся на помощь».

№ 11328

КУБАТКИН

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

«15» ноября 1942 г.

Передана в 4 ч. 10 мин.

16/Х1–42 г. деж. (подпись)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.266–267.

Документ № 14

ПЕРЕДАТЬ ПО «ВЧ»

Сов. секретно

Москва 3 Управление НКВД СССР

тов. ИЛЮШИНУ

на N 3/5/1643

Сообщаем отмеченные высказывания по поводу коммюнике о встрече ЧЕРЧИЛЛЯ и РУЗВЕЛЬТА в Северной Африке.

Заслуженный деятель науки и техники, профессор РИНЕВИЧ С. А., б/п:

«…Из коммюнике об этом совещании видно, что у РУЗВЕЛЬТА с ЧЕРЧИЛЛЕМ достигнута договоренность по всем вопросам военных действий против держав оси. Однако это не значит, что второй фронт будет открыт в ближайшее время. Мне думается, что союзники выжидают и собираются на совещания, чтобы затянуть время и в то же время создать впечатление, что они действуют. Наши союзники будут активно действовать тогда, когда наши войска приблизятся к западным границам. Не исключена возможность, что наши союзники покажут свои когти тогда, когда мы потеряем много крови.»

Доцент Ленинградского Электротехнического института ОДИНЦОВ Г. В., б/п:

«…Встреча ЧЕРЧИЛЛЯ И РУЗВЕЛЬТА означает приближение открытия второго фронта в Европе.

Хотя судя по коммюнике РУЗВЕЛЬТ и ЧЕРЧИЛЛЬ оправдывают отсутствие на совещании товарища СТАЛИНА тем, что он занят, но чувствуется, что они несколько обижены его отсутствием. Конечно, товарищ СТАЛИН, как верховный главнокомандующий, сейчас очень занят, но на таком важном совещании нашему представителю нужно было присутствовать.»

Инженер Архитектурно-Планировочного Управления Ленгорисполкома ШОЛЬП Г. А., б/п:

«…СТАЛИН очень хорошо сделал, что ответил отказом на приглашение Рузвельта и Черчилля участвовать на совещании. Из его ответа следовало, что они могут там совещаться, а ему не до совещаний, потому что он занят более серьезным делом, он надеется больше на свои силы, чем на союзников. Такой ответ говорит о величии и сознании собственной силы. Даже, если в действительности мы и не так сильны, то все-равно такой ответ еще больше поднимет престиж СТАЛИНА и России.

Наши союзники считают, что Германия еще сильна и поэтому они не решались открывать второй фронт, но теперь они убедились, что Россия еще сильнее, чем они думали, а поэтому союзники сейчас в большом затруднении. Они хотели бы видеть обескровленными как Германию, так и Россию, чтобы продиктовать свои условия. СТАЛИН знает, что наш кровный враг — Германия, но в то же время учитывает, что и с союзниками нужно действовать осмотрительно.»

Главный энергетик завода «Красный автоген» ЕРШОВ, б/п:

«…Совещание в Северной Африке является событием большой важности. На этом совещании решались вопросы второго фронта против Германии. Нет сомнения, что после этого совещания срок открытия второго фронта в Европе значительно приблизился. Наверное решено, где и когда будет открыт второй фронт. Черчилль и Рузвельт заявили, что премьер СТАЛИН получил сердечное приглашение, но к сожалению быть не смог. Конечно совещание было бы более интересным и значительным, если бы на нем присутствовал СТАЛИН.»

Директор средней школы Володарского р-на МОЦАНОВА Л. Д., член ВКП/б:

«…После совещания Рузвельта с Черчиллем есть основания ожидать, что скоро будет открыт второй фронт против Германии. Теперь, когда почти на всем нашем фронте Красная армия имеет крупные успехи, со стороны нашего населения интерес к этому вопросу уже не такой, как раньше.

Мне пришлось говорить с рядом лиц по поводу сообщения о совещании Рузвельта и Черчилля и никто из этих лиц не проявил особого интереса к этому сообщению. Люди говорят, что их больше всего теперь интересуют сообщения Совинформбюро в «Последний час»».

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО

Комиссар Госбезопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

30 января 1943 г.

Пер. 31.1.43 года 5 ч. 05 мин.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.38. Д.10. Л.322–323.

Документ № 15

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКГБ СССР по Ленинградской области

25 мая 1943 г.

N 1481

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Постановление Президиума Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала вызвало оживленные отклики среди населения Ленинграда.

В значительном количестве отмеченных высказываний трудящиеся города это постановление ставят в связь со взаимоотношениями между СССР и союзниками, отмечают, что постановление укрепит и улучшит эти взаимоотношения и в то же время нанесет удар немецко-фашистской пропаганде о вмешательстве СССР через Коминтерн во внутренние дела других стран.

Характерные высказывания приводим:

Профессор публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина Меженко, беспартийный:

«…Постановление о роспуске Коминтерна — событие большой важности, которое отразится и на политической жизни и на военной обстановке. Надо учитывать, что до этого постановления вопрос о мировой революции не снимался и это отражалось на отношении к нам союзников и на искренности их желания помочь нам в войне с Гитлером. Теперь постановление полностью разоружает Гитлера по поводу «коммунистической опасности» и дает возможность верить в искренность союзников.»

Инженер завода им. Молотова КРАСИЛЬНИКОВ, беспартийный:

«…Роспуск Коминтерна вызван военной обстановкой, необходимостью укрепления отношений с Америкой. Кроме того, этот факт устранит обычную ссылку на то, что СССР является убежищем и покровителем организации, стремившейся к мировому господству путем объединения рабочего движения всех стран.»

Начальник противо-эпидемического управления Ленгорздравотдела АНЖЕЛЕС, беспартийный:

«…Это решение имеет большое значение в деле улучшения взаимоотношений между нашей страной и союзниками. Решение выбивает у Германии аргумент о том, что Коминтерн проводит и будет проводить пропаганду большевизма во всех странах.

Это очень тонкое, продуманное и дипломатическое решение, которое безусловно способствует укреплению связи между СССР и союзниками.»

Научный сотрудник Института Прикладной химии ЗАВРОДИН, беспартийный:

«…Роспуск Коминтерна есть временное отступление, маневр Коминтерна, проделанный для того, чтобы повести затем наступление вновь. Ведь коммунистические партии будут продолжать свое существование и работу. Даже компартия Германии будет существовать.»

Нач. Технического отдела Лесотехнической академии ДОЛМАТОВ:

«…Сообщение о роспуске Коминтерна сделано под давлением союзников. Наличие в СССР Исполкома Коминтерна было одним из основных козырей для немецкой пропаганды. Гитлер в день объявления войны мотивировал свое выступление войной против Советского Союза нашей попыткой через Коминтерн вмешиваться в дела других народов и нежеланием с нашей стороны отказываться от пропаганды коммунистических идей.»

Конструктор завода № 194 СВЕШНИКОВ, беспартийный:

«…Роспуск Коминтерна — есть бесспорная уступка нашим союзникам. В этом решении обуславливается, если не окончательный, то временный отказ от идеи мировой революции. Здесь усматривается с одной стороны этика, с другой стороны тактика, которая при более благоприятных обстоятельствах сможет быть изменена.»

Научный сотрудник архитектурно-планировочного управления Ленсовета КОЗЛОВСКАЯ, беспартийная:

«…Роспуском Коминтерна мировую революцию похоронили навечно. Теперь о ней никто и рта не раскроет. Всё полетело сразу. Компартии на западе влачили жалкое существование, а теперь и эта система рухнула под нажимом Америки и Англии.»

Служащий магазина Ленпромторга РОЗЕНБЛАТ, беспартийный:

«…Видите, как разворачиваются события, быстрей, чем можно ожидать. Коминтерн как неугодная нашим союзникам организация уже распущена и роспуск этот совпал с пребыванием у нас серьезных представителей от союзников. Надо полагать, что это сделано по их предложению, теперь надо ждать дальнейших изменений в государственном строе в СССР.»

Начальник химлаборатории кожзавода им. Радищева ПАВЛОВ, беспартийный.

«…Это постановление о роспуске Коминтерна говорит о том, что история запутывается и усложняется. Теперь надо думать, что мы после войны должны быть рабочим государством, но чуть-чуть поправее, — буржуев не ругать.»

Слесарь завода им. Молотова КИРИЕНКО, беспартийный:

«…Раньше говорили, что Коминтерн борется за мировую революцию, а теперь он уже отмирает. Нам начинают диктовать и вообще сейчас мы во многом зависим от союзников.»

Начальник подсобного хозяйства Ленинградской Лесотехнической академии МАТУШКИН:

«…Нас заставили распустить Коминтерн союзники, но ведь это делается для ускорения победы над Гитлером, а все, что для этого делается — все хорошо и обсуждать это не следует.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

комиссар государственной безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.1–3об.

Документ № 16

СОВ.СЕКРЕТНО

6 сентября 1944 г. № 10 540

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Сообщение Информбюро Наркоминдела о советско-финских отношениях с огромным интересом обсуждается всеми слоями населения Ленинграда.

Трудящиеся города отмечают, что выход Финляндии из войны является результатом исторических побед Красной Армии и правильной внешней политики советского правительства.

Характерные высказывания приводим:

Профессор Ленинградского Текстильного Института СИНЯВЕР, беспартийный:

«События в Финляндии войдут в историю как большая победа советского оружия. Выход из войны Финляндии и Румынии это две наших победы, которые приблизили разгром Германии и скорейшее окончание войны.

Враги сложили оружие, они как битые собаки отошли от своего хозяина, но я уверен, что со временем они все будут расплачиваться за эту войну.»

Зав. кафедрой ЛТИ ЯНОВСКИЙ В. В., беспартийный:

«Капитуляция Финляндии и Румынии еще раз убеждают в том, что тов. СТАЛИН может быть беспощадным к врагам, но он в больших исторических делах проявляет себя величайшим гуманистом. Это я говорю о необыкновенно мягких условиях перемирия и гуманных предварительных условиях к нашим врагам Финляндии и Румынии. Тов. СТАЛИН не предъявил им условий безоговорочной капитуляции, он не пожелал вмешиваться в их внутренние дела и изменять строй вражеских государств.

Весь мир теперь узнает, что коммунисты не хотят проводить завоевательной политики, что они идут к народам Европы с целью освобождения от фашизма. Заслуженную славу теперь получит Россия во главе со СТАЛИНЫМ за спасение всего мира от гитлеризма.»

Доктор математических наук БИЗИКОВИЧ Я. С., беспартийный:

«Выход Финляндии из войны является исторической победой Красной Армии и нашего правительства. Сила нашей страны, политика СТАЛИНА победили еще одно государство и теперь наши армии, освободившись на Финском фронте, могут быть брошены для разгрома Германии.

Однако печально, что у власти в Финляндии остается МАННЕРГЕЙМ, этот наш заклятый враг и главный помощник Гитлера. Хотелось, чтобы он висел рядом с РЮТИ, ТАННЕРОМ и другой финской гадиной, которые убили сотни тысяч русских людей и дважды стреляли по Ленинграду. Месть наша должна быть справедливой, но тон нашей печати заставляет сомневаться, будут отвечать финские главари. Слишком мягкие условия ставит наше правительство побежденным врагам.»

Профессор Института Водного Транспорта КОЗЬМИН П. С., беспартийный:

«Война, видимо, кончается. Характерно, что везде у нас полная согласованность с союзниками, это хороший и плохой показатель для нас. С одной стороны, всё как бы построено на добрых отношениях с союзниками, но с другой, все делается для того, чтобы не пустить нас в Европу. Мы стоим только у порогов Европы, а не заняли Варшаву, Ригу, даже Таллина, не говоря уже о Гельсингфорсе. Отсюда можно думать, что договоренность имеет место у союзников не только с нами, а и с Германией. Поездка фельдмаршала КЕЙТЕЛЯ этому большое подтверждение — МАННЕРГЕЙМ стал миротворцем только с санкции КЕЙТЕЛЯ.»

Заслуженная артистка республики, гл. режиссер театра им. Пушкина РАШЕВСКАЯ Н. С.:

«Сообщение о готовности Финляндии прекратить сопротивление произвело на меня впечатление неизмеримо более сильное, чем аналогичные предложения Румынии. Румыния всегда была труслива, беспринципна и неустойчива. Она и в прошлую войну первая бросилась в кусты. Финляндия же упряма до фанатизма и ее поведение сейчас это серьезный и реальный симптом окончания войны. Мы находимся накануне огромных и радостных событий, с которых начнется новая эра в нашей жизни.»

Начальник цеха N 2 завода «Красный Выборжец» БУКОВСКИЙ:

«Последние удары Красной Армии по Румынии заставили Маннергейма пойти на уступки. Я думаю, что наше правительство сумеет настоять на своих условиях мира и это поведет к скорому окончанию войны. Нам нужно занять Норвегию и Прибалтику. Немцев необходимо зажать в железное кольцо. Никаких уступок Финляндии быть не может.»

Конструктор цеха N 2 завода им. Ленина, инвалид отечественной войны НИКИТЦЕВ:

«Я считаю, что с финнами нельзя мириться. Они за один Ленинград должны половину Финляндии отдать. Надо громить финнов до конца, а не устраивать перемирие.»

Домохозяйка ЛИСЕНКО Е. Ф., беспартийная:

«Неужели наше правительство будет вести переговоры о мире с Финляндией. Финны не заслужили этого. Нельзя верить финнам и не нужно, чтобы Финляндия существовала как государство.»

Слесарь 3-го Молокозавода РОМАНОВ Н. З., беспартийный:

«Наконец то финны поняли, что идя вместе с Германией они погибнут. Сила нашей армии вразумила финнов, что Германия эту войну проиграла. Хотя мы и пошли на перемирие с Финляндией, но финны должны ответить за свои злодейства.»

Машинист паровозного депо ст. Ленинград-Витебская МИРОНОВ, беспартийный:

«Дошло наконец до финнов, что им пора кончать эту авантюру. Германия на всех фронтах отступает и помощи дать финнам не может. Нам нужно потребовать, чтобы у власти в Финляндии стало другое, более демократическое правительство. Нужно, чтобы МАННЕРГЕЙМ понес такую же ответственность за войну, как и АНТОНЕСКУ.»

Архитектор Ленгорисполкома ОКОПОВА Л. Д., беспартийная:

«Мне очень не нравятся условия мира с Финляндией. Выходит, что мы не могли добиться того, чтобы в результате войны получить выгоду. Что мы будем иметь от этого мира? Старую границу 1940 года? Спрашивается, зачем же столько крови и жертв?

Получается так, что добились своего все таки финны. Если все наши мирные договора будут кончаться так, как, видимо, кончится этот договор, то мы мало чего выиграем.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

комиссар госбезопасности 3-го ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.191–192об.

Документ № 17

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКГБ СССР по Ленинградской области

7 сентября 1944 г. N 10541

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Трудящиеся гор. Ленинграда активно обсуждают советско-финские отношения и события на Балканах.

Рабочие, служащие и интеллигенция города с единодушным одобрением встретили ноту Советского правительства правительству Болгарии.

Характерные высказывания приводим:

Академик ПОРАЙ-КОШИЦ А. Е., беспартийный:

«…Нота нашего правительства Болгарии является большим событием, она будет иметь огромное значение во всем ходе войны. Болгария теперь обязана будет стать нашей союзницей и вести активную борьбу против Германии. Я очень рад, что наше правительство перешло от дипломатических переговоров к сильному языку оружия и ультиматума. Давно пора всем лавирующим странам сильно ударить по затылку, чтобы неповадно было так вести себя в мировой войне.»

Доцент Ленинградского Химико-Технологического Института ОБОЗИН В. Г., беспартийный:

«…Когда я слушал по радио сообщение правительства о разрыве отношений с Болгарией и объявлении ей войны, то я испытывал глубокое моральное удовлетворение и чувство гордости за нашу Родину. Нота составлена в деликатных, но решительных и мужественных тонах. Этот акт справедливый и обоснованный в интересах всех демократических стран и самого болгарского народа, который теперь может хотя бы немного смыть свой позор блокирования с Германией.

Теперь всему миру ясно, что правительство Болгарии пыталось двурушничать, но всем их жульническим комбинациям этой нотой положен конец, так как выбор предложен без отклонений — либо с нами, либо против нас. Сам тон ноты мудрый и правдивый, он указывает путь дальнейшего поведения не только Болгарии, но и всем другим так называемым нейтральным странам вроде Турции, Швеции, Португалии, Аргентины и др.»

Профессор Яновский В. В. — зав. кафедрой Лен. Текстильного института:

«…Правители Болгарии — это политические жулики, которые в теперешней крупной игре пойманы с поличным и приперты к стене. С ними давно надо было разговаривать языком пушек, а эта нота является опять проявлением сдержанности товарища СТАЛИНА и нашего правительства. Теперь надо всех нейтралов заставить воевать против Германии и принести для этого необходимые жертвы.»

Артист театра «Комедия», заслуженный артист Узбекской СССР АЛЕННИКОВ С. С.:

«…Объявление войны Болгарии шаг безусловно правильный. Наши войска пройдут Болгарию в неделю, а затем через Болгарию пройдет путь в Словакию и Грецию.»

Профессор медицинских наук ДЕДЮЛИН И. М., беспартийный:

«…Болгария вероломная страна, наказать ее надо, но еще раз надо проверить, действительно ли народ Болгарии также враждебен к Советскому Союзу, как ее правительство. С этой точки зрения правильно то, что мы не хотим сразу лить и свою, и болгарскую кровь, а предупреждали Болгарию, дали ей срок одуматься.

Однако нам нужно не упускать из виду, что чем лучше все идет у нас, тем больше не спится ЧЕРЧИЛЛЮ и в особенности леди АСТОР. Там куются козни против нас и планы, о которых мы еще не знаем.»

Консультант завода N 189, профессор АЛЕКСЕЕВ А. А., беспартийный:

«…Германия 1938–39 годов была опасна одинаково всем. Теперь начнется формирование новой Германии, которая должна быть построена иначе. Союзники наши явно хотят организовать Германию по своему. Финские события оказывают, что союзники хотят везде поторопиться создать условия, предотвращающие наше военное наступление и наше проникновение в Европу. События на Балканах — это нежелательный для наших союзников факт, который еще больше увеличивает их энергию в том, чтобы не пустить нас в Европу.»

Начальник 5 отдела завода № 209 МАЛЫШЕВ П. А.:

«…объявление войны Германии вызвано нашим стремлением пройти к Югославии на помощь маршалу ТИТО и создать благоприятную почву для коммунизма в самой Болгарии. Поэтому наши союзники будут спешить закончить войну, они боятся коммунизма в других странах в результате прихода туда Красной Армии.»

Служащая охраны фабрики «Пятилетка» РУМЯНЦЕВА:

«…Наше правительство правильно сделало объявив войну Болгарии. Болгарское правительство вынудило нас объявить им войну. Мне только одно непонятно, почему Красная Армия после объявления войны сразу не перешла границу Болгарии.»

Фрезеровщик штамповочно-механического завода БЕЙНАР, беспартийный:

«…Теперь болгарские правители сразу прекратят свои увертки. Надо только нажать посильнее на Болгарию так, чтобы сам народ болгарский понял, в чем дело и прогнал свое правительство.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Комиссар гос. безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Т.1. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.193–194 об.

Документ № 18

Передать по ВЧ. СОВ.СЕКРЕТНО

№ 1737

МОСКВА, НКВД СССР

тов. ФЕДОТОВУ

Сообщаем характерные высказывания населения Ленинграда в связи приемом товарищем Сталиным митрополитов Алексия, Сергия и Николая.

Профессор Сперанский М., б/п:

…«Гитлер объявил крестовый поход на безбожников-большевиков, на большевистскую Россию. Один из его козырей — это восстановление православной России.

После же образования синода и избрания патриарха, у Гитлера отнимается еще одно средство, которым он пользовался, чтобы поднять против нас славянские народы, которые также исповедуют православную веру».

Профессор А., б/п.:

…«Поворот, который предпринял тов. Сталин по отношению служителей религии, весьма своевременен и обдуман. Теперь большое количество людей, еще малокультурных, верующих в бога, почувствуют себя совсем иначе. Ведь немало таких людей, в такой трудный момент как настоящая война, когда многие теряют своих близких, находят свое утешение в религии. Эта поддержка со стороны правительства и руководителей церкви объединит все слои населения, в том числе и верующих, в единую массу, поднимет патриотическое настроение народа».

Профессор Соколовский В., б/п.:

…«Я считаю, что эти мероприятия в отношении религии вполне правильны и не только не противоречат нашей конституции, а наоборот — являются свидетельством проведения в жизнь прав свободы совести, предоставленных нашей конституцией. Мне не совсем только ясно, почему митрополитам нужно было советоваться о созыве собора с главой правительства».

Научный сотрудник Публичной Библиотеки Амбразовская, б/п:

…«Сообщение о приеме Сталиным наших духовных руководителей и одобрение правительством открытия синода и избрания патриарха — для нас верующих, радостное событие. Религиозная свобода без свободы религиозного управления — немыслима и эта свобода управления теперь правительством предоставлена».

Старший библиотекарь Академии Наук Царева А., б/п:

…«Получение согласия от правительства на созыв собора епископов является победой церкви, вероятно, здесь есть давление со стороны союзников. Несомненно, что вопрос о свободе совести в нашей стране был одним из условий нашего договора с ними и это требование союзников приходится выполнять».

Работница Охтенского лесозавода Фатькина, б/п:

…«Зачем нужен патриарх, я не понимаю. Раньше нам говорили, что церковь не нужна. Наверное, будет разъяснение по этому вопросу, ведь мы не знаем церкви, потому что родились после революции».

Технорук артели «Заказ-обувь» Симуни М., б/п.:

…«Наши руководители правительства скомпрометировали себя тем, что официально приняли руководителей религиозного культа. Обещать поддержку религиозным мероприятиям — это значит идти на поводу у капиталистов».

Мастер завода № 232 Куприянов, б/п:

…«Советская власть знает, что хотя церкви закрыты, но верующих еще очень много, а сейчас верующие, видя такое отношение правительства к вере, будут поддерживать власть. Конечно, здесь не обходится и без влияния наших союзников».

№ 204

КУБАТКИН.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Комиссар госбезопасности 3 ранга

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Л.102–103.

Документ № 19

СОВ.СЕКРЕТНО Передать по ВЧ.

МОСКВА, НКВД СССР

тов. ФЕДОТОВУ

На № 2/10/15285.

Сообщаем характерные высказывания духовенства в связи с приемом товарищем Сталиным митрополитов церкви:

Староцерковники:

Протоиерей Владимир Румянцев:

…«Сочувствие главы советского правительства организационным мероприятиям церковников свидетельствует о крутом переломе во взаимоотношениях русской церкви и советского государства.

Положение православной церкви и духовенства в Советском Союзе будет иным, чем было до сих пор. Церковь вновь приобретает значение немаловажного организационного фактора в жизни русского верующего населения. Верующие будут рады и благодарны Сталину за его заботы о церкви и ее благоустроении. Несомненно также, что это явилось результатом некоего давления на советскую власть союзников — Англии и Америки.

Теперь, вероятно, изменится отношение к духовенству и на местах. Откроются новые храмы. Будут школы и церковная печать. Интересное время».

Протодиакон Никольского Собора Маслов:

…«Теперь можно будет и отдохнуть от насмешек на религию. Теперь уж и налоги будут меньше и вообще жить будет легче».

Комендант Преображенского собора Шишкин:

…«Прием Сталиным староцерковнических митрополитов отвечает всем иностранным державам, имеющим извращенное понятие о взаимоотношениях государственной власти и церкви в России.

Что касается приема именно староцерковников, то не надо забывать, что староцерковники всегда преподносились как угнетаемые советской властью. Теперь очевидно, что угнетения никакого нет и что правительство благосклонно относится к намерениям староцерковников организовать свою жизнь».

Епископ Сергий Румянцев:

…«А что со мной будет? Пожалуй, я поторопился принять сан епископа? Впрочем, это дело староцерковников, они должны, конечно, упорядочить свои церковные дела, поскольку чехарда с заместителями местоблюстителя у них до сих пор является слабым организационным местом. Возможно, что будет мир с обновленцами, но вернее, что обновленцы будут существовать сами по себе, староцерковники сами по себе.

Необходимо сохранить спокойствие и ожидать указаний от первоиерарха Введенского. Мы не должны ронять своего обновленческого достоинства и показать пример выдержки и дисциплинированности. Время укажет наше место в религиозной жизни православного русского общества».

Протоиерей Фруктовский:

…«Надо полагать, что мы накануне церковного мира. Это было бы очень хорошо. Патриархом, конечно, будет Сергий и по возрасту и по положению. Нашему первоиерарху отведут, вероятно, место в священном Синоде. Было бы солидно. Во всяком случае мы живем накануне крупных событий в церковной жизни».

Протоиерей Егоровский:

…«Тихиновцы, видимо, думают, что обновленцам теперь капут. Но это неверно. Нельзя зачеркнуть 25 летнюю историю церкви. Если и будут примирения, то, несомненно, при условии признания тихоновцами соборов 23-го и 25-го годов. Обновленчество не погибнет и не должно погибнуть. А пока будем ждать, если же тихоновцы соберут свой собор, то он не будет иметь всеобщего церковного авторитета и собор узко сословный и ограниченный по своему составу».

№ 216 КУБАТКИН.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Комиссар госбезопасности 3 ранга

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Л.100–101.

Документ № 20

СОВ.СЕКРЕТНО

Передать по ВЧ.

МОСКВА, НКГБ СССР

тов. МЕРКУЛОВУ.

№ 476.

Сообщаем отмеченные в Ленинграде настроения руководителей духовенства и верующих обновленческой церкви в связи с избранием Сергия патриархом и образованием Синода:

Регент Преображенского собора Шишкин А. Ф.:

…«Московский «Собор православных епископов» от 8 сентября по своему составу представляет узкогрупповое совещание староцерковнических архиереев и служить выражением голоса всей Российской Православной Церкви не может.

Прием Сталиным староцерковнических митрополитов является актом нового выражения религиозной свободы на территории СССР.

Попытки староцерковников представить их прием Сталиным как акт победы староцерковников над обновленческой ориентацией, не выдерживают здравой критики и свидетельствуют о том, что староцерковники по-прежнему остаются на позициях войны с представителями и сторонниками собора 1923 года. Здесь есть скрытая тенденция староцерковников придать российской православной церкви характер «единой и неделимой». Но сделать это можно или при условии ликвидации обновленчества, или путем открытого признания за обновленцами их канонической правоты.

Второй вариант единения самый правильный. Что касается первого варианта, то надо ликвидировать десятки обновленческих приходов, лишить занимаемых мест брачных и вдовых епископов, оставить без куска хлеба второбрачных священнослужителей. И все это во имя того, чтобы дать место торжеству церковного консерватизма».

Епископ Сергий Румянцев, обновленец, возглавляющий Ленинграсдкую епархию:

…«Это скорее совещание, чем собор, так как собран он был без всякой подготовки с участием лишь староцерковников. Староцерковники творят сейчас то, что нами уже сделано 20 лет тому назад. Наша линия правильная. Если будет необходимо, то Сталин также примет в Кремле Введенского и даст нам разрешение на съезд. Нам надо быть честными до конца перед правительством и (стоять на позиции обновления — по смыслу Н. Л.)»

Протопресвитер Павел Фруктовский, обновленец:

…«Соглашение и примирение церковных организаций было бы весьма хорошим делом, но оно должно состояться не на почве подчинения обновленчества тихоновцам, а на платформе взаимного признания. Более вероятно, что никакого примирения не будет, а все останется по-старому, т. е. каждое из двух течений будет жить отдельной организацией. Приходится поражаться составу и скоропалительности собора 8-го сентября 1943 года».

Протоиерей Лев Егоровский, обновленец:

…«Мир церковный между обновленцами и староцерковниками может состояться лишь в том случае, если староцерковники признают правоту всей обновленческой программы и осудят контрреволюционную деятельность Тихона, что они пока еще не сделали.

Если бы меня стали «принуждать» подчиниться староцерковникам, а те не признали бы за мной сан, то лучше уйду от церковной работы, но не подчинюсь».

Заштатный протоиерей Алексеев Н. С., обновленец:

…«Состоявшийся 8 сентября собор для нас, обновленцев, не имеет никакого значения, т. к. на нем не было представительства всей церкви. Фактически это был не собор церковный, а съезд тихоновских епископов. Мы же стоим на платформе соборов 1923 и 1925 гг., на каждом их которых присутствовало более чем 400 человек, избранных от всей церкви из числа духовенства и мирян, причем эти соборы происходили с разрешения советской власти как соборы русской православной церкви, поэтому православную церковь представляем мы, а не староцерковники».

Соколов П., верующий, обновленец, по профессии инженер:

…«Я отрицательно отношусь к этому собору ввиду того, что на нем были лишь Сергиевские епископы. Собор прошел без всякой подготовки с молниеносной быстротой. Удивляюсь, почему молчит первоиерарх Введенский.»

Петухов Н. С., врач, Преображенский собор:

…«Для блага церкви необходимо объединение путем договоренности между обновленцами и тихоновцами».

Иванов Ф. И., верующий, обновленец:

…«Действия тихоновцев по созыву собора односторонни и неправильны по форме. Я очень огорчен, что тихоновцы не пригласили обновленцев на собор, а использовали прием у тов. Сталина только в своих групповых интересах».

Зав. хозяйством Преображенского собора, член двадцатки:

…«Звезда Введенского, очевидно, меркнет, но мы, обновленцы, к тихоновцам не пойдем, пусть они к нам придут».

___сентября 1943 г

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Комиссар госбезопасности 3 ранга

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.27. Д.1. Лл.112–114.

Документ № 21

20 сентября 1943 г.

тов. А.А. Жданову

тов. А.А.Кузнецову

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

18 сентября 1943 г. работницы шинного цеха Ленинградского шинно-ремонтного завода, имея распоряжение дирекции завода об удлинении рабочего дня на 2 часа и обязанные в связи с этим работать до 21 часа, организованно прекратили работу в 19 часов и покинули цех.

Произведенным расследованием установлено:

17 сентября директор завода Судаков Н. П., получив дополнительное задание на изготовление 400 автопокрышек сверх месячного плана, в конце рабочего дня дал указание главному инжененру завода Чирскову с 18 сентября ввести на заводе 12 часовой рабочий день.

Чирсков в свою очередь созвал начальников цехов и обязал их объявить рабочим и работницам о переходе на 12 часовой рабочий день.

На основании этого начальники цехов перед окончанием работы 17 сентября объявили работницам о том, что с 18 сентября на заводе вводится 12 часовой рабочий день.

Отдельные политически неустойчивые работницы сразу же открыто начальникам цехов высказали свое нежелание работать 12 часов и начали агитировать других работниц к отказу от работы.

18 сентября работницы шинного цеха в количестве 24 человек, отработав 10 часовой рабочий день, в 19 часов организованно прекратили работу и покинули цех. В проходной они были задержаны сторожевой охраной.

Вызванный охраной главный инженер Чирсков воздействовать на работниц не смог, а директора завода Судакова и секретаря парткома Кроль в этот момент на заводе не оказалось. В связи с этим Чирсков вынужден был дать указание сторожевой охране о беспрепятственном выпуске работниц. После этого Чирсков дал распоряжение отпустить рабочих других цехов.

Переход на 12 часовой рабочий день, введенный по инициативе директора завода Судакова ни с партийными, ни с профсоюзными органами не согласовывался и никакой политической работы в связи с этим не велось. Приморский РК ВКП(б) о введении на заводе 12 часового рабочего дня также не был информирован.

В связи с фактом организованного отказа от работы Управлением НКГБ ЛО проведены профилактические беседы с 24 работницами, прекратившими 18 сентября работу.

Об изложенных фактах нами информирован Приморский РК ВКП(б) для принятия соответствующих мер.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Комиссар госбезопасности 3 ранга

(КУБАТКИН)

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.86–87.

Документ № 22

СОВ.СЕКРЕТНО

УПРАВЛЕНИЕ НКГБ СССР по ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

15 сентября 1944 г. N 10567

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Рабочие, служащие, инженерно-техническая и научная интеллигенция Ленинграда активно обсуждают опубликованное Соглашение о перемирии с Румынией.

Особенно оживленное обсуждение вызвали пункты Соглашения, предусматривающие возмещение убытков, причиненных нашей стране. Характерные высказывания приводим:

Зав. кафедрой текстильного института ЯНОВСКИЙ В. В.:

«…Как видно из условий перемирия наше правительство отказалось от принципов безоговорочной капитуляции в отношении Румынии и этим, видимо, облегчило условия для прекращения войны и мобилизацию сил Румынии против Германии.

В принципе эта уступка очень умна, так как основная цель нашим правительством достигнута полностью — Румыния выбита из фашистской оси и все ее силы брошены на службу Красной Армии против Германии и Венгрии. Условия перемирия очень мягкие и демократичные — это может быть так надо для истории, но я не согласен с ничтожно малой контрибуцией. Этот либерализм ничем не оправдывается. Я не могу согласиться с этой политикой прощения нашим врагам.»

Профессор Ленгосуниверситета ВОЩИНИН В. П.:

«…Еще недавно казалось, что мы в Румынию продвигаемся «с разрешения» союзников. В настоящий момент условия перемирия, в которых имеются пункты не совсем устраивающие англичан и американцев, показывают обратное. Они показывают, что поражение и капитуляция Румынии — это результат нашей силы и военной организованности.

Поражение Румынии и условия, на какие она согласилась, говорят, что мы твердой ногой становимся на Балканах.»

Профессор медицины ПОЛУБИНСКИЙ В. П.:

«…В соглашении о перемирии не указано, чтобы советской юрисдикции был бы выдан хоть один офицер, повинный в зверствах, учиненных ими в Одессе, Николаеве и других городах. Значит никаких преступников нам уничтожать не дают. Убегут нацисты в Аргентину, в Испанию, потом пойдут долгие годы на переговоры о выдаче, а затем острота пройдет, они уйдут от ответственности.»

Научный сотрудник Института Коммунального хозяйства МАКАРОВ В. И.:

«…Румыны в общем дешево отделались, надо было ожидать, что для них будет значительно хуже. Я думал, что уж по крайней мере материальная компенсация будет взыскана как следует. Если подсчитать те убытки, которые мы потерпели от румын только в Крыму, то надо думать, что там ущерб в десятки раз больше.»

Профессор Института Прикладной Химии ЗАСЛАВСКИЙ А. И.:

«…Наши требования к Румынии жестоки. Надо учесть незначительность территориальных пространств Румынии и тогда будет ясно, что мы Румынию обобрали.»

Артистка Большого Драматического Театра им. М. ГОРЬКОГО РЫНКЕВИЧ Н. С.:

«…То обстоятельство, что соглашение подписано от объединенных стран советским маршалом МАЛИНОВСКИМ вызывает сомнение в полном согласии с этими условиями перемирия со стороны Англии и Америки, которые воздержались от выделения своих представителей для подписания перемирия. Значит, они в любое время смогут подсказать Румынии, чтобы она не выполняла взятых обязательств перед Советским Союзом.»

Инженер завода им. Ленина МАРИМАНОВ Г. Г.:

«…Соглашение для нашей страны хорошее по всем пунктам за исключением пункта о возмещении убытков. 300 млн долларов, как уплата за причиненные убытки, это очень мало. Напакостили румыны больше и не следовало бы им делать такой скидки, особенно учитывая что за вступление в войну с немцами они получат Трансильванию.

Надо было бы с них содрать полностью всю сумму без всяких скидок.»

Кузнец паровозного депо ст. Ленинград Окт. ж. д. КУБАРЕВ С. Ф.:

«…Предъявленный счет Румынии является недостаточным, т. к. румыны за время войны принесли нам больше убытков, чем это оговорено в соглашении.

Кроме того, в соглашении ничего не указано о том, будут ли румынские войска участвовать в боях на территории Германии.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Комиссар госбезопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.201–202.

Документ № 23

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКГБ СССР по Ленинградской области

22 сентября 1944 г.

№ 10585

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Население Ленинграда с глубоким удовлетворением встретило Соглашение о перемирии с Финляндией.

Трудящиеся города отмечают, что соглашение о перемирии является результатом блестящих побед Красной Армии и свидетельствует о полном развале гитлеровского блока.

Характерные высказывания приводим:

Нач. аспирантуры Лен. Института инженеров ж. д. транспорта КАШИРСКИЙ:

«Заключение перемирия с Финляндией — радостное событие. Это плоды наших побед.

Третий союзник Германии выбыл из войны. Но мне все кажется, что с Финляндией надо было бы поступить круче. Финны это неисправимый народ, они вечно будут затевать козни против нашей страны. Я поставил бы вопрос так, чтобы лишить финнов самостоятельности и расселить в различных районах. За то горе и страдания, которые они причинили Ленинграду это была бы сравнительно небольшая кара.»

Заслуженный артист республики САФРОНОВ В. И.:

«Выход Финляндии из войны говорит об окончательном развале гитлеровского союза. Жалкий вид имеет сейчас Финляндия, после трех лет войны она понесла такие жертвы, потеряла порт Петсамо и несет все моральные унижения побежденного государства.

Это жесткий исторический урок всем мечтателям поживиться за счет России.»

Профессор-литературовед ДЕРЖАВИН К. Н.:

«…Условия перемирия с Финляндией поразили своей скромностью и благородством. Ведь это военное перемирие и оно могло включать в себя более жесткие пункты, вплоть до военной оккупации всей Финляндии. Но с точки зрения и военной и политической условия перемирия для нас выигрышные. У нас теперь значительно увеличена возможность обрушить все силы на основного врага — Германию, с которой, хотя она и близка к разгрому, борьба будет еще не легкой.»

Руководитель лаборатории НИИ Метрологии, кандидат технических наук ЧЕРНЫШЕВ:

«300 миллионов долларов мало. Одна лишь гидростанция на Свири стоит 100 миллионов. Такие мягкие условия перемирия должны быть компенсированы за счет Германии. Наше население потерпело не меньше чем на 10 миллиардов рублей ущерба, если считать, что серьезно пострадавших было около одного миллиона человек.»

Зав. кафедрой Ленгосуниверситета, доктор математических наук ПАВЛОВ:

«Мягкие условия перемирия с Финляндией, по-моему имеют значение для сохранения и развития наших дружественных отношений с Америкой. Что же касается самой Финляндии, то основная задача нашей политики должна заключаться в том, чтобы сделать финский народ нам дружественным или по меньшей мере лояльным. Задача эта очень трудная и потребует для ее решения много лет.

Большой ошибкой была бы военная оккупация Финляндии, не вызванная необходимостью. Условия, предложенные нами, Финляндии следует рассматривать как мудрые и правильные. Нам следует укрепить по возможности экономические связи с Финляндией.»

Инженер цеха N 13 завода «Большевик» ФЕДОРОВ:

«Условия перемирия для Финляндии нельзя назвать жесткими. Цельность Финляндии не нарушена. Условия перемирия для Румынии тяжелее, чем для финнов.

Я лично ожидал, что за один Ленинград Финляндия должна была бы понести значительно больше лишений и заплатить дороже, чем Румыния.»

Зам. директора типографии им. Е. СОКОЛОВОЙ БУТЫШКИН А. Ф.:

«В одном из условий перемирия говорится о ликвидации профашистских организаций на территории Финляндии и поимке военных преступников. Это должно непосредственно коснуться и таких личностей как МАННЕРГЕЙМ.

МАННЕРГЕЙМ должен быть смещен со своей должности и отдан под суд.»

Рабочий древлескомбината МИХЕЕВ:

«Фашистская ось разваливается. Теперь и венгры поймут, что им с Германией не по пути и война Гитлером проиграна. С одним я не могу согласиться — не нужно бы Финляндии предоставлять самостоятельности, так как она много причинила вреда Советскому Союзу.»

Слесарь депо ст. Ленинград-Витебская ПЕРМИН:

«Крепко Красная Армия побила финнов. Но нам следовало предъявить более тяжелые условия перемирия, чтобы неповадно было нападать на Советский Союз. Зря мы отдаем финнам полуостров Ханко, они этого не заслужили.

После войны в Финляндии должно быть поставлено у власти другое правительство.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

комиссар госбезопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Разослано:

тов. ЖДАНОВУ,

тов. КУЗНЕЦОВУ

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.47. Д.5. Л.207–208.

Документ № 24

Управление НКГБ СССР по Ленинградской области

24 января 1945 г

N 15041

НАЧАЛЬНИКУ 2 УПРАВЛЕНИЯ НКГБ Союза С.С.Р.

Комиссару Государственной безопасности 3-го ранга

тов. П. В. ФЕДОТОВУ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

За последние дни в гор. Ленинграде отмечено значительное количество высказываний отрицательных настроений среди различных слоев населения в связи с сообщением ТАСС о переговорах между Финляндией и СССР по вопросу снабжения Финляндии продуктами продовольствия в обмен на стратегическое сырье.

Характерные высказывания приводим:

Профессор, зав. кафедрой химии Ленинградского текстильного института ЯКИМОВ П. А.:

«…Наши отношения с Финляндией приняли слишком либеральный характер. Финны поставлены нашим правительством в положение союзников, а не наших побежденных врагов. Они погубили сотни тысяч нашего народа, заморили в Ленинграде голодом тысячи русских людей, в том числе много нашей интеллигенции. Они вели обстрел Ленинграда в течение 3-х лет.

Им мы должны мстить и требовать огромную контрибуцию, получать с них сырье, товары и продукты питания, а на деле мы даем им продукты, которых наш народ имеет очень мало. Разве это политика мести и расплаты с белофиннами. Обидно, что наши враги, причинившие столько страданий России, от нас же получают помощь.»

Профессор, лауреат Сталинской премии, главный металлург НИИ-13 МЕСКИН В. С.:

«…Меня возмущает сентиментальничанье и помощь продуктами финским белобандитам. Нас воспитывают в духе ненависти к нашим врагам, а на деле наше правительство заигрывает с финнами, которые нас презирают и рады пустить нам нож в спину.

Мы сами испытываем продовольственный кризис, особенно в провинции, а тут еще тоннами отдаем свое кровное этим бандитам. Много стран мы освободили, но ни от одной мы не получаем продуктов питания и ширпотреба.»

Работающий в Институте мозга, профессор, доктор медицинских наук МАЛЫШЕВ Н. Н.:

«…Мы сами живем тем, что нам дают американцы, а вот показать хотим всему миру, что у нас избыток пшеницы, масла и сахара и мы можем снабжать другие страны.

Мы ведь могли бы это олово и свинец получить в счет контрибуции, а вот меняем на продукты, чтобы показать, как мы богаты.»

Врач, начальник госсанинспекции Московского района ГОВОРКОВ П. А.:

«…Финны, те же немцы. Они исключительно остро ненавидят нас, русских, и всегда готовы принести нам несчастье. Спрашивается, почему же мы должны их выручать. Им не хлеб нужно посылать, а поскорее забрать с лихвой то, что они у нас награбили.

Я понимаю, что от нескольких тысяч тонн хлеба мы не обеднеем и что наше правительство делает это не из-за того, что забыло, кто такие финны, но вступать с ними в торговые сделки хлебом все же не стоит. Если же это вызывается политическими соображениями, то не нужно было опубликовывать условия договора, так как это не всем понятно и вызывает недовольство.»

Артистка театра им. Пушкина СОШАЛЬСКАЯ В. В.:

«…Заключая такой договор, мы надеемся на поддержку финских народных масс, но толку не будет, ведь перед войной с финнами мы также обеспечили их продуктами и послали им эшелоны с хлебом. Теперь же мы сами занимаем продукты у Америки и незачем снабжать Финляндию.»

Артист малого оперного театра ДОРОШИН В. К.:

«…Я не понимаю, почему наше правительство миндальничает с финнами. Ведь финны не считались с нами. Надо бы просто заставить финнов работать на нас, тогда другим было бы неповадно в дальнейшем воевать с нами.»

Писатель САДОФЬЕВ И.:

«…Мы победили Финляндию, а посылаем ей продовольствие и выглядит это странно, словно не мы победили, а нас. Не надо бы финнам давать ничего. Жалко сахар, хоть желтый, а свой.»

Начальник цеха завода № 190 КОМАРОВ Г. Г.:

«…Финляндия не заслуживает такой помощи от Советского Союза, но это нужно было сделать видимо для мирового общественного мнения, чтобы показать гуманность советского народа.»

Кочегар фабрики «ЛЕНЖЕТ» ИВАНОВ М. В.:

«…Советскому Союзу не следует быть особенно щедрым в поставках. Вспомните о прежних поставках финнам хлеба после первой финской войны и их вероломстве. Необходимо осмотрительно помогать и Польше, которой также особенно доверять не приходится.»

Мастер цеха № 4 завода «Красный Выборжец» СЕРГЕЕВ И. П.:

«…Хотя нам и нужно сырье, но финнам не надо давать продуктов, ведь они так же, как и немцы, нарушили договор и принесли немало горя нашей стране, а главное Ленинграду. Надо было за это поморить голодом года два, а сырье взять за убытки, причиненные нам.»

Директор столовой № 26 Василеостровского треста столовых ЦЕЛИК П. П. на вопрос питающихся в столовой: «Почему нет кондитерских изделий?» — ответила:

«…Кондитерских изделий нет потому, что мы добросовестно выполняем договор с Финляндией.»

Об указанных настроениях, отмеченных среди населения, сообщено Ленинградскому Областному Комитету ВКП/б/.

ЗАМ.НАЧ.УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

подполковник госбезопасности

/ШВЫРКОВ/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л.9–11.

Документ № 25

СОВ.СЕКРЕТНО

Передать по ВЧ

Исх. № 380

МОСКВА, 2 УПРАВЛЕНИЕ НКГБ СССР

тов. РАЙХМАН

На № 2/10/6693

Опубликованные материалы о конференции руководителей трех союзных держав вызвали огромный интерес и активное обсуждение среди всех слоев населения Ленинграда.

Трудящиеся отмечают, что успешная работа конференции явилась следствием великих побед Красной Армии и мудрого руководства внешней политикой со стороны товарища СТАЛИНА. Рабочие, служащие и интеллигенция города выражают уверенность, что результатом конференции явится скорое победоносное завершение войны с гитлеровской Германией.

Наряду с этим оживленное обсуждение вызвал вопрос о Польше.

Характерные высказывания приводим:

Доктор филологических наук, профессор ДЕРЖАВИН К. Н.:

«…Сообщение об итогах конференции трех держав произвело на меня очень сильное впечатление. Я не очень верил в возможность нашего прочного соглашения с двумя капиталистическими державами, так как уже очень различны мировоззрение, психология и интересы, мне казалось, что все это временные разговоры, пока идет борьба с общим врагом. Теперь же, прочтя опубликованные документы о конференции, я вижу, что действительно достигнуто единство по весьма острым вопросам.

Очевидно происходят какие-то огромные сдвиги как в нашей политической системе, так и в системе капиталистических государств, которые делают возможным общий язык. Если эта линия взаимопонимания и согласия будет развиваться дальше, то человечество действительно вступит в новую полосу своей истории.

Наши колоссальные победы обеспечили нам наиболее благоприятное положение на конференции. Но я считаю, что все же идем на большие уступки в вопросах о Польше и о принципах разрешения вопросов государственного устройства европейских стран.

Я не являюсь шовинистом, но вопрос о территории Польши и наших взаимоотношений с соседними странами после тех жертв, которые мы принесли, меня очень волнует и я невольно поддаюсь чувству протеста против всякой излишней уступчивости.»

Старший научный сотрудник Института материальной культуры Академии Наук СССР Петров В. А.:

«…Каждый пункт соглашения показывает не только исключительную победу советской дипломатии, но и несравненную мощь нашего оружия, ибо дипломаты наших союзников считаются только с реальной военной силой, а не с моральными доводами и склонить их к уступчивости могли только наши исключительные победы на территории Германии.

Нахождение комиссии по репарациям в Москве даст возможность осуществить подлинный контроль за Германией и исключить повторение каких-либо попустительств в отношении возрождения ее военной мощи, как это произошло после Версаля.

Хотя на конференции нам в отношении Польши пришлось сделать некоторые уступки, но на общем фоне достигнутого соглашения они не являются значительными и для становления мира в Европе подобная уступка союзникам является вполне оправданной.

Такая блестящая победа дипломатии СТАЛИНА имеет мировое значение, поскольку она разрешает судьбы народов.»

Кандидат медицинских наук, врач ФОМИЧЕВ М. И.:

«…Война несомненно закончится в середине этого года. Наши союзники не смогут уже больше отделываться декларациями. ЧЕРЧИЛЛЬ и РУЗВЕЛЬТ прекрасно понимают, что СТАЛИН опрокинет все их планы, если они и в дальнейшем будут придерживаться тактики своих «ярдов» и «миль». Не нужно быть особо опытным политиком, чтобы понять, что душой Крымской конференции был Советский Союз. Нам это стоит очень дорого, но наши жертвы оправдали себя и мы теперь выступаем, как хозяева.»

Профессор Института Усовершенствования врачей ГОРБУНОВ В. П.:

«…Совещание в Крыму является грозным для немцев, но это еще не все. Мы видели, что на Тегеранской конференции были приняты серьезные решения, однако союзники не выполняли тех решений с достаточной энергией. На конференции с нашей стороны было представлено мало людей, а союзники привезли с собой целые министерства. СТАЛИН скромно ограничился немногими своими помощниками, это сталинский стиль и подчеркивает нашу силу в том смысле, что СТАЛИН не нуждается в таком огромном количестве помощников на конференции. Оно и понятно, пока шла конференция, его помощники ЖУКОВ и КОНЕВ успели перемахнуть далеко через Одер.»

Профессор, зав. кафедрой института Усовершенствования врачей ЛУКЬЯНЧИКОВА М. Н.:

«…Решения конференции имеют буквально историческое значение. В вопросе о Польше руководители трех держав вполне благоразумно пошли на взаимные уступки. Во временное польское правительство должен быть введен МИКОЛАЙЧИК, который пользуется большой популярностью у крестьян Западной Польши. Ничего от этого существенно не изменится и мы ничего не потеряли.»

Профессор Ленинградского Государственного Университета НЕКРАШ Н. В.:

«…Ведущее место на конференции занимали мы, это видно из того, что конференция была на нашей территории, а весь стиль коммюнике тоже наш — советский. Отношения наши с союзниками на почве общих интересов несомненно окрепли. По крайней мере на ближайшее время у нас с ними разногласий не будет. Однако между Англией и Америкой могут быть разногласия из-за владычества на море, из-за колоний.

Как видно из соглашения, много выигрывают Франция и Польша. Франция получит Эльзас-Лотарингию и территорию вдоль Рейна, а Польша увеличится за счет немецких земель. Предстоят еще трудности по искоренению фашизма в Испании, Аргентине и некоторых нейтральных других странах. Из вопросов, не нашедших отражения в коммюнике, наиболее острым является вопрос о Японии. Война с Японией для нас неизбежна.»

Служащий Педагогического института им. ГЕРЦЕНА ДОКУСОВ А. М.:

«…На этой конференции Сталинская дипломатия одержала историческую победу. Нужно, чтобы теперешнее польское временное правительство успело бы до его расширения провести и в Западной Польше земельную реформу. Когда мужик получит землю, то никакие заграничные поляки не смогут у него ее отнять.»

Инженер Кировского завода ШВАРЕВ М. А.:

«…На конференции договорились по всем важнейшим военным и политическим вопросам, теперь речь идет не о ведении длительной войны, а о разгроме немцев. Ясно, что война скоро закончится, немцы будут нам восстанавливать хозяйство, немецкие союзники тоже на нас поработают, а с Англией и Америкой у нас установлен надолго крепкий контакт. Жизнь скоро будет очень хорошей.»

Мастер «Ленэнерго» КУЗНЕЦОВ Н. Д.:

«…Товарищ СТАЛИН подробно договорился с союзниками о разгроме Германии, теперь можно ожидать скорого конца войны. Товарищ СТАЛИН пошел на уступку в вопросах о Польше, но теперь, если в польском правительстве будут даже лондонские поляки, то это большого значения не имеет. Польшу освобождали мы и значит наше влияние в Польше будет главным.»

Слесарь завода N 189 БРЫНДИН П.: «…После этой конференции союзники должны будут подтягиваться, иначе наши уйдут далеко за Берлин. Скоро войне конец, скоро посадим всех немцев на ленинградский паек 1942 года.»

№ 15075 ЯКУШЕВ

ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО

Полковник госуд. безопасности

/ЯКУШЕВ/

14 февраля 1945 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л.18–22.

Документ № 26

СОВ. СЕКРЕТНО

Передать по «ВЧ»

МОСКВА — 2 УПРАВЛЕНИЕ НКГБ СССР товарищу ИЛЮШИНУ

На № 2/10/14895

Опубликование сообщения о денонсации Советско-Японского пакта о нейтралитете вызвало многочисленные отклики и широкое обсуждение среди всех слоев населения Ленинграда.

Трудящиеся города одобряют это решение советского правительства, заявляют, что оно является большой политической и дипломатической победой СССР, свидетельствует о мощи нашего государства.

В подавляющем большинстве откликов трудящиеся высказывают предположение о неизбежности войны между СССР и Японией.

Характерные высказывания приводим:

Профессор, зав. кафедрой хирургии Института усовершенствования врачей БЛИНОВ Н. И.:

«…Денонсация пакта с Японией это результат наших военных успехов, это наша дипломатическая и политическая победа. Денонсирование этого договора красноречиво говорит о нашей мощи и уверенности в силе. Мы могли прекратить всякие отношения с Японией несколько лет назад, но не сделали этого потому, что привыкли честно выполнять свои договора.

Теперь справедливость восторжествует и мы напомним Японии Цусиму, Порт Артур и Манчжурию. Япония навсегда запомнит, что такое современная Россия».

Заслуженный деятель науки профессор Химико-технологического института КУРБАТОВ В. Я.:

«…Это решение нашего правительства произведет огромный эффект за границей в нашу пользу. Разрыв договора с Японией — это признание силы нашего государства. Этот справедливый поступок и огромное событие в истории войны — принесет свои большие плоды.

Советская Россия хорошо отплатит Японии за все ее прошлые провокации, нужно потребовать ответственности Японии за все ее недружелюбные действия против нас за последнюю четверть века. Русский народ вправе пред'явить японцам требование о возврате части Манчжурии, Кореи, КВЖД, Сахалина и возмещения всех убытков. Япония — страна агрессии, эту агрессию надо сбить на много поколений».

Профессор текстильного института ЯНОВСКИЙ В. В.:

«…Денонсация договора отвлечет огромные силы японцев на нашу границу и даже одно это явится большой помощью Америке и Англии. В этих странах мы теперь получим еще большие круги друзей.

Япония получит по заслугам, мы заинтересованы в ее разгроме, так как она веками угрожала нам с востока. Видимо это решение правительства является результатом Крымской конференции и тов. СТАЛИН, проводя эту политику на Дальнем Востоке реализует свои обещания союзникам. Возврат нам наших земель на Дальнем Востоке вернет нам много благ и жизнь станет отраднее и лучше».

Профессор МАКАРОВ Г. А., участник Цусимского боя:

«…Война с Японией у нас, видимо, неизбежна, но нельзя забывать, что война с Японией дело очень серьезное. Прежде чем японцы будут побеждены они прольют много нашей крови и именно нашей, русской крови, так как в случае нашей войны с Японией, Англия и Америка оставят за собой только морскую войну. Сейчас сухопутная армия Японии почти не тронута, а она насчитывает много миллионов солдат. Но эта война нужна России, так как в ней решится судьба нашего Дальнего Востока».

Профессор 2-го Медицинского Института ПЕРЕЛЬМАН Л. Р.:

«…Расторжение договора это умный и своевременный шаг нашего правительства. Мы многое терпели, чтобы только не иметь войны на два фронта. А сейчас наступил такой удачный момент, когда Япония ослабла и нам можно без крови взять обратно Сахалин и Порт Артур. В то же время это даст нам возможность активно участвовать в разрешении Дальневосточных проблем на послевоенных конференциях. Сейчас мы не будем объявлять войны. Преждевременное объявление войны нам не выгодно, т. к. американцы и англичане сами не особенно любят воевать и постараются отыграться на нас.

Мы выступим против Японии в конце войны и это будет с точки зрения международных отношений юридически правильно, т. к. мы заранее расторгаем договор».

Член-корреспондент Академии Наук ЛУКИРСКИЙ П. И.:

«…Денонсирование в настоящий момент преждевременно. Следовало сначала потребовать обратно КВЖД, Сахалин, Корею, Порт Артур. Все это японцы отдали бы нам обратно. И лишь после этого нужно было расторгнуть договор».

Служащий Ленинградского Дома Ученых ПУГОВКИН В. И.:

«…Теперь для нас война с Японией неизбежна. Но воевать с Японией мы не можем, т. к. если победу над ней одержит Америка и Англия, то нам больше уже никогда не получить Порт-Артура, Манчжурии и Китайско-Восточной железной дороги.

Кроме того, если мы не будем воевать с Японией, то она в случае компромисса с англичанами и американцами может стать оружием их политики против нас и может быть использована как сила понуждения Советского Союза к уступкам в послевоенном устройстве».

Служащая экономист Кирпичного завода БОРЩЕВА В. А.:

«…Раз мы не хотим продлить договор с Японией, значит мы с ней будем воевать и эта война еще не скоро окончится. А я так ждала, что война прекратится этим летом, что мы все отдохнем и будем жить спокойно. Конца войны еще не видно».

Врач больницы для хроников ВЕРБЕР М. А.:

«…Денонсация договора пока не означает объявления войны. Этим самым мы только предупреждаем Японию. Срок договора истекает еще через год, а за это время союзники основательно побьют Японию, а мы после окончания договора поможем ее добить. Это для СССР не будет трудно, т. к. к тому времени мы закончим войну с Германией».

Инженер завода N 209 ЩЕРБОВСКИЙ Г. М.:

«…Решение о денонсации может означать только скорое об'явление войны Японии. Это правильное решение. Нам нужно исправить ошибки царского правительства и вернуть русские владения Порт-Артур, Манчжурию и Сахалин».

Рабочий монтер фабрики «Большевичка» ЗАХАРОВ:

«…Факт денонсации пакта с Японией говорит о том, что у нас неизбежно будет война с Японией. Раньше наше правительство этого не сделало, т. к. воевать на два фронта было бы для нас очень трудно. Теперь же, когда война с Германией идет к концу, нам с Японией легче будет справиться».

№ 15233 Кубаткин

Начальник Управления НКГБ ЛО

Комиссар госбезопасности 3-го ранга

(подпись) Кубаткин

«8 апреля» 1945 г.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л.63–67.

Документ № 27

СОВ. СЕКРЕТНО ПЕРЕДАТЬ ПО «ВЧ».

Управление НКГБ СССР по Ленинградской области

9 мая 1945 г. N 15366

Москва, 2 УПРАВЛЕНИЕ НКГБ Союза С.С.Р. тов. ФЕДОТОВУ.

Исх.1225

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Восторженно встретили Ленинградские трудящиеся весть о победном завершении Великой Отечественной войны против Гитлеровской Германии.

9 мая в 2 часа ночи на улицах города у репродукторов собрались толпы населения в ожидании сообщения. После передачи о капитуляции и постановлений правительства раздались крики «Ура», «Да здравствует товарищ СТАЛИН».

Утром 9 мая на всех предприятиях города с большим подъемом прошли митинги.

Отмеченные среди населения высказывания по поводу капитуляции Германии носят исключительно патриотический характер.

Приводим характерные высказывания:

Академик ПОРАЙ-КОШИЦ А. Е.:

…«Германия поставлена на колени. Россия победила сильнейшего врага. Только такая личность, как товарищ СТАЛИН, могла обеспечить нам победу. Я преклоняюсь перед его гениальностью, перед его историческими делами. Он навеки вошел в историю человечества как великий освободитель, мир обязан ему спасением цивилизации от фашизма».

Заслуженный деятель науки, профессор Химико-Технологического Института ДАНИЛОВ С. Н.:

…«Я счастлив от сознания, что принадлежу к народу-победителю. Мы всем советским фронтом и тылом одержали чудесную победу над врагом. Это чудо сотворил СТАЛИН и мы все ему обязаны. Я желаю ему долгой жизни и крепкого здоровья, он еще много сделает для населения всего мира»

Профессор Научно-Исследовательского Ветеринарного Института СИНЕВ А. В.:

…«Войну выиграли, прежде всего, мы — наша Армия. Наш Маршал — хозяин Берлина. Наш Маршал подписывает акт капитуляции. Наше положение среди мировых держав настолько прочно, что нельзя в истории найти примера для сравнения».

Заслуженный деятель науки, руководитель Института им. Бехтерева МЯСИЩЕВ В. Н.:

…«Самые дальновидные люди не могли предсказать такой решительный исход войны. И только один СТАЛИН видел этот исход в самом начале войны, он заявил, что Германия будет разгромлена, что Советский Союз будет решающей силой в разгроме Германии.

Кое-кто не верил этому, я тоже не являюсь исключением, у меня тоже были сомнения. Теперь весь мир видит, как прав был СТАЛИН. Все страны, в том числе Англия и Америка убедились, что сильнее нашего государства в мире не существует.»

Доктор медицинских наук, профессор Нейрохирургического Института ВАСКИН И. С.:

…«Наконец настал день, когда наступила реальная возможность снова увидеть своих родных детей, можно спокойно заниматься трудом, когда мечты о коммунизме превратятся в реальную действительность».

Служащая домохозяйства ГАНСОН А. И.:

…«Радость то какая. И наша доля в этой победе есть. Вспомнить только, как в 1941 г. мы голодные обороняли дома, тушили зажигательные бомбы. Теперь на нашей улице праздник».

Студент Кораблестроительного института КОМАРОВ Н. Н.:

…«В 1941 г. тов. Молотов сказал, что победа будет за нами. Слова наших руководителей не расходятся с делом. Победа за нами».

Мастер литейного цеха завода № 756 ПОЛИКАРПЕНКО:

…«От моих трех сыновей с фронта два месяца нет известий, может быть кто-нибудь из них погиб, но сообщение о капитуляции Германии вызывает такую радость, что теперь, чтобы не случилось с сыновьями, но мы с женой всегда будем чувствовать их всегда с нами, потому что с нами победа».

По данным военной цензуры, абсолютное большинство писем, прошедших за 9 мая, содержат в себе поздравления и радость в связи с победным окончанием Отечественной войны.

В своих письмах граждане Ленинграда пишут:

…«Поздравляю вас, мои дорогие, с днем победы советского народа. Сколько радости на сердце каждого, кто в связи с войной много лет в разлуке со своими близкими. Теперь возвратится семейное счастье, возвратится настоящая жизнь». (Ленинград, Театральная, 3, МАЛЬЦЕВ А. И.)

…«Как ни богат наш русский язык, все же нет слов выразить свои чувства, всю благодарность нашей Красной Армии. Тяжела утрата близких людей, но так велико ликование, что на душе праздник». (Ленинград, Герцена, 65, ЕГОРОВ.)

…«Сейчас передали по радио сообщение о победе. Настал великий праздник победы. Ленинград не спит, на улицах шумно, я вижу в окно, как люди плачут от радости». (Ленинград, ул. Связи, 16, ТАЛЬЯНОВА.)

…«Конец войны, наступило мирное время. Вы только вдумайтесь в эти слова — МИРНОЕ ВРЕМЯ. Поздравляю Вас с великим праздником». (Ленинград, Добролюбова, 6, СУРКОВ.)

ЗАМ. НАЧАЛЬНИКА УНКГБ ЛО

полковник государственной безопасности

(ЯКУШЕВ)

ПЕР 10.5.45 г. 0 ЧАС. 40 МИН.

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.56. Д.1. Л.121–123.

Документ № 28

СОВ.СЕКРЕТНО

Управление НКГБ СССР по Ленинградской области

4 августа 1945 г.

N 15617

СЕКРЕТАРЮ ЛЕНИНГРАДСКОГО ОБЛАСТНОГО И ГОРОДСКОГО КОМИТЕТОВ ВКП/б/

товарищу А. А. КУЗНЕЦОВУ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

«Сообщение о Берлинской конференции трёх держав», опубликованное в печати, встречено в Ленинграде с исключительным удовлетворением: оно вызвало огромный интерес и активное обсуждение среди всех слоев населения города.

Трудящиеся отмечают, что успешная работа конференции явилась следствием правильной внешней политики Советского Союза, направляемой мудрым руководством товарища СТАЛИНА.

Отдельные высказывания приводим:

Член-корреспондент Академии Наук СССР ДАНИЛОВ С. Н.:

«Каждый человек одобрит решения, которые мы услышали сегодня по радио. Германия никогда не сможет поднять меч против нас и мы уничтожим ее военное могущество. Весь мир может благодарить нашу страну, наше правительство и лично товарища СТАЛИНА. Теперь мы будем жить и трудиться, уверенные в нашем будущем счастьи и в нашей работе.»

Доктор биологических наук профессор Академии Наук СССР СТРЕЛЬНИКОВ С. Н.:

«…Советский Союз добился грандиозного успеха. Разоруженная, лишенная возможности заниматься индустрией Германия, не в силах будет оправиться и навсегда запомнит меру своего страдания за попытку нарушить цивилизацию и обратить в рабов все человечество. Решение конференции можно назвать строгим приговором справедливости над всеми немцами. Оно предусматривает техническое разоружение промышленности и наказание самих немцев. Это является настоящей расплатой за все злодеяния, которые творили немецкие фашисты.»

Преподаватель Ленинградского Института инженеров жел. транспорта КОЗЫРЕВ Н. Л.:

«…Сейчас с полным правом можно сказать, что самой значительной политической фигурой современности является СТАЛИН. Он один прошел несменяемым через все этапы войны и дипломатической работы.

ТРУМЭН лицо случайное. ЭТТЛИ — фигура бесцветная не только в Англии, но даже и в своей партии. Это не МАКДОНАЛЬД, не ГЕНДЕРСОН и прочие лейбористы.

СТАЛИН сейчас — колосс! Другое дело, как пойдет политика наша дальше, т. е. перенесется ли центр тяжести его деятельности опять на СССР или он будет продолжать играть руководящую роль в мировом масштабе. Сейчас надо признать одно — весь мир верит СТАЛИНУ, каждое его слово оправдалось с поразительной точностью и прозорливостью. Давно было СТАЛИНЫМ сказано, что он «желает видеть сильную Польшу.» Это оправдалось. Скоро завершится и другое предопределение СТАЛИНА, а именно об Испании. Он в свое время писал: «Дело республиканской Испании не только дело местного порядка, а общечеловеческое дело /общемировое/.»

Сейчас к этому присоединяются все: и ТРУМЭН, и ЭТТЛИ, и ЧЕРЧИЛЛЬ.»

Зав. кафедрой Ленинградского Текстильного Института доктор технических наук профессор ЯНОВСКИЙ В. В.:

«…Я очень рад, что эту немецкую сволочь поставили на колени и теперь разденут по заслугам. Тов. СТАЛИН, видимо, крепко нажал в Берлине для достижения таких огромных побед на всех позициях: дипломатической, политической, военной, экономической и моральной. Он последовательно довел дело до справедливого конца. Достигнуто соглашение о том, что Кенигсберг и его район передается нам. Теперь вся военная экономика Германии будет уничтожена, а фашизм будет раздавлен.»

Доктор технических наук профессор физико-технического института Академии Наук СССР АРСЕНЬЕВА-ГЕЙЛЬ А. Н.:

«…Решение конференции трех держав — это справедливый приговор гитлеровской Германии. Если после войны 1914 г. Германия была придавлена одним Версальским договором, то теперь это решение отражает полную реальность краха германской империи. Только таким путем, как это предусмотрено в решении, можно предотвратить возрождение военной мощи Германии. Заставить немцев заниматься землепашеством, лишить их тяжелой промышленности — это сейчас мудрое решение.»

Инженер-строитель завода им. Марти ВОЛКОВ И. Г.:

«…Успешное окончание переговоров в сравнительно короткий срок можно объяснить отсутствием ЧЕРЧИЛЛЯ на конференции в момент подписания соглашения. Он не согласился бы на столь выгодные условия для Советского Союза. На стиле соглашения чувствуется рука и мысль СТАЛИНА. Германия не восстановит никогда своего военного могущества.»

Ассистент Ленинградского Электротехнического института СЛУХОВСКИЙ В. Н.:

«…Я не ожидал, что союзники пойдут так далеко в согласии не только на полное разоружение Германии, но и на ликвидацию ее крупной промышленности. Очень рад, что Кенигсберг и прилегающий к нему район Восточной Пруссии будут составной частью территории Советского Союза, тем самым разрушается гнездо Прусской военщины.»

Ленинградский поэт Всеволод РОЖДЕСТВЕНСКИЙ:

«…Громадное удовлетворение испытывает каждый советский патриот, прочитавший сообщение о Берлинской конференции. Мы, СССР, являемся ведущим партнером на этом совещании. Радостно сознавать, что наши интересы, интересы великой мировой державы полностью получили признание.»

Слесарь завода № 522 ТУРАНОВ:

«…Германия, согласно решений Берлинской конференции теперь лишилась всякой возможности еще раз затеять войну. За все причиненные убытки ее Советскому Союзу и бедствия, причиненные нашему народу, Германия расплатится сполна. Пусть теперь немцы на своей спине почувствуют, что такое война. Конференция положила конец немецким поработителям.»

Бригадир электромонтер завода им. Орджоникидзе САВИНОВ И. А.:

«…Германию совсем разденут, от нее ничего не останется, но это так и нужно. Пусть чувствуют, как хорошо было воевать с победами, но пусть знают и цену поражения.»

Наряду с этим, приводим отдельные отрицательные высказывания:

Артист Лен. областной филармонии ТРОЯНОВСКИЙ Б. С.:

«…Этот документ свидетельствует о том, что Англия и Америка расписались в своей слабости и неспособности бороться против наших коммунистов и их заразы, которую они нагло начинают распространять во всех странах мира. Это пахнет общей катастрофой. Мало того, что эта банда, вышедшая из подонков человеческого общества, превратила в нищих население одной шестой части мира, так они теперь хотят сделать подобное преступление в отношении всех других народов. Как бы там не говорили, что Гитлер и фашистская Германия плохи, но ведь только они понимали, что спасти мир от катастрофы можно только путем уничтожения коммунистов и жидов с их масонством.»

Инженер энергетического отдела «ЛЕНГИПРОГАЗА» ИНОСТРАНЦЕВ В. А.:

«…Советский Союз понес исключительно большие потери, а в счет репараций получает из западной части Германии сравнительно немного. Англия и Америка несли только военные расходы, но получают несоразмерно много. Мы и сейчас кормим Германию и будем дальше кормить ее. Русский народ терпелив и вынослив, он пережил 300 лет татарского ига, 300 лет гнета Романовых, все пятилетки и тяжести нынешней войны.»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ ЛО ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.57. Д.5. Л.246–250.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 5 О ПОЛОЖЕНИИ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

Документ № 1

3 декабря 1941 г. N 9995

Разослано: т.т. Жданову, Хозину, Кузнецову

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

30 ноября с. г. из концентрационного лагеря, организованного немецким военным командованием в Красногвардейске возвратился наш агент.

О положении в лагере и условиях содержания заключенных агент доложил следующее:

1. Лагерь размещен на окраине города в здании так называемых красных казарм. В настоящее время в лагере содержится около 1500 человек военнопленных и 500 человек мужского населения из близ лежащих населенных пунктов. Возрастной состав заключенных из гражданского населения от 15 до 50 лет.

Во главе лагеря стоит комендант, русский по национальности, его заместитель быв. ст. лейтенант РККА, тоже русский.

Внутренний распорядок в казарме поддерживают так называемые «полицейские», назначенные из числа заключенных 1 на 100 человек. «Полицейские» по требованию начальства зверски избивают заключенных, бьют палками, поддерживают и культивируют драку и разбой между заключенными.

Перекличек заключенных в лагере не бывает. Вновь поступающих нигде не регистрируют, записывают лишь количество, например, прибыло 2,5,10 человек и т. д.

20.11. — произвели учет всех украинцев, финнов, эстонцев и латышей, находящихся в лагере, им заявили, что их отправят на родину, но пока еще это не сделано.

До 15.11 — в лагерь поступали пленные и местное население из окружающих деревень и городов — Пушкин, Слуцк, после 15.11 — новых заключенных не поступало.

2. Положение заключенных исключительно тяжелое. Большинство считает себя обреченными на медленную и мучительную смерть.

Заключенные ежедневно летом и осенью работали на поле, убирали хлеб, сено, картофель и овощи, сейчас работают на аэродроме, на заготовке дров в лесу и обслуживают немецкие казармы.

Продолжительность рабочего дня до 14 часов. Руководят работами на поле и в лесу финны и эстонцы. Обращение с заключенными зверское, за малейшую провинность избивают до смерти /отстал от строя, не во время вышел из казармы и т. д./, например 50-летнего старика ЩЕГОЛЕВА заставили выгружать тяжелые снаряды, когда он начал отставать то был избит палками.

Более слабых заключенных, которые уже неспособны работать, на глазах у всех расстреливают, например 22.11 — в лесу недалеко от аэродрома были расстреляны 3 человека, 24.11 — там же расстрелян 1 человек.

В последнее время работы для всех заключенных не хватало, ту часть заключенных, которая остается, выгоняют из казармы и заставляют целый день бегать по кругу во дворе, отставших избивают палками.

В результате бесчеловечного обращения, тяжелых условий работы и плохого питания, в лагере ежедневно умирают до 30 человек. 25.11 — только утром из казармы вынесли 7 трупов. Больным никакой медицинской помощи не оказывается.

Заключенным один раз в день утром дают небольшой кусок хлеба-суррогата и после окончания работы воду.

В помещении, где содержатся заключенные отсутствует какое-либо оборудование. Спят на голом полу, при разбитых стеклах. Питаются прямо на полу или на улице. Воды в помещении нет.

3. Настроение у большинства заключенных озлобленное. Постоянные издевательства, избиения и голод доводят людей до исступления. По всяким незначительным поводам возникают между собой драки, поощряемые администрацией лагеря, даже те красноармейцы, которые сами сдались в плен, сейчас сожалеют об этом и ждут прихода Красной Армии.

Один красноармеец не выдержав издевательств, спросил у немца:

«Почему Вы нас избиваете и издеваетесь над нами, ведь мы пришли сами, поверив вашим листовкам?»

Вместо ответа пленный красноармеец был избит до полусмерти.

Небольшая часть заключенных, из бывших людей и кулаков, занимающих «административные» должности, распространяет среди заключенных слухи, что положение значительно улучшится, когда немцам удастся взять Ленинград.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД СССР по ЛО Комиссар Государств. Безопасности 3 ранга

/КУБАТКИН/

Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.16. Д.9. Л.235–238.

Документ № 2

25 сентября 1943 г.

ВЕРХОВНОМУ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ МАРШАЛУ СОВЕТСТКОГО СОЮЗА

Товарищу СТАЛИНУ И. В.

Ленинградским партизанам приходится действовать в тяжелых условиях. Немецкие мерзавцы, воюя на территории нашей области более двух лет, вконец ограбили и разорили колхозников, отобрали весь их скот и все продовольственные ресурсы. Населения на оккупированной территории сохранилось очень мало. Большая часть наших русских людей, особенно под Ленинградом, была выселена в другие места еще в 1941 году, затем остатки их — частью умерли от голода, частью были угнаны в Германию или истреблены за связь с партизанами и подпольными организациями.

Насколько тяжелы условия для действия наших партизан и подпольных организаций можно судить по одному факту наших потерь руководящих работников. В тылу врага погибли 42 секретаря РК и ГК ВКП(б), 16 председателей районных и городских советов.

И все же, несмотря на эти трудности, ленинградские партизаны за время войны истребили 55 166 немецких солдат и офицеров, в том числе 5 генералов и 805 офицеров; организовали 516 крушений воинских эшелонов противника, уничтожив при этом 7992 вагона и платформы с живой силой, техникой и боеприпасами; взорвали 65 железнодорожных и 608 шоссейных мостов, 220 различных складов; разгромили 53 гарнизона противника, подбили, сожгли и взорвали 2307 грузовых и легковых автомашин, 91 самолет и 152 танка.

Недаром немецкое командование вынуждено для борьбы с партизанами иметь густую сеть постоянно действующих карательных и полицейских отрядов, снаряжать специальные экспедиции, день и ночь охранять железные дороги, выставлять 10 солдат на каждый километр, устраивать засады, минировать железнодорожное полотно.

На оккупированной территории Ленинградской области на 1.9.43 г. действуют 66 партизанских отрядов и 11 межрайонных подпольных центров с количеством 4689 партизан и 215 подпольщиков. Как правило, наши партизаны и подпольные работники живут только в лесах и болотах. Боевая и разведывательная деятельность и подпольщиков главным образом зависит от той помощи, которую мы им оказываем боеприпасами, взрывчаткой, продовольствием, одеждой, обувью, а также вывозом раненых из немецкого тыла.

Мы неоднократно обращались в ГУГВФ СССР к тов. АСТАХОВУ, а также к Маршалам Авиации СССР т.т. НОВИКОВУ и ГОЛОВАНОВУ о выделении нам минимального количества самолетов, но положительных результатов не добились.

Помощь Центрального Штаба партизанского движения в этом эпизодична и мизерна, а перед Правительством он эти вопросы ставить не решается.

Плохо у нас, товарищ Сталин, поставлено дело награждения партизан и партизанок орденами и медалями СССР за боевые заслуги перед Родиной. В Центральном Штабе партизанского движения наградные материалы на партизан залеживаются долгие месяцы. Свыше 4-х месяцев 185 наградных дел на наших партизан и партизанок лежат в Центральном Штабе без всякого движения.

Поскольку боевая и разведывательная деятельность партизанских отрядов ведется в интересах и по заданиям Военных Советов фронтов было бы хорошо, если бы они награждали партизан и партизанок, пользуясь предоставленным им правом награждать от имени Президиума Верховного Совета СССР.

Просим Вас, товарищ СТАЛИН, оказать поддержку и придти на помощь ленинградским партизанам и подпольщикам, действующим на Ленинградском, Волховском, Северо-Западном фронтах и на участке 7-й Отдельной Армии, приняв следующие решения:

Дать указание Маршалам Авиации т.т. Новикову и Голованову о выделении для обслуживания партизан и подпольщиков Ленинградской области, в распоряжение Ленинградского Штаба партизанского движения 1-го самолета «ЛИ-2», 4-х «Р-5» и 15-ть «У-2», с обеспечением их горючим не более 100 тонн в месяц.

Разрешить Военным Советам — Ленинградскому, Волховскому, Северо-Западному и 7-й Отдельной Армии награждать партизан и партизанок от имени Президиума Верховного Совета СССР по представлению Ленинградского Штаба партизанского движения.

СЕКРЕТАРЬ ЛЕНИНГРАДСКОГО ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА ВКП(Б) НАЧАЛЬНИК ЛЕНИНГРАДСКОГО ШТАБА ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ

/М. НИКИТИН/

ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2в. Д.6577. Л.233–234.

ПЕРЕЧЕНЬ

Краткий перечень распространявшейся оккупантами литературы на русском языке на территории Ленинградской области с аннотациями к ней.

1941 г.:

1. Адольф Гитлер и дети. Цена 1 р. (Цель брошюры — «показывать правду о Гитлере, которая скрывается в большевистской пропаганде». 17 фотографий Гитлера в окружении детей).

2. Адольф Гитлер и трудящиеся. (Забота Гитлера о немцах, «социалистические» достижения в Германии; фото, свидетельствующие о любви немецкого народа к Гитлеру. «Заботливому фюреру» противопоставлен «злодей Сталин»).

3. Под знаменем славы. (Воззвание Гитлера от 22 июня 1941 г.; статья «За что борется германская армия с капитализмом, жидовством и коммунизмом?»; статьи «Непобедимая военная сила» и «Жизнь в современной Германии». В последней статье дана справка о биографии Гитлера, подчеркиваются его «выдающиеся способности как политика», рассказывается о целях «германского социализма»).

4. Кто такой Адольф Гитлер? (Буклет, состоящий из 8 листов. Фотографии Гитлера сопровождаются текстом. Основные идеи: Гитлер — вождь немецкого народа, превративший страну свою в могучую державу. Он сделал свой народ самым зажиточным и счастливым в мире; Гитлер — «простой и скромный сын народа»; Гитлер и германский народ — одно целое).

5. Строительство новой жизни. (О «гегемонизме» евреев и их удаче в России в 1917 г. Смысл войны против СССР в «освобождении русских от евреев». Коротко рассказывается о мероприятиях, проводимых немцами на занятой советской территории).

6. М. Киппель. Социализм. Как Германия его осуществляет. (Сопоставление сталинского и немецкого социализма. Характеристика построенного в СССР социализма дана в сравнении с высказываниями В. И. Ленина о сущности будущего общества, с Программой ВКП(б). Главная идея — расхождение слова и дела у большевиков, забвение ими данных народу обещаний. В противовес этому показаны достижения в Германии в решении насущнейших социально-экономических вопросов — ликвидация безработицы, снижение налогов, рост реальной заработной платы).

7. И мы помогаем строить новую жизнь. (Рассказывается о жизни в Германии. Основное материал — фотографии о быте и досуге немцев.)

8. Женщина в Германии. (Иллюстрации, показывающие заботу государства о женщине на производстве и в быту, о широких возможностях реализовать свои способности в различных сферах производства за исключением вредных).

1942 – 1943 гг.

1. Альбрехт К. И. Власть Сталина (К. Альбрехт — бывший ответственный работник ЦККЛО РКИ и Наркомлеса, немец по национальности. С 1937–1939 г. находился в тюрьме НКВД. В августе во время визита Риббентропа попросил у Германии политического убежища и выехал из СССР. За границей написал две книги — «Бутырская тюрьма. Камера 99» и «Революция, которую предали». См.: Медведев Рой. О Сталине и сталинизме. Исторические очерки (Знамя. 1989. № 3. С.163. В идеологической обработке советского народа использовался сокращенный вариант этих книг под названием «Власть Сталина». — См.: За родину (г. Дно). 1942. 27 июня. На основе личных впечатлений рассказал о пути Сталина к власти, о его личных качествах, а также ближайшем сталинском окружении. Подчеркнута роль бюрократии и репрессивного аппарата в режиме Сталина).

2. Альбрехт К. И. Сталин говорит. (О расхождении слова и дела в СССР).

3. Бажанов Б. Со Сталиным в Кремле. (Одна из многочисленных брошюр бывшего секретаря Сталина, который стенографировал заседания Политбюро. В 1928 г. бежал из СССР в Персию, а затем в Англию, где писал антисоветские статьи. Сперва занимался комментированием того, что знал, а потом стал сочинять различные домыслы о Советском Союзе и его руководстве. См.: Волкогонов Д. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина //Октябрь. 1988. № 12. С.47.)

4. Что обещали большевики русскому крестьянству. (Рассматривается аграрная политика большевиков. Стремление доказать, что сворачивание нэпа и проведение сплошной коллективизации было продиктовано не экономической необходимостью, а являлось возвратом к «истинно марксистскому» подходу к решению крестьянского вопроса. Декрет о земле и нэп представлены как тонкий маневр, временная уступка).

5. Как живет немецкий рабочий. Пленный красноармеец рассказывает.

6. Галя Заславская едет на работу в Германию. (Брошюра рассказывает о «счастливой» судьбе 15-летней девушки из д. Володарки, расположенной близ Белой Церкви).

7. Что будет после? (Антиколхозная пропаганда и восхваление общинных хозяйств, которые являются «подготовительным этапом» при переходе к единоличному хозяйству). Оправдание чинимых немцами зверств «жесткими условиями войны»: «Но ведь война не увеселительная прогулка. Солдаты, идущие к победе, просто не имеют возможности заботиться о мирных жителях в полосе битв и было бы просто глупо требовать от них материнского отношения»).

8. Максимов Я. Я был в Германии (Рассказ о порядке, обилии товаров, бесперебойной работе транспорта, высокой зарплате рабочих, хороших условиях труда и отдыха, низких ценах и т. п.).

9. Стена разрушена. Крестьянин, только что побывавший в Германии, дает здесь ответы на вопросы о тамошней жизни. (Приведены 24 вопроса и ответа по самым различным аспектам жизни немецкого крестьянина).

10. Каторжный синдикализм. (Обоснование тезиса о «существующей» в СССР системе госкапитализма). Цена 50 коп.

11. Что мы видели в Германии. (Восхваление «немецкого социализма»). Цена 1 руб.

12. Как живет немецкий рабочий. (О «контроле» государства над плутократами, отсутствии классовой борьбы, успешном функционировании «коллективов предприятий» и разрешении социально-экономических проблем).

13. Современная Германия. (Хорошо иллюстрированный буклет об успехах национал-социализма во всех сферах жизни). Цена 2 руб.

14. Календарь «Новая Европа». 1942 г. (Рассуждение о гармонии в будущем «общем доме», рассказ о «революционных» преобразованиях в занятых Германией странах). Цена 6 руб.

15. Почему я враг большевистской власти (14 небольших главок, в которых «разоблачались» тезисы советской пропаганды о социализме, демократических свободах, союзе рабочего класса и крестьянства, заботе Сталина о народе и т. п.).

16. Как сталинская шайка угнетает народ. (О нарушении демократических прав, закрепленных в Конституции, несоответствии ряда принятых накануне и в годы войны законов действующей Конституции и т. д. Подчеркивается «перерождение СНК», который при Ленине коллегиально вырабатывал те или иные решения, а при Сталине стал «чиновным органом». Указывается на отчуждение рядовых членов ВКП(б) от аппарата и руководства партии во главе со Сталиным, отстранение Верховного Совета от решения важнейших вопросов. Итог: «советская власть, коммунизм — все это только ширма, прикрытие, гвоздь всего вопроса о евреях»).

17. Великая Отечественная война. Борьба против большевиков — долг каждого патриота. (Призыв обратить гнев «отечественной войны» против «истинного» врага русских — евреев).

18. К новой жизни. (Брошюра рассказывается о решении крестьянского вопроса при Советской власти. Содержит 6 глав: «Как советская власть обманула крестьян после Октябрьской революции», «Колхозная петля на крестьянской шее», «До чего довела советская власть при колхозном крепостном строе», «Непримиримая борьба крестьянства против колхозного рабства», «Конец Сталину — конец войне и колхозам», «в освобожденных от большевизма областях колхозы уничтожены, земля передается крестьянам»).

19. Кто виновник войны? (приведены выдержки из документов Коминтерна, его Устава и резолюций Конгрессов по вопросам мировой революции).

20. Что скрывает советская власть от народа и что должен знать каждый. (Оправдание «превентивной» войны происками Коминтерна; «обоснование» тезиса, что Сталин не имеет права называть эту войну отечественной, ибо она ведется для «достижения евреями мирового господства»).

21. Совершенно секретно. Дело № 18. Спецсообщения и докладные записки. (Титульный лист брошюры представляет собой обложку одного из трофейных дел НКВД. Особое внимание уделяется деятельности особых отделов НКВД в армии, приводятся конкретные примеры деятельности органов госбезопасности, рассказывается о функциях заградительных отрядов. В заключении сделан вывод о том, что «чекистский спрут оплел каждую роту», и что Красная Армия воюет исключительно по принуждению).

22. Краснов П. Понять — простить. Роман. Издан в Мюнхене в 1924 г. Речь идет о «мучениках революции» в первые годы Советской власти.

23. Стенрос Анатолий. Заря взошла на Западе. (Автор — редактор газеты «За Родину», издававшейся в Риге. Книга написана в 1942 г. Изображаются бедствия в СССР перед войной и в первые ее месяцы. В продажу не поступала и распространялась через библиотеки в крупных населенных пунктах — Дно, Псков и др.).

24. Г. Фриче. Свидетели против Англии. (О планах достижения мирового господства «английской плутократии, эгоистических интересах английского капитала. Брошюра распространялась через «народные читальни», организованные оккупантами в марте — апреле 1943 г.)

25. Кравченко. Я был узником Сталина. (Распространялась через «народные читальни»).

26. Солоневич И. Бегство из советского ада.

27. Он же. Потерянные.

28. Он же. Памир. (Все три брошюры Слоневича были посвящены 1930-м гг. и распространялись через «народные читальни).

29. Рахманова А. Студентка, любовь, чека и смерть. (То же).

30. Краснов. Белая свитка. (То же).

31. Толстой Л. Казаки. (Распространение — через читальни).

32. Что обещали большевики русскому крестьянину. (Издательство Русского Комитета. Содержание фактически повторяет немецкие пропагандистские брошюры о решении крестьянского вопроса в СССР).

33. Календарь добровольца. 1943. (Брошюра маленького формата. Затрагиваются две темы: «старая Россия и советский «рай» в теории и на практике и программа «Русского комитета», состоящая из 13 пунктов. Сталинским репрессиям 30-х годов, сопровождавшимся декларациями о человеке как высшей ценности социализма, противопоставлялись «единство» слова и дела в дореволюционной России. Слова Екатерины II о том, что «лучше помиловать 10 виновных, чем одного невиновного казнить», подкреплялись статистикой казненных с 1821 по 1906 г. — всего казнено 997 человек или 11–12 человек в год).

34. Народный календарь на 1943 г. Спутник сельского хозяйства. (Выпускался издательством «Новая жизнь» в Пскове и распространялся через розничную сеть. Издание представляло собой совокупность различных календарей (сельскохозяйственного, народного, церковного), советов по медицине, уходу за животными, по ведению хозяйства, песенника и краткого самоучителя немецкого языка. Идеологический аспект отражен во введении, которому был предпослан портрет Гитлера, и в ряде рубрик. В «Памятных датах» содержалась информация о становлении и развитии национал-социализма в Германии, о его вождях. Особо подчеркивалась исключительная роль крестьянства в нацистской Германии, являвшим собой «основу национального бытия и фундамент государственности»).

35. Лужский В. Еврейский вопрос (Брошюра издана в Смоленске в 1943 году в серии «Маленькая политическая библиотека». В ней рассмотрены следующие вопросы: «Чем вызывается антисемитизм?», «История еврейского вопроса», «Эмансипация евреев и ее последствия», «Сионисты и ассимиляторы», «Марксизм и еврейство», «Еврейство и антисемитизм в России», «Достоевский как идеолог антисемитизма», «Евреи и большевизм», «Евреи в Советском Союзе», «Большевизм и война — дорога к всемирной власти евреев»). Достоевский отнесен к «идеологам» антисемитизма на основании его статьи «Еврейский вопрос», помещенной в «Дневнике писателя». В брошюре приведена статистка, свидетельствующая «о росте доли евреев в советском руководстве»).

36. Краснов П. Опавшие листья. (Роман об истории семьи профессора Кускова. Ее распад при большевиках означает в сущности и распад всей России».)

37. Беккер Г. Новая Европа (Цель «четвертой Европы» — «в переходе европейских государств от взаимопротивопоставлений к идее всеевропейской общности, который составляет основное отличие современной эпохи». Книга Беккера — попытка идеологического обоснования установления нацистского господства в Европе).

Плакаты, распространявшиеся оккупантами в захваченных районах Ленинградской области.

1. Жиды — ваши вечные враги.

2. Лень ведет на поводу голод и нужду.

3. Так живет немецкий рабочий.

4. Трудолюбивому крестьянину — своя земля. Что означает новый земельный закон для деревни и для города.

5. Мобилизация всех сил на восстановление страны. Положение о введении трудовой повинности в освобожденных восточных областях от 12 декабря 1941 г.

6. Мне и всем трудолюбивым крестьянам немцы дают землю.

7. Запрягайте ваших коров, как это делается в Германии.

8. Год тому назад началась борьба за ваше освобождение. Ваша благодарность — ваш труд.

9. Снимки из жизни германской армии. Почему германская армия находится на территории вашей страны.

10. Уничтожайте поджигателей! Дело касается вашей жизни.

Приложение составлено на основании имеющихся в фонде ЦШПД Центрального партархива оригиналов литературы, распространявшейся на оккупированной территории Ленинградской области. — См.: РЦХИДНИ. Ф.69. Оп.1. Д.1105, 1176, 1180, 1182.

Документы немецких спецслужб

Документы немецких спецслужб, посвященные изучению политико-морального состояния защитников и населения Ленинграда.

1. Из схемы донесений о настроениях и положении на оккупированной территории Ленинградской области немецкой службы безопасности и тайной полиции.

…Здесь следует дать обзор фактического положения и настроений в отдельных территориях проживания таким образом, чтобы РСХА было в состоянии сделать доклад соответствующим руководящим органам партии.

1) Общая обстановка и настроение населения.

Здесь следует показать общую картину настроений населения по поводу различных событий и мероприятий для всего района. Следует указать не только на военные или особые политические события, но и на особенно важные факты жизни, которые воздействуют на общее настроение (например, неулучшение продовольственного положения). Донесения по возможности подкреплять примерами.

2) Культурная жизнь.

а) немецкая пропаганда, пропаганда противника и общая пропаганда.

Суть донесений должна состоять в том, чтобы сообщить министерству пропаганды, которое руководит немецкой пропагандой в занятых восточных областях, дифференцировать картину о пропагандистской обстановке отдельных районов в оккупированных восточных областях. Донесение наряду с изображением существующей пропагандистской ситуации должно быть прежде всего направлено на совершенствование собственной пропаганды.

В соответствии с этим следует учитывать следующие обстоятельства:

— пропагандистская обстановка определяется еще имеющими место советскими традициями, новой пропагандой противника путем распространения слухов, листовок, партизанской пропаганды, плакатов, воззвания и др.

Немецкая пропаганда: в каком объеме ведется в целом в области прессы, печатной продукции, фильмов, радио? Каково восприятие и воздействие и прежде всего каковы существенные пробелы, ошибки и недостатки в этой пропаганде имеются?

Рекомендации по совершенствованию устной пропаганды, прессы, радио, использованию фильмов, транспортных возможностей, средств пропаганды.

в) воздействие немецких культурных учреждений. Объем и воздействие немецких культурных мероприятий (выставки, обзоры, художественные фильмы), воздействие успехов Вермахта на население.

Каковы культурные устремления местного населения и каким образом они проявляются?

…г) Религиозная жизнь.

Каково общее религиозное положение среди населения, какие имеются желания, насколько эффективны немецкие мероприятия, что необходимо еще предпринять, какой политический вес имеют религиозные проблемы в общей политической связи, особенно с точки зрения пропаганды…

3) Национальности

а) фольксдойче

Надо составить ясную картину о положении немцев в советское время и в настоящий момент. Поэтому следует обратить внимание на умственные способности фольксдойче, их положение во время советского господства, большевизацию, сохранение национального сознания, смешение с чуждым национальным элементом, разгром интеллигенции, постоянное ее уменьшение в результате расстрелов, арестов, переселений.

б) другие национальности (литовцы, латыши, эстонцы, белорусы, украинцы, татары, казахи и т. д.). Характеристика их положения дается аналогично фольксдойче. Особое внимание обратить на следующие обстоятельства:

— историческое развитие народов и особенно в советский период;

— развитие политических сил внутри отдельных народов. Политическая активность за большевиков, политическая активность за собственный народ. Отношение к немецкой оккупации и немецкому управлению;

— образование особых политических групп активистов (при айнзатцгруппе А, например, силы Ульманиса, при айнзатцгруппе С, например, деятельность различных эмигрантских групп, особенно группы ОУН — Бандеры и т. п.)…

4) Противник

1. Коммунизм

а) Коминтерн

— Профинтерн и подструктуры

— Революционный спортивный интернационал

— МОПР

— Интернационалы учителей, женщин, молодежи, детей, крестьян

— Союз друзей Советского Союза

— Движение безбожников

— Антифашистский и антивоенный Интернационал

— Лига против империализма

б) Коммунистическая партия Советского Союза и подчиненные структуры (комсомол, пионерская организация)

Оппозиционные группы или течения.

с) Государственное управление (особенно все об НКВД)

д) Красная Армия

Влияние партии на Красную Армию (политкомиссары)

е) Советско-русская листковая пропаганда

ф) Советские военнопленные

2. Партизаны, парашютисты, акты саботажа и террора, политические инсинуации

а) Партизаны

Происхождение (красноармейцы, сотрудники НКВД, сотрудники компартии и советских организаций, бойцы истребительных батальонов, принудительно вовлеченные лица).

Обучение и подготовка (дислокация школ и мест подготовки, учебные планы, учебные материалы, состав преподавателей, число учащихся).

Применение партизан (военное, политическое и др.)…

Особое внимание обратить на письменные указания партизанам, аресты партизанских руководителей и содержание их допросов…

Служба информации (вербовка доверенных лиц среди партизан и находящихся с партизанами в связи, соответственное их обучение)…

3. Церковь.

Ортодоксальная церковь.

Внутрицерковные противоречия между сторонниками Московской церкви (митрополит Сергий), Автокефалиями отдельных частей страны (например, Украины, Белоруссии и т. д.) и другими ортодоксальными церковными группами.

…Пропагандистская работа ортодоксальной церкви, а также ее пресса.

Влияние ортодоксальных церковных кругов генерал-губернаторства эмиграции в рейхе или других иностранцев на ортодоксальные церковные круги в оккупированных областях.

Наблюдения общего характера (политическая деятельность, связь с другими церквями и др.)

Далее — об отношении с униатской, римско-католической, евангелистской церквями, а также другими церквями и сектами.

4. Евреи.

а) В большевистской партии, в госаппарате, в Красной Армии, в промышленности, в торговле и народном хозяйстве, на транспорте, в прессе, культурной жизни СССР.

Статистические данные (число евреев в СССР, соответственно в отдельных областях в 1940 г. и в настоящее время).

в) еврей как непосредственный противник на оккупированной восточной территории, как криминальный и асоциальный элемент, как террорист, саботажник и партизан, как нелегальный коммунистический функционер, как агент и т. д.).

с) проводимые против евреев охранно-полицейские мероприятия. Экзекуции (число), организация гетто, другие меры…

5. Русские, украинские, белорусские, латвийские, литовские, эстонские и кавказские эмигранты на занятой восточной территории.

а) какие эмигранты находятся на оккупированных восточных областях и необходимы для мероприятий по линии полиции безопасности

б) какие партии, группы, издательские предприятия и пропагандистские институты, находящиеся под влиянием эмигрантов, существуют в оккупированных восточных областях?

Название партии?

Задачи и цели?

Где находятся центральные органы или местные группы?

Какие руководители известны?

Число сторонников?

Развивается ли нежелательная или нелегальная политическая деятельность и какого рода? (слухи, листовки, терракты, организация повстанческого движения т. п.)…

с) что известно о возникновении военных боевых отрядов, команд обороны, милиции, антипартизанских групп, в которые входят и эмигранты.

Название группы? Кем организована? Где действует? Численность?

Какие мероприятия проведены с этими группами? (Развертывается ли политическая деятельность?) Оказывает ли влияние какая-либо эмигрантская группа на эти формирования?…

6. Донесения из неоккупированных областей Советского Союза. Результаты активных допросов военнопленных, перебежчиков, групп населения и другие сообщения о политических и экономических отношениях в неоккупированных областях…

2. Схема допроса о положении в советском тылу службы безопасности СД и секретной полиции (май 1943 г.)

1. Личность допрашиваемого.

Общее положение и настроение гражданского населения

а) политические слухи

б) новые важные законы и распоряжения (дата и содержание)

с) чрезвычайные происшествия (беспорядки и их причины, где и когда)

2. Оппозиционные образования.

Размах, деятельность, группировки, руководство, перспектива.

3. Положение со снабжением.

Область, район, город, колхоз, дата.

а) продовольственное положение (ассортимент)

б) одежда, обувь

с) черный рынок и спекуляция (объем, цены).

Новые данные:

а) наличие семян

б) наличие рабочей силы

с) тягловая сила (машины, лошади, крупный рогатый скот)

д) снабжение топливом в сельском хозяйстве

е) перспективы урожая

ф) доля обрабатываемых и необрабатываемых площадей

ж) накопление запасов зерна

… поступление иностранных продовольственных товаров гражданскому населению

… оказывает ли РККА помощь сельскому хозяйству людьми, тяглом

4. Положение с сырьем…

5. Данные об отдельных задачах и промышленных объектах…

6. Новое железнодорожное строительство…

7. Военное строительство…

8. Немецкие военнопленные. Точные данные о лагерях, число военнопленных, пропаганда среди них.

9. Военнопленные и интернированное гражданское население других национальностей (эстонцы, литовцы, латыши, финны).

10. Военная подготовка в средней школе…

11. Призыв в Красную Армию. Какие возраста призываются.

12. Женщины в вооруженных силах. Какие возраста призваны? Род войск. Моральные и человеческие отношения женщин на военной службе…

13. Репрессии НКВД по отношению к гражданскому населению, которое оставалось в оставленных Красной Армией областях.

14. Что известно о РОА среди гражданского населения и в Красной Армии, какая пропаганда ведется против РОА?

15. Обращение с находящимися в плену военнослужащими РОА со стороны советских властей.

16. Перевозки материалов Советскому Союзу. Объем, виды, где происходят, качество материалов и т. д.

Источник: Ломагин Н. А. Борьба Коммунистической партии с фашистской пропагандой в период битвы за Ленинград (1941—январь 1944 г.) На материалах Ленинградской партийной организации, политорганов Ленфронта и Краснознаменного Балтийского Флота. Диссертация на соискание ученой степени кандидата истор. наук (для служебного пользования). Ленинград 1989, ЛГУ. С.204–213.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛИДИИ ОСИПОВОЙ

Из дневника Лидии Осиповой о жизни в пригородах Ленинграда

(22 июня 1941 г. — 1944 г.)

22 июня 1941 г. …Неужели же приближается наше освобождение? Каковы бы ни были немцы — хуже нашего не будет. Да и что нам до немцев? Жить то будем без них. У всех такое самочувствие, что, вот, наконец, пришло то, чего мы все так долго ждали и на что не смели даже надеяться, но в глубине сознания все же крепко надеялись. Да и не будь этой надежды жить было бы невозможно и нечем. А что победят немцы — сомнения нет. Прости меня Господи! Я не враг своему народу, своей родине… Но нужно смотреть прямо правде в глаза: мы все, вся Россия страстно желаем победы врагу, какой бы он там ни был. Этот проклятый строй украл у нас все, в том числе и чувство патриотизма.

28 июня 1941 г. Самое поразительное в жизни населения — это ненормальное молчание о войне. Если же кому-нибудь и приходится о ней заговаривать, то все стараются отделаться неопределенными междометиями.

30 июня. Слухи самые невероятные. Началась волна арестов, которые всегда сопровождают крупные и мелкие события нашего существования. Масса людей уже исчезла. Арестованы все «немцы» и все прочие «иностранцы». Дикая шпиономания. Население с упоением ловит милиционеров, потому что кто-то пустил удачный слух, что немецкие парашютисты переодеты в форму милиционеров. Оно, конечно, не всегда уверено в том, что милиционер, которого оно поймало немецкий парашютист, но не без удовольствия наминает ему бока. Все таки какое-то публичное выражение гражданских чувств. По слухам наша армия позорно отступает.

11 июля. Многие убегают в Ленинград, боясь, что бои за него будут разыгрываться в его окрестностях. Да и рассчитывают, что там безопаснее будет пересидеть самый боевой период… «Убегают», потому что ездить туда уже нельзя без специальных пропусков. На железных дорогах несусветная неразбериха.

15 июля. Новая беда на нашу голову. Все домашние хозяйки и неработающие взрослые должны ежедневно слушать «доклады» наших женоргов о текущем моменте. «Доклады» эти сводятся к довольно безграмотному чтению газет. Никаких комментариев и никаких вопросов не полагается, То, что каждая из нас может сама прочесть за четверть часа, мы должны слушать целый час. Господи, когда же все это кончится?

24 июля… Бомбят, а нам не страшно. Бомбы-то освободительные. И так думают и чувствуют все. Никто не боится бомб.

10 августа. Многие идут добровольцами на фронт. Это отнюдь не энтузиазм, а расчет. Семьям добровольцев обеспечивается довольно большое пособие, а мобилизуют все равно не через неделю, так через две. Вот люди и спешат в «добровольцы». Власть делает из этого пропагандную шумиху. И волки сыты и овцы если не сыты, то все же имеют какой-то профит.

12 августа… О Ленинграде слухи все нелепее и чудовищнее. Говорят шепотком, что никого из него не выпускают, что он обречен быть «крепостью и оплотом народного духа против фашистских агрессоров», что биться за него будут «до последнего вздоха»… что в нем крошечный гарнизон и …население само должно отстаивать этот «оплот». Если все же все эти слухи и вздор, то они очень показательны для настроения населения.

13 августа. Вчера один летчик, пообедав в столовой аэродрома, сказал кассирше: «А теперь полетим бомбить врага на его территории… в Сиверской». Отсюда узнали, что Сиверская занята немцами. Когда же они придут к нам? И придут ли? Последние часы выхода из тюрьмы всегда самые тяжелые.

15 августа. …Стелла (знакомая Осиповой — Н. Л.) говорит, что сейчас очень сильны антисемитские настроения. Мы не замечали. Но понятно, что ей, как еврейке, это больше бросается в глаза. Такой противный осадок на душе. Никакого антисемитизма или антикитаизма в русском народе нет, есть только антикоммунизм… И какой может быть антисемитизм, если мы страдаем с евреями от одних и тех же причин.

17 августа. Объявлена общая эвакуация женщин и детей. Работает эвакуационное бюро. С необычной отчетливостью наметилась грань между «пораженцами» и «патриотами». Патриоты стремятся эвакуироваться как можно скорее, а вторые, вроде нас, стараются всеми способами спрятаться от эвакуации.

(Эвакуируется знакомая семья евреев — Н. Л.) … Да и у них у всех ненависть к немцам за их антисемитизм. Если бы это были англичане, или какая-нибудь безобидная нация, конечно, и они остались бы. Советского патриотизма даже и в этой семье нет. Да и у всех. Есть еще ненависть и боязнь немцев. Конечно, Гитлер не такой уж зверь как его малюет наша пропаганда и до нашего дорогого и любимого ему никогда не дойти и не всех же евреев «поголовно» он уничтожает, но, вероятно, какие-то ограничения для них будут, и это противно. Но замечательно то, что все жалельщики евреев в Германии или негров в Америке или индусов в Индии никогда не помнят о своем русском раскулаченном мужике, которого на глазах вымаривали как таракана.

Тем не менее не все евреи верили. От многих евреев мы слышим такое: «Зачем мы будем куда-то уходить. Ну, посадят, может быть на какое-то время в лагеря, а потом и выпустят. Хуже, чем сейчас, не будет». И люди остаются.

Среди населения антисемитские настроения все же прорываются. От призывников можно услышать «идем жидов защищать». Самое же показательное, что эти высказывания не вызывают никакого отпора ни от властей, ни от партийцев. «Не замечают». Впечатление такое, что нашему дорогому и любимому зачем то нужно развязать антисемитские настроения у черни… Эти высказывания инспирируются сверху. Может быть мы ошибаемся, но очень на то похоже.

23 августа. С питанием все труднее. Запасов, конечно, ни у кого нет. Все воруем картошку на огородах… За керосином очереди фантастические… Дворцы и учреждения эвакуируются. Статуи в парках зарывают в землю…

24 августа. …Рытье окопов начинает принимать размеры настоящего народного бедствия. Все население, непригодное к военной службе, все школьники старших классов и все полутрудоспособные женщины мобилизованы на рытье противотанковых рвов, которые должны окружить «неприступным поясом» Ленинград… Творчество военного гения Ворошилова. Граждане воспряли духом. Значит, немцев ждут к Ленинграду и скоро… Скептики утверждают, что эти египетские работы придумали специально для того, чтобы население не вздумало повторить петроградской истории в первую мировую войну. Правительство не доверяет населению и боится бунтов. А тут, во-первых, надзор за этим населением значительно облегчается, а, во-вторых, условия работы, в какие оно поставлено, отнюдь не способствует появлению каких-либо посторонних мыслей.

27 августа. Женщины с детьми и старики, которых направили на эвакуацию, вот уже пятый день сидят на площади перед вокзалом. Поездов нет, но отлучаться на квартиры нельзя. Окружены милицией. Воды нет никакой. Ночью шел дождь. Все вымокли. Дети кашляют… Пытались было некоторые женщины организовать передачу кипяченой воды и горячей пищи детям, — запретили: советские граждане не нуждаются в частной благотворительности. О них заботится государство…

28 августа. …из Ленинграда непрерывно движется толпа людей с детскими колясочками и тележками …Люди ищут спасения по-своему. Одни пробираются тайком в Ленинград, другие тоже тайком, из него бегут. Бомбят где-то очень близко.

29 августа. Фронт катастрофически приближается. Мы решили никуда не уходить из города. Несколько боевых дней пересидим или в подвалах или в щели.

…Здесь хоть какая-то надежда на спасение и на освобождение имеется. А уйти, как теперь говорят, «на эвакуацию» — гибель по плану обеспечена. Да и от надежды попасть «под немца» уходить нам никак невозможно. Как принимают беженцев, мы уже наслышаны. Некоторые уходят, потому что боятся фронта: убьют, покалечат. Но ни один поезд с беженцами не избегает бомбежки, потому что дорогое правительство ко всем санитарным и беженским поездам прицепляет воинские эшелоны, в надежде, что немцы этих поездов бомбить не будут…

А как приятно, наконец, написать такое. Правда, это еще кукиш в кармане, но не будь войны, я бы никогда не посмела его показать. А сейчас необычайно острое ощущение, что все идет по занавес. Да и у «бдителей» сильно трясутся поджилки и бдительность сильно потускнела.

30 августа. Сегодня милиция раздавала бесплатно соль населению. С каким удовольствием это делалось. Все молчали, но было совершенно ясно, что все, в том числе милиционеры, радуются. Милиционеры, в конце концов, тоже «население». И никакой толкотни не было. Добровольцы помогали насыпать мешочки, все проходило удивительно гладко и … при полном молчании. «Как в церкви», — сказал какой-то дядька. И, правда, было похоже.

Вчера немцы сбросили листовки с предупреждением, что будут бомбить привокзальный район. Несмотря на все кары, которыми грозили за прочтение листовок, листовки были все же прочитаны. Некоторые хотели уйти из домов. Но район был оцеплен милицией и не только никто не смел выселиться, но даже и за хлебом не пускали… Посмотрим, будут ли бомбить именно этот район.

1 сентября. Бомбили и зверски. И бомбили как и обещали, только привокзальный район и вдоль железной дороги на Павловск… А ведь этих жертв можно было избежать…

2 сентября. К нам во двор заехали какие-то военные машины, спасаясь от артиллерийского обстрела, начавшегося сегодня с ночи. Публика места себе просто не находит. С одной стороны, от радости, что уже скоро немцы придут сюда, а с другой — от страха… Офицер, который был начальником отряда, разговаривал с нами с большим и заметным напряжением. Видно было, что он боялся, что мы его начнем расспрашивать о положении на фронте или же его комментировать. А чего уж там расспрашивать или комментировать, когда и так все ясно. Скоро конец!..

(С писательницей Н. Ф. — Н. Л.) просидели всю ночь и проговорили. Было уже всем ясно, что большевики кончаются. Она бегала все время из своей комнаты на помойку соседнего двора с охапками красных томов Ленина… Таская на помойку сочинения величайшего гения, Н. Ф. забегала к нам перекурить и поговорить. Жаловалась на свою судьбу и советскую власть. Значит, дела этой самой власти очень неважные. Н. Ф. не из тех, кто поддается эмоциям. Не такое она получила воспитание сначала на вершинах партийной лестницы, а потом на ее низах. Все эти переживания в духе солнечной конституции сделали ее абсолютно циничной, не верящей ни в коммунистический чох, ни в идеалистический сон. Забавно ее наблюдать. Немцев то ей, конечно, есть уж чего опасаться: жена трех евреев, дочка полуеврейка. У самой рыльце в коммунистическом пушку…

9 сентября. Дни походят один на другой. Совершенно отрезаны от города и не знаем, что делается на свете. С нами сидят и Ивановы-Разумники. Он был в ссылке и вернулся перед самой войной… Иванов-Разумник очень помогает не бояться. Как только начинается сильная стрельба по нашему участку, он начинает делиться своими литературными воспоминаниями. А так как был близок со всеми символистами, акмеистами и представителями прочих литературных течений, то его рассказы очень интересны и рассказывает он необыкновенно увлекательно…

Мы начинаем уже ощущать первое едва уловимое приближение свободы. Так как публика с нами (в щели) сидит сплошь почти не интеллигентная, то она смотрит на нас как на каких-то полуумных «малохольных», которые вместо того, чтобы корчиться от страха, занимаются какими-то идиотскими и малопонятными стишками. Мы уже можем говорить и говорим много такого, чего до войны ни за что не сказали бы ни во сне, ни в пьяном виде полузнакомым людям… Дневник свой я пишу совершенно открыто. Никого это не интересует. Бдительность отсутствует в теперешнем нашем обиходе.

11 сентября. Коля (муж Осиповой — Н. Л.) составил цельную и продуманную теорию насчет большевистских фикций. Как будет жалко, если эта теория умрет вместе с ним, не дождавшись возможности себя огласить… Есть еще и кроме нас много умных людей в России. Только бы свободы дождаться… Ведь сейчас все лучшее — наша литература, искусство лежит под спудом и дожидается своего времени. И неужели же это время почти уже пришло? Дух захватывает! Одних непечатающихся прекрасных поэтов скольких мы знаем!..

12 сентября. …(говорят), что в в подвалах Екатерининского дворца каждую ночь набирается много народу — главным образом женщины с детьми. Прячутся от стрельбы и бомбежек. С ними всегда сидит кто-нибудь из партийного начальства дворцового или городского, не очень крупного и не имеющего никакой власти…

Часу в первом ночи к начальству пробрался человек с фонарем и передал ему телеграмму..: «все должны немедленно идти домой, взять с собой по чемодану и не позже, чем через час… прибыть на вокзал… для эвакуации». Люди кинулись к выходам, но из подвалов их не выпускала милиция, которой о телеграмме ничего не было известно…

15 сентября. Все дни сидели в щели, не вылезая… Впечатление полной растерянности. Мы спросили, где немцы? В Кузьмино. Значит у нас они будут примерно через два часа.

17 сентября. До сих пор никаких немцев. Ходили в город. Тишина подавляющая… В городе никакого намека на начальство нет. Если оно и есть, то спряталось… Все трясутся, что придут наши, а не немцы. Все понимают, что решается общая судьба: придут немцы, какие-то незначительные с нашей стороны ограничения, а потом СВОБОДА. Придут красные и опять безнадежное прозябание, а вернее всего репрессии и какие-нибудь новые изобретения советской юридической мысли, лагеря, а может быть и смерть. Придут, они, конечно, разъяренные, что население видело их трусость, слабость и бездарность. А этого они не прощают.

18 сентября. Немецкие самолеты сбрасывали пропагандные листовки. Мы одну подобрали. Какое убожество, глупость и подлость. А, главное, бездарность. «Морда просит кирпича». «Бей жида-политрука» и пр. И какой вульгарный и исковерканный язык. И не только на нас интеллигентов они произвели кошмарное впечатление. У всех настроение как перед смертью. Неужели же мы и здесь ошиблись и немцы то же самое, что о них говорит советская пропаганда… Иванов-Разумник высказал предположение, что это большевики, чтобы скомпрометировать немцев, под их марку выпустили листовки. Мы вздохнули с облегчением и опять стали надеяться на лучшее…

19 сентября. Свершилось. ПРИШЛИ НЕМЦЫ! Сначала было трудно поверить. Вылезли мы из щели и видим идут два настоящих немецких солдата. Все бросились к ним… Бабы немедленно нырнули в щель и принесли немцам конфеты, кусочки сахара, белые сухари. Все свои сокровища, которые сами не решались есть, а вот солдатам принесли. Немцы, по-видимому, были очень растеряны, но никакой агрессии не проявляли. Спросили, где бы умыться… И вообще, наше «завоевание» произошло как-то совсем незаметно и неэффектно. Даже немного обидно: ждали, волновались, исходили смертным страхом и надеждами и пришел какой-то немец с разбитым куриным яйцом в руке, и яйцо для него имело гораздо большее значение, чем все мы с нашими переживаниями. Мы даже слегка надулись на немцев. И все же КРАСНЫХ НЕТ! СВОБОДА!

21 сентября. Опять началась стрельба. Но теперь стреляют большевики. Фронт проходит между Федоровским городком и Кузьминым. Но это, конечно, ненадолго. Какое огромное наслаждение и удовлетворение открыто признать себя врагом этого проклятого строя. Ведь теперь начинается совершенно новая жизнь. Должна начаться. А на душе противный холодок недоверия. Вот не вижу я как-то нашей новой жизни. Вероятно, это от усталости. Война скоро кончится и тогда начнется нечто непредставляемое. Только нам всем отдохнуть надо.

23 сентября… Беседовали с двумя молоденькими офицерами. Один сказал по поводу Евангелия: мое Евангелие — труды фюрера и фюрер мой Бог. Что же это? У них то же, что у нас? Не ошибаемся ли мы в них? Хотя, какое нам дело до них, а им до нас?

25 сентября. Не успели приспособиться к новому положению, как от коменданта приказ — всем завтра быть готовым к эвакуации. Брать только по одному чемодану и узлу на человека. Неужели же они дальше не пойдут? Стали паковаться…

26 сентября. Эвакуация по каким-то непостижимым причинам отменяется.

30 сентября. Начались первые заморозки… У нас при советской власти никогда не было столько топлива, сколько имеем сейчас. Рядом с нами Дом Отдыха профсоюзов и там остались прекрасные березовые дрова. Такого мы не видели со времени НЭПа… Топи, сколько хочешь. Это тебе не «норма» по ордеру — четверть метра сырой осины на месяц. С другой стороны нашим соседом является особняк Толстого, в котором был «Дом Литератора» — оттуда мы натаскали угля. Зима вполне обеспечена и экономить не надо… Сегодня нам принесли немного селекционных семян со станции Вавилова. Съедобны только фасоль, горох и соя. Но их очень мало. Все это в селекционных мешочках. У меня сердце защемило: люди трудились годами, чтобы вывести эти сорта, а теперь это пойдет на два-три супа. Ничего! В свободной России мы скоро все наверстаем!

…Немцы пока еще абсолютно ничем себя не проявляют. Только нельзя после темноты выходить из дому, запирать на ночь дверей. В любое время дня и ночи военные патрули могут ввалиться к тебе в комнату и проверить нет ли у тебя в постели немецкого солдата, а под постелью большевистского шпиона. Но это война… Сегодня опять была объявлена эвакуация.

1 октября. Эвакуация отменена…

5 октября. Немецкая идиллия кончилась. Начинается трагедия войны. Вчера против аптеки немцы повесили двух мужчин и одну девушку. Повесили за мародерство. Они ходили в запретную территорию между немецкими и русскими окопами и грабили пустые дома. И хотя это война и мы на фронте, но все же какая-то темная туча легла над городом. У всех настроение мрачное. Ведь люди поверили, что всем ужасам и безобразиям теперь конец. Начинается новая свободная и правовая жизнь. А тут публичная казнь! Население спокойно и терпеливо переносит все бытовые и и военные невзгоды, оправдывая их войной. Компенсировалась надеждой на новую свободную жизнь. Теперь надежда как-то сразу угасла. Многие начинают самостоятельно уходить к немцам в тыл. Некоторые же пытаются перейти фронт и идти к «своим». А на самом деле хотят уйти от фронта. Что же их там ждет? Морозы усиливаются, а бои приостановились. По-видимому, немцы собираются здесь задержаться. С едой все хуже и хуже. Разыскиваем промерзшие турнепсы на полях… Парки минируются. Особенно трудно доставать воду, так как водопровод разбит. Уже давно не горит электричество…

10 октября… Немцы организовали столовую для населения. Обед стоит три рубля. Выдаются по талонам, которых ограниченное количество. Талоны распределяются городской управой. Имеется и городской голова, который в просторечии именуется бюргермейстером. А мы, значит, бюргеры. Как-то дико. В столовой отпускают супы. Обычно, это горячая вода и на каждую тарелку приходится (буквально) или одна пшеничка, или горошинка, или чечевинка. Привлекательна только возможность купить при супе одну лепешку из ржаной муки. Они величиной с блюдечко для варенья и имеют чисто символическое значение, но по вкусу — ни с чем ни сравнимо. Ведь почти с самого прихода немцев мы даже и не видели хлеба…

Я назначена квартуполномоченным. Что это должно обозначать, никто не знает. Обязанности мои: никого не пускать в пустые дома и «следить за порядком». За каким порядком никто не знает, не знаю и я. Да и знать не очень хочу, потому что все равно никакого «порядка» быть не может. Люди переходят из одного дома в другой беспрерывно. Дома горят и от снарядов и от других неуловимых причин. Жильцы уходят в окружные деревни, в тыл… Некоторые оптимисты, изголодавшиеся по человеческому жилью без нормы, стремятся захватить квартиры побольше и получше, мечтая остаться в них и после войны… Самая основная и характерная черта нашей теперешней жизни — перманентное переселение. По улицам непрерывно движутся толпы людей с места на место, нагруженные тележками с мебелью и узлами…

14 октября. Сегодня наш с Колей юбилей: 22 года мы прожили вместе.

Никогда еще наша жизнь не была еще столь напряженной. С одной стороны, угроза физическому существованию как от снарядов и пуль, так и от голода, а с другой — непрерывное и острое ощущение свободы. Мы все еще переживаем медовый месяц думать и говорить по-своему. Немцы нами, населением, совершенно не интересуются, если не считать вдохновений комендантов, которые меняются чуть ли не еженедельно, да еще мелкого грабежа солдат, которые заскакивают в квартиры и хватают, что попало.

Усиленно покупают за хлеб золото и меха. За меховое пальто дают 2 буханки хлеба и пачку табаку. Но ПЛАТЯТ. Жадны и падки они на барахло, особенно на шерстяное, до смешного. Вот тебе и богатая Европа. Даже не верится. А пишут всякие гадости про красноармейцев, которые набрасывались в Финляндии на хлам. Так то же советские, в самом деле нищие. А тут покорители всей Европы!

17 октября. …Н. Ф. крестится при каждом близком разрыве и это делает ее несколько человечнее и приемлемее для нас. Хотя мы прекрасно знаем, что если она только попала бы опять к красным, то, конечно, немедленно перестала бы «верить» и еще обязательно выдала бы нас с головой, передав и с прикрасами все, что мы говорим теперь о нашей дорогой и любимой власти. Партийная диалектика.

22 октября. (Первый опыт общения с немцем из СС — Н. Л.).

23 октября. Пошла в управу и расспросила нашего бургомистра о вчерашнем визитере. Оказывается, с такими знаками ходят какие-то «СС».

Говорят, что это почище наших ГПУ. Стоят они в Александровском дворце…

Пишу все это при ярком свете. Освещаемся по способу эскимосов. Нашли в сарае бутылку какого-то масла. Есть нельзя — воняет. Но горит превосходно…

Теперь появилась масса книг, от которых при советчиках мы и мечтать не смели. Например, сейчас читаю «Бесы» Достоевского. Сейчас этот роман производит еще более потрясающее впечатление, чем раньше. Все пророчества сбылись на наших глазах

1 ноября. (Описание рискованных операций продажи вещей немцам, а также знакомство с первым белым эмигрантом — Н. Л.) …бывший морской офицер. Воспитанный, упитанный, вымытый и нестерпимо и по нашим масштабам утрированно вежливый. Как на театре. Рассказывал о работе белой эмиграции против большевиков. Сам он из Риги. Обещал дать мне Шмелева и еще некоторые книги, изданные за границей. Работает переводчиком у немцев. Все как во сне. МЫ и настоящий БЕЛЫЙ ЭМИГРАНТ…

2 ноября. Коля… получил плату за кожух и принес полмешка настоящей еды. Все же Европа имеет свои моральные минимумы. И честные люди, даже и немцы, не перевелись на свете… А принес он вещи волшебные: КРУПУ, мясные консервы, ТАБАК, и хлеб. Крупы много. Ни с чем не сравнимое ощущение полного желудка! Крупы теперь нельзя достать ни за какие деньги и сокровища.

4 ноября. С едой все хуже… Немцы берут на учет все продукты. А так как у нашего населения никаких продуктов нет, то взяты на учет все огороды… Собираем желуди. Но с ними надо уметь обращаться. Я научилась печь прекрасные пряники из желудей с глицерином и корицей. Желуди надо очистить и кипятить, все время меняя воду…

Художник Клевер, сын знаменитого пейзажиста Клевера, съел плохо приготовленную кашу из желудей, отравился танином и у него отнялись ноги. Нужно было молоко (далее — о том, как бабка, у которой была корова, не хотела продавать молоко больному и лишь после вмешательства немца стала это делать — Н. Л.): «Вот тебе советские Минины и Пожарские. Вот тебе советское воспитание. И каким героем и морально «светлой личностью» выглядит этот немецкий враг, по сравнению с этой бабой и ее присными…

6 ноября. Начались уже настоящие морозы, но топлива сколько хочешь. Все полуразрушенные дома можно разбирать на топливо…

8 ноября. Сегодня к нам пришел знакомиться некий Давыдов. Он фольксдойч, как теперь себя называют многие из обрусевших немцев. Работает переводчиком… при СД… Хочет оказать Коле протекцию. Он слушал Колины лекции по истории в Молочном Институте и был от них в восторге, как и все прочие профессора и преподаватели… Этот Давыдов, хоть и переводчик, которые почти все поголовно оказались сволочью… — не таков. Он, сколько может, оказывает помощь населению.

Переводчики — сила и большая. Большинство из них страшная сволочь, которая только дорожит своим пайком и старается сорвать с населения все, что только возможно, а часто даже и то, что невозможно. А население целиком у них в руках. Придет человек в комендатуру по какому-нибудь делу, которое часто означает почти жизнь или смерть для него, а переводчик переводит все, что хочет и как хочет. И всегда бывает так, что комендант требует от него невозможных взяток. А взятки даются тоже через переводчиков. Все они вымогатели и ползают на брюхах перед немцами. Я сама видела в комендатуре такого. Говорят, что Давыдов… при переводах всегда держится елико возможно близко к истине и никогда не берет с населения взяток.

…Хотя наша дорогая родина и стала нам всем поперек горла, а все же для нас было бы невозможно выдать врагу какой-нибудь военный секрет. И хотя наша родина не народ и не государство, а проклятая шайка бандитов, а вот поди ж ты — не смогли бы…

11 ноября. Протекция и блага, которые нам принес Давыдов, состоят из трех тарелок супа. Но немецкого, но ежедневно, но не солдатского, а из того самого СД, который я так пророчески избрала в свои покровители. Это такая роскошь, за которую не только первородство продашь. Работа, которая потребовалась от Коли, состоит в исследовании по истории бани и тому подобной чепухе. Кажется, эта история нужна для того, чтобы доказать, что у славян бани не было и ее им принесли просвещенные немцы. Боже, до какой глупости могут доходить просвещенные европейцы. Война, кровь, ужасы и тут история бани. Но хорошо, что хоть суп за нее платят. Коля говорит, что он напишет работу и докажет, что славяне принесли немцам и европейцам баню. Так, мол, говорят исторические летописи, а что говорит по этому поводу Заратустра не интересно… Я очень прошу Колю растянуть процесс исторических изысканий елико возможно на дольше. От этих занятий, как будто, предательством родины не пахнет… Хотя и знаем, что большевизм не победишь благородными чувствами и сохранением своих патриотических риз. Да и настоящий наш патриотизм в том, чтобы помогать ВСЕМ врагам большевизма.

…Скольких мы уже знаем бывших коммунистов, которые работают «не за страх, а за совесть» на немцев. Да не просто с ними сотрудничают, а все или в полиции, или в пропаганде. Кто их знает, может они и искренне, но все же как то в это не верится. Не переделать волка в овечку. Что они беспринципны принципиально — это то хорошо известно и что для них нет никаких принципов, кроме волчьих — тоже известно.

12 ноября. Жизнь начинается робинзонья. Нет… самого необходимого. И наша прежняя подсоветская нищета кажется непостижимым богатством. Нет ниток, пуговиц, иголок, спичек, веников и много что прежде не замечалось… Особенно тягостно отсутствие мыла и табаку… От освещения коптилками, бумажками и прочими видами электрификации вся одежда, мебель и одеяла покрыты слоем копоти…

…Немцы организовали богадельню для стариков и инвалидов… Организован также детский дом для сирот. Там тоже какой-то минимальный паек полагается. Все остальное население предоставлено самому себе. Можно жить, вернее, умереть, по полной своей воле. Управа выдает своим служащим раз в неделю да и то нерегулярно или по килограмму овса или ячменя… или мерзлую картошку…

Голод принял уже размеры настоящего бедствия. На весь город имеется всего два спекулянта, которым разрешено ездить в тыл за продуктами. Они потом эти продукты меняют на вещи. За деньги ничего купить нельзя. Да и деньги все исчезли… Хлеб стоит 800–1000 руб. за килограмм, меховое новое пальто — 4–5000 рублей… Совершенно сказочные богатства наживают себе повара при немецких частях…

18 ноября. Морозы уже настоящие. Население начинает вымирать… У нас уже бывают дни, когда мы совсем ничего не едим. Немцы чуть ли не ежедневно объявляют эвакуацию в тыл и так же чуть ли не ежедневно ее отменяют. Но все же кое кого вывозят, главным образом молодых здоровых девушек. Мужчин молодых почти совсем не осталось. А кто остался, те ходят в полицаях. Многие также разбредаются куда глаза глядят. Кто помоложе и поздоровее, норовит спрятаться от эвакуации. Некоторые справедливо считают, что сами они доберутся куда хотят… Некоторые ждут скорого конца войны и стараются пересидеть на месте… Надоело все до смерти.

…Нужно признаться, что немцы в подавляющем своем большинстве народ хороший, человечный и понимающий. Но сейчас-то война, и фронт, и всякие там идеологии и черт знает что еще. Вот и получается, что хорошие люди подчас делают такие вещи, что передушил бы их собственными руками. И все же мы рады бесконечно, что с нами немцы, а не наше дорогое и любимое правительство. Каждый день приходится проводить параллели. Пошла бы я в комендатуру. Что, меня там выслушали бы? Да ни за что. Еще бы и припаяли бы несколько лет за «антисоветские разговоры» или за что-нибудь еще.

22 ноября. …Начали выселять людей из Александровки, так как там все время идут бои… Жители Александровки почти все исключительно железнодорожники. Они были всегда на привилегированном положении. Каждый имел подсобное и необлагаемое хозяйство: участок земли при собственном доме, коров, коз, пасеки, птицу. Плюс еще так называемые «провизионки» — билеты, дающие право на провоз продуктов из провинции… Было же наоборот. Они возили продукты в провинцию и на этом колоссально зарабатывали. Это были своеобразные советские помещики и жили они так, как и не снилось ни колхозникам, ни единоличникам. Выселяться им не хочется…

25 ноября. Коля слег от голода… Супы наши СДшные кончились, так как, по-видимому, Коля не угодил историей бани.

26 ноября. Продали мои золотые зубы. Зубной врач за то, чтобы их вынуть, взял с меня один хлеб, а получила я за них два хлеба, пачку маргарина и пачку леденцов и полпачки табаку…

29 ноября. Коле хуже… Продавать и менять больше, кажется, уже совсем нечего. А еще вся зима впереди. Я решила продать свое обручальное кольцо, которое ни за что не хотела продавать, потому что это плохая примета. Но на лице у Коли стали появляться еще более плохие приметы (далее — о шкурности врачей Падеревской, Коровина и сестры Бедновой из дома инвалидов, обиравших больных и раненых — Н. Л. ).

…Решилась я и пошла продавать свое кольцо к одному немецкому повару. Этот негодяй предложил мне за кольцо в 15 грамм червонного золота один хлеб и полпачки табаку. Я отказалась. Лучше помереть с голоду, чем потакать такому мародерству. Иду по улице и плачу. Ну, просто, уже никакого терпения не стало. Не могу я себе представить, что Коля так и помрет от какой-то дурацкой войны и оккупации. Разве затем мы так пуритански берегли свою непродажность нашей проклятой власти, чтобы вот так тут и сдохнуть из-за нее… Иду и ссорюсь с Богом и Он меня услышал. Попался мне на улице тот самый Мануйлов и посоветовал сходить в комендатуру к повару, который только что прибыл на фронт и еще не разжирел… И произошло настоящее чудо. Повар взял мое кольцо… ухватил мой рюкзак и стал сыпать в него муку безо всякой мерки. Скреб совком по дну бочки и ругался, что муки мало. Насыпал примерно треть рюкзака. Потом спросил хочу ли я сахару. САХАРУ! Пихнул пакет сахару в 2 кг. Я осмелела и попросила хлеба. «Тюрлдих» пробормотал повар и положил три хлеба… Увидел огромный кусок мяса, отрубил чуть ли не половину и тоже запихал в рюкзак. Я боялась перевести дыхание, чтобы он не опомнился и сказка бы не прекратилась…

5 декабря. Поваровы чудеса продолжаются. (За дровами в сарае) нашли… великолепный турецкий ковер из квартиры Толстого. По-видимому, кто-то из соседей украл его, зашил, а вывезти не успел…

6 декабря (столкновение с немцами из-за дров — Н. Л.). Из-за дров я им дала бой. Притянула их в комнату, где на постели лежал Коля в прострации… и начала их срамить. Вот, мол, альтер герр, и профессор, и про историю бани упомянула, и про то, что работаю в Управе, а вы, мол, молодые и здоровые и вам лень дров напилить и вы у нас отбираете. В общем пристыдила и не все дрова забрали. Немцев не надо бояться, а надо на них налетать. Это я хорошо заметила.

17декабря. Доглодали последнюю косточку. У Коли спал живот, и глаза перестали блестеть. Ужасен этот голодный блеск глаз. Они даже начинают светиться в темноте. Это не выдумка… Институт квартуполномоченных кончился и меня перевели работать в баню для военнопленных… Теперь я буду получать… немецкий паек: 1 кг муки на неделю, 1 хлеб, 36 гр жира, 36 гр сахара и один стакан крупы. Этого хватает весьма скромно на 3–4 дня, но все же иметь три дня в неделю какую-то еду весьма важно…

Трупы в доме инвалидов лежат в подвале… То, что мы увидели, не поддается никакому описанию: около десятка совершенно голых трупов брошены, как попало…

18 декабря. Ночью мне пришла гениальная идея. Немцы очень празднуют Рождество, а у нас имеется большой ящик еще дореволюционных елочных украшений. Начну менять игрушки…

19 декабря. Ночью был где-то бой очень близко около нас. Мы пережили даже не страх. Это что-то не поддающееся словам. Только представить себе, что мы попадаем опять в руки большевикам. Я пошла в больницу к доктору Коровину и сказала, что не уйду, пока не получу какого-нибудь яду… Дал морфий. Только, вероятно, на двоих мало. Хотя мы теперь так слабы, что нам хватит. А я решила по приходе большевиков отравиться сама и отравить Николая так, чтобы он этого не знал.

20 декабря. Жизнь становится все ужаснее. Сегодня идем на работу в баню, вдруг распахивается дверь в доме и из нее выскакивает на улицу старуха и кричит: «Я кушать хочу, поймите же, я хочу кушать!» Мы скорее побежали дальше. Слышали выстрел…

На днях, одна женщина против управы собирала щепки… Напротив квартируется команда СС. Часовой что-то кричал этой женщине, но ни она, ни кто другой не могли понять, чего же он хочет. Тогда он приложился и застрелил ее. Как курицу. Днем. На глазах у всех. Торговля игрушками идет полным ходом, но из-за заносов у самих немцев сейчас мало еды…

У Ивановых-Разумников положение хуже нашего. Они принципиально не хотят работать на немецкий паек. Очень их за это уважаю, но последовать им не могу тоже по принципиальным основаниям. Если они и мы помрем с голода, то кто же будет работать против большевиков?.. Если порядочные люди будут сейчас блюсти свою чистоту и все предоставят Падеревским и Бедновым, то что же будет с русским народом в конце концов? Он и так говорит: «Один бес — большевики были — сволочь нами управляла и теперь то же самое. Лучше сидеть на месте и не рыпаться. Все равно лучше не будет. Нет добра в мире».

…Кстати сказать, фашисты сами очень сильно восстанавливают народ против себя. И не только русский. Я присутствовала при том, как несколько солдат с фронта осуждали своих СС за их подлое отношение к русскому населению и к немецким солдатам и даже офицерам. Значит и у них, так же как у нас!

21 декабря. Немцы стали добренькие перед Рождеством…

Очень мы устали. Иногда приходит в голову: а, может, просто сложить лапки, лечь и не вставать, пока не помрешь. Но мне сейчас помирать никак нельзя. Коля без меня не выдержит… Спасает не инстинкт самосохранения, а инстинкт ДРУГОСОХРАНЕНИЯ.

…У нас настоящая беда с Колей. Вечные скандалы из-за каждого кусочка пищи. Невозможно его заставить съесть хоть капельку больше, чем все. А делить мы научились все поровну и до того наловчились, что маковое зернышко разделим на три части без ошибки.

23 декабря. Умер Александр Нилович Карцев. Умер, имея несколько фунтов гречневой крупы и муки. Умер от голода, имея, по нашим понятиям, очень много золота. Это еще один вид самоубийц. Люди боятся будущего голода и потому голодают до смерти сейчас и умирают на продуктах… (все) боятся будущего. А настоящее таково, что никакого будущего может и не быть…

Сейчас главным возбудителем жизненных сил у него является надежда пересидеть фронт и начать настоящую работу или в Новой России, или против большевиков, если они к тому времени еще не погибнут. Если бы не эта надежда, он давно бы умер.

Сейчас я его уговариваю начать писать книгу о настоящей природе большевиков. У него очень много интересных мыслей на этот счет. Он согласился. Но так как условий-то для такой работы нет, то он очень сердится. А какая уж тут умственная работа! Днем работа по хозяйству (молоть крупу), а вечером нет света, нет бумаги, нет чернил, нет стола…

Дотерпеть бы только до весны. Я пишу на всяких немыслимых клочках и держу свою работу на коленях. Пишу при свете печки. А он так не умеет.

Меня тоже очень сильно спасает мой этот дневник. Каждый факт и каждое событие рассматриваешь с точки зрения того, стоит ли его записать, или нет…

Писатель Беляев, что писал научно-фантастические романы вроде «Человек-Амфибия», замерз от голода у себя в комнате. «Замерз от голода» — абсолютно точное выражение. Люди так ослабевают от голода, что не в состоянии подняться и принести дров. Его нашли уже совершенно закоченевшим…

Профессор Чернов умирает от психического голода… Человек физически не голодает, но так боится начать голодать, что умирает…

24 декабря. Морозы стоят невыносимые. Люди умирают от голода в постелях уже сотнями в день. В Царском Селе оставалось к приходу немцев примерно тысяч 25. Тысяч 5–6 рассосалось в тыл и по ближайшим деревням, тысячи две — две с половиной выбиты снарядами, а по последней переписи Управы, которая проводилась на днях, осталось восемь с чем-то тысяч. Все остальное вымерло. Уже совершенно не поражает, когда слышишь, что тот или другой из наших знакомых умер. Все попрятались по своим норам и никто никого не навещает без самого нужнейшего дела. А дело всегда одно и то же — достать какой-нибудь еды.

Бесконечно назначаются и отменяются общие эвакуации. Паспорта опять превратились в угрозу. Вечные регистрации и перерегистрации… Население опять начало бояться паспортов, как было при недоброй памяти советской власти. Появляются разные вербовщики рабочей силы, то в Эстонию, то в Латвию. Народ рвется туда, но берут по каким-то никому неизвестным признакам. Мы тоже ходили пробовать. Ничего, конечно, не вышло….

25 декабря. Были вчера на елке у Давыдова. Сказочное изобилие. Хлебных лепешечек сколько угодно. Тех самых, которых не хватает для умирающего от голода населения… В гостях был городской голова со своей женой… Они знают всех немцев, стоящих в городе, имеют с ними связи и этой связью пользуются. А населению они, конечно, не помогают нисколько. Хорошо, что хоть сами не грабят это население…

…Был неприятный визит. Русский. Упоенный своим вчерашним пребыванием на офицерской елке, тактично рассказывал нам, что он ел и пил… как милостивы к нему были немецкие офицеры. Еле сдержалась, чтобы его не выгнать… Какая шпана. Говоря о немцах, он говорит «мы», а ведь этот прохвост при первом признаке немецкой слабости продаст их даже не за пачку папирос, а за солдатский окурок. Нет, как бы мы ни ненавидели большевиков и как бы мы не ждали немцев, мы никогда не скажем про себя и про них «мы».

26 декабря. Профессор Чернов умер… Наш городской юрист также заболел психическим голодом. А они питаются гораздо лучше нас… Как много полезного могли бы найти для себя психологи и философы, если бы наблюдали людей в нашем положении…

(Далее пример того, как Осипова сначала не хотела помочь, а потом накормила дворничиху — Н. Л.): В наказание себе я ей дала полную тарелку. Нужно было видеть, как она ела. Ела и плакала. Я знала, почему она плачет. Потому что она ест, а сын не ест. И как много сейчас таких жен и матерей. Чтобы ее несколько утешить, я дала ей корочку хлеба для сына. Она ничего не сказала, но мы поняли друг друга…

27 декабря. Как медленно идут дни. И все они такие безнадежные и безрадостные. Люди перестали любить и ненавидеть. Перестали о чем-либо говорить и думать, кроме пищи. Почти всех нас мучают теперь сны. Все время снится еда. Всякая…

…По улицам ездят подводы и собирают по домам мертвецов. Их складывают в противовоздушные щели. Говорят, что вся дорога до Гатчины с обоих сторон уложена трупами. Это несчастные собрали свое последнее барахлишко и пошли менять на еду. По дороге, кто из них присел отдохнуть, тот уже не встал.

Любопытен теперешний фольклор. Он тоже относится к еде. Ходит масса всяческих легенд обо всяческих съедобных чудесах. То немецкий генерал нашел умирающую от голода русскую семью и приказал ей выдавать каждый день по ПЯТИ хлебов НА ЧЕЛОВЕКА и по пяти кило картошки. Фантазия не идет дальше хлеба и картошки, то есть того, чего больше всего не хватает. Не мечтают ни о золоте, ни о чем другом. И таких легенд ходит невероятное количество…

А вот и не легенда. Обезумевшие от голода старики из дома инвалидов написали официальную просьбу на имя командующего военными силами нашего участка и какими-то путями эту просьбу переслали ему. А в ней значилось: «Просим разрешения употреблять в пищу умерших в нашем доме стариков». Комендант просто ума лишился. Этих стариков и старух эвакуировали в тыл. Один из переводчиков, эмигрант, проживший все время эмиграции в Берлине, разъяснил нам… что эта эвакуация закончится общей могилой в Гатчине, что немцы своих стариков и безнадежно больных «эвакуируют» таким образом. Думаю, что это выдумка. А впрочем, от фашистов, да кажется и от всего человечества можно ожидать чего угодно. Большевики все-таки не истребляют народ таким автоматическим образом. Не могу сейчас найти правильной формулы, но чувствую, что у большевиков это не так… Но хрен редьки не слаще…

1 января 1942 г. Что-то он нам принесет, этот самый 42-й! …В городе одна забава кончилась трагически. Немцы были у своих кралечек. Офицеры напились и начали издеваться над девушками. Те защищались и во время драки упал светильник и дом загорелся. Девушки бросились бежать, а офицеры стали за ними охотиться как за кроликами. Трех убили, а одну ранили…

2 января. Опять началась работа в бане. Господи, когда же кончатся эти ужасы. Немец-конвоир хотел избить палкой умирающего военнопленного. Банщицы накинулись на конвоира и чуть его самого не убили. И это голодные, запуганные женщины…

4 января. …Немцы боятся публичности и все гадости стараются сделать под шумок… Конечно, это война, фронт и прочее, но от потомков Шиллера и Гете хотелось бы чего-то другого. Между прочим, есть вещи, творимые этими самыми европейцами, которых русское население им никак не прощает, особенно мужики. Например, немцам ничего не стоит во время еды, сидя за столом, испортить воздух. Об этом нам рассказывал со страшным возмущением один крестьянин. Он просто слов не находил, чтобы выразить свое презрение и негодование… Русский мужик привык к тому, что еда — акт почти ритуальный. За столом должно быть полное благообразие. В старых крестьянских семьях даже смеяться считается грехом. А тут такое безобразное поведение. И еще то, что немцы не стесняются отправлять свои естественные надобности при женщинах. Как ни изуродованы русские люди советской властью, они пронесли сквозь все страстную тягу к благообразию. И то, что немцы столь гнусно ведут себя, причиняет русскому народу еще одну жестокую травму. Он не может поверить, что народ-безобразник может быть народом-освободителем.

У нас привыкли думать, что если большевики кого-то ругают, то тут то и есть источник всяческого добра и правды. А выходит что-то не то… Среди военнопленных уже ходит частушка:

«Распрекрасная Европа, Морды нету, одна…»

7 января. Вчера у нас ночевали Ивановы-Разумники. Мы не спали всю ночь и просидели у прелестной елочки и даже со свечками, которые доставали общими усилиями… Разумник Васильевич и Коля были на высоте. Рассказы, стихи, шутки. Пели колядки. На несколько часов удалось забыть окружающее… голод, нищету и безнадежность. Разумник Васильевич пригласил нас на будущий пир. У него в Ленинграде хранится бутылка коньяку, подаренная ему при крещении его крестным отцом. Когда ее дарили, ей было уже 50 лет. Теперь Разумнику Васильевичу 63 года… Мы приглашены ее распить, когда кончится война и большевики. Более достойного дня для такой выпивки он не может себе представить. Мы поклялись все собраться в Ленинграде или как там он будет называться в первое же Рождество после падения большевиков и выпить этот коньяк…

14 января. Сегодня… объявили, что баня будет с завтрашнего дня обслуживать немцев. …Беднова в восторге: «Избавимся, наконец, от этих вшивых оборванцев». Дрянь этакая…

16 января. Большое удовлетворение. Баня будет обслуживать опять военнопленных и русское городское население. Население, конечно, наберется вшей и заболеет тифом…

…Всюду у немцев пролезает самая паскудная сволочь и старается через этих дураков свести свои счеты с народом. Лизали пятки большевикам, а теперь мстят за это ни в чем неповинным людям. Пропади они все пропадом. Только бы дождаться конца войны, а тогда уж не дадим им и на пушечный выстрел подойти к власти. Да они и и не смогут. Они только и умеют, что лизать чужие сапоги…

20 января. …Такие времена, как мы сейчас переживаем, являются лакмусовой бумажкой для пробы людей. Выдержит ЧЕЛОВЕК — настоящий, превратится в животное — не стоящий…

25 января. Татьянин день. Где то теперь Ната! Если они не уехали из Ленинграда, то, судя по слухам, им там никак не выдержать. Там еще хуже, чем у нас. Судя по тому, как их бомбят и обстреливают и плюс еще осада, у нас тут прямо рай…

27 января. Пришли немцы и «попросили» у нас пианино «до конца войны». Отдадут, когда война кончится. Видали нахалов! Странно слышать, что вот здесь, около нас, на фронте есть еще и другая жизнь. Клуб, танцы, концерты. Дико и фантастично.

31 января. Событий никаких, если не считать того, что число умирающих возрастает с каждым днем… (Говорим) очень слабыми голосами. Всегда на одну и ту же тему: какова будет жизнь, когда немцы победят, война кончится и большевиков разгонят. Имеется уже совершенно разработанный план устройства государства, программа народного образования, землеустройства и социальной помощи. Вообще, предусмотрены все случаи жизни.

…Горит коптилка или чаще (комната) освещается печкой. За стенами разрушенный город. Свистят снаряды… Если нужно встать и пойти в темную и холодную кухню «по нужде», человек терпит елико возможно, потому что встать — это большой и тяжелый труд. И над всем этим превалирует беспрерывное, сверлящее чувство голода, того голода, который разрывает внутренности и от которого можно начать выть и биться. И непрерывно мозг сверлит одна мысль: где и как достать еды!

И вот как-то в один из таких вечеров я спросила всех наших М. Ф., Витю (мальчик 15 лет), Колю: «А что ребята, если бы сейчас пришел к нам какой-нибудь добрый волшебник и предложил бы нам перенестись в советский тыл. И там была бы довоенная жизнь и белый хлеб, и молоко, и табак, и все прочее. Или сказал бы, что и до конца дней наших будете жить вот так, как сейчас. Что бы вы выбрали?» И все в один голос, еще я не успела докончить фразы, сказали: остаться так, как сейчас. Ну, мы с Колей, понятно. Мы все предпочтем советской власти. А вот Витя, воспитанник этой самой власти. Я спросила у него — почему. Очень спутано и сбивчиво он смог все-таки дать понять, что там, в прежней жизни, не было никаких надежд, а теперь он видит надежду на лучшее. А М. Ф., которой при советской власти уж совсем было неплохо жить, просто обругала меня, чтобы я не приставала с глупостями. «Всякому понятно, почему».

Может быть я выживу и этот дневник уцелеет. И, вероятно, я сама буду читать эти строки с сомнением и недоверием. Но было все именно так, как я сейчас записала. Мы предпочитаем все ужасы жизни на фронте без большевиков, мирной жизни с ними. Может быть потому, что в глубине сознания мы верим в нашу звезду. Верим в будущее освобождение. И уж очень хочется дождаться времени, когда можно будет работать во весь дух. А работы будет очень много. И работники будут нужны. И еще поддерживает мстительное желание посмотреть на конец «самого свободного строя в мире», испытать радость, при мысли о которой дух захватывает…

4 февраля. …договорилась с городским головой о том, (что) Коля будет собирать книги из частных библиотек.

…Немцы, каких мы здесь видим, производят впечатление совершенно неинтеллигентных людей и во многих случаях диких. Наши военкомы, конечно, никогда не зачислили бы чудаковатого профессора в сумасшедшие только потому, что он не грабит квартир, а собирает книги для общего пользования. И обязательно помогали бы ему в этом, чем только могли бы. А для этих гетевско-кантовских душ все, что бескорыстно — непонятно и пахнет клиникой для душевнобольных. Воспитание у фашистов и большевиков дается, по-видимому, одинаковое, но разница в народе.

Наших воспитывали в большевистких принципах 20 лет и все же не могли у них вытравить подлинного уважения к настоящим культурным ценностями и их носителям. А там фашисты у власти какой-то десяток лет и такие блестящие результаты. Вероятно, Коля прав, когда говорит, что вся Европа охотно примет коммунизм и единственный народ, который с ним борется — русский. Я всегда с ним спорила. Уж очень наш народ казался мне диким и некультурным. Теперь же мне все яснее становится разница между культурой и цивилизацией. Немцы цивилизованы, но не культурны. Наши дики, не воспитаны и пр., но искра Духа Божия, конечно же в нашем народе гораздо ярче горит, чем у европейцев. Конечно, и среди немцев есть ЛЮДИ, но все же ШПАНЫ больше.

6 февраля 1942 г. Коля страстно увлечен своим новым занятием. Надо видеть эту фигуру. Заросший, еле передвигающий ноги с маленькими саночками и со стопочкой книг. Много то он увезти не может. И бродит такой призрак культуры по Царскому Селу, по пустым мертвым улицам, среди развалин, под обстрелами… Особенно огорчен тем, что погибла библиотека Разумника Васильевича… А там было несколько тысяч томов и все интереснейшие раритеты. Солдаты рвут и топчут и топят печки ими. И там была его переписка с такими поэтами как Вячеслав Иванов, Белый, Блок и прочими символистами и всеми акмеистами. Несколько раз умоляли немцев из этого дурацкого СД вывезти все эти сокровища. Всякий раз обещали и ничего не сделали. И теперь все пропало. НИЧЕГО не осталось. Вот тебе и Гете с Шиллером… Нет, наши военкомы гораздо понятливее на такие вещи.

8 февраля. Очень мне сегодня печально. Проводили нашего Витю… Что-то нет у нас доверия к этим эвакуациям… слухи пробиваются даже к нам, совершенно оторванным от мира, как будто эвакуируют в Германию на самые тяжелые работы. И что к русским там относятся как к «унтерменшам». А слухи держатся весьма упорно…

9 февраля. Все упорнее идет шепоток, что союзники, американцы и англичане, оказывают громадную помощь большевикам и что немцы скоро приостановят свое победное шествие по России. Мы здесь ничего толком не знаем. Немецким сообщениям начинаем также мало верить, как и большевистским. Уж очень много общего у этих господ. По их сведениям, они все продвигаются вперед. Но почему же здесь, у нас, они остановились и ни с места? Давно пора занять Ленинград. Говорят, что они решили не тратить сил на бои и хотят выморить его до чиста.

11 февраля. Город вымирает. Улицы совершенно пусты. По утрам ходить по некоторым улицам просто невозможно. Возят по ним трупы. А по другим ходить запрещено по каким-то военным соображениям. И вот, каждое утро получаешь этакую моральную зарядку — 3 или 4 подводы, груженые как попало совершенно голыми трупами. И это не отвлеченные трупы, а твои знакомые и соседи. И всякий раз спрашиваешь себя, не повезут ли завтра и меня таким же образом, или еще хуже, Колю… Сейчас с необычайной остротой чувствуется наше полное одиночество в этом мире. Во всем этом ужасном и кровавом мире. Иногда кажется, что людей совсем нет, а только звериные рожи и жалкие, полураздавленные рабы. Где же знаменитое человечество?..

15 февраля. Нечего было записывать. Все одно и то же все становится безнадежнее… (далее — об очаровании священником, который провел 10 лет в концлагере. Был выпущен перед самой войной и уже во время нее пробрался в Царское Село к своей матушке. — Н. Л.) Бредит новой церковной жизнью. Роль прихода ставит на очень большую высоту. Вот таких нам и надо. Не сдающихся… Если бы во главе прихода стал настоящий священник, то он смог бы сделать очень много. Не с немецкими кралечками, а с настоящей молодежью, которая рвется к церкви и к религиозной жизни. Это я знаю… из разговоров с военнопленными в бане. Люди умирают от голода, вшей, тифа, жестокого и подлого обращения с ними немцев, так и тех русских, которые стоят у власти над ними, и все же у них достаточно духовных сил для того, чтобы отдаться мыслям о Боге и религии…

22 февраля. …В городе объявлена эвакуация фольксдойчей. Всех. Кто хочет, записывают в фольксдойчи и отправляют. По-видимому, командование решило под этим предлогом разгрузить город. Ивановы, Петровы, Немипуренки идут за фольсдойчей… Идти надо в СД к какому-то Райхелю…

23 февраля. …он нас не пропустил. Весьма любезно, но категорически…

Последняя надежда вырваться отсюда провалилась.

25 февраля. Уехали с фольксдойчами и Давыдовы. Единственный человек, который нам все-таки как-то помогал. Иванова-Разумника вели на машину под руки… Как он доедет?

28 февраля. …Разочарование и какое: от. Василий, на которого мы возлагали столько надежды насчет работы приходов, обновления религиозной жизни и пр., получил от немцев разрешение перебраться в Гатчину и ему был дан на этот случай грузовик. Нагрузив грузовик до предела барахлом, он отбыл… Машина и пропуск ему были даны с тем условием, что уже обратно ни под каким видом и ни на один день не приедет. И вот он все-таки приехал обратно еще раз и просил еще одну машину, так как на первой не мог довести всех своих вещей. Ему свирепо и категорически отказали и потребовали, чтобы он… немедленно покинул город. И вот он приходил к нам жаловаться на немцев… При этом принаивно рассказывал, что вся дорога до Гатчины по обеим сторонам покрыта трупами и что бесконечное количество еле бредущих людей готовит новые кадры трупов… Я его спросила, почему он никого из них не подвез до Гатчины на своем грузовике. Страшно удивился… Я забыла все должное уважение к священнику и заявила, что если бы это было с нами, то мы выбросили бы часть вещей или даже все, а забрали столько людей, сколько возможно. И что католический или протестантский священник непременно бы так поступил… Ушел обиженный… Барахольщики несчастные… Здесь, на фронте, на наших глазах люди десятками гибли и гибнут из-за барахла. Не хотят эвакуироваться, боясь потерять вещи. Было расстреляно и повешено несколько десятков людей за то, что они ходят по пустым квартирам и их грабят… Немцы тоже страшные барахольщики. Вот это уж совершенно непонятно. Ведь богачи по сравнению с нами… немцы отправляют в Германию вещи, которые не всякая советская хозяйка бы купила в мирное время.

…Несмотря на нашу нищету, нас поражает низкое качество материала, в который одета немецкая армия. Холодные шинелишки, бумажное белье. Здесь они охотятся за кожухами и валенками. Снимают их с населения прямо на улице…

Вообще наше представление о богатстве Европы при столкновении с немцами получило очень большие поправки. По сравнению с Советским Союзом, они богаты, а если вспомнить царскую Россию — бедны и убоги. Говорят, это потому что … война. Но обмундирование то они готовили до войны. И потом, они же покорили почти всю Европу. И уж, конечно, они не стеснялись с Европой так же, как не стеснялись с нами… Вероятно, и вся Европа такая же. Как-то скучно становится жить, как подумаешь обо всем этом вплотную.

3 марта. …(о впечатлении от немцев бывшей колхозницы, бежавшей в город — Н. Л.) …«Да, бежала (из колхоза), думали мы, что освободители придут, жизнь новую, божескую дадут. А они что делают, будь они прокляты! Всех бы передавила своими руками. Там свои мучат, да не издеваются так. А здесь всякая задрипанная сволочь в барина играет…»

…25 марта. Скоро Пасха. Совершенно невозможно представить себе что-нибудь более печальное. Голодаем уже по-настоящему. Пайки растягиваем на 4 дня, а в остальные не едим буквально ничего.

2 апреля. Страстной Четверг. Ни в церковь, ни свечки.

5 апреля. Пасха. С утра не было ни крошки хлеба и вообще ничего… Мороз около 20 градусов. Служба была …в 10 часов утра. Кое-кто святил «куличи». Что это за жалкое зрелище! И ни одного яйца.

8 апреля. Вызвали врача. У меня тиф…

28 апреля. Дали мне отпуск с сохранением пайка. На месяц. Писать еще очень трудно, но я должна записать, чтобы не забыть все, что для меня сделал Коля за время моей болезни… Те мучения голодом, какие мы все перенесли после тифа, не поддаются никакому описанию. Нужно самому пережить что-либо подобное, чтобы понять… Наконец меня выписали. И я дома, и не умерла, и получаю свой паек, и с ним (Колей) опять и появилась молодая крапива. Нельзя описать то удовлетворение, какое вы получаете, поев болтушки с крапивой. Сытно и очень вкусно… Все-таки мы зиму выдержали. Может, выдержим и дольше. В городе осталось около двух с половиной тысяч человек. Остальные вымерли.

1 мая. По поводу пролетарского праздника большевики угостили нас очень горячей стрельбой. Но все совершенно равнодушны.

5 мая. …Вообще, немцы занимают по отношению к русскому населению, в этих делах (тиф — Н. Л.) позицию невмешательства: кто выживет — пусть выживает, помрет — сам виноват. Надоело. Надоело бояться, надоело голодать, надоело ждать чего-то…

8 мая. Весна. Такая чудесная пора, особенно в нашем городе. Но сейчас мы ее чувствуем только желудками: едим крапиву, лебеду и еще какие-то гнусные травы. Парки закрыты и минированы. Деревья, эти чудесные старые липы и клены, разбиты снарядами, или порублены немцами, вернее русскими женщинами, на постройку бункеров …На улицах нет почти никого. Развалины. И только дворцы, как какой-то призрак, торчат над городом. Рассказывают, что немцы расстреливали евреев и коммунистов у «Девушки с кувшином». Не нашли иного места, проклятые…

25мая. Уже в Павловске. Устроились неплохо. Стрельбы здесь гораздо меньше и больше напоминает мирную жизнь. Имеются лавки и рынок. Больше продуктов и их можно купить на деньги. Коля назначен «директором» школы. Но, главное, что его привлекает, это намечающаяся возможность издавать газету. Русскую. И, вроде как, свободную. Мечта всей его жизни. Отдел пропаганды предложил ему составить первый номер. Сидим над этим уже три дня и три ночи. В тот же день, как приехали, так и засели. Только вот почему-то мне кажется, что ничего из этого не выйдет. Не потрафим на хозяев. Говорят, что немцев обставить нечего. Но страшны не они, а те русские, какие при них сидят и в переводчиках и в чиновниках. Все это невозможные бандиты, просто думающие о том, как ограбить население. До так называемого «русского дела» им абсолютно никакого дела. Преданы они не делу, а пайку…

26 мая. Самым крупным спекулянтом Павловска является священник.

27 мая. Сегодня я начала новую карьеру — гадалки. Здесь очень много немецких «кралечек»… Думаю, это самая умная профессия в настоящее время: во-первых, прибыльная, во-вторых, в некотором роде психотерапия…

…И потом эта профессия самая удобная для пропаганды. Парадоксально… чем больше девушка пользуется успехом у немцев, тем больше она сама как будто бы привязывается к какому-нибудь гансу или фрицу, тем большая тоска у ней по дому и по прошлому. А что не все «кралечки» только продаются за хлеб и за солдатский суп, это совершенная истина. Цинично продающихся весьма небольшой процент… И какие бывают крепкие и трогательные романы среди них…

28 мая. Познакомились со здешней интеллигенцией: врачи и инженеры, главным образом. Несколько учительниц. Публика чрезвычайно серая и ни о чем, кроме брюха, не думающая. Единственная врачиха, какая имеет какие-то идеи — Анна Павловна. Но идея у нее одна — ненависть к немцам (ненависть к большевикам подразумевается). И то хорошо. Может быть ей можно будет внушить и какие-нибудь положительные идеи… вся русская интеллигенция сейчас живет только отрицательными идеями — идеей ненависти к большевикам, главным образом.

Здешняя комендатура гораздо хуже Царскосельской. Там люди были заняты своими фронтовыми делами, а населению предоставляли вымирать или выживать по своему усмотрению. Здешняя же вмешивается в дела населения и из этого ничего хорошего не получается. Но все это пока только рассказы наших новых знакомых. А мы теперь привыкли верить только своим собственным глазам, да и то не всегда.

29 мая. Гадание мое идет в гору. Девки бегают. Гадать им, конечно, очень легко. Король, любовь до гроба, скорая встреча, дорога. Это главное. Все они страстно мечтают о дороге. Куда угодно, только бы вырваться отсюда.

19 июня. Коля в отчаянии. Немцы, как и следовало ожидать, газету не разрешили. Конечно, тот пробный номер, какой мы составили, их ни в коей мере не устраивал… Надо было несколько завуалированнее действовать. Наших, здешних, провести и удалось бы, может быть, но они сами решать ничего не могут, как и большевики. У них тоже централизация. А в Гатчине сидят, по-видимому, не совсем дураки… Очень мне жалко Колю. Опять он будет тосковать без дела. Школа его это одна из фронтовых «фикций».

20 июня. Рядом с нами живет некий инженер Белявский. Предприниматель. Имеет сапожную фабрику. Все машины, конечно, украдены, или куплены за буханку хлеба. У него всегда немцы и пьянство. Тип отвратительного эксплуататора. Он попросил Колю давать уроки истории его великовозрастной дочке, которую никакие истории, кроме любовных, не интересуют. Он отвратительно обращается с русскими. Недавно дал по физиономии старику-печнику. Этого русский народ не забывает…

22 июня. Сегодня я видела, как на парашюте спускался советский летчик. Нельзя поверить, что (эта) так красиво плывущая в воздухе фигура, тот самый бандит, который сбросил над рынком две бомбы и перебил около двух десятков женщин и детей. Немцы подбили самолет и он выбросился. Бабы, глядя на него, кричали: «Пусть он только спустится над городом, мы его на куски разорвем». И разорвали бы. Немцы подобрали его около своих окопов.

25 июня. Все дни похожи один на другой. Все время ищем пищу, которой здесь больше, чем в Царском Селе, но все же не хватает

Идут разговоры, что к нам скоро придут испанцы. Знаменитая «голубая дивизия»[185]…

1 июля. …в комендатуре есть …ефрейтор, который лично порет провинившихся девушек… Организуется театр. Все певицы, артистки и балерины чрезвычайно взволнованы. Хорошо, что хоть это будет. А то никакой культурной жизни нет. Только Колина школа, в которой учится разная мелочь. Нет, имеется одно «культурное» учреждение. Публичный дом для немецких солдат. Обслуживают его русские девушки по назначению коменданта… Благоустроенный публичный дом, организованный совершенно официально — это что-то совершенно не влезающее в русские понятия. У большевиков была подпольная проституция, но официально она строго каралась и население привыкло к тому, что проституция — преступление. Здесь же заведует этим домом одна вполне приличная русская женщина. И не только заведует, но и благодарит Бога за такую «работу». И она сыта и семья ее сыта…

…30 июля. …Вербовка на работы в Германию идет довольно интенсивно. Берут не только рабочую силу для работ, но и специалистов. Главным образом инженеров. Население рвется на эти работы, но совершенно невозможно установить признаки, по которым немцы отбирают народ. Даже не вполне молодые и здоровые попадают.

Городской голова — доцент Молочного института и благоговеет перед Колей, лекции которого по истории он слушал.

8 августа. Говорят, что испанцы пришли… Вчера только познакомилась с переводчиком испанцев. Некий Трикдан Александр Александрович. Русский эмигрант. Это второй «белогвардеец», которого мы видим…

15 августа. Сегодня к нам приходил какой-то тип из пропаганды. Немец. Приглашал Колю работать у них. Работа сводится к исследованию греческого узора «меандра», из которого и образовалась свастика.

…вообще, у немцев есть что-то недоговоренное в их отношении к русским. То, что приходится слышать о рабочих лагерях, которых много кругом, но которых мы никак не можем увидеть, потому что мы лишены возможности передвижения, наводит на весьма грустные размышления…

И никакие, кажется, немцы не освободители, а такая же сволочь… Единственный, но очень существенный плюс немцев — это то, что они по сравнению с большевиками в смысле угнетения — щенки. И свой народ они устроили, по-видимому, как надо.

Устроим и мы свой. Пусть только они помогут нам ликвидировать большевиков. Но они, как видно, не хотят, да и не умеют помогать нам в этом.

Все больше и больше слухов о партизанщине. Если эти слухи и вздор, то все же очень показательны как настроения русского народа.

20 августа. …в перечне новых книг в эмиграции есть книга… старого друга А. Трушновича «СССР и Россия», уехавшего в Белград из Москвы в 1934 г.

25 августа. Познакомилась еще с одним переводчиком у испанцев. Некий Доцкий. Тоже белый эмигрант и весьма стандартный — парижский шофер, потом наемник испанской армии. Правда, боролся против красной армии, но это, вероятно, случайность. Франко больше платил. Вульгарный хапуга… Через Доцкого за взятку… я устраиваюсь заведовать испанской прачечной. Испанцы добрее, человечнее и справедливее.

Испанцы разрушили все наши представления о них как о народе гордом, красивом, благородном и пр. Никаких опер. Маленькие, вертлявые, как обезьяны, грязные и воровливые, как цыгане. Но очень добродушны. Все немецкие кралечки немедленно перекинулись от немцев к испанцам. И испанцы тоже проявляют большую нежность и привязанность к русским девушкам. Между ними и немцами ненависть, которая теперь еще подогревается соперничеством у женщин.

Испанцы получают два пайка. Один от немецкой армии, другой — от своего правительства и раздают излишки населению. Население немедленно оценило все испанское добродушие и немедленно привязалось к испанцам так, как никогда не могло бы привязаться к немцам. Особенно детишки. Если едет на подводе немец, то никогда вы не увидите на ней детей. Если едет испанец, то его не видно за детьми. И все эти Хозе и Пепе ходят по улицам, обвешанные детьми.

17 сентября. (приведен пример того, как испанский капитан спасал беспризорного мальчика во время обстрела — Н. Л.)… поведение капитана считается, по-видимому (у испанцев) совершенно нормальным… Как же населению не любить этих полоумных?

30 сентября. …Конечно же, работать с немцами гораздо лучше. У них всегда знаешь, чего они хотят. А эти вдохновительные особы всегда тебя подводят. Например, капитану ничего не стоит вдохновиться и приказать всю приготовленную на стирку воду истратить на мытье солдат. Прачечная срочно превращается в баню, прачки сидят полдня без дела, а потом начинается истерика по поводу опоздания с заказом. А солдаты через полчаса ухитряются стать такими же грязными, как и до мытья…

1 октября. Испанцы хоронили девушку, убитую снарядом. Гроб несли на руках и все рыдали. Ограбили всю оранжерею, которую развели немцы. Говорят, что при этом не обошлось без потасовки… Многие из них ходят в нашу церковь… Молятся они много и охотно. У каждого на шее есть иконки и ладанки.

5 октября. Все более меня утомляют мои испанцы. Никаких сил нет с ними работать. Интересно провести параллель между немцами и испанцами, как мы их видим.

Немцы тихи и спокойны. Испанцы шумливы и беспокойны, как молодые щенки.

Немцы беспрекословно подчиняются всякому приказу, каков бы он ни был. Испанцы всегда норовят приказа не выполнить, каков бы он ни был. Немцам «ферботен» обижать испанцев как гостей. И они внешне к ним относятся доброжелательно, хотя страстно их ненавидят. Испанцы же режут немцев каждую субботу по ночам после того, как напьются своего еженедельного пайкового вина. Иногда и днем в трезвом виде бьют немцев смертным боем. Немцы только защищаются.

Немцы чрезвычайно бережливы с обмундированием и продуктами. Белье носят латаное-перелатаное. Аккуратненько штопают себе сами носки и прочее. Ни одна крошка продуктов у них не пропадает даром. Испанцы, получив совершенно новое шелковое белье, берут ножницы и превращают кальсоны в трусики. Остатки выбрасывают к восторгу моих прачек…

Испанцы ездят за 35 километров от Павловска за продуктами каждую неделю. И все знают, что они получили на эту неделю. Если это лимоны, то выхлопная труба у грузовика заткнута лимоном и лимоны торчат на всех возможных и невозможных местах. Если яблоки — то же происходит и с яблоками и всем прочим…

4… Немцы храбры постольку, поскольку им приказано фюрером быть храбрым. Испанцы совершенно не знают чувства самосохранения. Выбивают у них свыше 50 % состава какой-либо части, остальные 50 % продолжают с песнями идти в бой. Это мы наблюдали собственными глазами…

5. Немцы несмотря на свою сентиментальность очень грубы с женщинами. Они любят устраивать подобие семейной жизни со своими подругами, но по существу — эгоисты и хамы с ними. А в «кампании» они заставляют девушек чистить за собой уборные и с наслаждением и издевательством загаживают все. Немцу ничего не стоит ударить женщину.

Испанцы — страсть, наскок и подлинное уважение к женщине. Они могут очень легко и просто из ревности зарезать свою подругу, но никогда не ударят.

Немцы и испанцы сходятся только в одном — в своей неистовой ненависти друг к другу. Думаю, что в случае, скажем, переворота испанцы с удовольствием пошли бы вместе с нами бить немцев… Если у немцев все союзники такие, то ихнее дело крышка…

6 октября. Немцы объявили набор в рабочие батальоны. Вывешены огромные агитационные плакаты. Между прочими пунктами, рисующими все блага, которые ожидают записавшихся, имеется и такой: рабочие батальоны будут получать мыло наравне с немецкими солдатами.

Что это за глупость: нельзя же так наивно признаваться в своей нищете… Все неистово издеваются над этим пунктом… Какое убожество мысли и фантазии. Но все же остатки молодежи… идут. Слишком голодна и безнадежна наша теперешняя жизнь. Все-таки там хоть надежда не помереть с голоду.

Сегодня разговорилась с одной из моих прачек, интеллигентной девушкой Зоей. Она настраивается все больше и больше просоветски. Она с начала войны работает на тяжелых работах, так как не хочет продаваться за суп в солдатских частях…

…5 ноября. (знакомство с басками — Н. Л.) …Как они не похожи на испанцев. Очень привлекательная внешность. Высокие, худые… Как будто бы из камня высечены. Очень сдержанно и благородно держатся…

12 ноября. Колей продолжают интересоваться разные высокие особы… новые СД пришли знакомиться… Просили составить наши пожелания насчет газеты…

16 ноября. Знакомство с новыми друзьями из СД принимает все более «интимный» характер. Сегодня были уже в третий раз (заинтересовала как гадалка)…

После гадания они попросили меня написать маленькие заметочки о «настроениях населения». Пожалуйста. Я знаю, что им написать, настроения населения я тоже очень хорошо знаю. Заказ должен быть выполнен послезавтра.

…Сегодня опять приезжали «друзья». Заказ я выполнила. В моем меморандуме было на все вкусы. И о порке девушек в полиции и о назначении немецкими врачами (больных) женщин… на пилку дров, и публичный дом и все удовольствия. И не подкопаешься. Мы то ученые. Во всем, конечно, немецкое правительство совершенно не виновато, а только плохие солдаты и офицеры. Я указывала, какой вред это приносит «нашему общему делу» — делу борьбы с большевиками… Конечно, было глубокое и весьма наивное разочарование.

…Вопрос «замяли» и уехали с холодком. Пусть ищут себе других осведомителей. Им нужны были настроения русского народа. Получайте!

26 ноября 1942 г. …Друзья из СД приезжают «просто» побеседовать… Они обычно деликатно «забывают» у меня папиросы и табак… Сегодня я сказала Курту, что мы будем с ними до конца. Пока они победят большевиков. А там посмотрим, что нам принесут немцы. Он заявил, что ему …я могу это говорить, но что больше никому из немцев это говорить нельзя… Сомнительное преимущество быть ценимым вражеской разведкой. Ведь теперь совершенно ясно уже, что немцы нам не помощники в нашей борьбе с большевиками. И ни на кого нам надеяться, кроме как на самих себя, не приходится.

1 декабря. …вдруг попалась книжка Ивана Солоневича «Бегство из советского рая». Читала ее всю ночь. Такой правды о нашей дорогой родине еще никто не написал. Стало обидно, что мы сидим здесь в этой дыре. И мы могли что-нибудь подобное написать. Коля все мечтает о газете…

21декабря. Приезжал какой-то тип из пропаганды из Гатчины. Немец.

Приглашал Колю перейти к ним на работу, а, значит, и переехать в Гатчину. Все-таки близится, кажется, наше освобождение с фронта…

23 декабря. Странно, но Рождество ощущается и в нашем ужасном и фантастическом мире. Немцы его ощущают острее, нежели испанцы (хотя те истово молятся и внешне набожны!)… По-видимому, акции мои стоят высоко. Доцкий САМ принес подарки для меня и прачек…

27 декабря. Все наши немецкие друзья перебывали у нас за эти дни. Солдаты, конечно… Наши СД друзья прислали нам все, что полагается немецким солдатам: желудевые печенья, сигареты, дропсы, но сами тактично не приезжали…

2 января 1943. …Ходят тревожные слухи, что большевики начали большое наступление. Где — неизвестно. Газет мы не получаем. Радио запрещено под страхом расстрела. Оторваны от всего мира.

6 января. …Слухи о лагерях в Германии все ужаснее и невозможнее.

8 января. (о скандале между немцами и испанцами из-за выпоротой немцем девушки, закончившемся тем, что) испанцы …начали избивать всех попадавшихся им по дороге немцев. Побоище было настоящее. Как всегда в теперешнем сумасшедшем мире рыцарство проявило не офицерство …а простые солдаты. Похоже на то, что теперь во всем мире народ лучше своих правителей и своей «элиты». Немцы как будто нарочно делают все возможное, чтобы оттолкнуть от себя людей. Идиоты. Какое несчастье для русского народа, что ему приходится ждать помощи от немцев, а не от настоящих демократических народов. Но эти демократические народы усиленно помогают большевикам, предают русский народ на издевательство и уничтожение. Неужели они не понимают, какую петлю они готовят на свою собственную голову?.. Говорят, что они понимают только свою выгоду. И этого нет. Всякому русскому колхознику ясно, что выгоднее было бы дать немцам разбить большевиков, а потом вместе с Россией разбить немцев.

16 января. Слухи о том, что немцы застряли плотно — все упорнее. Винят в этом и самих немцев и союзников. Неужели все жертвы, которые принес русский народ в эту войну, напрасны! И что же мы за несчастные такие.

22января. Как будто бы какой-то проблеск надежды. Сегодня у городского головы был человек прямо из Берлина и рассказывал о каком-то советском генерале Власове. Вещи рассказывает невероятные. Как будто бы этот генерал с разрешения немцев и при их помощи организовывает русскую армию из военнопленных и остовцев. Так называются те, кто поехал в Германию на работы. О том, каково их положение в лагерях, рассказывают такие невероятные вещи, что невозможно было бы поверить, если бы наше дорогое правительство не научило нас ничему подлому не удивляться. Разве возможно, чтобы какое-либо другое правительство на свете запрещало родным переписываться со своими военнопленными и помогать им. А наше устроило так, не моргнув глазом.

Армия называется Российская Освободительная Армия. РОА …это движение как будто не реставраторское. Идеологию для этой армии поставляет какая-то эмигрантская партия. Значит, опять какие-нибудь эсеры или меньшевики. Других партий там как будто бы и нет. Да все равно. Всякая партия хороша, если она противбольшевистская и если она работает против них. Как глупо, что он толком ничего не знает. И как это так, сидеть в Берлине и не поинтересоваться такой вещью.

25 января. Еще один Татьянин день на войне. Тяжело и печально. Как будто бы прошло не полтора года, а полтора века, как мы не виделись с нашими ленинградцами. Здесь мы очень одиноки. Никого не интересует то, что интересует нас. Правда, здесь уцелела наиболее жуликоватая публика вроде Белковского, остальные или вымерли или разбежались, или вывезены немцами. Интереснее всего наблюдать повылезавших откуда-то «бывших». Имеется даже один земский начальник. Все они страстно мечтают о реставрации, о получении обратно своих имений, о возможности продолжить жизнь с того самого момента, на котором она прервалась в 17 году. Народ для них по-прежнему быдло и они мечтают расправиться с ним за все свои обиды. А перед немцами лебезят и лижут у них пятки. Вот и Белковский бьет по физиономии русского печника и унижается до тошноты перед немецким трубочистом. Видела сама своими глазами и именно перед трубочистом…

3 февраля. Дело идет к весне… Эвакуация усиливается. Говорят, что скоро нас всех поголовно вывезут. Никаким «говорят» народ уже не верит.

8 февраля (после нескольких дней боев за Красный Бор — Н. Л.) Бой кончился. …Испанцы и все русское население сражалось с винтовками и револьверами. Красные никого не «освобождали» и в плен не брали. Они подводили танки к домам и били в дома и подвалы, где скрывались русские. Испанцы держались выше всякой похвалы. Красных выбили. Потери у испанцев до 50 % части, но они продолжали биться. Даже немцы ими восхищаются…. Население немедленно переименовало «Красный Бор» в «Мясной Бор». Дело очень маленькое и никакого значения в общем ходе войны не имеет. Но нам совершенно безразлично — умрем ли мы при большом деле или когда «на фронте без перемен». А особенно все равно попасть к красным при сражении или без него. От души ненадолго отлегло. И так все время живем.

20 февраля. Слухи о разгроме немцев и о начавшемся большом наступлении большевиков подтверждаются. Погибла какая-то немецкая армия под Сталинградом. Несчастный русский народ. Что то его ждет. Только ничего хорошего. За себя я стала спокойнее. Твердое решение всегда помогает. Мы в руки большевиков не попадем. Смотрю на нас с Колей как на смертников. Достала еще морфию.

Слухи о формировании армии генерала Власова подтверждаются. Только не поздно ли? Страшно, если она будет чем-нибудь вроде армии ген. Краснова. Представляю этих «освободителей». Сама я казачка и казаков знаю хорошо. Они также как и прочие «бывшие» ничему не научились. Будет только лишняя резня и народ тогда уже окончательно никому верить не будет. Они скомпрометируют всякую освободительную идею. Называют в числе «освободителей» Шкуро. Как странно слышать эти имена теперь. Русский народ привык соединять с этими именами все, что только было плохого в монархии и белом движении… Неужели же больше ничего не дала русская эмиграция? Русский народ сейчас пойдет с кем угодно против большевиков. Но после их свержения опять начнется резня. Если же то, что мы слышим об армии Власова, правда, то это истинный освободитель. …Страшно поверить. И можно было бы не с такими муками нарождаться этому освобождению.

1 марта. Получили совершенно официальное сообщение о том, что мы переезжаем в Гатчину… Колю приглашают на работу в пропаганду… Неизвестно, что заставят делать в этой самой пропаганде. Если писать исследования о банях с точки зрения Заратустры — это еще ничего. Одна надежда на немецкий, точнее фашистский, идиотизм. Как мы различаем русский народ и большевизм, так же мы различаем немецкий народ и фашизм. И еще надежда на то, что чем дальше в тыл, тем больше возможностей, наконец, встретиться с теми, кто укажет, как связаться с делом Власова. Вот там бы мы начали пропаганду… Хотя бы скорее отсюда вырваться. Все-таки это тоже тюрьма, только расширенного образца.

Городской голова говорит, что в гатчинской пропаганде сидит очень симпатичная и теплая кампания, которая ставит себе целью обставлять немцев. Дай то Бог. Газета ихняя, которую нам привез Курт, положим, никуда не годится. Захолустная советская газетенка. Редактором там действительно сидит бывший редактор районной советской газеты. Вот ведь удается же людям попасть на такое место. А мы как в западне. Говорят, что в западных областях — в Минске, Могилеве выходят газеты и издаются русские книги. Почему же у нас тут такое убожество? Фронт мешает. До нас доходит такое страшное барахло из издающегося немцами для русских, что становится страшно: неужели все настоящие поэты и писатели остались «там»?

11 марта. …Убило снарядом какую-то бабу-спекулянтку. Управа делила наследство. Нам достался ее последний паек, с каким ее и убило. Полицай нам принес сумку с пайком. На дне мы нашли ее паспорт и в нем 11 000 рублей и завернутые в тряпочку несколько драгоценных камней и золотые часы. Коля пошел к городскому голове и сказал о находке. Тот примчался, как ошпаренный и забрал все… После этого к нам было целое паломничество всего города — приходили и спрашивали: правда ли, что мы отдали в управу деньги и драгоценности?… А тот полицай, что принес нам паек и не догадался осмотреть сумку, хотел повеситься. И нашей невменяемостью огорчались врачи, учителя, инженеры и прочий цвет интеллигенции. Или мы в самом деле невменяемые, или весь мир сошел с ума и нормальные только мы. Противно до смерти. Я, кажется, права, что на смену всем былым «измам» теперь пришел «шпанизм» и мир живет по нему.

15 марта. Наше «дон-кихотство»…вызвало даже отклик в столь благородном учреждении как СД… Курт и Пауль приехали узнать правда ли все это. Вид у них был настолько идиотски торжественный, что я не утерпела и начала хохотать. Колька бесится. Вся эта история ему страшно надоела и он говорит, что в следующий раз он непременно украдет деньги, чтобы только не разыгрывать роли благородно-показательного идиота. Хвастает. Не украдет.

15 апреля. (о расставании с испанцами — Н. Л.)… Притащили мне на память массу фотографий. И даже капитан имеется. Буду хранить. И только подумать, у нас знакомство с испанцами. Если кто-либо предсказал такую штуку в апреле 1941 г., посмотрели бы как на сумасшедшего. После той закупоренности и оторванности от всего мира, наша теперешняя куцая свобода кажется фантастической. И даже уже этой свободой в некоторой мере насытились. Не ругаем теперь большевиков каждую минуту, как раньше. Чувства то наши остались к ним прежние, но уже привыкли к сознанию, что можно теперь говорить о том, о чем раньше боялись подумать, чтобы не проговориться во сне.

19 апреля. Переезжаем мы не в Гатчину, а в Тосно. Это 20 километров от фронта. В глубокий тыл…

6 мая 1943. Тосно… Ехали мы два дня. Ночевать заезжали в один из русских рабочих лагерей, который находится всего в 25 км от Павловска, но мы никогда не слыхали о нем… Расположен прямо в болоте. Очень чисто в бараках. Но ночью в комнатах тучи комаров… Люди выглядят как привидения. Когда наша машина остановилась, то кто-то из проходящих лагерников очень злобно сказал: какие-то господа на нашу голову приехали. Стало очень горько. А тут еще бестактность нашего провожатого-немца. Он немедленно прикомандировал ко мне «для услуг» девушку из лагеря. Но потом мы с ней подружились… Она поняла, что мы не «господа»… Они живут хуже, чем мы в Павловске…

…В пропаганде здесь работают настоящие русские люди. Военные. Советские все. Очень странно принимать у себя за столом партийцев… И вот я пою чаем своих злейших врагов. Так мы смотрели на всех партийцев в СССР. А среди них, оказывается, много порядочных людей… Не работать на партию, состоя в ней, они, конечно, не могли. Ну, а уйти из партии — это лучше и легче кончить жизнь самоубийством…

…Почти все пропагандисты, которые тут работают, бывшие партийцы. И их никак невозможно заподозрить в неискренности. Вообще, мы здесь узнали за неделю партийцев больше, чем за всю жизнь там. Все они народ малокультурный, но интересный.

Немцам-то особо культурные и не нужны, потому что они сами показывают все больше и больше свое несусветное дикарство. И наши партийцы и немецкие, ну совершенно одинаковы по узости кругозора и общей безграмотности. Только немцы упитаннее и воротнички чище. А по духовным запросам, по жажде знаний, культуры и по стремлению к усвоению нематериалистической идеологии наши дадут, конечно, немцам сто очков вперед.

Перемена нашего жития разительная. Сразу же от недоедания, почти полного голода, даже нищеты, полного бесправия к относительно высокому благополучию немецкого солдатского пайка, правовому положению немецкого служащего.

Коля уже получил вместо своих лохмотьев новый костюм. Костюм для бедного рабочего. Но после того, в чем он ходил до сих пор — люксус. Его настроения пока что радужные. Все его сотрудники одного с ним мнения, что с немцами, т. е. вопреки немцам, можно кое-что сделать. Вчера он уже публично выступал на тему «Смутное время». Доклад был прекрасный. И говорил он все, что хотел, без оглядки на кого бы то ни было.

Для контроля сидело два немецких чучела из пропаганды. Но переводчиком был свой — Даня. И перевод был соответственный. Даня относится к категории тех переводчиков, которые переводят все так, как надо, …вчера была представлена вся публика из пропаганды. Два поэта и четыре прозаика. Очень интересная публика. Один особенно интерен.

Кубанский казак, плохо грамотный. Пишет свои воспоминания о дореволюционной и послереволюционной станице. А так как после революции он пережил все удовольствия: и тюрьму, и высылку и немецкий плен и чудесное спасение во время расстрела, то воспоминания очень интересны. Но и помимо материала он очень талантлив и иногда прямо удивляешься как это человек, который совершенно не знает грамматики, ухитряется писать таким ярким и сочным языком.

Один из поэтов очень тонкий, вполне интеллигентный мальчик, студент. Обладает невероятными способностями к языкам. Пишет, и хорошо, новеллы. Третий — уральский казак. Написал роман. Этот гораздо ниже кубанца. Но грамотен. И материал интересный.

Один из них, молодой, комсомолец, пишет роман о великосветской жизни. Совершенная чепуха. И так как он великосветскую жизнь представляет себе вроде жизни секретарей парткомов, то получается такая великосветская клюква, что без смеха слушать невозможно. А талант есть, и никак его не убедишь, чтобы он писал о том, что знает. О своем комсомоле, например…

11 мая. Работа пропагандистов здесь выражается в том, что они пишут роман для себя и статьи для каких-то никому неведомых газет. Ни то, ни другое не печатается. Иногда их куда-нибудь возят или с докладом или с кино…

…Здесь уже настоящий тыл. Посевы на полях, огороды, коровы, куры, свиньи, козы. Можно купить все, даже одежду. Здесь я даже начинаю заниматься туалетами — перешила себе из старого платья юбку….

12 мая. Колю возили опять куда-то читать доклад. Говорят, что прошло очень удачно…

Мой салон «круглого стола» процветает. Начинающие авторы все приносят мне свои произведения на отзыв и поправку…

Вот женского общества здесь для меня нет совсем. Или молоденькие девочки или совершенно неинтеллигентные… Большинство живет потребительскими интересами. А еще нас, вероятно, и боятся как немецких наемников. Все больше и больше доходит слухов об армии Власова. Но толком все-таки ничего не знаем. Поговаривают, что это очередной трюк и что военные власти сами ничего об этом не знают.

5 июня 1943 г. Приезжали Пауль и Курт. Уговаривают Колю согласиться на переезд в Гатчину. Ка будто мы можем соглашаться или не соглашаться… И даже намекнули, что на окраине (Тосно) нам небезопасно из-за партизан. О них, правда, слухи все усиливаются. И мосты таки заваливаются. Вот тебе и непобедимые тевтоны. И в городе происходят разные странные вещи: по ночам какие-то люди кричат по улицам, что немцам «капут», и патрули никак не могут их поймать…

…25 июня. Друзья из СД бывают у нас довольно часто… Павловск и Пушкин эвакуируются. Немцы вывозят все население до одного человека. Хотят ли этого или не хотят. Хотят вывозить, но теперь уже мало кого осталось. Разрушают железнодорожные пути. Снимают не только рельсы, но ровняют даже насыпь. Совершенно ясно, что война ими проиграна. Ходят неясные слухи, что они изобрели какое-то ужасное оружие и, как только оно будет изготовлено в достаточном количестве, немцы будут непобедимы. Чепуха, вероятно, пропагандистская. Немцы подлецы и дураки. Но и демократия не умнее. Кому они помогают?..

7 июля. …Коля спросил у Курта, что немцы делают со всем эвакуированным народом. Курт ответил, что они нам не могут сказать. Понимайте, мол, сами…

12 июля. Идут бои на Мге.

22 июля. …Что будет дальше неизвестно… У нас все время острое ощущение ловушки…

В пропаганде ребята даже перестали делать вид, что пишут статьи.

27 июля. Часть отдела пропаганды уезжает в Двинск. (Коля остается на месте)… Ужасно только одно, что большевики приближаются…

17 августа. Приезжали из Двинска двое наших. Уже совершенно определенные слухи привезли о Власове. Что-то есть и настоящее. Обещали приложить все усилия, если им удастся туда попасть, перетянуть и нас…

1 октября. Приезжал какой-то тип из Гатчины и привез нам назначение…

Говорил с Колей о книжке, какую он пишет. Называется «Новая Европа».

Какие все же фашисты дураки. Ну, какая тут новая или старая Европа, когда нет ни малейшего сомнения в конце.

5 октября. Гатчина.

17 октября. Была сегодня в кино. В первый раз со времени войны. Видели чудесный фильм «Шведский соловей». Я получила истинное наслаждение от того, что это ничего общего не имеет с настоящим. Но было кое-что и ядовитое. В кинохронике показывали сбор урожая на Украине и (то), как теперь при немцах зажиточно живут русские крестьяне. И вдруг промелькнул на одну секунду немецкий солдат с записной книжкой, ведущий учет выхода зерна из-под молотилки. И идиллия сейчас же кончилась. Пахнуло милым и старым заготзерном и прочими советскими удовольствиями. Ну, какие же все-таки дураки…

…16 ноября. Мы в Риге. В настоящей загранице… Здесь я и Коля имеем настоящую работу в настоящей газете. Газета «За Родину». Пережила два этапа развития. Первый, когда в ней владычествовал Игорь Свободин. Псевдоним немца, ни слова не знавшего по-русски. Газета была просто нацистским листком и наполнялась бредом Свободина. Она совершенно не читалась и даже немцам, наконец, стало ясно, что вести газету по-прежнему нельзя. Игоря Свободина убрали. Появился новый штат сотрудников, русских. Газета добилась относительной независимости и скоро приобрела влияние среди русского населения. Газета выходит ежедневно. Номер стоит 5 пфенингов. Но в некоторых областях, как Минск, Витебск она продается из-под полы за 5 марок (за) номер. Расходы, включая и гонорары сотрудников, составляют 2–2,5 тыс. марок. Остальное забирают немцы. Приятно сознавать, что газета не только не издается на деньги немцев, но еще и платит им. Т. е. немцы грабят нас, нищих. Но этим оплачивается наша независимость. Редактор Стенрос. Из Советского Союза. Он не профессионал…, но журналистская и редакторская хватка у него есть. Сотрудники — люди разные. Основное разделение — люди с убеждениями и циники. Фашистов презирают и те и другие… большинство сотрудников люди независимые… Но не все можно писать, что хочется. Нельзя, например, ничего писать о власовской армии… Нельзя писать о национальной России. Но можно не писать того, чего писать не хочешь. Немцы не заставляют кривить душой, если не считать кривизной умалчивание. Немцы виноваты в наших умолчаниях, но не в наших высказываниях…

…1 декабря. Была в редакции и познакомилась со Стенросом. Мои статьи все печатаются. И я очень довольна, что, наконец, имею возможность отвести душу… нас не принуждают говорить то, чего мы не хотим. Мы не можем сказать всего, что мы хотим. Так, например, в статьях Лютова нет ни малейшего намека на антисемитизм или на преклонение перед немцами и Германией. Это не подвиг воздержания. Молчать никому не возбраняется. И если кто-либо из сотрудников позволяет себе антисемитские выпады (что случается очень редко), то не немцы в этом виноваты; если кто-либо низко кланяется перед немцами (тоже нечасто), это дело его совести. Конечно, немцам нужно говорить со страницы газеты свое… Газета является антибольшевистским органом. Немало места также посвящает(ся) вопросам русской культуры. В общем, газета настоящая и редактор настоящий и работа настоящая. Наконец-то мы до нее добрались. Спасибо нашим друзьям из СД.

…20 декабря. Завтра еду в больницу. Мое здоровье совсем расхлябалось. Вешу 36 кг.

26 марта 1944 г. Вчера выписалась из больницы. Дневника там не писала, но статьи и даже стихи там писала. Зато много очень передумала. Наша дорога правильная и если бы пришлось еще раз начинать с начала, проделали бы то же самое и в том же порядке…

А старшее поколение ждет избавления от немцев. И никакими силами нельзя заставить их поверить, что они живут сейчас как в раю по сравнению с тем, что им принесут большевики. Что бы немцы ни делали с народами, как бы они ни были подлы, им далеко до большевиков. Никогда они не сумеют так зажать все духовные истоки народов, как эти. И мы будем с немцами до конца.

4 апреля 1944 г. Опять волнующие слухи о генерале Власове. Армия таки в самом деле организовывается. Сегодня познакомилась с пропагандистами из этой армии. Вот откуда веет свежим духом и свежим ветром…

18 апреля 1944 г. Пасха. Первая Пасха на полной воле.

27 апреля. Наконец-то переехали в саму Ригу. И немедленно же зажили другой и полной жизнью. Масса знакомых. Живем в том самом гетто, из которого только недавно вывезли евреев. И это несколько омрачняет наше существование

5 мая. Познакомились с бездной замечательных людей. Особенно хороша староэмигрантская молодежь… Как нам становится жалко нашу несчастную советскую молодежь… Некоторые …никак не хотят поверить ничему дурному о Советской России и на наш рассказ говорят, что все это «пропаганда»…

20 мая. В редакции появилась новая сотрудница… Очень молодая, умница, сухая и… настроенная явно пронацистски. Она пишет очень умные передовицы, но в них часто стали мелькать пронемецкие настроения, что возмущает наиболее идейную часть сотрудников. Влияние она имеет большое, поэтому я перестала печататься. Т. е. меня перестали печатать…

Hoover Institution on War, Revolution and Peace. Collection «Lydia Osipova».

Немецкие периодические издания

Немецкие периодические издания на русском языке, распространявшиеся на оккупированной территории Ленинградской области.

*В ряде случаев указываемые имена — псевдонимы немецких сотрудников, под которыми материалы, издавались.

В документах отделений пропаганды есть данные о выплате гонораров с указанием реальных имен авторов.

Примечания

1

Развивавшиеся в период блокады негативные настроения, подчас перераставшие в оппозиционность советскому режиму, рост интереса к союзным демократическим государствам, развенчание авторитета власти в 1941–1942 гг., резкая критика довоенной внутренней политики СССР (особенно коллективизации), а также ожидание радикальных перемен после войны — все это, будучи известным Сталину через органы НКВД, создавало основы формирования послевоенной политики — внутренней и внешней. Желание перемен, которое очень четко проявилось у населения в ходе войны, не могло не вызывать опасений у Сталина. Это практически исключало поддержку СССР проектов, в еще большей степени могущих подорвать основы личной власти через расширение прав и свобод, которые бы находились под контролем мирового сообщества. Поэтому, например, с первых же шагов участия в работе над Всеобщей Декларацией прав человека в 1946–1948 гг. советская делегация заняла во многом неконструктивную позицию и, в конце концов, отказалась ее поддержать.

(обратно)

2

Изданные на страницах «Известий ЦК КПСС» в период либерализации отдельные материалы ГКО и сборник «Ленинград в осаде» являются, пожалуй, наиболее существенным вкладом в расширение источниковой базы исследований о блокаде.

(обратно)

3

5 сентября 1941 г. Черчилль информировал Рузвельта о послании Сталина от 3 сентября, которое дало ему основание задуматься о возможном намерении советского руководства заключить сепаратный мир с Германией.

(обратно)

4

Б. Кац в исследовании об истории американской разведки в годы войны указывал, что в начале сентября 1941 г., когда достоверная информация о возможности СССР продолжать сопротивление была необходима как никогда, выяснилось, что в кадровом, оперативном и других отношениях дипломатическая и разведывательная службы США были оснащены явно недостаточно. Требовалось время, чтобы созданный внутри Управления стратегических исследований русский отдел смог воссоздать общую более или менее реальную картину политического и экономического положения в СССР. Даже летом 1943 г. указывалось на острый дефицит информации об СССР, необходимой для анализа.

(обратно)

5

Например, 12 ноября 1941 г. начальник ГлавПУРККА требовал от политорганов фронтов предоставить материалы, обличавшие фашизм. Он подчеркивал при этом, что «недооценка такого рода работы сужает возможности в области контрпропаганды и воспитания смертельной ненависти к врагу у личного состава Красной Армии и у населения СССР, недостаток материала затрудняет выпуск иллюстрированных журналов и листовок, а также специального сборника документов о зверствах оккупантов».

(обратно)

6

Сводки Айнзатцгруппы А СД использовались в качестве вещественного доказательства в ходе работы Нюрнбергского трибунала.

(обратно)

7

Есть достаточные свидетельства того, что антисемитизм, к сожалению, имел место еще до начала блокады. Например, 29 августа 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) Ленинграда обсуждался вопрос «Об антисоветских слухах, антисемитизме и мерах борьбы с ними».

(обратно)

8

Например, 26 сентября 1941 г. командованию группы армий «Север» были переданы результаты допроса генерал-майора Кирпичникова, давшего исчерпывающие показания о расположении служб Ленинградского военного округа, партийного и советского руководства, наличии в городе бомбоубежищ, структуре и характеристике оборонительных укреплений, а также их вооружении.

(обратно)

9

По Бурдьё, объективная социальная среда производит habitus — «систему прочных приобретенных предрасположенностей»; в дальнейшем они используются индивидами как исходные установки, которые порождают конкретные социальные практики индивидов. Поступки индивида в неожиданной ситуации определяются характером его социализации.

(обратно)

10

По Бурдьё, объективная социальная среда производит габитус — «систему прочных приобретенных предрасположенностей»; в дальнейшем они используются индивидами как исходные установки, которые порождают конкретные социальные практики индивидов. Поступки индивида в неожиданной ситуации определяются характером его социализации.

(обратно)

11

Э. Фромм применительно к Германии доказывал, что люди «авторитарного» типа обожают власть и стремятся подчиниться, но в то же самое время нуждаются в том, чтобы у них также были подчиненные. Для такого типа отношений характерно то, что чувство слепого обожания может смениться ненавистью в том случае, если власть или человек, ее олицетворяющий не могут быть «сильнее, мудрее, лучше и т. д., чем я». Эта власть может носить не только внешний характер, но и внутренний и выступать в форме долга, сознательности и т. д. Поэтому зависимость от этой власти очень сложно преодолеть, поскольку власть, воспринятая как долг, не позволяет человеку восстать против самого себя. Э. Фромм подчеркивал, что властные отношения могут стать невидимыми, находя свое выражение в представлении о здравом смысле, общественной норме, общественном мнении. Такая анонимная власть намного сильнее очевидной внешней власти. В целом же, для авторитарного типа характерно, что любовь, обожание и готовность подчиниться растут пропорционально проявлениям внешней власти того или иного человека или института и, напротив, люди и институты, теряющие свое влияние, сразу же превращаются в антипод обожания и оказываются объектом нападок со стороны личности авторитарного типа.

(обратно)

12

Работа Сары Дэвис в основном написана на материалах ЦГАИД СПб (бывшего Ленинградского партийного архива) и тем особенно интересна для изучения настроений в военный период.

(обратно)

13

В докладной в качестве примера приведено дело Е. М. Богдановой, совершившей хищение 50 грамм лука стоимостью 90 коп. Суд приговорил ее к одному году лишения свободы, несмотря на раскаяние виновной и 8-месячный срок беременности.

(обратно)

14

«...Возможности приказывать тогда еще не было, а способностью переубедить молодых противников Сталин не обладал. Когда его терпение истощалось, он попросту исчезал из заседания. Один из его сотрудников и панегириков, член коллегии Пестковский, дал неподражаемый рассказ о поведении своего комиссара. Сказав «я на минутку», Сталин исчезал из комнаты заседания и скрывался в самых потаенных закоулках Смольного, а затем Кремля. «Найти его было почти невозможно. Сначала мы его ждали, а потом расходились». Оставался обычно один терпеливый Пестковский. Из помещения Ленина раздавался звонок, вызываввший Сталина. «Я отвечал, что Сталин исчез», — рассказывает Пестковский. Но Ленин требовал срочно найти его. «Задача была нелегкая. Я отправлялся в длинную прогулку по бесконечным коридорам Смольного и Кремля. Находил я его в самых неожиданных местах.»

(обратно)

15

В воспоминаниях А. И. Микояна есть упоминание о том, что еще в июле 1941 г., когда обнаружилась нехватка винтовок в войсках, защищавших Ленинград, Ворошилов обратился к ГКО с просьбой о помощи, но получил отказ, «так как потребность в винтовках на других фронтах была большей». Тогда Ворошилов принял решение о производстве на ленинградских заводах холодного оружия (пик, кинжалов и сабель), в связи с чем Сталин обрушился на него с критикой, заявив, что, во-первых, Ворошилов превысил свои полномочия, не получив санкции центра, а, во-вторых, это может вызвать панику среди населения. Сталин настоял на том, чтобы решение о производстве холодного оружия было отменено.

(обратно)

16

Жирным шрифтом нами выделены ключевые проблемы разговора Сталина с ленинградским руководством.

(обратно)

17

Уже в условиях блокады 4 октября 1941 г. ГКО постановил «немедленно приступить к эвакуации из Ленинграда» Кировского и Ижорского заводов, а также завода № 174 и всего оборудования, занятого на изготовлении танков КВ, Т-50, бронемобилей, корпусов к танкам и т. п.

(обратно)

18

См. главу о политическом контроле.

(обратно)

19

Маркиан Михайлович Попов (1902–1969) с января 1941 г. был командующим Ленинградским военным округом. С июня по сентябрь 1941 г. командовал войсками Северного и Ленинградского фронтов. С начала сентября на этой должности в течение недели находился К. Е. Ворошилов, а затем почти в течение месяца — Г. К. Жуков. Военная карьера М. М. Попова сложилась вполне удачно — он закончил войну в должности начальника штаба Ленинградского фронта, а в 1953 г. ему было присвоено звание генерала армии.

(обратно)

20

«Ссов» — совершенно секретно особой важности.

(обратно)

21

В октябре численность войск Карельского фронта сократилась до 130 тыс., человек, а Ленфронта, напротив, увеличилась, достигнув 497 тыс. человек. Численность Северо-Западного фронта осталась почти без изменений — 245 тыс. человек.

(обратно)

22

После того, как Павлов отбыл из Ленинграда, информацию о перевозках продовольствия в в ГКО передавал Лазутин. Кроме того, в аппарате СНК была создана специальная группа для систематического контроля за продовольственным снабжением Ленинграда.

(обратно)

23

Директивы ГКО строжайшим образом предписывали ничего врагу не оставлять. Речь шла не только о Ленинграде и Москве, но и о шахтах Донбасса, Майкопе, Грозном и т. д.

(обратно)

24

См. главу 2.

(обратно)

25

См. главу 2. В наиболее неблагополучной 8-й армии был сменен состав Военного совета, назначен новый командующий, ряд командиров соединений были арестованы.

(обратно)

26

Б. Шапошников просил Г. Жукова «весь наш разговор никому не передавать и товарищей Ворошилова и Кулика пока не извещать».

(обратно)

27

См. главу 4.

(обратно)

28

В течение первой военной зимы в Ленинград по льду Ладожского озера было доставлено 361 109 т различных грузов, в том числе 262 419 т продовольствия, 8357 т фуража и 31 910 т боеприпасов, а также 34 717 т горюче-смазочных материалов и др. Кроме того, с 22 января по 15 апреля 1942 г. из города вывезли 554 186 человек.

(обратно)

29

В марте 1942 г. Жданов потребовал прекратить посылку индивидуалных подарков московскими организациями в Ленинград, поскольку это «вызывает нехорошие политические последствия».

(обратно)

30

Забегая вперед, следует сказать, что даже колоссальные потери населения в период первой блокадной зимы не показались достаточным основанием для членов Военного Совета Ленинградского фронта, которые 11 марта 1942 г. приняли Постановление № 00713, не предполагавшее принудительной и обязательной эвакуации из Ленинграда. Именно об этом в своем письме от 20 мая 1942 г. заместителю начальника УНКВД ЛО Иванову напомнил заместитель военного прокурора Ленинграда Грибанов. Военная прокуратура, проверявшая заявления ряда лиц, не желавших уезжать из города, обратила внимание на недопустимость давления на граждан со стороны органов НКВД и милиции в вопросах эвакуации. 5 июля 1942 г. ситуация изменилась, когда Военный Совет принял постановление о необходимых мероприятиях по превращению Ленинграда в военный город, которое обязывало Ленгорсовет и Ленинградскую эвакуационную комиссию в период с 5 июля по 15 августа 1942 г. эвакуировать из Ленинграда до 300 000 человек.

(обратно)

31

В августе — сентябре 1941 г. осадное положение в Ленинграде не вводилось. Военные и гражданские власти руководствовались Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении». Как отмечает А. Р. Дзенискевич, в чрезвычайных условиях осажденного Ленинграда ощущалась необходимость в специальном постановлении, определявшем возможности властей по более широкому кругу вопросов. 19 октября 1941 г., когда Вермахт подошел к Москве на расстояние 100–200 км, ГКО принял постановление «О введении в городе Москве и прилегающих к городу районах осадного положения», после чего Жданов обратился к военному прокурору Красной Армии В. И. Носову с предложением подготовить проект Указа Верховного Совета СССР «Осадное положение». В проекте, в частности, уточнялось, что введение осадного положения в Москве и Ленинграде должно решаться Президиумом Верховного Совета или ГКО, а в остальных местах — постановлением Военного Совета фронта или местного комитета обороны. К сожалению для Ленинграда, этот проект был отклонен в марте 1942 г.

(обратно)

32

В справке на имя А. А. Жданова от 11 мая 1944 г. сообщалось, что с начала Отечественной войны Развед. Отделом штаба КБФ и Отделом «Б» УНКГБ ЛО на основании данных перехватов иностранных радиопередач составлялись специальные бюллетени, которые рассылались руководящим работникам партийных и военных органов. При этом РО штаба КБФ рассылал эти бюллетени по 22 адресам, а Отдел «Б» УНКГБ ЛО по 14 адресам. Выпуск этих бюллетеней в период блокады оправдывал свое назначение ввиду отсутствия регулярной связи с Москвой и ограниченных возможностей получения соответствующих материалов от ТАСС. В мае 1944 г. «надобность в выпуске бюллетеней радиоперехвата не вызывается необходимостью». В связи с изложенным предлагалось «выпуск бюллетеней радиоперехвата Отделом «Б» УНКГБ ЛО и РО штаба КБФ и их рассылку прекратить».

Список рассылки бюллетеней радиоперехвата РО штаба КБФ: Жданов, Кузнецов, Говоров, Трибуц, Смирнов, Вербицкий, Евстигнеев, Москаленко, Кубаткин, Виноградов, Шикторов, Чироков, Петров, Ралль, Самохин, Каротамм, Гусев, Нач. РО КБФ, Нач. РУ ГМШ, Нач. ПУБАЛТА КБФ, Командующий Эскадрой, 1-е отделение РО КБФ; список рассылки бюллетеней радиоперехвата Отдела «Б» УНКГБ ЛО: Жданов, Кузнецов, Говоров, Соловьев, Попков, Кубаткин, Капустин, Маханов, Бадаев, Быстров, Шикторов, Холостов, Бумагин, Степанов. В списке абонентов правительственной связи Ленинграда на 5 августа 1942 г., представленной начальником отделения правительственной связи УНКВД ЛО Гусевым, были приведены 24 абонента. Из не названных ранее лиц в него вошли начальник штаба Ленфронта Гусев, командующий армией ПВО Зашихин, начальник управления связи Ленфронта Ковалев, зам. председателя Совнаркома Косыгин, начальник УПВО Ленфронта Крюков, зам. командующего Ленфронтом Лагунов, нач. Кронштадской базы КБФ Левченко, секретарь ОК ВКП(б) Никитин, председатель Ленсовета Попков, командующий ВВС Ленфронта Рыбальченко, нач. Окт. ж. д. Саламбеков, член Военного Совета КБФ Смирнов, нач. СевероЗападного речного пароходства Шинкарев, начальник правит. связи Ленфронта Фомин.

(обратно)

33

Органами госбезопасности было установлено, что кроме руководителей партийных и военных органов бюллетени прочитываются рядом работников, не имеющих на это права; были также отмечены случаи, когда помещаемые в бюллетенях не подлежащие оглашению материалы использовались отдельными работниками в докладах и выступлениях. — См. выше. Кроме того, отдельные работники аппаратов райкомов партии во время ночного дежурства по райкому ВКП(б), находясь в кабинете секретаря РК, слушали передачи иностранного радио, в том числе из Германии и Финляндии, как это было, например, 6–7 сентября 1942 г.

(обратно)

34

На это обстоятельство указывал начальник УНКВД ЛО П. Кубаткин в связи с вопросами обеспечения его охраны. П. Кубаткин указывал, что в связи с этим штат 1 отделения 1 отдела УНКВД ЛО, состоявший из 125 человек, был сокращен до 56 человек.

(обратно)

35

За счет штатов охраны Жданова было выделено 10 сотрудников (по 2 на каждого) для охраны чл. ВС, секретаря ГК А. А. Кузнецова, чл. ВС, секретаря ОК Т. Ф. Штыкова, чл. ВС, предс. Леноблисполкома Н. В. Соловьева, председателя Ленгорисполкома П. С. Попкова и вдовы С. М. Кирова, находившейся в Казани.

(обратно)

36

М. С. Хозин был пятым по счету командующим Ленинградским фронтом за первые 65 дней его существования. Опыт руководства оперативными объединениями у него был невелик. С 1937 г. по 1941 г. он был командующим стрелкового корпуса, командующим ЛВО, начальником Академии им. М. В. Фрунзе, начальником тыла фронта резервных армий, заместителем начальника Генштаба, начальником штаба Ленфронта, командующим 54-й армией, но нигде долго не задерживался. В конце октября 1941 г. — июне 1942 г. был командующим Ленинградским фронтом. В связи с безуспешной очередной попыткой снятия блокады, а также серьезным конфликтом с членами Военного Совета он был освобожден от занимаемой должности.

(обратно)

37

В этом месте Жданов повторил почти слово в слово то, что ему самому летом 1941 г. говорил Сталин, упрекая ленинградское руководство в неспособности распорядиться имевшимися ресурсами.

(обратно)

38

Эта организация была весьма малочисленной — к концу ноября 1941 г. в ее составе было 260 человек, а к августу он сократился до 163. На основании указания А. А. Кузнецова в октябре 1943 г. большая часть организации была распущена.

(обратно)

39

5 сентбря 1941 г. Гитлер принял решение изменить свою стратегию в отношении Ленинграда, переориентировавшись на Москву. Ф. Гальдер в связи с этим записал в своем дневнике: «Отныне Ленинград будет второстепенным театром военных действий».

(обратно)

40

Например, 21 сентября 1941 г. секретарь Военного Совета Ленфронта батальонный комиссар Борщенко направил начальнику УНКВД ЛО П. Н. Кубаткину резолюцию, наложенную генералом армии Г. К. Жуковым на спецсообщении № 9295 от 23 сентября 1941 г. по вопросу о том, что 19 сентября частями Красной Армии противник выбит из Синявино: «т. Кубаткину. Это не соответствует действительности. Жуков».

(обратно)

41

Такое же питание получали сотрудники милиции, городские пожарные команды, команды МПВО, всевобуч, а также работники прокуратуры и военного трибунала.

(обратно)

42

Если руководящие работники промышленных предприятий (директора и их заместители, главные инженеры), крупные работники науки, литературы и искусства дополнительно к карточкам получали обеды, обеденные карточки и сухие пайки, то «руководящие работники партийных, комсомольских, советских, профсоюзных организаций» кроме названных выше привилегий имели возможность ужина. На особом литерном питании находилось командование Ленфронта и КБФ, высокопоставленные командированные, а также семьи генералов, адмиралов и Героев Советского Союза.

(обратно)

43

Абсолютно противоположную характеристику со ссылкой на того же Жданова в своих воспоминаниях дал Д. В. Павлов. «А. А. Жданов, — пишет он, — неоднократно говорил: «Феофан Николаевич правдив, честен, исполнителен, с таким начальником тыла можно работать».

(обратно)

44

Кроме того, в отчете парторганизации РОНО Смольнинского района за 1942 г. указывалось, что вопросами политического самообразования учителя занимались мало. Половина из них читала «Ленинградскую правду» и слушала радио, вторая половина — центральные газеты и журналы, а также худ. литературу. Однако, «как правило, труды классиков марксизма, «Краткий курс» не читают. При обсуждении на бюро РК вопроса «О повышении идейно-политического уровня руководящих кадров района» выяснилось, что из проверенных 74 человек руководящего актива большинство политическую литературу и прессу не читали.

(обратно)

45

31 мая 1943 г. секретарю Московского РК сообщалось о «систематической антисоветской агитации пораженческого и провокационного» характера со стороны члена партии Голубевой, которая в середине 1943 г. высказывала желание выйти из партии. По данным, собранным районным отделом НКВД, она заявляла, что «второго фронта не будет, войну выиграют американцы и англичане» (октябрь 1942 г.), что «советская военная техника многократно хуже немецкой» (октябрь 1942 г.), «нам не хватает немецкой аккуратности и их идеального порядка» (февраль 1942 г.), наконец, что «все недовольны этой жизнью в течение 20 лет, никто не хочет этой власти, так как много несправедливости и правды не найти (19 мая 1943 г.).

25 октября 1943 г. на собрании партактива Василеостровского района прокурор Перельман отметил, что в районе есть отдельные коммунисты, которые не отвечают этому званию (не платят алименты, отказываются от работы, не платят членские взносы и т. д.) На заводе им. Козицкого инженер Бойцов уклонялся от выполнения порученной ему работы, а в прокуратуре заявил, что предпочитает тюрьму работе на заводе.

(обратно)

46

Даты нет, по расположению и хронологии документов в архивном деле можно сказать, что оно относится к периоду с июня по декабрь 1945 г.

(обратно)

47

Например, в довоенное время органы госбезопасности в армии и на флоте при поступлении пополнения получали специальные политические обзоры районов комплектования, в которых давалась характеристика населения по областям, районам, а иногда даже и по деревням. В этих обзорах отражалось экономическое и материальное состояние населения, его политическая благонадежность на различные периоды времени и по годам. В них отражались такие вопросы, как отношение к коллективизации, частичным изменениям в Конституции, новому трудовому законодательству, налогам, займам и иным мероприятиям правительства, ущемляющих интересы граждан.

(обратно)

48

В 1940 г. в составе 7-го отдела ГУПП РККА была создана служба информации о зарубежных странах и армиях. Аналогичные подразделения существовали в 7-х отделах приграничных военных округов, в том числе и в Ленинградском военном округе.

Информацию о деятельности рот пропаганды Вермахта ГУПП РККА получало из Разведуправления Генштаба.

(обратно)

49

В фонде Главного политического управления РККА имеются немецкие журналы за 1940–1941 гг. со статьями о Сталине и сталинских репрессиях 1934–1938 гг. Д. Волкогонов показал, что Сталин интересовался материалами подобного рода, оценивал их как троцкистские, что, наряду с наличием значительного потока информации НКВД о негативных настроениях населения, несомненно, влияло на выбор форм борьбы с пропагандой противника.

(обратно)

50

В материалах о работе секретного Восточного института в Ванзее, являвшегося частью Главного Управления СД дана оценка уровня работы по изучению СССР, а также настроений населения в Советском Союзе. Основные выводы состояли в следующем:

1) положение с изучением Востока катастрофическое (1937 г.) Об этом проинформированы все высшие чины, в т. ч. Гиммлер и Борман. Предлагается при возможности доложить об этом и Гитлеру;

2) для восполнения существующих лакун создан специальный секретный институт в Ванзее;

3) рассмотрена возможность получения литературы об СССР в случае войны с ним (главный канал — через Швецию. Вопрос рассмотрен 7 сентября 1938 г.), как альтернатива Швеции выбрана Дания (8 сентября 1938 г.). В материалах о Красной Армии представлены переводы статей из советских газет, вырезки из немецкой прессы, издававшейся в Москве, обзоры, брошюры с выступлением К. Ворошилова о проекте закона о всеобщей воинской повинности, сообщения германского посольства в Москве, а также доклад Теодора фон Биберштайна-Пасичунского об СССР (и главным образом о Красной Армии), 15 августа 1940 г. Главный вывод его доклада сформулирован следующим образом: oтношение Красной Армии и всего СССР к еврейскому коммунизму и большевизму в целом негативно.

«Россия — колосс на глиняных ногах. — писал Биберштайн-Пасичунский. — Все ждут с нетерпением приближающегося освобождения от жидовско-большевистского ига!.. Против Советов выступят: 1) более 90 миллионов крестьян СССР; 2) почти 50 миллионов украинцев; 3) все народы СССР — почти целиком; 4) Япония; 5) Италия…»

Важно отметить, что оценка достоверности немецкой информации о дислокации и нумерации соединений и частей Красной Армии была приведена в Заключении Генштаба от 13 января 1953 г., подписанном заместителем начальника главного оперативного управления Генштаба генерал-лейтенантом Глебовым. В нем отмечалось, что в немецких материалах, изложенных 1 мая 1937 г., содержалось 40–70 процентов верной информации.

(обратно)

51

Глава резидентуры Абвера в Москве генерал Э. Кестринг, по его словам, вынужден был вернуться к использованию трех «скудных источников информации»: совершению поездок по территории СССР и выездам на автомобиле в различные районы Московской области, использованию открытой советской печати и, наконец, обмену информацией с военными атташе других стран. Сотрудник Абвера Д. Каров, работавший в годы войны на ленинградском направлении, впоследствии отмечал, что защита советских границ от проникновения через них агентуры и работа НКВД достигли в предвоенное время (начиная с 1939 г.) «небывалого в мире размаха и совершенства», что «район Ленинграда охранялся особенно тщательно».

(обратно)

52

Например, в составе 501-й роты пропаганды, входившей в состав 18-й армии, работали: Х. Наннен — будущий шеф-редактор журнала «Штерн», К. Хольцамер — будущий профессор, интендант 2-го канала телевидения ФРГ, Х. Майер-Хенель — шеф-редактор радио ФРГ, П. фон Цан — телепублицист, М. Кляйнов — кинорежиссер, Х. Мегерляйн — ведущий репортер телевидения ФРГ, К. Дернер — издатель и др.

(обратно)

53

Недочеловек — философско-антропологический, впоследствии пропагандистский расистско-евгенический термин из идеологии немецких национал-социалистов. — прим. ред.

(обратно)

54

По нашим подсчетам, за военные месяцы 1941 г. в «Ленинградской правде» было помещено более 150 статей, направленных на повышение бдительности и разоблачение пропаганды противника.

(обратно)

55

ГКО принял новое постановление «О военной цензуре» № 1938сс, сделавшее тотальным контроль за всей корреспонденцией на территории СССР, распространив Постановление ГКО от 6 июля 1941 г. за № 37сс «О введении военной цензуры» на всю почтово-телеграфную корреспонденцию на все области, края, республики Союза ССР. НКВД СССР было разрешено дополнительно увеличить штат военной цензуры на три тысячи восемьсот политконтролеров.

(обратно)

56

В распоряжении ГКО «о трусости отдельных командиров Западного фронта» (Павлов, Климовских и др.), которое было доведено до сведения всего личного состава армии, указывалось, что «Государственный Комитет Обороны будет и впредь железной рукой пресекать всякое проявление трусости и неорганизованности в Красной Армии памятуя, что железная дисциплина в Красной Армии является важнейшим условием победы над врагом».

(обратно)

57

Подавляющее большинство лиц, высланных по национальному признаку, вело себя лояльно по отношению к режиму. Так, из 188 человек немецкой и финской национальностей, выбывших из числа намеченных к эвакуации в Кировском районе Ленинграда весной 1942 г., за различные преступления были арестованы 9 человек, а добровольцами ушли в Красную Армию 24.

(обратно)

58

На уровне районных отделов НКВД база учета в течение первого года войны не обновлялась, что вело к очевидным ошибкам. Например, в Дзержинском районе при проведении обязательной эвакуации «некоторых категорий граждан из Ленинграда» в марте 1942 г. по спискам, представленным РО НКВД в Районную комиссию по эвакуации, повестки удалось вручить только 81 человеку из 209, т. к. 39 были эвакуированы ранее, 26 человек умерли, а 63 не проживали по указанному адресу.

(обратно)

59

По свидетельству практически всех бывших советских граждан, участвовавших в Гарвардском проекте по изучению СССР в послевоенное время (раздел «Коммуникация»), антифашистские фильмы были весьма популярны и воспринимались с доверием.

(обратно)

60

По состоянию на 1 июля 1941 г. в Леноблгорлите вместо 96 сотрудников по штатному расписанию работали 33 человека, в том числе — в радио-газетном секторе из 12 сотрудников осталось всего 7. Сотрудники Главлита находились также в подчинении партийных органов, а не НКВД, хотя и выполняли, в том числе, задачи по охране тайн в печати.

(обратно)

61

Оценивая совещание писателей армии, города и флота, О. Берггольц лаконично отметила в своем дневнике, что оно «плохо прошло. Эти тупые «руководители» — Маханов, Фомиченко, — чем они могут зажечь? Да и личный писательский состав — сер и ленивомыслящ.

Я тоже выступила плохо, почти без подъема, потому что в середине совещания совершенно очевидна сделалась его никчемность. Я вообще не люблю этого организованного лицемерия…»

(обратно)

62

В соответстствии со ст. 58–10 УК РСФСР под «антисоветской агитацией» понималась «пропаганда или агитация, содержащие призывы к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.ст. 58–2—58–9), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания».

(обратно)

63

В 1941–1943 гг. Главные политуправления армии и флота неоднократно указывали на необходимость создания условий, исключающих возможность слушания радиопередач противника, особенно на пунктах связи. В дополнение к приказу наркома ВМФ № 161 от 5 марта 1941 г. и директивы ГлавПУВМФ № 40 от 1 сентября 1941 г., была издана еще одна директива — № 63, в которой говорилось о фактах прослушивания немецких передач, в том числе и на Балтийском Флоте, а также о неотложных мерах по пресечению впредь такого рода действий.

(обратно)

64

Полностью эта работа была закончена только в середине марта 1942 г., когда Политуправление фронта проинформировало Управление кадров ГлавПУРККА о том, что все работники эстонской национальности из политорганов фронта изъяты.

(обратно)

65

С начала войны по 20 октября 1941 г. 18-я армия взяла в плен 122 447 человек.

(обратно)

66

На пространность спецсообщений УНКВД и наличие значительного количества в них повторов обращали внимание Г. К. Жуков, а также руководящие работники центрального аппарата НКВД.

(обратно)

67

В довоенное время из нескольких тысяч писем, поступавших на имя Жданова каждый месяц, лишь единицы были политическими доносами.

(обратно)

68

Ни одна действующая спецслужба не заинтересована в раскрытии источников получаемой информации даже в далеком прошлом, поскольку это может подорвать к ней доверие со стороны нынешнего и будущего поколений агентов и информаторов.

(обратно)

69

По воспоминаниям одного из офицеров, работавших в 268-м госпитале в Ленинграде, все без исключения больные и раненые, прежде чем попасть в какой-либо госпиталь на лечение, в обязательном порядке проходили через так называемый приемно-распределительный госпиталь № 1, находившийся в парке за монастырем Александро-Невской Лавры с выходом к Неве у Обводного канала. В нем осуществлялась сортировка больных и раненых по роду заболеваний и ранений. В приемно-распределительном госпитале врачи оказывали первую помощь, ставили диагноз и направляли больного или раненого в соответствующий госпиталь. В этих госпиталях имелся штат политработников, которые изучали письма бойцов родным. В функции врачей и санитарок входило выявление «самострелов» и симулянтов. В сестры и санитарки шли охотно по двум причинам: во-первых, потому что они получали 400 грамм хлеба, спецодежду и работали в тепле, а, во-вторых, эта работала освобождала их от военных трудовых повинностей.

(обратно)

70

По воспоминаниям некоторых участников Гарвардского проекта, в 1936–1938 гг. после допросов в НКВД некоторые профессора выбрасывались из окон, но «очень часто по возвращении они должны были дать обещание о сотрудничестве с НКВД и доносить на своих друзей».

(обратно)

71

Например, пункт 3 директивы № 1908 Наркома ВМФ (как и аналогичный приказ Наркома обороны) предусматривал подчинение уполномоченных и начальников 3-х отделений (особых отделов) военным комиссарам. Комиссары должны были давать особистам указания по вопросам борьбы со шпионажем, предательством и контрреволюцией, по пресечению дезертирства, паникерства, невыполнения боевых приказов и прочим вопросам политико-морального состояния.

(обратно)

72

Немецкие листовки направлялись в Смольный с сопроводительным письмом: «Совершенно секретно, только лично т. Шумилову. По использовании вернуть».

(обратно)

73

Что же касается общей ситуации в стране, то по имеющимся в ГАРФ отчетным данным в начальный период войны дезертирство из армии и уклонение от призыва носили массовый характер.

(обратно)

74

Что же касалось ее самой, Остроумова предпочитала полагаться на то, что есть, и на судьбу:

«Что со мной будет? Как сложится жизнь — мои последние годы? Если завод эвакуируют, кто мне будет платить пенсию? На что я буду жить? Кто будет содержать машину и моего шофера? Но я спокойна, что будет, то будет…»

(обратно)

75

В наиболее резкой форме «бытовой антисемитизм» был выражен Остроумовой, отметившей, что «особую агитацию [в пользу эвакуации] и истеричность вносят евреи, которые по натуре своей, в большинстве случаев, страшные трусы и необыкновенные ловкачи в уклонении от призыва на фронт. А если уже никак нельзя было этого избегнуть, то отыскивают себе места в канцеляриях штаба, в обозе и т. д. Также многие из них избегают трудовую повинность, уклоняются копать окопы и в то время, когда все отпуска прекращены, они живут дома в отпуску».

(обратно)

76

В одном из дневников указывалось:

«Я не говорю о моих опасениях. Во-первых, потому, что могу быть неправа, ошибаться, и, во-вторых, зачем мои, может быть пессимистические настроения передавать другим».

(обратно)

77

Здесь и далее курсив мой — Н. Л.

(обратно)

78

Именно по этой причине, Л. Гуре, написавшему книгу о блокаде на основе немецких трофейных документов, не удалось обнаружить свидетельств протеста со стороны горожан осенью и зимой 1941–1942 гг.

(обратно)

79

Основными доводами в пользу такого решения были следующие:

1) репрессии не в состоянии остановить развитие «черного рынка»,

2) необходимо контролировать качество продуктов, обмениваемых на толкучках во избежание отравлений,

3) легализация толкучек на колхозных рынках существенно облегчит борьбу милиции со спекуляцией и позволит взимать с клиентов толкучек комиссионный сбор.

(обратно)

80

Однако были случаи, когда авторов анонимных писем не удавалось обнаружить в течение многих месяцев. В Приложении приводится спецсообщение УНКВД ЛО о поисках рабочего-анонимщика, которого в оперативных документах называли «Бунтовщиком», в течение почти полутора лет.

(обратно)

81

Хотя дополнительное литерное питание категории «А» получало всего несколько представителей творческой интеллигенции, литерное питание по категории «Б» (гр. 1) получало уже несколько десятков, а категории «Б» (гр. 2) и обеденные карточки — более двух с половиной тысяч человек.

(обратно)

82

Несколько ранее, 10 ноября 1941 г. в НКВД СССР было направлено несколько отличавшееся спецсообщение.

(обратно)

83

Наиболее ярким примером подобных настроений был охвативший в феврале 1942 г. практически весь город слух о снятии с должности и расстреле председателя Ленгорисполкома Попкова, о котором пойдет речь ниже.

(обратно)

84

Интервьюируемый — мужчина, 40–45 лет, закончил Технологический институт, инженер. Примечательна характеристика, которую ему дали после интервью:

«Очень-очень просоветски настроен. У меня было ощущение, что передо мной сидит член коммунистической партии… Наиболее интересный продукт советской системы образования. Это был первый еврей, которого мне пришлось интервьюировать. На вопрос, почему другие евреи не приходят для беседы, он ответил, что они боятся и только по прибытии в США (интервью проводились в Западной Европе и многие перемещенные лица ожидали решения своей судьбы от американских властей — Н. Л.). примут участие в проекте в той степени, в которой это нам необходимо. На вопрос «есть ли сейчас антисемитизм в СССР?» (1950 г. — Н. Л.) он ответил утвердительно».

(обратно)

85

В сентябре и октябре нормы были снижены:

1) по крупе — рабочим и ИТР с 2000 до 1500 гр в месяц, служащим — с 1500 до 1000 гр, иждивенцам — с 1000 до 600 гр.;

2) по мясу — рабочим и ИТР с 2200 до 1500 гр в месяц, служащим — с 1200 до 800 гр, иждивенцам с 600 до 400 гр;

3) по сахару и конд. изделиям — служащим с 1200 до 1000 гр в месяц, иждивенцам — с 1000 до 800 гр.

(обратно)

86

Ознакомившись с документом и сделав на нем пометки, А. Жданов вынес резолюцию: «т. Кузнецову и т. Попкову. Не следует ли т. Попкову дать в печати беседу по этим вопросам?», что и было вскоре председателем Ленгорисполкома сделано на страницах «Ленинградской правды».

(обратно)

87

Текст выделен А. Ждановым.

(обратно)

88

Немецкая служба безопасности отметила некоторые изменения в официальной советской пропаганде — появление новых лозунгов — «Смерть немецким оккупантам» и «Мы отдаем наши жизни за нашу Родину».

(обратно)

89

В дневнике М. Курбанова есть характерная запись, сделанная А. П. Боткиной, женой известного медика С. С. Боткина, дочерью создателя Третьяковской галереи П. М. Третьякова:

«Помните ли, Михаил Михайлович, все, что мы переживали в течение сорока лет, (…) слушая Глазунова и Вагнера, Баха и Равеля; а иногда сидя друг против друга и беседуя, когда Вы с блестящими глазами и подчеркивающими все слова движениями пальцев, говорили — в 1898 г. — о красотах Раймонды, а в 1939 г. — о Турбиных (…) Помните ли? Конечно, да. И я тоже».

(обратно)

90

Приговор Военного Трибунала за убийство с целью использовать в пищу труп был один — расстрел.

(обратно)

91

В воспоминаниях сына Л. Берии есть упоминание о том, что «Комитет общественного спасения» был придуман НКВД на случай взятия города немцами. Подтвердить или опровергнуть это мы не можем, но тот факт, что один из «организаторов» «Комитета» профессор Н. С. Кошляков после войны был близок с семьей Берии, дает основание предположить, что в городе могла быть агентура, с которой работали сотрудники центрального аппарата, а не местные органы госбезопасности. После смерти Сталина, «члены группы», осужденные в 1942 г. по ст. 58 как «участники контрреволюционной организации, ориентированной на поражение СССР в войне с фашистской Германией» были реабилитированы.

(обратно)

92

Соотношение активных противников режима, расстрелянных по приговорам ВТ, к смертности в городе зимой 1941–1942 гг. колебалось в пределах от 1:200 до 1:1000.

(обратно)

93

За период с 1 января по 15 февраля 1942 г. «за контреволюционные преступления» в Ленинграде было арестовано 958 человек», что составляло в среднем около 20 человек в день, т. е. столько же, сколько приходилось в среднем на январские дни.

(обратно)

94

За первую половину марта «за контрреволюционную деятельность» было арестовано 240 человек.

(обратно)

95

Роберт Диркс, проанализировав реакцию населения в двух десятках случаев массового голода в XIX–XX вв., согласившись с тем, что эмоциальное состояние людей в период голода всегда нестабильно, пришел к выводу, что для всех были характерны три последовательно сменявшие друга друга типа поведения: тревога, сопровождающаяся сверхактивной деятельностью и взаимопомощью. В этой период нарастает вероятность политического протеста и даже революции; сопротивление, характерными чертами которого является стремление не тратить энергию, эрозия социальных связей, «атомизации» общества, нарастание эгоизма и конфликтов, наконец, апатия. Для последнего типа характерны не только прекращение борьбы с режимом (этого может и не быть вообще), но и, прежде всего, прекращение усилий по поддержанию своих ближайших родственников.

(обратно)

96

В апреле 1942 г. СПО УНКВД направил в Москву спецсообщение, в котором говорилось о намерении организовать митинг ученых, «являвшийся одной из форм подрывной деятельности участников существующей в Ленинграде фашистской организации». Л. Берия поставил в известность об этом А. А. Жданова. В результате расследования было обнаружено, что агентура СПО спровоцировала отдельных представителей ленинградской интеллигенции на антисоветские высказывания, в результате чего были произведены аресты ряда театральных и научных работников города. Партком УНКВД и бюро Дзержинского РК ВКП(б) 12 мая и 17 июня 1942 г. соответственно рассмотрели на своих заседаниях этот факт и вынесли взыскания виновным.

(обратно)

97

Три члена ВКП(б) были арестованы за то, что «среди своего окружения подвергали контрреволюционной критике политику партии и правительства в области обороны, клеветали на Красную Армию, высказывали пораженческие настроения».

(обратно)

98

В 1945 г. кандидатура А. И. Груздева рассматривалась в качестве возможного свидетеля на Нюрнбергском процессе, но была отведена.

(обратно)

99

В беседе с английским послом А. К. Керром 26 июля 1943 г. В. М. Молотов заявил, что «комитет «Свободная Германия» — пропагандистский комитет. Наши разведчики считают, что этот комитет полезен с точки зрения увеличения врагов Гитлера в германском народе. Мы же считаем, что чем больше будет врагов у Гитлера, тем полезнее будет для союзников».

(обратно)

100

В течение января — августа 1943 г. заявления о том, что нужен мир «пускай даже ценой уступок», «мир на любых условиях», «скорейший мир».

(обратно)

101

В одном из спецсообщений УНКВД указывалось, что успех под Сталинградом вызвал спад интереса к действиям союзников.

(обратно)

102

В 1944–1945 гг. под воздействием очевидцев оккупации, прибывших в Ленинград, настроения в связи с политикой немцев (главным образом, в сравнении с положением в самом городе) неоднократно менялись.

(обратно)

103

В конце марта 1944 г. рубрика «вражеская агитация» в информационных сводках райкомов партии содержала отдельные высказывания, анекдоты и т. д. Передача английских песен по радио интерпретировалась как шаг, «дабы не обидеть союзников», а «незавершенность вопроса с Финляндией» — как зависимость от союзников, и прежде всего США. Имели место рассказы о хорошей жизни на оккупированной немцами территории.

(обратно)

104

Сводки на уровне районов составлялись с периодичностью в две недели. Их особенностью было то, что все мало-мальски отличающиеся от официальной линии высказывания членов партии фиксировались и направлялись в Смольный. В этом проявлялась боязнь руководителей среднего звена малейших проявлений нелояльности в районе. О самых незначительных событиях «на всякий случай» сразу же сообщалось в ГК. Например, 25 марта в ГК сообщалось о «вражеской вылазке» на фабрике «Большевичка», выразившейся в срыве объявления открытого партсобрания по вопросу о революционной бдительности.

(обратно)

105

Сейчас трудно представить себе, что значили для людей несколько километров вглубь от линии фронта. Читая дневник, ясно представляешь себе ужасы немецкой оккупации, которые довелось пережить тем, кто остался в Пушкине. Не нашедшие работу у немцев просто умирали с голода. Продовольственное положением немногим отличалось от того, что было в блокадном Ленинграде. Большинство населения погибло в первую военную зиму. Павловск, Гатчина и тем более Тосно казались автору дневника настоящим тылом, хотя, как известно, эти города находились всего в десятках километров от линии фронта. Дневник написан с антисоветских позиций, но тем не менее заслуживает внимания, поскольку в нем приведены многочисленные подробности того, как жили люди в условиях оккупации, о чем они думали, как относились к немцам, как видели свое будущее. Десятки известных людей упомянуты Л. Осиповой — философ Иванов-Разумник, писатель-фантаст Беляев, художник Клевер, профессор Чернов и др. По нашему мнению, этот дневник является ценнейшим источником для исследования настроений населения, проживавшего в прифронтовой полосе.

(обратно)

106

В Ноте НКИД от 27 апреля 1942 г. советское правительство заявило, что оно будет применять Гаагские конвенции на началах взаимности.

(обратно)

107

Агентов для работы в СССР набирали среди старых эмигрантов и их сыновей, проживавших главным образом в сопредельных с СССР странах. Очень много агентов-эмигрантов было набрано в Чехии, «где имелось большое количество студентов и молодых людей, не испортивших свой русский язык пребыванием в эмиграции». Они общались главным образом между собой, тогда как, например, эмигранты, жившие в Югославии, так привыкли к тамошним обычаям и языку, что резко отличались от всех остальных эмигрантов. Большое число агентов дали балтийцы, многие из которых в совершенстве владели русским языком, и некоторое число — немцы, жившие в свое время в России. Все эти категории оказались совершенно непригодными для работы, так как не знали условий жизни в СССР и этим обращали на себя внимание. Например, посланные уже во время войны в сентябре 1941 г. в окрестности г. Луга трое русских эмигрантов в качестве агентов были обнаружены и ликвидированы советской контрразведкой по причине того, что, пойдя в баню, они забыли снять свои нательные золотые кресты. По аналогичным причинам из 11 агентов, направленных в начале сентября 1941 г. в район Нарвы, в течение месяца погибло 8 человек. Наиболее ценный «людской материал» для немецкой разведки представляли советские военнопленные. «Многие из них сдавались в плен только с целью принять участие в вооруженной борьбе с большевистской властью…»

(обратно)

108

В фондах СД бывшего Особого архива есть, например, «дело» немецкого генерала Тидемана, пострадавшего за «мягкость» в отношении местного населения.

(обратно)

109

О положении советских военнопленных осенью 1941 г. в лагере в Красногвардейске УНКВД информировало членов Военного Совета Ленфронта на основании показаний своего агента, вернувшегося из лагеря.

(обратно)

110

По мнению же органов НКВД, проводивших расследование деятельности «Православной миссии в освобожденных районах России», практически вся религиозная жизнь на оккупированной территории поддерживалась немецкими спецслужбами.

(обратно)

111

В октябре 1944 г. весь состав «Миссии» был арестован органами НКГБ. В числе арестованных были:

Начальник «Православной миссии в освобожденных районах» Зайц Кирилл Иванович;

Помощник начальника «Православной миссии» Шенрок Николай Степанович, ур. г. Ленинграда, русский, гражданин СССР, из дворян, служитель религиозного культа.

Секретарь Управления «Православной миссии» Жунда Николай Иосифович, 1913 г. р., ур. Латвийской ССР, русский, гражданин СССР, служитель религиозного культа.

Член «Православной миссии» Перминов Андрей Яковлевич, 1918 г. р., ур. г. Двинска, русский, гражданин СССР.

Амосов Иван Васильевич, 1886 г. р., ур. Ленобласти, русский, гражданин СССР, в 1917 г. проживая в Петрограде, примыкал к эсерам, в 1919 г. вступил в РКП(б), оформив мошенническим путем партийный стаж с 1910 г. После 1919 г. работал на партийной и советской работе в Москве и Ленинграде, в частности в 1926 г. являлся пом. Ленинградского губернского прокурора, в 1927 г. пом. зав. агитотдела Московского горкома ВКП(б), в 1936 г. пом. нач. политотдела Ленинградской милиции. В 1936 г. был разоблачен как аферист, исключен из ВКП(б), арестован и осужден на 5 лет лишения свободы за мошенничество — незаконное получение в 1922 г. ордена Красного Знамени и присвоение партийного стажа с 1910 г. Священник и благочинный Ушаковского округа.

Всего по делу членов «Православной миссии» и подчиненного ей духовенства было арестовано 34 человека.

(обратно)

112

Например, доверенными лицами СД были: в Сиверской — бургомистр района и работник гражданской полиции; в Вырице — начальник гражданской полиции; в Куровицах — учитель; в Лизино — С. (доброволец); в Рыбицах — работница бюро по распределению работ в Сиверской; в Машино — бургомистр, бывший перебежчик; в Турово — З., отец которой был убит партизанами; в Н. Деревне — бургомистр; в Авости — бургомистр; в Рублево — В. Кроме того, среди осведомителей СД были: бывший репрессированный латыш, бывшая сотрудница паспортного стола НКВД Вырицы, бывшая учительница, сын бывшего предпринимателя и др.

(обратно)

113

Д. Каров в качестве примера завербованного бывшего политработника назвал некоего Тулинова, известного в Абвере как Шмеллинг из-за внешнего сходства с известным немецким боксером. До войны Тулинов был комиссаром небольшого военного корабля на Дальнем Востоке и являлся убежденным коммунистом. Расстрел Тухачевского, Блюхера и тысяч других командиров и политработников произвел на Тулинова огромное впечатление. Он начал вести дневник для того, чтобы «привести свои мысли в порядок». Случайно, в пьяном виде, он проговорился об этом своему товарищу — тоже политработнику военно-морского флота. Последний донес об этом, и Тулинов был арестован. Дневник не нашли, но допросы были долгие и строгие. После нескольких месяцев пребывания в тюрьме Тулинов был направлен простым матросом на Балтийский флот, попал на войну в составе наземного отряда и перешел на сторону немцев. В конце сентября 1941 г. в лагере в Волосово он был завербован Абвером 18-й армии. Тулинов рассказывал, что хотя он и был политработником и многое знал о тюрьмах и методах работы НКВД, но то, что он пережил лично, попав в тюрьму, убедило его окончательно в порочности режима Сталина и в том, что он приносит только несчастья народам СССР.

(обратно)

114

Существовало три вида ФАТов:

ФАТ-1 занимались только разведкой за линией фронта,

ФАТ-2 ведали саботажем, диверсией и убийствами в тылу противника,

ФАТ-3 занимались контрразведывательной работой на оккупированной территории.

Территория ФАТ-3 ограничивалась территорией армии, которой они были приданы, т. е. от ее переднего края и до тыловой границы. За линией тыла армии все функции ФАТ-3 исполнялись СД. Эти органы интересовались главным образом политическими и расовыми проблемами работы среди населения. В таких районах партизаны и советская разведка чувствовали себя свободней, чем на территории ФАТ-3.

(обратно)

115

Подразделения «СМЕРШ», возникшие в апреле 1943 г., во многом копировали систему и методы работы ФАТов.

Наиболее существенная разница между отделами СМЕРШ и ФАТами состояла в следующем:

1) отделы СМЕРШ были значительно многочисленнее;

2) отделы СМЕРШ не делились как ФАТы на разведку и контрразведку, а занимались одновременно и тем и другим, занимаясь также проведением диверсий и саботажа в тылу противника;

3) отделы СМЕРШа уделяли очень много внимания чисто политическим вопросам, т. е. освещению морального состояния советской армии, дезертирству, измене и т. п.

(обратно)

116

- нахождение всех ценностей и продуктов, которые местное население успело награбить в советских складах, частных квартирах и других учреждениях в период отступления Красной Армии;

- нахождение у населения золота, серебра и др. ценностей;

- наблюдение за обычной полицией, антипартизанскими отрядами и всеми, находившимися на службе у немцев;

- проверка женщин, за которыми ухаживали немцы;

- наблюдение за чинами Вермахта, имевшими знакомства с местным населением (с лета 1943 г.);

- составление сводок об общем положении в данном населенном пункте (в том числе о продовольственном и политическом);

- составление сводок о разговорах в общественных местах;

- сопровождение карательных отрядов на места и выявление «подозрительных» с точки зрения СД элементов;

- проведение допросов и следствия по всем вышеуказанным делам;

- проверка лиц, выбранных населением на какую-либо должность или назначенных военными органами;

- оказание помощи немецкой тайной полевой полиции и полевой жандармерии при розыске немецких дезертиров, а также выявление евреев и цыган.

(обратно)

117

Документ воспроизведен без изменений.

(обратно)

118

«Земельный закон» от 15 февраля 1942 г. предусматривал переход к единоличному хуторскому хозяйству через ряд промежуточных этапов: общинное хозяйство и земледельческое товарищество. С целью достижения пропагандистского успеха в Ленинградской области подчеркивалось, что там «в виде исключения переходных стадий не будет».

(обратно)

119

СД иначе оценивала ситуацию, полагая, что осенью 1942 г. большинство населения было против возвращения Красной Аармии.

(обратно)

120

Подразделения РОА поротно и побатальонно дислоцировались во всех тыловых гарнизонах: в Порхове, Дно, Дедовичах, Выборе, Пушкинских Горах, Острове, Пожеревицах, Сорокино, Полозово, Веске.

(обратно)

121

В «Порховском комитете» были сектора по организации призыва в РОА, по работе среди населения, молодежи, военнопленных, сектор пропаганды.

(обратно)

122

Например, за апрель 1943 г. отдел пропаганды Остланд перевел отделению пропаганды Гатчины более 370 немецких марок для выплаты русским сотрудникам газет «Северное слово» и «Правда». Наиболее активные авторы А. Плюшков и Д. Уральский получили соответственно 97,25 и 65 марок.

(обратно)

123

В августе 1943 г. Печковский по приглашению фон Шираха ездил на пробы в Венскую оперу. В отчете сопровождавшего его переводчика Климова указывалось, что Печковского тепло принимали, заплатили ему гонорар в размере 600 марок, дали возможность посетить Прагу и Варшаву. Что же касается работы в опере, то незнание языка было главным препятствием для получения Печковским места в Вене.

(обратно)

124

В другом документе УНКГБ ЛО, также адресованном А. Кузнецову, «О работе культурно-просветительских учреждений Ленинграда и деятельности церковников в районах Ленинградской области» в конце января 1945 г. были приведены несколько иные цифры. Например, в Волосовском районе из 85 учителей, работавших в начале 1945 г., с немцами сотрудничали 35.

(обратно)

125

Германия не получила того количества продовольствия, на которое рассчитывала — его даже не хватало для удовлетворения потребностей Вермахта на Восточном фронте. Например, импорт ячменя, достигший наивысшего уровня в 1942 г., составил всего 120 468 тонн, в то время как в 1940 г. по торговому соглашению с СССР Германия получала 70 000 тонн. В 1943 г. статистическое управление рейха указывало, что 95 % всей сельскохозяйственной продукции на оккупированной территории СССР производилось на Украине. По расчетам статуправления, «Восточные земли» должны были давать столько же продукции в денежном эквиваленте, сколько и Бельгия, что означало необходимость существенного увеличения сборов — с 481 798 тыс. немецких марок до 705 000 тыс. немецких марок. Это, в свою очередь, было вдвое меньше того, что вывозилось из Франции. К 1943 г. ситуация была таковой, что на долю Вермахта приходилось в 5 раз больше продукции из оккупированных советских областей, чем собственно вывозилось в Германию.

(обратно)

126

Количество волостей и общинных дворов изменилось, особенно в Порховском и Красногвардейском уездах.

(обратно)

127

О трудностях работы на занятой немцами территории вспоминали: В. И. Силачев, командир спецотряда, заброшенного в конце июля 1941 г. по заданию разведотдела ЛВО в тыл с целью уничтожения предателей и осведомителей, Абрамов М. Г., редактор газеты 5-й партизанской бригады «Партизанская месть», Григорьев А. Г., командир подрывной группы 8-й ЛПБ.

(обратно)

128

В докладе П. Р. Шевердалкина «Антифашистское подполье в пригородных районах г. Ленинграда в период Великой Отечественной войны», сделанном на собрании членов актива ветеранов партизанского движения при Музее истории Ленинграда 26 ноября 1971 г., указывалось на исключительную сложность работы в прифронтовых городах. В 1942–1943 гг. не удалось воссоздать разгромленное немцами подполье в Оредежском, Красногвардейском, Павловском и Красносельском районах, хотя ОК ВКП(б) предпринимал в этом направлении значительные усилия.

(обратно)

129

Данные приведены в тыс. рублей.

(обратно)

130

Документ подписан заместителем начальника управления милиции.

(обратно)

131

Так в документе.

(обратно)

132

Документ приведен с сокращениями.

(обратно)

133

На документе есть короткая записка Кузнецова секретарю РК ВКП(б) Егоренкову: «Как числился Лужков в цехе и что о нем было известно парторганизации. Прошу проверить и сообщить мне устно. 21.12.43».

(обратно)

134

На документе есть резолюция В. Меркулова начальнику 2 Управления НКГБ П. В. Федотову: «Тов. Федотов. Лично сам проверь изложенное и доложи к 8 /VIII. 3/VIII В. Меркулов.»

(обратно)

135

Документы, приводимые в данном Приложении, были опубликованы в кн.: Ломагин Н. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб: Европейский Дом, 2000.

(обратно)

136

Приводим современные названия наиболее часто встречающихся в документах немецких спецслужб названий улиц и проспектов Ленинграда, а также населенных пунктов Ленинградской области: Шлиссельбургский проспект — пр. Обуховской обороны Проспект 3-го июля — Садовая ул. Проспект 25-го октября — Невский пр. Флюгов переулок — Кантемировская ул. Международный проспект — Московский пр. Краснокабацкое шоссе — ул. Червонного казачества Улица Комарова — ул. Дегтярева Площадь Жертв Революции — Марсово поле

(обратно)

137

На самом деле формирование нелегальной партийной организации было произведено по решению бюро горкома ВКП(б) от 25 октября 1941 г., а формирование ядра организации — в октябре-ноябре. — См. Ленинград в осаде. СПб, Лики России. 1995. С.113. Это дает основание предположить, что либо немцы знали о намерении создать такую организацию за месяц до официального решения ГК, либо верно просчитали поведение противника.

(обратно)

138

По данным УНКВД, в городе уже вовсю шло брожение, а немцы только говорили о необходимости начать борьбу за население, т. е. делали это с некоторым опозданием. Очевидно, рассчитывали на молниеносный успех.

(обратно)

139

Приведены имена командующих и членов ВС 55-й армии, 41-го корпуса, тыла Ленфронта, 2-й и 4-й гвардейской дивизий, а также Ленинградского фронта.

(обратно)

140

26 сентября 1941 г. 18-я армия направила в отдел 1с группы армий «Север» и в ОКВ записку того же содержания, что 621-й роте пропаганды о необходимости листовок для солдат Красной Армии, в которых бы говорилось о бесперспективности продолжения сопротивления, исходя из того, что город окружен и т. п. — Национальный Архив США. Т-312/1579–999.

(обратно)

141

Пример оперативности немецкой пропаганды; доведение до сведения военных чинов того, что обещают русским; необходимость использования местного материала, а не только листовок общеполитического характера. Ленинград — первый опыт массированного использования пропаганды как оружия в войне с СССР.

(обратно)

142

Отдел 1с командования 18-й армии передало для ознакомления в ОКВ Начальнику Генштаба приказ Сталина от 21 сентября 1941 г. с резолюциями Жукова, Жданова, Кузнецова и Меркулова. Перевод этого приказа, вероятно, имеет отклонение от оригинала.

(обратно)

143

Немцы полагали, что город будут взрывать. В этом случае штурм был бы катастрофой для них. Они заняли бы руины, понеся при этом значительные потери.

(обратно)

144

Эта информация точнее, чем у СД. Но она в целом также идет с запозданием.

(обратно)

145

Этот документ заставляет задуматься над рядом вопросов. Если Гитлером было принято решение город штурмом не брать, то зачем так детально писать о ситуации в нем и баррикадировании. Вероятно, у Лееба и Кюхлера были надежды убедить Гитлера в возможности штурма; возможно использование этой информации и для обоснования бесполезности штурма из-за возможности огромных потерь.

(обратно)

146

Текст выделен мной.

(обратно)

147

Это очень серьезная ошибка, т. к. неверно оценивается способность города в целом выносить лишения блокады. Расчеты на блиц-блокаду также не оправдались. Почему немцы так серьезно ошиблись? Вероятно, причин могло быть две. Первая — несовершенная разведка, которая приняла обилие неустроенных ленинградцев за беженцев (переселение из южной части города), которые к тому же вели себя очень заметно. Вторая — полное отсутствие в то время информаторов из числа представителей городской власти хотя бы на уровне района.

(обратно)

148

Этот раздел в сообщениях всегда выделялся на полях. Речь шла о военном потенциале и пульсе жизни на ленинградских заводах.

(обратно)

149

Приведены материалы радиоперехвата 54-й, 48-й, 7-й, 8-й армий. Особо выделен радиоперехват «Москва — Петербург».

(обратно)

150

Документ составлен штурмбанфюрором СС Краусом, отдел 1а о немецкой листковой пропаганде.

(обратно)

151

Перевод с немецкого языка.

(обратно)

152

В этом и других документах военной разведки есть много заимствований из сводок СД. Главное пересечение — информация о настроениях и ведение немецкой пропаганды. Проблема состояла в том, что СД оценивала эффективность пропаганды и собственно настроения, а роты пропаганды находились в подчинении АОК.

(обратно)

153

Немецкое командование пыталось мобилизовать имевшиеся ресурсы для ведения пропаганды на фронте под Ленинградом в конце октября, когда обе стороны начали активные боевые действия. Материал дает представление об одномоментных возможностях оказывать пропагандистское влияние на КА (минометы, шары, громкоговорители).

(обратно)

154

Это самый большой документ о Ленинграде, подготовленный до сих пор разведкой 18-й армии. Довольно детально рассмотрены все стороны жизни Ленинграда. Город живет, работает и готовится к отпору в случае штурма. Из донесения видно, что все магистрали в городе укреплены. Это влияло на нежелание атаковать по причине возможных тяжелых потерь, особенно имея в виду характер научной деятельности командующего группой армий «Север». Однако, как это было во всех предыдущих сводках военной разведки, особое внимание уделялось деятельности оборонных предприятий города. Именно этот раздел отчеркивался карандашом командующего армией. Ленинград жив, пока работает его военная промышленность.

(обратно)

155

Самого текста заметки не приведено.

(обратно)

156

Это первая информация СД центрального уровня о Ленинграде. Местные органы СД к концу декабря 1941 г. направили в Берлин 13–14 донесений. Эти документы имеются в ЦГА СПб, но их еще предстоит рассекретить.

(обратно)

157

Постановлением ГКО 562сс от 22 августа 1941 г. «О введении водки на снабжение в действующей армии» было предписано установить начиная с 1 сентября 1941 г. выдачу 40-градусной водки в количестве 100 г в день на человека красноармейцам и начальствующему составу войск первой линии действующей армии — РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1 (ГКО). Д. 7 Л.184.

С 15 мая 1942 г. ГКО санкционировал прекращение «массовой ежедневной выдачи водки личному составу войск действующей армии». Ежедневная выдача водки в размере 100 г сохранялась только для тех частей передовой линии, которые вели наступательные операции. — Там же. Д.39. Л.43.

(обратно)

158

В Постановлении ГКО 660 сс особой важности «Об установлении численности Красной Армии на сентябрь и 4-й квартал 1941 г. и об отпуске продовольственных пайков для Наркомата Обороны» было утверждено распределение пайков по фронтам и округам, исходя из следующей численности:

Карельский фронт — 185 000.

Ленинградский фронт — 452 000.

Северо-Западный фронт — 252 000.

Ленинградский военный округ — 45 000. — РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.9. Л.50;

15 октября 1941 г. ГКО внес некоторые изменения в численность войск фронтов. В частности, численность войск Карельского фронта составляла 130 000

Ленинградского фронта — 497 000.

Северо-Западного — 245 000. — Там же. Д.12. Л.180.

(обратно)

159

Ситуация с членовредительством действительно была очень опасной в августе 1941 г. Во многих подразделениях 50 % раненых составляли лица, подозреваемые в членовредительстве. Так, в эвакогоспитале № 61 из 1 тыс. раненых оказалось с ранениями в левое предплечье — 1476, в левую кисть — 313, в правую кисть — 75, причем многие имели явные признаки самострела. — ЦАМО. Ф.217. Оп. 1217. Д.32. Л.150; Lomagin, Nikita. Soldiers at War: German Propaganda and Soviet Army Morale During the Battle of Leningrad, 194–44. The Carl Beck Papers in Russian & East European Studies. Number 1306, 1998. P.11.

(обратно)

160

Это утверждение СД подтверждалось многими подпольщиками и партизанами, работавшими на оккупированной территории — см. Главу 5.

(обратно)

161

Городская противоэпидемическая комиссия была создана только 11 февраля 1942 г. Поэтому информация СД вряд ли соответствовала действительности. См. Ленинград в осаде. С.289.

(обратно)

162

5 октября 1941 г. Военный Совет Ленфронта издал специальный приказ в связи с «братанием» и переходом на сторону противника нескольких военнослужащих второй роты 289-го артиллерийско-пулеметного батальона 168-й стрелковой дивизии (Слуцко-Колпинский укрепрайон). — ЦАМО. Ф. 217. Оп. 1217. Д.32. Л.255б 276. Заметим, что немецкая разведка впоследствии получила копию этого приказа и использовала его в пропагандистской работе.

(обратно)

163

Подтверждения приводимой СД инфоррмации ни в документах партийных органов (ГК ВКП(б) — Кировский РК), ни в материалах правоохранительных органов нам обнаружить не удалось. Подтверждения приводимой СД инфоррмации ни в документах партийных органов (ГК ВКП(б) — Кировский РК), ни в материалах правоохранительных органов нам обнаружить не удалось.

(обратно)

164

ГКО своим решением от 2 сентября 1941 г. постановил к 1 октября создать 67 запасных лыжных полков численностью 3870 человек каждый. В Ленинграде такие полки в то время создавать не планировалось. — РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д. 8. Л.86.

(обратно)

165

Это важное признание. Немцы удивлены тем, что в городе производится вооружение, а эффективность бомбежек города и артобстрелов невелика.

(обратно)

166

Главное управление имперской безопасности.

(обратно)

167

Эта ситуация вряд ли могла иметь место в ноябре, поскольку еще 23 сентября 1941 г. Военный Совет Ленфронта принял постановление № 00291 о прекращении с 23 сентября 1941 г. производства пива. — Ленинград в осаде. С.190.

(обратно)

168

Немецкая разведка пыталась объяснить, почему город по-прежнему продолжает сопротивление. Вероятно, это один из вопросов, который волновал Берлин.

(обратно)

169

Начальник УНКВД ЛО П. Кубаткин обращался к заместителю наркома НКВД В. Меркулову с предложениями по устранению дублирования в деятельности разведывательных органов фронта, КБФ, НКВД и штаба партизанского движения. Помимо распыления имевшихся сил и средств, это приводило к снижению уровня подготовки агентов и, следовательно, к увеличению числа провалов.

(обратно)

170

Аналогичные процессы происходили и в Германии. — I. Kirshaw. The "Hitler Myth". Image and Reality in the Third Reich. Oxford, Oxford University Press, 1987. Pp.160–168, 198–199.

(обратно)

171

Немцы не обладали точной информацией о количестве горожан. По данным УНКВД, к началу блокады в городе было почти вдвое меньше жителей и беженцев. Такие представления о численности населения могли породить у немцев ожидания на очень скорую победу, поскольку прокормить 4 млн. человек было бы просто невозможно.

(обратно)

172

Вторая часть этого сообщения в точности повторяет предыдущее, поэтому оно не приводится повторно.

(обратно)

173

Далее см. документ № 41.

(обратно)

174

Немцы были близки к истине в оценке численности населения города и количества едоков: в справке начальника городского управления по учету и выдаче продовольственных и пром. карточек И. Стожилова А. Кузнецову от 14 марта 1942 г. сообщалось, что в феврале было выдано 2151,9 тыс. карточек. — Ленинград в осаде. С.229.

(обратно)

175

27 января 1942 г. П. Г. Лазутин направил А. А. Жданову сообщение о невыполнении плана поставок продовольствия в Ленинград, в результате чего январские нормы были не отоварены по крупе — на 832 т, по мясу — на 1399 т, по сахару — на 2400 т, по жирам — на 1290 т. Октябрьская ж. д. не выполняла план перевозок со станции Ладожское озеро в Ленинград, установленного ВС Ленфронта в размере 3270 т продовольственных грузов в сутки. — Ленинград в осаде. С.222.

(обратно)

176

Действительно, до 25 декабря 1941 г. заключенные, находившиеся в Ленинграде, получали по 250 г хлеба в день. 31 декабря УИТЛК ЛО обратилось с просьбой к Уполномоченному ГКО Д. В. Павлову с просьбой о выдаче хлеба 3578 заключенным по нормам, введенным с 25 декабря, приравненным к 1-й категории, т. е. по 350 г. 1 января 1942 г. Д. Павлов вынес свою резолюцию «Отказать». — Ленинград в осаде. С.413. Об увеличении норм с 11.4.42 в соответствии с приказом НКВД см. там же. С.243–244.

(обратно)

177

С мая 1942 г. изменился формат сводок службы безопасности СД. Они стали называться «Meldungen aus den besetzten Ostgebieten». Частью этих документов стал раздел «Meldungen aus dem unbesetzten Gebiet der UdSSR» (Сообщения с незанятой территории СССР), в котором со значительно меньшей регулярностью приводилась информация о ситуации в Ленинграде.

(обратно)

178

Это сообщение носит обобщающий аналитический характер. В нем дана периодизация изменения настроений населения Ленинграда в ходе осады. Критерием является степень лояльности горожан по отношению к властям.

(обратно)

179

В публикуемых документах о совершенных тяжких преступлениях опущены фамилии упоминаемых лиц.

Архив УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Ф.21/12. Оп 2. Порядковый номер 19. Дело 12 (Сообщения о продовольственном положении г. Ленинграда, смертности населения и преступлениях на почве продовольственных затруднений. 13 сентября 1941 г. — 6 мая 1943 г.)

(обратно)

180

См. предыдущий документ.

(обратно)

181

Спецсообщение было направлено также в Москву в НКВД СССР — «товарищу МЕРКУЛОВУ».

(обратно)

182

Так в тексте.

(обратно)

183

См. предыдущий документ.

(обратно)

184

См. предыдущий документ.

(обратно)

185

Как известно, Испания формально не участвовала в войне против СССР, опасаясь ответа со стороны Великобритании и Соединенных Штатов. Однако уже 24 июня 1941 г. министр иностранных дел Рамон Серрано Суньер получил у Франко разрешение направить для борьбы с СССР добровольцев. Обвинив Москву в разжигании гражданской войны и гибели основателя фалангистов Хосе Антонио Примо де Ривера, Суньер провозгласил важнейшей задачей Испании совместную борьбу с коммунизмом. В течение нескольких дней была сформирована дивизия в количестве 18 946 человек (впоследствии она насчитывала около 18 000 человек), состоявшая в основном из студентов и ветеранов гражданской войны. Поскольку Испания не находилась в состоянии войны с Советским Союзом, встал вопрос о военной форме и правовом статусе испанских солдат на случай, если они попадут в плен. Новая форма учитывала это обстоятельство — голубые рубашки фалангистов и брюки цвета хаки иностранного легиона. В связи с этим испанскую дивизию и стали называть «голубой». Что же касается военной стороны, то «голубая дивизия», войдя в состав Вермахта, была переодета в немецкую форму, которая отличалась тем, что на рукаве испанцев была яркая эмблема золотого цвета — «Испания». Границу с СССР испанцы пересекли 20 августа 1941 г., представляя в то время весьма жалкое зрелище — практически отсутствовала дисциплина, солдаты не слушались офицеров, грабили местное население, не уделяли должного внимания сохранности вооружения и лошадей. Растянувшийся на многие километры караван произвел неизгладимое впечатление на фельдмаршала фон Клюге, который задал риторический вопрос: «Что это — солдаты или цыганский табор?»

На Ленинградском фронте осенью 1941 г. испанцы воевали в составе 16-й немецкой армии под Тихвином и Новгородом, проявив себя с самой лучшей стороны. Летом 1942 г. часть дивизии была переброшена к юго-востоку от Ленинграда на смену 121-й немецкой пехотной дивизии, входившей в состав 18-й армии. В 1942–1943 гг. дивизия участвовала во многих боях на Ленинградском и Волховском фронтах, удерживая ценой больших потерь занимаемые позиции. В октябре 1943 г. было принято решение о возвращении дивизии в Испанию, однако под Ленинградом до марта 1944 г. оставалось около 4500 добровольцев в составе так называемого Испанского Легиона. Из 47 000 человек, которые воевали в составе «голубой дивизии» с июня 1941 г. по декабрь 1943 г., около 4500 погибли и 15 500 получили ранения. В 1954 г. в Испанию вернулось менее 300 бывших военнопленных. — См.: Gerald R.Kleinfeld, Lewis A.Tambs. «North to Russia: The Spanish Blue Division in World War II», Military Affairs, Volume 37, Issue 1 (Feb., 1973), pp.8 — 13; Arnold Krammer. «Spanish Volunteers against Bolshevism: The Blue Division», Russian Review, Volume 32, Issue 4 (Oct.,1973), pp.388–402.

(обратно)

Оглавление

Никита Андреевич Ломагин НЕИЗВЕСТНАЯ БЛОКАДА

ВВЕДЕНИЕ

  Источники

Глава 1. КРЕМЛЬ И СМОЛЬНЫЙ: МОМЕНТ ИСТИНЫ

  Источники

Глава 2. ВЛАСТЬ В ЛЕНИНГРАДЕ

  1. Постановка проблемы

  2. А. А. Жданов

  3. Г. К. Жуков

  4. А. А. Кузнецов

  5. Осень 1941 г.: кризис партийной организации и усиление УНКВД

  6. Власть и смысл жертв

  7. Весна 1942 г.: партия и извечный вопрос «Кто виноват»?

  8. Дело М. С. Бакшис: мина замедленного действия?

  Источники

Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ В ПЕРИОД БИТВЫ ЗА ЛЕНИНГРАД

  1. Постановка проблемы

  2. Пропаганда «вторжения»: моральный фактор в битве за Ленинград

  3. Основные направления немецкой пропаганды в период битвы за Ленинград

  4. Политический контроль в начале войны: превентивные меры и не только

  5. Специфика политического контроля в Ленинграде

  6. Политический контроль на фронте и настроения солдат

  7. УНКВД ЛО в политическом контроле

  Источники

Глава 4. «НЕГАТИВНЫЕ НАСТРОЕНИЯ» В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ

  1. Начало войны: в плену иллюзий?

  2. Несостоявшаяся эвакуация: кто виноват?

  3. Август — начало сентября: в ожидании развязки

  4. Блокада. Нарастание внутреннего кризиса

  5. Ноябрь 1941 г. «кризис назрел»

  6. Надо что-то делать

  7. Январь 1942 г.: митинг голодных ученых или бабий бунт?

  8. Вторая половина февраля 1942 г.: развенчание власти

  9. Март — декабрь 1942 г.: общая характеристика настроений

    Март: счастливы, что вас здесь нет…

  10. 1943 г.: новый «патриотический» курс Сталина и настроения населения

  11. Настроения населения после снятия блокады, 1944–1945 гг.

  12. Сближение с церковью: обманутые ожидания

  13. Победа и после

  14. Выборы в Верховный Совет

  Источники

Глава 5. ПО ТУ СТОРОНУ: НЕМЕЦКАЯ ОККУПАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА И НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ОККУПИРОВАННЫХ РАЙОНОВ В ПЕРИОД БИТВЫ ЗА ЛЕНИНГРАД

  1. Оккупационная политика на территории Ленинградской области

    1.1.Особенности оккупационного режима

    1.2. Деятельность немецкой контрразведки36

    1.3. Организация и методы работы немецкой контрразведки в 1941–1942 гг.

    1.4. Работа немецких резидентур и боевые роты

  2. Организация полиции и суды в конце 1941 — начале 1943 гг.

  3. Пропагандистская деятельность на оккупированной территории

    3.1. Общая характеристика немецкой пропаганды

    3.2. Православная миссия в освобожденных районах Ленинградской области

    3.3. Новые немецкие школы

  4. Аграрная реформа в оккупированных районах Ленинградской области

  5. В борьбе за население оккупированных районов Ленинградской области

  Источники

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1 ДОВОЕННЫЕ НАСТРОЕНИЯ

  Документ № 1

  Документ № 2

  Документ № 3

  Документ № 4

  Документ № 5

  Документ № 6

  Документ № 7

  Документ № 8

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2 ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ

  Документ № 1

  Документ № 2

  Документ № 3

  Документ № 4

  Документ № 5

  Документ № 6

  Документ № 7

  Документ № 8

  Документ № 9

  Документ № 10

  Документ № 11

  Документ № 12

  Документ № 13

  Документ № 14

  Документ № 15

  Документ № 16

  Документ № 17

  Документ № 18

  Документ № 19

  Документ № 20

  Документ № 21

  Документ № 22

  Документ № 23

  Документ № 24

  Документ № 25

  Документ № 26

  Документ № 27

  Документ № 28

  Документ № 29

  Документ № 30

  Документ № 31

  Документ № 32

  Документ № 33

  Документ № 341

  Документ № 35

  Документ № 36

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3 ДОКУМЕНТЫ ГЕРМАНСКИХ СПЕЦСЛУЖБ И НКВД О ПРОДОВОЛЬСТВЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ И НАСТРОЕНИЯХ[135]

  Раздел I. Документы военной разведки 18-й армии

    Документ № 1[136]

    Документ № 2

    Документ № 3

    Документ № 4

    Документ № 5

    Документ № 6[140]

    Документ № 7

    Документ № 8[142]

    Документ № 9

    Документ № 10

    Документ № 11

    Документ № 12

    Документ № 13

    Документ № 14

    Документ № 15

    Документ № 16

    Документ № 17

    Документ № 18

    Документ № 19

    Документ № 20

    Документ № 21

    Документ № 22

    Документ № 23

    Документ № 24

    Документ № 25

    Документ № 26

    Документ № 27

    Документ № 28

  Раздел II. Документы службы безопасности СД

    Документ № 29

    Документ № 30

    Документ № 31

    Документ № 32

    Документ № 33

    Документ № 34

    Документ № 35

    Документ № 36

    Документ № 37

    Документ № 38

    Документ № 39

    Документ № 40

    Документ № 41

    Документ № 42

    Документ № 43

    Документ № 44[177]

    Документ № 45

    Документ № 46

    Документ № 47

  Раздел III. Документы Управления НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду[179]

    Документ № 48

    Документ № 49

    Документ № 50

    Документ № 51

    Документ № 52

    Документ № 53

    Документ № 54

    Документ № 55

    Документ № 56

    Документ № 57

    Документ № 58

    Документ № 59

    Документ № 60

    Документ № 61

    Документ № 62

    Документ № 63

    Документ № 64

    Документ № 65

    Документ № 66

    Документ № 67

    Документ № 68

    Документ № 69

    Документ № 70

    Документ № 71

    Документ № 72

    Документ № 73

    Документ № 74

    Документ № 75

    Документ № 76

    Документ № 77

    Документ № 78

    Документ № 79

    Документ № 80

    Документ № 81

    Документ № 82

    Документ № 83

    Документ № 84

    Документ № 85

    Документ № 86

ПРИЛОЖЕНИЕ № 4 НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ

  Документ № 1

  Документ № 2

  Документ № 3

  Документ № 4

  Документ № 5

  Документ № 6

  Документ № 7

  Документ № 8

  Документ № 9

  Документ № 10

  Документ № 11

  Документ № 12

  Документ № 13

  Документ № 14

  Документ № 15

  Документ № 16

  Документ № 17

  Документ № 18

  Документ № 19

  Документ № 20

  Документ № 21

  Документ № 22

  Документ № 23

  Документ № 24

  Документ № 25

  Документ № 26

  Документ № 27

  Документ № 28

ПРИЛОЖЕНИЕ № 5 О ПОЛОЖЕНИИ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

  Документ № 1

  Документ № 2

  ПЕРЕЧЕНЬ

  Документы немецких спецслужб

  ИЗ ДНЕВНИКА ЛИДИИ ОСИПОВОЙ

  Немецкие периодические издания Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg