«Популярная история мифологии»

Популярная история мифологии (fb2) - Популярная история мифологии 17431K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Владимировна Доброва

Елена Владимировна Доброва Популярная история мифологии

ВВЕДЕНИЕ. ЧТО ТАКОЕ МИФ И МИФОЛОГИЯ?

С мифами и легендами древних народов мы знакомы со школьной скамьи. Каждый ребенок с удовольствием перечитывает эти древние сказки, повествующие о жизни богов, чудесных приключениях героев, происхождении неба и земли, солнца и звезд, зверей и птиц, лесов и гор, рек и морей и, наконец, самого человека. Для ныне живущих людей мифы действительно представляются сказками, и мы даже не задумываемся над тем, что много тысячелетий назад их создатели верили в абсолютную истинность и реальность этих событий. Не случайно исследователь М. И. Стеблин-Каменский определяет миф как «повествование, которое там, где оно возникало и бытовало, принималось за правду, как бы оно ни было неправдоподобно».

Традиционное же определение мифа принадлежит И. М. Дьяконову. В широком смысле мифы – это прежде всего «античные, библейские и другие старинные сказки о сотворении мира и человека, а также рассказы богов и героев – поэтические, иной раз причудливые». Причина такой трактовки вполне объяснима: именно античные мифы были включены в круг знаний европейцев гораздо раньше остальных. Да и само слово «миф» имеет греческое происхождение и в переводе на русский язык означает «предание» или «сказание».

Античные мифы представляют собой высокохудожественные литературные памятники, которые практически в неизменном виде дошли до наших дней. Особенно широкую известность имена греческих и римских богов и рассказы о них приобрели в эпоху Возрождения (XV–XVI века). Примерно в это же время в Европу начали проникать первые сведения об арабских мифах и мифах американских индейцев. В образованной среде общества модным стало употребление имен античных богов и героев в аллегорическом смысле: под Венерой подразумевали любовь, под Минервой – мудрость, Марс был олицетворением войны, музы обозначали различные искусства и науки. Подобное словоупотребление сохранилось до наших дней, в частности в поэтическом языке, который вобрал в себя множество мифологических образов.

В первой половине XIX века в научный оборот были введены мифы таких индоевропейских народов, как древние индийцы, иранцы, германцы и славяне. Чуть позже были открыты мифы народов Африки, Океании и Австралии, которые позволили ученым сделать вывод о том, что мифология существовала практически у всех народов мира на определенной стадии их исторического развития. Изучение основных мировых религий – христианства, ислама и буддизма – показало, что и они имеют мифологическую основу.

В XIX веке создавались литературные обработки мифов всех времен и народов, было написано множество научных книг, посвященных мифологии разных стран мира, а также сравнительно-историческому изучению мифов. В ходе этой работы использовались не только повествовательные литературные источники, которые представляли собой результат более позднего развития первоначальной мифологии, но и данные языкознания, этнографии и других наук.

Изучением мифологии интересовались не только фольклористы и литературоведы. Мифы с давних пор привлекали внимание религиоведов, философов, лингвистов, историков культуры и других ученых. Объясняется это тем, что мифы представляют собой не просто наивные сказки древних, в них заключена историческая память народов, они проникнуты глубоким философским смыслом. Кроме того, мифы являются источником познания. Недаром сюжеты многих из них называют вечными, ведь они созвучны любой эпохе, интересны людям всех возрастов. Мифы способны удовлетворить не только детскую любознательность, но и стремление взрослого человека приобщиться к общечеловеческой мудрости.

Что же такое мифология? С одной стороны, это совокупность мифов, рассказывающих о деяниях богов, героев, демонов, духов и др., в которых нашли отражение фантастические представления людей о мире, природе и человеке. С другой стороны, это наука, изучающая возникновение, содержание, распространение мифов, их соотношение с другими жанрами народного творчества, религиозными представлениями и обрядами, историей, изобразительным искусством и многие другие аспекты, касающиеся природы и сущности мифов.

РАЗВИТИЕ МИФОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

Мифотворчество представляет собой важнейшее явление в культурной истории человечества. В первобытном обществе мифология была основным способом понимания мира. На самых ранних стадиях развития, в период родовой общины, когда, собственно, и появились мифы, люди стремились осмыслить окружавшую их действительность, однако реального объяснения многим явлениям природы они дать еще не могли, поэтому и сочиняли мифы, которые считаются наиболее ранней формой мировосприятия и понимания первобытным человеком мира и самого себя.

Поскольку мифология является своеобразной системой фантастических представлений человека об окружающей его природной и социальной действительности, причину возникновения мифов, а иными словами, ответ на вопрос, почему мировосприятие первобытных людей выразилось в форме мифотворчества, следует искать в особенностях мышления, характерных для сложившегося к тому времени уровня культурно-исторического развития.

Восприятие мира первобытным человеком носило непосредственно-чувственный характер. При обозначении словом того или иного явления окружающего мира, например огня как стихии, человек не дифференцировал его на огонь в очаге, лесной пожар, пламя горна и т. д. Таким образом, зарождающееся мифологическое мышление стремилось к определенного рода обобщениям и было основано на целостном, или синкретическом, восприятии мира.

Мифологические представления сформировались потому, что первобытный человек воспринимал себя неотъемлемой частью окружающей природы, а его мышление было теснейшим образом связано с эмоциональной и аффектно-моторной сферой. Следствием этого стало наивное очеловечивание окружающей природной среды, т. е. всеобщая персонификация и «метафорическое» сопоставление природных и социальных объектов.

Явления природы люди наделяли человеческими качествами. Силы, свойства и фрагменты космоса в мифах представлены как конкретно-чувственные одушевленные образы. Сам космос нередко выступает в образе живого великана, из частей которого создавался мир. Тотемические предки обычно имели двойную природу – зооморфную и антропоморфную. Болезни представлялись в виде чудовищ, которые пожирали люд-ские души, сила выражалась многорукостью, а хорошее зрение – наличием большого количества глаз. Все боги, духи и герои, подобно людям, включались в определенные семейно-родовые отношения.

На процесс осмысления каждого явления природы оказывали непосредственное влияние конкретные природные, хозяйственные и исторические условия, а также уровень социального развития. Кроме того, некоторые мифологические сюжеты заимствовались из мифологий других народов. Происходило это в том случае, если заимствованный миф соответствовал мировоззренческим представлениям, конкретным условиям жизни и уровню социального развития воспринимающего народа.

Важнейшей отличительной чертой мифа является его символизм, который заключается в нечетком разделении субъекта и объекта, предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени, вещи и ее атрибутов, единичного и множественного, пространственных и временных отношений, происхождения и сущности. Кроме того, для мифов характерен генетизм. В мифологии объяснить устройство вещи – значит рассказать, как она создавалась, описать окружающий мир – значит рассказать о его происхождении. Состояние современного мира (рельеф земной поверхности, небесные светила, существующие породы животных и виды растений, образ жизни людей, сложившиеся социальные отношения, религии) в мифах рассматривается как следствие событий давно минувших дней, того времени, когда жили мифические герои, первопредки или боги-творцы.

Все мифологические события отделяются от нас большим временным промежутком: действия в большинстве мифов совершаются в стародавние, начальные времена.

Мифическое время – это то время, когда мир был устроен иначе, чем теперь. Это раннее, начальное время, правремя, которое предшествовало эмпирическому, т. е. историческому, времени. Это эпоха первотворения, первопредметов и перводействий, когда появляются первые копье, огонь, совершаются первые поступки и т. д. Все явления и события, относящиеся к мифическому времени, приобрели значение парадигмы (в переводе с греческого – «пример», «образ»), поэтому воспринимались в качестве образца для воспроизведения. В мифе обычно объединяются два аспекта – диахронический, т. е. рассказ о прошлом, и синхронический, или средство объяснения настоящего, а в некоторых случаях и будущего.

Описываемые в мифах события первобытные люди не относили к сверхъестественным. Для них мифы были абсолютно реальными, потому что являлись результатом осмысления действительности многими предшествующими поколениями. Иначе говоря, в мифах заключалась мудрость предков, существовавшая веками традиция. На основе этого и возникла непререкаемая вера в их правдоподобность.

Резкое разграничение мифологического (сакрального) и современного (профанного) времени характерно для самых примитивных, архаических мифологических систем, но видоизмененные представления об особой начальной эпохе сохраняются и в высших мифологиях. В них мифическое время может характеризоваться как золотой век или, наоборот, как эпоха хаоса, которая подлежит упорядочению силами космоса. Мифологические начальные времена в качестве фона сохраняются в архаической эпике («Калевале», «Эдде», якутских и бурятских богатырских поэмах).

Мифическая модель «начальное время – эмпирическое время» по своему характеру линейна. Постепенно она перерастает в другую модель – циклическую. Этот переход обусловлен ритуальным повторением событий мифического времени, а также календарными обрядами и развитием представлений об умирающих и воскресающих богах, вечном обновлении природы и т. п. Циклической модели времени соответствуют мифы о последовательной смене мировых эпох. Таковы «махаюги» в Индии; гесиодовская смена пяти веков с возможностью возвращения в будущем золотого века; цикл эпох, каждая из которых завершается мировой катастрофой, в доколумбовских мифологиях Америки и т. п.

Еще одним существенным признаком мифологического мышления является этиологизм. Во многих мифах объясняются причины каких-либо реальных явлений, происходящих в окружающей человека среде. Как известно, мифологические представления об устройстве мира выражаются в повествованиях о происхождении различных его элементов, поэтому этиологизм теснейшим образом связан с самой спецификой мифа. Кроме того, в наиболее архаических мифологиях, например у австралийских аборигенов, имеется множество собственно этиологических мифов, которые представляют собой короткие рассказы, объясняющие те или иные особенности животных, происхождение каких-либо черт рельефа и т. п.

Итак, неспособность установления различий между реальным и сверхъестественным, недостаточное развитие абстрактных понятий в сознании первобытного человека, чувственно-конкретный характер образов, метафоричность и эмоциональность – все эти и другие особенности первобытного мышления способствовали превращению мифологии в весьма своеобразную символическую (знаковую) систему. Через ее терминологию, образы и понятия древние воспринимали и описывали окружавший их мир.

Нередко мифологию ошибочно отождествляют с религией. Вопрос о соотношении этих двух понятий является одним из сложнейших и не имеет в науке однозначного решения. Не вызывает сомнения лишь тот факт, что понятие мифологии является гораздо более широким, чем понятие религии, поскольку в нее входят не только рассказы о богах, но и предания о происхождении космоса, мифы о героях, легенды об образовании и гибели городов и многое другое. Мифология представляет собой целую систему первобытного мировосприятия, которая включает не только зачатки религии, но и элементы философии, политических теорий, донаучных представлений о мире, а также в силу своей образности и метафоричности и разных форм искусства, в первую очередь словесного.

До сих пор ученые не пришли к единому ответу на вопрос о соотношении мифа и обряда (религиозного ритуала). С давних пор известно, что многие мифы служили как бы разъяснением религиозных обрядов. Это так называемые культовые мифы. Человек, исполнявший обряд, в лицах воспроизводил события, о которых рассказывалось в мифе, поэтому мифическое повествование превращалось в своеобразное либретто исполняемого драматического действа.

Ярким примером культовых мифов могут служить священные мифы, повествованием которых сопровождались древнегреческие элевзинские мистерии. Мифы о Деметре и ее дочери Коре, о похищении Коры владыкой подземного мира Плутоном и ее возвращении на землю разъясняли совершаемые драматические события.

Не подлежит сомнению, что если не все, то большинство религиозных обрядов сопровождались культовыми мифами. Однако до сих пор остается спорным вопрос о том, создавался ли обряд на основе мифа или миф сочинялся в обоснование обряда. Множество фактов из религии разных народов свидетельствует о первичности обряда, который во все времена являлся самой устойчивой частью религии. Связанные же с ним мифологические представления нередко заменялись новыми, при этом первоначальный смысл обряда утрачивался. Некоторые религиозные действа, наоборот, складывались на основе какого-либо предания и выступали как бы в качестве его инсценировки.

Таким образом, в древних культурах миф и обряд развивались в тесной взаимосвязи и составляли единое мировоззренческое и структурное целое. Они являлись двумя аспектами первобытной культуры – «теоретическим», или словесным, и «практическим». Такой подход к данной проблеме вносит некоторое уточнение в определение мифологии. Хотя мифология представляет собой совокупность рассказов, фантастически изображающих действительность, а миф в буквальном смысле этого слова является повествованием, его нельзя отнести к жанрам словесности. Точнее говоря, миф отражает определенное представление о мире, которое лишь принимает форму повествования. Мифологическое мироощущение может выражаться и в других формах – действа (обряда), танца, песни и т. д.

Мифы представляют собой как бы священное духовное сокровище племени, поскольку связаны с заветными традициями, существовавшими с незапамятных времен, утверждают установленную в обществе систему ценностей и способствуют поддержанию определенных норм поведения. Миф, особенно культовый, выступает в качестве обоснования существующего в обществе и мире порядка.

Культовый миф всегда считался священным, поэтому был окружен глубокой тайной и являлся достоянием тех, кто был посвящен в соответствующий религиозный ритуал. Культовые мифы составляли эзотерическую, т. е. обращенную вовнутрь, категорию мифов. Кроме того, религиозная мифология включала и другую, экзотерическую, или обращенную вовне, категорию мифов, которые были придуманы специально с целью запугивания непосвященных, особенно детей и женщин.

Эзотерические и экзотерические мифы были связаны с определенным общественным явлением, которое сопровождалось соответствующим ритуалом. Например, при переводе юношей в класс мужчин совершался возрастной посвятительный обряд – посвящаемым сообщались мифы, содержание которых ранее им было неведомо. На основе самих посвятительных обрядов возникли специфические мифологические представления, например появился образ духа, который считался учредителем и покровителем возрастных посвящений.

Расщепление религиозно-мифологических образов на эзотерические и экзотерические характерно для некоторых племенных культов и для древних национальных религий. В современных мировых религиях различие между этими двумя категориями мифов практически исчезает, так как религиозно-мифологические представления, превратившись в религиозные догматы, становятся необходимым и обязательным для всех предметом веры.

При рассмотрении вопроса о соотношении религии и мифологии следует учитывать, что роль религии в первобытном обществе в значительной мере отличается от ее роли в классовом обществе. В условиях развития последнего мифология подверглась существенному изменению.

Из-за смешения мифологических сюжетов и мотивов персонажи мифов (боги, полубоги, герои, демоны и др.) вступили между собой в сложные взаимоотношения – родственные, супружеские, иерархические. В результате появились целые генеалогии богов, образы которых ранее не были связаны друг с другом. Характерным примером политеистического пантеона является сложный пантеон великих и малых богов Полинезии и Древней Индии.

То же явление прослеживается и в развитии мифологии Древнего Египта и Вавилонии. В германо-скандинавской мифологии сложился пантеон богов-асов, подчинивших себе другую группу – богов-ванов. В греческой мифологии великие боги разного происхождения образовали иерархический ряд во главе с «отцом богов и людей» Зевсом и расположились по вершинам и склонам фессалийского Олимпа.

Деление общества на классы привело к расслоению мифологии. В Египте, Вавилоне, Греции и Риме появились мифологические сказания и поэмы о богах и героях, которые якобы являлись предками аристократических родов. Свои собственные мифологические сюжеты разрабатывали жрецы. Аристократическая и жреческая мифологии образовали высшую мифологию.

В верованиях народных масс по-прежнему сохранялась так называемая низшая мифология, основу которой составляют представления о разных духах природы – лесных, горных, речных, морских, связанных с земледелием, плодородием земли и растительностью.

Наиболее устойчивой, несмотря на свою грубость и непосредственность, оказалась именно низшая мифология, образы которой дошли до наших дней в произведениях фольклора и поверьях многих европейских народов. Представления же о великих богах, характерные для высшей мифологии, существующие у древних кельтов, германцев и славян, практически полностью исчезли из народной памяти и только частично слились с образами христианских святых.

Мифология сыграла большую роль в развитии различных форм идеологии. Она стала исходным материалом для формирования философии, научных представлений и литературы. Вот почему в науке возникает вопрос о размежевании мифов и близких к ним по жанру и времени создания форм словесного творчества – сказок, героического эпоса, легенд и исторических преданий.

Многие фольклористы указывают на происхождение сказки из мифа. Доказательства этому утверждению исследователи нашли в архаических сказках, сюжеты которых связаны с первобытными мифами, ритуалами и племенными обычаями. Мотивы, характерные для тотемических мифов, присутствуют в сказках о животных. Очевидным также является мифологическое происхождение волшебных сказок, рассказывающих о браке персонажа с животным, которое обладает способностью сбрасывать свою шкуру и принимать человеческий облик. Это сказки о чудесной жене, приносящей удачу своему избраннику и покидающей его из-за нарушения супругом какого-либо запрета.

Сказки о посещении иного мира ради освобождения томящихся там пленниц восходят к мифам, повествующим о странствованиях шаманов или колдунов за душой больного или умершего. Сюжеты мифов, которые характерны для посвятительных обрядов, воспроизводятся в сказках о группе детей, попавших во власть злого духа, чудовища, людоеда и освободившихся благодаря находчивости одного из них.

В волшебной сказке сохраняется важнейшее мифологическое противопоставление «свой – чужой», которое характеризует отношения героя и его антагониста. В сказках оно выражается в таких противопоставлениях, как дом – лес (ребенок – Баба-яга), наше царство – иное царство (молодец – змей), родная семья – чужая семья (падчерица – мачеха) и т. п.

Важной предпосылкой превращения мифа в сказку стал его разрыв с ритуальной жизнью племени.

В результате были отменены всякие запреты на рассказывание мифа, в число его слушателей были допущены непосвященные, в том числе женщины и дети, а это способствовало развитию сознательного и свободного вымысла.

В отличие от мифа, в котором действие разворачивается в первоначальные времена, время и место действия в сказке становятся неопределенными.

Сказочное действие, к примеру, может происходить в тридесятом царстве, в тридевятом государстве в стародавние времена. Понятно, что такого места в реальности не существует.

Деяния сказочных героев утрачивают космологическое значение, они направлены на достижение индивидуального благополучия конкретного персонажа. Так, герой волшебной сказки похищает живую воду для излечения своего отца или добывает огонь для собственного очага, а не ради всеобщего блага.

В отличие от мифологических героев сказочные персонажи не наделены магическими силами. Успех героя не зависит от соблюдения им каких-то магических предписаний или от обретения магических способностей. Чудесные силы как бы оторваны от него. Они могут помогать герою в достижении цели, действовать вместо него или, наоборот, вредить ему.

В сказке основное внимание уделяется взаимоотношениям между людьми, в том числе и семейным, тогда как в тематике мифов преобладают глобальные вопросы о происхождении мира, человека и земных благ.

Миф и волшебная сказка имеют единую морфологическую структуру, которая представляет собой цепь потерь некоторых космических или социальных ценностей и их приобретение, являющееся результатом определенных действий героя. Однако миф не всегда предполагает счастливый конец, в сказках же, как известно, добро обязательно побеждает зло.

Наконец, на стилистическом уровне важными жанровыми показателями, которые противопоставляют волшебную сказку мифу, являются традиционные сказочные формулы зачинов и концовок. В мифах соответствующие формулы указывают на время первотворения (например, «это было тогда, когда животные еще были людьми» и т. п.). Вместе с тем следует отметить, что прямая речь в сказках несет на себе отпечаток некоторых ритуально-магических элементов, правда, представлены они в схематизированном виде.

Разграничение мифа и исторического предания, легенды вызывает множество разногласий, потому что является в значительной степени условным. К историческим преданиям относятся те произведения народного творчества, в основу которых положены события, действительно имевшие место в истории. Таковы предания, рассказывающие об основании городов (Рима, Киева, Фив и др.), о войнах, видных исторических деятелях и др.

Наглядным примером недостаточности названного признака для разграничения мифа и исторического предания являются мифы Древней Греции. Как известно, в их состав входят различные повествования, нередко написанные в поэтической или драматической форме и рассказывающие об основании городов, о Троянской войне, о путешествии аргонавтов, других важных событиях. Сюжеты многих из этих рассказов основаны на реальных исторических фактах и подтверждены археологическими и другими данными, например раскопками Трои, Микен и др. Однако разграничить исторические предания и собственно мифы очень сложно, тем более что в повествования об исторических событиях нередко включаются образы богов и различных мифологических существ.

Под влиянием мифологии развивался также и героический эпос. В архаических формах героического эпоса – таких, как карело-финские руны, нартовский эпос народов Кавказа, грузинские сказания об Амирани, якутский, бурятский, алтайский, киргизский и шумеро-аккадский эпосы, – четко выражены мифологические элементы. Архаический эпос близок к мифу и по своему языку. Мифологические элементы сохраняются также и в более поздних эпических произведениях – «Рамаяне», «Махабхарате», «Илиаде», германо-скандинавском эпосе, русских былинах и др.

Через сказку и героический эпос с мифологией связана литература, в частности повествовательная. Драма и лирика на первоначальном этапе своего развития также восприняли некоторые элементы мифа непосредственно через ритуалы, народные празднества и религиозные мистерии.

Тесную связь с мифологическими представлениями обнаруживают и первичные научные знания, например древнегреческая натурфилософия, история в изложении Геродота, медицина и др.

Впоследствии, когда закончился процесс выделения из мифологии таких форм общественного сознания, как литература, искусство, политическая идеология и др., они еще долго пользовались мифологическим языком для истолкования своих понятий. В литературе, живописи и пластических искусствах традиционные мифологические сюжеты широко использовались в художественных целях.

Мотивы античной, библейской, а на Востоке – индуистской, буддистской и других мифологий стали источниками не только сюжетов, но и неповторимой образности для поэзии вплоть до XIX века. В XX столетии к мифологии сознательно обращались некоторые направления литературы. Такие писатели, как Дж. Джойс, Ф. Кафка, Т. Манн, колумбиец Г. Гарсия Маркес, А. Ануй и др., не только использовали в своем творчестве традиционные мифы, нередко сильно изменяя их первоначальный смысл, но и создавали собственные мифологические сюжеты, свой язык поэтических символов. Так что без знания мифов невозможно понять сюжеты многих картин, опер, а также образного строя поэтических шедевров.

В заключение всего сказанного можно сделать следующий вывод. Мифология не идентична философии, хотя содержит немало рассуждений о глобальных проблемах бытия. Она не относится к литературным жанрам, хотя ей принадлежит заслуга создания неповторимых поэтических образов. Мифология не тождественна религии, но включает в себя различные культы и обряды, посвященные богам. Ее нельзя назвать историческим повествованием, хотя многие мифы рассказывают об исторических событиях. Можно с полной уверенностью утверждать, что мифология – это нечто универсальное, первая мировоззренческая система, которая призвана ответить на самые разные вопросы, поэтому включает в себя множество разнообразных компонентов.

Ценность мифологии состоит еще и в том, что она представляет собой огромный пласт культурного развития, через который прошло все человечество, важнейшее явление мировой истории, которое составляло основу духовной жизни на протяжении многих тысячелетий.

КАКИЕ БЫВАЮТ МИФЫ

Благодаря сравнительно-историческому анализу чрезвычайно многообразных мифов различных народов мира было установлено, что целый ряд основных тем и мотивов в них повторяется. Это позволило исследователям выделить определенные виды мифов.

Наиболее древними и примитивными являются мифы о животных. Самые элементарные из них лишь в наивной форме объясняют отдельные признаки зверей. У многих народов существуют мифологические представления о том, что в древности люди были животными. У австралийцев они имеют ярко выраженную тотемическую окраску. Наиболее распространенными у всех народов являются мифы о превращении людей в животных и растения. Так, широкую известность приобрели древнегреческие мифы о гиацинте, нарциссе, кипарисе, лавровом дереве (девушка-нимфа Дафна), о пауке Арахне и др.

Тотемические мифы представляют собой сказания о фантастических тотемических предках, от которых произошли люди. Они обычно повествуют о странствиях этих предков, причем из описания не всегда ясно, являются ли подобные существа людьми или животными, скорее всего, это полулюди-полуживотные. В большинстве случаев повествование заканчивается тем, что они уходят под землю, оставляя на этом месте скалу или камень, либо превращаются в эти предметы.

Действие в тотемических мифах происходит в тех местностях, которые наполнены мифологическими ассоциациями. Встречающиеся на пути мифологических персонажей скалы, ущелья, водоемы австралийцы считают тотемическими центрами, где хранятся священные эмблемы (чуринги) и совершаются тайные религиозные обряды.

Тотемические мифы тесно взаимосвязаны с соответствующими тайными обрядами, исполнители которых в лицах воспроизводили происходившие в них события. Мифы служили своеобразным разъяснением религиозных обрядов, в этом смысле их можно считать исходной формой культовых мифов, о которых рассказывалось выше.

Тотемические мифы были распространены не только в далекой древности, в период раннеродового общественного строя. Следы и пережитки тотемизма встречаются также в мифологиях более развитых обществ. Наиболее они выражены в мифах Древнего Египта. В каждой из его областей – номе – почиталось свое священное животное и свой местный бог.

Многие древнегреческие боги представлялись в образе животных. Например, Деметра почиталась в Аргосе в виде женщины с лошадиной головой, а Посейдон нередко изображался в виде коня. Атрибутами некоторых богов также являлись животные. Так, Зевсу сопутствовал орел, Афине – сова, Асклепию – змея и т. д.

В римской мифологии следы тотемизма нашли отражение в легендах, повествующих о племенах самнитов, которыми при переселении предводительствовали животные. Кроме того, отголоском тотемизма, по всей вероятности, является предание о волчице, вскормившей Ромула и Рема.

Уходят корнями в глубокую древность мифы о происхождении солнца, луны (месяца) и звезд, которые называются соответственно солярными, лунарными и астральными мифами.

В древнейших астральных мифах звезды или созвездия предстают в образах животных. Такие мифы нередко повествуют об охоте на животных. Так, эвенки считали небо тайгой верхнего мира, в котором живет космический лось Хэглун. Лось каждый вечер похищал и уносил в чащу солнце. Четыре звезды ковша Большой Медведицы представлялись ногами Хэглуна, а три звезды ручки ковша – охотником, тремя охотниками или мифологическим медведем Манги, который охотился за лосем. Млечный Путь эвенки считали следом лыж охотника-медведя.

Характерной чертой астральных мифов является наличие нескольких космических персонажей, которые олицетворяют собой расположенные рядом созвездия. Развитие таких астральных мифов привело к построению системы соответствий между 12 созвездиями и таким же количеством животных. На их основе была создана закономерная картина движения небесных светил, которые описывались посредством мифологических символов – животных.

Некоторые мотивы астральных мифов получили широкое распространение по всей территории Евразии. К ним относится известный в славянском и восточно-азиатском варианте мотив изображения звезды или созвездия в виде собаки, которая стремится сорваться с цепи, что может привести к опасным последствиям для всего мироздания. Не менее распространенным является образ Большой Медведицы в виде колесницы или повозки.

Его можно встретить во всех древних традициях, являющихся продолжением индоевропейской мифологии, а также у древних китайцев и американских индейцев.

Во многих архаических мифологиях звезды или созвездия представлены как предметы, принадлежащие верхнему миру. Например, в кельтской мифологии звезды считаются корнями деревьев, растущими на верхнем небе. Существовали также представления о людях, которые некогда жили на земле, потом по какой-то причине переместились на небо и превратились в звезды или созвездия.

Некоторые созвездия считались следами движения мифологических героев. Например, селькупский миф рассказывает о небесном Ие, который отправился в путь, когда дул холодный восточный ветер. Он был плохо одет, поэтому совсем замерз и оставлял на небе следы, которые образовали Млечный Путь.

Взаимное расположение созвездий на небосклоне нередко рассматривалось в мифах как следствие борьбы друг с другом двух или нескольких мифологических персонажей или отождествлялось с изображением какого-либо мифологического сюжета. Например, расположение созвездия Орион, движущегося за Плеядами, объяснялось греческим мифом о Плеядах и Орионе.

Ранний этап развития солярных мифов ярко представлен мифами бушменов, которые считали солнце человеком со светящимися подмышками. Когда он поднимал руки, на земле становилось светло, а когда опускал, наступала ночь.

Лунарные мифы, которые получили распространение практически у всех народов мира, обычно взаимосвязаны с солярными. Наиболее архаической формой лунарных мифов являются мифы, в которых солнце и месяц (или луна) предстают в образах героев, связанных и вместе с тем противопоставленных друг другу. Один из них может быть подчинен другому и поэтому вынужден выполнять его поручения.

Солнце чаще всего оказывается отрицательным мифологическим персонажем. Это объясняется меньшей ролью божества луны по сравнению с божеством солнца в развитых мифологиях, например в мифах Египта. Так, в бушменском мифе солнце и луна предстают соперниками. луна убегает от солнца, режущего ее, как ножами, своими лучами. В конце концов от луны остается только один хребет и она начинает просить пощады. солнце перестает ее преследовать. Тогда луна уходит к себе и снова начинает расти. Затем преследование повторяется.

Абсолютно иное соотношение между лунарными и солярными мифами наблюдается в таких изолированных районах, как северо-западное побережье Южной Америки. Там месяц выступал в качестве основного божества, которое управляло стихиями, определяло движение морских вод, насылало гром и молнию. Согласно представлениям индейцев этих областей, месяц сильнее солнца уже по той причине, что может светить и днем и ночью. Кроме того, луна может затмевать солнце, солнце же ее затмить не способно. Поэтому во время солнечного затмения устраивались праздники в честь победы месяца над солнцем. Лунные же затмения, наоборот, считались весьма печальным событием.

В некоторых архаических солярных мифах солнце, так же как и луна, предстает в образе женщины. У солнца обычно есть помощники, чаще всего это дети, которые зажигают свет. Например, в мифах эвенков в качестве такого помощника выступает младший сын Дылача – Солнца-женщины.

Архаические солярные мифы повествуют о возникновении солнца или об уничтожении лишних солнц. Так, в мифах народов Нижнего Амура и Сахалина один из персонажей выстрелами из лука гасит лишние солнца.

В древности также распространены были мифы, повествующие об исчезновении и последующем возвращении солнца на небо. Так, в хеттском мифе рассказывается о том, как великий океан, поссорившись с небом, землей и родом людским, захватил бога солнца и укрыл его в своей пучине. Вызволил его из плена бог плодородия Телепинус.

В развитых мифологиях, в отличие от архаических, солнце включается в пантеон богов и является главным божеством или одним из двух главных божеств (обычно солнца и грозы). Подобная тенденция характерна для мифологий Шумера и Древнего Египта. Во многих мифах говорится о сотворении солнцем всех существ, в том числе людей и животных. К тому же периоду относится представление о солнце, которое выезжает на запряженной лошадьми колеснице, чтобы объехать четыре стороны света. Многие мифологии связывают образ солнца со священным царем-правителем.

Символика архаических солярных мифов, в том числе представление о множественности солнц, о черном солнце нижнего мира и т. п., прослеживается на уровне поэтических образов вплоть до XX века.

Непосредственную взаимосвязь с астральными мифами имеют распространенные в мифологиях развитых народов календарные мифы, являющиеся символическим воспроизведением естественных природных циклов. Аграрный миф об умирающем и воскресающем боге характерен для мифологий Древнего Востока. Самой ранней его формой был миф об умирающем и воскресающем звере, который зародился еще в период существования первобытного охотничьего хозяйства. Наиболее ярким примером таких мифов является миф об Осирисе (Древний Египет). Аналогичны по содержанию мифы об Адонисе (Финикия), Аттисе (Малая Азия), Дионисе (Фракия, Греция) и др.

У народов с развитыми мифологическими системами центральную группу составляют космогонические и антропогонические мифы, т. е. мифы, повествующие о происхождении мира (Вселенной) и человека. В мифологиях культурно отсталых народов космогонические мифы практически отсутствуют. Так, в австралийских мифах встречается лишь идея о том, что земная поверхность когда-то имела иной вид, о происхождении же земли, неба и т. п. ничего не говорится. Многие австралийские мифы рассказывают о том, как появился на земле человек, но мотива творения в них нет: говорится или о превращении животных в людей, или присутствует мотив «доделывания».

Для мифологии народов с более высоким уровнем культуры характерно наличие развитых космогонических и антропогонических мифов. Мифы о происхождении мира и человека известны у полинезийцев, североамериканских индейцев, народов Древнего Востока и Средиземноморья. В них присутствуют две идеи – творения и развития.

Согласно эволюционным мифологическим представлениям, современный мир возник в результате постепенного развития из некоего бесформенного первобытного состояния – хаоса, мрака.

Для мифологий Двуречья, Египта, Индии, Греции, Японии, Океании, Африки и Америки характерен мотив происхождения мира из первозданных вод, которые нередко отождествлялись с хаосом. Во многих мифах исходным материалом для создания Вселенной служат пена и ил, плавающие в первозданном океане. Так, гавайский миф повествует о том, что мир произошел из грязи. Распространенным также является мотив происхождения мироздания из матери-земли: спящая земля поднимается из хаоса и порождает небо.

Процесс творения космоса нередко предстает как развитие из мирового яйца, из двустворчатой раковины или скорлупы.

В основу другой категории мифов положена идея творения. Мифы повествуют о создании мира каким-либо сверхъестественным существом – богом-творцом, демиургом, великим колдуном и т. п. В таких мифах не описывается эпоха до начала творения. В них последовательно излагаются этапы сотворения частей мироздания, хотя подобное описание встречается и в космогонических мифах первого типа.

Первичным материалом для строительства космоса в большинстве мифов являются пять основных стихий – огонь, вода, воздух, земля и эфир. Возможны также и исключения из общего правила. Например, скандинавские мифы рассказывают о возникновении мира от взаимодействия огня и воды с холодом.

В хаосе все стихии были смешаны. Их разъединение и очищение стали одним из первых элементарных актов творения мироздания. Кроме того, к основным космогоническим актам относятся следующие этапы творения:

1) установление космического пространства, т. е. отделение неба от земли, формирование трех космических зон и т. п.;

2) создание космической опоры, например сотворение первой тверди среди первоначального океана, Мировой горы, Мирового дерева или укрепление на небе солнца;

3) посредничество между отдельными зонами созданного космического пространства, которое осуществляется нисходящими на землю или в подземное царство богами, жрецами, шаманами или даже непосвященными, попавшими на небо или сошедшими в преисподнюю;

4) наполнение пространства стихиями, конкретными объектами (элементами ландшафта, растениями, животными, людьми) и абстрактными сущностями (космическими тканями, дымом, тенями и т. д.), производимое каким-либо божеством, например Индрой в индийской мифологии;

5) сведение всего сущего к единому и выведение всего из единого: в различных мифологиях одновременно присутствует мотив золотого зародыша, Мирового яйца, первоэлемента и образ Вселенной как единого божества.

Совокупность всех перечисленных актов творения представляет не только сам космогонический процесс, но и его результат, т. е. сотворенный космос. Порядок сотворения мироздания во всех мифологиях подчиняется общей схеме: хаос – небо и земля – солнце, месяц и звезды – время – растения – животные – человек – предметы обихода и т. д.

Таким образом, в космогонических мифах становление мира рассматривается как результат введения, с одной стороны, бинарных оппозиций (небо – земля), а с другой – градуальных серий, основанных на убывании или возрастании, например растения – животные – люди.

Сюжет в космогонических мифах развивается в направлении от внешнего и далекого к внутреннему и близкому: от прошлого к настоящему, от божественного к человеческому, от космического и природного к культурному и социальному, от стихий к конкретным предметам.

В различных мифах происхождение космоса и его частей объясняется по-разному:

1) превращением каких-либо объектов в другие; например, австралийские мифы повествуют о том, как тотемные предки, совершившие свой маршрут, превращались в скалы, холмы, деревья, животных;

2) посредством перемещения в пространстве, добывания или похищения у первоначальных хранителей некой субстанции; так, в мифах народов Сибири, бурят, американских индейцев и других гагара, утка, нырок, черепаха или иные животные со дна первозданного океана добывают ил, из которого возникает мир;

3) как результат сотворения демиургом или богом-творцом.

Творец предстает в мифах как некое первое существо, имеющее космическую божественную природу. Это первый бог, сотворивший мир, который в дальнейшем лишь изредка вмешивается в дела людей. Он возникает из первородного хаоса или океана либо обнаруживает себя в пустоте. Демиург – божество, участвующее в творении мира, полубог-получеловек, а точнее, первочеловек, основатель культурной традиции. В мифах многих народов творец предстает в образе какого-либо животного: ворона, койота, коровы, ящерицы, гагары и др.

Кроме того, широкое распространение в мифах получил мотив биологического порождения творцом космических объектов, богов и людей, которое обычно осуществляется необыкновенным образом. Например, творец приносит себя в жертву, и элементы мироздания образуются из частей его тела. Нередко в процессе творения божество извлекает космические объекты из себя. Кроме того, материалом для творения может выступать и божественное слово.

К созданию Вселенной бог-творец может привлекать другие силы, например божеств четырех сторон света, духов или гигантского змея, который поддерживает землю.

Бог-творец создает других богов, которые получают более узкую специализацию. Об их происхождении повествуют теогонические мифы, входящие в состав космогонических. Поскольку человек является последним звеном в цепи творения, космогонические мифы включают в себя также и антропогонические мифы, рассказывающие о сотворении человека.

В антропогонических мифах не всегда прослеживается четкое различие между происхождением всего рода человеческого и определенных народов, первого человека или первой пары людей и каждого отдельного человека. Зачастую сотворение человека рассматривается отдельно от создания его души, которая имеет самостоятельную судьбу. Иногда рассказывается о происхождении человеческих органов.

Во многих мифах рассказывается о создании всех существ, животных, предметов и явлений (солнца, звезд, луны) и даже самой Вселенной из частей тела первочеловека, поэтому происхождение людей нередко представляется не как их создание, а как выделение из совокупности других человекоподобных существ, которые постепенно утрачивают человеческое обличье. Некоторые мифы повествуют о том, что первоначально все люди были сросшимися воедино, сотворение же человека в них рассматривается как отделение его от других людей.

Материалом для создания людей в различных мифологиях могут служить костяки животных, орехи, дерево, глина или земля. Например, в скандинавской мифологии боги оживляют древесные прообразы людей, а потом «доделывают» их. В ирокезском мифе Иоскеха слепил первых людей из глины по своему образу, отраженному в воде.

Для многих мифологий характерно представление о том, что первыми бог создал мужчин, а потом – женщин. Мужчины и женщины нередко различаются по своему происхождению. Кроме того, для их сотворения используются разные материалы.

В некоторых мифологиях создание человека делится на два и более этапов: сначала появляются первые антропоморфные существа, или первопредки, от которых происходят люди. Например, в мифе индейского племени сиу из двух узлов паутины существовавшего изначально мирового паука демиург создает двух первых женщин – прародительниц рода людского.

Первичная пара существ в одной и той же мифологии может быть представлена как богиней земли и ее божественным супругом, так и рожденными этими богами первыми людьми. В индоиранской, славянской, нанайской и некоторых других мифологиях существует представление о том, что с появлением на земле первого человека заканчивается мифическое время, когда все люди обладали бессмертием и ничем не отличались от богов. Иными словами, первый человек был первым смертным. Например, древнеиндийский Яма «умер как первый из смертных», поэтому стал богом мертвых.

Особым типом антропологических мифов являются сказания, которые повествуют не о сотворении человека, а о способе, который дает возможность уже давно существующим людям попасть в земной мир. Так, в мифах североамериканских индейцев племени акома две женщины увидели сон о людях, живущих в подземном мире. Они вырыли яму и освободили людей. Широкое распространение подобные мифы, согласно которым люди вышли на землю из скалы, земли, ямы, иногда из термитника, получили у африканских народов.

Так же как в создании частей космоса принимает участие слово, человек может быть сотворен путем словесного называния его имени. Одно из древнегреческих сказаний гласит, что люди возникли по мысли Птаха, которая была выражена в его слове.

Представление о том, что человек, кроме телесной оболочки, имеет еще и душу, способствовало возникновению двойственной природы антропогонических мифов. Так, миф западно-африканского племени йоруба повествует о том, что бог создал человека в виде двух половин – земной и небесной. Прежде чем сойти на землю, земной человек должен заключить со своим небесным двойником договор, в котором оговорить, на какой срок он отлучится с небес, какие дела совершит и сколько жен и детей будет иметь.

Традиция, восходящая к концепции первочеловека и сотворения мира из частей его тела, нашла свое отражение в культуре европейского Средневековья в эпоху Возрождения. Образное понимание «гротескного тела» как модели всего мироздания характерно для народной карнавальной культуры.

Впоследствии подобные представления сказываются в творчестве тех писателей, которые черпали образы в ее наследии, в частности в творчестве Ф. Рабле и Н. В. Гоголя.

Среди наиболее распространенных мифологических мотивов следует назвать также мифы о чудесном рождении и происхождении смерти. В более поздний период сформировались мифологические представления о загробном мире и судьбе.

На сравнительно высокой ступени развития возникают эсхатологические мифы, представляющие собой рассказы-пророчества о конце света. Подобные мотивы развиты в мифах древних майя и ацтеков, иранской, германо-скандинавской мифологиях, христианстве, талмудическом иудаизме и в исламе.

В мифологиях всех стран и народов особое место занимают мифы о происхождении и введении культурных благ: добывании огня, изобретении ремесел, земледелия, а также об установлении среди людей определенных социальных норм, обычаев и обрядов. Их введение, как правило, приписывается культурным героям. В архаических мифологиях их образ практически отождествляется с мифологическим образом тотемических предков. В мифах, созданных в период раннеклассового общества, в качестве культурных героев нередко выступают боги или герои исторических преданий.

Особой разновидностью мифов о культурном герое являются так называемые близнечные мифы, в которых происходит как бы раздвоение главного образа. В них действуют братья-близнецы, наделенные противоположными чертами: один добрый, другой злой; один приносит людям полезные знания, другой все портит.

На ранней стадии развития мифологического мышления большинство мифов отличаются примитивностью, краткостью, элементарностью содержания и бессвязностью фабулы. В период зарождения классового общества мифы постепенно усложняются, превращаясь в развернутые повествования. Образы и мотивы в различных мифах начинают переплетаться. Появляются мифы, связанные между собой по содержанию, которые объединяются в циклы.

В отдельных мифологических системах может уделяться особое внимание какой-либо одной группе мифов. Например, в скандинавской мифологии преобладают эсхатологические мифы, рассказывающие о неизбежной гибели мира, богов и людей; в египетской – мифы о загробной жизни; в римской – мифы, повествующие об истории города Рима, о его первых царях и героях. Однако в целом каждая из мифологических систем по-своему уникальна и неповторима, поэтому знакомство с древними мифами обогащает наши представления о мире и истории различных народов.

Сравнительное изучение мифов разных стран и народов показало, что сходные по содержанию мифы встречаются в мифологиях различных уголков земного шара и что круг мифологических тем и сюжетов – таких, как происхождение мира, человека, культурных благ, социального устройства, тайны рождения и смерти и др., – охватывает широчайший спектр глобальных вопросов мироздания.

ИЗУЧЕНИЕ МИФОЛОГИИ

Первые попытки изучения мифологии предпринимались в период античности. Уже в V веке до н. э. некоторые древнегреческие философы занимались толкованием мифов, которые либо рассматривали как аллегории природных явлений, качеств или отвлеченных понятий, либо представляли как иносказательные нравоучения.

Например, мифы о нарушении богом или богиней супружеской верности, что в дальнейшем приводило к различным катастрофическим последствиям, истолковывались как нравственные поучения. Платон интерпретировал мифы с философско-символической точки зрения. Последователи Эпикура считали, что мифы создавались на основе естественных фактов и служили для откровенной поддержки жрецов и правителей.

Древнегреческий философ Эвгемер в III веке до н. э. в образах богов видел правителей, которые либо обожествляли себя сами, либо были возведены в ранг богов своими современниками или потомками. Такое толкование мифов, получившее название эвгемерического, было распространено в течение довольно продолжительного времени, вплоть до XVIII века. Таким образом, уже в середине I тысячелетия до н. э. мифические события перестали восприниматься как реальный факт, по крайней мере, образованной частью общества.

В эпоху всеобщего распространения христианства в Европе воззрения на античную мифологию в значительной степени изменились. В первые века христианства античных богов объявили злыми демонами и противопоставили истинному, общему для всего человечества Богу. Некоторые из них стали героями «низшей» мифологии, которая нередко вступала в противоречие с христианским мировоззрением и осуждалась церковью.

Новый интерес к античной мифологии пробудился в эпоху Возрождения. Мифы об античных богах превратились в неисчерпаемый источник для различных художественных произведений. Преобладающим по-прежнему оставалось аллегорическое толкование мифов, которое нашло свое отражение в трактате Боккаччо, а позднее – в сочинениях Ф. Бэкона и других авторов.

Большое значение для развития знаний о мифологии имело открытие Америки и знакомство с культурой американских индейцев. В это же время были предприняты первые попытки сравнительного изучения мифов различных народов. Например, в 1724 году вышла книга Ж. Ф. Лафито «Нравы американских дикарей в сравнении с нравами древних времен». В этой работе автор провел сопоставление двух культур – древнегреческой и североамериканских индейцев.

Глубокую философию мифа разработал итальянский ученый Дж. Вико в своем сочинении «Основания новой науки», написанном в 1725 году. Вико представлял античность как поэтическую эпоху, которая во всех своих аспектах проявилась в мифах. Мифологию он называл «божественной поэзией» и объяснял ее своеобразие специфическими формами первобытного мышления, под которыми подразумевал чувственную конкретность, эмоциональность, богатство воображения, наделение человеческими свойствами предметов окружающего мира, замену сути эпизодами, т. е. повествовательностью и т. п. Философия мифа Вико содержала в себе зачатки практически всех основных направлений в изучении мифологии.

В отличие от теории Вико деятели французского Возрождения Б. Фонтенель, Вольтер, Д. Дидро, Ш. Монтескьё и др. рассматривали мифологию как суеверие и продукт невежества. Хотя это и было шагом назад в изучении мифологии, именно Фонтенель в 1752 году впервые указал на типологическое сходство античных мифов с мифами первобытных племен. Переходную ступень между просветительским и романтическим взглядом на мифологию представляют воззрения немецкого философа И. Г. Гейдера. Мифы интересовали его, прежде всего, как часть созданных народом поэтических богатств, как источник народной мудрости. Гейдер изучал мифы разных народов, в том числе и первобытных. Больше всего он ценил в мифах их национальное своеобразие и неповторимую поэтичность.

Первая попытка подлинно научного понимания мифа принадлежит, по всей вероятности, Г. Гейне, который считал, что посредством мифов первобытный человек стремился осмыслить окружающий его мир, поскольку еще не умел пользоваться абстрактными понятиями для объяснения величественных явлений природы, поэтому они и вызывали у него религиозный трепет. Такое состояние способствовало активизации воображения, которое претворяло реальную действительность в фантастические образы, находившие свое выражение в словесной форме.

Многие деятели искусства эпохи романтизма трактовали миф преимущественно как эстетический феномен. Романтическая философия мифа получила свое завершение у Ф. В. Шеллинга. В его философской системе мифологии отводилось как бы промежуточное положение между природой и искусством. Политеистическую мифологию он определял как обожествление природных явлений посредством фантазии и называл символикой природы. Таким образом, в эпоху романтизма наблюдался переход от аллегорического толкования мифа к его символической интерпретации.

Шеллинг дал сравнительную характеристику античной, древневосточной и христианской мифологий, при этом оценивая греческую мифологию как «высочайший первообраз поэтического мира». По мнению Шеллинга, мифотворчество, продолжаясь в искусстве, может превратиться в индивидуальную творческую мифологию.

Немецкие ученые-филологи братья Я. и В. Гримм сосредоточили свое внимание на методическом собирании не только сказочного, но и мифологического материала. Я. Гримм, ставший одним из основоположников сравнительного индоевропейского языкознания, попытался также создать сравнительную индоевропейскую мифологию. Он предположил, что можно разработать довольно обширную таблицу, в которой по вертикали будут располагаться названия различных индоевропейских этносов, а по горизонтали – занимаемые божествами «должности». В клеточках таблицы должны были разместиться имена всех божеств индоевропейских этносов. Несмотря на то что многолетний опыт доказал невозможность воплощения на практике подобной идеи, в специальной литературе до сих пор встречаются описания похожих таблиц. Кроме того, Я. Гримм начал исследование мифологии континентальных германцев, указывая на ее пережитки в поверьях, относящихся к более позднему времени.

Более трезвый взгляд на мифы высказывал современник братьев Гримм К. О. Моллер. Он опроверг мысль о некоем едином прототипе для всей европейской мифологии. Моллер утверждал, что мифотворчество представляет собой неизбежную ступень развития каждого народа, а мифы в эмоциональной форме отражают опыт познания первобытным человеком окружающей действительности.

Во второй половине XIX века существовали две основные школы изучения мифов. Первую представляли немецкие ученые А. Кун, В. Шварц, В. Манхардт, английский ученый М. Мюллер и русские ученые Ф. И. Буслаев, А. Н. Афанасьев, А. А. Потебня и др. Все они были сторонниками романтических традиций и в своих изысканиях опирались на исследования Я. Гримма в области научного сравнительно-исторического индоевропейского языкознания.

М. Мюллер заложил основы лингвистической концепции возникновения мифов в результате «болезни языка». Согласно этой концепции, первобытный человек обозначал отвлеченные понятия через конкретные признаки, используя при этом метафорические эпитеты. Когда первоначальный смысл последних утрачивался, возникал миф.

Богов Мюллер представлял как солярные (солнечные) символы. В то же время Кун и Шварц считали их образным обобщением метеорологических (грозовых) явлений. Затем на первый план выдвинулись астральные и лунарные мифы (о происхождении звезд и луны), была определена роль животных в возникновении мифов и т. д. Эта школа носит название натуралистической, или солярно-метеорологической. Впоследствии ее концепция претерпела серьезные изменения. Теория «болезни языка» была признана ложной. Уже в XIX веке ученые пришли к выводу о крайней односторонности сведения мифов к небесным природным явлениям. Но, несмотря на все несовершенство взглядов приверженцев натуралистической школы, их разработки были первым серьезным опытом использования языка для реконструкции мифов, который в дальнейшем получил более совершенное развитие.

Возникновение второй школы, антропологической, или эволюционной, которая сложилась в Англии, связано с массовым привлечением к изучению мифологии этнографического материала. Выразителями ее идей стали Э. Тайлор, Э. Лэнг, Г. Спенсер и др. Основной целью их исследований было сопоставление архаических племен и цивилизованного человечества.

Э. Тайлор считал, что мифология и религия возникли на ранних стадиях развития первобытного общества, однако в основе их лежали не натуралистические, а анимистические представления о душе, которые сформировались в результате размышлений дикаря о смерти, болезнях и снах. Иначе говоря, Тайлор высказал убеждение в том, что первобытный человек познавал мир именно таким рациональным, логическим путем. Возникавшие же в процессе познания мифы являлись как бы своеобразным ответом на вопросы по поводу различных непонятных явлений.

Таким образом, мифологию Тайлор отождествлял с «первобытной наукой», или наивным донаучным способом объяснения окружающего мира. В результате возникало некоторого рода противоречие: с одной стороны, подобные воззрения предполагали научный подход к изучению мифологии, а с другой – создавая впечатление исчерпывающего объяснения мифа, по существу, приводили к его полному развенчанию.

Существенные изменения в анимистическую теорию Тайлора внес Дж. Фрейзер, который считал универсальной формой мировоззрения древних магию. Ее он и противопоставил анимизму Тайлора. По мнению Дж. Фрейзера, магия, религия и наука являются последовательными этапами развития мировоззрения. Миф ученый рассматривал не как сознательную попытку объяснения окружающего мира, а как осмысление определенного магического ритуала.

Фрейзер внес немалый вклад в развитие мифологической науки благодаря своим обширным исследованиям, материалом для которых служили различные источники – от древних рукописей до личных сообщений этнографов и миссионеров. Основное внимание ученый уделял изучению мифов, связанных с аграрными календарными культами умирающих и воскресающих богов.

Результаты исследований нашли отражение в работе Дж. Фрейзера, которая получила название «Золотая ветвь». Впервые книга была издана в 1890 году, а ее двенадцатитомное издание вышло в свет в 1907–1915 годах.

Идеи Фрейзера послужили отправной точкой для распространения ритуалистической доктрины, которая была взята за основу так называемой кембриджской школой классической филологии. Среди ее представителей следует назвать Д. Харрисона, Ф. М. Корнфорда, А. Б. Кука и Г. Марри. Так же как и Дж. Фрейзер, в своих исследованиях эти ученые исходили из безусловного приоритета ритуала над мифом и именно в ритуалах видели важный источник развития религии, философии и искусства Древнего мира.

Крайний ритуализм характерен для работ Ф. Рэглана, который все мифы отождествлял с ритуальными текстами, а те, которые были оторваны от обряда, относил к сказкам или легендам. В течение последних десятилетий был написан ряд работ, содержащих критическую оценку крайнего ритуализма. Они принадлежат таким ученым, как К. Клакхон, У. Баском, В. И. Гринуэй, Дж. Фонтероз и К. Леви-Строс.

Австралийский этнограф Э. Станнер, занимавшийся исследованием мифологии северо-австралийских племен, установил, что у них существуют мифы и обряды, не связанные друг с другом. Тем не менее это обстоятельство не мешает мифам и обрядам иметь одинаковую структуру.

Английский этнограф Б. Малиновский стал основоположником функциональной школы в этнологии. В своей книге «Миф в первобытной психологии», опубликованной в 1926 году, ученый обосновал идею, согласно которой в архаических обществах миф не был средством познания человеком окружающего мира, а выполнял чисто практические функции, т. е. служил для поддержания традиции и непрерывности племенной культуры, устанавливал определенные правила поведения и укреплял мораль. По мнению Малиновского, миф – это не простое повествование с выраженным в нем аллегорическим или символическим значением. Архаическим сознанием он воспринимался как своеобразное устное «священное писание», как некая действительность, способная оказывать влияние на судьбы людей и мира.

В отличие от английской этнологии, которая рассматривала первобытную культуру с точки зрения индивидуальной психологии, представители французской социологической школы, в частности Э. Дюркгейм и Л. Леви-Брюль, ориентировались на психологию коллектива.

Дюркгейм попытался найти новое обоснование проблеме соотношения религии, мифологии и ритуала. Согласно его теории, религия, неразрывно связанная с мифологией, противостоит магии и отражает в себе коллективные представления.

В поисках элементарных форм религии и мифологии Дюркгейм обратился к тотемизму и показал, что тотемическая мифология служит поддержанию родовой организации.

Дальнейшие исследования в области изучения мифологии были направлены на решение проблем, связанных со спецификой мифологического мышления.

В своих работах, написанных в 1930-х годах, французский этнолог Леви-Брюль исследовал специфику первобытного мышления и определил его отличия от мышления научного. Первобытное мышление он считал «дологическим». «Дологический» характер мифологического мышления проявляется, прежде всего, в несоблюдении логического закона «исключенного третьего»: объекты в мифах могут быть одновременно и самими собой, и чем-то иным.

Коллективные мифологические представления Леви-Брюль считал предметом веры, а не рассуждений. Первобытный человек воспринимал мир единым, не отделяя реального от сверхъестественного. При этом место логических умозаключений занимали эмоциональные и моторные элементы.

Согласно теории Леви-Брюля, в отличие от более позднего логического мышления, основанного на причинно-следственных связях, первобытное мышление опиралось на «закон сопричастности». По его мнению, мифическая сопричастность существовала между тотемической группой и определенной страной, между страной и лесами, реками, цветами, мифическими животными и т. п. Пространство в мифологии отличается неоднородностью. Время также наделено различными качествами и свойствами.

Леви-Брюль показал, каким образом мифологическое мышление делает обобщения, используя для этого знаки, но продолжает оставаться конкретным. Однако, акцентируя свое внимание на эмоциональных импульсах и коллективных магических представлениях, ученый не оценил своеобразной логики мифологического мышления, его интеллектуального характера.

Интересно, что в конце жизни Леви-Брюль пришел к выводу о несостоятельности своей идеи и заключил, что во все времена первобытное и логическое мышления существовали параллельно.

Немецкий философ Э. Кассирер разработал символическую теорию мифа, которая позволила углубить понимание интеллектуального своеобразия мифологического мышления. По мнению Кассирера, мифология потому является символической, что конкретно-чувственное мышление способно обобщать лишь через систему знаков, или символов. Иначе говоря, конкретные предметы могут символически заменять другие предметы или явления, не утрачивая при этом своей конкретности. Поэтому мифическое сознание философ сравнивал с кодом, к которому нужно подбирать ключ.

Кассирер видел специфику мифологического мышления в неразличении реального и идеального, вещи и образа, тела и свойства, а также в отождествлении части с целым. Он выдвинул идею «конструирования» символического мира в мифологии по единой модели, на основе противопоставления сакрального (первоначального) и профанного (современного) времени.

В работах немецкого психолога В. Вундта, который пытался создать науку «психологии народов», прослеживается связь мифа с эмоциональностью человека. Ученый подчеркивал особую роль аффективных состояний и сновидений, которые, являясь продуктами человеческой фантазии, родственны мифам, а также ассоциативных цепей. Он указывал на «мощные аффекты, близкие эстетическому сопереживанию, которое является умеренной формой мифологического олицетворения». Для разъяснения этого тезиса следует привести авторскую цепочку ассоциаций: «Душа – дыхание – плывущее облако – птица – птица-мертвец – корабль душ».

Вундт считал, что поэты вносили свой вклад в мифотворчество, изменяя отдельные детали, облагораживая внешнюю форму мира. Внутренняя же его основа всегда оставалась неизменной, так как находилась под защитой соответствующего культа и ритуала.

Новое толкование мифы получили в трудах З. Фрейда, основателя учения о подсознательном, и его последователей. Фрейд был убежден, что первобытный человек был невротиком, страдавшим эдиповым комплексом, который основан на заложенном в подсознание сексуальном влечении к родителю противоположного пола. Мифы фрейдисты представляли как откровенное выражение подобной психологической ситуации. С тем же комплексом, согласно Фрейду, связано также возникновение морали и религии.

Еще одну попытку проследить взаимосвязь мифов с бессознательным психическим началом предпринял швейцарский ученый К. Г. Юнг. Однако в отличие от З. Фрейда, Юнг в своих воззрениях опирался на коллективные представления и символическое толкование мифов. С этой точки зрения его учение родственно теории Кассирера.

Юнг считал, что все люди обладают врожденной способностью генерировать некие символы общего характера, которые назвал архетипами. Эти архетипы проявляются в первую очередь в сновидениях. По словам Юнга, «Бог говорит в основном посредством снов и сновидений».

Символы-архетипы автор теории обнаружил в мифах, легендах, сказках и поэтических произведениях, которые толковал как выражение «коллективного бессознательного», унаследованного человеком от многих тысяч его предков, а не приобретенного в результате личного опыта. Кроме того, Юнг относил к архетипам некоторые зрительные образы, например разделенный на четыре части круг (мандала) или крест, хотя и считал, что в связи с персонификацией бессознательного в виде ограниченного количества образов они могут принимать самые разнообразные формы. Теория Юнга таила в себе опасность растворения мифологии в психологии, а также расширения понятия мифа до продукта воображения в общем. В этом случае в качестве мифа воспринимался бы любой фантастический образ, возникший в галлюцинации, сне или описанный в индивидуальном литературном произведении.

Идеи Юнга развиты в трудах некоторых современных авторов – таких, как Дж. Кэмпбелл, написавший в 1959–1970 годах монографию «Маски бога», или М. Элиаде. Первый рассматривал мифологию как прямую функцию нервной системы человека, а второй выдвинул модернизаторскую теорию мифотворчества как спасения от страха перед историей.

В середине XX века публиковались работы Ж. Дюмезиля, который, пытаясь вслед за Я. Гриммом выявить структуру гипотетической праиндоевропейской мифологической системы, предложил теорию трехфункциональной структуры мифов. Троичность, по мнению ученого, нашла свое отражение, с одной стороны, в кастовом делении первобытного общества на жрецов, воинов и скотоводов-земледельцев, а с другой – в подразделении божеств на аналогичные троицы в соответствии с их специализацией.

Французский этнолог К. Леви-Строс стал основоположником структуралистской теории мифа, постулаты которой во многом противостоят идеям Леви-Брюля. Леви-Строс доказал, что при всей своей конкретности, эмоциональности и метафоричности мифологическое мышление способно к некоторым обобщениям, классификациям и логическому анализу.

Леви-Строс представлял структуру как совокупность отношений или правил, по которым из одного объекта посредством перестановки его элементов и с помощью некоторых других симметричных преобразований можно получить второй, третий и т. д.

Основную роль в теории Леви-Строса выполняют двоичные противопоставления, например верх – низ, жизнь – смерть, мужское – женское начала и т. п., а также идея о посредничестве между ними, которое способствует преодолению противоречий, характерных для человеческого сознания.

Леви-Строс расчленяет миф на составные части, обладающие различными кодами – этическим, социологическим, астрономическим и др. Коды, в свою очередь, подразделяются на элементы, в результате чего текст, наполняясь знаками различных математических трансформаций, приобретает красивую, научную структуру.

Одновременно с видимостью строгой математизации работы Леви-Строса отличаются необычайным многословием, обилием метафор и других художественных приемов. В настоящее время теория ученого входит в число наиболее признаных в научном мире.

Подводя некоторые итоги изучению мифологии в западной науке, необходимо отметить, что этнология второй половины XIX века рассматривала мифы всего лишь как наивный донаучный способ объяснения непознанных сил природы. Этнологи же XX столетия доказали следующие постулаты:

1) в первобытном обществе мифы были тесно взаимосвязаны с магией и обрядом, служили для поддержания природного и социального порядка и выступали в качестве средства контроля за его соблюдением;

2) мифологическое мышление обладает особым психологическим и логическим своеобразием;

3) мифотворчество представляет собой символический язык, с помощью которого первобытный человек описывал окружавший его мир;

4) черты, характерные для мифологического мышления, проявляются не только в продуктах человеческой фантазии, относящихся к глубокой древности, но и в более поздние исторические эпохи;

5) мифы как преобладающий способ мышления специфичны не только для архаических культур, фрагментарно они могут встречаться в самых различных культурах, в частности в литературе и искусстве.

Эти новые представления нередко граничили с целым рядом противоречащих друг другу преувеличений и идеалистических представлений.

В России изучением мифологии занимались этнографы и филологи. Главным объектом этнографических исследований таких ученых, как В. Г. Богораз, Л. Я. Штернберг, А. М. Золотарев, С. А. Токарев, А. Ф. Анисимов, Ю. П. Францев, М. И. Шахнович и др., были вопросы соотношения мифологии, религии и философии. Кроме того, значительное внимание они уделяли проблеме отражения в религиозных мифах производственной практики, социального устройства, обычаев и верований и т. п.

А. Ф. Анисимов и некоторые другие этнографы утверждали, что миф находится в жесткой взаимосвязи с религией. Всякий сюжет, который не включает элементы религиозных представлений, они отождествляли со сказкой.

А. М. Золотарев в своей книге провел детальный анализ дуалистических мифологий, положив тем самым начало изучению мифологической семантики с точки зрения бинарной логики.

В. Я. Пропп в своей книге «Исторические корни волшебной сказки», изданной в 1946 году, сопоставил сказочные мотивы с мифологическими представлениями, первобытными обычаями и обрядами.

Один из крупнейших специалистов по античной мифологии – А. Ф. Лосев — не только сводил миф к объяснительной функции. Более того, он считал, что мифы не несут в себе никакой познавательной ценности. По Лосеву, миф представляет собой непосредственное вещественное совпадение общей идеи и чувственного образа. Вследствие того что в мифе идеальное не отделяется от вещественного, появляется специфичная для него стихия чудесного.

В 1920–1930-х годах в трудах И. М. Тронского и И. И. Толстого разрабатывались проблемы соотношения античной мифологии и фольклора. Народную сказку эти авторы рассматривали как средство реконструкции первоначальных редакций античных мифов. И. Г. Франк-Каменецкий и О. М. Фрейденберг исследовали семантику и поэтику мифа.

М. М. Бахтин в своей работе о Рабле через анализ карнавальной культуры показал, что литература позднего Средневековья и эпохи Возрождения имеет фольклорно-ритуально-мифологическую основу. По мнению ученого, промежуточным звеном между первобытной мифологией, в частности ритуалом, и художественной литературой является своеобразная народная карнавальная культура античности и Средневековья.

Основным объектом исследований лингвистов-структуралистов В. В. Иванова и В. Н. Топорова были опыты по реконструкции древнейших индоевропейских и балто-славянских мифов с использованием средств современной семиотики, т. е. науки, исследующей свойства знаков и знаковых систем.

Опираясь на принципы структурной лингвистики и разработанной Леви-Стросом структурной антропологии, они применяли в процессе своих исследований также и достижения старых научных школ, в том числе мифологической фольклористики. Важное внимание эти авторы уделяли анализу бинарных оппозиций. Методы семиотики использовал в некоторых своих работах, посвященных мифологии скандинавов, палеоазиатов и проблемам общей теории мифов, Е. М. Мелетинский.

Итак, мы рассмотрели практически все теории мифа, на основе чего можно сделать вывод о том, что на протяжении двух с половиной тысячелетий так и не было найдено исчерпывающего определения мифологии. Стройной и непротиворечивой теории мифа до сих пор не существует, и эта проблема продолжает оставаться в центре внимания ученых.

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

Египетская цивилизация – одна из самых древних на нашей планете. Она существовала весьма длительное время, и главной причиной тому стало своеобразное местоположение государства, окруженного пустынями и удаленного от других стран. Протянувшийся на многие километры вдоль плодородной долины Нила, Египет развивался безо всякого иноземного воздействия.

Во время ежегодных разливов воды Нила заполняли долину, а когда уходили, оставляли толстый слой бурого ила, удобрявшего землю. Эта земля приносила жителям страны щедрые урожаи. Люди возносили благодарственные молитвы великой реке, а свою страну называли Кемет – «черная земля». Народом Египта правили цари – фараоны. От многих из них в анналах истории остались только имена (ни упоминаний о законах их правления, ни памятников не сохранилось). Летоисчисление Египта современные исследователи ведут по царским династиям.

Ранний династический период ограничивается рамками 2920–2575 годов до н. э., хотя история египетской цивилизации начинается уже в IX тысячелетии до н. э. Племена, занимавшиеся охотой, расселялись в пойме Нила, которая была наиболее приспособленным для жизни местом. Уже в V тысячелетии до н. э. четкая граница разделяла два объединения: Верхний Египет, растянувшийся вдоль длинного нильского оазиса, и Нижний Египет, расположившийся в дельте Нила.

Более сильный Верхний Египет примерно в 3000 году до н. э. покорил своего соседа и положил начало I династии. Люди, жившие в это время, обожествляли своих правителей, фараоны считались богами, спустившимися с небес.

Первым грандиозным памятником, дошедшим до наших дней, стала ступенчатая пирамида, построенная представителем III династии – фараоном Джосером.

Расцвет египетской культуры начался в эпоху спокойной и стабильной IV династии, от которой ведет отсчет новая эпоха в истории Египта, получившая название Древнего царства (2575–2134 годы до н. э.). О нем напоминают знаменитые памятники: пирамиды в Гизе (рис. 1) и загадочный сфинкс (рис. 2) – фантастический лев с лицом фараона Хефрена. Этот период ознаменован бурным развитием торговли и искусства, появлением письменности. Следующая, V династия, характеризуется ослаблением влияния фараонов: причиной этого стал значительно возросший культ Солнца. Существование Древнего царства подошло к концу во времена VI династии, завершившейся распадом Египта на множество княжеств, постоянно воевавших между собой.

Рис. 1. Пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина в Гизе. Четвертая династия. XXVII век до н. э.

Рис. 2. Большой сфинкс и пирамида фараона Хефрена. Четвертая династия. XXVII век до н. э.

С 2134 по 2040 год до н. э. длился Первый переходный период. Египет был ослаблен многочисленными междоусобными войнами, правители-фараоны, не обладавшие сильной властью, не могли собрать народ воедино и остановить распад страны. Обстановка несколько улучшилась во времена IX и X династий. Последняя пала в результате действий князей в Фивах, захвативших престол и основавших собственную династию.

Фиванский фараон XI династии Небхепетра Ментухотпе положил начало новой эпохе, названной историками Средним царством (2040–1640 годы до н. э.). Этому фараону удалось лишить власти местных правителей и заручиться поддержкой многочисленной армии чиновников. В заслугу египетскому царю можно поставить объединение страны; деятельность по искусственному орошению больших участков пахотных земель, что помогло накормить множество людей; развитие искусства. Широкое распространение получил культ Осириса, властелина подземного царства, а также культ Ра – солнечного божества.

Современным историкам неизвестны причины, из-за которых Среднее царство прекратило свое существование. Распавшейся на части страной пытался управлять то один, то другой царь, но никто из них не смог долго удерживать трон. Наступила эпоха Второго переходного периода, продолжавшаяся с 1640 по 1550 год до н. э. Племена гиксосов, пришедшие из Палестины, захватили район Дельты и основали здесь XV династию, подчинившую себе весь Египет. Против иноземцев выступила XVII династия фиванских царей. Новшество, еще неизвестное никому в то время, – лошади, запряженные в колесницы, – помогло фиванцам выиграть войну и освободить страну от захватчиков. С этого времени началась эпоха Нового царства.

Новое царство (1550–1070 годы до н. э.) стало временем небывалого расцвета Египта. Войны, которые велись египетскими правителями в странах, расположенных на востоке, приносили несметные богатства. Вещи, найденные современными археологами в знаменитой гробнице Тутанхамона, поразили воображение людей своей красотой и роскошью. Фараоны Нового царства уделяли большое внимание развитию искусства. Большая часть памятников, относящихся к этому времени, посвящена фиванскому солнечному божеству Амону.

Кризис власти, начавшийся в Египте, а также наступление с севера и востока палестинских племен стали причиной распада страны. Это время получило название Третьего переходного периода (1070– 712 годы до н. э.). Государство раскололось на две части: Верхний Египет, управляемый военной верхушкой, и Дельту, где у власти стояли фараоны купеческого происхождения. Через некоторое время власть в стране перешла к ливийской династии, а затем ее захватили нубийские военные. Правители этой династии носили на коронах двойной урей (знак в виде поднявшейся кобры), символизирующий владычество над Египтом и Нубией.

Завершающим в истории древнеегипетской цивилизации стал Поздний период (712–332 годы до н. э.). В VII веке до н. э. государство было захвачено ассирийцами, которые разрушали и грабили египетские города. Во время правления XXVI династии в стране наступило относительное спокойствие, но уже в 525 году до н. э. оно было нарушено вторжением персов, основавших в Египте XXVII династию. Власть персов была уничтожена Александром Македонским, покорившим в 332 году до н. э. Персию и Египет. Но полный упадок египетской цивилизации наступил в 30 году до н. э., после завоевания страны Цезарем Августом, который превратил Египет в римскую провинцию.

Пески засыпали памятники египетской культуры, а время наложило на когда-то процветавшую цивилизацию печать забвения. К VI веку н. э. исчез даже язык, на котором говорили жители страны, и вплоть до XIX столетия люди не могли расшифровать надписи на древнеегипетских памятниках и тексты на старых папирусах. Разгадать непонятные иероглифы сумел в 1821 году французский ученый Ж. Ф. Шампольон.

Источниками изучения египетской мифологии стали разнообразные по характеру религиозные тексты. Это молитвы и гимны, посвященные богам; надписи на стенах гробниц, рассказывающие о погребальных церемониях, сборники заупокойных текстов. Самые известные из этих письменных памятников – «Тексты пирамид» (описания ритуалов, связанных с заупокойными обрядами), найденные на внутренних стенах погребальных камер пирамид фараонов V и VI династий эпохи Древнего царства; «Тексты саркофагов» – надписи на саркофагах периода Среднего царства; а также знаменитая «Книга мертвых», создававшаяся начиная со времен Нового царства и до самого конца существования Древнего Египта. Кроме того, с мифологическими представлениями знакомят тексты, получившие названия «Книга часов бдений», «Книги о том, что в загробном мире», «Книга коровы», «Книга дыхания» и др.

Представление о египетских мифах можно получить из текстов, рассказывающих о мистериях, которые устраивались во время религиозных праздников и торжественных церемоний по случаю коронаций. Они исполнялись жрецами, а иногда и фараонами, читавшими речи от имени богов.

Элементы мифов присутствуют также в надписях на памятниках и в текстах магического характера, заговорах, заклятьях, знакомящих с эпизодами из религиозных легенд.

Сведения о древнеегипетской мифологии можно получить и из сочинений античных писателей, в том числе Геродота, побывавшего в Египте в V веке до н. э., и Плутарха, жившего на рубеже I–II веков н. э. и написавшего книгу «Об Исиде и Осирисе».

Пантеон египетских богов

Египетская мифология, в отличие от греческой и римской, долгое время оставалась тайной для многих поколений людей. Если легенды Древней Греции и Рима вдохновляли многих европейских художников, поэтов, композиторов XVII–XVIII столетий, то о существовании мифов Древнего Египта никто в те времена даже не подозревал. Широкой известности они не получили и в дальнейшем, став достоянием лишь узкого круга специалистов, занимавшихся изучением восточной культуры. Причиной тому было своеобразие египетской мифологии, совершенно не похожей на мифотворчество других народов.

Египтяне не придерживались определенных правил при изображении богов. Так, одно и то же божество могло выступать в облике животного, человека или полузверя-получеловека. Некоторые боги в различных городах носили разные имена. Одно и то же явление реальности могло воплощаться в разных божественных образах: например, утреннее солнце олицетворял бог Хепри в виде жука-скарабея, катящего по небосводу солнечный диск до точки зенита; дневное солнце представлял Ра – человек с головой сокола, а Атум символизировал вечернее солнце. Хепри, Ра и Атум (рис. 3) были тремя ипостасями одного и того же солнечного божества.

Рис. 3. Ра, Атум, Хепри

Египетские боги, так же как древнеримские и древнегреческие, могли иметь определенные функции, как, например, богиня любви Хатхор (у греков – Афродита) или воительница Нейт (в греческой мифологии – бог войны Арес). Но в отличие от обитателей Олимпа некоторые божества Египта являются воплощением абстрактных понятий (Сиа – разум, Ху – воля, Хех – вечность, Сехем – энергия). Существовали боги, олицетворявшие законы и явления природы и даже символизировавшие силу или мудрость других богов.

Говоря об олимпийских богах, несложно определить их характеры. Например, Зевс – могущественный и сильный, Гермес – ловкий и плутоватый. Одному и тому же египетскому божеству присущи порой диаметрально противоположные черты. Боги могли быть добрыми и злыми, справедливыми и безжалостными.

Героями одинаковых мифов в разных египетских городах являлись различные божества. Так, одни источники называли бога Себека, имеющего облик крокодила, другом Ра, другие считали его врагом великого бога Солнца. По-разному представлялись и многие явления окружающего мира. Например, небо могло изображаться в виде крыльев коршуна, реки (небесный Нил), коровы или женщины (богиня Нут) (рис. 4).

Рис. 4. Небо в образе коровы

В отличие от богов Древней Греции и Древнего Рима, постоянно вмешивавшихся в жизнь человека (участие обитателей Олимпа в Троянской войне, помощь странствующему Одиссею и т. д.), египетские боги с полным спокойствием взирают на враждующих людей. Поэтому и мифы Древнего Египта не рассказывают об увлекательных приключениях, они лишены событийности и наполнены философскими размышлениями и серьезными монологами, вложенными в уста богов.

Своими корнями мифология Древнего Египта уходит в VI тысячелетие до н. э. В каждом из египетских номов (областей) формировался собственный пантеон богов, которые воплощались в птицах, животных, камнях, планетах. Божества символизировали и отдельные номы, например богиня Унут, изображаемая в виде зайца, олицетворяла Гермопольский ном. В дальнейшем покровитель каждой области стал демиургом в божественной триаде.

Существовало множество мифов о фиванской триаде, куда входили бог Солнца Амон, его жена Мут, являвшаяся богиней неба, и Хонсу – бог Луны и сын этой супружеской четы. Легенды Мемфиса рассказывали о демиурге Птахе, его супруге Сехмет, богине войны, и их сыне Нефертуме, боге растительного мира.

Женские божества в египетской мифологии, помимо других, выполняли функции богини-матери (Мут, Исида и др.).

Небесному Нилу, по которому плыло Солнце, соответствовал подземный: его воды несли светило ночью. А настоящий Нил, протекавший по земле, воплощался в образе бога Хапи. Именно ему египтяне возносили молитвы с просьбами послать хороший урожай. Нил населяли многочисленные божества, принимавшие облик животных – бегемота, крокодила, змеи, лягушки, скорпиона и т. д.

Глубоко почиталась и богиня Рененутет, от которой зависело плодородие земли. Приняв образ змеи, она выползала на поле и наблюдала за работой крестьян. А за виноградное изобилие отвечал бог лозы Шаи.

Египетская мифология связана с представлениями людей о загробной жизни, считавшейся продолжением земного существования. Стремясь сохранить тела умерших для дальнейшего бытия в ином мире, египтяне мумифицировали их. Они строили для своих покойников жилища-гробницы и снабжали их всем необходимым: пищей, посудой и другими предметами быта.

В дальнейшем появились представления о том, что души умерших (ба), покидают свои дома и отправляются к богам на небо, а также путешествуют по подземному царству (дуат). Сущность каждого человека состояла из нескольких элементов: тела, ба, ка (еще одна душа), а также его тени и имени.

В подземном мире души умерших встречались с жуткими чудовищами, от которых могли уберечь особые заклинания и молитвы. Осирис и другие боги устраивали над покойниками суды (об этом повествует одна из глав «Книги мертвых»). Осирис наблюдал за церемонией, называемой психостасией: на одну чашу весов клали сердце умершего, а на другую помещали истину (изображение богини Маат, а иногда – ее символов). После завершения судебной процедуры праведник попадал на поля иару, где его ожидало счастливое существование, а грешник становился добычей ужасного чудовища Амт, изображаемого в виде льва с головой крокодила.

Осирис оправдывал только тех, кто не совершал грехов, перечисленных в «Отрицательной исповеди» из «Книги мертвых». Если человек при жизни был терпелив и кроток, не воровал, не протестовал против царской власти, имел чистое сердце, суд относился к нему благосклонно.

Египетской мифологии свойственно обожествлять животных, что особенно ярко проявилось в поздние эпохи истории государства. В ранние времена боги, представленные в образе животных, почитались как покровители охоты, а позднее их стали считать божествами, помогающими скотоводам. Богов воплощал бык (Апис, Бата, Бухис, Мневис), баран (Хнум, Амон), корова (Исида, Хатор, Нут), шакал (Анубис), крокодил (Себек), кошка (Баст), лев (Хатор, Сехмет, Тефнут), сокол (Гор), ибис (Тот). В более поздние периоды боги стали обретать человеческий облик, хотя черты животных по-прежнему присутствовали в их изображениях. Например, Тефнут (рис. 5) выглядела как женщина с головой львицы, Тот приобрел вид мужчины с головой ибиса, а Анубис (рис. 6) изображался с головой шакала.

Рис. 5. Богиня Тефнут в образе женщины с головой львицы. Над ней – солнечный диск со змеей-уреем

Рис. 6. Бог Анубис с головой шакала

Мифы о богах в образе коров и быков были распространены во многих египетских номах. Некоторые исследователи высказывают предположение о том, что культ быка связан с почитанием вождя племени. Позднее, когда сформировалось государство, этот культ стали соотносить с властью фараона (не случайно во многих текстах ранних эпох царя называют тельцом). Существовал также обычай во время церемонии празднования тридцатилетия фараона (Хебсед) прикреплять к его одежде хвост быка. Особенно почитался в Мемфисе, а затем и в остальных городах Египта бог Апис, изображаемый в виде черного быка с белыми отметинами. Некоторые божества представлялись в облике змеи. Среди многочисленных врагов Ра главное место занимал громадный змей Апоп, олицетворявший злое начало и беспросветную тьму. Но змея являлась воплощением не только злых, но и добрых богов (богини плодородия Рененутет, охранительницы могил Меритсегер, защитницы умерших Исиды и Нефтиды, Уто, заботившейся о благополучии Нижнего Египта и др.).

Не только животные, но и растения являлись объектами поклонения древних египтян. Важная роль в мифологии отводилась лотосу, цветку таинственному и прекрасному. Египетский лотос всплывал на поверхность воды и раскрывал свои лепестки с зазубренными краями вечером, когда Солнце садилось за горизонт. С рассветом он вновь закрывался и погружался в воду. С лотосом связывали рождение бога Солнца Ра, он являлся атрибутом Осириса, изображаемого с этим цветком на голове, и Исиды, причастной, по мнению древних египтян, к ежегодным разливам Нила. Лотос называли невестой Нила: если этих цветов на поверхности великой реки появлялось очень много, можно было надеяться на необыкновенно щедрый урожай.

И боги, и люди (жрецы и фараоны) украшали свои головные уборы цветами лотоса, считая его воплощением божественного происхождения и бессмертия. В виде лотоса на длинном стебле изображался и главный символ власти фараона – скипетр. Венки из розового лотоса возлагались на головы фараонов во время церемонии вступления на трон. Цветок также можно было увидеть на египетских монетах, храмовых росписях и рельефах.

С развитием египетской государственности изменялась и мифология. Многие местные божества, о которых прежде знали лишь жители отдельных номов, вышли за их границы и стали почитаться населением всего Египта.

Так, фараоны V династии Древнего царства, являвшиеся выходцами из Гелиополя, где главным божеством был Ра, способствовали распространению его культа по всей стране.

Главным богом эпохи Среднего, а также Нового царства (особенно в период правления XVIII династии, вышедшей из Фив) стало другое солнечное божество – Амон.

В конце III тысячелетия до н. э. бога мертвых Анубиса, в образе шакала обитающего на кладбище, сменил Осирис. Анубис же превратился в его защитника и хранителя некрополя. На задний план ушел и еще один бог мертвых – абидосский Хентиаменти, не сумевший противостоять популярности Осириса.

С течением времени многие божества сливаются в одно. Так, Гор, Птах, Ра, Монту стали отождествляться с Амоном; а Осирис, Атум, Амон, Гор и Птах – с Ра.

Египетские мифы с помощью символических образов и иносказаний передают представления людей, их создавших, о законах природы и человеческой жизни. Существует несколько мифологических циклов, объединенных общей темой и идеей. Самыми распространенными среди них являются мифы и легенды о сотворении мира, о солнечных божествах и об Осирисе.

Мифы о сотворении мира

Древние египтяне полагали, что когда-то мир представлял собой первозданный хаос, заполненный водой – Нун. Он породил людей, животных, растения. Функцию демиурга выполняло солнечное божество. Один из мифов описывает его появление так (рис. 7). Из пучины вод неожиданно поднялся холм. На нем расцвел лотос, из которого вышло Солнце (Ра), и с этого момента мрак рассеялся.

Существует миф, описывающий появление Ра из яйца, снесенного на холме птицей великий Гоготун. По третьей версии, помещенной в «Тексты пирамид», Солнце – это теленок, рожденный коровой-небом.

Рис. 7. Рождение бога Солнца Ра из лотоса

В мифе Гелиополя демиургом является Атум, отождествляемый с Ра. Он родился из Нуна (хаоса) и, проглотив собственное семя, оплодотворил себя. Атум стал отцом первых на земле богов, которых выплюнул изо рта. Так появился Шу (воздух) и его жена Тефнут (влага). От этой пары произошли бог земли Геб и богиня неба Нут, в свою очередь ставшие родителями Осириса, Сета, Исиды и Нефтиды. Атум, Шу, Тефнут, Геб, Нут, Осирис, Сет, Исида и Нефтида составили знаменитую гелиопольскую эннеаду (девятку), почитаемую в Египте и всегда упоминающуюся в текстах религиозного характера. Этих богов считали первыми царями страны.

В мемфисском мифе, появившемся в эпоху Древнего царства, роль демиурга отведена Птаху. Прежде чем стать создателем первых богов (их также было восемь), Птах сотворил их в своем сердце («седалище мысли»). Именно таким способом появились земля и небо, люди, животный и растительный мир, города, здания, искусства, ремесла. Птах распределил иерархию богов и стал обладателем царской власти. В период Нового царства, с выдвижением XVIII фиванской династии, функции демиурга взял на себя Амон, называемый царем богов. В «Большом гимне Амону» о нем говорится следующее: «Отец отцов и всех богов, поднявший небо и утвердивший землю… Вышли люди из его глаз, стали боги из его уст… Царь, да живет он, да здравствует, да будет благополучен, глава всех богов». С этим божеством отождествлялся фараон, которого также считали сыном Амона. В других мифах рассказывается о том, что люди произошли из слез бога Ра или же были вылеплены из глины Хнумом.

Гелиопольский миф о сотворении мира

Текст этой легенды записан на папирусе Бремнер-Ринд примерно в 312–311 годах до н. э., во времена Александра, сына Александра Македонского. Однако сам миф появился гораздо раньше, в среде жрецов египетского города Иуну, который греки называли Гелиополем – Солнцеградом, где поклоняются солнцу. Элементы мифа включены также в древние «Тексты пирамид».

Легенда гласит следующее. Окруженное горами, протянувшимися вдоль берегов великого Нила, лежит солнечное царство Та-Кемет – «черная земля». Сейчас она населена людьми, живущими в богатых и красивых городах, а в давние времена здесь властвовал лишь хаос – бескрайний океан, не имеющий ни дна, ни берегов. Назывался он Нун. Его темные холодные волны были неподвижны. Вокруг царили тишина, покой и мрак. Так проходили тысячелетия, и вот однажды из глубины Нуна появился Атум. Его окружала вода, клокотавшая и бурлившая. Она пыталась затянуть бога в свои водовороты, и тому пришлось срочно создавать сушу, чтобы спастись от неминуемой гибели.

Оторвавшись от поверхности океана, Атум поднялся над мрачной бездной и произнес заклинание. В это же мгновение со страшным грохотом из морской пучины поднялся холм Бен-Бен. Бог спустился вниз, на холм, и стал думать, что же ему предпринять дальше. Сначала он решил создать богов. Атум думал о сотворении бога плодородия, но так как не было еще ни земли, ни людей, способных посеять на ней зерно, первым появился бог ветра Шу (чтобы не позволять океану оставаться неподвижным) и богиня влаги Тефнут, женщина с головой львицы.

К несчастью, только что появившаяся божественная пара сразу же потерялась в беспросветном мраке. Напрасно Атум звал своих детей, они не откликались на его призывы. Безутешный отец подумал, что Шу и Тефнут заблудились в темноте или были проглочены Нуном. Опечаленный Атум вырвал свой глаз и велел ему разыскать в океане детей. Глаз отправился на поиски в бездну, а Атум остался ждать на холме.

Проходили годы и столетия, но Шу и Тефнут не появлялись. В это время Атум создал себе новый глаз и вставил его в пустую глазницу. Он продолжал ждать и вот наконец услышал шум. К холму приближались его дети – Шу и Тефнут, найденные в океане глазом. Атум несказанно обрадовался, но тут на него с упреками набросился его глаз, возмущенный тем, что на месте, оставленном им, появился новый глаз. Атум предложил поместить его на лоб, но разъяренный глаз обернулся коброй и бросился на своего хозяина. Это ничуть не испугало Атума. Он взял змею и поместил к себе на лоб. С этого времени третий глаз в виде змеи украшает короны богов и египетских царей – фараонов. Эта змея, называемая урей, зорко смотрит вдаль. Увидев врага, она направляет на него смертоносные лучи и испепеляет его.

Вскоре из пучины океана вырос прекрасный цветок – белый лотос. Из глубины его лепестков вылетел солнечный бог Ра, над головой которого золотился яркий диск. Темнота рассеялась, и мир наполнился теплым светом. Ра, увидевший Атума, Шу и Тефнут, заплакал от счастья, а из его слез, упавших на землю, появились люди.

Рис. 8. Свадьба Шу и Тефнут. На троне – Тефнут, перед ней Шу с пером страуса на голове, за ним Тот с головой ибиса, за троном стоит Ра

Шли годы. Шу и Тефнут поженились (рис. 8), и у них тоже появились дети – бог земли Геб и богиня неба Нут. Очень любившие друг друга Геб и Нут даже на свет появились, обнимаясь. Поэтому и земля с небом в самом начале своего существования составляли единое целое. Но вскоре Нут и Геб начали ссориться – Геба возмущало то, что с наступлением утра богиня неба поедала своих детей – звезды. Бог Солнца Ра, желая прекратить скандал, отправил к ним бога ветра Шу и попросил разлучить Нут и Геба. Шу произнес заклинание, и тотчас же начался сильнейший ураган, разорвавший объятия Геба и Нут и разделивший землю и небо (рис. 9).

Рис. 9. Шу отделяет небо-Нут от земли-Геба

Затем в океане появились острова, материки, поднялись горы, с которых потекли реки. Люди, родившиеся из слез Ра, перестали тесниться на холме и расселились по благодатным землям. Спустя несколько лет вокруг уже возвышались города, окруженные засеянными полями. А возле холма Бен-Бен был выстроен город Иуну (Гелиополь). Люди, жившие в нем, воздвигли на вершине холма храм в честь бога Солнца Ра.

Мифы о солнечных божествах

Мифы о сотворении мира близки солярным мифам, посвященным солнечным божествам. Они повествуют о смене времен года, а также о борьбе Солнца, олицетворяющего добро и свет, со злом и мраком, воплощенным в облике различных животных, например змей и страшных чудовищ. Все эти мифы связаны с реальной действительностью, например миф о дочери Ра – Тефнут (в других мифах – Хатор), поссорившейся с отцом и удалившейся в Нубию. Ее уход повлек за собой засуху, порожденную хамсином – ветром, дующим из пустыни. С возвращением Тефнут засуха отступает и люди могут надеяться на богатый урожай. По этому случаю египтяне устраивали празднества с плясками и песнопениями, встречая вернувшуюся богиню гимнами и дарами. В одном из них есть такие слова: «Дендера залита хмельным питьем, прекрасным вином… Фивы исполнены ликования, и весь Египет радуется… Идет Хатор к своему дому… О как сладостно, когда она приходит!» В календарях этот праздник назывался «днем виноградной лозы и полноты Нила». Некоторые исследователи предполагают, что статуя богини Тефнут во время праздника водружалась на специально отведенное для нее место в храме Ра, находившемся в Гелиополе (во время засухи это место пустовало).

С Солнцем, которое в самый знойный, иссушающий сезон гневается на людей, связан и миф о том, как Ра наказал человечество за непочтительное отношение к нему. Собравшись на совет, боги, возглавляемые Атумом, обратились за помощью к солнечному оку, дочери Ра Сехмет (Хатор).

Приняв облик огромной львицы, Сехмет принялась так быстро истреблять людей, что Ра вскоре решил остановить ее. Но богиня, которой пришлась по вкусу человеческая кровь, не унималась, и, чтобы прекратить убийства, ее напоили допьяна красным пивом. После этого Ра, оставив на земле своего заместителя Геба, оседлал небесную корову (рис. 10) и с неба продолжал править Вселенной.

Рис. 10. Ра на небесной корове

О периоде, когда иссушающий жар Солнца ослабевает, напоминает миф, повествующий о Ра, ужаленном змеей, которую на бога наслала Исида, мечтающая узнать сокровенное имя Ра. По верованиям египтян, знание этого имени дает человеку власть над тем, кто его носит. Исида, великая волшебница, знающая множество тайных заклинаний и заговоров, предлагает излечить ужаленного Ра, и тому, чтобы не умереть от змеиного яда, приходится поведать ей свое имя.

Множество египетских мифов посвящено борьбе Солнца с силами тьмы. Некоторые легенды рассказывают о противостоянии Ра змею Апопу – властителю подземного царства. Ра, днем проплывающий по небесному Нилу в барке Манджет, вечером отправляется в путешествие по подземному Нилу, пересев в барку Месектет. Но злой Апоп, ненавидящий Ра, выпивает всю воду подземной реки. Ра смело бросается на змея и заставляет его выплюнуть всю воду обратно в русло.

Это не единственное сказание, повествующее о битве Ра и Апопа. Один из гелиопольских мифов рассказывает о том, как Ра, принявший образ рыжего кота, победил змея и отсек ему голову.

Рис. 11. Гор Бехдетский, плывущий вместе с Ра в солнечной ладье, убивает копьем крокодила

В солярный цикл входит также миф о Горе Бехдетском, сыне Ра. В данной легенде Гор отождествляется с Ра, воплощаясь в солнечное божество Ра-Гарахути (имя Гарахути переводится как «Гор обоих горизонтов»). Проплывая по Нилу в солнечной ладье (рис. 11) вместе с Ра и его свитой, Гор Бехдетский отважно сражается с врагами бога Солнца, обратившимися в кровожадных крокодилов и страшных бегемотов. Через некоторое время к Гору Бехдетскому присоединяется другой Гор – сын Исиды. Вместе они уничтожают всех противников Ра, в том числе и злобного Сета. Исследователи смогли определить, что миф появился в период, когда в Египте начали обрабатывать медь: в одном из текстов рассказывается о том, как Гор убивает крокодила гарпуном, отлитым из куска меди, полученного от Исиды.

Миф о бегстве Тефнут в Нубийскую пустыню

В те далекие времена, когда Ра был царем Египта, египтяне жили счастливо и благополучно. Сын Ра, бог ветра Шу, пригонял дождевые тучи, его сестра Тефнут (ее называли оком бога Ра) поливала дождем засеянные поля, а Ра посылал на землю теплые солнечные лучи.

Довольные своей жизнью египтяне посещали храмы, где пели благодарственные гимны, украшали статуи богов гирляндами благоухающих цветов. К сожалению, этому благополучию вскоре пришел конец, и причиной тому была обычная ссора между Ра и Тефнут.

Богиня влаги, принимавшая от людей дары и наслаждавшаяся звуками прославляющих ее гимнов, внезапно услышала музыку, заигравшую в храме Солнца на священном холме Бен-Бен. В храм пришли египтяне, чтобы поблагодарить Ра за солнечный свет и тепло, даримые их земле. Тефнут позеленела от зависти. Она считала, что только ей, несущей на пашни дожди, должны быть благодарны люди, а от Солнца, иссушающего почву, нет никакого проку. Ра пытался переубедить свою дочь, указав ей на дамбы и оросительные каналы, которые жители Та-Кемет используют при отсутствии дождей. А вот без солнечных лучей ни одно растение существовать не сможет. Но доводы отца не помогли успокоить рассерженную Тефнут. «Если дожди никому не нужны, я покидаю страну», – сказала упрямая богиня. Обернувшись львицей, она оставила Египет и с грозным рычанием побежала в сторону Нубийской пустыни.

Опечаленный Ра принялся звать Тефнут, но она была уже далеко и не отзывалась на его крики. И наступила засуха. Люди напрасно всматривались в небо, ожидая увидеть в нем дождевые тучи. Вскоре земля ссохлась и превратилась в камень. Пожелтела, а затем и совсем высохла трава на когда-то зеленых лугах. Обмелели каналы, не подпитываемые дождями. Когда на землю спустилась ночная мгла, из пустыни налетела буря и засыпала все вокруг раскаленным песком. Его было так много, что многие люди не смогли утром открыть двери своих домов. Слой песка лежал на огородах, крышах, кустарниках и фруктовых деревьях в садах.

Всюду бродили грустные египтяне. Они не могли петь и веселиться, так как на их родину пришла настоящая беда. Вскоре люди заметили, что пересох прежде полноводный и широкий Нил. А солнце палило так сильно, что оставаться на улице было невозможно. Тогда все отправились в храм, надеясь, что Тефнут, услышав их молитвы и увидев щедрые дары, вернется.

А Ра тем временем сидел на великолепном, роскошном троне в своем дворце – Золотом Чертоге, построенном богом Птахом, покровителем живописи, архитектуры и ремесел. Подозвав слуг, он велел им найти и привести во дворец бога Луны Тота, владеющего магическими знаниями. Вскоре Тот предстал перед очами Ра. Это был сильный и высокий человек с головой ибиса. Он уже знал о случившемся. Ра попросил Тота привести Тефнут назад, но оба бога отлично понимали, что сделать это довольно сложно, следовательно, необходимо придумать какую-нибудь хитрость. Тот превратился в павиана и отправился в Нубийскую пустыню.

После долгих поисков Тот наконец разыскал Тефнут (рис. 12), которая в это время охотилась на антилоп. Он подошел к ней, вежливо поклонился и попросил вернуться в Египет. Но богиня-львица, презрительно оглядев маленького павиана, велела ему убираться прочь, пригрозив в противном случае разорвать его на мелкие куски.

Рис. 12. Тот и Тефнут в Нубийской пустыне. Над Тефнут-львицей – солнечный диск с уреем и коршун – богиня-покровительница Верхнего Египта Нехбет

Тот понял, что не сможет так просто убедить грозную богиню, и решил обмануть ее. «Почему ты боишься меня, о грозная и сильная львица, ведь я всего лишь маленькая обезьянка?» – с этими словами он обратился к Тефнут. Удивленная львица не могла найти ответа, а хитрый Тот продолжал: «Конечно, ты боишься меня, так же как и змея, которая из страха нападает на всех, кто приближается к ней. Испугавшись скорпиона, забравшегося в дом, человек убивает его, хотя он во много раз сильней. Один только лев, царь зверей, не страшится никого и не обращает никакого внимания на приблизившихся к нему шакала или обезьяну. Он такой могучий и отважный, что не должен убивать других в доказательство своей силы. Это делает лишь тот, кто слаб и труслив».

После таких слов богине стало стыдно, и она сказала Тоту, что не собирается убивать его. Тогда павиан, придав своей морде выражение печали, рассказал Тефнут о том, как тоскует без своей жены ее муж, бог дождя Шу, и как горюют люди. Он описал опустевшие храмы Тефнут, по которым уныло бродят жрецы, облаченные в траур, пустые алтари, лишенные даров.

Слушая Тота, обладавшего, помимо прочих достоинств, даром красноречия, грозная богиня так разжалобилась, что едва не зарыдала. Тефнут живо представила своего одинокого мужа, старого отца, несчастных людей, обиженных ею, и на ее глаза навернулись слезы. Павиан благоразумно сделал вид, что не заметил их. Он продолжал уговаривать ее вернуться, иначе люди погибнут от голода и некому будет петь ей гимны, увивать цветами ее статуи, приносить дары на ее алтари. Львица не знала, как ей поступить, и тогда Тот сказал ей, что если она вернется, сменив гнев на милость, люди поймут, как она могущественна и мудра.

В конце концов уговоры лунного бога возымели действие и Тефнут собралась уже отправиться в обратный путь, как вдруг вспомнила о том, что поклялась никогда не возвращаться. Возмутившись, что жалкая обезьяна чуть было не заставила ее нарушить клятву, львица изготовилась к прыжку, намереваясь растерзать Тота. Испуганный павиан вовремя вспомнил о словах Тефнут, в которых она именем Ра клялась не трогать его. Это охладило пыл богини, и она нехотя согласилась вернуться на родину. Они пошли по направлению к Египту, и Тот, боясь, как бы капризная львица снова не передумала, отвлекал ее внимание песнями и плясками.

Придя в Та-Кемет, Тефнут гордо прошествовала по городам, где ее встречали счастливые и довольные жители. Несказанно обрадовался дочери и старый Ра. В честь возвращения богини дождя по всему Египту устраивались пиры, продолжавшиеся не один день. На праздник пригласили и Тота, ведь именно благодаря ему люди смогли вновь увидеть свою богиню.

Культ Осириса

Основным занятием населения Древнего Египта было земледелие, отсюда и множество мифов, посвященных Осирису (рис. 13), считавшемуся божеством природных производительных сил. Так, в «Текстах пирамид» его называют богом виноградной лозы, а в «Книге мертвых» – зерном. Легенды об Осирисе связаны с периодами умирания и возрождения растительности. Например, сев – это похороны зерна (Осириса), а появление первых зеленых всходов воспринималось как воскрешение умершего бога. Жатва, когда крестьяне срезали своими острыми серпами колосья, соответствовала умерщвлению божества. Все эти моменты отражены в широко распространенном на территории Египта мифе, рассказывающем о смерти Осириса, царя Кемета, от рук злого бога Сета – младшего брата Осириса. Сестры Осириса, Нефтида и Исида (последняя была также и его женой), долго искали его тело, а найдя, горько оплакивали. Зачав от мертвого мужа, Исида родила сына, которого назвала Гором. Он сумел отомстить за отца и воскресить его. Но Осирис не захотел оставаться земным царем. Вернувшись в подземное царство, он стал его правителем и судьей над душами умерших. А его трон в Египте унаследовал Гор.

Рис. 13. Осирис на троне

В некоторых мифах воскрешение Осириса связано с происходящими каждый год нильскими разливами. Египтяне объясняли их тем, что оплакивающая своего мужа Исида заливает слезами реку, которая выходит из берегов и заполняет водой долину.

Во времена Древнего царства фараоны считались служителями Гора, сына Осириса. Умершие фараоны должны были, подобно Осирису, оживать, но для этого следовало по всем правилам произвести погребальную церемонию, имевшую магическое значение.

Позднее, в эпоху Среднего царства, с Осирисом стали отождествлять не только покойных фараонов, но и всех умерших, вне зависимости от их социального положения. Так, в тексты заупокойного характера обязательно следовало включать имя Осириса, ставя его перед именем умершего. Подобное стало возможно благодаря ослаблению власти фараона и усилению знати, а также появлению в конце III тысячелетия богатых горожан низкого происхождения. Египтяне считали, что стоит лишь следовать всем требованиям по проведению погребального обряда, и их покойники, подобно Осирису, непременно оживут.

Осирис очень много значил в жизни египтян. Посвященные ему легенды нашли воплощение не только в заупокойной службе, но и в других обрядах. Так, в конце зимы – начале весны египтяне устраивали мистерии Осириса. В драматических постановках разыгрывались основные эпизоды легенды. Жрицы, изображавшие Исиду и Нефтиду, искали тело бога, а затем оплакивали его, а Гор и Сет представляли зрителям битву, в результате которой победу одерживал Гор. В конце мистерии водружался джед – столб, посвященный Осирису, символ воскрешения бога и весеннего возрождения растительности (считается, что первоначально Осирис являлся главным божеством города Джеду, находившегося в дельте Нила).

На начальном этапе истории Древнего Египта празднование завершалось борьбой двух групп, первую составляли сторонники зимы, вторую – лета. Естественно, победителями всегда были приверженцы летнего времени. В дальнейшем, после подчинения Нижнего Египта Верхнему, участниками битвы стали группы людей, облаченных в одежды этих двух областей государства.

В мистерии, посвященные Осирису, включали также обряды коронаций новых фараонов. В таких представлениях молодой правитель исполнял роль Гора, а умершего изображала фигура восседающего на троне Осириса.

О том, как понимали египтяне значение этого бога, говорит еще один обряд. В одной из комнат храма помещалось глиняное подобие Осириса, которое жрецы заранее засевали зерном. К началу праздника Осириса семена давали всходы (рис. 14). Археологи обнаружили множество рисунков с изображением тела бога с поднявшимися из него зелеными ростками.

Рис. 14. Жрец поливает всходы, проросшие из глиняного изображения Осириса

Роль Осириса во время празднеств нередко исполнял фараон, воспринимавшийся как символ плодородия египетской земли. Фараон совершал ритуальные действия, связанные с земледелием. Например, в первые дни разлива Нила он опускал в реку свиток, содержащий указ о наступлении этого долгожданного момента. Царь первым начинал рыхлить землю перед посевом, а на празднике жатвы ему предоставлялось право срезать первый сноп (рис. 15). А когда полевые работы завершались, от лица всего египетского народа фараон приносил жертву богине Рененутет в благодарность за собранный урожай, а также статуям умерших фараонов.

Рис. 15. Фараон, срезающий сноп на празднике жатвы

Осирис был связан с Аписом, считавшимся быком этого бога. Росписи и рельефы на стенах гробниц и саркофагов часто изображали Аписа бегущим с мумией на спине. В эпоху эллинизма произошло полное слияние Аписа и Осириса в единое божество, называемое Сераписом (первоначально произносилось «Осарапис»). Египтяне верили, что Осирис, желая представить людям свой видимый образ, воплощается в быка Аписа. Бытовало поверье, что ритуальный бег Аписа по полям увеличивает их плодородие.

Но не всякий бык считался Аписом. Это могло быть лишь животное черного цвета с белыми пятнами. Когда в священных коровниках Мемфиса рождался такой теленок, жрецы объявляли о воплощении Осириса, и эта весть вызывала у людей радость и веселье. Почитали и корову – мать Аписа. Самого же Аписа содержали при храме, а когда он умирал, начинался траур, длившийся до тех пор, пока жрецы не находили нового быка. Тело умершего быка бальзамировали и торжественно хоронили в подземельях храма Серапеума около Мемфиса.

Рис. 16. Исида. Статуя времен эллинизма

Важная роль в культе Осириса отводилась Исиде (рис. 16). Эта богиня наделялась несколькими функциями. Сестра Осириса и его любящая жена, нежная мать своего маленького сына Гора и в то же время коварная волшебница (миф об ужаленном змеей Ра) в поздний, греко-римский период стала почитаемой богиней-матерью не только в Египте, но и в соседних странах.

Большой интерес представляет история культа Сета, который в ранние периоды не считался отрицательным божеством. Но с распространением мифа о добром боге Осирисе, павшем от рук своего брата, Сет стал воплощением злого начала. В XVII веке до н. э., когда Египет находился под властью иноземных кочевых племен, называемых гиксосами (в буквальном переводе гиксос – «царь-чужеземец»), Сет стал у захватчиков главным божеством, его почитали не только сами гиксосы, но и египтяне, считавшие бога жестоким и злым, но в то же время могущественным и сильным. После освобождения Египта от иноземцев Сета возненавидели еще больше, чем прежде.

В различных египетских номах мифы о Сете представляли его совершенно по-разному. В одних легендах Сет изображался самым настоящим злодеем и негодяем, властителем сил мрака, которые воплощались в образах крокодилов или бегемотов. Иногда Сета даже отождествляли со страшным змеем Апопом. В других мифах Сет, напротив, боролся с Апопом, сопровождая бога Солнца Ра во время путешествия по Нилу в ладье. В XIV–XIII веках до н. э., когда Египтом правила XIX династия, Сет являлся покровителем фараонов, и многие из царей, вступая на престол, брали себе его имя (Сети I, Сети II). В ряде египетских городов существовали святилища Сета и его оракулы. И все же более привычным было понимание Сета как бога зла. Самое удивительное, что два Сета, один добрый, другой злой, могли сосуществовать в одной и той же легенде.

Миф о рождении Осириса, его сестер и братьев

Эту легенду записал греческий историк и литератор Плутарх, живший в конце I – начале II века н. э.

В то время, когда Ра еще был царем Египта, а не солнечным божеством, плавающим по небесному Нилу в своей ладье, Маат, богиня истины и порядка, жена бога Тота, решила создать времена года. Поделив весь год на три равные части, она дала каждой из них особое название: время разлива, время всходов и время урожая. Все три периода богиня в свою очередь разделила на месяцы, по четыре в каждом. В месяцах было по 30 суток, дневное и ночное светила (Солнце и Луна) получили в пользование по половине суток. Таким образом, и солнечный, и лунный год равнялся 12 месяцам, или 360 дням. Такой порядок устроил обоих, а хранительницей его стала Луна. Но вскоре простодушную Луну смог обмануть хитрый Тот, бог мудрости, и установленный Маат порядок был нарушен.

Произошло все так. Богиня неба Нут тайно обручилась с богом земли Гебом, и Ра, узнав об этом, страшно рассердился и решил сурово наказать ее. Он проклял все 360 дней в году и объявил несчастной Нут, что ни в один из этих дней она не сможет родить ребенка и потому на все времена останется бездетной.

Нут начала плакать и умолять Ра забрать назад свое проклятье, но разгневанный бог отвернулся от нее и ушел. Нут поливала слезами землю до тех пор, пока к ней не подошел Тот, который предложил ей свою помощь. Он придумал хитроумный план и, не посвятив в него бедняжку Нут, улетел. Богиня опять зарыдала, и дождь вновь обрушился на головы людей.

А Тот тем временем прилетел к Луне. Любившая приятное общество, она очень обрадовалась гостю и начала угощать его вкусными лепешками, орехами, фруктами и вином. Затем гостеприимная хозяйка попросила бога сыграть с ней партию в кости. Тот согласился, но предложил в качестве ставки одну семьдесят вторую часть каждого лунного дня. Луна решила, что от такой мизерной доли большого убытка никому не будет, и потому не стала спорить. Ей и в голову не пришло, что в сумме эти минуты, взятые из 360 дней, составят целых пять суток. Конечно же, победителем оказался Тот. Когда Луна поняла, что она натворила, бедняжка пришла в ужас, но было уже поздно. А хитрец Тот взял свой выигрыш и присоединил его к солнечному году. Таким образом, в лунном году осталось всего 355 дней, зато в солнечном их стало 365. Эти неучтенные пять дней никак не затрагивались проклятьем Ра, который знал, что в году всего 360 дней. Конечно, он мог бы произнести дополнительное проклятье и новые пять дней стали такими же, как и 360, но предусмотрительный Тот учел и это. Он посвятил появившиеся пять дней самому Ра, и последнему стало как-то неловко проклинать то, что посвящено ему. Как ни ругался Ра, он ничего не смог поделать, и вскоре старику пришлось смириться.

Год подходил к концу, и в последние пять дней перед наступлением нового года Нут родила пятерых детей. Сначала на свет появился Осирис. На второй день – Гор Бехдетский, на третий – Сет, бог пустыни, стихийных бедствий и войн. Вместо лица у него была звериная морда, а красные волосы на голове напоминали раскаленный песок пустыни. День, когда родился Сет, египтяне считают несчастливым. В этот день фараоны и вельможи не принимают важных решений и не начинают новых дел. Затем на свет появилась Исида, а вслед за ней Нефтида.

Миф об Осирисе и Исиде

Этот миф известен по пересказу Плутарха и египетским текстам.

Когда на свет появился Осирис, все сразу поняли, что он станет царем на земле. В момент его рождения земля затряслась, а на небе появилось зарево. Осирис вырос и стал править Египтом вместо своего отца, Геба. Новый царь много сделал для своего народа: обучил его грамоте, научил строить дамбы и оросительные каналы, выращивать виноград и злаки, изготавливать вино и пиво, строить города, обрабатывать металл. Люди перестали враждовать и убивать друг друга. С помощью Тота Осирис установил в стране справедливые законы. Тот дал египтянам знания в области медицины, математики, астрономии и других наук.

Все любили Осириса, и только злобный Сет завидовал своему старшему брату и люто ненавидел его. Он задумал убить Осириса и занять его трон.

Однажды подручные Сета тайно пробрались в дом Осириса, когда он спал, и сняли с него мерку. Затем они сколотили деревянный ящик, который опытные мастера украсили причудливыми орнаментами, золотом, серебром и драгоценными камнями.

Через несколько дней во дворец Осириса прибыл гонец от Сета. Он передал царю приглашение от брата, и повелитель Та-Кемет согласился прийти к Сету в гости.

Прибыв в дом Сета, Осирис отпустил свою свиту, так как пиршество обещало быть долгим. Коварный Сет, придав своему лицу доброе и любезное выражение, преподнес гостям и Осирису вино, пиво, разнообразные кушанья. А затем слуги внесли великолепный сундук из черного дерева, сверкающий золотом, серебром и драгоценными камнями. Сет сказал, что подарит его тому, кому он придется впору. Гости по очереди ложились в сундук, но никому, кроме Осириса, он не подошел по размеру. Как только Осирис улегся на дне сундука, злые демоны, помощники Сета, сразу же захлопнули крышку и забили ее гвоздями.

Слуги Сета принесли ящик на берег Нила и бросили его в Танитское устье, которое с этого времени стало считаться у египтян проклятым местом.

Когда наступило утро, в покои Исиды прибежал слуга, узнавший, что произошло в доме Сета. Он рассказал царице о случившейся трагедии и посоветовал ей бежать из дворца, пока туда не явился злодей Сет.

Исида подстригла свои длинные волосы, облачилась в траурные одежды и отправилась на поиски Осириса. Она долго бродила по городам и селениям, но никто ничего не знал о ее муже. И лишь в одном из небольших городков дети рассказали о том, что видели проплывавший по реке сундук, из которого раздавались крики о помощи.

С помощью заклинаний Исида узнала, что сундук унесло в воды Великого Зеленого моря (Средиземное море), а затем вынесло на берег возле финикийского города Гебала. Сундук очутился рядом с молодым деревцем. Исида так долго добиралась до Гебала, что за это время дерево успело вырасти. Оно превратилось в гиганта с мощным стволом и густой кроной, а сундук оказался заключенным внутрь ствола. Однако на берегу богиня нашла лишь пень: дерево срубили и сделали из него колонну для дворца правителя города Малакандра.

Опечаленная Исида долго плакала на берегу, где ее и увидели служанки Астарты, жены Малакандра. Они привели богиню, которую приняли за простую женщину, во дворец. Добрая Астарта пожалела несчастную и предложила Исиде остаться и присматривать за ее маленьким сыном.

Исида полюбила малыша. Она решила отблагодарить Астарту за доброту, сделав ее сына бессмертным. Ночью богиня произнесла магическое заклинание и бросила ребенка в угли очага, чтобы волшебное пламя уничтожило смерть мальчика. Утром Исида вернула малютку в колыбель. Эти действия она повторяла каждую ночь, но однажды Астарта случайно заглянула в комнату сына и увидела своего ребенка лежащим в пламени очага. Царица закричала, сбежались слуги и схватили Исиду. Один из них поднял копье, собираясь убить ее, но Исида произнесла заклинание, и наряд, подаренный Астартой, превратился в ее прежнее траурное платье. Глаза богини сверкали гневом, а над ее головой горел солнечный диск с уреем. Все присутствующие в ужасе бросились на колени. Исида достала из огня ребенка и отдала его Астарте со словами: «Зачем ты помешала мне и разрушила чары? Теперь твой сын никогда не станет бессмертным».

Затем Исида подошла к колонне и мощным ударом руки сломала ее. В отверстии колонны стоял сундук. Богиня опустилась перед ним на колени и закричала так громко и страшно, что малыш на руках Астарты содрогнулся и умер от ужаса.

Забрав сундук из дворца Малакандра, Исида спрятала его в Дельте Нила, а затем отправилась к своей сестре Нефтиде.

Нефтида, жена Сета, очень любила своего брата Осириса. Не простив Сету коварного убийства, она ушла от него. Чтобы злодей не смог ее разыскать, Нефтида с маленьким сыном Анубисом спряталась на небольшом острове, затерянном среди болот. Исида, которая знала, где находится убежище сестры, направилась к ней. Путь был неблизким, и вскоре на землю опустилась ночная мгла. А в это время на охоту вышел Сет. Пробираясь по освещенному лунным сиянием болоту, он нес в одной руке копье, в другой – большой меч. Сет шел к кустам, где собирался устроить засаду на бегемота. Вдруг он споткнулся и упал. Поднявшись, бог разбросал ветки и пальмовые листья и заметил сундук, спрятанный Исидой. Решив, что в нем хранятся сокровища, Сет открыл его и отпрянул в испуге, увидев своего мертвого брата. Придя в себя, он злобно расхохотался, выхватил меч и, изрубив тело на куски, разбросал останки Осириса по всем номам Египта, радуясь, что теперь Исида не сможет даже похоронить своего мужа.

Когда первые лучи солнца позолотили воды Нила и деревья, вернулась Исида. Она вела за собой Нефтиду с Анубисом. Нефтида сразу же заметила следы, оставленные Сетом на земле. Сестры бросились к сундуку и обнаружили, что он пуст.

Анубис стал успокаивать их, предлагая собрать части тела Осириса и срастить их с помощью особых снадобий.

Собирание частей тела Осириса

Этот миф сохранился на папирусе, относящемся к концу I века до н. э. (так называемый папирус Жермильяк). В нем содержится описание праздника пахоты, который продолжался в течение 12 дней. Похожие легенды встречаются и в других источниках.

Исида, Нефтида и Анубис отправились на поиски частей тела Осириса. Нефтида поднялась высоко в горы, Анубис бродил по пустыням, а Исида плавала по рекам и болотам в ладье из папируса. В поисках им помогали и другие боги. Все этапы поисков четко распределены по хронологии.

На 19-й день четвертого месяца весны бог Тот на горе Запада нашел голову Осириса, охраняемую волком и птицей Кебет. Когда Тот поднял ее, он увидел на земле скарабея, которого позднее поместили в акрополь Абидоса.

20-го дня того же месяца в толще горы Запада были найдены глаза цвета папируса. Из них вышла птица Ибекен.

На 21-й день разыскали челюсти Осириса, на 22-й – шею бога, лежавшую на одном из холмов, на 23-й – сердце, охраняемое крокодилом Хентихетом, а на 24-й день в Питоме были обнаружены кишки Осириса, принявшие облик змеи, которую назвали Атумом из Питома.

25-го дня были найдены легкие, спрятанные на болотах Дельты, в густых зарослях папируса, а 26-го нашлись ребра бога, скрытые в растении Герет. 27-е стало днем обнаружения ног Осириса на землях Восточного Египта, а 28-го в Средней области разыскали его детородный орган. На 29-й день из земли достали внутренности Осириса, а в последний, 30-й, день были найдены руки бога, охраняемые львом. Все эти двенадцать дней пахоты отмечались по всему Египту.

Когда все части тела были найдены, Анубис собрал их воедино и смазал маслами, предотвращающими тление. Так появилась первая мумия, и с той поры египтяне стали мумифицировать своих умерших. Исида и Нефтида оплакали тело Осириса, а затем совершили над ним обряд погребения.

Миф о борьбе Гора и Сета

Продолжением мифов об Осирисе и Исиде стала легенда о противостоянии Гора и Сета.

Исида, похоронившая Осириса, пряталась от ненавистного Сета на болотах Дельты, где она и родила сына Гора. Богиня мечтала о том времени, когда ребенок вырастет и сможет отомстить за своего отца.

Исида и Гор (рис. 17) жили в маленьком шалаше из тростника. Днем богиня оставляла ребенка и отправлялась в селение за продуктами, а вечером возвращалась к нему. Однажды она вошла в шалаш и увидела своего сына умирающим. Исида заплакала и стала умолять великого Ра спасти малыша. Солнечный бог, услышав просьбы Исиды, остановил свою ладью, плывущую по небесному Нилу, над Дельтой и послал вниз Тота, который произнес магические заклинания, и Гор быстро поправился. Затем Тот обратился ко всем жителям Египта, призывая их оказывать помощь матери и ее ребенку.

Рис. 17. Исида с сыном Гором в шалаше из папируса

Прошли годы, и Гор превратился в красивого и смелого юношу. Он вызвал Сета на бой, но более опытный Сет одержал над ним победу. Он вырвал у Гора глаз, изрубил тело юноши на шестьдесят четыре части и разбросал их по стране. Но Тот и в этом случае пришел на помощь. Он собрал все куски тела, срастил их и вернул Гору его глаз. Взяв свой глаз, Гор отправился к Осирису и дал ему проглотить его. Осирис воскрес, но не остался в мире живых, а отправился в подземное царство и стал его правителем и судьей над всеми умершими.

Возмужавший Гор много раз вызывал Сета на бой и всегда оказывался победителем. Поверженный Сет залечивал свои раны и снова принимал бой. Но убить Сета Гору не удавалось, потому что в самый последний момент он успевал превратиться в змею и уползти под камень или становился крокодилом и скрывался на дне реки. Противостояние длилось восемьдесят лет, и Сет, занимавший трон царя Египта, не собирался уступать его своему недругу.

Чтобы решить этот долгий спор, они обратились к Ра и другим богам. Шу, Тот, Тефнут, Геб, Нут, Исида и Нефтида хотели сделать правителем Та-Кемет Гора, но Ра считал, что Гор слишком молод для этого. Боги долго спорили, но так и не смогли убедить Ра. Тогда коварный Сет предложил устроить соревнование. Тот, кто быстрее проплывет по Нилу на каменной лодке, и получит царскую корону.

Перед состязанием противники стали готовить себе лодки. Сет вырубил свою из скалы, а Гор сделал лодку из дерева и обмазал ее гипсом. Никто не заподозрил, что его лодка на самом деле была вовсе не каменная. Когда соперники сели в свои ладьи, тяжелое судно Сета сразу же пошло ко дну, а Гор быстро поплыл по реке. Рассвирепевший Сет превратился в гиппопотама и погнался за Гором, намереваясь перевернуть лодку и утопить его. Когда он подплыл совсем близко, Гор взял гарпун и встал во весь рост, готовясь поразить врага. Испугавшись, Сет стал умолять Ра вступиться за него. Бог Солнца попросил Гора пощадить поверженного противника и объявил всем, что назначает победителя царем Египта.

Гор правил на земле много лет, а затем вознесся на небо, где вместе с другими богами плавал в ладье Ра и защищал его от врагов: змея Апопа и демонов.

С окончанием царствования Гора власть в Та-Кемет перешла к фараонам, которых жители Египта стали считать земным воплощением Гора. Египтяне полагали, что фараон – сын царицы и бога, принявшего облик ее супруга. Эту версию божественного происхождения фараонов иллюстрировали изображения в храмах. Таким же образом, по мнению жителей Египта, произошел и Александр Македонский, которого считали сыном Олимпиады и солнечного божества Амона.

В отличие от богов фараоны не обладали способностью творить чудеса, но они могли передавать их волю людям. Земные правители наделялись огромной властью и большими обязанностями. Фараоны несли ответственность за материальную и духовную жизнь вверенной им страны, они должны были строить храмы, где проводились культовые церемонии, за которыми наблюдали боги. Цари владели всем в государстве, они были главнокомандующими армии и судьями.

Первым фараоном стал легендарный царь Менес, объединивший Верхний и Нижний Египет. Его имя означает «тот, кто остается, тот, кто пребывает, тот, кто вечен». Египтяне считали, что Менес основал город Мемфис на холме, появившемся из бескрайнего океана – Нуна. В Мемфисе проходила коронация всех правителей.

Значение египетской мифологии

Египетская мифология оказала немалое влияние на развитие мифологических представлений в других государствах, расположенных рядом с Египтом. Многие боги египетского пантеона почитались в находившейся под властью фараонов древней Нубии (Куш). Главным богом Куша стал Амон, оракулы которого назначали правителя. Большой популярностью в ряде областей древней Нубии пользовались Осирис, Исида и Гор, причем Исида, отождествляемая с царицей-матерью, считалась покровительницей царской власти. А вот роль Осириса иногда выполняли местные боги (Дедун, Апедемак, Аренснупис, Мандулис и др.). Широкое распространение на территории Куша получили мифы о Ра, Птахе, Тоте, Хатор, Хапи и других египетских божествах. В Нубии существовал миф об уходе Хатор (Тефнут) в пустыню, куда за ней отправился Аренснупис, отождествляемый с египетским богом ветра Шу.

Значительное воздействие мифология оказала на архитектуру и искусство Египта. Древние строители возводили храмы (рис. 18), возле которых египетские скульпторы устанавливали каменные фигуры богов. С культом Осириса связано появление жилищ, предназначенных для умерших: гробниц-мастаб, склепов, вырубаемых в скалах, и величественных пирамид.

Рис. 18. Храм Гора в Эдфу. I век до н. э.

Египетские мастера украшали погребальные камеры и храмы росписями и рельефами, изображающими эпизоды из разных мифов. Археологи находили в гробницах статуи, которые, по представлениям египтян, так же как и мумии, являлись местом обитания душ покойников (ба и ка). Помимо мифологических сюжетов, настенные росписи и рельефы в погребальных помещениях изображали эпизоды из жизни похороненного в гробнице. На них можно было увидеть его родственников, слуг, картины праздников и торжественных церемоний. В гробницы клали маленькие глиняные или деревянные человеческие фигурки – ушебти (рис. 19), которые должны были выполнять за умершего физическую работу.

Рис. 19. Статуэтки ушебти эпохи Нового царства. 1580–1085 годы до н. э.

Большое влияние мифология оказала и на литературу. Помимо религиозных источников, мифологические эпизоды нашли отражение в сказках, где встречаются образы страшного змея, обладающего божественными способностями, бога Ра, который становится мужем смертной женщины и отцом трех близнецов – основателей новой царской династии. Миф об Осирисе вызывает в памяти сказка о братьях Бате и Анубисе, где Анубис воскрешает погибшего Бата. В основу сказки «О кривде и правде» положена эта же легенда, и персонажи носят имена мифологических героев. В ней рассказывается о том, как младший брат ослепил старшего, Осириса, чтобы завладеть его добром. За отца отомстил его сын, Гор.

Магические воззрения древних египтян также были основаны на мифах, о чем свидетельствуют литературные источники, а также хорошо известные карты Таро (существует предположение, что египетские жрецы зашифровали в их рисунках какие-то тайные знания).

Величественный сфинкс, молчаливые пирамиды и странные египетские боги – все эти приметы Древнего Египта по-прежнему продолжают волновать воображение людей. Многие египетские божества возродились к жизни спустя тысячелетия в литературе одного из самых популярных жанров современности – фэнтези.

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ДВУРЕЧЬЯ (ШУМЕРО-АККАДСКАЯ МИФОЛОГИЯ)

В глубокой древности на территории между Тигром и Евфратом сменяли друг друга различные государственные образования – Шумер, Аккад, Вавилония, Ассирия. Самой ранней цивилизацией на земле была шумерская. Шумеры образовали в Двуречье первые города-государства в IV тысячелетии до н. э. Свое происхождение они понимали так: сначала был город Эриду. Надпись, запечатленная на табличках, относящихся ко II тысячелетию до н. э., гласит: «Тростник еще не вырос. Дерево не было создано. Не был построен дом. Не был построен город. Вся земля была – море. Потом был создан Эриду».

Развалины Эриду обнаружены к западу от Евфрата. Сейчас это место носит название Тель-Абу-Шахрейн. Лишь единственный древний памятник возвышается здесь – полуразрушенная храмовая башня (зиккурат).

При раскопках города Эриду и других шумерских поселений ученым удалось обнаружить глиняные таблички с клинописными знаками (рис. 20). Эти памятники шумерской письменности были извлечены в XIX веке из песчаных холмов, образовавшихся на месте древнейших городов. Однако тексты, раскрывшие многие тайны истории шумеров, были расшифрованы лишь в XX столетии.

Рис. 20. Глиняная табличка с клинописью

Шумеры создали письменность на 300 лет раньше египтян, около 3300 года до н. э. Возникновение письма у них связано с потребностью вести учет товаров – зерна, пива, скота. Шумерские писцы изображали предметы в виде пиктограмм, которые выдавливали квадратной или треугольной в сечении палочкой по сырой глине (рис. 21). Затем глиняные таблички обжигались на огне. Таким образом написанное запечатлевалось на долгие века.

Рис. 21. Письмо на глиняных табличках

По мере развития системы письма сложные понятия изображались сочетанием знаков: например, голова и чаша обозначали прием пищи. Пиктограммы становились все более абстрактными, и вскоре с их помощью начали изображать не только предметы, но и отдельные звуки. Наряду с текстами хозяйственного содержания и государственными актами, шумеры оставили после себя тексты мифов, которые запечатлели сложную историю этого народа.

К IV тысячелетию до н. э. Южная Месопотамия проложила торговые пути по всему Ближнему Востоку – от Иранского плато через Южный Ирак в Южную Турцию. Границы влияния Южной Месопотамии простирались до Египта.

Самым крупным городом Двуречья был Урук. Он вдвое превосходил по площади все существовавшие тогда города. В «Эпосе о Гильгамеше» рассказывается, что Урук занимал три квадратные мили, из которых одна треть была отведена под городские постройки, на трети произрастала пальмовая роща, остальную площадь занимали каменные карьеры. Не менее величественными были также города Эриду и Ниппур.

Ниппур считался священным городом Шумера и его крупным культурным центром. Первым городом-государством, объединившим весь Шумер, был Киш. Вскоре Урук, которым управлял Гильгамеш, обожествленный в середине III тысячелетия до н. э. и ставший героем знаменитого вавилонского эпоса, перехватил власть у Киша. Позже крупным городом-государством стал Лагаш. Затем царь Эннатум в результате междоусобной борьбы одержал победу над Уруком, Уром, Кишем, Мари и даже центром в Иране и объединил под своей властью весь Шумер.

Почти одновременно с шумерами в северной части Междуречья поселились племена аккадцев. В 2330 году до н. э. царь Саргон Аккадский (рис. 22) завоевал крупнейшие шумерские города и создал первую в мире империю, которая получила название «царство Шумера и Аккада». Ее столицей стал город Аккад, в который поступала дань с завоеванных Саргоном царств. Саргон был аккадцем, поэтому в период его правления для ведения административных записей вместо шумерского языка стал использоваться аккадский.

Рис. 22. Царь Саргон Аккадский. Медная скульптура. XIII век до н. э. Иракский музей. Багдад

В Аккаде была создана первая в мире регулярная армия, которую возглавил сам Саргон. В ее состав входили 5400 воинов, вооруженных луками и организованных в легкую подвижную пехоту. Многочисленные колесницы обладали прекрасной маневренностью, а пешие воины были хорошо обучены тактике нападения и обороны.

В древних городах Шумера Саргон искусно соединил свою власть с религиозными традициями. Его дочь, которая была названа шумерским именем Энхедуанна, стала главной жрицей лунного культа в Уре. Храмовые гимны она писала на безупречном шумерском языке, который не был для нее родным.

Однако ни хитроумные связи с шумерскими богами, ни сильная армия Саргона не смогли полностью покорить шумерский народ. В период правления его сыновей, Римуша и Маништуту, вспыхнуло восстание, во время которого правители были убиты подданными. Внук Саргона, Нарамсин, подавил восстание, но и ему не удалось надолго удержать власть в своих руках.

Как повествует эпическая поэма «Проклятие Аккада», он взял себе титул божественного царя четырех частей света, из-за чего боги разгневались на него и в империи начались голод и разбой.

Сын Нарамсина Шаркалишарри правил 25 лет. Бесконечные восстания, вторжение диких племен гутеев из Ирана окончательно подорвали могущество империи, так что после смерти Шаркалишарри она прекратила свое существование. Аккад был разорен племенами гутеев. До сих пор археологам не удалось определить местоположение столицы древней империи.

Гутейское господство было сброшено около 2120 года до н. э. Шумерское могущество возродилось в городе Уруке, царем которого стал Утухегал. Правление его длилось недолго. Утухегал умер при загадочных обстоятельствах, а его место занял Ур-Намму. В период его правления в Уруке снова началось строительство: возводились новые здания, храмы, были прорыты каналы, город обнесли новой стеной.

Главной же заслугой Ур-Намму было восстановление древнего шумерского права. Одна из надписей гласит: «Так сделал Ур-Намму, главный воин, царь Ура, царь Шумера и Аккада, установил справедливость на земле, изгнал злоупотребление, насилие, раздоры. Сирота был защищен от произвола богатых, вдова – от произвола власть имущих».

Ур-Намму не увидел расцвета государства, основы которого заложил. После 18 лет правления он погиб в бою. Его сын Шулги правил 48 лет. Однако процветало государство недолго. Река Евфрат, дарившая жизнь иссушенной земле и живущим на ней людям, неотвратимо изменяла свое русло, и в конце концов шумерские города оказались посреди бесплодных возвышенностей.

Падение Шумера ускорили набеги кочевых племен амореев из Сирии и Аравии. С востока угрожали эламиты. В 2004 году до н. э. амореи захватили древний город Ур и во многом способствовали превращению Шумера в великую цивилизацию Вавилонии.

В результате вторжения аморейских племен на территории Шумеро-Аккадского государства образовалось множество средних и мелких царств. Правили в них аморейские династии. Одна из них около 1895 года до н. э. утвердилась в небольшом городе Вавилоне. На протяжении долгих лет этот город не играл значительной роли в политической жизни Месопотамии.

В столицу огромного централизованного государства, которое подчинило себе практически все Двуречье, Вавилон превратился в период правления шестого царя I вавилонской династии Хаммурапи (1792–1750 годы до н. э.). С этого времени город прочно занял положение нового центра Двуречья. Столицей Вавилонии он являлся с XIX по VI век до н. э.

В период правления Хаммурапи Вавилония переживала экономический подъем. На территории государства развивалось земледелие, причем возделывались не только зерновые культуры, но и садовые. Уровень жизни населения во многом определяла система искусственных оросительных каналов. Кроме того, высокого развития достигли скотоводство и лесное хозяйство. Процветали ремесла: в кодексе Хаммурапи упоминались представители более десяти специальностей, среди которых были домостроители, судостроители, кирпичники, кузнецы, строители, плотники, ткачи и др.

Возвышение Вавилона и объединение земель под его властью способствовало расширению торговли, как внешней, так и внутренней. Основным объектом купли-продажи были сельскохозяйственные товары – такие, как хлеб, масло, финики, шерсть. Функцию денег выполняло серебро.

Хаммурапи создал законодательство, фундаментом для которого послужило древнее право Шумера. Законы этого правителя считаются одним из самых замечательных памятников правовой мысли Древнего Востока, свидетельствующих о высоком уровне развития юридической науки. Это первый подробный сборник законов, в котором освещены многие аспекты общественного и политического устройства государства, его экономики и других сторон жизнедеятельности. Поскольку Вавилония была государством рабовладельческим, законы Хаммурапи отстаивали интересы рабовладельцев. По всей вероятности, они вступили в силу в последние годы его правления и стали своеобразным итогом его объединительной политики.

Могучее централизованное государство, созданное Хаммурапи, просуществовало не слишком долго. Уже в период царствования его преемников обозначились тенденции к некоторому упадку Вавилонского царства. Вавилон постепенно начал утрачивать лидирующее положение в Месопотамии. Этому способствовали как внешние, так и внутренние причины.

Экономическую стабильность государства подрывали постоянные войны, которые велись его правителями. Укрупнение землевладения, рост ростовщичества и всесилие чиновников ускорили процессы обеднения и разорения владевших землей свободных граждан. Следствием ухудшения положения свободного населения стало сокращение численности армии, что способствовало ослаблению мощи Вавилонского царства.

Такой ситуацией воспользовались касситы – горные племена Загроса, которые вели полукочевой образ жизни. Около 1795 года до н. э. они создали племенной союз к северо-востоку от Месопотамии, а в 1741 году до н. э. во главе со своим вождем Гандашем вторглись в пределы Вавилонии. Однако благодаря воздвигнутым еще во времена Хаммурапи оборонительным сооружениям хасситов на время удалось остановить.

Эти события положили начало почти полуторавековой борьбе царей I вавилонской династии с различными завоевателями, стремившимися захватить власть в Двуречье. В XVI веке до н. э. это удалось сделать касситам, господство которых в Вавилонии продолжалось до 1204 года до н. э. Касситская династия пала в результате опустошительных набегов двух мощных противников – царства Ассирии и усиливавшегося Элама.

В конце II тысячелетия до н. э. с приходом к власти IV вавилонской династии в государстве наступил период временного подъема. Во время правления царя II династии Исина Навуходоносора I (1124–1103 годы до н. э.) территория Вавилонского царства простиралась от устья Тигра и Евфрата на юге до ассирийских земель на севере. Кроме того, она включала почти всю долину реки Диялы и ее притоков.

Навуходоносору I удалось добиться не только определенной внутренней стабильности. Его армия нанесла сильнейшее поражение Эламу, в результате чего процветавшее ранее государство утратило свое былое значение в политической жизни Двуречья.

Несмотря на то что история Древнего Вавилона наполнена многочисленными разрушительными войнами и вторжениями, развитие науки и культуры вавилонян, так же как и шумеров, достигло довольно высокого уровня. Они не только сохранили достижения шумерской культуры и древнейшие памятники царства Шумера и Аккада, но и заложили основу для дальнейшего развития науки и искусства.

С течением времени одним из сильнейших государств Древнего Востока стала воинственная Ассирийская держава.

В начале I тысячелетия до н. э. ассирийцы подчинили своему влиянию Вавилонское царство, но сами восприняли многие черты шумеро-аккадской культуры, в том числе основные религиозные и мифологические представления.

В VII веке до н. э. в столице Ассирии, городе Ниневии, царь Ашшурбанипал создал огромную библиотеку, в которой хранилось большое количество глиняных табличек с записями шумерских и аккадских текстов научного, религиозного и мифологического содержания. Эта библиотека, обнаруженная археологами в середине XIX века, стала одним из основных источников современных знаний о шумеро-аккадской мифологии.

Шумерская мифология

Историю формирования и развития мифологических представлений шумеров и аккадцев можно проследить в памятниках изобразительного искусства примерно с середины VI тысячелетия до н. э., а по письменным источникам – с начала III тысячелетия до н. э.

До образования первых шумерских городов-государств территория Двуречья делилась на десятки общинных поселений, центром хозяйственной и административной деятельности которых были храмы. Храм считался жилищем одного божества – покровителя и владыки общинников. Правителем каждой общины был верховный жрец этого храма, который от имени божества осуществлял свою религиозную и административную власть. Мифы, которые рассказывали о боге-покровителе и прославляли его имя, сочинялись именно в храме. Они имели легкую для запоминания стихотворную форму и торжественно исполнялись во время богослужений под аккомпанемент музыкальных инструментов.

Общин в междуречье Тигра и Евфрата насчитывалось больше, чем почитаемых ими главных божеств. Поэтому мифы, имевшие единую основу, нередко существенным образом отличались друг от друга. Одним и тем же богам в разных общинах приписывались различные предки. Они совершали подвиги, относившиеся не ко всем шумерам, а только к данной общине. Кроме того, одни и те же боги могли иметь разные имена.

Большинство шумерских мифов дошли до наших дней в пересказах более поздних народов – вавилонян и ассирийцев, которые жили в абсолютно иных условиях. В шумерских мифах нашли свое отражение особенности более развитых цивилизаций, поэтому порой трудно бывает определить, что в мифах относится к древнейшей эпохе, а что – к более поздней.

Первыми письменными источниками, донесшими до нас древнейшие мифы Двуречья, являются ранние пиктографические тексты, которые относятся к IV – началу III тысячелетия до н. э. Уже в них упоминаются имена таких богов, как Инанна, Энлиль и др.

С XXVII–XXVI веков до н. э. известен наиболее древний список богов. Приблизительно к тому же времени восходят самые ранние собственно мифологические тексты – гимны богам, списки пословиц, изложение некоторых мифов (например, об Энлиле).

От времени царствования лагашского правителя Гудеи (около XXII века до н. э.) (рис. 23) сохранились строительные надписи, которые запечатлели важные сведения, касающиеся культа и мифологии. Эти надписи содержат описание обновления «храма пятидесяти» – главного храма города Лагаш – Энинну, посвященного Нингирсу, богу-покровителю города.

Рис. 23. Статуя Гудеа, правителя Лагаша. XXII век до н. э. Лувр. Париж.

Наибольшее количество найденных шумерских мифологических текстов относится к концу III – началу II тысячелетия до н. э., т. е. к старовавилонскому периоду, когда шумерский язык уже вымирал, но в Вавилонии сохранялась система преподавания на нем.

Вплоть до конца III тысячелетия до н. э. не существовало единого систематизированного пантеона шумерских богов. В каждом городе-государстве сохранялись свои божества и герои, циклы мифов и жреческие традиции. Вместе с тем несколько божеств были общешумерскими: Энлиль, царь богов и людей, владыка воздуха, бог города Ниппур, центра древнейшего шумерского племенного союза; Энки, владыка пресных подземных вод и Мирового океана, посреди которого покоится земля, главный бог города Эреду, древнейшего культурного центра Шумера; Ан, бог неба; и Инанна, богиня производительных сил природы, плотской любви и одновременно – распри, божество города Урук; лунный бог Нанна, которому поклонялись в Уре; бог-воитель Нингирсу, почитаемый в Лагаше, и др.

В древнейшем списке, датированном XXVI веком до н. э., назывались имена шести верховных богов раннешумерского пантеона: Ан, Энлиль, Инанна, Энки, Нанна и солнечный бог Уту.

Ан (рис. 24) считался отцом всех богов. Его имя записывали при помощи знака, который обозначал понятие «бог» в широком смысле этого слова. Ан символизировал высшую власть. Другие боги обращались к нему за советом.

Рис. 24. Поклонение Ану. Оттиск печати. III тысячелетие до н. э.

Бога Энлиля называли «высокая гора». Этот эпитет, по всей вероятности, отражает воспоминание о прародине шумеров – восточной горной стране, откуда они пришли в Междуречье и где обожествлялись горы. Энлиль считался одним из божеств плодородия и жизненных сил. От имени этого бога в шумерском языке образовалось слово, которое обозначает «власть», «господство». Во многих мифах Энлиль выступает как воитель. Это себялюбивый и жестокий бог.

Инанна в шумерской мифологии была главным женским божеством. В некоторых мифах эта богиня плотской любви предстает в качестве сеющей рознь коварной искусительницы. Одним из ее символов была планета Венера – звезда утреннего восхода.

Рис. 25. Энки в роли судьи

Бог мировых вод Энки (рис. 25) впоследствии стал также божеством мудрости и владыкой человеческих судеб. Обычно он благожелательно относится к людям, защищает их перед другими богами. Энки покровительствует огородничеству и садоводству, выращиванию льна и лекарственных трав. В некоторых мифах он выступает как изобретатель плуга, мотыги, а также формы для изготовления кирпича.

Рис. 26. Правитель Ура Ур-Намму перед богом Нанной

У шумеров был развит культ Луны, которую они считали первичной по отношению к Солнцу. В одном из мифов рассказывалось, что ночью бог Луны Нанна (рис. 26), сын Энлиля, плыл на лодке по небу, а на ночь спускался в подземное царство. Иногда Нанну изображали быком с рогами, образующими полумесяц. Не случайно его нередко называли «быком с лазуритовой бородой» (рис. 27). Сохранились изображения золотых бычьих голов с рогами и бородами из лазурита, относящиеся к XXVI веку до н. э.

Рис. 27. Голова быка. Середина III тысячелетия до н. э.

Бог Солнца Уту (рис. 28), сын Нанны, считался всевидящим богом, хранителем истины и справедливости. Его имя означает «светлый», «сияющий». По утрам Уту выходил из-за высоких гор и поднимался на небо, а ночью нисходил в подземное царство и приносил душам умерших свет, еду и питье.

Рис. 28. Бог Уту выходит из-за гор Машу

Шумерские божества различаются по степени активности и пассивности. Самым пассивным богом является отец богов Ан. Наиболее активными представляются Инанна, Энки, Нинхурсаг, Думузи, а также некоторые второстепенные божества. Инанна, Энки и отчасти Энлиль выступают в качестве творцов-демиургов. В этом смысле их образы сопоставимы с богами первобытных культов, которые жили на земле, среди людей, и чей культ вытеснил культ высшего существа. При этом никаких следов борьбы между старыми и новыми божествами шумерская мифология не обнаруживает.

В одном из канонических текстов, относящихся к старовавилонскому времени, перечислены имена 50 пар богов, которые предшествовали Ану. Среди них есть имя одного из древнейших богов, Энмешарра. В новоассирийском заклинании, датированном I тысячелетием до н. э., записано, что это «тот, кто передал Ану и Энлилю скипетр и господство».

Деяния богов обычно связаны с их непосредственными божественными функциями, которые определяют их внешний облик и особенности поведения. Боги всесильны и всемогущи, они – творцы всего живого на земле. Они злы, грубы и жестоки. Нередко решения богов объясняются капризами, распущенностью, пьянством. В облике некоторых из них выделяются непривлекательные бытовые черты. Например, Эрешкигаль изображается с растрепанными волосами, у Энки под накрашенными красным цветом ногтями видна грязь и т. п.

Как и в мифологиях других народов, одним из наиболее типичных образов шумеро-аккадской мифологии был образ богини-матери, которую шумеры называли разными именами: Дамгальнуна, Нинхурсаг (рис. 29), Нинмах (Мах), Нинту, Мама, Мами. В аккадских мифах этому образу соответствует владычица богов Белетили, Мами, которую аккадцы наделили эпитетом «помогающая при родах». В ассирийских и нововавилонских мифах – это создательница людей Аруру. С образом богини-матери, по всей вероятности, связаны и богини-покровительницы городов: так, шумерских богинь Бау и Гатумдуг также называли «матерями всех городов».

Рис. 29. Богиня Нинхурсаг и божество в виде человекобыка

Мифы о богах плодородия тесно взаимосвязаны с культовыми обрядами. Так, культовые песни из Ура, относящиеся к концу III тысячелетия до н. э., рассказывают о любви верховной жрицы к царю Шу-Суэну, при этом подчеркивается священный характер их соединения. Гимны, сочиненные в честь обожествленных царей III династии Ура и I династии Исида, также повествуют о том, что каждый год между верховной жрицей и царем, который одновременно являлся верховным жрецом «эном», совершался обряд священного брака. Жрица была воплощением богини Инанны, а царь выступал в роли бога-пастуха Думузи, покровителя скотоводства и весеннего возрождения природы.

Инанне и Думузи (рис. 30) посвящен целый цикл мифов, в которых рассказывается об ухаживании и свадьбе героев-богов, нисхождении богини в «страну без возврата», т. е. подземное царство, замене ее героем, которым Инанна выбирает Думузи, его гибели, плаче по нему и периодическом возвращении героя на землю. Все произведения цикла являются как бы сценарием к драме-действу, которая составляла основу религиозного ритуала. Один из мифов рассказывает о том, как Инанна является к людям с добытыми хитростью законами. Это сказание напоминает греческие мифы о похищении Прометеем огня и о Пандоре, которая передала людям болезни. Следует отметить, что вариантов мифов об уходящих (гибнущих) и возвращающихся божествах известно очень много. Объясняется это, как и в случае с богиней-матерью, крайней разобщенностью шумерских общин.

Рис. 30. Печать из Урука с изображением Думузи и священных стад богини Инанны

Специфичной для шумерской мифологии является идея замены, которая присутствует практически во всех мифах. В мифе об Энлиле и Нинлиль в качестве умирающего и воскресающего божества выступает Энлиль, который был изгнан богами в подземный мир за то, что силой овладел Нинлиль, но вернулся оттуда, оставив вместо себя, жены и сына «заместителей».

По своей форме требование «голову за голову» выглядит как попытка обойти закон, незыблемый для каждого, кто попал в «страну без возврата». С другой стороны, в нем звучит идея стремления к достижению равновесия между миром мертвых и живых. Более отчетливо эта идея сформулирована в аккадском мифе, повествующем о нисхождении Иштар. Перед воротами «страны без возврата» Иштар грозится, если ей не откроют, «выпустить мертвецов, поедающих живых», и тогда «более живых умножатся мертвые», и угроза оказывает надлежащее воздействие.

Мифы, связанные с культом плодородия, содержат сведения о том, как шумеры и аккадцы представляли себе подземное царство, которое первые называли Кур, Ки-галь, Эден, Иригаль, Арали, позже – Кур-ну-ги, а вторые – Эрцету или Церу. Ни в одном из мифов не указывается местонахождение подземного царства. Сказано лишь только, что границей между миром живых и миром мертвых служит подземная река, через которую умерших переправляет перевозчик подземного мира Ур-Шанаби или демон Хумут-Табал.

Те, кто попадает в преисподнюю, проходят через семь ворот подземного мира, где их встречает главный привратник Нети. Оказавшихся в подземном царстве ожидает суровая участь: хлеб их горек, а иногда его заменяют нечистоты, вода солона, мертвым приходится пить даже помои. В преисподней темно, все пространство наполнено пылью. Обитатели подземного мира «как птицы, одеты одеждою крыльев».

Лучших условий жизни, т. е. покоя и чистой питьевой воды, удостаивались души тех умерших, по которым был исполнен погребальный обряд и принесены надлежащие жертвы, а также тех, кто пал в бою или был многодетным. Лишь погребенных по всем правилам умерших берет в свою лодку Ур-Шанаби. Души непогребенных мертвых возвращаются на землю и приносят беды живым.

В шумерских мифах отсутствует мотив о суде над мертвыми по их заслугам в жизни и правилам морали. Смертные приговоры выносят ануннаки – судьи подземного мира, которые сидят перед владычицей подземного царства, богиней Эрешкигаль. Кроме нее, в подземном мире властвует ее супруг – бог Нергал. Имена умерших заносит в свою таблицу Гештинанна – женщина-писец подземного царства (у аккадцев – Белет-цери).

Собственно космогонических мифов в шумерской мифологии нет. Лишь иногда встречаются некоторые указания на то, каким первоначально был мир.

Например, в тексте «Гильгамеш, Энкиду и подземный мир» говорится, что события, о которых он повествует, происходили в то время, когда «небеса отделились от земли, когда Ан забрал себе небо, а Энлиль – землю, когда Эрешкигаль подарили Куру». Миф о богинях скота и зерна Лахар и Ашнан рассказывает о слитном состоянии земли и небес («гора небес и земли»). Миф о мотыге и топоре повествует об отделении земли от небес, которое совершает Энлиль.

В мифе «Энки и Нинхурсаг» рассказывается об острове Тильмун, который когда-то был первозданным раем. Представление о стране вечной жизни и вечного счастья характерно для многих народов. Шумерский Тильмун является древнейшей из всех стран, которые когда-либо были созданы человеческой фантазией. Миф о Тильмуне относится к концу III тысячелетия до н. э. Тильмун – это как бы страна наоборот. Там нет болезней и смерти, жестокости и насилия. Если и случаются трагедии, то все они имеют счастливый конец.

Мифов о сотворении людей известно несколько, однако абсолютной самостоятельностью обладает лишь один из них, повествующий о том, как Энки и Нинмах лепят человека из глины Абзу, подземного Мирового океана. В процессе создания людей также принимает участие богиня Намму – мать, давшая жизнь всем богам. Этот миф также содержит ответ на вопрос, почему человечество несовершенно, почему, наряду с полноценными особями, способными трудиться, содержать себя и богов, существуют люди немощные и больные, которые представляют для общества лишь обузу. Обвиняются в несовершенстве рода человеческого сами боги, не знающие меры в питье пива.

Люди были созданы как помощники богам в хозяйстве. Они должны были обрабатывать землю, пасти скот, собирать плоды и кормить богов своими жертвами. Миф о богинях скота и зерна объясняет необходимость создания человека тем, что возникшие до него боги ануннаки не умели вести хозяйство.

Во многих шумерских мифах отражено представление о том, что раньше люди росли под землей, подобно траве. В мифе о мотыге рассказывается, как Энлиль проделал мотыгой дыру в земле и оттуда вышли люди. Аналогичный мотив звучит во введении к гимну городу Эреду.

Множество мифов посвящено созданию и рождению богов. Широкое распространение также получили мифы о культурных героях. Богиня Нинкаси считается зачинательницей пивоварения, богиня Утту – ткацкого ремесла, Энлиль – создателем колеса и зерна, садовник Шукалитудда – покровителем садоводства. Изобретение различных форм предсказания будущего, в том числе и при помощи излияния масла, принадлежит архаическому царю Энмедуранки. Эпическим героям Энмеркару и Гильгамешу приписывалось создание градостроения, а Энмеркару – еще и письменности.

Создателем культуры в шумерской мифологии считается владыка подземного пресноводного океана Энки, и это неслучайно. В Древнем Двуречье, со всех сторон окруженном пустынями, пресная вода была основой хозяйственной деятельности, и прежде всего земледелия и скотоводства, без нее было немыслимо существование живших там людей.

В шумерской мифологии практически не встречается рассказов об уничтожении стихийных сил, о борьбе богов с чудовищами и т. п. Известно лишь два мифа подобной тематики. Один из них повествует о борьбе бога Нинурты (Нингирсу) со злым демоном Асагом, а другой – о борьбе богини Инанны с чудовищем Эбих. Подобные эпизоды характерны в большей степени для героических личностей или обожествленных царей.

Из шумерских героических сказаний до наших дней дошли только сказания урукского цикла, героями которых являются три последовательно правивших царя Урука: Энмеркар, сын Мескингашера, легендарного основателя I династии Урука (XXVII–XXVI века до н. э.; согласно преданию, Мескингашер считался сыном бога Солнца Уту); Лугальбанда, четвертый правитель династии, который был отцом, а возможно, и родовым богом, Гильгамеш – наиболее популярный герой шумеро-аккадской литературы.

В основу сюжета героического эпоса об Энмеркаре и его сыне Лугальбанде положены соперничество и борьба между двумя городами-государствами – Уруком и лежащим за семью горами городом Араттой, которому в шумерской мифологии принадлежит роль, аналогичная греческой Трое. Возможно, Аратта существовала в действительности и располагалась где-то в горах Элама, которые были богаты строительными материалами и металлами.

Один из мифов эпоса повествует о том, как Лугальбанда, участвовавший в военном походе отца на Аратту, оказывается брошенным его войском на произвол судьбы. Обессиленный юноша надеялся на то, что бог Солнца Уту обратит на него свой взгляд и окажет ему помощь, но Уту проследовал мимо, не заметив Лугальбанду.

Вдруг послышался шум крыльев, и юноша увидел львиноголовую птицу Анзуд (рис. 31). В Уруке рассказывали, что эта птица дерзнула похитить у Энлиля знаки власти и таблицы наставлений, чтобы стать могущественнее всех богов. Сын Энлиля, крылатый Нинурта, настиг Анзуд, но поймать птицу и отобрать у нее таблицы ему удалось лишь с третьего раза.

Рис. 31. Анзуд, терзающая львов

Не замечая Лугальбанду, Анзуд направлялась к видневшемуся вдали дереву. Юноша дотянулся до оставленной для него еды, поел и уснул. Во сне к нему пришел Уту и исцелил его. Очнувшись ото сна, Лугальбанда добрался до гнезда Анзуд и накормил ее птенца. Прилетела Анзуд и по краске под глазами детеныша и оставленным в гнезде можжевеловым ветвям догадалась, что здесь кто-то побывал.

Птица обратилась к Лугальбанде, обещая ему в качестве награды богатство, славу или волшебное оружие. Юноша от всего отказался и попросил птицу о том, чтобы она сделала его скороходом. С этих пор он в беге не уступал Анзуд, летевшей в небесах.

Лугальбанда быстро добрался до войска своего отца, которому преградили путь злые духи гор. Справиться с ними могла только богиня Инанна, к которой вызвался отправиться Лугальбанда. Он выполнил все условия богини и добыл победу Уруку.

Фантастические птицы присутствуют практически во всех мифологиях. Нередко они представляют собой соединение птиц со львом, конем, змеем или человеком. Гнездятся эти птицы на гигантском дереве – прообразе мира (Мировом древе).

Обещание птицей Анзуд богатства и власти характеризует ее теми же чертами, которые присущи героическим грифонам, стерегущим золото в стране сказочных обитателей севера, аримаспов. Власть Анзуд над судьбой сближает ее с вещими птицами (воронами, совами) и богинями мудрости с головами птиц, которые встречаются в мифологиях других народов.

Одновременно Анзуд является покровительницей царской власти и ее символом. Об этом свидетельствует рассказ о пророческом сне правителя Лагаша Гудеа, в котором царю явился человек, великий, как земля и небо, с короной бога на голове и орлом Анзуд на руке. Изображение этого орла переходило от одного древневосточного народа к другому, из Месопотамии – к хеттам и персам.

В заключение следует отметить, что в Шумере мифология была господствующей областью общественного сознания. Посредством мифологических представлений утверждалась соответствующая идеология, поэтому большинство шумерских мифологических текстов относится к одной группе – ниппурскому канону, который был составлен жрецами III династии Ура. Не случайно в мифах чаще всего упоминаются три основных центра, которые тяготели к Ниппуру как к традиционному месту общешумерского культа, – Эреду, Урук и Ур.

Миф о сотворении мира и богов

Сначала все стихии были слиты воедино, небо не отделялось от земли, не было ни гор, ни равнин, ни деревьев, ни травы, ни животных, ни людей. Лишь великая гора плавала в безграничном водном пространстве океана-праматери Намму. Намму произвела на свет сына и дочь – Ан (небо) и Ки (землю). Его она поместила на вершину горы, а ее – к подножию.

Дети выросли, соединились в браке, и у них родился могучий сын Энлиль и еще семь богов стихий, которые должны были осветить, согреть землю и наполнить ее недра живительной влагой. От них произошло несколько поколений богов меньшего значения.

Вскоре на горе стало до такой степени тесно, что Ану пришлось поднять ее вершину, а Энлилю – опустить подножие. Так возникли небесный свод и земляной диск с неровностями – горами и ущельями, потому что гора была разорвана, а не разрезана ножом. Отец богов Ан остался на небе и стал его владыкой. Землю он поручил Энлилю.

Энлиль стал носиться над землей, наполняя ее дыханием жизни. Он сотворил все полезное: летучие облака, которые собирали и отдавали влагу, деревья и злаки, изобрел мотыгу. Братья и сестры Энлиля осветили и согрели землю. На земле установилось процветание, и стала она до того хороша, что боги захотели остаться на ней. Они попросили Энлиля устроить на земле место, где бы все они могли жить. Тогда Энлиль построил город Ниппур, который расположил в самом центре земного диска. Там он и поселил своих сестер и братьев.

Энлиль дал городу законы и сверху наблюдал за их соблюдением. Обитатели города жили по справедливости, потому что среди них не было высокомерных нарушителей договоров, так же как преступников и злодеев.

Увидев, что Ниппур хорош, а его жители справедливы, Энлиль тоже решил там поселиться. Для себя он соорудил в центральной части города высокий помост, на котором воздвиг лазуритовый дворец. Был он таким огромным, что его вершина доставала до середины небес, а тень простиралась на все стороны света.

В Ниппуре жила престарелая сестра Ана Нунбаршегуну с прекрасной дочерью Нинлиль. Многих юношей привлекала Нинлиль своей красотой, поэтому мать никуда ее не отпускала одну. Однажды Нинлиль отпросилась у Нунбаршегуну омыться в прозрачных водах реки Нинбирду. Мать уступила упрямой девушке, но предупредила ее: «Только знай, что на раскинувшиеся за Ниппуром луга спускается из своего храма сам Энлиль. Если увидит тебя огнеокий бык, не соглашайся на то, что он тебе предложит».

Так оно вышло: увидев Нинлиль, могущественный бог воспылал к ней страстью, но она не ответила ему взаимностью. Энлиль сделал вид, что смирился с ее отказом. Однако, когда на следующий день девушка снова пришла на реку, Энлиль силой овладел ею. Нинлиль зачала бога Луны Нанну.

Когда о случившемся узнали другие боги, они были возмущены, потому что впервые были нарушены гармония и порядок, царившие в Ниппуре. Боги собрались на совет, на котором решили отправить Энлиля в подземный мир. Ему пришлось повиноваться решению богов. Нинлиль последовала за своим грозным супругом. В земных недрах она родила бога Луны Нанну.

Энлиль не мог допустить того, чтобы его сын рос в подземном царстве. Он должен был подняться на небо. Поэтому Энлиль придумал хитроумный план. В пути он трижды перевоплощался: в привратника у городских ворот, в человека у реки подземного царства и в перевозчика, который доставлял мертвых в потусторонний мир. Во всех трех перевоплощениях он зачал с Нинлиль богов подземного царства, которые стали выкупом за него, Нинлиль и Нанну.

Когда прошел положенный срок, Энлиль и Нинлиль вернулись на небо и поселились в самом отдаленном его месте, потому что Энлиля раздражала многочисленность смертных.

В своем гневе он обрушивал на людей различные бедствия: чуму, засухи, потоп. Лишь иногда кроткой Нинлиль удавалось усмирить своего супруга.

Миф о сотворении людей

В былые дни, когда небеса уже отделились от земли, племя богов умножилось до такой степени, что страдало от недостатка пищи. Боги обратились к своей праматери Намму и молили ее утолить их голод. Намму разбудила своего сына Энки и попросила его избавить богов от терзаний. Однако Энки уже все сделал, что было в его силах, и посетовал матери, что он утомился, а у его братьев и сестер на уме лишь веселье. Мудрая Намму посоветовала Энки создать помощников, которые взяли бы на себя его заботы. Люди должны были по внешнему виду походить на богов, но им не было даровано бессмертие.

Разговор Намму и Энки услышали остальные боги. Собрались они отовсюду, отблагодарили владычицу Намму за ее предложение и, предвкушая беззаботную жизнь, устроили пир, в котором принимали участие и творцы людей.

Энки и Нинмах, которая ему помогала, лепили людей из глины – плоти Намму. Нинмах спросила у Энки, как узнать, хорошо или плохо творенье, на что Энки ей ответил, что она должна позаботиться лишь о том, чтобы люди обличьем были похожи на богов, а судьбу их определит он сам.

Постепенно хмелея, Нинмах начала создавать уродцев, но Энки не разрешил их уничтожать и определил им судьбу. Потом Энки предложил Нинмах поменяться с ним местами, сам начал лепить фигурку и создал немощного старца, который не мог ни говорить, ни вкусить хлеба, ни даже стоять и сидеть. Однако Энки потребовал от Нинмах определить судьбу и этому созданию.

Между богами разгорелась ссора. Множество обидных слов наговорили друг другу Нинмах и Энки. В конце концов Нинмах прокляла Энки, сказав: «Отныне не будет тебе, Энки, места на небе. Не будет тебе места и на земле. Уйдешь ты в земные глубины и не увидишь света». Так Энки стал властелином подземного океана.

Миф о благоустройстве мира

Отец богов Ан создал жизнь на земле. Энки ее упорядочил. Для управления миром он установил божественные законы – ме. Люди должны были их чтить. Энки записал законы на скрижалях, которые держал у себя, чтобы люди, овладев ими, не возвысились и не уподобились богам. В качестве страны с возвышенным ме он избрал Шумер и благословил его города и поля.

До того как на землю спустился Энки, она была покрыта непроходимыми лесами и болотами, так что невозможно было через них пройти. Стаи свирепых зверей рыскали повсюду и загоняли смертных в мрачные пещеры.

Энки взял плуг и выкорчевал кустарники. Он проложил по земле первые борозды и назначил присматривать за орудиями пахоты Энкимду. Для хранения зерна Энки соорудил закрома, надзор за которыми поручил богине Ашнан. Он заметил, что люди лучше ухаживают за тем, что принадлежит им, поэтому установил между земельными участками межи, а между городами провел границы.

Энки наполнил Тигр и Евфрат животворной свежей водой. Берега он засадил тростником, воды заполнил рыбой. Наблюдать за водами Тигра и Евфрата он поручил Эдилулу.

Горные пастбища Энки отдал во власть царя гор Сумукана. Пасти скот он поручил богу-пастуху Думузи, научив его делать из молока сливки, строить овчарни и хлевы.

Энки научил людей изготавливать кирпичи и поручил следить за этим богу кирпичей Куллу. Надзирателем за строительными работами он назначил бога Мушдамму. Он создал город Эреду, подняв в него воды из подвластного ему подземного пресного океана.

Энки обучил женщин прясть нити из шерсти овец и ткать из них ткани. Наблюдать за их трудом должна была богиня ткачества Утту.

Богиня Инанна обратилась к Энки с жалобой на то, что ей не досталось власти. Энки напомнил ей о том, что она уже обладает «посохом, жезлом и заботой пастырства», способна предсказывать исход будущих битв и обладает другими преимуществами. Однако Инанну не удовлетворил такой ответ. Богиня решила облагодетельствовать город Урук и добыть для него хранившиеся у Энки ме.

Инанна отправилась в гости к Энки. Тот обрадовался прекрасной гостье и приказал своему секретарю Исимуде приготовить щедрое угощение, в том числе много пива. Инанна дождалась, когда Энки опьянеет, и попросила у него божественные ме. Энки вручил ей сто ме. Когда он уснул, Инанна забрала драгоценную добычу, села в свою ладью и поплыла в Урук.

Энки проснулся и ужаснулся содеянному. Чтобы отобрать у Инанны божественные законы, он послал за ней вдогонку Исимуду с семью морскими чудовищами. Они настигли Инанну, которая пыталась убедить Исимуду, что нельзя отбирать то, что было подарено. Но Исимуда не внял ее уговорам. Тогда Инанна призвала себе на помощь своего помощника Ниншубура. Он разогнал чудовищ, и Инанна с победой вернулась в свой город, который с ликованием встретил свою покровительницу.

Миф о Думузи и Инанне

Инанна решила спуститься в подземное царство, где правила ее сестра, богиня Эрешкигаль. Возможно, она хотела подчинить себе подземный мир и стать его владычицей. Предварительно она дала указание Ниншубуру поочередно обратиться к трем высшим богам – Энлилю, Нанне и Энки – с мольбой защитить ее и вызволить из преисподней в том случае, если она не вернется оттуда по истечении трех дней.

Облаченная в царские одежды и украшения, Инанна спустилась в подземное царство и добралась до лазуритового храма Эрешкигаль, у ворот которого ее встречал привратник Нети. По указанию своей госпожи он провел Инанну через семь врат подземного мира. При проходе через каждые ворота с нее постепенно снимали одежду и драгоценности.

Наконец, Инанна предстала перед своей сестрой и семью судьями подземного царства обнаженной. Они посмотрели на Инанну смертоносным взглядом, и она превратилась в бездыханное тело, которое подвесили на вбитый в стену крюк.

Прошло трое суток. Инанна не возвращалась. На четвертый день ее отсутствия Ниншубур приступил к выполнению последнего указания богини. Сначала он обратился к Энлилю, но тот отказался помочь Инанне. Не откликнулся на мольбы Ниншубура и Нанна. Только Энки решил содействовать возвращению богини на землю. Он вынул грязь из-под своих ногтей и создал из нее двух бесполых существ, которым вручил «пищу жизни» и «воду жизни» и велел отправиться в подземное царство.

Существа вручили дары Эрешкигаль, а когда она в качестве ответного дара предложила им воду рек и зерно полей, они попросили у владычицы подземного царства безжизненное тело Инанны, которое по-прежнему висело на крюке. После того как существа получили тело, они шестьдесят раз посыпали его «пищей жизни», столько же раз окропили «водой жизни», и Инанна воскресла. Однако на этом ее беды не закончились: тот, кто входит в «страну без возврата», может покинуть ее, лишь оставив себе замену.

Инанна возвратилась на землю в сопровождении демонов, которые должны были доставить назад либо другое божество, либо вернуть Инанну обратно. Сначала богиня посетила города Умму и Бадтебиру. При виде посланца смерти боги-покровители этих городов, Шара и Латарак, пришли в ужас. Они облачились в рубище и ползали в пыли у ног Инанны. Богиню удовлетворило их поведение. Она остановила рвущихся демонов и оставила этих двух богов.

Инанна отправилась дальше и прибыла в город Урук, где встретила собственного мужа Думузи. Одетый в прекрасные одежды, он восседал на высоком троне. Инанна была рассержена тем, что муж не оплакивает ее. В гневе она предала его в руки демонов. Думузи обратился к богу солнца Уту с мольбой о спасении. Он просил превратить его руки и ноги в змей.

На этом эпизоде основной миф обрывается. Его продолжение в несколько измененном варианте, из которого можно понять дальнейший ход событий, было найдено значительно позже.

Уту превратил Думузи в газель, и тот скрылся от демонов. В ответ на это демоны схватили сестру Думузи, богиню Гештенанну, и попытались подкупить ее, чтобы она поведала им, где находится ее брат. Однако Гештенанна отказалась выдать брата.

Встревоженный судьбой своей сестры, Думузи вернулся в город (согласно другому варианту прочтения, Думузи выдает его друг). Демоны схватили его, избили, связали и хотели отнести в преисподнюю, но Уту вызволил его. Однако демоны снова схватили и избили Думузи. Тогда он обратился за помощью к богине Белили и попросил у нее пищи и воды. Не успел он вкусить их, как опять появились демоны. Уту вновь превратил Думузи в газель. Он попытался скрыться в пастушеском стане своей сестры, но демоны и там настигли его, схватили, избили, и Думузи, в конце концов умер. Некоторые исследователи считают, что, согласно древнейшему варианту этого мифа, Инанна спускалась в подземное царство, чтобы вернуть к жизни своего брата и мужа Думузи.

В некоторых текстах рассказывается о том, что богиня растительности Гештенанна приносит себя в жертву ради своего брата. Ей разрешают через каждые полгода заменять его в преисподней. Таким образом, они по очереди проводят полгода на земле и столько же в царстве мертвых. Впоследствии этот миф получил свое дальнейшее развитие в вавилонской мифологии.

Мифология аккадцев (вавилонян и ассирийцев)

Аккадская культура с древних пор испытывала на себе сильное влияние шумерской. Практически все аккадские боги имеют шумерское происхождение или с давних пор отождествлены с шумерскими божествами. Так, аккадский бог Ану соответствует шумерскому Ану, Эллиль – Энлилю, Эйа – Энки, Иштар (рис. 32) – Инанне, Син – Нанне, Шамаш (рис. 33) – Уту.

Рис. 32. Иштар как богиня войны

Рис. 33. Боги Шамаш и Иштар в окружении других богов. Оттиск древней печати

Однако, хотя аккадцы и заимствовали у шумеров многие мифологические сюжеты, именно они придали древним сказаниям художественную законченность, драматизм и композиционную стройность, наполнили их философскими размышлениями и выразительными деталями, превратив мифы в литературные произведения мирового значения.

С возвышением Вавилона все большее значение приобретает главный бог этого города – Мардук. Постепенно он становится верховным общегосударственным богом. Ему приписывались функции многих других богов: он выступал в роли бога справедливости, мудрости, водной стихии и растительности. Его величали владыкой мира и отцом богов.

Культ Мардука отличался чрезвычайной пышностью. Специально для посвященных ему торжественных процессий в Вавилоне была сооружена Священная дорога, которую вымостили узорными каменными плитами метровой величины. Поскольку в Двуречье своего камня не было, его приходилось привозить издалека. По приказу вавилонского царя Навуходоносора II на внутренней стороне каждой плиты была начертана надпись: «Вавилонскую улицу замостил я каменными плитами из Шаду для шествия великого господина Мардука».

Если у шумеров не было четко выраженных космогонических представлений, то в Вавилонии существовало развитое космогоническое учение, подробно изложенное в большой поэме-эпосе «Энума элиш», которая получила свое название по первым словам, означающим «Когда вверху». Наиболее ранняя версия этой поэмы относится к началу X века до н. э. Главная роль в сотворении мира, согласно поэме, принадлежала Мардуку.

В вавилонской поэме появляется новый мотив, отражающий представление о последовательной смене поколений богов, причем каждое следующее поколение превосходило предыдущее. Старые и новые божества вели между собой непримиримую борьбу, в результате которой многие священные образы созидателей были унифицированы в один.

Таким образом, целью создания поэмы было оправдание возвеличивания Мардука, которого она называет прямым и законным наследником древних могучих сил, в том числе и шумерских божеств.

В ашшурской версии поэмы, датированной концом II тысячелетия до н. э., Мардука заменяет Ашшур – главный бог города Ашшура и центральное божество ассирийского пантеона, что стало проявлением характерной для I тысячелетия до н. э. общей тенденции к монотеизму, которая выразилась в стремлении выделить из пантеона основного бога.

Космологические мотивы «Энума элиш» дошли до наших дней в переложениях вавилонского жреца Бероса (III–IV века до н. э.) и греческого писателя Дамаския (VI век н. э.). Дамаский, в частности, перечисляет следующие поколения богов: Тауте и Апасон и сын их Мумис (Тиамат, Апсу, Мумму), а также Лахе и Лахос, Киссар и Ассорос (Лахму и Лахаму, Аншар и Кишар), их дети Анос, Иллинос, Аос (Ану, Энлиль, Эйя). Аос и богиня Дауке (Дамкина) создают бога-демиурга Бела (Мардука).

У Бероса владычице Тиамат соответствует некая Оморка («море»), господствующая над тьмой и водами. По описанию она напоминает злобных вавилонских демонов. В мифе о сотворении мира рассказывается о том, что Бел разрубил Оморку, создал небо и землю, организовал мировой порядок, после чего приказал отрубить голову одному из богов и из его крови и земли создал людей и животных.

Своеобразие вавилонской мифологии заключается в том, что сказания о сотворении мира и рода человеческого взаимосвязаны в ней с мифами о людских бедствиях, гибели людей и даже о разрушении Вселенной. Так же как и шумерские тексты, вавилонские сказания объясняют причину бедствий злобой богов, их стремлением уменьшить род людской, который постоянно приумножается и надоедает богам своим шумом. Однако бедствия воспринимались не как расплата человечества за грехи его, а как злой каприз божества.

Миф о потопе, основу которого, по всей вероятности, составляет аналогичное шумерское сказание, сохранился в виде мифа об Атрахасисе и рассказа о потопе, вставленного в эпос о Гильгамеше, которые по сути своей мало отличаются друг от друга.

Во всех мифах, рассказывающих об уничтожении человечества, причиной основного бедствия, т. е. потопа, является не наводнение, а дождевая буря. Этим фактом объясняется значительная роль богов бури и ураганов в космогонических мифах Двуречья, особенно Северного.

У аккадцев богом грозы, ветра и бури был Адад. Однако, кроме него, ветрами владели и другие боги и демоны. Верховный шумерский бог Энлиль управлял разрушительными бурями, которые насылал на врагов и ненавистные ему города. Хотя в широком смысле он бог воздуха, имя Энлиля дословно переводится как «владыка-ветер», «господин (дыхание) ветра». С бурями были связаны и его сыновья – Нинурта и Нингирсу. Высшими силами считались также ветры четырех сторон света.

Наряду с мифами о потопе, о наказании людей повествует миф о боге чумы Эрре, который, используя обман, отбирает власть у Мардука. Этот текст служит разъяснением вавилонской концепции физического и духовного равновесия мира, зависящего от присутствия на своем месте его законного владельца.

Начиная с шумерского периода в Двуречье было распространено представление о связи божества со своей статуей. Считалось, что, покинув страну и статую, бог менял местожительство. Так, когда Мардук покинул свой город, это не только нанесло ущерб стране, но и поставило под угрозу гибели всю Вселенную.

В вавилонских мифах присутствует мотив таблиц судеб, связанный с шумерскими представлениями о ме – управляющих миром божественных законах. Таблицы судеб определяли движение мира и мировых событий. Тот, кто ими владел, получал право на мировое господство.

Писцом таблиц судеб был бог писцового искусства и сын Мардука Набу, который также иногда воспринимался как их обладатель. В подземном мире богиня Белет-цери также вела подобные таблицы, в которые, вероятно, записывала имена мертвых и вынесенные им смертные приговоры.

В шумерской мифологии одним из основных был образ героя-смертного. В вавилонских сказаниях его место занял бог-герой. Наиболее распространенным эпизодом стало его сражение с чудовищами, которые олицетворяли различные стихии.

О героях-смертных известно лишь несколько произведений. Это уже упоминавшийся выше эпос об Атрахасисе; имеющее явно шумерское происхождение сказание об Этане – герое, попытавшемся подняться в небо на орле; миф об Адапе – мудреце, который осмелился «обломать крылья» ветру и тем самым навлек на себя гнев бога неба Ану, и, наконец, знаменитый эпос о Гильгамеше (рис. 34).

Рис. 34. Гильгамеш со львом. Древнее изображение

Вавилонское повествование о Гильгамеше не просто повторяет шумерские сказания об этом герое. Это произведение явилось результатом сложной эволюции мировоззрения на пути от «царства Шумера и Аккада» к более развитому Вавилонскому государству. Эпос о Гильгамеше представляет собой настоящую сокровищницу поэзии Двуречья. Создавался он на протяжении не одного тысячелетия двумя народами – шумерами и аккадцами. Шумеры оставили отдельные песни о похождениях этого героя, которые впоследствии были объединены в поэмы.

Гильгамеш – это аккадское имя. Шумерский вариант предположительно образован от формы «Бильгамес», что в переводе означает «предок героя». Вполне вероятно, что Гильгамеш был реальной исторической личностью – пятым правителем I династии города Урука в Шумере (конец XVII–XVI века до н. э.). Вскоре после смерти он был обожествлен и в «царском списке» III династии Ура выступает уже как мифическая личность.

Сила характера аккадского Гильгамеша заключается не во внешних проявлениях, как это было в шумерских песнях, а в отношениях с диким человеком Энкиду. Эпос о Гильгамеше в некотором смысле является величайшим в мировой литературе гимном дружбе, благодаря которой герои не только преодолевают внешние препятствия. Дружба преображает, облагораживает их.

До наших дней дошли три варианта «Сказания о Гильгамеше». Наибольший интерес представляет поэма «О все видавшем», создание которой приписывается урукскому заклинателю Синликеуннинни. Каждым эпизодом сказания автор как бы пытается подчеркнуть недоступность бессмертия, неуловимо близкого и каждый раз ускользавшего от человека. Поэма делится на 12 песен-таблиц и дошла в позднейших списках, хотя не вызывает сомнения, что она восходит ко II тысячелетию до н. э. Разрозненные легенды и песни в поэме приведены к стройному сюжетному единству, характеры героев даны в психологическом развитии. Все повествование проникнуто философскими размышлениями о жизни, смерти и смысле человеческого существования.

Поскольку официальная вавилонская религия носила не общинный характер, как в Шумере, а монархически-государственный, а общественная жизнь населения всячески подавлялась, религиозно-магическая практика постепенно сводилась на нет. В результате с течением времени все большую роль приобретали так называемые личные боги.

Представление о существовании личного бога каждого человека, облегчающего ему доступ к великим богам, начало распространяться в период III династии Ура. На рельефах и печатях, относящихся к тому времени, нередко изображалось, как божество-покровитель ведет человека к верховному божеству для определения судьбы и получения благословения. В период III династии Ура царь считался защитником-хранителем своей страны, а если он был обожествленным, то принимал на себя некоторые функции бога-защитника. Согласно верованиям вавилонян, человек, потерявший своего бога-защитника, становился уязвимым перед злобным своеволием великих богов и мог подвергнуться нападению злых демонов.

Кроме личного бога, приносившего удачу своему подзащитному, и личной богини, которая олицетворяла его жизненную долю, у каждого человека был свой шеду (у шумер – алад) – воплощение жизненной силы, которая представлялась как в образе человека, так и в образе животного.

Во II–I тысячелетиях до н. э. у жителя Вавилонии появился еще один защитник – личная хранительница, или ламассу, которая воспринималась как носительница личности. Вполне вероятно, что этот образ связан с культом плаценты.

Имя человека или его «слава» (шуму) также рассматривались в качестве материальной субстанции, без которой невозможно было его существование и которая передавалась по наследству его детям. Душа, или напишту, наоборот, представляла собой что-то безличное и отождествлялась с дыханием или кровью.

Личные боги-хранители являлись добрым началом. Они противостояли окружавшим человека злым силам – львиноголовой Ламашту, которая поднималась из подземного царства и приносила разные болезни; злым духам болезней, призракам, не получающим жертв озлобленным теням мертвых; служебным духам подземного мира (утукки, асакки, этимме, галле, галле лемнути – «черти злые» – и т. п.); богу-судьбе Намтару, который приходил к умирающему человеку; ночным духам: инкубам лилу, посещавшим женщин, и суккубам лилит, овладевавшим мужчинами, и др. Таким образом, в вавилонской мифологии сформировалась чрезвычайно сложная система демонологических представлений, которая нашла свое отражение во многих произведениях изобразительного искусства.

В течение всей эпохи древности пантеон богов Двуречья практически оставался неизменным. Возглавляла его триада Ану, Энлиль и Эйя, которых окружал совет из семи или двенадцати великих богов.

Все боги делились на две родовые группы – игигов и ануннаков. Боги земли и подземного царства обычно входили в состав последних, хотя среди небесных богов также встречались боги-ануннаки. Полноправным владыкой преисподней становится Нергал, подчинивший себе свою супругу Эрешкигаль. Данное обстоятельство свидетельствует о постепенном снижении роли женских божеств в вавилонской мифологии. Практически все они низводятся до положения безличных супруг своих божественных мужей. Сохраняют свое значение лишь богиня врачевания Гула и Иштар.

В то же время продолжается продвижение к монотеизму. К концу II тысячелетия до н. э. Мардук подчинил себе практически все области божественной деятельности и власти. Затем Мардук и Энлиль были объединены в единый образ владыки Бела.

В I тысячелетии до н. э. в некоторых центрах Двуречья Мардука постепенно вытесняет его сын, бог писцового искусства Набу. Свойства одного бога приписываются другим божествам, и качества одного бога описываются через качества других богов, что также способствует созданию образа единого всемогущего божества.

Благодаря изучению памятников, относящихся к I тысячелетию, ученым удалось восстановить общую систему космогонических представлений вавилонян. Согласно их воззрениям, микрокосм представляет собой отражение макрокосма, а низ (земля) – отражение верха (небес). Вселенная плавает в Мировом океане. Земля – это большой перевернутый круглый челн, а небо – твердый полусвод (купол), который накрывает мир.

Все небесное пространство разделено на несколько частей: верхнее небо Ану, среднее небо, где властвуют игиги, и нижнее небо со звездами, которое видят люди. В центре среднего неба располагается лазуритовая целла Мардука. Все небеса сделаны из разных пород камня, например нижнее небо – из синей яшмы. Над этими тремя небесами расположено еще четыре неба.

Небо, подобно зданию, покоится на основании, которое колышками прикреплено к небесному океану. Так же как фундамент земного дворца, небесное основание защищено от воды крепостным валом. Самую высокую часть небесного свода называют серединой небес. Внутренность небес, или внешняя сторона купола, излучает свет. Это то пространство, где во время своей трехдневной отлучки скрывается Луна (Син). Здесь же проводит ночь Солнце (Шамаш).

На востоке расположена гора восхода, на западе – гора заката. Обе они заперты на замок. По утрам Шамаш открывает гору восхода, совершает свой путь по небу и вечером через гору заката сходит во внутренности небес.

Горящие на небесном своде звезды уподобляются «образам», или «письменам». Чтобы они не сбились со своего пути, каждой из них отведено твердое место на небе. Земной географии соответствует география небесная. В виде звезд на небе существуют прообразы всего сущего – стран, рек, городов, храмов. Земные предметы представляют собой лишь отражение небесных. Однако каждая субстанция имеет свои измерения. Например, небесный храм в два раза больше земного.

Считается, что план столицы Ассирии, города Ниневии, первоначально был вычерчен на небесах и существовал с древнейших времен. В одном созвездии находится прообраз Тигра, в другом – прообраз Евфрата. Определенное созвездие соответствует и каждому городу, например созвездие Рака – Сиппару.

Даже солнце и месяц разделены на страны. На правой стороне месяца находится Аккад, на левой – Элам. Верхнюю его часть занимает Амурру (амореи), а нижнюю – страна Субарту.

Под небесным сводом, подобно перевернутой лодке, лежит земля – «ки», которая также делится на несколько ярусов. В верхней части живут люди, в средней расположен океан пресных и подпочвенных вод – владения бога Эйя, а в нижней части находятся владения богов земли, ануннаков, и подземное царство. Существовали и другие воззрения, согласно которым семи небесам соответствуют семь земель, но об их точном расположении и членении сведений не сохранилось.

Земля привязана к небу веревками и укреплена колышками. Эти веревки-канаты – Млечный путь. Верхняя земля принадлежит богу Энлилю. Символами строения мира являются храм этого божества («дом горы») и одна из его центральных частей – Дуранки («связь небес и земли»).

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что в религиозно-мифологических воззрениях народов Древнего Двуречья наблюдается определенная эволюция.

Религиозно-мифологическая система шумеров была основана на культах общинных богов-покровителей. Для вавилонской системы характерен процесс выделения из божественного пантеона единого всемогущего бога, который постепенно присваивал себе практически все области деятельности и власти других богов. Кроме того, прослеживается стремление к более индивидуальному общению с божеством. Таким образом, в воззрениях народов Двуречья намечается переход от примитивных архаических представлений к развитой религиозно-мифологической системе.

Энума элиш

В начале времен существовали лишь первичные океаны Тиамат и Апсу. Именно от них произошли боги, первыми из которых были Лахму и Лахаму. Они произвели на свет бога Аншара и богиню Кишар. Аншар создал по своему подобию первенца Ану. От Ану родился Эйа.

Молодые боги были суетливыми и шумными. Своим поведением они раздражали Апсу и Тиамат, поэтому Апсу решил покончить с ними. При помощи магических заклинаний Эйа приготовил таинственное питье, усыпил Апсу, убил его, разрезал на куски и разбросал их в океане. Могучего советника Апсу Мумму заковали в оковы.

Эйя воздвиг себе жилище, в котором от великой богини Дамкины у него родился сын, получивший имя Мардук. Уже при рождении у него был сияющий взор и могущественный вид. Охранять колыбель Мардука Эйя поручил Аншару, у которого было четыре глаза и четыре уха.

Супруга убитого Апсу решила отомстить за своего мужа. Она собрала нескольких богов и с их помощью создала одиннадцать страшных чудовищ во главе с Кингу, ставшим ее новым мужем.

Когда Эйя узнал о готовящемся нападении, он созвал богов на совет. Все боги были напуганы этой вестью, и только юный Мардук вызвался в одиночку сразиться с Тиамат. Небесные боги вручили Мардуку скипетр, трон и уверили его в том, что будут ему покорны.

Вооружившись, Мардук вступил в схватку с Тиамат и ее чудовищами. Ему удалось набросить на нее сеть, сплетенную Ану, а затем прострелить стрелой. Когда Тиамат умерла, Мардук вытащил ее сердце, а тело рассек надвое. Верхнюю половину он поднял вверх и назвал небесами, а из нижней половины создал землю.

Расправившись с войском Тиамат, он поднялся на небо, где создал обиталище богов, начертал небесные созвездия и построил ворота, через которые должно было всходить и заходить Солнце. День Мардук отдал Шамашу, которому повелел лучами разгонять на земле злые силы, а ночь поручил Луне.

Благодарные боги воздвигли в честь Мардука город и храм. Вскоре они пожаловались на то, что терпят голод и холод. Тогда Мардук решил создать человечество. Для этого нужна была божественная кровь. В жертву решено было принести Кингу, которого убили, а когда из него вытекла кровь, Мардук замесил на ней глину и слепил людей, передав им бремя богов, которые с тех пор стали жить беззаботно.

В вавилонском храме Эсагилу по этому случаю был устроен пир, на котором боги провозгласили пятьдесят имен Мардука, передававших ему власть практически всех богов пантеона.

Сказание о Гильгамеше

Повествование в поэме начинается с того, как жители Урука обратились к богам с жалобами на своего своенравного владыку, могучего Гильгамеша, который жестоко угнетал подданных, отбирал у горожан лучших женщин и предавался разгулу. Боги вняли жалобам смертных, и богиня Аруру создала дикого получеловека-полузверя по имени Энкиду, который должен был противостоять Гильгамешу и победить его.

Энкиду был наделен звериной быстротой и ловкостью, у него были длинные волосы, а тело покрывала густая шерсть. Жил он в степи среди диких животных, питался травой и не подозревал о существовании мира людей.

Как-то раз Гильгамешу приснился сон, будто бы с неба упал тяжелый камень, которому поклонились все жители Урука, а сам Гильгамеш полюбил его, как живое существо, и принес своей матери – мудрой богине Нинсун. Она объяснила Гильгамешу, что это значит: он должен обрести могучего друга, которого полюбит, как родного брата.

Вскоре в Урук пришло сообщение о том, что в степи неподалеку от города поселился грозный муж, который мешает горожанам охотиться, уводит у них добычу, засыпает ловчие ямы и освобождает зверей из силков.

Гильгамеш послал в степь красавицу-блудницу по имени Шамхат, чтобы та соблазнила дикого человека. Шамхат удалось выполнить предписанное.

Звери отвернулись от Энкиду, и блудница увела его в Урук. Там он вкусил человеческую пищу, тем самым приобщившись к миру людей и утратив свою звериную сущность.

Через некоторое время произошла встреча Энкиду с Гильгамешем. Они вступили в поединок, но ни один из них не смог одолеть другого. В результате они стали друзьями. Гильгамеш отвел Энкиду к своей матери Нинсун, и та благословила обоих как своих сыновей.

Несмотря на то, что все закончилось благополучно, Энкиду «огорчился, сел и заплакал», а когда Гильгамеш спросил у него, в чем дело, тот ответил:

Вопли, друг мой, разрывают мне горло: Без дела сижу, пропадает сила.

Тогда Гильгамеш предложил ему отправиться вместе с ним в Ливанские горы, покрытые диким, не тронутым топором кедровым лесом, чтобы сразиться с обитающим там чудовищем Хумбабой и убить его. Однако Энкиду испугался и стал отговаривать друга, потому что в своей прежней, лесной жизни он видел Хумбабу и знал, что «ураган – его голос, уста его – пламя, смерть – дыханье». К тому же могущественный бог Энлиль наделил это чудовище способностью лишать храбрости любого, кто посмеет к нему приблизиться.

Но рассказ Энкиду не остановил Гильгамеша. Полный решимости, он двинулся в путь. Энкиду, как верный друг, последовал за ним. За три дня они преодолели путь шести недель и добрались до леса, хранителем которого был Хумбаба (рис. 35). Чудовище внезапно преградило им путь. Оно было окружено семью магическими сияниями, вселившими в героев неодолимый страх. Тут сам бог солнца Шамаш подоспел им на помощь. Герои вновь обрели мужество и одолели Хумбабу. Потом они вырубили волшебные кедры, хранившие остатки злой силы, и выкорчевали пни.

Рис. 35. Хумбаба. Рисунок по древней статуэтке

После тяжелого поединка Гильгамеш решил искупаться в ручье. Его красота привлекла богиню Иштар. Она спустилась с неба и предложила Гильгамешу себя в жены. Однако Гильгамеш отказал богине:

Какую славу тебе возносят? Давай перечислю, с кем ты блудила!

Некоторые историки усматривают в ссоре Гильгамеша и Иштар отражение действительно имевшего место конфликта царской и жреческой власти. Оскорбленная богиня обратилась к своему отцу, богу Ану, и попросила его создать исполинского быка, который бы убил дерзкого Гильгамеша. Ану выполнил просьбу дочери. Однако с помощью Энкиду Гильгамеш справился и с этим чудовищем (рис. 36), после чего герои возвратились в Урук.

Рис. 36. Бой Гильгамеша и Энкиду с небесным быком

Ночью Энкиду приснился совет богов. Боги были разгневаны тем, что Гильгамеш и Энкиду убили Хумбабу, которому покровительствовал сам Энлиль, и быка, созданного Ану. Боги вели спор о том, какое наказание должны понести герои за свои проступки. Наконец они решили:

Пусть умрет Энкиду, Но Гильгамеш умереть не должен.

Энкиду рассказал все Гильгамешу. Опечаленный известием, тот попытался умилостивить богов жертвами, пообещал украсить золотом их кумиров. Но боги были непреклонны:

Не трать, о царь, на кумиры злата, Слова, что сказано, бог не изменит… По воле богов Энкиду заболел и умер. Гильгамеш горько оплакивал друга: Я об Энкиду, своем друге, плачу, Словно плакальщица, горько рыдаю… Друг мой любимый стал землею! Энкиду, друг мой любимый, стал землею!

Гильгамеш созвал лучших мастеров, которые сделали статую Энкиду. Тело его было из золота, лицо – из алебастра, а волосы – из лазурита. Воздав последние почести другу и похоронив его, Гильгамеш облачился в рубище и бежал в пустыню. Теперь он был не только опечален смертью Энкиду, но осознал, что и сам смертен:

И я не так ли умру, как Энкиду? Тоска в утробу мою проникла, Смерти страшусь и бегу в пустыню…

Гильгамеш отправился на поиски единственного бессмертного человека Утнапишти, чтобы узнать у него тайну бессмертия. После долгого изнурительного пути Гильгамеш достиг высоких гор, которые вершинами подпирали небо, а основанием уходили в подземное царство. По этим горам солнце на рассвете всходило на небо, а на закате уходило во тьму. Люди-скорпионы охраняли его путь. Они хотели задержать Гильгамеша:

Никогда, Гильгамеш, не бывало дороги, Не ходил никто еще ходом горным… Темнота густа, не видно света.

Но Гильгамеш ответил:

И в жару и в стужу, в темноте и во мраке, Во вздохах и плаче – вперед пойду я!

С этими словами Гильгамеш двинулся вперед и, преодолев тьму, вышел к свету иного мира. Перед его взором предстал чудесный сад. Листья на его деревьях были из лазурита, а плоды – из сердолика. За садом раскинулось море Смерти, на берегу которого жила хозяйка богов Сидури. Она узнала, зачем пришел Гильгамеш, и не одобрила его желания. Сидури попыталась убедить Гильгамеша, чтобы он радовался жизни, пока жив:

Гильгамеш! Куда ты стремишься? Жизни, что ищешь, не найдешь ты. Боги, когда создавали человека, Смерть они определили человеку. Днем и ночью да будешь ты весел, Праздник справляй ежедневно… Гляди, как дитя твою руку держит, Своими объятьями радуй подругу — Только в этом дело человека.

Однако Гильгамеш не внял увещеваниям Сидури и не вернулся в мир людей. Он переплыл через темные воды на другой берег моря Смерти, где жил бессмертный Утнапишти. Мудрый старец не спешил открывать секрет бессмертия Гильгамешу и упрекнул его за то, что он покинул свой народ и пренебрег долгом правителя:

Обрати лицо свое, Гильгамеш, к твоим людям. Почему их правитель рубище носит?

Чтобы показать Гильгамешу, что бессмертием боги награждают лишь тех, кто совершает исключительный, небывалый в прошлом и невозможный в будущем подвиг, Утнапишти рассказывает о Великом потопе, во время которого он построил ковчег и спас не только свою семью, но и всех зверей и птиц по паре. Таким образом Утнапишти сохранил жизнь на земле. Именно за это деяние боги даровали ему бессмертие.

Выслушав мудреца, Гильгамеш окончательно впал в отчаяние:

Что же делать, Утнапишти, куда пойду я?.. В моих покоях смерть обитает, И куда взор я ни брошу – смерть повсюду!

Чтобы утешить Гильгамеша, Утнапишти поведал ему о цветке, возвращающем молодость, который растет на дне моря Смерти. Тот, кто сумеет его добыть, не обретет бессмертия, он только лишь продлит свою жизнь. Гильгамеш решил сорвать этот цветок. Он привязал к своим ногам два тяжелых камня и опустился на морское дно, где сорвал драгоценный цветок.

Получив желанную добычу, Гильгамеш успешно возвратился в мир людей, но тут он совершил непоправимую ошибку. Оставив цветок на берегу озера, он отправился искупаться. Тем временем мимо проползала змея. Она похитила чудесный цветок, сбросила старую кожу и обрела молодость. Гильгамешу ничего не оставалось делать, как с пустыми руками вернуться в родной город.

Когда он увидел могучие стены Урука, возведенные некогда по его приказу, его сердце наполнилось гордостью. Могущественный царь вернулся к своим обычным занятиям и нашел утешение в делах.

Большинство исследователей склонны считать, что в окончании поэмы звучит оптимистическая мысль о том, что истинное бессмертие человека заключается в его делах, которые он совершил при жизни.

Значение шумеро-аккадской мифологии

Шумер представляет собой древнейшую в мире цивилизацию. В то время, когда основная масса населения земного шара селилась в пещерах и убогих хижинах и занималась собирательством и примитивным скотоводством, в Двуречье существовало цивилизованное государство, строились первые в мире города, общество делилось на классы, управляемые религиозной и политической элитой. Естественно, что довольно высокому развитию общественных отношений соответствовал и уровень культурной жизни.

Шумерам принадлежат многие открытия в области астрономии, математики, медицины, сельского хозяйства, инженерного дела, которыми до настоящего времени пользуется человечество.

Шумеры были искусными строителями. Кроме воды и исключительно плодородных поливных почв, иными богатствами Месопотамия не обладала. Там практически не было ни камня, ни леса, ни металлов, поэтому основным материалом для строительства служили обожженные на солнце глиняные кирпичи. Чтобы защитить здания от воздействия воды, их облицовывали: делали длинные глиняные конусы, обжигали их и вдавливали в глиняные стены. По сути, это была первая в истории человечества мозаика. Неменьшим мастерством отличались и шумерские художники, которые вырезали свои произведения в камне и покрывали раковинами и полудрагоценными камнями.

Но, несомненно, особенно важным изобретением шумеров стала письменность, возникновение которой способствовало формированию зачатков литературного творчества. В Древней Месопотамии развивались искусство и литература, которые предвосхитили появление большой литературы, в том числе греческих легенд и библейских сказаний.

Так, по мнению многих ученых, библейский сюжет о сотворении Евы из ребра Адама имеет шумерское происхождение. Один из шумерских мифов рассказывает о том, как для исцеления ребра Энки была создана богиня Нин-Ти, «госпожа ребра». Шумерское слово «ти» одновременно переводится как «ребро» и «животворить, давать жизнь». Предположительно именно этот древнейший каламбур впоследствии был перенесен в Ветхий Завет и утратил там свою двусмысленность, так как еврейские слова, означающие «ребро» и «давать жизнь», имеют различное звучание.

Крупный английский археолог XX века Чарльз Вулли писал: «Если судить о заслугах людей только по достигнутым ими результатам, то шумерам по праву должно здесь принадлежать почетное, а может быть, и выдающееся место. Если же учитывать и воздействие, которое они оказали на последующее развитие истории, то этот народ вполне заслуживает еще более высокой оценки».

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

Своими корнями греческая мифология уходит в далекое прошлое, когда в IV–II тысячелетиях в южной части Эгейского моря существовали древнейшие цивилизации – кикладская (3500–2000 годы до н. э.) и минойская (2000–1600 годы до н. э.). Археологи, занимавшиеся раскопками на островах, омываемых волнами Эгейского моря, были поражены чудесными находками – прекрасными статуями из мрамора, керамическими чашами, роскошными вазами, серебряными украшениями, сделанными искусными мастерами. Раскопки, проведенные на острове Фера, открыли взору исследователей остатки 2-, 4-этажных зданий, снабженных ванными комнатами. Ученые многое узнали о жизни обитателей острова, торговавших с Египтом и странами Ближнего Востока, занимавшихся различными ремеслами. Произведения искусства, найденные на острове, многое рассказали о празднествах, культовых обрядах и богах ферян. Землетрясения и извержения вулканов, случившиеся во II тысячелетии до н. э., погубили Феру. Большая часть ее жителей успела спастись, отплыв на кораблях в более безопасное место. Страшная катастрофа, поразившая воображение людей, нашла отражение в легендах, рассказывающих о богах и их борьбе с космическими силами.

Вероятно, к этому времени относятся и события, погубившие загадочную Атлантиду, о которой рассказал древнегреческий философ Платон. Он писал: «Когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни ужасные сутки Атлантида исчезла, погрузившись в пучину». Такое наказание на людей за их грехи послал всесильный бог Зевс.

На острове Крит, где процветала минойская цивилизация, возводились роскошные дворцы, создавались произведения искусства, которыми до сих пор не перестают восхищаться люди. Критяне сделали целый ряд открытий в области строительства, обработки металлов, они изобрели линейное письмо, до сих пор не расшифрованное исследователями. В главном городе Крита, Кноссе, стоял огромный дворец (рис. 37), в котором жил кносский правитель Минос, сын бога Зевса и финикийской царевны Европы, которую Зевс, принявший образ быка (рис. 38), привез по морю на Крит.

Рис. 37. Дворец в Кноссе. XVI век до н. э.

Рис. 38. Сосуд в виде головы быка из Кносского дворца. XVI век до н. э.

Крит, не уступавший лучшим европейским и египетским городам, воспел Гомер в своей «Илиаде». Его дворцы были не только красивыми, но и комфортными для проживания.

Минойская культура процветала почти до середины II тысячелетия до н. э. После 1470 года до н. э. на Крит пришли завоеватели – микенцы, жившие на материке.

Гибель цивилизации довершили землетрясения, в 1380 году разрушившие дворцы. Но память о прекрасных городах и их жителях продолжала жить в греческих мифах.

Минойскую культуру поглотила микенская цивилизация (1600–1050 годы до н. э.). Микенская Греция представляла собой несколько раздробленных царств, соперничавших между собой. Ее города были хорошо укреплены и окружены толстыми стенами. Микенское искусство изображало в основном сцены военных сражений.

В каждом городе властвовал один правитель – ванакт (государь, господин). Ему подчинялись лавачет (главнокомандующий), чиновники, а также все остальное население: зодчие, столяры, плотники, оружейники, механики, кораблестроители, ювелиры, кузнецы по серебру и золоту. Каждый получал за свой труд натуральные продукты, так как ни рыночной торговли, ни денег не существовало.

Глиняные таблички, найденные археологами, свидетельствуют о большой роли религии в микенском обществе. Одна из таких табличек перечисляла дары, которые подносились богу Посейдону: мед, вино, сыр, четыре барана и бык (все это пошло на ритуальное пиршество).

Расцвет микенской цивилизации пришелся на XIV–XIII века до н. э. В соседние страны вывозились оливковое масло, лен, шерсть, мечи и кинжалы из бронзы, керамическая посуда (рис. 39). Гомер говорил о микенцах: «То было сильнейшее поколение смертных, какое рождала земля, воинственный народ».

Рис. 39. Амфора из Микен. Начало XIV века до н. э.

В 1250–1190-х годах микенская цивилизация исчезла. Ученые не смогли определить, что погубило ее. Возможно, тут было несколько причин, и среди них – нашествие дорийских племен из Центральной Европы и какие-то природные катастрофы. Люди покинули свои дворцы и ушли на другие земли, а дорийцы превратили некогда величественные дворцы в стойла для скота.

От микенской цивилизации остались руины дворцов, гробницы, керамические изделия, глиняные таблички, а также мифы и легенды, дошедшие до наших дней.

Упадок микенской цивилизации с ее великолепными дворцами, высокоразвитым искусством и письменностью привел к снижению культурного и экономического уровня Греции, которая вернулась к родоплеменному устройству общества. Этот период получил название гомеровского (XI–IX века до н. э.), его именовали также «темными веками». В это время Греция в своем развитии была отброшена на несколько столетий назад. Дворцы, покинутые обитателями, стояли пустыми. Люди селились в деревянных или сложенных из необожженного кирпича домах. От этих построек не осталось и следа, в то время как остатки строений более ранних времен дошли до наших дней. Упадок переживало искусство, ремесло, торговля. Гомеровская община (демос) существовала полностью обособленно от соседей, и ее хозяйство имело натуральный характер. Интересно, что в это время люди почти не занимались торговлей, и все необходимое добывали морскими грабежами. Так, Ахилл в поэмах Гомера беззастенчиво похваляется, что, сражаясь на море и на суше, разорил 21 город, а Телемах гордится награбленным добром, добытым его отцом, Одиссеем. Но пределы Эгейского моря даже самые смелые пираты не покидали. И потому молва населяла соседние страны (Италию, Сицилию, Причерноморье) страшными существами вроде циклопов и сирен.

Гомеровскую сменила архаическая Греция (VIII–VI века до н. э.). В этот период началось интенсивное экономическое и социально-политическое развитие страны. Из родовых общин формировались полисы, ставшие главными ячейками не только государства и общества, но и культуры страны.

В архаическую эпоху изменению подверглись все стороны жизни. Развивалось сельское хозяйство, ремесленное производство. Повсеместное распространение получили железо и сталь, из которых изготавливалось множество новых видов оружия, орудия труда и другие предметы. Совершенствовалось кораблестроение, что способствовало установлению торговых связей с соседними государствами. Для облегчения расчета при обмене товаров появились монеты. В VII веке до н. э. их начали чеканить в Лидии и Греции, на острове Эгина, а затем и во многих греческих городах. На серебряных монетах чеканились изображения богов и их символов. Так, сова символизировала Афину, молния, скипетр, орел – Зевса, трезубец – Посейдона, лебедь, лира, треножник – Аполлона.

Необыкновенный расцвет переживала и греческая культура. Именно в это время практически полностью сложилась своеобразная религиозная система, воспринявшая многие образы и сюжеты из мифотворчества прежних эпох. Греческие мифы стали неисчерпаемым источником вдохновения для скульпторов, живописцев, зодчих, поэтов и философов. Строились новые храмы, при которых жили оракулы, передающие людям волю богов. Широкую известность получили храмы Зевса в Додоне (Эпир), Аполлона в Дельфах (Фокида) и Аполлона в Дидимах (недалеко от Милета), Посейдона (рис. 40) и Деметры в Пестуме.

Рис. 40. Храм Посейдона в Пестуме. VII–VI века до н. э.

Дальнейшее развитие греческая мифология получила в классический период (V–IV века до н. э.), когда религия стала органической частью древнегреческой культуры. Сложившаяся еще во времена архаики, мифология стала той основой, от которой шли разработки художественных образов сильных, мужественных и отважных людей, способных выступить против сил природы и самих богов. С мифами была тесно связана удивительная греческая литература V–IV веков до н. э., которая поражает современного читателя.

В эпоху классики почитание главного божества в каждом конкретном полисе сопровождалось торжественными шествиями со статуей этого бога, а также другими праздничными мероприятиями. Перед храмом проходили церемонии жертвоприношений, причем боги получали лишь внутренности животных, а мясо греки съедали сами во время пиров. На праздниках устраивались мистерии, где представлялись сценки из жизни богов, а также проводились соревнования атлетов.

В Афинах организовались панафинеи в честь богини-покровительницы города, дионисии – в честь бога виноградарства и растительности Диониса; Олимпийские празднества, посвященные главному божеству, Зевсу. В Дельфах проходили пифийские празднества в честь Аполлона, а в Коринфе – истмийские в честь бога морей Посейдона (рис. 41). Сначала они имели местное значение, а затем стали общегосударственными. Каждый из праздников устраивался один раз в четыре года, т. е. ежегодно жители страны принимали участие в этих торжествах. Как и в архаический, в классический период жители Греции уделяли большое внимание храмовому строительству. В честь героев строились скромные герооны, а главным богам посвящались огромные храмы, поражающие своим великолепием. Храм божества, покровительствующего городу, располагался в Акрополе – центре города, куда вела дорога, по которой во время праздников проходили процессии с торжественными жертвоприношениями. В зале большого храма устанавливалась статуя главного божества – Афины (рис. 42), Зевса (рис. 43), Посейдона, Геры, Аполлона, Артемиды (рис. 44) и др. Во втором помещении хранились вещи, предназначенные для культовых церемоний, а также храмовые сокровища.

Рис. 41. Посейдон. Около 470 года н. э.

Рис. 42. Афина, опершаяся на копье. Рельеф. Ок. 460 года до н. э.

Рис. 43. Голова Зевса из Кирены. Середина V века до н. э.

Рис. 44. Артемида Версальская. IV век до н. э.

К середине IV века до н. э. греческий полис исчерпал возможности дальнейшего развития. Кризисом были охвачены все политические и социально-экономические структуры. Не лучшие времена переживала и культура. В таком же положении в это время находилась и Персидская держава, и это сыграло определенную роль. Кризис греческого полиса и древневосточного общества мог быть преодолен только при создании совершенно новых структур, сочетающих черты и греческие, и восточные. Так, в конце IV века появились эллинистические государства, образовавшиеся после распада империи Александра Македонского и переставшие существовать в середине II–I веке до н. э. в результате завоевания их Римом (на западе) и Парфией (на востоке). Эллинизм способствовал взаимному обогащению греческой и восточных культур. В мифологии Древней Греции появились сюжеты и образы, ранее существовавшие лишь в сказаниях и легендах Древнего Востока, а некоторые греческие культы получили распространение во многих эллинистических государствах.

Источников, знакомящих нас с греческими мифами, существует множество, но самым главным из них остаются «Илиада» и «Одиссея» Гомера. Слепой певец излагает мифы как нечто не вызывающее сомнений в их реальности. Живший несколько позже поэт Гесиод не просто пересказывает легенды, а сводит в единое целое мифы и генеалогии богов. Гесиода интересует в основном хтоническая мифология, и он излагает космогоническую систему, связывая ее с историей появления богов («Теогония»).

С греческими мифами знакомит классическая лирика VII–V веков до н. э., хотя здесь мифология выступает как средство для передачи чувств и переживаний личности.

Черты личностного самоощущения лирики соединились с элементами эпоса в драматических произведениях Эсхила, Софокла и Еврипида, живших и творивших в V веке до н. э. В это же время к мифологическим образам обращался автор комедий Аристофан, а в более поздние периоды и такие мастера эллинистической поэзии, как Феокрит, Мосх и Бион (IV–III века до н. э.). Источниками мифов являются гимны Каллимаха (III веке до н. э.), стихотворения Аполлония Родосского. К греческой мифологии обращался Квинт Смирнский (IV век н. э.), чья поэма «После Гомера» повествует о событиях, происходивших в период после смерти Гектора до захвата Трои, а также Нонн Панополитанский (V век), в своей поэме «Дионисовы песни» познакомивший читателя с самыми разнообразными фактами из жизни Диониса.

Важными источниками мифологии являются также сочинения Филострата Старшего и Филострата Младшего (III век), Калистрата (IV век) и др.

Произведения римских авторов, живших в I веке до н. э. – II веке н. э., также могут открыть читателю множество интересных сведений из греческой мифологии. Это Овидий, Гораций, Вергилий, Тибулл, Лукреций Кар, Апулей, Проперций, Стаций, Лукиан, Силий Италик.

Изучению мифологии помогают и труды историков, например Геродота (V век до н. э.), Полибия (III–II до н. э.), Тита Ливия, Диодора Сицилийского, Дионисия Галикарнасского (I век до н. э.). К мифам обращался географ Страбон (I век н. э.), а также археолог Павсаний (II век н. э.), путешествовавший по Греции и описывавший ее памятники. Чтобы сделать свои рассказы более выразительными, Павсаний использовал самые разнообразные греческие легенды.

Греческая мифология занимала умы знаменитых философов: стоика Луция Аннея Корнута (I век н. э.), Плутарха (I–II век н. э.), Атенея (III век н. э.). Прекрасную классификацию богов составил Цицерон (I век до н. э.).

Примерно в V веке до н. э. в Греции появились собиратели мифов – мифографы. Среди них были такие известные личности, как софист Гиппий, историки и философы Геродор Гераклейский, Асклепиад Трагильский, Анаксимен Лампсакский, Гераклид Понтийский и др. Дионисий Самосский тщательно изучил трагические мифы и составил генеалогические таблицы, а ученик Аристотеля Палефат написал сборник мифологических рассказов «О невероятном».

Можно назвать имена мифографов более поздних времен. Это Каллимах, Истр, Филостефан, Аполлодор Афинский (II век до н. э.), Антонин Либерал (I век до н. э.) и др.

Огромный интерес для исследователей и читателей представляют сочинения трех собирателей греческих мифов, живших в VII веке, известных как ватиканские мифографы. Их произведения представляют собой систематизированный обзор античной мифологии, изобилующий множеством разнообразных вариантов.

Пантеон греческих богов

Древние греки разработали своеобразную мифологическую систему, совершенно непохожую на те, которые существовали в странах Древнего Востока. По их понятиям, боги – это могущественные существа, способные помочь человеку или покарать его, но и божество не всевластно, оно вынуждено подчиняться силе, стоящей над ним, т. е. судьбе.

Боги Древней Греции близки человеку, они обязаны помогать ему, а не использовать лишь во благо себе. Греческие божества могут вступать с людьми в брак, в результате чего на свет появляются герои, полулюди-полубоги, способные совершать героические подвиги и уничтожать враждебных человеку существ, которыми изобилует греческая мифология. Это страшная Медуза горгона, Химера, загадочный Сфинкс, многочисленные драконы, змеи, кровожадные львы.

Свое начало греческие боги, хорошо знакомые нам по книгам и кинофильмам, ведут из космогонического мрака. Их предками были Гея-земля и Уран-небо, семейная чета, первой появившаяся из хаоса. Уран и Гея стали родителями следующего поколения богов – титанов.

От титанов Реи и Кроноса появились старшие боги: Зевс (рис. 45), в дальнейшем самый могущественный и сильный, его братья (Посейдон, властитель морей и океанов, Аид, правитель царства мертвых) и сестры (Гера, Деметра и Гестия). Гера (рис. 46), жена Зевса, богиня брака и покровительница островов Самос и Аргос. Ее помощницей и посланницей стала Ирида – богиня радуги. Деметра – богиня плодородия, благословляющая труд земледельцев и дающая жизнь всему растительному миру. Впоследствии дочь Деметры Персефона, похищенная Аидом, стала вместе с ним царствовать в подземном мире.

Рис. 45. Зевс

Рис. 46. Гера

Гестия считалась богиней жертвенного огня и пламени домашнего очага, она почиталась в каждом доме, где ей всегда оставляли у очага немного еды. Богиня также являлась покровительницей греческих городов и всего государства.

От титанов произошел и Гелиос, солнечное божество, впоследствии отождествляемое с Аполлоном. Гелиос, освещавший землю, все видел и все знал, он мог исцелять слепых, но иногда поражал слепотой зрячих, карая их за грехи. Изображался Гелиос сидящим на троне из драгоценных камней в окружении времен года.

Когда олимпийские боги делили Вселенную, Гелиоса не оказалось на месте. Он не получил ничего и вскоре был всеми забыт. Солнечный бог пожаловался Зевсу, и тот выдвинул из моря остров Родос и подарил его Гелиосу.

Один из греческих мифов рассказывает о том, как Гелиос выходит из океана на востоке и Часы в облике юных дев открывают ему небесные врата и впрягают в колесницу крылатых коней. В своей колеснице Гелиос двигался по небу и в полдень достигал зенита. Затем он направлялся к западу и завершал поездку в царство вечного мрака. Ночью Гелиос объезжал землю по океану и к утру оказывался в том месте, откуда начинался его дневной путь.

На волшебном острове Тринакрия пасутся белоснежные быки Гелиоса. Они поделены на 7 стад по 50 голов (всего 350 голов – по количеству дней греческого года). Когда Одиссей вместе со своими спутниками побывал на острове и убил несколько священных быков, Зевс по просьбе Гелиоса наказал героя, разбив молнией его корабль.

О губительности солнечных лучей рассказывает миф о Фаэтоне, сыне Гелиоса. Юноша уговорил отца разрешить ему покататься на солнечной колеснице. Внезапно кони понесли огненный экипаж прямо вниз, и Зевсу, чтобы остановить его и спасти землю, пришлось послать в Фаэтона молнию. Гибель сына так опечалила Гелиоса, что он отказался освещать мир, и лишь приказание Зевса вернуло солнце на небосвод.

У Гелиоса была сестра, богиня Луны Селена. Ее имя происходит от греческого «селас» – «блестящая, сияющая». Ночью Селена объезжала небо в колеснице, в которую были запряжены два белоснежных коня (в других мифах – быки с рогами-месяцами). Днем богиня отдыхала в океане.

Известен миф о любви Селены к юноше Эндимиону, получившему от богов дар вечной молодости и спящему беспробудным сном в пещере горы Латма в Карии. Селена родила Эндимиону 50 дочерей – такое количество недель было в греческом году. Древние греки связывали лунные фазы с изменениями лика богини и считали, что, меняя свой облик, Селена оказывает влияние на природу и человека.

В более поздних мифах Селена отождествлялась с Артемидой, Гекатой и Персефоной. Изображалась богиня с крыльями и золотым венцом. Иногда ее представляли прекрасной женщиной с горящим факелом в руке, за которой летели звезды. У Гелиоса и Селены была сестра Эос – богиня утренней зари. Каждое утро она выходила из океана и плыла по небу в колеснице, в которую были впряжены белые и розовые кони. Затем Эос останавливалась и открывала врата востока.

Старшие боги во главе с Зевсом обосновались на Олимпе, высокой горе, вершина которой покрыта снегом. Здесь же жили и младшие поколения богов. Афина, родившаяся из головы Зевса, выполняла множество функций. Под именем Афины Паллады она была девой-воительницей. Эта богиня покровительствовала городу Афины и помогала представителям различных ремесел. Символы Афины – сова, копье и шлем. Нередко ее также считали богиней мудрости.

От брака Зевса и Геры родился бог кузнечного ремесла Гефест (рис. 47). Впервые увидев уродливого и хилого ребенка, мать Гера сбросила новорожденного с Олимпа, в результате чего Гефест стал хромым. Тем не менее он вырос сильным и могучим. Одни мифы сделали женой бога-кузнеца красавицу Афродиту, богиню любви, другие – не менее красивую Хариту, богиню грации.

Рис. 47. Гефест

Существует два мифа, которые по-разному рассказывают о происхождении Афродиты. Согласно одному из них, она вышла из морской пены, согласно другому, ее родителями были Зевс и нимфа Диона.

Мальчик Эрос, сын Афродиты, стал исполнителем ее воли и посланником. Зевс хотел умертвить ребенка при рождении, но мать спрятала его в лесу, где Эроса выкормили две львицы. Символ этого божества – маленький золотой лук и стрелы, больно ранящие тех, в кого они попадают.

Верным спутником Афродиты является бог брака Гименей, его эмблема – брачный факел.

Плодом любви Зевса к нимфе Майе стал Гермес, бог дорог и торговли, вестник других богов. Он покровительствовал ворам, пастухам, атлетам, служил проводником умерших. Символом Гермеса являлся кадуцей – жезл вестника.

От Зевса и Латоны (Лето), которую преследовала ревнивая Гера, наславшая на нее ужасного дракона Пифона, на острове Делос родился прекрасный Аполлон (рис. 48) – бог света. После его рождения суровый Делос, лишенный растительности, зацвел. Аполлон был покровителем музыки и искусств, ритуальных очищений, а также божеством Дельфийского оракула. Его символами стали лук и лира.

Рис. 48. Аполлон

Богиня охоты Артемида, сестра Аполлона, покровительствовала диким животным и слыла предводительницей нимф. Изображалась она с луком, считавшимся ее символом.

Дионис (Вакх), бог вина, драматических представлений и внутренней свободы, являлся сыном Зевса и смертной женщины Семелы. Диониса почитали менады (вакханки) – женщины, находящиеся во власти священного безумия. Он был покровителем Фив и представлялся с эмблемой – виноградной лозой.

У Зевса и Геры был еще один сын – мрачный и свирепый бог войны Арес, которого всегда сопровождали сыновья Деймос и Фобос (Ужас и Страх), а также богини раздора и убийств Эрида и Энио. Арес не пользовался у греков таким же почетом и уважением, как другие боги, и даже его собственный отец, Зевс, недолюбливал сына за то, что тот постоянно затевал раздоры и радовался, видя, как льется кровь людей.

В мифологиях многих народов рассказывается главным образом о богах, а люди появляются лишь иногда, если того требует сюжетная линия легенды. В греческой мифологии тема богов не единственная, многие мифы повествуют о героях, занимающих как бы промежуточное место между богами и людьми. Некоторые из них по праву могут считаться богами, как, например, Прометей, чьи родители были титанами. Другие же оказываются самыми обыкновенными смертными. Происхождение некоторых героев неясно. Так, настоящим отцом Тезея, сына афинского царя Эгея, по слухам, являлся сам бог Посейдон.

Некоторые мифологии уделяют большое внимание сказаниям о появлении на земле человеческого рода. Обычно творцами людей становились боги (например, в египетской мифологии сотворение человека в каждом большом городе приписывалось разным богам). Большинство греческих мифов умалчивает о том, как произошло человечество, хотя некоторые источники называют его создателями Зевса и даже Прометея. Фиванцы полагали, что люди вышли из зубов дракона, посеянных Кадмом (сын финикийского царя Агенора, основатель Фив), а жители Аркадии считали себя потомками Ралсга, рожденного Землей.

Теогония Гесиода повествует о пяти веках существования людей. Еще во времена Кроноса люди, сотворенные богами, жили в золотом веке и, подобно божествам, не знали ни печалей, ни забот, ни болезней. Их существование было похоже на непрерывный праздник. Когда заканчивалась их земная жизнь, они тихо засыпали и уходили в вечность, становясь добрыми духами, которые защищали живущих и следили за порядком на земле. Выполняя волю Зевса, они наказывали грешников и вознаграждали праведников.

Следующий век, серебряный, был уже не так хорош, как золотой. Почти сто лет человек проводил в младенческом состоянии, опекаемый матерью и отцом. Став взрослыми, люди покидали свои дома, но взрослая жизнь не приносила им счастья. Они постоянно враждовали между собой и не приносили богам даров. Возмущенный таким поведением людей, Зевс поселил этот род в подземное царство, где они живут, не испытывая ни радостей, ни печалей. Затем Зевс из древесины ясеня, идущего на изготовление древков копий, сделал третье поколение. Эти люди были высокими, сильными и жестокими. Так наступил медный век, получивший свое название от металла, из которого строились дома, создавались различные инструменты и оружие. Люди медного века воевали между собой, пока не исчез с лица земли последний человек. После смерти все они отправились в царство теней.

Следующим появилось четвертое поколение, представители которого были благородными и мужественными, во многом равными богам. То был век героев. Но и эти люди отличались безрассудством и гибли на полях сражений. Они воевали за прекрасную Елену, боролись за наследство Эдипа, участвовали в других битвах. Герои, дети Зевса, после смерти поселились на Блаженных островах, где существовали счастливо и беззаботно.

На смену героическому пришел железный век, продолжающийся до настоящего времени. Боги постоянно посылают людям заботы и печали, и их жизнь проходит в трудах. Люди не почитают ни богов, ни своих предков, они продолжают враждовать друг с другом. В этом мире властвует зависть и злоба, вражда и подлость. Представители железного века разрушают города соседей и убивают друг друга, и потому богини справедливости и стыда давно покинули это поколение.

Такую же картину изображает и Овидий в «Метаморфозах», правда, он не включает в них поколение героев, считая их промежуточным звеном между людьми и богами.

Греческая мифология начала формироваться в первобытно-общинном строе, где люди воспринимали мир как громадную родовую общину. Свое восприятие человеческих взаимоотношений, а также представления о природных явлениях они отразили в легендах и сказаниях. С развитием общества изменялись и мифологические воззрения. Греческую мифологию принято разделять на три периода. Первый, наиболее древний, называется хтоническим, затем идут олимпийский и героический период, включающий в себя ранний и поздний этапы. Более утонченные формы героической мифологии, связанные с творчеством Гомера и Гесиода, начинают складываться с распадом общинно-родовой формации. С течением времени мифы, прежде отражавшие первобытное мышление, переходят на службу идеологии рабовладельческого полиса и используются для выражения моральных, философских, религиозных и социально-политических идей. В это же время мифология получает широкое распространение в области литературы и искусства.

Хтоническая мифология

Сознание первобытных людей воспринимало жизненный процесс как нечто хаотичное, населенное непонятными силами, наводящими ужас на человека. Окружающий мир и все его составляющие одушевлялись, а все предметы и явления представлялись как лишенные гармонии и соразмерности. Земля в этот период понималась как существо одушевленное, способное производить все, будь то небо, природа или люди.

Хтоническая мифология повествует о том, что сначала был хаос – бесконечная пустота, позднее в нем возникла Гея (Земля), дающая жизнь всему и питающая своих детей, живущих и растущих на ней. Глубоко в ее недрах родился темный и мрачный Тартар – бездна, пронизанная непроглядной тьмой. Вслед за Геей из хаоса появился Эрос (Любовь), Эреб (Тьма) и Нюкта (Ночь). Слившись, эти трое породили Воздух и День.

Нюкта стала матерью Танатоса (Смерти) и Гипноса (Сна). Среди ее детей – Страдание, Обман, Раздор. Последнее божество женского рода породило силы, способные оказывать влияние на судьбы людей. Это Сражение, Убийство, Голод и др.

Среди детей Геи были Уран (Небо), Море и Горы. Соединившись с Морем, Гея родила множество морских существ.

В браке Урана и Геи появилось новое поколение божественных существ, от которых и пошли олимпийские боги. Гея и Уран стали родителями титанов, циклопов и сторуких. Особенно страшными выглядели последние, имевшие по 100 рук и 50 голов. Уран заточил своих детей в недра земли, и Гея, возмущенная этим, вступила в заговор со своим младшим сыном Кроносом (богом времени). Тот оскопил Урана с помощью серпа. Из крови Урана родились такие существа, как эринии (фурии), гиганты и нимфы, а из пены, окружавшей бога, вышла Афродита. Эринии имели облик отвратительных окровавленных старух с собачьими головами и с извивающимися змеями в волосах. Они следили за тем, чтобы никто не нарушал уставов земли, и сурово наказывали всех нарушителей.

От Геи и Тартара родился стоглавый Тифон (по другим источникам, его матерью была Гера, ударившая ладонью по земле и получившая от нее волшебную силу).

Греческая мифология изобилует фантастическими животными. От Тифона и Ехидны произошли такие чудовища, как страж Аида Цербер, собака Орф, Лернейская гидра, трехголовая Химера, змеи, изрыгающие пламя, львицы, Сфинкс, убивающая людей, не способных разгадать ее загадки. От союза Орфа и Ехидны появился Немейский лев.

Особенно значительная роль отводилась змеям и драконам, которых представляли в виде покрытых чешуей рептилий с горящими зловещим огнем глазами. Эти существа являлись носителями враждебных человеку сил, но иногда в образе змеи почитались боги, например Афина Паллада. В ее храме на Акрополе в Афинах жрецы держали священную змею.

Хтоническая мифология отводила большую роль собаке. В ранние периоды человеческие души представлялись в виде этих животных. С волком был связан Аполлон, в образе волка почитался и Зевс Ликейский в Аркадии. Важное место занимал культ быка и коровы. На Крите верховное божество представлялось именно в виде быка. Облик коня имел Посейдон. Один из древнейших мифов рассказывает о его браке с Деметрой, представленной лошадью.

От Геи и Урана родился не только сын Кронос, но и дочь Рея. Так появилось второе поколение богов. История Кроноса и Реи повторяет историю Геи и Урана: сын Кроноса, спасенный матерью, вырос и восстал против отца. Нередко Рея отождествлялась с Геей-землей и трактовалась как великая богиня-мать. Центром культа Реи являлся город Эвлевсин, находившийся рядом с Афинами.

На ранних стадиях, когда главным занятием людей было собирательство и охота, сознание человека было ограничено чувственным восприятием. На видимые вещи и явления, которые одушевлялись, переносились функции, свойственные общинно-родовой формации. Оживляемые сознанием предметы в то же время не теряли своих материальных качеств и становились фетишами. Фетиш для древних – воплощение магической силы, власти демонов.

Такое понимание распространялось на все вещи и явления, окружающие человека. Например, Зевс, занимавший центральное место в мифологии позднейшего периода, первоначально почитался лишь в Сикионе (Пелопоннес) в виде пирамиды из камня, а на Ликейской горе в Аркадии поклонялись Зевсу в виде колонны.

Богиня Гера в Фескпиях (Беотия) представлялась обрубком дерева, а на острове Самос – куском доски. Подобный облик имели и другие боги, например Аполлон (пирамида), Лето (полено).

Хотя образы богов развивались на протяжении всей истории существования греческой мифологии и Зевс, Гера, Афина Паллада, Аполлон, Афродита и др. имели в поздние эпохи совершенно иной облик, фетишистские представления продолжали существовать даже в период расцвета греческой цивилизации. Пример тому – Дельфийский омфал, «пуп земли». Один из хтонических мифов повествует о том, как Рея, спасавшая своего новорожденного сына Зевса от кровожадного супруга Кроноса, спрятала малыша, а вместо него отдала мужу камень, завернутый в пеленки (рис. 49). Кронос проглотил его. Извергнутый богом камень оказался в Дельфах. Его почитали как величайшую святыню, заворачивали в дорогие ткани, натирали благовониями.

Рис. 49. Рея отдает Кроносу завернутый в пеленки камень

В мифах о Дионисе упоминались виноградная лоза и плющ, кипарис связывался с заупокойным культом, а в легендах об Аполлоне, Геракле и Дионисе принимал участие платан. Тополь воспринимался как символ мрака и печали, а лавр воплощал свет и исцеление от болезней. Последний встречается в мифах об Аполлоне, в то время как могучий дуб – дерево верховного божества, Зевса.

Фетишистские воззрения переносились и на самого человека, а также на отдельные части его организма. Так, в одном из мифов рассказывается, как оторванная голова Орфея, растерзанного вакханками, приплывает по морю к острову Лесбос, где она творит чудеса и пророчествует. Глаза горгоны Медузы способны превратить все вокруг в камень, а из зубов дракона рождаются родоначальники фиванских царей (спарты).

Фетишизм распространялся не только на отдельного человека, но и на всю общину, по представлениям древних, ведущую начало от отдельного животного или даже предмета. Считалось, например, что мирмидоняне ведут свой род от обычных муравьев.

С воцарением на Олимпе Зевса, заставившего Кроноса извергнуть своих братьев и сестер, проглоченных им, хтоническая мифология завершается. Зевс победил титанов, гигантов и чудовищ. Старых божеств сменили новые, совершенные боги, но память о древнейшем периоде продолжает существовать в виде таких деталей, как совиные глаза Афины или воловьи у Геры. О ранних временах матриархата в героической мифологии напоминают образы воинственных амазонок, а также истории о браках богов с людьми (супружество Афродиты и Анхиса, Кирки, дочери Гелиоса, и Одиссея и т. д.).

Миф о происхождении мира и богов (космогония и теогония)

Миллионы лет назад все вокруг заполнял хаос, который существовал всегда. В его безжизненной глубине зародилась Земля – Гея, а затем появилось Небо – Уран. Глядя на Гею, Уран заплакал от счастья. На землю полилась живительная влага, и вскоре она покрылась цветами и деревьями. Дожди заполнили впадины и русла, образовались озера и бурные реки.

От брака Геи и Урана родилось множество детей, но многие из них были так страшны, что не радовали своих родителей. Огромные великаны, они имели по пятьдесят голов и сто рук и потому назывались сторукими (гекатонхейерами). Уран заключил сторуких в недра земли, чтобы не видеть их никогда больше.

Затем у божественной пары родились и другие дети, и они также не понравились отцу. Они были огромного роста и имели во лбу единственный, горевший свирепым огнем глаз. Вскоре и эти дети, названные циклопами, отправились в недра земли вслед за сторукими.

Земля-Гея содрогалась под тяжестью чудовищ и протестовала против решения своего супруга. А вскоре у нее родились новые дети: шесть сыновей и шесть дочерей – титанов, великанов громадного роста.

Со временем на земле установился порядок. Днем на небо поднималось солнце, а ночью загорались звезды. Птицы радостно пели над зеленой цветущей землей.

Но такое положение не устраивало Гею, которая тяжко страдала оттого, что в ее недрах находились страшные великаны. Она уговаривала своих детей-титанов устроить против Урана заговор и оскопить его. Но титаны боялись выступать против сильного и властного Урана, и лишь Кронос согласился пойти на это злодеяние. Он восстал против своего отца и захватил власть в свои руки.

Кронос правил миром, но не было ему покоя. Титан страшился, что когда-нибудь его дети поступят с ним так же, как он поступил с Ураном. Поэтому Кронос проглатывал своего ребенка, стоило тому только появиться на свет.

Так в его чреве очутились два сына и три дочери. Но когда родился последний, Зевс, жена Кроноса Рея решила спасти малыша. Она спрятала его в пещере на острове Крит, а мужу подсунула камень, завернутый в пеленки. Тот ничего не заметил и проглотил его.

Маленького Зевса на Крите растили нимфы, которые поили его молоком волшебной козы Амалфеи. Когда Зевс вырос, он решил вернуть своих братьев.

Он тайно подсыпал Кроносу в чашу рвотное средство, и когда титан выпил его, то изрыгнул из своего чрева братьев Зевса, Посейдона и Аида, и его сестер, Геру, Деметру и Гестию.

Братья и сестры предложили Зевсу свергнуть титанов. Много лет боги сражались с ними, но никак не могли победить, так как силы их были равными. Тогда Зевс решил призвать себе на помощь сторуких великанов и циклопов и освободил их из недр земли. Циклопы выковали для братьев волшебное оружие: громы и молнии для Зевса, трезубец для Посейдона, невидимый шлем для Аида.

С горы Олимп на головы титанов Зевс начал метать молнии и громы. Ему помогали сторукие, бросавшие на головы противников куски скал. Вокруг стоял такой страшный грохот, что, казалось, земля расколется на части.

В конце концов богам удалось одержать верх над титанами, которых заточили глубоко в Тартар. Чтобы титаны не смогли освободиться, Зевс поручил сторуким великанам сторожить ворота Тартара.

Тогда рассерженная Гея наслала на Зевса своего ужасного сына – стоглавого змея Тифона. Из его многочисленных пастей извергалось пламя, он рычал так страшно, что боги в испуге попрятались, и лишь Зевс смело выступил против Тифона. Зевс сжег своими молниями головы чудовища, а его тело забросил на остров Сицилию, где придавил горой Этной. С этих пор из жерла Этны время от времени вырывается дым и пламя. Это Тифон пытается вырваться на свободу.

А Зевс стал правителем всего мира и с вершины Олимпа руководил всеми богами и людьми.

Олимпийская мифология

С победой патриархата на земле Древней Греции в мифологии появляются новые боги, и хотя они имеют антропоморфный облик, некоторые черты той эпохи, когда люди поклонялись предметам-фетишам и животным, продолжают сохраняться в легендах. Так, в мифе о похищении Европы Зевс превращается в быка, чтобы украсть финикийскую царевну и вступить с ней в брак на острове Крит.

Главным божеством в этот период становится Зевс, называемый «царем богов и людей». Он победил титанов и Кроноса и стал главой олимпийской общины.

Если во многих восточных мифологиях верховное божество практически не имеет недостатков, то Зевс, как и любой человек, не идеален и напоминает земных царей, мстительных, коварных, властных.

Но, несмотря на все свои недостатки, Зевс поддерживал на земле порядок. Он следил за соблюдением клятв, обычаев, обрядов, поэтому боги и люди называли его Учредителем, Оградителем, Скипетродержцем и т. п. На земле Греции существовало множество храмов, посвященных Зевсу, и самый крупный из них, Олимпион, стоял в Афинах.

Защитник всего живого, бог являлся и грозной карающей силой. Он приковал Прометея к скале за то, что тот, желая помочь людям, украл у Гефеста огненную искру. Несколько раз Зевс уничтожал человечество за его грехи, пытаясь создать более совершенный род людей. Он наслал на землю потоп, и в результате этой страшной катастрофы в живых остался лишь сын Прометея, Девкалион, и его жена Пирра. Зевс уничтожил и атлантов, возгордившихся и переставших почитать его и других богов.

Зевс был женат на своей сестре, Гере. Такие родственные браки свойственны многим мифологиям, восходящим к периоду общинно-родового строя. Так, братьями и сестрами были многие супружеские пары в египетских мифах (Шу и Тефнут, Нут и Геб, Осирис и Исида).

Брак Зевса с Герой долго был тайным, и лишь через 300 лет бог объявил Геру своей законной женой и царицей Олимпа. У этой пары было четверо детей: бог войны Арес, бог-кузнец Гефест, богиня юности Геба и Илифия, покровительница рожениц.

Существует миф, рассказывающий о том, что Гера долго не соглашалась стать женой Зевса, и тому пришлось пойти на хитрость. Он вызвал страшную бурю и, приняв облик кукушки, прилетел к ногам Геры, сел у ее ног, как будто искал защиты от ветра, дождя и холода. Богиня подняла птицу и отогрела ее у себя на груди. Тогда Зевс принял свой обычный облик. Гера, тронутая столь оригинальным способом признания в любви, согласилась стать женой бога. Изображается она обычно со своими атрибутами – диадемой, покрывалом, кукушкой и павлином.

Как и Зевс, Гера повелевала силами природы, а люди обращались к ней с молитвами о дожде и щедром урожае. Она покровительствовала браку и супружеской любви, посылала семьям многочисленное потомство и помогала богиням и смертным женщинам во время родов. Центрами культа Геры были города Аргос и Микены.

Хотя Гера и являлась покровительницей браков, ее супружеская жизнь не была безоблачной. Богиня постоянно ссорилась с изменяющим ей Зевсом, противоречила ему и стремилась настоять на своем, если не силой, то хитростью и коварством. Как-то раз, уговорив Посейдона помочь ей, Гера попыталась отстранить Зевса от власти. Заговор не увенчался успехом, и Зевс, узнавший об этом, сковал богиню золотыми цепями и подвесил между небом и землей с тяжелыми наковальнями на ногах.

Необыкновенно мстительная и ревнивая Гера постоянно преследует всех возлюбленных своего мужа. Она превратила Ио в корову, Каллисто – в медведицу. Гера погубила Семелу, мать Диониса, задержала роды у Алкмены, матери Геракла. Геракла богиня люто ненавидела, впрочем, как и других незаконных сыновей Зевса. Именно благодаря Гере, постоянно чинившей ему препятствия, Геракл и совершил двенадцать подвигов, прославив свое имя, которое и переводится как «прославившийся благодаря Гере».

В период Троянской войны Гера всячески помогала противникам Трои. Зевс не разрешал богам вмешиваться в эту войну, и, чтобы усыпить его бдительность, Гера отправилась к супругу в волшебном поясе Афродиты, придававшем той, кто его носил, неотразимую красоту. Усыпив очарованного Зевса ласками, Гера смогла осуществить свои замыслы.

Непостоянный и любвеобильный Зевс имел множество возлюбленных, среди которых были богини, нимфы и обычные женщины, родившие богу множество детей. От Деметры у Зевса была дочь Персефона, от Латоны – Аполлон и Артемида, от Майи – Гермес. Мнемосина родила ему девять муз, Эвринома – харит (богинь красоты и женственности), Фемида – гор (богинь времен года) и мойр (богинь человече-ской судьбы), и этот список можно продолжить.

Очень часто Зевсу приходилось изменять свой облик, чтобы оказаться рядом с возлюбленной. Европе он явился в виде быка, Леде – в образе лебедя, а к Данае пришел золотым дождем. Представители греческой аристократии хотели, чтобы их почитали как потомков богов, поэтому и появилось множество мифов о связях Зевса со смертными женщинами. Так, от Зевса Европа родила Миноса и Радаманфа, Алкмена – Геракла, Леда – диоскуров и Елену, Даная – Персея и т. д. Зевс – необыкновенно заботливый отец, он не забывал о своих детях и всегда покровительствовал им. Многие из них совершали героические подвиги и были удостоены славы и бессмертия.

Если Зевс властвовал над всем миром, его брат Посейдон управлял морским царством. Это был бог океанов, морей и землетрясений. Он укрощал диких лошадей, покровительствовал мореплавателям. Изображался Посейдон с трезубцем, дельфином и конем.

Для греков, живших в окружении морской стихии, Посейдон был очень важным и глубоко почитаемым богом. Ударив своим трезубцем, он мог вызвать шторм, бурю, землетрясение. Этот бог обладал бурным темпераментом и тяжелым характером, он принимал участие в заговоре против Зевса и заставил Одиссея много лет скитаться по морям, преследуя его за ослепление своего сына, циклопа Полифема. Почти во всех греческих городах, располагавшихся на берегу моря, стояли храмы и святилища Посейдона. Ему греки посвятили и свои истмийские игры.

Посейдон жил в роскошном дворце на морском дне, и его власти подчинялись все морские обитатели: животные, фантастические чудовища, океаниды, нереиды и их отец Нерей, божество, обладавшее даром предвидения, а также вещий Протей, способный постоянно менять свой облик.

Женой Посейдона была морская богиня Амфитрида, но, кроме нее, бог имел множество возлюбленных, ставших матерями его детей, среди которых был знаменитый герой Тесей, гигант Антей, циклоп Полифем, Тритон – странное существо, похожее одновременно и на рыбу, и на человека.

В подземном царстве (рис. 50) властвовал третий брат Зевса – страшный Аид. В некоторых мифах он отождествляется с самим Зевсом, и его называют «Зевсом преисподней». В греческой мифологии практически нет сказаний, в которых Аид является центральным героем, единственное исключение составляет легенда о похищении дочери Деметры, Персефоны.

Рис. 50. Царство Аида. Рисунок на вазе

Помощниками Аида были ужасные эринии, богини мести и проклятия, Танатос, божество смерти, и Геката, богиня колдовства.

Танатос, брат-близнец бога сна Гипноса, обладал железным сердцем. Неподкупный и жестокий, он не принимал даров и не выпускал из своих объятий никого, и потому его ненавидели не только люди, но и олимпийцы. Одетый в черное, он неслышно подбирался к умирающему, отрезал у него локон и приносил его в жертву Аиду. Изображался Танатос в виде юноши с перевернутым факелом. Существует миф, повествующий о том, как Сизиф сумел заковать Танатоса в цепи, и в течение нескольких лет, пока богу не удалось освободиться, люди на земле не умирали.

Геката не всегда была богиней волшебства, мрака и ночных кошмаров. В ранние эпохи она почиталась как владычица земли, морей и небес. Она помогала людям в их домашних и полевых работах, покровительствовала охотникам, пастухам, рыболовам, воинам, а также тем, кто занимался общественной деятельностью. Геката способствовала деторождению и охраняла детей и подростков.

В дальнейшем она перестала выполнять все эти функции и превратилась в богиню колдовства. Геката повелевала призраками и тенями в подземном царстве. Люди обращались к ней, произнося тайные заклинания и совершая особые магические обряды. Геката изображалась с факелом в руках и змеями в волосах. В сопровождении страшных собак и уродливых ведьм богиня бродила по кладбищам и вызывала нечистую силу.

Некоторые греческие мифы рассказывают о том, что власть над подземным царством Геката получила не сразу. Она подарила волшебные румяна Европе, и в девушку влюбился Зевс. Разъяренная Гера начала преследовать Гекату, и та, чтобы укрыться от ревнивой богини, облачилась в погребальные одежды, после чего стала считаться нечистой. Зевс приказал ей очиститься, искупавшись в водах Ахерона, реки подземного мира, и с этих тех пор Геката стала богиней в царстве Аида.

Культ Аида не пользовался у жизнелюбивых греков большой популярностью, поэтому святилищ и храмов, посвященных ему, существовало немного.

Подземный мир, которым правил Аид, находился глубоко под землей. Его охранял страшный трехглавый пес Цербер. Души праведников попадали на елисейские поля (поля блаженных), а грешники оказывались в темной бездне – Тартаре. По подземному царству протекали водные потоки: Лета – река забвения, Коцит – река скорби, а также ледяной Стикс и огненный Флегетон. Существовала еще и река плача – Ахерон. По ней лодочник Харон (рис. 51) перевозил души умерших во дворец Аида. Сыновья Зевса – Минос, Радаманф и Эак, сидя у трона своего властителя, вершили суд. Выразительная картина подземного царства из греческой мифологии оказала большое влияние на представления христиан о загробном мире. Так, в знаменитой «Божественной комедии» Данте, рассказывающей о путешествии в Ад, можно увидеть ландшафты, присутствующие в легендах об Аиде.

Рис. 51. Перевозчик Харон. Рисунок на вазе

С давних времен на земле Древней Греции был широко распространен культ Деметры, сестры Зевса, богини плодородия и покровительницы сельского хозяйства. Центром ее культа являлся город Элевсин, где ежегодно устраивались Элевсинские мистерии, представлявшие сцены из жизни Деметры и ее дочери Персефоны.

О хтоническом происхождении Деметры говорит уже ее имя, означающее «мать-земля». Изображалась эта богиня с факелом и колосом пшеницы. Она научила людей сеять и собирать урожай, подарила им первые пшеничные зерна. К ней обращались с молитвами об урожае и богатстве. Мужем Деметры был бог земледелия Иасион, почитаемый на острове Крит. От него богиня родила Плутоса – божество изобилия.

С именем Деметры был связан и широко распространенный греческий миф о Персефоне, похищенной Аидом. В этой легенде отразились представления греков о смене времен года. Подобные сказания существовали и в других мифологиях, например, начало и окончание сезона засухи объяснял египетский миф об удалении Тефнут в образе львицы в Нубийскую пустыню.

Миф о Деметре и Персефоне

У Зевса и Деметры была юная дочь Персефона, такая прекрасная, что увидевший ее мрачный Аид влюбился в девушку и решил похитить ее. Однажды Персефона собирала цветы на берегу океана. Внезапно она увидела необычный цветок, лепестки которого излучали яркий свет и источали вокруг себя чудесный аромат, наполнявший не только небо и землю, но и морские глубины. Удивленная девушка подошла поближе, наклонилась и сорвала цветок. Но не успела она это сделать, как перед ней раскрылась земля и из ее недр вылетела колесница, запряженная черными конями. Управлял ими Аид. Он подхватил Персефону и увез в свое темное царство.

Деметра, обнаружив исчезновение дочери, отправилась на ее поиски. Она расспрашивала всех, кто встречался на ее пути: птиц, зверей, людей и богов. Но никто не мог указать ей, где искать Персефону. Много дней бродила по земле богиня. Колючие кустарники порвали ее одежду и исцарапали тело, густые и прекрасные волосы покрылись дорожной пылью, а колосья, которые Деметра держала в руках, высохли.

Видя печаль Деметры, сжалился над ней Гелиос, которому с неба было все хорошо видно. Он рассказал ей о том, что случилось с Персефоной. Рассердилась Деметра на богов, не воспрепятствовавших похищению дочери, ушла далеко в горы и спряталась в пещеру.

А на полях тем временем увяли посевы, оставленные без попечения Деметры. Вскоре вся земля превратилась в безжизненную пустыню. Лишенные пищи люди умирали тысячами, а оставшиеся в живых были заняты поисками пропитания. Они перестали обращать внимание на богов и приносить им свои дары. Пришлось Зевсу обратиться к Аиду и приказать ему вернуть Деметре ее дочь. Аид согласился, но, перед тем как отправить Персефону на землю, уговорил ее съесть несколько зерен волшебного граната. Так он навсегда связал красавицу с подземным миром. Ежегодно Персефона на три месяца возвращается к Аиду, а ее мать в это время горюет и плачет. А вместе с ней печалится вся природа. Облетают с деревьев листья, вянут цветы и травы, пустеют поля и сады.

Но вот Персефона приезжает к матери, и все вокруг вновь оживает. Радостная Деметра помогает земледельцам и раздает людям свои щедрые дары.

Одна из самых знаменитых и почитаемых богинь Греции – Афина (рис. 52), воинственная дева, славящаяся своей мудростью и справедливостью. Она считалась покровительницей ремесел и города Афины, который являлся центром ее культа. Ежегодно в августе здесь устраивались панафинеи, празднества в честь богини. Греческие атлеты, актеры и поэты проводили на нем свои состязания.

Рис. 52. Афина

Чудесным было само рождение богини, появившейся из головы Зевса в полном вооружении. Произошло это потому, что Зевс проглотил свою беременную возлюбленную, богиню разума Метиду, услышав от вещих мойр, что у нее может родиться сын, который превзойдет силой отца и отнимет у него власть.

Спустя некоторое время Зевс почувствовал сильную головную боль. Он попросил Гефеста расколоть ему голову молотом, что тот и сделал. В тот же момент из головы бога появилась Афина в сверкающем шлеме. В руках она держала щит и копье.

Сильная, смелая, мудрая и справедливая Афина стала самой любимой дочерью Зевса. Она помогала ремесленникам, художникам, обучила женщин прясть и ткать, а мужчин – создавать храмы и строить корабли. Ей приписывали изобретение многих полезных предметов, в числе которых были плуг и грабли.

Богиня стала победительницей в споре с Посейдоном о том, кому достанутся Афины, и с этих пор она считалась покровительницей города. Воинственную богиню жители Древней Греции называли Афиной Палладой (хранительницей), полагая, что, если ее изображение (палладий) находится в храме, Афинам не страшны враги.

Сильная и жестокая Афина наказывала тех, кто пытался противиться ей. Она превратила ткачиху Арахну в паука за то, что девушка попыталась доказать богине свое превосходство в мастерстве.

Парис, оценивавший красоту богинь, присудил золотое яблоко Афродите, и разгневанная Афина стала преследовать троянцев на поле боя, помогая их врагам. Афина – покровительница героев, она оказывала поддержку Прометею, Одиссею, Гераклу, Ясону. Благодаря ей Персей смог победить страшную горгону Медузу. Он подарил своей покровительнице голову Медузы, и богиня прикрепила ее на щит.

Среди красивых и прекрасно сложенных олимпийцев явно выделялся своим внешним уродством Гефест, бог кузнецов и покровитель других ремесел. Изображали этого хромого и уродливого обитателя Олимпа с молотом в руках.

Несмотря на непривлекательную внешность, греки очень ценили Гефеста и возводили в его честь храмы и святилища.

Существует несколько мифов, которые по-разному повествуют о появлении Гефеста на свет. В одних говорится, что бог-кузнец был сыном Зевса и Геры, в других – что Гера произвела его на свет без участия супруга, решив отомстить ему за рождение Афины Паллады. Но все мифы сходятся в одном: увидев уродство новорожденного, мать выбросила его с Олимпа в море. Малыша подобрала дочь Нерея Фетида и вырастила его в подводном гроте. В дальнейшем Гефест отомстил своей жестокосердной матери, послав ей чудесный трон. Гера села на него, но встать не смогла: волшебное кресло оказалось хитрой ловушкой. Лишь после того, как богиня дала обещание публично признать его своим сыном, Гефест освободил ее.

Помирившись с Герой, Гефест поселился на Олимпе. Он выстроил богам дворец, а себе оборудовал кузнечную мастерскую, в которой создал множество полезных и красивых вещей. Зевсу он сделал эгиду и скипетр, богу сна Гипносу – трон, Гелиосу – корону и колесницу, Артемиде – колчан, лук и стрелы, а Аполлону – стрелу, которая всегда попадала точно в цель. Бог изготовил также медных быков, охранявших золотое руно. Но, несмотря на покладистый нрав и необыкновенное мастерство, Гефест часто попадал в неприятные ситуации. Однажды он вмешался в спор родителей и принял сторону Геры, за что Зевс вторично сбросил его с Олимпа. С тех пор бог захромал уже на обе ноги. Он создал из золота двух рабынь, которые помогали ему ходить. Женой бога-кузнеца была прекрасная Афродита, легкомысленная красавица, которая постоянно обманывала своего супруга.

Важное место в греческом пантеоне богов занимал Аполлон (рис. 53) – бог ритуальных очищений, музыки и пения, покровитель искусств и предводитель муз. Этот бог наделен и другими важными функциями, он прорицатель и стреловержец, воплощение солнечного света, а также целитель и защитник от болезней. Древние греки высоко чтили Аполлона, они возводили в его честь храмы и раз в четыре года устраивали в Дельфах пифийские празднества, по своему размаху и значимости уступавшие лишь олимпийским.

Рис. 53. Аполлон, изливающий жертвенное вино

Появление Аполлона на свет драматично. Матерью бога и его сестры Артемиды была Латона (Лето) – богиня ночной темноты, возлюбленная Зевса. Когда ей подошло время рожать, ревнивая Гера попросила Гею не давать Латоне пристанища. По воле Зевса из моря появился плавучий остров Астерия (Делос), на котором измученная богиня нашла кров. Но и здесь Латона девять дней и ночей не могла родить, так как коварная Гера не пускала на остров свою дочь Илифию, богиню родов. В конце концов Илифия все-таки ступила на Делос, и в тот же момент в мире появились Аполлон и Артемида.

Греки сложили об Аполлоне множество мифов. Сначала он был всего лишь богом пастухов. Позднее Пан (лесное божество) наградил его даром прорицания. В юности Аполлон победил преследовавшего Латону змея Пифона (рис. 54), которого убил стрелами, выпущенными из серебряного лука. На горе Парнас в Дельфах он основал святилище, в котором прорицательница-пифия от имени богов предсказывала желающим судьбу, восседая на треножнике, покрытом шкурой Пифона.

Рис. 54. Змей Пифон преследует Латону с детьми.

Вместе с Артемидой Аполлон расправился с великаном Титием, который попытался обесчестить Латону. Брат и сестра убили с помощью своих стрел детей Ниобы, хвалившейся многочисленным потомством и потому считавшей себя выше Латоны.

Покровителем музыки и искусств Аполлон стал лишь после того, как на Олимпе появился Гермес, отдавший ему кифару (струнный музыкальный инструмент, предшественник гитары) в обмен на кадуцей (палка, обвитая двумя змеями, – жезл вестника) и власть над стадами. Так Аполлон из бога-пастуха превратился в предводителя муз.

Чтобы отомстить за смерть своего сына Асклепия (бога врачевания) (рис. 55), пытавшегося воскресить всех умерших, Аполлон перебил циклопов, ковавших Зевсу его молнии. В наказание Зевс заставил его семь лет пасти стада фессалийского царя Адмета.

Рис. 55. Асклепий

Аполлону не чужды качества человеческой души, он может испытывать чувства гнева, мести, скорби и любви. Одарив троянскую царевну Кассандру вещим даром за обещание полюбить его, бог сделал так, чтобы люди перестали верить прорицательнице, когда увидел, что та не собирается выполнять свое обещание.

Как обыкновенный человек, Аполлон глубоко опечален потерей друзей Кипариса и Гиацинта. Но он никогда не забывает о своем божественном происхождении и праве вершить суд над другими. Когда сатир Марсий, вызвавший Аполлона на музыкальное состязание, проиграл, бог-победитель сурово покарал его за дерзость – снял с него кожу.

Шаловливый и коварный Эрос сыграл с Аполлоном жестокую шутку. Пустив в его сердце свою золотую стрелу, он вызвал в душе бога любовь к нимфе Дафне, которую поразил стрелой, вызывающей отвращение. Аполлон, воспылавший страстью к нимфе, стал преследовать ее, но Дафна, пытаясь спрятаться от него, превратилась в лавровое дерево. С тех пор влюбленный бог стал носить на голове венок из лавра и украшать лавровыми листьями колчан и кифару.

Широкое распространение в Древней Греции получил культ Артемиды, дочери Зевса и Латоны, сестры Аполлона. Главным ее занятием являлась охота. Артемида была покровительницей диких животных и предводительницей нимф-девственниц. Считалось также, что богиня может принести легкую и быструю смерть. Изображали ее с колчаном, луком, факелом и оленем.

Артемида строго следила, чтобы в растительном и животном мире соблюдался порядок. Как и Афина, она была богиней-девственницей. Еще в детстве она испросила у Зевса разрешение стать защитницей целомудрия. Все свое время Артемида проводила на охоте, носясь по лесам и полям со свитой нимф. Но если к ней обращались роженицы, она бросала все свои дела и спешила к ним, всегда помня о том, что ее матери во время родов помогали другие богини.

Артемида следила за соблюдением законности не только в мире животных и растений, но и на Олимпе. Хитростью она погубила братьев-гигантов Алоадов, собиравшихся взобраться на небо и завоевать любовь Афродиты и Геры. Артемида не знала жалости и сурово расправлялась с теми, кто перечил ей. Она послала ужасного вепря на земли калидонского царя Ойнея только за то, что не получила от него дары. Когда охотившийся Актеон случайно увидел купающуюся Артемиду (рис. 56), она превратила его в оленя, которого позднее разорвали собаки.

Рис. 56. Купающаяся Артемида и Актеон

Ахейский царь Агамемнон, убивший священную лань богини, жестоко поплатился за это. Артемида потребовала, чтобы он принес ей в жертву свою дочь Ифигению. В последний момент она подменила девушку на жертвеннике ланью, и Ифигения стала жрицей Артемиды в Тавриде. Жертвы богине должны были приносить и новобрачные перед свадьбой. Царь Адмет пренебрег этим требованием, и Артемида заполонила его покои множеством змей.

В свите Артемиды состояли нимфы, давшие обет безбрачия. Нимфу Каллисто, нарушившую это условие и ставшую возлюбленной Зевса, Артемида обратила в медведицу. По другой версии, это сделала Гера.

В олимпийской общине выделялся своей хитростью и ловкостью Гермес (рис. 57), бог торговли, дорог и удачи. Сын нимфы Майи и великого Зевса, он имел множество обязанностей, с которыми прекрасно справлялся. Пастух, вестник других богов и глашатай Зевса, проводник в царство мертвых, покровитель путешественников, атлетов, воров, бог красноречия, плутовства и обмана, он посылал людям богатство и помогал увеличить доходы. Символами Гермеса были кадуцей, с помощью которого он мог погружать в сон не только людей, но и богов, и золотые крылатые сандалии.

Рис. 57. Гермес

Такая обувь была необходима вечному путнику и богу-вестнику для выполнения многочисленных поручений олимпийцев. Гермесу поклонялись торговцы, ораторы, музыканты, а также обманщики и воры, считавшие его своим божеством. Древние греки полагали, что он охраняет дороги, и ставили на перекрестках и у обочин гермы – каменные столбы с изображением Гермеса и надписями, предупреждающими путешественников об опасностях.

Уже с младенческого возраста Гермес имел большую склонность к мошенничеству и плутовству. Покинув свою колыбель, малютка Гермес сделал из панциря черепахи и бараньих кишок первую кифару. Надежно припрятав музыкальный инструмент в своей кроватке, он отправился в Пиэрию и угнал из стада Аполлона 15 коров. Двух он принес в жертву богам, а остальных завел в пещеру, причем каким-то образом заставил животных зайти туда задом, чтобы преследователи видели следы, ведущие из пещеры.

Вещая птица подсказала Аполлону, кто похитил его скот, и тот потребовал у Гермеса вернуть его законному хозяину. Он вытащил из колыбели маленького пройдоху и отнес на Олимп, чтобы Зевс рассудил их. Хотя Гермес упорно не признавался в совершении преступления, Зевс потребовал вернуть коров Гермесу. Возможно, воришке пришлось бы сделать это, но тут он достал кифару и заиграл на ней. Восхитительные звуки так заворожили Аполлона, что он, страстно желая получить чудесный инструмент, согласился оставить коров Гермесу. С этих пор Гермес взял на себя заботу о стадах вместо Аполлона. Вместо кифары он тут же изобрел новый инструмент – рожок, который обменял на кадуцей, принадлежавший Аполлону. Довольный таким обменом Аполлон научил малыша искусству гадания.

Гермес славился не только своими проделками, но и полезными поступками. Он спас Одиссея на острове Кирки, помог Аресу освободиться из медной бочки, оказал помощь Персею, сражавшемуся с Медузой. Одно только появление Гермеса у людей и богов считалось предвестием удачи и счастья. Греки ценили его за то, что он изобрел алфавит, музыкальные инструменты, научил пастухов обращаться с огнивом. Гермес обладал магическими способностями, он умел видеть прошлое и будущее, и потому его почитали не только в древности, но и в эпоху Средневековья: к нему взывали алхимики и прорицатели. До наших дней дошли заклинания и молитвы, с которыми они обращались к могущественному богу.

Детьми Гермеса были лесные и полевые божества – Дафнис, Пан, пугавший людей своими козлиными рогами и копытами, и Силен, обладатель лошадиных ушей, хвоста и копыт.

В число самых почитаемых в Древней Греции богов входил и Дионис, сын Зевса и Семелы. Его почитали как бога растительности, виноградарства и виноделия. Также он считался божеством драмы и эмоциональной раскрепощенности. Изображался Дионис с виноградной лозой.

Культ Диониса был широко распространен на территории Древней Греции. В честь этого божества устраивались различные празднества. Участники шумных ночных шествий славили своего повелителя, особенно темпераментно это делали женщины, изображавшие менад – спутниц Диониса. Они раздирали жертвенных животных и ели сырое мясо, пугая своим неистовым поведением прохожих. В последний день гуляний зрители могли увидеть увлекательное представление. Одетые в козлиные шкуры певцы, представлявшие сатиров (лесные божества в облике полулюдей-полукозлов, сопровождавшие Диониса) (рис. 58), пели дифирамбы, славящие бога, и шуточные песни о его жизни. От дифирамбов произошла трагедия (с греческого это слово переводится как «козлиная песнь»), а от шуточных песенок идет комедия. Наибольшей популярностью пользовались Великие дионисии, проводимые в конце марта. В эпоху архаики в театре Диониса, построенном в юго-западной части афинского Акрополя, в период этого праздника драматурги устраивали состязания.

Рис. 58. Отдыхающий сатир. Около 350 года до н. э.

Диониса называли дважды рожденным, и его рождение было действительно необычным. Коварная Гера уговорила смертную женщину Семелу, возлюбленную Зевса, попросить его выйти к ней в истинном облике. Зевсу, ранее поклявшемуся священными водами реки Стикс выполнить любое желание Семелы, пришлось появиться перед ней в своем настоящем обличье. Сверкающие молнии бога зажгли жилище Семелы, и сама она погибла в огне. Но перед смертью она успела родить крошечного и слабого младенца, которого Зевс выхватил из пламени и зашил в свое бедро. Когда ребенок немного окреп, бог извлек его на свет и отдал Гермесу, а тот отнес малыша к нимфам (рис. 59) (другие мифы рассказывают, что малыша воспитывала сестра Семелы Ино). Когда мальчик немного подрос, его наставником стал Силен.

Рис. 59. Гермес передает младенца Диониса нимфам

Люди благодарны Дионису за то, что он научил их выращивать виноград, делать вино и беззаботно веселиться. Прежде чем попасть на Олимп, бог побывал в разных уголках мира, где утверждал свой культ. Существует миф, повествующий о том, как Дионис, возвращавшийся в Грецию, попал к тирренским морским разбойникам, мечтавшим продать его в рабство и получить хорошие деньги. Однако Дионису с помощью волшебства удалось освободиться от оков. Он обвил виноградными лозами паруса, а мачту опутал плющом, сам же явился перед пиратами в облике грозно рычащего льва. Насмерть перепуганная команда бросилась за борт. В море разбойники превратились в дельфинов.

Странствуя по миру, Дионис обучал людей виноделию, восхищая их своим мастерством. Он являлся в облике различных животных (козла, быка, льва, пантеры), и по его воле из-под земли начинали бить источники с вином, молоком, медом и т. п.

Во время посещения острова Никос Дионис встретился с Ариадной, оставленной Тесеем, и женился на ней. От этого брака родился бог плодовитости Приап.

Самой очаровательной жительницей Олимпа являлась Афродита (рис. 60) – богиня чувственной любви и красоты. Хотя она покровительствовала бракам и любовным связям, хранительницей семейных уз считалась Гера. Да и сама Афродита не слыла верной супругой, и пока ее муж, хромой Гефест, трудился в своей кузнице, ветреная красавица изменяла ему не только с другими богами, но и с простыми смертными. Тем не менее древние греки почитали Афродиту и возводили в ее честь святилища и храмы. Центром ее культа стали острова Кипр и Кифера.

Рис. 60. Афродита

О рождении богини существует несколько разных мифов. Наиболее древний из них, хтонический, рассказывает, что Афродита появилась из кровавой пены, окружавшей в океане оскопленного титаном Кроносом Урана. В эпоху родовой общины эту Афродиту отождествляли с богиней плодородия и потому изображали в окружении цветов и сельскохозяйственных растений.

В более позднем мифе отцом Афродиты назван Зевс, а матерью – океанида Диона (по Гомеру Диона и Зевс были супругами и родителями прекрасной богини, в то время как у Овидия Диона – всего лишь одно из имен Афродиты). Широкое распространение получила иная версия, по которой богиня вышла из мор-ской пены у острова Кипр, поэтому ее очень часто называют Кипридой.

Нежная златовласая богиня олицетворяла вечную молодость, женственность, красоту. Там, где ступала ее нога, распускались чудесные цветы. Афродиту сопровождали укрощенные звери и птицы, силе ее очарования не могли противиться ни люди, ни боги. Только Афина, Артемида и Гестия были неподвластны ей.

У Афродиты было множество возлюбленных из числа богов и обыкновенных смертных.

Однажды Гефест выковал невидимые сети, которые набросил на супругу во время ее свидания с Аресом. Любовники запутались в них и долго не могли выбраться, а олимпийцы осыпали их насмешками. От связи с богом войны у Афродиты родилось пятеро детей: Эрос и Антерос, Деймос, Фобос и Гармония, похожая на мать. Не избежал власти Афродиты и Гермес, от которого богиня родила двуполого Гермафродита. Плодом любви прекрасной богини к юноше-пастуху Анхизу стал герой Эней, положивший начало римскому народу.

Любовь к прекрасному юноше Адонису стала предметом спора Афродиты с Персефоной, богиней подземного царства. Рассердившись на дочь кипрского царя Киниры Мирру, не почитавшую богиню, Афродита внушила ей преступную страсть к родному отцу. Обманом Мирра вступила с ним в связь. Узнав о том, что возлюбленной его была собственная дочь, Кинира проклял Мирру, и боги превратили ее в мирровое дерево. Однажды ствол дерева треснул и оттуда появился младенец – Адонис. Афродита положила ребенка в ларец и отдала на воспитание Персефоне.

Когда мальчик вырос, Персефона не пожелала расстаться с ним, и богини начали спорить. Тогда Зевс предложил Адонису часть года проводить в подземном царстве, а остальное время – на земле. Красивый юноша-охотник стал спутником и возлюбленным Афродиты. Это вызвало ревность Артемиды, наславшей на Адониса страшного вепря (по другой версии, он стал жертвой гнева Аполлона, разозлившегося на Афродиту за то, что она ослепила его сына Эриманфа, по третьей, опасного зверя послал ревнивый Арес).

Афродита узнала о кознях своей соперницы и стала уговаривать юношу не выходить на охоту, но тот не послушался ее. В лесу на Адониса набросился огромный вепрь и смертельно ранил его.

Долго бродила Афродита по лесу и искала своего возлюбленного. Наконец она нашла его окровавленное тело и стала горько плакать над ним, и ее слезы, смешиваясь с каплями крови, превращались в прекрасные цветы – анемоны.

Широко известный миф об Адонисе восходит к хтоническому периоду и является воплощением представлений о круговороте в природе. Жизнь и смерть показаны в нем в гармоническом единстве, смерть неотвратима, но вслед за ней происходит новое возрождение, и этот процесс бесконечен.

Культ Адониса был распространен в Финикии, Сирии, Египте, на островах Лесбос и Кипр. В материковую Грецию он пришел в V веке до н. э. В Афинах во время празднеств в честь Адониса возле храмов и на улицах устанавливались изображения прекрасного юноши, слышался плач и печальное пение. В эпоху эллинизма большой популярностью пользовались адонии – праздники, посвященные Адонису. Ранней весной и поздней осенью на окна выставлялись высаженные в горшки растения, быстро распускающиеся и так же быстро увядающие, что символизировало мимолетность человеческой жизни. Жители Александрии весело праздновали брак Афродиты с Адонисом, а уже следующим утром статую погибшего юноши с плачем несли на берег моря и опускали в воду. Эта церемония должна была показать возвращение Адониса в царство мертвых.

Как и другие олимпийские боги, Афродита помогала героям, но ее покровительство касалось лишь сферы любовных отношений. Богиня помогла Парису добиться любви прекрасной Елены, и, хотя эта любовь принесла много несчастий, в частности гибель Трои и смерть Париса, она показала всем власть Афродиты над миром людей и богов. Богиня пыталась вмешиваться и в военные действия, помогала Парису во время битвы с Менелаем и пыталась вынести с поля боя своего сына, героя Энея.

Афродита покровительствовала влюбленным и наказывала тех, кто противился ее власти. Ослушавшихся ее лемносских женщин она «наградила» отвратительным запахом, а Ипполита, презиравшего любовь, покарала смертью. По ее воле умер Нарцисс, прекрасный юноша, не способный любить никого, кроме себя. На месте его гибели вырос нарцисс, считавшийся у греков цветком смерти.

Символами Афродиты являлись роза, мак, мирт и яблоко. Как богине плодородия ей были посвящены воробей, голубь и заяц, о ее морском рождении напоминал дельфин. Постоянным ее атрибутом был волшебный пояс, способный пробуждать любовь к тому, на кого он был надет. Девушки, выходившие замуж, приносили в дар богине вытканные своими руками пояса.

Свирепый и кровожадный бог войны Арес, сын Зевса и Геры, покровитель фракийцев, являлся воплощением гибели и разрушений, диких и жестоких войн. Сам Зевс недолюбливал Ареса. Он мечтал отправить его в Тартар и сделал бы это, если бы Арес не был его сыном. Бог войны изображался с копьем, горящим факелом, коршуном и собакой. У него было несколько коней, которых звали Блеск, Пламя, Шум и Ужас. Арес занимал второстепенное место в олимпийском пантеоне.

С воинственным богом связан миф о появлении страшного фиванского дракона, рожденного от Ареса и одной из эриний.

Обладавший огромной мощью свирепый Арес не отличался большим умом и ловкостью, и потому его часто побеждали другие боги. На полях сражений он уступал Афине Палладе, которая превосходила его мудростью и сознанием своей силы. Даже простые смертные порой наносили урон злому божеству (если, конечно, их поддерживала Афина). Так, под стенами Трои Ареса ранил герой Диомед. А Оту и Эфиальту удалось посадить Ареса в темницу (по другой версии, в медную бочку), откуда его освободил хитрый Гермес.

Община олимпийских богов, каждый из которых имел свою неповторимую индивидуальность, явилась отражением человеческого общества, разнообразного по структурным функциям. Интересно, что почти в каждом мифе заметно стремление доказать разумность правления верховного божества – Зевса, не случайно его везде сопровождают Ника, крылатая богиня победы, и Фемида, олицетворяющая справедливость.

Иной, нежели в мифах хтонического периода, в олимпийских легендах предстает природа, полная поэтического очарования. Это уже не прежний хаос, наполненный страшными чудовищами, а чудесные ландшафты, символами которых являются океаниды, нереиды, нимфы. Красивы и сами боги: вечно юная Геба, прекрасный Ганимед, исполнявший обязанности виночерпия, Аполлон, окруженный музами, и несравненная Афродита.

Основными сюжетами олимпийских мифов являются рождение богов, их борьба с силами зла, воплощенными хтоническими змеями, драконами и другими чудовищами, взаимоотношения олимпийцев, их любовные приключения.

Олимпийская мифология изобилует легендами, рассказывающими о превращениях людей и существ божественного происхождения в растения, животных и различные предметы. Волею богов Мирра стала мирровым деревом, Ниоба – скалой, Арахна – пауком, а Дафна превратилась в лавр.

Важное место занимают астральные сказания. В них отразилось представление древних греков о появлении звезд и созвездий, которые порой изображаются в виде зверей, прежде бывших людьми. Таким образом, здесь имеет место двойная метаморфоза – превращение человека (или потомка бога) в животное, а затем – в астрономический объект. Например, нимфа Каллисто, входившая в свиту Артемиды, была превращена в медведицу, затем погибшую от стрелы разгневанной богини. Позднее Каллисто стала созвездием Большой Медведицы. А дочь Зевса и Фемиды, богиня чистоты и справедливости Астрея, жившая среди людей золотого века, сама вознеслась на небо и стала созвездием Девы, так как не могла перенести падения нравов в человеческой среде.

Существование двойных звезд объясняют мифы о близнецах. Таково знаменитое сказание о Диоскурах, братьях-близнецах Касторе и Полидевке. По одной из версий, Кастор и его сестра Клитемнестра были детьми Леды, рожденными от спартанского царя Тиндерея, а Полидевк, брат Елены, – сыном Леды и Зевса. Потому Полидевк стал бессмертным, а Кастор – нет. Братья принимали участие в походе аргонавтов, во время которого Полидевк в кулачном бою одержал верх над сыном Посейдона, царем Амиком. Участвовали Диоскуры и в знаменитой калидонской охоте. Когда братья погибли на поле боя, Полидевк, сын Зевса, попал на Олимп. Горячо любивший Кастора, он поделился с ним бессмертием. С тех пор братья появлялись в созвездии Близнецов, один – утром, а другой – вечером.

Героическая мифология

В легендах, созданных на этом этапе, на сцену выходят новые персонажи. Человек, запуганный непонятными явлениями природы, принявшими в его воображении облик фантастических чудовищ, начинает вступать с ними в борьбу и перестает бояться их. Подобные мифы существуют и в олимпийской мифологии, например миф об Аполлоне, убившем пифийского дракона и на месте сражения основавшем свое святилище. Аполлон расправляется и с сыновьями Посейдона, Отом и Эфиальтом, которые, не успев родиться, растут так стремительно, что вскоре начинают угрожать обитателям Олимпа. Непобедимый Аполлон убивает дракона Кадма, а на месте битвы возводит город Фивы. Уничтожают хтонических чудовищ и другие герои. Персей расправляется с горгоной Медузой, Беллерофонт – с Химерой, Мелеагр – с калидонским вепрем.

Появление героев в мифологии свидетельствует о том, что люди начали осознавать ценность и значимость личности, ее способность изменить мир. И все же герой действует не совсем самостоятельно, он во многом зависит от олимпийцев. Очень часто богами являются отец или мать героя (Геракл – сын Зевса, Ахилл – Фетиды, Эней – Афродиты), а если его родители простые смертные, то божества просто покровительствуют ему (Тесею оказывает помощь Посейдон, Ясону – Гера, Одиссею – Афина). Герои и живут не сами по себе, они должны выполнять волю богов, нести в мир добро и справедливость и быть полезными человечеству. Посланцы богов, они превосходили обычных людей в физической силе и могли успешно сражаться с чудовищами, как, например, Геракл и Персей.

Герои чаще всего имеют трагическую судьбу, и век их недолог. Геракл закончил жизнь в ужасных муках, отравленный ядом, которым был пропитан посланный ему плащ. Забытый всеми, умер на чужбине Тесей, а Ясона придавило кормой его собственного корабля «Арго».

Из общей схемы выбивается лишь благополучный Персей, обласканный богами. Чаще всего герои сами выбирают себе судьбу. Так, Ахилл мог бы избежать гибели, если бы не отправился на Троянскую войну, но его путь – это путь героя, прославившего свое имя.

В основе героических мифов лежат самые разнообразные сюжеты: битва с чудовищем, освобождение девы, спасение города и даже целого народа. Персей убивает страшную Медузу горгону, освобождает Андромеду. Благодаря подвигу Тесея Афины перестают платить страшную дань юношами и девушками критскому Минотавру. Некоторые легенды рассказывают о посещении героями царства мертвых, похищении священных животных, сокровищ и красавиц.

Несмотря на свою силу, красоту и ум, герои не являются идеальными, они часто совершают ошибки, за которые потом расплачиваются. Своевольные и гордые, они иногда противятся воле богов, за что и несут справедливое наказание. Таков дерзкий и необузданный Одиссей, которому не страшен гнев богов.

Мифы об Одиссее (рис. 61) показывают, что в этом персонаже соединились черты, характерные для самых знаменитых героев Эллады. Он так же смел и силен, как Геракл, Персей и Ахилл, и так же любит опасные путешествия и приключения, как Тесей и Ясон. Еще одно качество Одиссея – его ум, способность давать другим мудрые советы. Не зря его называли хитроумным. Правитель Итаки, сын смертных Лаэрта и Антиклеи, он пользовался покровительством Афины Паллады, часто помогавшей герою выходить победителем из самых трудных ситуаций.

Рис. 61. Одиссей предлагает вино Полифему

Советуя ахейцам с оружием в руках защитить честь Менелая, у которого троянцы похитили жену, прекрасную Елену, сам Одиссей попытался избежать участия в военных действиях и даже притворился безумным (засевал поле солью). Но когда ему все же пришлось принять участие в сражениях, он действовал смело и мужественно. Именно Одиссею принадлежит идея обмануть противников с помощью знаменитого Троянского коня. Об удивительных приключениях этого героя рассказал Гомер в своей поэме «Одиссея». Избегнуть многих опасностей герою помогает не только сила, но и недюжинный ум и хитрость.

Очень часто герои вступают в спор со всемогущими богами. Например, сын Зевса и смертной женщины Тантал, правитель Лидии, возгордился богатством, властью и дружбой с богами и стал вести себя высокомерно даже с самим Зевсом. В конце концов Тантал совершил несколько злодеяний. Когда правитель Эфеса Пандарей увез с Крита золотую собаку, когда-то охранявшую новорожденного Зевса, Тантал взял ее себе на сохранение и наотрез отказался возвращать украденное, поклявшись, что не видел золотой собаки. Затем он пригласил к себе во дворец богов и, убив собственного сына Пелопса, приготовил из его мяса блюдо, которое и подал своим гостям. Но боги сразу поняли, что сделал Тантал. Они оживили юношу, а злодея отправили в царство Аида, где подвергли его страшным мучениям. Окруженный прекрасными фруктами, стоит он в воде, но не может ни поесть, ни утолить жажду: стоит ему наклониться к воде или протянуть руки к винограду или яблокам, как все тотчас же отступает от него. А над его головой навис кусок скалы, который вот-вот сорвется и упадет на несчастного, поэтому сердце Тантала терзает постоянный страх.

Наказали олимпийцы и Сизифа, сына бога ветра Эола, первого правителя Коринфа. Хитрый и ловкий, он скопил несметные богатства. Однажды Сизиф увидел, как Зевс несет через море похищенную им нимфу Эгину, дочь речного божества Асопа. Узнав, что громовержец поместил нимфу на острове, который с этого времени стал называться Эгиной, Сизиф рассказал об этом Асопу, потребовав в награду создать в Коринфе большой источник. Рассерженный Зевс послал к Сизифу бога смерти Танатоса, но хитрый царь сумел заковать страшного бога в оковы. Люди перестали умирать, а боги подземного царства – получать дары. Разгневался Зевс и отправил к Сизифу воинственного Ареса, освободившего Танатоса. Последний исторг душу своего обидчика и отправил в царство мертвых. Но Сизиф и тут ухитрился провести олимпийцев, успев сказать жене, чтобы она не хоронила его тело и не приносила жертв на алтарь подземных богов. Аид и Персефона долго ждали даров жены Сизифа, но так и не дождались. И тогда хитрец уговорил простодушного Аида отпустить его на землю, чтобы он мог приказать своей жене приготовить для них дары. Конечно, возвращаться назад он вовсе не собирался.

Напрасно дожидался Аид Сизифа и даров от его жены. Вконец рассвирепев, он отправил Танатоса в дом Сизифа, где бог смерти застал героя весело пирующим. Забрал Танатос его душу и унес в царство мертвых. И с тех пор обманщик должен вечно катить в гору камень. Как только огромный валун оказывается на вершине, он вырывается из рук Сизифа и катится вниз, и Сизифу приходится заново начинать свою работу.

За свое высокомерие был наказан богами и внук Сизифа, герой Беллерофонт, освободивший людей от трехголовой огнедышащей Химеры. На крылатом коне Пегасе герой вознамерился подняться на вершину Олимпа, но Зевс наслал на Пегаса овода, и обезумевший конь сбросил своего седока. Ослепший и хромой Беллерофонт до конца жизни был вынужден скитаться по Алейской долине.

Героическую мифологию можно разделить на два этапа: ранний, классический, и поздний. Легенды о многих героях объединены в циклы (мифы о Тесее, Геракле, аргонавтах).

В более поздних мифах герои, оставаясь такими же сильными и непобедимыми, приобрели необыкновенный ум, а также художественное дарование. Так, Тесей высоко ценился греками не только как избавитель людей от разбойников, но и как основатель Афин.

Персей

Первым героическим циклом в греческой мифологии являются мифы о Персее, сыне Зевса и Данаи. Пожалуй, это самый идеальный из всех героев, ему не свойственны гнев, зависть, честолюбие и дерзость, и, вероятно, поэтому его ждет счастливая судьба и долгие годы жизни. История его рождения необычна. Акрисию, царю Аргоса, боги предсказали смерть от рук его собственного внука. Тогда Акрисий заточил свою дочь, красавицу Данаю, руки которой добивались многие юноши, в подземные покои, выстроенные из бронзы и камня, и объявил всем о ее смерти. Но в девушку влюбился Зевс, который проник в ее темницу в виде золотого дождя. От него Даная родила сына и назвала его Персеем. Узнав об этом, царь велел посадить дочь и ребенка в большой ящик (рис. 62) и бросить в море. Но Зевс не позволил погибнуть Данае и Персею. Ящик, который долго носился по волнам, подхватили морские богини. Они подплыли с ним к берегу и опустили его в рыбацкие сети. Так Даная с сыном оказались на острове Сериф, во владениях царя Полидекта.

Рис. 62. Акрисий сажает Данаю и Персея в ящик

Шли годы, и Персей превратился в красивого и сильного юношу. К этому времени Полидект овдовел и решил вновь жениться. Он предложил Данае стать его женой, но она отказалась, рассчитывая на поддержку Персея, который был хорошим защитником матери. Задумав избавиться от Персея, царь предложил ему убить страшную Медузу горгону, и юноша согласился, надеясь этим подвигом доказать, что он – настоящий сын Зевса. Персей отправился на запад, в царство Ночи. Именно там жили три сестры горгоны. Они имели ужасный облик. Их тела покрывала сверкающая чешуя, на медных руках вместо пальцев были длинные когти, а на голове извивались ядовитые змеи. Люди, которые встречались с горгонами взглядом, тотчас же обращались в камни. Две старшие сестры обладали даром вечной жизни, но младшую, Медузу (рис. 63), можно было уничтожить.

Рис. 63. Медуза

Персей долго не мог найти место, где жили чудовища, но ему на помощь пришли Гермес и Афина. Первый указал герою путь, а вторая дала блестящий щит, сказав, что, сражаясь с горгоной, нужно смотреть в этот щит, чтобы не обратиться в камень от ее взгляда.

Проводив Персея почти до самого места, Гермес вручил ему волшебный меч и научил, как действовать дальше. Отправившись вперед один, Персей встретил грай – трех старух, у которых на троих был всего один глаз и один зуб. Когда Персей подошел к ним, одна из грай как раз передавала зуб и глаз другой, и Персей ловко выхватил их из ее рук. Вскоре он вернул старухам их имущество, и за это они указали ему путь к жилищу горгон.

У ручья Персею встретились нимфы, давшие герою волшебный шлем, делающий человека невидимым, и крылатые сандалии, позволяющие летать по воздуху, а также сумку для головы Медузы.

Надев сандалии, Персей полетел над морем и вскоре очутился на острове, где на скале отдыхали три ужасные горгоны. Они были совершенно одинаковые, и герой никак не мог определить, какая из них Медуза. Тут на помощь к нему прилетела Афина и указала на Медузу, посоветовав не медлить. Глядя в свой щит, Персей бросился вниз, и, хотя змеи на голове чудовища грозно зашипели, он молниеносно взмахнул мечом, и голова горгоны слетела с ее плеч. Вместе с фонтанами крови в небо взмыл крылатый конь Пегас, а герой, положив голову Медузы в сумку, пересек море и полетел над Ливийской пустыней (рис. 64). Кровь капала из сумки и превращалась в ядовитых извивающихся гадов. Поэтому в песках Ливии так много змей, гораздо больше, чем где-либо.

Рис. 64. Персей летит по воздуху с головой Медузы горгоны

Следующий подвиг Персея – освобождение Андромеды, принесенной в жертву страшному морскому чудовищу.

Персей, летевший домой, увидел прекрасную девушку, прикованную цепями к скале. Это была Андромеда, дочь эфиопского царя Кефея. Его жена Кассиопея хвалилась своей красотой перед богами, и рассерженные олимпийцы послали на страну ужасное чудовище, похожее на громадного кита. Оно нападало на людей и проглатывало их. Кефей отправился к оракулу и узнал, что должен принести в жертву свою дочь, и лишь тогда боги смилуются над его народом. Все это рассказала Андромеда Персею, который решил спасти девушку. Когда из моря показалось огромное чудовище, герой бросился на него. Они долго сражались, и наконец Персею удалось убить чудовище своим мечом. Освободив от оков Андромеду, Персей вместе с ней отправился во дворец Кефея. Обрадованный царь устроил пышную свадьбу для героя и дочери. Вернувшись на Сериф вместе с Андромедой, Персей узнал, что Полидект продолжает домогаться Данаи. Тогда он пошел к царю, который начал смеяться над героем. Он не верил, что тот убил Медузу, и обвинял его во лжи. Тогда Персей достал голову горгоны и показал ее Полидекту – и в то же мгновение правитель обратился в камень.

А Персей вместе с матерью и женой отправился на родину, в Аргос. Он вернул Гермесу меч, нимфам сандалии, шлем и сумку, а меч и голову Медузы отдал Афине, которая прикрепила ее на щит.

Узнав о его приближении, царь Акрисий оставил свой дворец и убежал на север. Но пророчество богов все равно сбылось: став совсем старым, бывший правитель возвратился в Аргос. В этот момент в городе проходили состязания по метанию диска. Когда пришла очередь Персея метать тяжелый диск, он забросил его высоко в небо. Падая на землю, диск случайно попал в голову Акрисия и убил его.

После смерти Персея и Андромеды боги сделали их созвездиями.

Подвиги Геракла

Одним из самых известных героев греческих мифов был Геракл, воплощавший мужество и отвагу, физическую силу и мощь. Он являлся сыном Зевса и смертной женщины Алкмены, жены Амфитриона. Зевс мечтал, чтобы его сын стал бессмертным, а для этого его нужно было напоить молоком Геры. Бог незаметно забрал у Алкмены ребенка и приложил его к груди своей спящей супруги, но Гера внезапно проснулась и оттолкнула малыша. Молоко расплескалось по небу и образовало звездную дорожку, которую можно было увидеть лишь ночью. Так появился Млечный Путь. А Геракл так и не получил бессмертия.

Ревнивая Гера постоянно преследовала героя. Она напустила на него ядовитых змей. Пресмыкающиеся заползли в колыбель Геракла, но он ничуть не испугался и задушил их.

Боги любили Геракла (рис. 65). Гермес подарил ему меч, Аполлон – лук и стрелы, Посейдон – упряжку коней, а Зевс – щит. Гефест выковал для него панцирь, а Афина выткала красивые одежды. И хотя герой был рад таким роскошным подаркам, он пользовался в основном простым луком и обычной дубинкой. И только Гера ненавидела его. Она не осмеливалась погубить сына Зевса, но всячески вредила ему. Однажды коварная богиня наслала на Геракла безумие. Думая, что уничтожает врагов, он убил свою жену Мегару и детей, а когда пришел в себя и понял, что сделал, перестал показываться людям, и только слуги могли слышать рыдания героя.

Рис. 65. Геракл

Когда боль утраты стала затихать, герой отправился к Дельфийскому оракулу, и боги объявили ему свою волю. Чтобы искупить вину, Геракл должен был пойти в Микены, поступить на службу к хилому и ничтожному царю Эврисфею и совершить двенадцать подвигов. Его задача – освободить мир от страшных хтонических чудовищ. Геракл убил огромного Немейского льва, родившегося от союза Тифона с Ехидной; девятиголовую лернейскую гидру (одна из ее голов была бессмертной: как только ее отрубали, на этом месте вырастали две новые). Ядом Лернейской гидры он смазал свои стрелы, и с тех пор все его враги, пораженные этими стрелами, умирали в страшных мучениях.

Затем герой освободил город Стимфалы от птиц с медными когтями и клювами, опустошавших окрестности города. Следующим подвигом Геракла стало уничтожение керинейской лани (рис. 66) с золотыми копытами и медными рогами.

Рис. 66. Геракл и керинейская лань

Лань была священным животным Артемиды, но богиня, узнав, что Геракл убил ее по наущению Геры, заставившей Эврисфея отдать герою такой приказ, простила его.

Затем по требованию своего повелителя Геракл отправился к горе Эриманф, где победил гигантского вепря. Одолел он и критского быка, на которого Посейдон наслал бешенство, и усмирил коней фракийского царя Диомеда, питавшихся человеческим мясом (рис. 67).

Рис. 67. Геракл и кони Диомеда

Гераклу удавалось совершить то, что никто до него не мог сделать. Он сразился с богом смерти Танатосом и вернул своему другу, царю Адмету, его умершую жену Алекстиду. Он добыл для дочери Эврисфея пояс царицы амазонок Ипполиты (рис. 68), победил великана Антея, сына Геи. На золотой лодке самого Гелиоса герой приплыл на остров, где жил трехголовый великан Герион, убил гиганта и увел его быков.

Рис. 68. Геракл и амазонки

Пока Геракл совершал эти подвиги, Гера придумывала для него новые невыполнимые задания. По ее велению Эврисфей потребовал от героя золотые яблоки, растущие в садах гесперид, дочерей Атланта. Эти сады охранял дракон, никогда не смыкавший глаз. Гераклу пришлось держать небесный свод, пока Атлант, согласившийся ему помочь, ходил в сад за яблоками.

Эврисфей отказался взять у героя золотые яблоки и придумал ему новое задание. По приказу царя Геракл отправился в подземное царство за трехголовым псом Цербером. Никому еще не удавалось живым вернуться из Аида, и потому Геракл долго не решался войти в страшную пропасть, находившуюся на юге страны. Когда он начал спускаться, то встретил Гермеса, согласившегося проводить его. Видел там Геракл и тень своего друга Мелеагра, попросившего, чтобы по возвращении домой он женился на его сестре Деянире. В Аиде герой встретил и призрак Медузы горгоны, но она уже не могла принести ему никакого вреда.

Сам грозный Аид разрешил Гераклу взять на землю Цербера, но сначала его нужно было схватить. Это удалось могучему герою, который и привел трехголового пса к Эврисфею (рис. 69). Увидев чудовище, у которого из пастей капала ядовитая слюна, царь взмолился, чтобы Геракл отправил Цербера назад, что тот и сделал. Обрадованное страшилище мгновенно кинулось обратно в подземное царство.

Рис. 69. Геракл и Цербер

Кроме этих подвигов, Геракл совершил множество других выдающихся поступков. За один день он очистил огромный скотный двор царя Авгия, сына Гелиоса. Изобретательный герой подвел ко двору воду двух рек, и их потоки быстро унесли навоз, скопившийся там за долгие годы. Авгий, обещавший Гераклу десятую часть наград, не сдержал обещания, и спустя несколько лет герой, освободившийся от службы у Эврисфея, отомстил ему. С войском он вторгся во владения царя и убил его своей стрелой.

Победив войско Авгия, Геракл принес жертву двенадцати богам и основал Олимпийские игры, которые с тех пор жители Греции стали устраивать каждые четыре года на священной равнине, окруженной оливами, посвященными Афине. По преданию, их посадил сам Геракл.

Подобно Персею, герой освободил Гесиону, дочь царя Трои Лаомедонта, оставленную у скалы на растерзание морскому чудовищу. Такое наказание послал царю Посейдон за отказ вознаградить его и Аполлона за постройку стен Трои. За спасение Гесионы Геракл потребовал волшебных коней, подаренных Лаомедонту Зевсом, но жадный царь обманул героя и не отдал ему коней, за что впоследствии поплатился: Геракл собрал войско, захватил Трою и убил ее правителя.

Жизнь героя завершилась трагически, и причиной тому стал брак с Деянирой – сестрой Мелеагра. Когда супруги переправлялись через реку Эвен, кентавр Несс, пораженный красотой молодой женщины, попытался похитить ее, но Геракл убил его своей отравленной стрелой. Умирая, Несс обманул Деяниру, притворившись, что хочет искупить вину, и посоветовал ей собрать его кровь и смочить в ней одежду Геракла, если женщина почувствует охлаждение мужа. Простодушная Деянира воспользовалась советом, когда герой прислал в свой дом Иолу, дочь побежденного им царя Эврита (много лет назад он был влюблен в девушку, но царь не захотел отдать дочь ему в жены). Деянира отослала Гераклу, еще не вернувшемуся из похода, плащ, смоченный в отравленной крови кентавра. Надев его, герой почувствовал страшную боль: яд начал быстро проникать в поры кожи. Он попытался сбросить плащ, но ткань намертво прилипла к телу. Вспомнил Геракл предсказание своего отца Зевса о том, что никто из живых не сможет победить его и в царство мертвых он сойдет из-за происков мертвеца – давно погибшего кентавра Несса.

Тогда Геракл велел своему сыну отнести его на гору Эту и разложить погребальный костер. Умирающего героя положили на подготовленное ложе, но никто не решался разжечь огонь под ним. И только герой Филоктет, получивший от Геракла его лук и стрелы, сделал это. Но Зевс не мог допустить гибели своего сына и отправил за ним золотую колесницу с Афиной и Гермесом. Так Геракл оказался на Олимпе. И даже Гера, прежде ненавидевшая его, забыла о былой неприязни и отдала герою в жены свою дочь, богиню юности Гебу. Искупив свою вину на земле, он навсегда поселился в царстве вечного блаженства.

Тесей

После Геракла самым известным греческим героем стал Тесей, которого часто называли вторым Гераклом. Он также совершил множество подвигов, но прославился этот искатель приключений, участник многих мероприятий и похититель красавиц как основатель государства.

Тесей был сыном афинского царя Эгея от его брака с трезенской царевной, с которой царь познакомился во время путешествия. Он не смог взять жену в Афины, так как знал, что его родственники готовят против него заговор и могут убить царевну. Эгей спрятал свой меч и сандалии под громадным камнем, оставив их для своего еще не рожденного сына.

Возможно, Тесей был сыном Посейдона, так как не раз называл морского бога своим отцом, да и Посейдон питал к герою привязанность и часто помогал ему.

Когда Тесей вырос, он достал из-под камня меч и сандалии и отправился в Афины. По дороге он совершил несколько подвигов. Как и его предшественник Геракл, Тесей избавлял людей от страшных чудовищ и жестоких разбойников.

По дороге к Истму герой встретил злодея Синида, убивавшего путников, которых разбойник привязывал к верхушкам двух сосен. Когда Синид отпускал деревья, они выпрямлялись и разрывали человека на части. Тесей расправился с убийцей его же способом. Позднее в память о победе над злодеем он основал истмийские игры.

Жителей Кромиона Тесей избавил от огромного дикого кабана, опустошавшего земли; затем убил разбойника Скирона, подстерегавшего путешественников на скале и заставлявшего их мыть себе ноги. Когда человек наклонялся, разбойник ударом ноги сбрасывал его со скалы вниз, на острые камни. Тела погибших пожирала огромная черепаха.

Следующий подвиг Тесей совершил недалеко от Элевсина. Здесь он победил жестокого тирана Керкиона и освободил от его власти жителей страны и его дочь Алопу, которую царь преследовал за брак с Посейдоном.

Герой избавил людей от жестокого разбойника Дамаста, больше известного как Прокруст («вытягиватель»). Тех, кто оказывался в его руках, злодей заставлял ложиться на ложе. Если человек оказывался короче ложа, Прокруст вытягивал его, а если длиннее – обрубал бедняге ноги.

Рис. 70. Тесей и критский бык

В Афинах Тесей чуть было не стал жертвой волшебницы Медеи, супруги его отца, Эгея. Но Эгей вовремя увидел на нем знакомые сандалии и меч и не позволил коварной женщине отравить Тесея. Вскоре герой разбил сыновей Палланта, брата Эгея, претендовавших на афинский трон. Затем он уничтожил огромного дикого быка (рис. 70), опустошавшего земли Марафона. Этот бык когда-то был доставлен с Крита в Микены Гераклом по приказу царя Эврисфея. Убежавшее в Аттику грозное животное не давало покоя местным земледельцам. Справиться с быком Тесею помогла Гекала, старая женщина, посоветовавшая ему принести перед схваткой жертву Зевсу. И хотя она не дожила до дня победы героя над быком, Тесей воздал ей почести, а место его встречи с Гекалой стало считаться священным. Покоренный бык был принесен в жертву Аполлону. Но самым известным подвигом Тесея стала битва с Минотавром (рис. 71). В те годы Афины каждые девять лет были вынуждены платить дань критскому царю Миносу. Семь юношей и семь девушек отвозились на корабле на остров и запирались в подземелья Лабиринта, где жило страшное чудовище Минотавр – человек с головой быка. Эту дань критский правитель требовал с афинян за убийство своего сына Андрогея. На корабль с черными парусами, отправлявшийся к берегам Крита, взошел и Тесей, решивший помочь афинянам уничтожить Минотавра. Покровителем юноши стала Афродита, которой перед путешествием он принес жертву.

Рис. 71. Тесей и Минотавр

Богиня зажгла пламя любви к прекрасному юноше в сердце Ариадны, дочери Миноса. Победив чудовище, Тесей выбрался из Лабиринта при помощи нити, полученной от Ариадны. Снарядив корабль, герой вместе с афинянами и Ариадной покинул Крит. На острове Наксос, где путешественники сделали остановку, Тесей увидел во сне бога виноделия Диониса, поведавшего юноше, что Ариадна предназначена ему, Дионису, в жены. Опечаленный Тесей оставил спящую девушку и уплыл на корабле без нее. Проснувшись и не найдя своего возлюбленного, Ариадна огорчилась, но вскоре перед ней явился Дионис и предложил ей свою руку (по другой версии, герой оставил Ариадну из-за того, что она попросту надоела ему, и несчастная покончила с собой).

Перед отъездом на Крит Тесей договорился с отцом: если путешествие завершится удачно, вместо черного паруса на корабле поднимут белый. К несчастью, он забыл об этом, и Эгей, увидевший в море корабль с траурным парусом, бросился со скалы и погиб. С этого времени море и стали называть Эгейским. А Тесей, похоронив отца, стал властителем Афин.

Афиняне очень любили и уважали своего нового правителя, прославившегося мудростью и полезной деятельностью. Он сумел объединить разрозненные общины, ему город был обязан своим именем. Тесей стал основателем панафиней – празднеств в честь богини Афины Паллады, покровительницы города. Герой поделил всех жителей на сословные группы, каждый человек получил определенное занятие. Так появилась знать, ремесленники, земледельцы. Благодаря Тесею было отменено единовластие и Афинами стал управлять совет. А герой, освободившись от прежних обязанностей, отправился искать новые приключения.

Вместе с Гераклом он побывал в стране амазонок (рис. 72) и завоевал Ипполиту, царицу воинственных женщин. Но брак Тесея с Ипполитой (Антиопой) был недолгим: амазонки пришли в Афины, чтобы освободить свою властительницу. В бою Ипполита, сражавшаяся вместе с супругом, была убита.

Рис. 72. Тесей и амазонки

Не принес Тесею счастья и брак с Федрой, дочерью царя Миноса и сестрой Ариадны. Федра влюбилась в своего пасынка Ипполита, сына царицы амазонок, но юноша отверг ее любовь, и она покончила с собой, оставив записку, в которой обвинила Ипполита в покушении на ее честь. Поверив этому, Тесей обратился к Посейдону и попросил наказать сына. Бог морей испугал коней Ипполита, и юноша, вылетевший из колесницы, упал на острые камни и погиб. Вскоре Тесей узнал о невиновности сына, но было уже поздно.

Неудачи преследовали Тесея, в молодости считавшегося любимцем богов, до самой его смерти. Авантюра с похищением Елены, дочери Леды и Зевса, привела к трагическим последствиям. Вместе со своим другом Пейрифоем, царем лапифов, Тесей прибыл в Лаконию. На празднике Артемиды они схватили девушку и унесли ее в горы, а оттуда – в Аттику. По жребию Елена досталась Тесею, обещавшему, помочь другу добыть жену и для него. Тот пожелал заключить брак с Персефоной, женой самого Аида. Пришлось Тесею, давшему клятву, отправляться вместе с другом в царство мертвых. Аид, рассвирепевший от такой наглости, предложил явившимся к нему Тесею и Пейрифою сесть на трон Леты.

Оторваться от каменного сиденья они не смогли и остались в подземном царстве. Позднее Тесея вызволил Геракл.

Пока герой находился во владениях Аида, братья Диоскуры вернули домой свою сестру Елену, мать Тесея увели в плен, а его сыновья, Акамант и Демофонт, бежали из Афин, где власть захватил Менесфей. Тогда Тесей отправился в свои владения на остров Эвбею, но царь Ликомед не пожелал отдать власть на острове и, заманив Тесея на скалу, столкнул в море. Так бесславно погиб герой Афин, совершивший множество подвигов. Прошли годы, и афиняне перенесли прах своего царя в родной город и похоронили с величайшими почестями.

Ясон

Большой известностью пользовались мифы о герое-путешественнике Ясоне, сыне правителя Иолка Эсона и Алкимеды. Свергнутый своим братом царь отнес ребенка в горы, где его воспитателем стал кентавр Хирон. Он научил подопечного не только отважно сражаться и играть на кифаре, но и лечить людей (имя Ясона означает «целитель»).

Возвращаясь в Иолк на лодке, Ясон встретил старушку, попросившую его перевезти ее на другой берег, что юноша и сделал. Облик старой женщины приняла могущественная Гера, испытывавшая Ясона. Увидев племянника, Пелий, отнявший трон у Эсона, отца героя, пообещал вернуть ему власть, если тот привезет из Колхиды шкуру златорунного барана.

Ясон снарядил корабль (рис. 73) и пригласил принять участие в экспедиции других героев, среди которых были Тесей, Геракл (позднее по велению Зевса он оставил корабль), Орфей, братья Диоскуры, сын Аполлона Асклепий, Зет и Калаид, сыновья бога ветров Борея, и многие другие. На корабле «Арго» («Быстрый») путешественники отплыли на Колхиду.

Рис. 73. Строительство корабля «Арго»

Когда аргонавты прибыли туда, правитель Колхиды Ээт согласился отдать золотое руно, потребовав, чтобы Ясон выполнил несколько условий: запряг в плуг огнедышащих быков, вспахал поле и засеял его зубами дракона, а когда на поле вырастут воины, убил их. Дочь Ээта, волшебница Медея, влюбившаяся в героя, помогла ему. Она предложила усыпить дракона, охранявшего руно, и похитить его. Сделав так, Ясон со своими спутниками и Медеей покинул Колхиду. Он женился на девушке и вернулся в Иолк.

Несмотря на то что поставленное условие было выполнено, Пелий не собирался расставаться с троном, и тогда Медея вновь пришла на помощь герою.

Она вернула отцу Ясона молодость и пообещала дочерям Пелия воскресить их отца таким же молодым, если они умертвят его. Девушки поверили ей и убили Пелия. Чтобы избежать гнева его сына, Акаста, Ясону и Медее пришлось бежать из страны.

Кров беглецам предоставил Креонт, царь Коринфа. Вскоре Ясон решил оставить Медею и жениться на Главке, дочери Креонта. Чтобы покарать изменника, Медея пошла на несколько страшных преступлений. Она послала в подарок невесте героя отравленный наряд (пеплос) и венец. Погибла не только Главка, но и ее отец, пытавшийся помочь дочери освободиться от смертоносного одеяния. Затем Медея убила собственных сыновей, и это окончательно сломило героя. По одной из версий, он покончил с собой, по другой – погиб, задавленный кормой своего корабля «Арго».

Ахилл

Если Ясон – герой-путешественник, то один из самых знаменитых персонажей греческих мифов – Ахилл (рис. 74) – смелый и могучий воин, прославивший свое имя в сражениях. Он был сыном нереиды Фетиды и смертного Пелея.

Чтобы сделать сына неуязвимым, Фетида окунула его в воды Стикса, держа за пятку (все тело его покрылось невидимым защитным панцирем). По другой версии, она натирала ребенка амброзией и держала над огнем. Случайно увидев такую картину, Пелей отнял у богини сына, и обиженная Фетида скрылась в океане.

Рис. 74. Амфора с росписью «Аякс и Ахилл, играющие в кости». Около 530 года до н. э.

Но и позднее мать пыталась спасти сына от гибели. Когда ахейские вожди собирали войска для нападения на Трою, Фетида прятала Ахилла на острове Эвбея среди дочерей царя Ликомеда.

Одетый в женское платье юноша прял, вышивал, ходил за водой. Если бы его не разыскали там Диомед и Одиссей, он так и просидел бы всю Троянскую войну на острове. Одиссей с Диомедом, переодетые купцами, прибыли во дворец Ликомеда и разложили перед царевнами свои товары: красивые ткани и сверкающие украшения, а среди них поместили меч, щит, шлем и панцирь. Внезапно с корабля, на котором приплыли мнимые купцы, раздался сигнал военной тревоги. Девушки в страхе разбежались, и лишь Ахилл, одетый в женский наряд, бросился к оружию. Узнав, что его зовут в поход, герой с радостью согласился и оставил Эвбею.

Ахилл был настолько силен, что уже в десятилетнем возрасте смог убить вепря и догнать быстроногого оленя.

Его воспитывал все тот же кентавр Хирон, кормивший мальчика мясом льва и медведя. О военных подвигах Ахилла и его героической смерти рассказывается в «Илиаде» Гомера. Погиб могучий герой от стрелы Париса, направленной Аполлоном в единственное уязвимое место Ахилла – его пятку.

Поздняя героическая мифология

Мифы, относящиеся к так называемому периоду позднего героизма, чаще всего повествуют о родовом проклятии. Это фиванский цикл (легенды о царе Эдипе, убившем собственного отца и женившемся на своей матери, трагической судьбе его сыновей, Этеокла и Полиника, и дочери Антигоны).

Проклятие лежит на потомках Тантала. Его сын Пелоп обманул возницу Миртила, который помог ему, и сыновья Пелопа, Атрей и Фиест, становятся врагами. Агамемнон, сын Атрея, погибает от рук собственной жены Клитемнестры и двоюродного брата Эгисфа. Сын Агамемнона, Орест, мстит за смерть отца и убивает Эгисфа, за что его начинают преследовать эринии, богини мести. Интересно, что прощение и очищение Орест получает не только в святилище Аполлона в Дельфах, но и в афинском ареопаге (светском суде), что говорит о высоком развитии государственности, сменившей прежние общинно-родовые отношения.

В период позднего героизма дальнейшее развитие получили мифы об искусстве, зародившиеся еще в олимпийской мифологии, что связано с появлением на Олимпе Аполлона и муз, дочерей Зевса и Мнемосины, богини памяти. Музы родились у подножия Олимпа. На пирах они увеселяют богов пением. Их песни напоминают олимпийцам об обязанностях, а также рассказывают о вечных законах природы.

Всего муз девять. Это Клио – муза истории, Эвтерпа – муза лирической поэзии, Эрато – муза любовной поэзии, Каллиопа – муза эпической поэзии, Талия – муза комедии, Мельпомена – муза трагедии, Терпсихора – муза танца, Полигимния – муза гимнов и Урания – муза астрономии.

Музы обладают даром прорицания и способны открыть людям их прошлое и будущее. Они покровительствуют музыкантам, поэтам, певцам, скульпторам и актерам и даруют им таланты к искусству. Родившиеся в Древней Греции, позднее музы стали символами различных искусств в Европе.

Любимцем Аполлона был Амфион, один из сыновей Зевса и Антиопы, дочери речного бога Асопа. В отличие от своего брата-близнеца Зета, могучего воина, Амфион умел лишь виртуозно играть на кифаре, подаренной ему самим Аполлоном. Когда братья строили стены вокруг Фив, Зет носил огромные глыбы и складывал их, а Амфион лишь играл, и чудные звуки заставляли камни двигаться и складываться в стену.

В поздней героической мифологии есть мифы о талантливых мастерах, создающих великие творения. Большой известностью пользуется легенда о греческом художнике, скульпторе и зодчем Дедале, чье имя означает «искусный».

Дедал, живший в Афинах, прославился своими прекрасными мраморными статуями, похожими на живых людей. Славу у соотечественников ему принесло и изобретение столярных инструментов.

К сожалению, талантливый художник был тщеславен и завистлив. Увидев, что его племянник и ученик Тал скоро превзойдет своего наставника в мастерстве, Дедал убил юношу, столкнув его с высокой скалы. Ареопаг присудил казнить убийцу, но ему удалось убежать на Крит. Здесь Дедал поступил на службу к царю Миносу, сыну Зевса и Европы.

Для критского правителя Дедал выстроил прекрасный дворец с подземным Лабиринтом. Он был невероятно запутанным, и даже сам мастер не имел его плана. В Лабиринте жило страшное чудовище Минотавр, сын жены Миноса Пасифаи. Дедал прожил на Крите много лет, пользуясь большим уважением, но, когда мастер помог Тесею, сразившемуся с Минотавром, Минос рассердился на него. Чтобы бежать с Крита, Дедал изобрел для себя и своего сына Икара крылья из птичьих перьев, скрепленных льняными нитками и воском. Надев их, Дедал и Икар (рис. 75) взлетели над морем. Но вскоре случилось несчастье: забыв о предостережении отца, юноша поднялся слишком высоко, солнце растопило воск, и Икар камнем упал в морскую пучину. Оглянувшись, увидел Дедал перья на воде, но помочь сыну уже не смог. Волны долго носили тело Икара, а затем прибили его к берегу. Останки юноши нашел Геракл. Он и похоронил их. А море с этих пор стали называть Икарийским.

Рис. 75. Дедал и Икар

Дедал же долетел до Сицилии, где поступил на службу к местному правителю Кокалу. Минос, узнавший об этом, отправился за ним с большим войском. Но дочери Кокала, не желавшие расставаться с талантливым мастером, уговорили отца принять критского царя во дворце. Когда Минос купался в ванне, они незаметно подошли к нему и вылили на голову чан с кипятком. Минос погиб, а Дедал остался на Сицилии. Один из мифов рассказывает, что последние годы жизни он провел в Афинах. Афиняне простили ему его преступление, и мастер стал родоначальником дедалидов – рода афинских художников.

Восхищение людей и бессмертных богов вызывало искусство Орфея – сына музы Каллиопы и речного бога Эагра (по другой версии, отцом Орфея был Аполлон). Мать наделила сына чудесным голосом, а Аполлон, обучавший его всем искусствам, подарил юноше кифару. Когда Орфей играл на ней, его слушали, затаив дыхание, звери и птицы, деревья и растения. Даже реки останавливали свое течение, а камни старались подкатиться к певцу поближе. Когда Орфей спустился в подземное царство за своей женой, нимфой Эвридикой, погибшей от укуса ядовитой змеи, он заиграл на кифаре, и даже Персефона и суровый Аид не смогли сдержать слез. Аид отпустил Эвридику с Орфеем, но при одном условии: идя по подземному царству, певец не должен оглядываться назад. К сожалению, Орфей, который не слышал за собой шагов Эвридики, ставшей бесплотной тенью, оглянулся, и его жене пришлось вернуться назад, в мир мертвых.

Вернувшись на землю, Орфей продолжал оплакивать Эвридику, и все вокруг замирало при звуках его печальной музыки. Но однажды в лесу ему встретились менады, возмущенные тем, что он не почитает их повелителя – бога Диониса. Набросились разъяренные женщины на Орфея и разорвали его на части. Останки певца попали в море, его голова приплыла к острову Лесбос. Жители острова похоронили голову Орфея, и с этого времени Лесбос стал тем местом, где рождались самые талантливые в мире поэты и певцы. А менад, убивших Орфея, боги сурово наказали. Дионис превратил их в дубы.

На основе мифов об Орфее и культов Аполлона и Диониса в Древней Греции появилась особая религиозно-философская система убеждений, получившая название орфиков.

Значение греческой мифологии

В эпоху эллинизма греческая мифология оказала влияние на культуру многих государств. Не избежал ее влияния и Рим. В дальнейшем, когда христианство уже стало официальной религией, император Юлиан (IV век) попытался использовать языческую систему, рожденную в Древней Греции, для борьбы с новыми религиозными убеждениями.

Даже во времена Средневековья, когда церковь расценивала греческих богов как некие бесовские силы, эти легенды продолжали жить и сохранились вплоть до наступления эпохи Возрождения. Мифология стала неисчерпаемым источником вдохновения для европейских художников, а образы богов и героев рассматривались как нечто благородное и прекрасное. С их помощью человечество пыталось сбросить средневековые оковы и обратить внимание на свои личностные права.

Представляя мифологические образы как некий идеал, поэты и художники в то же время наделяли их чертами, свойственными человеку с его бурными чувствами и страстями («Венера и Адонис» У. Шекспира, 1593). Французский классицизм XVII столетия трактовал сюжеты греческой мифологии с точки зрения абсолютной монархии (трагедии Ж. Расина, П. Корнеля, сочинения Н. Буало).

Салонное искусство XVIII века использовало мифы для создания произведений легкого, изящного жанра. Имевшие вид шутливых, несколько непристойных анекдотов, они рассказывали о приключениях богов и героев. Зачастую главными персонажами становились Амур и Дионис (Вакх).

Когда в искусство пришел романтизм, мифологические сюжеты стали трактоваться в соответствии с глубокими человеческими страстями (произведения немецкого писателя Г. Клейста). Зачастую они становились символами революционной борьбы (поэзия англичанина П. Б. Шелли).

В конце XIX века главный интерес представляла уже не художественная сторона мифологических образов, их красота и пластика, а стихийные экстазы (философия Ф. Ницше). Такое понимание греческой мифологии было свойственно и русским поэтам-символистам И. Анненскому, В. Брюсову, Ф. Сологубу, В. Иванову.

Интерес к греческой мифологии не угасает и в наши дни.

РИМСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Согласно древней легенде, город Рим был основан братьями Ромулом и Ремом примерно в 754–753 годах до н. э. С этого времени и началась точка отсчета в истории одной из самых знаменитых мировых цивилизаций.

Архаический период длился с 754 по 509 год до н. э. После Ромула, создавшего сенат из 100 патрициев, правителем Рима стал Нума Помпилий, учредивший несколько религиозных культов, к которым были приставлены жрецы. Благодаря Помпилию у римлян появился и свой календарь.

Настоящий расцвет Рима начался при правителях-этрусках. В городе были выстроены великолепные храмы, посвященные богам-покровителям Юпитеру, Юноне и Минерве.

Период с 509 по 264 год до н. э. принято называть временем ранней республики. Царская власть была упразднена, и управлять городом стали ежегодно избираемые консулы. В это время плебеи добились права заключать браки с патрициями, но занимать должности в сенате они по-прежнему не могли. Плебеи выбирали собственный совет и народных трибунов. В эту эпоху с помощью союзников, городов-соседей, Рим подчинил себе этрусков, кельтов, самнитов, а затем завладел колониями Греции в Южной Италии и Сицилии.

264–146 годы до н. э. стали временем средней республики. Под властью Рима оказался весь Апеннинский полуостров. Республика начала войну против Карфагена в Северной Африке (Первая пуническая война). Вторая пуническая война, которая велась против карфагенского полководца Ганнибала, принесла Риму победу. Затем он завладел Сирией, Македонией и западными эллинистическими государствами.

146–31 годы до н. э. называются периодом поздней республики. В это время границы влияния Рима расширились, он стал господствовать на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Испании. А в самом Риме власть захватили военные, превратившие римское войско в настоящую армию. Правителями государства были диктаторы Гай Марий, Сулла, Помпей, захвативший Иерусалим. Последним стал Юлий Цезарь, после убийства которого эпоха поздней республики завершилась. К власти пришел триумвират союзников Цезаря.

С 31 года до н. э. по 68 год н. э. продолжался период ранней империи. Правителем стал Октавиан Август (рис. 76), победивший своих союзников по триумвирату Эмиля Лепида и Марка Антония. Затем Римом правили еще четыре императора, которые были родственниками Августа. Один из них, Клавдий, в 43 году н. э. высадил свои войска в Британии. В годы правления Нерона в Риме вспыхнул сильнейший пожар. Нерон объявил виновниками этого бедствия христиан и начал преследовать их. В 66 году против Рима восстала Иудея. Но на этом неприятности Нерона не закончились: в 68 году испанский легат Гольба организовал мятеж против римского правителя. Нерон покончил с собой, а Гольба стал новым императором.

Рис. 76. Император Август. 20 год до н. э.

В 68–235 годах один римский правитель сменял другого, убирая предшественника со своей дороги. Наконец к власти пришел Веспасиан, вернувшийся с иудейской войны. В 70 году Тит, сын Веспасиана, захватил Иерусалим. Благоденствие в Риме наступило в эпоху правления Антонинов и Северов. Границы империи простирались на многие тысячи километров. Именно в это время были возведены такие грандиозные сооружения, как термы Тита, форум Траяна, Колизей, Пантеон, термы Каракаллы.

Но благополучие продолжалось недолго. 235–305 годы стали временем заката Римской империи, которую подтачивали внутренние противоречия, а также нападения соседей. В 268 году Спарту, Афины и Коринф захватили готы. В государстве вновь начались гонения на христиан. Напряженность смог уменьшить Диоклетиан. Он провел ряд реформ и разделил империю на две части: восточную и западную.

Западная империя, основанная в 305 году, просуществовала до 565 года. Константин Великий, устранивший соперников и ставший единственным властителем, принял христианство и перебрался в новую столицу – Константинополь. После смерти Константина воцарилось двоевластие. Империя начала распадаться под натиском внешних врагов. В 363 году персы овладели Месопотамией. Северные границы постоянно подвергались нападениям варваров. В 410 году готы захватили Рим и разграбили его. А вандалы в это время наступали на Испанию и Галлию. Вскоре они основали королевство в Северной Африке, там, где некогда был Карфаген, а в 455 году совершили грабительский набег на Рим. Аттила, предводитель гуннов, постоянно угрожал Италии и Галлии. Последним императором Западной империи стал Ромул Август. Его правление закончилось в 476 году, когда король остготов Теодорих стал властителем Италии. Восточная империя держалась еще долго, до 1453 года.

Письменных источников, дающих нам представления о древнейшем периоде развития римской мифологии, известно немного. Это жреческие книги «Индигитаменты», гимны коллегий Арвалских братьев и салиев, формулы, читавшиеся предводителем коллегии фециалов Патер Патратус перед объявлением войны, заключением мира и т. д. Упоминания о древних богах встречаются и в сочинениях авторов, живших в более поздние эпохи.

Римская мифология эпохи родовой общины

История Рима – это история войн и завоевательных походов. Возможно, поэтому многие считают, что римская мифология подражательна и основана на греческих сюжетах и образах. Боги Рима носят лишь другие имена, но все их функции остаются такими же, как у греческих прототипов. Конечно, то, что империя простиралась далеко за пределы Рима и включала в себя множество государств (в том числе Грецию и Египет), сыграло свою роль. Так, римляне почитали греческого Аполлона и египетскую Исиду, но это не значит, что они не имели собственных мифологических представлений и своих божеств.

С развитием Рима как государства изменялась и мифология. Легенды и сказания, возникшие в период существования общинно-родового строя, значительно отличаются от мифов, созданных в эпоху становления демократии.

О раннем периоде развития римской мифологии сведений сохранилось крайне мало. Большинство известных источников относится к более позднему времени – I веку до н. э. – IV веку н. э. Возможно, поэтому многие исследователи долгое время считали, что на раннем этапе развития римской мифологии божества еще не имели антропоморфных черт. Люди не наделяли их определенными функциями, не давали имен. К богам было принято обращаться примерно с такими словами: «Или бог, или богиня, или муж, или женщина, или каким бы другим именем ты не пожелал назваться». Такое мнение поддерживалось и существованием мужских и женских ипостасей одного и того же бога (Помона – Помон, Фавн – Фавна). Свою роль сыграли и сочинения римского писателя и ученого Варрона (116–27 годы до н. э.), который утверждал, что в древности у римлян боги имели облик вещей-символов. Так, воплощением Юпитера являлся камень, Марса – копье, Весты – огонь и т. д.

Новейшие исследования показали, что даже в период становления римской мифологии существовали изображения богов. Это доказывают раскопки, при которых были обнаружены глиняные фигурки божеств, относящиеся к началу I тысячелетия до н. э. Неопределенность изображений и неясность имен богов объясняется тем, что люди не знали, к кому обращаться в случаях непонятно кем вызванных природных катаклизмов, например, таких, как землетрясения. Нередко настоящее имя бога скрывали жрецы, опасаясь злоупотреблений. А существование парных божеств объясняется традиционными обрядами, проводимыми в крестьянской среде. Духи (растительности, весенних месяцев, жатвы и т. п.) изображались как мужчинами, так и женщинами, а иногда и парами.

С течением времени антропоморфный облик богов стал проявляться все более четко. Как и в других мифологиях, римские божества обитали в трех мирах: на земле, под землей и на небесах. Если в поздних мифах боги активно общались с людьми, то в ранних сказаниях божественная и человеческая жизни не соприкасались, хотя боги могли выражать свою волю в различных внешних проявлениях: громе, молнии и т. п. Эти знамения, посланные людям, толковали авгуры (augures) – представители коллегии жрецов, наблюдавших за поведением птиц, их полетами и криками. Священными птицами Рима считались дятел и орел (последний был спутником главного божества – Юпитера).

По мнению ученых, древнейшая римская мифология близка мифологиям других стран, поэтому есть все основания полагать, что в ней существовали легенды, рассказывающие о сотворении мира Янусом, которого в дальнейшем сменил Юпитер (рис. 77). Вероятно, имелось и сказание о происхождении рода человеческого от дуба, а также о первоначальном существовании людей, позднее обученных богами ремеслам, письменности и т. д. Дуб вообще играл огромную роль в римской мифологии, поскольку с ним был связан Юпитер. Существовал также дух дуба Вирбий и нимфа дуба Диана. Древние римляне почитали деревья, посвящали рощи отдельным богам. Всем рощам покровительствовало мужское божество Лукорис, хранитель убежища Ромула. Особо почиталась смоковница – под этим деревом волчица кормила братьев Ромула и Рема. Если такое дерево засыхало, это воспринималось как знамение беды. Священный дуб возвышался на Капитолийском холме, куда Ромул принес оружие и доспехи побежденного им царя.

Рис. 77. Статуя Юпитера. III век н. э.

В Древнем Риме существовал также культ водных источников, в которых обитали лимфы (позднее – нимфы).

Среди животных особой популярностью у римлян пользовался волк, который в других мифологиях, например скандинавской и славянской, был воплощением злых сил. По мнению жителей Древнего Рима, это животное обладало множеством магических функций. Владелец его шерсти и кончика хвоста мог добиться успеха в любви. Если с правой стороны дорогу путнику переходил волк, следовало ждать удачи. Перед вступлением в дом новобрачной порог жилища натирался волчьим жиром: такая процедура помогала предохранить семью от болезней. Существовало поверье, что в волков могут обращаться и люди.

Волк стал символом Древнего Рима, ведь именно волчица вскормила близнецов Ромула и Рема – основоположников города. 15 февраля начинались луперкалии – «волчьи» празднества, связанные с очищением и плодородием. Главным героем являлся бог полей, лесов и пастбищ Фавн (тождествен греческому Пану), сын Пика (рис. 78). Он представлялся как в единственном, так и во множественном числе. Ему соответствовало женское божество – Фавна, или Фатуя. Некоторые мифы называли ее женой или дочерью Фавна, которую позднее стали именовать Бона Деа. Фавн обладал способностью прорицателя. Однажды римский царь Нума Помпилий, применив хитрость, поймал его и заставил открыть будущее.

Рис. 78. Фавн с козленком

Во время луперкалий возле северо-западного склона Палатинского холма, рядом с Волчьей пещерой, совершались торжественные жертвоприношения. Юноши-жрецы (луперки), опоясанные козьими шкурами, бегали вокруг холма с плетками, сделанными из шкур жертвенных животных. Ими они ударяли попадавшихся навстречу женщин. Это давало римлянкам благословение самого Фавна, а те, кто не имел детей, надеялись после таких ударов стать матерями.

Фавн был покровителем сельской жизни и скотоводства, поэтому особенно почитался крестьянами. Но его также называли и лукавым духом, воровавшим детей и посылавшим людям болезни и кошмарные сны. Как инкубы в других мифологиях, он соблазнял женщин, а также вступал в связь с животными. Люди приносили в жертву Фавну собаку и козла.

В римской мифологии есть легенды об отмене человеческих жертвоприношений, вместо которых стали устраиваться праздники Аргеев. Их главная церемония – шествование процессий жрецов к Тибру и сбрасывание в реку кукол. В это время появился и обычай вывешивать на перекрестках шары и кукол, которые символизировали свободных римлян и рабов. Календарь праздников Нумы Помпилия свидетельствует о том, что в древности существовали культы Вулкана, Флоры, Палатуи, Фуррины, Карменты, Помоны, Цереры и других божеств. О каждом из них были сложены мифы, но со временем они забылись. Боги, почитавшиеся отдельными общинами, сливались друг с другом, их функции смешивались. Некоторые божества исчезали, другие становились общими для всего Рима. Едиными стали обряды и жреческие коллегии.

С вытеснением родов фамилиями значительную роль стали играть фамильные культы, группировавшиеся вокруг богини Весты, ларов и пенатов. В дальнейшем появились и культы соседских общин-курий и пагов, а также культы всей римской общины. В них почитались одни и те же божества и совершались одинаковые обряды, их проведение контролировалось коллегией понтификов, во главе которой стоял великий понтифик.

Практически ни одно важное дело не начиналось, если человек не узнавал, как отнесутся к этому начинанию боги. Воля богов определялась не только по поведению птиц, но и по внутренностям животных, ударам грома, а также по необычным явлениям, например рождению уродов у людей или животных, появлению на небе двух солнц, комет, затмению и т. д. Пытаясь узнать волю богов, жрецы обращались к туманным стихотворениям сивиллиных книг, связанных с культом Аполлона. Считалось, что правитель Тарквиний Гордый купил их у пророчицы (сивиллы), получившей от Аполлона дар прорицания и долголетия. Согласно легенде, Кумская сивилла предложила царю за большие деньги купить у нее девять священных книг, но Тарквиний не согласился, и тогда она сожгла три из них. Затем пророчица повторила предложение, но правитель вновь отказался, и сивилла уничтожила еще три книги. И лишь три последние из них царь по совету авгуров все-таки купил. С этого времени сивиллины книги бережно хранились в храме Юпитера Капитолийского.

Римляне верили, что на сторону Рима можно переманить чужих богов, если использовать определенную функцию и утвердить в городе их культ. Именно так в Риме появились многие италийские божества.

Соблюдения обрядов требовали и мертвые, способные наказать потомков за пренебрежение к ним. Богом для сыновей становился умерший глава семьи. Существовали сословные культы и культы профессий. Так, торговцы почитали Меркурия, а ремесленники, художники, писатели и учителя – Минерву. Культовые обряды должны были соблюдать все члены фамилии. Ребенок, усыновляемый новой семьей, должен был принимать ее фамильный культ. Также поступала и молодая жена, входившая в семью мужа. Каждый гражданин также был обязан участвовать в культе своей гражданской общины.

Одним из самых древних римских божеств являлся Янус, изображаемый с двумя и даже четырьмя лицами. Вероятно, он был создателем космического мира и земли, других богов и людей. Его два лица говорят о том, что он знает и прошлое, и будущее. В ранних источниках – это бог дверей и ворот, позднее он стал покровителем всякого начала, поэтому каждый римлянин, прежде чем начать какое-то дело, просил Януса о содействии. Ему был посвящен первый день каждого месяца и первый месяц года, январь, названный именем бога. Имя Януса следовало произносить в начале молитв, обращенных к другим божествам. Этому богу посвящали храмы в виде бронзовой арки, опирающейся на колонны. Такие строения должны были символизировать небесный свод. Храм Януса стоял в северо-восточной части римского форума. Сквозь него проходили римские воины, отправлявшиеся на войну. Святилище Януса оставалось открытым до самого конца войны.

В более поздние эпохи римляне стали считать Януса древнейшим царем Лациума, правившим на холме Яникуле, который располагался на правом берегу реки Тибр. Когда Сатурн на своем корабле приплыл в Лациум, Янусу пришлось поделиться с ним властью.

Первоначально Сатурн был богом поля – вспаханного и засеянного озимыми. 17 декабря римляне устраивали сатурналии – веселые празднества по случаю окончания полевых работ.

Древнее святилище Сатурна находилось на римском форуме, у подножия Капитолия. Позднее на этом месте римляне выстроили храм, посвященный этому божеству. В нем хранили казну Рима и городской архив.

Древние римские мифы отождествляют Сатурна с греческим богом Кроносом. Свергнутый своим сыном Юпитером (у греков – Зевсом), он бежал в Лациум, где вместе с Янусом основал новое царство. Сатурн обучил людей земледелию, и время его правления получило название золотого века.

Женой Сатурна являлась богиня Опс, соответствующая греческой Рее. Она помогала людям выращивать большие урожаи. Опс также посвящались празднества, которые устраивались два раза в год – 19 декабря и 25 августа.

Позднее в Древнем Риме появились мифы о сыне Сатурна, Пике, или Пикусе (от латинского «дятел»). Его женой стала дочь Януса, нимфа Канента. Однажды на охоте Пика увидела волшебница Кирка. Она влюбилась в красивого юношу и предложила ему оставить Каненту и уйти с ней. Пик отверг любовь Кирки, и разгневанная волшебница превратила его в дятла. А нимфа Канента, напрасно искавшая своего мужа, пришла на берег Тибра и, исполнив свою последнюю песнь, умерла от горя.

Если первым в своих молитвах римляне называли Януса, то вторым был Юпитер, сын Сатурна и Опс. Он повелевал молниями, светом и тьмой, покровительствовал земледельцам и виноделам. Юпитер считался гарантом клятвенной верности. К нему обращались воины с просьбами о даровании победы над врагами.

Юпитеру посвящалось несколько праздников в году: празднование сбора винограда; иды, или дни полнолуний, отмечавшиеся 13 и 15 числа каждого месяца; а также Великие игры, позднее названные Римскими. Главным культ Юпитера стал после того, как царь Тарквиний Гордый воздвиг на Капитолийском холме храм Юпитера, Юноны и Минервы.

Во времена родовой общины Юпитер (рис. 79) являлся главой триады древних римских божеств (Юпитер, Марс, Квирин). С распространением на территории Рима древнегреческой культуры Юпитера начали отождествлять с греческим Зевсом, царем всех богов. А во времена империи его стали почитать как бога Рима и покровителя императора.

Рис. 79. Юпитер

Женой Юпитера была Юнона (рис. 80). Одна из самых древних римских богинь, она покровительствовала супружеским узам и материнству, оказывала помощь при родах. Позднее Юнона стала отождествляться с греческой Герой. Ежегодно в первый день марта римляне устраивали матроналии – празднества, посвященные этой богине. Люди полагали, что у каждой женщины есть своя юнона – прародительница.

Рис. 80. Юнона

В главную триаду римских богов входила также Минерва, культ которой пришел в Рим из Этрурии, где богиня Минерва являлась покровительницей материнства, ремесел, а также защитницей этрусских городов. Позднее Минерва стала отождествляться с греческой Афиной и наделяться множеством других функций. Она являлась богиней мудрости, помогала художникам, мастерам, актерам, учителям, музыкантам и врачам. В ее честь во второй половине марта устраивались празднества – квинкватрии, длившиеся пять дней. В первый день учащиеся, освобожденные от уроков, должны были приносить плату своим преподавателям. В следующие несколько дней публика могла увидеть бои гладиаторов, а завершался праздник жертвоприношениями Минерве. Помимо храма на Капитолии, еще один храм богини находился на холме Авентин.

Наряду с Минервой, ремесленникам покровительствовал Меркурий (рис. 81). Это божество начали почитать с древности, еще в 495 году до н. э. в Риме был возведен его храм. Меркурий приносил удачу и богатство тем, кто его почитал. Позднее он был отождествлен с греческим Гермесом и стал выполнять дополнительные функции, в частности проводить умерших в подземное царство.

Рис. 81. Меркурий

Одной из древнейших римских богинь была Теллус (Теллура) (рис. 82), воплощавшая землю-кормилицу и ее производительные силы. Считалось, что она также насылает на людей землетрясения и царствует в мире мертвых. Жреческая коллегия Арвальских братьев во второй половине мая совершала обряд жертвоприношения, обращаясь к Теллус с просьбами о хорошем урожае. К этой богине возносили молитвы также при бракосочетаниях, а если в семье кто-то умирал, ей приносились очистительные жертвы. Кроме того, римляне призывали ее, обрекая недругов на погибель.

Рис. 82. Теллус, рядом с ней – символы воды и воздуха

Существует миф, рассказывающий о том, как царь Нума лег спать в лесу, чтобы узнать во сне причину неурожаев. Ему приснился Фавн, велевший правителю учредить в честь Теллус новый праздник – фордицидии. Его стали отмечать 15 апреля. В этот день жрецы отдельных курий приходили на Капитолий и жертвовали богине стельную корову. А в декабре проходили празднества, посвященные Теллус и Церере. Для защиты озимых посевов обеим богиням приносилась жертва и призывались двенадцать богов, ответственных за определенные этапы деятельности землепашца. Перед началом уборки урожая Теллус и Церере жертвовали свинью.

Позднее культ Теллус был полностью вытеснен культом Цереры. Посвященные ей празднества (цереалии) начинались 11–12 апреля и завершались через восемь дней. Особенно почитали Цереру плебеи, одевавшиеся в белое и украшавшие себя цветами. В дальнейшем культ Цереры стал повсеместным. В 493 году до н. э. на Авентине римляне возвели храм в честь Цереры, Бахуса (Либера) и его жены Либеры. Бахус, соответствующий греческому Дионису, или Вакху, и его супруга считались богами виноградарства и виноделия, а также оплодотворяющей силы природы. В их честь устраивались празднества – либералии, во время которых римляне, спрятавшие лица под масками, изготовленными из коры деревьев, пели шуточные песни на перекрестках дорог. Позднее эти куплеты стали одним из многочисленных источников римской комедии.

Одной из самых древних богинь является Анна Перенна, воплощавшая наступление нового года. До реформы, проведенной Юлием Цезарем в 46 году до н. э., год начинался в марте, поэтому празднества, посвященные Анне Перенне, устраивались 15 марта. Простые римляне и правители приносили богине жертвы, а в священной роще на берегу Тибра проходили праздничные мероприятия, сопровождаемые пиром.

В дальнейшем Анну Перенну стали считать сестрой Дидоны, которая из Карфагена приплыла на корабле к Энею в Италию. Ревнивая жена героя, Лавиния, начала преследовать девушку, и она утопилась в реке Нумции, после чего превратилась в нимфу реки.

Существовала еще одна поздняя легенда, связанная с Анной Перенной, по которой она являлась старой женщиной, угощавшей пирогами плебеев, посещавших священную гору. За это они и установили в Риме ее культ.

К древнейшим богам относится и Марс, первоначально являвшийся богом растительности и плодородия. На этапах становления римской мифологии он входил в триаду главных богов: Юпитер, Марс, Квирин. Марс охранял римлян-путешественников, отправившихся в чужие страны, указывал дорогу тем, кто искал новые поселения, оказывал поддержку воинам-защитникам. С этим божеством также связывали очищения (земли, доспехов и т. д.). Согласно некоторым мифам, Марс был отцом Ромула, потому он являлся родоначальником и хранителем города. Марсу был посвящен месяц март.

С появлением новой главенствующей триады (Юпитер, Юнона, Минерва) Марс стал выполнять функции бога войны и отождествляться с греческим Аресом. Согласно одной из легенд, во время страшной чумы в Риме с неба внезапно упал щит, и мор быстро прекратился после того, как этот щит обнесли вокруг города. По его подобию было создано еще одиннадцать щитов. Изготовил их мастер Мамурий для того, чтобы никто не смог отличить от них настоящий щит. Во время ежегодных празднеств, проводимых 19 марта в честь Марса, жрецы-салии обносили щиты вокруг Рима. А в конце октября устраивалось празднование очищения оружия. Кроме щита, этот бог имел и другие атрибуты: он изображался в шлеме, с копьем, пальмовой ветвью, дятлом и волком. Марса сопровождала его сестра Беллона, олицетворявшая кровавый бой, она также управляла колесницей бога.

В 336 году до н. э. у Капенских ворот появился храм, посвященный Марсу. Отсюда римское войско отправлялось на войну, а всадники начинали шествие на ежегодный парад. Позднее в центре римского форума Октавиан Август возвел в честь Марса-мстителя храм, выразив таким образом благодарность за свою победу над убийцами Юлия Цезаря.

Мирной ипостасью воинственного Марса был третий бог древней триады – Квирин. Его воспринимали как бога народного собрания, от имени Квирина идет и название римлян, звучавшее как «римский народ квиритов». Если храм Марса располагался за городскими стенами, то храм Квирина находился внутри них. Первоначально этого бога почитали на холме Квиринал италийские племена – сабины. В римском пантеоне он оказался после заключения Ромулом мира с сабинским правителем Титом Тацием.

В период поздней Республики распространилась легенда о том, что Квирин приходился сыном Марсу, т. е. Ромулом, основателем Рима, который был взят богами на небо.

В число самых почитаемых богов Рима входила Веста, соответствовавшая греческой Гестии. Веста покровительствовала священному очагу городской общины, курии и дома. В храме Весты поддерживали огонь жрицы-весталки, избиравшиеся из девочек в возрасте 6–10 лет. Весталки должны были в течение 30 лет хранить девственность, в противном случае их замуровывали живыми. Они не только следили за огнем, но и принимали участие в обрядах, изготавливали смеси из пепла жертвенных животных, муки и соли во время жертвоприношений. Огонь в храме Весты символизировал надежность и устойчивость государства, и если он случайно гас, это считалось плохим знаком. В то же время его специально гасили в первый день нового года и вновь зажигали с помощью трения священного дерева о дерево. Затем от этого огня зажигали очаги в каждой курии. В жилищах римлян Весте посвящался вход в дом – вестибул.

Позднее Весту стали причислять к римским пенатам, и вступавшие в должность магистраты должны были приносить жертвы и пенатам, и самой Весте. Изображалась богиня с лицом, закрытым покрывалом. В ее руках были чаша, факел, скипетр и палладий – изображение Афины Паллады со щитом и копьем. Согласно древнему сказанию, этот палладий был привезен Энеем, сыном Афродиты и Анхиса. Эней, переселившийся из Трои в Италию, стал основателем Рима. Палладий хранился в храме Весты на римском форуме.

Древнейшей римской богиней являлась Диана (рис. 83), первоначально воспринимавшаяся как богиня-мать, нимфа леса. Во время праздников изображения Дианы помещались на перекрестках, и, поскольку она обладала властью на земле, на небесах и под землей, ее именовали богиней трех дорог.

Рис. 83. Диана-охотница. II век н. э.

Считавшаяся олицетворением луны Диана впоследствии стала отождествляться с греческими Артемидой и Гекатой. Главным центром ее культа был город Арция. Рядом с ним лежало маленькое лесное озеро, называемое зеркалом Дианы, а на его берегу стояла священная роща со святилищем Дианы Немейской (Лесной). Одно из деревьев рощи охранялось царем-жрецом. Несмотря на такое громкое название, эта должность была доступна любому силачу, способному победить противника в открытом бою, поэтому царем-жрецом могли стать даже беглые рабы.

В легендах о Немейской роще (впрочем, как и во многих других римских сказаниях) отразилось влияние греческой мифологии. Согласному одному из мифов, основателем культа Дианы Немейской стал Орест, сын Агамемнона и Клитемнестры, бежавший из Тавриды вместе со своей сестрой. Другой миф рассказывает о том, что первым жрецом святилища Дианы стал греческий герой Ипполит, сын Тесея, погибший из-за навета своей мачехи Федры. Согласно этой версии, его оживил по просьбе Дианы Эскулап (у греков – Асклепий). Перенесенный своей покровительницей в Немейскую рощу, он воплотился к новой жизни под именем Вирбий. По мнению некоторых исследователей, Вирбий – дух дуба, женившийся на нимфе дуба Диане, который подвергался ритуальному уничтожению, после чего воскресал обновленным. В отличие от греческой Артемиды Диана не была богиней-девственницей, напротив, она считалась покровительницей деторождения и плодородия.

Празднества в честь Дианы проходили 13 августа, и в это время ее священная роща наполнялась людьми с горящими факелами в руках. На статуэтках, найденных в районе Немейской рощи, богиня также изображалась с факелом в руке. Это свидетельствует о том, что в ранние эпохи Диану отождествляли с Вестой.

Широкое распространение в Древнем Риме получил культ Венеры (рис. 84). В древнейшие эпохи она считалась богиней садов. После распространения мифа об Энее ее стали отождествлять с греческой Афродитой, матерью героя. С этого времени Венера представлялась богиней красоты и любви, а также прародительницей римлян и покровительницей их города. Люди именовали ее прекрасной, лучезарной, милостивой, очищающей. Существовал еще один, несколько странный эпитет богини: иногда ее называли лысой – в память о подвиге римлянок, которые в период войны с галлами жертвовали свои длинные волосы на изготовление канатов. Своей покровительницей Венеру считали такие римские правители, как Сулла, Помпей и Цезарь.

Рис. 84. Венера и Марс

Когда в Риме распространились культы из покоренных стран Востока, богиню стали отождествлять с западно-семитской Астартой и египетской Исидой.

Из этрусского города Вольсиний в Рим пришел культ Вертумна (Вортумна), считавшегося богом изменения плодов до их созревания, а также божеством всяких перемен. Супругой его была Помона, богиня плодов и плодовых деревьев. По другой версии, она являлась женой Пика, бога полей и лесов. Праздник, посвященный Вертумну, римляне устраивали в августе. Миф о Вертумне и Помоне передал римский поэт Овидий в своих «Метаморфозах».

Красавица Помона проводила все свои дни в саду, ухаживая за плодовыми деревьями. Она не обращала никакого внимания на Венеру с ее дарами и потому отвергала всех, кто добивался любви прекрасной богини. Сатиры, фавны, старик Сильван (лесное божество, близкое Фавну) – все объяснялись ей в любви, но были отвергнуты.

Страсть к Помоне терзала душу прекрасного юного бога Вертумна, но и его девушка не замечала. Он приходил к ней, принимая облик воина, садовника, жнеца или рыбака, но каждый раз гордая красавица отвергала несчастного влюбленного. И тогда Вертумн придумал новую хитрость.

Явившись к предмету своих симпатий в образе старой женщины, он обнял Помону, поцеловал ее и уселся рядом на камень. Он сказал гордячке: «Посмотри на ясень, по которому вьется виноградная лоза. Если бы не она, ясень не был бы так красив, да и лоза лежала бы на земле, когда бы он не поддерживал ее. Неужели этот пример тебя не тронет и ты по-прежнему будешь избегать брака? У тебя так много женихов, больше, чем у прекрасной Елены. Выбери из них, иначе Венера и другие боги разгневаются».

Затем Вертумн, принявший облик старухи, рассказал Помоне о том, как боги покарали дочь Тифиса, Анаксарету, за то, что бессердечная отвергла любовь Ифиса. Ифис с горя покончил жизнь самоубийством, а когда его тело в день похорон проносили мимо дома Анаксареты, девушка подошла к окну.

Увидев своего поклонника на смертном ложе, она хотела отойти от окна, но внезапно почувствовала, что не может двинуться с места. Вскоре ее кровь застыла и взор потух. Так Анаксарета превратилась в камень, такой же холодный, каким было ее сердце, не знавшее любви.

Закончив рассказ, Вертумн принял свой обычный вид. Увидев перед собой прекрасного юношу, Помона поняла, как была не права, и согласилась стать его женой.

Богиней садов, плодов и урожая в древнейшие эпохи была Фортуна (рис. 85). Она покровительствовала женщинам, которые лишь единственный раз выходили замуж. Праздник, посвященный ей, отмечался 11 июня и совпадал с празднованием дня Великой Матери (Матер Матута). Женщины обращались к ней с просьбами о ребенке и о легких родах. Позднее Фортуна стала воплощением судьбы и счастливого случая. По преданию, ее культ был введен в Риме правителем Сервием Туллием, который был сыном раба и по счастливому стечению обстоятельств (а также по воле богини Фортуны) стал римским царем. В благодарность он воздвиг в ее честь ряд святилищ. Алтари Фортуне ставили легионеры, выигравшие битвы, консулы и даже обычные римляне. Изображали ее по-разному: с рогом изобилия как дарующую богатство, на колесе, символизирующем переменчивость счастья, с повязкой на глазах. Нередко Фортуна представлялась рядом с пенатами, покровительствовавшими роду и фамилии.

Рис. 85. Фортуна

Образ Фортуны не оставлял воображение людей и по прошествии многих веков после падения Рима. Особенно популярной она была в эпоху Возрождения, когда деятели литературы и искусства стали придавать большое значение отдельной личности, способной противостоять обстоятельствам и проявлять свои дарования и таланты.

С миром растительности была связана и Флора – богиня цветов, садов и цветения колосьев. Считается, что ее культ был основан Титом Тацием, воздвигнувшим в честь Флоры алтарь. Таций дал ей фламина – своего жреца. С 28 апреля по 3 мая проводились празднества, посвященные Флоре, – флоралии. Люди украшали себя цветами и приносили в дар богине цветущие колосья. Позднее этот праздник был забыт, а в 173 году до н. э., после неурожаев, был восстановлен по указанию жрецов, разъяснявших сивиллины книги.

Распространен в Риме был и культ Геркулеса (греческого Геракла), так как многие его приключения происходили на Италийском полуострове. С одним из мифов о Геркулесе связано и само название «Италия». Перегоняя быков великана Гериона в Грецию, Геркулес заметил, что один теленок отбился от стада. Герой начал искать его, расспрашивая местное население, на языке которого телец назывался «витулус». От этого слова и пошло название «Виталия» – «страна тельцов». Со временем первая согласная исчезла, и появилась «Италия». Считается, что это сказание возникло в V веке до н. э. в среде греков, проживавших на территории Италийского полуострова.

Дионисий Галикарнасский, Ливий, Овидий и Вергилий выдвигают иную версию данного сюжета. По дороге в Грецию уставшего Геркулеса сморил сон. Он прилег под деревом, оставив быков пастись на поляне. Проснувшись, герой увидел, что исчезло несколько животных. Он начал их искать и вскоре обнаружил следы, ведущие в долину. Геркулес пошел по ним и оказался возле пещеры, которую охранял Какус (по древнейшим сказаниям – сын Вулкана, согласно более поздним мифам – разбойник, беглый раб царя Эвандра), имевший облик чудовища, изрыгавшего огонь. Вор затягивал быков под землю за хвосты, стремясь запутать следы, но герой, услышав мычание, бросился выручать свое стадо. Вступив с Какусом в бой, Геркулес убил его ударом дубины. Вскоре к месту сражения сбежались пастухи, поздравившие героя с победой. Прибыл и сам Эвандр, радующийся избавлению его земель от разбойника.

Позже на этом месте появился алтарь, на который сам Геркулес принес Юпитеру быка из своего стада. В дальнейшем жертвы возле этого святилища приносились уже самому Гераклу.

К фамильным римским культам имела отношение особая группа богов. Для Рима была характерна сплоченность родов, руководителями которых являлись патриархи – главы семей. Такой традиции соответствовал культ гения – бога-прародителя рода. Если у каждой женщины была своя юнона, то у каждого римского мужчины был собственный гений. Ему римлянин приносил дары в день своего рождения: венки, вина, цветы, и этот праздник отмечали все, кто жил вместе с ним в доме. Особенно значительным и важным был гений главы фамилии.

Позднее гений, мыслившийся как персонификация внутренних свойств, стал самостоятельным божеством, которое появлялось в мире вместе с человеком. Гений руководил мыслями и действиями своего подопечного, а когда тот умирал, блуждал недалеко от земли или присоединялся к другим богам. По убеждению древних римлян, гениев имели даже боги. Кроме того, известны гении легиона, колоний, театра, школы и т. д.

Символом гения являлась змея, но в более поздние эпохи это божество стало изображаться в антропоморфном виде. Гений римского народа был представлен как бородатый мужчина, одетый в плащ. В правой руке он держал рог изобилия, а в левой – чашу для жертвенных возлияний. Примерно таким образом выглядели и гении других городов, а также гении императоров (рис. 86).

Рис. 86. Гений императора Октавиана Августа

Покровителями домов были пенаты, охранявшие жилища и кладовые, дававшие благосостояние. В древнейшие времена они являлись хранителями продовольствия, а позднее их влияние распространилось на весь дом и тех, кто живет в нем. Если семья переезжала на другое место, пенаты следовали за ней. Римляне помещали алтари, посвященные этим божествам, вблизи очага. Сюда они приносили дары, ставили маленькие глиняные фигурки богов. Существовали не только частные пенаты, но и государственные. Согласно легенде, их вывез из охваченной пожаром Трои Эней. С этого времени они стали бережно хранимыми святынями Рима и находились в храме Весты, где именно, знали лишь жрецы, которые никому не выдавали их имен и не показывали изображений.

Пенаты покровительствовали лишь свободным гражданам, рабы же могли обращаться к другим богам – ларам (рис. 87). Вероятно, культ ларов был связан с древнейшим обычаем хоронить умерших в их домах. Лары охраняли домашний очаг, а также земли фамилии, они наблюдали за соблюдением порядка в доме, обязанностей каждого члена семьи по отношению к детям, родителям, слугам и богам. Если кто-то нарушал правила, лары карали его. Алтарь ларов служил прибежищем для рабов, обижаемых хозяевами.

Рис. 87. Лар

Во время обеда лары тоже получали свою долю: еда для них ставилась в маленьких сосудах. Жертвы этим богам приносились в календы (первые числа каждого месяца), ноны (пятые числа) и иды (тринадцатые числа), кроме того, лары получали дары и во время важнейших для семьи событий – свадеб, рождения детей, отъезда или возвращения члена семьи из поездки.

Римляне поклонялись также ларам соседских общин. Их святилища были установлены на перекрестках дорог. Здесь устраивались жертвоприношения и праздники – компиталии, на которые собиралось все население местности. Существовали также лары дорог, защищающие путников; лары морского пути, покровительствующие мореплавателям; лары полей сражений.

Связь с ларами имели боги маны, принимавшие умершего в могиле. Вообще в древнейшее время римляне, в отличие от греков, не выработали достаточно четких представлений о загробной жизни. Царство Диса (Плутона) имеет отношение к подземному миру греческого Аида и его жены Персефоны (у римлян – Прозерпины). Но эти воззрения появились позднее, а на ранних этапах существования Рима его жители верили, что жизнь у человека забирает Морс, богиня смерти. Бог Цекул закрывает умирающему глаза, а Видуус исторгает душу из тела. Но наиболее почитаемыми все же были маны, которым во время похорон прямо на могиле приносились жертвы.

Умершие чтились римлянами так же, как и боги. Считалось, что они вместе с ларами и пенатами охраняют жилище. В их честь в феврале проходили празднества.

Согласно верованиям римлян, души умерших иногда могли возвращаться туда, где жили до своей кончины. Случалось такое, если их не погребали должным образом. Тогда они становились лемурами (ларвами) – привидениями, способными бродить по ночам по земле и приносить живым зло. В лемуров превращались также погибшие злодеи или невинно убиенные. Чтобы отвратить от себя этих злых духов, римляне 9, 11 и 13 мая устраивали праздники – лемурии. В эти дни двери храмов были закрыты, не заключались браки.

Если лемуры поселялись в доме, глава семьи мог их изгнать, совершив такой обряд. Встав ночью, он должен был омыть руки и взять в рот черные бобы, а затем, не оборачиваясь, бросать их через плечо. При этом следовало повторить девять раз, что бобами он искупает себя и своих близких. После этого нужно было девять раз ударить в медный таз и попросить злой дух уйти из дома. Считается, что этот обряд установил призрак убитого Ромулом Рема, явившийся своим воспитателям – пастуху Фаустулу и его жене Акке Ларентии.

Чтобы заручиться поддержкой богов, римляне совершали культовые обряды, приносили своим покровителям дары и жертвы. При этом следовало точно выполнять все этапы ритуальных действий и правильно произносить слова молитвы.

Если в чем-то допускалась ошибка, нужно было повторить обряд до тридцати раз. Именно от верований древних римлян идет хорошо знакомое и в наши дни слово «религия» (латинское religio), означающее «выполнение ритуала».

Римляне постоянно устраивали церемонии очищения храмов, домов, полей. При этом торжественная процессия обходила очищаемый объект, возносила богам молитвы и проводила жертвоприношения. Таким образом изгонялась нечистая сила и отвращались неприятности и беды.

Мифология города Рима и его властителей

Постепенное развитие государственности, а затем и завоевание стран Средиземноморья повлекли изменения в пантеоне богов. Древнейшие римские божества стали отождествляться с греческими. Некоторые из них, например Аполлон (Феб) (рис. 88), не имевший в Риме аналогов, целиком были заимствованы из греческой мифологии. Усложнились и функции богов (Меркурий, бог торговли, стал проводником в царство мертвых, а Венера, богиня садов, трансформировалась в покровительницу любви).

Рис. 88. Аполлон

Значительное место в римской мифологии отводилось сказаниям об истории города Рима. В основе их лежала история Энея и его потомков, а также легенды о первых правителях города и его героях.

Широкое распространение получил миф о создании Рима. Классический вариант этого мифа пересказан Вергилием в его героическом эпосе «Энеида». Делая Энея своим родоначальником, римляне, таким образом, считали себя преемниками греческой цивилизации. Благодаря этому мифу Рим становился второй Троей, а его жители – потомками богини Афродиты, матери Энея.

Эней, сын пастуха Анхиса и богини Афродиты, воспитанный горными нимфами, в начале Троянской войны не принимал участия в сражениях. И лишь когда Ахилл изгнал его из родных мест, он встал в ряды защитников города. Спастись от смерти ему помогли Афина, Аполлон и Посейдон. Морской бог, враждебно относившийся к троянцам, все-таки помог одному из них – Энею. Мужественный и смелый Эней готов был разделить участь других героев, но, узнав волю богов, приказывавших ему оставить город, он взял с собой отца Анхиса и малолетнего сына Аскания (Юла). Прихватив также изображения троянских богов, Эней отправился искать место, где можно было бы начать новую жизнь.

Побывав во Фракии, Македонии, на островах Крит и Делос, в Лаконии и Аркадии, на островах Ионийского моря и в Эпире, он оказался у берегов Сицилии. Здесь Эней похоронил умершего отца. Чтобы почтить память Анхиса, он устроил на его могиле погребальный обряд с играми.

Затем его корабли, попавшие в страшный шторм, прибило к карфагенскому берегу. Здесь его встретила карфагенская царица Дидона, полюбившая героя. Но эта любовь для нее закончилась трагически. Боги велели Энею плыть дальше, а покинутая Дидона, взойдя на костер, вонзила себе в грудь меч своего бывшего возлюбленного. Гибель Дидоны объясняет войны, которые позднее Карфаген вел против Рима.

Следующую остановку путешественник совершил в италийском городе Кумы, где с помощью Кумской сивиллы оказался в царстве мертвых. Он узнал о своем будущем и о своих потомках.

Дальнейший путь Энея лежал в город Лаций. Его царь Латин согласился отдать герою в жены свою дочь Лавинию и предоставить место для постройки нового города. Герою пришлось сражаться с соперником, вождем местного племени рутулов Турном, который также мечтал стать мужем Лавинии. Мужество Энея и его воинов, а также помощь богов позволили ему одержать над Турном победу. На новом месте Эней выстроил город, названный в честь жены Лавинием. Он начал вести войну со своими соседями-этрусками и в одном из сражений погиб. Вскоре воины увидели своего предводителя, облаченного в сверкающие доспехи, и поняли, что боги оживили его и взяли к себе на небо.

Сын Энея Асканий (Юл) через некоторое время оставил Лавиний и недалеко от Альбанской горы выстроил новый город. Он получил название Альба-Лонга (Длинная Альба). А римские императоры, в том числе Юлий Цезарь и Октавиан Август, стали считать себя потомками Юла, объявив таким образом всем о своем божественном происхождении.

Троя пала в 1184 году до н. э., а Рим был основан несколько веков спустя, в 754 году до н. э. Поэтому римляне в дальнейшем стали приписывать основание великого города не Энею, а его потомкам, происходящим от царей Альба-Лонги.

Легенда об основании Рима связана с именем Ромула. Существовало несколько версий рождения Ромула и его брата-близнеца Рема. Согласно одной из них, они были внуками или даже сыновьями Энея, но хронологическое несоответствие стало причиной появления иных мифов. Первый представляет их сыновьями дочери (или рабыни) альбанского царя Тархетия и лара, духа домашнего очага. Второй гласит, что Ромул и Рем были детьми дочери царя Нумитора, Реи Сильвии, и Марса. Амулий отстранил от власти своего родного брата Нумитора, убил его сыновей, а дочь Рею Сильвию сделал весталкой. Когда у нее родились близнецы, злодей Амулий заточил ее в башне, а детей бросил в воды Тибра.

Течение реки вынесло младенцев на берег, и там, под большой смоковницей, их увидела волчица, вскормившая Ромула и Рема своим молоком. Затем мальчиков обнаружил пастух Фаустул и Акка Ларентия.

Когда Ромул и Рем выросли, они узнали о своем происхождении и отомстили Амулию. Собрав войско из разбойников и беглецов, они убили своего обидчика, освободили из заточения Рею Сильвию и вернули трон Альба-Лонги Нумитору, а сами решили основать новый город.

Но, прежде чем начать строительство, они стали ждать божественного знака, и вскоре боги послали им знамение – авгурий. Этим знамением стали коршуны, причем Рем увидел на Авентинском холме шесть птиц, а Ромул на Палатине – двенадцать. Последняя цифра означала двенадцать веков существования Рима. Таким образом, Ромул стал первым римским авгуром – жрецом, определявшим волю богов по поведению птиц. Авгуральный жезл Ромула, с помощью которого на небе отмечались зоны будущего полета птиц, римские жрецы свято хранили в курии салиев. Согласно легенде, этот жезл остался целым после сильного пожара, охватившего курию.

Божественное знамение стало причиной ссоры братьев: Рем позавидовал Ромулу, которому боги послали больше коршунов, и набросился на него. Между близнецами произошло сражение, в ходе которого Рем был убит.

После смерти Рема Ромул основал город, который, по этрусским обычаям, назвал своим именем и стал его первым правителем. Он создал сенат, всадничество и военные легионы и разделил все население Рима на патрициев и плебеев. Стремясь увеличить население города, царь основал в священной роще бога Лукариса убежище для беглых рабов и странников. Однако соседние племена не желали выдавать своих девушек за них замуж, поэтому Ромул разработал план похищения сабинянок, приглашенных на праздник. Из-за этого вскоре разгорелась война римлян с соседями. Женщинам удалось уговорить мужей прекратить войну, и после восстановления мира римляне и сабиняне объединились, а Ромул поделился властью с сабинским царем Титом Тацием. Объединившиеся племена стали именоваться «римским народом квиритов». А к римским женщинам с тех пор стали относиться с большим почтением, мужчины чествовали их на специально учрежденных праздниках – матроналиях.

После смерти Тита Тация Ромул стал управлять городом один. Он вел войны с соседними племенами, а завоеванные земли раздавал простому народу. Это возмущало патрициев, и когда на 38 году своего правления Ромул внезапно исчез, люди решили, что его убили сенаторы. Однако вскоре он явился своему другу, Юлию Прокулу, и сообщил, что боги взяли его на небо и сделали богом Квирином, покровителем Рима.

Римская мифология повествует о шести царях (вместе с Ромулом), избиравшихся свободными гражданами города. Следующим после Ромула правителем стал Нума Помпилий. Он был мудр и почитал богов, и потому во время его властвования народ Рима процветал. Эпидемии и войны обходили город стороной, а боги всегда покровительствовали ему. Они послали Нуме щит с неба, который и защитил город. По приказанию царя был возведен храм Весты, называемый храмом Верности. Возлюбленной Нумы после кончины его супруги стала нимфа источника Эгерия. Общаясь с ней, правитель стал еще более мудрым и гуманным. Когда же он умер, весь народ Рима оплакивал его.

Следующим на трон взошел Тулл Гостилий. Этот царь придерживался завоевательной политики, начатой самим Ромулом. Обвинив население жителей Альба-Лонги в краже у римлян скота, он стал организатором поединка братьев Горациев, уроженцев Рима, с альбанцами, братьями Курациями. В живых остался один из Горациев, он и стал победителем. В результате Альба-Лонга попала под власть Рима. Существует легенда о том, как сестра Горация, Камилла, оплакивала смерть своего жениха, одного из Курациев. Возмущенный отсутствием у сестры патриотических чувств, Гораций убил ее. Но после того, как он принес очистительные жертвы, Гораций был оправдан народом.

Жители Альба-Лонги, мечтая освободиться от римского ига, роптали и возмущались. Тулл Гостилий пошел на хитрость, убедив и римлян, и альбанцев в том, что во всех бедах виноват царь Альба-Лонги, Меттий. Он приказал схватить его и казнить как предателя. Затем царь Рима разрушил город соперника, а его жителей увел в Рим. Но тут возмутились боги. И хотя Тулл Гостилий пытался унять их гнев с помощью даров и жертв, вскоре он пал, сраженный молнией Юпитера.

После смерти третьего правителя Рима царем стал внук Нуна Помпилия, Анк Марций. Он был также умен и благочестив, как и его дед, но отличался и воинственностью. В годы его правления римляне воевали со своими соседями и захватывали их земли. Границы Рима расширялись, его население увеличивалось за счет жителей завоеванных городов. Анк Марций выстроил новый порт Остию в устье Тибра, перекинул с одного берега Тибра на другой деревянный мост, возвел храмы Юпитеру, Юноне и Минерве. Он ввел и новую церемонию, ранее неизвестную римлянам, – объявление войны другому государству. Ее составной частью было обращение к богам и ожидание их положительного или отрицательного ответа. Анк Марций царствовал 24 года и снискал себе в народе славу и уважение.

Следующим римским правителем стал этруск Тарквиний Древний. Он находился у власти 38 лет и оставил процветающее государство. Сформировав большое и сильное войско, он ввел в нем железную дисциплину. Погиб Тарквиний Древний от рук сыновей Анка Марция, когда-то отстраненных им от римского престола. Но следующим царем стал не потомок Анка Марция, а воспитанник Тарквиния Древнего, Сервий Туллий, которого возвела на престол вдова Тарквиния, Танаквиль, посчитавшая, что он будет лучше управлять страной, чем ее сыновья.

Этруск по происхождению, Сервий Туллий прославился тем, что одержал ряд крупных побед над этрусскими городами. Как и его предшественник, он умер не своей смертью. Его убийцами стали собственная дочь и ее муж Луций, сын Тарквиния Древнего.

Луций, прозванный Тарквинием Гордым, стал последним этрусским царем Древнего Рима. Его правление было ознаменовано страшными, кровавыми событиями. По собственному желанию, не советуясь ни с кем, он начинал войны и также внезапно прекращал их. Тарквиний Гордый расправлялся с неугодными, а порой уничтожал и собственных союзников. Такой же жестокостью отличались и сыновья царя. Народ начал роптать, а после преступления сына Тарквиния Гордого, Секста Тарквиния, обесчестившего благородную Лукрецию, жену Коллантина, и ее самоубийства, племянник царя Луций Юний по прозвищу Брут (Тупица), поднял восстание. Его семья погибла от рук тирана, а сам он остался в живых лишь потому, что притворился слабоумным. Брут призвал сограждан к действиям, и они лишили Тарквиния Гордого власти и вы-гнали из города вместе с семьей. С этого времени началась эпоха республики и вместо царя Римом стали управлять консулы Юний Луций Брут и Луций Тарквиний Коллантин.

Но Тарквиний Гордый не мог так просто смириться. Действуя подкупами, он организовал заговор, участником которого стали сыновья Брута. Когда заговор был раскрыт, по решению народа предателей казнили.

Но Тарквиний Гордый не успокоился и попытался вернуть власть с помощью этрусков. В сражении с ними погиб один из консулов, Юний Луций Брут, убитый сыном Тарквиния Гордого. Римляне отразили нападение врагов, а Брута похоронили с высочайшими почестями. Тогда Тарквиний направил на город еще большее войско во главе с этрусским царем Порсеной, и, не выдержав натиска, защитники Рима обратились в бегство. Этрусков остановил Гораций Коклес. Он приказал разрушить мост и в одиночку встретил неприятеля. Остановивший вражеское нашествие герой был встречен в Риме восхищенными гражданами, которые засыпали его своими дарами. На главной площади города вскоре появилась статуя Горация Коклеса.

Но войско этрусков, не сумевшее завладеть городом, осадило его, что привело к голоду и эпидемиям в Риме. Чтобы спасти свою страну, молодой римлянин Гай Муций пробрался в этрусский лагерь, надеясь убить царя Порсену. Но вскоре он был схвачен и предстал перед царем. Порсена потребовал от него сведений о планах защитников Рима, угрожая сжечь Гая Муция живьем, однако мужественный юноша подошел к костру и сунул свою правую руку в его пламя. Изумленный его отвагой и презрением к физическим страданиям, Порсена отпустил пленника. Начав переговоры с римлянами, он узнал, что триста жителей Рима дали клятву убить его. Это заставило этруска собрать войско и вернуться домой. А Гай Муций, прозванный Сцеволой (Левшой), в это время принимал от граждан Рима подарки и всяческие знаки любви и уважения.

В эпоху поздней республики, в 42 году до н. э., спустя всего два года после убийства Юлия Цезаря, по решению сената погибший император был причислен к богам и его культ стал распространяться на территории Италии. Следующего императора, Октавиана Августа, начали обожествлять еще при жизни. День его рождения объявили священным, а после смерти правителя его гений стал государственным божеством. В это время сформировалась даже новая коллегия жрецов-августалов, в обязанности которых входил контроль за соблюдением официальных обрядов и церемоний.

С 31 года до н. э., во времена империи, религиозные воззрения римлян в значительной степени изменились. Октавиан Август, поставивший цель возродить древние религиозные традиции, вновь вызвал к жизни коллегии жрецов и забытые праздники. По его приказу был построен храм Венеры и Марса.

С этого времени императоры стали отождествлять себя с богами, а их жены – с богинями. В то же время обострение социальных противоречий, отстранение народа от участия в управлении государством и утрата Римом статуса гражданской общины привели к тому, что римский миф перестал быть таким популярным, как прежде. Простой народ, потеряв интерес к официальным богам, продолжал поклоняться древнейшим божествам. Наиболее почитаемыми оставались Геркулес, Бона Деа, Сильван и др. В обиход вошли религиозные культы других государств: египетской Исиды, эллинистического Сераписа и греко-фригийской Кибелы.

Значение римской мифологии

Легенды и мифологические образы Древнего Рима оказали большое влияние на культуру многих европейских стран. У греков главное место занимали мифы о происхождении космоса и земли, а также сказания о богах и героях. Римляне же особое значение придавали истории самого Рима, сказаниям о его правителях и героях, а также совершенному для того времени гражданскому кодексу, который поддерживал в людях чувство патриотизма и долга перед своим государством и его народом.

Римские мифы рассказывали о подвигах консулов и простых граждан, показывали мужество людей, сплотившихся перед лицом грозной опасности.

Римская мифология необычна и тем, что в ней впервые появился образ великого города Рима, родины героев и славных традиций. Мифологизация римской истории помогала формировать национальное самосознание и воспитывать молодежь в духе патриотизма. Не случайно любимым жанром в римской литературе стал исторический.

Сюжеты и образы римской мифологии, равно как и истории, привлекали деятелей европейского искусства. Древнеримские герои обрели вторую жизнь в произведениях европейских драматургов XVI–XVII столетий (Ж. Расин, У. Шекспир и др.), а также литераторов более поздних эпох. К римским мифам часто обращались скульпторы и художники, особенно привлекали они мастеров эпохи Возрождения и классицистов.

ИНДИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Примерно к V тысячелетию до н. э. в долине Инда сформировалась протоиндийская, или хараппская, цивилизация. Ее путь развития оказался предопределен благодаря благоприятному для земледелия и скотоводства климату тех мест.

Центрами же протоиндийской цивилизации являлись города Хараппа и Мохенджо-Даро. Уже в то время в указанных населенных пунктах имелись достаточно совершенные (даже по сравнению с современными) системы водоснабжения и канализации. Купальни и туалеты были в каждом доме.

Хараппа имела тесные торговые отношения с государствами Двуречья. Несмотря на то что цивилизация исчезла примерно в первой половине II тысячелетия до н. э., следы ее заметны в истории различных народов Индостана.

Кастовая система, которая и в наши дни составляет основу структуры индийского общества, сформировалась в глубокой древности. Высшей кастой считалась каста жрецов, называвшихся брахманами, затем выделялись касты воинов, свободных ремесленников и земледельцев, зависимых ремесленников и земледельцев (кшатрии, вайшьи и шудры соответственно).

Следует заметить, что вообще индийская культура испытала немало влияний извне: так, в IV веке до н. э. индийцы столкнулись с армией Александра Македонского, а еще ранее через северо-западные индийские земли прошли персидские войска. Наивысший расцвет индийская цивилизация переживала во времена правления представителей династии Мауриев. Именно тогда, при царе Ашоке, государственной религией Индии становится буддизм, который со временем распространяется и за пределы этой страны – в Китай, Японию и страны Юго-Восточной Азии.

Насколько богата и разнообразна древнеиндийская культура в целом, настолько интересна и одна из малых ее составляющих – мифология. В индийских мифах нашли свое отражение и яркие краски природы, и сложная этническая история государства. Однако понять индийский миф – дело не простое, так как в данном случае приходится столкнуться не с одной, а с несколькими мифологиями, сохраняющими связь и преемственность и в то же время отличающимися друг от друга. Среди многочисленных вариаций выделяются три основные мифологии: ведийская, буддистская и индуистская, каждая из которых имеет собственные священные тексты.

Достаточно сложное соотношение трех перечисленных мифологических систем определяется сочетанием культурно-исторических, этнолингвистических, мировоззренческих и пространственно-временных факторов. Хотя они и располагают довольно обширным общим фондом мифологических сюжетов и персонажей, между этими системами существуют глубокие различия.

Все они обладают самостоятельностью и самодостаточностью. Однако, поскольку все три мифологические системы сосуществуют во времени, некоторые исследователи описывают индийскую мифологию как единую систему, различия между отдельными частями которой определяют как несущественные.

Ведийская мифология

Основным источником для изучения ведийской мифологии и, кроме того, самым древним памятником индийской словесности являются Веды. Они представляют собой сборники заклинаний, молитв и гимнов духам и богам, которые исполнялись во время жертвоприношений и других религиозных обрядов.

Формирование самих культов началось на рубеже II–I тысячелетий до н. э., т. е. в то время, когда арии, покинув места своего первоначального обитания в Пенджабе, переселились в долину Ганга.

Процессы становления первых государств ариев повлекли за собой складывание официальных культов и формирование жреческого сословия. Вероятно, сборники древних священных текстов составлялись на протяжении X–VI веков в специальных учебных заведениях, где готовили жрецов.

Наиболее архаический материал вошел в сборник под названием Ригведа, что означает «Веда гимнов». Гимны, естественно, не содержат связного рассказа о духах и богах, но само их существование говорит о том, что у создателей подобных текстов имелись вполне определенные представления о тех и о других.

В настоящее время ученые, основываясь на гимнах Ригведы и Ведах, воссоздают то, что мы называем мифами.

Самыми ранними мифами Вед являются легенды о происхождении мира, что неудивительно, так как на протяжении столетий в разных частях света люди не раз ломали себе голову над вопросами, откуда все, что нас окружает, и как появились мы сами.

Индийские мифы о происхождении мира можно разделить на две группы: о сотворении мира и о защите его от чудовищ, готовых его поглотить и ввергнуть в изначальный хаос. Приведем пример самого раннего описания создания мира, даваемого в Ведах.

«Вначале не было ни сущего, ни не сущего. Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним. Не было ни смерти, ни бессмертия. Не было дня и ночи. Но было нечто, что дышало, не колебля воздуха. И не было ничего, кроме него. Мир был сокрыт мраком. Все было неразличимой пучиной, пустотой, порожденной силой жара. Первым пришло желание, семя мысли. Потом появились боги. Но создали ли они мир? Откуда это творение появилось? Не создало ли оно себя само? Надзирающий над миром в высшем мире может об этом знать, а может и не знать».

Данный отрывок является наиболее отвлеченным: не упоминается ни один бог, ни один персонаж. Вместе с тем этот текст опровергает довольно распространенное мнение о том, что люди, жившие в глубокой древности, не были способны к абстрактному мышлению. Но рассмотрим еще несколько более поздних мифов из Вед.

Воды возникли ранее всех иных творений. Они породили огонь. Огнем же в них рождено золотое яйцо. Неведомо, сколько лет оно плавало в безбрежном и бездонном океане. Из золотого зародыша в яйце возник прародитель Брахма. Он расколол яйцо. Верхняя часть скорлупы стала небом, нижняя – землей, а между ними Брахма поместил воздушное пространство. На земле, плавающей среди вод, он определил страны света, положил начало времени. Так была создана Вселенная.

Оглядев все вокруг, Брахма увидел, что он один. И стало ему страшно. Поэтому он силой мысли породил из своих глаз, своих уст, правого и левого уха, из ноздрей шестерых сыновей. От них пошли боги, демоны, люди, птицы и змеи, исполины и чудовища, жрецы и коровы и многие другие существа, населяющие все три мира.

Передав власть богам и демонам, Брахма отправился отдыхать в тени, под ветвями шелковичного дерева. Отдых Брахмы, его день, будет длиться миллиарды лет, пока не придет ночь Брахмы и созданный им мир вновь не станет огромной массой воды, которой придется ждать своего часа, рождения нового мирового яйца и появления нового творца Брахмы.

В связи с отрывком хотелось бы отметить, что мировое яйцо фигурирует во многих мифологиях: например, в египетском мифе мир возник из яйца, снесенного птицей великий Гоготун. Шелковичное дерево, упоминающееся в этом же тексте, не что иное, как Мировое древо, присутствующее во всех космогонических мифах.

Следующий отрывок из Ригведы объясняет не только то, как появился мир и люди, но как возникло социальное неравенство.

Сначала не было ничего живого, кроме первочеловека, тысячеголового, тысячеглазого, тысяченогого гиганта Пуруши. Лежал он, покрыв землю своим огромным телом, и еще возвышался над нею на десять пальцев. Ведь Пуруша – это Вселенная, которая была и которая будет. Таковы его величина и величие. Подступили к Пуруше боги, привязали, как животное при жертвоприношении, облили маслом и разделили на части. Его рот стал брахманом, руки сделались кшатрием, бедра – вайшьей, из ступней ног возник шудра. Луна родилась из его души, из глаз – солнце, из уст – Индра и Агни, из дыхания родился ветер, из пупа – воздушное пространство, из головы – небо, из ног – почва, из уха – стороны света. Так из первочеловека возникли миры.

С помощью Вед также удается узнать имена богов и выстроить их на иерархической лестнице. При этом первое, что бросается в глаза, – многочисленность божеств, олицетворявших различные силы природы, от которых всецело зависел человек.

Бог по имени Варуна предстает в Ведах не только владыкой вод, небесных, земных и подземных, но и их воплощением. Причем, поскольку индоарии считали воду первоосновой всего сущего, данного бога почитали также и как творца мира. Однако впоследствии многие его первоначальные функции переходят к богу-воителю Индре, а за Варуной остается звание хранителя космического порядка и человеческих законов, вершителя правосудия. Здесь следует заметить, что божеству, занимающему такое высокое положение, присущи и чисто человеческие черты. В подтверждение тому можно привести миф, главным действующим лицом которого как раз и выступает Варуна. Кроме того, с помощью данной легенды, как будет видно дальше, древние индийцы попытались объяснить и то, что их очень интересовало: почему одна из индийских рек не вливается в океан, как остальные.

Итак, Варуна, бог вод, на протяжении долгого времени любил прекрасную Бхадру, дочь Сомы, бога Луны, и мечтал сделать ее своей женой. Однако отец и дед девушки хотели выдать ее замуж за великого мудреца Утатхью. Тогда великий Брахма, главный в триаде верховных божеств индуистского пантеона, который в дальнейшем был также наделен титулом творца Вселенной, призвал к себе благочестивого мудреца и отдал ему дочь Сомы. Но Варуна не смирился с потерей любимой. Улучив момент, он выкрал ее из отшельнической обители Утатхьи и увел в свой великолепный дворец, украшенный драгоценными камнями и жемчугом и стоящий на дне морском.

Утатхья, узнав о похищении жены, послал к Варуне небесного мудреца Нараду, вестника богов. Тот спустился в подводное царство и предстал перед Варуной. «Ты – хранитель мира, а не разрушитель, о Варуна! – сказал он. – Зачем же ты похитил у мудрого Утатхьи жену, отданную ему по закону отцом и дедом ее? Ты должен вернуть ее немедля!»

На это Варуна ответил: «Я люблю ее и не могу с ней расстаться. Уходи прочь!» И, схватив Нараду за горло, он выбросил его из своего дома. Небесному мудрецу не оставалось ничего другого, как вернуться к Утатхье со словами: «Варуна не хочет возвращать твою жену. Он выгнал меня из своего дома. Возвращай ее сам, как знаешь, о великий подвижник!»

Утатхья выслушал Нараду, и овладел им гнев. Он обратился к священной реке Сарасвати и пожелал, чтобы она перестала течь в океан и затерялась в песках пустыни. И такова была сила его подвижничества, что Сарасвати подчинилась его желанию и затерялась в песках пустыни на своем пути к океану. Многие другие мелкие реки просто пересохли и перестали наполнять водой океан. Земле Утатхья повелел, чтобы в тех местах, где раньше были обширные озера, стала суша. И силой своего подвижничества он осушил и сам великий океан.

Данные бедствия, обрушившиеся на царство вод, повергли в уныние его владыку. Долго упорствовал он, но, когда лишился последних владений, покорился и отвел прекрасную Бхадру к Утатхье. Последний на радостях вернул Варуне его воды, только река Сарасвати с тех пор уже не достигает океана; обмелевшая, она кончает свой путь в пустыне.

Бог Индра заслуживает отдельного внимания не только потому, что со временем он занял место Варуны. В дальнейшем Индра также стал одним из локапал – божеств, управляющих сторонами света (востоком, западом и т. д.). Кроме того, он является наиболее популярным мифологическим персонажем Вед. Так, в Ригведе ему посвящено около 250 гимнов, т. е. больше, чем любому другому божеству.

Отдельным богам древние индийцы предписывали различные проявления солнечной активности. Так, главным солнечным богом считался Сурья (рис. 89), чьим глазом и было, собственно, солнце. Именно он разгонял ночной мрак, передвигаясь по небу на солнечных лучах, наделял людей богатством и здоровьем. Другой солнечный бог, по имени Пушан, (расцветающий) олицетворял плодоносящую силу солнца, разъезжая по небу на колеснице, запряженной козлами и козами – животными, приносящими потомство в большом количестве. Еще одно божество солнца – Савитар, в чьи обязанности входит пробуждать Вселенную ото сна с помощью света.

Рис. 89. Бог Солнца Сурья

К группе солнечных богов принадлежит и Вишну – одно из главных космических существ высшего порядка, но в Ведах оно предстает как второразрядное божество и только со временем выходит на первый план, отодвигая Индру.

Одним из главных богов у индийцев считался Дьяус, повелитель неба, супруг богини земли Притхиви – старейшее, хотя и не самое могущественное из божеств. Его атрибутами были гром и молния. Изображали Дьяуса, как правило, в виде красного ревущего быка или в виде черного скакуна, украшенного жемчугом. В Ведах есть миф, повествующий о том, как бог лишился своей силы и на долгое время стал просто человеком. Случилось это, согласно древней легенде, следующим образом.

Однажды Дьяус вместе со своей женой пришел в заповедный лес, где он увидел чудесную корову Нандини, исполняющую все желания. Божественная корова была дарована великому мудрецу Васиштхе, владевшему тем лесом. В ту пору благочестивый Васиштха отлучился из своей обители.

«Взгляни, – сказал своей супруге Дьяус, – вот чудесная корова мудрого Васиштхи. Смертный, который отведает ее молока, будет жить 10 тысяч лет, не зная недугов и старости».

Тогда супруга Дьяуса загорелась желанием получить во владение корову, чье молоко дарует долголетие. «Есть у меня на земле среди смертных подруга, царевна племени ушинаров, – сказала она. – Ради нее я хочу иметь эту корову. Приведи ее мне!»

И, желая угодить своей лотосоокой жене, Дьяус похитил корову Васиштхи.

Вернувшись в свою обитель, Васиштха не нашел в лесу волшебной коровы Нандини. Внутренним зрением он обнаружил истину и узнал похитителя. Великий подвижник обрел умерщвлением плоти и благочестием безмерное могущество. Он проклял Дьяуса и вернул себе корову. Силой этого проклятия гордый бог лишился своей небесной обители и на долгие годы выпала ему доля смертного человека.

Как и другие индоевропейские народы, индийцы почитали зарю в виде юной девы, выезжающей на ночное небо на сверкающей колеснице. Деву эту звали Ушас, и была она матерью небесных близнецов Ашвинов, которые дарят мед пчелам, лечат им богов и людей. При этом их методы исцеления достаточно оригинальны: например, однажды они пришили кобылице железную ногу взамен сломанной.

В группу божеств воздуха входит бог Рудра, олицетворяющий разрушительную силу грозы и обладающий даром перевоплощения. Живет он в труднодоступном месте, привечая там у себя разбойников и бродяг. У порядочных людей Рудра пользуется недоброй славой, а потому на официальных жертвоприношениях ему достается довольно мало даров.

В целом Рудра – бог опасный, разящий людей и животных не только молниями, но и различными болезнями и ядами. Однако, распоряжаясь смертью, он вместе с тем волен даровать и жизнь по своему усмотрению, поэтому его почитают как царя трав, давшего людям тысячу лекарств.

Бог по имени Вайю является воплощением ветра. Откуда он родом, древние индийцы точно определить не берутся, но зато знают, как вы-глядит Вайю, и его привычки: этот бог тысячеок, разъезжает в колеснице, запряженной парой коней, но может впрягать в нее и 100 тысяч скакунов. Он очень проворен и никогда не отдыхает. В некоторых случаях Вайю предстает в роли возницы Индры.

Парджанья (дождевое облако) изображается в виде коровьего вымени, молочного ведра, бочки, бурдюка. Он оплодотворяет землю, обеспечивая богатый урожай. Парджанья – вечный спутник Индры и Вайю, помогающий им уничтожать демонов.

Собственно землю воплощает богиня по имени Притхиви. Ее функции многочисленны: она является основанием земли, опорой гор, держательницей деревьев, опекуншей душ умерших и детей. Она же – корова, дающая молоко, мед и топленое масло. Со временем ее многочисленное потомство стало выполнять ее функции и получило большую популярность, особенно среди простых людей.

Агни (огонь) является богом жрецов, и без него не может обойтись ни одна церемония жертвоприношения. У Агни нет ног и головы, поэтому его изображений в виде человека практически не встречается. Как огонь он прекрасен, способен изменять свои формы, стремиться ввысь, достигая небес, смотреть четырьмя глазами или тысячью. Приносящие жертву вливают в огонь топленое масло, и потому волосы, плечи, лицо и глаза Агни маслянисты. Он вооружен луком и разъезжает на огненной колеснице, запряженной лошадьми, чья шерсть по цвету напоминает золото.

Нельзя установить место рождения Агни, так как огонь может возникнуть где угодно.

Нет у этого бога и постоянного места жительства: блеснув в небе, он может в одно мгновение спуститься на землю в виде молнии и тут же поселиться в сухом дереве, а из него в виде пламени и дыма вновь взмыть в небо. Агни бессмертен, и вот как данное его свойство объясняет ведийская легенда.

Когда Агни появился на свет, без отца и матери, сам от себя, блистательные боги склонили перед ним головы в мольбе: «Ты, заполняющий пространство, ведающий все тайны и все пути, укрепляющий небо и землю, возноси за нас жертвы своим священным пламенем».

Мольба эта порядком напугала Агни, сообразившего, что вместе с пламенем, возносимым за богов, он иссякнет и утратит жизнь. Убежал Агни от богов и скрылся в вечных водах, великодушно давших ему приют.

На земле с уходом Агни воцарился мрак, чем не преминули воспользоваться демоны, провозгласившие себя повелителями ночи.

По всему миру искали беглеца боги во главе с Варуной, надеявшиеся уговорить его вернуться и разогнать своим светом тьму. Однако поиски их не давали никакого результата до тех пор, пока рыба, страдавшая от жары из-за Агни, укрывшегося в ее стихии, не рассказала богам о его местонахождении. Проклял с тех пор Агни предательницу и все ее бесчисленное потомство. Утратили рыбы речь и были обречены корчиться на сковородах или кипеть в котлах.

Узнав, где прячется Агни, Варуна обратился к нему от имени всех богов и от себя лично: «Вернись! Без тебя мы не можем возносить жертв».

«Я вернусь, – обещал Агни, – если вы дадите мне бессмертие».

«Ты никогда не умрешь!» – обещали ему боги от имени Брахмы.

И вернулся Агни в оставленный им мир, и с той поры безотлучно пылает, сияет, освещает, правит законом, переносясь с места на место, поражает тьму. Он дружествен к людям, особенно к тем, в чьих сердцах от его божественных искр разгорается пламя вдохновения. Ибо Агни – недруг мрака и покровитель знания.

Достаточно часто в Ведах упоминается имя бога Ямы, принадлежащее царю мертвых, причем согласно этим текстам он был «первым, кто умер» и открыл путь смерти для других. Яму, ставшего владыкой обители мертвых, сопровождают в качестве его стражей и вестников два четырехглазых пса с широкими ноздрями, которые бродят среди людей, высматривая свою добычу. В ведические времена индийцы обращались к Яме с просьбами даровать им долгую жизнь и избавить от смерти. Тех же, кто умирал, клали головой на юг, где находилось царство Ямы, а жрецу, совершавшему погребальный обряд, давали в дар корову, которая переправила бы умершего через реку Вайтарани, отделяющую владения царя мертвых от мира живых.

Следует заметить, что со временем представления индоариев о Яме стали более определенными. Грозному богу была отведена роль судьи, определяющего, куда должна отправиться душа после смерти: в рай предков, в одну из адских обителей или возродиться на земле в другом теле.

С именем Ямы связан и миф о возникновении дня и ночи, принадлежащий к ряду широко распространенных у разных народов так называемых календарных легенд, в которых повествуется еще и об установлении времен года. Интересно, что в отличие от библейского мифа, где день появляется после вечной ночи как части изначального хаоса, в индийском мифе был день, а ночь возникла потом.

В мифе говорится о том, что первоначально земля всегда была открыта лучам солнца и длился бесконечный день. Первыми на земле появились дети Света – Яма и Ями – близнецы, родившиеся в один день и миг. Брат и сестра стали мужем и женой. Свет увидело их потомство, расселившееся по земле. Но пришло Яме время умереть, и он умер. Первый из живших стал первым умершим, а Ями сделалась первой вдовой. Земля услышала первый плач, и не было этому плачу конца.

Боги, встревожившись, спустились на землю и стали уговаривать Ями успокоиться. Но прародительница все твердила сквозь слезы: «Но ведь он умер сегодня, только сегодня».

И это была правда. Ибо день рождения и день скорби, день плача, продолжался, и все время ослепительно сияло солнце.

Тогда Боги создали ночь, чтобы даровать Ями забвение, да и самим отдохнуть от ее плача, слышимого не только на земле, но и на небесах. С тех пор день сменяется ночью, а ночь – днем.

Следует заметить, что вообще Веды содержат имена более 30 богов, но в одном из священных текстов говорится о 3399 богах! Обилие различных божеств характерно и для других индоевропейских народов. Все божества выполняли определенные функции, которые, правда, иной раз пересекались между собой и смешивались. Так, были боги-покровители отдельных родов и племен, боги отдельных этапов человеческой жизни, культовых предметов, оружия, элементов природы. Причем образы этих богов довольно расплывчаты, в отличие, например, от греческой мифологии, где божества предстают в человеческом обличье. Ведийские же боги – то люди, то животные, то абстрактные понятия типа Вач (речь), Адити (несвязанность) и др. Иногда божества имеют сформировавшиеся голову и туловище, но у них отсутствуют ноги. У солнечного бога Савитара видны одни золотые руки, поднятые в благословении, но не связанные с туловищем. У бога-творца Тваштара одна рука.

Образам богов индоарии противопоставляли группы духов и демонов (асуров, дасов, ракшасов, гандхарвов, пишачей и др.), отличающихся от первых, по-видимому, своим более низким положением. Все эти существа являются главными действующими лицами многих мифов, где рассказывается об их войне с богами, в частности в сказании о битве повелителя ракшасов с Ямой, царем мертвых.

Подвиги Индры

Индра был любимым сыном Адити, матери богов, самым могучим из ее сыновей. Рассказывают, что он родился не так, как другие ее дети, а необычным путем, при рождении чуть было не погубив свою мать. Причем, едва появившись на свет, он схватился за оружие. Устрашенная необычным рождением сына и его грозным обликом, Адити спрятала Индру. Но он явился перед всеми в золотых доспехах сразу после рождения, наполнив собой Вселенную, и тогда мать преисполнилась гордостью за могучего сына. И он стал великим воином, перед которым трепетали и боги, и их соперники – асуры (низвергнутые с небес боги, превратившиеся в демонов).

Еще будучи совсем юным, Индра победил коварного демона Эмушу. Этот демон в облике вепря похитил некогда у богов зерно, предназначавшееся для жертвоприношения, и спрятал его среди сокровищ асуров, что хранились за трижды семью горами. Эмуша уже принялся варить из похищенного зерна кашу, когда Индра натянул свой лук, пронзил стрелой 21 гору и убил вепря Эмушу. Вишну же, младший из сыновей Адити, унес жертвенную пищу из владений асуров и вернул ее богам.

Другим подвигом Индры была победа над Шушной Иссушителем, рогатым змеем, который откладывал яйца, из коих плодилось зло, и который поглотил небесные воды. Индра убил его и освободил воды, изливающиеся с небес животворным дождем.

И еще многих злых и опасных врагов победил Индра благодаря своей отваге и силе. Он стал властелином небесного царства; сами боги просили Брахму поставить его над ними царем. Грозные Маруты (божества бури, ветра, грома и молнии, изображавшиеся в виде юношей, вооруженных золотыми топорами, копьями, стрелами и ножами) стали дружиной Индры. Брат его Тваштар сделал ему золотую колесницу и выковал громовое оружие – важдру. Это оружие сверкало, как солнце, и вызывало ужас у врагов Индры. Вайю, бог ветра, стал колесничим у Индры и сопровождал его в битвах.

Прекраснорукий Тваштар, искуснейший из небожителей, сделал также чудесную чашу для сомы, божественного напитка, который в незапамятные времена принес на землю орел, птица Индры. Последнему сома заменила материнское молоко.

В битвах богов с асурами, которые длились многие сотни и тысячи лет, Индра во главе воинства небожителей неоднократно сокрушал вражескую силу. Так, он одолел в единоборстве Шамбару, коварнейшего из асуров, ослеплявшего противника в бою с помощью колдовских уловок. Кроме того, Индра обратил в бегство полчища могучего Варчинна, победил страшного исполина Джамбху, сразил насмерть злого Пуломана. Дочь последнего, прекрасная Шачи, бежавшая от жестокого отца, стала женой своего избавителя, Индры, и повелительницей небесного царства.

Уничтожил Индра и Намучи, самого могучего из асуров, который ранее был его другом. Предыстория этого события такова. Намучи являлся непобедимым воином, первым в битве среди асуров, как Индра был первым среди богов. Некогда заключили они между собой союз и поклялись, что ни один не нанесет удара другому ни днем ни ночью, ни на воде ни на суше, ни сухим оружием, ни покрытым влагой. И долго продолжалась их дружба. Но Намучи являлся духом греховного хмельного напитка под названием сура, и однажды в шутку, а может и со злым умыслом, напоил своего друга смесью сомы с сурой, лишив тем самым его силы. Тогда Индра обратился за советом и помощью к Ашвинам, братьям-близнецам, сыновьям его брата Вивасвата, божествам предрассветных и вечерних сумерек и целителям.

«Что мне делать? – спросил их Индра. – Намучи предал нашу дружбу, он выпил мою силу. Но я дал клятву не поднимать на него оружия, ни сухого, ни покрытого влагой».

Ашвины нашли выход из положения, покрыв важдру Индры морской пеной. И вот в час сумерек – ни днем ни ночью, на берегу океана, у самого прибоя – ни на воде ни на суше – Индра убил Намучи, отрубив ему голову своей важдрой, покрытой морской пеной, – оружием ни сухим и ни мокрым. Ашвины из крови Намучи приготовили целебный напиток, вернувший силу Индре.

Борьба Индры с чудовищем Вритрой

Могуч разумом и силен руками Тваштар (бог-творец, предстающий ремесленником с топором и ножом в руках). Неоднократно обращались к нему за помощью другие боги, уверенные, что им он никогда не откажет. Супруга Тваштара была демоницей из рода асуров. Завидуя Индре, облагодетельствованному Тваштаром, она породила сына-чудовище, дракона о трех головах по имени Вишварапа (что значит «принимающий все образы»). Всевидящий Индра, узнав об этом, отсек три головы Вишварапы.

Проведав о гибели сына, Тваштар пришел в ярость и поклялся, что отомстит богам. Он создал из сомы (божественного напитка, дарующего бессмертие и силы для свершения подвигов) и огня страшное чудовище Вритру. Был Вритра змееобразен, без рук и ног, без плеч, с пастью, изрыгающей огонь.

Свернувшись как-то на горах в 99 колец, преградило это страшилище дорогу всем ручьям и рекам, которые сбегали к морю, как коровы к мычащему теленку. И потекли их воды в его чрево. Так он стал раздуваться, грозя поглотить все живое, всю Вселенную, всех богов.

В ужасе устремились боги к Индре и, представ перед ним, изрекли хором: «О, Индра! Поведи нас на Вритру!» Вняв этой мольбе, Индра, как разъяренный бык, ринулся на дракона, а боги с готовностью последовали за ним.

Однако чудовищной силой обладал Вритра. Приоткрыл он свою страшную пасть и со свистом выдохнул из нее огонь. Пали боги, один лишь Индра сумел удержаться на ногах. Видя это, Вритра втянул в себя воздух огромной грудью, и Индру понесло прямо в пасть монстра. Но для последнего такое напряжение не прошло даром: стал он засыпать. Воспользовался этим Шива и наслал на Вритру неудержимую зевоту, в результате чего Индру выбросило наружу. Не теряя ни мгновения, Индра нанес дракону удар важдрой по затылку. Вритра, издав громоподобный рев, опрокинулся на спину.

Не зная, что нанесенная им чудовищу рана смертельна и дракону никогда не подняться, Индра, как испуганный орел, улетел на край земли и укрылся в стебле лотоса. Прошло немало времени, пока он решился выбраться наружу и отправить слуг на разведку. Увидели посланцы Индры издалека, что дракон лежит мертвый, и от радости пустились в пляс. Ближе подойти они не смогли, так как воды, плененные в чреве дракона, вырвались наружу и, сметая все на своем пути, потекли к океану. И стал Индра править миром как царь.

Труп чудовища он рассек пополам, сделав верхнюю часть небом, а чрево и потроха раздал тем глупцам, главная забота которых – повкуснее поесть.

Если внимательно прочитать мифы об Индре, то можно понять, что его подвиги получают космогоническое истолкование: так, победа над Вритрой приравнивается к победе космического порядка над хаосом и к складыванию ведийского мира.

Миф о коровах также можно трактовать с космогонической точки зрения, ведь в нем есть упоминание о том, что Индра нашел свет, утреннюю зарю, что он разогнал тьму и выпустил воды. Но судите сами.

Миф о коровах

Одним из великих подвигов Индры было возвращение коров, похищенных у богов демонским племенем паниев, которое обитало в неведомых землях, за пределами мира богов и асуров. Пании угнали коров в далекую страну и спрятали их в горной пещере, тогда померкли небеса, ибо те божественные коровы были лучами зари. Индра послал на их поиски божественную собаку Сараму, выследившую коров, но столкнувшуюся при этом с паниями. Последние спросили ее: «Зачем ты пришла сюда, Сарама? Путь к нам далек и труден. Чего ты хочешь от нас?» На это Сарама ответила: «Я пришла как посланница Индры. Я хочу, чтобы вы отдали коров, о пании, чтобы вы вернули великие сокровища, которые вы награбили».

Пании задали следующий вопрос: «Как он выглядит, этот Индра, коим ты послана сюда издалека, о Сарама? Если он сам придет сюда, пусть будет он нашим другом, пусть будет пастырем наших стад».

Ответ Сарамы был суровым: «Он, пославший меня издалека, не из тех, кого можно перехитрить, о пании. Он тот, кто сам вводит в обман других. Убитые Индрой, вы будете лежать здесь, о пании!»

Тогда сказали пании: «Вот коровы, которых ты желаешь, о Сарама. Но кто же отдаст их без боя? Оружие наше остро, сокровища наши надежно сокрыты в горах, и пании сумеют охранить их. Напрасно проделала ты долгий путь».

Сарама возразила им: «Ваши слова, о пании, еще не войско. И когда придут сюда Индра и гневные мудрецы Ангирасы, они разделят между собой ваши стада, и вы проглотите свои хвастливые речи!»

Пании же продолжали уговаривать Сараму: «Если ты уже пришла сюда, о Сарама, повинуясь воле богов, останься с нами, будь нам сестрою. Не возвращайся к богам; мы дадим тебе долю в наших стадах, о красавица!»

Ответила божественная собака: «Не ищу я родства с вами. Я принадлежу Индре и грозным Ангирасам. Берегитесь их, пании! Не надо мне ваших стад. Но я отведала бы молока от тех коров, которых вы прячете в пещере».

И пании принесли ей молока. Не устояв перед искушением, Сарама выпила усладительную влагу, а затем пустилась в обратный путь. Когда вернулась она к Индре, спросил ее тот о коровах. Но собака, одурманенная демонским молоком, солгала Индре, ответив, что коров не видела. Индра, однако, понял, что Сарама говорит неправду, и ударил ее ногой. Собака изрыгнула заколдованное молоко и повела Индру вместе с мудрецами из рода Ангираса в страну паниев.

Когда они пришли в те места, что находятся на краю света, мудрые Ангирасы волшебными заклинаниями и песнопениями разверзли скалу и вывели коров из плена. И когда они сделали это, исчезла недобрая тьма, воссиял на небе свет Ушас, богини зари, и солнце явилось взорам живущих. Печалясь об утрате коров, Вала, демон пещеры, поднял из недр горы устрашающий вой, но он был насмерть сражен доблестным Индрой. И могучий сын Адити рассеял паниев, Ангирасы же забрали себе все достояние этого злого племени.

Миф о битве повелителя ракшасов с Ямой, царем мертвых

Однажды, в то время, когда Равана, повелитель ракшасов, победоносно шествовал из страны в страну, покоряя народы и нагоняя на них ужас, ему повстречался мудрец Нарада. На облаке, на котором он пролетал над землей, Нарада спустился к роще, где отдыхал Равана после одного из сражений, и сказал: «Своей отвагой и мощью ты завоевал великую славу, о Десятиглавый. Я восхищен твоими победами над гандхарвами, нагами и якшами. Но зачем ты тратишь теперь свои силы на жалких людей, которые все равно подвластны смерти, ты, коего не могут одолеть ни боги, ни асуры, ни гандхарвы, ни наги, ни якши? Зачем ты убиваешь людей, блуждающих во мраке невежества и не ведающих собственного блага?

Они и без тебя подвержены всяческим напастям, голоду, жажде, болезням и старости. Что тебе в искоренении племени, и без того угнетенного, истребляемого собственной своею судьбою? Вот если бы ты победил Яму, бога смерти, тогда можно было бы сказать, что все подвластно тебе во Вселенной!»

Усмехнулся Равана, услышав слова Нарады, и сказал: «Нет для меня недостижимого! О мудрый Нарада, радующийся спорам и битвам, я ведь уже поклялся победить четверых хранителей мира. Ныне владыка Севера познал мою мощь, а теперь я направлю свои стопы на юг, в царство предков, и убью их повелителя, сына Вивасвата». И, простившись с Нарадой, он отправился в путешествие на юг, сопровождаемый своими подчиненными.

Нарада же подумал: «Как сумеет владыка ракшасов одолеть Яму? Как сможет он победить всепобеждающее Время? Ведь и сам он подвластен Времени; как же он восстанет против него? Мне любопытно это увидеть. Полечу немедля в обитель Ямы, чтобы узреть своими глазами бой между властителем мертвых и ракшасом».

И Нарада поспешно направился на юг на своем облаке и прибыл в царство Ямы раньше ракшасов. Он увидел там царя справедливости, который сидел перед огнем и бросал в него плоды добрых и дурных деяний людских.

«Зачем ты пришел ко мне, мудрец, почитаемый богами и гандхарвами?» – спросил Яма Нараду, и тот поведал ему о намерениях Раваны. Вскоре они увидели самого царя ракшасов, приближающегося на блистающей колеснице. Равана вступил в обитель Ямы.

Там он увидел кровавую реку Вайтарани, в которой, испуская жалобные вопли, плавали грешники, расплачивающиеся муками за совершенные при жизни злые деяния. На берегах той реки другие грешники, погруженные в раскаленный песок, претерпевали ужасные страдания. Там росли деревья с шипами и мечами вместо листьев, и те шипы и мечи кололи и резали тела грешников. Жестокие слуги Ямы мучили несчастных огнем и острыми копьями, их грызли собаки и поедали черви. Равана увидел там сотни и тысячи обреченных на страдания, мучимых голодом и жаждой, бледных, исхудавших, покрытых грязью и кровью и громко вопящих от боли. Но там же, в обители Ямы, Равана увидел добродетельные души, наслаждающиеся в красивых чертогах сладкозвучной музыкой и пением, ласками прекрасных дев и обилием риса, молока и всяческих яств.

Вторгшись в страшную обитель Ямы на колеснице, Равана разогнал ее свирепых стражей. И он освободил от мук пребывающих в аду грешников, и те испустили ликующие клики, восхваляя доблестного ракшаса. Тогда кинкары, слуги Ямы, потрясая палицами и копьями, устремились со всех сторон на Равану, и в мрачной обители Смерти началась жестокая битва между царем ракшасов и гневными стражами мертвых. Много раз кинкары страшными ударами своего оружия разносили вдребезги чудесную колесницу Раваны, но всякий раз она сама собой складывалась из обломков вновь и, повинуясь воле Десятиглавого, снова устремлялась вперед, целая и невредимая благодаря милости Брахмы.

Ракшасы, сопровождавшие Равану в царство мертвых, яростно отбивались от кинкаров, швыряя в них скалы, деревья и целые дома. И сам Десятиглавый поражал слуг Ямы ударами копий и дротиков, каменных глыб и древесных стволов. Но, набрасываясь на него со всех сторон сотнями и тысячами, грозные кинкары нанесли ему много ран, разорвали на нем доспехи, и он весь покрылся кровью.

Тогда Равана сошел с чудесной колесницы и, грозно сверкая глазами, налитыми кровью, наложил на тетиву своего лука заклятую стрелу. И спущенная с тетивы, та волшебная стрела вмиг испепелила огромное войско кинкаров.

Когда Яма услышал ликующие крики ракшасов, возвещающие о том, что войско его уничтожено, очи его загорелись гневом, и он приказал своему колесничему Роге привести свою колесницу. И Рога, Болезнь, возничий Ямы, привел колесницу, запряженную блистающими, как солнце, конями, и сын Вивасвата взошел на нее.

Впереди него стала всеуничтожающая Смерть с булавой в руке, а рядом – Время, вселяющее ужас в сердца людей и небожителей. По знаку Ямы колесница устремилась вперед, и в мгновение ока божественные кони примчали ее на поле битвы.

При виде Смерти, приближающейся на страшной колеснице, советники и воины Раваны, объятые ужасом, обратились в бегство. Только сам Десятиглавый не дрогнул и остался на месте, бестрепетно ожидая врага. И боги, и гандхарвы спустились с небес, чтобы увидеть этот небывалый бой.

Когда колесница Ямы повернула на Равану, владыка ракшасов натянул свой могучий лук и наполнил пространство тучами грозных стрел. Четырьмя стрелами он поразил Смерть, семью – возничего Ямы, и сотнями и тысячами стрел он поразил в голову самого сына Вивасвата. Тогда из уст Ямы вырвались языки пламени, вселившие трепет в сердца небожителей и асуров. Смерть сказала: «Пусти меня, Яма, и я уничтожу этого грешника ракшаса. Еще никто, глянувший мне в лицо, не оставался жив в этом мире!»

Но сын Вивасвата сказал Смерти: «Погоди, я убью его сам!», и он вознес над головой Раваны свой пылающий жезл, перед которым содрогается все живое во Вселенной, и пламя, извергаемое жезлом бога смерти, казалось, готово было пожрать Равану. Все, кто еще оставался на поле боя, в ужасе разбежались, и сами боги, дрожа, отступили.

Но тогда спустился в царство мертвых сам прародитель и сказал Яме: «О могучий сын Вивасвата, да не совершится то, что ты вознамерился сделать. Я пожаловал этому ракшасу дар неуязвимости, поэтому не должен ты нарушать моей воли, иначе слова мои обратятся в ложь, тогда вся Вселенная окажется во власти лжи! Не опускай свой страшный жезл на голову Раваны! Он не должен умереть».

Яма отвечал: «Ты – наш владыка, о Брахма, я повинуюсь тебе! Я не буду убивать этого ракшаса, обретшего твою милость. Но пусть он вернет мне те грешные души, которые он освободил от заслуженных мук».

«Да будет так», – молвил Брахма.

Яма со своей колесницей, со Смертью и Временем вернулся в небесную обитель, а Равана, торжествуя победу, покинул царство мертвых.

Брахманизм

С течением времени представления народов Индии о богах и демонах менялись. В связи с этим Веды, сохранившие значение священных текстов, становились все менее понятными для молодых поколений. Возникла необходимость растолкования данного писания, в результате чего появились комментарии к Ведам в виде поучений жрецам, под названием «Брахманы», и разъясняющие символику жертвенных актов «Араньяки» («Лесные книги»). В них описываются детали жертвоприношений, а также расшифровываются абстрактные мифы.

Следует заметить, что «Араньяки» послужили основой Упанишад – философских книг Древней Индии. Упанишады рассказывали о происхождении мира, о жизни и смерти, о том, как связан человек с богом, о загадочной загробной жизни. Согласно Упанишадам, высшей, объективной реальностью является брахман, которого ни в коем случае нельзя путать с богом-творцом. Брахман не поддается словесному описанию и воплощает творческое начало. С ним неразрывно связан атман – символ объективного психического начала, души.

Мифология брахманизма в основном приняла всех божеств ведийского пантеона, но в ней боги уже не олицетворялись с явлениями природы, с которыми их поначалу связывали. Кроме того, происходят некоторые изменения и в статусе тех или иных богов. Так, в Ригведе Вишну предстает как один из богов Солнца, а в брахманизме главной его функцией становится поддержание существования Вселенной. Воплощаясь в различные существа, Вишну в случае необходимости отправлялся водворять в каком-нибудь месте порядок. Об этом как раз рассказывает следующий миф.

Когда в давние времена умножились бессчетно живые существа, Земля изнемогла под бременем гор и лесов и расплодившихся на ней тварей. Не вынесла она этой тяжести и, провалившись в недра Паталы, погрузилась там в воду. Тогда ради ее спасения Вишну обратился в огромного вепря с телом, подобным темной грозовой туче, и глазами, сверкавшими, словно звезды. Он спустился в Паталу и, поддев Землю клыком, вытащил ее из воды и вознес ввысь.

Могучий асур Хираньякша, сын Дити, пребывал в ту пору в Патале. Он увидел гигантского вепря, несущего на клыке Землю, с которой стекали потоки воды, затопляя подземные чертоги асуров и нагов. И Хираньякша напал на вепря, чтобы отобрать у него Землю и завладеть ею. Вишну в облике вепря сразил в бою великого асура. Потом он вынес Землю из Паталы и утвердил ее посреди океана так, чтобы она уже никогда больше не проваливалась.

Но, поднимая Землю, вепрь пробил в ней копытом отверстие и заронил туда свое семя. И так как он сделал это в неурочное время, от союза вепря и Земли зародился ужасный плод. Глубоко-глубоко в недрах Земли, в полости, пробитой копытом вепря, остался страшный зародыш, имя которого Нарака, это ад, и в его обитель проваливаются после смерти грешники и терпят там жесточайшие муки за свои злодеяния.

В другой раз Вишну воплотился на Земле, когда ее благополучию угрожал царь асуров Хираньякашипу, старший брат Хираньякши. Возгордившись своим могуществом, Хираньякашипу оставил стезю добродетели и стал жестоко притеснять живых существ. Сын Хираньякашипу, благочестивый Прахлада, порицая злодейство отца, обратился к почитанию Вишну. Тщетно царь асуров пытался заставить сына отречься от добродетели. Наконец, он повелел своим слугам убить царевича. Но Прахлада, видя угрожающую ему опасность, обратился с молитвой к Вишну. В результате мечи и копья жестоких слуг Хираньякашипу затупились от ударов по его телу, не причинив ему ни малейшего вреда. Тогда по велению царя Прахладу бросили под ноги разъяренным слонам, но и здесь он остался невредимым. Его ввергли в ров, полный ядовитых змей, но укусы их оказались бессильными против защиты, дарованной ему добродетелью.

Царские слуги сбросили Прахладу с высокой башни дворца, но он невредимо опустился на землю, как на мягкое ложе. Связанного, его ввергли в пучину морскую, но и на дне океана продолжал он славить Вишну. Видя, что ему никак не удается умертвить сына, царь асуров заточил его в темницу.

Злой Хираньякашипу никого не боялся, ибо некогда он получил от прародителя дар неуязвимости. В награду за долгое и изнурительное подвижничество Брахма сделал его неодолимым для богов и асуров, для людей и зверей. Но Вишну пришел на помощь преданному ему и страдающему Прахладе. Он воплотился на Земле в образе ни человеческом и ни зверином – полульва-получеловека – и явился в чертоги Хираньякашипу. Увидев диковинное существо, повелитель асуров ринулся на него, потрясая своим трезубцем, но человеколев поверг Хираньякашипу на землю и разорвал его своими когтями в клочья. Затем Вишну освободил из темницы добродетельного Прахладу и опять восстановил на Земле справедливость.

Рудра в брахманской мифологии приобрел еще более высокий ранг, чем Вишну, но теперь его стали называть Шива. Внешность Шивы мало отличается от описываемого в Ведах облика Рудры, но подчеркивается его многогранность, вездесущность и всеведение. Будучи всепроникающим, Рудра-Шива одновременно находится в ручейках, в песнях, в островах и озерах, в корнях деревьев и т. д. Вот каким предстает Шива в одном из мифов.

Однажды поспорили Брахма и Вишну, кто из них родился первым. Чтобы открыть истину, взметнулся перед ними Шива в виде огненного столпа безупречной прямизны. Сверкал он посреди надетых на него огненных венков, и нельзя было понять, где его середина, где начало, а где конец.

Сказал тогда Брахма Вишну: «Давай я пойду вверх, а ты иди вниз. Тот, кто отыщет край, будет считаться перворожденным».

Брахма превратился в гуся, стремительного, словно ветер. Летел он вверх тысячу лет, но верхнего края огненного столпа не достиг.

Вишну превратился в огромного кабана и тысячу лет рыл клыками землю, но до нижнего края столпа не докопался.

Возвратившись в то место, откуда ушли, они признали Шиву величайшим из богов. С тех пор Шиве поклоняются во всех трех мирах, с тех пор он вместе с женой своей Дэви, удивляя мир силой, пляшет на теле повергнутого им бога Апасмары. При виде этого танца никто не может удержаться от любви. Рассказывают, что Шива с его помощью совратил 10 тысяч отшельников, которые удалились в леса и пещеры, чтобы не видеть женщин. Правда, сначала пустынники пытались противиться Шиве и чувству, которое он воплощает. Они развели жертвенный огонь, сотворили из него свирепого тигра и напустили на Шиву. Но он задушил зверя и, содрав с него ногтем мизинца шкуру, стал носить ее как накидку. Сотворили тогда аскеты гигантскую антилопу и змею, которых наслали против Шивы. Но бог надел змею на шею как ожерелье, а антилопу навечно зажал в руке. Тогда против него вышло чудовище в виде карлика с дубиной в руке. Шива придавил карлика ступней к земле, сломал ему позвоночник и стал исполнять на его спине танец. Удивленные его мощью и красотой, смирились пустынники, поняв, что Шиве никто не может противостоять.

Примечательно, что в «Брахманах» появляются такие мифы, легенды и сказания, коих еще не было в Ведах. К числу последних относится легенда о потопе, близкая мифам Месопотамии, и легенда о любви Пуруравасы и Урваши.

Сказание о потопе

Ману, сводный брат Ямы, поселился на Земле в уединенной обители близ южных гор. Однажды поутру, когда он умывал руки, как это делают и по сей день, ему попалась в воде, принесенной для умывания, маленькая рыбка. Сказала она ему: «Сохрани мне жизнь, и я спасу тебя».

Спросил ее удивленный Ману: «От чего ты спасешь меня?»

Рыба ответила: «Придет потоп и погубит все живые существа. От него я и спасу тебя».

Ману задал следующий вопрос: «Как же мне сохранить тебе жизнь?»

И она сказала: «Нам, рыбам, пока мы так малы, отовсюду грозит смерть. Одна рыба пожирает другую. Ты сначала держи меня в кувшине, когда я из него вырасту еще больше, отнеси меня к морю и выпусти на простор, ибо тогда смерть уже не будет грозить мне ниоткуда». Ману так и сделал.

Вскоре выросла тварь морская и стала огромной рыбой джхаша с рогом на голове. И Ману выпустил ее в море. На прощание рыба сказала ему: «В такой-то год будет потоп. Ты сделай корабль и жди меня. А когда настанет потоп, взойди на корабль, и я спасу тебя».

И в том году, который ему указала рыба, Ману построил корабль. Когда настал потоп, он взошел на судно, и рыба приплыла к нему. Повинуясь ее велению, Ману взял с собой семена различных растений. Потом он привязал веревку к рогу рыбы, и она быстро повлекла его корабль по бушующим волнам. Не видно стало земли, скрылись из глаз страны света; одна вода была вокруг них. Ману и рыба были единственными живыми существами в этом водном хаосе. Свирепые ветры раскачивали корабль из стороны в сторону. Но рыба все плыла и плыла вперед по водной пустыне и наконец привела корабль Ману к высочайшей горе Хималая. Тогда она сказала Ману: «Я спасла тебя. Привяжи корабль к дереву. Но будь осторожен, вода может смыть тебя. Спускайся постепенно, вслед за спадом воды». Ману не стал пренебрегать советом рыбы. С тех пор та дорога, по которой Ману сходил с горы, называется «Спуск Ману».

Между тем потоп смыл все живые существа. Один Ману остался, чтобы продолжить человеческий род на Земле.

Легенда о Пуруравасе и Урваши

После того как Ману спасся от великого потопа на горе Хималая, он принес жертву, бросив с этой скалы в воду немного масла и творога. Из той жертвы появилась женщина по имени Ила, которая назвалась дочерью Ману. Потом Ману чихнул, сотворив таким образом сына по имени Икшваку, а впоследствии еще восемь сыновей появились у Ману. От Икшваку произошли цари Солнечного рода, правившие на Востоке.

Будха, сын Сомы, бога Луны, женился на Иле, дочери Ману, и у них родился сын Пуруравас, первый из царей Лунного рода, владевших странами Запада. Пуруравас был могущественным и справедливым царем, он правил многими обширными странами, а также островами в океане. Достоинства Пурураваса позволяли приравнять его к богам.

Рассказывают, что как-то раз Пурураваса посетили Желание, Выгода и Добродетель. Всех троих он принял с почетом, но высшее почтение оказал Добродетели. Оскорбленные Желание и Выгода прокляли Пурураваса. Желание предрекло ему разлуку с любимой, а Выгода предсказала гибель от чрезмерной корысти. Добродетели отчасти удалось смягчить эти проклятия, предначертав Пуруравасу долгую жизнь, а потомкам его – власть над Землей.

И в то время апсара Урваши, прекраснейшая из небесных дев, сошла на Землю, покинув обитель богов и гандхарвов. Некогда Митра и Варуна, старшие сыновья богини Адити, узрели ее на небесах, в божественной роще Нандана, и сердца их воспламенились страстью. Могучий Митра, бог дневного света, взял Урваши в жены, но та была больше расположена к Варуне. Родила Урваши двоих сыновей, но кто был их отцом, Митра или Варуна, не знали боги. Когда Митре стало известно об измене Урваши, он изгнал ее с небес и проклял, предсказав, что ей суждено сделаться женой смертного и жить с ним на Земле.

В мире людей Урваши встретила Пурураваса и, увидев его, забыла о небесных чертогах и полюбила его. Тот также не остался равнодушным к ее красоте и попросил Урваши стать его женой.

«Я согласна, – отвечала царю Урваши. – Но обещай мне, что исполнишь два моих условия. Во-первых, у меня есть два ягненка, которые дороги мне, как родные дети. Пусть они будут всегда рядом с моим ложем, а ты обещай охранять их. И еще обещай, что никогда не предстанешь передо мной обнаженным». И Пуруравас с радостью согласился на оба условия.

Долгие годы жили счастливо Урваши и Пуруравас. Ее любовь к нему была настолько велика, что она и не вспоминала о своем пребывании на небесах. Однако для гандхарвов и апсаров их небесная обитель утратила свою прелесть без Урваши, и они тосковали по ней. Вишвавасу, властитель гандхарвов, спустился на Землю с небес, чтобы привести Урваши обратно.

Зная об уговоре Пурураваса и Урваши, Вишвавасу однажды ночью проник в их опочивальню и схватил одного из ягнят. Урваши пробудилась и закричала, обнаружив пропажу, а Пуруравас, не смея предстать перед ней обнаженным, не поднялся вовремя с ложа, и похититель исчез вместе с ягненком.

На следующую ночь предводитель гандхарвов вернулся в спальню супругов за вторым ягненком.

Пуруравас сразу же вскочил с ложа, надеясь, что жена в темноте не увидит его наготы, и, схватив меч, бросился за похитителями. Тут гандхарвы осветили его блеском молнии, и Урваши увидела супруга обнаженным. Тот же, ни о чем не подозревая, бросился за похитителями, а когда вернулся, Урваши исчезла.

Безутешный Пуруравас пустился странствовать по свету в поисках своей возлюбленной. Долго скитался он, словно безумный, горько оплакивая свою утрату. Наконец однажды увидел он заросшее лотосами озеро, по которому плавали лебеди, вернее, апсары в облике этих прекрасных птиц. Среди них была и Урваши, указавшая своим подругам на Пурураваса и признавшаяся им в своей любви к нему. Те же решили предстать перед ним в своем истинном облике небесных дев.

Тогда воззвал Пуруравас к Урваши: «О жена моя, жестокая сердцем, не уходи, поговори со мной! Если останется между нами недосказанное, не будет нам радости в грядущие дни».

Возразила Урваши: «О чем мне говорить с тобой? Я ушла, как первый луч зари. Возвращайся домой, Пуруравас! Я как ветер, которого не удержать».

Напрасно молил ее Пуруравас. В отчаянии обещал он, что расстанется с жизнью, если она не вернется, бросится с утеса, отдаст свое тело на съедение волкам.

Сжалилась над ним Урваши: «Не умирай, Пуруравас. В этот же день, через год, приходи сюда снова. К тому времени родится наш сын, которого я ношу во чреве».

И когда минул год, он пришел к озеру снова. На берегу возвышался великолепный дворец, откуда вышла Урваши и сказала: «Я пробуду с тобой эту ночь, а завтра гандхарвы предложат тебе исполнить на выбор одно желание. Тогда ты скажешь гандхарвам, что хочешь стать одним из них».

И Пуруравас сделал так, как велела ему Урваши. Гандхарвы дали ему жаровню с огнем и приказали пойти в лес и разделить огонь на три части, затем с мыслью об Урваши влить в пламя жертвенный напиток, и желание исполнится. Пуруравас взял огонь и пошел в лес. Но там его охватило сомнение: «Безумный, вместо жены взял с собой эту жаровню. Гандхарвы обманули меня». И, оставив жаровню в лесу, он вернулся к себе во дворец и лег спать. Однако среди ночи внезапно проснулся Пуруравас, мучимый тревожной мыслью: «Напрасно я не послушал гандхарвов, ведь они обещали исполнить мое желание!» Вскочил он с ложа и отправился в лес, но жаровни он там уже не нашел, а на ее месте росли два дерева. Пуруравас сорвал с каждого из них по ветке, вернулся во дворец и там, потерев их одна о другую, добыл священный огонь. Он и стал первым смертным, учредившим три священных огня: огонь для домашних обрядов, огонь для общих жертвоприношений и огонь для возлияний.

Совершив обряд, Пуруравас обрел природу гандхарва и смог снова соединиться со своей требовательной возлюбленной. Но, рассказывают, что на склоне лет, гордый своим могуществом, он посягнул на имущество брахманов и, проклятый разгневанными мудрецами, погиб, как было ему предсказано, из-за чрезмерной корысти.

Мифология буддизма

Период, предваряющий возникновение новых религий – буддизма и джайнизма – был неспокойным: распадались крупные монархии, а правители мелких княжеств вели междоусобные войны. Неслучайно именно в то время появлялись многочисленные секты, объединявшие странствующих проповедников, которые рассказывали людям о том, как можно обрести внутреннее спокойствие и избавиться от страданий. Эти учителя в своих речах использовали мифы Вед и Упанишад, при этом основное внимание уделяя этическим вопросам, рассматриваемым в данных легендах.

Одним из таких вновь появившихся учений стал буддизм, включивший в себя множество древних идей и создавший новые принципы. Появление его приписывают исторической личности – принцу по имени Сиддхартха Гаутама, названному его поклонниками Просветленным, или Буддой (рис. 90). Этому человеку, как гласит легенда, удалось искоренить страдания, усмирить страсти и достичь полного самоконтроля.

Рис. 90. Голова Будды

Буддизм, со временем ставший государственной религией Индии, имел свою собственную мифологию, в центре которой находился героизированный образ учителя мудрости, основателя религии. В рассказах о Будде и его первых учениках излагаются открытые Буддой «благородные истины», безоговорочное следование которым освобождало человека от страданий и придавало его существованию смысл. Полагая, что сотворение мира нельзя считать делом рук какого-нибудь бога, буддисты тем не менее не отрицали существования ведийских божеств и их способности влиять на человеческие судьбы, но говорили, что все они живут по буддистским законам. Кроме того, не соглашаясь с брахманизмом по некоторым вопросам, буддисты все же используют кое-какие догматы данной веры.

Восприняв у брахманизма идею перерождений и превращений богов, буддисты создали «Джатаки», особый вид произведений о прежних рождениях и страданиях Будды. Описанная жизнь царевича Сиддхартхи Гаутамы (в сокращенном виде описание приведено ниже) в буддийской литературе считалась последним земным существованием Будды, которому предшествовали многочисленные перевоплощения в разных обликах.

Со временем буддистская мифология усложняется. В соответствии с каноном нового направления буддизма – Махаяны (Большой Колесницы), Будда был пятым в нынешнем цикле отсчета времени. После него ожидается появление еще одного. Дело в том, что, согласно учению Махаяны, царевич Гаутама, достигший просветления, передал свою природу бодхисатвы (идеального существа в буддизме) Матрейе (рис. 91) – воплощению божественной любви, проживающему в небе Тушитов, заботящемуся о процветании буддизма на земле. Культ Матрейи, возникший уже в III веке до н. э., в дальнейшем стал чуть ли не популярнее культа самого Будды.

Рис. 91. Бодхисатва Матрейя

Одним из самых популярных бодхисатв в буддизме является Авалокитешвар (рис. 92), олицетворяющий жалость, сочувствие, милосердие, отказавшийся от вечной нирваны для того, чтобы помочь освободиться людям. Он спасает людей от различных бедствий, кормит голодающих, обращает в веру отступников и т. д. Столь широкий круг обязанностей определил и его способность принимать самые разнообразные обличья: духов, браминов, Вишну, Шивы и др.

Рис. 92. Авалокитешвар

Манджушри символизирует интеллект, мудрость, знание, речь и гармонию. Изображается он с мечом знаний в правой руке, рассекающим тьму невежества, и с книгой мудрости, прижатой к груди левой рукой.

Ваджрапани уничтожает силы и способствует распространению вероучения.

Адибудда появляется в позднем варианте буддизма и считается высшим божеством, источником и творцом всего сущего, порождающим из материи все формы, существующие в мире. Иногда его сопровождает супруга Праджнапати (совершенство знания).

Будды медитации – высшие существа, возникшие по воле Адибудды. Они не способны что-либо сотворить, но могут породить бодхисатв медитации, которые в свою очередь являются родителями будд-людей, в том числе и царевича Сиддхартхи Гаутамы.

Всякому будде и бодхисатве соответствует богиня-супруга, но популярна из них лишь Тара, возникшая из слезы Авалокитешвара, оплакивающего бесконечные людские страдания. Слеза, упав на землю, стала озером, из вод которого вырос лотос, а из цветка в свою очередь появилась Тара, помогающая людям преодолеть их печали.

Легенда о жизни царевича Сиддхартхи Гаутамы и о том, как он достиг просветления

У подножия Хималаев находилась земля народа кошалов. Правило ею племя Шакья, считавшее себя потомками Солнца. У царя Шакья родился первенец, которого назвали Гаутамой. На седьмой день после рождения сына умерла его мать.

Опечаленный утратой супруги правитель кошалов решил посвятить жизнь сыну.

Он приказал обнести дом высокой стеной, дабы отгородить своего мальчика от ужасов окружающего мира. В ворота велено было пропускать только красивых, хорошо одетых, здоровых людей. В результате, прожив 29 лет, став мужем и отцом, Гаутама ни разу не выходил за ворота и с наивностью ребенка полагал, что всем на свете живется так же беззаботно, как ему.

Молодой принц и дальше пребывал бы в блаженном неведении, но стена, окружавшая его дом, медленно разрушалась, и в один прекрасный день от нее отвалилось сразу несколько камней. Прогуливаясь по саду в сопровождении своего верного слуги, Гаутама обнаружил отверстие и выглянул через него наружу. Перед ним лежала каменистая дорога, по которой брел согбенный под бременем лет человек. Гаутама спросил слугу, кто это. И тот ответил: «Старец». Тогда молодой человек поинтересовался у своего спутника, от чего он согнулся. А тот сказал, что от долгих лет. И закрался в душу Гаутамы страх: значит, и он может стать старым и немощным?

С того дня, когда повстречал Гаутама старца, словно какая-то таинственная сила влекла его к тому месту, откуда открывался неведомый ему мир.

Однажды он, погруженный в раздумье, стоял у дыры в стене, когда перед его глазами возникло странное зрелище. По дороге шел слуга с факелом, а за ним двигались люди с носилками, на которых недвижимо лежал бледный человек.

Сзади виднелись плачущие женщины с распущенными волосами, с плечами, посыпанными пеплом.

– Что делают эти люди? – спросил Гаутама слугу.

– Они несут покойника, – ответил тот.

– И меня так понесут? – задал еще один вопрос царевич.

Но не смог дать ответа слуга, так как отец Гаутамы запретил ему говорить своему господину что-либо, что могло его огорчить.

В тот же день, ближе к вечеру, Гаутама отослал слугу и подошел к пролому в стене. Неподалеку от того места стоял странный человек и звенел колокольчиком, зажатым в руке. Царевич позвал его к себе, но тот сделал несколько шагов и остановился. И тогда Гаутама смог разглядеть, что кожа на лице и руках человека сморщена и покрыта струпьями и язвами.

– Кто ты? – спросил Гаутама.

И человек ответил ему, что он прокаженный, поэтому обязан непрерывно звонить в колокольчик, дабы люди, услышав этот звук, разбегались от него в страхе заболеть проказой.

Гаутама проникся жалостью к прокаженному, и из глаз его полились незнакомые ему до той поры слезы. Ему захотелось попасть в этот мир, полный страданий, и попытаться облегчить горести людей. И вот в городах и селениях Северной Индии стали замечать удивительного странника, который появлялся там, где слышались плач и стоны. Став добровольным помощником лекаря, Гаутама поил больных, обмывал зловонные раны.

Однажды царевич, прося подаяние, пришел в главный город страны магадхов. Правитель увидел его с террасы своего дворца и удивился благородному облику нищего. И сказал он своим приближенным: «Взгляните! Юноша у ворот держится прямо. Чело его прекрасно. Нет, не низкого он рода. Слуги! Приведите его ко мне».

Однако, пока слуги сообразили, чего от них хотят, и выбежали к воротам, незнакомец скрылся. Опечаленный царь обещал наградить каждого, кто сможет указать место пребывания необыкновенного юноши в нищенских лохмотьях. Но прошло немало времени, прежде чем к венценосцу явился пастух и сказал: «О, великий царь! Юноша, которого ты ищешь, отшельник. Он живет в горах, в жалкой хижине».

Царь немедленно приказал подготовить колесницу и отправился в горы. Когда дорога кончилась, он сошел с колесницы и двинулся к обиталищу отшельника пешком. Переступив порог хижины, царь приветствовал юношу и обратился к нему со следующей речью: «Я увидел тебя, когда ты был у ворот моего дворца. Твоя красота достойна лучшей доли. Переходи в мои покои. Но сначала скажи, откуда ты родом».

На это отшельник гордо ответил: «Я из славного племени Шакья, рожден в царском доме и покинул его, чтобы узнать, как живется людям, чтобы помочь им в их бедах. Нет лучшей доли, чем та, что я выбрал».

И вынужден был отступиться царь, видя, что ему не уговорить юношу вернуться к роскоши и богатству. Тот же вновь отправился путешествовать, чтобы познать людские страдания. И когда его душа переполнилась ими через край, он отыскал в горах дерево Бодхи, сел под ним и решил не покидать данного места до тех пор, пока не достигнет просветления. Люди, проходившие мимо, думали: «Не иначе как этот человек стережет зарытый под деревом клад». Однако Гаутама оберегал свою мысль, подобную неокрепшей зеленой веточке на Мировом древе жизни.

Семь лет развивалась мысль, охраняемая неусыпным стражем, пока не стала истиной. И тогда изрек ее мудрец вслух: «Человек – это сосуд, полный страданий, которые порождаются желаниями. Путь к спасению – в искоренении желаний».

Достигнув просветления, Гаутама смог, наконец, отдохнуть. Веки его сомкнулись, и впал он в глубокий сон. В одном из сновидений предстал перед ним враг истины Мара, воплощающий в себе все отрицательные человеческие чувства. И заговорил Мара проникновенным голосом, аккомпанируя себе на лютне: «Как ты исхудал! Как ты бледен! Близка твоя смерть, несчастный! Зачем умирать? Жить лучше! Живи, как живут брахманы, совершая жертвы. Много заслуг накопишь. Что пользы в борьбе с собою? Путь борьбы с собою тернист, мучителен, полон лишений».

Однако не поддался искушающим речам Гаутама, ответив: «Отпрыск бездумных, беспечных! Грешник, зачем ты ко мне явился? С тем, кто к ложным благам стремится, иди и беседуй! Зачем к устремленному к цели, к мудрому ты обратился? Богатство, почести, слава, успех, нажитый обманом, для меня ничего не стоят. Над жизнью этой дрожать? Да пусть она сгинет! Лучше в бою умереть, чем жить побежденным. Погрязшие в суетности брахманы истины не увидят. Плоть свою иссушая, я укрепляю память. Из царства в царство блуждая, буду людей учить я выполнять мои наставленья».

Погрустнел Мара и отступил, уподобляясь вороне, которая ходит по камням и стучит по ним клювом: вдруг какой-нибудь из них окажется мягким? Вернулся искуситель через некоторое время вместе со своими прекрасными дочерьми. И снова обратился он к Гаутаме: «Отрекись! И красота этих девушек будет твоей. Наслаждаться ты ею будешь в прекрасном дворце».

Ответ Гаутамы был резким: «Нет! Не соблазнить меня красотою. Отступить ты меня не заставишь. Во время странствий я видел фокусника с размалеванной деревянной куклой. Она дергалась так забавно, поднимая ручки и ножки, но развязались нити, и она распалась на части. Красота же истины не распадется».

Не на шутку разгневался тогда Мара. Он выронил свой инструмент и зашипел, как ядовитая змея, когда ей наступают на хвост. Призвал он гром и молнии, сокрушал скалы и валил деревья, но не смог заставить Гаутаму переменить свое решение, ибо мудрец, достигший просветления, был крепче каменной горы.

После того как Мара окончательно оставил его в покое, Гаутама поднялся и твердым шагом спустился в парк Ришипитана близ Варанаси. Там его поджидали пятеро отшельников, первыми из людей назвавшие Гаутаму Буддой (Просветленным).

С той поры прошло много лет, и Будда, будучи уже 80-летним старцем, пришел с учениками к тому самому дереву, где достиг просветления. Один из учеников пал на колени, чтобы поклониться месту рождения надежды. Однако Просветленный поднял его с земли и, взяв горсть листьев, спросил окружающих: «Скажите, есть ли еще листья, кроме этих?» Те ответили ему: «Осенние листья падают повсюду, их не счесть». И молвил Будда: «Вот так и я дал вам лишь горсть истин, но, кроме них, есть бесчисленное множество других, которым нет счета».

Но настало время, когда жизнь Будды стала исчисляться днями. В последнее путешествие он отправился для того, чтобы дать указание своим ученикам. По пути он остановился отдохнуть в саду, где некий кузнец угостил его грибами, которыми Будда отравился. Тем не менее, превозмогая, он шел дальше, обращая непросвещенных и открывая перед ними истинное знание. Ночь он провел в манговом лесу, а наутро сумел дойти до сада деревьев шала. Там он лег головой к северу, вытянувшись на правом боку. Деревья тут же покрылись цветами, с неба стал падать порошок сандала, со всех сторон доносились звуки музыки и пения.

Просвещенный ответил на вопросы собравшихся вокруг него учеников и высказал свое последнее желание: чтобы его тело сожгли, а прах поместили в урну, расположенную на перекрестке дорог. И вскоре Будда вошел в высшую нирвану, означавшую полное прекращение биения жизни в теле. Затряслась тогда земля, загремел гром, послышался плач богов. Наутро местные жители принесли венки цветов, натерли тело Будды благовониями и оплакивали его в течение шести дней. На седьмой день тело Будды снесли на погребальный костер, который воспламенился сам и горел вплоть до наступления сезона дождей. Затем прах Просветленного разделили на восемь частей и поместили в восемь урн.

Индуизм

Под термином «индуизм» скрывается целый ряд верований, в основе которых лежит практически одинаковый пантеон богов. Причем очевидно, что культы различных богов возникали независимо друг от друга, но развивались в схожих условиях. И со временем почитатели того или иного бога, не отрицая существования других божеств, всячески старались принизить их положение и, соответственно, увеличить значимость своего высшего божества.

При таком положении вещей вполне объяснимы многочисленные столкновения на религиозной почве. Впрочем, в настоящие религиозные войны, которыми пестрит история монотеистических религий, они ни разу так и не переросли. Некоторые исследователи считают, что индуизм появился в ходе противостояния буддизма брахманизму на рубеже нашей эры. Он включает в себя многие традиции доарийских верований, приспособленный к изменившимся условиям жизни людей ведический пантеон, а также некоторые черты буддизма. В индуизме присутствуют древние представления о карме, о ценности аскетического образа жизни и медитации. Однако ритуалы богослужения изменились, была заимствована у буддистов практика изготовления статуй богов и постройки посвященных им храмов.

Наиболее почитаемыми в индуизме являются трое великих богов, объединенных под названием тримурти. Теоретически подразумевается, что эти божества поделили между собой функции верховного бога – созидательную, разрушительную и охранительную, но, как видно из тех же мифов, на практике данные роли дублируются, иногда совпадают или противоречат друг другу.

Первым и главным из богов тримурти считается Брахма (рис. 93) – бог-творец, создавший мир (существует несколько мифов, по-разному повествующих о том, как именно он это сделал). После того как Брахма закончил свое великое дело, он продолжительное время отдыхал в тени дерева, но затем снова принялся совершенствовать творение рук своих. В результате все живые существа отныне должны были посвящать время определенным занятиям. Далее, заметив, что люди впадают в грех, Брахма установил законы, а также меры поощрения и наказания. Кроме того, именно Брахме приписывается честь создания театра, музыки, танца и поэзии.

Рис. 93. Статуя Брахмы

Изображают Брахму, как правило, четырехглавым, сидящим на распустившемся цветке лотоса, с волосами, забранными в высокую прическу. У бога четыре руки: пальцы одной из них сжимают ритуальный кувшин с водой, другой он держит жертвенную ложку, которой наливают топленое масло в огонь, третьей – жезл, а четвертой – священную книгу. Одежды его белы, как и цвет его кожи, но иногда она принимает желтоватый оттенок, такой же, как внутренняя поверхность цветка лотоса.

Постепенно Брахма теряет статус самого почитаемого Бога (в настоящее время в Индии есть всего несколько храмов, посвященных ему). Однако традиция измерять циклы космического времени, основываясь на отрезке, соответствующем прожитому Брахмой количеству дней, берет свое начало еще в те времена, когда бог этот находился в зените своей славы. Единицами измерения служат четыре возраста мира. Первый из них – критаюга – это совершенный век. Его символами являются белый цвет и корова-земля, стоящая на четырех ногах. В нем нет ни богов, ни демонов, а все человечество состоит из достойных браминов, не знающих зла, обмана, зависти, печали… Длится век 1 728 000 лет.

На смену критаюге приходит третаюга, длящаяся уже 1 296 000 лет. Ее символизируют красный цвет и трехногая корова. В данную эпоху срок жизни человека и количество его достоинств снижаются на четверть. Однако люди еще могут спастись и избавиться от своих отрицательных черт, регулярно совершая жертвоприношения.

В третьем периоде – двапараюге – желтом веке, олицетворением которого является корова на двух ногах, уровень положительных качеств в человечестве в целом снижается вдвое. Несмотря на то что множатся законы, обряды и ритуалы, люди постоянно нарушают их, впадая в грех. Возникает деление на касты, появляется такое понятие, как законный брак.

В четвертый, последний век под названием калиюга окончательно нарушается равновесие между добром и злом, и корова-символ стоит здесь лишь на одной ноге. Повсюду царят невежество и обжорство, наряду с голодом, ненавистью и войнами. Этот период начался 18 февраля 3102 года до н. э. и будет длиться 432 тысячи лет.

Четыре малых века создают век большой – махаюгу, в конце которого погибает мир. Приведем миф, где некий мудрец Маркандея как раз и повествует о смене космических циклов, о гибели Земли и о том, как ему посчастливилось избежать участи других людей и остаться живым.

Итак, как-то один человек обратился к славному Маркандею со словами: «Ты, о великий подвижник, видевший конец не одной тысячи юг, выслушай мою просьбу и расскажи нам о том времени, когда не останется ничего – ни солнца, ни огня, ни воздуха, ни луны, ни небес, ни земли, когда этот мир будет являть собою сплошной океан, когда исчезнет с лица Земли все движущееся и неподвижное, когда погибнут сонмы богов и небогов и ты в одиночестве будешь поклоняться высочайшему Брахме, покоящемуся в вечном своем обиталище – лотосе».

И поведал Маркандея следующее: «Жизнь Вселенной, как и жизнь смертного, делится на юги. Лучшая из юг, критаюга, длится четыре тысячи лет. Столько же столетий занимает ее становление и столько же – угасание. Третаюга продолжается три тысячи лет. Столько же сотен лет приходится на ее становление и на ее угасание. Продолжительность двапараюги составляет две тысячи лет, ее становление и закат – по двести лет. Калиюга длится тысячу лет. На ее становление и закат приходится по сто лет. По окончании калиюги вновь начинается критаюга.

Общая продолжительность человеческой жизни уменьшится, иссякнут духовная мощь и ум людей. Никто не будет в состоянии совладать со своими чувствами. Жадность овладеет неучами. Алчность, злоба и глупость соединят людей в клубок, словно змей. Смешаются между собой в брачных узах брахманы, кшатрии и вайшьи и, подобно шудрам, не будут знать истины и покаяния. Лишившись ясности разума, ненасытные правители всеми способами будут присваивать чужое. Левая рука будет красть у правой. Станет правилом отбирать состояние у бедняков, даже у многосемейных и вдов. У стариков будет разум ребенка, у детей – стариковский ум.

Люди будут мотыгами вскапывать берега реки, сеять там зерно, но урожаи будут ничтожными. Безо всякой нужды люди станут губить деревья и целые рощи, и тогда придет конец всему живому и сущему на свете. Земля покроется солончаками, появятся воры и грабители. Люди, за неимением лучшей пищи, окажутся вынужденными питаться мясом диких животных, птиц, рыб и собак, всякими насекомыми, лесными плодами, кореньями, сделают себе одежды из длинных листьев, рогожи и шкур. Те, кто обитал за пределами городов и селений, будут жить в их центре. Умножится число просящих милостыню.

Девушек не будут ни сватать, ни выдавать замуж, а мужей выбирать они станут себе сами. Когда мужья заснут, жены их будут уходить к другим мужчинам, а мужья, когда жены спят, – к другим женщинам. Девы в возрасте 7–8 лет станут матерями, а мальчики чуть постарше их – отцами.

Затем начнется многолетняя засуха и ознаменует собой конец жизни на Земле. Существа, изголодавшиеся и немощные, погибнут одно за другим. Семь пылающих солнц выпьют всю воду морей и рек. На мир, лишенный влаги, обрушится пламя, которое, проникая в саму преисподнюю, вселит величайший ужас в богов и демонов, а потом пожрет всю Вселенную вместе с теми, кто еще остался в живых.

Небо заполнится тучами. Одни из них примут обличье величественных городов, другие – слоновьих стад, третьи – морских страшилищ. Сгущаясь, прорезаемые гирляндами молний, с оглушающим грохотом они заволокут свод небес и низвергнут на землю лавину вод, ужасную и безжалостную, затопят всю сушу, загасят священный огонь.

Двенадцать лет будет продолжаться бедствие. Затем тучи внезапно рассеются. Владыка всех живущих, обитающий в лотосе, глотнет страшный вихрь и погрузится в сон.

Я видел все это сам, блуждая по миру, лишенному небес, нигде не находя себе приюта. Но вот я узрел среди безбрежного океана огромный, мощный баньян. На широких ветвях этого древа раскинулось ложе, устланное дивными покрывалами. На нем покоилось дитя с лицом прекрасным, как полная луна, и огромными, как лепестки распустившегося лотоса, глазами. Дитя обратилось ко мне. Речь его ласкала мой слух. Сказало оно: «Я знаю, о Маркандея, что ты устал и хочешь отдохнуть. Оставайся здесь. Войди в мое тело, высочайший из отшельников и пребывай там».

Внезапно дитя открыло уста, и я против своей воли оказался втянутым в его уста и, пройдя через горло и пищевод, очутился в чреве, где увидел всю Землю, покрытую городами и пересеченную реками, которые впадают в океан. Над землей и океаном я увидел небосвод с сияющими на нем одновременно Солнцем и Луной.

Перемещаясь в чреве, узрел я также великое множество гор. На горах и под ними моему взору открылось множество тварей, какие водятся на Земле, – львы, тигры, вепри, змеи и т. д. На небе я увидел весь сонм богов во главе с Индрой, а также гандхарвов, апсаров, якшей и святых мудрецов. Одним словом, все, что видел на свете живого и неживого, весь этот мир предстал мне, пока я скитался по чреву прекрасного ребенка с глазами, как лепестки лотоса.

Я странствовал внутри его тела более ста лет, не видя из него выхода. Когда же я обратился за покровительством к высочайшему богу, то быстрее ветра вырвался из уст бога, давшего мне приют. И снова я оказался близ того же мощного баньяна, и вновь я увидел сверкающего, лучезарного младенца, одетого во все желтое».

Следует заметить, что тысяча циклов из четырех веков составляет половину кальпы, т. е. одну ночь или один день Брахмы. Когда заканчиваются сутки Брахмы, происходит катастрофа большего масштаба, в которой гибнут все божества, кроме бога-творца. Подобные циклы, исчисляемые сутками Брахмы, длятся 100 лет – срок одной жизни Брахмы. По окончании его жизни вместе с миром и богами перестает существовать и сам творец. Следующие 100 брахма-лет мир как бы находится в виртуальном состоянии, а затем все начинается снова.

Еще один из богов тримурти – это Вишну. Его имя встречается в индийской мифологии задолго до появления индуизма: так, еще в эпоху брахманизма Вишну был очень популярен среди простых тружеников, которые довольно часто отождествляли его с Брахмой. Со временем Вишну стал единственным богом-аскетом, которому человек может излить свое чувство любви.

Это божество может представать в различных обличьях, достигая при этом той или иной степени совершенства – от высшей формы, равной абсолюту, до максимально простой и близкой людям.

Как правило, Вишну (рис. 94) изображают с четырьмя руками, на плывущем по первобытным водам Вселенной тысячеглавом драконе или сидящим на троне в виде белого лотоса. Очень популярно изображение Вишну в виде Гаруды – могучей птицы с золотыми перьями, прообразом которой, скорее всего, послужил упомянутый в Ригведе орел Индры.

Рис. 94. Вишну, возлежащий на Змие вечности. Рельеф храма Вишну Дасаватара

Характер у этого бога доброжелательный, несмотря на то что он имеет склонность к проказам и шуткам. Например, однажды Вишну, приняв облик черепахи, научил богов изготовлять из вод первобытного океана напиток бессмертия, затем, перевоплотившись в прекрасную деву по имени Мохини, он сумел учинить ссору между богами и демонами, угостив первых чудесным эликсиром и отказав в этом вторым. В другой раз Вишну, став карликом, явился к демону Бали и попросил у него клочок земли размером в три шага. Последний согласился выполнить требование маленького уродца, но, как только тот стал отмерять землю, он превратился в великана, охватив первыми двумя шагами весь мир и вдавив третьим шагом под землю самого Бали.

Поклонники Вишну считают, что он воплощает в себе остальных богов, становясь Брахмой, чтобы творить, Шивой, чтобы уничтожать, Индрой, чтобы охранять и т. д.

Бог Шива (рис. 95), подобно двум другим членам великой триады богов индуизма, вобрал в себя черты множества иных предшествовавших ему божеств. Однако на основе мифологии трудно восстановить полную историю его жизни.

Рис. 95. Статуя Шивы со священным быком

Из богов тримурти Шива более близок к элементу тьмы и уничтожения, являющихся в то же время источником возрождения. Идеальным проявлением божественной энергии Шиву является фаллический столб, называющийся лингамом. То же самое символизирует образ бычка Нанди, постоянного спутника Шивы, которого изображают со значительно преувеличенными половыми признаками.

Местом обитания Шивы считается вершина хрустальной горы. Однако, будучи источником жизни и плодородия, Шива присутствует во всех живых существах как некая форма Солнца, способная нести и жизнь и смерть.

Шиваиты полагают, что их бог имел множество заслуг и совершил бесчисленное количество подвигов, но при этом уточняют, что вся его мощь и сила заключены не столько в нем самом, сколько в его шакти – духовной энергии, появляющейся и проявляющейся лишь в некоторых особых случаях. Накапливается шакти, тесно связанная с мужской животворящей силой Шивы, в то время, когда он медитирует. Со временем понятие шакти в индуизме распространилось и на женское начало, олицетворяемое женами Шивы, богинями плодородия, наиболее популярными из которых являются Дурга и Кали. Сводное имя этих богинь – Деви, хотя существует и самостоятельный культ Деви.

Дурга представляется десятирукой богиней, сопровождаемой львом. Она является настоящим бичом демонов и в то же время воплощает в себе женское начало природы.

Образ Кали (рис. 96) гораздо более страшен. Богиня изображается в виде трехглазого чудища с оскаленными зубами, высунутым языком и четырьмя руками, держащими оружие. Серьги Кали изготовлены из трупов младенцев, ожерелья – из черепов. К ней относятся со страхом и почтением, принося ей в жертву живых козлят. Кали оказывает помощь тем людям, кто занят различными недобрыми делами, например грабителям и убийцам.

Рис. 96. Богиня Кали в облике демоницы

Еще один популярный бог индийских мифов – Кришна (рис. 97). В его образе слились элементы различных верований. Самым известным подвигом данного небожителя является его победа над собственным дядей со стороны матери, незаконно захватившим трон. Считается, что в истории эта победа Кришны соответствует переходу от матриархата к патриархату. Известны и другие подвиги Кришны: он убил тысячеглавого змея Калиджа, отравляющего своим ядом воды озера, пожрал огонь, окруживший в лесу группу людей, уничтожил демона-быка и демона-коня и т. д.

Рис. 97. Кришна, пляшущий на Змие

Случалось Кришне одерживать победы и над величайшим из богов. Например, как-то раз Брахма, желая подшутить над Кришной, спрятал пастухов вместе со скотом. Кришна из собственного тела сотворил идентичных людей и скот. Удивленный Брахма сам не мог отличить, где настоящие, а где созданные Кришной существа, и, приняв образ пастуха, склонился перед Кришной, прославляя его могущество.

Славится Кришна и своими любовными похождениями, причем ему приписывают связи как с богинями, так и со смертными женщинами. По причине огромного успеха у женского пола с Кришной часто происходили различные недоразумения, но число его поклонниц от этого не уменьшалось. У него насчитывается 16 108 жен, каждая из которых родила ему по 10 детей.

Достаточно высокую ступень в иерархической лестнице богов индуистского пантеона занимает супруга Шивы по имени Парвати (рис. 98). У нее множество иных имен и функций. Она является матерью двух сыновей – Ганеша и Картикейя. Характер у этой богини снисходительный и милосердный. Сражаясь с врагами, она в конце концов прощает их, так как всегда остается прежде всего матерью. Как правило, изображают Парвати в виде козы с раздувшимся от молока выменем и сравнивают с пчелой, создающей целебный мед. Ее атрибутами служат миска с рисом и большая ложка.

Рис. 98. Парвати

Существует легенда, согласно которой Шива одно время содержал свою семью, собирая подаяния. Как-то раз он накурился одурманивающего зелья и не смог выйти за милостыней, поэтому его родные остались голодными.

Парвати же позаботилась о том, чтобы и в дальнейшем Шиве никто не подавал, но когда бог вернулся домой с пустыми руками, она встретила его на пороге с блюдом, полным еды. От радости Шива так крепко обнял жену, что они стали единым божеством.

Обычно Парвати называют просто Матерью и чтят ее на всей территории Индии в ипостасях различных женских божеств. Вообще же существует семь Матерей, хотя иногда их число достигает 16. В некоторых случаях этих богинь изображают сидящими в ряд и держащими на коленях своих детей.

Говоря об индийской мифологии, невозможно не сказать несколько слов о двух эпосах – «Махабхарате» и «Рамаяне». Первый из них представляет собой предание, повествующее о битве героев и богов. Состоит оно из 19 книг, включающих более 100 тысяч двустиший. Исследователи считают, что этот свод героических песен и сказаний о великих воинах появился в эпоху расцвета первых государств долины Ганга и впоследствии, передаваясь устно из поколения в поколение, обрастал все новыми подробностями и вариантами. Окончательно же «Махабхарата» была унифицирована учеными-брахманами.

Миф о Гаруде

Взял мудрый певец Кашьяпу в жены двух крылатых сестер, Кадру и Винату, надеясь, что в его доме будет мир. Но он просчитался. Сестры ненавидели друг друга, и от этих домашних распрей произошло немало бед.

Однажды Вината снесла два больших круглых яйца и, чтобы они не высохли и не испортились, положила их в воду. Кадра же снесла тысячу мелких яиц и также положила их в воду. Через 500 лет из яиц Кадры вылупились змееныши с острыми зубами и жалами. Яйца же Винаты лежали, будто мертвые.

От природы отличаясь нетерпением, мать разбила одно из яиц и, к ужасу своему, увидела, что первенец, которого она заранее нарекла Аруной, недоношен. У него было прекрасное лицо, широкая грудь и сильные руки, но тонкие кривые ноги. Несчастный младенец, высунувшись из скорлупы, сказал Винате: «Что ты наделала, мать! По твоей вине я так уродлив! Проклинаю тебя за это и предрекаю тебе быть отныне рабыней своей сестры!»

Вината залилась слезами, но сын утешил ее, сказав, что еще не все потеряно, если только она даст второму яйцу пролежать положенный срок, т. е. еще 1500 лет. И стала ждать мать, когда вылупится второй птенец. Кадра же, занятая своими детьми, не обращала на сестру внимания до тех пор, пока однажды не довелось им обеим увидеть чудесного коня, появившегося из морской пены. Между ними возник спор: какого цвета хвост у того коня? Вината утверждала, что белого, а Кадра говорила, что он черный. И Кадра предложила сестре разрешить эту загадку следующим образом: пойти утром к океану и проверить, кто из них прав, причем та, которая ошибется, станет рабыней другой. Так они условились и расстались, уговорившись встретиться на рассвете. Затем Кадра, замыслившая обман, послала тысячу своих сыновей, черных змеев, чтобы они вплелись в белый хвост коня и скрыли его природный цвет.

Как только на Востоке поднялся краешек солнца, сестры пустились в дорогу, чтобы разрешить свой спор. Вот перед ними открылся извечный океан, над водами которого парил в воздухе чудесный конь белого цвета, но с черным от змеиных тел хвостом. Так коварная Кадра обманом обратила свою сестру в рабство.

Много веков прошло с той поры, и вот в один прекрасный день из второго яйца появился на свет птенец по имени Гаруда, который, едва освободившись из скорлупы, взмыл вверх. Все живые существа и сами боги пришли в смятение, увидев в небе огромную птицу, затмившую блеском своих перьев само солнце.

Коварная Кадра, узнав, что у сестры родился могучий сын, решила этим воспользоваться. Призвала она Винату к себе и сказала: «Есть посреди океана остров. Желаю я, чтобы стал он моим владением. Перенеси меня туда, а сын твой пусть возьмет моих детей и отправится вслед за нами».

И Вината понесла на себе через океан Кадру, а Гаруда понес змей. Решив избавить мир от ядовитых гадин, Гаруда стал подниматься все ближе к солнцу, и солнечные лучи стали жечь змей все сильнее и сильнее. Увидев опасность, грозящую ее сыновьям, Кадра взмолилась о помощи к Индре. Тогда бог грозы и грома покрыл небо тучами и пролил обильные дожди, освежившие опаленных солнцем змей. Благодаря вмешательству Индры Кадра и ее сыновья успешно достигли благословенного острова.

Гаруда же спросил у матери, почему он должен был перевозить змей. И Вината рассказала ему о своем споре с Кадрой и о том, как попала она в рабство к сестре. Обратилась тогда златокрылая птица к своим двоюродным братьям-змеям с вопросом: «Что могу я сделать, чтобы избавить от рабства себя и мать?» И ответили ему змеи: «Добудь нам амриту – напиток бессмертия у богов. Тогда мы вас избавим от рабства». Выслушав эти слова, Гаруда расправил крылья и взлетел.

Заслышав шум могучих крыльев, встревожились боги, так как стало им известно о том, что это Гаруда летит за их эликсиром. Вооружившись, они окружили сосуд с амритой и стали ждать прибытия великой птицы. Внезапно поднялся вихрь и стало темно. Не смогли боги увидеть Гаруду, но ощутили могучие удары его крыльев. Разбросанные в разные стороны, они пытались оказать сопротивление невидимому врагу, но не могли причинить ему вреда и в конце концов обратились в бегство.

Когда проник Гаруда в хранилище амриты, его взору открылось большое колесо с острыми, как ножи, краями, которое беспрерывно вращалось, преграждая доступ к божественному напитку. Тогда Гаруда уменьшился в размерах и проскользнул в просвет между спицами колеса. Тотчас из мрака пещеры выступили драконы с огненными немигающими глазами и с языками, подобными молниям, – стражи амриты. Приняв первоначальный облик, Гаруда засыпал чудовищам глаза пылью и растерзал их в клочья.

Схватив амриту, Гаруда разрушил колесо и понесся прочь. В ликовании он не заметил, что за ним гонится Индра. Гаруда понял это, лишь ощутив удар его важдры. Но не устрашился Гаруда и сказал Индре: «Тебе не одолеть меня. Велика моя сила, и я могу унести на своих крыльях всю эту Землю с горами и лесами и тебя вместе с нею. Если хочешь, будь моим другом и последуй теперь за мною. Не опасайся, я не отдам амриту змеям. Ты получишь ее обратно, когда я вызволю себя и свою мать из рабства».

Услышав эти слова, Индра возрадовался и предложил свою дружбу Гаруде, и полетели они вдвоем к острову, где жили змеи. Достигнув этого клочка земли, Гаруда отправился к змеям, а Индра спрятался за деревом. И сказала великая птица гадам ползучим: «Вот вам амрита! Я ставлю ее на траву». И тогда разрешили змеи Гаруде забрать свою мать и отправиться с ней, куда им вздумается, а сами поползли к реке, чтобы перед вкушением амриты совершить омовение. Вернувшись, они не нашли драгоценного сосуда, который забрал и унес в свое царство Индра. И стали змеи лизать траву в том месте, где была амрита. И от этого у них раздвоились языки.

Интересно, что Вишну, представая в вышеизложенном мифе победителем змей, вместе с тем является и их воплощением, космическим змеем бесконечности – Анантой, сбрасывающим свою кожу и тем самым символизирующим цикличность времени. Кроме того, Ананта является олицетворением всех вод. Также он поддерживает землю тысячью своих голов и опоясывает ее своим телом. Землетрясения – это зевки Ананты.

Битва Кали с асурами

Страшная битва между богами и асурами длилась целых сто лет. Наконец, могучему асуру в облике буйвола по имени Махиша удалось обратить войска богов в бегство, захватить их царство, а после свержения Индры с небесного трона – и власть над миром. Богам пришлось покориться асуру-буйволу, но долго терпеть его иго они не могли. И вот пришли они как-то к Брахме, Шиве и Вишну и рассказали о бесчинствах, творимых Махишей. Выслушав богов, властители Вселенной разгневались, из их уст вырвалось страшное пламя и слилось в огненное облако. Из этой багряной тучи, озарившей грозным блеском Вселенную, появилась женщина, воплотившая в себе отдельные черты тех или иных богов. Так, пламя Шивы стало ее лицом, могущество Ямы – ее волосами, сила Вишну – руками, богиня земли, Притхиви, сотворила ее бедра, пятки ей дал Сурья, зубы – Брахма, глаза – Агни, уши – Вайю. Так родилась великая богиня Кали, грозным нравом превзошедшая всех богов и асуров.

Боги вооружили Кали, дав ей трезубец, боевой диск, копье, лук и колчан, полный стрел, важдру, жезл, петлю, солнечные лучи и топор. Кроме того, в подарок ей они преподнесли драгоценные ожерелья и перстни, чашу с вином, а также льва, который заменил богине коня.

И, оседлав льва, отправилась Кали на битву с Махишей, который вышел ей навстречу со своим войском. Тысячи врагов напали на нее, стремясь ударить ее палицей, мечом, топором или копьем. Но богиня легко отразила смертоносные орудия и, невозмутимая и бестрепетная, обрушила свое оружие на бесчисленное войско асуров. Лев с развивающейся гривой, на котором она восседала, ворвался в неприятельские ряды, словно пламя пожара в лесную чащу. А из дыхания Кали возникли сотни воинов, вступивших вслед за ней в сражение.

Тысячами валились асуры под ударами богини, обезглавленные, рассеченные пополам, насквозь пронзенные или изрубленные на куски. Но некоторые из них, даже потеряв голову, еще продолжали сжимать в руках оружие и сражаться с Кали.

Когда войско асуров рассеялось, на поле битвы выступил сам Махиша. В бешенстве он бросился на воинов богини, и одни пали под его копытами, другие оказались проткнутыми рогами буйвола, а третьи были сбиты мощными ударами хвоста Махишы. Но вот буйвол устремился на льва Кали, и под ударами его копыт сотряслась и растрескалась земля. Хвостом Махиша хлестал по великому океану, который волновался, как в самую страшную бурю, рогами рвал в клочья тучи в небе, а от его дыхания валились высокие утесы и горы.

Но не испугалась богиня. Набросила она на Махишу петлю и затянула ее крепко. Однако хитрый асур покинул буйволиное тело и обратился во льва.

Кали же одним взмахом меча Калы (Времени) снесла голову льву, но за мгновение до этого дух Махишы вышел из звериного тела и воплотился в образе человеческом. Богиня взяла лук и выстрелила в человека, но Махиша превратился в огромного слона и с ужасающим ревом пошел на Кали. Она отрубила хобот страшному зверю, но Махиша вновь обрел облик буйвола и принялся рыть землю рогами и метать в противницу огромные обломки скал.

Гневная богиня между тем отпила вина, и глаза ее покраснели и загорелись, как пламя, и багровая влага потекла у нее по губам. Воскликнула Кали: «Реви, безумный, пока я пью вино! Скоро боги взревут, ликуя, когда узнают, что я убила тебя!» Затем богиня исполинским прыжком взвилась в воздух и сверху обрушилась на великого асура. Ногой она ступила на голову буйвола и копьем пригвоздила его тело к земле. Надеясь избежать гибели, Махиша попытался принять новый облик и высунулся наполовину изо рта буйвола, но Кали тотчас мечом отсекла ему голову.

Махиша пал на землю без признаков жизни, и боги, возрадовавшись своему освобождению, воздали хвалу великой богине. Та же сказала им: «Всякий раз, когда вам будет грозить большая опасность, взывайте ко мне, и я приду вам на помощь».

Прошло немало времени, прежде чем беда опять нагрянула в небесное царство Индры. Двое грозных асуров, братья Шумбха и Нишумбха, могуществом и славой безмерно возвысились в мире и одолели богов в кровопролитной битве. И не оставалось последним ничего другого, как вновь обратиться к Кали с просьбой о помощи.

И случилось так, что в то место, где боги взывали к Кали, пришла прекрасная Парвати, дочь гор, омыться в священных водах Ганга. И спросила она богов, к кому обращены их мольбы. Тогда из тела Парвати вышла грозная Кали и сказала: «Это меня славят и призывают боги, которых опять теснят асуры, меня, великую богиню, они призывают, меня, гневную и беспощадную воительницу, чей дух заключен, как второе я, в теле Парвати – милостивой богине. Суровая Кали и нежная Парвати – два начала, соединенных в одном божестве, два лица Махадеви, великой богини!»

И боги восславили великую богиню под разными именами: «О Кали, о Ума, о Парвати, смилостивись, помоги нам! О Гаури, прекрасная супруга Шивы, о Дурга, трудноодолимая, да одолеешь ты мощью своей наших врагов! О Амбика, великая матерь, защити нас своим мечом! О Чандика, гневная, огради нас от злых врагов своим копьем! О Деви, богиня, спаси богов и Вселенную!» И Кали, вняв просьбам небожителей, отправилась на битву с асурами. Когда Шумбха, предводитель воинства демонов, встретился с блистательной Кали, он был сражен ее красотой и вознамерился сделать богиню своей женой. Послал он к Кали сватов, которые передали ей предложение Шумбхи, но ответила им богиня: «Я поклялась, что только тот, кто победит меня в бою, станет моим мужем. Пусть он выйдет на поле битвы, и если он или его войско повергнут меня, я стану его женой!»

Гонцы вернулись к Шумбхе и передали ему слова Кали. Но не захотел он вступить в схватку с женщиной и послал против нее свое войско. Асуры бросились на богиню, стремясь захватить ее в плен и привести к своему господину укрощенной и покорной, но та легко разметала их ударами своего копья. И вскоре в ужасе бежали асуры прочь от страшной богини, лев которой, потрясая гривой, рвал зубами и когтями их тела и пил кровь.

Шумбха, узнав, что его войско повержено, впал в бешенство. Он собрал всех оставшихся воинов и отправил их против богини. Несметная сила асуров двинулась на бестрепетную Кали.

Все боги тогда пришли к ней на помощь. Брахма появился на поле боя на своей колеснице, запряженной лебедями; Шива, увенчанный месяцем и обвитый чудовищными ядовитыми змеями, выехал верхом на быке с трезубцем; Сканда (рис. 99), сын его, ехал верхом на павлине, потрясая копьем; Вишну летел на Гаруде, вооруженный диском, палицей и луком, с раковиной-трубой и жезлом; Индра, властелин небожителей, явился на слоне с важдрой в руке.

Рис. 99. Бог войны Сканда

И явился бог Шива к повелителю асуров, предложив ему заключить мир. Но Шумбха в гневе отверг это предложение. Он послал во главе своих ратей полководца Рактавиджу и повелел ему расправиться с богами и не давать им пощады.

Небожители обрушили на Рактавиджу и его воинов удары своего оружия и многих асуров истребили, сразив их на поле брани, но они не могли одолеть предводителя асуров. Боги нанесли ему множество ран, и кровь хлынула из них потоками. Но из каждой капли крови, пролитой Рактавиджей, вставал на поле сражения новый воин и устремлялся на битву, и потому войско асуров, вместо того чтобы уменьшаться, умножалось бесконечно.

Тогда богиня Кали вышла сама на бой с Рактавиджей. Она поразила его своим мечом и выпила всю его кровь и пожрала всех асуров, рожденных из его крови. Кали, ее лев и боги, следовавшие за ней, уничтожили тогда все несметные полчища демонов. Богиня вторглась верхом на льве в обитель нечестивых братьев, и пали они, сраженные ее рукой, и отправились в царство Варуны, ловившего петлей души асуров, погибших под бременем своих злодеяний.

Значение индийской мифологии

Индийская мифология сыграла важную роль не только в развитии религиозных представлений людей, но и в истории, искусстве, причем как Индии, так и других восточных стран. Во все времена она волновала умы европейцев своей философской глубиной.

Индийская мифология не просто объясняет явления природы, но стремится представить эволюцию Вселенной и определить место человека в ней. В мифологических воззрениях нашел свое отражение сложный процесс человеческого самопознания, направленный на внутреннее совершенствование. Мифология буддизма, последнего этапа в развитии индийской мифологии, провозгласила ценность личности и неограниченность человеческих возможностей. Согласно воззрениям буддистов, каждый может стать буддой и достичь нирваны.

Мифологические сюжеты составили основу древнеиндийской литературы («Махабхарата», «Рамаяна»), в которой описаны многие исторические события: завоевание юга страны, войны между различными племенами и др. Этическая ценность древних литературных памятников состоит в том, что они создают идеальный образ безупречного героя и государственного деятеля.

ИРАНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Иранская мифология представляет собой довольно сложное явление, поэтому невозможно связать ее с отдельно взятым государством. Начальный этап формирования иранской мифологии относится к эпохе индоиранской общности, т. е. к тому времени, когда южнорусские степи населяли племена арийцев, или индоиранцев (II – первая половина I тысячелетия до н. э.).

В I тысячелетии до н. э., после многовековых миграций, древнеиранские племена скотоводов и земледельцев заселили территорию Средней Азии, где впоследствии образовались государства Хорезм, Бактрия, Согд, Иран (Мидия), Афганистан. С оседанием иранцев-кочевников в этих областях их культурное развитие начало приобретать определенное местное своеобразие.

В результате к VII–VI векам до н. э. сложились относительно самостоятельные циклы иранской мифологии: древнемидийская, древнеперсидская, скифо-сарматская, согдийская и некоторые другие, более мелкие мифологии. Общность всех этих мифологических систем выражалась в использовании сходных культовых терминов. Кроме того, во всех мифологиях нашли отражение некоторые элементы общеиндоевропейских представлений. Однако идеологические основы всех перечисленных циклов существенным образом отличались друг от друга, отражая различия в уровнях социально-экономического и культурного развития разных народов.

После греко-македонского завоевания Ирана и части Средней Азии в развитии иранской мифологии наступил среднеиранский период, когда древние сказания подвергались переработке и на их основе возникали новые мифы. Для этого периода характерна утрата живого содержания иранской мифологии. Мифы наполнились религиозными догмами и были приближены к обрядам. Лишь в народных верованиях Афганистана, Курдистана и некоторых областей Средней Азии сохранились древние сказания в их первозданном виде.

Кроме того, в среднеиранский период складывались основы зороастризма, который вобрал в себя многие элементы древних индоиранских мифологических представлений. В настоящее время зороастризм практически полностью вытеснен с территорий его первоначального распространения христианством и исламом.

Основатель зороастризма пророк Заратуштра, или Зороастр, так же как и другие основоположники мировых религий, является реальным историческим лицом. Однако ученым не удалось установить точное время его жизни и биографические данные. Известно только, что Заратуштра происходил из знатного рода Спитамов и первоначально проповедовал свое учение у себя на родине, в Восточном Иране или в Средней Азии, около VI века до н. э. Его покровителем и последователем стал царь Виштаспа. Согласно сочинению «Датистан-и-Диник», написанному на среднеиранском (пехлевийском) языке, пророк был убит Тур-и-Братарвахшем, одним из врагов, который преследовал его на протяжении всей жизни.

В священном писании зороастризма, «Авесте», составленном на сакральном авестийском языке, Заратуштра сначала предстает в качестве культурного героя, но постепенно окончательно превращается в мифологический персонаж.

Мифология зороастризма не очень богата, но интересна. В ее основу, так же как и самого учения Заратуштры, положено представление о том, что все сущее делится на два лагеря, полярно противоположных друг другу: мир добра и зла, мир света и тьмы.

Первый, мир справедливости, олицетворяют добрые духи ахуры и язаты, которых возглавляет Ахурамазда (Агура-Мазда, Азурмазда, нередко используется греческое имя этого божества – Ормузд). Мир зла населен дэвами и монстрами во главе с Ангроманьей (греческий Оримант), который наполнил сотворенный Ахурамаздой мир прегрешениями, болезнями, смертью и стремился уничтожить добро.

Кроме того, согласно древнеиранским представлениям, мир делился на две сферы: земную, телесную, и духовную, потустороннюю, где также происходила борьба злых и добрых сил. Естественной причиной возникновения подобного дуализма многие исследователи считают природное противопоставление света и тьмы, дождя и засухи, оазиса и пустыни. Он явился развитием близнечного мифа о двух демиургах – духе добра и духе зла, которые в «Авесте» представлены близнецами.

Появлению дуализма в мифологических представлениях древних иранцев также способствовал постоянный конфликт оседлых земледельцев и скотоводов с кочевыми племенами скифов и саксов. Так, в первой части «Авесты» осуждается жизнь кочевников, которые занимаются грабежом и угоном скота, проклятию предаются их правители и жрецы. Труд же оседлых скотоводов, а позднее и земледельцев прославляется и идеализируется: «Кто сеет хлеб, тот сеет праведность».

В целом для иранской мифологии, и это коренным образом отличает ее от других индоевропейских мифологий, характерна ярко выраженная этическая направленность, которая проявляется в стремлении уничтожить зло в окружающем мире. Человек, обладающий душой и телом, оказывается включенным в процесс вековой борьбы добра и зла. Ему предоставляется возможность сделать свободный и сознательный выбор своего места в этой борьбе. Поэтому основная цель зороастризма заключалась в том, чтобы помочь человеку сделать правильный выбор, направить его по пути добра и справедливости и с помощью молитв и заклинаний отвратить от него зло.

Не случайно присяга сторонника зороастризма, которая сохранилась в позднем тексте, гласила: «Проклинаю дэвов… Доброму, исполненному блага Ахурамазде я приписываю все хорошее и все лучшее – ему, носителю Арты (т. е. правды), сияющему, наделенному благодатью. Его творение – скот, и Арта, и свет, чьими лучами наполнена обитель праведников. Я выбираю для себя святую, добрую Арамаити. Пусть она будет моею. Отрекаюсь от хищения и захвата скота, от причинения ущерба и разорения тех, кто чтит Ахурамазду. Отрекаюсь от сообщества с мерзкими, вредоносными, неартовскими, злокозненными дэвами, самыми лживыми, самыми зловонными, самыми вредными для всех существ… Именно так учил Ахурамазда Заратуштру на всех беседах, на всех встречах, на которых Ахурамазда и Заратуштра говорили между собой».

Из текста присяги становится очевидно, что предназначение Заратуштры, как и других пророков, заключается в общении с верховным божеством. Иными словами, пророку принадлежит роль посредника между богом и верующими. Однако в представлениях зороастрийцев человек не считается венцом творения. Духовная сторона не противопоставляется материальной. К примеру, слово «скот» мыслится как божественное, родственное Арте (правде). Тот, кто проявляет заботу о скоте, привержен божественному слову. Таким образом, зороастризм снимает противоречие между миром вещей и миром души, характерное для других религий.

Поскольку этика зороастризма была довольно сложна для восприятия, это учение было распространено в основном среди интеллектуальной элиты иранского общества. В этой связи исследователи установили, что, наряду с учением Заратуштры, иранцы продолжали отправлять и древние культы. Например, по свидетельству христианского теолога Климента Александрийского, персы, мидяне и савроматы, а также скифы во времена Геродота, в III веке н. э. поклонялись кумиру бога войны Веретранги в форме меча. Кроме того, учению пророка Заратуштры не удалось полностью вытеснить из народных верований поклонение стихиям, магию и т. п.

Источники иранской мифологии фрагментарны и зачастую противоречат друг другу, поэтому реконструкция древнеиранских мифов производилась на основе сравнительно-исторического изучения индоевропейской, индоиранской, ведийской и других родственных мифологий.

Основными источниками являются тексты и памятники искусства и археологии. Особенную важность представляют так называемые луристанские бронзы с изображениями мифологических персонажей и сцен, относящиеся к VIII–VII векам до н. э., скальные рельефы Ахеменидской и Сасанидской эпох, а также изделия мелкой глиптики.

Планировка и детали таких архитектурных сооружений, как колонные залы Пасаргад, Суз, Персеполя, мавзолеи Ташискена и Уйгарака в низовьях Сырдарьи, храмы огня, дворцы Нисы, Гекатомпила и Бишапура, также стали отражением мифологических представлений древних иранцев.

Главным источником для реконструкции иранской мифологии служат сведения «Авесты», поэтому ее нередко называют авестийской мифологией. «Авеста» состоит из отдельных книг, носящих название насков. Согласно одной гипотезе, письменно они были зафиксированы в раннеэллинистический период (III век до н. э.); по другой версии, это произошло в начале нашей эры при династии Аршакидов, по третьей – только при Сасанидах, т. е. в VI веке н. э.

В устной форме древнейшие тексты «Авесты» и в первую очередь «Гаты», создание которых приписывается основателю зороастризма Заратуштре (Зороастру), а также «Яшты», представляющие собой гимны отдельным божествам, существовали с XII–X веков до н. э. На несколько веков позднее, примерно в IV столетии до н. э., появились своды обрядовых предписаний «Видевдат», или «Вендидад» («Закон против дэвов»), «Висперед» («Книга о всех божествах») и сборники молитв. К тому же времени относится возникновение религиозного зороастрийского календаря, который оформился под влиянием астрономии Египта (365-дневный год) и Вавилонии (названия дней и месяцев по именам божеств).

После того как древнеиранские языки вышли из употребления, жречество создало переводы и толкования писания на пехлевийском, т. е. среднеиранском языке. Из всех переводов наиболее важным является утраченный в авестийском варианте текст «Дамдатнаска», или «Бундахишн» («Творение основы»), который содержит древнейшие сведения по космогонии и эсхатологии. Неменьший интерес представляют религиозная энциклопедия «Денкарт» («Деяния веры»), «Меноги Храт» («Дух разума») и др.

Другой, еще более древний, источник сведений по иранской мифологии – эпические сказания, записанные на классическом персидском языке фарси, среди которых наиболее заметное место занимает эпос «Шахнаме» («Книга царей»). Литературное изложение этих сказаний принадлежит поэту Фирдоуси и относится к 1000 году н. э.

Развитием зороастризма считается учение пророка Мани (216–277 годы н. э.), которое известно под названием манихейства. Эта религия быстро распространилась за пределами Ирана. Отдельные очаги манихейства образовались на обширной территории от Западного Китая до Британии и Северной Африки. Причиной такой устойчивой жизнеспособности этого учения является сознательный отбор и оригинальная переработка наиболее ярких идей зороастризма, буддизма, гностического христианства и митраизма. В отличие от других религиозных учений, в которых зло (тьма, грех, плоть) появлялось в процессе развития изначально непорочного бытия, манихейство провозглашало его исходным условием или даже причиной всех дальнейших судеб мира. Все эти воззрения нашли отражение в мифологической системе.

Наиболее значительными манихейскими сочинениями являются «Книга тайн», «Книга псалмов», «Книга о гигантах», «Свет достоверности» и др. Большой ценностью обладают поздние обработки иранского эпоса «Ядгар Зареран», «Шахнаме», «Вис и Рамин».

Авестийский пантеон

В основу иранской мифологии положена религиозная мораль и образцы праведной деятельности, в том числе и хозяйственной, отношение человека к миру богов, его обязанности во всеобщей борьбе между силами добра и зла, благие мысли, слова и дела, воплощенные верховной триадой иранского пантеона. Ахурамазда (рис. 100) олицетворял воздействующее слово, Аша Вахишта («Праведность», «Наилучший распорядок») – дело, а Воху Мана – «благую мысль».

Рис. 100. Символ Ахурамазды и крылатые сфинксы. Панно из дворцового комплекса в Сузах. VI век до н. э.

Верховная божественная триада включалась в состав Амеша Спента – семи добрых духов, возглавляемых Ахурамаздой. Кроме Аша Вахишты и Воху Маны, в Амеша Спента входили Хшатра Вайрья – «прочная власть», Спента Армаити – «святое благочестие», аллегория благодетельного сельскохозяйственного труда, Хаурватат – «целостность физического существования» и Амртат – «бессмертие». Позднее это семибожие превратилось в одно божество. Амеша Спента окружали сонмы добрых духов – ахуров и язатов.

По всей вероятности, такая структура пантеона явилась результатом реформы Заратуштры, поддерживающей тенденцию к монотеизму Ахурамазды, поскольку древние иранские божества были заменены абстрактными духами. Так же как и в ведийской мифологии, общее число древних божеств достигало 33.

Однако у разных иранских племен в качестве верховных божеств могли почитаться Митра, культурный герой Йима или даже злой дух Ангроманья. В дозороастрийскую и древнеперсидскую верховную триаду, наряду с Ахурамаздой, включались Митра и богиня вод Ардвисура Анахита (рис. 101). В позднем зороастрийском пантеоне Амеша Спента механически был объединен с Митрой, Ардвисурой Анахитой, богом войны Веретрангой, богом ветра Вайю, олицетворением удачи Аши, богом вод Апам-Напатом, покровителем иранцев, «быстроконным солнцем» Айрьяманом, практически уравняв все эти божества по причастности к участию в делах мироздания и степени почитания. Вместе с тем культ Митры играл особую роль.

Рис. 101. Ардвисура Анахита, возносимая священной птицей. Изображение на серебряной чаше. VI век

Сведения о различных иранских богах содержатся в «Яштах» – гимнах, посвященных отдельным божествам. «Яшты» не только рассказывают о функциях богов, в них упоминаются связанные с ними другие мифические персонажи. В гимне Солнцу есть такие слова: «Кто молится Солнцу… тот молится Мазде (Ахурамазде)… Помолимся Митре… помолимся связи из всех наилучшей меж Солнцем с Луной».

В «Яште», носящем название «Гимн Митре», Митра, «чьи пастбища просторны», упоминается наряду с Раманой, «чьи луга хороши». В гимне указывается на особую функцию Митры (рис. 102) как божества договора, который следит за соблюдением заключенных между племенами соглашений, безжалостно наказывает клятвопреступников и лжецов даже за ложь в семейном кругу. Вероятно, гораздо позднее к этой функции добавилась роль активного защитника справедливости – бога-воина, сражающегося за правду.

Рис. 102. Митра. Римский барельеф

Могущество Митры подтверждается характеристикой, которую дает ему «Яшт» 10: «Дал тысячу умений ему Ахурамазда и мириад очей».

Некоторые народы Ирана практически полностью отождествляли культ Митры с культом Солнца, поэтому такие древние названия этого божества, как Михр и Мирра, стали синонимами Солнца. В древности культ Митры, или митраизм, который распространяли римские легионеры, противостоял раннему христианству.

Выступая в качестве воина и справедливого судьи, в частности и судьи, определявшего судьбы душ умерших людей, Митра появляется в сопровождении богов Рашну и Сраоша. Атрибутом первого были весы, на которых он взвешивал мысли, слова и дела покойного. Сраоша являлся божеством дисциплины, послушания и внимания. Для вразумления недисциплинированных, непослушных и невнимательных он пользовался дубиной. Сам Заратуштра считал, что Сраоша может направлять молитвы верующих по нужным каналам, т. е. способствовать общению между людьми и богами, поэтому высоко ценил этого бога. Колесницей Митре помогали управлять богиня судьбы и счастья Аши, а также божество истины и религии Заратуштры Вера (Даэна или Даэна-Маздаясна).

«Яшт» 14 посвящен богу войны и победы Веретранге. Позднее он стал называться Бахрамом – «победоносным», или «побивающим защиту». В первой части гимна Веретранга предстает перед Заратуштрой в десяти воплощениях: ветра, быка, коня, верблюда, вепря, пятнадцатилетнего юноши (в этом возрасте юноши становились совершеннолетними и их посвящали в полноправные члены общества), птицы варагн (с ней ассоциировались различные представители хищных пернатых, но, скорее всего, это ворон, считавшийся, как и у других индоевропейских народов, птицей бога войны), горного барана, дикого козла и великолепного воина. Заратуштру Веретранга одарил мужской силой, крепостью рук и остротой зрения.

Богиню вод и плодородия Ардви (рис. 103) обычно наделяют эпитетами Сура (сильная) и Анахита (незапятнанная). Она считается божеством реки Амударьи. В посвященном этой богине «Яште» перечислены имена богов и героев, которые когда-либо получили от богини помощь в праведных делах. Как говорит сам Ахурамазда, он создал эту богиню «для процветания дома, селения и округи, для спасения округи и страны». Она освящает семя мужчин и лоно женщин. Передвигается Ардви на колеснице, в которую впряжены четыре жеребца – Дождь, Ветер, Облако и Град.

Рис. 103. Ардви вручает символ царской власти шаху Нарсе

«Авеста» дает подробное описание Ардвисуры Анахиты: это стройная девушка с тонкой талией, высокой грудью и белыми руками. На ногах у нее обувь из золота, на плечи накинут прекрасный, расшитый золотом плащ, сшитый из меха трехсот выдр или бобров. Кроме того, описаны украшения богини: серьги, ожерелья, браслеты.

Благосклонности Ардви добились многие герои. Это легендарный первый царь иранцев, усмиритель дэвов и ведьм, благородный и справедливый повелитель людей Хаошьянга из рода Парадата; победитель трехглавого и шестиглазого дракона Ажи Трайтаона; Керсасп (Гершасп – в «Шахнаме») – герой-победитель дэвов и драконов, в том числе и Гандарвы – демона, живущего в водах, родственного древнеиндийским андарвам и, может быть, древнегреческим кентаврам; легендарный отважный воин, боровшийся с «неверными», Туса; потерпевший кораблекрушение и поднятый в воздух превратившимся в птицу Трайтаоном поэт Паурва.

Кроме того, благосклонность богини завоевали прославившиеся истреблением иноверцев легендарные воины Трита, Ашавазда и Вистаруш, колдун Йойшта и сумевший разгадать 99 его загадок, а затем убивший его Ахти, а также положительный герой Кави-Усан. В зороастрийской «Авесте» кавиями назывались как враги веры, кави-тираны, так и цари-покровители истинного вероучения.

В гимне говорится также о царе Виштаспе – первом покровителе Заратуштры, который поддержал его вероучение, и об отце этого царя, Авватаспе. В своих молитвах Виштаспа просит даровать ему победу над вождями «неверных»: Тантриявантой, Пэшану, Арэдатаспу и Хумаяку.

Богиня Ардви одарила Заратуштру высокой властью не только над людьми, но и над богами.

С Сириусом в иранской мифологии отождествляется бог Тиштрия, который управляет дождем и иными водами. Тиштрия трижды перевоплощается, причем каждое из его перевоплощений длится по 10 дней. Сначала Тиштрия превращается в златоухого, златоуздного коня, который вступает в сражение с демоном Апаоша, дэвом засухи, или с тем, кто «удерживает воды», принявшим облик коня черного, паршивого и шелудивого. Затем Тиштрия перевоплощается в юношу и златорогого быка. В конце концов бог побеждает дэва засухи и изгоняет его из озера Варукаша.

Затем Тиштрия обращается к Ахурамазде и просит всемогущего бога наделить его силой десяти коней, десяти верблюдов, десяти быков, десяти рек и десяти гор.

Ахурамазда выполняет его просьбу, и Тиштрия снова вступает в бой с демоном, побеждает его, освобождая тем самым воды – дождь.

Тиштрию неизменно сопровождает Сатаваэса, которого отождествляют с Альдебараном, или Антариусом. Функцией этого божества является распределение дождей.

Богине счастья и благой судьбы Аши посвящен «Яшт» 17. Отцом Аши в гимне называется Ахурамазда, матерью – Спента Армайти, или Святое Благочестие, братьями – Сраоша, Рашну и Митра, а сестрой – Даэна. Ее помощницей является богиня богатства, хранительница кладов и покровительница женщин Паренди.

Благосклонности Аши добиваются те же персонажи, которые перечисляются в гимне, посвященном Ардви. Не заслуживает расположения богини царь туранцев Франхрасьянв.

«Яшт» 15 рассказывает о Вайю – боге ветра, посреднике между небом и землей, добром и злом, покровителе воинов, который особым образом связан со временем и сторонами света. Вайю поклонялся сам Ахурамазда. Кроме него, этой чести удостоились лишь три божества – Митра, Анахита и Тиштрия. В гимне перечисляются мифические герои, которые приносили Вайю жертвы, и довольно большой список имен и эпитетов, с которыми следовало обращаться к этому божеству.

По всей вероятности, Вайю выполняет двойственную функцию. У него есть положительная и отрицательная стороны. Пехлевийские священные тексты повествуют о том, как благой Вайю сопровождает души правоверных умерших зороастрийцев к месту вечного успокоения через мост Чинват. Его злой двойник, наоборот, причиняет душам вред.

В тех же пехлевийских текстах предпринимается попытка объединить двух Вайю. В результате этот бог превращается в олицетворение промежуточного пространства между верхним царством света и нижним царством тьмы. Именно в этом пространстве и разворачивается борьба добра и зла, света и тьмы.

Кроме Вайю, в иранской мифологии существует более простое божество ветра, который приносит тучи. Это Вата. Огнем ведает сын Ахурамазды, воплощение истины Атарш, тесно связанный с одним из членов Амеша Спенты.

Хаома (хаума, что в дословном переводе означает «выжимать») – это особый божественный напиток. Так же называется растение, из которого этот напиток приготавливают. В некоторых случаях этим словом называют одно из божеств. Эти черты хаомы позволяют отождествить ее с известной в ведической мифологии сомой.

Хаома – это галлюциногенный напиток, который даровал не опьянение, а возбуждение. Более того, он наделял простых смертных качествами, присущими лишь богам. Исследователи выдвигают различные мнения относительно того, из каких растений приготовлялась хаома. К исходным компонентам относят эфедру, белену и другие близкие к ним растения, в состав которых входит атропин, а также мухоморы. С другой стороны, исходя из контекста некоторых индоевропейских мифов, этот напиток можно отождествить с обыкновенной брагой.

Известно, что процесс творения различных богов и великих героев иранской мифологии нередко происходил при участии хаомы. Большинство «Яшт» в числе почестей, которые следует воздавать конкретному божеству, называет требование приносить ему в жертву хаому.

Считалось, что хаома способна поддерживать здоровье, продлевать жизнь и даже давать бессмертие. Нередко хаому разбавляли молоком. Именно таким напитком был вскормлен великий пророк Заратуштра. Как божество Хаома поклоняется Митре.

Мифы рассказывают, что растет хаома у горы Хукарьи, посреди озера Варукаша или около источника Ардьи под охраной рыбы Кара.

Божественный напиток необходимо было приготавливать в строго определенное время – от рассвета до полудня. За этим временем суток наблюдал один из стражей – Рату. Понятием «Рату» обозначались различные классы живых созданий и неодушевленных предметов. За время между полуднем и предзакатом солнца отвечал Рапитвина. Узайтерина наблюдал за временем до заката солнца, Айвисрутрима – от заката до полуночи, а Ушахипа был ночным стражем.

Довольно сложным понятием в иранской мифологии является Хварна, что соответствует ахеменидскому «Фарна», а также существующему в современном персидском языке слову «фарр», которое в переводе означает «блеск, великолепие».

Хварну посвящен «Яшт» 19, в начале которого воздается хвала богу Земли Заму и описывается происхождение гор, названия большей части которых до сих пор не выяснены. В гимне утверждается, что всего на свете существует 2244 горы.

Далее в «Яште» воспевается Хварна – «самое славное, превосходящее, наилюбезное, наиразящее, наиловчайшее, неуловимое, высшее средь созданий». Исследователи расходятся во мнениях при определении понятия «хварна», но большинство из них считают, что его можно отождествить с «харизмой», некоей сакральной сущностью, обладание которой приносит удачу, могущество, а также наделяет способностью владеть умами и управлять огромными массами людей.

Согласно «Яшту» 18, Хварной обладали Ахурамазда и шесть его бессмертных. Хранителем Хварны был царь династии Парадата Йима. Затем, за неимением достойных кандидатов, им стал Апам-Напат, дух вод, а потом эта привилегия перешла к царям династии Кави, Кейянидам «Шахнаме». Последними из смертных, которые являлись обладателями этого дара, были пророк Заратуштра и его покровитель царь Виштаспа.

В окончании гимна описано грядущее воскресение из мертвых, поражение сил зла и вручение Хварны Спасителю-Саошьянту, которому судьбой начертано родиться от семени Заратуштры, хранящемуся в озере Кансава.

Под названием «Фарна» Хварна представлялся божеством благой доли и изображался в образе царя, барана, быка или других священных животных.

Богом времени и судьбы, высшим божеством зерванизма в иранской мифологии был Зерва, или Зурван, персонифицировавший бесконечность времени. Вопрос о происхождении зерванизма, так же как о степени распространения этого культа, представляется весьма спорным. В восстановленном на основе отдельных источников, в том числе и неиранского происхождения тексте сообщается о том, что первоначально не существовало ни неба, ни земли, ни живых существ, а был лишь Зурван. В течение долгого тысячелетия он совершал жертвоприношения ради того, чтобы породить сына, Ормазда, который должен был создать небо и землю и заселить их.

Наконец, в его чреве зародились Ормазд и Ахриман. Последний воспользовался простодушием брата-близнеца и, явившись к Зурвану, представился первенцем. Зурван сначала поверил обману, но вскоре восстановил справедливость, решив, что первые 9000 лет добро и зло будут царствовать вместе, а по истечении этого срока единоличная власть перейдет к Ормазду.

Амеша Спента и сопутствующим ему добрым духам в учении Заратуштры противостоят злые силы, представленные дэвами – демонами. «Гаты» называют дэвов и тех, кто им поклоняется, порождением злой мысли. Практически во всех «Яштах» содержится указание, что описываемый бог не окажет своего покровительства тому, кто общается с дэвами.

Индивидуальные свойства большинства этих существ, обитающих в потустороннем мире, выражены не слишком отчетливо, но некоторые из них описываются в «Авесте» довольно подробно. К последним относится трехглавый дракон Дахаку, являющийся соперником бога Атара. В борьбе за символ царского суверенитета Хварну его побеждает Трайтаона. Однако эта победа оказывается неокончательной. Трайтаона заковал дракона в цепи и повесил его в пещере горы Демавенд. Когда же приблизится конец света, Дахаку сбросит с себя оковы, вырвется на свободу и воцарится на земле. Окончательную победу над Дахаку одержит Керсасп, который убьет дракона.

Не менее подробно описывается также дэв Акван, у которого голова, как у слона, длинные черные волосы, огромные зубы, черные губы и белые глаза. Он до того страшен, что на него невозможно смотреть, не впадая в панику. Дэв Сервар описывается как рогатый змей.

Однако о большинстве дэвов можно судить не по внешнему облику, а по тем порокам, воплощением которых они являются. Например, дэв Айшма олицетворяет собой буйство и разнузданность; Бушйаста, демон женского рода, долгорукое чудовище, воплощает лень, которая удерживает людей в постели и не дает им творить благие дела. Араска – дэв зависти, появившийся среди людей в то время, когда закончился золотой век. Дэвов так же, как и добрых духов, возглавляла триада: дух лжи (злого слова) Друг, дух злой мысли Ака Мана и дух грабежа (злого дела) Айшма. Все дэвы были созданием Ангроманьи.

Представления о мироздании

Структура космоса в «Авесте» соотносилась с божественной иерархией. Непосредственно над землей располагалась орбита звезд, слабый свет которых уподоблялся благим мыслям. Выше размещалась орбита луны, ее свет приравнивался к благим словам. Третью сферу занимало солнце, его яркий свет олицетворял собой благие дела. Четвертая, высшая сфера принадлежала бесконечному свету, т. е. Ахурамазде и его пантеону. В начале VI века до н. э. эта космологическая схема была заимствована греческим философом Анаксимандром, что свидетельствует о ее древнем происхождении.

Античные источники, автором которых был Диоген Лаэртский и др. (III век н. э.), воссоздают иной образ Вселенной в иранской мифологии. Согласно этим источникам, космос представляется колесницей, в которую впряжена четверка коней, воплощающих собой огонь, воду, землю и атмосферу, совершающую циклические обороты. В конце мира кони перестанут повиноваться колесничему. Они будут драться до тех пор, пока один из них (огонь) не поглотит остальных (вариант эсхатологического мифа о мировом пожаре).

Следует отметить, что в иранской мифологии огонь и вода считались основой всех форм бытия. Огонь присутствует во всех элементах миро-здания, даже в душах людей. Непосвященными учение Заратуштры и культ огня воспринимались как синонимы. В храмах и многочисленных алтарях (рис. 104) зороастрийцев постоянно горел огонь. Об этом свидетельствуют археологические находки.

Рис. 104. Алтарь огня

Три сословия иранского общества символизировали три священных огня, зажженных в главных храмах. В храме Парсы горел огонь жречества Атар-Фарнбаг, в храме Шизы – огонь царя и воинов Атар Гушнасп, в храме Хорасаны – огонь общинников Атар-Бурзин-Михр. Осквернение огня, воды или земли считалось тягчайшим прегрешением. Так, Гаршасп попал в ад за то, что загасил огонь ударом палицы.

Кроме того, ритуальное значение зороастризм придавал физической чистоте. Подчинялся этому принципу и обряд погребения. Чтобы трупы умерших не соприкасались с чистыми стихиями, каковыми являлись огонь, земля и вода, служители культа относили их в большие ступенчатые ямы-башни, которые носили название дахм, или «башен молчания». Тела умерших оставляли в специальных нишах, где их склевывали грифы. Затем кости бросали на дно колодца, вырытого в башне и облицованного камнем. У секты парсов в Западной Индии до сих пор существуют подобные сооружения.

Нечистыми считались больные и только что родившие женщины. Они должны были пройти специальные обряды очищения, непременным атрибутом которых являлся огонь. Даже ритуалы, посвященные Ахурамазде, совершались не в храмах, а под открытым небом, с песнопениями, вином и обязательно с огнем. Не случайно сторонников зороастризма нередко называют огнепоклонниками.

В то же время письменные источники, в которых говорится о культе огня, содержат довольно противоречивые сведения. В самой «Авесте» отсутствуют термины, использующиеся для обозначения храмов и алтарей огня. К тому же в отдельных ее разделах тема огня освещается по-разному.

В «Гатах» огню посвящена целая глава, в которой он описывается как символ истины и орудие окончательного отделения добра от зла. При этом нет никакого указания на статус огня в небесной иерархии.

В «Ясне семи глав» огонь именуется телом Ахурамазды. Иначе говоря, он отождествляется с верховным божеством пантеона и одновременно остается одной из четырех главных природных стихий, что противоречит учению пророка Заратуштры. В другой главе «Авесты» огонь называется сыном Ахурамазды.

Внешние источники, от древнегреческих до мусульманских, которые в своих повествованиях ссылаются на «Авесту», содержат сведения о четвертом варианте культа огня, где он связан с именами таких божеств, как Митра, Анахита и Веретрагна. Однако ученые в ходе археологических раскопок в определенном смысле опровергли свидетельства письменных источников и на основе своих находок доказали, что никакого размежевания культов огня у древних иранцев не было.

Единой картины земного мира в иранской мифологии также не существовало. Земля делилась на семь каршваров (климатических поясов). Согласно одним текстам, Мировая гора Хара, или Хуркарья, размещалась в центре мира, по другим – на севере. В третьих она считалась главной вершиной хребта Харайти, Хара Березайти, который окружал «и восточные, и западные страны», т. е. всю землю.

С мировой горы стекали две реки, окружавшие сушу – «Бундахишн». У подножия горы располагалось огромное озеро Варукаша, где произрастала хаома. Согласно одному из вариантов мифа, она представляла собой Мировое древо, на котором пребывали семена всех растений. Это древо было обиталищем царя птиц Сэнмурва. Он рассыпал семена с дерева, ломая его тысячу сучьев. Другая птица относила их к источнику, из которого пила дожденосная звезда Тиштрия, с дождем возвращавшая семена на землю.

На вершине Мировой горы находилась обитель всех богов Гаронмана. В поздних манихейских сочинениях царство богов описывается как «вечная беспредельная страна света», рай, где «нет нужды и убытка» и каждый живет «по своей воле».

В заключение следует отметить, что исследователи зороастризма и связанных с ним мифологических представлений считают, что на протяжении многих веков в верованиях иранского народа происходила эволюция от политеизма, который по своей структуре напоминал пантеон божеств индийских вед, к монотеизму с единым богом Маздой. При этом остальные божества были переведены на роль демонов.

Впоследствии все большее значение стало придаваться личным деяниям каждого человека, который сам являлся творцом своего счастья. Для того чтобы успешно бороться со злом, человеку нужно было прежде всего очиститься и душой, и телом. К этому сводился один из главных постулатов зороастризма.

Происхождение мира и людей

В иранской мифологии процесс сотворения мира сопровождается постоянным противоборством сил добра и зла, т. е. изначальных сил творения Ахурамазды и Ангроманьи.

«Авеста» выделяет три эпохи в истории борьбы этих двух противоположных начал: золотой век – время царствования первочеловека и культурного героя Йимы, на смену которому приходит эпоха ожесточенной борьбы между добрыми и злыми духами, заканчивающаяся мировой катастрофой. По свидетельству древнего автора, перед концом света наступит чудовищная зима, во время которой вырвется на свободу дракон Ажи Дахаку. Миру суждено будет погибнуть в огне, а затем снова возродиться в первозданном виде.

«Авеста» не дает полного, исчерпывающего описания древнеиранских представлений о происхождении мира. Однако в «Гатах» упоминаются два первоначальных духа-близнеца – «благой» и «золотой», которые участвовали в создании жизни и нежизни.

В другом отрывке «Авесты» Ахурамазда задает риторические вопросы. Кто является первоначальным творцом истины? Кто создал свет и тьму, сон и бодрствование? Кто установил путь Солнца и звезд, прибывание и убывание Луны? Благодаря кому существуют утро, день и вечер, напоминающие разумному человеку о его обязанностях? Ответ на эти вопросы вполне очевиден: это Ахурамазда.

Согласно истории Вселенной, которая была разработана жрецами эпохи Сасанидов (III–VII века н. э.) в поздней «Авесте» и в «Бундахишне», первоначально царство света Ахурамазды (здесь его называют Ормазд), обладавшего знанием и добродетелью, было на небесах. Царство тьмы Ангроманьи (Ахриман), объятого страстью к разрушению, находилось в преисподней. Эти два царства разделяла пустота, поэтому они до поры до времени существовали, не контактируя друг с другом.

Первые три тысячи лет мир сохранял идеальное духовное состояние. Но вскоре Ахриман обнаружил царство света, возненавидел его и задумал уничтожить. Ормазд знал о существовании Ангроманьи, о его будущем нападении и даже о том, каким способом он собирался уничтожить царство света. Наконец, злой дух разрушения поднялся из тьмы и направился к свету. Однако всеведущий Ормазд своим священным словом привел его в оцепенение. Когда Ангроманья понял, что силы света во много раз превосходят его собственные, он бежал обратно во тьму и сотворил там множество дэвов. В это же время Ахурамазда создал шестерых добрых духов Амеша Спента, седьмым же был он сам.

В начале второго трехтысячелетнего периода Ормазд сотворил духовную сущность (фраваши) Заратуштры, которую поместил в ствол Древа жизни хаомы. Тогда же он создал весь материальный мир, который расположил между царствами света и тьмы.

В одном из источников говорится, что сначала Ахурамазда сотворил небо и небесные светила, среди которых выделялись «звезды неподвижные, подвижные» (планеты), Луна и Солнце. Затем Ахурамазда создал воду, землю, растения, первобыка и первочеловека. В качестве последнего в более поздней традиции выступает уже не Йима, а Гайомарт. По окончании творения на Земле наступил золотой век.

Следует отметить, что из всех древнейших космогоний устройство мира, описанное в пехлевийских текстах, более или менее приближено к современным представлениям о строении Вселенной. В иранских космогонических мифах мир представляется созданным из яйца. Небо простирается до бесконечности и не имеет никаких столпов или подпорок. Земля же расположена в середине его «как яичный желток в середине яйца». В других текстах повторяется индоевропейский миф о сотворении мира и земли из частей тела принесенного в жертву бога Пуруши.

В третьем трехтысячелетии Ахриман вместе с сотворенными им демонами вступает в борьбу против Ормазда и царства света. Злые духи убивают первобыка и Гайомарта, однако из их семени появляются животные и первая пара людей – Мартйа и Мартйанаг.

В четвертом трехтысячелетии Заратуштра получает телесное воплощение и периодически возрождается на земле в образе «спасителей мира» – саршйантов. Последний период завершается победой добра над злом, воскрешением из мертвых и страшным судом, который вершит Ормазд. В результате праведники обретают вечное блаженство на земле, а грешники – вечные муки в преисподней.

В манихейских текстах процесс творения представлен по-иному. Согласно воззрениям сторонников манихейства, некогда существовали два царства – света и тьмы, которые первоначально составляли полную и сбалансированную дуалистическую систему мира. Когда привлеченный блеском царства света Князь тьмы устремился туда, Отец величия создал некие силы добра, которые впоследствии смешались с силами тьмы. Тьма поглотила первые проявления света, среди которых был и первочеловек.

Еще одно светлое существо, которое известно как Живой Дух или Михрйазд, вступило в борьбу с демонами тьмы. Когда они были побеждены, из их шкур сотворили небеса, числом десять, из костей создали горы, а из мяса и испражнений – землю. Созданы были также двенадцать зодиакальных созвездий и семь планет. Луна и Солнце были изготовлены из частиц света, не загрязненных тьмой. Животный и растительный мир тоже содержали неосвободившиеся частицы света.

Йима

Представление о золотом веке в той или иной степени присутствует во многих мифологиях. Как уже указывалось выше, в авестийской мифологии золотым веком считается время царствования первочеловека Йимы, которого Ахурамазда назначил охранителем и смотрителем мира, вручив ему золотую стрелу и золотую плеть.

При Йиму мир достигает такого процветания, что земля уже не в состоянии вместить «мелкий и крупный скот, людей, собак, птиц и красные пылающие огни». И это не случайно, потому что, принимая от Ахурамазды бразды правления, он признался, что недостаточно учен для того, чтобы охранять и изучать веру, однако обязуется взращивать и увеличивать сотворенный мир при том только условии, если в нем не будет ни зноя, ни холода, ни жаркого лета, ни холодного, неиссякаемой будет пища, а растения, животные и люди не будут знать смерти и старости, так что у отца и сына будет одинаковый облик пятнадцатилетнего юноши.

Выполняя указания Ахурамазды, Йима расширяет землю, вонзая в нее золотую стрелу, стегая плетью и произнося при этом соответствующие заклинания. Таким образом Йима расширял землю три раза – через триста, шестьсот и девятьсот лет. Каждый раз ее площадь увеличивалась на одну треть.

Однажды Йима получает от Ахурамазды предупреждение о том, что миру угрожает неминуемая гибель от суровых морозов и наводнения, которое последует за ними и будет вызвано таянием выпавших снегов. Подчиняясь предписаниям Ахурамазды, Йима построил вару – ограду длиной с лошадиный бег по всем четырем сторонам. Внутрь он поместил по паре из каждой породы крупного и мелкого скота, людей, собак, птиц, красные пылающие огни, а также все известные виды растений и различные пищевые продукты. Внутри ограды Йима построил улицы и жилища, сделал водопровод.

Йима, несмотря на все благодеяния, которые он совершил в период своего царствования, является также и первым грешником, поскольку выступает против Истины, поддерживая Ложь. Вместе с тем этому герою приписывается изобретение различных ремесел и искусств.

Некоторые исследователи обнаруживают множество общих черт между иранским Йимой и героем индийской «Ригведы» Ямой. Другие, наоборот, усматривают принципиальное различие и даже противоположность между этими героями, потому что Яма правит царством мертвых и в индийской традиции связан не с процветанием, а со смертью.

Происхождение человека от Гайомарта

В мифе о происхождении человека говорится, что первочеловек Гайомарт, «сверкающий, как Солнце, ростом примерно в четыре локтя и ширины такой же», был создан из земли. Из света, влаги и неба боги сотворили семя людей и быков, «для того чтобы от них могло пойти обильное потомство людей и скота».

Более сложен вопрос о происхождении женщины. В одном из пехлевийских текстов содержатся сведения о том, что у Гайомарта была партнерша, роль которой отводится первозданной блуднице Джех. Злой Ангроманья назначил ее царицей и предводительницей всех демонов-блудниц. Он сам соединялся с ней, чтобы растлить всех женщин, а те должны были соблазнить мужчин, которые по этой причине отступились бы от исполнения своих обязанностей.

Рис. 105. Мартйа и Мартйанаг с Ангроманьей

От семени Гайомарта, убитого Ангроманьей, произошла первая пара людей – Мартйа и Мартйанаг (рис. 105). В предсмертный час первочеловек выронил свое сердце, часть которого была поглощена землей и оставалась в ней на протяжении сорока лет. По истечении этого срока она проросла, и первые люди выбрались на землю в виде ростков ревеня, после чего приняли человеческий облик. После перевоплощения перед ними предстал Ахурамазда и сообщил им, что они являются человеческими существами – Отцом и Матерью мира.

Ахурамазда благословил первых людей и повелел им вершить свои дела, соблюдая праведный закон и руководствуясь разумом, быть добрыми в мыслях и в делах и не поклоняться демонам. Однако люди нарушили эти заповеди. Потомство же они произвели на свет только спустя пятьдесят лет после своего рождения.

Представления древних иранцев о загробном мире

Сведения, касающиеся участи душ умерших людей, в «Авесте» несколько противоречивы. Например, различных местоположений рая насчитывается примерно четыре. Однако некоторые факты описаны довольно точно.

Один из главных принципов зороастризма гласит: человек сам является творцом своей судьбы и несет за нее полную ответственность.

Душа умершего следует к мосту Чинват и достигает его на четвертые сутки после смерти. У моста его встречают Митра, Сраоша и Рашну, причем последний взвешивает мысли, слова и поступки человека. Добрые его дела принимают облик прекрасной юной девушки. Душа праведника с первым шагом ступает на небеса благих мыслей, со вторым – благих слов, с третьим – благих деяний, а с четвертым достигает «бесконечного света» и поселяется вместе с божествами, блаженствуя во веки веков.

Однако термин «во веки веков» в зороастризме не отождествляется с вечностью. В будущем мире предстоит окончательное чудесное преображение, после которого он станет вечным, идеальным и неизменным.

Если же при жизни человек совершал дурные поступки, то его встречает отвратительного вида старуха. Проклятая душа проходит сквозь три ада – злых мыслей, слов и деяний, после чего попадает к Ангроманье и его злым дэвам, которые бросают ее в кипящий металл.

Неправедная душа встречает на своем пути мост шириной с лезвие ножа, а для праведника открывается дорога «шириной в девять копий или двадцать девять стрел».

«Авеста» описывает последний суд, который существенным образом отличается от библейского суда над душами умерших. Целью суда в «Авесте» является окончательное поражение и гибель Ангроманьи вместе со всеми его дэвами и последующее воскрешение из мертвых. Воскрешение произведут три сына Заратуштры – саошйанты, которые после смерти пророка должны были появляться с интервалом в одну тысячу лет. После того как тела и души умерших соединятся, и грешники, и праведники пройдут испытание расплавленным свинцом, причем праведникам этот металл покажется парным молоком. Затем Спасители даруют воскрешенным бессмертие, угостив их белой хаомой. После этого весь сущий мир обретет бессмертие.

Отражение в мифах легендарной истории иранских властителей

Наряду со священной историей вселенской борьбы между добрыми и злыми силами, многие иранские мифы повествуют о смене поколений легендарных земных властителей. Владыку золотого века Йиму (Джамшида) одолевает трехглавый дракон Ажи Дахаку (Захлак). Герой третьего поколения Траэтона (Феридун) убивает дракона. Подобные мифологические циклы характерны для хеттской, вавилонской, греческой и других мифологических систем. Например, в ведийской мифологии трехглавого монстра также убивает герой третьего поколения Трита: третий по счету одолевает тройственного по природе.

Став владыкой мира, Траэтона разделил землю между тремя своими сыновьями. Согласно поздним источникам и «Шахнаме», Сельму он отдал западные страны (Рум); Тур, родоначальник туранцев, получил Восток, а самый младший и наиболее достойный сын Иредж – Иран. Завистливые старшие братья собрали войско, пошли войной на Иреджа и убили его.

Кроме того, одной из основных тем иранской мифологии является история борьбы иранцев во главе с праведными царями Кейянидами, богатырями Рустамом, Исфандияром и другими против туранцев во главе с Афрасиабом, хионитов во главе с Арджаспом и т. д.

«Авеста» содержит не менее четырех отличных друг от друга вариантов легендарной истории и три системы хронологии. Это привело к возникновению некоторых противоречий. Например, один и тот же «Яшт 19» рассказывает о тщетных попытках Афрасиаба-Франграсйана завладеть фарном, т. е. нимбом – символом царской власти, и одновременно называет его обладателем фарна.

Рустам

Образ Рустама принадлежит к сакско-согдийскому эпическому циклу и в «Авесте» не упоминается. В ряде источников этот богатырь выступает как противник зороастризма. Первое письменное упоминание о Рустаме содержится в согдийском источнике, датируемом V веком н. э., который повествует о битве героя с дэвами. В парфянских поэмах «Йадгар Зареран» и «Драхт Асурик», а также в пехлевийском «Бахман-Яште» Рустам фигурирует под именем Ротастахм.

Согласно «Шахнаме», Рустам является чудесно родившимся сыном богатыря Заля и Рудабы, дочери кабульского владыки Мехраба из рода Заххана. Его дед – богатырь из рода Джамшида. Богатырская сила Рустама проявилась уже в детские годы: он убил булавой дикого белого слона, укротил могучего коня Рахша. Повзрослев, Рустам стал главной опорой иранских правителей в борьбе против туранцев, возглавляемых Афрасиабом. Он возвел на престол первого царя династии Кейянидов Кай Кубада, не один раз спасал от гибели Кай Кавуса.

Однажды Кай Кавус попал в плен к Белому дэву в Мазендеран. Рустам поспешил к нему на выручку. Он совершил семь подвигов: убил дикого льва, дракона-аждарха, ведьму-чародейку, Белого дэва, отыскал чудесный источник, взял в плен разбойника Авлада, убил мазендеранского шаха Аржангдэва.

В Самангане Рустам влюбился в дочь царя, красавицу Тахмину, у которой после его отъезда родился сын – богатырь Сухраб, служивший Афрасиабу. Судьба распорядилась таким образом, что во время похода в Иран Сухраб вступил в поединок со своим отцом Рустамом. В третьем поединке Рустам убил своего сына и лишь потом узнал, кто он. Сам Рустам погиб, попав в волчью яму, приготовленную для него его коварным братом Шагадом.

Исфандияр

Прообразом Исфандияра считается авестийский герой Спентодата (Спентадат, Испандат, Спандатт – в поэме на среднеиранском языке «Йадгар Зареран»). Прототипом героя стал представитель древней бактрийской династии, который способствовал утверждению веры Заратуштры в последние века до н. э. В «Йадгар Зареран» Исфандияр предстает в качестве брата царя Виштаспы (Гуштаспа). С его помощью Бастварай одержал победу над хионитами и захватил в плен их предводителя, царя Арджаспа.

В «Шахнаме» Исфандияр, сын Гуштаспа и Китаюн, выступает как главный предводитель иранцев в борьбе против туранцев, которые напали на Иран. Здесь за убийство иранского военачальника Зарера туранцам отомстил не его сын Бастварай, а Исфандияр. После разгрома туранцев он распространил веру Заратуштры также и в Туране.

Один из вельмож Гуштаспа, Гуразм, из чувства зависти заявил о том, что Исфандияр задумал захватить трон своего отца. Поверив бессовестной лжи своего подданного, Гуштасп приказал отправить сына в далекий замок Гумбадан и заковать там в цепи.

Тем временем Арджасп, воспользовавшись отсутствием Гуштаспа и заточением Исфандияра, совершил нападение на столицу Ирана Балх, убил отца Гуштаспа, престарелого царя Лухраспа, и увел в плен двух дочерей Гуштаспа.

Последний вступил в бой с Арджаспом, однако потерпел поражение. В битве погибли его младшие сыновья. По совету мудреца Джамаспа Гуштасп решился освободить Исфандияра. Сначала богатырь не соглашался помогать своему отцу, но, когда узнал о гибели своего деда и братьев, разорвал оковы, вступил в бой с туранцами и разбил врагов, однако их предводитель Арджасп успел скрыться в Медном замке.

Гуштасп, пообещав Исфандияру трон, послал его против Арджаспа. К Медному замку вели три дороги: трехмесячная, двухмесячная и самая короткая, но опасная, состоявшая из семи дневных переходов. Исфандияр избрал, конечно же, последнюю. На каждом из переходов он совершил восемь подвигов: убил двух рогатых волков, двух львов, дракона-аждахара, колдунью, злую птицу-симург, преодолел снежный буран, переправился через бурную реку и убил злодея Гургсара.

Для того чтобы проникнуть в замок незамеченными и застать врага врасплох, Исфандияр и часть его войска спрятались в сундуки, которые доставили в замок другие его воины, переодетые в купцов. Когда во дворце Арджаспа начался пир, войско во главе с Исфандияром, выбравшись из своего укрытия, внезапно напало на него, а воины во главе с его братом Пашутаном, до поры до времени находившиеся в засаде, прорвались в замок снаружи. В результате схватки все туранцы и Арджасп погибли, а Медный замок был разрушен.

С победой Исфандияр вернулся к отцу, надеясь получить вознаграждение, но Гуштасп не торопился исполнять обещанное и предложил сыну выполнить еще одно предварительное условие: привести к нему на поклон Рустама со связанными руками. Как и рассчитывал Гуштасп, Рустам отказался исполнить постыдное условие и против воли Исфандияра вступил с ним в поединок (рис. 106).

Рис. 106. Поединок Рустама с Исфандияром

Рустаму было известно от отца, который был научен вещей птицей симург, что единственным уязвимым местом «бронзотелого» богатыря Исфандияра является его глаз. Он прицелился и попал в глаз сопернику отравленной стрелой из тамарискового дерева, с которым была связана судьба Исфандияра. Так погиб прославленный герой.

Значение иранской мифологии

Иранская мифология обнаруживает множество общих черт с другими, родственными с ней по происхождению индоевропейскими мифологиями, поэтому ее источники могут использоваться в процессе сравнительно-исторического изучения мифологических представлений различных народов.

Так, целый ряд общих сюжетов имеют иранская и ведийская мифологии. Среди них – верховное семибожие; борьба за власть во Вселенной двух родственных, но враждующих между собой группировок богов; сражение героев с драконами; низведение на землю небесных вод; две посмертные дороги души; чудесный мост в загробный мир, который охраняется собаками, и др. Сходны также и многие персонажи: Митра, Апам-Напат, древнеиранский Хаома и ведийский Сома; трехпастный и шестиглазый дракон – у древних иранцев Ажи Дахаку, а в «Ведах» – Ахи Будхнья – и др.

Однако нередко в близкородственных иранской и ведийской мифологиях функции одних и тех же классов божеств обнаруживают абсолютную противоположность. Так, в иранской мифологии ахуры – благие, а дэвы – вредоносные существа. В ведийской мифологии, наоборот, асурам приписывались демонические свойства, а дэвы во главе с Индрой были почитаемыми духами.

Кроме того, иранская мифология оказала свое влияние на мифологические представления древних угрофиннов, кельтов, славян и народов Кавказа, Передней и Центральной Азии. Многие ее сюжеты и образы, например, такие, как противостояние двух демиургов в христианских ересях, иерархия ангелов света и т. п., проникли в Европу вместе с манихейством.

После арабского завоевания (VII век) в связи с насаждением ислама среди иранских народов многие герои мифологии древних иранцев были заимствованы арабами и вошли в произведения фольклора.

СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Прежде чем приступать к повествованию о характере и природе славянской мифологии, необходимо сказать о происхождении и основных этапах развития славянской культуры.

В настоящее время существует немало гипотез по поводу того, как на территории Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы появились народы, получившие общее название «славяне». Теории происхождения славянского этноса интересуют ученых, работающих в самых разных областях знания: археологии, лингвистике, антропологии, истории, этнографии и мн. др.

Основная трудность в определении исторических корней развития славянской народности заключается, прежде всего, в разнородности ее состава. Ученые смогли выяснить, что образование ряда крупных славянских племен нередко шло с участием других народов, культура которых зачастую существенно отличалась от культуры славян.

Другая трудность установления происхождения славянских племен состоит в отсутствии достоверных источников, доказывающих существование таких племен.

Обычно в качестве своеобразного доказательства расселения в Европе славянских племен приводятся данные из «Повести временных лет» древнего летописца Нестора. Однако и они содержат большое количество ошибок и неточностей в определении районов расселения славян.

Современные ученые говорят о том, что документальную ценность имеют только лишь те части данной летописи, которые рассказывают об укладе жизни славян начиная со времени их появления на берегах Дуная. Так, Нестор пишет: «Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. И от этих славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими, где кто сел на каком месте». Кроме того, Нестор указывает и точные районы распространения славянских поселений.

Одной из главных проблем в теории происхождения славян стал вопрос о существовании некогда единого славянского центра. При этом исследователи расходятся во мнении, рассуждая о месте нахождения такого центра.

Одни из них говорят о том, что центр праславянской народности когда-то располагался на месте современной Польши, а другие – в области, находящейся восточнее Вислы на берегу Венедского залива (ныне Балтийское море). Подобная теория расселения славян впервые появилась в трудах Тацита. Древнегреческий историк Геродот писал о том, что центром славянской культуры когда-то была земля, раскинувшаяся на побережье северного течения Днепра.

Рассказывая о северных племенах, Геродот упоминает и о таинственном племени будинов, поселения которых существовали преимущественно в лесистых районах, находившихся на расстоянии 15 дней пути от Меотиды. При этом древний историк утверждал, что расселение таких племен распространялось от земель гелонов (левое побережье Среднего Днепра) до районов расселения невров (долина Среднего Днепра, низовья Десны и Сейма), которых считают представителями юхновской культуры.

Историк конца XIX – начала XX века В. О. Ключевский утверждал, что центр древних славян располагался в Карпатах. При этом исследователь руководствовался обнаруженным в «Повести временных лет» описанием данного района. Другой не менее известный русский ученый, А. А. Шахматов, говорил о том, что центр древней славянской культуры находился на территории современной Прибалтики, в бассейне рек Немана и Западной Двины.

Другая теория расположения центра славянской культуры принадлежит чешскому историку и археологу Л. Нидерле. Он утверждал, что когда-то древнейшие славянские племена населяли земли Восточной Европы, которые граничили со Средней и Верхней Вислой, Средним Днепром и Припятью, Южным Бугом, Днестром и Прутом.

Такая теория расселения древних славян нашла поддержку в работах ряда ученых. Все они в один голос говорили о том, что столь могущественное государство, каковым была Киевская Русь, не могло появиться, не имея под собой надежной и прочной базы. В качестве такой основы и выступили поселения народов, культура которых была связана с территорией расселения вековыми традициями.

Говорить о том, что славяне появились в Восточной Европе и прилегающих областях довольно давно, позволяют сохранившиеся до наших дней византийские, арабские и готские памятники письменности. Их авторы сообщают о существовании достаточно крупных племенных объединений славян. Такие факты позволяют современным ученым высказывать предположение о том, что славяне издревле занимали территорию Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы. Ученые смогли прийти к подобным выводам во многом благодаря археологическим находкам. Археологам удалось разыскать материал, позволяющий восстановить уклад жизни древних славян начиная с бронзового века и заканчивая VI–VII столетиями н. э.

Основываясь на подобных открытиях и учитывая характер письменных источников, современные ученые говорят о нескольких этапах развития славянской культуры.

Первый этап – это существование в Центральной Европе близкородственных народов, из которых самым крупным было племя венедов. Временные рамки этого периода ограничиваются началом II тысячелетия до н. э. – IV веком н. э.

К сожалению, до наших дней не дошел ни один из памятников письменности, который рассказал бы современникам третьего тысячелетия о жизни славян периода IV–VI веков н. э. Можно лишь предположительно говорить о существовании на указанной выше территории таких племен, как анты и склавины. Однако ученые с большой осторожностью связывают их с развившейся позднее культурой славян.

Причины отсутствия информации о древних славянских народах имеют свое вполне логическое объяснение. Подобный разрыв в процессе развития культуры обусловлен таким известным историческим процессом, как Великое переселение народов.

Одним из первых покинули свои древние земли готы, которые передвигались с севера на юг, проходя через области расселения славян. Вслед за ними, но уже в направлении с востока на запад устремились, совершая опустошительные набеги на славянские поселения, гунны и авары. И только затем на Балканский полуостров двинулись славянские племена.

Такое смешение путей переселения и стало для современных ученых главной причиной утраты многих звеньев в цепи исторического развития славян. До сих пор исследователи с большой долей уверенности могут говорить лишь об основных этапах развития славянской культуры начиная с середины I тысячелетия до н. э. Более ранние пласты истории развития культуры предков славянских народов остаются тайной за семью печатями.

В современной науке славянские народы, населяющие территорию Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы, называют одной из крупнейших этнических систем, сформировавшихся в Европе. Ученые подразделяют процесс образования славянской культуры на несколько этапов. Первый относится ко II–I тысячелетиям до н. э. Это так называемый предславянский период формирования славянской народности. В данный период времени на территории Центральной и Восточной Европы развивались несколько сходных по своему характеру культур. Именно они и стали основой для формирования в дальнейшем основных черт славянского этноса и многих других народностей, населяющих Европу.

Второй этап развития славянской народности в науке получил название древнеславянского. Временные рамки данного периода ограничены I тысячелетием до н. э. – первыми веками I тысячелетия н. э. В это время происходит формирование основных черт славянского этноса. О выделении древнеславянских народов свидетельствуют дошедшие до наших дней немногочисленные памятники письменности, рассказывающие о жизни и обычаях древних славян.

На последующем временном отрезке древние славяне оказываются участниками многих исторических процессов, среди которых наиболее значительным стало падение Римской империи. С этого времени начинается новый отсчет в истории развития многих мировых культур.

Этот период отмечен становлением и развитием феодальных отношений. В науке его принято называть феодальным. Именно тогда начинается формирование многих славянских государств, которые сыграли немаловажную роль в жизни ряда европейских и юго-восточных стран.

К феодальному периоду истории развития человечества относится и становление древнерусского государства, получившего название Киевская Русь. С течением времени оно выросло в достаточно могущественную державу, с которой считались многие сильные государства, сформировавшиеся в Европе.

Как видим, славянские народы прошли своеобразный путь развития. В той же степени уникальный и неповторимый характер носит и славянская мифология. Мифологические традиции древних славян заметно отличаются от мифологической системы других народностей. В них отсутствуют огромное многообразие и иерархия богов, характерные для древнегреческой и китайской мифологий. Нет и той загадочности и волшебной таинственности, которые присущи мифологии Индии.

Однако, несмотря на своеобразный характер славянской мифологии, говорить о том, что ее развитие происходило в отрыве от развития мировой мифологической мысли, было бы неверно. Славянская мифология была и остается частью индоевропейской мифологии, а следовательно, имеет черты, сближающие ее с мифологией индоевропейских народов. Подтверждением тому является возможность проведения аналогий между богами славянскими и древнегреческими.

По мнению ученых, по своему характеру славянская мифология наиболее приближается к мифологии древних прибалтийских народов. Главными доказательствами этого стали результаты сопоставительного анализа богов, представляющих ту и другую мифологические системы. Особенно интересен тот факт, что имена главных богов славянской и прибалтийской мифологий совпадают: Перун (у славян) и Перконас (у древних балтов).

Третьим доводом того, что славянская мифология развивалась по общим законам становления мировой мифологической мысли, является следующий. Мифология славян напрямую связана с их главным занятием, земоледелием. Она явилась отражением их языческих воззрений на мир. Язычество – это особый принцип верования того или иного народа. У древних славян развитие язычества шло в различных направлениях. Так, в одних племенах верили в силы космоса и природы, в других – поклонялись Роду и рожаницам, в третьих – душам умерших и многочисленным духам, в четвертых – животным.

В X веке на Руси было введено христианство. При этом язычество воспринималось миссионерами как религия, враждебная христианству. А потому главной целью церковнослужителей того времени было уничтожение языческого культа.

Долгое время, в течение нескольких веков, славяне старались сохранить языческие традиции. В результате произошло смешение элементов язычества и христианства. Именно так и появилось уникальное явление, названное религиоведами русским православием.

На сегодняшний день существует не так много сведений о славянском язычестве. Это связано с отсутствием достоверных источников, по которым можно было бы составить точную картину развития славянской религии и мифологии. В свою очередь, такое отсутствие источников следует объяснить той экспансией римских религиозных миссионеров, которые стремились во что бы то ни стало уничтожить язычество на славянской земле.

В результате в истории развития славянской культуры в этот период можно наблюдать своеобразное столкновение язычества и монотеизма. Римские церковнослужители стремились к завоеванию все большей территории, духовному покорению все большего числа народов. При этом официальная церковь не пренебрегала никакими силовыми методами. Основываясь на изучении археологических находок, историки утверждают, будто в IX–X веках римские церковнослужители буквально сжигали в огне все то, что так или иначе имело отношение к язычеству. Книги, храмы, предметы поклонения, капища, статуи богов – все превращалось в пепел.

С другой стороны, древние славяне желали сохранить сформировавшиеся в течение многих веков традиции. В завуалированной форме, в виде демонических верований, примет, сказок, преданий, языческие представления все же дошли до наших дней.

Таким образом, произошло своеобразное растворение языческих верований в христианской религии. Именно поэтому определить и описать характерные черты славянской мифологии представляет большую трудность даже в наши дни, век новых технологий и компьютеризации. Единственными источниками для изучения славянской мифологии стали фольклорные тексты и многочисленные проповеди священников, которые убеждали древних славян в том, чтобы те отреклись от старой (плохой, неистинной) веры и приняли новую (правильную и истинную).

Однако, несмотря на трудности в изучении проблемы, в последнее десятилетие XX века появилось сравнительно большое количество работ, посвященных славянской мифологии. Современными учеными были намечены основные этапы ее развития и описаны ее характерные черты.

Славянское язычество возникло в глубокой древности. По существу, язычество является воплощением реального положения вещей в природе, выражением определенных представлений об окружающем мире.

В процессе исторического развития первобытно-общинных племен можно выделить две основные стадии жизнеобеспечения. Первая из них в науке получила название стадии собирательства и охоты. На этом этапе человек ничего не производит, а занимается лишь тем, что собирает дары природы.

Вторую стадию жизнеобеспечения и развития первобытно-общинного строя ученые условно назвали стадией животноводства и земледелия. К этому времени относится и «великая неолитическая революция», которая выражается в переходе от присвоения к производству. Более поздними проявлениями «неолитической революции» являются появление крупных городских поселений, развитие торговых отношений между разными племенами и целыми народами, становление социальных (классовых) отношений, появление письменности. Кроме того, одним из проявлений, свидетельствующих о переходе первобытно-общинного человека на более высокую ступень развития, считается персонификация богов.

Как же происходил этот процесс у славян? Ученые говорят о том, что в славянских племенах переход от земледелия к животноводству протекал достаточно трудно. В основном причиной тому были чрезвычайно сложные природно-климатические условия.

Дело в том, что после Великого переселения народов древние славяне выбрали местом для своего расселения районы Центральной и Восточной Европы. В то время это была территория, покрытая густыми лесами, болотами, сетью больших и малых рек.

Многие ученые справедливо называют такие районы зоной «рискованного земледелия». Действительно, результаты земледельческих трудов во многом зависели тогда от погоды. Уже в то время древние славяне поняли, что природа может быть по отношению к человеку не только доброй, но и враждебной.

Вот тогда-то предки славян и создали в своем воображении те силы, которые руководят природой, погодой и человеком. Такие силы, как правило, имели человеческий облик и характер. Они умели прощать и гневаться, в зависимости от настроения посылать людям благодать или болезни.

Если существуют силы, управляющие природой и жизнью человека, следовательно, должны существовать и способы заставить богов сменить гнев на милость. Именно так и появлялись различные языческие ритуалы, суть которых сводилась к тому, чтобы испросить у бога милости и прощения за грехи, а также вымолить удачу и богатство.

Как уже было сказано выше, языческая религия древних славян была тесно связана с земледельческой культурой. На самом раннем этапе развития славяне поклонялись богам и приносили им многочисленные дары, чтобы взамен бог послал им хорошую погоду и одарил их большим урожаем.

С течением времени древние славяне стали взывать к богам не только с молитвами о хорошем урожае. К ним обращались и с просьбами, не связанными с земледелием. Так сформировались похоронный, свадебный, родильно-крестильный, инициальный обряды.

Однако основой мифологии славян был земледельческий духовный культ. В настоящее время благодаря исследованиям письменных памятников древности ученые смогли составить периодизацию развития славянской мифологии и выделить следующие этапы: культ упырей и берегинь, культ Рода и рожаниц, культ Перуна, принятие христианства на Руси и преодоление языческих традиций.

Миф о происхождении человека и сотворении мира

Благодаря исследованию собранного на территории населения южных и западных славян фольклорного материала современные ученые смогли восстановить бытующий среди древних жителей Центральной и Южной Европы миф о сотворении человека и мира.

По поверью, в самом начале не было ничего, только лишь небо и море. По бескрайнему морю плавал в лодке Бог. Спустя некоторое время из морской пены родился дьявол. Он сел в лодку к Богу и стал просить его сотворить землю, поскольку сам этого сделать не мог.

Бог согласился сделать землю. Для этого дьявол выпрыгнул из лодки и принес ему горсть песка с морского дна. Затем Бог бросил песок на море, и таким образом появился в море песчаный остров. Однако земля была настолько маленькой, что на острове едва хватало места для Бога и дьявола.

Но вот Бог заснул, и коварный дьявол решил столкнуть его в мор-скую пучину.

Но ничего не вышло у дьявола. По мере того как он передвигал спящего Бога ближе к воде, суша становилась все больше и больше, она росла, словно на дрожжах.

Потревоженный Бог проснулся и увидел, что земля стала больше. Тогда он понял коварный замысел дьявола и, рассердившись, отправил его в преисподнюю. Сам же Бог с тех пор живет на небесах.

Славянские мифы о сотворении мира и человека по сюжету очень схожи с мифами того же характера прибалтийских и финноугорских народов. Мифы о сотворении мира, бытовавшие у древних восточных славян, во многом напоминают мифологические сюжеты урало-угорских, алтайских и монгольских народов. В роли дьявола в таких повествованиях выступает враждебная Богу и человеку морская птица, носящая имя архангела Сатаниела.

Во многих славянских племенах были особенно распространены мифы, рассказывавшие о том, что Бог, первотворец, появился из яйца. Такие мифологические мотивы схожи с мифами о сотворении мира, бытовавшими в Древнем Китае.

Представления славян о происхождении мира значительно отличаются от подобных вариантов, сложившихся на базе библейских традиций, которые имели достаточно сильное влияние на территории Средиземноморья. Там исконные мифы оказались вытесненными и утраченными довольно рано.

Доказать связь славянских мифов о сотворении мира с мифами, имеющими евроазиатские корни, не составляет большого труда. Ученые смогли выяснить, что у многих народов, живших на континенте Евразия, существовал миф о происхождении мира, в котором рассказывалось о том, что в момент сотворения земли Богу помогал дьявол. После этого Бог отправлялся на небеса и затем уже никогда более не вмешивался в земные дела, предоставив право распоряжаться человеческими судьбами и поступками другим многочисленным богам, которые были менее значительными.

В 1861 году вышел в свет сборник фольклорных произведений «Стих о Голубиной книге». Среди прочих рассказов в канву повествования был вплетен и сюжет о сотворении мира. По легенде, в самом начале не было ничего, кроме неба и земли. Затем с небес на землю была прислана Богом таинственная книга, в которой заключались все знания о тайнах человеческого мира и мира природы.

После этого жившие в то время цари обратились к царю Давиду с просьбой прочитать книгу. Однако книга была слишком большой для того, чтобы ее смог прочесть смертный. Тогда к Давиду слетел с небес Дух Святой и помог земному царю ответить на три вопроса.

На вопрос о том, откуда появился мир, царь Давид ответил следующим образом: «Наш свет белый взялся от Бога, красно солнце – с лица Божьего, свет луны – с груди его, белые зори – из очей его, ясны звезды – с одежд его, буйны ветры – от Духа Святого, мир Божий – от Адама, крепкие кости взяты из камня, тела наши – из сырой земли».

На вопрос о происхождении царей Дух Святой устами Давида ответил, что цари на земле появились из священной головы Адама, а крестьяне – из его колена.

Рис. 107. Изображение первочеловека Пуруши

Долгое время многие исследователи связывали происхождение этого мифа с христианской религией. Однако современные ученые говорят о том, что христианская фразеология имеет языческие корни. Они утверждают, будто на славянскую почву такой миф пришел из индоиранских земель, где долгое время бытовало сказание о первочеловеке Пуруше (рис. 107).

Период культа упырей и берегинь

Культ упырей и берегинь развился из первобытного анимизма, т. е. одушевления предметов и природных явлений и наделения их доброй или злой сущностью. Он появился во времена глубокой древности, когда человек находился на стадии развития, которую современные ученые определяют как собирательство и охота.

Древние берегини и упыри являлись своеобразным отражением добрых или злых сил природы. Благосклонных к человеку и враждебных ему явлений природы было великое множество. А потому духи, олицетворявшие их, не имели собственных имен. Знаменитый ученый языковед Эмиль Бенвинист в своей работе, посвященной истории индоевропейских языков, говорил о том, что когда-то значение английского числительного «two» было несколько шире. В древности с помощью этого слова человек мог выразить понятия «страх» и «боязнь».

Таким образом, можно заключить, что понятие страха пришло к человеку очень давно, в момент, когда он осознал свою оторванность и обособленность от всего остального мира природы. Только тогда, когда человек понял, что живет вне природы, он в полной мере ощутил незащищенность перед ее силой и мощью. Тогда-то и появилась у человека необходимость в столь же сильных, как природная стихия, защитниках и покровителях. На раннем этапе развития человеческого сознания главными духами, олицетворявшими добро и зло, стали берегини и упыри.

Многие считают, что этимология слова «берегиня» восходит к глаголу «беречь, оберегать». Однако это неверно. На самом деле, как утверждают ученые-лингвисты, данное слово связано с существительным «берег». Исследователи считают, что когда-то берегом называли высокий обрыв, скалу или гору, которые надежно защищали прилегающую к реке или морю местность от разливов. Именно за такой горой-берегом и спасался от наступающей водной стихии древний человек.

Позднее значение слова «берег» было перенесено и на семантику глагола. Так и появилось в языке древнего славянина существительное «берегиня». Берегини олицетворяли собой добрые силы природы. Человек приносил им дары и благодарил за благосклонность и заступничество.

Упыри же были воплощением злых сил. Им также «клали требы», надеясь вызвать доброе к себе расположение.

Упыри и берегини продолжали существовать в сознании древнего славянина достаточно долго. Ученые доказали, что даже в XII столетии в славянских поселениях бытовали мифы, повествующие о добрых берегинях и злых упырях. Позднее подобные представления славян о мире постепенно начали видоизменяться. Упырями стали называть вампиров, нападавших на людей и высасывавших у них кровь-душу.

Берегинями же считали таинственных вил-русалок (птицы сирин, сирины), прекрасных летающих дев, которые имели туловище птицы и голову женщины (рис. 108). Предание гласит, будто их волосы были окрашены в ярко-зеленый цвет. К тому же они очень любили качаться на ветвях деревьев.

Рис. 108. Славянские берегини-русалки

Судя по другим найденным изображениям, русалки имели вид существ, у которых были рыбье туловище и хвост, но женские лицо и грудь.

С принятием на Руси христианства образ русалок претерпел существенные изменения. С той поры их стали соотносить со злыми духами и воспринимать как демонических существ, в которых живут души утопленниц и умерших детей. По преданию, особенно большую опасность для человека они представляли в так называемую русальную неделю, которая длилась с 19 по 24 июня, до самого дня Ивана Купалы.

Для того чтобы задобрить русалок, в русальную неделю развешивали на деревьях пряжу, нити и белые полотенца. Предполагали, что, приняв в дар такую «одежду», русалки смилостивятся и станут добрее относиться к людям. Во время чествования русалок древние славяне пили хмельной мед, распевали песни, устраивали боевые поединки, вкушали яства (рис. 109). А в восточнославянских поселениях в такие дни обычно устраивали кулачные бои (рис. 110).

Рис. 109. Изображения игрищ, проводимых в день почитания русалок

Рис. 110. Игрища, устраиваемые в древних восточнославянских поселениях в день почитания русалок

В греческой мифологии функции русалок принадлежали нимфам и наядам. Именно они посылали дождь и были покровительницами урожаев.

Период культа Рода и рожаниц

В современной науке выделение этапа существования в сознании древнего человека культа Рода и рожаниц является спорным вопросом. Такие исследователи, как В. В. Иванов и В. Н. Топоров, считают неправомерным говорить о культе Рода и рожаниц как об отдельном этапе развития славянской мифологии. Н. М. Гальковский, анализируя мифы славян, писал: «Вопрос о почитании Рода и рожаниц принадлежит к самым темным и запутанным».

Однако большинство ученых придерживаются того мнения, что культ Рода и рожаниц занимал в жизни древних славян особенное место. Существование бога Рода и парного ему женского божества можно доказать данными языкового порядка. Так, например, ясная этимологическая связь с именем бога прослеживается в таких словах, как природа, народ, родник и др.

Существование в мифологическом сознании славян бога Рода подтверждается и исторически. Дело в том, что на смену периода собирательства и охоты пришел этап земледелия и скотоводства. На этом отрезке времени человеку необходимы были не только олицетворявшие природные явления берегини, но и более надежные и постоянные божества, которые имели бы более прочную связь с человеком и общиной. Нужен был такой дух, к которому можно было бы обратиться в любое время года, начиная от периода вегетации растений и завершая временем сбора урожая.

Таким образом, бог Род появился у славян с развитием сельскохозяйственного производства. Однако возникновение такого божества было тесно связано не только с общиной, но и с природой. У древних славян земля сравнивалась с матерью, дающей жизнь, засеянное поле – с беременной женщиной, а созревание зерен отождествлялось с появлением на свет ребенка.

Кроме того, большое значение в жизни древнего человека-землепашца имел дождь. В мифологии он был олицетворением материнского молока, которым вскармливают младенцев.

На данном этапе развития славянской мифологии особенное место занимал также культ змей. При этом главными фигурами были ужи-господарики, которые воспринимались человеком как своеобразные посредники между миром природы и общиной. К тому же они были покровителями дождей, без которых невозможно получить хороший урожай. Популярность этого культа доказывают найденные на месте древних славянских поселений различные предметы быта (главным образом, посуда), украшенные либо истинным, либо стилизованным изображением ужей или маленьких змеек (рис. 111).

Рис. 111. Изображения культовых змей

Современным исследователям удалось установить, что рожаницы появились задолго до появления бога Рода. Об этом свидетельствуют немногочисленные находки женских фигурок с большими животами и молочными железами (рис. 112), обнаруженные на месте древних славянских поселений.

Рис. 112. Парные славянские божества – рожаницы

Ученые считают, что Род был первым, получившим собственное имя мифологическим богом древних славян. Его отождествляли с великим Творцом Вселенной, а также с тем, кто дает начало всему сущему на земле, дождю, снегу, водной и огненной стихиям, урожаю, человеку. Род соотносится в других культурах с такими мифологическими персонажами, как Осирис, Саваоф, Ваал и Аполлон.

У западных славян олицетворением начала мира, Великого Творца был Святовид (Святовит, Световид, Святович). В 1848 году археологами был найден Збручский идол. А обнаружили его в районе, где когда-то проходили границы поселений многих древнейших славянских племен: волынян, белых хорватов, тиверцев и бужан.

Ученые утверждают, что именно Святовид изображен в нижнем ярусе Збручского идола. По представлениям древних славян, Святовид – это гигантский атлант, который держит на своих плечах мир и остальных богов.

Культ Рода-Святовида был утрачен славянами довольно рано. Археологические раскопки доказывают, что уже в памятниках XI–XII веков этот бог не упоминается вовсе. Согласно предположению ученых, причиной тому стало разделение функций Рода между множеством других богов.

Появившиеся в мифологическом сознании в глубокой древности рожаницы существовали у славян и после принятия христианства. Парные женские духи являлись олицетворением умирающей осенью и возрождающейся с приходом весны природы, что послужило поводом для ученых утверждать о связи славянских рожаниц с древнегреческими богинями Деметрой и Персефоной (у северных греков – Лето и Артемида).

Рис. 113. Несколько изображений рожаниц

Особенно популярными рожаницы, покровительствовавшие сельскохозяйственному производству, были среди славянских женщин. Это доказывают немногочисленные дошедшие до наших дней памятники письменности. В одном из них говорится: «Се первый идол рожанице. А се второе – вилам и Мокоши». Следы культа рожаниц можно встретить и в наши дни. И сейчас вышивальщицы используют в своем творчестве излюбленный мотив с изображением парных женских существ: женщин, медведиц или олених (рис. 113). Таким образом, заключают историки, культ рожаниц носит и некоторые признаки древнейшего тотемизма. Рожаницы имеют и другие изображения. Например, нередко эти божества предстают в образе рожающих женщин (рис. 114).

Рис. 114. Изображения рожаниц в русской вышивке

Для того чтобы расположить к себе рожаниц, люди приносили им дары. Делали это на празднике сбора урожая. При этом рожаницам торжественно преподносили самое большое блюдо с собранными дарами земли. Такой обряд благодарения рожаниц сохранялся вплоть до XVIII столетия. Его следы отчетливо прослеживаются в тексте одной из старинных обрядовых песен славян: «Бабы каши варят на собрание рожаницам».

Рожаницам приносили дары и после принятия христианства.

Тогда время окончания уборки урожая на Руси совпало с новым праздником, Рождеством Богородицы. Однако празднование дня сбора урожая и почитание Богородицы не мешало славянкам возносить дары и древним рожаницам. Такие празднества длились, как правило, два дня. Первый день посвящали молитвам в честь Рождества Богородицы. А во второй день благодарили рожаниц за ниспосланный богатый урожай, распевая при этом песни, запрещенные официальной церковью, вкушая блюда, приготовленные из пшеницы нового урожая, и запивая их медом.

С течением времени христианский праздник Рождества Богородицы и языческие празднества в честь рожаниц слились воедино. Это явление можно проследить и в самом языке. Так, например, в некоторых славянских говорах встречается такое название праздника Рождества Богородицы, как госпожинки.

Необходимо отметить, что празднование дня рожаниц славяне проводили не только осенью, после уборки урожая, но и после 25 декабря, т. е. после Рождества Христова. Почитание рожаниц в это время года ученые связывают с представлением древних славян о завершении годичного цикла, т. е. вторыми в христианской мифологии родами.

Указанное выше положение доказывает и существование в христианской религии таких богинь, как Анна и Мария. Первая из них символизирует конец года, поворот солнца к весне, а вторая – завершение сельскохозяйственных работ и созревание урожая.

Официальная церковь не противилась почти одновременному проведению двух праздников: Рождества Богородицы и почитания рожаниц. Древние рожаницы не имели собственных имен, а потому, по мнению церковнослужителей, могли олицетворять и христианских богинь.

Однако столь категорично говорить о том, что языческие богини плодородия не имели собственных имен, было бы не совсем правильно. На более позднем этапе развития общины рожаницы соотносились с Ладой и Лелем. Подтверждением тому служат обрядовые песни, исполняемые, как правило, весной, во время пробуждения и обновления природы.

Период культа Перуна

Бог Перун появляется в тот период развития мифологического сознания, когда славяне начинают поклоняться богам, имеющим имена собственные. Однако культ Перуна складывается несколько позднее.

Особенный интерес представляет тот факт, что бог-вседержитель, бог-громовик существовал во многих индоевропейских мифологических культурах. При этом он, как правило, занимал главенствующую позицию в божественном пантеоне.

Перун у славян олицетворял собой не только силу, управлявшую громом и молнией. Его считали радушным хозяином и милостивым и заботливым владыкой, которому были подвластны как природные стихии, так и человек. Кроме того, Перун воплощал собой успешное земледелие и скотоводство.

На время возникновения мифов, повествующих о боге Перуне, указывают дошедшие до наших дней письменные тексты. Их авторы рассказывают о Перуне и описывают при этом его атрибуты: колесницу, бронзовое оружие и стрелы с каменными наконечниками. Все это говорит о том, что бог Перун появился еще в конце III тысячелетия до н. э.

В связи с вышесказанным необходимо добавить, что Перун в течение долгого времени сосуществовал в славянской мифологии с Родом, рожаницами и многими другими богами. Постепенно Род и рожаницы ушли в небытие, а Перун и немногочисленные боги (добрые и злые) составили языческий пантеон, который и просуществовал вплоть до принятия христианства и далее.

Возникновение культа Перуна относится к тому периоду, когда происходил раскол общины и образование социальных прослоек, в том числе и военной дружины. С течением времени Перун становится покровителем княжеской дружины и военных походов. В то же время он сохраняет функции защитника интересов земледельца и повелителя сил природы. Многие ученые считают, что произошедшая у славян в рассматриваемый исторический период смена политеизма монотеизмом вполне закономерна и связана с формированием государственности.

Очень скоро главы славянских государств осознали значимость религии для развития государственных отношений и укрепления собственной власти. В связи с этим в 980 году русский князь Владимир решил провести реформу язычества и установить иерархию богов.

С того времени главой славянского пантеона стал Перун. Ему подчинялись менее значительные боги: Стрибог, Даждьбог, Хорса, Симаргла и Мокошь. При этом из пантеона были исключены (по велению Владимира) такие боги, как Сварог, Велес (Волос), Род и рожаницы и другие древние языческие божества.

Пантеон богов, принятый славянами Киевской Руси, имел существенные отличия от пантеонов других славянских народов. У западных славян Свентовит, Сварожич-Радгост и Триглав были главными богами, а Руевит, Поревит, Порекут, Яровит и Живу считались второстепенными.

Сравнительно недавно польский историк Я. Длугош представил перечень древних польских богов. Среди наиболее почитаемых были Jesza, Zyada, Dzydzilelya, Nya, Dzewana, Marzyana, Pogoda и Zywie. Исследователю удалось провести параллели между польскими и римскими богами. Таким образом, перечисленным выше польским божествам соответствовали (по порядку перечисления) следующие римские боги: Юпитер, Марс, Венера, Плутон, Диана, Церера, Соразмерность и Жизнь.

А древние предки чехов поклонялись богу Zelu. Русским однокорневым эквивалентом его имени является слово «жаль». Кроме того, пантеон чешских богов представляли Krosina, Krasatina, Klimba и богиня, символизирующая смерть, – Morana.

Благодаря топонимическим наименованиям ученые смогли выяснить, что южные славяне-язычники поклонялись Перуну, Велесу (Волосу) и Мокоши. Многие исследователи утверждают, что становление славянской мифологии шло в связи с развитием иранской культуры и мифологии. Это выражается, прежде всего, в именах собственных главных богов славянского пантеона (например, Хорс и Симаргл).

Подобное влияние иранской мифологии на славянскую было особенно значительным начиная со второй половины I тысячелетия до н. э. Именно тогда, по утверждению историков, праславяне вели активную торговлю со скифами, к тому времени перекочевавшими из Средней Азии и обосновавшимися в степях Северного Причерноморья и Приазовья.

Боги славянского пантеона

Как уже было сказано выше, в настоящее время существует не так много письменных (да и устных) источников, повествующих о характере славянской мифологии. По найденным остаткам славянской культуры современные обыватели и ученые-исследователи могут только лишь догадываться о существовавших в далекой древности культах и мифологических образах. В этом и заключается своеобразие и уникальность мифологии славянства.

Долгое время в научной среде и литературе было принято прибегать к описанию того или иного языческого обряда. Подробные описания мифологических представлений праславян появляются лишь в XV–XVII веках. Именно к тому времени относятся первые письменные сведения (главным образом, этнографического характера), которые подтверждают те или иные догадки ученых о природе славянской мифологии, о существовавших в сознании древнего человека богах, а также о культах и обрядах.

Справедливости ради следует заметить, что нередко авторы эпохи Возрождения пытались отыскать аналогии славянским богам в греческой и римской мифологиях. Очень часто такие попытки сводились к простому отождествлению бога одной культуры с богом другой.

В результате современные ученые смогли получить только более или менее достоверный список имен богов, составляющих славянский пантеон. При этом их функции, а также степень и территория распространения культов многих из них до сих пор остаются загадкой. Ниже приведен перечень богов, наиболее распространенный среди славянских народов.

Белбога славяне почитали как доброе существо, посылавшее людям счастье, удачу, справедливость и охранявшее их от болезней. Ученые считают, что его имя происходит от старославянского бьлаго (современное – благо).

Издревле Белбога изображали мужчиной, держащим в правой руке железную дубинку. Видимо, уже тогда славяне считали, что справедливость может восторжествовать только после кровавой разборки или физического наказания виновника.

В связи с этим следует сказать об одном из способов наказания, который использовался в древних славянских общинах. Обвиняемому в совершении какого-либо проступка обычно давали в руки предварительно раскаленный докрасна кусок железа. Того, кто при этом получал раны, объявляли виновным. Историки утверждают, будто такое наказание использовали на Руси достаточно долго, вплоть до времени начала правления Ивана Грозного.

Другое изображение Белбога представляло мужчину с окровавленным лицом, усыпанным налипшими мухами. Ученые связывают подобное изображение бога Справедливости с проводившимся в древности обрядом. Древние славяне, поклонявшиеся Белбогу, во время проведения ритуала густо обмазывали его статую кровью забитого домашнего животного.

Такой ритуал к тому же свидетельствует и о том, что Белбог был добрым богом. По свидетельствам сохранившихся источников, во время празднеств, посвященных богу Справедливости, люди приносили в дар напитки, надеясь в дальнейшем взамен получить божественную защиту и удачу во всех своих делах.

Водой у древних славян называли обожествленного воина, княжеского дружинника, который обладал огромной силой и олицетворял мужество и героизм. Впервые статуя с надписью «Вода» была обнаружена недалеко от Прильвицы.

Древние славяне изображали Воду держащим оружие и одетым в воинские доспехи. Однако славянский Вода не был богом войны или героем, аналогичным персонажам средневекового германского эпоса, Одину и Гудену.

Этимология имени бога позволяет ученым связать его с хорошо известным и сейчас словом «воевода», что в переводе на современный русский язык означает «военачальник, полководец». Видимо, для того чтобы одержать победу в военном походе, славяне должны были думать о том, что их охраняет надежный защитник, неуловимый и бессмертный дух жившего некогда и уважаемого ими воеводы. Именно он витает в воздухе, направляя дружину вперед и защищая воинов от вражеских стрел.

Автор древней Новгородской летописи повествует о враждебном богочеловеке Волхове (Волховец). Летописец утверждает, что Волхов родился в княжеской семье, а его отцом был князь Славен, по приказу которого и построили город Славенск. Сейчас на месте, где когда-то размещался Славенск, находится Старое городище Новгорода.

Волох был оборотнем и мог принимать обличье разных зверей. Превратившись в животное, он отправлялся купаться на реку Мутную, которую с тех пор называют Волховом. Финал жизни оказался для княжеского сына весьма плачевным – он был задушен злыми духами.

Этимологию имени собственного бога Волоха ученые-лингвисты связывают со словом «волохатый» («волосатый»), являвшееся в старославянском языке синонимом существительного «медведь».

Обряды, посвященные чествованию Волоха, славяне проводили с 20 по 25 марта, в масляничную неделю.

Считалось, что именно в это время просыпается после зимней спячки медведь. Люди надевали медвежьи шкуры, устраивали игрища, пели песни, вкушали яства и пили хмельной мед.

В Белоруссии дни почитания Волоха получили название «комоедица». В греческом языке следы таких празднований закрепились в слове «комедия», произошедшего от слова «комос», что в переводе на русский язык означает «медведь».

Необходимо особенно отметить, что подобные переодевания в медвежьи шкуры славяне проводили и на зимние святки: с 25 декабря (день почитания Карачуна (Коляда) или Даждьбожий день) по 6 января (день Велеса).

Позднее, в период существования древнерусского языка, появилось слово «волхвы». Какова же была их роль в жизни древнего русича? Дело в том, что многие названия явлений, а также имена собственные богов были созданы славянами на основе очень ярких метафор. Однако с течением времени подобная метафорическая ясность была утрачена, и поэтому слово стало восприниматься как простое, не отягощенное дополнительными (часто экспрессивными) значениями.

В связи с этим смысл древних слов становился все непонятнее и загадочнее для рядовых носителей языка. А потому возникла необходимость в людях, которые смогли бы раскрыть значение того или иного слова или выражения. Именно такими людьми, знающими корни своей культуры и традиции, и стали волхвы. Очень скоро они приобрели славу всевидящих пророков и талантливых истолкователей слов, дошедших из глубины веков.

Одним из самых популярных богов славянской мифологии считается Волос (Велес). Он был наделен функцией защитника домашнего скота. Ученые утверждают, что по значимости он занимал второе место в пантеоне славянских богов, уступая только лишь Перуну.

Летописец Нестор рассказал о том, что, прежде чем выступить в поход, князь Олег дал клятву богу Волосу. Олег произнес клятвенную речь перед тем, как направить свое конное войско в Константинополь. Судя по письменным источникам, одна из статуй бога Волоса долгое время хранилась в Киеве. Однако с принятием христианства идол оказался разрушенным.

Последняя статуя Волоса находилась в Ростове, где и проходили празднования дня бога скота даже после прихода в город христианских миссионеров. Однако и эта статуя вскоре была снесена. Это было сделано с разрешения монаха Авраама, который спустя некоторое время возвел на месте языческого храма христианскую церковь.

Ученые считают, что бог Волос появился еще в глубокой древности. Тогда его функцией было покровительство и защита охотников. Кроме того, его считали олицетворением духа погибшего или умершего животного. Имя бога – Волос (Велес) – содержит праславянский корень -vel-, который когда-то имел значение «смерть, умирать, мертвый». Древние славяне верили, что после смерти дух человека улетает на небеса, к богу, а его тело остается в земле. Бог же может приходить на землю и представать перед людьми в образах различных животных (домашних и диких).

В знак поклонения богу Волосу крестьяне часто оставляли на убранном поле колосья – «Волосу на бородку». Таким образом, древние славяне верили в то, что усопшие также помогают вырастить и получить хороший урожай. А бог скота очень скоро оказался связанным с культом умерших предков, плодородием и получением богатого урожая. Ведь не случайно, судя по оставшимся письменным источникам, славяне поэтично именовали цветы, травы, деревья «волосами земли».

Чем же была вызвана такая чрезвычайная популярность Волоса у славян? Дело в том, что славяне издавна признавали скот главным богатством племени или семьи. А потому очень часто бога Волоса называли также богом, дарующим богатство. Такое мифологическое представление древних славян отражено в слове современного русского языка «владеть» (старославянский язык – «володети»).

Празднование дня бога Волоса славяне проводили с 20 по 25 марта, в масляную неделю. Кроме того, Волоса почитали и в период с 25 по 6 января. А 6 января считался днем Волоса. С принятием христианства этот день совпал с празднованием Власьева дня. Для того чтобы умилостивить бога скота, люди рядились в звериные шкуры, надевали маски с изображением домашних и диких животных (рис. 115).

Рис. 115. Маски, надеваемые славянами в день поклонения богу Волосу

Горыней древние славяне называли богатыря-титана, который всегда следовал за Перуном и охранял его от враждебных, злых сил. Стоило только врагу показаться на дороге, как Горыня тотчас же обрушивал на его голову целые горы или скалы. Такой чудесной силой обладал, по народным поверьям, этот бесстрашный витязь.

Подобных героев-богатырей в славянской мифологии существовало довольно много. Среди них в разное время распространения мифологических легенд были такие: Вернигора, Валигора, Вертигора, Дубыня, Дубодер, Вертодуб, Вырвидуб, Елиня, Лесиня, Дугиня, Верни-вода, Запри-вода, Поток-богатырь, Усыня, Медведко, Соловей-разбойник, Сила-царевич, Иван Попялов, Святогор.

Большой популярностью у древних славян пользовался и Дажбог (Дажьбог, Даждьбог, Дажба, Дашуба). Он возглавлял пантеон восточнославянских богов. По представлениям древних предков русского народа, именно Дажбог (рис. 116) даровал человеку все, что есть на земле и в небе: солнце, звезды, дождь, снег, ветер, смену дня и ночи, а также времен года. Подарил он жизнь и самому человеку. Безымянный автор «Слова о полку Игореве» именует русичей «даждьбожьими внуками».

Рис. 116. Изображение Дажбога в вышивке

Дажбог, по-видимому, олицетворял собой все то, что современный человек обозначает выражением «весь белый свет». Ученые считают, что он был воплощением светлого, мужского, небесного начала, в противовес началу темному, женскому, земному.

Издревле Дажбога почитали как милостивого бога, даровавшего человеку удачу, счастливую и богатую жизнь, защищавшего племя или род от всякого рода напастей.

Письменные памятники содержат метафорическое упоминание о Дажбоге. Авторы текстов называют его не иначе, как «огонь Сварожич». Таким образом, Дажбог олицетворял свет, священный небесный огонь.

Дидилия была особенно почитаема южнославянскими женщинами, поскольку служила воплощением материнского начала. Это был образ бабушки-прародительницы, хранительницы племени и рода, семейного очага. У поляков ее считали богиней супружества, дарующей семье детей.

Памятники письменности свидетельствуют, что теми же функциями были наделены также богини Дзифилия и Циза. В других славянских группах богинями семейного очага считали Живу, Златую мать, Долю, Мокошь и Ладу.

Дидом славяне называли бога, покровительствовавшего роду и наследникам. Это был образ прародителя всех славянских племен и родов. Те же славяне, кто считал себя потомками Перуна, воспринимали Дида как главного бога, дававшего жизнь всему сущему.

Дид представлял собой воплощение мужского, властного начала, защитника справедливости, хранителя моральных и нравственных принципов. Исследователи говорят о том, что, возможно, когда-то это был глубоко уважаемый представитель родового старейшинства, имя которого рядовые жители племени пожелали увековечить после его смерти.

В белорусской и украинской мифологиях Дида считали домовым божеством, хранителем домашнего очага. Тем самым его противопоставляли главному богу Перуну, который покровительствовал огню вселенскому, небесному.

Во многих славянских племенах Дидом считали бога, охранявшего так называемый Перунов клад: молнии, гром, дождь. Люди поклонялись ему в надежде, что тот укажет, где спрятан этот клад. Как известно, дождь имел большое значение в жизни славянина-земледельца.

Домовые духи появились в славянской мифологии в древнейшие времена и существовали в период мифов о берегинях и упырях. Домовые охраняли дом, приносили его хозяевам достаток и богатство, оберегали семейный очаг, заботились о домашнем скоте.

Добрым домовым были противопоставлены злые духи: упыри и навьи, которые олицетворяли собой души погибших или умерших на чужбине одноплеменников. Для того чтобы их умилостивить, люди топили для них баню и выставляли во дворе блюда с различными яствами.

В славянской мифологии домовые носили разные имена: кутный бог, дед, спорыньи и спехи (божества, посылающие человеку удачу в делах), дремы (божества, охраняющие сон), баюнки (божества, поющие колыбельные и рассказывающие сказки), лень, отеть, окоемы, прокураты, прокуды, плуты, весельники, проказники, банники (божества, живущие в бане), злыдни, бесы, черти, шишиги (черти с торчащими кверху волосами), кикиморы, шишиморы (божества, насылающие на человека нездоровый, беспокойный сон).

Исследователи говорят о том, что славяне разделяли всех домовых на две группы. Первую составляли добрые духи. Существовало поверье о том, что если в доме жил добрый домовой, то «все должно быть благополучно; лошади жирели, хлебные овины наполнялись…» Если же в дом забирался злой дух, то «терпели от него беспокойства; даже учтивость его могла до того простираться, что хозяин принужден будет вовсе оставить дом».

Благодаря археологическим раскопкам ученым удалось определить, как изображали домовых древние славяне. Некоторые из фигурок домовых духов представлены на рис. 117.

Рис. 117. Изображения домовых духов

Древние славяне когда-то обожествляли реку Дон. Во время празднований люди приносили на берег всевозможные кушанья, надеясь в будущем на милость всемогущего Дона.

Дубыней в древности называли мифического витязя, который победил своих врагов с помощью огромного столетнего дуба, вырванного из земли.

В польской мифологии одной из самых почитаемых богинь была Зевана (Дзеванна).

Она считалась покровительницей лесов, а также охотников. О том, каким было ее изображение, остается только догадываться. До наших дней не сохранилось ни одной статуи Зеваны. Ученым стало известно, что последний идол, изображавший богиню лесов, был уничтожен в Польше в конце IX столетия.

В других славянских племенах Зеване соответствовали богини Дива, Дева, Дивия, Златая Баба, Баба. У древних греков теми же функциями была наделена прекрасная Диана.

Зевана покровительствовала удачной охоте, а также приносила человеку удачу, счастливую жизнь, успех в торговых делах. Для того чтобы умилостивить ее и расположить к себе, славяне приносили в дар Зеване шкуры убитых животных.

О другой богине, Зимцерле, современные ученые смогли получить совсем немного сведений. Анализируя этимологию имени (от слов «зима» и «стереть»), исследователи пришли к выводу, что она была покровительницей весны и любви.

В настоящее время ряд ученых считают, что богини с подобным именем никогда не существовало в славянском пантеоне.

Змеи, так же как и многие реки, были обожествлены древними славянами. В старину их почитали подобно добрым домашним богам. Для того чтобы умилостивить змей, люди приносили им дары – молоко и тушки кур. Кроме того, злостным врагом племени и даже целого рода становился тот, кто убивал змею. При этом виновника жестоко наказывали, иногда даже предавали смерти.

Праздники, посвященные чествованию змей (как правило, это были ужи), проводили два раза в год. Первые празднества проходили 25 марта, в день, когда змеи выходят из своих норок, в которых они пережидали зимние морозы. С этого времени крестьянам можно было начинать готовить землю к посеву.

Второй раз праздник устраивали 14 сентября, в день, который, как считали, является поворотом к зиме. С этого времени змеи прятались в землю, готовясь к приходу зимы. Обычно тогда же завершались и все сельскохозяйственные работы.

Верования славян в могущество змей отражали их представления о цикличности сельскохозяйственных работ, которые начинались ранней весной и заканчивались в первом месяце осени. Змеи же служили для людей в качестве своеобразных природных часов, которые показывали время наступления весны и приближения холодов. Именно поэтому земледельцы поклонялись змеям, надеясь вымолить у них богатый урожай. К тому же в древности считалось, что змеи могут вызывать дожди. Поэтому древние славяне украшали сосуды, предназначенные для хранения воды, изображениями змеек.

Необходимо сказать, что в славянской мифологии можно выделить несколько значений, приписываемых верующими змеям. Одно из них было указано выше. Второе можно расшифровать следующим образом.

Дело в том, что нередко змеи обожествлялись людьми и воспринимались как божества, входящие в свиту главного бога – Перуна. При этом они воплощали собой грозу и проливной дождь. Такие змеи изображались, как правило, с несколькими головами и длинными языками-молниями. Причем стоило только снести одну голову, как на ее месте вырастала новая.

До наших дней такой персонаж славянской мифологии дошел в образе сказочного существа, огнедышащего Змея Горыныча. По поверью, он был рожден грозовой тучей, которую в древности называли не иначе, как «гора небесная». Как известно, Змей Горыныч любил похищать красавиц, а также мог проглотить луну, звезды и даже солнце.

Змей в сказаниях древних славян мог быстро изменять свой облик. Он мог быть и девушкой, и молодым юношей. В этом проявляются представления людей о пробуждении природы весной, о ее омолаживании и обновлении после дождя.

Образ змеи в славянской мифологии имел также и третье значение. Ее воспринимали как божество, представлявшее свиту богов, населявших подземное царство. Среди последних были Вий, Смерть, Мара, Чернобог, Кащей, Недоля.

Для того чтобы поклониться добрым змеям и умилостивить злых, древние славяне устраивали праздники и приносили им дары. Священных змей чествовали в Юрьев день, который приходился на 21 апреля.

Золотая Баба была особенно популярна на обоих берегах Оби. Ученые связывают происхождение ее имени с золотой статуей, которая служила материальным воплощением богини. Обычно ее изображали в виде женщины-матери, которая держит в руках младенца. Рядом с ней всегда находился ребенок постарше.

Учеными-археологами в храмах Золотой Бабы были найдены остатки музыкальных инструментов. Предполагают, что ритуальные обряды, посвященные восхвалению богини, всегда сопровождались песнопением и игрой на музыкальных инструментах, которые создавали иллюзию звучания статуи. Именно с этим связано восприятие древними славянами богини как оракула, который способен был назначить и предсказать человеку его судьбу.

Во время обряда люди обращались к статуе богини с просьбой поведать им о своей дальнейшей жизни. Один из исследователей славянской мифологии, А. Кайсаров, описывает ритуал таким образом: «В смутных обстоятельствах спрашивали у Золотой Бабы совета, и она говорила устами своих жрецов; или, наоборот, как истукан был весь пустой, то жрецы говорили устами своей богини».

После проведения ритуала жрецы съедали принесенное в дар богине мясо животных, а оставшуюся кровь ставили в красивом сосуде у статуи Золотой Бабы, после чего обмазывали ею лицо богини.

По народному поверью, Золотая Баба обладала необычайной силой. Она повелевала удачей, здоровьем и благополучием человека. Поэтому почитаема богиня была не только среди жителей побережья реки, но и среди пришлых. Для того чтобы умилостивить Золотую Бабу и расположить ее к себе, необходимо было принести ей в дар определенную часть имевшегося золота или серебра. Того же, кто не одаривал щедрую богиню, ожидали нищета и мучительные болезни.

Благодаря тщательному исследованию сохранившихся памятников письменности ученые смогли выяснить время появления мифологического персонажа Золотая Баба. Оказывается, ее рождение в человеческом сознании относится ко времени существования культа неперсонифицированных божеств, каковыми были упыри и берегини. Постепенно образ благосклонной и щедрой на дары берегини претерпел изменения и, получив имя собственное, стал воплощением достатка и счастливой жизни.

У разных славянских народов богиня, олицетворявшая собой женское, материнское начало, носила различные имена: Золотая Баба, Золотая Мать, Макошь (Мокошь), Дидилия, Жива (Сива).

Празднования, посвященные чествованию Золотой Бабы, проводились два раза в год: 9 сентября и 28 октября. Позднее, после принятия на Руси христианства, эти дни совпали с христианскими праздниками, Рождеством Богородицы и днем Параскевы Пятницы.

Древние славяне изображали Кащея в виде костлявого старичка. Он похищал молодых девушек и помещал их в каменную темницу. Совладать с таким злодеем было крайне трудно, поскольку он был бессмертным. Однако же находились бесстрашные и сильные юноши, которые разыскивали Кащееву смерть и побеждали его.

У древних славян Кащеем называли злобное божество, жившее в подземном царстве. Он являлся олицетворением оледенения, оцепенения природы в зимний период года.

Согласно древней легенде, тот человек, который окажется в царстве Кащея, неизбежно заледенеет, окостенеет или обратится в камень. Помочь ему сможет только храбрый юноша или смелая девушка, которые растопят заледеневшего возлюбленного или возлюбленную поцелуем, символизирующим луч солнечного света, или слезинкой, которая олицетворяет весеннюю капель.

Лингвисты связывают происхождение имени Кащея с такими словами, как «кош» и «кошт». Сейчас однокорневыми являются слова «кость» и «костлявый». Со словом «Кащей» связано и появление таких существительных, как «кощун» и «колдун».

В славянской мифологии Кикимора (Шишимора) столь же популярна, как домовые и лешие. Исследователи славянского фольклора и мифов связывают природу этого божества с древнегреческим Морфеем. Они имели одинаковые функции. Разница состояла только в том, что славянское божество изображалось как уродливое и злобное, тогда как Морфей присылал человеку сладкие сновидения.

Сохранившиеся памятники письменности свидетельствуют, что славяне воспринимали Кикимору как младенца, похищенного дьяволом из материнской утробы еще до рождения.

Кикимора олицетворяла собой сон и сновидения. Ее имя складывается из двух частей. Первая часть происходит от имени другого злобного божества – Шишиги.

Вторая часть имени богини снов связана с именем богини смерти – Мары (Мор). Тем не менее Кикимора не приносила человеку смерти. А боялись ее только потому, что она могла наслать на ребенка кошмарный и беспокойный сон, спутать ночью оставленную пряжу, сбросить посуду на пол.

Колядой древние славяне называли божество, олицетворявшее празднества. А ряд ученых склонны интерпретировать образ Коляды и как воплощение мира.

Коляда изображался славянами в виде мальчика или девочки и символизировал солнце-младенца. Это божество появилось тогда, когда люди стали праздновать день зимнего солнцеворота, т. е. день нарождения молодого солнца, которое дает земле свет и тепло.

Следы подобных представлений древних славян можно отыскать и в современной жизни. Не случайно нынешние художники изображают Новый год маленьким мальчиком, летающим в космосе.

Коляда оказывался в плену у злой студеной Зимы, которая с помощью колдовских заклинаний оборотила его волчонком. Для того чтобы освободить из плена Коляду и уничтожить чары, необходимо снять с мальчика звериную шкуру и сжечь ее.

По представлениям славян, начиная с этого времени Солнце подходит ближе к Земле, согревая ее своим теплом. Многие фольклорные песни содержат лирическое описание того, как молодое Солнышко облачается в новый яркий наряд, надевает золоченый кокошник, после чего «в малеваном возочку на вороном конечку» едет по небу и приносит на землю тепло и радость.

Празднества, посвященные Коляде, проводились у древних славян в зимние святки, начиная с 25 декабря и по 6 января. Как правило, именно тогда случались самые лютые морозы. Это злилась ведьма Зима, чувствуя близкую смерть.

А потому, устраивая веселый праздник, люди верили в то, что помогают освобождению прекрасного Коляды. В зимние святки молодые юноши и девушки надевали маски и ходили по соседним дворам, распевая песни-колядки, прославлявшие молодого, несущего новую жизнь Коляду, а также хозяев того дома, куда они пришли.

В ответ щедрые хозяева должны были отблагодарить гостей различными подарками: баранками, бубликами, козульками, пирожками и караваями (рис. 118). Не случайно в древности на зимние святки преподносились именно такие дары. Обрядовая выпечка издавна была символом плодородия и обильного урожая.

Рис. 118. Ритуальная выпечка древних славян

Корша (Хорс) – такое имя носил у древних славян бог Солнца. Культ бога Солнца был особенно популярным также у скифов, которые именовали себя не иначе, как сколоты (дети Солнца). Благодаря дошедшим до наших дней памятникам письменности ученым удалось узнать имя древнего сколотского царя. Звали его Колоксай, что в переводе на современный русский язык означает «царь солнечного народа».

Долгое время истукан, изображавший бога Солнца, находился в Киеве. Однако с принятием христианства он был разрушен.

Происхождение имени Корша лингвисты связывают с глаголом «корчить». Знаменитый французский историк Р. М. Ле Клерк так говорит об этом: «Имя сего эскулапа происходит от слова «корчить», что значит «сжимать», «сокращать»… боли, конечно».

Русский историк В. Н. Татищев связывает природу древнеславянского бога Корши с именем бога плодородия и виноделия у латинян, Бахусом. Однако подобную точку зрения на толкование характера и функций Корши разделяют не все современные исследователи.

Крадой славяне называли жертвенный алтарь (рис. 119), на который приносили дары богам и сжигали мертвых. Нестор в «Повести временных лет», описывая традиции славянских племен, указывает на существование «крадов и требищ идольских».

Рис. 119. Обнаруженные праславянские жертвенные алтари

Современные ученые предполагают, что такой жертвенник охраняла статуя бога Крода. При этом его изображение сопровождалось рыбой, находившейся под ногами божества и олицетворявшей преисподнюю, чашей, полной плодов, и колесом, которое было символом обновления природы и наступления новой жизни на земле.

Такое изображение Крода было наполнено несколькими значениями. То, что бог босым стоял на скользкой рыбе, могло означать следующее: славяне (в частности, саксонцы, или венеды, у которых культ Крода получил наибольшее распространение) могли жить в самых опасных районах Европы. Непокрытая голова старика являлась своеобразным свидетельством благочестия и усердного служения богу. Белый пояс Крода – символ свободы древних славянских племен, а колесо, помимо основного значения обновления мира, являлось воплощением дружбы между людьми, входившими в один род или племя, а также их готовности в любой момент дать отпор и противостоять неприятелю.

Как уже было сказано выше, подобные жертвенники-крады использовались для приношения даров и сжигания умерших. При этом мертвых сжигали не на ритуальных жертвенниках, а на крадах, имевших вид лодки, которая уносит душу умершего по небесной реке прямо в рай-вырий.

У древних славян символами души были дыхание и дым. Люди считали, что после смерти душа обращается в дым (воздух), а затем поднимается в небо, где превращается в жаворонка. Жаворонков в древности воспринимали как птиц, которые с приходом тепла и приближением весны первыми прилетают на землю, покинув рай-вырий. Именно поэтому древние славяне праздновали прилет жаворонков (9 марта).

Кроме того, считалось, что в этот день души умерших спускаются с небес на землю и слышат, о чем говорят живые. Поэтому в славянских племенах и родах проводили поминальные обряды по умершим родственникам (праздник Радуницы).

После того как на Руси было принято христианство, священнослужители объявили весенних жаворонков посланниками дьявола, воплощавшими собой злые и враждебные человеку силы. А день поминовения мертвых с тех пор считается днем, когда бесы, ведьмы и колдуны выходят из своих убежищ и устраивают шабаши. Сейчас ночь, когда злые силы торжествуют и празднуют свою победу, известна под названием Вальпургиева.

По всей видимости, бог Крод пользовался необычайной популярностью у славян, особенно населявших окрестности Гарца. После принятия славянами христианства проведение ритуалов, посвященных Кроду, было строжайше запрещено. Однако люди все же тайно проводили обряды. Вот как об этом пишет известный литератор XIX века А. Кайсаров: «Когда идолослужение было запрещено и венеды не так скоро могли с ним расстаться, то собирались они тайно в самых уединенных местах, дабы отправлять древнее свое идолослужение».

Следы существования культа бога Крода можно обнаружить в ряде сохранившихся венедских сказаний. До сих пор в селениях, расположенных у подножия Гарца, бытуют легенды о том, как в ночь на 1 мая (der Walpurgis Naht) на полях собираются колдуньи и устраивают бесовские пляски вокруг разожженного и поднимающегося в небеса костра. И в наши дни в современной Германии в некоторых деревнях живут женщины, которые могут исполнить знаменитый «Ведьмин танец» («Hexen Tanse»).

Помимо всех перечисленных выше богов, в славянской мифологии существовал и бог плодородия. Его называли Купала. До принятия христианства статуя этого бога находилась в Киеве.

Празднества, посвященные чествованию Купалы, проводились 24 июня, в день летнего солнцестояния. При этом богу приносили дары и обращались с просьбами ниспослать богатый урожай пшеницы и плодов.

Во время ритуальных игрищ на лугах разжигали костры. Молодые девушки и юноши должны были по очереди прыгать через пламя. Того, кто прыгал выше всех, в будущем ожидала удача во все делах и богатство. Кроме того, через костер же гнали и стада домашних животных. Древние славяне верили, что таким образом они создают защиту своему скоту, которого в будущем не настигнут злые духи, лешие, насылающие болезни и гибель.

В день почитания Купалы люди наряжались в белые одежды и подпоясывались красивыми лентами, после чего устраивали ритуальные танцы вокруг разожженных костров.

День летнего солнцестояния был одним из самых важных праздников в жизни славян-земледельцев. Одно из его символических изображений представлено на рис. 120. По легенде, в этот день Солнце наряжалось в лучшие одежды, после чего садилось в огненную колесницу (рис. 121) и направлялось к своему супругу, Месяцу.

Рис. 120. Символическое изображение дня Купалы. Русская вышивка

Рис. 121. Колесница Солнца в изображении западных праславян

В представлениях древних славян после 24 июня Ярило, выполнив свои функции и защитив посеянные в пашню зерна, может умереть или заснуть до весны.

Провожая Ярило, люди сталкивали с горы колесо, которое издавна было символом солнца. Такой ритуал служил воплощением поворота солнца к зиме.

Другой обычай, связанный с празднованием дня Купалы, это ожидание встречи Солнца и Месяца. Для этого древние славяне выбирали какой-либо высокий холм или гору, откуда и наблюдали всю ночь напролет за ночным небом. Такие холмы в разных областях носили (а многие из них носят и сейчас) различные названия: Ярилина плешь, Лысая гора, Воробьевы горы, Девичья гора, Девины горы и др.

Кроме того, в день празднования и чествования Купалы принято было делать из соломы куклы, которые олицетворяли Ярило, Купалу, Каструбоньку, или Кострому. Во время гуляний таких кукол сжигали, тем самым показывая, что с этого дня летнее тепло будет убывать.

Перед рассветом люди уходили купаться на реку, стараясь смыть с себя болезни, а также неудачи, посылаемые злыми духами.

Считалось, что в ночь на Купалу расцветали самые таинственные травы: папоротник и разрыв-трава. В том месте, где растет цветущий папоротник, зарыт драгоценный клад. До сих пор в славянских деревнях живы рассказы о том, как юноши, желая одарить возлюбленную золотом и серебром, пускались в ночь на Купалу на поиски кладов.

Происхождение имени бога исследователи связывают со словом «купа», которое на современный русский язык можно перевести как «куст», «пучок высохшей травы».

После принятия христианства день чествования языческого бога Купалы совпал с днем Иоанна Крестителя.

Лада (Ладо) олицетворяла в сознании древних славян любовь и счастливую супружескую жизнь. Это была богиня, которая покровительствовала любви, браку и красоте. Аналогичными функциями в древнегреческой мифологии была наделена прекрасная Венера.

Особенной популярностью Лада пользовалась у прибалтийских (литовцы) народов, а также у валахов и предков молдаван. До принятия христианства статуя богини красоты находилась в Киеве. После X века была разрушена по повелению священнослужителей.

Празднества, посвященные чествованию богини Лады, проводились в самом начале весны, в то время, когда природа оживала от зимней спячки, расцветали травы и цветы, мир преображался и становился прекрасным.

Одним из ритуалов, проводимых в день Лады, была игра в горелки. Огонь символизировал у древних славян пламенную любовь, пожар души.

В древнерусском языке существовало немало слов, происхождение которых так или иначе связано с именем богини любви. Многие из таких слов употребляются в речи и по сей день. Среди них: лад (счастливая супружеская жизнь), ладить (жить в любви), ладковать (сватать), лады (помолвка), ладило (сват), ладники (уговор о приданом), ладканя (свадебная песня), ладный (хороший, красивый) и др.

Многие исследователи славянской мифологии предполагают существование в небесном пантеоне богини, которая носила имя Леда. Судя по дошедшим до наших дней поверьям, она покровительствовала военным походам, принося удачу воинам в сражениях. Однако на сегодняшний день не существует достоверных сведений о присутствии в мифологии славян богини Леды.

Лелио (Лелия) почитали как бога любви. В римской мифологии ему соответствовал Купидон. По преданию, он стремился к тому, чтобы зажечь в человеческих сердцах огонь любви. Однако это у него не всегда получалось, поскольку на пути его стоял завистливый и злобный Дид.

Письменные источники говорят о том, что славяне считали Лелио сыном богини Лады. Он был необычайно популярен, ему посвящали сказания и лирические песни.

Бог любви изображался древними славянами в двух ипостасях: в мужском и женском обличьях. Так, существовали Лелио (Лель) и Ляля (Лелия). Праздник, во время которого люди чествовали Лелио, приходился на 22 апреля. В народе его называли ляльник, по имени почитаемого бога.

Как правило, во время проведения ляльника девушки водили хороводы. А одна из них должна была изображать Лялю. Ее одевали в белоснежные одежды и надевали на голову венок, сплетенный из зеленых трав и ярких цветов. Поющие девушки обычно взывали к милости прекрасной Ляли и просили ее ниспослать богатый урожай.

В таких праздниках участвовали и так называемые Додолы, одетые в длинные платья с бахромой девушки. Они исполняли ритуальный танец дождя, умоляя небо послать на поля и леса обильные дожди, которые помогут вырастить урожай.

Подобно тому как дом и домовое хозяйство охраняли домовые, леса и лесных обитателей защищали лешии. Их обычно изображали в виде маленьких человечков, которые имели козлиные бороды, рога и копыта. Чаще всего у них были какие-либо физические недостатки: кривизна на левый глаз, хромота на левую ногу и т. п.

Лешие могли изменять свою внешность. Кроме того, блуждая по лужайкам и полянам, они становились настолько малы, что их не было видно из-за высокой травы. Те же, кто видел их в лесу, утверждали, что их рост не меньше лесных деревьев.

Сохранившиеся до наших дней памятники письменности сообщают, что в древности бытовало такое поверье. Лешие заманивали людей в лес и уводили их в самые непроходимые чащобы, выбраться из которых человеку было не под силу. После нескольких часов бесплодных поисков дороги домой человек приходил наконец к темной пещере. После этого леший набрасывался на свою жертву и щекотал до тех пор, пока человек не умирал, бессильный оказать сопротивление безжалостному обидчику.

В славянской мифологии существовало несколько лесных духов, называемых различными именами – среди них лесовик, лисунок, лешак, дикий мужик, Микола Дуплянский, попутник, боровик, лукавый, дед, дедок, бес, черт, шишига, мавка лесной, упырь, анчутка (божество, рожденное чертом и уткой), оборотень, волкодлак, нетопырь, чудо-юдо, лесной царь, судичок, гарцук, Баба-яга, лихо одноглазое, птица Страх-Рах.

В зимнее время года лешие засыпали, а на их месте появлялись еще более злые и враждебные к человеку перуновы помощники, или калинники. Они также могли называться по-разному: Морозко, Трескунец, Студенец, Карачун.

Подобные мифологические персонажи возникли в преданиях славян неслучайно. Человек, ощущая себя вне природы, постоянно чувствовал свою незащищенность перед стихиями, а потому любые явления природы, непонятные и пугающие, получали в его сознании отрицательную оценку.

До сих пор ученые затрудняются ответить на вопрос о том, какими функциями была наделена богиня Макошь (Мокошь, Мокаша). До наших дней сохранились лишь вышивки, содержащие изображение богини и ее капища (рис. 123).

Рис. 123. Символическое изображение богини Макошь в вышивке

В «Повести временных лет» говорится о том, как князь Владимир Великий повелел поставить в Киеве статую богини Макошь.

Памятники письменности подтверждают, что культ богини Макошь был особенно распространен у восточных славян. Ее имя связывают со словами «ма» (мать) и «кошь» (корзина, кошара). Таким образом, богиня Макошь олицетворяла собой хороший урожай, результаты сельскохозяйственного труда.

Однако получение богатого урожая во многом зависело от погодных условий, т. е. от воли случая. А потому и Макошь воспринимали и чтили как богиню судьбы. Ее изображали державшей в руке рог изобилия. Кроме того, в сознании древних славян Макошь представлялась символом счастливой семейной жизни.

После принятия христианства функции Макошь стала выполнять Параскева Пятница. Она покровительствовала богатому урожаю и торговле. В ее честь возводили храмы. Так, в Новгороде в 1207 году появилась церковь Пятницы на Торгу. А в период с XII по XIII век подобные храмы были выстроены в Чернигове и Москве.

Издавна пятницу считали на Руси торговым днем. Священнослужители составили даже особый апокрифический календарь, в котором праздниками были объявлены 12 пятниц. Необходимо заметить, что только Параскева Пятница пользовалась таким уважением и популярностью из всех других богов, представлявших славянский пантеон.

Празднование дня Святой Параскевы проводили 28 октября. Именно с этого дня заканчивались все полевые работы и славяне погружались в домашние дела: пряли пряжу, ткали, готовили приданое и т. п.

Перун был одним из главных богов в славянской мифологии. Он покровительствовал власти и мужеству, был олицетворением сильного мужского начала, а потому пользовался особенной популярностью в среде князей.

Столь же сильными, как и сам Перун, были и его многочисленные помощники. Свиту бога представляли Гром, Молния (Тетушка Маланьица), Град, Дождь, Ветры (сыновья), русалки и водяные.

Празднества, посвященные почитанию Перуна, проходили у древних славян 20 июля. С принятием христианства этот праздник совпал с Ильиным днем. Функции Перуна тождественны функциям римского бога Юпитера. Он повелевал громом и молнией. С такими представлениями славян связывают и происхождение его имени. Перун почти во всех славянских языках означает «гром».

В 980 году по велению Владимира Великого в Киеве установили истукан Перуна. В «Повести временных лет» можно найти такое его описание: «Перун был сделан из дерева, голова его – из серебра, а борода – из золота». В ряде других, дошедших до наших дней памятниках славянской письменности авторы, описывая статую Перуна, говорят: «Ноги у него были железные; а одною рукою держал он камень в виде молнии, украшенной драгоценными каменьями».

На Руси долгое время существовал обычай разжигать рядом со статуей Перуна костер. Для этого обычно сжигали дуб. Если же костер потухал, то жреца, который должен был следить за огнем и идолом, наказывали смертной казнью.

Ученые говорят о том, что подле статуи Перуна всегда стоял жертвенный алтарь. Каждый из почитателей бога-громовержца приносил в дар все, что мог. Это были забитые домашние животные, а также овощи и фрукты, выращенные на огородах. Тот же, кто не мог принести ничего съестного, возлагал на алтарь волосы с головы или бороды. Кроме того, Перуну «дарили» и леса, рубка деревьев в которых была строго запрещена. В противном случае ослушника могли предать смертной казни.

Как уже было сказано выше, в славянской мифологии Перун имел самое большое значение из всех остальных богов. Поэтому после принятия на Руси христианства статуи Перуна уничтожались с особой жестокостью и гневом в Киеве, Новгороде и других городах.

В Новгороде до сей поры жива легенда об уничтожении идола Перуна. Сначала статую бога пронесли через весь город. При этом идол будто бы ожил и закричал: «О горе мне! Вчера еще меня почитали, а нынче посрамляют!» Тогда решили новгородские православные священники сбросить идола в реку. И поплыл он навстречу течению. А проплывая мимо людей, собравшихся на берегу, вновь заговорил: «Граждане новгородские! Это оставляю вам в память мою!» После чего выбросил на берег палку.

Долго ли, коротко ли плавал Перун в водах реки, никому неведомо. Только, наконец, пристал он к берегу, а спустя некоторое время на том месте появился монастырь, который люди стали именовать Перунским.

В ряде новгородских летописей рассказывается о том, как юноши Новгорода, собравшись вместе и взяв в руки палки, бились друг с другом с раннего утра до позднего вечера. Видимо, таким образом новгородцы хотели искупить свою вину перед изгнанным Перуном.

Не менее почитаем, чем Перун, был и бог Световид (Святовид, Святович). По свидетельствам памятников письменности, он возглавлял славянский пантеон богов. Световид олицетворял собой продолжение рода, предка, который дает начало новой жизни.

Бога Световида обычно изображали в виде мужчины с четырьмя лицами, обращенными во все стороны света. Световид ездил по небу в колеснице и внимательно следил за тем, что происходит на земле, в мире людей.

Главный жертвенник и истукан Световида долгое время находился в Арконе. Датский летописец Саксон Грамматик так описывает идола бога: «Это громада сверхчеловеческой величины с четырьмя головами на стольких же шеях, из которых две обращены были к груди, а две – к спине, но так, что одна из двух голов смотрела направо, другая же – налево. Черты на всех лицах означали глубокомысленного человека. В правой руке держал он рог, а левая была уперта в бок, как бы представляя лук». Световид олицетворял в сознании древних славян не только мужское начало. Он был также символом судьбы, нечто вроде оракула, вещавшего о дальнейшем течении человеческой жизни. Для того чтобы услышать от идола (устами жрецов) пророческие слова, люди приходили к храму Световида даже из самых дальних селений.

Празднества, посвященные дню Световида, проходили у древних славян 15 июня. Тогда устраивали веселые и пышные гулянья, а также приносили в дар богу первые, созревшие к тому времени плоды.

Чернобога древние славяне тоже считали главным богом. Он возглавлял подземное царство и был олицетворением темных сил.

Чернобог имел у славян самые разные изображения. Так, на территории расселения венедов был обнаружен идол бога зла, который представлял собой металлическое животное, напоминавшее льва. Историк XVIII века А. Маш описал статую Чернобога следующим образом: «Челюсти у него отверсты, уши круглы – словом, художник постарался, сколько возможно, представить грозный и страшный образ, дабы живее изобразить зловредное божество». Мало кому сейчас известно, что изначально образ злой Бабы-яги воплощал собой добро, красоту и любовь. Когда-то Бабой-ягой называли добрую берегиню, защищавшую семейный очаг и самого человека от всяческих напастей. Это было божество, олицетворявшее род и продолжение рода, а также связанные с ним традиции.

Некоторые исследователи сравнивают Бабу-ягу с римской богиней Белоной, которая управляла колесницей воинственного Марса. Однако такое сравнение может быть своеобразным комплиментом славянской Бабе-яге. Обличье ее нельзя назвать прекрасным. В русских сказках Баба-яга предстает в образе лживой и мерзкой тощей старухи с костяной ногой и единственным зубом во рту. Ее «колесница» представляет собой обычную ступу, управляемую огромным железным пестом или метлой.

Период принятия христианства

После принятия Русью христианства язычество еще долгое время продолжало свое существование. Древние славяне не могли в один день отвергнуть все то, во что верили их предки. В течение нескольких веков (следы этого явления прослеживаются и в культуре современных славян) язычество тайно жило в их умах и сердцах. Во многом тому способствовали языческие жрецы, волхвы и кудесники, которые сохраняли и развивали традиции славянского язычества, часто подвергая себя опасности быть казненными священнослужителями-христианами.

Однако и способы борьбы официальной церкви с языческими культами не были так просты, как могло показаться на первый взгляд. Так, многие языческие праздники постепенно были вытеснены христианскими. Для того чтобы заставить славян забыть о языческих традициях, священнослужители учреждали христианские праздники в дни, совпадавшие с языческими празднованиями. Так, Илья Пророк заменил Перуна, а Параскева Пятница – Макошь. С течением времени в сознании славян произошло естественное смешение языческих и христианских представлений. Сейчас уже мало кто знает, что Баба-яга изначально была берегиней, божеством добра и красоты. В связи с этим современные ученые говорят о том, что после принятия христианства на Руси в течение нескольких столетий можно было наблюдать такое явление, как двоеверие. Люди верили в христианских богов и одновременно чтили богов языческих. При этом в их сознании сложилось представление о том, что христианская вера является правильной, а языческая – ложной. Для христианства и язычества отводилось свое пространство и время.

Таковы общие положения развития славянской мифологии. Многие исследователи до сих пор считают, что славянская мифология не достойна того пристального внимания, какое проявляется к ней со стороны ученых в последнее десятилетие. Действительно, роль ее в становлении общемировой культуры незначительна. Тем не менее с точки зрения национальных традиций значение ее нельзя преуменьшать.

Значение славянской мифологии

Основные мотивы славянской мифологии до сих пор составляют значительную часть многих бытующих и по сегодняшний день в славянской среде обрядов и обычаев.

Кроме того, земледельческие основы мифологии древних славян во многом обусловили некоторые этические нормы, сложившиеся в славянской культуре. В качестве примера можно привести известное миролюбие славян, что подтверждается отсутствием в божественном пантеоне бога войны, подобного древнегреческому Аресу или римскому Марсу.

Языческая культура оказала большое влияние на становление и развитие христианства на Руси. Вполне возможно, что православие прижилось на славянской почве во многом благодаря слиянию язычества и религии в первые века существования последней.

Более того, языческие мотивы оказали заметное влияние на развитие языка художественной литературы, а значит, в какой-то степени и на развитие русского литературного языка в целом. Персонажи языческих мифов, а также языческие обряды и обычаи часто использовались многими русскими авторами в качестве ярких стилистических элементов, входивших в структуру произведения, в частности А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем, А. Н. Островским, М. И. Цветаевой, П. И. Чайковским, А. С. Даргомыжским, В. М. Васнецовым, И. Я. Билибиным и мн. др.

КЕЛЬТСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Кельты дали начало многим народам. Так, например, французы любят похвастаться тем, что их нация происходит именно от кельтов, но не от франков или римлян. Ирландцы и шотландцы также утверждают, что ведут свое происхождение от кельтов. А валийцы, населяющие Уэльс, и сейчас говорят на кельтском языке, сумев пронести древние языковые традиции через многие века.

В V веке до н. э. в Европе сформировались три наиболее значительных типа культур: греческая (на Средиземноморском побережье), скифская (восточные и юго-восточные районы) и кельтская. Последняя особенно широкое развитие получила на территории Центральной и Западной Европы, от Британских островов до областей современной Чехии.

Ученые утверждают, что кельтская культура оказала большое влияние на развитие многих народов, населяющих Европу. Так, именно благодаря существованию кельтов древние европейские народы смогли освоить железное производство, которое ознаменовало переход цивилизаций от бронзового века к веку железному. Влияние кельтов на развитие культуры многих европейских народов выражалось также в совершенствовании гончарного производства и появлении жерновов, используемых для обработки зерна.

Особенно интенсивное развитие кельтской культуры приходится на IV–II века до н. э. Начиная со II столетия до н. э. между римлянами, германцами и кельтами стали происходить междоусобные войны, которые и явились причиной потери кельтами той роли, которую они играли ранее.

Спустя некоторое время остатки кельтской культуры можно было обнаружить на Британских островах (территория современных Ирландии, Шотландии и Уэльса). Именно там и были найдены археологами фактические подтверждения существования кельтской культуры и установлены основные этапы ее развития.

«Книга завоеваний» повествует о том, что великое племя богини Дану – европейские кельты – переселилось на Британские острова, покинув Испанию. Однако современные ученые не подтверждают подобной теории направления расселения кельтов.

В настоящее время существует не так много научных исследований, которые в полной мере осветили бы жизнь, обряды и обычаи кельтов. До сих пор ученые не смогли описать пантеон кельтских богов, не изучены также и кельтские ритуалы. Появляющиеся в наши дни работы по большей части представляют собой обрывочные сведения о культуре древнего кельтского народа, который когда-то имел большое значение для развития ряда европейских народов.

По мнению современных историков, самые ранние описания кельтской культуры появились в VI веке до н. э. А содержались они в летописях греческих авторов.

Более поздние и более полные описания жизни, верований и обычаев кельтов относятся ко времени существования Римской империи. Именно тогда появилась книга Юлия Цезаря «Записки о галльской войне», которая и сейчас является одним из важнейших источников знаний о кельтской культуре в рассматриваемый исторический период.

Результатом военного похода римского войска, которое возглавлял Юлий Цезарь, стало покорение Галлии (современной Франции). Однако император не остался удовлетворенным и спустя некоторое время предпринял поход на Британские острова, которые были населены британскими и ирландскими галлами. Однако тогда сражение с галлами римским императором было проиграно.

В первой половине I века н. э. исправить ошибку великого полководца и покорить британских галлов попытался другой римский император, Клавдий. Ему удалось завоевать большую часть территории галлов. Однако и тогда существовало несколько оставшихся автономными областей, где кельтская культура продолжала свое развитие.

Попытки завоевать кельтов были предприняты и другими народами: англами и саксами. Однако они смогли подчинить себе только лишь тех кельтов, которые жили в южных и восточных районах Британских островов. Остальная же территория осталась свободной от иноземных захватчиков. Именно там еще в течение нескольких веков и продолжала формироваться кельтская культура.

Основой для развития кельтского народа стало открытие способов получения и дальнейшей обработки железа, которое добывали из болотных руд.

В то время кузнецы, владевшие секретами плавки железа и придания ему необходимой формы, воспринимались кельтами как люди, посвященные во все тайны мироздания. В связи с этим вполне закономерно появление в кельтской мифологии троллей, кобальдов и гномов, которые владели кузнечным ремеслом.

Однако в представлении кельтов великими тайнами мира владели не только кузнецы, но и друиды. Именно жрецы-друиды знали все секреты природы и даже могли предсказывать будущее. Судя по сохранившимся памятникам письменности, кельтские друиды играли ту же роль, что маги в Персии или брамины в Индии. А Юлий Цезарь, описывая друидов, говорил о том, что это были представители социальной прослойки, так же как и воинство, по своему положению в обществе превышавшей плебеев. Авторы некоторых летописей указывают на существование в кельтских племенах трех групп жрецов: бардов, ватов и друидов.

Плиний связывает происхождение друидизма с культурой галлов. Юлий Цезарь говорит об обратном: якобы от кельтов друидизм перешел и к другим древним европейским народам.

Современные ученые выдвигают еще целый ряд теорий, связанных с вопросом о происхождении друидизма. Некоторые исследователи утверждают, что друидизм появился на основе жречества, имеющего доиндоевропейские корни и особенно распространенного на территориях от Балтийского моря до Гибралтарского пролива.

Оппоненты приведенной выше теории настаивают на следующем положении. Они говорят о том, что друидизм возник на индоевропейской основе и имеет свои, присущие только ему, специфические черты.

Существует и третья точка зрения на проблему времени происхождения и природы такого явления кельтской культуры, как друидизм. Ученые считают, что, по всей вероятности, друидизм появился как смешение нескольких культурных пластов: доиндоевропейского, греко-римского, иранского и христианского.

Споры ученых касаются не только вопроса о характере друидизма, но и о происхождении самого наименования рассматриваемого культурного явления. Одни ученые считают, что слово «друид» происходит от смешения двух слов, одно из которых имеет галльское происхождение, а другое – кельтское и в переводе означает «колдун». В свою очередь, слова-основы связаны с древним индоевропейским корнем, значение которого трактуется современными лингвистами как «дуб». Связь слова «друид» с названием дерева доказывают и слова Плиния, который говорил о том, что для друидов одинаково священными являются омела и дуб, на котором она растет.

Другие исследователи связывают происхождение слова «друид» с индоевропейским существительным «вид», что в древние времена значило «познавать, владеть знанием». А появившаяся в кельтском слове приставка «дру» служила выражением превосходной степени. Таким образом, ученые говорят о том, что древнекельтское «друидес» можно интерпретировать как «наимудрейший, тот, кто владеет наивысшим знанием».

В древние времена друиды выполняли самые разные функции. К ним обращались, чтобы узнать свою судьбу, изгнать болезни или снять порчу. К тому же друиды помогали людям общаться с богом. По верованиям народов, жрецы были посредниками между богом и земным миром. В древнем кельтском обществе друиды играли роль не только врачей и жрецов, но и юристов.

Исследователи ирландской культуры утверждают, что в древние времена существовало несколько групп друидов: собственно друиды, филиды и барды. Особенный интерес представляют филиды. В кельтском обществе они выполняли функции предсказателей судьбы, провидцев-гадалок. При этом в те времена гадание представляло собой процесс сложный и длительный.

Гадание у кельтов осуществлялось в три этапа. Прежде всего необходимо было перед сном вызвать богов, а для того, чтобы привлечь их внимание, – предварительно съесть мясо вепря, собаки или кота.

После этого жрец касался жезлом, который выступал в роли волшебной палочки, предмета гадания и произносил предсказание. У кельтских друидов такие предсказания имели форму четверостишия. При этом жрецов можно назвать настоящими поэтами, поскольку стихотворные четверостишия появлялись спонтанно, без предварительной подготовки.

На третьем этапе гадания друид также проговаривал стих. Однако для того чтобы умилостивить музу, дарующую стихи, и бога, снизошедшего с небес по просьбе человека, жрец кусал собственный палец.

Данные о многих обычаях и ритуалах кельтов исследователи черпают главным образом из сохранившихся памятников архитектуры, письменности и фольклорных текстов. В настоящее время в ирландских селениях бытуют легенды, повествующие о предсказаниях древних филидов. Одной из наиболее популярных легенд является рассказ о том, как филид Форголл грозил королю Монгану разорением и нищетой, приговаривая: «Буду петь против ваших вод, так что никогда уже не поймаете рыбу в заливах; буду петь против ваших садов, чтобы никогда больше не дали они плодов; и против ваших полей, чтобы они навсегда остались бесплодными».

По поверью, филиды были самыми могущественными среди друидов. Они могли вызывать духов на землю, общаться с ними, насылать заклятия не только на человека, но даже и на богов. Кроме того, люди считали, что жрецы способны угадывать чужие мысли на расстоянии, а также с молниеносной быстротой отвечать на любые заданные одноплеменниками вопросы.

Древние памятники письменности свидетельствуют о том, что кельты считали филидом любого человека, обладающего даром творчества. Так, филидом мог себя назвать художник, музыкант, ювелир или врач.

Как уже было сказано выше, филиды выполняли функции юристов. Желая разрешить тот или иной возникший спор, люди обращались к филидам, надеясь на справедливость «судьи». Поскольку тот общается с богом, думали они, то, следовательно, он обладает знанием о высшей справедливости.

Как правило, для решения спорных вопросов друиды пользовались традиционным сводом когда-то принятых еще далекими предками законов. Однако нередко бывали неординарные ситуации, которые не вписывались в рамки какого-либо свода законов. В этом случае филиду нужно было применить свое знание о мире и, обратившись к богу, вынести единственно верное решение. Такие необычные дела из древней судебной практики обычно не фиксировались письменно, а сохранялись в устной форме и передавались из поколения в поколение.

Вполне справедливо будет заметить, что древние сказания и легенды остались в памяти народа благодаря существованию филидов. Именно жрецы выполняли функцию архивариусов, хранивших в своем сознании и передававших одноплеменникам древние легенды и мифы.

К мнению филида прислушивались даже тогда, когда на трон должен был взойти новый король. Прежде чем того или иного кельта объявят королем, друид должен был подтвердить его высокое происхождение, после чего принять от него присягу на верность роду и хранение традиций и обычаев.

Помимо филидов, древние сказания и легенды запоминали и передавали барды. Они не были поэтами или прорицателями.

Судя по военным хроникам, оставленным римским императором Юлием Цезарем, звание старшего друида не наследовалось. А потому на месте умершего жреца оказывался друид, выбранный сотоварищами. При этом он был самым мудрым, талантливым и достойным.

Авторы некоторых древнегреческих и римских памятников письменности говорят о кельтских друидах как о философах. Они повествуют о том, что в кельтской земле существовали друиды, мало похожие на жрецов. Они занимались тем, что воспитывали молодое поколение, были осведомлены о космологических и теологических проблемах, а также пытались сохранить в народе основные моральные, нравственные и эстетические принципы поведения. Таким образом, сообщество друидов представляло собой нечто вроде философской школы, основу которой составляло определение сущности человеческого бытия и божественной природы.

Юлий Цезарь свидетельствовал о том, что друиды часто наставляли молодежь, рассказывая юношам о бессмертии души после смерти тела. Это, несомненно, приводило к тому, что молодые воины не чувствовали страха перед смертью в то время, когда они вступали в бой с неприятелем.

Обучение кельтских юношей длилось в общей сложности 20 лет. В течение этого времени они разучивали множество поэтических произведений, тренируя свою память, которую друиды считали главным достоинством человека. Не поучиться ли этому у древних кельтов современному человеку, который зачастую забывает не только национальные традиции, но и не помнит имени своего предка?

Все легенды, хранимые друидами, передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Записывать свои знания о мире кельтские жрецы не желали, думая, что записанный текст может стать легкой добычей чужеземцев и плебеев. Кроме того, они считали, что записывание легенд и обычаев сможет снизить их память, чего ни в коем случае нельзя допустить.

В период Средневековья значение друидов было столь же велико, как и в древности. К их мнению прислушивались короли, а потому они занимали достаточно высокое положение в обществе. Друиды пользовались при королевском дворе таким уважением, что нередко могли оспаривать то или иное решение, принятое королем. Это доказывает Дион Хризост. В своей книге он написал: «Без друидов король не действовал и не решал, так что на самом деле это они приказывали, а короли были лишь их слугами и исполнителями их воли».

Окончательное разделение филидов и друидов произошло примерно в V веке. Во многом причиной тому служило распространение в Европе христианской религии. С течением времени филиды смогли упрочить свое положение при дворе и создали организацию, имевшую достаточно большое влияние при дворе короля. В 574 году победа филидов над друидами была ознаменована тем, что король дал согласие на то, чтобы именно филиды организовали во всех подчиненных провинциях общественные школы.

Победа филидов не произошла бы так быстро, если не была бы подготовлена ранее. Дело в том, что в 432 году христианский миссионер Патрик прибыл к кельтам, чтобы донести до них слово Божие. За помощью он обратился к филидам.

Спустя некоторое время филиды объявили о том, что Патрик является членом их организации, а потому ему можно доверить свои судьбы и внимать каждому его слову. Таким образом, в начале V века н. э. у кельтов существовало две религии: языческая и христианская.

До сих пор в Ирландии жива легенда о том, как по прибытии на Британские острова Патрик побывал в гостях у старшего филида Дубтаха, который оказал гостю достойный прием. Вскоре филид и христианский миссионер настолько подружились, что Дубтах решил принять новую религию.

Спустя некоторое время Патрик вновь обратился к филиду Дубтаху за помощью – необходимо было подобрать претендента на недавно учрежденную должность епископа Ирландии. Патрик разъяснил, что такую высокую должность будет занимать человек, «годящийся в епископы, то есть свободный, хороший родом, с хорошей репутацией, не слишком бедный и не слишком богатый, человек, который имел бы только одну жену и только одного ребенка». Очень скоро Дубтах нашел такого человека. Им оказался филид по имени Фиакк. Прежде чем стать первым ирландским епископом, он входил в организацию филидов и был одним из приближенных Дубтаха.

Друидам же Патрик объявил настоящую войну. Судя по легендам, борьба между филидами, христианским миссионером и друидами имела магический характер.

Жители многих ирландских селений рассказывают, будто однажды поссорились Патрик и один из друидов-колдунов. Вскоре между ними завязалась битва. Патрик вот-вот должен был победить, но коварный друид захотел околдовать христианина, прибегнув к магии. Однако злые демоны, вызванные друидом, напали на самого колдуна, после чего взлетели вместе с ним в небо и сбросили его оттуда вниз.

В другой легенде повествуется о том, как на Рождество друиды развели костер и стали произносить священные заклинания. Тогда Патрик тоже разжег костер, пламя которого обезоружило друидов, лишив их заклинания магической силы.

Долгое время боролся Патрик с друидами, настигая их повсюду: в лесах, на полях, на дорогах и в пещерах. По поверью, Патрик обладал такой силой, что ему подвластны были не только жрецы и духи, но и природа. Легенда гласит, что однажды Патрик отправился на побережье реки Селе (современная Блекуотер), чтобы наловить рыбы. Однако он смог поймать только одну маленькую рыбешку. Обиженный и раздосадованный, Патрик проклял реку.

Проклятию подверглась и земля, на которой стояли дома людей, посмевших нарушить христианский закон и вышедших на работу в воскресный день. В одно мгновение почва напиталась солью так, что на ней стало невозможно выращивать плоды и садовые растения.

Пантеон кельтских богов

Историки утверждают, что кельты, жившие в Европе, были воинственным кочевым народом. Но представления людей, которые оказывались под властью кельтов, были сформированы под влиянием сельскохозяйственного производства, а потому такие племена были миролюбивыми. В их сознании земля ассоциировалась с образом матери-кормилицы, дающей жизнь.

Пришедшие на территорию расселения таких народов кельты вбирали в себя их культуру и их представления о мире. Подобное явление нашло отражение во многих древних кельтских мифах, а также в общественном устройстве кельтов.

В частности, особенный интерес представляет следующий факт из жизни кельтов. Ученые смогли установить, что кельтские женщины обладали равными правами с мужчинами. Это распространялось и на брачные отношения. Женщина, так же как и мужчина, имела право по своему усмотрению распоряжаться имуществом.

При этом брак у кельтов не был пожизненным. В случае недовольства супруга или супруги они могли расторгнуть брак, который носил характер делового договора обеих сторон. Кроме того, после свадьбы женщина не становилась членом рода, а продолжала относиться к своему роду, тому племени, в котором она родилась. Памятники письменности повествуют даже о том, как в кельтских королевских семействах трон и имущество могло по наследству передаваться не только по мужской, но и по женской линии в том случае, если не находилось претендентов-мужчин. Так, например, ряд древних кельтских легенд посвящен описанию времен, когда трон занимали британская Боадицея и ирландка Меб. А в популярном и в наши дни сказании о короле Артуре значительное внимание уделяется не только самому владыке, но и его жене, королеве Гинерве, имя которой ученые интерпретируют как «белый дух».

Такие представления кельтов о роли женщины в жизни рода нашли свое отражение в мифологии, где женские божества наделены не менее значимыми функциями, чем мужские.

Самыми ранними по происхождению божествами являются матроны. Ученые смогли доказать их существование благодаря римским памятникам письменности и остаткам архитектурных сооружений.

Кельтских матрон изображали в виде сидящих женщин, которые кормят грудью младенцев. На территории расселения галлов археологами были найдены также и другие фигурки матрон. Это были изображения женщин, держащих в руках либо рог изобилия, либо корзину, наполненную фруктами. Такие матроны олицетворяли собой плодородие, насыщение, хороший урожай.

В кельтской мифологии было и другое, не менее значительное женское божество – Эпона (рис. 125). В переводе с кельтского ее имя звучит как «лошадь». Эпону изображали в виде всадницы, сидящей на белом коне и облаченной в белоснежные одежды.

Рис. 125. Изображение Эпоны на галло-римском рельефе, найденном в Кастеле

Значимость для кельтской мифологии богини Эпоны подтверждают многочисленные памятники письменности и архитектуры, обнаруженные на месте древних поселений кельтов. Ученые говорят о том, что изначально Эпона была божеством, покровительствующим одному племени. С течением времени ее культ распространился по всей территории расселения кельтов.

Благодаря археологическим находкам ученые смогли установить, что в древние времена существовало более 30 различных изображений Эпоны, многие из которых спустя некоторое время стали отдельными божествами.

Одним из них является Розмерта. К сожалению, исследователи не располагают достоверными сведениями о том, какими функциями наделялась эта богиня. Однако некоторые из них утверждают, что это была богиня рока, судьбы, предсказания будущего. При этом в качестве доказательства они приводят утверждения лингвистов, установивших этимологию имени богини, которое отождествляется со словами «вспоминать», «предвидеть» и «предсказывать».

Другие ученые говорят о том, что имя богини Розмерты связано со значением праславянского корня smert. Таким образом, вполне возможно, что Розмерта в кельтской мифологии могла олицетворять собой смерть и болезни. Авторы сохранившихся памятников письменности повествуют о том, что богиня Розмерта считалась у кельтов супругой Смертиуса (Смертулос), который был воплощением смерти и плодородия.

Происхождение другой богини, Негаллении, также связывают с существовавшим когда-то вариантом богини Эпоны. В переводе с кельтского ее имя означает «невызываемая», т. е. та, дух которой нельзя вызвать на землю.

Памятники письменности подтверждают, что зачастую ритуальные и обрядовые действа, посвященные женским божествам, заканчивались человеческими жертвоприношениями. При этом число добровольцев, желавших быть принесенными в дар богу, было огромным.

У ирландских кельтов особенно почитаемой была богиня Дану. По поверью, именно она стала прародительницей нескольких богов и богинь, которых кельты называли племенем богини Дану.

Дану олицетворяла собой плодородие и хороший урожай, а также покровительствовала росту всей земной растительности. Кроме того, ее считали и божеством, живущим в подземном мире, где царствует смерть. Таким образом, богиня Дану служит подтверждением древнейших представлений кельтов о раздвоенности мира, в котором, с одной стороны, существует смерть и темнота, а с другой – свет, жизнь, плодородие и радость.

В кельтской мифологии более позднего времени женские божества утратили то значение, которое они имели на более раннем этапе развития. В позднем эпосе древние богини выступают лишь в роли второй половины богов. При этом их дети считались прародителями мифологических королевских династий.

К более позднему времени развития кельтской мифологии относится появление таких богов, как Эсус (Езус), Таранис и Тевтат.

Происхождение имени Эсуса лингвисты связывают с индоевропейским словом «esu», что в переводе означает «доброта», «добрый». Последнее из сохранившихся до наших дней изображение Эсуса было обнаружено археологами на алтаре, находившемся под полом знаменитого собора Парижской Богоматери в столице Франции. Оказалось, что древние кельты представляли бога как дровосека, пытающегося расколоть дерево.

Культ Эсуса был достаточно широко распространен на территории расселения кельтов. Об этом говорится и в военных хрониках, написанных римским императором Юлием Цезарем. Он писал о том, что галлы (европейские кельты) более всего чтят бога Меркурия. При этом ученые пришли к выводу, что римлянин имел в виду бога Эсуса.

Бог Таранис (рис. 126) был олицетворением грома. Юлий Цезарь, рассказывая о кельтских богах, упоминает о том, что галлы поклоняются не только Меркурию-Эсусу, но и Зевсу-Таранису. Кельты изображали его держащим в руке огромный молот.

Рис. 126. Статуэтка, изображающая бога Тараниса

Третьим по значимости у кельтов был бог Тевтат. Он возглавлял галльский пантеон богов. Именно поэтому авторы древнегреческих и римских памятников письменности часто называют его Марсом или Меркурием.

Современные ученые выдвигают теорию о том, что кельтский бог Тевтат совмещал в себе функции и Меркурия, и Марса. В период военных походов он олицетворял мужество, отвагу и победу, а в мирное время был символом плодородия, богатого урожая, торговли и ремесел, а также путешествий.

Был в галльской мифологии и свой Геркулес. Кельты называли его Огма (Огмас). При этом в отличие от древнеримского героя эпоса галльский Огма олицетворял не физическую силу, а талант красноречия. В мифологии более позднего времени существовала легенда о том, как Огма даровал кельтам, населявшим Британские острова, письменность, названную по имени бога – огам.

Ученые утверждают, что аналогом римского Аполлона в кельтской мифологии выступал бог Беленос. Он олицетворял собой здоровье и излечение недугов с помощью вод горячих источников, издревле почитаемых кельтами как священные.

Кельтское царство мертвых

Верования древних кельтов нельзя назвать последовательными. Так, они считали, что душа человека после его смерти может вселяться в другие тела. Но, с другой стороны, они верили и в то, что после смерти их ждет счастливая жизнь в загробном мире.

Представления кельтов о перевоплощениях человека нашли отражение в ряде мифов. Героем одной из легенд является Туан. Первые 300 лет он жил, приняв обличье человека, следующие 300 лет – в облике дикого быка, следующие 300 лет – в облике горного козла, затем 300 лет он прожил птицей, а последние 100 лет – лососем. Однажды слуги королевы, жившей в замке, который стоял на берегу реки, поймали серебристого лосося-Туана. Королева съела его, а спустя девять месяцев родила сына, которого назвала Туаном.

Героя другого мифа, Талейсин, в младенческом возрасте выловили из реки рыбаки. Затем один из рыбаков отнес его ко двору короля Гвидиона. Там Талейсин продемонстрировал своему господину и его окружению талант барда. Он пел о том, что ему удалось увидеть жизнь предков в разные времена, начиная от времени падения Люцифера и завершая событиями, произошедшими в современной ему Ирландии.

Рай, по представлениям ирландцев, находился на далеком острове, затерявшемся в открытом океане.

Он имел различные названия: Земля Живых, Земля Женщин, Земля Молодых, Равнина Радостей. После прихода на ирландскую землю христиан рай стали называть Тиром Тарнгири, что в переводе на русский язык означает «земля обетованная».

По поверью, райские острова населяли боги, мифические герои и духи умерших королей и королев. Прокоп Цесарейский, описывая жизнь бретонских кельтов, рассказывал о том, что они перевозят души умерших на Британские острова. В день назначенной смерти в дом бретонца стучал кто-то невидимый. Тогда бретонцы выходили из домов, садились в приготовленные лодки и плыли в направлении Британских островов. На берегу умерших ждал кто-то неведомый. Он называл их имена, после чего они должны были поочередно выходить из лодок.

Путешествие мифического героя в загробный мир было излюбленным сюжетом кельтских сказаний. Необходимо заметить, что не всегда такие странствия героя завершались благополучно. Такова история о сыне Фебала, Бране.

Однажды возлюбленная Брана, коварная колдунья, рассказала ему о существовании волшебного острова, который носил название Земля Женщин. По словам ведьмы, это был остров счастья, там не было ни войн, ни болезней, ни смерти. Живущие там занимались тем, что предавались достойным утехам, устраивали соревнования на лодках и колесницах и разводили прекрасных коней.

После рассказа возлюбленной Бран решил во что бы то ни стало побывать на волшебном острове. Вместе с семью друзьями он построил огромный корабль, который был способен преодолеть сколь угодно большое расстояние по океану. Товарищи сели на корабль и спустя несколько дней достигли острова Женщин.

Едва Бран с друзьями пристали к острову, как на берегу показалась прекрасная женщина. Оказалось, что это была королева острова Женщин. В течение года Бран жил на сказочном острове, где царили развлечения, любовь и празднества. Однако тоска по родине стала постепенно закрадываться в сердца ирландцев. В один из дней они решили покинуть остров Женщин. Бран и его друзья сели на корабли и отправились домой.

Долго ли, коротко ли плыли ирландцы по океану, и вот показались берега родной земли. Друзья сошли с кораблей, и тотчас же к ним устремились жители прибрежных поселений, чтобы узнать, кто же прибыл к ним в гости.

Бран назвал свое имя и рассказал им о том, кто он и из какого рода происходит. Однако люди не поверили ему, сказав, что «не знают никакого Фебала, хотя в древних сказаниях говорится о нем и его не вернувшемся из путешествия сыне». После этого один из товарищей Брана хотел что-то сказать, но тут же рассыпался в прах, словно до этого он «века пролежал в могиле». Тогда Бран догадался о том, что на самом деле они путешествовали не один год, а может быть, не один век. Затем он решил поведать людям о священной земле, где царит счастье, а горю и смерти нет места. После этого Бран покинул родину и отправился вновь на остров Женщин.

Сюжет о существовании двух разных миров очень часто находит отражение в ирландской мифологии. А мотив путешествия из страны живых в царство мертвых послужил в дальнейшем основой для создания циклов эпических повествований, рассказывавших о св. Брендане.

Появление культа души умершего современные ученые связывают с существовавшими местами захоронений, о которых долгое время ходили легенды. До сих пор в ряде местностей Ирландии бытуют рассказы о том, что то или иное захоронение принадлежит какому-либо мифическому герою или «старому» богу.

Именно поэтому древние кладбища или курганы люди называют «сидами». В них живут обитатели подземного царства мертвых, которые в народе получили название «эс сид», что в переводе на русский язык означает «народ сид».

Некоторые смертные часто совершали путешествия в загадочную страну Сид. При этом попасть туда можно было через пещеру или гробницу захороненного. Так, например, существовала легенда о том, как однажды король подземной страны, грозный и свирепый Мидир заманил в свое царство жену земного короля Эхеда.

Разгневанный муж отправился на поиски супруги. А для того чтобы попасть в страну мертвых, он прошел через невысокий холм, после чего и оказался в самом сердце подземного царства. Вступив с ее обитателями в битву, он смог-таки отвоевать жену и вернуть ее обратно на землю.

В сознании кельтов существовали и более последовательные представления о загробном мире.

Так, например, кельты думали, что после смерти человек сохранял основные черты своей натуры, своего характера, своего внутреннего мира. Однако это происходило не со всеми, а только лишь с исключительными личностями.

К их числу относились, прежде всего, те, чья смерть приравнивалась к гибели богов или мифических героев.

Подобными исключительными людьми были в представлении кельтов люди, погибшие в результате инфекционной болезни. После погребения на их могилах возводили нечто вроде надгробной плиты, которая в древности носила название «тамлахты».

Особенные знаки кельты устанавливали на могилах павших в боях или единичных поединках воинов. По представлениям древних, смерть в бою приравнивалась к божьему суду и высшему, небесному, наказанию.

Среди тех, чью смерть считали исключительной, были и такие, кто погиб от «руки божьей» в наказание за неповиновение или невыполнение предписанного богом закона, а также за нарушение данной богу, вождю или одноплеменнику клятвы. Такими же избранными кельты считали и утопленников.

Исключительными людьми признавали и тех, кто умер от удара молнии. Так, например, современными археологами была обнаружена гробница короля Дату. Его захоронение отличается особенной красотой и богатством отделки.

Особенной жизнью после смерти награждались и умершие от несчастной любви. Такие представления кельтов нашли отражение в мифологии. Так, например, известна легенда о смерти двух молодых людей, юноши и девушки, сердца которых тотчас же разорвались, едва они получили ложное известие о смерти друг друга.

Особенная, отличавшаяся от других могила обеспечивала смертным счастливую и беспечную жизнь в загробном мире. При этом от них требовалось только умереть достойным образом. Однако короли, друиды и филиды уже с рождения получали право на устроенную особенным образом гробницу.

Погибшие не своей смертью приравнивались кельтами к божьим избранникам. Именно поэтому после трагической смерти кого-либо из соплеменников появлялись различные легенды, а сам умерший вскоре приобретал божественные и мифические черты.

По поверью, после смерти бог Мананнан, являвшийся сыном Лера, перевозил души покойных на тот самый остров-рай, где когда-то оказался отважный Бран. Однако существовал и другой путь к острову Женщин. Для того чтобы узнать его, необходимо было всего лишь родиться филидом или друидом. Именно они проникали в загробный мир с тем, чтобы вкусить ягод рябины знания и вдохновения и тем самым овладеть высшим знанием.

Как известно из легенд, волшебное дерево росло прямо у того места, где из-под земли вытекал маленький ручеек. Созревшие ягоды падали в воду ручья и окрашивали ее в огненно-красный цвет. Живущие в воде форели съедали ягоды рябины. Тот же из людей, кто отведывал мясо рыбы, овладевал тайным знанием о земном, загробном и небесном мире.

Таким образом, рябина знания оказывается не чем иным, как Древом жизни, символом ветвей которого до сих пор является лоза. Она представляет собой расходящуюся на конце, подобно зубцам вилки, палку. Люди и сейчас все еще верят в ее волшебную силу. С ее помощью смертные пытаются отыскать подземный источник или зарытые сокровища.

По легенде, боги подземного царства давали каждому из умерших подобную ветку рябины. Используя ее, мертвые могли находить священный источник жизни. Если же им удавалось его найти, их считали божествами, способными общаться с живущими на земле.

Пантеон ирландских богов

В настоящее время существует немало научных работ, посвященных пантеону богов Древней Ирландии. Источниками исследования ирландской мифологии в основном были фольклорные тексты (в том числе и обработанные поэтами).

Особенно интенсивная обработка ранних фольклорных произведений приходится на период с IX по XVI век. Однако, как правило, такая обработка текста-первоисточника была минимальной. Именно поэтому исследователи говорят о сохранении в них материала, указывающего на характер языческих традиций кельтов.

Три сохранившиеся до наших дней, содержащие мифологический эпос книги могут быть признаны фактическим доказательством природы верований древнего кельтского народа. Это такие сборники мифов, как «Книга бурой коровы», «Лейнстерская книга» и «Книга завоеваний».

Авторы сборников, хранящих ирландские мифы, говорят о том, что пантеон богов распадается на две группы. Одну из них представляют боги старшего поколения, а другую – младшие боги. Старшими богами считаются те, которые появились в мифологии в то время, когда на Британских островах еще не было кельтов.

Божества, появившиеся на раннем этапе развития мифологического сознания ирландцев, как правило, олицетворяли собой дающие начало всему живому силы природы, а также связанные с такими представлениями богатый урожай и плодородие земли. Аналогичными функциями были наделены и ранние боги европейских кельтов.

С течением времени такие божества стали воплощением смерти, зла и нечистой силы. В народном эпосе они носят название Fomoraig, или фоморы, что в переводе на русский язык означает «гигант, связанный с морской водой». Среди подобных божеств необходимо назвать Балора, Элата, Бреса, Огма, Индеха, Донманну, Тетра, Нета и Нему.

Балор представлял собой одноглавое и одноглазое божество, во власти которого было уничтожить все, что существует на земле. В древнегреческой мифологии его можно соотнести с циклопом. Элата олицетворял знание, красноречие и мудрость. Его считали отцом двух других богов – Бреса и Огми, первый из которых был королем богов молодого поколения.

Донманна символизировала темные силы и возглавляла подземное царство. К тому же, по преданию, именно ею был рожден бог Индех. Тетра владел душами умерших или погибших. А Нет, подобно римскому Марсу, считался рожденным от деда Балора, бога войны. Нема, богиня войны, была супругой Нета.

Поколение молодых богов происходит от богини Дану. Среди них – боги Бриан, Юхиар и Юзарбар. Легенды, посвященные им, вошли в сборник кельтских мифов, который называется «Битвы при Мойтуре».

Молодые боги одержали победу в схватке с первым поколением богов, после чего верховным богом стали считать Бреса. Однако он недолго правил поднебесным миром. За грехи остальные боги прокляли его и изгнали с трона, вследствие чего разразилась война.

С течением времени функция богов молодого поколения в кельтской мифологии изменяется. В более поздний период развития культуры кельтов их воспринимали как богов-воинов, которые были наделены сверхъестественными чертами. Так, например, они могли воскресать после смерти, обладали огромной силой. Такие боги жили в особом мире, который кельты называли Сид. Его описание можно найти в эпосе о «Золотой горе».

Главой пантеона богов, относящихся к молодому поколению, был Дагда. В переводе на русский язык его имя означает «добрый бог». Судя по его описаниям, содержавшимся в сборниках кельтского эпоса, это был бог, покровительствовавший друидам. Подобно жрецам, Дагда также обладал сокровенным знанием и владел тайнами небесного и земного мироздания. Одержав победу под Мойтуром, Дагда решил разделить мир богов, Сид. Однако при этом сын верховного бога, Эгнус, остался обделенным, без власти и собственных владений. Спустя некоторое время обиженный на отца Эгнус, желая отомстить отцу за несправедливость, поднял бунт в поднебесном мире и изгнал Дагду с трона.

Благодаря исследованию ряда мифологических сборников и фольклорных текстов, современные ученые говорят о том, что бог Дагда в кельтской мифологии служил олицетворением сельскохозяйственного производства. Это доказывают также и многочисленные обнаруженные на месте проведения археологических раскопок изображения бога, держащего корзину или котел с пищей. Кроме того, Дагду всегда изображали в сопровождении свиней (одна – живая, вторая – зарубленная и приготовленная к жарке) и в окружении фруктовых деревьев с созревшими плодами.

В руке Дагда неизменно держал волшебный посох, который по желанию своего хозяина мог воскрешать мертвых и погибших в битвах, а также убивать врагов.

Эгнус в мифологическом сознании кельтов символизировал плодородие и богатый урожай, а также развитие всякой растительности. Он являлся олицетворением молока и плодов, а также способствовал быстрому созреванию и хранению зерен. В ряде эпосов его называют Эгнусом, Маком, Ином и Оком. Другим его именем было Ин Мак Он, что в переводе на современный русский язык означает «молодой сын».

Ученые утверждают, что на раннем этапе развития кельтской культуры бог Эгнус был покровителем какого-то одного племени. Затем, по всей видимости, племя разрослось и стало играть доминирующую роль в роде. В связи с этим трансформировался и образ бога Эгнуса, который также получил новый, более высокий ранг.

Бог Нуада (Нуаду) имел прозвище Аргентлам, что в переводе означает «сереброрукий». В одной из битв с врагом Нуада потерял руку и заменил ее изготовленным из серебра протезом.

В кельтской мифологии Нуада олицетворял свет, который вытесняет тьму. Ученые предполагают, что на самом раннем этапе развития кельтской мифологии Нуада был символом воды и покровителем морских и речных вод.

Мананнан, рожденный богом Лером (Лирром), был покровителем моря. Некоторое время его считали главным богом, возглавлявшим кельтский пантеон. Кроме того, в восприятии кельтов Мананнан владел раем и определял, кому из людей населять его.

По данным археологических находок, Луг был самым популярным среди всех богов, представлявших кельтский пантеон. В валлийских племенах он существовал под именем Ллеу. Он был воплощением небесного и земного света. В переводе на русский язык его имя означает «свет».

Бог Огма в сознании кельтов олицетворял поэтический дар. Он был покровителем литературы, в частности поэзии.

Диан Кехт служил символом медицины. Именно он вылечил после битвы при Мойтуре израненных богов. При этом чаще всего Диан Кехт изображается рядом с волшебным источником, бьющим из-под земли и имеющим исцеляющую силу.

В кельтской мифологии он был богом горячих источников, находившихся на территории Британских островов.

Гоибниу олицетворял кузнечное ремесло, искусство предсказывать будущее и гадание, а также все те таланты, которыми, по мнению кельтов, были наделены кузнечные мастера. На небесах Гоибниу занимался тем, что изготавливал оружие для остальных богов, а еще готовил для них пиры. Его имя происходит от древнеирландского Еова, что означает «кузнец».

Согласно поверью, Экне был рожден тремя сыновьями богини Дану – Брианом, Юхиаром и Юзарбаром, и дочерью Дагды, прекрасной Бригит. Современные ученые утверждают, что когда-то давно Бригит была вариантом древнего божества.

У кельтов она покровительствовала знанию, а также различным искусствам, в том числе поэзии и пророчеству.

У бога Дагды было четыре дочери: Бригит, родившая Экне, и еще три богини, которых звали Бригитами. Их происхождение связывают с древнейшими девами-матронами. В галльской мифологии также существовали три богини – Бриг, Бриган и Бригинда, функции которых сходны с функциями трех ирландских богинь.

С приходом в Ирландию христианства черты языческой богини Бригит унаследовала св. Бригита. Ее культ сформировался на Британских островах в Средние века. В течение долгого времени во дворе одного из ирландских монастырей горел вечный огонь, посвященный св. Бригите. Таким образом, можно говорить о плавном переходе языческих верований в монотеистическую христианскую религию.

Среди кельтских богов, представлявших второе поколение, следует назвать трех богинь военных сражений: Морриган, Неман и Маха. Происхождение последней ученые связывают с одним из воплощений богини Бадб, которая являлась на поле брани, оборотясь вороном.

Одной из наиболее специфических черт ирландской мифологии является сюжет о браке богинь со смертными. Об этом свидетельствуют ирландские, а также валлийские легенды, встречающиеся в знаменитой книге «Мабиногион».

Рианнон — богиня, супруг которой, Пуйла, был смертным. Арианрод имела две ипостаси в кельтской мифологии. Ее считали одной из мифических королев Британии. Но существуют легенды, в которых Арианрод выступает в роли богини-девственницы, а также матери-земли.

В кельтской мифологии бог Бел часто сопоставляется с Беленосом-галлом. Таким образом, Бела и четверых его сыновей следует считать олицетворением света, борющегося с тьмой, а также символом солнца и здоровья.

Ученые смогли доказать, что валлийцы воспринимали бога Бела как символ моря и морской воды. В валлийском эпосе морскую пену нередко именуют «стадом Бела».

У бога Бела был сын. Звали его Касваллан. В кельтской мифологии он олицетворял военные сражения.

Священные животные и птицы кельтов

Самыми популярными священными птицами в кельтской мифологии были лебеди. Благодаря памятникам письменности ученые смогли выяснить, что культ лебедя появился на заре бронзового века и просуществовал вплоть до времени принятия христианства.

На раннем этапе развития кельтской культуры лебедь был символом солнечного света, а потому культ этой священной птицы считался наиболее значимым. В более поздние времена образ лебедя утратил свое первостепенное значение. И только лишь в древнеирландской мифологии он продолжал играть ведущую роль.

Подобно лебедю, ворон также олицетворял в кельтской мифологии солнце и солнечный свет.

Позднее римские и галльские иконописцы использовали в своих работах изображения ворона для обозначения божеств-воителей, а также гадалок и прорицателей. Дублинское здание почтамта украшает статуя Кухулина, на плече которого сидит ворон (рис. 128).

Рис. 128. Умирающий Кухулин с вороном на плече

Отрицательное значение появляется у образа ворона значительно позже. А в период принятия христианской веры, когда все языческие божества и обычаи предавались хуле и поруганию со стороны священнослужителей, образ ворона трактуется как «помощник ведьмы или даже самого дьявола». В то же время распространилось поверье, будто сатана способен являться на землю, оборотясь вороном.

Существование культа ворона в раннекельтской мифологии доказывают многочисленные археологические находки. Так, например, учеными были обнаружены изображения женщин-богинь, которые имели голову или клюв ворона.

Более поздние, связанные с образом ворона, представления кельтов проявляются в одной из древних легенд. Эпос рассказывает о том, как герой Келит для того, чтобы избавиться от болезней, решил стать паломником. Но прежде чем подпустить героя к целебному источнику, местные жители потребовали, чтобы он уничтожил трех живших в округе воронов. Вороны те ежегодно 1 ноября прилетали со стороны моря в долину, а затем уносили с собой трех мальчиков.

Келит пообещал жителям долины поймать и убить злых воронов. Он отправился к берегу моря и увидел своими глазами, как из морской пены появляются три черных ворона. Вылетев из глубин моря, они сели на дерево и начали издавать такие звуки, «от которых мертвые восстали бы из могил, а волосы выпали бы из голов людей, слышавших это».

Тем не менее бесстрашному герою оказалось под силу сразиться и одержать победу над грозными птицами. Используя магические заклинания, он убил воронов, а в награду местные жители разрешили ему пройти к священному источнику.

На раннем этапе развития кельтского эпоса одним из наиболее почитаемых животных была кошка. На месте древних кельтских поселений археологами были обнаружены изображения богов и богинь, которые имели человеческое тело и кошачью голову.

Долгое время культ кошки имел большое значение в мифологии галлов. Кроме того, в Галлии это животное играло определенную роль в обрядах, посвященных похоронам умершего.

Не менее значимы кошки были и для развития ирландской мифологии. В Ирландии существовало даже поверье, связанное с культом священного животного. Люди полагали, что увидеть будущее жрец или прорицатель сможет только лишь после того, как съест кошачье мясо.

Учеными было выявлено немало мифов, в которых главными персонажами являлись кошки. Так, в эпосе «Путешествие» описана кошка, ставшая хранительницей драгоценностей, золота и серебра, которые желает заполучить отважный герой. Едва только завидев врага, кошка превратилась в огненный шар, приблизиться к которому означало сгореть заживо.

В сборнике «Путешествие святого Колумба» повествуется об острове, жителями которого были люди с кошачьими головами. А в одном из уэльских мифов речь идет о кошке по имени Полуг, которую вскормила своим молоком свинья Хенвен, которая когда-то была человеком.

Среди всех живых существ священным кельты считали и быка, который появляется в мифе «Похищение быка из Куальнге». В эпосе рассказывается о том, как Донн, который долгое время был свинопасом у одного из небесных владык, обрел способность принимать вид самых разных животных и в финале остался в образе быка, способного мыслить и чувствовать, подобно человеку. Его же поступки стали причиной гражданской войны, разгоревшейся в провинции Ольстер.

Вечным соперником Донна являлся его сын Финдбеннах. Он имеет то же происхождение и ту же судьбу, что и Донн. Кульминацией мифа о «Похищении быка из Куальнге» стало сражение двух быков-людей: Донна и Финдбеннаха. В результате Донн убивает собственного сына, а спустя некоторое время умирает и сам.

Современные ученые говорят о том, что изложенный выше миф сложился на основе реальных событий. Историки утверждают, что в древние времена существовало два племенных рода, предводители которых, не желая делить с кем-либо власть, долгое время враждовали между собой. Это же доказывает и тот факт, что в ирландском эпосе более не существует схожих повествований.

Кабаны и свиньи занимают в кельтской мифологии достаточно важное место. Именно эти животные являются главными «участниками» обрядов жертвоприношения. Об этом свидетельствуют многочисленные археологические находки, обнаруженные на месте древних поселений европейских кельтов. Особенно много в кельтских захоронениях учеными было обнаружено останков свиней, которые, по поверью, были наиболее подходящими для перехода в другой, небесный, мир.

Кроме того, считалось, что при переходе в иной мир герой превращается в свинью, после чего вновь принимает человеческий облик. В ряде мифов рассказывается о том, как во время пира верховные боги наслаждаются поглощением разнообразных блюд, приготовленных из свинины. В ирландской мифологии свиньи и кабаны предстают в качестве животных, покровительствующих гаданиям.

Наряду с добрыми, в кельтской мифологии существовали и злые свиньи и кабаны. Вернувшиеся из загробного мира животные олицетворяли всевозможные несчастья и зло. А в раннекельтских мифах обязательно присутствовал рассказ об охоте на кабана, которая в представлении кельтов имела гораздо большее значение, чем все другие виды охоты.

Лошади часто выступали в роли помощников божеств или животных, сопровождавших героев. В результате многочисленных археологических раскопок учеными были обнаружены предметы культа лошади. Среди них оказалась статуя, изображающая богиню в колеснице, запряженной лошадьми. Ученые полагают, что это изображение богини Эпоны, которую, судя по легендам, часто сопровождали лошади.

Лошадь является частым героем раннекельтского эпоса. Так, например, в цикле мифов, посвященном Жиллю де Кэру, рассказывается о том, как мудрый пророк шествует навстречу коннице Финна. При этом он ведет за собой маленькую серую лошадку. Однако стоило только Жиллю де Кэру отпустить поводок, как неказистая кляча превратилась в сильную лошадь, которая смогла победить армию завоевателя.

Лошадь, принадлежавшая мудрецу и провидцу, безусловно, была наделена магическими свойствами. Ведь запрячь ее могли не больше не меньше, как 14 человек. Однако слезть с лошади было гораздо труднее, чем запрячь, поскольку она бежала по земле со скоростью ветра. В эпосе, рассказывающем о Финне, священная лошадь унесла героев на небеса, в заоблачную страну, владыкой которой и был Жилль де Кэр.

В более позднем кельтском эпосе нередки описания лошадей, которые живут в морской воде. Время от времени они выходят на берег, затем разными способами заставляют человека сесть на себя верхом, после чего с быстротой молнии уносятся назад в морскую пучину.

Роль лошади в ирландской ономастике также необычайно велика. До сих пор в Ирландии бытуют поверья о том, что реки и озера представляют собой мочу богов и их коней. Так, например, рассказывая о появлении озера Лох Ни, ирландцы говорят о том, что когда-то на том месте помочилась лошадь, принадлежавшая богу Эгнусу. В результате образовался небольшой источник, который забыла накрыть крышкой его хранительница. Священная жидкость закипела, нагревшись под солнечными лучами, а затем стала разливаться, образуя живописное озеро с прозрачной водой.

История возникновения озера Лох Ри сходна с эпосом о рождении озера Лох Ни. Озеро Лох Ри появилось в том месте, где помочилась лошадь бога Мидира. Спустя некоторое время в водоеме утонул молодой человек, которого звали Ри. В его честь местные жители и решили назвать озеро.

В одной из кельтских легенд рассказывается о коне, который был настолько силен, что мог перенести семерых человек, сидевших на нем верхом. Этого коня звали Черный Моро, а хозяином его был Элидир Мвинафавр. В эпосе перечисляются все герои, сумевшие усесться на коне, а затем говорится о том, что фактически священный конь может перевезти семь с половиной человек: «…и Гелбейрин, их повар, который мог плавать, лишь держась обеими руками за круп коня, – так что был он лишь половиной человека».

Особенный интерес в мифологии кельтов вызывает образ собаки. Мифологические герои редко изображались в эпосе без сопровождения этого животного. Так, например, одного из героев галльского мифа, Сукеллоса, всегда изображали с колотушкой и тарелкой в руках и рядом с собакой.

В сопровождении собаки изображали и богиню Негаллению. Кельты считали ее защитницей купцов, перевозивших товары по морскому пути. Главный бог британской кельтской мифологии – Нодон – также имел собаку. Кроме того, в ходе археологических раскопок учеными было обнаружено изображение безымянной богини, которая одной грудью вскармливала мужчину, а другой – собаку.

Нередко найденные археологами изображения собак настолько точны, что по ним можно определить породу животных, а следовательно, и установить время появления той или иной породы. Выяснилось, что почти все собаки, находившиеся в услужении богов, принадлежали к породе гончих. Недалеко от Нортумберленда археологами было обнаружено всего лишь одно изображение собаки, которую можно отнести к породе терьера.

Имена многих героев кельтской мифологии связаны со священными животными-собаками. Так, например, знаменитый герой британского кельтского эпоса Кухулин – «пес Кулина» – был назван так потому, что убил собаку, принадлежавшую кузнецу-магу Кулину. После этого Кухулин дал согласие выполнять на протяжении семи лет все то, что до этого делала убитая им собака.

Герой знаменитого цикла мифов о Финне также совершал подвиги в сопровождении животных. Так, его главными помощниками были две собаки, которых звали Бран и Скеоланг. Как оказалось, эти собаки были заколдованными и обращенными в животных племянники героя.

Другим, не менее популярным у древних кельтов животным был олень. Наибольшего распространения культ оленя получил в европейских кельтских поселениях. Долгое время олени воспринимались кельтами как помощники того или иного бога. Кроме того, в их сознании животные часто выступали в роли тех или иных богов. Существовали легенды о том, как, желая спуститься на землю, бог принимал вид быстроногого грациозного оленя. Спустя некоторое время, на наиболее позднем этапе развития кельтской мифологии, олень становится культовым животным, а еще позднее – персонажем ряда мифов.

В кельтском эпосе нередко рассказывается о том, как герой, спасаясь от преследователей, несколько раз перевоплощается, принимая образ животного, в том числе и оленя. Кроме того, существуют легенды, где герои оказываются заколдованными злыми богами, которые превращают их в оленей. Так, Донн приводит в свой дом 100 девушек. Однако его жена, обладающая магическим даром, обращает их всех в олених. Рассерженный Донн упрекает супругу в злобе и ревности. Однако раздосадованная королева превращает в оленя и своего горячо любимого супруга.

Одна из кельтских легенд гласит о том, как однажды злой друид оборотил прекрасную подругу Финна в олениху. Спустя некоторое время та родила существо, только лишь наполовину выглядевшее как животное. Прошли годы. Вскоре сын Финна полностью обрел человеческий облик.

Наиболее часто в кельтской мифологии используется сюжет об охоте на оленей. Как правило, за убийством героем священного животного обязательно следовало божественное возмездие.

Большое количество ирландских мифов рассказывает об участии оленей в становлении новой королевской династии. Так, в одном из наиболее популярных эпосов повествуется о том, как однажды король Дойр получил с небес важное известие: только один сын Дойра сможет занять королевский трон, а имя того короля – Лугейд.

И вот родились у короля Дойра пять сыновей. Для того чтобы все они получили равные права на трон, король решил назвать их одним именем – Лугейд.

Как-то раз братья охотились в лесу на оленя, на голове которого красовалась пара золотых рогов. Каждый из сыновей короля мечтал поймать священного оленя, поскольку жрец, предсказывая будущее, говорил: «Молодой олень с золотым сиянием над ним войдет в вид их, и тот из сыновей, кто изловит этого оленя, и есть тот, кто станет владеть королевством».

Однако поймать волшебного оленя оказалось вовсе не так просто, как показалось братьям на первый взгляд. Стоило им только приблизиться к животному, как олень внезапно словно растворялся в воздухе, а спустя некоторое время он показывался уже в другом месте.

Наконец, королевским сыновьям все же удалось заманить в ловушку быстроного оленя. Они сняли с животного шкуру, а мясо его разрезали на куски, поджарили на разведенном костре и съели. Нужно сказать, что никто из ирландцев, находившихся в то время в лесу и окрестностях, не мог видеть, как охотятся братья, потому что они были скрыты волшебным туманом, спустившимся с небес.

После того как братья убили и съели священное животное, тьма покрыла землю и поднялся страшный ураган такой силы, что создавалось впечатление, будто он пытался засыпать всю землю тяжелыми хлопьями снега.

Чтобы не замерзнуть, королевские сыновья решили пуститься в путь и отыскать дорогу домой. Долго бродили они по темному лесу. Но вот впереди показался дом. Обрадованные братья направились к нему.

Когда сыновья короля вошли внутрь избушки, они увидели там огромную свинью со страшным рылом. Она предложила братьям совокупиться с ней. Однако все сыновья Дойра отказались сделать это, кроме одного. Едва только он согласился на предложение свиньи, как в ту же минуту раздался сильный грохот, а спустя несколько секунд на месте свиньи стояла прекрасная девушка.

Современные ученые полагают, что образ прекрасной девушки можно интерпретировать как олицетворение Ирландии, которую издревле изображали в образе красивой женщины.

Священным животным у галлов считался заяц. Доказательством тому служат многочисленные археологические находки. Однако в фольклорных текстах и эпосе заяц появляется сравнительно редко. В одном из мифов рассказывается о том, как королева Боадицея, прежде чем пустить своих воинов на врага, отпустила в поле зайца и только лишь затем совершила молитву, обратившись за помощью к богине Андрасте.

В некоторых мифах заяц выступает как одна из ипостасей героя или бога. Так, например, в знаменитом эпосе «История об исцелении ноги Сиана» рассказывается о том, как герой охотится на зайца и едва только настигает его, как тот обращается красивой девушкой.

На более позднем этапе развития кельтской мифологии образ зайца претерпевает значительные изменения и уже воспринимается как помощник черных сил, ведьм и колдунов.

Не менее почитаемы были у кельтов и змеи. Об этом свидетельствуют многочисленные ритуальные предметы, обнаруженные археологами на месте существования древних кельтских поселений. Так, ученые нашли изображения змей, имеющих овечьи головы, украшенные петушиными гребешками.

Поздняя мифология кельтов

Кельтская мифология позднего периода развивалась в тесной связи со становлением ирландской культуры. Позднее языческую религию сменило христианство. Однако смена одного типа верований другим не была одномоментной. Ученые говорят о том, что в течение долгого времени сосуществовало две религии: языческая и христианская.

С приходом на Британские острова христианства язычество не разрушилось, а, напротив, впитав традиции монотеизма, несколько видоизменилось. Именно с влиянием христианства современные ученые связывают упорядочение и формирование иерархии богов, возникших в древние времена и когда-то представлявших пантеон европейских кельтов.

Кроме того, именно благодаря приходу в Ирландию христианства большое количество фольклорных текстов, а также мифов были зафиксированы в письменной форме. Не один монастырский писец потрудился над тем, чтобы запечатлеть на бумаге историю кельтской мифологии, древние кельтские традиции, обычаи и ритуалы, до тех пор передававшиеся новым поколениям из уст в уста. Во вступлении к одному из мифов христианский монах написал: «Я, который записал эту историю или, скорее, вымысел, не подтверждаю своей верой многих вещей в этой истории или, скорее, вымысле, поскольку некоторые вещи в ней есть дьявольский обман, иные – поэтические фантазии; иные – несколько похожи на правду, иные такой схожести не имеют, а некоторые умышлены как утеха для глупцов».

Подобные своды кельтского эпоса писали не только в Ирландии, но также в Уэльсе и Корнуэле. Там монахи записывали все услышанные ими мифы, появившиеся у кельтов Британских островов. И если в самом начале развития кельтской мифологии пантеон представлял собой нечто хаотичное и путаное, то уже на позднем этапе появляется строгая иерархия богов. Об этом свидетельствует дошедший до наших дней сборник кельтского эпоса, получивший название «Книга завоеваний». Он датируется XI столетием. Однако необходимо упомянуть и о том, что существует и более ранний вариант свода мифов. Он называется «История Британии», а составил его в IX веке монах Нениус.

Судя по вышеупомянутой книге, история Ирландии насчитывает шесть завоеваний. Самый ранний этап существования ирландской культуры связан с культом богини Банбы. По словам Нениуса, она жила «во времена до потопа».

Спустя некоторое время после того, как Банба заняла трон, ирландскую землю поглотил мощный поток воды. Тогда смог выжить один только Финтан, который прожил несколько веков, прошел несколько ипостасей и таким образом получил возможность поведать о случившемся многим поколениям вновь народившихся людей.

Собственно вторжение в Ирландию смог осуществить сын испанского короля Партолон. Незадолго до пришествия на Британские острова он убил своего отца, а потому для того, чтобы избежать наказания, вынужден был бежать, покинув Испанию.

Партолон сошел на берег в то время, когда ирландцы праздновали день, посвященный чествованию бога Бела. По мифам, в те далекие годы Британские острова и Ирландию населяли люди с козьими головами. Кроме того, каждый из них имел по одному глазу, одной руке и одной ноге. Их называли фоморами.

Едва спустившись с корабля на берег, Партолон приказал своим воинам напасть на местных жителей. В результате долгой и кровопролитной битвы победу одержало племя испанского королевича.

После этого тщеславный Партолон объявил о том, что он сделает Ирландию самым прекрасным и богатым королевством на земле. Действительно, в течение короткого срока Партолон и его войско смогли очистить от старых деревьев четыре долины и создать семь прекрасных озер, в которых вскоре стали плескаться самые разные рыбы, а также учредить некоторые обряды и обычаи. К тому же именно Партолон стал основателем нескольких видов ремесел.

Казалось бы, ничто не угрожало спокойствию прекрасной ирландской земли. Однако Бел был страшно разгневан на Партолона из-за того, что тот прибыл на священную землю ирландцев в день почитания одного из самых могущественных богов кельтского пантеона. Очень скоро на племя, возглавляемое испанским королевичем, обрушилась страшная эпидемия, которая в считаные часы уничтожила всех жителей Ирландии.

Спустя некоторое время, когда на ирландской земле вновь появились люди, произошло следующее завоевание. На этот раз чужеземное войско возглавил Немед. И вновь прибыло оно в Ирландию в день чествования местными жителями бога Бела.

Воины Немеда также оказались победителями в битве с фоморами. Подобно Партолону, Немед объявил о том, что сделает ирландскую землю самой прекрасной, а ее жителей – самыми счастливыми. Однако не успел Немед благоустроить землю, как племя оказалось истребленным страшной болезнью, посланной с небес богом Белом.

Вскоре потомки Немеда узнали, откуда происходят все их беды. Они решили устроить бунт и наказать фоморов, которые просили бога Бела наслать на чужестранцев эпидемии.

Спустя некоторое время потомки Немеда окружили башню, в которой находились фоморы, вошли внутрь, а затем убили властителя племени фоморов по имени Коннан. В свою очередь оставшийся в живых брат Коннана собрал войско и разгромил воинов Немеда. В том бою погиб и сам Немед.

В третий раз на ирландскую землю пришли люди трех племен, которые называли себя фир болги. У тех племен и племени фоморов было одно происхождение. А королеву фоморов, Домну, одинаково почитали как главную богиню все четыре племени. Как утверждает миф, подобное племенное объединение просуществовало сравнительно недолго. При этом вожди племен не сделали ничего особенного, что касается обустройства земли. Главным их достижением стало введение новых общественных законов.

Четвертыми завоевателями Ирландии оказались чужеземцы, проповедовавшие культ богини Дану. Это были чистые, честные и достойные всяческого уважения люди. Именно они и стали потомками тех, кто в настоящее время населяет остров.

Это племя пришло, как утверждает эпос, с северных территорий – районов, которые издревле имели славу земли, порождающей мудрецов и прорицателей. Благодаря друидам они благополучно достигли Ирландии, не заблудившись на пути к острову, который пролегал через Норвегию и Шотландию.

В то время, когда ведомое друидами новое племя сошло на берег, над Ирландией сгустился плотный туман. Под его священным покровом представители племени мудрецов и смогли в безопасности высадиться на берег.

В другом эпическом повествовании рассказывается о том, что никакого тумана во время описываемых событий вовсе не было. А скрыться от местных жителей пришельцам помог дым, двигавшийся на берег от их подожженных кораблей.

Новое племя чужестранцев возглавлял Нуада – талантливый военачальник, который успешно провел два сражения. Одно из них известно из сборника ирландских мифов, представленных под названием «Битва при Мойтуре».

В той битве победу одержало племя, возглавляемое Нуадой и охраняемое богиней Дану. Говорят, свидетелями той битвы стали местные жители, поселения которых находились под Мойтуром, неподалеку от местечка с поэтическим названием Лох Эрроу (современное графство Слиго).

В том сражении отважный Нуада лишился руки. Однако талантливые врачеватели спасли ему жизнь, заменив оторванную руку сделанным из серебра протезом. Такой необычный заказ – изготовление протеза для вождя племени – поручили выполнить искусному мастеру-кузнецу Диану Кнехту. После этого Нуада покинул трон, поскольку древние обычаи не позволяли инвалиду возглавлять племя.

Проигравшие в битве фир болги поспешили покинуть поле брани, после чего устремились на Гебридские острова, которые в то время находились во власти фоморов.

Вскоре три племени фир болги и племя фоморов объявили о дружественном союзе и создании племенного объединения. А возглавил его король фоморов Бресу, как гласит миф, бывший в родственных связях с обоими враждующими между собой племенами.

Однако очень скоро выяснилось, что старейшины совершенно напрасно изгнали с трона Нуаду, заменив его Бресом. Простой люд страдал от его законов и непомерно тяжелых налогов.

А аристократия был недовольна скупостью владыки – его пиры были очень скудны. В одном из мифов говорится о том, что, сколько бы гостей ни присутствовало на пирах, «ноги их от того не покрывались жиром, а дыхание их никогда не пахло пивом». К тому же, как говорили приближенные, Брес не владел искусством прорицания, а также сочинения стихов или музыки.

В результате, посовещавшись, приближенные Бреса решили изгнать своего короля с трона. По их мнению, наиболее достойным человеком, который может стать вождем рода, являлся Нуада. Попросив у него прощения за нанесенную обиду, ирландцы уговорили его быть их королем.

За этим последовало второе сражение при Мойтуре. Тогда войско племен фир Болги возглавил Луг, а войско фоморов вел за собой дед Балор. Решить исход сражения могла только битва двух вождей. Та битва описана в эпосе, получившем название «Вторая битва при Мойтуре».

Как известно, Луг являлся прямым потомком деда Балора, а следовательно, отчасти принадлежал к племени фоморов, а потому хорошо знал вождей и их приближенных, относящихся и к той и к другой стороне. К тому же, как внук Балора, который служил олицетворением войны, он был непревзойденным мастером военного искусства.

Прежде чем начать сражение, Луг обратился к своим воинам и стал горячо просить их биться не на жизнь, а на смерть, поскольку «лучше умереть, защищая свободу, чем жить бессловесным рабом». Слова Луга одобрила и пришедшая на поле брани богиня Морриган.

Нуада, главный претендент на ирландский трон, был убит в том сражении дедом Балором. С того момента исход битвы решал только бой, который должен был произойти между двумя предводителями древних племен.

Как известно из мифов, дед Балор имел только один глаз. Своим взглядом покровитель войны мог легко уничтожать целые армии. Для того чтобы предотвратить гибель собственного войска, Луг смог нанести такой удар из лука в голову деда Балора, что глаз того переместился на самый затылок. А затем смертоносные лучи, пущенные Балором из глаза, упали на войско Луга и уничтожили всех воинов.

Во время сражения двух вождей рядовые фоморы смогли выкрасть священную арфу, принадлежавшую богу Дагде. Дагда, Огма и Луг устремились вслед за похитителями и вскоре оказались у дворца короля Бреса. Они вбежали внутрь и увидели на одной из стен дворца волшебную арфу.

Едва только Дагда ступил на порог зала, где висела арфа, как она сама слетела со стены и спустя всего лишь мгновение оказалась в руках у своего хозяина. Тогда Дагда решил поиграть на арфе.

После первой, очень печальной мелодии жители окрестностей стали горько плакать, и плакали они так долго, что от их слез образовались ручьи и реки. После второй мелодии жители весело рассмеялись. А третья мелодия нагнала на них сладкий сон, да такой крепкий, что Дагда, Огма и Луг смогли безнаказанно удалиться из дворца. Вторая битва при Мойкуре завершилась полной победой племени, находившегося под покровительством богини Дану. Победители приняли решение сбросить поверженных врагов в море, дабы они вновь не пришли на ирландскую землю.

Пятое завоевание Ирландии совершили гойделы, сыновья Миля. Так же как Партолон, они прибыли из Испании. Тогда над побережьем Бискайского залива возвышалась башня, выстроенная во времена правления короля Бергона. Как-то раз на балкон той башни вышел сын испанского короля Ит и, увидев вдалеке скрытый туманом таинственный остров, решил посетить его.

Тогда же королевич отдал приказ о строительстве кораблей, на которых смогли бы уместиться 90 воинов. В один из дней морского путешествия Ит наконец прибыл к берегу Ирландии. В то время местные жители пытались разрешить спор, касающийся наследства земель, некогда принадлежавших погибшему вождю.

Прибывшего Ита ирландцы попросили разрешить их спор. Испанский королевич предложил отдать земли сыну или внуку убитого. Ирландцы так и сделали. Они хотели наградить Ита за мудрое решение. Однако тот от награды отказался, а затем признался в том, что прибыл на ирландский остров с тем, чтобы обследовать его. Однако местные жители, решив, что испанский королевич желает властвовать над ними, напали и убили Ита, а также уничтожили всех его воинов.

Едва только весть о смерти королевича Ита достигла берегов Испании, как король объявил ирландцам войну. Вскоре 36 испанских кораблей прибыли в Ирландию. Войском командовал тогда бесстрашный Миль, который был рожден Билом, сыном Брегона.

Испанское войско высадилось на берег тогда, когда в Ирландии праздновали день почитания Бела. Решающая битва между ирландцами и испанцами произошла недалеко от горы Мисс, что в мюнстерских землях. Та битва длилась ровно три дня и три ночи. Победителями из нее вышли испанцы, сумевшие-таки отомстить за смерть наследника трона.

После этого испанцы под предводительством отважного Миля направились к городу Таре, который в то время был местом, где стояли троны трех королей.

Однако ирландские короли не пожелали воевать с пришельцами, а уговорили их решить все споры мирным путем.

Переговоры завершились весьма необычным для обеих сторон решением. Испанцы должны были сесть на свои корабли, затем выйти на них в открытое море, удалившись на расстояние девяти волн от берега, после чего вновь попытаться пристать к побережью Ирландии.

Испанские воины согласились с подобным решением. Но едва только они сели на корабли, как богиня Дану с помощью магических заклинаний вытолкнула их далеко в открытое море. Вслед за этим разразился страшный шторм. Однако придворный испанский поэт Амаргину смог утихомирить разбушевавшуюся стихию.

Спустя некоторое время после многодневного скитания по морским просторам испанцы решили пристать к ирландскому берегу в районе Инбер Бойни. Едва только воины сошли на берег, как на них напало войско племени богини Дану. Внезапное нападение во многом предрешило исход битвы. Гойделы быстро одержали тогда победу.

С той поры племя гойделов стало расти, с течением времени занимая все большую территорию. Поверженные боги вынуждены были скрыться от смелых и отважных героев под землей, в стране Сид.

Таковы мифы, повествующие о происхождении ирландцев и завоевании их земель пришельцами-чужеземцами. В настоящее время в науке не существует подтвержденных данных того, насколько события, изложенные в эпосе, соответствуют действительности. Но можно с уверенностью говорить о том, что в них нашло отражение и завоевание Ирландии европейскими кельтами. С другой стороны, и реальные факты на определенном этапе развития кельтской и ирландской культур в той или иной степени оказались замаскированными поэтическими метафорами, что представляет большую трудность при определении степени достоверности ряда исторических событий.

Благодаря сохранившимся до наших дней памятникам письменности ученым удалось выяснить, что сквозным мотивом ирландского эпоса является мотив убийства сыном своего отца, а также бунт молодых богов против старых, что было призвано символизировать в ирландской мифологии победу новых традиций и обычаев над старыми, а также смену старых представлений о мире новыми.

Кроме того, ученые говорят о том, что ирландские мифы отражают тот период развития культуры, когда вожди отдельных племен постепенно становились феодальными монархами. В связи с этим возникавшие тогда истории оказывается достаточно трудно точно соотнести с каким-либо поэтическим жанром: мифом, легендой или эпическим повествованием. При этом участвовавшие в них персонажи могут быть наделены чертами как богов, так и людей.

Боги в ирландской мифологии напоминают богов, описанных Гомером в «Илиаде». Подобно греческим богам, они спускаются с небес на землю, а также могут вмешиваться в земные дела и вершить суд над людьми.

Ярким примером того является рассказ о Кухулине, вошедший в книгу «Похищение быка из Куальгне». Знаменитый герой Кухулин «не имел равных среди смертных». Для того чтобы продемонстрировать свою красоту вражескому войску, он вышел на поле брани. Его совершенству удивлялись все воины, которых привела владычица Конхарта, божественная Медб.

На рассвете перед битвой Кухулин вышел на поле, решив оценить силу противника и показать свою красоту женщинам и молодым девушкам. Однако сам герой не считал себя совершенным, а свою красоту возвышенной. Тем не менее это было так. Поэты воспевали прекрасное обличье Кухулина в своих произведениях, посвящая целые страницы описанию его внешности: «Трех цветов были у него волосы – темные у корней, красные, как кровь, посередине и золотисто-соломенные короной покрывали все… На каждой щеке было четыре пятна – золотое, зеленое, синее и пурпурное. В каждом из глаз светилось семь драгоценных камней… На каждой ноге его было по семь пальцев. Ногти были цепки, как когти ястреба, остры, как у филина, – и так на каждом пальце…»

Завистливая королева Медб невзлюбила Кухулина. Она приказала сыну Дамана, отважному и сильному Фердиаду, вызвать Кухулина на бой и убить его. Однако Фердиад был молочным братом и к тому же близким другом Кухулина. Но в то время интересы рода были превыше всего. Того же, кто отступится от рода или племени, объявляли проклятым и навечно изгоняли.

Для того чтобы Фердиад вышел на бой со своим другом и братом, коварная Медб подослала к нему друидов и поэтов, чтобы те сочинили стихотворное произведение, рассказывавшее о том, что герой будет высмеян и предан позору, если не выйдет на бой с Кухулином. В мифе говорится: «Тогда Медб послала друидов и поэтов, чтобы осмеяли его в трех четверостишиях и наложили три заклятия, чтобы на лице у него образовалось три язвы, если он не выйдет на бой. А именно: Позор, Стыд и Вина. Фердиад же пошел сам, храня честь свою, поскольку легче ему было пасть в бою, чем от копий насмешек и позора… За победу в бою обещали ему колесницу, стоящую четырежды семь невольниц, на двенадцать мужей одежды всяких расцветок и земли в два раза больше, чем до тех пор имел, освободив ее от дани, от постоя, от прохода; еще свободу от военной службы для сына, для внука и для правнука – вплоть до дня Суда и жизни вечной, а также королевну Финдабар в жены, и еще сверх того золотую пряжку с плаща Медб».

Итак, Фердиад согласился выйти на поединок с Кухулином. Однако он не был весел, когда шел сражаться со своим молочным братом и верным другом. Едва приблизившись к Кухулину, он в отчаянии закричал: «Как скорбно, боже, что между мной и им стала женщина! Половина моего сердца – это Пес совершенный (в переводе на русский язык «Кухулин» означает «Пес Кулина»), а половина его сердца – это я!»

Как гласит миф, битва двух отважных и храбрых героев продолжалась в течение трех дней. При этом они не проявляли озлобленности по отношению друг к другу. Напротив, в перерывах между поединками они дружески беседовали и пели невеселые песни о храбрых воинах, погибших в сражениях с неприятелем.

Бой между двумя героями окончился только к концу третьего дня. Победителем оказался Кухулин. Однако победил он Фердиада не столько потому, что был более сильным и искусным воином, сколько благодаря божественному заклятию. Незадолго до битвы верховный жрец, обратившись к своему народу, произнес такие слова: «Побежден будет тот, кто поднимет руку на своего молочного брата».

На позднем этапе развития мифологического сознания в Ирландии появляются эпические повествования, объединенные в циклы. До наших дней дошел один из подобных мифологических циклов – «Мабиногион», что в переводе означает «ученические сказания». Авторы таких сказаний неизвестны, в основном это анонимные стихотворные произведения. Молодые ирландские барды должны были знать и уметь рассказывать наизусть все четверостишия, входившие в цикл.

В то же время на ирландской земле рождаются и мифологические повествования, которые рассказывают о событиях, произошедших в потустороннем, небесном мире, в так называемом королевстве Аравн. Им владел Пвил. А населяли эту страну умершие люди, а также различные существа, имевшие божественную природу. Как правило, ирландские мифы подобного характера в основном посвящены подробному описанию странствий героя по стране мертвых. Валлийские же легенды рассказывают о том, как живут боги в загадочной стране Аравн, об их любовных и военных победах, хитроумных сделках с людьми и другими божествами.

Одним из наиболее популярных героев валлийских мифов является Манавидан. Он был сыном бога Ллира (Лер, Лир), который в валлийской и ирландской мифологии олицетворял океан. В ряде рассказов повествуется о том, как Манавидан сражается против напавших на него божественных существ, живших под землей, которые хотели уничтожить весь род Ллира.

Манавидан являлся героем-полубогом, наделенным всеми положительными качествами и стремящимся к тому, чтобы одолеть злые и темные силы. В сознании валлийцев Манавидан олицетворял собой победу добра над злом. Он же был наделен функциями защитника земледельческого труда и различных ремесел.

Кроме Манавидана, бог Ллир имел еще троих детей: Брана, Бранвену и Придери. Бран и Бранвена относились к числу добрых богов, которые старались всегда помогать людям. Однако они не были слишком умны, а потому часто попадали в опасные ситуации.

Современные ученые говорят о том, что мифологические взаимоотношения отцов и детей являются отражением реальной исторической ситуации, а также сложившимися к тому времени отношениями между Британией и Ирландией. Описанных же в мифах героев исследователи считают символами племен и родов, оказавшихся втянутыми в политическую борьбу.

Помимо указанного выше, к настоящему времени был обнаружен и другой источник ирландской мифологии. Это цикл ученических сказаний, объединенных характером главных действующих персонажей. Герои, которые появляются в таких мифах, оказываются сходными с Прометеем. К числу подобных персонажей относятся Ху Гадарн, Эллуд, Коль и Серен Феддв. Последний отличался искусством варить отменное по вкусу пиво, чему научил его кабан, который обладал магической силой и высшим знанием.

Среди популярных героев цикла были также Талейсин и Мирддин. Эти герои были наделены талантом сочинять стихи и провидческим даром. Они могли видеть и знать о том, что происходило в прошлом, происходит сейчас и будет происходить спустя некоторое время. Такое знание пришло к героям не сразу. Дело в том, что Талейсин и Мирддин прошли цепь последовательных перевоплощений. При этом герои сохранили память о них и, следовательно, обо всех тех событиях, очевидцами которых они стали.

Нениус, составивший книгу «История Британии», говорит о том, что позднее Мирддин перевоплотился в Мерлина. Кроме того, будучи еще младенцем, Мирддин-Мерлин обладал высшим знанием и мог предсказывать будущее.

Одним из самых популярных героев позднекельтской мифологии был Перидур аб Эфрав. Это герой-воин, который освобождал землю от самых разных чудовищ. Позднее образ Перидура претерпел некоторые изменения и стал основой для возникновения образа бесстрашного рыцаря Средневековья Персиваля.

На самом позднем этапе развития кельтской мифологии в сборнике эпических рассказов, озаглавленном «Ученические песни», возникает образ справедливого и отважного короля Артура. Некоторое время после изгнания римлян он был властителем кельтской земли и вождем нескольких кельтских племен.

В мифах рассказывается о том, как король Артур вместе со своим войском борется против вторгшихся в королевские владения англосаксов. А замок самого владыки, именующийся Камелотом (Керлион, Колчестер), по легенде, находился в том месте, где когда-то был разбит военный лагерь римлян Каструм Легионе.

Окружение короля достойно своего повелителя. Вокруг рыцарского стола собираются самые достойные, честные, благородные, храбрые и сильные воины, которые не страшатся никакой опасности. Кроме того, все они обладают сверхъестественной магической силой.

Наиболее популярным из всего цикла легенд, посвященных королю Артуру и его окружению, по мнению современных исследователей, является миф «О том, как искал Куллах руки Олуэн». Впервые эта легенда была записана в XII столетии. Во многом стиль ее написания напоминает древнегреческое мифологическое повествование о похождениях героев. Однако умалять значение самобытной валлийской традиции также неправомерно.

В мифе рассказывается о том, как герой Куллах и несколько его друзей отправились в замок владыки Испаддадена Пенкавра с тем, чтобы просить его выдать дочь Олуэн замуж за валлийского рыцаря Куллаха. Испаддаден Пенкавр обещал гостям подумать об их предложении и изложить им свое решение на следующее утро. Однако едва только гости встали, чтобы уйти, хозяин быстро сорвал со стены маленький дротик и с силой метнул его, целясь в Куллаха. В ответ другой валлийский герой, Бодвир, на лету поймав дротик, пустил его обратно в Испаддадена Пенкавра и пробил тому коленную чашечку.

Битва на дротиках продолжалась до тех пор, пока гости не спросили хозяина замка о том, что же ему нужно от них и каковы будут условия выдачи Олуэн за Куллаха. При этом отважные рыцари просили владыку чужой страны не медлить с ответом. В противном случае, пригрозили они, его ждет страшная смерть.

На следующий день Испаддаден Пенкавр приказал Куллаху и его друзьям сделать следующее. Во-первых, им нужно было выкорчевать все деревья, росшие недалеко от замка Испаддадена. Во-вторых, они должны были выдернуть из земли все оставшиеся корни и предать их огню. Только тогда, объяснил хозяин, земля в округе станет давать урожай.

Далее Куллаху и его друзьям было приказано вспахать участок земли и засеять его пшеницей. А из полученных зерен они должны будут испечь свадебный пирог и сварить искристое пиво. Испаддаден добавил, что каравай и пиво нужно приготовить не позднее утра следующего дня.

Как оказалось, Куллах и его друзья смогли выполнить все условия, предъявленные королем Испаддаденом. Однако коварный хозяин заставил гостей решить новую задачу: им нужно было отыскать ножницы и гребень, с помощью которых можно будет постричь и расчесать волосы Испаддадена.

Позднее выяснилось, что гребень и ножницы застряли в густой щетине на голове злого кабана, который оказался не кем иным, как заколдованным королевичем чужеземной страны.

Для того чтобы победить страшного кабана, Куллах должен был заполучить в проводники волшебного пса, коня с волшебной же уздечкой, изготовленной из волос свирепого великана, а также охотника, который не появлялся при королевском дворе на протяжении нескольких лет. Кроме того, герою необходимо было получить разрешение французского короля и отвоевать меч у великана Гурнахагавра.

Несмотря на всю видимую трудность исполнения всего того, о чем просил Испаддаден, Куллах принял условия коварного короля. При этом он надеялся на помощь своего близкого родственника, короля Артура. Воодушевленный любовью и ожиданием близкого свадебного торжества Куллах отправился добывать предметы, о которых просил Испаддаден. Прежде всего он с помощью обмана легко завладел мечом великана.

Затем Куллах обратился к королю Артуру с просьбой помочь ему распахать поле. Артур послал на помощь Куллаху множество пахарей, которые в считаные секунды распахали огромное поле, после чего тысячи сеятелей побросали в землю пшеничные зерна.

А в это время Куллах и король Артур занимались подбором воинов, которые смогли бы победить волшебного кабана. При этом «Артур собрал воинов с трех островов Британии и с трех островов прилежащих, и из Франции, и из Арморики (современная Британь), и из Нормандии, и из Страны Теплой, и собрал он лучших из тех, кто воевал в пешем строю, и тех, кто был лучшим всадником, – всех».

Собранное королем Артуром войско было настолько огромным, что дрожь земли, производимая шагами воинов, а также шагами их коней, ощущалась за несколько миль. Спустя некоторое время прибыли они в Ирландию, в одном из лесов которой и жил грозный кабан. «И при вести и его приближении страх и дрожь охватила тот край. Когда [Артур] сошел с коня, ирийские святые пришли просить его взять их под опеку, а жители принесли дань из продовольствия. Артур же отправился в Эсгир Эрруэлл, где кабан Труит находился со своими семью поросятами».

Войско короля Артура окружило кабана. Битва кабана с ирландскими воинами длилась в течение целого дня. Тогда, по поверью, половина всех воинов-ирландцев была уничтожена злым и беспощадным животным.

Спустя день в битву с кабаном вступили воины короля Артура. Многие из них получили в том сражении страшные раны. Тогда на третий день сразиться с волшебным кабаном вызвался сам Артур. Бились они в продолжение девяти дней и девяти ночей. Однако король смог убить одного только маленького поросенка, детеныша кабана Труита.

И тогда король Артур решил признаться своим воинам в том, что кабан тот был волшебным существом. По его словам, когда-то давно одной из стран правил молодой король.

Однако он был так грешен, что боги, созвав совет, приняли решение покарать его. Они превратили этого правителя в дикого и свирепого зверя, неукротимого кабана.

Спустя некоторое время, приняв облик птицы, Артур отправился к кабану на переговоры. Однако кабан не вышел на встречу с Артуром, а отправил на переговоры своего детеныша. Тот поведал о том, что они знают, зачем воины пришли к их логову. Но отдать гребень и ножницы кабан и поросята отказались напрочь. К тому же они уверили короля в том, что отправятся на землю и учинят там всяческое разорение.

На следующий день кабан с поросятами взошли на корабли и отплыли от родного берега, держа курс на Валлию, страну короля Артура. Сам же король со своим войском отправился вслед за ними. На пути преследования Артуру попалось огромное количество убитых людей и животных, выжженные дотла поселения, а также стертые с лица земли поля и леса.

Тогда король Артур приказал своим воинам напасть на кабана и проучить его. Враги бились несколько дней. В одном из сражений был убит сын Артура. Кабан также потерял в той битве всех своих поросят.

После этого кабан решил направиться к Камелоту и разорить замок короля Артура. Тогда владыка обратился к своим воинам и приказал им во что бы то ни стало отстоять Корнуэлл. Для того чтобы не допустить кабана в замок, Артур повелел воинам устроить засаду на берегу реки.

Едва только кабан ступил в воду реки, воины Артура схватили его за ноги, затем затащили животное на середину реки и окунули его с головой в воду. После этого сын Мадрона, храбрый Мабон, подошел к кабану с правой стороны и снял с его головы бритву, а отважный Килдервилт подошел с левой стороны и снял с головы животного ножницы. Однако достать гребень героям не удалось. Взбешенный кабан внезапно вырвался и быстро побежал в сторону замка Камелот.

Спустя некоторое время кабана все же удалось поймать. Воины Артура сняли с его головы волшебный гребень. А самого кабана посадили на корабль и отправили в открытое море. О том, что затем случилось с животным, никто не знает.

Артур же приказал своим воинам следовать в Келливик, чтобы отдохнуть там от тяжелых сражений и набраться сил.

Итак, все условия, назначенные Испаддаденом, были выполнены Куллахом. Герой отправился к отцу возлюбленной и доложил тому об исполнении всех его желаний. Затем Кав побрил своего господина, «содрав кожу и мясо на лице до костей – от уха до уха». И на вопрос Куллаха о том, отдаст ли Испаддаден свою дочь ему в жены, тот ответил: «Она твоя. Не благодари меня за это. Артуру принеси благодарность, потому что он раздобыл ее для тебя. Я никогда не отдал бы ее тебе добровольно. Что же до меня, то мне пришла пора расстаться с жизнью». После этого Горью отрубил Испаддадену голову, а сам занял трон и стал править страной. А Куллах «спал в ту ночь с Олуэн. До конца жизни он не знал иной женщины. Товарищи же разошлись по своим странам».

На основе изложенной выше легенды в Средние века были созданы знаменитые легенды о рыцарях. За рыцарским Круглым столом указывались и воины, образы которых трансформировались из древних богов. Так, например, рыцарь Мананнан имел божественное происхождение: был рожден богом Ллиром.

Явление трансформации языческого мифа в христианскую легенду наблюдалось и в ирландской культуре. Именно такую природу имеют появившиеся в Средневековье жития святых и мучеников. Среди них особенной популярностью у народа пользовались такие персонажи, как св. Патрик, св. Бригида (Бригитта) и св. Колумб.

Почти все ирландские святые являются мифологическими героями. Однако одновременно они олицетворяют проповедуемые в то время официальной церковью христианские добродетели. Поэтому современные ученые говорят о том, что христианские легенды, по сути, являются своеобразным продолжением эпического повествования, распространенного в эпоху развития язычества. При этом следует особенно отметить, что в период принятия кельтами христианства языческие верования оказались смешанными с христианскими, а языческие герои приняли образ христианских святых и мучеников.

Так, например, знаменитое «Житие патрона Ирландии святого Патрика» фактически представляет собой вариант древнего мифа. Приход Патрика на ирландскую землю интерпретируется в духе сборника языческих мифов «Книга завоеваний». По существу, описание прибытия св. Патрика не что иное, как последняя глава древней книги.

Сходство «Жития» с известными мифологическими сказаниями можно проследить и на уровне сюжета. Патрик шествовал тем же путем, что и языческие персонажи – завоеватели Ирландии. По дороге он вступал в битву с коварными и злыми друидами. При этом и той и другой стороне оказывали помощь сверхъестественные небесные силы. Победителем, конечно же, всегда выходил благонравный Патрик.

В «Житие святого Патрика» упоминаются события, которые происходили в то время, когда жители проводили какое-либо празднование. Как известно, военные походы Древней Ирландии, описанные в «Книге завоеваний», также происходили в день почитания людьми бога Бела.

После принятия христианства кельтский эпос не был забыт, а, впитав в себя традиции монотеистической веры, стал развиваться в другом, нежели ранее, направлении. При этом представители официальной церкви старались уничтожить традиции язычества и эпос кельтов. Так, например, языческие праздники часто совпадали с христианскими, а почитаемые древними кельтами боги принимали образ отважных рыцарей, которые встречались за Круглым столом в замке короля Артура.

Однако мифические повествования не были забыты. В темных монастырских кельях кельтские монахи изучали не только христианские проповеди и жития святых. Они читали и книги, пришедшие из Древней Греции и Рима, находившиеся под запретом официальной церкви.

Кроме того, внимание монахов привлекали и фольклорные произведения, а также древние эпические повествования, которые до тех пор бытовали только в устной форме. Часто, желая передать потомкам национальное наследие, монахи составляли рукописные сборники мифологического эпоса. А потому с уверенностью можно говорить о том, что именно им принадлежит заслуга сохранения древних мифов.

Впервые достойное внимание к кельтскому эпосу проявилось при дворах королей средневековой Европы. Тогда составлением рукописных циклов мифов занимался епископ Валлии Джеффри Монмотский. В период с 1140 по 1150 год им были описаны на латинском языке почти все легенды, возникшие в Уэльсе. При составлении сборников он руководствовался не принципом достоверности описываемых в мифах событий, а степенью стилистического колорита текста. Так возникли циклы мифов и легенд, известные сейчас под названиями «Жизнь Мерлина», «История Таллессина» и «История британских королей».

В изложении Джеффри Монмотского многие мифологические персонажи несколько изменили свой облик. Так довольно посредственная в мифах фигура короля Артура в описаниях монаха превращается в возвышенно-поэтический образ, лишенный каких бы то ни было пороков. Перед читателем предстает полумифический-полуреальный владыка королевства, который окружен такими же смелыми и благородными рыцарями.

Несколько позднее собирательством кельтского эпоса занимался и другой монах-кельт – Уэйс Джерсийский. В 1155 году он переводил на французский язык истории, изложенные Джеффри Монмотским. При этом он во многом обогатил написанное ранее повествование. Именно благодаря ему в историях о короле Артуре появляется понятие «Круглый стол».

Вслед за Уэйсом переложением древних кельтских мифов занимался французский поэт Кретьен де Труа. Он стал автором стихотворного романа о рыцарях, составлявших окружение короля Артура. В его произведении впервые появились рыцарь Персиваль и священный сосуд Грааль. Под его пером древнекельтский эпос оказался обогащенным традициями других культур. В частности, ученые усматривают связь произведения де Труа с ближневосточными легендами.

Позднекельтские мифы стали источником появления произведений многих авторов, живших в Средние века. Многочисленные средневековые истории о сжигании на костре жены-распутницы и ее любовника восходят именно к легендам, возникшим у кельтов на позднем этапе развития культуры и мифологического сознания.

Кельтские боги низшего порядка

Кельтские боги не вечны. На смену старым богам приходит новое поколение. Большинство мифов посвящено описанию путешествий, битв, любовных приключений высших богов. Да и ученых обычно привлекают эпические повествования, рассказывающие о молодых и старых богах. Но при этом, как правило, сравнительно мало внимания уделяется богам, составлявшим в кельтской мифологии так называемые низшие ранги.

Низшие божества, в отличие от высших богов, оказываются значительно ближе к людям. В зависимости от того, добрые они или злые, боги могут либо принести удачу, либо навредить отдельному человеку. Ученые говорят о том, что божества низшего ранга более близки и понятны людям, чем поднебесные боги. Это доказывает бытование и в настоящее время легенд, а также суеверий, главными персонажами которых являются низшие существа.

Мифологические повествования, связанные с низшими божествами, как оказалось, имеют большее значение для развития мифологического сознания кельтов. С течением времени вера в высших богов постепенно заменяется поклонением богам низшего, частного порядка.

Перешедшей из разряда высших и сохранившейся в низшей мифологии считается богиня Бадб. В переводе с кельтского ее имя означает «ворон». Будучи высшим богом, она служила олицетворением войны. А в низшей мифологии богиня приняла образ страшной колдуньи, злой ведьмы, заманивающей людей к себе в избушку и питающейся их мясом.

В низшей мифологии известны также существа, владеющие даром прорицания и предсказания будущего. Одним из таких божеств является Банши. Это существо, обладающее высшим знанием. Оно же служит олицетворением смерти. Однако его изображают прекрасной девой.

Банши, которая владеет магической силой и обладает тайным для человека знанием, напрямую связана с сидами. Сидами в кельтской низшей мифологии называют божеств, населяющих подземные царства. Сиды производят различные магические действа, используя многочисленные волшебные предметы. Люди же стараются проникнуть в царство сидов и завладеть этими вещами.

Кельтские сиды различаются по полу: существуют сиды-мужчины и сиды-женщины. Это злые и коварные существа, которые часто воюют не только с забравшимися в их царство людьми, но и устраивают битвы между собой. На более позднем этапе развития мифологического сознания кельтов сиды были разделены по «сферам влияния» на отдельные группы. Так появились феи, корриганы, корниканеды, корилы, пульпиканы и др.

Самым популярным из всех сидов является эльф Лепрехун. Его имя переводится с кельтского как «половина ботинка». В низшей мифологии он олицетворяет сапожное ремесло, а потому считается покровителем сапожников. И в настоящее время в поселениях, расположенных на Британских островах, бытует легенда о том, что если поймать Лепрехуна и внимательно слушать его, то в награду он укажет место, где зарыто сокровище.

Местоположение кладов показывает и другой эльф, Клуракан. Это маленький старичок, покровительствующий виноделию и сохранению вина. Если чем-либо досадить ему, то за это можно дорого поплатиться – тотчас же все вино, хранящееся в подвале, скиснет.

Корриганы, культ которых до недавнего времени был особенно распространен в Бретани, считались хранительницами различных источников, бьющих из-под земли. Их изображали как прекрасных молодых женщин. По поверью, они населяли глубокие и темные пещеры в горах. Однако другие обнаруженные изображения таких божеств доказывают, что корриганы могли появляться перед людьми и в образе пауков.

Корриганы олицетворяли собой злые и темные силы. Подобно славянским русалкам, они манили людей к источникам и топили их. Существуют также легенды, повествующие о том, что корриганы выбирали себе в мужья смертных мужчин. Попасть обратно в мир людей мужьям корриган не удавалось.

Шотландский водяной носит имя Каепи. По поверью, желая заманить человека в воду, он принимает образ прекрасного статного коня. Но едва только мужчина садится на него верхом, как конь уносит его под воду.

Олицетворением смерти в низшей мифологии кельтов являлся Анку. Особенно популярным его культ был в Бретани. Анку был посланником смерти. При этом с ним отождествляли того, кто умер последним в том или ином поселении. Часто его изображали статным мужчиной, голову которого покрывали длинные седые волосы. Другое изображение Анку – человеческий скелет, сидящий на повозке, которая перевозит людей в иной мир. В загробный мир посланника смерти, как правило, всегда сопровождают двое помощников.

Существуют у кельтов и домовые духи, которые оберегают дом и хозяйство. В зависимости от местности появления, они могут иметь самые разные имена: боггарты (в Англии), брауни (с короткой коричневой шерстью), паки, бегле (в Уэльсе). Домовые живут в домах, в разрушенных строениях, а также в дуплах садовых деревьев.

Домовые духи могут быть добрыми и злыми. Они способны наградить своего хозяина или, напротив, навредить ему и даже умертвить всех членов семьи.

Низшая мифология нашла свое отражение в фольклорных произведениях. До сих пор божества низшего ранга являются постоянными персонажами английских, бретонских, ирландских, валлийских и шотландских сказок и легенд.

Значение кельтской мифологии

Наследие кельтской мифологии и эпических сказаний продолжало существовать позднее в фольклоре народов Ирландии, Уэльса, Корнуолла, острова Мэн и Бретани, т. е. в районах устойчивого сохранения кельтского языка и культурной традиции. Кроме того, мифологические мотивы кельтов обогатили средневековую литературу. Так, кельтскую основу имеют легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, Тристане и Изольде. К валлийским или корнуольским прототипам восходят не только они сами, но и многие герои связанных с ними преданий – такие, как Пеллес (Пуйл), Мерлин (Мирддин) и мн. др.

Кельтское прошлое имеют также легенды о Граале, «стране блаженных» Аваллоне. Легенда, рассказывающая о детстве Финна, стала одним из основных источников повествования о детстве воспитанного в лесу рыцаря Парцифаля, или Персефаля, – героя средневекового романа в стихах.

ГЕРМАНО-СКАНДИНАВСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Как и другие индоевропейские племена, германцы появились в Европе в конце II тысячелетия до н. э. и первоначально заселили области, которые с юга и запада граничили с кельтами, а с востока, примерно по границе реки Эльбы (Лабы), – со славянами. Впоследствии судьбы разных германских племен складывались неодинаково.

В первые века нашей эры германцы занимали территории от Рейна до Одера, местами и дальше к востоку, а также часть Скандинавского полуострова. Наиболее населенными были долины больших рек и побережье Балтийского моря.

Сначала главным занятием германцев было скотоводство. Позже преобладающее положение в хозяйстве заняло земледелие. Германцы издавна вели торговлю с римлянами. По словам Тацита, «в золоте и серебре боги им не отказали». У римлян они покупали бронзовые и стеклянные изделия, оружие, лошадей, вина, ткани и украшения, а продавали рабов, скот, кожи, меха и янтарь, который высоко ценился римлянами.

Создание германо-скандинавских мифов относится к двум историческим эпохам – эпохе Великого переселения народов и эпохе викингов.

В начале нашей эры западногерманские племена и готы переживали период разложения патриархально-родовых отношений и зарождения «военной демократии». В германских племенах выделилась знать. Это были первые люди племени: старейшины родов и военные вожди племен – герцоги. В переводе с немецкого «герцог» означает «ведущий за собой войско». Военные вожди набирали постоянные отряды – дружины.

Набеги на Римскую империю способствовали усилению неравенства среди германцев. Знать жила в основном за счет военной добычи. Пленники становились рабами. Обычно им выделялись небольшие земельные участки, на которых рабы вели хозяйство и отдавали часть выращенного урожая своему господину.

С одними германскими племенами Римской империи удавалось заключать мирные договоры, другие она привлекала на службу для борьбы с нападавшими на нее народами, с третьими вела постоянные войны.

С конца IV века н. э. германские племена перешли от набегов на Римскую империю к завоеваниям новых территорий. С целью захвата плодородных земель целые племена снимались с родных мест и отправлялись в далекие походы. Впереди шли воины, вслед за ними двигались повозки с женщинами и детьми, а позади гнали скот. Так началась эпоха Великого переселения народов.

Толчком к переселению послужило вторжение из Азии кочевых племен гуннов, которые к тому времени образовали военный союз. Под ударами их конницы земледельческие народы Европы вынуждены были покидать обжитые места и вступать в борьбу со своими соседями. Одновременно усиливался натиск германцев на Римскую империю.

В Северном Причерноморье гунны разгромили племенной союз готов, и те вынуждены были двинуться на Балканский полуостров.

В середине V века гуннов возглавил воинственный вождь Аттила. Он до такой степени опустошил Европу, что современники называли его «бичом божьим». Вместе с подчиненными ему племенами Аттила двинулся на Галлию. Однако в галльской войне гуннам не суждено было одержать победу. Римляне, объединившиеся со своими союзниками, нанесли им жестокое поражение в сражении около города Труа, которое состоялось в 451 году н. э. Вскоре после этого гуннский военный союз распался.

Однако и для Западной Римской империи бесконечная борьба с окружавшими ее враждебными племенами не прошла даром. Вторжения германцев в конце концов привели к ее разрушению. Многие города были стерты с лица земли, другие пришли в упадок. На долгие века были забыты ранее процветавшие ремесла. Порты были разрушены, дороги опустели, прекратилась торговля.

В период раздела Римской империи франки и другие племена продвинулись на запад и образовали новую этническую общность, позднее ставшую французским народом.

Англы и саксы вторглись на Британские острова, однако полного господства им завоевать не удалось, и они влились в состав этноса, впоследствии образовавшего английский народ. Вандалы двинулись на Североафриканское побережье. Вестготы обосновались на территории будущей Испании, а остготы – Италии. Некоторые племена заселили области, ставшие Германией, другие отправились на север и образовали там особую группу скандинавских народов.

Процессы, аналогичные эпохе Великого переселения народов, получившие название «эпоха викингов», происходили в IX–XI веках в Скандинавии и во многом способствовали изменению уклада жизни скандинавских народов. В этот период северные германцы – норвежцы, шведы и датчане, объединенные общим названием «норманны», совершали нападения на Британию и другие западноевропейские страны.

Норманны населяли два полуострова – Скандинавский и Ютландский. Из-за близости теплого океанского течения климат, за исключением областей Крайнего Севера, там был мягкий. Однако множество горных хребтов, густые леса и бедные почвы сделали невозможным развитие земледелия. Оно получило распространение только в долинах рек. На горных пастбищах норманны разводили скот. В прибрежной полосе основными их занятиями были рыболовство и охота на китов и моржей.

Неурожаи, голод, падеж скота и многие другие беды вынуждали многих скандинавов покидать родину. Вожди, потерпевшие поражение в борьбе за власть, вместе со своими родами уходили в изгнание. С целью захвата новых территорий они предпринимали морские походы. Во главе норманнов стояли викинги – военные вожди из знати. Позднее так стали называть всех участников завоевательных походов.

Страны Западной Европы, ослабленные постоянными междоусобными войнами и взаимной борьбой, не были готовы к нападениям норманнов. Когда длинные беспалубные корабли викингов, каждый из которых вмещал до ста человек, под четырехугольными полосатыми или красными парусами, с устрашающими резными головами змей или драконов (рис. 130) спереди появлялись на горизонте, население прибрежных районов спешило укрыться в лесах. Не успевших спрятаться людей норманны убивали или брали в плен, а их поселения сжигали дотла.

Рис. 130. Голова змеи. IX век. Резьба по дереву

Многие из викингов большую часть жизни проводили на своих кораблях, которые называли «морскими конями» или «морскими волками». Жители прибрежных стран, однажды испытавшие нападение не знавших страха и жалости северных воинов, обращались с молитвами к своим богам: «Избавь нас, Господи, от ярости норманнов».

От нападений на побережья небольшими отрядами норманны перешли к крупным завоевательным походам. В устьях рек они устраивали стоянки и, собравшись с силами, двигались вверх по течению, проникая в глубь страны. Несколько раз норманны осаждали Париж и другие города Франции, так что королям приходилось откупаться от них серебром. В Восточную Европу совершали набеги норманны с юга Скандинавии, известные на Руси как варяги.

В X–XI веках в Скандинавии образовались королевства – Дания, Швеция и Норвегия. В начале X века один из отрядов норманнов захватил север Франции, где было создано герцогство Нормандия. Воинственные норманны приняли христианство и впоследствии смешались с местными жителями.

Затем представители норманнской знати начали совершать плавания в Средиземном море и вступили в борьбу с арабами. Они завоевали южную часть Италии и Сицилию, после чего объединили их в Сицилийское королевство. Королевская власть постепенно усиливала свои позиции, и знать в конце концов вынуждена была ей подчиниться. Так в XI веке завоевательные походы норманнов прекратились.

Историческое развитие германо-скандинавских народов не могло не повлиять на формирование их мировоззрения и, в частности, мифологических представлений, которые, с одной стороны, отразили особый менталитет народов Северной Европы, живших в окружении суровой, таящей множество опасностей для человека природы, а с другой – особый уклад воинских дружин.

В связи с процессом христианизации Европы, который проходил на рубеже X–XI веков, древние германцы не сумели зафиксировать развитую мифологию, потому что письменность у них получила распространение лишь в XII–XIII веках. Однако исследователям все же удалось сделать некоторые выводы, изучив соответствующие археологические находки и свидетельства историков древности.

Наиболее ценные сведения по мифологии и верованиям западных германцев содержатся в сочинении Тацита (I век н. э.) под названием «Германия». Тацит упоминает земнородного бога Туисто, имя которого в переводе означает «двойное (двуполое) существо», что послужило поводом частичного отождествления его со скандинавским Имиром.

Далее Тацит повествует о том, что от Туисто произошел первый человек – Манн, а от него – родоначальники трех племенных или культовых групп германцев: истевоны, герминоны и ингевоны.

По свидетельству Тацита, древние германцы почитали Меркурия, Марса, Геркулеса и Исиду. По-видимому, под этими именами древний историк подразумевает Водана (у скандинавов – Один), Тиу (Тюра), Донара (Тора) и, возможно, Фрейю, или Фрию (Фригг). Одним из аргументов для первого отождествления стало совпадение посвященных богами дней недели.

По словам Тацита, Меркурию приносились человеческие жертвы, что соответствует скандинавскому культу Одина. Причиной обозначения Донора (Тора) римским именем Геркулеса считается тот факт, что в мифах Тор предстает в образе богатыря, который защищает мир людей от чудовищ.

Исходя из римских наименований германских и кельтских богов, можно сделать вывод, что Тиу, Водан и Донар (Тор) сопоставимы с кельтскими богами Нуаду, Лугом и Огмой. Донар тождествен кельтскому громовику Таранису. Его также можно сопоставить с индийским Индрой. Тиу (Тюр) генетически соответствует индоевропейскому Дьяусу (Зевсу).

Кроме того, Тацит сообщает также о культе богини растительности, плодородия и, возможно, земли Нертус. Поскольку женское имя этой богини в точности соответствует имени скандинавского бога плодородия и морской стихии Ньёрда, то вполне возможно, что древние германцы почитали пару богов Ньёрд – Нертус, которая сопоставима со скандинавской парой Фрейи и Фрейра, считающихся детьми Ньёрда.

Имена некоторых богов упоминаются в древнейших германских текстах, записанных в X веке и составленных в земле франков, – так называемых «Мезербургских заклинаниях». В первом заклинании говорится о женских божествах – дисах, родственных скандинавским валькириям и норнам, а во втором – о Водане, который характеризуется как главный носитель магической силы, Фрии (скандинавской Фригг) и ее сестре Фолле.

Некоторые сведения о германской мифологии содержатся также в сочинениях, описывающих историю готов: историка Иордана (VI век), византийского историка Прокопия Кесарийского (VI век), в франкских хрониках Григория Турского (VI век) и Фрегера (VII век), в «Истории лангобардов» Павла Диакона (VIII век) и в «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного (VIII век).

Систематические данные имеются только по скандинавской мифологии последних столетий, до периода христианизации Скандинавских стран. Содержатся они главным образом в исландских литературных памятниках раннехристианского времени.

Основными источниками скандинавской мифологии являются поэтическая «Старшая Эдда», которая представляет собой сборник мифологических и героических песен, сохранившийся в исландской рукописи второй половины XIII века, и прозаическая «Младшая Эдда», являющаяся учебником прозаического искусства скальдов и также относящаяся к XIII веку.

Составителем «Младшей Эдды» был исландец Снорри Стурлусон. Это произведение содержит образцы поэзии скальдов начиная с IX века, расшифровку мифологических иносказаний скальдов (кеннингов) и обзорные сведения по самой мифологии. Кроме того, некоторые элементы мифологии имеются в составленной Стурлусоном исторической хронике «Хеймскрингла» («Круг земной»), в которой изложена легендарная история норвежских и некоторых шведских королей. Поскольку исландцы приняли христианство в XI веке, древнюю мифологию Стурлусон толковал отчасти как историческую аллегорию.

Практически в одно и то же время со Снорри датский хронист Саксон Грамматик в своем сочинении «Деяния датчан» пересказал многие мифологические сюжеты, заменив богов образами королей и героев.

Таким образом, в качестве мифологической системы известна только скандинавская мифология, представленная в основном поэтической эддической мифологией.

Скандинавская космогония

В скандинавской мифологии четко разработана картина зарождения жизни. Первоначально существовала мировая бездна, заполненная инеем, который возник в результате соприкосновения огня и льда, причем огонь считался древнейшей, изначальной стихией.

Из инея возник великан Имир – первосущество, которое стало прародителем первых живых существ – инеистых великанов. В третьем поколении их наследниками стали три бога, которым отводилась важная роль в сотворении мира. Это Один, Вили и Ве.

Боги убили великана Имира. Из его тела они сделали землю, из крови – океан, из костей создали горы, из черепа – небо, а из волос – лес. Мир людей, Мидгард, боги сотворили из век великана и окружили его неприступной крепостью с высокой стеной. Вокруг нее расположен Утгард, что в буквальном переводе означает «то, что за оградой», и Ётунхейм, т. е. «страна великанов», которые представляют постоянную опасность для мира людей и богов.

Людей, которые заселили Мидгард, боги сотворили из деревьев. Мужчину они нарекли Ясенем, а женщину – Ивой.

Затем в центре созданного ими мира боги построили себе город – Асгард, в котором каждому из асов, т. е. главных скандинавских богов, были отведены свои покои. Знаменитые чертоги Одина носили название Вальгалла, Тору принадлежал Трудхейм, а Бальдру – светлые палаты Брейдаблик.

На севере располагалось царство мертвых Хель, а на юге – страна огня, в которой жил великан Сурт. Согласно верованиям скандинавов, через определенный промежуток времени мир погибнет так же, как когда-то возник, – от наступления льдов с севера и огня с юга.

Подобную модель построения мира исследователи называют горизонтальной. В скандинавской мифологии существует также и вертикальная модель мира, которая представлена Мировым древом. Вертикальная структура (рис. 131) соответствует новому, более высокому уровню становления мира, который приходит на смену древнему хаосу и первым существам – великанам.

Рис. 131. Один из вариантов вертикальной структуры мира

Согласно второй модели, Вселенная описывается при помощи бинарных оппозиций типа «верх – низ». Мировое древо занимает в космическом пространстве место сакрального центра. Оно имеет вытянутую вертикальную форму. Своими корнями древо уходит под землю. Его ствол и нижние ветви тяготеют к земле, а крона достигает небес. Таким образом устанавливается взаимосвязь между тремя мирами: нижним – царством мертвых, средним – миром земли – и верхним – небесами.

Скандинавы называют свое священное древо Иггдрасиль. Оно было создано из тела великана Имира, убитого богами Одином и Тором. Иггдрасиль считается вечнозеленым древом жизни и судьбы. Он соединяет различные миры, которых всего насчитывается девять, т. е. столько же, сколько корней у Мирового древа.

На вершине ясеня восседает мудрый орел. Между его глазами расположился ястреб Ведрфельнир, имя которого дословно переводится как «полинявший от непогоды». Корни дерева гложут дракон Нидхегг и змеи. Дракон и орел пребывают в постоянном противостоянии, а перебранку между ними переносит белка Рататоск, которая выступает в качестве посредника между «верхом» и «низом».

На среднем уровне четыре оленя объедают листья Иггдрасиль. Олень Эйктюрмир и коза Хейдрун щиплют его листья, стоя на крыше Вальгаллы. Корни священного древа достигают царства мертвых.

Вблизи древа находится главное святилище, где боги вершат свой суд. Под корнями разместился источник великана Мимира Урд. Около него живут норны, которым боги поручили определять людские судьбы. Чтобы древо, подгрызаемое змеями и оленями, не сгнило, норны поливают его водой из источника.

Медвяный источник Мимира питает Иггдрасиль, поэтому все дерево покрыто медвяной влагой, и коза Хейдрун, поедающая его листья, питает неиссякающим медвяным молоком павших в бою воинов Вальгаллы. Священному живительному меду, которым пропитано Мировое древо, в скандинавской мифологии отводится роль источника знания.

Само слово «Иггдрасиль» переводится на русский язык как «конь Игга», т. е. конь Одина. С этим деревом связан миф о мучительном шаманском посвящении Одина, во время которого бог в течение девяти дней висел на копье, пронзенный им. Иггдрасиль как бы является путем, по которому обожествленный шаман совершает путешествие из одного мира в другой.

Пантеон скандинавских богов

Главными богами скандинавской мифологии являются асы. Им противопоставлены примитивные великаны – ётуны, обитающие в Утгарде, древние боги плодородия ваны, которые после долгой борьбы объединились с асами, альвы, природные духи, и цвейги – искусные мастера-карлики. В небесном городе богов Асгарде построено множество сияющих золотых чертогов. В этот город можно попасть, проехав по охваченному огнем мосту Биврест, или Мосту асов, который защищает Асгард от нападения великанов. Этот мост люди называют радугой.

В Скандинавии (Южной Швеции и Юго-Восточной Норвегии) археологами были обнаружены наскальные изображения эпохи бронзы (рис. 132), датируемые второй половиной II тысячелетия до н. э. На них представлены культовые сцены и символы: корабли, повозки, пахота, культовый танец и священный брак, солярные символы в виде колеса, топоры, фигурки людей и животных. По-видимому, эти сцены отражают культ плодородия и культ мертвых.

Рис. 132. Южноскандинавские наскальные изображения

Многие скандинавские ученые находят отражение религии скандинавов эпохи бронзы в верованиях скандинавских саамов, которые были описаны еще в XVII веке. Известно, что саамы приносили в жертву миниатюрные молоты «громовому старику», который соответствует Тору. «Небесный человек», бог плодородия и солнца с фаллическими чертами, сопоставим с Фрейдом, а «буревой, или ветряной, старик» – с Ньёрдом. Божество более низкого ранга, которое у саамов считалось богом мертвых и богом болезней, ученые отождествляют с Одином. Следовательно, на этой стадии развития Один еще не был небесным божеством и главой скандинавского пантеона. Верховным богом скандинавов он стал гораздо позднее.

Один (рис. 133) и его братья, Вили и Ве, являются сыновьями великанов Бора и Бестлы. Как указывалось выше, эти три бога создали Вселенную, убив великана Имира. Женой Одина была покровительница брака, семейного очага и деторождения, богиня Фригг. Сыновьями Одина считаются Вали, Видар, Тор и Бальдр, причем последний был самым любимым.

Рис. 133. Один. Скульптура Г. Э. Фрейда. Первая половина XIX века. Копенгаген. Национальный музей

Одина называли по-разному: Альфёдр («всеотец»), Игг («страшный»), Хникар («сеятель раздоров») и т. д. Всех имен не знал никто. С такой же легкостью, как имена, Один изменял свой облик. Однако обычно его описывают как странника с посохом в руках, одетого в синий плащ и широкополую шляпу, надвинутую на лоб. У Одина только один глаз, потому что второй он отдал взамен на тайну древних рун. Один проявляется в двух противоположных друг другу ипостасях. Во-первых, это бог войны, покровительствующий воинским дружинам викингов, и сеятель раздоров. В его покои в Асгарде, Вальгаллу, попадают воины, нашедшие достойную смерть в бою, с мечом в руках. Они становятся воинами Одина – эйнхериями. На протяжении долгих дней, которые проходят в ожидании Последней Битвы, они пируют и устраивают поединки друг с другом.

Прислуживают воинам воинственные дочери Одина – валькирии. Они принимают участие в битвах, происходящих в Митгарде, чтобы даровать победу избраннику своего отца. В случае нарушения приказа Одина воительницу ожидало суровое наказание. Так, валькирию Сигрдриву Один погрузил в глубокий сон, и она была разбужена Сигурдом. Валькирии и эйнхерии будут вместе с асами сражаться в Последней Битве, и все погибнут.

Один является также священным шаманом, магом и хранителем знания древних рун. Как и всех колдунов, бога неизменно сопровождают хтонические животные. Два ворона, Хугин и Мунин (думающий и помнящий), сидящие на плечах у Одина, рассказывают ему обо всем, что происходит в мире. Служат ему и два волка, Гери и Фреки (жадный и прожорливый), которые готовы идти за своим господином в самые дальние края. Известно два варианта мифа о посвящении Одина в тайну древних рун. Оба они связаны с принесением великой жертвы. Согласно одному из вариантов, девять дней и ночей висел Один на священном дереве Иггдрасиль, мучимый голодом и жаждой, пронзенный копьем и принесенный в жертву самому себе, пока не поднял, т. е. не познал, руны, только тогда он рухнул с дерева.

Что же такое руны? Это древние письмена скандинавов. Однако само слово «руна» означает не букву или знак, а секрет или тайну. Поэтому и появилось выражение «поднять руны», т. е. познать великую тайну бытия.

Рунический алфавит появился в 200 году до н. э. Это был так называемый старший футарк (алфавит). Состоял он из 24 рун. Однако в эпоху завоеваний викингов древний алфавит подвергся некоторым изменениям, и вместо 24 в нем осталось всего лишь 16 рун. Более поздний алфавит получил название младшего футарка.

Каждой руне соответствует определенный звук и собственное название. Она может обозначать какое-либо природное явление (моросящий дождь, град), имя скандинавского бога или даже абстрактное понятие (богатство, болезнь). Например, одна из рун называется «Туг», ей соответствуют звуки «т», «д» или «дн». Обозначает же она имя скандинавского бога Тора.

На рунах написаны стихи и поэмы, которые содержат сведения о тайных магических обрядах и являются источником древней мудрости. Сила и привлекательность рун заключается в их способности подталкивать человека к постоянному исследованию и поиску. Неслучайно древние маги были уверены, что руны откроют свою тайну лишь тому, кто попытается проникнуться их природой и заставит их звучать в своем сердце. Тогда руны начнут покровительствовать Идущему, помогут в искусстве медитации, что сделает возможным путешествие по мирам ясеня Иггдрасиль. Первым подобное путешествие сумел проделать Один, поэтому изучение рун называется «путем Одина».

По другому варианту мифа, ради того чтобы познать руны, Одину пришлось пожертвовать своим глазом, который он отдал хранителю Мирового источника, великану Мимиру. Таким образом Один познал мед поэзии и стал ее богом, покровителем скальдов.

Главным результатом путешествия Одина было познание мира, тайны его возникновения и грядущей гибели. Все это открыла ему пророчица Вельва, которую Один пробудил от сна в царстве мертвых Хель. Кроме того, Вельва наделила его знанием всех судеб.

Судьба самого Одина трагична, впрочем, так же как и всего скандинавского мира. В Последней Битве бог погибнет, сраженный сыном Локи, Волком. Сын Одина Видар отомстит за отца, убив чудовище.

Сильнейший среди скандинавских богов, бог грома и бури, древнейший бог плодородия Тор (или Аса-Тор) был сыном Одина и Едр (Земли). Его жена Сив, богиня с чудесными волосами, считалась символом плодородия. Среди детей Тора особо важная роль в скандинавской мифологии принадлежит сыновьям Магни (Сильный) и Моди (Смелый), а также дочери Труд.

После того как произойдет мировая катастрофа, Магни и Моди вернутся из царства мертвых и принесут молот Мьёлльнир. И как же иначе, ведь сила и смелость не могут погибнуть.

Сила Тора заключается в трех сокровищах, которыми он обладает: молот Мьёлльнир, пояс силы и железные рукавицы. В мифах этот бог предстает в образе рыжебородого богатыря, простодушного силача, которого зачастую высмеивают боги-интеллектуалы – Один и Локи.

Громовик Тор защищал богов и людей от нападения великанов, которые пытались лишить его волшебных атрибутов, поэтому большая часть мифов, посвященных Тору, повествует о его путешествиях и победах в Утгарде. Бог путешествует на колеснице, в которую впряжены два козла, не только везущие повозку, но и служащие неиссякаемым источником пищи для Тора. Вечером он режет своих козлов и съедает их мясо, а утром снова оживляет их.

В одном из мифов рассказывается о том, как великан Трюм похитил молот Тора. В качестве выкупа за священное оружие похититель потребовал отдать себе в жены богиню красоты и любви Фрейю. Асы не смогли смириться с подобным обменом. Поэтому хитроумный Локи предложил Тору переодеться женщиной и в таком обличье отправиться на свадебный пир к Трюму, выдав себя за Фрейю. Сам Локи сопровождал Тора под видом его служанки. В конце странного пира Тор возвратил похищенный молот и наказал Трюма.

Во время другого путешествия в страну волшебника-властелина Утгарда, Уттгарда-Локи, Тор терпит поражение во всех состязаниях, причем его побеждает старуха, он не может поднять с земли кошку и даже выпить предложенный ему рог. Однако впоследствии он узнает, что старуха была олицетворением самой смерти, которую победить невозможно, кошка – воплощением Мирового змея, а рог заключал в себе Мировой океан. Повелитель Уттгарда-Локи оценил по достоинству силу и мужество Тора.

Следует отметить, что Мировой змей был главным противником Тора, поэтому многие мифы посвящены описанию их противоборства. Однажды Тор вступил в борьбу с огромным быком, убил его, а из его головы сделал наживку, которую бросил в море. На удочку попался сам Мировой змей. Он вступил с Тором в поединок, но был побежден отважным богом и вынужден скрыться в океанской пучине. Однако в самом жестоком Последнем Бою Тор все-таки убил чудовище, и сам умер от его ядовитых укусов.

Самым прекрасным и одновременно самым трагическим из скандинавских богов является любимый сын Одина и Фригг, которого звали Бальдр. Этот бог воплощал собой красоту, мудрость и смелость. Его небесные чертоги были такими же светлыми и великолепными, как и их хозяин.

Однако именно Бальдру было предписано стать первым страдающим божеством. Начинается все с того, что Бальдр видит сны, которые предвещают грозящую его жизни опасность. Бальдра одолевает печаль. Чтобы оградить своего сына от несчастья, богиня Фригг берет обещание не вредить Бальдру со всего мира – с огня и воды, растений, зверей, людей и даже болезней. Не взяла богиня клятву лишь с ветки омелы, побег которой показался ей слишком молодым. Это и стало ее роковой ошибкой. Тайну омелы узнал Локи, который решил погубить Бальдра. Он вложил ветку этого растения в руку слепого бога Хёда (его имя означает «боец»), который был сыном Одина и обладал необыкновенной силой. Его удар оказался для Бальдра смертельным.

Прощание с молодым прекрасным богом было торжественным и печальным. Его тело положили в лодку, которую подожгли. От горя умерла жена Бальдра, Нанна, которая вместе с боевым конем бога будет сопровождать его в царство мертвых. У движущегося по воде погребального костра собралось великое множество скорбящих. Здесь были и асы, и великаны Утгарда. Весь мир оплакивал жестокую утрату.

Тем временем отважный сын Одина Хермод отправился в царство мертвых Хель и обратился к его владычице с просьбой отпустить молодого бога. Хель согласилась, но поставила одно условие: Бальдра должны оплакивать абсолютно все, без исключения. Если же кто-то откажется оплакивать его, она не выполнит своего обещания.

Но коварный Локи решил помешать возвращению Бальдра. Он превратился в великаншу. Когда ей задали вопрос о том, как она относится к молодому богу, та ответила, что его судьба ей абсолютно безразлична. В результате Бальдр остался в царстве мертвых. Деяние Локи не осталось безнаказанным: другие боги обрушили на него свой гнев. Хёда также постигло наказание: мстя за Бальдра, его убил еще один сын Одина – Вали.

За Страшной Битвой, которая принесет гибель не только людям, но и богам, неизбежно последует возрождение жизни. Первыми из царства мертвых вернутся Бальдр и без вины виноватый слепой бог Хёд, которые простят друг другу все обиды. Возможно, их примирение означает появление новых отношений, лишенных клятвопреступлений и коварства. Ведь не случайным является тот факт, что из всех богов-асов только Хёд и Бальдр, сыновья Одина Видар и Вали и сыновья Тора Магни и Мод, которые никогда не совершали безнравственных поступков, удостоились воскрешения.

Миф, повествующий о страданиях Бальдра, исследователи объясняют по-разному. Его можно истолковать как сказание о происхождении смерти или священного жертвоприношения, из которого развился обряд оплакивания покойников.

В истории Бальдра также просматривается влияние восточных культур плодородия, которые связаны с мотивом воскресающего и умирающего бога, в образе которого, например, у египтян предстает Осирис, а у греков – Адонис. Кроме того, миф о Бальдре можно рассматривать как борьбу солнечного бога с силами тьмы.

В своих «Деяниях датчан» Саксон Грамматик дает абсолютно иное объяснение конфликту, возникшему между Бальдром и Хёдом. Оказывается, они оба просто-напросто были влюблены в сводную сестру Хёда – Нанну. Та же отдала свое предпочтение прекрасному Бальдру. Оскорбленный Хёд вызывает его на поединок, в котором использует священные атрибуты: дающий победу пояс, волшебный меч и пропитанную ядом еду. Поединок заканчивается смертью Бальдра.

Такое многообразие интерпретаций одного и того же мифа свидетельствует о том, что в нем переплетены самые различные мотивы скандинавской и кельтской мифологий и к тому же прослеживается влияние более поздних восточных и христианских традиций. Очевидно, миф о Бальдре открывает стержневой для скандинавской мифологии цикл эсхатологических мифов. Смерть же прекрасного бога становится предвестием грядущей гибели всего мира.

Фрейр и Фрейя («господин» и «госпожа»), брат и сестра, относятся к роду богов плодородия, которых называют ванами. Когда-то в давние времена ваны и асы вели между собой войну. Асы в конце концов одержали победу, а ваны, в том числе и Фрейр с Фрейей, поселились в Асгарде в качестве пленников.

Фрейр был мужем богини земли Герд и покровителем процветания, урожая, материального благополучия, мира и эроса, поэтому он считался богом Вселенной. Среди мифов о Фрейре особо выделяется рассказ о сватовстве, которое осуществляет его слуга Скирнир («сияющий»). Поскольку избранница бога отказывается стать его супругой, ее расположения Фрейру приходится добиваться, используя грозные заклинания, в результате которых он лишается своего священного оружия – меча.

По мнению некоторых ученых, брак Фрейра и Герд имеет культовую окраску, а жертва меча, с одной стороны, подчеркивает миролюбие бога плодородия, а с другой, объясняет возникновение страшного, губительного огня, который в день Последней Битвы уничтожит все живое. Лишенный своего священного оружия Фрейр проиграет бой огненному Сурту, после чего тот подожжет мир.

Так же как и Одина, Фрейра сопровождают культовые животные – конь и вепрь. Чудесный вепрь Гуллинсбурсти («золотая щетинка»), как и другие сокровища богов, был создан карликами-цвейгами. Фрейру он служил своеобразным транспортным средством.

Еще одним атрибутом Фрейра был корабль Скидбладнир («сложенный из тонких досок»), который всегда имел попутный ветер. Этот корабль мог вмещать неограниченное количество воинов.

Фрейя, дарующая любовь и физическое благополучие, выделяется среди богинь Асгарда своей особенной красотой и таинственностью. Но этим ее функции не ограничивались. Она непосредственно связана с миром Одина и присутствует в Вальгалле, в том числе и в качестве валькирии. Ее мужем является бог-ас Од, который все время странствует по миру. Фрейе ничего не остается, как оплакивать свое одиночество золотыми слезами. Но в конце концов ей это надоедает, и богиня отправляется на поиски супруга.

В скандинавской мифологии Фрейя олицетворяет собой красоту. Она владеет великим сокровищем асов – ожерельем Брисингамен, которое изготовили искусные карлики. Оно, так же как и его хозяйка, было постоянным объектом вожделения асов и великанов.

Жениться на Фрейе мечтал ётун Трюм, который даже похитил у Тора молот с целью обмена его на богиню любви. Великан Хрунгнир, один из строителей Асгарда, также хотел заполучить Фрейю в жены. Вместе с ней он требовал солнце и луну. Однако боги защищали и оберегали Фрейю, поэтому не торопились выполнять подобные требования.

Священными животными богини являются свинья и кошка. Так, на похороны Бальдра ее привезла кошачья упряжка. Кошка всегда считалась мистическим животным, поэтому связана с еще одной особенностью Фрейи – ее магией. Выражение «следовать путем Фрейи» означало познать тайны ее волшебства, т. е. проникнуть в тайны природы. Согласно представлениям древних скандинавов, у Фрейи прекрасно была развита интуиция. В состоянии транса она способна была путешествовать по мирам священного дерева Иггдрасиль.

Сын Одина, бог закона Тюр, или Тиу, обладает способностью определять меру всех вещей и является покровителем рационального мышления. Некоторые исследователи предполагают, что первоначально он был богом неба, подобно Зевсу, под его защитой находились воины, обращавшиеся к нему за помощью в сложных поединках. Тюр обладает необычайной храбростью и в случае необходимости готов пожертвовать собой. В Последней Битве Тюр вступает в поединок с гигантским псом Гармом. Как и все остальные, этот бой завершается гибелью противников.

Бог-страж Хеймдаль отличается острым зрением и слухом. Его нередко называют «светлейшим из асов», «предвидящим будущее». Хеймдаль объезжает свои владения Химинбьёрг, расположенные вблизи моста Биврёст, верхом на коне по прозвищу Золотая Челка. Накануне наступления вражеских полчищ Хеймдаль начинает трубить в свой рог, созывая богов на Последнюю Битву. Сам он будет сражаться с Локи, которого убьет, но и сам погибнет.

Браги – бог мудрости, красноречия и поэзии. В переводе его имя означает «лучший» и «поэт» и связано со священным опьяняющим напитком брагой, который аналогичен индийской соме – напитку магов и поэтов.

Жена Браги, Идун («обновляющая»), владеет чудесными молодильными яблоками, которые помогают богам сохранять вечную молодость. Эти яблоки являются одним из сокровищ асов и предметом вечного искушения великанов. Однажды их удалось похитить ётуну Тьяцци, но Локи вернул их Идун.

Локи (рис. 134) – единственный из богов-асов, который участвует не только в процессе творения, но и в процессе разрушения. Подобная двойственность его функций осложняет понимание этого образа. Во многих мифах Локи помогает своему брату Одину в процессе творения, например оживлении первых людей. Вместе с тем он нередко выступает в роли плута-трикстера, отрицательного варианта культурного героя.

Рис. 134. Локи. Скульптура Г. Э. Фрейда. Первая половина XIX века. Копенгаген

Локи принимает активное участие в похищении и перераспределении сокровищ. Практически во всех космогонических и героических мифах скандинавских народов звучит тема рокового золота, приносящего гибель своим обладателям. История Локи начинается с того, что он убивает камнем выдру. Вскоре оказывается, что это было не животное, а перевоплотившийся в выдру Отр – сын сильного и могущественного человека, обладающего колдовскими чарами, Хрейдмара. Не случайно его сыновья обладали способностью превращаться в различных зверей. У Хрейдмара останавливались на ночлег асы.

Закон гласил, что за убийство богам следовало выплатить выкуп хозяину. Локи с помощью сети поймал карлика Андвари, который мог превратиться в щуку и плавать в воде, и заставил его показать, где находится золотой клад. Среди других его сокровищ было кольцо с наложенным на него проклятьем Андвари.

Асы отдали золотой клад Хрейдмару. С этого времени начинается трагическая история его рода, который погубило золото. Сначала умирает сам Хрейдмар и его сыновья Регин и Фафнир. Затем предательски будет убит герой Сигурд. За ним последует его убийца Гуннар, на котором завершится история золота асов: он бросит «металл раздора» в Рейн, а тайну его местонахождения унесет с собой в могилу.

В мифах, повествующих о других сокровищах, Локи выступает в роли добытчика-похитителя. Однажды ему удается обрезать золотые волосы богини Сив, жены Тора. Однако, испугавшись гнева ее грозного супруга, он заставляет искусных карликов-цвейгов выковать точно такие же волосы, которые и приносит богине. Еще один миф рассказывает о похищении Локи знаменитого ожерелья Фрейи. Об этом просил его сам Один. Выполняя это задание, Локи превращается в блоху.

Однако похищение сокровищ и связанные с ним перевоплощения не единственная и не самая главная функция Локи. Нередко он выступает в качестве спутника и участника приключений Тора. Эти два скандинавских бога взаимовыгодно дополняют друг друга: сила и мужество Тора, объединенные с хитростью и изобретательностью Локи, образуют идеальный союз физической мощи и интеллекта.

Локи многолик. В одном из мифов он выступает в роли обличителя. В знаменитой песне «Старшей Эдды» под названием «Перебранка Локи» рассказывается о том, как он приходит на пир асов и упрекает их в коварстве, трусости и развращенности. В ответ на подобное оскорбление бог грома Тор изгоняет Локи с пира. Эта песня является свидетельством того, что, поскольку боги у скандинавов были предельно очеловечены, им не чужды были раздоры и противоречия человеческого мира. Именно распри между богами, нарушение клятв и законов приведут к их гибели, потому что скандинавские боги не обладают бессмертием. Вместе с ними погибнет весь мир. Таким образом, обличение богами Локи стало еще одним шагом к всеобщей гибели.

Важнейшей чертой образа Локи является его связь с эсхатологическим мифом. Обычно он выступает как сеятель лжи и обмана. Локи коварен и хитер, и именно благодаря ему в мире появилось зло. Локи – отец трех хтонических чудовищ: Мирового змея Ермунганда, волка Фенрира и хозяйки царства мертвых Хель. Для воспитанного асами волка долго не могли найти крепкую цепь. Когда альвы изготовили чудесную ленту, чтобы заманить волка, Тор пожертвовал своей правой рукой, которую вложил в пасть чудовища. Однако дети Локи были укрощены не навечно. В день Последней Битвы волк сорвется со своей цепи, змей восстанет из мертвых глубин, а Хель соберет мертвых и поведет их на битву с живыми.

Самым страшным преступлением Локи стало убийство Бальдра. За это он и понес суровое наказание: Локи приковали к камню, связав кишками его сына Нари, а на лицо ему капал змеиный яд. Жена Локи, Сигюн, держала чашу под капающим ядом, однако в то время, как она выливала переполненный сосуд, яд все-таки попадал на Локи, и от этого он содрогался, вызывая землетрясение. До конца существования мира Локи предстоит испытывать эти муки. В Последней Битве он выступит на стороне зла. Локи приведет из преисподней корабль мертвецов, который повергнет в ужас все живое. Он вступит в сражение с асом Хеймдалем, которого убьет, но и сам Локи не избежит гибели.

Эсхатологический миф

Во временном аспекте скандинавская мифология делится на космогоническую и эсхатологическую. Иначе говоря, большинство скандинавских мифов рассказывают о творении и конце мира. Уже из первых слов пророчицы Вельвы, которая рассказывает Одину о происхождении жизни, он узнает, что мир богов и людей обречен на гибель. Дело в том, что, в отличие от греческих и других богов, скандинавские боги не обладают вечной молодостью, красотой, а главное, даже бессмертием. Их судьбы подобны человеческим.

Страшная картина приближающейся смерти описана в ужасающих подробностях. Сначала наступит лютая зима, которая будет длиться нескончаемо долго. Мир будет охвачен великими войнами и распрями. Из леса выйдут волки, которые в представлениях жителей Севера являются воплощением зла. Один зверь поглотит солнце, другой – луну, звезды погаснут, и на земле наступит полный мрак. Задрожат земля и горы, и чудовищный волк Фенрир сорвется со своей цепи. Морские воды хлынут на сушу и вынесут Мирового змея. Из страны Хель, с севера, к Асгарду направится корабль с мертвецами, который поведет Локи, а с юга, из страны огня Муспелля, будет наступать огненный великан Сурт вместе со своим войском. От бешеной скачки его воинов разрушится мост Биврёст. На поле Вихрид вражеское войско столкнется с войском Одина – богами, валькириями и эйнхериями. Начнется Последняя Битва.

Вся скандинавская мифология проникнута ожиданием этого мрачного события и подготовкой к нему. Заранее известно, кто и с кем вступит в поединки. Известно и то, что погибнуть суждено как сраженному, так и победителю. Кульминацией Последней Битвы станет бой Фрейра и великана Сурта, в котором светлый бог Асгарда потерпит поражение, потому что в решающую минуту в его руках не окажется волшебного меча, который был отдан за удачное сватовство. В результате огненное чудовище подожжет мир.

Однако мир не исчезнет навечно. В конце суровой картины всеобщей гибели дается пророчество Вельвы о том, что жизнь возродится вновь. Земля поднимется из моря и снова станет зеленой и прекрасной. На месте Асгарда, на поле Идавёль, появятся молодые боги – сыновья Одина, Видар и Вали, и сыновья Тора, Моди и Магни. Они прихватят с собой символ могущества – боевой молот Тора. Вернутся к жизни и Бальдр с Хёдом.

В прекрасной роще спасутся от всепожирающего огня мужчина и женщина. Они произведут на свет многочисленное потомство, и земля снова будет заселена людьми. Солнце, прежде чем погибнуть, породит дочь, которая останется в живых и будет освещать новый мир.

Однако, несмотря на то что вслед за Последней Битвой произойдет возрождение мира, финал мифа сохраняет трагическую окраску: великие боги скандинавов погибли, хотя и сражались, как подобает настоящим героям (Один, насколько позволяли силы, противостоял волку Фенриру, Тор погубил Мирового змея), но им уже не суждено воскреснуть.

Низшая германо-скандинавская мифология

В каждой мифологии, наряду с представителями высшей мифологии – богами и героями, присутствуют персонажи низшей мифологии. Они менее значительны и гораздо ближе к людям. Кроме того, они теснее связаны с повседневностью и поэтому более понятны для народа. Именно образы представителей низшей мифологии сохранились в произведениях фольклора и дошли до наших дней в народных поверьях.

Далеко не каждому известно, кто такой Тор, но любой ребенок имеет представление об эльфах. Предшественниками эльфов были германо-скандинавские альвы. Эти существа делятся на светлых и темных. Светлые эльфы были маленькими человечками в шапочках из цветов, которые водили при луне хороводы. При этом играла музыка, заставлявшая танцевать даже неодушевленные предметы. Светлые эльфы занимались прядением и ткачеством, а пряжей им служила паутина. В период Средневековья они считались духами воздуха, эфира, света.

К темным эльфам относятся гномы, подземные кузнецы, которые унаследовали свое магическое мастерство от древних цвергов. Они являются хранителями спрятанных под землей, чаще всего в горах, сокровищ.

Иногда эльфов представляют как собирательный образ всех низших духов четырех природных стихий. Саламандра была духом огня; сильфы, или сильфиды, – воздуха; гномы – земли; а ундины – воды.

Ундины – это девушки с рыбьими хвостами, которые, сидя на берегу и поджидая жертв, расчесывают свои волосы. Близки к ундинам никсы, которые также являются представительницами племени русалок. Живут они в роскошных подводных дворцах, куда заманивают своих жертв и губят их. Никсы обладали способностью принимать облик не только юных девушек, но и дряхлых безобразных старух. Они могли жить полноценной человеческой жизнью и даже иметь смертных мужей, однако каждой из них нужна была хотя бы одна жертва в год. Согласно немецким мифам, никсы иногда развлекались тем, что подменяли младенцев.

Великаны-тролли, по поверью, хотя и обладают огромной силой, от противников богов, ётунов, они отличаются уродливостью и глупостью. Живут они в горах. По отношению к людям тролли проявляют враждебность: похищают скот, а иногда превращаются в людоедов. Так же как и гномы, тролли охраняют сокровища. В лесах, в горах, реках обитают волшебницы – феи. Обычно они описываются как красивые миниатюрные женщины с крыльями, способные перевоплощаться. Большинство из них доброжелательно относятся к людям, хотя есть и злые феи.

О популярности низшей мифологии свидетельствует тот факт, что в Средние века в Европе сложился общеевропейский «малый пантеон нечистой силы», из которого практически невозможно выделить собственно германо-скандинавские, кельтские или западнославянские персонажи. В то же время высшие мифологии этих народов, несмотря на взаимопроникновение некоторых сюжетов, остаются достаточно обособленными.

Скандинавская героика

Героические песни Старшей Эдды повествуют о великих деяниях знаменитых воинов. В отличие от героев других мифологий скандинавский герой выделяется не своим происхождением или смелыми подвигами, а необычностью деяний и уникальностью судьбы.

Обычно герои ничего не ведают о своей судьбе и поэтому страшатся ее. У скандинавов на этот счет иное представление. Герой скандинавской мифологии знает свою судьбу так же, как Одину известна судьба мира, и должен стремиться выполнить все в точности, как ему предначертано. Скандинавский герой принимает как должное любые, даже самые трагические события.

При этом он надеется только на свои собственные силы, не рассчитывая на помощь богов. В этом и проявляется его характер.

Поступки героя зачастую не поддаются логическому объяснению: например, зная, что будет убит, Гуннар все равно едет на пир к Атли. Кроме того, скандинавские герои далеко не идеальны. Они нередко совершают недостойные поступки: нарушают клятвы побратимства, устраивают резню между близкими родственниками, похищают сокровища. Так, стремясь завладеть кладом, Атли убивает братьев своей жены, а сыновья Гудрун, Хамдир и Серли – своего сводного брата Эрна, от военной помощи которого решили отказаться.

Не менее поразительны и женские образы, которым присущи черты воительниц Одина, валькирий. Их месть врагу так же неистова, как и любовь. Например, Брюнхильд добивается смерти возлюбленного Сигурда за то, что тот не оправдал ее ожиданий. Она ликует, когда узнает, что достигла цели, но тут же проклинает своего мужа, который совершил убийство ее любимого, и пронзает себя копьем.

Скандинавский герой – вечный воин в царстве живых и мертвых. Он должен совершить великое деяние, основной смысл которого выражается в мести врагу и участии в Последней Битве. Воины, погибшие с мечом в руках, попадают в царство Одина, Вальгаллу, и превращаются в эйнхериев – воинов Одина. В ожидании Последней Битвы они устраивают между собой сражения. Те воины, которые находили свою гибель не в геройском сражении, а стали, например, жертвой убийц, попадали в царство мертвых Хель, и это было для героя настоящей трагедией. Такая участь постигла Сигурда, который был предательски убит, и Гуннара, погибшего в змеином рве.

Самым знаменитым героем скандинавского эпоса является Сигурд (рис. 135). Его имя в дословном переводе означает «герой, победитель». Отцом Сигурда был Сигмунд, сын Вёльсунга и Хьёрдис.

Рис. 135. Подвиги Сигурда. Резьба по дереву. Портал церкви XII века в Урнесе

Согласно другой версии, у героя вообще не было родителей. Он представлялся как культурный герой, победивший силы первобытного хаоса. Воспитателем Сигурда был искусный карлик Регин, который выковал ему волшебный меч и поведал о золоте асов. Как и предрекал Локи, клад стал источником раздора. Первой его жертвой оказался Хрейдмар, отец Регина и Фафнира, который не захотел делиться золотом с сыновьями, за что и был убит Фафниром. Регин, узнав, что его брат завладел кладом и не хочет отдать ему законную часть, решил ему отомстить и воодушевил Сигурда на подвиг. Сигурд нанес смертельную рану дракону, в которого обратился Фафнир, и хотя тот уговаривал его не прикасаться к золоту, предрекая неминуемую гибель, герой не внял совету умирающего чудовища. Испив крови дракона и отведав его сердца, Сигурд начал понимать птичий язык и узнал от птиц, что Регин собирается его погубить, чтобы овладеть кладом. Герой расправился с Регином и стал единственным обладателем сокровищ.

Однажды на высокой горе Сигурд увидел спящую женщину, к телу которой приросли доспехи. Он разрубил доспехи своим чудесным мечом, и женщина проснулась. Это была валькирия Сигрдрива, которая помогла герою познать руны и дала ему ценные советы о том, каким образом себя вести с разными людьми. Напоследок она советовала герою остерегаться коварства, которое множится в мире. Покинув валькирию, Сигурд ощутил себя не только сильным, но и мудрым. Так закончилось формирование личности героя скандинавского эпоса.

Единственным пятном в безупречной биографии Сигурда станет нарушение данной клятвы, за что его осудят люди. Именно этот постыдный поступок определит его горестный жребий. Сигурд встретил прекрасную и отважную деву-богатыршу Брюнхильд, которой дал клятвы верности, но не сдержал их, хотя и не по своей вине. Дело в том, что коварная Гримхильд, хозяйка дома Гьюкунгов, правителей бургундов, дала Сигурду напиток забвения, поэтому он и забыл свою невесту. Воспользовавшись этим, Гримхильд выдала за него свою дочь Гудрун и попросила героя посвататься к Брюнхильд и исполнить вместо своего сына Гуннара брачные испытания.

Сигурд принял облик Гуннара, прошел все испытания и даже провел с Брюнхильд три ночи, положив между ней и собой отравленный меч. Затем состоялась свадьба Гуннара и Брюнхильд. Однако на этом история не закончилась. Брюнхильд задумала отомстить Сигурду за обман, даже выпитый им напиток забвения не послужил оправданием совершенному постыдному поступку.

Однажды между Гудрун и Брюнхильд вспыхнул спор о том, чей муж сильнее, который завершился разоблачением тайны сватовства. Оскорбленная Брюнхильд потребовала, чтобы Гуннар убил Сигурда, и тот, несмотря на уговоры своего брата Хегни не совершать этот поступок, предательски убил своего побратима и вместе с братом завладел золотом асов.

Истории Сигурда можно найти множество параллелей в мифологиях других народов. Подобно таким культурным героям, как Геракл, Рама и Беовульф, он одерживает победу над драконом, олицетворением сил хаоса и тьмы, принимает участие в сватовстве-испытании и погибает от коварства и измены. Сказание о Сигурде стало основой для создания немецкой эпической поэмы «Песнь о нибелунгах». В ней образ сурового героя скандинавского мифа трансформирован в образ храброго воина и куртуазного рыцаря Зигфрида Нидерландского.

После смерти Сигурда отправилась в царство мертвых Брюнхильд, пронзившая себя копьем. Узнав о гибели героя, она осудила мужа за нарушение клятвы побратимства, предрекла гибель всем представителям рода предателей и сообщила о том, что лишит себя жизни. Прежде чем это сделать, она попросила сложить для себя погребальный костер, украшенный дорогими коврами и яркими тканями, и поместить его рядом с костром Сигурда. Брюнхильд была уверена, что в царстве смерти уже никто не сможет помешать ей соединиться с любимым.

Следующей жертвой рокового золота стали братья Гудрун, Гуннар и Хегни, убившие Сигурда. Согласно легенде, они отправились на пир к мужу Гудрун, королю гуннов Атли, хотя и были предупреждены, что оба погибнут вместе со своей дружиной. Гуннар был схвачен гуннами, но на требование выдать клад он выдвинул поразившее всех условие: на блюде ему должны принести сердце брата. Возможно, предчувствуя свою гибель, Гуннар не желал, чтобы его брат погиб с мечом в руках и попал в Вальгаллу Одина. Когда же гунны наконец выполнили это условие, Гуннар объявил, что он не откроет тайну клада и золото навсегда останется лежать в водах Рейна. Атли жестоко отомстил обманщику: Гуннара бросили в змеиный ров, где он погиб от ядовитых укусов змей.

История Гудрун в скандинавской мифологии является, пожалуй, самой трагической и загадочной. Она стала женой Атли не по своей воле. Чтобы заставить дочь выйти замуж, Гримхильд дала ей выпить напиток забвения, но он не оказал должного действия. Только слезы матери заставили Гудрун согласиться. Оплакивая смерть своих братьев, она решила жестоко отомстить мужу. Сначала она преподнесла Атли угощение, приготовленное из сердец его сыновей, и тот, ничего не подозревая, съел его. Затем она убила мужа и подожгла дом, в котором сгорели все, кто был повинен в смерти Гуннара и Хегни.

Совершив месть, Гудрун бросилась в море, но не погибла. Волны вынесли ее в земли конунга (князя) Йонакра, который стал ее третьим мужем. От этого брака у Гудрун родились трое сыновей, Серли, Эрл и Хамдир, и дочь Сванхильд. Дочь вышла замуж за конунга Ёрмунрекка, который убил ее в порыве ревности. Братья отомстили за смерть сестры, но и сами погибли в неравном бою. Судьба самой Гудрун остается загадкой. Существует предположение, что она превращается в валькирию и поселяется в Вальгалле Одина. На этом заканчивается трагическая история бургундского дома. Одним из самых распространенных сюжетов героических песен является любовь валькирии и смертного. Этот союз не мог длиться долго, потому что, если валькирия выходила замуж, она утрачивала воинственные черты и становилась обыкновенной женщиной. Брак был наказанием Одина для непокорных валькирий. Однако в скандинавской мифологии известно исключение из этого общего правила.

Дочь конунга Эймети Свава была валькирией. Она влюбилась в храброго воина Хельги, сына Хьеварда. Когда тот умер от ран, она дала себе клятву отомстить его убийце и не иметь больше возлюбленного, настолько велико было ее горе. Повествование об истории любви воина и валькирии заканчивается словами: «Говорят, что Хельги и Свава родились вновь».

Это новое рождение героев вступает в некоторое противоречие с типичным для скандинавской мифологии преобладанием пафоса смерти. Герой новой истории назван тем же именем – Хельги, а его возлюбленной стала дочь конунга Хегни, неистовая валькирия Сигрун, носившаяся по морю и по воздуху. Она была вновь родившейся Свавой.

Однако счастливый брак прервала смерть Хельги, который был убит братом Сигрун. За то, что брат разрушил ее счастье, Сигрун прокляла его. В отличие от Гудрун, для Сигрун любовные узы были крепче кровных. Горе Сигрун было так велико, что однажды Хельги пришел к ней на свидание, покинув Вальгаллу, так как не в силах больше был видеть слезы любимой. Сигрун мечтала остаться в кургане с Хельги, но это невозможно было осуществить, и влюбленные снова расстались. В конце концов Сигрун умерла от горя. Но и на этом удивительная история любви не закончилась. Хельги и Сигрун родились вновь. В третьем рождении он также носил имя Хельги и был воином, а его верная возлюбленная воскресла под именем Кара и по-прежнему оставалась валькирией.

Значение германо-скандинавской мифологии

Германо-скандинавская мифология тесно взаимосвязана с героическим эпосом, как периода раннего Средневековья (поэмы «Беовульф», «Песнь о Хильдебранде»), так и более поздней эпохи («Песнь о нибелунгах», героические песни Старшей Эдды). Эпические произведения являются первыми памятниками духовной культуры народов Северной Европы, которым они заменяли историю и философию, религию и этику.

В строгом следовании традициям, в поклонении своим суровым богам на протяжении долгих веков формировался особый психологический тип, который впоследствии приобретет эпитеты «нордический», «стойкий», «непреклонный».

В начале XX века, в период возрождения интереса к мифологии, великий немецкий композитор Р. Вагнер создал свою оперную тетралогию «Кольцо Нибелунга», в которой воскресил историю рода Вёльсингов. Особое звучание его музыки заставляет испытать глубокое потрясение от поистине космической трагедии – гибели богов.

Многих художников разных стран мира скандинавские мифы покоряли своей эмоциональной насыщенностью и всепоглощающим трагизмом. Такие русские поэты, как Н. Гумилев и В. Брюсов, также неоднократно обращались к суровой романтике северных сказаний.

Однако это еще не все. Вместе с пробуждением интереса к мифологии возрос интерес к магии, и мистерии Севера стали предметом пристального внимания многих ученых-исследователей. Так, Эдред Торссон в своей книге «Северная магия», вышедшей в 1997 году в Софии, сформулировал новое отношение к германо-скандинавским мифам. Торссон утверждал, что боги Севера не погибли, а просто-напросто были забыты людьми. Пока жив народ и обитаем Мидгард, асы живут в ожидании, когда в сердцах людей проснется память о прошлом. По мнению Торссона, интерес к тайнам древних рун, к магии Одина и Фрейи в настоящее время достаточно велик, что привело к новому развитию Северного пути. Многие последователи древних магов вступят на него, откроют для себя все аспекты жизни и познают истинную свободу души.

Как бы то ни было, такое пристальное внимание к прошлому, к истории и мифологии является ярким свидетельством высокого духовного развития народов Северной Европы.

КИТАЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Русское название «Китай» произошло от названия монгольского племени киданей (или китаев), завоевавшего в X–XI веках север будущей Китайской империи и образовавших там свое государство. Сами китайцы предпочитают называть себя ханьцами, по имени династии, правившей в стране с III века до н. э. по III век н. э. Именно во времена правления императоров этой династии и были заложены основы традиционной китайской государственности и культуры.

Первоначально китайская цивилизация сформировалась в бассейне реки Хуанхэ во времена династии Шан. Другими двумя древними китайскими династиями были Ся, предшествовавшая Шан, и Чжоу, следовавшая за Шан. Причем интересно, что некоторые исследователи считали, что история собственно Китая начинается с династии Чжоу. В своих доводах они основывались на том факте, что от двух предыдущих династий не сохранилось практически никаких памятников. Дело в том, что каждая следующая династия разрушала здания предыдущей и выстраивала свои на их руинах. Кроме того, архивы Шан были разграблены после захвата ее столицы воинами Чжоу примерно в середине II века до н. э.

Прошлое Китая, скрытое глубоко под толщей земли, долгое время было недоступным для потомков из-за грозного табу, связанного с почитанием предков, но в 281 году н. э. грабители проникли в усыпальницу императора, похороненного в III веке до н. э., и нашли там множество бамбуковых пластинок, усеянных иероглифами. Однако воры, не понимая истинной ценности подобной находки, охапками брали пластинки и поджигали их, как факелы, чтобы освещать себе путь в лабиринтах гробницы. Таким образом драгоценные записи далекого прошлого мгновенно превращались в золу. Однако вскоре после этого были обнаружены другие пластинки, ставшие известными под названием «Бамбуковые аппалы», позволившие ученым восстановить некоторые события, происходившие во времена правления царей Шан. Кроме них, есть еще два документа, имеющие отношение к династии Шан, – это «Книга свидетельств», где описывается завоевание города Шан, и «Исторические записки» ученого I века до н. э. Сыма Цяня.

Вообще эпоха династии Шан вошла в историю Китая как золотой век. Ведь именно тогда была изобретена письменность, а искусства и ремесла достигли высокого совершенства, получив дальнейшее развитие уже во времена Западной Чжоу.

Правители династии Западной Чжоу создали идеологическую платформу для Китайского государства на тысячелетия вперед. Наступившая затем эпоха Восточной Чжоу считается переходным периодом в истории Китая. От той поры до нас дошло два документа: «Анналы Весны и Осени», представляющие собой хронику событий примерно с 770 года до н. э. по 481 год до н. э., и «Трактаты о Враждующих царствах», являющиеся сборником басен, сообщающих о том, что произошло в следующие после 481 года до н. э. десятилетия.

На смену эпохе династии Восточного Чжоу пришла эпоха династии Цинь, которую в свою очередь сменила династия Хань.

Следует заметить, что Китай вообще можно рассматривать в качестве классического примера цивилизации циклического типа. Так, еще в древности было замечено, что в истории этой страны есть определенный ритм: каждая династия как бы означала новый цикл, государство процветало, но спустя некоторое время в стране начинали проявляться признаки упадка, пока наконец не происходила смена династий.

Итак, после смерти последнего представителя династии Хань Китай некоторое время переживал период самостоятельности трех царств. Затем новой династии Цзинь удалось восстановить единство на несколько десятилетий. С начала IV века в Китай хлынули орды кочевников, раздробивших страну надвое. Но династии Суй вновь удалось объединить Север и Юг. В начале VII века она уступила царский трон династии Тан, правившей до X века и смененной династией Сун, находившейся у кормила власти до XIII века. Новая волна вторжения кочевых племен в Китай закончилась основанием династии Юань (1280–1368 годы). Далее бразды правления перешли к династии Мин, чье процветание оборвалось в начале XVII века с вторжением воинственных маньчжуров, создавших династию Цин. Эта династия продержалась до начала XX века, органично вобрав в себя конфуцианскую культуру и традиции китайской цивилизации.

Вот так, испытывая внешнее влияние и под воздействием различных внутренних факторов, развивалось удивительное государство Китай. Естественно, что такая насыщенная событиями жизнь китайцев и обусловила складывание необыкновенно красочной и пестрой мифологии, с которой европейцам суждено было познакомиться лишь в XVIII веке. А первое в мире исследование по китайской мифологии – небольшая книга профессора Петербургского университета С. М. Георгиевского – появилось лишь в 1892 году. В последующие десятилетия эта сторона китайской культуры обращала на себя все большее и большее внимание, но до сих пор в ней остается много неясного. Работа по изучению китайских мифов продвигается с большим трудом по ряду причин, среди которых в первую очередь следует назвать лингвистические трудности, фрагментарность и противоречивость письменных источников, а также сложность их видового определения (традиционный миф, древнее литературное произведение или историческая хроника).

Первоначально китайская мифология формировалась в виде песен, героями которых были первопредки и цари-мудрецы, создатели человеческой культуры. Между зарождением этих песен, хранившихся в народной памяти, и их письменной фиксацией прошли многие столетия. До нас они дошли в сборниках «Шицзин» («Книга песен») и «Шуцзи» («Книга история»). Китайский историк Сыма Цянь (145 или 135 года до н. э. – ок. 86 года до н. э.) так отозвался о том, как решался вопрос о включении той или иной песни в сборник: «В древности песен (ши) было более трех тысяч. Конфуций отбросил негодные и взял то, что соответствует правилам и должному».

Итак, принципы отбора определялись задачами воспитания народа в духе конфуцианства с его идеализацией старины, почитанием предков, верностью законам формирующегося государства. Таким образом, сборники китайских песен донесли до нас упорядоченную мифологию, полностью соответствующую господствующему во времена Конфуция (VI–V века до н. э.) мировоззрению. Однако все это еще более усложнило для исследователей задачу понимания того, как именно развивалась китайская мифология.

Можно лишь предполагать, что в глубокой древности китайцы, как и другие народы, почитали животных, считая их покровителями отдельных родов и племен. Со временем одна из таких покровительниц, змея, приняла в воображении рассказчиков мифов облик чудовищного змея – дракона, управляющего различными природными явлениями, небесными телами и особенно благоволившего к представителям мужского пола царского рода.

Таким же образом почитаемые китайцами реальные птицы трансформировались в фантастическую птицу Фэнхуан, ставшую символом цариц. Облик дракона был придан также различным божествам, которым приписывали создание мира и сотворение человечества.

Китайцы, проживавшие на равнинах, часто заливаемых выходящими из берегов великими реками, воздавали хвалу спасительным горам. Им представлялось, что одна из них, Куньлунь, служит опорным столбом для Неба и стоит в центре мира. На вершине же этой горы располагался дворец верховного бога и небесного императора Шан-ди. Между тем в китайских мифах встречается упоминание и о другой вертикальной оси – Мировом древе, ставшем резиденцией десяти солнц.

Небо мыслилось высшим существом, руководящим всем, что происходит на Земле. При этом в дальнейшем в мифологии происходит подмена Верховного небесного владыки и Неба мифическими Государями Неба. В их число входили Верховный владыка центра, Хуан Ди, и его помощник, бог Земли Хоу-гу, покровительствующий храму Солнца и управляющий созвездиями и планетами. Каждому из небесных владык соответствовало определенное материальное начало – время года, цвет, животное, часть тела, оружие.

Главные герои китайской мифологии – прародители, представленные в виде реальных правителей и царей, создателей культурных благ: огня, земледелия, медицины, календаря, музыки, письменности и т. д. Приписывание одного и того же изобретения разным героям объясняется тем, что дошедшие до нас мифы синтезировали различные мифологические традиции.

Китайские герои могут одновременно выступать в разных ролях: как открыватели мира, путешественники, посетившие самые удаленные уголки Земли, под которыми иной раз подразумевается и царство мертвых.

Китайский пантеон богов

В Китае с древних времен достаточно гармонично уживаются между собой три основные религии: даосизм, конфуцианство и буддизм. В пантеон богов, наряду с главами религиозных доктрин Лао-Цзы (рис. 136), Конфуцием и Буддой, входили многочисленные божества и герои из различных древних культов, легенд и верований.

Рис. 136. Лао-цзы с символом сил тьмы и света (инь и ян) в руках

Кроме того, в стан богов могла попасть и любая незаурядная историческая личность. Никакого официального списка богов составить не удается, тем не менее можно выделить нескольких главных божеств: древнего императора Хуан-ди, богиню запада Сиванму, великое начало Тайчи, великий предел Тайцзы.

Особое место в даосийском пантеоне занимали так называемые бессмертные, речь о которых пойдет ниже. Среди них в первую очередь нужно назвать основателя даосийской религии Чжан Даолиня и великого алхимика Вэй Бояна. Кроме того, в их число входит Чжунли Цюань – великий полководец Ханьской эпохи, потерпевший поражение лишь тогда, когда в сражение с ним вступили небесные силы. Проиграв битву, Чжунли удалился в неприступные места и, сделавшись отшельником, разгадал тайны алхимии, после чего он стал раздавать изготовленное золото бедным. Еще один бессмертный по имени Чжан Голао имел волшебного мула, способного становиться в один миг таким тонким, будто был из бумаги. Хранилось чудесное животное в специальной трубочке, из которой его при необходимости извлекали, обрызгивали водой, после чего он без устали мог пройти огромное расстояние. Сам Чжан не раз умирал, но вновь воскресал. Ли Тегуай умел по желанию отделять свой дух от тела, Люй Дунбинь с детства отличался необычайным умом, благодаря которому он мог запоминать по 10 тысяч иероглифов в день. Цаю Гоцзю был братом императрицы. Он отверг беспечную жизнь при дворе, стал отшельником и, познав суть даосизма, поражал людей умением всегда и везде отыскивать самую суть вещей.

К числу высших божеств относился Великий Нефритовый император Юйхуан Шанди, превратившийся на рубеже I–II тысячелетий н. э. в главу всех божеств, духов, героев и демонов всекитайского пантеона.

Особым почтением пользовались многочисленные представители местных культов, главными из которых являлись божества – покровители различных территорий – Туди Шени в деревнях и Чэн Хуаны в городах. Они защищали жителей от опасности, собирали прошения жителей и приносили их в канцелярию Великого волшебника Юйхуана Шанди.

Очень популярен был дух домашнего очага Цзао Шень (рис. 137). За семь дней до Нового года он отправлялся с докладом о положении дел в данной семье к Юйхуану Шанди. В новогоднюю полночь семья встречала возвращавшегося Цзао Шеня, вешая на стену его новое изображение. Большое распространение в Древнем Китае получили и культы божеств, покровителей различных специальностей, например Цзян Тайгуна, помогавшего рыбакам, Яо Вана, к которому обращались медики, и т. д.

Рис. 137. Цзао Шень с супругой

За различные природные явления также отвечали те или иные боги. Планеты находились в ведении легендарных императоров древности, а в качестве их главы выступало божество Полярной звезды Тай-и.

Наиболее крупным в аппарате Нефритового Императора было ведомство вод, которые делились на морские и речные, на главные и второстепенные. В целом водяные божества – драконы Лунваны – отвечали за водный режим страны, за засухи и наводнения.

Почитались в Китае различные священные животные. Тигр, например, считался грозой демонов, болезней и хранителем здоровья. Когти и клыки этого зверя, обрамленные в серебро, служили ценными амулетами, а растолченные в порошок – целебными снадобьями.

Лисы воспринимались как животные вредоносные: так, по древнему поверью, старые лисицы обладали способностью перевоплощаться в молодых и красивых женщин, соблазнять мужчин и приносить им страшные несчастья.

Мифы о сотворении мира, происхождении человека и о некоторых других вещах

Один из самых известных мифов о сотворении мира записан во II веке до н. э. В соответствии с ним в глубокой древности существовал лишь мрачный хаос, в котором постепенно сложились два начала – Инь (мрачный) и Ян (светлый), определившие восемь главных направлений мирового пространства. Со временем дух Ян получил власть над Небесами, а дух Инь – над Землей.

Из другой легенды следует, что владыка Южного моря Шу и владыка Северного моря Ху иногда навещали владыку центра Земли Хуня Дуня. И вот однажды первые два владыки решили воздать должное гостеприимству последнего. Так как у Хуня Дуня отсутствовали необходимые для приема пищи, зрительного и слухового восприятия отверстия, Шу и Ху, символизирующие время, проделали владыке центра Земли за семь дней с помощью топора и сверла необходимые дырки. Однако Хунь Дунь, олицетворяющий первобытный хаос, не выдержал подобной процедуры и умер.

В некоторых мифах в роли творца мира выступает Мать бесов по имени Гуй Ну, изображавшаяся с головой тигра и ногами дракона. Ей приписывается заслуга в рождении Неба, Земли и бесов, причем последние появлялись утром, а к вечеру исчезали в материнской утробе.

Наиболее полным из мифов о сотворении мира является история, распространенная в различных вариантах у множества народностей почти по всей территории Китая. Исследователи считают, что окончательно данная легенда оформилась и была зафиксирована письменно сторонниками даосизма в III веке н. э. Итак, миф о Пане Гу.

Было время, когда Земля и Небо еще не отделились друг от друга и, слитые вместе, составляли нечто, отдаленно напоминающее по виду птичье яйцо. В нем-то и зародился первый человек – Пань Гу.

Прошло 18 тысяч лет, прежде чем он проснулся, открыл глаза, но ничего не увидел, так как вокруг него царил непроницаемый мрак. Сердце человека замерло от страха, он стал шарить руками вокруг себя, пока наконец не нащупал некий предмет, каковым оказался невесть откуда взявшийся топор. Пань Гу взял орудие в руки, размахнулся что было сил и ударил перед собой. Раздался оглушительный грохот, и неподвижное пространство, в котором пребывал Пань Гу, пришло в движение. Все легкое и чистое всплыло вверх, а тяжелое и грязное опустилось на дно. Так возникли Небо и Земля. И, глядя на них, подумал первый человек: «Долго ли они останутся разделенными? Сможет ли держаться Небо без опоры?» Решил Пань Гу не дать Земле и Небу соединиться вновь и стал между ними, упершись головой в Небо, а ногами в Землю.

Долго стоял первый человек в таком положении. С каждым днем Небо поднималось выше на один чжан (примерно на 3 м), и Пань Гу тоже вытягивался. 18 тысяч лет находился первый человек между Небом и Землей, пока расстояние между ними не установилось в 90 тысяч ли (1 ли – около 576 м). После этого Небо перестало подниматься, и Пань Гу понял, что сотворение мира завершилось. Он радостно вздохнул, и с этим вздохом родились ветер и дождь. Открыл первый человек глаза, и наступил день.

Однако недолго оставалось жить первому человеку, так как не мог он существовать без того, чтобы не расти, а вытягиваться ему теперь было незачем. Умер Пань Гу, а его тело стало светом и жизнью. Левый глаз засиял Солнцем, правый – заблестел Луной. Четыре конечности и пять внутренних частей тела стали четырьмя сторонами света и пятью священными горами, кровь – реками и ручьями, жилы и вены – дорогами, покрывшими Землю, плоть – почвой, волосы на голове и усы – растениями, зубы и кости – золотом и драгоценными камнями, костный мозг – жемчугом и нефритом, предсмертный пот, выступивший на теле Паня Гу, – дождем и росой.

Следует заметить, что во многих вариантах мифов о Пане Гу он является и прародителем всех людей, которые произошли от паразитов, ползающих по телу умирающего божества. Но такая версия распространения не получила. Гораздо более популярны другие предки рода человеческого. Например, Нюйва – богиня Земли. Очень часто ее изображают рядом с другим существом по имени Фуси, сотворившим немало полезных вещей, но о нем речь пойдет ниже.

В мифах можно найти указание на то, что Нюйва считалась не только прародительницей людей, но и матерью богов. Так, в одной из легенд прямо говорится об этом: «Нюйва – древняя богиня и императрица с человечьей головой и змеиным туловищем. В один день она претерпевала 70 превращений. Ее внутренности превратились в этих богов». Однако самым распространенным среди мифов о Нюйве, пожалуй, является следующий.

Земля уже отделилась от Неба. Ввысь поднялись священные горы. К морям текли реки, полные рыб. Леса и степи были переполнены дикими животными. Над лугами парили непуганые птицы. Но не было еще людей, и потому мир находился в неоформленном полностью состоянии.

Прародительница Нюйва, богиня с туловищем змеи, но с человеческим белым лицом, знала об этом.

Она подползла к ближайшему пруду, взяла горсть желтой глины и, глядя на колебавшееся в воде изображение верхней части своего туловища, вылепила небольшую фигурку. Не успела она поставить ее на ножки, как фигурка ожила, закричала и весело запрыгала.

Нюйва также обрадовалась тому, что ее замысел удался и у нее получилось сделать Жэня (человека). Она решила продолжать в том же духе и слепила еще несколько сотен человечков обоего пола, которые вприпрыжку разбежались кто куда.

Однако Нюйва понимала, что у нее не хватит ни сил, ни времени, если она будет таким же образом лепить всех людей, которые смогут населить Землю. Поэтому, сорвав свисавшую с обрыва лиану, она опустила ее в топь и, когда лиана покрылась глиной, стряхнула ее на землю. Всюду, где падали кусочки глины, возникали кричащие и прыгающие человечки. Впоследствии богатые и знатные говорили, будто они вылеплены руками самой Нюйвы, в отличие от бедных и худородных, появившихся из той глины, что была на лиане.

Сотворив таким образом людей, Нюйва задумалась, как продолжить род человеческий: ведь ее создания не были вечными и умирали, достигнув определенного возраста. Она соединила мужчин и женщин, и от них происходили новые человечки уже без ее помощи.

Жила Нюйва некоторое время не зная забот. Но вот на Земле наступили великие бедствия. В некоторых местах обрушился небосвод, и там образовались огромные черные дыры. Через них просочился жар, от которого загорелись леса. Образовались провалы, а через них хлынули подземные воды. Враждебные друг другу Вода и Огонь объединились, чтобы уничтожить людей.

Видя, как страдают люди, Нюйва принялась за работу, чтобы починить прохудившийся небосвод. Она собрала множество разноцветных камней, расплавила их на огне и заделала образовавшейся массой небесные дыры. Чтобы укрепить Небо, Нюйва убила гигантскую черепаху, отрубила у нее четыре ноги и поставила их на четырех частях Земли в качестве подпорок, державших небосвод. Впрочем, небосвод не вернулся в свое прежнее состояние. Он несколько покосился, о чем можно судить по движению Солнца, Луны и звезд. Кроме того, к юго-востоку от Поднебесья (Китая) образовалась огромная впадина, заполнившаяся водою всех морей и рек. Ее назвали Океаном.

А теперь обратимся к Фуси (рис. 138), о котором уже упоминалось ранее. Итак, имя Фуси (оно истолковывается как «устроивший засаду на жертвенных животных») принадлежит богу, оказывающему покровительство охоте и рыболовству. Он также считается божеством Востока, стихии и растительности. Конфуцианские философы превратили Фуси в царя, правившего в переводе на наше лето-счисление с 2852 по 2737 год до н. э. Фуси является главным действующим лицом многих мифов, один из которых мы и приведем здесь.

Рис. 138. Фуси и Нюйва. Рельеф на камне. Начало нашей эры

В далекой стране жила девушка по имени Хуасюй. Однажды она отправилась на болотистую низину, заросшую бамбуком, и увидела след огромной ноги с растопыренными пальцами. Желая измерить, насколько лапа гиганта больше ее ножки, девушка наступила на след и тотчас почувствовала, как что-то в нее вошло. Спустя некоторое время у нее родилось какое-то странное существо – полуребенок-полузмееныш, которому она дала имя Фуси.

В то время Земля и Небо были уже разделены, но еще соединялись множеством лестниц, сделанных из лиан. Люди могли подниматься и спускаться по ним, узнавая таким образом, что творится на Небе, в Верхней столице. Конечно, не каждый мог отважиться на такое путешествие, и не только из страха перед Небесным властителем. Дело в том, что лестницы были очень уж длинными, а кроме того, раскачивались при малейшем дуновении ветерка.

Вот по такой лестнице, опускавшейся в сад в самом центре Земли, сходил и поднимался бесстрашный Фуси. Устав от долгой дороги, он отдыхал в тени деревьев, цветущих и лето, и зиму благоуханными цветами, в окружении птиц удивительной красоты, певших волшебными голосами. С их помощью Фуси научился петь, подбирая мелодию на созданных им 50-струнных гуслях. Впрочем, он не мог сравниться в пении с птицами, так как слух его был далек от совершенства.

Однажды в волшебный сад из окружавшей его пустыни забрела дева, и он отдал ей гусли, чтобы гостья сыграла и спела. Пальцы девушки порхали над струнами с такой быстротой, какая была недоступна самому Фуси, песня же была такой грустной, что у него из глаз потекли слезы. Поэтому Фуси вежливо попросил деву вернуть ему инструмент. Но она, увлеченная собственным пением, продолжала петь, и слезы у Фуси по-прежнему не высыхали. Тогда он протянул руку и попытался вырвать у девушки гусли, но те разломились на две части. Гостья играла на своей половине гуслей из 25 струн, но песня уже не трогала Фуси. Поэтому он решил оставить девушке ее половинку, и она ушла с ней в пустыню. С тех пор гусли в Поднебесной империи имеют, самое большее, 25 струн.

Как-то раз Фуси увидел в Верхней столице огонь и, зная, как страдают без него люди, загорелся желанием одарить их пламенем. Наблюдая за птицами, стучавшими по деревьям клювами, чтобы достать из коры насекомых, он поднял с земли сухой сучок и стал им сверлить кору. Через некоторое время показался дымок, и Фуси начал на него дуть, подкладывая более мелкие веточки и листья. Так появился рукотворный огонь, и люди могли им пользоваться, когда это им было нужно, не ожидая, что с неба упадет молния или с гор покатится раскаленная лава.

Люди, благодарные Фуси, стали приветствовать его кострами, а он, радуясь этому, изобрел для них сети, с помощью которых они могли ловить рыбу.

Но вот состарился Фуси. У него к этому времени отросла белая борода до земли, и во всей Поднебесной не было человека мудрее его. Из своего сада Фуси управлял уже не только людьми, но и природой. Он внимательно наблюдал за тем, чтобы времена года сменялись в точно назначенное им время. Для этого ему нужны были циркуль и другие измерительные инструменты, и он их также изобрел.

У Фуси была дочь неописуемой красоты. На ее белом лице глаза блестели, как капельки лака, брови вобрали в себя всю красоту рек и гор, голос звучал, как у иволги. Отдал Фуси дочери оставшуюся половинку гуслей, и она услаждала его слух игрой и пением. Однажды, переплывая реку, девушка попала в водоворот и утонула, став таким образом речной феей. Иногда, когда ей становится скучно на дне среди других духов и рыб, она поднимается из воды и поет так прекрасно, что смертные, заслышав это пение, не раздумывая, бросаются в реку и тонут.

В китайской мифологии можно найти объяснение и тому, как именно возникло земледелие. Как раз об этом повествует следующий миф.

На Земле было уже много людей, но пищи им не хватало, так как они кормились одной лишь охотой и рыболовством. В ту пору родился у одной богини удивительный сын со змеиным телом, бычьей головой и носом тигра. Назвали ребенка Янь Ди («властелин солнца»), ибо после его рождения на Земле стало больше тепла и света, а также появилось больше воды.

Увидел Янь Ди, что люди бедствуют, и сбросил с Неба множество зерен. Не зная, как правильно употребить зерна, люди их съели. Пришлось тогда Яню Ди спуститься на Землю, вспахать ее и посеять семена. Так появились полезные злаки и возникло земледелие. Отдавая дань заслугам Яня Ди, его с тех пор стали называть не иначе, как Шэнь Нун (божественный земледелец).

Обладал Янь Ди и удивительным даром, позволявшим ему безошибочно отличать целебные травы от бесполезных и ядовитых. В этом ему помогал и предмет, с которым он никогда не расставался, – красная плеть, меняющая цвет при прикосновении к яду. Янь Ди приходил на луг и хлестал плеткой траву, выделяя целебные растения и уже по их вкусу определяя, при каких заболеваниях они окажутся наиболее действенными. Плеть задевала также и ядовитые растения, так что не раз, проводя испытания, Янь Ди травился, но его могучее здоровье всякий раз побеждало действие яда. Но однажды нашел Янь Ди ползучее растение с маленькими желтыми цветами, оплетающими стены и изгороди. Попробовал его Янь Ди и умер – настолько силен был яд. С тех пор люди остерегаются этого растения.

Так, даже смерть Яня Ди, сделавшего столь много во благо человечества, обратилась на пользу людям.

Мифические герои Поднебесной империи

Китайская мифология изобилует именами героев, но никто так не популярен, как Хуан Ди (рис. 139). Принадлежит это имя наследнику Шэнь Нуна, императору, жившему в 2698–2598 годах до н. э. В многочисленных легендах Хуан Ди выступает не только как благодетель человечества, но и как высший правитель в царстве духов. Владения этого героя очень похожи по описанию на райский сад, но предоставим вам самим возможность судить об этом.

Рис. 139. Император Хуан Ди

Итак, Яня Ди сменил Хуан Ди («желтый владыка»). Он продолжил деяния Янь Ди и обучил людей различным ремеслам. Хуан Ди показал, как изготавливать топоры и зернотерки, отливать колокола и треножники, бурить колодцы, мастерить телеги и лодки. Был он высокого роста, имел четыре лица, так что мог одновременно наблюдать за тем, что творится на четырех сторонах света.

На Куньлуне был у Хуана Ди великолепный дворец, окруженный 5 стенами и 12 башнями. Росли вокруг дворца удивительные растения, жили удивительные птицы и животные. Имелись там огромный рисовый колос, жемчужное и нефритовое деревья, выводили птенцов фениксы и птицы луань с головами, обвитыми змеями и прикрытыми щитами, было и дерево бессмертия. Обитатели дворца не знали нужды в пище, так как жило там удивительное животное Шижоу, лишенное костей и конечностей и состоящее целиком из вкуснейшего мяса. Стоило отрезать от Шижоу кусок, как рана тут же зарастала, и животное приобретало прежнюю форму.

Хуан Ди все время странствовал по Куньлуню, расчищая горные склоны и прокладывая дороги. Он окружил себя людьми, обладавшими талантом, и оказывал им покровительство. Среди его сподвижников был четырехглавый Цанцзе, который, наблюдая за следами, оставляемыми на земле птицами и зверями, проник в их тайный смысл и изо-брел иероглифы.

Любимой женой Хуана Ди была Лэй Цзу («богиня грома»), родившая ему двух сыновей. Вообще же от всех жен было у Хуана Ди 25 сыновей, 14 из них стали основателями знаменитых родов.

В конце правления Хуана Ди на Земле появился чудесный и добрый зверь – единорог. Ступая, он не ломал трав, не давил букашек и вообще не трогал ни одно живое существо. И люди поняли, что этим Небо ознаменовало конец кроткого и счастливого царствования Хуана Ди.

Прошло некоторое время, и вот однажды Хуан Ди исчез. Видели его взлетающим на драконе и, желая удержать, стреляли в чудовище из лука, но промахнулись. Удалось отыскать одеяние Хуана Ди, которое он оставил за ненадобностью. Это одеяние торжественно захоронили на горе Цяошань в провинции Шэньси. Очень популярна в китайской мифологии легенда о стрелке И, которому приписывается изобретение лука и стрел, а также неоднократное спасение Земли от различных бедствий. Чудовища, сраженные И, частично связаны с природными явлениями. Причем в роли освободителя Земли от монстров И близок к греческому герою Гераклу. Кроме того, И, как и Геракл, также спускался в страну мертвых.

Однако обратимся непосредственно к мифу. В соответствии с ним самая страшная в истории человечества засуха случилась во времена правления Яо, когда на небе появилось сразу 10 солнц. Эти солнца были детьми Сихэ, жены восточного небесного божества Ди Цзюня. Жили «ребятишки» на огромном дереве, по очереди сменяя на небе друг друга: одно солнце светило, а другие отдыхали, но так как все они были близнецами, то люди не замечали разницы между ними. Но за много лет строгий порядок надоел братьям. Посовещавшись, они решили на следующий же день порезвиться на небе все вместе. Как задумали, так и сделали. Напрасно мать кричала им вслед: «Дети мои, вернитесь! Вы можете погубить мир!»

Но солнышкам было весело, и на приказы матери они не обращали внимания. А на Земле тем временем наступила засуха, какой еще никогда не бывало. Леса вспыхнули, звери, стремясь избежать гибели в огне, искали спасения в реках, но и вода стала постепенно закипать. Люди, почерневшие от нестерпимого зноя, забились в пещеры, где они молились Ди Цзюню, надеясь, что он прекратит озорство своих детишек.

И услышал Ди Цзюнь стенания людские, но остановить шалунов ему было трудно, а потому он отправил на Землю своего сына И, который славился как необыкновенно искусный стрелок из лука.

Оказавшись на Земле, И взял в руки красный лук, достал из колчана белую стрелу и, прицелившись в один из огненных шаров на небе, выпустил ее. Стрела со свистом улетела в небо, и люди увидели, как одно из солнц лопнуло.

Вновь и вновь натягивал стрелок свой лук. Стрелы улетали в небо, находя и поражая там обезумевшие от страха солнца. Люди радовались и подбадривали меткого стрелка криками. Только мудрый правитель Яо понял, что если не остановить увлекшегося стрелка, то он перебьет все солнца, и тогда Землю навсегда окутает мрак. Яо неслышно подошел к И и вытащил у него из колчана одну стрелу.

Между тем на небе металось последнее солнце. Хотел убить и его стрелок И, да не нашел стрелы. Но солнце об этом не знало, и потому бросилось искать спасения в объятиях своей матери Ночи. И с тех пор оно больше не смеет подолгу задерживаться на небе и покидать предназначенную ему дорогу.

Но с прекращением засухи бедствия людские не кончились. Во время лесных пожаров поля заполнили чудовища. К ним присоединились драконы, вынужденные покинуть закипевшие воды. Все они нападали на смертных, а те не знали, как им с ними справиться.

Самым свирепым из монстров был Яюй – существо с красным туловищем, лошадиными ногами и человеческим лицом. Когда-то Яюй был небесным божеством, но впоследствии, поссорившись с богами, бежал с Небес и поселился на Земле, где стал пожирать людей. Но стрелок И поразил Яюя одной стрелой. Убил он также и других страшилищ, заполонивших Землю.

Последним подвигом стрелка И была охота на громадного кабана, называвшегося Фэнси и превосходившего силой и свирепостью быка. Этот кабан вытаптывал посевы, пожирал домашних животных и людей. Стрелок выпустил несколько стрел, ранивших кабана в ноги, и поймал его. С соблюдением ритуала кабана зарезали и принесли в жертву Небесному правителю.

Но Небесный владыка не принял жертву, так как не мог простить И смерти своих сыновей-солнц. Изгнал он стрелка и его жену Чан Э из обители богов. И если стрелок смирился с этим и готов был навсегда остаться на Земле, которую освободил от бед, то самолюбивая женщина, считая мужа виновником несчастий, постоянно попрекала его. В один прекрасный день после очередного скандала с женой И ушел из дома и начал скитаться по Земле. Странствуя, стрелок узнал о горе Куньлунь, где обитала богиня Си Ванму, владеющая эликсиром бессмертия. И решил И во чтобы то ни стало раздобыть чудодейственный напиток.

Стрелок смог взобраться на вершину горы и встретиться с Си Ванму, которой он рассказал о своих семейных неурядицах. Си Ванму внимательно выслушала героя, совершившего столько подвигов, и вручила ему тыкву с волшебным зельем, сказав при этом такие слова: «Этого хватит для того, чтобы получить бессмертие. Если все содержимое примет один человек, то он вознесется на Небеса и станет божеством. Если эликсир выпьют два человека, то они станут бессмертными, но останутся на Земле».

Вернувшись домой, И поставил сосуд на стол и, сказав жене, что они вместе выпьют зелье бессмертия во время ближайшего праздника, лег отдыхать. Когда же И проснулся, то увидел пустой сосуд из-под чудесного эликсира. Пока он спал, его жена выпила содержимое и вознеслась на Луну, но там ее в наказание за корысть постигла кара небесная: превратилась Чань Э в омерзительную жабу. Стрелок же, поняв, как жестоко обманула его жена, впал в тоску, стал раздражительным. В результате лучшие его слуги, которым надоело выслушивать брань и терпеть побои, разбежались.

Впрочем, к одному из слуг, Фэнмэну, И относился так, словно тот был ему сыном. Решил И обучить его стрельбе из лука. И пришлось Фэнмэну постичь искусство смотреть, не моргая, и видеть при этом маленькую вещь, как большую, а ту, что неразличима для глаза, как хорошо различимую.

После продолжительных и упорных занятий Фэнмэн стал стрелять из лука почти так же хорошо, как И. Однако сам Фэнмэн знал, что до полного совершенства ему еще очень далеко, и потому страшно завидовал своему учителю.

Однажды прославленный стрелок возвращался верхом на лошади с охоты, как вдруг на опушке леса мелькнула тень человека и в И полетели стрелы. Но он не растерялся, быстро схватил лук и тоже выстрелил. В результате стрелы, выпущенные обоими стрелками, столкнулись. То же произошло и со вторыми, и с третьими стрелами.

Так было выпущено по 9 стрел, но тут у И опустел колчан, а противник его вышел из укрытия. Им оказался Фэнмэн, который прицелился и выстрелил в своего наставника. Вражеская стрела попала И в рот, и Фэнмэн, посчитав, что И мертв, без опаски приблизился к нему, чтобы в последний раз взглянуть на учителя. Тот же неожиданно открыл глаза, сел и, выплюнув обломки стрелы, сказал: «Рано ты решил меня убить! Я не успел тебя обучить, как ловить ртом и перекусывать стрелы».

Упав в ноги учителю, Фэнмэн стал молить его о прощении. Но И презрительно махнул рукой, вскочил на коня и умчался.

Со временем характер стрелка И лишь ожесточился: он стал еще грубее обращаться с людьми, живущими у него в доме. Фэнмэн решил этим воспользоваться и подговорил слуг И взбунтоваться против своего господина. Возглавляемые Фэнмэном, они отправились в лес, принесли оттуда большую дубину из персикового дерева и, выбрав момент, нанесли ею страшный удар ничего не подозревающему И. Затем слуги бросили тело стрелка в котел с кипящей водой.

Так погиб И, совершивший множество подвигов во имя человечества, но не познавший счастья в семейной жизни. Впоследствии народ стал почитать его под именем божества Цзунбу.

Представим читателю еще двух китайских мифологических героев – это Гунь и Юй, известные как победители потопа. Примечательно, что выступление Гуня против богов сближает его с героем греческих мифов Прометеем: первый крадет Небесную землю, а второй похищает огонь. Кроме того, и в мифе о Гуне, и в легенде о Прометее присутствует мотив уговора героя смириться со своей участью и просить у богов прощения.

Исследователи полагают, что Гунь и Юй первоначально являлись двумя самостоятельными персонажами, живущими в различных частях Китая, но связанными с потопом. В дальнейшем в китайской мифологии происходит объединение двух героев, которые становятся отцом и сыном. Сюжет самого мифа таков.

Как-то на Землю обрушился потоп. Бушующие воды залили всю сушу, кроме Пяти гор. Мало кому из людей удалось спастись, те же, кто не утонул, потеряли дом, родных и вынуждены были влачить жалкое существование, не имея даже средств и возможности, чтобы отыскать себе пищу.

Тогда на Небо поднялся божественный герой Гунь, который обратился к повелителю Неба с такими словами: «Люди гибнут из-за твоих вод, а ты не слышишь их стонов. Разреши мне построить плотину и преградить путь потопу».

Небесный владыка ухмыльнулся и дал Гуню свое разрешение, зная, что мягкая земля, из которой герой собрался соорудить преграду, не выдержит натиска воды.

Для этой цели подходила только Небесная земля, которая, соединившись с водой, вздувается и превращается в камень.

Спустился Гунь к людям и стал рыть землю, воздвигая на пути вод плотину, но труд его был напрасным: бушующие водяные потоки тут же смывали сооруженное героем заграждение. Тогда Гунь снова поднялся на Небо, но не стал больше просить помощи у повелителя. Он дождался, когда Небесный владыка заснет, нарыл мешок чудесной земли, унес его и построил на Земле дамбы. В результате вода стала спадать, и вскоре люди уже смогли вернуться на свои прежние места обитания.

Но Верховный император, проснувшись, увидел, что его драгоценная земля похищена. Ярость его была еще сильнее оттого, что вором оказался его родной внук. Послал Небесный владыка на Землю бога огня Чжужуна, который убил Гуня и забрал Небесную землю.

Однако после смерти душа не покинула тело Гуня, и признаков разложения не было заметно в течение трех лет, по прошествии которых из чрева убитого героя поднялся его сын Юй. Последнего не испугала судьба отца, и он решил продолжить начатое им дело.

Между тем, верховный владыка, поразмыслив, решил оказать Юю помощь, ведь кто знает: уничтожит он и этого героя, а вдруг его тело породит еще более могущественного. Поэтому Небесный правитель дал Юю свою землю, а также определил ему в помощники дракона Инлуна и огромную черепаху. Вместе с этими подручными Юй обошел всю Землю, в нужных местах роя каналы, отводя воду, сооружая плотины и т. д. Причем дракон Инлун полз впереди, намечая хвостом направление каналов, которые существуют и до сих пор, а черепаха держалась позади, неся на своей спине волшебную землю.

Занимаясь усмирением вод, Юй к тридцати годам остался неженатым. И вот как-то раз мимо него пробежала белая лисица с девятью хвостами, появление которой Юй расценил как знак Небес, возвещавший ему о том, что пора подумать о семейной жизни. А так как Юй дорожил своим временем и не любил откладывать дела, он не стал искать невесту по всей Поднебесной, а неподалеку от того места, где ему повстречалась лисица, встретил девушку и объявил ей, что хочет взять ее в жены. Едва дождавшись ее согласия, Юй удалился, ибо на Юге разлились воды.

Девушка же полюбила Юя и, хотя не успела ему рассказать о своей любви, стала терпеливо ждать героя. Через некоторое время тот вернулся к ней, и они заключили брак, но сразу же после церемонии Юй уехал на Север, где вновь разлились воды.

Видя, как занят супруг, жена попросила взять ее с собой, и Юй согласился. Так странствовали они вдвоем. Но вот однажды пришли супруги к высокой горе, из которой вытекал маленький ручеек. Юй тотчас же решил, что следует расширить проход и дать возможность воде свободно вытекать наружу. Он попросил жену удалиться, объяснив, что ему предстоит тяжелая работа, о завершении которой он известит барабанным боем.

Женщина ушла, а Юй обратился в огромного черного медведя и, рыча, стал пробивать гору. Отвалившийся сверху камень упал на барабан, и женщина, приняв это за условленный сигнал, наскоро собрала пищу и поспешила к мужу. Он же не услышал звука и продолжал яростно вгрызаться в гору, раскидывая камни.

Выйдя из-за поворота тропинки, женщина увидела медведя и, не поняв, что это Юй, страшно испугалась, бросилась бежать прочь. Герой же, оставив работу и забыв принять нормальный облик, бросился за ней вдогонку. Слыша рев и топот за своей спиной, женщина побежала еще быстрее, но вскоре силы оставили ее, и она упала и превратилась в камень.

Увидев это, Юй расстроился, ведь ему так хотелось иметь наследника. Подыскивать другую жену у него уже не оставалось времени, а потому он издал такой оглушительный рев, что камень, в который превратилась несчастная женщина, раскололся, и из него вышел мальчик, которого назвали Ци («осколок»). Однако заниматься воспитанием сына Юю было некогда: он продолжал путешествовать, а ребенок рос сам по себе.

Юю удалось побывать во многих странах, но, куда бы он ни попадал, везде старался соблюдать местные обычаи. Так, на Юге Юй очутился в стране, где люди ходили обнаженными, и тут же он скинул с себя одежду, желая ничем не отличаться от туземцев. Покинув же те земли, Юй вновь оделся.

Однажды Юй заблудился и, вместо того чтобы идти на Юг, отправился на Север. Там он набрел на плоскую равнину без единого деревца. Не слышалось ни щебетания птиц, ни голосов диких зверей. Повсюду, насколько хватало взгляда, виднелись реки и ручейки, на берегах которых сидели и лежали люди. Сколько ни вглядывался Юй, увидеть жилища ему не удалось. Еще больше героя удивило то, что земля вокруг не была засеяна, скота также не наблюдалось. Но, как ему удалось выяснить у встречных, необходимость в том отсутствовала, так как людям служила пищей вода: сытная, сладкая, ароматная и хмельная. После того как люди отведывали это зелье, ими овладевало безудержное веселье, они пели, плясали, а утомившись, засыпали, чтобы, проснувшись, вновь начать есть и танцевать.

Юй мог бы остаться в этой удивительнейшей из стран и жить, не зная забот, но такое существование без постоянного труда показалось ему бессмысленным и скучным, да и в Поднебесной у него было еще много дел, к которым он и поспешил вернуться.

Очень популярна в китайской мифологии героиня по имени Мэн Цзян, образ которой противопоставляется произволу императора. Она предстает образцом любящей жены, оплакивающей своего мужа и заканчивающей жизнь самоубийством, чтобы не достаться императору. Песня Мэн Цзян считалась погребальным плачем. Вот краткий пересказ мифа, повествующего о жестокой судьбе Мэн Цзян.

В незапамятные времена жили супруги по фамилии Цзян. Посадили они тыквенное семечко, и из него поднялось растение, перекинувшее свои плети через изгородь к соседям по фамилии Мэн, и именно на их территории завязалась большая тыква. Когда ее сняли и разрезали, то увидели, что в ней на корточках сидит девочка, которую назвали Мэн Цзян. Из девочки выросла очаровательная девушка. Лицо ее напоминало персик, а голос у нее был столь прекрасен, что даже птицы смолкали, когда она пела.

Тогда правителем был Цинь Цихуан. Владел он в Поднебесной всеми землями и городами, которые платили ему дань. И даже пастухи, бродившие со своими стадами по пустыне, склонились перед его величием и прислали ему подарки. Из всех владык, которых называли Сыновьями Неба, Цихуан являлся самым могущественным. На Западе он приказал построить дворец Уфан, на Востоке – осушить бескрайние болота, на Севере – возвести стену, длиннее которой не знал мир. Особенно много людей брали на постройку стены (имеется в виду Великая Китайская стена), и многие там умирали. Требовалась им замена.

Жил тогда благородный юноша Си Лян. Когда за ним пришли стражники, чтобы угнать на стройку, он сбежал, перепрыгнул через садовую ограду и спрятался за искусственным холмиком из камня. Увидел он, как по дорожке к пруду идет девушка небесной красоты. На цветок у ее ног села бабочка, девушка захотела ее поймать. Она вытащила платочек, чтобы накрыть бабочку, но ветер унес его в пруд, а бабочка улетела. Девушка пошла к пруду, и вдруг заметила отражение юноши в воде и закричала.

Не знал Си Лян, как поступить: бежать – стражники схватят, оставаться с незнакомой девушкой – неловко. Наконец он решился, вышел вперед и поклонился красавице со словами: «Спаси меня! Умоляю, спаси!»

Девушка засмущалась, не зная, что ответить. В это время подбежала служанка, которой было поручено наблюдать за прогулкой Мэн Цзян, и спросила молодого человека, кто он такой. Тот ответил, что он прячется от стражников. Мэн Цзян понравилось его лицо и стройная фигура, и она предложила пойти всем вместе к отцу. На последнего юноша также произвел благоприятное впечатление. Расспросив молодого человека о его родных и проверив его знания, старый Мэн сделал юношу своим зятем и приказал в тот же день провести свадебную церемонию.

Но не успели супруги побыть наедине друг с другом и несколько минут, как в дом ворвались стражники и увели юношу. Печаль охватила все семейство. Мэн Цзян заперлась в спальне и запела грустную песню: «Холодный ветер ворвался в мой дом, в лед превратилась чаша с вином, подушка с циновкой холодны, как снег. И в мире живу я, словно во сне».

С того дня Мэн Цзян жила в тоске, она не принимала пищи, не пила и все ночи напролет думала о своем муже. А время между тем шло, и наступил первый день десятого месяца, когда принято женам относить мужьям теплую одежду. Мэн Цзян собрала узелок с одеждой, простилась с родителями и отправилась в дальний путь.

Идет Мэн Цзян по размытой дождями дороге и поет свою песню: «Без тебя я, как лютня, у которой лопнули струны, как воздушный змей на оборвавшейся нити, как колесо без спиц, как кувшин без дна».

Безбрежная белизна сливается с Небом. Голодные коршуны парят в вышине, высматривают добычу. В занесенных снегом оврагах воют волки. И думает про себя Мэн Цзян: «Как мне холодно! Как мне тяжко! Но супруг мой на Севере, где ветер свирепей, чем зверь! Без теплой одежды как он теперь?»

Ведет любовь Мэн Цзян через леса и горы. Отступают перед ней пропасти, мелеют реки. Не трогают ее звери, а птицы указывают ей путь.

Вот и стена, которой нет ни конца, ни края. Под стеной, как тени, бродят люди с лопатами и кирками. Свистит бич стражника.

Обращается к одному из надсмотрщиков Мэн Цзян: «Моего мужа зовут Си Лян. Я принесла ему теплую одежду». Но тот лишь рассмеялся и показал ей на груду белых костей под стеной. Упала несчастная женщина на землю и зарыдала. В то же мгновение налетел ветер. Черный туман окутал стену, и она обрушилась от плача и слез.

Одним из наиболее интересных, на наш взгляд, китайских мифов является история ткачихи и пастуха. Дело в том, что это одна из немногих легенд, дошедших до наших дней, практически в своем первоначальном виде. Она считается истинно народной и существует во множестве вариантов, ниже мы приведем один из самых распространенных. Итак, ткачиха по имени Чжи Нюй жила на восточном берегу Серебряной реки – Млечного Пути – и ткала на своем станке великолепные облака. Помимо нее, этим делом занимались еще шесть фей, но среди них Чжи Нюй заметно выделялась своим трудолюбием и прилежностью.

На другом берегу Серебряной реки, в мире людей, жил пастух Ню Лан, наибольшей ценностью которого был старый вол. Это животное юноша берег как зеницу ока. И вот однажды вол заговорил человеческим голосом и поведал своему хозяину о том, что прекрасная Чжи Нюй каждый день в определенное время ходит купаться в Серебряной реке. Он же и научил Ню Лана тому, как сделать небесную ткачиху своей женой: юноше надо было лишь незаметно унести одежду, которую та скидывала перед тем, как войти в реку.

Юноша послушался вола и, спрятавшись в зарослях у Серебряной реки, стал поджидать Чжи Нюй. Наконец та пришла вместе с сестрами. Раздевшись, девушки бросились в воду, а Ню Лан, выскочив из тростника, схватил одежду Чжи Нюй. Ее сестры, увидев незнакомого человека, выбежали из реки, набросили свои одежды и разбежались, а Чжи Нюй осталась на берегу.

Ню Лан сказал, что отдаст ей одежду только в том случае, если она согласится выйти за него замуж. Чжи Нюй кивнула юноше в знак согласия, став таким образом его женой.

Много лет жили они в мире: Ню Лан пахал, а Чжи Нюй ткала. В положенные сроки родились у них мальчик и девочка. Однако кое-кого такая идиллия не радовала, а именно бабушку Чжи Нюй и ее супруга, небожителей. И вот послали они одного из богов вернуть свою родственницу обратно на Небеса. Гонец в точности исполнил приказание божественных супругов.

Но Ню Лан был не в силах выдержать разлуку с женой. Он посадил детей в корзины и, поскольку одна из корзин перевешивала другую, в ту, что полегче, пастух бросил черпак для навоза. Затем Ню Лан взвалил корзины себе на плечи и отправился искать Чжи Нюй. Однако от Серебряной реки не осталось и следа, так как боги перенесли ее на Небо.

И пришло время вновь заговорить волу человеческим голосом. И изрекло это мудрое животное: «Ню Лан, я скоро умру. Тогда тебе нужно содрать с меня шкуру и накинуть себе на плечи – так ты сможешь добраться до Небесного дворца».

Едва сказав такие слова, вол упал на землю и испустил дух. Ню Лан, накинув на себя его шкуру, помчался на Небо, где пронесся среди звезд и добрался до Серебряной реки, на берегу которой сидела его красавица-жена. Дети радостно закричали и устремились навстречу матери, но тут неведомо откуда вдруг протянулась большая женская рука, держащая золотую шпильку. Этой шпилькой рука провела вдоль Серебряной реки, и гладь ее в ту же минуту превратилась в бурный поток. Несчастный пастух, не зная, как перебраться через реку, заплакал. И тогда его дочка предложила ему осушить реку с помощью черпака для навоза. И отец согласился.

Он черпал воду из Небесной реки, пока не выбился из сил, после этим делом занялись его дети. Упорство этой семьи разжалобило Небесных владык, и они позволили супругам встречаться раз в год, вечером седьмого числа седьмой луны на мосту, который выстраивают сороки из своих хвостов. Во время этих кратких свиданий Чжи Нюй не может сдержать своих слез, и потому на Земле тогда часто идут дожди.

По обоим берегам Небесной реки можно и сейчас видеть две большие сверкающие звезды – Волопаса (звезда Альтаир в созвездии Орла) и Ткачиху (звезда Вега в созвездии Лиры).

Значение китайской мифологии

Китайская мифология оказала заметное влияние на художественную культуру страны. Однако в связи с распространением конфуцианского мировоззрения и отсутствием эпоса и драмы в Древнем Китае мифологические сюжеты практически не нашли своего отражения в словесном искусстве. Помимо творчества поэта Цюя Юаня, образы древнекитайской мифологии разрабатывались лишь в таких небольших поэмах, как «Фея реки Ло» (III век н. э.). В повествовательной прозе, которая начала развиваться с III века н. э. и представлена короткими повестями и рассказами наподобие быличек, например о встрече человека с духами, фигурируют в основном образы даосийской и низшей мифологии. В сказе «Бяньвэнь», зародившемся в VIII–X веках, представлены сюжеты буддистского содержания, которые повествуют о житии будд и бодхисатв. Появившаяся в XII–XIII веках музыкальная драма использовала хотя и немногочисленные, но весьма интересные сюжеты даосийского и буддистского толка.

В сложившихся на основе устного сказа книжных эпопеях XVI века – таких, как «Путешествие на Запад» У Чэн-эня, «Возвышение в ранг духов» Сюя Чжун-линя и «Сказание о начале мира» Чжоу Ю – тоже использовались мифологические сюжеты, которые трансформировались авторским сознанием и изображались с помощью различных художественных средств, заимствованных из исторических эпопей и романов.

В изобразительном и прикладном искусстве, начиная с древней керамики и ритуальной бронзы, широко разрабатывались мифологические темы, в основном это были зооморфные или зооантропоморфные фигуры. Мифологические сюжеты характерны для рельефов и настенной живописи эпохи Хань (III век до н. э. – III век н. э.), которые служили украшением могильных сооружений. Наиболее популярными в то время были изображения зооантропоморфных первопредков Фуси и Нюйвы, стрелка И, целящегося в солнце, и т. п.

С распространением буддизма и строительством буддистских и даосийских храмов появляются скульптурные изображения соответствующих персонажей, а также их портреты в виде фресок и настенной живописи. Те же персонажи встречаются в произведениях средневековых китайских художников (Вана Вэя, У Дао-цзы, Ма Линя и др.), в росписях дворцовых комплексов, а с развитием ксилографии в VII–VIII веках и в гравюре (иллюстрации к «Книге гор и морей», к мифологическим эпопеям и т. п.).

Начиная с XV–XVI веков мифологические персонажи синкретического народного пантеона становятся основным предметом изображения на лубочных картинах, заменявших китайцам иконы. Лубки подобного содержания в Китае печатались до конца 1940-х годов, а в странах Юго-Восточной Азии, Гонконге, Сингапуре и других, распространены и поныне.

Своеобразие отражения мифологии в китайской культуре заключается в том, что одни и те же мифологические сюжеты по-разному представлялись в произведениях словесного и изобразительного искусства. В одни исторические периоды более архаичными становились изобразительные памятники, в другие – литературные.

ЯПОНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Эпоха неолита (с VIII тысячелетия до н. э. до середины I тысячелетия до н. э.) ознаменована активным заселением разными племенами территории японских островов. Здесь встретились мифы, верования и представления различных этнических групп. Именно в это время начали складываться основы религии и светской культуры будущей Японии. Данный период получил название дзёмон (по типу керамики с орнаментальным рисунком, найденной при археологических раскопках). Многочисленные ритуальные глиняные сосуды конусообразной формы, украшенные геометрическим орнаментом, линиями и завитками, напоминающими горные вершины, кроны деревьев, извивающихся змей, морские волны, передают представления древних о взаимодействии природных сил и являются символикой космогонической мифологии.

О верованиях человека времен неолита говорят скульптурные изображения идолов (догу) (рис. 140). Эти небольшие фигурки, посвященные духам плодородия, появились в конце эпохи дзёмон. Исследователи предполагают, что они выполняли роль амулетов. Догу покровительствовали плодородию, свадьбам и рождению детей. Так же как и сосуды, они были связаны с поклонением высшим силам природы (дождю, грозе, горам, небесным телам и т. п.). Не являясь изображением божеств, они служили для того, чтобы сдержать разрушительные стихийные силы и умилостивить богов.

Рис. 140. Идол догу. II–I тысячелетия до н. э.

В III веке до н. э. большая часть населения была сконцентрирована в северо-восточной части острова Хонсю. В III веке до н. э. – III веке н. э. (культура яёй) население увеличивалось за счет миграции с материка алтайских племен, принесших опыт рисосеяния, создания шелка, производства бронзы и железа. От керамических изделий ритуальные функции перешли к предметам из бронзы (мечи, зеркала, колокола). Но и в это время боги не получили еще антропоморфного воплощения. Люди эпохи яёй обожествляли предметы и явления: деревья (особенно кипарисы), горы, грозы, тайфуны. Подобные представления в дальнейшем легли в основу главной японской религии синто с ее одухотворением природы и безликим, но грандиозным пантеоном богов.

Центральное место в мифологической системе данного периода заняли сюжеты и образы, связанные с земледелием. Божества, покровительствовавшие земледелию, из всего сонма духов были выделены в отдельную группу. Каждый род имел своего покровителя, духа удзи-гами, чьей функцией стала защита людей от враждебных природных явлений. Именно в это время появились мифы о главной синтоистской триаде – Аматэрасу, Сусанно и Цукуёми. Даже культы гор оказались связанными с сельским хозяйством. Считалось, что вместе с талыми водами с вершины спускается на равнину божество полей, остающееся с людьми до поздней осени, когда урожай уже убран в амбары.

Японцам свойственно обожествление природного пространства, и потому вместе с возникновением сельскохозяйственных культов и праздников появились и места, предназначенные для поклонения богам. Первые алтари представляли собой самые обыкновенные ровные квадратные площадки (сики), огороженные веревкой и покрытые галькой. Люди приносили сюда свои дары – рисовые снопы и сосуды с рисовым вином. Они верили, что божества, помогавшие им в работе, принимают участие и в празднествах.

Храмами считались и амбары, святые места, возле которых не могло находиться что-либо нечистое. Подобно сикам, эти хозяйственные постройки были не только символом божественной территории, но и воплощением самих богов. Архитектура амбаров легла в основу первых святилищ (рис. 141) – Идзумо, Исэ, Найку и т. д.

Рис. 141. Главное здание синтоистского святилища Найку. Около III века

Сакральными местами стали также площадки, окруженные скалами или глыбами, принесенными с берега моря. В центральной их части находился один или два-три громадных камня, перевитых жгутом из соломы. Таким образом люди пытались придать божественному началу зримую форму. Эти места служили не только для поклонения, но и для размышлений и созерцания. Позднее они легли в основу знаменитых японских садов и скульптурных алтарей.

Период с III по VI век н. э. именуют кофун («старый курган»). Именно в это время началось формирование протояпонского государства, называемого Ямато. Главой его являлся верховный жрец тэнно («небесный государь»), обладавший политической и духовной властью над страной. Мифологические сюжеты и образы, появившиеся ранее, получили новую трактовку. В это время богиня Солнца Аматэрасу стала почитаться как прародительница царского рода.

Широкое распространение получил культ предков. Археологи обнаружили на территории Японии тысячи царских захоронений в виде курганов. Они представляли собой большие холмы, покрытые лесом. Вокруг курганов были вырыты рвы. Древнейшие из них по своему плану напоминали правильный круг, что символизировало солнечный диск и небесную сферу. Позднее стали сооружать курганы сложной формы, похожие на замочную скважину. Вода вокруг кургана служила своеобразной границей, отделявшей мир мертвых от мира живых. Именно так выглядит погребальный холм Нинтоку-тэнно (рис. 142), властвовавшего в 395–427 годах. Окружность в основании кургана напоминает о прародительнице Ямато – солнечной богине Аматэрасу.

Рис. 142. Курган императора Нинтоку. V век

С древнейшей синтоистской мифологией связано и внутреннее устройство погребального сооружения. Останки правителя помещались в каменный или керамический саркофаг, сделанный по подобию святилища или дворца. Саркофаг ставился в центр выложенной плитами подземной камеры в глубине кургана.

Бронзовое зеркало, положенное на грудь усопшего, свидетельствовало о его божественном происхождении. Покой умершего охраняли глиняные фигурки – ханива. Их располагали по всей поверхности холма. Древнейшие ханива изображали символические предметы (щит, колчан, головной убор царя), а также синтоистские святилища или амбары. Последние, поставленные на вершину кургана, воплощали места обитания богов.

В дальнейшем ханива стали изображать жрецов, слуг, воинов, крестьян, священных птиц и жертвенных животных. Такие фигурки должны были призывать милость духов природы.

В 552–646 годах дворцы правителей Ямато располагались в Центральной Японии, в районе Асука, поэтому это время именуют периодом Асука. Для него характерно появление в стране буддизма и формирование государственных основ. Японцы восприняли традицию сожжения тел умерших и перестали сооружать курганы. По всей стране возводились храмы и монастыри, их строительство финансировалось правительством. Буддистские храмы украшались ажурной резьбой по дереву и металлу, красивыми росписями и бронзовыми или деревянными статуями.

Скульптурную композицию алтаря храма составляли многообразные божества, входившие в буддистский пантеон. В их образах переплелись мифологические представления, созданные разными этническими группами на разных временных этапах.

Эстетическая концепция этих верований основывалась на двух направлениях буддизма – аскетичной Хинаяне (Малая колесница, или Узкий путь спасения) и Махаяне (Большая колесница, или Широкий путь спасения). В Хинаяне отсутствовал собственный пантеон богов. Будда Гаутама, основавший это учение, представлялся воплощением света и не имел зримых черт, ощущаясь лишь в условных символах: троне, дереве, колесе, следах босых ног.

Махаяна постепенно вытеснила суровую и малопонятную Хинаяну. Абстрактная нирвана была заменена более понятным представлением о рае, созданном для душ праведников. Махаяна имела весьма обширный пантеон божеств, куда вошел и Гаутама (Будда Шакьямуни), в японской мифологии получивший имя Сяка-Нёрай (рис. 143).

Рис. 143. Статуя Сяка-Нёрай. VII век

Главным героем буддистской мифологии и важнейшим персонажем скульптурных композиций буддистских храмов являлся Будда, имя которого в японском произношении могло звучать как Буцу или Нёрай. Святынями храма являлись скульптурные изображения бодхисатв, представленные дарителями, просветителями, утешителями. В некоторых японских храмах бодхисатва (босацу) становился центральной фигурой и главной святыней. Первоначально эти божества в японской мифологии являлись существами бесполыми (так же, как в китайской и корейской), но в дальнейшем они приобрели облик женщины, сострадательной и милосердной богини Каннон.

Персонажами буддистского пантеона Японии стали святые – гении, полубоги, небожители, стражники, охраняющие веру, двенадцать воинов, олицетворяющих месяцы года, и т. д. Их скульптурные изображения также помещались в храмах.

Ранняя Нара (646–719) – годы заимствования письменности, чиновничьей системы, а также практики управления из Китая. С началом этого периода формируются государственные структуры по типу китайских. Создаются своды законов, системы государственной земельной собственности и т. д.

В 710–794 годы, период Нара, первой постоянной столицей Японии становится Нара, или Хэйдзё-кё («крепость мира»). Старое название Ямато сменяется новым – Нихон, что означает «там, откуда восходит солнце». Период характеризуется появлением первых письменных памятников – «Кодзиков» и «Нихонгов», составленных из мифологических историй, и обострением борьбы, которую местная аристократия вела с представителями знати, имевшими корейские и китайские корни. В результате влияние буддизма несколько ослабло, а синтоистские традиции, напротив, укрепились. В это время устанавливается единовластие императора. Период ознаменовался бурным экономическим и культурным развитием. Было построено множество новых храмов и монастырей, красивейшим из них стал монастырский комплекс Якусидзи. Легенда, связанная с ним, рассказывает о том, что возвести монастырь приказал император Тэмму. Свое название он получил благодаря обету, данному больной супругой императора, которая поклялась: если бог-врачеватель Якуси-Нёрай поможет ей, то его статуя займет центральное место в алтарной композиции храма.

В эпоху Нара в монастыре Тодайдзи была возведена 16-метровая бронзовая скульптура Дайнити-Нёрай (Дайбуцу), или Великого Будды (Вайрочаны). Покровителем Дайнити-Нёрай стал синтоистский бог Хатиман. Известно, что когда японцы решили возвести эту колоссальную скульптуру, к оракулу святилища Аматэрасу в Исэ был отправлен проповедник буддизма, чтобы испросить у солнечной богини разрешения на ее воплощение в облике буддистского бога. Когда в 752 году статуя была освящена, к ней стали привозить из разных частей страны символы других синтоистских богов, которым в храмах синто возносились молитвы во время создания грандиозного бронзового изображения. На торжество освещения статуи («открывание глаз Будды») съехались жители самых отдаленных уголков Японии.

794–1185 годы объединены в период Хэйан. Свое название он получил по месторасположению новой столицы государства – Хэйан-кё (Киото). Но Хэйан продолжал оставаться столицей и резиденцией императора, Сына Неба, вплоть до 1868 года. В это время государство утратило монополию на землю. Появились так называемые сёэн – усадьбы, которыми владели аристократы. Были прерваны все связи с Кореей и Китаем, раздираемым междоусобными войнами. Начала формироваться утонченная городская культура, появилось большое количество прекрасных стихотворных и прозаических произведений. В провинциях строились школы, а в столице открылся университет. Процветали ремесла, искусные мастера создавали музыкальные инструменты, ювелирные украшения, красивые и изящные предметы обихода из золота, светильники, веера, цветную писчую бумагу. Центром культурной жизни стал императорский двор.

На этом этапе развития государства синтоизм с его простой, лишенной философской основы мифологией полностью перестал удовлетворять высокие запросы времени, но и буддизм, не соответствовавший поэтико-мифологическому сознанию японского народа, должен был претерпеть значительные изменения. Интерес к внутреннему миру личности, ощущение хрупкости бытия породили новое отношение к природе, ставшей главным образцом гармонии. Все это нашло отражение в учениях эзотерических (тайных) сект Тэндай и Сингон, появившихся в начале IX столетия. Их эстетика легла в основу официального вероучения. Но если в период Нара обращения к богам были направлены на общенациональные цели (избавление страны от неурожая, эпидемий, войн), то молитвы сект имели более частный характер. Особое значение придавалось в это время культу горных вершин. Отсюда идет и обычай возводить храмы и пагоды на возвышенностях. Чтобы попасть в храм, человеку приходилось преодолевать крутые подъемы, а это также являлось способом очищения от скверны.

На склонах гор, традиционно являвшихся местами поклонения синтоистским богам и горным духам, возводились новые буддистские храмы. Так, на месте поклонения Небесному змею в конце VIII – начале IX века появился храм Муродзи. Наряду с буддистскими, возводились синтоистские святилища (дзингудзи). Если в прежних храмах синто скульптуры богов отсутствовали, то в новых они появились, причем их создавали явно по образцу буддистских (рис. 144). Кроме статуй, храмы эзотерических сект украшались иконами, изображавшими богов. Эти произведения не только передавали воображаемый облик божеств, но и рассказывали об их чудесных превращениях, способности принять вид растения, дерева, человека и даже лунного света.

Рис. 144. Статуя синтоистской богини Накацу-химэ

1185–1333 годы – период Камакура, сёгунат Минамото, названный так по ставке сёгуна (военного правителя) Японии. Первым сёгуном стал Минамото Ёритимо. Хотя это было время господства самураев, император продолжал оставаться верховным жрецом синтоизма. Минамото Ёритимо, провозглашенный Тайсёгуном (Верховным военным вождем), основал новую столицу в небольшом рыбачьем поселке Камакура, где располагалась его ставка. Но и Хэйан, где жил император, лишенный былой власти, по-прежнему оставался важным культурным центром.

Религией самураев был дзен-буддизм. В то же время характерной чертой Камакура было то, что человеческое сознание начало постепенно высвобождаться из-под влияния религиозно-философских догм. Самураи, которые в своем большинстве являлись выходцами из народа, не утратили связи с почвой, породившей их, и потому культура Камакура, в отличие от хэйанской, оказалась обращенной к самому широкому кругу жителей страны. Романы и поэмы уступили место гункам – военным эпопеям, рассказывающим о событиях военных лет. Передаваемые монахами-сказителями гунки стали основой японского национального эпоса, воспевшего героические подвиги, стойкость, служение родине.

Но мифологические образы предшествующих эпох оставались по-прежнему востребованными. Воины, подвергавшиеся постоянным опасностям, обращались практически ко всем богам буддистского и синтоистского пантеонов. В то же время на первый план выдвигались божества, соответствовавшие целям воспитания людей преданных и верных. Особенно почитались боги – покровители нации, святые – покровители рода, а также монахи, патриархи сект, известные своими героическими поступками.

1392–1568 годы – период Муромати, сёгунат Асикага, получивший свое название по ставке сёгунов Асикага в Муромати (ныне – район Киото). Это время характеризуется бурным ростом городов, развитием городской культуры. Через христианских миссионеров европейские государства впервые установили контакты с Японией. В это время религиозно-мифологические начала в жизни общества начали активно заменяться светскими, что продолжалось и в последующие эпохи.

1603–1867 годы – период Эдо, сёгунат Токугава. Свое название получил по ставке сёгунов Токугава в Эдо (современный Токио). Основал сёгунат Токугава Изясу, благодаря которому Япония смогла выйти из длительного состояния гражданской войны. Объединив страну, правитель изгнал с ее территории европейцев, пытавшихся распространить христианство, и оградил государство от всех контактов с внешним миром. В этот период началось бурное развитие экономики и небывалый рост городов. Значительно увеличилась численность населения, а главной религией Японии стало неоконфуцианство, или чжусианство.

1868–1911 годы – период Мейдзи, названный по выражению «светлое правление», которое служило девизом императору Муцухито. Под воздействием Запада Япония провела целый ряд реформ, направленных на возвращение к государственному устройству древних эпох (усиление власти императора, значительно уменьшившейся при сёгунах).

Представления о древнейшей японской мифологии дают многочисленные источники: «Кодзики» («Записи о делах древности», 712 год), «Нихонги», или «Нихонсёки», («Анналы Японии», 720 год), фудоки (этнографические и географические описания японских провинций «Записи о землях и обычаях», VIII век), «Когосюи» («Собрание древних слов», начало IX века), «Кюдзихонги» («Главные записи о делах старины», начало XII века). Но большая часть мифов помещена именно в своды – «Кодзики» и «Нихонги». Составление этих сборников началось еще в 681 году. Известный сказитель излагал древние легенды, а писец записывал за ним. Оба этих свода передают официальную мифологию синто, причем местные культы в них несколько изменены, а порой оттеснены на задний план. Кроме того, составители попытались выстроить мифы в хронологическом порядке, в результате чего многие сказания записаны в переделанном виде.

Общая религиозно-мифологическая система Японии

Японская мифология представляет собой соединение нескольких мифологических систем: древнейшей синтоистской, буддистской и поздней народной, возникшей на основе двух первых, а также элементов даосизма.

Важное место в религиозно-культовой сфере духовной жизни японцев занимал синтоизм, сформировавшийся в глубокой древности на основе культур местных и пришедших с других территорий племен. Синтоизм утверждает (само слово синто означает «путь богов»), что в окружающем мире все предметы одухотворены и потому святы. Божественной сущностью обладают грозные вулканы, камни, старые деревья и красивые цветы. В древности волю богов передавали людям колдуны и шаманы. Позднее, под влиянием буддизма, были построены синтоистские храмы, в которых обряды стали проводить жрецы.

В древности синтоистские святилища представляли собой скромные постройки, неокрашенные и ничем не декорированные. Позднее их стали строить по образцу буддистских.

Синтоистский храм состоит из двух частей: внутренней, в которой хранятся священные предметы и талисманы, и наружной, в которой осуществляются моления. Люди заходят сюда, бросают деньги в сосуд для пожертвований, стоящий перед алтарем, и кланяются. Некоторые молятся (молитву можно произносить про себя). Синто не требует от своих приверженцев выполнения каких-то ежедневных ритуалов и молитв, достаточно будет лишь присутствия на празднествах, сопровождающихся жертвоприношениями и торжественными шествиями. В этих случаях перед собравшимися проносят паланкины со священными предметами.

Синтоистские храмы (рис. 145) очень похожи на буддистские, но если для последних характерны статуи, то перед храмом синто всегда можно увидеть торий – сооружение в виде ворот, имеющее две поперечные перекладины. Древнейшее значение слова «торий» – «насест», что связано с легендой о солнечной богине Аматэрасу, удалившейся в пещеру и оставившей мир без света. Торий-насест, на котором сидел петух, чей крик выманил обиженную богиню из ее укрытия, стал главным национальным символом Японии.

Рис. 145. Храм Дайдо. XII век

Синтоизм с его ясным и простым языческим культом обожествления живой и неживой природы, почитания предков, равно как и китайский даосизм, проникший в Японию, не удовлетворял бурно развивающееся общество, и потому буддизм с его сложной философской системой быстро занял в культурной жизни страны одно из главных мест. Его распространению активно способствовала японская знать. Буддизм пришел из Китая в середине VI столетия. Он сыграл большую роль в развитии государственности, создании основ правовой и этической систем.

Буддизм никогда не противопоставлял себя синтоизму. В VIII веке секта Кэгон объявила свой храм центром всех существовавших в Японии религиозных течений, и все местные святые стали божественными воплощениями Будды. Самая популярная богиня синто Аматэрасу с этих пор почиталась как Аватара Будды Вайрочана. Считалось, что местные божества способны защитить Будду от зла, поэтому буддистские и синтоистские храмы строились рядом. Отличие этих храмов не только в тории и скульптурных изображениях, но и в подступах к святым строениям. К храму буддизма ведут дорожки, выложенные из каменных плит, а к синтоистской святыне – дорога, усыпанная мелким щебнем, что не является простой случайностью. Направляясь к храму, людям приходится забывать о повседневных заботах и думать лишь о том, что у них под ногами, настраиваясь таким образом на общение с божеством. По-разному верующие обращаются и к богу: если перед храмом человек хлопает в ладоши, значит, он стремится привлечь внимание богов синто, а если склоняет голову и складывает ладони перед грудью – это молитва к Будде.

Почти все население современной Японии верит и в Будду, и в богов синтоистского пантеона (рис. 146). Если в жизни японца происходит радостное событие (рождение ребенка, бракосочетание), он идет в храм синто. С синтоизмом связаны и общинные праздники. При начале пахоты, жатвы, строительстве дома люди обращаются к божествам синто.

Рис. 146. Статуя синтоистской богини. XI век

Печальные ритуалы (похороны, поминки) – в ведении буддийских служителей культа. С буддизмом связан и старинный народный праздник, называемый «бон» (день поминовения умерших), приходящийся на седьмое полнолуние в середине лета. Чтобы порадовать и развлечь своих усопших, в это время посещающих живых родственников, люди празднуют бон весело и шумно. А покойных поминают свечами, отправленными по реке в бумажных фонариках.

И «Кодзики», и «Нихонги» выделяют три главных мифологических цикла. Первый, космологический, рассказывает о событиях, происходящих на небе – такама-но хара, и в царстве мертвых – ёми-но куни. Второй называется Идзумо, так как действие разворачивается на земле, в Идзумо (ныне это префектура Симане). Третий также посвящен земным историям, случившимся в месте под названием Химука (современная префектура Миядзаки на острове Кюсю). Но все герои этих мифов – божества (ками, или микото). Некоторые из них имеют антропоморфный облик, другие же представляют собой отвлеченные понятия.

Главными являются небесные ками, за ними идут земные, соответствующие определенной местности, а на нижнем уровне стоят ками-духи, проявляющие себя в образе различных предметов и природных явлений.

Космогоническая мифология

Если в других мифологиях существовал единый бог-творец, демиург, то в японской его не было. Одновременно из ничего появились первые боги-ками. Сначала их было трое: Амэ-но минакануси, Такамимусуби, Камимусуби. Они представляли собой божественную сущность без пола и внешних признаков, хотя и имели имена. Затем появились еще четыре ками, имевшие более определенный вид (двое из них родились в лоне земли). Следом возник бог, утвердившийся на земле, и бог облаков над равнинами. Все они были одиночками. Лишь после этого родились божественные пары.

Первыми стали бог всплывающей грязи и его сестра, богиня осаждающегося песка. Последней стала пятая пара – Идзанаки (призывающий муж) и его сестра Идзанами (призывающая женщина).

В это время земля еще не отвердела и носилась в океане в жидком виде, напоминающем растекшееся масло. По велению высших небесных божеств брат и сестра стали превращать жидкую почву в твердь. Стоя на воздушном мосту, они опускали богато украшенное копье в океан и мешали им воду до тех пор, пока земля не загустела. Когда Идзанаки и Идзанами достали копье из воды и отряхнули его, из капелек соли образовался остров Оногоро («самозагустевший»). На него и вышла божественная пара со своего моста, превратив остров в срединный столп всей Земли. Подобные мифы рассказывают и о сотворении других островов.

Сотворив остров, боги решили обойти свои владения. Идзанаки направился влево, а его сестра – вправо. Когда они встретились, Идзанами воскликнула: «Какой прекрасный мужчина!» Идзанаки также выразил ей свое восхищение, но посетовал, что она, женщина, заговорила первой, сочтя это за недобрый знак. Тогда они еще раз обошли остров и повторили приветствие, причем первым его слова произнес брат.

Идзанаки и Идзанами создали не только острова, но и породили других богов-духов, населивших Землю. Один ребенок получился настолько уродливым, что боги положили его в тростниковое судно и пустили по волнам. Вскоре мир стал вполне пригодным для жизни. Появились моря и реки, горы и ущелья, деревья и цветы. Хозяевами всего стали рожденные здесь боги-ками. Последним на свет появился бог огня Кагуцути. Он обжег лоно своей матери, и она умерла в страшных мучениях. Идзанаки убил Кагуцути, и из его крови появилось множество божеств, ставших воплощениями вулканических явлений на земле Японии.

Безутешный Идзанаки отправился за своей женой в подземный мир и стал уговаривать ее вернуться на землю. Но Идзанами ответила, что уже вкусила яства мира мертвых и не может уйти отсюда. Под землей стоял непроглядный мрак, и Идзанаки, решив осветить подземный дворец, зажег огонь. Он увидел, что его Идзанами превратилась в полусгнивший труп. Испугавшись, он бросился бежать, но сестра, рассерженная тем, что он увидел ее такой, послала за ним своих помощниц-ведьм. Идзанаки снял с себя головной убор, превратил его в виноградную гроздь и бросил его догоняющим. Ведьмы остановились, чтобы поесть сочных ягод. Наевшись, они продолжили преследование, и тогда бог кинул им гребень, ставший зарослями бамбука.

Тогда Идзанами послала вслед полуторатысячное войско, но Идзанаки, доставший свой огромный меч, смог удержать преследователей на расстоянии. Добравшись до выхода из подземного царства, он нашел три персика, которые бросил в недругов, заставив таким образом их уйти. Закрыв проход между двумя мирами (света и вечной тьмы) скалой, бог стал вести с сестрой переговоры. Идзанами, превратившаяся в богиню преисподней, угрожала своему мужу и брату наслать на землю смерть, которая будет ежедневно убивать тысячу жителей, но Идзанаки пообещал обеспечить в противовес этому целых полторы тысячи рождений в день.

Вернувшись домой, Идзанаки на острове Цукуси (Кюсю) совершил обряд очищения. Из одежды и украшений, снятых богом, родилось множество божеств нижнего уровня. Когда он вошел в реку, из родинок на его теле появились четырнадцать богов. Из капелек воды, которой Идзанаки омыл свой левый глаз, родилась богиня Солнца Аматэрасу («небесное сияние»); из воды, омывшей правый глаз, – бог Луны Цукуёми («бог счета лун»), а из водяных капелек, стекавших с его носа, явился Сусаноо («доблестный муж»), бог ветра и водных стихий.

Идзанаки подарил Аматэрасу ожерелье из драгоценных камней и власть над «равниной высокого неба», Цукуёми получил царство ночи, а Сусаноо – морскую стихию. Но последний постоянно плакал, от чего моря и реки иссякали, а деревья засыхали. Причиной его печали стало желание навестить в подземном царстве свою мать, Идзанами. Недовольный сыном, Идзанаки прогнал его.

Тогда Сусаноо отправился на небо, чтобы попрощаться с Аматэрасу. Он предложил сестре поклясться в верности друг другу и родить потомство. Аматэрасу согласилась. Приняв от брата меч с десятью рукоятками, она раскусила его на несколько частей. Сусаноо поступил так же с драгоценностями, которые дала ему Аматэрасу. Так на свет появилось большое количество божественных существ.

Затем Сусаноо, на радостях или из каких-то других побуждений, совершил в царстве Аматэрасу ряд поступков, относящихся в Древней Японии к «восьми небесным прегрешениям». Он разрушил оросительные каналы, питавшие влагой поля, осквернил покои, содрал шкуру с живой лошади и напугал девушек-ткачих, работавших вместе с богиней над изготовлением ритуальных одеяний.

Разгневанная выходками брата Аматэрасу покинула небеса и спряталась в пещере, оставив весь мир в полной темноте. Тогда боги, стремясь выманить богиню из ее укрытия, придумали хитрость. Амацумара, небесный кузнец, с помощью богини Исикоридомэ, чье имя переводится как «литейщица», создал микагами – священное дерево. Его поставили перед входом в пещеру. На ветви священного дерева повесили яшмовое ожерелье, а на специально сооруженный насест посадили петуха, возвещавшего о начале утра. Крик петуха пробудил Аматэрасу. Выглянув из пещеры, она увидела в зеркале свое отражение, которое приняла за какую-то другую красавицу. Но это еще не все. За стенами пещеры громко смеялись боги. Их веселье вызвал вид танцующей на перевернутом чане богини Амэ-но удзумэ, развязавшей завязки своей одежды. Любопытная Аматэрасу вышла из пещеры, и ее быстро схватил за руку Амэ-но тадзикарао («бог-муж силач»).

Этот миф выразил представления людей о солнечном затмении и борьбе Солнца (Аматэрасу) со злыми стихийными силами (Сусаноо). В дальнейшем Аматэрасу провозгласили прародительницей японских императоров. Потомком богини был Ниниги, сошедший с неба, чтобы управлять землей, населенной людьми.

Некоторые мифы изображают Аматэрасу не просто солнечной богиней, а покровительницей земледелия. Она собственноручно ухаживает за своими рисовыми полями и устраивает празднества первого риса.

Мифология Идзумо

Во втором цикле мифов важное место занимает легенда о происхождении Идзумо, рассказанная в сборнике «Идзумо-фудоки». Бог Яцука-Мидзу-Оми-Цуну, решивший, что Идзумо слишком мал, решил отрезать кусок земли у Кореи. Отделив заступом большой земельный участок, он прикрепил к нему прочный канат и потянул за него. В результате стараний бога территория Японии увеличилась.

На землю Идзумо спустился Сусаноо, которого боги прогнали за его бесчинства во владениях Аматэрасу. Он остановился на берегу реки Хии. С этого момента Сусаноо становится культурным героем, избавившим мир от страшного чудовища.

Голодный Сусаноо, заметивший, что по течению реки, к которой он спустился с неба, плывут палочки для еды, решил отправиться на поиски их хозяина. Вскоре он встретил горько плачущих старика, старуху и их дочь. Они рассказали, что вот уже восемь лет жителей Идзумо терроризирует восьмиглавый и восьмихвостый дракон Ямато-но Ороти. Он съел уже восьмерых их дочерей, и теперь они должны отдать чудищу свою последнюю дочь. Сусаноо решил помочь несчастным, и те обещали отдать ему в супруги дочь, если он спасет ее.

Подготовив восемь больших бочек с сакэ, Сусаноо расставил их на восьми холмах, вокруг которых возвел ограду. В ней – восемь проемов. Змей, увидевший столь странное сооружение, просунул свои головы в проемы и, увидев бочки, осушил их содержимое. Когда страшилище опьянело и уснуло, Сусаноо разрубил его на множество частей и обнаружил в теле змея меч кусанаги.

Спасенная героем девушка оказалась богиней рисовых полей Кусинада-химэ. Она вышла за Сусаноо, построившего для своей семьи огромный дворец недалеко от Суга. От божественных супругов пошли новые поколения богов, среди которых особо выделялся О-кунинуси, ставший правителем Идзумо. В дальнейшем его сменил потомок Аматэрасу, бог Ниниги.

С Сусаноо связана легенда о богине О-гэцу-химэ («дева-богиня великой пищи»). Бог попросил у нее еды, и она вынула яства изо рта, носа и заднего места и поднесла Сусаноо. Оскорбленный этим, он убил О-гэцу-химэ. Существует иной вариант этого мифа, где главными персонажем является богиня пищи Укэмоти-но ками. К ней отправила своего брата Цукуёми, бога Луны, Аматэрасу. Прибыв к богине пищи, Цукуёми увидел, как из ее рта вылетали рис, рыбы и звери. Уложив все это на поднос, Укэмоти поднесла его Цукуёми. Посчитав эту пищу нечистой, он поразил несчастную мечом. Из ее головы появились шелковичные черви, из носа – фасоль, из глаз – рисовая рассада, из ушей – просо, из заднего места – соя, из гениталий – пшеница. Божество Камимусуби, жившее в Идзумо, собрало все это и превратило в семена.

От связи Сусаноо и Каму-Оити («божественная дева из Оити») появилось божество пищи и пяти злаков Инари (рис. 147). Его культ широко распространился в среде земледельцев, а с появлением денежного обращения и торговли Инари стал особо почитаться в городе. Японцы считали, что это божество приносит достаток и удачу в торговых операциях.

Рис. 147. Инари

Посланцем Инари являлась лисица (иногда животное воспринималось как воплощение бога). В феврале повсюду устраивались празднества в честь Инари. В деревнях выставлялись красные флаги и проводились моления о хорошем урожае.

О-кунинуси-но ками («бог – хозяин большой страны»), потомок Сусаноо и О-гэцу-химэ, был главным земным богом провинции Идзумо. Отцом его являлся бог Амэ-но-фуюкину-но ками, матерью – Сасикуни-вака-химэ. Мифы об О-кунинуси представляют его добрым и справедливым, а также необыкновенно удачливым.

Миф о зайце-прорицателе и боге О-кунинуси-но ками

Исследователи полагают, что этот миф появился в цикле сказаний о добром боге-целителе О-кунинуси довольно поздно.

О-кунинуси имел множество братьев. Собравшись жениться на богине Ягами, они отправились в путь, взяв с собой О-кунинуси, которому поручили выполнять обязанности проводника и носильщика. Как-то раз последний немного отстал от братьев, встретивших на дороге ощипанного зайца. Они посоветовали зайцу искупаться в соленой воде для облегчения своего состояния, а затем обсушиться на солнце. Когда тот, окунувшись в море, улегся на горный склон, он вскоре почувствовал, что его кожа высохла и начала трескаться. Несчастного зверька нашел О-кунинуси. Заяц рассказал, что с ним приключилось. Покидая остров Оки, он отправился на материк по морю. Не найдя дороги, заяц предложил всем морским крокодилам выяснить, какая из их разновидностей самая большая по численности. Крокодилы выстроились в ряд, а заяц, переходя по их спинам, начал считать. К сожалению, последний из крокодилов догадался, зачем хитрый зверек все это затеял, и схватил его острыми зубами. Бедняге удалось вырваться, но вся его шерсть осталась в пасти крокодила. После такого несчастья над ним зло пошутили братья О-кунинуси. Бог посоветовал страдальцу окунуться в реку и поваляться в пыльце, собранной с цветущей водоросли камо. Благодарный заяц (на самом деле это было божество земли Инаба – Акахада-но усаги) сообщил О-кунинуси, что Ягами достанется не братьям, а ему, к тому же он вскоре станет правителем страны Японии.

Братья, узнав об этом, решили избавиться от О-кунинуси. Они организовали охоту на кабанов у горы Тэма, а О-кунинуси поставили под горой, чтобы он ловил животных, которых будут гнать по склону вниз. Раскалив огромный камень на вершине, злодеи пустили его с горы прямо на стоящего внизу бога. О-кунинуси получил ужасные ожоги, но ему помогли Умуги-химэ («богиня-моллюск») и Касакаи-химэ («дева-раковина с зазубринами»). Богини истолкли раковину в порошок, развели его водой и полученной мазью смазали раны О-кунинуси, который не только полностью излечился, но и превратился в красивого юношу.

Братья продолжали преследовать бога, они забили в огромное дерево клин и в образовавшуюся щель затолкнули О-кунинуси. После этого братья выбили клин, и раздавленный О-кунинуси умер. К счастью, боги вновь воскресили его. Тогда отец предложил ему бежать, чтобы скрыться от мести злодеев.

Мифы об О-кунинуси и Сусаноо

Спасаясь от стрел своих братьев, О-кунинуси отправился в преисподнюю к Сусаноо. Точно неизвестно, почему этот бог оказался в подземном царстве, хотя в одном из вариантов свода «Нихонги» рассказывается, что небесные боги поместили его туда в качестве правителя за восемь прегрешений во владениях Аматэрасу.

Подойдя к дворцу Сусаноо, О-кунинуси увидел его дочь, прекрасную Сусэри-бимэ. Молодые люди сразу полюбили друг друга и обменялись взглядами, что означало заключение брачного союза. Отец, не желавший их брака, предложил О-кунинуси выполнить несколько заданий. Сначала он послал будущего зятя в жилище змей, но тому помог шарф, подаренный Сусэри-бимэ. Им О-кунинуси отогнал ядовитых рептилий. Этот же шарф выручил его в помещении, кишащем осами и сороконожками.

Затем Сусаноо отправил О-кунинуси отыскать стрелу на горящем лугу. От смерти бога спасла мышь, спрятавшая его в своей норе. Она же отыскала и стрелу, которую принесла О-кунинуси. Но Сусаноо не унимался и придумал новое задание, предложив О-кунинуси очистить его волосы от ядовитых насекомых. И тут Сусэри-бимэ вновь пришла на помощь своему любимому. Из ягод, принесенных ею, и красной земли О-кунинуси приготовил мазь для волос Сусаноо. Когда последний, удовлетворенный процедурой, заснул, О-кунинуси, привязав его за волосы к стропилам, бежал из дворца вместе с Сусэри-бимэ, прихватив кото (лютню), меч и лук Сусаноо. Кото, задев ствол дерева, издала громкий звук, от которого спящий пробудился и бросился вслед за беглецами. Но О-кунинуси и Сусэри-бимэ уже покинули пределы преисподней и вышли на свет. В итоге Сусаноо вынужден был благословить влюбленных. Свое же оружие он предложил использовать для усмирения злых божеств земли. Мифологические циклы о Сусаноо включают в себя самые разнообразные легенды, созданные в разное время и разными племенами. Вероятно, поэтому Сусаноо выполняет непохожие функции. Так, отец Идзанаки поручил ему морскую стихию, женитьба на богине рисовых полей Кусинада-химэ сделала его покровителем земледелия, а миф об О-кунинуси представляет его властителем царства мертвых.

В мифологическом цикле Идзумо есть легенда о том, как О-кунинуси благоустраивал земли Идзумо. Большую помощь в этом ему оказал божественный карлик Сукунабикона, приплывший в страну на маленькой лодке, сделанной из коры дерева. Когда О-кунинуси доложил небесному богу Таками-мусуби о прибытии этого крошки, тот узнал в нем своего божественного сына, выскользнувшего сквозь пальцы родителя и упавшего вниз.

Вместе с Сукунабикона О-кунинуси сажает деревья, травы, знакомит людей с основами искусства врачевания, средствами защиты от диких животных, рептилий и птиц. Согласно одному из мифов, Сукунабикона забрался на верхушку просяного колоска, и упругий стебель забросил карлика в страну смерти. А в «Харима-фудоки» Сукунабикона и О-кунинуси представлены как один бог Онамути-сукунахиконэ-но, чья главная функция – мироустройство.

О-кунинуси управлял землей довольно длительное время, пока небесные боги не решили прислать нового правителя. Им стал внук Аматэрасу, Ниниги (Ниниги-но микото).

Посоветовавшись с сыном Котосиронуси, О-кунинуси добровольно отдал власть, хотя боги и оставили ему возможность руководить религиозными делами. Японцы, высоко чтившие О-кунинуси, посвятили ему самое первое святилище, выстроенное в виде жилого дома.

Мифология Химука

С вступлением в должность правителя земли Ниниги начинается третий цикл мифов. Согласно «Кодзики», Аматэрасу вручила внуку символы власти и достоинства: красивое, яшмовое ожерелье и священное зеркало, с помощью которого солнечную богиню когда-то выманили из пещеры, а также меч, извлеченный Сусаноо из тела змея Ямато-но Ороти. Эти предметы стали символами японских императоров, ведущих свой род от Ниниги. Этот сюжет «Нихонги» трактует иначе: Аматэрасу дала Ниниги рисовый колос со священного поля богов. Эта легенда легла в основу праздника первого колоса, когда богам приносились дары в виде рисовых блюд во дворце императора.

Пробравшись сквозь заслоны из облаков, Ниниги оказался на Цукуси (Кюсю), на вершине горы Такатихо. На земле он сочетался браком с Конохана-Сакуя-химе, дочерью бога О-ямацуми. У супругов родились три сына, двое из них, Хоори-но микото и Ходэри-но микото, стали персонажами отдельного мифологического цикла, линия третьего, названного Хосуэри-но микото, развития не имела.

Имена братьев Хоори и Ходэри («ослабевающая сила огня» и «бог-светящий огонь») связаны с обстоятельством их рождения. Согласно легенде, Ниниги заподозрил, что его жена Конохана-Сакуя-химе ждет ребенка не от него, а от какого-то земного бога. Чтобы доказать, что это не так, богиня разрешилась от бремени в комнате, охваченной пламенем.

Выросший Ходэри стал рыбаком, а Хоори – охотником, о чем говорят их прозвища – Умисати-бико («юноша, удачливый на море») и Ямасати-бико («юноша, удачливый в горах»). Во многих источниках есть мифы, рассказывающие, как Хоори смог одержать верх над Ходэри, с заливных полей которого он отвел воду, пустив ее на суходольные поля.

Существует также легенда, рассказывающая, как Хоори-охотник предложил Ходэри-рыбаку поменяться занятиями. Последний отдал свой рыболовный крючок брату. Но Хоори не смог поймать ни одной рыбы и, кроме того, потерял в море крючок. Взамен он предложил брату пятьсот других крючков, но тот отказался, и Хоори пришлось искать пропажу в морской пучине. Морское божество Сиоцути помогло ему проникнуть во дворец царя подводного мира Ватацуми-но ками. Там Хоори познакомился с дочерью властителя, Тоётама-бимэ, и женился на ней. Ватацуми-но ками нашел крючок и отдал его своему новому зятю, а также подарил две волшебные жемчужины, способные управлять приливом и отливом.

Хоори вернул крючок брату, но с этого времени Ходэри начал терять свои богатства. Он решил, что виной всему – Хоори и потому его нужно убить. Но Хоори, владевший волшебными жемчужинами, стал бороться с ним, и однажды его брат, застигнутый неожиданным приливом, начал тонуть. Хоори спас Ходэри в обмен на обещание больше не вредить и покориться ему.

Жена Хоори, Тоётама-бимэ, тем временем собралась рожать и попросила мужа построить ей дом на берегу моря. Она попросила Хоори не смотреть на нее во время родов, но супруг нарушил этот запрет, и Тоётама-бимэ превратилась в морское чудовище и уплыла к отцу, оставив ему новорожденного сына, ставшего в дальнейшем отцом Дзимму-тэнно («божественный воин») – первого смертного императора Японии. «Кодзики» повествует о том, как он совершил поход с острова Кюсю на Хонсю, чтобы подчинить себе его провинции. Согласно «Кодзики», произошло это в 660 году до н. э., 11 февраля. День начала правления Дзимму с 1871 года японцы на протяжении долгих лет отмечали как большой праздник. В 1945 году он был отменен, а в 1966 году восстановлен, но с этого времени он назывался Годовщиной создания государства.

Рис. 148. Статуя Хатимана в храме Тодзи в Киото. IX век

В военной среде воинов популярностью в Японии пользовался бог Хатиман («множество флагов») (рис. 148), считавшийся покровителем воинов. Свое имя он получил из-за древнейшего обычая устанавливать в честь богов флаги. Впервые культ Хатимана появился в местности Уса на острове Кюсю: здесь он почитался как Хатиман-Дайбосацу. В эпоху Хэйан под именем Хатиман был обожествлен пятнадцатый император Японии Одзин. С этого времени бог стал хранителем императорской цитадели и покровителем императорского рода, а в период Камакура – рода самураев Минамото и их сёгуната. В годы усиления воинского сословия (самураев) культ Хатимана, называемого богом лука и стрел, получил широчайшее распространение. Его почитали как божество войны и покровителя воинов.

Существует также множество легенд, где Хатиман, являющийся в облике старика-кузнеца, маленького ребенка и других обличьях, оказывает помощь людям.

Поклоняются этому богу в храмах местности Уса и в городе Явато (префектура Киото).

Буддистский пантеон богов Японии

Буддистская мифология Японии сложилась из двух главных учений буддизма: хинаяны и махаяны. Оба направления основывались на следующих положениях: жизнь есть непрерывная цепь перерождений, а страдания – ее постоянные спутники. Избавление от них может принести лишь отрешение от житейской суеты и погружение в нирвану – небытие.

Хинаяна, возникшая первой, не составила собственного пантеона богов, зато пантеон махаяны был обширнейшим. Она соединила в себе образы многих древних мифов: иранских, среднеазиатских, греческих. Обратившись к солнечным культам таких божеств, как Митра, Гелиос, Аполлон, она распространила идею о перевоплощении одних божественных существ в другие. Согласно махаяне, каждый бог имел несколько ипостасей в зависимости от того, какие качества нужно было проявить. Божества воплощали природные силы и в то же время являлись обладателями человеческих особенностей (храбрости, доброты, любви, ненависти, сострадания и т. п.).

Буддистский пантеон складывался в Японии на протяжении VII–VIII столетий одновременно с формированием государственности. Главным героем мифологии этого времени стал Будда (Буцу, или Нёрай) – высшее существо, достигшее совершенства, идеал красоты и мудрости. Махаяна представляла Будду великим спасителем, указывающим людям дорогу к познанию истины. Сияющий свет, главная символическая особенность этого божества, сближала его культ с традиционным для Японии культом солнца. Развитие буддистской мифологии продолжалось в течение всего периода хэйган, и главное участие в этом приняли эзотерические секты «Тэндай» и «Сингон».

Секта «Тэндай», пришедшая из Китая, попыталась объединить все крупные религиозные течения и школы, считая их ступенями на пути восхождения к совершенству – истине Будды, что дало возможность отождествить с Буддой и буддистских, и синтоистских богов. Представители «Тэндай» выдвинули мысль о том, что Буддой может стать не только человек, но и животное, растение, гора, река.

Секта «Сингон», появившаяся в Индии, в своем учении опиралась на индуизм, позднеиндийский буддизм и верования, существовавшие на территории Центральной Азии. Она впитала наследие нарской секты «Кэгон», почитавшей космического бога Будду Вайрочану, который стал известен под именем Дайнити-Нёрай. Олицетворявший энергию Солнца, он являлся источником всех живых существ, предметов и явлений Вселенной. Остальные божества и святые представлялись лишь воплощением различных качеств Дайнити-Нёрай. «Сингон» проповедовала, что живое и неживое в природе – это тело Будды, составленное из взаимодействующих между собой элементов: воздуха, воды, земли, огня, эфира, а также сознания.

Пантеон секты Сингон включал огромное количество божеств, пришедших из других восточных религий. Среди них были многоликие и многорукие богини, воплощавшие богатство и щедрость природы, бодхисатвы в различных воплощениях, божества мёо, выполнявшие функцию защитников мира от злых духов. Фудо мёо, оберегавший людей от враждебных сил, охранял также и души умерших в подземном царстве. Изображался он в окружении огненного пламени с мечом и веревкой, что представляло его как божество, способное разрушить и обуздать зло. Фудо считался защитником от пожаров и стихийных бедствий. Его скульптурное изображение помещалось в алтарях многих японских храмов.

Из индуистской мифологии были восприняты демонологические культы, а также боги Брахма, называемый японцами Бонтэном, и Индра, ставший Тайсякутэном (рис. 150). Первый изображался в виде красивого юноши, восседающего на троне-лотосе, водруженном на трех гусей, а последний – на белом слоне.

Рис. 150. Статуя Тайсякутэна

Боги пантеона «Сингон» могли выполнять конкретные желания людей. Обращаясь к ним, человек стремился избежать плохих знамений, стихийных бедствий, надеясь получить возможность управлять ливнями, снегопадами, засухами с целью получения богатого урожая и достижения материального благополучия. Популярнейшим японским божеством буддистского пантеона считался Дзидзо-босацу, целитель, покровитель путников и детей. Его культ был распространен по всей территории страны. Аватарами (суйдзяку) Дзидзо стали Бисямон-тэн, Амида, Каннон, Дайнити-Нёрай и др.

Мифология IX столетия отождествляла Дзидзо с Эммой, повелевавшим царством мертвых. Средневековые легенды рассказывают о том, что Дзидзо обладал способностью воскрешать умерших и избавлять от мук в аду (дзигоку). Он помогал грешникам и защищал людей, совершивших какие-то прегрешения. Особенно почитали этого справедливого бога японские парии (буракумин). Будучи покровителем путников, Дзидзо отождествлялся с Досодзином, синтоистским божеством дорог. Дзидзо остается весьма популярным и в настоящее время. Во второй половине XX века местные жители возвели в своей деревне трехметровую статую этого божества, поставив ее на площадке для детских игр. С этих пор Дзидзо внимательно следит за ребятней, охраняя ее от травм и других неприятностей. Функции врачевателей выполняли также божества Мироку (рис. 151), Якуси, Саньо. Считалось, что Якуси-Нёрай может исцелить от любой болезни, но в провинциях существовали храмы со статуями Якуси, являвшегося «специалистом» в области отдельных заболеваний, например детских или глазных. Облегчить страдания больных венерическими недугами могла Саньо, чаще всего изображавшаяся в виде самки обезьяны.

Рис. 151. Мироку-босацу. VII век

Широкое распространение получил культ Эммы (Эмма-о), в буддистской мифологии повелевавшего царством мертвых. Он вершил справедливый суд над душами усопших, выясняя все их добрые и злые дела на земле и определяя им меру наказания. В Японии верили, что Эмма может помиловать человека и вернуть его на землю. Многие мифы отождествляли Эмму с Дзидзо, защитником мертвых. Интересны описания загробного мира, путь в который пролегал через высокие горы. Среди поверий о подземной стране было и такое: если человек попробует пищу, приготовленную на огне в царстве мертвых, он никогда уже не сможет вернуться назад.

В буддистском пантеоне существовали также божества-спасители, покровители, игравшие большую роль в жизни людей. Они несли человеку тепло, свет, милосердие, справедливость и мудрость. Изображались эти лучезарные боги в виде прекрасных юношей. Самыми популярными из них были Кокудзо-босацу и Фугэн-босацу (рис. 152). Так, Фугэн-босацу представлялся на иконах и скульптурах сидящим на белом слоне. Его по-женски нежное и изящное тело украшено драгоценностями и цветами, считавшимися постоянными атрибутами этого поэтичного бога.

Рис. 152. Статуя Фугэн-босацу. XII век

Целительницей и заступницей считалась в Японии Каннон (Кандзэон-босацу). Любой человек, от императора до простого крестьянина, мог просить ее о помощи. Каннон способна была принимать самые разнообразные обличья. Так, к женщинам она приходила в облике женщины, к монаху – монахом, к старику – пожилым мужчиной. Почитать Каннон в народе начали еще во второй половине VIII века. Интересно, что аватарами этого буддистского божества были изначальные сущности (хондзи) местных синтоистских богов.

Существует огромное количество статуй и мифов, посвященных Каннон. Широкое распространение получили легенды о Дзюитимэн Каннон («одиннадцатиликая Каннон»), Сендзю Каннон («тысячерукая Каннон), Бато Каннон («Каннон с головой коня») и др. Хотя Сендзю и называется тысячерукой, ее скульптурные образы имеют по двадцать рук с каждой стороны, а также две основные руки. А вот на самых древних изображениях такой ипостаси Каннон действительно представлена с тысячью руками, предназначенными для спасения грешников. Интересны статуи одиннадцатиликой Каннон (рис. 153): над головой богини можно увидеть одиннадцать маленьких голов, расположенных кольцом наподобие тиары. Три сострадательных лика смотрят на людей добродетельных и праведных, три гневных взирают на грешников, три клыкастых призывают вступить на путь Будды, и один улыбающийся лик воплощает понимание суетности мирского бытия. Культ Бато Каннон получил распространение главным образом среди крестьян – хозяев лошадей, деревенских торговцев и современных водителей автобусов и такси.

Рис. 153. Статуя одиннадцатиликой Каннон (Дзюитимэн Каннон). VIII век

Наряду с Каннон, большой популярностью пользовалась Китидзётэн, богиня красоты (рис. 154). Ее изображали в виде придворной красавицы, одетой в роскошные наряды. Распущенные волосы богини были украшены цветами, как требовала мода того времени, чувственную красоту лица подчеркивали традиционные косметические средства.

Рис. 154. Статуя Китидзётэн. XII век

В X–XI веках широкое распространение получил культ Будды Амиды, оттеснивший на задний план культы божеств эзотерических сект.

Амида (Амида-буцу, Амида-Нёрай) являлся одним из главных божеств японского буддизма (махаяна называет его Буддой Амитабхой). Он считался правителем «чистой земли», куда попадали души праведников. Его культ был привлекателен из-за того, что предлагал людям простые (по сравнению с эзотерическими культами) пути всеобщего спасения. Он не требовал сложных обрядов и ритуалов, монашеских обетов и долгих молитв, достаточно лишь повторять слова: «Наму Амида Буцу!», что означает «О, милосердный Будда Амида!», и искупление грехов и освобождение от постоянных перерождений в будущем обеспечено. «Чистая земля» Амиды – это благоухающие цветы в прекрасных садах, чистые реки, в которых можно регулировать температуру воды по желанию купающихся.

Буддистский пантеон был значительно дополнен новыми образами начиная с XIII века. В нем появились многочисленные святые и божества, выступающие как врачеватели, заступники, наставники и покровители людей.

Особенно популярными стали синтоистский бог Хатиман, помогавший воинам, буддистский защитник детей и странников Дзидзо-босацу и др. Многие боги приобрели в это время несколько отличный от прежнего облик. Если раньше Хатиман изображался в монашеском одеянии, то в период правления сёгунов его нередко представляли в виде самурая или сановника. В XVI–XVIII веках появилась так называемая семерка богов удачи. В этом культе переплелись элементы древнейших местных поверий, китайской мифологии и буддизма. В XVII столетии боги семерки (ситифукудзин) стали восприниматься как воплощение семи человеческих добродетелей: Дайкоку символизировал удачу, Бентен – дружелюбие, Хотэй – великодушие, Эбису – искренность, Бисямонтэн – достоинство, Фукурокудзю – известность, Дзюродзин – долголетие. В народной среде эти божества имели несколько иную трактовку. Например, богом удачи стал Хотэй, которого изображали в облике толстого человека с огромным животом. Нередко вся семерка представлялась в лодке, полной риса, золотых монет и драгоценностей. В некоторых провинциях существовал обычай класть такой рисунок под подушку ночью с первого на второе января в надежде стать обладателем таких богатств. Боги ситифукудзин являлись персонажами произведений изобразительного искусства и народных сказаний и легенд.

Значение японской мифологии

Японская мифология – явление совершенно необычное, а поэтому и не совсем понятное для европейца. Сначала синто, а затем буддизм, который приобрел в Стране восходящего солнца иные, чем у себя на родине, черты, способствовали формированию у жителей земли, окруженной морем и находящейся во власти природных стихий, особое мировоззрение. Древнейшие святилища, представлявшие собой площадки с несколькими валунами, служили не только местом для отправления религиозных обрядов, но и территорией, где человек мог любоваться природой и предаваться размышлениям. Мифология с ее обожествлением всего сущего, будь то горы, реки, цветущая сакура или обыкновенный камень, помогла японцам научиться любить природу, восхищаться ею и жить с ней в полной гармонии. Японские архитекторы даже в век технического прогресса стараются возводить свои постройки таким образом, чтобы они не диссонировали с окружающим их пространством, не убивали естественную красоту природы.

Образы японской мифологии нашли воплощение в литературе, искусстве, архитектуре. Удивительно изящные храмы, кажущиеся легкими и воздушными, устремленные ввысь пагоды не перестают восхищать путешественников, посещающих Японию. Поражает удивительное чувство вкуса создателей храмовых построек и произведений изобразительного искусства. Мифологические темы и образы на протяжении многих веков отражались в пластике и живописных работах. Талантливые мастера создавали великолепные скульптуры для украшения храмов, выполняли картины, посвященные сюжетам из старинных сказаний, на шелковых свитках и на бумаге.

Древнейшие легенды Японии, занявшие достойное место среди произведений японских литераторов и мастеров искусства, оказали огромное влияние на европейских художников, скульпторов, писателей и поэтов, для которых японская мифология стала неиссякаемым источником вдохновения.

МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКИ

Вплоть до XVI столетия, когда испанские завоеватели впервые высадились на побережье Центральной Америки, ее территорию населяли индейцы разных языковых групп. У племен ацтеков, майя, тольтеков, сапотеков, тарсков, миштеков уже в первые века до н. э. сформировались раннеклассовые государства, в то время как индейцы, обитавшие к северу и югу от Месоамерики, находились на значительно более низких ступенях развития. Хотя племена Центральной Америки говорили на разных языках, их мифология характеризуется довольно большим сходством.

Существует предположение, что в эпоху позднего палеолита у населения Месоамерики были сказания о происхождении человечества и животного мира, возникновении огня и др. Когда люди начали заниматься собирательством, появились мифы о каймане, божестве влаги и пищи, а также о добрых духах растений. В это время сформировались также легенды об устройстве мира. Приручение диких животных и повсеместное распространение кукурузы (V тысячелетие до н. э.) привело к возникновению мифов о верховном божестве, так называемой богине с косами, облик которой впитал все более ранние представления о духах – покровителях растительного и животного мира. Сведения об этом дают многочисленные наскальные изображения, глиняные статуэтки, каменные печати-штампы.

Богиню с косами представляли в облике женщины (иногда двухголовой). Она являлась владычицей дождя, воплощением земли и небес, жизни и смерти. К ней следовало обращаться с просьбами о дожде, хорошем урожае и благополучии.

Позднее это древнейшее божество трансформировалось в новых богинь, каждая из которых выполняла собственные функции. Одна отвечала за деторождение, другая была связана с влагой, третья – со смертью, четвертая покровительствовала кукурузе и т. д. Богини имели три образа: девушки с четырьмя косами, женщины и старухи, что символизировало три времени года: весеннее цветение, летнее плодоношение и осеннее увядание. Иногда богиню представляли в зооморфном облике, например в виде утки как покровительницу воды, жабы – как властительницу земли и т. д.

Людям богиня передавала свою волю через сына, младенца, называемого толстым богом. Он являлся также олицетворением солнца, весеннего цветения и кукурузы. Позднее эти функции были переданы трем разным божествам. Отцом толстого бога, скорее всего, был старый бог, изображавшийся в виде пожилого бородатого мужчины.

В XV–IV столетиях до н. э. у племени ольмеков сформировалась новая мифологическая система, постепенно распространившаяся по всей территории Месоамерики. От ольмеков идет культ ягуара: все центральные боги изображались в виде этого зверя. Возможно, индейцы, занимавшиеся земледелием, воспринимали хищника как своего покровителя, так как он сгонял с их засеянных полей диких травоядных животных.

С этого времени богиня с косами практически утрачивает свое ведущее значение, хотя и появляется в некоторых мифах в качестве главного персонажа. В Мексике археологи обнаружили скальный рельеф, на котором она представлена сидящей на троне в пещере, с двухголовым ящером в руках. Подобное изображение свидетельствует о том, что богиню с косами в некоторых случаях все еще воспринимали как владычицу Вселенной (по представлениям индейцев Центральной Америки, их прародители появились именно в пещере). Вместе с тем богиню чаще всего считали покровительницей влаги и земли, а иногда она играла лишь роль супруги божества, властвовавшего над животными или управлявшего подземным миром. От этого брака родились дети, имевшие облик обычных младенцев или полулюдей-полуягуаров. Один из них являлся богом дождя (при его плаче начинался ливень), а второй – покровителем кукурузы.

Кроме богини с косами, практически все божества мифологии ольмеков были существами мужского пола. Даже прародителем индейцев этого племени, согласно одной из легенд, стал бог-мужчина.

Важное место в мифологии древних жителей Месоамерики занимали сюжеты о появлении маиса. Многие легенды рассказывают, как верховное божество получает зерна кукурузы из горы. Сохранились рельефы, на которых представлен бог, выносящий из земных недр ребенка, олицетворяющего маис. С этим сюжетом связан мотив о борьбе двух божеств – нового и старого, воплощающего прежние эпохи. Одна из древних мексиканских статуй изображает бога, несущего младенца. На коленях и плечах этого бога вырезаны головы божеств, символизирующих более ранние времена.

В классическую эпоху, продолжавшуюся примерно с I века до н. э по IX век н. э., появление раннеклассовых государств повлияло на изменение существующей мифологической системы. Возникло множество новых богов, некоторые из них стали покровителями правителей, считавшихся земными представителями божеств. Возникли целые циклы мифов, рассказывающих о богах – родоначальниках царствующих династий или основателях городов.

Помимо ведущих богов, возникают другие мифические существа, например змея-ягуар – воплощение бога утренней звезды. В мифологиях ряда центральноамериканских племен появляется божество смерти, что говорит о развитии представлений людей о загробном мире.

Позднее появилась и третья мифологическая система, известная благодаря письменным источникам, появившимся во время испанского владычества и сразу после него. Это пиктографические рукописи самих индейцев на ткани, бумаге или коже; хроники испанцев Х. де Кордовы и Ф. Бургоа, «Всеобщая история Новой Испании», написанная Б. Де Саагуна; «Мемориалы» Т. Мотолинии; «Чичимекская история» индейского автора-историка Ф. де А. Иштлильшочитля и др.

Со II века до н. э. в Центральной Америке жили индейцы сапотеки, имевшие собственную мифологическую систему, в X веке слившуюся с мифологиями миштеков. Верховными божествами, согласно их сказаниям, являлись супруги Косаана и Уичаана. Предки сапотеков, появились из деревьев, скал и даже ягуаров. Вселенная разделена на небеса, мир людей и подземный мир, где обитают души умерших. Помимо главных богов, существовали и другие божества: владыка дождя и молний Косихо-Питао, требовавший человеческих жертв; бог кукурузы Питао-Кособи; бог землетрясений Питао-Шоо, изображавшийся в облике атланта, державшего на плечах земную твердь и вызывавшего колебания земли движениями своего тела; божество сна Питао-Шикала; покровитель домашней птицы Коки-лао; бог удовольствий Пишее; бог предзнаменований Питао-Пихи; бог Питао-сих, приносящий людям бедность и несчастье.

В начале нашей эры в Центральной Америке появились племена кочевников науа. Они обожествляли своих предков и почитали охотничьих богов, отождествляемых с небесными светилами. По верованиям науа, Вселенная имела весьма сложную структуру и состояла из 13 небесных и 9 подземных миров. Существовало небо Луны, небо звезд, небо Солнца, планеты Венеры, комет, ночное небо, дневное, небо бурь и т. д. Последнее небо называлось Омейокан, здесь жил бог-гермафродит Ометеотль. Науа считали, что существование Вселенной подразделялось на ряд периодов, каждый из которых завершался катастрофой (пожаром, землетрясением, наводнением и т. д.), и все эти эпохи имели собственных верховных божеств.

В VII столетии на земли Месоамерики пришли племена тольтеков. Их мифы рассказывали о божественной паре Тонакатекутли и Тонакасиуатль. От их брака появилось четверо сыновей, олицетворявших четыре стороны света. Это были красный Тескатлипока, черный Тескатлипока, Кецалькоатль и Уицилопочтли. Тескатлипока и Кецалькоатль принесли с небес Тлальтекутли, богиню земли, имевшую вид разъяренного чудовища. Из ее тела появилась почва, из волос – деревья, травы, цветы, глаза стали колодцами, источниками и гротами, рот – реками и большими пещерами, нос – горными долинами, плечи – горами.

Прошло 600 лет, и на земле появился огонь и половина солнечного светила. Кецалькоатль и Уицилопочтли сделали первую пару людей и повелели мужчине обрабатывать землю, а женщине прясть и ткать. Оба божества стали и создателями дней, из которых составили месяцы. Затем Тескатлипока превратился в дневное светило, так как появившаяся ранее половина солнца не могла освещать всю землю. В дальнейшем четверка богов сотворила людей-великанов, сильных и отважных.

Тескатлипока, Кецалькоатль и Уицилопочтли стали главными персонажами многих мифов индейцев Центральной Америки. Так, Тескатлипока, вобравший в себя приметы древнейших божеств, стал верховным богом племен науа и майя, а у ацтеков широкое распространение получили культы Кецалькоатля и Уицилопочтли.

Тескатлипоке (рис. 155) посвящено множество разнообразных мифов. Если в одних он выступал как бог-творец, создавший мир и людей, то в других он являлся божеством ночи, покровителем жрецов, шаманов и разбойников. О характере Тескатлипоки говорят такие эпитеты, как «капризный владыка», «враг», «сеятель разногласий», «сердце гор».

Рис. 155. Тескатлипока

Как бог Иоалла-Ээкатль, он бродит по ночным городам и ищет преступников, в образе Ицтли символизирует жертвенный нож, а в виде Чальчиутотолина воплощает кровь жертвы. Тескатлипоку отождествляли и с Ицтлаколиукой – звездным божеством, связанным с холодом, льдом и наказанием; с Тельпочтли – покровителем школ для мальчиков; с Несауалпилли – божеством банкетов. Как бог-воин Некокиаотль, он прибывал на праздники, устраиваемые главными богами на земле. Древнейшей из ипостасей Тескатлипоки являлся бог пещер с ликом ягуара Тепейолотль («сердце гор»), насылавший на людей землетрясения и другие неприятности.

В мифах ацтеков Тескатлипока нередко выступал в роли соперника Кецалькоатля, а вот Уицилопочтли он был соратником и помощником. Согласно нескольким ацтекским легендам, Тескатлипока – воплощение севера, холода и зимы, ночного неба, покрытого звездами. Поэтому его часто изображали с черным лицом, пересеченным желтыми полосками, или в виде ягуара, чья шкура покрыта пятнами-звездами. Чтобы унести с неба огонь, бог мог превращаться в Полярную звезду, по другим версиям – в созвездие Большой Медведицы. Обитатели Месоамерики могли наблюдать это созвездие в зените, поэтому оно напоминало им фигуру одноногого человека. Так появились изображения Тескатлипоки с оторванной ногой. Атрибутом бога было зеркало с идущим от него дымом, от которого и произошло имя Тескатлипока («дымящееся зеркало»). Зеркало располагалось на виске или обрубке ноги и помогало божеству видеть все происходящее на земле и на небесах. Другим наблюдательным инструментом божества стала палка с отверстием на конце. Приложив к ней глаз, Тескатлипока мог лицезреть то, что было скрыто от других.

Еще один атрибут этого бога – кожаное кольцо, висевшее у него на груди на желтой ленте. Такие же кольца были у братьев Тескатлипоки: Уицилопочтли, Кецалькоатля и Шипе-Тотеки (у тольтеков, ацтеков последний отождествлялся с красным Тескатлипокой). Иногда Тескатлипоку изображали безголовым, с двумя дверцами в груди. Захлопываясь, дверцы издавали стук, напоминавший удары топора по стволу дерева.

Тескатлипока совмещал в себе диаметрально противоположные качества, он был злым и добрым богом, творцом и разрушителем. Его называли «тот, кто распоряжается по своему усмотрению», «тот, рабами которого мы все являемся». От него можно было ждать как благоденствия и счастья, так и всяких неприятностей. Бог был очень обидчивым и злопамятным. Он наслал на Толлан, столицу тольтеков, множество бедствий только для того, чтобы навредить своему сопернику Кецалькоатлю, который являлся правителем этого красивого и богатого города.

Стремясь испытать отвагу и силу молодых воинов, Тескатлипока вызывал их ночью на поединок, принимая необычный вид. Тот, кому удавалось справиться с богом, получал от него в награду шипы агавы. Сколько у воина оказывалось шипов, столько пленных он возьмет в настоящей битве.

Некоторые исследователи предполагают, что в древнейшие эпохи Тескатлипока являлся хтоническим божеством, воплощавшим землетрясения и вулканическую деятельность. С появлением в Месоамерике племен науа он стал отождествляться с богом севера и ночного неба. Вместе с Кецалькоатлем он выступил в роли демиурга и стал творцом неба, земли и людей. Культ Тескатлипоки был широко распространен на территории Центральной Америки, ему приносились человеческие жертвы. Ацтеки ежегодно выбирали из числа юношей самого красивого, становившегося воплощением Тескатлипоки. В течение года его почитали и исполняли все желания, а по прошествии этого срока с торжественными церемониями его приносили в жертву.

Пантеон богов майя

Исследователи разделили древнюю историю индейцев майя на несколько периодов. Первый, доклассический, продолжался с 2000 до 300 года до н. э., второй, классический, начинался примерно в 300 году до н. э. и заканчивался в 900 году н. э. Послеклассический период, ограниченный рамками 900–1530 годов, завершился распадом государственного устройства.

Древнейшие верования майя сходны с теми, которые были свойственны другим племенам, населявшим Центральную Америку. В классический период майя имели уже довольно обширный пантеон богов. Сначала это были не связанные друг с другом местные божества, которые с развитием племенных, а также государственных формирований составили объединенную генеалогическую систему.

В пантеоне майя можно выделить несколько групп богов: божества огня, планет и звезд, плодородия и влаги, боги войны, охоты и т. д.

Представления об устройстве Вселенной у майя были схожи с мифами науа. Майя также верили в существование 13 небесных и 9 подземных миров. Древние источники упоминают о группе небесных богов Ошлахун-Ти-Ку, воплощавших тринадцатидневную неделю. Они враждовали с богами Болон-Ти-Ку, владевшими подземным миром. Согласно отдельным сказаниям, боги этих двух групп выступали в единстве.

Центром Вселенной было Мировое древо. Его ствол проходил сквозь все небесные миры. По четырем сторонам от него стояли еще четыре дерева, соответствовавшие сторонам света: красное символизировало восток, черное – запад, желтое – юг, белое – север. На деревьях сидели боги дождя (чаки), ветра (павахтуны) и держатели небесного свода (бакабы). На восточном дереве находился один чак, один павахтун, один бакаб, все были окрашены в красный цвет. На южном располагался такой же комплект желтых божеств и т. д. Каждая троица управляла определенным временем года.

В мифологии майя чаки существовали не только во множественном, но и в единственном числе. Вероятно, сначала Чак был богом рубки деревьев, освобождения участка леса для посевов. Такую версию подтверждает его имя: в переводе на русский язык оно означает «топор». Позднее он превратился в бога дождя, полей и растущей кукурузы. Атрибутами Чака являлись топор (рис. 156) и горящий факел – символ сжигания срубленных деревьев. По поверьям, чаки жили в лесах, естественных колодцах и пещерах. У юкатанских майя культ Чака сохранился до настоящего времени.

Рис. 156. Ритуальный топор в виде божества

Большую роль в пантеоне играл бог кукурузы, юноша в головном уборе, похожем на початок. Небесным правителем являлся Ицамна. В ранние эпохи его представляли в виде каймана, тогда он был всего лишь владыкой съедобных улиток и водных растений. В роли бога неба Ицамна стал источником питающего поле дождя, что обеспечивало растительное изобилие полей и лесов. Чаще всего Ицамну изображали беззубым стариком, но иногда он представал в образе небесного дракона, составленного из частей тел змеи, птицы и ягуара. Это божество являлось творцом мира, создателем письменности, основателем жречества. Позднее его почитали как покровителя правителей городов-государств майя.

Важное место в мифологии майя занимал бог огня, представленный в образе старика с громадным разветвленным носом – стилизованным знаком пламени. В павильон божеств классического периода входил также бог долин, бог оленей, бог-покровитель охоты, боги-ягуары, боги смерти. Среди последних известность получил Ах-Пуч, изображавшийся человеком с черепом вместо головы, с покрытым трупными пятнами телом. Его голову украшала шляпа в виде каймана.

У каждого племени индейцев майя были свои боги смерти, имевшие разные имена. У юкатанских майя это были Кумхав и Вак-Митун-Ахав, у лакандонов – Кисин, у цельтали, цоцили, тохолабали – Пукух и др. Обитали божества смерти в подземных мирах и изображались по-разному.

Весьма живописно выглядел бог-носильщик, имевший черное тело и лицо, на котором выделялся нос, отвисшая нижняя губа и специфический глаз. Повязка для переноски грузов обвивала лоб божества.

В пантеоне майя было множество богинь-женщин. Значительное место занимала красная богиня, представавшая существом со звериными лапами и змеей на голове. Как мать всех богов почиталась Ишкаклеош. Не менее знаменитой была и богиня Луны Иш-Чель, супруга Ицамны, покровительница деторождения, ткачества и врачевания. В надежде исцелиться от недугов к святилищам Иш-Чель в Исамале и на острове Косумель постоянно приходили страждущие. Майя приносили ей в жертву самых красивых девушек. В одном из храмов богини стояла полая статуя из глины, в которую вел потайной ход. В нее незаметно забирался жрец, отвечавший на вопросы посетителей святилища. Иногда Ишь-Чель отождествлялась с другой лунной богиней – Иш-Асаль-Вох, супругой солнечного бога.

Иш-Чель родила двух дочерей: Иш-Чепель-Йаш («вызывающая зелень») и Иш-Таб, защитница самоубийц.

Кроме антропоморфных, широкое распространение получили зооморфные божества, изображавшиеся в виде различных животных и птиц. Высоко чтились боги-ягуары, которых связывали с охотой, войной, смертью, загробным миром. Некоторые поверья говорят о том, что черный и красный ягуары отождествлялись с божествами дождя и стран света. В классическую эпоху бог-ягуар стал родоначальником нескольких городов-государств майя.

Одним из главных божеств майя являлся Кукулькан («змей, покрытый перьями кецаля») – бог ветра, дождей, планеты Венера, а также основатель нескольких царских династий и ряда крупных городов. Считался покровителем династии Кокомов в городе Майяпан. Изображали Кукулькана обычно в облике змея с головой человека.

К началу завоевания Центральной Америки испанцами (XVI век) Кукулькан стал отождествляться с реальным историческим лицом – вождем тольтеков, в X столетии захвативших Юкатан, который называл себя Кецалькоатлем. Эта легенда слилась с более древним культом дождя облачных змеев.

Кроме главных божеств, индейцы майя имели и большое количество местных и родовых богов. К последним причислялись также герои и обожествленные предки.

Конец классической эпохи ознаменовался появлением представлений о том, что существование богов следует поддерживать с помощью человеческой крови. Такая подпитка более всего требовалась солнечному божеству, которое без нее лишалось сил, необходимых для того, чтобы ежедневно выходить на небосклон. Для кровопускания использовались инструменты из костей рыбы-пилы, кремневые ножи, шипы растений. У жрецов имелись и специальные приспособления из нефрита и кожи для проведения этой процедуры. Жертвенной кровью смазывались статуи богов.

Многие божества требовали человеческих жертвоприношений. В жертву приносили детей, которых покупали у родителей, похищали или выбирали из сирот. Часто с этой целью убивали пленников, причем считалось, что чем более высокое положение занимал в своем племени этот несчастный, тем ценнее был дар богу. Жертвам вырывали сердце, снимали кожу, в которую облачался жрец во время ритуального танца. Если умирал правитель или просто знатный человек, во время погребального обряда в жертву приносилась его жена и рабы.

Иногда майя добровольно жертвовали собой, поднимаясь на вершину пирамиды и бросаясь с нее вниз. Перед этим они объясняли причину своего поступка (чаще всего так поступали из тщеславия, поскольку завершившие свою жизнь подобным образом высоко чтились современниками и потомками).

В жертву приносили и животных, а также разнообразные дары: цветы, плоды, изделия из драгоценных материалов, красивые ткани, различные яства и т. п.

У горных майя (племена киче, кекчи, какчикели) существовал свой пантеон божеств. Представление о них дают такие источники, как сочинения испанца Б. де Лас Касаса и четырехчастный эпос киче «Пополь-Вух». Первая, вторая и третья его части повествуют о создании мира и приключениях культурных героев – божественных близнецов.

У племен горных майя существовало две версии мифа о появлении мира и людей. По одной из них, творцами стали несколько супружеских пар, по другой, представленной в «Пополь-Вух», в роли демиургов выступали богиня Тепев и боги Кукумац и Хуракан. Тепев («могущественная»), являлась супругой Кукумаца. Ее имя киче заимствовали у тольтеков, присвоив его древнейшему божеству, вероятно связанному с богиней с косами.

Кукумац («змей, покрытый перьями кецаля»), скорее всего, восходит к Кецалькоатлю. Его культ принесли племена тольтеков, появившиеся в Гватемале в X веке, хотя существует и иная версия: Кукумац под другим именем существовал у киче как бог морей и озер, не случайно его называют «сердцем моря» и «сердцем озера».

Третий бог из этой троицы творцов, Хуракан («одноногий»), считался у киче одним из верховных божеств. Повелитель мира, он управлял грозами, ветрами и ураганами. Вероятно, в его образе объединились древние представления горных майя о божествах ветра. Его отождествляли с Тескатлипокой (отсюда имя Хуракан). Он представал в трех ипостасях (Какулха-Хуракан, Чипи-Какулха, Раша-Какулха), связанных с грозами и молниями. Называли его «сердцем земли» и «сердцем неба».

До Тепев, Хуракана и Кукумаца мир был заполнен водой. Боги прокричали слово «земля», и земная твердь появилась среди вод. Затем возникли горы, равнины, растения, звери и птицы. Так как животные не умели говорить и потому не могли славить своих творцов, пришлось создать людей. Первые люди были глиняными, они плохо двигались и совершенно невразумительно разговаривали. Боги уничтожили их и сотворили новый человеческий род из дерева. Но и эти люди были не лучше: непочтительные к своим создателям, они плохо обращались с животными. Звери выступили против людей, к ним присоединилась домашняя утварь, которую не берегли и не ценили. Тогда боги устроили потоп. Человечество почти в полном составе погибло, а выжившие превратились в обезьян.

На этом трагическом эпизоде «Пополь-Вух» приостанавливает рассказ о сотворении мира и начинает сказание о культурных героях, братьях-близнецах Хун-Ахпу («один стрелок из сарбакана») и Шбаланке («маленький ягуар – олень»).

История рождения близнецов такова. Братья Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу получили приглашение от властителей подземного царства Шибальбы сыграть в мяч. Но, появившись в преисподней, оба брата были убиты. Голову Хун-Хун-Ахпу властители преисподней укрепили на дереве. Девушка по имени Шкик, проходя мимо дерева, увидела странный предмет и остановилась. Голова плюнула ей на ладонь, и от этого Шкик забеременела. Отец, узнав об этом, хотел убить ее, но она убежала из Шибальбы к матери Хун-Хун-Ахпу. Там и появились на свет близнецы Хун-Ахпу и Шбаланке.

Уже в детстве и в ранней юности герои совершили множество подвигов. По велению богов они уничтожили чудовище Вукуб-Капиша. У Вукуб-Капиша был огромный сад с фруктовыми деревьями, их плодами чудовище и кормилось. Первое сражение не принесло братьям успеха, а Хун-Ахпу даже потерял руку. Но это не остановило близнецов, которые обратились за помощью к странствующим колдунам. Последние изменили облик Хун-Ахпу и Шбаланке и вместе с ними пришли к чудовищу, предложив ему вылечить рот, поврежденный в ходе сражения. Сказав Вукуб-Капишу, что излечение принесет лишь операция по удалению зубов, они вырвали страшилищу зубы, заменили их кукурузными зернами и сняли с глаз волшебную оболочку, отчего Вукуб-Капиш умер. Затем они вернули Хун-Ахпу его руку, и братья стали обдумывать план уничтожения сыновей Вукуб-Капиша, божеств землетрясения Сепакна и Кабракана. Во время боя с Сепакном погибли воины, сражавшиеся на стороне братьев. После смерти они превратились в созвездие Плеяды. В конце концов Хун-Ахпу и Шбаланке удалось убить и Сепакна, и Кабракана.

Чтобы отомстить за смерть своего отца и дяди, они отправились в Шибальбу. Владыки поземного мира подвергли их испытаниям и даже сожгли, но на пятый день после смерти Хун-Ахпу и Шбаланке воскресли и отомстили своим врагам, убили правителей Шибальбы, Хун-Каме и Вукуб-Каме. После этого братья превратились в небесные светила: солнце и луну. Этим эпизодом завершается вторая часть «Пополь-Вух».

В третьей части эпоса рассказывается о еще одной попытке богов создать человеческий род. Люди появились из перемолотых кукурузных зерен, найденных творцами в месте, указанном животными и птицами (лисой, койотом, вороной и попугаем). Первыми появились четыре человека, оказавшиеся настолько умными и сообразительными, что Хуракану пришлось овеять их глаза туманом. С этих пор люди перестали понимать то, что творится в мире. Пока эти четверо спали, боги создали для них четырех женщин. Эти пары и стали прародителями разных племен, населявших Центральную Америку.

Пантеон ацтекских богов

Наиболее типичным образцом третьей мифологической системы индейцев Месоамерики стали мифы ацтеков. Их племена пришли в долину Мехико с севера в XIII столетии. Создавая свои легенды, они опирались на верования предшественников, тольтеков, использовали также мифологические представления таких племен Центральной Америки, как майя, сапотеки, тараски, миштеки. Так в пантеоне ацтеков появились образы и сюжеты из сказаний соседних этнических групп и покоренных народов.

Все ацтекские легенды можно систематизировать по тематике. Во-первых, это мифы о противостоянии двух начал, например тьмы и света, жизни и смерти, тепла и влаги и т. п. Во-вторых, сказания о формировании и развитии Вселенной по этапам. Кроме того, во многих мифах проводилась идея о том, что божества должны постоянно питаться кровью людей, и если человек не будет приносить богу жертвы, то тот ослабнет и погибнет, а смерть божеств, по мнению ацтеков, означает гибель всего мира.

Если большинство мифологий подчеркивают родственные отношения богов, то для мифологической системы ацтеков это не характерно. Интересно, что ей свойственно одновременное существование единичных и множественных богов (бог дождя Тлалок и множество тлалоков, обитающих на вершинах гор).

По представлениям ацтеков, Вселенную сотворили два бога: Тескатлипока и Кецалькоатль. Мир пережил четыре периода развития. В течение первого, называвшегося «четыре ягуар», миром правил Тескатлипока в образе солнца. Его правление завершилось вместе с существованием племени людей-гигантов, населявших землю и уничтоженных ягуарами.

Владыкой мира, солнечным богом во втором периоде, получившем название «четыре ветер», стал Кецалькоатль. Это божество, так же как и Тескатлипока, считалось наиглавнейшим не только у ацтеков, но и у ряда других племен, населявших Центральную Америку. Имя его означало «змей, покрытый зелеными перьями» или «драгоценный близнец». Исследователь Доминго Мартинес Паредез высказал предположение, что словом «кецаль» индейцы называли очень редкую птицу с зеленым оперением, обитавшую в горах и потому редко попадавшуюся на глаза людям. Вторая половина имени бога, «коатль», образована от слова, которое на языке племени науа означает «змея». Угадывается здесь и связь с водой, ведь «ко» – это общее обозначение змеи, а «атль» – вода. Таким образом, Кецалькоатль был божеством неба, земли и воды.

Родителями Кецалькоатля были Мишкоатль, бог звезд и туч, и богиня Чимальмат. Люди почитали Кецалькоатля как бога, сотворившего мир, как создателя человека и культуры. Он властвовал над стихиями, являлся богом утренней звезды, покровителем близнецов, жречества, науки, а также правителем столицы тольтеков Толлана.

Кецалькоатль имел несколько ипостасей, главными из них являлись Эекатль (бог ветра), Тлауискальпантекутли (бог планеты Венера), Шолотль (бог близнецов и чудовищ), Се-Акатль и др.

Кецалькоатль был доброжелателен к людям, он помогал им добывать пищу. Существует миф о том, как в образе муравья бог проникал в муравейник, где хранились зерна кукурузы, и тайно выносил их и передавал людям. Кецалькоатль обучил человечество находить и обрабатывать драгоценные камни, строить дома и корабли, выполнять красивые мозаики из птичьих перьев, наблюдать за звездами и небесными планетами, составлять даты по календарю. Благодаря этому гуманному и справедливому богу у людей появились хорошие обычаи, мудрые законы, а также религия. По одному из мифов, Кецалькоатль стал основателем страны, где выращивали разноцветный хлопок и кукурузу, початки которой по величине превышали рост человека.

Изображался Кецалькоатль антропоморфно, в образе белого человека с бородой, в маске, с громадными губами, или зооморфно, в виде змея, покрытого перьями. Иногда его представляли в высокой шапке и набедренной повязке, которые были сшиты из шкуры ягуара, с пластиной из раковины на груди и плюмажем из птичьих перьев.

Соперником Кецалькоатля и его антиподом был Тескатлипока, выполнявший функцию бога ночи и способствовавший тому, чтобы Кецалькоатль нарушил собственные запреты. В результате с тольтеками, подданными доброго бога, стали происходить всевозможные несчастья. Одно из сказаний повествует, как убитый горем Кецалькоатль упал на колени на берегу океана, заплакал и бросился в горящий костер.

Согласно другой версии, коварный бог ночи, стремившийся изгнать противника из его царства, преподнес ему чашу, будто бы наполненную напитком, дающим бессмертие. Обладателем вечной жизни Кецалькоатль не стал, а начал испытывать безмерную тоску по родине и на крылатом корабле отправился к восходящему солнцу.

Один из мифов рассказывает, как, оставив Толлан, Кецалькоатль сел на плот и отправился на восток, в страну Тлилан-Тлапаллан, обещав жителям своего города когда-нибудь вернуться. Поэтому, когда в год, посвященный Кецалькоатлю, бородатые испанцы-завоеватели приплыли на своих кораблях к восточному побережью Мексики, ацтеки решили, что их предводитель Кортес – вернувшийся к ним бог Кецалькоатль.

Период «четыре ветер» завершился чудовищным ураганом и превращением людей в обезьян. Наступала эпоха «четыре дождь», ее правителем и третьим богом Солнца стал Тлалок.

В мифах ацтеков Тлалок («заставляющий расти») выступал как бог дождя и грома, повелевавший съедобными растениями. Изображали его в виде человека с совиными глазами, а иногда кругами – змеиными кольцами вокруг глаз или на лбу, с клыками ягуара. Тело Тлалока было черным, голову украшала корона с зубчатыми краями. В руках он держал посох в виде змея (символ молнии), иногда кукурузный стебель или кувшин с водой.

Помимо Тлалока – единого божества, существовало огромное множество тлалоков-карликов, которых ацтеки называли «мальчиками дождя».

Хотя Тлалок и считался доброжелательным божеством, от него можно было ожидать неприятностей, так как он вызывал наводнения, засуху, град, заморозки, удары молнии. Кроме того, он мог наслать на людей такие болезни, как подагра, водянка, ревматизм. Жил бог на вершинах гор или в своем дворце над Мексиканским заливом, там, где образуются дождевые облака. Во внутреннем дворе его дома по четырем углам стояли большие кувшины. В них хранились благотворящий дождь, засуха, болезни растений, а также мощные разрушительные ливни. Именно поэтому Тлалок нередко изображался в виде кувшина. Помощниками бога были змеи и лягушки. В его небесном царстве Тлалокане жили утопленники, убитые молнией, прокаженные и подагрики. Здесь они не знали недостатка в воде и пище. Женой Тлалока сначала была Шочикецаль, а затем Чальчиутликуэ.

Тлалок был необыкновенно популярным божеством, существовало огромное количество его изображений. Ему посвящались ритуальные обряды на глубочайших омутах озера Тескоко. А на горе Тлалок недалеко от Теночтитлана стояла огромная статуя бога дождя, сделанная из белой лавы. В углубление на голове бога в дождливый сезон люди вкладывали семена всех известных им съедобных растений.

Правление Тлалока закончилось всемирным пожаром. Наступила четвертая эра – «четыре вода», и богиней солнца стала покровительница вод Чальчиутликуэ («она в одежде из нефрита»), которую также называли Матлалькуейе («она в голубой одежде»). Чальчиутликуэ покровительствовала пресной воде, озерам, рекам и морям. Некоторые мифы называют ее женой Тлалока, сестрой тлалоков и матерью звезд севера (Сенцон-Мимишкоа). Изображали богиню в облике молодой женщины, сидящей среди воды в головном уборе из лент синего и белого цветов. К Чальчиутликуэ обращались люди, отправлявшиеся в путешествие по рекам и морям.

Правление Чальчиутликуэ завершилось всемирным потопом, и люди превратились в рыб. Пятая, современная эра, во время которой правил бог солнца Тонатиу, по предсказаниям, должна была завершиться еще более страшной вселенской катастрофой. Опасность подстерегала мир каждые 52 года, поэтому окончание этого срока сопровождалось торжественными обрядами.

Тонатиу, чье имя в буквальном переводе означает «солнце», имел несколько ипостасей: Куаутемок («нисходящий орел»), Пильцинтекутли («юный владыка), Тотек («наш вождь»), Шипилли («бирюзовый царевич»).

Чаще всего Тонатиу изображался в виде юноши с красным лицом и огненно-рыжими волосами. За его спиной располагался диск или полудиск солнца. Чтобы постоянно быть молодым и сильным, Тонатиу должен был каждый день получать от людей жертвенную кровь, поэтому ежедневно его сопровождали души воинов, принесенных в жертву (павших в сражениях). Без такой подпитки божество могло умереть, путешествуя ночью по подземному миру.

С легендой о пятой эре существования Вселенной связан миф о том, как боги выбирали солнечное божество. Они сидели вокруг костра, в который должен был броситься избранный. Терзаемый ужасным недугом Нанауатль («усыпанный бубонами») добровольно бросился в пламя костра и стал богом солнца. Символом Тонатиу был орел, так как этот бог считался покровителем союза воинов-орлов.

Согласно мифологии ацтеков, Вселенная была поделена на четыре горизонтальные части света и центр, где властвовал бог огня и вулканов Шиутекутли. Он был не только божеством разрушительного подземного пламени, но и покровителем домашнего очага, о чем свидетельствуют имена его ипостасей: Куэсальцин («пламя»), Тота («наш отец»), Цонкастли («желтоволосый»), Уэуэтеотль («очень старый бог»), Тлальшиктеника («сидящий в пупе земли») и т. д. Изображали Шиутекутли человеком с лицом, раскрашенным наполовину в черный, наполовину в красный цвет. Голову бога украшала бабочка или стебель тростника, в руках он держал щит и жезл (иногда кадильницу и копал). На торжественных церемониях его статую проносили после изображений остальных богов, так как считалось, что Шиутекутли очень стар и не может быстро ходить.

Четыре части света были посвящены определенным богам. Восток, считавшийся страной изобилия, был связан с Тлалоком и Мишкоатлем, богом звезд и туч.

Властителем южной стороны являлись бог сева Шипе-Тотек и Макуильшочитль (рис. 157), бог весенней растительности, цветов, а также веселья и любви. Неслучайно его имя переводилось как «владыка цветов». Он покровительствовал музыкантам, певцам, художникам, ткачам, а также игрокам в мяч. Изображался Макуильшочитль в облике юноши, сидящего среди цветов и порхающих бабочек. В руках он держал скипетр, увенчанный изображением сердца.

Рис. 157. Макуильшочитль

Хотя правителями юга и являлись боги весны и расцветающей природы, эта сторона несла в себе отрицательную нагрузку и считалась областью, где властвовало злое начало. А вот запад символизировал добро. Здесь находилось жилище планеты Венеры, считавшейся одним из воплощений доброго бога Кецалькоатля.

На севере царил Миктлантекутли, бог смерти. Он был правителем Миктлана – загробного мира, состоявшего из девяти преисподних. Умершему приходилось добираться до Миктлана в течение четырех дней. Сначала он должен был пройти меж двух гор, которые нависали над ним, угрожая в любой момент рухнуть вниз. Другую опасность представляли громадный крокодил и змея. Затем следовало преодолеть восемь пустынь, подняться на восемь горных вершин, испытать напор сбивающего с ног морозного ветра, несущего обсидиановые лезвия и камни, а затем переплыть через широкий водный поток на спине маленькой красной собаки. Лишь после всех этих испытаний усопший представал перед грозными очами Миктлантекутли, которому должен был обязательно вручить дары. Если он не являлся утопленником, воином или женщиной, умершей во время родов, божество смерти помещало его в одну из девяти преисподних.

Изображали Миктлантекутли (рис. 158) в образе человека с черепом вместо головы, а иногда в виде скелета, окруженного пауком, совой и летучей мышью.

Рис. 158. Миктлантекутли. Глиняная ваза-треножник

Известен миф о том, как Кецалькоатль спустился в Миктлан, чтобы собрать кости умерших и создать из них новых людей. Получив от Миктлантекутли желаемое, он бросился бежать, зная непредсказуемый нрав и коварство бога смерти. Миктлантекутли рассердился и отправил за Кецалькоатлем перепела. Испугавшись, бог-творец упал прямо на кости и поломал их. Ему все же удалось ускользнуть из преисподней и, окропив своей кровью костные обломки, создать людей, но так как кости были поломанными и потому разными по длине, мужчины получились выше женщин.

Если горизонтально мир делился на четыре части света, то вертикально он состоял из 13 небес. В первом находилась Луна, во втором – звезды, которые соответствовали двум особым группам богов: Сенцон Минишкоа («четыреста северян») и Сенцон Уицнауа («четыреста южан»). На третьем небе располагались владения Солнца – Тонатиу, на четвертом обитал Тлауиспалькантекутли, или Уэйситлалалин («большая звезда»), на пятом жили кометы – Ситлалинпопока («дымящиеся звезды»). На шестом и седьмом небе (черном и синем) находились божества ночи и дня. Первая сфера считалась также востоком, где обитали души погибших воинов, вторая – западом, местом обители женщин, умерших во время родов. Восьмое небо являлось вместилищем бурь, а девятое, десятое и одиннадцатое, обозначавшиеся белым, красным и желтым цветами соответственно, служили домом для богов Тетеокан.

Два последних неба, известных под общим названием Омельокан, служили пристанищем божественной паре: Ометекутли и Омесиуатль. От них и пошли остальные боги и люди.

Ко времени появления в Центральной Америке испанских завоевателей в ацтекский пантеон входило множество богов, которых можно разделить на несколько групп.

К первой группе относились древнейшие боги стихий и плодородия: бог дождя Тлалок, богиня кукурузы Чикомекоатль, лунное божество, также связанное с созреванием кукурузы, Иламатекутли, богиня деторождения и земли Сиуакоатль (Тонанцин). С плодородием были связаны Тласольтеотль и Коатликуэ.

Большой популярностью пользовалась Тласольтеотль («пожирательница грязи») – владычица ночи, богиня земли, плодородия, сексуальных грехов и покаяния. Пожирая грязь, Тласольтеотль помогает человечеству очищаться от всяческих прегрешений. Об уважении к ней людей говорят такие эпитеты, как «наша бабушка», «сердце земли», «мать богов». Грешники обращались к ней за покровительством. Будучи древнейшим божеством Месоамерики, Тласольтеотль восходит к богине с косами. Изображалась богиня обнаженной или одетой. В носу она носила украшение в виде полумесяца, на голове – убор из перепелиных перьев и двух веретен. Символами Тласольтеотль была метла или человек, поглощающий экскременты. У Тласольтеотль был сын – Макуильшочитль, бог весенней растительности, любви и веселья.

Высоко почиталась Коатликуэ – богиня земли и смерти, чье имя означает «она в платье из змей». Ее называли также Коатлантонан – «наша змеиная мать».

Коатликуэ считалась матерью бога Уицилопочтли, с появлением которого связан миф, рассказывающий о том, что богиня была благочестивой вдовой и жила вместе со своими сыновьями, Сенцон Уицнауа («четыреста южан-звезд»), и дочерью Койольшауки, богиней Луны. Каждый день Коатликуэ поднималась на гору Коатепек («змеиная гора») и совершала жертвоприношение. В один из таких дней с неба на нее упал шар из перьев. Богиня спрятала его у себя на груди, но вскоре заметила, что он исчез. Прошло некоторое время, и Коатликуэ почувствовала себя беременной.

Это известие рассердило ее детей, и они решили убить мать, но еще не родившийся Уицилопочтли дал клятву защитить ее. Когда братья по наущению сестры напали на Коатликуэ, бог в облике сильного юноши и в одежде воина выскочил из материнского лона, убил сестру и заставил братьев бежать.

С этого времени Коатликуэ стали почитать как олицетворение земли, ежедневно производящей на свет солнце, Уицилопочтли, и изгоняющей с небес луну и звезды. В то же время она считалась богиней смерти, поскольку земля забирает в свои недра тела умерших людей, погибших животных и растений.

В первую группу входил бог весеннего сева Шипе-Тотек и богиня молодой кукурузы Шилонен. Шипе-Тотек («наш вождь ободранный»), или Тлатауки Тескатлипока («красный Тескатлипока»), известный также под именем Ицтапальтотек («наш вождь плоского камня»), был связан не только с весенним обновлением природы, но и со сбором урожая и с опьяняющим напитком из агавы – октли. Изображался Шипе-Тотек чаще всего в куртке, сшитой из кожи, содранной с человека. От локтей бога свисали руки жертвы с растопыренными пальцами. На его лице была маска из кожи человека, отчего губы божества казались двойными, на голове он носил шапку конической формы, украшенную предметом, похожим на хвост ласточки. В руках Шипе-Тотек держал щит и жезл с погремушкой в верхней части. Не только ацтеки, но и другие индейские племена, населявшие Месоамерику, почитали это божество и устраивали в его честь празднества, на которых воины, захватившие больше других пленников, танцевали вместе со жрецами, одетыми в плащи из кожи людей, принесенных в жертву Шипе-Тотеку.

Кровавые дары принимала и богиня Шилонен («мать молодого маиса»), которой приносились в жертву девушки. Изображалась она в виде молодой женщины, одетой в желто-красное платье. Эта богиня считалась покровительницей бедных людей.

В эту же группу можно включить Шочикецаль, богиню плодородия, цветов, любви и беременности. Ее изображали в виде молодой женщины в клетчатой юбке, ее косы украшали перья кецаля. Вероятно, Шочикецаль – позднейшее воплощение древней богини с косами. Она покровительствовала замужним женщинам, ткачихам, влюбленным, художникам и скульпторам. Эта богиня известна по многочисленным мифам. Одни рассказывали, что она была первой женщиной, пришедшей из земного рая Тамоанчана, другие представляли ее женой Тлалока, похищенной у него Тескатлипокой. Кроме того, она была матерью небесных близнецов Кецалькоатля и Шолотля, а также женой Шочипилли или Макуильшочитля. После завоевания Мексики испанцами Шочикецаль стали отождествлять с римской Венерой.

Ко второй группе относились главные ацтекские божества: Тескатлипока, Кецалькоатль и Уицилопочтли.

В древнейшие эпохи Уицилопочтли («колибри левой стороны» или «колибри-левша») считался у ацтеков племенным богом, воплощенным в колибри – птице, которая у многих племен Центральной Америки является символом Солнца. Матерью бога была Коатликуэ, из чрева которой Уицилопочтли (рис. 160) вышел сильным воином, чтобы защитить ее от гнева других детей. Индейцы высоко чтили Уицилопочтли, искренне веря, что этот бог укажет им путь в благословенное место, где они станут избранным народом. Позднее он объединил в себе черты более древних богов, кроме того, его стали отождествлять с Тонатиу и Тескатлипокой. Ацтеки почитали его как бога ясного неба, яркого солнца, войны и охоты. Кроме того, он был покровителем племенной знати. Согласно некоторым мифам, Уицилопочтли связывали также со старыми божествами, имевшими отношение к плодородию.

Рис. 160. Уицилопочтли

Уицилопочтли посвящались празднества, проводившиеся два раза в год. В это время из теста и меда создавалось большое изображение бога, которое после всех церемоний разделялось на части и торжественно съедалось всеми присутствующими.

Существуют легенды, где Уицилопочтли представлен как воин, ежедневно защищающий Солнце от сил ночи, желающих убить дневное светило. Изображалось божество в облике человека с шлемом в виде колибри, щитом с шариками из пуха, луком (копьеметалкой) и дротиками.

Ацтеки относились к Уицилопочтли с не меньшим уважением, чем к Кецалькоатлю и Тескатлипоке. В Теночтитлане стоял посвященный ему храм, где приносились человеческие жертвы.

Третью группу составляли боги планет и звезд: Тонатиу, бог луны Мецтли, Мишкоатль, бог планеты Венера Тлауиспалькантекутли, Сенцон Минишкоа – звездные боги севера. Мишкоатль («облачная змея») впервые появился у чичимеков как божество охоты, изображаемое в виде оленя. Позднее у ацтеков он стал считаться отцом Кецалькоатля и Уицилопочтли, а племена науа почитали его как своего прародителя. Сохранились его изображения в виде человека, держащего в руках дротик и копьеметалку.

В четвертую группу входили боги смерти и подземного мира: Миктлантекутли и его жена Миктлансиуатль.

Довольно большую пятую группу составляли божества, связанные с опьяняющим напитком октли, который ацтеки изготавливали из агавы. Наиболее известны Майяуэль, изображавшаяся в виде женщины с 400 грудями, и ее муж Патекатль («он из страны лекарств»), олицетворявший травы и корни, применявшиеся для приготовления напитка. Патекатля представляли в облике человека с топором и щитом или с палкой-копалкой и листом агавы в руках.

В последнюю, шестую, группу входили боги-творцы: Ометекутли, Тлоке Науаке, Тонакатекутли и его супруга Тонакасиуатль.

Большая часть ацтекских богов имела антропоморфный облик, лишь иногда дополняемый зооморфными чертами.

Значение мифологии индейцев Центральной Америки

Мифология индейцев Месоамерики нашла отражение в изобразительном искусстве и литературе. Многим богам посвящались храмы, украшенные каменными или деревянными статуями, в их честь создавались гимны. Мифологические сюжеты использовались и в светской литературе, в частности в хрониках. Кроме того, на основе мифологии начали формироваться первые философские знания.

С началом испанского завоевания образы индейских легенд стали сливаться с культами католических святых. Так появилось сказание о злом Христе, в котором отразились представления о божестве землетрясений, о Кецалькоатле, отождествляемом с младенцем Христом. Красный павахтун, божество ветра в легендах майя, превратился в святого Доминика, белый – в святого Габриэля, черный – в святого Диего, а желтый стал Марией Магдалиной.

С мифологией связаны и календарные системы, появившиеся у древних ацтеков и майя. Существовали два календаря – ритуальный и астрономический. Последний был более точным, чем первый, в котором год равнялся 240 дням. В то же время многие моменты у обеих календарных систем совпадали, например, на один и тот же день выпадало начало года, что связано с представлениями древних индейцев об окончании одной эпохи существования Вселенной и начале новой.

Мифологические мотивы до сих пор не покидают игры и народные обычаи жителей Центральной Америки. Тематику древнеиндейских мифов использовали художники (Д. А. Сикейрос, Д. Ривера и др.) и литераторы (М. А. Астуриас).

МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ ЮЖНОЙ АМЕРИКИ

Впервые европейцы познакомились с Южной Америкой в 1500 году, когда на территорию этого материка вступил португальский мореплаватель Педро Алварес Кабрал. Открытую землю он принял за остров, который окрестил Землей Истинного Креста (Вера Крус) и объявил владением португальской короны.

Через несколько лет за страной, открытой Кабралом, закрепилось еще неофициальное в те времена название Бразилия, производное от «пау-бразил» – ценной породы древесины, которую колонизаторы вывозили в Европу. В 1549 году было учреждено генерал-губернаторство со столицей в городе Салвадор, и тогда же в Бразилию приехали первые иезуиты, основавшие миссии.

Первые рассказы о нравах и верованиях аборигенов принадлежат перу белых людей, католиков и протестантов, имевших неплохое образование и богатый жизненный опыт. По оставленным ими документам ученым впоследствии удалось восстановить мифологическую картину мира южноамериканских индейцев.

Следует заметить, что с колонизацией Южной Америки европейцами индейские мифы не исчезли, а продолжали существовать в устной народной традиции, передаваясь из поколения в поколение. В XIX и XX веках этнографы записывали их со слов старейших индейцев, а затем сопоставляли свои работы с более старыми хрониками.

К настоящему времени удалось установить, что мифология индейцев Южной Америки представляет собой достаточно цельное образование и разграничить ее по территориальному признаку трудно.

Наиболее отличительной особенностью данной мифологии в целом, на наш взгляд, является сравнительно небольшое количество мифов о сотворении мира. Среди них есть легенды о том, как были созданы небо и земля, только земля и вообще мир. Вот этот последний миф мы и приведем в качестве примера.

Сказывают, что в начале мира была только тьма, из которой вышли два человека: одного звали Карусакайби, а другого, его сына, – Райру. И вот когда они шли, Райру споткнулся о камень, выдолбленный, как горшок, и стал ругать его. Кару, отец его, велел Райру взять этот камень с собой.

Райру послушал отца, взвалил камень себе на голову и понес. Шли они, шли, а камень стал расти. Когда же он сделался огромным, юноша сказал отцу, что он не в состоянии нести такую ношу. Однако Кару, недолюбливавший сына за то, что тот знал больше его, ничего не ответил, и пошли они дальше.

Вскоре камень увеличился настолько, что Райру уже при всем желании не мог продолжать свой путь. Он остановился, а камень взял да и превратился в небо, на котором засияло яркое солнце.

По прошествии некоторого времени Кару выстрелил из лука, сбил лист с пальмы тукуман и послал Райру за стрелой. Ему хотелось посмотреть, останется сын в живых или нет.

Начал Райру взбираться на пальму, но ее колючки повернулись так, чтобы не ранить его. Юноша благополучно спустился на землю и отдал отцу стрелу.

В другой раз Кару послал сына впереди себя, когда вознамерился делать просеку. Он принялся рубить деревья и старался сделать так, чтобы, падая, они убили Райру. Так Кару вырубил вокруг сына все деревья, но ни одно из них не придавило юношу, он остался цел и невредим.

Однако Кару все же решил, что сын умер. Но, вернувшись на вырубку на следующий день, встретил живого Райру. Тогда Кару сказал сыну, что хочет огнем расчистить участок, и велел ему встать прямо посередине вырубки. Он надеялся, что Райру погибнет в пламени пожара.

Райру сделал так, как приказал отец, но когда увидел, что окружен огнем, ушел в землю, а когда пламя стихло, снова появился на поверхности целый и невредимый.

Страшно рассердился Кару, обнаружив, что сын все еще жив. На другой день отправился он в лес, сделал из сухих листьев броненосца, закопал его в землю, оставил торчать только хвост, который обильно смазал клейкой древесной смолой. Потом Кару позвал сына и предложил ему отправиться на охоту. Тот согласился.

Когда Кару и Райру пробирались по лесной чаще, первый указал своему сыну на подготовленного броненосца и попросил вытащить зверя из норы. Юноша, не раздумывая, схватил животное за хвост и потянул. Однако, как он ни старался, вытянуть броненосца из норы ему не удавалось. Тогда Райру решил отпустить его, но не смог: руки его приклеились к смоле. Так волшебный броненосец и увлек несчастного Райру под землю.

Довольный отец ушел, но на следующий день, проходя мимо того места, где был броненосец, Кару увидел своего сына. Разозлившись, схватил он дубинку и набросился на Райру. А тот взмолился: «Не бей меня, отец! Я встретил под землей много хороших людей! Они идут сюда, чтобы работать на нас».

Отец перестал его бить и отпустил. Потом взял что-то, помял в руках и бросил на землю. Из земли выросло растение, а когда оно расцвело, оказалось, что это – хлопок.

Кару собрал его, сплел веревку, обвязал ею Райру и спустил его в дыру, проделанную броненосцем. По этой веревке поднялось огромное количество всякого уродливого народа, потом стали вылезать красивые люди, но не успели они все вылезти, как веревка оборвалась и те, кто еще цеплялся за нее, попадали обратно в дыру.

Райру удалось подняться наверх вместе с красивыми людьми. Увидав такое множество людей, Кару приказал наделать цветной краски – зеленой, черной, красной, желтой. Он хотел пометить ею мужчин и женщин, чтобы, когда люди расплодятся, они составили разные племена: мундуруки, муры, арары, паманы, уйнамари, манатери и др. Кару понадобилось много времени, чтобы всех раскрасить, и вот одни люди стали дремать, а другие и вовсе уснули.

Ленивым Кару сказал: «Вы лентяи, и поэтому быть вам птицами, летучими мышами, свиньями, мухами».

А другие, неленивые и красивые, услышали от него следующие слова: «А вы положите начало человеческому роду на земле. И дети ваши будут могущественны!»

Потом Кару спустился под землю через нору броненосца. С тех пор эту дыру в земле называют его именем – Карукупи.

Очень многочисленны, в отличие от мифов о сотворении мира, легенды, повествующие о различных природных катастрофах. Причем чаще всего говорится о пожаре или потопе, реже о наступлении холода, тьмы, нашествии чудовищ. Предвестием приближающегося катаклизма, в соответствии с легендами, следует считать внезапное оживание предметов и камней, которые сами по себе начинают набрасываться на людей наряду с рассвирепевшими животными. Причина катастрофы в одних случаях не указывается, в других о ней упоминается мимоходом (например, из-под корней дерева или из срубленного ствола начинает бить струей вода), в третьих страшные изменения на земле, несущие гибель всему живому, происходят по воле сверхъестественных существ, которых чем-либо прогневили люди.

В северной половине Южной Америки распространена евразийско-североамериканская версия мифа о катастрофе, согласно которой герои при наступлении бедствия находят спасение в каком-либо укрытии, а затем, когда им кажется, что опасность миновала, начинают выпускать на разведку животных, выясняющих, так ли это. Похож на данную версию и такой мотив: действующие лица мифа пережидают потоп на гигантском дереве и, чтобы узнать, спала ли вода, бросают вниз семена и плоды.

Мифы о происхождении людей приурочивают это событие либо к моменту сотворения мира, либо ко времени его обновления после глобальной катастрофы, причем последний вариант популярней. В эпоху же до катастрофы люди появляются в результате деятельности культурных героев или представителей некой мифической расы, например гигантов, волшебников и т. д.

У ряда племен существуют сказания о людях-животных, населявших землю во времена, предшествующие катастрофе. Нередко все эти существа принадлежат к мужскому полу, а женщины появляются позже, и у них уже отсутствуют какие-либо животные признаки. В некоторых мифах индейцев чако глобальные катаклизмы приводят к тому, что часть людей-животных превращается в настоящих зверей и птиц, а оставшиеся – в подлинных людей.

Очень распространен мотив прихода людей на землю из каких-то мест, где они пребывали ранее: например, люди спускаются с неба или поднимаются из подземного мира. Для осуществления спуска или подъема применяются веревки, цепочки из стрел и др. В дальнейшем в силу каких-то обстоятельств связь миров прекращается, и часть людей остается на небе или под землей, т. е. в других мирах.

Известны также мифы, повествующие о происхождении людей из яиц, из крови луны, которую ранил злой дух, из червей, заведшихся в трупе чудовища. Кроме того, культурные герои могут и сами сделать людей, вылепив их из глины, вырезав из дерева или тростника. Иногда герои лишь усовершенствуют людей или вылавливают их из воды, где те плавали в виде рыб.

Среди мифов о происхождении различных элементов окружающего мира одно из самых главных мест принадлежит сказаниям о возникновении культурных растений. Здесь можно выделить 4–5 основных мотивов, иногда сочетающихся между собой в одной легенде. Это создание растений культурным героем или божеством, которые иногда учат людей выращивать эти растения и обрабатывать поля; рождение растения женщиной; превращение в растения и плоды частей тела или праха мифического персонажа или выбранной им для этого жертвы. В качестве наглядного примера к последнему мотиву приведем миф, распространенный среди индейцев племени кайнганг.

«Мои предки питались фруктами и медом, а когда того и другого не хватало, страдали от голода. Один седовласый старец по имени Ньяра пожалел их и однажды приказал своим зятьям и сыновьям, чтобы они вырубили бамбуковые заросли и деревья. Когда все было сделано, он попросил детей привести его на выжженную пашню. Придя туда, Ньяра опустился на землю и приказал своим зятьям и сыновьям: „Теперь несите длинные лианы“.

Когда лианы были перед старцем, он сказал: „А теперь накиньте лианы мне на шею, туго затяните и волоките мое тело по земле то в одном, то в другом направлении, пока я не умру. Потом захороните меня посреди пашни и идите себе в деревню. Пройдет три дня и три ночи, а когда вы вернетесь сюда, то увидите, что земля дала всходы, и, если вы будете каждый год засевать пашню семенами взросших на ней растений, вы знать не будете, что такое голод“.

Тут родственники старца, разумеется, зарыдали, говоря, что никогда этого не сделают. Однако Ньяра сказал им: „То, что я приказываю сделать, – для вашего же блага. И если вы не выполните мой приказ, то будете жить в вечной бедности. А многие из вас умрут от голода. К тому же я очень стар и устал от жизни“. Тогда, не переставая стенать и рыдать, они исполнили то, что приказал им старец, и отправились в лес, чтобы поесть диких ягод.

Прошло три дня и три ночи, и когда они вернулись на пашню, то обнаружили, что вся она покрыта растениями с острыми листьями, называемыми маисом, бобами и клубникой. А когда семена их созрели, созвали родственники Ньяры своих родных и близких и со всеми поделились семенами. Поэтому и вошло у нас в обычай три-четыре дня после сева проводить в лесу, есть ягоды и охотиться. Маис выращен на нашей земле, белые люди нам его не завозили, нет. И зовем мы его ньярой, в память о старце с таким именем, который, принеся себя в жертву, дал жизнь этому зерну».

Выше мы назвали три мотива появления растений, значит, осталось еще два: один из них похищение плодов и семян у их хозяев или их розыск в месте, где они спрятаны, а другой – возникновение растений из могилы похороненного персонажа. Примечательно, что в некоторых мифах тела мифических героев превращаются также и в животных.

Среди индейцев, чьими основными занятиями являются охота и собирательство, широко распространены мифы о происхождении огня и пресной воды. В некоторых из этих сказаний говорится, что огонь был случайно изобретен, а в других – что похищен у его прежних хранителей (пресная вода также может быть похищена). Примером кражи огня является быть следующий миф.

В древние времена племя каваиб сушило пищу на солнце. Огня не было. И вот вождь племени каваиб, умный и ловкий Баира, отправился в лес, чтобы совершить проделку (так у племени каваиб назывался такой хитрый поступок, из которого все члены данного сообщества извлекали какой-либо полезный урок или узнавали что-либо новое).

Баира зарылся в муравейник и притворился мертвым. Прилетела мясная муха, увидела мертвое тело и поспешила рассказать о находке черному грифу урубу, который был хозяином огня и носил его всегда с собой прямо под крылом. Выслушав муху, урубу спустился на землю вместе со всей семьей: женой и детьми. Урубу был в те времена не просто хищной птицей, он был совсем как человек. Говорят, у него даже имелись руки. Слетев на землю, урубу сделал из жердей решетку для жаренья мяса, положил под нее огонь и велел сыновьям стеречь.

Сыновья стали стеречь огонь, но вдруг увидали, что мертвец пошевелился. Сказали урубу. Однако тот решил, что сыновьям показалось, и велел им поскорее зарядить свои детские луки маленькими стрелками и перебить всех мясных мух вокруг мертвого тела. А тем временем огонь под решеткой хорошо разгорелся, и тут Баира разом вскочил, схватил огонь и побежал. Урубу вместе со всей семьей бросился в погоню за вором. Баира спрятался в дупло дерева, а урубу вместе со всей семьей влез в дупло следом за Баирой. Но последний выскочил с другой стороны и опрометью побежал сквозь густую бамбуковую рощу. Урубу не догнал его.

Баира пересек рощу и вышел на берег широкой-широкой реки. Люди племени каваиб – его племени – ожидали Баиру на другом берегу. Баира подумал: как же донести до них огонь, который он украл у черного урубу?

Он позвал водяную змею, положил огонь ей на спину и послал ее на тот берег, к своим людям. Водяная змея – очень шустрая, и она сразу же помчалась стрелой. Однако на середине реки она изжарилась и умерла. Баира взял камбито – длинную палку с крючковатым концом – и подогнал огонь к своему берегу. Потом он посылал на тот берег других змей, но все они, доплыв до середины реки, умирали: ни одна не вынесла жаркого груза огня. И Баира каждый раз ловил огонь своим камбито и подгонял к берегу. Потом он поймал рака и положил огонь ему на спину. Рак доплыл до середины реки, но не выдержал жаркого груза огня и умер, печеный, совсем красный. Баира снова подогнал огонь к своему берегу. Потом поймал краба и положил огонь ему на спину. Краб доплыл до середины реки, но спекся и умер, сделавшись таким же красным, как прежде рак.

Баира подогнал огонь к своему берегу и положил его на спину водяной курочке. Водяная курочка – очень быстрая, и она скоро доплыла до середины реки, но спеклась и умерла. Тогда Баира поймал большую жабу куруру. Жаба поскакала и – прыг-скок – добралась до другого берега, где ожидало племя каваиб. Но она так устала, что была уж совсем полумертвая и никак не могла выскочить на берег. Тогда люди племени каваиб взяли камбито и подогнали жабу к берегу. Они сняли огонь у нее со спины и отнесли в свою малоку – большой дом, в котором жило все племя.

А Баира стоял на другом берегу и думал, как ему поскорее переплыть такую широкую реку. Но Баира был паже – чародей: он велел реке сжаться, сделал большой прыжок, перепрыгнул ее и пошел к своим людям. Так племя каваиб получило огонь и с этого дня стало жарить рыбу и дичь на решетке.

Мифы о происхождении смерти распространены в мифологиях всех народов Южноамериканского континента. В некоторых сказаниях на эту тему говорится о том, что люди раньше не умирали: по достижении старости души покидали их тела, но вскоре возвращались, и старики превращались в молодых. Однако по злому умыслу некоего мифического персонажа такой порядок нарушился, и люди стали уходить навсегда в царство мертвых. Иногда под принципом «смерть – бессмертие» скрывается противопоставление двух миров: земного (т. е. того, где смерть – неизбежный конец жизненного пути) и того, где люди, попавшие туда или оставшиеся там в силу каких-либо причин, обретают бессмертие.

Очень популярны у некоторых южноамериканских индейцев мифы о смене кожи как условии бессмертия. Сюжет их примерно одинаков: божество указывает людям, что надо поменять кожу, чтобы стать молодыми, но те не верят, не слышат или не понимают его слов, в то время как змеи (а также скорпионы, деревья, т. е. все, кто обновляет свой покров) с тех пор периодически сбрасывают кожу и не умирают.

Довольно много у южноамериканских индейцев мифов о происхождении различных небесных светил. Один из них рассказывает о том, как однажды Канан-Сиуе лежал в гамаке, отдыхая от дневных трудов. Боги ведь тоже устают. А он, создавший жизнь, каждый день что-нибудь улучшал и совершенствовал: то выравнивал берега рек, то подрезал листья у деревьев. И вот теперь, утомленный, он спал в темноте, потому что тогда еще не было света.

Тут пришла его навестить теща. Она споткнулась о панцирь черепахи Отони, упала и сильно ушиблась. И тогда она принялась бранить Канан-Сиуе: «Ты, Канан-Сиуе, создал все, сотворил реки, долины, деревья, рыб и зверей. И ты, который создал все это, забыл создать свет? Я уже стара и нетвердо хожу. Я падаю и ушибаюсь. Канан-Сиуе, ты должен сделать свет…»

Чтобы избежать новых ссор и упреков, Канан-Сиуе на следующий день поднялся очень рано и отправился искать свет. Он долго шел и пришел в долину, где все звери пили речную воду. Канан-Сиуе превратился в тапира, вставил себе в рот трубочку из дерева эмбауба, чтобы дышать неслышно, лег и притворился мертвым. Прилетели москиты и, видя, что на земле лежит мертвый тапир, решили не есть его прямо сейчас, а подождать, когда прилетят мухи. Последние же, прибыв на место, подумали, что надо отложить пиршество до тех пор, пока не прилетит урубу-король.

Вот наконец прибыл и урубу-король. Он опустился на землю, посмотрел на Канана-Сиуе, превратившегося в тапира, и сказал: «Да, он умер, давайте съедим его».

Урубу-король приблизился и уселся на живот Канана-Сиуе. А тот только этого и ждал. Он схватил урубу-короля, тело которого было покрыто не перьями, как у других птиц, а черными волосами, как у людей из племени каража, и принялся душить его, приговаривая при этом: «Я убью тебя, если ты сейчас же не отдашь мне свет».

Взмолился тогда урубу-король: «У меня нет света, Канан-Сиуе. Не убивай меня!»

Но Канан-Сиуе не отпускал урубу-короля, и тот, чувствуя приближение смерти, раздвинул волосы на груди и выпустил утреннюю звезду Таина-Кан. Утренняя звезда полетела быстро-быстро, ища небо. Канан-Сиуе натянул свой лук. Зазвенела стрела и пронзила ногу Таина-Кан, пригвоздив утреннюю звезду к ночному своду.

Однако Канан-Сиуе не удовлетворился этим светом, а стал требовать у урубу-короля еще и другого. Урубу-король вздохнул в отчаянии и, раздвинув блестящие волосы на груди, выпустил луну – Рендо, которая помчалась искать небосвод. Канан-Сиуе нацелил свой лук, и стрела полетела. И Луна была пригвождена к небу, как раньше звезда. Но и тут Канан-Сиуе не был удовлетворен. Он сказал: «Я хочу другой свет. Самый большой. Эти два света останутся для ночи. А мне нужен свет для дня…»

И он снова сжал шею урубу-короля. Тот открыл грудь, из которой поднялось прекрасное и ослепительное солнце – Тшу – и стало подниматься в бездонную высоту. Канан-Сиуе натянул свой лук, и стрела пригвоздила Солнце к стенам дня. И до сих пор оно там. С того времени жизнь полна света.

Тела индейцев стали бронзовыми. Созревшие фрукты налились золотом, а цветы заиграли яркими красками. Вода в реках засверкала под лучами солнца. Теща Канана-Сиуе никогда больше не жаловалась. Вот так появился в мире свет.

Следует заметить, что в некоторых других сказаниях о возникновении небесных светил луна и солнце являются братьями (иногда братом и сестрой) или супружеской парой, где мужчина выступает в роли солнца. В одних мифах превращением в светила заканчиваются приключения пары близнецов, в других – герои с самого начала действуют именно в качестве солнца и луны. При этом в первом случае герои могут быть названы сотрудничающими, во втором – противоборствующими и соперничающими.

У некоторых индейских народов особой популярностью пользуется образ луны, солнце же при этом отходит на второй план. Есть мифы, повествующие и о любовных отношениях между солнцем, луной и каким-нибудь третьим персонажем, причем, по одним версиям, луна выступает как женщина, по другим – как мужчина.

Большим разнообразием отличаются легенды, в которых объясняется происхождение пятен на луне. Чаще других встречается мотив встречи влюбленного луны-мужчины со своей избранницей, которая, чтобы узнать, кто ее возлюбленный, мажет ему лицо сажей. В других случаях в пятнах видят силуэт живущего на луне существа, или сама луна представляется мужчиной с необыкновенно тонкой кожей, сквозь которую просвечивают внутренности. Движение солнца и луны по небу рассматривается как продолжение их земного пути или как преследование одним светилом другого.

Затмения объясняются нападением на светило небесного чудовища, чаще всего ягуара, либо противоборством солнца и луны, в ходе которого победу одерживает то одна, то другая сторона.

У большинства индейских племен есть мифы о наиболее ярких звездах и созвездиях. Особенно популярны у южноамериканских индейцев легенды о таких созвездиях, как Плеяды и Орион. Приведем два самых распространенных варианта этих сказаний. Первый из них рассказывает о том, как появилось созвездие Орион.

В давние времена жили три брата, двое холостых, а третий женатый. Холостые жили отдельно от женатого. Один из них был уродлив, а другой хорош собой. И вот красивому почему-то пришло в голову, что брат из зависти наводит на него порчу, и замыслил он убийство.

Как-то раз красавец заточил свое копье и предложил брату пойти нарвать шафранных плодов, чтобы разрисовать тело. Тот, не раздумывая, согласился, и братья отправились в близлежащий лес.

Пришли они туда, а красивый брат и говорит: «Заберись-ка, братец, наверх и набери побольше плодов».

Уродливый брат забрался, как ему было велено, на дерево, уселся на толстую ветку и стал рвать плоды. И вот тут-то красивый брат, который стоял внизу, бросил копье и заколол его. Труп урода свалился на землю, убийца отрезал от него ноги и убрался восвояси.

Некоторое время спустя золовка решила навестить братьев мужа. Пришла она к ним и тут же начала расспрашивать, как у них идут дела. Красавец сказал, что у него все хорошо и у его брата тоже. Золовка попрощалась со своим родственником и пошла прогуляться по лесу. Пройдя совсем немного, женщина обнаружила тело своего шурина с отрезанными ногами. Она все поняла и побежала рассказать мужу о случившемся.

А убийца между тем пришел к телу своего брата, захватив с собой отрубленные ноги, которые он затем бросил в реку. Ноги сразу же превратились в рыбок суруби. Труп же остался на земле, но душа урода поднялась на небо и обратилась там в звезды. Так появилось созвездие Орион. Брат-убийца превратился в звезду Кайюаннон (Венеру), а женатый брат стал звездой Итенья (Сириус). Убийца теперь навсегда обречен смотреть на своих братьев.

Сюжет второго мифа, повествующего о возникновении созвездия Плеяды, таков. У одного женатого человека было семь сыновей. Целыми днями плакали они и просили есть. На что отец отвечал: «Ах, дети мои! Всю-то жизнь я работаю, чтобы кормить вас, а вам все мало! Вечно вы голодны!»

Однако дети продолжали плакать, и вот однажды мать, не выдержав, обозвала их обжорами и со злостью бросила им небольшой кусок вяленого мяса тапира, которого на всех детей явно бы не хватило. Тогда старший брат взял мясо и раздал его младшим со словами: «Хоть вы поешьте немного, братики. На всех ведь все равно не хватит».

Малыши поели, а когда мясо закончилось, старший брат сказал: «Вот что, братья, давайте-ка улетим на небо и станем звездами!»

Все семеро взялись за руки и принялись петь и плясать. Так, танцуя, они поднимались все выше и выше в небо. Выбежала из дома мать, увидела, что дети ее поднимаются в воздух, и расплакалась: «Сынки! Куда же вы? Смотрите, сколько еды я вам наготовила!»

Но дети ответили ей: «Не нужно, мама! Нам больше уже ничего не нужно! Мы улетаем на небо, а там встретим нашего дядю и тоже станем звездами».

Напевая, танцуя, кружась в воздухе, как птицы, поднимались братья все выше и выше, пока не оказались на небе и не превратились в прекрасное созвездие.

Кроме упомянутых выше мифологических мотивов, у индейцев Южной Америки также широкое распространение получили легенды, в которых фигурируют близнецы или один ребенок, их мать, отец, убийца кого-нибудь из них, воспитатель близнецов и информатор, рассказывающий детям о смерти родителей. Чаще всего убийцами матери являются ягуары, в селение которых она попадает. Воспитателем вынутых из ее утробы детей также становится один из ягуаров. В качестве примера можно привести следующий миф.

Жили вместе женщина и муж ее. Но вот однажды мужчина пошел на охоту и не вернулся: его растерзал ягуар. Жена узнала об этом от братьев и пошла с ними вместе искать тело мужа, но нашла только окровавленные куски, разбросанные по земле. Тогда она сложила куски вместе, чтобы еще раз взглянуть на своего мужа. Горестно стояла она над ним и глядела ему в лицо, как вдруг он воскрес. И пошли супруги домой в большой радости. Но по дороге муж захотел пить. Он подошел к ручью, нагнулся и увидел в воде свое отражение: одной щеки у него не хватало. Тогда он простился с женой, сказав, что ему стыдно показываться ей в таком уродливом виде. Несчастный сказал своей супруге, чтобы она шла домой одна и по дороге ни в коем случае не оборачивалась, какой бы шум ни услыхала за спиной.

Жена пошла одна, и несколько раз слышала у себя за спиной шорох и шелест, и все не оборачивалась. Но вот ей послышалось, будто лист упал с дерева совсем рядом. Не выдержала женщина, обернулась и вдруг поняла, что сбилась с пути. Долго бродила она взад-вперед, ища дорогу, и так забрела в жилище матери ягуаров. Та приняла ее ласково, но велела спрятаться, чтобы сыновья, когда вернутся, не нашли ее и не съели.

Когда сыновья вернулись и понюхали воздух, то сразу же догадались, что в доме спрятался кто-то чужой. Принялись искать и в конце концов вытащили женщину из ее укрытия. Они уже совсем собрались ее съесть, но старая ягуариха помешала.

Тогда ягуары заставили женщину искать муравьев у них в шерсти и велели, чтобы она всех муравьев изловила и съела. Хоть женщина очень боялась ягуаров, но все-таки есть муравьев не смогла. Тогда старая ягуариха дала ей щепотку тыквенных семян и посоветовала их грызть, чтобы обмануть ягуаров.

Женщина так и сделала: поймает муравья, бросит в сторону, а в рот положит семечко и грызет – ягуары думали, что это она муравьев ест. Троих ягуаров удалось обмануть таким образом, зато четвертый заметил уловку, пришел в ярость, бросился на женщину и загрыз ее. Потом он разодрал ей живот и вынул ребенка, который вот-вот должен был родиться.

Мать ягуаров пожалела ребенка, как прежде женщину: она положила его в котелок, сказав сыновьям, что сейчас его сварит, а сама потихоньку вынула, положив на его место кусок мяса, и спрятала.

Так, в строгой тайне, на попечении старой ягуарихи мальчик вырос и стал большим и сильным. Имя ему дали Тири.

Как-то раз мать ягуаров сказала Тири, что лесная свинка пака поела у нее все тыквы. Тири пошел на тыквенное поле и, когда пака приблизилась, пустил в нее стрелу, да так неудачно, что стрела пролетела мимо и только оторвала у паки хвост. Раненая пака обернулась и сказала Тири: «Ты живешь в дружбе с теми, кто убил твою мать, почему же ты хочешь убить меня? Ведь я не сделала тебе ничего дурного».

Тири попросил паку объяснить ее слова и рассказать ему всю правду. Тогда пака повела его в свою нору и там рассказала, как ягуары убили его отца и мать. А его они, видно, оставили в живых для того, чтобы он служил им как раб, сказала пака.

Услышав такие слова, Тири решил убить ягуаров. Он подстерег их, когда они возвращались с охоты, и троих ему удалось убить. Однако четвертый, у которого было две пары глаз, увидел мертвых братьев раньше, чем Тири успел пустить стрелу, взобрался на дерево и воскликнул: «Пальмы, лианы, укройте меня! Солнце, луна, звезды, спасите меня!»

Луна, услышав эту мольбу, спряталась, и с тех пор ягуары выходят на охоту только ночью, и тень их отражается на луне.

Тири обладал сверхъестественной силой и мощью. Видя, что мать ягуаров осталась одна и что некому теперь на нее работать, он в одну минуту очистил от леса большой участок земли и посадил там полезные растения. Теперь Тири чувствовал себя хозяином природы.

Еще одна очень популярная группа мифов южноамериканских индейцев – сказания о чудовищах и демонах, с которыми сражаются культурные герои и божества. Одним из самых страшных существ считается людоед, наделенный чертами ягуара, реже огромная змея. Приведем один из мифов, рассказывающий о злом духе по имени Журупари.

Сказывают, что у одной старухи было трое дочерей. Как-то раз сговорились девушки со своим дядей идти собирать плоды пальмы мирити. Но Журупари проведал об их уговоре, убил по дороге дядю и на рассвете сам пришел в условленное место в его образе.

Не заметили девушки обмана и отправились с ним в лес. Шли они довольно долго. Но вот одна из сестер спросила, далеко ли еще до пальмовой рощи. Журупари ответил, что она уже совсем близко. Но рощи видно не было, а они все шли да шли, тогда другая девушка спросила, долго ли еще идти, и Журупари снова ответил, что роща уже неподалеку.

Когда совсем рассвело, они подошли к пещере, где и жил Журупари, и тут одна из девушек, взглянув на ноги дяди, вскрикнула: «Это сам Журупари!»

Но убежать сестры уже не могли. Когда вошли они в дом Журупари, он и говорит: «Вот мы и на месте». Сказал так дух и ушел, оставив попугая стеречь пленниц, чтобы они не сбежали. Вернулся он к ночи и велел старшей сестре принести ему огня в гамак. Девушка принесла огонь, а злой дух схватил девушку и принялся сосать из нее кровь, прямо как вампир. На рассвете Журупари снова ушел в лес.

Только он за дверь, девушки бросились к гамаку – посмотреть, что стало с их сестрой, которая провела ночь с Журупари, но нашли там только обглоданные кости.

На следующую ночь Журупари приказал средней сестре принести огня и тоже съел ее. Когда поутру он опять ушел в лес, младшая сестра заглянула в гамак, но лишь обглоданные кости нашла она там. Плача, легла она в гамак рядом с останками сестер, и вдруг увидела пролетавшего мимо фламинго гуарауна, и крикнула ему: «Гуарауна! Если б ты был человеком, то наверняка бы помог мне вернуться домой!»

Спустя какое-то время подошел к ней обернувшийся юношей гуарауна и велел побыстрее собираться да прихватить с собой кости сестер, пепла и соли немного. Еще велел он ей украсть милонгу – амулет Журупари.

Девушка взяла все, что он сказал, и отправились они в путь-дорогу. Но не успели выйти из пещеры, как попугай принялся кричать: «Хозяин, твой ужин похитил фламинго!»

Услышав это, Журупари бросился в погоню, крича: «Фламинго! Верни украденное!»

Когда беглецы увидели, что Журупари нагоняет их, юноша-птица велел младшей сестре бросить за спину кости, и сразу же за ними встала стена из дыма, отгородившая их от Журупари.

Гуарауна и девушка побежали дальше, но спустя некоторое время вновь услышали голос за своей спиной: «Фламинго! Верни мой амулет!»

Тогда фламинго велел девушке сжечь пепел и соль, тут же за их спинами вырос высоченный колючий кустарник. Пока Журупари продирался сквозь колючки, они снова успели намного опередить его. Только когда беглецы были уже совсем рядом с домом девушки, они снова услышали крик злого духа. Тогда юноша приказал сжечь вместе оставшуюся соль, пепел и кости. И за их спинами разлилась широкая река, которую Журупари преодолеть не смог. Так юноша-птица и девушка добрались до дома. Мать была очень рада, что хоть одна из дочерей жива, ведь она-то решила, что они все погибли.

У многих племен Южной Америки имеется представление о верховном божестве. Иногда это бог, который воспринимается индейцами как старое солнце, в отличие от своего сына, нового солнца. В других мифах в роли верховного божества выступает существо женского пола. Причем у одного и того же народа могут сосуществовать легенды, в одних из которых ведущая роль отводится богине-прародительнице, в других – мужскому божеству.

Значение мифологии индейцев Южной Америки

Значение мифологии индейцев Южной Америки определяется прежде всего ее специфическими особенностями. Указанная выше мифология является своеобразной кладовой, которая хранит мифы, бытовавшие в нескольких десятках индейских племен, населявших Южноамериканский континент. Причем такое объединение культур нескольких народов происходит не только по географическому признаку, но также и на основе внутренней целостности.

Поскольку мифология индейцев Южной Америки развивалась изолированно от европейских культур, она дает точное представление о воззрениях древних индейцев, а также об их взглядах на происхождение мира, земли и людей. Кроме того, мифология южноамериканских индейцев отличается неповторимым своеобразием, потому что не подверглась влиянию чуждых мировоззрений. Именно своей необычностью она и привлекает к себе внимание.

МИФОЛОГИЯ АВСТРАЛИИ

Австралийский континент – страна загадок и чудес, с которой европейцам довелось познакомиться лишь в XVIII веке. Правда, слово «познакомиться» здесь неуместно, так как первоначально австралийская земля рассматривалась не как бесценный объект для исследований, а как своеобразная тюрьма, в которую отправлялись преступники Европы. Варварская колонизация явилась причиной тому, что численность коренного населения Австралии значительно сократилась, а уцелевшие аборигены были оттеснены с побережья в безводные пустыни, где они были вынуждены вести борьбу за существование, постепенно приспосабливаясь к окружающим условиям.

Примечательно, что эти люди до наших дней сумели сохранить свою первобытную культуру, являющуюся поистине уникальной, несмотря на то что некоторые считают ее уж очень примитивной. Но это утверждение можно и оспорить. Действительно, материальная сторона культуры коренных австралийцев очень бедна: аборигены для своих повседневных нужд используют всего лишь 5–6 орудий труда. Но, как справедливо отмечает известный антрополог Чарльз Маунтфорд, в условиях Центральной Австралии, в почти безводной пустыне, белый человек со всей своей техникой оказался бы беспомощным, не запасись он едой. Аборигены же в течение столетий живут и продолжают свой род в этих условиях, обнаруживая тем самым не столько умение пользоваться немногочисленными орудиями, сколько природную сметливость, глубокие познания в отыскивании пищевых ресурсов и понимание законов пустыни.

Поражает же тот факт, что коренные австралийцы сумели сохранить свой уклад жизни даже после того, как испытали (и продолжают испытывать) влияние европейской цивилизации. Тем более что политические деятели Австралии, говоря об устранении расовой дискриминации и установлении равноправия, думали и продолжают думать о том, как помочь аборигенам приобщиться к европейским благам. И если представить себе культуру коренных австралийцев лишь как бумеранги да наивные легенды, то тогда получается, что им терять-то особенно и нечего.

Однако не все так просто. Вхождение в так называемый современный мир подразумевает под собой принятие европейской системы ценностей. Но данная система для неевропейских обществ не является тем идеалом, к которому они хотели и могли бы стремиться. Вот что по этому поводу говорит абориген Вайпалдунья, один из немногих получивший в Австралии права гражданства вместе с «цивилизованным» именем – Филипп Робертс: «Да, я верю в христианского бога… Но я верю и в Землю-мать, Змею-радугу, мой тотем – кенгуру. Они дали нам все, что мы имеем, – племенную землю, пищу, жен, детей, культуру… И ничто, ничто не в силах это изменить. Наследие это, передававшееся с древних времен из поколения в поколение, – неотъемлемая часть меня самого. Во время инициации его острой сталью врезали в мое тело и душу… По правде говоря, мы приняли чужеземную веру, чтобы не обидеть белых людей, которые были к нам добры. И все же они могут стараться еще 500 лет, им все равно не лишить нас глубоко религиозных праздников кунапипи и ябудурава. Они передаются новым поколениям. И так будет всегда. Гражданство не освобождает меня от обязанностей перед племенем…»

Мы предлагаем вам совершить небольшой экскурс в мир австралийских аборигенов и получить представление о духовной стороне их жизни, в основе которой лежит весьма своеобразная и очень интересная мифология. Последняя отражает тотемические культы, календарный культ великой матери на севере страны и универсально распространенные обряды инициации. При этом некоторые мифы строго соотносятся с ритуалами, являясь их неотъемлемой частью и символически их дублируя, другие – сравнительно независимы от обрядов, но включают различную информацию сакрального типа, например засекреченные маршруты странствий тотемных предков.

Однако, как бы ни соотносились отдельные мифы и ритуалы, в принципе их объединяет одна символическая система. Так, собственно мифы, посвященные странствиям тотемных предков, основываются на описании мест, которые они посетили, песни, как правило, призваны возвеличить тех же героев, а сопровождающие пение пляски передают их движения. Изоляция новичков, проходящих обряд инициации, отражается в мифе как уход героя, съедание его чудовищем и последующее выплевывание или освобождение родственниками из чрева монстра.

Следует заметить, что единой мифологии у австралийцев нет, ее заменяет набор типологических архаических племенных систем. В общем же можно выделить то, что представления о космосе у австралийских аборигенов развиты слабо. Кроме того, под космосом в этом случае обычно понимается территория племени и его ближайших соседей. Поэтому самые распространенные австралийские мифы носят характер местных преданий, объясняющих происхождение всех сколько-нибудь заметных мест, природных объектов, растений или животных, распространенных в той или иной местности. Все это может выступать в роли памятников деятельности мифических героев. Маршруты странствий мифологических героев идут большей частью в направлении с севера на юг и юго-восток, что примерно соответствует направлению заселения материка. Приведем пример подобного мифа.

Итак, в далекие времена в Центральной Австралии в племени йартове жила девушка по имени Пурлимил. Пришла пора, и старейшины племени решили отдать ее в жены грубому, ревнивому барту-гилби, старику, которого звали Турлта.

Когда Пурлимил узнала об этом, ее охватил ужас. И не только из-за того, что она ненавидела и питала отвращение к барту-гилби. Задолго до решения старейшин она и молодой человек по имени Борола решили пожениться и уйти жить к его соплеменникам в местность, расположенную далеко к востоку от стоянки племени молодой женщины.

Против решения старейшин Пурлимил протестовала как могла, но те были неумолимы. В тот самый день, когда ей стало известно, что старейшины приняли окончательное решение отдать ее за старика, они с Боролой бежали ночью на восток, в ту местность, где кочевал его народ. Там влюбленным не грозила опасность, и, обосновавшись на берегу красивого озера, они зажили счастливо и радостно. Со временем они практически забыли о своих злоключениях, о Турлте.

Что же касается грубого, ревнивого старика, то и спустя несколько лет он все еще лелеял надежду обладать Пурлимил. Он был полон ненависти и для достижения своей цели мог пойти на любую подлость. Так однажды он и сделал.

Как-то ночью Турлта вместе со своими родственниками внезапно напал на стоянку племени, где вместе с другими жили Пурлимил с Боролой и их маленькие дети. Злой старик рассчитывал перебить всех людей племени, оставить в живых только Пурлимил, захватить ее и принудить стать его женой. Застигнутые врасплох люди племени Боролы не смогли оказать должного сопротивления и погибли все до одного, в том числе и Пурлимил – ее убили из-за неразберихи во время побоища. Кровь убитых алыми пятнами растеклась по земле, на которой лежали их тела.

Прошел год. Старому Турлте захотелось вновь побывать на месте совершенного им преступления, чтобы посмотреть на скелеты и оголенные кости своих жертв и позлорадствовать. Но на берегу озера костей не оказалось. Вся поляна, где год назад располагалась стоянка погибшего племени, была покрыта алыми цветами с черными глазами, которые произросли из крови убитых.

Чтобы промочить пересохшее горло, Турлта набрал в пригоршню воды из озера. Год назад он пил эту воду – тогда она была свежей и пресной. Но слезы душ погибших сделали воды пресного озера солеными и горькими.

Турлта знал, что души мертвых долго сохраняют свою силу и могущество. Охваченный ужасом, он побежал прочь от озера. Однако ему не суждено было спастись от расплаты бегством. Не успел он сделать и десяти шагов, как вдруг брошенное из-за облаков копье поразило его, и он, бездыханный, замертво свалился на заросшую цветами землю. От тела Турлты и пронзившего его копья остались лишь небольшие камни на берегу озера.

С тех пор много воды утекло. Но каждый сезон радует своим неповторимым великолепием яркий ковер алых цветов с черными глазами, который простирается через безводные равнины в глубь Австралийского материка.

Эти цветы местные люди называют микъялуки – кровавые цветы.

Австралийской мифологии в целом присуща такая характерная черта, как отнесение действия в легенде к особой стародавней мифологической эпохе, которая противостоит текущему реальному времени. У разных племенных групп название этого периода варьируется, причем у некоторых из них он обозначается тем же словом, что и «сновидение». Во времена «сновидения» мифические герои и совершили свои подвиги, т. е. сотворили людей, животных и растения, задали рельеф местности, установили обычаи.

В конце концов все они превратились в предметы, носящие сакральный характер и в некоторых случаях выступающие в качестве средства размножения тотемных животных или источника душ новорожденных детей. События, произошедшие в эпоху «сновидения», отчасти отражены в ритуалах, участники которых отождествляются с изображаемыми предками.

Так как выделить в австралийской мифологии на рассмотрение какие-то типы мифов очень сложно, то мы ограничимся характеристикой представлений тех или иных племенных групп.

Мифологические представления центральноавстралийских племен

Мифические герои ряда центральноавстралийских племен (например, аранда и лоритья) являются, как правило, тотемными предками, имеющими двойную (антропоморфную и зооморфную) природу, прародителями и создателями определенной породы животных или вида растений и в то же время человеческой группы, которая рассматривает данных животных как свой тотем. Примеров подобных мифов можно привести много, но мы дадим только один.

Когда-то давно в пустыне Центральной Австралии в дружбе и согласии жили вместе две группы людей-змей. Одна группа называлась вома, другая – куниа. Как и все люди, они каждый день утром уходили на охоту и сбор пищи, а когда солнце опускалось на землю, возвращались на свою стоянку и начинали готовить еду из убитых ими птиц, животных и растений, годных для употребления.

Так они жили долгие годы, и казалось, ничто не может измениться в их жизни. Но прошло время, и вот постепенно люди-змеи куниа начали покидать мягкие пески пустыни, где они наслаждались ясной погодой и солнцем, источавшим тепло, и стали охотиться среди каменных валунов в горных отрогах.

Как-то в один из вечеров обитатели стоянки собрались у лагерного огня. После долгой беседы люди-змеи пришли к общему мнению, что им следует разделиться: люди-змеи куниа должны уйти от вома, оставив последних там, где они обосновались, и жить самостоятельно. Никто не возражал против этого, и куниа на следующий же день оставили обжитое место и основали новую стоянку в скалистых холмах. Большая родовая группа людей-змей расселилась среди огромных валунов на восточной и южной сторонах скалы Айерс. Все были довольны новым местом, где им теперь предстояло жить. Пищу для себя они находили среди скал, а воды было достаточно в близлежащих источниках.

Люди-змеи куниа зажили счастливо. Ничто не нарушало их покоя. Но однажды с запада пришла группа злобных ядовитых людей-змей лиру. Они внезапно атаковали и беспощадно перебили всех мирных и не повинных ни в чем Куниа. Тела тех несчастных людей-змей и лагерь, в котором они когда-то жили, превратились в большие группы валунов вокруг подножия скалы Айерс. Спустя некоторое время один из людей-змей вома, живший в краю песчаных холмов, решил совершить путешествие к скале Айерс, чтобы навестить своих друзей-змей куниа, от которых уже давно не было никаких известий. Он быстро собрался и отправился в путь. Подходя к скале, он еще издали увидел валуны, которых, как он помнил, прежде здесь не было. Человек-змея вома понял, что все куниа убиты, так как никого из них вблизи скалы он не встретил. Горе сразило его. Он не мог перенести потерю дорогих друзей и превратил себя в змею, точно такую, какие живут только в красных песчаных холмах пустынь Центральной Австралии.

Следует заметить, что практически все тотемические мифы центральноавстралийских племен отличает единая схема построения: тотемные предки возвращаются на свою родину – на север или на запад. Там они встречаются либо с людьми такого же тотема, либо со своими врагами, и в результате взаимодействия с ними превращаются в какие-нибудь природные объекты. В местах стоянок героев и в местах их смерти возникают тотемические центры.

Иногда главными героями мифа выступают вожди, увлекающие за собой толпу молодых людей, только что прошедших обряд инициации. Данные группы совершают на своем пути различные ритуалы, целью которых является размножение своего тотема.

Такое путешествие в некоторых случаях обращается в бегство и преследование: например, большой серый кенгуру спасается от человека того же тотема, человек с помощью юношей убивает животное, которое затем воскресает, и оба они становятся культовыми предметами. Другие мифы повествуют о красном и сером кенгуру, убегающих от людей-собак, а затем от человека-сокола; о страусе эму, растерзанном людьми-собаками, и т. д. Причем очень часто при разборе этих легенд невозможно понять, идет ли речь о животных, людях или существах двойной природы.

Примечательно, что в австралийской мифологии в целом, и в частности в легендах аранда и лоритья, небесным явлениям отведено совсем небольшое место. В мифологии аранда есть образ владыки неба, но существенной роли он не играет. Немногочисленные сказания о небесных светилах включаются в круг тотемических мифов. Так, луна представляется мужчиной, первоначально принадлежавшим к тотему опоссума. Регулярно поднимается он на небо, идет на запад, а затем спускается по дереву на землю. Поедая опоссумов, мужчина увеличивается в размерах (тогда наступает полнолуние) и, чувствуя себя утомленным, принимает вид серого кенгуру. В таком обличье его убивают юноши, один из которых сохраняет кость кенгуру, а из нее в скором времени вырастает месяц (новолуние).

Солнце, по мнению аборигенов, является девушкой, забравшейся по дереву на небо. Созвездия Плеяды и Ориона, как гласит легенда, образовались следующим образом.

Жили когда-то семь сестер Эму из рода Макар. Жили они мирно, летали с места на место, собирали пищу. В те далекие времена эму имели большие сильные крылья, легко поднимавшие в воздух их тяжелые тела.

Однако спокойная жизнь красавиц-сестер продолжалась лишь до тех пор, пока их не увидели мужчины – Ванджины из тотема Динго. Они решили добиться, чтобы сестры стали их женами. Но ни одна из них не захотела этого. Чтобы окончательно избавиться от нежеланных поклонников, женщины улетели в отдаленную местность, где соорудили себе жилище под валуном у подножия возвышающейся скалы.

Сестры Эму полагали, что теперь им не будет угрожать опасность и они навсегда избавились от Ванджинов. Но мужчины из тотема Динго обладали острым чутьем и скоро нашли убежище, в котором скрывались сестры.

Ванджины понимали, что сестры не выйдут из своего жилища добровольно и что выманить их оттуда им не удастся. И тогда они решили поджечь лес, чтобы дым от пожара выгнал Эму из жилища на открытое место. И вот когда они будут выбегать, огонь обожжет им крылья, и они не смогут взлететь. Так и сделали.

Вскоре вокруг убежища сестер Эму запылал лесной пожар, который быстро подбирался к скале, где притаились девушки. Как только женщины выбрались из убежища, они сейчас же оказались в огне. Но когда попытались подняться в воздух, лишились крыльев.

Однако надежды Ванджинов не оправдались. Когда сестры поняли, что взлететь они не смогут, они попытались перешагнуть через горящую траву, перепрыгнуть через пылающий лес. С большой настойчивостью Эму прилагали усилия, чтобы преодолеть огонь. Вдруг они почувствовали, что их ноги стали удлиняться, становиться более крепкими и сильными. Большим прыжком они преодолели горящую полосу и, преследуемые Ванджинами, помчались к краю земли, думая избавиться от ненавистных им поклонников. Но мужчины не отставали от них и не давали им отдохнуть. Тогда Эму, доведенные до отчаяния, оставили Землю и поднялись в небо. Там они превратились в группу звезд – созвездие Семи Сестер.

Вслед за сестрами Эму в небо поднялись и мужчины Ванджины. Там они превратились в созвездие Ориона.

Путешествуя по небу, Ванджины до сих пор не оставляют надежды догнать семь сестер Эму, но те всегда первыми достигают западного горизонта и скрываются от своих преследователей. Какое-то время они находятся в безопасности, но затем Ванджины обнаруживают их и снова начинают безуспешную погоню. Так продолжается каждую ночь.

А на Земле птицы эму, потомки сестер, не могут летать, зато бегают быстрее всех на своих длинных ногах.

Некоторые тотемные предки аранда выступают в роли культурных героев. Так, например, один из предков тотема кенгуру-древолазов по имени Каткан-кара снова установил забытые людьми брачные правила. Введение обрядов инициации, играющих важную роль в жизни австралийских племен, и связанных с ними обрядовых операций на теле также приписывается тотемным предкам – диким котам и ящерицам-мухоловкам.

Австралийские аборигены считают, что именно мифические герои научили их добывать огонь, а также пользоваться примитивными орудиями труда, в том числе каменным топором и бумерангом. В качестве примера приведем миф, повествующий о том, как стараниями героя был изобретен бумеранг, традиционное охотничье орудие австралийских коренных жителей.

В давние времена, когда мир был еще совсем молод, небо находилось очень близко к земле. Оно нависало так низко и было таким тяжелым, что земля сделалась почти плоской и лишь кое-где остались невысокие горы. Жить на такой земле было неудобно ни людям, ни животным, ни растениям – живые создания не могли передвигаться иначе, как ползком, а деревья не росли вверх, а стелились по поверхности земли. И так длилось долго. Люди ползали на брюхе или, самое большее, передвигались на четвереньках.

Многие люди пытались подняться во весь рост, чувствуя в себе силу. Но чересчур неподатливым оказалось тяжелое небо. И одним это быстро надоедало, другие же заболевали, а то и умирали от перенапряжения. Но все же нашелся тот, кто изменил мир. Был этот человек виринуном – мудрецом, знахарем, волшебником. Он также долго терпел неудачи в единоборстве с небом. Как-то он уговорил нескольких человек помочь ему: подтолкнуть небо вверх при попытке выпрямиться. Однако те, лежа на спинах и животах, не могли оказать ему большой помощи. Тем не менее виринун ощутил, что во время совместных усилий небо едва заметно дрогнуло. Такое открытие подбодрило мудреца, и он продолжал пытаться занять прямостоячее положение.

И вот однажды он почувствовал, что небо вновь дрогнуло. При этом мудрец заметил, что это случилось тогда, когда он опирался руками на упругую ветвь приземистого куста, подле которого стоял на четвереньках. Виринун снял руки с ветви, и небо тотчас же прижало его к земле. Он опять ухватился за ветвь и с еще большей силой напряг руки и тело. Снова слегка дрогнуло небо. И понял мудрец, что ему нужна крепкая опора. Долго искал он в кустарниках подходящую ветвь, а когда наконец нашел, сделал из нее палку, которую долго пытался поставить стоймя между землей и небом. Во время очередной попытки он резким рывком поставил палку почти вертикально и толкнул небо, отчего оно взлетело вверх высоко-высоко.

Виринун первый раз в своей жизни встал на ноги, выпрямился и неуверенно сделал несколько шагов вперед. В руках у него была палка, согнутая тяжестью неба. Так появился первый на земле бумеранг.

Прошло много времени, и люди стали жить на больших пространствах земли. Мужчины-охотники имели при себе чудесное оружие – бумеранги, умело пользуясь которыми они добывали дичь, как бегающую по земле, так и летающую в воздухе.

Очень важную роль в австралийской мифологии играют сказания о странствиях вечных людей времен «сновидения», превратившихся в дальнейшем в ящериц-мухоловок. Дело в том, что эти легенды могут быть причислены к антропогоническим и космогоническим мифам, так как речь в них, по сути, идет о возникновении человечества в целом, а не о происхождении какой-то одной тотемной группы. Вот один из подобных мифов.

Когда-то в далекое, смутное и туманное прошлое в западной части неба жили два великих человека. Это были братья Нумбакуллы.

Однажды братья заметили притаившуюся под большими валунами на берегу соленого озера какую-то безликую массу существ – инапатуа. С трудом можно было различить контуры тел этих созданий, тесно прижавшихся друг к другу. Инапатуа не имели ни рук, ни ног, ни глаз, ни ушей, не обладали способностью видеть и слышать и самостоятельно передвигаться.

Оставаясь на небе, Нумбакуллы ничего не могли сделать для этих существ. И тогда они решили сойти на Землю, чтобы превратить инапатуа в людей – мужчин и женщин.

Прежде всего братья разъединили бесформенные тела инапатуа, отделили их друг от друга. С помощью своих каменных ножей они придали этим существам вид людей, т. е. сделали каждому созданию руки и ноги, а затем произвели на всех конечностях по четыре разреза, в результате чего образовались пальцы на руках и ногах. Таким образом существа получили возможность стоять вертикально и даже неуверенно передвигаться и размахивать руками.

Однако братья Нумбакуллы на этом не остановились. Они осторожно сделали прорези на круглых лицах инапатуа, открыли им глаза и рты. Затем пальцами вылепили носы и уши, после чего существа стали настоящими людьми.

Прошло много лет с тех пор. Людей на земле становилось год от года все больше. И вот, передвигаясь с места на место, охотясь и собирая пищу, ведя совместную жизнь, люди выработали законы и правила, которые стали обязательными для их племени. Этим законам и следуют мужчины и женщины из рода аранда.

Наряду с мифами о происхождении людей из несовершенных существ, в австралийской мифологии есть легенды, повествующие о подлинных прародителях людей и животных. Например, согласно мифу тотемной группы бандикута, из-под мышек некоего тотемного предка по имени Карора вышли бандикуты, а в последующие дни – его сыновья, люди, начавшие охотиться на этих бандикутов. В данном сказании антропогонические и вместе с тем тотемические линии переплетены с космогоническими: в начале времен была тьма, и постоянная ночь давила на землю, как непроницаемая завеса, затем появилось солнце и разогнало тьму над тотемным центром бандикутов под названием Илбалинтья.

Существующие у других австралийских племен сказания о странствиях тотемных предков записаны менее полно. Больше всего, наверное, известны легенды о путешествиях мура-мура – героев, благодаря деятельности которых образовались те или иные черты ландшафта, возникли месяц и солнце и т. д.

Следует отметить, что мифы о предках не всегда повествуют об их странствиях. В частности, у аборигенов мункан есть много мифов об образовании тотемных центров после ухода героев под землю.

Причем этому событию, как правило, предшествуют ссоры и драки между пульвайи – антропоморфными существами, в описании поведения которых отразились наблюдения австралийцев за повадками различных животных.

Мифологические представления северных и юго-восточных племен Австралии

Мифологические представления северных и юго-восточных племен Австралии заслуживают отдельного рассмотрения. Дело в том, что в легендах этих аборигенов присутствуют абстрактные образы надтотемных героев, чего нельзя заметить в мифологии центральноавстралийских коренных жителей.

Так, на севере известна старуха-мать (ее имена Кунапипи, Клиарин-клиари, Кадъяри и т. п.) – матриархальная прародительница, символизирующая плодовитую рождающую землю и связанный с ней образ змея-радуги. В тех же краях распространены мифы и о различных природных явлениях. Один из них мы и приведем в пример.

Давным-давно жила Куорк-Куорк (Зеленая Лягушка). У нее были две дочери – Бумерали (Молния) и Томитука (Мусонный Дождь) – и сын Пакадринга (Гром).

Люди знали, что никто из них не может не только убить, но даже ранить Зеленую Лягушку. Если кто-нибудь сделает это, Бумерали немедленно уничтожит его, а Пакадринга и Томитука вызовут такую грозу, что ливень затопит землю и много людей утонет.

Во время дождливого сезона женщина-Молния, мужчина-Гром и женщина-Мусонный Дождь совершают путешествие в облаках по небу, а их мать Куорк-Куорк скачет внизу по промокшей земле вслед за ними.

Женщина-Лягушка гордится работой своих детей. Она квакает от удовольствия, когда слышит шум падающих струй дождя, раскаты грома и удары молнии, дробящей деревья на множество кусков.

Когда заканчивается дождливый сезон и небо становится безоблачным, Бумерали, Пакадринга и Томитука переселяются в Тунируну – землю, находящуюся высоко над звездами и Млечным Путем. А Куорк-Куорк в это время спокойно отдыхает в сырых щелях скал или в дуплах деревьев. Ее отдых продолжается до тех пор, пока она снова не услышит голоса своих детей в небе – шума падающего дождя, ударов грома – и не увидит ярких вспышек сверкающих молний.

На юго-востоке Австралии среди коренных жителей и в настоящее время распространен культ патриархального всеобщего отца, известного под именами Нурундере, Кони, Бирал, Нурелли, Бунджиль, Байаме, Дарамулун и т. д. Считается, что живет это божество, выступающее в роли культурного героя и патрона обрядов инициации, на небе. Вот, например, один из мифов, повествующий о том, как всеобщий отец сотворил Землю.

Итак, всемогущий Бьями начал сотворение Земли с создания цепи крутых гор. Затем он разделил горные хребты глубокими ущельями и оврагами, густо заросшими кустарником, папоротником и другими растениями. Пустыни оставил почти лишенными растительности, зато плоскогорья, равнины и низменности обильно наделил тучными почвами, эвкалиптовыми лесами и сочными травами.

Вслед за созданием Земли Бьями приступил к заселению ее различными животными, способными по ней передвигаться. Это были кенгуру, вомбаты, опоссумы, бандикуты, коалы, пресмыкающиеся и многие другие существа.

Одних он поместил в лесах, других – на равнинах, третьих – в горах, а четвертых – в воде. Каждое из своих созданий Бьями научил жить так, как они живут и поныне.

Наконец дошла очередь до птиц. Были созданы лесные и степные птицы – такие, как кукабарры, трясогузки, медососы, попугаи, кукушки, страусы эму и многие другие.

Птицами, парящими в воздухе либо непрестанно порхающими с места на место, стали, по велению Бьями, орлы, ласточки, коршуны, вороны. Пеликанов, черных австралийских лебедей, уток, журавлей и некоторых других птиц Бьями наделил способностью не только летать, но и свободно передвигаться по воде.

Бьями научил птиц вить гнезда, откладывать и насиживать яйца, выводить птенцов, кормить и выхаживать их до тех пор, пока они не обучатся самостоятельно добывать себе пищу. Послушные наставлениям своего создателя, птицы прилежно и точно выполняют все его требования: в соответствии с правилами, предписанными Бьями, вьют гнезда, терпеливо высиживают птенцов, кормят и выхаживают их. Исключение составляют только кукушки. Они объявили, что не намерены вить гнезда, высиживать и выращивать птенцов, а только желают порхать с дерева на дерево и петь в течение дня.

Такое заявление кукушек возмутило и обозлило всех других птиц, и они решили собраться вместе, чтобы уговорить их нести одинаковые обязанности и ответственность за выращивание и воспитание собственных птенцов. Но все усилия оказались тщетными. Кукушки продолжали твердить свое.

Эгоизм кукушек привел всех птиц в ярость. Собравшись все вместе, в едином порыве они ринулись на них и изгнали на далекий север. С той поры у кукушек нет друзей в птичьем царстве: все их считают врагами.

Но кукушек не беспокоит их изгнание на север. Когда приходит весна, они прилетают на юг, разоряют гнезда мелких птиц, а в некоторые чужие гнезда откладывают яйца, возлагая все заботы по высиживанию, кормлению и выращиванию своего потомства на других птиц.

Когда вырастают молодые кукушата, заботливо вскормленные приемными родителями, они с непогрешимой точностью следуют примеру своих родителей и предков и продолжают подкладывать яйца в гнезда других птиц, как до них это делали тысячи и тысячи кукушечьих поколений.

Значение мифологии аборигенов Австралии

Австралийская мифология находится в тесной связи с древнейшими ритуалами австралийских аборигенов. Кроме того, она является своеобразным отражением культов и обрядов, связанных с интичиумом (магическое размножение животных того или иного тотема), календарным культом Великой матери, распространенным на севере континента, а также обрядами инициации (передача юношам, причисляемым к категории взрослых, полноправных членов локальной группы, основ мудрости и представлений о мире, принятых в племени).

Ряд австралийских мифов находятся в тесной связи с бытующими ритуалами и с течением времени стали либо составной частью, либо символическими дублетами таких ритуалов. При этом они могут содержать секретную информацию племени, например сведения о пути шествования тотемных предков.

Все австралийские мифы условно можно разделить на два типа: эзотерические и экзотерические. Эзотерические мифические повествования известны только жрецам. Экзотерические мифы предназначены для непосвященных и могут служить как в качестве устрашения, так и для развлечений. С течением времени такие мифы, как правило, становятся сказками.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Якопо Амигони. Юнона получает голову Аргуса. Около 1730 года

Джамболонья. Похищение сабинянки. 1581–1583 годы

Антонио Поллайоло. Аполлон и Дафна. Около 1470 года

Сэр Питер Пауль Рубенс. Суд Париса. 1632–1635 годы

Себастьяно дель Пьомбо. Смерть Адониса. Около 1511 года

Тициан. Диана и Актеон. 1556–1559 годы

Тициан. Даная. 1546 год

Тициан. Вакх и Ариадна. 1522–1523 годы

Тициан. Венера и Адонис

Франсуа Буше. Венера, утешающая Амура. 1751 год

Сальватор Роза. Фортуна

Пьеро ди Козимо. Персей и Андромеда. Около 1515 года

Рулант Саверей. Орфей. 1628 год. Лондон, Национальная галерея

Ворота богини Иштар в Вавилоне. Реконструкция

Роспись гробницы Нефертари в Фивах. IX династия. Первая половина XIII века до н. э.

Исида ведет царицу Нефертари. Роспись в гробнице Нефертари в Фивах. XIX династия

Анубис и Тот на суде Осириса взвешивают сердце умершего. Роспись деревянного ящика для статуэток ушебти. II тысячелетие до н. э.

Тициан. Похищение Европы. 1559–1662 годы

Чайтья. Аджанта, пещера №26. Центральный неф и ступа

Летящий Индра с апсарами

Бронзовая скульптура Дайнити-Нёрай (Дайбуцу), или великого Будды (Вайрочаны), Япония

Статуя Фудо мёо, Япония

Будда на троне с предстоящими. Стела из Катры, близ Матхуры, штат Уттар-Прадеш, Индия. Начало II века

Статуя Бонтэна, Япония

Интерьер буддистского храма, Япония

Амида-Нёрай, Япония

Кецалькоатль, Центральная Америка

Тянь-гуань – божество, приносящее счастье, Китай

Даосский святой на облаках

Тлалок, Центральная Америка

Тласольтеотль, Центральная Америка

Шилонен, Центральная Америка 

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ. ЧТО ТАКОЕ МИФ И МИФОЛОГИЯ?

РАЗВИТИЕ МИФОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

КАКИЕ БЫВАЮТ МИФЫ

ИЗУЧЕНИЕ МИФОЛОГИИ

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

  Пантеон египетских богов

  Мифы о сотворении мира

    Гелиопольский миф о сотворении мира

  Мифы о солнечных божествах

    Миф о бегстве Тефнут в Нубийскую пустыню

  Культ Осириса

    Миф о рождении Осириса, его сестер и братьев

    Миф об Осирисе и Исиде

    Собирание частей тела Осириса

    Миф о борьбе Гора и Сета

  Значение египетской мифологии

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ДВУРЕЧЬЯ (ШУМЕРО-АККАДСКАЯ МИФОЛОГИЯ)

  Шумерская мифология

    Миф о сотворении мира и богов

    Миф о сотворении людей

    Миф о благоустройстве мира

    Миф о Думузи и Инанне

  Мифология аккадцев (вавилонян и ассирийцев)

    Энума элиш

    Сказание о Гильгамеше

  Значение шумеро-аккадской мифологии

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

  Пантеон греческих богов

  Хтоническая мифология

    Миф о происхождении мира и богов (космогония и теогония)

  Олимпийская мифология

    Миф о Деметре и Персефоне

  Героическая мифология

    Персей

    Подвиги Геракла

    Тесей

    Ясон

    Ахилл

    Поздняя героическая мифология

  Значение греческой мифологии

РИМСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Римская мифология эпохи родовой общины

  Мифология города Рима и его властителей

  Значение римской мифологии

ИНДИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Ведийская мифология

    Подвиги Индры

    Борьба Индры с чудовищем Вритрой

    Миф о коровах

    Миф о битве повелителя ракшасов с Ямой, царем мертвых

  Брахманизм

    Сказание о потопе

    Легенда о Пуруравасе и Урваши

  Мифология буддизма

    Легенда о жизни царевича Сиддхартхи Гаутамы и о том, как он достиг просветления

  Индуизм

    Миф о Гаруде

    Битва Кали с асурами

  Значение индийской мифологии

ИРАНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Авестийский пантеон

  Представления о мироздании

  Происхождение мира и людей

    Йима

    Происхождение человека от Гайомарта

    Представления древних иранцев о загробном мире

  Отражение в мифах легендарной истории иранских властителей

    Рустам

    Исфандияр

  Значение иранской мифологии

СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Миф о происхождении человека и сотворении мира

  Период культа упырей и берегинь

  Период культа Рода и рожаниц

  Период культа Перуна

  Боги славянского пантеона

  Период принятия христианства

  Значение славянской мифологии

КЕЛЬТСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Пантеон кельтских богов

  Кельтское царство мертвых

  Пантеон ирландских богов

  Священные животные и птицы кельтов

  Поздняя мифология кельтов

  Кельтские боги низшего порядка

  Значение кельтской мифологии

ГЕРМАНО-СКАНДИНАВСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Скандинавская космогония

  Пантеон скандинавских богов

  Эсхатологический миф

  Низшая германо-скандинавская мифология

  Скандинавская героика

  Значение германо-скандинавской мифологии

КИТАЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Китайский пантеон богов

  Мифы о сотворении мира, происхождении человека и о некоторых других вещах

  Мифические герои Поднебесной империи

  Значение китайской мифологии

ЯПОНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

  Общая религиозно-мифологическая система Японии

  Космогоническая мифология

  Мифология Идзумо

    Миф о зайце-прорицателе и боге О-кунинуси-но ками

    Мифы об О-кунинуси и Сусаноо

  Мифология Химука

  Буддистский пантеон богов Японии

  Значение японской мифологии

МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКИ

  Пантеон богов майя

  Пантеон ацтекских богов

  Значение мифологии индейцев Центральной Америки

МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ ЮЖНОЙ АМЕРИКИ

  Значение мифологии индейцев Южной Америки

МИФОЛОГИЯ АВСТРАЛИИ

  Мифологические представления центральноавстралийских племен

  Мифологические представления северных и юго-восточных племен Австралии

  Значение мифологии аборигенов Австралии

ИЛЛЮСТРАЦИИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg