Сергей Кремлев Великий и оболганный Советский Союз. 22 антимифа о Советской цивилизации
Нам ли стоять на месте? В своих дерзаниях всегда мы правы. Труд наш есть дело чести, Есть дело доблести и подвиг славы. К станку ли ты склоняешься, В скалу ли ты врубаешься, — Мечта прекрасная, Еще неясная, Уже зовет тебя вперед… Д'Актиль, «Марш энтузиастов»Россия скорее осуществит цель — необходимое для всех, а не роскошь для немногих, чем наша собственная конкурентная система. В России мы уже видим будущее…
Американский профессор Рексфорд Тагуэлл, советник президента Рузвельта во времена «нового курса» Заботится сердце, сердце волнуется, В почтовый пакуется груз… Мой адрес не дом и не улица, Мой адрес — Советский Союз!Слова, которые не выкинешь ни из песни, ни из сердца — если оно у тебя есть
Краткое предварительное обращение к читателю
Уважаемый читатель!
Название этой книги определилось не сразу и в немалых дискуссиях с издателем. Вначале мне предлагали написать книгу «СССР — великая и оболганная страна». Не имея возражений по существу, я не соглашался с таким названием просто потому, что давно вышла в свет великолепная книга Игоря Пыхалова «Великая и оболганная война», а повторять названия негоже.
Сам я предлагал название «СССР — великий и непонятый прообраз будущего», но потом решил, что это — тоже не то… Кем непонятый, почему непонятый? Все это можно, конечно, потом объяснить, что я в тексте книги и сделал. Однако хорошее название должно сразу вводить читателя в курс дела… В результате и родилось то название, которое выставлено на обложке книги.
Не в один час определился и подзаголовок книги, но с какого-то момента я пришел к убеждению, что иного подзаголовка и быть не может. Отысканный мной подзаголовок «N фактов из истории советской цивилизации» прямо вел меня и задавал структуру книги. Что же до подстановки вместо неопределенного N того или иного числа, то вначале книга укладывалась в 20 фактов, но в процессе работы они дополнительно увеличились на два, и вполне удачно! «22 факта…» выглядит и звучит вполне броско.
Наконец, относительно того, что книга разделена не на главы, а на факты… Когда я сообщил о таком решении издателям, мне вначале было сказано, что не лучшим ли будет вариант «22 мифа…»? Мол, факт — это мелковато.
Но тут уж я, что называется, уперся…
Именно — факты!
Издано немало книг, вполне успешно разоблачающих те или иные антисоветские мифы, в названии которых есть слово «миф». Я сам написал книги «10 мифов о 1941 годе» и «Мифы о 1945 годе», но сегодня слово «мифы» становится стертым, а к тому же его используют и антисоветчики.
Другое дело — факты.
Факт — он как гвоздь!
Против фактов не попрешь! Факты — упрямая вещь!
«Припади воспаленной губой и попей из реки по имени «Факт»», — советовал Маяковский…
Именно фактов боятся лжецы, потому что именно факты разоблачают ложь.
Можно ли сказать: «Разоблачающий миф»? Нет, конечно. А вот разоблачающий факт — это факт!
А «убедительный миф»?
Тоже не получается, в отличие от убедительного факта.
И, все же, в конце концов возобладало мнение, что в подзаголовок надо выставить слово «Мифы», а точнее — «Анти-мифы», понимая под этим разоблачение антисоветских мифов. Что и было сделано. Увы, в истории советской цивилизации накопились разного рода мифы и анти-мифы, но лишь закомство с фактами все ставит на свои места.
В истории советской цивилизации имеется множество фактов, убедительно разоблачающих ложь об СССР, но я отобрал из этого множества двадцать два.
И пусть они лжецов разоблачают!
Сергей Брезкун (Кремлёв), лето 2013 годаПролог Не только оболган, но и не понят…
СССР… Советский Союз… Союз Советских Социалистических Республик…
Что можно и нужно понять в судьбе и в истории страны, которая еще недавно занимала одну шестую часть планеты и была одной из двух сверхдержав?
Чем был СССР, откуда он произрос и как жил?
Был ли Советский Союз уродливым социальным экспериментом, или он был началом впечатляющей и увлекательной новой цивилизации — советской? Многие взахлеб отвечают: «Да, да, это был неудачный эксперимент», зато напрочь отказывают СССР в цивилизационной самобытности.
Так что, СССР действительно был страной, созданной германским шпионом и агентом мирового еврейства Лениным для того, чтобы не дать России развиться в великую державу? Сегодня народ России, и особенно молодых, заставляют поверить именно в это…
А может быть, СССР был страной, которую подмял под сапог ГУЛАГа палач и тиран Сталин? И он десятками миллионов уничтожал народы СССР и ничем не отличается от злейшего врага России Гитлера?
Нас уверяют и в этом.
Или, может, СССР — страна полуграмотных рабов, которых все тот же тиран и садист Сталин вместе со своими сатрапами типа Берии в форме чекистов и типа Жукова в армейской форме толпами гнал на первоклассные, но малочисленные арийские войска? И эти рабы трупами завалили цвет европейский цивилизации.
Нас ведь уверяют и в этом!
Или СССР — это страна, где подавлялась любая свободная мысль, где не звенел на улицах смех, где все одевались в серые одежды и все свободное время проводили в очередях за куском колбасы по талонам? Если послушать свору радио— и телевизионных ведущих, то так оно и было. И — если верить сегодняшним ток-шоу и историкам типа Леонида Млечина — СССР был страной невежественной, с наукой и техникой, безнадежно отстающей от мировой…
А уж о национальном вопросе и говорить не приходится: нас убеждают в том, что СССР был тюрьмой народов, что, как только свободная демократия сбила «тоталитарные» замки и решетки, все народы СССР рванулись из «совка»… И раз так, то что нам жалеть об этой рабской, мрачной, бесчеловечной, отсталой стране, которая «распалась», и слава Богу!
Но…
Но как быть с такой, например, оценкой:
Вершители европейских судеб… надеялись одним ударом убить… возможность возрождения сильной России… С… другой стороны — на страже русских интересов стоял не кто иной, как… Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи.
Так оценил роль большевика Ленина в отстаивании национальных интересов России дядя последнего русского императора — «дядя Сандро», великий князь Александр Михайлович… И это — строки не из протокола допроса в «дзержинских» или бериевских «застенках». Александр Михайлович написал это в «Книге воспоминаний», изданной в Париже в 1933 году незадолго до его кончины.
Вдали от «тоталитарной» «сталинщины» никто не мешал великому князю посетовать на то, что, мол, проклятые большевики так развалили Россию, что уже никакие усилия «рыцарей Белого Движения» не смогли ничего исправить. Однако Александр Михайлович не захотел под конец жизни лгать и предпочел сказать правду: только Ленин и его партия проводили в период второй Русской Смуты национальную политику.
А вот еще одна оценка:
…следует учитывать, что партия и ее органы обладают в Красной Армии огромным влиянием. Почти все комиссары являются жителями городов и выходцами из рабочего класса. Их отвага граничит с безрассудством; это люди очень умные и решительные. Им удалось создать в русской армии то, чего ей недоставало в первую мировую войну, — железную дисциплину…
Дисциплина — главный козырь коммунизма, движущая сила армии. Она также явилась решающим фактором и в достижении огромных политических и военных успехов Сталина…
И еще одна:
Индустриализация Советского Союза… дала Красной Армии новую технику и большое число высококвалифицированных специалистов… Умелая и настойчивая работа коммунистов привела к тому, что с 1917 года Россия изменилась самым удивительным образом. Не может быть сомнений, что у русского все больше развивается навык самостоятельных действий, а уровень его образования постоянно растет…
Как-то не укладывается все это в «тоталитарную тиранию», в концепцию «сапога ГУЛАГа», не вяжется с обликом «сталинских рабов», пачками заваливающих своими рабскими трупами арийские окопы, а?
И это — цитата не из сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)» и не из передовицы брежневской «Правды»… Это — генерал-майор вермахта Фридрих Вильгельм фон Меллентин… Он воевал на Восточном фронте, затем — на Западном, закончил войну начальником штаба 5-ой танковой армии. В 1956 году в Лондоне вышла его книга «Panzer battles 1939–1945», изданная у нас в 1957 году («Танковые сражения 1939–1945 гг.»).
Глава XIX называется «Красная Армия», и цитаты я взял оттуда…
А что нам делать с описанием октябрьской Москвы 1950 года, которое отыскивается не в «лакировочных» очерках «продажных сталинских писак», а в автобиографической книге «Это я, господи!» знаменитого американского художника Рокуэлла Кента?
Кент летел из Парижа в Москву в составе делегации известных деятелей культуры — сторонников мира, и летел, как он сам признавался, в «сказочную столицу запретной страны», в «главную цитадель врагов мира, каковым будто бы является этот город»…
Вот что он увидел в 1950 году:
Москва предстала предо мной великим городом, полным людей, людей хорошо одетых и активно участвующих в общенародной борьбе за мир. Я увидел самый чистый город в мире, даже более чистый, чем Стокгольм и Копенгаген (!!! — С. К.)…
Каждый вечер нас водили в оперу, балет, в театр или кино. В залах было многолюдно. Никто из публики не выделялся настолько, чтобы его можно было назвать богатым или бедным…
Кент летел в русскую столицу не как друг. В тот момент он был если и не врагом СССР, то уж, во всяком случае, его недоброжелателем. Но вся антисоветская шелуха, которой сознание Кента облепила буржуазная пропаганда, была быстро унесена свежим московским октябрьским ветром.
«Записному» «демократу» типа Млечина-Германа-Урганта-Чубайса положено по прочтении этих строк процедить сквозь зубы что-то вроде того, что простодушный янки принял «потемкинс…», пардон, «сталинско-бериевские» «декорации» за истину.
Но, во-первых, вряд ли ради Кента специально готовили аудиторию театров и кино, и если бы уж готовили, то и одеть могли бы побогаче: коль уж пускать пыль в глаза, так пускать!
Во-вторых, специально чистить Москву к приезду Кента тоже никто не стал бы…
В-третьих, Кент перемещался по Москве свободно, что видно из следующего места его книги:
Однажды ночью, возвращаясь домой, я заблудился. В поисках милиционера, который указал бы мне дорогу, я прошел бесчисленное множество московских кварталов. Так и не встретив ни одного милиционера, я вынужден был обратиться к прохожему, оказавшемуся весьма дружелюбным…
Конечно, несгибаемый «записной» «демократ» типа мадам Новодворской может и тут не сдаться и заявить, что оказавшийся весьма дружелюбным прохожий на самом деле был полковником МГБ, неотступно следовавшим за Кентом в его ночных блужданиях.
Ну, что ж, пусть даже и так (хотя это, конечно же, не так)! Но ведь Кенту в его полуночном походе не встретились не только милиционеры! Не попались ему навстречу ни хулиганы, ни «отморозки», ни наркоманы, ни бандиты и грабители, ни — несмотря на ночь — «ночные бабочки», ни «бомжи», ни «гастарбайтеры»…
А?
Наконец, такой ли уж отсталой была советская сталинская наука? В 2010 году академик Фортов, тогда еще не президент Российской Академии наук, в статье, написанной совместно с член-корром Каляевым и опубликованной в журнале «Национальная оборона», призывал к созданию в РФ российского аналога американского агентства по перспективным разработкам DARPA (Defense Advanced Research Projects Agence). При этом два академических и отнюдь не просталински, а скорее антисоветски настроенных академических мужа напоминали, что DARPA было создано в 1958 году как реакция на запуск в СССР Первого искусственного спутника Земли. Более того, далее они утверждают, что DARPA «во многом было скопировано с нашей СПП…»
ССП — это Секция прикладных проблем при Президиуме АН СССР, и, как признают авторы статьи, «СПП, основанная в 1951 г., до конца 80-х годов прошлого века достаточно успешно справлялась с возложенной на нее миссией, что подтверждается большой наукоемкостью вооружений и военной техники, созданных в СССР в тот период».
А ведь жизнь в СССР даже в последние его годы отличалась «наукоемкостью» не только в оборонной сфере! Иначе Запад не переманил бы после 1991 года в свои супер-передовые научные центры сотни тысяч ученых из СССР! Что, умеющий считать каждый пенни, каждый цент, сантим и пфенниг Запад приютил их из благотворительности?
Нет, конечно!
Изготовленные в 70-е годы XX века для отмененной — почему, отдельный разговор — советской лунной программы жидкостные ракетные двигатели (ЖРД) разработки КБ Кузнецова были закуплены Америкой уже в XXI веке!
Как это расценивать?
Как оценивать после всего этого Советский Союз — как «Верхнюю Вольту с ядерными ракетами»? Именно так — гнусно — острил кое-кто по поводу СССР в 90-е годы, однако ЖРД ни Верхняя Вольта, ни Швейцария, ни Голландия не производят. Причем подобные «остряки», вряд ли поднимавшие в жизни что-то более тяжелое, чем рюмку виски и женский подол, и представить себе не могут, сколько надо знать и уметь, сколько надо создать, чтобы иметь эти самые «ядерные» ракеты…
ДУМАЮ, уже сказанного достаточно для любого человека в ясном уме и трезвой памяти, чтобы хотя бы задуматься над тем — так ли уж был плох и непривлекателен СССР, как это сегодня пытаются нам внушить на разного рода ток-шоу?
Хотя — чего там задумываться!
Уже приведенные выше оценки, исходящие отнюдь не из недр «сталинского» Агитпропа, вполне доказывают, что сегодня надо говорить об СССР как о сознательно оболганной стране.
Но понять, что СССР оболган, это — лишь полдела, и даже — меньшая его, так сказать, половина. СССР — это прежде всего непонятая страна. И осознать это важнее даже, чем осознать, что СССР был гнусно оболган и обливается ложью. Для того чтобы у нас было более умное и счастливое, чем сегодня, завтра, надо понять, что СССР был не только оболган, но еще и не понят! И чтобы никто не сомневался в том, что я имею в виду, подчеркну, что говорю не о непонятном, а об именно непо́нятом СССР.
И пора бы его понять — России и всему миру.
Муамар Каддафи как-то заметил: «Говорят, что коммунизм умер… Нет, он еще не родился…» И растерзанный «цивилизованным» Западом ливийский лидер был прав — провидчески прав! Мировому коммунизму — не уничтожимому уже ничем и никем, зрелому и непобедимому — еще лишь предстоит родиться. Вначале — в умах и сердцах людей, затем — в политической реальности мировой истории.
Но это же надо сказать и об СССР.
Он еще возродится!
А чтобы понять, что так оно и есть, начнем с вопроса: были ли в мировой истории такой период и такое общество, когда все люди жили как люди, жили по-человечески, по-людски? То есть жили по принципам Свободы, Равенства и Братства, по законам Добра, Справедливости, Разума… Жили, не используя и не унижая друг друга, а жили совершенствуясь, становясь умнее, доброжелательнее друг к другу, бескорыстнее…
Прямой и честный ответ на такой вопрос — нет! Такого общества в истории мира не было.
А теперь другой вопрос: а был ли в мировой истории такой период, когда множество людей — целое общество, не в мечтах, а в политической реальности, жило в наибольшей мере как люди, чем любое другое общество до или после этого? Было ли в мировой истории общество, которое становилось бы все добрее и щедрее к своим членам и заботилось о том, чтобы его члены были все развитее, все образованнее и счастливее?
На такой вопрос есть тоже только один прямой и честный ответ — да, был такой период и было такое общество. Это общество — Советский Союз примерно с начала 30-х годов до середины 50-х годов… Даже хрущевский, даже поздний брежневский СССР были человечными и перспективными примерами общественного устройства и социальной практики!
Тогда советские люди жили полной, веселой жизнью, которую омрачали идиотизмы вырождающейся партоплазмы. Теперь «дорогие россияне» духовно умирают, в лучшем случае не веселясь, а натужно развлекаясь… И это умирание, а точнее — сознательное убийство кремлевским режимом человечного общества, скрашивается остатками советской открытости и доброжелательности.
Человечность — это ли примета нынешней России? И это ли — не примета Советского Союза?!
По сей день — через двадцать с лишним лет после черного 1991 года — все телеканалы полны человечными советскими фильмами, добрыми советскими «мультиками»… И двадцатилетняя, рожденная уже не в СССР, медсестричка в поликлинике простодушно признается: «Старые фильмы и запоминаются, и хочется посмотреть еще раз, а современные даже раз смотреть невозможно…»
Так ведь и есть!
А почему?
Да потому, что тогда люди жили в своей стране как люди!
Да, с начала хрущевщины и во время нарождающейся брежневщины советские люди жили как люди нередко уже вопреки происходящему во власти, но — в полном соответствии с конституционными общественными нормами! Мы жили в стране, которая принадлежала сама себе и собственному народу. Достаточно взять любую групповую фотографию молодежи хоть семидесяти-, хоть пятидесяти-, хоть тридцатилетней давности, и с нее на нас посмотрят живые лица хозяев жизни, хозяев страны и хозяев своей судьбы…
А сейчас?
Сейчас для молодежи уже стало привычным слово «хозяин» в ином смысле: «Мой хозяин».
Есть, конечно, и те, что могут сказать: «Я — их хозяин…»
Но много ли таких?
И хозяева ли они — жизни, судьбы, страны?
В 90-е ельцинские годы мне — да и одному ли мне! — не раз приходилось слышать: «Эх! Мы, оказывается, уже жили при коммунизме и этого даже не заметили…» Конечно, это было не совсем так, но и — не совсем не так! Советское социалистическое общество — в отличие от либерального капиталистического общества — обеспечивало рядовому члену общества небывалую ранее свободу, социальную уверенность и имело огромный потенциал развития и совершенствания.
И поэтому только об СССР и в определенной мере вообще о странах социалистической ориентации надо говорить как об оболганном и непонятом по сей день прообразе такого будущего человечества, когда люди смогут не выживать на умирающей планете, а жить, — жить счастливо и в согласии с ней.
Русская императрица Екатерина Великая — родом немка, то есть человек, Европой взращенный и «европы» знающий — называла Россию Вселенной.
Как точно!
Как глубоко!
Но тем более заслуживает названия Вселенной Советская Россия — уже возникавшая, но пока что не возникшая окончательно, Вселенная Добра.
Что ж, только от нас зависит, загорятся ли вновь, и уже неугасимо, звезды Советской Вселенной.
Эту книгу может открыть читатель разного возраста с разным жизненным опытом и с разным имущественным положением. И в зависимости от возраста, опыта, а также, что немаловажно, в зависимости от имущественного положения, восприятие прочитанного может быть тоже разным — от полной поддержки автора до полного несогласия с ним.
Хотя можно ли сегодня, имея открытые глаза и честно глядя ими в мир, не соглашаться с утверждением, что не было в мировой истории другого общества, где идеи Добра, Разума и Человечности были бы реализованы так полно, как это было в Союзе Советских Социалистических Республик?
Эти идеи не были в СССР реализованы полностью и бесповоротно — иначе он существовал бы по сей день. Но все же в СССР эти великие идеи имели государственный статус, активно воплощались и во многом воплотились в жизнь! Из области прекраснодушных вековечных мечтаний гуманистов принцип «человек человеку — друг, товарищ и брат» в Советском Союзе перешел в конституционную норму общественного бытия.
И это — не мнение.
Это — факт!
Сегодня вокруг СССР и его истории накопилось много грязных, абсолютно лживых мифов. И хотя сегодня написан ряд точных и нужных книг, эти мифы разоблачающих, лишний раз заняться установлением истины очень не помешает. Слишком уж большую кучу грязи навалила на СССР либеральная «Россияния». И теперь приходится ее разгребать, чтобы увидеть величие и мощь СССР и ту славную эпоху, когда он зарождался и строился…
Четыре емкие, гордые и великие буквы «СССР» были и остаются символом вселенской Страны Добра, на которую давно ополчились силы Мирового Зла. И как велика и разнообразна была эта страна — великий Советский Союз! В третьем, «брежневском», издании Большой Советской энциклопедии, отпечатанном на хотя и плотной, но достаточно тонкой бумаге, отдельный том «СССР» весит примерно три килограмма. Но и там приведены лишь основные сведения, да и то далеко не все. Для того чтобы дать полную картину зарождения и развития Русской Вселенной, центром которой стал в XX веке Советский Союз, нужна отдельная многотомная энциклопедия!
И она рано или поздно будет написана.
Пока же — то, что могу.
Я не намерен подробно анализировать, почему и как был развален Советский Союз. Я писал об этом в других своих книгах, которые рекомендую читателю, как рекомендую я ему и книги Александра Шевякина — лучшее, на мой взгляд, что написано сегодня на тему уничтожения СССР. Но полностью эту тему я, конечно, обойти не смогу.
При этом я не намерен оправдывать темные стороны в жизни позднего СССР. Подчеркиваю — позднего, потому что для СССР конца тридцатых — начала пятидесятых годов социальная грязь не была сильно значащим явлением. Для СССР первых довоенных и послевоенных пятилеток было характерно иное — небывалый ранее в мировой истории массовый социальный энтузиазм, массовый огонь в глазах и сердцах!
Как Страна Добра Советский Союз стал заметно деградировать где-то с «брежневских» 80-х годов, хотя многие черты масштабной деградации были характерны уже для «хрущевских» лет жизни СССР. В свое время я еще скажу, что мы имели не менее семи разных Советских Союзов, порой враждебных один другому. То, за что в сталинском СССР расстреляли бы, в «СССР» Горбачева приводило в Верховный Совет.
Я не склонен оправдывать то, что оправдывать нельзя, но повторю еще раз: если даже в позднем СССР гражданское общество жило доброй жизнью, которая омрачалась идиотизмами перерождающейся «партоплазмы» или дряхлеющей партократии, то в «Россиянии» гражданское общество, умирая, влачит жалкое существование. А социальная гнусность, кретинизм и идиотизм скрашены остатками той человечности, которую заложила в нас былая Страна Добра.
При этом все гнусности поздней брежневщины по сравнению с гнусностями ельциноидного Кремля — невинные шалости детсадовцев средней группы по сравнению с чудовищными преступлениями банды махровых и безжалостных бандитов.
Лучшее оружие против лжи — факты. На фактах я и буду основываться, почему и разделил свою книгу не на главы, а на факты.
В ходе своего рассказа об СССР я не буду привлекать многочисленную статистику, хотя не собираюсь полностью обойтись без нее… Однако я не ставил целью охватить все стороны темы «СССР». Это просто невозможно в рамках одной, к тому же не очень объемной книги. СССР, как и вырастившая его Россия, — это целая Вселенная. Вселенная — безгранична и необъятна в пространстве и во времени. А можно ли объять необъятное?
Но главное я, надеюсь, сказать смогу.
И это главное заключается в том, что СССР оказался продолжателем всего ценного и великого, что было в великой тысячелетней России, что СССР был создан великими гуманистами Лениным и Сталиным, что только в СССР люди жили жизнью, достойной людей. Мир или возьмет себе за образец все лучшее и человечное, что успела накопить советская цивилизация, или…
Или подохнет на собственной блевотине, как это произошло с библейским псом — точным образом современного капитализма.
В 1992 году издательская группа «Прогресс» — «Прогресс-Академия» немалым по нынешним временам тиражом в 50 000 экземпляров выпустила в свет книгу «История советского (с маленькой буквы. — С.К.) государства. 1900–1991». Как было сказано в издательской аннотации, ее написал известный французский историк, специалист по русско-советским исследованиям Никола Верт.
В русскоязычном заглавии (назвать его русским язык не поворачивается) имя прилательное «советское» применительно к имени существительному «государство» было дано не с большой, заглавной, а со строчной, маленькой, буквы. И это было, конечно же, не случайным. Французское заглавие выглядело иначе: «HISTOIRE DE L'UNION SOVIETIQUE. 1900–1991» («История Советского Союза»), и вот уж тут слова «Советский» и «Союз» пришлось бы печатать с заглавных букв. Но для нынешних внутренних ненавистников СССР, ранее подвизавшихся на «идеологическом фронте» ЦК КПСС, в советской истории с большой буквы не пишется ничто!
Во Франции книга Никола Верта с 1990 года стала университетским учебником, в 1991 году вышло ее второе издание, затем последовали перевод на итальянский, английский и…
И — русский.
И сразу же книга Верта была рекомендована Комитетом по высшей школе Министерства науки России в качестве учебного пособия. Сам Верт в обращении к российскому читателю сообщил, что он написал-де свою книгу «прежде всего для нескольких тысяч французских студентов-историков».
В «Россиянии» Ельцина его опус сразу же был ориентирован на минимум пятьдесят тысяч читателей, а с учетом рекомендации Министерства науки — и вообще на несколько сотен тысяч молодых умов.
Каким же был главный вывод французского «историка», якобы «с волнением и даже некоторыми опасениями» представившего свою книгу «на суд российского читателя»?
А вот каким (привожу заключительные строки книги):
1991 год имеет шансы войти в историю как завершение начатого в 1917 году эксперимента, приведшего к образованию Союза Советских Социалистических Республик. Нежизнеспособность системы, которая в течение семи десятилетий в форме СССР была фактической наследницей бывшей царской империи, породила больше проблем, чем оказалась в состоянии решить…
Вот и все, что смог сказать француз о стране, историю которой он якобы изучил настолько, что имеет смелость (впрочем, скорее — наглость) преподавать ее другим.
Н-да…
Если в выводе Верта что-то и может быть для нас ценным, то это — признание системной преемственности Советской России по отношению к тысячелетней России. Причем не могу не заметить, что говорить о системной преемственности «Россиянии» по отношению к СССР не приходится.
А отсюда вытекает непреложный вывод о том, что ельциноидная «Россияния» никак не может считаться системной преемницей тысячелетней России. Да и может ли быть иначе, если для Путина, Медведева и их «президентских ратей» стольный русский град Киев — «матерь городов русских» — является столицей «иностранного государства»!? Все нынешние российские официозы сообщают об СССР одну ложь. Но также они лгут и о досоветской России, восхваляя в ней то, что заслуживает на самом деле порицания, и искажая то, что достойно восхищения…
Ложь о России переплетается с ложью об СССР, ложь об СССР — с ложью о России. Цель тут одна, общая — двумя этими лжами удавить будущее нашей Родины, которое может быть или новым советским, или страшным, катастрофичным.
Эта книга призвана помочь реализации первого и недопущению второго.
Факт 1-й, исходный Ложь об Ссср начинается со лжи о России
Сегодня наша современная Родина СССР оболгана.
Но так же оболгана и вся тысячелетняя Россия…
СССР изображают нежизнеспособным, унылым, серым, кровавым и бесчеловечным обществом.
Не лучше рассказывают сегодня и о России…
Не о той, где бил поклоны перед иконами император Николай и били друг другу морды охотнорядские приказчики, а о той, которую создавали святой Владимир и Ярослав Мудрый, Александр Невский и Димитрий Донской, Иван Грозный и Петр, ради которой жили Илья Муромец, Суворов и Кутузов, Ушаков и Нахимов, Пушкин и Менделеев…
Эту — гордую и великую — Россию тоже ведь то и дело изображают второсортной, кровавой, не способной на самостоятельное историческое творчество и самобытное государственное бытие.
Почему же лгут?
Да, конечно, потому, что русская цивилизация и советская цивилизация — одного корня. Советская Россия не отвергла, а продолжила и развила тысячелетнюю Россию. Поэтому и обливают грязью вообще всю русскую историю: так легче оболгать историю уже советскую.
Было время — рассказывали о Рюрике-варяге, который пришел в Русскую землю с севера и якобы дал нам государственность. Сейчас начинают рассказывать о Рюрике — западном славянине, который якобы пришел на север России не из Скандинавии, но все равно — из «просвещенных европ»… Хотя южное русское Киевское княжество, да и северная Новгородская республика возникли задолго до Рюрика.
Уверяют — как Гумилев, например, — что не было никакого монголо-татарского ига, не горели русские города, не был героем Александр Невский…
Договариваются до того, что не было Куликовской битвы на реке Непрядве, не было и подвига Димитрия Донского, а была-де какая-то местная «разборка» чуть ли не на месте площади Ногина в Москве — уж не упомню, как ее сейчас переименовали…
Рассказывают о якобы палаче Иване Грозном, которого якобы именно за палачество и тиранство любил тиран Сталин…
Не далеко — по заявлениям нынешних интеллигентов — ушел от Грозного и Сталина царь Петр. Он, уверяют нас, устроил из России что-то вроде ГУЛАГа и сокращал население страны почти так же усердно, как это делал — по тем же заявлениям — Сталин.
Вот как обливают грязью Россию и русских сегодня, но родилась эта гнусная и подлая традиция не вчера — ей уже много веков. Советская Россия стала Западу костью в его прожорливом горле с 1917 года. А Россия стоит костью в горле Запада уже не одну сотню лет. Давно, очень давно хочется врагам России и русского народа вытоптать в нас гордость и представить русских недочеловеками… И как глубоки корни этого желания и ненависти к России!
Вот польская раннесредневековая хроника, так называемая «Хроника Галла Анонима», относящаяся к началу XI века:
…Король Болеслав вторгся с великой храбростью в королевство русских и тех, вначале пытавшихся сопротивляться, но не осмелившихся завязать сражение, разогнал перед своим строем, словно ветер, прах. Он не задерживался, однако, по вражескому обычаю в пути, чтобы захватывать города и собирать деньги, а поспешил в столицу королевства Киев…
Речь о короле Болеславе Храбром. В представлении Анонима польский король — рыцарь. Он — не то что трусливые и жадные русские, у которых в обычае, если удастся взять какой-никакой городишко, тут же грабить его. Нет, «рыцарственные храбрецы» поляки мчатся прямо к русской столице, чтобы водрузить над ней польского орла!
Так описан Болеслав…
А что же его русский опонент?
Польский Аноним не умалчивает и о нем:
А король русских по простоте, [свойственной] его народу (вот уж что да, то — да! — С.К.), ловил в это время удочкой рыбу с лодки, когда [ему] неожиданно сообщили, что Болеслав приближается. Он с трудом этому поверил, но в конце концов… ужаснулся. Затем, поднеся ко рту большой и указательный пальцы и поплевав по обычаю рыболовов на наживку, сказал, говорят, к стыду своего народа следующие слова: «Раз Болеслав занимается не этим искусством (то есть рыболовством. — С.К.), а ему привычно забавляться военным оружием, значит господь [сам] в его руки передает и город этот, и королевство русских, и [богатства его]». Так сказал и, недолго медля, бежал.
А Болеслав, не встречая никакого сопротивления, войдя в огромный и богатый город, обнаженным мечом ударил в Золотые ворота…
Что здесь правда?
Правда здесь то, что поляки тогда Киев действительно занимали.
После смерти в 1015 году великого киевского князя Владимира I Святославича, крестившего Русь, в 1015–1019 годах на Руси шли междоусобные войны сынов Владимира за великокняжеский престол. Воспользовавшись этим, поляки и предприняли в 1018 году поход на Киев. 22 июля 1018 года на реке Буг у Волыни произошла битва Болеслава и сына Владимира — Ярослава, княжившего тогда в Киеве и впоследствии названного Мудрым.
Именно о Ярославе Мудром как о мастере рыбной ловли, не владеющем зато мечом, и пишет средневековый польский Аноним. Однако лишь поражение русских, а не страсть к спокойной рыбалке Ярослава, открыло Болеславу дорогу на русскую столицу.
Войдя в Киев в августе, поляки разграбили его и через месяц бежали. А вскоре Ярослав вновь принял киевское княжение.
Между прочим, ни в какие Золотые ворота Болеслав ударять мечом в 1018 году не мог, поскольку они были выстроены Ярославом лишь в 30-х годах XI века. И уж не знаю, из какого пальца — большого или указательного — Галл Аноним высосал историю о якобы великой храбрости поляков и якобы беспримерной трусости русских.
Но зато ясно, что из хроники Галла Анонима высосал уже свою «историю» о «великих деяниях» Болеслава, «перед которыми и немой становится красноречивым, а красноречие славнейших немеет», более поздний польский хронист — магистр Винцентий Кадлубек.
У Кадлубка Болелслав тоже «частыми ударами меча высек на Золотых воротах знак зависимости» и затем «поставил там (это в русском Киеве-то! — С.К.) королем какого-то (? — С.К.) своего родственника».
Магистр Кадлубек повествует:
…Самого короля русского он (Болеслав Храбрый. — С.К.) одолел даже не в сражении, а лишь повергнув в жалкий страх. Ведь тому сообщили, что Болеслав угрожает, когда он забавлялся рыбной ловлей. Тот бросил удочку и королевство со словами: «Мы попались на удочку тому, кто не учился ловить сомов». Едва произнес эти слова, как тут же со страхом обратился в бегство, будучи более удачливым в бегстве, чем в боевой схватке…
Это — о Ярославе Владимировиче Мудром! Он боролся с братом Мстиславом, в 1026 году разделил с ним государство, в 1030 году вновь объединил его и княжил в Киеве до своей смерти в 1054 году.
При Ярославе была составлена «Русская Правда», при нем средневековое Русское государство достигло пика своего могущества… Не в сказке, а в реальной истории отправлялись «в тридесятые царства» XI века дочери Ярослава Мудрого: Анна — во Францию к королю Генриху, Елизавета — в Скандинавию к королю норвежскому и шведскому Гаральду, Настасья — к венгерскому королю Андрею.
И Ярослава, эту гордую фигуру русской истории, польские хронисты изображают жалким полудурком и трусом.
Н-да!
А как обстоят дела с Рюриком?
Более тысячи лет назад, в IX–X веках в темной и бедной тогда варяжской Скандинавии, Русь называли Гардарик — страна городов. Их было на Руси больше четырех сотен!
В русских летописях говорится о том, что наши предки призвали на княжение заезжих варягов, потому что не умели собой управлять… Но сказать, что Русью правили варяги на том основании, что с 862 года в Новгороде стал князем варяг Рюрик, это примерно то же, что заявить, что Советской Россией правили грузины, поскольку во главе СССР стоял грузин Сталин.
Варяг Рюрик пришел из полуголодной Скандинавии на богатые русские меды и хлеба, но пришел наниматься на службу! Рюрик и его потомки честно отрабатывали свой хлеб, служа новой Родине не за страх, а за совесть, и закрепились на Русской земле только потому, что стали русскими.
Сын Рюрика Олег объединил под своей рукой северные и южные русские земли — так образовалась Киевская Русь. В конце того XVIII века, начало которого было ознаменовано Полтавской победой Петра, английский историк Эдуард Гиббон в своей знаменитой «Истории упадка и разрушения Римской империи» писал: «Сыновья Рюрика владели обширной Владимирской или Московской провинцией, и… их западная граница еще в ту раннюю пору была расширена до Балтийского моря…»
Земли по Неве действительно издавна были русским владением и относились к так называемой Водской пятине Великого Новгорода. Только много позже эти земли стали называться Ингерманландией.
Во времена Киевской Руси и более поздние — до самого монголо-татарского нашествия на Русь — путь «из варяг в греки» был важнейшим мировым торговым путем, и через Киевскую Русь шла торговля между северо-восточной Европой и юго-западной Европой. Монголо-татарское нашествие разрушило Русь и ее торговлю, посреднические функции постепенно стали переходить к группе германских городов, поставленных на Маасе, Рейне, Эльбе, Одере и связанных с Северным и Балтийским морем. Но еще до разорения Руси возникает не только сотрудничество, но и соперничество между немецкой Европой и Киевской Русью за контроль над торговыми путями.
При этом в северо-западной Прибалтике, по Ладожскому, Чудскому и Онежскому озерам, по рекам Великая, Нарова, Нева, по озеру Ильмень жили и укреплялись русские славяне. Там не было ни одного немецкого или шведского поселения или крепости, зато в зоне знаменитого пути «из варяг в греки» находились русские города и крепости Корела-Кексгольм, Ладога, Ям, Копорье, позднее — Иван-город и Орешек…
Нынешний университетский город Эстонии Тарту (Дерпт) был основан в земле эстов как русский город Юрьев. Его основал Ярослав Мудрый, христианское имя которого было Юрий. Юрьев впервые упоминается в русских летописях в 1030 году. В 1215 году он был захвачен меченосцами, в 1223 году освобожден местным населением (эстонцами) и русским отрядом из Новгорода, а в 1224 году Юрьев снова захватили меченосцы. Так что история Северной войны России и Швеции началась задолго до петровского времени. Северная война, которую Петр Великий открыл в 1700 году неудачной осадой Нарвы и закончил в 1721 году победным Ништадским миром, имеет 400-летнюю предысторию. Эту войну, собственно, начали шведы в 1300 году, вперые появившись в русском устье Невы!
На самый конец XII века, на девяностые его годы, приходятся первые торговые договоры Новгорода с немецкими ганзейскими городами. Староготским словом «Ганза», означающим «союз», были названы торговые товарищества немецких купцов, объединившихся для взаимной помощи и защиты их торговли за границей. Полностью Ганзейский союз оформился значительно позднее — в 1367 году на съезде в Кельне, но уже в XII веке он активно торговал с Русью.
В 1202 году был основан Орден меченосцев, и сразу же начались его захваты в Прибалтике. В 1237 году Орден меченосцев слился с Тевтонским орденом. Был образован Ливонский орден, и он сразу стал естественным врагом Руси.
Тогда же оформляется и вековое противостояние Руси и Швеции. Развитие торговых отношений Руси со Скандинавией и другими европейскими странами привело к тому, что шведы также стремились захватить прибалтийские русские земли. Александр Невский получил свое прозвище за невскую победу 1240 года именно над шведским войском во главе с родственником шведского короля Биргером Фолькунгом.
В 1300 году крупная шведская эскадра вторглась в устье Невы и захватила его. При впадении в Неву реки Большой Охты шведы поставили город и крепость Ландскрону, но вскоре он был взят штурмом и его сровняли с землей. Но русские допустили ошибку, не использовав эту крепость. Шведы стали заходить в Ладожское озеро, грабить русские купеческие суда. Тогда в 1323 году новгородский князь Юрий Данилович основал на острове Ореховом у южного берега Ладожского озера и истока Невы русскую крепость Орешек.
Потом Орешек не раз переходил из рук в руки. В 1611 году шведы переименовали его в Нотеборг («not» по-шведски «орех», «borg» — «крепость»). Отвоевав Орешек в 1702 году, Петр назвал его Шлиссельбург — «Ключ-крепость».
Новое название Орешку Петр дал точное! Орешек был поставлен новгородцами в ключевом месте северного начала долгого пути «из варяг в греки».
Это что, цивилизационная несамостоятельность?
Это что, не великая история великого народа?
В 30-е годы XVII века знаменитый немецкий путешественник Адам Олеарий побывал на Севере Европы и в «Московии», и в своем описании путешествия упомянул крепость Нотебург, отметив, что она построена русскими у выхода из Ладожского озера на острове, формой похожем на орех, откуда и пошло русское название крепости — Орешек.
В 1323 году между Россией и Швецией был заключен «вечный» Ореховский мир, но уже в 1348 году шведский король Магнус Эриксон объявил крестовый поход против Руси. Не скажу, что этот поход был первым: по Руси уже прошли походом степные «цивилизаторы», правда — без креста.
Ко времени основания Орешка центр русской цивилизации переместился с выжженного юга, из Киева, на север, и Новгородская торговая республика естественным образом старалась закрепить свое влияние на выгодных водных торговых путях того времени — на Ладоге и западнее — на Балтике, где была создана целая система русских крепостей: Юрьев, Нарва-Ругодив, Иван-город, Яма (Ямбург), Корела (Кексгольм, ныне — Приозерск). Путь «из варяг в греки» был уничтожен волной нашествия степных кочевников. Однако сама торговля Европы с русским Севером не прекращалась, и главную роль здесь играл Ганзейский союз. В Европу шли из России пенька, смола, мед, воск, меха. Из Европы — сукна, товары ремесленников. Из Скандинавии везли сельдь и треску. Позднее, в XV веке, Ганза начинает слабеть, зато на Балтике и в Западной Европе усиливается Швеция.
Швеция как единое государство сложилась только к XIII веку. От других европейских стран Швецию отличала большая свобода крестьян по отношению к феодалам. А это создавало неплохую системную базу для организации сильной армии. Так и вышло: шведы приняли почти непрерывную завоевательную линию в политике, и одним из направлений их экспансии стали вначале земли нынешней Финляндии, а затем — русский Север и русские прибалтийские земли.
Однако ничего у «просвещенных» шведов не вышло бы, если бы как раз в XIII веке Русское государство не выжгли «дружественные» — по Гумилеву, а на деле — кровавые и жестокие агрессоры, пришедшие с Востока. Но об этом — чуть позднее…
За русские прибалтийские земли с переменным успехом воевала со шведами Россия Ивана III, Ивана IV Грозного, Россия первого царя из династии Романовых — Михаила, деда Петра. Уже Иван III Васильевич активно боролся за возвращение русских прибалтийских земель. Это он поставил Иван-город на берегу Наровы напротив шведской Нарвы.
В 1496–1497 годах Россия вела очередную войну со Швецией, но самой больной проблемой стал Ливонский орден. Он был неизменно агрессивен и весной 1501 года в союзе с Литвой нанес серьезный удар по русской морской торговле на Балтике. Было захвачено 200 русских судов с товарами и 150 купцов. Это само по себе говорит о масштабе торговых связей России с Западной Европой.
Борьбу продолжил Иван IV Грозный. С 1540 года у России имелся только один порт на Балтике — Нарва. Туда тайком, в связи с запретом Ганзы, приходили с товарами английские, голландские и французские суда. Но вскоре и Нарва была утрачена. В 1555 году в Англии была учреждена торговая «Московская компания». Началась торговля через Белое море.
В 1556 году, когда шведы в очередной раз развязали войну, русские войска разгромили шведов у Выборга. Это способствовало оживлению так называемого «Выборгского плавания», то есть русской торговли через Выборг.
Приведу оценку тогдашней ситуации Карлом Марксом:
Он (Иван Грозный. — С.К.) был настойчив в своих попытках против Ливонии; сознательной целью было дать России выход к Балтийскому морю и открыть пути сообщения с Европой. Вот причина, почему Петр I так им восхищался!
По этой же в том числе причине высоко оценивал Ивана и Сталин.
Но не только Сталин оценивал Грозного высоко. В прекрасной публицистической книге Федора Федоровича Нестерова «Связь времен», впервые изданной в 1980 году и переизданной в 1984 и 1987 годах, приведена оценка Грозного польским шляхтичем немецкого происхождения Рейнхольдом Гейденштейном. Этот польский немец проделал с польским королем Стефаном Баторием все его войны, в том числе и Ливонскую с Русью, и написал об Иване Грозном так:
Тому, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что… могла существовать такая сильная к нему любовь народа, любовь, с трудом приобретаемая другими государями (европейскими. — С.К.) только посредством снисходительности и ласки…
Причем должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твердость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков вообще очень мало…
Как видим, Грозного — по свидетельству врагов Грозного — высоко ценил прежде всего русский народ! Потому-то его ценил и Сталин, которого тоже ценил прежде всего сам народ.
Да и ценит по сей день.
В 1558 году началась Ливонская война Московского государства с Ливонским орденом и Польшей. Вначале война была успешна для русских, в 1561 году был разгромлен и распался Ливонский орден. Были отвоеваны Нарва-Ругодив, Дерпт-Юрьев.
В устье Наровы, ниже Иван-города, для расширения «Нарвского плавания» посланцы Грозного Дмитрий Шастунов, Петр Головин и Иван Выродков приступили к сооружению нового порта с гаванью, и летом 1558 года он уже мог принимать первые суда. Весной 1559 года датские послы сообщали своему королю, что русские приступили к закладке больших морских кораблей. Последнее, увы, было преувеличением: Иван Грозный тщетно пытался выписать в Россию корабельных мастеров. Европа ему в этом отказывала. Тем не менее Европа встревожилась.
Польский король Сигизмунд II Август писал английской королеве Елизавете: «Московский государь ежедневно увеличивает свое могущество… он приобретает средства побеждать всех».
О том, что, побеждая «всех», московский государь всего лишь возвращает свое, Сигизмунд, конечно, «забывал».
Русские успехи ускорили процесс заключения Польшей и Великим княжеством Литовским Люблинской унии в 1569 году. Создавалась единая Речь Посполитая, сразу же враждебная России. А русский царь вскоре сделал неожиданный ход! В 1570 году он выдал «жаловальную грамоту» профессиональному датскому корсару Карстену Роде на ведение каперской деятельности в Балтийском море.
Сегодня почти никто не помнит о каперской флотилии Ивана Грозного! А она вполне успешно оперировала на Балтике во время Ливонской войны. Флотилия была создана в июле 1570 года и насчитывала 6 вымпелов. На судах были установлены русские пушки. Экипажи были наемными — из датских корсаров. Командор — Карстен Роде. Флотилия базировалась на остров Борнхольм. Начав оперировать в июне 1570 года, к сентябрю Роде захватил 22 судна, часть которых была передана России, и в Нарве появился небольшой русский флот.
Но — ненадолго. Появление на Балтике всего-то маленькой флотилии под русским флагом вызвало в Польше и Швеции переполох, посыпались резкие протесты. Разразилось что-то вроде Карибского ракетного кризиса 1962 года, когда Америка, окружившая Советский Союз сетью военных баз, обнаружила, что у нее под носом на Кубе на единственной базе размещены советские ракеты.
А тогда запаниковала «цивилизованная» Европа. «Необходимо предотвратить господство московитов на море, пока это зло еще не успело пустить слишком глубоких корней», — писали бургомистры Данцига в Любек и другие ганзейские города. И датский король Фридрих II в октябре того же 1570 года приказал арестовать Карстена Роде и заточить его в один из королевских замков. Суда были конфискованы.
Маленькая деталь большой истории. Но деталь показательная, и помнить русским о ней не мешает.
Теперь же — несколько слов о том, чем стало для России монголо-татарское иго… С нелегкой руки сына Ахматовой Льва Гумилева и ему подобных получила хождение безответственная «теория» о якобы положительном значении для Руси монголо-татар — их сегодня подают чуть ли не как своего рода «культуртрегеров» («носителей культуры). Что ж, вот основные «заслуги» степных «культуртрегеров» в «сохранении и развитии» ранней русской цивилизации за первые четыре года нашествие Батыя с 1237 по 1241 годы.
Вначале — взятие и разрушение Рязани, Коломны, Москвы, Владимира, Ростова, Суздаля, Ярославля, Костромы, Углича, Галича, Дмитрова, Твери, Переяславля-Залесского, Юрьева-Польского (во Владимирском княжестве), Торжка и других городов в Северо-Восточной Руси.
Затем — разорение Южной Руси, в том числе — Переяславля, Чернигова, Киева.
Для того чтобы понять, что из себя представляла тогда Черниговская, например, земля — территория Руси, расположенная по реке Десне, ее притокам, по верховьям Оки и граничившая со Смоленщиной, Рязанщиной, Муромом, — я дам упоминаемый в летописях список черниговских городов в XII веке. Его приводит в своей замечательной книге «Память» Владимир Чивилихин, а проверить этот перечень читатель может и сам, внимательно изучив карту Черниговской земли на странице 162-й тома 47-го 2-го издания Большой Советской Энциклопедии.
Вот этот список: Бахмач, Беловежа, Березый, Блове (Обловь), Блестовит, Болдыж, Вырь, Вщиж, Всеволож, Вьяхань, Воробейна, Воротынеск, Гомий, Гуричев, Глухов, Дедославль, Дебрянск, Домагощ, Зартый, Курск, Карачев, Козельск, Колтеск, Кром, Любеч, Листвен, Лобыньск, Лопасна, Моривейск, Мценск, Новгород-Северский, Ольгов, Оргощ, Ормина, Путивль, Сновск, Стародуб, Севсько, Синин Мост, Свирельск, Трубецк, Ростиславль, Рыльск, Радощ, Ропеск, Росуса, Уненеж, Хоробор, Чернигов, Чичерск.
Пятьдесят городов в одной лишь Черниговской земле — правда, особо богатой и населенной, но бывшей лишь частью всей Русской земли и вообще-то не бедной городами и достатком… Нашествие Степи все это предало пожару и тлену. Многие из упомянутых в ранних русских летописях городов так и не поднимутся больше из пепла: русский потенциал развития был уничтожен тогда почти подчистую.
А то, насколько был велик этот потенциал, показывает пример Новгорода Великого. Во времена Киевской Руси этот русский город на реке Волхов удобно стоял на пути «из варяг в греки», однако особым образом из других крупных русских городов не выделялся. Нашествие Батыя и ордынское иго обошло земли Новгорода стороной, общий строй жизни там сохранился. И благодаря этому Новгород сохранил свое европейское значение, был районом почти поголовной грамотности и развитой культуры. В средневековом Новгороде мужчина и женщина пользовались равными правами. Если бы не ордынский Потоп, так бы было на всей Русской земле!
Если сравнивать Россию до Батыя и тогдашнюю Европу, то мы не только выдерживали сравнение, но и были во многом на равных… Но уже Россию XIV, а тем более XV, XVI, XVII веков с Европой сравнить нельзя. Ко временам Ивана Калиты Россия отстала от Европы на два-три века.
Почему так произошло?
Великий итальянец Филиппо Брунеллески (1377–1446) родился за три года до Куликовской битвы и умер за тридцать четыре года до того, как Русь окончательно прекратила выплачивать дань монголо-татарским ханам. В двадцать четыре года Брунеллески создал рельефы для дверей флорентийского баптистерия. Это — одна из вершин раннего итальянского Ренессанса. В 1418 году Брунеллески стал победителем в конкурсе на проект купола Флорентийского собора. Восьмигранный купол с диаметром основания 42 метра и высотой более 35 метров был построен без лесов!
У нас, в России, оставалось еще шестьдесят два года до окончания монголо-татарского ига. И двести три года — до появления на свет знаменитого протопопа Аввакума, родившегося в 1621 году и сожженного в 1682 году, через десять лет после рождения Петра.
Как личность Аввакум достоин войти в ряд самых значительных мировых личностей, но можно ли сравнить его, например, с Ньютоном по силе интеллекта и, главное, знаниям? Конечно же — нет!
Ньютон родился 4 января 1643 года и в 1665 году окончил Кэмбриджский университет, где с 1669 года читал лекции по оптике и математике. В 1668 и 1671 годах он построил первые зеркальные телескопы — рефлекторы, свободные от хроматической аберрации, то есть от размывания изображения и окрашивания его краев. В 1672 году Ньютон был избран членом Лондонского королевского общества. А у нас оставалось тридцать лет до выхода в свет первого номера первой русской газеты «Ведомости».
Датчанин Тихо Браге, скончавшийся в 1601 году, в период Русской Смуты, создал первую обсерваторию в Европе в специально выстроенном для этого здании — Ураниборге. Его обсерватория была оснащена исключительно точными инструментами, и по точности астрономических измерений Браге превзошел всех современников. Его многочисленные определения положения на небе Марса позволили Кеплеру на рубеже XV и XVI веков открыть законы движения планет. В свою очередь работы Кеплера, скончавшегося в 1630 году, послужили Ньютону основой для установления закона всемирного тяготения.
У нас о подобном тогда даже не мечтали: для умной мечты нужны знания…
Горький в своих «Несвоевременных мыслях» с горечью писал о том, что когда на Руси мысль лишь теплилась, в Европе пылал огонь интеллекта, и…
И был в том прав!
Но означает ли это нашу цивилизационную второсортность?
Нет и еще раз нет!
Отсталость допетровской России от Европы — факт.
Но объяснения причин этой отсталости в нынешней «Россиянии» — лживый низкий миф!
Потому в Европе и пылал огонь разума и науки, что в России этот огонь утонул в пламени тотального пожара монголо-татарского нашествия. Такую цену Россия заплатила за то, что стала преградой на пути уничтожения мировой цивилизации. Александр Сергеевич Пушкин, который был не только великим русским поэтом, но и великим мыслителем, сказал об этом: «Мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех».
Сказано «в точку»!
Сравним две ситуации — нашествие варваров на Рим и нашествие Степи на Русь…
Племена вандалов и готов низвергли Древний Рим, к 395 году нашей эры единая империя распалась на Западную и Восточную, и как раз Западная Римская империя испытала наиболее разрушительный напор варваров. В 410 году готы овладели городом Римом и разрушили его. В 476 году был низложен последний западноримский император Ромул Августул. Восточная империя Византия продержалась после падения Западной империи тысячу лет без трех — турки-османы захватили Константинополь в 1473 году.
Однако интеллектуальная эстафета, начатая греками, продолженная римлянами, подхваченная средневековьем и затем Ренессансом, полностью в Европе никогда не прерывалась. Античное знание так или иначе сохранялось и даже в чем-то развивалось, хотя вначале и очень медленно. А ведь эстафета знания могла в Европе и прерваться! Что было бы с Европой, если бы не Русское средневековое государство? Или — если бы русские были варварами, способными разрушать и сеять Зло, но не способными организованно сопротивляться силам Зла?
Однако Дикой Степи противостояло на Руси вполне развитое и цивилизованное государство, и не его вина, а его беда, что Степь в тот момент оказалась сильнее. Как говорится, ломать не строить, душа не болит. В России кочевниками было сломано все. На Европу сил уже не хватило.
В XI веке дочь киевского великого князя Ярослава Мудрого Анна Ярославна, будущая королева Франции, привезла из белокаменного стольного града Киева в грязный Париж, где правил ее неграмотный муж, не только приданое, но и книги. Тогда французы считали женитьбу короля Франции на киевской княжне большой честью и удачей.
До нашествия Батыя было две сотни лет.
С момента приезда Анны во Францию прошло шесть веков… Уже после Полтавы и Гангута, в 1715 году, во Францию приехал Петр Великий. Русскому царю показывали многое, показали и Реймский собор, где короновались французские монархи, и святые реликвии, используемые при коронации. Была там и старинная священная книга, написанная на неизвестном языке. На этой книге приносили присягу французские королевы.
Петр взял книгу и… начал ее свободно читать. Это был написанный на церковно-славянском языке старорусский Требник, который французская королева из русского города Киева привезла на новую родину.
Но между приездом в Париж Анны и приездом в Реймс Петра пролегло шестьсот лет, и триста лет из них заняло монголо-татарское иго, почти уничтожившее на долгое время русскую цивилизацию. В Европе все ярче разгорался огонь разума, над Русью пылали пожары городов и сел.
До Европы же долетали только искры.
Через столетия после воцарения Ярославны на французском троне общественная, экономическая, интеллектуальная и духовная жизнь в Париже, в Данциге, в Кёльне и Кракове, во Флоренции и Венеции активно развивалась по восходящей.
А у нас?
У нас в то же время на пепелищах монголо-татарского нашествия активной жизнью жило только воронье…
Волна конников-кочевников докатывалась и до Европы. И все же эта волна никогда не прокатывалась по европейским землям так сокрушительно и основательно, как по русским землям. А вышло так потому, что русская цивилизация ценой своей гибели сохранила возможность развития будущей европейской цивилизации, ставшей основой современной мировой цивилизации.
Вот какую цену задолжала мировая цивилизация России и многим поколениям ее народа. Об этом прекрасно сказал уже Пушкин, но понимаем ли это сегодня мы?
И понимает ли высокомерная и неблагодарная Европа, что без мужества русского Ивана и слез русской Марьи не было бы ни куполов и рельефов Брунеллески, ни обсерватории Тихо Браге, ни Рафаэля и Эразма Роттердамского, ни рефлекторов Ньютона…
Не было бы ни Колоннады Бернини, ни голландских шлюзов, ни брабантских кружев… И разве что была бы в Пизе падающая Пизанская башня. Но не одна, а много!
У нас тогда остался нетронутым лишь Новгород.
А у Европы — все ее Парижи и Сорбонны!
В советские времена во Владимире в старинной башне, где был устроен музей, экспонировалась диорама, изображавшая захват и уничтожение Владимира в 1238 году ордой Субудая, военачальника Батыя. Над диорамой крупными буквами было написано:
Героическое население Владимира предпочло умереть, но не покориться захватчикам. Своим самопожертвованием они помогли Западной Европе избежать подобной судьбы и спасли европейскую цивилизацию от уничтожения.
Это было напоминание Советской цивилизации о мировых заслугах Русской цивилизации. Не знаю, сохранилась ли эта надпись сегодня — во времена усиленно прививаемой (палачами жертвам) «всеобщей» «политкорректности».
Имея в виду русскую историю, включая уже и Великую Отечественную войну, американский физик Фримен Дайсон, посетивший Владимир в 70-е годы, писал: «Когда советские люди думают о войне, они думают о себе не столько как о воинах, сколько как о жертвах… Но русские кое-чему научились по части военного искусства с 1238 года… За прошедшие столетия русские, все еще считая себя жертвами, стали на самом деле нацией воинов».
Вот почему мы не озлобились. Став нацией воинов, мы никогда не были нацией агрессоров, потому что на себе самих в полной мере испытали, что значит быть жертвой агрессии.
Так имеет ли кто-то право унижать и принижать мировую роль и значение Русского Добра на том основании, что оно на столетия оказалось замарано копотью от сгоревших летописей, книг, мастерских ремесленников, дворцов князей и изб крестьян?
Быть вечной жертвой русские не пожелали, так что пришлось стать воинами. И после опустошающей волны степного нашествия мы по кирпичику — впервые в своей истории, но, увы, далеко не в последний раз — начали воссоздавать Державу.
После смерти Грозного борьба России за возвращение ее прибалтийских земель шла с переменным успехом, но все более терпела крах из-за отсталости допетровской России. В 1595 году Борис Годунов заключил с Швецией Тявзинский «вечный» мир. По нему Россия возвращала себе часть побережья Финского залива, Корелу, Орешек, Копорье, Иван-город, крепость Ниеншанц, Ям. Однако земли к западу от Нарвы-Ругодива оставались за Швецией, шведы по-прежнему контролировали Балтийское море.
Вскоре на Руси начались Смута, правление Лжедмитриев, Семибоярщина… Затем последовало польско-шведское вторжение в Россию. Зло вновь правило бал на Русской земле, но вновь правило его временно. Осенью 1612 года народное ополчение во главе с Мининым и Пожарским освободило Москву, а 21 февраля 1613 года на царство был избран Михаил — первый Романов, дед Петра Великого.
По Столбовскому договору между Россией и Швецией, заключенному 27 февраля 1617 года, Швеция признавала династию Романовых, возвращала России временно захваченные Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Гдов, но оставляла за собой захваченные Иван-город, Ям, Копорье, Орешек, Кексгольм, Ижору, принадлежавшие России по Тявзинскому договору.
Шведский король Густав II Адольф на заседании риксдага заявил:
Теперь без нашего позволения русские не смогут выслать ни даже одной лодки в Балтийское море; большие озера Ладожское и Пейпус (то есть Псковское. — С.К.), Нарвская Поляна, болота в тридцать верст ширины и твердые крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеек…
«Ручеек» перешагнуть было действительно непросто, но во время очередной русско-шведской войны 1656–1661 годов, которую вел отец Петра Алексей Михайлович, главные силы русской армии двигались к Риге по Западной Двине (Даугаве) на 1400 стругах и барках.
Имели мы на это право, помня и о древнем — уже тогда — Юрьеве, и о современных — тогда — заявлениях Густава II Адольфа?
Были взяты с боем Динабург (ныне — Даугавпилс) и Кокенхаузен (ныне — Кокнесе), расположенные в нижнем течении Западной Двины. Они были переименованы в Борисоглебов и Царевичев-Дмитриев. По инициативе выдающегося допетровского государственного деятеля воеводы Ордина-Нащокина в Царевичеве-Дмитриеве — примерно в ста с лишним километрах от Риги — началось строительство кораблей для Балтики.
Увы, сказалась возрастающая отсталость России, в том числе и военная, особенно видная на фоне мощной шведской армии. По Кардисскому мирному договору 1661 года Царевичев-Дмитриев пришлось возвратить Швеции. Корабли были сожжены.
Через одиннадцать лет после заключения Кардисского «вечного» мира у Алексея Михайловича родился сын Петр. Балтийское «окно» в Европу, которое периодически было открыто для русских со времен Киевской Руси, было в тот момент для нас прочно закрытым. И прорубить его вновь должны были шпага Петра-воителя и топор Петра-строителя.
В 1714 году по случаю спуска корабля «Илья Пророк» Петр произнес блестящую речь, в которой были и такие слова:
Кому из вас, братцы мои, хоть бы во сне снилось, лет 30 тому назад, что мы здесь, у Балтийского моря, будем плотничать и… воздвигнем город, в котором вы живете; что мы доживем до того, что увидим таких храбрых и победоносных солдат и матросов русской крови, таких сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышлеными; что увидим у нас также множество иноземных художников и ремесленников, доживем до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи…
Это говорилось уже не на топких берегах Невы, поросших кустарником, над которым одиноко парила чайка… Это говорилось в городе, величественный облик которого тогда вполне определился. И Петр видел его будущее величие и будущее развитие России, когда говорил:
Историки полагают колыбель всех знаний в Греции, откуда (по превратности времен) они были изгнаны, перешли в Италию, а потом распространились и по всем европейским землям… Теперь очередь приходит до нас, если только вы поддержите меня в моих важных предприятиях, будете слушаться без всяких оговорок и привыкнете свободно распознавать и изучать добро и зло…
Какой монарх, в какой стране и в какую историческую эпоху публично обращался к своим подданным с такими речами? Для того чтобы так говорить и мыслить, надо было родиться, воспитываться и жить во вполне определенном духовном и интеллектуальном пространстве. Иными словами, для этого надо было быть выдающимся сыном Русской Вселенной, каким умница Петр и был!
И этого титана — титана как по росту, так и по духу, по мощи — на его собственной Родине сейчас подают как неврастеника и палача…
Ну-ну…
Петр умел различать Добро и Зло. Он поставил Россию с пролежанного бока на ноги. Он изменил и общеевропейскую ситуацию, введя в нее ранее небывалый в ней фактор — сильную Россию.
Шло время…
Русское Добро обретало кулаки.
И училось распознавать Зло.
Кое-кто из тех, кто описывал эпоху Петра, — историк Костомаров, например, — утверждал, что Петр строил на непрочном фундаменте, что многие его начинания и реформы остались на бумаге и не имели успеха в жизни…
Какая чепуха!
Но эта лживая чепуха дожила до наших дней — не потому ли, что после 1917 года русские либералы стали говорить о Петре как о «первом большевике» на троне?
Профессор русской истории Дерптского университета Брикнер в своей истории Петра сообщал, что «ученики», отправленные за границу, обычно были «плохо приготовлены к учению», что «многие из них отличались грубостью нравов, нерадением к учению, равнодушием к вопросам науки», а некоторые даже были склонны «к преступным действиям».
Этот антирусский миф целил в русскую историю, а сегодня удобен и антисоветчикам. Но если бы большинство «птенцов гнезда Петрова» было разряженными попугаями и драчливыми петухами, а не орлятами, то откуда бы у новой петровской и послепетровской России появились молодые орлы? Откуда у новой России даже в недобрые времена Анны Иоанновны и ее фаворита курляндца Бирона брались успехи? Уже после Петра!
Да ведь и сам молодой Петр впервые отправился за границу в составе «великого посольства» не для гульбы, а для изучения наук, морского и корабельного дела. Он сам через много лет признавался, что ему было бы стыдно знать меньше тех, кого он направлял в Европу на выучку. Этот принцип исповедовал позднее и Сталин — он учился всю жизнь.
Интересно, учились ли и учатся ли Путин и Медведев — хотя бы понемногу, чему-нибудь и как-нибудь? А вот Указ царя Петра навигаторам от 31 августа 1712 года:
Его царское величество имянным своим указом указал сказать всем их милости господам, которые в науке навигаторской обретаютца, чтоб училися с самого матрозского дела и знали бы оснащивать суды сами.
Меньшинству этот Указ впрок не пошел. Но большинство воспринимало эти строки как жизненный принцип, потому что это был жизненный принцип самого российского верховного вождя!
Из первых 50 молодых дворян, отправленных царем в 1697 году за границу (28 в Италию, 22 в Англию и Голландию), вышли такие выдающиеся деятели петровской эпохи, как Борис Куракин, Григорий Долгорукий, Петр Толстой, Андрей Хилков…
Особенно ярок пример Петра Андреевича Толстого (1645–1729). В 1697 году ему было 52 года… Семья, дети, обеспеченное положение… Тем не менее Толстой сам вызывается ехать за границу для изучения морского дела. Через Польшу и Австрию он едет в Италию, месяцами плавает по Адриатическому морю, изучает страны и языки. Получает свидетельство, что ознакомился «совершенно» с картами морских путей, с названием «дерев, парусов, веревок и всяких инструментов корабельных».
Вместе с мальтийскими рыцарями Толстой воевал против турок, в Венеции с большим успехом занимался математикой. Все это помогло ему позднее с честью выполнять труднейшие обязанности русского посла в Турции.
В год отъезда на учебу Петра Толстого сыну небогатого новгородского дворянина Ивану Неплюеву было четыре года, он родился в 1693 году. С 1714 года учился в Новгородской математической школе, затем — в Петербургской Морской академии. В 1716 году, в 23 года, был направлен в Венецию и Испанию. Вернулся домой в 1720 году, вместе с другими был подвергнут экзамену самого императора, получил похвальный отзыв Петра и был назначен главным начальником над строящимися судами в Петербурге. Петр тогда сказал Неплюеву: «Видишь, братец, я и царь, да у меня на руках мозоли, а все от того: показать вам пример и хотя б под старость видеть мне достойных помощников и слуг Отечеству».
Когда Петр скончался, Неплюев более суток пролежал в беспамятстве и потом объяснял это так: «Да иначе бы мне и грешно было: сей монарх Отечество наше привел в сравнение с прочими; научил узнавать, что и мы люди; одним словом, на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и что бы впредь не делалось, от сего источника черпать будут».
За свою долгую жизнь Иван Иванович Неплюев был резидентом в Стамбуле, главноначальствующим на Украине, 16 лет — наместником в Оренбурге и главнокомандующим в Петербурге в первое время царствования Екатерины Второй. В Оренбургском крае он построил до 70 крепостей, основал ряд укрепленных линий, реорганизовал казачье войско. Неплюев скончался восьмидесяти лет в 1773 году и оставил по себе добрую память — о нем упоминается во всех трех Больших Советских энциклопедиях.
Что ж, заслужил!
Он — тоже герой нашей великой Родины!
Вот другой пример… Василий Дмитриевич Корчмин, генерал-майор. Один из деятельных сотрудников и любимцев Петра Великого. Обучался военно-математическим наукам за границей в 1697–1698 годах. Молодой Василий Корчмин отправился в Европу одним из первых и переписывался лично с царем. Он писал из Берлина так: «Мы со Стенькою Бужениновым, благодаря Богу, по 20-е марта выучили фейерверк и всю артиллерию, ныне учим тригонометрию…»
Выучился Василий Корчмин в Берлине хорошо, став одним из создателей новой русской артиллерии, крупным военным инженером. Сразу по возвращении в Россию был назначен сержантом бомбардирской роты Преображенского полка, весной 1700 года под предлогом покупки пушек разведал Нарвскую крепость. При осаде Нарвы вел апроши, в 1703 году участвовал во взятии Нотебурга и в 1703 году — Ниеншанца.
Затем Корчмин командовал батареей на Васильевском острове. По преданию сам этот остров был назван по Корчмину. Мол, Петр часто писал Корчмину и для краткости адресовал письма: «Василью на остров». Однако более верно происхождение названия от владельца имений в устье Невы, новгородского посадника Василия Казимера, жившего в XV веке. По крайней мере уже в книге Водской пятины за 1500 год этот остров именуется Васильевским.
В 1706 году Корчмин устраивал оборонительную линию между Смоленском и Брянском, укреплял Брянск. В 1707 году в опасении шведского нашествия Петр направляет капитан-поручику Корчмину подробный указ об укреплении московского Кремля и Китай-города. Василий тогда уже прочно вошел в число молодых сотрудников Петра. Никому из иностранных инженеров царь не писал так часто, как русскому инженеру Василию Дмитриевичу Корчмину.
В 1719 году Корчмин был послан для исследований по проведению канала из реки Мологи в реку Мсту для описания Волги, Мологи и Тверцы и вообще исполнял самые разнообразные поручения Петра.
Какие захватывающие приключенческие романы не написаны в России об этих ярких сынах России: Толстом, Неплюеве, Корчмине! И только ли о них!?
Знаменитый русский историк и географ Василий Никитич Татищев, автор многотомной «Истории Российской с самых древнейших времен», родился в 1686 году и скончался в 1750-м. Направленный Петром в Швецию и Саксонию, Татищев жадно впитывал знания, покупал за границей множество книг по математике, истории, географии и военному делу. В возрасте 23 лет Татищев принимал участие в Полтавской битве, позднее по желанию Петра занимался географией России. В 30-х годах выступал против Бирона и немецкого засилья в России.
Крестьянин подмосковного села Покровское Иван Посошков, будущий мыслитель-экономист эпохи Петра, родился в 1652 году. Он был на два года моложе боярина Федора Головина, будущего генерал-адмирала и фельдмаршала, и ровно на двадцать лет старше самого Петра. В сорок пять лет Посошков, как недовольный царем и рассуждавший о его пороках и недостатках, был взят в Тайный Преображенский приказ по делу монаха московского Андреевского монастыря Авраамия. А кончил Посошков тем, что стал одним из горячих и убежденных сторонников Петра. Он говорил о царе: «Наш монарх на гору аще сам десять (то есть вдесятеро. — С.К.) тянет, а под гору миллионы тянут: то как дело его споро будет?»
Сам Посошков тянул в гору, как и другие сотрудники Петра, потому-то в гору шла и Россия. Хотя Посошков говорил горькую правду: миллионы тогдашних предков нынешних потребителей телевизора тянули Россию вниз… Как тянут ее туда же вниз их оболваненные телевизором потомки: на Руси ведь всегда хватало героев и подвижников, но и в дураках недостатка никогда не наблюдалось.
За два года до смерти, в 1724 году, Иван Тихонович Посошков написал «Книгу о скудости и богатстве», где отстаивал всемерное развитие производительных сил страны за счет расширения производства отечественных товаров, выступал за активный торговый баланс с заграницей.
А вот еще один интересный и малоизвестный факт: при Петре одной из дворянских повинностей стала… учеба! Учиться дворянские дети начинали с девяти лет в специальных школах — до 15 лет. Затем юный дворянин обязан был идти служить. Причем специальными указами Петра определялось, что родовитость на продвижении не отражается. А тем, кто не мог освоить даже начальный курс наук, не выдавалась так называемая «венечная паметь» — разрешение на женитьбу. Так что в петровские времена заявление фонвизинского недоросля Митрофанушки: «Не хочу учиться, а хочу жениться» было бы оставлено без внимания. Не выучившись, жениться было нельзя.
В 1704 году Петр сам распределил детей «самых знатных персон» на службу. До 600 молодых князей Голицыных, Черкасских, Хованских, Лобановых-Ростовских и прочих было расписано солдатами в гвардейские полки. Многие из них тянули лямку наравне с простолюдинами, и это давало хорошую физическую и моральную закалку. Главное же — впечатляющими были результаты.
Известный историк петровской эпохи, советский профессор Николай Николаевич Молчанов сообщает, что в свое первое путешествие в Европу в 1698 году Петр нанял для работы в России свыше 1000 человек. И подавляющее большинство приглашенных составляли офицеры. А в 1717 году, во время своего второго крупного официального визита на Запад, Петр пригласил около 50 человек, и это были архитекторы, скульпторы, ювелиры, ученые.
За двадцать лет потребности России в командных, инженерных и промышленных кадрах возросли многократно. Однако теперь они удовлетворялись за счет «внутреннего», так сказать, «продукта». Одна эта деталь говорит о том, какими были масштаб и размах петровского преобразования России!
Думаю, многие из воспитанников эпохи Петра — если бы они оказались в СССР времен бурного и деятельного социалистического строительства — так же пригодились бы России Ленина и Сталина, как они пригодились России Петра Великого!
Через сто пятьдесят лет после смерти Петра историк Николай Костомаров в очерке «Петр Великий» заявлял:
Нового человека в России могло создать только духовное воспитание общества, и если этот новый человек где-нибудь заметен в деяниях и стремлениях русского человека настоящего времени, то этим мы обязаны уже никак не Петру.
Конечно, Костомаров написал глупость, и ей сегодня с удовольствием поаплодировали бы и клеветники на Петра, и клеветники на Сталина: суть-то у тех и у тех одинаковая, гнусная. На самом деле все обстояло, как говорят математики, с точностью до наоборот. Достаточно вспомнить наказ Петра: научиться «свободно распознавать и изучать добро и зло».
Тираны и деспоты к такому не призывают!
Уже в наше время злобствующие антисоветчики говорят примерно то же, что Костомаров написал об эпохе Петра, об эпохе Ленина и Сталина. Они хотят представить эту эпоху как черную, бездуховную полосу нашей истории.
Как подло!
И как в конечном счете глупо!
Петровскую эпоху мало определять как эпоху открытий. Она сама вся — открытие, потому что лишь с нее начинается соединение русской сметки и отваги с европейским знанием. И одним из главных достижений этой эпохи надо считать новый массовый тип русского человека, созданного волей и гением Петра.
Деятельные русские люди были в России и до Петра… А вот образованные деятельные русские люди… Такие в массовом количестве появились лишь в петровской России, и с годами их число умножалось, стремление к знаниям не глохло, а росло. Так, новые ученые петровские геодезисты начали огромную работу по научной съемке территории восточной России. Они приступили к освоению северных пространств Тихого океана — их надо было обойти в ведро и в ненастье. Обойти, изучить и положить на карты.
Петр Чичагов, Алексей Кушелев, Михаил Зиновьев, Петр Скобельцин, Петр Чаплин, Василий Шетилов, Иван Свистунов, Дмитрий Баскаков, Иван Евреинов, Федор Лужин…
Все — молодые ребята.
Все имена — русские.
И все — петровские питомцы.
Два последних из этого списка, Евреинов и Лужин, в июне 1721 года впервые достигли центральной группы Курильских островов до Симушира включительно. И четырнадцать островов нанесли на карту. В конце 1722 года Евреинов в Казани лично представил царю-труженику сводную карту Сибири, Камчатки и Курильских островов. Это было почти триста лет назад!
На Дальний Восток их послал непосредственно Петр. Он приказал, чтобы геодезисты Иван Михайлов Евреинов и Федор Федоров Лужин досрочно сдали экзамен за полный курс Морской академии, в которой они обучались, и во главе отряда из двадцати человек отправились на выполнение дальнего секретного задания.
Кормщиком у них был архангельский помор Кондратий Мошков, посланный по распоряжению опять же Петра из Архангельска в Охотск. Позднее Мошков плавал с Берингом и Чириковым, а в 1732 году вместе с Федоровым и Гвоздевым достиг северо-западного «носа» Америки.
Маршрут Евреинову и Лужину определил сам царь: «До Камчатки и далее, куды вам указано, и описать тамошние места, где сошлася ли Америка с Азией…»
Знаменитый Витус Беринг впервые был отправлен туда, к океану, тоже прямым наказом Великого Петра. И 1-я и 2-я Камчатские экспедиции Беринга сыграли немалую роль в освоении русской части Тихого океана, в будущей судьбе Русской Америки.
Между 1-ой и 2-ой экспедициями Беринга, 23 июля 1732 года, от берегов Камчатки отошел много повидавший бот «Святой Гавриил». За четыре года до этого на нем плавал сам Беринг. Теперь плаванием руководил геодезист Михаил Гвоздев, а штурманом был Иван Федоров. С ними было на борту еще 37 человек.
15 августа «Гавриил» вошел в Берингов пролив, а 21 августа с попутным ветром он подошел к «Большой земле»… Гвоздев на ней высадился, осмотрел и собрал все материалы, нужные для того, чтобы позднее положить эти берега на карту.
Сегодня крайняя на западе земля Америки называется мысом Принца Уэльского. 9 августа 1778 года ее так назвал английский мореплаватель капитан Кук. Но Кук был в тех же местах, что и Иван Федоров с Михаилом Гвоздевым и Кондратием Мошковым, через пятьдесят шесть лет после них. Причем Кук знал о приоритете русских. Да и картами пользовался русскими, в том числе — картой беринговского мичмана Петра Чаплина.
На карте, напечатанной в Лондоне в 1761 году там, где мы привыкли видеть мыс имени английского наследного принца, четкими английскими буквами было написано: «Coast Discovered by surveyor Gvozdev in 1730», то есть: «Берег, открытый геодезистом Гвоздевым в 1730». Ошибочной была лишь дата! Редчайший случай: Запад не только признавал русский приоритет, но даже датировал его двумя годами ранее, чем это было на самом деле!
Вспомним еще несколько фамилий…
Будущий генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин был старше царя на девять лет — он родился в 1661 году. Участвовал в организации «потешного войска», строил корабли, возглавлял Адмиралтейский приказ, стал одним из основателей Навигацкой школы. Апраксин — яркий представитель старой гвардии Петра.
А будущий генерал-адмирал Михаил Михайлович Голицын был на девять лет младше царя. Голицын родился в 1681 году и был определен в морскую службу лично Петром. Учился в Навигацкой школе, на голландских судах пять раз плавал в Архангельск, Балтийское и Средиземное моря. В 1717 году лично проэкзаменован Петром и удостоен чина унтер-лейтенанта. В 1721 году командовал отрядом галер в Гренгамском сражении, через год назначен советником Адмиралтейств-коллегии. Голицын — яркий представитель молодой гвардии Петра.
Будущий соратник Витуса Беринга, будущий капитан-командор Алексей Ильич Чириков родился в начале «петровского» XVIII века — в 1703 году. Службу начал тоже учеником Навигацкой школы в 1715 году, через год как один из лучших переведен в Академию морской гвардии и закончил ее в 1721 году. Служил на корабле «Петр» Балтийского флота. По приказу Адмиралтейств-коллегии в сентябре 1722 года назначен преподавать навигацию в Академию морской гвардии. В декабре 1724 года Чириков по личному распоряжению Петра произведен в чин лейтенанта и назначен помощником Камчатской экспедиции Беринга.
Чириков — яркий и полноправный представитель и продукт уже чисто петровского времени. Такие люди, как Чириков, и вытянули Россию после Петра через всю трясину фаворитизма и своекорыстия элиты… В 1746 году Чириков был назначен директором Академии морской гвардии, а позднее возглавил Московскую контору Адмиралтейств-коллегии.
Адмирал, ученый-мореплаватель, гидрограф Алексей Иванович Нагаев — погодок Чирикова. Он родился в 1704 году. Как и Чириков, учился в Академии морской гвардии, как Чириков, преподавал там навигацию, командовал фрегатами «Кавалер» и «Меркуриус», воевал со шведами в русско-шведскую войну 1741–1743 годов.
Впоследствии Нагаев много занимался организацией и проведением гидрографических работ, описью берегов, составлением карт, реорганизовывал Академию морской гвардии, был директором Морского шляхетского кадетского корпуса, исполнял должность командующего Балтийским флотом при Екатерине Второй.
Будущий адмирал, герой Чесменской битвы 1770 года в Эгейском море, Григорий Андреевич Спиридов родился в 1713 году и начал службу в десять лет волонтером флота в 1723 году — за два года до смерти Петра. Через пять лет после смерти императора произведен в гардемарины — пятнадцати лет от роду. Служил на Каспийском море, мичманом — на Балтике, воевал на Азовском поре против турок, командовал придворными яхтами и линейными кораблями, занимался заготовкой корабельного леса в Казани, командовал гардемаринской ротой Морского кадетского корпуса, командовал Балтийским флотом. В 1770 году Спиридов разбил турок в Хиосском заливе при Чесме, уничтожив и пленив все 16 линейных кораблей противника.
Для таких русских парней, как Григорий Спиридов, даже Полтава была уже историей: Спиридов начал служить России после заключения Ништадского мира. Для него могущество и первоклассное мировое значение России были чем-то само собой разумеющимся!
А что говорить о воспитанниках самого Спиридова — например, о будущем адмирале Василии Яковлевиче Чичагове, исследователе Арктики! Чичагов родился через год после смерти Петра — в 1726 году. В 1774 году он — младший флагман Донской флотилии и герой сражений с турками у приазовского берега Крыма. Плоть от плоти петровской эпохи, Чичагов поднялся до поста командующего Балтийским флотом. В Ревельском сражении 2 мая 1790 года — со все теми же шведами — эскадра под командованием Чичагова с десятью линейными кораблями разгромила шведскую эскадру, в которой было 22 линейных корабля.
А 22 июня шведы попали в ловушку, спланированную Чичаговым, и потеряли 64 корабля — сгоревшими, потопленными и плененными. Екатерина Вторая удостоила Чичагова за эти победы ордена Андрея Первозванного, ордена святого Георгия 1-й степени и шпаги с алмазами.
Генерал-фельдмаршал Румянцев, тезка Петра Великого, родился в год смерти императора Петра. Он блестяще воевал при «дщери Петровой» Елизавете и при Екатерине, получил почетную приставку к фамилии «Задунайский», развивал передовые взгляды Петра на тактику и воспитание войск, был учителем и другом великого Суворова, родившегося на пять лет позже — в 1730 году.
В 1744 году родился «морской Суворов» — адмирал Федор Федорович Ушаков, великий флотоводец, создатель нового военно-морского искусства. Ушакову завидовал сам адмирал Нельсон.
С эпохой Петра прямо и тесно связан гений Михайлы Васильевича Ломоносова. Ученый-энциклопедист, он родился в семье помора-архангелогородца в 1711 году — через два года после Полтавы и за десять лет до заключения Ништадского мира. Как крупный ученый Ломоносов начал при Елизавете Петровне, и имя ее отца было для Ломоносова свято.
Ломоносов как личность — прямая линия от Петра. И не случайно, а символично, что именно «Полтавская баталия» была увековечена Ломоносовым в его знаменитой мозаике из смальты.
Часто ли напоминают нам обо всем этом в нынешней «Российской Федерации»?
И почему не напоминают?
Да вот как раз потому, что безо лжи о России невозможна ложь об СССР! Без замалчивания величия русской истории сложно замолчать величие советской истории. Ранее упоминавшийся мной Федор Федорович Нестеров в книге «Связь времен» сказал прекрасно: «Чем более решителен и полон разрыв с проклятым прошлым, тем более народ получает возможность в борьбе за светлое будущее опереться на свое славное прошлое. Боевые традиции России, военной державы, пришлись как нельзя более кстати и Советской России. В лице Красной Армии возродилась на новой классовой основе великая русская армия и приумножила свои боевые традиции как Советская Армия».
Линия «русская армия — Красная Армия — Советская Армия» ясна, пряма и несомненна. Но можно ли назвать преемницей Советской Армии деградирующую Российскую Армию? Нет, конечно: Российская Армия отказалась от самых славных почетных наименований гвардейских частей Советской Армии. И раз так, то ни о какой преемственности нынешней «Российской» армии и великой русской армии не может быть и речи!
А вот Советская Россия стала продолжательницей тысячелетней Руси. Придет время, и лучшие имена всей предшествующей русской истории будут возвеличены и прославлены в обновленной России — в Союзе Советских Социалистических Республик.
На груди граждан СССР появятся ордена Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Суворова, Ушакова, Кутузова, Нахимова.
Подвиги русских чудо-богатырей и их вождей будут рождать восторг у советских мальчишек, жадно смотрящих горящими от волнения глазами не только на мчащихся в бой Чапаева, Пархоменко, Щорса, но и на торжествующего Петра, на тех, кто пришел в русскую историю на смену ему и благодаря ему.
До этого должны были пройти еще два века, но орбиты Русской Вселенной расширялись и расширялись, вовлекая в себя народы, события, идеи и свершения.
Результатом же стала Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года…
Не сразу, правда, определилось отношение новой России к России старой. Сказались и объективный диалектический закон борьбы и единства противоположностей, и отсутствие духовной связи с Россией таких крупных — на первых порах — деятелей новой власти, как Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев и прочие… Сказались и идейные перехлесты молодых энтузиастов революции, соблазну отрицания поддался вначале даже Маяковский, а известный тогда поэт Джек Алтаузен, позднее репрессированный, писал прямо:
Я предлагаю Минина расплавить, Пожарского. Зачем им пьедестал? Довольно нам двух лавочников славить, Их за прилавками Октябрь застал…Пожарский был не лавочником, а князем, но для алтаузенов и фигур типа Бриков — хоть Лили, хоть Оси — это был один черт, достаточно было того, что Пожарский был русским. Не сразу, не сразу все стало на свои места… В «огульное — как было сказано в постановлении Секретариата ЦК ВКП(б) от 6 декабря 1930 года — охаивание России» ударился и «певец Октября» Демьян Бедный. Постановление от 6 декабря как раз и было посвящено критике его стихотворных фельетонов, а 12 декабря 1930 года Сталин в ответ на «фыркание» Демьяна в его письме от 8 декабря написал:
Критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и… стала перерастать… в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее… Вы говорите, что т. Молотов хвалил фельетон «Слезай с печки». Очень может быть. Я хвалил этот фельетон… не меньше… Но там есть еще ложка такого дегтя, который портит всю картину.
Сталин привел в письме чуть ли не всю небольшую, но яркую работу Ленина «О национальной гордости великороссов», начав цитату из Ленина со слов:
Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов…
Сам же Сталин писал Бедному:
Вы… запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и скучнейшими изречениями из «Домостроя», стали провозглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения… И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата…
К слову, о Карамзине… Вот эпиграмма на него:
В его «Истории» изящность, простота Доказывают нам, без всякого пристрастья, Необходимость самовластья И прелести кнута.Это — не Сталин, это — молодой Пушкин. Вот как непросто, диалектически и глубоко переплеталось все это: Пушкин, Ленин, Сталин, и…
И Россия — как великая старая, так и великая новая… Пройдет семь лет, и в январе 1937 года весь Советский Союз самым широким образом отметит 100-летие со дня гибели Пушкина как общесоюзную памятную дату. Советская Вселенная окончательно включала в себя великие орбиты и Русской Вселенной.
Факт 2-й 1917 год: февраль — для элиты, октябрь — для народа
Как говаривал германский канцлер Бисмарк, в России долго запрягают, но быстро ездят. Так и вышло в 1917 году: он стал годом сразу двух русских революций — буржузной, начавшейся 23 февраля по старому стилю, и пролетарской, начавшейся 25 октября тоже по старому стилю. В то время в России использовался юлианский календарь, который отставал в XX веке на 13 дней от принятого в остальном мире грегорианского календаря, введенного папой Григорием XIII в 1582 году. Грегорианский календарь ввела в России уже Советская власть с 14 февраля 1918 года. Вот почему революции, начало которых сегодня отмечают в марте и ноябре, получили название Февральской и Октябрьской.
Нынче либералы хвалят царизм, однако не поминают лихим словом и ту Февральскую революцию, которая свергла царизм. Проклятия и поношение достаются на долю одной Октябрьской революции. Либералы утверждают, что России если и нужна была революция, то — только Февральская, а Октябрьский «переворот» «германского шпиона» Ленина дал начало гибели России. Мол, Февраль принес народу свободу, а Октябрь — новое рабство.
Где правда?
Бывший президент Финляндии Мауно Койвисто в 2001 году в своей книге «Русская идея» с уверенностью ученого невежды заявил: «По моему мнению, Россия после совершенного большевиками осенью 1917 г. переворота встала на внеисторический путь развития…»
Койвисто сказал глупость уже потому, что любое — хоть положительное, хоть отрицательное — развитие общественных процессов происходит в рамках истории и внеисторическим быть не может. Вот антиисторическим — да! На антиисторический путь деградации вступила Россия осенью 1991 года после совершенного «пятой колонной» Запада горбачевско-ельцинского переворота. Но с чем не буду спорить, так это с мыслью Койвисто о том, что та Россия, которая была у нас до Октября 1917 года, действительно после Октября погибла.
Однако — какой была эта Россия?
В докладе Пятому съезду уполномоченных объединенных дворянских обществ 1909 года его автор В. Гурко говорил:
Все без исключения страны опередили нас в несколько десятков раз. Годовая производительность одного жителя составляла в России в 1904 г. всего 58 руб., в то время как в Соединенных Штатах она достигла за пятнадцать лет до того 346 рублей.
Вот так!
В 1913 году Россия занимала первое место в мире лишь по добыче торфа и была на втором месте в мире по производству свекловичного сахара. Причем, несмотря на второе «сахарное» место, в 10-е годы XX века на среднего жителя Российской империи приходилась в день одна чайная ложечка сахара. Одна! Крестьянин же сахара не видел вовсе.
Занимала Россия второе место в Европе по добыче нефти — до русской нефти иностранцы были охочи всегда и всемерно способствовали развитию нашей нефтяной промышленности. По всем же остальным позициям, кроме двух, о которых ниже будет еще сказано, Россия занимала не выше пятого места в мире, четвертого — в Европе.
И все — по валу! В среднедушевом исчислении какое там четвертое или пятое! Хорошо, если на десятое вытягивали! По добыче угля мы были в Европе на пятом месте, по производству электроэнергии — на седьмом…
Электростали, алюминия, автомобилей, тракторов, комбайнов, электродвигателей, радиостанций, телефонов, большей части химикатов и прочей наукоемкой продукции царская Россия не производила вовсе или производила в мизерных количествах.
В начале XX века расходы по народному просвещению на душу населения в России были в двенадцать раз меньше, чем в Англии, длина железных дорог на ту же душу — почти в пятнадцать раз меньше, чем в США.
Причем российские железные дороги в отличие от европейских были сплошь однопутными, а два из трех паровозов были построены до 1880 года, то есть не могли обеспечить ни приличного тягового усилия, ни — путевой скорости.
Спрашивается, кто или что мешало России иметь высокие среднедушевые показатели? Агрессоры страну не разрушали, ресурсов хватало… Ответ очевиден: отсталой Россию сделало самодержавие. Но это так, к слову.
Как уже было сказано, царская Россия занимала еще два вторых места в мире — по производству льна и по валовому (не душевому, конечно) сбору зерновых. Но тут я опять обращусь к докладу Гурко:
Вывоз хлеба происходит не от достатка, а от нужды, происходит за счет питания населения. Наш народ, как известно, вынужденный вегетарианец, то есть мяса почти никогда не видит.
Еще раньше, накануне XX века, профессор А. Н. Энгельгардт в книге «Из деревни» задавался вполне резонным вопросом:
Почему же русскому мужику должно оставаться только необходимое, чтобы кое-как упасти душу, почему же и ему, как американцу, не есть хоть в праздники ветчину, баранину, яблочные пироги? Нет, оказывается, что русскому мужику достаточно и черного ржаного хлеба, да еще с сивцом, звонцом, костерем и всякой дрянью…
Впрочем, русский мужик далеко не всегда получал даже необходимое: царская Россия вывозила много хлеба за счет голодного брюха крестьянина, а не за счет крупного товарного производства. Когда началась Первая мировая война, эта слабость русского сельского хозяйства проявилась очень быстро.
И не большевики, а царское правительство 29 ноября 1916 года впервые ввело понятие «принудительная продразверстка», выпустив постановление «О разверстке зерновых хлебов и фуража».
Причина такой меры была понятна! Того мужика, который, недоедая, кормил Европу и при этом как-никак кормил еще и себя, и свою семью, теперь надо было самого кормить за счет государства, потому что миллионы мужиков сидели в окопах. А необходимого числа крупных производителей хлеба в России не было. Все это вполне определенно показал известный еще в царской России экономист профессор Кондратьев в своей книге «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции».
Кондратьев приводил данные о нормах душевого потребления злаковых (ими кормят, к слову, и скот, получая мясо и молоко) в разных странах за 1908–1912 годы… Бельгия, например, потребляла на душу населения 20,1 пуда пшеницы и ржи, Франция — 16,4; Германия — 15,3; Россия — 14,8 и Австро-Венгрия — 13,1 пуда. И из этих цифр Кондатьев делал очевидный вывод:
Отмечая наличие избытка хлебов за покрытием внутренних потребностей их, мы одновременно должны подчеркнуть, что нормы потребления хлебов на душу в России относительно низки…
Мы видим, что норма потребления в России является после Австро-Венгрии самой низкой. Поэтому можно сказать, что избытки хлебов в России, товарность этих хлебов и развитие экспорта их базируется в общем на относительно низких нормах потребления широких масс населения…
Итак, хлебный экспорт царя держался на недоедании мужика без всякой пользы для последнего, зато с большой выгодой для первого. Не было бы заплат на заду у Ивана да Марьи, и их августейший повелитель не смог бы обеспечить своей и великих князей любовнице, балерине «Малечке» Кшесинской, ни дворца, ни бриллиантовых гарнитуров.
А Первая мировая война быстро добивала Россию. Вот каким было положение к началу 1917 года, причем ниже дана далеко не вся удручающая картина экономического развала:
Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На юге из 63 доменных печей работают только 28 ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого материала. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44, и производство чугуна, уменьшаясь изо дня в день, грозит крупным сокращением производства снарядов… Правительственная власть полностью бездействует и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок…
Это — совершенно достоверные данные, они взяты из телеграммы от 26 февраля (старого стиля) 1917 года, направленной председателем Государственной думы Родзянко в адрес генерала Алексеева, начальника штаба Верховного главнокомандующего, которым был сам царь.
Так что могло дать России устойчивую перспективу на XX век?
Безусловно, лишь утверждение деятельного Разума и Добра в качестве основополагающего принципа российской государственности.
А что могло обеспечить такое положение Разума и Добра в России?
Безусловно, лишь социалистический строй.
Поэтому будущее соединение Русского Добра и русского социализма было естественным и неизбежным.
Но вначале в Россию пришел Февраль 1917 года…
Его буржуазный характер не просто устраивал Антанту и США — именно Антанта Февраль и подготовила через своих людей в дворцовых кругах, в кругах крупной русской буржуазии и в Государственной Думе. В эмигрантских воспоминаниях на сей счет можно прочесть много интересного — например, в записках бывшего начальника охраны царской семьи генерала Спиридовича. Он очень точно дал один из «срезов» Февральского переворота и резюмировал: «Так осуществлялся давно задуманный план добиться реформы и отречения государя. План, к которому различные лица и группировки шли различными путями…»
Спиридович лучше всего видел чиновный «срез» подготовки и проведения переворота — полицейское, жандармское и военное руководство — и обвинял генералов Хабалова, Алексеева, Брусилова, Рузского и великого князя Николая Николаевича. Но генералы были лишь видимой частью «айсберга» заговора элиты.
В конце 1916 года при поощрении английского посла Бьюкенена был убит фаворит царя и царицы Распутин, а уже 2 (15) марта 1917 года Николай II отрекся. Отрекся не под дулом нагана матроса Железняка, а после опроса своих собственных командующих фронтами и флотами. Жестко против отречения высказался только Хан Нахичеванский, остальные высказались за отречение.
Вот почему последний дворцовый комендант Николая генерал Воейков назвал основными виновниками падения самодержавия именно эту генеральскую компанию во главе с бывшим главнокомандующим, дядей царя, великим князем Николаем Николаевичем. Но отречения царя требовали также кадет Милюков, помещик Родзянко, монархистствующий интеллектуал Шульгин…
И, опять-таки, не матрос Железняк, а монархисты Владимир Шульгин и Владимир Родзянко писали текст отречения последнего российского императора.
Поезд генерал-адьютанта Иванова, которого царь направил на усмирение Петрограда, застопорили в пути не красногвардейцы, а темный буржуазный депутат Государственной думы инженер Бубликов и железнодорожный штатский генерал, кадет Ломоносов. Они же не пустили в столицу и поезд самого императора.
Так что я не вижу лучшего способа дать краткую оценку Февралю, чем привести слова Ленина:
Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольство с их агентами и «связями», чтобы помешать сепаратному миру Николая Второго с Вильгельмом II, организовали заговор вместе с октябристами и кадетами, вместе с частью генералитета и петербургского гарнизона для смещения Николая Романова. Англо-французский империалистический капитал, в интересах продолжения империалистической бойни, ковал дворцовые интриги, подстрекал и обнадеживал Гучковых и Милюковых…
А вот уже не цитаты, а факты… Мелкие, так сказать, «капли» исторической истины, по которым узнается вкус эпохи…
Английский посол Бьюкенен носил неизменный значок со свастикой. И свастика же была на банкнотах Временного правительства. На пятитысячной купюре она была повторена три раза! Вряд ли это было простым совпадением.
Еще за год до революции полковник Генштаба Энгельгардт, кадетский член Военной комиссии Государственной Думы, честно признавался:
— Распутинская и сухомлиновская клики сильны… И тут же прибавлял:
— Но мы с ними справимся.
— Каким способом? — интересовались собеседники.
— Да, пожалуй, придется революционным… Только как бы «слева» не захлестнуло…
После Февраля Энгельгардт был назначен комендантом Петрограда, но сбывались его опасения: «слева» и захлестывало.
Такой вариант не устраивал ни Антанту, ни Америку, ни самих устроителей Февраля. 6 августа 1917 года крупнейший предприниматель, заводчик Рябушинский откровенно огласил свою программу: «Костлявая рука голода и народной нищеты схватят за горло друзей народа, членов разных комитетов и советов».
Капиталисты России саботировали производство. В мае 1917 года было закрыто 108 заводов. Летом простаивало уже 40 % металлургической промышленности и 20 % текстильной. И общую ситуацию в августе 1917 года хорошо описывал Манифест VI съезда РСДРП(б):
Американские миллиардеры, наполнившие свои погреба золотом, перечеканенным из крови умирающих на полях опустошенной Европы, присоединили свое оружие, свои финансы, свою контрразведку и своих дипломатов для того, чтобы не только разгромить своих немецких коллег по международному грабежу, но и затянуть потуже петлю на шее русской революции.
Первое Америке удалось, второе — нет. Но это не значит, что Соединенные Штаты, как и российский Капитал, не старались. Однако в России брали верх такие силы, что Капитал оказывался бессильным.
Силой, способной разрушать любые планы Капитала, мог быть только Труд, но не просто Труд, а Труд, ведомый верной политической идеей. А такая идея у трудового народа России в 1917 году была!
В конце сентября 1917 года, еще до того, как большевики взяли власть, Ленин, находясь в Выборге, начал писать работу «Удержат ли большевики государственную власть?». Он закончил ее 1(14) октября, и в октябре же 1917 года она была опубликована в № 1–2 журнала «Просвещение».
В этой своей работе Ленин писал:
После июльских дней (тогда была расстреляна Июльская демонстрация большевиков. — С.К.) мне довелось благодаря особенно заботливому вниманию, которым меня почтило правительство Керенского, уйти в подполье. Прятал нашего брата, конечно, рабочий. В далеком рабочем предместье Питера, в маленькой рабочей квартире подают обед. Хозяйка приносит хлеб. Хозяин говорит: «Смотри-ка, какой прекрасный хлеб, «Они» не смеют теперь, небось, давать дурного хлеба…»
Меня поразила эта классовая оценка июльских дней. Моя мысль вращалась около политического значения события, взвешивала роль его в общем ходе событий, разбирала, из какой ситуации проистек этот зигзаг истории и какую ситуацию он создаст, как мы должны изменить наши лозунги и наш партийный аппарат… О хлебе я, человек, не видевший нужды, не думал…
А представитель угнетенного класса, хотя из хорошо оплачиваемых и вполне интеллигентных рабочих, берет прямо быка за рога, с той удивительной простотой и прямотой, с той твердой решительностью, с той поразительной ясностью взгляда, до которой нашему брату интеллигенту, как до звезды небесной, далеко. Весь мир делится на два лагеря: «мы», трудящиеся, и «они», эксплуататоры. Ни тени смущения по поводу происшедшего: одно из сражений в долгой борьбе труда с капиталом. Лес рубят — щепки летят.
«Какая мучительная вещь, эта «исключительно сложная обстановка» революции», — так думает и чувствует буржуазный интеллигент.
«Мы «их» нажали, «они» не смеют охальничать, как прежде. Нажмем еще — сбросим совсем», — так думает и чувствует рабочий.
В Октябре 1917 года трудовой народ России и нажал — под руководством Ленина и Сталина. И в итоге неплохо получилось: через четверть века Советская Россия занимала по основным валовым показателям первое место в Европе и второе в мире!
Вот несколько цифр…
После Февральской революции установилось двоевластие — Временное правительство и Советы рабочих и солдатских депутатов. С 3 по 24 июня (по старому стилю) 1917 года в Петрограде проходил Первый Всероссийский съезд Советов, подготовленный Петроградским Советом. Из 1090 делегатов эсерами были 285, меньшевиками — 248 делегатов. У большевиков было 105 мандатов. Поэтому первый Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) был преимущественно эсеровско-меньшевистским. А на Втором съезде Советов, открытие которого было намечено на 25 октября 1917 года, из 649 делегатов уже 390 были большевиками.
Все месяцы от Февраля до Октября только большевики усиливали свое влияние и наращивали силы. На проходившем летом VI съезде РСДРП(б) 157 делегатов с решающим и 11 с совещательным голосом представляли 240 тысяч членов партии. В одном Петрограде насчитывалось до 25 тысяч большевиков!
В сентябре 1917 года большевики завоевали большинство в Советах обеих столиц, председателем Петроградского Совета был избран перешедший к большевикам Троцкий, а Московского — большевик Ногин.
Февраль задумала и провела руками народа элита — в своих интересах. Весной 1917 года она посеяла ветер и осенью пожала бурю Октября. Но Октябрь совершала народная масса, поставившая во главе себя большевиков.
Факт 3-й Ленин: не германский шпион, а вождь России
На вопрос «кем был Ленин?» многие сегодня ответят, что был он-де германским шпионом, привезенным в Россию «в запломбированном вагоне».
Вагон, в котором Ленин приехал в Петроград из Финляндии, был вполне обычным, но не о том речь, а о том, что Россия не сразу увидела в Ленине вождя. Начиналось с того, что Ленина действительно объявили германским шпионом. И на этом, хотя бы кратко, остановиться надо.
Историк Юрий Фельштинский в 1995 году утверждал: «Сделав ставку на революцию в России, германское правительство в критические для Временного правительства дни и недели поддержало ленинскую группу, помогло ей проехать через Германию и Швецию… Как и германское правительство, ленинская группа была заинтересована в поражении России».
Здесь — все не так…
Причем настолько не так, что одним этим утверждением Фельштинский полностью зачеркивает свое реноме не то что «объективного историка», но историка как такового!
Во-первых, ставку на революцию в России сделала Антанта, и это она вдохновляла на революцию, замышлявшуюся как верхушечный переворот, российские буржуазные круги.
Во-вторых, проехать через Германию Ленину помог левый швейцарский социал-демократ Фридрих Платтен, а через Швецию — шведские социал-демократы.
В-третьих, Ленин вернулся в Россию не в «критические дни», а в разгар «медового месяца» Временного правительства с российским обществом.
Наконец, Ленин был заинтересован в поражении не России, а помещичье-капиталистической власти в России, справедливо считая такое поражение условием перехода власти в России к представителям народа. Как только в России установилась Советская власть и в феврале 1918 года возникла угроза со стороны германских агрессоров, Ленин написал воззвание «Социалистическое Отечество в опасности!» и пояснил: «До Октября 1917 года мы были пораженцами, после Октября 1917 года мы оборонцы…»
В своем воззвании Ленин писал:
Германский милитаризм хочет задушить русских и украинских рабочих и крестьян, вернуть земли помещикам, фабрики и заводы — банкирам, власть — монархии. Германские генералы хотят установить свой «порядок» в Петрограде и Киеве…
Священным долгом рабочих и крестьян России является беззаветная защита республики Советов против полчищ буржуазно-империалистической Германии…
Восьмым пунктом в воззвании шло:
Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте проступления.
Не очень-то это похоже на «агента Людендорфа», а?
Ни в каких «агентурных» отношениях с имперским кайзеровским правительством Ленин, конечно, не был. Это позднее, в ноябре 1918 года, он поручал наркому иностранных дел РСФСР Чичерину предложить революционному германскому правительству помощь России для ведения Германией народной войны против вторжения иностранного империализма. Но переговоры по прямому проводу с лидером немецких социал-демократов, членом Совета народных уполномоченных Гуго Гаазе ни к чему не привели.
Впрочем, весной 1917 года до всего этого было еще далеко, так что вернемся к сплетне о «пломбированном вагоне».
Ленин приехал в Петроград 16 апреля 1917 года из Швейцарии действительно транзитом через Германию и Швецию, и вагон с русскими политическими эмигрантами при проезде по территории Германии был действительно закрыт и пользовался правом экстерриториальности. Но такой маршрут был задан Ленину и его товарищам… англичанами.
Вот как это вышло.
Февральская революция объявила всеобщую политическую амнистию. Теперь эмигранты могли вернуться домой без того, чтобы тут же угодить в каталажку. Но Англия не пропускала тех революционеров, которые выступали против войны. Поэтому путь Ленину из Швейцарии через Францию и Англию на Швецию и дальше был закрыт во имя торжества «английской демократии» над «прусским милитаризмом». При проезде Ленина через Англию его бы просто арестовали.
И это — не просто предположение, англичане так тогда и поступили с некоторыми российскими политэмигрантами. Не забудем, что Золотой Интернационал элиты уже готовил подключение Соединенных Штатов к финальной стадии войны, и преждевременное ее прекращение было для клана вильсонов, ллойд джорджей, клемансо, черчиллей, морганов, ротшильдов и барухов просто недопустимо.
Соединенные Штаты Америки объявили войну Германии 6 апреля 1917 года, и могла ли Антанта допустить, чтобы в Россию через территории, контролируемые союзниками, проехали люди, которые могли сорвать процесс наращивания военных сверхприбылей Америки?
Отношение же германского правительства к проезду русских революционеров, выступающих против войны, было прямо противоположным английскому. Как могли немцы в апреле 1917 года отказать в возвращении на родину тем, кто обличал мировую бойню, если еще в декабре 1916 года Германия была готова немедленно приступить к мирным переговорам?
Тем более Германия была склонна к миру после вступления в войну Америки.
Но мир нужен был и народам мира, а особенно — России. Напомню читателю о телеграмме Родзянко генералу Алексееву от 26 февраля 1917 года. Уже тогда Россия была на грани катастрофы, и замена царя на князя Львова, а потом — Керенского, ничего по сути не изменила. Ленин хорошо сказал об этом в своей осенней работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться»…
Германские имперские министры не настолько хорошо разбирались во взглядах лидера большевиков, чтобы понимать, что они-то, представители истощаемой войной буржуазной Германии, хотели мира во имя спасения германского империализма, а Ленин призывал к миру во имя уничтожения любого империализма, в том числе — и германского.
Всю пикантность ситуации при проезде транзитом через Германию Ленин прекрасно понимал, но иного пути добраться до бурлившей России не было. Поэтому он настоял на праве экстерриториальности, то есть проезде без контроля паспортов и багажа и недопущении в вагон кого бы то ни было из германских чиновников (отсюда и пошел ездить «пломбированный вагон» по страницам петроградских газет).
Переговоры с немцами вел лидер швейцарских левых социал-демократов Фриц Платтен. Он же был и руководителем поездки и сопровождал вагон при проезде через Германию.
Русская буржуазия сбросила царя, чтобы продолжать войну. И вдруг приезжает энергичный человек с лозунгом: «Никаких уступок «революционному» оборончеству! Да здравствует социальная революция!»
Как ослабить его влияние?
Ну, конечно, сообщить, что приехал «немецкий шпион».
Однако для «германского агента», якобы получившего «миллионы золотых марок» от «германского генштаба», Ленин повел себя странно. Во второй половине апреля в Петроград приехал известный датский социал-демократ Фредерик Боргбьерг, связанный с немецким правым социал-демократом Шейдеманом, который через полтора года войдет в последнее имперское правительство Макса Баденского.
Боргбьерг от имени Объединенного комитета рабочих партий Дании, Норвегии и Швеции предложил социалистическим партиям России принять участие в конференции по вопросу о заключении мира. Созвать ее предлагалось в Стокгольме в мае 1917 года.
6 мая, на заседании Исполкома Петроградского Совета, где большинство было тогда у меньшевиков, Боргбьерг откровенно сказал: «Германское правительство согласится на те условия мира, которые германская социал-демократия предложит на социалистической конференции…»
Шито тут все было, конечно, белыми нитками: «условия мира германской социал-демократии» от первого до последнего пункта написали бы германский генштаб и канцлер Бетман-Гельвег.
Так что один-то агент германского генштаба — без кавычек — в мае 1917 года по Петрограду разгуливал. Это был датчанин Боргбьерг.
Как же «помог» ему Ленин?
А вот как…
8 мая 1917 года Исполком Петроградского Совета заслушал мнения партийных групп. За поездку в Стокгольм высказались трудовики, бундовцы и меньшевики. Большевики же по требованию Ленина объявили участие в такой «мирной» затее полной изменой интернационализму. А Апрельская конференция большевиков, проходившая с 7 по 12 мая, разоблачила Боргбьерга как… агента германского империализма.
Ленин, выступая на ней 8 мая, сказал:
— Я не могу согласиться с товарищем Ногиным. За всей этой комедией якобы социалистического съезда кроется самый реальный политический шаг германского империализма. Тут не может быть и тени сомнения, что это предложение немецкого правительства, которое не делает таких шагов прямо и которому нужны услуги датских Плехановых, потому что на такие услуги немецкие агенты не годятся. Положение Германии самое отчаянное, вести теперь эту войну — дело безнадежное. Вот почему немцы говорят, что готовы отдать почти всю добычу, ибо они все-таки стремятся при этом урвать кое-что…
Зал слушал внимательно, хотя не все лица выражали одобрение и понимание. Вроде бы речь о мире, а Ленин — против.
Ленин же продолжал:
— Несомненно, что, когда английские и французские социал-шовинисты сказали, что они не идут на конференцию, они уже все знали: они пошли в свое министерство иностранных дел, и им там сказали: мы не хотим, чтобы вы туда шли… Вот почему, товарищи, я думаю, что нам эту комедию надо разоблачать. Все эти съезды не что иное, как комедии, прикрывающие сделки за спиной народных масс…
Вот тебе и «пломбированный вагон»!
Вот тебе и «немецкий шпион»!
А ведь как удобно было бы укрыться за спиной Боргбьерга действительному агенту немцев…
Впоследствии отставные «социалистические» политики Февраля об истории с Боргбьергом вспоминать не любили, а если и вспоминали, то с явным намерением затемнить этот неприглядный для них эпизод. Так, Владимир Бенедиктович Станкевич (а точнее — Владас Станка), приват-доцент кафедры уголовного права Петербургского университета и лидер фракции трудовиков («эн-эсов» — «народных социалистов»), покинувший Россию в 1919 году и с 1949 года живший в США, написал о Боргбьерге следующее:
Подлинное же мнение большинства германской социал-демократии привез представитель датских социалистов Боргбьерг. Он появился как-то таинственно, произнес небольшую (!? — С.К.) речь с явными недомолвками, потом на неделю куда-то стушевался. Потом появился опять и заявил, что может приблизительно изложить мнение германских социалистов. Но это мнение отнюдь не произвело впечатления ответного рукопожатия, а скорее попытки спекульнуть на русской революции.
В общем, по Станкевичу выходило, что приезжала, мол, какая-то мелкая подозрительная «шушера», которую никто (и особенно «трудовики» во главе со Станкевичем-Станкой) всерьез не воспринял.
А ведь пятидесятилетний Боргбьерг к тому времени был уже двадцать лет депутатом датского парламента, главным редактором центрального органа партии — газеты «Социал-демократ». К русскому Октябрю он отнесся враждебно, в двадцатые и тридцатые годы занимал в королевском правительстве Дании посты министра социального обеспечения, а потом — образования. Поэтому тот же Станкевич говорил с ним в 1917 году «без дураков», прекрасно представляя себе немалые фактические полномочия датчанина.
А чтобы закончить с темой «пломбированного вагона», в котором в Россию приехал якобы враг России Ленин, приведу мнение часто мной цитируемого — он того заслуживает — такого авторитетного и вдумчивого современника эпохи, как Владимир Ефимович Грум-Гржимайло.
Крупнейший ученый-металлург, служивший и старой, и новой России, Грум-Гржимайло умер в 1928 году, к энтузиастам советского строя не относился, но был глубоко русским человеком.
И в 1924 году, в частном письме за границу, он писал:
…Я потерял во время революции буквально все, что имел. В войсках Колчака я потерял сына и племянника. Тем не менее я ни на минуту не сомневаюсь, что победа красных и провал Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля и проч. и проч. есть благо. Больна была вся нация, от поденщика до министра, от нищего до миллионера, и, пожалуй, интеллигенция была в большей мере заражена, чем простой народ…
Я считаю современный строй исторически необходимым для России… Современное правительство медленно, но неуклонно ведет русский народ к выздоровлению.
И это было написано о правительстве, создателем и первым главой которого был с Октября 1917 года якобы «германский шпион» Ленин.
Факт 4-й Никаких молочных рек в кисельных берегах большевики народу не обещали
Еще одна ложь, чернящая советскую цивилизацию, это россказни о том, что Ленин и большевики якобы обманули доверчивый и простодушный народ России: наобещали златых гор, а люди им и поверили…
Простое знакомство с публичными выступлениями Ленина до того, как Временное правительство выписало ордер на его арест, и с ленинскими статьями до Октября 1917 года эту ложь опровергает четко и убедительно. Никаких молочных рек в кисельных берегах Ленин России не обещал. Наоборот, предупреждал, что впереди кризис, выйти из которого будет нелегко даже Советской власти. Так, в сентябре 1917 года Ленин написал работу с названием, которое говорит само за себя, — «Грозящая катастрофа и как с ней бороться».
Вот как назывались разделы этой работы: «Голод надвигается»; «Полная бездеятельность правительства»; «Общеизвестность и легкость мер контроля»; «Национализация банков»; «Национализация синдикатов»; «Отмена коммерческой тайны»; «Регулирование потребления»; «Финансовый крах и меры против него»; «Можно ли идти вперед, боясь идти к социализму?»
Последний вопрос будет становиться все более насущным и для нынешней России — почти через сто лет после того, как он был поставлен впервые!
Ленин писал (все отточия на месте пропусков убраны для удобства читателя, но он сам может при желании познакомиться с мыслями Ленина, прочтя страницы 151–199 тома 34-го 5-го издания Полного собрания сочинений):
России грозит неминуемая катастрофа. Об этом уже говорилось во всех газетах бесчисленное количество раз.
Все это говорят. Все это признают. Все это решили.
И ничего не делается.
Прошло полгода революции. Катастрофа надвинулась еще ближе. Дошло до массовой безработицы. Подумать только: в стране бестоварье, страна гибнет от недостатка продуктов, от недостатка рабочих рук, при достаточном количестве хлеба и сырья, — и в такой стране, в такой критический момент выросла массовая безработица! Какое еще нужно доказательство того, что за полгода революции (которую иногда называют великой, но которую пока что справедливее было бы, пожалуй, назвать гнилой), при демократической республике, при обилии союзов, органов, учреждений, горделиво именующих себя «революционно-демократическими», на деле ровнехонько ничего серьезного против катастрофы не сделано.
А между тем достаточно самого небольшого внимания и размышления, чтобы убедиться в том, что способы борьбы с катастрофой имеются, что меры борьбы вполне ясны, просты, вполне осуществимы, вполне доступны народным силам и что меры эти не принимаются только потому, исключительно потому, что осуществление их затронет неслыханные прибыли горстки помещиков и капиталистов…
Эти слова написаны как будто сегодня, а скорее даже — как будто завтра.
Лишь «помещиков» (до этого «Россияния» еще не дожила) надо заменить на «олигархов».
А далее Ленин писал не менее актуальные сегодня (и завтра) вещи:
Можно ручаться, что вы не найдете ни одной речи, ни одной статьи в газете любого направления, ни одной резолюции любого собрания или учреждения, где бы не признавалась совершенно ясно и определенно основная и главная мера борьбы, мера предотвращения катастрофы и голода. Эта мера — контроль, учет, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов, сбережение народных сил, экономия их. ‹…› Контроль, надзор, учет — вот первое слово в борьбе с катастрофой. Вот что бесспорно и общепризнано. И вот чего не делают из боязни посягнуть на всевластие помещиков и капиталистов, на их безмерные, неслыханные, скандальные прибыли, прибыли, которые все знают, все наблюдают, по поводу которых все ахают и охают.
Ну, идет ли здесь речь о «златых горах»? Что, неясно, что человек, написавший такое, и сам иллюзий не строит относительно сути ситуации, и другим не советует предаваться иллюзиям?
Пришел Октябрь 1917 года. Еще в феврале этого года большевики не были ведущей партией масс. Формально они не были ей и после Октябрьской революции. На выборах в Учредительное Собрание (кстати, через неделю после Октября) большевики получили по стране лишь 25 % голосов, а партия эсеров — более половины.
Однако Ленин был прав, утверждая, что страна доверяет именно большевикам, потому что в течение 1917 года только они быстро набирали влияние в массах, а остальные партии так же быстро его теряли. Между прочим, эсеров избирали еще по единым спискам, но в их среде уже произошел раскол на правых эсеров Чернова и левых эсеров, тогда примыкавших к большевикам.
По стране большевики получили 25 %, а в столице, в Петрограде, где Ленин мог наиболее отчетливо довести до народа свою позицию и где народная масса была наиболее сознательной, большевики получили на выборах 50 % — шесть мест из двенадцати!
Большевизм отражал устремления трудящейся массы. Вот почему Ленин завоевывал умы и сердца и побеждал в жестокой внутренней борьбе.
Выборы в Учредительное Собрание прошли через неделю после Октября. И сразу после того, как стали известны результаты по Петрограду Ленин дал интервью корреспонденту Associated Press Гуннару Ярросу, где подчеркивал, что это означает победу в общенациональном масштабе.
Ленин был прав! Там, где большевики имели возможность гласно объяснить народу, в чем их цель, они почти сразу получали широкую поддержку. Почему большевикам отдала голоса половина избирателей в столице, где у буржуазии, у высшего чиновничества, монархистов, либеральной интеллигенции и т. д. были, безусловно, прочные позиции? Да потому, что только большевики не боялись говорить народу правду.
А правда была тогда в том, что России надо было выбирать не между либеральной «свободой» и мифическими «молочными реками», которые якобы обещал народу Ленин (ничего подобного никогда и никому не обещавший), а между полным разрушением общества и диктатурой в интересах трудящихся.
И вот об этом Ленин говорил громко, внятно и публично. Читатель уже знаком с его классической работой «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». А вот выдержки из статьи «Один из коренных вопросов революции», опубликованной в № 10-м газеты «Рабочий путь» (очередное название то и дело закрывавшейся властями «Правды) от 14 (27) сентября 1917 года.
Ленин писал тогда:
Весь вопрос теперь в том, научилась ли чему-нибудь мелкобуржуазная демократия (то есть Временное правительство. — С.К.) за эти великие полгода, необыкновенно богатые содержанием, или нет. Если нет, то революция погибла, и только победоносное восстание пролетариата сможет спасти ее. Если да, то надо начать с немедленного создания устойчивой, не колеблющейся власти…
…Власть Советов одна только может быть устойчивой, опирающейся на большинство народа… Пока не создано такой власти, неизбежны нерешительность, неустойчивость, колебания, бесконечные «кризисы власти», безысходная комедия министерской чехарды, взрывы и справа и слева…
…Дело вовсе не в том, чтобы изобретать «новые реформы», чтобы задаваться «планами» каких-то всеобъемлющих преобразований… В действительности же положение в России таково, что… неслыханная и самая грозная опасность разрухи и голода сами собой подсказали выход, сами собою… наметили… неотложные реформы и преобразования: хлебная монополия, контроль над производством и распределением, ограничение выпуска бумажных денег, правильный обмен хлеба на товары и т. д.
Где здесь «молочные реки»?
Ленин раз за разом говорил о том, что у России есть три выхода: 1) сползание в хаос; 2) военная диктатура корниловцев в интересах правящей кучки; 3) диктатура пролетариев и беднейших крестьян, способная сломить сопротивление капиталистов и проявить, говоря словами Ленина, «действительно величественную смелость и решительность власти».
В той же статье «Один из коренных вопросов революции» Ленин цитировал видного эсера И. А. Прилежаева, который в эсеровской газете «Дело Народа» «оплакивал, как писал Ленин, уход Пешехонова (одного из руководителей партии «народных социалистов» («энесов») и министра продовольствия Временного правительства. — С.К.) и крах твердых цен, крах хлебной монополии».
Прилежаев сокрушался:
Смелости и решительности — вот чего не хватало нашим правительствам всех составов (имелись в виду разные составы Временного правительства. — С.К.)… Революционная демократия не должна ждать, она должна сама проявить инициативу и планомерно вмешаться в экономический хаос… Если где, так именно здесь нужны твердый курс и решительная власть.
Ленин этот плач «слуги народа» прокомментировал так:
Вот что правда, то правда. Золотые слова. Автор не подумал только, что вопрос о твердом курсе, о смелости и решительности не есть личный вопрос, а есть вопрос о том классе, который способен проявить смелость и решительность. Единственный такой класс — пролетариат. Смелость и решительность власти, твердый курс ее — не что иное, как диктатура пролетариата и беднейших крестьян. И. Прилежаев, сам того не сознавая, вздыхает по этой диктатуре…
И где же здесь, спрашиваю еще раз, «молочные реки»?
Где «кисельные берега»?
В случае прихода к власти Ленин обещал России на переходный период от капитализма к социализму не «царство свободы», а диктатуру! То есть предельно жесткую, твердую власть, которая национализирует банки, установит в стране рабочий контроль над экономикой и распределением, подавит спекуляцию, отменит помещичью собственность на землю, полностью сменит прогнивший чиновничий аппарат…
И какое там «царство свободы» в 1917 году! Перед Октябрем Россия была накануне полного развала общества. Без твердой власти страна в считанные месяцы превратилась бы в одно «всерасейское» Гуляй-Поле, по которому прогулялись бы не один «батька» Махно со своими «хлопцами», а сотни разного рода «батек» и «атаманов»…
Собственно, одно время так и было. И это было результатом не якобы поощрения большевиками «темных инстинктов масс». Это было последействием того бездействия и бессилия восстановить нарушенный порядок, который продемонстрировали вначале царская правительственная власть — о чем писал Родзянко генералу Алексееву, — а потом и Временное правительство.
И если бы не диктатура большевиков, российская государственность рухнула бы в 1917 году необратимо, в Россию были бы введены «международные силы ООН» с белозубыми и черномазыми «миротвор…»…
Впрочем, пардон!
Это — уже из другой «оперы»!
Это России еще предстоит, если обитатели Русской Вселенной так ничему и не научатся и будут по-прежнему верить тем, кому уже давно верить нельзя.
«Миротворцы ООН» — это не исключенная перспектива для нынешней России. А в ту, потенциально «гуляйпольскую», не управляемую большевиками, Россию после разрыва в ней всех значимых общественных связей, были бы введены интервенционистские полицейские силы Антанты.
Они и были введены, но в итоге получили по зубам, потому что во главе России стояли Ленин и Сталин.
А в России без Ленина и Сталина не нашлось бы сил организовать противодействие интервенции со всеми, как говорится, вытекающими из этого последствиями. Для иллюстрации приведу показательную цитату, которую предлагал вниманию читателей своих книг уже не раз: цитата того стоит.
4 января 1920 года один из лидеров кадетской партии профессор П. Н. Милюков писал из Лондона в Россию графине Паниной:
Теперь выдвигается (на Западе. — С.К.) в более грубой и откровенной форме идея эксплуатации России как колонии (выделение Милюкова. — С.К.) ради ее богатств и необходимости для Европы сырых материалов…
От комментариев воздержусь — параллели и так напрашиваются сами собой. Но, помня о том, что лучше раз увидеть, чем сто раз прочитать, рекомендую читателю взять, например, в руки изданную в 1983 году издательством «Советская энциклопедия» энциклопедию «Гражданская война и военная интервенция в СССР». Там имеется много полноценной и точной информации, в том числе — богатый иллюстративный материал. Сегодня будет очень полезным делом всмотреться в те фото к статье «Интервенция», которые относятся к прошлому нашей Родины, но могут стать илюстрацией к нашему завтрашнему дню.
Есть фото «постановочные», скажем — фотография эффектного британского «томми» в тропической панаме, в новенькой, «с иголочки» форме, с карабином за плечом, на фоне «леса» бакинских нефтяных вышек. Подпись: «Английские интервенты в Баку. 1918».
А вот фото высадки американских интервентов во Владивостоке и затем — английских интервентов во Владивостоке же…
Японские интервенты у трупов убитых ими русских железнодорожников…
Военные суда США и Франции во Владивостокском порту…
Японский броненосец во Владивостокском порту…
Это все — 1918 год.
Американские интервенты на Северном фронте, английские интервенты в Архангельске…
Английские танки в Новороссийске…
Вывоз награбленного имущества с Украины…
Это — уже 1919 год.
И предполагалось ведь, что это — лишь начало! Если бы Советская власть пала, то антисоветская власть расплачивалась бы с Западом за «помощь» долго, да так и не расплатилась бы.
Отвернуть Россию от таких перспектив могли только Ленин и партия Ленина. И подтверждение этому иногда можно найти очень даже в неожиданном месте. Пусть попробуют антикоммунисты и антисоветчики поспорить со следующим, например, мнением:
…Инспирируемое сэром Генрихом Детердингом (международный «нефтяной» король, лишившийся в Баку немалого количества нефтяных скважин. — С.К.) или же следуя просто старой программе Дизраэли-Биконсфильда (британский лорд из евреев, самый деятельный ненавистник России во второй половине XIX века. — С.К.), британское министерство иностранных дел обнаружило дерзкое намерение нанести России смертельный удар…
Вершители европейских судеб… надеялись одним ударом убить… возможность возрождения сильной России… С… другой стороны — на страже русских интересов стоял не кто иной, как… Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи.
Эту цитату в усеченном виде я уже приводил, и это — оценка Ленина дядей последнего русского императора, великим князем Александром Михайловичем, относящаяся к 1933 году.
Кому как, а на мой взгляд, это — залп, как говорится, на накрытие.
Ленин с народами России не заигрывал, а говорил прямо, открыто, как только и говорили с народом большевики:
Война дала горькую, мучительную, но серьезную науку русскому народу — организовываться, дисциплинироваться, подчиняться, создавать такую дисциплину, чтобы она была образцом. Учитесь у немца его дисциплине, иначе мы — погибший народ и вечно будем лежать в рабстве.
Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями. Учиться работать — эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всем ее объеме. У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь.
Русь станет таковой, если отбросит прочь всякое уныние и всякую фразу, если, стиснув зубы, соберет все свои силы, если напряжет каждый нерв, натянет каждый мускул… Идти вперед, собирать камень за камушком прочный фундамент социалистического общества, работать не покладая рук над созданием дисциплины и самодисциплины, организованности, порядка, деловитости, стройного сотрудничества всенародных сил — таков путь к созданию мощи военной и мощи социалистической.
Нам истерические порывы не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата.
Вот что обещал России великий патриот России Ленин — мерную поступь железных батальонов пролетариата, а не разлюли-малину в кисельных берегах…
Железные батальоны пролетариата Россию и спасли — от хаоса, от всероссийской махновщины, от катастрофы и гибели. Но вели эти батальоны за собой большевики, верили трудящиеся только большевикам, а если в какие-то моменты начинали верить их оппонентам, то быстро убеждались в своей ошибке.
Ленин точно сказал, что большевики Россию убедили, Россию отвоевали, а теперь надо Россией управлять. Все верно: управлять Россией во благо России могла только одна политическая партия — РКП(б).
И это быстро поняли честные люди в Европе. Один из них — писатель, который был тогда знаменит и сумел понять большевиков и Октябрь, сегодня в России забыли, а если и помнят, то — с грехом пополам… Причем причина забвения не в том, что тот, о ком я ниже скажу, был бездарен, просто в нынешней якобы России уже вырастают поколения, не прочитавшие ни одной книги сверх обязательной школьной программы, да и те — вполглаза…
Факт 5-й Россию возродили советские мечтатели, а не буржуазные циники
Почти с октября 1917 года начались рассказы о том, что если бы проклятые циники-большевики грубо не разрушили нарождающееся в России гражданское общество, то как бы расцвела Россия под благодетельными лучами солнца демократии…
Естественно — демократии буржуазной.
Итак, циники-большевики против радеющих о России буржуазных демократов-идеалистов?
Или все же все было чуточку не так?
Или — вобще не так, а наоборот?
Чтобы поточнее ответить на этот вопрос и понять, что России были нужны именно большевики и что именно большевиков вела высокая идея и созидательная Мечта, предлагаю читателю познакомиться со взглядом современника той эпохи, но — со взглядом со стороны.
Со стороны, как говорится, виднее.
В истории Советской Вселенной есть страница, которая похожа на сюжет романа, и такое сравнение тем более уместно, что у этого полностью документального сюжета есть и литературный аспект…
Канва здесь такова: западный писатель, знаменитый на весь мир своей буйной, смелой, раскованной фантазией, приезжает в 1920 году в чужую разоренную, бедную страну и встречается с ее премьером. И премьер уверяет фантаста, что через десяток лет его страну будет не узнать…
Писатель вежливо ухмыляется в усы, называет — про себя — собеседника мечтателем, но вновь приезжает в страну через четырнадцать лет. И опять встречается с лидером страны — уже другим. И в беседе с ним вынужден признать: «Контраст по сравнению с 1920 годом поразительный».
Не правда ли, сюжет достоин романа?
Однако это — факт не литературы, а истории.
Писатель-фантаст — это английский писатель Герберт Уэллс, автор знаменитых фантастических романов «Машина времени», «Остров доктора Моро», «Первые люди на луне», «Пища богов», «Человек-невидимка», «Война миров» и многих других… Уэллс был мастером и социального романа, выдающимся писателем-публицистом.
Премьер-«мечтатель», с которым он беседовал в 1920 году — это Председатель Совета Народных Комиссаров РСФСР Ленин… А второй лидер — Сталин, с которым Уэллс встречался в 1934 году.
Уэллс прибыл в Петроград в сентябре 1920 года накануне последнего крупного напряжения России в гражданской войне: вскоре должна была начаться Перекопско-Чонгарская операция Южного фронта по разгрому войск Врангеля и освобождению Крыма. 7 ноября 1920 года Красная Армия пошла на Перекоп, а уже 16 ноября Фрунзе телеграфировал Ленину, что конница Буденного заняла Керчь и Южный фронт ликвидирован.
Впрочем, Уэллс уехал из России еще до начала штурма Перекопа, пробыв у нас две недели. Вернувшись в Лондон, он, отнюдь не приверженец коммунизма, но честный человек, написал книгу «Россия во мгле», в которой назвал Ленина «кремлевским мечтателем».
В мировой литературе XX века есть, пожалуй, две книги, без знакомства с которыми современный человек вряд ли сможет понять суть той одновременно величественной и динамичной эпохи, когда Русская Вселенная преобразовывалась в Советскую Вселенную. Вторая в хронологическом порядке из этих двух книг — «1937 год» Лиона Фейхтвангера.
А первая — как раз «Россия во мгле» Уэллса.
Сегодня ее не так-то просто и достать: она не переиздавалась с 1959 года. И поэтому я считаю своим долгом познакомить читателя с наиболее показательными местами из этой книги-документа.
Первая глава имела пессимистическое название «Гибнущий Петроград». Однако уже четвертая глава называлась «Созидательная работа в России». Увы, созидание — если иметь в виду экономику, науку, технику — тогда еще только намечалось. А вот разруха была жестокой реальностью.
Уэллс писал:
Основное наше (Уэллс приехал в РСФСР вместе с сыном. — С.К.) впечатление от положения в России — это картина колоссального непоправимого краха. Громадная монархия, которую я видел в 1914 году (во время первого приезда еще до начала мировой войны. — С.К.), с ее административной, социальной, финансовой и экономической системами, рухнула и разбилась вдребезги под тяжким бременем шести лет непрерывных войн. История не знала еще такой грандиозной катастрофы… Насквозь прогнившая Российская империя — часть старого цивилизованного мира, существовавшая до 1914 года, — не вынесла напряжения, которого требовал от нее агрессивный империализм. Она пала, и ее больше нет…
Уэллс был наблюдательным и трезвым — несмотря на фантастические романы — человеком, и показательно, что он точно указывает на причины краха старой России, не сваливая все с головы царизма на голову большевизма. Однако в констатации Уэллса, как и в констатации профессора Грум-Гржимайло («…Больна была вся нация, от поденщика до министра, от нищего до миллионера…»), имелась, надо сказать, принципиальная неточность. Если бы в России прогнило все и вся, то она бы рухнула невосстановимо.
В действительности прогнило лишь то внутреннее Зло, которое угнетало Русское Добро и не давало ему возможности нормального развития. Но силы Русского Добра никогда не были уничтожены окончательно. В этом и заключался реальный шанс новой России на возрождение. Лишь дав широкую дорогу Добру, Россия обретала историческое будущее.
И тот факт, что она его быстро обрела, лишний раз доказывает, что Советская Россия возникала, развивалась и развилась как Страна Добра! При этом Советское Добро — это деятельное Добро. А деятельное Добро — это всегда Мечта, порыв в будущее…
Что сделали в этом лучшем из миров циники? Они если и открывали новые земли, то лишь для того, чтобы их разграбить. Они если и строили заводы и фабрики, то лишь для того, чтобы нажиться…
Подлинно созидательна лишь большая Мечта, а как раз этим новая Россия и была сильна. В 1917 году Ленин не обещал России немедленные молочные реки в кисельных берегах, но он увлекал Россию в будущее силой своей мечты о мире, где человек вырастает и живет жизнью, достойной Homo Sapiens — Человека разумного.
В 1920 году это понимали в Росии и в мире далеко не все интеллектуалы. Уэллс же, отдадим ему должное, смог понять, что конструктивной альтернативы Советской власти в России нет. Но даже он, при всей силе его фантазии, увидел лишь один аспект безальтернативности большевизма для России — способность только большевиков взваливать на себя всю полноту исторической ответственности за страну.
Уэллс написал об этом так:
Среди этой необъятной разрухи руководство взяло на себя правительство, выдвинутое чрезвычайными обстоятельствами и опирающееся на дисциплинированную партию, насчитывающую примерно 150 000 сторонников — партию коммунистов (Уэллсу было известно что в РКП(б) состояло уже более 600 тысяч человек, но он брал в расчет активных членов партии. — С.К.)…
Я сразу должен сказать, что это единственное правительство, возможное в России в настоящее время…
В то время как вся остальная Россия была либо пассивна… либо занималась бесплодными спорами, либо предавалась насилию или дрожала от страха, коммунисты, воодушевленные своими идеями, были готовы к действию… Партия… в те страшные дни давала людям единую установку, единый план действий, чувство взаимного доверия. Это было и есть единственно возможное в России, идейно сплоченное правительство…
Сегодня коммунисты морально стоят выше всех своих противников.
В другом месте своей книги Уэллс повторил и усилил эту оценку:
Большевистское правительство — самое смелое и в то же время самое неопытное из всех правительств мира… Но по существу своему оно честно. В наше время это самое бесхитростное правительство в мире.
Сказал Уэллс и о «белых». Например, так:
Сомнительные авантюристы, терзающие Россию при поддержке западных держав — Деникин, Колчак, Врангель и прочие, — не руководствуются никакими принципиальными соображениями и не могут предложить какой-либо прочной, заслуживающей доверия основы для сплочения народа. По существу — это просто бандиты…
Если бы кто-нибудь из военных авантюристов, которым покровительствуют западные державы, по роковой случайности захватил власть в России, это лишь прибавило бы к общему развалу пьяный разгул, казнокрадство и засилье развратных содержанок…
Уэллс — как большой мастер культуры — умел ухватить сразу многое. Он, например, глубоко понял «крестьянскую» послереволюционную ситуацию. Рассказав о жестоких лишениях в Петрограде, далее Уэллс писал иначе:
У крестьян сытый вид, и я сомневаюсь, чтобы им жилось много хуже, чем в 1914 году. Вероятно, им живется даже лучше. У них больше земли, чем в 1914 году, и они избавились от помещиков. Они не примут участия в какой-либо попытке свергнуть советское правительство, так как уверены, что пока оно у власти, теперешнее положение вещей сохранится. Это не мешает им всячески сопротивляться попыткам… отобрать у них продовольствие по твердым ценам. Иной раз они нападают на небольшие отряды красногвардейцев и жестоко расправляются с ними. Лондонская печать раздувает подобные случаи и преподносит их как крестьянские восстания против большевиков. Но это отнюдь не так. Просто-напросто крестьяне стараются повольготнее устроиться при существующем режиме.
Последнюю фразу выделил я: уж очень она богата по содержанию, объясняя многое из того, что произошло в СССР уже в тридцатые годы. В одной этой фразе — весь трагизм будущей коллективизации!
Не провести ее Россия не могла — если хотела жить дальше. Но провести коллективизацию без жесткого и решительного слома крестьянской психологии тоже не представлялось возможным. Ведь средний крестьянин и на рубеже двадцатых-тридцатых годов хотел лишь одного — повольготнее устроиться при существующем режиме! Он был не против Советской власти, но лишь в том случае, если Советская власть не мешала ему жить жизнью, в основе своей дедовской, в деревне, по своему укладу тоже недалеко от дедовской ушедшей. А индустриальной России было необходимо крупное товарное сельскохозяйственное производство, невозможное без коллективизации.
Впрочем, я забежал далеко вперед. Вернемся к Уэллсу, размышляющему в главе «Гибнущий Петроград» о причинах сложившейся ситуации:
Вы, конечно, скажете, что это зрелище беспросветной нужды и упадка жизненных сил — результат власти большевиков. Я думаю, что это не так… Россия не есть организм, подвергшийся нападению каких-то пагубных внешних сил и разрушенный ими. Это был больной организм, он изжил сам себя и потому рухнул…
Уэллс здесь был и прав и не прав…
Россия — еще царская — безусловно, подверглась системному нападению враждебных ей внешних сил — не большевиков, конечно. Это нападение началось задолго до Первой мировой войны и революции и проводилось в стиле стратегии «непрямых действий». Сильная, независимая Россия мешала планам будущей глобализации даже больше, чем, например, сильная и независимая Германия. То есть Уэллс, усматривая причину краха старой России лишь во внутренних причинах, ошибался.
Но в целом, оценивая старую Россию как больной организм, изживший сам себя, Уэллс не ошибался. Здоровый организм выдерживает даже самые сильные, самые бешеные внешние атаки! Новая Россия доказала это в 1941 году. Больной же организм не способен им сопротивляться. И это тоже видно на примере России — в 1917 году, в 1991 году. И оба раза за крах России оказались ответственными не сторонники коммунистической идеи, а антикоммунисты! В 1917 году это были антикоммунисты буржуазно-помешичьего, а в 1991 году — партоплазматически-интеллигентского образца…
Возвращаясь к Уэллсу, замечу, что он, вначале отрицая роль пагубных внешних сил, сразу же за этим опроверг сам себя, продолжив так:
…Не коммунизм, а европейский капитализм втянул эту огромную, расшатанную, обанкротившуюся империю в шестилетнюю изнурительную войну. И не коммунизм терзал эту страдающую и, может быть, погибающую Россию субсидированными извне непрерывными нападениями, вторжениями, мятежами, душил ее чудовищно жестокой блокадой. Мстительный французский кредитор, тупой английский журналист несут гораздо большую ответственность за эти смертные муки, чем любой коммунист.
Итак, Уэллс все же признавал, что внешние силы сыграли в крахе старой России тоже немалую роль. Причем список внешних губителей России английский писатель мог бы и расширить. Но Уэллс был, пусть и вялым, но противником революции как способа социальных преобразований, и поэтому он, хотя и обличал капитализм, плохо разбирался в социальной его «механике».
Зато в том, что такое имидж и как его создают, Уэллс разбирался, что доказывает следующий случай… Вначале его привели в школу, где все ученики поголовно знали о писателе Уэллсе, но никто не знал Мильтона, Шекспира, Диккенса, которые, как с юмором писал Уэллс, «копошились у ног… литературного колосса» Уэллса.
Тогда через три дня Уэллс неожиданно для сопровождавщего его Корнея Чуковского перекроил всю намеченную утреннюю программу и потребовал, чтобы ему немедленно показали любую школу поблизости. К его удивлению, школа была поставлена неплохо, имела большой набор наглядных пособий, химических и физических приборов и т. д.
Уэллс засвидетельствовал:
Я видел, как готовили обед для детей, — в Советской России дети питаются в школе; он был вкусно сварен из продуктов гораздо лучшего качества, чем обед, который мы видели в районной кухне.
И это была уже не инсценировка типа «а вот, кстати, и рояль в кустах оказался». Когда под конец визита во вторую школу Уэллс с сыном решили «проверить необычайную популярность Герберта Уэллса среди русских подростков», то результат оказался ожидаемым: «Никто из этих детей никогда о нем не слыхал». Тем не менее Уэллс — после сбора дополнительных материалов — пришел к следующему выводу:
…в условиях колоссальных трудностей в советской России непрерывно идет грандиозная работа по народному просвещению и… несмотря на всю тяжесть положения в стране, количество школ в городах и качество преподавания неизмеримо выросли со времен царского режима.
То, что видел Уэллс, было, конечно, лишь началом массового «сева» «разумного, доброго, вечного» — ведь еще не был взят Перекоп, еще лишь брезжила вдали культурная революция на селе. Да и число школ в РСФСР в 1920 году было меньшим, чем в лучшие годы Российской империи: сказались шесть лет войны и разрухи. Однако культурная работа Советской власти даже в тот период худосочной не была никак! Через неделю после Октябрьской революции было опубликовано обращение народного комиссара по просвещению Анатолия Васильевича Луначарского к гражданам России «О народном образовании». Первоочередными задачами объявлялись: достижение всеобщей грамотности, всеобщее обязательное бесплатное обучение и предоставление всем гражданам возможности получить образование.
Чтобы понять сложность этих задач, надо знать, что по данным переписи 1897 года неграмотным было 76 процентов населения России в возрасте 9 лет и выше, а среди сельского населения этот процент составлял более 80-ти. К 1917 году положение вещей существенно не изменилось, и в декабре 1919 года Председатель Совета Народных Комиссаров РСФСР Ленин подписал декрет о ликвидации неграмотности среди населения.
Имелось в виду взрослое население. Что же до образования детей, то первый декрет Совнаркома «Об организации дела народного образования в Российской республике» был подписан в июне 1918 года и 26 июня опубликован. Во всех губерниях, уездах и волостях образовывались Отделы Народного Образования.
Результатом стал 81 процент грамотных в возрасте 9 лет и выше во второй половине 30-х годов и практически полная грамотность населения к 1941 году, за исключением некоторых национальных республик.
Впрочем, обеспечение поголовной элементарной грамотности рассматривалось в Стране крепнущего Добра и Мечты лишь как исходная база для более грандиозной задачи воспитания поголовно культурной массы.
Ленин писал:
Недостаточно безграмотность ликвидировать, нужно еще строить советское хозяйство, а при этом на одной грамотности далеко не уедешь. Нам нужно громадное повышение культуры… Надо добиться, чтобы умение читать и писать служило к повышению культуры…
Вскоре после того, как Уэллс уехал из России, в Москве 2 октября 1920 года открылся III съезд комсомола, на котором Ленин выдвинул свой знаменитый лозунг: «Учиться, учиться и еще раз учиться». Позднее эти слова вывешивались на видном месте в каждой советской школе. Показательно, что в нынешних антисоветских «россиянских» школах они давно забыты. Ведь в «Россиянии» уже почти принята Европейская хартия, а она если и предусматривает обязательное просвещение юных умов, то прежде всего — всеобщее сексуальное.
Вряд ли Ленин имел в виду и его, когда говорил на III съезде РКСМ:
Коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество.
Эти слова сегодня тоже замалчиваются антисоветской властью. Она имеет прямо противоположную целевую установку — дебилизировать как можно большее количество умов — юных и не очень.
Высокую Мечту, которую большевизм «кремлевского мечтателя» Ленина делал фактом массового социального бытия, циничный буржуазный путинизм изо всех сил старается заменить низменным и примитивным Желанием.
Подлинную культуру и образование масс, для развития которых так много сделали большевики-мечтатели, нынешние кремлевские губители склонны заменить элементарной грамотностью.
А грамотность и культура — вещи очень разные. Самому тоталитарному, но технически развитому обществу, как, например, нынешним США, грамотная масса нужна. Недаром даже Гитлер не отрицал необходимости начального образования для порабощенных арийцами русских. А вот просвещение масс для тиранов абсолютно неприемлемо. Всесторонне просвещенная, то есть умственно и эмоционально развитая, народная масса гибельна для мировой «золотой элиты»! Ведь сознанием такой массы уже нельзя манипулировать.
То, как вначале в РСФСР, а с 1923 года уже в СССР, было поставлено дело народного просвещения, само по себе доказывает светлую, добрую суть Советской власти.
Уэллс удивлялся:
В этой непостижимой России, воюющей, холодной, голодной, испытывающей бесконечные лишения, осуществляется литературное начинание, немыслимое сейчас в богатой Англии и богатой Америке. В Англии и Америке выпуск серьезной литературы по доступным ценам фактически прекратился «из-за дороговизны бумаги». Духовная пища английских и американских масс становится все более скудной и низкопробной, и это нисколько не трогает тех, от кого это зависит. Большевистское правительство, во всяком случае, стоит на большей высоте. В умирающей с голоду России (точнее было бы сказать — «Великороссии больших городов». — С.К.) сотни людей работают над переводами; книги, переведенные ими, печатаются и смогут дать новой России такое знакомство с мировой литературой, какое недоступно ни одному другому народу.
Это была качественная примета возникающего уже Советского Добра. А вот небольшая количественная иллюстрация — данные по росту числа библиотек в СССР (без изб-читален):
И еще две цифры: в 1914 году на одну библиотеку приходилось в среднем 680 книг, а через двадцать лет средняя советская библиотека имела уже 4026 книг.
В 1920 году Уэллс, восхищаясь замыслом по массовому изданию книг в РСФСР, в то же время сомневался:
Какими путями всемирная литература дойдет до русского народа, я не представляю. Книжные магазины закрыты… Вероятно, книги будут распределяться по школам и другим учреждениям.
Совершенно очевидно, что большевики еще ясно не представляют себе, как будет распространяться эта литература.
Но большевики представляли. В 1921 году Ленин ставил перед Государственным издательством (Госиздатом) задачу «дать народу по 2 экземпляра на каждую из 50 000 библиотек и читален, все необходимые учебники и всех необходимых классиков всемирной литературы, современной науки, современной техники…». И это было не благое пожелание, а реальная программа. В том же 1921 году декретом Совнаркома создается Центральная междуведомственная комиссия по закупке и распределению заграничной литературы (Коминолит). В письме в Коминолит Ленин сформулировал цели комиссии так:
…добиться того, чтобы в Москве, Петрограде и крупных городах Республики было сосредоточено в специальных библиотеках по 1 экземпляру всех заграничных новейших технических и научных (химия, физика, электротехника, медицина, статистика, экономика и пр.) журналов и книг 1914–1921 г. и было бы налажено регулярное получение всех периодических изданий.
Обращаю внимание читателя на то, что новая Россия вынуждена была ликвидировать пробелы в информационном обеспечении страны, образовавшиеся с 1914 года, с начала Первой мировой войны! Вот как заботился царизм об обеспечении интеллектуальных запросов даже наиболее развитой части российского общества!
Позиция Советской власти была здесь диаметрально противоположной.
Сегодня путинская Россия демонстративно отвергает принципы Советской Вселенной, зато вовсю копирует — когда карикатурно, а когда и зловеще — царскую Россию в самых гнусных и антиобщественных ее чертах. И вот одна из реальностей этой карикатуры — данные по общедоступным библиотекам Российской Федерации ельциноидно-«путевого» образца:
Библиотечный фонд «Россиянии» сократился при этом с 1063 миллионов экземпляров в 1992 году до 958 миллионов в 2006 году. Убыль фонда только с 2005 по 2006 год составила 19 миллионов экземпляров.
Как видим, Россию вновь постепенно погружают во тьму и мрак невежества — как социального, так и простого житейского.
Для сравнения сообщу, что в 1985 году в РСФСР было 62,6 тысячи библиотек с суммарным фондом 1100 миллионов экземпляров, при этом увеличение фонда за год — с 1984 по 1985 год — составило 27 миллионов экземпляров.
Уже к 1957 году СССР по данным ЮНЕСКО занимал по выпуску книг первое место в мире, и советский народ прочно удерживал репутацию самого читающего на планете.
Почему это произошло?
Почему это произошло в стране, в которой за сорок лет до сорокалетия Октября три четверти населения было неграмотно?
Да потому, что Ленин и большевики сразу же сделали ставку на Русское Добро, преобразуя его в Советское Добро. Они не только из трудов Маркса, но и из живой российской жизни убеждались, что идея и мечта, овладевшие массами, приобретают невиданную мощь и становятся реальной, материальной силой преобразования общества в интересах Добра.
Уэллс не был сторонником социализма и во время пребывания в России раз за разом это подчеркивал. Описывая свою беседу с Лениным в Кремле, он нередко позволял себе иронию, но уж здесь-то великий фантаст ошибся полностью!.. Прошло даже меньше десяти лет, и соратник того, кого Уэллс назвал «кремлевским мечтателем», — Сталин — говорил на XV съезде партии, проходившем со 2 по 19 декабря 1927 года:
О ленинском лозунге насчет культурной революции… Вернейшим средством против бюрократизма (сегодня можно добавить: и вообще против любого общественного идиотизма. — С.К.) является поднятие культурного уровня рабочих и крестьян. Можно ругать и поносить бюрократизм в государственном аппарате…но если нет известного уровня культурности среди широких рабочих масс, создающего возможность, желание, умение контролировать государственный аппарат снизу… бюрократизм будет жить… Поэтому культурное развитие рабочего класса и трудящихся масс крестьянства… является основным рычагом улучшения государственного и всякого иного аппарата…
Сталин как большевик и продолжатель дела Ленина понимал: всесторонне развитый, с глубокой внутренней культурой человек — это самостоятельный, гордый человек. И борьба новой России за культуру и свет становилась одновременно борьбой за воспитание гордости в человеке как средства преобразования России.
В Москве, куда Уэлс приехал с сыном из Петрограда, их встретила жизнь, как писал Уэллс, «гораздо более оживленная и легкая» — с большим движением на улицах, с розничной торговлей, с рынками и даже с трамваями, которые, правда, перевозили тогда не пассажиров, а продукты и топливо.
В разоренном Петрограде осени 1920 года жить было, конечно, сложнее. Однако и там, в голодном Питере, среди немногочисленных магазинов имелось, как писал Уэллс, несколько цветочных.
Гость новой России с восторгом сообщал: «Поразительно, что цветы до сих пор продаются и покупаются в этом городе… За пять тысяч рублей — примерно 7 шиллингов по теперешнему курсу — можно купить очень красивый букет больших хризантем».
Это было не только трогательно, но и символично. Когда-то римский плебс требовал: «Хлеба и зрелищ!» А начинающая новый виток своей истории Россия, даже имея в обрез хлеба, испытывала потребность в подлинной красоте и создавала ее. И это обеспечивало ей не призрачный, а реальный шанс на обновление и возрождение под Красным знаменем Добра и Мечты.
Книга Уэллса в оригинале называлась то ли «Russia in the Shadows», то ли «Russia in the Darkness» (в источниках встречаются, как ни странно, оба варианта). «Shadow» переводится как «темная, густая тень, сумрак, полумрак, потемки», а «darkness» как «тьма, темнота, мрак». Имеются в английском языке и более близкие к русскому эквиваленту «haze» — «легкий туман, дымка», а также «mist» — «мгла, туман». Но в любом случае русский переводчик книги Уэллса дал не просто удачный вариант перевода ее названия на русский язык — «Россия во мгле». Он — сознательно или невольно — дал на редкость «знаковый» вариант перевода.
«Мгла» — это не обязательно мрак, сумрак, темнота. Мгла — это и свежий предутренний туман. В таком тумане все неясно и зыбко, очертания будущего дня еще не проявились, они скрыты мглой, но они существуют, они вот-вот выступят из мглы и будут освещены солнцем.
Ленин, большевики и все здоровые силы народа, всматриваясь в русскую мглу 1920 года, уже видели такое будущее, которое даже писателю-фантасту показалось фантастическим. Главу о встрече с Лениным Уэллс назвал «Кремлевский мечтатель», и в ней он признавался:
В какое бы волшебное зеркало я ни глядел, я не мог увидеть эту Россию будущего, невысокий человек в Кремле обладает таким даром. Он видит, как вместо разрушенных железных дорог появляются новые, электрифицированные, он видит, как новые шоссейные дороги прорезают всю страну, как поднимается обновленная и счастливая, индустриализованная коммунистическая держава…
…Ленин, который, как подлинный марксист, отвергает всех «утопистов»… сам впал в утопию, утопию электрификации.
…Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, лишенной источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность?
Европеец фантаст Уэллс не верил в реальность замыслов новой России. Он еще не знал, что в ее историю и будущее вот-вот придет поколение, девизом которого станут легкокрылые слова: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!»
Сегодня искреннее, не циническое отношение к жизни не в чести — нынешняя жизнь вызвала к жизни грязное слово «лох», то есть простак, простофиля… И поэтому слова о «крылатом» — де поколении сегодня могут у многих вызвать лишь улыбку — именно циничную, а не ироничную, потому что на иронию тоже нужны ум и сердце.
Однако наличие в жизни СССР нескольких поколений людей, которые умели мечтать не ради пустых мечтаний, а для того, чтобы преобразовывать мечту в реальность, — не прекраснодушная выдумка какого-то там Кремлева, а неопровержимый исторический факт.
В истории России всегда был слой, так сказать, практических романтиков. Они были уже во времена былинных русских богатырей, ибо внимательное прочтение русских былин показывает, что три излюбленных их героя: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович — народ той же закваски, что и рязанец Евпатий Коловрат, петровские усачи, суворовские чудо-богатыри, севастопольские матросы Нахимова, балтийские матросы Октября…
В советское время к этой когорте присоединились полярники 30-х годов, спортсмены-динамовцы из знаменитого ОМСБОНа — Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД, гвардейцы-десантники Сталинграда, ученые и инженеры, решившие Урановую проблему и пославшие в космос Первый спутник и Юрия Гагарина… Герои Советской Вселенной были не только достойны героев Русской Вселенной, но и дышали одним с ними воздухом, имели одинаковые думы и один и тот же покрой души.
Через два года после приезда в Петроград Уэллса, в 1923 году, в Петрограде вышла первым изданием «феерия» Александра Грина «Алые паруса», рукопись которой он носил всю гражданскую войну в вещевом мешке связиста Красной Армии. Грин говорил об этой рукописи: «Живая мечта…»
В бесхитростной, но живой и мечтающей повести Грина отец юной Ассоль Лонгрен высказывает мысль, которая с небольшой поправкой очень подходит для нравственной оценки сегодняшнего дурацкого дня России: «Теперь дети не играют, а учатся. Они все учатся, учатся и никогда не начнут жить…»
Нынешние поколения «дорогих россиян» — и молодые, и не очень молодые, и даже совсем не молодые — тоже ведут себя как дети: их вдруг, не знаю уж с чего, потянуло на развлечения, и они все развлекаются, развлекаются, и если не спохватятся, то так никогда и не начнут жить.
А новые люди нарождающейся советской цивилизации не развлекались — им это было просто неинтересно, а были увлечены — увлечены своими мечтами, планами и дерзаниями.
И поэтому их мечты становились былью.
Факт 6-й Стиль Сталина не ГУЛАГ, а размах
Какой образ Сталина и СССР Сталина навязывают нам сегодня?
Россия под сапогом тирана и ГУЛАГ как символ строя — вот образ Сталина и СССР, который нам сегодня навязывают.
Но Сталин — это не ГУЛАГ, а размах!
Размах и гордость великого сына России за Россию — новую, гордую, год от года крепнущую и занимающую в мире все более достойное место.
Русская гордость и державное чувство собственного достоинства жили в лучших русских людях всегда, во все времена!
Эта гордость видна в знаменитых, но порядком подзабытых ныне словах Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет Русская земля!»
И в словах Александра Суворова: «Где олень пройдет, там и русский солдат пройдет. Где олень не пройдет, и там русский солдат пройдет!»
У Ленина есть замечательная работа под названием «О национальной гордости великороссов» — на нее, как мы уже знаем, ссылался Сталин в своем письме Демьяну Бедному. Напомню, что Ленин проводил ту мысль, что у трудящихся подлинная гордость за свой народ обязательно будет и гордостью класса, который производит все материальные блага жизни. Ленин писал:
Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев.
Рабочая гордость и родила слова пролетарского гимна «Интернационал»:
Никто не даст нам избавленья, Ни бог, ни царь и не герой! Добьемся мы освобожденья Своею собственной рукой!В этих словах — законная гордость свободных людей, которые сами желают решать свою судьбу. Позднее, не завоевывая, а уже строя социализм, они пели и так:
Нам ли стоять на месте, В своих дерзаниях всегда мы правы!30 декабря 1922 года на I Всесоюзном съезде Советов было образовано единое государство — Союз Советских Социалистических Республик. Начинался новый и самый обнадеживающий этап русской истории — Россия вступала на путь построения развитого и могучего союзного государства. И, как всегда и раньше, русская гордость боролась с «расейской» недотепистостью, а то и с прямым предательством интересов России. Однако теперь у русской державной Гордости был крепкие защитники и сторонники, и первый из первых — Сталин.
Вот пример…
13 ноября 1922 года Сталин пишет письмо Ленину (копия — Каменеву-Розенфельду):
…Сегодня Каменев сообщил мне… о необходимости утвердить договор с французскими купцами об организации смешанного общества по продаже нашей платины, причем мы должны предоставить не менее 60 пудов (960 килограммов, почти тонна. — С.К.) платины, а сами отказываемся выступать на внешний рынок со своей платиной.
Так как… платина вся наша, у французов нет никакой платины, они просто комиссионеры… причем надо полагать, что, так как платина является почти монопольным товаром, они, французы, постараются продать минимум платины для того, чтобы угодить американским продавцам платины и дать им возможность продать американскую платину втридорога… Весь договор представляет сплошное издевательство над Россией…
Я предложил т. Каменеву вызвать всех сторонников договора и переговорить с ними по существу, посоветовав ему договор о «смешанном» обществе аннулировать, предложив французам известный процент с общей суммы реализуемой платины за комиссию…
Это и была та новая, не только русская, но и советская гордость, которая позволяла смотреть на «буржуев» как на буржуев — то есть с пониманием того, что у буржуя в душе нет и не может быть чести и совести, а есть лишь прибыль. А прибыль от продажи русских (теперь уже — советских) товаров нам и самим не помешает!
Сложным был путь обретения нами такой гордости — страна лежала в запустении. Чтобы понять, как трудно поднималась Советская Россия из разрухи, достаточно познакомиться с теми данными, которые Сталин привел 3 декабря 1927 года в Политическом отчете ЦК на XV съезде ВКП(б).
По данным Госплана в 1925/26 году сводный бюджет (единый государственный бюджет плюс местные бюджеты) равнялся 72,4 % от довоенного (5024 миллиона рублей). В 1924/25 году валовая продукция промышленности составляла 63,7 % и сельского хозяйства — 87,3 % от довоенного (то есть в 1913 году). Грузооборот железных дорог в 1924/25 году составлял 63,1 % от довоенного объема. Общий оборот внешней торговли снизился к 1924/25 году до 27 % от уровня 1913 года.
В этих цифрах была предельно сжатая, но точная картина экономического положения СССР к середине 20-х годов. Успехи в нравственном и культурном преобразовании России были уже более чем зримыми и весомыми, а вот в материальном отношении жизнь была скудной, полуголодной.
Однако и в экономике успехи с каждым годом проявлялись все четче!.. Так, сводный бюджет на 1927/28 год был запланирован на уровне более 7 миллиардов рублей — 110–112 % от довоенного. В 1926/27 году продукция сельского хозяйства составила от довоенной 108,9 %, а промышленности — 100,9 % от уровня 1913 года. Грузооборот железных дорог в 1926/27 году вырос до 99,1 % от довоенного, а в 1927/28 году должен был вырасти еще больше — до 111,6 %. И даже объем внешней торговли, которую Запад тупо блокировал, в 1927/28 году была запланирована на уровне в 37,9 % от уровня 1913 года.
При этом одной из причин замедленного темпа развития внешней торговли Сталин назвал тот факт, что «мы не можем торговать по буржуазной формуле «сами недоедим, а вывозить будем»…»
И Сталин, как, впрочем, и всегда, говорил правду. В 1926/27 году СССР вывез 2 миллиона 178 тысяч тонн зерна, а через год — только 344 тысячи, и 248 тысяч тонн даже пришлось ввезти. Причина была не в неурожаях, а в том, что за годы, прошедшие после окончания гражданской войны, крестьяне сумели-таки — если вспомнить слова Уэллса — «устроиться повольготнее». И теперь отдавать зерно государству «задешево» село не желало.
Проблема была, и ее надо было решать — быстро!
Крестьянский надел — не затопленная шахта, не стоящий без топлива и сырья завод, не взорванная железнодорожная станция… Землицу поднять проще, особенно если потом ее полить. И крестьянин-середняк при Советской власти, без царя и помещика, зажил неплохо: сеял, пахал и милостью божьей хлебушек с нивы и молочишко из хлева себе и своим детишкам на пропитание — худо-бедно — имел. А город — устраивайся, как хошь!
В срок десяти лет все изменилось коренным образом — пусть и через драму «Великого перелома» коллективизации на селе. И изменилось в конечном счете в интересах не только города, но и в интересах самого села, не способного сохранить обретенную свободу без индустриального города. Мало кто в России понимал это вначале так ясно, как это понимал Сталин.
Сталин потому и стал в считанные годы не только официальным лидером, но и неформальным властителем дум, что умел, как никто другой в России, видеть будущий успех там, где остальные видели только провалы и поражения.
Язык цифр скуп, но точен. И для того, чтобы увидеть коренную разницу между царизмом и большевизмом, достаточно нескольких интегральных цифр, сведенных в ниже приведенную таблицу.
Что показывает эта таблица?
В 1913 году царская Россия достигла пика своего развития. А в 1914 году началась Первая мировая война.
Практически все боевые действия велись вдали от крупных промышленных центров России, города и объекты экономики тогда не бомбили, вся промышленность имела возможность ритмичной, бесперебойной работы.
Сельское хозяйство, хотя и оказалось в нелегком положении из-за массового призыва мужчин в армию, имело возможность работать, не уничтожая урожай, чтобы он не достался врагу, работало без потерь в сельскохозяйственном инвентаре и т. д.
Тем не менее к 1917 году без эвакуации, без оккупации, без бомбежек экономика России уже надорвалась на треть, и даже больше.
Хвалиться царизму тут нечем.
За шесть предвоенных царских лет, с 1907 по 1913 годы, в крайне благоприятных мирных условиях в стране, не разоренной войной, прирост продукции группы «А», то есть тяжелой промышленности, составил 75 % — по десять процентов в год. Вроде бы не так уж и мало, но не впечатляет, если помнить, что в русскую промышленность активно внедрялся иностранный капитал. Без него царская Россия этих десяти процентов не «вытянула» бы…
Прирост же продукции группы «Б», то есть легкой промышленности, в якобы «динамично развивающейся» царской России и вовсе оказался равным 37 % — чуть более пяти процентов в год.
Не густо!
А советская Россия, Советский Союз за период с 1917 по 1940 годы увеличила производство продукции группы «А» в 19 раз — на 1900 %!
Из общего счета годов здесь надо выбросить по крайней мере три года, потому что с 1917 года по 1920 год шла гражданская война, экономика, по сути, только гибла, да и потом несколько лет еле-еле дышала. Но даже если считать рост с 1920 года, то средний прирост в год составит 95 % — по группе «А».
И 38 % по группе «Б» — ежегодно!
А если учесть, что по-настоящему рост начался с 1930 года, то две последние цифры будут намного более высокими, почти фантастическими! И все же они оказались реальными.
Чем была обеспечена эта фантастическая реальность?
«Кнутом» и «штыком» ГУЛАГа?
Какая чепуха, я даже не буду долго ее опровергать, а просто приведу оценку со стороны. В начале 30-х годов по СССР проехал английский бизнесмен Гартель. Его интересовала не пропаганда, а реальные результаты и их причины. И резюме его было следующим:
Энтузиазм никогда не рождался из рабства. Если бы Советская Россия при осуществлении пятилетки зависела от принудительного труда, она распалась бы на следующий же день.
В коллективной книге 1934 года о Беломорско-Балтийском канале автором первой главы с названием «Правда социализма» был Максим Горький. И то, что он там писал, очень совпадало с тем, что написал Гартель:
…Включенный в атмосферу великой работы для всех и для него… правонарушитель… довольно быстро начинает чувствовать себя полезным, а почувствовать себя полезным сегодня — это значит признать себя более значительным, чем ты был вчера. Человек воспитан историей как существо трудодейственное (выделение здесь и далее мое. — С.К.), и, будучи поставлен в условия свободного развития его разнообразных способностей, он начинает бессознательно подчиняться основному своему назначению: изменять формы и условия жизни сообразно росту его все более высоких требований, возбуждаемых успехами его же труда…
Горький был мастером слова и знатоком жизни, поэтому он так точно определил суть правды социализма: новый строй делал людей людьми, он возвращал им изначальный смысл человеческого труда, заключающийся в работе для всех и, одновременно, для себя…
Это же счастье — такая работа, когда успехи твоего труда дают тебе же возможность предъявлять к жизни и к себе все более высокие требования. И эти требования будут законными, поскольку они обеспечены твоими и твоих современников усилиями!
Лишь социализм позволяет человеку, занятому производительным трудом — интеллектуальным или физическим — ощущать себя хозяином жизни! Если, конечно, общество, назвавшее себя социалистическим, живет по законам социализма.
Но СССР Сталина по таким законам и жил. Тогда к нам приезжал французский художник Марке — один из наиболее крупных постимпрессионистов. Он много ездил по свету, умел наблюдать и думать. И он восхитился страной, где деньги не имеют никакого значения, а во главу угла поставлен вклад человека в общее дело. Марке удивлялся советской молодежи, для которой только такое положение вещей и было естественным и единственно возможным…
Но это и значит, что в СССР человек впервые в мировой истории начинал жить как человек. На том же Беломорканале в карточках, заполняемых Учетно-распределительным отделом на прибывающих на строительство заключенных, как правило, не была заполнена графа «специальность». При этом было много еще и неграмотных. Учить людей приходилось с азов в прямом смысле слова, с букваря, а он был один на двадцать пять неграмотных.
Но людей учили!
И они учились.
Из «сырого» человеческого материала с социально деформированной психологией правонарушителя удивительно быстро получались самоотверженные работники, овладевшие той или иной профессией: плотника, бетонщика, шофера, слесаря… Ведь многих на преступный путь направили нужда или серость, а не «врожденные криминальные склонности»…
В книге о канале было написано: «На трассе всякая неквалифицированная работа становилась для человека переходом к работе квалифицированной».
Это так и было!
Горький писал:
В результате двадцатимесячной работы страна получила несколько тысяч квалифицированных строителей, которые прошли школу суровой дисциплины, вылечились от гнилостного отравления мещанством — от болезни, которой страдают миллионы людей и которая может быть навсегда уничтожена только «делом чести и славы», подвигами «доблести и геройства» — честной и гордой работой строительства первого в мире социалистического общества.
Какова оценка!?
Беломорканал был первой крупной сталинской стройкой, где широко использовался труд правонарушителей, а последней такой стройкой был, пожалуй, канал Волга — Дон… Все было там несопоставимым с прошлым: уровень механизации, масштабы, снабжение и питание заключенных…
Общим же было то, что труд и там, и там был — пусть и не для всех — не наказанием, а делом чести и выпрямления. 18 августа 1952 года Председатель Совета Министров Союза ССР Сталин подписал закрытое Постановление Совмина «О льготах заключенным, отличившимся на строительстве Волго-Донского судоходного канала имени В. И. Ленина».
По этому постановлению предусматривалось:
— персональное досрочное освобождение 15 тысяч заключенных, в том числе 7 тысяч женщин, отличившихся на строительстве канала;
— персональное снижение срока заключения от 1 до 5 лет для 35 тысяч заключенных, в том числе 5 тысяч женщин.
Министерство внутренних дел СССР должно было представить в Президиум Верховного Совета СССР данные на 3000 человек, из них 1000 женщин, для снятия судимости и награждения орденами и медалями СССР.
Постановление Совмина № 3790-1513с было закрытым. Но тот Указ Президиума Верховного Совета СССР, по которому три тысячи бывших заключенных, а ныне — полноправных граждан СССР, награждались правительственными наградами, был публичным.
Когда, где и какое общество публично чествовало и поднимало на высокие общественные высоты тех, кто трудился в условиях заключения? Не просто прощало и отпускало на волю, а чествовало! Удостаивало высоких наград! Оценивало их труд как доблестный! Именно доблестный — в письме министра внутренних дел СССР Серова в Бюро Президиума Совмина СССР о льготах заключенным, отличившимся на Волгодонстрое, прямо говорилось, что «многие из заключенных показали образцы трудовой доблести».
Применимо ли это определение к «рабскому труду»?
На рубеже 20-х и 30-х годов Россия стояла накануне эпопеи индустриализации, драмы коллективизации и триумфов бурной культурной революции. Необходимо было одновременно создавать новую экономику и нового человека. И одно было невозможно без другого.
В стране быстро формировались новые отношения, коснувшиеся всех — снизу доверху и сверху донизу. Это проявлялось «по-крупному» — в публичных отчетах руководства страны о сделанном и намечаемом в виде материалов партийных съездов и конференций, материалов отраслевых всесоюзных конференций и т. п. Проявлялось и в якобы «мелочах», на самом деле становившихся серьезной и волнующей приметой нового. Так, 25 июля 1929 года Сталин оставил запись в судовом журнале крейсера «Червона Украина»:
Был на крейсере «Червона Украина». Присутствовал на вечере самодеятельности.
Общее впечатление: замечательные люди, смелые, культурные товарищи, готовые на все ради нашего общего дела.
Приятно иметь дело с такими товарищами. Приятно бороться с врагами в рядах таких бойцов…
Запись была тут же опубликована в газете Черноморского флота «Красный Черноморец». Для нас сегодня это — просто приятные для краснофлотцев слова. Но тогда это воспринималось совершенно иначе! Всего двенадцать лет назад отцы и матери молодых загорелых ребят в белоснежных форменках, да и сами эти ребята, бывшие тогда малышами, были для главы России — «верноподданными», а теперь глава России и называл их своими товарищами, и был для них товарищем!
Это надо, черт побери, понимать! Ранее в истории России никогда не бывало такого полного, такого естественного и осознанного духовного единения вождя народа и народа…
3 апреля 1930 года Сталин в «Правде» приветствует первых выпускников Промышленной академии:
Выработка новых кадров социалистической промышленности из людей рабочего класса и вообще трудящихся, способных руководить предприятиями как общественно-политически, так и проиводственно-технически, — является первостепенной задачей момента.
Без выполнения этой задачи невозможно осуществить превращение СССР из страны отсталой в страну передовую, из страны аграрной в страну индустриальную, в страну электрификации и металла, в страну машин и тракторов…
…Первый выпуск Промакадемии есть первая ее стрела, пущенная в лагерь наших врагов, в лагерь производственной рутины и отсталости…
А 18 июня 1930 года «Правда» опубликовала приветствие Сталина работникам сталинградского «Тракторостроя»:
Привет и поздравления с победой рабочим и руководящему составу первого в СССР Краснознаменного тракторного гиганта. 50 тысяч тракторов, которые вы должны давать стране ежегодно, есть 50 тысяч снарядов, взрывающих старый буржуазный мир и прокладывающих дорогу новому, социалистическому укладу в деревне…
Никогда и нигде до этого Высшая Власть не находила таких слов для тех, над кем она возвышалась. Впрочем, в Стране возникающего Советского Добра власть не возвышалась над народом, а находилась от него на расстоянии вытянутой руки — лишь после убийства Кирова Сталин вынужден был ограничить свои передвижения и отказаться от свободного хождения по улицам Москвы. Но через его кремлевский кабинет ежедневно шел поток самых разных людей. Это и была живая связь Власти и Массы.
А когда и где до этого Высшая Власть была так откровенна с народом? В США после жестокого кризиса капитализма возник «новый курс» президента Рузвельта, резко усиливший социальную политику государства.
Тогда Рузвельт прибегнул к радиобеседам с народом, это были его знаменитые «Беседы у камелька»… Но буржуазный президент Рузвельт в критический для Золотой Элиты момент всего лишь вынужден был взять — в возможных для него пределах — пример с большевика Сталина, который деловой разговор с народом сделал одним из принципов своей политики.
Впрочем, иной политики большевики и не могли проводить — иначе они не были бы большевиками!
4 февраля 1931 года на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности Сталин произнес свои знаменитые слова:
Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.
Об этом же он говорил в июне 1930 года на XVI съезде ВКП(б), и говорил правду — я предлагаю читателю вспомнить об оценке уровня развития царской России в 1909 году дворянином Гурко…
Злопыхатели обвиняли Сталина и его соратников в «безумных темпах» индустриализации и коллективизации. Но темпы определялись простым расчетом.
Вот 1930 год с его сохой, крестьянством уровня прошлого века, с наукой, уже ушедшей от былой неприкаянности при царе, но еще не ставшей крупной производительной силой, и с промышленностью, которая хотя и изготовилась к напряжению первой пятилетки, но пока сама не знала, на что она реально способна.
А вот — 1940 год. Трезвые аналитики — и буржуазные, и коммунистические — сразу после Первой мировой войны определяли этот год как рубеж, с которого становился возможным новый крупнейший мировой конфликт. При этом уже Первая мировая война быстро превратилась в войну моторов, где нефть лилась даже более мощным потоком, чем людская кровь.
Итак, десять лет: 1930–1940 годы. За этот срок Советскому Союзу надо было пройти путь от сохи и лаптей до танка Т-34, штурмовика Ил-2 и реактивной артиллерии.
А еще надо было от подола рубахи вместо носового платка, от пьяных загулов прийти к массовому владению техникой, к миллионам ученых, инженеров и техников, квалифицированных рабочих, агрономов, летчиков, танкистов, моряков, авиамехаников, радистов, учителей, врачей, геологов и строителей…
И за десять лет, с 1930 по 1940 год, Советский Союз прошел путь от лапотной России до державы, способной выдержать и выдержавшей тяжелейшую внешнюю агрессию.
За десять лет была перестроена Россия, построены тысячи новых мощных предприятий, сельское хозяйство из полунатурального стало крупным товарным.
За десять лет!
Можно было сделать это, не опираясь на лучшее в людях? Ведь поощрить рублем сильного работника Советская власть тогда еще в полной мере не могла: не так было много у нее этих рублей, да и немного на них тогда можно было купить!
Но в России уже вырастало поколение энтузиастов, да и среди зрелых граждан Страны Советов энтузиастов было немало, ведь именно они совершили Октябрьскую революцию, выиграли гражданскую войну и не были намерены сдавать позиции в мирном строительстве России. Все духовно здоровые и честные люди в стране тогда бросали взгляд в будущее, зная, что будущее зависит теперь от них.
Но они же помнили и о прошлом — как проклятом, так и славном… Читатель уже знает, что 12 декабря 1930 года Сталин написал резкое письмо поэту Демьяну Бедному — в ответ на его письмо от 8 декабря. Критика была товарищеской, но от этого еще более жесткой.
Сталин писал:
…Вы, вместо того чтобы осмыслить… величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и… стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что… «лень» и «стремление сидеть на печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и — русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР…
В том письме Сталин цитировал ленинскую работу «О национальной гордости великороссов», вспомнить которую лишний раз нелишне и нам:
Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы… поднять до сознательной жизни…
Мы помним, как… великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы».
Откровенные и прикровенные рабы — великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация… тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и социализм…
Это было написано Лениным в конце 1914 года, но теперь, когда его слова цитировал Сталин, революционность в массах СССР возрастала и возрастала, и теперь это была революционность не разрушающая старый мир, а созидающая новый. А ведь это счастье — созидать новое и созидать для всех и для себя!
Сталин был сам человеком чести и дела, и поэтому он хорошо понимал, каким мощным средством в развитии России может и должна стать подлинная и массовая человеческая гордость. Между прочим, впервые в истории развития человечества…
Да, Сталин понимал…
Говоря в декабре 1927 года на XV съезде об интеллигенции, Сталин сказал, что в сторону Советской власти начинает отходить прежде всего техническая интеллигенция, потому что ее связь с реальным производством убеждает ее в том, что «большевики ведут дело нашей страны вперед, к лучшему», что «такие гигантские предприятия, как Волховстрой, Днепрострой, Свирьстрой, Туркестанская дорога, Волго-Дон, целый ряд новых заводов-гигантов, с судьбой которых связана судьба целых слоев технической интеллигенции, не могут пройти без известного благотворного влияния на эти слои…»
А далее Сталин говорил вот что:
Это есть не только вопрос о куске хлеба для них. Это есть вместе с тем дело чести, дело творчества, естественно сближающее их (инженеров и техников. — С.К.) с рабочим классом, с Советской властью.
Я уже не говорю о сельской трудовой интеллигенции, особенно о сельском учительстве, которое давно повернулось в сторону Советской власти и которое не может не приветствовать развитие школьного дела в деревне.
Так, сообща, «верхи» новой России и ее массы воспитывали друг в друге новую гордость за себя и за Россию. Она, эта гордость, уже впитывалась глубоко в натуру людей и становилась образом жизни для всех, кто не ныл, не злопыхательствовал, а строил…
Вот письмо Сталина находящемуся в отпуске Молотову от 5 декабря 1929 года:
Молотштейну привет! Какого черта забрался, как медведь, в берлогу и молчишь? У нас дела идут пока неплохо. Сегодня решили увеличить неприкосновенный фонд продовольственных до 120 миллионов пудов. Подымаем нормы снабжения в промышленных городах вроде Иванова-Вознесенска, Харькова и т. п. О наших внешних делах должно быть уже известно тебе. Дела с Китаем должны пойти. Видно, здорово их попугали наши ребята из Дальневосточной (речь о конфликте на Китайской Восточной железной дороге, КВЖД. — С.К.). Только что получили от Чан Сюеляна телеграмму. Америку и Англию с Францией с их попыткой вмешательства довольно грубо отбрили. Мы не могли иначе поступить. Пусть знают большевиков. Думаю, китайские помещики тоже не забудут наших предметных уроков…
Вот она — гордость вождя за страну, передававшаяся стране и возвращавшаяся к вождю.
Великие были времена — не ГУЛАГа, а вселенского размаха!
В политическом отчете ЦК XVI съезду ВКП(б) Сталин летом 1930 года говорил:
Самое замечательное в соревновании состоит в том, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжелого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства (везде выделено Сталиным. — С.К.)…
Там, у них, у капиталистов, самое желанное дело, заслуживающее общественного одобрения, — иметь ренту, жить на проценты. Быть свободным от труда, считающегося презренным занятием. У нас, в СССР, наоборот, самым желанным делом, заслуживающим общественного одобрения, становится возможность быть героем труда, возможность быть героем ударничества, окруженным ореолом почета среди миллионов трудящихся».
Это было сказано не поэтом (хотя Сталин не был чужд тонкого поэтического дара), а политическим лидером. Но то, что он говорил, само просилось в хорошую песню и песней становилось:
Труд наш есть дело чести, Есть дело доблести и подвиг славы…Вот такое это было время, когда тезис политического отчета большевистской партии Сталина сразу становился песенной строкой, и эта песня сразу становилась массовой, народной. И при чем здесь «рабский труд», «вертухаи ГУЛАГа», «сапог тирана»?
Пора бы и перестать гавкать, господа!
Факт 7-й В СССР Сталина и «запрягали» быстро, а «ездили» еще быстрее
ПОЧТИ полтора века назад рейхсканцлер Германии князь Отто фон Бисмарк подарил истории знаменитую «крылатую» фразу: «Русские долго запрягают, но быстро ездят». Это было сказано о России царей, а в СССР Сталина и «запрягали» быстро, а «ездили» еще быстрее.
Вот яркий пример не из области статистики, а из области человеческих свидетельств эпохи. Этот пример попался мне на глаза в книге знаменитого советского полярного исследователя Георгия Алексеевича Ушакова.
Ушаков — фигура в советской Арктике героическая и легендарная: в 1926 году он на необитаемом острове Врангеля организовал первое советское арктическое поселение, а через пять лет вдвоем со своим соратником Урванцевым положил на карту полярный архипелаг — Северную Землю.
Сегодня популярны занятия «экстремальными» видами спорта, повышающими «адреналин»… Ушаков и его товарищи Урванцев, Журавлев и Ходов шли на риск не ради сомнительной забавы, а потому, что этого требовало дело. За два года экспедиция Ушакова прошла на собаках и лыжах около пяти тысяч километров, но были дни, когда за четыре часа она преодолевала расстояние в сто метров.
Во льдах ходили Седов, Пири, Амундсен, Скотт… Однако Ушаков и Урванцев рисковали не ради рекорда или славы, и даже не ради научного знания как такового — география могла бы и подождать лишний год, пока с карты не было бы стерто одно из последних крупных «белых пятен». Зато не могла ждать новая Россия, не могли ждать будущий Северный морской путь и начавшаяся первая пятилетка.
Осенью 1932 года Ушаков вернулся в Москву, и, завершая свои воспоминания «По нехоженной земле», изданные впервые в 1951 году, он написал:
Столица встретила меня ясными осенними днями…
С тех пор, как я видел великий город перед отъездом в экспедицию, прошло двадцать восемь месяцев. Для советских людей это большой срок. Страна завершала первую пятилетку, обгоняя само время… Успехи строительства отражались и на облике столицы. Тем более яркими были эти изменения для человека, проведшего два года во льдах Арктики.
Вот так, в СССР Сталина «запрягали» быстро все, начиная с ездовых собак в полярных экспедициях и заканчивая самим Временем! Ушакова не было в Москве чуть больше двух лет, но он не узнавал столицы:
Асфальт покрыл многие улицы и площади. Они стали шире, просторнее. Исчезли столь характерные для старомосковских улиц извозчики. Длинными вереницами бежали автомобили. Новые высокие здания выросли там, где два года назад я видел подслеповатые купеческие дома, обветшалые дворянские ампирные особнячки или тяжелые и приземистые торговые лабазы. Недавно построенные многоэтажные здания попадались не только в центре города, но и на бывших окраинах; не месте старых трущоб вырастали целые кварталы, появлялись рабочие городки вокруг новых, только что пущенных заводов. Столица похорошела…
Много дней я ходил по Москве, вспоминал свои мечты о ней, когда жил среди льдов, вспоминал ее ободряющий, спокойный и уверенный голос, доносившийся в Арктику по радио… Снова и снова разглядывал улицы. Всюду были черты нового, но все оставалось родным и близким…
Да, Россия оставалась для русских людей родной и близкой, но уже по-новому. Об этой новой России было написано много прекрасных книг и строгих монографий, стихов и песен… Но ошеломляющие по темпам и значению цифры ее развития впечатляют больше самых ярких стихов!
Сравним, например, показатели старой и новой санитарии — не социальной, а обычной… В царской «Объяснительной записке к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 год» сообщалось:
По имеющимся статистическим данным, смертность от заразных болезней, не считая чумы и холеры (выделение мое. — С.К.), достигавшая в пятилетие 1901–1905 гг. в среднем 579 случаев в год на 100 тыс. населения, понизилась в 1906–1910 гг. до 529…
Да, царские темпы — это не сталинские темпы. За пять лет средняя смертность снизилась менее чем на 10 % — меньше двух процентов в год! И это притом, что, например, в Англии, Германии, Франции, Швеции и Норвегии число смертных исходов от заразных болезней в 1909–1910 годах не превышало 100 случаев на 100 тысяч населения в год.
Признавала царская «Записка…» и следующее:
Еще менее успешной, чем организация врачебной части, представляется деятельность по улучшению санитарного благоустройства населенных мест… Согласно собранным в отчетном году данным о положении водоснабжения и удаления нечистот в городах и негородских пунктах, в коих число жителей превышает 10 тыс. чел., водопроводы общественного пользования имеются лишь в 190 из 1078 населенных пунктов; только при 58 из них устроены фильтры или иные приспособления для очищения воды…
Утверждают, что царь Николай и вся его семья были-де страшными чистюлями. Читая записку царских контролеров санитарного состояния Российской империи, в это не веришь. Не чистюлей, а безнадежным грязнулей был последний российский император, если допускал у себя в державе такое вот (все из той же «Записки…»):
…Сплавная канализация у нас существует лишь в 13 городах и устраивается в 3. В большинстве остальных поселений удаление нечистот поставлено весьма неудовлетворительно. При этом существующие устройства в некоторых городах находятся в антисанитарном состоянии. В результате обследования городов Киева, Харькова, Ростова-на-Дону и С.-Петербурга в 1907–1910 гг. оказалось, что одною из причин широкого распространения эпидемий тифа и холеры было загрязнение водопровода сточными водами.
В Германии в эти же годы в городах с населением свыше 20 тысяч жителей имелись водопроводы в девяноста восьми городах из ста, а с населением от 5 до 20 тысяч — в семидесяти четырех из ста.
К 1913 году положение с санитарией у царя улучшилось не очень: водопровод имели 215 городов Российской империи, канализацию — 23 города.
А в СССР Сталина уже в 1938 году было 411 городов с водопроводом и 107 — с канализацией. Вот уж точно: забота о чистоте и здоровье населения — не царское дело. Это стало делом Сталина и большевиков.
К сказанному можно прибавить, что в советской Стране Добра с разного рода нечистотами — как бытовыми, так и социальными — начали активно бороться сразу же после того, как к тому появились малейшие возможности, и СССР Сталина год от года становился все чище как в социальном, так и в санитарном отношении. Зато после поражения Советского Добра, после 1991 года, в быт «дорогих россиян» все чаще возвращается элементарная антисанитария. В «незалежном» Киеве две трети водопроводных и канализационных сетей уже пришли в предаварийное состояние.
Связь здесь прямая: там, где Добро является основополагающим общественным принципом, общество стремится и к нравственной, и к санитарной чистоте. А если из жизни страны уходит Добро, то его место быстро занимает, пардон…
Ну, и так должно быть понятно, чем тогда наполняется жизнь страны.
А в СССР образца тридцатых годов в жизнь все более приходила радость труда на самих себя, возникало ощущение безграничности своих возможностей! «Марш энтузиастов» был тогда не просто песней, а программой действий:
Нам ли стоять на месте? В своих дерзаниях всегда мы правы. Труд наш есть дело чести, Есть дело доблести и подвиг славы. К станку ли ты склоняешься, В скалу ли ты врубаешься, — Мечта прекрасная, Еще неясная, Уже зовет тебя вперед…Сталин сказал, что кадры, овладевшие техникой, решают все. Но могли ли эти новые, сталинские, кадры не преобразовывать жизнь сталинскими же, то есть ударными, небывалыми, темпами!?
Как воплощалась «еще неясная» мечта в конкретные и предметные достижения? Что ж, теперь можно дать немного и цифр!..
В 1913 году валовая продукция крупной промышленности в ценах 1926/27 года составляла 11,2 миллиарда рублей.
В 1928 году — 16,8 миллиарда рублей. В 1932 году — 38,8 миллиарда, в 1937 — 90,2 миллиарда, а в 1938 году — 100,4 миллиарда рублей.
Производство электроэнергии выросло в 1938 году по сравнению с 1913 годом в 21 раз.
Выплавка стали увеличилась в 4,3 раза, продукция химической промышленности — в 13 раз, грузооборот железнодорожного транспорта — в 5,6 раза.
Если бы не Советская власть, ничего подобного в России не было бы…
А что было бы?
Ну, была бы Россия полуколониальная и расчлененная националистами, как это происходит сегодня, при власти антисоветской. К тому же, без Советской власти Россия оставалась бы еще и полуневежественной — как вот сейчас…
Упрямые кретины, утверждающие обратное, в нашем лучшем из миров тоже имеются — увы… Так, в 1990 году некое «Товарищество русских художников» при содействии МПК «Вече» переиздало в Москве тонкую брошюрку эмигранта-монархиста Бориса Бразоля «Царствование императора Николая II в цифрах и фактах. Ответ клеветникам, расчленителям и русофобам». Впервые она была издана «к 40-летию трагической гибели Царской Семьи» Исполнительным бюро Общероссийского монархического фронта в 1958 году в Нью-Йорке.
Ирония судьбы: название брошюры вполне подошло бы для моей книги — с заменой, конечно, «царствования императора Николая II» на «СССР». Что же до содержания брошюры, то чудес на свете не бывает — она была заполнена клеветой, начиная с того, что Бразоль насчитал 60 миллионов «жертв коммунистической тирании». Из подобных брошюр позднее и черпали свои «открытия» разного рода солженицыны…
В тонкой книжице, истекающей тоской несостоявшегося палача СССР, набралось много лжи. Бразоль то и дело выдавал желаемое за действительное, в том числе и в сфере народного образования. Так, по его словам, в Российской империи начальное образование с 1908 года было обязательным, хотя даже к 1913 году закон о всеобщем обучении принят не был, имелся лишь его проект — действительно 1908 года.
Бюджетные расходы на народное образование по Бразолю составляли к 1913 году 160 миллионов рублей, и эта цифра была близка к действительной — Россия настолько отстала от ведущих капиталистических стран, что отсутствие минимально образованной народной массы грозило экономическим коллапсом, и старая Россия резко повышала государственные расходы на образование — с 34 миллионов рублей в 1900 году до 143 миллионов в 1913 году.
Однако для сравнения дам и другую цифру: за тот же период расходы на содержание полицейско-административного аппарата возросли со 151 миллиона рублей в год до 295 миллионов.
Каково?
При этом даже в 1913 году на нужды просвещения царские власти тратили на одного жителя в 2–3 раза меньше, чем в Германии, в Англии, Бельгии и т. д. Да и распределение финансирования было крайне неравномерным: на образование крестьян во многих губерниях приходилось по 16–50 копеек на душу в год…
В 1914/15 учебном году в России насчитывалось 124 тысячи общеобразовательных школ, в 1940/41 учебном году — 199 тысяч, но за одним и тем же названием «общеобразовательная школа» скрывались совершенно разные типы школ. В царской России преобладали начальные школы, в СССР — средние. Царские школы, где в 1914 году работало двести восемьдесят тысяч учителей, давали намного более узкое и куцее образование, чем советские школы с одним миллионом двумястами тридцатью восемью тысячами учителей в 1940 году. В 8-х, 9-х и 10-х классах в царской России в 1914 году училось 200 тысяч учащихся, а в СССР в 1940 году — 2,6 миллиона!
К тому же, не забудем — а это существенный момент! — что в 1914 году российская статистика по части числа школ и учителей включала в себя данные также по Финляндии, Польше, прибалтийским губерниям, и это была существенная прибавка в общероссийский показатель. С учетом этого сравнение ситуации 1914 года и 1938 года (даже 1940 года — после присоединения Прибалтики и воссоединения западных областей Украины и Белоруссии) будет еще более не в пользу России бразолей…
Только за 1933–1938 годы в СССР было построено 4254 школ в городах и 16 353 школы на селе. В 1938 году в СССР в школьных классах и студенческих аудиториях сидело в 4 раза больше детей и молодежи, чем в 1913 году, хотя население страны выросло на примерно 20 %.
Если послушать нынешних страдальцев-«демократов», то выходит, что большая часть населения страны сидела в 1938 году в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа. Однако в действительности в 1938 году почти 34 миллиона человек в СССР сидело за партами.
2 миллиона 740 тысяч человек только в том же 1938 году получили путевки не на пресловутый «лесоповал», а в санатории и дома отдыха ВЦСПС. Всего за десять лет до этого, в 1928 году, так отдыхало лишь 511 тысяч человек, а в 1937 году — 2 миллиона 246 тысяч человек. За год прибавка составила полмиллиона!
Вот это темпы!
А, господин Бисмарк?
Впрочем, чему удивляться: к старым крымским здравницам тогда начали массово прибавляться дома отдыха и санатории Черноморского побережья Кавказа, в чем была немалая заслуга первого секретаря ЦК КП(б) Грузии Лаврентия Берии.
То есть не миллионы «зеков», а миллионы загорелых и смеющихся граждан СССР под курортным солнцем — вот настоящая социальная статистика 1937 и 1938 годов!
Американский профессор Грэхэм в своей книге об СССР возмущался в 80-е годы тем, что, когда в конце 20-х годов Сталин начал проводить политику ускоренной индустриализации, он якобы совершенно игнорировал при этом вопросы здравоохранения и счел специалистов по общественной гигиене опасными оппонентами. На самом же деле Сталину, как мы уже знаем, пришлось расчищать если не авгиевы, то николашкины конюшни — в том числе и по части всех видов общественной гигиены.
А как там насчет здравоохранения?
Обратимся вновь к цифрам.
Число больничных коек в старой России в 1913 году — 175,5 тысяч; родильных коек — 6,8 (шесть целых и восемь десятых) тысяч.
В 1938 году советские больницы имели 672 тысячи коек, а родильные дома — 131,1 (сто тридцать одна целая и одна десятая) тысяч коек!
В 1913 году Россия имела 28 тысяч врачей, при этом на 10 тысяч человек населения приходилось 1,8 врача. В 1940 году при числе 155 тысяч врачей в СССР, на 10 тысяч человек населения приходилось 7,9 врача.
В 1937 году, отмеченном для «демократов» — антисоветчиков лишь репрессиями и «московскими процессами», в СССР приехал видный американский историк медицины Генри Зигерист. Вот его оценка увиденного: «В Советском Союзе сегодня начинается новая эпоха в истории медицины. Все, что было достигнуто в медицине за предыдущие пять тысячелетий, составляет лишь первую стадию, стадию лечебной медицины. Новая эра, эра профилактической медицины, берет свое начало в Советском Союзе».
Наверное, Зигерист был прав, если в царской России 1913 года было 9 (девять) женских консультаций и детских поликлиник, а в СССР 1940-го года — почти девять тысяч во главе с Государственным институтом охраны материнства и младенчества. Еще в 1938 году женских и детских консультаций было существенно меньше — «всего» 4731. Но главным богатством в СССР всегда считались дети, и если кто-то из чиновников чего-то жалел для детей, то рано или поздно он в СССР Сталина очень жалел об этом.
В Москве 1913 года каждый год умирало 22 москвича из тысячи, а в 1931 году — менее 13. Зато рождаемость на 100 тысяч жителей в Москве в 1938 году достигла 28,5 человека, в Киеве — 22,5 человека, а в Баку — даже 33,9 человека.
Для сравнения: в Берлине этот «показатель счастья и надежды» составил 14,1; в Лондоне и Нью-Йорке — 13,6 и 13,5, а в якобы беззаботном и якобы любвеобильном Париже и вовсе 11,5…
Если перейти от статистики деторождения к статистике машин, то можно узнать, что тракторный, например, парк в СССР рос так:
1928 год — 26 733 единицы, из которых лишь 1272 единицы были произведены в самой России.
1932 год — 125 344 единицы, из которых около ста тысяч были уже «нашенские».
1937 год — 559 000 тысяч единиц, большинство — отечественные.
К 1938 году СССР имел уже 617 тысяч тракторов. И практически все они были советского производства.
А вот немного советской «тракторной» хронологии…
17 июня 1930 года введен в строй Сталинградский тракторный завод имени Ф. Э. Дзержинского с массовым выпуском до 1936 года колесных тракторов СТЗ 15/30, а после 1936 года — мощных гусеничных тракторов отечественной разработки СТЗ-НАТИ.
1 октября 1931 года пущен Харьковский тракторный завод имени С. Орджоникидзе с массовым выпуском тех же моделей тракторов.
1 июня 1933 года начал работу Челябинский тракторный завод с массовым выпуском мощных гусеничных лигроиновых и дизельных тракторов ЧТЗ.
Так вот можно пройтись по всей промышленной «гамме»… И картина везде будет сходной, то есть фантастической по темпам и результатам и тем не менее реальной. Социальный и экономический облик довоенного СССР в цифрах поразителен, и разнообразные цифры можно приводить и приводить! Однако и того, что уже сказано, должно бы хватить — как информации к размышлению, для тех «дорогих россиян», которые все еще не сподобились поразмышлять над тем, что было, что стало и что еще будет, если в РФ по-прежнему будут хаять Сталина и СССР Сталина…
Впрочем, могу информации и подбавить! Скажем, за две предвоенные пятилетки на карте новой России появилось 523 новых города и 495 новых городских поселков. И каждый город и поселок означали появление нового завода или фабрики, рудника или шахты.
Их строили и отечественные строители, и — на первых порах — иностранные специалисты. Однако в СССР в то время приезжали не только за высоким заработком, но и за новыми идеями или — с собственными идеями. Знаменитый архитектор-конструктивист Ле Корбюзье именно в Москве в 1934 году реализовал свой первый крупный строительно-архитектурный замысел — тогдашнее здание Центросоюза, а нынешнее — Центрального статистического управления. Как раз в этом здании, нынешние «россиянские» статистики ежегодно и подводят итоги плачевной «россиянской» статистики.
Наконец, последние, пожалуй, статистические данные здесь… Если в 1913 году в царской России на душу населения производилось 13,7 киловатт-часа электроэнергии (в США в 1913 году — 236), то в 1937 году в СССР на душу населения приходилось уже 215 киловатт-часов. Этого было еще очень недостаточно: на среднего американца в 1937 году приходилось 1935 киловатт-часов, на англичанина — 1 305 киловатт-часов, и даже средний японец имел 421 киловатт-часов в год. Но в 1942 году средний гражданин СССР должен был получить уже 416,7 киловатт-часа.
В 1942 году — если бы он был мирным.
Факт 8-й Смертность в лагерях ГУЛАГа была ниже смертности в нынешней РФ
О немирных 1941–1945 годах мы еще поговорим.
А сейчас, пожалуй, я еще раз вернусь к теме ГУЛАГа, чтобы привести факты, касающиеся этой темы в чистом виде.
И поскольку утверждение, вынесенное в заголовок, в нынешней замороченной «разоблачениями» сталинских «преступлений» РФ может ошарашить кого угодно, сразу сообщу, что все ниже приводимые данные по заключенным я, кроме одного случая, взял из единственного, причем — вдрызг «демократического», источника… Вот он передо мной — капитально изданная Международным фондом «Демократия» книга из серии «Россия. XX век. Документы» — «Сталинские стройки ГУЛА…»…
Но, стоп!
Уже в названии сборника документов его составители начинают передергивать! На обложке и титуле заглавие книги выглядит так: «СТАЛИНСКИЕ СТРОЙКИ ГУЛАГА», что с точки зрения историка и корректора абсолютно неверно, потому что последняя буква «а» в названии должна быть не заглавной, а строчной. Зато здесь все верно с точки зрения манипулятора массовым сознанием: слово «ГУЛАГ» воспринимается при таком написании не как аббревиатура, а как символ. Но ГУЛАГ — именно аббревиатура, то есть сложносокращенное слово, образованное из начальных букв или из начальных элементов словосочетания. И слово «ГУЛАГ» образовано из словосочетания «Главное Управление лагерей» — так назывался соответствующий главк НКВД СССР.
Я это все к тому, что слово «ГУЛАГ» по правилам русской грамматики склоняется, но, поскольку это сложносокращенное слово, оно склоняется при сохранении основной части с заглавными буквами с присоединением к ней соответствующей строчной буквы, определяющей падеж. И на оборотном титуле книги, на который мало кто обращает внимание, в названии все указано исторически и грамматически верно: «Сталинские стройки ГУЛАГа. 1930–1953».
Мелочь?
Э-э, нет! Если в редакционный совет серии входят такие «зубры» «демократии», как А. Н. Яковлев (председатель), Г. А. Арбатов, Е. Т. Гайдар, В. П. Наумов, Е. М. Примаков, Э. С. Радзинский, А. Н. Сахаров, А. О. Чубарьян и другие, то любая «мелочь» таковой на самом деле не является!
Вспомним классический пример: «Казнить нельзя миловать»… От того, где будет стоять запятая, зависит жизнь человека! И если синклит маститых «демократов» начинает путать в таких «мелочах», то чего можно ожидать от якобы объективных составителей сборника дальше?
А вот чего!
Первые строки введения к сборнику таковы (стр. 5):
У всех, кто родился в СССР, со школьной скамьи сохранились в памяти величественные образы гигантских строек социализма — Беломорканал, Волго-Дон, канал Москва-Волга, — сделавших Москву «портом пяти морей». Но мало у кого эти образы ассоциировались с подневольным рабским трудом наших сограждан. На уроках об этом не говорили. А ведь миллионы людей (выделение мое. — С.К.) прошли через эти стройки в лагерях ГУЛАГа, десятки тысяч погибли от невыносимых условий жизни в тяжелейших климатических условиях, от голода…
Ничем иным, как исторической подтасовкой, является здесь объединение истории строительства трех крупных каналов СССР — Беломорканала, Волгодона и канала «Москва-Волга» — в нечто целостное, одинаково характеризуемое. В действительности эти стройки были очень различны во всем, кроме масштабности. Я позднее это покажу.
Вовсе прямой ложью оказывается утверждение составителей сборника о том, что через упомянутые ими стройки прошли миллионы заключенных. Это я тоже покажу!
Но что самое забавное (или грустное?) — ложь составителей я буду разоблачать на основании данных, приводимых ими самими!
Впрочем, обо всем по порядку, начиная с краткой истории каждой стройки, излагаемой строго по сборнику документов «Сталинские стройки ГУЛАГа. 1930–1953», изданному в 2005 году в Москве Международным фондом «Демократия» (Фондом Александра Н. Яковлева).
Беломорско-Балтийский канал стал одной из крупнейших строек первой пятилетки. Впервые вопрос о его прокладке был поставлен в докладной записке в Совет Труда и Обороны СССР в мае 1930 года, а 3 июня 1930 года заместитель Председателя Совнаркома СССР В. В. Шмидт подписал Постановление СТО «О постройке Беломорско-Балтийского канала». К началу 1933 года большинство сооружений Беломорско-Балтийского водного пути (БВВП) было закончено, 28 мая 1933 года по каналу двинулся первый караван судов во главе с пароходом «Чекист», а 18 мая из Ленинграда вышли эсминцы «Урицкий» и «Валериан Куйбышев», сторожевики «Смерч» и «Ураган», подводные лодки Д-1, Д-2, Д-3. 21 июля эскадра приняла на борт руководителей Советского государства уже в Сорокской губе на Белом море. Канал открывал для морского судоходства Ладожское и Онежское озеро и имел важное народнохозяйственное и военно-стратегическое значение.
Канал Москва — Волга (с 1947 года канал имени Москвы) — это крупнейшая стройка уже второй пятилетки. Он строился с 1932 по 1937 годы и, кроме того, что входил составной частью в план превращения Москвы в «порт пяти морей» (Каспийское, Азовское, Черное, Белое и Балтийское), решил острейшую проблему промышленного и бытового водоснабжения быстро растущей столицы. Достаточно сказать, что в начале 30-х годов лишь 73 % улиц и 42 % домовладений Москвы были охвачены водопроводной сетью, а остальные пользовались водоразборными колонками на улицах. Впрочем, на некоторых улицах и в домах, имеющих водопровод, в летний период вода не попадала выше второго этажа. Так было кое-где даже в центре города. 17 апреля 1937 года волжская вода заполнила канал на всем его протяжении, и вода в Москве появилась в нужном ей количестве.
Волго-Донской канал имени В. И. Ленина — одно из крупнейших послевоенных гидротехнических сооружений в СССР. 27 февраля 1948 года Сталин подписал Постановление Совета Министров СССР о его строительстве, а в июне 1952 года по каналу пошли первые суда. Волго-Донской канал завершал грандиозную программу по реконструкции и созданию глубоководных внутренних судоходных путей и одновременно решал комплексную проблему ирригации и энергетики водных ресурсов Нижнего Дона.
Как видим, строительство всех трех каналов обуславливалось не стремлением Сталина изгаляться покруче над «подвластными ему» «рабами», а насущными нуждами страны. И уже поэтому говорить об этих, без сомнения великих, стройках в той манере, которую позволяют себе «демократы», недостойно.
Все три канала действительно были проложены с широким использованием труда заключенных, однако назвать этот труд «рабским» — значит унизить труд и судьбу самих «каналоармейцев», для многих из которых работа на строительстве каналов стала «путевкой в жизнь». Нет, они себя рабами не считали, хотя среди десятков тысяч людей с отнюдь не ангельской судьбой хватало, конечно, всяких.
Нельзя ставить три канала в один ряд и по техническому оснащению и уровню организации работ, по обеспечению труда заключенных и вольнонаемных, по цифрам смертности, наконец!
Составители сборника «Сталинские стройки ГУЛАГа» утверждают:
Приведенная в сборнике статистика смертности заключенных в лагерях на «стройках социализма» свидетельствует о страшной цене, которую наш народ заплатил за строительство и функционирование всех этих объектов.
Но, как мы увидим ниже, говорить о «страшной» цене не приходится: цена была по времени, к тому же люди, увы, не только в лагерях, но и на воле, время от времени умирают.
Надо вспомнить и о статистике смертности от заразных болезней, включая тиф и холеру, которая была характерна для царской России. Этот бич старой Москвы был сведен «на нет» за счет постройки канала Москва — Волга. Так что итоговый баланс той, «царской», смертности и лагерной смертности на постройке канала может оказаться как минимум нулевым.
Напомню, что смертность от заразных болезней, не считая холеры и чумы, составляла в царской России даже в 1910 году 529 смертей на 100 тысяч населения — 5,29 умерших на 1000 человек в год. Это — только от болезней, для которых антисанитария является фактором благоприятствования.
В Москве к середине 30-х годов жило около 4 миллионов человек. То есть только для одной Москвы ликвидация антисанитарии после ввода нового водопровода означала резкое снижении средней цифры смертности от заразных болезней не на одну тысячу смертей в год.
Эту цену ведь тоже надо брать в расчет, предъявляя счет царизму и понимая, что закрыл этот без натяжек страшный вопрос канал Москва — Волга.
Однако и со «страшной ценой» прокладки каналов как таковой историки-«демократы» переборщили. Цена оказалась немалой лишь на Беломорстрое. Но и там все было не так однозначно, как о том талдычат «демократы», начиная с условий жизни и труда.
Далее приводятся цифровые и фактические данные, включая статистику смертности, которые выявляют картину, не очень-то согласующуюся с утверждениями составителей «ГУЛАГовского» сборника. И это при том, что, как уже было отмечено, все ниже приводимые данные взяты из их же сборника.
Поскольку я предпочел пересказу прямое цитирование, цитаты будут объемными. Но тут уж ничего не поделаешь — если мы хотим знать правду…
Итак:
В 1930 г. рабочих для Беломорстроя представлял Соловецкий лагерь ОГПУ. Если в июне 1930 г. были выделены первые 600 заключенных для работы в изыскательских партиях, то к середине 1931 г. число заключенных в Белбалтлаге ОГПУ превысило 10 тыс. человек. По состоянию на 1 января 1932 г. в Белбалтлаге ОГПУ насчитывалось 64 400 заключенных, на 1 апреля 1932 г. — 80 200, на 1 июля 1932 г. — 122 800, на 1 октября 1932 г. — 125 000, на 1 января 1933 г. — 107 900, на 1 апреля 1933 г. — 119 660, на 1 июля 1933 г. — 66 971 человек. Уменьшение количества заключенных к июлю 1933 г. объясняется переброской части заключенных на строительство канала Москва — Волга и освобождением наиболее отличившихся.
На первой стройке, как видим, миллионами работающих не пахло и близко… Что же до смертности, то продолжу цитирование:
За годы строительства ББВП смертность среди заключенных Белбалтлага была следующей: в 1931 году умерло 1438 человек, или 2,24 % от среднегодовой численности заключенных в лагере. В 1932 году умерло 2010 человек, или 2,03 % от среднегодовой численности заключенных. В 1933 году умерло 8870 заключенных, или 10,56 % от среднегодовой численности лагерного населения. Причинами большой смертности в 1933 году были голод в стране, резкое ухудшение питания заключенных в лагере и значительное усиление интенсивности работ на канале в преддверии весеннего паводка и пуска основных сооружений в эксплуатацию…
То есть человеческая цена строительства Беломорканала составила суммарно — по подсчетам самих «демократов» — 12 318 человек.
Это — много, но ведь на эту статистику решающим образом повлиял голод конкретно 1933 года. Голод, который уносил в тот год жизни не только в лагерях ГУЛАГа и в котором виновны многие, начиная с засухи, но — не Сталин.
Да и в самых комфортных условиях люди, как уже было сказано, умирают каждый день — это печальное явление не обминает время от времени даже миллиардеров. К тому же на строительстве Беломорканала, как и на второй довоенной «канальной» стройке, трудились люди, основы «здоровья» которых закладывались в царское время, а поправить его по-настоящему Советская власть возможности еще не имела. Об этом ведь тоже нельзя забывать!
Обратимся теперь к данным по строительству канала Москва-Волга:
…численность заключенных в Дмитлаге (Дмитровский лагерь обеспечивал строительство. — С.К.) в 1934–1935 гг. составляла: на 1 января 1934 г. — 88 534 человека… на 1 апреля 1934 г. — 11 155… на 1 января 1935 г. — 192 229 человек… на 1 января 1936 г. — 192 094…
Численность заключенных Дмитлага в 1936–1938 г. была следующей:…на 1 июля (1936 года. — С.К.) — 180 390… на 1 января 1937 г. — 146 920… на 1 июля — 74 639, на 1 октября — 29 660… на 1 февраля (1938 г. — С.К.) — 6814.
Смертность в Дмитлаге была следующей: в 1933 г. умерло 8873 человека, или 16,1 % от списочной численности; в 1934 г. — 6041 человек, или 3,88 %; в 1935 г. — 4 349 человек, или 2,3 %; в 1936 г. — 2472 человека, или 1,4 %; в 1937 г. — 1068 человек, или 0,9 %; в 1938 г. — 39 человек («демократы» не указали здесь процент смертности, потому что даже при численности в 6814 человек этот процент составит всего 0,57 %. — С.К.). Всего с 14 сентября 1932 г. по 31 января 1938 г. в Дмитлаге умерло 22 842 человека.
Как видим, на строительстве второго крупнейшего в СССР Сталина канала смертность — если не считать трагического «голодного» 1933 года — была уже относительно невелика. В России в 1913 году смертность среди всего населения составляла 2,9 %.
Да и откуда было браться высокой смертности, если 25 октября 1936 года приказом Москваволгостроя и Дмитлага № 233 число «мясных» дней было увеличено с 9 в месяц до 15 с увеличением дневной нормы отпуска мяса на 40 %.
В остальные 15 «рыбных» дней норма отпуска рыбы была увеличена на 20 %. После этого по нормам общелагерного котла на одного заключенного в день полагалось: хлеба ржаного — 400 г, крупы разной — 100 г, мяса — 140 г, рыбы — 240 г, картофеля и овощей — 700 г. Избыточный вес при таких нормах не приобретешь, но и дистрофию не заработаешь.
А вот распорядок дня в Дмитровском лагере: подъем в 5 часов 30 минут; завтрак с 5 часов 45 минут до 6 часов 30 минут; развод на работу с 6 часов 30 минут до 7 часов; рабочий день с 7 до 17 часов (10 часов); обед с 17 до 19 часов; время для работы культурно-воспитательной части с 19 до 22 часов. С 22 часов 5 минут — отбой и сон.
Фактически обычный армейский режим, причем у «рабов» имелись и библиотеки, и своя многотиражка, и художественная самодеятельность.
Так было тогда — в сталинском ГУЛАГе…
Как обстоят дела сейчас — в «свободной» РФ?
По данным Федеральной службы государственной статистики, Росстата, с начала 2000-х годов смертность в «демократизированной» РФ находилась на уровне примерно 1,5–1,6 % в год (15–16 умерших на 1000 человек населения).
А в якобы «тоталитарном» СССР Сталина даже в трудные 30-е годы смертность даже «рабов» в лагерях находилась, как видим, на уровне 2 процентов! И даже — на уровне, существенно более низком, чем в ельциноидной РФ, об этом будет сказано в своем месте.
Мне могут возразить, что сейчас положение со смертностью в РФ улучшается — во что верится, вообще-то, с трудом. Но пусть даже так — все равно никуда ельциноидам не уйти от того, что при их «свободе» людей умирало больше, чем в СССР Сталина в заключении…
Приведу и такой факт, взятый из книги известного советского строителя Александра Николаевича Комаровского, много поработавшего в системе Главпромстроя НКВД (МВД)
СССР: на строительстве канала Москва — Волга работали 171 экскаватор, 1600 автомашин, 275 тракторов, 150 паровозов, 225 мотовозов, 240 бетономешалок, 1100 электровибраторов, 5750 электромоторов.
Для того чтобы обслуживать всю эту технику, умения «ботать по фене» (то есть знать воровской жаргон) было явно недостаточно. Между прочим, одних дипломированных инженеров среди строителей канала Москва — Волга насчитывалось три тысячи человек.
Вернемся, впрочем, к цифрам смертности в ГУЛАГе…
Опять пример все из того же сборника «Сталинские стройки ГУЛАГа» — по Байкало-Амурскому исправительно-трудовому лагерю (ИТЛ), организованному приказом № 1020с ОГПУ от 10 ноября 1932 года. Смертность в «голодном» 1933 году — 12,65 %; в 1934 году — 5,19 %; в 1935 году — 4,27 %; в 1936 году — 2,11 %; в 1937 году — 1,35 % (ниже, чем в РФ); в 1938 году — 2,95 %.
А вот показатели смертности по Буреинскому ИТЛ: 1939 год — 3,68 %; 1940 год — 2,39 %; 1941 год — 1,95 %; 1942 год — 5,17 %.
Восточный ИТЛ в составе строительства № 500: при численности заключенных на июль 1940 года в 2157 человек (на 1.10.40 — 2490), за год умерло 6 (шесть!) человек. В 1941 году численность заключенных на уровне примерно 3000 человек, умерло 29 (двадцать девять), то есть смертность примерно 1 (один) процент.
Смертность по Нижне-Амурскому ИТЛ в 1939 году составила 1,11 % (ниже смертности в РФ в 90-е и 2000-е годы)… Да, по тому же ИТЛ в 1943 году смертность составила 11,6 % — максимум. Но это же был 1943 год, когда даже для честных сынов Родины на фронте смертность порой доходила до десятков процентов, — война…
Выше я говорил, что кроме «демократического» сборника документов использую один раз и другой источник. Это — чисто документальная монография В. Н. Кузнецова «Цена свободы — атомная бомба» (Екатеринбург: Полиграфис, 2005). Автор написал ее по материалам ИТЛ Главпромстроя СССР в закрытых «атомных» городах Урала. Вот цитата со стр.194:
Смертность заключенных в колониях МВД в сравнении с гражданским населением СССР была меньше (о нынешней РФ и речи нет! — С.К.). Так, в 1953 году на каждую 1000 человек умерло 8,4 чел. заключенных, в 1954 г. — 6,7 чел., в 1955 г. — 5,3 чел…
Более того, анализ статистики позволяет сделать заявление о том, что смертность в Красногорском ИТЛ была 0,5 % от списочного состава. Каждый случай смерти заключенного по естественной ли причине либо погибшего на производстве в результате несчастного случая был учтен и задокументирован…
Обращаю внимание на слова «…погибшего на производстве в результате несчастного случая». Работы в большинстве ИТЛ относились к категории повышенной опасности: заключение — как-никак наказание. А это не могло не вести к увеличению показателей смертности и от чрезвычайных происшествий, чего нельзя не учитывать, но что не берут в расчет никогда и никак.
А под конец этого краткого обзора разберемся — при помощи самих «демократов» — со «страшной» статистикой и прочим на строительстве Волгодона:
По состоянию на 1 января 1950 г. на Волгодонстрое работали 15 397 вольнонаемных и 37 247 заключенных, а также: 80 экскаваторов, 150 скреперов с тракторами «С-80», 56 бульдозеров, 10 земснарядов, 960 грузовых машин (из них 50 самосвалов), 7 буксирных пароходов, 22 баржи, 19 катеров, 67 тракторов «С-80» и 410 металлорежущих станков…
Итак, кайло Беломорканала ушло в прошлое. Но, как и на Беломорканале, труд заключенных использовался на Волгодонстрое, да — широко: 2 ноября 1950 года МВД СССР в докладе Сталину сообщало, что всего на строительстве ВолгоДонского водного пути трудятся 68 500 человек, из них заключенных — 53 800 человек.
Однако количество техники на строительстве самого канала, Цимлянского гидроузла и оросительных сооружений при этом постоянно возрастало, и основную часть работ заключенные совершали не под «Дубинушку», а за рычагами машин, что хорошо видно из нормативных уровней механизации работ, которые были установлены на Волгодонстрое: земляные работы — 97 %; приготовление и транспортировка бетона — 100 %; укладка бетона — 98 %; добыча бутового камня — 100 %; добыча камня и дробление его в щебень — 100 %; добыча гравия и песка — 100 %; забивка свай и монтаж металлоконструкций — 99 %; строительство жилых и промышленных зданий — 90 %; крепление откосов и дна канала железобетонными плитами — 50 %.
Чтобы обеспечивать эти цифры, надо было иметь не просто рабочую («рабскую» по мнению «демократов») силу, а квалифицированную рабочую силу. Но далеко не всегда люди, осужденные на тот или иной срок заключения, имели соответствующую квалификацию. Напротив, чаще всего они ее не имели. И уже поэтому для многих заключенных время заключения стало школой профессионального обучения и совершенствования мастерства.
Спору нет: в такую «школу» лучше не попадать. Однако если иметь в виду конкретно Волгодон, то из его «школы» не так уж и редко выходили в жизнь вполне достойные — в дальнейшей жизни — граждане страны. Их, как я уже писал, не только досрочно освобождали, но и награждали орденами!
А как обстояли дела на Волгодонстрое со статистикой «страшной» смертности и вообще с «заключенной» статистикой? Далее вновь даю прямую цитату со страницы 121-й сборника документов о ГУЛАГе:
За 1948–1952 гг. через… лагеря МВД прошло 236 778 заключенных, из них: было освобождено — 114 492 человека, умерло 1766 (0,746 % — С.К.), бежало — 1123. Максимальная численность заключенных пришлась на 1 января 1952 г. — 118 178 человек.
То есть о смертности от «невыносимых условий жизни в тяжелейших климатических условиях» и «от голода» на Волгодонстрое говорить не приходится: это свидетельствуют на странице 121-й «демократического» труда сами его составители. 1766 человек, умерших за пять лет в более чем стотысячном «городе», — это уровень естественной смертности для многих благополучных стран.
И даже — более низкий.
Причем нынешней РФ до такого уровня смертности тянуться, тянуться — не дотянуться…
Чтобы тот факт, что смертность в сталинском ГУЛАГе была нередко ниже, чем сейчас в ельциноидной РФ, и запускаются в оборот «дурочки» насчет того, что ежегодная-де смертность в «сталинском ГУЛАГе» составляла якобы 100 % и «даже выше»…
В приличных карточных клубах за такие фортели раньше подсвечниками били-с — по мордасам-с!
А теперь — о миллионах, якобы строивших три знаменитых советских канала… Напомню, что на странице 5-й «демократического» труда утверждается, что «через эти стройки в лагерях ГУЛАГа прошли миллионы людей».
Что ж, подсчитаем!
Беломорканалстрой… Максимальное количество заключенных в октябре 1932 года — 125 000 человек, то есть общее число прошедших через Беломорканал составляет за три года примерно двести с лишним тысяч человек.
Канал Москва — Волга, Дмитровский лагерь Москваволгостроя… Максимальная численность на 1 января 1936 года 192 034 человек, то есть общее число прошедших через Дмитлаг составляет за четыре года примерно триста с лишним тысяч человек.
Волгодонстрой… Всего на Строительстве канала Волга — Дон работало 236 778 заключенных.
Итого — по данным «демократического» сборника документов — мы имеем примерно 800 тысяч человек, трудившихся на тех трех стройках, за которыми авторы сборника во введении к нему числят миллионы человек!
«Миллионы» — это как минимум два миллиона!
Так где же они?
Это ведь не досужая кухонная интеллигентская болтовня под гитарный дым и стопочку с огурцом! Это вроде бы серьезный сборник рассекреченных документов, очень важных для понимания и воссоздания эпохи! Здесь никакие литературные шалости типа гипербол и метафор не позволяются.
Но вот же…
Подобным образом — с использованием приемов художественной литературы — «демократические» «исследователи» и насчитывают «миллионы» расстрелянных, «многие миллионы» репрессированных, «десятки миллионов» умерших от «ужасов» Советской власти.
Солженицын общее число «жертв режима» выводил за шестьдесят миллионов! Еще один фальсификатор, ставший эмигрантом профессор Курганов, добрался до 110 миллионов «жертв Сталина». При этом ренегат использовал методику того трактирщика, который через десять лет клиенту, не расплатившемуся за два вареных яйца, предъявил огромный счет на том основании, что из этих-де двух яиц могли бы вылупиться петух и курочка, а они дали бы за десять лет трактирщику целую птицеферму…
Обычно наглую ложь высасывают из пальца, а вот антисталинскую ложь извлекают уже и из вареного яйца.
Н-да-а…
Факт 9-й Мораль капитализма: жадность, мораль социализма: солидарность
«Словарь русского языка» Ожегова определяет понятие «нравственность» как «духовные и душевные качества, необходимые человеку в обществе, а также выполнение этих правил». Соответственно, безнравственность — это нечто противоположное, нарушающее и игнорирующее правила нравственности, разрушающее общество.
Что сильнее — нравственность или безнравственность?
Если посмотреть на нынешнюю РФ, то ответ, казалось бы, очевиден. Впервые в истории мира на наших глазах крупный общественный организм переходит от высоконравственных принципов жизни к подчеркнуто безнравственным. Для десятков миллионов «дорогих россиян» деньги превращаются в настолько непреоборимый соблазн, что по сравнению с этим бледнеет самый бешеный цинизм любых других времен…
Разве что Париж в эпоху французской Директории может сравниться по безнравственности с тем, что наблюдаем мы сегодня в Москве, и не только в Москве, а по всей России…
Вот цитата:
…Почетно только богатство. Шапки долой перед золотом! Деньги, дворцы, особняки, земля, собственность — вот вечные ценности, заслуживающие поклонения…
Москва преображалась на глазах умолкнувшего народа. Политика? Ею больше никто не интересовался. Принципиальность, идейность подвергались осмеянию. Общественная добродетель! Незыблемые принципы! Великие идеи! Всю эту ветошь — на мусорную свалку!
Идейным ценностям отныне были противопоставлены земные, материальные. Смысл жизни не в служении истине — в наслаждениях!
Точно? Зло? Актуально?
Пожалуй, да…
Но о каком времени идет речь? Думаете — это сказано о России XXI века? А вот и нет! В цитате заменено одно слово — вместо «Москва» надо ставить «Париж», потому что так охарактеризовал атмосферу Парижа 1794 года советский историк Альберт Манфред в своей монографии «Наполеон Бонапарт» (цитирую по четвертому изданию, М.: «Мысль», 1987 г., стр. 82 и 85).
Итак, как и в гнусную пору власти баррасов и прочих убийц революции, в России не просто торжествует, а безраздельно господствует безнравственность на всех социальных этажах, и чем выше, тем гнуснее…
И все же безнравственность всемогуща лишь на первый взгляд. Если бы порок был действительно сильнее идейности, то с какого-то момента он стал бы и вовсе всесильным, и давно победила бы безнравственность — раз и навсегда! Ан, нет! Нравственность, как и Добро, даже в подчеркнуто безнравственном обществе, как вот в нынешней «России», все же не погибают, а живут. А это значит, что Добро в принципе способно победить Зло, но возможность переходит в реальность только в условиях социализма.
Капитализм нравственным быть не может, потому что мораль капитализма — жадность. А жадность безнравственна, и против такого утверждения нечего возразить самому бесстыжему апологету капитализма.
Мораль же социализма — солидарность и сотрудничество, а сотрудничество всегда нравственно, и против этого тоже нечего возразить даже самому бесстыжему апологету капитализма.
На эту тему много размышлял великий советский педагог и моралист Антон Семенович Макаренко. В СССР, и особенно в СССР Сталина, имя Макаренко было заслуженно знаменито. Из беспризорников он в своих трудовых коммунах-колониях воспитывал изумительных по душевной чистоте членов социалистического общества, и описал это в книгах «Педагогическая поэма» и «Флаги на башнях». Были сняты по его книгам и два отличных советских фильма…
Макаренко принадлежит мысль, которую надо бы признать идеальной и всеобъемлющей формулой цели подлинно нравственного воспитания личности. Макаренко учил, что ребенка надо воспитывать так, чтобы он поступал нравственно не только тогда, когда он знает, что за ним следят и могут увидеть его проступок, но и тогда, когда он остается наедине с самим собой и знает, что его никто не видит.
Есть у Макаренко «Книга для родителей», над которой он начал работать летом 1936 года в Киеве, а закончил в Москве в 1937 году. В том же году книга была опубликована вначале в журнале «Красная новь», а затем — отдельным изданием в Государственном издательстве художественной литературы. До смерти великого гуманиста оставалось чуть более полутора лет — Макаренко скончался 1 апреля 1939 года в вагоне электрички, когда ему едва-едва исполнился пятьдесят один год.
Антон Семенович Макаренко был выдающимся практическим гуманистом, и в этом качестве он всегда был настоящим коммунистом, однако заявление о приеме его в члены ВКП(б) он подал лишь за два месяца до смерти, в феврале 1939 года, уже будучи знаменитым писателем, удостоенным в январе 1939 года ордена Трудового Красного Знамени именно за писательский труд.
Не исключаю, что для многих окажется неожиданным тот факт, что практически всю свою сознательную жизнь Макаренко формально провел вне партии. Но это — факт, лишний раз доказывающий, насколько Партия Советского Добра была в СССР Сталина многочисленнее ВКП(б) как таковой!
«Книга для родителей» Макаренко начинается так:
Может быть, книга эта — дерзость?
Воспитывая детей, нынешние родители воспитывают будущую историю нашей страны, и, значит, историю мира. Могу ли я на свои плечи поднять величественную тяжесть такой необъятной темы?..
К счастью, такая дерзость от меня не требуется. Наша революция имеет свои великие книги, но еще больше у нее великих дел. Книги и дела революции — это уже созданная педагогика нового человека…
Антон Семенович всегда был скромен, хотя низко себя не ценил. Он не был склонен в жизни и к патетике. Но в литературе это был трогательный советский романтик и трезвый реалист одновременно. Он умел находить точные, мудрые и волнующие слова для оценки происходящего, и в «Книге для родителей», последней большой его работе, это проявилось очень ярко.
Макаренко подводил своего рода итог воспитательной работе двух советских десятилетий и делал это со свойственными ему аналитичностью в соединении с поэтичностью. Он писал:
Наша молодежь — это ни с чем не сравнимое мировое явление, величия и значительности которого мы, пожалуй, и постигнуть не способны. Кто ее родил, кто научил, воспитал, поставил к делу революции? Откуда взялись эти десятки миллионов мастеров, инженеров, летчиков, комбайнеров, ученых? Неужели это мы, старики, создали эту молодежь? Но когда же? Почему мы этого не заметили? Не мы ли сами ругали наши школы и вузы, походя ругали, скучно, привычно; не мы ли считали наши наркомпросы (Наркомпрос — народный комиссариат просвещения. — С.К.) достойными только ворчанья?..
Тут надо пояснить, что Макаренко пришлось много бороться за свои принципы коллективистского воспитания, развивающего личность, и побороться против так называемой педологии — течения в образовании, возникшего в США в конце XIX века. В педологии много внимания уделялось разного рода обследованиям детей в виде тестов — картина, знакомая по ЕГЭ и нынешним «дорогим россиянам», как называл их незабвенный Борис Ельцин.
Педологи — враги педагогики, враги систематического воспитания детей и полноценного их обучения, принесли много вреда, но кончилось все Постановлением ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 года «О педологических извращениях в системе наркомпросов». С этого момента в стране окончательно утвердилась та выдающаяся, уникальная в мировой педагогике, исключительно плодотворная система народного образования и воспитания, которую позднее назвали сталинской и которую философ Александр Зиновьев уже в наше время оценил как лучшую из когда-либо существовавших.
Что ж, она такой и была — даже в те времена, когда крепла в борьбе с педологией. И Макаренко с чувством законной гордости отца за воспитанных им детей, продолжал:
…А смотрите: в непривычно сказочных просторах краматорских цехов, на бесконечных площадях сталинградского тракторного, в сталинских (то есть в городе Сталино, бывшей Юзовке и нынешнем Донецке. — С.К.), макеевских, горловских шахтах, и в первый, и во второй, и в третий день творения, на самолетах, танках, в подводных лодках, в лабораториях, над микроскопами, над пустынями Арктики, у всех возможных штурвалов, кранов, у входов и выходов — везде десятки миллионов новых, молодых и страшно интересных людей.
Они скромны. Они нередко мало изысканы в беседе, у них иногда топорное остроумие, они не способны понять прелесть Пастернака — это верно.
Но они хозяева жизни, они спокойны и уверены, они не оглядываясь, без истерики и позы, без бахвальства и нытья, в темпах совершенно непредвиденных, — они делают наше дело…
Вот в чем, если вдуматься, суть морали социализма: в социалистическом обществе его члены стремятся быть и становятся хозяевами жизни — собственной жизни. И поэтому они спокойны и уверены. А мораль капитализма заключается в том, чтобы стать хозяином людей — подвластных тебе, зависящих от тебя. А через это стать «владельцем заводов, газет, пароходов» и лишь через это почувствовать себя хозяином жизни…
Могут ли хозяева людей жить спокойно и уверенно? Ведь если зависящие от своих хозяев люди поймут, что лучше жить, завися от самих себя, то власти капиталистических якобы хозяев жизни сразу придет конец!
Размышляя и над этим, Антон Семенович в «Книге для родителей» написал:
Может быть, все провалы воспитания можно свести к одной формуле: «воспитание жадности». Постоянное, неугомонное, тревожное, подозрительное стремление потребить способно выражаться в самых разнообразных формах, часто вовсе не отвратительных по внешнему виду… Если бы ничего, кроме этого стремления не было, социальная жизнь, человеческая культура были бы невозможны. Но рядом с этим стремлением развивается и растет знание жизни и прежде всего знание о пределах жадности…
Это — глубокая мысль. Принцип социализма, основополагающий принцип Советской Вселенной можно сформулировать и так: «Никогда не делай никому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе». Истинно свободным делает человека самоограничение не по типу «А виноград-то зелен», а самоограничение сознательное, принятое как условие развития в себе Человека. Недаром марксизм рассматривает свободу как осознанную необходимость.
Макаренко, хотя и был одним из воспитателей и создателей новой молодежи, удивлялся, кто родил, научил, воспитал, поставил к делу революции молодые поколения России, откуда взялись десятки миллионов мастеров, инженеров, летчиков, комбайнеров, ученых?
Конечно, Макаренко задавался вопросом риторическим, то есть ответа не требующим. Для Макаренко такой вопрос был всего лишь литературным приемом, и ответ он знал.
Увы, сегодня ответ далеко не для всех очевиден, поэтому дам его сам: многомиллионный молодежный авангард советской цивизизации воспитали и поставили к делу социального творчества Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков и ее и всей России вождь Иосиф Сталин.
26 декабря 1934 года Сталин на кремлевском приеме в честь металлургов говорил:
У нас было слишком мало технически грамотных людей. Перед нами стояла дилемма: либо начать с обучения людей в школах технической грамотности и отложить на десять лет производство и массовую эксплуатацию машин, пока в школах не выработаются технически грамотные кадры, либо приступить немедленно к созданию машин и развить массовую их эксплуатацию в народном хозяйстве, чтобы в самом процессе производства и эксплуатации машин обучать людей технике, выработать кадры. Мы избрали второй путь.
Мы пошли открыто и сознательно на неизбежные при этом издержки и перерасходы, связанные с недостатком технически подготовленных людей, умеющих обращаться с машинами. Правда, у нас наломали за это время немало машин. Но зато мы выиграли самое дорогое — время — и создали самое ценное в хозяйстве — кадры. За три-четыре года мы создали кадры технически грамотных людей как в области производства машин всякого рода (тракторы, автомобили, танки, самолеты и т. д.), так и в области их массовой эксплуатации.
То, что было проделано в Европе в течение десятков лет, мы сумели проделать вчерне и в основном в течение трех-четырех лет. Издержки и перерасходы, поломка машин и другие убытки окупились с лихвой.
Да, все издержки с лихвой окупились уже до войны, но особенно — во время ее. Новая Россия не просто создала массовые технические кадры, без которых война моторов была бы для России невозможной. Новая Россия создала к началу войны и новую человеческую массу советских людей, которые, не утратив национального чувства, носили в сердце также чувство и более глубокой, советской, гордости за Родину.
А теперь я дам три последних цитаты из книги Макаренко, напомнив читателю, что они взяты из книги, опубликованной как раз в том 1937 году, который «демократы» всех оттенков грязи пытаются представить временем торжества ужаса и насилия. Но подлинным историческим и системным эпиграфом к 1937 году вполне могут быть эти вот слова великого нашего гуманиста и педагога:
Мораль буржуазного мира — это мораль жадности, приспособленной к жадности… В самом человеческом желании нет жадности. Если человек пришел из дымного города в сосновый лес и дышит в нем счастливой полной грудью, никто никогда не будет его обвинять в том, что он слишком жадно потребляет кислород. Жадность начинается там, где потребность одного человека сталкивается с потребностью другого, где радость или удовлетворение нужно отнять у соседа силой, хитростью или воровством.
В нашу программу не входят ни отказ от желаний, ни голодное одиночество…
Однако желание желанию рознь! Можно желать развивая в себе Человека, а можно желать и убивая в себе Человека! Макаренко говорит и об этом:
Мы живем на вершине величайшего перевала истории, в наши дни начинается новый строй человеческих отношений, новая нравственность и новое право, основанием для которых является победившая идея человеческой солидарности… Агрессивное тыкание локтями в наше время есть действие, не столько даже безнравственное, сколько глупое.
В социалистическом обществе, построенном на разумной идее солидарности, нравственный поступок есть в то же время и самый умный…
Не знаю, читали ли «Книгу для родителей» братья Стругацкие… Но когда они были еще блестящими советскими фантастами-романтиками, а не антисоветскими тусклыми циниками, в романе «Волны гасят ветер» они написали: «Из всех возможных решений выбирай самое доброе… Не самое обещающее, не самое рациональное, не самое прогрессивное и уж, конечно, не самое эффективное — самое доброе!»
Не пойму, как можно, сказав это, позднее все это оболгать и отвергнуть. Двойная мораль? Очевидно… Но сказано было хорошо!
У Антона Макаренко не было двойных стандартов, он жил как писал, а писал как жил.
Писал же он так:
…Коммунистическая мораль… не может быть моралью воздержания. Требуя от личности ликвидации жадности, уважения к интересам и жизни товарища, коммунистическая мораль требует солидарного поведения и во всех остальных случаях…. Жизнь есть борьба за каждый завтрашний день, борьба с природой, с темнотой, с невежеством, с зоологическим атавизмом… жизнь — это борьба за освоение неисчерпаемых сил земли и неба.
Успехи этой борьбы будут прямо пропорциональны величине человеческой солидарности. Только двадцать лет прожили мы в этой нравственной атмосфере, а сколько уже мы пережили великих сдвигов в самочувствии людей.
Макаренко написал это, напоминаю, в 1937 году, и эти строки, как и приводимые ниже, доказывают не тоталитарный, а раскованный дух тех лет:
В старом мире моральная высота была уделом редких подвижников… В социалистическом обществе нравственное требование предъявляется всем людям и всеми должно выполняться. У нас нет парадных норм святости, и наши нравственные достижения выражаются в поведении масс.
Поголовно нравственная народная масса? Нравственная не в силу страха перед «наказанием Божьим» или человеческим, а нравственная в силу высокого нравственного и интеллектуального развития? Реально, а не лицемерно нравственное общество? Возможно ли это?
Да, вполне! Это общество строили народы СССР и его контуры уже были видны… В 1934 году Аркадий Гайдар написал повесть «Военная тайна»», а в 1938 году закончил киносценарий по ней. В авторских ремарках к сценарию Гайдар давал ряд советов режиссеру-постановщику, где о главной героине Натке Шегаловой говорилось так:
Натка Шегалова — только что выросла. Человек она умный. У нее чувство легкой иронии, и оно проявляется не только по отношению к другим (что встречается часто), но и к самой себе.
Она культурная советская девушка — такая, каких сейчас еще не так много, но зато через три-четыре года будет уйма.
Эта запись Гайдара лишний раз подтверждает, что в конце тридцатых годов в жизнь Страны Добра начали входить принципиально иные поколения энтузиастов социализма — и рожденные в СССР, и полностью Советской властью и советской школой воспитанные!
СССР родился в декабре 1922 года, и, значит, в декабре 1942 года первым гражданам, рожденным в СССР, исполнялось 20 лет. То есть к 1942 году перспективную ситуацию в стране должны были определять молодые парни и девушки, полностью сформированные новым строем. На смену и подмогу поколениям первых энтузиастов приходило поколение детей первых энтузиастов.
И если в Советской Вселенной не было преград мечтам и дерзаниям отцов, то как далеко унесли бы и вознесли бы мечты и дерзания их детей!?
В 1940 году посетителей главного павильона Всесоюзной сельскохозяйственной выставки — предшественницы Выставки достижений народного хозяйства (ВДНХ) СССР, ныне Антисоветской властью уничтоженной, — встречала огромная надпись над входом в павильон:
Завидую внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Россию в 1941 году, идущую впереди просвещенного мира.
Виссарион Белинский, 1841 годЕсли быть точным, то Белинский в 1840 году писал так:
Завидуем внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Россию в 1940 году — стоящею во главе образованного мира, дающею законы и науке, и искусству и принимающею благоговейную дань уважения от всего просвещенного человечества.
Но простим нашим дедам и отцам эту небольшую поправку в цитату классика! В 1940 году им, как я понимаю, хотелось поскорее оказаться в 1941 году хотя бы мысленно! И никто в 1940 году еще не догадывался, каким станет для Страны Добра следующий 1941-й год.
Начавшаяся война подвергла СССР Сталина тяжелейшим испытаниям и выбила из рядов энтузиастов нового строя миллионы и миллионы людей… Последняя утрата оказалась самой невосполнимой. Вспоминая гражданскую войну, Михаил Светлов писал: «Юношу стального поколенья, похоронят посреди дорог, чтоб в Москве еще живущий Ленин на него рассчитывать не смог…» Но скольких юношей и девушек нового стального поколения, на которых рассчитывал теперь уже Сталин, загнала в землю жадная агрессия Запада в ходе новой жестокой войны…
Однажды хорошо было сказано, что быть человеком — тоже профессия и что тот, кто уважает и любит свою профессию, должен совершенствоваться в ней всю жизнь.
Но можно ли совершенствоваться в умении быть Человеком в обществе жадности и безнравственности, возведенных в норму общественной морали?
Факт 10-й Война была столкновением двух противоположных цивилизаций
Европу и остальной мир уже почти убедили в том, что большевизм и нацизм друг от друга ничем не отличаются. Мол, что Сталин, что Гитлер — два сапога пара!.. Такая гнусная и подлая ложь Европе и миру еще икнется, да еще и как! Нельзя быть неблагодарной исторической сволочью и не заплатить за это рано или поздно хотя бы собственным историческим и социальным одичанием.
В том же — в тождественности Сталина и Гитлера — сегодня активно убеждают и «дорогих россиян». Убеждают самые разные фигуры — от президентов России до резидентов Запада. Но когда-то даже внешний мир смотрел на вопрос честнее и умнее. Так, было время, японский советолог профессор Тэратани писал: «Нередко можно встретить утверждение, что большевизм и нацизм — одного поля ягоды. Я с этим решительно не согласен. Нацизм и большевизм — генетические враги».
Это было правдой, но не всей правдой. На самом деле надо говорить о генетической несовместимости не только нацизма и большевизма, а вообще двух цивилизаций — отживающей буржуазной, капиталистической, частнособственнической, индивидуалистической, жадной цивилизации и нарождающейся советской, социалистической, народоправной, коллективистской, доброй и щедрой цивилизации…
Лучше всего их системное противостояние было выражено в словах наиболее сильной песни Великой Отечественной войны: «За свет и мир мы боремся, они — за царство тьмы»… Василий Лебедев-Кумач написал «Вставай, страна огромная!» в первый же день войны и имел в виду, конечно, тех врагов России, которые пошли на нее кровавым походом, то есть гитлеровцев… Однако все было страшнее и глубже в историческом, цивилизационном плане, и до 22 июня 1941 года, и после 22 июня 1941 года на стороне нацизма был весь мировой капитализм. Весь!
Гитлер и Сталин не были одного поля ягодами, а вот Гитлер и тот же Черчилль — были! Сталин был вождем народов — кто бы ни утверждал обратное! А Гитлер и Черчилль были палачами народов — оба!
Так, в якобы процветающей Британской империи Черчилля голод 1943 года унес в Бенгалии жизни от полутора до двух с половиной миллионов индусов…А когда Черчилль в 1906 году стал заместителем министра по делам колоний, Британия перестала публиковать данные о жертвах голода, и было почему: только в Индии за небольшой срок погибло от голода до 80 (восьмидесяти!) миллионов человек.
Аристократ Черчилль участвовал в геноциде буров, подавлял афганские племена патанов и восставших суданцев, ирландцев, сомалийцев, репрессировал голодных кенийцев… Об индусах Черчилль сказал так: «Тупая раса, спасаемая только своим размножением от судьбы, которую она заслужила», а что он имел в виду под «заслуженной судьбой» для «цветных» рас, можно понять из его заявления 1937 года: «Я не считаю, что по отношению к аборигенам Австралии была совершена несправедливость: более мудрая, более чистая раса пришла и заняла их место».
Это был нацизм в чистом виде, и к колониальной политике Британии вполне применимо описание бывшим унтер-офицером вермахта Гансом Беккером массовой казни под Киевом, которую Беккер наблюдал, стоя в оцеплении не из эсэсовцев, а из обычных солдат:
Одна из женщин держала на руках ребенка примерно трех лет, который, рыдая, громко кричал: «Я хочу домой, к бабушке!» Лейтенант выхватил малыша у матери, грубо швырнул его на землю в нескольких шагах перед собой и выстрелом из пистолета прекратил крики…
Свои, не очень-то лояльные к СССР, записки «Devil on My Shoulder» Беккер издал, к слову, не в ГДР, а в ФРГ, и — на английском языке.
Можно ли представить себе подобную сцену с участием советских солдат и советского лейтенанта? А с участием английских или американских солдат под руководством английского или американского лейтенанта — вполне! Лейтенант армии США Колли «прославился» как раз подобной массовой казнью мирных жителей во время войны Америки с Вьетнамом. И сколько было таких лейтенантов-англичан за все время колониальных войн Британии…
«Черчилль и его империя грабят полмиллиарда человек, уродуют завоеванные страны, убивают миллионами, вырезают цвет местных наций, а вы все думаете, что это милый хитроватый дядька в цилиндре», — с горечью говорил русским в 1945 году доктор Кумар из Бомбея.
Да что там оценка индуса: после «ковровых» бомбежек городов Германии Черчилля сравнили с Батыем, Мамаем и Чингисханом даже его собственные соотечественники, военные историки и теоретики Лиддел Гарт и Фуллер.
Но что двигало Черчиллем в его ненависти к простым людям в разных частях Британской империи? Полмиллиарда их всего лишь хотели и для себя хотя бы немного места под тем солнцем, которое «не заходило над Британской империей»… А чего хотел Черчилль?
В январе 1906 года бывший консерватор, временно переметнувшийся к либералам, Уинстон Черчилль был во второй раз избран членом палаты общин английского парламента. Во время избирательной кампании ему пришлось побывать в трущобах Манчестера, и потом он написал своему личному секретарю Эдварду Маршу:
Представьте себе, что вы живете на этих улицах. Это значит, что вы никогда не видите ничего красивого, никогда не едите ничего вкусного и никогда не ведете умных бесед…
Вот ради этого — чтобы видеть красивое, вкусно есть, умно болтать самому и не допустить до этого народные массы — Черчилль убивал, душил, подавлял, ссылал, затевал мировые войны…
Собственно, Черчилль даже бесчеловечнее и страшнее Гитлера: у последнего хоть идеи какие-то были. А у Черчилля — лишь ненасытные, необузданные утробные желания и вожделения собственника. И он был готов за свою красивую жизнь даже жизнь отдать, свою же — когда был молодым и убивал людей не из кресла премьера, а из маузера. Но уж без всяких колебаний он за свою красивую жизнь платил десятками миллионов чужих жизней.
Вернемся, однако, во времена Великой Отечественной войны…
Не углубляясь здесь в тему возможности мирного разрешения противоречий между СССР и Третьим рейхом — я не раз писал, что это было возможным, — скажу лишь, что, как и в Первую мировую войну, русских и немцев стравила в своих корыстных интересах Золотая элита мира… Но после того, как интернациональные силы Мирового Зла смогли толкнуть Гитлера на путь, гибельный для него и для Германии, у нас, у русских, у советских людей, не оставалось ничего иного, кроме как с оружием в руках отстоять свободу и независимость нашей Советской Родины в жестоких боях с немецко-фашистскими захватчиками.
Теперь и этот подвиг советской цивилизации в мире оболган, и началось это не вчера… О нашей войне не только много лгут, но лгут уже давно. Вот, например, бывший начальник 12-го отдела «Иностранные армии Востока» Генерального штаба Сухопутных войск генерал-майор Рейнхард Гелен. Сразу после войны он с рядом сотрудников и архивами своего отдела пришел к американцам и при их помощи и на их деньги создал антисоветскую разведывательную организацию, которая так и называлась «Организация Гелена», а с 1 апреля 1956 года получила в ФРГ статус Федеральной разведывательной службы (БНД).
В 1968 году Гелен покинул свой пост и вскоре опубликовал мемуары «Служба». «Серый генерал» был убежденным антисоветчиком, антикоммунистом и русофобом, но это бы ладно. Однако в своих мемуарах он порой лгал так, что это заставляет усомниться в его способностях как разведчика. И в качестве примера антисоветской (а значит, и антирусской) лжи я обращусь к мемуарам Гелена по двум причинам. Во-первых, они не очень известны, а во-вторых, ложь Гелена лишний раз доказывает, как даже неглупый человек, ненавидя советскую Страну Добра, попадает в глупое положение.
О Восточном фронте Гелен писал, например, так: «…вина за случившееся (поражение под Москвой в конце 1941 года. — С.К.) приходилась в первую очередь на погодные условия — непролазную грязь и морозы до минус 56 градусов (жирный курсив здесь и далее мой. — С.К.)…»
Кадровый разведчик Гелен, похоже, перепутал Подмосковье и Якутию. Причем в истории сражения под Москвой роль «генерала Мороза» и «генерала Грязи» вообще была неоднозначной. Командующий Калининским фронтом Конев не смог переправить танки по льду через Волгу 12 декабря 1941 года из-за наступившей оттепели! Кому в тот момент помогал пресловутый русский «генерал Грязь» — генералу Коневу против фельдмаршала фон Бока или фон Боку против Конева?
Вспоминая о «крупнейшем, по словам Гелена, во всемирной истории сражении на окружение противника» в районе Киева, Гелен заявляет: «…тогда к нам в плен попали почти два миллиона советских военнослужащих».
Даже «демократические» источники или «исследователи» типа Резуна-«Суворова» не рискуют брать цифру генерала Гелена за достоверную и ограничиваются менее лживой и более «достоверной» цифрой в 665 тысяч пленных под Киевом. При этом генерал Гудериан, например, тоже не чуждый склонности к преувеличениям, называет в своих мемуарах цифру около трехсот тысяч человек.
К тому же и пленный пленному рознь! На 110-й день войны, 9 октября 1941 года, шеф Гелена, начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал Гальдер, записал в своем служебном дневнике: «…Вопрос об охране военнопленных. Исходя из опыта в районе Киева, для охраны и эвакуации 20 000 пленных требуется целая дивизия». Это ли не доказывает несломленность наших людей, попавших в труднейшую ситуацию? Кроме того, если исходить из «статистики» Гелена и заявления Гальдера, пленных только из-под Киева (якобы 2 миллиона!) должен был охранять весь вермахт!
Гелен утверждает лживо и следующее: «Тысячи комиссаров и политработников попадали в плен и многие из них становились убежденными сторонниками власовского движения…»
Среди 10 (десяти) власовских генералов, имевших в РККА звания от подполковника до генерал-майора, был лишь 1 (один) политработник — бывший секретарь Ростокинского райкома партии в Москве, бывший член Военного совета 32-й армии бригадный комиссар Жиленков. Да и со средним и даже младшим офицерским составом из числа командиров РККА у генерала Власова было не густо. Что уж говорить о комиссарах и политработниках РККА!
Гелену очень хотелось провести ту мысль, что русские люди не были внутренне советскими людьми, хотя даже известный читателю другой немецкий генерал фон Меллентин, тоже не член Компартии Германии, не отрицал:
Русский солдат любит свою «матушку Россию», и поэтому он дерется за коммунистический режим, хотя, вообще говоря, он не является политическим фанатиком. Однако следует учитывать, что партия и ее органы обладают в Красной Армии огромным влиянием…
Даже фон Меллентин — как-никак не чистый штабник, а боевой офицер — не рискнул противопоставить русское советскому… Сейчас же вбивают между ними клин и пытаются убедить Россию, что войну выиграл-де не советский солдат, а русский солдат, что воины Красной Армии защищали не столько Советскую Родину, сколько Россию как таковую.
Но как быть со следующим фактом? За время Великой Отечественной войны на ее фронтах погибло три миллиона коммунистов, однако к концу войны в Действующей Армии по-прежнему находилось 3,3 миллиона членов ВКП(б) — шестьдесят процентов фронтовой Действующей Армии!
Миллионы (миллионы!) советских граждан, находясь на фронте, писали перед боем заявления: «Если погибну в бою, прошу считать меня коммунистом». Многие гибли с этими заявлениями, так и не успев получить даже кандидатские карточки. Многие получали их, но не успевали обменять на полноправный партийный билет. А многие его получали, а вместе с ним и единственную «привилегию» фронтовика-коммуниста — первым подняться в атаку.
Если в довоенном полугодии 1941 года в Красной Армии было принято кандидатами в члены ВКП(б) 27 068 человек, то за второе, военное, полугодие 1941 года таких стало 126 625 человек. Это — только в армии, а были же еще и сотни тысяч граждан СССР, работавших на фронт в тылу и подававших заявления о приеме в партию. Академик Патон стал членом ВКП(б) в «Танкограде» на Урале, когда ему было уже за семьдесят!
Так кто победил в той войне — русский человек или советский человек, защищающий свою Советскую Вселенную? Ответ ведь очевиден: победил русский советский человек вместе со всеми народами СССР.
Со времен Суворова — не экс-майора Резуна, а российского генералиссимуса — известен завет воевать не числом, а умением. Но сегодня чаще слышишь не об умении советских полководцев, командиров и солдат, а о том что Сталин-де «завалил немецкие окопы русскими трупами» и только якобы потому смог пройти по Европе и войти в Берлин. В действительности даже летом и осенью 1941 года, как и весной, и летом 1942 года, Красная Армия воевала нередко умело. И это — в условиях той катастрофы, причины которой начинают обрисовываться лишь сейчас и которые не имеют никакого отношения к якобы нежеланию Сталина верить в близкую войну…
А со времени контрнаступления под Сталинградом пришло к РККА уже прочное умение воевать и побеждать. После войны это признали если не все побежденные, то по крайней мере наиболее честные из них, и я вновь приведу оценки фон Меллентина:
…Русское высшее командование знает свое дело лучше, чем командование любой другой армии… Русские дивизии… появлялись словно из-под земли, и казалось, невозможно сдержать надвигающуюся лавину… Лишь закаленные в боях солдаты были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого…
После 1941 года к людским массам русских добавились массы танков. Отбить такие атаки было, конечно, значительно труднее, и стоило это гораздо большего нервного напряжения…
Это — оценка советского генералитета. А вот как Меллентин говорит о ведомых советскими генералами войсках:
Русская пехота в ходе Второй мировой войны полностью сохранила великие традиции Суворова и Скобелева… Русская артиллерия, подобно пехоте, также используется массировано… В ходе войны русские совершенствовали и развивали тактику артиллерии в наступлении. Их артиллерийская подготовка превратилась в подлинный шквал разрушительного огня… Русская артиллерия является очень грозным родом войск и целиком заслуживает той высокой оценки, какую ей дал Сталин…
Не менее высоко немец-танкист отозвался и о своих прямых противниках — советских танкистах:
Необыкновенное развитие русских бронетанковых войск заслуживает самого пристального внимания со стороны тех, кто изучает опыт войны… Танкисты Красной Армии закалились в горниле войны, их мастерство неизмеримо возросло. Такое превращение должно было потребовать исключительно высокой организации и необычайно искусного планирования и руководства…
Достаточно? Это ведь оценка врага!
Немец Меллентин каждый раз говорит о русском высшем командовании, русской пехоте и артиллерии, русских танкистах, но это лишь часть правды об истоках нашей тогдашней победы. Вся правда в том, что победило советское командование, советские пехота, артиллерия, бронетанковые войска, авиация, флот…
А в целом — советский строй, советская цивилизация.
Надо сказать, что фон Меллентин был антикоммунистом и остался антикоммунистом и русофобом и после войны. Свою книгу он заключил так:
В этой книге я пытался… обратить внимание на ту опасность, какую представляют для нас многочисленные и хорошо организованные армии Советского Союза. Если мы действительно хотим сохранить нашу цивилизацию, старые противники среди западных держав должны забыть о прошлом и обратить взор в будущее. Я очень надеюсь, что эта книга послужит вкладом в дело обороны Европы и укрепит наше взаимопонимание.
Фактически, это был скрытый призыв к новому, уже объединенному, крестовому походу против коммунизма.
Но вот записки генерал-полковника Иоханнеса Фриснера… Они были изданы в СССР в 1966 году, а после 1991 года два раза переизданы. Во время войны Фриснер командовал группами войск «Фриснер» («Нарва»), «Север», «Южная Украина» и «Юг», и, в отличие от Меллентина, Фриснер после войны кое-что понял получше его.
Подчеркивая, что в век «ядерных, термоядерных и кобальтовых бомб война… теряет свой смысл и грозит всеобщим уничтожением», Фриснер в конце своей книги высказывал надежду, что «Европа в целом могла бы выполнить роль примирителя Востока и Запада», что надо не только думать о военной готовности и иметь «верных и решительных союзников» (то есть Америку), но и заниматься «проблемой поиска новых политических идей, проблемой укрепления общественного строя»…
Так вот, Фриснер, мыслящий более честно и широко, чем Меллентин, пишет не о русском, а именно о советском солдате:
Советский солдат сражался за свои политические идеи сознательно и, надо сказать, даже фанатично. Это было коренным отличием всей Красной Армии, и особенно относилось к молодым солдатам. Отнюдь не правы те, кто пишет, будто они выполняли свой долг только из страха перед подгоняющими их политическими комиссарами, которые в своем большинстве сами храбро сражались. Я собственными глазами видел, как молодые красноармейцы на поле боя, попав в безвыходное положение, подрывали себя ручными гранатами. Это были действительно презирающие смерть солдаты!
Мы еще вернемся к этой теме в своем месте, а сейчас не откажу себе в удовольствии познакомить читателя с общей оценкой Фриснером Красной Армии:
…Высшее советское командование, начиная со Сталинградской битвы, часто превосходило все наши ожидания. Оно мастерски осуществляло быстрый маневр и переброску войск, перенос направления главного удара, проявляло умение в создании плацдармов для последующего перехода в наступление. Иногда русским недоставало необходимой инициативы для быстрого и широкого развития достигнутых успехов… Они мало рисковали…
На это можно возразить, что перед глазами Сталина не могли не стоять «быстрые и широкие успехи» вермахта в 1941 году и летом 1942 года… И эти «успехи» учили: не всегда надо развивать быстрый и широкой успех, иногда надежнее прочно закрепить его.
Что же до развития прочного успеха, то знаменитые десять «сталинских ударов» 1944 года, то есть десять (!) стратегических наступательных операций в течение одного года говорят сами за себя!
Признал Фриснер и следующее:
Успехи Красной Армии объяснялись не в последнюю очередь хорошим оснащением войск тяжелым оружием: танками, тяжелой артиллерией и неизменно вызывавшими у нас страх «Катюшами» — гвардейскими минометами, которые, между прочим, умело использовались. Русские весьма искусно и успешно применяли свою артиллерию. Их авиации мы боялись меньше.
Со временем советское командование стало лучше обеспечивать действия своей пехоты на поле боя благодаря массированию огня и использованию танков. Удивительно хорошо зарекомендовал себя советский танк Т-34… Для советской пехоты он был великолепным прокладчиком пути и весьма действенным средством поддержки.
Ну, и где же здесь — «трупами завалили»?
Но что особенно, на мой взгляд, ценно у Фриснера, это его осознание неразрывной взаимосвязи «русского» и «советского» в успехах Красной Армии. Для этого немца факт возникновения новой России не замеченным не прошел.
Впрочем, этот факт вынужден был признать и фон Меллентин, и не только он один…
9 сентября 1927 года Сталин принимал рабочую делегацию из Америки — представителей различных американских профсоюзов. Запись беседы была опубликована в № 210 «Правды» за 15 сентября 1927 года.
Кроме прочего, Сталин сказал тогда американцам:
…в ходе дельнейшего развития… будут складываться два центра мирового масштаба: центр социалистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к социализму, и центр капиталистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к капитализму. Борьба двух этих лагерей решит судьбу капитализма и социализма во всем мире.
Поразительно то, что в публичной обстановке Сталин не побоялся фактически признать, что социализм может и не победить в мировом масштабе — если народы мира окажутся его недостойны. И в тоже время Сталин честно предупредил о неизбежности борьбы.
Это было сказано в сентябре 1927 года. А через без малого пятнадцать лет после их произнесения борьба двух лагерей вступила в свою наиболее жестокую, решительную и разрушительную фазу за всю историю противоборства этих двух лагерей. Началось испытание не только военной прочности советской цивилизации, но и экономической ее прочности.
И в каких условиях!
С июля по ноябрь 1941 года на восток страны — на Урал, в Сибирь, в Поволжье, Казахстан и Среднюю Азию — было перебазировано 1523 промышленных предприятия, из них 1360 — крупных.
По прибытии на место нового дислоцирования сразу же начинался монтаж оборудования — еще даже до возведения стен. За три недели только на одной уральской новостройке было смонтировано 5800 металлообрабатывающих станков и большое количество промышленного оборудования, прибывшего с ленинградского Кировского завода. И уже в ноябре 1941 года тяжелые танки с маркой уральского Кировского завода воевали под Москвой.
Последний эшелон с оборудованием Харьковского тракторного завода прибыл на новое место 19 октября, а 8 декабря первые 25 танков Т-34 — пока собранные из привезенных агрегатов — ушли на фронт. А ведь даже для сборки танка необходимо хорошо подготовленное производство.
Валовая продукция промышленности в 1942 году по сравнению с 1940 годом возросла на Урале в 2,8 раза, в Западной Сибири — в 2,4 раза и в Поволжье — в 2,5 раза. Уже после войны один из зарубежных наблюдателей признал: «Магнитогорск победил Рур». Еще бы! Советский Союз имел в годы войны стали в 3–4 раза, а угля в 3–3,5 раза меньше, чем Германия, а произвел почти в 2 раза больше вооружения и военной техники, чем рейх!
При этом советская военная экономика, хотя две трети ее работало на военные нужды, разрабатывала с 1943 года и планы послевоенного развития. К августу 1944 года Госплан СССР подготовил проект перспективного плана восстановления и развития народного хозяйства до 1947 года, по которому национальный доход в 1947 году должен был на треть превысить показатель 1940 года.
Такие результаты обеспечиваются не минутными героическими порывами и не страшными «гулагами», а исключительно сознательными повседневными усилиями всей народной массы, компетентно организуемой на борьбу и труд государственным руководством, которому масса верит и доверяет.
Такие результаты обеспечиваются и не примитивным «надрывом пупка» под расейскую «Дубинушку», а лишь квалифицированным трудом хорошо образованной и развитой народной массы, которая и была характерна для Советской Вселенной в силу развития, обеспеченного за годы Советской власти! Недаром в Англии принимали наших рядовых краснофлотцев, прибывших в составе экипажей для приемки боевых кораблей по ленд-лизу, за переодетых офицеров. А на оккупированных территориях простые советские рабочие удивляли германских инженеров своим общим и техническим развитием. А ведь в Англии и Германии массовые технические традиции имели — в отличие от старой России — давнее, вековое происхождение.
Советская цивилизация выдерживала и выдержала экзамен войной.
А германская, нацистская, капиталистическая цивилизация — что можно сказать о ней?
Немцы умели работать. Умели они и воевать и воевали стойко даже в Сталинграде, не говоря уже о Кенигсберге и Берлине. Но в 1945 году их сопротивление было актом отчаяния и страха. А сопротивление советского народа в тяжелых 1941 и 1942 годах было выражением их убеждения в том, что наше дело правое и победа будет за нами… И сказал это большевик Сталин, а сказал он это вечером 6 ноября 1941 года на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями Москвы.
А наутро, 7 ноября 1941 года, на параде войск Красной Армии в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, Сталин сказал и так:
Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков… Великая освободительная миссия выпала на вашу долю… Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!..
Немцы в это время стояли под Москвой.
Нацист Гитлер, когда советские войска стояли под Берлином, не нашел для соотечественников ни одного слова, хотя бы как-то сопоставимого по силе воздействия с тем, что сказал советским людям осенью 1941 года Сталин.
Не смог и немецкий народ, воспитанный веками капитализма и частнособственнической цивилизацией, найти в себе резервы душевного величия и выстоять. Нацизм не стал базой подлинной, несгибаемой, ничем не побеждаемой стойкости немцев. Не выдержала испытания великой войной жадная цивилизация Запада…
А лучшие силы советского народа, воспитанные всего двумя десятилетиями Советской власти, выстоять смогли, а затем смогли и победить! Советская цивилизация, взявшая в себя все лучшее из русской цивилизации, великое испытание выдержала.
Имея в виду уже сегодняшний день, скажу, что, поняв это, силы мирового капиталистического Зла повели подрывную борьбу не против «русского», а против советского. «Русское» лживо и коварно противопоставляется «советскому», но берется на прицел с целью убийства также и русское. Потому что убить Россию можно лишь в одном случае — если в ней будет окончательно убито советское цивилизационное начало.
Как гнусно лгут на героев той войны негодяи, утверждая, что стойкость воинов-сталинградцев, например, объяснялась заградительными отрядами «палачей НКВД», хотя за спиной у сталинградцев была Волга, а за Волгой — Россия.
Советская Россия…
В истории Сталинградской битвы осталось много заслуженно громких имен, начиная с комдивов Родимцева, Батюка, Горишного, а вот 37-ю гвардейскую дивизию генерал-майора Жолудева знают меньше, потому что к тому времени, когда под Сталинградом появились газетчики, этой дивизии уже не существовало. Переформированная из воздушно-десантного корпуса сразу — до боя! — в гвардейскую дивизию, она была переброшена под Сталинград в начальной фазе самого тяжелого периода Сталинградской битвы и в считанные недели полегла вся!
Из десяти тысяч бравых, рослых ребят, комсомольцев, десантников, молодых граждан Советской Вселенной, от которых она могла ждать так многого в мирном труде, все легли в боях! За Волгу было отведено сто смертельно измотанных бойцов и туда же переправили их тяжело раненного командира (он погиб смертью храбрых уже позднее, Героем Советского Союза).
Сталинградский командарм-62 Василий Чуйков написал о них в своих воспоминаниях с болью и гордостью. Советские парни шли в бой с песнями, перебрасывали через себя немцев на штыках, как снопы в поле!
Они все были героями Советской Родины и все полегли — так уж пришлось.
Подвиги граждан Советской Вселенной в ту войну стали повседневностью. Они воспеты в песнях и стихах, в книгах и фильмах, они отражены в томах энциклопедий и монографий и зафиксированы в миллионах документов, ныне хранящихся в архивах.
Эти подвиги так несомненны, что их не может отрицать даже нынешняя антисоветская власть. Однако антисоветская власть при этом помалкивает, что миллионы граждан СССР шли в бой за Советскую Родину, что они шли в бой под Красным знаменем против знамени со свастикой, на древке которого болталась наспех привязанная и та власовская трехцветная тряпка, которую сегодня антисоветская власть, победившая советскую Страну Добра, сделала государственным флагом.
Но замолчать подвиги не получается даже сегодня — их можно лишь замарать кинофальшивками о доблестных штрафниках и зверствующих «особистах»…
Конечно, правда войны всегда черна, потому что время войны — это время черного горя для того народа, который не хотел воевать, но оказался вынужден воевать за свою Родину, и воевать — коль уж так вышло — до Победы! Но ветераны той войны, которые действительно воевали на фронте и которые сегодня почти все — за редчайшими исключениями — лежат в сырой земле, вспоминали ту войну не с черной горечью, а с гордостью. И в любом застолье, в памятные дни и просто за дружеским столом, они без караоке пели песни, которые в годы войны не заучивали, а схватывали на лету и сразу же на всю жизнь запоминали сердцем.
И эти песни не черны, а светлы…
Чтобы понять нравственную (или, напротив, безнравственную) суть той или иной цивилизации, надо знать, как отражается война в ее художественной культуре.
Что дали мировой культуре или хотя бы национальным культурам военные годы в «демократических» капиталистических США, в Англии и Франции? Да, в общем-то, ничего, кроме партизанских песен французских маки и итальянских гарибальдийцев. Но как раз среди маки и гарибальдийцев было много коммунистов.
Ни на что великое не вдохновила война и мастеров культуры в капиталистических «тоталитарных» Италии, Румынии, Венгрии, Японии и даже в тяжко, по-настоящему воевавшей Германии…
Издавна считается, что, когда говорят пушки, музы молчат. Первая Мировая война подтвердила это, не дав культуре ничего великого ни в одной воюющей стране, включая царскую Россию. Ни одной значительной книги, ни одного выдающегося стихотворения, картины, песни за все годы «империалистической» войны с 1914 по 1918 годы!
Вторая мировая война как война одной части капиталистической цивилизации против другой части капиталистической цивилизации исключением не стала: ни великой музыки, ни великих слов, ни великих чувств…
А вот Великая Отечественная война советской цвилизации против цивилизации капиталистической породила в Советской Вселенной не только «черные дыры» разрухи и горя, но и массовый всплеск вспышек «сверхновых» культурных явлений!
Музы молчат тогда, когда пушки гремят в ходе неправедной, жадной войны. А наша война Советского Добра с Мировым Злом была священной! Вот почему ни один народ, кроме советского, не получил в свою культурную сокровищницу во время войны великих произведений, сравнимых с «Теркиным» Твардовского и его же «Я убит подо Ржевом», с «Ленинградской симфонией» Шостаковича или «Отдыхом после боя» Непринцева, хотя и написанным после войны, но дышашим ее воздухом…
Выдающееся общекультурное значение «Теркина» признал даже такой желчный ненавистник «Совдепии», как Иван Бунин.
Фронтовые корреспонденции и стихи Константина Симонова, очерки и рассказы Леонида Соболева, Алексея Толстого, Аркадия Гайдара, Евгения Петрова, Валентина Овечкина неотъемлемо вошли не просто во фронтовой быт, но и в большую литературу! Особенно же впечатляющими оказались — как этого можно и должно было ожидать — песни Великой Отечественной войны, начиная с ее своего рода гимна «Вставай, страна огромная!..»
Эти песни были тогда на передовой, в партизанских лесах, в заводских цехах и во фронтовых эшелонах не просто песнями. И поэтому они и после войны остались не просто песнями: их пели про себя и в компаниях, как бы приобщаясь к чему-то, всем одновременно дорогому, в знак общего взаимопонимания.
Есть редкое слово «шиболет», знакомое в русском языке, пожалуй, лишь по пушкинской строчке из «Онегина»: ««Авось», — о, шиболет народный, / Тебе б я оду посвятил…» Шиболет — тайное слово у некоторых племен, по которому узнавали своих. Песни военных лет стали для жителей Советской Вселенной своего рода шиболетом. По ним тоже узнавали своих — и на фронте, и в тылу, и за линией фронта…
По ним и сегодня узнают своих!
Кто не знал в Стране Добра этого:
На позицию девушка Провожала бойца, Темной ночью простилася На ступеньках крыльца, И пока за туманами Видеть мог паренек, На окошке на девичьем Все горел огонек.Или этого:
Бьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза, И поет мне в землянке гармонь, Про улыбку твою и глаза…Или этого:
Горит свечи огарочек, Гремит недальний бой. Налей, дружок, по чарочке, По нашей фронтовой…В песнях Великой отечественной войны — тот огонек надежды, без которого на войне нельзя и который так легко загасить на войне пулей или осколком. Но вот бои закончились, в Стране Добра выросли послевоенные поколения, не знающие войны. Однако и эти поколения не подпевали отцам, а сами для себя пели:
С берез, неслышен, невесом, Слетает желтый лист… Старинный вальс «Осенний сон» Играет гармонист…Так же, как:
Ночь коротка, спят облака, И лежит у меня на ладони Незнакомая ваша рука…Или:
Прощайте, скалистые горы, На подвиг Отчизна зовет, Мы вышли в открытое море, В суровый и дальний поход…В Стране Советского Добра в любой компании достаточно было начать любую песню Великой Войны, и ее тут же подхватывали стар и млад — не надо было напоминать ни мелодию, ни припев: его знали все, потому что все были гражданами одной великой Родины и хотели одного, и думали об одном.
Это ведь было!
Да и все еще есть — несмотря на все усилия ельциноидов всех возрастов и уровней. Есть потому, что и сегодня советская цивилизация, не сумев сохранить себя в государственном строе, сохраняется в умах и сердцах, в отношениях людей и борется в умах и сердцах со старой цивилизацией, сделавшей ставку на низменное в человеке.
Иными словами, та война, где Свет борется с царством Тьмы, все еще не окончена и идет.
Факт 11-й Впервые в отечественной истории наука стала производительной силой в СССР
Не было в истории мира страны, где к науке и к ученым относились бы так верно, как это было в Советском Союзе. На Западе, даже самом якобы «просвещенном», ученый — это «яйцеголовый», скорее терпимый, чем уважаемый в широких массах. А в СССР, особенно в СССР Сталина, ученый воспринимался как высшее выражение всего наиболее значительного, что достигнуто обществом. В СССР на науку смотрели как на важнейший рычаг преобразования страны в могучую развитую державу. И это было впервые в отечественной истории.
Уже в конце XIX века, а тем более с начала XX века, наука начала становиться непосредственной производительной силой во всех промышленно развитых странах мира, но…
Но — только не в царской России. Примеры на сей счет приведу позже, а пока — некое «лирическое» отступление.
«Россиянских» «интеллигентов» двух сортов не бывает: уж если он интеллигент, то точно знает, что плохо пахнет лишь в краю родных осин, а виноваты в этом «германский шпион» Ленин, «проклятая Советская власть» и «тиран Сталин», не обеспечившие «интеллигентам» должной «интеллектуальной свободы». Зато все иностранное в их представлении пахнет исключительно духами «Шанель № 5»…
И вот престарелый ракетчик Борис Черток, достаточно плодотворно работавший в советском ракетостроении, но ставший особенно известным своими «толстостенными» «постсоветскими» мемуарами «Ракеты и люди» сообщает соотечественникам следующее: «Германские фирмы работали над массой технических проблем по своей инициативе, не дожидаясь указаний “сверху”, они не нуждались в решениях Госплана или наркоматов, без которых ни один завод не мог выпускать никакую продукцию».
Намек прозрачный: проклятый-де Сталин давил «на корню» любую научно-техническую инициативу, и ничего иного при социализме быть не могло — это вам не динамичный и наукоемкий капитализм…
Читаешь такое и диву даешься! Так написать о собственном прошлом можно лишь тогда, когда его ненавидишь! То, что сегодня — вполне по указаниям «сверху» — тысячи заводов в России не выпускают вообще никакой продукции, поскольку закрылись или дышат на ладан, Черток преступлением не считает. Зато на СССР Сталина у него черной краски хватает. Описывая германскую приборную и радиотехническую промышленность, Черток пишет:
…Фирмы «Гартман и Браун», «Телефункен», «Аншютц», «Сименс», «Лоренц», АЕГ, «Роде-Шварц», «Аскания», «Карл Цейс» задолго до Второй мировой войны пользовались мировой известностью.
Это создало прочную технологическую базу, которой у нас в этих отраслях в нужных масштабах так и не было к началу войны…
Издевается над нами Борис Черток, что ли? Он что, не знает и не понимает, что научно-технической базы передовых отраслей науки и техники в СССР в нужных масштабах не было к началу войны потому, что в Российской империи таковой базы не было вовсе?! И вина в том — на царе и его сановниках-хабалах!
Напоминаю это для всех, это «запамятовавших»!
Черток же упрекает то ли Сталина, то ли — Берию, то ли — невесть кого, но ясно, что в итоге — сталинскую эпоху:
Наша электроприборная промышленность общего назначения, авиаприборная промышленность и, наконец, морское приборостроение держались всего на нескольких заводах Москвы и Ленинграда («Электроприбор», «Теплоприбор», «Светлана» в Ленинграде, «Авиаприбор», завод имени Лепсе, «Электрозавод» и «Манометр» в Москве).
Показательно, что когда мы после войны начали воспроизводить… ФАУ-2 и разрабатывать свои ракеты, то убедились, что такое давно изобретенное человечеством устройство (какая неуместная ирония! — С.К.), как электрическое многоконтактное реле, умеет делать в нашей стране только один ленинградский завод «Красная заря». В Германии только у фирмы «Телефункен» было три подобных завода и по меньшей мере два у «Сименса»…
Написав это, Черток вряд ли догадывался, что в своей оценке положения в наукоемких отраслях промышленности тогдашнего СССР почти дословно повторил большевика Берию!
В начале 50-х годов председатель Специального комитета при Совете Министров СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) Лаврентий Павлович Берия беседовал с молодым, еще не маститым, физиком-теоретиком из «ядерного» КБ-11 Андреем Сахаровым. Позднее Сахаров описал эту встречу в своих воспоминаниях, сам, похоже, не поняв, что написал.
А написал он вещи интересные!
Под конец беседы, уже заканчивая ее, Берия спросил у Сахарова, нет ли у того каких-нибудь вопросов к нему? Сахаров признавался, что не был готов к такому общему вопросу, и «спонтанно, без размышлений» спросил: «Почему наши новые разработки идут так медленно? Почему мы все время отстаем от США и других стран, проигрывая техническое соревнование?»
И Берия ответил: «Потому что у нас нет производственно-опытной базы. Все висит на одной “Электросиле”. А у американцев сотни фирм с мощной базой…»
Конечно, Лаврентию Павловичу стоило прибавить, что база у нас все еще слаба потому, что в царской России ее вообще не было! Однако большевик Берия, как любой настоящий большевик, то есть человек дела, не привык кивать на «дядю».
Зато я кое-что напомню, воспользовавшись сведениями из № 5 «Военно-исторического журнала» за 2009 год. Там, в статье об изобретателе радио Александре Степановиче Попове и о зарождении радиосвязи в русской армии, сказано:
Несмотря на усилия самого А. С. Попова и его последователей и соратников… к началу Русско-японской войны 1904–1905 гг. в России не была сформирована промышленная база для изготовления средств радиосвязи… Уже в ходе упомянутой войны руководство Морского ведомства вынуждено было лихорадочно предпринимать срочные меры… Как ни парадоксально, но дело рук и ума отечественного изобретателя оказалось на то время под контролем иностранных поставщиков, прежде всего германской фирмы «Телефункен». С ней-то и пришлось заключать невыгодный, но необходимый договор о поставках новшества…
И далее:
Обстановка с развитием радиотехники (в Российской империи. — С.К.) радикально изменилась буквально за 2–3 года. Если до этого А. С. Попов в письмах А. Н. Рыбкину (ближайший помощник Попова. — С.К.), отправленных из Германии и Франции, отмечал, что в этих странах нет ничего нового и что отечественные разработчики от зарубежных не отстают, то уже в 1900–1901 гг. можно было наблюдать иное: отечественная новаторская мысль отставала от иноземной…
В СССР Сталина обстановка с развитием радиотехники радикально изменилась не за два-три года, а лет за пятнадцать. Но она изменилась в исключительно положительную сторону. А в царской Российской империи обстановка с развитием радиотехники радикально изменилась за два-три года в отрицательном смысле: в считанные годы царская Россия катастрофически отстала от развитых стран!
Но почему русская научно-техническая мысль оставала? И сама ли эта мысль была повинна в наметившемся отставании? Нет, причина была не в ученых, а кое в ком другом (я продолжаю цитирование статьи из «ВИЖ»):
Так, из-за отсутствия должной поддержки со стороны государства… в России радиоаппаратура совершенствовалась медленно. В то же время правительство Германии и Англии этой проблеме уделяло максимум внимания. В этих странах выделялись значительные средства, разворачивались работы на лучших электротехнических заводах, создавались специальные лаборатории, к разработкам привлекались лучшие специалисты, проявившие себя в новой области техники…
Андрей Сахаров в годы своей ядерной оружейной молодости знать всего этого, по относительной младости лет, не мог.
И не знал.
Позднее же — по причине впадения в политическое и гражданское детство — Сахаров был не в состоянии мыслить ответственно и исторически и поэтому не понял, насколько научно отсталую Россию приняли из рук царизма Ленин, Сталин и большевистская партия…
Но были же в России и люди, все это не только знавшие, но и испытавшие все «прелести» жизни ученого в царской России на собственной, так сказать, шкуре. Этими людьми были сами ученые в царской России.
Скажем, знаменитый русский кораблестроитель, математик, основоположник отечественной теории корабля академик Крылов свидетельствовал: «Русская наука в прошлом не пользовалась уважением царского правительства. Тогда ученый-одиночка работал в основном «на свою науку». Сейчас ученый работает на народ: он решает задачи гигантского строительства, он создает новую промышленность, новую технику. Впервые в нашей стране ученый стал подлинно государственным деятелем».
Герой Социалистического Труда, кавалер трех орденов Ленина, лауреат Сталинской премии 1941 года, Алексей Николаевич Крылов знал, что говорил. Родившийся в 1863 году и скончавшийся в 1945 году, он имел все возможности сравнить старую и новую Россию. Крылов был адмиралом и в царском, и в советском флоте, был действительным членом и Императорской Академии наук, и Академии Наук СССР, до 1917 года возглавлял Морской технический комитет, преподавал в старой Морской академии, а после Октября одно время ей руководил.
Вот один из дооктябрьских эпизодов из жизни русской науки… В январе 1917 года директор Геологического комитета профессор Карл Богданович на заседании Комиссии по изучению производительных сил России созданной при Императорской академии наук стараниями академика Вернадского, делал доклад «О месторождениях вольфрама в Туркестане и на Алтае».
Шла война… Вольфрам — это быстрорежущая сталь и, значит, возможность удвоенного выпуска шрапнели.
Богданович закончил сообщением:
— Итак, господа, для изучения туркестанских руд необходимы 500 рублей.
— А наш запрос в правительство? — поинтересовался профессор Ферсман.
— Недавно получен очередной ответ: денег в казне нет. Собственно, господа, как вы знаете, правительство отказывает нам вот уже два года.
Богданович не оговорился, и здесь нет описки. У царизма не находилось пятисот рублей на экспедицию. А по росписи государственного бюджета на 1913 год последний царь России Николай II получал 16 миллионов на нужды Министерства Императорского двора да еще 4 миллиона 286 тысяч 895 рублей на «известное его императорскому величеству употребление». Это — не считая доходов царя от личных земель и прочего. И это — только царь, а ведь была еще и свора великих князей и прочих бездельников из «августейшей фамилии».
Богданович уныло поблескивал очками, и тогда встал академик Крылов — математик и кораблестроитель. Тоном твердым и раздраженным одновременно, он сказал:
— Что касается Туркестана, тут все просто — вот пятьсот рублей. Для спасения армии, погибающей от отсутствия снарядов.
— А Алтай? — не унимался Ферсман.
— С Алтаем сложнее… — Крылов задумался, потом ответил: — Карл Иванович не указал, что рудники находятся на землях великих князей Владимировичей…
И вдруг взорвался:
— Это черт-те что! Царская семья захватила в свои руки еще и вольфрамовые месторождения Забайкалья! Вот где уместны реквизиция или экспроприация…
Неловко протиснулась в заседание комиссии тишина, но тут же перешли, впрочем, к другому вопросу. Насчет пятисот рублей было занесено в протокол, а насчет династии…
Этот эпизод полностью документален и лишь беллетризован мной — я развернул данные протокола в диалог. Так было в царской России в самый критический для нее период Первой мировой войны, в самый канун Февральской революции.
Геолог и горный инженер Карл Богданович (1864–1947), по национальности поляк, после Октябрьской революции переехал в Польшу. Академики же Крылов и Ферсман и после Октября немало послужили Отечеству. Так что сравнивать науку старой и новой России они могли квалифицированно. Но и без того невооруженным, как говорится, глазом было видно, что одно с другим не шло ни в какое сравнение — ни по объему научных исследований и широте их тематики, ни по научным результатам.
Известный физик Сергей Фриш вспоминал: «Во второй половине 20-х годов советская физика быстро продвинулась вперед и во многих направлениях получила мировое признание. Эти успехи были вызваны не только возникновением большого числа щедро финансируемых институтов, но и широким общением советских ученых со всей мировой наукой».
То есть Фриш уже двадцатые годы оценивает как бурный рост науки в СССР. Но в действительности в двадцатые годы СССР еще не мог финансировать науку так, как к этому стремился, и мощный количественный рост, который привел к бурному качественному скачку, пришелся на начало тридцатых годов. Если в 1929 году научно-исследовательских институтов и их филиалов было в СССР 438, то к концу 1932 года — уже 1028. Но и это был лишь разбег! В 1929 году страна имела двадцать тысяч научных работников, а через десять лет — почти сто тысяч.
Вот деталь новой жизни науки в СССР…
В 1928 году «отец советских физиков» Абрам Федорович Иоффе, пользовавшийся у Сталина большим авторитетом, организует Первый Всесоюзный съезд физиков. В Москву приехало тогда много иностранцев, среди которых блистали Дирак, Бриллюэн, Борн и Дебай. После недели московских заседаний съезд переехал по железной дороге в Горький, а оттуда на специально зафрахтованном пароходе его участники спустились по Волге до Сталинграда. Заседания продолжались на пароходе и в больших университетских городах Казани и Саратове.
Из Сталинграда поездом перебрались в Орджоникидзе, а оттуда автомобилями — в Тбилиси. Там съезд официально закрылся, но большинство еще поехало на море, в Батуми, и уж оттуда стали разъезжаться по домам.
Можно лишь удивляться тому, насколько остро большевики-сталинцы и прежде всего сам Сталин, с его всего-то духовной семинарией, прошлым боевика, профессионального ссыльного и бегуна из ссылок, понимали необходимость для страны мощной науки. Не вообще понимали, а понимали практически! Ведь не сами по себе начали расти в СССР научные центры всего спектра знаний — они возникали по постановлениям ЦК партии большевиков.
Вот перечень только новых институтов только Академии наук СССР, образовавшихся только за пять лет — с 1930 по 1934 годы: Энергетический, Геологический, Палеонтологический, Зоологический, Химической физики, Ботанический, Генетики, Географии, Физиологии растений, Физический, Общей и неорганической химии, Физических проблем, Органической химии, Математический, Микробиологии, Горючих ископаемых, Биохимии, Коллоидно-электрохимический, Эволюционной морфологии и палеозоологии.
Одним этим блестящим перечнем можно бить наотмашь любого негодяя, пытающегося представить СССР тридцатых годов как мрачную казарму или лагерь с заключенными!
Страна жила действительно все более человечной жизнью, Советская Вселенная все более наполнялась смехом и умной работой миллионов, среди которых было все больше инженеров и ученых.
23 июня 1931 года на совещании хозяйственников Сталин констатировал:
Ни один господствующий класс не обходился без своей собственной интеллигенции…
Советская власть учла это обстоятельство и открыла двери высших учебных заведений по всем отраслям народного хозяйства для людей рабочего класса и трудового крестьянства…
Если раньше, при капитализме, высшие учебные заведения являлись монополией барчуков, то теперь, при Советском строе, рабоче-крестьянская молодежь составляет там господствующую силу…
Как должны были воспринимать и воспринимали это слова сотни тысяч советских студентов в сотнях новых советских ВУЗов? Ответ однозначен: с желанием как можно лучше освоить знания и как можно лучше использовать их для дела строительства умной и благодатной жизни для всех народов СССР.
То есть, собственно, для себя!
В 1928 году таких молодых энтузиастов, будущих ученых, инженеров, педагогов и врачей, было всего 159 800 человек на весь Союз — не так уж и много по сравнению с 1913 годом, когда в высших учебных заведениях обучалось 112 тысяч студентов.
Но уже в 1932 году их было 594 тысячи…
А к 1941 году — 812 тысяч человек.
Это означало, что за десять предвоенных лет в стране были воспитаны миллионы молодых специалистов только высшей квалификации! И все они были ориентированы на потребности живой жизни, и все были ей востребованы! Сегодня молодой выпускник вуза порой идет в разнорабочие. В СССР из разнорабочих уходили в инженеры.
Исследователь советской науки профессор Лорен Грэхэм из США в 80-е годы писал: «Революции 1917 г. произошли в стране, находившейся в критическом положении. В общем Советский Союз был отсталой и слаборазвитой страной, для которой скорейшее решение основных экономических проблем было жизненно необходимым. Как это часто бывает в слаборазвитых странах, которые все же располагают небольшим слоем высокообразованных специалистов, предыдущая научная традиция России имела преимущественно теоретический характер».
Вот цифровая иллюстрация к этому заявлению Грэхэма: в 1913 году российские вузы выпустили 2624 юриста, 236 священнослужителей и… всего 65 инженеров связи, 208 — инженеров путей сообщения, 166 горных инженеров, 100 строителей (вместе с архитекторами). И даже инженеров фабрично-заводского производства было выпущено чуть более двух тысяч.
Всего-то!
А массовый календарь-справочник на 1941 год предлагал молодым гражданам СССР выбирать из более чем семи сотен институтов: индустриальных и политехнических, машиностроительных и механических, энергетических, горных, металлургических, химико-технологических (сразу 10 штук!), строительных и архитектурных, авиационных (7 штук!), пищевой промышленности и общественного питания, медицинских, сельскохозяйственных, педагогических, библиотечных, экономических и многих других…
Одних институтов физической культуры к 1941 году новая Россия имела шесть — в Москве, Ленинграде, Минске, Харькове, Тбилиси и Баку. А среди экономических, например, институтов особо существовали плановые институты и институты народнохозяйственного учета.
Скажи об этом кому-либо из российских интеллигентов в 10-е годы XX века — не поверили бы!
И, как ни странно, в это же вряд ли поверят «россиянские» «интеллигенты» в 10-е годы уже XXI века.
В царской России власть и наука существовали отдельно друг от друга и жили, собственно, в разных мирах. Царский двор был, я бы сказал, подчеркнуто антиинтеллектуален и научно невежественен.
А вот как выстраивались отношения науки и высшей власти во время Великой Отечественной войны… Уже 10 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны создал Научно-технический совет с широкими полномочиями под руководством С. В. Кафтанова. Военная перестройка тематики научных учреждений была проведена по академическим учреждениям к 1 июля, а по вузам — в сентябре 1941 года. В целях обеспечения наилучших результатов наряду с традиционными формами деятельности научных коллективов вводилась новая форма работы в рамках Комиссий и Комитетов. Они объединяли ученых и специалистов различных учреждений и ведомств и помогали решать все проблемы оперативно и результативно.
По целевому назначению и характеру деятельности комиссии делились на региональные и проблемные.
Региональные комиссии, особенно Комиссия по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана и Комиссия по мобилизации ресурсов Поволжья и Прикамья, сыграли важную роль в использовании сырьевых ресурсов восточных районов страны на нужды обороны.
В числе проблемных комиссий были созданы Военно-инженерная, Военно-санитарная, по военно-морским вопросам, по авиации, по геолого-географическому обслуживанию армии (под председательством академика Ферсмана) и другие.
В конце 1941 года в Академии наук СССР была образована Комиссия по истории Великой Отечественной войны!
По поручению правительства регулированием состава и количества научных учреждений в ноябре 1941 года занимался Госплан СССР, и государство тратило на научные исследования даже в самый тяжелый период войны около 1 миллиарда рублей. Для сравнения сообщу, что в 1940 году государственный бюджет СССР составил 182,6 миллиарда рублей, но в 1941 году доходы бюджета резко упали — к концу 1941 года была оккупирована территория, на которой до войны проживало 42 % советских людей, производилась треть валовой промышленной продукции и имелось 47 % посевных площадей. Так что по тем временам цифра в один миллиард полновесных сталинских рублей — это огромные средства.
Кто-то, возможно, пожмет плечами — мол, это же естественно. Разве можно вести современную войну, не финансируя науку? Так-то так, но в царской России и до войны, и во время войны обходились без науки.
Обходятся без серьезной науки и в нынешней ельциноидной «Россиянии», которая выделяет на науку меньше — в процентном отношении, — чем выделял на нее в самый тяжелый период войны СССР Сталина.
Чем кончилось это для царской России, мы знаем. Нетрудно догадаться, чем это кончится и для «Россиянии» — если она не станет вновь Советской Россией.
С 30 сентября по 2 октября 1941 года в Казани прошло расширенное заседание Президиума АН СССР, где был утвержден план из 245 приоритетных тем по оборонным проблемам. А 20 декабря 1941 года в осажденном Ленинграде Институт востоковедения АН СССР провел торжественное заседание, посвященное 500-летию со дня рождения Алишера Навои. И уже после начала войны группой исследователей под руководством Т. И. Устиновой была открыта Долина гейзеров на Камчатке.
Основные научные усилия были, конечно, прямо ориентированы на насущные запросы фронта: так, И. В. Курчатов и А. П. Александров провели важнейшие работы по электромагнитной противоминной защите кораблей ВМФ (Сталинская премия 1942 года), академик Е. О. Патон создал новый технологический процесс автоматической сварки под флюсом (Сталинская премия 1941 года), академик Вавилов с группой ученых разработал методы и средства светомаскировки военных объектов…
Но в том же 1941 году велись работы на перспективу, а также и фундаментальные работы. Была опубликована работа И. В. Курчатова «Деление тяжелых ядер», где анализировались пути практического осуществления цепной реакции; Я. Б. Зельдович, Ю. Б. Харитон и И. И. Гуревич оценили критическую массу урана-235 в цепной реакции на быстрых рейтронах. П. Л. Капица наблюдал температурный скачок на границе «твердое тело — жидкий гелий» («температурный скачок Капицы»); А. И. Шальников впервые экспериментально показал двухфазную природу промежуточного состояния полупроводников. Были опубликованы работы А. Н. Колмогорова и А. М. Обухова по теории турбулентности, И. Я. Померанчук и А. И. Ахиезер провели первые исследования по рассеянию медленных нейтронов кристаллами и ввели представление о «холодных» нейтронах… В конце 1941 года летающая лаборатория на самолете «Н-169» обследовала Полюс относительной недоступности в Центральной Арктике…
Это — лишь часть фундаментальных и прикладных научных результатов, полученных в Стране Добра только в 1941 (тысяча девятьсот сорок первом) году! И в том же году был начат ряд научных работ, успешно завершенных через несколько лет — еще во время войны или сразу после нее. Так, физикохимик Г. В. Акимов в 1941 году начал и к 1945 году закончил разработку проблемы многоэлектродных коррозийных микроэлементов — важную составную часть электрохимической теории коррозии… За эти работы он в 1946 году стал сразу дважды лауреатом Сталинской премии!
А вот — без комментариев — лишь некоторые события в научной жизни СССР времен войны, взятые из краткой хроники, занимающей тринадцать страниц в изданном в 1996 году издательством «Наука» сборнике очерков, воспоминаний и документов «Наука и ученые России в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945…».
1942 год:
Февраль-июль — эвакуация из блокадного Ленинграда на восток ряда академических и отраслевых НИИ и вузов.
3 апреля — образована Комиссия АН по выявлению дополнительных пищевых ресурсов для фронта и тыла.
Май — первый в СССР полет летчика Григория Бахчиванджи на реактивном самолете БИ-1 с жидкостным ракетным двигателем.
Ноябрь — при Отделении технических наук АН СССР организована Группа по истории техники.
Ноябрь — Постановлением ГКО организован Радиолокационный институт.
Тихоокеанский институт передан в Академию наук СССР для расширения программы исследований по международным отношениям в Тихоокеанском регионе.
З. Н. Красильщиковым разработана прозрачная авиационная броня из органического стекла для остекления кабин самолетов, имеющая высокую стойкость и малый вес.
В Институте экспериментальной медицины под руководством З. В. Ермольевой получен первый в стране пенициллин.
Под руководством Н. Н. Шамарина создана бесследная малошумная электроторпеда (Сталинская премия 1942 года).
Создана комиссия ГКО под руководством А. В. Винтера по разработке плана электрификации на востоке СССР.
1943 год:
11 февраля — Постановление ГКО о начале работ по созданию ядерного оружия.
Июль — при ГКО создан Совет по радиолокации.
Сентябрь — Общее собрание АН СССР в Москве определяет основные направления работ по восстановлению народного хозяйства в освобожденных районах страны.
Н. Д. Папалекси и Л. И. Мандельштам доказали возможность точного определения расстояния до Луны методом радиолокации.
Л. В. Верещагиным разработан метод автофреттажа (упрочнения под высоким давлением) при производстве минометных и орудийных стволов.
А. И. Алиханов и А. И. Алиханьян в высокогорной экспедиции на горе Алагез (высота 3250 метров) обнаружили компоненту космических лучей с ионизирующей способностью в 3 раза выше, чем у мюонов.
В 1943 году А. Н. Тихонов с сотрудниками начинает разработку теории решения некорректно поставленных задач математической физики (Ленинская премия 1966 года).
1944 год:
Е. К. Завойский открыл электронный парамагнитный резонанс.
В Москве основан Институт русского языка АН СССР.
22 ноября организован Инстиут истории естествознания АН СССР под руководством президента Академии наук В. Л. Комарова.
И. Л. Кнунянц и З. А. Роговин разработали методы получения полиамидной смолы капрон.
По инициативе С. И. Вавилова в АН СССР основана книжная серия «Классики науки».
А. А. Ильюшин (ученый-механик) начал цикл работ в области теории пластичности и конструкций (Сталинская премия 1947 года).
И. Н. Назаровым разработан универсальный карбинольный клей, широко применявшийся для ремонта боевой техники и в народном хозяйстве.
Физиками Д. Д. Иваненко и И. Я. Померанчуком предсказано существование синхронного излучения — торможения электронов в магнитном поле…
И так далее…
В 1945 году интенсивность научных работ — и фундаментальных, и прикладных — естественно, лишь возросла. В июне прошла юбилейная сессия Академии наук, посвященная ее 220-летию. В этом же году большие успехи имели физики-атомщики. Но в том же году нашей Победы в Москве появился Главный ботанический сад Академии наук СССР (директор — академик Н. В. Цицин), а М. С. Молоденский создал теорию точного определения фигуры реальной Земли (геоида). В свет вышла монография П. Ф. Папковича «Строительная механика корабля», получившая в 1945 году Сталинскую премию.
В 1945 году в Государственном оптическом институте был разработан первый в СССР электронный микроскоп, в 1945 же году образован Институт физической химии АН СССР, а А. В. Пейве сформулировал идею о глубинных разломах земной коры, которые являются ведущими факторами многих тектонических процессов.
Что тут надо сказать?
В годы войны шла активная научная работа в разных странах, но то, как она шла в СССР, по каким направлениям и в какое время, само по себе доказывает, что попытки представить предвоенный СССР как мрачный ГУЛАГ, есть не что иное, как подлая и омерзительная в своей антиисторичности гнусность. Да, антисоветчики и антикоммунисты прежде всего омерзительны, ибо они — как в романе Оруэлла «1984» — ложь называют правдой.
Но они омерзительны еще и потому, что развращены интеллектуально и духовно настолько, что, по определению советского писателя Вадима Кожевникова, разврат не считают развратом! Ведь все то, что описано выше, ни в коей мере не было возможно в России царской, как невозможно ничто подобное сегодня в «Россиянии» ельциноидной, уничтожающей свою — уже полудобитую — Академию наук.
Причем все, описанное выше (а это — лишь малая часть того, что было сделано!) было подготовлено ходом и строем жизни в СССР до войны. Ведь без огромной творческой, повседневно созидательной довоенной работы всего советского общества, начиная со Сталина и заканчивая вчерашним рабфаковцем, только-только переступившим порог МГУ, ничего из того, что было открыто, изобретено, сконструировано, рассчитано или предсказано в годы войны, не было бы!
Не было бы и решения в считанные годы после войны ни атомной, ни ракетной проблемы. А тогда, скорее всего, не было бы и России…
Какая духовно и интеллектуально загаженная и униженная, насколько отставшая от передовой научно-технической мысли страна досталась творцам будущей Советской Вселенной «в наследство» от царских губителей Русской Вселенной! И как мощно новая Россия устремилась к науке, как увлеченно она начала делать науку одним из важнейших факторов социалистического преобразования России из научно отсталой страны в первоклассную научную державу.
Советские люди пели тогда:
В буднях великих строек, В веселом грохоте, в огнях и звонах Здравствуй, страна героев, Страна мечтателей, страна ученых!Страна ученых!!
Ученых!!!
Царская Россия вполне справедливо могла быть названа страной невежд, поскольку так оно и было. Россия Сталина была страной ученых… Сегодняшняя Россия вновь превращается в страну невежд и неучей — до трети ее жителей уверены в том, что Солнце вращается вокруг Земли.
Приемлемо это, допустимо ли это?
Не думаю.
Но можно ли изменить к лучшему это страшненькое в перспективе положение дел?
И если — да, то как?
Думаю, изменить все к лучшему нужно и можно.
Но сделать это Россия будет способна лишь после возврата на орбиты советской цивилизации.
Факт 12-й Не было выше патриотизма, чем советский
Свою Родину так или иначе любит каждый народ, но более глубокого и полного чувства Родины, чем это было в СССР в период его духовного расцвета, история народов мира не знает!
Уже в Древнем Риме были люди, которые считали: где хорошо, там и родина. С другой стороны, англичане времен классической Британской империи заявляли: «Права моя страна или нет, но это — моя страна».
Первая мысль подчеркнуто антипатриотична.
А вторая?
Патриотизм — это преданность и любовь к своему Отечеству, к своему народу. Так патриотизм ли вызвал к жизни вторую мысль? Думаю — нет. Патриот не будет оправдывать свою страну только потому, что это — его страна… Если его страна неправа, если в ней правят бал ложь, несправедливость, преступление, то патриот не закрывает на это глаза, а говорит об этом открыто. Говорит, горячо любя Родину…
Лермонтов написал:
Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ, И вы, мундиры голубые, И ты, им преданный народ…«Мундиры голубые» — это жандармы… Но разве Лермонтов, написав так, не любил свою Родину? В том же 1841 году, когда была написана «Немытая Россия», Лермонтов написал и стихотворение «Родина» — в СССР оно входило в обязательную школьную программу:
Люблю отчизну я, но странною любовью, Не победит ее рассудок мой… ………………………………… Но я люблю — за что не знаю сам — Ее степей холодное молчанье, Ее лесов безбрежных колыханье, Разливы рек ее, подобные морям…Позднее о том же напишет Тютчев:
Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить, У ней особенная стать — В Россию можно только верить!Во всем этом — и любовь к Родине, и в то же время горечь… Горечь за то, что когда начинаешь задумываться о положении своей Родины — умом, рассудком, — то очень уж невеселые мысли приходят и отравляют искреннее, безотчетное чувство любви к Родине.
Очевидно поэтому понимать Россию умом отваживался в старой России мало кто… Когда Чаадаев стал говорить о России размышляя, его просто объявили сумасшедшим.
Но откровенные слова о России звучали в России все чаще. Революционный демократ Чернышевский сказал, как припечатал: «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы». А Ленин, ссылаясь на эти слова Чернышевского, заметил не менее точно: «Откровенные и прикровенные рабы — великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви… тоскующей…»
И только после Октября 1917 года тоскующая любовь к России сменилась у лучших ее сынов и дочерей любовью деятельной — без примеси горечи от печальных и грустных дум… Быстро возникал высший тип русского патриотизма — советский патриотизм.
В первые годы Советской власти было много, как тогда же и говорили, «перегибов», и Маяковский, например, призывал «сбросить Пушкина с парохода современности»… Пройдет всего несколько лет, и он же напишет о Пушкине: «Я люблю вас, но живого, а не мумию…»
Еще через несколько лет в жизнь СССР Сталина войдут слова:
Широка страна моя родная, Много в ней лесов, полей и рек, Я другой такой страны не знаю, Где так вольно дышит человек… От Москвы до самых до окраин, С южных гор до северных морей, Человек проходит как хозяин Необъятной Родины своей…Через пять лет после того, как эти строки Василия Лебедева-Кумача стали песней на музыку Исаака Дунаевского, советский патриотизм начали испытывать самой высшей и жестокой мерой — войной. И он это испытание выдержал не просто доблестно, с честью… Он выдержал это испытание так, что духовное влияние тех лет по сей день испытывает даже нынешняя «Россия».
Сегодня патриотизм нередко объявляют в этой «России» «последним прибежищем негодяев», после чего юнцы, бывает, жарят котлеты на Вечном огне у святых могил павших за Родину советских солдат. Но есть немало и иных молодых ребят, для которых свято то же, что и для тех, кто был патриотом Советской Родины. Такова сила советского патриотизма!
В 1948 году Михаил Исаковский, автор слов «Катюши», написал стихи, которые Матвей Блантер, автор музыки «Катюши», положил на ноты… Так СССР Сталина получил еще одну, яркую и волнующую, песню о советском патриотизме — «Летят перелетные птицы»:
Летят перелетные птицы В осенней дали голубой, — Летят они в жаркие страны, А я остаюся с тобой. А я остаюся с тобою, Родная навеки страна! Не нужен мне берег турецкий, И Африка мне не нужна…Это были не «заказные» строки! Исаковский написал их во Внуковском аэропорту, как раз в преддверии полета за рубеж.
Написал, как думал, как чувствовал. Потому они и стали песней, потому эта песня и стала любимой и популярной, что вслед за смолянином Исаковским миллионы его сограждан могли тогда сказать:
Немало я дум передумал С друзьями в далеком краю, И не было большего долга, Чем выполнить волю твою… Желанья свои и надежды Связал я навеки с тобой, С твоею суровой и ясной, С твоею завидной судьбой.Здесь уже не было лермонтовского «люблю — за что не знаю сам…». Любой Гражданин Советской Вселенной, творец Советской цивилизации, не просто чувствовал, но знал, знал умом, после немалых дум — за что он любит Родину!
Прекрасные строки прекрасной песни Блантера и Исаковского выражают послевоенное осмысление чувства Советской Родины. Но еще до войны было сделано одно из наиболее основательных и умных наблюдений за этим, тогда все еще формирующимся, чувством… Я имею в виду путевые очерки «Одноэтажная Америка» Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Очерки были опубликованы в №№ 10–11 журнала «Знамя» за 1936 год, а в 1937 году вышли отдельными изданиями в «Роман-газете», в Гослитиздате, в издательстве «Советский писатель», а также в Иванове, Хабаровске и Смоленске.
Что интересно!
Шел тот самый 1937 год… В изображении нынешних антисоветчиков он был проникнут сплошным всенародным страхом перед стуком в дверь «палачей НКВД». Однако никто в том самом 1937 году не обвинял ни авторов, ни их издателей в пропаганде буржуазного образа жизни, в деятельности в пользу американского империализма и прочем подобном.
В том самом 1937 году!
А ведь новая книга авторов «12 стульев» и «Золотого теленка» фактически впервые открывала для советских людей подлинную Америку. Описание пороков империализма занимало в ней — по сравнению с описанием достижений Америки — очень скромное место. Это была не агитационная карикатура, не беглая, пусть и точная, зарисовка, а широкая картина, данная двуединым пером блестящих мастеров слова. И эта картина не отторгала советского читателя от Америки, а рождала неподдельный и уважительный интерес к ней.
Собственно, очерки Ильфа и Петрова вместе с «американскими» заметками Горького, Маяковского, Есенина и книгой Николая Смелякова «Деловая Америка» — по сей день лучшее, что написано на русском языке о США, как об уникальном явлении мировой цивилизации.
Напомню, коль к слову пришлось, что Есенин описал свои впечатления от США в очерке 1923 года «Железный Миргород», где есть и такие строки:
Мне страшно показался смешным и нелепым тот мир, в котором я жил раньше.
Вспомнил про «дым отечества», про нашу деревню, где чуть ли не у каждого мужика спит телок на соломе или свинья с поросятами, вспомнил после германских и бельгийских шоссе наши непролазные дороги и стал ругать всех цепляющихся за «Русь» как за грязь и вшивость. С этого момента я разлюбил нищую Россию…
Каково? Это ведь не Сталин и не Маяковский, это — златокудрый Есенин! Но далее идут еще более убийственные для многих строки:
Милостивые государи! С того дня я еще больше влюбился в коммунистическое строительство. Пусть я не близок коммунистам как романтик в моих поэмах, — я близок им умом и надеюсь, что буду, быть может, близок и в своем творчестве…
Прошу заметить: Есенин, говоря о невольной пока любви к новой России, говорит, что он близок к ней умом…
Умом!
Это ведь тоже был росток нового, уже советского, патриотизма Есенина!
Есенин нищую Россию разлюбил, а Ильф и Петров нищую Россию никогда и не любили и в конце «Одноэтажной Америки» честно предупредили читателя:
Советский Союз и Соединенные Штаты — эта тема необъятна. Наши записи — всего лишь результат дорожных наблюдений. Нам просто хотелось усилить в советском обществе интерес к Америке, к изучению этой великой страны…
…Американцы очень сердятся на европейцев, которые приезжают в Америку, пользуются ее гостеприимством, а потом ее ругают… Но нам непонятна такая постановка вопроса — ругать или хвалить. Америка — не премьера новой пьесы. А мы — не театральные критики…
В авторской интонации Ильфа и Петрова никогда — ни в одном их произведении — не было ни малейшей натужности или ложного пафоса. О самых серьезных вещах они говорили просто и с улыбкой. Чувствуется эта улыбка и в выше приведенных строчках. Но далее интонация становится сдержанней, потому что далее следует краткий, однако очень важный вывод:
Что можно сказать об Америке, которая одновременно ужасает, восхищает, вызывает жалость и дает примеры, достойные подражания, о стране богатой, нищей, талантливой и бездарной.
Мы можем сказать честно, положа руку на сердце: эту страну интересно наблюдать, но жить в ней не хочется.
В главе 46-й своих очерков, названной «Беспокойная жизнь», Ильф и Петров дали верное описание состояния души советского человека за кордоном, сказав так:
…Мы проехали десять тысяч миль.
И в течение всего пути нас не покидала мысль о Советском Союзе.
На громадном расстоянии, отделяющем нас от советской земли, мы представляли ее себе с особенной четкостью. Надо увидеть капиталистический мир, чтобы по-новому оценить мир социализма. Все достоинства социалистического устройства нашей жизни, которые от соприкосновения с ними человек перестает замечать, на расстоянии кажутся особенно значительными…
Мы все время говорили о Советском Союзе, проводили параллели, делали сравнения. Мы заметили, что советские люди, которых мы часто встречали в Америке, одержимы теми же чувствами. Не было разговора, который в конце концов не свелся бы к упоминанию о Союзе: «А у нас то-то», «А у нас так-то», «Хорошо бы это ввести у нас», «Это у нас делают лучше», «Этого мы еще не умеем», «Это мы уже освоили»…
В Америке порой говорят о своей же стране: «эта страна». Для советского человека такой подход выглядел дико! «Моя страна», «наша страна», «мы» — такими были новое мироощущение и новое ощущение себя в мире. Сами оторванные от Родины, пусть временно и по делу, Ильф и Петров нашли для определения своих чувств точные слова:
Советские люди за границей — не просто путешественники, командированные инженеры или дипломаты. Все это влюбленные, оторванные от предмета своей любви и ежеминутно о нем вспоминающие. Это особенный патриотизм, который не может быть понятен, скажем, американцу…
Но почему патриот-американец не смог бы понять советского патриота? Авторы «Одноэтажной Америки» ответили на этот вопрос просто и убедительно. Вначале они дали отвечающий действительности и ни в чем не устаревший обобщенный психологический портрет жителя Америки:
По всей вероятности, американец — хороший патриот. И если его спросить, он искренне скажет, что любит свою страну, но при этом выяснится, что он не знает и не хочет знать фамилии людей, спроектировавших висячие мосты в Сан-Франциско, не интересуется тем, почему в Америке с каждым годом усиливается засуха, кто и зачем построил Боулдер-дам (знаменитая плотина на реке Колорадо. — С.К.)… Он скажет, что любит свою страну. Но ему глубоко безразличны вопросы сельского хозяйства, так как он не сельский хозяин, промышленности, так как он не промышленник, финансов, так как он не финансист, искусства, так как он не артист, и военные вопросы, так как он не военный…
Можно лишь удивляться тому, как быстро и глубоко два советских писателя (или — один двуединый?) ухватили эту врожденную, принципиальную узость человека западной цивилизации — такую естественную для него и такую неестественную для советских людей! Без иронии и снисходительности, а с вполне объяснимым чувством превосходства самостоятельного человека над человеком несамостоятельным Ильф и Петров сравнивали «среднего американца» с жителем Советской Вселенной и писали о типичном американце так:
Он — трудящийся человек, получает свои тридцать долларов в неделю и плевать хотел на Вашингтон с его законами, на Чикаго с его бандитами и на Нью-Йорк с его Уолл-стритом. От своей страны он просит одного — оставить его в покое и не мешать ему слушать радио и ходить в кино… Нет, он не поймет, что такое патриотизм советского человека, который любит не юридическую родину, дающую только права гражданства, а родину осязаемую, где ему принадлежат земля, заводы, магазины, банки, дредноуты, аэропланы, театры и книги, где он сам политик и хозяин всего.
И эти слова сами по себе хорошо объясняют, почему в считанные годы — с 1929 по 1939-й — новая Россия смогла пробежать дистанцию длиной в век…
Объясняют они и то, почему Россия после катастрофы лета и осени 1941 года смогла к концу того же 1941 года подготовить контрнаступление под Москвой, через год — Сталинградский триумф, еще через полгода создать великий бастион Курской дуги, а к концу 1943 года перейти в почти непрерывное победоносное наступление, организовать в 1944 году десять сталинских ударов, а в 1945 году взять Берлин…
Становится понятным и то, почему за десять лет, считая с 1946 года, когда в некоторых местностях СССР ели крыс, к 1956 году новая Россия восстала из пепла, обеспечила себе хотя и небогатое, но душевное и свободное от голода житье, а при этом создала свой Ракетно-ядерный щит, разработав и ядерное, и термоядерное оружие, и первую межконтинентальную баллистическую ракету.
Через двенадцать лет после изнуряющей и полуразрушившей страну войны мы запустили в космос Первый спутник, а еще через четыре года — Гагарина…
Все это сделал новый, советский патриотизм, свидетелями и участниками становления которого были в числе других граждан Советской Вселенной Ильф и Петров. В конце поездки по Америке они получили предложение совершить двухнедельное «райское и к тому бесплатное путешествие в тропики» — на Ямайку. То есть в один из красивейших уголков на Земле.
Евгений Петров (его настоящая фамилия была Катаев, литературный псевдоним «Петров» он взял, чтобы его не путали с родным старшим братом Валентином Катаевым) 5 января 1936 года писал жене, Валентине Леонтьевне Катаевой, из Америки в Москву:
Двенадцать дней мы сможем отдыхать от беспрерывной двухмесячной езды и работать… И вот колеблемся — ехать или не ехать. Ведь знаем, что все нас будут ругать последними дураками и сами мы себя будем ругать, если не поедем; но вот не можем решить. Ум хочет в тропики, а душа — в Москву, в Нащокинский, кривой и грязный переулок!
Ильф и Петров не поехали в райский уголок. Их манил московский переулок, да — кривой и грязный… Однако не привычка к «родной луже» побуждала их торопиться домой, а стремление, набравшись новых полезных впечатлений, побыстрее помочь Стране Добра сделать этот переулок чистым и выпрямить его…
Ведь в новой Москве тогда не то что переулки, а целые улицы раздвигали — как улицу Горького, бывшую Тверскую.
В той же «Одноэтажной Америке» два гражданина Советской Вселенной — русский Евгений Петров-Катаев и еврей Илья Ильф-Файнзильберг — прекрасно определили атмосферу этой Вселенной:
В основе жизни Советского Союза лежит коммунистическая идея. У нас есть точная цель, к которой страна идет. Вот почему мы, люди, по сравнению с Америкой, покуда среднего достатка, уже сейчас гораздо спокойнее и счастливее, чем она — страна… двадцати пяти миллионов автомобилей, страна полутора миллионов километров идеальных дорог, страна холодной и горячей воды, ванных комнат и сервиса. Лозунг о технике, которая решает все, был дан Сталиным после того, как победила идея…
Все верно!
Вначале должна была победить идея…
Большевикам досталось от старой России очень непростое психологическое состояние общества, которое тогда на 80 % было крестьянским. Русский крестьянин набивал мозоли с утра до ночи, но, обливая потом тело, далеко не каждый крестьянин был склонен и к соответствующим душевным усилиям для того, чтобы осознать себя как члена общества и совместно организоваться к более умной, осмысленной жизни.
Некрасов в ныне полузабытой в России поэме «Кому на Руси жить хорошо» писал, что на одно пьющее село в России приходится одно не пьющее село! Увы, половина была пьющей… Такой же двойственной была массовая психология: в русском народе всегда хватало как коллективистов, так и индивидуалистов, при, увы, преобладании последних.
Эта раздвоенность народной доли давно не давала покоя мыслящим русским людям… Скажем, Александр Николаевич Энгельгардт до тридцати восьми лет был профессором химии Петербургского земледельческого института, а в 1871 году его за народническую пропаганду среди студентов выслали под надзор полиции в собственное имение Батищево Смоленской губернии. Там он создал образцовое хозяйство, но известен стал своей книгой писем «Из деревни».
Энгельгардт знал деревню прекрасно и точно ее описал. Его охотно цитировал Ленин. Ленин считал, что «Энгельгардт вскрывает поразительный индивидуализм мелкого земледельца с полной беспощадностью. Он подробно показывает, что наши «крестьяне в вопросах о собственности самые крайние собственники», что «у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм, стремление к эксплуатации»…»
В письме седьмом «Из деревни» Энгельгард описывает типичный крестьянский двор из нескольких родственных семей так:
Все отлично умеют работать и действительно работают отлично, когда работают не на двор, а на себя. Каждая баба смотрит, чтобы не переработать, не сделать больше, чем другая. Каждая моет свою дольку стола, за которым обедают.
Дольку, читатель!
А большевики в считанные годы воспитали коллективистскую Россию!
Воспитали!
Воспитали тем, что дали созидающим коллективистам все права, и можно ли строить человечное общество, поступая иначе?
Но как это было непросто — воспитать нового человека! Скажем, 15 ноября 1923 года в № 259 газеты «Правда» под псевдонимом «Заинтересованный» был опубликован очерк о школе фабрично-заводского обучения на московском заводе «Динамо» — одном из самых передовых столичных заводов. И вот какую картину рисовал автор:
В классах можно было видеть драку, песни, бросание картошками друг в друга и в преподавателей. Даже и сейчас большой процент учащихся не посещает занятий. Такое отношение наблюдается и со стороны комсомольцев. А ведь в нашем фабзавуче ученики в большинстве совершеннолетние и должны понимать, что нужно учиться не из-под палки…
Да вот то-то и оно, что заставшие Октябрь 1917 года десяти— двенадцатилетними мальчуганами совершеннолетние в 1923 году были воспитаны еще старой Россией, и воспитаны или в презрении к учению, или в убеждении, что учиться можно только из-под палки. Конечно, так думали не все, но в царской России большинство.
Воспитать не так сложно, но перевоспитать…
А большевики и воспитывали, и перевоспитывали, проделывая и то и то, как правило, с успехом.
В считанные, напоминаю, годы!
23 июля 1934 года, беседуя с Гербертом Уэллсом, Сталин сказал: «Непримиримого контраста между индивидуумом и коллективом, между интересами отдельной личности и интересами коллектива не имеется, не должно быть. Его не должно быть, так как коллективизм, социализм, не отрицает, а совмещает индивидуальные интересы с интересами коллектива».
А ранее Ленин говорил, что большевики Россию убедили, теперь надо Россией управлять. Но, управляя Россией, большевики все увереннее убеждали в своей правоте — исторической и деловой — все большее число людей в Русской Вселенной. И теперь индустриализующаяся, коллективизируемая и непрерывно образовывающая себя Русская Вселенная уверенно обретала облик Советской Вселенной!
Победившая идея привела к победам техники и культуры, а победы техники и культуры приводили к углублению коммунистических идей и к расширению их влияния на реальную жизнь Советской Вселенной и ее преобразованию к лучшему.
Базой русского патриотизма очень часто была только русская душа, верящая в Россию несмотря ни на что. А базой советского патриотизма стала сама Россия — народная, мощная, достойная осознанной любви и гордости за нее…
Но при всем при том, что все сказанное — несомненный исторический факт, таким же несомненным фактом оказывается и то, что на рубеже 80-х и 90-х годов XX века советский патриотизм не смог сохранить Советскую Родину.
Почему?
Что ж, с одной стороны, для полного ответа на этот вопрос надо писать отдельную книгу и так и назвать ее: «Почему советский патриотизм не спас Советскую Родину».
С другой стороны, ответ на такой вопрос становится для человека с умом и сердцем все более очевидным. Тем не менее на одном из важнейших пунктов верного ответа на сей острый вопрос я позднее остановлюсь, имея в виду факт № 19 из жизни советской цивилизации.
Пока же — факт 13-й…
Очень важный, между прочим, факт!
И даже — важнейший.
Факт 13-й, важнейший В советской истории было семь разных советских союзов
Да, в нашей истории мы имели не менее семи разных Советских Союзов, и даже не заметили этого. Есть такое выражение: «Искать очки на лбу»… На Украине говорят еще и так: «На кони йиду, та коня шукаю» («На коне еду, и коня ищу»). Увы, да — порой очевидное увидеть сложнее всего. Не видеть же очевидного — плохо, а зачастую и опасно.
Это я к тому, что по сей день мы совершенно неверно смотрим на историю СССР и на сам СССР, а точнее — на некое важнейшее обстоятельство в истории СССР. Во всяком случае, лично я понял это не так давно, а помог мне посмотреть на ситуацию верно Лазарь Моисеевич Каганович…
Впрочем, обо всем по порядку!
Зададимся вопросом: «Сколько лет жизни было отведено Советскому Союзу?»
Казалось бы, простой подсчет на пальцах дает быстрый ответ — около семидесяти лет. Однако при всей кажущейся очевидности ответа на этот вопрос все не так просто. Прост и очевиден лишь формальный ответ.
Да и то — системно неверный!
Как известно, СССР был образован на I Всесоюзном съезде Советов Союза Советских Социалистических Республик 30 декабря 1922 года, а 8 декабря 1991 года президент РСФСР Ельцин, президент Украины Кравчук (избранный за неделю до этого) и председатель Верховного Совета Белоруссии Шушкевич заявили в Белой Веже о прекращении существания СССР. Итого получается, что СССР как единое союзное государство жил неполных шестьдесят девять лет.
Так?
А вот и не так!
Де-факто СССР существовал действительно около семидесяти лет.
А де-юре?
Де-юре СССР существует по сей день, потому что, во-первых, трех ренегатов славянства никто на роспуск СССР не уполномачивал; во-вторых, беловежская процедура была неконституционной; а, в-третьих, народы всех трех союзных республик СССР, которые были представлены в декабре 1991 года в Белой Веже их формально конституционными руководителями, в марте 1991 года на общесоюзном референдуме высказались за сохранение СССР.
Но это к слову. Задаваясь вопросом, сколько лет жизни было отведено Советскому Союзу, я имел в виду нечто иное — то, что классический Советский Союз жил примерно двадцать лет — всего-то.
Ну, от силы — тридцать.
А почему это так, я объясню…
Стандартная ошибка — рассматривать историю Советского Союза в виде некого единого и непрерывного процесса. Об СССР и времен первой пятилетки, и позднего Брежнева говорят как об одном и том же государстве. А ведь это не так. Несмотря на одно и то же название, государств с 1922 по 1991 год мы имели несколько — несколько разных Советских Союзов. Причем чуть ли не враждебных или даже полностью враждебных один другому.
Ну, в самом-то деле, какое отношение имел горбачевский «СССР» к СССР Сталина — если иметь в виду установки и политику главы государства, высшего руководства вообще, а также политическую и духовную атмосферу в обществе?
То, за что в сталинском СССР расстреляли бы, например за действия по развалу СССР, могло в «СССР» Горбачева привести человека в Верховный Совет СССР. И наоборот, то, что в «СССР» Горбачева поощрялось, например публичное распространение злобных сплетен о Ленине, в СССР Сталина было бы жестко и справедливо пресечено.
Подобных антагонистических параллелей между двумя формально одинаково называющимися государствами можно привести множество!
Если разобраться, эти два государства, СССР Сталина и «СССР» Горбачева, — системные антиподы, враждебные друг другу даже больше, чем СССР Сталина был враждебен мировому капитализму. Сталин был готов мирно сосуществовать с буржуями, да и те после ликвидации атомной монополии США были от того не прочь. А президента Союза Советских Социалистических Республик, Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева и президента Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, члена Политбюро ЦК КПСС Ельцина устраивал только один СССР — уничтоженный.
Они его и уничтожили, вкупе не с армией США и НАТО, а вкупе со всей высшей элитой СССР и РСФСР…
То есть люди даже одного поколения в разное время жили в разных СССР, не говоря уже о разных поколениях.
Чтобы было понятнее, что я имею в виду, сообщу вот что…
В 70–80-е годы писатель Феликс Чуев много общался с Вячеславом Михайловичем Молотовым, что достаточно известно по книгам Чуева «Так говорил Молотов» и «Молотов» с записями этих бесед.
Менее известно то, что Чуев общался и с Лазарем Моисеевичем Кагановичем, знавшим Сталина так, как его знал мало кто… В результате Чуев написал книгу «Так говорил Каганович», где приводит и вот такое мнение Кагановича о Сталине:
Сталин никогда не заискивал ни перед кем… Это оригинальный человек, между прочим. Причем его надо брать по временам, по периодам, разный он был… Послевоенный — другой Сталин. Довоенный — другой. Между тридцать вторым и сороковым годами — другой. До тридцать второго года — совсем другой. Он менялся. Я видел не менее пяти-шести разных Сталиных…
Не правда ли, очень необычный и нестандартный взгляд на Сталина? Хотя исторически и абсолютно верный.
Более того, единственно верный и точный!
На вопрос, в зависимости от чего менялся Сталин, Каганович ответил: «От напряженности работы. От напряженности обстановки. От напряженности борьбы».
Повторяю: Каганович очень точно это сказал — о разных Сталиных в разные периоды его жизни. Но вся жизнь Сталина после революции, то есть его жизнь как государственного деятеля, это и есть история СССР. Поэтому надо говорить и о нескольких СССР Сталина.
Причем нельзя сказать, что СССР был разным в разное время только потому, что менялся Сталин. Нет, напротив, Сталин менялся и был в разное время разным потому, что менялся СССР, хотя страна менялась прежде всего под воздействием идей и воли Сталина…
Приняв принцип подсчетов Кагановича, получаем, что только при Сталине мы имели пять-шесть Советских Союзов: первый — до 1932 года, второй — от 1932 года до 1940 года, третий, надо полагать, — военный СССР, четвертый — послевоенный, но послевоенных СССР Сталина было по крайней мере два — доядерный, до августа 1949 года, и ядерный, после 1949 года.
Итого уже насчитывается пять СССР Сталина… Можно отыскать — по Кагановичу — и шестой только сталинский СССР, но я ограничусь тем, что назову семь разных — на мой собственный взгляд — СССР за всю его формально единую историю.
Первый СССР — полутроцкистский, с 1923 года до начала 30-х годов…
Второй — СССР Сталина с начала 30-х годов до осени 1942 года, до Сталинграда…
Третий — СССР Сталина со Сталинграда до начала 50-х годов…
Четвертый — СССР Сталина с начала 50-х годов до февраля 1956 года…
Пятый СССР — хрущевский, с февраля 1956 года (XX съезда КПСС) до октября 1964 года — до отставки Хрущева…
Шестой СССР — ранний брежневский до примерно начала 70-х годов…
Седьмой СССР — поздний брежневский с начала 70-х годов до марта 1985 года, до смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Черненко…
Время с начала жизни второго СССР до примерно конца жизни четвертого СССР я назвал бы эпохой классического СССР Сталина, а периоды до и после нее — переходными от первого сумбурного СССР к СССР Сталина и от СССР Сталина к деградировавшему брежневскому СССР.
Конечно, как и любая другая историческая периодизация, предлагаемая выше не может не быть в чем-то условной, но суть дела она, на мой взгляд, отражает.
И суть эта в том, что мы имели за период с 1922 года по 1991 год не один СССР — «Союз нерушимый республик свободных», — а несколько СССР, очень отличающихся друг от друга и системно, и политически, и психологически.
Я их насчитал семь, Каганович, вероятно, мог бы насчитать их еще больше (или меньше), но главное не изменится — в советской истории было несколько Советских Союзов.
Поясню также, что говоря о СССР Сталина как о классическом СССР, я подразумеваю то, что только в этот период — с начала 30-х годов до конца февраля 1953 года — Советский Союз возглавлял полновластный и подлинно советский социалистический лидер, отвечающий основным требованиям, предъявляемым к руководителю советского социалистического государства. И прежде всего главному требованию: всего себя отдавать делу построения человечного и справедливого сообщества трудящихся.
Если кто-то поинтересуется, почему в общий счет не включен горбачевский «СССР» с марта 1985 года по осень 1991 года, то могу лишь повторить: это «государство» уже не было СССР, а было гнусной карикатурой на СССР, открыто враждебной всем остальным Советским Союзам.
Хотя не мешает отметить, что уже поздний брежневский СССР и даже четвертый СССР Сталина были в той или иной мере враждебны классическому СССР Сталина… Я имею в виду тот факт, что уже к 1953 году большевики-комунисты постепенно начали утрачивать власть в СССР, а в высших органах власти СССР и в высшей элите СССР постепенно стал увеличиваться слой не просто шкурников, а скрытых антисоветчиков и антикоммунистов.
Убийство Сталина и Берии — формально хрущевцами, а в действительности внешними силами, использовавшими хрущевцев, — усилило факторы будущего разложения — в жизнь Страны Добра исподволь вносились бациллы Зла.
И идейная дифференциация внутри общества, ранее достаточно единого в социальном и духовном отношении, стала все более увеличиваться.
Роль внешних сил в начавшейся работе вначале размягчения, а затем и развала советского общества, была не просто велика. Она оказалась решающей. И скептикам, готовым протянуть: «А-а, опять про то, что если в кране нет воды, то воду выпили Штаты…», сообщу следующую «информацию к размышлению»…
В академическом антикоммунистическом журнале «Вопросы истории» в № 6 за 2006 год доктор исторических наук и профессор Борис Самуилович Клейн, ныне подвизающийся в США, опубликовал статью «Политика США и «дело врачей»».
Теперь, после убийства Сталина и развала СССР, можно сказать многое. И профессор Клейн, работая в американских архивах, отыскал немало занятных сведений. Что самое удивительное — ему их из архивов США предоставили, а он их обнародовал!
Итак, отнюдь не коммунист, а ренегат Клейн сообщает, что в июне 1951 года президент Трумэн создал Совет по психологической стратегии (Psychological Strategy Board, PSB) в составе заместителя министра обороны, помощника государственного секретаря США и директора ЦРУ.
Серьезная компания, не так ли?
О таком органе администрации США в СССР знали. Маленков, став Председателем Совета Министров СССР, открыто говорил о нем в начале августа 1953 года на пятой внеочередной сессии Верховного Совета СССР.
Но мало кто знал тогда, что исполнительный директор СПС Дж. Морган лично возглавлял и одно из подразделений СПС — группу «Сталин» (кодовое обозначение PSB D-40), которая изучала возможности отстранения (!?!) Сталина от власти в рамках плана «Plan for Stalin's passihg from power».
Это пикантное обстоятельство широкой публике — до публикации Клейна — известно не было. Но никогда не было секретом, что в октябре 1951 года конгрессом США был принят «Закон об обеспечении взаимной безопасности», в соответствии с которым выделялось 100 миллионов долларов на поддержку подрывной работы против СССР и стран социалистического лагеря лиц, проживающих там, или перебежчиков. По тем временам 100 миллионов долларов были огромной суммой. Причем речь — только о легально выделяемых средствах, не считая «особых», «неподотчетных» сумм, идущих на финансирование тех же «пятых колонн» в соцлагере.
С другой стороны, Самуил Клейн, продолжая свои открытия, сообщает, что 16 января 1953 года помощник исполнительного директора СПС Моргана, Тэйлор, представил меморандум весьма агрессивного по отношению к коммунизму содержания. А американские стратеги психологической войны в 1953 году всерьез планировали международные акции по объявлению Сталина сумасшедшим и не исключали в своих «прогнозах» (?) начала 1953 года «убийства дипломатов Советов и их сателлитов», вплоть до нападения на министра иностранных дел СССР Вышинского. Это я не «Записки сумасшедшего» цитирую, а профессора Клейна из антикоммунистического журнала «Вопросы истории» (№ 6, 2006 г., стр. 41, 44).
Спрашивается: что, группа «Сталин» из СПС, имея в своем распоряжении только легальную стомиллионную субсидию, рассчитывала ограничиться лишь психологическими фигами в адрес Сталина или вела вполне конкретную работу по организации физической ликвидации Сталина?
И что, после убийства Сталина американский Совет по психологической стратегии, имеющий целью ликвидацию СССР, на том успокоился и подрывную работу против СССР и стран социалистического лагеря прекратил?
Так или иначе, Сталин был мертв, и в СССР пока еще Сталина, а не Хрущева, начали распоясываться вполне зловещие силы.
Зимой 1954 года началась авантюра целины, разрушившая директивы XIX съезда КПСС по развитию сельского хозяйства и вообще подорвавшая советское сельское хозяйство. Это была крупная материальная мина под СССР Сталина и социализм, но закладывались уже и мины идеологические…
Скажем, о XX съезде, прошедшем в феврале 1956 года, о докладе якобы Хрущева «О культе личности и его последствиях» и о соответствующем Постановлении ЦК КПСС от 30 июня 1956 года помнят все. Но мало кто помнит о хрущевско-куусиненовском Постановлении ЦК КПСС от 4 января 1955 года «О дне памяти В. И. Ленина».
А момент мы имеем здесь многозначительный, «знаковый»!
В СССР Сталина день памяти Ленина, как оно и положено, отмечался в день смерти Ленина, то есть 21января. И вдруг 11 января 1955 года «Правда» публикует текст Постановления ЦК КПСС от 4 января за подписью секретаря ЦК КПСС Хрущева, где черным по белому (эта идиома оказывается здесь очень к месту) заявляется:
В сознании народов нашей страны и трудящихся всего мира с именем В. И. Ленина, с его учением связываются великие победы советских людей в строительстве коммунистического общества…
Так-то оно так, но с именем Ленина исторически верно связывать великие победы в Октябре 1917 года, в Гражданской войне и в деле создания основ социализма… Ничего другого Ленин просто не успел, и великие победы советских людей в строительстве коммунистического общества до этого законно и резонно связывали с именем Сталина.
Теперь же Хрущев, а точнее — его референты, а еще точнее — негласные кураторы этих референтов, очень дальновидно и коварно били — пока еще не прямо, а косвенно, иезиутски — памятью Ленина по памяти Сталина и утверждали:
Поэтому теперь (выделено мной. — С.К.) более целесообразно (? — С.К.) отмечать память В. И. Ленина не в день его смерти, что накладывает печать траура и скорби, а в день рождения В. И. Ленина — 22 апреля, придав этой дате значение праздника, что более сответствует всему духу ленинизма, как вечно живого жизнеутверждающего учения…
Фальшивый пафос этих строк был прямо противоположен сдержанному стилю Сталина, да и глупостей в них хватало. При чем здесь день памяти Ленина и праздник? Праздник и дух ленинизма? Духу ленинизма соответствует четкая и деловая политическая позиция: Труд против Капитала…
Обращу внимание читателя и на всего-то одно слово «теперь» — оно вылезает из хрущевского текста как ослиные уши или рога дьявола… В наши дни, после всех наших трагедий и бед, это хрущевское «теперь» расшифровывается вполне четко и однозначно: «…теперь, когда нет Сталина, теперь, когда можно начинать атаку на Сталина и на СССР Сталина…»
День памяти — это день памяти! Печать траура и скорби в день памяти понятна и естественна: для того и поминают хорошего человека, чтобы погрустить о нем, поскорбеть. А хотите лишний раз сказать слово о Ленине — радостное, праздничное, так кто ж вам мешает? Давайте торжественно отмечать и его день рождения!
Но день памяти в день рождения?..
При всей несуразности подобного решения оно имело четкую политическую направленность — антисталинскую в ближней перспективе, и антисоветскую и антикоммунистическую, а значит, и антиленинскую — в отдаленной перспективе.
Но это было лишь начало! Как говаривал Ленин, имея в виду ренегатов народного дела: «Первая — колом, вторая — соколом, остальные — мелкими пташечками». Потом были XX съезд и «развенчание культа», вынос Сталина из Мавзолея и много чего еще…
Вот и Постановление ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий»… Сегодня его чтение наводит на многие размышления. Ну, например, как оценивать после 1991 года следующий словесный пассаж в Постановлении: «Большой вред делу социалистического строительства… нанесла ошибочная формула Сталина о том, что будто по мере продвижения Советского Союза к социализму классовая борьба будет все более и более обостряться»?
Сталин 3 марта 1937 года на пленуме ЦК ВКП(б) действительно сказал:
Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать…
Это не только гнилая теория, но и опасная теория…
Наоборот, чем больше мы будем продвигаться вперед, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее они будут идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству…
Даже в 60-е, и даже в 70-е годы, даже если бы «пятая колонна» в СССР не действовала так успешно, как она действовала, сталинская мысль не устарела бы, даже для ситуации внутри СССР. Но уж совсем актуальным не только для 50-х годов, но непреходяще, на десятилетия актуальным, было то, что Сталин сказал дальше:
Надо иметь в виду, что остатки разбитых классов в СССР не одиноки. Они имеют прямую поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР. Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР. Если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств.
Прав ли был Сталин?
Конечно!
Теперь это ясно со всей очевидностью…
И что мы получили после XX съезда на деле?
На деле катастрофический, смертельный вред социалистическому строительству нанесло опротестование хрущевцами провидческой формулы Сталина. По мере продвижения Советского Союза к социализму классовая борьба капитализма против него не просто все более и более обострялась в виде подрывной работы Запада внутри СССР, но и привела к ликвидации социализма и СССР.
То есть само утверждение «антикультового» Постановления ЦК КПСС об ошибочности формулы Сталина об обострении классовой борьбы было успехом подрывной работы в пределах СССР внешних наших врагов за пределами СССР!
Пришлось изворачиваться — и весьма бездарно — авторам «антикультового» Постановления и в другом… Они попытались публично объяснить — почему-де никто «не выступил открыто против Сталина и не отстранил его от руководства»? Это было «объяснено» так (выделено жирным шрифтом мной):
Всякое выступление против него… было бы не понято народом, и дело здесь вовсе не в недостатке личного мужества. Ясно, что каждый, кто бы выступил… против Сталина, не получил бы поддержки в народе. Более того, подобное выступление было бы расценено… как выступление против дела социализма…
Можно ли более внятно признать, что Сталин — это и был народ, что Сталин и социализм — синонимы?! И о каком якобы культе Сталина могла идти речь, если сами хрущевцы признали, что Сталин не просто пользовался поддержкой народа, а был не отстраняем никем потому, что тот, кто попытался бы отстранить Сталина, был бы тут же отстранен самим народом?
Когда нет личности, ее восхваление народ лишь раздражает, чему примерами сам Хрущев и Брежнев, но никак не Сталин. А выступление на XX съезде против уже мертвого Сталина стало именно выступлением против дела социализма!
Особенно же любопытно выглядит сегодня вот какое место Постановления ЦК КПСС от 30 июня 1956 года, опубликованное в газете «Правда» 2 июля 1956 года:
…в обстоятельном… интервью журналу «Нуови аргоменти» товарища Тольятти (Генерального секретаря Итальянской компартии. — С.К.) наряду со многими… правильными выводами содержатся и неправильные положения. В частности, нельзя согласиться с постановкой товарищем Тольятти вопроса о том, не пришло ли советское общество «к некоторым формам перерождения»? Для постановки такого вопроса нет никаких оснований…
Товарищ Тольятти как в воду смотрел!
После убийства Сталина и Берии не прошло и трех лет, а оснований для постановки вопроса о начинающемся перерождении советского общества возникло уже столько, что старый комунист Тольятти счел возможным рассуждать об этом публично! И сейчас мы знаем, что его опасения были корректными, обоснованными и в 1991 году полностью оправдались.
Достаточно вспомнить высокопоставленного дипломата Олега Трояновского, сына старого большевика Александра Трояновского, который был первым советским послом в США. Трояновский-сын с детства жил в комфортных условиях, поскольку отец работал советским полпредом в разных странах, а позднее младший Трояновский переводил Сталина, был в МИД СССР помощником Молотова, представлял СССР в Японии, в ООН…
В 80-е годы Трояновский входил в руководство МИД СССР и, конечно же, пользовался влиянием, имел в высших советских кругах немалые связи. Но в опубликованных в 90-е годы мемуарах он пишет: «Поскольку в конце 1989 года мне стукнуло семьдесят лет, я обратил внимание Шеварднадзе на то, что пришла моя пора уходить в отставку».
Уже было ясно, что в СССР одерживает верх «пятая колонна», уже была понятна ренегатская роль Шеварднадзе, а Трояновский — казалось бы, плоть от плоти Советской власти, сын одного из тех, кто за нее боролся и создавал, — спокойненько отправляется на покой, еще полный сил, сохраняя, как сам он пишет, «живой ум и хорошую память»…
Надо действовать, объединять усилия, использовать влияние и связи, бороться за спасение той Советской власти, ради которой жил отец, но сын — внешне лощеный, а внутренне уже прогнивший — предательски отстраняется от активной жизни.
Прав, прав был Пальмиро Тольятти!
И Трояновский такой был в конце 80-х — начале 90-х годов не один. Это был целый слой — слой высших «элитных» предателей.
Возвращаясь же во времена XX съезда, можно понять, что пятый СССР — хрущевский, возникший с февраля 1956 года после XX съезда КПСС, — уже в самом начале своего существования начинал становиться враждебным классическому СССР Сталина. Что уж говорить о том, что происходило позже? В самом высшем руководстве формально одного и того же СССР скрыто боролись коммунисты и антикоммунисты, и по мере хода лет последние пользовались все большим влиянием и в конце концов победили первых!
Работа американского Совета по психологической стратегии и прочих антисоветских Советов и Бильдербергских клубов в сочетании с сотней миллионов долларов, открыто предоставленных на эту работу американским «Законом об обеспечении взаимной безопасности», и с миллиардами долларов, выделяемых на те же цели скрыто, принесла свои плоды.
Иначе капитализму пришлось бы худо, о чем мы сейчас и поговорим.
Факт 14-й Успехи послевоенного СССР Сталина смертельно испугали запад
Послевоенное развитие СССР Сталина испугало капиталистический Запад до смерти — это факт! Ведь уже довоенный СССР пугал Запад не потому, что корчил ему страшные рожи, а просто фактом своего стремительного развития. На объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), проходившем с 7 по 12 января 1933 года, Сталин выступил с большим докладом, и там он приводил ряд высказываний буржуазной прессы в ноябре 1932 года о первой пятилетке…
The New York Times: «Пятилетний промышленный план, поставивший своей целью сделать вызов чувству пропорции, стремящийся к своей цели «независимо от издержек», как часто с гордостью похвалялась Москва, не является в действительности планом».
The Daily Telegraph: «Если рассматривать план как пробный камень для «планируемой экономики», то он… потерпел полный крах».
The Financial Times: «Сталин и его партия в результате своей политики оказываются перед лицом краха системы пятилетнего плана и провала всех задач, которые он должен был осуществить».
Впрочем, уже тогда та же The Financial Times писала и так: «Успехи, достигнутые в машиностроительной промышленности, не подлежат никаким сомнениям… Не надо забывать, что прежде Россия производила только самые простые машины и оборудование». А далее этот орган деловых кругов лондонского сити сообщал, что, хотя абсолютные цифры ввоза в СССР машин и инструмента увеличиваются, пропорциональная доля импортированных машин по сравнению с долей произведенных в СССР постоянно уменьшается.
Признала The Financial Times и то, что СССР сумел создать свою автомобильную и электротехническую промышленность, что он уже не зависит от импорта сельскохозяйственных машин и «создал производство орудий и инструментов, которое охватывает всю гамму от самых маленьких инструментов большой точности и вплоть до наиболее тяжелых прессов…»
А это ведь было только начало!
Да, многие, как видим, считали на Западе первую пятилетку началом не мощи, а краха СССР. Но ведь закладывалась мощь, и Запад убедился в этом быстро.
Доклад Сталина на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) был опубликован в № 10 и № 17 «Правды» за 10 и 17 января 1933 года для всеобщего с ним ознакомления. То есть это был не просто внутренний партийный документ, а отчет ЦК и Сталина перед народами СССР, да и перед всеми народами мира тоже.
Собственно, в эпоху Сталина и укрепилась заложенная Лениным традиция открытых, обширных обращений Высшей Власти к народу в виде публичных отчетов перед народом. Относились к ним и отчетные доклады ЦК партийным съездам и конференциям. Эти доклады публиковались в центральных газетах, начиная, естественно, с «Правды».
Со временем даже чтение их докладчиком превратилось в утомительную многочасовую работу, особенно когда речь шла о задачах народного хозяйства: так обширно было это действительно народное хозяйство и так масштабны были его задачи и планы. Вспоминая сегодня те годы, когда страна читала огромные газетные «простыни», где предметно и достоверно сообщалось о том, как руководство страны видит ее ближайшее будущее, невольно сопоставляешь и думаешь: «Месье Путин, месье Медведев и прочие якобы руководящие месье! А что можете сказать предметного стране вы?»
Не потому ли они и боятся предметного — с точными цифрами — отчета перед страной, как черт ладана, что сказать-то по существу им нечего?
Сталин же говорил России, например, вот что:
Каковы итоги пятилетки в четыре года? Добились ли мы победы в этой области? Да, добились…
Правда, мы недовыполнили общую программу пятилетки на 6 %. Но… из страны слабой и не подготовленной к обороне Советский Союз превратился в страну могучую в смысле обороноспособности, в страну… способную производить в массовом масштабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне…
Осуществляя пятилетку… партия проводила политику наиболее ускоренных темпов развития промышленности. Партия как бы подхлестывала страну, ускоряя ее бег вперед.
Правильно ли поступала партия?
Да, безусловно правильно.
Нельзя не подгонять страну… которой угрожает из-за ее отсталости смертельная опасность…»
И вот что:
В период первой пятилетки мы сумели организовать энтузиазм, пафос нового строительства и добились решающих успехов. Это очень хорошо. Но теперь этого недостаточно. Теперь это дело мы должны дополнить энтузиазмом, пафосом освоения новых заводов и новой техники, серьезным поднятием производительности труда, серьезным сокращением себестоимости.
В этом теперь главное…
Это была речь лидера, вождя, но это же был и разговор товарища, друга и соратника по общему делу преобразования Родины к лучшему — во всем и для всех! Это был разговор не «Хозяина» страны, а одного из ее хозяев о проблемах и задачах общего народного хозяйства.
Могло ли это не пугать капиталистический Запад?
Конечно же, довоенные успехи СССР Сталина во всех сферах жизни поражали и Европу, и Азию, и Америку.
В США — тогда стране умело работающей, а не умело обдирающей как липку остальной мир — сразу же принялись внимательно и въедливо анализировать эти успехи и доискиваться — в чем же их причина? Американцы рассуждали просто и здраво: русским удалось резко поднять показатели производства без резкого повышения оплаты труда. Русские сумели увлечь трудящуюся массу не столько длинным рублем (или там — долларом), а всего лишь в конечном счете словами.
Что же это за такие волшебные слова? — гадали в США.
И пришли к выводам, в общем-то, верным: надо увлечь человека самим процессом труда так, чтобы именно в ходе этого процесса человек получал моральное удовольствие от него и испытывал гордость за то, что он участвует в этом процессе как умелый и деятельный его участник.
В условиях капитализма подобный способ повышения эффективности труда имел, конечно, ограниченные возможности, но даже капиталисты воспользовались опытом Советского Союза и стали разрабатывать методы морального поощрения трудящихся.
Это было чем-то для капитала совершенно новым. Было осознано, что к рабочим тоже надо относиться как к людям, что у них тоже может быть чувство самоуважения и достоинство. Это был один из впечатляющих результатов русского Октября во внешнем мире.
Но так же, как черного кобеля не отмоешь добела, так и сделать труд делом чести, доблести и славы капитализму было не под силу. Это могла сделать лишь Страна Добра — СССР. Ведь ее главным успехом был новый человек. В 1924 году русский металлург Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, имея в виду начало послереволюционного строительства новой России, писал:
Процесс длительный, мучительный, но необходимый. От благополучного его разрешения зависит, останется ли Россия самодержавным государством или сделается, к восторгу наших «друзей», колонией и цветной расой, навозом для процветания культурных народов…
«Железный Грум» выражался вполне определенно: или Россия станет социалистической, и тогда останется самодостаточным, самостоятельным государством, или «социалистический эксперимент» провалится, и тогда Россия сделается колонией и цветной расой, навозом для процветания «культурных» народов.
Сегодня социальные идиоты в России радуются тому, что «социалистический эксперимент» в России провалился. А ведь — в полном соответствии с дилеммой Грума — результатом оказывается превращение России, к восторгу и облегчению всех ее «друзей», в сырьевую колонию Запада, в навоз для процветания «культурного» Золотого Миллиарда.
Что же до Грум-Гржимайло, то он даже в 1924 году — когда еще ничего толком не начиналось — не только понимал необходимость социалистического преобразования России, но и видел его будущий успех:
Он писал:
Железный закон необходимости заставляет нас учиться работать, и мы выучимся работать. А выучимся работать — тогда будем и богаты, и культурны. Тогда мы благословим революцию и забудем все то горе, которое она принесла нам с собой. Я всегда боялся… что иностранное вмешательство помешает русскому народу исцелиться от той болезни, которою заболел русский народ под глупым управлением последних Романовых. Как ни горько нам приходится, я вполне уверен в том, что переживаемые нами бедствия сделают нас великим и смелым, культурным народом-тружеником.
Через пятнадцать лет после написания этих строк, относящихся ко временам еще первого, сумбурного, полутроцкистского СССР, вместо «сделают…» в СССР Сталина можно было уверенно писать: «сделали»!
К 1945 году Россия успешно выдержала свое второе после нашествия Батыя крупнейшее испытание. И его чисто экономические итоги выглядели по сравнению с итогами Первой мировой войны очень весомо и убедительно.
Первая мировая война, хотя территория собственно России не была оккупирована, обессилила и истощила страну и к 1917 году привела Росийскую империю к политическому и экономическому краху. Дефицит государственного бюджета Российской империи составил в 1914 году 39,1 %, в 1915 году — 74,1 %, в 1916 году — 76 % и в 1917 году — 81,7 %.
Каково, а?
Итогом же Великой Отечественной войны, несмотря на все ее ужасы и потери, стало не только небывалое возрастание политического влияния России в мире, но и ее экономическое усиление! После того как мы временно лишились большей части европейской части СССР, после уничтожения десятков тысяч заводов и фабрик на оккупированной территории, после тягот перебазирования на Восток чуть ли не полутора тысяч только крупных предприятий, мы к концу войны почти восстановили довоенный валовый уровень производства. Уже в 1946 году производственные фонды промышленности сравнялись с довоенными!
Россия в ходе войны пролила потоки крови, слез и пота. Одной сплошной развалиной стали Сталинград, Севастополь, Новороссийск, Керчь…
Были разрушены ансамбли Петродворца и ценнейший памятник русской архитектуры XVII века — Новоиерусалимский монастырь под Истрой…
Руины былых прекрасных зданий обезобразили Киев и Одессу, Ростов и Харьков, Минск и Днепропетровск, Запорожье и Тулу, Сталино и Смоленск, Витебск и Ворошиловград, Херсон и Псков, Калинин и Таганрог…
Тысячи деревень и сел сохранились лишь на довоенных картах, в десятках тысяч населенных пунктов — от городов до хуторов — жизнь была уничтожена частично…
Были разбомблены или взорваны сотни только крупнейших предприятий в Европейской части СССР, в том числе «Запорожсталь» и «Криворожсталь», киевский завод «Арсенал», Запорожский авиамоторный завод, Сталинградский и Харьковский тракторные, Краматорский завод тяжелого машиностроения, шахты Донбасса, верфи Николаева и Херсона… Через огромный провал в плотине Днепрогэса вновь прорывались днепровские воды, уже не отдавая народу свою мощь, а — как и ранее — бесполезно. Вновь обнажились пороги, закрыв судоходство на Днепре…
Казалось, сбываются самые смелые планы интернациональной и прежде всего англосаксонской Золотой Элиты — обессилить русских руками немцев, обессилив при этом и немцев.
Но Россия — эта полуразоренная и полуголодная в 1945 году страна без внешней «помощи», закабаляющей прочнее, чем военный захват, не только быстро достигла довоенного уровня производства, но к 1950 году обеспечила себе превышение валового общественного продукта по сравнению с 1940 годом в 1,67 раз, то есть на две трети!
28 февраля 1950 года было принято Постановление Совета Министров СССР, по которому рубль с 1 марта 1950 года переводился на золотую базу — его курс уже не исчислялся на базе доллара, как было определено правительственным постановлением в июле 1937 года. Одновременно повышался курс рубля по отношению к иностранным валютам — не по произволу Сталина, а в соответствии с установлением золотого содержания рубля в 0,222168 грамма чистого золота и покупной цены 1 грамма золота в 4 сталинских рубля 45 сталинских же копеек.
Было отчего пугаться «Золотой» Элите капиталистического мира — после подобных «золотых» акций СССР.
Производство средств производства (продукция группы «А») выросло к 1945 (!) году по сравнению с 1940 годом на четверть!
Через пять лет после окончания войны продукция группы «А» выросла по сравнению с 1940 годом более чем в два раза, и даже группы «Б» (производство средств потребления) — на 21 %.
И это — после военной разрухи, без помощи извне, в стране, потерявшей на войне более 20 миллионов человек! Вот что могло совершать Русское Добро, руководимое властью Добра. Послевоенное восстановление страны выявило силу советского строя с еще большей, пожалуй, ясностью, чем предвоенная ее реконструкция! Этот несомненный факт уже не просто тревожил всех внешних врагов России. Этот факт их уже страшил — более, чем когда-либо ранее!
В бессмертном «Золотом теленке» Ильфа и Петрова есть эпизодический персонаж — иностранный профессор-экономист, приехавший на открытие Турксиба. Он всем восхищался и громогласно заявлял, что строительство, которое он видел в СССР, «градиозно», что он не сомневается в том, что «пятилетка будет выполнена», и что он «будет об этом писать».
Далее авторы «Теленка» сообщали:
«Об этом через полгода он действительно выпустил книгу, в которой на двухстах страницах доказывал, что пятилетка будет выполнена в намеченные сроки и что СССР станет одной из самых мощных индустриальных стран. А на двухсот первой странице профессор заявил, что именно по этой причине Страну Советов нужно как можно скорее уничтожить, иначе она принесет естественную гибель капиталистическому обществу».
С тех пор двухсот первая страница присутствовала в отношении Запада к СССР всегда, и это надо нам помнить тоже всегда. Она, эта страница, и сегодня не зачеркнута и не вырвана из мировой истории, а, напротив, очень тщательно Западом изучается и используется.
Современная канадская журналистка Наоми Кляйн в своих исследованиях показала, что в период послевоенного восстановления Европы Америка предоставляла европейским странам огромные «безвозмездные» (впрочем, оттяпанные ранее у той же Европы) средства в рамках «плана Маршалла» не для того даже, чтобы экономически еще более закабалить Европу, а для того, чтобы «Европа добилась экономического процветания, а социализм потерял свою привлекательность».
«План Маршалла, — подчеркивает Наоми Кляйн, — был основан не на доброй воле или разумных аргументах, но на страхе перед возмущением народа».
А страх этот был вызван укреплением в сознании народов мира авторитета СССР и социализма!
В результате первой пятилетки Россия, по выражению Сталина, «пересела с обнищалой мужицкой лошадки на лошадь крупной машинной индустрии».
Вторая довоенная пятилетка и начавшаяся до войны третья должны были пересадить Россию — продолжая это сравнение — с лошади крупной машинной индустрии на большегрузный индустриальный автомобиль.
Страшная разруха войны могла, казалось бы, погасить огни Советской Вселенной. В декабре 1941 года выплавка чугуна в СССР уменьшилась по сравнению с июнем 1941 года в 4 раза, производство стали — в 2,8 раза, проката черных металлов в 3 раза, шарикоподшипников — в 21 (двадцать один) раз.
В 1942 году производство промышленности строительных материалов составляло 26 % от довоенного, поднявшись к 1944 году до отметки в 35 % от довоенного уровня. В 1945 году были восстановлены многие из разрушенных предприятий строительной индустрии, расширены старые и пущены новые, однако положение оставалось по-прежнему тяжелым. Выпуск строительных материалов в целом составлял 41 % от довоенного (цемента — 31,6 %, кирпича строительного — 26,7 %, извести строительной — 38,9 %, шифера асбоцементного — 40,8 %, мягкой кровли — 56,1 %, труб асбоцементных — 38,5 %, стекла оконного — 52,1 %). Выпуск отдельных видов строительных машин варьировался от 0,8 % до 11,1 % от довоенного.
А строить надо было!
И строили, доводя отметку по сравнению с 1940 годом вначале до ста процентов, а потом быстро переваливая через эту отметку и идя вперед.
И куда СССР мог уйти?
А вот куда… В сентябрьской номере журнала The National Business за 1953 год была опубликована статья Герберта Харриса «Русские опережают нас…», где было сказано, что по темпам экономического роста СССР опережает США в два-три раза. При таких темпах к 1970 году валовый объем советского производства превысил бы американский в три-четыре раза…
Подсчеты были, конечно, провокационными: темпы роста любой, а тем более нормальной, то есть работающей на население, а не на прибыль, экономики по мере ее развития замедляются. Но даже если бы к 1970 году СССР «всего лишь» вышел бы на уровень США, то…
То плохи были бы дела капитализма! А вариант «просто» равенства России с Америкой лет через двадцать-тридцать после войны был вполне реален. К тому же в этом случае СССР уходил бы «в отрыв», а Америка отставала бы все больше и больше. Простой силой сравнительного примера социализм выигрывал бы мировое соревнование!
И это при том, что для Америки война характеризовалась иными цифрами, чем для России. Прибыли американских корпораций в 1945 году возросли по сравнению с 1938 годом в 5,8 раза и составили за период с 1940 по 1945 год 117,2 миллиарда долларов.
Золотом!
В нынешних ценах это не менее триллиона!
То есть на Соединенные Штаты Америки в ходе войны пролились потоки золота. Золотые брызги долетали даже до широких масс — наученные Октябрем и мировым кризисом 30-х годов, американские «хозяева жизни» теперь понимали необходимость делиться с массой хотя бы крохами, а если надо — отдавать и больше, чтобы большая половина доставалась все той же Золотой Элите.
Америка вновь, как и после Первой мировой войны, пришла в Европу хозяином и так же, как после Первой мировой войны, намеревалась доить Европу, публично давая ей по плану Маршалла на восстановление доллар и втихомолку получая на этот доллар два, а то и три — не считая политических преференций. Даже английский консерватор лорд Бивербрук в сердцах тогда проговорился: «Нам предлагают обменять национальный суверенитет на омлет из яичного порошка»!
А как повели бы себя уже не лорды, а европейские массы, если бы СССР стал экономическим лидером мира? Во Франции и в Италии война очень усилила позиции коммунистов в обществе. Возможный социализм в Греции удалось подавить лишь жестокими вооруженными мерами, фактически — внешней агрессией Запада.
Хуже того! На СССР как на экономического — на первых порах — партнера начинала засматриваться Южная Америка, начиная с такой крупной страны, как Аргентина.
Был и еще один, очень грустный для Америки в перспективе момент: сильный Советский Союз оказывался тождественным прочному глобальному миру.
Почему сейчас в мире так много войн идет, а еще больше о будущей войне говорят? Да потому, что в мире сейчас нет главного препятствия к разрушительным войнам — Советского Союза.
12 марта 1951 года в СССР был принят «Закон о защите мира», где, в частности, говорилось: «Считать, что пропаганда войны, в какой бы форме она ни велась, подрывает дело мира, создает угрозу новой войны и является ввиду этого тягчайшим преступлением против человечества».
А 14 октября 1952 года Сталин говорил на XIX съезде КПСС: «Интересы нашей партии не только не противоречат, а, наоборот, сливаются с интересами миролюбивых народов. Что же касается Советского Союза, то его интересы вообще неотделимы от дела мира во всем мире». Заключил же он свою речь словами: «Да здравствует мир между народами! Долой поджигателей войны!»
Это были последние публично произнесенные слова Сталина…
Международное движение за мир в мире было тогда очень сильным. 20 апреля 1949 года в Париже в зале Плейель открылся Первый всемирный конгресс сторонников мира, делегаты которого представляли 561 национальную организацию и 12 международных объединений, а всего — около 600 миллионов организованных борцов за мир. Конгресс принял Манифест в защиту мира и избрал Постоянный комитет в составе представителей от 72 стран во главе с выдающимся французским физиком-атомщиком Фредериком Жолио-Кюри — тогда еще Верховным комиссаром французского Комиссариата по атомной энергии.
Жолио-Кюри и открыл Парижский конгресс, а затем выступил с докладом, где предупредил мир:
Не забывайте, что, как писал генерал Негрие в «Ревю дэ де Монд» от 1 августа 1910 года, «финансовые компании считают, что правительства обязаны воевать, чтобы обеспечить им прибыли».
В 1949 году капитализм, «несущий в себе войну, как туча — грозу», не претерпел изменений. Он не может измениться… Как свидетельствует об этом один американский журнал: «Американцы не хотят ни войны, ни кризиса, но они предпочитают войну кризису…»
Еще бы американцы в массе своей не были пусть и скрытыми, но сторонниками войны! Ведь среднему американцу война вдали от Америки принесла благоденствие! А Жолио-Кюри сказал и более жестко:
Политика интенсивного перевооружения… обеспечивает значительные и легкие прибыли некоторым промышленным и банковским группам, усиливает, как показывает вековой опыт, опасность войны. Действительно, как писал крупный американский банкир Александр де Сент Фолл, в период «усиленной подготовки к войне невозможно какое бы то ни было экономическое перепроизводство»…
Итак, народы были сыты войной по горло, а у военных монополий аппетит лишь разгуливался. Народы жаждали мира и свободного, мирного, созидательного труда, улучшающего жизнь народов. Но, как точно сказал Жолио-Кюри, «подлые и хитрые люди… в деловом и финансовом мире… больше всего боялись, что многие народы, добившись освобождения, пойдут по пути социалистической цивилизации и гуманности, и поэтому пользовались всяким удобным случаем, чтобы сеять рознь между народами и неуклонно проводить реакционную, приносящую им прибыли политику, даже если эта политика должна привести к войне».
А на пути к войне стоял обладающий ядерным оружием СССР. А за СССР стояли во всем мире сотни миллионов борцов — пока за мир, а там, смотришь, по мере усиления СССР, и борцов за социализм.
Все это вместе представляло для Мирового Капитала угрозу смертельную, и Запад это понимал. А понимая, Запад действовал, но уже не прямой агрессией: на «атомную» Россию новый «Дранг нах Остен» не очень-то организуешь, да и охотников в Европе на это дело много не найдешь…
Приходилось действовать тайно, подло, коварно, хитро и с дальним прицелом.
Стоит ли, зная это сегодня, удивляться убийству Сталина и Берии, авантюре целины, докладу «о культе», хрущевской «кукурузе», заявлениям хрущевского ЦК КПСС о том, что формула Сталина об усилении классвой борьбы якобы ошибочна?
Стоит ли удивляться и вообще тому, что прощелыга Хрущев смог удержаться во главе СССР?
Однако потенциал СССР Сталина был так велик, что даже в «хрущевские» 50-е и 60-е годы советская цивилизация имела огромные успехи и то и дело изумляла народы мира. И этим еще более пугала врагов народов и мира.
Наконец, СССР Сталина был страшен Западу и тем, что был свободен от финансового закабаления Западом. Сегодня в ходу понятие «экономическое убийство»… Убийство не убийство, но удавка долгов на шее государства — хорошее средство вести общество-должник на этой веревочке туда, куда надо кредиторам.
В царской России приведенное выше образное сравнение все более становилось государственным фактом — Россия постепенно лишалась самостоятельной внешней политики и последние век с лишним своей истории все более оказывалась в положении вечной должницы Запада.
Ленин и Сталин сразу же изменили положение вещей принципиально: Ленин — не признав царские долги, а Сталин — не залезая в новые. Советская Россия Сталина мощно развивалась, хотя бедной финансами стране делать это непросто. Тем не менее СССР Сталина развивался, не попадаясь на аркан кабальных займов.
Как так вышло?
Какой секрет знал Сталин?
Особых секретов тут не было, однако сказать на сей счет есть что…
И, значит, сказать надо.
Факт 15-й, небезынтересный Цари наращивали внешние долги, а Сталин — золотой запас
Вначале напомню читателю, что факт 8-й в этой книге фактов из жизни советской цивилизации — о смертности в сталинском ГУЛАГе и в РФ — сравнивает СССР Сталина с нынешней антисталинской РФ.
Но в антисталинской РФ-«Россиянии» за образец держат Россию царскую. Что ж, раз в путинской России так любят ту Россию, предпримем еще одно сравнение СССР Сталина со старой Россией по такому важнейшему «срезу» государственной политики как финансовый.
Много на этом останавливаться не будем, но кое-что вспомнить не мешает — для сравнения.
Еще со времен Александра I Россия начала всерьез залезать во внешние долги, причем каждый раз крупные внешние займы — у лондонских братьев Беринг, у Ротшильдов всех европейских расцветок и прочих — шли не столько на внутреннее экономическое развитие России, сколько на ведение ненужных России внешних войн и поощрение «дрыгоножества» дам света и полусвета перед венценосными и прочими любовниками.
Оправдать Александра I тем, что на его царствование пришлись наполеоновские войны и Отечественная война 1812 года не получается. Во-первых, займы шли больше на закупки лионского шелка, амстердамских бриллиантов, шампанского, чаев и кофеев, а не пушечной стали и мундирного сукна. И чтобы не быть голословным, обратимся к архиву внешней политики России времен Александра «Благословенного»…
В апреле 1810 года придворные банкиры братья Петр и Андрей Ивановичи Северины составили Записку «Некоторые соображения о необходимости запрещения ряда ввозимых в Россию товаров как средства улучшения ее торгового баланса, а следовательно, и состояния ее финансов».
Что интересно… «Историки от ЦК КПСС» опубликовать-то записку опубликовали — в 1967 году в многотомном издании «Внешняя политика России XIX и начала XX века», — но без каких-либо указаний на то, куда записка была подана и какова была ее судьба… А интересно это чрезвычайно!
К кому адресовались братья, не знаю и я… Могу лишь сообщить, что братья Северины входили к контору придворных банкиров в последний период ее существования, что старший брат Петр скончался в 1828 году почти шестидесяти лет отроду, а брат Андрей был в двадцатые годы одним из директоров Российско-Американской компании, продажа которой в 1867 году сама по себе стала одним из крупнейших государственных преступлений самодержавия.
Но можно предполагать, что записка Севериных адресовалась министру коммерции Румянцеву и адмиралу Мордвинову для последующей передачи Александру, потому что написана была записка на стандартном деловом языке российского двора, то есть французском.
Северины в ней давали сложную картину российских финансов и писали: «В нынешних условиях больше нельзя ограничиваться полумерами… следует принять решительные меры, с тем чтобы эффект оказался столь же быстр, сколь неоспоримо предлагаемое лекарство…»
Рекомендовали же братья сокращение импорта и поощрение экспорта. И соображения двух русских финансистов были так просты, верны и по сей день актуальны, что я их приведу в виде прямой обширной цитаты:
Несмотря на то, что Россия находит в продуктах своей земли, в счастливых способностях своих жителей все необходимое для жизни, располагает в более чем достаточном количестве сырьем и необходимыми навыками для развития и совершенствования промышленности и может под покровительством мудрой администрации (жирный курсив мой. — С.К.) превратиться в полностью независимое от других наций государство, тем не менее сейчас она еще не в силах полностью обойтись без них. Существует целый ряд товаров, хотя и не первой необходимости, импорт которых полезен и необходим по многим причинам. Поэтому нельзя запретить импорт всех товаров иностранного происхождения, следует их классифицировать и выделить те товары, отсутствие которых меньше всего отразится на процветании государства и благополучии его жителей. Импортируемые в Россию товары можно разделить на две категории: 1) предметы, необходимые для потребления, сельского хозяйства, промышленности, искусства и науки; 2) предметы роскоши и комфорта.
Широта кругозора братьев Севериных видна уже из того, что они, как видим, предметы, развивающие искусство, к предметам роскоши не относили, зато резюмировали: «Насколько важно, чтобы запрет не коснулся первой группы товаров, настолько же необходимо, чтобы он был направлен против второй…»
Записка сообщала, что даже без учета неизбежной контрабанды, объем импорта некоторых, отнюдь не жизненно необходимых, товаров был в 1809 году примерно следующим:
сахар-рафинад: 17 358 800 руб.
кофе: 3 610 000 руб.
вина, водки, ром: 1 605 000 руб.
шелка, шитые золотом и серебром ткани: 8 500 000 руб.
фарфор, бронза, хрусталь: 950 000 руб.
Итого (в серебряном исчислении!): 32 023 800 руб.
Уважаемый читатель! На отказе от одного этого Россия могла бы не то что полностью выправить свой торговый баланс, а вообще привести финансы в непоколебимо устойчивое состояние! Внутреннее производство получило бы мощнейший, сравнимый, пожалуй, лишь с петровской эпохой толчок!
И все это могло быть достигнуто ценой отказа имущей кучки на, скажем, два-три года всего-то от рафинада, фарфора, кофию и шитых золотом и серебром тканей (уж черт с ними, ром и «романеи» пусть оставались бы!).
Но это — не все! Чуть позднее подачи записки Севериных, 21 ноября 1810 года, были написаны следующие строки:
Распространение роскоши породило тысячу потребностей, чуждых природе человека, которые основаны лишь на беспокойном и необузданном воображении. Отсюда эта погоня за новинками, за дорогими, издалека привезенными предметами. Ежегодно Россия выплачивает иностранцам огромные суммы за предметы совершенно бесполезные, служащие только роскоши. Можно прийти в ужас, когда узнаешь, что только в 1808 году мануфактуры только одного города отправили в Россию на 34 миллиона франков шелка.
Благо государства, являющееся высшим законом для монарха, настоятельно требует, чтобы всему этому были поставлены границы.
И это можно было прочесть не в «подрывной» прокламации, не в запрещенном цензурой рукописном «списке», ходящем по рукам, а в коллективной записке комитета санкт-петербургских купцов в Государственный совет, подписанной уполномоченными А. С. Раллем, Штиглицем, Пихлером, П. И. Блессигом, Я. Молво, Фридрихом-Вильгельмом Амбургером, Шелем, П. Севериным, Иоганном Карстенсом!
Даже носители не очень-то русских имен не выдерживали идиотизма роскошествующих «российских» аристократов («новых русских» тогда еще не было).
Собственно, две выше цитированные записки не мешало бы прилепить на лбу у каждого из нынешних «государственных мужей», начиная с тех из них, кто обретается в стенах Государственной Думы на Охотном ряду.
Вернемся, однако, к временам давним — к тому же Александру I… С одной стороны, тогдашней России не было никакой нужды ввязываться в битвы Наполеона с Европой, а с другой стороны, не было никакой необходимости после изгнания французов из России гнать Наполеона до Парижа.
Кутузов, между прочим, считал вполне возможным ограничиться первым, не предпринимая второе, — ведь продолжение войны за русскими пределами и в копеечку влетало, и стоило лишних десятков тысяч солдатских жизней.
Но царь и его советники прельстились английскими субсидиями. Россия, соответственно, слабела, и дефицит государственного бюджета стал хроническим: обыкновенные государственные доходы снизились с 447 миллионов рублей в 1820 году до 391 миллиона в 1822 году.
Замечу, что и только что приведенные цифры по «усыханию» российского бюджета, и все ниже приводимые фактические и цифровые данные (но — не оценки!) по финансам царской России взяты мной из вполне солидного и вполне антисоветского источника — коллективной монографии «Русский рубль. Два века истории. XIX–XX вв.», вышедшей в 1994 году в издательстве «Прогресс-Академия».
Финансистом Александра I, а затем Николая I, был граф Канкрин, которого монография расхваливает, но который благоденствия бюджету не обеспечил. Впрочем, основная вина здесь на Николае I: он занял в Европе очень много и израсходовал все эти средства на подавление европейской революции 1848 года. Еще полмиллиарда рублей съела неудачная Крымская война, которой тоже можно было избежать.
Союзники заняли Севастополь, бюджет был расстроен, и Николай с горя отравился, но дел это не поправило. И ровно через год после смерти Николая вышел закон от 1 февраля 1856 года… Им вводился строгий (ох какой строгий!) надзор за обращением золотой монеты, а еще раньше был запрещен ее вывоз за границу. Но уже в 1857 году снижение процентной ставки по вкладам с 4 до 3 % привело к тому, что облигации русских займов обменивали на золото, а золото… вывозили за границу. Особенно нажились иностранные банкиры, скупив акции русских железных дорог, а потом перепродав их. Да и помещики переводили капиталы за границу.
Однако лет через десять начался экономический рост, стали — хотя и некачественно, но массово — строить железные дороги, противником которых был Канкрин и из-за отсутствия которых была проиграна Крымская война. И к 1 января 1876 года удалось накопить свободную наличность (редчайший для царской казны случай!) в размере аж 40,5 миллиона рублей. Но с 1 января 1862 года по 1 января 1877 года внешний и внутренний государственный долг вырос с 2 миллиардов 493 миллионов рублей до 4 миллиардов 452 миллионов рублей!
Тем не менее сына Николая I, Александра II, понесло на Балканы — освобождать болгарских «братушек» от турок.
«Братушки» в конце концов избрали себе не русского, а немецкого царя, а их освобождение увеличило внешнюю задолженность Российской империи до астрономической (выражение из монографии 1994 года) суммы в 6 (шесть) миллиардов рублей!
Это были не путинские рубли! Весь государственный бюджет России тогда составлял 652 миллиона рублей, то есть Россия задолжала девять годовых бюджетов! И в 1881 году оплата долговых обязательств съела треть всех государственных доходов, точнее — 34 %. При всем при том в 1887 году государственный долг вырос до 6,5 миллиарда рублей…
Золотой запас? Ну, во-первых, золота в России даже в 90-е годы XIX века добывали мало, так что накопление золотого запаса (государственное золото + валюта в казне) шло за счет все тех же внешних займов, то есть сын Александра II Александр III «семейную» традицию долгов продолжил. Все же с 1887 года по 1893 год золотые авуары России выросли вдвое и оценивались в 582 миллиона рублей, а в 1897 году — в 1 миллиард 315 рублей.
Внешний долг, впрочем, не исчез, а рос…
Сын Александра III Николай II «семейную» традицию укрепил, в чем ему «помог» такой — по уверениям антисоветчиков — финансовый гений, как Витте. Витте ввел золотую (!) валюту, но с сначала 1900-х годов почему-то разразился экономический кризис, и в российских финансовых кругах воцарилось уныние (выражение из антисталинской «финансовой» монографии). Тогдашние оппоненты Витте, отнюдь не революционеры, заявляли, что золотой рубль Витте дал все иностранным миллионерам, а русскому народу — ничего.
Но уж тут на Сергея Юльевича Витте напраслину возводили: кое-что он русскому народу дал — новые внешние долги. Одно «виттевское» финансирование подавления революции 1905 года обошлось Николаю не дешево! А перед этим была разорительная русско-японская война, ненужная России так же, как она была нужна Англии и США, спровоцировавшим Россию и Японию на эту войну.
В результате с 6 миллиардов 652 миллионов рублей на 1 января 1904 года государственный долг России вырос к весне 1906 года до 8 миллиардов 702 миллионов рублей, то есть больше, чем на два миллиарда золотых рублей! А к 1914 году государственный долг составлял уже 8 миллиардов 824 миллиона рублей. И это при том, что Россия уже десятилетиями выплачивала по долговым обязательствам колоссальные суммы.
Негативные последствия возрастающей внешней задолженности сказывались на перспективах России все более грозным и трагичным образом. Так, с 1890 по 1900 год Россия постепенно сокращала разрыв в промышленном развитии с ведущими капиталистическими державами, но к началу Первой мировой войны этот разрыв вновь увеличился! И если в 1870 году промышленное производство России по отношению к США составляло примерно одну шестую часть, то к 1913 году — лишь одну восьмую. Иными словами, за сорок три года «развития» отставание царской России от США увеличилось на 33 %.
Пример, который явно вдохновляет и путинский Кремль… Вот еще один «вдохновляющий» пример для него: к 1914 году по размерам государственного долга царская Россия шла в мировой табели о рангах на втором месте вслед за Францией и на первом — по масштабам связанных с займами платежей. Сейчас главный должник в мире — Америка, но Америка по долгам не платит, а путинская Россия, как и царская, ходит в лидерах по исправности и масштабам долговых выплат.
Между прочим, ни на какие раздумья не наводит современного читателя такая вот деталь?.. С 16 октября 1905 года по 8 декабря 1905 года золотой запас России стремительно истаял с 1 миллиарда 318 миллионов рублей до 1 миллиарда 076 миллионов рублей за счет выплат по ссудам иностранным кредиторам и перевода за рубеж российских капиталов. Причиной отлива золота за границу в записке министра финансов Коковцова от 14 декабря 1905 года была названа «охватившая общество тревога»…
Спрашивается: что понимал граф Коковцов под «обществом»? Многие ли в царской России имели средства для перевода их за границу? И почему тревожилось «золотое общество» привилегированных? Не потому ли, что в декабре 1905 года в России была в разгаре первая русская революция, восстала Москва?!
Интересно, начнется ли новый «золотой отлив» «в европы» и «америки», если Москва восстанет вновь?
В СССР Сталина все было иначе…
Напомню, что к 1913 году отставание царской России от США за сорок три года ее «развития» увеличилось на треть. А за сорок три года существования советской России, с 1917 по 1960 год, несмотря на разруху трех войн, несмотря на наступившую хрущевщину, национальный доход СССР возрос до уровня в 58 % от национального дохода США. И это был рост, даже к 1960 году обусловленный политикой Сталина, хотя хрущевщина с ее призывами обогнать США к 1960 году по производству мяса и молока на душу населения уже замедляла наши темпы.
Позднее темпы еще более снизились — по сравнению со сталинскими, но в 1986 году, на «пике» развития СССР, наш национальный доход составлял 66 % от американского.
Царская же Россия «развивалась», все более от США отставая. И одной из причин этого было то, что внешний долг царской России лишь прогрессивно рос и на него нарастали проценты.
Первая мировая война ситуацию усугубила: к 1917 году только краткосрочные внешние долги равнялись трем довоенным годовым бюджетам. А ведь были же еще и долговременные долговые обязательства.
Если бы Россия оставалась привязанной к системе мирового капиталистического хозяйства, то ее ждала бы печальная участь полуколонии. То есть то, что мы имеем сейчас — в путинской России…
А внешний долг Советской России никогда не был значительным. Советский Союз брал, естественно, кредиты у западных стран, но никогда не залезал в долг так, чтобы западные кредиторы обретали реальные рычаги влияния на Россию… Да что там — реальные рычаги! При Сталине Запад не смел даже мечтать о временах, когда такое влияние может стать реальностью.
Хрущевцы, и еще больше брежневцы, вели себя менее осмотрительно, что и понятно, но принципы, заложенные Сталиным, они полностью игнорировать не могли. Сталин же всегда вел просто-таки образцовую внешнюю финансовую политику! Никогда не иметь внешних долгов, хотя бы как-то сопоставимых с золотым запасом государства, — принцип первый. И принцип второй: постоянно увеличивать золотой запас не в валюте (по большому счету это — бумажки), а в физическом виде — в виде государственных запасов золота, платины, алмазов и т. д.
Знаменитый сталинский министр финансов СССР Арсений Григорьевич Зверев в своих мемуарах писал, имея в виду послевоенную ситуацию:
«Валютных ресурсов у нас было достаточно, ибо в войну мы только накапливали золото, не продав его ни грамма».
Эти слова — финансовый приговор и России царей, и беспутной путинской «России»!
При этом надо помнить и о том, что с 1 марта 1950 года сталинский рубль получил золотое содержание. В свое время это же сделал Витте, но золотой рубль Витте Запад обогатил, а золотой рубль Сталина Запад смертельно испугал.
Есть разница?
Цари копили государственные долги России, а Сталин — ее золотой запас, постоянно увеличивая в нем долю чистого золота. В этом ведь тоже отыскивается «секрет» деградации царской России и нарастающего отставания ее от развитого мира в последний период ее истории, и «секрет» уверенного развития СССР Сталина, все более быстро догонявшего Запад.
И пусть и замедлившееся, но подтягивание СССР к показателям США было характерно для жизни СССР почти до самого ее конца — до горбачевской «катастройки». Даже хрущевский СССР, даже отказавшись от Сталина, становился все более могучей и всесторонне развитой державой. Конечно, производные положительных тенденций, заложенных эпохой Сталина, уменьшались и постепенно сменялись отрицательными производными, но и после Сталина советская цивилизация имела огромный потенциал развития и просто-таки увлекательные перспективы.
Мы это сейчас увидим.
Факт 16-й СССР 50-х и 60-х годов имел увлекательные перспективы
Пятидесятые годы XX века в СССР были интереснейшим, но, увы, неоднозначным временем.
С одной стороны, на верхних «этажах» советского общества пошел очень нехороший процесс: там начинали формироваться антисоветские, по сути, настроения. Уже известный читателю Олег Трояновский, сын старого большевика Александра Трояновского, в своих мемуарах 90-х годов пишет, что «особенно в начале 50-х годов, когда всенародная эйфория от победы над гитлеровской Германией несколько поугасла, многие начали задавать себе вопрос: а что же дальше?»
А далее Трояновский — фигура в своем духовном ренегатстве лично для меня омерзительная — утверждает, что «явно в обществе усилились настроения пессимизма». Впрочем, сын бывшего борца против царизма понимал под «обществом» примерно то же, что и царский министр финансов Коковцов, то есть «избранных», «элиту», «всю Москву»… Трояновский пишет, что «на ум невольно приходили слова Гамлета о гниении в Королевстве Датском».
Что ж, тот слой, представителем которого был Трояновский-сын, действительно начинал подгнивать.
С другой стороны, массовая толща советского общества — общества без кавычек — была увлечена ясной и понятной перспективой: вначале отстроить страну, сделать жизнь минимально зажиточной и удобной для всех, а потом…
Что ж, советские массы тоже задавались вопросом: а что потом, что дальше? Но десятки миллионов людей имели на этот вопрос только оптимистические ответы.
При Сталине ориентиром называли коммунизм, то есть общество уже не просто зажиточное, а изобильное. До этого было неблизко, и люди это понимали. Но так же они понимали и то, что лишь от их собственного труда зависит — как долго надо будет строить не очень понятный пока, но увлекающий всех коммунизм.
Так что ни о каком загнивании советского общества (а не «общества» трояновских) в 50-е годы говорить не приходится. Наоборот, все жили и работали именно увлеченно, не считаясь со временем и испытывая к жизни и работе вкус и интерес. Тот, кому в 1953 году, например, было двадцать лет, в 2013 году отметил 80-летие, и, хотя не так уж много двадцатилетних в 1953 году дожило до года 2013-го, все те, кто дожил и в те годы не просто хлеб жевал, а жил жизнью активной, вспоминает свою молодость с мечтательной улыбкой…
И дело тут не только в том, что свои двадцать лет в восемьдесят вспомнить всегда приятно, но и в том, что есть что вспомнить! Общество было тогда живым, радостным, и, повторяю, увлекалось жизнью и мечтами о будущем. Перспективы виделись не просто обнадеживающими, блестящими, радужными — они именно увлекали!
Сталина уже не было, как не было и лучшего управленца СССР — Берии. Хрущевцы и все более задающие тон внутренние агенты влияния в 50-е послесталинские годы успели провернуть авантюру целины в 1954-55 годах, в 1956 году — «развенчать культ», то есть оклеветать Сталина и пошатнуть веру масс в СССР и в мире в социализм, а в июне 1957 года — отстранить от власти последних большевиков-ленинцев-сталинцев в руководстве СССР Молотова, Маленкова и Кагановича, позднее разделавшись также с Булганиным, Первухиным и рядом фигур сталинской эпохи помельче…
Однако положительное последействие политики Сталина и его Советского Союза было еще очень велико, и страна смотрела в будущее все еще с надеждой и оптимизмом. И к тому были пока все основания.
Американец Джон Рид, похороненный у Кремлевской стены, написал после революции книгу «10 дней, которые потрясли мир». Ровно через сорок лет советская цивилизация достигла фантастического успеха, который потряс мир уже не за 10 дней, как это было в Октябре 1917 года, а за считанные минуты в год 40-летия Октября!
Тогда Сообщение ТАСС о запуске в СССР 4 октября 1957 года Первого искусственного спутника Земли заставило редакции всех ведущих газет мира срочно рассыпать готовые наборы свежих номеров и дать на первых полосах новую ошеломляющую шапку: «Русские в космосе!»
Сегодня в путинской России призывают к созданию в РФ российского аналога американского агентства по перспективным разработкам (DARPA — Defense Advanced Research Projects Agence). Но DARPA было создано в 1958 году как реакция на запуск в СССР первого искусственного спутника Земли. Причем DARPA — как это признает даже антисоветский свеже испеченный «президент» РАН Фортов, «во многом было скопировано с нашей СПП».
ССП — это Секция прикладных проблем, и она была образована при Президиуме АН СССР в 1951 году, то есть в СССР Сталина. И даже антисоветчик Фортов признает, что «СПП… основанная в 1951 году, до конца 80-х годов прошлого века достаточно успешно справлялась с возложенной на нее миссией, что подтверждается большой наукоемкостью вооружений и военной техники… созданных в СССР в тот период».
В доме повешенного не говорят о веревке, поэтому Фортов скромным эвфемизмом (то есть более мягким выражением) «до конца 80-х годов прошлого века» заменяет точное: «до подлого и преступного развала и уничтожения СССР».
Но факт передовых научно-технических позиций СССР Сталина не могут отрицать даже фортовы!
Наш Спутник стал причиной и коренного пересмотра в США системы народного образования с учетом опыта СССР.
Между прочим, сегодня, глядя в глубь явления, можно сказать, что этот же Спутник стал, пожалуй, одной из косвенных причин нынешнего — ЕГЭшного — пересмотра системы народного образования уже в «Россиянии». Но — с другой целью. В Америке улучшали свою систему образования, подтягивая ее к советской в целях усиления Америки. В «Россиянии» же систему образования сознательно ухудшают, уничтожая советский потенциал образования в целях дальнейшего ослабления и уничтожения России. Ухудшают, чтобы Россия уже никогда не потрясла мир чем-то вроде Октябрьской Революции или Октябрьского Спутника.
Так обстоят дела сегодня. А тогда, в Стране Добра, в пределах расширяющейся Советской Вселенной, все было иначе! Скажем, в 1958 году Совет Министров СССР принял решение о строительстве нового научного центра — города-спутника Москвы. И вскоре на месте подмосковного поселка Крюково возник закрытый для иностранцев город Зеленоград — советский аналог американской «Силикон вэлли», «Кремниевой долины» в Калифорнии.
Тогда это были два ведущих в мире центра по электронике и микроэлектронике — Калифорния и Зеленоград. К концу 60-х годов в Зеленограде дислоцировалось 8 крупных институтов, с 1965 года там открылся Московский институт электронной техники, МИЭТ, готовивший молодые кадры для молодой советской микроэлектроники. К 1985 году в Зеленограде жило 142 тысячи человек, 35 тысяч из которых работало в 26 НИИ Зеленограда. Город утопал в зелени и был прекрасно спланирован талантливыми архитекторами.
Сегодня зеленоградские микроэлектронщики работают преимущественно в той самой «Силикон вэлли» или вообще не занимаются новыми исследованиями. И надо ли здесь что-либо комментировать?
А, впрочем, кое-что — как дополнительную «информацию к размышлению» — сообщу!
К началу 60-х годов общие успехи науки, техники и промышленности в СССР и в США обусловили тот мощный взаимный рывок во всех сферах космической деятельности, который был предпринят у нас и в США в 50–60-е и затем в 70-е и 80-е годы. Начиналось и развитие орбитальных космических разведывательных сетей…
Первый советский спутник-фоторазведчик «Зенит» был выведен на орбиту на два года позже первого американского разведывательного спутника «Корона», однако «Зенит» был сложнее и совершеннее американского аппарата.
США начали разработку «Короны» в 1956 году, а первые идеи такого рода высказывались там еще в 1946 году — сразу после того, как в США был вывезен выдающийся германский ракетчик Вернер фон Браун. Активно поддерживали и развивали подобные идеи эксперты из ведущего «мозгового» центра Америки — корпорации «Рэнд».
Американцы вывели «Корону» в космос 18 августа 1960 года — после двенадцати (!) неудачных пусков подряд, начиная с февраля 1959 года. В СССР «Зенит» был выведен с третьей попытки 28 июля 1962 года.
Лишь одна деталь огромной работы воспитанников эпохи Сталина во благо России…
Но какая деталь!
В 1957 году Советская Вселенная отметила сороковую годовщину со дня своего рождения. И вот теперь, обеспечив себе и внешний мир, и внутренние материальные условия для успешного развития, Россия, казалось бы, могла смотреть в будущее уверенно, увлеченно работать и петь веселые песни.
Надо сказать, что она это тогда и делала!
И как делала!
В 1962 году Государственное научное издательство «Советская энциклопедия» предприняло издание советской Экономической Энциклопедии в трех томах. Это было чисто научное справочное издание, в котором нет места эмоциям, мнениям, аргументам, а есть лишь сведения, цифры и факты. Однако сама эта энциклопедия стала убедительным и весомым (даже по весу трех томов) аргументом в пользу социализма как новой социально-экономической формации.
В более чем двух тысячах статей Экономической Энциклопедии разворачивалась строго документальная, статистически выверенная, внешне сухая, а по сути — волнующая и величественная картина многообразной материальной жизни Советской Вселенной. О достижениях Духа в этой Вселенной в томах энциклопедии не говорилось ничего: это было бы не по «профилю» издания. Однако само это издание стало одним из проявлений не только материальной, но и духовной жизни Страны Добра. Сегодня эту Энциклопедию можно читать как позабытую поэму о тех славных годах, когда Советская Вселенная лишь расширялась и ее обитатели были уверены, что до счастья остался «всего лишь один поворот».
Первый том этого мощного документа давней эпохи снабжен 12-ю скромно, но со вкусом оформленными диаграммами, иллюстрирующими различные стороны материального производства в СССР. На каждой диаграмме кривая роста неуклонно идет в гору, резко взлетая вверх с рубежа 40–50-х годов.
На каждой диаграмме, кроме одной, есть резкий провал вниз — с 1941 по 1945 годы.
Лишь на одной диаграмме кривая полностью положительная. Темпы роста валовой продукции машиностроения и металлообработки в СССР всегда только возрастали, даже во время войны, но это и понятно: война моторов каждый день требовала все больше машин, приборов, военного металла…
Вот некоторые цифры, взятые из тех диаграмм…
Производство автомобилей в СССР:
1928 год — 800 штук; 1937 год — 199,9 тысяч штук;
1945 год — 74,7 тысяч штук; 1950 год — 362,9 тысяч штук; 1961 год — 555,1 тысяч штук.
Темпы роста валовой продукции машиностроения и металлообработки в СССР (1913 год = 1): 1928 год — 1,8; 1937 год — 20; 1940 год — 35; 1945 год — 45; 1950 год — 75; 1960 год — 300.
Добыча и производство газа в СССР (в миллиардах кубометров):
1913 год — 0,02; 1928 год — 0,3; 1940 год — 3,4; 1950 год — 6,2; 1960 год — 60,9.
Рост жилищного строительства в СССР. Ввод в действие жилых домов государственными и кооперативными предприятиями и организациями, без колхозов, а также городским населением (в среднем за год в миллионах м² общей площади):
1918–1928 годы — 3,9; за довоенные пятилетки (1929 — июнь 1941) — 9,8; с 1 июля 1941 до 1 января 1946 — 11,1; четвертая пятилетка — 20,6; пятая пятилетка — 30,4; 1959–1961 — 81,2 миллиона м².
Даже во время войны СССР строил нового жилья больше, чем до войны. А к началу 60-х годов СССР вышел на первое место в мире по темпам роста жилищного строительства на душу населения! В 1960 году мы строили 14 квартир на 1000 жителей, ФРГ — 10,7 квартиры, Швеция — 9,3; США — 7,2; Франция — 7,1; Англия — 5,9 квартиры.
А вот наши продовольственные успехи — несмотря на сельскохозяйственные идиотизмы хрущевщины, были у нас и они…
Производство консервов в СССР (в миллионах условных банок):
1913 год — 116; 1928 год — 125; 1940 год — 1113; 1945 год — 558; 1950 год — 1535; 1961 год — 5555!
Производство масла животного в СССР (без производства в хозяйствах населения, в тысячах тонн): 1913 год — 104; 1928 год — 82; 1932 год — 72; 1937 год — 185; 1940 год — 226; 1945 год — 117; 1950 год — 336; 1961 год — 782.
Я привел здесь данные шести диаграмм — чтобы не очень утомлять читателя. Но и остальные шесть говорили о блестящих успехах и захватывающих перспективах. И за этой сухой статистикой стояли и эпопея подвигов в труде и на фронте, и трагедия разрухи, и драма реконструкции России.
Причем даже из этой, далеко не полной, статистики видно, что у советского народа к началу 60-х годов были все основания надеяться в будущем лишь на счастье и на все более умную и богатую жизнь.
Между прочим, для тех, кто любит обувать среднего жителя Российской империи в сапоги, сообщаю, что или они сами обувают других — в лапти, или кто-то обувает их, потому что в России в 1913 году производилось всего 60 миллионов пар кожаной обуви при населении более чем вдвое большем. То есть на одного жителя приходился в среднем всего один сапог, а не пара их.
В СССР Сталина уже к 1937 году средний житель получил одну полную усредненную пару, поскольку в том году было произведено 182,9 миллиона пар кожаной обуви — в среднем чуть более одной пары на душу населения.
В 1945 году производство упало до 63,1 миллиона пар, но к 1950 году поднялось до 203 миллиона пар. В 1961 году СССР произвел уже 442,4 миллиона пар кожаной обуви.
И все это — на базе (наконец!) прочного внешнего мира для России.
В России всегда резонно считалось, что для успешного и непрерывного развития ей нужен прежде всего внешний мир. «Только бы не было войны!» — с этим рефреном мы знакомы еще со времен Столыпина, но сколько с тех времен пришлось пережить России страшных, разорительных войн. Однако Карибский ракетный кризис 1962 года доказал надежность русского ракетно-ядерного Щита, наличие которого само по себе делало агрессию против СССР невозможной в любом варианте — неядерном или ядерном!
Это ведь тоже обеспечила России эпоха Сталина.
В теле Страны Добра начинали свою работу бациллы Зла, о чем я скажу позднее, но пока все еще шло хорошо и прекрасно: первая в мире атомная электростанция, Первый Спутник, первый атомный ледокол «Ленин», пассажирский Ту-104, мощные шагающие экскаваторы и мощные белорусские грузовики БЕЛАЗ…
Эти успехи и общее улучшение жизни не могли омрачить даже «кукурузные» и прочие «социальные» и «экономические» «эксперименты» Хрущева, которые задумывал, впрочем, конечно же, не сам Хрущев, а его лукавые «референты» и «советники», косившие лукавым левым глазом на Запад.
Страна Добра все еще оставалась Страной Добра и даже расширяла представления о Добре и Зле, доказывая великую силу Добра каждым, даже самым обычным днем своей жизни! А сколько было их и необычных, выдающихся!
Так, из истории Луны и Земли не выбросить и еще одного «космического» факта. В 2009 году исполнилось пятьдесят лет с того дня, когда советская автоматическая станция «Луна-3» впервые передала на Землю фотографии обратной стороны древней Селены. Этот юбилей широко отмечать «Россиянии» было не с руки, а ведь событие было эпохальным! Тогда Страна Добра, именуемая на Западе «Империей Зла», явила миру новую карту Луны и по законному праву первооткрывателей давала имена впервые открытым «морям», горам и кратерам.
Какие же символы, какие ценности утверждала Советская Вселенная?
Что ж, вот лишь некоторые из тех светочей человечества, чьи имена были даны Советской страной лунным кратерам и морям на обратной стороне Луны: Гумбольдт, Джордано Бруно, Жюль Верн, Пастер, Склодовская-Кюри, Эдисон, Максвелл, Герц, Ломоносов…
И эту страну у кого-то хватает наглости обвинять в человеконенавистничестве?! И кто же ее обвиняет? Те, кто превращал во Вьетнаме и в Сербии земной ландшафт в «лунный»?! Те, кто среди бела дня и на голом месте создает в России локальные войны?..
Ведь впору давать имена кратерам на русской земле от взрывов русских же бомб, снарядов и мин в Москве, в Приднестровье, в Чечне, на Кавказе… Кратер «Ельцин», кратер «Егор Гайдар», кратеры «Медведев», «Греф», «Кудрин», «Чубайс», разлом «Московского комсомольца»…
Тотальное уничтожение страны невозможно без тотального уничтожения ее интеллекта. Его сегодня и уничтожают, в том числе в сфере отечественной космонавтики. Можно, конечно, делать пристойную мину при подлой игре… Можно вставлять расходы на космос отдельной строкой в «федеральный бюджет»… Да что толку! Хищные зубы «новых русских» и старых отступников-ренегатов проедят и бюджет, и расходы «на космос».
В нынешней странной «России» советский Центр дальней космической связи в Крыму оказывается на «иностранной» территории, так же как и ракетно-космический Днепропетровск и электронно-космический Харьков… Слава советской космонавтики — космодром Байконур, арендуется у якобы «независимого Казахстана», а по сути — у самих себя… В этой странной «Россиянии» русский научно-технический шедевр — космический «челнок» «Буран» — превращен в аттракцион, а разработанный в СССР мощный носитель «Протон» превращается и вовсе в пылающие обломки.
А нынешняя Международная космическая станция, как кукушонок выпихнувшая на орбиту ликвидации советскую космическую станцию «Салют»? Да, на ней работают и русские космонавты, и она обслуживается кораблями советской разработки. Но все это «партнерство» напоминает русскую сказку о мужике, которому доставались вершки, и медведе, которому доставался шиш без масла. Янки на МКС даже не везде пускают русских — даже находясь в экстремальных условиях, в одной космической «лодке»!
Когда-то все было иначе… 12 октября 1964 года на космическом корабле «Восход» в космос ушли сразу три космонавта, тоже — впервые в мире. Первый многоместный корабль, первый космический экипаж: полный сдержанного обаяния командир Владимир Комаров, бортинженер — конструктор космических систем, соратник Королева Константин Феоктистов, молодой бортврач Борис Егоров.
Значит, в октябре 1994 года — тридцатилетний юбилей. Но в том октябре страна отмечала другую годовщину — первую годовщину расстрела Верховного Совета Российской Федерации российскими же танками…
Такая вот невеселая перекличка славных космических юбилеев и бесславного нынешнего дня. Ведь и в 2004 году уже сорокалетний юбилей выдающегося свершения Страны Добра — запуска первого многоместного космического корабля — был тоже фактически замолчан.
Весна 1995 года, 18 марта… Тридцать лет со дня первого выхода человека в открытый космос. Когда мы в том, уже давнем, 1965-м году смотрели на телеэкран, где плавала фигурка Алексея Леонова в белом скафандре с гордыми буквами «СССР» на гермошлеме, то физически ощущалось: былью становилась не сказка, а самая настоящая фантастика!
Но и этот юбилей в ельцинской «Россиянии» 1995 года, а затем — в путинской «Россиянии» 2005 года, промелькнул походя, безрадостно, «бочком». Бывшего паренька из сибирской деревни Алешу Леонова Страна Добра подняла до космических высот, одарила всесоюзным почетом, всемирной славой и удостоила двух золотых Звезд Героя. А в 2009 году в интервью «Аргументам и фактам» Леонов, скатившийся на антисоветские позиции, сетовал: «Большой зарплатой наши космонавты похвастать не могут. Некоторые, имея по двое детей, на протяжении долгих лет живут в однокомнатных квартирах. И это Герои России! Знаю ребят, слетавших в космос, которые живут в гостинице при заводе…»
Угу!
Долетались, двуглавые «соколы» Ельцина-Путина…
Ко второй половине 60-х годов Страна Добра уже была поражена бациллами Зла, занесенными в нее силами Мирового Зла. Я об этом еще скажу. И поэтому в Стране Добра резко снизилась производная положительного развития, зато стала увеличиваться отрицательная производная будущего нравственного, а затем и социального развала. Первым облетел Луну наш, советский, в принципе, пилотируемый лунный корабль, но облетел он ее в беспилотном варианте, гражданин СССР на Луну так и не слетал. И через четыре года после первого прямого контакта землянина Леонова с открытой космической стихией, летом 1969 года, на Луну впервые ступят два других землянина — со звездно-полосатыми флагами на рукавах — Армстронг и Олдрин (Коллинз оставался на окололунной орбите).
Да, космическую фантастику въявь продолжили уже не мы… Однако, хотя мы так и не слетали на Луну, через год после полета «Аполлона-9» к Луне в руки советских ученых тоже лег лунный грунт, доставленный на Землю автоматами «Луны-16». А вскоре по «пыльным тропинкам» Луны поехал первый советский «Луноход».
Потом был и второй…
А до этого, 12 апреля 1961 года, был Гагарин. Со спокойным, буднично произнесенным во время старта русским «Поехали…» он первым улетел за пределы Земли как сын Советской Вселенной.
Возможно кому-то покажется, что я порой, как вот в данном случае, излишне патетичен: «сын Вселенной…» и т. д. Но, во-первых, я пишу не триллер или интеллигентский роман, а книгу о жизни советской цивилизации, а эта жизнь была массово увлекательной и не чуждой повседневных высоких чувств… Во-вторых, у поэта Александра Прокофьева есть блестящая строчка: «Ты в гроб пойдешь и заплачешь, что жизни такой не видал…» Думаю, если бы молодого парня с еще не потушенными путинщиной огнями в глазах да забросить в тот день 12 апреля 1961 года в Москву, то вряд ли он захотел бы возвращаться в Москву ельциноидного образца — такой захватывающе ликующей была тогда вся Москва, в тот гагаринский день…
Не все в СССР жили напряженной внутренней жизнью духа, но жили, а не коптили небо миллионы людей, а десятки миллионов жили хотя и без затей, но будучи искренне неравнодушными к тому, что происходит во Вьетнаме, как выступил Фидель на митинге в Гаване, что нового написал Шолохов и когда сдадут в эксплуатацию новый цех Череповецкого комбината…
Что уж говорить об апреле Юры Гагарина! Молодой майор советских ВВС с покоряющей все и вся улыбкой мгновенно стал именно «Юрой», своим, родным, и оставался таким до конца. День гибели Гагарина стал днем национального траура без всяких официальных объявлений, так же как день полета Гагарина стал днем национального триумфа тоже без официальных указаний.
Впрочем, не один взлет Гагарина окрылял, вдохновлял и увлекал страну. Вдохновляло и увлекало тогда многое, и увлекало многих, очень многих… И жизнь советской цивилизации все еще воспитывала особую, советскую силу духа.
Факт 17-й Не было силы духа, выше советской
ДА, СОВЕТСКАЯ цивилизация выходила за пределы Земли и утверждала принципы доброго мира и поиска истины. Тогда пели: «Жить и верить — это замечательно, перед нами небывалые пути… Утверждают космонавты и мечтатели, что на Марсе будут яблони цвести…»
Какой смысловой ряд!
Вот они, ключевые слова, характеризующие суть советской цивилизации: жить — замечательно, пути — небывалые…
И еще: мечтатели, яблоневый цвет, Марс…
«Космический» аромат тех лет неповторим, но советская цивилизация 50–60-х годов и на Земле все еще имела много таких успехов, которые окрашивали жизнь особой практической, деятельной романтикой… «За ночь ровно на этаж подрастает город наш…» — эти слова в разных местах огромного Советского Союза были не только строкой из хорошей песни, но и фактом производственной деятельности строительных трестов.
Тогда умели работать, умели смеяться и шутить… И, скажем, веселье и остроты нынешних КВНов похожи на веселье и остроты тогдашних КВНов как картонный бутафорский меч — на саблю из аносовского булата. Ведь и сами участники тех КВНов были людьми иного, чем ныне, закала, иных интересов и убеждений.
Умели, однако, не только смеяться, умели — если надо — сжать зубы, сдвинуть брови и делать то, что требует ситуация. Делать через «не могу», презирая и трудности, и опасность, и саму смерть. Советская цивилизация уже в годы своего становления сумела воспитать такую массовую стойкость духа, которой не может похвалиться ни одна другая цивилизация мира. И этот факт из жизни советской цивилизации не выбросить и не замолчать!
Гражданская война заложила фундамент убежденной стойкости, а годы первых пятилеток, когда труд был нередко как бой, возвели уже бастионы советского духа. Это проявлялось в жизни, это отражало искусство, но искусство тогда было частью жизни страны. Сегодня почти забыт один из самых сильных романов мировой литературы — «Как закалялась сталь» Николая Островского, а ведь духовное влияние этой книги на реальную духовную жизнь множества людей, причем не только в СССР, оказалось, пожалуй, беспрецедентным. Выработка и закалка высокого морального духа масс была одной из целей общества, и результатом такой целевой установки стал массовый героизм советского народа в годы войны.
Вспомним оценку силы советского духа генерал-полковником Фриснером. Ранее приведенная цитата из его мемуаров ниже дана в более расширенном варианте:
Советский солдат сражался за свои политические идеи сознательно и, надо сказать, даже фанатично. Это было коренным отличием всей Красной Армии, и особенно относилось к молодым солдатам… Я собственными глазами видел, как молодые красноармейцы на поле боя, попав в безвыходное положение, подрывали себя ручными гранатами. Это были действительно презирающие смерть солдаты!
Не менее сильной стороной советских солдат было громадное упорство и крайняя непритязательность. Русский солдат спал там, где находился, независимо от того, была ли у него крыша над головой (вообще-то, от крыши над головой, если к тому есть возможность, никто на фронте не отказывается. — С.К.). Лишения любого рода не играли для него никакой роли… Самопожертвование советских солдат в бою не знало никаких пределов.
Признания бывшего врага всегда ценнее любых отечественных оценок — тут никакие волкогоновы и млечины не смогут списать все на «совковость», «неизжитую рабскую психологию» и «сталинизм». И, имея «на руках» признание Фриснера, скажу вот что…
Мировая история знает немало примеров мужества, стойкости и силы национального духа — достаточно вспомнить античные Фермопилы и триста спартанцев царя Леонида…
Не буду говорить о примерах из русской истории — это наше, это предтечи нашей собственной, советской цивилизации… Но можно вспомнить несдающуюся старую гвардию Наполеона при Ватерлоо; африканцев с копьями, бросающихся на вооруженных винтовками англичан, французов, бельгийцев… Можно вспомнить не боявшихся смерти и крови сербских партизан маршала Тито… Впрочем, последний пример тоже не чужд советской цивилизации: воины Тито воевали не просто за Сербию, а за народную Сербию…
Презирали смерть восставшие в Индии сипаи и красные войска Мао Цзедуна, однако на Востоке, да еще и на конфуцианском Востоке, цена человеческой жизни всегда была невысока. В 60-е годы мир был потрясен после обнаружения японского солдата, и через десятилетия «воюющего» в джунглях «за императора»… Но воспитание японских масс в духе национальной корпоративности имеет многовекую традицию, это в истории мира абсолютно уникальный случай, усиленный многовековой же самоизоляцией Японии. Так что даже харакири здесь — не довод! Это не стойкость духа, а освященное традицией изуверство извращенного духа!
Стойко сражались в Большую войну немцы… Под Сталинградом, например, они капитулировали на грани нервного истощения и голодной смерти (почему, к слову, их так мало и выжило в первые же дни плена). Но это была слепая стойкость, питаемая одновременно и надеждой на обещания фюрера, и страхом перед справедливым возмездием. Примеров массовой стойкости на поле боя, когда ты полон сил и жизни, немецкая армия не имела, не говоря уже о поляках, французах, англичанах, янки и т. д. во время Второй мировой войны.
Советских молодых ребят, подрывающих себя гранатами на поле боя, немецкий генерал Фриснер видел. А вот о своих солдатах он написать такое не смог, потому что ни одного такого случая за время войны не было!
Не было!
Ведь если бы подобное хотя бы раз случилось, об этом раструбили бы все немецкие пропагандисты и мемуаристы… А у нас только подвиг Александра Матросова, закрывшего грудью амбразуру дзота, повторило более 500 (пятисот!) человек!
У немцев нет ни одного примера воздушного тарана, а в советских ВВС они насчитываются десятками, если тоже не сотнями.
А были и танковые тараны!
И тоже — только советские…
А ведь советский солдат не был ни конфуцианцем, ни буддистом и даже в духе христианского смирения воспитан не был! Он любил ту единственную жизнь, которая ему дана, и расставался с ней, не надеясь на будущее возрождение в орле или тигре или на райское блаженство… Он погибал во имя жизни, и сказанное — не пафосная фраза, а констатация факта!
Исторического факта!
Люди, служащие идее, всегда морально стойки и нравственно крепки. Это так даже тогда, когда они проникнуты извращенными идеями, но — идеями. Японский императорский солдат, десятилетиями скрывавшийся в джунглях после окончания Второй мировой войны потому что не знал об ее окончании, знал, что надо при любых обстоятельствах оставаться верным императору и Японии. И этот солдат проявил высокий моральный дух. Однако жизнь его оказалась прожитой впустую.
Солдаты Третьего рейха в нечеловеческих условиях стойко оборонялись в Сталинграде — даже на чужой земле, — и тем более стойко они сражались одно время в 1945 году на своей земле. Они любили родную землю, но счастья ей не обеспечили.
Высокий моральный дух советских солдат и советских людей имел иную природу: они были стойки в борьбе за свою землю и за свое счастье на ней, потому что не желали чужих земель и не только не отказывали в праве на счастье другим народам, но были уверены, что счастья достойны все народы, объединенные в одну общечеловеческую дружную семью.
Сейчас я приведу цитату — весьма обширную, а читатель пусть попробует, знакомясь с ней, угадать, кому она принадлежит:
Часами мы спорили о послевоенных проблемах. Что последует за смертями? Лишь наполовину нас интересовали вопросы границ и вопросы материального порядка. Живя беспрерывно перед лицом смерти, мы самым острым чутьем поняли важность духовных сил. Фронт держался только потому, что на нем были души, которые верили, которые излучали веру и таяли как свечи. Победы были завоеваны не только оружием, но и добродетелями, душевными ценностями.
Послевоенная проблема будет у всех одна. Экономических побед будет мало. Политических реорганизаций будет мало. Нужно будет великое моральное искупление, оно… вернет душам жажду свежего воздуха и безусловного, бескорыстного служения.
…Социальная революция — да, европейская революция — да! Но прежде всего — революция душ, в тысячу раз более нужная…
Миру, вышедшему из бойни и ненависти войны, прежде всего будут нужны чистые сердца…
Ну, и кто мог написать так, и когда?
Не буду томить читателя, это — строки из книги Леона Дегреля (1906–1994), руководителя бельгийских нацистов, «рексистов». Ставший позднее любимцем Гитлера, Дегрель был сыном священника-иезуита — отсюда, надо полагать, и умение выдавать черное за белое и наоборот. С 1941 года Дегрель воевал в России, в феврале 1944 года стал командиром 5-й штурмовой добровольческой бригады СС (легион «Валлония»), после поражения Германии бежал в Испанию, в Бельгии был заочно приговорен к смертной казни. В 1946 году переехал в Аргентину, затем вернулся в Испанию и получил испанское гражданство под именем Леона Жозе де Рамиреца Рена.
Дегрель заявлял, что, будь у него шанс, он бы «все повторил сначала», а в предисловии к своим мемуарам написал: «Будущее… не только воздаст честь героизму солдат на Восточном фронте… оно скажет, что они были правы в отрицании, так как большевизм есть конец всяким ценностям…»
Н-да-а…
«Большевизм есть конец всяким ценностям», — этот иезуитский вывод вполне достоин сына иезуита.
Феномен Дегреля в России почти неизвестен, а он заслуживает вдумчивого анализа именно в России. Дегрель — это фанатичный антисоветизм и антикоммунизм. Но именно потому, что Дегрель был антисоветчиком и антикоммунистом, он был также и убежденным русофобом… Русские для него — не достойные противники, как это отмечают те же Меллентин, Фриснер и многие другие немецкие мемуаристы, а крысы, тараканы, животные, издающие по ночам вой… Дегрель в этом переплюнул даже своего кумира — фюрера. Гитлер нередко смотрел на русских трезво, то есть с уважением. Дегрель же нас не то что политически или идейно не приемлет, он нас искренне за людей не считает. Но проистекает это не столько от нацизма, сколько от антикоммунизма. Дегрель не держит русских за людей не как русских, а как советских русских, как большевиков. «Большевизм есть конец всяким ценностям», — взгляд, вполне типичный для западных «культуртрегеров».
Отсюда вытекает вполне корректный вывод: нельзя быть антисоветчиком и антикоммунистом и быть при этом патриотом России. Антисоветчик и антикоммунист — всегда еще и русофоб, ненавистник России и русского…
Дегрель, конечно же, гнусно лгал! Конец всяким моральным (а затем, между прочим, и материальным) ценностям — это современный капитализм. Мировой капитализм давно исчерпал свою духовную потенцию и ныне превратился в моральном (да и в материальном) отношении в живой труп.
Почему сегодня в РФ так низко пала и все более падает общественная мораль? Именно потому, что сегодня и на народы СССР живой труп капитализма наложил свою оскверняющую руку.
А советская цивилизация раз за разом доказывала свою духовную силу ярко и самобытно на глазах всего мира! Она проявила ее в годы войны, и это лишь укрепило советскую силу духа и дало послевоенным поколениям живые примеры, на которые можно было равняться, в которых можно было черпать силу для собственной стойкости.
Так, на рубеже 50-х и 60-х годов произошло событие, которое в бывшей Стране Добра тоже почти забыто, но которое, говоря современным языком, имело выдающийся «знаковый» смысл.
И напомнить о нем не мешает…
17 января 1960 года на Тихоокеанском флоте унесло в штормовой открытый океан десантную баржу с отказавшим двигателем. На борту был лишь береговой экипаж из четырех человек: старшина катера Ахмет Зиганшин, мотористы Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и матрос Иван Федотов. Четыре молодых парня срочной службы — обычные советские ребята.
Их носило в океане 49 (сорок девять) дней, все ближе к Гавайским островам, и почти все это время они голодали: продовольствия на борту почти не оказалось, как и рации в рабочем состоянии. 23 февраля на борту отметили день Советской Армии и Военно-Морского Флота, но главным «блюдом» за столом были разговоры и воспоминания.
24 февраля съели последнюю картофелину…
Лишь 7 марта 1960 года баржа была замечена с американского авианосца и четверку спасли. Процесс спасания и перевода ребят на борт «американца» снимался на пленку, были крупные планы и круговые панорамы — все на высоком и богатом американском уровне. Потом хроника демонстрировалась с киноэкранов, фото четверки заполняли первые полосы газет мира…
Четыре обросших бородами наших солдата выглядели там крайне уставшими, измотанными и, понятное дело, исхудавшими. Но вот жалкими они не выглядели — герои так не выглядят никогда, а ребята были, конечно, героями.
Четыре советских парня в одночасье стали мировой сенсацией, мэр Сан-Франциско вручил героям золотой ключ от города, и они заслуживали этого! Попав в нечеловеческие условия — Зиганшин после спасения весил 40 килограммов вместо нормальных 69-ти, — они полностью сохранили себя как люди. Журналисты на пресс-конференциях то и дело удивлялись, а уж выигрышных деталей в рассказах спасенных было хоть отбавляй. Один из них прихватил с собой на дежурство на борт баржи гармошку и теперь рассказывал, как, желая подбодрить себя и товарищей, он играл на ней…
— О, где же эта историческая гармошка? — тут же оживилась газетная братия и в ответ услышала:
— А мы ее съели!
Испытывая дикий голод, ребята разрезали кожаные мехи гармони на тонкие полосы и часами разваривали их, а потом часами жевали…
На Западе потерпевшие кораблекрушение или оставшиеся в открытом море без пищи моряки имели точное представление о том, что надо в этом случае делать. Когда начинался голод, бросали жребий — кому пойти на корм остальным. Эта практика у западных мореплавателей была настолько известной и обычной, что ее шутливо обыграл в своей «мушкетерской» трилогии Дюма-отец. Читатели его «Двадцати лет спустя», безусловно, помнят, как, оказавшись после гибели фелуки в ночном море, четверка мушкетеров дружно подшучивала над верным и в то же время жирным слугой Портоса Мушкетоном, опасавшимся, что его-то как раз и пустят на жаркое в первую очередь.
Будучи типичными продуктами западной цивилизации, журналисты, естественно, поинтересовались у реальной, а не литературной четверки спасенных, не подумывали ли они о чем-то подобном, не было ли на сей счет каких разговоров?
Однако молодые советские ребята, тоже будучи вполне типичными продуктами новой советской цивилизации, вопроса западных журналистов не поняли!
Журналисты повторили вопрос и дополнительно пояснили, что так, мол, и так, вас было четверо, одного можно было бы и того…
Однако ребята и после таких пояснений были в искреннем недоумении — а что, разве такое может кому-то прийти в голову?
И вот уж тут их не поняли даже видавшие виды западные журналисты.
В этой — абсолютно «знаковой» — детали есть, вне сомнений, мало с чем сравнимая философская и мировоззренческая глубина! Это — абсолютный «момент истины» для старого, как Зло, частнособственнического общества и нового социалистического общества Добра.
Две цивилизации неожиданно стали друг перед другом и не поняли друг друга по основному вопросу бытия — о ценности человеческой жизни и цене жизни, которая иногда оказывается равна выбору умереть человеком.
А вы говорите — ГУЛАГ, ГУЛАГ…
Добро, как и Зло, вечно, но лишь советская цивилизация практически положила принципы Добра в свой цивилизационный фундамент. И вот, советская Страна Добра и американская Империя Зла, оказавшись лицом к лицу, сами себе не отдавая в том отчета, показали миру — кто есть кто!
В царской России, а потом и в СССР имелись социальные группы, где тоже считалось приемлемым людоедство в экстремальной ситуации. Отпетые уголовники рецидивисты, замышляя побег через тайгу, специально подбирали простодушного кандидата, называя его между собой «коровой». Но в том-то и дело, что в Русской, а затем в Советской Вселенной до такой потери себя как человека опускались лишь немногие отщепенцы, моральные уроды! А для капиталистической цивилизации Запада подобное моральное уродство рассматривалось как допустимая норма всем обществом или по крайней мере значительной его частью.
Улавливается разница?
«Остаться до конца человеком в любых условиях!» — так воспитывала своих обитателей Советская Вселенная.
«Не гнушаться быть зверем, если это тебе выгодно, даже в обычной жизни, а уж тем более в экстремальных условиях», — так воспитывал людей мир капиталистического Зла.
Кто-то, возможно, вспомнит и западные волнующие примеры. Например, трагедию «Титаника», на котором оркестранты так и ушли на дно, играя бравурную музыку, или самоотверженно отказавшихся тогда от спуска в спасательные лодки некоторых богачей. Однако на том же «Титанике» — когда это выяснилось, возмущение было огромным — процент спасенных женщин и детей из первого класса превысил процент спасенных женщин и детей из третьего класса примерно втрое!
Оркестранты «Титаника» были в мире капитализма XX века уже исключением, а правилом было иное: «Есть деньги — живешь!»
О тихоокеанской четверке у нас писали много. Когда они через Сан-Франциско, Нью-Йорк и Париж добрались до Москвы, в аэропорту ребят ждали толпы народа, плакаты, цветы. Встречал генерал армии Голиков. Министр обороны маршал Малиновский подарил всем четверым штурманские часы — «чтобы они больше никогда не блуждали».
Я помню газетные репортажи, хронику… Был даже фильм снят — «49 дней». При этом парней не подавали у нас как суперменов. Мол, чего там! «Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой».
Так-то так, но, во-первых, на геройство способен все же не любой. Даже в Стране Добра трусов и заведомых подлецов всегда хватало, не говоря уже о людях малодушных. Во-вторых, ребята не готовились ведь к геройскому поступку. Но, оказавшись в условиях, когда надо было становиться или героем, или трусом, все четыре стали героями, хотя сами себя героями, вообще-то, не воспринимали. Они вели себя так, как их учили, как они с детства привыкли, искренне считая, что иначе-то вести себя невозможно.
А Запад изумился: неужели можно вести себя так?
Через пару лет после описанной выше тихоокеанской драмы жизнь поставила еще один «знаковый» эксперимент.
Во время Карибского кризиса 1962 года на Кубу тайно и в спешке перебрасывались наши части — не элитные, не спецназовские, а обычные строевые с личным составом срочной службы. Перевозили их в трюмах сухогрузов, запрещая в дневное время выходить на палубу, так как самолеты ВВС США постоянно облетали и фотографировали советские корабли. Тропическая жара, усугубляемая постоянным нахождением в душном трюме, сухой паек, в котором масло и шоколад растаяли в первые же дни перехода, нехватка пресной воды, невозможность ополоснуться…
В таких условиях тысячи молодых советских ребят провели примерно полторы недели и все выдержали! Они ведь были детьми отцов-победителей, детьми войны… Сдюжили отцы, так как же не сдюжить сынам?
По окончании Кризиса, когда многие его детали стали так или иначе известны обеим сторонам, руководство «зеленых беретов» США решило оттренировать своих суперменов по той программе, которую невольно прошли обычные советские парни, часть из которых была вообще «салажатами».
Хватило «беретов» на три дня.
Они были всего лишь «зелеными», и их усилия оплачивались тоже «зелеными». А наши ребята прошли пекло тропиков под Красным знаменем Советской Родины, и их усилия были оплачены всего лишь скромной благодарностью, объявленной в приказе по части.
Но это была благодарность Родины!
Об этом тогда мало кто думал — тем более в таком вот высоком стиле… Но этим жили, как живут воздухом, который замечают только тогда, когда его не хватает.
И как не хватает его России сегодня…
Факт 18-й Якобы «застой» позднего СССР — ложь во спасение капитализма
Какой-то умный негодяй назвал 70-е годы и первую половину 80-х годов в СССР годами застоя, и словцо привилось. Однако если иметь в виду темпы роста, абсолютные и душевые показатели развития советской экономики даже в «брежневские» годы, то можно сказать одно: дай бог такого «застоя» не то что малахольной «Россиянии», но любой вполне развитой стране.
Да, да! Очень не помешал бы нынешней РФ тот якобы «застой», который был характерен для позднего СССР времен Брежнева… Одних квартир, начиная с 60-х годов, СССР строил по два с лишним миллиона в год, и хотя к 1985 году количество сдаваемых за год квартир несколько снизилось, но все равно находилось на отметке примерно в два миллиона квартир в год!
В 1975 году только в РСФСР было сдано почти 62 миллиона квадратных метров жилой площади. В «Россиянии» в 2000 году было сдано 30 миллионов, и лишь в 2007 году была достигнута цифра в 61 миллион — через тридцать лет после того, как эта цифра стала нормой в советской Российской Федерации! Но это — если считать по «квадратам», а если по квартирам? Сейчас ведь на одного даже микро-олигарха приходятся тысячи квадратных метров дворцов и особняков…
Впрочем, довольно пока цифр!
Обратимся к фактам.
Скажем, в 2000-е годы в России была издана капитальная энциклопедия «XXI век. Оружие и технологии России». Внимательное изучение ее томов приводит к выводу, что надо бы назвать это издание «XX век. Оружие и технологии СССР», потому что практически все образцы военной техники и вооружений или разработаны с передачей в серию до 1991 года, или являются позднейшей реализацией идей, впервые возникших добрых три десятка лет назад.
Даже искушенный читатель, если он не прямо причастен к тематике того или иного тома, перелистывая «оружейную» энциклопедию, будет ошеломлен тем, как, оказывается, много мы успели в СССР открыть, придумать, сделать!
Вот, например, том «Корабли ВМФ» и в нем — раздел «Нереализованные проекты». Здесь приведены данные о настолько малоизвестных, но перспективных во всех отношениях проектах, что не грех о них и вспомнить.
Так, в СССР разрабатывался проект подводного бурового комплекса для всесезонного подводного бурения в глубоководных (более 70 и до 400 метров) районах шельфа арктических морей, закрытых тяжелым дрейфующим льдом. Подводное буровое судно нормальным водоизмещением 19 200 тонн в течение года могло пробурить «куст» из 6–8 скважин глубиной до 3 500 метров. Обычная плавучая буровая, вынужденная использовать лишь короткий межледовый период в 2–3 месяца за год бурит одну скважину.
Подводное судно обеспечения (ПСО) имело нормальное водоизмещение 2 500 тонн. Автономность для подводной буровой составляла 60 суток, для ПСО — 10 суток.
Разрабатывался проект комплекса подводных технических средств добычи газа и конденсата на Арктическом глубоководном месторождении для промысловой обработки, сбора и транспортировки газа и конденсата с арктических месторождений с подводными блоками управления, энергетики; промысловой обработки с подводными танкерами, терминалами, емкостями для конденсата.
Имелся проект комплекса плавучих технических средств для заглубления морских трубопроводов и дноуглубительных работ на шельфе. В состав комплекса входили судноземснаряд проекта «19000», грунтоотвозное судно проекта «19020» и ряд средств обеспечения для разработки и отвоза грунта, разработки подводных траншей с глубиной грунтоизвлечения до 30 метров и точности прокладки относительно заданной географическими координатами оси 2–3 метра, углубления и расширения фарватеров и намывки дамб и искусственных островов. Производительность загрузки грунтоотвозных судов с обоих бортов земснаряда составляла 3000 м³/час для грунтов III категории (при возможности разработки грунтов до VI категории включительно).
Это — лишь три примера из одной лишь сферы жизни СССР, а их можно привести тысячи, таких же первоклассных, таких же неизвестных.
И — таких же нереализованных.
Нереализованных не потому, что их нельзя или невыгодно было реализовать, а потому что Страна Добра в одночасье отказалась сама от себя.
Вот еще проект из той же морской сферы, технический блеск которого должен быть понятен и непрофессионалу. В 70-е годы в СССР разрабатывались проекты больших быстроходных кораблей на воздушной подушке — катамаранов с аэростатической разгрузкой. Корабль проекта «10210» «Бизон» должен был иметь водоизмещение 5100 тонн и скорость — 60 узлов. Иными словами, махина длиной 133 метра — больше футбольного поля — и шириной 30 метров летела по океану со скоростью 111 километров в час!
Тогда никто в мире, кроме нас, ничего подобного не задумывал и реализовать не мог. А сегодня Китай строит собственный ледокольный флот — зачем? Льдов в Китае нет… Строил бы он его, если бы СССР реализовал все свои нереализованные проекты — военные и мирные?
Мир выглядел бы сегодня абсолютно иначе — честнее, умнее, добрее, если бы Россия не отказалась от своего самого главного проекта из всех — сохранения и укрепления себя как великого, могучего Советского Союза.
Кроме прочего, отказавшись от себя как от СССР, Россия лишилась огромной части своей территории — не на суше, а в Северном Ледовитом океане. Достаточно посмотреть на карту СССР, где указаны границы полярных владений СССР, на которые сегодня претендует чуть ли не княжество Монако, чтобы понять, от чего мы отказались, этого даже не заметив!
В то время, когда мы владели почти половиной всей Арктики и этого никто не оспаривал, наше государство называлось «Союз Советских Социалистических Республик», но имело и еще одно название… «Шестая часть земли с названьем кратким — Русь», — написал Сергей Есенин.
Русь…
Россия…
И Русь-Советский Союз раскинулась широко и необъятно.
Самой западной точкой СССР была Балтийская коса в Гданьском заливе Балтийского моря.
Самой восточной — остров Ратманова в Беринговом проливе.
Самой южной — аул Чильдухтер вблизи города Кушка в Туркменской ССР.
А самой северной на суше — мыс Флигели на острове Рудольфа в Баренцевом море (81° 49’ северной широты).
В состав СССР входили 15 союзных республик. Что они из себя представляли в 1987 году, то есть в том году 70-летия Октября, который по подсчету негодяев был вторым «перестроечным» годом после эпохи якобы «застоя»?
Дам ниже предельно краткую их характеристику, цитируя юбилейный статистический сборник «Народное хозяйство СССР за 70 лет».
Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика
Вряд ли надо приводить развернутую характеристику значения для СССР Советской Российской Федерации, данную в том юбилейном сборнике. Сообщу лишь, что промышленность республики в 1987 году менее чем за два дня выпускала столько продукции, сколько ее было произведено во всей Российской империи за весь 1913 год.
За годы Советской власти в республике было построено и восстановлено около 27 тысяч промышленных предприятий.
РСФСР давала стране половину зерна и кормовых культур, 49 % картофеля, 50 % мяса, 51 % молока, 45 % подсолнечника и 40 % овощей.
Украинская ССР
Украина — важнейшая топливно-металлургическая база СССР. На Украине добывались значительная часть угля, около половины железной руды, было сосредоточено более трети общесоюзного производства готового проката черных металлов.
Украина — крупный район многоотраслевого машиностроения, химической и нефтехимической промышленности. Здесь выпускались почти половина металлургического оборудования и силовых трансформаторов, все свеклоуборочные машины и кукурузоуборочные комбайны, большое число металлорежущих станков, тракторов, энергетического электротехнического, химического, подъемно-транспортного и другого оборудования.
В республике было создано высокоразвитое и многоотраслевое социалистическое сельское хозяйство. На ее долю приходилась пятая часть общесоюзного производства зерна, 54 % государственных закупок сахарной свеклы, половина выращиваемого в СССР подсолнечника, почти четвертая часть производства мяса, молока и яиц.
Белорусская ССР
Были созданы станкостроительная, автомобильная, тракторная, радиоэлектронная и приборостроительная отрасли. Белоруссия выпускала каждый шестой трактор страны, восьмой металлорежущий станок, 64 % кормоуборочных комбайнов, каждый пятый мотоцикл и шестой телевизор цветного изображения. Здесь производилось 53 % всех калийных удобрений, 36 % волокон и нитей синтетических.
Узбекская ССР
Были созданы крупная топливно-энергетическая база, черная и цветная металлургия, химическая промышленность и машиностроение. Производились тракторы и все виды машин для возделывания и уборки хлопчатника, дизели, экскаваторы, химическое оборудование.
Узбекистан был крупнейшим производителем хлопка-сырца. Общесоюзное значение приобрели каракулеводство, шелководство, садоводство и виноградарство, возделывание риса и кенафа.
Казахская ССР
На базе богатейших запасов природных ресурсов, разведанных преимущественно в годы Советской власти, была создана крупная современная промышленность, которая в 1987 году произвела продукции больше, чем вся дореволюционная Россия. Казахстан был одной из основных баз цветной металлургии.
Колхозы и совхозы поставляли почти пятую часть всего товарного зерна страны.
Грузинская ССР
Располагала современной многоотраслевой индустрией. На долю республики приходилось около четверти общесоюзной добычи марганцевой руды.
Грузия являлась основным производителем чая и цитрусовых. Важнейшее значение имели виноградарство, плодоводство, возделывание эфирно-масличных культур.
Азербайджанская ССР
Это — республика не только нефти и газа, но и черной и цветной металлургии, химии и нефтехимии, нефтяного машиностроения, электротехнической, приборостроительной, легкой и пищевой промышленности.
Азербайджан был в СССР одним из крупных производителей овощей, винограда и плодов.
Литовская ССР
В Литовской ССР по сравнению с 1940 годом были достигнуты самые высокие темпы роста промышленного производства. За 5 дней 1987 года промышленность Литвы выпускала продукции столько же, сколько за весь 1940 год.
Был достигнут высокий уровень развития сельского хозяйства, особенно животноводства.
Молдавская ССР
Один из важнейших районов пищевой промышленности. По производству консервов республика занимала третье место в СССР. Выращивалась почти одна пятая часть всего винограда, производимого в СССР.
Заново были созданы электротехническая и цементная промышленность, приборостроение, черная металлургия…
Латвийская ССР
Ведущими отраслями были электротехническая промышленность и промышленность средств связи. Каждый пятый трамвайный вагон в стране, каждая вторая доильная установка, пятый радиоприемник, восьмая стиральная машина, второй мопед имели латвийскую марку.
Сегодня материальным комментарием к информации 1987 года о Латвийской СССР стали разрушенные цеха Рижского вагоностроительного завода — крупнейшего в СССР производителя электропоездов и трамвайных вагонов, развалины завода мопедов «Саркана згвайзне», электротехнического завода «ВЭФ», уникальное оборудование которого распродано по дешевке.
Впрочем, подобная судьба постигла большинство крупных предприятий и в других союзных республиках, так что продолжим воспоминания о 1987 годе, когда мы отметили 70-летний юбилей Октября.
Киргизская ССР
Добывались нефть, газ и уголь, производились цветные металлы, приборы, электродвигатели, цемент, сборный железобетон.
За день республика производила больше продукции, чем за весь 1913 год.
Таджикская ССР
Располагала многими отраслями современной индустрии. Производила электроэнергии столько же, сколько ее производили электростанции всего СССР в конце первой пятилетки.
Армянская ССР
В Армянской ССР быстро развивались электротехническая, электронная, химическая и нефтехимическая промышленность.
Главные отрасли растениеводства: виноградарство и плодоводство, возделывание технических (герани и сахарной свеклы) и овощебахчевых культур.
Туркменская ССР
Общесоюзное значение имели добыча газа, серы, сульфата натрия, а также производство хлопка-сырца. Производилась почти одна пятая часть всех каракульских шкурок в стране.
Эстонская ССР
Созданы энергетическая база, машиностроение и приборостроение, развивались лесная, деревообрабатывающая, легкая и пищевая промышленность. Был построен крупнейший Таллинский морской порт.
Это — даже не беглый очерк многонациональной экономики СССР, а лишь мгновенный его набросок!
Только список крупнейших предприятий общесоюзного значения, построенных в 15 республиках и упомянутых в юбилейном сборнике, занял бы в этой книге добрых две страницы! Ну, что еще надо было народам пятнадцати союзных республик для счастья, до которого оставался «один поворот»?
Достаточно было честно работать — пусть в брежневские времена это было уже и непросто.
Достаточно было любить, ценить и развивать общую Родину.
Но даже на моей родной Украине с какого-то момента это многие понимали плохо. И я остановлюсь на Украине особо, ибо особым является ее значение для воссоздания Советской Вселенной.
Сейчас враги СССР, враги России и Украины стараются вытравить из нашей общей памяти все то, что все равно не вытравить навсегда! Но что-то уже и забывается, поэтому напомню, что Советская Украина — это Донецкий угольный бассейн (Донбасс) и Криворожский железорудный бассейн (Кривбасс)… Это — «Запорожсталь» и «Азовсталь», Новокраматорский машиностроительный «завод заводов» (в Союзе их было только два — НКМЗ и «Уралмаш»), Днепропетровский и Ждановский металлургические комбинаты, Харьковский тракторный завод и Днепрогэс, киевский завод «Арсенал» и днепропетровский «Южмаш» — основа Днепропетровско-Павлоградского ракетостроительного комплекса.
Советская Украина — это Запорожский автомобильный и авиамоторный заводы, Львовский автобусный завод, Ждановский, Одесский и Ильичевский морские порты…
Советская Украина — это крупнейшее коксохимическое производство, это харьковские турбины (турбоагрегаты всех атомных станций Союза были сделаны в Харькове)… Это — харьковские танки, харьковские и луганские тепловозы, феодосийские суда на воздушной подушке и феодосийские парашюты, ждановские цистерны, космическая электроника, производство ртути и циркония, марганец и титан, графит и шагающие экскаваторы…
Это — крымская «Массандра» и комбинат эфирных масел «Крымская роза».
Харьков, Запорожье и Киев — крупнейшие центры союзного авиастроения. В Советском Союзе не производилось авиадвигателей, долговечнее запорожских, самолетов, крупнее знаменитых антоновских «Антея», «Руслана», «Мрии», сделанных в Киеве…
В Советском Союзе не производилось судов крупнее, чем супертанкеры типа «Крым», построенные в крупнейшем сухом доке СССР на Керченском судостроительном заводе «Залив». И это — не считая старейшей группы Николаевских и Херсонских верфей мирового класса, с потемкинских времен служивших флоту России.
Говоря об общесоюзном значении науки Украины, достаточно вспомнить созданный для нужд всего Советского Союза Киевский центр сварки имени Патона, а ведь он — лишь наиболее известная, но не единственная украинская жемчужина в сокровищнице советской науки! Скажем, без особого шума в Харькове был создан специализированный научный центр криогеники общесоюзного значения — Физико-технический институт низких температур.
Там же, в Харькове, был расположен знаменитый еще со времен Ландау УФТИ — Украинский физико-технический институт.
И разве можно забывать о Киевском кардиологическом центре Амосова, о глазной клинике Филатова в Одессе?
Вряд ли необходимо что-либо иное, кроме перечисления, для того, чтобы вспомнить, чем была для народов СССР курортная Украина: Южный берег Крыма, Евпатория, Саки, Феодосия, Судак, Старый Крым, Одесская группа курортов, Свалявская группа курортов, Моршин, Синяк, Трускавец, Миргород, Белая Церковь, Березовские Минеральные Воды, Бердянск, Славянск, Хмельник, Ворзель…
Вот что отсекают от гаснущей Советской Вселенной, вот о чем пытаются заставить нас забыть! И вот что без сверхновой вспышки обновленной Советской Вселенной обречено на дальнейшее медленное угасание и развал — даже курорты.
Когда же мы задумаемся обо всем этом?
Наверное, все же когда-нибудь задумаемся…
Лишь бы — не слишком поздно.
Ведь о каждой союзной республике можно сказать такие же яркие слова! Каждая вносила свое, нужна была другим республикам чем-то своим, особенным, и получала от других то, чего не имела сама…
Вот предприятия только цветной металлургии Казахстана, построенные в Казахстане всей большой страной: Лениногорский (ранее Риддерский) полиметаллический комбинат, Балхашский и Джезказганский горно-металлургические, Качарский горно-обогатительный комбинаты, Усть-Каменогорский свинцово-цинковый и титано-магниевый комбинаты, где производился и советский бериллий — «космический» металл, Павлодарский алюминиевый завод…
Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия вместе с Россией и Украиной давали Большой стране уран и редкоземельные металлы!
Да, счастье было уже за поворотом.
Брежневский Советский Союз был единственным государством мира, способным обеспечивать и обеспечивавшим свое существование за счет преимущественно (или даже исключительно) внутренних ресурсов: природных, цивилизационных, экономических, технологических, человеческих.
У одних крупных стран есть первоклассный технологический и интеллектуальный потенциал, но нет сырья; у других — наоборот; у третьих нет самодостаточной структуры экономики и науки; у четвертых — адекватных территорий, и т. п.
У нас было все вместе!
И мы все умели — умели сами!
Пусть мы не всегда, а к началу 80-х годов все реже, умели делать что-то лучше всех в мире или не хуже, чем лидеры.
Но умели мы все…
В распоряжении Запада, и особенно США, всегда были лучшие интеллектуальные силы Планеты. Понятие «утечка мозгов» давно стало синонимом легальной кражи более богатыми Соединенными Штатами толковых специалистов, подготовленных и выращенных в других, менее богатых, странах. В том же «Манхэттенском проекте» по созданию американской атомной бомбы было занято большинство крупнейших физиков мира — кроме советских.
А мы все и всегда — даже когда пользовались разведывательной информацией — вынуждены были делать сами.
И делали!
Возьмем железные дороги… Здесь СССР все делал сам: от изыскательских и проектных работ на отечественной научной и инструментальной базе, от рельсов, которые мы сами рассчитывали и производили из сталей отечественной разработки и отечественного же производства, до подвижного состава, магистральных тепловозов и электровозов, до контактной сети и средств сигнализации, централизации и блокировки.
Подобные чисто «отечественные» цепочки прослеживаются по всем сферам экономической жизни общества. В 70-е годы эксперты США оценили позиции ведущих стран мира по двенадцати наиболее важным технологиям. В ведущие попали, естественно, сами США, Великобритания, Япония, Франция, ФРГ, СССР и еще две-три страны (сообщаю это по памяти). Советский Союз лидировал по двум или трем технологиям, но присутствовал и во всех остальных на месте, не ниже третьего— четвертого. Причем эксперты США далеко не все о возможностях СССР знали, а они были большими, чем представлял Запад.
Хорош «застой»!
Мы в СССР Брежнева даже электронные вычислительные машины умели разрабатывать на мировом уровне. Мы даже первые в мире «персоналки» придумали! Мы даже в области «сотовой» связи могли не отстать, и сам термин «сотовая» — советского происхождения…
Так чего нам не хватало!?
Как сейчас ясно, тогда нам не хватало лишь трезвого социального ума и прежней любви к нашей Советской Родине.
Сегодня нам не хватает всего, в том числе и ума, и любви…
Но почему?
Что ж, скоро поговорим и об этом, а пока опять — о якобы застое и о подлинном положении дел…
В 1994 году в Москве был издан емкий, но малоизвестный аналитический справочник В. М. Уралова «Уровень жизни нашего народа в 1913–1993 гг.». Приведу оттуда итоговую таблицу, характеризующую рентабельность экономики России в разные периоды ее новейшей истории.
Напомню, что период 1924–1927 годов — это переход от нэпа к плановой экономике, а период с 1965 по 1985 год — это время после «экономической» реформы 1965 года, известной как «реформа Косыгина», автором которой называют серого харьковского профессора Либермана, но подлинными авторами которой были совсем иные «серые кардиналы»…
В этой таблице — вся экономическая история взлета и падения Страны Добра, которая быстро развивалась тогда, когда жила по законам разума, а не рынка, и которая начала «сбоить» по мере отхода от идей Добра и всеобщего общественного сотрудничества.
Как видим, беспрецедентно высокой в истории России рентабельность национальной экономики была обеспечена именно в СССР Сталина, когда основным критерием экономики был тот единственый критерий, котрый и должен определять эффективность нормальной человеческой и человечной экономики — себестоимость.
«Рынок» отбросил Россию конца XX века на позицию начала века. И теперь приходится говорить не об экономическом застое, но об экономическом маразме. А даже в якобы «застойном» СССР Брежнева мы имели потенциал развития и развивались. И развивались так, что нам было что предложить внешнему миру.
В 1950 году объем советского экспорта составил в денежном выражении 1,6 миллиарда рублей, импорта — 1,3 миллиарда рублей.
В 1960 году: экспорт — 5,0 миллиардов рублей, импорт — 5,1 миллиардов рублей.
В 1970 году: экспорт — 11,5 миллиардов рублей, импорт — 10,6 миллиардов рублей.
В 1980 году: экспорт — 49,6 миллиардов рублей, импорт — 44,5 миллиардов рублей.
И в 1988 году: экспорт — 67,1 миллиардов рублей, импорт — 65 миллиардов рублей.
Сталинский принцип — стремиться продавать за рубеж на большую сумму, чем покупать, выдерживался и после Сталина, потому что это было свято: экономическая самостоятельность и финансовая независимость… Но абсолютные объемы внешнеторгового оборота росли, и росли серьезно.
Чем же мы торговали?
Негодяи на излете горбачевского «СССР» назвали Советский Союз «Верхней Вольтой с ядерными ракетами». Но ядерными ракетами мы не торговали, хотя и могли бы…
Так чем тогда?
Откроем статистический сборник «Внешняя торговля СССР в 1981 году» и посмотрим на структуру экспорта СССР в начале 80-х годов.
Тогда СССР уже «посадили» на «нефтяную» «иглу», и если в 1980 году мы поставили за рубеж нефти и нефтепродуктов на 18 085 152 тысячи рублей, то в 1981 году — всего за один год — эта цифра выросла до 21 603 845 тысяч рублей. В абсолютных цифрах сообщу, что в 1960 году мы экспортировали почти 18 миллионов тонн сырой нефти, а в 1980 году — уже почти 120 миллионов тонн.
Но вторую экспортную позицию СССР на уровне под девять миллиардов рублей и в 1980 году удерживала статья «Машины, оборудование и транспортные средства».
В 1980 году — году 100-летия со дня рождения Ленина и 58-летия СССР — мы экспортировали электростанции и дизели, электромоторы крановые и трансформаторы, кабель морской и кабель телефонный, прокатные станы и турбобуры, станки деревообрабатывающие и компрессоры, скреперы и подшипники, тракторы и комбайны, вагоны метрополитена и суда на подводных крыльях, агрегаты доильные, пальто и обувь, нитки и холодильники, табак «Дунза» и электроды сварочные…
Мы экспортировали полмиллиона тонн рыбы (сейчас даже хек нам везут из Китая), почти двадцать тысяч тонн чая и даже 45 тонн продуктов тибетской медицины.
Мы продали в 1980 году за рубеж 3003 электровоза и тепловоза, 77 самолетов, 92 вертолета, 35 тысяч мотоциклов, 328 782 легковых автомобилей…
А вот 1988 год — излетный год Советского Союза — уже горбачевского, разваливаемого, продаваемого и предаваемого, но еще имеющего ту полностью работающую экономику, которую создавала год за годом советская цивилизация.
Что мы продавали за рубеж в этом, предпредпоследнем, году работы советской экономики?
Передо мной еще один статистический сборник «Внешняя торговля СССР в 1988 году». В нем почти триста страниц сухой информации, и только перечень экспортных товаров СССР занимает двенадцать страниц мелкого шрифта. Сегодня этот перечень читается как «позабытая поэма»: электродвигатели и пускатели магнитые, провод и проволока обмоточные и эмалированные, комбайны горнодобывающие, перфораторы и сверла, оборудование холодильное и для кондиционирования воздуха, катки дорожные, насосы, медицинское оборудование и инструмент, автобусы, велосипеды, пальто и платье верхнее, одежда меховая, ткани льняные, витамины — более пятисот позиций!
В 1988 году СССР продал за рубеж 76 горнодобывающих комбайнов, 2 904 автобуса, 36 336 грузовых автомобилей, 423 топливозаправщика, 340 731 легковой автомобиль, 57 самолетов, 199 вертолетов, 21 972 мотоцикла, 832 тысячи фотоаппаратов, почти 17 миллионов бытовых часов, 1 миллион 341 тысячу бытовых холодильников, 1 миллион 231 тысячу телевизоров, 240 тысяч бытовых пылесосов и прочее и прочее…
Все это Россия сегодня полностью, почти полностью или в большой мере импортирует.
В 1988 году СССР поставлял металлорежущие станки и кузнечно-прессовое оборудование в 32 страны, в том числе в Австрию, Бельгию, Данию, Италию, Канаду, ФРГ, Францию, Швейцарию, Японию…
Электротехническое оборудование СССР поставлял в 18 стран, включая Австрию, Индию, Италию, ФРГ, Финляндию; горное оборудование в 10 стран: в Гвинею и Испанию, в Индию и Иран; буровое оборудование в 18 стран: в Алжир, Индию, Пакистан, Сирию, Йемен, Эфиопию…
Мы — еще «мы, СССР» — продали в 1988 году 24 тысячи легковых (!) автомобилей во Францию, 20 тысяч — в Бельгию, 38 тысяч — в Англию, 12 тысяч — в ФРГ и даже в Италию с ее «ФИАТом» — 2 368 штук, а всего в 1988 году — 340 тысяч 731 штуку.
И это — в том году, когда «кроты» Запада в ЦК КПСС и Совмине СССР, «пятая колонна» Запада в экономической науке СССР и в структурах управления СССР уже вовсю курочили советскую экономику, уродовали пропорции, заменяли качественное отечественное дрянным импортным, вроде «пепси-колы» вместо русского кваса…
Немногого стоят досужие рассуждения о том, что, мол, жизнеспособный государственный механизм всего этого не допустил бы…
Да, не допустил бы!
Да, СССР был системно болен, потому что ему исподволь прививали болезни и немочь… Так надо было, черт побери, лечить его, а не убивать! Убит-то был хотя и болеющий, но крепкий экономический организм!
В последние «катастроечные» годы в печати и даже на телевидении СССР появлялось имя итальянской экономистки Клаудиа Годинья, которая пыталась втолковать советским людям, что их плановая экономика сильнее и перспективнее западной рыночной. Я познакомился с Клаудиа уже после того, как СССР развалили, и она сохраняла убеждение в том, что была права.
И она, конечно же, была права!
Такая антизастойная правда об СССР смертельно опасна для мирового капитализма и капитализаторов России. Ложь о якобы «застое» СССР нужна для того, чтобы мы в России, да и все в мире, считали, что советский социализм экономически провалился. А советский социализм даже в условиях, когда его разваливали изнутри, экономически и социально, вообще-то, процветал!
Что же до провалов, то они действительно имели место быть. Но СССР — даже брежневский — не провалился. Его сознательно провалили, а затем — развалили. И хотя проваливали и разваливали СССР по внешним планам и под внешним руководством, провалили и развалили его изнутри.
Изнутри!
СССР уничтожили не извне, не в результате внешней агрессии и оккупации, а изнутри. Уничтожили не внешние враги, а внутренние.
СССР был развален и оболган, но самое гнусное и отвратительное здесь то, что СССР оболгали его собственные руководители, начиная с Хрущева, оболгавшего Сталина и СССР Сталина. А за ложью пришел развал.
И вот теперь — о наиболее гнусных, подлых и омерзительных убийцах СССР, то есть о той швали, которая возомнила себя мозгом и совестью нации.
То есть об интеллигентщине…
Факт 19-й Убийца России и СССР — все грязнящая интеллигентщина
Советский Союз был предан, развален, опоен и отравлен. И это — преступление, преступление цивилизационое, моральное и уголовное. Но кто это преступление подготовил, а потом совершил?
Ранее, говоря том, что советский патриотизм — несомненный исторический факт, я сказал и то, что советский патриотизм не смог сохранить Советскую Родину.
Но почему?
Что ж, отвечу сразу… Советский патриотизм был реальным качеством самых широких советских масс. Чувство патриотизма воспитывала сама жизнь, ее свершения и успехи, чувство патриотизма воспитывало новое советское искусство. Но после убийства Сталина советский патриотизм стал угасать в тех общественных кругах, которые наиболее влияют на общественную ситуацию, на общественное мнение и на общественное здоровье.
А кто влияет на общественную ситуацию больше, чем те, что стоят у руля партийно-государственного корабля?
Кто влияет на общественное мнение и общественное здоровье больше, чем мастера культуры — те, кого называют «творческой интеллигенцией»?
И вот как раз в этих кругах, призванных укреплять социалистическое общество и социалистическую экономику, обязанных воспитывать и укреплять советский патриотизм, подвизалось все больше тех, кто был чужд чувству Родины. И эти круги все более ненавидели Родину потому, что она была Советской…
Не все, конечно, были врагами или хотя бы недоброжелателями Советской Родины… Но почти все в этих кругах уже разучивались или вообще не умели ее любить. И вначале общественная, а потом и государственная жизнь СССР стала испытывать развращающее влияние безответственной и вздорной интеллигентщины — высшей чиновной, научной, «творческой»…
Ломать не строить, душа не болит!.. Легко упасть, нелегко встать!.. Просто катиться вниз, непросто восходить к вершинам… Корень учения горек, лишь плоды его сладки… Одно дело обещать, другое — выполнить… Благими намерениями вымощена дорога в ад… Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…
Так все это или не так?
Увы, так.
И все мелкое, разрушительное, низкое, ленивое и жадное в советской интеллигентщине со второй половины 50-х годов кое-кто стал заботливо лелеять и поощрять.
Вверх стало подниматься дрянцо…
К концу 80-х годов среди высшей советской «элиты» — политической, экономической, научной, военной, но особенно творческой, — советских патриотов можно было на пальцах пересчитать… 1991 год показал и доказал это со всей определенностью факта. Лжепророки и бездуховные лжепастыри сбили с толку народы СССР, психологически и духовно обескуражили их, и народы пошли в историческое никуда…
И идут в него до сих пор.
Агенты влияния Запада устами Хрущева оболгали Сталина — с этого началось. За ложью пришел духовный разврат элиты. За духовным развратом — развал и гибель.
Да, СССР стал объектом многолетней, изощренной, прекрасно организованной и прекрасно финансируемой, умно продуманной внешней подрывной работы, учевшей все предыдущие ошибки и просчеты.
Но что смогли бы все антисоветские оперативные и аналитические центры, ЦРУ и Советы психологической стратегии, гарвардские университеты и тавистокские институты, если бы не аганбегяны и шаталины, абалкины и гольданские, фортовы и капицы, лебеди и шапошниковы, руцкие и черномырдины, гайдары и анатолии-стреляные, арбатовы и велиховы?
Что смогли бы бильдербергские и римские клубы, трех— и многосторонние комиссии, если бы не гельманы и германы, марки-захаровы и никиты-михалковы, окуджавы, войновичи, олеги-ефремовы, хазановы, говорухины и эльдары-рязановы, элемы-климовы и михаилы-ульяновы, викторы-астафьевы и валентины-распутины (и тут без распутинщины, но особого рода, не обошлось)?
Смогли бы горбачевы и лигачевы, яковлевы и рыжковы, ельцины и чубайсы разрушить СССР без бродских, анатолий-рыбаковых, войновичей, шах-назаровых, илий-глазуновых и познеров, без валентинов-фалиных, бовиных и евтушенок-гангнусов, без тодоровских, жванецких, зурабов-церетели, лий-ахеджаковых, вишневских-ростроповичей, вознесенских, коротичей, басилашвили, ципко, бурлацких и прочей «творческой» интеллигентствующей швали?
Все они жаждали убить СССР.
Они его и убили!
Уже известный читателю американский художник Рокуэлл Кент человечески привлекателен не только самобытностью таланта, но также ироничной честностью по отношению к жизни и к себе, а это не очень-то свойственно людям искусства. Так вот, в автобиографической книге «Это я, господи!» в главе «Налоги и голоса избирателей» Кент пишет:
Что касается отступничества… интеллигентов, то этому явлению я еще не нашел удовлетворительного объяснения. Я склонен думать, что здесь кроется какой-то психологический фактор, поэтому поведение интеллигентов нельзя во многих случаях с… легкостью объяснить мелочной расчетливостью…
Однако никто не станет отрицать, что бывают и такие люди, которые продаются. Будет ли этим изменникам наградой овес в конюшне для рядовых осведомителей, или, если они более одарены, хорошо оплачиваемые должности в редакции журнала «Ридерс дайджест», зависит от их рыночной цены.
Все это полностью применимо к большинству хрущевско-брежневской интеллигентщины, составившей основной костяк горбачевско-ельцинской «катастройки». Они нередко оплевывали и оплевывают Родину и ее прошлое даже не из мелочного расчета, а просто из любви к искусству — не к высокому Искусству, а к мелкому искусству жить в постоянной духовной пакости.
Впрочем, я не буду, конечно, отрицать, что бывают и такие, которые продаются. Вот только вряд ли кто-то из них может рассчитывать на хорошо оплачиваемые должности в редакции журнала «Ридерс дайджест». Более чем на «Огонек» им не потянуть.
Что же до типичного поведения интеллигентщины, то психологическая «загадочность» ее характерна не только для наших времен. Российская интеллигентщина всегда твердо знала, что ее генеральная линия — путаться в трех соснах и при этом вести за собой как можно больше своих сограждан.
Можно дать такое определение российской интеллигентщины, мнящей себя «интеллигенцией»: «Российская «интеллигенция» — интеллигентщина — это скопище моральных уродов, ставящих свое мнение выше любого исторического факта». И уже очень давно все это у людей с нормальной человеческой психикой, со здоровой натурой и трезвым умом, вызывало брезгливость, гадливость, омерзение и неприятие.
Ниже я приведу некие мысли, высказанные в 1917 году, а читатель пусть попробует угадать, кто мог так мыслить еще в дооктябрьской России (отточия для удобства убраны):
Мама, нисколько не удивлюсь, если, хотя и не очень скоро, народ, умный, спокойный, понимающий то, чего интеллигенции не понять (а именно — с социалистической психологией, совершенно, диаметрально другой), начнет спокойно и величаво вешать и грабить интеллигентов (для водворения порядка, для того, чтобы очистить от мусора мозг страны).
Если мозг страны будет продолжать питаться все теми же ирониями, рабскими страхами, рабским опытом усталых наций, то он перестанет быть мозгом, и его вышвырнут — скоро, жестоко и величаво, как делается все, что действительно делается теперь. Какое мы имеем право бояться своего великого, умного и доброго народа?
Это — строки из писем… Александра Блока матери от 19 и 21 июня 1917 года. И они свидетельствуют сами за себя. Блок был поэтом, интеллигентом, интеллектуалом, но в грязнящем грехе интеллигентщины замечен не был.
9 января 1918 года, через три месяца после Октября, он написал блестящую статью «Интеллигенция и революция», которая была опубликована 19 января в газете «Знамя труда». Статья начиналась так:
«Россия гибнет», «России больше нет», «вечная память России», слышу я вокруг себя.
Но передо мной Россия: та, которую видели в устрашающих и пророческих снах наши великие писатели; тот Петербург, который видел Достоевский; та Россия, которую Гоголь назвал несущейся тройкой.
Россия — буря. Демократия приходит «опоясанная бурей», говорит Карлейль.
России суждено пережить муки, унижения, разделения; но она выйдет их этих унижений новой и — по-новому — великой.
Далее Блок размышлял:
Почему дырявят древний собор? — Потому что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой.
Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? — Потому что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.
Почему валят столетние парки? — Потому что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему — мошной, а дураку — образованностью.
Все так.
Я знаю, что говорю…
Блок действительно знал, что говорил, не только потому, что был глубоким мыслителем и большим поэтом. Блок сам происходил из помещичьей среды и хорошо знал ее. Среди его предков не было садистов типа Салтычихи, но это ничего не меняло по существу, Блок недаром написал: «…не у того барина, так у соседа». И прибавлял: «Мы — звенья одной цепи. Или на нас не лежат грехи отцов?»
Потому Блок, выдающийся мастер культуры, с любой точки зрения имел моральное право писать:
Что же вы думали? Что революция — идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своем пути? Что народ — паинька? Что сотни обыкновенных жуликов, провокаторов, черносотенцев, людей, любящих погреть руки, не постараются ухватить то, что плохо лежит? И, наконец, что так «бескровно» и «безболезненно» и разрешится вековая распря между «черной» и «белой» костью, между «образованными» и «необразованными», между интеллигенцией и народом?
…Русской интеллигенции — точно медведь на ухо наступил: мелкие страхи, мелкие словечки… Не стыдно ли ли прекрасное слово «товарищ» произносить в кавычках? Это — всякий лавочник умеет…
Так думал великий гуманист — гуманист в точном, первоначальном смысле этого слова, порядком затасканного уже к началу XX века, то есть человек, видящий в людях человеческое и борющийся за человеческое в людях.
В статье «Что сейчас делать?» от 13 мая 1918 года Блок заявлял:
…Художнику надлежит пылать гневом против всего, что пытается гальванизировать труп (старой России. — С.К.). Для того, чтобы этот гнев не вырождался в злобу….ему надлежит хранить огонь знания о величии эпохи, которой никакая низкая злоба не достойна. Одно из лучших средств к этому — не забывать о социальном неравенстве… Знание о социальном неравенстве есть знание высокое, холодное и гневное…
В формуле Блока: «знание высокое, холодное и гневное» усматривается полное системное тождество со знаменитой формулой Дзержинского: «Холодный ум, горячее сердце и чистые руки».
«Холодное знание» — это синоним «холодного ума»… «Гневное знание» — синоним «горячего сердца». А «высокое знание» невозможно без отказа от шкурного себялюбия, синонимичного «чистым рукам».
Так случайной ли была Великая Октябрьская социалистическая революция, если лучшие умы русской художественной культуры оценивали эпоху так же, как и наиболее выдающиеся революционеры России?
При всей очевидности ответа, формально советская интеллигентщина в СССР Хрущева и Брежнева от честного ответа на такие вопросы все чаще воротила нос.
Почему?
А черт ее знает!
Ленин не заблуждался насчет того, что за тончайшим слоем образованного большевизма — темная, плохо управляемая и зловещая сила народной невежественной и разрушительной страсти. Но что оставалось делать Ленину и большевикам, если выбора не было — надо было как можно скорее овладеть этой стихией и ввести ее в жесткие рамки построения могучей России, иначе — смерть России или превращение ее в полуколонию Запада.
То есть в эксцессах периода становления Советской власти исторически виновен не большевизм, а его противники, прежде всего — из числа российской интеллигентщины. Не признавать это сегодня могут лишь невежды или сознательные очернители нашего прошлого.
Но вот же — не признают!
Не оппоненты Ленина и Сталина, а клеветники на них выпячивают сегодня скромную фигуру Пастернака-Живаго и пытаются изгнать из памяти ныне живущих поколений намного более значительных толстовского Рощина и самого Алексея Толстого. И понятно почему!
Вот описание, которое относится — не буду морочить читателю голову и скажу сразу, что не к 2014-му, а к 1914 году:
Петербург жил бурливо-холодной, пресыщенной, полуночной жизнью. Фосфорические летние ночи, сумасшедшие и сладострастные, зеленые столы и шорох золота, музыка, крутящиеся пары за окнами, бешеные тройки, цыгане…
В последнее десятилетие с невероятной быстротой создавались грандиозные предприятия. Возникали, как из воздуха, миллионные состояния. Из хрусталя и цемента строились банки, мюзик-холлы, великолепные кабаки, где люди оглушались музыкой, отражением зеркал, полуобнаженными женщинами, светом, шампанским. Спешно открывались игорные клубы, дома свиданий, театры… лунные парки. Инженеры и капиталисты работали над проектом постройки новой, невиданной еще роскоши столицы, неподалеку от Петербурга, на необитаемом острове…
То было время, когда любовь, чувства добрые и здоровые, считались пошлостью и пережитком; никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности…
Это — начало романа «Сестры», первой книги трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам». Удобен ли такой Толстой тем в России, кто в начале XXI века повторяет гибельный путь, по которому старая Россия шла сто лет назад — в начале XX века?
Ленин метко заметил, что мелкая буржуазия шарахается от крайней революционности к крайней контрреволюционности. Это же верно и в отношении многих «россиянских» «представителей» «творческой» интеллигентщины. Наиболее грустным — на мой взгляд — примером здесь могут служить братья Стругацкие, известные писатели-фантасты.
В мировой литературе нет более привлекательного, человечного, веселого, оптимистичного и более правдивого изображения коммунистического будущего человечества, чем в лучших романах Стругацких. Причем и они сами, и расположенные к ним критики не скрывали, что общая атмосфера жизни и чувств, характеры, привычки, шутки героев и т. д. в их романах по сути воспроизводят атмосферу жизни советской научной молодежи конца 50-х — конца 60-х годов.
То есть в Стране Добра уже были массовые общественные группы, которые жили в атмосфере коммунизма! И романы Стругацких выразили активное неприятие этими группами мира торгашества и мелкой выгоды.
А 3 января 1991 года в «Независимой газете» экс-певцы будущего коммунизма, явно готовясь перейти из Страны павшего Добра в фантасмагорическое царство «рыночной свободы», заявили, что СССР — особенно СССР Сталина — был фактически феодальной (ну-ну!) страной.
Стругацкие «глубокомысленно» рассуждали:
Ведь феодальные отношения складывались веками. На протяжении многих десятков поколений повторялось одно и то же: были холопы, у каждого холопа был барин… Ранний капитализм эту устоявшуюся систему отношений разрушал… и вышвыривал вчерашнего раба на улицу, даруя ему полную свободу действий и оставляя его при этом без каких-либо гарантий. Это было страшно…
И вчерашний раб восстал.
Назад! Назад в крепостное рабство, в теплый вонючий закуток — прижаться к барскому сапогу, барин суров, но милостив, он выпорет на конюшне, он отберет все…. но… он же не даст тебе сдохнуть с голоду…
Барский сапог (прозрачный намек на Сталина. — С.К.) не замедлил объявиться…
Вот как Стругацкие — дети, по их утверждению, комиссара Гражданской войны в буденовке и с маузером говорили в 1991 году о Великом Октябре, о первых пятилетках… А фактически — и о Великой войне, об эпохе послевоенного восстановления Страны Добра и об эпопее ее фантастически быстрого прорыва в космос!
Историю СССР они называли теперь «семидесятилетним хозяйничаньем перезрелого феодализма, оснастившего себя коммунистической идеологией» и заявляли, что XX век был веком не социалистических революций, а «веком последних арьергардных боев феодализма».
Тьфу!
И еще раз тьфу!
Сила Ленина и Сталина была, кроме прочего, в точной постановке вопросов. Поставим же и мы вопросы точные…
Кто виноват в том, что матросам броненосца «Потемкин» сварили борщ из мяса с червями? Маркс и Энгельс или адмирал Чухнин?
Кто строил балерине «Малечке» Кшесинской дворец и наполнял его бриллиантовыми гарнитурами в то самое время, когда не менее талантливая балерина Карсавина довольствовалась дешевой квартиркой? Кто это устраивал — нарком просвещения РСФСР Луначарский или любовники Кшесинской, царь и великие князья?
Кто недовольно морщился, если температура поданного за его стол «Клико» отличалась на пару градусов от предписанной, и невозмутимо считал нормой, когда работницам на Ленском золотом прииске в мясной лавке продавали бычьи гениталии? Чекист Дзержинский или капиталист Рябушинский?..
Честный и точный ответ здесь один: виновен правящий класс России. Это он вел политику насилия по отношению к собственному народу не год, не десять, а добрых четыреста лет! Слишком нагло имущее меньшинство попирало и не признавало прав неимущего большинства!
А когда народ их востребовал, эти свои законные права — да, востребовал грубо, невежественно, неумело, — то вместо того, чтобы склониться перед его волей и правами, имущий класс начал готовить гражданскую войну.
И развязал ее.
Ленину и Сталину не нужна была гражданская война, их целями было созидание. В войне нуждалось имущее меньшинство, ибо в условиях кровавой смуты и иностранной интервенции оно могло обрести шанс на сохранение вопиющего социального неравенства! Вот это меньшинство и открыло путь насилию, окрашивая эпоху кровью, ненужной ни народу, ни Ленину, ни Сталину.
Но кроме имущего виновника эксцессов революции и перегибов последующей социалистической реконструкции России надо упомянуть еще одного важнейшего виновника того, что Ленин, Сталин и большевики с самого начала были вынуждены не только развивать новое общество, но и с боями отстаивать его от посягательства свергнутого имущего меньшинства.
Виновник этот, конечно же, — российская интеллигентщина.
Противнику Ленина Константину Победоносцеву принадлежит на удивление точное ее определение: «Интеллигенция — часть русского общества, восторженно воспринимающая всякую идею, всякий факт, даже слух, направленный к дискредитированию государственной власти; ко всему же остальному в жизни страны она равнодушна».
Ленин наверняка мог бы подписаться под этими словами, потому что те же приват-доценты, чиновники, журналисты, которые взахлеб ругали «прогнившее самодержавие», так же взахлеб саботировали новую рабоче-крестьянскую власть.
Это они, российские образованные и полуобразованные слои создавали ту питательную среду, в которой развилась бацилла гражданской войны и интервенции, а потом давилась в очередях на пароходы, уходящие в Константинополь.
Грустная реальность наших дней заключается и в том, что и сегодня формулировка Победоносцева вполне актуальна с одним изменением: «Интеллигенция — часть «россиянского» общества, восторженно воспринимающая всякую идею, всякий факт, даже слух, направленный к дискредитированию Советской власти и СССР; ко всем же гнусностям в нынешней жизни страны она равнодушна».
При этом интеллигентщина по-прежнему мнит себя «совестью и мозгом нации», но, в отличие от царских времен, еще более интеллектуально барственна во взглядах на народ, чем сто лет назад.
В сатирическом журнале «Свисток» № 1 за 1859 год под псевдонимом «Конрад Лилиеншвангер» была опубликована злая пародия Добролюбова на российскую интеллигенцию, где были строки:
Слава нам! В поганой луже Мы давно стоим. И чем далее, тем хуже Все себя грязним! Сознаем мы откровенно, Как мы все грязны, Как вонючи, как презренны И для всех смешны. Справедливо мы гордимся Подвигом таким И уж больше не стыдимся, Что в грязи стоим.Умен был, однако, покойный Николай Александрович Добролюбов, хотя и прожил на свете всего-то двадцать пять лет. Как точно описал он тогда нынешнюю, россиянскую» «интеллигенцию», описал ее готовность отказываться от всего советского, при этом стеная о том, что ныне-де наступило «время попсы» и культура-де гибнет.
На вопрос: «А почему она гибнет?», «интеллигенты» предпочитают отводить глаза или бормотать что-то невнятное, но — упаси Господь Бог — не обличающее нынешний путинский режим как виновника гибели культуры.
Да, беспримерно вонюча «лужа», в которую загнала Россию доверчивость ее сынов и дочерей, предательство ее руководителей и подлость «совести нации»… До одури гнусно пахнет та «яма», которую вырыл для нас ельцинизм и которую ельциноиды углубляют, дабы окончательно нас закопать, но…
Но выбралась-таки Россия из тех ям: из ямы либеральной болтовни, из ямы антинационального царизма, из долговой ямы буржуазного Запада, куда нас загоняли Витте и Рубинштейны.
Нашлись на Руси и люди, и силы, и гордость. Восстала та национальная гордость великороссов, о которой хорошо и умно писал природный русак Владимир Ульянов, не мысливший себя без России, живший и сгоревший за нее.
В великом и могучем Союзе Советских Социалистических Республик мы могли позволить себе роскошь посмеиваться над творением «старины» Конрада, то бишь — ироничного умницы Добролюбова. Нынче от этих же строк продирает мороз по коже: уж очень все похоже…
Но ведь выбрались мы из той ямы! Ах, поскорее бы выбраться нам и из этой! Чтобы вновь могли мы от души, беззаботно ухмыльнуться, прочтя давнюю злую пародию Николая Добролюбова.
В 1927 году в политическом отчете Центрального Комитета партии XV съезду ВКП(б) Сталин точно провел водораздел между «интеллигенцией» вообще и той ее частью, которая по самой своей природе имеет неплохие запасы духовного здоровья. Выразил Сталин это в таких, мной уже ранее приводившихся, словах:
«…было бы ошибочно думать, что… вся интеллигенция переживает состояние недовольства, ропота или брожения против Советской власти. Наряду с ростом недовольства… мы имеем факт дифференциации интеллигенции….отхода сотен и тысяч трудовой интеллигенции в сторону Советской власти…
Застрельщиком здесь является техническая интеллигенция, ибо она, будучи тесно связана с процессом производства, не может не видеть, что большевики ведут дело нашей страны вперед, к лучшему. Такие гигантские предприятия как Волховстрой, Днепрострой, Свирьстрой, Туркестанская дорога, Волго-Дон, целый ряд новых заводов-гигантов, с судьбой которых связана судьба целых слоев технической интеллигенции, не могут пройти без известного благотворного влияния на эти слои…»
А что мы имеем сегодня?
Именно техническая интеллигенция, в силу своей неразрывной и тесной связи с процессом производства не может не видеть, что ельциноидные, «оранжевые» и все остальные «серо-буро-малиновые» «реформаторы» ведут дело нашей страны вниз, к худшему, к гибели…
Разрушение советских заводов-гигантов мирового уровня, одряхление ведущих отраслей науки, техники и промышленности, с судьбой которых связана судьба целых слоев технической интеллигенции, должны бы привести прежде всего ученых и инженеров к осознанию вполне простого тезиса: «Или социализм, или катаклизм».
Уже в силу своего системного положения в обществе именно техническая интеллигенция должна бы стать «застрельщиком» отхода трудовой интеллигенции в сторону от Антисоветской власти.
Станет ли?
Надеюсь, так и произойдет!
Ведь иначе интеллигентщина всех видов и уровней — от кремлевской до таганской — дохрумкает ум, честь, совесть и историческое будущее России.
Внешний мир жесток и все менее человечен, и он над Россией слезы не прольет. Зато он все чаще льет кровь.
Впрочем, на что иное способен нынешний либерализованный мир, где вовсю легализуются однополые браки, превращаются в куски кровавого мяса неугодные «золотому миллиарду» главы государств — членов ООН, и где ради сиюминутной выгоды бестрепетно жертвуют самим будущим рода человеческого?
«После нас хоть потоп!» — говорил по преданию французский король Людовик XV-й, благополучный предшественник казненного на гильотине короля Людовика XVI-го. Однако с наибольшим основанием этот лозунг может написать на своем знамени современное общество частной собственности, точно названное канадской журналисткой Наоми Кляйн «капитализмом эпохи катастроф».
Да, то, что современный капитализм — это мировая катастрофа, сомнению уже не подлежит.
Это — тоже несомненный факт.
И из этого факта вытекает уже следующий факт, к которому мы и перейдем.
Факт 20 Цивилизованного капитализма XXI века быть не может, капитализм — «живой труп»
Уже век, как по миру бродит живой труп — современный капитализм.
И хотя этот факт, как и следующие за ним 21-й и 22-й факты, относится к общемировым, он тоже имеет прямое отношение к жизни советской цивилизации и к ее будущему. Ведь советская цивилизация была и остается важнейшей частью всей мировой цивилизации, и от судьбы мировой цивилизации зависит окончательная судьба советской цивилизации.
У всех нас одна — одна на всех — планета, а, значит, и одна на всех планетарная цивилизационная судьба, или глупая и бездарная, или умная и талантливая. О переломных временах в истории мира говорят: «Сегодня пишется будущая история…» Что ж, сегодня она и пишется, потому что сегодня мир живет во времена переломные, в «роковые минуты» истории человечества…
Борьба идей социалистического Добра и капиталистического Зла в XX веке шла открыто, и долгое время чаша весов склонялась в сторону Добра. Сегодня Зло свинцово придавило вниз свою чашу весов, и идеи Добра повисают в воздухе, лишенные опоры. Но скрытая борьба идет по-прежнему, и исход ее пока не ясен. А точнее ясен постольку, поскольку у человечества сохранился инстинкт самосохранения. Если он сохранился — будущее за социализмом.
Умирать не хочет никто, но можно ли не умирать в умирающем мире?
Я отдаю себе отчет в том, что очень многие по поводу выше сказанного просто отмахнутся — мол, беспредметный разговор… Мол, слышали мы это — загнивающий капитализм… Ага, загнивает, но как пахнет!
Да уж, пахнет капитализм XXI века исключительно духами «Шанель № 5», но — в великосветских салонах белой сволочи… В фавелах Южной Америки он пахнет несколько иначе, да и в России от него идет отнюдь не божественный, а дьявольский аромат.
Так что разговор у нас идет как раз по существу!
Илья Ильф и Евгений Петров писали в «Одноэтажной Америке»:
«Средний американец терпеть не может отвлеченных разговоров и не касается далеких от него тем. Его интересует только то, что непосредственно связано с его домом, автомобилем или ближайшими соседями…
Мы не утверждаем, что это отсутствие духовности есть органическое свойство американского народа. Ведь шли же когда-то северные армии освобождать негров от рабства! Такими сделал людей капитализм, и он всемерно поддерживает в людях эту духовную вялость. Страшны преступления американского капитализма, с удивительной ловкостью подсунувшего народу пошлейшее кино, радио и еженедельное журнальное пойло и оставившего для себя Толстого, Ван-Гога и Эйнштейна, но глубоко равнодушного к ним…»
Это написано в 30-е годы XX века, но прямо обращено к веку XXI. Прошло всего двадцать лет капитализации России, а средний «дорогой россиянин» уже приближается к стандарту духовно тупого среднего американца почти вековой давности. Что ж, хоть что-то у нас теперь «как в Америке». С той лишь разницей, что верхи «россиянского» капитализма не оставляют даже для себя Толстого, Ван-Гога и Эйнштейна, и даже не потому, что глубоко равнодушны к ним, а потому, что вряд ли знают — кто они такие?
Вначале — духовная вялость, как производная от мира частной собственности.
Затем — духовная глухота…
Затем — уже полная бездуховность.
И, наконец, унылый, тупой, механический и безрадостный духовный и телесный разврат…
Что затем — гибель?
Ильф и Петров — полноправные граждане Советской Вселенной — писали:
«На свете, в сущности, есть лишь одно благородное стремление человеческого ума — победить духовную и материальную нищету, сделать людей счастливыми.
…Получилось так, что даже косвенные борцы за счастье человечества — ученые, изобретатели, строители — в Америке не популярны. Они с их трудами, изобретениями и чудесными постройками остаются в тени, вся слава достается боксерам, бандитам и кинозвездам…»
Капитализм отравляет все, к чему прикоснется. И сегодня то, что было давно сказано двумя советскими писателями об Америке, полностью применимо к нынешней России. И может ли быть иначе до тех пор, пока Россия будет капиталистической?
Образ социалистического СССР — космонавт Гагарин с его мягкой, человечной улыбкой.
Образ капиталистической РФ — боксер Валуев с его рекламой мобильников.
Американский профессор Рексфорд Тагуэлл был экономистом, а не политиком, но вот его выводы тех лет, когда Америка переживала Великую депрессию, а СССР работал на великих стройках первых пятилеток (выделено мной):
«Россия скорее осуществит цель — необходимое для всех, а не роскошь для немногих, чем наша собственная конкурентная система. В России мы уже видим будущее, наше настоящее находится в жесточайшем контрасте с ним: американские политики, теоретики и богачи, кажется нарочно сговорились спровоцировать бунт сверхтерпеливого народа. Мы можем приступить к экспериментам. В противном случае у нас наверняка разразится революция».
Тагуэлл сотрудничал не с американскими коммунистами, а с президентом США Франклином Делано Рузвельтом, и был приверженцем капитализма. Тем более ценно и показательно такое его признание.
А еще важно понять вот что…
Тагуэлл входил в «мозговой трест» «Нового курса» Рузвельта, то есть мог влиять на реальную социальную политику администрации США уже в начале «Нового курса», о котором известный тогда в США Эрнест Линдли написал книгу, названную им «Рузвельтовская революция».
Никакой революции Рузвельт, конечно, не совершил, хотя дорузвельтовская Америка и Америка Рузвельта и после Рузвельта — это две весьма отличающиеся друг от друга страны. Но что интересно! Была бы возможной рузвельтовская американская «революция», пошел бы на нее правящий класс США, если бы перед глазами у него не стояла русская Октябрьская революция — как устрашающее Капитал напоминание?
Нет, без русского Октября не было бы и «Нового курса» Америки! И Герберт Уэллс в беседе со Сталиным прямо заявлял, что рузвельтовские лозунги «нового порядка» имеют «колоссальный эффект» и являются «социалистическими лозунгами».
Уэллс, конечно же, выдавал желаемое за действительное, и Сталин возразил, что хотя Рузвельт «из всех капитанов современного капиталистического мира — самая сильная фигура», но ведь банки не у него, промышленность не у него, все это является частной собственностью, как и железные дороги, и торговый флот… «Поэтому, — заключал Сталин, — я боюсь, что Рузвельт, несмотря на всю свою энергию и способности, не добьется той цели, о которой Вы говорите, если вообще у него есть эта цель».
Американский писатель и критик Уолдо Фрэнк напротив — склонялся к марксизму. Он видел поэтому дальше и глубже Уэллса и Тагуэлла, сказав в 30-е годы XX века то, что справедливо и для нынешнего века:
«Мир — на пороге кризиса. Революционное завтра должно готовиться сегодня. В противном случае оно может прийти слишком поздно, чтобы спасти человечество от гибели в капиталистической войне и, что еще хуже, от морального сифилиса капиталистического мира».
«Моральный сифилис…» Что ж, сказано сильно, жестко, но ведь — верно! Писатель живет не в вакууме, и такая оценка Фрэнка могла возникнуть лишь как результат осмысления окружающей его жизни, то есть жизни его Родины — США.
Излечить сифилис нельзя — его можно только залечить. И в США нашлись весьма квалифицированные «врачи», начиная с Франклина Делано Рузвельта и его «мозгового треста», которые смогли на время залечить его.
Но рецидив был неизбежен.
Если бы капиталистическая система-сифилитик была радикально изгнана из бытия американской нации, то американский национальный характер стал бы одним из золотых приобретений человечества, созидательно преобразуя и другие национальные характеры, и саму Планету. А американская мечта о свободной личности, обретя здоровую глобальную основу, воплотилась бы в явь жизни мирового сообщества так же зримо, как и марксистский идеал.
Однако капитализм в США уцелел, и застарелый сифилитик начал все активнее заражать спирохетами разложения весь мир и собственный народ в том числе. Американская нация начала духовно вырождаться и умирать.
Зримо симптомы близящейся смерти впервые проявились во время первого избрания президентом США Рональда Рейгана. Актер, вместо идей имеющий лишь чужой авторский текст, на посту официального главы громадного государства — это было началом конца.
Прошли годы, и значительная часть американской нации превратилась в сборище мироедов, тунеядцев и вселенских паразитов. Если это будет продолжаться еще с десяток лет, скрытые сифилитические процессы десятилетий приведут к открытому гниению Америки. И не только ее, но и всего мира «золотого миллиарда».
Собственно, это происходит уже сейчас.
На протяжении десятилетий до советской Страны Добра лишь порой долетало зловоние «живого трупа» капитализма. Сегодня же на Россию изливаются потоки его трупного яда, и если в бывшей Стране Добра еще сохраняются человечность и Добро, то это лишь доказывает удивительную прочность основ Советской Вселенной, созданной эпохой социализма в считанные полвека с лишним, если вести отсчет от 7 ноября 1917 года.
Конечно, и в СССР хватало зла, начиная с того, что называли «родимыми пятнами капитализма», и заканчивая благоприобретенными пороками, объясняемыми тем, что в СССР не удалось выработать таких жестких требований к ее руководящим слоям, которые быстро удаляли бы из руководства к нему непригодных или разложившихся.
С другой стороны, и в мире капиталистического Зла было немало проявлений Добра, начиная с увлеченной работы ученых и заканчивая милыми и добрыми мюзиклами типа «Моя прекрасная леди» с очаровательной Одри Хэпберн в роли Элизы Дулитл.
Но в мире капитализма Добро всегда существовало и существует на уровне моральной благотворительности, а в мире социализма у Добра были прочные конституционные основы.
Мир развитого — именно развитого, в «золотомиллиардной» упаковке — капитализма ныне неплохо обустроен. У него в этом — многовековой опыт. Русский мужик из века в век строил, а потом не раз был вынужден отстраивать все заново, и ему было не до изобретения изощренных соусов французской кухни и прочего. Советский человек тоже был вынужден отстраивать заново то, что он построил всего пять-десять лет назад. И ему тоже было не до производства навесных потолков — надо было дать миллионам хотя бы какую-то крышу над головой.
Поэтому глупо отрицать, что мир капитализма далеко обошел мир социализма по части мебели, одежды, новейших унитазов и умения обеспечить курортный комфорт отпускникам. И в этих сферах жизни нам, в нашей Советской Вселенной, стоило многому у Западу учиться.
Однако никакие достижения Запада в сфере обустройства быта не могут заслонить сегодня того очевидного факта, что в сфере нравственности Запад терпит сокрушительный крах, и ничего в этом смысле он поправить не в состоянии. Дать людям туалеты с унитазами не так сложно, но вот вытащить людей из духовного «унитаза»…
Мировое Зло уже не в состоянии как скрывать, так и изжить свою принципиальную аморальность. Самые изощренные извращения духа и плоти сегодня открыто рекламируются и подаются, как нечто естественное. Производители порнографических фильмов обсуждают с телеэкранов самые невероятные в нормальном обществе «проекты» так деловито, что внешне это выглядит не как непотребство, а как совещание строителей новой гидроэлектростанции или конструкторов аэробуса.
Я иногда задумываюсь… Что, если бы многие буржуазные мыслители прошлого, убежденные сторонники капитализма, скажем — Томас Карлейль, Ипполит Тэн, Гилберт Кийт Честертон, Герберт Уэллс, Бернард Шоу, Арнольд Тойнби, Макс Вебер, Бертран Рассел и другие, могли посмотреть на то, во что превратился современный капитализм? Не исключаю, что после этого все они «валом» побежали бы вступать в члены ближайшей Коммунистической партии. А кто-то из них, возможно, не отказался бы надеть и кожанку новой ЧК.
Современный капитализм не может быть глобально стабильным — он стабилен лишь локально, в пределах «золотого миллиарда», да и то… Поэтому современный капитализм бесперспективен, он изжил себя системно.
Иными словами, современный капитализм неприемлем для будущего по соображениям, не имеющим отношения к эмоциям. Но современный капитализм неприемлем для будушего, как уже было сказано, и как духовное явление. И особенно отвратителен и гнусен современный капитализм по трем причинам.
Первая — принципиальная аморальность, приобретающая сейчас вид моральной нормы.
Вторая — принципиальное лицемерие и двуличие, когда откровенно бандитские действия Капитала — в тех же Сербии, Ливии, выдаются за торжество демократии.
Третья же причина — тупое уничтожение сформированной миллионами лет природной среды во имя сиюминутности.
Кроме прочего, эти три причины порождают такое позорное явление в мире, как массовый голод в одних регионах планеты на фоне перепроизводства продовольствия в других регионах. В искусственно существующей проблеме голода вся неприемлемость современного капитализма выявляется особенно наглядно, в ней сфокусированы все гнусности либеральных «ценностей».
И на этой неестественной «проблеме» остановимся отдельно…
В 80-е годы — когда еще на мировой арене присутствал пусть и болеющий, но все еще мощный Советский Союз, были вполне возможны объективные международные экспертизы. Так, в 1983 году была создана Независимая комиссия по международным гуманитарным вопросам (НКМГВ). В число 29 членов НКМГВ входили, кроме прочих, Роберт Макнамара — бывший министр обороны США и профессор Блищенко из СССР. Хотя Комиссия была образована вне рамок ООН, авторитет НКМГВ был изначально высок, и она была вскоре признана ООН в качестве представительного органа международных экспертов с мировым именем.
В 1985 году НКМГВ издала доклад «Famine: A Man-Made Disaster?» («Голод: рукотворное бедствие?»). Предисловие к докладу написал Макнамара.
Еще бы! Как утверждал Макнамара, именно американский народ и правительство США откликнулись-де на массовый голод в Африке самым внушительным образом и предоставили голодающим странам самую значительную гуманитарную помощь.
«Предоставили, обокрав эти страны на доллар, и помогая им на пару центов», — можно было бы прибавить к пустой похвальбе Макнамары.
Предисловие к русскому изданию доклада написал профессор Игорь Павлович Блищенко, один из трех «социалистических» членов Независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам.
Блищенко со ссылкой на одного из ведущих специалистов в области прав человека норвежского ученого Асбьерна Эйде привел следующие данные ЮНИСЕФ — Детского фонда ООН, по состоянию на 1987 год: на Земле более 1 миллиарда людей постоянно голодают, от голода и недоедания ежегодно умирают от 13 до 18 миллионов людей; каждые 24 часа 35 тысяч человек умирают в результате прямого или косвенного влияния недоедания и голода; 24 человека ежеминутно, причем 18 из них — дети до 5 лет.
Блищенко писал: «По количеству жертв ни одно другое бедствие не может сравниться с голодом. За период только 1983–1985 годов от голода умерло больше людей, чем погибло во время Первой и Второй мировой войн, вместе взятых».
Если бы советский профессор не ограничился объективной цифровой информацией, а дал бы явлению голода и политическую оценку, это было бы тут же расценено как «пропаганда Москвы», однако и без открыто выраженного политического аспекта доклад НКМГВ оказался еще одним обвинительным приговором именно капитализму — хотя его авторы того и не хотели.
Вот что написали во Введении к докладу сопредседатели НКМГВ Хасан Бен Талал из Иордании и Садруддин Ага Хан из Ирана:
«Мы полагаем, что если бы гуманитарный подход стал признанным фактором в международных отношениях, подобно экономическим, политическим интересам и соображениям безопасности, то человечеству жилось бы лучше на нашей планете…
Мы знаем, что мировой спад, падение товарных цен, проблемы национального долга и процентных ставок, неблагоприятные условия торговли и колебания цен на энергоносители являются факторами, непосредственно влияющими на ситуацию в Африке, вызывающими острую нехватку продовольствия, что ведет к возникновению голода…»
Среди названных в докладе факторов голода нет ни одного природного фактора! Здесь не говорится о засухах, эрозии почв или наводнениях — все перечисленные сопредседателями НКМГВ факторы относятся исключительно к деятельности «свободного» западного общества «свободной частной инициативы»!
То есть Верховный комиссар ООН по делам беженцев в 1965–1977 годах, специальный консультант при Генеральном секретаре ООН с 1978 года, Специальный докладчик Комиссии ООН по правам человека Садруддин Ага Хан и наследный принц Хашимитского королевства Хасан Бен Талал фактически признали, что причиной голода на планете является капитализм! Ни один из упомянутых ими факторов голода не свойствен социализму.
Вряд ли иранский общественный деятель и хашимитский принц согласились бы с таким выводом, но они — опять-таки, сами того не желая, еще и усилили его, написав:
«Велика роль средств массовой информации, и прежде всего телевидения, в привлечении интереса общественности к современным проблемам. Ведь простым нажатием кнопки можно переключить наше внимание с ужасающего зрелища миллионов людей, умирающих от голода, на гротескный сериал о процветающей «Династии», основной проблемой которой является собственная роскошная жизнь и изобилие…»
Но и здесь речь — о буржуазных средствах массовой информации (их точнее называть средствами массовой дезинформации)! Гротескный сериал о процветающей «Династии» был снят на Западе и повествовал об уродливой жизни Золотой Элиты капиталистического мира!
А какой, спрашивается, политический строй повинен в той ситуации, которую авторы введения к докладу НКМГВ обрисовали вполне определенно? Вот так:
«Парадокс нашего времени состоит в следующем: мы можем попасть на Луну и стремимся завоевать космос, и в то же время допускаем, чтобы миллионы наших собратьев по роду человеческому погибли просто из-за того, что они не могут своевременно получить продовольствие, которое где-то имеется в избытке»?
Кто в том повинен, если не капитализм и институт частной собственности? Ведь доклад НКМГВ, имея отнюдь не «коммунистическое» происхождение, признавал, что причина голода и смертей — не стихийные бедствия, а нечто иное:
«Голод приводит к серьезным изменениям в балансе экономической власти внутри общества. Бедные становятся беднее, а богатые — богаче…
…Голод часто вынуждает африканских скотоводов продавать свой скот чьим-то скупщикам. Когда бедняки, чтобы выжить, распродают за бесценок свое имущество, кто-то на этом богатеет…»
То есть голод одних и частная собственность других связаны неразрывно и прямо: чем больше у кучки частной собственности, тем больше в мире голодающих.
Джозеф Стиглиц, нобелевский лауреат 2001 года по экономике, в своей книге «Глобализация: тревожные тенденции» писал:
«Мы представляем собой глобальное сообщество и, как все сообщества, должны следовать определенным правилам, обеспечивающим наше сосуществование. Эти правила должны быть и должны признаваться честными и справедливыми, уделяющими в равной степени внимание как бедным, так и сильным мира сего, отражающими основной смысл порядочности и социальной справедливости».
Нобелевский лауреат по экономике 2001 года, безусловно, прав — если сделать одну поправку к его заявлению. Люди, конечно, должны следовать определенным правилам, обеспечивающим их сосуществование, и эти правила должны быть честными, справедливыми и отражающими основной смысл порядочности и социальной справедливости. Но мир, следующий таким правилам, не допускает деления людей на бедных и богатых.
Это будет мир мирового социализма, не так ли?
Пока же даже россиянский учебник «Мировая экономика» Игоря Цыпина и Владимира Веснина издания 2008 года вынужден упоминать в числе последствий нынешней глобализации «экспансию горстки развитых стран…» и «неспособность большинства государств на равных с высокоразвитыми странами участвовать в глобализации, а поэтому скатывание их к маргинализации и разорению».
Если называть все своими именами, то даже антисоциалисты Цыпин и Веснин признали, что капитализм способен лишь разъединять людей! Впрочем, деление людей на «чистых» и «нечистых» старо, как мир эксплуатации человека человеком.
Вестибюль гигантского здания Всемирного банка на 19-й стрит в Вашингтоне, украшен лозунгом: «Наша цель — мир без бедности». Однако полностью этот лозунг должен был бы выглядеть так: «Наша цель — мир без бедности для некоторых». Ведь тот же нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц сообщает, что если в 1990 году в мире на сумму менее чем 2 доллара в день жило 2 718 миллионов человек, то в 1998 году их число перевалило за 2 800 миллионов человек — почти три миллиарда отчаянных бедняков, собственно — нищих!
Число миллиардеров на Планете тоже при этом растет.
Динамика, однако!
Нередко утверждают, что капитализм-де свойственен природе человека. И это — почти так. «Почти» потому, что он свойственен той части природы человека, которая досталась нам от животного. То есть капитализм действительно отвечает природе человека, но человека, стоящего на четырех конечностях, на четвереньках.
А социализм, коммунизм — это уже от разума, приобретенного человеком после того, как он распрямился и встал на ноги.
Сошлюсь еще раз на Герберта Уэллса. Великий фантаст умел предвидеть многое — включая будущее открытие человеком секрета атомной энергии. Так вот, в 1920 году он писал:
«Я отнюдь не уверен, что кризис уже миновал. Война, расточительство и паразитическая спекуляция, быть может….поглощают больше того, что западный мир производит. В таком случае вопрос, когда произойдет катастрофа… — расстройство денежного обращения, нехватка всех предметов потребления, социальный и политический развал и все прочее — лишь вопрос времени…»
При этом он верил в созидательные силы цивилизующегося капитализма и писал в своей «России во мгле»:
Я верю в то, что в результате большой и упорной воспитательной работы теперешняя капиталистическая система может стать «цивилизованной» и превратиться во всемирную коллективистскую систему, в то время как мировоззрение Ленина издавна неотделимо связано с положениями марксизма о необходимости свержения капиталистического строя в качестве предварительного условия перестройки общества…
Он (Ленин. — С.К.) вынужден (ну-ну. — С.К.) был поэтому доказывать, что современный капитализм неисправимо алчен, расточителен и глух к голосу рассудка, и пока его не уничтожат, он будет бессмысленно и бесцельно эксплуатировать все, созданное руками человека, что капитализм всегда будет сопротивляться использованию природных богатств ради общего блага и что он будет неизбежно порождать войны, так как борьба за наживу лежит в основе его.
Это было сказано Лениным Уэллсу в 1920 году, по поводу чего английский писатель тогда, как видим, лишь ухмыльнулся. А в 1934 году сам Уэллс, увидев уже не Россию во мгле, а СССР в свете улыбок молодых его граждан, в беседе со Сталиным заметил: «Не мешало бы выдумать пятилетку по реконструкции человеческого мозга, которому явно не хватает многих частиц, необходимых для совершенного социального порядка».
Однако частиц, необходимых для совершенного социального порядка не хватает не человеческому мозгу, а нынешнему недочеловеческому обществу, которое может стать человеческим только тогда, когда предаст земле социальный строй, давно превратившийся в «живой труп».
Многим, ох как многим не хочется признавать эту несомненную истину по сей день. На XIII-м Всемирном Русском Народном соборе «Экология души и молодежь. Духовно-нравственные причины кризисов и пути их преодоления», патриарх Кирилл вещал: «Если сейчас кризис системный не только у нас, но и во всем мире, то, может быть, есть какая то единая основа этого кризиса?»
Однако назвать подлинную причину кризиса патриарху Кириллу не по зубам. Он открыто занимает антисоветские и антикоммунистические позиции, а ведь антикоммунист — это, по сути, еще и антихристианин, органически неспособный нести в мир истину подлинной братской любви. Лишь большевики, которых патриарх Кирилл почему-то ненавидит, и Иисус Христос, которому он вряд ли служит, говорили народу правду и только правду.
Впрочем, большевиков ненавидят все ренегаты гуманизма, как не любят они — презревшие Добро — и саму Страну Добра.
Но вот несколько цитат:
Первая:
Мы — лишь рабы, прикованные к Колесу Фортуны, и не надо… прикладывать усилия, тратить время на учебу, трудовые подвиги и прочее…
Вторая:
Мы мчимся по жизни, как какие-нибудь лемминги, которым встроили аппаратик в мозги, и теперь ими можно управлять дистанционно, заставлять их без устали куда-то бежать, как будто в этом есть счастье…
Становится страшно, когда думаешь о том, что мы живем теперь, в сущности, в кредит.
Третья:
Мы превращаемся в «полный отстой», в жалкий осадок времени, неспособный уже держаться на плаву. Без глупых потребителей, готовых покупать немедленно новые модели привычных вещей, экономика будет пробуксовывать, да и вообще без глупцов, как свидетельствуют сводки новостей, замрет и политическая жизнь…
Нет, это — не Стругацкие о социализме и СССР, и это — не цитата из романа Оруэлла «1984» или романа Замятина «МЫ»… Первая и третья цитаты взяты из статьи Александра Волкова, опубликованной в журнале «Знание — сила» (№ 8, 2008 г., стр. 5) и озаглавленной «Девиз «Поколения Doof”: знание — мыло?» Вторая цитата взята из нашумевшей книги Анны Вайс и Штефана Боннера «Generation Doof» («Поколение тупиц»), изданной в Германии зимой 2008 года.
Интересно сопоставить эти цитаты с мыслью старшего научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений Национальной академии наук Украины Алексея Кузнецова, опубликовавшего 15 апреля 2009 года в «Газете 2000» блестящую статью «Утраченные ценности советской цивилизации». Кузнецов пишет:
В неистовой погоне за постоянным повышением уровня материального благосостояния человечество (точнее — меньшая, активно «потребляющая» часть человечества. — С.К.) не заметило, как медленно, но уверенно погрузилось в мораль средневековья, допустив преобладание в себе животных инстинктов над законами гуманного сожительства… Фактическое преклонение современного социума (точнее — наиболее «потребляющей», то есть наиболее гнилой его части. — С.К.) перед золотым тельцом привело к легализации проституции, порнографии, наркотиков, абортов и однополых браков.
Бывшие смелые советские фантасты Стругацкие, скукожившись в ходе «катастройки» до клеветников на Страну Добра и ренегатов гуманизма, глупо и лживо определили советский социализм как «перезрелый феодализм». А умный современный аналитик, наглядевшись на «прелести» реального мирового капитализма, точно определил как новое духовное средневековье его.
Занятно…
И показательно!
В 70-е годы XX века во Франции был снят фильм «Игрушка» с известным комедийным актером Пьером Ришаром в главной роли. Фильм шел и в советском прокате, а недавно был показан по одному из федеральных телеканалов.
В советские времена, смотря «Игрушку», мы лишь посмеивались. Сегодня эта внешне комедия смотрится как моральный приговор капитализму и институту безудержной частной собственности.
Сюжет вкратце таков: безработный журналист получает работу в крупной газете, которой владеет промышленный магнат. Первое задание — репортаж об открытии магазина игрушек. И вот тут журналист попадается на глаза подростку — сыну магната, который выбирает в качестве новой игрушки героя Ришара.
Перипетии сюжета не так важны, я упомянул этот фильм из-за одной, насыщенной глубоким смыслом, сцены. Магнат обсуждает с главным редактором газеты новый номер, а затем предлагает тому раздеться догола и в таком виде выйти в офис к сотрудникам.
Возникает пауза, затем редактор начинает медленно раздеваться…
Когда он снял брюки, магнат, глядя ему в глаза, задумчиво произнес: «Я сейчас размышляю: кто из нас большее чудовище: я, приказавший вам заголиться, или вы, готовый выйти на люди с голым задом?»
В начале XXI века это — вопрос вопросов, и прежде всего — для России.
Запад действительно дебилизируется, но происходит это не только в силу неизбежности кризиса капитализма, но и по воле самых черных сил Мирового Зла. «Тиран» Сталин постоянно был озабочен проблемой наиболее качественного и полного образования массы, способной полноценно осознавать себя в этом мире и стать хозяйкой своей судьбы. «Рулевые» же современного капитализма озабочены прямо противоположным — проблемой максимального оглупления массы, не способной осознать те процессы, в которые ее своекорыстно вовлекает мировая олигархия, губящая человечество и — себя вместе с ним.
В изданной, как и «Поколение тупиц», тоже зимой 2008 года книге американского культуролога Сьюзен Джейкоби «Эпоха американского неразумия» признается, что молодые американцы отучаются анализировать прочитанное и тем более услышанное с экрана, принимают это как должное и тут же забывают, «скользя по фактам, как по волнам, исчезающим вмиг».
Что да, то — да!
Вот и автор статьи в «Знании — силе» А. Волков — судя по всему, вполне представительный образчик российской интеллигентщины, готовой винить в бедах «Россиянии» кого угодно: Ленина, Сталина, Советскую власть, «тупой народ» и т. д., но только не ельциноидов и защищаемую ими «священную» частную собственность — не скрывает, что западные философы и публицисты тревожатся: «Западный мир погибнет не от нашествия варваров, а от всеобщего отупения, полного духовного вырождения». Думающие американцы с тревогой отмечают, что уровень знаний среднего американца «постепенно сближается с таковым у жителей конголезской глубинки».
«Успокоить» их могу одним — в РФ происходит нечто схожее…
С чего же так воняет Запад? Он-то, как радостно сообщают братья Стругацкие, избежал «барского», «феодального» «сапога» «тирана» Сталина? Но, оказывается, фантом капиталистической «свободы» логически оборачивается тупым мурлом социально дебильной массы.
Подчеркиваю — логически и неизбежно!
В школах Страны Добра учили думать, сопоставлять, делать выводы.
В якобы «школах» Запада, а теперь и в «школах» РФ — даже в наиболее «продвинутых» «гимназиях» и «лицеях», думать, напротив, отучают! И министр «образования» нынешней РФ сообщает, что советская-де школа воспитывала мыслителей, а сегодня нужны потребители…
Умри, лучше не скажешь!
«Живому трупу» капитализма, мерзкому кадавру, живые, духовно здоровые люди не нужны и ненавистны. Ему нужны зомби, и он все более активно и напористо их производит. Достаточно посмотреть на кумира Запада Майкла Джексона или «короля ужасов» якобы писателя Стивена Кинга, чтобы понять, что властителями — не умов и душ, ибо их нет, — но властителями времяпрепровождения серой «западно-свободной» «скотинки» стали откровенные мутанты-вырожденцы, то есть монстры!
«Россиянские» «желтые» издания пишут о Кинге, что он, «прошедший через алкоголизм и наркотики, словно в анатомическом театре препарирует страх постоянной уязвимости человеческой жизни, ее хрупкости и бессилия перед неведомым» и т. д.
В СССР Сталина и даже в СССР Брежнева «королю триллеров» нашлось бы одно место прописки — в психиатрической клинике на Канатчиковой даче.
В обществе «свободной инициативы» он — не только «король ужасов», но и король жизни, «книги» которого, полные духовной отравы, издаются миллионными тиражами. И после этого западные культурологи сетуют и удивляются — с чего, мол, гнием?
Вся история советской цивилизации с одной стороны четко дает на такие вопросы точные ответы, а с другой стороны вполне определенно показывает, что надо делать и какие цивилизационные установки иметь, чтобы не гнить, а цвести…
Факт 21 Коммунизм не умер, он еще не родился
Растерзанный капитализмом Муамар Каддафи — очень неординарный политик и мыслитель, однажды хорошо сказал: «Говорят, что коммунизм умер. Нет, он еще даже не рождался».
Ныне венцом и концом социальной истории человечества называют современный либерализм в его глобалистском обличье. Но похож ли библейский венец истории — святой город Иерусалим Христа, о котором я позднее скажу, на ту либеральную модель мира, которую сегодня так высоко вознесли?
В первой книге Бытия, в главе 26, сказано:
«Человек создан, чтобы возделывать и хранить сад земной».
Храним мы Сад земной — нашу Землю? Ответ — нет!
Так что же мы его не храним — ни во всем мире, ни в России?
Что мешает этому?
Этому мешают капитализм и жадный институт частной собственности. Это они и только они создают такое положение вещей, когда кто-то всю жизнь возделывает сад земной, не пользуясь его плодами или довольствуясь огрызками плодов, а кто-то с избытком вкушает плоды сада земного, абсолютно не возделывая его, а только загаживая его своим присутствием и отбросами своей, с позволения сказать, жизнедеятельности.
В представлении капиталиста «сад земной» может иметь лишь один вид — когда все ценное в нем защищено табличкой «Private», да и то…
Все, на что способен сегодня капитализм — так это на вырубку «сада земного» подчистую, даже со «священной» табличкой.
Возьмем пример знаменитых островов Галапагос в Тихом океане. Ныне принадлежащие Эквадору, они стали широко известны благодаря великому английскому ученому, создателю первой теории развития органического мира Чарльзу Роберту Дарвину. Во время путешествия на экспедиционном корабле «Бигль» Дарвин в 1835 году посещал Галапагосы и провел там многие наблюдения, ставшие отправными точками для формирования его теории эволюции.
Галапагосы, их флора и фауна не просто уникальны, но имеют важнейшее значение для понимания жизни на Земле… Это место должно иметь один статус — заповедника, и в нормальном обществе этот статус имело бы. В обществе же «частной инициативы» судьба Галапагосов печальна — их мир уничтожают туристы и хищническое хозяйствование. Экзотический туризм слишком прибылен, и может ли устоять капитал перед соблазном обогащения?
Поработали на уничтожение Галапагос и янки — во время Второй мировой войны они устроили там, без особой необходимости, свою военно-морскую базу.
Иногда поражаешься интеллектуальной изворотливости и, в то же время, душевной глухоте тех, кто пытается отрицать гибельность капитализма для будущего человечества, оправдывая его и отрицая социализм. Скажем, в 1995 году некий Институт национальной модели экономики, как он сам себя аттестовал — «бесприбыльное частное академическое научное учреждение», основанное в 1992 году, переиздал книгу французского экономиста и футуролога Бертрана де Жувенеля «Этика перераспределения», написанную им в 1951 году в США.
Бертран де Жувенель (1903–1987), основатель и первый президент Всемирной федерации исследования будущего, один из активных членов Римского клуба, был по воззрениям либеральным реформистом, то есть человеком, упрямо не желающим видеть мир в его жесткой реальности непрерывной борьбы трудового Добра и паразитического или полу паразитического Зла.
Критикуя Маркса и социализм, Жувенель приводит настолько смехотворную и беспомощную «аргументацию», что на его заблуждениях стоило бы остановиться отдельно — настолько они типичны для современного либерализма. Однако у меня нет здесь возможности посвятить такому анализу много места, и вспомнил я о Жувенеле потому, что даже этому буржуазному либералу, уверенному в возможности конструктивной трансформации капитализма, пришлось признать:
И все же не от всего в социалистическом идеале стоит отказываться. Мы действительно стремимся к чему-то большему, чем просто общество добрых соседей, которые не переставляют тайком межевые знаки, возвращают владельцу отбившуюся овцу и не жаждут завладеть ослом соседа. И в самом деле, не стоит называть утопическим сообщество, основанное не на экономической независимости, а на братском распределении общественного продукта, общество, вдохновляемое искренним убеждением, что все люди — члены одной семьи.
Жувенель обнаружил очень плохое понимание (точнее — вообще непонимание!) экономических тезисов социализма, но важно то, что он верно понял его нравственную чистоту по сравнения с капитализмом.
Жувенель был плохо знаком даже с основами марксизма — с либералами это случается сплошь и рядом, и не знал что как раз экономическая независимость индивидуума, но — каждого индивидуума, является целью марксистов.
Забавно, что чуть ранее сам Жувенель признал:
Социализм… ставит более высокую цель, чем достижение простой справедливости… Он стремится установить новый порядок, основанный на братской любви.
Это — тоже неверно… Социализм отнюдь не стремится установить новый порядок, основанный на братской любви, — коммунисты не прекраснодушные идиоты! Но только коммунисты — если они действительно коммунисты, считают, что общественно оправдан только такой порядок, когда один человек или группы людей не могут присваивать себе легально ту или иную часть чужого труда, когда никто не сможет делать другим то, чего он не хотел бы по отношению к самому себе.
Последний принцип сформулирован в Библии, но он является также и принципом современного коммунизма.
Жувенель сравнивает социалистический идеал с монастырским, но это — глупость! Социалистическое общество, в отличие от монастыря, не отрицает личную собственность, то есть право индивидуума на те или иные средства личного потребления или на средства удовлетворения его личных потребностей за счет исключительно личного же его труда. Социализм отрицает лишь частную собственность, то есть «право» индивидуума или группы индивидуумов на средства общественного производства, дающее индивидууму легальную возможность получать большую часть общественного продукта, чем та, на которую он имеет право в счет оплаты его личных усилий.
Конечно, и при социализме индивидуум может получить больше, чем он дает обществу. Но при социализме такой индивидуум юридически определяется как вор! А в обществе частной собственности такой индивидуум юридически определяется как удачливый предприниматель, бизнесмен. Однако еще средневековый философ Моисей бен-Маймонид понимал, что если кто-то имеет собственность, не трудясь, то кто-то трудится, не имея собственности.
Еще до «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, Энгельсом по просьбе Маркса была написана осенью 1847 года работа «Принципы коммунизма» — проект программы Союза коммунистов в форме катехизиса.
Катехизис — это простейшее изложение христианского учения в виде вопросов и ответов, используемое при обучении детей. Вопрос 14-й в «коммунистическом катехизисе» Энгельса выглядел так: «Каков должен быть этот (коммунистический. — С.К.) новый общественный строй?», а ответ был следующим:
Прежде всего, управление промышленностью и всеми отраслями производства… будет изъято из рук отдельных… индивидуумов. Вместо этого все отрасли производства будут находиться в ведении всего общества, то есть будут вестись в общественных интересах, по общественному плану и при участии всех членов общества. Таким образом этот новый общественный строй уничтожит конкуренцию и поставит на ее место ассоциацию..
В реальном обществе мировой капиталистической конкуренции люди по всей планете умирали в течение двух сотен лет от малярии миллионами, потому что плантаторы Перу не хотели иметь конкурентов в производстве хинина.
В гипотетическом обществе мировой коммунистической ассоциации в случае открытия нового сильного лекарства против смертельной болезни саженцы хинного дерева в считанные месяцы были бы рассажены по всему земному шару!
Вот чем коммунизм принципиально отличается от капитализма. Но коммунизм и социализм — это не просто реализация принципов социальной справедливости, а системно более высокий и единственно разумный тип общественных отношений!
В «Принципах коммунизма» говорилось:
Всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил; развитие производства в такой степени, чтобы оно удовлетворяло потребности всех; ликвидация такого положения, когда потребности одних людей удовлетворяются за счет других;…всестороннее развитие способностей всех членов общества путем… производственного воспитания, смены родов деятельности, участия всех в пользовании благами, которые производятся всеми же, — вот главнейшие результаты ликвидации частной собственности.
Где здесь «уравниловка», «казарма», «подавление личности»? Коммунизм — это всестороннее развитие личности, а не ее подавление!
А вот другая цитата:
…везде — куда ни глянь — кризис: и в экономике, и в культуре, и в образовании… Но если сейчас кризис системный не только у нас, но и во всем мире, то, может быть, есть какая-то единая основа этого кризиса? Я отвечаю так: есть первопричина — это кризис человеческой личности, это кризис нравственного чувства, это кризис потери ценностей…
Это — из выступления православного патриарха Кирилла перед пятитысячной молодежной аудиторией в Москве в Измайлово в мае 2009 года.
Итак, нет ныне «согласия в человецех», что подтверждает и Кирилл.
Но почему?
По Кириллу первопричина — кризис человеческой личности, кризис нравственного чувства, кризис потери ценностей. А в чем причина подобного тройного нравственного кризиса?
Ведь подлинная первопричина вселенского кризиса человеческой личности, кризиса нравственного чувства и потери ценностей — все еще существование в мире капиталистической частной собственности.
Если человечество в целом и российское общество в частности желают возрождения нравственности, то всем нам (за исключением одного-двух миллионов легализованных капитализмом воров в России и десятка-другого миллионов легализованных воров в мире) необходимо спокойно и единодушно отказаться от института частной собственности прежде всего на основные средства общественного производства и на природные богатства, то есть провести национализацию.
Готов патриарх Кирилл поставить вопрос перед обществом и Властью так?
А?
В номере 56-м «Советской России» от 2 июня 2009 года сообщается:
Наибольшую тревогу насельников Оптинской пустыни, которая по заветам старцев всегда проявляла интерес к духовной культуре за стенами, к литературе и деяниям цвета русской интеллигенции, вызывает стремление Государственной думы ратифицировать Европейскую хартию. Ее уже приняли в первом чтении…
Чем же плоха Европейская хартия? Продолжаю цитирование:
Что это значит? — сокрушался во время беседы в трапезной голубоглазый иконописец о. Ипатий. — Хартия предполагает повальное сексуальное просвещение наших детей и введение ювенального права, то есть прямой сатанизм — растление детей и отделение их в некую «ювенальную общность», что противоречит нашим традициям и заветам…
Но Европейская хартия — продукт социализма или капитализма?
А нынешняя Государственная дума, готовая одобрить сатанистскую — по оценке не моей, а оптинского монаха — обработку юных душ, сама эта Дума — продукт социализма или капитализма?
Мы уже видели в Советской Вселенной те, пусть и затянутые дымкой будущего, новое небо и обновленную новую землю, о которых говорится в заключительных строках Библии, и которые знаменуют там наступление Царства Божия на Земле.
Но тучи над будущим сгустились, и сегодня небо и земля загажены саранчой с лицами человеческими и в «бронях как бы железных» — в бронях алчности и себялюбия…
И если мир хочет увидеть новое небо и новую землю, он должен понять, что это возможно лишь под новым Красным знаменем новой Страны Добра, нового социализма, нового СССР.
Факт 22-й, еще раз подтверждающий: «Коммунизм не утопия, а будущее России и мира»
О справедливом обществе люди мечтали давно — еще в античные времена. И одно из наиболее впечатляющих — среди письменно зафиксированных тысячелетия назад — описаний такой мечты содержится в Библии, в «Откровении святого Иоанна Богослова»:
И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали…
И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый…
Спасенные народы будут ходить во свете его…
Ворота его не будут запираться днем, а ночи там не будет.
И принесут в него славу и честь народов;
И не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи…
«Откровение Иоанна…» называют еще и «Апокалипсисом», подразумевая, что в последних словах Библии описан конец света. Но это — всего лишь распространенное заблуждение. В «Апокалипсисе», как видим, описаны не только конец старого мира, но и рождение нового!
Ныне коммунизм многие «интеллектуалы» снисходительно называют «утопией». При этом они исправно ходят в православные храмы, в костелы, кирхи или молельные дома. Ныне многие — оправдывая собственные подлость, слабость и мелкость души — взахлеб заявляют, что Царство Божие на Земле невозможно!
Но оно ведь не только возможно!
Оно уже было — у нас, в России, в СССР, в Союзе Советских Социалистических Республик — это Царство не Бога, но Человека.
Мы уже видели новый мир, новое небо и новую землю. Мы утратили свой советский рай, но — в отличие от библейских Адама и Евы, мы можем вернуться в этот реальный Эдем вновь, если захотим. Ведь социалистический Сад Земной был создан не Богом, а людьми.
Люди разбросали его камни, люди могут их и собрать!
Поэтому новый мир — мир коммунизма, не только возможен, он неизбежен! Неизбежен потому, что если человечество не начнет практически, ежедневно жить по любви и справедливости, то оно достаточно скоро самоистребит себя. Истребит не в пожаре ядерной войны, а посреди планетарной помойки, на которой догниют и тело, и дух Человека.
И Царство Справедливости на Земле неизбежно не только с материалистических позиций марксизма, но и в полном соответствии с самым главным, с последним Откровением Иисуса Христа, данным им через Иоанна Богослова человечеству.
Чтобы понять это, истинно верующему христианину достаточно внимательно прочесть главу 21-ю «Откровения», а атеисту или агностику…
Что ж, тому, кто верует в Человека так, как кто-то верует в Христа, достаточно вспомнить все то великое, светлое и человечное, что было в Стране Добра СССР, чтобы — вслед, фактически, за Иисусом Христом повторить: «Да, новое небо над всемирным братством людей, и новая земля всемирного Союза Советских Социалистических Республик, вполне возможны и даже неизбежны не в мечтаниях, а в реальности!»
И что с того, что это — реальность лишь будущая?!
К тому же, созданная в СССР советская цивилизация уже заложила фундамент этой будущей реальности. В ноябре 1932 года американский общественно-политический и литературный журнал либерального направления «The Nation», издававшийся в Нью-Йорке с 1865 года, писал:
Через четыре года пятилетнего плана принесли с собой поистине замечательные достижения… Лицо страны меняется буквально до неузнаваемости… Это верно относительно Москвы с ее сотнями заново асфальтированных улиц и скверов, новых зданий, с новыми пригородами и кордоном новых фабрик на ее окраинах. Это верно и относительно менее значительных городов…
Советский Союз организовал массовое производство бесконечного множества предметов, которых Россия никогда раньше не производила: тракторов, комбайнов, высококачественных сталей, синтетического каучука. Шарикоподшипников, мощных дизелей, турбин…, телефонного оборудования, электрических машин для горной промышленности, аэропланов, автомобилей, велосипедов и нескольких сот типов новых машин…
Впервые в истории Россия добывает алюминий, магнезит, апатиты, йод… и многие другие ценные продукты. Путеводными точками советских равнин не являются больше кресты и купола церквей, а зерновые элеваторы и силосные башни. Колхозы строят дома, хлева, свинарники… Рабочие учатся работать на новейших машинах. Крестьянские парни производят и обслуживают сельскохозяйственные машины, которые больше и сложнее чем то, что видела когда-либо Америка. Россия начинает «мыслить машинами». Россия быстро переходит от века дерева к век железа, стали, бетона и моторов.
Как здорово было жить в стране, о которой писали такое! И что можно сказать о жизни в «стране», где «скорлупа» Беззакония плавает в «океане» Глупости? Вот цитата:
Россия попала в теперешнюю беду вследствие… моральной и умственной неполноценности своей правящей и имущей верхушки… У правителей России не хватило ни ума, ни совести…перестать разорять страну и захватывать самые лакомые куски, вызывая у всех опасное недовольство, пока не пробил их час. Они правили и расточали, и грызлись между собой, и были так слепы, что до самой последней минуты не видели надвигающейся катастрофы…
Как это напоминает нынешний день, однако это написано в 1920 году в известной читателю книге «Россия во мгле» Герберта Уэллса, и написано о царской России! Той, которую сегодня путинизм берет за образец.
Фантаст Уэллс умел понимать прошлое, но он же умел порой заглядывать и в будущее, и, как будто провидя нынешних «обличителей» коммунистов, Уэллс писал в 1920 году:
Утверждать, что… злые коммунисты довели страну до ее нынешнего бедственного положения и что свержение коммунистического строя молниеносно осчастливит всю Россию, — это значит извращать положение, сложившееся в мире и толкать людей на неверные политические действия…
В 1991 году народы СССР толкнули таки на неверные политические действия, и социалистический строй в России в 1991 году был свергнут.
Осчастливило ли это это Россию?
Пусть на этот вопрос каждый ответит сам.
Как это сейчас видно, советская цивилизация заложила огромный запас прочности во всем, начиная от ресурса межконтинентальных баллистических ракет и заканчивая ресурсом бытовых холодильников. Но, прежде всего, оказался огромным тот запас Человечности и Добра, который был заложен Советской властью в души людей и в ткань общественных отношений.
На этом ресурсе мы все еще и живем, но пора его обновлять! Ведь чудовищность нынешней бездарной ситуации в России программируется не только (да и не столько!) преступлениями и некомпетентностью относительно немногочисленной группы Власть и Деньги имущих, сколько чудовищной безответственностью масс, то есть десятков миллионов неимущих, не способных коллективно сказать нынешней Власти, сказать спокойно и в рамках конституционной процедуры: «Уходите, пока не поздно! Уходите!»
А чтобы мои соотечественники имели верный исторический взгляд на положение и перспективы России я приведу еще одну цитату:
Участь России, околевшего игуанодона или мамонта — обращение в слабое и бедное государство, стоящее в экономической зависимости от других стран… Вынуты душа и сердце, разбиты все идеалы. Будущего России нет; мы без настоящего и будущего. Жить остается только для того, чтобы кормить и хранить семью — больше нет ничего.
Окончательное падение России, как великой и единой державы вследствие причин не внешних, а внутренних, не прямо от врагов, а от собственных недостатков и пороков и от полной атрофии чувства отечества, родины, общей солидарности, чувства» священного союза» — эпизод, имеющий мало аналогий во всемирной истории.
Мы годны действительно только, чтобы стать навозом для народов высшей культуры… Русский народ — народ-пораженец; оттого и возможно такое чудовищное явление, как наличность среди чисто русских людей — людей, страстно желающих конечного поражения России. Поражение всегда более занимало русских, чем победа и торжество…
Необычайно уродливое явление — отсутствие русского вообще и в частности великорусского патриотизма. В так называемой Российской державе есть патриотизмы какие угодно — армянский, грузинский, татарский, украинский — имя им легион, — нет только общерусского… Как будто великороссы, создавшие в свое время погибающую теперь Россию, совершенно выдохлись…
Это — не современные стенания по погибающей Русской земле. Это — выдержки из дневника академика-историка, директора Румянцевского музея Юрия Владимировича Готье за… июль 1917 (тысяча девятьсот семнадцатого!) года.
После таких вот «прогнозов» рафинированного российского интеллигента советская Россия имела Днепрогэс и Чкалова, сотни тысяч молодых аэроклубовцев и «Рабочего и колхозницу» Мухиной, берлинское Знамя Победы и Гагарина, фотопанорамы Луны и лунные следы «Луноходов»… Имела новые города, Крым и Кавказ, забитые загорелым курортным людом… Имела прочный мир, гарантированный советскими ядерными ракетами, и лучшую в мире систему образования.
Почему все это стало возможным?
Ах, надо ли сегодня объяснять — почему?!
Нынешняя якобы Россия отказывается от умного будущего, потому что она отказалась от советской цивилизации, от Советской Вселенной, перейдя на орбиты капитализма. Ну, и что мы имеем?
Миллионы беспризорников и миллионы бомжей?
Юнцов, жарящих шашлыки на вечных огнях — если они еще не погашены?..
Что ж, это мы получили.
А еще мы получили несколько десятков тысяч долларовых миллионеров, сотню миллиардеров и — о, какое счастье! — миллионы «иномарок», забивающих собой просторы улиц и площадей.
Ну-ну…
На излете XX века в крупнейший и старейший центр ядерного оружия в «Арзамасе-16» приезжал Геннадий Зюганов. Встреча с ним проходила в переполненном зале Дворца культуры Российского Федерального Ядерного центра — ВНИИ экспериментальной физики, и там был задан очень неглупый вопрос: «Чтобы вы не взяли в XXI век?»
Геннадий Андреевич, несколько замешкавшись, отвечал пространно и в целом так, что зал ему поаплодировал. Мол, болезни не взял бы, несправедливость, войны и т. п.
Но коммунист на такой вопрос должен отвечать, не задумываясь ни на мгновение, и ответ коммуниста может быть единственным: «Да капитализм я бы не взял в XXI век! Потому что если в новом веке не будет капитализма, то в мире не будет ни несправедливости, ни голода, ни болезней, ни войн!»
Правда XXI-го века в том, что мир, основанный на частной собственности, более не имеет права на существование. Он или превратит всю планету в клоаку — материальную и духовную, или планета — одумавшись — отправит в клоаку, в канализацию, на свалку истории этот прогнивший и смердящий мир.
Сегодня институт частной собственности полностью исчерпал свои созидательные возможности и является не просто главной, а в системном отношении — единственной причиной того, что жизнь человечества все еще отягощена этническими конфликтами, терроризмом, оскудением окружающей среды, социальными страданиями, преждевременными смертями и дебилизмом масс.
Не может быть глобально устойчивого и процветающего капитализма — он устойчив лишь локально, за счет нарастания потенциальной глобальной нестабильности. Глобализация не увеличивает благосостояние миллиардов людей, а увеличивает лишь количество миллиардеров.
Соответственно, из этой общей истины для России, и не только для нее, вытекает уже более конкретная истина: «Или социализм, или катаклизм!»
И тут мне, пожалуй, придется в последний раз вспомнить о братьях Стругацких… В 1991 году они заявили:
Идея коммунизма не только претерпевает кризис — она попросту рухнула в общественном сознании. Само слово сделалось бранным — не только за рубежом, там это произошло уже давно, — но и внутри страны, оно ушло из научных трудов, оно исчезло из политических программ, оно окончательно и бесповоротно переселилось в анекдоты…
В этой констатации глупо, лживо и подло все, начиная с того, что идея коммунизма не рухнула в общественном сознании — ее намеренно и умело обрушили в нем враги народов. Они же сделали слово «коммунизм» бранным, а ушло оно не из научных, а из псевдонаучных трудов… Промахнулись братья-ренегаты и насчет окончательного и бесповоротного «переселения» коммунизма в анекдоты — мыслящий Запад вновь жадно, взахлеб открывает для себя Маркса!
Впрочем, и сами Стругацкие тоскуют, оказывается, об оболганном и преданном ими, и поэтому утраченном ими рае… И продолжают так:
Однако же коммунизм — это ведь общественный строй, при котором свобода каждого есть непременное условие свободы всех, когда каждый волен заниматься любимым делом, существовать безбедно, занимаясь любимым и любым делом при единственном ограничении — не причинять своей деятельностью вреда кому бы то ни было рядом…
И вот уж тут все верно! Социализм и коммунизм можно определить как такое общественное устройство, когда никому не будет дано права причинять своей деятельностью вред кому бы то ни было — хоть рядом, хоть в отдалении.
И в мировой истории этот принцип — пусть и непоследовательно — определял общественную жизнь только в СССР и в странах социализма!
В преддверии Французской буржуазной революции было справедливо замечено: «Право вредить никогда не было связано со свободой». Тогда же Мирабо говорил: «Я знаю только три способа существования в обществе: нищий, вор и труженик».
Лишь социализм исключает социальное воровство из жизни общества законодательно, ибо он законодательно исключает право ничтожного паразитического меньшинства жить, присваивая себе то, что принадлежит трудящемуся большинству.
Ленин писал о взбесившейся мелкой буржуазии, шарахающейся от революции к контрреволюции… Так и «россиянские» «интеллигенты» Стругацкие — оболгав реальную Державу Добра и коммунизм, они сожалеют о коммунизме и вопрошают:
Да способен ли демократически мыслящий, нравственный и вообще порядочный (ага! — С.К.) человек представить себе мир, более справедливый и желанный, чем этот? Можно ли представить себе цель более благородную, достойную, благодарную. Нет. Во всяком случае, мы — не можем…
А далее они сказали о коммунизме — якобы «окончательно и бесповоротно переселившемся в анекдоты» — и так:
В этом мире каждый найдет себе достойное место.
В этом мире каждый найдет себе достойное дело.
В этом мире не будет ничего важнее, чем создать условия, при которых каждый может найти себе достойное место и достойное дело. Это будет мир СПРАВЕДЛИВОСТИ: каждому — любимое дело и каждому — по делам его.
Так нужен России и миру коммунизм, или нет?
Социально взбесившиеся от интеллигентщины Стругацкие, оказавшись не в своих фантазиях, а в реальном горбачевско-ельцинском Арканаре с Горбачевым в жалкой и гнусной роли дона Рэбы, задавали типично «интеллигентский» вопрос: «Куда ж нам плыть?»…
И оставляли этот вопрос без ответа.
Но для умеющих и отваживающихся думать честно людей, ответственных перед собой и обществом, этот ответ был и остается неизменным: «Плыть к коммунизму, к свободной ассоциации свободных людей»!
Послесловие Свободная ассоциация свободных людей
Вот что писали о будущем коммунизме Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии»:
На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.
А на III съезде Российского Коммунистического Союза молодежи Ленин сказал, что коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество. По здравом размышлении приходишь к выводу, что верна и инверсия этой формулы, которая может выглядеть так:
«Тот, кто обогатил свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество и хочет быть честным, неизбежно становится коммунистом — рано или поздно».
Одним из наиболее ярких человеческих примеров такого высокого нравственного перерождения стал Жан-Фредерик Жолио-Кюри. Родившийся в 1900 году и умерший в 1958 году, он был кавалером ордена Почетного легиона, членом Парижской академии наук и Лондонского королевского общества, до 1926 года носил фамилию просто Жолио, но, женившись в этом году на дочери Марии Склодовской-Кюри Ирэн, в знак уважения к династии физиков Кюри принял также фамилию жены.
В 1935 году он с женой получил Нобелевскую премию по химии за открытие явления искусственной радиоактивности. Изучив результаты этой работы, Джеймс Чедвик пришел к открытию нейтрона.
После войны супруги Жолио-Кюри стали инициаторами создания Французского Комиссариата по атомной энергии, Верховным комиссаром которого до 1950 года был Фредерик. Он построил первый французский циклотрон и первый французский ядерный реактор — третий в мире, но в 1950 году был выведен из Комиссариата за отказ от работы над французской атомной бомбой и за все более левые убеждения.
Позднее Жолио-Кюри вступил во Французскую коммунистическую партию и в 1956 году, за два года до смерти, стал членом ее Центрального Комитета.
Не частый пример, однако — убедительный.
Советская цивилизация в полной мере освоила формулу Ленина.
Советские полярники Ушаков и Урванцев, шагающие по Северной Земле, чтобы подарить Стране Советов, но также и всему человечеству, точную карту далекого арктического архипелага…
Строители первых пятилеток, в считанные годы преобразившие пейзажи России, но при этом мечтающие о новой, справедливой жизни для всех людей по всей планете…
Защитники Брестской крепости, Севастополя, Сталинграда и Ленинграда…
По-детски порывисто начавшие свою борьбу «молодогвардейцы» Краснодона, перенесшие пытки и зверства уже как взрослые, нравственно зрелые и несгибаемые люди и сброшенные за это в шурф донецкой шахты…
Поэт Алексей Лебедев, перед последним походом на подлодке Балтфлота написавший жене: «Не плачь! Мы жили жизнью смелой, умели храбро умирать… Ты на штабной бумаге белой об этом сможешь прочитать…»
Более высоких, чистых и величественных нравственных движений человеческой души, чем это было в Советской Вселенной, мировая история не знала. Причем это были движения массовые! И до этого нечто подобное было в мире возможно и совершалось, но в прежнем, старом мире носители Добра светили людям как отдельные звезды, а в Советской Вселенной возникли уже целые Галактики Добра и Духа, и они светили человечеству мощным светом вселенской нравственной мощи!
И уж если граждане Советской Вселенной умели так умирать, так как же они умели жить! До них этого так не умел никто в мире!
Недаром сегодня можно услышать от тех, чья юность или зрелость пришлись на полосу с середины 50-х до начала 80-х годов: «Мы жили при коммунизме, и сами не поняли этого!»
Увы, мы жили, все-таки, не при коммунизме. Но жили — впервые в мировой истории — все сообща, как люди!
И как же могли бы мы жить, если бы развивались и жили как люди и дальше!
Мы жили!
И можем зажить так вновь.
Нынешнее беззаконие — всего лишь скорлупа, которая плавает в океане Глупости, и поэтому мы должны изжить социальную глупость и начать возрождение в наших душах того образа мыслей и чувств, которые пересоздали в свое время Русскую Вселенную в Советскую Вселенную.
Не будет Глупости масс, не будет и Беззакония кучки.
Не будет Глупости масс — вновь будет Советская Вселенная!
Мы должны понять — от чего нас увели и к чему нам надо возвратиться так, как блудный сын возвратился к родному порогу.
Нас уверяют, что к прошлому-де возврата нет. Нет, есть — если надо возвращаться от гнусного настоящего к прошлому честному и достойному. А нам ведь надо не возвращаться в прошлое — к прошлому в любом случае возврата нет, а идти в будущее.
Но идти в великое будущее, помня о великом прошлом.
Лишь негодяи бояться идти в будущее, гордясь нашим славным прошлым, и боятся они этого потому, что советское прошлое отвергало негодяев.
Иван Владимирович Мичурин — великий селекционер и естествоиспытатель, родился в 1855 году, и ко времени Октябрьской революции ему исполнилось 62 года. Умер же он в 1935 году, через 17 лет после Октября.
Самодержавие относилось к Мичурину хамски. Тамбовский губернский инспектор земледелия Марфин в 1905 году познакомился с работами Мичурина, восхитился ими и настойчиво попытался добиться для них государственной поддержки в Петербурге.
И был тут же отправлен в отставку.
А в 1912 году до города Козлова (ныне — Мичуринск) добрался профессор ботаники Вашингтонского сельскохозяйственного института Фрэнк Норрис Мейор. Вот что писал он в Департамент земледелия США: «Растения мистера Мичурина поистине более ценны для Северных Штатов Америки, чем вся продукция Л. Бербанка…»
Лютер Бербанк — американский селекционер-дарвинист, тогда гремел, и слава его в США была вполне заслуженной. Теперь у селекционеров Америки было на устах также имя Мичурина. Февральский номер журнала Bulletin of imported plants был полностью посвящен огромной коллекции мичуринских гибридов, привезенных в США Мейором.
Настойчиво приглашали за океан и самого Ивана Владимировича. Один из директоров департамента земледелия США Д. Ферчайльд направил ему официальное приглашение, предлагая для перевозки питомника Мичурина за океан целый пароход, солидное жалование и финансирование исследовательской работы.
Мичурин отказался, написав: «…я давно знаю, что акклиматизация растений простой пересадкой из родной стороны в чужую результатов не дает… Наверное, это и к людям относится. Все свои силы я отдал на обогащение садов моей родины улучшенным ассортиментом плодовых растений, и задачу эту должен выполнить до конца…»
Он выполнил эту задачу потрясающим образом уже после Октябрьской революции. 20 сентября 1934 года «Известия» опубликовали письмо Мичурина Сталину:
…Советская власть превратила маленькое, начатое мной 60 лет тому назад на жалком приусадебном участке земли дело выведения новых сортов плодово-ягодных растений и создания новых растительных организмов в огромный Всесоюзный центр промышленного плодоводства с тысячами гектаров садов, великолепными лабораториями, кабинетам, с десятками высококвалифицированных научных работников…
Вот в чем секрет бурного роста СССР — в доверии и уважении к Человеку Созидающему, а не торгующему!
В ставке на Мысль и Труд!
Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» заявили, что на место старого буржуазного общества должна прийти ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Но еще до этого в Библии было сказано: «Человек создан, чтобы возделывать и хранить сад земной».
Этим словам две тысячи лет, однако лишь в СССР этот завет стал реальной общественной и государственной нормой. Лишь Страна Добра поняла, подняла и возвысила до высот общенациональной фигуры великого Садовника, возделывателя и преобразователя вселенского Сада по имени Земля.
Сегодня этот сад загаживается силами Зла, Беззакония и Глупости. Но он все еще существует и ждет своих подлинных хозяев, которые будут относиться к жизни не бездумно, не скотски и не хамски.
Они будут жить, понимая, что жить надо, всю жизнь совершенствуя в себе непростую профессию, которая только в СССР — Стране Добра — стала массовой.
Профессия быть Человеком!
Мировая история знает не один десяток крупных, но сошедших рано или поздно с исторической дистанции, цивилизаций. Крито-микенская, египетская, античная, цивилизации ацтеков и майя, кельтская и прочие — все они были и прошли… И сегодня мы имеем, по сути, лишь три крупные, способные влиять на будущее человечества и, так или иначе, влияющие на него цивилизации:
— индивидуалистическую частнособственническую западную цивилизацию;
— корпоративную, не отрицающую частную собственность, восточную цивилизацию,
— и коллективистскую советскую цивилизацию как высшее развитие русской цивилизации.
У первых двух цивилизаций — давняя многотысячелетняя история, они стары как тот мир, где родились. Третья, советская цивилизация, хотя и имеет истоком русскую цивилизацию, очень молода, ей и сегодня нет даже ста лет.
Западная цивилизация нахраписто — это ее родовой признак — пытается подчинить себе и для себя весь мир и подчиняет его себе и для себя, где — духовно, а где и силой. Но от западной цивилизации мир все более устает, она прогнила, как прогнил ее основной общественный институт.
Восточная цивилизация локальнее, это — Юго-Восточная Азия, это Китай, Япония и психологически примыкающие к ним страны… Это — с коррективами, и Индия. При этом Китай считает себя хитрее Запада и действует во внешнем мире не силой, а ползучей методой диаспоры…
Западная цивилизация предельно индивидуалистична, но она не признает прав индивидуума как такового, она признает лишь права имущего индивидуума. Чем больше ты имеешь денег, тем больше ты имеешь прав, а чем больше ты имеешь прав, тем больше ты прав.
Распространение этого принципа на мир означает борьбу всех против всех, что мы сейчас и наблюдаем, поскольку западная либеральная цивилизация сейчас торжествует. В итоге — раскол, вражда, а затем — оскудение, одряхление, цивилизационный коллапс мира…
Восточная цивилизация, на первый взгляд, иная. Она теснее соединяет «верхи» и «низы», а точнее — эффективнее, чем западная цивилизация, подчиняет «низы» «верхам» не за счет насилия, а за счет духовной созерцательности, пассивности, фатализма.
В то же время восточная цивилизация — если иметь в виду ее политических лидеров, тоже себе на уме… Она тоже рассчитывает на мировое господство для себя, но не так в этом откровенна, как западная цивилизация.
Восток — дело тонкое…
Однако распространение принципов восточной цивилизации на весь мир невозможно уже потому, что мировое усиление восточной цивилизации встретит и встречает сопротивление западной цивилизации. В итоге — все та же вражда, конфликты, а затем — оскудение, одряхление, цивилизационный коллапс мира…
Лишь советская цивилизация дает миру — всему миру, а не западному миру, восточному миру, миру «золотого миллиарда» — шанс не на выживание, а на жизнь мирную, умную и дружную… Шанс на вечное развитие, потребляющее планету, но не уничтожающее ее.
Советская цивилизация тоже претендует на мировое значение и на мировое лидерство, однако она не претендует на мировое господство. Она не смотрит на будущую историю мира как на стремление тех или иных стран, народов и цивилизаций к мировому господству, обеспечивающему той или иной стране, народу, цивилизации односторонние преимущества и привилегии по сравнению с теми, кого лидеры подчинили себе.
Советская цивилизация смотрит на будущую историю мира как на свободную ассоциацию свободных от эксплуатации друг друга людей, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.
Ну, каким будет для человечества итог, если в мире победит эта цивилизация?
Эта цивилизация молода, и она — как по молодости, по неопытности, так и по причине злых влияний, смертельно враждебных ей — наделала немало ошибок, а сейчас даже усомнилась сама в себе.
Но будущее за ней!
А если будущее мира будет не за ней, то у мира не будет будущего, а точнее, будет, поскольку то или иное будущее неизбежно, но если мир не поймет, что его способна спасти только советская цивилизация, то его будущее будет глупым и страшным.
Будет оно тогда таким у и России, и даже раньше, чем где-либо. Так что именно России это надо бы понять в первую очередь.
А?
г. Кремлев («Арзамас-16»), 06 августа 2013 года, 23 часа 27 минут по московскому времени
Комментарии к книге «Великий и оболганный Советский Союз», Сергей Кремлёв
Всего 0 комментариев