«Страж нации»

Страж нации (fb2) - Страж нации [От расстрела парламента — до невооруженного восстания РГТЭУ] 2494K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Николаевич Бабурин

С.Н. Бабурин Страж нации. От расстрела парламента — до невооруженного восстания РГТЭУ

© С.Н. Бабурин, 2014

© Книжный мир, 2014

Блажен, кто посетил сей мир В его минуты роковые! … Пускай олимпийцы завистливым оком Глядят на борьбу непреклонных сердец, Кто, ратуя, пал, побежденный лишь Роком, Тот вырвал из рук их победный венец. Ф.И. Тютчев

Вместо предисловия «Зачем не выбрал я спокойного пути…»

Путь жизни. Когда человек начинает свой Путь? И как определяется он, маршрут жизни каждого из нас?

Путь — это торжество Духа.

Следовать Пути — не значит бросаться от подвига к подвигу, Путь может прокладываться и рутинной повседневностью. Но Путь всегда — стремление к идеалу, служение не себе. Благотворна радость от такого служения.

Не бывает Пути, устланного на всем своем протяжении розами. А если и бывает, то колючек попадется больше, чем лепестков. Любой Путь имеет развилки. И бремя выбора направления дальнейшего движения в каждое мгновение жизни лежит на каждом из нас.

Не всегда человек следует Пути, порой он избегает выбора или приспосабливается к выбору чужому. В конце своего земного существования такой человек убеждается, что жизнь прошла, но не состоялась.

«Жизнь прожить — не поле перейти!» Легко судить о Пути, когда он пройден, когда жизнь человека осталась позади, когда остается либо славить, либо клеймить старца за уже состоявшееся. А как творить будущее?

Всегда избегал гадать у цыганки на предсказание того, что произойдет! Знать грядущее — это тяжкое бремя, это ужасное испытание. Создавать будущее по своему плану и во имя целей, которые полагаешь священными — это и есть истинная Жизнь.

Отступление первое

С афганской войны, как и многие мои ровесники, я вернулся другим человеком. Все повседневные заботы о работе, жилье и даже здоровье казались такими мелкими по сравнению с ценностью человеческой жизни. Как будто родился заново.

Пожалуй, только в октябре 1993 произошло нечто подобное: лежа на полу своего рабочего кабинета в здании Верховного Совета России под обстрелом из танков, автоматов и пулеметов родной российской армии, я чувствовал себя даже менее уютно, чем под обстрелом душманов. Угнетала нереальность, жуткая невероятность происходящего. И гибель товарищей, и избиения защитников парламента, и камера предварительного заключения… Выйдя на свободу, вновь взглянул на жизнь свежим взором, отбросил суету и обыденность. Жизнь опять как бы начала свой отсчет с нуля.

Отсюда разделение моего жизненного пути на три условных жизни, каждая со своими «тараканами в голове», со своими иллюзиями и стереотипами, радостями и горестями. Отсюда — некий максимализм, стремление каждый день проживать максимально полно, как будто он последний. В чем не прав — не обессудьте!

Не могу, да и не хочу писать воспоминаний — нет желания, да и времени. Но предложить в качестве пояснений своих политических взглядов, в качестве альтернатив нынешним официальным интерпретациям недавнего прошлого свои свидетельства и аргументы, я посчитал необходимым. Потому и выбрал форму отдельных очерков о событиях и людях. Не хочу писать историю, скрупулезно перечислять цифры и факты, попробую вспомнить атмосферу тех дней, ощущения и эмоции.

Многим морально задолжал, а я всегда стремлюсь отдавать долги. К этому только и приступаю.

Отступление второе

24 сентября 1998 года у меня состоялась многочасовая встреча с Александром Исаевичем Солженицыным. Спасибо моему парламентскому помощнику, инициативному и настойчивому Диме Никитенко, который настоял на ее необходимости и эту встречу организовал.

С пониманием и уважением отношусь к негативному восприятию Солженицына Ю.В. Бондаревым, Л.М. Леоновым (о чем знаю от них лично), блистательным полемистом В. Бушиным, многими другими выдающимися деятелями русской и советской литературы, но всегда воспринимал Александра Исаевича не как писателя, а как выдающегося русского общественного деятеля.

Вдвоем с А.И. Солженицыным мы сидели в кабинете его московской квартиры на Тверской, 12, и из четырех часов три с половиной говорил я, пропустив традиционный сбор в «Олимпийской деревне» у Г.П. Венглинского, главы Фонда защищенности спортсменов им. Льва Яшина.

У меня не было вопросов к великому диссиденту. После 1993 года я был так огорчен его заокеанским одобрением расправы Ельцина над Съездом народных депутатов и Верховным Советом России, что три с половиной часа рассказывал А.И. Солженицыну о том, как наша страна жила без него, и почему в отношении Ельцина и его действий он не прав. Да и в отношении СССР — во многом тоже. Рассказывал на примере своей жизни, жизни родителей, жизни всех тех, кого знал. О 70-х и 80-х я уже вполне мог свидетельствовать, а уж о 90-х мне тем более было что сказать.

Александр Исаевич вначале был раздосадован (а я откровенно сказал о причине моего прихода и о том, что он опоздал со своим возвращением на Родину года на четыре), потом стал слушать со все большим интересом и делать многочисленные записи. Периодически он что-то уточнял, спрашивал о подробностях, так что это был далеко не монолог. Мы завершили беседу только после того, как Наталия Дмитриевна, супруга Александра Исаевича, многократно заглянув в кабинет, не выдержала и напомнила хозяину, что уже давно вечер, и им пора уезжать за город.

Солженицын был к тому моменту даже раззадорен, он заинтересованно спросил:

— Сергей Николаевич, а вы пишете воспоминания?

— Нет. После 4 октября 1993 года я начал было для истории надиктовывать воспоминания о том, чему был участник или свидетель, но сразу понял, что если писать всю правду — надо уходить из политики, а если правды не писать — то что это будут за воспоминания.

— Вы не правы. Все забывается. Пишите «в стол».

— Это в Ваши времена, Александр Исаевич, можно было писать «в стол». А ныне и без твоего участия все написанное может оказаться в Интернете.

— И все же пишите. На истории Вашей жизни можно создать несколько романов.

В чем оказался прав А.И. Солженицын — все забывается, особенно нюансы. А когда речь идет о событиях, затрагивающих судьбы миллионов людей, то к человеческой забывчивости добавляется жгучее желание что-то задним числом поправить, изменить, приукрасить. «Никто так не врет, как очевидец», — сказал когда-то Наполеон и был прав. А при смене цивилизаций или политического строя монополию на написание истории всегда имеют победители, стремящиеся прикрыть свой путь, часто грязный и кровавый, искажением, а то и фальсификацией прошлого.

Именно стремление сохранить для потомков многие реальные факты и лежит в основе моего решения все же составить субъективные очерки недавнего прошлого. Именно очерки, а не обстоятельные мемуары. Научные оценки недавних событий я уже неоднократно изложил в правовых и политических исследованиях[1], но, как показала жизнь, мой долг перед уже ушедшими, перед теми, кто поверил мне в 1988–1989 годах и перед теми, кто поддерживал меня в последующие десятилетия, — оставить для потомков и субъективное. Ту Правду, без которой останется не до конца понятой сама наша борьба за Родину, за Россию на рубеже XX–XXI веков.

Отступление третье

В момент политического затишья ранней весной 1998 года (президентские выборы уже «отгорели», до парламентских — около двух лет, политический режим укрепился, воссоединение с Белоруссией медленно, но началось) все тот же неугомонный Дима Никитенко как-то предложил:

— Сергей Николаевич, у вас же хороший баритон. Давайте сделаем акцию: на каком-либо публичном мероприятии вы на сцене подхватите или запоете песню. Смотрите, как ярко выглядит Лужков, когда выбегает на сцену и подпевает…

Мне стало смешно (нашел певца!). Когда Дима подошел со своей идеей второй раз, я рассердился и порекомендовал ему заняться текущей работой. Но помощник настырно гнул свою линию. После его третьего «захода» пришлось призадуматься.

— Почему бы и нет? К тому же у меня есть человек, с которым я могу посоветоваться.

— Кто?

— Стас Намин.

От этого имени Дима радостно остолбенел, а я сразу позвонил Анастасу Алексеевичу, с которым был в добрых отношениях, и условился, что заеду к нему в Зеленый театр.

Стас Намин к тому времени уже давно был не только талантливый музыкант, но и успешный продюсер. Чего стоил только его проект — группа «Парк Горького». Ее звезда закатилась лишь когда они двинулись покорять США и решили избавиться от опеки отца-основателя. Переоценили себя.

Стас выслушал идею и среагировал мгновенно:

— А что, интересно. Но нужно подготовить не одну песню, а две или три. На всякий случай. А давай тогда их и запишем. Слушай, а давай запишем 4–5 песен, выпустим кассету. А если кассету, то давай и диск одновременно сделаем — записи-то те же. Слушай, а давай и видеоклип снимем!

— Притормози, Стас! А вдруг у меня и голоса нет?

— Да какая разница? У нас что, у эстрадных звезд у всех голоса есть? Полно безголосых. Нет, если будет совсем плохо, я скажу.

Стас тут же пригласил своего давнего друга, опытного музыканта и аранжировщика Владимира Белоусова. Владимир Иванович отнесся к идее скептически, но за дело взялся.

Началась многомесячная полусекретная подготовка к записи. В перерыве между заседаниями парламента я с одним из помощников — или Димой Никитенко, или Костей Каравайным (они единственные были посвящены в затею) — уезжал «на встречу» или «на совещание», и два часа занимался с Татьяной Анциферовой, замечательной певицей и музыкальным педагогом, женой В.И. Белоусова. Она помогала ставить дыхание, а через какое-то время — и шлифовать песни.

И только когда прошли месяцы подготовки, приближались к концу дни работы в студии звукозаписи, а я все не мог нащупать звучащий стержень проекта — какую песню сделать первой, центральной, Дмитрий Никитенко, краснея, сказал:

— Я когда-то получил музыкальное образование и недавно написал песню о сыне. Предлагаю ее.

У меня в то время должен был родиться четвертый сын.

— Покажи.

Дима напел.

— Отлично. Теперь понятна твоя настойчивость в делании из меня певца. Но давай песню повернем. Сделаем не песню о сыне, а обращение к нему. Это должна быть, скажем, колыбельная. Колыбельная, адресованная сыну.

Сел тут же писать, перекраивая и меняя текст, что-то формулируя с нуля, исходя из изменившейся направленности текста. Появился не просто иной аспект, появился другой смысл и песни, и самого песенного проекта. Дима даже настаивал, чтобы меня указали в качестве автора текста одного, но это было бы нечестно. Мы стали соавторами.

Когда все намеченные песни были записаны и нами прослушаны, только в этот момент я осознал, что все спел неправильно, понял, как надо бы их исполнять.

— Все записанное надо стереть и переписать. Все надо петь иначе, прежде всего ниже, не пытаясь по школьному выполнять гаммы.

Белоусов охладил:

— Все. Деньги спонсоров кончились. Как закончилось и наше время аренды студии.

Записанное оставили как есть.

Фото к песенному проекту летом 1998 года делал сам Стас Намин. Ну и помучил!

Сняли и два видеоклипа. Не обошлось без казуса. Когда вели съемки на Тверской, мне пришлось несколько раз делать проход под уже записанную свою же фонограмму «Московских окон». Прохожих было достаточно много, и один из них подошел к осветителям и поинтересовался:

— Скажите, а кто играет Бабурина?

Видно, умный был человек, понимал, что серьезный политик таким баловством заниматься не должен.

С показом клипов по ТВ нас постигла неудача.

В этот момент на ТВ неожиданно показали видеоклип с речитативными завываниями Жириновского, а появляться на экране в том же жанре после него означало терять репутацию. Нам же Бадри Патаркацишвили, управлявший тогда, по поручению Б. Березовского, телевидением, с которым у Стаса Намина были прекрасные отношения, посмотрев клипы, в показе отказал. На удивление Стаса («Впервые сталкиваюсь с тем, что я плачу, а мне говорят — не надо!»), Бадри, по словам Намина, ответил:

— Во-первых, Бабурин в «черном списке», и эфира ему не будет. Во-вторых, если бы было, как у Жириновского, то еще можно было бы подумать, но тут у вас ведь серьезно.

Снятые клипы по ТВ не показали. Отрывок «Колыбельной сыну» прозвучал лишь в «Русском Доме» русского подвижника А. Крутова.

«Колыбельная сыну» стала не просто камертоном проекта, она стала выражением моего жизненного КРЕДО. Именно поэтому ее простенькими словами хочу открыть эту подборку субъективных очерков. Пусть при всей разрозненности элементов жизненной мозаики мой рассказ о людях и событиях станет хотя бы частичным выполнением долга памяти перед теми друзьями и единомышленниками, которым не довелось дожить до дня сегодняшнего.

А стихи? Неказисто, но искренне и по теме.

Здравствуй, мой сынок, в колыбели сладко спишь ты. Может, видишь ты меня во сне. Ты меня прости, так тебя я редко вижу. И знай: я помню о тебе! Ты меня просил о добре и зле поведать — Нашей сложной жизни путь не прост. Станешь повзрослей, обретешь свою победу, Найдешь ответ на свой вопрос. Ты сможешь понять, зачем я каждый день живу, сгорая, Зачем не выбрал я спокойного пути. От бурь и невзгод спасти, дом наш родной спасти пытаясь, Я должен этот путь пройти. Крепко спи, малыш! И пускай тебе приснится Вся Земля без войн и Солнца свет. Добрый, верный друг. Детский смех. Родные лица — Другого смысла в жизни нет! 1998

Часть 1 Наперекор ветрам

4 октября 1993 года Вооруженный мятеж бывшего президента

Ранним утром нас разбудили длинные очереди из автоматического оружия.

Беспорядочно работал пулемет. Вскочив, мы бросились к окнам. Вдоль Краснопресненской набережной двигалась пара бронетранспортеров, подминая горевшие костры защитников парламента, один из бронетранспортеров поливал все окружающее пространство свинцовым ливнем.

Так для меня и всех остальных защитников российской Конституции, находившихся в Доме Советов России, начался день 4 октября 1993 года.

Орудийный дивертисмент российскому парламенту

Было около 6 часов утра. Я находился в комнате отдыха своих служебных апартаментов председателя парламентского Комитета на шестом этаже Дома Советов — здания Верховного Совета Российской Федерации. В моем огромном кабинете отдыхали помощники — Алексей Суслов и Алексей Ващенко, дремал на раскинутом диване депутат Николай Павлов.

Началось.

Горечь происходящего не стала неожиданностью — после непонятных событий накануне у Останкино, где, как мы уже знали, пролилась кровь, после моих ночных поездок в штаб МВО и Министерство государственной безопасности, а затем к Генштабу, чего-то подобного я ожидал. Но на чудо и здравый смысл всегда хочется надеяться.

Попытка пройти из нашего крыла в центральную часть здания не удалась — первый же человек, рискнувший появиться на лестничной клетке, был ранен снайпером, стрелявшим со стороны мэрии. Раненого занесли ко мне в приемную и среди тех, кто оказывал ему медицинскую помощь, был молодой монах. Так мы познакомились с отцом Никоном (Белавенцем), православным и монархическим подвижником, дружбу с которым сберегаю доныне.

Последующие несколько часов были наполнены грохотов выстрелов и чувством собственной беззащитности. Из 12 человек, что лежали под автоматным и пулеметным обстрелом на полу моего кабинета (в том числе три женщины и один ребенок — сын журналистки), ни у кого не было оружия. Ни у контр-адмирала Березина, ни у нескольких членов Союза офицеров, ни, тем более, у депутатов и женщин. Я, например, после Афганистана не мог заставить себя зайти даже в тир, тем более исключал возможность брать в руки оружие. Настрелялся!

В средине дня к выстрелам из пулеметов и автоматического оружия добавился артобстрел.

Мы увидели, как центральная часть здания Дома Советов вздрагивает и рушится под обстрелом стоящих на мосту и у гостиницы «Украина» танков. В чем-то повезло: танковые снаряды летели в центральную часть здания, мой же кабинет находился в правом крыле, стоящем перпендикулярно фасаду. От снарядов мы были избавлены, но при малейшем качании жалюзи на окнах, раздавались выстрелы из стрелкового оружия.

Какие мысли были в те часы и минуты?

Конечно, мысли о невероятности происходящего. Мы, избранные народом депутаты парламента России, находимся в стенах своего парламента, а по нам стреляет родная российская армия.

Где-то в средине обстрела Н.А. Павлов, чертыхаясь и переползая ближе к столу заседаний комитета, спросил:

— Сергей Николаевич, ты человек военный, прошел солдатом Афганистан. Что надо будет делать, если в кабинет залетит снаряд?

Все разговоры смолкли в ожидании моего ответа.

Что ж, каков вопрос, таков и ответ. Размеренно и спокойно, но так, чтобы слышали все, я ответил:

— Если в кабинет залетит снаряд, то подождать, когда пыль от разрыва осядет, и действовать по ситуации.

Шутка была рискованной, но восприняли.

Только во второй половине дня, когда начались переговоры, и обстрел прекратился, мы смогли пробраться в центральную часть здания парламента. По пути туда увидели и внутри здания, и снаружи тела погибших защитников. Первыми погибшими для меня стали те, что лежали на косогоре напротив 20 подъезда у символического бруствера. Еще накануне я беседовал с окапывавшимися там двумя молодыми казаками.

Снаружи через громкую связь передали, что предлагают всем женщинам и журналистам покинуть здание, гарантируя их безопасность. Увидев в зале Совета Национальностей Надежду Гарифуллину, все дни находившуюся рядом с нами, я подошел к ней:

— Надежда Халиловна, вы страшно устали. Журналистам обещают безопасный проход. Идите.

Взгляд, который на меня бросила эта замечательная женщина, просто обжег:

— Я думала, что я Ваш соратник. Неужели для вас, Сергей Николаевич, я только журналист и женщина?

Поняв, что невольно глубоко обидел не просто блистательную журналистку, «золотое перо» боевой «Советской России», а, действительно, близкого и давнего друга, единомышленника, я искренне и горячо извинился за свою глупость.

Часть журналистов и сотрудниц аппарата покинули здание. Из женщин-депутатов — никто:

— Если мы будем выходить, то только вместе с нашими мужчинами-депутатами.

Спросив, где и.о. Президента и Председатель Парламента, я поднялся во временное помещение штаба обороны.

Р. Хасбулатов безучастно раскуривал трубку. А. Руцкой яростно метался по кабинету, проклиная предателей и требуя сохранить аудио— и видеодоказательства того, что огонь на поражение вели только лица, штурмующие Парламент.

Вскоре в комнату отдыха Председателя Верховного Совета, где в тот момент мы с Хасбулатовым и Руцким находились, пригласили двух офицеров группы «Альфа», которые пришли на переговоры.

Пришедшие не скрывали, что воспринимают все происходящее как невероятную трагедию. Но они хотят сделать все возможное, чтобы прекратить кровопролитие, и готовы обеспечить безопасность и депутатам, и всем защитникам парламента, если те согласятся покинуть здание.

Мы коротко обменялись мнениями. Ситуация была очевидна. Парламент, а вместе с ним Справедливость и Закон, проиграли. Дальнейшее сопротивление вело лишь к человеческим жертвам.

А.В. Руцкой, бурно проклиная преступника Ельцина и его сообщников, потребовал возможности спасти документы и аудиоматериалы, доказывающие безупречность действий защитников конституции. Как вариант, он потребовал возможности укрыться руководству защитников Дома Советов в одном из иностранных посольств, например, Индии, куда их должны отвезти в бронетранспортере с развевающимся российским флагом.

Р.И. Хасбулатов меланхолично курил свою трубку, оставаясь равнодушным и к возможностью укрыться в посольстве, и к возможной гибели.

Поблагодарив представителей «Альфы», я поддержал предложение выводить людей из здания. Решение было принято. От предложения Руцкого вместе с ними ехать в посольство отказался, сказав, что их удел — спасать правду о событиях, а мой — помогать всем нашим соратникам безопасно выходить из Дома Советов.

Возвращаясь после закончившихся переговоров в зал заседаний Совета Национальностей я снимал на свою ответственность все посты защитников по пути к залу:

— Оборона завершена, спасибо за мужество и поддержку. Положите оружие на пол на этом месте и следуйте за мной.

Последнее заседание Съезда

В зале заседаний Совета Национальностей, защищенном от обстрелов, к тому времени собрались основная часть народных депутатов, сотрудники аппарата и многие защитники. Царили растерянность и горечь от всего происходящего, чувства беспомощности и обреченности. Мы не могли и не должны были так, на этой ноте, завершать свою героическую оборону. Поднявшись за стол президиума и взяв в руки имевшийся мегафон, я обратился к присутствующим:

— Уважаемые народные депутаты, сотрудники аппарата Верховного Совета, дорогие защитники Конституции! Достигнута договоренность о свободном выходе из здания Верховного Совета. Офицеры группы «Альфа» обеспечивают безопасность всех, находящихся в здании. Прошу сохранять спокойствие и порядок.

Я говорил и говорил, чтобы успокоить людей, чтобы они гордились правотой нашего дела. Заметив, что подошел Р.И. Хасбулатов, я об этом сообщил и предоставил слово Председателю Верховного Совета.

Р.И. Хасбулатов выступил трагично. Он подводил итоги:

— Находясь между жизнью и смертью, когда мы увидели своими глазами, как растерзали Демократию и сердцевину этой демократии — Российский Парламент, я призываю вас всех покинуть это здание. Тяжело уходить, но пусть нас всех утешает мысль, что жизнь одна, и мы были верны Долгу и нашему Народу. Конечно, мы с вами совершили множество ошибок, наверное, больше всех совершил я.

Хасбулатов говорил, а мне все больше не нравилось чувство обреченности в его речи. На мятом листке бумаги я стал набрасывать проект возможного последнего документа Съезда.

— Я призываю всех вас хранить память о нашей совместной работе и об этих трагических днях. — продолжал Хасбулатов. — Может быть, многих раздражала раскованность и бесконечные дискуссии на заседаниях Съездов и Верховного Совета. Но придет время, когда именно без такой раскованности и дискуссии нашим людям станет не по себе. Вы меня простите, что не сумел сохранить жизнь погибшим. Будьте здоровы. И — прощайте!

На такой траурной ноте совершенно нельзя было завершать. Я вновь взял слово:

— Уважаемые народные депутаты! Наше дело правое, мы выходим отсюда с чистой совестью: мы выполнили свой долг. Давайте скажем сейчас спасибо всем, кто в эти трудные дни был с нами, разделяя тяготы, рискуя жизнью. Есть, к сожалению, погибшие — вчера, у телецентра, и сегодня у Дома Советов. Наш долг — остановить дальнейшее кровопролитие.

Я предложил принять перед выходом из здания прощальное Обращение Съезда, зачитал проект и предложил проголосовать. Раздались крики нескольких человек, что хотели бы проголосовать не только депутаты. Я спросил коллег и, получив их согласие, поставил проект Обращения на общее голосование присутствовавших.

Обращение было одобрено единогласно.

В этот момент в зал вошли несколько человек в камуфляже и стали торопить с выходом. Я стал завершать:

— Уважаемые народные избранники, работа Съезда завершена. Не нашей волей, не волей избирателей — насилием и попранием Конституции. Уверен: мы защищали законность и справедливость, нам нечего стыдиться. Мы выходим из здания побежденными, но не сломленными. Правда на нашей стороне. Жизнь не закончена.

Пытался бодриться сам и поднимать дух другим:

— Прошу членов Комитета по судебной реформе и работе правоохранительных органов вести сбор материалов об обстоятельствах произошедшего государственного переворота. Давайте через несколько дней соберемся на заседание Комитета… Уважаемые защитники Конституции и Дома Советов, выходим. Организованно. Ни с кем не прощаемся надолго. До встречи!

Этими словами был завершен Х (Чрезвычайный) Съезд народных депутатов России. Волей обстоятельств мне довелось председательствовать на его последнем заседании.

И судьбу каждого решал случай…

Работники аппарата парламента, а за ними депутаты потянулись на выход. Нам с Р.И. Хасбулатовым и Ю.М. Ворониным, стоявшим у стола президиума, предложили остаться. Р.И. Хасбулатов апатично присел, а к стоявшему рядом со мной Ю.М. Воронину склонился его штатный охранник:

— Юрий Михайлович, мне это очень не нравится: Вы и другие руководители здесь останетесь, а всех остальных удалят. Что здесь может произойти — никто не узнает, свидетелей не будет.

Воронин взглянул на меня:

— Идем со всеми?

Я кивнул и позвал своего помощника А. Суслова. Молча, но решительно мы пошли к выходу вслед за ушедшими коллегами.

Уже в холле первого этажа нагнали основную группу депутатов и защитников и вместе с ними вышли через первый подъезд.

То, что мы увидели, никто из нас, уверен, не сможет забыть никогда.

По обе стороны живого коридора, по которому мы шли, щитом выстроились бойцы «Альфы». Стояла оглушительная тишина, редко прерываемая раздававшимися где-то за зданием СЭВ выстрелами. Высоко над нами потрескивало пламя — верхние этажи здания Парламента были охвачены огнем.

Потряс вид крыш окрестных высотных домов — они, как и набережные, и мост были заполнены тысячами людей, которые с любопытством смотрели на горящее здание, на нас, выводимых из него. Мы тогда не знали, что CNN ведет прямую трансляцию происходящего на весь мир.

С В. Исаковым, Н. Павловым и С. Михайловым мы шли, замыкая колонну, выводя впереди себя всех защитников, кто попадался нам по пути. Едва мы вышли на улицу и сделали несколько шагов по площадке в сторону большой парадной лестницы, из ряда спецназовцев справа навстречу нам шагнул незнакомый офицер:

— Сергей Николаевич, мы Вами гордимся!

И протянул мне руку. Я ее пожал, растерянно ответив:

— Мы делали то, что должны были делать.

Чуть дальше нас перехватили два офицера с кинокамерой:

— Сергей Николаевич, что вы можете сказать о происходящем?

— Я скорблю за Россию.

Николай Павлов взорвался:

— Ты скажи о том, что Клинтон подонок и свинья. И больше никогда в России в Америку верить не будут!

Владимир Исаков горько пошутил:

— Что-то я не замечал раньше, чтобы ты в Америку верил.

Павлов с досадой махнул рукой.

Далеко мы не ушли. Только первых вышедших из здания посадили в автобусы и увезли, как сказали, к метро. Всех остальных остановили на лестнице. Вскоре мимо нас, старательно не глядя на людей, промчался с охраной А.

Коржаков. Много позже мне подарят видеозапись, где запечатлено, как Коржаков подбегает к первому подъезду и спрашивает у стоящего в дверях полковника:

— Где Бабурин? Где Баранников?

Полковник, останавливая пытающихся выйти из здания Олега Румянцева и Сажи Умалатову, спокойно докладывает:

— Бабурин уже ушел. А Баранникова не было.

А.В. Коржаков с непроницаемым лицом кивает. Через несколько лет он признается, зачем нас искал, но затем станет отрицать даже сам факт поиска.

Вскоре к первому подъезду подогнали автобус, на котором развевался государственный триколор, прикрепленный к кабине водителя. Вспомнив о требовании Руцкого предоставить бронетранспортер, я подошел к стоявшему в группе депутатов Ю.М. Воронину:

— Юрий Михайлович, скорее всего это автобус, который повезет Руцкого и Хасбулатова в иностранное посольство. Может быть, и вам с ними?

Воронин без раздумий отрицательно качнул головой:

— Нет. Обойдусь. Лучше я с вами.

В который раз интуиция выручила этого опытного руководителя, ведь вместо посольства высокопоставленных руководителей государства увезли в тюремные камеры Лефортово.

Стало смеркаться, а обещанных автобусов все не было. Наконец, в наш адрес прозвучали предложения идти с сопровождающими к метро пешком. Мы согласились и, спустившись с лестницы на набережную, повернули в сторону от моста. Прошли едва квартал, как под впечатлением прозвучавших впереди автоматных очередей, нашу колонну развернули и, направив в дверь разгромленного магазина, повели сквозь него во внутренний двор.

Рядом со мной шла телевизионная группа, то и дело норовившая взять комментарий к происходящим событиям. Наконец, в подсобке этого магазина мы остановились.

Едва начав интервью, я услышал крики в темном торговом зале, сразу несколько голосов закричали:

— Сергей Николаевич, там наших мальчиков бьют.

Я узнал девочек из молодежного поэтического объединения «ПОРТОС», приехавшего на защиту Верховного Совета из Калуги. Извинившись перед журналистами, я шагнул в темноту.

Действительно, нескольких парней из ПОРТОСА остановили и спецназовцы перетряхивали их необъятные туристические рюкзаки, не находя ничего, кроме одежды, сборников стихов и гигиенических принадлежностей. Я поручился за ребят и попросил их отпустить.

И тут я «попал».

— Смотри-ка, Бабурин.

— Точно!

— А ну-ка сам стой, руки за голову!

Для большего понимания двинули прикладом по ребрам и, вернув в подсобку, поставили спиной к стене. Одновременно стали выталкивать из подсобки всех, кто там еще находился, во внутренний двор.

Алексей Суслов, мой друг и официальный помощник, бросился за депутатами, крикнув, что Бабурина собираются расстрелять. Первым мне на помощь бросился В.Б. Исаков, заявив, как и надлежит интеллигентному человеку, решительный протест беззаконию. Уточнив, что он еще и депутат, ему тут же прикладом разбили очки, потом начали избивать прикладами и ногами.

Как по команде, избиение перекинулось на всю нашу колонну. Особенно доставалось депутатам и работникам милиции. Геннадия Александровича Данкова, моего заместителя по Комитету, бывшего начальника УВД Самарской области, обнаружив у него кроме удостоверения народного депутата еще и удостоверение генерал-майора МВД, ударив несколько раз прикладами, повалили на землю и стали пинать ногами со словами:

— Так ты еще и мент!

Всех — и мужчин, и женщин — погнали сквозь строй истеричных омоновцев, стараясь если не повалить, то уж ударить или толкнуть каждого побольнее.

Но всего этого я еще не знал, ожидая в душной подсобке решения своей участи. О моем задержании доложили кому-то по рации, получили приказ не церемониться и поставить к стенке.

Почему-то считается, что меня арестовали в 19.07. Я на часы не смотрел.

Два энтузиаста в бронежилетах, опробуя на моих ребрах по очереди прочность своих прикладов, стали спорить между собой за право расстрелять Бабурина.

Особенно их раздражало то, что я стою молча и спокойно жду.

— И чего ты, сука, молчишь?! Так ты, сука, еще и улыбаешься?!

Самому сейчас трудно объяснить, почему в тот момент был совершенно спокоен, улыбаясь бесновавшимся бойцам чуть ли не сочувственно. Они не были обкурены или пьяны — под впечатлением от чудовищности всего происходящего, от сообщения о гибели их товарища-офицера они были, по-видимому, в состоянии аффекта. Я их понимал и не винил.

Понимал я, что по всем законам жанра, как один из главных недругов Ельцина, под шум и горячку государственного переворота, должен быть физически устранен. Логично. Как всегда в истории.

Нет, я не вспомнил в те минуты всю свою жизнь. Но думал о своей семье, о жене Татьяне и наших с ней сыновьях. Меня согрела и укрепила мысль, что на мне род мой не пресечется.

А вот дальше — спасибо Ангелу-Хранителю!

Во-первых, мне помогли бетонные стены подсобного помещения: бойцы опасались рикошета, обсуждали между собой, не вывести ли меня для расстрела во внутренний двор.

Во-вторых, очень многие из стоявших в оцеплении, а потом и штурмующих, симпатизировали не Ельцину, а нам. Не случайно защитники Конституции не полегли все в здании парламента, несмотря на прямой приказ солдатам стрелять на поражение по каждому, кого те увидят в здании!

«Энтузиасты» отвлеклись на новых задержанных — молодого, коротко остриженного парня в спортивном трико, в котором они заподозрили переодетого солдата, и бородача в камуфляже. Когда «новеньких» поставили лицом к соседней стене, командир задержавшей меня группы тихим голосом отдал приказ двум другим спецназовцам вывести меня из подсобки и присоединить к «остальным».

Последнее, что я увидел, когда меня конвоировали наружу, это извивающийся под ударами возможный солдат и бородач, сползающий на землю после сопровождавшегося хрустом удара прикладом по позвоночнику.

Заставляя держать руки сцепленными на затылке, меня толкнули к освещенному слева входу в подъезд. Вдруг группа людей, стоявших чуть поодаль, у припаркованных машин, среди которых я узнал своего помощника Алексея, стала кричать:

— Сергей Николаевич, Сергей Николаевич! Не ходите туда!

Один из конвоиров дал раздраженно очередь из автомата в сторону кричавших, к счастью, никого не задев. Но я понял, что просто так кричать не станут, и решительно повернул в сторону этой группы. К моему удивлению, конвоиры не стали препятствовать, но и не позволили мне присоединиться к стоявшим там товарищам по несчастью. Провели мимо, и вскоре доставили во временное расположение их части.

Радостные крики «Бабурина задержали! Бабурина задержали!» меня вовсе не обрадовали. Вновь поставив меня к стенке, один из конвоиров пошел доложить. Вскоре среди окружившей меня толпы солдат показался командир.

Приказав всем отойти, он сам, напротив, приблизился ко мне и, наклонившись к уху, тихо спросил:

— Сергей Николаевич, вы помните Куликово поле?

С удивлением вспомнил осень 1992 года, когда в составе большой делегации русских писателей и художников, возглавляемой Вячеславом Клыковым, Валерием Николаевичем и Светланой Федоровной Ганичевыми, я побывал на Куликовом поле в дни 600-летия кончины преподобного Сергия Радонежского.

— Помню.

— Мы там были вместе. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

Офицер распрямился и уже громко, совсем другим голосом скомандовал, чтобы с меня не спускали глаз, но чтобы ни один волос с моей головы не упал.

Разрешили опустить руки и через какое-то время посадили в подъехавший «рафик». Вскоре ко мне присоединили избитого рязанского народного депутата В.Н. Любимова, соратника по фракции «Россия».

На улице продолжали кипеть страсти. Стрельба, в средине дня практически прекратившаяся, с вечера вспыхнула с особым ожесточением.

Глубокой ночью нас с В. Любимовым доставили в следственный изолятор на Петровку 38 и развели по разным камерам.

Меня поместили в камеру № 20. С сокамерниками повезло — ими оказались депутаты Моссовета, члены комиссии по законности во главе с ее председателем А.А. Цоповым. Сокамерниками Любимова стали заместитель председателя Моссовета полковник милиции Ю.П. Седых-Бондаренко и бывший начальник УВД Москвы генерал В.С. Комиссаров.

Зайдя в камеру и уточнив, где свободные нары, я лег и впервые за прошедшие дни крепко заснул.

Жизнь в камере — это отдельная история.

Освободили нас вечером 5 октября, вызвав по одному из камеры. Меня вызвали последним.

Это ни с чем нельзя сравнить — ощущение остановившегося времени, когда сокамерников по одному куда-то уводят, и ты оказываешься в одиночке. Горит круглосуточно лампа дежурного освещения. Гробовая тишина, изредка нарушаемая отдаленными звуками в коридоре. Поскольку солнечного света в камере нет, часов тоже, то время суток неизвестно (ориентируешься только по подаче пищи).

Сколько ты пробудешь в таком состоянии — не известно. Может быть минуты, а может быть, всю оставшуюся жизнь. Тем более, что куда увели твоих товарищей — неведомо.

Когда подошел мой черед, привели в кабинет, где находились два незнакомых человека в штатском. Представились: один — представитель прокуратуры города, второй — УВД. Попросили написать объяснение, как я, председатель Комитета Верховного Совета по судебной реформе и работе правоохранительных органов, попал в камеру, поскольку никаких документов, объясняющих мое, как и моих сокамерников, здесь нахождение, не имеется. Написал, после чего, принеся извинения за мое незаконное задержание, мне сообщили, что я свободен.

Я посмотрел на них как на чумных:

— Вы, коллеги, о чем? Вы что, не понимаете, что происходит государственный переворот, а я противник того, кто его осуществляет?

— Сергей Николаевич, законных оснований для вашего здесь нахождения нет.

— Нет, нет, я не прошу вас вернуть меня назад в камеру! Но просто как человек ответственный, хочу предупредить, что у вас могут быть неприятности в случае моего освобождения.

— Повторяем, законных оснований держать вас здесь, у нас нет.

Оставалось поблагодарить за четкое соблюдение закона и выполнение своего служебного долга.

Учитывая, что уже наступил комендантский час, нас развезли по домам милицейскими машинами. Мы ехали в одном уазике с Седых-Бондаренко и Комисаровым. Прощались тревожно — будущее было неопределенным.

Конечно, дома встретили улыбками и слезами. Порадовало, что семья не была брошена — тут стояла большая сумка с продуктами, принесенная заботливыми Светланой Федоровной и Валерием Николаевичем Ганичевыми, там — привезенный из-под Пензы мешок картошки… Кто-то помог деньгами, кто-то помощью в житейских нуждах — дети-то еще маленькие (9, 3 и 1,5 года).

Зашли справиться о здоровье соседи по подъезду — А.А. Пономарев и И.П. Рыбкин, выбравшиеся из горевшего парламента более успешно.

На другой день стало известно, что через полтора часа после моего освобождения на Петровку, 38 пришел приказ Бабурина не освобождать. У людей, меня освободивших, действительно начались неприятности по службе.

Б. Ельцин был разъярен тем, что я оказался жив и на свободе.

Много позже, перестав быть Генеральным прокурором Российской Федерации, А.И. Казанник расскажет, что Б. Ельцин звонил ему первые дни ежедневно с вопросом, почему Бабурин не арестован. А тут еще перепуганный командующий 14-й российской армией в Приднестровье генерал А.И. Лебедь дал пресс-конференцию в Тирасполе. Все сентябрьские дни он болтался как дерьмо в проруби между Руцким и Грачевым, заверяя и того, и другого в своей поддержке, выжидая, кто победит, а после нашего разгрома бросился доказывать свою преданность Ельцину.

С подачи коменданта Тираспольского гарнизона полковника М. Бергмана А.И. Лебедь заявил, что Верховный Совет ПМР — бандиты, они помогали бандитам в Верховном Совете России, поставляли оружие. А руководил поставками оружия С.Н. Бабурин, лично которому президент И.Н. Смирнов подарил снайперскую винтовку.

Против меня было возбуждено уголовное дело по этой самой винтовке и поставкам оружия. За осень 1993 года допросили десятки людей, предлагая дать обо мне показания. Давали, но никто не пошел на ложь, даже когда просили, что не надо говорить, что Бабурин стрелял, дайте лишь показания, что видели, как он прячет оружие. Мой земляк, соратник и единомышленник Вячеслав Котельников, тоже прошедший через мясорубку 4 октября, рассказывал о таком допросе с негодованием.

Я облегчил выбор свидетелям, ибо за весь период осады ни разу даже не прикоснулся к оружию. Дело против меня прекратили за отсутствием события преступления, но с 1993 года оно было заведено и, при необходимости провести в отношении меня оперативные мероприятия, может всегда возобновляться, а потом вновь прекращаться. «Спасибо» генералу Александру Лебедю!

Через годы, 6 ноября 1999, после рабочей поездки в Ачинск, в «Соснах» под Красноярском я последний раз встретился с А.И. Лебедем. На обеде присутствовал его первый зам Ш.П. Бреус. Мы говорили о Чечне. Я требовал объяснений, А.И. Лебедь их давал. В чем-то аргументы собеседника мною были приняты, в чем-то нет. О Приднестровье и 1993 мы переговорить не успели. Я отложил эти еще более тяжелые вопросы на потом, которого, увы, не случилось.

В начале октября 1993 года возможность преследований была для меня очевидна.

Сейчас уже можно рассказать, что было принято решение дома мне несколько дней не ночевать. Незадолго до очередного комендантского часа за мной заехала на своем стареньком «Москвиче» Елена Лукьянова и с соблюдением всей киношной конспирации вывезла меня за город, на дачу к фронтовику и художнику Ивану Алексеевичу Пензову. В доме семьи Пензовых я и отсыпался два дня.

Когда выяснилось, что Руцкой, Хасбулатов, Ачалов, Макашов, Баранников, Дунаев не в иностранных посольствах, а в тюремных камерах в Лефортово, что ищут других лиц, «причастных к мятежу», оппозиционные газеты закрыты, ФНС и КПРФ запрещены, я принял решение прорываться к журналистам. Только у меня был последний принятый разгромленным Съездом документ.

В своей жизни чаще горжусь, чем сожалею, что никогда не преступал закон. Поэтому законный арест никогда не грозил, а беззаконие… От беззакония никто не застрахован.

Политическое завещание народных депутатов России

Через друзей и единомышленников стал искать встречи с журналистами. Конечно, официальные пресс-центры в контакте отказали. Вдруг предложил свою площадку для пресс-конференции Советско-американский пресс-центр, находившийся в гостинице «Славянская» у Киевского вокзала.

Не заезжая домой, я в назначенное время подъехал и быстро прошел через длинный коридор к офису пресс-центра. Перед его входом стояла огромная толпа журналистов, десятки кино— и телекамер. Вошел внутрь, меня сразу проводили к руководителю.

Несколько смущенно на хорошем русском языке интеллигентный американец сообщил, что они получили письменное указание из Пресс-службы Президента России с запретом проводить мою пресс-конференцию.

— Конечно, господин Бабурин, мы уже заявили свой решительный протест! Это грубейшее нарушение прав журналистов. Но мы вынуждены выполнить полученное указание, мы не можем пойти на прямое неподчинение.

Видя мое посмурневшее лицо, американский менеджер добавил:

— Но, господин Бабурин, если вы выйдете из нашего пресс-центра и у входа ответите на вопросы журналистов, то это ваше право. Сразу скажу: журналисты уже предупреждены, они расставили кинокамеры.

Искренне поблагодарив, я вышел наружу, к прессе.

Коротко сказав о произошедшем перевороте и работе Чрезвычайного Съезда народных депутатов, зачитал принятое нами перед выходом из здания Обращение:

«Соотечественники!

Десятый (Чрезвычайный) Съезд народных депутатов Российской Федерации сегодня, 4 октября 1993 года, закончил свою работу. Народные депутаты России, сотрудники аппарата Верховного Совета Российской Федерации, все защитники Дома Советов России покидают охваченное пожаром здание побежденными, но не сломленными. Мы выполнили свой гражданский долг по защите конституционного строя Российской Федерации до конца. Не наша вина, что министерство безопасности, министерство внутренних дел, министерство обороны, большинство структур исполнительной власти поддержали государственный переворот 21 сентября 1993 года и силой подавили сопротивление защитников Конституции. Такова судьба России. Низкий поклон каждому, кто мужественно назвал преступление преступлением и выступил на защиту Конституции и конституционного строя России. Будущее подтвердит нашу правоту и бескорыстие.

Скорбим о гибели сотен россиян в вооруженных столкновениях 3 и 4 октября, независимо от того, с какой стороны они сражались. В Москве заполыхал пожар гражданской войны, когда брат идет на брата, сосед на соседа. Лишь чудо может его загасить. Во имя наших детей, женщин и стариков, в память о тех, кто уже погиб, мы все сообща должны совершить это чудо.

Торжествующие победители, поправшие Основной Закон, готовы изничтожить инакомыслие даже ценой Большого Террора. Многие защитники представительной власти в ожесточении и горечи, а тем более, в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости склоняются к крайним формам сопротивления.

Остановимся! Постараемся понять друг друга. Россия не имеет права на гражданскую войну. Миллионы наших соотечественников, погибшие в ходе революций и войн XX века, взывают об этом. Сегодня как никогда от мудрости и мужества каждого жителя России зависят жизни миллионов и мир в нашем отечестве. И тогда возродится Закон.

Съезд народных депутатов, Верховный Совет Российской Федерации не избежали в своей деятельности ошибок. Но все наши помыслы были направлены во благо России. Мы сделали все, что могли. Пусть те, кто сменят нас, преуспеют больше.

Соотечественники! Опираясь на многовековые политические, экономические, культурные традиции многонациональной России, прежде всего на демократические и патриотические традиции великого русского народа, защитим будущее России, сохраним ее единство и территориальную целостность».

Смог, сказал, придал гласности! Внутренне вздохнув с облегчением, раздав приготовленные заранее экземпляры с текстом обращения и, коротко ответив на несколько вопросов, я быстро покинул здание.

Вредная привычка идти наперекор обстоятельствам, страхам и соблазнам

Лично мне грешно жаловаться на жизнь. Вырос при отце и матери, окруженный заботой и вниманием. Благополучно создал свою многодетную семью. Живу так, как хочу. Делаю всю жизнь то, что хочу делать. Поступаю так, как хочу поступать.

А ведь все это — редкая роскошь! Далеко не все вольны в своих поступках, тем более, в своей судьбе. Повезло. Или Бог мне улыбнулся.

Почему? За что такое счастье?

Трудно коротко объяснить почему, но в своей жизни без прямого на то умысла мне многократно доводилось идти против общих настроений и требований. Говорил там, где большинство считало правильным промолчать, молчал там, где «сверху» ждали радостного приветствия, выходил вперед тогда, когда рекомендовалось не высовываться, и оставался на месте в момент, когда руководящие указания требовали без раздумий бежать. Не хочу этим кичиться, тем более что порой мои действия влекли за собой не самые хорошие последствия лично для меня. Просто отмечаю факт. Тем более что в долгосрочной перспективе, как правило, я оказывался прав, но когда эта правота выяснялась, занятая мною ранее позиция становилась общепринятой, а я, забегая вперед, вновь творил какую-нибудь крамолу.

Характер каждого человека складывается не за один день и даже не за один год, хотя бывают моменты (даже мгновения), резко меняющие судьбу человека, а иногда и характер.

С детства не любил подхалимов и приспособленцев. Осознанную же нелюбовь к конформизму привил мне с первых лет обучения на юрфаке Омского университета А.И. Казанник, человек интеллигентный и страстный. Много позже, когда он стал ярым сторонником Б.Н. Ельцина и в омских газетах еженедельно находил слова для критики в мой адрес как противника первого российского президента, я не без иронии напоминал Алексею Ивановичу, что он сам виноват — не надо было учить меня иметь и отстаивать свои убеждения.

Не надо считать, что я люблю противоречить ради самого противоречия — это не так. Как-то в перерыве Шестого съезда народных депутатов России в апреле 1992 года Президент России Б.Н. Ельцин пригласил на встречу членов Совета парламентских фракций. Расположились за длинным столом, президент во главе, я от него — по правую руку, напротив меня — председатель Совета фракций В.И. Новиков, за ним — И.П. Рыбкин, У.Е. Темиров, А.Л. Головин, Л.А. Пономарев, С.Н. Юшенков. Рядом со мной разместились М.И. Лапшин, Ю.Г. Гехт, М.Б. Челноков, другие участники. Ельцин был в хорошем настроении. Под впечатлением от референдума 19 января 1992 года о независимости Южной Осетии и наставлений «друга» Э. Шеварднадзе он начал с увещеваний:

— Главное, не нагнетайте на Съезде страсти, не пускайте на трибуну съезда лидера Южной Осетии Кулумбегова.

А я тут же не менее радостно ему сообщаю:

— Борис Николаевич, по нашему настоянию Председатель Верховного Совета Южной Осетии только что перед перерывом выступил на Съезде.

Ельцин резко помрачнел, перевел разговор на какую-то другую тему, но вскоре я вновь был вынужден ему возразить, и президент взорвался раздраженным негодованием:

— Сергей Николаевич, с вами невозможно иметь дело! Вы не хотите идти ни на какие компромиссы!

За столом все замерли. В гробовой тишине, внутренне напрягшись, я медленно и вежливо ответил:

— Борис Николаевич, может быть, мои потомки меня проклянут за то, что я сижу с Вами за одним столом, но то, что я здесь — это вершина компромисса. Лично я никогда Вам не прощу того, что Вы сделали с Советским Союзом. Но ради того, чтобы не было гражданской войны, чтобы мы выходили из сложившегося положения мирно, я сижу с Вами за одним столом и пытаюсь найти решение российских проблем, которое бы устроило всех.

Ну, как после таких публично сказанных слов Ельцин мог меня любить?

Каждый человек имеет свои достоинства и свои недостатки. У каждого есть свой стиль. У одного он проявляется в особой элегантности в одежде, у другого — в гармонии мыслей и поступков. У третьего стиль — в отсутствии того или иного, а то и в полной безликости. По мне, так щеголем или добряком быть предпочтительнее, чем неряхой или желчным злыднем. Впрочем, это равноценно тому, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Быть модным — значит быть оригинальным, но не безвкусным. А обладать чувством меры — великое счастье!

Свой стиль я и внешне, и внутренне шлифую всю жизнь. Благо — есть на кого равняться, кому подражать. С молоком матери мы привыкали к тому, что первое качество любого приличного человека — бережно относиться к другим людям, к чужому мнению и чужому личному достоинству. Умом и силой не гордись, слабостью не кори! С юности и я стараюсь руководствоваться принципом: не воспрепятствовал подлости — значит, соучаствовал в ее совершении. Промолчал — значит, был заодно.

Не пустыми для нас были слова вычеркнутого ныне из хрестоматий по литературе великого романтика и героя Николая Островского: «Жизнь дается человеку только один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое…»

Заканчивал Н. Островский мудрым советом: «И надо спешить жить».

Именно поэтому, идя к микрофону на первых заседаниях Верховного Совета, даже понимая свое одиночество, я не хотел участвовать в совершении ошибки или, тем более, несправедливости. Лишь со временем у меня появились соратники, мы объединились во фракцию «Россия», переросшую в Российский общенародный союз. Первые месяцы 1990 года фракций не было, каждый из депутатов действовал сам по себе, вступая лишь в аморфные группы по интересам или принадлежности к региону. Именно поэтому осень 1990 года — самая тяжелая пора в моем депутатстве: я чувствовал, что страну разносят в клочья, но никак не мог убедить в этом парламентское большинство и ощущал свое бессилие.

С чего же все начиналось? С моего решения идти служить в армию? Это 1981 год. С письма, которое я, студент-первокурсник, написал Л.И. Брежневу с предложением реабилитировать Н. Бухарина, А. Рыкова и других, вычеркнутых из истории создателей советского государства и сказать правду о репрессиях 1920–1930-х годов? Это был 1977 год.

Наверное, еще раньше. И не сразу, не вдруг.

И, конечно, все начиналось с мелочей.

В ситуации, когда одноклассники тайком курят — демонстративно не курить. Ведь отец и дед, которого еще застал живым, не курят.

Когда многие ровесники, показывая свою взрослость, по поводу и без повода сквернословят и грубят — исключить из своего словарного запаса непристойности, уступать место в общественном транспорте женщинам и старикам, здороваться со встречным человеком и просто не стыдиться быть вежливым повседневно.

Скажете, что, имея высокий рост и спортивную фигуру, легко заступаться за слабых? Да, ростом и силой Бог не обидел, родители наделили, но важна не физическая мощь, а крепость характера. А эту крепость ох как непросто сформировать. Хорошо, когда в период формирования характера есть друзья и мудрые наставники.

Но прежде, чем о них, я хочу вспомнить страну, в которой вырос.

Чувство Родины

Моя родина, русская Держава, в XX веке называлась Советским Союзом.

Страна, в которой я родился, была одной из счастливейших на планете: стабильные будни с возможностью планировать свою жизнь на годы вперед, наполненные беззаботной радостью праздники. Возможно, это была послевоенная реакция фронтовиков на пережитое, но их тяга к семьям и домашнему очагу переросла в общую атмосферу уверенности в завтрашнем дне, которая окружала нас, родившихся много позже, с самого нашего появления на свет.

Не знал, да и не интересовался тогда вопросом, как жили вожди и начальники, — я говорю о жизни простых людей, к которым относились все мои родные, их друзья и знакомые.

Отношение к жизни, тогдашняя наша оценка окружающего вряд ли будут понятны людям XXI века. Когда мои родители купили свой первый телевизор, он был вообще первым на нашей улице, и вечерами (программа по ТВ была всего одна и шла только вечерами) в нашей большой комнате, отделенной от кухни тонкой фанерной перегородкой, собирались все жильцы коммунальной квартиры, соседи и даже жильцы из соседних домов. Рядами ставились скамейки, и шел просмотр всех передач подряд. Мама, выметая после окончания сеанса кожуру от семечек, сетовала на отсутствие порядка, но на другой день с радостью вновь организовывала общие посиделки.

Детство у нас было светлым, а юность — радостной

Может быть, взрослые и обсуждали политику, международную жизнь — детей это не интересовало, и ни на чьей повседневности из нашего окружения не сказывалось.

Боготворили космонавтов и героев войны, уважали старших и, как само собою разумеющееся, с доверием и почтением относились к авторитету руководства. Не имею в виду руководство страны — оно было где-то совсем далеко, — я говорю о лицах, занимавших мало-мальски ответственные посты либо выполнявших ответственную работу. То, что мама после окончания мединститута стала работать врачом в больнице водников, и ее делало уже фигурой ответственной и уважаемой. Отец, работая водителем страшно красивой — ярко красного цвета, огромной — пожарной машины, стал учиться заочно в пединституте, стремясь догнать маму по положению в обществе.

Невозможно себе было представить, чтобы кто-то не помог другому. Начиная с быта — зайти к незнакомому соседу и просто попросить взаимообразно соли или хлеба было обычным делом. А порядок на улицах, даже в ночное время? Как-то уже в университетские годы в Омске, отправив после затянувшейся генеральной репетиции девушек домой на такси — на все имевшиеся у нас карманные деньги, — мы, парни, разошлись пешком. А мне надо было идти через весь ночной город — из городка Нефтяников, через центр и ж.-д. вокзал — на нашу южную окраину, называвшуюся в народе «Порт-Артур». И, как назло, никаких попутных машин! Дошел к шести утра, ни минуты не беспокоясь о возможных неприятных встречах. И это притом, что наши кварталы считались районом дурным, где слишком многие селились после возвращения из мест лишения свободы. Поворачивая в то утро на родную ул. Пугачева, со смущением и расстройством увидел ждущую меня у калитки маму.

Работая после второго курса летом в студенческом стройотряде, а на пятом курсе и проверяя работу студенческих отрядов всего университета, я не знал заботы в перемещениях «автостопом» по области — попутный транспорт был всегда под рукой. И не знал случая, чтобы за подвоз пассажира даже на дальнее расстояние водитель потребовал бы деньги. Мы рассчитывались с водителями байками о жизни.

Да, стол в доме был не так богат, как нынешние застолья из глянцевых журналов, но питались сытно. Может быть, и потому, что основное выращивали на своем участке: морковь и свеклу, картофель, разную зелень. А ягоды! Особенно собранные в лесах малина и смородина, а на болотах — клюква и брусника. В наших сенях зимой всегда стояла большая бочка с засыпанной на сухую брусникой, оставалось зачерпнуть ковшом — и нести в дом для приготовления блюда или просто радостного поедания.

И в старом сибирском городе Тара, где я вырос, и даже на окраине миллионного Омска родители, пользуясь жизнью на окраине, держали корову, кроликов, свиней, а часто и кур. Отец очень любил парное молоко, я же с детства предпочитал молоко холодное. Но мясо, когда заканчивали свои запасы, везли от родни из Знаменского или закупали на рынке. Конечно, Омская область была в Союзе на особом счету — она, мало того, что имела мощный нефтеперерабатывающий завод, нефтехимию, авиационную, космическую и оборонную промышленность, легкую и пищевую промышленность, так еще и кормила не только себя, но и полтора десятка регионов СССР. В 1990 году, когда Омск перестал быть закрытым городом, свежее мясо на рынке стоило 3 руб. 50 коп. Да, минимальная зарплата тогда была 60 руб., а стипендия студента 40 руб., но на эти деньги, пусть не шикуя, можно было прожить месяц. И мясо на рынке было!

Так вот, у нас в доме всегда, сколько себя помню, были своего производства молоко, сметана, творог, а с приобретением сепаратора — и масло.

Уже в мою бытность деканом юридического факультета ОмГУ я как-то на неделю остался с младшим братом Игорем «на хозяйстве» — родители уехали в Семипалатинск навестить бабушку. Разделение обязанностей было простым: брат утром выгонял корову за окраину, в общее стадо, а вечером встречал, на мне же лежала и утренняя, и вечерняя дойка.

Приноровились, за первые дни отладили «технику» взаимодействия. В один из дней произошел сбой. Затянулось заседание Ученого совета университета, в котором я по должности участвовал. Судорожно поглядывая на часы, я, наконец, не выдержал:

— Уважаемый председатель, прошу меня отпустить: у меня вечерняя дойка.

Члены Совета дружно засмеялись. Но мне было не до смеха! Лишь принеся на другое утро три литра парного молока, я убедил своих университетских друзей в том, что не устроил розыгрыша.

Конечно, воспоминания зависят не только от эпохи, но и от твоего собственного возраста. Семипалатинск, где я родился, когда родители были там на учебе, — это яркое солнце и пронизывающие насквозь ветры, это безмятежность детства и первые краски радостей и огорчений. Тара, куда мы вернулись на родину отца, — это годы становления, это школьные учителя и одноклассники, это трепетное, еще детское вступление в пионеры и, уже осмысленное — в комсомол. Это сенокосы с отцом, когда тебя готова загрызть туча взлетающих прямо из-под косы комаров, это самостоятельные выпасы коровы-кормилицы, когда на нее, а попутно и на тебя наседают несносные оводы, а ты мечтаешь о порывах свежего ветра.

Кто сегодня вспомнит о тимуровцах? А ведь мы действительно, получив от взрослых идею, уже сами, учась в 4–5-м классах школы, проверив окрестные дома, взяв на учет всех одиноких стариков, добровольно помогали им по двору, ходили на колонку по воду, складывали поленницы дров, а то и топили в домах печи. Что вы хотите — Тара была все еще преимущественно двухэтажным деревянным городком. А какие были дома! Возраст многих, судя по бревнам, исчислялся не одним столетием.

Но главное все же — люди. Именно на тимуровских поручениях мы сработались с Володей Пироговым, став потом искренними настоящими друзьями, для которых и годы — лишь досадная помеха в общении.

Мне крупно повезло — я встретил в годы своего становления очень много людей большого сердца и доброй мудрости, у которых учился не только знаниям, но прежде всего образу жизни, отношению к миру и к другому человеку.

При той советской власти, которую застал я, социальной коррозией стало последствие идеологического монополизма — лакировка действительности. Но в борьбе с социальной коррозией и фальшью, со скрывавшимися за ними недостатками само общество и возжаждало Перестройки. Антикоммунизм и антисоветизм же во все времена строился на амальгаме (преднамеренном смешении) правды и лжи. Когда в 90-е от людей, вступивших в КПСС в эпоху Брежнева, стали требовать покаяния за злодеяния большевиков 20–30-х гг. — это был сюрреализм!

Не удивительно, что среди «разоблачителей» были потомки красных комиссаров, а среди «виноватых» — потомки раскулаченных русских крестьян, казаков, оставшихся в Отечестве дворян и прочих «несознательных элементов».

А сколько «перевертышей» было среди партработников! На первом российском Съезде народных депутатов генерал-полковник Д.А. Волкогонов, с которым мы бок о бок проработали весь съезд, подарил мне свою книгу о коммунистическом воспитании военнослужащих, а уже вскоре стал публиковать свои трактаты о безумных коммунистах.

В июне 1991 г. в Москве, на огромном митинге «Демократической России», лидеры движения Ю. Афанасьев, Г. Попов и другие, опасаясь моего выдвижения на пост председателя Верховного Совета РСФСР, ставший вакантным после избрания Б. Ельцина президентом, дружно выступили с нападками в мой адрес, объявив меня партократом. Митинг транслировался по радио на всю страну. Слушал трансляцию с недоумением: на тот момент большинство из моих обвинителей в КПСС состояло дольше, чем я прожил на свете, причем эти славные московские интеллигенты взяли в свое время все возможное из партийных номенклатурных льгот.

К счастью, были и иные примеры. Как вовремя и громко заговорили о недопустимости разрушения страны такие «иконы» диссидентского движения, как выдающийся отечественный мыслитель, логик и социолог Александр Александрович Зиновьев, как пронзительный писатель Эдуард Лимонов. Их яркие публицистические выступления в 90-е годы очень многим помогли не сойти с ума, не потерять систему нравственных координат.

Россия и русские

Россия — это русская страна. Страна тех, кто говорит на русском языке, кто думает и живет по-русски. Нашим братьям, друзьям и добрым соседям не след этого бояться. Русские — это более чем восточнославянский народ. До прихода на Русь православия восточные славяне были, угры были, а русских не было. Я не говорю сейчас о племени руссов, россов, русичей и т. д. Я говорю о другом. О том, что русские, арийские корни которых теряются в дымке тысячелетий — это не этническое, а цивилизационное явление.

Не зря предки говаривали: «Русь святая, православная, богатырская, святорусская земля». Русский человек ни с мечом, ни с калачом не шутит.

Утром, перед началом заседания Государственной Думы ФС России первого созыва, иду по проходу в центре зала заседаний, вдруг меня окликает уже сидящий на своем рабочем месте видный член фракции «Демократический выбор России» Ю.С. Гусман:

— Сергей Николаевич, читаю «Комсомолку» и ваше вчерашнее блиц-интервью. Вы действительно сказали, что Ваши любимые фильмы — «Покровские ворота», «Не бойся, я с тобой!» и «Звуки музыки»?

— Действительно. Сказал.

— А Вы знаете, что…

— Знаю: Вы — режиссер фильма «Не бойся, я с тобой!»

— И Вы не боитесь это признать? Странный Вы русский националист. Любите фильмы, которые сняли евреи, а режиссер одного и вообще эмигрировал в Израиль.

— От этого я не перестаю быть русским. И не перестаю служить Русскому делу.

В конце XIX века считалось аксиомой, что на основании различия языка, некоторых элементов быта и обычаев русское население (на 1897 год — 79 % населения Российской империи) распадалось на малорусов, белорусов и великорусов. Малорусы, в свою очередь, делились на украинцев, полещуков и русин, или галичан. И это только этнический аспект, исходный, но не единственный.

Можно русским родиться, много важнее русским быть.

Быть русским — значит чтить русские святыни, защищать русскую землю и национальные духовные ценности. Потому и разрешима проблема истинного национализма только в связи с духовным пониманием родины: ибо национализм есть любовь к духу своего народа и притом именно к его духовному своеобразию (И.А. Ильин).

И носители русского духа — не только великие князья и былинные богатыри, не только М.В. Ломоносов или Д.И. Менделеев, но и великий русский поэт Александр Пушкин, африканские корни которого общеизвестны, и русская императрица Екатерина II Великая, исконная немка, как и выдающийся советский полководец, маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, поляк по происхождению. Русские — это своя, отдельная цивилизация. Хуже, лучше других — не нам судить, но отдельная.

Точнее, чем Ф.М. Достоевский, космизм русского национального духа не выразить. Великий русский писатель решительно и категорично отмечал, что мы, русские, «с полной любовью приняли в душу нашу гении чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, и тем уже выказали готовность нашу к всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода. Да, назначение русского человека есть, бесспорно, всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит стать братом всех людей, всечеловеческим, если хотите».

Почему люди бережно относятся к своей национальности? Сказав о национальной принадлежности, человек, как правило, тем самым уже отвечал на вопросы: кто за тобой стоит? Какова репутация твоего рода, племени? Что за характер ты имеешь? На что ты годен? Исключения из общего правила при ответе бывали, но это были именно исключения.

Определение национальности не исключает Тайны. Тайны происхождения нашей нации, тайны прихода индоевропейцев на просторы Европы. А индоевропейцы, арийцы — это малая часть общей загадки происхождения наций и всего человечества, роли человечества в бескрайних просторах Вселенной.

Но не будем углубляться в заведомо необъятные вопросы, Тайной пусть займутся другие. Мы будем говорить о конкретно-историческом, о нас и нашем Отечестве.

Исчезнувшие великороссы

Роковую роль в XX веке в судьбе нашего Отечества сыграло то, что, при высоком уровне образования в Советском Союзе, общественное сознание запуталось в теоретических изысканиях советской эпохи. Победивший социализм стал бороться с религией, национализмом, патриотизмом как реакционными явлениями, препятствующими идти человечеству к всеобщему счастью. Значительную роль в затемнении национального самосознания сыграло методологическое искажение понятий «Россия» и «русские».

Говоря о трех ветвях единого народа — великороссах, малороссах и белорусах, — Ф. Ратцель подчеркивал, что их «вообще можно назвать северно-, южно— и западнорусскими». Если в последнем (четвертом) дополнительном томе самой известной до 1917 года российской энциклопедии — Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, — издания 1907 г. открыть статью «Россия», то первая вклейка к этой статье не может не заставить задуматься. Это составленные Д. Рихтером 4 карты с обозначением: «Распределение главнейших народностей Европейской России (по родному языку) по данным переписи 1897 г.». Первая карта — «Русские вообще». Затем идут три других карты: «Великороссы», «Малороссы» и «Белорусы». И цвет-то для обозначения всех выбран одинаково: от бледно-розового — до красно-коричневого.

Даже по статистике большевиков в 1920 году на территории РСФСР площадью 18.384 тыс. кв. верст проживало 131.197 тыс. чел., из них родными языками назвали великорусский — 55.667.469 чел., малорусский — 22.380.551 чел., а белорусский — 5.885.547 чел., и было подчеркнуто: «а всего русских — 83.933.667 чел., или 66,80 % всего числа жителей».

К сожалению, согласно данным, например, переписи 2002 года, в России (в границах Российской Федерации) великороссов среди постоянно проживающих нет вообще. Белорусов — 807 970 чел., украинцев — 2 942 961 чел., а учтенных помимо них «русских» — 115 889 107 чел. Хорошо хоть дополнительно к ним указаны 140 028 казаков и 6 571 помор.

Примечательно, что Д.К. Зеленин в своей фундаментальной работе «Восточнославянская этнография», опубликованной в 1927 г. в Германии, обоснованно характеризовал даже классификацию русских на великороссов, белорусов и малороссов как неудовлетворительную, несущую в себе не этнографическое, а историко-политическое значение, и аргументировано выделял четыре восточнославянских народности. При этом южнорусское население (т. е. русское население Рязанской, Вятской, Тамбовской, Воронежской, Курской, Тульской, Орловской и Калужской губерний), по его мнению, «этнографически и диалектологически отличается от северорусского (в Новгородской, Владимирской, Вятской, Вологодской и др. губерниях) значительно больше, чем от белорусов».

Великие потрясения стали неизбежны, как только Россию отождествили с Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой, а с понятием «советский человек», в определенной степени противопоставленном понятию «русский», потерпели социальное фиаско.

Русский национальный идеал

Вспоминать, что «раньше» было лучше, иногда приятно. Но думать надо о том, что лучше будет лишь после того, как именно ты надлежащим образом сделаешь свою работу. В 1997 году в своей книге «Территория государства: правовые и геополитические проблемы» я попытался сформулировать и свое видение Русской цивилизации, и видение русского национального идеала, выделив в нем составные элементы.

Политический — самодержавие народа, вверяющего свою судьбу мудрому вождю (государю). Русское народное самодержавие — именно та модель демократии, которую Полибий определял как «такое государство, в котором исконным обычаем установлено почитать богов, лелеять родителей, чтить старших, повиноваться законам, если при том решающая сила принадлежит постановлениям народного большинства». Недостатки конкретного Государя — Царя, Генерального секретаря ЦК КПСС, Президента — приводили к модификациям этой модели, но не к ее замене.

Социальный — общество Справедливости и Процветания, с распределением Блага в соответствии с трудом каждого, с уважением индивидуального Успеха при участии каждого в общих делах.

Экономический — коллективный (общинный) труд; солидарное благосостояние и благополучие. Собственность уважается, но не признается в качестве цели человеческого существования. Противоборство стяжателей и нестяжателей имеет характер непрерывно развивающегося диалектического единства.

Теологический — Пресвятая Богоматерь как олицетворение Божественного начала и, одновременно, культ замужней женщины, имеющей детей, отдающей всю себя мужу и семье. Чувство Справедливости предполагает осознание Долга и Ответственности, а забвение последних приводит к совершению Греха, искупление которого — священная обязанность каждого. Идея Греха — одна из центральных в русском национальном православном самосознании.

И, наконец, культурно-нравственный — как единение с Богом в праведном подвижничестве, служение Справедливости и Правде. При многовековой проповеди Смирения и Послушания русский человек часто следовал им лишь после нахождения приложения своей страстной тяги к созиданию — созиданию Семьи, созиданию Отечества. Стремление к Красоте и Гармонии всегда сопровождает русского человека — независимо от его национальности, заставляя помнить о них даже в заблуждениях.

В чудеса надо верить. Тогда ты сам сможешь их и творить.

Все вместе эти грани национального идеала формируют характер русского человека и его образ жизни. Среди нравственных императивов, формирующих русскую культуру как ключевой элемент цивилизации особого типа, следует выделить идеал подвижничества, аналогичный культу героя-мученика для самосознания британцев, и идею греха как главный критерий человеческого поведения.

Именно на этих идеалах нас воспитывали. Некоторых религиозно, но большинство — светски и по-советски, однако, искренне и последовательно.

Стремиться воплотить в жизнь Русский национальный идеал — это и означает следовать Русским путем.

Следовать своим Путем должна любая нация. Те же японцы, лучше нас сохранившие солидаризм своего общества, именно поэтому идею Пути определили смыслом жизни самурая.

«Человек должен всю жизнь стремиться к тому, чтобы никогда не отступать от Пути. Он должен учиться, постоянно работая над собой и ничего не оставляя без внимания. В этом Путь». Это бусидо.

Ныне с полным основанием можно утверждать, что исторический спор между русскими марксистами и народниками XIX века — спор о том, должны ли мы лечить социальные болезни западноевропейскими рецептами, как требовали марксисты, или у нас свой путь в истории, называвшийся А.И. Герценом «русским социализмом», выиграли не марксисты-большевики, как казалось почти весь XX век, а народники. Возвышение СССР произошло только тогда, когда политика России соединила стремление к социальной справедливости с национальным укладом и национальным духом, когда на руинах Мировой революции вновь возвысилась чувство Империи, идея Отечества, как того и добивались где осознанно, где интуитивно народовольцы.

Сколь многого наша Родина могла бы избежать, если бы ее государственные деятели на сто лет раньше прислушались к советам мудрого К. Маркса не пытаться жить по его книге «Капитал», подражая Западу, а опираться на свои собственные общинные традиции[2].

Что губительнее для души человека — злопамятство или склероз? А для души нации? Как порой тяжело отвечать на этот вопрос. Но в жизни очень многое зависит от того, что ты предпочитаешь помнить, плохое или хорошее.

Из родовой памяти

Главные люди, не только давшие мне жизнь, но и научившие меня добру и ответственности, состраданию и готовности делать любую работу добросовестно — это мои родители. Они учили меня не только словом, но и личным примером.

Родился я 31 января 1959 года в Семипалатинске, где в то время родители учились. Мама, Валентина Николаевна, — в медицинском, а отец, Николай Наумович, работавший водителем на заводе, — заочно в педагогическом. После моего появления на свет, как уверяют родные, пошел снег. Для зимы, пусть даже восточно-казахстанской, это не удивительно, но почему-то им запомнилось.

Мама была исключительно талантливым врачом. Окончив вуз, была приглашена работать в медицинскую клинику, стала работать над диссертацией, даже выступила на симпозиуме по хирургии в Алма-Ате. Но отдала всю себя мужу и сыновьям, без колебаний оставив ради этого науку.

После окончания отцом педагогического института мы выехали на его родину, в Омскую область.

Первые годы моего земного существования — это годы активных ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне. Помню детские впечатления, когда в объявленное заранее время надо было выходить из квартир на улицу, потому что дома ходили ходуном, мебель качалась, звенела посуда в шкафах. Потом оповещать жителей о необходимости покинуть дома перестали, но опять же дома трясло, посуда бренчала. Годы спустя я стал понимать, что был очевидцем отзвуков близких ядерных взрывов. В детстве же эти землетрясения были просто интересны. Даже не было страшно. Воистину, счастье в неведении. Ныне же на упреки недругов я спокойно замечаю:

— Какие ко мне могут быть претензии? Ну, родился я и вырос в Семипалатинске в годы пика активных ядерных испытаний. Мутант. Отвяжитесь с нравоучениями. Принимайте, какой есть.

Бабурины и Бабуриды

В 2007 году я впервые побывал в краю солнечных легенд — в Самарканде. Сразу при нашем с А.В. Фоменко прибытии в отель на вопрос, куда я хотел бы направиться в первую очередь, ответил без колебаний:

— В Гур-Эмир, мавзолей Тимура.

— Конечно, вначале надо к родственникам.

— Не понял?

Я и действительно не понял.

— А Тимур тоже, Сергей Николаевич, был из Бабуридов. И вообще, жаль, что вы не наш политик! У нас вряд ли кто отказался бы голосовать за Бабурида.

Конечно, люблю говорить о предках, восходящих к великому Бабуру, основателю династии Великих Моголов. Но не менее люблю вспоминать, что до XVIII века в Сибирской тайге было много тигров, а называли сибиряки тигра бабр. Представьте же мое благородное негодование, когда моя жена Татьяна вычитала в какой-то несерьезной книге, что в белорусском Полесье, а также как и среди донских и уральских казаков бабурами исстари называли пеликанов. Супруга возмутилась:

— После свадьбы я сменила такую замечательную, красивую — просто летящую — фамилию — Журавлева — на какую-то пеликанью!

И пришлось утешать!

О предках я знаю только со слов родных и двоюродных бабушек, да еще некоторых дальних родственников.

Дед моего деда по линии отца, Фирс, был крепким сибирским селянином, сумевшим выучить одного из своих сыновей, моего прадеда Михея на фельдшера. То был XIX век, к началу века двадцатого Михей Фирсович Бабурин был самым уважаемым лекарем на севере нынешней Омской области. Добрую память о нем и его лечении я застал у тарчан и в 70-е годы XX века. От него и пошла наша семейная традиция иметь во всех поколениях медиков, надеюсь, она не прекратиться и на моем младшем брате.

Мой дед, Наум Михеевич Бабурин, жизнь прожил на глухом севере Омской области ремесленником, зарабатывавшим на прокорм многодетной семьи индивидуальными подрядами: брал лесную делянку в васисском урмане, валил вековые сосны и лиственницы, обтесывал, шкурил, свозил бревна по зимнику в Тару или какое-либо село и ставил дом. Предварительно, как и надлежит плотнику-единоличнику, в одиночку делал полностью сруб, год выдерживал для сушки, разбирал на бревна, потом вновь собирал, уже на мох, ставил крышу. Как ныне говорят, сдавал дом «под ключ». И так из года в год. Своим тяжелым трудом содержал жену и шестерых детей. Ввиду многодетности, в войну был мобилизован на местный завод. Из шести человек дедовых родных и двоюродных братьев, ушедших на фронт, вернулся один дед Алексей.

Бабушка, Ирина Сергеевна Бабурина (Королева) занималась только семьей и хозяйством. И всем своим детям дед с бабушкой дали хорошее воспитание и образование.

Дед Наум Бабурин чуть не был расстрелян белыми после установления их власти в Таре. Спас офицер царской армии, которого незадолго до того дед выручил от красных: увидев приготовления к казни, офицер взял деда на поруки, о чем бабушка Ирина благодарно вспоминала даже в 70-е годы. Дед Наум умер, окруженный заботой близких, в 1970 году.

Другой дед, Николай Петрович Кульбедин (Кульбеда), приехал из Брестской области Белоруссии, городка Мотоль, который в средневековье был городом с Магдебургским правом, а в XXI веке едва вытягивает и численностью населения, и уровнем развития производств лишь на село. Приехал в Семипалатинск осваивать Южную Сибирь. Хотя был, по некоторым сведениям, из семьи священника.

Если дед Наум уклонился вначале от белой мобилизации, потом от красной, общественной суеты избегал, то дед Николай, судя по всему, страстный и деятельный, ввязался в гражданскую войну, которую закончил, гоняя басмачей в Ферганской долине. Н.П. Кульбедин вступил в ВКП(б) и, как человек партийный, был брошен на потребкооперацию в село. Возглавлял РайПО, был в конце 30-х арестован. «Убеждали» признаться в совершении предъявленных преступлений, очевидно, серьезно, поскольку даже когда повезло — он дотянул до «пересменки» Ежова и Берия, — и он был выпущен, но выпущен в таком состоянии, что, едва добравшись до своего села, умер.

Его родители, Петр Кульбеда и Кристина Мацукевич, приехали к сыну в Семипалатинск в середине 20-х и из-под польской оккупации, и явно прячась от большевизации европейской России. Если прадеда не стало еще в годы НЭПа, то прабабушка Кристина прожила жизнь долгую, моя мама запомнит ее прекрасно.

Бабушка по материнской линии, воспитывавшая меня в раннем детстве, Анна Максимовна Волкова, тайну своего происхождения и юности, дожив до 90-х годов XX века, унесла в могилу, боясь этой темы и никому ее не доверив. Всю жизнь проработав в больнице детской медсестрой, она чуралась любых разговоров о политике. Не отличались словоохотливостью и две ее сестры, и бабушка Таисия, и бабушка Екатерина. А мы, молодые и глупые, не нашли во время возможности расспросить о предках серьезно и настойчиво. По некоторым сведениям, они были из казачьего рода. Что известно достаточно точно — из ссыльных.

О тех, по кому мы учились жить

У цельной личности не может быть проблем, есть только возникающие непрерывно задачи разной сложности, которые надо решить. И они личностью решаются. Но может быть и другой подход. Мой студенческий друг Виктор Костюнин говаривал, что проблемы любого человека делятся на две категории. Первые — это те, которые неразрешимы. Не стоит тратить на них время. Вторые же решаться сами собой, без какого либо влияния с твоей стороны. Тем более, надо выбросить их из головы.

Интерес к общественным, политическим вопросам как-то сложился, сформировался у меня еще в школьные годы, когда зимними морозными днями я читал книги или сидел около радио (телевидения тогда у нас в Таре не было), слушая подряд все радиопрограммы, от «Клуба знаменитых капитанов», любых радиоспектаклей и до выпусков новостей. Читая художественные, а потом уже общественно-политические книги, я интересовался тем, что происходило в прошлом, что происходит в дни, когда мы живем.

Сколько себя помню, любил историю и довольно рано стал чувствовать ее неполноту. Стремясь восполнить пробелы, начиная с восьмого класса (год 1973) я стал искать встречи с теми, кто сидел при Сталине, и с теми, кто сажал. Беседы с такими людьми обострили мой интерес к отечественной истории первой половины XX века.

Многое дали мне переписка и беседы с легендарной Н.И. Сац, народной артисткой СССР, с омской легендой, первым секретарем Омского обкома ВЛКСМ в середине 30-х гг. В.И. Шунько, одним из немногих, кто, пройдя через арест вместе с другими комсомольскими лидерами во главе с А. Косаревым, провел долгие годы в заключении, но выжил.

Но начиналось все со школы. Незабываемыми были, например, встречи с одним из старейших тарских комсомольцев, Сергеем Михайловичем Руневым. Они с его будущей женой, Симой Максимовной, вступили в комсомол в Таре в 1919 году, сразу после освобождения Тары от колчаковцев. В 1921 году С.М. Рунев вступил уже в партию большевиков, а в 1974 году или в 1975 году, незадолго до нашего знакомства, его из КПСС исключили.

Исключили не по политическим мотивам, а с формулировкой «за бытовое разложение», за страстную, но изменчивую любовь к женщинам. Его честно пригласили в районный комитет партийного контроля, и тогдашний председатель этого комитета Меньшенина, мать моей одноклассницы, его увещевала, пытаясь отговорить от очередной женитьбы (официально седьмой). Уговорить не смогла, он вступил в брак, и его исключили.

У С.М. Рунева в доме не было книжных полок, но откуда-то он откопал две книги и с легкостью подарил мне, малознакомому пацаненку. Первая, достаточно новая, была из серии «Жизнь замечательных людей» — сборник очерков о М.Н. Тухачевском и нескольких других военачальниках. Вторая была еще с «Ъ», явно издания дореволюционного, с выдранным титульным листом. На потертом переплете значилось: «К. Каутский». Много позже я все-таки сумел ее идентифицировать, установив, что это был перевод на русский язык теоретической работы К. Каутского «Эрфуртская программа». И такая книга долежала в нашей глухомани в чулане до 70-х годов XX века!

Так вот, С.М. Рунев рассказывал мне и о 20-х годах, и о том, как он работал и служил в Таре в НКВД в 30-е годы. О психологии, общих настроениях. Бывали и курьезы.

Когда он в 1937 начал ухлестывать за сосланной, по его словам, в наш город женой маршала Тухачевского, его пригласил к себе начальник райотдела НКВД и сказал:

— Или эта баба, или партбилет. Выбирай.

Он, что не странно для тех времен, выбрал партбилет.

Я пытался робко заметить (уже имея, пусть и бессистемное, но четкое представление о судьбах многих людей в 30-е годы), что не могла появиться у нас в Таре Нина Евгеньевна Тухачевская. Она была после ареста мужа сослана в Астрахань, где вскоре арестована, потом возвращена в Москву и там расстреляна. Может быть, говорю, это была какая-либо из сестер маршала Тухачевского? Ветеран упорствовал, что ухаживал за его женой.

Его рассказ, безусловно, требовал тщательной проверки, открытия всех и поныне закрытых архивов.

Размышляя о яркой и непростой судьбе поколения наших дедов, всего нашего Отечества в первой половине XX века, я продолжал искать очевидцев, просто информированных людей, завел даже картотеку на политических деятелей и военных России 1900–1953 годов. А вспомнил беседу с Руневым ради того, чтобы подчеркнуть — именно такие житейские разговоры формировали мое отношение к официальной версии нашего недавнего прошлого, а отношение становилось все более критическим и крамольным.

Страна, в которой мы жили

Последние годы очень односторонне и предвзято говорится о периоде Советской власти в России, о социализме и о Советском Союзе. Порой ловлю себя на мысли, что с авторами злобных пасквилей мы жили в разных странах.

Советский Союз, каким я его знал и каким навсегда запомнил, был иным. Наверное, он не был идеальным государством, как не было идеальным и советское общество. Были проблемы, были, как говорили классики, и унаследованные от прошлого «родимые пятна капитализма». Но это было общество, в котором абсолютное большинство и простого люда, и руководителей стремились строить отношения на принципах справедливости.

Наверное, вопрос об «уравниловке», об уравнивании прав, доходов и расходов решался упрощенно («каждому — по труду»). Но сегодня судить о Советском Союзе по уровню заработной платы того времени, сравнивая ее с нынешней витриной супермаркетов — значит не только модернизировать историю, но и ничего не понимать в организации общества. В СССР только часть труда была адекватно оценена в заработной плате. Остальная часть оценивалась и воплощалась в вознаграждении каждому человеку, исходя из его труда, как через многоуровневую систему социальных льгот и дотаций, так и другими действительно компенсационными механизмами. Если хотите, это и было реальным распределением природной ренты среди всего населения.

Да, заработная плата была небольшой, хотя даже на самую малую в то время заработную плату в СССР — 60 рублей, советскую «минималку» — человек мог прожить спокойно. Но, помимо заработной платы, были по символическим ценам пионерские лагеря и профсоюзные санатории, здравницы. Были действительно социальные проекты, связанные с теми или иными конкретными регионами, была система «северных», система платежей в районах, приравненных к северным. Были многие другие способы заботы о простых трудящихся людях.

Да, именно трудящихся, потому что в то время в российском обществе был культ человека труда. Порой люди творческих профессий под горячую руку «классово бдительных» соседей попадали в разряд тунеядцев. В разряд тех, кто просто не хотел привычным для большинства образом работать. Социальная заточенность общества не могла не сказываться. Но вопрос о советских тунеядцах требуется решать вполне конкретно в каждом отдельном случае, так что не стоит говорить о повсеместном ущемлении прав творческих личностей. Важно то, что в СССР не было людей, судьба бы которых обществу была безразлична. Порой забота была навязчивой, упрощенной, но она была.

Конечно, надо делать скидку на нашу провинциальность. Хиппи, стиляги, диссиденты… По правде, все это было где-то очень далеко от нас, от нашей русской провинции.

С грустью читал или слушал в недавние времена выступления таких великих деятелей нашей культуры, как Марк Захаров, Майя Плисецкая, Михаил Ульянов, да и некоторых других, которых в советское время, с их сегодняшней точки зрения, притесняли, не давали свободно ездить за рубеж, устраивали гонения на их творчество. А я-то думал, что они и подобные им кумиры народа советской эпохи получили от Советской власти все, что она могла дать. Получили все высшие государственные награды и звания, премии и спецдачи, неоднократно бывали за рубежом. А главное — имели любовь всего народа.

Это мои родители, да и все ближайшие родственники никогда не были за рубежом. Из моих близких только два деда побывали за границей, да и то, как солдаты во время Великой Отечественной войны, сходившие освободить Европу. Это была их единственная заграничная «командировка».

Очень признателен Богу за тех людей, с которыми он меня в жизни сводит. Почти у каждого чему-то научился, что-то постарался перенять.

Для меня мои учителя и воспитатели, наставники школьных лет в городе Таре — это действительно люди, по которым я и сегодня сверяю свои поступки. Педагогический коллектив родной школы № 11 для меня — эталон того содружества единомышленников, которое и давало глубокие знания по широчайшему кругу наук, и формировало отношение к жизни, к прошлому и настоящему, вообще к обществу. Эти люди своим поведением закладывали в душу нравственные ценности, задавали высокую шкалу требований к самому себе, а не только запросов к окружающим.

Так сложилось, что в первый класс я пошел в Семипалатинске в школу поселка цемзавода. К сожалению, учителя часто менялись. Помню, как всем классом навещали смертельно больную учительницу в больнице. Наверное, потому по-настоящему моей первой учительницей стала уже в Таре Лидия Бронеславовна Бобровская, для которой наше обучение и выпуск из начальной школы знаменовали окончание трудовой деятельности. За те годы, что она учила нас всему — и отношению к жизни, и знаниям, и умениям, мы и начали себя осознавать в обществе. Потом уже пришли другие учителя, помогавшие нам формировать свою судьбу.

Первый мой директор школы — Василий Иванович Теребун, потом в течение многих лет — волевая и сердечная Дина Андреевна Оржеховская. Никогда не забыть уроков Фали Антоновны Мелехиной, Галины Константиновны Яковлевой, Валентины Михайловны Редькиной, Елены Ивановны Аристовой, Ольги Александровны Кравченко, Елены Александровны Черняевой, Ефросиньи Семеновны Никифоровой, Николая Ивановича Краснова, наших физруков С. Сабанцева и В. Титова. Завуч Татьяна Алексеевна Крупкина не вела у меня занятий, но очень многому научила начинающего комсомольского организатора. А пионерские и комсомольские мои наставники? Они учили трудиться и организовывать труд других, рисовать и выступать на сцене, учили читать и ценить стихи, петь песни.

Оптимизму и жизнелюбию тоже учили. Никогда не был худощавым. Вес колебался и колеблется исходя из возраста и образа жизни. Но — как говорят классики — «стремление похудеть — это хобби на всю жизнь». Моя наставница в Доме пионеров, Клара Ивановна Володева, руководитель нашего драмкружка, была женщиной дородной и озорной. Зоя Андреевна Герман, строгая и добрая директор Дома пионеров, ей иногда говорила:

— Клара Ивановна! Худеть надо.

— А зачем?

— Ну как же, худые живут дольше.

На что она с олимпийским спокойствием отвечала:

— Может быть, худые люди живут дольше. А толстые — с удовольствием!

Радостно-оптимистичный, задорный подход к жизни мне запал в сердце именно с тех времен. Если человек не способен быть веселым — это предмет для серьезного беспокойства не только родных и окружающих, но и его служебного начальства. Он просто опасен для любого дела!

Но и любая словесная колкость должна быть доброй! Несчастен тот, кто не способен на самоиронию, кто не может искренне посмеяться над собой, кто не способен в минуту отдыха петь и веселиться, кто не ценит доброй шутки.

Самый серьезный человек должен быть способен на сумасбродство. Предел любого сумасбродства и любой шутки — в незыблемости достоинства любого другого человека. Человек, не способный смеяться, заслуживает жалости. Человек, не желающий беречь свое и чужое достоинство, заслуживает презрения.

А Людмила Вандышева, вначале моя главная пионервожатая, а потом — олицетворение задора и деловитости райкома комсомола? Именно она вслед за Д.А. Оржеховской учила нас организационным навыкам, прививала вкус к общественной работе.

Жить надо радостно, а дела делать — только с удовольствием.

В этом, может быть, главный урок моего отца, который, выйдя из простой крестьянской семьи, из поколения в поколение жившей на севере Омской области, и словом и делом учил, что надо добросовестно и с удовольствием делать любое дело. Книгу читаешь — получай удовольствие. Поручено тебе навоз убрать, или сено заскирдовать, или забор починить, или еще что сотворить — все делай с удовольствием.

Когда ранним утром мы с отцом выезжали на покос, если еще при первом же взмахе косы поднималась туча комарья, то это был полный ужас, который, казалось, невозможно выдержать. Но ты знаешь, что вместо нас для нашей коровы никто сено косить не будет, что косить тяжело, но надо. И терпишь, побеждая свое недовольство, а потом от победы над собой, над своей слабостью получаешь даже внутреннюю радость, неподдельное удовольствие. Когда машешь косой и сразу видишь результаты своего труда, знаешь, что своими руками обеспечил корм для коровы на зиму, что в семье будет молоко, что всем будет легче и лучше… Разве чувствовать это — не удовольствие?

Наверное, с тех пор для меня смешно, когда женщины пытаются уподобиться мужчинам, и противно, когда мужчины стремятся уподобиться женщинам. Эмансипацию признаю, но до определенных пределов.

С раннего детства нам привили принцип, что можно понять и простить отсутствие отваги и даже ума. Можно понимать, но нельзя прощать подлость.

Мои университеты

Мне и моим друзьям, всем однокурсникам, много дали люди, под чьим руководством мы получали профессию в Омском университете. Первые наши наставники, А.И. Петелин и Р.Л. Хачатуров, выдающиеся ученые, доктора наук, профессора Михаил Семенович Гринберг и Владимир Николаевич Скобелкин.

Первым нашим деканом был Альберт Иванович Петелин, умерший, к сожалению, еще тогда, когда мы были первокурсниками. Очень многому я научился у Валентина Александровича Маршинина, которого потом, уже в 1988 году, сменил на посту декана юридического факультета. А наши замечательные наставники — Н.П. Тутышкин и Л.В. Бессонова, Е.Л. Невзгодина и Л.И. Пастухов, В.Л. Слесарев и Л.В. Меренкова, В.Б. Коженевский и А.И. Казанник, А.С. Фролов и С.Н. Семашко. Мудрейший, эталонный для всех нас философ и логик В.П. Типухин, да и многие другие. Все такие разные и все столь нам необходимые. Да, и в умении принять и понять разных людей надо видеть серьезный урок жизни!

Сразу вспоминается и Ленинград. Заведующий кафедрой теории и истории государства и права, к которой я аспирантом был прикреплен, профессор Королев Алексей Иванович был крупным общественным деятелем, многолетним депутатом Ленсовета, председателем комиссии по законности. Участник Великой Отечественной войны. Фронтовики были элитой любого вуза. В Омске это были юристы М.С. Гринберг и В.Н. Скобелкин, историк В.Н. Колесников. В Ленинграде — и тот же А.И. Королев, и Е.И. Ливанцев, и Лукьянов, и энергичный Н.С. Алексеев, и многие другие. Конечно, мы иной раз даже невольно им подражали, у них учились, копируя даже их интонации. Озорство и неизменная доброжелательная ирония того же Королева, его максимализм — они в чем-то тоже вошли в мой стиль жизни.

Для всех нас важны мнения и оценки наших наставников. В первой половине 1991 года, являясь уже одним из неформальных лидеров оппозиции Б.Н. Ельцину в Верховном Совете, я получил письмо. Вскрываю и оттуда достаю лист бумаги, читаю: «Протокол собрания профессорско-преподавательского состава юридического факультета Ленинградского государственного университета им. А.А. Жданова. Слушали: О положении в стране». Ничего себе! А в решении записано: «1. Осудить разрушительную деятельность Председателя Верховного Совета РСФСР Ельцина, который ставит под угрозу существование Советского Союза. 2. Рекомендовать Верховному Совету принять меры по стабилизации положения…» В общем, и дальше довольно суровый текст. Подписи: «Председатель собрания доктор юридических наук, профессор А.С. Пашков, секретарь собрания доктор юридических наук, профессор Л.А. Николаева».

До сих пор помню свое впечатление от этого документа. Столь принципиальная позиция моих наставников была для меня очень важна. Особенно в тот момент, когда частенько москвичи просто хватали на улице за одежду и истерично кричали: «Ты что тут против нашего любимого Бориса Николаевича выступаешь? Ты против демократии?»

Очень важна. Конечно, в последующие годы я выкраивал любую возможность, чтобы повстречаться и побеседовать со своими университетскими наставниками и в Омске, и в Питере, «сверить часы». Не удивился, услышав о решении ветеранов питерского юрфака считать мэра города А.А. Собчака персоной нон-грата для факультета. Когда же после 2000 года увидел на здании факультета памятную доску Собчака, понимая, что «из песни слова не выкинешь» — он был ведь первым и последним мэром города — не удержался и, встретив на лестнице знакомого профессора А.Ш., съязвил:

— Ну что, сдулись?

— Не спеши. Помнишь, где была его кафедра?

— Конечно.

— Пошли.

Поднимаемся на следующий этаж, поворачиваю по привычке направо… Вместо кафедры хозяйственного права — общественный туалет.

— Понимаешь, Сергей Николаевич, когда нас принудили его посмертно праздновать, то, чтобы ни у кого не возникло мысли сделать на его бывшей кафедре именной музей, совершенно случайно при капитальном ремонте сюда был перенесен мужской туалет. Теперь, если и будет музей, то уже на месте общественного туалета.

Сильный ход.

Но это будет потом. А изначально я стремился общаться, бывать на кафедральных юбилеях. К сожалению, и на похоронах. Помню трогательный юбилей А.И. Королева, немного грустный юбилей одного из последних ветеранов факультета профессора Е.И. Ливанцева, когда на банкете, сидя рядом с Н.М. Кропачевым и В.В. Лукьяновым, мы перебирали в памяти наших ветеранов. Увы, нет ничего вечного.

Ветераны Великой Отечественной войны уходят, их остается все меньше и меньше. Нет уверенности, что на следующем круглом юбилее Победы кто-то из непосредственных участников войны будет вообще. А ведь я и мое поколение застали еще активных участников гражданской войны. Начиная учиться в шестом классе, в сентябре увидел на стене план мероприятий на учебный год и изумился, прочитав в одном из пунктов: встреча с участником штурма Зимнего дворца. У нас в Таре?

И встреча состоялась. Это был скромный пожилой мужчина, проработавший в нашем городке в незаметной должности несколько десятилетий. Зимний, действительно, брал. Помнится, после революций 1917 года даже был членом Петросовета. Потом неожиданно переехал в Сибирь, в нашу глухомань. Сегодня страшно жалею, что был еще малявкой, мало что знал, не расспросил ветерана о многом. Предполагаю лишь, что после разгрома в Ленинграде зиновьевской партийной оппозиции он дальновидно сам уехал в Сибирь, забрался ближе к границе урмана (нехоженой тайги) на севере Омской области, да и стал добросовестно работать, не становясь на партийный учет. И пережил успешно роковые 30-е. Впрочем, это лишь мое предположение. А урман у нас знатный — последняя вылазка из урмана белобандитов (тех колчаковцев, что были на севере области и оказались отрезанными от Транссиба в 1919 году наступавшей вдоль железной дороги Красной армией) официально зарегистрирована в 1940 году. Вышли, разгромили сельсовет, пограбили и вновь ушли в урман. А дальше — тишина!

Через много лет, уже в начале XXI века А.В. Фоменко познакомил меня в Париже с человеком уникальной судьбы — Николаем Николаевичем Рутченко-Рутычем. Сын белого офицера, расстрелянного в Крыму красными в 1920 году, окончивший перед войной ЛГУ и даже издавший свою первую научную книгу, он за героизм получил в Советско-финскую орден Красной Звезды, был демобилизован, пошел на фронт в 1941. Дальше для меня история темная, ясно одно: конец войны Н.Н. встречал в немецком концлагере, поскольку, провозгласив русскую идею, воевал и против Красной армии, и против гитлеровцев. После войны — НТС, работа на антисоветских радиостанциях. Нигде особо не пришелся ко двору — заказчикам нужен был антисоветчик, а не русский патриот.

Беседы с Н.Н. Рутченко-Рутычем, его гостеприимной супругой Анной Анатольевной, вывезенной родителями из Крыма в 1920 году, когда ей был год от роду, позволили глубже почувствовать правду и тех, кто воевал в Белой армии.

В гражданской войне не бывает только правых и только виноватых. В чем величие живущей в Испании Главы Российского Императорского Дома Великой княгини Марии Владимировны — она объясняет даже сторонникам монархии, что вырывать из истории России или видеть только в черном цвете советскую эпоху — глупо и антинационально. Не надо считать, что у нас есть право судить поколение наших дедов, посмотрим (кому повезет), какими словами нас будут оценивать наши внуки!

Важно не только помнить ветеранов, чтить поколения, которые были до нас, но важно и не повторять их заблуждений, а соединив воедино силы потомков, каждому на своем месте делать дело — созидать, строить могучую и процветающую Россию. Именно так я воспринимал свою деятельность депутата в Верховном Совете, а потом и в Государственной Думе Российской Федерации.

Вожаки нашей комсомольской юности

В августе 1992 года открывался Московский Дом Чешира — специализированный на травмах опорно-двигательной системы Центр реабилитации инвалидов из числа воинов-интернационалистов. Руководитель центра, энергичный подвижник идеи генерал-майор Науман, с которым мы познакомились на Съезде РОС, настойчиво пригласил меня быть. Гостей на открытии было немного, да и сам дом был небольшой (Ю. Науман сравнил построенный на деньги британского лорда особнячок с подаренной пуговицей, мундир к которой еще надо пошить). Впервые после 1983 года увиделся с И.Е. Пузановым, уже генерал-лейтенантом, ставшим заместителем командующего Московским военным округом.

В момент, когда мы с М. Лиходеем у входа в здание вспоминали наши афганские будни, мимо прошел в Дом небольшого роста мужчина с лохматыми седыми бровями и лукавым взглядом из-под очков. Пожимая мне руку, он с мягкой иронией сказал:

— Приветствую главного ненавистника МИДа.

Видел я его впервые, потому стал гадать, кто это, что не «козыревец», понятно.

После короткого знакомства с медицинским центром и торжественного открытия начался скромный фуршет. Седовласый незнакомец, судя по всему, ровесник моего отца, стоял рядом с митрополитом Питиримом и призывно махнул рукой, предлагая к ним присоединиться. С владыкой мы уже были знакомы. Приветствовав обоих, я отказался от водочки и взял стакан сока.

— Сергей Николаевич, хочу вам представиться…

Вежливо, но твердо я перебил:

— В этом нем необходимости. Комсомол был и останется светлейшей частью моей жизни. А в годы юности, пусть по фотографиям, но первых секретарей ЦК ВЛКСМ мы знали в лицо, уважаемый Борис Николаевич.

Это был Б.Н. Пастухов, ставший в тот момент первым заместителем министра иностранных дел России.

Так произошло наше знакомство с этим замечательным человеком. Память о комсомоле сразу нас соединила, мы тепло поговорили о 70-х, горестно о текущих временах. Через много лет я признался, что избрание неведомого нам, сибирским школьникам, Б.Н. Пастухова первым секретарем ЦК комсомола меня потрясло, поскольку новому нашему комсомольскому лидеру было уже 40 лет! Для нас тогда 20-летние казались сверхвзрослыми, а 30-летние — стариками, дела которых идут к закату. Лишь когда мне самому исполнилось 40, я понял, что и 60, и 70 — это не возраст. Главное, чтобы было здоровье и буйство души, чтобы человек сохранял тот юношеский кураж, который гонит прочь скуку и равнодушие. Это и есть пассионарность.

Мы часто контактировали впоследствии по служебным делам, особенно на кавказском направлении. Иногда спорили (особенно в период, когда в российском МИД заправлял А. Козырев), но действовали дружно и согласованно. Но всегда Б.Н. Пастухов был образцом четкости и самодисциплины, последовательности в проведении линии Кремля. Как только мог, он пытался передвигать «генеральную линию» в направлении государственных интересов.

Даже в мелочах он сохранял высокий уровень своей работы. В 90-е годы российские начальники, особенно в Правительстве, перестали брать трубку телефонов даже правительственной связи, ставя все чаще дублирующие аппараты в своих приемных. Между тем, связь потому и называлась правительственной, что ее имели право использовать только лица, на которых номер был зарегистрирован. В какой-то момент Б.Н. Пастухов оказался единственным членом правительства, который всегда трубку телефона брал сам. Я не мог как-то сдержать восхищения:

— Борис Николаевич, Вы единственный руководитель в Российской Федерации, который соблюдает служебную инструкцию по использованию АТС. Кроме Вас это делает только патриарх Алексий II. Не могу не сказать, что Вы традиционно — эталон и пример для подражания.

— Сергей Николаевич, меня партия и комсомол учили порядку и дисциплине. По-другому не хочу и не буду. Если к такому стилю работы присоединитесь — буду рад.

В отличие от многих государственных деятелей той эпохи, Б.Н. Пастухов сохранил за собой самостоятельность действий, инициативность в разрешении любых вопросов. Как опытный аппаратчик, он никогда не нарушал инструкций и указаний высшего руководства, но ему удавалось даже при Ельцине и Черномырдине не ползти к решению вопроса по узкому коридору ограничений полученного задания, а ювелирно ткать это решение, балансируя на грани между разрешенным и недопустимым. И всегда со стороны оптимального отстаивания долгосрочных интересов России.

В 2013 году, чествуя этого выдающегося человека в год его 80-летия, я искренне сказал, что именно Б.Н. Пастухов и подобные ему лидеры ВЛКСМ стали для меня в свое время символами единства слова и дела, лучшего, что было в комсомоле. Свой адрес юбиляру я подписал помимо некоторых своих регалий, прежде всего, первой: член ВЛКСМ с 1973 года.

Однако в начале 80-х Б.Н. Пастухов, как до него и Е.М. Тяжельников, был для нас где-то далеко и высоко. Для омской студенческой молодежи примером для подражания был Юрий Ошлаков, руководитель Омского обкома комсомола, опытный организатор и доступный нуждам любого комсомольца лидер. До него — Юрий Гудков. Юрия Порфирьевича Гудкова своими комсомольскими годами я затронул, правда, уже когда тот перешел на партийную работу в обком КПСС, а потом и вообще приехал первым секретарем горкома партии к нам в Тару. И мы гордились, что из недр комсомола росли такие авторитетные лидеры.

В Омском университете, когда я туда поступил, непререкаемым авторитетом был Виктор Павлович Люшня, секретарь комитета комсомола. И он учил навыкам комсомольской работы не только словом, но и личным примером. Наши навыки по правильной организации общего труда, по индивидуальному подходу к любому сверстнику — заслуга В.П. Люшни. Ему безоговорочно доверяли потому, что он верил в то, о чем говорил. Уже работая на преподавательской ниве В.П. Люшня как личную трагедию воспринял гибель СССР и развернувшуюся антикоммунистическую истерию.

По большому счету, для миллионов людей сама общественная комсомольская работа стала вторым высшим образованием — она давала навыки работать с людьми, учила организовывать себя и других, планировать свою и чужую жизнь, биться за выполнение своих жизненных планов.

И ныне было бы полезно в делах общества не только воссоздать некое общефедеральное молодежное движение, но и строить его по старому комсомольскому девизу:

Делай дело! Не умеешь? — Научим! Не можешь? — Поможем! Не хочешь? — Заставим!

Да только дело это не может быть конъюнктурным или корыстным.

Вернусь снова к истории своей жизни. В Таре, на выпускной линейке в школе, ко мне подошли несколько человек, и один из них сказал:

— Я тебя, парень, приглашаю учиться в Новосибирск на исторический факультет университета.

Я не колебался:

— А есть там юридический факультет?

Меня привлекала наука история политических и правовых учений — а это была юридическая наука (политических тогда официально не было).

— Нет. Нет у нас юридического.

— Очень жаль. Тогда я поеду в Омск, решил все-таки на юридический поступать.

Меня стали убеждать, чтобы я не делал глупостей, потому что приглашал меня ответственный секретарь приемной комиссии Новосибирского университета.

— Ты, можно сказать, уже зачислен. Тем более — не хочешь на историю, поступай на математику (у меня по математике были тоже достаточно приличные способности).

Но я упорствовал:

— Спасибо, нет. Хочу поступать только на юридический факультет. Значит, не судьба мне быть в Новосибирске. Да и до Омска из дома немножко ближе, чем до Новосибирска. Всего 300 км.

Черная «Волга» на омской окраине

Еще в седьмом-восьмом классах я стал подходить к школьным учителям с вопросом:

— А почему не говорят правду о Бухарине, Рыкове, многих других деятелях революции, гражданской войны?

Поступив в 1976 году на юридический факультет Омского университета, впервые поселившись в огромном городе, городе-миллионере (в Таре на протяжении двух последних столетий численность жителей колеблется в пределах 20–25 тысяч), на первом курсе университета я направил письмо Леониду Ильичу Брежневу.

Это был момент, когда публично, широко обсуждался проект новой советской конституции. Конституция была утверждена. В том же 1977 году Председателем Президиума Верховного Совета СССР официально стал Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. До него этот пост занимал Н.В. Подгорный. С 1965 года в СССР привыкли к «триумвирату»: Л.И. Брежнев, Н.В. Подгорный, А.Н. Косыгин. И воспринимали триумвират уважительно.

Сразу после принятия новой Конституции СССР и избрания Л.И. Брежнева председателем Президиума Верховного Совета СССР, я направил новому главе Советского Союза письмо. Хоть я и был первокурсником, но уже считал себя юристом достаточно грамотным, поэтому написал не Генеральному секретарю ЦК КПСС, а именно Председателю Президиума Верховного Совета СССР. И поставил в этом письме вопрос о том, что пора сказать правду о сталинских временах. Что, может быть, пора реабилитировать Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Сокольникова и многих других. Либо просто сказать, что же они совершили такого, что их нужно считать врагами. Ну нельзя вымарывать из истории людей, даже если они стали преступниками. Надо просто сказать, в чем они преступники.

Ответ пришел уже осенью того же 1977 года в виде черной «Волги», которая свернула к нашему дому на окраине города Омска в один из осенних дней. Меня в это время дома не было (я же учусь, я же студент). Этот дом, между прочим, мы строили вместе с отцом (он, как и мой дед, был с большими плотницкими способностями, и меня приучал к этому делу). Мама, открыв ворота, увидела выходящую из машины женщину, которая спросила, здесь ли живет Бабурин. Получив утвердительный ответ и увидев выходящего вслед за мамой отца, она спросила:

— Вы Бабурин? Я прошу Вас проехать вместе со мной.

В нашей семье память о 30-х годах и черных машинах, которые увозили кого-то, была на генетическом уровне очень активной. И отец был категоричен:

— Ни за что! Я не собираюсь с Вами никуда ехать. Я никуда не планировал ехать.

Услышав, что приглашают ехать в областной Комитет партийного контроля, он тем более замахал руками:

— Я никогда к коммунистической партии не принадлежал. Зачем мне к Вам ехать?

В этот момент мама заметила на том письме, точнее, письменном приглашении, которое держала в руках женщина, инициалы «С.Н.».

— Так это же не Николаю Наумовичу письмо, это Сергею Николаевичу. Это наш старший сын.

Гостья стала расспрашивать, кто же старший сын. Приняла приглашение зайти в дом, посмотрела мою тогдашнюю библиотеку. А я ею весьма гордился, потому что уже в восьмом классе средней школы, когда устроил перепись своих книг… Нет, наверное, в 9-м классе. Словом, когда я устроил перепись своих книг, оказалось, что библиотека у меня состояла из трех тысяч томов. А на первом курсе — в начале второго уже, получается, было явно более пяти тысяч. Причем тогда ведь были проблемы с художественной литературой, за ней гонялись, ее покупали в основном по разнарядкам, по талонам. Поэтому большинство книг, которые были у меня, были общественно-политическими книгами. Ну, начиная с полного собрания сочинений В.И. Ленина, далее Маркса, Брежнева, книг руководителей зарубежных компартий — все, что мне удавалось где-то купить. А я еще сумел к тому времени в складских залежах или в макулатуре найти стенографические отчеты почти всех первых съездов Коммунистической партии. И из 24 съездов, прошедших на тот момент, у меня, наверное, съездов 19 уже было. Поэтому библиотека была специфической. Я не только покупал, но и читал эти книги.

Для меня тогда оставили бумагу с приглашением, чтобы я приехал к ним сам. На другой день приезжаю в областной Комитет партийного контроля, в здание ОК КПСС, на которое смотрел всегда со стороны, уважительно, конечно, но немножко с опаской. По ковровым дорожкам, которые, как я помню, произвели на меня впечатление серьезное, меня провели к кабинету Председателя областного Комитета партийного контроля по фамилии Булавко. Он принял меня практически сразу и, посмотрев, начал свою речь словами:

— Ну что, молодой человек, если бы ты был коммунистом, я бы с тобой говорил по-другому. Но ты комсомолец и мне поручено тебе объяснить. Ты писал письмо в ЦК Брежневу?

Я говорю:

— В ЦК я не писал, а Брежневу писал. В Верховный Совет.

Булавка сказал, что разницы никакой. И начал мне объяснять, что вопросы, которые мною поставлены, на самом деле давно сняты. Партия давно разобралась и с Бухариным, и с Рыковым, и со всеми остальными. И поэтому я должен принять это к сведению. Что был февральско-мартовский Пленум ЦК КПСС в 1937 году, на котором Бухарин и Рыков были осуждены, и с ними все ясно.

Я, не без робости, попытался возразить, что ведь это же был 1937 год. Может быть, что-то там было не так. По крайней мере, материалы этого Пленума надо опубликовать и все-таки правду о них сказать. Если они что-то совершили против партии, то, может быть, не надо их восстанавливать в партии. Но они вряд ли, на мой взгляд, совершили что-то против государства. И поэтому я ставил вопрос о реабилитации их как граждан страны, а не как членов ВКП(б). Ответ, который прозвучал, был очень жесткий, и после того, как он прозвучал, у меня как-то исчезли вопросы к собеседнику. Председатель Омского областного комитета партконтроля жестко сказал:

— Молодой человек, в партии есть вещи, которые надо брать на веру и на них строить свои убеждения.

Ну, я подумал, что это, вообще-то, уже что-то религиозное. Уже тогда был убежден, что в политической сфере убеждения должны формироваться как-то по-другому. Они должны быть основаны на знании реальных фактов, а не на догмах, которые кто-то умозрительно сформировал. Я потерял интерес к дальнейшему разговору. Беседа вскоре завершилась, мы расстались.

Убежден, что о моем письме сообщили в университет. Но, можете себе представить, никто, ни один человек не дал мне даже намеком понять, что о моем вызове в обком что-то известно. Единственно, на ближайшем каком-то собрании я поймал на себе пристальный взгляд секретаря парткома университета профессора Семашко Сергея Николаевича, который весь вечер сверлил… вернее, пристально меня рассматривал. Я чувствовал себя неуютно, как человек, который что-то скрывает. Но и он не подошел и не сказал ни слова. Никто не осудил, не похвалил. Просто все сдержанно отнеслись к этой истории, как будто ее и не было. Но для меня-то эта история была. И мои взгляды, мой интерес к прошлому она скорее укрепила.

Именно поэтому я уже на втором курсе заявил, что хочу вступить в Коммунистическую партию Советского Союза. И хотя активно занимался общественной деятельностью, уже со второго курса стал секретарем комсомольского бюро юридического факультета, а в конце учебы уже был секретарем комитета комсомола Омского государственного университета, три года я стоял в очереди на вступление в Коммунистическую партию.

Дело в том, что на тот момент прием был свободен для представителей рабочего класса и колхозного крестьянства, а вот всю интеллигенцию, к коей относили и студентов, принимали по разнарядке. На пять членов партии из рабоче-крестьянской среды интеллигентам отводилось одно, может быть, два места. Тем не менее, на четвертом курсе я был принят в кандидаты в члены КПСС. И на четвертом курсе, и потом, когда уже вступал в члены партии, в своих заявлениях я не писал о намерении строить коммунизм, как это по шаблону часто было принято. Я везде написал о том, что хочу вступить в Коммунистическую партию Советского Союза для того, чтобы продолжить дело старших поколений по формированию общества социальной справедливости, по укреплению законности в нашей стране и созданию условий для действительно счастливой жизни людей.

Никогда не жалел об этом своем шаге, даже в эпоху разгула антикоммунизма в середине 90-х годов. Единственно, когда началась перестройка, и на КПСС обрушились с самыми различными обвинениями, я сказал, что поддерживаю необходимость реформирования партии, но из самой партии никогда не выйду. Пусть меня исключат, если не буду соответствовать ее критериям, но я за то, чтобы она в обновленном виде сохраняла на себе ответственность за развитие и за путь в будущее нашего общества. Убежден, что сам запрет КПСС произошел в момент, когда партия радикально обновилась, когда она стала динамично развивающейся системой, когда не позднее осени 1991 года она необратимо избавилась бы от М. Горбачева, а вместе с ним — от нигилизма, сепаратизма и нерешительности.

В августе 1991 года, я присутствовал в зале Верховного Совета, когда проходила та постыдная встреча… Это не было официальным заседанием парламента, была именно встреча народных депутатов России с Президентом СССР, вернувшимся из «форосского пленения».

На сцене находились два Президента — Союза и России — а в зале творилось нечто невообразимое. Сгрудившиеся у микрофонов депутаты — члены движения «Демократическая Россия» — состязались между собой, кто задаст самый каверзный вопрос, кто будет грубее с Президентом СССР. Они, как стервятники, бросились на Горбачева, терзая не столько его, сколько Советский Союз и высшие органы власти СССР. М.С. Горбачев либо вяло оборонялся, либо даже поддакивал упрекам в адрес союзных органов, когда такие упреки звучали.

В момент, когда Б.Н. Ельцин торжественно и эпатажно заявил о том, что именно сейчас, в присутствии Генерального секретаря ЦК КПСС и Президента СССР Михаила Сергеевича, он подписывает указ о прекращении деятельности Коммунистической партии Советского Союза, Горбачев повел себя вновь как слабый безвольный человек, заискивающе умоляющий Б.Н. Ельцина:

— Не надо! Борис Николаевич! Не надо подписывать!

Когда на моих глазах антиконституционный указ был подписан, когда в зале мало кто не оцепенел от сюрреализма происходящего, хотя многие и стали радостно кричать и аплодировать, я встал со своего места и вышел из зала.

Поразительно, но именно в этот момент у меня на сердце стало легче, словно тяжесть упала с плеч. С 19 августа я толком не мог понять, что происходит, точнее, почему все происходит как-то не так. Когда же при выходе из зала заседаний растерянные журналисты в холле бросились ко мне за комментариями о запрете КПСС, я без колебаний сказал:

— Ну, теперь вы понимаете, что вот именно сейчас происходит государственный переворот. Именно сейчас, а не 19 августа 1991 года. Вы знаете, что 21 августа в знак протеста против бездействия ЦК КПСС я приостановил свое членство в партии, требуя смены ее руководства. Так вот сейчас я говорю, что из КПСС не выйду! А беззаконие, которое творит по отношению ко всей партии Ельцин, является государственным преступлением.

И журналисты, и несколько стоявших рядом с нами депутатов выслушали меня молча и подавленно. Только один еженедельник, вскоре закрытый победителями, рискнул опубликовать на другой день мои слова.

Гордости и горести землячества

Бог даровал мне встречи и общение со многими выдающимися людьми, в том числе среди земляков, выходцев из Омской области. Довелось лично познакомиться и даже совместно работать с легендарным Сергеем Иосифовичем Манякиным. Человек, которым гордится его малая родина — Ставрополье, и которого почитают в Омском Прииртышье, неотъемлемой частью которого он стал.

С.И. Манякин за 26 лет руководства Омской областью преобразил наш регион, выведя его в число регионов-лидеров по производству и социальной сфере, по культуре и науке. Он сформировал из омичей управленческую команду, которой были по плечу любые задачи. Именно поэтому его ценили и боялись в Москве. Именно поэтому М. Горбачев его забрал в Москву, повысив до руководителя Комитета партийного контроля ЦК, и в Москве отправил на пенсию.

Мне довелось вернуть С.И. Манякина в политику, предоставив возможность еще четыре года помогать омичам выжить в лихолетье.

Но сейчас хочу сказать о другом дорогом для меня человеке, о Михаиле Александровиче Ульянове.

Для меня М.А. Ульянов — не просто великий земляк. Это человек, по которому мы, сибирские мальчишки, особенно тарские мальчишки, равнялись, которым гордились и на которого стремились походить — на того Ульянова, что играл ярких героев-коммунистов в «Председателе», «Добровольцах», в эпопее «Освобождение», да и во многих других советских фильмах.

Когда в 1990 году я впервые попал в Москву, где Михаил Александрович трудился в Вахтанговском театре, конечно, у меня была мечта с ним познакомиться. Я сходил на «Мартовские иды» с М. Ульяновым в роли Цезаря и долго после этого размышлял над злободневностью этого спектакля и этой ульяновской роли.

Но сложилось так, что я перегорел. Более того, оказываясь, причем неоднократно, в компаниях вместе с Михаилом Александровичем, особенно на собраниях Омского землячества, в правление которого мы с М.А. Ульяновым входили, я старался избегать общения с ним. И впервые сам подошел к нему, чтобы сказать несколько слов, только после премьеры фильма С.С. Говорухина «Ворошиловский стрелок».

Станислав Сергеевич, пригласив меня на премьеру в Дом Кино, просто пролил бальзам на мои раны. После просмотра фильма, подойдя к идущему по коридору Михаилу Александровичу Ульянову и его супруге, я поздравил своего великого земляка с успехом и сказал:

— Михаил Александрович, Вам надо было сыграть эту роль!

Очевидно, что сказанное как-то перекликалось с ощущениями самого Ульянова, потому что он не просто кивнул, не просто вежливо поблагодарил, а стал говорить о том, как непросто понимать, где добро и зло, как непросто последние годы было ему отличать одно от другого.

Известие о смерти Михаила Ульянова застигло меня, когда я был на отдыхе в Курской области. Я тут же выехал в Москву. Приехав с вокзала домой (до похорон оставалась еще пара часов), я сел за стол и полчаса сидел, ничего не делая, просто размышляя. Потом встал и… поехал на вокзал, чтобы уехать назад в Курск.

Не смог я заставить себя пойти на похороны, потому что как президенту Омского землячества в Москве мне могли дать слово, а я не хотел говорить неправды. Этого не простили бы мне мой покойный отец, и художник-фронтовик Иван Пензов, и многие другие дорогие мне люди, ставшие жертвой 1991 года. Тем более, не хотел говорить правду в момент, когда мы прощались с великим артистом. Почему?

Потому что в 1990 году, прибыв в Москву, я услышал выступление Михаила Ульянова на съезде ВТО, где он призвал разобраться с Игорем Горбачевым и Татьяной Дорониной за то, что они продолжают якшаться (это его слово) с коммунистами. А потом я услышал, как Михаил Александрович рассказывает о своей игре в кино и театре, где он играл коммунистов, но играл он эти роли с фигой в кармане.

Представьте, как Егор Трубников держит в кармане фигу, когда говорит со своими односельчанами. Или маршал Жуков. У меня пропало желание встречаться с актером, блистательно сыгравшим эти роли, потому что я, в отличие от него, не хотел отрекаться от идеалов его киногероев, от образов, которыми восхищался, которым подражал.

Но именно за это предательство идеалов на 400-летие города Тары, в 1994 году, группа тарских фронтовиков направила своему земляку М.А. Ульянову письмо, порекомендовав ему не приезжать на юбилей. М. Ульянов сослался на гастроли и ограничился поздравительной телеграммой.

Много позже 1990 года Василий Семенович Лановой просил меня не принимать близко к сердцу слова своего старинного друга, не обращать внимания на те заявления Михаила Ульянова. Что я должен, мол, понимать, что артисты есть артисты, они всегда обслуживают власть. На что пришлось возразить:

— Вот Вы, Василий Семенович, Вы ведь не стали себя так вести, когда Советский Союз рушился. Вы ведь не отреклись от Павки Корчагина или Ивана Вараввы, не тронули те святые идеалы, которые отстаивали, с которыми жили всю свою жизнь.

Большая жизнь вдали от Москвы

Конечно, судить о жизни могу лишь как человек из русской провинции. Живя в Омском Прииртышье, я не соприкасался с теми делами, что творились в верхах. В отличие от М.А. Ульянова, который не просто был делегатом всех последних съездов КПСС, а входил в высшее партийное руководство, бессменно оставаясь членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, я никогда не занимал никаких партийных номенклатурных должностей в советское время. Деканом юридического факультета я стал только в конце 1988 года, да и, согласитесь, это отнюдь не номенклатурная, а выборная должность. Я видел, как в нашем маленьком городе Таре работали мои родители, работали другие люди, их ровесники. Они всегда работали добросовестно, в том числе коммунисты.

Да, были разнарядки. Допустим, в наш небольшой город пришли первые машины «Жигули», которые стали выпускать в СССР в Тольятти. Все они распределены были именно по разнарядке, среди передовиков производства. Более того, например, в коллективе врачей, где работала моя мать, стали обсуждать: кому предоставить право купить эту машину. Обсуждали публично. И так получилось, что машину предложили купить ей. Однако денег таких у нас не было. Но в течение короткого времени родителям удалось взять нужную сумму взаймы у друзей, у знакомых. Четыре тысячи рублей были взяты взаймы, тысяча была своя на сберкнижках. Машина стоила, по-моему, пять пятьсот. И, чтобы возвращать долги, родители купили корову, чтобы есть-пить свое молоко, сбивать свое масло. И мало того, что стали работать на две ставки, свели к минимуму все расходы. Мы завели свиней, завели кур, чтобы себя обеспечивать питанием, не тратя денег. Стали серьезно заниматься приусадебным хозяйством. И так делали тысячи и тысячи людей.

До сих пор жалею, что эта машина пробыла у нас не очень долго, до тех пор, пока отец не попал на ней в аварию — к счастью, никто не пострадал. В машине, помимо моей мамы, ехали еще две моих тетушки. По гололеду машина перевернулась и встала на бок, но все благополучно из нее выбрались. Однако после того отец заявил:

— Нет, больше я на нее не сяду.

В результате по той же цене, по которой купил, он ее и продал. Хотя многие говорили:

— Ты что делаешь? Возьми 2–3 тысячи сверх того.

Но это было не в традициях нашей семьи. Фактически родители продали машину даже с убытком, ибо заплатили сами еще и налог с продажи.

Наши учителя, особенно поколение фронтовиков, были носителями очень высокой нравственности. Нравственности в человеческих отношениях, нравственности отношения человека к своим обязанностям перед обществом и перед другими людьми. Может быть, поэтому я привык с детства, во-первых, здороваться со встречным человеком, даже если ты его не знаешь, и быть вежливыми не только со старшими людьми, но и вообще с другими людьми. Может быть, потому что нас с детства учили: честь надо беречь смолоду, как одежду снову.

Именно поэтому дети с искренним желанием вступали в пионеры, чтобы по пионерским канонам, сообща оказывать помощь ветеранам, пенсионерам — поколоть им дрова, принести воды из колодца, делать многие другие дела, чем мы и занимались. А когда пришло время, с тем же искренним желанием вступали в комсомол — для того чтобы организовывать жизнь своих молодежных коллективов, своего класса, своей школы с интересом для себя и пользой для окружающих. И до сих пор я вспоминаю эти ранние комсомольские годы с теплом, а своих одноклассников — с любовью.

Хочу вернуться к периоду своего студенчества.

У нас в Сибири действительно очень многое было по-другому, не так, как в Москве, Ленинграде или Киеве. И, в том числе, другой была общественная атмосфера. У нас, к примеру, не было движения диссидентов. Мы только обрывочно узнавали, что кто-то где-то там выступил… Среди моих знакомых практически не было людей, которые слушали какие-то «голоса» из-за рубежа. Это не было ни модно, ни интереса какого-то не вызывало. Да и времени на такие вещи не было. Потому что мы жили веселой, насыщенной жизнью. Мы действительно ЖИЛИ, а не существовали. И поэтому, когда началась ПЕРЕСТРОЙКА, её восприняли с энтузиазмом, как новый, но закономерный этап жизни. Советской жизни.

Путь воина

В Советском Союзе была всеобщая воинская обязанность. Это не была армия рабочих и крестьян — служили все. Отдельные исключения лишь подтверждали общее правило.

В разные времена студентов это касалось по-разному. В начале 80-х срок службы был два года, в морфлоте — три. Лица, имеющие высшее образование, но не имеющие офицерских званий, призывались на полтора года.

Поэтому я шел на службу, зная, что служить мне полтора года. Когда я пришел в военкомат, то узнал, что меня призывают в пограничники, как мы с военкомом и договаривались. Но в пограничники арктического округа. Как сибиряк я, честно говоря, не очень люблю морозы, предпочитаю жару. Это для меня как-то экзотичней и интересней. Поежился от перспективы ехать на Крайний Север, но сказал:

— Ну что ж, ладно. Согласен.

И пошел в университет, чтобы сообщить своему ректору, Рогозину Борису Алексеевичу, что получил повестку, что меня призывают в армию. Ректор пришел в неистовство — Как они смеют, ты же у нас на освобожденной комсомольской работе! Призывают! Мы тебя только что избрали секретарем комитета комсомола. На тебе столько всяких поручений. У тебя отсрочка. У тебя бронь. Какой призыв!?

И тут же стал звонить в райком партии, выяснять, что происходит и как это может быть. Когда я через день, как было предписано, вновь появился в военкомате, военком смотрел на меня уже без любви и не считал нужным скрывать свое раздражение:

— Вон отсюда! Убирайся! Иди в райком. Разбирайся с ними. Но чтобы я тебя больше не видел. Из-за тебя меня самого тут куда-нибудь отправят.

Пошел в университет, ректору все-таки сказал:

— Хочу идти в армию.

В тот момент я уже год был членом КПСС. Поэтому вопрос обо мне решался очень долго, на разных уровнях. В результате пограничники набрали свою команду и убыли. Меня же проваландали месяц. Я написал текст доклада для своего заместителя, чтобы Лиля на ближайшей комсомольской конференции отчиталась за нашу общую работу, передал ей дела. Все сделал, чтобы долгов не было. И попал в команду 280, которую отправили на Урал. Причем…

Почему я не боюсь 13 числа? В том числе и потому, что нас из Омска отправляли в армию 13 числа. Когда поздним вечером привели на железнодорожном вокзале к поезду № 13, а затем и к вагону № 13, мне ничего другого не оставалось, как найти полку № 13, на нее забраться и постараться уснуть.

Сечение обстоятельств — высший пилотаж! Магия цифр! И, может быть, она сыграла свою роль в том, что отслужил я успешно. Полгода в Уральском военном округе в учебной части, потом год в Афганистане, в ОКСВА. Сделал в армии карьеру — дослужился до сержанта.

У солдатского пайка — вкус чести

Служить рядовым солдатом было трудно, но интересно. Если получать удовольствие от преодоления себя при подъеме и утренней спортивной подготовке, от тренировок со средствами химзащиты или марша по пересеченной местности на 10–20 км.

Конечно, отношение ко мне было очень даже не простое. Солдаты на меня смотрели с почтением и опаской, потому что я был старше большинства из них на целых пять лет, плюс был членом КПСС. Офицеры на меня смотрели с такой же опаской и определенным недоверием, потому что для многих офицеров я был ровесник, а они были еще членами ВЛКСМ.

Конечно, учебная часть — не показатель дисциплины и порядка всех Вооруженных Сил. О нашей камышловской учебной части я не просто сохранил самые теплые воспоминания (за период моего шестимесячного там пребывания я не был свидетелем и не слышал ни об одном проявлении дедовщины), но постарался передавать ее дух товарищества и солдатского братства во все те части, где доводилось служить впоследствии.

Не буду рисовать лубочных картин — проблемы службы бывали, а в Афганистане я сталкивался и с грубыми формами неуставных отношений среди солдат, но это были именно ИСКЛЮЧЕНИЯ, а не правило. Когда я смотрю некоторые современные фильмы об армии, то заявляю, что в той, «киношной» армии не служил, да и в стране жил другой.

Бардак, и не только в армии, бывает от глупости и безделья. Там, где четко организована караульная служба, где реальны парковые дни, а уж, тем более, где идут боевые действия, там помогает служить и выжить только настоящее солдатское братство, основанное на дисциплине и взаимовыручке. Любители помахать кулаком в отношении сослуживца порой погибали даже в мелких боевых стычках. Но это будет в Афганистане! А пока — мирный Урал.

На первом после нашего прибытия в часть партийном собрании я единственный был одет в серо-коричневую солдатскую шинель. Остальные были в светлых офицерских.

Рассматривался какой-то вопрос о коммунистическом воспитании. Поэтому на это собрание были приглашены все офицеры, а не только члены партии. Вопрос близился к завершению и председательствующий спросил:

— Кто еще хотел бы выступить?

Я поднял руку. Председательствующий просиял:

— У нас новый член партийной организации, коммунист Бабурин. Пожалуйста.

Вышел к столу и думаю, как обратиться к присутствующим. Сказать «Товарищи офицеры» — значит сразу поставить себя на ступеньку ниже, потому что я рядовой, и это совершенно сломает мысль, которую я хочу высказать. Твердо начинаю:

— Товарищи коммунисты. У меня только один небольшой вопрос. Я только сейчас прибыл на службу, поэтому еще знакомлюсь с условиями выполнения нами своего солдатского долга. Но я не могу все-таки не сказать о поведении коммуниста Володина.

А коммунист Володин — это командир нашей части. В гробовой тишине продолжаю:

— Нет, товарищ Володин, Вы мне очень импонируете как руководитель, как грамотный командир, как принципиальный человек. Но я все-таки юрист, и я вынужден Вам сказать: когда Вы каждый развод начинаете с того, что обкладываете матом весь личный состав, потом отдельно прапорщиков, а потом отдельно офицеров, Вы каждое утро совершаете мелкое хулиганство.

Надо было видеть лица тех, кто сидел в это время в зале. У основной массы присутствующих глаза полезли на лоб от изумления. На этом фоне выделялись только два лица: багровое лицо командира части и лучащееся счастьем лицо заместителя командира по политической части майора Наумова. Надо сказать, что с того дня у меня с ними обоими сложились, конечно, официальные, но очень хорошие отношения. Замполит у нас был доброй души, действительно соответствующий своей должности человек. А командир был истинным советским офицером, был очень к месту, принципиальный и грамотный.

В момент нашего прибытия он боролся со злоупотреблениями среди прапорщиков, которые разворовывали имущество части, причем имели какого-то покровителя в более высоких инстанциях. В учебку в Камышлов присылали команду за командой, переодевали, а потом большинство отправляли дальше. А далеко не все пришли в армию, одев самые последние обноски, некоторые шли в хороших костюмах и куртках. Вместо того чтобы, как требовал Приказ министра обороны, всю гражданскую одежду упаковать, зашить в мешки и отправить домой, эту одежду упаковывали в мешки и увозили в неизвестном направлении. Выявив эти нарушения, комбат их пресек, что, однако, вызвало у него большие проблемы с карьерой. Нашему комбату было тут же отказано в праве поступить в Академию, возникли другие проблемы с его отдельным батальоном… То есть его было за что уважать. Хотя матерщинник был ужасный.

Я вписался в его команду, наводившую порядок в части. Если бы его воля, я бы, наверное, на все полтора года застрял бы в этой учебке. Но я не собирался, уйдя с комсомольской руководящей работы в Омске, заниматься руководящей работой или воспитанием солдат в Камышлове.

Однажды, воспользовавшись отсутствием командира части, я подошел к своему ротному А. Мясникову:

— Товарищ старший лейтенант, прошу оказать мне содействие, мне нужно побывать в политотделе дивизии.

— А что тебе там надо? — спрашивает настороженно.

— Хочу попросить отправить меня в линейные войска.

У командира роты, энергичного и озорного командира, я тоже был бельмом в глазу — он-то был комсомольцем, моего примерно возраста. Представляете, каково иметь такого солдата? И другая причина. Утром нас ротный строит на зарядку, мы бегаем по городу, тем или иным маршрутом. Иной раз нам сержанты ставят задачу:

— Так, все построились, маршрут такой-то, на таком-то перекрестке все берут по два кирпича из кучи, которая там находится, и при завершении своего двухкилометрового бега кирпичи складываете вон у того забора. Приказ понятен?

— Так точно!

— Бегом!

Естественно, после забега, положив кирпичи у забора, подхожу к командиру и говорю:

— Товарищ старший лейтенант, это все-таки не хорошо. Это кража.

Такие солдаты, конечно, не каждому командиру понравятся. И ротный с радостью довез меня до Елани, где размещалась дивизия. Начальник политотдела дивизии подполковник Ерижоков меня выслушал и уточнил:

— Ну, мы же тебя в Афганистан не пошлем, что ты размечтался.

Настаиваю:

— Пошлите туда, куда посчитаете нужным, я не прошусь именно в Афганистан. Но хочу в линейные войска!

Основную массу выпускников нашей учебки отправляли служить в ГСВГ, (в Германию). Моя военная специальность — химик-дегазатор. Мы готовились к отражению химических атак и борьбе с химическим оружием противника. Поэтому сказал, что я не выбираю место службы, но я не хочу оставаться в учебке на командной должности.

— Ну, посмотрим, вроде бы там у вас приняли еще двух офицеров в члены партии, и у вас парторганизация сохранится, если мы тебя отправим.

В общем, ничего не пообещали, но через две недели я и еще три молодых сержанта из нашей учебки были отправлены в Афганистан. Вернее, нам не сказали куда, но мы втроем были включены в команду, которая поездом отправилась через Свердловск на юг.

Камышловских своих командиров всегда вспоминал с уважением и признательностью. При всех своих чудачествах и недостатках, они задали нам высокую планку воинского служения, которой мы в будущем всегда стремились соответствовать.

Условие любой победы — боевой дух

Под Ашхабадом мы пролежали на пересылке неделю под открытым небом.

Из Свердловска первоначально нас неспешно довезли эшелоном через Ташкент в Ашхабад. Разместили в открытом поле вдали от города. Не было палаток, поэтому дождь, слякоть, солнце — всего отведали в полной мере. Вот тут я убедился, что шинель — действительно очень полезная вещь: и от дождя укрыться, и от ветра, и вообще без нее никуда. Те дни запомнились сытной, но однообразной кормежкой — сухие пайки, когда получаемые консервы приходилось вскрывать штык-ножами, а разогреть тушенку или кашу часто было и негде. Настроение у всех было приподнятое — мы поняли, что нас везут в Афганистан, а тогда по всему Союзу и офицеры, и солдаты писали рапорты с просьбой отправить в Афганистан для выполнения интернационального долга. И мы ехали в Афганистан с предвкушением будущей героической романтики.

Потом нас погрузили в поезд до Термеза, а через Термез отправили уже вертолетами в Афганистан.

В Термезе впервые увидел шелковицу, попробовал ее сладковатые ягоды. В ночь перед отправкой произошла очень примечательная история.

Палаток на пересылке под Термезом было много, но прибывшего контингента еще больше. Скопившиеся команды солдат, устраиваясь на ночь, легли на землю спать параллельными рядами. В нескольких палатках расположились те, кто прибыл первыми.

Я проснулся среди ночи от какого-то шума. Поднял голову, смотрю — вдоль рядов спящих солдат идет группа из нескольких человек (человека четыре из обслуги пересыльного пункта). По одному будят тех, кто лежит и спит. Когда солдат встает, его бьют несколько раз по лицу, что-то говорят и отпускают:

Будят следующего, и делают с ним то же самое.

Вот так идут вдоль ряда и просто бьют тех, кто лежит и спит. Причем те, кому они надавали кулаками по лицу, безропотно ложатся и делают вид, что начинают спать.

Пересыльный пункт практически уже проснулся. Те, кто лежат впереди по ходу группы «забойщиков», проснулись, но лежат, очевидно, в надежде, что, может быть, их сия участь минует. Один раз нарушители покоя сунулись в какую-то палатку, но там вся палатка сразу встала за того, кого они хотели вызвать наружу, и они отступили:

— Тихо. Тихо. Лежите. Мы пошли.

Когда я проснулся, то эта «мордобойная» команда шла вдоль ряда, параллельного нашему, и находилась от меня метрах в десяти. Разглядев, что происходит, я встал.

И пошел к ним навстречу.

Не скрою, это было нелегко: ночь, ты никого не знаешь. А эта группа, которая слаженно избивает молодых восемнадцатилетних бойцов, явно старослужащие.

Когда я к ним подошел, они, избив очередного новобранца, отправляли его спать дальше. Почувствовал, что двое из них выпившие. Один из них пошел на меня, как говорится, поприветствовать кулаками. Я внешне спокойно остановился и говорю:

— Мужики, остановитесь!

Старший и более трезвый из этой четверки, остановив шедшего ко мне «энтузиаста», подошел сам:

— Чего тебе надо, парень? Иди отсюда.

Я стал говорить громко, так, чтобы слышали те, кто лежат за моей спиной. Голос у меня, слава Богу, есть, и я думаю, что меня слушали в ночной тишине десятки лежащих солдат.

— Парни, мне не жалко тех, что сейчас лежит вокруг нас. Может быть, они заслужили то, что вы делаете, хотя бы за то, что вот так лежат и ждут, пока вы подойдете набить им морду…

Тут я почувствовал, что кто-то один за моей спиной поднялся и, подойдя ко мне, стал со мной рядом. Но только один. Я продолжил:

— Мне жалко вас. Я юрист, и если завтра начнут расследовать то, что вы делаете, вам всем за это дадут срок. Вы совершаете преступление. Зачем? Остановитесь.

Как ни странно, меня послушались. Может быть, парни уже устали, может быть, действительно задумались, но они стали мне объяснять, что вчера неизвестные поздно вечером избили старшину этого пересыльного пункта. Кто там был, они не могут найти, но ищут, а для профилактики воспитывают всех. Понимая, что острота ситуации спала, я перевел дух и продолжил:

— Но вы же понимаете, что так никого не найдете. Неизвестные совершили преступление, и вы сейчас совершаете преступление. Вы уже всем показали свою силу и стремление восстановить справедливость, хватит.

Мы еще пару минут обсуждали проблему вечернего инцидента и разошлись. Избиение на этом прекратилось, хозяева ушли. Я пожал руку тому парню, который встал рядом со мной.

— Спасибо. Когда ты встал, мне стало легче. Жаль, остальные остались выжидать, чем все окончится.

Впоследствии в различных аудиториях я спрашивал:

— Как вы считаете, могут ли четыре человека, не обладающие чародейством, да и особыми силовыми качествами, избить четыреста?

И под первоначальный гул недоверия сам отвечал:

— Могут. Видел это своими глазами. Нужна, прежде всего, самозабвенная решимость. Но в таких ситуациях важна и ответная храбрость. Тогда и один в поле становится воином, способным победить.

Афганистан: экзамен на право жить

Не смотрю военные фильмы об Афганистане, не люблю вспоминать и что-либо рассказывать. На сей раз сделаю небольшое исключение.

Вода для афганской розы

Роза с благодарностью приняла заготовленную мною заранее воду.

Утрамбовав землю вокруг посаженного куста, я доложил прапорщику о выполнении задания. Тот, придирчиво оглядев дело моих рук, даже удивился:

— Ишь ты, и где только нашел?!

Таково было мое первое дело по прибытии в Афганистан — посадить у входа в установленную взводную палатку какой-нибудь цветочный куст. Случайно повезло найти недалеко дикую розу.

В отдельную роту химической защиты я попал сразу с пересылки. Все тот же прапорщик, углядев в развале документы новобранца с высшим юридическим образованием, сказал:

— Этого забираю я.

Рота располагалась в Кундузе на плато, у самого аэродрома. Это была окраина гарнизона, за нами — ровная степь с боевым охранением в полукилометре.

Ну, а дальше начались афганские будни, и могу сказать, что к концу года моей афганской службы я в своей части стал считаться чем-то вроде талисмана. До меня был один такой — заместитель командира части майор Честнейший. А когда заканчивал служить я, то и меня спрашивали, кому я передаю это качество — свою удачу. Непросто, но счастливо быть единственным человеком в части, который, во-первых, ни разу не ранен, а во-вторых, ни разу не подхватил никакой инфекции, ничем не болел.

Для Афганистана это была страшная вещь — болезни. Причем хорошо, когда удавалось различить, где брюшной тиф, где гепатит, где еще что-то. А иногда были какие-то очень тяжелые болезни, уносившие жизни военнослужащих, в которых медики вообще не могли разобраться, не могли понять, что это за болезнь, что это за зараза такая. К концу службы даже в том бронетранспортере, в котором мне приходилось перемещаться, все говорили:

— Ну, сержант с нами, значит все будет хорошо, даже «зеленку» пройдем спокойно.

А с соседнего кричали:

— Пошли, Серега, к нам.

Был случай, когда мы, возвращаясь поздно вечером из Мазари-Шарифа в Пули-Хумри, даже нарушили строгий приказ. Не боевые марши совершаются, как минимум, двумя бронетранспортерами. Установленным порядком шли и мы, но в тот раз один бронетранспортер был поврежден и на обратном пути вышел из строя. Пришлось его оставить для ремонта на одном из промежуточных КПП. Но нашему старшему лейтенанту хотелось, как и всем нам, ночевать в родном расположении. И мы пошли одной машиной, пошли на оставшемся БРДМе.

Из всех машин эта мне до сих пор больше всех нравится по ее более-менее комфортности и по юркости. Но на следующем блокпосту нас тормозят и говорят, что все, ночь уже, комендантский час, ехать нельзя. Командир пошел с ними разбираться. И потом, когда уже выходил, чтобы ехать дальше, я услышал реплику командира поста:

— Ну, мы вас на своих бронетранспортерах до конца своей зоны ответственности проводим, а дальше мы ни за что не отвечаем. Но имейте в виду, что в зеленке только что колонну спалили.

Нам повезло, в очередной раз мы вновь нормально добрались до дома.

Хотя бывало всякое. Ведь, к сожалению, очень многие потери, которые Советская Армия несла в Афганистане, были по глупости, в силу нарушения дисциплины, иногда даже — грубого нарушения приказов. С тех пор ненавижу истерику! Особенно у мужчин.

Не могу не рассказать, например, что во время одной из операций «духи» подожгли три бронетранспортера нашей колонны. Два экипажа выскочили и нормально отстрелялись. Из третьего выбрался только один водитель. Когда мы его потом навещали в госпитале, видели, что он обгорел достаточно сильно. Не знаю, что он сказал военному следователю, но нам он честно признался: остальные бойцы были обкурены анашой. И, когда загорелся бронетранспортер, они просто не поняли, что происходит, даже не попытались спастись.

Это был бич Афганистана: анаша для солдат, водка для офицеров. Главная причина, думаю, — рутина буден при непрерывном огромном психологическом напряжении. Во время боевых операций было иначе. А вот безделье между операциями, когда ты месяц-полтора на боевом охранении находишься, — конечно, страшное дело. Жара, пекло, однообразие.

Был момент, когда я даже чуть не начал курить.

Во-первых, старшина был у нас веселый, который во время рытья капонира или каких-либо хозяйственных работ любил командовать:

— Так, перекур. Некурящие продолжают работать.

Конечно, это немножко задевало.

Ну и, во-вторых, от безделья. В армии безделье порождает не скуку, а саморазрушение духа.

Когда мы несколько месяцев стояли в боевом охранении, охраняя аэродром в Кундузе, то, помимо официальных часовых, которые стояли вдоль всей линии охранения, мы и сами себя охраняли, по очереди. «Внутреннее дежурство»: один из обитателей нашей палатки всегда стоял параллельно с часовыми на дежурстве у входа в землянку. И не в силу какого-то приказа. Это было наше солдатское решение, потому что мы знали: на соседнем участке, буквально в полукилометре от нас, часовой уснул, и за ночь «духи» вырезали всех, кто спал в палатке. Кого убили, воткнув шомпол в ухо, кому перерезали горло, но утром вся палатка оказалась наполненной мертвецами.

Нам всем очень хотелось вернуться домой.

Рутина солдатской жизни

Не скрою: под случайными «дружественными» пулями быть тяжелее, чем под вражеским обстрелом. Ужасает нелепость смертельной опасности. Бывало всякое, но героического всегда гораздо меньше, чем будничной рутины. Особенно рутина доставала в часы полуденного солнцепека.

Если говорить о везении, то в Афганистане у меня было два случая, которые показали, что Господь ко мне расположен.

Первый случай произошел в первый месяц моего нахождения в Афганистане, когда я начал службу в отдельной роте химической защиты в Кундузе. Из меня планировали сделать писарчука, узнав о том, что я с высшим юридическим образованием. Но я подошел к командиру части и отпросился в боевое охранение.

В первый же месяц нахождения в охранении аэродрома в Кундузе мне дали приказ доставить какие-то документы в другую воинскую часть. На конверте — только номер полевой почты. Известно лишь, что находится в нашем гарнизоне. Но где? Этого мне никто не мог объяснить.

Методом тыка, спрашивая встречных солдат и офицеров, выяснял, где нужная мне часть располагается. Наконец, один из бойцов махнул рукой в сторону дальнего края плато. Аэродром в Кундузе — действительно уникальный такой объект, он находится на вершине плато. И мне боец показал направление:

— Вон, видишь, вон там стоят землянки и доты. Вот это она и есть.

Я — туда. Не доходя метров ста, вижу, как из блиндажа выходит офицер (определил, что это офицер, по портупее. Это потом стали с офицеров портупеи снимать, потому что и «духам» было видно издали, кого в первую очередь отстреливать при атаке).

Подхожу к стоящему офицеру полустроевым шагом:

— Товарищ капитан, разрешите обратиться, сержант Бабурин.

И вижу: что-то не то, потому что капитан держит в подрагивающей руке незажженную сигарету и смотрит на меня странно.

— Ты где шел?

Оглядываюсь и показываю: вот здесь.

— Здесь же минное поле!

Вначале я подумал, что он шутит. Но когда капитан начал запоздало закуривать и материться, понял, что это серьезно.

— Я вижу, что ты прешься по самому минному полю. Кричать — ты начнешь метаться и точно взорвешься. Или станешь столбом. Что мне — вертолет вызывать, снимать тебя оттуда? Думаю, повезет — дойдешь.

Особенно меня убедило оптимистичное «повезет». Вот тут у меня холодный пот на спине, конечно, проступил. Даже сейчас кожей вспоминаю.

Много позже я узнал, что в 1982 году (а это было начало 1982 года) с минными полями в Афганистане был очень сильный беспорядок. С декабря 1979 года, когда наши первые воинские части туда вошли, они часто перемещались и выставляли для безопасности вокруг себя минные поля. А затем, уходя, далеко не всегда их ликвидировали, зачастую даже не оставляли сменщикам карт с обозначением минных полей. Было лишь известно, что примерно вот здесь есть минное поле.

В годы моей службы даже был приказ по 40-й армии о наказании виновных, когда в одной из частей солдатский сортир угораздили поставить на минном поле, что обнаружилось, когда около него подорвался солдат.

Так что солдатское везение — штука очень важная.

Второй особо примечательный случай был у меня в начале 1983 года, когда за отличие в службе я был отпущен в отпуск. Поскольку «чистые» отпуска не разрешались, то организовали мне командировку в Ташкент с последующей поездкой на две недели в Омск.

У кого как, а у меня с тех пор отношение к Ташкенту как к очень холодному городу. До сих пор кожей ощущаю Ташкент через продуваемый ледяным ветром пересыльный пункт на военном аэродроме. В огромных палатках чугунные печки-буржуйки, конечно, есть, да вот дров при них нет. Грелись ночью, как могли, даже расходились группами по подъездам соседних домов, а там — поднимались на самую верхнюю, более теплую лестничную площадку.

Хотя по сибирским меркам и мороза-то не было, так — минус десять-пятнадцать, наверное.

Убыл в отпуск я в конце января, а возвращался в начале февраля. Солдат-срочник не мог через границу перемещаться сам, без команды. Меня должны были включить в команду на борт, летящий из Ташкента в Афганистан. Вначале я записался в такую команду, вылетавшую бортом в Джелалабад. Было по-прежнему холодно, а Джелалабад — самый теплый район в Афганистане, говорили, что даже с субтропическим климатом. И захотелось побывать в тех местах.

Когда я уже во всю настроился побывать в Джелалабаде, вдруг узнаю, что через час вылетает другой борт, который идет на Кабул. Ох уж мое любопытство! Я решил, что в Кабуле побывать интересней. И уже через Кабул двинусь на Пули-Хумри. Поэтому я попросил вычеркнуть меня из первого списка, и зарегистрировать в следующем.

Через час нас построили и колонной повели на посадку. Продержали у готового борта с установленным трапом где-то минут пятнадцать и развернули на пересылку. Объяснили, что потеряна связь с только что улетевшим самолетом. Еще через некоторое время солдатская молва принесла известие, что вылетевший первым транспортный борт сбит, не долетев до Джелалабада. Идут бои вокруг его обломков, вокруг тех грузов, которые он вез. Все, кто летел на транспортнике, погибли.

Так получилось, что именно о той потере впервые сообщила программа «Международная панорама» — ее ведущий Александр Каверзнев заявил на всю страну, что сбит советский военно-транспортный самолет. Именно эту программу увидела моя мама, которая направила маршалу Советского Союза Устинову паническую телеграмму: «Немедленно сообщите, что с моим сыном». Но все это я узнал много позже, когда после службы оказался дома, потому что в Афганистане узнать о чем-то было просто неоткуда. Тогда еще не существовало мобильных телефонов, не было посылок, только почта.

Только почта, поэтому почтальона ждали всегда.

Под Новый 1983-й год приходит почтальон к нам в расположение. Ему традиционно ставится табуретка, мы все его окружаем, и он, взяв пачку писем, начинает выкликать. И вот, взяв вторую пачку, он говорит:

— Бабурин.

Я радостно беру письмо. Второе письмо:

— Бабурин.

И дальше:

— Бабурин, Бабурин, Бабурин…

Вся пачка писем — моя. Начинаю ловить на себе не очень добрые взгляды однополчан и стал всех успокаивать:

— Спокойствие, это словарь. Это не письма, это словарь.

Поскольку нельзя было отправлять ни бандеролей, ни посылок, моя жена (а я женился после окончания ВУЗа, до армии) по моей просьбе высылала мне в конвертах вырезки из немецких газет. Я не настолько знал немецкий, чтобы их читать и все понимать. По моей просьбе, Таня раздербанила немецко-русский словарь, по частям сложила его в конверты и отправила. И я его полностью получил, сшил и стал им пользоваться. А делал я это, потому что рассчитывал после армии пойти поступать в аспирантуру и знал, что мне нужно будет сдавать экзамен по немецкому языку. Конечно, занятий с немецким реально у меня не получилось, было не до них. И потом вступительный экзамен в аспирантуру по немецкому языку я героически «прополз», по-другому не сказать.

На вступительном же по теории и истории государства и права, кстати говоря, я получил четверку потому, что стал жертвой собственных знаний — слишком о многом хотел сказать. С тех пор никогда не растягиваю ответ на неопределенное время. И своим студентам говорю: вы вначале изложите концепцию вашего ответа, его план. И потом уже идите по этому плану. А тогда я действительно хорошо знал историю, и решил ответить развернуто. Был остановлен профессурой на первой трети своего выступления. Однако потом было отмечено, что ответ хороший, но не полный.

Но вот с иностранным языком. Я на тех экзаменах получил тройку впервые в жизни. У меня в аттестате за среднюю школу нет ни одной четверки. И в дипломе о высшем образовании нет ни одной четверки. Хотя я своим сыновьям говорил, когда они начали учиться:

— Не старайтесь быть отличниками, это очень тяжело. Нет никакого особого удовольствия на старших курсах, когда другие идут на экзамен с мыслью «лишь бы тройку»; идти на экзамен думая «не дай Бог четверку» — это же удар по репутации. Зачем такие муки?

Так вот, на вступительных я немецкий сдал на тройку, а через год, сдавая кандидатский минимум, не просто получу отличную оценку, мой ответ будет особо отмечен комиссией с точки зрения знания языка. Но это станет возможным только благодаря тому, что я попаду в руки такого преподавателя, как Анна Андреевна Бойко, окончившей Институт иностранных языков перед войной в том выпуске, которому еще преподавала немецкая профессура — носители языка, — арестованная в 1937 году. С приходом тех, кто просто учил иностранные языки, уровень преподавания, по ее словам, многократно снизился. Но это будет потом.

Еще одна истина в Афганистане подтвердилась: А.В. Суворов прав, утверждая, что тяжело в ученье — легко в бою.

Никогда не забуду подполковника И.Е. Пузанова. Игорь Евгеньевич Пузанов, командир 149 полка, а затем заместитель командира нашей дивизии даже у офицеров вызывал зубной скрежет требовательностью до педантичности и своим мастерством загонять на учении до полусмерти. Но когда дело доходило до боевых выходов — все стремились попасть под его руку: именно он так организовывал любую операцию, что она проходила с минимальными потерями или вообще без потерь. Его ругали. У него учились. И ему подражали.

Вообще, с командирами мне везло, с признательностью вспоминаю каждого. А уже в депутатские годы познакомился и со своим командующим ОГСВА — генералом армии В.Ф. Ермаковым. Горжусь службой под его началом.

Афганистан в моей жизни, как и в жизни каждого, кто прошел его солдатской дорогой, — это бесценные страницы жизни, связанные, с одной стороны, с молодостью и радостью, с другой — с разочарованиями и горечью потерь.

Не просто расставаться с иллюзиями. Тяжело терять друзей и даже просто сослуживцев.

Когда меня спрашивают, почему максимализм меня обуревает, то я искренне отвечаю: потому что я увидел в Афганистане человека, с которого заживо сняли кожу. Именно так нам сказал судебный медик, прибывший из Кабула, показывая на то, что осталось от нашего сослуживца. Это было оставшееся без конечностей тело, точнее, кусок мяса. А ведь многие лично знали этого солдата перед тем, как он с приятелем ушел за анашой в кишлак. Второго так и не нашли. А то, что осталось от первого, обнаружили на второй день после того, как были подняты по тревоге, в излучине реки.

Именно тогда, глядя на страшные останки, я дал себе слово: ради того, чтобы этот ужас не пришел ко мне на Родину, чтобы остановить этот страх Божий подальше от родных краев, я буду жить решительно и бескомпромиссно. Я должен оправдать право остаться живым здесь.

Афганистан никогда не уйдет из нашей памяти

Именно Афганистан приучил радоваться каждому прожитому мигу. Мы не боялись смерти, но и на встречу с ней не торопились.

Опасайтесь тех, кто вообще отрицает страх: если человек утверждает, что никогда не боялся, он говорит неправду, а если он говорит правду, то это не человек. Преодолеть страх, но при этом не допустить глупостей и решить поставленную задачу — вот в чем солдатская наука побеждать.

Страшно бывало. До сих пор с содроганием вспоминаю поздний вечер лета 1982 года, когда при выполнении задачи в Кабуле возникла реальная угроза не просто погибнуть, а бесславно пропасть без вести, просто исчезнуть, не выполнив приказа командования. Установить, что мы не дезертировали было бы невозможно. Вот это страшно — безвинно еще и честь потерять. К счастью, все сложилось успешно. Солдатское счастье!

Конечно, Афганистан никогда не уйдет из нашей памяти. Иногда он откликается самым неожиданным образом.

Через два года после службы, при прохождении медицинской комиссии, врач, рассматривая рентгеновский снимок грудной клетки, спросил, когда у меня были сломаны два ребра. Пожимаю плечами: не ломал. А потом соображаю: весной 1983 года меня бросило грудью на бруствер, да так, что света белого не видел. Не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. С ужасом думал, что вот-вот задохнусь. Какая нелепость! Пули свистят — ничего, а умереть как какой-то задохлик! И только чудом — от страха глупо погибнуть — смог восстановить дыхание. На груди потом был небольшой синяк, а через годы оказалось, что были сломаны ребра.

Никогда не жалел ни о своей срочной службе в армии, ни о службе в Афганистане. Даже когда в конце 80-х годов «афганцы» стали крайне непопулярны, когда чинуши разных уровней стали говорить, что они нас в Афганистан не посылали, и вообще, нас слишком много для воинских льгот. Записные разоблачители заявили об исторической ошибке Политбюро — вторжении в Афганистан.

Не считал и не считаю приход Советской Армии в Афганистан ошибкой. Это была одна из самых успешных советских миротворческих миссий. Сегодня это понимают и признают сами жители этой многострадальной земли.

15 февраля никогда не отмечаю как день вывода советских войск из Афганистана. Отмечать эту дату надо как день успешного завершения миротворческой операции советских войск в Афганистане. Вывод войск не был бегством — это было успешное завершение миссии. Хотя, конечно, завершить операцию следовало много раньше.

А вот предавать афганских соратников и друзей вообще не следовало. Если бы горбачевское руководство СССР не предало Наджибуллу, как перед этим оно предало Бабрака Кармаля, организовав его свержение, Наджибулла и сам удерживал бы ситуацию под контролем. Но ему из Москвы перекрыли поставки оружия и запчастей, поставки топлива. Только прямое предательство тогдашнего российского руководства помешало Наджибулле сохранить стабильность в Афганистане, когда война уже была близка к завершению.

Убежден, что историческая ответственность России за установление в Афганистане справедливого мира и благополучия сохраняется в полной мере и ныне. Несмотря на то, что общих границ у нас теперь нет.

Кстати говоря, в конце службы в Афганистане, я был прикомандирован к военной прокуратуре. Как сказал прапорщик моей родной части, которому все не давало покоя, что я отказался быть писарчуком, а пошел в боевое охранение, в действующую часть:

— Я тебя купил на пересылке, я тебя и продал военному прокурору. Сказал, что у меня есть парень с высшим юридическим образованием.

Довелось столкнуться не только с героической частью миссии нашей армии в Афганистане, но и с «грязным бельем», которое есть в любой армии мира. И когда уже шли последние месяцы моей службы, пришел на меня вызов на территорию ТуркВО для прохождения переподготовки на предмет получения офицерского звания. Меня пригласил командир части — военный прокурор подполковник В. Ярошенко:

— Ну что? Запретить не могу. Но, видишь, у нас сложная ситуация. Ну, просто очень много дел. Очень ответственный момент. Могу сказать, что если ты не поедешь на эту переподготовку, я тебя уволю в первых рядах, как только будет приказ об увольнении в запас министра обороны.

Я не колебался:

— Даже сомнений нет, я остаюсь. Зачем мне офицерское звание? Оно нужно тем, кто будет продолжать службу, а я возвращаюсь на гражданку.

На том и договорились.

Хотя командир попытался в последний момент слукавить. Когда вышел долгожданный приказ министра обороны, он вновь пригласил меня к себе в вагончик. Захожу:

— Сержант Бабурин прибыл по вашему приказанию.

Командир достает две рюмки. Доливает из какой-то баклажки достаточно прозрачный напиток.

— Пей!

— Товарищ полковник, я не пью.

— Это приказ. Пей!

Я понял, что происходит что-то серьезное, выпил. Глядя на мою побагровевшую физиономию, командир радостно пояснил, что это виноградный спирт. Глаза постепенно вернулись на место (поначалу, думаю, они вылезли на лоб), я отдышался. Командир говорит:

— А теперь пиши!

— Что писать?

— Пиши рапорт, что ты остаешься. В кадрах у нас есть должность. Мы тебе тут даем лейтенанта. Ты остаешься сразу у нас служить, и дальше все, вперед.

— Товарищ полковник, мы так не договаривались. Я не могу оставаться служить, вы знаете, я женат, и у меня другие обязательства перед женой. Свой солдатский долг я исполнил, прошу меня отпустить. Хочу учиться дальше, буду поступать в аспирантуру.

Мы поговорили за жизнь. Он тут же подписал приказ о присвоении мне звания старшего сержанта. От чего я просто вознегодовал и не дал своего военного билета знакомому писарчуку:

— Не хочу увольняться старшим сержантом. Ну, не нравится мне широкая лычка, больше нравятся три узких сержантских. Поэтому буду сержантом уходить, не надо мне старшего сержанта.

Так и сделал. Поскольку парадная форма у меня, как у многих в части, сгорела при нападении на колонну, то я уходил в полевой форме, хотя и с шинелью, которую сохранил еще с учебки. И прибыл домой в полевой форме солдата из Афганистана, чем, конечно, произвел впечатление на всех соседских мальчишек. Отдохнул месяц, потом вернулся на родной юридический факультет, а осенью поехал в Ленинград поступать в аспирантуру.

Новый выбор пути. Ленинград

У меня был выбор: Москва или Ленинград. Но Таня, моя жена, в тот момент находившаяся на стажировке, тоже поступала в аспирантуру. И у нее было место в аспирантуру только в Ленинграде. Поэтому вариант московский для нас сразу отпал, мы поехали в Ленинград.

В мае мы подали туда документы, и я впервые ступил на 22-ю линию Васильевского острова, на юридический факультет Ленинградского университета имени Жданова. А осенью приехал сдавать экзамены. В целом, успешно их сдал, и мы приступили к освоению питерской жизни. Жили в Петергофе. Там, в Ленинграде, в 1984 году родился наш первенец, и там же, в Ленинграде, в декабре 1986 года я защитил кандидатскую диссертацию по истории политических и правовых учений. Когда-то ради этого предмета я пошел учиться на юридический факультет.

Конечно, были и холодные зимы, и слякотное межсезонье, особенно когда пробирались осенью к Д.И. Луковской на ладожский берег, в Коровкино. Но все же Ленинград для меня навсегда стал солнечным и ярким городом, потому что в майские дни 1983 года, когда мы с Таней туда приехали, он был именно таким, в отличие от Ташкента, оставшегося для меня навсегда холодным и промозглым.

Георг Отс — мой, на все времена

Это был не первый мой приезд в Ленинград. Впервые я побывал в городе на Неве в 1978 году. Тогда во время студенческих каникул я ехал через Ленинград в молодежный студенческий лагерь в город Нарва-Йыэсуу. Во многом ехал туда для того, чтобы попасть в Эстонию, в Таллин, и посетить могилу моего любимого певца Георга Отса, тембр негромкого голоса которого завораживает уже не одно поколение русских людей, песни которого, затаив дыхание, слушал весь мир.

Георг Отс был для меня эталоном голоса и эталоном стиля.

Поскольку пересадка с поезда на поезд была в Ленинграде, у меня оказался день для знакомства с городом. Стояли холода — это же были зимние студенческие каникулы, январь, — но за один день я настолько широко познакомился с городом, с его музеями и достопримечательностями, что, наверное, за три последовавшими потом года проживания в аспирантуре столько не увидел.

Кстати говоря, в Таллине, когда мы из Нарва-Йыэсуу на один день выехали в Таллин на экскурсию, после нее нам дали один час на магазины, я тут же бросился к ближайшему таксисту с вопросом:

— Где у вас кладбище?

Таксист посмотрел на меня, как на чумного:

— У нас их два. Какое?

— Не знаю. А где у вас может быть похоронен Георг Отс?

— А, ну, наверное, знаю где. Поехали.

Поехали. Я впервые побывал на могиле этого действительно замечательного певца.

Через двадцать лет, во главе официальной делегации Государственной Думы Российской Федерации по приглашению парламента Эстонии, я был вновь в Таллинне. Попросил, чтобы в программе мне выделили время съездить на кладбище. Время нашлось только ранним утром, на второй день.

Когда утром мы стали садиться в машины, то увидели, что за ночь выпал снег, который все покрыл большим ровным белым ковром. Подъехав в сопровождении делегации ветеранов, местного телевидения и официальных лиц к кладбищу, мы оказались в затруднении, потому что все кладбище было накрыто сверкающим белым снегом, как саваном. А могилы в Эстонии не такие, как в русских селах или городах — без крестов и высоких надгробий. Это очень аккуратные, черного мрамора небольшие могильные плиты, на которых написано имя того, кто похоронен, даты жизни и смерти. Так вот, все было нивелировано, ни одной плиты не видно, все заснежено.

Когда мы вошли, то местные жители повели нас куда-то от входа направо и далеко-далеко. И все было не то. Я остановился:

— Да мы не туда идем.

Хоть и двадцать лет тому назад тут был, но, поскольку тогда не было снега, что-то все же помнил.

— Возвращаемся назад к воротам.

Возвратились.

— А теперь, — говорю, — мы идем налево. Найду по памяти.

Пройдя несколько шагов, говорю:

— Остановитесь. Это должно быть где-то здесь.

Делаю шаг к ближайшей занесенной снегом плите, перчатками смахиваю снег, и — невероятно — все видят надпись: «Георг Отс».

Уже уверенно говорю:

— А слева — могила Пауля Кереса.

Сметаем снег — точно, на черном мраморе слова «Пауль Керес».

Присутствовавшие ветераны войны дружно выдохнули:

— Если бы мы сами не видели, то не поверили бы! Через двадцать лет! Вы через двадцать лет так точно привели нас к могиле Георга Отса!

Рад тому, что эпоха полного отрицания в Эстонии мужественного и на экране, и в жизни Георга Отса канула в прошлое, что восстановлена память о нем и в Таллиннском оперном театре, и в эстонском обществе. Уже не вспоминают, что он служил в «оккупационной» (по их словам) армии, а признают, что Г. Отс — самый известный в мире эстонец. И участник Великой Отечественной войны, войны с гитлеровским фашизмом, и выдающийся баритон, деятель культуры. От знаменитого фильма «Мистер Икс», до последней его роли в «Кола Брюньоне».

Аспирантура — это симбиоз безмятежности, безалаберности и кропотливого труда

Годы в аспирантуре — самые безмятежные, особенно на втором курсе, когда кандидатские экзамены сданы, а до защиты еще далеко.

В 1984 году в Ленинграде родился наш с Таней первенец Костя. Ему с рождения довелось убедиться в мобилизационной готовности нашей семьи.

Юрфаку ЛГУ необходимо было обеспечить работу студенческого интеротряда. Командиром требовалось поставить аспиранта. Конечно, у всех коренных ленинградцев оказались уважительные причины не ехать — у кого насморк или расстройство желудка, у кого бабушка больна. А тут под рукой — сибирский здоровяк Бабурин, да еще и партийный. Вначале на комитете комсомола под руководством секретаря комитета Димы Козака, потом на партбюро факультета под руководством профессора Даева мне, не слушая возражений, дали поручение возглавить интернациональный студенческий строительный отряд.

— Но у меня со дня на день должен родиться ребенок!

— Ну, не ты же рожаешь!

Костя родился 31 мая, а в конце июня отряд выехал в Левашово. Таня, заявив, что в матери-одиночки не записывалась, поехала со мной. Так с месячным ребенком и отбыли в стройотряд.

Жили в Левашово, работали на строительном объекте в Парголово. Новорожденный Костя работал «будильником». Он будил маму, она — меня, я — остальной отряд. Два раза за сезон Костя проспал, и отряд вышел на работу с опозданием. По праву Косте нужно бы и записи в трудовой книжке начинать с лета 1984 года.

Слава Богу, отряд, в котором трудились и наши ровесники из Чехословакии, отработал безупречно.

В декабре 1986 я успешно защитил кандидатскую диссертацию по истории политических и правовых учений и вернулся к преподаванию в Омске. Социальный статус важен в любом обществе. Он многое предопределяет, и ко многому обязывает. Когда, например, по улице бежит генерал, то в военное время это вызывает панику, а в мирное — смех. И у меня как у кандидата наук повысили не только зарплату, но и общественную нагрузку.

Зарождение вихрей

И в советское, и антисоветское время у меня были не простые, если не сказать хуже, отношения с руководством коммунистической партии. Начиная с 1989 года со времени выборов в народные депутаты СССР. Когда Омский обком КПСС возглавлял Е.Д. Похитайло. На заседании бюро обкома принял решение не допустить моего избрания в народные депутаты СССР.

От крамольника — к провозвестнику перемен

Так случилось, что в Омске я стал одним из закоперщиков демократического движения. По моей инициативе в университете стала выходить газета «Колокол-2», стенная газета, которую блестяще издавал мой заместитель как декана юридического факультета Сергей Мельник, а я предоставлял ему неординарные материалы. Например, не публиковавшееся и даже запрещенное до того времени открытое письмо Ф.Ф. Раскольникова Сталину, и подобные ему вещи. Я взял под свое крыло создание и деятельность видео-клуба в университете, где в стиле кафе вечером на нескольких телевизорах сразу показывали западные видеофильмы, начиная с «Греческой смоковницы» и заканчивая «Рокки» или «Рембо».

Директором клуба стал студент Андрей Голушко, позднее — видный омский успешный предприниматель, политический и государственный деятель. После просмотра фильма шло обсуждение студентами и преподавателями — членами клуба — того, что они видели. Исподволь мы формировали самостоятельность мышления студентов, нонконформизм и, конечно же, стремились прививать чувство вкуса студенческой молодежи. Это все было прорывным.

Помню большой скандал, когда по моему приглашению на День славянской письменности и культуры в Омский университет впервые пришел архиепископ Омский и Тюменский Феодосий. В партийных органах достаточно серьезно обсуждали, что представитель-церковник не санкционировано вступил в храм науки. Как такое могло произойти?

В 1987 году я стал одним из создателей в Омске регионального отделения движения «Мемориал».

В общем, считался крамольником и вольнодумцем.

Стоит ли удивляться такой репутации, если в феврале 1988 года на отчетно-выборной партийной конференции Советского района (а я был на ней в составе делегации Омского университета) я, тогда еще молодой заместитель декана, послушав доклад и трафаретные речи, попросил слова и, выйдя на трибуну, начал выступление словами:

— Уважаемые товарищи! Я предлагаю направить от нашей конференции приветствие Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу (шум в зале). А как иначе, если все, что здесь происходит, напоминает именно его времена шаблонами и беспроблемностью выступлений…

После того, как президиум пришел в себя, ох уж и потоптались по мне, особенно начальник райотдела МВД. Впоследствии, кстати, он пошел и в политику, и в фермерство, и везде был успешен. Разбередил-таки я его!

Стоит ли удивляться, что в 1989 году несколько трудовых коллективов Советского района города Омска, причем Омский университет был далеко не первый в их числе, выдвинули меня кандидатом в народные депутаты СССР.

Первым был коллектив профтехучилища № 49, потом был Автодорожный институт, потом только Омский университет и Политехнический институт, затем коллектив машиностроительного конструкторского бюро. Они выдвинули мою кандидатуру в народные депутаты СССР в ожесточенной конкурсной борьбе, даже в борьбе с кандидатами из их коллективов.

Первым моим соратником на выборном поприще стал мой аспирантский друг Александр Бутаков, впоследствии руководитель моей омской приемной, а затем министр Омского правительства и первый вице-губернатор. Среди доверенных лиц, много сделавших для меня в 19881989 годах, в первой моей реальной избирательной кампании, были студенты 4 курса юрфака Герман Греф, Игорь Метельский и их однокурсники, профессор М.С. Гринберг, многие коллеги-преподаватели. Впрочем, помогал весь факультет, даже профессор В.Н. Скобелкин, грустно сказавший, что меня изберут и факультет безвозвратно потеряет декана.

На то чтобы не допустить моего избрания, против меня обком партии выдвинул кандидатуру популярного и уважаемого в городе человека, председателя Омского горисполкома Юрия Яковлевича Глебова. Столкнув наши кандидатуры в ходе предвыборного собрания, где определялись окончательно, по тогдашнему закону, кандидаты для внесения в бюллетень, нас обоих «утопили» и зарегистрировали трех кандидатов, которые и вошли потом в бюллетень для голосования. Причем многие, впоследствии встречавшиеся мне участники этого собрания, особенно представители омских заводов, чистосердечно рассказали, как они договаривались:

— Мы был и все соперники, и договаривались только в одном: можно поддерживать друг друга, можно не поддерживать, но нужно всем быть против Бабурина из университета.

Свое поражение, то, что меня отсеяли на окружном предвыборном собрании, я воспринял, на удивление, без трагедии. Более того, с определенным чувством облегчения. И когда ко мне подошла, чтобы меня успокоить, одна из руководителей собрания, Таисия Григорьевна Зайцева, заворготделом горисполкома, она с удивлением сказала:

— А Вы, Сергей Николаевич, что-то даже и не расстроены!

— Таисия Григорьевна, в отличие от очень многих, я примерно представляю, что такое быть в наше время депутатом парламента. Парламента, которого пока в Советском Союзе нет, и его надо создавать. И поэтому, когда избиратель меня «отпустил», я почувствовал себя новобранцем, которому вдруг дали отсрочку. Не знаю новобранцев, которые при этом бы огорчались. Я найду, чем заняться. Я недавно избран деканом юридического факультета. У меня столько планов по развитию факультета, что мне требуется время и время.

Я, действительно, занялся развитием юридического факультета, новыми проектами в сфере образования.

А через год, уже на автопилоте, мою кандидатуру выдвинули вновь в народные депутаты, уже РСФСР. Вновь обком партии попытался найти человека, который мог бы меня остановить, и сошелся на кандидатуре авторитетного директора завода железобетонных изделий № 6 Зайцевой. Будущая «Демократическая Россия» выдвинула против меня кандидата радикально настроенных омичей — председателя группы народного контроля одного из автопредприятий Воробьева. Были и другие кандидаты.

Кандидатов в нашем округе было меньше всего, потому что считалось: я настолько уже серьезный «тяжеловес», что идти в округ против меня бессмысленно. Даже владыка Феодосий, советуясь со мной, не пойти ли ему кандидатом в депутаты, сразу отмел свое выдвижение в «моем» округе. Я действительно был избран, но не с первого тура. В первом туре я набрал только 48 % голосов. Очень долго шел подсчет голосов в избирательном участке, расположенном в университете.

Окружная избирательная комиссия находилась в большом напряжении, потому что это был последний избирательный участок, участок большой, и если бы там абсолютное большинство проголосовало за меня, я побеждал уже в первом туре. Меня такие опасения коробили, потому что я гордился нашим коллективом: университет, будучи одним из самых молодых вузов, уже серьезно себя зарекомендовал как объединение единомышленников, добившееся отставки ректора, честность которого была сомнительна. Если мы в университете выступали за честные выборы, то борьбу за честность мы начинали с себя. И голосов за меня было показано в итоговом протоколе столько, сколько за меня реально проголосовало. Увы, чуть не хватило для того, чтобы победить в первом туре.

Честно признаюсь, я так устал, что две недели, которые были перед вторым туром, почти не занимался агитацией и просто ждал финиша. Задела голосов хватило, во втором туре я получил 2/3 голосов и стал народным депутатом Российской Федерации.

Перестройка нашей жизни: светлая мечта и трагичная реальность

Эпоха «развитого социализма», связанная с именем Л.И. Брежнева, называемая иногда периодом застоя, все больше уходила в прошлое. Сменивший Л.И. Брежнева Ю.В. Андропов попытался провести устранение недостатков социализма, но мало что успел, оставив в наследство преемникам констатацию печального факта: «Мы не знаем страны, в которой живем».

В марте 1985 умирает верный соратник и последователь Брежнева К.У. Черненко. Потребность перемен уже настолько охватила общество, что траур был коротким. С приходом молодого лидера М.С. Горбачева связываются надежды на изменения. На Пленуме ЦК КПСС в январе 1987 г. М.С. Горбачев, характеризуя осуществляющуюся в обществе «революцию сверху», выдвинул на первое место «демократизацию» жизни общества, отдав ей предпочтение перед реорганизацией экономики.

Для миллионов людей Горбачев был олицетворением перестройки, потому что он:

1) подверг пересмотру важнейший принцип марксизма-ленинизма, отрицательно отозвавшись о претензии КПСС на монопольную власть (17 февраля 1987 г. и 5 ноября 1987 г.), а также отверг догмат о том, что «триумф социализма исторически предопределен» (4 ноября 1987 г.);

2) призывая установить «социалистическую законность» (12 апреля 1988 г.), все более отделял в процессе «демократизации» полномочия государства от полномочий партии;

3) способствовал укреплению гласности как политического инструмента, призванного обеспечить больший простор для свободомыслия, интеллектуального и социального многообразия (плюрализма);

4) провозгласив лозунг «социалистической рыночной экономики», создал возможность для постепенной децентрализации советской плановой экономики, роста личной инициативы и ответственности.

Работал и традиционный для советского общества стереотип противопоставления государственной и партийной бюрократии рабочим и крестьянам. В речи 2 октября 1987 г. М. Горбачев сетовал на то, что 18 млн. бюрократов — 15 % всей рабочей силы страны — «руководят» экономикой, а их содержание обходится стране «более чем в 40 млрд. руб. ежегодно». Началась кампания борьбы с бюрократами, хотя государственные служащие и были стержнем того «среднего класса», к которому ностальгически взывали и взывают российские радикалы-реформаторы.

Перестройка в XX веке, безусловно, начиналась как совершенствование социалистического общества. Именитейшие ученые под пристальным вниманием широкой общественности вполне серьезно спорили о сущности «перестраиваемого» социализма: «недостаточный социализм» или «деформированный социализм», «бюрократический социализм» или «административно-командный», а то и вовсе «бесчеловечный казарменный социализм» с «кровавым диктаторским режимом».

«Авансы и долги» Н. Шмелева, «Дети Арбата» А. Рыбакова, статьи Т. Карягиной и А. Гурова, «Покаяние» Т. Абуладзе, публикации «Огонька» и «Московских новостей», а затем «АиФ» вздыбили общество. Диагноз несовершенств был поставлен верный, надо было определяться с лечением… И вот тут интеллигентные «нейрохирурги» оказались оттесненными от операционного стола власти энергичными коновалами, а то и мясниками.

Романтизм первого порыва новичков объясним. Но почему люди более опытные не предприняли попыток остановить, например, «демократическую» ликвидацию любых форм общественного контроля над процессами перестройки? Госприемка промышленной продукции, только вставшая за 1986–1989 гг. на ноги, была отменена, а весной 1990 года народные депутаты РСФСР торопливо и без обсуждений упразднили народный контроль.

Сегодня для всех очевидно, что М. Горбачев и его соратники взялись за дело, не понимая ни природы системы, которую хотели изменить, ни направления и последовательности своих действий, ни того, как далеко они готовы идти в модернизации социализма.

На практике дело было не только в социализме.

Перестройка с ее «новым мышлением» не только породила новые, но и наполнила иным содержанием понятия идеи, уже, казалось бы, отошедшие в прошлое.

В 1989–1991 гг. практически все основные варианты преобразования советского общества и советского государства строятся на концепции Союзного договора. Свою роль в этом сыграл успех национальных движений в Армении, Грузии и трех прибалтийских республиках. Представители республик и Президента СССР, во многом достигнув согласия, проблему часто сводили к вопросам, кто и как «входит» или «выходит», как подписывают договор бывшие автономии — «в составе» или «не в составе». Шли изнуряющие споры о терминах и идеологических мифах. Происходило какое-то коллективное помутнение сознания.

Замена административно-бюрократического тоталитаризма на тоталитаризм национальный

В этой ситуации российскому обществу необходимо было осознать, что и унитаризм, и конфедерация, и, тем более, полный разрыв между республиками в равной мере ведут народы в пропасть. Первый — через подъем националистических движений, второй и третий — через вынужденный пересмотр границ, который никогда не будет мирным. Единственным шансом сохранения гражданского мира оставалось обновление Советского Союза как федерации, федеративного государства. Таково было и решение общесоюзного референдума. Вновь исторический компромисс, осознаваемый всяким, кому на деле дорога судьба своего народа.

Внутренний фактор, стимулировавший подписание Союзного договора, заключался в том, что идея Союзного договора овладела к лету 1991 года не только умами политиков, но укоренилась в сознании самых широких слоев населения. Союзный Центр не единожды доказал свое бессилие, всеобщие надежды стали связываться с тем, что республики сообща разрешат накопившиеся проблемы. И это действительно было возможно.

Однако под громкие слова о новом мышлении произошла подмена смысла Союзного договора. Сказалось стремление определенных сил не надежней соединить, а максимально развести подписывающие договор стороны. Вместо федерации нарисовали некое объединение с совершенно неясной перспективой. 18 июня 1991 года в Ново-Огарево был подготовлен очередной согласованный проект преобразования СССР в Союз Суверенных Государств. Речь шла о переходе от федеративных начал построения СССР к конфедеративным.

Когда заговорили о первичности суверенитета республик, это лежало в русле принятия и коммунистами, и антикоммунистами ленинской концепции национально-государственного устройства. Не случайно руководители США после бесед с лидерами республик к тому времени «вдруг» сообщили, что всегда, оказывается, признавали СССР только в границах 1933 г. (т. е. без Прибалтики, Западной Белоруссии и Западной Украины, Молдовы, Тувы, Курил, Южного Сахалина, Калининграда, территорий на Карельском перешейке).

К 1991 году, переболев административно-бюрократическим тоталитаризмом, советское общество оказалось беззащитным перед тоталитаризмом национальным. Радикализм республик и странное бессилие центра вели страну к катастрофе. Непринятие немедленных мер для народов СССР было самоубийственно. Выход был возможен только через Союзный договор. Это признавали почти все, но почти все вкладывали в договор свой смысл.

Если не брать в расчет тех, кто полностью отвергал возможности дальнейшего совместного существования, то выделялось два подхода. Одни (радикальные демократы различной расцветки) требовали преобразовать Союз в сообщество суверенных государств, фактически ничем не связанных. Другие (демократы умеренные) ориентировались на установление федеративных отношений. И те, и другие почему-то считали, что выбор необходимо делать между федерацией и конфедерацией. Увы, с начала 1991 г. проблема постепенно переходила в иную плоскость. Усиливающиеся межнациональные столкновения и «разные» экономики укрепляли тенденцию возврата к унитаризму, что, в частности, ярко проявилось в июне 1991 г. на выборах Президента РСФСР, когда миллионы избирателей проголосовали за программу ликвидации национально-государственного устройства и замены ее административно-территориальным делением. Причем всем было ясно, что речь шла не о РСФСР, а о СССР. К осени 1991 г. эта тенденция окрепла бы неимоверно.

Смысл Союзного договора начала лета 1991 г. состоял в том, что было бы, наконец, достигнуто согласие о разграничении собственности, о компетенции союзных органов и совместной компетенции центра и республик (все остальное останется в ведении республик), о порядке действия законов Союза и законов республик, о налоговой и бюджетной системах.

Все это и многое другое было необходимо, и необходимо срочно. Разговоры в 1991 году о договоре 1922 г. звучали нелепо. Договор лег в основу Конституции СССР 1924 г. и был окончательно заменен еще в 1936 г. новым Основным законом СССР. Авторы проектов нового договора, как, впрочем, и заявления «девять плюс один», сделанного группой глав союзных республик и примкнувшим к ним Президентом СССР, забыли, что был не 1922 год, и что существовала Конституция СССР 1977 г.

Если апрельское (1991 г.) Заявление Президента СССР и лидеров девяти республик, не бесспорное, но в целом позитивное, являлось ничем иным, как декларацией о намерениях (жаль, что оно стало нарушаться сразу после подписания), то Союзный договор, по всеобщему мнению, — должен был стать документом законодательного характера. Так что же он символизировал, новое мышление или сумерки обманутого народного самосознания?

Грустно и страшно было читать в прессе тех дней заявления типа: «Конец империи — еще не конец света». Или: «Наше союзное государство напоминает матрешку, внутри которой, в заточении, томятся бесправные народы». Виданное ли дело, чтобы государство (а издания часто были официальными) финансировало пропаганду собственного уничтожения? Вряд ли здесь можно было говорить о новом мышлении. Мы имели дело с массовым затмением разума. Что успокаивало: сознание народов не может спать вечно. К сожалению, дурман ложных идеалов начинал рассеиваться слишком медленно.

Альтернатива, ставшая перед страной и обществом, была проста: либо идти конституционным путем, и тогда Союзный договор оказывался не чем иным, как совместной законодательной инициативой республик перед Съездом народных депутатов СССР, либо подписывать новый Союзный договор, делая вид, что начинаем жить «с нуля», ставим его над Конституцией СССР. Но тогда нужно было отбросить фиговый листок конституционности.

Тех, кто действительно думал о демократии и правовом государстве и хотел их приблизить, должен был устраивать только первый путь. Союзный договор мог и должен был быть не только основой новой Конституции, но и законопроектом о внесении изменений в действующую Конституцию СССР, причем одно из таких изменений должно было, на мой взгляд, заключаться в том, чтобы все изменения Основного закона страны подлежали ратификации Верховными Советами республик. В этом отношении требовалось заручиться согласованной волей республик, но в любом случае — изменения Конституции СССР распространялись бы на всю территорию СССР. «Не будет Союзного договора — будем жить по ныне действующей Конституции СССР, — подчеркивал я в июле 1991 в своей программной статье. — Все. Третьего не дано. Точнее, третье — это революция. Война»[3].

Союзный договор не стал ключом, открывающим дверь в будущее. Борьба вокруг него открыла ящик Пандоры. В период с сентября 1990 г. по декабрь 1991 г. было разработано несколько схем конструирования нового союзного государства, закрепленных в проектах договоров об образовании:

Союза Советских Социалистических Республик (СССР) от 24 ноября 1990 г., внесенного на всенародное обсуждение;

Союза Суверенных Республик (ССР), получившего в варианте, согласованном 23 июля 1991 г., название Союз Суверенных Государств (ССГ);

Экономического Сообщества (ЭС), октябрь 1991 г.; вновь Союза Суверенных Государств (ССГ), ноябрь 1991 г.

Возрождение идеи Договора оказалось совершенно безуспешной попыткой обновления государственно-территориальной организации российского (советского) общества. «Его более заботила власть, нежели репутация», — писал Ф. Бэкон о Юлии Цезаре. О М. Горбачеве, напротив, можно сказать: он любил нравиться, особенно нравиться западным лидерам, не думая при этом о последствиях своих действий для народа, да и для своей власти. 20 августа 1991 г. должно было состояться подписание подготовленного под руководством М. Горбачева проекта договора, представлявшего из себя акт правового уничтожения СССР. Понимая это, группа высших руководителей страны запоздало пошла на введение на территории СССР режима чрезвычайного положения, но проиграла организационно и информационно. Начался духовный, социальный, а за ними и правовой, политический и территориальный «обвалы».

Многие события принципиальной важности проходят мимо внимания граждан Российской Федерации или получают в общественном сознании крайне однобокую оценку, как, например, подписание 31 марта 1992 г. Федеративного договора, триумфально и бездумно утвержденного Шестым съездом народных депутатов России. Иному, напротив, придается неоправданно большое значение (вспомним решение Конституционного суда РСФСР об отмене президентского указа о создании МБВД в 1992 г.). Это объяснимо. Слишком жестко контролируются средства массовой информации соответствующими структурами правительства, что заставляет скептически улыбаться при словах о свободе слова. А ведь монополия на информацию — это важнейшая предпосылка монополии на власть.

Как известно, мудрость государственной власти состоит в способности учитывать конкретно сложившиеся условия, обеспечивать оптимальное распределение сил в системе властных отношений и решительно устранять возникающие тормозящие диспропорции, «жертвуя» в случае необходимости некоторой частью своих прерогатив. Главным уроком XX в. стал для России подтвержденный многократно Великой Кровью и Большим Потом вывод о том, что монополия на власть у одного лица или у одной политической организации необратимо ведет к утрате этой мудрости и, как следствие, к большим бедам для многонационального народа России.

Широкомасштабная реформа, привлекательно названная перестройкой, провозглашенная во имя формирования общества «подлинной демократии» и «эффективной экономики», завершилась беспрецедентным крахом, утратой гарантий самых элементарных прав человека, прежде всего — права на жизнь, параличом экономики и даже утратой государственности.

Какая же ржавчина разъела монолит великой державы?

В.И. Ленин совершенно справедливо отмечал, что «сущность Советской власти, как и самая сущность перехода от капиталистического общества к социалистическому, состоит в том, что политические задачи занимают подчиненное место по отношению к задачам экономическим». К сожалению, на деле, в силу целого ряда ложных установок коммунистических лидеров, на первом месте оказалась псевдоклассовая идеология, заведшая в кризис и экономическую, и политическую системы социализма.

Упущенный шанс

Уже давно здравомыслящими людьми, да и просто людьми, знающими правду, признано, что деятельность Правительства Н.И. Рыжкова — Л.И. Абалкина — это упущенный шанс нашей страны. Не менее, а то и более значимым упущенным шансом был Съезд народных депутатов СССР. Я, например, осознал его неиспользованный потенциал лишь через годы после гибели Советского Союза.

Жаль, что огромный потенциал союзного Съезда был упущен, прежде всего — самими его депутатами.

Нельзя путать союзный Съезд с нашим, российским. Российский конструировался уже под критику особенностей союзного, а эта критика не часто была продуманной.

Главное, фундаментальное различие Съездов — российский был уже формой парламентаризма, привязанной к прямым и всеобщим выборам, а союзный был современной формой Земского Собора. Именно это не было вовремя понято и оценено обществом.

Съезд народных депутатов СССР собрал весь цвет, истинную элиту огромной державы. Были определенные прямыми и всеобщими выборами представители всего населения, были (по национально-территориальным округам) представители союзных республик и регионов, были, наконец, представители сословий — от КПСС и ВЛКСМ, до Академии наук и Русской православной церкви.

Воистину, это были лучшие люди страны. Лучшие по профессиям, крупнейшие по авторитету и занимаемым должностям. Их беда была в том, что большинство из них не были и уже не могли стать политиками. Сравнивая съезды, я почти не шутя говорил, что союзные депутаты в своем большинстве — довольные жизнью профессора, а российские — недовольные, а потому буйные доценты.

Конечно, были исключения, была интеллигенция. Лидеры радикально-революционной интеллигенции сплотились вокруг А.Д. Сахарова и создали Межрегиональную депутатскую группу — первое политическое объединение людей, требовавших перемен. Лидеры интеллигенции охранительной создали группу «Союз», объединившую тех, кто уже почувствовал опасность от официально насаждаемой демократизации для целостности и самого существования Советского союзного государства. Познакомившись с координаторами «Союза», я особо сошелся с В.И. Алкснисом и Г.И. Тихоновым. С Виктором Имантовичем мы быстро сблизились, вместе создавали в 1991 году РОС, участвовали в избирательных компаниях, были российскими парламентариями. С Георгием Ивановичем, выдающимся советским гидростроителем, мы не просто оказались единомышленниками, мы стали дружить семьями. В силу разницы в возрасте он отечески меня опекал, поддерживал даже тогда, когда не понимал, даже когда я был против руководства КПРФ (а он был ее членом). Жестокая гибель Георгия Ивановича Тихонова меня потрясла, после похорон, видя горе так им любимой его супруги, я искренне сказал:

— Дорогая Ирина Джаббаровна, знайте: теперь у вас на одного сына больше!

И все же, таких людей, способных точно понять суть происходящего и после этого четко и активно действовать, было на союзном Съезде немного. Агрессивно-послушное большинство — это не миф, это реальный социальный феномен. И не только союзного Съезда.

Первый съезд народных депутатов РСФСР

Непростая избирательная ситуация позволила мне сохранить самостоятельную позицию, потому что значительная часть земляков требовала, чтобы я после избрания безоговорочно поддержал Ельцина, в тот момент человека весьма популярного, и о нем я бы хотел поговорить отдельно. Но значительная часть омичей требовала, чтобы я ни в коем случае Ельцина не поддерживал. Это тоже были мои сторонники. И все с пониманием относились к моим словам, что я стану принимать решения, если стану депутатом, тогда, когда для этого придет время.

В тот момент лично с Ельциным я уже был знаком. На Втором Съезде народных депутатов СССР, куда я был приглашен как декан факультета в рамках всесоюзного совещания деканов юридических факультетов в Москве, Алексей Иванович Казанник, избранный уже народным депутатом СССР, мой давний наставник, познакомил меня в перерыве с Борисом Николаевичем. Ельцин пригласил меня в депутатский буфет, и мы с ним пообедали. Он увлеченно рассказывал о своих планах, о борьбе Межрегиональной депутатской группы за демократию, да и просто меня как омича и соседа свердловчан вводил в курс перипетий съездовской борьбы.

На первом Съезде народных депутатов РСФСР мне почти не пришлось идти наперекор какому-то течению.

На Съезде не было течений, были сплошные водовороты.

Сразу сложились два полюса — группа «Коммунисты России» и группа «Демократическая Россия». Я не вступил ни в ту, ни в другую. Уже много позже, осенью 1990 года, мы создадим группу «Россия», когда противостояние «Коммунистов России» и «Демократической России» доведет до того, что поставит под угрозу существование России как таковой. И позиция нашего депутатского объединения была простой: мы будем, обращаясь к коммунистам и антикоммунистам, призывать перестать спорить о капитализме и социализме, потому что во время этого спора происходит уничтожение страны. «По большому счету, недругам нашей страны безразлично, капитализм у нас или социализм. Им не нужна вообще Россия как могучая держава».

Эту линию, пусть пока интуитивно, я пытался нащупать еще на Первом Съезде народных депутатов РСФСР.

Декларация о государственном суверенитете РСФСР и мифы о ней

Разговоров о необходимости принять декларацию о суверенитете уже было достаточно много. Но разговоры к делу не пришьешь. И тогда я внес и распространил на Съезде подписанный всеми нашими омскими депутатами проект закона РСФСР о государственном суверенитете. Ко мне, помнится, подошел тогда Олег Румянцев и возмущенно сказал:

— Ну ты чего? Вот мы сейчас готовим проект декларации…

Я говорю:

— Ну, и готовьте. Подготовите и распространите. Я что, против?

Один из экспертов, очень уважаемый мною профессор Борис Страшун, критикуя мой проект, сказал при встрече:

— Сергей Николаевич, Вы не правы. Вы в своем законе предлагаете регламентировать права Российской Федерации, а все остальное оставить за Советским Союзом. Нужно наоборот, регламентировать то, что мы даем Советскому Союзу, а все забрать в Российскую Федерацию.

Я возразил: мой проект отражает мое видение ситуации, но я за то, чтобы мы коллективно выработали предложения, что делать.

По большому счету, когда я на первом Съезде вновь шел наперекор официальной партийной позиции, это было вызвано еще и тем, что в руководящей партийной линии я уже разочаровался — разочаровался в позиции высшего партийного руководства во главе с Горбачевым. Я не видел результативности в их работе в регионах, в союзных республиках, вообще в стране. Было много слов и не было результатов.

Именно поэтому свое выступление на Съезде я посвятил борьбе с административно-бюрократической системой:

— Что объединяет всех народных депутатов, находящихся в этом зале? Наверное, одно желание — чтобы все народы Российской Федерации, каждый ее житель стали жить хорошо. Но препятствием тому является сформировавшаяся даже не за десятилетия, а за столетия административно-бюрократическая система. Мы иногда расходимся только в способах, как нам избавиться от этого наследия прошлого.

И сегодня я уверен в правоте предлагавшегося тогда лечения. С трибуны Съезда я заявил:

— Последние годы показали, что единственный шанс вывести страну из кризиса — это обеспечить реальный суверенитет союзных республик. Ведь когда после 1985 года система почувствовала опасность, растерялась, мы потеряли время. И, к сожалению, сегодня этот умирающий дракон, как во многих восточных сказках, может нанести хвостом удар (и смертельный удар) по уже, казалось бы, торжествующему победителю. Под этим хвостом я понимаю высшие органы государственной власти Союза ССР.

Зал аплодисментами приветствовал эти мои слова. Боюсь, аплодировали не те и не тому. Радикальным демократам понравился мой выпад против Центра, в то время как я имел в виду союзные органы власти конкретного исторического периода, безоговорочно проводящие разрушительную политику Президента СССР Горбачева. М.С. Горбачев в течение нескольких лет привел Союзный Центр к системной политической импотенции, а страну призывали по-прежнему ждать от этого Центра потомства.

Решительно я призвал разграничить полномочия РСФСР и Союза ССР, чтобы и сохранить Союз, и укрепить суверенитет РСФСР, и без того уже закрепленный в действовавшей Конституции РСФСР 1978 года. Но, излагая подходы к этому вопросу группы сибирских депутатов, от имени которых я уже распространил на Съезде проект декларации (закона) о суверенитете, подчеркнул:

— Мы предлагаем, чтобы в декларации, которую, надеемся, примет Первый Съезд народных депутатов РСФСР, был приведен перечень исключительных полномочий республики. Это нужно для того, чтобы никто — ни правительство, ни Верховный Совет, ни другие высшие органы государственной власти СССР — не смог решать за нас наши проблемы. Они (правительство, Верховный Совет СССР и так далее) должны обладать делегированным законодательством, что следует четко записать в декларации. В частности, необходимо указать, что Союзный договор, который будет подписывать делегация народных депутатов РСФСР, уполномоченная на то или нами, то есть Съездом, или Верховным Советом, должен быть ратифицирован Съездом народных депутатов РСФСР, а также высшими органами государственной власти союзных республик.

Эта мысль в 1990 году стала общепринятой, жаль, что в декабре 1991 года мне не удалось убедить депутатское большинство выполнить это требование Конституции. И я сформулировал в своем первом официальном выступлении норму, которая могла бы сохранить СССР, но которая нашла свое отражение лишь в российской Конституции 1993 года:

— Мы должны ратифицировать все изменения Конституции СССР, потому что время дарования милостей республикам должно уйти в прошлое. Сегодня судьба будущего решается именно на уровне союзных республик.

Увы! Перечитывая сегодня мое тогдашнее выступление, я горжусь его правовым предвидением многих проблем и огорчаюсь наивностью части антибюрократической. Бюрократизм гнездился не в союзных органах власти, как полагали романтики вроде меня, а в самих принципах организации власти. Именно поэтому с разрушением СССР бюрократизм перекочевал на уровень Российской Федерации и ниже.

Возможно, именно по причине моих инициатив меня определили в группу по разработке проекта декларации о государственном суверенитете, когда проект был включен в повестку дня.

Битва вокруг включения этого вопроса в повестку дня разгорелась нешуточная, как и битва вокруг кандидатуры Председателя Верховного Совета. Все это затянулось на недели. Когда шел вопрос о кандидатуре Председателя Верховного Совета, как и все остальные члены КПСС — народные депутаты, я был приглашен на встречу с генеральным секретарем ЦК КПСС, Президентом СССР М.С. Горбачевым. Она проходила в зале пленумов — в одном из залов заседаний на Старой площади, где-то под землей, я там был первый и последний раз. И когда Горбачев предложил высказываться, кто какие кандидатуры видит, я пытался записывать, слушать, учиться. После нескольких дежурных выступлений, которые, чувствовалось, были подготовлены заранее, так и осталось непонятным: действительно такой являлась их позиция или это было поручено им сказать, а также выдвинуть кандидатуру краснодарского партийного руководителя Ивана Кузьмича Полозкова.

И вдруг на трибуну был приглашен коммунист Исаков Владимир Борисович, который сказал, что он представляет свердловских избирателей и предлагает, чтобы Председателем Верховного Совета был избран Ельцин Борис Николаевич. Под шум, который возник в зале, он героически закончил аргументировать свое предложение, и хотя оно не встретило потом поддержки следующих ораторов, мои симпатии были на стороне этого прозвучавшего мнения, которое шло наперекор официальному. Да, я в тот момент поддержал на выборах Б. Ельцина, и не просто поддержал, а голосовал за него во всех турах. Этого не скрывал и не скрываю. Нашей стране нужны были перемены. Для меня это было очевидно. И я видел в Ельцине человека, который сможет сломать тормозящую все новое партийно-номенклатурную систему в обществе. К сожалению, он превзошел все мои ожидания и сломал много больше.

В течение всего съезда мне довелось сидеть рядом с Дмитрием Антоновичем Волкогоновым. Мы много беседовали, и генерал Волкогонов подарил мне не так давно вышедшую его небольшую книжку о коммунистическом воспитании военнослужащих со своим автографом. Когда я сказал, что намерен поддержать Ельцина, Дмитрий Антонович достаточно резко мне возразил:

— Да вы что? Это же алкоголик! Как можно его избирать?

На что я также искренне ему ответил:

— Дмитрий Антонович, но я не знаю, кого еще. Потому что те, кого предлагает Горбачев… Ну, не верю я в кандидатуры, которые предлагает Горбачев. Давайте Вас! Готов выйти прямо сейчас на трибуну и, когда пойдет вопрос, выдвинуть Вашу кандидатуру.

Помолчав, Волкогонов вздохнул:

— Нет. Все-таки я уже в возрасте. Это не мое. Спасибо, не надо. Но Ельцина — нельзя!

Но что значит «нельзя», если нет серьезной альтернативы?

Такая альтернатива возникла, когда после провала И.К. Полозкова на голосование внесли кандидатуру А.В. Власова, очень серьезного, вдумчивого, интеллигентного, не вызывавшего такой активной аллергии, как Полозков, политика. Александр Владимирович Власов с 1988-го по 1990-й год был Председателем Совета министров РСФСР.

К сожалению, маховик предпочтений уже был раскручен, и к тому времени, когда появилась кандидатура Власова, поздно было менять приоритеты. Поздно было и менять кандидата. Смена кандидатур была субъективно верной, но объективно даже навредила.

Первый съезд народных депутатов остался для меня в памяти и тем, что меня как профессионала-юриста Ельцин привлекал первоначально к различным совещаниям. Бывали моменты, когда перед выходом только что избранного Председателя Верховного Совета РСФСР, за небольшим столиком в Екатерининском зале мы сиживали втроем: Ельцин, Сергей Шахрай и я. Мы обсуждали чисто процедурные вопросы, которые нужно было так или иначе решить. Планировали дальнейший ход съезда.

К счастью, иногда что-то удавалось сделать. Допустим, на Первом съезде, вернее, в кулуарах Первого съезда, мне удалось добиться, чтобы из текста проекта декларации о государственном суверенитете убрали целый пункт, где автономным республикам внутри РСФСР давался такой же государственный суверенитет, как и РСФСР в целом. Пункт был чудовищным, но на нем настаивали представители республик в комиссии и в рабочей группе. Председатель комиссии по проекту Олег Иванович Тиунов был не только юристом, но, в отличие от меня, и дипломатом. Он не выступал резко против этого пункта, а предложил мне взять инициативу по его торпедированию. Что я лихо и сделал и, к счастью, получил поддержку абсолютного большинства делегатов Съезда. Но получил и нелюбовь руководителей автономных республик на годы вперед — как недруга суверенитета национальных республик.

Страшно представить, что сейчас было бы, если бы в 1990 закрепили бы в декларации еще и государственный суверенитет республик в составе Российской Федерации! До того это были автономии. Даже исчезновение понятия автономии сыграло роковую роль в дальнейшем расшатывании стабильности страны. Хотя не скрою, первоначально казалось иначе…

Нельзя забывать причины. Когда автономные республики стали повышать свой статус, когда к ним потянулись многие автономные округа, которые тоже себя преобразовали в республики, то это была достаточно скоординированная попытка остановить разрушительные тенденции внутри СССР. Чтобы поджать автономиями позицию Ельцина и Хасбулатова по вопросу Союзного договора.

День принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР почему-то называют днем России. Глупо. Хотя это много лучше, чем при Б.Н. Ельцине 12 июня одно время, в подражание американцам, назвали Днем независимости. День России правильнее установить на 21 сентября, когда в 1862 году отмечалось 1000-летие России, либо на иной день, связанный с победоносным выбором будущего именно Россией, а не РСФСР.

Правда о Декларации 1990 года тем более не в моде. А ведь участники «Беловежского сговора» растоптали не только Конституцию СССР и Конституцию РСФСР (как и конституции других союзных республик), российская сторона в этом сговоре растоптала и Декларацию о государственном суверенитете России.

Декларацию вспоминают только в связи с ее, якобы закреплением приоритета российских законов над союзными. Но прочтите внимательно п. 5 Декларации:

«Для обеспечения политических, экономических и правовых гарантий суверенитета РСФСР устанавливается:

полнота власти РСФСР при решении всех вопросов государственной и общественной жизни, за исключением тех, которые ею добровольно передаются в ведение Союза ССР;

верховенство Конституции РСФСР и законов РСФСР на всей территории РСФСР; действие актов Союза ССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР, приостанавливается Республикой на своей территории. Разногласия между Республикой и Союзом разрешаются в порядке, устанавливаемом Союзным договором…

право Республики участвовать в осуществлении полномочий, переданных ею Союзу ССР».

Никакого российского безоговорочного приоритета нет! Есть защита против вторжения в сферу полномочий РСФСР решений союзных органов, которые были бы связаны с превышением полномочий СССР, закрепленных Союзным договором. А вспомните еще и то, что в Декларации торжественно провозглашен государственный суверенитет РСФСР на всей ее территории и заявлено «о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР».

И заключительная часть: «15. Настоящая Декларация является основой для разработки новой конституции РСФСР, заключения Союзного договора и совершенствования республиканского законодательства».

Вот так! Не случайно наследники Ельцина ежегодно отмечают 12 июня как день принятия Декларации о государственном суверенитете России, но сам текст этого документа предали забвению.

Референдум 12 декабря 1993 года утвердил Конституцию, но не отменял Декларации о государственном суверенитете, ее системы приоритетов. Декларация 12 июня 1990 года заставляет не только признать действия Б. Ельцина осенью 1993 года государственным переворотом и вооруженным мятежом, но и Конституцию Российской Федерации 1993 года делает промежуточной, ибо цели, заявленные Декларацией, не достигнуты, задачи не решены. Нам по-прежнему нужны Союзное государство и Союзная Конституция.

Отсюда действующая ныне Конституция Российской Федерации 1993 года — это акт не мира, а хрупкого социального перемирия. Часто возникает ощущение, что время перемирия истекает.

Поддерживать Ельцина я прекратил уже в конце лета 1990 года, когда он совершал свой первый тур по Российской Федерации, провозглашая в национальных республиках лозунг: «Берите суверенитета столько, сколько проглотите». Как юрист, я выступил с заявлением, что «раздача» суверенитетов — это принципиальная ошибка. Нельзя шутить с суверенитетом! Суверенитет нации может быть только один! Государственный суверенитет в Российской Федерации может быть тоже только один! Более того, часть этого суверенитета делегирована Советскому Союзу. И вообще нельзя путать государственный суверенитет, суверенитет народа и национальный суверенитет. Это азбука любого серьезного ученого или государственного деятеля. Увы, Ельцин не захотел воспринимать эту позицию. А она отпугнула от него не только меня. Тот же Владимир Борисович Исаков, один из его ближайших сподвижников еще по Свердловску, его ярый сторонник, как юрист не мог не видеть, что происходит. И именно разрушительная деятельность Председателя Верховного Совета привела к тому, что Исаков уже осенью 1990 года стал выступать с критикой своего земляка.

Предложений войти в Правительство при Ельцине мне было несколько. Первое — когда Н.В. Федоров уходил с поста министра юстиции. Мне предложили стать министром юстиции Российской Федерации. Но к тому времени Б. Ельцин уже стал разрушителем, а юридически оформлять его политику я не хотел.

Трудная осень 1990 года

После первого Съезда был короткий отдых, а потом в Подмосковье наша рабочая группа Комитета по законодательству стала готовить проекты документов к осенней сессии Верховного Совета. Работали плотно и весело, понимая, что переломное время требует принципиального переосмысления всего российского законодательства. А.А. Котенков сидел над одним проектом, И.А. Безруков над другим, В.Д. Мазаев над третьим. Мы с С.М. Шахраем среди первых документов подготовили проект Регламента Верховного Совета РСФСР.

Рождение Конституционного Суда

В том, что С.М. Шахрай впоследствии станет мастером манипуляций и подтасовок, я чувствую и свою вину. В августе 1990 года я в первый и последний (надеюсь) раз в своей жизни предложил идею, прямо противоречащую Конституции.

Председатель Комитета по законодательству С. Шахрай сам сидел за компьютером, я сидел рядом, предлагал формулировки статей, мы их обсуждали, после чего он набирал окончательный текст. За основу Регламента мы взяли традиционно регламент союзного Верховного Совета. Шли статья за статьей, и подошли к той, которая определяла механизм формирования Комитета конституционного надзора СССР. В Конституции РСФСР был, соответственно, Комитет конституционного надзора РСФСР. И тут я предложил давно обсуждавшуюся среди юристов новацию:

— Сережа, давай запишем «Конституционный суд РСФСР».

Уж на что С. Шахрай сразу показал себя мастером придумывать новые идеи, ту и он усомнился:

— Нельзя, его нет в Конституции.

Я стал настаивать:

— А мы в постановлении о введении в действие этой нормы запишем, что она будет действовать только после внесения изменения в Конституцию РСФСР.

На том и порешили. На другой день мы вдвоем убедили рабочую группу. Верховный Совет при начале своей работы тоже согласился с нами, регламент был утвержден. К моменту проведения Съезда все с идеей свыклись, и при первых же поправках в Конституцию у РСФСР появился Конституционный Суд.

Ныне порой задаю себе вопрос: и зачем я это сделал? Может быть, удачнее была бы Конституционная коллегия Верховного Суда?

Кстати: я долго гордился тем, что при работе над законом о Конституционном Суде предложил избирать Председателя Конституционного Суда через тайное голосование самих судей, убедил в полезности этого подхода Комитет, а потом и парламентское большинство. Отмена этого порядка избрания главы Конституционного Суда конъюнктурна и вредит как авторитету Суда, так и авторитету Президента.

От протестов — к противодействию

Вернусь к 1990 году. Когда Б. Ельцина понесло раздавать суверенитет и крушить единую союзную экономическую систему, пришлось идти наперекор тому, что стал делать Президент, в тоскливом одиночестве.

Но в какой-то момент не только у меня созрела необходимость искать единомышленников. Эти попытки формирования какой-то альтернативы, отличной от «Демократической России», и одновременно от достаточно кондовых подходов «Коммунистов России», бродили в умах многих. В результате сложилось несколько групп единомышленников, несколько центров кристаллизации такой альтернативы. Одной из них стала группа сибирских депутатов. И как-то Владимир Агеевич Тихонов, экономист из Красноярского края, пригласил меня в гостинице «Россия» в номер к своему земляку, бывшему ректору Красноярского университета, а непосредственно перед избранием — второму секретарю крайкома КПСС Вениамину Сергеевичу Соколову. Там мы за чашкой чая стали говорить о том, что нам надо как-то объединить усилия, чтобы остановить творящуюся в том момент вакханалию законопроектов, которые разрушают единое экономическое пространство страны.

Хорошо помню, как познакомился и с Николаем Александровичем Павловым. Проходя мимо курилки рядом с большим залом заседаний, я обратил внимание на двух стоявших там депутатов, один из которых, весьма бородатый, меня окликнул и сказал:

— Сергей Николаевич, ну Вы давайте что-нибудь делайте. Создайте хотя бы фракцию какую-нибудь, чтобы остановить эту вакханалию. Если и Вы ничего не будете делать, то я из этого сумасшедшего дома просто уеду к себе в Тюмень. В гробу я это видел — участвовать в творящемся массовом преступлении, в разрушении Державы.

Это и был Н.А. Павлов.

Многие из тех, кто впоследствии создал группу (фракцию) «Россия», например, В.С. Соколов, В.А. Тихонов, В.А. Сердюков, В.П. Лисин, Л.Х. Бахтиярова, сплотились, увидев друг друга в деле при обсуждении Договора о дружбе и сотрудничестве с Украиной осенью 1990 года. Тот момент стал толчком для возникновения нашей депутатской группы и впоследствии движения.

Не сговариваясь, мы выступили не против самого договора, но против наметившейся политической линии. Мы хотели, чтобы были четко обозначены некоторые «но». Мы говорили, что выступаем за дружбу Российской Федерации и Украины, за братство наших народов, но если речь идет о признании целостности границ между нами, то должна быть оговорка: «до тех пор, пока мы в рамках единого союзного государства». Если, не дай Бог, союзного государства не будет, то сегодняшние границы не могут автоматически становиться государственными, потому что слишком много вопросов по ним: Восточная и Западная Украина, Крым и Новороссия… Слишком много вопросов, которые можно успешно решать только в составе одного союзного государства.

А. Козырев после высказанного мною возражения против имеющейся редакции договора пытался проблему высмеять, говоря о том, что мы с Украиной навеки вместе, и тут нет никаких сомнений. И я, помню, произнес страшную вещь, которую самому было тяжело говорить:

— Неужели вы поймете, как эти «запятые» важны, когда Севастополь станет военно-морской базой НАТО!

В ответ, к сожалению, очень многие депутаты просто стали смеяться:

— Ну, Бабурин и придумал! Полная глупость.

Проиграв при голосовании, когда договор был ратифицирован без каких-либо оговорок или изменений, мы поняли, что пора объединять наши разрозненные усилия.

Тогда и было принято решение о создании фракции «Россия», куда впервые вошли коммунисты, антикоммунисты, республиканцы, монархисты — люди очень разных взглядов, которые между собой не слишком ладили… Некоторые из тех, кто пришел к нам, состояли раньше во фракции «Коммунисты России», некоторые состояли в «Демократической России». Но вот в этой ситуации многие поняли, что происходит что-то не то. Пора объединять усилия и искать какой-то третий путь.

Действительно, тяжело идти наперекор общему мнению, наперекор стереотипам. Очень тяжело. И я до сих пор хорошо помню, как было тяжело осенью 1990 года. Та осень, наверное, была самым страшным периодом моей жизни. Даже страшнее осени 1991 года. Потому что к концу 1991 года стало уже многое понятно, стало понятно, за что надо бороться, как, с кем вместе и против кого. А вот осенью 1990 года, когда не было единомышленников, вернее, когда мы были все еще разъединены.

Когда ты видишь, как рушится страна, как большинством Верховного Совета под рукоплескания принимается одно решение за другим, которое просто губит ситуацию, — это очень тяжело.

Допустим, принимается закон об одноканальной налоговой системе в РСФСР. То есть речь идет о том, что ликвидируются союзные налоги, а потом Россия будет отчислять в союзный бюджет деньги. И я помню, что против этого закона, если мне память не изменяет, проголосовало два человека. Или два воздержалось, а я проголосовал «против». И возник крик:

— Как, неужели еще кто-то против суверенитета России?

Я встал и вышел к микрофону. Меня никто к этому не принуждал, но я понимал: если я молчу о чем-то, что для меня неприемлемо, я становлюсь соучастником. Говорю:

— Это я голосовал «против». Обращаю ваше внимание на то, что то, что вы делаете, разрушает единую экономику, единую страну. Нельзя этого допускать! Надо остановиться, надо остановить эти разрушительные процессы.

Большинством депутатов моя речь была воспринята с досадой: пацан выступает, что, умнее других?

Случаев, когда я оказывался или один, или среди очень немногих, которые шли наперекор мнению большинства, было достаточно много. Это очень тяжело. Как это потом было и при ратификации Беловежских соглашений. Как это было уже и в 1993 году, и в Государственной Думе, потому что когда ратифицировали уже новый договор о дружбе с Украиной, когда за него проголосовали и проправительственная фракция «Наш дом — Россия», и ЛДПР, и даже коммунисты, уже новые — фракция КПРФ. И мне пришлось выступать от имени нашей группы «Народовластие», куда вошли члены Российского Общенародного Союза и многие наши единомышленники, пытаясь вразумить левое большинство, заставить остановиться и избежать исторической ошибки, не отрекаясь…

Нельзя было отрекаться от Крыма и Севастополя, от русского населения за рубежом, в том числе и на Украине! Но никаких оговорок сделано не было, более того — именно этот договор стал ключевым в установлении нынешних границ между Украиной и Российской Федерацией в качестве государственных.

Так получилось, что стаж моей политической деятельности значительно больше моего стажа как политика. И не парадокс! Просто как политика я стал себя осознавать лишь после разгрома Верховного Совета в 1993 году, а деятельностью, которая меня выбросила на авансцену в политике, я стал заниматься значительно раньше. Работая чисто как юрист, я впервые выступил с критикой действий председателя Верховного Совета РСФСР Ельцина уже в конце лета 1990 года в связи с его поездкой по регионам России, где он раздавал суверенитет, исходя из принципа «берите сколько проглотите». И мои увещевания коллег из «Демократической России», что нельзя шутить с суверенитетом, успеха не имели. А члены фракции «Коммунисты России» были тогда в определенном оцепенении после избрания Ельцина, еще не выработав своих подходов и не придумав, что делать.

Искренние участники движения «Демократическая Россия» истово чувствовали необходимость глубоких изменений нашей жизни. Убежденные члены группы «Коммунисты России» осознавали гибельность бездумного отрицания существующего порядка при отсутствии четкого видения, каким порядок должен стать. Ни те, ни другие не были склонны к компромиссам.

Осенью 1990 года, когда приступил уже к постоянной работе Верховный Совет РСФСР, мы столкнулись с радикальной экономической реформой, с программой Г.А. Явлинским «500 дней», с бессистемными метаниями правительства И.С. Силаева… Ведь почему Явлинский недолго продержался в руководстве правительства и по-тихому оттуда сбежал? Не успевал он придумать или предложить какие-либо экономические модели или законопроекты, которые прилагались к той же программе «500 дней», как своими конкретными постановлениями или распоряжениями Силаев и Фильшин, другой его первый заместитель, делали невозможным реализацию его идей. И вот эта раздвоенность в действиях Правительства стала фатальной не только для самого Правительства, но и для экономики Российской Федерации.

Тем не менее, выступать, порой в одиночестве, против закона об одноканальной налоговой системе, против каких-то других вещей, разрушавших единое союзное пространство, было нелегко — просто устаешь быть бойцом-одиночкой.

Например, один из моих земляков, радикальный демократ, достаточно истеричный парень, тележурналист Сергей Носовец, считавший себя почему-то специалистом во всех вопросах, любил частенько подбегать ко мне в зале заседаний и демонстративно вопить, что я сошел с ума, что совершаю преступление, в очередной раз голосуя против предложений Бориса Николаевича Ельцина.

Один раз он столь по-хамски себя повел, что мое терпение лопнуло. Я поднялся с кресла, вышел в проход, где он стоял, пытаясь возвышаться надо мной (а ростом он был мне примерно по плечо), и, взяв его рукой за пиджак, сказал, с трудом сдерживая себя:

— Слушай, Сережа, ты понимаешь, я ведь интеллигент только во втором поколении. Ты будишь во мне кровь предков, то крестьянское чувство, которое заставит меня размазать тебя в штукатурку вот по этому залу и только потом пожалеть. И то не факт.

Причем я был, очевидно, настолько разъярен, что вскочила находившаяся рядом депутат из Вологодской области Тамара Лето, протиснулась между нами и стала меня успокаивать:

— Сергей Николаевич, Вы не обращайте на него внимания. Не обращайте. Он, конечно, мерзавец, но Вы поберегите себя. Я врач. Успокойтесь, пожалуйста.

Я действительно немножко уже успокоился и более-менее спокойно продолжил:

— Тамара Ильинична, я спокоен. Просто не могу, когда конъюнктурщики и карьеристы так себя ведут.

Мой тезка, почувствовав серьезность момента, тихо куда-то исчез, и на тот момент инцидент был исчерпан.

Ключевыми вопросами Второго съезда народных депутатов РСФСР, созванного осенью 1990 года для обсуждения положения в сельском хозяйстве, в которых решающую роль сыграла наша новорожденная депутатская группа «Россия», стали вопросы о Союзном договоре и о частной собственности.

Вопрос об участии РСФСР в подготовке нового Союзного договора вообще в повестку дня попал только благодаря нам и успеху нашей тактики по захвату микрофонов при утверждении повестки дня.

С вопросом о частной собственности в России было иначе.

Требование внести в Конституцию РСФСР норму о равноправии частной собственности с собственностью государственной исходило на Съезде от «Демократической России», депутаты, состоявшие в группе «Коммунисты России» и объединяющиеся вокруг них были категорически против.

Обсудив этот ключевой для дальнейшего развития страны вопрос на своем совещании, группа «Россия» при голосовании поддержала поправку «Демократической России». После голосования ко мне подошел координатор «Коммунистов» и стал укорять:

— Что ж вы так? Если бы уперлись вместе с нами, они бы не набрали конституционного большинства!

Я грустно возразил:

— А жизнь? В нашей повседневной жизни что делать? Лицемерить с личной собственностью на средства производства? Без многоукладности, которую Ленин вводил для ликвидации разрухи после гражданской войны, нам сейчас просто не обойтись. Чисто плановая экономика не сработает.

Но с «ДемРоссией» к тому времени я уже тем более совершенно испортил отношения, ибо инициировал провал подготовленного О.Г. Румянцевым проекта новой Конституции РСФСР.

В перерыве Съезда пришлось дальше осложнять отношения с Председателем Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельциным и срывать его план избираться на Втором российском Съезде Президентом РСФСР по аналогии с М. Горбачевым или, как минимум, оставаясь Председателем Верховного Совета, получить президентские (его слова) полномочия. Я не преувеличиваю.

Когда Б. Ельцин озвучил перед членами Конституционной комиссии свои «варианты», видя замешательство более опытных, я, как и надлежит решительному провинциалу, взял слово и «объяснил» Борису Николаевичу неприемлемость его предложения. Меня тут же поддержал В.Н. Степанов, после чего Б. Ельцин свернул обсуждение и предложил всем идти в зал.

Вообще, если просто перечислять все экспромты Бориса Николаевича за те месяцы, это займет отдельный том.

Печально было другое. Главным полем боя в те месяцы были души людей. И вот эти сражения КПСС к 1990 году необратимо проиграла. Начиная с того, что, назначив на 1980 год завершение строительства коммунизма, не изменив своей партийной программы после указанного срока, Партия убила сакральность своей власти и идеологически сама назначила конец истории, толкнув думающую часть общества к размышлениям, а что же делать дальше, уже без марксизма-ленинизма. А с организацией мировоззренческого контрнаступления были непонятные заминки в главном партийном штабе — в ЦК КПСС.

Советская Прибалтика: потерянный шанс

Народные фронты в республиках Прибалтики, созданные эмиссарами ЦК КПСС и КГБ по указанию из Москвы, ломали советские стереотипы и натужно пытались реанимировать хоть что-то из буржуазного прошлого. Все это делалось, к нашему изумлению, под неусыпным партийным контролем.

К 90-м годам Прибалтика уже стала Советской, поэтому ломать приходилось по живому.

Выступая как-то по Центральному телевидению, ортодоксальный коммунист, видный ученый из Института государства и права АН СССР Б.П. Курашвили с некоторым недоумением рассказывал ведущему, как занимается по поручению ЦК КПСС созданием и консультированием Народных фронтов, формируя из общественных начал властные политические устремления.

Зачем и кому это было нужно?

Зачем в это же время член Политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлев ехал в Ереван, призывая тамошнее руководство бороться за Нагорный Карабах, а другой член Политбюро, Е.К. Лигачев, был послан в Баку и передавал указания не идти по Карабаху ни на какие компромиссы?

У нормальных людей ум заходил за разум.

Даже те, кто говорил о независимости, часто предполагали осуществление этой независимости в рамках модернизации СССР. Главная тому причина — разрушение Советского Союза неизбежно влекло болезненный территориальный передел, последствия которого были непредсказуемы.

В вопросе о рубежах Русской цивилизации на Литовском направлении есть две темы: Вильнюс и Клайпеда. Как народный депутат я впервые стал задумываться об этом в 1990 году.

В августе 1990 г. меня сорвали из «Сосенок», где мы, от Комитета по законодательству, готовили проекты документов на осеннюю сессию Верховного Совета РСФСР, и в составе парламентской делегации направили с визитом в республики Прибалтики. Делегацией руководил новосибирский депутат, академик А.Г. Гранберг, видный экономист, очень спокойный и интеллигентный человек.

Мы начали с Латвии, где провели переговоры с делегацией Верховного Совета Латвии во главе с Горбуновсом (уже не Горбуновым!). Я больше слушал и мотал на ус. По молодости у меня вызывало лишь недоумение то, что об СССР даже не упоминали.

На приеме, который дал Горбунове в честь приезда нашей делегации, произошел забавный казус. Беседующих в зале участников обносили напитками. В завершение подали коньяк. Поскольку я не пил спиртного, то сразу взял кофе. Член нашей делегации, мой тезка С.Н. Красавченко провозгласил тост:

— Предлагаю выпить за здоровье уважаемого главы латвийского парламента, уважаемого господина Горбуновса! За его гостеприимство.

Все стали чокаться бокалами, я символически чуть приподнял кофейную чашку, Сергей Николаевич, увидев это, громко вскрикнул:

— Не пейте, Сергей Николаевич!

Все с интересом посмотрели на меня, я — на чашку. Увидев всеобщее недоумение, С.Н. Красавченко продолжил:

— Сейчас расскажу. На закате застоя мне довелось присутствовать на каком-то банкете в Союзе писателей. Во главе стола сидел почетный член всех союзов Л.И. Брежнев, справа от него — Григорий Марков, слева — Сергей Михалков. Михалков произносит тост за здоровье горячо любимого и уважаемого Л.И. Брежнева, все в едином порыве, поднимая бокалы, встают, и тут из дальнего конца стола раздается крик:

— Остановитесь!

Все опешили, а сидевший напротив меня писатель Верченко, секретарь парткома Союза писателей, побледнев, прошептал:

— Это же Ярослав Смеляков. Он смертельно болен и может сказать что угодно.

А Ярослав Смеляков, тем временем продолжал:

— Да нет, я целиком и полностью поддерживаю сказанное. Я с удовольствием выпью за здоровье уважаемого Леонида Ильич, но я только что с Кавказа и теперь знаю: если говорится тост, а в бокале не вино, то тост надо понимать наоборот. Не за счастье, а за несчастье, не за здоровье, а за нездоровье. И я знаю, что у Михалкова — минеральная вода!

Все оцепенели. Л.И. Брежнев тянется к фужеру С.В. Михалкова со словами:

— А мы сейчас попробуем.

Михалков неловко опрокидывает фужер, тут же торопливо его наполняет водкой и говорит:

— Было то же самое.

Злые языки потом говорили, что Брежнев потом потянулся к мокрому пятну рядом с Михалковым со словами:

— А мы все равно проверим!

Все на приеме посмеялись, а я продолжил пить кофе.

Очень коротко осмотрели Ригу. Запомнился памятник латышским стрелкам, сыгравшим столь важную роль в победе большевиков в гражданской войне. У беломраморных монументов героям революции погрустили, думая о грядущем.

Из Риги перелетели в Вильнюс, где встретились с представителями литовского парламента. Разговор за официальным столом был дипломатичен, а вот на вечернем банкете все было более откровенно.

Достаточно громко и напористо народный депутат СССР от Литвы академик Э.Й. Вилкас стал уговаривать:

— Ну, убедите Горбачева, чтобы в отношении Прибалтики Центр пошел на признание экономического суверенитета. Дайте нам экономику, и никакого политического кризиса не будет. Вопрос о независимости станет неактуален.

Еще более неожиданно, по крайней мере, для меня, стал горячий полушепот другого участника приема, одетого в форму моряка гражданского флота:

— У Советского Союза огромное множество портов. Оставьте нам Клайпеду! Для Литвы это единственное окно в Европу, а вы даже не заметите ее отсутствия.

Из последующих разговоров стало понятно, что лидеры литовского «Саюдиса», готовясь к усилению требований независимости Литвы, предполагают, что им придется вернуть Советскому Союзу не только полученную после Отечественной войны Клайпедскую область (Мемель), но и Вильнюс с прилегающей территорией. А потому исподволь выводят многие предприятия из Вильнюса в Каунас — историческую столицу Литвы.

Радикальные литовские националисты готовы были в обмен на независимость Литвы оставить Советскому Союзу и Вильнюс, и Клайпеду. Но это неофициально. Официально темы границ не существовало.

Значительная часть лидеров национальных движений, презирая безволие союзного центра, прагматично допускали возможность и сохранения Прибалтийских республик в составе СССР, собираясь лишь более четко прорисовать суверенитет союзных республик.

И в Риге, и в Вильнюсе я был впервые. Из Вильнюса в Таллин полетели маленьким персональным самолетом, предоставленным для делегации Ландсбергисом.

Официальные переговоры в Верховном Совете Эстонии шли по накатанной колее: дайте экономический суверенитет, но сохраните на 10–15 лет внутрисоюзные цены. Прозвучала и тема границ, отсутствовавшая только в Литве.

Если латыши ставили вопрос о возвращении к Рижскому договору 1920 года, то эстонцы столь же рьяно напоминали о Тартуском договоре 1920 года и необходимости его подтверждения. Из этого следовала передача Эстонии из состава РСФСР Пыталовского района Псковской области. И тут я не выдержал. Попросив слова, говорю:

— Уважаемые коллеги. Когда вы настойчиво говорите о необходимости жить по Тартускому договору 1920 года, возникает вопрос: чем он лучше других договоров? Многие в России предпочтут вспомнить договор 1722 года, по которому Швеция передала всю Прибалтику России, и предложат строить жизнь, исходя из него. А многие вообще скажут о границах России 1914 года.

За столом установилось напряженное молчание. После паузы народная депутат СССР от Эстонии Марью Лауристин тихо спрашивает:

— А как же вы поступите с Польшей и Финляндией?

Мне отступать было некуда:

— А с ними мы потом разберемся.

Вмешался сидевший с нашей стороны рядом с А.Г. Гранбергом депутат С.Н. Красавченко:

— Это личная точка зрения Сергея Николаевича!

— И не только моя. Так в России думает очень много людей.

Тему границ и договоров замяли, во избежание скандала. Но в третьей столице союзной республики подряд нам высказали недоумение принятием РСФСР декларации о государственном суверенитете. Собеседники не понимали, против кого же борются российские депутаты, приняв этот документ. Они предпочитали отождествлять Центр с Россией.

Пример Прибалтики показывает, что возможности через нее скрепить Союз были. Немного истории, политики и геополитики.

Постановления Государственного Совета СССР от 6 сентября 1991 г. о признании независимости Литвы, Латвии и Эстонии как депутата и юриста меня просто потрясли.

Во-первых, они было принято с преступным превышением компетенции этого союзного органа власти.

Во-вторых, постановления противоречили конституционной процедуре суверенизации, четко регламентированной Законом СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» (1990 г.). Следовательно, они являлись антиконституционными, изначально юридически ничтожными, не способным породить правовые последствия для Союза ССР и любой из его республик.

Миллионы людей в СССР приветствовали решение В.И. Илюхина из Генеральной прокуратуры СССР о возбуждении против издавшего это Постановление Президента СССР М.С. Горбачева уголовного дела. Именно поэтому я нашел этого неизвестного до того мне человека и пригласил на Первый съезд Российского общенародного союза. В.И. Илюхин стал одним из учредителей нашей организации, а яркое выступление 21 декабря 1991 года на съезде РОС стало его первым публичным политическим выступлением.

Увы, постановления о признании независимости трех прибалтийских республик стали политическим фактом, тем более, Б.Н. Ельцин как Президент РСФСР решительно их поддержал. В.И. Илюхин был уволен из Генеральной прокуратуры.

Вернусь к Литве.

Литовская Республика была признана внешним миром в качестве суверенного независимого государства вопреки нормам действовавшего в тот момент советского законодательства и в нарушение международного права. На момент ее дипломатического признания границы Литвы с СССР не были определены, переговоры о них лишь были обозначены в качестве необходимых. Границы между Россией и Литвой, соответствующие административным границам между РСФСР и Литовской ССР, имели временный характер. Согласно Постановлению Верховного Совета РСФСР от 4 ноября 1992 г., границам России с Литвой, Латвией и Эстонией правовой статус государственной границы Российской Федерации придан лишь «до заключения договора о государственных границах» с этими странами.

Исходя из вышесказанного, государства, принимавшие в декабре 1991 г. решение о прекращении существования СССР, правомочны вернуться к вопросу о статусе Виленского или Клайпедского краев. Особенно это затрагивает интересы Российской Федерации и Республики Беларусь.

Игнорируя эти обстоятельства, Б. Ельцин подписал Договор о государственной границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой 24 октября 1997 года.

Государственная Дума России подчеркнула в своем обращении к Президенту России Б.Н. Ельцину 26 сентября 1997 г. (постановление № 1758-II ГД), предостерегая против подписания договора о границе с Литвой:

«В соответствии с решением Потсдамской конференции 1945 года Мемельский край отошел к Союзу ССР. Затем в мае 1950 года он был передан в административное управление Литовской ССР. Власти Литовской Республики не признают вхождения Литвы в состав Союза ССР в августе 1940 года и отрицают юридическую силу всех актов, принятых в Союзе ССР в отношении Литвы после этой даты. Следовательно, нынешняя граница между Российской Федерацией и Литовской Республикой, соответствующая прежней административной границе между РСФСР и Литовской ССР, имеет временный характер. Президент Литовской Республики А. Бразаускас, в интервью литовскому телевидению 7 марта 1990 года признал: „После войны нет официальных документов о присоединении Клайпедского края к территории Литвы“.»

«У Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации есть основания предполагать, — подчеркивалось в Обращении, — что подписание Президентом Российской Федерации и Президентом Литовской Республики договора о государственной границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой будет расценено в НАТО как устранение одного из последних препятствий на пути вступления Литвы в НАТО».

Несмотря на предостережения парламента, договор был подписан.

Государственная дума ФС РФ, в которой на тот момент более 350 депутатов разных фракций (свыше 2/3) входили в группу «АнтиНАТО», была готова официально отклонить Договор. Как руководитель группы и председатель Комиссии «Анти-НАТО» я прямо предупредил об этом МИД и Администрацию Президента. Уговоры со стороны высоких должностных лиц ни меня, ни моих соратников не убедили.

Антироссийское лобби поступило иначе: договор был внесен для ратификации только через два года — 10 ноября 1999, когда до новых парламентских выборов оставался месяц. Совет Думы рассмотрел проект закона о ратификации Договора 25 ноября 1999 г., официальный положительный отзыв Правительства России был получен уже 30 ноября 1999 г.

Потом состоялись выборы, по итогам которых и я, и ряд других активных противников договора перестали быть депутатами. Но и в новой Думе были сильны патриотические настроения, поэтому положительное заключение Правового управления Аппарата Государственной думы было оформлено только через три года — 30 января 2003 г., когда пошли последние месяцы существования Государственной Думы уже следующего созыва. Важную роль в этом сыграл Специальный представитель Президента Российской Федерации Д.О. Рогозин, которому было поручено «сопровождать» Договор. Д. Рогозин свел проблему договора о границе с Литвой к вопросам российского транзита в Калининград, полностью замолчав главную проблему границ.

Договор о российско-литовской государственной границе был ратифицирован в мае 2003 г. (21 мая соответствующий закон принят Государственной Думой, 28 мая одобрен Советом Федерации).

Федеральный закон о ратификации Договора подписан Президентом Российской Федерации 9 июня 2003 г.

Не знаю, зачем В.В. Путину понадобилось ратифицировать договор о государственной границе с Литвой. Скорее всего, не обратил на него внимания, а ближнее окружение убеждало в его безобидности. К тому же, не он его подписал. Но из песни слова не выкинешь: меньше чем через год, 29 марта 2004 года Литва, Латвия и Эстония были приняты в НАТО.

И до, и после подписания Договора вокруг него разгорелась серьезная политическая борьба. И дело отнюдь не в вопросах сохранения и использования рыбных запасов и охраны природной среды озера Виштынецкое (Виштитис), Куршского залива, рек и других пограничных водоемов. И не в российском транзите через территорию Литвы в Калининградскую область и обратно, хотя и эти вопросы разрешены не идеально. Все гораздо серьезнее. Договор стал олицетворением периода, по праву названного «эпохой территориального мародерства».

Потому, что есть такая упрямая вещь, как факты. Вначале о Вильнюсе.

Вопрос о Вильнюсе и Клайпеде (Мемеле)

С распадом Российской империи на национальные государства в 1917 г. Польша и Литва вступили в продолжительный конфликт за обладание городом Вильно и территорией Виленского края. Возможное восстановление границ исторической России странами Антанты даже не рассматривалась.

В ходе Советско-польской войны 1920 г. Красная армия, изгнав из Вильно польскую администрацию, согласно Литовско-советскому мирному договору от 1 2 июля 1920 г., передала его Литве. По подписанному 7 октября 1920 г. в Сувалках представителями Литвы и Польши соглашению о прекращении военных действий и об установлении демаркационной линии, Вильно с прилегающими к нему территориями должен был отойти Литве. Однако 9 октября 1920 г. польские войска под командованием «взбунтовавшегося» генерала Желиговского заняли Вильно и установили над краем польскую юрисдикцию.

В январе 1922 г. на территории Виленского края под контролем Польши состоялся плебисцит, а 20 февраля 1922 г. вновь избранный Виленский сейм заявил о желании Виленского края безоговорочно присоединиться к Польше. Варшавский сейм 24 марта 1922 г. ратифицировал решение Виленского сейма о воссоединении Виленского края с Польшей. Акт о присоединении имел форму соглашения между Польшей и Виленским краем, устанавливающего присоединение области к Польше с предоставлением ей прав автономной провинции. Литва в очередной раз отказалась признать решение Польши по Вильно. Лига Наций также признала незаконными выборы в Виленский сейм, но воздержалась от принятия каких-либо мер. Попытки Советской России вмешаться в польско-литовский спор на стороне Литвы были отвергнуты Лигой Наций со ссылкой на Рижский договор 1920 г.

Решением Лиги Наций от 3 февраля 1923 г. Виленский край закреплялся за Польшей. Переговоры между Литвой и Польшей осенью 1925 г., в марте-июле 1928 г. и в последующие годы ни к чему не привели.

Лишь события 1939 г. (Советско-германский договор о ненападении, начало Второй мировой войны и присоединение к СССР Западной Белоруссии и Западной Украины) изменили статус Виленского края.

Вильнюс мог быть отнесен к территории Западной Белоруссии и войти в состав СССР, но на основе секретного соглашения Молотова — Риббентропа от 28 сентября 1939 г. (по первому секретному протоколу — от 23 августа — Вильнюс и Литва отходили к Германии), зафиксировавшего, что «территория Литовского государства отошла в сферу влияния СССР», Советский Союз 10 октября 1939 года передал Вильнюс и прилегающую к нему область Литовской Республике — при обязательном условии оказывать взаимопомощь и осуществлять совместную оборону.

Подчеркиваю: Виленский край был получен Литвой при условии взятия ею на себя обязательств оказывать СССР всяческую помощь, «в том числе военную», когда обе договаривающиеся стороны взяли на себя обязательства «не заключать каких-либо союзов или участвовать в каких-либо коалициях, направленных против одной из Договаривающихся Сторон» (ст. 6 Договора). И это договоренность СССР с «легитимным» ныне литовским диктатором президентом А. Сметоной!

Кроме того, в сентябре 1939 г. Германия оговорила сохранение за собой полосы территории Виленского края, примыкающей к германской границе. С вступлением Литвы в состав СССР советское руководство предприняло усилия по возвращению и этой части территории бывшей Российской империи в состав ее реального продолжателя. Окончательно Союз ССР урегулировал этот вопрос 10 января 1941 года с подписанием Советско-германского договора о границе и нового секретного протокола к нему, по которому СССР обязался уплатить Германии за дополнительно передаваемую ему территорию компенсацию в размере 31,5 млн. марок.

И стороны выполнили свои обязательства. Полученная от Германии новая территория, как и планировалась, вошла в состав территории Литовской ССР.

Осудив пакт Молотова — Риббентропа, особенно его «секретные протоколы», Литовская Республика лишила себя исходной юридической базы при сохранении своей юрисдикции над Виленским краем. После 1991 года право оспаривать суверенитет над этой территорией получили и Литва, и Польша, и Белоруссия (благодаря Западной Белоруссии и решениям о государственно-территориальном устройстве 1940–1958 гг.). Но прежде всего Россия — как правопреемник международных обязательств СССР, в связи с чем именно к ней предъявляют претензии за сговор СССР с Германией в 1939 году.

Еще более прозрачна ситуация с Клайпедской (Мемельской) областью Клайпедская территория была отторгнута от Германии Версальским мирным договором (ст. 99 Договора) в 1919 г. Ее передали под управление Парижской мирной конференции — органа государств Антанты, полномочного решать любые, в том числе территориальные вопросы, связанные с окончанием Первой мировой войны.

10 января 1923 г. Литва в нарушение режима Клайпедской области ввела на ее территорию свои полувоенные формирования, взяв область, в которой литовцы составляли 26,6 % населения, под свой фактический контроль. Антанта официально опротестовала аншлюс, но затем ради устранения из процесса переговоров Советской России подписала Конвенцию Литвы и Британской империи, Франции, Италии и Японии о территории Клайпеда (1924 г.). Согласно Конвенции, территория области включалась в состав литовского государства на условиях широкой автономии, с правом Польши на свободу доступа и использования Клайпедского морского порта. Россия решительно игнорировалась.

22 марта 1939 г. Литва подписала договор с Германией, по которому отказалась от своих прав на Клайпедский край и передала эту территорию гитлеровской Германии.

Это произошло за много месяцев до 23 августа 1939 г., когда состоялся «пакт Молотова — Риббентропа» с его секретными приложениями.

После капитуляции гитлеровской Германии Берлинская (Потсдамская) конференция глав государств антигитлеровской коалиции решением от 2 августа 1945 г. определила новую линию прохождения прилегающей к Балтийскому морю части западной границы СССР, передав тем самым территорию северной части бывшей Восточной Пруссии и Клайпедский край под суверенитет Советского Союза. С этого момента юридический статус рассматриваемой территории стал объектом исключительного регулирования внутренним законодательством СССР.

Клайпедская область была образована 20 мая 1950 г. указом Президиума Верховного Совета СССР в составе Литовской Советской Социалистической Республики без принятия какого-либо правового акта о передаче г. Клайпеды и прилегающего района в состав Литовской ССР.

Руководители современной Литвы не признают ее вхождения в состав СССР 3 августа 1940 г. и отрицают юридическую силу всех актов, принятых в Советском Союзе в отношении Литвы после этой даты.

Следуя современной официальной литовской логике, Литовская Республика не имеет никаких юридических прав на территории, отошедшие к СССР — России в связи с победой советского народа над фашистской Германией. Указанная позиция исключала до 2003 года даже приобретательскую давность применительно к присоединенным к Литве территориям в период с 1940 по 1991 год.

Историко-правовой контекст Российско-литовского договора о государственной границе 1997 года предопределяет выводы о его правовых и геополитических последствиях.

1. Формально безобидный Договор о государственной границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой 1997 года стал триумфом внешней политики Евросоюза и Литвы, поскольку только с подписанием и вступлением в силу этого договора для Литвы, а вслед за ней и для Латвии и Эстонии, стало возможным вступление в Европейский Союз и в НАТО. Договор, ратифицированный Россией, официально «открыл дверь» для размещения на территории бывшей советской Прибалтики военной инфраструктуры НАТО.

2. Подписанием Договора о государственной границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой 1997 года и его ратификацией в 2003 году Российская Федерация добровольно отказалась от не принадлежавших до того Литве Вильнюса с прилегающей к нему территорией и Клайпедской области, признав их территорией Литовской Республики.

3. Отказываясь от прав на Вильнюс и Клайпеду, Российская Федерация не получила никакой компенсации за эти территории и за размещенный на них потенциал, не запросила никаких особых прав в связи со столь беспрецедентным «самопожертвованием».

Отвечает ли все это интересам России? Категорически противоречит, ибо полностью разрушает инфраструктуру безопасности европейской России, противоречит духу Русской цивилизации, предает память многих поколений наших предков.

Могут ли договоренности, закрепленные Договором 1997 года, быть изменены? Да.

Прежде всего, в рамках дальнейшего развития той тенденции «переосмысления» Хельсинского Заключительного акта 1975 года, что наметилась в 1991 году. Тем более что, по мнению наших западных соседей, «приобретение территории на основании мирного договора может также содержать элементы завоевания или уступки»[4]. Добросовестность соблюдения международно-правовых норм предполагает и добросовестность сторон при заключении международного договора. Только такой подход делает международно-правовые нормы действующими и действительными.

Российская Федерация должна следовать принципам международного права и руководствоваться нарастающим мировым опытом.

Международное сообщество на примере современной границы между ФРГ и Польшей, создало важный международно-правовой прецедент, когда ранее официально признанные границы государств проходили повторную легитимацию через длительный период: в ст. 1 Договора между ГДР и Польшей от 7 декабря 1970 года граница между договаривающимися сторонами была закреплена по линии Одера-Нейсе, но, как ныне признано, «об отказе от территории могла заявлять только Объединенная Германия»[5]. И линия государственной границы современной Германии и современной Польши была вновь переустановлена в 1990 году, после объединения ФРГ и ГДР.

Таким образом, восстановление исторической России в любой форме — Российско-белорусского союзного государства, Евразийского Союза или иной — создаст новую геополитическую ситуацию в Европе, с ее значительными международно-правовыми последствиями.

Путь политика

Уже в начале весны 1991 года судьба определила меня в группу лидеров парламентской оппозиции. Просто у меня получалось быстрее и точнее других реагировать на возникающие политические ситуации, я шел к микрофону, когда другие, более мудрые, оставались сидеть.

В феврале 1991 года, после ночного вояжа Б. Ельцина в республики Прибалтики, когда он в пику союзному руководству поддержал там сепаратистских лидеров и даже подписал от имени РСФСР с ними «межгосударственные» договоры, я не просто осудил это, выступив на сессии. Я напомнил членам Верховного Совета РСФСР, что Б.Н. Ельцин — не президент, а поэтому то, что он подписал без ведома и согласия парламента — лишь его личное мнение. По мнению экспертов, именно это мое выступление подтолкнуло Б. Ельцина к мысли незамедлительно становиться президентом.

Впрочем, поступки в то время приходилось совершать едва ли не ежедневно.

Порой пагубны осторожность в молодости и расчетливость в зрелости

В начале новой парламентской сессии, когда масштабы разрушительных действий Б. Ельцина становились все очевиднее, Н.А. Павлов, с которым мы сходились все ближе, хотя и продолжали общаться на «вы», вдруг предложил:

— Слушай, Сергей Николаевич, я всю жизнь был антикоммунистом. В партию вступил несколько месяцев назад, потому что кроме нее нет силы, способной сохранить целостность страны. Ну почему они ничего не делают? Идем в ЦК и потребуем от них действий! Сможешь договориться о том, чтобы нас приняли?

Через депутатов — партийных работников я договорился. Нас с Н.А. Павловым приняла группа членов ЦК во главе с О.С. Шениным.

От лица депутатской группы, объединившей коммунистов и некоммунистов, мы предложили свою помощь для создания альтернативного Ельцину лидера:

— Назовите человека! Скажите, вокруг кого объединяемся, и мы сообща сделаем из него альтернативу Б. Ельцину. Нельзя бороться против него, не предлагая реального лидера взамен.

Отсутствие альтернативы губительно для любого дела. Б. Ельцин был обречен на избрание президентом РСФСР, поскольку народ не увидел ему достойной замены. До сих пор убежден, если бы связка Н.Н. Рыжков — Б.В. Громов пошла на выборы наоборот, Б.В. Громов — Н.Н. Рыжков, то у них был шанс на победу. Николай Иванович Рыжков — замечательный добрый человек, примерный семьянин, но перебить вариант с Ельциным могла только мощная и авторитетная армейская фигура, олицетворяющая Силу. Решительный и принципиальный генерал-полковник А.М. Макашов был заранее обречен, ибо весь партийный и административный ресурс разделился между Ельциным и Рыжковым.

Разговор О.С. Шенина с нами был доброжелательный, но бесплодный. Как выяснилось позднее, в ЦК КПСС подготовили серьезную акцию — заявление шести руководителей Верховного Совета РСФСР с требованием отставки Б. Ельцина. Но дальнейшие ходы в этой политической партии просчитаны не были! И снайперский выстрел перерос в выхлоп автомобильной трубы.

С заявлением от имени подписавших его руководителей парламента выступила отважная С.П. Горячева. Конечно, это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Первыми пришли в себя активисты «Демократической России», оккупировавшие все микрофоны и засыпавшие авторов обращения оскорблениями.

Что б их, организаторов! Хотя бы предупредили! Без шансов выступить я встал со своего места и прошел к очереди у микрофона: пусть находящиеся в президиуме рядом с растерявшимся Р.И. Хасбулатовым молчаливые С.П. Горячева, Б.М. Исаев, В.Б. Исаков, Р.Г. Абдулатипов, А.А. Вишняков и В.Г. Сыроватко видят, что в зале есть и их сторонники. Сидящий рядом с проходом депутат — ответственный работник ЦК с сочувствием сказал:

— Это же что творят! Надо что-то делать!

Я не удержался и зло ответил:

— Надо встать и идти к микрофону!

Собеседник согласно кивну, встал и, пройдя вверх по проходу, что-то сказал сидящему в крайнем кресле депутату. Тот поднялся и занял позицию у микрофона, а высокий руководитель с чувством выполненного долга сел на его место.

Весной, накануне Пленума ЦК КПСС, где должна была решаться судьба М. Горбачева, меня пригласили на встречу с помощником Генерального секретаря ЦК Г.Х. Шахназаровым. Впервые я имел возможность обстоятельно беседовать с авторитетным лидером советских политологов.

Г.Х. Шахназаров расспрашивал о работе в парламенте, о моем отношении к текущим политическим событиям.

— Сергей Николаевич, на предстоящем Пленуме консерваторы могут попытаться выступить против Михаила Сергеевича. Как Вы считаете, какое решение было бы правильным, чтобы не погрузить страну в хаос. Возвращение в прошлое невозможно!

— Георгий Хосроевич! Могу откровенно? Спасение партии — в расколе! Лучшим выходом было бы разделение партии на две — реформаторскую и консервативную. И пусть первую возглавил бы А. Яковлев, а вторую — Е.К. Лигачев. Что касается М.С. Горбачева… Если его освободят от поста Генерального секретаря ЦК, то и не надо за этот пост держаться. Пусть он останется только Президентом СССР. А партию — разделить на две сверху донизу.

Говоря столь крамольные вещи на Старой площади, в эпицентре высшего партийного руководства, я уже не рисковал — дал к тому времени в «Вечернем Омске» большое интервью, так его и озаглавив: «Спасение партии — в расколе».

Все надо делать своевременно.

Сразу после летних указов новоизбранного российского президента о департизации правоохранительных органов, выступал перед личным составом Советского РОВД и поддержал эти указы!

Возмущение и недоумение зала заставили меня пояснить:

— А вы помните, что ст. 6 о руководящей роли КПСС из Конституции СССР устранена? Не Ельциным. Что у нас объявлена многопартийность. Вы можете представить в вашем райотделе парткомы трех или пяти партий? А в воинских частях? Давайте предотвращать проблемы до того, как они обретут катастрофический размах.

Кандидат, объединивший оппозицию

После избрания Б. Ельцина президентом (мы решительно агитировали против него, предупреждая, что его избрание будет катастрофой для страны), 10 июля 1991 года собрался Пятый съезд народных депутатов России.

Это был Съезд, во многом предопределивший летнее обострение политический ситуации в СССР. На первом заседании Съезда принес присягу вновь избранный Президент РСФСР Б.Н. Ельцин. После поздравлений, прозвучавших от Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, коротко выступил первый российский президент.

После Ельцина предоставили слово Президенту СССР М.С. Горбачеву. Он говорил дольше всех и одними общими фразами. Пожалуй, только сказав, традиционно округло, о Союзном договоре и необходимости строительства Союза как федеративного государства, Горбачев встретил лично мое понимание. Но с другой стороны, он превознес проект соглашения «9+1», в котором от федерации не оставалось ничего. Мы вновь ловили себя на ощущении чего-то странного: и Ельцин, и Горбачев не просто называли РСФСР Россией, а как бы что-то делили между собой. Впрочем, так и было.

Ключевым вопросом Съезда был вопрос о преемнике Б. Ельцина на посту Председателя Верховного Совета РСФСР.

«Демократическая Россия» определилась: Руслан Имранович Хасбулатов. Верный сторонник и соратник Ельцина, его первый заместитель, который и так чаще вел заседания, чем Председатель. Б. Ельцина же кандидатура устраивала и еще по одному показателю: он считал, что в силу национальной принадлежности и тяжелого личного характера Хасбулатов никогда не сможет претендовать на лидерство в стране. Пример Сталина свежеизбранного российского Президента ничему не научил.

«Коммунисты России» выдвинули кандидатуру члена Политбюро ЦК КП РСФСР, руководителя советской Карелии, волевого и решительного В.Н. Степанова.

Мы собрали группу «Россия».

Достойных и опытных претендентов во фракции у нас было много. Это и Вениамин Соколов, бывший ректор Красноярского университета, а перед избранием — второй секретарь крайкома партии, и Владимир Сердюков, грамотнейший ленинградский экономист, и Владимир Лисин, Председатель комитета парламента. Когда я начал называть возможные варианты, меня неожиданно прервал тюменский депутат Николай Павлов, один из инициаторов создания нашей депутатской группы:

— О чем мы тут спорим? Какие варианты? Да за нас выбор уже сделали наши враги — все демократические СМИ, как и все лидеры «Демократической России» уже неделю кричат, что нельзя допустить избрания Председателем Верховного Совета С.Н. Бабурина! Неужели нужно доказывать, что мы должны выдвинуть только его?!

Павлова решительно поддержали Л.С. Шиповалова и Л.Х. Бахтиярова. Подумав, с его предложением согласились. Даже те, кто по объективным параметрам были более подготовлены для занятия столь серьезной должности.

Пришлось готовиться к выступлению. Многое для формирования настроя проставления акцентов дал «Тютчев», подаренный накануне В.В. Кожиновым.

Накаленность атмосферы в зале была высокой. После процедурных обсуждений на пост Председателя Верховного Совета РСФСР оказались выдвинуты шесть человек: Н.М. Аржанников (самовыдвижение), С.Н. Бабурин (фракция «Россия»), В.П. Лукин (фракции «Российский союз», «Смена — новая политика», объединенная фракция Социал-демократической и Республиканской партий), В.Н. Степанов (фракции «Коммунисты России» и «Отчизна»), Р.И. Хасбулатов (фракции «Демократическая Россия», «Беспартийные депутаты», «Коммунисты за демократию», объединенная фракция Социал-демократической и Республиканской партий,), С.М. Шахрай (фракции «Радикальные демократы», «Беспартийные депутаты», «Левый центр», «Смена — новая политика», объединенная фракция Социал-демократической и Республиканской партий).

Начались выступления. Волновался я невероятно! Спасало то, что уже поднимался ранее на эту главную трибуну РСФСР, и неоднократно. Но одно дело просто выступать, другое — претендуя на пост главы первого в новейшей истории российского парламента.

До сегодняшнего дня горжусь тем своим выступлением. На одном дыхании я сказал:

— Уважаемый Президент! Уважаемые народные депутаты! Один мудрец сказал, что в России против дурных законов есть одно отличное средство — дурное их исполнение. Так вот, я думаю, и против дурных законов, и против дурного исполнения законов мы должны сплотить интеллектуальный и обязательно духовный потенциал и Съезда народных депутатов, и Верховного Совета РСФСР.

Мы живем в сложное время, в эпоху великой смуты, великих потрясений и великих надежд. И много времени, к сожалению, уходит даже не на осмысление, а на разговоры о наших проблемах. А ведь мы стоим перед необходимостью возрождения — возрождения личности, возрождения народа и возрождения государства. Причем эта проблема сегодня стоит более остро, чем даже год или два назад. Какими бы материалистами ни было большинство из нас, но без возрождения духовности, без возрождения культуры успеха в экономике у нас не будет. И здесь мы должны покончить с позицией Иванов, родства не помнящих.

Длительное время стержнем политической системы нашего государства и общества была Коммунистическая партия. И мы должны сегодня сказать: в истории КПСС, как и в истории всего нашего общества, были и трагические, и героические, великие страницы. Все они — наша боль, память и достояние.

Сегодня — новая историческая эпоха. И сегодня таким стержнем, скрепляющим общество и государство, призвана стать президентская система. Хотим того или не хотим, но именно она должна стать оплотом российской государственности. Опасность, которая подстерегает на этом пути, двоякого рода. С одной стороны, представительные органы могут вступить в конфронтацию с Президентом, что будет пагубным для народа, для государства. С другой стороны, они могут превратиться в карманную игрушку президентской структуры. Это приведет к тем же самым плачевным результатам. А ведь именно Съезд и Верховный Совет являются гарантами дальнейшего развития народовластия.

Выступая с этой трибуны на Первом съезде народных депутатов, я говорил о драконе, который может убить торжествующего победителя — нарождающуюся демократию. Но сегодняшняя реальность говорит о возможности другого конца старинной легенды, когда после смерти старой системы победитель в эйфории власти может сам превратиться в дракона, и возникнет новая административно-командная система. Избежать этого можно только совместными — именно совместными! — усилиями Президента РСФСР и всех народных депутатов.

Проблемы, которые нас на этом пути ожидают, будут, безусловно, трудными, будут большими, но от нас с вами, от нашего стремления сохранить гражданский мир и гражданское согласие зависит, чтобы справиться со всеми трудностями.

Мы в Верховном Совете должны решать многие вопросы и, безусловно, кто бы ни был избран Председателем Верховного Совета, для него настольной книгой должны стать три документа: Конституция РСФСР, Регламент Съезда и Регламент Верховного Совета.

И вообще, уважаемые коллеги как крайне правых, так и крайне левых политических убеждений, демократия — это не власть большинства, демократия — это обеспечение прав меньшинства. Когда мы будем исходить именно из этого, тогда действительно сможем стабильно переходить к новому качественному состоянию и заниматься реформой исполнительных органов, президентской структуры, подготовкой новой Конституции Российской Федерации, предложениями нашей республики о будущей Конституции Советского Союза. Убежден, что законодательные органы РСФСР не должны стоять в стороне от этого процесса. Причем сама логика реформ требует, чтобы безоговорочный приоритет был за законопроектами в области экономики. Ведь проблема наших экономических изменений не сводится к переводу предприятий союзного подчинения в юрисдикцию России. Проблема сводится к тому, чтобы предприятия наконец действительно стали свободными — свободными экономически — и чтобы эта полная свобода была сопряжена с полной ответственностью этих предприятий.

Для этого нам необходимо принять и закон о государственной службе, и закон о государственном долге РСФСР, и вообще весь тот комплекс законов, который был подготовлен при работе над программой «500 дней». Это и закон о товарной бирже, закон о банкротстве предприятий, о защите потребителя и так далее.

Тем не менее, трагедия перестройки заключается, наверное, не в отсутствии каких-либо законов. Она заключается в том, что до сих пор мы не смогли объединить три обязательных компонента: демократию, патриотизм и эффективную экономику. При отсутствии любого из них мы обречены на поражения в наших реформах, ибо и демократия, и эффективная экономика должны быть действительно патриотичны. И мы должны, занимаясь экономической реформой, прежде всего, создавать условия для формирования и для развития отечественного предпринимательства, отечественного рынка. Безусловно, используя помощь наших друзей за рубежом, но прежде всего опираясь на собственные усилия.

И последнее, что хотел бы сказать, это то, что мы, к сожалению, до сих пор так и не приступили к реформе национально-государственного устройства. Занимаемся отдельными проблемами, но комплексного подхода нет. А ведь здесь, когда будем говорить об этой реформе, мы должны помнить о духовно-политическом российском своеобразии и одновременно о наших собственных экономических традициях, которыми мы пренебрегали и продолжаем пренебрегать. Мы часто только на словах поддерживаем возрождение русского казачества, равно как и возрождение национальных культурных традиций малочисленных народов Российской Федерации. Только на словах!

Мы почему-то боимся самого понятия «русская нация», а ведь совершенно верно замечено, что от состояния духа, от состояния культуры русской нации будет зависеть самочувствие всех народов Российской Федерации. Ведь интернационализм не выдуман большевиками, это национальная черта русского народа — давайте в этом верить хотя бы Бердяеву.

Именно на главном, на том, что наша реформа должна опираться на наши национальные традиции, на деполитизацию отечественной истории, особенно советского периода, я бы и хотел закончить. Спасибо за внимание. Я готов ответить на вопросы.

И вопросы последовали!

Многочисленными коршунами на меня набросились депутаты от «Демократической России». Думаю, именно их явно продемонстрированное стремление меня оскорбить, унизить, растоптать и дискредитировать традиционно произвело обратный эффект. И позволило мне расширить изложение своих взглядов.

Среди важного, что я подчеркнул в ответах на вопросы, был ключевой пункт моих разногласий с «Демократической Россией»:

— Убежден, что мы не можем и не должны бороться за сохранение Российской Федерации, пренебрегая будущим Советского Союза. Мы должны бороться и обеспечивать возрождение всего нашего федеративного государства.

Отвечая на вопросы, я не смог избежать своей традиционной иронии и даже сарказма. Моя постоянная улыбка в те непростые годы кого-то нервировала, а кому-то добавляла сил, давала уверенность в том, что трудности преодолеем. Помню, к микрофону пробился подмосковный депутат Ю.А. Ельцов, отличавшийся в любом своем выступлении злобным и агрессивным антикоммунизмом. Не представившись, он начал привычно:

— В последнее время Вы время от времени критикуете КПСС. Что это — осознание ее «людоедской» роли в нашей истории или попытка ущипнуть в преддверии ее летального исхода?..

А надо помнить, что антикоммунизм войдет в моду лишь через пару месяцев, после запрета КПСС, а пока партия руководит Советским Союзом. Свой ответ я и начал словами:

— Я благодарен депутату Ельцову, что он сегодня, как никогда, корректен в отношении КПСС…

Зал в очередной раз взорвался аплодисментами, выражая тем свое отношение и к содержанию, и к форме как вопроса, так и ответа.

Вообще, именно тогда, при первых своих шагах в политике, я убедился в том, что интонация играет огромную роль не только в музыке и искусстве, но и в политике. Словом, иногда формально одним и тем же, можно вдохновить, а можно и унизить, можно убить, а можно и, наоборот, возродить к жизни. Умение работать с русским словом — непременное требование к любому публичному человеку.

Поднимались на трибуну кандидаты по алфавиту. Затем начались прения. При их завершении попросил слово В.Н. Степанов. Сославшись на вновь поднявшуюся волну антикоммунистической истерии и необходимость консолидации сил, он снял свою кандидатуру, заявив:

— Я бы хотел, чтобы должность Председателя Верховного Совета занял человек, который обладал бы обязательным качеством — непременным уважением к закону и Конституции. И непременно и неукоснительно их исполнял.

В перерыве Владимир Николаевич будет убеждать всех членов группы «Коммунисты России» поддержать мою кандидатуру. В очередной раз отдаю должное решительности и дальновидности этого человека. Даже если бы моего выдвижения не было, это бы немного добавило голосов любому кандидату от «Коммунистов России». Его поступок давал мне шанс прорваться в группу лидеров.

Шесть рубежей лидерства

12 июля 1991 года состоялось голосование. При общем числе избранных депутатов 1060 получили избирательные бюллетени 986, в ящиках для голосования оказалось 984 действительных и 1 испорченный бюллетень.

Итоги голосования были таковы:

Аржанников — 4 за, 979 против;

Бабурин — 435 за, 548 против;

Лукин — 71 за, 912 против;

Хасбулатов — 342 за, 641 против;

Шахрай — 124 за, 859 против.

Результаты голосования произвели фурор! И до того дня я был приметен среди депутатов, прежде всего из-за своего неумения умно помалкивать, но с этого момента обрел новое политическое качество, став неформально лидером борьбы против демократического экстремизма. Жаль, что малочисленность нашей фракции помешала соединить это новое качество с серьезными количественными силами.

После обеда состоялся второй тур голосования по двум кандидатам, набравшим наибольшее число голосов. На сей раз, в избирательных ящиках оказалось 962 бюллетеня. Голоса распределились следующим образом:

Бабурин С.Н.: за — 485, против 477;

Хасбулатов Р.И.: за — 387, против — 575.

Вновь никто не был избран. Мне для избрания Председателем Верховного совета не хватило 46 голосов. 46 из 1060!

Были назначены повторные выборы, которые состоялись на другой день. Острота противостояния заставила Ю.Ф. Ярова, Д.А. Волкогонова и В.П. Лукина снять свои кандидатуры. Но тайное голосование вновь не дало результата:

Бабурин: за — 462, против — 472;

Хасбулатов: за — 405, против — 529 (фактически третье голосование по двум нашим кандидатурам).

Мои позиции стали слабеть, Хасбулатова окрепли, но недостаточно для победы. Он все равно отставал от меня, более того, абсолютное большинство по-прежнему было против него. Руслан Имранович пригласил меня на встречу, которая состоялась в кремлевском зимнем саду. Признаться, я даже не предполагал, что в дворцовых закоулках есть такое дивное укромное место! Чудилось даже пение соловьев.

Мы пили чай и чинно беседовали. Обсуждали трудности становления постоянно действующего парламента. Он мне ничего не предлагал, я у него ничего не просил. Какими же мы были тогда искренними и наивными!

При новом выдвижении кандидатур 15 июля я был вынужден сказать, что не считаю возможным стать дезертиром и бежать от ответственности за будущее своей республики, поэтому не снимаю кандидатуры. Помимо наших с Хасбулатовым была выдвинута еще кандидатура Ю.Ф. Ярова. Итог:

Бабурин: за — 448, против — 512;

Хасбулатов: за — 404, против — 556;

Яров: за — 74, против 886 (четвертое голосование).

Второй тур ужесточил расклад:

Бабурин: за — 458, против — 471;

Хасбулатов: за — 414, против — 515 (пятое голосование).

Истерия вокруг трудностей с избранием Председателя была невообразима! Демократическая общественность навешивала ярлыки на меня и моих соратников, сторонники моего избрания жестко противодействовали нападкам. Депутат Ю.Н. Афанасьев договорился до того, что угрожал обратиться к народу, то ли если Съезд не изберет Хасбулатова, то ли если коммунисты заблокируют работу Съезда с помощью кандидатуры Бабурина. Опять за мои дела собак вешали на несчастных коммунистов!

16 июля 1991 года началось с обсуждения «связки». Меня готовы были избрать Первым заместителем Председателя, если мы поддержим избрание на пост Председателя Руслана Хасбулатова. Соперник приветствовал эту «связку». Беру слово:

— Хочу повторить то, что сказал на согласительной комиссии. У нас, к сожалению, нетерпимость на Съезде и непримиримость в Верховном Совете возникает достаточно часто. И сегодня на Съезде произошла поляризация сил. Я лично выступил на заседании своей депутатской группы «Россия» и повторил это на согласительной комиссии: видя, что разговор идет на языке ультиматумов, считал бы нецелесообразным дальнейшее выдвижение своей кандидатуры. Депутатская группа считает невозможным для себя поддержку кандидатуры Руслана Имрановича Хасбулатова и рассматривает возможность выдвижения других кандидатур. Если говорить о своей личной позиции, то я ее излагал и еще раз повторяю, что готов работать на любом участке, который мне будет поручен.

Еще раз скажу: как непросто вставал на ноги первый российский парламент. Ныне является общим местом, что руководящие посты в Думе распределяются между всеми политическими силами, в парламент пришедшими. Но на заре российской новой демократии каждому, не только Б. Ельцину, хотелось все и сразу. С одного края кричат, что за людей типа Бабурина голосовать не будут никогда, с другого Н.А. Павлов от имени фракции заявляет, что руки С.Н. Бабурину не подаст в случае его согласия стать заместителем Хасбулатова, что будет бороться против «связки» решительно, насколько хватит сил.

Да, за создание «связки» проголосовало 644 депутата, против — 199. Но правы были и те, кто напоминал: по Конституции и регламенту Председатель избирается тайным голосованием отдельно, Первый заместитель — отдельно. А вот на два раздельных голосования доверия не хватало. Реальные противники «связки», как и нашего с Хасбулатовым избрания, были с обеих сторон. Кто-то — из политических принципов, а кто — и из вполне понятного желания самому занять один из двух руководящих постов. А тайное голосование всякий раз таким играм способствует.

Противостояние двух политических линий, двух альтернатив было столь острым, что всерьез обсуждался вопрос о внесении изменения в Конституцию, чтобы сделать возможной «связку». Не менее бурно одновременно обсуждался вопрос, отложить решение вопроса и сам Съезд на осень, или все решать сейчас.

Трезвые голоса, того же В.Б. Исакова, призвавшего поверить друг другу и проголосовать «связку» поочередно, не меняя Конституции, уже были не слышны. На моем избрании Председателем уже стали настаивать три фракции — «Аграрный союз», «Россия» и «Отчизна».

Добавил свою ложку дегтя и Р.И. Хасбулатов, взяв слово для перечисления моих «грехов»:

— Перед принятием решения будет полезно вам напомнить о некоторых претендентах. 329 нормативных актов принято Съездом и Верховным Советом за весь год. Вот из претендентов — Бабурин Сергей Николаевич: «за» основные решения — 11, «против» — 276. Общая поддержка Съезда, Верховного Совета… (шум в зале) — 1,7 процента.

Из зала пытаются Хасбулатова остановить, просят не обострять ситуацию, но он явно сорвался:

— Нет, я должен вам сказать. Шахрай, который, кстати, расколол демократическое движение, — 297. «За» — 286, «против» — 11. Лукин — 211. «За» — 176, «против» — 35…

Шахрай С.М. тут же тонко мстит Хасбулатову:

— С каждым туром авторитет нашего будущего Председателя тает, как шагреневая кожа. Сейчас в нашем зале концентрация абсурда достигла своей критической массы. Руслану Имрановичу я возражу: видимо, дело не в демократах, а в кандидатуре (аплодисменты).

Шорин В.П., Шуйков В.А., Ельцов Ю.А., Старовойтова Г.В., Степанов Д.Е. Хубиев В.И., Ойнвид Г.М. и многие другие пытались предложить собравшимся другие варианты решения. Наконец, попросили высказаться Президента РСФСР.

Б.Н. Ельцин поддержал предложение согласительного совещания, заявив, что постепенно все равно произойдет консолидация между Р.И. Хасбулатовым и С.Н. Бабуриным:

— Они постепенно и в личных отношениях уже не будут, как огонь и вода, я полагаю, это лучший вариант. А еще скажу вам: Руслан Имранович подходил ко мне и сказал, что он согласен с этим вариантом, что он, если его изберут, предложит кандидатуру Сергея Николаевича Бабурина на должность первого заместителя. Я Руслану Имрановичу верю и думаю, что это будет хорошая пара!

Проблема, однако, в том, что и самому Борису Николаевичу у многих из нас уже не было доверия. Тем не менее, я стал склоняться к компромиссу.

Вновь выступают кандидаты, на этот раз Хасбулатов как фаворит первым. Он обещает в случае избрания предложить меня Первым заместителем. Подходит мой черед. Я уже чувствую общую атмосферу:

— Мы устали за сегодняшний день, устали за время работы нашего Съезда. Остается надеяться, что мы устали не на всю жизнь.

Не снимая своей кандидатуры, я сдержанно реагирую на «статистический» выпад против меня Хасбулатова и заявляю:

— Если Руслан Имранович Хасбулатов будет избран Председателем Верховного Совета РСФСР, он должен будет предложить ту кандидатуру своего первого заместителя, с которым, по его мнению, он сможет обеспечить максимальную работоспособность Верховного Совета и Съезда, нравится вам это или не нравится.

Поздним вечером проходит голосование. Итоги объявляются утром 17 июля и они сразу удивляют: в голосовании участвовало всего 875 человек.

Бабурин: за — 412, против — 462;

Хасбулатов: за — 409, против — 465.

Шестое голосование по нашим кандидатурам не просто не поставило точки в споре, оно показало, что Президента РСФСР не услышали, в реальность «связки» не поверили. Да, количество голосов, полученных мною, упало до самого низкого за Съезд показателя, но (парадокс!) и число голосов, отдаваемых за Хасбулатова, неожиданно тоже упало. Последний нюанс я всерьез оценил далеко не сразу.

По результатам всех шести голосований Съезда по кандидатурам Председателя Верховного Совета РСФСР я лидировал.

Съезд понял, что ситуация не имеет быстрого выхода. После кратковременной растерянности и поиска виновных, то — среди членов президиума, то — среди депутатов-обструкционистов (типа: «пусть главный редактор „Аргументов и фактов“ Старков свою фамилию напечатает первой в списке прогульщиков, потому что он ни в одном голосовании не участвовал»), оставалось одно — уходить на осень.

Безрезультатность Съезда, да еще по моей вине, не могла не хлестнуть по самолюбию. Я нервно бросился к микрофону:

— Самое страшное, что мы сегодня можем сделать, — это не избрать никакого Председателя Верховного Совета РСФСР. Поэтому пусть проиграет любой из нас, но не должна проиграть демократия. Прошу объявить перерыв, и я сделаю все возможное, чтобы убедить коллег в депутатских группах, которые поддерживали мою кандидатуру, что, безотносительно того, как поступит Руслан Имранович Хасбулатов, моей кандидатуры больше быть не должно. Интересы нашей страны должны быть превыше всего.

Но и Р.И. Хасбулатов реагирует остро. Он отодвигает от микрофона С.П. Горячеву и занимает место председательствующего:

— Сложилась такая ситуация, что разумный подход, по-видимому, уже исключен по многим причинам… Количество присутствующих катастрофически тает. Я, откровенно говоря, не хотел бы использовать определенную слабость, которую сейчас проявил Сергей Николаевич, дав обещание не выдвигать свою кандидатуру. Политические партии, движения требуют его выдвижения. Нет смысла обсуждать вопрос. Как Съезд решит. Осень, я думаю.

По инициативе Р.И. Хасбулатова Съезд принимает решение объявить перерыв до октября. «За» голосует 825 депутатов, «против» — 74. 33 депутата воздержались. Конечно, все решила усталость депутатов.

Век живи — век учись!

Что касается Р.И. Хасбулатова, то, в отличие от меня, он сразу увидел не только то, что не избран, но и то, что количество голосов, им полученное, стало меньше. А значит, при продолжении рассмотрения вопроса, его кандидатура тоже могла быть снята Ельциным — претендентов, которые шептали об этом Президенту ежедневно, хватало.

К сожалению, «Коммунисты России» и ориентирующиеся на них фракции не поняли своевременно, что оставить Верховный Совет РСФСР без избранного Председателя — самый худший из вариантов. Они рассуждали линейно, полагая, что впереди спокойный отпускной период, а там — подготовимся, и проведем своего кандидата. Так полагали и те, кто поддерживали меня, и те, кто вели двойную-тройную игру.

Что меня еще тогда удивило, но только поначалу, так это то, что за кулисами против меня работали сотрудники ЦК КПСС, а в поддержку — лишь ЦК российской компартии. Однажды мимо нескольких депутатов, среди которых затерялся и я, быстро прошел секретарь ЦК КПСС, сказав мимоходом:

— Помните — за Хасбулатова!

Что меня не удивило — на выборах Председателя против меня сработал и мой молодой возраст. Впоследствии некоторые мои тогдашние коллеги признались, что, «ну, никак не могли голосовать за такого» — 32 года — незрелого кандидата. А, например, В.Ф. Шумейко, напротив, любит и ныне сожалеть о том, что не проголосовали в тот момент за Бабурина, ведь это многое бы в России из последовавших событий могло изменить.

К сожалению, и я многое стал понимать только задним числом.

И то, что, будь в августе 1991 года Р. Хасбулатов уже избранным Председателем, у него не было бы необходимости безропотно следовать за Ельциным в борьбе против Союзного Центра и даже ГКЧП, он был бы самостоятельной политической фигурой, с которой бы считались все.

И то, что «связки» и «пакетные» соглашения — это не исключения, а правила политики. Уверен, что на уроках нашего Пятого съезда складывались первые подходы формирования многопартийного руководства Государственной Думы ФС РФ первого созыва, благо в этом принимали прямое участие и многие избранные в Думу народные депутаты Российской Федерации. Упорство — далеко не всегда признак дальновидности и синоним принципиальности.

Но, сделанного, как и не сделанного не вернешь.

События августа 1991 года положили конец дееспособной части союзного руководства. КПСС была запрещена, многие ее руководящие работники — народные депутаты РСФСР оказались без работы, многих из них для трудоустройства на постоянную основу в Верховный Совет приглашал к себе для беседы Р. Хасбулатов, некоторых принимал Б.Н. Ельцин.

28 октября 1991 года Пятый (Внеочередной) съезд народных депутатов РСФСР, продолживший свою работу, поставил точку в этой драматической истории. При открытии Съезда Б.Н. Ельцин впервые публично заявил о готовности России взять на себя ответственность правопреемницы СССР, хотя и заверил, что «сами этот процесс подталкивать не будем». Пространное продолжительное обращение Президента оправдывало все действия против союзного руководства минувшим летом, рисовало многообразные перспективы экономической реформы и иных глубоких перемен. Это была смесь обмана и самообмана, так свойственная Ельцину в те годы. Но рубленные фразы и напор, также ему присущие, действовали на большинство депутатов гипнотически. Ему опять все сошло с рук!

На пост Председателя Верховного Совета было выдвинуто пять кандидатов: Бабурин С.Н., Константинов И.В., Слободкин Ю.М., Хасбулатов Р.И. и Челноков М.Б.

Я понимал характер перемен и в стране, и на Съезде, но согласился вновь участвовать в выборах, чтобы показать людям и в Большом Кремлевском Дворце, и далеко за его пределами, что не испугался и своих взглядов не изменил. Думаю, что с теми же целями была выдвинута и кандидатура Юрия Максимовича Слободкина, одного из наиболее ярких депутатов фракции «Коммунисты России».

На сей раз выборы оказались результативны с одного тура. Из общего числа в 1060 депутатов получили бюллетени 943 человека. На утро второго дня работы бессменный председатель съездовской Счетной комиссии Равкат Чеботаревский, сообщив, что традиционно одного бюллетеня недосчитались, а один испорчен, объявил:

«Бабурин: за — 274, против — 666;

Константинов: за — 20, против 920;

Слободкин: за — 42, против — 898;

Хасбулатов: за — 559, против — 381 (бурные аплодисменты);

Челноков: за — 20, против — 920».

Удивило, что Хасбулатов сверх необходимых 50 %+1 голос набрал всего 28 голосов, но еще больше удивило, что за мою кандидатуру проголосовало 274 депутата. Пусть и в тайном голосовании, но демонстративно, вопреки психозу.

И еще примечательно, что число голосовавших против меня — 666!

Но это будет осенью, а пока вернусь к лету 1991 года.

Август 1991. Сумерки разума

19 августа 1991 года начинался буднично. Планируя поехать на открывавшийся первый Конгресс соотечественников, я празднично приоделся и сел завтракать, слушая параллельно радио. Передавали решения какого-то ГКЧП. Я не обращал внимания на передачу до момента, когда прозвучало:

— Действуют Конституция СССР и законы СССР.

Мысленно я продолжил перечисление, уже поднадоевшее за последние месяцы: «конституции союзных республик и законы союзных республик». Но по радио продолжения не прозвучало. Именно в этот момент я заподозрил, что происходит что-то неординарное, и поспешил к служебному автобусу.

В автобусе на работу ехали проживающие на ул. Академика Королева депутаты разных политических взглядов. Чтобы нарушить царившую напряженную тишину, ни к кому конкретно не обращаясь, задаю риторический вопрос:

— Может быть, мы уже сейчас проведем перекличку?

Смеха не последовало. Только нервная реплика:

— Ну, у вас и шуточки.

К моему изумлению, у здания Верховного Совета РСФСР на Краснопресненской набережной нас не встречали ни органы КГБ, ни повышенная охрана. Тот же офицер милиции на входе, что и обычно.

Начался будничный день. На 19 августа по нашему требованию было назначено заседание Комиссии Съезда народных депутатов РСФСР по Союзному договору, на котором мы планировали запретить Б.Н. Ельцину подписывать тот проект Союзного договора, что был объявлен к подписанию на 20 августа. Необходимое большинство у нас имелось.

20 августа 1991 года через подписание подготовленного под руководством М.С. Горбачевым проекта Союзного договора должны были официально умертвить СССР. Подписание договора стало бы юридическим оформлением его ликвидации. В документе Горбачев соглашался ликвидировать союзное государство, становясь при этом президентом некоей союзной конфедерации.

Если бы ГКЧП победил, то, вероятнее всего, Советский Союз был бы жив до сих пор. Но, даже проиграв, ГКЧП продлил существование СССР на полгода.

Все телефоны в российском парламенте работали. На раздававшиеся в коридорах крики «Нас идет штурмовать армия! Нам отключили телефоны!» мне пришлось пару раз отреагировать, выйдя в коридор со словами:

— Не устраивайте истерики! Все работает, зайдите хоть ко мне и позвоните.

Сам я позвонил народному депутату Н.А. Павлову, находившемуся в тот момент в Тюмени. Мой единомышленник и соратник нервничал:

— Ты откуда звонишь?

— Из своего кабинета.

— Что? Вас пустили в Верховный Совет? И никого не арестовали?

В первый и последний раз в жизни я услышал, как Н. Павлов от всего сердца матерно заругался. Там, в Сибири, он бушевал:

— Да они должны были бы всех нас арестовать — некогда разбираться! Ничего, и мы бы посидели! Но зато страна была бы спасена!

Кому верить, на кого надеяться?

Перед обедом перед послами иностранных государств, заполнившими большой зал Дома Советов, выступили Р.И. Хасбулатов и глава российского правительства И.С. Силаев, заверившие дипломатов в совершеннейшем почтении и верности всем обязательствам СССР. Они излучали уверенность в победе над ГКЧП.

На моих глазах в середине дня Президент РФ Б.Н. Ельцин в сопровождении большой толпы депутатов и зевак вышел из первого подъезда и спустился вниз, к одинокому танку. Его подсадили на танк. Ельцин обратился к присутствующим с воззванием.

А ГКЧП практически бездействовал. Самым решительным оказался министр обороны Д.Т. Язов — он для антуража ввел в город войска, в том числе танки. Но не танками решаются такие вопросы! Точнее (помятуя события 1993 года) — не только танками. А органы КГБ, прежде всего его части специального назначения, приказа действовать так и не получили.

Все августовские дни рядом с Ельциным был народный депутат РСФСР, генерал КГБ Юрий Иванович Корнилов, который поддерживал связь между Ельциным и председателем КГБ СССР В.А. Крючковым. Когда Ельцин отдал приказ об аресте членов ГКЧП и Ю.И. Корнилов по телефону сообщил об этом В.А. Крючкову, тот, думаю, с неподдельным изумлением спросил:

— За что?

ГКЧП, а вслед за ним и СССР, проиграли. Воспользовавшись ужасавшей любого человека нелепостью ситуации, Б. Ельцин, Р. Хасбулатов, И. Силаев и другие руководители «спасения» М. Горбачева, стали бестрепетно перетягивать на себя одеяло союзной власти.

Хотя любой думающий человек не мог не задать себе вопрос: какой заговор с целью захвата власти могли затеять Г. Янаев, В.С.Павлов, А.И. Лукьянов, Д.Т. Язов, В.А. Крючков, О.Д. Бакланов и другие, если вся власть и без того была сосредоточена у них? Перепуганный и завравшийся М.С. Горбачев, сорвавшись, не случайно заявил:

— Правду об августе я не скажу никогда.

Поражение ГКЧП «демократическая общественность» использовала для политических чисток. Увольняли всех, кто поддержал действия ГКЧП, генералов и адмиралов, руководителей Советов и редакторов газет. Л.М. Кравчук, фактически поддержавший 19 августа в своем выступлении по Центральному ТВ решения ГКЧП, чтобы спастись от атаки победившей в Москве ельцинской команды, повел Украину к отделению от СССР. З. Гамсахурдия, приславшего телеграмму в поддержку ГКЧП, свергли прозападные грузинские политики. Они предпочли заменить его на Э.А. Шеварднадзе, вдруг признавшегося, что, работая и в КГБ, и в высших органах КПСС, он трудился только ради независимости Грузии.

Августовская истерия была чудовищной!

Понимая, что народ поутру проснется, и может ужаснуться нелепости содеянного, грамотные закулисные сценаристы придумали традиционно «повязать» участников «революции» кровью. Не зря шальной Глеб Якунин бегал 20 августа по Верховному Совету с причитаниями:

— Кровь нужна! Нужно, чтобы пролилась кровь!

И кровь на исходе событий случилась — в туннеле на Садовом нелепо погибли три человека. Как по заказу: парни молодые, разных национальностей. История была достаточно темной, но присвоение им званий Героев Советского Союза и торжественные похороны прошли очень громко, чтобы народ не забыл о том, что идет революция.

Для этой же цели сносили памятники и осаждали здание ЦК КПСС. Запрет КПСС был вообще откровенным фарсом и беззаконием, но он создавал атмосферу революции, без которой у новых большевиков могло ничего не получиться. Верхом циничного расчета стало то, что здания партийных органов стали передавать судам. И у кого после этого можно было искать правду, если вся судебная система стала мародером?

Сбой произошел со сносом столичного памятника В.И. Ленину. Ну не Ф. Дзержинский же был главной мишенью «демократического» буйства! С него начали. Затем те же краны двинулись под руководством Сергея Станкевича на Октябрьскую площадь, к памятнику Ленину. Однако совершенно случайно в доме, выходящем окнами на Октябрьскую площадь, жил председатель самого революционного, знаменитого на всю страну Октябрьского районного Совета народных депутатов Юрий Иванович Качанов.

Как много может даже один человек, если он отважен и имеет твердые жизненные принципы!

Ю.И. Качанов, увидев прибывшую к памятнику технику, одел свой парадный мундир полковника химических войск с орденом за работу в Чернобыле, вышел к памятнику и преградил дорогу высокопоставленным хулиганам. Возможно, это были не хулиганы, а движимые искренним раскаянием в своем партийном прошлом активисты новой Демократии, — это дело не меняет!

— Что вы собрались делать и по какому праву?

Хорошо зная С.Б. Станкевича по совместной работе в «Демократической России», Ю.И. Качанов именно ему адресовал свои законные возражения. С.Б. Станкевич растерялся. Он торопился и не взял с собой «групп поддержки» с Лубянки. За что и поплатился, оказавшись перед необходимостью взять всю полноту ответственности на себя лично. Народом то прикрыться было нельзя — не было рядом народа!

И заместитель председателя Моссовета, один из руководителей «Демократической России» стушевался и отступил. Памятник В.И. Ленину остался цел.

А вот памятник Якову Свердлову, на который не посягали «революционеры», сбросили с пьедестала уже русские националисты. На нем выместили накопившееся за десятилетия. Возвращать его на место новая власть не рискнула.

Истерия в те дни была и в российском парламенте.

Разве не революционным террором следует назвать то, как в августе 1991 года соратники Б. Ельцина свергали В.Б. Исакова с поста председателя Совета Республики Верховного Совета Российской Федерации?

К тому времени искренний сторонник перемен, как и многие возложивший надежды на Б. Ельцина, Владимир Борисович уже глубоко разочаровался в своем высоко вознесшемся земляке (и Исаков, и Ельцин были свердловчанами) и активно включился в противодействие развалу. Непримиримые «демократы» давно мечтали убрать его из руководства парламента.

В августе 1991 года, после поражения ГКЧП, в обстановке воцарившейся политической истерии они посчитали, что время пришло.

На заседание нашей Палаты (а я изначально был членом Совета Республики) пришел первый заместитель Р.И. Хасбулатова С.А. Филатов и, отстранив от ведения заседания В.Б. Исакова и его заместителя В.А. Вишнякова, предложил снять их с занимаемых должностей.

Вопрос об уместности того или иного всегда конкретен.

В.А. Вишняков тут же добровольно подал в отставку, которая была Палатой принята.

В.Б. Исаков, и внешне, и характером являющийся классическим интеллигентом, человеком вежливым и мягким, показал себя настоящим бойцом — он не ушел:

— Я не прав? Освобождайте меня в установленном порядке от должности, но взглядов я менять не намерен.

Конечно, мы, антиельцинская часть депутатов, изрядно поредевшая в те дни, горячо его поддержали и выступили против его ухода в отставку.

У «Демократической России» в рукаве оказался заготовленный козырь: собранные активистами типа Л.А. Пономарева, С.А. Ковалева или П.Д. Курицына подписи членов палаты за отставку Исакова.

Филатов настоял на включении вопроса в повестку дня. Включили. Фактически без обсуждения приступили к голосованию. И вдруг — о, чудо! — решение о снятии не набирает большинства. Мы настаиваем, что вопрос закрыт. Филатов вместе с крикливой группой поддержки, после минутной растерянности, возвращается к голосованию.

Их бесит: подписало требование отставки большинство, а при тайном голосовании большинства нет. Кто из подписантов не голосует, установить невозможно.

— Предлагаем отменить тайное голосование и проголосовать открыто.

Такого цинизма и извращения демократии, грубейшего попрания регламента мы не ожидали. Но все наши крики протеста остаются без внимания. Решение об отмене тайного голосования проходит, а потом «влет» принимается и решение об освобождении В.Б. Исакова от должности председателя Палаты Парламента. Он спокойно встает и достойно спускается в зал.

Под наш хохот принимается следующее решение — восстановить тайное голосование и избрать нового председателя.

В этом фарсе мы уже не участвуем. Высказав слова солидарности и поддержки Владимиру Борисовичу Исакову, мы, оппоненты команды Ельцина, покидаем зал.

Смешно и противно, когда членов ГКЧП до сих пор называют заговорщиками, пытавшимися захватить власть. Да у них высшая власть в СССР была изначально, потому что они-то и были руководителями Советского государства и Советского правительства! Называть их заговорщиками свойственно людям наивным, которые верят каждому слову антисоветской пропаганды, либо людям, осуществившим настоящий государственный переворот в СССР в 1991 году.

Если за что и нужно ругать ГКЧП, его организаторов и исполнителей, так это за то, что, дав принципиальную оценку сложившейся в стране катастрофической ситуации и указав путь выхода из нее, они не стали действовать быстро и решительно. Убежден, если бы арест и отстранение от власти М. Горбачева были ими сделаны на самом деле, сделаны публично, то они получили бы несокрушимую поддержку народа.

И заявил я об этом еще 21 августа 1991 года. Я не видел оснований бояться или оправдываться.

Пиршество шакалов

В обществе воцарилась атмосфера тотального даже не страха, а какого-то отчаянья, чувства безысходности. Потому что рушился привычный мир. Мысль о том, что КПСС запрещена, парализовала любого здравомыслящего человека, особенно если он перед этим был одним из 20 миллионов, которые в КПСС состояли, и не знал за собой никаких серьезных грехов. В чем он должен каяться? Как и почему он попал под запрет?

Идущая вразнос страна, заявления о выходе из СССР республик Прибалтики, Украины… То, что творилось в Закавказье, творилось в республиках Средней Азии — это все казалось чем-то не просто сюрреалистичным, это был какой-то оживший ночной кошмар. Сегодняшний российский гражданин даже представить себе не может атмосферы тех дней.

Августовские чистки были беспрецедентны, особенно в армии и СМИ. Из Вооруженных сил увольняли целыми военными советами. Конечно же, одним из первых был уволен генерал-полковник А.М. Макашов. От больших проблем его спас статус народного депутата СССР. Согласие Президиума Верховного Совета СССР на арест О.Д. Бакланова, В.И. Болдина, В.И. Варенникова и О.С. Шенина оформили задним числом.

Светопреставление творилось на Лубянке. Некая комиссия из числа народных депутатов РСФСР, в которую ломанулись все наиболее оголтелые разрушители, усиленно проверяла поведение чекистов 19–21 августа. Так проверила, что вскоре пресловутый поп-расстрига Глеб Якунин, конечно же, работавший в составе этой комиссии, пользуясь депутатской неприкосновенностью, вывез в США два чемодана откопированных на Лубянке документов.

В то время мне как неформальному лидеру парламентской оппозиции предложили возглавить возрождение коммунистической партии. Пришлось с не искорененным тогда еще максимализмом сказать:

— Давайте посмотрим правде в глаза: история партии со славным именем КПСС в нашем обществе завершена. Страница перевернута. Я считаю, что сегодня нам нужно предпринимать шаги по объединению самых широких народных сил ради спасения Отечества. Это не может проходить под партийным коммунистическим флагом. Нужно восстанавливать традиционные основы, объединяя коммунистов и некоммунистов. Надо создавать широкое народное движение.

Крах централизованного нигилистического либерализма

Осенью 1991 года разрушение СССР стало очевидным развивающимся процессом, на который с испугом и затаенной радостью смотрели наши ревнивые стратегические соперники. Себя они страховали. Как знать, отнесся бы Д. Буш благосклонно к звонку Б. Ельцина из Беловежской пущи 8 декабря 1991 года, если бы еще 28 октября 8 из 15 союзных республик не признали своим подписанием Меморандума «О взаимопонимании относительно долга иностранным кредиторам СССР и его правопреемников» своей солидарной ответственности по долгам Советского Союза.

А 5 декабря, за 3 дня до «беловежского» сговора, тем же составом союзных республик и вообще был подписан Договор о правопреемстве в отношении государственного долга и активов Союза ССР. Не этот ли документ стал «спусковым крючком» соглашения в Вискулях? Явно приучая соседей к мысли о том, что СССР может не быть, Б. Ельцин, не ставя в известность российский парламент, взял на РСФСР 61 % общего союзного долга в 93 млрд. долл. США.

С августа 1991 г. по январь 1992 г. мир наблюдал фиаско режима нигилистического либерализма в СССР. Каковы были характерные черты режима и общества, сложившегося к концу нахождения во главе КПСС и советского государства М.С. Горбачева? Вот лишь некоторые:

— неспособность государства защитить свои интересы и интересы своих граждан где бы то ни было и от кого бы то ни было;

— отрицание понятий геополитики, прежде всего таких, как национальная безопасность и национальные (государственные) интересы;

— осквернение собственного прошлого, внушение народу СССР ненависти и презрения к самому себе, к своей истории, культивирование в нем комплекса неполноценности.

Набиравшее силу во всех союзных республиках национальное движение было одной из форм реакции на разлагающую недееспособность центра. Определение родившегося в результате перестройки национализма не как идеологии молодой национальной буржуазии, строящей свое государство, а как идеологии отчаяния, следует отнести к верным.

После августовских событий 1991 г. подавленные тотальной истерией народные депутаты СССР на своем последнем, Пятом съезде безропотно проголосовали за ликвидацию власти центральных органов СССР. Сажи Умалатова, показав рукой на Президиум Съезда, где самозванно обосновалась группа президентов во главе с М.С. Горбачевым, а потом на растерянный зал, заполненный народными депутатами СССР — лучшими из лучших представителями страны — сказала мне тогда с горечью, что вновь оказалась верна бытующая на Востоке поговорка:

— Стадо баранов, во главе которых лев, гораздо сильнее стаи львов, во главе которых баран.

Не стремление ли обеспечить послушность Съезда именно президенту СССР было главной причиной произведенной накануне дискредитации и ареста Председателя Верховного Совета СССР А.И. Лукьянова, не входившего в состав ГКЧП?

Решения сломленного союзного и мало что осознававшего российского съездов во многом предопределили декабрьский финал. Напрасны были уже и заклинания президента СССР по Центральному телевидению 4 декабря о новом проекте Союзного договора — 8 декабря в Беловежской Пуще приговор союзному государству будет подписан официально.

Черный декабрь 1991 года: триумф обмана и самообмана

События в СССР в декабре 1991 изменили судьбы всех граждан СССР, покончили с таким явлением, как советский народ, и повлияли на события в самых разных уголках земного шара.

Выросшим после 1991 года просто не понять, как можно было своими руками разрушить огромную общую Родину.

День 8 декабря 1991 года, день подписания Беловежских соглашений Б. Ельциным и Г. Бурбулисом от РСФСР, Л. Кравчуком и В. Фокиным от Украинской ССР, С. Шушкевичем и В. Кебичем от БССР, стал днем геополитического преступления.

Приговор Советскому Союзу был вынесен, но сам Советский Союз был еще жив.

Еще существовали пусть и обескровленные за август-ноябрь союзные органы власти, были защитники СССР в союзных республиках. Но сразу после 8 декабря соглашение о создании СНГ и ликвидации СССР ратифицировали парламенты Белоруссии и Украины. На 12 декабря запланировали рассмотрение этого соглашения на сессии российского парламента.

Накануне стало окончательно ясно, что речь идет о ликвидации СССР. Уже 9 декабря на входе в служебный подъезд Дома Советов мы были поражены брустверами из мешков с песком и крупнокалиберными пулеметами, встречавшими людей, входящих в подъезд. Столь серьезной охраны и близко не было в дни августовского противостояния с ГКЧП. Стало понятно, что происходит нечто серьезное. Лишь после этого мы узнали, что где-то в Белоруссии, в каких-то Вискулях, Б.Н. Ельцин в очередной раз что-то подписал за спиной Верховного Совета.

Хочу вспомнить 12 декабря 1991 года таким, как этот страшный день остался в моей памяти. До сих пор не могу решить, был ли тот день триумфом обмана или апофеозом самообмана.

10 часов утра. Зал переполнен депутатами и журналистами. Первыми вопросами повестки дня — вопросы о ратификации Соглашения о создании СНГ и о денонсации Договора о создании СССР. Сразу после регистрации возбужденный Р.И. Хасбулатов предоставляет слово Президенту РСФСР Б.Н. Ельцину. Тот как всегда красноречив и, что существенно, в исходных оценках прав:

— Переговоры в Беларуси стали закономерным следствием тех процессов, которые развивались в течение последнего времени. В течение нескольких лет страна переживает глубокий кризис государственности. Разложение мощных органов центра вело к утрате управляемости, усилило экономический кризис, падение жизненного уровня населения, увеличило социальную нестабильность. Еще два года назад стало ясно, что союзные структуры не способны к коренному обновлению…

Сказав о том, что было для меня давно очевидно, Ельцин сделал совершенно неприемлемый, чудовищно ошибочный вывод: для отсечения недостатков существующей политической и экономической систем предлагалось ликвидировать Советский Союз.

Чего было больше в его докладе — лжи или самообмана — утверждать не берусь. Но под впечатлением от прекращения существования СССР ни депутаты, ни смотревшие прямую трансляцию заседания граждане СССР даже не обратили внимания на брошенное вскользь сообщение Президента РСФСР о том, что со 2 января 1992 года начнется либерализация цен. Ладно граждане, но сотни народных депутатов России наивно полагали, что при незначительном изменении цен либерализация мгновенно наполнит товарами пустующие прилавки.

А Б. Ельцин на трибуне продолжал строить воздушные замки, периодически чередуя свои обещания с угрозами сомневающимся:

— Три республики, которые выступали учредителями СССР, приостановили процесс стихийного, анархического распада того общего пространства, в котором живут наши народы. Была найдена единственно возможная формула совместной жизни в новых условиях — Содружество Независимых Государств, а не государство, где никто не имеет независимости… Все обвинения в неконституционности этого шага необоснованны и преследуют либо разрушительные по своей сути политические цели, либо откровенно личный, корыстный интерес. В нынешних условиях только СНГ способно обеспечить сохранение складывающегося веками, но почти утраченного сейчас политического, правового и экономического пространства. Только Содружество способно упрочить его на новой, добровольной и демократической основе. Достигнуто соглашение о взаимодействии при проведении экономической реформы. Подписанные документы фиксируют волю республик сохранить единую денежную единицу — рубль. Государства обеспечивают друг другу свободу транзита. Общее мнение — создать Оборонительный союз с единым командованием стратегическими вооруженными силами. Положено начало объединению государств не на словах, а на деле.

Б. Ельцин цинично солгал, заявив, что противодействовать созданию СНГ не только безнравственно, но и противоречит воле народов, выраженной на союзном референдуме. Вот так, ни больше, ни меньше — за создание СНГ — и воля Союзного референдума о сохранении СССР! И уж совсем между делом, ссылаясь на украинских парламентариев, заметил:

— Единственное, о чем они просят, и чтобы мы с вами согласились (наверное, это, действительно, мы в Беларуси не учли), что это Соглашение должно быть ратифицировано Верховными Советами… Соглашение вступает в действие после ратификации Верховными Советами этих государств.

Б.Н. Ельцину вторили и его соучастники. Робко лгал глава российского МИД А.В. Козырев:

— Поправки, которые приняты Верховными Советами Украины и Беларуси, носят характер рекомендаций для дальнейших переговоров. Что касается ратификации, то Борис Николаевич сейчас отметил, что, с одной стороны, тут может быть небольшое упущение. Но, с другой стороны, здесь оставлено поле для маневра, как говорится, сознательно.

С.М. Шахрай, главный исполнитель текста Беловежского соглашения, традиционно уверенно облекал ложь в форму юридической казуистики:

— В статье 104 о компетенции Съезда народных депутатов нет полномочий ратифицировать заключенные договоры. Вы также знаете, что несоответствие нормы национального права заключаемому договору не является препятствием для заключения договора. Устанавливается примат договорной нормы.

Вроде бы правильно. Но Шахрай скромно умалчивал, что сказанное им относится к нормам текущего законодательства. Ни одна норма, ни один международный договор не могут противоречить национальной Конституции. Те, что противоречат — изначально ничтожны. Это аксиома и конституционного, и международного права. Но шахрайство в современной России уже начинало править бал.

По отечественным конституциям, действовавшим до осени 1993 года, утверждение С. Шахрая не соответствовало действительности. По Конституции РФ 1993 года — соответствует. Его, прежде всего, усилиями, в ст. 15 действующей Конституции РФ записано, что только «законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации», а «если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Ни больше, ни меньше! Это только в конституциях Украины и Беларуси, народы которых, как и мы, были обмануты в 1991 году, записано: «Не допускается заключение международных договоров, которые противоречат Конституции» (ч. 3 ст. 8 Конституции Республики Беларусь); «Заключение международных договоров, противоречащих Конституции Украины, возможно только после внесения соответствующих изменений в Конституцию Украины» (ч. 2 ст. 9 Конституции Украины).

Ныне, действительно, Россия беззащитна перед международными решениями, нормы любого ратифицированного Россией документа превыше российской конституции. Чудовищно, но факт.

В декабре 1991 года С. Шахрай, однако, еще обязан был что-то доказывать. И он «доказывал»:

— Если государство подписывает договор, оно берет на себя обязательства затем привести нормы национального права, в том числе конституционные, в соответствии с заключенным договором… Денонсация договора 1922 года не означает возврата к территориальным границам РСФСР 1922 года и не означает территориальных претензий к другим государствам. Договор 1922 года никогда не был подписан, не был заключен. И даже если предположить, что Договор все-таки был, то в 1936 году с принятием Конституции он утратил силу.

Чисто шахраевская (или шахрайская) логика! Чтобы нейтрализовать людей, еще способных думать и задавать вопросы, и 12 декабря, и в другие дни и месяцы того смутного времени, вместо аргументов от Шахрая и его продолжателей звучало добивающее:

— Давайте голосовать. Для юридической чистоты, как говорится.

Свое лыко в строку вставлял и вице-премьер Правительства Е.Т. Гайдар, взывавший ратифицировать Соглашение:

— Украина уже начала поставки продовольствия, в частности, сахара. В Белоруссии достигнута договоренность — увеличение поставок мяса в РСФСР. Наша группа уже вылетела туда, работает над конкретными вопросами. В ближайшие 2–3 дня поставки пойдут.

Р.И. Хасбулатов усилил:

— Анатолий Александрович Собчак утром мне говорил, что немедленно начались поставки из Украины в Петербург.

Наши потуги заставить ельцинскую команду задуматься над тем, что происходит, были безуспешны.

Аксючиц В.В.:

— Прежде чем ратифицировать Соглашение, Украинский парламент внес в него изменения, которые были, как опять же было сообщено, согласованы Президентом Украины. Каковы эти изменения, если они были?

Константинов И.В.:

— Конституция СССР уже фактически не действует, но действует Конституция РСФСР. И предлагаемое Соглашение… носит явно конституционный характер, требует внесения соответствующих изменений в Конституцию РСФСР. И в связи с этим у меня вопрос. Правомочен ли Верховный Совет ратифицировать данное Соглашение и не следует ли по этому вопросу обратиться с запросом в Конституционный Суд РСФСР?

Лапшин М.И.:

— Не создаем ли мы фактом денонсации Союзного договора основу для огромных территориальных претензий друг к другу?

Астафьев М.Г.:

— У меня вопрос к Министру иностранных дел Андрею Владимировичу Козыреву. Андрей Владимирович, из глубин Беловежской Пущи можно отменить Конституцию СССР, как сейчас нам объяснили, можно отменить Конституцию РСФСР и нарушить президентскую клятву. Но, скажите, Вы как Министр иностранных дел: можно ли отменить оттуда Устав Организации Объединенных Наций, который гласит, что членами ООН могут быть только государства, никакие содружества, которые не являются государствами, быть членами ООН не могут? И, следовательно, все члены этого содружества теряют место постоянного члена Совета Безопасности, которое, как показывает Персидский залив, довольно дорого стоит.

Головин А.Л.:

— Вопрос госсоветнику Шахраю. Будет ли действовать норма этого Договора до момента того, когда Съезд внесет необходимые изменения в Конституцию РСФСР?[6]

Бабурин С.Н.:

— Как у члена депутатской группы «Россия» и одного их координаторов Российского общенародного союза у меня нет вопросов к юристам, которые готовили этот документ, и, наверное, никогда не будет вопросов к юристам из администрации президента. Ибо с этим документом для меня все ясно. У меня вопрос к Андрею Владимировичу. Можете ли Вы привести пример какого-либо договора, ратифицированного страной вопреки действующей в ней Конституции? Ибо у нас в Декларации о государственном суверенитете РСФСР и в Конституции Российской Федерации сказано, что мы выступаем за создание правового государства в рамках Союза ССР. У нас есть решение Верховного Совета о том, что мы за создание федеративного государства.

Я задавал вопрос. А сам безуспешно пытался найти аргументы, которые бы позволили достучаться до сознания большинства коллег по парламенту. Чувство обреченности и апатии, царившие в зале, были непробиваемы. Но меня еще упорно тянуло взывать к здравому смыслу:

— Второй вопрос. Не возникнет ли ситуация в связи с тем, что авторы «Брестского мира 1991 года» забыли Казахстан и сейчас готовы взять его в соучредители, что в соучредители попросятся и другие республики? По какому критерию будут они определяться, достоин быть соучредителем или не достоин? И третий вопрос. Если действительно ситуация с этим «Брестским миром 1991 года» напоминает 1918 год, насколько Вы уверены, что, развалив Советский Союз, мы остановим этот развал на границах Российской Федерации и что не появится уже в каком-нибудь брянском лесу или уральских горах соглашение о том, что российские органы власти тоже не нужны, и будет некое другое сообщество на месте Российской Федерации?

О тревожном и важном напоминал Исаков В.Б.:

— Прекращая существование Союза ССР, мы тем самым автоматически освобождаем от присяги наши Вооруженные Силы, которые присягали именно Союзу ССР. Как с Вашей точки зрения должна решаться эта проблема в дальнейшем? Новая присяга — кому? Сообществу? Но оно не является государством! Каждой республике в отдельности? Но вряд ли это возможно, если Вооруженные Силы остаются едиными[7].

Подыгрывая Президенту, Р.И. Хасбулатов протащил решение о сокращении времени для выступления в прениях с 10 до 5 минут, и об обсуждении всего вопроса в пределах одного часа. Решение прошло, но после этого мне вновь удалось прорваться к микрофону:

— Я уверен, что все присутствующие в зале понимают, о каком историческом, без всякого преувеличения, решении идет речь. И ограничивать обсуждение при том, что для многих уже несомненна истина — политики вновь предают свой народ — нельзя. Я предлагаю поставить на голосование до 14 часов, как минимум. 50 минут — это ни в какие рамки не укладывается. Для таких вопросов специально съезды созывались. Прошу поставить на голосование мое предложение!

— Сергей Николаевич, Вы же четко изложили. Повторяете одну и ту же мысль. Это можно поставить на голосование…

И — не поставил, заболтал. Начал прения.

На трибуну, меняя друг друга, поднялись В.А. Шуйков, В.Л. Шейнис, В.И. Новиков, В.И. Севастьянов, В.И. Сорокин, В.И. Морокин, В.В. Волков — и все по разным основаниям поддержали ратификацию. После В.В. Волкова, заливавшегося соловьем на тему, как «Демократическая Россия» всегда стояла «на позиции сохранения Союза», и горячо одобряет решительность и последовательность действий Президента РСФСР Б. Ельцина, в том числе подписанное Соглашение, председатель предоставил слово мне.

Сказать, что идти к трибуне через затихший зал было тяжело, значит ничего не сказать. Тяжесть на сердце была неимоверна. Если в августе и сентябре душу угнетало чувство бессилия в происходящих на твоих глазах трагических событиях, порой напоминавших злой фарс, то сейчас было ощущение твоей личной ответственности за происходящее. Ты вовлечен, ты участвуешь, но ты проигрываешь, а цена твоего поражения — предстоящая гибель Родины. И хотя итог обсуждения практически предрешен, а противостоять «демократическому тайфуну» Ельцина и его команды означало нажить в них смертельных врагов, я не видел для себя иного выхода, как назвать вещи своими именами. Свой выбор давно сделал, и защиту интересов народа считал для себя обязанностью даже в ситуации, когда сознание огромной части народа попадало в плен иллюзий или самообмана. Заповедь «Делай, что должно, и пусть будет, что будет» — не я придумал.

С трибуны — полное отсутствие контакта с залом! Но пора начинать:

— Сегодняшний день, несомненно, войдет в историю не только нашей страны. И смысл решения, которое нам предстоит принять, сводится, если отбросить все оговорки, околичности, к одному: чтобы избавиться от недееспособного центра во главе с Горбачевым — предлагается ликвидировать наше государство.

Кто бы там ни говорил, что решения принимались, и Советского Союза больше нет — эти решения принимались политиками. И странно было слышать от представителя «Демократической России», что «Демократическая Россия» всегда выступала за Союз. Она призывала на союзном референдуме сказать «нет» сохранению Союза! И давайте называть вещи своими именами!

Если мы сегодня примем решение о том, что — да, мы отказываемся от союзного федеративного государства — никакие фиговые листочки прикрыть это решение не смогут. Я хочу зачитать очень краткое заявление Российского Общенародного Союза «О Брестском мире 1991 года»:

«Наша многонациональная держава на протяжении столетий скреплялась прежде всего единством трех славянских народов. Ныне этому единству нанесен удар. Соглашение, подписанное 8 декабря 1991 года руководителями Белоруссии, РСФСР и Украины, спекулируя на национальных чувствах через опасное и бесперспективное противопоставление славян — тюркскому и мусульманскому миру, ведет к полному развалу страны и окончательному размежеванию народов. Но либерально-государственническая утопия, даже победив, не будет вечной. Наши народы мудрее наших сегодняшних политиков.

Приветствуя уход с политической сцены недееспособного центра во главе с Михаилом Горбачевым, Российский Общенародный Союз и депутатская группа „Россия“ выступали и будут выступать за воссоздание единого федеративного государства, основу которого должен составлять прочный союз Беларуси, Российской Федерации, Украины и Казахстана».

Будет ли способствовать воссозданию такого государства Соглашение, подписанное 8 декабря? Уважаемые коллеги, того Соглашения, которое мы сегодня с вами обсуждаем, уже не существует. Если вы посмотрите на поправки, принятые при ратификации этого Соглашения в Киеве, вы увидите, что там налицо отказ от единых Вооруженных Сил, отказ от открытых границ. И эти поправки, что бы там ни говорили наши уважаемые дипломаты, приняты конституционным большинством. Наше отличие от Белорусского Верховного Совета и Украинского в том, что мы с вами в Верховном Совете даже конституционным большинством не можем менять Основной Закон Российской Федерации. Именно поэтому я предлагаю созвать Съезд народных депутатов РСФСР для рассмотрения всех необходимых изменений в Конституции, и именно на Съезде решать этот вопрос.

Кроме того, ссылка на договор 1922 года, которая содержится в Соглашении, — это правовое лицемерие. Договор 1922 года перестал существовать уже давно, но есть Конституция СССР 1977 года. Нравится нам это или не нравится, но то, что мы сегодня делаем, — это, действительно антиконституционные действия на уровне Советского Союза. По сравнению с декабрем 1991 года августовские «путчисты» превращаются в донкихотов, потому что они действовали открыто и руководствовались (я не сомневаюсь в этом) благими целями сохранения нашего государства. Они ради этого нарушали Конституцию. Мы нарушаем Конституцию ради уничтожения своего государства. Давайте брать на себя ответственность без всяких околичностей… В заключение прошу обратить внимание, что это Соглашение не накладывает ни на кого реальных обязательств, превращает Российскую Федерацию в экономическую «кормушку» для других участников.

Закончив выступление, я прошел в задние ряды зала заседаний и присел рядом с народным депутатом СССР В.И. Алкснисом и своим другом, российским депутатом Н.А. Павловым. После меня на трибуну поднялись П.С. Филиппов, Д.А. Волкогонов, Н.И. Травкин, Р.Г. Абдулатипов, и все поддержали Беловежский сговор. Отметился даже А.А. Собчак, традиционно велеречиво призвавший ратифицировать предложенное Соглашение. Опровергая наши требования ратификацию Соглашения перенести на Съезд народных депутатов, видный питерский демократ демагогически заявил:

— Эти утверждения не основаны ни на Конституции РСФСР, ни на содержании Соглашения. В самом деле, в преамбуле Конституции РСФСР записана формула о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза. Но это только преамбула… Может быть, как раз это Соглашение и является той новой формой Союза, к которой мы начинаем движение сегодня.

Горько было слушать полные передергиваний и фальши слова некогда уважаемого мной профессора ЛГУ. А каково тем депутатам, которые не имеют юридического образования и привыкли за период перестройки видеть в Собчаке авторитетного и точного в правовом анализе юриста? Ныне за правовой риторикой он тащил антиправовое решение. Считая раньше А.А. Собчака грамотным и ответственным юристом, я убедился, что ради достижения нужной ему цели он способен и откровенно лгать.

После Собчака с призывом ратифицировать Соглашение выступил Р. Хасбулатов. Никому из моих немногочисленных единомышленников прорваться на трибуну не удалось.

Состоя лось голосование. К счастью, оно прошл о поименно.

За ратификацию Соглашения о создании СНГ и ликвидацию СССР проголосовало 188 членов Верховного Совета РСФСР. Против — 6. Это были Сергей Бабурин, Владимир Исаков, Илья Константинов, Павел Лысов, Николай Павлов и Сергей Полозков. При голосовании постановления «за основу» против голосовал еще Виктор Балала, отказавшийся потом от дальнейшего участия в страшном фарсе.

Но были и те, кто набрались решимости отказать в поддержке Президенту, хотя и не стали голосовать против. Они воздержались. Их было тоже только 7 человек. Вот их имена: Бахтиярова Л.Х., Валеев Р.Р., Огородников Н.Д., Петров В.И., Хабибуллин Х.Х., Шашвиашвили И.А., Яковлев В.Б.

Были и те, кто, присутствуя в зале, просто не стали прикасаться к кнопкам для голосования, как были и реально отсутствовавшие. Но не такие люди решают судьбы мира!

Когда зал стоя рукоплескал итогам голосования, я чуть не сел от горя на пол прохода, в котором меня застал этот момент! Не ведали, что творили.

Конечно, легко ныне ругать депутатов, но ведь они отражали сумятицу в головах, царившую тогда в обществе. На мой вопрос В.И. Севастьянову, зачем он, дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, призвал голосовать за ратификацию разрушающего страну документа, этот замечательный человек и твердокаменный коммунист уверенно ответил:

— Сергей Николаевич, главное — нам надо избавиться от Горбачева! А потом мы опять соберемся!

На мою реплику о том, что, если в доме заводятся тараканы, то борются с тараканами, а дом не сжигают, он устало махнул рукой.

Растерянность депутатов отражала опустошенное сознание и апатию общества. Когда через два месяца в Ленинграде, на встрече с рабочими Балтийского завода меня возмущенно спросили, почему преступный документ был ратифицирован, почему депутаты ему не воспротивились, мне не хотелось в очередной раз что-то объяснять, рассказывать, что мы сопротивлялись, но были в ничтожном меньшинстве. Я с горечью задал встречный вопрос:

— А много ли у вас в Ленинграде людей вышло на улицы защитить Советский Союз? Была ли хоть одна демонстрация, хоть один митинг протеста?

И ответом была тишина.

Растерянность достойных и сильных открывает дорогу подлым и слабым…

И все же, Советский Союз еще дышал. Лишь в начале 1992 года, когда 17 января в Кремле началось Всеармейское офицерское собрание, и лучшие из лучших офицеров, генералов и адмиралов после небольшой бузы при начале работы, поставили перед присутствовавшими в президиуме Собрания президентами России Б. Ельциным и Казахстана Н. Назарбаевым вопрос не о спасении страны, а о гарантиях военнослужащим, увольняемым в запас, я понял, что СССР умер.

Удалось не без труда пробиться на это Офицерское собрание и провести там весь день. В одном из первых перерывов, когда, однако, направленность Собрания уже определилась, в фойе КДС меня окружила большая группа офицеров, наперебой задавая вопрос, что же делать.

Не тушуясь перед снимавшими беседу двумя видеокамерами, я резко ответил:

— Вы видели сидящих в президиуме двух президентов? Один зеленый, а второй — розовый. Розовый — потому что он к Беловежью отношения не имеет, уедет в свою Астану со спокойным сердцем. А второй зеленый, потому что понимает: отвечать придется. Может быть, и сейчас. Вдруг среди Вас найдется человек при хороших погонах (судьбу России не могут вершить лейтенанты и даже полковники), выйдет на трибуну и скажет: «Вы все присягали советскому народу и Советскому правительству! Слушай мою команду: взять путчиста!»

И выразительно показал своим большим пальцем за спину, имитируя жест оратора. Опустошенно выдохнул:

— И будущее страны пойдет другим путем.

Спасителя Отечества не нашлось. Не зря в Вооруженных Силах прошли чистки при Горбачеве, особенно после полета М. Руста, а главное — после августа 1991 года. Военачальники, способные взять на себя ответственность за будущее страны, были или в следственном изоляторе, или в отставке. Или на том свете. Впрочем, на всякий случай генералу Б.В. Громову и ряду других крупных военных быть на том историческом собрании запретили.

Советский Союз не разрушился сам по себе, он был убит. Заблуждения и наивные надежны одних; ослепление и целенаправленный обман, стремление обрушить государственную власть, чтобы облегчить присвоение собственности других; жажда получить навар на хаосе или умысел по устранению с политической арены многовекового соперника третьих — все соединилось в мотивах убийства СССР.

Иногда сердобольные общественные или политические деятели уверяют, что Соглашение о создании Содружества Независимых Государств стало вынужденным результатом послеавгустовского кризиса. Может быть, наоборот? Не пора ли вспомнить, что еще 19 февраля 1991 г., выступая по телевидению, Б.Н. Ельцин призвал не просто к отставке М.С. Горбачева, но и к передаче власти в СССР Совету Федерации? Попытка ввести «семибоярщину» встретила тогда резкий отпор в обществе и со стороны государственных структур. Что ж, через полгода общество было ввергнуто в состояние шока, а иммунная система государства подверглась разрушению.

Чтобы гарантированно не повторить ситуацию весны 1991 г., когда жесткая поддержка идей Союза Н.А. Назарбаевым, Н. Дементеем и примкнувшим к ним Л.М. Кравчуком не позволила накануне мартовского референдума подписать сепаратный четырехсторонний договор, Н.А. Назарбаев к разговорам в Беловежской Пуще допущен не был. Кем — Ельциным или Горбачевым — отдельный вопрос. Ну, а Н. Дементей был заменен С. Шушкевичем еще после Августа…

Верховные Советы союзных республик оцепенело одобрили Беловежский сговор трех президентов. Соглашение об СНГ, формально прикрывающее антиконституционную ликвидацию СССР, стороны, его подписавшие, выполнять даже не пытались.

Чем обманул большинство российских депутатов Президент Б.Н. Ельцин? Согласованной в СНГ экономической политикой, единой денежной единицей — рублем (введение национальных валют — только по согласованным правилам), единством военно-стратегического пространства, единством ядерных сил под объединенным командованием. Как мы и предупреждали, все это, да и многое другое, оказалось иллюзией. Обособление республик пошло стремительно, неумолимо неся трагедию миллионам людей.

Кстати говоря, съезды народных депутатов РСФСР, признав СНГ де-факто, так и не конституировали в 1992–1993 годах ликвидацию СССР, несмотря на многократные потуги председательствующего и истерию правых радикалов из «Демократической России». Ст. 4 ч. 2 действовавшей до декабря 1993 г. Конституции Российской Федерации гласила: «Государственные и общественные организации, должностные лица обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации, Конституцию СССР, законы Российской Федерации и СССР, Конституции и законы республик, входящих в состав Российской Федерации, изданные в пределах их полномочий». Убежден, что именно наличие этой конституционной нормы, являвшейся основой для импичмента Президента Б.Н. Ельцина, — главная, хотя и не единственная причина государственного переворота 21 сентября 1993 г.

Почему погиб СССР

Задавая вопрос, хотя бы иногда слушайте ответ.

Конечно. Гибель СССР нельзя объяснять только разрушительной деятельностью М. Горбачева.

С молоком матери мы впитали принцип, что надо относиться к жизни, как к счастью, тебе дарованному, а к людям, с которыми встречаешься — так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Или, во всяком случае, с пониманием.

Убежден, что человек злой, во-первых, проживет жизнь свою более пустым и коротким образом. Во-вторых, зло, которое он несет другим, прежде всего, сжигает его душу. Если вдуматься в суть случившегося при изгнании Адама и Евы из Рая, то, по-моему, проблема в том, что, отведав «яблоко» познания, они впервые стали выделять отдельно зло. Ведь до того, как они поддались искушению, не было разделения добра и зла. Была цельность. Как только появилось разделение добра и зла, что мы видим сегодня в нашей жизни, то зло стало сжигать, прежде всего, души тех, кто зло творит или зло замышляет.

Но мои школьные учителя, соседи моих родителей и сами мои родители, без всяких религиозных основ, именно преодолению зла в себе и учили нас. Так и государства. Высшим достижением Советского Союза была социальная солидарность, формировавшаяся в обществе.

Да, это была уже вторая половина XX века. Да, к этой социальной солидарности советское общество пришло через гражданскую войну, через трудные 30–40-е годы, через трагедию Великой Отечественной войны. Но только выстрадав социальную солидарность, Советский Союз стал сверхдержавой. И это беда, что внутри общества все же сохранились точки его разрушения, которые, при надлежащей подпитке извне, и позволили разрушить государство. И как не парадоксально, весомый вклад в разрушение Советского Союза внесли его достижения, а также сильные, великие стороны советского общества. Об этом я говорил, в частности, выступая перед студентами и преподавателями РГТЭУ 12 декабря 2011 года, когда мы отмечали 70-летие контрнаступления Красной армии под Москвой.

Однако реально мое выступление было посвящено другой дате — юбилею великой трагедии. Ведь ровно за двадцать лет до этого, именно 12 декабря 1991 года, Верховный Совет Российской Федерации ратифицировал Беловежское соглашение о прекращении существования СССР.

Была ли смерть СССР закономерной? Того самого Советского Союза, ради сохранения которого жертвовали свои жизни воины в 1941 году? Только оставим в стороне философское «все, что имеет начало, имеет и конец»: русская цивилизационная альтернатива сохранялась и сохранилась, рухнула лишь форма ее существования в XX веке.

Почему же не стало Советского Союза? Почему парламент приветствовал ратификацию стоя? Почему армия и КГБ остались безучастны, да и все органы союзного государства безропотно ждали своей ликвидации? Почему многомиллионный народ безмолвствовал? Почему? Почему?.. Множество вопросов. Хотя нет, вопрос один: ПОЧЕМУ?

Стремление населения СССР к перестройке общества было объективно назревшим. Среди главных причин выделю следующие:

— потенциал планово-распределительной экономики был близок к исчерпанию;

— монополизм марксистско-ленинской идеологии привел советское общество к духовно-политическому кризису, усилился поиск альтернатив, сквозь революционные догмы в массовое сознание стали возвращаться традиционные национальные ценности;

— стабильная мировоззренческая недооценка роли индивидуальных интересов вызвала негативные деформации в сфере потребления, породила теневую экономику, несовместимую с принципами социализма;

— ослабление идеологических скреп общества при остававшихся в руинах религиозных скрепах привело к росту напряжения в межнациональных отношениях. Укреплению этнического самосознания способствовал даже рост материального уровня жизни населения в 60–70-е годы;

— в результате антиалкогольной кампании внутри страны и падения мировых цен на нефть рухнул бюджет, резко ограничив свободу маневра КПСС и союзных органов власти во внутренней политике.

Но были и «рукотворные» факторы нарастания внутреннего кризиса в СССР:

— работа в течение многих десятилетий государственных служб многих государств по дестабилизации СССР, завершившаяся успешным созданием извне антисоциалистического, антисоветского потенциала в нашем обществе;

— передача высшим партийным руководством СМИ под контроль антисоциалистическим «агентам влияния» при пассивности традиционной контрпропаганды;

— разыгрывание национальной карты внешними, а с 1986 года — и внутренними силами в борьбе за влияние и власть;

— скоординированная работа ряда активистов перемен по организации перебоев в поставках продовольствия в Москву и Ленинград, искусственное создание массового дефицита в 1989–1991 гг.

Не кризис социалистической системы породил обвал СССР, наоборот, — углубляющийся кризис в СССР и его непрофессиональное преодоление привели, как и предсказывал Я. Кадар, к развалу Организации Варшавского договора и СЭВ. Руководители СССР Горбачев и Яковлев лично занимались низвержением Т. Живкова, Э. Хонеккера, Н. Чаушеску и не только их, разрушали ГДР.

Но почему на защиту собственно СССР не встали его граждане? Почему большинство народных депутатов СССР, союзные органы исполнительной и судебной власти смиренно разошлись? Объяснений много, и все значимы. Вот, на мой взгляд, основные:

1. Деформация национального самосознания русских. При всеобщем ослеплении суверенитетом политические деятели РСФСР перенесли понимание России с Советского Союза на РСФСР. А если все остальное объявлено не Россией, а ее обременениями, то зачем за все это держаться? Тем более, при росте оскорблений в адрес «старшего брата». Изгнание русских из ряда республик к тому времени уже началось.

2. Иллюзии строительства общечеловеческого дома. Кризис идеологии привел к забвению значительной частью населения традиционной для России системы духовных императивов; миллионы людей поддались соблазну «общечеловеческих ценностей» и простодушно поверили в искренность и продуманность проектов незамедлительного перехода к демократии и рыночной экономике.

3. Дискредитация власти союзного центра. Неоднократные акции Центра по наведению порядка (после прилета М. Руста в Москву, при трагедии в Баку и Сумгаите, Тбилиси и Вильнюсе), заканчивавшиеся наказанием невиновных или отречением Генерального секретаря ЦК КПСС, а потом и Президента СССР от исполнителей, подорвали доверие к армии, КГБ и местным партийным органам. После провала ГКЧП в августе 1991 года основная часть руководителей СССР была арестована, наиболее активные сторонники сохранения СССР смещены со своих должностей или дискредитированы. И в центре, и во всех союзных республиках.

4. Высокое доверие к органам власти союзных республик. Союзный центр во главе с Горбачевым к 1991 году окончательно утратил поддержку народа, убедившегося в неспособности власти остановить рост межнациональных столкновений, сепаратизма, социально-экономическую деградацию, объяснить, что происходит и куда страна идет. В результате надежды населения перешли с союзного уровня на уровень союзных республик, где — из-за иллюзий национального возрождения, где — просто в связи с недееспособностью союзного центра.

5. Запрет единственной общенародной политической организации. Запрет КПСС был актом демонтажа существовавшей партийно-управленческой вертикали, это реально была часть управленческой вертикали исполнительной власти, отвечающая за принятие политических решений. Ничего взамен не создавалось. А ведь партия была уже в значительной мере обновлена, за 1987–1990 гг. в партийные комитеты пришли активисты со свежими взглядами, настроенные на позитивную трансформацию общества. Все эти авторитетные для окружающих люди, лидеры общества разного уровня были подставлены под уголовное преследование. Психологический шок общества от августа 1991 года был такой, что должностные лица всех уровней ниже республиканского стали уклоняться от принятия на себя ответственности за любые решения. Запрет КПСС устранил единственную организованную силу, способную противодействовать разрушению союзного государства.

6. Высокая лояльность и дисциплинированность членов КПСС. Роковую роль сыграли демократический централизм и партийная дисциплина в КПСС. Многие активные люди, привыкнув выполнять партийные директивы беспрекословно, чувствовали неладное к 1991 году, но еще верили в мудрость и чистоту «верхов». А когда руководство партии отмежевалось от действий ГКЧП (и от остававшегося во главе ЦК КПСС в тот момент О.С. Шенина) и заняло оправдательно-выжидательную позицию (а Генеральный секретарь ЦК — откровенно трусливую), то обезглавленная партийная масса оказалась дезорганизована и растеряна.

7. Боязнь законопослушного большинства спровоцировать гражданскую войну. Поколение победителей 1945 года в силу возраста стало к 1991 году уходить от дел. Им на смену пришло поколение, которое с 50-х по 80-е гг. росло в мирной бесконфликтной окружающей среде (бытовые конфликты не в счет), не научившись деятельно и лично, по собственной инициативе, отстаивать большую и малую Родину, общие ценности. Даже личные интересы отстаивали плохо, ожидая от государства, что оно само должно о каждом из нас заботиться. Психологическая устойчивость советского человека основывалась на убеждении, что и без личного вмешательства в происходящие события «все будет хорошо», «все обойдется», потому что во главе государства находятся умные и достойные люди, которые не дадут никого в обиду. В широких массах возродилось патриархальное доверие к власти и нежелание (неумение) непосредственно осуществлять власть. Смена поколений сопровождалась параличом народной воли. В критических ситуациях и должностные лица, и обычные законопослушные граждане опасались совершить действия, способные спровоцировать гражданскую войну.

И все же Советский Союз сохранял огромный потенциал к развитию. Он мог, сохранив форму союзного государства, обрести на основе традиционных ценностей Русской цивилизации новое качество. Почему же при голосовании против ликвидации СССР нас, депутатов, оказалось всего 7 из 250? Почему сдались народные представители?

Сыграло свою роль все вышесказанное, но были и нюансы.

Не случайно в сентябре 1991 года V съезд народных депутатов СССР под давлением Горбачева демонтировал высшие союзные органы власти, превратив Правительство СССР в совет экспертов, а Верховный Совет СССР — в марионеточное собрание депутаций союзных республик. Союзный центр был обезглавлен.

Не случайно решению российского парламента предшествовали голосования в Киеве и Минске. Парламенты Белоруссии и Украины, ратифицировав Беловежский сговор, убежденные, что другой позиции у России нет, боролись против попытки авантюристической группировки Ельцина распространить власть, захваченную ею в Российской Федерации, на весь СССР. А депутатам Верховного Совета РСФСР при ратификации внушался ужас остаться в одиночестве, когда «все уже ушли» из Союза.

Нельзя забывать, что идея сохранения Союзного государства была решительно поддержана народом, выразившем свою волю на референдуме 17 марта 1991 года. И это при нараставшем кризисе доверия к Центру, вопреки попытке дискредитировать идею единства со стороны движения «Демократическая Россия» (с призывов сказать «нет» на референдуме и начался бесславный закат этого изначально массового объединения)!

Именно поэтому авторы «Беловежья» постарались скрыть разрушение Советского Союза за ширмой создания СНГ, обещая в Содружестве нечто более надежное, более демократическое и благополучное, чем СССР. В эти посулы хотели верить простые люди, ими предпочли обмануться в декабре и многие депутаты.

Конечно, было и чисто обывательское соображение: скандальная неспособность Президента СССР Горбачева осуществлять высшую государственную власть в стране вызвала к осени 1991 года всеобщее желание избавиться от него любым способом. Общество понимало: корабль СССР несет на скалы, а стоящий на мостике капитан не желает принимать мер по спасению, благодушно призывая экипаж и пассажиров демократично, в соответствии с новым мышлением, перераспределить места в каютах.

Михаил Горбачев. Благодушный недоумок или предатель?

Понимать других — это великое счастье. Прощать — это великая ответственность, ибо только прощение может быть превыше справедливости, как любовь — выше закона. Понять и не простить — это очень тяжелое нравственное решение. Часто прощал и прощаю своих личных недругов и даже друзей, которые меня предали. Порой понимал и, возможно, понимаю недругов моего Отечества, но прощать их — значит самому предавать. И Отечество, и всех, кого любишь.

О тех, кому прощать нельзя.

Когда-то, только начиная семейную жизнь, я высказал своей жене мечту назвать сына, если он родится, Михаилом. Первенца в Ленинграде мы назвали Константином, но после рождения в сентябре 1990 года второго сына Таня сразу спросила:

— Ну что, называем Михаилом?

Однако шел 1990 год!

Если бы хоть отчество было другим!

На всю жизнь получить в свою семью «Михаила Сергеевича» — это было выше моих сил! И в семье Бабуриных появился Евгений.

Слишком одиозной к тому времени стала для меня, да и для многих миллионов советских людей фигура руководителя КПСС и СССР Михаила Сергеевича Горбачева.

Первоначальные огромные ожидания, связанные с молодым, говорящим без бумажки партийным и государственным лидером страны достаточно быстро стали меняться на досаду и разочарование. Ныне же у меня так и нет ответа на вопрос: кто он, М. Горбачев, предатель или дурак?

Не ставлю себе цели анализировать всю его биографию. Отмечу лишь вещи, которые порождают мой вопрос.

К теме Мальты мое внимание впервые привлек в 1995 году Ю.А. Квицинский. Юлий Александрович, выдающийся советский дипломат тогда был безработным и принял мое приглашение пойти на выборы в нашем партийном списке. Говоря о встрече Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева на Мальте с Президентом США Дж. Бушем-старшим, он обратил мое внимание на потрясающий факт — на решающую встречу со своим американским партнером М.С. Горбачев отправился один, не взяв даже советского переводчика.

Такого не бывает и не должно быть: даже во время встреч «один на один» присутствуют переводчики сторон, а то и помощники. Горбачев не взял никого.

И ведь действительно, встреча на высшем уровне на Мальте стала неким рубежом: после нее в Румынии произошло убийство Н. Чаушеску, стал разрушаться Варшавский договор, а за ним и СССР.

Неожиданный случай узнать о той закрытой встрече представился 8 мая 1998 года в Берлине, на коллоквиуме «Pax Americana?». В первом ряду коллоквиума мы оказались рядом с госсекретарем США при Дж. Буше-старшем Джеймсом Бейкером. С помощью российского дипломата А.С. Сургаева мы обстоятельно переговорили о советско-американских отношениях конца 80-х. Рассказ Бейкера был невероятен, но впоследствии его мне подтвердил и дополнил видный российский историк Л.Н. Доброхотов, работавший в начале 90-х годов в российском посольстве в США, также встречавшийся с Дж. Бейкером.

Суть истории проста. Прежде всего, из рассказа высокопоставленного американца следовало, что на встрече Буша с Горбачевым был не только американский переводчик, но еще и, как минимум, государственный секретарь США. Беседа была столь содержательна, что вечером у себя в каюте Дж. Бейкер обнаружит, что его рука будет синей, столь часто он себя норовил ущипнуть ради того, чтобы убедиться в реальности происходящего. Это был не сон.

Начиная беседу, М. Горбачев сообщил американским собеседникам, что руководство СССР приняло решение ликвидировать Варшавский договор. Президент Буш, повернувшись к Бейкеру, выразил досаду, что эта тема не предполагалась к обсуждению, и он лично не уверен, что удастся убедить союзников в Европе пойти на встречную ликвидацию НАТО. Бейкер тоже так полагал, но был готов незамедлительно приступить к консультациям с европейцами. Дж. Буш спросил у М. Горбачева, какие условия при ликвидации Варшавского договора выдвигает СССР.

— Никаких условий! — заявил М. Горбачев, сопровождая свои слова эффектным жестом руки.

Между тем, советское руководство не принимало тех решений, о которых говорил Горбачев.

И еще несколько фактов для размышления.

Летом 1989 года М. Горбачев отказался говорить по телефону с находившимся на отдыхе в Ялте генеральным секретарем ЦК КПЧ Милошем Якешем, что стало сигналом для партийных функционеров в Чехословакии об отказе Москвы от «доктрины Брежнева» и от поддержки «твердого» партийного руководства КПЧ.

В ситуации, когда 17 ноября 1989 года жестоким подавлением студенческой демонстрации в Праге началось смена режима в Чехословацкой Социалистической Республики, а уже 25 ноября ушло в отставку политбюро ЦК КПЧ и пало правительство коммунистов, специалисты отмечают несколько моментов:

— Отказ руководства СССР от поддержки руководства ЧСР и КПЧ, непротивление свержению сторонников СССР. Как отмечают участники «бархатной революции», как только стало ясно, что при любых, даже силовых методах оппозиции, советские войска на территории Чехословакии останутся нейтральны, к советскому посольству утратили интерес.

— В разгар событий, 14–18 ноября 1989 года в Праге находился первый заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Виктор Грушко, контролировавший, по мнению лидеров «весны», процесс устранения Якеша. Вероятно, не случайно. Со студенческих лет М. Горбачев был дружен с одним из лидеров «пражской весны» 1968 года Зденеком Млынаржем, они были однокурсники по МГУ.

Разрешение СССР на объединение ФРГ и ГДР Г. Коль получил в русской бане. После парной канцлер ФРГ спросил М. Горбачева, как тот видит будущее двух германских государств.

— Объединение Германии — это дело самих немцев, — без раздумий благодушно бросил М. Горбачев, продолжая банные процедуры. В отличие от него, Г. Коль понимал значение того, что только что сказал советский лидер. Он остановил все происходящие действа и спросил, правильно ли он понял сказанное Горбачевым. Тот подтвердил, что правильно.

Через час сообщение о возможном объединении двух Германий стало в мире новостью номер один. Еще через час послы Великобритании, США и Франции прибыли к советскому послу в Берлине. Разговор был примерно таким:

— Что вы делаете?! Как вы можете говорить об объединении ГДР и ФРГ?! Вы разрушаете всю систему европейской безопасности!

Советский посол был уже проинструктирован из Москвы:

— СССР изначально был за единую Германию. Да и вы же всегда добивались объединения Германии?

— Да, но мы надеялись, что вы, русские, на это никогда не пойдете.

После открытия границы и обрушения Берлинской стены новое руководство ГДР попыталось взять внутриполитическую ситуацию под контроль. Президент Франции Ф. Миттеран предложил руководству СССР поддержать ГДР и дать понять Г. Колю, что пора останавливать растущие аппетиты ФРГ. Для этого он обратился к М. Горбачеву с предложением нанести незамедлительный совместный визит в Берлин. Из аппарата Горбачева французам ответили, что в планах советского руководителя нет поездки в ГДР.

А смехотворная сумма деньг, которой Горбачев оговорил вывод советских войск с территории ГДР? Или мы знаем не о всех деньгах?

От В.А. Крючкова лично знаю, что эвакуацию из погрузившейся в хаос ГДР Э. Хонеккера наша разведка провела без ведома М. Горбачева. Когда Председатель КГБ СССР Крючков на заседании Политбюро проинформировал Генерального секретаря ЦК КПСС о том, что Э. Хонеккер вывезен на территорию СССР, то Горбачев долго ругался, не скрывая досады и неудовольствия.

Не удивляюсь.

В первых числах апреля 1994 года, находясь в Болгарии, мы с депутатами С.А. Глотовым и А.А. Долгополовым навестили находившегося под домашним арестом многолетнего лидера социалистической Болгарии Тодора Живкова (российское посольство пыталось нас отговорить, ссылаясь на вероятность международного скандала, но я сказал, что болгары готовы нам встречу организовать, а недовольный Козырев не удивится моему поступку).

Главный мой вопрос к недавнему главе болгарского государства и руководителю БКП был прост:

— Товарищ Живков! Вы в течение многих десятилетий были другом моей Родины, Советского Союза. Вы вместе с нашими дедами воевали против гитлеровского фашизма. Скажите, сейчас, когда Вас обвиняют, что Вы превратили Болгарию в сателлита СССР, как моя страна Вам помогает?

Тодор Живков ответил жестко и твердо:

— В Вашей стране меня последний раз вспоминали, когда Горбачев организовывал мое свержение и арест.

И затем рассказал, что, когда товарищи по партии с почетом проводили его на заслуженный отдых, то нового Первого секретаря ЦК БКП вызвали в Москву. Горбачев устроил болгарскому гостю форменный разнос, возмущаясь, почему Живков на свободе, почему против него не возбуждено уголовное дело. Новый болгарский руководитель вернулся из Москвы в Софию, Т. Живков был арестован, против него возбудили уголовное дело, хотя до сих пор не могут определиться, в чем бы его обвинить. И Болгария погрузилась в пучину хаоса.

А мутная история с «народным восстанием» против главного оппонента Горбачеву в политическом руководстве Варшавского договора Н. Чаушеску? Об инсценировке с трупами в Темишоаре мировая пресса уже писала (сценарий повторят зимой 1991 в Вильнюсе). Версия некоей совместной операции спецслужб США и СССР получает все больше аргументов «за».

В конце 90-х годов в самолете, возвращаясь из Германии, я встретил своего студенческого товарища по Омскому университету, который перебрался на жительство в Ганновер. Он был потрясен свежей газетой, насколько помню, «Зюд Дойче Цайтунг», поместившей фото какого-то красивого замка в долине Рейна. Надпись сообщала, что замок приобретен бывшим Президентом СССР М. Горбачевым. Заканчивалось словами: «Очевидно, на гонорары».

Искренне предлагаю:

— Юра, давай выпьем за здоровье М. Горбачева и Б. Ельцина…

Видя ошалелый взгляд собеседника, готового, очевидно, усомниться в здравости моего рассудка, я заканчиваю:

— … чтобы они дожили до суда!

Однозначного ответа, кто он, Михаил Горбачев, у меня до сих пор нет.

Борис Ельцин: властолюбие без границ

Спарринг-партнером М. Горбачева по разрушению Советского Союза был Борис Ельцин. В 1990–1991 годах мы были убеждены, что между этими внешними антиподами осуществляется глубинное согласование всех их ключевых шагов. По одиночке ни один из них разрушить СССР не мог.

Руководителя любой нации следует оценивать по результатам его деятельности.

Только по результатам, ибо слова отражают лишь желаемое!

Б. Ельцин был руководителем Российской Федерацией с 1990 по 31 декабря 1999 года. В этот период смертность населения впервые за длительный период превысила рождаемость. Если 1990 год был последним годом положительного демографического баланса, то с 1991 года пошел обвал, когда смертность превышала рождаемость на 500–700 тыс. человек в год. Только по официальной статистике, с учетом «замещающего» вклада переселенцев с окраин СССР. Получив одну из мощнейших экономик мира, Ельцин оставил преемнику руины, чудовищное социальное расслоение народа, олигархическо-криминальный капитализм вместо солидарного социально-экономического уклада.

Рисовать фигуру Ельцина какой-либо одной краской нелепо и неправильно. Как любой тайфун или смерч он был явлением. Если в искренности многих слов и даже поступков М. Горбачева у меня сомнения только крепнут, то коренная прямота Б. Ельцина для меня несомненна. Только не надо при этом ориентироваться на его воспоминания, которые он, возможно, даже не читал.

Уральский парень, я убежден, что он был искренним коммунистом, а потом истовым партийным работником. Попав с подачи Е.К. Лигачева в Москву, он стал ревностно оправдывать оказанное ему доверие, идя «по головам». Не собираюсь пересказывать его биографию, но хочу сказать о его личных качествах, в наличии которых убедился непосредственно.

Б.Н. Ельцин в лучшие моменты жизни был энергичен и весел, решителен, деловит и исключительно работоспособен.

Б.Н. Ельцин был человеком поступка.

А решительные поступки у него были регулярно. Вспомним наиболее яркие: и выступление на октябрьском Пленуме ЦК в 1987, и выход из партии в 1990, и запрет КПСС в 1991. Беловежский сговор — это тоже поступок, пусть и очень плохой. Ельцин не мог работать в покое и благолепии, его взбадривали и мобилизовали только экстремальные ситуации.

Его выступление на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1987 года хоть и не было таким героическим, как его придумал для всех нас М.Н. Полторанин, но оно было. Кстати, если прочитать подлинный текст речи Б. Ельцина 21 октября 1987 года, то можно убедиться — оно реально свободолюбивое и отважное. Вплоть до личного предложения об освобождении его самого от должности кандидата в члены Политбюро.

Тот, кто не застал времена ПЛЕНУМОВ, никогда не сможет себе представить, что такое — по своей инициативе попросить слово и сказать не то, что требует момент, а свое. Ельцин выступил и стал героем народа. Слишком народу надоела заорганизованность и дежурное скандирование: «Ленин! Партия! Комсомол!»

После сообщения по ТВ о том, что Б.Н. Ельцин освобожден от обязанностей первого секретаря Московского горкома КПСС, я, заместитель декана юридического факультета ОмГУ, ехал из своего окраинного «Порт-Артура» на работу в университет и завернул в «Политическую книгу». Был тогда в Омске и такой книжный магазин.

Уже много лет я собирал политическую литературу, да и фотографии партийных лидеров. У меня имелись уже комплекты фотографий членов Политбюро с 1917 по текущее время, я давно знал, как выглядели не только Каменев или Зиновьев, Берия или Маленков, но и Шелепин с Первухиным. И на этот раз я решил посмотреть, а как же выглядит этот Б.Н. Ельцин, да и пора было купить очередной комплект фотографий.

Традиционного плаката не было и я стал перебирать набор открыток с фотографиями высших партийных руководителей.

Фотографии Б.Н. Ельцина не было.

Я просмотрел все имеющиеся комплекты. Фотографии всех членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС в наличие, кроме одной — Ельцина. Продавец ничего не смогла мне пояснить, я попросил вызвать директора магазина. Представившись подошедшей милой женщине, вежливо спросил:

— Почему нет портрета кандидата в члены Политбюро Б.Н. Ельцина?

— Но ведь его сняли с поста первого секретаря Московского горкома партии!

— Это решение москвичей. По какому праву вы изъяли портрет Ельцина из комплектов портретов членов Политбюро? Решения ЦК по нему никакого не было.

— Не могу сказать. Обращайтесь в обком партии.

У меня не заржавеет. Приехав на работу, я тут же позвонил заведующей отделом науки и учебных заведений Омского обкома партии Ольге Андрееве Анохиной, которую знал не только как обаятельную и умную женщину, работавшую в университете ранее секретарем парткома, но и как жесткой принципиальности человека. Когда О.А. Анохина поняла, чем я возмущен, то я буквально кожей почувствовал ее затруднение:

— Б. Ельцин снят с должности в связи с крупными недостатками в работе. Продавцы тоже граждане, они посчитали, что его портрету не место среди портретов других партийных руководителей.

— Ольга Андреевна, означает ли это, что я могу сейчас подойти к стенду с портретами членов Политбюро ЦК КПСС и убрать с этого стенда портреты тех, кто, на мой взгляд, не справляется со своими обязанностями?

От сказанного мной О.А. Анохина даже задохнулась:

— Как вы можете, Сергей, так говорить! Конечно, нет.

Мы еще какое-то время говорили, в том числе О.А. спрашивала меня о выходящей в университете стенгазете «Колокол-2», уточняя, я стою за спиной редактора Мельника, или он стоит за моей спиной. Я очень по-доброму относился к своей собеседнице и понимал, что затронул очень скользкий для областных партийных работников вопрос. Через полчаса ко мне зашел секретарь парткома университета А.С. Фролов, покачивая головой: ну, ты и даешь!

Когда я впоследствии рассказал историю с фотографиями Б.Н. Ельцину, тот долго смеялся.

В политике, да и в повседневной жизни важна интуиция. Интуиция рождается не столько умом, сколько жизненным опытом.

Из знакомых мне государственных деятелей только двух человек Бог наградил какой-то звериной или сверхчеловеческой интуицией. Это Б.Н. Ельцин и А.Г. Лукашенко. Многократно на моей памяти, при растерянности советников и консультантов они, оказавшись в самой безвыходной ситуации, действовали решительно по своему личному усмотрению и побеждали.

Когда Б. Ельцину не удалось на Учредительном Съезде КП РСФСР в 1990 году добиться избрания первым секретарем ЦК новой партии своего кандидата, Лобова, то он, упреждая события, заявил о своем выходе из КПСС.

Или такой пример: Третий съезд народных депутатов РСФСР весной 1991 года был собран для снятия Б. Ельцина с поста Председателя Верховного Совета, а в итоге Б. Ельцин получил от Съезда дополнительные полномочия (и бессмысленно было предостерегать против этого «Коммунистов России» — те истово верили, что теперь-то уж, к осени, Ельцин точно сам сломает себе шею). Уже в мае 1991 года Четвертый съезд утвердил Закон о Президенте РСФСР, после чего Б.Н. Ельцин триумфально был избран Президентом.

Ради личной власти Б. Ельцин был готов идти на любые жертвы, особенно если жертвовать надо было кем-то другим. Он бестрепетно расставался с ближайшими соратниками, тем более, мог давать любые обещания, как правило, заранее зная, что выполнять их не придется. Провозглашая в октябре 1991 года на нашем Пятом съезде народных депутатов курс на гайдаровскую экономическую реформу, он всех громогласно заверял:

— Хуже будет всем в течение примерно полугода. Затем снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года, как я обещал перед выборами, — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей.

Позже, когда цены вырастут в десятки, а по некоторым товарам или услугам — в сотни раз, он, предваряя В. Черномырдина, разведет руками:

— Хотели, как лучше…

14 августа 1998 г. Ельцин в Новгороде категорично и четко заявит, что в экономике России порядок, что девальвации рубля не будет. Через три дня, 17 августа, правительство России во главе с С. Кириенко с его согласия отпустит курс обмена валюты и объявит дефолт по ГКО и облигациям. За две недели рубль потеряет половину своей стоимости. Курс доллара вырастет с 6,3 до 9,3 рубля, а к 21 сентября доллар станет стоить 21 руб.

Был ли Б.Н. Ельцин алкоголиком? Не знаю, это медицина. Но если сказать, что пил он много — значит, ничего не сказать.

Ранним осенним утром 1990 года встречаю в коридоре Верховного Совета радостного Р.С. Мухамадиева, председателя Комиссии нашего Совета Национальностей по культурному и природному наследию народов Российской Федерации. Он показывает бумагу:

— Вот, Сергей Николаевич, подписал у Председателя Верховного Совета.

Поздравляю. А Ринат Сафиевич рассказывает о только что состоявшейся встрече:

— Мне сразу сказали, что, если хочу получить быстрее подпись на принятом решении Верховного Совета, нужно с самого утра зайти к Председателю. Жду, когда приедет Борис Николаевич, и сразу захожу к нему. Он спрашивает:

— По какому вопросу?

Объясняю. Б.Н. Ельцин оборачивается к находящемуся рядом сейфу, открывает, достает из него бутылку коньяка и два граненых стакана, наливает каждый до краев. Свой с наслаждением выпивает. Кивнув на второй, говорит:

— Пей!

— Но, Борис Николаевич, я не пью, да и еще только 9 часов утра.

— Ты зачем пришел? Пей!

Отступать некуда, — Р.С. Мухамадиев даже поежился, — беру стакан и с трудом выпиваю. Ельцин одобрительно смотрит, кивает головой и подписывает принесенный мною документ:

— Можешь идти.

Еще раз поздравив коллегу с успешно проведенной «операцией», я впервые задумался о мощи здоровья нашего парламентского лидера.

Ельцин не пил спиртное, он его вкушал. С наслаждением и часто без внешнего эффекта. Но бывали и эффекты. Чего стоит его появление на трибуне Съезда народных депутатов России в тяжелейшем перепое, когда он с трудом смог уйти с трибуны. Скандал разгорелся нешуточный, такой, что, применив максимально возможные медикаментозные средства, Ельцина через полтора часа вывезли под телекамеру на улицу Москвы, чтобы показать — вот видите, он вовсе не пьян.

Но далеко не всегда запои Б.Н. Ельцина были столь безобидны.

В дни нападения талибов на российских пограничников, прикрывавших таджикско-афганскую границу, в парламент примчалась группа генералов во главе с генералом армии К.И. Кобцом. Меня и еще нескольких руководителей фракций срочно вытащили из зала заседаний на совещание. Кобец обратился к нам с просьбой, чтобы мы дали разрешение на использование в зоне нападения армии. Готова действовать находящаяся рядом с событиями 201-я дивизия, но нужен приказ. Пока все обдумывали услышанное, я задал резонный вопрос:

— Вы в себе, дорогой Константин Иванович? Вы что предлагаете?! У нас есть Верховный главнокомандующий! Не парламент отдает приказы Вооруженным Силам! Где Ельцин?

К.И. Кобец, помявшись, признался:

— Б.Н. Ельцин на Валдае. Министр обороны Грачев там, но он уже сутки не может привести президента в чувство, чтобы получить от него приказ.

Мы сделали, что могли. К счастью, и в сознание президента все-таки привели, приказ был подписан и воины моей родной 201-й дивизии пришли на помощь пограничникам. Но скольких человеческих жизней стоил тот запой президента! Только за этот случай Ельцин заслуживал отрешения от должности.

А ведь есть и масса других примеров!

И все же, в глубинных своих качествах Б. Ельцин был державным человеком. Пусть в последний момент, но он остановился и не отдал Южные Курилы Японии, прислушался к нашим рекомендациям и в феврале 1992 года нанес блиц-визит на Черноморский флот, поддержав его командование и их решение стать российским флотом. Не только наша, но, прежде всего, его заслуга в том, что после разгрома парламента в 1993 году у нас не вспыхнула гражданская война.

Хотя, что я говорю! Президент, расстреляв из танков парламент своего государства, не стал после этого расстреливать народ! И любить его за это? Бред! Если бы мы пошли на организацию уличных протестов, уверен, в той ситуации он без колебаний расстрелял бы любую демонстрацию. Пусть при этом бы и запил.

Главное, чего жаждал Б. Ельцин, чего он добивался любой ценой — это была личная власть. Безразлично какая — коммунистическая или антикоммунистическая. Ему нужна была только Власть. Это его семья, угнездившись у власти, потом станет деятельно присваивать народную собственность.

У самого же Ельцина средоточием помыслов была только личная власть. И об утрате именно ее он, уверен, сожалел 31 декабря 1999 года, роняя скупую мужскую слезу.

Конечно, спиртное со времен Петра Великого было сделано в отечественных деловых кругах ритуалом. Когда в 1990 году я впервые стал депутатом, то я вообще не пил спиртное, но быстро понял, что это мешает работе — ну, не в зале же заседаний вырабатываются решения! А когда ты приходишь вечером на встречу, хозяин гостеприимно разливает тот или иной напиток (и чай — редко), а ты говоришь, что не пьешь, то можно было услышать:

— А чего пришел?

«Чи хворый, чи подлюка».

И тут так закрутила наша политическая жизнь, что я публично провозгласил зарок:

— Водку я выпью только после отставки Ельцина.

Стал пить вино. И зарок мой все уважали, и противники Ельцина, и его сторонники. Свой зарок я выдержал. Водку выпил только в последний день 1999 года.

31 декабря 1999 года раздался звонок от моих помощников, спросивших, могут ли они заехать ко мне на несколько минут.

— Заезжайте.

Вскоре раздался звонок в дверь. Открыв, увидел Костю Каравайного и Диму Никитенко.

— Сергей Николаевич, слышали новость?

— Да: Ельцин ушел в отставку.

Довольно кивнув, они открыли спортивную сумку и достали бутылку «Смирновской» (Столовое вино № 21):

— Мы помним о вашем зароке и будем первыми, кто выпьет с Бабуриным водку.

У них это получилось.

Но как блистательно ельцинские пиарщики все рассчитали! В Московском Кремле прекрасно понимали, что отставка Б. Ельцина станет всенародным праздником, что утаить этот праздник не удастся. И они гениально совместили его отставку со всенародной встречей Нового года! Всеобщее бурное празднование ухода Ельцина состоялось, но его успешно растворили в новогоднем торжестве. Начало 2000 года стало, действительно, праздником Возвращения Надежды. На этой волне народное большинство внесло В.В. Путина в Кремль на внеочередных выборах!

И все же у Ельцина был Характер. Именно поэтому весной 1996 года я предложил А.Г. Лукашенко, чтобы, идя на объединение с Российской Федерацией, он бы договорился с Ельциным о выборах единого союзного президента:

— Александр Григорьевич, я — противник Б.Н. Ельцина. Но я готов быть его доверенным лицом, если он пойдет на выборы Союзного президента кандидатом в президенты, а кандидатом в вице-президенты будет А.Г. Лукашенко!

К сожалению, такого решения не сложилось. Окружение Ельцина испугалось объединения с Белоруссией весной 1996 года. Вместо единовременного акта начался нудный затяжной процесс «интеграции», порой являющийся имитацией реального дела.

На слушаниях в Конгрессе США в сентябре 1999 года признали: «Годы американской поддержки вороватого и неэффективного режима Ельцина опозорили Соединенные Штаты в глазах простых россиян и вызвали у них подозрения, что США не помогают России, а хотят ослабить ее». Директор Никсоновского центра Пол Саундерс прямо сказал, что политика Клинтона состояла в сохранении Ельцина, чем открыто стало пользоваться нечистое на руку окружение президента России.

Книга Ельцина «Президентский марафон» полна недоговоренностей и просто лжи. «Нет механизмов, — пишет автор, — посредством которых Березовский мог бы оказывать влияние на президента». Неправда! Механизмы были многообразны, самый эффективный — дочь Ельцина Татьяна. Она и стала, особенно после устранения из Кремля А.В. Коржакова, посредником и проводником интересов компрадорской олигархии в окружении президента России.

Именно Б. Ельцин привел к власти в России компрадорскую олигархию.

Как признал в ноябре 2000 года Ф. Туровер, почувствовав свою бесконтрольность, Б. Ельцин в 1993 году подписал секретный указ о том, что все деньги от крупных экспортно-импортных операций должны проводиться через счета и компании определенных им лиц.

Только с октября 1998 по март 1999 года через один лишь счет фирмы Семена Могилевича «Бенекс» в «Bank of New York» из России за рубеж было прокачано 4,2 миллиарда долларов США. Американские власти, официально обращаясь в российскую Генеральную прокуратуру с запросом о происходящем, имели данные, что только через этот счет по году из России теневым образом «откачали» около 10 миллиардов долларов. И это в период преодоления последствий дефолта, при громких заявлениях, что Российская Федерация неплатежеспособна!

Речь идет не только о продаже российского имущества и российских природных ресурсов.

Уголовное дело, по которому Б. Ельцин, члены его семьи и приближенные к ним олигархи подозревались в полном расхищении выделенного России 14 августа 1998 года кредита МВФ в размере 4,8 млрд. долларов США, было закрыто без завершения расследования.

Но мало кто сомневается, что за этим беспрецедентным хищением — Борис Ельцин и его «семья».

Доведение страны до дефолта 1998 года через игру с ГКО — тоже «семья», куда входили не только дочери и их зятья, но и меняющиеся доверенные лица президента и его родных, от Черномырдина, Чубайса и Березовского — до Немцова и Кириенко.

То, что «своих» загодя предупредили о предстоящем дефолте — медицинский факт. Вскоре после событий при встрече с руководившим ФКЦБ Д.В. Васильевым я получил подтверждение, что прямо накануне дефолта продали имевшиеся у них ГКО: Мост-Банк (Гусинский) — 84 %; СБС-Агро (Смоленский) — 75 %.

А у государственного Сбербанка на 1 сентября 1998 года осталось мертвым грузом ГКО на 102 млрд. руб. Нужны ли пояснения?

Генеральному прокурору России Ю.И. Скуратову намерение очистить от коррупционной коррозии именно ельцинскую семью стоило его высокой должности. Чтобы избавиться от глубоко копающего, наделенного реальной властью руководителя прокуратуры против него сфабриковали скандал с чернушной видеопленкой, не побрезговали и клеветой более привычного формата — газеты публиковали фальшивые данные о счетах, домах, квартирах, костюмах Скуратова. А 2 апреля 1999 года против Генерального прокурора России одним из его подчиненных противозаконно было возбуждено уголовное дело, его отстранили от работы. Из-за чего?

Расследуя дела «Мабетекса», сумев привлечь к расследованию прокуратуру Швейцарии, Ю.И. Скуратов получил доказательства, что Б. Ельцин и обе дочери, Татьяна Дьяченко и Елена Окулова, с 1995 года пользовались кредитными карточками со счетов в зарубежных банках («Banco del Gottaro»), пополняемых иностранными бизнесменами. Татьяна Борисовна, например, с 1995 по 1998 год потратила с такого счета, пополняемого западными «друзьями», более 100 тысяч долларов.

Вот и приехали! От борьбы с привилегиями партноменклатуры — к продаже национального достояния, к жизни «на проценты» от этой продажи. Таков путь Бориса Ельцина.

Смерть Б.Н. Ельцина застала меня в заграничной командировке. Во главе парламентской делегации я находился с официальным визитом в Республике Никарагуа. Не скрою, был рад тому, что избавлен как от необходимости в качестве заместителя председателя Государственной Думы России участвовать в протокольных траурных церемониях, так и от того, чтобы давать справедливые, но негативные оценки человеку в момент его похорон. Руководствуюсь заветом старших: при похоронах — о мертвом или хорошо, или ничего. Всему свое время.

Но бывают и особые случаи.

Во время встречи со спикером парламента Никарагуа тому принесли записку. Прочитав ее, он вновь посмотрел на нас:

— Сообщили о смерти вашего первого президента господина Ельцина. Я выражаю вам соболезнования.

Мы уже знали о случившемся, поэтому я скупо поблагодарил и продолжил беседу. Когда встреча стала завершаться, и началось прощание, пропустив впереди себя остальных членов делегации, я задержался и сказал никарагуанскому спикеру:

— Господин Председатель! Вы выразили нам соболезнования по случаю смерти бывшего президента России Б. Ельцина, я как должностное лицо выразил Вам нашу признательность за внимание к событиям в нашей стране. Повторяю их вновь. Но должен вам признаться, что как гражданин России чувствовал себя при получении соболезнований так, как, наверное, почувствовали бы себя вы, если бы я выразил вам соболезнования по случаю смерти Сомосы.

Стоявший рядом посол едва не упал от моей недипломатичности. Спикер же, выслушав меня, кивнул и сердечно попрощался.

На другой день, перед встречей с Президентом Никарагуа Даниэлем Ортегой ко мне подошел их протокольщик и в присутствии остальных членов делегации сказал:

— Товарищ Бабурин, Президент знает о Вашем вчерашнем разговоре, и не будет выражать вам соболезнования.

Для сандинистов, вернувшихся при поддержке бывших «контрас» к власти в Никарагуа, Б. Ельцин был человеком, разрушившим дружественный им Советский Союз и нанесший страшный удар по всем силам, противостоявшим гегемонии США.

От «России» — к Российскому Общенародному союзу

Осенью 1990 года обострилась тема нового союзного договора. И на Втором Съезде народных депутатов РСФСР именно наша группа «Россия» сорвала сговор команды Ельцина и руководства группы «Коммунисты России», которые пошли на нелепое соглашение: сторонники Ельцина не возвращаются на съезде к голосованию по декрету о власти, принятому за основу на Первом съезде, где ставилась тема департизации и декоммунизации, а «Коммунисты России» не поднимают тему о новом Союзном договоре. И это при том, что мы записали в Декларации!

Мир в очередной раз убедился, что маленькое нетерпение способно расстроить большие замыслы. Сговор наших коллег, о котором мы узнали позднее, не был нашими обязательствами. И поэтому, если вы возьмете стенограмму съезда, то увидите, что именно депутаты от группы «Россия», встав у микрофонов, при утверждении повестки дня добились включения в повестку дня вопроса о проекте Союзного договора и об участии России в новом Союзе. Это вызвало истерику у «Демократической России» и растерянность у руководства «Коммунистов России», поскольку последних обвинили в обмане. Они безвольно оправдывались:

— А мы-то тут причем? Не мы инициаторы.

И мы добились решения Съезда о том, что Российская Федерация — за сохранение Союза. Потом, на союзном референдуме 17 марта 1991 года, мы решительно выступили за то, чтобы отвечать «да». При всей спорности, при всей аляповатости сформулированного вопроса. И когда «Демократическая Россия» призывала сказать «нет», мы говорили: «только ДА».

Не случайно среди лидеров и активных бойцов группы (фракции) «Россия» в 1990–1993 — ученые В.С. Соколов, Н.А. Павлов, В.А. Сердюков, В.А. Тихонов, юристы С.П. Горячева, В.Б. Исаков, врачи Л.Х. Бахтиярова, Р.А. Клепикова, Т.И. Лета, А.Н. Соловьев, А.П. Удалова, писатели A. Н. Грешневиков и В.Н. Хайрюзов, журналисты И.Ф. Залевская и В.П. Лисин, учитель А.Б. Сурков, единственные среди народных депутатов России рабочие В.А. Гололобов и О.Я. Павлухин, партийные и советские работники В.Н. Любимов, В.Н. Штыгашев, П.И. Зерин, чекисты B. А. Выучейский, А.Е. Сафонов и И.В. Федосеев. Конечно, состав группы менялся. Так, по просьбе М.И. Лапшина мы делегировали в «Аграрный союз» В.Б. Исакова, приняв к себе от союзников нескольких представителей села.

Создание группы «Россия», позже переименованной во фракцию, обеспокоило Б.Н. Ельцина и работавших в его команде Г.Э. Бурбулиса и С.М. Шахрая. Едва ли не на другой день нас стали успешно раскалывать.

Дело в том, что группа не просто претендовала на позицию политического центра, но в ней наметились три примечательных потенциальных лидера. С одной стороны, консерватор С.Н. Бабурин, а с другой — либерал Д.А. Волкогонов и демократ Сергей Степашин. Незамедлительно Д. Волкогонов был приглашен к Ельцину.

В этот момент союзное руководство поступило недальновидно, уволив под предлогом преклонного возраста, без необходимых согласований, народного депутата Д.А. Волкогонова с должности директора Института военной истории. Ельцин ему сразу предложил должность советника, льготы и свою поддержку. В результате тут же появилось заявление о создании группы «Левый центр», которую возглавили Волкогонов и Степашин. Они понимали, что «Россия» претендует на роль фракции центра, поэтому стали объяснять, что она — это правый центр, а у них будет, соответственно, левый. Конечно, мы иронизировали:

— Если центр, то он не может быть левым или правым. Он ЦЕНТР. А если вы говорите, что вы — «левый центр», то это похоже на левый товар и хождение «налево» непутевых мужей.

Тем не менее, недруги смогли расколоть тех, кто искал нечто срединное между «Демократической Россией» и «Коммунистами России». Создание фракции политического центризма не состоялось. Те же технологии впоследствии применяли против наших действий, когда мы создали Российский общенародный союз, который стал первой, уже внепарламентской попыткой создать такой центр.

В сентябре 1991 года, затевая создание общественно-политического движения, мы долго не могли определиться с названием. Мысли вились вокруг имен «Отечество», «Родина», «Россия». Уже намереваясь ехать и подавать заявку в Минюст, мы с Н.А. Павловым заехали на Комсомольский, в Союз писателей. Н.И. Дорошенко, который меня впервые пригласил в августе на съезд Союза писателей России, в результате чего мы оказались свидетелями попытки захвата его здания со стороны новых, «демократических» городских властей и, соответственно, участниками его обороны, не было. Были Сергей Лыкошин и Карем (Кавад) Раш. Нас угостили чаем. Узнав, над чем мы ломаем головы, К. Раш загорелся:

— Только РОСС! Мы — россы! Звучит?

Идея мне понравилась:

— Идет. Только не РОСС, а РОС.

— Да нет, надо именно РОСС, россы!

— Это мы будем так себя называть, а недруги скажут: РО СС! «СС»! Надо нам это? Но как расшифровать? Сразу напрашивается: «российский» и «союз». Что делать с «О»?

Начали подбирать варианты, и почти сразу всплыло «общенародный».

Усомнился Н.А. Павлов:

— Уже есть похожая по названию организация — Русский общенациональный союз.

К. Раш был в ударе:

— У них аббревиатура РОНС!

Название было утверждено: Российский общенародный союз.

21 сентября 1991 года прямо в зале заседаний Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР, мы учредили общественно-политическое движение РОС — Российский общенародный союз. Уже после «Беловежья», 21 декабря 1991 года прошел первый Съезд РОС. В президиуме съезда вместе со мной — Э.Ф. Володин, В.И. Илюхин, Н.А. Павлов, А.А. Проханов. Мы не спрятались. Мы официально бросили перчатку складывающемуся антинациональному режиму.

1992 год был годом нереализованных возможностей, очень многих несделанных дел. Нет, конечно, было много и сделано, потому что в 1992 году нам удалось помочь Приднестровью остановить агрессию и защитить свой край. Удалось поддержать, защитить Южные Курилы. Удалось сделать и многие другие дела, в том числе — по свержению того губительного правительства Ельцина-Гайдара.

Через создание в 1990 г. нашей группы «Россия» была предпринята чисто парламентская попытка объединить коммунистов и некоммунистов в борьбе за Россию. Осенью 1991 года мы предприняли такую попытку уже вне парламента, проведя в сентябре усилиями депутатов от фракции «Россия» в российском парламенте, усилиями депутатов от группы «Союз» в Верховном Совете СССР Учредительную конференцию организации, которую назвали Российский общенародный союз (РОС). На учредительной конференции, помимо руководства фракции «Россия» в лице Людмилы Бахтияровой, Николая Павлова, ряда других депутатов, присутствовали такие близкие нам по мироощущению союзные депутаты, как Виктор Алкснис, Василий Иванович Белов, Юрий Голик. И мы шли к созданию не партии — мы пытались сформировать общественно-политическое движение, какое могло бы объединить в своих рядах как членов партии, не признающих запрета КПСС, так и беспартийных и даже антикоммунистов, которые понимают, к чему ведет гибель страны.

Неслучайно в тот момент нашим знаменем и идеологом нашего движения стал И.А. Ильин и его работа «Что сулит миру расчленение России». Именно тогда, летом, в августе 1991 года, у нас впервые появились значки и черно-золото-белый флаг как символ единства великой державы. Хотя, к сожалению, сам учредительный съезд — первый съезд Российского общенародного союза — произошел только 21 декабря 1991 года, через десять дней после гибели Советского Союза. И, тем не менее, первое политическое заявление РОСа было сделано, провозглашено 12 декабря с трибуны Верховного Совета Российской Федерации, и это было заявление о «Брестском мире» 1991 года, направленное против Беловежских соглашений. Я гордился и горжусь тем, что из шести человек, проголосовавших против Беловежских соглашений, четверо — это люди, которые вошли сразу или чуть погодя в Российский общенародный союз как политическое движение. Среди голосовавших против разрушения СССР нет ни одного представителя других нынешних политических партий Российской Федерации.

Примечательно, что 9 февраля 1992 года в Москве проходило два мероприятия.

Во-первых, большой митинг на Манежной площади, который проходил под красными флагами. Организовывали его «Трудовая Россия» и РКРП во главе с В.И. Анпиловым, но гарантом проведения митинга выступили я, Н.А. Павлов и еще несколько депутатов из фракции «Россия».

Во-вторых, в кинотеатре «Россия» (ныне «Пушкинском») одновременно с митингом проходило учреждение Российского народного собрания, инициаторами которого, выступали М. Астафьев, В. Аксючиц и И. Константинов. От нас попросили в соучредители Н.А. Павлова.

Мне слова не дали ни на Манежной площади, ни в «России». Для Анпилова и РКРП я был слишком «розовым», потому что якшался с антикоммунистами. Для Аксючица, Астафьева, Константинова я тоже был слишком «розовым», потому что поддерживал отношения с коммунистами. Но это была моя позиция — преодолеть раскол в истории, психологии, что мы и пытались сделать и пытаемся до сих пор.

Мы шли наперекор общему настроению, стремясь сказать людям, что есть еще способы спасти страну. Нам не хватало опыта, в чем-то не хватало политической интуиции. Так, с сегодняшней уже колокольни рассуждая, весь 1992 год я считаю, конечно, потерянным нами для политического переустройства. Если бы мы изначально поставили себе задачу сформировать политическую партию, то, думаю, Российский общенародный союз имел в тот момент шансы стать главной политической партией, оппозиционной Ельцину, которая вобрала бы в себя все наиболее крепкое, оставшееся от КПСС. Но легко сегодня об этом говорить… Легко сегодня сказать…

Не секрет, что в РОС в 1992 году пришли многие из тех, кто не спрятался от угроз новой власти, кто остался верен прежним убеждениям, остался бойцом. Г.А. Зюганов, единственный член Политбюро ЦК КП РСФСР, который после августовских событий пошел на антиельцинские митинги, А.В. Апарина, героически державшая флаг социализма в Волгограде, А.А. Кравец, принципиальный коммунист, мой земляк, и многие другие будущие лидеры КПРФ. У нас не было фиксированного членства, это тогда устраивало всех. Мы были на тот момент единственной легальной политической оппозицией Ельцину и его банде.

Забегая вперед, скажу, что впоследствии мы с А.А. Кравцом станем политическими недругами, да и личные отношения разладятся. А чего вы хотите, если руководство Омской организации РОС почти целиком перейдет в КПРФ! Но отдавал и отдаю должное партийной убежденности и последовательности этого неординарного человека. Конечно, он коммунистический ортодокс! Но лучше иметь в недругах человека с твердыми убеждениями, чем в друзьях — беспринципную шелупонь. К счастью, на друзей мне, в целом, везет.

Но люди с убеждениями приходили именно в движение, и еще не факт, что они бы вошли в РОС, если бы мы создавали политическую партию. Ведь в тот момент попытка возродить КПСС велась через создание Социалистической партии трудящихся, оргкомитет которой возглавил И.П. Рыбкин, один из главных, наиболее активных коммунистов в Верховном Совете Российской Федерации. Были и другие проекты.

Создав в конце 1991 года Российский общенародный союз как общественно-политическое движение, мы не предприняли никаких шагов, чтобы стать движением массовым, если не единственным. Мы боролись как сила парламентская, у которой есть единомышленники на местах, а впереди — вечность.

Умудренных опытом наставников рядом не оказалось. Сами мы были организаторами еще неопытными — романтики порыва, — и поэтому многие партийные и советские работники, которые в РОС первоначально пришли, в том числе видя в нем политическое прикрытие от возможных репрессий, через какое-то время стали создавать ту или иную политическую партию. Прежде всего, Коммунистическую партию Российской Федерации.

После первого массового избиения участников мирной демонстрации 23 февраля 1992 года (затем последовал кровавый разгон 22 июня) дух народа все же стал просыпаться. Символом этого стало возвращение анекдота.

Невероятно, но факт — в 1991 году из обихода ушли анекдоты. Царили сплошные истории о репрессиях и злодействе КПСС.

Весной 1992 года вновь появились анекдоты. Первой из мною услышанных была байка, которую А.И. Вольский на международном совещании рассказал президенту Армении Тер-Петросяну:

«Проснулся утром житель Еревана. Проходя в темноте вдоль стены, задел выключатель, и в комнате загорелся свет.

В испуге побежал в ванную комнату, повернул кран — побежала холодная вода. В полном ужасе повернул второй — побежала горячая.

В полуобморочном состоянии заколотил кулаками в стену соседа:

— Ашот! Ашот! Вставай! Коммунисты вернулись!»

Следом, уже после 1993 года, пошли анекдоты про «новых русских»…[8]

С самого начала 1992 года по образцу и подобию РОС в соперники нам стали делать клонов. Сразу же попытались слепить и противопоставить РОСу Русский национальный собор бывшего управделами Силаева генерала КГБ Стерлигова.

Вскоре появится и Российское общенародное движение (РОД), архитекторы которого почти переписали программу РОС, но завуалировано делали движение лояльным режиму Ельцина. Даже центр РОД и центральный комитет разместили в Омске.

РОС был одним из учредителей Фронта национального спасения, а я — одним из сопредседателей. Среди членов оргкомитета ФНС, подписавших обращение о созыве 24 октября 1992 года Конгресса ФНС, были члены руководства РОС: Алкснис В.И., Бабурин С.Н., Глотов С.А., Гололобов В.А., Зюганов Г.А., Исаков В.Б., Митрофанов A. С., Павлов Н.А., Распутин В.Г., Саенко Г.В., ХайрюзовВ. Н., Чеботаревский Р.З.

Афера с российской приватизацией

Непрофессионализм ельцинской команды был вопиющим. Особенно болезненно это начало сказываться на процессах, происходивших в экономике.

Только один пример.

В апреле 1991 года правительство РСФСР подписало генеральное соглашение о кредитах и поставках со швейцарской компанией Нессима Гаона, известного деятеля международного еврейского движения (фирма «Noga»), на сумму 1 млрд. 426 млн. долларов США. Юридическая неряшливость, если не сказать хуже, допущенная при подписании соглашения, была чудовищна: правительство России подписало соглашение с «Noga» напрямую как юридическое лицо, без обычного в таких случаях посредника в виде специально для того создаваемых организаций, например, Внешторга или Внешэкономбанка. Россия тем самым добровольно отказалась от суверенного иммунитета и, когда соглашение с Н. Гаоном стало буксовать, оказалась в ситуации, что «Noga», опираясь на решение Стокгольмского арбитражного суда, получила право арестовывать любые российские счета или имущество, находящиеся за рубежом.

Вот и получили мы 14 июля 2000 года арест по этому делу в порту французского Бреста российского парусника «Седов» со 115 курсантами на борту, в июне 2001 года попытку ареста российских военных самолетов, участвовавших в авиационном салоне в Ле-Бурже, и даже намерение арестовать самолет Президента России, если он прилетит во Францию.

А ведь была еще и афера с кредитом на 140 млд. долл. США, и многие другие интересные для прокурора истории.

Среди боев, в которых именно российский парламент проиграл, и это дорого стоило всему народу, был бой за создание эффективной частной собственности. Вернув в правовое пространство России частную собственность, мы не могли похвастать, что одновременно породили класс собственников, способных думать не только о своих прибылях, но и о благополучии других людей, о развитии культуры, искусства и образования.

Стоял вопрос, где взять эффективных собственников.

Еще более тяжелым был вопрос, как правильно, без разрушения экономики и социальных потрясений демонтировать наиболее слабые блоки государственной собственности, сохранив и увеличив эффективность народного хозяйства.

Иного пути, как приватизация, не было.

В течение 1991–1992 года Верховный Совет и его комитеты разрабатывали систему мер по проведению приватизации. В июне 1991 года Парламентом был принят закон о приватизации, предусмотревший создание именных приватизационных счетов, которые каждый житель страны сможет использовать для личного участия в приватизации. Предполагалось, что выводимые на приватизацию предприятия будут акционироваться, а все население, включая бюджетников социальной сферы, не подлежащей приватизации, через свои именные счета купит акции этих предприятий.

С приходом в правительство Е.Т. Гайдара, А.Б. Чубайса, А.Н. Шохина и их команды закон был поправлен, но не принципиально. Принципиально изменилась ситуация в экономике. Цены за 1992 год возросли в России в 20–30 раз, а стоимость оборудования российских предприятий не изменилась. Когда Ю.Г. Гехт, М.И. Лапшин, С.А. Полозков и многие другие депутаты, работавшие в экономических комитетах, стали криком кричать, что стоимость основных фондов стала меньше стоимости оборотных средств, услышать их не пожелали.

Когда ректор оплота прозападных «либералов» — ВШЭ Ярослав Кузьминов утверждает, что «Гайдар — человек, который вошел в историю. Человек, изменивший экономику России в большей мере и на более долгий срок, чем Витте или Столыпин», он прав, страшно прав. Гайдар оказал именно такое воздействие, как говорит Кузьминов, с одним существенным нюансом — Витте и Столыпин приумножили достояние России, а Гайдар уничтожил труд многих поколений, отбросив Россию социально-экономически на десятилетия в прошлое. И для исправления результатов гайдаровских «экспериментов» срок потребуется реально долгий.

В анализе внутренних экономических проблем советского общества Е. Гайдар (и не только он, еще в большей степени — академики Л.И. Абалкин, Н. Петраков и С. Шаталин, профессора Т. Карягина, Г. Попов и другие) часто был прав, а вот в рецептах решения проблем прав не был совершенно.

Идея народных предприятий, проповедовавшаяся В.А. Тихоновым из Красноярска, которую мы горячо поддерживали, так же как и права трудовых коллективов, была похоронена командой Президента.

И «демократическое» правительство пошло на ординарное жульничество. Вначале при утверждении Программы приватизации на 1992 год они с молчаливым коварством, не привлекая внимание депутатов, ввели в Программу формулировку: «7. Использование именных приватизационных вкладов граждан в 1992 году. 7.1. Система именных приватизационных счетов (приватизационных чеков) водится не позднее 1 ноября 1992 года».

На появление никому не понятных приватизационных чеков никто не обратил внимания (счета то — на первом месте!) в том числе потому, что так захотел Комитет по экономической реформе и собственности, который возглавлял С.Н. Красавченко, единомышленник «реформаторов».

На втором этапе жульничества ими был подготовлен указ Президента России о приватизации, которым с 1 октября 1992 года в Российской Федерации вводилась система приватизационных чеков (приватизационных счетов). Каждый гражданин РФ получил право получить по одному приватизационному чеку «равной номинальной стоимости каждого выпуска».

В соответствии с предоставленными, вопреки нашим усилиям, дополнительными полномочиями Президента указ передавался в Парламент и, если в течение двух недель Парламентом не принималось иного решения, публиковался и вступал в силу.

Был август. Верховный Совет, в том числе его председатель был охвачен периодом отпусков (я, например, был на войне в Абхазии). Именно в этот момент указ был представлен в Парламент. Исполнявший обязанности Председателя его первый заместитель С.А. Филатов и С.Н. Красавченко, председатель профильного комитета, утаили получение указа. Через две недели указ стал законом.

Ваучерами заменили счета. Государство и общество было отстранено от контроля за процессом приватизации. Миллионы людей спровоцированы на жульничества со своими или чужими ваучерами. Собравшийся осенью Верховный Совет уже был бессилен что-либо изменить.

Убежден, что боязнь ответственности за воровскую приватизацию, как и страх ответственности за разрушение СССР — это две главные причины, толкнувшие Б. Ельцина и его окружение на вооруженный мятеж в октябре 1993 года.

Мы пытались сохранить единство страны

Приднестровский рубеж Русской цивилизации

Впервые прибыл в героическое Приднестровье я летом 1993 года, на первую годовщину Бендерской трагедии.

Память погибших отмечали возвышенно и скорбно: море цветов, живой коридор от главной площади в Тирасполе и до площади в Бендерах, многотысячный митинг в Бендерах. На трибуне митинга — И.Н. Смирнов, Г.С. Маракуца, А.А. Караман, А.И. Лебедь, располосованный пулями флаг Приднестровской Молдавской Республики. Меня и других народных депутатов России принимали с надеждой, что и вся Россия помнит и не бросит Приднестровье.

Чем для меня было и остается Приднестровье?

Глубокий кризис центральной власти СССР в 1989–1990 гг., подтолкнувший правящие круги Молдавской ССР как к внутренней культурной румынизации, так и к реальной подготовке государственного присоединения к Румынии, расколол молдавское общество. В государственно-территориальном плане это привело к провозглашению на территории Молдавии трех республик: Республики Молдовы, Приднестровской Молдавской ССР (будущей ПМР) и Гагаузской Республики.

Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика была провозглашена как самостоятельное государство 2 сентября 1990 г. Ее территория включила Григориопольский, Дубоссарский, Каменский, Рыбницкий и Слободзейский районы Молдавии, а также территорию города Бендеры с общей численностью населения республики на 1 января 1993 г. в 717,4 тыс. человек. С полным на то основанием отмечается, что «это был исключительно естественный процесс формирования народом своего востребованного государства». После нескольких вооруженных попыток руководства Молдовы взять территорию Приднестровья под свой контроль, переросших летом 1992 г. в полномасштабные боевые действия с применением вооруженных сил, начался трудный процесс поиска политических решений.

Культурно-нравственным и историческим обоснованием отделения ПМР от Молдовы был, прежде всего, тот факт, что до присоединения Бессарабии к СССР в 1940 г. и образования Молдавской ССР, территория Приднестровского Левобережья составляла часть территории Молдавской Автономной ССР в составе СССР, а не Румынии. С созданием Молдавской ССР часть территории прежней автономной республики отошла в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 ноября 1940 г. к Украинской ССР, а часть (практически — территория нынешней ПМР) — к создаваемой Молдавской ССР. Именно поэтому объявление Верховным Советом ССР Молдовы незаконным Закона СССР от 2 августа 1940 года «Об образовании Молдавской ССР» стало правовой и политической основой самоопределения народов Молдавии, началом отдельной приднестровской государственности.

Если Декларация о суверенитете ССР Молдова от 23 июня 1990 года провозгласила Молдову равноправным субъектом международных отношений, непосредственно участвующим «в европейском процессе сотрудничества и безопасности и в европейских структурах», то 28 июня 1990 года значение Декларации было «уточнено» заключением Комиссии по политико-юридической оценке пакта Молотова-Риббентропа для Бессарабии и Северной Буковины о том, что само провозглашение 2 августа 1940 года Молдавской ССР было лишь актом расчленения Бессарабии и Буковины. А ведь территория Приднестровья была присоединена к вышедшей из-под румынской оккупации Бессарабии именно законом 1940 года об образовании Молдавской ССР. И только 2 сентября 1990 года районы Приднестровья, юридически уже отторгнутые Молдовой, образовали Приднестровскую Молдавскую ССР в составе Союза ССР. Приднестровье отказалось уходить вслед за Молдовой из СССР. В Кишиневе спохватились, воззвали к СССР и его законам, но было поздно.

Хотя провозглашение Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики произошло в Тирасполе на Чрезвычайном съезде народных депутатов Советов Приднестровья всех уровней, все судьбоносные вопросы жизни республики решались референдумами. На референдуме 9 сентября 1990 года 97,2 % избирателей Слободзейского района проголосовали за вхождение в ПМР, 25 ноября 1990 года 94 % избирателей, из числа принявших участие в референдуме на территории Григориопольского района высказались за свое нахождение в составе ПМР. В тот же день республика избрала всеобщим голосованием свой первый парламент — Верховный Совет. На заседании 8 декабря 1990 года Верховный Совет ПМ ССР принял Декларацию о суверенитете. А декларация о независимости ПМР была принята только 25 августа 1991 года, опередив на два дня декларацию независимости Молдовы.

Что может быть противопоставлено референдумам жителей Приднестровья? Формальное голосование самозваного «Сфатул Цэрий» в ноябре 1918 года? Но то приснопамятное голосование привело к румынской оккупации Правобережья Днестра, Бессарабии. Границы Молдавской ССР? Отказавшись от Закона СССР 1940 года о создании Молдавской СССР, Молдова сама вытолкнула Приднестровье за черту своей государственности.

За годы независимости Приднестровье дало своих героев и антигероев. Сколько бы ни прошло лет и десятилетий, первым среди приднестровских героев будет Игорь Николаевич Смирнов.

И.Н. Смирнов — не только первый Председатель Верховного Совета ПМР и первый Президент республики. Он — истинный лидер и архитектор ПМР.

Суть Приднестровской Молдавской Республики — в выборе Русского пути. Народ Приднестровья не захотел менять свой исторический выбор, сделанный предками, еще Д. Кантемиром. Сила и единство приднестровцев — в цивилизационном выборе, в желании остаться в мире русского языка и русской культуры, сложившегося за века образа жизни. Официальное трехязычие Приднестровья — это тоже черта и принцип Русской цивилизации.

И.Н. Смирнов был и останется олицетворением этого выбора. Конечно, бывало разное. Игорь Николаевич стоял во главе республики более двадцати лет. Был народным вожаком, ради освобождения которого приднестровские женщины перекрывали межгосударственную железную дорогу, был и кандидатом в президенты, не прошедшим во второй тур выборов 2011 года. Но последнее, кстати, ярко доказывает, что И.Н. Смирнову и его соратникам удалось создать реальную, эффективно работающую систему государства, когда она управляется реальной волей народа.

На всех этапах жизни республики, даже при завершении пребывания на посту президента, когда многие лица из его команды погрузились в растаскивание и без того скудного бюджета или просто опустили руки, Игорь Николаевич превыше всего ставил интересы свободного Приднестровья. Примечательно другое: в течение практически всего периода жизни Республики И.Н. Смирнова пытались свергнуть из Москвы.

Первая такая попытка была предпринята уже в 1992 году и связана она с именем генерал-лейтенанта А.И. Лебедя.

Александр Иванович Лебедь был уважаемым воином-десантником и стал ярким политиком. Впервые блеснув на XIX партийной конференции, он стал известен как генерал, прибывший взять под контроль «Белый Дом» и, не получив никакого приказа, перешедший на сторону Б. Ельцина. Летом 1992 года, в момент наивысшего напряжения сил, когда части 14-й советской армии стали одна за другой переходить на сторону ПМР, под видом полковника Гусева А.И. Лебедь прибыл в Тирасполь.

Адекватно оценив ситуацию, Лебедь вступил в командование армией, «долбанул» по румынам, стабилизировал ситуацию и остановил переход армии под юрисдикцию Приднестровья.

Если говорить о том, кто спас в 1992 году молодую приднестровскую Республику, то это, без сомнения, Александр Владимирович Руцкой.

На моих глазах, на глазах В.Б. Исакова, Н.А. Павлова и Г.В. Саенко, в своем кремлевском кабинете 22 июня 1992 года вице-президент Российской Федерации А.В. Руцкой, взяв на себя всю полноту ответственности, отдал приказ российской армии открыть ответный огонь, вывести на прямую наводку орудия и сшибать румынские самолеты «к… матери», если они вновь начнут налет на Бендеры и Бендерский мост. Лишь после этого он приказал соединить себя с находящимся в Дагомысе на встрече с Э. Шеварднадзе российским Президентом. Доложив о ситуации и принимаемых мерах, он сказал Б.Н. Ельцину фразу, буквально нас потрясшую:

— Борис Николаевич, надо срочно звонить Бушу, чтобы нам разрешили занять твердую позицию в Приднестровье.

Какое было время! Такие слова прозвучали в Московском Кремле!

Так вот, именно отважные действия А. Руцкого и принятая им на себя ответственность решили судьбу приднестровского конфликта. А.И. Лебедь успешно выполнил приказ, причем во всех отношениях.

А приказ у него был простой: не допустить перехода на сторону Приднестровья 14-й армии (с находящимися под ее охраной огромными складами вооружения) и сменить в республике руководство, приведя к власти «партию мира», способную обеспечить возвращение Левобережья Днестра в состав Молдовы.

К сожалению, это не выдумка. Взяв за несколько месяцев под свой полный контроль армию, заручившись поддержкой отдельных сил в самом Приднестровье, 5 января 1993 года командующий российскими вооруженными силами предпринял попытку военного переворота.

Осечка произошла из-за того, что подразделения молодого МГБ ПМР, на которые рассчитывал А.И. Лебедь, не только не поддержали переворот, но, напротив, блокировали действия военного коменданта Тирасполя полковника Бергмана и защитили руководство ПМР. Взбешенный неудачей генерал пошел на неслыханную подлость — он дал официальную пресс-конференцию, на которой не только обвинил руководителей республики в различных грехах, но и сообщил, что опираются эти руководители на международных преступников. А.И. Лебедь публично раскрыл псевдонимы, под которыми скрывались в Приднестровье рижские омоновцы и другие советские силовики, не предавшие СССР. Он сообщил, что, например, министр государственной безопасности ПМР Вадим Шевцов — на самом деле один из руководителей рижского уголовного розыска майор Владимир Антюфеев, что заместитель Министра внутренних дел ПМР Матвеев — ни кто иной, как полковник Гончаренко, координировавший в Прибалтике действия ОМОН.

Следует помнить, какое было время: Сергея Парфенова, бойца рижского ОМОНа, с ведома российских властей похитили и вывезли в Латвию даже из Тюмени.

Оставшись в Приднестровье, А.И. Лебедь благодаря В. Гусинскому и его НТВ постепенно стал, тем не менее, одной из фигур российского патриотического движения, а после увольнения из армии — и депутатом Государственной Думы, а затем и официальным членом команды Б. Ельцина. Его действия в Чечне — это отдельная противоречивая история нашей недавней жизни. А уж в губернаторы Красноярска он пошел как проект Б. Березовского.

Были в его жизни и иные страницы. Разные. Часто — сомнительные.

Командир Бендерского батальона подполковник Юрий Костенко, ветеран афганской войны, к сожалению, выродившаяся морально личность, убивавший и своих, и чужих, был расстрелян без суда осенью 1992 года в Тираспольской комендатуре. Как? Наверное, об этом могли бы рассказать генерал А.И. Лебедь и тираспольский военный комендант полковник М. Бергман. Начальник РОВД Тирасполя майор Богданов, у которого из КПЗ российские солдаты, ссылаясь на приказ своего командующего, выкрали задержанного приднестровцами Костенко, спасся от гнева И.Н. Смирнова только переводом в Омскую школу милиции.

Генерал-лейтенант А.И. Лебедь после всего случившегося попросил помощи у руководителя создаваемой приднестровской службы безопасности Антюфеева и прокурора района Тимошенко, которые помогли создать правдоподобную легенду (сгоревшую машину, в которой якобы сгорел Костенко при нападении лазутчиков с правобережья Днестра, видели многие). Жаль, но российский командующий отплатил тем, кто его выгораживал, черной неблагодарностью.

В Приднестровье же после неудавшейся попытки переворота со стороны Лебедя позиции И.Н. Смирнова, Г.С. Маракуцы и их единомышленников только окрепли, началось строительство реальной государственности. Но при всех избирательных кампаниях то по одной модели, то по другой, Москва пыталась сместить строптивого лидера. Пыталась, но безуспешно.

Конечно, Смирнов давал поводы. В экономике обманывал то одного, то другого российского олигарха, поддерживал бизнес своих сыновей, вырастил местную олигархическую структуру, фирму «Шериф», давая ей преференции. По способности избавляться от противников он не уступал всем другим президентам послесоветского пространства, только не сажал, а выдавливал за пределы республики. В политике же демонстрировал полную несговорчивость, нежелание ценой ликвидации ПМР мостить российским политикам дорогу в Европу.

Когда И.Н. Смирнов завизировал проект меморандума Д.Н. Козака, я был поражен и обеспокоен. При всем значении давления Москвы уступки приднестровцев практически переходили в согласие на отказ от государственности. Смирнов пошел ва-банк и оказался прав: президент Молдовы Воронин, ранее также завизировавший проект, в последний момент, когда визит В.В. Путина был уже назначен, отказался от подписания Меморандума.

Но вернемся назад.

28 апреля 1994 года президенты Молдовы и Приднестровья М. Снегур и И. Смирнов в присутствии главы миссии СБСЕ в Молдове Р. Сэмуэлла и представителя России В. Васева подписали Заявление, положившее начало переговорному процессу.

8 мая 1997 г. в Москве президенты Молдовы и ПМР в присутствии руководителей России и Украины как государств-гарантов и Действующего Председателя ОБСЕ подписали меморандум об основах нормализации отношений между Республикой Молдовой и Приднестровьем. Молдова и Приднестровье, признав друг друга Сторонами, договорились не прибегать во взаимных отношениях к применению силы или угрозы силой (п. 1 Меморандума), стать взаимными гарантами полной и безусловной реализации договоренностей об отношениях между ними (п. 5). При сохранении статус-кво в государственно-территориальном устройстве двух молдавских республик, под давлением тогдашнего руководства России Стороны согласились строить свои отношения в рамках общего государства в границах Молдавской ССР на январь 1990 г. (п. 11 Меморандума).

Дальнейшего движения навстречу друг другу не последовало. Но меморандум остается тем международно-правовым актом, который наряду с совместным Заявлением 1994 года свидетельствует о фактическом признании ПМР.

Конечно, румыно-кишиневская сторона предпринимала на первом этапе попытки силового решения «приднестровского вопроса». И не только вооруженным вторжением, как летом 1992 года, — в 1992–1993 годах через террористические группы осуществлялось физическое устранение лидеров ПМР. За весну 1992 года только на вице-президента ПМР А.А. Карамана было совершено три покушения, были убиты руководитель ополчения Гасар, руководитель Слободзеи, приднестровский депутат Парламента Республики Молдова Остапенко. Это был апофеоз террористической деятельности группы «Бужор», которой руководил Илие Илашку, включавшей 17 боевиков. Только с мая 1992 года стали создаваться структуры безопасности молодой республики. Были взяты с поличным 7 боевиков во главе с руководителем, они предстали перед судом и были осуждены. Но Илашку и другие убийцы приднестровцев стали героями в Молдове и Румынии, по настоянию Ельцина были освобождены, переданы Молдове, а в 2004 г. получили поддержку в лице Европейского суда по правам человека.

В своем решении № 48787/99 от 8 июля 2004 г. ЕСПЧ был озабочен не столько защитой И. Илашку, сколько осуждением «приднестровских сепаратистов» и «потворствующей» им Российской Федерации. А то, что за террором 1992 года стояли тогдашние президент Молдовы М. Снегур и руководитель МВД Молдовы Плугару и вообще осталось за кадром общественного внимания… Но самым печальным при рассмотрении дела в ЕСПЧ было то, что представители России в очередной раз признали суверенитет Молдовы над Приднестровьем.

Характеризуя непризнанные постсоветские государства, следует помнить, что государственность и суверенитет государства не зависят от признания их другими государствами. Признание есть всегда не более, как формальное засвидетельствование определенного совершившегося факта, от отсутствия признания сам факт не исчезает. Существуют, однако, международные традиции признания возникающих государств.

Каждое государство свободно в признании независимости образовавшегося государства и не обязано выжидать признания со стороны других, более заинтересованных государств. Практика, конечно же, идет по пути согласования таких действий. Швейцария, как известно, существовала как независимое государство с XIV века, а признана была таковым только на Вестфальском конгрессе в 1648 году. Лондонский договор 1827 года признал независимость Греции, хотя Стамбул еще считал ее частью территории Оттоманской империи. Но следует учитывать и другое: признание в 1778 году Францией США рассматривалось Англией как casus belli — повод для войны.

Особенно болезненным всегда было признание для государства, от которого отделилась вновь возникшее государство. Португалия стала самостоятельным государством в 1640 г., отделившись от Испании, но последняя признала этот факт только в 1668 г. Что, впрочем, не мешало другим европейским государствам уважать фактическую независимость Португалии и поддерживать с ней отношения.

Непризнание не может служить основанием для нарушения территориального верховенства государства, для военного вторжения и т. п. Государство должно быть признано, если оно удовлетворяет определенным условиям, формулируемым международным правом. Условия эти изначально сводятся по существу к эффективности государственной власти на данной территории, то есть международное право признает государство, если таковое существует на деле. Конвенция Монтевидео 1933 г. о правах и обязанностях государств не случайно определила государство как субъект международного права, который должен обладать следующими чертами: а) постоянным населением, б) определенной территорией, в) правительством, г) способностью вступать в сношения с другими государствами. Непризнанные постсоветские государства такими чертами обладали. Если в отношении Абхазии и Южной Осетии все эти критерии в 2008 году уже сработали, то пора применить их и к Приднестровью.

Отдельная задача приднестровцев — вернуть Днестр в число судоходных рек и, с учетом его перехода в разряд рек международных (протекающих через несколько государств) — получить через него свободный выход к Черному морю.

В 2011 году новым Президентом ПМР был избран Евгений Васильевич Шевчук, политик молодой и динамичный.

Конечно, все было непросто. Абхазские выборы 2004 года мало кого чему научили. Когда в Москве меня попросили поддержать на выборах кандидатуру спикера парламента А. Каминского, я был вынужден отказаться, заявив, что против И. Смирнова я не буду поддерживать никого. Но и Смирнову я за пару лет до этого задал неприятный вопрос:

— Игорь Николаевич, вы хотите быть президентом пожизненно? Или будете готовить преемника?

Объективно такой преемник был — Е.В. Шевчук, сменивший на посту Председателя Верховного Совета ПМР мудрого Г.С. Маракуцу. У меня с Евгением Васильевичем отношения складывались непросто. Познакомились мы с ним заочно и не дружески. Во времена Думы четвертого созыва, когда В.И. Алкснис на сессии раскритиковал ряд неудачных шагов приднестровского руководства, он с подачи «Шерифа» прислал обращение в Государственную думу и Генеральную прокуратуру с требованием расследовать нашу с В.И. Алкснисом деятельность. Д. Рогозин и его верный тогда нукер депутат А.Н. Савельев постарались, чтобы обращение дошло до Б.В. Грызлова.

Не помню, что говорилось об Алкснисе, но я, якобы, чуть ли не купил Молдавскую ГРЭС. Инициаторы обращения использовали в искаженном виде мои реальные многолетние усилия по привлечению в республику российских инвесторов. Усилия были, но не было ни нарушений закона, ни (увы!) моего личного бизнеса на приднестровской земле. За то письмо и свои публичные выпады в мой адрес Е.В. Шевчук позже извинился. Завершением неприятной истории станет в сентябре 2012 года награждение меня приднестровским орденом Дружбы.

Но были перед орденом и случаи, когда мы с Е. Шевчуком не общались, когда я как почетный гость демонстративно отказывался пользоваться его машиной.

Тем не менее, я выдвигал и поддерживал идею назначения Е.В. Шевчука на пост главы Правительства, даже при необходимости внести для этого изменение в Конституцию (в республике были избраны президент и вице-президент, а поста председателя правительства не было). Однако Шевчук очень не вовремя дал пресс-конференцию с выпадами лично против Смирнова. Рассорившись, потерял поддержку партии «Обновление», которую возглавлял, перестал быть главой парламента и ушел в глухую оппозицию.

И.Н. Смирнов мог выиграть президентские выборы 2011 года даже при враждебном отношении Москвы. Когда он спросил, поддержу ли его я, то у меня колебаний не было:

— Игорь Николаевич, Вы знаете, что я руководствуюсь только интересами России и ее народа. Исторической России. И Вы для меня — главный гарант существования ПМР — в Молдове и Румынии Вас ждут только казематы. Но Вы всегда побеждали, даже вопреки интригам отдельных российских руководителей, только потому, что опирались на незыблемую поддержку большинства приднестровцев. Так вот, ныне Вы утратили такую безоговорочную поддержку. Если Вы вновь станете прежним Смирновым, на выборах я вновь буду с Вами.

— Что Вы имеете в виду, Сергей Николаевич?

— Ничего необычного. Надо сменить правительство или хотя бы часть министров, уволив прежде всего Вашего сына с поста председателя Таможенного комитета, надо заменить глав государственных администраций районов. Вы должны начать новую экономическую политику и так, чтобы люди вновь в вас поверили.

И.Н. Смирнов, дезориентированный своим ближайшим окружением, ничего не стал менять. В очередной мой приезд на очередной вопрос я невежливо, но прямо ответил:

— На выборы не приеду. Приеду на инаугурацию Шевчука.

В Москве же, когда началась уже привычная нам всем «кампания по борьбе с коррупцией» и было затеяно уголовное дело против другого сына Смирнова (после выборов заглохшее), я тоже не сдержался:

— Ну что вы опять только политику кнута? А где пряник для Смирнова?

— Что Вы имеете в виду?

— Ну, например, предложить И.Н. Смирнову как гражданину России стать депутатом Государственной Думы. Или членом Совета Федерации.

Жаль, этого сделано не было.

Коллега и соратник И.Н. Смирнова по «белым воротничкам», директор Тираспольского завода металлолитографии Е.Н. Пушняк дал в 2013 году многолетнему лидеру ПМР такую образную оценку:

К народу относился хорошо, Уверенно страною правил. И, вероятно бы, в Историю вошел Как исключение редчайшее из правил. Но свита Президента подвела: В «самодостаточность» играла, Народ до ручки довела, Казну страны разворовала…

Что ж, с избранием Е.В. Шевчука президентом ПМР начался новый этап жизни непризнанной республики, не менее сложный и героический. После выборов И.Н. Смирнов смог сохранить лицо и лично приветствовал преемника при его вступлении в должность. И даже после этого не стал пенсионером, а остался активной политической фигурой Приднестровья.

Русское Приднестровье продолжает сражаться.

Южная Осетия как элемент общерусского национального кризиса

Заниматься помощью оказавшейся зоной вооруженного конфликта Южной Осетии, особенно в 1990–1993 годах, было непросто. В результате государственно-территориальных экспериментов периода СССР осетинский этнос оказался разделенным между союзными республиками — РСФСР и Грузинской ССР. Разрушение Советского Союза создало опасность разделения осетинского народа между двумя государствами и закрепления за осетинами статуса разделенной нации.

В ситуации нараставшего антисоветского государственного курса Грузии 10 ноября 1989 г. Южная Осетия обратилась к Верховному Совету Грузинской ССР и Верховному Совету СССР с просьбой придать Юго-Осетинской автономной области статус автономной республики. Однако Верховный Совет Грузинской ССР аннулировал решение Цхинвала, а результатом раздумий в грузинской столице стало направление в Южную Осетию грузинских войсковых подразделений и начало вооруженного конфликта. Более того, постановлением Верховного Совета Грузинской ССР о гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии от 9 марта 1990 г. были объявлены незаконными и недействительными Союзный договор между ГССР и РСФСР от 21 мая 1921 г. и Союзный договор об образовании ЗСФСЗ от 12 марта 1922 года, Договор об образовании СССР от 30 декабря 1922 г. (в отношении Грузии).

Восстанавливалось независимое Грузинское государство. 20 сентября 1990 г. Южная Осетия объявила себя суверенной республикой в составе СССР.

Однако после победы на выборах в парламент Грузии в декабре 1990 г. блока «Круглый стол — Свободная Грузия» и прихода к власти в Тбилиси З. Гамсахурдиа 11 декабря 1990 г. Верховный Совет Грузии отменил автономный статус Южной Осетии и принял закон об упразднении созданной законом СССР Юго-Осетинской автономной области. С тех пор в официальных грузинских документах Южная Осетия стала именоваться на иначе, как «Цхинвальский регион», а против южных осетин был развернут геноцид, унесший тысячи жизней.

19 января 1992 г. состоялся референдум, на котором более 90 % населения Южной Осетии высказалось за независимость республики от Грузии. Компромиссная позиция руководства Южной Осетии заключалась в установлении между Ю. Осетией и Грузией договорных отношений.

Конфликт был юридически заморожен подписанием 24 июня 1992 г. в г. Сочи Соглашения о принципах разрешения грузино-осетинского конфликта, под которым стоят подписи президентов России и Грузии Б. Ельцина и Э. Шеварднадзе, а также представителей Северной и Южной Осетий. Конституция Грузии, принятая 24 августа 1995 г., не определяет правовых статусов Абхазии и Южной Осетии.

События 1990–1993 гг. доказали право осетинского народа на воссоединение и благополучную жизнь в составе России. В правовом и историческом отношении проблема статуса территории Южной Осетии во многом аналогична абхазской.

Неоднократно побывав на осетинской земле, не перестаю восхищаться мужеству народа, который в условиях высокогорья сформировал высокую культуру сельского хозяйства, дал миру ярких представителей духовной культуры и искусства.

31 октября 2004 г., без предупреждения, на один день я добрался в Цхинвал, чтобы поздравить Эдуарда Джаббеевича Кокойты с 40-летием. Вместе вспомнили, как с подачи Тенгиза Догузова РОС поддержал кандидатуру Э. Кокойты на его первых президентских выборах, поддержал вопреки позиции официальной Москвы.

В августе 2008 г. Грузия в очередной раз предприняла вооруженную попытку физически ликвидировать Южную Осетию, от полного уничтожения население республики спасли российские войска. По рекомендации Федерального Собрания России Президент Российской Федерации Д.А. Медведев подписал указ о признании независимости Южной Осетии и установлении с нею дипломатических отношений.

Думаю, дипломатическое признание Абхазии и Южной Осетии — главная, если не единственная заслуга Д.А. Медведева перед русской нацией за весь срок его президентства.

Почему я считаю необходимым в этой книге отдельно остановиться на югоосетинском вопросе?

Южная Осетия с первых дней нарастания грузинского шовинизма выступила как элемент общерусского национального кризиса.

Осетинский народ вступил в состав России и был един с белорусами, великороссами и украинцами во многих испытаниях, выпавших на долю нашего Отечества. Единство православной веры — тоже фактор, которого нельзя не учитывать.

Грузины — тоже народ православный, тоже добровольно вошедший в состав России. Быть с ними в конфликте прискорбно, но никакое добрососедство не стоит предательства, к которому призывали Россию, требуя не вмешиваться в отношения грузинской «демократической» власти с Абхазией и Южной Осетией. К счастью, и наши южные братья оказались отважны и решительны, и единство народов Северного Кавказа успешно выдержало экзамен.

Для русской нации стабильный мир и благополучие народов Кавказа — залог стабильной мирной жизни всего Русского мира.

Многострадальная солнечная Абхазия

К тому времени относится и начало моих отношений с гостеприимным и героическим народом солнечной Абхазии.

Именно так. И не только моя дружба с В.Г. Ардзинба в 90-е годы, дружба с С.В. Багапшем в начале XXI века, а затем и товарищеские отношения с А.З. Анквабом… Горжусь, что у меня много друзей в этой героической республике, с которой я породнился в годы горя, которой помогал в годы испытаний, за динамичное развитие которой я рад сегодня.

Независимость сегодняшней Абхазии не придумана и уж тем более не сделана Россией и российскими политиками.

Грузия решением референдума от 31 марта 1991 года заявила о восстановлении своей независимости. Но на тот момент действовал Закон СССР, регламентирующий порядок выхода союзных республик из состава СССР, в том числе особое голосование существующих в этих выходящих республиках автономий. Ни Абхазия, ни Южная Осетия в грузинском референдуме участия не принимали. Более того, жители Абхазии участвовали в общесоюзном референдуме 17 марта 1991 года, и 164 231 человек из 1 66 544, принявших в Абхазии участие в референдуме (98,6 %), проголосовал за сохранение СССР, за свою республику в его составе.

Эти два факта, результаты этих двух референдумов — исходные элементы правовой основы суверенитета современного Абхазского государства.

Пришедший в 1992 г. к власти в Грузии в результате вооруженного переворота Военный совет во главе с Э. Шеварднадзе принял решение об отмене Конституции Грузинской ССР 1978 г. и о переходе Республики Грузия к Конституции Грузинской Демократической Республики 1921 г., в которой Абхазская АССР как субъект государственно-правовых отношений отсутствует. Именно в ответ на это 23 июля 1992 г. Верховный Совет Абхазии принимает решение о прекращении действия Конституции Абхазской АССР 1978 года и восстановлении действия на территории Абхазии Конституции республики 1925 г.

И это третий элемент правовой основы абхазского суверенитета, делающий эту основу достаточной и в правовом отношении безупречной. Все дальнейшие события связаны с развитием Республики и ее защитой от внешней агрессии.

Тема Абхазии впервые меня коснулась в 1989 году, когда я в сибирской глуши покритиковал странности абхазской Конституции и попытки оговорить особые права абхазов. Как я был молод и неопытен! А в межнациональных отношениях требуются опирающиеся на достоверную информацию неторопливость и вдумчивость.

Но это был абстрактный теоретический разговор. Практически же мне довелось столкнуться с проблемами абхазо-грузинских отношений весной 1992 года. В перерыве Шестого съезда народных депутатов РФ ко мне подошел неугомонный Алексей Ващенко, ставший с осени 1991 года моим общественным помощником, и сообщил о выдвижении грузинских танков в сторону границы с Абхазией.

На свой страх и риск я направил две телеграммы. Одну — в Тбилиси Э.А. Шеварднадзе, другую — в Верховный Совет Абхазии на имя его председателя В.Г. Ардзинба. Первому я адресовал требование остановить войска под угрозой применения со стороны России всех необходимых мер по пресечению агрессии. Второму — слова поддержки и солидарности.

Отправляя телеграммы, я не ожидал, что реакция будет серьезной (ведь я — только депутат), однако, вскоре узнал, что перемещения грузинских войск застопорилось, а в Тбилиси глава Госсовета Грузии Э. Шеварднадзе собрал закрытое заседание Государственного Совета для обсуждения моей телеграммы. Размышляли — что и кто стоит за этой одинокой телеграммой Бабурина. Тем не менее, до встречи 22 июня Э. Шеварднадзе с Б. Ельциным в Дагомысе вторжение в Абхазию было отложено.

В мае 1992 года в Москве я познакомился с В.Г. Ардзинба. При посредничестве Т.М. Шамба, народного депутата СССР и последнего секретаря парткома Академии Общественных наук при ЦК КПСС, мы пообедали в кафе Академии, обменялись мнениями о ситуации на послесоветском пространстве. Ардзинба пригласил меня в Абхазию, которое я с благодарностью принял.

Не ожидал, что, впервые приехав на абхазскую землю, я попаду на войну. Но произошло именно так.

12 августа 1992 г. Государственный совет Грузии признал политику, провозглашенную в Манифесте великого примирения, принятом 4 августа 1992 г. в день вступления Грузии в ООН, ошибочной и принял решение о походе в Западную Грузию для «борьбы с бандитизмом и охраны железных дорог». 14 августа грузинские войска вступили на территорию Абхазии, началась жестокая братоубийственная война, которая закончилось военной победой абхазской стороны только 30 сентября 1993 г.

Вместе с российской парламентской делегацией, которую возглавлял мой друг и соратник по фракции «Россия» А.Б. Сурков, но официально не входя в нее, я в разгар августовских отпусков 1992 года вылетел в зону конфликта. Направляясь в Тбилиси, мы приняли решение сесть на военном аэродроме в Гудауте, находившемся в зоне, подконтрольной абхазской власти.

Шла война. Мы убедились в этом, встретившись с В.Г. Ардзинбой, с командованием российских частей, находящихся в зоне конфликта. Кстати, именно тогда я впервые увидел в военной форме Сергея Шойгу, незадолго до этого утвержденного нами на посту министра по Чрезвычайным ситуациям. Так — до уровня министерства — доросла идея Корпуса спасателей, поддержанная мною в 1990 году.

Мы перелетели в Сухум и встретились с грузинской частью разделившегося Верховного Совета Абхазии во главе с Нодареишвили. Вот здесь-то мне и припомнили мою весеннюю телеграмму.

Решительно настроенная женщина-депутат нервно выкрикнула:

— Мы помним Вашу телеграмму о невмешательстве в дела Абхазии, мы помним, как Ардзинба размахивал Вашей телеграммой на заседании Верховного Совета!

— Я рад. Рад за то, что это хоть частично продлило мир.

Разговор ничего не дал, и мы вылетели в Тбилиси.

Отправляясь после приземления в Тбилиси на переговоры, я предложил держать самолет в готовности к немедленному взлету и оказался прав. Разговор в Госсовете с Э.А. Шеварднадзе был жестким и бесплодным. Собеседник, слушая нас, нас не слышал. Молча кивая тому, что говорили А.Б. Сурков, Г.В. Саенко и другие, он буквально взорвался после моих слов:

— Разрешите мне высказать предложения о выходе из сложившейся ситуации…

— Я знаю Вашу точку зрения! Мы все знаем Вашу точку зрения! Я не хочу слушать, что Вы там опять будете говорить!

Э. Шеварднадзе не хотел слушать никаких российских предложений о прекращении огня и мирном разрешении военно-политического кризиса.

Мы встали и попрощались. Только тут хозяева вспомнили о правилах гостеприимства и стали торопливо предлагать чай, кофе или воды, Э. Шеварднадзе даже предложил пообедать, но мы, как бы ни хотелось пить, покинули здание. Вернувшись на аэродром, мы тут же взлетели и взяли курс на Гудауту.

Приземлились поздно вечером. Основная часть делегации отправилась отдыхать, а нас с Г.В. Саенко священники о. Петр и о. Виссарион повезли в село Лыхны, где отслужили ночную службу за успех мирных переговоров, за будущее Абхазии.

На другой день мы разъехались по свободной территории. Я побывал и на линии фронта. К нашему прилету она проходила по реке Гумиста, отделяя занятый грузинской национальной гвардией Сухум от оставшейся не оккупированной территории. Фронт в Гагре, куда высаживался грузинский десант, уже перестал существовать, остатки грузинского десанта через российско-абхазскую границу в районе р. Псоу, побросав оружие и технику, бежали в Россию. Встречался, встречался и встречался с людьми.

Тогда же, каюсь, после одного из телеинтервью, которое давал в присутствии В.Г. Ардзинба, сказал грустную вещь. Владислав Григорьевич под впечатлением моего интервью горько спросил:

— Сергей Николаевич, ну что нам делать? Как нам быть, ведь мы хотим быть в России, мы хотим остаться с Россией!? Что нам еще сделать?

— Владислав Григорьевич… Боюсь, что путь в Россию для Абхазии может лежать только через независимость. Не мы сегодня в России правим бал.

Сегодня, когда благодаря жестокой глупости руководства Грузии 2008 года и избранию Сочи местом проведения Олимпийских игр Абхазия признана Россией, мы еще только в начале пути.

С осени 1993 года Республика Абхазия, как и надлежит суверенному государству, стала самостоятельно осуществлять внутреннюю и внешнюю политику, решать все вопросы организации жизни своих граждан.

В октябре — ноябре 1992 года я был вынужден терпеть охрану — две группы боевиков прибыли, по сообщению российского МБ в Москву из Грузии для моего физического устранения. Зная об обострившихся своих отношениях с Б.Н. Ельциным, я обратился через Т.М. Шамба к абхазам с просьбой проверить, существует ли угроза на деле. Хотелось знать — рядом со мной охрана или уже конвой. Они меня будут защищать, если понадобится, или сами каким-нибудь поздним вечером прихлопнут.

Через неделю Тарас Миронович подтвердил реальность опасности, но сообщил, что одну из групп нашли сотрудники российского Министерства безопасности, а вторую — абхазы. Когда грузинским визитерам из второй группы их абхазские коллеги по бизнесу объяснили, в какую политику те влипли, группа тут же покинула Москву.

Эпоха законотворческого шахрайства

Неискренность заявлений и обещаний Б. Ельцина вошла в историю. Если он что-либо опровергал, например, предстоящий рост курса доллара или резкое повышение цен, было понятно, что отрицаемое произойдет. Это стало народной приметой. Обещание Президента лечь на рельсы, если его гарантии не сработают, вызвало всеобщее требование, чтобы он за обман, вскрывшийся уже через два дня, на рельсы лег, и грустное сожаление, что из-за краха экономики поезда по многим путям перестали ходить.

Бесконечные демагогические заявления! Как только очередная глупость или провокация, прозвучавшая из уст лично Президента, вызывали широкое возмущение, тут же верный ему Р.И. Хасбулатов, а с весны 1993 года — один из сменявшихся пресс-секретарей объясняли депутатам и народу, что Президента «не так поняли».

В фарисействе и обмане свита опережала короля.

Когда во второй половине 90-х годов член Совета Федерации России Н. Кондратенко, критикуя деятельность российского правительства, обрушивался с трибуны на Правительство с криками «шахраи проклятые!», он использовал не только украинскую мову (на украинском языке «шахрай» — это мошенник, шарамыжник, есть даже статья в УК об уголовной ответственности за шахрайство), но и имел в виду конкретного российского политика.

Е.Т. Гайдар по своему характеру был человеком нерешительным и безвольным, когда он говорил неправду, то смущался, но многие другие члены команды Б. Ельцина отличались великолепными бойцовскими качествами. Особый карьерный успех имели те, кто профессионально наловчился делать абсолютно демагогические заявления с непроницаемым выражением лица. И лидером в этом направлении был даже не А.Б. Чубайс, а С.М. Шахрай.

Сергей Шахрай отличался великолепной работоспособностью и завораживающим обаянием. Негромкий обволакивающий сознание голос, знание правовых процедур и традиций, уверенность при анализе любого политического вопроса — именно этим он изначально подкупал, внушал доверие. Мы познакомились весной 1990 года, работая вместе по подготовке Первого съезда народных депутатов РСФСР, причем он вызвал мое искреннее расположение именно своим ровным характером и высокой работоспособностью.

Весной 1991 года мы с Сергеем Михайловичем писали проект законов о Президенте РСФСР и о его выборах. Дошли до статьи о возрасте президента. С. Шахрай, оторвавшись от компьютера, посмотрел на меня:

— Сергей, а сколько тебе лет?

— Тридцать три.

— А давай запишем, что президентом России может быть гражданин РСФСР не моложе 35 лет?

— Сергей, а тебе сколько лет?

— Тридцать пять.

Нужно то ли гордиться, то ли стыдиться, но я поступаю не как политик, а как юрист, думающий о надежности политической системы. Я говорю:

— Давай запишем!

Верхняя планка определялась проще — Б.Н. Ельцину только что, 1 февраля исполнилось 60 лет, потому при моей саркастической ухмылке С. Шахрай записал: «не старше 65 лет». В Конституции 1993 года (Ельцину в феврале 1996 должно было бы исполниться 65) верхний барьер «естественно» отпал.

Когда вскоре начались первые выборы российского Президента и в нескольких российских регионах совершенно не знакомые мне люди выдвинули мою кандидатуру, пришлось грустно развести руками:

— Еще не дорос.

Доверие народных депутатов к профессионализму С. Шахрая привело к тому, что при многочисленности и интеллектуальной неподъемности рассматриваемых законопроектов, его заключения стали приниматься на веру большинством депутатов. Кандидатуру Шахрая предложили в заместители Председателя Верховного Совета России, но при неоднократных попытках избрания она не получила большинства на Съезде.

В том числе потому, что все чаще депутаты стали убеждаться в том, что позиция Сергея Михайловича подвержена влиянию не закона, а политической или иной конъюнктуры. К концу 1992 года Шахрай из любимца парламента превратился в символ недобросовестности и обслуживания интересов либо Администрации Президента, либо своих личных. Упреждая депутатские выводы, он покинул пост Председателя Комитета по законодательству Парламента и официально стал советником Президента по правовым вопросам, а потом и вице-премьером правительства.

Сергей Михайлович был в те годы мастером юридической казуистики. Он мог обосновать все, что угодно. Обосновать внешне грамотно, спокойно и холодно. Наши дуэли с ним превращались в целые спектакли.

Недобросовестность моего тезки была феноменальна. Сегодня он мог аргументировать одно, через два дня, в той же парламентской аудитории — прямо противоположное. Вначале это коробило, потом стало именоваться шахрайским стилем.

Дополнительные полномочия Ельцину весной 1991 года, текст Беловежского сговора, двусторонние договоры между Российской Федерацией и ее субъектами — это его рук дело. Особые мои к нему пожизненные претензии — разрушение Советского Союза. Именно С.М. Шахрай прямо или косвенно стоял за многочисленными поправками в Конституцию РСФСР, принятыми в 1990–1992 годах, именно он оформил обвинения в адрес Съезда народных депутатов России, что тот своими поправками превратил Конституцию в скопище противоречий. Как-то мне пришлось публично назвать протаскивание С. Шахраем и Р. Хасбулатовым поправок в Конституцию «конституционным безумием», но со временем это безумие грамотно свалили на нас, его противников.

Не удивился рассказу моряков-черноморцев, что при сдаче Черноморского флота Украине в 1992 году, когда отдельные корабли и наземные части пытались сопротивляться, Николаевское военно-морское училище было сдано из Москвы. Когда преподаватели и курсанты заявили о своем желании быть российскими военнослужащими, к ним прибыл вице-премьер российского правительства С. Шахрай и, построив училище, отдал приказ присягать Украине. Рыдания молодых лейтенантов не помогли.

На шахрайских заключениях и аргументах строились первоначально все правовые решения Верховного Совета России, а затем и Президента.

Именно Сергей Михайлович — автор «указного права» Президента Ельцина. С его подачи Съезд народных депутатов РСФСР принял 1 ноября, в обстановке массовой растерянности от начавшегося разрушения СССР, постановление «О правовом обеспечении экономической реформы», «временно», до 1 декабря 1992 года узаконившее это указное право. Основные решения по развалу страны и ее экономики оформлены в этот период именно указами Президента.

Конституция Российской Федерации 1993 года — это Основной закон постмодерна, эпохи, когда обществу навязывается чуждая ему матрица существования. Не удивительно, ведь Конституция 1993 года — это документ, фиксирующий на уровне социального управления русскую капитуляцию в Холодной войне, которая была войной информационной и психоисторической.

Наша Конституция — не только зеркало, но и источник проблем российского общества. Она закрепляет в своей «неизменяемой» части — первой главе — ряд принципов, которые делают противоречия нашего общества неразрешимыми, а гибель государства неизбежной.

То, что Конституция Российской Федерации 1993 года получила ряд фундаментальных пороков — прямой результат поверхностного подхода к праву и законодательству С. Шахрая и других «авторов» ее окончательного текста. Надеюсь, что у них не было злого умысла.

Записав в ст. 13 Конституции норму, что «в Российской Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», нам закрепили на высшем правовом уровне идеологию нигилизма. Отрицание идеологии, а в идеологии — ценностей, есть тоже идеология, причем уравнивающая добро и зло с безоговорочной обязательностью и государственным принуждением к этому уравниванию. Боязнь возвращения монополии марксизма-ленинизма эту конституционную норму объясняет, но не оправдывает. В нашей Конституции закреплена бесовщина.

Записали в ч. 1 ст. 15 Конституции: «Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации». А в ч. 4 той же статьи добавили: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Как? Ничего?! Да ведь это — прямой и добровольный отказ от государственного суверенитета России! Именно так! В тексте Конституции России! Конечно, своей формулировкой «творцы» Основного закона задним числом попытались оправдать «беловежское» преступление 1991 года: конституции противоречит, но так это же ратифицированное международное соглашение!

Ай, да Шахрай!

Нет уж, господа! И ратифицировано не уполномоченным на то органом, и не было до 1993 года в российской конституции двусмысленности с приоритетом международных обязательств России над ВСЕМИ ее законами (Конституция ведь тоже закон, только Основной).

Конечно, Конституционный суд России, изворачиваясь в поисках доказательства недоказуемого, может объяснить, что нормы вышеуказанных статей имеют в виду совсем не то, что написано, что упоминание о законах означает, например, не все законы, а только некоторые, но такие толкования лишь означают, что шахрайство не ушло в прошлое, а поднялось до уровня Конституционного суда.

Что такое шахрайство в действии не так давно видели все телезрители России.

12 декабря 2013 года в ходе телевизионной программы Владимира Соловьева, посвященной юбилею российской Конституции, ведущий спросил у С. Шахрая, почему народ «конституционно» потерял свои права на природные ресурсы. С. Шахрай возмущенно опроверг это утверждение, заявив, что по Конституции природные ресурсы объявлены национальным достоянием.

Уже мне пришлось взять слово и сказать, что претендент на авторство конституции лукавит, потому что в Конституции закреплено право частной собственности на природные ресурсы, никакой Конституционный суд не сможет изменить этого обстоятельства, нужна прямая правка Основного закона.

С. Шахрай, «опровергая» уже меня, взял текст Конституции и с пафосом зачитал ч.1 ст. 9 Конституции России:

— «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории».

Даже О. Митволь, сидевший на трибуне недалеко от Шахрая, рекомендовал ему продолжить цитирование, но Сергей всегда знал, где остановиться. Между тем, дальше записано:

«2. Земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности».

Где же тут национальное достояние?!

К сожалению, о наличии второй части статьи зрители не услышали, возможности же уличить Шахрая в очередной подтасовке нам не дали.

Эти и другие пороки действующей российской Конституции и есть результат многолетнего законотворческого шахрайства.

Иной была ситуация с российским конституционным процессом (да и с Конституционным судом) до вооруженного мятежа Б. Ельцина 4 октября 1993 года. Сразу разделим два процесса — внесения изменения в текст действующей Конституции, где заправлял делами С.М. Шахрай, и подготовку проекта новой Конституции, где верховодил О.Г. Румянцев. Вторым направлением занималась рабочая группа Конституционной комиссии.

Председателем Конституционной комиссии был Б.Н. Ельцин, но реально организацией всего процесса занимался Секретарь Конституционной комиссии Олег Румянцев. Олег Германович на моих глазах прошел путь от ошалелого романтика, который думал через компиляцию текстов многих иноземных конституций создать некое возвышенное совершенство, лучший из лучших Основных законов, до умудренного опытом конституционалиста-ученого. Конечно, он рос под опекой таких выдающихся ученых, как В.Д. Зорькин, Л.С. Мамут и Б. Страшун.

Непосредственность и искренность О.Г. Румянцева с Первого съезда привлекали. Мне даже ругаться серьезно с ним было трудно — все норовил что-то объяснить или доказать. Что отличало О. Румянцева от С. Шахрая — это правовая принципиальность, педантичная скрупулезность. Он исключал ситуации, когда бы политическая целесообразность позволила «временно» отбросить гражданские права и свободы, он признавал демократию без изъятий, точнее, был уверен, что если по каким-либо причинам право игнорируется, значит, мы имеем дело с беззаконием.

Федеративный Договор: борьба с сепаратизмом путем его поощрения

Ярким примером законодательного шахрайства является Федеративный договор.

10 апреля 1992 года, в нарушение регламента Съезда и всех парламентских процедур, рассматривая вопрос о поправках к проекту постановления о ходе экономической реформы в Российской Федерации, без обсуждения и фактически без доклада Р.И. Хасбулатов протащил утверждение Съездом Федеративного договора.

Вопроса не было даже в повестке дня.

Высказав свои замечания по проекту постановления о социально-экономическом положении и соображения о ходе реформ, Б.Н. Ельцин в конце своей краткой речи добавил:

— В отношении Федеративного договора. Да, он рождался очень мучительно, поскольку, когда республики согласны, регионы не согласны, автономные образования — другого мнения, и этот процесс шел очень долго. Но, наконец, все-таки нашли оптимальное, очень интересное предложение — Федеративный договор в трех аспектах, и его подписали представители всех республик, кроме Татарстана и Чечни. Но сейчас с ними идут переговоры, и я думаю, что мы найдем такое компромиссное решение, чтобы подписать договор. Может быть, дополнительно предусмотреть для них три-четыре функции. Это будет правильным, хорошим решением, и мы сейчас к этому идем… В договоре прямо указано, что он должен быть составной частью новой Конституции Российской Федерации в виде отдельного блока. Я считаю, что договор практически гарантирует Россию от распада. Россия была, есть и будет целой, неделимой и сильной, в этом я убежден.

Аплодисменты. Бурные аплодисменты. Все встают.

Председательствующий Хасбулатов Р.И.:

— Большое спасибо. Уважаемые народные депутаты! После такого выступления Президента вряд ли есть необходимость специально заслушивать заместителя Председателя Верховного Совета Ярова по Федеративному договору. Если вы не против, я бы поставил на ваше голосование — одобрить Федеративный договор и включить содержание Федеративного договора как составную часть в Конституцию Российской Федерации. Ставлю на голосование.

Наши крики с В. Аксючицем, М. Астафьевым, Н. Павловым и другими от выключенных микрофонов, что мы возражаем, что вопроса нет в повестке дня, председательствующий демонстративно не слышит:

— Поименное голосование, уважаемые депутаты. Прошу одобрить. Неспособность прежнего правительства заключить Союзный договор и привела Советский Союз к распаду. Мы с вами добились заключения договора. Прошу голосовать. Стоящих у микрофонов прошу голосовать. Идет голосование.

Мы все еще пытаемся остановить каток, но большинство депутатов, традиционно пугаясь поименного голосования (могут ведь и в «АиФ» пропечатать как нелояльных), нажимают кнопки на пультах голосования.

Хасбулатов же продолжает давить:

— Я поставил вопрос на голосование Съезда. Прошу голосовать, уважаемые депутаты. Президент предложил, Председатель Верховного Совета предложил. Двухлетняя работа. Прошу одобрить.

Из 898 участвовавших в голосовании народных депутатов за утверждение Федеративного договора высказалось 848, против — 10, 40 депутатов воздержалось.

Конечно, я голосовал против! Было обидно, что только 10 человек (плюс 40 воздержавшихся) видят опасность отрыва прав республик от прав краев и областей. Или, по крайней мере, уважают нами же утвержденный регламент. Впоследствии в бюллетене Съезда было опубликовано, что против Федеративного договора проголосовали: Бабурин С.Н., Головин А.Л., Даутов С.А., Засухин С.Ф., Карев М.М., Меремяние К.Г., Орлов Н.Н., Павлов Н.А., Смолин О.Н. и Юшкевичус В.З.

Зал продолжал сотрясаться от буйства депутатов. Одни радовались очередному «историческому» решению, другие возмущались циничным манипулированием Съездом.

Было непонятно даже то, какой же вопрос обсуждается. Р. Хасбулатов пропел осанну Б.Н. Ельцину «за выдающийся вклад в достижение этой очень большой победы на пути укрепления нашей Российской Федерации как единого федеративного государства», тут же предоставил слово руководителю Карелии В.Н. Степанову, который его поддержал и даже предложил день подписания Договора объявить Днем национального согласия в Российской Федерации. Прорвавшийся к микрофону В.Н. Мананников потребовал переголосовать вопрос о принятии за основу постановления о социально-экономическом положении в России, Г.П. Дорофеев от комиссии по соблюдению регламента напомнил о необходимости включать вопросы в повестку дня. Р.И. Хасбулатов для легализации решения по Федеративному договору запоздало провел решение о включении в повестку дня вопроса об изменениях и дополнениях Конституции. После чего С.П. Шустов предложил, чтобы заседание вел кто-нибудь из заместителей Хасбулатова.

Наконец, удалось прорваться к микрофону и мне. Поддержав замечания в адрес Хасбулатова, я напомнил:

— Мы без обсуждения и без рассмотрения проголосовали за Федеративный договор, стоя приветствовали принятое решение. В последний раз, стоя, мы приветствовали решение о ликвидации Советского Союза в декабре прошлого года. И я хотел бы обратить внимание коллег, что, прежде чем принимать решение, нужно очень основательно его изучить.

Хасбулатов пытается меня прервать:

— Сергей Николаевич…

Но я почти рычу от обиды за державу, от происходящей глупости и подлости:

— Прошу прощения, Руслан Имранович, я трижды просил слово по мотивам голосования.

И продолжаю о главном, что замалчивалось:

— Закрепив нашим голосованием неравенство между республиками, краями и областями, я не считаю, что мы достигли высот мудрости.

Понимая, что вопрос о Федеративном договоре пересмотреть уже невозможно, я делаю попытку использовать наэлектризованную ситуацию для реванша в другом направлении:

— Вчера по инициативе фракции «Россия» был распространен проект решения Съезда о правовой оценке решений высших органов государственной власти СССР и Российской Федерации 1954 года об изменении статуса Крыма. Я настойчиво предлагаю включить данный вопрос в повестку дня, ибо ситуация не терпит отлагательства. После приостановления действия указов двух президентов это приостановление выполняется только с нашей стороны. Со стороны Украины продолжается формирование штаба украинского Черноморского флота. И это символично, что в Севастополе он расположился в здании, в котором в 1942 году находился штаб оккупационных войск, а до 1917 года (прошу прощения) — публичный дом.

Хасбулатов, стремясь побыстрее отползти от темы Федеративного договора, продемонстрировал полное миролюбие:

— Хорошо. В «Разном» можем рассмотреть этот вопрос? Давайте по порядку. Все возмущаются мной. Сейчас я поставлю на голосование.

Хасбулатов вынужден предоставить слово следующему в порядке очереди депутату, им оказывается М.Г. Астафьев. Его реплика была как всегда ироничной:

— Руслан Имранович, я тоже присоединяюсь к критике депутатов, которые считают, что Вы очень манипулируете Съездом. Между прочим, Днем национального согласия должен быть день, когда Вы перестанете манипулировать Съездом. А теперь хочу сказать следующее. Такая манера ведения порождает ненужную конфронтацию в зале. Здесь два дня звучала довольно резкая критика, но, тем не менее, не было выкриков с мест, не было никакого беспорядка. Потому что люди доверяли председательствующему. А сейчас Вы не даете слова по ведению, не даете слова по мотивам голосования. Это очень сильное давление.

Астафьев был резок и, увы, говоря дальше, показал свои способности провидца:

— И еще хочу обратиться к депутатам. Подумайте. Что мы сейчас делаем: мы просто «проглатываем» одну наживку за другой. И когда вас разгонят — а это непременно произойдет, и повторится судьба союзного Съезда, — то никто не пойдет вас защищать, потому что вы полностью «повязали» себя с этим Правительством, которое проваливает один вопрос за другим. Возьмите тот же Крым, возьмите Курильские острова. Вы все будете за это отвечать, вместе с этим Правительством.

Зал не желал успокаиваться и, хотя при голосовании предложение сменить председательствующего не набрало необходимого числа голосов («за» проголосовало 259 депутатов, против — 478), Хасбулатов чуть погодя передал ведение Съезда своему тогдашнему первому заместителю С.А. Филатову.

Обсуждение пошло дальше. Тем не менее, тема Федеративного договора не умерла. Под предлогом выступления по порядку ведения к микрофону прорвался мой коллега из Комитета по законодательству, и соратник по нашему блоку «Российское единство» депутат Д.Е. Степанов:

— Уважаемые депутаты! Довожу до вашего сведения, что недавно произошло беспрецедентное нарушение Регламента и законности: микрофон председателя Комиссии по Регламенту был выключен, и он не смог вмешаться. А суть вы прекрасно знаете. Крупнейшие решения по таким важнейшим вопросам, как Федеративный договор, без включения этого вопроса в повестку дня, без доклада, без обсуждения, не имея письменного текста проекта резолюции, принимать нельзя. Сейчас мы проголосовали за развал России, за межнациональные конфликты в России и стоя аплодировали этому. Я призываю оппозиционный блок покинуть зал заседания до тех пор, пока все решения, принятые до 12 часов, в частности по Федеративному договору, не будут аннулированы и обсуждение этого вопроса не будет проведено как следует…

Конечно, верный соратник Ельцина С.А. Филатов не пожелал услышать алтайского депутата.

Ко мне же подошли несколько руководителей краев и областей. Когда они поняли, что в соответствии с розданными материалами в Конституцию включили только текст, подписанный Б. Ельциным и главами республик, то схватились за головы и побежали срочно совещаться.

Формально нам раздали три различных Федеративных договора. Какой-то эстет даже оформил их в виде книжечек под российский триколор: договор, подписанный главами республик, был сброшюрован в книжку белого цвета, главами краев и областей — синего, а автономных округов и автономной области — красного. Из самого текста явствовало, что составной частью Конституции являются только положения, относящиеся к республикам, а все, что относится не только к автономиям, но и к краям и областям, должно быть вынесено для включения в Конституцию в порядке совместной законодательной инициативы на усмотрение Съезда народных депутатов. Если считать состоявшееся слепое голосование за утверждение всех договоров Съездом, то все равно оставался открытым вопрос о приложениях, подписанных и республиками, и краями с областями, но каждым по отдельности. Эти приложения на Съезд даже не были представлены, о чем я вновь заявил на Съезде.

Неблагодарная миссия отстаивать очевидную халтуру и опровергать мои доводы досталась уже не непревзойденному мастеру передергивания и манипуляций С.М. Шахраю, а его сменщику на посту председателя Комитета по законодательству М.А. Митюкову.

Михаил Алексеевич, вначале громогласно заявив о моей неправоте, закончил, тем не менее, утверждением, которое всех окончательно запутало:

— Что касается республик, то необходимости вносить изменения в нынешнюю Конституцию нет. Там паритет в Совете Национальностей: 63–63, то есть половина — республики и автономии, половина — края и области. Это проблема для новой Конституции, но не для старой. Что касается протокола Федеративного договора с краями и областями, то он подписан не всеми краями и областями, поэтому проблема внесения в Конституцию тоже не стоит.

Вот так: в огороде бузина, а в Киеве — дядька. На подобных псевдоаргументах Ельцин и его команда и протаскивали, как правило, нужные им решения. Пока удавалось это делать через Съезд народных депутатов России — Съезд был олицетворением демократии, когда депутатское большинство прозрело и, увидев глубину пропасти, в которую толкнули Россию, попыталось пресечь беспредел — Съезд был объявлен реакционным, прокоммунистическим, а поправки, ранее принятые в интересах того же Ельцина — бестолковым штопаньем Основного закона.

С трудом, но нам, «Российскому единству» при поддержке депутатов от краев и областей удалось добиться, чтобы пусть с различным объемом полномочий, но все три договора на равных были включены — механически инкорпорированы в Конституцию как Федеративный договор.

А как сопротивлялись многие регионы, не желая участвовать в этом договорном процессе, особенно когда он перетек в фазу подписания двусторонних договоров между Российской Федерацией и конкретным регионом! Даже некоторые республики, о чем открыто говорили их руководители. Но президентская команда во главе с С.М. Шахраем планомерно принуждала к подписанию таких двусторонних актов, чтобы прикрыть срам: Татарстан и Чечня так и не подписали Федеративного договора, а их двусторонние договоры по своему содержанию вышли далеко за его рамки. Конечно, со временем Федеративный договор стали изображать как ординарный договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами власти Федерации и субъектов, но это была уже хорошая мина при плохой игре.

Нет худа без добра: государственный переворот Ельцина 1993 года, начавшийся с отмены действовавшей Конституции, похоронил и Федеративный договор как ее неотъемлемую часть. Устрашенные примером Съезда и Верховного Совета, ни в одном регионе никто не возмутился. А с принятием Конституции 1993 года упоминание о нем осталось лишь наряду с упоминанием о других договорах, причем был закреплен безоговорочный приоритет над положениями Федеративного договора норм Конституции Российской Федерации. Федеративный договор в своем первозданном виде тихо умер. Но нам нельзя терять бдительности: покойник иногда энергично моргает.

Российский Черноморский флот и русский Крым

Хотя следует признать некоторым преувеличением утверждение о том, что Россия и состоялась собственно как империя в борьбе за обладание Крымским полуостровом и Черным морем, но верно то, что Крым — это не только главная база Черноморского флота, курорт, здравница и музей под открытым небом, но и символ государственной полноценности России.

Впервые я попал в Крым на исходе зимы 1992 года. При завершении Всеармейского офицерского собрания, вскоре после заявления Президента Украины Л. Кравчука о взятии ею под свою юрисдикцию Краснознаменного Черноморского флота и встречного заявления, командующего Краснознаменным Черноморским флотом адмирала И.В. Касатонова, объявившего флот российским, мы небольшой группой вылетели в Севастополь.

Мы — это народные депутаты тогда еще РСФСР С.Н. Бабурин, С.А. Глотов, Н.А. Павлов, И.С. Савченко и Р.З. Чеботаревский. Самым «морским» среди нас был контрадмирал Равкат Чеботаревский, прославленный полярник, дважды представлявшийся к званию Героя Советского Союза за успешные рейды на подводных лодках подо льдами Северного Ледовитого океана. Первый пуск баллистической ракеты из-подо льдов — это тоже он. Но именно по его инициативе я стал фактическим руководителем самозваной делегации.

Мы традиционно не спрашивали ничьих разрешений, только согласовали поездку с Главкомом ВМС СССР адмиралом флота В.Н. Чернавиным.

Мы полетели в Крым 18 января тем же спецрейсом, что и возвращавшиеся с Офицерского Собрания делегаты-черноморцы.

Конечно, хочется сказать о многом. О решительных адмиралах и генералах, флотских офицерах, моряках и просто жителях Севастополя. Надеюсь, когда-нибудь я это сделаю.

Советский Краснознаменный Черноморский флот был уникальным явлением. Мощные корабли, дежурившие не только в Средиземноморье, но и в Северной Атлантике. Авиация. Мощные морские ВВС вообще были соизмеримы с ВВС СССР, а Крым сведущие люди называли с 60-х годов XX века не иначе, как непотопляемый авианосец СССР.

Когда президент Украины Л.М. Кравчук объявил Черноморский флот украинским, многие рассчитывали, что его присвоение пройдет так же тихо, как присвоение Украиной Киевского и Одесского военных округов. Но командующий флотом адмирал И.В. Касатонов объявил Черноморский флот российским, собрал Военный Совет, и его члены единодушно поддержали своего командующего.

Это был подвиг, не оцененный в России до сих пор.

К моменту нашего прилета в Севастополь Киев неистовствовал, а Москва продолжала молчать о российской позиции по флоту, Севастополю и Крыму.

В своем служебном кабинете Игорь Владимирович подвел меня к окну и показал на штабную калитку:

— Справа — боец моей охраны, слева — морской пехотинец. Морская пехота расставлена на всех ответственных участках, потому что моя охрана имеет приказ о моем аресте.

Видя мое изумление, пояснил:

— Особый отдел флота уже подчинен службе государственной безопасности Украины.

Встретились с членами Военного Совета КЧФ, поблагодарили их за мужество и гражданскую позицию. Командующий на другой день собрал Общее Офицерское Собрание флота. В первый, но не последний раз мы попали в легендарный севастопольский Дом офицеров.

Открыв собрание, И.В. Касатонов предоставил слово мне. Осудив людей, разрушивших Советский Союз, я, оглядываясь не на какие-то все равно отсутствовавшие полномочия, а на историю России и ее национальные интересы, поддержал командование и всех моряков, поднявших на кораблях российские военно-морские флаги. Заверил, что сразу после возвращения мы добьемся встречи с Президентом России. Рискуя, заверил, что руководство России окажет флоту поддержку.

Затем выступил каждый из моих спутников. Как официальные представители России — народные депутаты — мы были для черноморцев ключевым фактором, позволяющим отделить, хоть и условно, соблюдение присяги от ее нарушения.

Делегацией и порознь мы побывали на кораблях, в сухопутных частях флота. Выступил в Севастополе на первом митинге, организованном Р.Ф. Телятниковой в защиту его российской принадлежности. Сказал роковую фразу: «Начинается третья оборона Севастополя». Улетали и вдохновленные моряками, и опустошенные той ответственностью, которую по своей воле взвалили на свои плечи.

Сразу по возвращении в Москву мы увиделись с Р.И. Хасбулатовым, на другой день состоялась встреча с Президентом Б.Н. Ельциным. Кремлевский протокол на эту встречу допустил только нас с Р.З. Чеботаревским. Неожиданно третьим оказался представитель парламентского Комитета по международным делам Е.М. Кожокин.

Президент пригласил сесть за небольшой овальный столик, принесли чай. Коротко рассказав Б.Н. Ельцину о наших впечатлениях и выводах, я передал ему письменные предложения, подписанные всеми летавшими в Севастополь народными депутатами. Р.З. Чеботаревский дополнил мой доклад и как политик, и как моряк.

Президент России, который был трезв и весел, спокойно сказал, что не видит проблем. Он только что был в Калининграде, побывал в Ленинграде («ох, Санкт-Петербурге!»), и там, и там есть свободные пирсы.

— Мы выведем Черноморский флот и разместим его в Ленинграде, ох, Санкт-Петербурге, — закончил Б.Н. Ельцин.

Преодолев шок от слов Президента Российской Федерации, я просто не мог не спросить, заберем ли мы с собой Севастополь:

— Флот, Борис Николаевич, — это не только корабли! Корабли можно вообще затопить, чтобы враг не прошел. А флот сохранится.

Б.Н. Ельцин был в благодушном настроении:

— Сергей Николаевич, Вы опять хотите стать всемирной знаменитостью, Вы толкаете меня на войну с Украиной. У меня другое видение проблемы: мы будем арендовать часть порта в Севастополе.

Это было сказано в начале 1992 г.!

Президент просил меня и Р.З. Чеботаревского не поднимать вопроса о Крыме и Севастополе на Верховном Совете. Мы заверили его, что вопрос поставим завтра же. И действительно, внесли проект постановления по решениям 1954 г. в отношении Крыма, признавая их изначально неконституционными. Вопрос затянулся, а его рассмотрение на Съезде народных депутатов 18 апреля 1992 года и вообще было сорвано.

Мы вернули проблему на рассмотрение парламента. Сожалею, что когда мы преодолели сопротивление нигилистического антинационального лобби, Р.И. Хасбулатову удалось «в довесок» вбить в текст постановления «нивелирующий» его второй пункт, но, тем не менее, постановление о неконституционности передачи Крыма в 1954 году было принято. В 1993 году мы дополнительно приняли решение Верховного Совета России о российском статусе Севастополя.

За зимний визит 1992 года в Севастополь меня впервые объявили персоной нон грата на Украине. Особенно Л.М. Кравчук был в гневе от того, что моряки-черноморцы российских депутатов приняли гостеприимно, а эшелон руховцев во главе со Степаном Хмарой остановили перед городом.

Отклоняя призыв Верховного Совета Российской Федерации одновременно с Россией рассмотреть вопрос о конституционности решений 1954 г., Верховный Совет Украины расценил это обращение как дестабилизирующее общественно-политическую ситуацию на Украине и в России.

Крым должен не разделять, а соединять Россию и Украину. Но для этого в вопросе о Крыме и Севастополе должна быть ясность.

Справедливость не должна быть избирательна. Когда Съезд народных депутатов СССР дал политическую и правовую оценку пакту Молотова-Риббентропа и секретному протоколу к нему, то он открыл возможность переоценки многих правовых и политических реалий прошлого. Справедливость в отношении России и русского народа столь же необходима, как она была необходима, по мнению демократической общественности, в отношении прибалтийских республик.

Иллюзии и правовой нигилизм 1954 года

В архиве Президента Российской Федерации хранится протокол № 49 заседания Президиума ЦК КПСС от 25 января 1954 г., на котором 11-м пунктом в повестке дня стоял вопрос о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР. Председательствовал на заседании Г.М. Маленков. Кто докладывал вопрос, да и докладывали ли его вообще — в протоколе не указано. Очевидцы свидетельствуют, что решение готовилось и принималось под сильным давлением увлекшегося этой идеей Н.С. Хрущева.

5 февраля 1954 г. решение, принятое руководящей верхушкой КПСС, было юридически оформлено Постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР», в котором всего три предложения: «Учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Президиум Верховного Совета РСФСР постановляет: Передать Крымскую область из состава РСФСР в состав Украинской ССР. Настоящее постановление внести на утверждение Президиума Верховного Совета СССР».

Уже 19 февраля 1954 г., по сценарию М.А. Суслова, прошло заседание Президиума Верховного Совета СССР, принявшего Указ о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР. С позиций сегодняшнего дня, 1954 г. был годом красивых слов и обманчивых иллюзий. В этот год отмечалось 300-летие добровольного присоединения Украины к России, в связи с чем руководители КПСС и замышляли отметить юбилей какой-либо заметной акцией.

П.Г. Тычина, депутат от Украины, заверял на сессии Верховного Совета Союза ССР в апреле 1954 г.: «Мы безмерно благодарны великому русскому народу, который спас Украину от порабощения ее султанской Турцией и польской шляхтой… Передача Крымской области Украине еще больше укрепляет дружбу наших братских народов. Когда и в какой капиталистической стране возможен был такой великодушный акт как передача великим народом одной из лучших своих областей другому народу?»

Ныне горько и тревожно читать речи на той апрельской сессии: «Для украинского народа великая честь включить в состав своей республики Крымскую область — землю, на которой вели героическую борьбу отважные сыны русского народа, сыны всех братских народов нашей Отчизны с иноземными захватчиками. В семье братских народов, во главе с великим русским народом Советская Украина — неотъемлемая и составная часть Советского Союза…».

Это из выступления представителя Украины. Ему вторил депутат Н.М. Пегов, секретарь Президиума Верховного Совета Союза ССР: «Добровольная и безвозмездная передача Крыма из состава Российской Федерации в состав Украины имеет поистине историческое значение, олицетворяет собой новый, социалистический подход к разрешению территориальных вопросов.». «Решение о передаче Крымской области из РСФСР в состав Украинской ССР, — заверял Н.М. Пегов, — отвечает интересам русского и украинского народов и общим государственным интересам Советского Союза. Это решение, принятое в знаменательные дни трехсотлетия воссоединения Украины с Россией, свидетельствует о дальнейшем укреплении единства и нерушимости дружбы русского и украинского народов в великой братской семье народов нашего социалистического Отечества».

Украинский депутат Н. Бажан, благодаря за подарок, приуроченный к 300-летию воссоединения Украины с Россией, уверял: «Своим дружественным актом передачи Крыма в состав Украины русский народ еще более украсил наше большое национальное торжество».

Воистину тогда была другая историческая эпоха, к которой можно относиться по-разному, но уроки которой необходимо помнить. Необходимо помнить, в каких условиях появился Закон СССР, утверждающий Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР о передаче Крымской области из состава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в состав Украинской Советской Социалистической Республики, вносящий соответствующие изменения в ст. 22 и 23 действовавшей тогда Конституции СССР.

Закон несет следы спешки и правовой небрежности. В нем, как и в Указе от 19 февраля 1954 г., нет недвусмысленной директивы: «Передать Крымскую область и утвердить изменение границ между РСФСР и УССР».

Но для нас главное: была ли вообще ясно и в конституционной форме выражена воля Российской Федерации, ее многонационального народа на передачу Крыма? Разговоры Хрущева, Молотова, Тарасова, Коротченко и других политиков того времени, их планы и поступки пусть останутся предметом исторических исследований и дискуссий. Для нас важны официально принятые конкретные правовые акты, оформившие изменение статуса Крыма. Таких актов пять. Исходный — Постановление Президиума Верховного Совета Российской Федерации от 5 февраля 1954 г.

В тот же день, 5 февраля 1954 года, было издано аналогичное Постановление Совета Министров РСФСР № 156. И лишь 2 июня 1954 г. вопрос о Крыме рассматривался на сессии Верховного Совета Российской Федерации. Но речь шла уже не о согласии или несогласии РСФСР на изменение статуса Крыма, а о приведении Конституции РСФСР в соответствие с Конституцией Союза ССР, по которой Крым стал частью Украины уже в апреле 1954 г.

Суть проблемы для нас с вами сводится к ответу на вопрос: кто имел право давать согласие от имени Российской Федерации на изменение ее территории? О таком обязательном согласии говорили в то время ст. 16 Конституции РСФСР и ст. 18 Конституции СССР.

Ст. 33 Конституции республики содержала исчерпывающий перечень полномочий Президиума Верховного Совета РСФСР — 1 1 пунктов, от права созывать сессии Верховного Совета, давать толкование законов РСФСР и до назначения и отзыва дипломатических представителей РСФСР, принятия верительных или отзывных грамот аккредитованных при нем дипломатических представителей иностранных государств. Исчерпывающий перечень полномочий Президиума не содержал даже намека на право решать вопрос о территориальном переустройстве республики.

Более того, при анализе конституционных норм мы с неизбежностью должны прийти к выводу о том, что не только Президиум Верховного Совета Российской Федерации, но даже и сам Верховный Совет ни своевременно, ни тем более задним числом не имел юридического права изменять или давать согласие на изменение территории РСФСР.

В соответствии со ст. 22 Конституции республики Верховный Совет РСФСР являлся высшим органом государственной власти РСФСР. Согласно ст. 23 Конституции он осуществлял все права, присвоенные РСФСР согласно ст. 13 и 19 Конституции РСФСР, за исключением тех, которые входили, в силу Конституции, в компетенцию подотчетных Верховному Совету РСФСР органов РСФСР: Президиума Верховного Совета, Совета Министров и министерств РСФСР.

Итак, высший орган государственной власти РСФСР мог осуществлять лишь права, предусмотренные ст. 1 3 и 19 Конституции, да и то не в полном объеме. Между тем правовая норма о том, что территория РСФСР не может быть изменяема без согласия РСФСР, содержалась в ст. 16 Конституции, а значит, находилась вне сферы прав не только Президиума, но и самого Верховного Совета РСФСР. Отсюда следует, что никакие органы государственной власти РСФСР не наделялись правом изменять или давать согласие на изменение территории РСФСР.

Поскольку пункт «д» ст. 14 Конституции Союза ССР относил к ведению СССР в лице его высших органов государственной власти и органов государственного управления утверждение изменений границ между союзными республиками, а республиканская конституция не наделяла никакие органы государства правом решать этот вопрос, то впору говорить о конституционном пробеле. Но остается единственный способ получения согласия РСФСР на изменение ее территории — референдум граждан. И пункт «г» ст. 33 Конституции Российской Федерации наделял Президиум Верховного Совета правом производить всенародный опрос (референдум). В 1954 году это сделано не было.

Такая ситуация оказалась возможной только в атмосфере правового нигилизма, когда прихоть партийных чиновников, а тем более вождей КПСС, была выше законов, выше Конституции. Игнорирование в 1954 г. уроков истории, национальных чувств и традиций, геополитических аксиом стало причиной драмы 90-х гг.

Реализм настоящего против идеализма ушедшей эпохи

С гибелью в 1991 г. Советского Союза проблема Крыма приобрела новое, уже трагическое звучание. Перед лицом антирусской украинизации 80 % жителей Крыма заявили, что считают себя гражданами России, а Крым — частью ее территории. Все структуры власти Крыма придерживались в тот период российской ориентации и были готовы незамедлительно вывесить российские флаги.

Аргументы украинской стороны не выдерживают критики. В заявлении имелась ссылка на ст. 6 Договора между УССР и РСФСР от 19 ноября 1990 г., в которой стороны признавали и уважали территориальную целостность РСФСР и УССР «в ныне существующих в рамках СССР границах». Речь шла о двух республиках, входивших в состав одного и того же федеративного государства. После 1991 года положение коренным образом изменилось, поскольку субъекты Договора стали независимыми государствами.

Среди основных аргументов, которыми Украинская Сторона изначально оперирует в обоснование своих прав на территорию Крыма, также следует упомянуть:

— ст. 5 Соглашения о создании Содружества независимых государств от 8 декабря 1991 г., говорящую о признании и уважении взаимной территориальной целостности и неприкосновенности существующих границ в рамках Содружества;

— Алма-Атинскую декларацию от 21 декабря 1991 г., подтвердившую этот подход;

— ст. 3 Устава СНГ от 22 января 1993 г., закрепившую среди взаимосвязанных и равноценных принципов отношений внутри СНГ как нерушимость государственных границ, признание существующих границ и отказ от противоправных территориальных приобретений, так и территориальную целостность государств и отказ от любых действий, направленных на расчленение чужой территории;

— Декларацию о соблюдении суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности границ государств — участников СНГ от 15 апреля 1994 г.

Все эти аргументы «не работают», поскольку юридически значимых документов, включивших Крым или Севастополь в состав государственной территории Украины, не существует. Цессия (передача суверенитета от одного государства другому по соглашению между ними) требует заключения между соответствующими государствами международного договора, который должен отвечать всем основным принципам современного международного права.

Несостоятельны и другие ссылки, в том числе на хельсинкский Заключительный акт. Хельсинкский акт специально зафиксировал принцип, согласно которому государства-участники «считают, что их границы могут изменяться в соответствии с международным правом мирным путем и по договоренности».

До сих пор правовая оценка решений высших органов государственной власти СССР и РСФСР по изменению статуса Крыма, принятых в 1954 г., как изначально ничтожных в силу неконституционности, остается оценкой политически назревшей, исторически справедливой и юридически обоснованной. Административное управление территорией Крымской области, которое осуществляла Украина, и суверенитет России над Крымом, который никому не передавался, — понятия абсолютно не равнозначные.

Среди своих ошибок могу считать то, что отстаивая русский Крым, не выделил изначально отдельно проблему Севастополя. Но уж больно хотелось решить вопрос сразу по всему Крыму, и решение казалось таким близким.

А политико-правовая суть проблемы Севастополя в том, что в отличие от Крыма, неконституционно переданного в 1954 году в состав УССР, Севастополь вместе с Крымской областью не передавался, поскольку на тот момент в Крымскую область не входил, являясь советской военно-морской базой союзного подчинения.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР № 761/2 от 29 октября 1948 г. город Севастополь был выделен в самостоятельный административно-хозяйственный центр со своим особым бюджетом и отнесен к категории городов республиканского подчинения. Этот указ в последующем не был ни отменен, ни изменен. В связи с ним Совет Министров РСФСР своим Постановлением № 1082 от 29 октября 1948 г. поручил российским министерствам, ведомствам и Крымскому облисполкому в плановых и бюджетных вопросах отделить Севастополь от Крымской области. Последнее поручение в связи с прекращением дотационного периода финансирования европейской части СССР после войны 1941–1945 гг. было отменено Постановлением Совета Министров РСФСР № 264 только 25 апреля 1968 г.

Следующий документ, принятый в отношении Севастополя на уровне высших органов государственной власти России, — это Постановление Верховного Совета Российской Федерации «О статусе города Севастополя» № 5359-1 от 9 июля 1993 г., подтвердившее российский федеральный статус города Севастополя в административно-территориальных границах городского округа по состоянию на декабрь 1991 г. В Постановлении давались поручения Совету Министров, Центральному банку России, Комитету Верховного Совета РФ предпринять меры по обеспечению этого статуса.

Больше никаких решений по Севастополю Россия не принимала. Отсюда следует, что, в отличие от случая с Крымом, в отношении Севастополя не было самого юридического факта передачи города от Российской Федерации к Украине. Включение Севастополя в текст Конституции Украинской ССР (ст. 77) в качестве города республиканского подчинения не имеет юридической силы с момента принятия, поскольку решение принято Украинской ССР в одностороннем порядке без принятия соответствующего решения конституционными органами власти РСФСР. Аналогично антиконституционным и не правовым следует признать исчезновение упоминания о Севастополе из российских правовых актов.

Можно вновь говорить о правовом нигилизме авторов передачи Крыма из РСФСР в состав Украины в 1954 г., не позаботившихся о формальном распространении этого решения на Севастополь. Но факт остается фактом: сделано это не было. Да и кто в то время мог предположить разделение Украины и России! В 60-е и 70-е гг., когда УССР стала явочным порядком причислять Севастополь к своей территории (фактически он как был, так и оставался в прямом подчинении союзных органов власти), о юридическом оформлении этого факта со стороны России никто и не заикнулся, понимая, что для общественного мнения это будет оскорбительным анекдотом.

В отличие от ситуации с Крымом, в неконституционном порядке переданном Украине, в вопросе о Севастополе речь не идет о предъявлении территориальных претензий со стороны России к Украине, поскольку в случае с Севастополем речь идет о правах России на территорию, находившуюся формально в пределах административно-территориальных границ РСФСР в период существования СССР.

Права России на Севастополь, даже внешне не нарушенные в 1954 г., опираются и на такой международный правовой обычай, как длительное и ненарушаемое пользование этой военно-морской базой. Ближайшими правовыми источниками, позволяющими определить передачу государственного суверенитета на территорию Севастополя (как и Крыма) в соответствии с международными нормами того времени, являются Кучук-Кайнарджийский договор от 10 июля 1774 г., Акт о присоединении Крыма и Кубани к России 1783 г. и Ясский мирный договор между Россией и Турцией от 29 декабря 1791 г.

Признание Украины после 1991 г. в качестве нового, суверенного государства вовсе не означает признания ее прав на оспариваемые территории. Франция, предоставляя независимость Коморским Островам, государству, расположенному на одноименных островах в Мозамбикском проливе, сделала изъятие для острова Маоре (Майотта), который и ныне имеет статус территориальной единицы Франции.

Примеров защиты государствами своих анклавов, важных с исторической или военно-политической точки зрения, предостаточно. Ставший британским в 1704 г. в результате войны за Испанское наследство, Гибралтар до сих пор остается одним из главных опорных пунктов морского могущества Великобритании. Все усилия испанцев вернуть город оказались безрезультатными. Эта военно-морская база Великобритании на Пиренейском полуострове, отдаленная от Африки всего на 21 км, имеет территорию площадью только 5 кв. км. И, тем не менее, она существует, статус Гибралтара общепризнан.

По результатам проведенного 26 июня 1994 г. опроса жителей Севастополя Севастопольский городской совет народных депутатов 23 августа 1994 г. в очередной раз обратился к президентам Б.Н. Ельцину и Л.Д. Кучме, руководителям парламентов В.Ф. Шумейко, И.П. Рыбкину и А.А. Морозу с предложением принять «государственно выверенное решение о Российском Федеральном Статусе Севастополя и окончательно решить проблемы Черноморского флота». В подписанном руководителями Совета В. Семеновым, К. Павленко, В. Романенко и И. Куликовым обращении были указаны и основания для рассмотрения названных проблем:

«1. Воля жителей г. Севастополя и моряков-черноморцев, 89 % которых положительно ответили на вопрос о Российском его статусе;

2. Отсутствие конкретных решений по статусу города и флота;

3. Продолжающаяся финансово-экономическая блокада города;

4. Принципиально невозможное совместное базирование сил Черноморского флота и ВМС Украины;

5. Введение в город подразделений национальной гвардии Украины без согласования с городским Советом народных депутатов».

Просьба осталась без разрешения. Руководство России или не было способно, или не хотело защищать своих сограждан и государственные интересы России. Продолжалась подготовка «широкомасштабного» двустороннего договора России и Украины.

5 декабря 1996 г. по инициативе мэра Москвы Ю.М. Лужкова Совет Федерации России выступил с заявлением «О статусе города Севастополя». Опираясь на постановление Верховного Совета России от 9 июля 1993 г., верхняя палата российского парламента выразила сожаление о том, что «Украинская Сторона вопреки объективным реальностям не желает обсуждать на переговорах вопрос о российском статусе города Севастополя. Это порождает сложную ситуацию, которой могут воспользоваться силы, заинтересованные в разжигании очага напряженности на постсоветском пространстве».

Как обоснованно подчеркнул в своем докладе Ю.М. Лужков, «отказ от Севастополя, являющегося главной базой Черноморского флота, исторически возникшего как южная крепость России, приведет к резкому ослаблению геополитических позиций нашей страны и предопределит доминирование в черноморском бассейне вооруженных сил других государств».

Постановлением Совета Федерации России № 404-СФ от 5 декабря 1996 г. была создана парламентская комиссия по подготовке вопроса о правовом статусе города Севастополя. Весной 1997 г. по рекомендации комиссии Совет Федерации России принял рекомендации в адрес Президента, но события развивались вопреки позиции обеих палат российского парламента.

28 мая 1997 г. в Киеве были подписаны межправительственные соглашения, по которым Севастополь как главная база Черноморского флота переставал существовать. Глава Правительства России В.С. Черномырдин поставил свою подпись под признанием Севастополя арендованной у Украины территорией. Похоронным звоном могли бы звучать слова Совместного заявления Российской Федерации и Украины, подписанного президентами Б.Н. Ельциным и Л.М. Кучмой 31 мая 1997 г.: «Отныне четко определены статус, условия и сроки пребывания Черноморского флота России на гостеприимной земле Украины… Севастополь был и навсегда останется в нашей памяти городом военной славы, воинской доблести, символом нашего братства по оружию, олицетворением дружбы русского и украинского народов». К счастью, ни в полномочия главы правительства или президента России, ни в полномочия российского парламента не входит право распоряжаться территорией государства. Даже договор о российско-украинской государственной границе, впоследствии подписанный и ратифицированный, действителен только в части полномочий, имеющихся у органа, его ратифицировавшего.

Н. Назарбаев в своем проекте Евразийского Союза в июне 1994 г. признал, что «ни унитарные, ни федеративные государства СНГ не могут быть признаны в полной мере стабильными». Самый перспективный и эффективный выход из сложившейся ситуации — участие и Российской Федерации, и Украины в евразийской интеграции, в создании Евразийского Союза.

Юридически и филологически о русской общности

В Крыму проживает в основном русское и русскоязычное население. При определении гражданства крымчан власти Украины исходили и продолжают исходить из того, что жители полуострова якобы автоматически приобрели украинское гражданство в момент передачи бывшей Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР в 1954 г., следовательно, все они столь же автоматически переходят в разряд граждан Украины после объявления ею независимости и ликвидации Союза ССР.

Полное беззаконие! Практика автоматической перемены населением подданства при переходе части территории одного государства к другому существовала только до XVIII в.

Международное право, Конституция СССР, РСФСР и УССР, законы о гражданстве СССР позволяют сделать вывод о приоритете волеизъявления гражданина при выборе гражданства.

Ни один житель РСФСР не мог быть лишен гражданства без предусмотренных законом оснований против своей воли. Согласно ст. 7 действовавшего в 1954 г. Закона СССР «О гражданстве СССР» 1938 г. лишение гражданства СССР могло иметь место только в двух случаях: либо по приговору суда (в случаях, предусмотренных законом), либо в силу особого в каждом случае Указа Президиума Верховного Совета СССР. Аналогичных законов союзных республик не существовало, но в соответствии с принципами права очевидна правомерность применения этой процедуры и в республиках. Ни о каком «коллективном» лишении гражданства не могло быть и речи. Тем более что ст.15 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., предусматривает: каждый человек имеет право на гражданство, и никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство. Ныне и в Основном законе России закреплено положение, что гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства или права изменить его (п. 3 ст. 6 Конституции Российской Федерации 1993 г.).

В уже упоминавшейся ситуации отделения Украины от России в 1918 году при решении вопроса о гражданстве жителей отторгнутых территорий первичным был выход из российского гражданства. «Лица, предъявляющие национальные паспорта, выданные украинскими консульскими представителями в России, не должны быть признаваемыми подданными Украины ни одним правительственным учреждением Российской Республики до предоставления свидетельства властей о выходе из российского гражданства, — разъясняли органы Наркомата по внутренним делам РСФСР. — До этих пор все вышеуказанные лица признаются состоящими в российском гражданстве, подчиняются всем законам Российской Республики и никакими привилегиями не пользуются».

На момент передачи Крымской области под административную юрисдикцию Украинской ССР ни один действовавший в то время законодательный акт Союза ССР, РСФСР либо УССР не предусматривал изменение гражданства жителей Крыма. Все они были и оставались гражданами СССР и РСФСР.

Гражданство союзной республики в условиях существования единого союзного государства имело скорее символическое, чем юридическое значение. Норма п. «щ» ст.19 Конституции РСФСР 1937 г. о том, что «предоставление прав гражданства РСФСР» подлежит ведению РСФСР в лице ее высших органов власти и государственного управления, не получило законодательного развития. Значительно позже и опять на союзном уровне было закреплено, что только «утрата гражданства СССР влечет за собой утрату гражданства союзной республики» (ст.16 Закона о гражданстве СССР 1978 г.).

Крымчане никогда гражданства СССР и РСФСР не утрачивали.

Что касается республиканского гражданства, то еще Положение о гражданстве Союза ССР, утвержденное ЦИК и СНК СССР 22 апреля 1931 г., хотя и закрепляло принцип «почвы», т. е. увязки гражданства союзной республики с местом постоянного проживания, но в то же время предусматривало право выбора гражданства конкретной республики в том случае, если гражданин СССР «по национальности или по происхождению считает себя связанным с этой республикой». Как известно, крымчане — граждане СССР и РСФСР, превратившись за одну ночь в жителей Украинской ССР, не выражали при этом желания отказаться от гражданства РСФСР и приобрести гражданство Украинской ССР.

Таким образом, есть достаточные основания полагать, что жители Крыма до сих пор по праву сохраняют гражданство России. Их формальное зачисление в корпус граждан Украины может, в лучшем случае, рассматриваться как обретенное ими второе гражданство со всеми вытекающими из данного факта юридическими последствиями.

Конституционный долг высших государственных органов и должностных лиц Российской Федерации — защищать законные права и свободы жителей Крыма — граждан России.

Существуют и конкретные сроки давности территориального владения спорной территорией. Так, давность в шестьдесят лет была установлена в споре о границе Аляски между США и Россией в 1903 г. В соглашении об определении пограничной линии между Британской Гвианой и Венесуэлой было указано, что лишь владение территорией в течение пятидесяти лет дает право суверенитета над ней. В споре о принадлежности острова Пальмос давность была установлена в двести лет.

Нельзя объять необъятного! И занимаясь вопросами Крыма и Севастополя, а потом российско-белорусским воссоединением, я недооценил важность крепить общность Украины и Российской Федерации.

А все начинается с языка. Искоренение в республиках Прибалтики и Украине русского языка, что старательно не хотела видеть российская высшая власть все 90-е годы, — это исходный фактор русской цивилизационной катастрофы. Русская общность — это, прежде всего, общность языка.

Летом 1993 года мне впервые довелось быть в Киеве, когда меня попросили съездить вместе с российскими членами двусторонней парламентской комиссии. Российскую сторону возглавлял С.А. Ковалев.

Сели за длинный переговорный стол напротив друг друга, и глава украинской делегации задает сакраментальный вопрос:

— Какие предложения, на каком языке будем вести переговоры?

Все растерянно молчат. У меня не было ни мгновения сомнений:

— Предлагаю на английском.

Рискованное заявление, особенно с учетом того, что в школе, вузе и аспирантуре я изучал только немецкий. Но сработало. Обе стороны дружно сошлись на возможности использования русского языка. Очевидно, с английским не только у меня было не очень.

Вспомню уж сразу и еще одну филологическую историю.

В 1992 году на заседаниях Парламентской ассамблеи Совета Европы, где мы впервые представляли Российскую Федерацию, известный украинский депутат Горынь любил записываться по любому вопросу и говорить о российской агрессивности и русской оккупации.

Просто по анекдоту:

— Вопрос об экологии? Пожалуйста! Плохо в Украине с экологией. Леса все выгорели, реки все пересохли. Ни тебе москаля повесить, ни тебе жида утопить!

До жидов не доходило, не буду возводить напраслину, но москали фигурировали в каждом выступлении Горыня.

И вот идет очередное пленарное заседание, к нам с Е.А. Амбарцумовым, главой нашей парламентской делегации, подходит наш переводчик:

— Евгений Аршакович, как быть? Через два выступления слово получит Горынь, а их переводчица отпросилась и уехала в магазин. Из своей кабины я не могу переводить другим переводчикам, только делегации. Пока же буду идти в кабину для общего перевода, чтобы переводить Горыня, не смогу вам переводить выступающего оратора.

Вмешиваюсь с вопросом:

— А украинская сторона просила нас о переводе речи их оратора?

— Нет.

— Ну, так и не надо нам суетиться! Продолжайте работать в своей кабине и переводить нашей делегации. Вы для этого с нами приехали.

Е.А. Амбарцумов соглашается, так мы и решаем.

Доходит до Горыня, он опять о «проклятых москалях». Несколько минут зал слушает, потом начинает шуметь — нет перевода. Председательствующий Мартинес останавливает оратора, президиум выясняет причину отсутствия перевода, после чего Мартинес официально обращается к российской делегации с просьбой предоставить выступающему помощь с переводом.

Мы благородно и бескорыстно соглашаемся.

Последовало первое и последнее выступление Горыня, в котором он ни разу не сказал о москалях.

Общность великороссов и украинцев — ключевой вопрос будущего восточно-христианской цивилизации в первой четверти XXI века. И Новороссия, Крым и Донбасс будут играть в ответе на этот вопрос решающую роль.

350-летие Переяславской Рады

В начале 2004 года, приехав как депутат (я еще не был зампредом Думы) в Киев по приглашению Наталии Михайловны Витренко для участия в акциях по случаю 350-летия Переяславской Рады, я заранее направил всем руководителям фракций Верховного Совета Украины просьбу о встрече. Были каникулы, парламент не работал. Откликнулись три человека. А.А. Мороз, лидер социалистов, сообщил, что с радостью бы встретился, но уедет. В.М. Литвин, председатель парламента, согласовал время, когда он меня примет в Раде. В.А. Ющенко пригласил на другой день, в субботу, вместе позавтракать.

В колонне киевлян, возглавляемой Н.М. Витренко и В.Р. Марченко, мы прошли по Крещатику, а потом на митинге перед древнерусским собором Св. Софии воздали хвалу предкам, объединившим Украину с Россией, и призвали современников воссоздать разрушенное в 1991 году наше единство. Наталья Михайловна, как всегда, была ярким оратором и пассионарным лидером. Не зря ее так опасаются все украинские политики-мужики.

Завтракали мы с Виктором Андреевичем Ющенко на другое утро четыре часа, с 10.00 и до 14 часов. Со мною был депутат Государственной Думы, мой омский земляк Иван Кириллович Викторов, человек высочайшей образованности, культуры и порядочности. С В. Ющенко — его друг и партнер.

Высокий и статный Виктор Ющенко, еще с тем — красивым лицом, был гостеприимным хозяином, который и достойный напиток в рюмку мог налить, и свою уникальную коллекцию древностей показать, и о серьезном поговорить.

Разговор был откровенным, а потому не простым. Мы не пытались скрывать друг от друга своих взглядов (было бы глупо), но всячески стремились понять логику и позицию своего собеседника. Оба демонстративно подчеркивали верность национальным интересам наших народов. Впрочем, и основы нашей общности Ющенко не отвергал. Мы даже условились в мае вместе съездить во Львов и совместно привести в порядок воинское захоронение русских солдат периода Первой мировой войны.

Расстались, не скрою, довольные состоявшейся встречей. В. Ющенко приговаривал:

— Знали бы некоторые мои союзники, с кем я провел субботу!

Я иронично думал о том же.

Зато Н.М. Витренко, злейший противник «оранжевых», на обед с которой мы из-за затянувшегося завтрака опоздали, не скрывала своего праведного негодования:

— Да, Сергей Николаевич, нашел с кем пищу принимать. Радуйся, что тебя там, в их офисе не отравили! Срочно горилку! Будем спасать наших московских гостей!

С В.М. Литвиным встреча прошла дружески спокойно, по-деловому. Но и он был не в восторге от моего общения с Ющенко.

Увы, в Москве моим несанкционированным контактам совершенно не обрадовались. Один из высоких руководителей мне за это попенял, а узнав, что я в мае планирую следующую встречу с В. Ющенко, запретил мне на нее ехать.

— Но как! Я обещал! Мы договорились! Речь ведь идет только о совместном восстановлении военного кладбища!

— Сергей Николаевич, Вы, конечно, можете делать все по своему усмотрению, как вы и привыкли, но позиция Президента иная. Если Вы продолжите контакт с Ющенко, мы будем это рассматривать как ваше официальное выступление против линии Президента России!

— Что Вы со мною делаете! Конечно, с учетом нашего разговора я не хочу «официально выступать против линии Президента». Но это не правильно! Мало того, что Вы делаете меня нарушителем договоренности, но ведь это и политически неправильно!

Больше с В.А. Ющенко мы не виделись. Помогая на выборах осенью 2004 года В.Ф. Януковичу, мне довелось неоднократно встречаться с украинскими политиками разных направлений, но с Ющенко мы не пересекались. Только когда украинский выборный марафон вошел в стадию политического тарана, еще более высокий кремлевский руководитель, Д.А. Медведев, узнав от меня эту историю, признал:

— Это была ошибка.

Когда в 2005 году несколько российских политиков были объявлены Украиной персонами нон грата, и публично украинским МИДом было заявлено, что рассматривается вопрос об объявлении персоной нон грата еще одного заместителя Председателя Государственной Думы, откровенно кивая в мою сторону, такого решения, все же не последовало.

Возможно, сыграла свою роль наша встреча в феврале 2004 года, но более вероятно то, что я уже был персоной нон грата при двух предыдущих президентах Украины, Л.М. Кравчуке и Л.Д. Кучме. В. Ющенко просто не захотел оказаться в их компании.

Битва за Российские Курилы

Среди дел, которыми я буду гордиться и на смертном одре, будет то, что я помешал осенью 1991 года президенту Б. Ельцину отдать Японии Южные Курильские острова.

Первая попытка передать Курилы японцам была сделана в 1990 году Президентом СССР М.С. Горбачевым.

В советском посольстве в Японии, которое я посетил весной 1992 года, когда его сотрудники еще не до конца осознали, что являются уже «российскими», мне поведали, что накануне официального визита Горбачева в Японию получили указания готовить вопрос о передаче островов. Сорвала план Горбачева советская «военщина». Во-первых, в преддверии визита Президента СССР в крупнейшей японской газете было опубликовано интервью министра обороны СССР маршала Советского Союза Д.Т. Язова, который на вопрос журналиста об обязательствах СССР по Декларации 1956 года передать два острова Японии ответил, что декларации не читал, но острова Советский Союз передавать не будет. Во-вторых, руководитель советской обороны и ВПК пошли на демарш и направили М.С. Горбачеву совместную служебную записку о возможных негативных последствиях отказа СССР от Южных Курильских островов.

М.С. Горбачев не рискнул идти ва-банк, отступил, но во время визита в Японию в 1990 г. официально от имени СССР согласился рассматривать вопрос не только об о. Шикотан и так называемых «нескольких островах Хабомаи», но и об о-вах Кунашире и Итурупе, что принципиально перекрывало компромиссы Декларации 1956 г.

Осенью 1991 года антинациональные круги в руководстве России посчитали, что имеют уникальную возможность корыстно или по убеждению противников сталинских завоеваний «решить проблему» Курил. Они дальновидно рассчитали, что в обстановке происходящего обрушения СССР, когда историческая Россия теряет Новороссию и Крым, земли Уральского, Сибирского и Семиреченского казачества, да и многое другое, потеря каких-то «четырех островов в океане» пройдет просто незаметно.

В начале сентября 1991 года, читая свежую газету, мой друг и соратник по фракции «Россия» Н.А. Павлов вдруг задумчиво говорит:

— Что-то там, на Дальнем Востоке происходит. Что-то с Курильскими островами. Губернатор Сахалинской области В. Федоров, ну, ты его знаешь — наш депутат, профессор-экономист — потребовал отставки заместителя Министра иностранных дел России Кунадзе. Надо бы туда слетать!

Сказано — сделано. Через два дня подхожу к нему:

— Николай Александрович, завтра летим на Сахалин.

— Да ты что! Это же далеко! И дел полно. И билеты нужны! А ты чего это?

— Поздно пить боржоми! Наши билеты уже у меня. Более того, в аэропорту нас встречает губернатор Федоров, мы с ним сразу садимся на другой борт и летим на Курилы. Поездка займет дня 3–4. Ты вовремя предложил, я идею реализовал. Летим!

В аэропорту Южно-Сахалинска мы, действительно, не заходя в здание аэропорта, вместе с встретившим нас В. Федоровым, перегрузились на Ан и вскоре высадились на о. Итуруп, на аэродроме «Буревестник».

Впервые прилетевшим стали рассказывать историю края. Нам крупно повезло — аэропорт был открыт, а это бывает нечасто. Японцы в 30-е годы здесь, на узком мысе, разместили взлетный аэродром камикадзе, который американцы не смогли обнаружить за всю войну — почти всегда мыс, на котором находится аэродром, скрыт туманом. У «Буревестника» была и еще одна особенность: полоса была короткой, только для взлета самолетов. Летчики-камикадзе знали, что возвращаться некуда. После прихода Советской Армии полотно аэродрома просто удлинили, сделав пригодным для посадки. Но туманы не учли, и они стали бичом летчиков.

Проехав вдоль линии прибоя по плотному черному титано-магнетитовому песку вокруг всей бухты «Касатка», в которой сосредотачивался японский флот перед нападением на Пёрл-Харбор, мы свернули вглубь острова.

И на Итурупе, и на остальных Южных Курилах мы с Н.А. Павловым были искренне огорчены атмосферой временщиков. За десятилетия, прошедшие после 1956 года (очередного «подарка» Хрущева, пообещавшего передать «два острова» Японии) фактически ничего не строилось, работы на островах осуществлялись вахтовым методом.

Мы посетили Итуруп, Кунашир, Шикотан. Из архипелага Плоских островов (соседи называют их Хабомаи), мы выбрали о. Зеленый, высадившись на нем с вертолета. Маршрут был определен тем, что незадолго до нас острова посетила группа в составе: Г.Ф. Кунадзе, заместитель российского министра иностранных дел, народный депутат СССР небезызвестный генерал КГБ О. Калугин, и народный депутат РСФСР С.В. Сироткин. Всюду они предупреждали, что острова передаются Японии.

На о. Шикотан нам даже подарили видеозапись, запечатлевшую беседу руководителей острова с Г.Ф. Кунадзе на крыльце здания администрации. Холодно выслушав хозяев, гость из Москвы спокойно говорит:

— Вы можете испортить нам отношения с Японией, но остров все равно будет передан.

Просто и недвусмысленно!

Встречи с жителями проходили очень тяжело. Конечно, большинство с недоумением воспринимало мысль о передаче островов, но бывало и иначе.

Надо помнить, что в тот момент рушился Советский Союз, во многих городах был грамотно организован дефицит товаров, особенно продовольствия.

Не преувеличиваю. К сожалению, только через 15 лет после тех событий я ознакомился с протоколом состоявшегося в Москве заседания руководителей Московского объединения избирателей и Межрегиональной депутатской группы народных депутатов СССР, на котором под руководством Г.Х. Попова обсуждался вопрос об организации голода в Москве.

Невероятно, но факт! Когда профессор А.А. Сазонов, в прошлом видный партийный работник, опубликовал этот протокол с визой М. Горбачева «В. Медведеву, В. Крючкову. Разобраться», раздались голоса, что на публикатора подадут в суд. Анатолий Александрович, разгладив свои шикарные казацкие усы, ответил:

— Пусть подают. У меня есть не только копия, у меня есть и подлинник.

Если перебои с продуктами были в Москве и Ленинграде, то представьте, что творилось на Курилах с их сезонными завозами.

Работала и японская агентура. Угрозу Кунадзе неизбежно передать острова дополнили «пряником». Всем жителям Южных Курил было обещано в случае их отъезда на материк выплатить 20 тысяч дол. США. А ведь большинство жителей, с кем мы встречались, были застрявшие на островах вахтовики.

На встрече в переполненном зале местного Дома культуры после наших с В. Федоровым выступлений разразился дикий гвалт. Попытки, ведущих утихомирить присутствующих были безуспешны. Преобладали крики:

— Перестаньте обманывать! Дайте нам уехать! Вы нас бросили на произвол судьбы! Отдайте острова японцам, мы готовы уехать! Отдайте острова!

Мне пришлось встать и, форсируя максимально голос, буквально проорать:

— Не вам одним решать судьбу Курильских островов! Вся страна будет решать! Уезжайте, мы постараемся вам помочь. Кто захочет — пусть остается, будем обживать острова. Курилы политы русской кровью.

Зал постепенно успокоился. Переведя дух, я закончил:

— Россия никому не позволит пересмотреть на Тихом океане итоги Второй Мировой войны!

Выбирались мы с островов, когда погода традиционно испортилась. Мы успели вертолетом долететь до Кунашира, как любые полеты стали невозможны. Зато к острову подошел советский транспортный корабль. Волнение на море было таким, что трап спустить не удалось. Мы успешно поднялись по штормовой лестнице. К огорчению японских ортодоксов, никто не сорвался и не упал. Несмотря на шторм, на другой день мы пришли в Корсаков.

В Москве пришлось дать пресс-конференцию, грозные интервью. Нас поддержало большинство членов Верховного Совета. Министр А.В. Козырев был вызван на сессию и на заседании Совета национальностей отмежевался от планов передачи островов.

А у меня началось настоящее паломничество японских дипломатов и журналистов.

Когда Масару Сато, с которым мы потом общались многие годы, впервые вошел в мой кабинет, едва поздоровавшись, он задал вопрос:

— Господин Бабурин, что вы можете сказать о Северных территориях?

Я тут же ответил:

— У нас есть определенные трудности с их освоением. И на Северной Земле, и на Новой Земле, я уже не говорю об острове Врангеля, вечная мерзлота, это сказывается…

М. Сато недоуменно перебил:

— Я говорю не о них. Я говорю о Курильских остовах.

— Так это для Вас они на севере. А так это российский Дальний Восток, российские юго-восточные острова.

Больше при мне он Курилы северными территориями не называл.

Япония, у которой надо учиться

В марте 1992 года японская сторона передала в Верховный Совет России приглашение направить делегацию из четырех парламентариев для ознакомления с современной жизнью Японии. Депутаты приглашались в качестве официальных гостей правительства, у японцев была единственная просьба — одним из четверых должен был быть Бабурин.

Как представитель непримиримой оппозиции я был невыездной, вопреки закону о статусе депутата мне не выписали даже заграничного паспорта. Нынешние молодые туристы этого не поймут, но так было.

Е.А. Амбарцумов, исполнявший после отъезда в США В. Лукина обязанности председателя Комитета по международным делам, никак не мог избраться, на пост председателя. «Демократическая Россия» и примыкающие к ней фракции голосовали «за», «Коммунисты России» — «против», а мы просто не голосовали. И он не проходил.

И тут — шикарный повод со мной установить если не дружеские, то доброжелательные отношения. Амбарцумов составляет предложения по составу и идет утверждать поездку к Первому заместителю Р. Хасбулатова — С.А. Филатову.

Сергей Александрович молча вычеркивает мою кандидатуру:

— Бабурин никогда не поедет в Японию!

Но у Е.А. Амбарцумова был вполне конкретный план, и он не хотел от него отказываться. Он перепечатывает список делегации и идет уже к Р.И. Хасбулатову. Тот тоже морщится:

— Бабурин? Да он же там такого наговорит!

— Руслан Имранович, скоро отчет по зарубежным командировкам, мы можем вызвать скандал: и Бабурин, и другие лидеры оппозиции вообще не были за рубежом, а Г.В. Старовойтова, например, за прошлый год была заграничных поездках 60 раз. И второе — Бабурин посмотрит Японию и поймет, что такое настоящий капитализм. Убежден, впечатления смогут сильно поколебать его упертость.

— Вы гений, Евгений Аршакович!

Хасбулатов утвердил поездку, правда для баланса вместо одного умеренного депутата в последний момент включили только что вернувшегося из другой командировки С.Н. Юшенкова.

Поколебавшись (после октябрьского 1991 года скандала с провалом попытки МИДа оформить передачу островов я был объявлен в Японии официальным злодеем, забавно было видеть японские газеты с карикатурами на меня), я дал согласие. Опасностям надо идти навстречу, тогда они от тебя могут и убежать, тем более что кроме срочной службы на территории Афганистана я никогда до того не был за границей.

Япония меня покорила. Природой (а мы побывали в Токио, Киото, Осаке), органичностью городских ландшафтов, мощной промышленностью. И особенно информационно-компьютерными достижениями. Но самое главное, в Японии убеждаешься, что только построив общество на принципах социальной солидарности, опираясь на опыт и традиции собственной нации, можно уверенно смотреть в будущее. Нефть и газ только развращают! Экономика России может быть мощной и, одновременно, не сырьевой. Как в Японии. Я вернулся в Россию еще большим противником гайдаровского правительства, чем уезжал.

И вот официальная протокольная встреча в Токио с министром иностранных дел Японии М. Ватанабе. Делегация — руководители фракций М.И. Лапшин («Аграрный союз»), С.Н. Юшенков («Радикальные демократы»), С.Н. Бабурин («Россия») и секретарь Комитета по международным делам Т.А. Пономарева, — обмениваются с хозяином кабинета вежливыми фразами о сотрудничестве. Фактически при завершении встречи сидящий напротив меня С.Н. Юшенков неожиданно обращается к находящемуся между нами министру:

— Ватанабе-сан, что мы с Вами все о погоде, да о природе. Давайте обсудим, как передавать захваченные Сталиным Курильские острова Японии.

По молодости я готов был запустить в него находящейся в руке чашкой зеленого чая: японский дипломат молчит, а российский политик поднимает тему о территориальных претензиях к России. Но М. Ватанабе как будто ждал такого поворота разговора, он оживился и разразился тридцатиминутной речью, в которой скрупулезно попытался обосновать претензии Японии. Заканчивая, он резко повернулся ко мне и сказал:

— А теперь я прошу господина Бабурина изложить его точку зрения.

Он мог и не просить — я почти кипел. Тем более что, предполагая, с какими целями меня приглашают, я серьезно подготовился, уточнив свои знания у специалистов Института востоковедения, прежде всего И.А. Латышева и даже военных. Я разразился встречным докладом минут на 15. Напомнил и о подоплеке Сан-Францискского договора, и о том, что не в силу произвола Сталина японцы покинули острова, а в соответствии с доведенным в 1945 году до подданных империи в директиве генерала Макартура указом японского императора, повелевшего гражданам Японии покинуть Курильские острова и «выехать на территорию Японии», проанализировал и опроверг те аргументы, что изложил энергичный хозяин.

Расстались ни до чего не договорившись, но мало того, что М. Ватанабе неожиданно пришел вечером на обед, который давал в честь нашей делегации один из его подчиненных, и мы продолжили дискуссию. Мы и в дальнейшем, уважая взгляды друг друга, обменивались дружескими письмами, не сводя двусторонние отношения к территориальному спору.

О Курильских островах, без прикрас и иллюзий

А теперь по существу вопроса.

Ясность особенно важна, поскольку вокруг Курил и надуманной проблемы с мирным договором началась какая-то суета. Именно так я воспринимаю загадочные встречи 2 на 2.

Япония официально требует от России передать ей часть Южных Курильских островов общей площадью 8548,96 кв. км, в том числе:

а) два острова Большой Курильской гряды (8270 кв. км.): о. Итуруп, площадью 6720 кв. км; о. Кунашир, площадью 1550 кв. км;

б) острова Малой Курильской гряды (278,96 кв. км): о. Шикотан, площадью 182 кв. км; острова Плоские, имеющие в Японии название Хабомаи, площадью 96,96 кв. км: о. Полонского (Тараку), о. Зеленый (Сибоцу), о. Юрий (Юри), о. Танфильева (Суйсе), о. Анучина (Акиюри), о. Сторожевой (Моисе), о. Сигнальный (Кайгара), о. Рифовый (Одоке), о-ва Демина (Харукаримосери).

По мнению японской стороны, в 1855 г. между Японией и Россией впервые устанавливались дипломатические отношения и проводилась линия границы, при этом стороны признали, что восемнадцать Курильских островов являются российской территорией, а о-ва Итуруп, Кунашир, Хабомаи и Шикотан — японской. Сахалин по взаимному согласию тогда согласились считать территорией совместного проживания японцев и русских, что не предотвратило, однако, в дальнейшем стычки и недоразумения на Сахалине между японцами и русскими. По договору 1875 г. стороны согласились, что весь Сахалин отходит к России, а все восемнадцать Курильских о-вов станут территорией Японии. Общественность Японии подвергла резкой критике правительство Мэйдзи за «неравноценный» обмен богатого природными ресурсами Сахалина на обделенные ресурсами и бесплодные восемнадцать Курильских о-вов. В результате Русско-японской войны 1904–1905 гг. по Портсмутскому договору 1905 г. Россия уступила Японии Южный Сахалин. В сентябре 1945 г., после подписания Японией акта о безоговорочной капитуляции, над ней был взят реванш. СССР вернул себе Южный Сахалин и все Курильские острова, правомерность чего и оспаривает японская сторона.

Претензии на часть дальневосточной островной территории России, отошедшей к Советскому Союзу (и РСФСР) в результате Второй мировой войны и безоговорочной капитуляции Японии перед странами антигитлеровской коалиции, японские политические круги основывают на нескольких пробелах в международных решениях.

В соответствии со ст. 2 Сан-Францискского мирного договора от 8 сентября 1951 года с Японией, в основном завершившего формирование Ялтинско-Потсдамского мирового порядка, Япония отказалась от всех прав, правооснований и претензий

— на Корею, включая острова Квельпарт, порт Гамильтон и Дагелет;

— на Формозу (Тайвань) и Пескадорские острова;

— на Курильские острова и ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми она приобрела по Портсмутскому Договору от 5 сентября 1905 года;

— на все свои подмандатные территории;

— в отношении любой части Антарктического района, независимо от того, вытекали ли они из деятельности японских граждан или были получены иным образом;

— на остров Спратли и острова Парасельские.

США получили от Японии под единоличную опеку острова Нансей Сето, расположенные к югу от 29 градусов северной широты (включая острова Рюкю и Дайто), Нампо Сету к югу от Сафу Ган (включая острова Бонин, остров Розарио и острова Волкано) и острова Парес Вела и Маркус.

Как бы ни относиться сегодня к Ялте и Потсдаму, следует признать, что мировой порядок в результате объединенных усилий стран антигитлеровской коалиции был установлен и при всех известных издержках просуществовал почти полвека. Это стало возможным прежде всего потому, что этот миропорядок представлял собой сбалансированную систему.

Начиная с 1946 года «холодная война» брала свое (отождествление ее с формулой Л.Д. Троцкого «не мир и не война» хорошо отражает внешнюю сторону явления). При ратификации 20 марта 1952 года договора о мире с Японией, подписанного в Сан-Франциско 8 сентября 1951 года, Сенат США попытался откреститься от Ялтинских обязательств США, записав в резолюции:

«Сенат заявляет, что ничто, содержащееся в договоре, не должно умалять или нарушать в пользу Советского Союза права и интересы Японии или других союзных держав, как это определено в указанном договоре, в отношении Южного Сахалина и прилегающих к нему островов, Курильских островов, островов Хабомаи, острова Шикотан…, или передавать какое-либо право или преимущество, из него вытекающее, Советскому Союзу; а также ничто в указанном договоре не подтверждает признания со стороны США никаких условий в отношении Советского Союза, содержащихся в так называемом „Ялтинском соглашении“ по Японии от 11 февраля 1945 года».

Случается, что даже отдельные российские исследователи то ли в силу прояпонской предвзятости, то ли по причине элементарного незнания утверждают, что если северные и средние Курильские острова до 1 875 года входили в состав России, то «спорные южнокурильские острова всегда являлись японской территорией». Фактам это не соответствует.

19 октября 1956 года была подписана, а затем и ратифицирована советско-японская Декларация, в п. 9 которой СССР «идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства», соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Шикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного договора.

В Токийской декларации, подписанной в 1993 г. в ходе визита в Японию Президента России Б. Ельцина, обе стороны выразили политическую волю «преодолеть тяжелое наследие прошлого» и строить отношения истинного доверия. Что нужно сделать, чтобы в будущем между нашими народами всегда существовали прочные отношения дружбы и доверия, вопрошал в 1997 году, выступая в РАН, посол Японии в России Т. Того? И предлагал ответ: самым разумным было бы вернуться в ситуацию распределения территорий, «естественным образом» оказавшихся во владении каждой из двух стран, а значит — к договору 1855 г. и проведенным им границам.

Логика аргументов интересна, но, основанная на неполноте, она крайне уязвима.

Наивно предполагать, что СССР или Российская Федерация за это получали какие-то принципиальные политические выгоды. Следуя японской логике нерушимости границ, надлежит вспомнить: договор 1905 г., подписанный графом Витте, получившим в связи с ним прозвище «Витте-Полусахалинский», оформивший передачу Японии Южного Сахалина, заключенный на «вечные времена», был нарушен в период гражданской войны 1918–1922 гг. Японией. Точно так же, как и Договор, подписанный князем Горчаковым в 1875 г., был нарушен в 1904 г. Японией, а не Россией.

По утверждению японской стороны, Южные Курильские о-ва всегда принадлежали Японии, никак не связаны с договором 1875 г. и являются частью не Курильской гряды, а Японских островов. А потому, соответственно, не подпадают под действие Сан-Францисского договора. Между тем, если взглянуть на соответствующую карту в Большом атласе Российской империи 1796 г., то можно убедиться, что острова Еторпу, Кунаширь и Чикота отнесены к Южным Курильским островам и вместе с Камчаткой и Алеутскими островами составляют один из уездов Иркутского наместничества.

После безоговорочной капитуляции Японии ее правительство признало и исполнило требование главнокомандующего союзных держав генерала Макартура, который в Директиве № 677 от 29 января 1946 года довел до всеобщего сведения, что «Курильские острова, включая Хабомаи и Шикотан, исключаются из юрисдикции Японии». Только затем, на основании исторических прав России и в соответствии с Потсдамскими договоренностями Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1946 года, Курильские острова были включены в состав территории Южно-Сахалинской области Хабаровского края.

В ст. 2 Конвенции об основных принципах взаимоотношений между Союзом ССР и Японией, подписанной 20 января 1925 г., СССР подтвердил, что остается в силе Договор, заключенный в Портсмуте 5 сентября 1905 г., и СССР, и Япония согласились с тем, что «Договоры, Конвенции и Соглашения, кроме указанного, заключенные между Японией и Россией до 7 ноября 1917 г., будут пересмотрены на конференции, которая должна состояться впоследствии. Они могут быть изменены или отменены».

При подписании этой конвенции представитель Советского Союза заявил Декларацию о том, что признание Правительством СССР действительности Портсмутского Договора от 5 сентября 1905 г. (а по этому Договору Россия передала Японии все Курилы и Южный Сахалин) никоим образом не означает, что Правительство Союза разделит с бывшим царским Правительством политическую ответственность за заключение данного Договора.

Иными словами, большевики в то время признавали беззаконность этих соглашений. В конце XX века руководство России готово было отказаться и от этого заявления.

Безусловно, Декларация 1956 года является международным договором, но ведь мирный договор заключен не был. Более того, уже в 1960 году Япония подписала с США договор о безопасности, по которому на территории Японии размещались американские военные базы. Это привело к коренному изменению обстоятельств, существовавших на момент подписания Декларации. В международном праве такая ситуация именуется rebus sic stantibis и позволяет отступить от принципа обязательного соблюдения достигнутого соглашения. После обмена нотами, в первой же из которых СССР был вынужден информировать японскую сторону об увязке передачи островов, помимо заключения мирного договора, и с условием вывода с территории Японии иностранных войск, Советский Союз закрыл для себя тему Курильских островов, отрицая, вплоть до 1990-х годов, наличие в советско-японских отношениях самого территориального вопроса.

Ссылки на позицию ряда государств, которые поддерживают территориальные притязания Японии, опасны. Очень многие государственные деятели, прежде всего Соединенных Штатов Америки, говорили после 1989 г. о признании Советского Союза в границах 1933 г. Это значило исключение из его территории Калининграда и Выборга, Западной Белоруссии, Западной Украины, и не только.

Встречаясь летом 1992 г. в Вашингтоне с заместителем государственного секретаря США Найтом, курировавшим вопросы связей с государствами СНГ и поддержавшим в беседе территориальные претензии к России со стороны Японии призывом к России вернуться к границам 1855 года (год, когда адмирал Е.В. Путятин подписал вырываемый японскими политиками из общего контекста российской и японской истории Симодский трактат), я был вынужден выразить сожаление в связи с такой позицией США, забывающих, что в то время России принадлежала и Аляска. Восстанавливать, так восстанавливать — именно американцы могут положить этому почин. Получив назад Аляску (плату за использование в течение более чем ста лет недр Россия может определить в зачет ее нынешних внешних долгов и денег, полученных по договору 1867 г.), Россия сможет вернуться к вопросу и об остальной линии своей тихоокеанской границы средины XIX в. Найт благоразумно посмеялся «шутке».

Токийская декларация от 13 октября 1993 г. о российско-японских отношениях подтвердила стремление обеих стран провести переговоры о заключении мирного договора. Но переговоры сразу же натолкнулись на кардинальные расхождения сторон по вопросу о линии границы.

Реальный выход из межгосударственного кризиса предложило еще осенью 1991 г. руководство Сахалинской области. Это создание на базе Южных Курильских островов с частью острова Хоккайдо особой экономической зоны со специальным правовым регулированием. Но требовалось заключение отдельного соглашения по этому вопросу. Продвижение вперед наметилось с визитом министра иностранных дел России Е.М. Примакова в Японию осенью 1996 г., однако двусторонние заявления о предстоящем совместном экономическом сотрудничестве на островах, прежде всего в рыбопереработке, туризме и развитии транспортной сети, вызвали настороженность российской общественности.

В январе 1997 г. Т. Того вновь заявил о том, что без разрешения проблемы четырех островов установление между Японией и Россией отношений подлинного доверия невозможно. Он изложил официальную японскую логику «порочного круга взаимного недоверия», основывающуюся на различном подходе к определению территории. На последовавший за этим мой официальный парламентский запрос заместитель министра иностранных дел России Г. Карасин со всей определенностью подтвердил, что «позиция России по вопросу о принадлежности ей Южных Курильских островов остается прежней: они наши, и МИД России исходит из этого».

1998–2000 годы, наполненные официальными и неофициальными встречами глав Японии и России, не сдвинули вопрос с мертвой точки. Так, когда после российско-японской встречи на высшем уровне в Каване в апреле 1998 года, в ходе которой премьер-министр Японии Р. Хасимото передал Президенту России Б.Н. Ельцину предложения о прохождении линии границы между Россией и Японией, российский отказ признать суверенитет Японии над «четырьмя южнокурильскими островами» мотивировался тем, что «такого рода вариант, наверняка, не будет принят общественностью и законодательной властью нашей страны».

Примечателен вариант «территориальной» статьи возможного мирного договора, предложенный в тот момент российской стороной:

«1. Стороны подтверждают, что территориальное размежевание между Российской Федерацией и Японией возможно лишь в атмосфере полномасштабного дружественного развития российско-японских отношений, в интересах которого заключается настоящий Договор.

Стороны в целях создания благоприятных условий для окончательного урегулирования указанного вопроса предпримут следующие меры:

— будут поощрять и развивать широкие контакты между жителями указанных островов, Сахалинской области в целом и жителями Японии, включая расширение безвизовых обменов;

— разработают особый правовой режим, который, не нанося ущерба государственным интересам и политическим позициям обеих Сторон, способствовал бы созданию благоприятной атмосферы и юридической базы для совместной хозяйственной и иной деятельности на указанных островах;

— будут расширять сферы и совершенствовать содержание сотрудничества в рамках „Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Японии о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов“;

— будут прилагать усилия в целях укрепления доверия, безопасности и транспарентности в зоне указанных островов, а также в прилегающих к ним районах.

Стороны могут по взаимной договоренности предпринимать и другие меры, в которых возникнет необходимость.

2. Фиксация линии границы между Российской Федерацией и Японией в районе островов будет осуществлена на взаимоприемлемой основе, без нанесения ущерба национальным интересам двух стран, с учетом исторического наследия и существующих реалий, при поддержке органов законодательной власти.

При этом должны быть учтены историческая причастность народов России и Японии к указанным островам, необходимость решения проблемы, являющейся наследием многих лет недоверия и конфронтации между двумя странами, а также приниматься во внимание исторические и юридические факты, принципы международного права, законности и справедливости.

В этих целях Стороны будут вести переговоры по заключению отдельного договора об установлении линии прохождения границы между Российской Федерацией и Японией в районе указанных островов».

Предложение японскую сторону не удовлетворило, обсуждение пошло по новому кругу.

Бдительность по Курилам нельзя терять

12 июня 2009 года палата представителей японского Парламента, а через несколько дней, 3 июля, — и палата советников единогласно проголосовали за изменения в законе о «северных территориях», объявляющие Южные Курилы — Итуруп, Кунашир, Шикотан и острова Плоские (Хабомаи) исконной территорией Японии и призывающие принять меры по их возвращению. 24 ноября 2009 года правительство Японии утвердило документ, в котором все Южные Курилы объявлены территориями, незаконно оккупированными Россией.

В сентябре 2009 году вместе с членами ректората РГТЭУ и руководителями филиалов университета я в очередной раз побывал на о. Итуруп. Отрадно было видеть, что обживание острова сдвинулось, наконец, с мертвой точки, что строятся причалы, новый рыбоперерабатывающий комбинат и, главное — новый островной аэропорт. Министр обороны России С.Б. Иванов стал первым после 1945 года нашим министром обороны, который преодолел психологию временщика и принял соответствующее решение. Честь ему, и хвала! Эпоха аэродрома камикадзе на мысе Буревестник начинает уходить в прошлое.

Когда глава российского МИД С.В. Лавров уже в начале XXI века заявил о готовности России передать Японии два южных Курильских острова, а японцы вновь потребовали четыре, РОС потребовал отставки Лаврова, и я с министром встретился.

Беседа за чаем была доброжелательной (мы слишком давно друг друга знали), но мой вопрос, зачем было сделано столь радикальное заявление, остался без ответа. Высказанная вслух убежденность, что мой собеседник сказал о возможной передаче Курил не по своей инициативе, вызвала крайне сдержанную реакцию выдающегося российского дипломата:

— Сергей Николаевич, Вы сами все понимаете.

Оставалось вновь повторить, что кто бы из руководителей современной России ни отрекся от российской принадлежности Курильских островов, он не будет понят и заслужит только отрешение от должности, презрение и проклятие потомков.

Не может быть иной достойной позиции в этом вопросе, чем та, которую очертил видный российский востоковед И.А. Латышев: «Робость, нерешительность и невнятность в подобных делах никогда и никому из государственных руководителей любой страны не приносили ни лавров, ни добрых воспоминаний потомков. Чем решительнее и тверже будет поставлена президентом России точка в территориальных торгах с Японией, тем быстрее затухнет один из очагов нестабильности и вражды на дальневосточных рубежах нашей страны, тем скорее в отношениях двух стран возобладает дух подлинного добрососедства и дружбы».

Горжусь, что успел подружиться и многое узнать у этого замечательного человека. И.А. Латышеву довелось в 50-е открывать в Японии корпункт главной советской газеты — газеты «Правда», ему же через несколько десятилетий довелось его закрывать. Более глубокого знатока Японии и японцев я не знаю. Более непримиримого защитника российских Южных Курил я тоже не знаю.

Япония — особая уникальная цивилизация, опыт национального возрождения которой для сегодняшней России особо поучителен. Она великая страна с трудолюбивым и решительным народом, но и ее политики, и ее общественное мнение должны понять, что пересматривать итоги Второй мировой войны (а территориальный передел означает именно это) недопустимо, такой пересмотр — прямой путь к новому витку межгосударственных конфликтов. Россия не имеет политического и морального права потворствовать такому реваншизму.

Уверен, что не демонстрируй руководители СССР и России в 1989–2009 годах свою слабость, мы бы давно забыли надуманную тему российско-японского мирного договора и нормализовали двусторонние отношения. И у России, и у Японии много других проблем, не позволяющих зацикливаться на одном только пузыре холодной войны.

В 2012 году я вновь побывал в Японии. Ездил туда с целью вручения мантии почетного доктора РГТЭУ прославленному японскому мыслителю и общественному деятелю Дайсаку Икеда. Встречаясь с японскими политиками, убедился, что тема Южных Курил для многих японцев важна, но все большее их число понимает, что итоги Второй мировой войны и поражение в ней Японии подвели под этим вопросом незримую черту.

Итак, Курилы — русские дальневосточные, а не северные территории.

За кулисами депутатской работы

Помимо законотворческой деятельности в Комитете по законодательству Верховного Совета России и на Съезде народных депутатов Российской Федерации, помимо попыток удержать расползающееся на глазах послесоветское пространство, я постоянно мотался по российским регионам. Побывал почти в каждом субъекте Федерации, иногда неоднократно. Не всегда это были визиты научного или политического характера.

Ингушско-осетинский конфликт 1992 года

В конце октября 1992 года вместе с президентом Всемирного абхазо-абазинского конгресса профессором Т.М. Шамба и моим помощником А.В. Сусловым я прибыл в Ростов-на-Дону. Побывав на научной конференции РГУ, мы планировали через Кабардино-Балкарию вылететь вертолетом в Ткварчел — та часть обороняющейся Абхазии, в которую я не смог добраться в августе. Ознакомившись с ситуацией в Гудаутской зоне Абхазии, находившейся под контролем Верховного Совета Республики во главе с В.Г. Ардзинба, я пытался тогда слетать и в Ткварчел, но накануне российский транспортный вертолет был обстрелян, пассажиры, находившиеся на борту, ранены. Заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант A. А. Сигуткин, командовавший в зоне конфликта российскими частями, категорически отказался разрешить мне вылет. И тут 1 ноября, во время обстоятельной беседы с Ю.А. Ждановым, нас находит сообщение, что в Пригородном районе Северной Осетии начались перестрелки, горят дома, погибают люди.

Через сутки, побывав в Карачаево-Черкесии, где нас принимает В.И. Хубиев, и Кабардино-Балкарии, откуда нас не в Абхазию, а в Беслан вертолетом отправил B. М. Коков, мы прибыли в зону вооруженного конфликта.

Я уже видел к тому времени грузино-абхазскую войну, но именно как войну. Межнациональный ингушско-осетинский конфликт меня потряс.

В драме Пригородного района Северной Осетии территориальное сознание этносов проступает в концентрированном виде.

Предыстория ингушско-осетинского конфликта связана с депортацией чеченцев и ингушей в 1944 г. В то время территория Чечено-Ингушской АССР была разделена и распределена между соседними административно-территориальными единицами: Ставропольским краем, Северо-Осетинской АССР и Грузинской ССР. В 1957 г. государственно-территориальная автономия чеченцев и ингушей была восстановлена, в состав вновь образованной Чечено-Ингушетии были возвращены ранее переданные территории, исключение составили земли Пригородного района. Взамен дополнительно в состав автономии были включены два района Ставропольского края: Наурский и Шелковской. Однако это не сняло требования ингушей вернуться к границам ингушской автономии 1934 г.

В 1988 г. эти требования оформились в организованное движение за передачу Ингушетии правобережной части столицы Северной Осетии г. Владикавказа (там в 30-е гг. «временно» располагалась столица чечено-ингушской автономии) и всего Пригородного района. Особое значение эти требования приобрели после распада Чечено-Ингушской АССР. 15 сентября 1991 г. съезд депутатов Ингушетии принял решении об образовании Ингушской автономной республики в составе РСФСР, а 1 октября 1991 г. было объявлено о разделении Чечено-Ингушской Республики на «суверенную Чеченскую республику Нохчичо и Ингушскую автономную республику в составе РСФСР». Новая республика нуждалась в определении своих территориальных пределов и столице. Возможность территориальных приращений представлялась ингушским лидерам в присоединении к республике Пригородного района, а в качестве столицы виделся г. Владикавказ, а точнее — его правобережная часть.

Эскалация конфликта имела место с 31 октября по 10 ноября 1992 г., когда произошли вооруженные столкновения ингушских формирований с осетинскими органами МВД, а затем и российским военным контингентом. Противоправные действия незаконных вооруженных формирований на территории Пригородного района были пресечены, но, по сути, конфликт удалось лишь законсервировать, ибо ни образованной Москвой Временной администрации, ни властям Северо-Осетинской и Ингушской республик не удалось окончательно разрешить вопросы межнационального примирения, возвращения беженцев и снятия территориальных претензий.

Тяжело было мотаться между сторонами, убеждая и осетин, и ингушей взаимно отпустить заложников (среди которых были старики и пожилые женщины), остановиться и задуматься.

А началось все с грузовика с оружием, который ингушам передали доброжелатели из-за грузино-российской границы.

Первейшей задачей поджигателей ингушско-осетинского конфликта было отвлечение России от помощи Абхазии.

На другой год, летом 1993 года, мы должны были ехать вместе с В.П. Поляничко по пригородному району чрезвычайного положения.

Я, как и договаривались с В.П. Поляничко прилетел для совместной поездки на Кавказ, но заехал вначале в Кабардино-Балкарию. Там, у В.М. Кокова, меня и перехватил по правительственной связи Первый заместитель Председателя Верховного Совета России Ю.М. Воронин. Услышав от Валерия Мухамедовича, что меня не надо искать, потому что я сижу напротив него и пью чай, Воронин попросил передать трубку правительственной связи мне:

— Сергей Николаевич, созываем внеочередное заседание Верховного Совета для обсуждения положения в Пригородном районе. Вы нужны в Москве.

— Юрий Михайлович, я как раз еду в Пригородный район. Не был там с начала конфликта. Думаю, в Москве вы управитесь без меня.

— Сергей Николаевич, нам нужен ваш голос.

Я чуть помолчал, потом решился:

— Юрий Михайлович, скажу открытым текстом: моя карточка для голосования находится в Москве. И я скажу, где она лежит.

Но и Ю.М. Воронин был непреклонен:

— Сергей Николаевич, и я скажу открытым текстом: вопрос о Пригородном районе — лишь повод собрать депутатов. Все гораздо хуже, команда Ельцина хочет использовать битву компроматов между Руцким и Шумейко, чтобы предпринять атаку на Верховный Совет и его руководство. Вы действительно нам очень нужны.

Пришлось согласиться и, только прилетев, развернуться и лететь обратно.

Много лет спустя Лазовой рассказал, что провожал в ту поездку Виктора Петровича и тот, сообщив о нашей предварительной договоренности ехать вместе, сказал генерал-майору Корецкому:

— Ну что, поехали со мной вместо Бабурина.

Так они вдвоем и погибли.

Похороны Поляничко и Корецкого были последним случаем, когда рядом стояли, прощаясь с погибшими, руководители и Правительства, и Парламента России. В почетном карауле у гроба В.П. Поляничко Ю.М. Воронин тронул меня за руку и шепнул:

— Ты свечку за мое здоровье-то поставь! Если бы не я — лежал бы сейчас рядом.

Виктор Петрович Поляничко был очень сильным человеком. Нас познакомил А.В. Логинов. Впервые придя ко мне гостем домой поздним вечером осенью 1992 года, В.П. Поляничко притащил в знак знакомства мешок свеже-выкопанной картошки. И мы очень о многом проговорили до самого утра. И о Закавказье с перипетиями карабахского конфликта, и об Афганистане, куда моего собеседника направил М. Горбачев с указанием свергнуть «партию войны» Бабрака Кармаля, и привести к власти «партию мира», и о многом другом.

Убежден, что ни ингуши, ни осетины, ни армяне и ни азербайджанцы не причастны к его смерти.

С приходом В.П. Поляничко в правительство В.С. Черномырдина потенциал правительства качественно менялся. Черномырдин обретал даже значительную автономность от Б. Ельцина: В.П. Поляничко становился не просто его опорой, а принципиально державным стержнем исполнительной власти. Поговаривали, что с возвращением из командировки на Кавказ, он станет и российским министром государственной безопасности.

В его возвращении в Москву слишком многие были не заинтересованы…

Мой суд с генералом Калугиным

Не просто было искать единомышленников и преумножать их число. О многих выдающихся деятелях культуры и науки уже упоминалось, о ком-то смогу сказать дальше. К счастью, наши силы росли.

Евгений Матвеев своей жизнью в 90-е доказал, что по праву является народным артистом СССР. Его «Любить по-русски», снятая в 1995 году, а потом и продолжения полюбившейся народу киноленты, стали глотком чистого воздуха в отравленной атмосфере космополитического нигилизма, антисоветизма и русофобии. Е. Матвеев совершил психологический прорыв общественного самосознания к истокам души, к здоровому народному духу. Его фильм и его роль в нем — это реальный гражданский подвиг!

Е. Матвеев с его «Против бардака!» и «За реформы!» на уровне народных чувств точно выразил нашу политическую программу.

Близко познакомились в февральские дни 1993 года, когда Е. Матвеев, И. Рыжов, Е. Шутов, Л. Зайцева и немногие другие выдающиеся деятели отечественного кинематографа по нашему приглашению и вместе с нами прибыли поездом в Волгоград торжественно отмечать 50-летие победы под Сталинградом. Инициатором и организатором празднования была наш соратник по РОС Елена Ляпичева, спасибо ей за то огромное. В составе нашей объединенной делегации были несколько народных депутатов России, Г.А. Зюганов, делегация Приднестровья во главе с И.Н. Смирновым. В связи с нехваткой гостиниц нас поселили в Волгоградской тюрьме, один из корпусов которой отвели под ведомственную гостиницу, слегка отгородив от остальной территории. Думаете, это нас смутило? Ничуть! С шутками и прибаутками разместились по соседним камерам, проведя вместе несколько наполненных работой дней. Главное — мы заставили Власть праздновать юбилей Сталинградской битвы!

Это не шутка! Узнав, что большая группа лидеров оппозиции и патриотически настроенных деятелей культуры организуют в Волгограде вместе с местными представителями оппозиции чествования ветеранов, Ельцин и его окружение приняли решение возвращать часть советских праздников, направили в Волгоград «на перехват» Р. Хасбулатова и А. Руцкого. Вскоре президент даже восстановит Знамя Победы и парад на Красной площади.

А ведь 50-летие победы под Москвой не просто не праздновалось — от официальных лиц в декабре 1991 года звучали заявления, что праздновать просто нечего, поскольку и победы-то никакой не было!

С тех волгоградских дней у меня и сложились добрые теплые отношения с Е. Матвеевым и Е. Шутовым, а народная артистка России Людмила Васильевна Зайцева стала политическим единомышленником и на многие годы надежным соратником.

Но были и обратные примеры.

Народный депутат СССР генерал КГБ Олег Калугин в 1989 году стал одним из символов демократизации, олицетворением перемен, затронувших даже КГБ. Он вошел в Межрегиональную группу депутатов союзного Съезда, хотя ветераны диссидентского движения ему продолжали не доверять.

Я впервые прямо столкнулся с его деятельностью, когда срывал попытку российского руководства передать Южные Курилы Японии в 1991 году. Калугин сопровождал заместителя А. Козырева Г.Ф. Кунадзе в поездке по Курилам, когда они готовили население к передаче островов.

Выяснять личные отношения пришлось в 1992 году, когда О. Калугин выступил в Москве на конференции «КГБ вчера, сегодня, завтра» с разоблачениями, что народный депутат Бабурин является агентом КГБ по кличке «Николай», внедренным в демократическое движение для его разрушения изнутри.

Поскольку на тот момент я был одной из самых приметных фигур жесткой оппозиции Ельцину, заявление Калугина стало сенсацией, породило широкое обсуждение. Выпад экс-генерала в развязной и оскорбительной манере опубликовали «Известия» и некоторые другие СМИ. Обо мне уже достаточно много глупостей и неправды печатали, давно перестал обращать на это внимание, но в случае с Калугиным понял, что на сей раз речь идет не просто о клевете, а о серьезном ударе по репутации и моей лично, и дела, которое народно-патриотическая оппозиция защищала.

Я впервые обратился в суд с требованием защитить мою честь и достоинство, заставить клеветника сделать опровержение и компенсировать мне моральный ущерб.

Судебное заседание тянулось много месяцев, поскольку О. Калугин просто не являлся в суд, а рассматривать дело в его отсутствие я категорически возражал. Полгода я ежемесячно, как на работу, приезжал в Кунцевский районный суд, а заседание откладывалось на месяц в связи с неявкой ответчика. Наконец, под угрозой принудительного привода О. Калугин в заседании суда появился.

И тут я с ужасом понял, что при всей правоте могу дело и проиграть.

Для признания заявления Калугина в мой адрес клеветническим необходимо было установить два элемента состава: то, что утверждение Калугина не соответствует действительности, и то, что оно наносит урон моей чести и достоинству. Калугин и его защитник В. Кузнецов выбрали очень иезуитскую тактику: они заявили, что может быть, утверждение о том, что Бабурин — агент КГБ, и не соответствует действительности, но оно явно не роняет чести и достоинства Бабурина:

— Сергей Николаевич Бабурин ведь защищает КГБ, — заявил, выступая в суде, О. Калугин, — он высоко ценит работу Комитета в СССР. Для него — честь принадлежать к этим структурам. Сообщение о сотрудничестве с КГБ только увеличивает его авторитет среди собственных избирателей.

Фарисейство высшей пробы, о чем мне сказал и озадаченный взгляд судьи. И как подло — ненавязчиво бросить через мою дискредитацию тень на всю национально-патриотическую оппозицию как прислугу советских спецслужб. А нет оскорбления — нет и состава клеветы, пусть обвинение и не правда.

Представив возможное сообщение в СМИ о том, что мне в судебной защите отказано (о мотивах-то отказа не сообщат), я мобилизовал все свои и юридические познания, и уже имевшийся политический опыт.

— Высокий суд! Для меня не может быть худшего оскорбления, чем отнесения к той организации, которая породила господина Калугина, которая позволила ему и таким как он разрушить Советский Союз. У меня есть разные недостатки, но не надо мне приписывать чужое. Пусть сам ответчик несет моральную вину за бесславный финал КГБ.

Суд отказался удовлетворить ходатайство генерала о прекращении дела.

В ходе судебного заседания 15 февраля 1994 года ответчик, наконец, неуклюже объяснил, что его акция против Бабурина была продиктована политическими мотивами. О. Калугин почти с гордостью заявил:

— Я посчитал нужным ответить на гнусный выпад господина Бабурина против всеми нами глубоко уважаемого Александра Николаевича Яковлева. В «Советской России» Бабурин опубликовал статью, в которой назвал А.Н. Яковлева агентом ЦРУ. Мы не могли оставить это без внимания.

Примечательно, что Калугин отождествил агентов ЦРУ с «агентами влияния», о которых я говорил и писал в 1992 году.

7 февраля 1992 года, выступая на сессии Верховного Совета РСФСР, я потребовал разобраться с иностранными доходами М.С. Горбачева и их связью с гибелью СССР, привлечь к уголовной ответственности за измену Родине председателя КГБ СССР Вадима Бакатина, передавшего США совершенно секретные материалы советской разведки, в том числе по зданию посольства США в Москве и выступлению председателя КГБ СССР В.А. Крючкова на закрытом заседании Верховного Совета СССР в июне 1991 года об операции ЦРУ против СССР под кодовым названием «Возмездие». Я потребовал предать гласности и список «агентов влияния», который был составлен КГБ на основании данных разведки и контрразведки.

Ответ был только по Бакатину. И то неофициально: на заседании парламента ко мне подошел Генеральный прокурор РСФСР В.Г. Степанков:

— Ну что ты наседаешь! Взял я объяснения у Бакатина. У него есть письменное указание М. Горбачева на передачу американцам документов, и устное согласие Б. Ельцина.

— Ценю осторожность Ельцина, он как бы ни при чем. А Горбачева привлекайте соучастником, значит и в этом вопросе он изменил Родине.

Дальше опросов причастных лиц новые российские власти не пошли.

Время было пропитано подлостью. Я даже сказал, выступая в парламенте, что, судя по всему, появился новый знак Зодиака, ибо мы явно живем под знаком Иуды. У меня хранится документ — копия письма крупного российского руководителя главному редактору журнала «Пари-дю-Манш», в котором российское официальное лицо сообщает руководителю французского журнала, что располагает материалами на сотрудника журнала, который многие годы сотрудничал с КГБ СССР и, «в соответствии с новым мышлением», готово передать эти материалы.

21 ноября 1992 года в «Советской России» по инициативе моего друга, народного депутата СССР профессора Ю.В. Голика мы опубликовали совместную с ним, Н.Н. Энгвером и И.А. Шашвиашвили статью «Агенты влияния».

На примере официального документа североамериканского института Крабла (Крейбла) мы показали, как наши заокеанские друзья готовят агентов влияния, что они, эти агенты, из себя представляют. Это, прежде всего, «теневики» от политики, «серые кардиналы», которые не правят, а направляют. Мы назвали и многие фамилии, в том числе Г. Бурбулиса, А. Мурашева, А. Урманова, И. Верютина, Н. Андриевскую и других. Вспомнили дикий случай, когда в октябре 1992 года Б. Ельцин принял директора ЦРУ Р. Гейтса, выставив из кабинета своих переводчиков и оставив для перевода беседы только американского переводчика.

Мощная была статья. Начавшийся уже на другой день чудовищный скандал, когда все лояльные Ельцину политики и должностные лица соревновались в оскорблениях, адресованным авторам, показал, что мы попали «в десятку».

Но вернемся к моему суду с Калугиным.

В ходе судебного разбирательства произошел примечательный случай.

О. Калугин представил свидетеля защиты — отца моего коллеги, народного депутата РФ А. Любимова, диссидентствующего отставного полковника КГБ М. Любимова. Взгляды М. Любимова были известны — он уже прославился своей «чернухой» в адрес КПСС, СССР и КГБ СССР.

Расписавшись в том, что предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний, свидетель стал утверждать, что мое отрицание принадлежности к КГБ, так же, как и опровержение заявления Калугина со стороны Омского УФСБ — все это будни агентурной работы спецслужб. В подтверждение своих слов он достал несколько помятых листочков с машинописным текстом:

— Вот это — совершенно секретная ведомственная инструкция 1954 года об обязанностях секретных сотрудников КГБ. Здесь прямо записано в соответствующем пункте, что при разоблачении сотрудник обязан отрицать свою принадлежность к органам, а сами органы обязаны отречься от своего сотрудника.

Стало смешно и противно. Пришлось встать и заявить ходатайство:

— Высокий суд! Хотя бумажки у господина свидетеля не имеют ни подписей, ни выходных данных, ни каких-либо печатей, штампов, отметок, я прошу приобщить их к материалам дела. Затем прошу разобраться: если представленный свидетелем Любимовым документ фальшивка, то господина Любимова следует привлечь к уголовной ответственности за ложные показания, подлог и клевету, если документ подлинный, хоть и не имеющий ко мне отношения, господин Любимов должен сесть в тюрьму за разглашение сведений и публикацию документа, имеющего, по его же словам, гриф «совершенно секретно».

Надо было видеть, с какой скоростью М. Любимов спрятал «документ» во внутренний карман пиджака и заявил, что не может ничего дать для приобщения к делу. Добрая судья не стала настаивать.

В конце концов, дело пришло к финалу. 22 марта 1994 года Кунцевский районный суд вынес решение, что обвинения О. Калугина в мой адрес о принадлежности к КГБ являются клеветой и обязал Калугина, газету «Известия» и корреспондентку газеты, опубликовавших порочащую меня статью с утверждениями Калугина, выплатить мне компенсацию морального ущерба. В Мосгорсуде решение было подтверждено, хотя интересы О. Калугина представлял «сам» Г.М. Резник.

Получать калугинские деньги я не поехал (размер компенсации был столь символичен, что проезд за их получением обошелся бы дороже), и они ушли в государственный бюджет. Главное — я отныне получил не только моральное, но и юридическое право называть бывшего генерала КГБ О. Калугина лжецом и подлецом, поскольку моя оценка подтверждена вступившим в законную силу решением суда.

Государственный переворот президента Б. Ельцина

Июнь 1994. Вижу в московском книжном киоске выставленные рядом поступившие в продажу книги — «Записки палача» Г. Сансона и «Записки президента» Б. Ельцина. Спасибо неизвестному продавцу! Умный — поймет.

Роковое долготерпение народных депутатов

Оценивая задним числом события 1993 года, Съезд народных депутатов России упрекают в горячности, в том, что он не пошел на «какой-нибудь» компромисс с Ельциным ради предотвращения кровопролития. Такие обвинения свидетельствуют о незнании или искажении фактов.

Трагедия сентября-октября 1993 года стала логичным кровавым завершением процесса, когда президент Российской Федерации неоднократно предпринимал попытки мятежа, а Съезд народных депутатов Российской Федерации, изо всех сил стремясь к мирному разрешению конфликта, регулярно шел на компромисс.

И с Б. Ельциным, и с законом.

Первая серьезная попытка покончить со Съездом как органом власти была предпринята Б.Н. Ельцина на VII Съезде народных депутатов Российской Федерации.

Седьмой Съезд знаменателен тем, что на нем удалось отправить в отставку Правительство Е.Т. Гайдара. Стремясь после этого не допустить назначения главой Правительства России Ю.В. Скокова, Гайдар рекомендовал Ельцину В.С. Черномырдина. В.С. Черномырдин Б. Ельцина устраивал, он обаял и Съезд, особенно заявив, отвечая на один из вопросов:

— Я за рынок, а не за базар!

Но более важным на Съезде оказался все же другой вопрос.

Увидев развитие событий в невыгодную ему сторону, Б.Н. Ельцин взял слово и призвал верных ему депутатов вместе с ним покинуть Съезд и собраться в Грановитой палате. Началась суматоха, препирательства. Председательствовал на Съезде в тот момент не Р. Хасбулатов, а его заместитель Ю.Ф. Яров. Я оказался рядом с президиумом и, сумев привлечь его внимание, крикнул:

— Регистрироваться! Зарегистрировать присутствующих.

Я исходил из худшего — сторонники Б. Ельцина уйдут, но мы хоть будем знать, кто себя к таковым относит.

Ю.Ф. Яров понимающе кивнул и назначил электронную регистрацию. Получилось лучше, чем мною задумывалось: многие сторонники президента решили на всякий случай подстраховаться и перед своим уходом зарегистрировались. Когда находящийся в Грановитой палате Б. Ельцин услышал по трансляции, что кворум на Съезде сохранился, его гневу не было границ.

Конфликт заполыхал, да так, что пришлось Конституционному Суду выступать посредником. Докатились до компромиссного соглашения — шаг назад делал Президент, шаг назад Съезд, — которое означало даже замораживание отдельных конституционных норм.

К сожалению, дал слабину в той ситуации, и Председатель Конституционного Суда России В.Д. Зорькин. Идя на трибуну докладывать проект Конституционного соглашения, он во всеуслышание напомнил председательствовавшему Р.И. Хасбулатову:

— Только конституционным большинством.

Когда на табло высветился результат, стало понятным, что голосование посчитали ординарным и при светящемся итоге «решение принято» необходимого конституционного большинства не было. Мы — В.Б. Исаков. Н.А. Павлов, М.Г. Астафьев, В.В. Аксючиц, О.В. Плотников, А.Л. Головин и другие — стали криком кричать от выключенных микрофонов:

— Не принято! НЕ принято! Нельзя менять Конституцию простым большинством голосов, а мы замораживаем действие конституционных норм! Почему молчит Конституционный Суд? Не принято! Слово Председателю Конституционного Суда!

Р.И. Хасбулатов традиционно заговаривал зал, уверяя, что все нормально, что решение состоялось, и надо идти дальше. Между тем, простым постановлением приостанавливалось действие трех статей Конституции! Без необходимого голосования в две трети голосов!

В.Д. Зорькин промолчал.

Думаю, впоследствии его угнетала та ситуация, именно поэтому он решительно выступит против ОПУСА Б. Ельцина 20 марта 1993 года, а 21 сентября настоит на принятии Конституционным Судом решения о наличии основания для отрешения Президента Б. Ельцина от должности.

Конституционное соглашение просуществовало недолго, вновь показав, что шутки с Конституцией плохо кончаются.

РОС требовал досрочных выборов и Президента, и Съезда народных депутатов, но не был поддержан большинством. Мы настаивали на вынесении на референдум вопроса: «Считаете ли вы необходимым, чтобы в июле 1992 года прошли досрочные выборы Президента и народных депутатов?» И в этом нас не подержали. Каждая из сторон мечтала свалить другую, но самой остаться.

Второй после декабря 1992 года реальной попыткой государственного переворота Б. Ельцина было издание им указа «Об особом режиме управления до преодоления кризиса власти» 20 марта 1993 года.

Экстренно выступив по телевидению, Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин зачитал указ, в котором, в частности, под предлогом проведения голосования о доверии Президенту и вице-президенту России назначил на 25 апреля и голосование по проекту новой Конституции РФ и проекту закона о выборах федерального парламента. Голосование о доверии Президенту и вице-президенту объявлялось одновременно голосованием за вносимые Президентом Конституцию и закон о выборах. Что существенно — о Съезде, Верховном Совете или Конституционном Суде ничего не говорилось, но четко фиксировалось:

«6. Решения государственных органов и должностных лиц, направленные на отмену или приостановление указов и распоряжений Президента РФ, постановлений или распоряжений Совета Министров — Правительства РФ, реализующих свои законные полномочия, не имеют юридической силы и не подлежат исполнению».

Б. Ельцин сообщил, что вводится особый порядок управления страной (ОПУС).

Случайно зайдя накануне выступления Президента, вечером 20 марта, в один из кабинетов, я стал свидетелем, как А.В. Руцкой с присущей ему эмоциональностью буквально уговаривал Президента не выступать по телевидению с подготовленным указом — о сделанной записи уже знали. Тот не внял уговорам вице-президента.

Конечно же, указ противоречил очень многим положениям Конституции. В тот же вечер по телевидению выступили совместно вице-президент А.В. Руцкой, председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин и Генеральный прокурор РФ В.Г. Степанков, назвавшие указ противоречащим Конституции, призвавшие Президента искать политический путь выхода из сложившейся ситуации. Их позицию поддержал Секретарь Совета Безопасности Ю.В. Скоков.

Реакция всех ветвей власти была столь бурной и однозначной, что Б. Ельцин отступил. Он умел отступать. В очередной раз было заявлено, что Президента «не так поняли». Если раньше «толкователем» речей Ельцина выступал Р. Хасбулатов, то с 1993 года эту роль стали играть менявшие друг друга пресс-секретари.

Что касается указа об ОПУСе, то он просто исчез. Он не был зарегистрирован и, в предотвращение интереса Конституционного Суда, указ был объявлен несуществующим. Нет указа — нет и претензий к Президенту.

Нам удалось собраться на очередной внеочередной Съезд. Он прошел с 26 по 29 марта 1993 года.

Впервые Съезд попытались не пустить в Московский Кремль, сославшись на ремонт Большого Кремлевского дворца. Но мы настояли на неизменности места проведения заседаний. Депутаты и работники аппарата под руководством В.Г. Сыроватко, секретаря Президиума Верховного Совета, сорвали с картин навешенные драпировки и стали готовить помещения.

Внеочередной — Девятый — Съезд проходил бурно. Р. Хасбулатов неожиданно стал вновь подыгрывать президенту, «умиротворять» депутатов, традиционно манипулируя голосованиями и тем, кому дать слово, кому не давать. Традиционно прерывал и комментировал неугодных ораторов. Мне вообще постарался не давать слова, хотя в один из моментов на моем выступлении настаивали 475 депутатов. Для разрешения достаточно было одной пятой — все равно не дал слова.

Надо отдать должное сторонникам президента — Волков, Волкогонов, Воронцов, Веретенников, Варов, С. Ковалев и другие выступали с таким пафосом праведности, что невольно ощущал себя зрителем на конкурсе лицемерия. Заседания Съезда сопровождались истерией на ТВ и в газетах, вплоть до призывов интернировать Руцкого, Хасбулатова, Зорькина, Степанкова, Скокова, Воронина и других. Поддавшись психическому давлению, в выступлениях В.Д. Зорькина, В.Г. Степанкова, А.В. Руцкого прозвучали даже какие-то извиняющиеся нотки за то, что воспрепятствовали перевороту.

Переворачивая проблему вверх тормашками, противореча сам себе, выступил Б. Ельцин:

— Конфликтовать дальше бессмысленно… Разрешение конституционного кризиса откладывать дальше нельзя. Я сохраняю свою позицию, которую сформулировал и высказал на прошлом Съезде, — сосредоточиться в этом году в основном на вопросах экономики. В этом наше спасение. Примерно около 300 нарушений допустил Верховный Совет, отклонившись от конституционных норм. Все три власти допустили отклонения, все три ветви власти допустили этот кризис, они должны — соответственно все три власти — отвечать.

От прозвучавшего на Съезде предложения провести 21 ноября 1993 года досрочные выборы и Президента, и депутатов команда Ельцина поежилась. Традиционно фарисействовал главный исполнитель всех юридических провокаций и подстав, ставший уже вице-премьером С.М. Шахрай:

— Зачем выносить на референдум вопрос о досрочных выборах? Кто будет потом интерпретировать результаты? Кто будет определять, по каким законам и, главное, в какой орган будут проводиться выборы?.. Конечно, обязательно будет дискуссия, какова юридическая сила указа Президента о голосовании 25 апреля по вопросам о доверии Президенту и о проекте новой Конституции. Президент использует не термин «всенародный референдум», а термин «голосование». Именно поэтому Президент не использует термин «досрочные выборы». Иначе он вступал бы в противоречие с законодательством. Именно поэтому Президент говорит: «Голосование 25 апреля — это нравственный и политический выбор Президента». Это нравственный и политический выбор его избирателей.

А то, что домогательство этого выбора, что «инициативность» Ельцина противоречит многим российским законам, подписанным Президентом, начиная с закона о референдуме, — это не волновало ни Шахрая, ни Ельцина.

И Съезд в очередной раз пошел на компромисс, назначив на 25 апреля референдум и утвердив выносимые на него вопросы. В общем, президент спровоцировал, а депутаты на провокацию купились.

Я требовал, как отрешения от должности Президента Б. Ельцина, так и отставки Р. Хасбулатова с его бесконечными интригами и метаниями. В.Б. Исаков сумел внести на голосование вопрос об отрешения от должности Президента и отзыве со своего поста Председателя Верховного Совета. Он добавил:

— Нельзя страну держать в напряжении целый месяц, предлагаю сразу после того, как будут оглашены результаты голосования, собраться здесь и принять решение о референдуме, о досрочных выборах депутатов.

«За» проголосовало 675 депутатов, конституционное большинство.

По процедурным нормам провели повторное голосование.

За включение в повестку дня вопроса об отрешении от должности Президента проголосовало 594 депутата, против — 287.

За включение в повестку дня вопроса об отзыве Председателя Верховного Совета проголосовало 614 депутатов, против — 253.

695 депутатов высказалось за то, чтобы голосовать без дальнейшего обсуждения.

Атмосфера была более чем накалена. С 13 и до 1 6.30 часов сторонники Президента собрали на Васильевском спуске свой митинг, и мэр Москвы Ю.М. Лужков посоветовал депутатам не выходить в этот период из Кремля. Кое-кому советовали и вообще не выходить. Президент Б. Ельцин выступил на митинге и заявил, что не подчинится никакому решению Съезда.

Перед голосованием в защиту Р. Хасбулатова против нас выступил горячо мною любимый О.Н. Смолин, опасавшийся, что Съезд, лишившись председателя, попадет во внутренний кризис. Опасение было напрасным, ведь существовали заместители, в том числе первый, но нам для обоснования голосования слова не дали.

Состоялось голосование.

Собравшись после перерыва, объявленного до 21 часа, депутаты узнали, что по обоим вопросам для принятия положительного решения не хватило голосов.

Но если 20 ноября 1992 года мое предложение внести в повестку дня заседания Верховного Совета России вопрос об отрешении Президента России от должности получило всего 52 голоса, то на этот раз за отрешение Б. Ельцина от должности, что требовало конституционного большинства, проголосовало 617 депутатов из общего числа 1033. Против — 268. Получили бюллетени 924 депутата, в ящике для голосования оказалось 909 бюллетеней, из них 24 недействительных.

За отзыв Р. Хасбулатова с поста председателя парламента проголосовало 339 депутатов, против — 558 из тех же 924 принявших участие в голосовании. Из 909 оказавшихся в ящике бюллетеней испорченными оказались 12.

Через годы А.В. Коржаков напишет в своих мемуарах, что в зале Съезда были размещены емкости с отравляющим газом, и если бы мы набрали необходимое число голосов, то против депутатов были бы применены отравляющие вещества. Не понадобилось.

Оставив Б. Ельцина на посту Президента, мы предопределили трагичный осенний финал.

Сохранение Р. Хасбулатова в качестве Председателя Верховного Совета Российской Федерации дало нашим противникам возможность разыгрывать кавказскую карту, а часть сторонников оттолкнуло, ибо в осенней 1993 года ситуации они не смогли забыть, что Хасбулатов такой же разрушитель СССР, как и Ельцин.

Референдум 25 апреля лишь констатировал патовую политическую ситуацию, сложившуюся в обществе. Его результат Б. Ельцин использовал для «артиллерийской подготовки» (его собственное выражение) накануне 21 сентября.

Если перечислять почти ежедневные провокации исполнительной власти, то это займет много страниц. Напомню еще один всероссийский инцидент. О своих антиконституционных позициях Б. Ельцин заявил при открытии Конституционного совещания 5 июня 1993 года.

Конституционное совещание было созвано под громогласные призывы найти выход из конституционного кризиса. Президент вновь упирал именно на это, но едва ли не главным тезисом сделал заявление:

— Советский тип власти не поддается реформированию. Советы и демократия несовместимы.

Слушал доклад Президента я с горечью. Понимал, что это и есть обещанная им «артподготовка» ликвидации угнетавшего его парламентского контроля. Какие советы? Уже третий год представительные органы власти, сохранив название «советы», таковыми не являются — они стали постоянно работающими органами представительной власти. Да, это иногда было сделано через выделение «малых советов», но это радикально изменило структуру и характер власти. Значит, дело было не в советах. Да, после своего осеннего переворота Ельцин указом отменит законы, ликвидирует систему советов. Ну — и что? Он или его шахраи создали что-то более эффективное? С той поры местное самоуправление у нас и не выползает из кризиса несамостоятельности и неэффективности.

Но вернусь к совещанию 5 июня 1993 года.

После выступления Президента в первом ряду встал и, попросив слова, пошел к трибуне Председатель Верховного Совета Российской Федерации Р.И. Хасбулатов. Б. Ельцин явно растерялся, но внешне согласился, однако присутствовавшие в зале его радикальные сторонники устроили Хасбулатову обструкцию, а стоявший сбоку охранник (невиданное до того дня явление), молодой парнишка, перехватил Председателя парламента и, схватив его руками, стал отталкивать от трибуны.

Я не верил своим глазам! Какими бы ни были плохими мои отношения с Хасбулатовым, но он был Председателем Парламента!!

Я вскочил со своего места:

— Позор! Немедленно прекратите рукоприкладство в отношении Председателя Парламента! Дайте слово! Позор!

Меня поддержали многие участники Совещания. Тем не менее, Хасбулатова оттеснили от трибуны, а охраннику ни Ельцин, ни кто иной не сделал даже замечания. Мое место было в центре левой половины третьего ряда, я продолжал стоять и выражать протест и увидел, как народный депутат Ю.М. Слободкин подошел к уже умножившимся охранникам у президиума и что-то горячо стал им доказывать. Его так же попытались отталкивать, а поскольку он стал сопротивляться насилию, подхватили на руки и грубо, с потерей его ботинка, вынесли из зала. Генерального прокурора России В.Г. Степанкова, потребовавшего прекратить насилие, просто отбросили в сторону.

Этого моя интеллигентская натура вынести уже не могла, и я призвал всех людей, уважающих порядок и депутатскую неприкосновенность, покинуть оскверненное место.

Вместе с Р. Хасбулатовым, большой группой депутатов, глав регионов и некоторыми судьями Конституционного суда мы покинули зал Конституционного совещания. Я больше туда не возвращался.

Б. Ельцин не сделал ничего, чтобы погасить конфликт.

Кульминация: государственный переворот непутевого российского реформатора

Мы подошли к кульминации событий — к осени 1993 года. О днях с 21 сентября по 4 октября 1993 года уже многое сказано и написано. И правды, и вранья. Считаю несвоевременным сейчас все анализировать и даже излагать. Это еще не история — это политика.

До сих пор нет сил ворошить незажившее.

Лишь несколько штрихов из тех дней.

20 сентября 1993 года в Москве прошел Конгресс народов СССР, на котором вновь был поставлен вопрос о необходимости ликвидировать результаты Беловежского сговора и восстановить единую страну.

Тем же вечером мы узнали о назначении Е.Т. Гайдара вновь вице-премьером Правительства России. Это явно была демонстрация.

Поздним вечером 21 сентября Б. Ельцин, как и в марте того же года, выступил по телевизору, информируя «дорогих россиян» о подписанном им указе № 1400 о поэтапной конституционной реформе. Он явно лучше подготовился, поэтому указ был детально прописан, зарегистрирован, а команда президента сразу начала действовать.

Это был государственный переворот.

Недавно В.В. Аксючиц обратил мое внимание на примечательную арифметику. Возьмем номер указа и его дату. 1400:21=66,666…

Это кто же у Б. Ельцина так любил магию чисел? Сообщения о целом управлении у него, которое под руководством генерала Р. занималось гороскопами, приметами и предсказаниями — не пустые разговоры.

События 21–22 сентября общеизвестны. Исполняющим обязанности Президента Российской Федерации стал А.В. Руцкой.

Сразу после принятия Съездом народных депутатов решения об отрешения от должности Президента Б. Ельцина, я выступил на заседании и предложил разъехаться по министерствам и воинским частям, по крупнейшим предприятиям, чтобы добиться выполнения решения Парламента:

— Мы должны действовать! Мы должны отстранять от должности любого, кто не выполнит наше решение, кто поддержит переворот.

Председательствовавший заверил меня, что так и будет сделано, но лично для меня будет другое поручение. Да, 27 сентября 1993 года будет принят закон РФ о федеральных уполномоченных Съезда, на которых возлагался контроль за реализацией решений Съезда и Верховного Совета по пресечению государственного переворота в Российской Федерации, восстановлению конституционного строя, прав и свобод граждан России. Но будет уже поздно! И не только в силу опутавшей Дом Советов колючей проволоки — будет упущено время.

Ничего практически сделано не было! Я говорю именно про первые дни и даже часы, суета позднее уже ничего не могла исправить.

Более того, и в 1993-м, и ныне убежден, что насколько решительно надо было действовать с первого момента, в первый же день, настолько в начале октября требовалось сдержанно ждать разрешения кризиса переговорным процессом с участием регионов. Надо было ждать! Проигрывал тот, кто первый совершит ошибку. Не случайно провокации против защитников Конституции произошли 2 и 3 октября — истекали сроки нескольких ультиматумов регионов, предъявленных Ельцину. Например, ультиматума «Сибирского соглашения» о перекрытии Транссибирской магистрали в случае отказа Ельцина разблокировать Парламент до 5 октября.

Во всех регионах России возникли комитеты Защиты Конституции. Действия Конституционного Суда, Верховного Совета и Съезда поддержали высшие органы представительной власти субъектов Федерации, ряд губернаторов.

За первые пару дней только я провел к и.о. президента А.В. Руцкому четырех командиров частей, которые докладывали при мне, вытянувшись перед Руцким по стойке смирно:

— Товарищ исполняющий обязанности Президента Российской Федерации! Командир части NN полковник NNN! Готов привести к Верховному Совету свой полк, развернуть полевые кухни. Прошу дать мне письменный приказ!

Знаю, что не меньшее число командиров частей привел и В.А. Ачалов. Но у А.В. Руцкого, как и у Р.И. Хасбулатова царила какая-то эйфория. Все командиры отправлялись обратно за ненадобностью:

— Не втягивайте нас в провокацию! Мы все решим политически.

Когда через три дня ситуация резко изменилась, вернуть непризванные части было уже невозможно.

За первые трое суток после объявления Ельциным указа № 1400 я спал в общей сложности часа два, и не хотелось, столь сильным было нервное возбуждение — не так часто на твоей родине происходят государственные перевороты. Днем вместе с другими депутатами мы занимались организацией отпора перевороту, ночью выходил наружу и ходил от костра к костру вокруг комплекса зданий парламента, подбадривая пришедших на нашу защиту горожан. В первую же ночь меня спросили, почему видят только меня, где Руцкой, где Хасбулатов, где новые министры обороны и государственной безопасности.

— Они в здании, занимаются организацией нашей обороны, — отвечал я.

Вернувшись, сам проверил: и А.В. Руцкой, и Р.И. Хасбулатов, и В.А. Ачалов были на своих местах, а приемная и кабинет В.П. Баранникова стояли нараспашку, там никого не было. Когда это повторилось и на следующую ночь, а утром Баранников и его сотрудники вновь, как ни в чем ни бывало, были на рабочих местах, я насторожился и стал выяснять, где же они находятся ночами.

Каково же было мое изумление, когда я узнал, что назначенный Верховным Советом России министр государственной безопасности Российской Федерации В.П. Баранников ночевать ездит за город на свою дачу в охраняемом правительственном поселке. И это в обстановке государственного переворота?! Было о чем задуматься.

Было в сентябрьские дни 1993 года много и других загадок, совсем не случайно В.П. Баранников быстро умер после тех событий.

Две недели противостояния стали четырнадцатью днями героизма и самоотверженности. Прежде всего со стороны сотрудников парламента, которые к началу октября пробирались ежедневно на работу через оцепления, а то и через заборы и колючую проволоку. Особенно это касается женщин.

Горжусь своими коллегами — депутатами, большинство из которых имели самые мирные профессии, не собираясь участвовать ни в войнах, ни в революциях. Но, когда пришел час испытаний, они достойно эти испытания прошли.

В целях лишить Съезд народных депутатов кворума, Б. Ельцин издал 23 сентября указ № 1435 о социальных гарантиях для тех депутатов, что подчинятся указу № 1400. Лояльным президенту парламентариям гарантировались:

— фактическое сохранение депутатской неприкосновенности до начала работы Федерального Собрания;

— единовременное денежное пособие в размере годовой заработной платы;

— трудоустройство на должность, занимаемую до избрания, либо «по их желанию на любую другую вакантную должность на государственных предприятиях, в учреждениях и организациях»;

— закрепление за ними по их желанию ранее предоставленной жилой площади и т. д.

И основная масса депутатов не кинулись на посулы Администрации! Не случайно вскоре после событий Глава президентской Администрации, бывший первый заместитель Хасбулатова С.А. Филатов утвердил «черный список» народных депутатов, на которых не только не распространяются льготы указа № 1435, но которых не рекомендовалось и трудоустраивать на приличные места. Рядом со своей фамилией я с радостью и сочувствием увидел имена многих своих друзей и соратников.

Мне довелось все дни быть в осажденном парламенте. Лишь один раз мы с Н.А. Павловым на несколько часов вырвались на Новый Арбат, позвонить по телефону (телефоны в нашем здании были блокированы, а мобильных тогда не было). При входе в корпус на Н. Арбате меня окликнули. Оглянулся. Через вечернюю уличную суету ко мне подошел мужчина со словами:

— Сергей Николаевич, дай Бог вам удачи! Вы делаете великое дело, держитесь!

Это был Валентин Гафт. А так Москва продолжала жить своей жизнью: работали театры и казино, рестораны и магазины, ходил обычным порядком транспорт. Поддержка действий Верховного Совета Российской Федерации была массовой, но во многом повторилась и общая апатия населения, уже знакомая по августу 1993 года («сами справятся»).

По поручению Верховного Совета мы силами членов Комитета подготовили дополнение в УК РФ, предусматривавшее уголовную ответственность за попытку государственного переворота. Если эти действия влекли гибель людей, то санкция была самой высокой, вплоть до применения высшей меры наказания — смертной казни.

Верховным Советом РФ предложенный мною закон был принят, и.о. Президента А.В. Руцкой его подписал.

То-то впоследствии было много шума вокруг террора, который, якобы, намечал парламент. Мы же, напротив, делали все возможное, чтобы человеческие жертвы предотвратить.

Несколько слов о 3 октября. Мы знали о столкновениях горожан, пытавшихся нас разблокировать с ОМОНом. Знали, что ранен В.И. Алкснис, страшно избит В.И. Морокин, что есть жертвы. Объективно ждали событий.

Я находился в своем крыле здания, обращенном к зданию СЭВ (а в момент событий — мэрии Москвы), когда мое внимание было привлечено к странным маневрам милиции, стоявшей в оцеплении: бойцы оцепления вдруг отошли от Дома Советов, открывая проход на Конюшковскую, но перекрывая выход на мост. Вскоре появились разрозненные группы людей — по 2–5 человек — которые двигались по Новому Арбату из центра. Только когда поток людей стал нарастать, мы поняли, что это демонстранты. Все переулки и выход на мост им были перекрыты, оставался один путь — только в нашу сторону.

Проход был перегорожен стоявшими впритык поливными машинами, но оказалось, что в кабинах машин торчат ключи, и машины достаточно легко раздвинули. Люди хлынули в сторону Каменного моста с памятникам защитникам Красной Пресни в 1905 году, на пандус, как вдруг со стороны мэрии послышались какие-то хлопки.

Я даже не сразу понял, что это выстрелы. Забеспокоился, только увидев, что падают люди. Немедленно спустился вниз и потребовал, чтобы открыли ближайший подъезд. Лишь когда в подъезд стали заносить раненых, я осознал, что все обретает мрачную серьезность.

События закрутились!

Митинг с балкона Дома Союзов. А. Руцкой, Р. Хасбулатов, прорвавшиеся к нам с демонстрантами Илья Константинов, перебинтованный Виталий Уражцев. Стрельба из мэрии подтолкнула к необходимости немедленно освободить ее от стрелков, взять под контроль.

Ночь на 4 октября

К вечеру, когда колона защитников Верховного Совета отбыла в Останкино обеспечивать выступление и.о. Президента России А.В. Руцкого в прямом телевизионном эфире, ко мне обратился с просьбой министр обороны В.А. Ачалов:

— Сергей Николаевич, мог бы ты съездить в штаб Московского военного округа к командующему. Я поднял несколько дивизий, они движутся нам на помощь. Нельзя допустить столкновений.

— Конечно!

— Только подожди, я дам человек десять охрану.

Мы с моим помощником Алексеем Сусловым вышли через 20-й подъезд. Охрана где-то потерялась, но зато на улице оказалось много легковых машин. С радостью убедились, что многие москвичи подъехали на своих машинах помочь защитникам Верховного Совета. Хозяева и были в роли водителей. Забравшись с Алексеем в одну их машин, мы помчались к военным.

К штабу Московского военного округа подъехали уже в сумерках. Решительно постучал в запертую калитку. Открыли.

Стоявший в стороне молоденький автоматчик явно был часовым. Но не он тут хозяйничал. Более взрослый подтянутый мужчина в штатском спросил, узнав:

— Вы к кому, Сергей Николаевич?

— Мне нужен командующий округом.

— Пойдемте, я провожу.

Прошли в здание штаба. Зайдя в кабинет командующего, увидел ходящих вокруг генерал-полковника Л. Кузнецова народных депутатов Н.М. Харитонова и И.В. Федосеева, они убеждали хозяина кабинета поддержать Верховный Совет. Тот как лев в клетке метался по кабинету, принимая периодически доклады подчиненных о двигающихся вокруг Москвы войсках. Входя в разговор, я тоже стал приводить командующему аргументы, почему ему недопустимо участвовать в военном мятеже отрешенного от должности президента. Генерал голосом, полным отчаяния, к нам буквально воззвал:

— Что делать? Ачалов поднял войска! Грачев поднял войска! Все идут на столицу. Это же гражданская война!

Когда стало очевидно, что убедить командующего действовать в рамках решений парламента не удастся, я предложил:

— Останавливайте всех! Товарищ командующий, во избежание начала военных действий в столице, останавливайте всех!

— Да, буду пытаться.

— Мы можем быть уверены, что ни один военнослужащий в Москве ни при каких обстоятельствах не применит оружия?

— Я вам это гарантирую!

Мы с И.В. Федосеевым решили выехать в Министерство безопасности Российской Федерации, а потому попрощались и ушли. Мы все, в том числе и командующий округом Кузнецов, не могли предвидеть, что найдутся генералы Д. Волкогонов и К. Кобец, которые переподчинят отдельные части себе и под угрозой применения оружия заставят командиров выдвинутся к Дому Советов. Как не предполагали и роль денег в жизни отдельных офицеров гвардейской Кантемировской танковой дивизии.

На входе в подъезд нового здания на Лубянке, пока ушедший вперед И.В. Федосеев заказывал мне пропуск, я столкнулся с выходящим из здания народным депутатом Евгением Кожокиным, членом демократической «Коалиции реформ». Увидев меня, он, казалось, даже побледнел:

— Ты что тут делаешь?

Ну не объяснять же ему, что жду пропуска. Проза жизни!

— Да вот, иду наводить порядок.

По тому, как осторожный Евгений быстро со мной распрощался, я понял, что ответил правильно. Не удивился в последующие годы слухам, что Бабурин пытался захватить Министерство безопасности.

Когда мы с И.В. Федосеевым, возглавлявшим до избрания Иркутское Управление КГБ СССР, вошли в кабинет министра безопасности, министр, Н.М. Голушко, уже предусмотрительно вышел через другую дверь. В кабинете нас ждали несколько членов Коллегии.

В течение всего разговора ходил по кабинету из угла в угол только назначенный первым заместителем министра С.В. Степашин. Остальные сидели за столом, предложили присесть и нам. Я сразу приступил к делу:

— Товарищи генералы, в стране происходит государственный переворот. Нет необходимости Вам рассказывать, что противоправно отменив Конституцию, заявив о роспуске парламента, Б.Н. Ельцин совершил преступление. А потому обоснованно, в порядке, предусмотренном Конституцией, он отрешен от должности. Намерено ли Министерство безопасности защищать Конституцию и конституционный строй?

Волнующийся почему-то больше всех заместитель министра, генерал-полковник В.А. Фролов тут же нервно ответил:

— По новой редакции закона о государственной безопасности у нас нет обязанности защищать Конституцию!

Мы даже остолбенели! А В. Фролов торопливо продолжал:

— И вообще, немедленно прекратите вторгаться на наши режимные объекты! Мы вне политики! Немедленно верните нам изъятое на нашем объекте оружие.

И.В. Федосеев пояснил мне, что такой инцидент сегодня был, но оружие уже должно возвращаться, по крайней мере, решение об этом принято назначенным Руцким новым министром внутренних дел Ю. Трушиным.

Обсуждение проходило нервозно, тем более, что пришло сообщение о перестрелке в районе телецентра в Останкино. Я пытался настаивать:

— Уже начались какие-то перестрелки! Нельзя, чтобы Москва стала полем боев. Надо всех останавливать. Государственный переворот должен быть остановлен!

Собеседники же твердили:

— Мы вне политики! Органы вне политики! Главное, пусть ваши отряды не трогают наших объектов, а мы будем держать нейтралитет.

С.В. Степашин продолжал угрюмо ходить по кабинету, А.В. Фролов нервничал, другой заместитель министра, генерал-полковник А.Е. Сафонов, один из самых мужественных людей, из тех, кого я знаю, тоскливо прятал глаза. Горько поерничав на счет позиции невмешательства органов безопасности при проходящем военном мятеже отрешенного от власти президента, я откланялся. И.В. Федосеев сказал, что ненадолго задержится у коллег.

Вышел на улицу. Тишина, стоявшая в городе, не успокаивала.

Что делать? Как обеспечить соблюдение Конституции и российских законов? Говорю терпеливо ожидающему моего решения А. Суслову:

— Мы сделали еще не все, что можем. Едем в Генеральный штаб!

У меня еще оставалась слабая надежда на поддержку земляка, начальника Генерального штаба генерала армии М.П. Колесникова.

Мы подъехали к хорошо знакомому всем зданию Генерального штаба в полной темноте со стороны выхода из метро «Арбатская» и были сразу остановлены серьезно вооруженным патрулем. Вдоль всего здания стояли бронетранспортеры, на броне которых тихо сидели солдаты.

Посмотрев мое депутатское удостоверение, вызванный патрульными старший офицер коротко спросил:

— Вы к кому?

— К начальнику Генерального штаба.

Тот что-то доложил по рации, выслушал ответ и махнул рукой патрульным:

— Проводите народного депутата. Только одного!

Пояснил:

— Нужно пройти на ту сторону. У нас на вход работает только второй подъезд.

Мы двинулись вокруг здания, как вдруг меня окликнул молоденький солдат с крайнего бронетранспортера. Выяснилось, что он омич и помнит, как меня в Омске избирали депутатом:

— Сергей Николаевич, что здесь происходит? Нас экстренно подняли, выдали оружие. И никто ничего не объясняет.

— Помни, земляк, одно: ни при каких условиях не стреляй в людей. Надеюсь, что все обойдется, но помни — ни при каких условиях!

Мы повернули за угол, и я неожиданно увидел стоящую у второго подъезда молчаливую толпу молодых мужиков, одетых в темные гражданские костюмы и куртки. Их было сотни полторы. Они были явно удивлены моим появлением, узнали. Их любопытство сдержали два патрульных автоматчика, которых они приняли за мою охрану.

Подойдя к двери подъезда, я стал в нее стучать. Тишина.

В этот момент показался кортеж черных правительственных машин, которые через открывшиеся ворота стали въезжать во внутренний двор штаба.

— Ельцин! Ельцин приехал! — зашептались загадочные парни.

Я понял, что опоздал. Конечно, еще можно было прорываться к Колесникову, но встречаться все равно пришлось бы с охраной Б. Ельцина. Останавливала не угроза ареста, а то, что мое исчезновение из осажденного Дома Советов может быть воспринято как дезертирство. Вот уж этого я не хотел никак! Пора было выбираться, пока молодчики в черном не сообразили, что у меня не охрана, а конвой.

Развернувшись к патрулю, уверенным голосом скомандовал:

— Идем обратно!

К счастью, солдатам компания штатских мужиков тоже не нравилась, они четко развернулись, пропустили меня вперед, и проводили до машины.

Через десять минут я был в здании на Красной Пресне. Вернувшийся из Останкино генерал-полковник А. Макашов, которого я считаю военным профессионалам высочайшего уровня, был угрюм и немногословен:

— Все очень плохо!

Ельцин и его команда буквально сфабриковали трагедию в Останкино, чтобы получить повод расправиться со Съездом и Верховным Советом. Сегодня мы уже достоверно знаем, что не было выстрела из гранатомета со стороны прибывших к зданию сторонников парламента, которым был убит солдат «Вымпела», после чего А. Макашова и его спутников стали расстреливать из всех видов оружия. Но и тогда, в 1993 году, работавший на радио «Свобода» Андрей Бабицкий, находясь в прямом эфире, закричал:

— Выстрел! Первый выстрел изнутри здания!

Ведущий из студии, очевидно человек более мудрый и опытный, да и знавший об анафеме, провозглашенной Патриархом в адрес тех, кто первым прольет кровь, твердым голосом попытался исправить ситуацию:

— Андрей, уточните, откуда прозвучал первый выстрел.

Бабицкий упорствовал:

— Из здания! Первый выстрел прозвучал из здания!

Стоит ли удивляться, что сразу после событий А. Бабицкий перестал работать на радио «Свобода».

Охранявший Верховный Совет народ после радостного митинга днем под впечатлением победы разошелся, и у костров на ночь остались считанные единицы.

Начиналась последняя ночь первого российского парламента.

А утром начался вооруженный мятеж отрешенного от должности Президента.

Вопросы остаются

Число погибших… Правду о количестве погибших, боюсь, мы не узнаем никогда. Бывший генеральный прокурор В.Г. Степанков через несколько лет после событий в разговоре со мной подтвердил, что прокуратура вошла в сгоревшее здание Верховного Совета только через сутки, после того как оттуда официально вывели его защитников. А ведь в здании еще оставались люди! Что в эти сутки было с ними — покрыто мраком. О насилиях, сопровождавших мародерство победителей, официальная история также умалчивает. Сутки ушли на заметание следов.

Трупы на стадионе были. Баржа с телами погибших была. Одна, как минимум.

Была и «третья сила», стрелявшая и в спины отказывавшихся штурмовать офицеров «Альфы», и в защитников Дома Советов. Был и приказ, полученный двумя тысячами окруживших Дом Советов солдат: стрелять на поражение по каждому, кто находится в здании. Слава Богу, солдатами в тот момент были недавние школьники, воспитанные советскими учителями.

Ошибок осенью 1993 года со стороны Верховного Совета и его сторонников было много. Вспомнить ту же нелепую дружескую публикацию в газете «День».

В номере, посвященном начавшемуся после издания указа № 1400 противостоянию российского парламента и российского Президента, А.А. Проханов опубликовал блестящую статью Э. Лимонова «Мятежный Белый дом». Статья дружеская, статья в поддержку, статья талантливая! Но склонность и А. Проханова, и Э. Лимонова к поэтическим аллегориям сыграла на этот раз с нами злую шутку.

Главное, что доказывали мы все — и Съезд народных депутатов, и Конституционный суд России, и советы народных депутатов в регионах — то, что переворот совершает президент Б. Ельцин, — перечеркнули друзья, назвав из любви к Лермонтову мятежниками нас. Мы — мятежники?! Российский парламент — мятежник?! Вот и доказывай иное.

Политический и психологический ущерб был огромен.

А затянувшаяся неопределенность в отношении Правительства В. Черномырдина? Надо было либо сразу попытаться перетащить хотя бы часть министров на свою сторону, либо сразу формировать новое. Решительности хватило только на назначение и.о. силовых министров, и эта половинчатость была губительна: вновь назначенные министры остались в здании парламента, не появившись в своих министерствах, а всем остальным министрам так и не гарантировали, остаются они, либо доверия лишены.

19 февраля 1994 года, на одном из первых заседаний впервые избранной Государственной Думы, я внес официальное предложение о создании комиссии по расследованию событий в Москве в сентябре-октябре 1993 года. Решение вскоре было принято, но затем отменено в связи с принятием постановления о политической и экономической амнистии. Комиссия смогла заработать только в конце 90-х годов, но работа ею не завершена до сих пор.

Вспоминая, как закончили свое существование Съезд народных депутатов и Верховный Совет Российской Федерации, заложившие основу той России, в которой мы сегодня живем, я думаю и об их роковых ошибках. Может быть, поэтому я оцениваю финал нашей работы по принципу:

ВОИН, КОТОРЫЙ НЕ ХОЧЕТ ЖИТЬ С ПОЗОРОМ,

ВСЕГДА МОЖЕТ УМЕРЕТЬ С ДОСТОИНСТВОМ.

Съезд народных депутатов Российской Федерации смог это сделать.

Возвращение в политику

Уже больше двадцати лет меня пытаются классифицировать, спрашивая: «Куда Вас отнести?». Никогда не старался загнать себя в какие-то рамки. Мои убеждения всегда формировались системой ценностей, которая не была черно-белой. И когда мы в 1993 году, после разгрома Верховного Совета, впервые встали перед проблемой «идти на выборы», Российский общенародный союз уже был зарегистрирован как общественно-политическое движение и имел в стране достаточно серьезную репутацию. И мы получили тогда в первый и последний раз от Зюганова предложение создать блок «КПРФ-РОС». Потому что КПРФ только возрождалась, она еще не встала на ноги четко, а РОС уже имел политическое лицо в общественном мнении России.

Я собрал президиум и сказал, что мы, с точки зрения идеологической, уже сформировались, уже состоялись, а, с точки зрения организационной, нам не хватало опыта, нам не хватало кадров, нам не хватало потенциала. В КПРФ наоборот: с точки зрения организационной — опыт огромен, кадры есть, ведь высшие партийные работники на всех уровнях включались в тот момент в возрождение коммунистической партии. А вот, с точки зрения идеологической, мы понимаем, что нельзя использовать только старые методы, а они обречены на это, они невольно будут ограничены только тем арсеналом, который сформирован марксистско-ленинской идеологией.

И мы для себя приняли решение (это было публичное голосование) поблагодарить за предложение, но идти на выборы отдельным партийным списком, чтобы предложить обществу некоммунистическую альтернативу дальнейшего будущего. И Российский общенародный союз выдвинул свой партийный список, который возглавляли Бабурин, Горячева и Варенников. В партийный список входили и такие выдающиеся просветители как Валерий Николаевич Ганичев и Василий Иванович Белов. Кроме того, в него входило очень большое число народных депутатов Российской Федерации, оставшихся в Верховном Совете защищать Конституцию и законность и включенных во все черные списки после расстрела Верховного Совета. Список был очень достойный.

Уверен: мы бы не проиграли парламентские выборы 1993 года по партийным спискам, и предполагаю, что в том же были убеждены и наши злейшие противники в команде Президента Ельцина. Именно поэтому были предприняты шаги, чтобы нас на тех выборах просто не было.

5 ноября 1993 года во временной штаб-квартире РОС, находившейся в помещении Фонда солидарности и социальной защиты по адресу: Москва, ул. 2-я Пугачевская, д. 10, корпус 1, проходила рутинная обработка подписных листов, поступивших в поддержку общефедерального списка кандидатов РОС в депутаты создаваемой Государственной Думы ФС РФ.

Помещение, предоставленное нам бывшим народным депутатом СССР Евгением Коганом, было небольшим и находилось на окраине Москвы. Человек десять женщин прошивали, обрабатывали, дооформляли папки с подписями, собранными в регионах, еще несколько работали над агитационными материалами. Места не хватало, а потому подписи, собранные в Москве, мы вынуждены были обрабатывать на одной из частных квартир.

В 19.30 к помещению подъехали две машины — «Жигули» (государственный номер 13–56 МОЦ) и «Мерседес» (государственный номер 06–71 ММЕ), из которых вышла группа вооруженных автоматами людей и потребовала открыть дверь. Группа состояла из 7 человек: трое были в штатском и четверо — в камуфлированной форме спецназа и в черных масках.

Один из прибывших предъявил удостоверение, выписанное на имя работника милиции старшего лейтенанта Скрипкина Михаила Викторовича, остальные предъявлять документы отказались.

В разгар наших канцелярских хлопот, в штаб-квартиру врывается группа автоматчиков в масках, с кинооператором, которые тут же заставляют прекратить все работы, сгоняют в угол сотрудников и начинают обыск.

Когда вошли представители спецслужб и стали проводить обыск в комнатах, мы с Коганом находились в его кабинете. На мое требование объяснить, что происходит, на каком основании производится обыск, было сказано:

— Мы ищем Баркашова.

Я к тому времени слышал эту фамилию, но дела с этим человеком не имел, никогда с ним не общался, даже во время обороны Верховного Совета. Сдерживая ярость спрашиваю:

— А почему вы ищете Баркашова у нас?

— Он объявлен во всероссийский розыск.

— А почему вы не ищете у нас Мартина Бормана? Он тоже, насколько я знаю, до сих пор в розыске…

Наш разговор шел под кинокамеру — все, что я делал, и все, что говорил, нагло снимал на видеокамеру оперативник, нацелив эту камеру мне в лицо. Вдруг другой оперативник увидел трость, на которую опирался избавлявшийся от костылей Коган:

— Вот она!

Все они бросились к этой трости и начали пытаться под видеозапись ее развинтить. Трость не поддалась: не приспособлена. Е. Коган потом предположил, что это была попытка обвинить нас в хранении оружия, потому что они явно думали развинтив трость, обнаружить в ней какой-нибудь стилет.

В 20.10 налетчики покинули помещение штаб-квартиры, пригрозив представителям Фонда, что их организация будет иметь серьезные проблемы с арендой этого помещения.

Самое печальное обнаружилось после их ухода: мы обнаружили, что ушли они не с пустыми руками — унесли с собой несколько десятков тысяч подписей, которые были в пакетах и ждали своей очереди на обработку. Ругать женщин за недогляд не было оснований: их с самого начала непрошенные гости согнали в угол, отгородив от подписных листов живой цепью. Да и не каждая из них была привычна к появлению автоматчиков в масках. Хотя от кого-то из них даже прозвучал возглас:

— Вот это да! Интересно-то как!

Конечно, мы заявили официальный протест. К счастью, записали номера машин и данные того оперативника, который единственный предъявил свой документ.

Мы потребовали расследования, объяснений, возвращения нам подписей. Нас поддержали самые неожиданные представители общественности. Даже Сергей Адамович Ковалев, наш политический противник, осудил налет спецслужб на РОС и предложил предоставьте РОСу дополнительное время для сбора подписей. Но были и те, например, К. Боровой, кто заявил, что РОС сам все инсценировал.

Когда мы начали суммировать (а там ведь нужно было не просто сто тысяч подписей сдать, мы готовы были сдать больше ста тысяч, но у нас сохранились только московские подписи, их было больше тридцати тысяч), именно региональных подписей, 24 тысяч подписей из регионов, нам и не хватило. То есть мы поняли, что по формальным основаниям нам откажут. Ну, мы начали прилагать усилия, чтобы собрать какие-то подписи в последний день.

Власти вынуждены были признать факт налета, по телевидению даже показали часть сделанных у нас оперативных съемок, но, конечно, напрочь открестились, будто забрали у нас какие-то подписи:

— Да, искали Баркашова. Везде ищем, не только у РОСа.

В этот момент на меня вышли из Администрации Президента с предложением, чтобы я обратился с просьбой к Ельцину, с учетом ситуации, зачесть нам все 100 000 подписей, которые мы сдадим, независимо от их региональной принадлежности.

Я вновь собрал правление Российского Общенародного Союза, на котором мы единогласно решили, что в момент, когда еще свежи могилы погибших защитников Конституции, у нас не может быть никаких просьб к зачинщику переворота, давшему приказ стрелять по парламенту. Никаких просьб к Б.Н. Ельцину у нас не может быть никогда. Не говорю о том, что ловушка была очевидна: один из главных противников, Бабурин, пишет почти покаянное обращение к Ельцину с нижайшей просьбой, а Ельцин потом ему объяснит: «Закон есть закон, ничего не могу сделать». Какое унижение нам было заготовлено!

Когда мы собрали все подписи, была еще одна попытка предотвратить нашу регистрацию, сделав так, чтобы мы даже подписи не сдали.

Отдаю должное дальновидности своего друга и соратника адмирала Р.З. Чеботаревского! Когда мы стали грузить подписи в машины (а мы все делали за свои средства и на своих машинах), в последний вечер сдачи подписей, Равкат говорит:

— Моя машина идет первой. Если меня останавливают, вы останавливаетесь рядом, пока я буду разбираться, вы молча перегружаете из моего багажника ту часть подписей, которая находится у меня, и едете дальше, ни во что не вмешиваясь.

Как в воду глядел! Едва мы отъехали от офиса, где мы обрабатывали подписи, и повернули на перекрестке, нас тормозят. Там стоял пост, на котором машину контрадмирала остановили для проверки.

Чеботаревский останавливается, мы встаем следом (мы ехали на трех машинах), он выходит, а мы уже открываем багажники и начинаем перегружать коробки с подписями. Работники МВД, увидев столь много людей и наши действия, оторопели:

— Так Вы что, не один едете?

— Не один.

— Ну, езжайте.

Мы успели сдать подписи.

Конечно, нам все равно отказали — по формальному основанию, будто бы среди 108 тысяч подписей у нас оказалась нарушено региональное их распределение. Не хватило подписей от отдельных регионов.

Так мы были отстранены от выборов 1993 года, национально-патриотическую нишу вместо нас заняла ЛДПР Жириновского, которая, перехватив нашу риторику, не коммунистическую, но и не антикоммунистическую, а направленную на патриотизм, собрала огромное количество голосов. К тому же они договорились с режимом, что будут поддерживать референдум по конституции, агитировать «за» конституцию. Ради этого Жириновскому персонально дали эфир на центральном телевидении.

Вот так с помощью спецслужб и Кремля ЛДПР заняла ту нишу, которая, по большому счету, должна была быть занята Российским общенародным союзом. Позже, в другой форме, это все повторилось в 2007 году, когда «Народный Союз» вновь пошел на выборы самостоятельно уже после известной истории с блоком «Родина».

В четверг 13 января 1994 года в резиденции посла США в России в Спасо-Хаусе был прием по случаю визита в Российскую Федерацию президента США Б. Клинтона.

В 1992 году вместе с другими руководителями молодых российских партий мне довелось быть по приглашению Конгресса в США, мы присутствовали на ярком шоу — съезде Демократической партии США — и были свидетелями первого выдвижения Б. Клинтона кандидатом на пост президента. И вот — вторая встреча.

Если в 1992 я видел будущего американского президента издали, то тут меня решили ему представить. Приблизившись к принимающему приветствия, Клинтону, я столкнулся с руководителем Роскосмоса Коптевым и стал пропускать его вперед:

— Давайте: сначала ракеты, а потом политика.

Коптев резонно возразил, и мы сошлись на том, что политика должна идти вперед. Я пошел первым.

Билл Клинтон, мужик высокий и симпатичный, протянул приветственно руку. Пожимая ее, я пожелал успеха его визиту в Россию, но не удержался и продолжил:

— Искренне сожалею, что ваша безусловная поддержка государственному перевороту Ельцина нанесла страшный удар по демократии в России, по доверию к демократии вообще.

Впервые видел, как на моих глазах изменился взгляд человека. Когда Б. Клинтону перевели мои слова, его глаза зримо заледенели. Он отдернул руку, а я продолжил:

— Думаю, вы согласитесь, что главный оплот демократии — это парламент, кто бы в него ни был избран.

— Согласен с вами, господин Бабурин.

Он вежливо поблагодарил меня за добрые пожелания, мы расстались.

Не скрою, Б. Клинтон мне в тот момент понравился.

Омские победы и поражения

Если на выборах 1989 года в народные депутаты СССР омский обком КПСС во главе с первым секретарем Е.Д. Похитайло сумел меня «отсеять» на окружном предвыборном собрании и не допустить до выборов, то в 1990 я уверенно победил обкомовского кандидата.

Но выборы были не простыми. Достаточно сказать, что мне чуть было не отказали в регистрации, придравшись к оформлению университетом документов. К моему изумлению и счастью на заседании комиссии выяснилось, что помимо университета мою кандидатуру выдвинул и коллектив картонно-рубероидного завода.

В связи с тем, что мое избрание считали предрешенным, в округе баллотировалось всего 4 кандидата. Но в первом туре я получил всего 48 % голосов, набрав во втором уже 67,7 % голосов избирателей.

В связи с моим противостоянием политике Президента Ельцина против меня была организована компания по отзыву из депутатов. 12 января 1992 года даже была попытка провести соответствующее голосование. Успеха попытка не имела.

После разгрома Верховного Совета России, я в октябре 1993 года вернулся в Омск и вышел на работу на юридический факультет. Благо, неопределенная формулировка закона позволяла, и моя трудовая книжка из Омска даже не уезжала — лежала в университете. Попытался уйти в отставку с поста декана юридического факультета, чтобы не навлекать на вуз гонений власти, но коллеги категорически мою отставку не приняли:

— Идите в отпуск и — на выборы. А мы отобьемся!

Такую поддержку земляков невозможно забыть.

С выборами в российский парламент после разгона Верховного Совета все было непросто.

Губернатор Омской области Л.К. Полежаев и мэр города А. Шойхет дали Ельцину обязательства не допустить моего избрания в новый парламент. Раздали соответствующие указания, но сами бросились избираться в Совет Федерации, в общем, им стало не до меня.

После «отстрела» предвыборного списка РОС, я успел собрать подписи в Омске и был зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты.

Из застарелых радикальных сторонников Ельцина против меня выдвинулся авиатор В.Н. Козлов. Зарегистрировались по округу также профессор И.Е. Дискин из Москвы, В.И. Зольников. У меня состоялась встреча с руководителями омских профсоюзов, которые предложили мне снять свою кандидатуру в пользу первого секретаря Омского обкома КПРФ А.А. Кравца:

— Вы, Сергей Николаевич, не справились с задачей сохранить Союз, ваше время ушло.

Я не согласился:

— Вы не правы. Поймите, крайне важно для всех нас, участников борьбы против авантюрной и разрушительной политики Президента России, чтобы избиратель голосованием сказал, правы ли мы в этой борьбе. Я обязан даже в память о погибших идти не в частную жизнь, а вновь на выборы, обязан бороться дальше.

— Как знаете.

Против меня в округе зарегистрировали первого секретаря Омского обкома КПРФ А.А. Кравца, но тут объявился и мой бывший коллега по Верховному Совету России, в прошлом представитель омской журналистики С.А. Носовец, оголтелый сторонник Ельцина. Он планировал избираться в Совет Федерации, но не собрал необходимого числа подписей и зарегистрировался по собранным подписям в моем округе.

Регистрация Носовца, полного единомышленника и «двойника» Козлова, привела последнего в ярость. Обратившись в суд, Козлов потребовал снять Носовца с выборов, тот горячо возражал и доказал суду законность своей регистрации. Мы с Сергеем Носовцом фактически стали полюсами политической палитры.

Было тяжело, далеко не все руководители пускали меня, опального политика, на встречу с коллективом. И все же пускали. Особенно вспоминаю с признательностью Зайцева, организовавшего и лично присутствовавшего на встрече на ПО «Полет», И.Д. Лицкевича, разрешившего встречу на нефтекомбинате.

Примечательно, что накануне голосования 12 декабря 1993 года в Омск прилетела, «чтобы фотографировать», Хайди Холленджер, а затем и два представителя военного атташата США.

Я победил, но результат голосования зафиксировал реальный раскол настроений в обществе:

Из 539 301 избирателей округа пришло на выборы 276 667, причем 23 932 чел. испортили бюллетени. По действительным бюллетеням (250 628) голоса распределились следующим образом:

Бабурин С.Н. — 29,2%

Дискин И.Е — 1,2%

Зольников В.И. — 11,8%

Козлов В.А. — 9%

Кравец А.А. — 6,2%

Носовец С.А. — 24,6%

Против всех — 16,3 %.

Б. Ельцин, узнав, что я избран депутатом, пришел в бешенство. С. Носовец, кричавший до того, что его прислал Кремль провалить Бабурина, вину за свое поражение свалил на руководство города и области. Л.К. Полежаев, избравшийся в Совет Федерации, отделался внушением, а мэра Омска Шойхета за то, что допустил мое избрание в Государственную Думу, указом президента сняли с должности.

Кроме того, С. Носовец и В. Козлов вместе пошли в суд, требуя аннулировать результаты выборов в связи с незаконной регистрацией Носовца. При этом сам Носовец стоял в судебном заседании и поддакивал:

— Да, я зарегистрирован незаконно. Прошу отменить результаты выборов.

К счастью, это был тот же суд, в котором незадолго до этого он успешно доказал законность своей регистрации, возмущенный судья вновь отказал в иске.

Через два года, в 1995, ситуация повторилась, за небольшим исключением: мы шли и по округам и избирательным списком блока «Власть — народу!».

К выборам 1995 года против РОС был заготовлен «двойник» — РОД (Российское общенародное движение). Это позднее двойники станут непременным атрибутом грязных политтехнологий, а тогда на нас обкатывали многое впервые. Даже центр работы РОД сделали у меня в Омске. К досаде разработчиков, мы создали избирательный блок «Власть — народу!». Партийный список не прошел, хотя мы и набрали 1 112 873 голосов избирателей, но смогли провести много депутатов по округам и создать группу «Народовластие». Тем не менее, РОД набрал 86 422 голоса.

Были выдвинуты от блока и победили: мы с С.И. Манякиным — в Омской области (Манякин С.И. — 21,46 %, Бабурин С.Н. — 28,56 %),

Рыжков Н.И. — в Белгородской (52,00 %),

Тихонов Г.И. (20,05 %) в Подмосковье,

Грешневиков А.Н. (32,29 %) — в Ярославской области,

Глотов С.А. (25,95 %), Зацепина Н.А. (19,94 %) и Поляков Ю.А. (19,98 %) — на Кубани,

Корнилова З.А. (28,93 %) — в Якутии.

Только в Омской области и Якутии наш партийный список преодолел 5 % барьер: Омская область — 8,44 %, пропустили вперед только КПРФ и ЛДПР; Якутия — 7,48 % (даже в Белгородской области набрали, например, всего 2,96 %).

Скорбим и поныне, что наш депутат Ю.А. Поляков незадолго до истечения срока депутатских полномочий был злодейски убит.

Среди моих соперников вновь был первый секретарь ОК КПРФ А.А. Кравец и, вместо все больше спивавшегося С. Носовца, «сам» полпред Президента России в Омской области А.В. Минжуренко. Вновь два политических полюса сыграли свою роль, вновь победили голоса противников Ельцина. А губернатору вновь было не до меня — у него были одновременно и свои собственные выборы.

Мы с Л.К. Полежаевым перестали понимать друг друга даже не осенью 1993, когда он горделиво «вез» в сентябре омский ОМОН в Москву блокировать Верховный Совет — он стал этим гордиться только после разгрома российского парламента, — и даже не в последующие месяцы, когда он заверил Ельцина, что не допустит моего переизбрания депутатом, а в феврале 1994 года, когда, встретившись в его губернаторском кабинете в Омске, я предложил прекратить преследования моих омских помощников, Г. Кириллиной и Н. Стафиенко, а он лицемерно стал отрицать факты этого преследования.

В 1999 году я не скрывал, что планирую поддержать на выборах губернатора Омской области мэра города В.П. Рощупкина, руководителя умелого, способного переломить наметившийся курс на умирание омской экономики. Противостояние области и города достигло апогея. К сожалению, в самый последний момент В.П. Рощупкин снял свою кандидатуру. Узнав об этом, я немедленно вылетел в Омск и с ним встретился. Я не скрывал, что считаю поступок Валерия Павловича предательством. Не только я, но и многие другие омичи, прежде всего муниципальные работники, журналисты поддержав его, пошли ва-банк. На возражения мэра, что ему в Москве показали список на 15 его ближайших сотрудников, которые будут арестованы, если он выдвинет свою кандидатуру (после выборов дела по ним будут прекращены, но после выборов), я горько заметил:

— Валерий Павлович, а Вы что, думали, что на пути к креслу губернатора вам расстелют ковровую дорожку? Это политическая борьба, это политика, а наш регион — и чудовищные деньги. В случае Вашей победы Москва бы никуда не делась…

Возможно, надо было выдвигаться мне, но у меня были уже федеральные обязательства — РОС впервые должен был идти на выборы своим партийным списком и под эти выборы впервые же удалось собрать серьезные деньги. Капитан не мог уходить с корабля, собравшегося в плавание. Полежаев Л.К. вновь стал губернатором, а через несколько месяцев на парламентских выборах сделал все, чтобы я перестал быть депутатом.

Губернатор Омской области стал патроном созданной «Сибнефти» (я помогал генеральному директору ОНПЗ И.Д. Лицкевичу бороться против захвата нефтезавода, ему это стоило жизни, мне — депутатского мандата). На продаже «Сибнефти» государство и народ России потеряли более 500 млн. долл. США. За услуги Березовскому и Абрамовичу Л.К. Полежаев и его сын Алексей были вознаграждены. Имея 15,5 % акций ОНПЗ, Полежаевы получили должность вице-президента компании «Runicom Ltd», осуществляющей экспорт нефтепродуктов «Сибнефти», и — контроль за самыми крупными финансовыми потоками Омской области.

Выборы по округу в 1999 году я проиграл. Оппоненты многому научились. Омскому губернатору указом президента России перенесли выборы на более ранний срок, заставив осенью заниматься персонально мною. За несколько лет до выборов закрутили проект «Веретено», развивая водочный бизнес молодого омского предпринимателя, проведя его в Законодательное собрание области так, чтобы округ совпадал максимально с моим. Подкуп будущих избирателей пошел задолговременно: школам на территории моего округа дарились от имени Веретено компьютерные классы, соседним — ничего. Подарки делались ветеранам, общественным организациям. Когда меня в клубе «Факел» информировали об этом обеспокоенные члены совета ветеранов нефтекомбината, я мог лишь сожалеть.

19 августа 1999, после посещения кладбища в связи с 4 годовщиной со дня смерти И.Д. Лицкевича, А.А. Мелинг вдруг по своей инициативе сообщил, что принял решение и будет поддерживать мою кандидатуру на предстоящих выборах. Я возликовал, но преждевременно.

Когда избирательная компания только вступила в стадию агитации, 30 октября, А.А. Мелинг, управляющий директор ОНПЗ, А.А. Брейзе, директор по экономике, и Б.В. Никифоров, главный инженер завода, были уволены со своих должностей.

Доступ на ОНПЗ был для меня закрыт.

Политическое желание Ельцина и его команды от меня избавиться в 1999 году дополнилось деньгами Абрамовича и Березовского. Плюс мы разделили голоса все с тем же кандидатом от КПРФ А.А. Кравцом, который к тому времени вырос до секретаря ЦК КПРФ. На совместной встрече в Омском политехническом Александр Алексеевич не скрывал:

— Да, наверное, меня не изберут. Но главное — чтобы не прошел Бабурин.

Много позже приехавший со стажировки из Вашингтона молодой российский ученый мне сообщил, что в госдепартаменте США были очень озабочены моей деятельностью как главы движения и комиссии Анти-НАТО, не скрывали своих попыток избавиться от нашего движения и были исключительно довольны, когда в 2000 году в Государственной Думе России нового созыва нашей комиссии и движения не стало. За отсутствием инициаторов.

С завершением избирательной кампании и избранием вместо меня депутатом другого кандидата, я почувствовал, что завершился очень важный и большой период моей жизни.

12 января 2000 года в омском общественно-политическом центре я публично попрощался с моими избирателями. Поблагодарил тех, кто наперекор административному давлению и самой разнузданной клевете в мой адрес по-прежнему проголосовал за меня. Подтвердил: время, конечно, меняется, но мои жизненные принципы — нет. Я служил народу и его родной для меня части — омичам как мог.

Если большинство избирателей сочло, что пришло время других взглядов и других идеалов — пусть и выбирают другого своего представителя.

Парламентские и непарламентские будни

Но вернемся к началу 1994 года. РОС как движение не попал на выборы, но мы смогли (во всяком случае, многие из нас, и я в том числе) пройти на выборах по территориальным округам и собираться уже в Государственной Думе, где мы создали, пусть и не зарегистрированную, депутатскую группу «Российский путь». Авторство названия принадлежит А.И. Лукьянову, который предложил, чтобы название отражало главную идею нашей политической позиции. Конечно, мы продолжали и споры. Начавшиеся еще до переворота.

Я был все еще полон максимализма, резко выступил против инициированного Кремлем Договора об общественном согласии «в силу антиконституционности и безнравственности документа». 8 июня 1994 года осудил фракции КПРФ и Аграрной партии за утверждение государственного бюджета правительства В.С. Черномырдина, что включало даже оправдание расходов на государственный переворот осени 1993 года. В знак протеста против «черного дня патриотической оппозиции» вышел из оппозиционного движения «Согласие во имя России».

На организационной стадии формирования руководящих органов нового парламента я выступил против избрания Первым заместителем Председателя Государственной Думы бывшего народного депутата и моего коллегу по Комитету по законодательству М.А. Митюкова. Я задал ему публично прямой вопрос:

— Господин Митюков, как Вы прокомментируете предварительные заявления очень многих политических фракций о том, что на руководящие посты в Думе не должны назначаться народные депутаты, добровольно сложившие свои полномочия в период государственного переворота в обмен на пособия Президента и квартиру в Москве? Тем более, что Вы были не просто среди первых, но Вы горячо нас, остальных, агитировали последовать этому Указу Президента.

Михаил Алексеевич, ставший умелым полемистом, очень грамотно и по существу меня «срезал»:

— Я отреагирую на это так: в соответствии с Указом Президента многие депутаты, которые не разделяли взглядов Президента, согласились избираться в этот нелегитимный, по их мнению, парламент.

Назвался груздем — полезай в кузов! Конечно, наши вчерашние политические противники получили и пособия в размере годовой заработной платы, и должности (тот же М.А. Митюков успел перед избранием поработать три месяца первым заместителем Министра юстиции РФ), но он был прав в своем встречном упреке — мы приняли неправовые правила игры. То, что во имя предотвращения гражданской войны, утешало слабо.

После избрания председателем Думы И.П. Рыбкина, он сделал мне предложение стать его заместителем:

— После заполнения квот осталась одна вакансия. Она предназначена представителю депутатов, не состоящих во фракциях. Если я сейчас тебя предложу, то изберут. Соглашайся.

— Спасибо за предложение, Иван Петрович, но я предложил от нашей незарегистрированной группы «Российский Путь» выдвинуть кандидатуру Ю.П. Власова.

— Его не изберут. Тебя изберут. Решай!

— Спасибо, но буду предлагать его.

Ю.П. Власова не избрали. К сожалению, и в нашей группе он был недолго, уйдя в «независимые».

Несколько слов об И.П. Рыбкине, особенно о том, что мало кто знает.

В группе «Коммунисты России» он был один из наиболее решительных и инициативных координаторов. Не случайно он стал координировать и позиции защитников КПСС на заседаниях Конституционного суда. В октябре 1993 года И.П. Рыбкин — руководитель фракции «Коммунисты России», защитник Конституции и Парламента. При создании КПРФ — он реальный кандидат в лидеры партии.

После запрета КПРФ по поручению соратников он организует подготовку к выборам Аграрной партии, с отменой запрета КПРФ пытается вернуться в ее официальный список, но получает задание остаться среди аграрников, «чтобы идти на выборы двумя колоннами». Непосредственно накануне регистрации партийного списка Рыбкин получает ультиматум от нашего главного аграрника М.И. Лапшина:

— Во главе списка могут быть только члены Аграрной партии!

Иван Петрович идет вновь к своему партийному руководству и получает указание стать «аграрником», оставшись в «закрытом списке» среди членов ЦК КПРФ. Именно поэтому он стал объединенным кандидатом левой оппозиции на пост Председателя Государственной Думы, когда мы пытались выдвигать Ю. Власова.

То, что новый российский парламент состоялся — во многом личная заслуга И.П. Рыбкина. Ведь надо помнить — не было ни помещений, ни оборудования, ни машин. У парламента не было ничего! Все имущество Верховного Совета Российской Федерации было присвоено Правительством В. Черномырдина.

Выполняя партийное поручение по созданию материальной и правовой базы парламента, И.П. Рыбкин допустил роковую ошибку.

Не знаю, были ли у него на то указания или разрешения товарищей по партии, но он, как подпольщик, работающий полицаем при гитлеровцах, стал слишком рьяно демонстрировать свою лояльность власти. Мы, представители национально-патриотического крыла оппозиции, не зная ни про какие его подпольные задания, судили по делам. А он дошел даже до публичных сожалений о своем участии в противостоянии Б.Н. Ельцину в 1993 году. Мы стали его презирать и резко публично осуждать. И в какой-то момент к нам в этом осуждении присоединилось и руководство КПРФ. Рыбкин стал им больше не нужен.

И.П. Рыбкин стал чужим среди своих. Не думаю, что его искренне приняли «чужие». А дальше — объятия Б. Березовского и — пошло, поехало.

Иван Петрович — фигура масштаба шекспировского героя. Но так и не знаю, идет речь о трагедии или фарсе.

С работой первой Государственной думы ФС РФ у меня связан примечательный случай, когда я стал впервые рваться занять руководящую должность в парламенте.

На организационном заседании Комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций, в который я пошел, стали определять структуру и состав подкомитетов — каждый придумывал себе направление работы. Депутат от «Демократического выбора России» — новой ипостаси «Демократической России» — незабвенный Глеб Якунин, пришедший на заседание, как всегда, в подряснике, внес предложение создать подкомитет по делам Русской православной церкви, который он мог бы и возглавить.

Понимаю, что его предложение по чисто процедурным причинам может быть тут же принято без обсуждения, как и все предыдущие, и мы пойдем дальше. Мгновенно принимаю решение:

— Уважаемые коллеги! Поддерживаю предложение депутата Якунина. Такой подкомитет может быть очень важен для нашего Комитета, но возглавлять его должен я.

Что тут началось! Пожалуй, только то, что я на голову выше Якунина и в два раза крупнее помешало ему полезть в драку. А я бы отвел душу! Виктор Ильич Зоркальцев, председатель Комитета, не скрывал удовольствия от нашей схватки за руководство подкомитетом. А потом, как мудрый человек, чтобы не обижать ни меня, ни Якунина, предложил подкомитет временно не создавать.

Решение было принято единогласно! Даже Глеб Якунин не стал возражать, поняв, что в случае голосования изберут не его, а меня.

С В.И. Зоркальцевым, моим единомышленником еще по Съезду народных депутатов России, мы сработались прекрасно. Хотя нет-нет, да я дружелюбно его подкалывал:

— Виктор Ильич, а почему у Председателя Комитета Государственной Думы России по делам общественных объединений и религиозных организаций номер АТС 8-666?

Нашелся же шутник.

Горжусь добрыми отношениями, которые у меня сложились со многими иерархами Русской православной церкви. И не только с ними.

25 августа 1997 г. вместе с Виктором Юрьевичем Рагозиным, моим надежным помощником по правовым вопросам, коллегой и соратником, мы посетили уникальнейший Покровский храм на Рогожском кладбище, познакомились со старообрядческим митрополитом Алимпием и другими архиереями. Храм потрясающей красоты и духовной силы, не уступающий кремлевским соборам.

За чаем хозяева обозначили цель приглашения: правовые проблемы с возвращаемым церкви имуществом. Слишком часто церковные вещи, принадлежавшие в прошлом старообрядцам и их храмам, передаются властями не наследникам, а в Русскую православную церковь Московского патриархата. Обсудив разные аспекты проблемы, я согласился, что во всем нужна справедливость и законность, дал несколько поручений В. Рагозину, Виктор условился о контактах с представителем митрополита Алимпия.

В 1994 году кризисная ситуация сложилась в отечественных шахматах. Возглавивший Российскую шахматную федерацию адвокат А.М. Макаров и поддерживавший его чемпион мира Г.К. Каспаров приняли решение не пускать в Московский Дом шахматиста чемпионов мира по шахматам М. Ботвинника, А. Карпова, В. Смыслова и их сторонников.

Шахматы в СССР давно стали частью национального духа. Я потребовал парламентского вмешательства. Удалось настоять на проведении парламентских слушаний под моим руководством.

На подготовительное заседание 24 ноября 1994 г. собрался цвет шахматного мира — М.М. Ботвинник, А.Е. Карпов, В.В. Смыслов, главный редактор журнала «64» А.Б. Рошаль и многие другие легендарные фигуры шахматного мира. Г. Каспаров и А. Макаров не пришли. М.М. Ботвинник, которому было уже за 80, выступил с очень четким изложением сложившейся ситуации, предложил пути выхода из скандальной ситуации. Говорил громко, четко, рублеными фразами. На реплику, что Г. Каспарова он ранее называл любимым учеником, ответил коротко, не меняя голоса:

— Я был неправ!

Не понадобилось даже второго заседания — проблему мы смогли разрешить с одного захода, само внимание со стороны государства сыграло свою положительную роль. Но часть русских патриотов стала ретиво разоблачать меня как еврея. Ну, нет для некоторых деятелей полутонов! Ты должен быть либо евреем, либо антисемитом. На упреки в том, что я, русский патриот, защищаю евреев, я не стал объяснять, кто еврей, а кто нет, а ответил без колебаний:

— Да, защищаю советских евреев против «новых» русских. И буду защищать!

Действительно, кто такой был «шахматист» Андрей Макаров по сравнению с Михаилом Моисеевичем Ботвинником, великим шахматистом, вторым, после А. Алехина, получившим для Советского Союза мировую шахматную корону! Именно ему И.В. Сталин подарил Дом шахматиста, а тут: «Не пускать!»

Горжусь тем, что со временем политическое единомыслие с Анатолием Карповым, великим продолжателем дела А. Алехина и М. Ботвинника, переросло и в нашу личную дружбу.

От библиотеки Шнеерсона — к Особому архиву СССР

Еще в годы Верховного Совета мне пришлось руководить работой по пресечению попытки разграбить российские библиотечные фонды, в том числе под предлогом передачи на Запад «библиотеки Шнеерсона».

Конфискованная при большевиках библиотека Любечского раввина к 1991 году была давно растворена в большом массиве конфискованной или поступившей иными путями еврейской религиозной литературе (12 тыс. томов), тем более, что ее опись никогда не составлялась. Поэтому демарши иудейской общественности с захватом залов Ленинской библиотеки, с попыткой проникновения в отдел древних рукописей, где хранились книги, вызвали резкий протест русского общества и российского парламента в том числе. И проблема была не в том, что книги еврейские, а в том, что так вопросы не решаются.

Светлая память бесстрашному книжнику профессору В.Я. Дерягину, хранителю отдела древних рукописей, забаррикадировавшемуся на своем рабочем месте. Он смог противостоять произволу в самый первый момент, потом смогли подключиться и мы. Книги должны были остаться в России и быть достоянием нашего многонационального народа.

Я не предполагал, что ситуация с библиотекой Шнеерсона повторится в нашей культуре в гораздо худшем варианте через несколько лет.

Однажды поздним вечером 19 мая 1994 года мне позвонил выдающийся русский патриот и правозащитник, отсидевший длительны срок лишения свободы при СССР Владимир Николаевич Осипов, и сообщил, что за рубеж вывозятся секретные фонды Особого архива СССР. На другой день, ранним утром я поехал по адресу, что мне дал В.Н. Осипов. Информация не просто подтвердилась — я увидел фуру, стоявшую у входа в Архив, и огромные контейнеры, в нее загружаемые. Никого из руководства архива еще не было на месте, и я помчался в парламент.

При обсуждении повестки дня 20 мая я проинформировал депутатов о происходящем, и потребовал немедленно заслушать объяснения Правительства, вызвать на вечернее заседание руководителя Российской архивной службы Рудольфа Пихою, запросить министерство культуры России.

К сожалению, к моменту моего вмешательства значительная часть документов Особого архива СССР, который стал именоваться Центром хранения историко-документальных коллекций, была уже вывезена (918 тысяч дел), часть лежала в готовых к отправке ящиках (еще более 200 тысяч дел). Не документов, а дел! Были уже переданы за рубеж архивы фонда Ротшильда, архив внешней разведки Франции с 1815 по 1939 год, собранные Гитлером по всем оккупированным Германией европейским странам архивы масонских лож Европы и многие другие документы. С российской стороны курировал этот процесс заместитель министра культуры М.Е. Швыдкой.

Особо печальным было то, что до 1991 года архивы были секретными и советским исследователям они были недоступны. Передавали документы за рубеж по описям, в которых значилось только количество дел, дела не только не читали, но даже не открывали. Передаваемые архивные фонды списывали ящиками.

К счастью, председательствующий И.П. Рыбкин меня активно поддержал и в 16.00 на заседании Государственной Думы были министр культуры России Е.Ю. Сидоров, первый заместитель Руководителя Государственной архивной службы России В.А. Тюнеев и директор Центра хранения историко-документальных коллекций М.М. Мухамеджанов.

Моя информация была официально подтверждена. Из бывшего Особого архива СССР, созданного в 1946 году на основе вывезенных из Германии трофейных документов, в соответствии с межправительственной договоренностью 1992 года было намечено вывезти во Францию 1100 тысяч документов, всего 253 фонда, в том числе документы Главного управления национальной безопасности Франции, Второго бюро Генерального штаба Франции, фонды военных министерств… Лишь документы, представляющие интерес для истории России, были «по Соглашению с французской стороной» микрофильмированы (!).

Россия получила 5 миллионов кадров микрофильмов и нам предлагали этому радоваться. Вместо того, чтобы сделать, как минимум, копии всех передаваемых за рубеж документов! За ведомственный подвиг стали выдавать то, что на микрофильмирование нам отдельных документов французская сторона истратила 3,5 млн. франков. У России денег не было!

И это при том, что подлинные документы того же XIX века, причем самые бытовые, не секретные, на европейских аукционах стоили в тот момент от 150 долларов до нескольких тысяч за экземпляр.

Виновные лица изворачивались, уходя от обвинения в прямом нарушении закона. В.А. Тюнеев, пытаясь объяснить, почему документы передавались за спиной парламента и без его ведома, твердил:

— По решению высшего законодательного органа передаются документы государственного архивного фонда. Ни по каким параметрам французские документы, перемещенные в годы войны, не могут быть отнесены к составу Архивного фонда Российской Федерации.

Объяснения, каким образом и кто исключил эти документы из официальных фондов Особого архива СССР, конечно же, не последовало.

Но Министр культуры Е.Ю. Сидоров не без оснований сказал, что лишь с подачи М.С. Горбачева стали заключаться беспрецедентные двусторонние соглашения о передаче за рубеж ценностей и документов и в нашу действительность вползло такое слово, как «реституция».

Назначили парламентские слушания, но я настоял и на решении приостановить до окончательного разрешения вопроса вывоз за пределы Российской Федерации любых архивных фондов и культурных ценностей, которые были перемещены к нам после Второй мировой войны.

На другой день я подъехал в бывший Особый архив, и М.М. Мухамеджанов показал мне часть его коллекций. Даже то, что удалось сохранить, нуждается в срочном глубочайшем изучении.

— Сергей Николаевич, хотите посмотреть подлинник заявления Гете о вступлении в масонскую ложу?

— Конечно!

И я смотрю, едва дыша над автографом великого поэта. А подлинники всех дневников Геббельса?! Именно из этого архива их берут для издания в Европе.

Только с принятием через несколько лет закона, регламентировавшего правовые вопросы документов и культурных ценностей, оказавшихся в виде трофеев после 1945 года в СССР, мы смогли выработать порядок разрешения столь щекотливых вопросов.

Но я, хоть и испортил надолго личные отношения с французскими и бельгийскими дипломатами, горжусь тем, что смог остановить разграбление Особого архива СССР. Только благодаря объявленному в мае 1994 года мораторию нам удалось предотвратить вывоз за рубеж захваченного советскими солдатами, но до сих пор не исследованного архива гестапо. И не только его. В общем, на звание заслуженного архивиста России или хотя бы на постоянный пропуск в российские архивные фонда я, наверное, претендовать могу.

Тот трагичный день на Котляковском кладбище

10 ноября 1994 года в результате направленного взрыва в подъезде своего дома погиб лидер Фонда инвалидов войны в Афганистане Михаил Лиходей, была тяжело ранена его жена. Мы были знакомы с Михаилом лишь пару лет, но я искренне помогал ему разгрести унаследованные от далеко не щепетильного предшественника дела в организации. Эстафету по руководству социальной реабилитацией и медицинской помощью воинов, ставших инвалидами при выполнении воинского долга в Афганистане, подхватили соратники Михаила Александровича во главе с Сергеем Трахировым.

Сергей Юрьевич Трахиров, преодолевая свои тяжкие увечья, оказался достойным преемником М.А. Лиходея, он попытался консолидировать усилия афганцев и привлечь их к активной политике. Он даже принял участие в работе очередного съезда Российского общенародного союза в 1995 году, но в парламентских выборах был вынужден поддержать линию тогдашней власти. Я сожалел, но политическая нестыковка не изменила наших добрых отношений. Что меня беспокоило — это громогласно заявленные намерения разобраться с убийцами М.А. Лиходея и с вопросом, из-за которого погиб Лиходей — ребята стали активно выяснять откуда и куда перекачивались через Фонд огромные деньги в 1992 году. Убеждал объективно оценить ситуацию в стране и их собственные силы, и возможности.

Ответ российским афганцам был страшен.

Тот день я до сих пор вспоминаю с содроганием.

10 ноября 1996 года ко мне в рабочий кабинет заместителя Председателя Государственной Думы вбежал бледный помощник, Виктор Зиновьев:

— Сергей Николаевич, разрешите включить ваш телевизор?

Недоуменно киваю. Никогда не видел Виктора в таком состоянии, ни в октябрьские дни 1993, когда он охранял А.М. Макашова, ни в зоне армяно-азербайджанской войны, куда мы с ним выезжали.

В новостях показывали страшные кадры Котляковского кладбища после взрыва. Взорвали серьезный заряд у могилы М. Лиходея в момент, когда там находились почти все руководство Фонда, активисты и их родственники. Много погибших.

Только тут я вспоминаю, что обещал С. Трахирову быть на поминках Лиходея на кладбище в день его гибели, но он должен был сообщить время.

— Сергей Николаевич, я же тоже их всех знаю. Ведь мы же должны были стоять рядом с Трахировым как почетные гости!

Виктор все не мог успокоиться. Зашел с повинной головой руководитель секретариата И.Н. Барциц, признавшийся, что получил накануне от Трахирова приглашения, но за массой дел забыл их утром передать.

Впервые я кого-то поблагодарил за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Передал бы Игорь приглашения — и мы могли бы быть среди погибших.

На другой день мы приехали на Котляковское кладбище. Место происшествия уже осмотрели и постарались привести в какой-то порядок, но на окрестных деревьях еще висели мелкие части человеческих тел, земля и отдельные плиты были в кровавых пятнах.

Погибли 15 человек, в том числе С.Ю. Трахиров и жена М.А. Лиходея, разной степени ранения получили еще 1 8 человек. Чудом остались живы члены руководства во главе с Андреем Чепурным, автобус которых опоздал. Они как раз подъехали и шли к могиле, но зато ранее прибывшие во главе с С.Ю. Трахировым начали уходить, и неведомый убийца нажал на кнопку.

Хоронили мы наших соратников в закрытых гробах. Более того, власти, боясь нового теракта, не разрешили устанавливать гробы в помещении, и прощание было под открытым небом, прямо на площади перед Центральным театром Российской армии.

Истинные виновники гибели М. Лиходея, С. Трахирова и их товарищей по Фонду инвалидов войны в Афганистане установлены и найдены не были.

Многоцветье политической мозаики

25 января 1994 г. мы, прошедшие в новый российский парламент члены старой делегации России в ПАСЕ, слушаем в Страсбурге на Парламентской ассамблее Совета Европы отчет Торвальда Столтенберга о его оценке и действиях в связи с ситуацией в Югославии. Посредственный анализ и полное политическое бессилие.

На другой день, 26 января, выступает премьер Израиля Ицхак Рабин:

— Израиль будет стремиться к миру, но не поставит под вопрос свою безопасность… Безопасность наших детей — самое важное для нас. Если мы будем иметь безопасность, то будет мир и для нас, и для других стран. Мы считаем, что Иерусалим должен остаться единым и неделимым и нашей столицей навеки вечные.

И о другом, но для нас очень важном:

— Демократическая система не должна быть привнесена, навязана.

Еще из Страсбурга я созвонился с генералом Галуа, вечером 29 января 1994 года в Париже мы с С.А. Глотовым побывали дома у этого легендарного французского общественного деятеля.

Галуа не просто геополитик, он выдающийся европеец, стремящийся по опыту России сохранить в Европе все нации и национальные культуры. Страстный антиамериканист.

Возвращаясь от Галуа, прошли около полуночи через площадь Звезды, мимо Триумфальной арки, по Елисейским полям. В октябре того же года по моему приглашению он побывал в Москве. На встрече с ним со стороны РОС были вместе со мной В.И. Алкснис, И.С. Аничкин, А.И. Лукьянов.

В 1995 году, когда РОС вновь решил идти на выборы, мои соратники убедили меня, что нам нужно найти вариант широкого блока. Мы попытались создать такой блок. Но КПРФ уже отметала любые блоки. Они уже усилились, окрепли за время работы первой Государственной Думы, стали крепко на ноги и понимали, что у них есть все шансы стать лидерами на выборах. Все остальные были разрозненны, к тому же уже тогда, надо сказать прямо, отрабатывались сценарии фантомов лояльных псевдооппозиционных альтернатив.

Возьмите тот же Конгресс русских общин, который формировался Администрацией Президента Российской Федерации. И ошибка КРО была в том, что Лебедя не поставили первым номером. А еще большая ошибка была, когда за пару недель до дня голосования Скокову передали, что с ним хотел бы переговорить Ельцин, и он посоветовался с другими руководителями блока, как ему быть, и другие руководители (в лице Рогозина, Глазьева, некоторых других) категорически сказали:

— Не надо говорить сейчас. Вот когда мы придем, когда мы победим на выборах, мы будем говорить с Ельциным уже на другом уровне.

А. Лебедь отмолчался, он тогда еще не очень играл в политику и не рвался явно в лидеры. Но когда пошел подсчет голосов уже в ночь голосования, и КРО, реально, я убежден, набравший необходимый процент голосов, стали опускать ниже барьера, лидеры КРО бросились к Скокову:

— Звоните Б.Н. Ельцину, пусть нас пропустят!

Тут уже Юрий Владимирович проявил характер и не стал поддаваться искушению, не стал ронять лица — ни своего, ни блока.

Нам также была нарисована цифра, далекая от реальной. Не утверждаю, что блок «Власть — народу» преодолел 5 процентов (мы слишком близко в своей агитации с Н.И. Рыжковым прислонились к левому флангу, а там уже была КПРФ), но и не исключаю. В любом случае, в Думу наш блок не пустили.

В 1999 году, когда РОС все-таки пошел на выборы, мы пытались создать блок. Мы подписали соглашение с тем же Конгрессом русских общин, с Дмитрием Олеговичем Рогозиным, — о том, что на выборы пойдет блок «РОС-КРО». Мы были готовы к объединению. По просьбе Д. Рогозина РОС на неделю отложил свой партийный съезд, чтобы проводить съезды одновременно. И вот, представьте, за день до съезда ко мне в кабинет заходит известный деятель патриотического движения, наш соратник по борьбе за русскую идею Игорь Владимирович Артемов и говорит:

— Включите, Сергей Николаевич, трансляцию из Малого зала, там сейчас интересная пресс-конференция. Там Дмитрий Олегович Рогозин сообщает, что он не пойдет на выборы с РОС, он заключил соглашение с Юрием Болдыревым, и у них будет блок с Юрием Болдыревым.

Действительно, мы увидели, что, не ставя нас в известность, Рогозин отрекся от нашей договоренности и решил идти на выборы своим списком отдельно. Что ж, РОС не прошел, но и список Рогозина тоже не прошел. Сам Дима прошел только по округу.

Если в 1994 году, после неудачных для РОС выборов в Государственную Думу первого созыва, мы приняли решение о преобразовании движения в политическую партию, и РОС стал политической партией, то в 2000 году, в связи с тем, что эпоха Ельцина подошла к концу, и он лично ушел в отставку досрочно с поста президента, а РОС и в своих программных документах, и в своих подходах, целях и задачах был заточен именно на борьбу с ельцинским режимом, мы сказали:

— Очевидно, наша история завершается. Мы должны переходить в разряд движения. Заниматься общественными делами, заниматься формированием патриотической основы нашей политической системы.

РОС не стал проходить перерегистрацию как политическая партия и автоматически после завершения этой перерегистрации перешел в разряд общественного движения.

Но одновременно с тем многие общественные политические силы обратились ко мне с призывом объединяться. Что же, мы всегда за объединение. Но нам отвечают:

— Нет, нет. Мы не хотим вступать в вашу партию.

Мы говорим:

— И не надо, потому что партии уже и нет. Вы хотите создать новую?

Но никто никогда не хотел вступать к кому-то в чужую партию.

И тогда я предложил:

— Давайте мы будем вступать все. Давайте с нуля создадим наше объединение.

И тогда общественное движение «Союз реалистов», которое возглавляла Нина Борисовна Жукова, осколки «Русского национального единства», которое возглавляли брошенные Баркашовым на произвол судьбы депутат Государственной Думы второго созыва М. Бурлаков и один из заместителей Баркашова Ю. Васин, а также движение «СПАС», во главе с депутатом Государственной Думы второго созыва от ЛДПР, выдающимся врачом и ученым Юрием Давиденко, и «Российский общенародный союз» — все мы собрались и решили создать политическую партию уже нового этапа нашей жизни. И назвали ее Партией национального возрождения «Народная воля».

В этом качестве мы были зарегистрированы, и в этом качестве вступили в избирательную компанию 2003 года.

Летом мы активно участвовали в избирательной компании, в частности, по выборам губернатора Санкт-Петербурга. Мы поддержали кандидатуру Анны Борисовны Марковой и тем самым очень серьезно испортили отношения с командой В.И. Матвиенко и ее сторонниками в Кремле. Но одновременно мы показали, что с нами надо считаться, потому что когда А.Б. Маркову блокировали во всех ее финансовых возможностях, то один из наших основных друзей и соратников, к сожалению, безвременно ушедший из жизни, смог изыскать средства. И Маркова от 20 юридических лиц из Москвы и Подмосковья получила на свой официальный избирательный счет по 20 тысяч долларов от каждого в рублевом эквиваленте. Это были значительные деньги.

После этого Смольный пошел со мной на переговоры. Но переговоры завершились ничем.

Политический кризис марта 1996 года

Весной 1996 года я чуть было не спровоцировал новый государственный переворот Б. Ельцина.

Посмотрев на календарь, я приметил, что приближается пятая годовщина референдума 17 марта 1991 года о сохранении Союза ССР, и решил не оставлять ее без внимания. Подготовив вместе с З.А. Станкевичем и И.Н. Барцицем проект Постановления «О юридической силе для Российской Федерации — России результатов референдума СССР 17 марта 1991 года о сохранении Союза ССР», я в установленном порядке его внес на рассмотрение. Без громких заявлений и ажиотажа.

Проект прошел все этапы законопроектного контроля, вплоть до лингвистической и правовой экспертизы, и вышел на стадию включения в повестку дня.

И вот тут начался парламентский ажиотаж!

Мои союзники из КПРФ схватились за головы: действительно, пятилетие референдума 1991 года, они как партия претендуют на лидерство в вопросах интеграции и верности СССР, а документ на эту тему внесен не ими! Непорядок! Тут же дают поручение А.И. Лукьянову подготовить что-то от лица фракции и, пользуясь тем, что во главе Думы стоит представитель фракции Г.Н. Селезнев, включают в повестку дня сразу оба проекта, причем свой — первым.

Конечно, я занервничал, поскольку опасался, что рассмотрят как альтернативные, а в таком случае у меня не было шансов. Не смог сдержаться даже на заседании.

Слава Богу, проголосовали за оба! Без больших дискуссий и споров.

Проблемы начались потом.

Оба постановления были приняты Думой в пятницу, 15 марта, как раз к 17 марта. На выходные все умиротворенно разъехались по домам, поэтому очень немногие узнали, что в здания парламента были введены войска.

Б. Ельцин посчитал принятые постановления началом восстановления СССР и принял решение распустить Государственную Думу. То, что Конституция предусматривает определенную процедуру и условия роспуска парламента, его не остановило.

Сохранением хрупкого мира мы обязаны многим людям, первыми из которых следует назвать Е.С. Строева, А.С. Куликова и Ю.М. Лужкова.

Председатель Совета Федерации ФС РФ Е.С. Строев, которому Ельцин позвонил с сообщением о своем решении и предложением, чтобы Совет Федерации взял на себя исполнение обязанностей Государственной Думы, с трудом уговорил президента не выпускать указа и ничего не предпринимать до возвращения Строева из Орла в Москву. Вернувшись, Строев затеял челночную дипломатию, выпустил у Б. Ельцина пар, и смягчил ситуацию.

Министр внутренних дел России генерал армии А.С. Куликов, отличившийся среди сторонников президента осенью 1993 года, на этот раз заявил главе государства, что ситуация совершенно не напоминает 1993 год, что милиция не поддержит роспуск парламента, что он не возьмет на себя ответственность за дальнейшее развитие событий в случае роспуска Думы.

Мэр Москвы Ю.М. Лужков поддержал позицию Куликова.

Примерно в это же время сотрудники Коржакова, руководившие захватом Думы, предложили всем находившимся еще в субботний день в здании работникам парламента покинуть здание, в котором заложена бомба. Вовремя заехавший на работу заместитель Председателя Думы А.Н. Чилингаров, подозреваю, не без иронии поинтересовался, почему же тогда не ищут бомбу, а, наоборот, набили в здание военнослужащих как сельдей в бочку. А если взрыв?

Не растерявшиеся гости тут же предложили другую версию: здание взято под усиленную охрану ввиду возможного проникновения в Москву чеченских террористов и их попытки захватить Государственную Думу. На это резонно возразили, что рядом с Думой есть другой серьезный объект, который будет террористом интереснее, но туда-то войска не вводят.

Наконец, к утру понедельника вошедшие в Думу подразделения были из нее убраны.

После экстренного совещания у Председателя, где первый зампред А.Н. Шохин дистанцировался от возникшей проблемы, поскольку он голосовал против обоих постановлений, мы с С.П. Горячевой и прибывшими для консультаций заместителями Председателя Совета Федерации собрались в моей комнате отдыха.

Судили-рядили, как успокаивать страсти. Приняли предложение мудрого В.М. Кокова, что в среду официальный представитель Государственной Думы должен выступить на пленарном заседании Совета Федерации с объяснениями смысла принятых Думой решений.

Утром 19 марта на Совете Государственной Думы наш план был одобрен. Встал вопрос, кого посылать. Это могло быть только высокое должностное лицо.

Я предложил А.Н. Шохина как первого заместителя Председателя Государственной Думы. Тот не скрывал ехидства:

— Позвольте, я был против постановлений, пусть те, кто заварил эту кашу, ее и расхлебывают. Пусть пойдет, например, Николай Иванович Рыжков.

Н.И. Рыжков, поколебавшись, согласился:

— Пусть только мне напишут, что следует сказать.

Стало понятно, что направлять его — не выход: нужно детальное владение материалом. Общим решением в Совет Федерации направили меня.

20 марта 1996 года как официальный представитель Думы я взошел на трибуну Совета Федерации. Перед этим члены Совета из числа председателей областных дум «красных» регионов всячески меня поддержали:

— Держитесь! Только шире разверните ответы на вопросы и сориентируйте, чем помочь.

Но были активны и сторонники Президента Б. Ельцина, особенно Ю.М. Лужков и К.А. Титов.

Выступал я почти спокойно, благо, знал предмет разговора. Поскольку постановление, подготовленное по инициативе КПРФ, юридически было уязвимо, то я старался говорить по тексту своего. Главное, я не стал оправдываться, а, напротив, предложил Совету Федерации поддержать Государственную Думу и предпринять шаги по собиранию разрушенной страны.

Слушали очень по-разному, одни доброжелательно, другие с раздражением. Когда я закончил выступление, от наших единомышленников раздались требования ответить на вопросы, но Е.С. Строев предпочел услышать громкую реплику Ю.М. Лужкова:

— Не надо вопросов!

Меня поблагодарили и приступили к обсуждению. Дискуссия была жаркой! И хотя принятое большинством голосов по ее итогам решение было резко критическим в адрес Думы, стало ясно, что пар выпущен.

Тем же вечером я поездом отправился вместе с Г.И. Тихоновым в Минск, встретился там с А.Г. Лукашенко, но это уже другая история.

Политический кризис 1996 года не был единственным, после было как минимум две попытки организации военного переворота против Ельцина, но обе были пресечены. Ну, и, конечно, летом того же 1996 года произошла скандальная история с «коробкой из-под ксерокса», но это уже была грызня внутри команды Ельцина за близость к телу.

Люди и события, которые не забываются

Бывали в нашей парламентской жизни и курьезы, и нелепости.

13 июля 1997 (воскресенье) вылет делегации (я как зампред Государственной Думы — глава, депутаты А.И. Подберезкин, генерал-полковник Воробьев и Э. Памфилова) в Брюссель, в штаб-квартиру НАТО. Встречают только натовцы, из посольства — никого. Я к этому отнесся с недоумением, а А.И. Подберезкин как зампред комитета по международным делам — с бурным негодованием. Он позвонил в посольство, но на месте был только дежурный.

14 июля знакомимся с работой органов НАТО. Из посольства РФ — никого.

15 июля. Натовский генерал, нас сопровождающий, сообщает, что после обеда по плану — посещение российского посольства.

Советуемся и меняем план, продолжая встречи в штаб-квартире НАТО. Примчавшемуся представителю посольства объясняем, что мы российские депутаты парламента, а потому по приглашению НАТО в российское посольство не ездим. Если Чуркину не нашлось времени с нами встретиться или, хотя бы, с первого дня кого-то к нам прислать, значит разбираться с этим будем в Москве.

В тот же вечер поездом выезжаем для продолжения знакомства с работой НАТО в Лондон. На этот раз на вокзале нас встречают и представители НАТО, и российский дипломат. Более того, на другой день российский посол в Великобритании Адамишин дает в честь нашей делегации вечерний прием.

17 июля делегация возвращается в Москву.

Редкий случай, но грубая бестактность, если не сказать — прямое неисполнение своих обязанностей российским послом Чуркиным, не осталась безнаказанной. Вскоре у него закончился срок пребывания в Брюсселе, он вернулся в Москву. МИД РФ представил в Думу его кандидатуру на согласование послом в Канаду. И тут документы ложатся на стол А.И. Подберезкина! На заседании Комитета по международным делам выясняется, что по изначальной специализации Чуркин монголовед. Комитет, рассмотрев представление МИДа, согласовывает кандидатуру Чуркина послом, но не в Канаду, а в Монголию.

А.И. Подберезкин был неподражаем и безупречен!

Полгода мы не меняли своей позиции, и МИД ничего не мог сделать. Заместитель министра А.А. Авдеев, с которым мы были в дружеских отношениях, специально приглашал меня на чай, как-то даже был обед на троих с братьями Михаилом и Евгением Кожокиными, которые, только подвезя меня после обеда к дому, объяснили свой интерес и попросили простить Чуркина. Мы с Алексеем Подберезкиным не были совсем уж садистами, и потому, посчитав урок усвоенным, согласились пропустить штрафника в Канаду.

В начале осени 1997 года последний министр советского космоса и руководитель программы «Энергия»-«Буран» О.Д. Бакланов, с которым я имел честь дружить все больше и больше, вплоть до того, что принял его идею осесть рядом с ним в селе Иславское под Москвой, сообщил, что грядет юбилей — 80 лет выдающемуся представителю космической отрасли генерал-лейтенанту Кериму Алиевичу Керимову.

К.А. Керимов как военный инженер занимался ракетной техникой с 1946 года, генерал-лейтенантом стал еще в 1967 году, с 1965 года более 20 лет был председателем Государственной комиссии по запуску пилотируемых кораблей «Союз». Герой Социалистического Труда, фронтовик, кавалер многих советских орденов.

Мне не надо было ничего объяснять — я бросился «долбить» Правительство и администрацию Президента России на предмет официального награждения юбиляра. Не тут-то было! Юбиляр же не стоял в хоре аллилуйщиков действующей российской власти. Убедившись, что с нынешним государством каши не сварить, я перевел вопрос на парламентский уровень.

Г.Н. Селезнев, надо отдать ему должное, согласился сразу.

1 ноября 1997 года К.А. Керимова, которого сопровождали мы с О.Д. Баклановым, в Ореховом зале Государственной Думы России принял ее Председатель, Г.Н. Селезнев. Он тепло приветствовал юбиляра и от лица российского парламента вручил ему Почетную грамоту.

После приема у Председателя мы вернулись в мой кабинет, где уже был накрыт праздничный стол. Были представители легендарного МОМ («Министерство общего машиностроения», как в СССР конспиративно называли космическую отрасль) во главе с О.Д. Баклановым и Ж.Ф. Зинченко, депутаты нашей группы «Народовластие». Подошли В.И. Илюхин и Л.Я. Рохлин. Звучали здравицы в честь юбиляра, страницы воспоминаний, просто забавные истории. Керим Алиевич был растроган, а я радовался, что мы воздали должное легендарному человеку.

Радость моя вскоре удвоилась, когда, узнав о торжественном приеме К.А. Керимова в Государственной Думе Российской Федерации, его отметило вниманием руководство Азербайджана, и в посольстве Азербайджана в Москве прошел официальный прием в его честь. Посол, энергичный и мудрый Р.Г. Резаев, собрал на этот прием огромное число людей, которые являлись гордостью советской науки, советского космоса.

Очень признателен Олегу Дмитриевичу Бакланову за то, что щедро знакомил меня со своими учителями и учениками по оборонно-космической отрасли. Благодаря О.Д. Бакланову я смог проводить в последний путь в 1993 году последнего из легендарной группы генеральных конструкторов Бармина, познакомился с не менее легендарными министром общего машиностроения СССР С.А. Афанасьевым и академиком Чертогом, многими космонавтами и конструкторами.

Конечно, многое складывалось по работе. Так, еще в начале 1993 года вместе с В.С. Соколовым и группой народных депутатов-промышленников побывал на Байконуре. Вместе с руководителем Рособоронпрома В. Глухих, руководителем Роскосмоса Ю.Н. Коптевым, генеральным директором «Энергии» Семеновым и командующим космическими войсками генерал-полковником Ивановым мы проводили в космос российский экипаж, ознакомились с положением на космодроме и в городе.

На заседании Государственной комиссии перед стартом произошел примечательный казус. В ходе обсуждения сложившейся после рассекречивания Байконура бытовой ситуации в городе встал полковник ВКС РФ и обратился непосредственно к нам:

— Товарищи народные депутаты, я шпион.

Сказать, что в большом зале установилась гробовая тишина — значит ничего не сказать. А полковник продолжил:

— А как еще можно охарактеризовать ситуацию, когда здесь, на Байконуре, находятся российские военно-космические силы, а я как начальник Особого отдела космодрома Байконур подчинен МГБ Казахстана и должен докладывать в МГБ, кто приезжает из России, зачем, с кем встречается, о чем ведет разговоры…

Такие вот были времена.

Мне довелось познакомиться почти со всеми президентами послесоветских государств на территории нашей страны, со многими выдающимися государственными деятелями мира. От М. Горбачева и Б. Клинтона и до всех российских президентов. Довелось говорить с людьми, имена которых крупными буквами вписаны в историю XX века — Е.К. Лигачевым, Т. Живковым, Г. Шмидтом, Г. Колем, Г. Геншером, Н. Назарбаевым, А. Муталибовым, С. Милошевичем, И. Маркос и другими. Горжусь добрыми отношениями с А.Г. Лукашенко и У Чавесом.

О всех рассказать — потребуется отдельная книга. Из тех, кого узнал, Н. Назарбаев — самый дальновидный, Э. Шеварднадзе — самый подлый, Г.А. Алиев — самый мудрый и даже коварный. Каждая беседа с Гейдаром Алиевичем была бесценным уроком жизни, политического стиля и умения неуклонно идти к поставленной цели.

Запомнилась встреча с К.С. Демирчаном в 1994 году в Ереване. Я приехал к нему в гости на завод. Говорили о многом, об изнанке Перестройки, о разрушительной роли Горбачева. Карен Демирчан, самый молодой руководитель ЦК компартии союзной республики, член ЦК КПСС, руководя заводом в разрушенной стране, оставался общепризнанным лидером своей нации. Мне не удалось удержаться:

— Карен Серопович! Вы — уважаемый для всех в Армении государственный деятель. Почему Вы не вернетесь в политику, чтобы облегчить жизнь народа? Экономика Армении разрушена, в Ереване — веерное энергоснабжение (свет включают на 2 часа в сутки по скользящему графику). Убежден, что Вас безоговорочно избрали бы президентом!

Мудрый собеседник помолчал, затем грустно ответил:

— Я не хочу уподобиться жалкой роли Кучмы. Пока не будет перемен в Москве, никто ничего не сможет изменить.

Убежден, что за убийством ставшего через несколько лет председателем армянского парламента К.С. Демирчана и группы более молодых армянских лидеров стоит не больной одиночка! Все гораздо более серьезно.

4 июля 2000 года мне удалось прилететь в Минск на похороны Николая Николаевича Еременко-старшего. Чувство потери было безмерным, я не мог сдержать слез. Да, мы были людьми разных поколений, даже эпох, но взаимное душевное расположение после знакомства осенью 1993 года сблизило нас, подружило. Когда Н.Н. Еременко в 1996 году спешно приехал ко мне в Москву советоваться о выборе, какой вариант конституционной реформы Белоруссии ему поддержать, мы ходили по аллеям поселка, где находилась моя служебная даче на Успенке, долго. Дорогой гость был полон энергии и намерения активно отстаивать интересы белорусского народа. Мы обсудили не простую ситуацию, наметили план действий.

В день похорон легендарного героя фильма «Люди и звери» последний раз виделся я и с Николаем Николаевичем Еременко-младшим. Наша новая договоренность повидаться в Москве в очередной раз, осталась невыполненной. На сей раз навсегда: через год я был в Доме кино, когда хоронили Н. Еременко-сына.

Несчастная и героическая Галина Александровна!

Уникальная белорусская семья: три народных артиста, каждый — одного из трех государств — СССР, Российской Федерации и Республики Беларусь.

А какой был вечер, когда мы сели с Николаем Николаевичем (старшим) и Галиной Александровной в их минской квартире за столик с водкой и закуской, а Николай Николаевич (младший), только что подаривший отцу фильм, снятый к его юбилею, устроился на полу рядом, чтобы поглядывать телевизор и участвовать в разговоре. На мое приглашение сесть с нами за стол, весело отмахнулся:

— Свою норму я уже выпил, теперь вечный мораторий.

Похоронили моего старшего друга под Минском, недалеко от могилы П.М. Машерова.

С утра 30 декабря 2009 г. закупил продуктов, подарков и вместе с С.Ю. Филем заехал к Манякиным поздравить с Новым годом. Сергей Иосифович оказался в ЦКБ после обширного инфаркта, хотя уже чувствовал себя лучше, лежал в терапии. Прасковья Петровна при всех возрастных проблемах и хворях — бодра и энергична. Сын их Александр рассказал о лечении. Поедет в обед к отцу.

По предварительной договоренности с Юрием Алексеевичем Хреновым и Станиславом Юрьевичем Куняевым в обед втроем съездили в Переделкино, навестили Алевтину Ивановну Бокову, сходили на могилу В.Ф. Бокова. Поэт погребен рядом со своим учителем Б. Пастернаком. Поминая замечательного человека — человека озорства и радости — много вспоминали, читали его стихи. Задержался так, что по обильному снегопаду в Кремль уже не попадал, а потому на новогодний прием не поехал, свернул сразу домой. В чем-то жалею (надо было со многими повидаться), но в целом нет — был в Косово в момент похорон Виктора Федоровича, а потому сердце требовало отдать долг, не перенося его в новый год.

Сердечный был человек. Настоящий русский интеллигент. И — Поэт!

К сожалению, многолетний лидер омичей С.И. Манякин из больницы уже не вышел. В разгар рождественских праздников его не стало.

Пошли с супругой 20 февраля 2010 г. в Музыкальный театр на «Вечер классической оперетты». Хотя Хибла Герзмаа ввиду болезни не пела, сборник понравился: молодые солисты имели и голоса, и фактуру. Хотя особо тепло зрители встречали все же немногочисленные арии с исполнением на русском языке.

В фойе увидели большую фотовыставку, посвященную памяти народного артиста Вячеслава Осипова. О смерти его не знал, потому был крайне опечален. Мое обещание этому решительному человеку, яркому певцу и страстному патриоту, — обещание побывать на его спектакле — осталось невыполненным.

Вспомнилось, как нас знакомила обаятельная Татьяна Петровна Авдеенко, как у меня в думском кабинете за чаем В. Осипов с болью говорил о вине актеров в облагораживании гибели страны. Строили планы объединения усилий по укреплению русского патриотизма в ошалевшем обществе.

Уходят корифеи. Скоро не останется тех, то был олицетворением Советского Союза.

Благодарен Богу и тогдашнему послу Азербайджана в России Рамизу Гасановичу Резаеву за то, что познакомился с великим певцом и человеком Муслимом Магомаевым.

В тяжелые 90-е М. Магомаев предпочел тихо уйти со сцены, но не унизился до политической конъюнктуры и тем более оскорблений в адрес советского прошлого. Он остался настоящим артистом великой Державы и ее достойным гражданином. Как-то, обедая по приглашению Р.Г. Резаева втроем, я спросил М. Магомаева о его отношении к текущим событиям, и он не скрыл горечи. Но и ни в чей адрес из оставшихся в придворной обойме коллег не бросил ни слова упрека — Бог им судья.

Гордо сообщил, что сохранил записи всех песен, которые когда-либо исполнял:

— Есть даже запись в моем исполнении гимна Советского Союза!

Рад, что в Москве один из современных концертных комплексов носит имя Муслима Магомаева.

Будни 2010 года. По просьбе Администрации Президента был модератором на заседаниях Молодежного Федерального Собрания в Пскове. Планировались спокойные сборы 3 и 4 марта, но жизнь внесла свои коррективы. За четыре дня до псковской поездки мне сообщили из Омска, что 3 марта планируется чествование М.С. Гринберга в связи с 85-летием.

Для нас, выпускников юридического факультета ОмГУ, имя Михаила Семеновича Гринберга, старейшего нашего профессора, значит многое. Он во многом формировал в конце 70-х лицо факультета, формировал и наше отношение к науке и практике юриспруденции, наше отношение к жизни. Ироничность М.С., его оптимистичное и уверенное отношение к любым поворотам повседневной жизни стали и для меня эталоном поведения. А отдавать долги людям, которые так или иначе сыграли роль в твоей судьбе, надо при их жизни. Я не мог пропустить юбилея. Но я не мог и нарушить данного слова, не мог не ехать в Псков.

Все сложилось, хотя приключений избежать и не удалось.

В 23:25 2 марта я вылетел в Омск. Три часа полета, три часа разницы во времени с Москвой — и я в Сибири. Выступил с лекцией перед студентами 4 курса, участвовал в юбилейных торжествах на факультете — и в 17.45 вылетел обратно в Москву. В 18.45 из Домодедово на машине вместе с двумя Александрами, Ходаковым и Ивановым, выдвинулся в Псков (ни поездом, ни самолетом к утру не успевал).

В 4.45 мы въехали в город, после небольших ночных блужданий в 5.30 были в отеле. Целых 3 часа сна в горизонтальном положении, а потом работа. После обеда, закупив книг для библиотеки и подержанных вещей для музея, в 16.30 выдвинулись засветло в Москву. Уже в 20.45 проехали поворот на Торопец и были в 392 км от Москвы.

И тут Господь послал нам испытание: проехав в 20.50 мимо нескольких встречных машин, стоявших с поврежденными колесами, посочувствовав их водителям, мы, несмотря на малую скорость, лишились сразу двух своих левых колес. В 373 км от Москвы, за многие километры от населенных пунктов.

Справиться самим было невозможно: шины зияли дырами в палец шириной. Вызвали помощь из университета с двумя нашими летними колесами (хорошо, что почти все еще были на службе, завершая университетский праздничный вечер в честь 8 марта). В 02.45 приехали спасатели — С.С. Ермаков с водителем, у которых за километр до нас, оказывается, тоже полетели два левых колеса (к счастью, зная нашу историю, они захватили и себе две запаски).

Въехали в Москву рано утром, в 08.00 были уже в университете, где, приняв душ и позавтракав, приступил к рабочим делам.

Три ночи подряд сидячего сна.

А день 5 марта был печальным: проводили в Москве в последний путь В.Г. Ардзинбу и Ю.А. Квицинского. С Владиславом Ардзинбой прощался в ЦДРА, а к Юлию Александровичу ездил на Троекуровское. Вечная память этим очень разным, но равно выдающимся людям и пламенным патриотам! Горжусь их дружбой.

Исламский компонент русской нации

Входят ли мусульмане в состав русской нации?

Да, если говорят на русском языке и живут в русской культурной традиции. И не только. Святейший патриарх Кирилл не случайно отмечает, что «священная война за веру — это не обязательно война с иноверцами, это прежде всего преодоление себя».

Принципиален в русском мировоззрении — соединяющий православных и мусульман, да и представителей других конфессий, народный дух справедливости и солидарности, братства и взаимопонимания, бережности по отношению друг к другу. Именно поэтому РОС настаивает на преподавании основ православной культуры во всех без исключения субъектах Российской Федерации, в том числе в северокавказских республиках. Не те времена, чтобы кого-то принуждали стать православным — нам дороги чувства любого верующего или атеиста — но знать и понимать русское общество, в котором живет, должен каждый.

Национальная политика в России по важности нюансов, по ювелирному сочетанию бережности и решительности сравнима разве что с нейрохирургией. А нас периодически толкают то на применение системы «Град», то на ледоруб вместо скальпеля.

Реакция на события 2013 года в Бирюлево — яркое тому подтверждение, вне зависимости от того, были ли сами события взрывом накопившегося напряжения в обществе, когда в излишне грубой и разрушительной форме проявилось недовольство властью, или грамотной провокацией тех, кто хотел бы отвлечь российское общество от реальных проблем. Ясно, кстати, одно: русские националисты ни к тому, ни к другому не имели отношения.

Любое национальное движение всегда реагирует на проявления этнического произвола. Для русского человека нет противостояния между русскими и нерусскими, а есть противостояние между честными и нечестными, независимо от их национальной принадлежности. Среди честных абсолютное большинство составляют русские в силу того, что мы живем в России, где большинство населения — русские. И борются они не с лицами других национальностей, а с тем беззаконием, которое порой обретает форму этнической преступности.

Итак, о национальном.

Русское православие не является слепой копией православия палестинского и даже греческого. Так и ислам народов, столетиями живущих бок о бок с русскими, не мог не впитать в себя общий дух Русской цивилизации.

А Русская цивилизация, как я уже отмечал, — это не моноэтническое собирание человеческой массы. Это общий геополитический проект живущих вместе многих этносов, объединенных наднациональной идеей. Именно поэтому оптимальной формой Русской цивилизации была и остается империя, а Русской наднациональной идеей — стремление жить по Совести во имя Спасения. Религиозность формы Русской идеи зародилась еще в дохристианские времена, как и русское национальное стремление искать в другом то, что объединяет, деятельно сострадать, жить Миром. Пока Русская идея именно в этом понимании насыщается живой энергией, пока она дает пассионарность — живы русские.

Повторюсь, но скажу: русский народ это скрепленная православием этническая общность белорусов, великороссов и украинцев (малороссов), а русская нация — это объединение русским языком, общим образом жизни, историей и культурой русского и братских ему народов.

Отсюда противны русскому духу ксенофобия и расизм с шовинизмом. Утверждающие иное — либо невежды, либо русофобы.

200-летие имама Шамиля

В августе 1997 года, в период относительного затишья чеченского мятежа, я впервые прилетел в Дагестан. Еще весной, где-то между делами, Р.Г. Абдулатипов обмолвился, что будет летом проводить на родине съезд кунаков, но Бабурин вряд ли соизволит приехать. Хотя на понты не поддаюсь, я заявил, что буду. Накануне назначенного съезда я вновь подтвердил свое намерение приехать.

Ох, не простой кунак Рамазан Гаджимурадович! Если и растерялся, то виду не подал.

В Дагестан я полетел, едва не вымерзнув перед этим на Таймыре, где тогда тоже побывал впервые. И в Норильске, и в Дудинке, и на Диксоне.

При прилете в Махачкалу меня встретил коллега по первому созыву Государственной Думы О.О. Бегов, руководивший в Дагестане в начале 90-х общественной организацией «За Ленина! За Сталина!». Омар Омарович сообщил, что прикреплен ко мне, а потому будет меня всюду сопровождать. Я не возражал.

1 августа 1997 года в Махачкале открылся созванный по инициативе Р.Г. Абдулатипова Второй Международный конгресс горцев. Шепотом мне сказали, что его созыв приурочен к 200-летию имама Шамиля, но в связи с тем, что этот юбилей вызывающе и с помпой стали отмечать в мятежной Чечне, в Дагестане тему закрыли. Нигде ни слова.

Зал был переполнен. В президиуме, куда как заместителя Председателя Государственной Думы России пригласили и меня, сели Р. Абдулатипов, министр культуры России Е.Ю. Сидоров, руководитель фракции «Наш дом — Россия» С.Г. Беляев, другие высокие гости. Чинно открыв конференцию, Рамазан Гаджимурадович стал предоставлять слово членам президиума. Хотя из присутствовавших я по протоколу был самым высоким должностным лицом, вначале выступили лояльные Ельцину царедворцы. И никто — ни полслова о Шамиле. Я быстро набросал тезисы своего выступления.

— Слово предоставляется Сергею Николаевичу Бабурину.

Иду к трибуне.

— Уважаемые участники конгресса! Кунаки!

Передав пожелания успехов в работе от Российского общенародного союза и нашей депутатской группы, я предупредил, что предлагаю вести разговор откровенно и конкретно.

— Ни для кого не секрет, что силы, которые уничтожили Советский Союз, уничтожили его как своего конкурента и соперника на мировой арене, эти силы возлагают сегодня свои надежды на розыгрыш противоборства православных и мусульман, на то, чтобы столкнуть во внутренних распрях многонациональный народ Российской Федерации… Такая ситуация не может не представлять угрозы для жителей республик Северного Кавказа, остальной европейской части России, Закавказья, как и для жителей всей нашей страны. И в связи с этой угрозой я не могу не вспомнить о жизненном подвиге человека, имя которого священно на Кавказе и знакомо всем жителям прежнего Советского Союза. Я хочу сейчас говорить о таком великом человеке, как имам Шамиль.

Стоило мне произнести эту фамилию, как в зале установилась гробовая тишина. Я совершил запретное и дальше шел по лезвию бритвы. Нельзя было фальшивить — это бы сразу почувствовали. А как уважить и православных, и мусульманских патриотов? Как не допустить скандала в зале, где находится и делегация Чечни, и гости из Москвы? Я продолжил:

— В чем для меня, русского человека, жизненный подвиг этого вождя кавказских народов? Имам Шамиль в течение многих лет, наперекор всему и вся, был национальным лидером, целеустремленно и беззаветно борющимся за счастье своего народа. Он не склонил голову ни перед кем, ибо для него самым важным, самым главным было благо соотечественников.

Разразившиеся аплодисменты — это были не аплодисменты, это не была овация — это был горный обвал, взорвавшийся вулкан чувств. Когда вновь установилась напряженнейшая тишина, я понял, что первый бой — бой за внимание — выиграл. Люди, собравшиеся в огромном зале, меня приняли, они одобрили сказанное, важно было идти дальше. И я рискнул:

— Но давайте посмотрим и признаем, что мужество и мудрость сопутствовали всей жизни Шамиля, с первого дня и до последнего. После аула Гуниб — это все тот же волевой и дальновидный Шамиль. Он стремился принести мир в аулы Кавказа, чтобы остановить кровопролитие и одарить счастьем тех, кто верил ему и шел за ним, как и всех других, кто жил на Кавказе, а это требовало серьезных политических решений.

Мне не давала покоя мысль о чеченской делегации, находящейся в зале, я досадовал, что не спросил, где они сидят, но отступать было некуда:

— Я хочу сейчас сказать о трех уроках, опирающихся на главные жизненные принципы и заветы имама Шамиля, которые должны учитываться нами сегодня в повседневной жизни. Первым таким уроком я считаю его завет — жизненный принцип — свобода и честь нации дороже жизни!

Шквал аплодисментов, казалось, потряс само здание. Аплодировали неистово. И безмолвно.

— Это нам нужно помнить сегодня, когда под диктат из-за океана отказываются подписать российский закон о свободе вероисповедания, под предлогом того, что этот закон защищает якобы только интересы православных, мусульман, буддистов и иудеев. Принятый парламентом закон защищает Россию, тех, кто живет на территории России! И нас в этом отношении не должна волновать позиция американского Конгресса. У нас есть свои граждане, интересы, честь и достоинство которых являются безоговорочными приоритетом, кто бы и что бы ни говорил в Вашингтоне. Второй урок великого Шамиля в том, что жизнь и счастье соотечественников превыше личной власти.

Вновь буря, шквал рукоплесканий. Продолжаю:

— Действительно, Шамиль до самого конца своей земной жизни не покорился обстоятельствам. Он всегда делал осознанный выбор, опиравшийся на то, как складывалось развитие событий. И после Гуниба он подчеркнул и личным, и семейным примером то, что мы должны искать чрез диалог, через мирный путь решение всех наших проблем. Отсюда третий урок Шамиля — единственная реальная гарантия национального самосохранения и развития северокавказских народов, это их пребывание в составе России.

Ни одного хлопка! Хрупкая, чуть ли не звенящая тишина. Но спасибо, что никто и не шикнул. Где там она, группа чеченцев? Спешу говорить дальше:

— Для нас сегодня ключевым подходом, который, на мой взгляд, пронизывает проект Кавказской Декларации, является признание того факта, что Северный Кавказ, — это не некие «присоединенные» к России окраины, это — сама Россия. Кавказ, как и моя родная Сибирь, как и любой другой край, область, республика, — это неотъемлемая часть нашего единого государства, нашего единого Отечества, а жители Кавказа — неотъемлемая часть нашего единого народа. И вывод о том, что пребывание северокавказских народов в составе России — это важнейшая и по сути единственная реальная гарантия национального самосохранения и развития этих народов, этот вывод для нас сегодня является ключевым во всех практических делах.

Аудитория слушала, затаив дыхание, и я рискнул еще усилить сказанное:

— Конечно, нельзя упрощать, когда речь идет о великом и трагическом. Величие нации складывается из сочетания имен имама Шамиля и генерала А.П. Ермолова. За Шамилем мы всегда будем видеть борьбу горских народов за свободу, за право самим решать свою судьбу, за Ермоловым — неуклонную защиту государственных интересов России. Драма нации — в благотворном влиянии Русской цивилизации, обеспечивающей равнодостойное гармоничное развитие всех этносов, живущих в России, при кровавой захватнической внешней политике, объективно расширявшейся в тот период Российской империи.

Я не мог не осовременить свой исторический экскурс:

— Кавказская трагедия, и не только XIX века, — в насилии власти, создающей и одновременно уничтожающей единство многонационального народа России. Нельзя отождествлять действия власти на Кавказе с действиями или волей народа. Это разные вещи. Нельзя отождествлять и тот политический режим, который существует сегодня в нашем Отечестве, с позицией всего народа. Я имею в виду и то, что происходило в Чечне, и то, что происходит в других местах. Только осознав необходимость единения как в конкретных делах, так и в нашем созидании будущего, мы сумеем быть достойны великих предков.

Поддержав подготовленный инициаторами конгресса проект Кавказской Декларации, призвав жить, соединяя наследие разных эпох и равнодостойно относиться к прошлому, я закончил свое выступление.

По тому, каким громом аплодисментов меня провожали, я понял, что испытания не провалил.

Предоставив слово очередному гостю, Р.Г. Абдулатипов изумленно и с уважением стал меня рассматривать и, перегнувшись через сидевшего между нами министра культуры, спросил:

— Сергей Николаевич, как долго ты готовился и работал над текстом?

Ответу, что — пока шло начало заседания, он явно не поверил.

В перерыве десятки людей сочли нужным подойти и поблагодарить за выступление. Особенно был рад беседе с Р. Гамзатовым.

Великий горский поэт, увидев меня беседующим на крыльце с его земляками, подошел со словами:

— Сергей Николаевич, я тут только что появился, а мне все говорят, что я потерял полжизни, пропустив Вашу речь. Что Вы такого сказали, что весь народ гудит и только ее и обсуждает?

Познакомившись с Р. Гамзатовым за несколько лет до конгресса, в Союзе писателей России, я счел возможным уважительно пошутить:

— Расул Гамзатович, ради Вас я готов все сказанное повторить, но боюсь, и сам не вспомню, что от волнения наговорил.

— Не надо, не надо! Сказали, что покажут по нашему телевидению. А как, Сергей Николаевич, наш край? Наши горы? Как мой Дагестан?

Мудрость и ироничность великого аварца к тому времени давно стали легендарными. Разговор с ним, продолжавшийся почти весь перерыв, был наполнен неподдельной радостью общения. Демонстративно отстраненно рядом держался мой коллега по работе в Думе Надиршах Хачилаев. Нет, он поздоровался, но был явно неприветлив, причем не только ко мне. Он был в оппозиции к республиканской власти, но я-то тоже не принадлежал к правящим кругам! Впоследствии он, как и его брат, был убит.

В Н.М. Хачилаеве ярко проявилась борьба внутри ислама — между его «русской» частью, и частью безнациональной. Не случайно ныне проникающие на российскую территорию ваххабиты прежде всего борются с теми духовными лидерами российских мусульман, которые выступают за сохранение не только религиозных, но и национальных традиций своих народов, которые уверены в необходимости жить в мире и братстве с православными, да и всем русским населением.

Исламским фундаменталистам не нужны ни татары, ни чеченцы, ни аварцы или лезгины. Им нужны только мученики за веру со стершейся национальной принадлежностью. В противодействии этой космополитической заразе могут и должны быть вместе православные и мусульмане.

На другой день, 2 августа 1997 года, вертолетами мы поднялись в родной аул Абдулатипова. И было море коньяка, обильный стол, и были национальные танцы, и были по всему горизонту заснеженные горы.

Дагестан тепло лег мне на сердце. Красивейшей природой. Людьми, живущими в гармонии с голубым небом, палящим солнцем и бурным Каспием. И, конечно, с любящими человеческую храбрость и трудолюбие горами.

В том, что в октябре 1997 года в Москве прошла научная конференция, посвященная юбилею Шамиля, считаю, есть и моя заслуга.

У РОС вообще тесные отношения с политическими силами и деятелями многих мусульманских стран. С 1998 года было соглашение о сотрудничестве с Движением революционных комитетов Ливии, в 2003 году подписано соглашение с Партией арабского социалистического возрождения (БААС) Сирии. Еще в 1992 году я возглавлял первую приехавшую в Ирак российскую парламентскую делегацию и потом многие годы помогал иракскому народу противостоять несправедливым санкциям.

Особая история — о наших усилиях с 1996 года крепить взаимопонимание и сотрудничество России с Исламской Республикой Иран.

Националисты всех стран, соединяйтесь! — лозунг моего старшего друга Жана-Мари Ле Пена. Национализм, как уже говорилось, — это любовь к своей нации, своему народу. Важны чувство меры и ощущение адекватности. Иначе национализму легко превратиться в шовинизм — ненависть и зависть к другим народам и нациям.

Национализм внутри страны является синонимом патриотизма. Во вне он становится агрессией.

На рубеже XX–XXI веков Россия и русские подвержены опаснейшим внешним вызовам. Этническая экспансия, поднимающаяся до уровня цивилизационной агрессии, — главная в наши дни опасность российскому обществу и государству.

Переселенцы из Китая, не желающие учить русский язык и жить по-русски, создающие свои национальные анклавы на Дальнем Востоке и в Сибири, заселение центральных районов России мусульманским населением, стремящимся агрессивно заменить православные храмы мечетями — это реальность сегодняшнего дня. На смену мусульманам, жившим в братстве и согласии с православными, где исподволь, а где и силой приходят ваххабиты, не признающие иноверцев и их право на существование.

Задача русского и братских ему народов устоять демографически и цивилизационно. Победить в этой борьбе можно только наступая. А главный фронт борьбы и главный шанс победы — возрождение исторической России в ее естественных границах.

Первый шаг к собиранию страны — это Российско-Белорусское воссоединение

Ход развития социально-экономических и политических процессов на так называемом «постсоветском пространстве» уже к 1995 году показал, что управляемая дезинтеграция, приведшая, в конечном итоге, к развалу Союза ССР, в основном выработала свой ресурс. Она дала новую геополитическую реальность в виде более чем пятнадцати независимых государств, вынудила часть из них объединится в аморфное и весьма неэффективное Содружество, но ни на йоту не приблизила народы к заветной цели — благополучной, сытой жизни в условиях мира, спокойствия и согласия. Наоборот, усугубились кризисные явления во всех сферах жизни, обострились внутренние противоречия, которые в ряде бывших союзных республик уже привели к перманентной нестабильности, а кое-где — и к гражданским войнам. Не заметить прямой связи между развалом великой страны и этими явлениями просто невозможно.

Пробуждение исторической России началось с Белоруссии. 14 мая 1995 г. в Республике Белоруссия состоялся референдум, на который, в частности, был вынесен вопрос об экономической интеграции с Российской Федерацией (дословно: «Поддерживаете ли Вы действия Президента Республики Белоруссия, направленные на экономическую интеграцию с Российской Федерацией?»). 82,4 % от участвовавших в голосовании ответили на него положительно.

В Государственную Думу Российской Федерации поступило обращение депутатов Белгородской областной Думы, в котором они предлагали организовать совместное заседание парламентов России, Украины, Белоруссии, а также провести на их территориях референдумы о форме дальнейшего совместного существования. Это предложение было поддержано рядом субъектов Российской Федерации, в частности — Московской областной думой, Законодательным собранием Ивановской области, Государственным советом Республики Коми и другими.

С Заявлением о проведении референдума по вопросу об углублении экономической интеграции России и Белоруссии выступил 3 октября 1995 г. Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации.

На основании этих предложений в Государственной Думе РФ был разработан и в октябре 1995 г. направлен для обсуждения в субъекты Российской Федерации проект Федерального конституционного закона «О всероссийском референдуме о создании Союзного государства», который получил одобрение и поддержку Законодательного собрания Камчатской области, Коми-Пермяцкого автономного округа, Государственного собрания Республики Алтай, Администрации Калужской области, Астраханского областного представительного собрания и многих других.

Закономерность в стремлении Белоруссии и России объединиться признавали не только на просторах прежнего СССР. Во время заседания Бергедорфского клуба в Москве 1 декабря 1996 г., когда в докладе я изложил свою позицию по этому вопросу, меня поддержал экс-канцлер ФРГ Г. Шмидт[9].

В этих условиях значение проведенного в Белоруссии 14 мая 1995 г. всенародного референдума вышло далеко за рамки официально заявленной на нем темы углубления экономической интеграции двух славянских государств. В сущности, речь шла о всестороннем сближении России и Белоруссии, о полномасштабном восстановлении порушенных связей, не исключая перспективу воссоздания единой государственности. Таким образом, братский белорусский народ как бы еще раз подтвердил свой исторический выбор в пользу единения с великороссами и другими народами прежнего СССР, сделанный им ранее на всесоюзном референдуме 17 марта 1991 г.

Реинтеграционные настроения нарастали и в России, что, в частности, подтвердили результаты декабрьских парламентских выборов 1995 года. На них победу одержали политические силы, в той или иной степени поддерживающие идею восстановления общей государственности.

Победивший в Белоруссии на президентских выборах 1994 г., на майском 1995 г. и ноябрьском 1996 г. референдумах под лозунгами союза с Россией А.Г. Лукашенко стал инициатором поиска форм ускоренной двухсторонней российско-белорусской интеграции. Решение Государственной Думы Российской Федерации от 15 марта 1996 г. о признании Беловежских соглашений 1991 г. по ликвидации СССР исторически ошибочными и юридически ничтожными, позволявшее лидеру российской оппозиции Г.А. Зюганову захватить политическую инициативу в период президентских выборов 1996 г., подтолкнуло Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина к принятию белорусских предложений.

Тем не менее, процесс сближения шел противоречиво, а по вине, как правило, российской стороны и вообще часто давал сбои. Не обошлось без сюрпризов даже при подготовке двустороннего договора весной 1996 г. Руководство Белоруссии было готово к самым серьезным решениям, что нашло свое отражение в предложениях по договору, но представители Москвы проявляли сдержанность, а в ночь перед подписанием договора 2 апреля 1996 г. и вообще в одностороннем порядке внесли изменения в русский текст. Сделанная правка выхолащивала содержание документа, устраняла малейший намек на государственное единство России и Белоруссии.

Слушая в Георгиевском зале Московского Кремля выступления президентов, я ловил себя на мысли, что происходит что-то непонятное. Когда все дружно встали, рукоплеща подписанию документа, я встал, но руки демонстративно заложил за спину. На вопрос рядом стоящего В. Басина, почему я не аплодирую, выдохнул:

— А чему? Я шел на создание российско-белорусского Союза. Нам подсовывают какое-то Сожительство[10].

Торжественно подписывая 2 апреля Договор в Московском Кремле, Президент Белоруссии А.Г. Лукашенко даже не знал о сделанной российской стороной ночной правке, а отстаивая в последующие дни первоначальный вариант, вынужден был отступить перед давлением руководства России.

Вместо создания государственного союза было провозглашено создание Сообщества и его руководящих органов — Высшего Совета, Парламентского Собрания, Исполнительного комитета.

В сфере государственного строительства результаты от реализации договора о Сообществе России и Белоруссии и развивающего его положения соглашения между Федеральным Собранием России и Верховным Советом Белоруссии были скромными. Последнее соглашение создало предпосылки для становления парламента российско-белорусского Союза, обладающего реальной законодательной властью. Этот новый парламент виделся тогда как «модельный», на котором можно отрабатывать все необходимые структуры и механизмы, позволяющие гармонизировать политические и региональные интересы, сводить их в единое целое, тем самым обеспечивая нормальное развитие страны и ее народов. По мере расширения российско-белорусского Союза за счет присоединения к нему других стран СНГ, парламент мог бы служить прототипом будущего союзного парламента.

Необходимо было определяться в форме будущего объединения. И в основе такого определения лежало решение о совмещении (слиянии) территориальных суверенитетов.

Различные формы слияния территориальных суверенитетов вели к различным вариантам государственного воссоединения России и Белоруссии.

12 марта 1997 г. на сессии Парламентского Собрания Сообщества в Минске я попытался убедить коллег-депутатов, что выбор модели воссоединения целиком и полностью зависит от совместимости краткосрочных и долгосрочных интересов руководства двух славянских государств и может быть реализован как в форме новой федерации (основной вариант, наиболее предпочтительный), так и конфедерации (запасной вариант, компромиссный). В рамках каждого из этих вариантов существует поле для маневра, позволяющее добиваться поставленных целей с помощью различных модификаций двух базовых моделей. Логика есть в каждом из двух вариантов.

Сожалею, но мои предложения не были восприняты в процессе подготовки государственных и международно-правовых актов, хотя ход событий подтвердил точность их логики.

Во второй половине января 1997 г. стало окончательно ясно, что бесперспективно и пагубно терять время на вариант очередной конфедерации, а, при выдвижении в качестве цели создания Белоруссией и Россией единого государства, необходимо срочно определять политическую и правовую технологию воссоединения России и Белоруссии.

Ключевыми проблемами, которые предстояло решить в процессе воссоединения с учетом сложившегося политически срока (первое полугодие 1997 г.), являлись:

1) снижение зависимости процесса воссоединения от политической конъюнктуры, воли глав государств и их окружения, преследующих явно несовпадающие цели, использование объективно существующих между ними противоречий в пользу общего дела;

2) максимальная активизация «парламентского фактора» на всех стадиях объединительного процесса, превращение парламентов России и Белоруссии в основную направляющую и движущую силу воссоединения.

С учетом реально существующей ситуации в российско-белорусских отношениях на официальном уровне, а также ряда других факторов («антилукашенковская» позиция российских СМИ, активизация сил в российской политической элите, стремящихся «замотать» и дискредитировать идею воссоединения, обставив ее множеством условий и т. д.) полноценное решение этих проблем практически невозможно, если следовать трафаретной схеме действий «референдум — договор» или «договор — референдум», предполагающей наличие множества формально-юридических «зацепок», позволяющих в любой момент затормозить, а то и вовсе блокировать процесс объединения.

Оптимальным выходом, позволяющим предотвратить такой неблагоприятный ход развития событий, мог бы стать последовательный перенос «центра тяжести» объединительных усилий в сферу деятельности Парламентского Собрания Сообщества России и Белоруссии, а также парламентов обеих стран. В этом случае мною было предложено осуществить следующие действия:

Первое. На предстоящем во второй половине февраля 1997 г. заседании Парламентского Собрания Сообщества принять Обращение к Федеральному Собранию РФ и Национальному Собранию РБ с призывом провести 2 апреля 1997 г. в Москве или Минске совместное заседание парламентов России и Белоруссии для обсуждения вопроса воссоединения двух славянских государств.

Такое решение полностью соответствовало бы позиции А.Г. Лукашенко, сформированной им в выступлении в Государственной Думе 13 ноября 1996 г. Когда в тот день при входе белорусского лидера депутаты от «Яблока» вышли из зала, мы демонстративно поднялись со своих мест, чтобы приветствовать высокого гостя.

Принятию Обращения должны предшествовать интенсивные консультации между руководством Федерального Собрания РФ и Национального Собрания РБ с целью:

— достижения принципиального согласия на проведение совместного заседания;

— достижения договоренности по содержанию, форме и порядку подготовки решений, подлежащих принятию на совместном заседании.

Второе. На совместном заседании Федерального Собрания РФ (Совет Федерации и Государственная Дума) и Национального Собрания РБ (Совет Республики и Палата представителей) с участием президентов и глав правительств России и Белоруссии принять Декларацию о воссоединении Российской Федерации и Республики Беларусь, постановление о подготовке Конституционного договора о воссоединении Белоруссии и России, включая создание Объединенной комиссии по подготовке Конституционного договора.

Декларация — чисто политический документ, выражающий волю народных представителей к воссоединению двух государств, но не порождающий немедленных прямых правовых последствий. В силу этого ее весьма трудно оспорить, тем более блокировать ее принятие по формально-юридическим основаниям.

С другой стороны, принятие Декларации — это политическая и, до определенной степени, правовая фиксация некой «точки отсчета», после которой полное возвращение к изначальному состоянию разделенности практически невозможно без серьезных политических издержек для государственного руководства России и Белоруссии. К тому же задавалось бы направление дальнейших действий, ибо после «А» всегда следует «Б», «В», «Г» и т. д.

Постановление о подготовке Конституционного договора могло содержать:

— принципиальные решения о начале работы над договором;

— фиксацию временных рамок работы над договором (оптимально 3 месяца);

— перечень мер организационного, материально-технического и информационно-пропагандистского характера по обеспечению подготовки договора;

— решение о создании Объединенной комиссии по подготовке Конституционного договора;

— персональный состав Объединенной комиссии (президенты-сопредседатели, главы правительств, руководств парламентов, руководители Конституционных и Верховных судов, по 5–7 депутатов от разных фракций, но не более 40–50 человек);

— назначение дат следующего совместного заседания парламентов для рассмотрения итогов работы Объединенной комиссии и определения порядка подписания и ратификации договора.

Конституционный договор — главный и единственный правовой документ, не только юридически фиксирующий факт воссоединения, но и создающий правовую основу для функционирования единого федеративного государства на переходный период (предположительно до 2000 г.), вплоть до принятия новой Конституции Российско-Белорусской Федерации, после чего он официально терял силу.

Третье. Во второй половине июля 1997 г. провести повторное совместное заседание парламентов, на котором подвести итоги работы Объединенной комиссии и организовать торжественное подписание конституционного договора президентами России и Белоруссии.

Вслед за этим национальные парламенты приступают к процедуре ратификации Конституционного договора. Целесообразно, чтобы он помимо этого был вынесен на утверждение референдума одновременно в России и Белоруссии не позже конца 1997 г., что придаст документу высшую легитимацию, в том числе по сравнению с национальными конституциями. При положительном решении референдума фактически вступает в силу временная Конституция Российско-Белорусской Федерации, начинает функционировать единое государство.

В конце января я ознакомил с этими предложениями руководителей Белоруссии. Но решающие роли в объединении — это понимали все и в России, и в Белоруссии, да и во всем мире, — в силу объективных факторов, были отведены Российской Федерации и ее государственному руководству. Только поняв смысл и проблемы Российской Федерации, можно было бы идти в будущее.

После того, как 17 марта 1997 г. Парламентское Собрание Сообщества России и Белоруссии на своей сессии в Минске не стало определяться в цели своей деятельности, ушло от определения своего отношения к будущей форме российско-белорусского объединения, я обратился с письмом к президентам Российской Федерации и Республики Беларусь.

Обращаясь к президентам, пришлось выразить уверенность, что этап дискуссий о необходимости и целесообразности объединения двух республик давно пройден. Воля наших народов к поэтапному воссоединению не вызывает сомнения — и для граждан России, и для белорусов в их абсолютном большинстве, тема реинтеграции является предметом устойчивого общенационального консенсуса. Почти год назад сделан первый, хотя и робкий, но важный шаг навстречу друг другу в форме Договора о Сообществе России и Белоруссии. Тем самым создан плацдарм, с которого можно и нужно двигаться вперед, к качественно новому уровню наших взаимоотношений.

К сожалению, темпы этого продвижения явно не соответствуют глубинным чаяниям наших народов, жизненным интересам наших стран. За «перетягиванием каната», борьбой за «интеграционную приоритетность», бесконечными спорами о сроках, формах и процедурах воссоединения, мы бездарно тратим бесценное историческое время, фактически способствуем идущей уже шестой год эрозии экономических, социальных и культурных связей между Россией и Белоруссией, позволяем нашим геополитическим соперникам закрепляться на новых позициях, дискредитировать саму идею объединения.

11 марта 1997 г. в выступлении Председателя Высшего Совета Сообщества России и Белоруссии А.Г. Лукашенко перед участниками III сессии Парламентского Собрания Сообщества прозвучало много правильных и важных мыслей, но осталось ощущение недоговоренности. Нельзя долго идти вперед ни в экономике, ни в политике, ни в жизни вслепую. Движение должно иметь цель.

У интеграции могло быть три цели:

— или слияние в новое единое государство с одновременным отказом от национального суверенитета как Российской Федерации, так и Республики Беларусь;

— или создание Российско-Белорусской Федерации (союзного государства);

— или сохранение Сообщества (Союза) Белоруссии и России как условного конфедеративного объединения с неизбежным продолжением бесконечных разговоров о «дальнейшей интеграции».

Позиция Президента Белоруссии по вопросам интеграции наших стран у меня всегда вызывала чувство глубокого уважения. Но когда он с болью говорит, что Российская Федерация не готова к равноправному объединению, с этим нельзя согласиться. Что значит «не готова»? Кто конкретно не готов? Ведь нельзя было позицию России отождествлять с мнением отдельных, пусть даже самых высокопоставленных должностных лиц.

Настораживал также скрытый от общественности, кулуарный способ решения судеб наших народов. Мы опять ждали, когда нас поставят перед очередным фактом достигнутых в кабинетной тиши договоренностей, который каждый будет трактовать по-своему. Где открытый и честный анализ альтернатив, серьезное обсуждение моделей объединения органами государственной власти, облеченными доверием народа?

Было очевидно, что процесс реинтеграции будет продолжен в направлении трансформации государственного союза в некую форму единого федеративного государства, т. е. Российско-Белорусской Федерации. Поэтому Конституционный договор вполне мог бы просуществовать до принятия новой Конституции нового федеративного государства.

Уже во второй половине июня 1997 г. парламенты наших стран могли собраться еще раз с тем, чтобы подвести итоги работы Объединенной комиссии и организовать торжественное подписание Конституционного договора президентами России и Белоруссии. Естественно, общей Конституции у нас в этом случае не было бы, ее должен был заменить Конституционный договор. Зато было бы единое гражданство, при сохранении национального. Появился бы общий парламент (по типу Европарламента), избираемый населением на всеобщих выборах, который будет принимать общие обязательные законы по строго определенному кругу вопросов. Таким образом, формировались бы единое законодательство, система общих наднациональных судов, в т. ч. по арбитражным делам.

2 апреля 1997 г. совместного заседания парламентов Белоруссии и России не состоялось, хотя в Минске были к нему готовы, Государственная Дума России приняла официальное решение о его проведении, а члены Совета Федерации России получили накануне телеграмму, вызывающую их в Москву (к концу того же дня они получили и официальную отмену заседания). Более того, предварительно согласованные между полномочными представителями документы подверглись 1 апреля по инициативе российской стороны пересмотру. В назначенный день состоялось лишь заседание Высшего Совета Сообщества Беларуси и России, а также в торжественной обстановке были подписаны российско-белорусские документы.

Перипетии российско-белорусского сближения требуют отдельного исследования, поэтому ограничусь краткой констатацией.

Договор о Союзе Беларуси и России на самом деле был подписан президентами обеих республик, и произошло это 28 марта 1997 г. в Москве после завершения встречи глав государств — участников СНГ.

Вначале текст договора затребовал и, прочитав, подписал А.Г. Лукашенко, сразу после этого улетев в Минск. Когда об этом доложили Б.Н. Ельцину, он тоже приказал принести документ, молча его прочитал и так же молча подписал.

Конечно, протокол растерялся. Нестандартность ситуации (под договором стояла дата 2 апреля) прикрыли словами о «парафировании» текста главами государств. 31 марта официальная копия договора по поручению Президента России была представлена его помощником Д.Б. Рюриковым в Федеральное Собрание. Подписи президентов были корректно убраны, остались лишь визы М.В. Мясниковича и В.М. Серова.

Занимаясь подготовкой назначенного на 1 апреля 1997 г. заседания Парламентского Собрания Сообщества Беларуси и России, я специально позвонил 31 марта Д.Б. Рюрикову, спросив, не повторится ли история 1996 г. с «трансформацией» текста договора, и получил соответствующие заверения, что не повторится.

Увы, утром 1 апреля «чудеса» начались (Д.Б. Рюриков был отставлен через два дня). Договор в прежнем его виде исчез, появился вобравший в себя основное содержание проект Устава будущего Союза, Договор протокольного характера и вспомогательный Меморандум.

Для убеждения в необходимости все это по новой подписать, в Минск отправили И.П. Рыбкина. Предлагали вначале лететь В.С. Черномырдину или А.Б. Чубайсу, но первый отказался, сославшись, что ничего в этом не понимает, а второго А.Г. Лукашенко на дух не переносил. И.П. Рыбкин несколько часов сидел в аэропорту Внуково-2, ожидая, пока выправленные документы ему привезет Б.А. Березовский, а потом в Минске долго пробивался к Лукашенко. Как и чем он убедил белорусского лидера история умалчивает. С трудом, но тот согласился вновь прилететь в Москву.

Новые российско-белорусские документы 2 апреля 1997 г. в Кремле были подписаны, началось «всенародное» обсуждение проекта Устава. В своем заявлении от 14 мая 1997 г. Государственная Дума России выразила сожаление о том, что воссоединение двух братских народов в рамках единого государства не обозначено в Договоре и проекте Устава как важнейшая цель интеграции.

Окончательный вариант текста Устава был 23 мая подписан президентами (внесенные изменения не носили принципиального характера), 6 июня ратифицирован Государственной Думой России, 10 июня — одобрен Советом Федерации. Уже 11 июня состоялся обмен ратификационными грамотами, а 12 июня в Бресте состоялось первое после вступления в силу Устава Союза заседание Парламентского Собрания.

Наиболее важными чертами нового уровня интеграции следует полагать преобразование Сообщества России и Белоруссии в Союз, пусть и с сохранением за каждым государством-участником государственного суверенитета и территориальной целостности, всех атрибутов государственности, а также установление института гражданства Союза (ст. 2 Устава).

Примечательно, что по настоянию белорусской стороны из текста документов было исключено понятие территории Союза, но при этом сохранилось упоминание о границах Союза (п. «ж» ст. 20 Устава). В своих рамочных параметрах Союз России и Белоруссии практически не вышел за пределы концепции Евразийского Союза Н. Назарбаева. В этой связи важно отметить, что Устав не стал итогом российско-белорусской интеграции. На высшем законодательном уровне удалось лишь закрепить тот уровень объединения, к которому оказались готовы Белоруссия и Россия, их правящие элиты.

1998 год прошел при традиционной в российско-белорусских делах активности регионов и бездеятельности центра. Под самый конец года общественность России и Белоруссии была радостно изумлена подписанной президентами двух государств 25 декабря 1998 года Декларацией о дальнейшем единении России и Беларуси. Признавая необходимость выхода на новый этап интеграции, придания нового качества процессу единения, Президенты России и Беларуси заявили о решимости продолжить поэтапное движение к добровольному объединению в Союзное государство при сохранении национального суверенитета государств-участников Союза.

Впервые официально была провозглашена цель всех усилий по ускорению интеграции. Более того, сказано, что в XX! век Россия и Белоруссия должны войти как Союзное государство. И уходило на второй план то, что заведомо нереально звучали в декларации слова о том, что уже к концу первой половины 1999 года «будет создана единая для всех субъектов хозяйствования правовая среда, сформировано единое таможенное пространство, унифицированы гражданское и налоговое законодательство, валютное регулирование и денежно-кредитная система.

Завершатся объединение энергетической и транспортной систем, создание единого научно-технического и информационного пространства. Будет осуществлен переход к единой валюте». Авторы и их советники, очевидно, и не планировали исполнить заявленное. А после подписания декларации не пытались, это точно.

Что касается проекта договора о Союзном государстве, то на подготовке именно его и сосредоточились основные усилия и команды президентов, и нашей парламентской Комиссии по формированию Союзного государства. Я был избран ее председателем, с белорусской стороны мне энергично помогал Ю.Г. Малумов.

И вот 8 декабря 1999 года, день в день, но через 8 лет после подписания Беловежских соглашений, Президенты Б.Н. Ельцин и А.Г. Лукашенко подписали Договор о создании Союзного государства и Программу действий по реализации его положений. Договор был ратифицирован Государственной Думой 13 декабря 1999 года.

Жалею о двух моментах. Что не смог настоять на том, чтобы название договора было без слова «создании», но его именно потому и вставили в последний момент, чтобы объявить процесс начатым, но отнюдь не завершенным. Вот и понимает каждый по-своему, то ли Союзное государство уже есть, то ли оно только планируется.

И второе — ради юридической чистоты я не согласился с Г.И. Тихоновым, требовавшим записать в тексте договора, что первые выборы Союзного парламента пройдут осенью 2000 года. Действительно, чисто технически российский и белорусский парламенты могли весной 2000 года принять национальные законы о выборах союзных депутатов, а осенью можно было провести выборы. Все участники подготовки текста договора с этим согласились, но мы записали, что выборы в Палату Представителей Парламента Союзного государства первого созыва проводятся не позднее 6 месяцев после принятия парламентами государств-участников соответствующих законодательных актов (ст. 64 Договора). Этот срок и планировался — октябрь-ноябрь 2000 года, — совмещаясь с выборами парламента Белоруссии, что меня и склонило не фиксировать конкретной даты.

К сожалению, изменились настроения высшей исполнительной власти обоих государств. По итогам российских парламентских выборов 1999 года я лишился возможности дальше влиять на процесс российско-белорусской реинтеграции, соответствующие национальные законы оказались в 2000 году не приняты, а затем и сам процесс воссоединения стал топтаться на месте. На формально законном основании депутаты Парламента Союзного государства так и остались до сих пор не избранными, соответственно, не завершилось формирование и остальных союзных органов власти.

7 апреля 2000 г. А.А. Авдеев передал мне официальное предложение Правительства России, сделанное по инициативе МИД РФ, войти в Постоянный комитет Союзного государства, став первым замом П.П. Бородина:

— Он гениальный хозяйственник, но не знает, что делать в Союзном государстве. Вы же были председателем Комиссии по формированию Союзного государства и знаете и политические, и правовые аспекты работы.

Вечером того же дня Б. Милошевич и его добрейшая супруга Миланка собрали на дружеский ужин Н.С. Леонова, Л.В. Шебаршина, Л.П. и О.Н. Решетниковых, А.А. Зиновьева и нас с Таней. Узнав о полученном предложении, все присутствовавшие стали настаивать, чтобы я согласился и стал бы крепить российскую работу по объединению с Белоруссией. Засиделись до полуночи.

Согласился. Но команда «семьи» прежнего президента пришла в неистовство от моего возможного сближения с Путиным, и М.М. Касьянов дважды прямо не выполнил указания В.В. Путина о моем назначении.

Первый раз — во время заседания Союзного правительства. Он просто «забыл» о лежащих перед ним моих документах. Второй случай имел место уже на заседании Высшего государственного совета Союзного государства.

Ситуация была подготовлена ювелирно, с тонким расчетом психологии белорусского лидера.

Госсекретарь Союзного государства П.П. Бородин в тот момент был арестован в США. На вопрос, соглашусь ли я на назначение новым Государственным секретарем, я ответил без колебаний:

— Конечно, нет. Вы сначала добейтесь освобождения человека, ныне занимающего эту должность, а потом и ставьте подобный вопрос.

Исходя из этого, вернулись к модели моего назначения заместителем, но с дополнительными полномочиями, а потому перенесли вопрос на уровень Высшего государственного совета. Докладывать его должен был представитель Белоруссии Л. Козик.

Но в день проведения Высшего государственного совета, незадолго до приземления во Внуково самолета с белорусским президентом, в СМИ была вброшена «новость» о предстоящей ликвидации Постоянного комитета Союзного государства и создании в РФ министерства по делам Белоруссии. Министр — С.Н. Бабурин.

И — моя фотография во весь телеэкран.

Сенсация! Меня журналисты перехватили в партийном офисе. Я высмеял глупость их «новости», но все оказалось не так безобидно.

Когда у идущего от самолета А.Г. Лукашенко спросили, как он прокомментирует план ликвидации Постоянного комитета и создания российского министерства по делам Белоруссии, Президент Республики Беларусь закономерно вспылил и помчался в Кремль. Едва войдя к В.В. Путину, он сразу выразил свой протест по поводу таких планов.

Российский президент недоуменно повернулся к М.М. Касьянову:

— Михаил Михайлович, я же просил вас ничего не предпринимать без согласования с белорусской стороной. Вот все, что вы наметили организационного на сегодня — снимите с повестки дня.

— Хорошо, Владимир Владимирович.

И мой вопрос вновь был отложен. Вечером уже из Минска мне позвонил первый помощник А.Г. Лукашенко С.А. Посохов. Он рассказал о случившемся и задал вопрос, что теперь делать.

— Думаю, что уже ничего. Следующее заседание через полгода. За это времени тема может умереть.

Так и произошло. Вскоре отношения между российским и белорусским лидерами напряглись, сближение стало стопориться, и надобность в моем назначении отпала. Как было сказано на заседании российского правительства:

— Бабурин построит нас в колонну и поведет строем в Союз с Белоруссией. И зачем нам эта Белоруссия?..

Хорошо, что предложенного назначения я не ждал, сложив пассивно руки, а принял предложение академика Г.В. Осипова и уже стал к тому времени работать заместителем директора ИСПИ РАН.

СНГ и послесоветское пространство

Историческая миссия современных политиков Российской Федерации — собрать воедино разделенную в 1991 году историческую Россию. Не сгрести насилием, а собрать умелой политикой и успешной экономикой. Да, это имперские амбиции! Но разве цели должны быть только местечковыми? Еще мудрый Конфуций предостерегал, что человек, не имеющий дальних замыслов, без сомнения подвергнется близкой скорби.

16 декабря 1994 года на приеме в посольстве США мы вежливо беседовали с А. Гором. Рядом с вице-президентом США — наш посол в Вашингтоне Ю. Воронцов. Подошел С.Н. Красавченко.

— Господин Гор! Вот вы предоставляете огромные кредиты коммунистическому Китаю. Россия, в отличие от Китая, демократическая страна, а нам вы выделяете кредитов на порядки меньше.

А. Гор уверенно пояснил:

— Для выделения кредитов нам требуются серьезные правовые основания.

— Так скажите, что необходимо, и мы завтра же издадим соответствующий указ.

Ответ Гора меня не просто порадовал, я почувствовал глубочайшее удовлетворение. Гор, когда ему перевели вопрос, засмеялся и покачал перед собой отрицательно указательным пальцем:

— Н-е-е-т! Нет! Нам нужны законы!

Хорошая пощечина любителям указного права! Жаль, что свидетелей разговора было немного. С. Красавченко был растерян, Ю. Воронцов ухмылялся.

9 июля 1998 г. у меня состоялся серьезный разговор с новым исполнительным секретарем СНГ Б.А. Березовским. Он пригласил меня как зампреда Государственной Думы, курирующего отношения с парламентами стран СНГ, в свой деловой офис.

Белоснежная с позолотой мебель, длинный переговорный стол. Б. Березовский предложил чай и стал меня убеждать, что нахождение Б. Ельцина на посту Президента России — это катастрофа. Необходимо немедленно менять Ельцина, он же совершенно недееспособен.

Если сказать, что я изумился, то значит не сказать ничего. Отмалчиваться я не стал:

— Борис Абрамович, а не вашими ли усилиями Ельцин не так давно посажен в кресло Президента? Не вы ли своими деньгами, своим «голосуй или проиграешь» легализовали его якобы переизбрание?

— Был не прав. Но надо исправлять!

Однако тему я не поддержал, да и собеседник не вызывал доверия. Я пришел не для пустого разговора, а понять, чего ожидать от прихода Березовского на пост в СНГ.

Хозяин кабинета с энтузиазмом принял мою подачу, и стал объяснять всю важность незыблемости границ Российской Федерации. Особо он педалировал тему о границах на Кавказе. Чем меня просто вывел из себя:

— Борис Абрамович, вы что, так и не поняли, что такое Россия? Какая незыблемость границ?! Россия — это не бывшая РСФСР, это прежний Советский Союз! Мы говорим о реинтеграции послесоветского пространства именно потому, что мы воссоздаем разрушенную целостность. Мы пытаемся ускорять объединение России и Белоруссии в единое государство, но к этому процессу надо подключать Украину, Казахстан, непризнанные государства. Мы не сможем осуществить экономическую реформу, если не будем представлять границ нашего экономического и таможенного пространства. Не границ РФ, а границ истинной России! Не желает Грузия объединяться с Россией — Бог с ней, но тогда надо отдельно спросить Абхазию, Аджарию, Южную Осетию.

— Сергей Николаевич, вы толкаете нас к войне. Наша задача, чтобы границы 1991 года между республиками стали незыблемы!

— Да нет, Борис Абрамович, ваша и наша задача диаметрально противоположны — мы сообща должны исправить решения 1991 года, должны собрать тех, кто понимает, что вместе и достойней, и выгодней, кто понимает, что мы один народ.

— Вы экстремист, Сергей Николаевич! Все надо делать тоньше, без территориальных претензий.

Мы так ни до чего и не договорились. Провожая меня до самого выхода, Б. Березовский вновь поднял тему недееспособного Ельцина, но я холодно попрощался и вышел.

И это был очередной чиновник, ответственный за укрепление Содружества независимых государств! Воистину, во главе конторы ритуальных услуг поставили одесского гробовщика.

На другой день мои знающие коллеги по парламенту спросили, где я встречался с Березовским. И, узнав, что на Новокузнецкой, 40, пришли в ужас:

— Да ты что, он же там всех своих собеседников записывает!

Я хмыкнул:

— Да пусть хоть публикует стенограмму. Я говорил, отвечая за каждое свое слово, он — вряд ли.

С приходом Б. Березовского в Исполком СНГ гниение этой организации ускорилось.

Путь ученого

Хочешь не работать всю жизнь? Полюби свою работу!

Все годы моей депутатской жизни, оставаясь вузовским человеком, я продолжал работать на родной кафедре в Омском университете, то читая спецкурсы, то работая с дипломниками и аспирантами. Однако, с течением времени познакомился и со многими юристами в Москве. Особенно горжусь дружескими отношениями с воистину выдающимися учеными Д.А. Керимовым, С.А. Авакьяном, И.А. Исаевым, М.Н. Марченко, Г.В. Мальцевым, Т.М. Шамба. З.А. Станкевич вообще стал моим близким другом и политическим соратником.

В какой-то момент меня стали убеждать подготовить и защитить докторскую диссертацию, особенно, когда узнали, что я хочу, осмысливая текущие свои политические заботы, обобщить свои размышления в отдельной книге. После обсуждения идеи в кругу Т.М. Шамбы и А.И. Экимова, Г.В. Мальцев, который всегда был непревзойденным мастером четко формулировать «диссертабельные» темы, предложил на выбор и мне несколько вариантов. Я выбрал сразу: территория государства.

Политическое затишье после президентских выборов 1996 года позволило выкроить время для научной работы. Через несколько месяцев я представил черновик рукописи на суд Г.В. Мальцева и А.И. Экимова. Но, поскольку тему я решил брать комплексно и междисциплинарно, то спросил у Ю.А. Квицинского совета, кого можно было бы попросить стать экспертом из юристов-международников. Он рекомендовал профессора МГИМО Э.С. Кривчикову.

И вот — есть «Территория государства: правовые и геополитические проблемы». Жду приговора мэтров.

Первым берет слово Геннадий Васильевич Мальцев:

— Что ж, Сергей Николаевич, первые пять разделов — добротный юридический текст. Частные замечания есть, но они несущественны, слишком вы самобытно рассматриваете многие темы территориальных отношений. Но вот завершающие разделы надо убрать. Они для диссертации не нужны, там уже политика, и нам нужна теория государства и права — по номеру специальности.

Я возражаю, что пишу не диссертацию, а монографию. Неожиданно на помощь приходит Анисим Иванович Экимов:

— Геннадий Васильевич, ты не прав. Все первые разделы написаны ради выводов, а политические выводы именно в заключительных разделах. Иное дело, Сергей Николаевич, что у вас попадаются мемуарные вкрапления — то ваш разговор с Б. Ельциным, то еще что-нибудь. Это все уже не наука, это мемуары. Все такие вставки надо убрать.

— Ни в коем случае! — от негодования Эмилия Семеновна Кривчикова даже перебила коллегу, — Ни в коем случае! Сергей Николаевич вводит в научный оборот очень значимые факты и подробности. Все остальное и без него напишут, может быть, даже лучше. Но вот то, что знает только он — это очень ценно и важно.

Я вздохнул с облегчением: при таком разбросе мнений есть из чего выбрать.

В чем Г.В. Мальцев был неумолим — на основе книги (в августе 1997 года она вышла в издательстве МГУ) надо делать докторскую диссертацию. Я сдался и сделал.

Эпопея с защитой докторской диссертации

Диссертация была подготовлена. Где защищать? Предлагали разные «спокойные» варианты, но я не хотел ничего делать подпольно и как одно из высших должностных лиц Российской Федерации решил защищать диссертацию публично в Российской академии государственной службы при Президенте России, тем более, что Г.В. Мальцев там возглавлял диссертационный совет.

Г.В. Мальцев был «за», но он всегда был четок до скрупулезности в соблюдении всех требований:

— Сергей Николаевич, решение о направлении вашей работы мне на кафедру для заключения должен принять ректор РАГС академик Емельянов, а из его приемной ваше письмо в очередной раз пришло на кафедру без соответствующей визы.

Пришлось официально, по «кремлевке», звонить А.М. Емельянову:

— Уважаемый Алексей Михайлович, прошу принять к рассмотрению подготовленную мною диссертацию. Я готов завтра в любое время сам ее привезти.

— Ну что вы, Сергей Николаевич, зачем такие хлопоты. Конечно, конечно. Но по нашему ли это профилю?

— А вот пусть ваши специалисты и решат. Я готов завтра в 9 утра лично ее вам привезти, чтобы вы смогли сразу наложить резолюцию. А то два моих письма уже несколько месяцев бродят без вашей визы как неприкаянные.

— Вот жаль, в 9 часов меня не будет.

— В 10 часов?

— В 10 часов я провожу совещание.

— В 11 часов?

— В 11 часов я буду в другом корпусе…

Когда мы дошли до 18.00, а у ректора все не находилось «окна» меня принять, он понял всю бестактность ситуации, особенно с учетом того, что я заместитель председателя парламента.

— Хорошо, приезжайте завтра в 13.00, я буду вас ждать.

Я проинформировал о договоренности Г.В. Мальцева, тот вздохнул с облегчением.

На другой день в 13.00, несмотря на то, что мы в тот день обсуждали вопрос о кандидатуре Кириенко на пост председателя правительства, я был перед дверью кабинета ректора РАГС. А.М. Емельянова не просто не было — не было даже его секретаря, все двери, выходящие в коридор, были просто заперты. «Все ушли на фронт!» или что-то вроде того.

Разъяренный, я сдал свое письмо и экземпляр диссертации под роспись в канцелярию и, вернувшись в Думу, сразу позвонил Руководителю Администрации Президента. Им тогда был В.Б. Юмашев.

Удивительно, с Валентином Борисовичем сразу соединили.

— Валентин Борисович, скажите, я как представитель оппозиции имею право заниматься наукой?

— А что случилось, Сергей Николаевич?

Я рассказал о складывающейся ситуации и закончил предложением:

— Валентин Борисович, пусть этот трусливый ректор хоть завалит меня на защите, но дайте ему указание принять работу к рассмотрению.

Нелепость возможного скандала была очевидна и вопрос был решен. На другой день Г.В. Мальцев сообщил мне, что получил-таки мою работу с письменным поручением ректора рассмотреть и принять решение.

Кафедра Г.В. Мальцева в РАГС — это отдельное явление нашей науки и нашего образования. Дух творчества, царивший на кафедральных заседаниях и семинарах, сопоставим только с духом товарищества и сплоченной доброжелательности, сформированными заведующим за многие годы работы.

Обсуждение диссертации на кафедре было серьезным и вдумчивым, без скидок на мою руководящую должность или добрые личные отношения. Это очень помогло потренироваться перед защитой.

Защита диссертации длилась более четырех часов, прошла успешно, но не обошлась без приключений.

Хорошо, что я, примчавшись поздно ночью из Ярославля с заседания Парламентского Собрания Союза Беларуси и России, как плохой студент, только за час до начала распечатал с компьютера окончательный вариант своего будущего выступления, после чего помчался в Академию. К моменту моего приезда все успокоилось, но перед тем было просто ЧП. Когда диссертационный совет только стал собираться, объявили, что здание РАГС заминировано, все должны его покинуть.

Г.В. Мальцев и его коллеги покинуть здание отказались. Члены совета — фронтовики шутили:

— Что мы, бомб или мин не видели?

Разрешил ситуацию тогдашний руководитель моего Секретариата И.Н. Барциц, который вообще много помог с организацией защиты. Он пошел к оставшемуся на хозяйстве проректору (ректор, естественно, безвременно отсутствовал), и сказал:

— Я слишком хорошо знаю своего шефа. Одно из двух: или здание должно взорваться, или защита должна состояться.

С учетом того, что члены совета во главе с Г.В. Мальцевым и прибывшие официальные оппоненты (а среди них и фронтовики, тот же Д.А. Керимов) расходиться по-прежнему отказывались, вскоре сообщили, что бомбы не обнаружили.

Защита диссертации прошла успешно. Вскоре меня вызвали на заседание экспертного совета ВАК. Когда мне предоставили слово, я оглядел присутствующих, многих из них знал лично, и сказал:

— Уважаемые члены экспертного совета! Хочу сделать чистосердечное признание: диссертацию я писал сам.

Раздались гневные голоса:

— Да что Вы, Сергей Николаевич, никто и не сомневается!

— А зачем тогда пригласили?

Задали вопрос по теме моего исследования — что первично, территориальная целостность или права человека. Ответил, что территориальная целостность, ради ее обеспечения иногда необходимо применять и ограничения прав и свобод граждан. Что тут началось! Следующие 20 минут я отдыхал, члены совета спорили между собой, разделившись на два непримиримых лагеря.

Результаты защиты были утверждены.

Через несколько лет друг нашей семьи Р. Пайкович предложил издать монографию в Белграде. Я согласился, но серьезнейшим образом переработал и дополнил исследование. Фактически новая книга — «Мир империй» — была переведена на сербский и издана в Белграде в 2010 году. Она вышла и в России, выдержав несколько изданий.

Большой честью для меня стало то, что на представление книги на юридическом факультете Белградского университета приехала и выступила легендарная Смиля Абрамова, академик, ветеран югославского партизанского движения периода мировой войны. Зал приветствовал ее стоя. Я — особенно.

Наиболее значимое научное направление связано для меня с реинтеграцией послесоветского пространства и отношениями Российской Федерации и Республики Беларусь. Но об этом — в другое время.

Потому не удивительно, что в 2000 году, перестав быть депутатом, я был приглашен выдающимся отечественным социологом, академиком Г.В. Осиповым в Институт социально-политических исследований РАН, и стал его заместителем. Период моей работы под дружеским наставничеством Г.В. Осипова в ИСПИ РАН был наполнен радостью творческого общения и товарищества. Высочайшие профессионалы своего дела, подвижники науки, собравшиеся в дружном коллективе института, меня тепло приняли и многим помогли.

Путь юриста: защита чужих прав как профессия

Еще в период работы Государственной Думы второго созыва я сблизился с членами Межрегиональной коллегии адвокатов помощи предпринимателям и гражданам. В 2000 году из почетных гостей перешел в разряд действующих адвокатов, а после серьезного внутрикорпоративного кризиса, возглавил коллегию. Я оправдал доверие избравших меня руководителем коллег — с принятием закона об адвокатуре все они успешно были включены в реестры.

Но главное — непростой адвокатской работой я зарабатывал на жизнь в 2000–2002 годах, что позволило достроить загородный дом и рассчитаться с кредитом. 11 февраля 2001 г. о. Владимир Волгин в сопровождении молодого о. Димитрия Васильева, своей матушки, а также нашей с Таней крестной, блистательной народной артистки России Екатерины Васильевой освятил наш дом.

Не скрою, деньги зарабатывались только на гражданских и арбитражных делах. Доходные уголовные, как правило, были скандальны, а с соратников-патриотов деньги брать было не с руки.

С царящим в родном Отечестве беззаконием я столкнулся в полном объеме. И дело не только в том, как в 2007 году все судебные инстанции проштамповали законность снятия Народного Союза с выборов, а в 2013 году судья Тверского районного суда К.А. Рачина сочла мое увольнение в период тяжелой болезни законным в связи с тем, что я «злоупотребил своим правом» болеть, не ставя в известность министерство.

Я говорю о своей адвокатской практике, когда я столкнулся воочию с несчастьями и горестями очень многих людей. Адвокатская жизнь тяжела чужими страданиями.

Эпоха Фемиды без повязки на глазах

Над центральным входом в здание Верховного Суда Российской Федерации в Москве высится эффектная скульптура древнегреческой богини Фемиды — с весами и мечом. Что изумляет людей знающих — без обязательной для справедливого решения повязки на глазах. Фемида без повязки — для любого юриста нелепость, неправильность. Мы все много и дружно иронизировали по этому поводу, но Верховный Суд и все лица, к нему причастные, не стали ничего менять и объяснять.

И всем, наконец, стало понятно: мы живем в эпоху другого понимания беспристрастности и законности, в эпоху другой Фемиды — Фемиды без повязки на глазах. Скульптура, казавшаяся недоразумением, вдруг стала ярким символом нашего безвременья, переполненного неправосудными приговорами и заказными делами. Конечно же, Фемида внимательно смотрит на всякого входящего в суд человека, чтобы этот всякий понимал, что оценен и его портфель, и его кошелек, и его автомобиль, и даже его счет в банке. Такое время. Если не разглядела — звоните!

Юрий Шутов в Санкт-Петербурге, на процесс которого в Кресты я, даже будучи заместителем Председателя Государственной Думы, приезжал свидетелем защиты, получил пожизненный срок явно по судебной амальгаме. Аукнулось ему «Собчачье сердце»!

До сих пор уверен в невиновности Ю.Т. Шутова. Мы познакомились с ним во второй половине 90-х, когда по поручению Председателя Государственной думы России Г.Н. Селезнева Юрий Шутов во главе парламентской комиссии руководил сбором информации и анализом итогов приватизации в Санкт-Петербурге. Секретным сотрудником спецслужб я могу себе его представить, а бандитом — нет.

А как вы можете иначе объяснить возможности Ю.Т. Шутова, предъявившего общественности добытые «им» с компьютера аэропорта Хитроу (Лондон) документы о задержании прилетевшего в Великобританию действующего мэра Санкт-Петербурга А. Собчака с незадекларированным миллионом долларов США наличными? Прокуратура была вынуждена начать проверку, но вскоре прекратила ввиду потери документов. Тогда Юрий Шутов представил дубликаты!

Думаю, бывший ближайший помощник А. Собчака сел в тюрьму потому, что слишком много знает о начале ленинградской приватизации. И мы ничего не смогли сделать, чтобы его защитить!

В 2001–2002 годах в Зюзинском районном суде Москвы мне пришлось защищать Виду Антановну Гуркину, предпринимателя из Московской области. Я вошел в дело по просьбе моего духовного наставника о. Владимира Волгина, крестившего, а позднее и венчавшего нас с Татьяной.

В.А. Гуркина обвинялась в мошенничестве в особо крупных размерах, но обстоятельства преступления меня изумили. Обвиняемая, обладая тремя векселями концерна Росэнергоатом, неоднократно брала взаймы деньги без намерения, по мнению следователей УВД, их возвращать. Чтобы чисто гражданские правоотношения сделать уголовно-правовыми, следователи и прокурор, ссылаясь на устные показания одного свидетеля, именовали векселя уже аннулированными Росэнергоатомом, о чем обвиняемая, дескать, знала…

Что такое аннулированный вексель? То есть организация выдает долговую расписку, получая что-то взамен, а потом говорит: я долговую расписку аннулирую, и платить не буду. Бред!

Векселя были на общую сумму в 175 млрд. неденоминированных рублей.

Я добился допроса в судебном заседании специалиста, который объяснил судье и прокурору азбуку вексельного права — бесполезно. Стали рассматривать эпизоды — «потерпевшие» как один давали деньги Гуркиной, как правило, без расписок, но в присутствии друг у друга. Иногда видя обвиняемую впервые в жизни. Так, некий Васякин, увидел из окна, как его знакомый Свиридочкин передал его 25 000 долларов США, полученных под залог квартиры (!), Гуркиной, которую он видел впервые. И — не требуя расписки. В датах путались. Когда судья, «устраняя противоречия», свела свидетельскую разноголосицу к одной конкретной дате 20 мая 1998 г., мы позволили дату зафиксировать и заявили алиби — именно в этот день обвиняемая была в Минске. По вызову суда из Минска прибыли и дали подтверждающие алиби показания руководители кампании, с которыми вела переговоры обвиняемая, представили письменные документы, подтверждающие алиби обвиняемой. И т. д.

В.А. Гуркина же пояснила, что один вексель был у ее заместителя просто отобран работником МВД, ставшим впоследствии первым «потерпевшим», а остальные присвоены банком, который попытался от своего имени предъявить их к оплате.

На моих глазах сменилось пять судей, рассматривавших дело. Одна, подходя, как и предшественники, к стадии прений, пригласила меня на беседу и честно сказала, что ей не позволят вынести оправдательный приговор. Предложила соглашение: она выносит приговор с условным сроком, мы его не обжалуем. Обвиняемая категорически настаивала на своей невиновности, мы отказались от предложения, судья после этого отказалась от дела. 22 апреля 2002 года судья Чечко Л.Н., о котором нам сразу все сказали, приговорил 59 летнюю женщину к 5 годам и 6 месяцам лишения свободы, взяв под стражу в зале суда. В основе приговора — «аннулированные» векселя — мошенничество. А наличие алиби — «выгораживают».

Была надежда, что разберется кассационная инстанция. Подтвердили — если попадем к женщине, то она будет реально внимательно изучать дело, если к мужчине — он «куратор» и партнер Чечко. Попали к женщине. Радость наша с дочерью Виды Антановны была большой, но преждевременной: пропала обвиняемая.

Федеральный судья пыталась найти потерю в здании суда, включала режим видеоконференции с СИЗО, выходила даже к нам, звонила по телефонам — глухо. Из камеры СИЗО нашу подопечную забрали утром, где находится — не известно. Дело отложили.

А провела В.А. Гуркина тот день в СИЗО в какой-то другой камере. Через неделю мы попали уже к мужчине и он, не скрывая недоброжелательства и к обвиняемой, и к ее адвокату, проштамповал решение районного суда.

Еще круче история была в Омске.

Татьяна Басак работала у меня секретарем в деканате юридического факультета ОмГУ. В 2000 году она, уже эффектная молодая женщина, пришла ко мне на прием как к адвокату, пытаясь отстоять невиновность своего мужа. Морозным днем 4 декабря 2000 г. я посетил в исилькульской колонии УХ 16/4 Олега Константиновича Волкова. Мне запал на сердце этот мужественный парень. Его история — не исключение в те мутные годы.

В 1998 году один из руководителей исполнительной власти Омской области пригласил преуспевающего бизнесмена О.К. Волкова на встречу и предложил уступить ему Дворец молодежи. Волков отказался.

— Пожалеешь! — предупредил хозяин кабинета.

Вспомнили историю, как в 1993 году на фирму, которая принадлежала О. Волкову, совершили налет рэкетиры, но нападение было отбито охраной. Главари погибли, а рядовых бандитов повязали прибывшие милиционеры. Поскольку за бандой числились похищения, пытки и убийства бизнесменов, оставшиеся в живых бандиты получили сроки.

В 1998 году неожиданно эти рэкетиры превратились в безобидных торговцев, а у бойцов охраны стали добиваться признания, что приказ стрелять по безоружным посетителям им дал О. Волков. Но для отличившихся в 1993 году парней Волков был человеком с улицы, их начальник — это генеральный директор. Почему-то это следователей не устроило и тогда они вдруг «выяснили», что О. Волков, конечно, не давал приказа — он сам стрелял.

Охранники это отрицали, 26 человек в общей сложности дали показания, что О.К. Волков вообще в момент перестрелки в фирме отсутствовал, был в другом месте. Однако, вышедшие как раз на свободу недобитки 1993 года злорадно подтвердили, что стрелял именно О. Волков.

Пятнадцать лет лишения свободы.

И через Верховный Суд, максимум, что удалось — чуть уменьшить срок лишения свободы. Не больше, потому что дело 1993 года загадочным образом «отсырело», не сохранилось ни одного подтверждения, что напавшие на фирму люди имели оружие.

Что говорить: если не с человеческой, то с юридической точки зрения бывало и еще круче.

Довелось выступать защитником в Петербурге по делу главного редактора газеты «Новый Петербург» Алексея Андреева. И вновь ко мне обратились только в судебной стадии.

А. Андреев обвинялся в клевете путем публикации газетой двух статей, порочащих честь и достоинство прокуратуры города. Его приговорили к трем годам лишения свободы, но хоть условно. Один существенный нюанс: в деле имелся документ об отказе следователя в возбуждении уголовного дела против автора этих двух статей в связи с отсутствием состава преступления.

А ведь по этому составу и привлекаются только (!) авторы.

На этот раз через Верховный Суд России удалось отменить приговор, а повторное рассмотрение дела в Санкт-Петербурге закончилось оправдательным приговором.

С судебной реформой за минувшие двадцать лет мы явно ушли не туда. Понимаю теперь большевиков в 1918, когда они не стали реформировать, а просто упразднили буржуазные суды, поставив во главу угла революционное правосознание.

Не хотим? Не хотим! А что делать? Делать то что-то серьезное надо. С тотальным беззаконием, в том числе и судебным, надо бороться.

Суд присяжных — просвет во мраке

Суд присяжных — это обнадеживающий просвет в сегодняшнем лихолетье. Просветы в царстве мрака «срабатывают».

Мне вместе с В.И. Илюхиным, В.П. Комоедовым и В.А. Стародубцевым довелось выступить поручителем при изменении меры пресечения у И.Б. Миронова, обвинявшегося в покушении на Чубайса. Суд принял наше поручительство и освободил Ивана из-под стражи. А, рассмотрев дело по существу, присяжные в отношении И.Б. Миронова и его товарищей вынесли и вообще оправдательный вердикт.

Но сколько мы знаем примеров, когда вердикты присяжных раз за разом отменяются, или тусуются составы присяжных заседателей! Главу города Твери талантливого и строптивого Олега Лебедева осудили просто по нелепому обвинению, но сделали это даже через суд присяжных, вывезя, правда, суд из Твери в Кашин.

Необходимость сохранения и укрепления суда присяжных — одно из обязательных условий возвращения справедливого суда. Пока же очевидно — формируя независимость и несменяемость судей, мы сделали их независимыми от общества, мнения людей, а порой и закона, но надели оковы диктата прямого начальника.

Конечно, как адвокату мне пришлось испытать и горести, и радости, столкнуться профессионально с изнанкой нашей жизни, которая очень редко открывается даже пытливому депутатскому взору. В очередной раз убедился, что в любой, самой прогнившей системе, есть люди, работающие добросовестно, не за страх, а за совесть. Есть они и в судейском корпусе, и в милиции, ныне полиции.

Кстати: не приветствовал, но с пониманием отношусь к переименованию милиции в полицию. Даже припозднились с переименованием! Народная («родная») милиция умерла вместе с советской властью в 1993 году. Как закономерно на смену правоохранительным органам пришли силовые структуры, так и на смену поддерживающей порядок в обществе милиции пришла охраняющая покой политического режима полиция. Когда вновь реально начнется защита интересов общества — появится муниципальная милиция.

Что касается адвокатуры, то она ныне — последний рубеж защиты личности перед произволом государства. Да, адвокаты работают за деньги! Но это дает шанс, что при этом адвокат и работать будет в интересах своего подзащитного. Именно поэтому гарантии адвокатской деятельности, неприкосновенность адвоката, его рабочего места, документов, телефонных переговоров нужны не ему — нужны его клиентам. Высокопрофессиональные, талантливые и мужественные адвокаты в нашем отечестве были пусть не все, но всегда. Удачливые и беспринципные — признак лихих времен, когда судьбы людей решаются не по закону, а по понятиям. Когда все переведено на «ручное управление».

Рад, что ныне у нас все отчетливее крепнет и полнится новыми силами лучшая часть адвокатского сообщества. Нарождается адвокатура, которая сможет защитить не только граждан и юридических лиц. Она должна будет защитить, дай Бог, даже государство от самого государства.

О деле Данилы Константинова

Месть — это постыдно. Однако ее следует отличать от возмездия. Именно о возмездии думаешь, сталкиваясь с проявлением современного государственного произвола, мечтаешь, чтобы ничего не осталось безнаказанным.

Отдельно хочу это обосновать на деле сына моего давнего соратника, народного депутата России И.В. Константинова Даниила.

16 декабря 2013 года я выступил по делу Д. Константинова в Чертановском суде в прениях. Ввиду значимости проблем приведу текст своего выступления:

«Высокий Суд! Уважаемые представители сторон! Высокочтимая публика!

Обстоятельные выступления моих коллег, также осуществляющих защиту Константинова Д.И., во многом облегчили мне задачу. В завершение выступлений стороны защиты я остановлюсь на двух ключевых, итоговых вопросах:

1. Кто такой Константинов Даниил Ильич?

2. Почему Константинов Даниил Ильич находится уже более полутора лет под стражей и обвиняется в совершении уголовного преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, откуда взялась и куда делась ч. 2 ст. 296 УК РФ, по которой он также ранее обвинялся?

Начнем с характеристики личности обвиняемого.

Даниил Ильич Константинов родился 05 февраля 1984 года в гор. Ленинграде, имеет высшее юридическое образование. Женат, примерный семьянин. В момент ареста работал генеральным директором ООО „Юр-префект“, ранее не только не судим, но имеет репутацию убежденного борца с преступностью.

Как портрет Д.И. Константинова нарисован в обвинительном заключении?

Человек, убивший несчастного А.Н. Темникова, действовал, по мнению следствия, очень расчетливо. Находясь в общественном месте он, используя незначительный повод, выразившийся во внешнем виде погибшего, стремясь унизить человеческое достоинство последнего, подошел к Темникову и присутствии посторонних лиц — пешеходов, как уверяет единственный свидетель этой сцены Софронов, плюнул Темникову на куртку, спровоцировав ссору, переросшую к радости нападавшего в обоюдную драку. В ходе драки этот будущий убийца, „осознавая противоправность своих действий, действуя дерзко и агрессивно, пользуясь своим физическим, моральным превосходством и пренебрежительным отношением к человеческой жизни вообще, безотносительно личности потерпевшего нанес Темникову А.Н. множественные, не менее семи ударов руками и ногами в область головы и туловища“. Затем, реализуя внезапно возникший умысел на убийство случайно ему встретившегося Темникова, обвиняемый достал имевшийся при нем, по мнению следствия, неустановленный нож и, стремясь умышленно причинить смерть потерпевшему, догнал его на улице, напротив корпуса 6 дома 1 по ул. Газопровод, „в ходе драки нанес ему не менее двух ударов ножом в область расположения жизненно важных органов“. Осознавая, что потерпевший убит, убийца, по версии следствия, с места происшествия скрылся.

Привожу все эти выдержки из обвинительного заключения не для констатации противоречий следствия (к ним я еще вернусь), а для демонстрации предъявленного нам портрета убийцы: жесток, вспыльчив, пренебрежительно относится к человеческому достоинству и человеческой жизни, способен публично не только затеять драку, но даже задумать и убить человека.

Конечно, в речи обвинителей 13 декабря 2013 года личность обвиняемого, а с нею и мотив убийства исчезли полностью, стало: увидел, подошел, убил. Тем более важно оценить, почему обвинение после судебного следствия предпочло забыть о заявленном изначально мотиве убийства.

Какое отношение характеристика убийцы из обвинительного заключения имеет к нашему подзащитному, Константинову Даниилу Ильичу? Убежден — никакого! И доказательства этого имеются в материалах уголовного дела, представлены в ходе судебного следствия.

Исключительно положительные характеристики на обвиняемого даны всеми, кто только имел или имеет отношение к его жизни:

— родителями и женой, которые и в судебном заседании подтвердили свои отзывы об обвиняемом как об исключительно интеллигентном и образованном, вежливом даже в моменты споров человеке;

— с места учебы — от руководства факультета юриспруденции и ювенальной юстиции РГСУ: „В период учебы зарекомендовал себя способным, дисциплинированным и прилежным студентом… Проявил себя как исполнительный и добросовестный аспирант, обладающий неординарным аналитическим мышлением. Константинов Даниил Ильич зарекомендовал себя воспитанным, доброжелательным, уравновешенным и культурным человеком, пользующимся в коллективе заслуженным авторитетом“ (т. 7, л.д. 292);

— с места регистрации от соседей и от уполномоченной компании ООО „Д.В. Групп“ подтверждено, что за все годы проживания на ул. Академика Королева, а это более 20 лет жизни обвиняемого, жалоб от жителей или сведений о нарушениях общественного порядка не поступало. По отзывам местных жителей, с соседями вежлив и доброжелателен, с 1996 года (т. е. с момента начала проживания) и по настоящее время ни с кем не конфликтовал, в состоянии опьянения замечен не был, общественный порядок не нарушал. Замечу, что среди лиц, подписавших отзыв от жильцов дома, есть государственные служащие и депутаты российского парламента (т. 7, л.д. 291, 293, 234). Представить, что Д. Константинов многие годы в тайне от родных, друзей и соседей ездит в другой конец Москвы, чтобы там издеваться над людьми, бить и убивать прохожих, как это предлагает нам следствие, можно только при больном воображении, никаких оснований для этого в деле нет;

— от руководства политической партии „Справедливая Россия“, в которой Даниил Константинов состоял в 2007–2008 годах. Подчеркивается, что являясь руководителем молодежной организации партии „Справедливая Россия“ в СВАО, Д. Константинов зарекомендовал себя эрудированным, коммуникабельным, законопослушным человеком с активной гражданской позицией. За доброту, честность и открытость характера, дружелюбие и профессионализм пользовался заслуженным уважением товарищей. В своей политической деятельности всегда руководствовался принципами гуманизма, ненасилия и человеческой солидарности. Склонности к агрессии и экстремизму никогда не проявлял (т. 8, л.д. 200);

— из Координационного совета оппозиции, в котором Д. Константинов состоял и состоит, являясь одним из организаторов и активных участников протестных действий (т. 12, л.д. 20).

Ответ на требование в оперативно-справочный отдел свидетельствует, что Константинов Д.И. к уголовной ответственности никогда не привлекался (т. 10, л.д. 95–97).

Даже то, что Д.И. страдает многими хроническими заболеваниями, в том числе заболеваниями позвоночника (остеохондрозом) и сердечно-сосудистой системы (подтверждающие медицинские документы, в том числе справка о вызове скорой помощи Константинову в ходе судебного заседания 01 ноября 2012 г. в деле имеются — т. 8, л.д. 114–120, 155–161, 165, 200; из СИЗО — т. 10, л.д. 197), не сделало его даже при реальном следственном произволе озлобленным или истеричным. Не считать же за преступление или истерику его слова в адрес следователя Звонкова и свидетеля А. Софронова „Вы ответите за фальсификацию уголовного дела!“»

В судебном заседании защитником Д.В. Динзе приобщено к материалам уголовного дела заключение специалиста-психолога Рубашного, бывшего сотрудника системы ФСИН, касательно Даниила Константинова, в соответствии с которым Константинов обнаруживает уровни агрессии ниже среднего. Специалист Рубашный был допрошен в судебном заседании 05.12.2013 и полностью подтвердил ранее сделанные выводы.

Людьми, характеризующими Даниила Константинова как вдумчивого и спокойного человека, исключающего в человеческих отношениях насилие даже по политическим причинам, тем более избегающего насилия в повседневной жизни, стали многие известные общественные деятели, просто соседи или друзья семьи. Они, встречавшиеся с ним в самых разных ситуациях, уверены в его невиновности, говорят, что Даниил — человек спокойный, не склонный к насилию, придерживающийся мирных методов решения конфликтов и политической борьбы. Практикующий юрист. Умеренный националист, национал-демократ. Никогда не высказывал ненависти к панкам или просто людям с другими взглядами и вкусами, к представителям других национальностей. Никогда не носил ножей. Напомню имена этих людей, допрошенных в судебных заседаниях 17.06.13 и 26.11.13 в связи с готовностью выступить в качестве поручителей при решении вопроса об изменении меры пресечения Константинову и давших ему самую положительную характеристику:

Глотов Сергей Александрович — научный руководитель Д.И. Константинова в РГСУ, доктор юридических наук, профессор, депутат российского парламента четырех созывов;

Горбунова Алла Игоревна — друг и соратник, одна из лидеров молодежного политического движения;

Гудков Дмитрий Геннадьевич — депутат Государственной Думы ФС РФ, лидер Движения молодых социалистов России;

Жмуров Василий Владимирович — друг и соратник Д. Константинова;

Касенов Дамир — его друг и партнер по юридическому бизнесу;

Навальный Алексей Анатольевич — один из лидеров российской политической оппозиции;

Милов Владимир Станиславович — лидер партии «Демократический выбор»;

Мосафир Рустам Саламович — друг, кстати говоря, единственный человек, объяснивший в судебном заседании, кто такие панки. Желающим понять стало очевидно, что свидетель Софронов и покойный Темников к панкам в 2011 году, по крайней мере, никакого отношения не имели;

Каретникова Анна Георгиевна — член Общественной наблюдательной комиссии по контролю за тюрьмами;

Сенчин Роман Валерьевич — российский писатель;

Емельянова Елизавета Анатольевна — российский литератор, поэт;

Холмогорова Наталия Леонидовна — руководитель правозащитной организации РОД;

Пионтковский Андрей Андреевич — научный работник, политик, публицист;

Приходько Алексей Александрович — муниципальный депутат, журналист.

Я не просто перечисляю имена людей, давших положительную характеристику Д.И. Константинову, — я хочу этим перечислением подчеркнуть, что о нем с теплом и уважением отзываются люди разного возраста, разных политических взглядов и социального положения. Это:

Витухновская Алина Александровна — известная поэтесса, писатель, журналист;

Давидис Сергей Константинович — юрист, социолог, правозащитник;

Сорокин Николай Олегович — директор Института проблем саморегулирования;

Павлов Евгений Александрович — друг семьи Константиновых, член Совета Федерации ФС РФ первого созыва;

Федоров Георгий Владимирович — член Общественной палаты РФ;

Иванников Олег Владимирович — пенсионер МВД, полковник;

Рохлина Елена Львовна — активист правозащитного движения.

Материалов, характеризующих Константинова Д.И. негативно, следствием не представлено. Вся его характеристика, содержащаяся в обвинительном заключении, не подтверждена ничем, кроме путаных показаний свидетеля Софронова, к которым я еще вернусь.

Другие материалы, собранные обвинением, прямо подтверждают показания свидетелей защиты.

Вывод из материалов, имеющихся в деле, однозначен: Даниил Ильич Константинов — абсолютно законопослушный гражданин Российской Федерации с активной жизненной позицией. Он соблюдает законы сам и добивается, чтобы законы в нашем обществе соблюдали все, в том числе государственные руководители любого уровня. Такие люди как он — гордость, опора и надежда любого государства.

А теперь пришло время сформулировать ответ на вопрос, почему Константинов Даниил Ильич находится уже более полутора лет под стражей и обвиняется в совершении уголовного преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, откуда взялась и куда впоследствии делась ч. 2 ст. 296 УК РФ, по которой он также ранее обвинялся?

В интервью, размещенном на сайте «Русская Платформа» 24 сентября 2011 года, включенном в расшифрованные материалы ГУПЭ МВД РФ (т. 10, л.д. 105), на вопрос о целях организации «Лига Обороны Москвы» Д. Константинов отвечает: «Цель проста — образование мощного русского противовеса в Москве, который не будет позволять властям в национальном вопросе не учитывать мнение коренного большинства. У нас много планов и идей, как и каким образом добиться этого».

С точки зрения права Константинов излагает намерение обратиться к таким методам борьбы, как проведение шествия на основании поданной в мэрию заявки, организация городского референдума по вопросу строительства мечетей, отрицает немусульманский характер движения, подчеркивая, что Лига только против демонстративного исламизма (т. 10, л.д. 110–112).

Безупречное следование духу и букве законов!

Но хочу сказать и с точки зрения политической: а не из-за этой ли активной гражданской позиции, в том числе планов организовать общегородской референдум по болезненному для москвичей вопросу строительства мечетей, и развернулось под видом уголовного чисто политическое преследование Константинова?

Говорю об этом с печалью, потому что так хочется жить в стране, где соблюдаются законы и торжествует справедливость!

Речь идет о прямом преследовании Д.И. Константинова за его принципиально либеральные и национально-патриотические убеждения. Этот вывод основывается на следующих материалах уголовного дела.

1. Для Д.И. Константинова драматическая эпопея началась еще в ночь с 5 на 6 декабря 2011 года, когда он был задержан после участия в массовой акции в Москве «За честные выборы». Из камеры предварительного заключения ОМВД России по району Тверской, в которой он находился вместе с другими задержанными, его в полночь доставили на беседу с неизвестным мужчиной, представившимся сотрудником Центра по противодействию экстремизму Маркиным, который стал угрожать ему неприятностями за занятие политической деятельностью и склонять к сотрудничеству в качестве секретного осведомителя. Д. Константинов решительно отказался. Демонстрируя свои возможности, его собеседник гордо бросил фразу: «Я тот, кто вывозил из России нацбола Абеля» (партийная кличка одного из лидеров НБП Линдермана Владимира Ильича). Константинову было сказано, что за отказ сотрудничать он сядет в тюрьму и надолго.

Вернувшись в камеру, Д. Константинов рассказал о состоявшемся разговоре сокамерникам Мангушеву И.Л. и Коротичу Е.В.

Допрошенные по уголовному делу свидетели Мангушев И.Л. и Коротич Е.В. подтвердили показания Д.И. Константинова.

Через три месяца, в начале марта 2012 года через Интернет от знакомого по политическим акциям Феоктистова Д.В. Константинову Д.И. стало известно, что сотрудники ФСБ интересуются его политической деятельностью и подозревают Константинова и нескольких других участников акции 1 октября 2011 г. (марша против этнопреступности) в совершении тяжкого преступления, а именно драки со смертельным исходом.

22 марта 2012 г. в квартиру Д. Константинова ворвались работники спецслужб и, задержав его фактически в 1 0.00, подвергнув после этого унижениям и запугиванию, лишь в 1 6.25 доставили его в ОВД Чертановского района.

Заявление Д.И. Константинова о его политическом преследовании сделано им на первом же допросе в качестве подозреваемого.

Как следствие избавилось от необходимости учитывать возможную политическую причину уголовного преследования Д. Константинова? Очень просто. Выделило материал в отдельное производство, направило в СУ по ЦАО ГСУ СК России по г. Москве и приобщило к делу полученное оттуда решение об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Д. Константинова. Кто бы сомневался! Но «уши» политического заказа торчат из уголовного дела Д.И. Константинова очень сильно, да их и не особо прикрывают.

2. О том, что уголовное дело в отношении Д.И. Константинова имеет четко выраженную политическую направленность, свидетельствуют вполне конкретная нацеленность приобщенных материалов и допросов ряда свидетелей.

Феоктистов Дмитрий Вениаминович был допрошен 12.03.12 о совместных политических акциях с Д. Константиновым. Ему предъявили несколько оперативных снимков с марша 1.10.11 против этнопреступности, среди сфотографированных лиц он опознал Д. Константинова (т. 2, л.д. 14–15). После опознания, Феоктистов допрашивался о партии «Новая Сила», о движении «Русский Гражданский Союз», занимающемся организацией митингов и демонстраций, о Д. Константинове, который как лидер «Лиги Обороны Москвы» участвует в этих акциях. Феоктистова все время пытались вывести на разговор о боевиках, но он пояснил, что если Константиновым и организовывалась охрана мероприятий, то только для поддержания порядка.

15.06.12 последовал дополнительный допрос Феоктистова. Свидетель показал, что еще в середине февраля 2012 г. был приглашен в здание полиции, сотрудники ЦПЭ УВД по ЮВАО предупредили его о недопустимости экстремистских действий в период президентской избирательной компании. Что для нас важно — Феоктистову не просто предъявили для опознания 4–5 фотографий и фотороботы, спросив, не Константинов ли изображен на одном из них (один был похож). Главное — сотрудник УР показал ему на фоторобот молодого человека в капюшоне, сказав, что он-то и есть основной подозреваемый в убийстве. Напоминаю, это было в середине февраля 2012 г.

Интересны вопросы по поводу рассекреченных записей прослушки телефонных разговоров. «Что именно вы имели в виду, говоря о национализме? Кто такие Костя, Милитарев, Мангушев?» и вновь следствию объяснялось, что среди националистов обсуждается необходимость уходить от этнической составляющей национальной идеологии и переходить на гражданскую тематику общественно-политической работы (т. 2, л.д. 31, 32).

26 апреля 2012 г. следователь допросил в качестве свидетеля Федорова Виктора Викторовича, 1 5 июня его допросили повторно. Кто интересует следствие? Константинов, Феоктистов, Владимир Тор.

А имеющиеся в материалах дела данные ГУПЭ МВД РФ? Сведения о лицах, входящих в круг общения, составляют 24 страницы убористого текста (т. 10, л.д. 100–123).

Меня лично заинтересовало, почему в части, касающейся Бабурина С.Н., с каким-то недобрым оттенком особо оговорено, что я последовательный сторонник объединения с Белоруссией. Может быть, я чего-то не знаю, и стремиться к объединению с Белоруссией уже является антигосударственной деятельностью?

Это чудо, что преступление 3.12.11 года вообще не сделали умышленным деянием группы лидеров русского национально-патриотического движения. Помешала славянская национальность погибшего, да и алиби, очевидно, оказались у всех. Но алиби Д. Константинова решили принести в жертву.

3. Ярким показателем политического заказа и изменения этого заказа в течение декабря 2011 — февраля 2012 года могут служить меняющиеся показания единственного свидетеля обвинения, находившегося на месте преступления, А.А. Софронова. Не буду повторять анализ этих показаний Софронова, проделанный адвокатом В.П. Шкредом, речь пойдет только о динамике показаний свидетеля.

А. Софронов называет себя близким другом убитого Темникова, что, однако, не было подтверждено в судебном заседании отцом погибшего. Следствие вообще не рассматривало версий, что Темников и Софронов вступили в конфликт с лицами, с которыми у них первоначально могли решаться некие деловые вопросы. Отдельные свидетели видели только конец истории. Начало не видел никто, оно предстает лишь в виде менявшегося в принципиальных деталях сказания в исполнении Софронова. Сценарий и режиссура сказания — на совести талантов, оставшихся для нас всех в тени.

То, как менялись показания свидетеля Софронова, очень четко укладывается на этапы шантажа в отношении Д.И. Константинова.

Протокол допроса 04.12.11. Свидетель Софронов дал показания об обстоятельствах дела. На него и А.Н. Темникова напали, он убежал, о том, что Темников погиб, узнал позднее от лиц, оказывавших ему медицинскую помощь. Увидел он Темникова после своего бегства уже только мертвым.

Убежден, это самый точный протокол допроса и самые искренние показания Софронова. Он составляет фотороботы двух человек, которые его избивали. 15.12.11 Софронова допрашивают второй раз.

Проходят два месяца, к работникам уголовного розыска плотно присоединяются своим расследованием ГУПЭ МВД России и Управление «М» ФСБ РФ.

04.02.12. свидетеля Софронова допрашивают вновь. В присутствии понятых он уверенно по фотографии опознает Константинова как человека со своего фоторобота, в компании которого был кто-то, убивший Темникова. Константинов, по уверенным, подчеркивается в протоколе, показаниям Софронова, был на месте преступления и избивал его, Софронова. Протокол Софроновым был прочитан лично, замечания к нему у Софронова отсутствовали (т. 2, л.д. 4, 5).

Мы с вами помним, что и при допросе в суде Софронов, объясняя, почему фоторобота два и кто на них изображен, первоначально повторил эту версию, но запутался при объяснениях, что же делал Константинов, бил его или убивал Темникова.

Кого-то устраивал в начале февраля 2012 г. вариант сделать из молодого и перспективного политического лидера Д. Константинова заурядного хулигана. Но Константинов, узнавший от Феоктистова о намерении российских спецслужб включить его фигурантом в какое-либо уголовное дело, вместо того, чтобы испугаться и навеки спрятаться, продолжил свою политическую деятельность и стал публично рассказывать о попытке его завербовать в осведомители ФСБ.

Должна нас смущать и еще одна вещь. Фоторобот Софронов использовался розыскниками в полиции и в феврале 2012 г., а в материалах уголовного дела имеется рапорт оперуполномоченного Агешева И.В. о проверке Д. Константинова как возможного подозреваемого по месту его жительства. «Установлено, что по адресу регистрации бывает нерегулярно, чем занимается не известно» (т. 3, л.д. 2, 3). Дата рапорта — 21 декабря 2011 г.

Вернемся к А.А. Софронову.

21.03.12. оформлен протокол следующего допроса свидетеля Софонова. На этот раз свидетель уже утверждает, что Константинов избивал не его, а Темникова, и он, Софонов, видел в его руке «блестящий предмет».

Уже на другое утро, в 10.00 22.03.12. дома задерживается Д. Константинов. Его подвергают запугиванию до 16.25, после чего доставляют в ОВД и тут же оформляются повторное опознание (что не предусмотрено УПК) и очная ставка Софронова с Константиновым. Протокол повторного опознания аккуратно отпечатан, в том числе данные и показания Софронова, что «когда лицо № 3 и Темников побежали на улицу, я увидел в его руке нож». Константинов на обороте протокола опознания написал заявление, что на свидетеля оказывалось давление, он фактически не назвал номера, под которым опознал Константинова, даже не взглянул в его сторону (т. 3, л.д. 11–14).

В протоколе очной ставки свидетель также заявляет, что видел не только драку Константинова с Темниковым, но и то, как Константинов замахнулся ножом на Темникова. Примечательно, что Д. Константинов и адвокат О. Михалкина отказались подписать протокол очной ставки.

Действительно, взгляните на протокол очной ставки, Ваша честь! В нем отпечатаны Ф.И.О. и паспортные данные бессменных понятых по делу Константинова, Векина и Российского (они, действительно, фигурируют во многих протоколах дела). Напечатан ответ Д. Константинова о том, что свидетеля не знает, раньше не видел, неприязненных отношений не имеет. А вот Ф.И.О. адвоката О. Михалкиной вписано в протокол от руки — очевидно, следователь не знал заранее, кто из адвокатов подъедет на опознание, а то и вообще рассчитывал обойтись без адвоката.

С полным на то основанием адвокат О. Михалкина записала на протоколе очной ставки: «Данный протокол очной ставки является сфабрикованным. Мой подзащитный на вопросы следователя отвечать отказался, в том числе на вопрос о том, знает ли он Софронова А.А. Сведения следователь записывал самостоятельно, Софронов А.А. того, что написано в протоколе очной ставки, следователю не сообщал» (т. 3, л.д. 37).

Именно тем, что обвиняемый и его адвокат поймали следователя Звонкова С.А. на фальсификации, указали на злоупотребление следователем служебным положением, следует объяснить немедленное заявление Звонкова об угрозах в его адрес, о реальности угроз в адрес следователя и свидетеля. Против Константинова тут же возбуждается дело по ч. 2 ст. 296 УК РФ (угроза в связи с осуществлением предварительного следствия). Впоследствии в этой части обвинение снято, дело прекращено, но сделано это было не из гуманизма и соответствия закону, а из-за нежелания как допрашивать по этому эпизоду О. Михалкину, так и направлять дело Д. Константинова в суд присяжных (чему служит и переквалификация с ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 105 УК РФ). Театр абсурда с якобы угрозами Константинова сыграл свою роль: даже мы с вами в судебном заседании не стали обращать особого внимания на явно сфабрикованный протокол очной ставки.

Вот теперь заказчики уголовного преследования Д.И. Константинова могли быть довольны: из ординарного хулигана следователи его подняли до злобного и циничного убийцы.

Остались без ответа вопросы, как свидетель Софронов, находящийся с марта 2012 года под государственной охраной, сумел за этот период совершить несколько краж и быть дважды осужденным. Что делала его государственная охрана? Что, стояла на стреме? И почему во второй раз приговор в нарушение УПК вынесен вновь условно? За готовность дать любые показания по делу Д. Константинова? Наверняка!

4. О политическом характере уголовного дела свидетельствуют многочисленные небрежности и фальсификации материалов уголовного дела Д. Константинова.

Обвинительное заключение прямо противоречит показаниям свидетеля Софронова в суде. Исчезновение важнейших вещественных доказательств — изъятых вещей погибшего А. Темникова (телефона, фотоаппарата, рюкзака), исследование которых могло дать, а может быть, и дало доказательства непричастности Д. Константинова к убийству, не может считаться случайным. Это — один из ключевых моментов фальсификации материалов уголовного дела.

Предварительным следствием материалы, касающиеся Д. Константинова, подбирались предвзято, интерпретируясь лишь как доказательство его виновности. Так, материал по Константинову из базы АИПС «Экстремист» рассекречен для доказательства вины Д. Константинова. Однако он содержит лишь информацию о его активной политической деятельности, о такой же деятельности многих его друзей и знакомых. Содержит данные о пикетированиях в его поддержку, проводившихся после задержания Константинова (т. 10, л.д. 110–112).

И наоборот, ходатайство адвоката Д.В. Зацепина о приобщении к делу видеозаписи выступления Д. Константинова 23.02.2012 года на митинге Российского общенародного союза, где Константинов выступил как политический деятель широких патриотических взглядов, с четкой гражданской позицией, не являющейся антиобщественной и не несущей никаких призывов к насильственным действиям, было следователем отклонено. Впрочем, само постановление об отказе в удовлетворении ходатайства, подписанное следователем Алтынниковым, должно повергать кого угодно в смущение. Документ называется «Постановление об отказе в удовлетворении ходатайства», но в самом документе написано, что, рассмотрев ходатайство защитника о приобщении к делу видеозаписи, придя к выводу, что видеозапись не содержит сведений, имеющих доказательственное значение для уголовного дела, следователь постановил: «Удовлетворить ходатайство защитника Д.В. Зацепина» (т. 8, л.д. 197).

Что это? Небрежность, или уверенность, что по делу приговор уже предрешен и суду для его оформления нужны лишь тома любой макулатуры, даже самой халтурной?

Впрочем, возьмите само Обвинительное заключение. На его с. 32, в прилагаемой справке по делу, следователь Алтынников отметил, что «потерпевший Темников А.Н. с материалами уголовного дела не ознакамливался». Между тем, Алексей Николаевич Темников убит 03.12.1 1 г. Вот и думаешь: то ли столь серьезные опечатки, касающиеся человеческих судеб, стали у нас обыденным явлением, то ли следствие реально рассчитывало, что покойный тоже должен знакомиться с итогами расследования его убийства.

А возьмите беспрецедентное шоу с художественным исполнением рисунка ножа, которым, возможно, был убит Темников! Заявляя (и не с первой попытки), что увидел в руке Константинова «что-то блестящее», Софронов под творческим руководством следствия даже это «что-то блестящее» 24.07.12 г. нарисовал, после чего «это что-то» стало фактически кухонным ножом с лезвием в 20 см. И этот рисунок сомнительного исполнения всерьез предъявляется свидетелю и суду как доказательство наличия орудия убийства у Константинова.

Кстати, откуда следствие сделало вывод, что Д. Константинов вытащил из кармана ему принадлежащий нож? А может быть, он его взял из чьих-то рук? Чем доказано то, что он что-то вытаскивал из кармана (я сейчас даже не возвращаюсь к вопросу, что Д. Константинова не было на месте преступления — убийца-то был)? И откуда следствие сделало вывод, что у Константинова вообще есть принадлежащий ему нож? Где справки, показания? Ничего в деле нет!

А вспомните нелепо выбритые виски свидетеля Софронова перед дачей показанием в суде! Зачем следствие организовало этот театр? Ни на одной из сделанных ранее и имеющихся в деле фотографий А.А. Софронова у него нет подобной прически. Более того, она имеет очень далекое отношение к традиции панков, очевидно, ни парикмахер, ни куратор Софронова в силу халтурной торопливости не стали искать внятное изображение реального панка для эталона. Зачем и кому понадобилось стричь Софронова перед судебным заседанием? Он что, проникся столь высоким пиететом к суду, что помылся, побрился и подстригся? Софронов не мог подстричься сам, потому что прекрасно понимает, что вору нужна незаметность, что столь нелепая, но бросающаяся в глаза прическа будет ему помехой в следующих кражах. Судя по всему, он продолжает рассчитываться за условные судимости.

Доказательством фальсификации доказательств по делу Константинова стал многомесячный отказ следствия от сотрудничества с защитой, прежде всего в проверке заявленного алиби обвиняемого.

На протест по поводу непредоставления в суд материалов, связанных с заявленным алиби, майор юстиции Маркосян В.В., отказывая в ходатайстве, хладнокровно написал: «Уголовно-правовым законодательством не регламентировано, какие именно материалы уголовного дела должны прилагаться к ходатайству о продлении срока содержания под стражей. Суду, рассматривающему заявленное ходатайство о продлении срока содержания Константинова Д.И. под стражей материалов уголовного дела, представленных в суд, было достаточно для принятия законного и обоснованного решения» (т. 3, л.д. 16).

Адвокат Д.В. Зацепин на прошлом заседании блестяще доказал многочисленные факты фальсификаций при «опровержении» алиби Д. Константинова, например, сфабрикованность ленты контрольно-кассового аппарата ресторана «Дайкон» за 3 декабря 2011 года. То, что следователь Алтынников преднамеренно, в целях поставить под сомнение алиби обвиняемого, отказался изъять и официально исследовать одежду Д.И. Константинова и его супруги, в которой они были на дне рождения матери обвиняемого, Константиновой Г.А., 03.12.11 г., в ресторане. Именно в этой одежде они запечатлены в тот день и в том месте на сделанных и имеющихся в деле фотографиях. А представленные защитником Д. Зацепиным доказательства покупки этих вещей в 2011 году исключают возможность датировать имеющиеся в деле фотографии 2007 или иным более ранним, чем 2011, годом.

Не буду повторяться, я подчеркиваю лишь умысел следствия.

Эксперт МВД РФ, отнюдь не защиты, официально подтвердил, что возможность фальсификации фотографий исключена, что их дату технически установить невозможно — все это следствием демонстративно игнорируется. А ведь на фотографиях, предшествующих сделанным 3.12.11., запечатлены и другие страницы жизни семьи Константиновых, имевшие место в 2011 году. Ничего не проверяется!

Объяснение может быть только одно: политические заказчики уголовного осуждения Д. Константинова сидят в столь серьезных креслах, что следственная бригада, работавшая по делу Константинова, их боится больше, чем ответственности за преднамеренную фальсификацию уголовного дела. Отсюда и беспрецедентные заявления следователя Алтынникова в суде: может быть, и был Константинов в ресторане, а может быть и не был, может быть, там были свидетели, а может быть, их и не было. И это позиция руководителя следственной группы, официально завершившей расследование!

Следствие, не дав должной и своевременной оценки алиби Д. Константинова, уже неоднократно вводило в заблуждение суд, добиваясь продления содержания обвиняемого под стражей.

Социо-гуманитарное исследование от 20.11.2012 г., сделанное экспертом Дубровским Дмитрием Викторовичем, подтвердило, что Константинов Д.И. является одним из лидеров национального крыла протестного движения в России, умеренным националистом, организатором многих протестных акций. Эксперт подтвердил и политическую составляющую расследования уголовного дела № 701310, указав на наличие в составе оперативной группы представителя центра по борьбе с политическим экстремизмом и наличие угроз, ранее поступавших в адрес Константинова Д.И. Допрос специалиста Дубровского Д.В. был и в судебном заседании, в ходе которого он вновь подтвердил сделанные в заключении выводы (т. 8, л.д. 203–225).

Константинов Даниил Ильич с полным на то основанием уже признан политзаключенным Правозащитным центром «Мемориал» и Союзом солидарности с политзаключенными, что подтверждено соответствующим документом (т. 12, л.д. 20).

Политический вывод из дела Д.И. Константинова однозначен:

Обвинение Константинова Д.И. в совершении уголовного преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, продолжающееся вопреки наличию подтвержденного в ходе судебного заседания алиби, может быть объяснено только преследованием Д.И. Константинова за его принципиально либеральные и национально-патриотические убеждения, активную оппозиционную политическую деятельность.

Важен и общеправовой вывод из дела Д.И. Константинова.

Дело Д.И. Константинова может выступать в качестве образца грубейшего нарушения конституционных прав и свобод граждан России, ярким примером попрания норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, ратифицированной Российской Федерацией и ставшей частью нашей правовой системы.

При возбуждении и производстве предварительного следствия нарушены 2 статьи Конституции Российской Федерации:

Ст. 29 Конституции РФ: «1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова… 3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них».

Ст. 31. «Граждане РФ имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования».

По настоящему уголовному делу мы сталкиваемся с нарушением статей 9, 10 и 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года.

Ст. 9 гласит: «1. Каждый человек имеет право на свободу мысли.; это право включает свободу менять религию или убеждения и свободу, придерживаться убеждений как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным образом.»

Ст. 10 гласит: «1. Каждый человек имеет право на свободу выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию или идеи без какого-либо вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ.»

Ст. 11 гласит: «1. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и на свободу ассоциации с другими».

Кроме того, следствием нарушен п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой «Каждый человек, обвиняемый в совершении уголовного преступления, имеет как минимум следующие права:

b. иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

d. допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него».

Как установлено судом в ходе судебного следствия 10 декабря 2013 года, при ознакомлении с материалами дела обвиняемому не было предоставлено возможности прослушать и просмотреть приобщенные к делу и использованные следствием при допросе свидетелей и выработке обвинения в адрес Константинова Д.И. аудио и видео материалы. Судом были приняты меры к ознакомлению обвиняемого Константинова Д.С. с указанными материалами дела, обвиняемый максимально пользуется этой возможностью, однако это произошло только в средине декабря 2013 года, когда судебное следствие было закончено и начались судебные прения. Что принципиально ограничило право обвиняемого на защиту.

К сожалению, и при производстве судебного следствия имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции, который гласит: «Каждый человек имеет право при… рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона».

Указанная статья предусматривает 6 оснований для исключения из общего правила гласности судопроизводства:

— по соображениям морали;

— по соображениям общественного порядка;

— по соображениям государственной безопасности в демократическом обществе;

— когда того требуют интересы несовершеннолетних;

— для защиты частной жизни сторон;

— при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия.

Из материалов дела следует, что допрос свидетеля Софронова, проведенный 22.11.2013 года в закрытом заседании, и, тем более, обсуждение тоже в закрытом порядке самого ходатайства прокуратуры о проведении закрытого заседания, не подпадают ни под одно исключение, предусмотренное в ст. 6, следовательно, имеет место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции.

Европейский суд по правам человека в решении по делу Претто и другие против Италии от 8 декабря 1983 года подчеркнул: «Публичный характер судопроизводства, о котором говорится в ст. 6 п. 1, защищает тяжущихся от тайного отправления правосудия вне контроля со стороны общественности; он служит одним из способов обеспечения доверия к судам, как высшим, так и низшим».

Как подчеркнул ЕСПЧ в своем решении по делу Ле Конт, Ван Левен и Де Мейр против Бельгии от 23 июня 1981 года, разбирательство в случаях, не предусмотренных исключениями, указанными в ст. 6 Конвенции, не будет нарушением Конвенции, если проходит при закрытых дверях «с согласия заинтересованного лица».

В нашем случае такого согласия не было, напротив, и обвиняемый Д. Константинов, и защита настаивали на допросе свидетеля в открытом судебном заседании. Тем самым при судебном рассмотрении дела нарушена и ст. 123. Конституции РФ, согласно которой «1. Разбирательство во всех судах открытое. Слушание дела в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральным законом».

Таково было мое выступление в прениях. Исходя из всего вышеизложенного, я попросил суд остановить маховик политического преследования Константинова Даниила Ильича и в частном определении дать оценку действиям лиц, виновных как в фальсификации уголовного дела в отношении Константинова Д.И., так и в том, что настоящий убийца Алексея Темникова до сих пор находится на свободе и, вероятно, продолжает свою преступную деятельность.

В отношении же Константинова Даниила Ильича просил суд вынести оправдательный приговор за отсутствием в его действиях состава преступления.

Федеральный судья не рискнула вынести ни обвинительный, ни оправдательный приговор. 26 декабря 2013 года, более чем через два года после убийства А. Темникова и через 20 месяцев после взятия под стражу Д.И. Константинова, суд вернул дело прокурору.

Фактически, было удовлетворено наше ранее неоднократно заявлявшееся ходатайство, следствие показало свое банкротство, но оклеветанный молодой политик остался в тюремной камере. Наша борьба за его освобождение и реабилитацию продолжается.

«Возмутитель спокойствия» Ю.И. Скуратов

Генеральный прокурор Российской Федерации Юрий Ильич Скуратов вошел в новейшую историю Отечества как человек, рискнувший противостоять Президенту Б.Н. Ельцину и сложившейся вокруг него олигархической группировке. Он за это поплатился.

Никогда не спрашивал и не спрошу у Юрия Ильича Скуратова о видеопленке с «человеком, похожим на генерального прокурора».

Во-первых, ныне о любом из нас компьютерная техника позволяет снять такие фильмы, что сам усомнишься, не был ли участником то ли оргии, то ли массовых беспорядков.

Во-вторых, неизменно уважаю его как принципиального человека и юриста.

В-третьих, считаю неприкосновенной частную жизнь любого человека. Расследовать надо не показанное по ТВ или размещенное в Интернете, а то, как «это» могло быть снято. Каленым железом выжигать операторов, режиссеров и сценаристов подобных съемок. Я против гей-парадов, но я и против парадов, на которых кичились бы своим сексом мужчины и женщины — оставим интимную жизнь для спален, будем лишь помнить, что без укрепления полноценной семьи, в которой есть мужчина и женщина, их дети и их родители, человечество погибнет.

Ю.И. Скуратов и дело «Мабетекс» требуют отдельного разговора, да о них уже и много сказано-пересказано. Хотя ситуация уникальна: Генеральный прокурор России возбуждает уголовное дело, выходящее на Московский Кремль — против Генерального прокурора России одним из его подчиненных возбуждается уголовное дело — против прокурора, возбудившего дело против Генерального прокурора, тоже возбуждается дело! За последнее звено «возбуждения» — честь и хвала Саломаткину-младшему!

Моя история о Ю.И. Скуратове — это как примечательное послесловие к его основной детективной драме.

25 ноября 2001 года у меня раздался звонок от старого знакомого, бывшего заместителя Генерального прокурора России М.Б. Катышева:

— Сергей Николаевич, как ты относишься к Юрию Ильичу Скуратову?

— Нормально. Знаком давно, хоть и не близко. Рад, что в период работы Генеральным прокурором он не «забронзовел», при случайных встречах общался товарищески. При снятии с должности под сфабрикованным предлогом удар держал.

— А можешь ему помочь? Ему надо лететь в Бурятию: после недавнего его избрания в Совет Федерации там внеочередная сессия по отмене этого избрания. Он просит надежного юриста в сопровождение. Лететь надо завтра.

— Почему нет? Сейчас я адвокат, вполне в этом качестве могу его сопровождать.

Ю.И. Скуратов позвонил буквально через 5 минут. Мы согласовали технические вопросы совместной поездки.

Вылетели рейсовым самолетом вечером 26 ноября 2001 г. с Ю.И. Скуратовым, В.М. Леоновым и помощником Скуратова. Полеты на восток давно стали для меня привычными, но в этот раз был не Омск, а Улан-Удэ. Значит, не 3 часа лета, плюс 3 часа разницы — разница во времени уже 5 часов, да и расстояние в два раза больше.

Полет занял всю ночь, за иллюминатором уже давно полыхало солнце, когда по внутренней трансляции объявили:

— Через 20 минут самолет произведет посадку в аэропорту города Улан-Удэ.

Стали собираться, однако прошло 20 минут, потом 40, а полет все продолжался. Наконец тот же голос сообщил, что через несколько минут самолет производит посадку в аэропорту города Иркутска «в связи с погодными условиями Улан-Удэ».

Непонятно и неприятно. В 9.30 приземлились в Иркутске.

Связавшись по телефону с земляками в столице Бурятии. Ю.И. Скуратов недоуменно сообщил:

— В Улан-Удэ солнечно, снегопада или сильного ветра нет. Правда на взлетно-посадочную полосу вывели снегоуборочную машину и поставили поперек полосы. Что происходит? Неужели все из-за меня?

Пассажиров между тем вывели из самолета, проинформировав, что вылет планируется на следующее утро.

Ситуация была критическая: на сегодня была запланирована работа в комитетах и комиссиях Народного Хурала, предварительно рассматривающих вопрос Скуратова.

Реальность была проста как электровеник: при избрании представителя республиканского парламента в Совет Федерации депутаты от КПРФ смогли организовать группу сторонников и на заседании Народного Хурала тайным голосованием провести в Совет Федерации Ю.И. Скуратова. С соблюдением всех процедур. Ю.И. Скуратов был для них земляком, много помогавшим региону. 26 мая 2000 г. Скуратов получил мантию почетного профессора Бурятского госуниверситета.

Избрание Скуратова вызвало в Московском Кремле дикий скандал, на Совете Федерации С.М. Миронов притормозил утверждение полномочий Скуратова, а Администрация Президента России пытается через Хурал отменить решение об избрании. Заседание Народного Хурала с этим вопросом по инициативе прокурора Республики Бурятии запланировано на завтра.

Нам стало очевидно, что утром мы не вылетим: самолет выпустят только тогда, когда заседание регионального парламента пройдет.

Ю.И. Скуратов связался со своими иркутскими друзьями, те подъехали в аэропорт. Что делать? Узким кругом мы посовещались и решили: надо ехать машинами (ни в коем случае ни одной) вокруг Байкала. При этом пустить слух, что мы располагаемся ночевать в городе и утром будем на регистрации. Так и сделали.

Путь по Кругобайкальской автотрассе был запоминающимся! Красивейшие байкальские пейзажи с поросшими лесом сопками, многоцветье красок, не нарушающее суровости края. В Листвянке остановились и отведали свежекопченого омуля. Вкус — фантастический! Нигде невозможно ощутить подобное — даже в Иркутске будет уже не то, я уж не говорю про транспортировку в Москву или другие города.

В 23.00 въехали в Улан-Удэ. Встречал Сергей Петрович Будажапов.

С раннего утра 27 ноября мы были в Народном Хурале. Как недавний зампред Государственной Думы я зашел к председателю, Михаилу Иннокентьевичу Семенову. Попили чай, обсудили ситуацию. Мой собеседник не скрывал, что от него ничего не зависит, что все происходящее делается по инициативе и под строгим контролем Москвы.

Началось заседание. В стандартном советских времен актовом зале с президиумом во всю сцену собралось множество народа: депутаты, представители прокуратуры и различных уровней исполнительной власти, журналисты местных и центральных изданий.

Открывая сессию, председатель Народного Хурала объявил, что электронная система голосования вышла из строя, и голосовать придется путем поднятия рук.

Кто бы сомневался!

Началось рассмотрение единственного вопроса. Основания для отмены ранее принятого решения республиканская прокуратуры придумала самые нелепые. Ну, например, то, что после бурного обсуждения вопроса в прошлый раз прения были прекращены общим голосованием, а сейчас выясняется, что еще были желающие выступить.

Президент Республики Бурятия Л.В. Потапов, героически и твердо защищавший Ю.И. Скуратова как Генерального прокурора России в 1999 году в Совете Федерации, в 2001 году смиренно принес его в жертву новому Президенту России.

Не смотря на огромное административное давление накануне заседания (каждого депутата вызывали и к местному руководству, и к гостям из Москвы, развернувшим целый штаб в гостинице) нашлись смельчаки, которые отстаивали правильность и законность избрания Ю.И. Скуратова. Убедившись, что вопрос об отмене ранее принятого решения все же включен в повестку дня, они резонно предложили:

— Что ж, давайте голосовать. За выдвижение мы голосовали тайно, и отзывать из Совета Федерации надо так же тайным голосованием.

Но тут мы все были изумлены второй раз: тайного голосования боялись (вдруг не хватит голосов!), а потому депутатам сообщили, что надо не отзывать тайно, а «просто отменить открытым голосованием само постановление об избрании».

Цинизм не знал пределов!

Не менее шокирующими были и многие выступления. Ладно противников — они были последовательны в выступлениях против Ю. Скуратова, — но и многие сломленные недавние сторонники выступили с призывом к самому Юрию Ильичу снять свою кандидатуру:

— Вы понимаете, Администрация Президента и Правительство не дадут Бурятии бюджетных денег, республика попадет в разряд неугодных. Юрий Ильич, наберитесь мужества, снимите свою кандидатуру ради республики!

И Ю.И. Скуратов дрогнул: он не хотел обрекать земляков на гонения и экономические лишения. Как юридический консультант я сел у него за спиной в следующем ряду. Почувствовав, что он собрался вставать и снимать свою кандидатуру, я, схватив за плечо, буквально удержал его на месте:

— Юрий Ильич, подожди! Итог сегодняшнего заседания предрешен: большинство капитулировало и проголосует так, как ему скажут. Но у тебя есть единственный шанс выступить как члену Совета Федерации. Выступи перед голосованием! И обращайся не к залу — это бессмысленно. Говори для всего общества! Это историческое выступление, и ты должен сказать на века.

Скуратов чуть подумал и, не оборачиваясь, хмуро кивнул.

И он смог сказать! Выйдя на трибуну бурятского парламента, Ю.И. Скуратов твердо и четко дал оценку происходящему, сказал о том, что мог бы сделать для своей малой родины, подчеркнул, что жизнь по закону, отстаивать свои принципы юриста для него не предмет торга. Он не жалел, что борьба с коррупцией ельцинского окружения стоила ему высокой должности и даже репутации.

Своей кандидатуры, слава Богу, он не снял.

Театр абсурда подошел к своей кульминации. Председатель объявил, что в связи с неисправностью системы электронного голосования процедура принятия решения будет следующая: депутаты, голосующие за отмену постановления об избрании Ю. Скуратова в Совет Федерации, по очереди подойдут к столу президиума и сложат свои именные карточки для голосования справа от председателя — перед сидящим там Президентом Республики Бурятии Потаповым; те, кто воздерживаются, так же по одному подойдут и сложат свои карточки перед председателем в центре президиума; наконец, те, кто против принятия постановления, должны будут пройти мимо ложи прокурора республики и сложить свои карточки для голосования на столе президиума слева от председателя.

Объявили процедуру голосования, и депутаты понуро выстроились в очередь к президенту республики. В двух других точках побывали один-два человека. Журналисты, часть публики, в том числе и я, повскакали со своих мест, чтобы лучше видеть этот чудовищный фарс…

На другой день, 29 ноября, я вернулся в Москву. Через пару дней мне на сотовый позвонил В.Ю. Сурков:

— Привет! Сергей, это правда, что ты летал со Скуратовым в Улан-Удэ?

— Правда.

— А зачем?

— Ты знаешь, думал найти справедливость. Не забывай, что я зарабатываю на жизнь и семью как адвокат.

— И как, нашел?

— Не встретил. Наверное, где-то у тебя в кладовой заперта.

— Слушай, зря ты связался с этим делом.

Увы, я вновь поступил вопреки мнению «верхов».

Второе возвращение в политику. Глазьев, Рогозин и избирательный блок «Родина»

В начале XXI века одним из немногих успешных проектов объединения национально-патриотических сил России стал избирательный блок «Родина». В его успехе на выборах (более 9 % голосов избирателей) отразились чаяния миллионов людей, которым надоели «дежурные» парламентские партии, которые хотели перемен, хотели ухода от ельцинского рыночного беспредела, хотели и свободы, и порядка.

Блоку «Родина» удалось многое сделать

При всей противоречивости становления и существования блока «Родина» его вклад в развитие российского парламентаризма велик. Это и рождение реальных альтернатив официальным антисоциальным прожектам, это борьба против монетизации льгот, борьба за сохранение социальной направленности государства.

Жизнь — это бесконечный конкурс. Красоты, знаний, умений, качеств духа или физических сил. Страшить должен не провал в этом конкурсе, а неучастие.

Мы занимались кропотливой повседневной законодательной работой. Я, например, вошел для этого в состав Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству. Когда стал заместителем Председателя Государственной Думы и был вынужден часто отсутствовать на заседаниях Комитета, в соответствии с Регламентом передал право использовать мой голос депутату от «Яблока» Г.П. Хованской. И она очень часто использовала его весьма эффективно. Но, увы, мы с ней в Комитете были в оппозиционном меньшинстве.

Использовали мы и право законодательной инициативы. С.Ю. Глазьев в первые же дни работы нового созыва Парламента внес от имени фракции «Родина» в Думу законопроекты, касающиеся улучшения жизни людей. Мы выполнили то, что обещали во время выборов. «Единой Россией» все наши предложения были отвергнуты.

По инициативе моих давних соратников В.Н. Петрищева и З.А. Станкевича РОС подготовил проекты закона о Возвратном фонде, о детских пособиях на семью при рождении второго, третьего и четвертого ребенка, но и они были отвергнуты, как и внесенный нами проект объявить 4 ноября Днем защитников Конституции. Администрация Президента не гнушалась через какое-то время брать отвергнутые проекты оппозиции и вносить их от своего имени.

Так произошло, например, с нашим законом о детских пособиях. Мы предлагали детское пособие в размере 200 тысяч рублей на семью. Это было единственное, против чего возразило Правительство. В связи с необоснованно большим размером пособия наш законопроект был отвергнут.

Всего через несколько месяцев в Парламент был внесен проект закона о материнском капитале, где размер пособия был 250 тысяч рублей.

Мы смеялись и аплодировали!

Выступая на сессии, я от имени фракции поддержал законопроект, но обратил внимание, насколько стратегически он был ухудшен. Помимо размера пособия было еще два принципиальных отличия нашего проекта от президентского.

Во-первых, мы предлагали пособие при рождении ребенка на семью. Наша задача — укрепить роль семьи в обществе, нанести экономический удар «гражданским бракам», которые есть не что иное, как легализованное сожительство мужчины и женщины без оформления реального юридического брака. И такие сожительства, пропагандируемые глянцевыми журналами, наносят огромный духовный и нравственный урон обществу. Нет официально оформленной семьи — будем платить обычное детское пособие на ребенка.

Во-вторых, мы ограничивали выплаты пособия рождением второго, третьего и четвертого ребенка, а президентский вариант снимал ограничения — второго и всех последующих.

В чем заключается логика нашего законопроекта? Цель конкретна: изменить демографическую ситуацию в России, увеличить численность русских семей. Рождение первого ребенка мы оставляем на случайность, эксперимент или любознательность родителей. А вот появление на свет второго, третьего и четвертого должно простимулировать для русских семей государство. Именно русских и православных, потому что у мусульман в этом нет необходимости, но пособия следует заплатить всем. Задача закона — изменить ситуацию в русской семье, поэтому главное — уйти от семьи с одним ребенком — к многодетной семье. Идти дальше, чем за четвертого ребенка — значит отправить бюджетные деньги в ортодоксально мусульманские и цыганские семьи. А там рожают и без бюджетного стимула. Их семьи тоже нуждаются в государственной поддержке, но совсем иного характера.

Нужны ли пояснения, где проходит грань национальных интересов, а что вываливается за эту грань? И кто, если не высшие органы народного представительства должны стоять на страже интересов нации, исправляя ошибки даже президента?

Не буду рассказывать обо всех делах и достижениях фракции, представлявшей наш блок — это предмет другой истории. Считаю необходимым сказать о том, что осталось неведомым избирателям.

Одна из болезненных для меня тайн избирательного блока «Родина» — это то, что среди лидеров объединения был Д.О. Рогозин, организовавший отречение России от Вильнюса и Клайпеды. Но без него блок просто бы не родился. Однако, все по порядку.

От гельмановских «Товарищей» — к НПС «Родина»

Настоящие ошибки — это те, которые не исправлены. В 2003 году я предпринимал шаги к объединению самых разных патриотических сил и, конечно, хотел, чтобы мы на выборы пошли вместе с таким ярким экономистом, как Сергей Юрьевич Глазьев. Мы встретились с ним летом. Услышав мое предложение, Глазьев сказал:

— А что, давай. У нас тоже есть интересный вариант. Мы сейчас создаем избирательный блок «Товарищи», а по закону в нем должны быть три политические партии. Две у нас уже есть. Ты будешь третьим.

— А какие две, если не секрет?

Я просто знал, что раньше С. Глазьев стоял во главе «Демократической партии России» (после Н. Травкина), но вроде бы из нее уже ушел. И «Демпартия» перестала существовать.

— У нас есть «Партия российских регионов», которую возглавляют Скоков и Рогозин, и «Социал-демократическая партия», которую возглавляет М. Горбачев, — ответил мне Сергей Юрьевич. От его слов я пришел в ужас:

— Что?! Вы хотите, чтобы в блоке была партия Горбачева? Да в нашей стране ни один уважающий себя человек никогда не проголосует за Горбачева или за партию, в которой он состоит.

— Ты не прав. Потому что у него очень серьезный авторитет в Европе, и мы тоже получим поддержку в Европе.

— Сергей Юрьевич! Европа не будет участвовать в выборах, она не будет голосовать за участников парламентских выборов России. Мы для русских потеряем лицо. Тем более я не хочу иметь дела с этим человеком. Если у вас будет Горбачев, то нашей ноги близко не будет. Пусть лучше мы проиграем, но в одном блоке с Горбачевым мы не пойдем никогда.

На этом наши переговоры летом завершились. Правда, Глазьев тогда еще сказал:

— А Горбачев сам в список не пойдет, он будет со стороны нас поддерживать. Мы ему скажем, что ему не надо в список.

Меня это не убедило:

— Да какая разница! Если Горбачев будет меня за что-то хвалить, мои друзья заподозрят, что со мной что-то случилось.

Мы расстались.

Вскоре по телевидению можно было увидеть, как М.С. Горбачев в какой-то программе на ТВЦ говорит о выдающихся политиках Рогозине и Глазьеве, которых надо поддерживать.

Я перекрестился:

— Чур меня, чур!

Однако альянс Глазьева и Рогозина с Горбачевым не состоялся. Просто во главе «Социал-демократической партии» был не один Горбачев, а был еще и такой очень яркий политик, как тогдашний самарский губернатор Титов. Получив предложение, аналогичное горбачевскому, но уже адресованное и ему, Титов посмотрел на переговорщиков, как на людей чумных. И ответил соответственно:

— Что? Дай деньги, дай партию, а сам уйди? Да идите-ка вы на…

В результате Титов забрал партию и ушел.

Вообще, если говорить конкретно и точно, то, конечно, идея блока левых и патриотических сил, который мог бы стать фактором избирательной компании, принадлежала Дмитрию Олеговичу Рогозину. Возникла она не от хорошей жизни. В момент создания «Единой России», когда сливали в один флакон движение «Единство» и движение «Отечество», ранее бывшие в оппозиции друг к другу, Рогозин был одним из ярких лидеров Народной партии. Именно от Народной партии, от ее фракции в Государственной Думе он получил пост председателя Комитета по международным делам. Если точно, то Народная партия возникла на базе группы «Народный депутат», и он именно от этой группы получил свою должность.

Понимая, что события развиваются иначе, чем было при Ельцине, Д. Рогозин попросился на встречу с президентом В.В. Путиным под предлогом обсуждения нескольких международных вопросов. Встреча была ему организована. В завершение разговора, неожиданно для своего собеседника, Дмитрий Олегович спросил, как смотрит Владимир Владимирович на то, что сейчас создается новая политическая партия «Единая Россия», но среди ее лидеров нет достойных, ярких фигур.

Как смотрит президент на то, чтобы он, Рогозин, и возглавил создающуюся партию?

Предполагаю, что В.В. Путин, застигнутый врасплох, ответил единственно возможным образом:

— Ну, попробуйте.

Тем не менее, выйдя от него, Д. Рогозин, традиционно встреченный корреспондентами, заявил, что В.В. Путин предложил ему возглавить создаваемую партию «Единая Россия». Заявление вызвало дикий скандал.

Во-первых, среди тех, кто создавал партию «Единая Россия». Так, Ю. Лужков как один из сопредседателей Верховного Совета партии помчался в Кремль объясняться, что для него появление Рогозина, того самого Рогозина, который чуть не утопил «Отечество» на выборах 1999 года, да еще появление в руководстве — это просто невозможный, исключенный вариант.

Во-вторых, разразился скандал в «Народной партии» Г.И. Райкова, потому что они получили удар в спину от человека, на которого рассчитывали.

В результате Д.О. Рогозин оказался вне партий. Из Народной партии он выбыл, а до «Единой России» не дошел.

Как человек энергичный и находчивый, он нашел путь к самоспасению.

Д.О. Рогозин сумел вновь встретиться с президентом и заинтересовать его вариантом левого блока. Он придумал, как отколоть от КПРФ значительную часть избирателей, которые недовольны догматизмом лидеров КПРФ, которые хотели бы какую-то другую свежую альтернативу. Он доказал президенту, что такую альтернативу может предложить С. Глазьев, только что баллотировавшийся при поддержке КПРФ на пост губернатора Красноярского края. Глазьев, дескать, фигура подраскрученная, он хороший экономист с очень сильной социальной концепцией, и если его поставить во главе списка, то этот список будет иметь серьезный шанс.

Услышав в очередной раз «Ну, попробуйте», получив поддержку (и не только духовную), Рогозин со товарищи стали конструировать блок, с процессом создания которого я случайно столкнулся летом 2003 года.

Однако в этом блоке были идеи, имелись организаторы, но было мало вызывающих доверие фигур и реальных полевых бойцов. Не хватало региональных структур. Не хватало тех политиков, которые могли бы стать носителями некоего патриотического знамени. Узнав о том, что мы идем на выборы (а мы на тот момент нашли возможность получить средства на выборы от представителей национального капитала), Глазьев и Рогозин предложили мне принять участие в создании такого блока, в том числе и материальным путем. Я не стал от них скрывать, кто является основным моим спонсором. Они хорошо знали этого человека и спросили, как я посмотрю на то, что они напрямую выйдут на переговоры с ним о финансировании блока, на то, чтобы им с ним встретиться. Я не колебался:

— Идея блока ваша. Административный ресурс и поддержка Президента Российской Федерации, пусть и не официальная — тоже за вами. Поэтому я за то, чтобы все финансы, какие у нас есть, отдать в общий котел. Встречайтесь.

Они встретились, обо всем, как потом сообщили, договорились. Мы, партия национального возрождения «Народная воля», получили свою квоту мест в партийном списке.

Было очень сложно эти места согласовать. Например, я невольно обидел своего давнего соратника Н.А. Павлова тем, что настоял на включение в центральную часть списка С.А. Глотова, своего заместителя по партии, а Н. Павлова поставили во главе одного из региональных списков. По той же причине обоснованно обиделась Н.Б. Жукова. И, тем не менее, мы сформировали такой единый список трех политических партий: «Партии российских регионов», Социалистической единой партии России (СЕПР) и Партии национального возрождения «Народная воля».

11 сентября 2003 года мы с С. Глазьевым и Д. Рогозиным окончательно согласовываем партийные квоты (накануне мои партнеры получают мое согласие и встречаются с человеком, оказывавшим нам тогда вполне официально — и не впервые — основную финансовую помощь, серьезным бизнесменом и искренним русским патриотом A. Г. Ефановым, светлая ему память).

В интересах блока я же предложил меня поставить на четвертое место в списке, а вместо меня на третье поставить другого человека. Соратники удивились, но ничего не сказали. Д. Рогозин предложил третьим в список поставить В.В. Геращенко:

— Нам нужны средства, а увидев Геращенко, нам могут помочь и некоторые банкиры.

С. Глазьев предложил кандидатуру В.И. Варенникова, я его поддержал:

— Банкиры увидят Геращенко на любом месте списка. А вот нашу опору на советских ветеранов надо подчеркнуть.

Уже ехал домой, когда получил на сотовый звонок от B. И. Варенникова:

— Сергей Николаевич, это принципиально неправильно! Вы трое — сопредседатели Высшего Совета блока, вы все трое — молодые доктора наук, уважаемые политики. Вы и должны втроем возглавлять список!

— Согласен, Валентин Иванович, но для этого не обязательно всем быть в первой тройке. Если я буду третьим номером, то мы проиграем, поверьте.

— Не выдумывайте, Сергей Николаевич!

— Совершенно серьезен. Если во главе нашего блока будут Глазьев — Рогозин — Бабурин, то никто не будет называть нас официальным именем — «Родина». У нас любят аббревиатуры. А нам дадут аббревиатуру ГРоБ. «На выборы в Россию вышел ГРоБ. А кто там, в этом ГРоБу?» И все.

С трудом, но Варенникова я убедил. Мне позднее два парламентских журналиста признавались, что у них были сделаны заготовки на счет появления ГРоБа, но мы оказались предусмотрительными.

Представители ПНВ «Народная Воля» были готовы добросовестно работать в блоке и с названием «Товарищи», как его называли до нашего прихода Глазьев и Рогозин. Но мы с А.В. Фоменко как переговорщики попытались побороться за изменение имени. Главный политтехнолог Д. Рогозина Марат Гельман возражал, но сам Дима неожиданно согласился и предложил имя «Наше Отечество». Мы поддержали. После обсуждений и длительных согласований появилось итоговое: «Народно-патриотический союз „Родина“».

Первые обманы и нарушения договоренностей

С. Глазьев и Д. Рогозин стали нарушать договоренности в отношении нашей партии с первых дней существования нашего союза. Трещать по сшивным швам блок начал уже на старте.

13 сентября 2003 года прошли съезды партий, 14 сентября — конференция избирательного блока. Документы сдали на заверение списков, и во главе партийной делегации я 20 сентября улетел с партийным визитом в Сирию по приглашению ПАСВ. После возвращения 24 сентября мы столкнулись с критической для еще только рождающегося блока ситуацией.

Д.О. Рогозин, сославшись на требование руководителя Администрации Президента, вычеркнул из списка блока 12 представителей нашей партии во главе с моим заместителем В.И. Давиденко в связи с их «русским национализмом».

Владимир Иванович Давиденко, голосовавший, как и я, во второй Думе за импичмент Ельцина, доктор медицинских наук, полярник, был принципиальным политиком и мужественным русским патриотом. В 1999 году он возглавил национально-патриотический блок «Спас», который был снят с выборов. Один из главных вдохновителей и организаторов создания Партии национального возрождения «Народная Воля».

Возмущенный, я собрал 25 сентября чрезвычайный пленум с вопросом: что делать? Собрал и предложил выйти из блока, чтобы попытаться зарегистрировать свой партийный список. Начались ожесточенные споры.

Среди убранных из списка кандидатов многие были соратниками Давиденко по «Спасу», но не только они. Уж никак нельзя было отнести к «оголтелым русским националистам» моего соратника по созданию РОС в 1991 году, человека, дружбой с которым я дорожу, народного депутата России, врача Людмилу Хамитовну Бахтиярову. Она, конечно, была женщиной православной, да еще и моей землячкой из Тары, но самой настоящей татаркой. Значит, за чисткой списка стояло что-то другое.

После бурных дискуссий абсолютным большинством голосов было принято решение протест заявить, но из блока не выходить. Остановило нас от разрыва с ненадежными союзниками понимание того, что наш выход уничтожал блок, и нас не без оснований обвинили бы, что мы ликвидировали единственную пока успешную попытку объединения национально-патриотических сил на выборах. Эту позицию отстаивали С.А. Глотов, Н.Б. Жукова, Н.А. Павлов, да и многие другие члены руководства. Жаль, В.И. Давиденко обиделся и вышел из партии.

Начались будни избирательной компании. Они порой были полны неожиданностями. То Д. Рогозин блокирует попытки А.Е. Лебедева, баллотировавшегося от нас и в мэры Москвы, попасть на ТВ в отведенное для блока время, то С. Глазьев и Д. Рогозин вообще пытаются исключить Лебедева из списка, чтобы «договориться» с Ю.М. Лужковым.

Со мной в очередной раз обращались как с чемоданом без ручки. 25 ноября 2003 года я единственный раз представил блок на ТВ «Россия» в программе, где нашими оппонентами выступали Б. Немцов и Г. Зюганов. Моя запись на ОРТ 26 ноября была уже отменена. Как пояснил встретивший меня при водружении креста на новый храм в Архангельском Д.А. Медведев:

— Вы толкаете блок «Родина» на патриотическое поле, а это место «Единой России». Ваша задача — работать с левым электоратом. Поэтому пусть по ТВ выступают Глазьев и Рогозин.

Настаивать с моей стороны было неуместно.

7 ноября 2003 года мы похоронили выдающегося патриота митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (Нечаева). Присутствуя среди тысяч верующих при отпевании этого замечательного человека, а затем и на поминальной трапезе, которую вел митрополит Минский и Слуцкий Филарет, я со стыдом ругал себя, что так и не выполнил свое обещание навестить владыку в обители, где он находился на покое. Теперь уже обещания не выполнить никогда.

В тот же день состоялось и событие радостное — в гостинице «Россия» мы чествовали С.И. Манякина, поздравляя его с 80-летием. Конечно же, губернатор Омской области Л. Полежаев предпочел этой даты не заметить, но губернатор Ставрополья, откуда Сергей Иосифович родом и где он трудился до 1961 года, А.Л. Черногоров, не только наградил С.И. Манякина краевой наградой, но и сам прилетел в Москву эту награду юбиляру вручить.

На выборах проект «Родина» выступил успешно. После перерыва национально-патриотические силы вернулись в Парламент. В том числе потому, что Администрация Президента, скажу прямо, хоть и не помогала, но взяла на себя обязательство не мешать нам. И выполнила свое обязательство.

В обмен каждый из нас, сопредседателей Высшего Совета блока, дал обещание, что в президентских выборах 2004 года участвовать не станет. И нарушение этого обещания со стороны С.Ю. Глазьева было первым толчком по разрушению блока «Родина» и обвалу всего проекта.

Получив 27 декабря в ЦИК депутатские удостоверения, мы уже 29 декабря собрались на первое заседание Государственной Думы ФС РФ четвертого созыва. Фракция выдвинула мою кандидатуру в Председатели парламента. Это, безусловно, был ритуал, но в политике роль ритуалов важна несказанно. Итоги голосования были предсказуемы:

Грызлов Б.В. — 352 за, 15 против;

Бабурин С.Н. — 79 за, 216 против;

Мельников И.И. — 69 за, 181 против;

Жириновский В.В. — 51 за, 169 против.

Но флаг мы продемонстрировали. Начались будни уже парламентские. Чтобы сохранить возможность руководить на общественных началах университетом, я не занял никаких парламентских должностей.

Но и тут не обошлось без неприятных казусов.

Перед началом заседания фракции «Родина» захожу в кабинет к ее руководителю С.Ю. Глазьеву и, обсуждая с ним какой-то вопрос, мельком смотрю приготовленный к раздаче документ. Это был проект распределения между членами фракции постов заместителей председателей комитетов Думы. Смотрю таблицу, столбенею и уже ледяным голосом спрашиваю у С.Ю. Глазьева и сидящего рядом с ним координатора фракции С.А. Прощина:

— Поясните, что происходит! Вчера, на этом самом месте, с участием еще и Д.О. Рогозина, мы с вами предварительно распределили комитеты между депутатами. Что произошло? Почему у всех представителей нашей партии исчезли намеченные посты заместителей председателей комитетов? Одна запись, правда, появилась. У меня. Заместителя председателя Комитета по экологии. И зачем? Кто это придумал?

— А помнишь, ты выходил к журналистам? Тогда мы и поняли, что многого не учли, и внесли в проект коррективы.

— Да? Но я же вернулся через десять минут, и мы продолжили совещание. Почему мне после возвращения ничего не сказали? Я уже говорил, что мне не нужны никакие должности! Но мы с вами согласовали посты для моих однопартийцев. Судя по тому, что я вижу сейчас, должности перекинуты другим депутатам. Ничего не имею против Н. Нарочницкой, А. Савельева, Г. Шпака, И. Харченко, других, но они впервые стали депутатами российского парламента. Сергей Глотов — уже четвертый раз, Виктор Алкснис — третий, а Анатолий Грешневиков — и вообще пятый! Он уже в предыдущих созывах был заместителем председателя Комитета по экологии! А сейчас его — в ученики? Вот быстренько то, что тут приписано мне, переписали на него. Если не хотите, чтобы я на заседании объявил вас наперсточниками, возвращайте то, что нам причитается по договоренности.

К моему удивлению, мое требование не встретило резкого возражения. Сослались на недоразумение. Сообща доработали проект решения. А.Н. Грешневиков вновь стал заместителем председателя Комитета по экологии, а С.А. Глотов — Комитета по Регламенту и организации работы Думы.

На другой день после первого заседания Думы, 30 декабря 2003 г., проводив в последний путь пламенную коммунистку и блистательную журналистку, нашего надежного соратника Надежду Гарифуллину, я приехал на заседание Высшего Совета блока «Родина».

После нескольких текущих вопросов слово берет Ю.В. Скоков, четвертый сопредседатель нашего блока.

— Уважаемые члены Высшего Совета. Состоялся съезд партии Российских регионов, и мы приняли решение выдвинуть на выборах Президента России кандидатуру Геращенко Виктора Владимировича.

Немая сцена.

Как гром среди ясного неба.

— Прошу другие партии блока поддержать наше решение и тоже выдвинуть кандидатуру В.В. Геращенко.

Действительно, чтобы кандидат не собирал подписи, он должен быть выдвинут всем блоком. Я прикидываю сроки: сегодня 30 декабря, чтобы успеть вовремя сдать документы о выдвижении, съезды двух остальных партий надо провести до 10 января. Минюст и ЦИК надо оповещать не позднее, чем за 5 дней, но сам-то съезд по уставу назначать надо за месяц! Если объявить его чрезвычайным и экстренным? Не уверен, что признают. И — новогодние праздники. Как избирать делегатов (а халтуру гнать в таком вопросе нельзя)? Как брать билеты в Москву? С учетом всеобщих новогодних каникул все давно распроданы. На все про все осталось 3–4 рабочих дня. Полный бред! Меня опередил член Высшего Совета блока от нашей партии С.А. Глотов:

— Вы бы еще завтра вечером нам сообщили! И когда нам проводить съезды? Если вы свой съезд по выдвижению затеяли, что, сразу не могли и нас сориентировать?

Ответа мы не получили. Народ зашумел, в основном — растерянно.

В этот момент Д. Рогозин и Ю. Скоков поворачиваются к С. Глазьеву и Дима как бы между делом его спрашивает:

— Насколько мы знаем, ты тоже сегодня выдвигаешься в Президенты?

Тот спокойно подтверждает:

— Да. У меня сегодня собрание по выдвижению.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Вершина абсурда!

Я стал ругать обоих партнеров по блоку, говоря, что делается совершенная дикость, когда от одного блока «Родина» выдвигается два кандидата в президенты. На что Глазьев возразил:

— А я буду не от блока. Пусть от блока будет Геращенко, а я буду идти через сбор подписей как самовыдвиженец.

— Это разговор для бедных! Миллионы людей, особенно за нас голосовавшие, знают, что ты — лидер блока «Родина». Никому не объяснить, что ты будешь идти сам по себе, а кандидат от блока, кто бы им ни был — сам по себе. Ну, дела!

Стали судить — рядить, но сразу раскололись на две спорящие команды. Решили голосованием определить, кого поддерживает Высший Совет избирательного блока.

Голосовали публично:

Геращенко В.В. — 8 голосов «за»,

Глазьев С.Ю. — 7 голосов «за».

Я демонстративно, с комментариями, голосую против и того, и другого кандидата. Ценю обоих, но подобные импровизации называются либо подставой, либо авантюрой. Ведь в течение всей избирательной кампании лидеры блока на вопрос, кого в случае победы, блок выдвинет кандидатом в президенты России, отвечали без колебаний:

— Владимира Путина. Мы не отдадим его на откуп «Единой России».

В общем, начался тот хаос, который неумолимо вел к разрушению нашего политического единства.

Не смотря на мою критику в адрес Сергея Глазьева, я собрал партийный Съезд, и он абсолютным большинством голосов поддержал кандидатуру С.Ю. Глазьева на выборах. Это произошло уже после того, как ЦИК отказался зарегистрировать кандидатом в Президенты России B. В. Геращенко. Более того, я обратился к студентам РГТЭУ, и они за две недели собрали в поддержку выдвижения C. Глазьева 465 тысяч подписей. Сергей был зарегистрирован кандидатом в Президенты Российской Федерации.

Началась открытая схватка между Д. Рогозиным и С. Глазьевым. Я долго пытался быть посредником, увещевать того и другого — мне не нужен был раскол, мне не нужен был конфликт в руководстве блока, тем более между нами, тремя сопредседателями. Но, к сожалению, Сергей Юрьевич уперся и сказал, что он снимет свою кандидатуру только в том случае, если к нему с такой просьбой обратится лично В.В. Путин. Это была неуместная, завышенная самооценка. А Дмитрий Олегович испытывал реальные тяготы от того, что отдал политическое лидерство в блоке Глазьеву. Глазьев уже сыграл для него свою роль, как ступень ракеты, которая уже выполнила свою задачу, выведя блок на орбиту. Теперь Рогозин жаждал личного лидерства во фракции.

Чашу моего терпения С.Ю. Глазьев переполнил совершенно неожиданно. В конце зимы в зале заседаний ко мне подошел желчный и раздраженный С.А. Глотов:

— Сергей Николаевич, как это понимать? Это когда мы решили вопрос о распределении мест в парламентских делегациях в ПАСЕ, ОБСЕ, ПАЧЕС и других? Это за какие заслуги в ПАСЕ поедут Н. Нарочницкая и А. Савельев? Ну ладно, Наталья, она хоть языки знает, а Андрей? Сам знаешь, я почти единственный, кто в этом органе работает с 1992 года. Когда это решили? Письмо о распределении направил в Совет Думы С. Глазьев.

Недоуменно пожав плечами, я пошел к руководителю фракции.

— Сергей, как это понимать? Кто и когда принял такое решение?

— Понимаешь, некогда было ни с кем советоваться.

— А почему только людей Рогозина?

— Знаешь, чтобы он не скандалил.

Я категорически не понял:

— Мы, значит, защищая тебя, имеем проблему за проблемой, а преференции ты отдаешь тем, кто добивается твоего снятия?! Ну, ты и даешь! Официально говорю: тебе действительно пора уходить с поста руководителя фракции. На этом посту ты уже просто для всех нас бесполезен. Даже вреден.

Вообще, удивительно, но высоко ценимый мною как ученый-экономист, С. Глазьев как организатор был непоследователен и бессистемен.

В тот же день большинство депутатов от «Народной Воли» присоединилось к решению об освобождении С. Глазьева от должности руководителя фракции и избрании на эту должность «лидера большинства» — Д. Рогозина. Пост заместителя Председателя Государственной Думы Рогозин уступил мне. Ради усиления партийных позиций я его принял.

Став заместителем Председателя Государственной Думы, я вынужден был уйти из университета, но сделал все, чтобы Глазьев остался в составе нашей фракции, категорически выступив против его исключения. В ответ на вопрос Глазьева, зачем я за него заступаюсь, — я не стал скрывать своей заинтересованности:

— Пока ты у нас в составе фракции, Рогозин в основном будет бороться с тобой. Как только тебя не станет или ты перестанешь представлять для него проблему, он начнет борьбу со мной, потому что не терпит ни чужих альтернатив, ни людей, которые имеют свою точку зрения.

Как в воду глядел.

Кража имени «Родина»

Кризис моих отношений с Д. Рогозиным и Ю. Скоковым обострился с момента, когда мы с С. Глазьевым приехали на съезд Партии российских регионов. Это было 15 февраля 2004 года.

Незадолго до этого, 10 февраля, в Москве прошел съезд нашей ПНВ «Народная воля», где обсуждалась ситуация в блоке и фракции.

Мы, поддержав кандидатуру С. Глазьева на выборах Президента, единодушно решили обратиться к двум другим партиям блока с предложением, во-первых, объединиться вокруг кандидатуры Глазьева, поскольку Геращенко в выборах не участвует, во-вторых, объединить все три партии в одну, назвать ее партией «Родина» и начинать проводить выборы в регионах объединенным списком, уйдя от нелепого соперничества. С.А. Глотов и ряд других лидеров настаивали уже на нашем съезде переименовать ПНВ «Народная воля» в «Родину» и после этого призвать всех присоединяться. Я был уверен, что наши превентивные действия только осложнят ситуацию.

15 февраля я приехал на съезд Партии российских регионов с обращением от съезда партии «Народная воля» об объединении, с письменным предложением приступить к созданию единой партии на базе блока «Родина». С.Ю. Глазьев, уже зарегистрированный в качестве кандидата на выборах Президента России, пришел за партийной поддержкой, хотя уже знал об обвинениях со стороны Д. Рогозина и Ю. Скокова в его адрес в том, что, являясь одним из сопредседателей Партии российских регионов, он, якобы, нарушил их уставные требования своим поведением. За это его жаждали привлечь к партийной ответственности. Самой суровой.

Ю.В. Скоков вел съезд виртуозно, демонстрируя мастерство организатора и интригана. Он уже накануне отработал с делегатами все решения, планируя нам эффектно отказать, а С. Глазьева демонстративно исключить из партии. Судя по всему, такова была задумка Старой площади. Тем не менее, я официально приветствовал съезд и изложил с трибуны наши предложения об объединении.

Не дожидаясь исключения, Глазьев вышел из партии сразу после своего выступления на съезде. Что касается нашего обращения, то на все наши вопросы и предложения съездом под руководством Ю. Скокова (Д. Рогозин молчаливо сидел рядом с ним в президиуме) были даны отрицательные ответы. В результате мы с Глазьевым вместе покинули съезд этой союзной партии.

Партия российских регионов, отказавшись объединяться с партнерами по блоку, переименовала себя в одностороннем порядке в партию «Родина». Минюст России мгновенно, за одну субботу, выдал ей свидетельство на новое наименование. И начался тот кошмар, который патриотическому движению очень дорого обошелся.

Вопрос был не в том, что появился двойник (есть блок «Родина», а теперь еще есть и партия «Родина»). Для большинства избирателей — это совершенно непонятное раздвоение, для них обе «Родины» — это одно и то же. Но дело в том, что самозваная партия «Родина» начала проводить политику, очень далекую от политики блока «Родина». Это особенно ярко проявилось, когда Д. Рогозин как лидер партии «Родина» поехал в Киев во время политического кризиса осени 2004 года, и мы все увидели его на экране телевизора стоящим в оранжевом шарфе рядом с рвущимся в президенты В.А. Ющенко.

Для нас, уже имеющих серьезный стаж работы по собиранию послесоветского пространства, для меня как депутата, как политика, у которого приемная в Севастополе работала с 1992 года, такой «оранжизм» был совершенно неприемлем. Представьте, каково было получать звонки оттуда, от той же Р.Ф. Телятниковой, энергичного, яркого лидера российской общины Севастополя с вопросами:

— Что происходит? Почему вы, Сергей Николаевич, с оранжевыми шарфиками?

Объясняю, что это не мы, что с шарфиками бегают лидеры другой партии.

— Ну как же не вы? Это же «Родина»…

— Это не блок «Родина», это партия «Родина».

В общем, нормальному человеку не понять.

Конечно, я самым жестким образом постарался отмежеваться от подобных действий партии «Родина», за что уже здесь был обвинен в разрушении единства фракции, а также в том, что я воспрепятствовал спокойному вступлению партии «Родина» в Социнтерн ибо, пригласив в гости лидера Национального фронта Франции Жана-Мари Ле Пена, вместе с ним дал пресс-конференцию на фоне стенда блока «Родина». Что это, якобы, был целенаправленный удар по ним. В ответ я заявил:

— Извините. Не надо изображать, что партия «Родина» и блок «Родина» — это одно и то же. Мы не признаем вашей монополии на наименование «Родина».

В результате Д. Рогозин, хорошо подготовившись, начал на меня атаку, завершив ее громким исключением Сергея Бабурина из состава фракции.

Этому предшествовало много событий. 21 января 2005 года, при обсуждении законопроекта о монетизации льгот, Д.О. Рогозин вдруг объявляет, что фракция покидает заседание и заявляет, что депутаты фракции объявляют бессрочную голодовку протеста.

В тот день я дежурил и находился рядом с председательствующим в президиуме. Видя, что я после слов Рогозина встаю с намерением уйти, побледневший Б.В. Грызлов громко шепчет:

— Сергей Николаевич, вы не имеете права уходить.

Я постарался скрыть свою растерянность:

— Борис Вячеславович, я узнаю, что происходит, и вернусь.

Выхожу в холл. Пышущий воодушевлением идет в окружении наших депутатов Д.О. Рогозин, видя меня тут же говорит:

— Сергей, возвращайся на заседание — ты на дежурстве.

Но меня интересует другое:

— Дима, что происходит? Сегодня было заседание фракции, почему ты ничего не сказал о возможном бойкоте и голодовке? Хотя ладно, что говорить сейчас!.. Как определим, кто будет участвовать в голодовке?

И с изумлением слышу:

— В голодовке будут участвовать только члены партии «Родина» — я, Савельев, Маркелов и Харченко. От остальных ничего не требуется. Матрасы нам уже привезли, голодать будем в моем служебном кабинете.

Началась эпопея, увеличившая трещины в блоке «Родина». Демарш Д. Рогозина, монополизированный одной партией, дистанцировавшийся при этом от нас, всех остальных, не мог вести ни к чему хорошему. А когда Кремль стал демонстративно игнорировать голодовку, СМИ публиковали о ней только проплаченную или ангажированную информацию, демарш тихо умер.

Почему он вообще возник? Окрыленный победой Ющенко на Украине. Д. Рогозин вернулся из Киева в обстановке перекрытия пенсионерами в Химках трассы на Петербург, в обстановке многочисленных митингов и демонстраций. А рядом было достаточное число подхалимов, шепчущих: «Время Путина ушло! Дмитрий Олегович, вы — следующий президент России!» Голова вождя не могла не закружиться.

Мне все чаще пришлось отмежевываться от сепаратистских действий партии «Родина» и ее лидера.

28 июня 2005 г. в 15.00. началось непростое для меня заседание фракции «Родина». Жаль, что инициаторы остракизма поспешили потом уничтожить стенограмму того постыдного заседания.

Поскольку я отказался принести покаяние, отказался оправдываться, то даже порадовался, когда роль «забойщика», главного обвинителя против меня на заседании фракции поручили теневому олигарху Александру Бабакову, главному спонсору Рогозина. Затем, заранее согласовав детали на предварительном пикнике в Подмосковье, сторонники Рогозина, кто пылко, как А. Савельев или Харченко, кто, пряча глаза, как Н. Нарочницкая, выступили за мое исключение из фракции. Выступления Николая Сергеевича Леонова, Анатолия Грешневикова, Сергея Глотова, Ирины Савельевой, Ивана Кирилловича Викторова с призывом: «Остановитесь! Что вы делаете? Вы же разрушаете фракцию!», — восприняты не были. Решение об исключении из фракции состоялось.

Я выехал на встречу с находившимся в тот момент в Москве лидером Национального фронта Франции Ж.М. Ле Пеном, когда по радио сообщили о моем исключении из фракции «Родина». Почти тотчас позвонил замглавы Администрации Президента В.Ю. Сурков. Он откровенно признал, что мое исключение согласовано по категорическому требованию Д. Рогозина, администрация не могла, дескать, его проигнорировать, но он лично против того, чтобы я уходил от международных проектов, которые вел как заместитель Председателя Государственной Думы, и поэтому заместителем Председателя Государственной Думы я останусь. На что спокойно ответил:

— Владислав Юрьевич, я одновременно и политик, и юрист. Как политик я не останусь зампредом Госдумы, опираясь только на штыки «Единой России», если у фракции не будет юридического основания иметь должность заместителя Председателя Государственной Думы. Как юрист говорю: произвол со стороны одной партии внутри блока остается произволом, и мы вам докажем, что у двух других партий тоже есть юридические права, которые сегодня растоптаны.

Когда в знак протеста против того «оранжистского» курса, которым тащил блок Д. Рогозин, мои коллеги и соратники по Партии национального возрождения «Народная воля», а также лидер третьего участника блока, Социалистической единой партии России депутат В.Б. Шестаков, вышли из состава фракции «Родина», мы потребовали, чтобы была зарегистрирована новая фракция, объединяющая представителей двух других партий блока, представленных в Государственной Думе по итогам выборов 2003 года. Все в соответствии с регламентом.

Численность фракции, в отличие от численности депутатских групп, никем, в том числе регламентом, не устанавливается. Когда вызвали Председателя Комитета Госдумы по регламенту О.И. Ковалева и показали ему наше письмо, он внимательно все прочитал, посмотрел закон и регламент, после чего сказал представителю Президента А. Косопкину:

— Бабурин прав. Формально юридически Бабурин прав. Но вы думайте сами, какое будет политическое решение.

Началось политическое перетягивание каната, которое закончилось на заседании Совета Думы, созванном спустя несколько дней, поздним вечером. Долго не могли найти Д. Рогозина. И тогда раздраженный Б.В. Грызлов сказал:

— Ну, позвоните, узнайте, где же руководитель фракции «Родина» Рогозин?

Через несколько минут в зал совета зашел работник аппарата и доложил:

— Дмитрий Олегович Рогозин сейчас на встрече в Администрации Президента в Кремле.

Новость буквально взорвала тишину. В.В. Володин и В.А. Пехтин хохотали, И.В. Лебедев, руководитель фракции ЛДПР, бурно и с сарказмом выразил мысли многих:

— Как же так, Д.О. Рогозин кричит, что мы, ЛДПР, дескать, «прокремлевская фракция», мы «прокремлевская партия», а сам, якобы оппозиция, не вылезает из Кремля! Ну, это как?

Но, очевидно, Дмитрия Олеговича все-таки оповестили. Минут через двадцать он прибыл. И, конечно, высказался против регистрации новой фракции. Но политическое решение, вопреки мнению В. Суркова и Д. Рогозина, было тогда принято. К моему удовлетворению, среди тех, кто в Кремле тогда настоял на соблюдении буквы закона и, независимо от политических последствий, на регистрации нашей политической фракции, был тогдашний руководитель Администрации Дмитрий Медведев, слово которого пересилило слово Суркова. Много позже, на приеме по случаю вступления Д.А. Медведева на пост Президента РФ, я подошел к нему и искренне сказал:

— Дмитрий Анатольевич, я Вам — должен. Знайте: я всегда возвращаю свои долги.

Жаль, но мои силы новому президенту не понадобились. А потом он и вовсе поддался злым чарам рыночного экстремизма.

В 2005 году фракция «Родина (Народная Воля — СЕПР)» была создана, но, к сожалению, от единства блока «Родина» остался лишь прах. А в содружестве с СЕПР мы работали до конца созыва.

На рубеже 2006–2007 годов наша партийная фракция будет у нас рейдерским путем захвачена. Мой многолетний соратник и друг С.А. Глотов перейдет на сторону наших соперников и, организовав вступление во фракцию руководителя партии «Патриоты России» Г. Семигина и шестерых его сторонников, вместе с ними проголосует за исключение из фракции С.Н. Бабурина, В.И. Алксниса, А.Н. Грешневикова, И.К. Викторова, И.В. Савельевой, А.В. Фоменко и В.Б. Шестакова. И хотя из 8 депутатов, избранных по списку блока «Родина» от двух наших партий, во фракции останется только сам С. Глотов, нам откажут в праве что-либо изменить. Под нашим именем в Думе продолжит работать группа лиц, не имеющих (кроме Глотова) к блоку «Родина» никакого отношения. Кремлю укрепление нашей части фракции было не нужно, как в последствии и допуск нас на выборы.

К счастью, до истечения срока полномочий депутатов четвертого созыва останется к тому времени лишь несколько месяцев.

С. Глотов будет исключен из партии, но это ничего не изменит, он еще более активно станет сотрудничать с рейдерами из «Патриотов России». Вопреки его уверенности, Г. Семигин и его партия провалятся на парламентских выборах 2007 года. Как и на выборах 2011 года.

Суверенная Абхазия: трудный путь к признанию

К выборам абхазского президента 2004 года республика подходила тяжело. Владислав Ардзинба по состоянию здоровья уже несколько лет не руководил республикой, а те, кто делал это от его имени, часто делали это корыстно, несправедливо и тем разрушили единство народа. Население, в том числе союз ветеранов войны, уже выходили на улицы с протестом, но их убедили потерпеть до выборов и мирной смены власти.

Накануне лета Т.М. Шамба, президент Международного абхазо-абазинского конгресса и мой первый проректор в РГТЭУ, спросил, не могу ли я записать ролик в поддержку его брата, Сергея Мироновича, на предстоящих выборах в Абхазии. Конечно, я соглашаюсь. И С.М. Шамба знаю со времен войны 1992 года, и вижу в нем компромиссный вариант для сложившихся в Абхазии полюсов противостояния. Ролик записываем.

В начале осени 2004 г. ко мне в кабинет зашел располагавшийся напротив, через приемную, руководитель нашей фракции Д.О. Рогозин:

— Ты бы не мог заглянуть ко мне, переговорить с моим гостем из Администрации об Абхазии?

— Никаких проблем.

Захожу, садимся пить чай. Гость, выслушав мой рассказ о ситуации в южной республике, говорит:

— Сергей Николаевич, мы навели справки, вы очень уважаемый в Абхазии человек. У нас к вам предложение возглавить группу российских наблюдателей на предстоящих выборах.

Вспомнив, что по ТВ только что показали встречу в Сочи В.В. Путина с Раулем Хаджимба, что во многих местах Абхазии висят огромные билборды с фотографией — В. Путин пожимает руку Р. Хаджимба, — отвечаю:

— Вы зря втянули Президента в поддержку кандидатуры Р. Хаджимба. От клана Ардзинба устали. Победит кто-нибудь другой. Сам я вообще поддержал С. Шамбу.

— Это не играет роли. Все, что надо, мы сделаем. Вам лишь надо будет подтвердить законность выборов.

Столь откровенный цинизм меня покоробил:

— Да у вас со вбросом ничего не получится. Абхазия — это не Россия! Там у каждого избирательного ящика будет стоять бабка из соседнего дома, да ополченец с ружьем, и Вы ничего не сделаете. Дайте пройти выборам спокойно!

— Значит, не согласны? Жаль.

И — уже к Д. Рогозину:

— Что ж, пошлем В.В. Жириновского…

Как позднее стало известно, сторонникам Хаджимбы удалось снять с выборов кандидатуру А. Анкваба, а тот в отместку призвал всех объединиться вокруг кандидатуры С.В. Багапш. Сергея Васильевича вызвали в Москву и на встрече с высшим руководством «силовиков» потребовали снять свою кандидатуру. Иначе, мол, в машине сына могут быть обнаружены наркотики со всеми вытекающими из этого последствиями. С.В. Багапш оказался достоин Ардзинбы — он срочно вывез сына в Абхазию, но кандидатуры не снял.

В ходе выборов в Сухуме состоялся большой концерт. По его ходу на сцену вышли и призвали голосовать за «кандидата России» Рауля Хаджинбу В.В. Жириновский, мой друг К.Ф. Затулин, И.Д. Кобзон, заместитель Генерального прокурора России В.И. Колесников. Апофеозом абсурда стал момент, когда на сцену выбежал всегда динамичный Олег Газманов с приветствием:

— Здравствуйте, товарищи аджарцы!

И стал скандировать:

— Аджария! Аджария!..

Нужны ли комментарии на реакцию переполненного абхазцами стадиона?

Выборы состоялись, на них уже в первом туре убедительно победил Сергей Васильевич Багапш. Я знал этого выдающегося абхазского патриота с 1992 года и был рад за республику. Тем не менее, обстановка на кавказском побережье Черного моря стала только накаляться. Р. Хаджимба под давлением тех, кто его поддерживал, отказался признать итоги выборов, потребовал нового голосования. Стенка пошла на стенку. Раздались выстрелы. Появились пока случайные человеческие жертвы.

В этот момент я получаю подписанное спикером абхазского парламента Н.Н. Ашубой приглашение присутствовать на инаугурации избранного президента С.В. Багапша.

5 декабря 2004 г. я вылетаю в Сочи.

Абхазский кризис декабря 2004 года

Почему я принял приглашение?

Во-первых, я уважаю народ и переживаю за Абхазию, мне не безразлично, как будет складываться жизнь в этой непризнанной республике.

Во-вторых, мне незадолго до этого дали посмотреть видеозапись массового митинга в поддержку С.В. Багапша. Когда я узнал, что за него высказались почти все депутаты парламента во главе со спикером, высказался совет старейшин, общественные объединения, когда я увидел на митинге вице-президента Абхазии В.Ш. Аршба, спикера в 90-е годы Джонджолия и многих других близких мне людей, я окончательно принял решение. Тем более что мой выбор не расходился с выбором избирателей.

Однако уже в сочинском аэропорту начались сюрпризы.

В присутствии прилетевших со мною Г.И. Тихонова и С.К. Камкова встретивший меня представитель местного руководства предложил мне ехать на сочинский форум, а не в Абхазию. Более того, услышав о моем намерении сразу выдвигаться к Псоу, он стал настаивать:

— Только что выступил заместитель Генерального прокурора Российской Федерации В.И. Колесников, который предупредил, что все, кто поедет на инаугурацию Багапша, будут привлечены к уголовной ответственности.

Лучше бы он этого не говорил!

Я буквально взорвался:

— Пусть Владимир Ильич занимается борьбой с преступностью в России, а не лезет во внешнюю политику! Он еще будет мне указывать, могу я ехать в Абхазию, или не могу! Не его это дело!

Мы двинулись в Сухум.

Прибыв в столицу Абхазии поздним вечером 5 декабря, мы сразу встретились с С.В. Багапшем и членами его штаба. Сергей Васильевич был удручен сложившейся ситуацией, хотел найти выход из положения, но при этом понимал, что связан уже выраженной волей народа.

Поздний вечер прошел в напряженных переговорах в государственном Доме приемов в дендропарке. Кусочек райского сада, созданный когда-то Смецким, как ничто иное подходил для продумывания судьбоносных решений. В этом доме отдыхал в 1924 году Лев Троцкий, когда он не попал на похороны Ленина.

Мы с В.И. Колесниковым и «техническим» премьером Н.В. Хашбой сидели в зале на первом этаже, Багапш и Хаджимба один на один пытались договориться на втором. Пару раз Владимир Ильич вставал и, бросив «Пойду, узнаю, как там у них дела», делал попытку пойти к переговорщикам. Я тут же тоже вставал — «Пойдем, сходим», — после чего Колесников возвращался назад. Меня ни под каким видом не хотели допускать до переговоров.

Неожиданно дверь открылась, и к нам вошли возбужденные С. Багапш и Р. Хаджимба. Сергей Васильевич сиял:

— Мы договорились! Мы идем на новые выборы вместе, я как кандидат в президенты, Рауль — как кандидат в вице-президенты!

Р. Хаджимба молча кивнул, подтверждая.

В.И. Колесников не стал скрывать бурной радости. Тут же вышли на крыльцо и проинформировали о достигнутой договоренности стоявших в ночной тьме огромной толпой журналистов. Находясь за спиной главных действующих лиц, я не скрыл от В. Колесникова своих опасений:

— Надо бы эту договоренность закрепить письменно.

Разъезжались из резиденции с разным настроением, но, думаю, сердце было не спокойно у всех. Слишком зыбка была основа согласия. Я поехал не в гостиницу, а в штаб Багапша.

Застал в сборе все руководство штаба. Как и ожидал, никто не понимал, как можно реализовать ту идею, что была одобрена: выборы состоялись, их итоги утверждены Центризбиркомом Абхазии. К сожалению, дата вступления президента в должность прямо и недвусмысленно записана в законе — 6 декабря. Все остальные сроки уже закону противоречат.

В общем, как всегда: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

Однозначный выигрыш был на стороне тех, кто имел своей задачей не допустить 6 декабря инаугурации С.В. Багапша.

Дольше было объяснять, чем делать самому. Я затребовал компьютер, тексты Конституции Абхазии и закона о выборах президента. В комнате, где мне предоставили компьютер, вдоль стен разместились все члены штаба, человек десять. Те несколько ночных часов, что я работал, они не проронили ни слова, опасаясь мне помешать, отвечали лишь периодически на мои вопросы.

С 23.40 до 02.20 я подготовил два варианта конституционного соглашения. Почему конституционного? Потому что для реализации ночных договоренностей могло потребоваться изменение Конституции, касающееся способа избрания вице-президента.

Первый вариант предусматривал назначение выборов, гарантии соблюдения договоренностей для обоих кандидатов, процедуру действий правительства, парламента, избирательной комиссии.

Но он не был единственным. Сразу после объявления о договоренности идти в «связке» на выборы Станислав Лакоба, кандидат в вице-президенты у С. Багапша, предложил уступить свое место с тем, чтобы Хаджимба стал вице-президентом незамедлительно, без новых выборов.

Вариант был реален, мне удалось прописать юридический механизм такого решения. Процедура замены вице-президента в случае его смерти или ухода с поста нигде не регламентирована. Опираясь на мировую практику (замену С. Агню у Р. Никсона на Дж. Форда), я предложил в течение одного дня внести изменение в закон с его немедленным вступлением в силу, принять отставку С. Лакобы и по представлению президента избрать парламентом нового вицепрезидента. И все это за один день 6 декабря 2004 года.

Глубокой ночью мы разошлись спать, единственное, что я попросил, — никому не давать информации о подготовленных документах.

Первое, что я услышал утром 6 декабря от случайных встречных, это радостные сообщения мне о том, что написан проект договора между Багапшем и Хаджимбой. Утренняя встреча с командующим российскими миротворцами подтвердила серьезность ситуации.

Когда мы с Г.И. Тихоновым и С.К. Камковым подъехали около 10.00 к штабу Р.Д. Хаджимбы, нас даже не хотели туда пускать, объявив сторонниками Багапша. Но остановить не пытались.

Поднявшись на второй этаж, мы встретились с взвинченным Раулем Джунковичем, возмущенным некими авторами проекта, направленного, по его мнению, против него. Скромно оставив в стороне вопрос об авторстве, я предложил и ему, и нам подготовить варианты соглашения, после чего встретиться для их обсуждения. Когда предложение было принято, мы вновь поехали в штаб Багапша.

В 10.20 в штабе мы обсудили ситуацию с С. Багапшем и Ст. Лакобой, после чего я вернулся к Р. Хаджимбе, получив от него в 11.00 его проект соглашения. Не впадая в процедурные тонкости, в штабе Хаджимбы подготовили проект соглашения, по которому при распределении полномочий президента и вице-президента за последним закреплялись вопросы внешней политики, обороны и еще «парочка». Практически все главные прерогативы главы государства. Я сел вновь писать проект соглашения, пытаясь максимально совместить свои ночные конструкции с идеями штаба Хаджимбы.

В 12.00 мы с Багапшем поехали на официальное согласование проекта и не ошиблись, найдя Р.Д. Хаджимбу в резиденции в дендропарке. Едва обменялись приветствиями, как появились В. Колесников и Н. Хашба.

Условились работать в закрытом режиме, благо, пресса еще и не пронюхала о встрече. Расположились за длинным столом. Р. Хаджимба и С. Багапш с одной стороны, напротив них с другой я и В.И. Колесников, чуть дальше с нашей стороны — Г.И. Тихонов и С.К. Камков. Н.В. Хашба — со стороны входа в торце стола между мною и Р.Д. Хаджимбой.

Рауль Джункович начал вновь с обиды и представил свой протокол о курировании вице-президентом сфер деятельности. Тут же взял слово Сергей Васильевич, сказавший, что не видит никаких препятствий для такого решения, что он готов хоть сейчас подписать этот протокол.

И подписал.

Если сказать, что меня взяла досада от скорости принятия решений стороной, интересы которой я взялся отстаивать, значит очень приукрасить ситуацию. Я не сдержался:

— Сергей Васильевич, может, мы вообще здесь зря собрались? Может быть, Вы уже все решили, и мы собираемся напрасно тратить время? Так скажите. Хотя я рассчитывал, что Вы меня хотя бы как юриста иногда спросите, предложите, чтобы я высказал Вам свои рекомендации по проектам любых обсуждаемых за этим столом документов. Нет — так нет!

Сергей Васильевич жестами дал понять, что извиняется за торопливость. На самом деле, я не очень и огорчился подписанному протоколу, понимая, что подписанная бумага — не юридический, а политический документ. Обещание дано, и оно будет выполняться. Но вот механизм выполнения — это отдельный разговор. В этом и смысл юридической отточенности любых формулировок — сказав о многом, можно не дать ничего, и, наоборот, записав малое — можно получить все.

Приступили к обсуждению возможного конституционного соглашения. Импровизированным председательствующим стал В.И. Колесников.

Конечно, первоначально не обошлось без крика. У Владимира Ильича голос густой и мощный, но и у меня, особенно если меня вывести из себя, форсируется хорошо. Поорали мы друг на друга на равных! По крайней мере, Г.И. Тихонов потом в Москве с неподдельным изумлением говорил общим знакомым, что впервые в жизни видел, как Бабурин может ругаться.

Поорали — и приступили к работе.

Р.Д. Хаджимба сразу отверг «короткий» вариант, по которому мы могли разрешить кризис в течение одного дня. Возможно, он опасался обмана после вступления в должность С. Багапша (а заменить вице-президента можно было только у действующего президента). Взяли за основу «долгий» вариант, предусматривавший проведение новых выборов.

Очень помогло то обстоятельство, что пресса уже сообщила о положительной оценке ночных договоренностей российским президентом В.В. Путиным, находившимся с визитом в Стамбуле.

Обсуждали каждый пункт, выверяя каждую запятую. Согласовали сроки внесения изменений в законы и сроки проведения выборов.

Способствовали достижению согласия периодические звонки Багапшу от С. Лакобы, который предлагал прекратить бесплодные переговоры и ехать на инаугурацию, да доклады сотрудников Колесникову, что народ на инаугурацию продолжает прибывать, а почетный караул уже провел репетицию.

Был спор и о том, кому подписывать документ. С. Багапш и Р. Хаджимба — это понятно, это прежде всего их личное соглашение о партнерстве. Мы с В.И. Колесниковым — как гаранты, тоже понятно. Я настаивал, чтобы помимо присутствовавшего временного главы правительства Абхазии Хашбы подписали документ незнакомый мне спикер парламента Н. Ашуба и формально еще действующий президент В.Г. Ардзинба. Нугзар Ашуба не мог присутствовать ввиду только что сделанной ему операции по удалению аппендицита, но был в пределах досягаемости, доверив нам работу над текстом. Против подписи В. Ардзинбы первоначально выступили Н.В. Хашба и В.И. Колесников. Президент, дескать. Пришлось объяснить:

— Уважаемые господа! Давайте не будем лукавить или просто поймем простую истину. Вот мы с вами все, здесь присутствующие, подписываем соглашение и разъезжаемся. Инаугурации сегодня нет. А завтра появится указ президента, что группа лиц, превышая свои полномочия, нарушая законы Абхазии, пытается совершить государственный переворот. Новый президент в должность не вступил, значит ему это не надо. Президентом остается старый, а мы с вами станем заговорщиками со всеми вытекающими из этого последствиями. Подпись В. Ардзинбы — главная на этом документе! Он — главный гарант исполнения постигнутых договоренностей.

— Но он болен и не сможет подписать.

Это еще пытался возражать Нодар Владимирович Хашба.

— А Вы поставьте факсимиле! Вы уже несколько лет управляете республикой, используя факсимиле Ардзинбы. И сейчас этого факсимиле будет достаточно.

Все согласились, что подпись президента необходима.

Наконец, текст был принят. Рядом не было ксерокса, к тому же в первоначальном мною подготовленном варианте сделали правку, поэтому Хашба с нашего общего согласия понес документ на перепечатку. Когда он с семью экземплярами соглашения вернулся, помятуя эпизод, с которого начались переговоры, В.И. Колесников сунул текст мне:

— Подписывай!

— Дай, я почитаю!

— Подписывай!

— Дай же, я прочитаю!

Под недовольное сопение соседа я внимательно прочитал текст. И не зря! Перепечатали в целом все правильно, кроме одного пункта.

В тексте были два пункта, каждый из которых защищал интересы того или иного кандидата от неприятных сюрпризов со стороны партнера. Так вот, в пункте, закреплявшем гарантии для Багапша, оказалась «поправлена» формулировка. Вместо слов, что в случае нарушения настоящего соглашения сторонниками Хаджимбы, Багапш вступает в должность президента на основании итогов уже состоявшихся в 2004 году выборов, было напечатано: «имеет право настаивать на итогах выборов», которые состоялись в 2004 году.

Чувствуете разницу? «Вступать в должность» или «настаивать на итогах»?!

Зачитываю обе формулировки. Гробовая тишина. Тихо спрашиваю:

— Когда мы с вами изменили текст? (Пауза. Тишина) До каких пор машинистки у нас будут делать политику?

В.И. Колесников молча берет текст у меня из рук и протягивает Хашбе:

— Перепечатай!

Наконец, текст выверен и всеми присутствующими подписан. И вновь к нам предложение:

— Мы можем ехать обедать, точнее, уже ужинать. Ардзинба и Ашуба подпишут, и мы вам потом передадим ваши экземпляры.

Однако держать нас за интеллигентных лопухов было не надо! Без эмоций, почти радостно, отвечаю:

— Давайте так: документ должен быть подписан всеми. Пока не будет подписи В.Г. Ардзинбы нам и расходиться нет смысла — а вдруг он откажется подписывать или предложит поправки, которые нам понадобится обсудить. Пусть несут чай, мы ждем здесь.

Только через час нам привезли подписанный уже всеми документ. С.В. Багапш и Р.Д. Хаджимба на ходу к машинам проинформировали о соглашении собравшихся журналистов. Я хотел идти к нашей с Тихоновым машине, но С. Багапш потащил меня в свою.

Только прибыв к зданию штаба, я понял, что еще ничего не кончилось. Перед зданием нас ждали тысячи людей, собравшихся со всей Абхазии на инаугурацию избранного президента. Слухи о каких-то переговорах сбили их с толку, и они встретили нас напряженным молчанием.

С беспокойством нас встретили и члены штаба, жаждавшие узнать, чем же закончились переговоры. Все расселись вдоль стен в уже знакомой мне по ночному бдению комнате, и С.В. Багапш коварно бросил меня в омут:

— Переговоры прошли. Переговоры были напряженными. Сейчас Сергей Николаевич все расскажет.

И мне пришлось говорить. Надо было убедить прежде всего лидеров оппозиции в том, что, кроме объединения Багапша и Хаджимбы, другого пути предотвратить братоубийственный конфликт нет. А конфликт разрастался. Как раз перед нашим приездом неизвестные напали на телерадиоцентр в Гагре, поддерживавший Багапша, разбили всю аппаратуру. У штаба Багапша стояли несколько тысяч активных граждан республики, готовых сопровождать своего победившего кандидата на инаугурацию. Но и перед штабом Хаджимбы стояли несколько сот вооруженных молодых мужиков, некоторые в масках, которые были настроены инаугурации не допустить. Тем более что далеко не все они были из Абхазии.

Я говорил и говорил, объясняя и доказывая. Остановился минут через двадцать, увидев, что согласно кивают и мудрый Джонджолия, и принципиальный Лакоба. Но окончательно предопределил поддержку выстраданному нами решению Александр Анкваб.

Он молча выслушал мою речь, последовавший обмен мнениями и горько, но твердо заявил:

— Другого пути, как пойти на новые выборы по схеме, которую согласовали, нет. Я лично не боюсь ничего. Но я знаю уже два места, где установлены пулеметы, из которых будут стрелять по нашим сторонникам, если мы пойдем на инаугурацию. Другого пути, кроме предложенного, нет.

Решение было принято. Непростое решение. Пора было идти на улицу и все объяснять людям. Не удивился, что объяснять опять поручили мне.

На крыльце — импровизированной трибуне — мне дали слабенький мегафон, и я приступил. Вот тут уж пришлось мобилизовать все возможности своего голоса, потому что должны были услышать все.

Начал я с того, что поздравил народ Абхазии и всех сторонников Сергея Васильевича Багапша с победой. Победой трудной. И призвал к тому, чтобы не дать никому лишить Абхазию этой победы. Не скрывал недостойной пограничной политики великой России, перекрывшей в связи с победой Багапша границу, запретившей ввоз в Россию абхазских апельсин, в которых вдруг обнаружилась какая-то вредная бабочка. Эту неведомую живность тут же окрестили «бабочкой Багапш».

Вначале из задних рядов меня попытались перебить, но стоявшие рядом с крикунами старики пресекли действия «революционной молодежи». Слушали внимательно. Я говорил много дольше, чем в штабе, практически осип, но остановился только тогда, когда вновь увидел одобрительные кивки слушающих меня людей.

После меня выступил С.В. Багапш. Он выступил страстно, волнуясь, не скрывая остроты ситуации. Народ на площади наши аргументы принял. Позже стало известно, что их принял и народ Абхазии.

Только после митинга мы смогли добраться до обеденного стола, а пообедав, в 21.00 двинулись машиной в сторону российской границы. Пустынные и тихие улицы Сухума уже не казались такими угрожающими, да и усталая опустошенность души была дополнена чувством удовлетворения сделанной работой. Переночевав в Гагре (и, конечно, искупавшись в море), утром 7 декабря мы вылетели в Москву.

Прибыв в Москву, я по АТС сразу позвонил С.Э. Приходько. Его не было на месте, но вскоре он мне перезвонил. Едва я произнес слово «Абхазия», как он перебил:

— Сергей Николаевич, ни слова больше! Вам лично спасибо, что вытащили нас из дерьма. Но вот пусть те, кто в это дерьмо нас засунули, и расхлебывают дальше.

— Сергей Эдуардович, но ведь Вы — помощник Президента по международным делам…

— Вопросы Абхазии у меня изъяты, забрали вместе со всеми экспертами.

За «спасибо» я поблагодарил. Противостоявшие мне участники операции «Хаджимба» получили российские государственные награды.

Но «дохлебывать» пришлось и мне.

10 января 2005 г. уже традиционно вместе с Г.И. Тихоновым, С.К. Камковым и моим помощником Володей Зуевым мы вылетели в Сочи. В 14.00 прибыли в Сухум. Разместившись, проехали в парламент, где я, наконец, лично познакомился со спикером Нугзаром Нуриевичем Ашуба.

На другой день, 11 января, мы оформили удостоверения международных наблюдателей на выборах президента, провели встречи с жителями, осмотрели избирательные участки.

Поздравил свою супругу Татьяну по телефону с днем рождения, пообещав, в очередной раз, что больше не буду отсутствовать в ее праздник.

12 января 2005 года состоялись выборы нового президента Республики Абхазия. К моему изумлению, они прошли далеко не спокойно, более того, их прямо попытались сорвать, особенно заблокировав избирательные участки в Галльском районе, прилегающем к грузинской границе. В район вернулось много абхазских граждан — мингрелов, а это не всех и в Абхазии, и в Грузии устраивало. В сопровождении принудительной охраны мне пришлось выехать в Галльский район, прилагая усилия к организации свободного доступа на избирательные участки всех граждан республики.

Впоследствии оказалось, что охрана была отнюдь не лишней. Хотя и она бы мало помогла, но, к счастью, мы поехали не той дорогой, где нас ждала засада.

С.В. Багапш и Р.Д. Хаджимба были избраны. А.З. Анкваб стал председателем правительства, С.М. Шамба — вновь министром иностранных дел.

18 октября 2006 года Народное Собрание — парламент Республики Абхазии — своим Постановлением № 1485-с-Х утвердил Обращение к Российской Федерации с просьбой о признании независимости Республики Абхазия и об установлении между Российской Федерацией и Республикой Абхазия ассоциированных отношений. Сход народа Абхазии 6 декабря 2006 г. в Сухуме поддержал это обращение.

В Обращении схода о признании независимости Абхазии особо отмечено, что с приходом к власти правительства Саакашвили, Грузия стала проводить еще более откровенную реваншистскую политику в отношении Абхазии и Южной Осетии. Лидеры Грузии под разными предлогами отказываются от подписания Соглашения о невозобновлении военных действий, оставляя, таким образом, за собой право на военный реванш против Абхазии. Из года в год Грузия наращивает свой военный потенциал при помощи США и стран НАТО, и в последнее время милитаризация страны достигла опасного уровня. На фоне агрессивной риторики грузинских политиков все это создает серьезную угрозу безопасности на Кавказе. Новая «кодорская авантюра» продемонстрировала абсолютную ненадежность Грузии как партнера по переговорам, и до предела накалила обстановку в Абхазии и регионе в целом.

«Мы обращаемся к России, — заявили участники схода, — с которой наши народы связывает многовековое братство и историческая общность, к России, являющейся сегодня единственным гарантом сохранения мира в регионе, признать независимость Абхазии и установить с ней ассоциированные отношения».

В августе 2008 г., после вооруженной агрессии Грузии против Южной Осетии, Российская Федерация признала независимость Республики Абхазии. Вскоре, в декабря 2009 года, С.В. Багапш был переизбран на второй срок, вице-президентом стал А.З. Анкваб, главой правительства — С.М. Шамба, Р.Д. Хаджимба стал депутатом парламента.

К сожалению, 29 мая 201 1 года С.В. Багапша не стало. Тяжелая и скоротечная болезнь, которой он сам не придавал значения, а мы о ней просто не знали. Похоронили Сергея Васильевича в его родном селе. Когда отец Виссарион его отпевал, я прощался с настоящим другом и человеком большого сердца, а народ Абхазии — со своим вторым президентом. Подобно тому, как Владислав Ардзинба привел Абхазию к победе в войне, Сергей Багапш привел ее к дипломатическому признанию Россией.

Третьим президентом Абхазии стал А.З. Анкваб.

Убежден, что теперь — не за ординарным совершенствованием двусторонних отношений дело наших государств, а за формированием ассоциированных отношений Абхазии и России.

Формально, как и предшествующие два столетия, Абхазия остается органичной частью российской цивилизации, Русского мира.

Это подтверждается тем, что Абхазия по-прежнему продолжает действовать в правовом (законодательство на основе российского, северокавказская государственная символика и др.), информационном (телевидение, радио и пресса на русском языке), образовательном (абхазская письменность на основе русской графики, преподавание в школах и вузах на русском языке, учебники из России и др.), экономическом (сельскохозяйственная и промышленная продукция, туристический бизнес ориентированы на спрос российского потребителя, российский рубль), культурном (большинство специалистов получили образование в России, двуязычность театров, осуществления церковных служб), научном (научно-исследовательские учреждения республики были образованы в рамках единой системы научных учреждений страны и укомплектованы русскими и российско-ориентированными специалистами) и ином пространстве России.

Южные славяне в поиске своего пути

Впервые я приехал в Сербию — тогда еще Союзную Республику Югославию — в составе группы российских депутатов в марте 1994 года. Через Тимишоар мы добрались в Белград. В составе группы были и избранные в новый парламент мои соратники по Верховному Совету В.Б. Исаков, А.Н. Грешневиков и Т.И. Лета. В последний момент вместо Е.А. Амбарцумова полетел и наш давний политический оппонент В.Л. Шейнис. Из новых депутатов мы сошлись с вошедшим в нашу группу «Российский путь» А.А. Долгополовым, представлявшим кубанское казачество.

Автобусом проехали в Сербскую Краину, осмотрели разрушенный Вуковар, встретились как с руководителями Республики Сербская Краина, так и с воинами миротворческих сил. Затем посетили Боснию и Герцеговину. 27 марта посетили российских миротворцев в Сараево, обсудив текущую ситуацию с находившимся там в тот момент заместителем командующего ВДВ России генералом И.В. Стасько. Пожалуй, именно в тот момент мы впервые познакомились с сербским политиком и патриотом В. Кршляниным, который уделил нам внимание как руководитель Международного отдела ЦК СПС. В Пале долго говорили с М. Краишником, а на обед приехал и Р. Караджич, с которым мы позднее стали друзьями.

28 марта уже в Белграде мы были приняты главой югославского МИД В. Йовановичем, патриархом Сербской православной церкви Павлом. Затем проехали в Ниш, затем в Приштину и — до Печи Патриаршей.

В Приштине 31 марта беседовали не только с губернатором и членами сербской администрации, отдельно встретились с лидерами той части албанского населения края, которая признавала сербскую юрисдикцию и работала на единство Косово.

Но проблемами югославского урегулирования мне пришлось заниматься реально с 1992 года. Тогда же я сдружился с югославскими дипломатами Р. Пайковичем, М. Роченом, военным атташе генералом Крга. Потому вскоре без колебаний откликнулся на телефонный звонок Милана Рочена уже из Черногории, когда он попросил прислать мое обращение в поддержку идущего впервые на выборы патриотического черногорского политика Милана Джукановича.

— Милан, он хоть человек стоящий? — спрашивал я. — Не подведет? А как к России относится?

— Очень, Сергей, стоящий. Не подведет. А Россию у нас все очень любят.

Обращение я написал и направил, о чем победивший М. Джуканович, как и ставший министром иностранных дел Черногории М. Рочен позднее нет-нет, да и вспоминали с благодарностью.

Душевно сблизился я с Радованом Караджичем, врачом по профессии, национальным лидером сербов по призванию. Откликнулся даже на его предложение приехать к нему в Пале на Рождество 1995 года. Несмотря на идущие военные действия, отмечали Рождество в приподнятом настроении. Отстояв службу в храме, вышли на заснеженную площадь военной столицы боснийских сербов Пале, насладились хороводами и песнями у рождественской елки. В отличие от лидеров Белграда Радован и его ближайшие соратники были подчеркнуто верны православной традиции, не принимая унаследованный Белградом от Тито социалистический подход.

Конечно, не обошлось без рискованных авантюр — мы побывали на передовой линии сербско-боснийского фронта.

Началось с нашего желания поговорить с русскими добровольцами, приехавшими с оружием в руках защищать братьев-сербов. Соотечественники нуждались в поддержке, ибо недруги России не оставляли попыток неправомерно объявить добровольцев наемниками.

Встретились. Пообщались. Если меня ребята расспрашивали о своем правовом статусе, то членов делегации писателей В.И. Белова и А.Н. Грешневикова интересовала психология, эмоции, направленность духа. Беседа с бойцами не утолила писательской жажды ощущений. В какой-то момент, обернувшись, я с ужасом увидел Василия Ивановича Белова стоящим на бруствере сербского окопа и забирающегося к нему Анатолия Грешневикова. Затихшая было перестрелка стала оживать, мы с сопровождающими делегацию сербскими офицерами буквально сдернули неутомимых искателей правды жизни вниз. На мой разнос и угрозы отправить экспериментаторов немедленно в тыл Василий Иванович озорно поблескивал глазами, а Толя отшучивался, что не мог бросить живого классика русской литературы одного. Слава Богу, что обошлось!

Примечательно, что первые, порой полупартизанские поездки к Караджичу мне помогали осуществлять не только Драгомир Карич со своим двоюродным братом Живко Николичем, но и лидер СДП Зоран Джинджич.

Судьбы России и Сербии связаны, и эта связь — не только удобный символ. На протяжении веков политические конфликты в этой части Балканского полуострова так или иначе обязательно сказывались на России. И ныне процессы, происходящие в Югославии, на полшага, на несколько месяцев опережают аналогичные процессы в России. Связь не носит мистического характера. Все намного проще: Сербия всегда была полигоном антирусских сил Запада.

И ныне Западное сообщество сначала «обкатывает» механизмы своего «нового мирового порядка» на Сербии, а затем в несколько модифицированном виде пытается применять их в отношении России.

Оценивать события 90-х гг. XX в. на Балканах однозначно как либо межэтнический, либо межконфессиональный, либо межгосударственный конфликт нельзя. Человеку со стороны трудно понять конфликт, участниками которого являются славянские народы, говорящие на одном языке. Наиболее поверхностным различием между ними является религиозная принадлежность. Хорваты и словенцы — католики, испытывающие на себе сильное влияние Ватикана. Сербы, черногорцы — православные. Появление же на Балканах нации «мусульмане» — историческая «заслуга» маршала И. Тито.

В этническом, языковом плане боснийские мусульмане — те же сербы.

Сербский вопрос и европейские ответы

Современное понимание и толкование сербского вопроса связывают с появлением в 1987 г. подготовленного Сербской академией наук и искусств знаменитого «Меморандума о сербском вопросе». Среди его авторов — Добрица Чосич, впоследствии первый президент Союзной Республики Югославия.

При личном знакомстве в марте 1994 года Д. Чосич произвел на меня впечатление не только искреннего сербского патриота, но и глубоко интеллигентного мудрого человека.

Как уже отмечалось, разрушение Югославии очень напоминает разрушение Советского Союза. В 1989 г., после того, как правящая партия Югославии — Союз коммунистов — прекратила свое существование, образовались республиканские партии, в республиках Югославии были проведены выборы, и к власти пришли силы, ориентирующиеся на самостоятельное государственное развитие республик. Открыто об этом заявили руководители Словении и Хорватии. В 1990 г., вопреки действовавшей Конституции СФРЮ 1974 г., Словения заявила о своем государственном суверенитете. Позднее, в декабре того же года, Словения провела референдум, в ходе которого большинство жителей республики проголосовало за выход из Югославской федерации. Первая ось напряженности возникла между центром, с одной стороны, Хорватией и Словенией — с другой.

Почувствовав югославский конституционный кризис, Македония в сентябре 1990 года приняла Дополнение 74 к своей Конституции, на основании которого получала право объявлять о проведении референдума об отделении Республики Македонии от Югославской федерации, если федерация своими действиями создаст негативные обстоятельства для положения Македонии как члена федерации. Референдум о суверенитете и независимости Македонии, правда, в отличие от других бывших югославских республик, с потерявшимся позже в политических бурях дополнением «с правом вступить в союз суверенных государств Югославии», прошел 8 сентября 1991 года. В той ситуации (вспомним, что тогда творилось в СССР) в нем приняло участие 75,74 % избирателей (1 132 981 чел.), из которых «за» проголосовали 95,26 % (1 079 308 чел.).

В возникновении кризиса на Балканах вряд ли нужно видеть злую волю Европы или Америки. Их первая реакция была довольно неопределенной. Сепаратизм в Хорватии и Словении открыто поддерживался лишь Германией и Ватиканом. Впервые после Второй мировой войны Германия позволила себе подобную внешнеполитическую акцию, не согласовав свои действия ни с НАТО, ни с Европейским союзом: еще в 1991 г. в одностороннем порядке она признала независимость Хорватии и Словении. Мусульманам Боснии поддержку оказала Турция, увидевшая в распаде Югославии удобный повод для отказа от концепции Ататюрка «мир в Турции, мир вокруг нее». Многое зависело от позиции США и исторического союзника Сербии — России.

Югославия (как, разумеется, и Советский Союз) была одним из учредителей Организации Объединенных Наций, членом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Согласно Хельсинкскому Заключительному акту территориальная целостность страны гарантировалась мировым сообществом. Центральные власти Югославии, республиканские правительства Сербии и Черногории предприняли все возможные меры для сохранения федерации. Председатель Президиума СФРЮ Йович и председатель союзного правительства Маркович предложили заключить новый союзный договор.

Первая растерянность западных стран прошла довольно скоро. Советский Союз доживал последние дни и не мог вмешаться в развитие событий на Балканах. Под настойчивым давлением Германии Европейское сообщество признало независимость Словении и Хорватии. Признало, несмотря на неурегулированность взаимоотношений Хорватии с Сербией, на наличие территориальных проблем, на стремление Славонии и Краины, входивших в состав Хорватии, остаться в союзном государстве.

14 октября 1991 г. и Скупщина Боснии и Герцеговины приняла Меморандум о независимости республики. Меморандум был принят в отсутствие председателя Скупщины и депутатов от сербской общины. В апреле 1992 г. поспешно и непродуманно большинство стран мирового сообщества признало независимость Боснии и Герцеговины — государства, искусственность которого была очевидна.

В качестве правового оправдания признания были использованы результаты референдума о независимости Боснии и Герцеговины. Формально-юридически референдум 1 марта 1992 г. нельзя признать легальным, так как, вопреки Конституции Боснии, за независимость высказалось менее 63 % населения республики (вместо необходимых 2/3). Согласно Основному закону Боснии и Герцеговины, изменения в Конституцию республики могли быть внесены только в том случае, если в их поддержку высказалось на референдуме большинство каждой из трех общин. Сербская община Боснии в своем абсолютном большинстве участия в референдуме вообще не приняла; всего лишь 7 % боснийских сербов пришли на избирательные участки. К тому времени 9–10 ноября 1991 г. сербы провели другой референдум, в ходе которого высказались за сохранение Югославской федерации.

21 декабря 1991 г. Скупщина сербского народа в Боснии и Герцеговине принимает резолюцию, в соответствии с которой декларируется создание Сербской Республики Босния и Герцеговина в рамках Югославии, в «случае принятия мусульманской и хорватской общинами в Боснии и Герцеговине решения изменить позицию в отношении Югославии». В январе 1992 г. объявлено о независимости Сербской Республики Боснии и Герцеговины.

Дипломатическое признание Боснии до того момента, как ведущие боснийские общины договорились о будущем республик, обострило ситуацию. Однако поиски виноватых в кризисе на Балканах никогда не занимали у Запада много времени. Босния была признана независимым государством в момент, когда у нее не было собственного парламента, правительство республики распалось, а вооруженные столкновения происходили по всей территории республики. То есть суверенным и независимым было признано «государство-призрак».

Поспешность, с которой это было сделано, с правовой точки зрения не выдерживает никакой критики. В конце 1991 г., когда политическая ситуация на востоке Европы привела к созданию целого ряда новых независимых государств, Европейским сообществом были разработаны юридические критерии их признания. Босния и Герцеговина, испытывающая внутренний раскол, находящаяся в состоянии гражданской войны, не соответствовала ни одному из этих критериев. Тем не менее, в угоду политическим интересам, прежде всего германским, Босния была признана государством, причем на нее стали распространять положения Заключительного акта Хельсинкского совещания о нерушимости границ.

Современные границы территории Боснии и Герцеговины являются результатом «социалистического» переоформления последствий войн между Австро-Венгерской и Османской империями. Они не несут в себе этнической нагрузки. При создании после второй мировой войны югославского союзного государства на территории БиГ было всего две нации: сербы и хорваты. Лица, исповедовавшие ислам, могли свободно причислять себя к любой из них. Большинство из них признавало себя сербами. Сербы в Боснии никогда не были национальным меньшинством. Даже во времена Австро-Венгерской империи сербы в Боснии имели свои особые права. Сербское население Боснии было неотъемлемой составной частью сербского национального большинства на Балканах.

В 1961 г. Тито принимает решение о закреплении за мусульманами статуса нации, что нашло свое подтверждение в Конституции СФРЮ 1974 г. Начался постепенный процесс оттока православного сербского населения из Боснии и увеличения доли мусульман. Так, в соответствии с последней докризисной переписью населения мусульмане составляли 43 %, а сербы — 31 %. Однако, если учитывать и сербов, самоопределившихся как «югославы», то доля сербов достигнет 38 %.

Международное сообщество предприняло активные усилия по урегулированию конфликта в Боснии. В октябре 1991 г. личным представителем Генерального секретаря ООН в Югославии был назначен С. Вэнс (в апреле 1993 г. его заменил Т. Столтенберг). От Европейского сообщества посредником в мирном урегулировании конфликта был назначен лорд Д. Оуэн. В 1994 г. им на смену пришел официальный уполномоченный Контактной группы К. Бильд. На саму Контактную группу, составленную из представителей Великобритании, Франции, Германии, Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки, возлагалась обязанность выработать схему мирного урегулирования в Боснии и Герцеговине. Главной целью такого урегулирования было произвести территориальное размежевание противоборствующих сторон.

В соответствии с первоначальным планом Вэнса-Оуэна (1992 г.), Босния делилась на десять самостоятельных провинций, город Сараево выделялся в особый столичный район. Сербская территория разбивалась на отдельные, не связанные между собой области с большими анклавами, из-под контроля сербов выводилось почти 40 % контролируемых ими земель, основные промышленные районы и магистрали. На территории, предназначенной мусульманам, находилось бы свыше 2/3 промышленного потенциала Боснии. Основной целью картографии по плану Вэнса-Оуэна было сохранение единого государства Босния и Герцеговина в связи с невозможностью образования и существования трех сепаратных государств.

Позиция российской дипломатии длительное время была довольно примитивной: российский МИД поддерживал все западные инициативы: введение санкций против Югославии, план Вэнса-Оуэна, эмбарго на поставки оружия мусульманам, план Контактной группы.

Без каких-либо колебаний план Вэнса-Оуэна был подписан хорватами. Мусульмане, продолжая надеяться на международную интервенцию, были вынуждены сделать то же самое. Слово было за сербами: согласны ли они с потерей территорий, завоеванных большой кровью, и, что самое главное, с отказом от идеи создать сербское государство в Боснии.

На том этапе предложения сербов сводились к сохранению некоего подобия государства Босния, состоящего из трех практически автономных государственных образований: сербского, хорватского и мусульманского. Оговорив возможность последующего изменения карты раздела на провинции, лидер боснийских сербов Радован Караджич подписал план Вэнса-Оуэна, но с оговоркой о том, что его подпись должна быть подтверждена парламентом Республики Сербской. Скупщина Республики Сербской на своем заседании, состоявшемся в городе Билач, однозначно отвергла план Вэнса-Оуэна. Тем самым был отринут и любой другой приемлемый для Запада вариант сохранения единой Боснии. Оказалось невозможным заставить — в угоду желаниям иностранных политиков — враждующие народы жить в одном государстве.

К 1995 г. мусульмане контролировали более двух третей Сараева, сербы — около трети города. Тем не менее, по утверждению сербских политиков, этого было вполне достаточно для строительства нового города. Обладание городом имело не только символический смысл, в Сараеве сосредоточены значительные производственные мощности. В сербской части города находились предприятия, производившие более 60 % довоенной промышленной продукции города. В мусульманской части проживало около 250 тысяч человек, в сербской — 200 тысяч. В городе было расквартировано 6 батальонов миротворческих сил ООН: 5 батальонов в мусульманской части города (три французских, египетский и украинский), в каждом по 1200 солдат, и один батальон — российский (общей численностью в 498 солдат и офицеров) — в сербской. Сербы категорически выступали против размещения на их территориях миротворческих сил ООН, представляющих любые государства, кроме России.

Никакого изначального противоречия между православными и мусульманами нет, эта истина подтверждается и боснийским примером. В то время, когда в центральной Боснии шла ожесточенная борьба сербов с войсками мусульманского правительства Сараева, около пятидесяти тысяч мусульман из Бихача и Велика-Кладуши, спасаясь от войск Изетбеговича, находили пристанище в Республике Сербская Краина.

На территории автономной области Западная Босния мусульманские солдаты пятого корпуса боснийской армии убивали своих единоверцев. Когда мусульманские беженцы направились к границе с Хорватией, которая, кстати, как бы состоит в конфедерации с мусульманской общиной, загребское руководство отдало распоряжение о перекрытии границы. Следовательно, сводить конфликт к противоречию трех боснийских общин было нельзя. Помимо зачастую разнонаправленных интересов великих держав и соседних государств, неоднозначна и палитра политических сил в самой Боснии. Существовали и существуют противоречия среди лидеров мусульманской общины. Особенно четко это было видно при противостоянии в середине 90-х годов XX века, с одной стороны, сил Фикрета Абдича, наиболее последовательного сторонника мира с сербами, с другой — сил непримиримого мусульманского правительства в Сараево.

Югославия знала несколько планов мирного урегулирования конфликта в Боснии, начиная с плана Кутильера 1992 г. Среди «памятных вех» неудач европейской дипломатии помимо плана Вэнса-Оуэна весны 1993 г., следует отметить план Оуэна-Столтенберга (первая половина 1994 г.). 5 июля 1994 г. министры иностранных дел России, США, Великобритании, Франции и Германии, назвавшись Контактной группой, утвердили первый из своих планов территориального разграничения в Боснии.

После сложных дипломатических маневров Союзная Республика Югославия рано или поздно соглашалась с каждым мирным планом по очереди. Но с той же методичностью эти планы отвергались сербами Боснии. Сербы отвергли план Контактной группы так же, как ранее ими был отвергнут план Вэнса-Оуэна. Почему?

Кровопролитный конфликт похоронил возможность существования задуманного Западом единого государства Босния и Герцеговина. Босния и Герцеговина могла сохраниться как нечто целое только и исключительно в рамках Югославской федерации. На начальной стадии распада Югославии европейские аналитики видели в Боснии некое подобие моста между Хорватией и Сербией, при условии, что Босния останется единым государствам.

Умозрительная концепция столкнулась с политическими и историческими реалиями. Босния и Герцеговина никогда не была государством, это искусственно созданное государство, «фикция». Чем скорее призрак исчезнет, тем скорее в Европу вернется стабильный мир. Православный сербский народ добился фактического равноправия, создав в Боснии собственное государство — Республику Сербскую.

В мае 1992 г. российская дипломатия допустила роковую ошибку, значительно ослабившую наши международные позиции. Поддавшись на уговоры, точнее — диктат Запада, вопреки мнению собственных экспертов, Россия проголосовала за принятие Резолюции Совета Безопасности ООН № 757 от 30 мая 1992 г., предусматривавшей введение санкций против Союзной Республики Югославия.

Югославии инкриминировалось «нарушение принципов ООН», в силу чего «Югославия (Сербия и Черногория) представляют собой угрозу международному миру и безопасности». Была предпринята попытка откровенного шантажа Черногории: в случае ее выхода из состава Югославии санкции в отношении Подгорицы были бы отменены. Вопреки требованиям Верховного Совета Российской Федерации и российской общественности, вопреки здравому смыслу, МИД России дал указание представителю России в ООН Ю. Воронцову голосовать за введение санкций.

Санкции предусматривали приостановление членства Югославии в международных организациях, не признавалось ее правопреемство с бывшей СФРЮ, замораживалось имущество Югославии в иностранных банках. Были блокированы все экономические контакты с внешним миром, запрещены авиаперевозки. Чтобы воздействовать на сербского избирателя перед выборами в Народную Скупщину Сербии, 16 декабря 1992 г. принимается Резолюция Совета Безопасности № 787, запрещающая перевозки товаров через территорию СРЮ, в том числе по Дунаю, устанавливающая жесткий контроль в территориальных водах Югославии на Адриатике. Логическим продолжением политики по изоляции Югославии стала Резолюция Совета Безопасности № 820 от 17 апреля 1993 г., которая запрещала транзит по Дунаю, передвижение югославских судов.

Поддержка внешнеполитическим ведомством России санкций против Югославии вызвала болезненную реакцию как в Сербии, так и в самой России.

Уже 26 июня 1992 г. мы в Верховном Совете Российской Федерации добиваемся принятия постановления «О содействии урегулированию югославского кризиса», в котором де-факто выражаем несогласие с позицией МИД в вопросе о санкциях и поручаем Правительству России обеспечить проведение внешнеполитической линии, исключающей возможность вооруженного вмешательства отдельной страны или группы стран в конфликт в Боснии, предлагаем способствовать беспрепятственной доставке в республику гуманитарной помощи.

Спустя месяц российский парламент поручает министерству иностранных дел изучить возможность постановки в Совете Безопасности ООН вопроса о сокращении объема санкций в отношении Союзной Республики Югославии или о введении моратория на их применение при получении свидетельств готовности Югославии выполнять адресованные ей положения резолюции СБ ООН.

В дальнейшем вопрос о санкциях в отношении Союзной Республики Югославия, наряду с проблемой разделения Боснии, становится ключевым вопросом российской дипломатии на Балканах. Международные санкции болезненны для любой страны, особенно для страны небольшой, экономика которой во многом ориентировалась на туризм и транзитные перевозки.

У Союзной Югославии не оставалось иного выхода, кроме как попытаться отгородиться от конфликта в Боснии. Надеясь на смягчение санкций, выполняя пожелания Контактной группы, СР Югославия объявила о введении санкций в отношении Республики Сербской. Граница между СР Югославия и Республикой Сербской была закрыта для всех товаров, кроме тех, которые поставляются в гуманитарных целях. Все это сопровождалось странным молчанием официальной России. Сербы еще раз убедились в истинности своей поговорки: «Бог высоко, а Россия далеко».

Осложнение взаимоотношений по линии Белград — Пале было связано не в последнюю очередь с субъективными моментами взаимоотношений президента Сербии, а затем и новой Югославии Слободана Милошевича с президентом Республики Сербской Радованом Караджичем. Каков бы ни был истинный характер межличностных отношений двух выдающихся лидеров сербов, по обоим берегам р. Дрины живет один народ, который в равной мере испытывает трудности военного времени и международной блокады.

24 сентября 1994 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 943 о частичном смягчении, сроком на 100 дней, санкций в отношении СР Югославии. В этот же день была принята Резолюция № 942 об ужесточении санкций против территории, контролируемой боснийскими сербами. Вопрос о действительном снятии санкций увязывается Соединенным Штатами с выполнением Югославией и сербами целого ряда условий. Однако, по прошествии оговоренных ста дней, санкции были восстановлены в прежнем объеме.

В январе 1994 министр иностранных дел боснийской Республики Сербской Алекса Буха в гостинице «Олимпик Пента» познакомил меня с обаятельным сербским бизнесменом Лазарем Ковачевичем. В мае 1994 по моему приглашению Лазарь Ковачевич прилетел в Омск. Мы вместе встретились с губернатором области Л.К. Полежаевым, председателем Законодательного собрания В.А. Варнавским, главой города В.П. Рощупкиным. Провели переговоры о сотрудничестве и конкретных торговых сделках с руководством заводов «Электроточприбор», Микро-криогенной техники, телевизионным заводом и ПО «Автоматика». Особенно важны были договоренности на НПО «Полет», заводе им. Баранова и заводе им. К. Маркса. Сибиряки были готовы чем могли помочь боснийским сербам.

Вскоре Л. Ковачевич был убит неизвестными в своем офисе в Москве.

Цивилизационный разлом

Конфликт трех славянских этносов Югославии не остался внутренним делом одной или нескольких стран Балканского полуострова, он наложился на цивилизационный разлом.

Несмотря на то, что социалистическая Югославия была в большей мере ориентирована на Запад, в сознании сербов и черногорцев Россия воспринималась как братская страна. Хотя экономическая зависимость Югославии от Запада привела к определенной зависимости духа, распад Югославии, отделение прогермански настроенных словенцев и хорватов привели к возрождению на качественно новом уровне национального самосознания сербов. Сербы предприняли уже третью в XX столетии попытку создания Югославского государства.

27 апреля 1992 г. Республика Сербская и Республика Черногория объединились в государство, которое явилось правопреемником СФРЮ. Новое объединенное государство получило название Союзная Республика Югославия. Россия признала СРЮ правопреемником СФРЮ.

Союзная Республика Югославия занимала около половины территории прежней федерации. Сербы и геополитически, и экономически объективно представляют собой становой хребет безопасности на Балканах. В Европе боятся словосочетания «Великая Сербия». Но великая, сильная Сербия не представляет опасности для европейской стабильности. Скорее наоборот, ослабление Сербии вызвало радикальный слом всей системы интересов и отношений в этой части мира. Рано или поздно Сербия нормализует свои отношения с другими республиками прежней федерации. Нормализация отношений — это не единовременный акт, а сложный и противоречивый процесс.

Поначалу идея, что СРЮ является государством — правопреемником СФРЮ, не вызвала сколько-нибудь существенных возражений со стороны мирового сообщества. Однако под давлением Европейского сообщества Арбитражная комиссия Конференции по Югославии принимает решение о том, что Югославия как субъект международного права прекратила свое существование, и речь должна идти о признании, либо о непризнании новой Югославии.

С формально-юридической точки зрения, Союзная Республика Югославия не нуждалась в признании со стороны внешнего мира в целом, и других экс-республик СФРЮ в частности. Союзная Республика Югославия выступала в качестве правопреемника СФРЮ. Лишь после свержения С. Милошевича и прихода при президенте В. Коштунице на пост главы сербского правительства З. Джинджича СРЮ отказалась от своей позиции правопреемства и была повторно принята в ООН.

Будущее Боснии определялось в ходе равноправных переговоров трех национальных групп. Политические переговоры должны были вестись без каких-либо предварительных условий и навязывания воли одной стороны другой — равноправные переговоры сербов, хорватов, мусульман в Боснии, сербов Краины с Загребом в Хорватии. Контактная группа могла предложить всем сторонам нечто приемлемое только в случае активного участия в ней российской дипломатии.

Параллельно с ослаблением позиций российской дипломатии происходило нарастание американской активности в регионе. В результате миссии экс-президента США Д. Картера было достигнуто соглашение о четырехмесячном перемирии в Боснии, которое, однако, было нарушено уже в середине января 1995 г. мусульманской стороной. Выступая как нейтральная сила, американская дипломатия на самом деле использовала свой традиционный метод кнута и пряника. Заверяя сербов в понимании их позиции, Соединенные Штаты руками Великобритании вносили, а затем и проталкивали на заседании Совета Безопасности 14 января 1995 г. резолюцию, предусматривающую отмену символических послаблений санкций в отношении Югославии и подтверждающую резолюции Совета Безопасности № 757 от 30 мая 1992 г. и № 820 от 17 апреля 1993 г.

Россия по историческим и политическим причинам могла и должна была предложить свой план мирного урегулирования боснийского конфликта. В его основу следовало положить стремление установить прочный и справедливый мир. В феврале 1995 г., после очередного визита в зону боснийского конфликта, прежде всего в Пале и Сараево, встретившись с политиками и в Белграде, я попытался убедить своих российских коллег в том, что российский план умиротворения в Боснии должен включать:

1) незамедлительное дипломатическое признание двух новорожденных республик в Боснии — хорвато-мусульманской федерации и православной Республики Сербской;

2) нормальную связь православно-сербских и хорвато-мусульманских земель в Боснии между собой, а православно-сербских — и с СР Югославией. Республика Сербская состоит из двух частей, соединенных между собой довольно узким перешейком в районе города Брчко;

3) трансформацию Сараева в два автономно существующих города;

4) размен территорий, предусматривающий ликвидацию мусульманских анклавов (Горажде, Сребреница) внутри сербской территории. В качестве предмета торга могла выступить идея обмена территории анклавов внутри Республики Сербская на территорию, прилегающую к Сараево. Это позволяло избежать в Боснии ситуации «двух Берлинов», ибо обе части прежнего Сараева, как бы каждая из них ни была названа, могли развиваться в гармоничном единстве с остальной частью своей республики;

5) интеграцию анклава Бихач в Республику Сербскую. Если сараевское руководство исламских фундаменталистов во главе с А. Изетбеговичем занимало резкую антиправославную позицию, то генерал Абдич, контролировавший анклав Бихач на северо-западе Боснии, считал в тот период возможным сосуществование мусульманской общины с православной в едином сербском государстве. По сути, речь шла о разделе территорий, контролируемых мусульманами, между Хорватией и Сербией. Учитывая искусственность возникновения «мусульман» как нации, их славянское происхождение, языковое и этническое родство с православными сербами, путь реинтеграции представлялся исторически справедливым и практически возможным;

6) обеспечение для православно-сербского государства в Боснии выхода к Адриатическому морю. Речь идет о территориальном размене с Хорватией в районе Дубровника;

7) федеративный договор Республики Сербской с Союзной Республикой Югославия и федеративный (конфедеративный) союз хорвато-мусульманской федерации с Хорватией.

Россия была безоговорочно заинтересована в мирном урегулировании на Балканах. И первоочередными задачами российской дипломатии в этом регионе являлись:

— во-первых, незамедлительное снятие всех международных санкций против Союзной Республики Югославия, начиная с тех, которые были применены на основе резолюций Совета Безопасности ООН № 757 и 820. Снятие санкций с СР Югославия не должно было увязываться с принятием боснийскими сербами того или иного плана посредников;

— во-вторых, создание условий для поставок в Союзную Республику Югославия гуманитарной помощи, газа, нефтепродуктов и иных энергоносителей для гражданских целей в уведомительном порядке вне зависимости от решения вопроса о снятии санкций;

— в-третьих, возобновление участия Югославии в деятельности международных и региональных организаций. Авторитет и вес России позволял ускорить и снизить болезненность адаптации новой Югославии в международных структурах. Россия была обязана инициировать вопрос о признании Союзной Республики Югославия полным правопреемником СФРЮ со всеми вытекающими из этого факта последствиями;

— в-четвертых, дипломатическое признание Республики Сербской. Развитие событий на Балканах регулярно доказывало преждевременность признания со стороны международного сообщества единой Боснии и Герцеговины. Исправить ошибку следовало признанием права боснийских сербов на создание самостоятельного государства либо государственного образования в рамках конфедерации или федерации с Союзной Республикой Югославия;

— в-пятых, содействие диалогу конфликтующих сторон. Роль и значение международных посредников (Контактная группа, высокопоставленные чины различных государств) велико, но никто из них не в состоянии заменить непосредственный диалог конфликтующих сторон.

К сожалению, мои предложения официальная российская дипломатия предпочла проигнорировать, говоря об их политизированности. Время неумолимо работало против православных сербов.

О способности же западных политиков и НАТО нести мир, справедливость и безопасность свидетельствует только один пример.

В период боснийского кризиса 28 августа 1995 г. из самого Сараево был запущен 120-мм снаряд в сторону рынка Маркале. Взорвавшись на многолюдной улице, он унес жизни 37 человек, было ранено еще 85 случайных прохожих. Решением НАТО немедленно создается комиссия, которая в течение суток приходит к заключению о том, что снаряд был выпущен с сербских позиций. Предложение сербского командующего генерала Младича сформировать смешанную комиссию из специалистов ЮНПРАФОРа, российских миротворческих сил, сербской и мусульманской сторон было отклонено.

И это притом, что во взрыве на том же рынке Маркале в феврале 1994 г. (68 убитых, 200 раненых) американская комиссия также обвиняла сербскую сторону, а затем были найдены виновники на мусульманской стороне.

И это притом, что начальник штаба ЮНПРАФОРа сектора «Сараево» российский полковник А. Демуренко немедленно провел самостоятельное расследование и категорически опроверг заключение комиссии, доказав невозможность подобного артиллерийского выстрела с сербских позиций. А. Демуренко показал журналистам некоторые графики и расчеты своего расследования, заявив: «Я располагаю материалами, которые показывают, что сербы не виновны в преступлении, но сейчас я их не могу сообщить. От своих вышестоящих начальников я получил категорический приказ не давать никаких материалов после своего первого интервью, которое я дал ИТАР-ТАСС 28-го».

На основании заключения комиссии НАТО Генеральный секретарь ООН Бутрос Гали дал карт-бланш НАТО на проведение военной операции против Республики Сербской. Начались натовские бомбардировки сербских позиций и населенных пунктов. За три недели сентября 1995 г. над территорией Республики Сербской было произведено 4,5 тысячи боевых вылетов. Прикрываясь ударами НАТО, перешли в наступление мусульманские и хорватские подразделения, Республика Сербская потеряла почти одну треть своей территории в юго-западной и западной Боснии.

И это только один пример.

Официальное признание Россией права сербов Боснии и Сербской Краины на государственное самоопределение могло в то время многое изменить, хотя и осложнило бы положение самой России. Еще в марте 1994 г., побывав в этом кровоточащем уголке Балкан, проводя переговоры о мерах по прекращению военных действий с президентами и главами парламентов Республики Сербская Краина и Республика Сербская, я видел и ожесточенную решимость сражаться, и готовность к поиску решения. Надо всем довлела неясность политического выбора Белграда.

На территории Хорватии оказались два обширных региона компактного проживания православных сербов. Опасаясь этнической чистки и стремясь сохранить связь с Сербией, население этих регионов провозгласило самостоятельную республику. В период неопределенности статуса таких территорий требуется политическая воля и активное стремление к прояснению ситуации. Встречаясь в 1994 г. при посещении Вуковара и российских миротворцев с руководством краинских сербов, я так и не понял, почему они и с Республикой Сербской не объединяются (что было бы логично в свете искусственных титовских границ СФРЮ), и в Хорватии не бьются за свой статус, если не хотят ввязываться в боснийское территориальное разбирательство таким стиранием границ. Правовая неопределенность губительна, тем более, когда тайная поддержка сильной армии (а армия СРЮ таковой пока оставалась) могла уменьшаться, но не расти. Роковые решения принимались иногда и сербской стороной. Сербская Краина — яркий тому пример.

К январю 1995 г. послами П. Гэлбрайтом (США), Л. Керестеджиянцем (Россия), К. Айди (ООН), и Г. Аренсом (ЕС) в Загребе с участием юристов-экспертов из ООН был подготовлен сбалансированный рабочий проект Соглашения по Краине, Славонии, Южной Барании и Западному Срему между правительством Республики Хорватии и «представителями образования, определяемого как Республика Сербская Краина» (План «Z-4»).

Предлагавшееся четырьмя послами Конституционное Соглашение по Краине и другим заселенным сербами районам, оказавшимся после 1991 г. на территории Хорватии, впитало в себя мировой опыт автономного территориального устройства. Автономная Сербская Краина планировалась как единое территориальное образование, состоящее из населенных сербским большинством районов «в соответствии с результатами переписи населения 1991 г., а также с учетом определенных географических и экономических факторов, в секторах „Север“ и „Юг“.»

Совместная Комиссия должна была определять линию границы на основе консенсуса (ст. I.1). Краина получала явные атрибуты государственности: герб и флаг (ст. I.3), сербский язык и кириллицу (ст. I.4), свое квазигражданство (ст. I.5), дополненное двойным гражданством (п. «а» ч. 2 ст. XI.3 гласил: «Никто из граждан Республики Хорватии не будет без его согласия лишен этого гражданства по причине принятия им гражданства СРЮ»), самостоятельные полномочия (функции) с правом взаимного делегирования полномочий с Республикой Хорватией (ст. II.2), право избирать законодательные органы и президента, формировать судебную систему (ст. III.1, III.2, III.3).

Чего стоила одна ст. III.4 проекта Соглашения, которая гласила: «Ни для членов или должностных лиц Законодательного органа, ни для Президента и министров, ни для судей и любых других должностных лиц органов Краинского правительства не будет требоваться одобрение их назначения со стороны официальных лиц или органов центрального правительства, причем ни одно из этих официальных лиц или органов (РХ) не сможет смещать никого из членов, должностных лиц или официальных лиц Краинского правительства, имея в виду, что они могут быть смещены Специальным Конституционным судом по обвинению в совершении преступления, влекущего заключение в тюрьму».

Ст. V.1 Проекта предполагала, что Краина не будет образовывать, содержать и разрешать формирование каких бы то ни было вооруженных сил. Демилитаризацию Краины планировалось начать не позднее, чем через три года после вступления в силу настоящего Соглашения, и завершить не позднее, чем через пять лет после вступления в силу Соглашения.

В 20-х числах января 1995 г. все четыре посла официально встретились в Загребе с Президентом Республики Хорватии Туджманом, а на другой день в Книне — с руководителями Сербской Краины. И вот тут состоялся роковой финал. Если Туджман холодно взял предложенный проект Соглашения и все приложения к нему, заявив, что поищет время посмотреть, но ничего не гарантирует, то лидеры краинских сербов с порога отказались даже в руки брать привезенные послами бумаги. Миссия провалилась. Чуть позже «случайно» встретивший послов перед отлетом один из краинских руководителей принес извинения за сделанное, но сослался на соответствующее указание из Белграда.

Запретив в 1995 г. переговоры об особой автономии в рамках Хорватии, официальный Белград не защитил Краину в 1996 г. от вооруженного вторжения хорватской армии и осуществленной хорватами полной этнической чистки.

Дейтонский эксперимент

Усилиями международных посредников в ноябре 1995 г. Республика Босния и Герцеговина, Республика Хорватия и Союзная Республика Югославия (последняя также и от имени Республики Сербской) подписали в Дейтоне (Огайо, США) Общее рамочное соглашение о мире в Боснии и Герцеговине, а также серию конкретизирующих его документов (Дейтонские соглашения). Подписи сторон под Общим рамочным соглашением были засвидетельствованы полномочными представителями Европейского союза, Франции, ФРГ, России, Великобритании и США.

Главным позитивным результатом соглашений было официальное международное признание Боснии и Герцеговины, состоящей из двух энтитетов (государственных образований) — Федерации Боснии и Герцеговины и Республики Сербской, подкрепленное демаркацией границ между их территориями. Главным негативным — закрепление новой властно-регулирующей роли НАТО в Европе. Не случайно среди документов, подкрепляющих Общее рамочное соглашение, на первом месте стоят соглашения между НАТО и отдельными участниками процесса мирного урегулирования, а не Конституция Боснии и Герцеговины (Приложение 4). Речь идет, прежде всего, о Соглашении между Республикой Боснией и Герцеговиной с Организацией Североатлантического договора (НАТО) о статусе НАТО и его персонала, о таком же Соглашении между Республикой Хорватией и НАТО, о Соглашении между СРЮ и НАТО о механизмах транзита для операций по мирному плану.

В государственно-территориальном отношении Дейтонские соглашения компромиссны до внутренней противоречивости. С одной стороны, «все вооруженные силы в Боснии и Герцеговине действуют, сообразуясь с суверенитетом и территориальной целостностью Боснии и Герцеговины» (п. 2 «а» ст. I Приложения 1-А), с другой стороны, стороны выразили понимание и согласие с тем, что «внутри Боснии и Герцеговины обязательства согласно настоящему Приложению применяются одинаково в рамках обоих образований» (п. 3 ст. II). Более того, Республика Босния и Герцеговина, Федерация Босния и Герцеговина и Республика Сербская порой перечисляются как равнопорядковые субъекты (п. 1 ст. III, п. 1 ст. IV и др.).

Установив вдоль линии прекращения огня в Сараево зону разъединения в один километр с каждой стороны, при праве командования многонациональных вооруженных сил по выполнению соглашений (СВС) увеличивать ее до двух километров, Соглашения гарантировали функционирование коридора безопасности между территорией Федерации Боснии и Герцеговины и ее анклавом Горажде, предусмотрели арбитражное урегулирование в отношении территории района Брчко (ст. V Соглашения о линии разграничения между образованиями и связанными с этим вопросами). Правовой режим СВС на всей территории Боснии близок к оккупационному.

В результате Дейтонских соглашений решение боснийский проблемы было переведено из военной плоскости в политическую. При прекращении войны и сохранении формальной территориальной целостности Республики Боснии и Герцеговины впервые юридически закреплено существование равноправных государственных образований — мусульмано-хорватской Федерации Боснии и Герцеговины и православной Республики Сербской (п. 3 ст. II Конституции Боснии и Герцеговины от 20 ноября 1995 г. в Приложении 4 к Общему рамочному соглашению).

Единая Босния и Герцеговина умерла. Принудительное соединение двух образований является не более чем конфедерацией. Об этом свидетельствуют механизмы формирования Парламентской ассамблеи (Палата народов состоит из 15 делегатов, включая пять хорватов, пять боснийцев, пять сербов, избираемых соответственно хорватскими и боснийскими делегатами в Палате народов Федерации или Национальной ассамблеей Республики Сербской; две трети из 42 членов Палаты представителей избираются на территории Федерации, а одна треть — на территории Республики Сербской), Президиума Боснии и Герцеговины, состоящего из одного боснийца, одного хорвата и одного серба, избираемых на раздельных территориях Федерации и Республики Сербской, а также крайне ограниченная компетенция Совета министров. Вопрос о территории, ее границах и режиме в конституции полностью обойден.

Во главе российской парламентской делегации 5 октября 1996 г. я прибыл итальянским военным самолетом в Сараево. Намечалась церемония принесения присяги избранными членами Президиума Боснии и Герцеговины, а также делегатами Палаты представителей.

М. Краишник, избранный сербами членом Президиума БиГ, и депутаты-сербы не приехали.

Первоначально я предложил К. Бильдту свою помощь в привлечении к участию в ней М. Краишника и других сербских лидеров, но тот от помощи самонадеянно отказался, уверенный, что сербы приедут. После еще трех часов всеобщего ожидания, я подумал о неуместности своего торопливого посредничества: досады на долгое и бесплодное ожидание свое и других международных наблюдателей не было, ибо православные сербы оправданно подчеркнули вынужденный и временный характер своего участия в Республике Боснии и Герцеговины. Раздосадованный К. Бильд запоздало сделал попытку о чем-то со мной переговорить, но теперь я от разговора успешно уклонился. Сербская сторона не приехала, продемонстрировав свое жесткое нежелание участвовать в демонстрации смирения и псевдосогласия.

С задержкой в три часа в зале городского театра принесли присягу А. Изетбегович, К. Зубак и делегаты от хорвато-мусульманской федерации.

Процесс реализации Дейтонских соглашений неоднократно подтверждал, что единого государства Боснии и Герцеговины не существует.

Едва наметилась относительная стабилизация в Боснии и Герцеговине, как лидеры НАТО стали раздувать проблему албанской автономии в Косово и Метохии.

Драма Косово и Метохии

Впервые ознакомившись с жизнью Косово и Метохии в марте 1994 г., я имел возможность встречаться и обсуждать проблемы совместного проживания сербов и албанцев как с сербским руководством края, так и с руководителями албанских политических организаций. И я, и другие российские депутаты убедились тогда в способности лидеров обеспечить мирное развитие региона, если их извне не будут подстрекать к иному. Косовских албанцев придерживали, пока США и их партнеры были в трясине боснийского кризиса, но, как только там наметился жесткий перевес «умиротворителей», пружину албанского сепаратизма отпустили.

В 1998–1999 гг. ситуация в южной сербской автономии была сделана эпицентром мировой политики. Через переговоры в Рамбуйе США и их союзники попытались навязать руководству СРЮ во главе с С. Милошевичем такой план албанской автономии Косово, который бы выводил край из-под сербского государственно-территориального контроля. Да и сама постановка вопроса была колониального типа: суверенному государству предлагали проект государственно-территориальной модели организации части его территории, существенные корректировки проекта отвергались, а в случае его непринятия обещалось вооруженное вмешательство.

В октябре 1998 г. в обстановке готовящейся агрессии НАТО против Югославии официальная российская парламентская делегация, которую мне поручили возглавить, экстренно прилетела в Югославию. Именно в эту поездку, здесь, в белградском «Интерконтинентале», 14 октября я познакомился с В.В. Шейманом, который по поручению А.Г. Лукашенко спецрейсом прилетел в Югославию организовать помощь сербам со стороны Белоруссии.

Посетив Приштину, мы 15 октября встретились не только с председателем временного исполнительного Веча Косово и Метохии Зораном Анджелковичем, но и с членами Веча — албанцами и мусульманами. Более того, утром 16 октября мы в более узком составе — вместе с А.Г. Арбатовым, Зориным и белорусским членом делегации депутатом Костяном имели закрытую встречу с одним из лидеров албанского движения Ф. Агани. Он был готов к переговорам, но не был готов к договоренностям.

В тот же день меня срочно попросили прибыть в Белград. Президент С. Милошевич прислал за мной свой самолет (делегация осталась завершить намеченные на день встречи и машинами также вечером вернулась в столицу).

В 16.30 16 октября 1998 года мы познакомились с президентом Союзной Республики Югославии С. Милошевичем. Да, до того дня мы были знакомы лишь заочно, хотя, как выяснилось при встрече, знали друг о друге достаточно много. Первая беседа длилась до 18 часов. Югославский лидер рассказал о положении в Югославии. Ущерб Югославии от санкций к тому времени составил (с 1992 года), по словам президента, более 50 млрд. долл. США. Мы обсудили и ситуацию вокруг югославской федерации, и роль России.

На другой день уже всей делегацией мы встретились с руководителями парламента и правительства Югославии и Сербии, с лидерами всех ведущих политических партий Югославии. Именно 17 октября 1998 года на встрече в 1 1.00 с руководством Сербской радикальной партии во главе с Воиславом Шешелем, Томиславом Николичем и Драганом Тодоровичем впервые прозвучало сербское предложение о вступлении СРЮ в Союз Беларуси и России.

Сделавший это предложение В. Шешель был уверен, что отдаленность и отсутствие общих границ — не препятствие для государственного единства в конце XX века. Я искренне поблагодарил, но, понимая всю значимость вопроса, предложил публично озвучить эту идею Председателю Государственной Думы России Г.Н. Селезневу, визит которого мы условились организовать в ближайшее время.

На новой встрече с С. Милошевичем, который на этот раз принял всю делегацию, я рассказал о предложении B. Шешеля и пояснил смысл своего ответа на предложение.

C. Милошевич меня поддержал. Впоследствии так и произошло. Я предупредил Г.Н. Селезнева и российский МИД о предстоящем предложении. Г.Н. Селезнев, прибывший в Белград, а затем и весь российский парламент горячо поддержали сербскую инициативу, но она так и не была реализована. Ответ Б. Ельцина Милощевичу до сих пор не известен российскому и сербскому народам, но его отрицательный смысл очевиден. Не буду гадать, прозападное ли лобби или непонимание необходимости создавать свои геополитические проекты тому виной, но уникальный исторический шанс соединения Восточного и Южного славянских геополитических проектов был упущен.

Работая в обстановке непрекращающихся террористических вылазок албанских экстремистов в Косово и Метохии, российские депутаты пытались укрепить шаткий мир в крае, сделать ненужной и изначально противозаконной попытку отдельных государств и их союзов применить против Югославии силу в нарушение Устава ООН и без санкции Совета Безопасности. В тот момент такова была позиция России — консолидированная позиция Парламента, Президента и Правительства России.

Не могу не вспомнить добрым словом тогдашнее руководство Газпрома, которое в течение ночи обеспечило нас самолетом. Воздушный коридор «выбивали», когда делегация утром уже прибыла в аэропорт. В тот момент нам удалось в значительной мере разрядить ситуацию, прорвав полетом нашего спецрейса не только дипломатическую изоляцию Белграда.

Но ни Косово, ни Югославию не собирались оставлять в покое традиционные исторические недруги сербов.

В связи с новым витком напряженности, по просьбе югославской стороны, 18–19 февраля 1999 года во главе официальной делегации Государственной Думы России я вновь экстренно посетил Югославию.

Уже на пути из аэропорта моя машина «потерялась» и вскоре в сопровождении Д. Карича я оказался в резиденции президента С. Милошевича. Хозяин резиденции встретил нас улыбкой и объяснением:

— Господин Бабурин, я хочу говорить очень доверительно, без вашего посла. Я не доверяю господину Котову.

Не знаю почему, но я тоже сразу решил говорить откровенно:

— Правильно, господин Президент. Сейчас вообще опасно кому-то доверять. Вот Вам лично разве можно доверять?

И я стал перечислять примеры, когда мой собеседник демонстрировал свою необязательность или неоправданную самоуверенность. В том же Дейтоне отклонял российские предложения, а потом принимал менее выгодные югославам американские. Вспомнил и проблемы Сербской Краины, и Косово и Метохии.

С. Милошевич вначале насупился, но потом оживился и стал многое объяснять, я — тоже. Не лакировал и российскую внешнюю политику после 1991 года. В ходе тяжелой трехчасовой личной встречи со Слободаном Милошевичем мы анализировали ситуацию, обсудили возможные действия Югославии и России. Агрессия была предрешена.

— Сергей, а как Вы относитесь к плану, предлагаемому мне в Рамбуйе?

— Приняв его, господин Президент, вы отказываетесь от Косово навсегда. Готовы ли Вы к этому? Это затронет многие поколения сербов.

— А если я не подпишу этот план?

— Тогда будет война. Слишком сильно наши с Вами общие недруги сжали пружину.

— А если начнется война, может ли Югославия рассчитывать на помощь России?

Вопрос был тяжел. Я хотел бы сказать что-то обнадеживающее, но не хотел обманывать:

— Нет.

Казалось, в комнате сгустился воздух. Слова вязли на губах, но я старался скорее высказаться и избавиться от тяжести своих слов:

— Нет, конечно, российский парламент Вас поддержит. Вы можете на нас полностью рассчитывать. Но не парламент в России определяет внешнюю политику. К сожалению, я слишком хорошо знаю президента Б. Ельцина — он не будет из-за Югославии ссориться с США и Западной Европой. Слишком сильно у нас прозападное лобби, не будем питать иллюзий.

Мы обсудили и ряд других вопросов, связанных с предстоящей агрессией НАТО. Югославский лидер понимал, что дипломатическая капитуляция не просто его делает предателем нации, но неизбежно обрекает СРЮ на внутренний национальный конфликт, а противостояние давлению хотя и ставит СРЮ в общеевропейскую изоляцию, но дает хотя бы слабый шанс на иной выход из тупика.

На другое утро после утренней встречи с председателем Правительства РРЮ М. Марьяновичем и председателем сербского парламента Д. Томичем, оставив делегацию на заместителя, я срочно вылетел в Москву.

От Шереметьево до Государственной думы я буквально «пролетел» за 15 минут (сопровождение и «зеленый коридор»), успел к концу закрытого заседания по ситуации вокруг Югославии, но Г.Н. Селезнев, уже ревновавший меня к роли балканского миротворца, слова мне не дал. Я лишь успел поддержать предложения МИД, изложенные А.А. Авдеевым, и потом уединился с последним для рассказа о белградских договоренностях.

19 февраля 1999 года я пытался активизировать позицию официальной России, а 20 февраля провел соответствующие консультации и в Минске с руководством Белоруссии.

Мы не ограничивались работой с сербской стороной. Руководители МИД России, прежде всего И.С. Иванов, пытались удержать ситуацию в правовом поле, находясь в самом тесном контакте со своими североамериканскими и западноевропейскими коллегами.

В обстановке нового нагнетания обстановки на Балканах 17–19 марта во главе официальной делегации Государственной Думы Российской Федерации я побывал в Албании, где встретился с президентом, председателем правительства, руководством парламента Республики Албании и представителями всех основных политических партий Албании (включая бывшего президента Албании и лидера албанских радикалов С. Беришу).

Албанские руководители не скрывали своих взглядов.

В ходе бесед мы излагали аргументы российской стороны против планов НАТО в отношении переустройства Косово, предостерегали руководство Албании от возможной гуманитарной катастрофы в случае агрессии, о других последствиях политики НАТО на Балканах. Умеренные албанские политики с нами соглашались, но не скрывали, что не смогут противостоять своим радикалам. К сожалению, наши худшие опасения оправдались, причем в кратчайший срок.

Война НАТО с Югославией

После отказа Белграда согласиться с бесцеремонным вмешательством в свои внутренние дела, 24 марта 1999 года Организация Североатлантического Договора, в нарушение п. 4. ст. 2, ст. 51 и ст. 53 Устава ООН, без санкции Совета Безопасности ООН, под предлогом защиты албанской части населения, проживающей в Косово и Метохии, начала ничем не оправданные систематические, интенсивные, по существу — круглосуточные бомбардировки военных и гражданских объектов на территории Югославии. НАТО приступило к планомерным ракетным обстрелам югославской территории. Сосредоточенные вокруг СРЮ наземные силы НАТО не вовлекались в конфликт, в связи с нежеланием американских военных и политиков проверять их боеготовность в прямом столкновении с хорошо подготовленной югославской армией.

Это была необъявленная война: гибли люди, разрушались политические, военные и экономические объекты. Даже европейские либералы стыдливо заявляют, что «это была незаконная война во имя справедливости».

Начало войны застало меня в Сибири, я срочно вылетел в Москву. Выступая на первом же после начала агрессии заседании Государственной Думы России, я с горечью заявил, что 24 марта 1999 года умерла ООН. Она оказалась не способной не только предотвратить агрессию НАТО, но даже ее остановить.

31 марта 1999 во главе российско-белорусской парламентской делегации я вылет в Будапешт. Встретившись, не смотря на неурочное время, в парламенте Венгрии с группой видных венгерских парламентариев, обсудив с ними начавшуюся на Балканах войну, мы дальше уже автобусом двинулись в Югославию.

Ценю внимание к нашей делегации со стороны натовских военных. Они внимательнейшим образом отслеживали все наши перемещения по территории Югославии: первый мост через Дунай был разрушен ракетой НАТО в городе Нови-Сад раним утром 1 апреля, через 15 минут после проезда нашей парламентской делегации через город в сторону Белграда, второй — в том же городе в ночь с 3 на 4 апреля, через час после нашего проезда по нему при возвращении домой. После этих двух ударов началось массовое разрушение мостов силами НАТО.

Мы каждый день были в Югославии в той или иной зоне бомбардировок, осматривали последствия бомбардировок в Белграде, Нови-Саде, Чачаке, бывали в госпиталях, селах, воинских частях, на митингах и массовых акциях протеста против бомбардировок. В одну из ночей в Белграде, разбуженный ночным ракетным обстрелом, я увидел пламя в центре города. Прибыв через несколько минут к месту поражения, стал свидетелем последствий «точечных ударов» НАТО: полыхали здания МВД Сербии и МВД Югославии. Мы разделяли трагедию людей, боль городов и сел, но разве в этом задача политиков?

В те дни, в ходе переговоров с президентом СРЮ С. Милошевичем (2 апреля он принял нашу делегацию, после чего с 13.00 до 14.00 у нас состоялась беседа один на один), руководителями союзного и сербского парламентов, союзного и сербского правительств, руководством всех основных политических партий Югославии, патриархом Павлом, мы чувствовали, какую надежду возлагают все сербы на Россию, и искренне страдали от собственного человеческого бессилия.

Впоследствии, во время многочасовой встречи 8 апреля 1999 г. в Минске с А.Г. Лукашенко, я не скрывал горечи, и мы обстоятельно обсуждали различные аспекты помощи жертвам агрессии.

5–8 мая 1999 г. во главе официальной парламентской делегации я посетил Республику Македонию, где встретился с президентом государства, «патриархом» югославской политики Киро Глигоровым, с председателем правительства, руководством парламента. Прежде всего обсуждалась ситуация в Косово и пути прекращения агрессии НАТО, урегулирования конфликта. Мы посетили лагеря албанских беженцев в Македонии. При возвращении в Москву через Софию встретились с заместителем председателя парламента Болгарии Б. Сендовым на предмет координации действий российских и болгарских парламентариев по урегулированию ситуации на Балканах.

А война продолжалась.

Сразу после назначения В.С. Черномырдина спецпредставителем Президента Российской Федерации по урегулированию конфликта в Югославии он, преодолев нашу взаимную неприязнь, пригласил меня на совещание. Кроме меня присутствовали министр иностранных дел И.С. Иванов, министр обороны И.Д. Сергеев и директор СВР В.И. Трубников.

Вначале мы с И.С. Ивановым рассказали о ситуации вообще и о положении в Югославии. Потом стали сообща думать, что делать. Я сообщил о своих договоренностях в Минске, о реальной возможности оказать Белграду военно-техническую помощь против агрессоров.

— Это нельзя, мы не можем нарушать режим санкций против Югославии, — возмутился Иванов.

Я был не менее категоричен:

— А это не ваш вопрос, Игорь Сергеевич! Натовцы могут нарушать Устав ООН и действовать без решения на то Совета Безопасности? И вообще, Игорь Сергеевич, на сегодняшнем совещании тебе лучше вообще не быть и ничего из говорящегося здесь не слышать. Это не твои вопросы. Кроме того, я настаиваю на публичной и официальной помощи народу СРЮ.

Мои предложения по Югославии неожиданно поддержал маршал И.Д. Сергеев:

— Наши специалисты тоже сделали расчеты. Есть техническая возможность все предложенное туда доставить. Но есть опасность, что сразу после доставки туда техники войска НАТО ее разбомбят, а сербы не смогут ее сохранить.

Внутренне я возликовал, но по молодости не сдержался:

— А это — уже и не Ваш вопрос, Игорь Дмитриевич. Сербы смогли при всех обстрелах и бомбардировках сохранить свои самолеты и свои танки. Сберегут и С-300.

Разговор был долгим и серьезным. К сожалению, В.С. Черномырдин не стал использовать наши предложения. Он предпочел поверить вице-президенту США А. Гору и С. Тэлботу, гарантировавшим ему за поддержку действий США то, что он станет следующим президентом России.

После начала применения НАТО специальных ракет, разрушающих энергетическую систему, и предательства В.С. Черномырдина (только так можно оценить его действия на трехсторонних переговорах, когда он грубо нарушил инструкции российского Президента и навязал руководству СРЮ план урегулирования, подготовленный США, угрожая сербам уже и от имени России), Белград капитулировал.

Жуткая и парадоксальная ситуация: агрессия НАТО против Югославии не переросла в общеевропейскую войну только благодаря сдержанности С. Милошевича и всего сербского руководства, которые под многодневными обстрелами не нанесли ни одного ответного удара.

Территория Косово и Метохии по плану Тэлбота-Черномырдина оказалась оккупированной войсками НАТО, поделившими ее между государствами на сектора (зоны) ответственности. Государственные границы с выводом югославской армии, на которую по закону возложена задача их охраны, оказались открыты, в край хлынули албанские боевики с территории Албании и Македонии. Погромы и убийства привели к изгнанию с территории Косово основной части сербского населения.

29 июня 1999 г. вместе с депутатами А. Арбатовым и Н. Безбородовым я вновь был в Косово. Впервые после ввода на территорию края иностранных войск.

Геноцид сербов НАТО предотвратить или остановить «миротворцы» не пыталось. Пробившись 30 июня с помощью британского контингента в расположение российских миротворческих сил в аэропорту Слатина, мы затем, фактически в обстановке военных действий в Приштине, встретились с находившимися в окружении албанских боевиков сербскими руководителями края З. Анджелковичем и Н. Вуйовичем, которые делали все возможное, чтобы остановить этническую чистку. Увы, мы видели колонны сербских беженцев, которые под российским или британским прикрытием тянулись к границам других сербских областей.

Наши беседы в Белграде с руководителями югославского и сербского парламентов, сербского правительства по вопросам возможной помощи России в восстановлении разрушенных югославских объектов казались какими-то неестественными. Какое восстановление, если продолжали гибнуть ни в чем не повинные мирные люди!

Ракетно-бомбовые удары НАТО по территории Югославии не могут быть квалифицированы иначе как акт агрессии. Согласно определению агрессии, принятому Генеральной Ассамблеей в 1974 г., агрессией «является применение вооруженной силы государством или группой государств против суверенитета, территориальной неприкосновенности и политической независимости другого государства или каким-либо образом, несовместимым с Уставом ООН». Акт агрессии включает в себя, в частности, «бомбардировку вооруженными силами государства или применение против него любого оружия». При этом «никакие соображения любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного характера, не могут служить оправданием агрессии».

Последние мои встречи со Слободаном Милошевичем были уже на съезде Социалистической партии Сербии 17 февраля 2000 г. и после посвященного съезду приема 18 февраля.

В те дни прошли наши последние совместные обсуждения будущего Сербии и возможных действий России с С. Милошевичем и его замом по партии М. Марьяновичем, председателем правительства Сербии, с В. Шешелем и Т. Николичем, председателем Веча Граждан Союзной Скупщины М. Миничем и председателем Веча Республики Союзной Скупщины Божовичем, с председателем Народной Скупщины Республики Сербии Д. Томичем, главой МИДа Ж. Йовановичем и генеральным секретарем СПС Г. Гаевич, с председателем правительства Союзной Республики Югославии М. Булатовичем и председателем югославских левых Любише Ристичем.

Это были последние руководители объединенного государства южных славян.

3 апреля 2000 г. в Москве стало известно, что ночью в Пале захвачен и вывезен в Гаагу бывший председатель Парламента Сербской республики в Боснии, член Президиума БиГ от сербов Момчило Краишник. Зная этого искреннего сербского патриота, я в очередной раз сострадал и его мысленно ругал за доверчивость. Подлость гаагцев заключалась в том, что никаких обвинений Краишнику ранее не предъявлялось. Его ночью захватили в собственном доме, вывезли в Гаагу и только после этого объявили, что против него выдвигаются некие обвинения.

За несколько лет до этого я упрекал М. Краишника в доверчивости, когда он вместе с Р. Караджичем и Р. Младичем поверили американцам и согласились на добровольный уход Караджича и Младича с их постов. Краишник твердил мне о письменном характере соглашения, по которому прекращается и преследование Караджича и Младича европейцами, и боснийским сербам гарантируется справедливый учет их интересов при разрешении кризиса в Боснии. Несмотря на то, что свои подписи под тремя экземплярами соглашения о гарантиях поставили Р. Холбрук от США и С. Милошевич от СРЮ, я уверял Краишника, что сербы пытаются переиграть наперсточников.

Жизнь показала, что я был прав, но, к сожалению, что-либо менять было уже поздно.

Многие годы я интересовался у своих сербских друзей лишь здоровьем Караджича и Младича. Никогда не спрашивал, где они: как публичный политик я искренне отвечал на вопросы своих европейских и американских собеседников, что ничего не знаю о месте пребывания этих видных сербских патриотов.

Когда поиски Р. Караджича и Р. Младича вдруг резко активизировались, а потом и увенчались успехом, мне стало интересно, что произошло. Члены комитета «Свобода» в Белграде и адвокаты выданных политиков пояснили, что, отправляясь добровольно в Гаагу, бывшая Президент Республики Сербской в Боснии Беляна Плавшич увезла с собой боснийский экземпляр гарантий Караджичу и Младичу, а с приходом к власти в Белграде З. Джинджича в одном из помещениях архива югославского МИД произошел пожар, в результате которого был утрачен и югославский экземпляр. Скорее всего, все три экземпляра сосредоточены ныне в одних руках, а значит, письменных доказательств американских гарантий Р. Караджичу и Р. Младичу больше нет.

Свержение С. Милошевича в 2000 году означало радикальное изменение политической ситуации на Балканах. Он победил на выборах, но не стал бороться за власть против объединенной атлантистами внутренней сербской оппозиции, ибо понимал пирров характер своей победы при продолжении блокады со стороны враждебной Европы. Он уступил В. Коштунице. Тот стал президентом Югославии, но не смог ее сохранить. Зоран Джинджич, возглавив новое югославское правительство, при ближайшей возможности, в нарушение югославских законов, выдал С. Милошевича МТБЮ в Гаагу. Бывший президент был опасен для новой власти.

В январе 2001 г. был отозван с должности посла Югославии в России и Б. Милошевич, старший брат свергнутого президента… 11 января он дал прием по случаю завершения своего пребывания в РФ. Среди тех, кто пришел сказать ему доброе слово, были и мы с З. Станкевичем, а также С. Шойгу, Б. Пастухов, Г. Зюганов, Л. Ивашов, Е. Гуськова, С. Глотов, В. Хайрюзов и многие другие искренние друзья сербского народа.

Многие годы после этого я продолжаю делить свое сердце между Россией и Сербией. Всего не перечислить.

3 июня 2001 г. вместе с Б. Милошевичем и его сыном Светозаром мы принимали на даче у Олега Макина нового лидера сербских социалистов Зорана Анджелковича и верного соратника С. Милошевича Вл. Кршлянина. Жена Олега Ирина доказала своим гостеприимством, что и в кухне русские и сербы — братья.

В субботу, 19 октября 2002 г. в 13.15, перед студентами РГТЭУ выступил Воислав Шешель, возвращавшийся через Москву из Китая. Переводил его речь, обращенную к российской молодежи, Б. Милошевич. После общения со студентами я угостил гостей обедом, за которым мы говорили о многом, но Воислав и намеком не дал понять, что принял решение добровольно ехать в Гаагу. Шешель не хотел прятаться, он никогда не скрывал своих взглядов и всегда действовал в интересах своего народа, соблюдая законы своей страны. Ему не было оснований чего-либо бояться, и он вскоре пошел навстречу клевете и наветам.

Конечно, я без колебаний возглавил российский Комитет за освобождение В. Шешеля, как и стал после А. Зиновьева сопредседателем Международного комитета за освобождение С. Милошевича. Моими сопредседателями в комитете были бывший министр юстиции США Рамсей Кларк и видный болгарский общественные деятель профессор В. Велканов.

Но борьба за Сербию после натовской агрессии 1999 года — это уже другая история.

Последняя косовская икона

Уже после свержения С. Милошевича, когда новая власть стала успешно договариваться с бывшими агрессорами, по приглашению Приштинского владыки архиепископа Амвросия я в очередной раз побывал в Косово и Метохии.

Это было на Видовдан, когда патриарх Сербской православной церкви Павел в последний раз прибыл на Косово поле и провел там службу. Было торжественно и печально. Наверное, не только я чувствовал, что это прощальный визит легендарного сербского первосвященника в отрываемый у сербов край. Сербский премьер В. Коштуница, прилетевший в тот день в Приштину, на Косово Поле не поехал по соображениям безопасности.

Встречаясь после Видовдана с представителями православного населения, я за два дня проехал по всем основным сербским анклавам. Но сказать было почти нечего: больше, чем сама Сербия защищать сербские права на Косово Россия была не вправе.

В Дечанском монастыре, одном из самых почитаемых в православной Сербии, охраняемом на тот момент уже итальянскими миротворцами, зашел в Храм, а затем в церковную лавку. Спросил, есть ли в лавке писаные иконы и — о счастье! — одну икону нашли. Последней писаной иконой оказался образ Божьей матери.

На следующий после моего возвращения из Косово день у меня была назначена встреча с российским первым вице-премьером Д.А. Медведевым. Подумав, что лучшего подарка от меня быть не может, я и приобрел последнюю икону, написанную рукою мастера в Косово и Метохии.

Позднее встречу перенесли, и к моменту, когда она все же состоялась, я засомневался в целесообразности дарить мою сербскую реликвию, но преодолел искушение оставить икону себе, о чем честно признался Дмитрию Анатольевичу. Д.А. Медведев искренне поблагодарил за уникальный подарок и, перекрестившись, приял и поцеловал Образ Богоматери.

Впоследствии, даже когда наши добрые отношения ушли в прошлое, я никогда не жалел о сделанном подарке. Просто я не мог отступить от своего намерения подарить образ, заявленного, пусть и мысленно, в Дечанах.

В борьбе за справедливый мировой порядок

Мир меняется каждое мгновение. Но бывают вехи, которые делят мир на эпохи. Такой вехой стало, например, 30 октября 1961 года, когда в 11 часов 32 минуты СССР взорвал над Новой Землей супербомбу «Кузькину мать», ударная волна от взрыва которой обошла Земной шар несколько раз, а сама планета едва не сдвинулась с орбиты. Без этого взрыва не было бы истерики руководства США в дни Карибского кризиса 1962 года, или, наоборот, тот кризис мог и не завершиться мирными договоренностями.

Мир вышел на следующий после Хиросимы уровень осознания уязвимости человечества. Чудовищный взрыв стал фактором всеобщего поиска глобальных договоренностей.

Именно после 30 октября 1961 года стал возможен Хельсинский Заключительный акт 1975 года, да и само всеобщее желание договариваться о безопасности и сотрудничестве в Европе. Хотя, конечно, осознание происходящего было не мгновенным.

Другим примером глобальной встряски стал 1991 год и разрушение СССР.

На заре моей борьбы за международную справедливость

Первым политическим документом, мною написанным и принятым Съездом народных депутатов РСФСР, стало Обращение к Президенту СССР и Верховному Совету СССР о военно-политической ситуации в зоне Персидского залива. Обращение было принято 1 1 декабря 1990 года, когда организованная США международная военная коалиция сосредоточилась вокруг Ирака. М. Горбачев решил поучаствовать в предстоящем «наказании» Ирака и направил в зону сосредоточения советские военные корабли. Антииракские заявления советского руководства конкурировали по резкости с американскими. Министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе заявил в Нью-Йорке, что если в Ираке пострадают советские граждане, то Советское правительство оставляет за собой право «использовать все необходимые меры».

Так что проект Обращения появился вовремя. Я поставил себе задачу не допустить участия советских военных в сомнительной операции, тем более, не допустить гибели наших граждан. Тогда я еще многого не знал, но интуиция меня не обманула.

Сложная комбинация национальных интересов и международных интриг заставила Ирак 2 августа 1990 г. занять территорию Кувейта. Не менее сложный симбиоз искренней заботы о Кувейте, громогласной демагогии и собственных национальных интересов заставил коалицию войск США, Великобритании и ряда других государств добиться резолюции Совета Безопасности ООН и в ее исполнение предпринять против Ирака военную акцию под кодовым названием «Буря в пустыне».

В момент рассмотрения моего проекта обращения я был на заседании конституционной Комиссии, но бурное обсуждение передавали и по трансляции из зала.

Против принятия Обращения активно выступили А.В. Блохин, В.Л. Шейнис, В.А. Шуйков, Е.М. Кожокин, от группы «Россия» проект поддержали В.П. Лисин и Н.А. Павлов. Поддержали И.И. Андронов и Б.В. Тарасов. Страсти накалились. Дошло до поименного голосования.

За принятие Обращения проголосовало 683 депутата, против — 161 депутат, воздержались 61.

Среди тех, кто голосовал против, безоговорочно лидировали активисты «Демократической России» Н.В. Богаенко, Г.В. Веретенников, Н.Н. Воронцов, О.В. Басилашвили, Ю.А. Ельцов, С.А. Ковалев, А.А. Котенков, С.Н. Красавченко, В.Н. Лотков, О.М. Попцов, М.Е. Салье, А.Е. Шабад, С.М. Шахрай, В.Л. Шейнис, С.Н. Юшенков, Г.П. Якунин и другие.

Б.Н. Ельцин, председательствовавший на Съезде, воздержался.

В обращении мы обратили внимание руководства СССР на необходимость усилить дипломатические, политические и экономические меры по возвращению находящихся в Ираке советских граждан на Родину, а главное, призвали «не допустить вовлечения СССР в военный конфликт, который может обернуться серьезнейшими последствиями для мира и стабильности на планете».

Горбачев отозвал советские корабли.

В ходе операции 16 января 1991 г. вооруженные силы коалиции нанесли ракетные и авиационные удары по территории Ирака, а затем начали сухопутное вторжение. Боевые действия были прекращены 27 февраля, когда иракские войска оставили территорию Кувейта, а 3 апреля 1991 г. Совет Безопасности установил вдоль иракокувейтской границы демилитаризованную зону и учредил миссию наблюдателей по контролю за соблюдением ее режима.

Действия евроатлантических государств в Персидском заливе опирались на резолюции Совета Безопасности ООН, но проходили не под руководством и вне контроля со стороны ООН. Они ярко продемонстрировали укоренявшийся в тот период двойной стандарт государств — мировых лидеров к событиям в мире.

Устав ООН указывает, что вмешательство может иметь место во исполнение решения, принятого в соответствии с положениями главы VII Устава, или же на основании общей правомочности Генеральной Ассамблеи принимать меры в соответствии со ст. 11 и 14. Примером таких мер могут быть признаны действия ООН в Корее в 1951 г., в Конго в 1960 г.

Мудрейший А.С. Капто обоснованно отмечает серьезные внутренние противоречия концепции международного гуманитарного вмешательства (интервенции). Между благими целями — и нарушением государственного суверенитета; между сформированной правовой базой применения военной силы в международных отношениях — и стремлением некоторых региональных структур (прежде всего НАТО) действовать в обход этой базы; между возрастающей ролью международных организаций — и стремлением США монополизировать контроль над ключевыми процессами в международном сообществе.

Противоречиво и видение роли ООН в гуманитарной интервенции.

Выражением этих противоречий стала попытка министра обороны США Ф. Карлуччи в 1996 г. ввести в оборот понятие превентивной обороны, обозначая им концепцию использования вооруженных сил НАТО на международной арене в целях усиления позиций на пространстве государств-членов СНГ, в Центральной и Восточной Европе. В концепцию, в частности, входит создание под контролем НАТО субрегиональных политических структур и многонациональных воинских формирований, реализация программы «Партнерство ради мира». К. Аннан обосновал и разработал концепцию превентивного развертывания как многофункциональной миротворческой операции по предотвращению вооруженного конфликта, проводимой под эгидой ООН.

Геополитика Мальтийско-Мадридского мирового порядка

Из того, что уже говорилось о геополитическом предательстве М. Горбачева на Мальте в 1989 году, думаю, понятно, почему я считаю необходимым относить начало демонтажа Ялтинско-Потсдамской системы и проектирования нового мирового порядка именно к этому историческому моменту.

Разрушение СССР стало началом полного обрушения всех Ялтинско-Потсдамских договоренностей. Ялтинско-Потсдамский миропорядок, сложившийся по итогам Второй мировой войны, был далек от совершенства. В нем присутствовали две противоположные тенденции, представлявшие угрозу его существованию. Одна закрепляла сложившийся в послевоенной Европе баланс сил, включая гарантии незыблемости границ и сохранения территориальной целостности государств, вне зависимости от их принадлежности к той или иной социально-экономической и политической системе. Политико-дипломатическое оформление этой тенденции произошло в Хельсинки в 1975 году. Тогда же появилась первая постоянно действующая внеблоковая структура обеспечения общеевропейской безопасности в форме Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которая затем была преобразована в ОБСЕ.

Вторая тенденция, зародившаяся сразу после Потсдама, заключалась в стремлении западных стран и, прежде всего, США, добиться пересмотра достигнутых соглашений и, соответственно, изменения баланса сил в свою пользу. Появление у США атомного оружия, недостаточно мотивированное с военной точки зрения его использование в финальной фазе борьбы с Японией, наряду с последующими попытками сохранить за собой монополию в сфере ядерных вооружений, естественно, не могло не вызвать ответную реакцию СССР. Следствием стала безудержная, истощающая гонка вооружений, дополненная политико-психологическим и идеологическим противостоянием, получившая название «холодной войны». Олицетворением этих противоречий была разделенная Германия.

На протяжении всех послевоенных десятилетий обе тенденции развивались параллельно, при недолговременном преобладании той или иной из них. Кто-то вспомнит обещание Н. Хрущева во время его визита в США «закопать» капитализм, кто-то — заявление Р. Рейгана, объявившего Советский Союз «империей зла», с которой надо бороться всеми доступными средствами.

Неустойчивое равновесие двух этих тенденций имело место вплоть до второй половины 80-х годов, когда вследствие глубинных внутриполитических изменений в СССР и большинстве стран — его союзников возобладало стремление во что бы то ни стало войти в так называемый «общеевропейский дом» ценой односторонних и ничем не компенсируемых уступок требованиям Запада. Критическая масса этих уступок накопилась к моменту встречи лидеров СССР и США на Мальте в 1989 году. Именно после той встречи начался обвал Ялтинско-Потсдамской системы и постепенное ее замещение новой системой международных отношений, проектирование которой завершилось в 1997 году на саммите НАТО в Мадриде. Отсюда складывающуюся с тех пор новую расстановку сил в мире и следует называть Мальтийско-Мадридским мировым порядком.

Для США важно максимально закрепить откат России в ее территориальных пределах на три столетия назад. Находясь в Москве в 1992 году, Г. Киссинджер призывает российских политиков признать, что национальные интересы Российской Федерации не выходят за ее государственные границы, и задача русских — сделать Турцию преемником СССР в бывших советских мусульманских республиках. «Если Россия останется в пределах своих границ, — напишет он позже, — то со временем упор с безопасности переместится на партнерство». Вообще, в отношении России с 1989 года и по настоящее время проводится самая примитивная политика кнута и пряника.

Государственно-территориальное устройство в рамках Мальтийско-Мадридской системы включает новый межгосударственный и геополитический передел мира.

О геополитическом межгосударственном переделе свидетельствуют, прежде всего, такие факты:

1) СССР перестал существовать как геополитическая реальность, значительная часть его территории обрела статус безъядерной. Калининградская область России стала полуанклавом.

2) Прекратила существование Германская Демократическая Республика, а ее территория вошла на правах нескольких земель в состав ФРГ.

3) Прекратила существование СФРЮ, а ее территория стала зоной многолетнего конфликта.

4) Афганистан после вывода с его территории советских войск на многие годы погрузился в пучину гражданской войны и государственно-территориальной раздробленности. Разгром режима талибов осенью 2001 года силами международной коалиции во главе с США мало что изменил, если закрыть глаза на то, что производство наркотиков возросло, а война усилилась.

5) В результате агрессии США и их сателлитов против суверенного Ирака в 2003 году и Ливии в 2011 году нестабильность в регионе многократно возросла, а сами подвергшиеся агрессии страны погрузились в пучину междоусобных конфликтов.

6) США и некоторые их союзники активизировали свою поддержку территориальных претензий Японии на российские Курильские острова.

7) Территория Организации Североатлантического договора (НАТО) — охранная зона атлантической цивилизации — расширилась далеко на восток, поглощая уже и государства иной традиции и национальной культуры, чем те, что первоначально объединились для самообороны от коммунизма. База НАТО появилась даже в России (Ульяновск).

Вряд ли оправданно видеть в США или Великобритании единственного идеолога и монтажера новой расстановки мировых сил. Резонно вспомнить о германской политике, возвращающейся к своим многовековым целям. Это воплотилось, например, в расчленении Югославии, тесной увязке Хорватии и Словении с германской и австрийской экономикой, разделении Чехословакии, уничтожающем последние следы Версальского договора, в поощрении бельгийского федерализма, в общем — в оживлении геополитических принципов Mitteleuropa. Свои интересы укрепили Китай, Япония, Бразилия. Вообще, в новом мировом порядке закрепилось начавшееся после Второй мировой войны смещение политического сознания в сторону универсализма и интернационализма.

Геополитический передел мира по Мальтийско-Мадридской схеме заключается в том, что Польша, Чехия, Венгрия, Румыния, Болгария, Словакия, Литва, Латвия, Эстония, даже отчасти Украина и Молдова не просто вышли из реального военно-политического партнерства с Россией, а и в разной степени успешно интегрируются в структуры Европейского Союза и НАТО. Мы видим резкое смещение на восток Европы цивилизационной границы с радикальным расширением территории евроатлантической культуры. Одновременно идет переформатирование арабского мира, Африки, Латинской Америки.

Если первоначально НАТО стояло перед выбором: либо расширение и ответ на новые реалии, либо роспуск, то достаточно быстро оно пошло по первому пути. Расширение военно-политического блока НАТО сопровождалось выходом его военных операций за пределы территории блока, что в корне изменило его стратегическую сущность.

Этот геополитический передел происходит в форме глобализации, которую даже не политизированные, а просто вдумчивые наблюдатели воспринимают как «субъективное, управляемое явление, которое регулируется наемными политиками и юристами в интересах владельцев крупного капитала, заинтересованных в расширении рынков сбыта и получении дополнительной сверхприбыли».

Еще в 1998 году я предложил считать основными отличительными признаками Мальтийско-Мадридского мирового порядка:

во-первых, признание США единственной мировой сверхдержавой, на интересы которой ориентируются международные отношения;

во-вторых, объявление всех жизненно важных для человечества регионов мира зонами интересов или ответственности США;

в-третьих, попытки придать необратимый характер процессу разрушения СССР (исторической России) на несколько независимых государств, тяготеющих к различным цивилизационным центрам;

в-четвертых, смещение цивилизационной границы в Европе на Восток, воссоединение Германии через включение территории ГДР в состав ФРГ, переориентация Польши, Чехии, Венгрии, Болгарии, Румынии, а за ними государств Прибалтики, Словакии на Атлантическую цивилизацию;

в-пятых, расширение практики «принуждения к миру», включая использование вооруженных сил НАТО вне территории блока и против государств, в блок не входящих.

Но и порядок, сконструированный на Мальте и в Мадриде, нестабилен. Линии на тотальную американизацию мира противостоят как объективно крепнущее континентальное единство Европы, начавшийся выход из тени Китая, так и растущее стремление государств мира к равноправному партнерству.

Мировой порядок и гуманитарные интервенции

В этой связи хочу вспомнить выдающегося американского геополитика и борца за мир Роберта Макнамару. Мы познакомились с ним 15 июля 1998 года, когда я принял в Государственной Думе делегацию Пагоушского движения во главе с Дж. У. Ратженсом. В состав делегации входили Роберт Сренж Макнамара, Франческо Калоджеро, Стивен Миллер, Франк фон Хиппел, Паоло Кота-Рамусино и другие.

Р. Макнамара, министр обороны США при президенте Л. Джонсоне, став одним из лидеров международного пацифистского движения, очень четко и емко сформулировал цели желаемого мирового порядка:

1. Обеспечение всех государств гарантиями против внешней агрессии.

2. Кодификация и выработка средств защиты прав национальных меньшинств и этнических групп внутри отдельных государств.

3. Установление механизма разрешения региональных конфликтов без каких-либо односторонних действий великих держав.

4. Обязательства великих держав по отказу от военной поддержки конфликтов между другими нациями и конфликтов между оппозиционными партиями внутри тех наций.

5. Возрастание притока одновременно и технической и финансовой помощи развивающимся странам с тем, чтобы содействовать повышению социальных и экономических условий жизни населения.

6. Сохранение глобальной окружающей среды в качестве основы существующего развития всех.

В позиции Р. Макнамары отчетливо просматривается попытка строить мир через укрепление принципов международно-правовых отношений, через развитие институтов международного сотрудничества, но история последнего десятилетия XX века показала стремление сегодняшних лидеров США опираться на совершенно иные подходы, складывающиеся в линию крайне жесткой мировой гегемонии, в игнорирование даже элементарных стандартов международных отношений.

Гуманитарное вмешательство, по мнению В. Гусейнова, может стать «философией интернационализма» XXI века, элементом миропорядка, в котором право силы будет превалировать над силой права.

Но тогда давайте использовать критерии гуманитарной интервенции как универсальные.

Ничем иным, как особой формой гуманитарной оккупации, основанной на примате социалистической идеологии, было введение советских войск в Венгрию в 1956 г. или введение войск стран Варшавского договора на территорию Чехословакии в 1968 г. Эти акции были осуществлены не на основе Устава ООН или какого-либо иного универсального межгосударственного правового акта, а на основе мировоззренческой общности политической элиты (или ее значительной части) во всех государствах, задействованных в этих двух ситуациях, а также в соответствии с официально провозглашенным принципом социалистического интернационализма. Крайне примитивными и неточными будут попытки свести такие проблемы к подавлению Советским Союзом силой оружия попыток обрести свободу.

Почему и вызвали в 90-е годы возражения у меня и многих других российских политиков попытки включить в договоры с Венгрией или Чехией (а до того — с ЧСФР) положений об извинениях со стороны России за эти действия СССР. Чешская сторона на высшем уровне заявляла, что без такого рода преамбульной части, «подводящей черту под этими событиями», договор не будет ратифицирован чешским парламентом. Но именно ввиду присутствия такой оговорки далеко не с первой попытки был ратифицирован российским парламентом Договор между Россией и Венгрией.

Отдавая дань признанию незыблемости принципов территориальной целостности, государственной независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела, руководители социалистических государств подчеркивали в то время, что эти принципы не исчерпывают всей сущности отношений между социалистическими странами, ибо неотъемлемой частью таких взаимоотношений является братская взаимопомощь, в которой находит свое действенное проявление принцип социалистического интернационализма.

Современная Россия в Концепции внешней политики Российской Федерации 2000 г. признала применение в международных отношениях концепций гуманитарной интервенции и ограниченного суверенитета неприемлемыми.

Международному диктату противостоять в одиночку нельзя. К февралю 1994 г. все иракские граждане были перемещены с территории Кувейта в Ирак. В ноябре 1994 г. Ирак вынужден был признать суверенитет, территориальную целостность и международные границы Кувейта, о чем и проинформировал Генерального секретаря ООН.

Не могу не сказать и еще об одном крупном государственном деятеле, с которым мне довелось установить добрые отношения.

Осенью 1992 года во главе делегации российских парламентариев я впервые побывал в Ираке, встретился со многими его руководящими деятелями, выступил с трибуны Парламента. Познакомившись с вице-премьером и министром иностранных дел Ирака Тариком Азизом в Багдаде осенью 1992 года, я впоследствии встречался с ним неоднократно. 6 июля 1999 принимал Т. Азиза в Москве.

Взвешенность и мудрость, неторопливость и решительность, обширные знания и ювелирные дипломатические манеры — все это выдавало в нем человека не ординарного. Он был убежденным сторонником арабского социализма, активного присутствия России в арабском мире.

18 сентября 2002 года, в ходе Багдадской мирной конференции, состоялась наша последняя встреча с этим мудрым политиком. В тот же вечер спецрейс вернулся в Москву.

После захвата Т. Азиза американцами и его выдачи политическим противникам в «новый» Ирак, я официально направил письмо президенту Ирака и встретился с послом Ирака в Москве с призывом сохранить жизнь этому выдающемуся политику и государственному деятелю. С аналогичными обращениями к руководству Ирака обратились руководители многих государств и партий. Приговор в исполнение не привели, но и на свободу Т. Азиз отпущен не был.

Нарастание кризиса легитимности Российской власти

При сегодняшнем значении для российского бюджета денег, вырученных при продаже за рубеж нефти и газа, пора стыдливо извиниться за критические вопли о «проедании» нефтедолларов при Л.И. Брежневе. Сырья после гибели СССР вывозить стали больше, а вот производство по другим статьям экспорта практически утратили. Утрачена и социальная защищенность большинства людей.

Поздним вечером 14 марта 2004 года в Москве сгорел архитектурный и исторический памятник — здание Манежа. Огонь начался сразу в нескольких местах, но дело о поджоге ничем не закончилось. Наиболее емко на вопрос о причине пожара ответил один из ветеранов парламентских боев, коммунист С.Н. Решульский:

— Накануне выборов в Манеже прошло столько мероприятий, посвященным честным выборам, что Манеж сгорел со стыда.

В тот вечер, с 23.00 до 01.00 часов я работал в прямом эфире на радио «Свобода». Вел программу А. Соколов, в студии вместе со мной был неоднократный депутат умерено либерального направления Владимир Лысенко. А вот в эфире нашими собеседниками были находящиеся за рубежом Елена Боннер, Борис Березовский и Владимир Буковский.

Мы говорили о демократии, о выборах, о праве выбора каждого из нас.

Елену Боннер я запомнил по первому Съезду народных депутатов, когда на моих глазах она «дирижировала» депутатами от «Демократической России», показывая им, к какому следующему микрофону нужно бежать. Ее зоологические русофобия и антисоветизм всегда вызывали у меня отторжение.

С этим злым гением академика А.А. Сахарова все понятно. Более сложно и противоречиво я относился к В. Буковскому, что, думаю, сказалось на нашем диалоге. К Б.А. Березовскому же у меня не было ни вопросов, ни сочувствия. В диалогах я порой говорил резко, но в целом удалось удержаться на интеллигентной волне общения.

Темы власти, власти и общества, власти и нравственности — они неисчерпаемы. В России эти темы особенно актуализировались после истечения второго президентского срока В. Путина.

Когда-то М. Монтень отметил, что первый признак порчи общественных нравов — это исчезновение правды. Не грех вспомнить эту мудрость, разбираясь с буднями сегодняшней России.

Устранение «Народного союза» с политической сцены в 2007 году

В парламентскую избирательную кампанию 2007 года «Народный союз» стал одной из жертв «серых» выборных технологий Администрации российского Президента. Но прежде мы вступили в партнерские отношения с коллективом православного телеканала «СПАС».

Ко мне в Государственную Думу попросился на встречу работавший на «СПАСе» политическим редактором Дмитрий Тараторин, желавший пойти с нами на выборы. Он спросил, не заинтересован ли Народный Союз получить в период выборов такой ресурс, как целый православный телевизионный канал. С учетом нашего официального признания в партийной идеологии православия системообразующим принципом русского общества идея была гениальна.

Мы встретились с А.С. Батановым, генеральным директором телеканала. Александр Сергеевич покорял своей динамичной креативностью, энергией. Оказавшись последним первым секретарем Бауманского райкома комсомола Москвы, он содействовал становлению ТВ «ВИД», серьезно работал в бизнесе. Как опытный комсомольский работник, Батанов яростно желал окунуться в публичную политику, тем более, что в теневой политике находился давно.

Как политтехнолог, на президентских выборах 1996 года А. Батанов трудился во враждебном нам лагере, тем интереснее были его рассказы о делах «той» стороны. Особенно потряс его рассказ о том, как члены штаба Ельцина во главе с В.В. Илюшиным (и Батанов в том числе) с напряжением ждали ночью сообщения об итогах подсчета голосов. И вот — первый звонок В. Илюшину с Дальнего Востока:

— Зюганов — 46 %, Ельцин — 32 % (цифры примерные по его памяти, важно соотношение).

В. Илюшин в растерянности смотрит на членов штаба. И тут кто-то бросает:

— Перепутали!

В. Илюшин отвечает далекому собеседнику:

— Понятно: Ельцин — 46 %, Зюганов — 32 %.

Оттуда крик:

— Наоборот! Наоборот! Перепутали!

— И я говорю, что перепутали. Цифры записал. Того, кто перепутал, наказать! И впредь непроверенную информацию не докладывать!

И пошел «правильный» подсчет голосов!

Александр рассказывал об этом сочно, с нюансами.

Приход А.С. Батанова в партийный список «Народного союза» давал нам уникальное новое качество — свой телевизионный канал, работающий на православную аудиторию. Без каких-либо колебаний мы предложили Александру войти в первую тройку списка.

Увы, наш девиз «За русскую Россию!» испугал кремлевскую администрацию. Именно администрацию, ибо В.В. Путин первоначально отнесся с интересом к варианту замены в парламенте ЛДПР на реальную русскую консервативную политическую партию, что вызвало дикую истерику В.В. Жириновского. А тут еще на сайте «Единой России» при социологическом опросе ее «Русского проекта» (Иван Демидов) опубликовали данные, которые вызвали ликование моих соратников, а меня испугали.

На вопрос к патриотической публике, за кого они планируют голосовать на выборах, лишь 17 % сказали, что отдадут свой голос за список ЕР, а 36 % предпочли «Народный союз».

Будь мы к тому моменту зарегистрированы, стоило бы радоваться, но нам перед этим перекрыли в банке деньги, приготовленные для залога, пришлось собирать подписи. Подписи были сданы, но регистрации еще не было. И решение о нашем «сливе» было принято.

Стыдливо спрятав глаза (даже В.Е. Чуров воздержался при голосовании, а члена ЦИК И.Б. Борисова, принимавшего наши документы, заставили вообще не участвовать в заседании[11]) Центризбирком отказал в регистрации партийного списка «Народного союза».

Мы выставили в Интернет все сфабрикованные «основания», пошли в суд. Однако Фемида в последние годы редко заезжает в нашу страну. Все судебные инстанции проштамповали решение ЦИК.

При отсутствии графы «против всех», понимая бессмысленность простого неучастия в голосовании, мы призвали наших сторонников поддержать на выборах КПРФ. Не потому, что стали поклонниками этой партии (боязнь руководства КПРФ победить на выборах давно выводит меня лично из себя), но все остальные варианты были хуже.

Жаль, что вскоре после выборов 2007 года А.С. Батанов серьезно заболел и вскоре скончался. Горько, что его большой личный политический потенциал фактически им так и не был реализован. Его детище, православный телеканал «СПАС», был спасен другими людьми и ныне становится все более существенным фактором российской духовной жизни.

Парламентские выборы 2011 года и крах российской легитимности

В 2008 году мы собрали съезд РОС и после бурного и непростого обсуждения решили не участвовать в фарсе выборов, а попытаться через низовую работу в российском обществе внести свой вклад в объединение усилий патриотических сил. Мы преобразовали РОС в общественно-политическое движение и стали пытаться создать неформальное широкое движение под флагом одной из политических партий.

Мы прежде всего обратились с предложением о сотрудничестве к «Справедливой России». После нескольких месяцев встреч и переговоров С.М. Миронов похоронил наше возможное партнерство.

Мы пошли на переговоры с руководством КПРФ. В конце зимы 2011 года у меня состоялась встреча с депутатом парламента от КПРФ В.П. Пешковым, который передал предложение Г.А. Зюганова войти на выборах 2011 года в партийный список КПРФ. Я был тронут, но отказался:

— Зачем? Ради того, чтобы лично стать депутатом? Уже был и неоднократно. Предлагаю другое: давайте создадим на основе и под флагом КПРФ широкий народный фронт. Готов собрать основную массу некоммунистических патриотических сил и при официальном соглашении с КПРФ, выделении другим участникам Фронта 15 % мест в партийном списке активно поддержать КПРФ на выборах. В список сам могу и не входить. Надо — войду.

На другой день позвонил Г.А. Зюганов. Подтвердил, что идея интересная и нам непременно надо встретиться и ее обсудить.

Через месяц-полтора идею создания «Общероссийского народного фронта» выдвинул В.В. Путин. К сожалению, Г.А. Зюганов за оставшиеся до парламентских выборов месяцы так и не нашел возможности встретиться и переговорить.

Предчувствуя направленность развивающихся событий, РОС, совместно с «Союзом русского народа» собрали 17 февраля 2011 года широкое Народно-патриотическое совещание. Обсудив вопрос о духовно-нравственном, социально-экономическом и политическом положении в Российской Федерации, участники Совещания единогласно:

1. Согласились в следующем:

1.1. Через 20 лет после гибели Советского Союза Россия оказалась охвачена системным кризисом, опирающимся на беспрецедентное социальное расслоение российского общества, олигархически-компрадорскую руководящую элиту и коррумпированное государство.

1.2. Существующая в России власть не способна ни избавить миллионы людей от бедности, ни обеспечить безопасность своих граждан перед лицом коррупции и терроризма.

1.3. Парламентские механизмы, скопированные с западных образцов, оказались на российской почве неэффективными, извращающими само понятие народовластия. Россия лишилась высших органов народного представительства, место которых занимают представляющие не народ, а партийно-олигархические круги, Государственная Дума и Совет Федерации («Федеральное Собрание»). Парламент перестал влиять на политику правительства.

1.4. Улучшение ситуации в стране через традиционные парламентские механизмы невозможно, поскольку честных и прозрачных выборов в России нет, а закон о референдуме делает невозможным его организацию и проведение.

1.5. Изменение ситуации в России возможно только через отказ от обанкротившейся политической системы и дискредитировавшего себя псевдолиберального экономического курса.

1.6. Последним мирным шансом изменения ситуации в стране остается созыв Конституционного Собрания Российской Федерации, которое в соответствии со ст. 1 35 Конституции РФ может заменить Государственную Думу и Совет Федерации эффективно работающими высшими органами народного представительства.

1.7. Конституционное Собрание России призвано:

— упразднить Государственную Думу и Совет Федерации Федерального Собрания России;

— предусмотреть в Конституции новые высшие органы народного представительства;

— доверить власть тем, кто пресечет дальнейшее разворовывание страны, вернет социальные льготы, добьется снижения цен на продовольственные товары, газ, бензин и другие энергоносители, на услуги ЖКХ, защитит от разрушения армию, образование и здравоохранение;

— решить иные важнейшие вопросы политической и социально-экономической жизни страны.

1.8. Саботаж интересов народа проявился и в том, что Государственная Дума и Совет Федерации за 17 лет своего существования так и не приняли федерального конституционного закона о Конституционном Собрании.

1.9. Конституционное Собрание России может и должно быть собрано до конца 2011 года.

2. Постановили:

2.1. Предложить Президенту Российской Федерации, выполняя свой долг гаранта Конституции, безотлагательно созвать Конституционное Собрание России.

2.2. Для оказания помощи Президенту России в созыве Конституционного Собрания учредить «Народное движение за созыв Конституционного Собрания», в которое предложить объединиться всем политическим силам страны, выступающим за конституционные права и свободы народа, а не за шкурные интересы укравших народную собственность олигархов и чиновников.

2.3. Приступить к массовым акциям и сбору подписей с требованием созыва Конституционного Собрания России.

2.4. Обратиться ко всем политическим и общественным организациям России, к профессиональным и творческим союзам с призывом поддержать созыв Конституционного Собрания и включиться в сбор подписей в его поддержку. Первую совместную акцию за созыв Конституционного Собрания России провести 23 февраля 2011 г. по всей территории страны.

2.5. Поддержать идею инициативного создания самим населением комитетов противодействия катастрофам, поскольку власть всех уровней в очень многих регионах продемонстрировала за последний год свою неспособность защитить имущество, здоровье и даже жизнь населения.

2.6. Конституировать Совещание в постоянно работающий Координационный (исполнительный) комитет Народного движения, взяв на себя и помощь создаваемым комитетам противодействия катастрофам.

2.7. Провести в марте 2011 г. съезд «Народного движения за созыв Конституционного Собрания», пригласив к участию в нем полномочных представителей всех существующих в Российской Федерации общественных объединений.

Принятый документ был нами направлен Президенту Российской Федерации, главе Правительства, председателям палат Федерального Собрания, руководителям всех парламентских партий.

К сожалению, наш призыв не был услышан основными политическими силами России, а своих возможностей «встряхнуть» ситуацию у нас не хватило.

РОС в парламентских выборах не участвовал. Но обманутым себя почувствовал.

Массовые выступления в Москве и других российских городах в декабре 201 1 года, вызванные итогами превратившихся в фарс парламентских выборов 2011 года, собрали на площадях людей самых различных взглядов — и либералов-рыночников, и традиционалистов, и националистов, и просто людей неравнодушных. Нелепо сводить этот протест к заговору масонов и иноземных агентов, что, впрочем, не ново. Во времена Н.Я. Данилевского и крепчавший в России нигилизм пытались объяснять не протестом, пусть и ложно направленным против «частных зол и неустройства нашей жизни», а лишь результатом подражательности, следствием такой болезни русской жизни, как «европейничанье». Выборы разных уровней в октябре 2012 года в очередной раз подтвердили нелепость доверия к существующей избирательной системе и апатию большинства населения при тотальной и циничной фальсификации выборов.

Все серьезно: Российская Федерация находится в состоянии глубочайшего, самого серьезного за минувшие 20 лет системного кризиса.

Дело не только в падении ВВП и уменьшении многих жизненно важных социально-экономических показателей — первостепенную роль играет системный кризис в государственном управлении на макро— и микроуровне, который не позволяет добиваться главного — результативности в работе.

Проведенный в РГТЭУ в феврале 2012 г. социологический опрос среди студентов дал примечательные результаты (сразу оговорюсь, что возраст опрошенных — от 17 до 23 лет, но ведь молодежь во все времена была барометром революции).

72,38 % опрошенных заявили, что ни одна из парламентских партий им не близка и не понятна. И хотя 64,13 % из участников опроса были намерены участвовать в голосовании на выборах Президента России 4 марта 2012 г., лишь 1,9 % сказали, что фальсификация на выборах отсутствует, 21,27 % затруднились ответить, а 76,82 % уверены, что фальсификации есть. При этом 12,38 % уверены, что фальсификации незначительны и не угрожают ни свободному волеизъявлению граждан, ни демократическим принципам, но 64,44 % студентов убеждены, что фальсификации на выборах приобрели большой масштаб и угрожают демократии и стабильности государства.

На вопрос, в чем причина многотысячных акций-митингов, только 8,5 % опрошенных заявило, что это выражение поддержки существующему социально-экономическому и политическому курсу руководства страны; 13,44 % студентов объясняют митинги усилиями Запада по дестабилизации положения в стране, 7,21 % приводят самые разнообразные причины, но 70,82 % опрошенных без колебаний говорят, что митинги — это выражение недовольства населением политическим курсом и социально-экономическим положением в стране.

И уж совсем печальны показатели социальной активности. При вопросе «примите ли Вы участие в митингах-акциях по собственному желанию», 67,2 % опрошенных студентов заявило: «Нет, не пойду ни на один из митингов». Вроде бы нормально, но…

Очень существенное «но». «Да, поддержу либеральную оппозицию» — сказали 9,18 % студентов; «Да, поддержу патриотическую оппозицию» — 17,05 %. «Да, поддержу действующую систему власти» сказали 6,56 % опрошенных.

Таковы показатели «барометра».

Идея развития свобод личности, получающая поддержку масс, стала для неолиберализма прекрасным прикрытием для восстановления власти класса. Более того, на Западе, со времен осуществленного Тэтчер и Рейганом поворота государственного аппарата в сторону неолиберализма, «стало возможным с помощью убеждений, кооптации, подкупа и угроз поддерживать в обществе согласие, необходимое для сохранения власти группы». С гибелью СССР такой поворот государственного аппарата был осуществлен и на послесоветском пространстве. Социальный консенсус рухнул.

Разрушение нравственности и утрата чувства будущего, появление богатых рантье и обнищание миллионов, как и многие другие результаты псевдореформ двух минувших десятилетий не могли не вести к ситуации, которую в былую эпоху называли революционной, к утрате властью социальной поддержки, к кризису самой модели власти. «В смешении правды и лжи, в потере ценностных ориентиров — огромная опасность не только для личности и семьи, но и для единства общества и даже государства», — подчеркивает Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Кризис элиты — это всегда кризис нравственности. Чем, скажите, культ «свободной любви» начала XX века отличается от культа «гражданских браков» начала XXI века?

Именно кризисы элит всегда предшествовали потрясениям в обществе, обозначая назревание последующих глубинных перемен. И в феномене пожирания революцией своих творцов — тоже выражение кризиса элиты, элиты революционной.

Смута конца XX века нанесла России трудно поправимый урон. Стремление к переменам, вылившееся в радикальную Перестройку советского общества, во многом, если не полностью, смогло охватить весь СССР благодаря позиции той части его общества, которую последние сто лет называют интеллигенцией.

Кто отвечает за благополучие и счастье отдельного человека? Личность или народ? Народ или элита? Власть или общество? Где водораздел между современным обществом и «выжившим» после марксизма государством? Все эти вопросы особенно обострились в наши дни, когда совершенно по-новому зазвучала тема легитимности власти.

Нараставший в России с 1990 года дефицит легитимации увенчался к 2012 году легитимационным кризисом. Потеря легитимации не бывает случайной. Ю. Хабермас еще в 1973 году в теоремах кризиса легитимации на передний план выдвинул то обстоятельство, что потеря легитимации становится платой власти со стороны народа, когда государственное антикризисное управление делами общества дает сбой и отбрасывается назад за им же установленные программные притязания.

Русский дух — это мятежные думы и вечные ценности

Русский дух немыслим без гармонии слов и музыки. Голоса, которые чаровали, которые бередили душу…

Мне всегда были созвучны особенно голоса Г. Отса, М. Магомаева, В. Ободзинского, В. Трошина. Не скрою, с радостным трепетом встречался и общался с Муслимом Магомаевым и Владимиром Трошиным. Победитель российского телевизионного конкурса «Голос» 2013 года Сергей Волчков, должен успешно закрыть ту брешь в нашем музыкальном самосознании, которая осталась после ушедших великих, искренне ему это желаю. То, что он своим наставником на конкурсе выбрал Александра Градского, блистательного певца и выдающегося гражданина, талантливого в музыке и принципиального в жизни, укрепляет надежду на моего тезку.

А В.И. Вернадский, С.П. Королев, А.Н. Туполев, Н.И. Вавилов и бессчетное число многих других?

Отсюда и наше преклонение перед «инженерами человеческих душ», перед носителями творческого потенциала нации. Отсюда наше особое доверие к творческой и технической интеллигенции.

Вновь о русской интеллигенции

В складывающихся сегодня условиях вновь возрастает значение «мыслящего класса» — русской интеллигенции. Умение мыслить не вырастает линейно из суммы полученных знаний. Не случайно Н.К. Рерих отмечал, что «знание приходит лишь при готовности духа». Для русской интеллигенции особую роль несет в себе православный стержень национального самосознания, поскольку «нравственной, духовной силой Православия проросла вся наша культура».

В середине XIX века интеллигенцию определяли как «самосознающий народ». Но монолитности интеллигенции не было никогда. Она всегда разделялась на «прогрессистов» и «охранителей». И ныне одна часть интеллигенции охраняет соответствующую традицию, другая уже более двух веков пытается эту традицию сокрушить.

Нельзя не заметить, что интеллигенция во всех ее разновидностях тотально подвержена интенционализму (лат., не путать с интернационализмом) — учению или вере в то, что цель освящает любые средства (не отсюда ли корни и социалистического, и либерального экстремизма и белого и красного террора?). Г.В. Плеханов с полным на то основанием интеллигенцию разделял на буржуазную, мелкобуржуазную и социалистическую. Задачу социалистической интеллигенции он видел в том, чтобы она стала руководительницей рабочего класса в предстоящем освободительном движении, разъяснила ему его политические и экономические интересы, равно как и взаимную связь этих интересов.

Именно интеллигенция, по мнению Г.В. Плеханова, должны была подготовить рабочий класс к самостоятельной роли в общественной жизни России. «Она должна всеми силами стремиться к тому, чтобы в первый же период конституционной жизни России — писал основоположник русского марксизма еще в 1883 году, — наш рабочий класс мог выступить в качестве особой партии с определенной социально-политической программой».

Интеллигенты-охранители, впрочем, те же цели выражали иначе. «Нигилизм со всеми своими доктринами и последствиями был, несомненно, исчадием этой интеллигенции…, — утверждал М.Н. Катков. — Вообще наша интеллигенция имеет поверхностный, подражательный и космополитический характер; она не принадлежит своему народу и, оставляя его во тьме, сама остается без почвы. Ее понятия и доктрины большей частью чужого происхождения и не имеют никакого отношения к окружающей их действительности, а потому никто так легко не поддается обману и не обнаруживает столько политического легкомыслия как наши quasi мыслящие люди».

Написано М.Н. Катковым в 1 880 году, а мало что изменилось.

Посмотрим чуть глубже в историю. Вдумчивые ученые с полным на то основанием моментом рождения русской интеллектуальной элиты («бульона», который произвел на свет интеллигенцию) называют 18 февраля 1762 г. — появление императорского манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Именно тогда служивую часть элиты освободили от обязанности служить Отечеству, оставив права хозяйствовать и думать.

Понимание интеллигенции как аналога общества, которое в странах Запада всегда готово противостоять государству, привело В.В. Кожинова к утверждению, что интеллигенция «и до 1917 года, и после как бы не могла не быть в оппозиции государству».

Русская трагедия 1917 года — это Февраль, а не Октябрь. Поддержка населением переворота большевиков, переросшего в революцию, — это реакция народа на предательство и вакханалию февралистов, на начавшийся развал страны и общества. Движущей силой Белого движения стали февралисты, а народу и принципиальным сторонникам монархии они были чужды и враждебны. Пропасть Февраля разделила и думающую часть русского общества.

Созревание кризиса к февралю 1917 года вылилось в крах охранительной линии в русском обществе. Догматизм власти и ее нежелание глубоких реформ привели к тому, что интеллигенция поддержала самые радикальные, самые экстремистские настроения в обществе, отринув самодержавие, а затем и буржуазный парламентаризм. Максималисты одержали верх.

Подход Г.В. Плеханова к интеллигенции развили В.И. Ленин и И.В. Сталин, не признав, впрочем, за интеллигенцией как за «прослойкой» самостоятельной политической силы. Тем более что общество развивалось. После гражданской войны в Советской России «шел бурный процесс формирования, мобилизации и собирания сил новой интеллигенции. Сотни тысяч молодых людей, выходцев из рядов рабочего класса, крестьянства, трудовой интеллигенции… влили в интеллигенцию новую кровь и оживили ее по-новому, по-советски. Они в корне изменили весь облик интеллигенции, по образу своему и подобию. Остатки старой интеллигенции оказались растворены в недрах новой, советской, народной интеллигенции», — писал И.В. Сталин.

К середине 30-х годов XX века большевистская (революционная) интеллигенция себя исчерпала, уступив доминирование в обществе (в том числе и через ГУЛАГ) возродившейся с новым поколением интеллигенции охранительной. Господство консервативного крыла интеллигенции после кратковременного отступления в период хрущевской «оттепели» длилось до начала 80-х годов.

Постановка социальных целей всегда была функцией интеллигенции. Политические события 2011–2012 годов в России показали, что русская интеллигенция вновь вышла из затворничества и ставит перед обществом вопрос о выборе дальнейшего движения.

Государственная власть России начала XXI века повторяет все ошибки власти вековой давности. Только Конституционное собрание и глубокая реформа высших представительных органов власти Российской Федерации сохранит поступательное развитие общества и предотвратит назревшие социальные катаклизмы, говорит «думающая часть общества». Ничего не надо, все под контролем, заклинают придворные идеологи в Кремле.

А ведь все уже было.

«С нынешним режимом Россия совсем деморализуется и расшатается», — провидчески писал Л.А. Тихомиров главе правительства России П.А. Столыпину в 1906 году, наставая на необходимости пересмотреть неудачные Основные законы Российской Империи 1906 года, подорвавшие и идею народного представительства, и самодержавие. Резолюция адресата «Все эти прекрасные теоретические рассуждения на практике оказались бы злостной провокацией и началом новой революции», увы, в силу последующего хода истории оказалась несостоятельной.

К середине 80-х годов XX века мы видим вновь нарастание революционных настроений и революционный энтузиазм «думающей» части народа. Максималисты вновь одержали верх. Но прямого повторения Февраля не произошло, и сгорели максималисты не в ответном огне охранителей, а в реванше мещанской диктатуры.

Русская интеллигенция в 90-е годы XX века вновь испепелила себя, расколов общество, ввергнув Россию в новую Смуту, вообще, как и сто лет тому назад, рассыпав историческую Россию на суверенные обломки. Разве не были тогда остро актуальны слова М.Н. Каткова из 1878 года: «Наша интеллигенция выбивается из сил показать себя как можно менее русской, полагая, что в этом-то и состоит европеизм». Политический режим, установившийся в те годы в России, с помощью пауперизации приобрел «социальную терпимость» граждан колоссальной ценой распада общества. Интеллигенция через свою глубокую дезинтеграцию утратила качества явления, уступив место в социальной жизни мещанству, носителем идеологии которого стали «новые русские».

Итак, на протяжении ста лет, с середины XIX по середину XX века история России определялась лидерством интеллигенции, то революционного, то охранительного ее крыла. С провозглашения курса на рост благосостояния народа при «позднем» Л.И. Брежневе начался ползучий реванш мещанского самосознания, завершившийся «потребительской революцией» 90-х годов XX века. И проблема не в том, что власть и общество впервые всерьез озаботились улучшением быта населения — эти вопросы пытались решить и в период всех реформ ранее, — а в том, что материальный достаток стал культом, целью жизни.

Реванш мещанства — вот что стоит за «реформами» ельцинской эпохи. Потребительский эгоизм способен разъесть и погубить самую суть русской души. Ведь духовное уродство много страшнее уродства физического.

На закате XX века радикально-нигилистическая часть отечественной интеллигенции, сжигая членские билеты КПСС, бросилась наперегонки за переменами. А. Собчак и О. Басилашвили, Е. Евтушенко и Б. Окуджава, М. Ульянов и М. Захаров, вслед за вернувшимися диссидентами стали проповедовать отречение «от старого мира».

Но крепла и охранительное крыло русской интеллигенции. Российские писатели под лидерством Ю. Бондарева, С. Куняева, В. Ганичева, Э. Володина, театральное сообщество и товарищества художников — повсюду дали всходы идеи русского традиционализма. Целостность и непрерывность русской духовной жизни — на этом принципе сберегла творческий потенциал и классический репертуар МХАТ им. М. Горького всеми любимая народная артистка СССР Татьяна Васильевна Доронина. Этот бесценный для нас подвиг великой советской и русской актрисы стал примером для подражания во многих российских регионах. Когда я стал кумом Татьяны Васильевны, а произошло это совместным крещением Вани Клементьева, то убедился в том, что ее личное обаяние и широкая душа, ее русскость — не экранный образ или литературный штамп, а будничная реальность.

Фронтовой напор Юрия Бондарева и Михаила Алексеева, творческое подвижничество Николая Дорошенко и Леонида Бородина, единение вокруг Валерия Николаевича Ганичева национальных сил современной русской литературы — все это капля за каплей утоляет у народа жажду понимания, правды и выбора. Русский терпелив до зачина. Русский задора ждет.

Творческий героизм народного артиста СССР А.И. Полетаева и его Русского концертного оркестра «Боян», чарующий голос Татьяны Петровой, отливка творческого богатства в злободневные формы общественной и даже политической направленности Николая Губенко и Никиты Михалкова, Людмилы Зайцевой и Натальи Варлей, все это лишило радикальное крыло монополии на влияние в обществе.

Особые феномены русской духовной культуры — кинофестиваль «Золотой витязь», созданный Николаем Бурляевым, газета «День», а потом «Завтра», переросшая в целый Изборский клуб державных интеллектуалов.

Конечно, единодушия не было, и быть не может. Великий Илья Глазунов не объединится без оговорок с Борисом Мироновым, противоречивый даже в своей искренности, но все равно героический Эдуард Лимонов — с С.Г. Кара-Мурзой или активистами РОС.

И, тем не менее, интеллигенция, воспрянув, начала наступление на мещанство, у которого народились свои идеологи.

Воскресшая из пепла

Смысл событий 2011–2012 гг. в том, что уличные выступления и их массовая поддержка в среде думающей части общества показали, что монополия мещанской идеологии кончилась, что мы накануне новой эпохи интеллигенции: революционное и охранительные крылья интеллигенции, деморализация которых позволила мещанству одержать верх два десятилетия назад, сблизились по позициям в борьбе за перемены.

С уличных протестов конца 201 1 — начала 2012 гг., по большому счету, началось воскрешение разрушенной в конце XX века русской интеллигенции.

Мало кто не знает древнего мифа о птице Феникс, которая после периодического самосожжения возрождалась из собственного пепла и начинала новую жизнь. Птица Феникс стала символом постоянного возрождения и вечного обновления. Именно о Фениксе вспоминаешь, едва размышления касаются русской интеллигенции, ее прошлому и настоящему.

Ныне, как и после революций и гражданской войны начала XX века, интеллигенция начинает возрождаться из пепла. В активизации гражданского общества, в росте оппозиционных настроений среди элиты просматривается именно стремление думающей части общества уйти от воспроизводящей саму себя новой номенклатуры, от возродившейся профанации выборов.

Мы ощущаем пепел Феникса. Что осталось от доверия народа к его думающей части? Пепел. Но, отбросив идеологические шоры, испуг власти и ложь ее апологетов, мы увидим и начало воскрешения волшебной птицы. Это начало — в тех призывах к переменам, которые не просто звучат на площадях, в газетах и телепрограммах, а встречаю деятельный отклик, особенно среди молодежи. Может быть, кто-то из-за рубежа и поддерживает либеральных политиков — не в этом дело. Важно то, что требование перемен, честных и прозрачных выборов поддержано массой неравнодушных людей самых разных политических взглядов.

Выборы 2011–2012 года стали рубежом, пройдя который интеллигенция, возрождаясь, творит, наконец, в России реальное гражданское общество. Настоящее.

Один из самых чутких и глубоких исследователей русской интеллигенции, Р.В. Иванов-Разумник отмечал ее многогранность: «Интеллигенция есть этически — антимещанская, социологически — внесословная, внеклассовая, преемственная группа, характеризуемая творчеством новых форм и идеалов и активным проведением их в жизнь в направлении к физическому и умственному, общественному и индивидуальному освобождению личности».

Таким образом, главная черта интеллигенции — нонконформизм, публичное оспаривание планов и действий государственной власти. Не случайно само публичное оспаривание обществоведами относится к одному из двух измерений реальной демократии (наряду с правом выбирать и быть избранным). Мудрый С.Г. Кара-Мурза напоминает, что Н.А. Бердяев считал критерием отнесения к интеллигенции «увлеченность идеями и готовность во имя своих идей на тюрьму, на каторгу, на казнь», при этом речь шла о таких идеях, где «правда-истина будет соединена с правдой — справедливостью». Но не эта теоретическая фраза все больше обретает явь.

Давно сказано, что антитеза интеллигенции — это мещанство. Конечно, о мещанстве при этом говорится не как о сословии определенной части горожан, а как о мировоззрении, где культ ценностей заменен культом интересов, причем интересов самых примитивных и эгоистических.

Общество потребления — это общество, основанное на мещанском мировоззрении, как пишет в своем эссе с символическим название «Эра пустоты» Ж. Липовецки. Он категоричен: «Мы перестали считать себя обязанными жить чем-то иным, кроме заботы о самих себе». Между тем, «как короед мещанство подтачивает духовный ствол нации», «нет более лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия», — предостерегал М.П. Лобанов еще в 1968 году.

Каковы конкретные выводы?

История повторяется. Напомним слова Л.А. Тихомирова из уже цитировавшегося его последнего письма П.А. Столыпину, посвященного необходимости пересмотра Основных законов России 1906 года: «Этот строй во всяком случае уничтожится. Но неужели ждать для этого революций и, может быть, внешних разгромов? Не лучше ли сделать перестройку, пока это можно производить спокойно, хладнокровно, обдуманно?.. Ведь если развал этого строя произойдет при иных условиях, мы, наверное, будем качаться между революцией и реакцией, и в обоих случаях, вместо создания реформы, будем только до конца растрачивать силы во взаимных междоусобицах, и чем это кончится — Господь весть». Написано в 1906 году.

Добавим в 2012: и перестройка всей социально-политической системы современной нам России нужна не в духе Горбачева, который, как и Николай II, в государственных делах плыл за событиями, но не упреждал их. Перемены нужны в духе Александра III, не побоявшегося твердой рукой убрать из унаследованных им от отца реформ элементы нигилизма. Впрочем, не следует путать твердость с глупостью, мудрость — с боязнью принять решение.

О семье и душевной крепости

«Мой дом — моя крепость!» Эта мудрость в жизни каждого из нас оборачивается разными гранями. Для меня семья, родные и близкие всегда были надежной опорой, источником добра и радости.

То, чем я обязан своей маме, Валентине Николаевне, — всем! Она дала мне жизнь и научила стремлению жить достойно. Не только воспитала тягу к новым знаниям и любовь к книгам, не только поощряла мои увлечения общественной работой, художественной самодеятельностью, но и своим примером задала импульс верить людям, не стыдиться быть добрым. Она учила и прощать. Если этот урок я усвоил недостаточно, то только потому, что жизнь забросила меня в слишком глубокие омуты политики.

Отец, Николай Наумович, как я уже и признавался, учил меня всегда быть мужчиной. Не самцом — это другое, — а именно мужчиной, главой семьи, который берет на себя всю самую тяжелую работу. Он приучил и отвечать за других, заботиться о других.

Отношения между моими родителями, при мелких житейских спорах, всегда были полны взаимной заботы и доверия.

Конечно, мне страшно повезло с характером моего младшего брата. Для Игоря мое слово всегда много значило, мы не дружили, а были именно братьями, когда думы и заботы другого — это твои думы и заботы. Я был рад за нашу семью и признателен Игорю, когда он после окончания школы продолжил династию Бабуриных в медицине. Уверен, что в его лице, при его упорстве и выдающихся способностях, Гиппократ получил очень достойного последователя.

Мою женитьбу родители переживали очень тяжело. Конечно, нам было хорошо вместе. Но приходит время и сыновья должны выходить на самостоятельную дорогу. Сегодня понимание этой закономерности позволяет уже мне легче воспринимать взросление собственных сыновей.

Подарком небес стала мне жена Татьяна. Мы вместе учились в Омском университете, я на юриста, она на физика, и познакомились на совместных комсомольских мероприятиях. Да, нас соединил комсомол! И за это ему честь и хвала!

Не буду тушеваться перед признанием в любви! Да, влюбился, а потом и в этом признался, а потом и сделал предложение! Конечно, после свадьбы мы какое-то время «притирались» друг к другу, но взаимное доверие привело к тому, что, не знаю, на каком этапе, но мы стали одним целым. Стали Семьей.

И с тестем, и с тещей мне повезло! Светлая память Николаю Георгиевичу, который не успел увидеть даже старшего внука, а без забот Риммы Тимофеевны представить детство наших сыновей просто невозможно. Это Костя у нас до двух с половиной лет был чисто общежитским ребенком, а остальные сразу попадали под контроль и опеку бабушек.

Не могу не вспомнить добрым словом Танину бабушку, Анну Филипповну Тестову, муж которой был расстрелян в Лисках в 1937 году. Бабушка Аня проработала всю жизнь в кузне, дожила до 90 лет и сохранила бодрость, оптимизм и душевную щедрость. Ее сестра Евдокия, молодой партийный активист в городе Шахты, не смогла эвакуироваться при наступлении немцев и вернулась в город. При всех уговорах скрываться, зашла домой поздравить сестру с днем рождения, и была схвачена нагрянувшими полицаями. После пыток и издевательств заживо сброшена в ствол шахты, сверху на нее и ее товарищей гитлеровцы столкнули груженые вагонетки. Ее имя в Каменоломнях — на памятнике героям.

Бабушка Аня своей энергией и инициативой заражала окружающих. Благодаря ей мы с нашим с Таней первенцем, Костей, впервые увидели море (моя супруга бывала на море и раньше). В 1989 году мы семьей приехали к бабушке Анне в Каменоломни, а она уже при встрече сообщила, что послезавтра мы все едем в Николаев к ее брату в гости, что билеты она уже купила.

В Николаеве погостили у родственников, те организовали нам отдых на Очаковской косе, отделяющей Днепровский лиман от Черного моря. Там мы и увидели впервые в жизни море. Косте было пять лет, мне — тридцать.

Бабушка Аня не только добывала где-то свежую рыбу и ее жарила, пока мы с Таней и сыном купались в море, противоборствуя с сильным прибрежным течением, но и сама, не взирая на возраст, выходила плавать.

До последних сил она сопротивлялась нашим попыткам забрать ее в Москву, ухаживая за своим небольшим садом в Каменоломнях. Лишь практически потеряв зрение, она согласилась перебраться к нам. К сожалению, совместная жизнь продолжалось недолго. Могила бабушки Ани на сельском кладбище окончательно сделала Иславское родным нам селом.

Мои бабушки, и Анна Максимовна, и Ирина Сергеевна ушли из жизни значительно раньше. Своим отношением к людям они дали нам много уроков. Они приучили жить по принципу, который мудрый Омар Хайям выразил в формуле: «Что отдал — к тебе вернется! Что не отдал — потерял!»

Конечно, крепкая семья — это не улица с односторонним движением.

Это только рискованно шутя можно травить байку о том, как припозднившийся после товарищеской попойки муж, приползая домой, говорит жене, которая трясет перед ним часами:

— И что? Да моя мать перед отцом и календарем махала!

В нашей семье всегда было в ходу чувство взаимной ответственности и взаимной помощи по дому. Даже не думаю скрывать: при необходимости — и пеленки стирал, и обед готовил, а уж чисто мужская работа по дому (с молотком или дрелью) — наша с сыновьями монополия.

Наши сыновья — как вехи нашей с Таней кочевой жизни. Старший, Константин, родился в Ленинграде, когда мы учились в аспирантуре. Второй, Евгений, — в Омске, куда мы вернулись после успешной защиты диссертаций. А вот два младших — уже москвичи. Ярослав родился 14 декабря 1991 года, в жутко кризисный момент, а Владимир спустя семь лет. Так что двое их них — советские и российские, а двое — уже только российские.

Конечно, сыновья учились жизни не только у нас. 2 августа 1998 вместе с Костей мы поехали в Подмосковье, поздравлять с 70-летием легендарного художника Ивана Алексеевича Пензова. Одновременно с нами подъехал В.И. Варенников, позднее — Н.И. Лях и Б.М. Исаев. Костя не просто достойно вел себя в окружении этих замечательных людей, он впитывал каждое их слово, каждый рассказ и даже реплику.

А как слушал читающего свои стихи Виктора Бокова Женя, сидя прямо перед поэтом на лестнице деревянного «боковского» дома в Переделкино! Он всей своей еще не окрепшей душой в тот момент настолько погрузился в поэзию, что забыл обо всем, что их с Виктором Федоровичем окружало. Я, грешным делом, думал, что станет поэтом. Нет, вырос и стал математиком. И талантливым!

Высокий духовный пример для наших детей — их крестные отцы. Думаю, старший выбрал защиту Отечества, в том числе, и под впечатлением от рассказов своего крестного, фронтового разведчика, Героя Советского Союза Владимира Васильевича Карпова. Женя, соединяя в себе математика и лирика, созвучен духом своему крестному, подвижнику православия генерал-лейтенанту Леониду Петровичу Решетникову. Ярослав даже в характере имеет что-то мятежно-творческое от Николая Ивановича Дорошенко, талантливого русского писателя, отважного редактора и общественного деятеля. Ну, о правильном возмужании Володи печется его крестный, мой земляк — тарчанин, полковник медицинской службу Андрей Анатольевич Азарнов, талантливый врач, человек неуемной энергии и разносторонних способностей. Младшего крестили во младенчестве, поэтому у него есть и крестная, которой он гордится — Наталья Владимировна Варлей. Я тоже радуюсь, со сколькими замечательными русскими людьми Господь связал мою семью незримыми узами.

Сыновья у нас, слава Богу, состоялись. Мы обеспечили им жизнь и образование для осознанного выбора своего пути и способности по нему двигаться, дальше — их воля и судьба. Но сколько бы ни прошло лет, а они останутся членами нашей с Таней Семьи. Дай Бог, будут приращивать ее численно, но уж сами никуда не денутся, точно.

С первых месяцев своих служебных командировок взял за правило, куда бы ни приехал, — искупаться в местном водоеме («совершить омовение»), а если сложится — и опробовать местную баню.

Долго держал мой личный рекорд — черноморское купание в Севастополе на «Омеге», при лидирующем участии командующего морской пехотой ЧФ генерал-майора В.И. Романенко, с 28 по 30 марта при температуре воды плюс 7,8 градуса. Побил его в 1999 году, искупавшись 23 февраля в Вентспилсе в Балтийском море при t минус 4 градуса (температура замерзания соленой воды). Впрочем, на Балтике ощущения воды уже не было — обволакивающая меня прозрачное вещество воспринималось как опутавшая все тело сплошная наждачная бумага.

В тех редких случаях, когда удавалось быть на выезде с сыновьями — они были со мной и в рисковых заплывах.

«Если ты увидел прекрасное и не прослезился, ты — не самурай!»

Без крепкой семьи не существует нации. Семья, особенно включающая в себя представителей трех-четырех поколений, — это та клетка человеческого общества, которая только и может сохранить его развитие. Разрушение семьи, идущее через разрушение нравственности — это социальная онкология. Не предпримем своевременного лечения — умрем. Не буду говорить за весь мир — говорю о Русской нации.

Уважение к старшим, воспитание молодежи и словом, и примером, забота о женщине, особенно о женщине, имеющей ребенка, совместный труд всех поколений, живущих в семье — все это элементы нашего национального жизненного уклада, складывавшегося не одно поколение. Этим русский народ веками был крепок. Те, кто ныне прошлые традиции подзабыл — пусть вспомнит или поучится у наших братьев, исповедующих ислам. Именно братьев, порой буйных и строптивых, но не чужих. А чужие?.. Они есть не только среди мусульман, но и среди христиан и даже православных.

Как цинично разрушали Советский Союз криками: «Не позволим, чтобы русский народ считал себя старшим братом!» Когда в семье есть младшие и старшие — это нормально. Вот когда младшие начинают отрекаться от старших — начинается хаос. Хотите быть старшим братом? Дерзайте! Но это предполагает не национальное чванство и зазнайство, а повышенную ответственность, самоотречение, душевную и не только душевную щедрость.

Эгоизм уродлив. Жаль, что не всегда внешне. Но красота спасет мир, только если ее увидят или услышат. Если поймут. И смогут отличить от «черного квадрата». Конкурс красоты приятен взору любого нормального человека и полезен его духу. А вот соревнование красоты с умом опасно для женщины и губительно для мужчины. Даже в эпоху толерантности.

Гармония? Если она есть в душе — то это бесценный дар Божий! Стремление к гармонии — часть нашего национального духа. Литература и искусство, в том числе музыка, построенные на диссонансе, могут быть и забавны, но они разрушают и народный дух, и личное физическое здоровье русского человека.

До сих пор смущаюсь своих слез горя или радости. В 1991, в момент Третьего съезда народных депутатов РСФСР, когда напряжение нависло над залом, грозя взрывом страстей, а затем сменилось апатией инициаторов требования отставки Ельцина, отказавшихся от своих намерений, телевизионный оператор, подобно многим влюбленный тогда в миф о Ельцине, показал крупным планом мою слезу сострадания героически сопротивлявшейся капитуляции С.П. Горячевой. Да, я осудил капитулянтство «Коммунистов России», прослезился от чувства собственного бессилия, когда большинство съезда стало наделять Ельцина дополнительными полномочиями. Страна летела в пропасть, а наивные люди препятствовали остановке этого падения.

Удивительно, но мало кто смеялся над моими слезами.

Много лет спустя я встретил в кодексе бусидо («Путь воина») слова, которые позволили мне спокойней воспринимать собственную излишнюю эмоциональность. Я прочитал: «Если ты увидел прекрасное и не прослезился, ты — не самурай!»

Бояться надо не своих слез, а своей трусости и нерешительности, своего безразличия к происходящему с твоим народом и твоими близкими, с твоей семьей. Бояться надо отчаяния и безволия. Судьбу человека определяет выбор, а не только заложенные в нем качества.

Эмоциональный человек редко бывает равнодушным.

Вернусь к семье.

Есть лад в семье — будет спокойно на сердце при несении любой службы. Состояние духа защитника Родины, знающего, что у него в семье все благополучно, будет несравненно выше того, у кого дома неурядицы и раздрай. У любящего и любимого человека есть что защищать. И мы будем защищать русскую нацию и каждую ее частичку! Пока хоть один человек в России бесправен и обделен — Русский мир в опасности.

Мой Лемнос

Со времен 1993 года думаю с благодарностью о своем небесном покровителе св. преподобном Сергии Радонежском. Почему — уже рассказывал. Но была и еще одна история.

В свой первый официальный визит в Черногорию я посетил монастырь в Цетинье, поклонился хранящимся там священным реликвиям — деснице Иоанна Крестителя и частице Креста, на котором был распят Христос. Более 200 лет реликвии хранились в России, но в 1918 году были тайно вывезены за рубеж вдовствующей императрицей Марией Федоровной.

После посещения храма я зашел в церковную лавку, спросил, есть ли у них писаные иконы. Получив отрицательный ответ, стал рыться в развале из сувениров и церковной утвари. Вдруг, раздвинув, какие-то рушники, я увидел небольшой писаный образ святого. Обратился к служителю:

— Скажите, кто это?

— Откуда вы это взяли?

Я показал. Служитель не скрывал своего удивления:

— Странно, но там же ничего не было.

— Так кто это?

— Это русский Сергий.

Я трепетно прижал к себе обретенную икону.

Конечно, с тех пор образ св. преподобного Сергия Радонежского, выполненный сербским или черногорским иконописцем, всегда сопровождает меня на службе.

Утром 5 декабря 2005 г. заехал за Л.П. Решетниковым и поехали в Кремль на праздничную службу Патриарха Алексия II в Успенском соборе. С ним служил и владыка Орехово-Зуевский Алексий. Перед службой исповедовался у владыки.

Подивился, как с голубыми облачениями гармонировали моя случайно выбранная синяя рубашка и сине-сиреневый галстук.

Из официальных лиц лишь я причастился у Патриарха у входа в алтарь. Чуть погодя, когда владыка сменил Патриарха в причащении прихожан, зашел в алтарь поздравить Его Святейшество с праздником. Патриарх, устало сидевший у алтарных врат, меня неожиданно задержал, заговорил о своих проблемах со здоровьем, сказавшихся на слабости голоса и общем самочувствии.

— Даже на службе меня сопровождают врачи. И от поездки в Донской монастырь, намеченной в связи с празднованием даты интронизации Патриарха Тихона, придется отказаться. Поеду на Чистые пруды, голосовать.

Расспросив о моих делах, отпустил только после напоминаний ему о необходимости продолжения службы.

Подвозя домой Л.П. Решетникова, зашел к нему в гости на кофе.

По инициативе глубоко православного Леонида Петровича, с благословения владыки Алексия, архиепископа Орехово-Зуевского, с 2004 года я возглавил Попечительский совет Новоспасского мужского монастыря в Москве. Леонид Петрович собрал тогда в совете очень много достойных людей, искренне радеющих за Православие и Россию. Наши интересы не замыкались на монастырских нуждах, хотя его возрождение и было в центре внимания совета.

Особое свое внимание мы направили на о. Лемнос.

Остров Лемнос находится в северной части Эгейского моря, прямо напротив Черноморских проливов. В первую мировую на нем размещалась ставка У. Черчилля, сейчас — крупнейшая база ВВС НАТО. Но нас влекло на острове не это: в 1920 году на него были высажены части кубанских и донских казаков, эвакуированные Врангелем из Крыма. Год пребывания на острове оказался суровым. К бытовым проблемам этого пустынного кусочка суши добавлялись скудость продовольствия и концентрационный режим, созданный вокруг русских воинов недавними союзниками. Русское кладбище на острове росло.

Именно русское кладбище на о. Лемнос стало нашей заботой.

С 1921 года нога русского человека не ступала на остров. Кладбище постепенно приходило в запустение, а к концу века просто исчезло. В 2003 году стараниями Л.П. Решетникова и российских дипломатов в Греции место, где оно находилось, было найдено, решен вопрос с владельцами пастбищ о его частичном восстановлении. К этому мы и приступили.

25 сентября 2004 г. делегация Попечительского совета впервые ступила на лемносскую землю.

Мы прилетели через Афины вместе с архиепископом Алексием, послом России в Греции А. Вдовиным и его супругой. Меня сопровождал мой штатный помощник в Государственной Думе пунктуальный и деловой Михаил Вождаев. Когда я что-либо ему поручал, то исполнение можно было не проверять. Мишина четкость в работе, профессиональная грамотность и инициативность всегда радовали и позволяли не отвлекаться на частности.

Но главное было не это. Одновременно с нами к берегам Лемноса подошли корабли российского Черноморского флота во главе с крейсером «Москва», флагманом флота. Над флагманом реял флаг командующего флотом адмирала Масорина.

В тот же день мы встретились с префектом острова и мэром города Мирина. Утром 26 сентября, возложив цветы к могилам митрополита Иеронима и учителя Козьмы, казненных турками за поддержку русского десанта на остров в XVIII веке, мы открыли в Мирине памятник морякам эскадр Орлова и Сенявина. Звучали российский и греческие гимны, прошли строем российские моряки.

27 сентября состоялось открытие и освящение мемориального Поклонного креста в расчищенной от бурьяна части Русского кладбища. Освящал владыка Алексий. Состоялась совместная служба архиепископа Алексия и митрополита Лемноса в кафедральном соборе ближайшего к кладбищу города Мудроса.

Это был духовный стержень российской недели на севере Греции. Культурной кульминацией стал большой концерт, организованный нами вечером на берегу моря.

Днем все желающие островитяне смогли побывать на российском флагмане. И они этой возможностью пользовались до самого вечера.

Вечером начался концерт. Шикарный антураж: большая сцена, смонтированная на пирсе с задником в виде кораблей стояще на рейде российской эскадры; берега, на которых собрались тысячи жителей острова, а возможно, и оповещенные соседи. После моего краткого приветствия, в котором я поблагодарил хозяев за гостеприимство, оказанное их дедами русскому воинству в 1920 году, за сбережение доброй памяти о русских и России, блистательно выступил ансамбль Кубанского казачьего хора, привезенный атаманом Всекубанского казачьего войска В.П. Громовым. Владимир Прокопьевич, руководивший возрождением кубанского казачества от истоков этого процесса, не скрывал радости и гордости от того, что земляки не подкачали.

А потом пошло в ход секретное оружие русских, привезенное на кораблях российской эскадры — выступил Ансамбль песни и пляски Черноморского флота.

Это был апофеоз!

Песни, молодецкие пляски! Все принималось восторженно. А когда российские военные моряки закончили свое выступление исполнением популярной местной песни на греческом языке, овация, звучавшая с окрестных скал, пожалуй, могла пробудить Посейдона.

В Лемносе и нашем сегодняшнем отношении к нему — залог крепости русского национального духа. Как сказал поэт:

Наши мертвые нас не оставят в беде, Наши павшие — как часовые…

РГТЭУ как феномен русского образования

В 2002 году я получил предложение стать ректором Российского государственного торгово-экономического университета (РГТЭУ), создаваемого Правительством путем объединения Московского государственного университета коммерции (бывший ЗИСТ), Московского торгово-экономического техникума и Московского колледжа технологии питания. До того я уже работал во МГУК профессором кафедры теории и истории государства и права. Предложение было неожиданным. Не удержавшись, я спросил:

— А почему вы пытаетесь меня трудоустраивать? Я же не безработный, я заместитель директора Института социально-политических исследований РАН, руковожу крупнейшей в стране коллегией адвокатов.

Это была Межрегиональная коллегия адвокатов помощи предпринимателям и гражданам. Если в Московской городской коллегии адвокатов значилось 2 000 человек, то в нашей межрегиональной — 2 500 адвокатов.

— А вы займетесь вузом и забудете о политике.

Я честно предупредил:

— Не забуду. Я все успею.

Академик Г.В. Осипов, директор ИСПИ РАН, очень обиделся на мой уход, но я все же считал себя вузовским человеком. Смягчившись впоследствии, он даже согласился по совместительству возглавить в РГТЭУ кафедру социологии. Я был несказанно рад, что в РГТЭУ стали работать такие члены РАН как Р.Г. Яновский, Г.В. Мальцев. Академик А.Д. Урсул возглавил специально созданный Центр исследований проблем глобализации и устойчивого развития.

Постепенно в РГТЭУ сложилась дружная команда единомышленников. В ректорате моими ближайшими соратниками стали Т.М. Шамба, А.И. Забейворота, Г.Я. Резго, О.Э. Башина, П.А. Шевцов, С.С. Ермаков, А.А. Аносов, З.А. Станкевич, И.Г. Муханова, чуть позже — Н.Е. Сафонова, Н.Ф. Ляужева, В.Ю. Балашова, С.В. Рыжик. Работала блистательная группа руководителей филиалов университета, деканов факультетов. Да и просто заведующие кафедрами, профессора — о многих хотелось бы рассказать, но тогда я совсем уйду в мемуары.

Десять лет мне довелось возглавлять ключевой вуз сферы торговли и потребительского рынка, десять лет мне довелось бороться за сбережение лучших традиций советской высшей школы, возрождение национальных традиций русского образования. При создании РГТЭУ студентов было 35 тыс. чел., смета вуза составила 460 млн. руб. К концу 2012 года в университете, его 8 факультетах, 26 филиалах и 4 московских колледжах и техникумах училось 73 тыс. студентов, в вузе работало 4 444 человека, а смета университета составила 3 млрд. 700 млн. руб. И в них государственного бюджетного финансирования было только 20 %.

Мы создавали новые направления подготовки кадров, новые научные направления. Ввели практику ежегодных международных и всероссийских научных конференций, стали регулярно издавать научные журналы «Вестник РГТЭУ», «Кавказские научные записки» (совместно с АН Абхазии), «Торговое право и торговое дело», разнообразные сборники научных трудов и т. д.

С осени 2002 года стали проходить ежегодные Международные научно-практические конференции. Осенью такая конференция по теме «Национальные традиции в торговле, экономике, политике и культуре» шла в рамках Васильевских чтений, посвященных выдающемуся русскому художнику Константину Васильеву, живописная манера которого выразила глубины русского национального сознания. Весной конференция проходила в рамках Румянцевских чтений, посвященных первому министру коммерции Российской империи графу Н.П. Румянцеву, позднее председателю Государственного совета и коллекционеру.

Особое внимание уделяли сотрудничеству с вузами Русского мира. Так, 30 марта 2010 г. провели совместный Ученый совет с БГЭУ в Минске, на который из России приехало 80 профессоров и докторов наук. 28 мая 2010 года в Подгорице провели совместную научную конференцию РГТЭУ и Черногорского университета, закрепив эту традицию в 2011 и 2012 годах.

А встречи с почетными гостями? Убежден, что студентам навсегда запомнились лекции академика Л.И. Абалкина, первого председателя Высшего Арбитражного Суда России В.Ф. Яковлева, председателя Счетной палаты С.В. Степашина, легендарного руководителя Госплана СССР Н.К. Байбакова.

Не могу не вспомнить примечательный случай. Приезжает как-то Н.К. Байбаков, уже после присвоения ему звания почетного профессора РГТЭУ, выступить перед студентами. До начала выступления есть время, я предлагаю ему выпить у меня в кабинете чаю. Николай Константинович поворачивается к своему помощнику:

— А Бабурин что, даже не нальет?

Я теряюсь:

— Что угодно, Николай Константинович! Просто еще 9 часов утра, я полагал, что спиртное еще рано.

— Ничего, за последние 25 лет я привык 50 грамм коньяка утром, два раза по 50 — днем и 50 грамм — вечером.

Пока он это говорил, я все пытался сосчитать, со скольких лет гость стал придерживаться этой традиции, ибо Н.К. Байбакову в то время шел уже 93-й.

Конечно, за эти годы в вузе происходило множество и смешных, и печальных случаев. Так, профессор М.И. Баканов, научные труды которого по основам экономического анализа увидели свет еще до Великой Отечественной войны, в годы войны руководил нашим вузом в эвакуации, и для меня была большая честь после избрания именно от него получить ректорскую ленту. На его 95-летие собрались многие выдающиеся ученые и вузовские светила. В том числе его ученики профессора М.В. Мельник и А.Д. Шеремет, ставшие позднее нашими почетными профессорами, A. Г. Грязнова и многие другие. Выслушав многочисленные поздравления, юбиляр разразился большой речью, закончив ее словами:

— Вы спросите, как я дожил до столь зрелых лет, сохранив память, да и здоровье. Никогда в жизни не курил. Никогда в жизни не пил. Я не пил даже на собственной свадьбе.

Чуть помолчав, он с задором договорил:

— А у меня их было много!

Зал ответил доброжелательным смехом.

Перед студентами и преподавателями выступали: легендарные руководители советской и российской торговли B. П. Шиманский, К.З. Терех, В.Л. Соколов, Ф.Л. Марчук, В.И. Малышков и глава крупнейшего в Вирджинии (США) рекламного агентства Джон Сиддалл; руководители Федерального Собрания А.П. Торшин и Л.К. Слиска, Государственные секретари Союзного государства П.П. Бородин и Г.А. Рапота, Генеральный секретарь ЕврАзЭС Мансуров, главы министерств и крупнейших кампаний Г.О. Греф, А.Н. Жук, А.В. Шаронов, А.А. Браверманн, А.В. Дворкович, М.Э. Дмитриев.

Встречи носили не только учебный характер, они прививали студентам чувства гражданственности. Встречи с А.А. Зиновьевым и Ю.А. Квицинским, Г.В. Осиповым и А.А. Гусейновым, В.С. Степиным и Р.И. Яновским. С крупнейшими российскими политиками В.Ю. Сурковым, Г.А. Зюгановым, снятым с должности мэра Москвы Ю.М. Лужковым, С.М. Мироновым, В.В. Жириновским, С.С. Митрохиным, Е.А. Федоровым. В университете выступили президенты непризнанных республик И.Н. Смирнов и Э.Д. Кокойты, председатель Кубинского парламента Аларкон, выдающиеся политики Ж.-М. Ле Пен, В. Шешель, Т. Николич, Дж. Кьеза, Н.М. Витренко, государственный советник Республики Куба Фидель Кастро Диас-Баларт и политик Алехандро Кастро Эспин. Послы Белоруссии, Ирана, Ливии, Сирии, архиепископ Егорьевский Марк, архиепископ Витебский и Оршанский Димитрий и Верховный муфтий Сирии. Всех не смогу и перечислить.

Алексей Локтев, выразивший многие черты русского характера еще в юности, сыграв одну из главных ролей в народном фильме «Я шагаю по Москве», придя в РГТЭУ заниматься с молодежью, привнес в нашу внеучебную жизнь волшебную силу искусства.

А какие замечательные студенты учились в РГТЭУ! Причем, их можно было увидеть не только на наших ежегодных фестивалях в Абхазии (за счет университета на две недели туда съезжались самые активные и талантливые студенты со всех филиалов, от Южно-Сахалинска до Смоленска) или конкурсах «Краса РГТЭУ».

В начале 2011 года на открытии Года России во Франции шесть ведущих российских вузов проводили в Париже мастер-классы совместно со своими французскими партнерами. РГТЭУ не стал везти из России своих студентов, а просто собрал в назначенное время во французской столице тех, кто в тот момент был по нашим программам двойного диплома на учебе в Париже, Лионе, Марселе и Пуатье (места нахождения наших партнеров). Совместный симпозиум проходил в зале, где когда-то родилась Лига наций. Из присутствующих по-французски не говорил только я. Но вскоре после начала беседы я попросил В.Д. Бадулина перестать переводить: тема мне была менее интересна, чем то, КАК говорят и КАК себя держат питомцы РГТЭУ Я был горд за наших студентов.

Вообще, десять лет жизни РГТЭУ были полны событиями — учебными, научными, общественными. Несмотря на то, что все годы работы в университете я возглавлял русскую политическую организацию, я сразу после вступления в должность собрал актив студентов и им сказал:

— Ваши политические взгляды, господа студенты, — ваше личное дело. Можете работать или сочувствовать любой политической партии России. Но отсутствие у вас политических взглядов — мое личное дело! Я не допущу, чтобы у нас готовились люди, которым безразлично будущее Родины.

А как окрепли за эти десять лет филиалы РГТЭУ! В Кемерово и Краснодаре, Уфе и Смоленске. Какой грандиозный план развития нашего Сахалинского филиала мы утвердили совместно с губернатором Сахалинской области И.П. Фархутдиновым незадолго до его гибели!

Став ректором, я провел решение о снижении платы за обучение, курса на доступность образования наш коллектив держался и все последующие годы. В 2012 г. плата за обучение составляла (по московской части) от 85 до 150 тыс. руб. в год, а в той же «Плехановке» на аналогичных специальностях — от 150 тыс. до 450 тыс. руб. в год.

Но главное все же — в формировавшемся при обучении в РГТЭУ мировоззрении. Да, при моем участии Ученый совет университета отказался участвовать в присуждении стипендий имени Е. Гайдара и А. Собчака. Мы восстановили выплату стипендий им. Императора Александра I и им. Принца Ольденбургского, как они выплачивались до 1918 года в существовавшем до нас Московском коммерческом училище, и установили новые: имени Императрицы Марии Федоровны, первой попечительницы МКУ, им. политрука Василия Клочкова, нашего легендарного предвоенного выпускника, и имени капитан-лейтенанта Игоря Остапенко, погибшего в октябре 1993 года, когда он вел свою часть на защиту осажденному Верховному Совету России. Почетными докторами и профессорами РГТЭУ стали Ф. Кастро и А. Лукашенко, Дж. Стиглиц и М. Каддафи, Д. Икеда и Н. Байбаков, С. Коэн и В. Шиманский, а также многие другие, приумножившие духовное или материальное достояние России, Беларуси, Украины, других стран.

Когда отдельные высокие должностные лица России публично радовались злодейскому убийству М. Каддафи, мы в РГТЭУ выставили большой портрет, некролог и текст его политического завещания, сопроводив это словами, что «20 сентября 2011 года героически погиб лидер Ливийской революции, почетный доктор РГТЭУ Муаммар Каддафи». Чту Конфуция, который отметил, что ученый, думающий о спокойствии и удобствах, не заслуживает этого имени.

Один немаловажный штрих. Среди откликов Интернета, в которых пытались анализировать причины и обстоятельства реорганизации РГТЭУ, обратил на себя один. Писал студент пятого курса РГТЭУ. Студент выдвинул вначале какую-то глупую версию, что Бабурин не захотел быть ректором и не планировал выборы (совершенно не соответствует действительности), но потом сообщил важную для меня вещь: он поступал еще до ЕГЭ и поступил, успешно сдав вступительные экзамены, не заплатив никому ни копейки. И за прошедшие четыре года обучения никто и никогда с него не требовал денег. Чего он и «плехановцам» пожелал.

Надеюсь, об опыте и уроках РГТЭУ еще доведется рассказать.

Даже вернувшись в 2003–2007 гг. в российский парламент, я сохранил связь с университетом, а в 2008 году был переизбран на новый срок. Следующий срок истекал в 2013 году, министерство первоначально наметило проведение выборов ректора РГТЭУ, но потом неожиданно их отменило. Стало ясно, что что-то готовится. Начался МОНИТОРИНГ.

Декабрьское невооруженное восстание РГТЭУ

Как можно увидеть, основания для недовольства мною и моим Делом рыночным экстремистам в Правительстве Д.А. Медведева я дал. Главное, что не устраивало псевдолиберальное руководство не столько Минобрнауки, сколько России, — РГТЭУ каждым днем своего существования успешно доказывал, что образование может быть доступным, что предпринимательство может и должно быть нравственным, хозяйство — народным, а государство — социальным.

События декабря 2012 года, когда коллектив Российского торгово-экономического университета (РГТЭУ) публично выступил против безграмотных действий Минобрнауки России, потребовав отменить как «черные списки» вузов, так и незаконный приказ о реорганизации РГТЭУ, вошли в историю не только нашей страны, но и международного студенческого движения. Эти события требуют отдельного рассказа и анализа, потому я буду короток.

Прежде хочу сказать, что горжусь коллегам-преподавателям и студентам РГТЭУ в Москве, Смоленске и других городах, где находятся филиалы университета, за то, что мы смогли в непростой ситуации остаться единым коллективом и сообща вступиться за честь своего вуза и всей высшей школы.

В 2012 году Минобрнауки России провел мониторинг эффективности деятельности государственных вузов. 25 филиалов РГТЭУ были признаны эффективными, а сердце университета — его Московский комплекс — нет.

7 ноября 2012 года, изучив первые сообщения об итогах мониторинга, РГТЭУ направил в Минобрнауки России официальное письмо, в котором указал на грубые искажения данных о работе РГТЭУ.

Случайно или нет, но оказались искажены показатели работы московской части РГТЭУ по научно-исследовательской деятельности (объем НИОКР на одного НПР) и финансово-экономической деятельности (доходы вуза из всех источников в расчете на одного НПР). Оба показателя превосходя на правтике установленный норматив, были министерством значительно занижены. Только убедившись в этом, мы заявили вежливые возражения.

Минобрнауки вынес недостоверные данные на Межведомственную комиссию, предложив реорганизовать вуз, а университету не ответил.

Центр независимых судебных экспертиз Российского экологического фонда ТЭХЭКО в своем заключении № 4672/Ц от 22 марта 2013 года подтвердил вывод Ученого совета и факт того, что данные по РГТЭУ, опубликованные Минобрнауки России как показатели мониторинга, университетом в министерство не предоставлялись и не соответствуют реальным показателям его работы.

Опираясь уже не на свои лишь наблюдения, а на заключение независимой экспертизы, в марте 2013 г. я вынужден был публично заявить министру Д. Ливанову: «Под вашим руководством уровень работы Министерства образования и науки упал не просто катастрофически — он стал олицетворением невежества и непрофессионализма. Ныне беспристрастно установлено, что образованием в России руководят ничему не научившиеся двоечники. Это прямой результат низкоквалифицированного руководства министерства».

В связи с клеветой в адрес вуза ректор РГТЭУ 29 ноября 2012 г. передал протест Президенту Российской Федерации. В.В. Путин дал Правительству России (вице-премьер О. Голодец) поручение разобраться и доложить.

6 декабря 2012 года Ученый совет РГТЭУ оценил мониторинг эффективности вузов, проведенный новым руководством Минобрнауки России в сентябре 2012 года, равно как и наметившуюся линию Министерства по сокращению бюджетных мест и стипендий, по ликвидации «неперспективных» вузов и филиалов вузов, как принципиально ошибочные, разрушающие отечественную высшую школу. Мониторинг и интерпретация его итогов были признаны актом недобросовестной конкуренции в отношении всех учебных заведений, включенных в «черные списки», вне зависимости от категории их «неэффективности».

17 декабря РГТЭУ направил в Минобрнауки России свои предложения по дальнейшему развитию вуза через реорганизацию и создание на его основе Евразийского федерального торгово-промышленного университета. В тот же день Министерство эти предложения получило.

Преподаватели университета стали ждать от Министерства исполнения поручения Президента, но студенты приступили к акциям протеста, которые были остановлены после решения Государственной Думы запросить и изучить итоги мониторинга. Большую роль в нормализации обстановки в университете, в том числе в его филиалах, сыграла искренняя обеспокоенность депутатов всех фракций, встреча 19 декабря со студентами заместителя Председателя Государственной Думы С.В. Железняка, опубликованное обращение к министру Д.В. Ливанову парламентариев — видных деятелей образования. Министр пообещал студентам встретиться с ними в случае прекращения ими акции протеста.

Министр Д.В. Ливанов обманул и депутатов, и студентов. Вместо встречи, вместо представления Президенту России или Парламенту объяснений в отношении РГТЭУ, вместо встречи со студентами он издал приказ о ликвидации вуза и присоединении его к РЭУ им. Г.В. Плеханова.

Министр Ливанов 21 декабря 2012 года обвинил руководство РГТЭУ в недобросовестных действиях: «РГТЭУ вкладывал в обучение одного студента менее 50 тыс. руб. в год». Это была очередная ложь. Увы, пришлось напомнить, что именно Минобрнауки России, вопреки требованиям Президента России, профинансировал РГТЭУ ниже минимального базового уровня, им самим утвержденного: при индивидуальном нормативе затрат 60 тыс. 200 руб. РГТЭУ получил только 56,5 тыс. руб. на каждую единицу приведенного контингента. Только по этой статье РГТЭУ недополучил из Министерства более 17 млн. руб., но при этом смог за счет своих средств выполнить поручение Президента России — обеспечил и надлежащее финансирование обучения студента, и достойную оплату труда преподавателя (в московской части — 51,6 тыс. руб. средней заработной платы за октябрь 2012 г., т. е. 110,3 % регионального уровня, а в декабре — 56 тыс. руб.).

Только после публичного заявления Университета об этом, в пожарном порядке недоданные министерством деньги были перечислены РГТЭУ. Это произошло лишь 24 декабря 2012 года.

21 декабря 2012 года профессорско-преподавательский состав РГТЭУ на своем экстренном собрании коллектива Московского комплекса единогласно отказался присоединяться к РЭУ, а студенты, посчитав себя обманутыми, возобновили акции протеста.

24 декабря Ученый совет РГТЭУ единогласно высказался против присоединения к РЭУ, признал приказ министра незаконным, объявил в университете режим чрезвычайной ситуации. Преподаватели и сотрудники присоединились к акции протеста.

Особенностью нашего протеста являлось то, что мы смогли действовать, ни разу не нарушив российских законов и Устава университета.

В тот же день мы направили письмо Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу, подписанное старостой прихода РГТЭУ, профессором С.И. Шемякиной, уполномоченным коллектива по правам преподавателей и сотрудников С.А. Филиным, ректором, профессором С.Н. Бабуриным и председателем студенческого совета РГТЭУ А. Артамоновой. Мы просили содействия в объективном разбирательстве.

Увы, ответа мы не получим.

Внесла свою лепту в дискредитацию РГТЭУ воскресная, 23 декабря, программа «Итоги недели» с Д. Киселевым. Мало того, что рассказ о событиях в университете заканчивался словами, что ректору пора идти куда-нибудь солнцем палимым, в сюжет поместили игровой момент с бестолковыми ответами на элементарные вопросы якобы студенток РГТЭУ. Расстроившись, я думал, что девушки снимались за деньги, но все было еще циничней — это была нарезка кастинга приема на работу на ТВ с монтажом вопросов-ответов.

Лживая телеинформация свою роль в дискредитации вуза сыграла, да и психологически подготовила общество к моему увольнению с должности, состоявшемуся вечером на другой день.

Опыт телелжи «Итогов недели», опробованный на нашем университете, потом успешно применили к РАН, да и не только.

К вечеру 25 декабря стало известно, что находящийся на лечении ректор РГТЭУ С.Н. Бабурин[12] еще 24.12.12 уволен, и исполняющим обязанности ректора назначен преподаватель РЭУ им. Плеханова.

25 и 26 декабря студенты отказались пустить в здание и.о. ректора, не предъявлявшего надлежащих документов о своих полномочиях. Студенты и присоединившиеся к ним профессора продолжили акцию протеста.

Находясь на лечении, я узнал, что Президенту России вновь вручено Обращение, подписанное уже тысячью преподавателей, сотрудников и студентов, и 27 декабря прямо из больничной палаты обратился к преподавателям и студентам РГТЭУ с просьбой приостановить акции протеста:

«Мы привлекли к вузовским вопросам внимание Президента России, а 19 декабря Государственная Дума ФС РФ дала поручение своему профильному комитету запросить у Правительства России данные мониторинга вообще и по РГТЭУ в частности. Группа российских парламентариев из числа видных работников образования направила министру образования и науки РФ обращение с призывом решать все вопросы реорганизации или оптимизации вузов, как это и планировалось, на Межведомственной комиссии… Мы пользуемся своим законным правом на самозащиту трудовых прав (ст. 352 ТК РФ) — правом отказаться выполнять незаконное распоряжение работодателя. Пусть Президент примет официальное решение по нашему обращению».

Я взял на себя ответственность за прекращение протеста.

Есть мнение, что я был неправ, что студентам и преподавателям, забаррикадировавшимся в учебном корпусе, и профессорам Резго, Саенко и Нечаеву, объявившим голодовку, надо было стоять до конца.

Если бы я не загремел в больницу! Вынужденно находясь в роли стороннего наблюдателя, я не мог ни руководить, ни даже просто участвовать в процессе (увидев заключение рентгенолога, врач изменилась в лице: в связи с многоочаговым поражением легкого, я мог задохнуться на ее глазах, меня сразу госпитализировали). Я не мог допустить, чтобы мои соратники, верившие в нашу правоту, оказались жертвами какой-нибудь провокации, чтобы пострадали при штурме здания ОМОНом и судебными приставами, чтобы были обвинены в нарушении закона. Мы были государственным учреждением и обязаны были выполнять волю государства. Не только лишь министра, но и Правительства и Президента.

Отсюда наши обращения к Президенту и Правительству России, к Патриарху, председателю Государственной Думы и в Счетную палату.

Не ответил нам никто.

27.12.12 после получения моего письма участники акции протеста прервали свой протест на период праздников и принятия Президентом решения. Вечером 27.12.12 в здание РГТЭУ вошел и занял ректорский кабинет не встретивший при этом сопротивления представитель РЭУ им. Плеханова.

После новогодних праздников начался разгром нашего РГТЭУ. За 2013 год университет разрушен. Вслед за мной из РГТЭУ уволены профессора З. Станкевич, А.И. Забейворота, В.М. Симчера, О.П. Сауляк, С.Ф. Черняховский, А.М. Осавелюк, А.Д. Керимов, Г.М. Мелков, А.А. Сазонов, Г.Я. Резго и многие другие. Закрыты все научные центры, прекращено издание научных журналов. Ликвидированы многие научные школы. А ведь только юристов в РГТЭУ готовили 48 докторов наук, из них 29 штатных. Сравните, если сможете, с «эффективными». Только на кафедре Конституционного и муниципального права, которой я руководил, работало 10 докторов наук.

На своем увольнении с поста ректора РГТЭУ особо останавливаться не буду.

После моего интервью 6 декабря 2012 года в «Аргументах недели», озаглавленного «Министр Ливанов — диверсант от образования», министр, по идее, должен был бы меня уволить немедленно. Интервью я дал, в очередной раз получив отказ от встречи с министром из его приемной, отчаявшись получить объяснения министерства по фальсификации министерством показателей РГТЭУ.

Но одно дело уволить, другое дело — перед этим публично приговорить к смерти оклеветанный вуз, а потом уволить попавшего в больницу ректора. Такая у нас сейчас власть. Сила этой власти и в том, что 18 мая 2012 г. Тверской районный суд г. Москвы счел мое увольнение в период нахождения на больничном законным, поскольку я «не уведомил письменно» министерство о своей болезни, а значит, злоупотребил своим правом быть не уволенным.

Минобрнауки России заведомо не планировало соблюдать закон, о чем сообщило суду в своем официальном отзыве, написав: «В связи с изданием приказа от 24 декабря 2012 года № 12–94/94 „Об освобождении Бабурина С.Н.“ после окончания рабочего времени (после 18 ч. 00 мин.) ознакомление Бабурина С.Н. с указанным приказом было невозможным». Ответчики были заранее уверены: «Правомочие собственника ничем не обусловлено, в том числе нахождением руководителя в состоянии нездоровья, достаточно одного желания собственника» (л.д. 138, 162). Все это для суда мелочь.

На ежегодных Румянцевских чтениях в РГТЭУ обычно выступали гости из Беларуси и Украины, Сербии и Черногории, Ирана, Сирии и Кубы, Венесуэлы, Китая и Никарагуа. На чтениях в 2013 году в захваченном РГТЭУ был единственный иностранный гость — советник посольства США. Большой и не нами придуманный символ.

РГТЭУ существовал всего 10 лет, его публичный протест против произвола и беззакония длился всего 10 дней.

Десять дней и ночей протеста в РГТЭУ всколыхнули страну. Студенты показали свою высочайшую гражданскую ответственность. Они выступили против беззакония, и при этом продолжали учебу, сдавали днем зачеты и экзамены. В ночи протеста с ними были и многие преподаватели. Особая признательность откликнувшимся на наш призыв друзьям — депутатам, публицистам, общественным деятелям.

Придет время, и славная история нашего университета найдет достойное и достоверное освещение.

Хочу закончить эту часть повествования словами Дон Кихота в исполнении невероятного Владимира Зельдина. В спектакле «Человек из Ламанчи», поставленном в ЦТРА к 90-летию легендарного артиста, спектакле, на премьере которого мы с Таней стоя, с восторгом рукоплескали и актеру, и режиссеру, неоднократно в качестве жизненного девиза звучат слова:

«Мечтать! Пусть тебя манит мечта! Бороться, когда побежден! Решать непосильные задачи и жить до скончания времен!»

Российская наука как последний бастион великой державы

В 2013 году уже по опробованному на РГТЭУ сценарию была осуществлена операция по ликвидации Российской Академии наук. Так же бессмысленно, так же через предварительную публикацию лжи и псевдокомпромата, так же перед прекращением работы парламента, на этот раз на летние каникулы.

Наука в нашем Отечестве со времен СССР стала не просто одной из граней повседневной жизни и условием развития общества, она стала неотъемлемой частью национального существования. АН СССР, а затем РАН воспринимается как часть духовного наследия былых времен, как наш шанс вернуть Россию не через ВПК, а через вершины гуманитарной, естественнонаучной и технической мысли в число мировых лидеров.

Вместе с моим давним другом и единомышленником профессором А.Д. Керимовым, мы, как и многие, выступили с открытым обращением к Президенту России.

Проанализировав ситуацию, мы предложили не называть реформой голое мародерство, призвали Президента России приостановить реформирование как системы образования, так и системы организации науки. Выразили уверенность, что российская властвующая элита должна быть подвергнута процедуре тщательного аффинирования, целью которой будет ее превращение в корпорацию лиц, воодушевленных идеей безусловной приоритетности национальных интересов над какими бы то ни было другими, обеспечение процветания и благоденствия собственной страны.

Невольно я вспомнил свою успешную борьбу против попытки ликвидировать Академию наук, предпринятой вскоре после Беловежского сговора в декабре 1991 года.

Тогда проект постановления о «реорганизации» Академии наук СССР на сессию Верховного Совета РСФСР внесли депутаты от «Демократической России» В.Л. Шейнис и А.Е. Шабад. Предполагалось, как помнится, оценить и изъять имущество Академии, передав создаваемой Академии наук РСФСР лишь часть этого имущества. На противодействие этому мародерству я мобилизовал всю нашу фракцию «Россия». Р.И. Хасбулатов первоначально пытался мимоходом, без дискуссий, принять постановление о реорганизации, но нам удалось провалить голосование. Прошло мое предложение голосовать каждый пункт отдельно.

Стенограмма не передаст напряжения и бурь, бушевавших в зале! Я считал правильным не рушить союзную академию и клепать кустарно с нуля свою «рсфсровскую», а влить чахлую структуру, уже созданную в РСФСР, в уже отработанную систему организации союзной науки. И, конечно, оставить управление наукой в руках самих ученых, сводя вмешательство государства к определению научной политики и конкретным государственным заказам. Обосновав необходимость остановить опасный проект, я затем стоял рядом с «родным» шестым микрофоном и комментировал каждый пункт залу, поддерживая или проваливая голосование.

Видя наш напор, понимая, что чаши весов заколебались, Р.И. Хасбулатов обратился за разъяснением к члену Верховного Совета, академику А.Г. Гранбергу. Тот стоял перед дилеммой: поддержать проект и остаться «демократом», или подойти к проекту с позиции лишенных политической конъюнктуры ученых и, соответственно, далеко не под рукоплескания покинуть ряды «Демократической России». К чести Александра Григорьевича, он выбрал интересы науки и поддержал мою позицию. Его мнение предопределило позицию председательствующего, тем более что Р.И. к тому времени уже недолюбливал и Шейниса, и Шабада с их менторскими претензиями на монопольное изложение истины.

Мы прошли по каждому пункту проекта постановления и приняли в целом более-менее сбалансированный документ. После итогового голосования ко мне подбежал неистовый А. Шабад. Анатолий Ефимович был в ярости и едва сдерживался:

— Вы, Сергей Николаевич, совершили роковую ошибку! Вы ввели в заблуждение Верховный Совет! Придет время, и вы убедитесь, что спасли не науку, а околонаучную совковую бюрократию.

Вслед за ним к нам с Н.А. Павловым подошли академики — члены делегации АН, присутствовавшие на заседании. Каждый, начиная с Президента РАН академика Ю.С. Осипова, меня искренне благодарил, жал руку, а академик С. Шаталин под улыбки остальных даже предложил:

— Сергей Николаевич, мы Вас немедленно должны избрать в Академию. Это малая толика того, чем Академия и мы все вам обязаны.

Я был тронут, но с веселым сожалением ответил:

— Спасибо на добром слове. Увы, я только кандидат наук, и моя поддержка науки не предполагала корысти.

— Ничего, Сергей Николаевич. Докторскую мы Вам напишем, — пошутил Шаталин.

Докторскую диссертацию я позднее все же написал сам. Будет это лишь в 1997 году, а в 1998 году я получил и соответствующий государственный диплом. В Российскую Академию избран не был, но то, что после 2000 года меня в ее состав выдвигали и активно поддерживали легендарный для юристов Джангир Аббасович Керимов, академики-юристы Владимир Викторович Лаптев, Юрий Кириллович Толстой, мой «крестный» по докторской Геннадий Васильевич Мальцев, как и философ Владимир Васильевич Миронов — для меня высокая честь и радость.

В 2013 году чуда не произошло. Парламентское большинство было безропотным и лояльным к исполнительной власти. Даже не понимая смысла своих голосований, «Единая Россия» проштамповала «реформу» РАН. Благодаря сопротивлению академиков и сотрудников академических институтов, а также оппозиционной части депутатского корпуса, немедленную смерть трех российских академий — РАН, Россельхозакадемии и Российской Академии медицинских наук — заменили на их коматозное состояние.

Мы привыкли за последние два десятилетия к переделам собственности. Никто не сомневался, что именно имущество трех государственных академий, «утаенное» от приватизации 90-х годов, и стало причиной «реформы», именно ради его передела создается целое федеральное агентство. У РАН — шикарные здания научных институтов в Москве, в самых престижных районах, у той же Российской сельскохозяйственной академии только научно-исследовательских институтов с их имущественными комплексами 202. А 1,5 миллиона гектар не самых плохих земель?

Ну, хорошо, решили ограбить. Но зачем убивать?

Зачем российским Премьеру и Президенту понадобилась подобная «реформа» российской науки? Не знаю, могу только гадать. И сожалеть о том, что понадобилась и произошла.

Осенью 2013 года руководство Академии сдалось на видимость компромисса. Последний бастион великой державы был захвачен.

Заключение

Рассказал ли я обо всем, что знаю? Конечно нет. И не ставил себе такой задачи. Да о многом и время говорить еще не пришло. О чем сожалею, так это о том, что не успел рассказать о своих друзьях и соратниках, об очень многих людях, с которыми Господь Бог свел, общение с которыми так или иначе, но повлияло на мои взгляды, а то и на мою судьбу.

Этот долг признаю и беру к оплате. Надеюсь, о людях и встречах еще удастся рассказать.

Как и о многих делах и проблемах, которыми пришлось заниматься. Целые пласты недавнего прошлого, в котором мне доводилось быть не только свидетелем событий, но и непосредственным их участником или организатором, логика завершаемой мною книги оставила без анализа и даже прикосновения.

В другой раз.

Отступление итоговое

Где-то весной 1991 года я встретил в холле парламента вездесущего корреспондента Радио «Свобода» Андрея Соколова, который огорошил меня вопросом:

— Сергей Николаевич, а Вы знаете, какое прозвище получили среди журналистов?

— Откуда же мне знать? И какое?

— Джокер.

Я задумался:

— И что оно означает?

— Вы всем регулярно ломаете игру. Вот вроде бы уже договорились «Демроссия» с «Коммунистами», или Ельцин с теми же «Коммунистами», а тут приходит Бабурин, и все договоренности идут прахом.

Чуть подумав, вынужден был согласиться. Слишком часто мне приходилось разрушать закулисные сговоры, обычно даже не зная о них. Не ради собственно разрушения, а ради торжества взглядов, которые не скрываю. Впрочем, идти против конъюнктуры, против «агрессивнопослушного» большинства приходилось не только в Верховном Совете, а всю жизнь.

Не устаю удивляться, почему так происходило и происходит. Когда вроде бы позиция большинства четко определена, или, тем более, четко выражена позиция власть имущих, я даже без большого шанса победить, выступаю наперекор. Может быть, это воспитание, может быть, что-то врожденное. Ну, не из вредности — точно.

В годы равнодушного «застоя» я задавал «неудобные» вопросы и даже написал письмо Л.И. Брежневу. Вступил в партию, оставшись нонконформистом. Отказавшись от брони, пошел в армию. При силе ЦК КПСС открыто симпатизировал опальному Б.Н. Ельцину, а при начале авантюр победившего Б.Н. Ельцина быстро оказался к нему в жесткой оппозиции.

И шел наперекор обстоятельств или законопослушному равнодушию большинства я не ради самого протеста, а во имя вполне конкретных идеалов, которые в жизни для себя сформулировал. Ветры настроений или официальной политики менялись, но я мог опять оказаться возражающим, и вновь шел наперекор ветрам, если это были ветры конъюнктуры и приспособленчества. В той же «Родине», когда Д. Рогозин в оранжевом шарфе появился на Майдане, сопровождая В. Ющенко, я предпочел быть исключенным из объединенной парламентской фракции, но отмежеваться и от Рогозина, и от остальных «оранжистов».

Ломать чужие явные или тайные договоренности? Да, если во имя Родины. Что касается появления на киевском Майдане соратников по избирательному блоку, то любое данное слова для меня свято, даже если обстоятельства изменились, и держать слово себе в убыток. А слово защищать Народ и Державу я дал сибирякам и москвичам, севастопольцам и дальневосточника, приднестровцам и ленинградцам, белорусам и украинцам, многим другим гражданам нашей общей Родины. Нарушить его меня не заставят ни конъюнктурные соратники, ни самые высокие должностные лица.

И разве Россия, Россия истинная не такова же в своих действиях на международной арене? И Александр Невский, и Петр Великий, и все императоры Александры, как позднее в советской России и Сталин, и Брежнев, и другие руководители державы регулярно преподносили внешнеполитическим недругам сюрпризы. Конечно, я уже с декабря 2007 года не являюсь депутатом, удален от авансцены политики. Но давайте все жить по принципу: помирать собрался, а рожь сей! Делай что должно, и пусть будет то, что будет!

Так что — пусть будет Джокер.

Часть 2 Идеология национального прогресса

Русский мир как он есть[13]

Россия при ее необъятных просторах, великой и трагической истории, не менее великой культуре — одна из самых загадочных стран для человечества. Причин тому много: и отсутствие достоверной древней истории (археологическое наследие есть, а письменные источники потеряны или уничтожены), и непривычная для большинства иноземцев климатическая суровость, и превалирование духовного над мирским в фундаменте национального самосознания. Да и сам русский язык с его уникальными возможностями — чем не причина для зависти и недоброжелательства?

Россия практически никогда не была национальным государством в его классическом понимании: «один этнос — одно государство». Она сразу формировалась как объединение (союз) разных этносов на основе восточнославянского единства, при двух скрепляющих стержнях — русском языке и православии. Отсюда выросло самоощущение Русской (восточно-христианской) цивилизации (содержания общности) и русской империи (ее формы).

Как и всякая цивилизация, Русская не является замкнутой системой, она стремится через внешние дела (политику, экономику и, прежде всего, культуру и науку) нести свое мироощущение тем, кто вне ее. Одни народы такие дары принимают, другие — нет. Через переселенцев с российской территории, свою литературу и искусство русская культура и мировосприятие проникали и проникают в другие страны, даже самые от России отдаленные.

В XX веке историческая Россия дважды прошла через трагедию разрушения. В феврале 1917 года внешние и внутренние силы разрушили Российскую империю, но после череды образования национальных государств и гражданскую войну Россия возродилась в 1922 году, пусть и через принципы ленинской федерации, в форме Союза ССР. Со временем Советская Россия (она же — Советский Союз) восстановила свои естественные границы, но в 1991 году вновь была разрушена. Теми же силами, тем же способом, что и в феврале 1917 г. Не случайно в лихие 90-е высоко чтимый нами митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн, начав свои «Очерки русского самосознания» словами святого праведного о. Иоанна Кронштадтского «Перестали понимать русские люди, что такое Русь!», с горечью отметил повторяемость истории и то, что, как и после катаклизма начала XX века, будущее России зависит от того, сумеем ли мы «ныне восстановить историческую преемственность русской жизни, осознать себя продолжателями великого русского дела, хранителями и защитниками духовных сокровищ тысячелетней российской истории»[14].

В начале XXI века мы имеем Русскую цивилизацию, находящуюся в рассеянии. Даже сама историческая Россия разбита на несколько осколков — независимых государств, из которых Российская Федерация лишь самый крупный осколок. В той или иной степени Русская цивилизация присутствует и за пределами всех этих частей, прежде всего в виде русского и русскоговорящего населения других государств. Все это позволяет говорить о сложившемся за века Русском мире, который является весомым фактором развития человечества.

Россия, определившая ценности Русского мира, относится к неотдифференцированным системам, содержание которых во многом определяется традиционными — религиозными и общинными — началами, философскими, идеологическими доктринами.

Русский мир (раньше было точнее: Русский мiръ) — это культурно-историческая общность, выходящая за рамки национальных государств и, тем более, политическим систем. Русский мир предполагает единство людей не по этническому и даже не по религиозному признаку, хотя они и играют в нем важную роль. Русский мир — это данное нам в ощущении широкое цивилизационное единство, это жизнь, основанная на отличной от других системе ценностей и интересов. Бесспорно, Русский мир меняется, и перемены эти могут быть осознаны лишь при учете как его прошлого, так и самого смысла Русской цивилизации.

Русский мир — это геополитическая реальность. Каковы же основы жизни и элементы Русского мира?

Выразителем Русского мира является русский язык. Русским языком как общерусским национальным языком стало великорусское наречие, оказавшееся способным соединить через общий язык все три ветви восточнославянского этноса — малороссов (украинцев), белорусов и великороссов, формируя их триединством русский народ. Значение письменного и особенно устного языка для Русского мира безмерно. «Словесная речь человека — писал В.И. Даль, — это дар Божий, откровение: доколе человек живет в простоте душевной, доколе у него ум за разум не зашел, она проста, пряма и сильна; по мере раздора сердца и думки, когда человек заумничает, речь эта принимает все более искусственную постройку, в общежитии пошлеет, а в научном круге получает особое, условное значение»[15].

Русский язык пусть не достаточная, но необходимая основа Русской цивилизации и Русского мира.

С приходом к восточным славянам Православия зародился и отшлифовался Дух Русского мира, его духовная основа («душа души»). Внешним выразителем этого Духа стала русская икона. Стержень его бытия — Русская идея, которая при всех ее богословских, историософских и иных интерпретациях никогда не менялась. Суть Русской идеи — в определении человеком смысла своего земного существования как жизни по совести во имя спасения. «Аскетизм Православия не самоценен, — говорил Святейший патриарх Алексий II, — он проистекает из понимания православной жизни как подвига. Самым важным в православном миропонимании всегда было разумение, что земная жизнь — только ступень к жизни вечной. И в то же время эта вечная жизнь уже явилась, уже присутствует рядом с нами, если мы способны видеть ее своим духовным взором. Вот откуда преобладающая в православном мироощущении радость, дух оптимизма и торжества»[16].

Не случайно выдающийся западный специалист в области восточнохристианской духовной культуры кардинал Томаш Шпидлик свое самое известное исследование назвал «Русская идея: иное видение человека», выделяя в русском миросозерцании не только антропоцентричность мысли и самобытный персонализм, когда, например, «свободу и любовь, эти составные элементы личности, нельзя постичь с помощью рациональных категорий»[17], а само крещение Древней Руси «как бы зачеркнуло то обстоятельство, что русские еще не усвоили учения апостолов, оно сотворило нацию из того, что ею не было, оно позволило этой нации войти в семью христианских государств»[18]. Заслуга русских мыслителей, подчеркивает о. Томаш, в том, что «они сумели показать, что зло направлено не только „против природы“, но особенно „против личности“, ибо оно ослабляет все, что ей присуще: истину, свободу, целостность. Поскольку самость — это эгоизм, то грех разрушает существеннейший элемент личности — связь с Богом, с другими, с космосом»[19].

Русский мир — это общность миропонимания вне зависимости от государственных границ и расстояний.

Цивилизационное единство Русского мира обозначил в июле 2009 года, в ходе своего визита на Украину, Святейший патриарх Кирилл, подчеркнув, что Русская православная церковь должна быть общим пространством: «Церковное разделение идет точно по границам политического разделения, усугубляя раскол народа. Церковь должна сохраниться как общее пространство… Церковь независима, она вне политической борьбы, она объемлет всех, но она не проявляет инфантильности в оценке политического процесса и всего того, что в мире происходит. Она дает нравственный, духовный комментарий, а не политическую корректировку политических программ»[20].

Русскому человеку вне зависимости от его этнического происхождения присущи чувства добра и сострадания, справедливости и совести, осознание в себе доверия Божия. Секуляризация сознания далеко не безобидна. Отказываясь от высшего в себе, современный человек «становится рабом низменных, инфернальных сил. Утверждая свою независимость, он делается игрушкой в руках смерти»[21].

Таково русское понимание человека и его миссии на земле.

Слагаемыми элементами Русского мира являются, во-первых, государства Русского мира, а именно Российская Федерация, Белоруссия, Украина и Казахстан, Приднестровье (ПМР) и, возможно, Киргизия. Во-вторых, государства русского присутствия (Республика Молдова, Абхазия, Южная Осетия, Таджикистан, Азербайджан) и государства присутствия русской культуры (от Армении, Грузии, республик Прибалтики, Черногории и Сербии — и до самых отдаленных государств мира, в которых есть люди, говорящие на русском языке или знающие достижения русской литературы, науки и искусства, всей русской культуры). Указанные элементы в своем соединении образуют пространство Русского мира.

Пространство Русского мира не тождественно канонической территории Русской православной церкви Московского патриархата, значительно ее превосходя. Каноническая территория РПЦ за рядом изъятий сформировалась в границах динамично развивавшейся Российской империи.

Искушениями Русского мира в XX веке были марксизм и либерализм. С внутренним кризисом марксизма-ленинизма в 80-е годы XX века проникновение в общество либерально-секулярных и консервативно-традиционалистских идей стало нарастать. При этом если консерватизм все больше стал выступать как соединение и сохранение ценностей советского и русского досоветского общества, то либерализм эволюционировал к радикальным формам эгоизма и нигилизма. Нынешние российские либералы, к счастью, иногда откровенны. «Мы искренне надеемся, — пишет, например С.Н. Гавров, — на изменение содержания и целей российской модернизации: модернизация не ради укрепления империи, но ради человека, его земного, повседневного существования, комфорта, сытости, если хотите, буржуазности, более или менее размеренной жизни по европейскому образцу»[22]. Пусть даже для немногих за счет большинства населения. Рассматривая современный либерализм, Святейший патриарх Кирилл выделяет сущностное в идеологии либерализма. Он подчеркивает: «Где вообще в либеральной философии идея греха? Ее нет; есть иная идея: каждый человек автономен, каждый человек создает свою систему ценностей. Он автономен от Бога, он автономен от других людей, он создает свою собственную систему ценностей. Но если нет различия между грехом и святостью, то наверное, нет различия между правдой и ложью… Нет добра и зла, а есть плюрализм мнений. А если исчезает различие между добром и злом, то это уже апокалипсис»[23].

Таково главное, непреодолимое расхождение России и Русского мира с современным Западом, проповедующим однополые браки и официальное умерщвление тяжелобольных. Привнесенный извне либерализм уже двести лет не хочет понять русских особенностей, не хочет адаптироваться к русской жизни. Исповедуя с 90-х годов XX века неолиберальные ценности, русское общество вновь впало в искушение и грех, к ужасу людей понимающих: Россия все больше перестает быть Россией. Ведь потому и «называлась Русь Святой — потому что главным идеалом жизни народа была святость»[24].

Для Русского мира ключевым является признание особой миссии самой России. Миссия России наиболее емко определена геополитической формулой «Москва — Третий Рим, четвертому же не бывать»[25], которая делает Россию мировым центром православия, сложившимся после переноса богоизбранности с Константинополя (Второго Рима) на Москву. Величие и слава Рима и Константинополя, их «удерживающая мир» функция возродились в Московском государстве.

Для верного понимания сути доктрины «Москва — Третий Рим» необходимо обратиться к позднеантичной и раннесредневековой эпохе. В результате падения Западной Римской империи на ее бывших землях утверждается формула взаимоотношений церкви и светской власти, выдвинутая еще в IV в. св. Амвросием Медиоланским: «Imperator non supra ecclesiae». Церковь на Западе становится независимой от светской власти. Иное — на Востоке. Юстиниан I в VI в. провозглашает власть василевса равноапостольной. Император потому в Византии и глава церкви. Этот подход решает формулу: «Не стоит православие без царя». Потому, когда после 1453 г. не стало Византии и, следовательно, православного царя, то Москва, Московская Русь становится единой в мире силой, способной возродить Православное Царство во спасение вселенского православия. Стать «Третьим Римом» — исторический долг Москвы перед православной верой, а правитель Московского государства обязан стать Православным Царем.

Государство, складывавшееся в Русском мире вокруг Руси в свете вселенской ответственности «Третьего Рима», складывалось при имперском типе политической организации общества. Непониманием самого характера империй можно объяснить представления, что, «вобрав в себя культурную и, естественно, человеческую всемирность, империя погибает»[26]. Только в империи благополучно решается неразрешимый дуализм национального (почвы) и всемирного (мiра) — без смерти первого и тотального господства второго, «уравновешивается глубина национального начала и широта вселенского»[27]. Мы присутствуем при возрождении византинизма не просто как идеологии всемирной духовной имперскости, а как стремления возвращения к «симфонии властей» — удивительной по своей силе, эффективности и гармонии системе взаимоотношений Церкви и государства[28]. Имперский подход означает не только сильную власть, но и власть справедливую, при которой каждому человеку гарантируются все возможности для всестороннего развития, благополучной и достойной жизни. Не за счет других людей, а вместе с ними.

Российской (русской) имперской идее присущ сложный комплекс религиозно-идеологических представлений об эсхатологическом смысле и предназначении российской государственности, характере и целях великодержавного строительства. Это «историческое задание» русского народа сложилось в период становления Московского царства, определив русскую идентичность. Богоустановленное государство как форма организованного бытия народа в его служении замыслу Божию мыслилось в качестве силы, противостоящей разгулу мирового зла и удерживающей мир от беззакония. Высшим воплощением такой удерживающей государственности является вселенская империя с ее богоустановленной властью, альтернатива этой империи — воцарение в мире антихриста.

Возрождение Третьего Рима — это принятие Россией на себя православной миссии нового Иерусалима. Только столь высокий смысл современного государственного строительства может объяснить вселенское сострадание каждого человека Русского мира, предотвратить исчезновение России как цивилизационной альтернативы, а русских как нации.

Русский мир предполагает и свой взгляд на экономику и торговлю. Духовность русской жизни прямо сказывается на отношении к материальному миру, в том числе — на самом понимании экономики. В Русском мире экономику воспринимают как высоконравственное общенациональное хозяйство, которое, по словам С.Н. Булгакова, «есть явление духовной жизни в такой же мере, в какой и все другие стороны человеческой деятельности и труда. Дух хозяйства (напр., „дух капитализма“, о котором теперь много пишут, и притом такие выдающиеся представители экономической науки, как Зомбарт и Макс Вебер) есть, опять-таки, не фикция, не образ, но историческая реальность. Всякая хозяйственная эпоха имеет свой дух и, в свою очередь, является порождением этого духа»[29].

Выйдя в середине XX века на лидирующие позиции в мире по самым многообразным параметрам, Русский мир к началу XXI века оказался в числе догоняющих, прежде всего, по своему экономическому потенциалу. За 1991–2000 годы смертность среди народов исторической России стала стабильно превышать рождаемость, темпы прироста ВВП на душу населения стали отрицательными, составив 4,8 % — в России, и 5,5 % — по СНГ[30]. Позитивные изменения 2000–2008 гг., вызванные ростом мировых цен на нефть, не переломили негативных тенденций общей социально-экономической стагнации.

Ключевым звеном социально-экономического развития общества в Русском мире было и остается развитие совместного труда, кооперации во всех ее формах, благо и сущностное качество кооперации — демократическое устройство жизни. Не случайно проницательный западноевропейский ученый Р. Гильфердинг отмечал, что «способность обеспечивать концентрацию производства без концентрации собственности возводит кооперацию, с точки зрения многих идеологов, в инструмент оптимального общественного прогресса, представляемого в качестве некоего „третьего пути“ между „крайностями“ рыночной и административно-командной или „плановой“ экономики»[31]. Кооперативные, солидарные отношения в обществе, отношения социальной солидарности хорошо гармонируют с православным миросозерцанием и образом жизни Русского мира. Экстремистский либерализм, свойственный официальной стратегии развития Российской Федерации в минувшие 20 лет, не воспринимает ни кооперации, ни подлинного свободного рынка.

Не ушли в прошлое и иные проблемы Русского мира, к которым относится, прежде всего, традиционная цивилизационная экспансия с Запада и Востока. Если восточное направление характеризуется стабильной этнической иммиграцией, то западное на этот раз включает как сдвигающуюся резко на восток цивилизационную границу, так и сменившую прежние крестовые походы идеологическую агрессию. С 90-х годов XX века проблему экспансии превзошла по своей болезненности проблема государственного раскола Русского мира, когда вместо Советского Союза — сложившейся к тому времени формы Русской цивилизации — на мировой карте появилось полтора десятка независимых государств. Русская нация стала разделенной нацией. Разрушаются и традиционные ценности Русского мира.

Святейший патриарх Алексий II на рубеже веков отмечал, что «под угрозой уничтожения находится наша традиционная культура, менталитет, образ жизни. Все, что делало нас народом, и народом великим, внесшим немалый вклад в сокровищницу общечеловеческой культуры. Мы, несомненно, являемся неотъемлемой частью Европы, но именно в качестве православных христиан. Разве вся европейская цивилизация не сложилась на основе христианских ценностей? Даже идеи прогресса и свободы не могут быть адекватно поняты вне контекста христианской культуры. Только обращение к подлинной основе бытия, к духовным основаниям нашей жизни может привести к настоящему возрождению страны и народа»[32].

Потребность в преодолении государственного размежевания Русского мира вызвала на послесоветском пространстве процессы разноуровневой интеграции, а точнее, реинтеграции. Российская реинтеграция — это ключевая задача Русского мира в первой четверти XXI века. К сожалению, в начале второго десятилетия она на грани провала, прежде всего, в силу разновекторности политических сил, действующих в пространстве Русского мира. Я даже не беру в учет внешние силы — внутренних противоречий хватает. Даже в России (Российской Федерации) спектр политических ориентиров простирается от либерального растворения в «европейском выборе» до маргинально-шовинистического призыва выгородить внутри России некую «Русскую республику», отсекая все остальные территории. Все еще более сложно в других государствах Русского мира, причем в каждом из них. Наши симпатии на стороне сил, которые отстаивают право нашего Отечества на свой выбор, на Российский путь, соединяющий воедино возрождаемые национальные и религиозные ценности, социальные достижения периода СССР и самые современные достижения науки и техники. Учиться у всех, не копировать никого.

Исключительно важной задачей в развитии современного российского общества является задача преодоления беспрецедентного социального расслоения, уничтожение духовной скудости и материальной нищеты, установление отношений социальной и национальной солидарности.

Российский союз как геополитическая закономерность[33]

Выступление на международной конференции «Россия и Центральная Европа в новых геополитических реальностях».

Я хотел бы высказать некоторые соображения, которые и для нас находятся пока в стадии осмысления, не обрели еще законченной формы. Я решил выступить с этими соображениями публично в надежде, что в ходе обсуждения сегодня и в последующих дискуссиях мы сможем их отточить, выстроить в целостную систему взглядов. Предварительно хочу обозначить следующие тезисы:

1. Тысячелетнее развитие России как великой евразийской державы вскрыло смысл нашего Отечества как особой Русской цивилизации.

2. Государственно-правовой формой Русской цивилизации в XX веке был Союз Советских Социалистических Республик.

3. Русский суперэтнос был и остается носителем Русской цивилизации. С 1991 года русский суперэтнос является разделенным народом.

4. Расчленение русского суперэтноса и связанных с ним наций по нескольким государствам, нарастание межнациональных конфликтов формируют внутреннюю потребность реинтеграции.

5. Независимые государства, существующие на территории прежнего СССР, остаются осколками единой Русской цивилизации. Смысл и историческая миссия Российской Федерации — выступить их собирателем для переплавки в новое целое.

6. Оптимальной формой соединения достоинств и Российской империи и Советского Союза может быть лишь Российский Союз как государственно-территориальная федерация.

7. Необходимость восстановить разрушенные в 1985–1991 годах внутриконтинентальный и мировой балансы межгосударственных отношений заставит Российский Союз унаследовать зоны жизненно важных интересов и регионы геополитической ответственности Советского Союза (Восточную Европу и Балканы, Юго-Восточную Азию, Ближний Восток и другие).

В отличие от Британской империи Советский Союз не удалось убрать с политической арены по-английски тихо. Дверь, хлопнувшая за Советским Союзом, разрушила весь мировой порядок.

Послевоенный мир строился по лекалам, выработанным в ходе Ялтинской и Потсдамской конференций 1945 года. В новейшее время основные принципы сосуществования государств в биполярном мире нашли свое закрепление в Заключительном Акте Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству 1975 года. Ялтинский мир рухнул, но мы должны найти в себе мужество признать, что хельсинкская идея была развитием ялтинско-потсдамской. И именно принципы Хельсинки, среди которых основным был принцип территориальной целостности государств Европы, были подорваны западноевропейскими странами и, прежде всего, Германией. Преждевременное признание независимости отколовшихся от Югославии республик, поощрение прибалтийского сепаратизма означало крах в 1991 году и Хельсинкского мирового порядка.

События, связанные с распадом Восточного блока, разрушением Советского Союза, не остались замкнутым, изолированным процессом, они наложились на глубокий геополитический, цивилизационный разлом, на попытки создания, так называемого «нового мирового порядка».

На просторах Восточной Европы, Малой и Центральной Азии исторически доминировали две цивилизации — наследники великой византийской культуры: славянская и турецкая. Процессы, происходящие в этих двух цивилизациях, во многом противоположны. Усиление Турции, турецкого влияния означало ослабление России и славянских стран. И наоборот — равновесие сил двух наследников Византии обеспечивало мир в Южной и Восточной Европе.

Сегодня славянские государства переживают сложный и болезненный этап дезинтеграции (разрушение Советского Союза, война в Югославии, «бархатный развод» Чехословакии). Дезинтеграция славянского мира является предварительным условием усиления турецкого воздействия, воскрешения идей пантюркизма. На территории СНГ этому процессу объективно препятствует Россия, на Балканах — Югославия. Следовательно, только через расчленение этих государств возможно глобальное изменение соотношения сил.

В соответствии с «новым мировым порядком», основанным на идеях атлантизма, Турция призвана заполнить геополитическое пространство, из которого пытаются вытеснить славянские государства, и прежде всего Россию. Но политика России по нейтрализации турецкого вмешательства на южном фланге СНГ (Закавказье, Средняя Азия, Крым) требует не только особого внимания, но и отдельного разговора.

Разрушение СССР ознаменовало собой начало всеевропейской геополитической катастрофы. Сложившаяся ситуация однополюсного мира с одной сверхдержавой исчерпала себя: Соединенные Штаты Америки показали свою несостоятельность в роли мирового жандарма, формируются новые мировые центры. На этапе конца XX — начала XXI века таковыми становятся США, Германия, Китай, Япония, Турция. Каждое из вышеперечисленных государств сегодня озабочено расширением сферы своего влияния. Естественно, в первую очередь их взоры обращаются на соседей. В Германии все настойчивее проявляются тенденции к расширению: Чехия (начиная с Судетской области), Австрия, Словения, бывшая Восточная Пруссия все более и более оказываются в сфере германского воздействия. Турция все более откровенно проникает на Балканы.

Концепция Европы от Бреста до Владивостока включила в себя один из основных вопросов современной геополитики — установление контроля над Сибирью. Контроль над Сибирью означает не только обладание неоценимыми сырьевыми ресурсами, но и доминирование в воздушном и морском пространстве Евразии. Опять придется повторить Ломоносова: основа развития — в объединении европейского капитала и технологий с сибирскими запасами. Под европейским капиталом я здесь понимаю не столько капитал западноевропейский, сколько капитал европейской России. Без развитой и динамичной европейской России (в естественных исторических границах) нам не удастся снизить опасность процессов демографического воздействия Китая на Сибирь, опасность ее экономической антиевропейской переориентации.

Можно приводить и другие примеры, которые говорят об одном: Европа заинтересована в возрождении из пепла Советского Союза новой великой мировой державы не меньше, чем народы прежнего СССР.

Это внешняя сторона проблемы. А есть ли у народов прежнего СССР — исторической России — внутренние потребности в реинтеграции? Если есть, то в какой форме реинтеграция наиболее плодотворна?

Россия столетиями формировала свои традиции государственного устройства, свой экономический уклад, уникальную культуру, братские межнациональные отношения. Многие поколения россиян, своей жизнью и деятельностью формируя эти традиции, сделали Россию великой державой, создали особую Русскую цивилизацию.

Чертами именно Русской цивилизации следует считать:

— особый, преимущественно общинный, тип хозяйства при традиционно многоукладной экономике;

— неповторимая культура, пронизанная соборностью — отношениями духовной общности, социально-психологического, экономического, политико-правового единения самых разных слоев российского общества;

— братское единство восточнославянских народов как историческая основа русской и российской государственности;

— социальная солидарность, соединение коллективной взаимопомощи и индивидуальной благотворительности;

— просвещенное светское общество, при безоговорочно равноправных и равнодостойных взаимоотношениях мировоззрений, религий и вероисповеданий, упрочение православия — традиционной основы всей жизни русского народа, государства Российского;

— поддержка народных и классических традиций в культуре как основы духовного и нравственного здоровья общества;

— утверждение культуры и образования в числе безусловных приоритетов общественной деятельности и государственной политики;

— могучие Вооруженные Силы, не уступающие никому в мире ни вооружением, ни боевой подготовкой и авторитетом;

— защита прав и интересов подвергающихся дискриминации и угнетению народов, исторически тяготеющих к России и российской государственности.

Год 1991-й, как в недавнем прошлом и 1917-й, стал годом великого поражения России — СССР, на развалинах которой появились «независимые» государства, причем процесс их искусственного конструирования продолжается и ныне. С новыми государствами пришли войны, экономический хаос, десятки миллионов людей в одночасье оказались вне своей исторической родины, лицами без прав, а часто и без гражданства.

Любой вариант развития событий на территории нашей страны должен завершиться образованием Российского Союза как нового олицетворения Русской цивилизации, как единого федеративного государства, строящегося по территориально-государственному принципу. К новому Союзу будут примыкать государства из числа прежних республик Советского Союза, находящиеся с Российским Союзом в конфедеративных отношениях.

Это могут быть как Узбекистан или Таджикистан, так и Киргизии или республики Закавказья. Конфедеративные отношения с этими республиками должны обусловливаться единым таможенным союзом, единым военно-политическим союзом, хотя вероятны будут миграционное и пограничное регулирования, а также определенные ограничения экономического плана, например, права собственности на территории Российской Федерации.

Только воссоздание на месте СССР нового государства — Российского Союза — способно предотвратить гибель цивилизации, исчезновение с лица Земли уникальной русской культуры. А единство культуры, прежде всего существование русского языка, остается главной предпосылкой восстановления единства народа.

Роковую роль в судьбе нашего Отечества сыграло то, что, при высоком уровне образования в Советском Союзе, общественное сознание запуталось в теоретических изысканиях советской эпохи. Ключевую роль при этом сыграло методологическое искажение понятий «Россия» и «русские». Великие потрясения стали неизбежны, как только Россию отождествили с Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой, а с понятием «советский человек» потерпели социальное фиаско.

Русский суперэтнос, как и любой иной, является результатом не столько биологического, сколько культурноисторического развития. Потому среди представителей одного народа могут быть представители различных рас, а одна и та же раса может быть представлена несколькими народами.

В формировании Российского Союза огромную роль играет русский язык. Славянские языки относятся к группе арийских. В досоветскую эпоху мало у кого из серьезных исследователей вызывало сомнение, что русский язык делится на три главных наречия: великорусское, малорусское и белорусское, причем на первом говорило более двух третей русского населения. Причем и эти наречия не были едины. Так, среди поднаречий великорусского были северное, или новгородское, восточное, или суздальское, и южное, подразделявшееся, в свою очередь, на рязанское и западное. К западному южно-великоросскому наречию относился и особый московский говор, ставший языком «образованного класса».

Российский Союз наследует от Советского Союза зоны жизненно важных интересов и регионов геополитической ответственности. К первым из них на ближних к России подступах относятся прежде всего Закавказье и Средняя Азия, Монголия и Корейский полуостров, Прибалтика, Средняя Европа и Балканы. Ко вторым, определяемым конкретной международной ситуацией, — Ближний Восток, районы Персидского залива и Карибского бассейна, Юг Африки.

Прямая историческая обязанность Российской Федерации как естественного центра интеграции — защита прав русского и русскоязычного населения, проживающего в республиках прежнего СССР, обеспечение их прочных связей с исторической родиной; обеспечение демократического самоопределения в отношении территорий компактного проживания русскоязычного населения вне пределов Российской Федерации.

Российский Союз как единое союзное государство станет реальностью, когда суверенные «осколки» прежнего СССР придут к общему ответу на следующие вопросы:

— во-первых, согласуют государственно-правовые признаки этого объединения;

— во-вторых, установят механизм координации осуществления власти центральными государственными органами власти Союза и органами власти его субъектов;

— в-третьих, признают, что субъекты этого объединения не имеют суверенных прав. Суверенен лишь Союз в целом.

Тенденции, происходящие в странах, числящихся сегодня членами СНГ, можно охарактеризовать следующей формулой: от фактической зависимости при формальном суверенитете — через формальную независимость — к осознанию благотворности своей взаимозависимости и единой государственности.

Одновременно следует признать, что Россия без теснейшей интеграции, причем даже не на уровне некоего межгосударственного аморфного объединения, а именно как единое государство, не в состоянии обеспечить свою самодостаточность в мире. Она объективно заинтересована в углублении партнерских отношений со всеми соседями, начиная с великого Китая, в повышении открытости этих отношений. Европа, отказываясь от прежней атлантической концепции, тоже все чаще устремляет свои взгляды сегодня на Восток. При этом следует помнить, что не безропотное копирование Запада, не очередная революция в экономике, а выход на последовательное продолжение именно Российского Пути ведет наше Отечество к миру, благополучию и процветанию.

Путь России в XXI век: реформаторство на основе традиционализма[34]

Разрушение Советского Союза, кризис, переживаемый его геополитическими обломками, в том числе Российской Федерацией, требуют осмысления как с государственно-правовой, так и историко-культурной точки зрения. Только после этого можно строить новое государство, новое общество.

Попытки проанализировать, систематизировать то, что получило название «Русской идеи», предпринимались в XIX и в XX вв. преимущественно в рамках религиозной философии. Социальная мысль тоже не стояла на месте, тем более, что все больше и больше обострялись споры вокруг главного вопроса, как и куда идти дальше: опираясь на российские традиции, нащупывать свой собственный «российский» путь, или, используя западный опыт капиталистического развития последних двух-трех столетий, перенять сложившуюся в Европе экономическую и политическую модель общественного и государственного устройства.

Славянофилы и западники. По меткому выражению Н. Бердяева, «и те и другие любили Россию, славянофилы, как мать, западники, как дитя». Последовал и закономерный исход русской философии: у славянофилов — в религию, в веру, у западников — в революцию, в социализм. При всем многообразии суждений теоретиков того и другого лагеря, между ними обнаруживается много общего. Наиболее существенно следующее.

Анализируя современное им положение вещей в России, сложившийся национальный характер, как западники, так и славянофилы отмечали одни и те же преимущественные черты.

Во-первых, уникальный, ни с кем не сравнимый исторический путь страны.

Во-вторых, самобытность русского национального характера, его, как выразился Бердяев, эсхатологичность, т. е. нацеленность на конец мира, на Страшный Суд, на грядущее Царство Божие. Менее других народов русские привязаны к земной жизни. Мы всегда устремлены в будущее, к поискам истины, справедливости. В дни размышлений обычно либо предаемся ностальгии по прошлому (каким бы оно ни было), либо мечтаем о будущем. Русский человек будто расплывается во времени, не задерживаясь на сегодняшнем дне.

Мечтательность, нацеленность в будущее, стремление к идеалу порождает максимализм и свойственную ему противоречивость характера. Для русского есть «все или ничего», он не любит постепенно и планомерно добиваться поставленной цели. Мы жаждем больших перемен именно сегодня, часто не задумываясь, хороши они или плохи. Русский человек то проявляет смирение, доходящее до полной апатии, до рабской покорности, то разражается бессмысленно кровавыми бунтами. То милосерден, то безумно жесток.

Отсюда многие проблемы конкретной политики. В поиске идеала русский человек готов превознести любого случайно понравившегося ему лидера до небес, а не найдя в нем этого идеала, готов низвергнуть вчерашнего кумира в грязь и с ожесточением его топтать, будто срывая злость на самого себя за то, что так легко обманулся. С одной стороны, русский человек жаждет «хозяина», который бы «навел порядок» в Отечестве, а с другой — не воспринимает авторитета властей, не привык слепо повиноваться закону.

Все внимательные наблюдатели подчеркивают значение Духа соборности в русском народе, расходясь, правда, во мнении, способствовала ли формированию этого духа Русская православная церковь. Соборность при этом я понимаю как духовную общность, социально-психологическое, экономическое и политико-правовое единение самых разных слоев российского общества. Действовать, творить соборно — значит творить сообща, общими силами, содействием, согласием. На Руси ценили индивидуальность, но не привечали индивидуализм. Эта особенность русского человека, ставшая основой русского национального мировоззрения и национального уклада жизни, определяла и определяет судьбу реформ в России за последние столетия.

Если церковь и формировала в обозримом прошлом отношения соборности, то в подчинении. Дух соборности в созидании, в самоуправлении формировался более всего укладом хозяйственной жизни, поскольку в течение веков основным способом организации труда на селе была община, а в промышленности — артель. Трудно не согласиться с О. Платоновым, отметившим, что главными чертами русской цивилизации, отличающими ее прежде всего от западной, являлись преобладание духовно-нравственных приоритетов жизни над материальными, культ добролюбия и правдолюбия, нестяжательство, развитие самобытных форм демократии, воплотившихся в общине и артели.

Итак, Россия — это не просто государство, она — цивилизация. Это первое. Второе: Россия — это русская цивилизация.

Политическая неопытность основной массы граждан Советского Союза привела к глубоким трансформациям сознания и поведения людей, которые запутались с понятием «русский человек» Л.Н. Гумилев не открыл нового, а просто напомнил, что понятие «русский» — понятие более широкое, чем этническое, и нем культурно-исторический смысл. И мы сегодня, говоря «русский», имеем в виду и украинца, и великоросса, и белоруса, и мордву. Поэтому мы должны говорить о русском башкире, о русском украинце, о русском чукче.

Именно такой подход объясняет, почему возрождающаяся Россия должна формироваться как государство русской культуры. Одной из основных парадигм его духовной жизни является осознание русского народа как разделенной нации, как разделенного суперэтноса. Самоопределение русского народа и в нынешней Российской Федерации, и за ее рубежами есть культурно-историческая ценность не только для русских, но и для мировой цивилизации и культуры.

Нежелание считаться с историческими потребностями и интересами русского народа, систематическое ущемление русских и русскоязычных в различных регионах, русофобия неминуемо ведут к нарушению европейского лица. Разрушение исторической России, существовавшей в XX в. в форме Советского Союза, разделение единого тела русских на части ведет в конечном счете к глобальной геополитической катастрофе, в которой могут сгинуть многие нации, этносы и суперэтносы, если не все человечество.

Путь выздоровления России — это путь реформ. Реформа экономики должна сопровождаться поэтапной реогранизацией государственного устройства, созданием эффективной политической системы народовластия. Речь, прежде всего, идет о выборе самих форм государственного устройства и правления.

История Советского Союза завершена. На его месте должно возродиться иное государство — Российская Федерация, Российский Союз. Именно Российская Федерация (или Российский Союз) призвана выступить как олицетворение русской цивилизации, как единое федеративное государство, строящееся по территориально-государственному принципу. К нему будут примыкать государства из числа прежних республик Советского Союза, находящиеся с Российским Союзом в конфедеративных отношениях. Это могут быть как Узбекистан или Таджикистан, так и Киргизия или республики Закавказья. Конфедеративные отношения с этими республиками должны обусловливаться единым таможенным союзом, единым военно-политическим союзом, хотя вероятны будут миграционное и пограничное регулирование, а также определенные ограничения экономического плана, например, прав собственности на территории Российской Федерации.

Лишь за этим «поясом солидарности и взаимной безопасности», вокруг конфедерации, будут располагаться государства, находящиеся в «стандартных» отношениях с Российским Союзом. Это будут, возможно, и государства Прибалтики. Однако мы должны сказать, что и государства Прибалтики, и Закавказье, и Средняя Азия останутся на многие десятилетия сферой жизненно важных интересов России, а следовательно — Россия должна сохранить там свое присутствии. И только следующий круг государств будет иметь с Россией традиционные межгосударственные отношения, строящиеся по принципу равенства и взаимного уважения.

Пути государственного возрождения Великой России, способы установлении новой стабильности на нашей 1/6 части суши могут быть различными.

Первый — возвращение к законодательной базе 1991 г., к Конституции СССР через созыв Съезда народных депутатов СССР, чтобы тот принял решения, затрагивающие всю территорию объединенного государства. Это путь внешне простой, но абсолютно нереалистичный. Ибо основная часть депутатского корпуса показала себя в 1991 г. политическими банкротами и не может вызвать доверия у избирателей. Отдельные исключения — депутаты, боровшиеся за сохранение Державы, — не в счет.

Второй путь — проведение на всей территории Российского Союза, а то и прежнего СССР выборов в Учредительное Собрание. Причем, по аналогии с выборами Учредительного собрания 1917 г., для тех территорий, которые к моменту выборов не будут свободны, например, если еще не будет решен вопрос о воссоединении Абхазии или Приднестровья с Россией, резервируется определенное количество мандатов. Они считаются временно оккупированными, и после их освобождения там будут, соответственно, проводиться довыборы, если Учредительное собрание не завершит свою работу. Задача Собрания — выработать два документа: Конституцию Российского Союза и закон о выборах высших органов власти нового государства. С принятием этих документов Учредительное собрание прекращает свою деятельность, проводятся выборы. На период до избрания Учредительного собрания высшая власть в конструируемой Федерации принадлежит совместно заседающим Верховным Советам (парламентам республик), либо организации, сформированной объединившимися республиками. На период после принятия Конституции Российского Союза Учредительным собранием аналогичный орган должен быть сформирован самим Учредительным собранием.

Третий путь создания новой государственной общности — воссоединение с нынешней Российской Федерацией других республик и территорий. Этот вариант позволяет избежать создания каких-либо новых государственных конструкций, сохраняя политическую систему Российской Федерации. Частности могут предусматриваться отдельными актами воссоединения с Россией тех или иных территорий или государств.

Ч то касается вы сшей и сп олни тельной власти, ее задача — выйти из кризиса, в который ввергли нашу страну в последней четверти XX века безответственные политики, что возможно только при исключительно эффективной исполнительной власти. Опыт показывает, что это не может быть монархия, приведшая Россию к революции 1917 г. Это не может быть советская (парламентская) республика, которая привела Советский Союз к развалу 90-х годов XX века.

Российский Союз будет президентской республикой. Президент как глава государства и глава исполнительной власти одновременно должен иметь в качестве противовеса парламент, наделенный большими полномочиями и безусловно контролирующий бюджет. Но на переходный период — до принятия Учредительным собранием Конституции — исполнять обязанности главы единого государства будет президент Российской Федерации, если иное не будет предусмотрено договорами объединяющихся республик.

Политическая система, вырастающая на почве отвлеченного либерализма, нестабильна и бесплодна. При отсутствии негативных внешних факторов она сменяется политическим альтруизмом. Дальше подобная эволюция российской политической системы при Александре I завершилась религиозным консерватизмом, французская при Людовике XVI и российская при Николае II — революционным террором. Последствия эволюции советской при Горбачеве мы начали пожинать.

Да, ныне я являюсь сторонником сохранения поста Президента в Российской Федерации. Во-первых, потому что этого требует защита республики от распада на удельные «суверенные» владения. Во-вторых, исторически на Руси всегда существовал режим национально-государственного лидера.

Эта особенность социальной и политической структуры России несколько затемнялась главным принципом общественной жизни — принципом соборности, коллективности принимаемых решений, коллективности образа жизни, — но всегда в любом коллективе, а тем более на уровне государства на любом историческом этапе существовал национально-государственный лидер. Сначала князь в Киевской, во Владимиро-Суздальской Руси, потом биполярный режим Руси допетровской, когда такими национально-государственными лидерами одновременно были двое — государь Московский и Патриарх Московский и всея Руси. С устранением этого разделения Петром I высшую духовную власть присвоила высшая исполнительная власть. На протяжении последующих веков, вплоть до конца XX века, исполнительная власть в России контролировала идеологию и пыталась контролировать всю духовную сферу.

Таким лидером — и главой государства, и главой общества, а первоначально и главой церкви, миропомазанником Божьим, был самодержец всероссийский, который был вне критики, вне ограничений. Самодержавие выработало особый характер российской монархической государственности, опиравшейся на принципы православия и патриархальности. Но эти принципы и та социально-экономическая система, которая на них строилась на рубеже XIX и XX вв., показала свою неэффективность, возникла необходимость расширить права граждан.

Именно в середине XIX в. в России был осуществлен переход от общества, где государство и государь были синонимами, к обществу, где место подданных заняли граждане. Зародилось гражданское общество. Это было ознаменовано отменой крепостного правд и целой серией реформ Александра II, подкрепленных государственной мощью контрреформ Александра III, которые на деле означали устранение из политической жизни России безалаберности и безответственности либерализма. Тем не менее, и Александр III не сумел до конца стабилизировать политическую систему России, а с воцарением его сына, Николая II к власти окончательно пришли созерцательные либералы, увлекшиеся конституционными экспериментами, некритическим привнесением в политическую жизнь России чуждых ей западных государственных механизмов, что, в конечном счете, разорвало связь высшей власти с основами общественной жизни, привело к революции и гражданской войне.

На исходе XX в., в период перестройки и последовавшего за ней разрушения государственной целостности СССР, я думаю, все другими глазами взглянули на гражданскую войну 1917–1922 гг., на позицию участников Белого Движения и на позицию большевиков.

Нелепо и опасно судить прошлое, необходимо его понимать. Бессмысленно рисовать черной краской и победивших большевиков: раз они победили, значит, в этом была закономерность. Особенно важно избежать ошибки сейчас, когда после фиаско псевдореформаторов в декабре 1993 г. необходимость конституционной реформы вновь вышла на первый план.

После 1917 года, при всех его революционных преобразованиях, основным принципом политической системы России, возродившейся в 1922 году в виде Советского Союза, сохранился принцип национально-государственного лидера. Таким лидером официально и в массовом сознании стало первое лицо партии большевиков. Наиболее ярко это проявилось в десятилетия, когда и Советским Союзом и ВКП(б) управлял И.В. Сталин.

Последующие годы показали, что смена конкретной фигуры не меняет принципа. Национально-государственный лидер определялся должностью генерального секретаря ЦК КПСС. И лишь когда Горбачев, не обладавший политической, государственной волей и дальновидностью, дискредитировал государственную систему СССР своими «благими намерениями», никогда не осуществившимися, своей неспособностью решать проблемы, возникавшие перед политическим руководством страны, в активизировавшемся массовом сознании пошатнулось доверие к такому формально-бюрократическому лидерству. Но оно пошло не в сторону отказа от принципа в пользу, например, безудержного коллективизма, а просто перенесло «ауру» вождя с одной личности на другую.

Когда М.С. Горбачев стал у многих вызывать смех и презрение, образ национально-государственного лидера стал переходить на уровень руководителя РСФСР — к его оппоненту, Б.Н. Ельцину. В силу формирования в этот момент многопартийной политической системы первым лицом мог стать не руководитель какой-либо партии, а лишь руководитель органа государственной власти, олицетворяющий шанс на перемены.

Особенность конституционного устройства РСФСР, как и других республик советского типа, заключалась в официально доминирующем влиянии Советов, представительных органов, при реальных рычагах власти в партийных структурах. Схема была разрушена XIX партийной конференцией, принявшей решение об избрании первых секретарей партийных комитетов председателями Советов, предопределившем реальное увеличение полномочий Советов. В тот момент номинальная исполнительная власть оказалась в подчинении у представительной. С 1990 г., с победы на Первом съезде народных депутатов РСФСР принципа разделения властей, понимаемого механически, в духе XVIII века, как создание параллельных ветвей власти, произошло высвобождение исполнительной власти, ставшей рядом с представительной и судебной.

В реальности председатель Совета министров Силаев, как и Рыжков на уровне Союза, оставались на втором плане после председателей Верховных Советов РСФСР или СССР. А поскольку оперативная деятельность государства идет через исполнительный канал — такой уж механизм выработало человечество, — то и сложился постоянный дисбаланс, когда решения представительных органов власти в лице президиума ВС или даже председателя президиума все больше и больше затрагивали сферу деятельности исполнительной власти.

Кроме того, возникали проблемы и в межгосударственных отношениях, ибо председатель парламента, по самой сути своих обязанностей, не может быть безусловно самостоятельной политической фигурой, ибо он руководит коллективным органом и должен олицетворять этот орган. Это во многом привело к появлению или укреплению идеи учреждения президентства, а затем и появлению института президентства в СССР и РСФСР.

В завершении хочу сказать следующее. Что касается сегодняшнего и завтрашнего дня, то во имя создания единого идеологического пространства и во имя укреплений господства добра и гармонии, лежащих в основе православия и гуманистического подхода, свойственного идее коммунизма, необходимо будет укреплять доверие к государственным институтам. Основную роль здесь должен сыграть президент как глава исполнительной власти. Монархический принцип, который многие считают непременным элементом российской государственности, не может быть пригодным сегодня, ибо он открывает возможности для дестабилизации и хаоса — устранить профессионально непригодного политика можно было бы только государственным переворотом или цареубийством. Самодержавие в России должно быть восстановлено, но как самодержавие народа. А главным выразителем воли народа будет избираемый и отчитывающийся на очередных выборах президент, контролируемый сильным парламентом.

Российский Путь как цель и средство возрождения России[35]

Существует ли методология возрождения России, воссоздания ее величия? Безусловно. Исторически Россия сформировалась как централизованная и многонациональная Православная Империя, раскинувшаяся на необъятных просторах Евразии. В основе ее преображения — опора на традиции.

Традиции многолики, и их влияние многовариантно. Так, например, русские традиции выстрадали интеллигенцию. «Русская интеллигенция как особая культурная категория, — писал П.Б. Струве в „Вехах“, — есть порождение взаимодействия западного социализма с особенными условиями нашего культурного, экономического и политического развития. До рецепции социализма в России русской интеллигенции не существовало, был только „образованный класс“ и разные в нем направления»[36].

Но каковы масштабы влияния традиций? Насколько Русский Путь, как и Путь Японский или Китайский, отличны от Европейского? «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою;…История ее требует другой мысли, другой формулы.»[37] — писал великий А.С. Пушкин. «Русский мессианизм новейшей формации есть концентрированное выражение всей реакционности русского либерализма.»[38]—клеймил традиционалистов виднейший большевик Л.Б. Каменев.

Авторы современного британского толкового словаря «Политика», утверждают, что в нынешних «незападных» странах неизбежен конфликт между «местными» (традиционными) духовными ценностями и ценностями, «завезенными с Запада, более прогрессивными и актуальными»[39]. Совершенно иначе оценивал особенности наций и государств Ф.И. Тютчев. Вдумаемся, как актуально и сегодня звучат его слова:

«Больше обманывать себя нечего — Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охраны интересов чужих, вдруг оказывается перед лицом огромнейшего заговора? И, однако ж, это было неизбежным. Вопреки всему — рассудку, нравственности, выгоде, вопреки даже инстинкту самосохранения, ужасное столкновение должно произойти. И вызвано это столкновение не одним скаредным эгоизмом Англии, не низкой гнусностью Франции…, и даже не немцами (США тогда с полным основанием никто не брал в расчет, — С.Б.), а чем-то более общим и роковым. Это — вечный антагонизм между тем, что, за неимением других выражений, приходится называть: Запад и Восток»[40].

Глубинные патриотические традиции общественной и политической жизни сформировали тягу народа России к народовластию и справедливости.

Народовластие — это правление народа и для народа, воплощенное в структурах демократического представительства и контроля власти.

Патриотизм — это постоянная и осознанная готовность действовать для блага России, рассматривая реализацию своих частных интересов и устремлений в неразрывной связи с укреплением и процветанием Отечества.

Справедливость — это признание за каждым человеком права на счастье, на беспрепятственную, не противоречащую законам деятельность и на пользование теми благами, которые она приносит, это следование добру и истине.

Человечество давно ушло от сократовского отождествления законности и справедливости, хотя, как и во времена Платона, следует признать, что государство будет справедливым, если оно сильно и едино, т. е. стабильно. Отсчет справедливости начинается с порядка[41].

Справедливость как психологический, правовой, нравственный, политический и экономический идеал предполагает:

— гарантированный уровень социальной защищенности;

— равенство стартовых возможностей людей в жизни;

— равные возможности для реализации способностей и интересов каждого человека;

— равные права и обязанности перед законом.

Справедливость лежит и в основе отношения русского человека к земле. А земледелие, как подчеркивал выдающийся православный правовед А.П. Лопухин, «только тогда может служить к истинной пользе государства, когда оно основано на экономической справедливости, в силу которой каждому члену государства должно быть предоставлено равное владение землей и полное пользование всеми произведениями его рук»[42].

России нужна справедливость социальная, политическая и национальная, равно как и общенародная солидарность — всемерное поощрение взаимопомощи, взаимоподдержки и взаимовыручки россиян, поддержка всего того, что ведет к укреплению единства российского общества, противодействие любым попыткам раскола российского общества по национально-культурным, религиозным или иным признакам.

Именно такой подход позволяет осознать возможность и реальность социального прогресса, благодаря которому человечество получает большую уверенность в своем будущем, ощущая гармоничное соотношение между обществом и природой, включая в понятие природы случайное и иррациональное[43].

В отличие от своих западных предшественников, современный русский консерватизм предполагает сбережение социальных завоеваний периода СССР, экономическую модернизацию, гармоничное соединение социальной справедливости и национального возрождения. Парадокс современной российской жизни заключается в необходимости совместить противоположности: охранительный консерватизм К.П. Победоносцева с политическим кредо «Народной воли» XIX века, которое звучало: «По основным своим убеждениям мы — социалисты и народники. Мы убеждены, что только на социалистических началах человечество может воплотить в своей жизни свободу, равенство, братство, обеспечить общее материальное благосостояние и полное всестороннее развитие личности, а, стало быть, и прогресс. Мы убеждены, что только народная воля может санкционировать общественные формы, что развитие народа прочно только тогда, когда каждая идея, имеющая воплотиться в жизнь, проходит предварительно через сознание и волю народа. Народное благо и народная воля — два наши священнейшие и непрерывно связанные принципы»[44].

Программа той «Народной Воли» содержала требования созыва Учредительного собрания для решения вопроса введения постоянного народного представительства и общинного самоуправления; свободы слова, совести, печати, собраний; замены постоянных армии и полиции народным ополчением; передачи земли народу и представляла собой развитие идеи «русского» социализма, провозглашенной Герценом А.И. и развитой Огаревым Н.П., Бакуниным М.А. и Лавровым П.Л. Как писал еще П. Чаадаев, социализм победит не потому, что он прав, а потому, что еще более неправы его противники.

Народники XIX века — противоречивая и неотъемлемая страница нашего прошлого, часть политического достояния русской истории. В терминах, принятых сегодня, слово «народник» будет иметь в XXI веке смысл более жесткий, чем термин «националист», ибо, помимо расового, несет еще и большой социальный смысл, выводя разложившуюся верхушку за рамки понятия «народ». С учетом опыта XX века, культурно-исторического и социального значения Советского Союза в мировой истории, бой за будущее идет ныне не только на цивилизационном, но и на информационном поле.

В современном русском консерватизме следует отметить преодоление социально-классовой ограниченности, возрождение национального и сохранение реформаторского начал общественной жизни. Не случайно Л.А. Тихомиров определял Отечество как организованную нацию[45]. Современно и точно звучит сегодня утверждение этого глубокого консервативного мыслителя, а ранее — одного из основателей «Народной воли» XIX века, что «мы можем быть националистами лишь постольку, поскольку проникнуты знанием и духом своего исторического бытия, знанием и духом своего народа в его прошлом и настоящем, знанием и духом своих вековых учреждений и всего, что нашей нацией вырабатывалось»[46].

Это перекликается с принципами великого кубинского и латиноамериканского мыслителя Хосе Марти, который, подчеркивая специфичность латиноамериканской действительности, указывал на неспособность и бессилие тех, кто пытается «управлять своеобразными людьми особого и взрывного характера с помощью законов, унаследованных от четырех столетий их свободного применения в Соединенных Штатах, от девятнадцати веков монархии во Франции. Никаким декретом Гамильтона не остановить степного жеребца. Никакой фразой Сайеса не разбавить сгустившуюся кровь индейской расы». Именно «китаизация марксизма» при Мао Цзэдуне[47] позволила Китаю сегодня без утраты своей самоидентичности обретать статус сверхдержавы.

Патриотические силы России стремятся к сохранению российских традиций коллективизма и ответственности личности перед обществом, борьбы за свободу против любых форм угнетения и самовластия. Их деятельность направлена на обеспечение преемственности между прошлым и будущим России с целью максимально возможного сохранения и расцвета уникальной русской цивилизации. Признавая самоценность любого из периодов исторического развития страны, нужно твердо выступать против бездумной идеализации прошлого, за всесторонность и реализм в оценке событий и явлений современности, разработку собственной политики в рамках баланса между желаемым и возможным, постоянный поиск позитивных решений проблем, реально существующих в жизни страны.

Национальное возрождение — это национальная власть при социальной справедливости. Это право шведов строить свою жизнь по-шведски, китайцев — по-китайски, кубинцев — по-кубински, а русских — по-русски. А «быть русским, жить и думать по-русски — это значит, — писал Л.А. Тихомиров, — пребывать в том типе жизни, в том строе мысли, которые национальны для России, то есть выражают вековую и тысячелетнюю мысль и жизнь нации».

Русские консерваторы выступают за интеграцию России в мировую экономику на условиях, отвечающих интересам самой российской экономики, за всестороннее развитие взаимовыгодных двусторонних и региональных торговых соглашений с любыми заинтересованными странами. При этом особую роль должен играть продуманный протекционизм, который в мире отнюдь не ушел в прошлое. И ныне он эффективен, поскольку «внутренняя конкуренция заменяет иноземную», протекционная система «устанавливает только монополию туземцам по отношению иностранцев, которые также пользуются подобной же монополией в своем отечестве»[48].

В России будет жизнеспособно только социальное рыночное хозяйство, предполагающее оптимальное сочетание принципа рыночной свободы с принципом социальной гармонии общества. Сохранение социальной мотивации обусловлено необходимостью рассмотрения любых экономических процессов через призму мотивов и результатов поведения отдельных личностей, их групп и общностей. «Частные интересы могут быть оправданы лишь тогда, когда они одновременно служат также интересам общества», — утверждал Л. Эрхард. «Государства, не пекущиеся о благе подданных или посягающие на основные интересы других государств, гибнуть должны [49], — писал Д.И. Менделеев.

Все это вместе соединяется в традиции русской духовности, заставляет продолжить свой — российский — путь жизни народа. Притом, что не только русскому человеку присуще, живя в мире собственных образов, формировать свой собственный мир — это качество человека. «Пребывание в этих мирах не проходит бесследно для человека — пишет В.И. Филатов, — у него формируются новые потребности, в соответствии с которыми человек предпринимает попытки преобразовать мир своего физического или социального бытия согласно требованиям того или иного идеала, который определяет содержание данного духовного мира»[50].

Метафизический характер перерастания восточнославянского национального государства в державу, соединяющую абсолютный русский суверенитет с абсолютным православным универсализмом сопряжен с обретением смысла самой Россией, который заключается в той миссии, которую Московская Русь унаследовала от Византии в 1453 году с падением Константинополя. Обретя эту духовную миссию, а не только лишь присоединив Вильно и западные русские земли, Русь и стала Россией.

Не время и не место говорить о Катехоне как Тысячелетнем Царствии Божьем и Восточной Римской империи (Византии) как прообразе будущего идеального Катехона. Для православных людей в XXI веке очевидно, что пятое столетие Россия является последним Царством из книг пророка Даниила, указывающих на смену всемирно-исторических империй, что Россия несет миссию Катехона. Катехон существует всегда, поскольку после его падения начнется конец света. Стремление к Катехону — это путь создания православного симфонического государства, которое возможно только как Православная империя[51].

Отсюда — трансформация русской политической культуры в российскую политическую культуру с доктриной «Москва — Третий Рим» в качестве парадигмы. Отсюда — особый Путь России.

Именно идея российского пути будет для российского общества ключевой и в теории и в практических делах. Именно поэтому, придя в 1994 году, после разгрома Верховного Совета России, во вновь избранный российский парламент, мы, национально настроенные депутаты, создали депутатскую группу «Российский Путь». Следование России своим Путем — это цель политической деятельности истинных граждан России и, одновременно, средство, способ воссоздания нашего великого Отечества — России[52].

Российский Путь — это преломление собственного и мирового опыта через призму отечественной истории, через позитивный творческий традиционализм, это глубокие и последовательные реформы в атмосфере соборности — духовной общности, социально-психологического, экономического, политико-правового единения самых разных слоев российского общества. Действовать, творить соборно — значит творить сообща, общими силами, содействием, согласием.

Российский Путь — это торжество человеческого Достоинства в опоре на Православную Империю при отеческом отношении к другим традиционным для отдельных народов России конфессиям; братское единство восточнославянских народов как историческая основа русской и российской государственности. Православие не признает рационалистического разъединения веры и дел, «зная только веру, любовью споспешествуемую, „веру живую“, т. е. с органической необходимостью выражающуюся во всей полноте жизнедеятельности»[53].

Российский Путь — это материальное благополучие при величии духа; крепкая Семья — при заботе о детях и почитании стариков; глубокое уважение к опыту Зрелости — при свободном творчестве и инициативе Молодости.

Российский Путь — это правый путь жизни русской нации и всех народов, ее составляющих, это возрождение Русской Правды как единства свободного Народовластия и Любви к Русским Традициям Справедливости.

Творческий традиционализм России нужен в духе помудревшего Л.А. Тихомирова[54] — как преодоление нигилизма реформаторства и конформизма консерватизма.

На Руси всегда ценили индивидуальность, но не привечали индивидуализм, как бы глубоко его традиция не укоренялась, по мнению Ф. Фукуямы, с приходом светского гуманизма Просвещения[55]. Эта особенность русского человека, ставшая основой национального мировоззрения, национального характера и уклада жизни, определяла, в конечном счете, судьбу всех реформ в России за последние столетия, будет определять ее и впредь. Именно общинные идеалы имел в виду А.Г. Кузьмин, когда писал: «Разрушить Россию нельзя, пока не искоренено коллективистское сознание большей части ее народа»[56].

Только следуя своим путем, Россия может прийти к устойчивому развитию, для чего необходимы:

— духовная общность полифонии общественного сознания;

— обеспеченность собственными ресурсами;

— армия, достаточная для того, чтобы сделать неприемлемым для любого агрессора посягательство на ее ресурсы;

— экономика, в максимальной степени независимая от поставок извне;

— высокий образовательный уровень населения[57].

На достижение этих условий и должна быть нацелена в ближней перспективе реальная политика как «реализация нравственного идеала народа посредством деятельности легитимных (признанных народом) институтов принуждения»[58].

Мировой закон, установленный Творцом, не может быть изменен человеком, но может быть им понят[59]. А то, что на Россию за грехи людские тяжкие обрушились в XX веке суровые испытания, так кто не знает темноты — тот не станет искать света. Важно, испив чашу страданий, начинать действовать.

Парламентаризм и политико-правовые традиции России: проблемы совместимости[60]

Если в каком-либо обществе возникает сомнение в том, кому должна принадлежать политическая власть, то разрешается это сомнение всегда предельно просто. Либо через переворот, революцию и гражданскую войну, либо через выборы, при необходимости — досрочные.

I

Не только социально-экономическая и политическая, но и конституционная ситуация в Российской Федерации образца 1993 года многими характеризовалась как кризисная уже с начала года. Действительно, референдум 25 апреля 1993 года закрепил тупиковую ситуацию в отношениях между высшими органами государственной власти и, заморозив возможность досрочных выборов Президента и народных депутатов Российской Федерации, обеспечил перманентность кризиса. Свою роль в этом сыграл и тот режим нигилистического либерализма, что существовал в нашей стране в 1985–1991 годах, приучивший людей к недееспособности государственных структур, к их неумению, а то и нежеланию защищать и государственные интересы, и права и свободы человека. Эволюция общественного сознания России в 1993 году от споров вокруг декабрьского (1992 года) «конституционного соглашения» — к государственному перевороту 21 сентября и юридически его подкрепившим выборам нового парламента 12 декабря, дополненных референдумом по президентскому варианту новой Конституции, свидетельствует об ослаблении социального иммунитета, нарастании в России внутреннего напряжения. Эта эволюция показала дальнейшее обострение борьбы, во-первых, за сохранение и упрочение в России политической системы, построенной на народовластии; во-вторых, за сохранение Россией, ее народом своей души, культуры, национального уклада, в том числе в сфере экономических отношений; и, в-третьих, за само выживание многонационального народа России как суперэтноса.

Очень много было сказано за последние 2–3 года о несовместимости Советов народных депутатов с демократией. Если вспомнить уверения А. Янова и его последователей о том, что демократии противоречат сами национальные традиции России, то на передний план выходит вопрос, можно ли считать Советы естественным продуктом политико-правовой истории России, либо они относятся к искусственным и случайным конструкциям узкой группы заинтересованных лиц.

Стремление нынешних правых радикалов («Демократическая Россия», «Выбор России» и их союзники) низвести после 1991 года представительные органы власти в лице Советов вновь до роли государственно-политических статистов привело и к некритической «терминологической войне». Стремясь избавиться от самого слова «совет», многие политики, да и некоторые некогда объективные правоведы стали оперировать как единственно достойными внимания лишь названиями типа «государственная дума», «земский собор».

При подражании дню отдаленному в ущерб дню вчерашнему следует помнить, что в XVII веке понятия «собор» и «совет» употреблялись как синонимы, а в памятниках права понятие «земский совет» применительно к высшим сословно-представительным органам власти встречается даже чаще столь любезного ныне многим «земского собора». В довершение еще одна деталь: слово «земский» в XVI–XVII вв. вообще-то и значило «государственный». «Для современников, — писал Л. Черепнин — Земский собор — это совещание представителей „земли“, посвященное государственному строительству: „совет“ „о устроении земском“, „о чинах, судах и управах земских“».

Что касается применимости к России понятия «парламентаризм», то приведу слова видного русского историка М. Ковалевского, сказанные еще в 1906 году: «Ход развития сказался в замене прямого народоправства представительным и патриархальной монархии — парламентаризмом, или системою самоуправления общества под главенством наследственного или избираемого вождя». При этом, безусловно, основным внешним признаком парламентаризма было и остается наличие во главе пирамиды органов, творящих нормы права, постоянно действующего представительного органа — парламента, — какое бы национальное название он не носил.

II

В истории представительных органов власти в России XX века можно к настоящему времени условно выделить шесть этапов. До 1905 года самодержавие в лице российского императора имело при себе чисто сословно-совещательный орган — Государственный Совет, созданный в 1810 году Александром I. Одним из главных результатов революции 1905 года было создание Государственной Думы. Причем совещательный вариант Думы, так называемый «булыгинский», не был воспринят русским обществом, и по Основным законам 1906 года в России было создано достаточно полнокровное народное представительство с четко очерченными полномочиями.

Этот этап существования Государственной Думы как нижней палаты и Государственного Совета как верхней палаты хронологически охватывает 1906–1917 годы. Государственный переворот 3 июня 1907 года, хотя и сказался на полномочиях высшего органа народного представительства, принципиального влияния на государственный механизм не оказал.

В 1917 году на смену Думе и земским учреждениям в России пришла система Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которая дала новый высший орган народного представительства — Съезд Советов. И система Съездов Советов существовала с 1917 по 1936 годы.

Главное качественное отличие этого этапа от предыдущего — сословный приоритет привилегированных слоев общества сменился сословным приоритетом производителей. По крайней мере — формально.

Принятие Конституции СССР 1936 года стало важной конституционной реформой в Советском Союзе. Сохранив систему Советов, Конституция перестроила ее структуру, и целостную систему представительных органов власти (с 1936 по 1977 годы Советов депутатов трудящихся, а после 1977 года — Советов народных депутатов) возглавил Верховный Совет СССР, а в Российской Федерации, соответственно, — Верховный Совет РСФСР.

Это была эпоха расцвета аппарата, ибо высший орган государственной власти собирался на свои сессии, длившиеся 2–3 дня, только два раза в год. Отсюда вся нагрузка в решении проблем государственного значения легла на профессиональных чиновников.

С изменения Конституции СССР и конституций союзных республик в 1988–1989 годах начался пятый этап развития высших органов государственной власти нашей страны, когда были созданы постоянно соответствующие парламенты — Верховные Советы. На уровне СССР и на уровне РСФСР были возрождены Съезды, формировавшие постоянно действующие парламенты.

У съездов народных депутатов образца 1988–1990 годов были качества, отличающие их от съездов 20—30-х годов, прежде всего иной принцип формирования. Съезды Советов, как им и подобает, собирали делегатов от советов нижестоящего уровня, в то время как Съезды народных депутатов, участники которых избирались преимущественно прямыми всеобщими выборами при тайном голосовании, были значительно ближе Земским Соборам. С последними их особенно сближало наличие на уровне СССР 750 депутатов от общественных организаций.

Именно народные депутаты СССР от общественных организаций, среди которых были А. Сахаров, Г. Попов, Ю. Карякин, А. Яковлев и другие, придали новой политической элите «взрывной» характер, сокрушивший устои размеренного социализма советской модели. Уже давно пора констатировать, что именно неукладывавшийся в западноевропейские парламентские схемы институт депутатов от общественных организаций позволил сформировать субъективные предпосылки для перестройки в СССР не только деятельности высших органов государственной власти, но и самой политической идеологии реформ.

С грустью надо признать и то, что с 1989 года началась эпоха расцвета агрессивного дилетантизма. Профессионалы в аппарате, идеологически ошельмованные, подавленные, растоптанные, были отодвинуты, и большое число инициативных, но не подготовленных к осуществлению государственной власти людей, повело страну к катастрофе.

III

Государственный переворот, совершенный президентом Б. Ельциным 21 сентября 1993 года, стал началом нового периода в существовании органов представительной власти в России. В очередной раз в XX веке он прервал преемственность развития политико-правовых институтов и разрушил устои хрупкого гражданского общества. Подавив 3–4 октября силой сопротивление сторонников Конституции и закона, прекратив деятельность не только парламента России, но и всей системы органов местного самоуправления, представительных органов власти практически на всех уровнях, президент поставил общество на грань гражданской войны. Стремясь сохранить гражданский мир, защитить народовластие и права человека, патриотические демократические силы, ведущие оппозиционные организации обратились к согражданам с призывом ответить на государственный переворот голосованием 12 декабря. Мы должны были сделать все от нас зависящее, чтобы вернуть общество на конституционный путь развития.

С декабря 1993 года над разрушенными структурами местного самоуправления и мало дееспособными органами представительной власти субъектов федерации возвышается двухпалатное Федеральное Собрание, напоминающее ремесленную копию Государственного Совета и Государственной Думы России начала века.

Совет Федерации как верхняя палата формируется по принципу: два представителя от каждого субъекта федерации. В 1993 году члены верхней палаты были избраны прямым голосованием, но в самом Основном Законе закреплено делегирование одного представителя от органа исполнительной и одного — от органа представительной власти субъекта федерации.

Государственная Дума состоит из 225 депутатов, избранных по территориальным избирательным округам, и 225 депутатов, избранных по общефедеральному избирательному округу по партийным спискам при пропорциональной системе подсчета голосов.

Но Конституция Российской Федерации декабря 1993 года, носящая на себе следы правовой спешки и политической предвзятости, не способна стать фундаментом социальной стабильности в России, а потому остается актуальной проблема завершения российской конституционной реформы, начатой в 1988 году.

На сегодняшний день наиболее оптимальным видится следующий шаг конституционной реформы Российской Федерации: констатировав факт государственного переворота и отсутствие Основного Закона России (старый растоптан, новый — порождение произвола), следует наделить вновь избранный парламент (Федеральное Собрание) полномочиями — и правами и обязанностями — Учредительного (Конституционного) Собрания. До сентябрьского переворота еще можно было пойти через конституционный закон, принципиально корректирующий полномочия и структуру высших органов государственной власти Российской Федерации в очередной «переходный период», открывающий дорогу новым выборам и президента и парламента. Ныне выборы парламента проведены. Конечно, они имеют сомнительную легитимность, — поскольку порождены государственным переворотом, но пусть вновь избранный депутатский корпус предложит измученной экспериментами стране Основной Закон, закрепляющий права и защищающий интересы большинства избирателей. В течение шести месяцев после действительно демократического принятия новой Конституции мы должны провести на ее основе выборы президента и парламента.

В новом Основном Законе России надлежит прежде всего подчеркнуть правопреемственность Российской Федерации от Союза ССР и Российской империи, а также равенство субъектов Российской Федерации — республик, краев, областей и городов республиканского подчинения. Вхождение в состав Российской Федерации государств и регионов, ранее входивших в состав СССР, должно производиться по решению Парламента Российской Федерации на основании итогов референдумов или решений соответствующих высших представительных органов власти.

Сохраняя разделение функций на исполнительную, законодательную и судебную, следует скорректировать функциональную сторону всех властных институтов. Полномочия Президента и Правительства нуждаются в особо внимательном и согласованном уточнении, вместо Федерального Собрания должен быть создан Верховный Совет России, состоящий из двух палат — Государственного Совета Российской Федерации и Народного Собрания Российской Федерации.

Новая Конституция может и должна вобрать в себя лучшие, наиболее разработанные положения предшествующих, в том числе нынешней президентской. Это в определенной мере касается структуры и компетенции двухпалатного парламента. Государственный Совет Российской Федерации (России) должен формироваться из числа представителей всех субъектов Российской Федерации по два представителя от каждого субъекта федерации. Член Государственного Совета РФ избирается сроком на шесть лет, причем обновление состава палаты происходит каждые три года наполовину.

Народное Собрание Российской Федерации (России) должно состоять из народных депутатов Российской Федерации, избранных в территориальных избирательных, округах с примерно одинаковой численностью населения. Народный депутат Федерального Собрания избирается сроком на три года. Причем само Собрание составят 500 депутатов. Из них 250 избираются от территориальных избирательных округов по мажоритарной избирательной системе относительного большинства, 250 — по общефедеральному избирательному округу по общенациональным партийным спискам при пропорциональной избирательной системе.

В этом Конституционном законе должны быть четко и раздельно оговорены компетенция Государственного Совета РФ и компетенция Народного Собрания РФ. Причем в Конституции следует сохранить возможность созыва полномочного Съезда (Собора) специальных уполномоченных от всех групп населения и земель Российской Федерации, который только и мог бы рассматривать вопросы реформирования основных начал конституционного строя России, разрешать «конституционные кризисы». Но такой Съезд (Собор) должен собираться только в действительно экстраординарной ситуации.

IV

Почему, выступая за переход к прямому избранию избирателями и президента и парламента, я допускаю возможность сохранения съезда или собора полномочных народных представителей? И это при том, что накануне применения танков против парламента раздавались упреки, и упреки крайне серьезные, в адрес Съезда народных депутатов Российской Федерации. Особенно часто требовали устранить из Конституции часть вторую статьи 104-й, в соответствии с которой Съезд народных депутатов Российской Федерации правомочен принять к своему рассмотрению и решить любой вопрос, отнесенный к ведению Российской Федерации. В этом видели принципиальное противоречие статье 3 Конституции, закрепившей принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей.

В определенной мере это действительно так, если исходить из традиций западноевропейского парламентаризма. Но необходимо осознать, что парламентаризм российский не может и не должен напоминать англо-американский, бить «западным» или «восточным». В России существовали и существуют свои историко-культурные и государственно-правовые традиции, главными из которых являются духовная общность, социально-психологическое, экономическое, а отсюда и политико-правовое единение различных слоев русского общества.

Е. Белозерцев не случайно среди идей, краеугольных в истории и культуре России, первой называет идею русского космизма. Н. Федоров, В. Соловьев, К. Циолковский, В. Вернадский, П. Флоренский — каждый по-своему опираясь на многовековые русские духовные искания, аргументировали особое вселенское предназначение человека. С этим предназначением, осознаваемым — благодаря православию — российским массовым сознанием, тесно связана идея соборности, наложившая особый отпечаток на русские, а затем российские политико-правовые институты, на экономику и культуру нашего Отечества.

Действовать, творить соборно, по В. Далю, — значит творить сообща, общими силами, содействием, согласием. На Руси всегда пенили индивидуальность, но не привечали индивидуализм. И эта особенность (не единственная, но важнейшая) русского человека, ставшая основой национального мировоззрения и национального уклада жизни, определяла судьбу всех реформ за последние столетия.

Сколько бы ни пытались строить в России экономическую или политическую систему на принципе индивидуализма, — успеха не будет. Осуществляя ныне реформу высших органов государственной власти Российской Федерации, критически анализируя опыт западных демократий, мы должны все же в основе государственного строительства иметь именно отечественные мировоззренческие и политико-правовые традиции.

Начиная от совета при князе в Киевской Руси, через Земские соборы — к Съездам народных депутатов совершенствовались формы русской соборности. И Съезд народных депутатов Российской Федерации как историко-культурный правопреемник Земского Собора явился фундаментом для всех ветвей власти.

Именно Съезд и в РСФСР и в СССР породил президентское начало исполнительной власти. В Российской Федерации это произошло в 1991 году, когда третий Съезд народных депутатов РСФСР назначил референдум, а четвертый на основании итогов референдума изменил Конституцию, закрепив в ней президентские права и обязанности. Съезд дал начало и законодательной власти, избрав постоянно действующий парламент — Верховный Совет России. От Съезда берет начало судебная ветвь: именно депутаты учредили Конституционный суд Российской Федерации и избрали самих судей.

* * *

Рассматривая институты Земских соборов, съездов народных депутатов, к России с гораздо большим основанием можно отнести слова, которые М. Лернер, автор общепризнанного фундаментального труда «Развитие цивилизации в Америке», сказал о своей стране: она есть совершенно самостоятельная культура с множеством собственных характерных черт, со своим образом мыслей и схемой власти; культура, сопоставимая с Грецией или Римом как одна из великих и независимых цивилизаций в мировой истории.

Всему выше сказанному не будет противоречить предстоящий «консервативный откат» во внутренней политике Российской Федерации. История России не раз дает примеры, как для реального закрепления демократических завоеваний требовалась державная диктатура. Каждый человек и народ в целом только тогда будут жить в мире и процветании, когда государство будет жестко защищать их интересы всей своей мощью. Защищать и во вне и внутри.

Многообразие цивилизаций против североамериканской реколонизации мира[61]

Позвольте, прежде всего, поблагодарить г-на Ле Пена, — основателя и бессменного лидера Национального фронта, всех наших французских друзей за предоставленную возможность выступить на Вашем съезде. Поверьте, для меня как представителя Партии национального возрождения «Народная воля» и ее председателя это большая честь. От лица «Народной воли», всех русских патриотов желаю Национальному фронту дальнейших свершений во имя блага Франции и всего человечества.

«Национальный фронт Франции» постоянно набирает силу. Он имеет массовую поддержку среди широких слоев французского народа. И дело здесь не только в том, что лидер вашей партии обладает редкой и удивительной харизмой и является широко известным во Франции ярким политическим деятелем. Мы полностью солидарны с оценкой г-на Ле Пена, который считает, что успех Национального фронта на выборах — это, прежде всего, «триумф простых людей Франции», несмотря на все ухищрения существующей избирательной системы.

Не только Франция, но и Европа, в которой активизируются национально-патриотические движения, явно меняет свое лицо. Успеха на выборах добились бельгийский «Национальный фронт» и «Фламандский блок», «Народная партия» в Дании, «Партия свободы» в Австрии, другие политические партии патриотической ориентации, которые стали получать поддержку избирателей от 5 до 50 %. Этот факт свидетельствует о пробуждении Европы. Колонизация XVIII–XIX веков сыграла со Старым Светом злую шутку: наиболее удачливые выходцы из бывших колоний стали теснить население метрополии, ущемляя его исконные права. Именно эти права защищают сегодня национально-патриотические партии и движения.

В межгосударственных отношениях восстановлен приоритет национальных интересов. Национальные интересы для нас являются приоритетными при сопоставлении их с разного рода социальными теориями, — даже что ни на есть самыми прогрессивными, — а не наоборот. В этом и состоит, в частности наше основное отличие от современного коммунистического движения в России.

Для Партии национального возрождения «Народная воля» крайне важен опыт многолетней деятельности «Национального фронта Франции». У наших партий, воистину, «много общего в главных элементах». Это касается не только воли и стремления наших партий служить народу, но и иерархии ценностей, первое место среди которых занимает нравственность и только затем — политика и экономика. Наша партия очень молода, ей всего полтора года, но создавшие ее четыре организации гораздо старше. Российский общенародный союз, который я возглавлял с 1991 года, был первой некоммунистической оппозицией проамериканскому режиму президента Ельцина.

Ныне «Народной воле» повезло, ибо мы с самого начала можем опереться на ваш богатейший опыт и поддержку. Со своей стороны наша партия готова к взаимодействию и дружественному сотрудничеству с вами.

Уже в названии нашей партии содержится четкое указание, что мы ставим перед собой цель национального возрождения коренных народов России и, прежде всего, великорусского этноса. При этом мы убеждены, что только народная воля может обеспечить поступательное развитие общества, когда общественные идеи поддерживаются сознанием и волей народов. «Народное благо, — говорится в Программе нашей партии, — и народная воля — два наших священнейших и неразрывно связанных принципа».

Одной из основных целей нашей Программы, принятой на Учредительном съезде 22 декабря 2001 года, является «установление национальной власти в России при национальной справедливости». На прошедшем в феврале 2003 г. II съезде Партии национального возрождения «Народная воля» принято отдельное заявление «О законных интересах русского народа и искоренении государственной русофобии». Съезд рекомендовал региональным организациям идти на предстоящие в декабре с.г. парламентские выборы под лозунгами: «За национальную власть!», «За русскую фракцию в Думе!», «За наше Отечество!».

Задача национального возрождения и установления национальной власти в России становится особенно актуальной, поскольку в результате т. н. «реформ» по рецептам и указкам Международного валютного фонда Россия фактически утратила свой национальный суверенитет и следует сегодня в кильватере политики США. Над страной нависла реальная угроза развала государства, идет процесс вымирания русской нации. В конце XX века русские оказались расчлененными на несколько государств, их Отечество ослаблено вненациональной компрадорской олигархией, обессилено духовной опустошенностью, коррупцией и чиновничьим произволом, остро нуждается в возрождении национального самосознания. Сплочение патриотических сил России должно происходить именно на национальной основе.

Национальное возрождение для России — это, прежде всего, сохранение исторического жизненного пространства России, завоеванного нашими предками, сбережение генофонда нации и уникального культурного наследия, русских исторических традиций и отстаивание принципов социальной справедливости.

В сегодняшней России усиливается общественная жажда и потребность в социальной справедливости и правде. Экономический и социальный разделы Программы «Народной воли», тем более, наши подходы к реконструкции государственной власти и национальному возрождению России тесно увязаны с моральными принципами. Мы отвергаем подмену «национальной идеи» служением Доллару, ведущим к общественной деградации, противостоянию общества и государства, к восприятию обществом государственных институтов как реальных или потенциальных врагов, к отрыву власти от народа.

США разрушают во имя собственных корыстных интересов не только экономическую, политическую и культурную структуры народов мира, но и их духовную жизнь, древние традиции. Агрессия США против Ирака, — колыбели цивилизации, — наглядный пример экспансии США, которые ставят перед собой цель навязать всему миру т. н. «американскую мечту» при опоре на грубую военную силу.

Общественные настроения и поддержка наших идей здоровыми силами российского общества, прежде всего молодежью, внушает оптимизм и добавляет энергии в нашей деятельности. Оккупация войсками США и Великобритании территории Ирака порождает не безысходность, а ожесточенную решимость: борьба за свободу и равноправие цивилизаций только разгорается. Сражения будут тяжелыми, но опыт Национального фронта подтверждает, что победить может только сражающийся. В победе национальных партий — спасение человечества!

Спасибо за внимание. Честь Франции и слава России!

Манифест русских консерваторов

Опубликовано в 2006 г.

Ближайшие годы России — это годы общенациональных свершений. Большинство граждан, готовых и дальше делить со своей Родиной ее исторический путь, объединены традициями, формирующими консервативные ценности. Консерватизм — это верность себе, своему историческому и духовному пути, способность, сохраняя открытость, не поддаваться чужим влияниям. Будущее есть заново осознанное и улучшенное Прошлое. Движение общества в сторону консерватизма — залог успешности Русского прорыва в будущее. Консерватизм всегда национален: национальный консерватизм — это, прежде всего, любовь к историческому облику и признание творческой силы своего народа.

Важнейшие принципы — императивы — национального консерватизма, который обеспечит возрождение России, состоят в следующем:

1. Россия играет ключевую роль в мировой истории. Государство, веками обеспечивавшее справедливый мировой порядок, имеет свой самостоятельный геополитический проект: это восточно-христианская цивилизация. Вписывание России в рамки иных геополитических образований неприемлемо.

2. Русская нация несет ответственность за судьбу Российского государства. Волей истории она оказалась разделенной. Убывание населения создает угрозу государственности. Исходя из этого, демографический рост — норма общественной жизни, а преодоление разделенности (собирание) русской нации — самая насущная задача.

3. Русский народ, создавший и защитивший на протяжении столетий Российскую государственность, в силу этого имеет первенство чести в семье братских народов России, где неприемлемы проявления ксенофобии, шовинизма, расизма.

4. Православная Церковь — средоточие истории России, центр духовной и общественной жизни нации. Традиционные российские конфессии не являются альтернативой Православию. Именно Православие обеспечивает преемственность различных периодов Российской государственности — от святого Владимира до наших дней.

5. Народное благо и народная воля — два неразрывно связанных между собой священных принципа. Развитие народа прочно только тогда, когда идет самостоятельно и свободно, когда каждая идея, имеющая возможность воплотиться в жизнь, проходит через сознание и волю народа.

6. Государство Российское — это социально-представительное государство с сильной и преемственной Верховной властью. Власть священна для каждого и всецело ответственна за каждого. Власть — не привилегия и не инструмент обогащения. Это служение не за страх, а за совесть.

7. Армия и флот — главные союзники России в окружающем ее мире. Пропагандистские кампании, подрывающие безопасность страны, неприемлемы.

Консервативные ценности — предмет согласия государства, общества, Русской православной церкви и традиционных конфессий. Русский консерватизм сегодня — это единственная идеология, способная сохранить суверенитет страны. Русские — народ священной истории. Русский человек не возник из ниоткуда и не исчезнет в никуда: он живет в истории и в традиции с ее границей и иерархией.

Призываем все патриотические силы России, отложив споры о приоритетах и частностях, объединиться на основе этих императивов в национально-консервативный союз, создать силу, способную восстановить полноту исторической государственности.

БАБУРИН С.Н., заместитель Председателя Государственной думы России, руководитель фракции «Родина» (Народная воля — СЕПР)

ФОМЕНКО А.В., депутат Государственной думы России, фракция «Родина» (Народная воля — СЕПР)

БРАЖНИКОВ И.Л., главный редактор сайта и руководитель православно-политического интернет-проекта «Правая. Ру»

ТЮРЕНКОВ М.А., зам. гл. ред., руководитель отдела религии и политики православно-политического интернет-проекта «Правая. Ру»

ЧЕСНОКОВ А.И., зам. гл. ред., руководитель информационно-аналитического отдела православно-политического Интернет-проекта «Правая. Ру»

ФРОЛОВ К.А., глава Московского отделения Союза православных граждан, заведующий отделом Украины Института стран СНГ

МАЛЕР А.М., глава философско-политического центра «Северный Катехон», член Центрального Совета Союза Православных Граждан

КАРПЕЦ В.И., член Союза писателей России

ХОЛМОГОРОВ Е.С., председатель Консервативного совещания

Легитимность российской власти[62]

Легитимность политической системы современной России как конституционно-правовая проблема

1. Системный кризис

…Причины кризиса в настоящий момент не являются предметом моего исследования, оставив в стороне вопрос «почему?», я хочу привлечь ваше внимание к поиску ответа на вопросы «что и как?».

2. Проблема легитимности

Легитимация (лат.) в широком смысле — утверждение полномочия, правоспособности. Легитимационное свидетельство — это документ, утверждающий данное право.

В государственном и международном праве легитимизм требовал и требует уважения к правам законных династий и непризнание узурпаторов.

Но легитимизм как признание исторического права не сводится к монархической традиции. Надежды большинства тех же французов на возвращение Бурбонов были связаны не с правами старой династии на престол, а с установлением начал свободного государственного устройства после террора Конвента и деспотизма Наполеона. Это отмечал, например, А. Градовский еще в конце XIX века[63].

В гражданском процессе с древнеримских времен легитимация предполагает наличие материального права в основе любого требования. Например, чтобы предъявить иск о возврате денег по займу нужно быть кредитором, а отвечать по иску должен виновник убытка. А, например, легитимация ad praxim предполагает, что поверенный должен, прежде всего, обладать правом быть поверенным.

Таким образом, государственно-правовая легитимность выступает по отношению к законности как сакральное право на власть — элемент естественного права народа — по отношению к позитивному праву соответствующего государства. Должностное лицо может быть избрано в соответствии с действующим законом, но, не получая при этом легитимности, оно не обретает полномочий должностного лица по естественному праву (либо по праву Божественному). Правомочия лица начинают существовать вне общества, отделяясь вместе с другими государственными институтами от социальной жизни. И наоборот. Именно поэтому в православии государственное служение святых благоверных князей приравнено к христианскому подвигу[64].

Не случайно русские правоведы и философы рассматривали право как юридически оформленную нравственность. «Право есть принудительное требование реализации минимального добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла», — писал В.С. Соловьев[65]. Рассматривая вслед за Н.И. Матузовым, А.В. Малько и рядом других ученых принципы права во взаимосвязи с его функциями[66] как основу развития общества[67], мы должны и легитимность воспринять как общеправовой принцип, охватывающий всецело сами правовые основы современного общества. Легитимность как принцип современного права распространяется на само формирование правовых основ, на все сферы воздействия этих основ. Без легитимности невозможны единство и стабильность формируемой правовыми основами системы законодательства.

При этом принцип легитимности не дублирует другие принципы, например, принцип справедливости, и без того обладающий высшей степенью нормативной обобщенности[68]. Если в справедливости ключевыми моментами выступают понятия «мера», «соразмерность» и «адекватность», формирующие «общий закон соразмерности деяний и воздаяний»[69], то в легитимности на первом плане «признание народом», «естественная преемственность», «священное качество», «связанность с волей общества».

В отечественной политологии именно поэтому легитимацию политической власти рассматривают как «взаимообусловленный процесс, с одной стороны, самооправдания и рационального обоснования собственной власти со стороны управляющих, с другой — оправдания и признания этой власти со стороны управляемых»[70].

Актом легитимации власти является согласие народа на эту власть. Именно поэтому выборы Б. Ельцина Президентом России в 1996 года навсегда остались нелегитимными, а выборы В.В. Путина в 2000 и 2004 гг., выборы Д.А. Медведева в 2008 г. были легитимны, несмотря на имевшиеся частные нарушения избирательных законов.

Выборы в ГД 201 1 г. и выборы Президента России 2012 г. вышли за рамки легитимности не потому, что нарушений законов стало больше, и они стали изощреннее, а потому, что значительная часть народа в силу этих нарушений отказалась считать избранную власть сакральной, заслуживающей доверия и подчинения.

Именно принцип легитимности закреплен в ст. 3 Конституции Российской Федерации, гласящей: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» (ч. 1). И: «Никто не может присваивать власть в Российской Федерации» (ч. 4).

3. Формула власти, к которой стоит стремиться.

Жизнь показывает, что многие нормы Конституции РФ морально устарели и не консолидируют общество как правовая основа его развития, напротив, они общество дезорганизуют. Например, ст. ст. 80 и 83, или со 110 по 113 статью Конституции. Такие нормы требуют изменения.

Убежден, что ныне необходимо вернуть Президента РФ на место главы исполнительной власти государства, вернуть пост вице-президента и упразднить пост председателя Правительства.

С другой стороны, необходимо перейти к смешанной парламентско-президентской модели, предполагающей то, что сам Президент стоит во главе Правительства, а члены Правительства, избранные депутатами, сохраняют парламентские мандаты, работая в Правительстве, и при своей из него отставке без каких-либо дополнительных процедур продолжают быть депутатами.

Необходим полный пересмотр главы 5 «Федеральное Собрание» Конституции РФ. Вместо СФ и неконституционного Государственного Совета при Президенте России пора восстановить модернизированный в соответствии с вызовами XXI века Государственный Совет РФ, формирующийся по смешанному принципу. Государственный Совет, на мой взгляд, должен включать:

— глав исполнительной и законодательной властей субъектов Федерации по должности — 172 чел.;

— назначаемых Президентом РФ пожизненно лиц, ранее занимавших пост Президента РФ;

— назначаемых Президентом РФ на 6 лет членов ГС из числа авторитетных государственных и общественных деятелей России — 20 чел.;

— делегируемых на 5 лет парламентскими партиями членов ГС пропорционально представительству партий — 20 чел.

Созрела потребность общества в упразднении неэффективной Государственной Думы РФ и избрание по смешанной системе Верховного Совета РФ: 225 чел. — по партийным спискам, и 225 чел. — по территориальным округам.

Возможно, пора объединять Конституционный, Верховный и Высший Арбитражный Суды в один Верховный Суд с соответствующими Палатами и составами по гражданским и уголовным делам. Многоголовость судебной власти в России себя не оправдала.

Это те меры, которые могут вернуть легитимность современной российской власти. Без них разговоры о борьбе с коррупцией, о демократизме кадровых решений во всех ветвях власти, о независимости судей и эффективной судебной системе останутся конкурсом лицемерия или, в лучшем случае, пустым сотрясением воздуха.

Без конституционной реформы избранный в марте 2012 года Президент России В.В. Путин не сможет восстановить своей легитимности.

Но как осуществить эти меры? Усилиями Правительства, Государственной Думы или Совета Федерации? Но у них «все хорошо», они ничего не захотят менять по доброй воле.

4. Конституционное Собрание или референдум?

Есть только два нереволюционных способа перемен: осуществить изменение Конституции России через референдум (ч. 3 ст. 3 Конституции), либо через созыв Конституционного Собрания (ст. 135 Конституции), хотя формально второй путь и относится только к 1, 2 и 9 главам Конституции РФ.

Конечно, есть еще ст. 136 Конституции РФ, согласно которой поправки к главам с 3 по 8 Конституции можно принять в порядке, предусмотренном для принятия федерального конституционного закона. Но ведь это поправки, а не полное изменение глав. И как, при необходимости, включить в Конституцию новую главу? А ведь и формально небольшая поправка к статье, находящейся в главе с 3 по 8 Конституции РФ, может по своему значению посягать на нормы, прописанные в главе 1 или 2. И кто будет определять отсутствие такого посягательства? Парламентское большинство? Уточняю: сегодняшнее парламентское большинство?

Да в лучшем случае только тогда, если и когда вокруг Парламента встанут блокадой тысяч 100 или 200 российских граждан и по-ватикански замуруют все выходы из ГД и СФ до тех пор, пока депутаты не примут нужного решения. Может быть, обойдемся без этого?

Закон о референдуме у нас таков, что провести референдум, если этого не хочет власть, невозможно. Если Конституционное Собрание будет избираться, то неужели ЦИК РФ подойдет к организации таких выборов иначе, чем к другим федеральным выборам, в том числе недавним? А при формировании КС по квотам мы сталкиваемся с неимоверным числом взаимоисключающих подходов. И вновь встанет проблема легитимности.

Итак, каким путем мы пойдем? Каким путем должна идти Россия?

От собравшихся в этом зале конституционалистов народ России вправе требовать ответа на вопросы, что делать и как.

Давайте отвечать, господа!

Пришло время Конституционного Собрания[71]

Конституционное Собрание как форма легитимации современной российской модернизации

Необходимость обновления всех сторон российской жизни признается в самых разных кругах общества, именно поэтому уходящий Президент Российской Федерации Д.А. Медведев провозгласил лозунг модернизации. Именно поэтому идущий ему на смену Президент В.В. Путин в уникальной серии своих предвыборных статей затронул самые разные стороны необходимых преобразований, даже впервые за многие десятилетия на высшем государственном уровне подчеркнул ключевое значение русского цивилизационного кода[72].

Россия беременна переменами

И все же есть вещи, которые объединяют большинство общества вне зависимости от достатка и региона проживания: нам всем нужны достойная жизнь, добросовестная конкуренция при защите любого честного бизнеса всей мощью государства, настоящее правосудие (а не ныне существующий судебный бизнес), честные выборы на всех уровнях, чтобы не чиновный бюрократ или купающийся во вседозволенности олигарх решали, кому осуществлять власть, а сам народ.

То, как мы осуществляем модернизацию страны, обречено на провал. Так мы не изменим к лучшему социально-экономическое положение, не соберем расчлененный по разным государствам русский народ, не покончим с коррупцией и произволом, даже их не уменьшим. Нельзя ничего сделать, если перестала работать система власти, если сама власть утратила моральный авторитет и доверие население.

В феврале 2012 года среди московских студентов РГТЭУ (а в нашем вузе в целом учится более 80 тысяч студентов), т. е. среди лиц в возрасте от 17 до 23 лет, без какого-либо участия администрации вуза был проведен социологический опрос.

Интересны политические предпочтения московской молодежи. 72,38 % опрошенных заявили, что ни одна из парламентских партий им не близка и не понятна. На вопрос, за кого Вы предполагаете отдать свой голос, если примете участие в выборах Президента, были получены такие ответы:

Жириновский В.В. — 12,06%

Зюганов Г.А. — 15,87%

Миронов С.М. — 4,13%

Прохоров М.Д. — 24,76%

Путин В.В. — 30,79%

Согласен, это мнение молодых москвичей, а москвичи — особая «народность» среди русских. Но согласитесь: есть над чем задуматься.

В том числе над тем, почему 76,82 % опрошенных студентов уверены, что выборы фальсифицируются, и 70,82 % увидели в многотысячных акциях-митингах декабря-марта выражение недовольства политическим курсом и социально-экономическим положением в стране.

Только 6,5 % студентов готовы пойти на митинги в поддержку существующей системы власти. Правда, есть слабое утешение: 67,2 % опрошенных заявили, что по своей инициативе не пойдут ни на чей митинг.

Что делать? Надо менять ситуацию, пока не стало поздно. Законопроекты о политической реформе, внесенные Президентом РФ Д.А. Медведевым в Парламент, направлены на такое изменение, но они противоречивы и недостаточны. А мы не должны уподобляться жильцам дома, которые увлеклись переклейкой обоев в здании, фундамент которого во многих местах треснул, лестничные пролеты рухнули, а перекрытия обвалились.

Созрела необходимость радикальной конституционной реформы, проведение которой только и может вернуть доверие людей к власти, восстановить легитимность избранного Президента России В.В. Путина.

Легитимность как соединение доверия и преемственности

В ст. 3 Конституции Российской Федерации записано: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ… Никто не может присваивать власть в Российской Федерации». Соблюдение этой нормы и есть принцип легитимности.

Легитимация предполагает наличие права в основе любого требования, в том числе претензии на власть. И хотя легитимность не может носить всеобщего характера[73], она выступает общеправовым принципом, охватывающим всецело правовые основы и современного общества.

Отсюда необходимость изначального признания народом проводимых реформ — модернизации — легитимными. В ином случае реформы просто не состоятся. Значит, механизм проведения модернизации должен вызывать доверие, привлекая на всех этапах народную поддержку осуществляемым нововведениям.

Легитимность власти предполагает ее преемственность. XX век наполнен сплошными разрывами преемственности. Таких разрывов, как минимум, шесть:

— февраль 1917 г. — попрание Основных Законов Российской империи, свержение династии Романовых, открывшее путь к разрушению Российской империи;

— сентябрь 1917 г. — новое попрание Основных Законов Российской империи, упразднение монархии и установление Республики;

— октябрь 1917 — свержение Временного правительства буржуазной Российской Республики. Узурпаторов свергли новые узурпаторы, началась экспроприация экспроприаторов;

— январь 1918 — разгон демократически избранного Учредительного Собрания России;

— декабрь 1991 — попрание Конституции СССР и разрушение СССР;

— октябрь 1993 г. — попрание Конституции Российской Федерации и расстрел сопротивлявшегося этому Российского Парламента.

Учитывая такой печальный опыт, модернизацию России в начале XXI века надо проводить, не нарушая действующую Конституцию. Кстати, независимо от того, проголосовали ли за ее проект в декабре 1993 года, народ России ее признал, де-факто согласился на ее основе жить, а значит — ее легитимировал. Но возможен и обратный процесс. Преемственность рушится, когда народ отказывает легитимности в доверии. Если преемственность выступает важным, но не достаточным признаком легитимности, то доверие — даже не ее признак, а неотъемлемый элемент.

Актом легитимации власти является согласие народа на эту власть. Создание СССР было событием революционным, но его конституционное реформирование в 1924, 1936 и 1977 годах было принято абсолютным большинством народа, что совершенно легитимировало советскую власть[74].

По тем же основаниям выборы Ельцина Президентом России в 1996 года навсегда остались нелегитимными, а выборы В.В. Путина в 2000 и 2004 гг., как и выборы Д.А. Медведева в 2008 г. были легитимны, несмотря на имевшиеся частные нарушения избирательных законов.

Для нас сегодняшних Ф.М. Достоевский сделал в своем «Дневнике писателя» проницательную запись: «Нации живут великим чувством и великою, всех единящую и все освещающею мыслью, соединением с народом, наконец, когда народ невольно признает верхних людей с ним заодно, из чего рождается национальная сила — вот чем живут нации, а не одной лишь биржевой спекуляцией и заботой о цене рубля»[75].

О механизме Конституционного Собрания

Итак, глубинное обновление России назрело. Но как его осуществить?

Есть три нереволюционных способа легитимации перемен: осуществить изменение Конституции России федеральными конституционными законами при особой процедуре (ст. 136 Конституции РФ), осуществить изменение Конституции России через референдум (ч. 3 ст. 3 Конституции), либо через созыв Конституционного Собрания (ст. 135 Конституции).

Первые два пути работать не будут, поскольку один связан с решениями тех самых высших органов представительной власти России, легитимность которых ставится под сомнение, а второй технически затруднен, да и все мы помним, как обошлись с четко выраженной волей народа на Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года.

Остается Конституционное Собрание (далее — КС). Симптоматично, что Президент РФ Д.А. Медведев дал поручение срочно разработать законопроект о Конституционном Собрании. К сожалению, в Парламенте, у Президента и Правительства отсутствуют сложившееся представление о возможном составе КС, инициаторах и условиях его созыва, объемах и сроках его полномочий.

Существует несколько проектов закона о Конституционном Собрании. Во всех проектах ключевым спорным моментом является механизм формирования КС. В этом механизме выделяются четыре исходных принципа его формирования.

— Первый: работоспособность, предполагающую оптимальное число членов КС;

— второй: профессионализм, предполагающий разрешение дилеммы, кто должен заниматься изменениями Конституции России — то ли юристы и политологи, то ли уполномоченные на то лица вне зависимости от их профессий;

— третий: представительность, когда новый текст конституционных норм рождается в столкновении политических и экономических интересов, социальных программ, отражающих существующие в обществе настроения;

— четвертый: неангажированность, означающую беспристрастную объективность лиц, работающих над конституционной реформой.

Большинство экспертов и авторов законопроектов пришло к выводу, что совместить эти принципы в тексте законопроекта невозможно из-за их взаимоисключения.

Существующие проекты, в том числе подготовленный общественным движением «За Веру и Отечество» и внесенный мною законопроект, предлагают разные способы совмещения указанных принципов. И проект Г.А. Зюганова, Н.М. Харитонова, Н.И. Рыжкова и других «левых», и «коалиционный» проект, внесенный Б.Б. Надеждиным, А.И. Лукьяновым, В.В. Володиным, Е.Б. Мизулиной и В.А. Крючковым. Как и проекты О.О. Миронова, В.П. Зволинского и других авторов.

Что общего у всех законопроектов?

Все проекты закона, в том числе мой, морально устарели. Они рассчитаны на ситуацию стабильного и бесконфликтного развития российского общества, когда КС должно решить некие формально-юридические вопросы, а все ветви власти, направляющие своих руководителей в состав КС, пользуются доверием и уважением граждан. Увы, ныне все виды власти не пользуются ни доверием, ни уважением.

А потому главным становится вопрос: как учесть настроения в обществе при формировании Конституционного Собрания, чтобы решения этого Собрания восполнили вакуум легитимности?

На мой взгляд, оптимальным вариантом легитимации реформ является созыв КС на основе дополненного авторского проекта закона видного российского государствоведа С.А. Авакьяна. Об этом проекте и хочу коротко сказать.

В проекте Федерального конституционного закона о КС, опубликованном С.А. Авакьяном, предполагается, что КС должно состоять из 300 членов, входящих в него по должности, по избранию и по назначению (ст. 5 законопроекта).

По должности членами КС являются: Президент РФ, Председатель, заместители Председателя, руководители комитетов СФ ФС РФ; Председатель, заместители Председателя, руководители депутатских объединений и председатели комитетов ГД ФС РФ; Председатель и заместители Председателя Правительства РФ; Председатели Конституционного, Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ; Генеральный прокурор РФ; Председатель ЦИК РФ; Уполномоченный по правам человека в РФ.

Членами КС по избранию являются по два представителя от каждого субъекта РФ, избранные законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта РФ тайным голосованием на альтернативной основе.

Члены КС по назначению включаются в его состав указом Президента. Ими должны быть, по замыслу С.А. Авакьяна, ведущие ученые-юристы, не являющиеся членами СФ и депутатами представительных органов любого уровня, не занимающие штатных должностей государственной или муниципальной службы и достигшие возраста 30 лет ко дню назначения.

Сегодня жизнь требует дополнить технологический подход С.А. Авакьяна актуальным политическим.

Численный состав Конституционного Собрания должен быть увеличен, очевидно, до 350 или 400 человек. Дополнительно необходимо делегировать в КС представителей от центров «политического возбуждения» и морального авторитета — от официально зарегистрированных политических партий, имеющих своих депутатов в органах представительной власти различных уровней, и от Архиерейского Собора Русской православной церкви. Последнее необходимо (несмотря на отделение Церкви от государства) в силу исторических особенностей России и экстраординарности самого КС, призванного решать проблемы не только государства, но и общества. Дай Бог, чтобы хотя бы в этой форме КС получило доверие общества и восстановило легитимность власти.

Модернизация политики, экономики и социальной жизни России возможна, более того, она необходима. Но такая модернизации, независимо от конкретных целей и задач, будет успешна только после возвращения органам власти, осуществляющим эту модернизацию, доверия народа. А оптимальным путем восстановления этого доверия, легитимации и сакрализации власти, может быть только созыв Конституционного Собрания.

При политической импотенции Федерального Собрания РФ, когда в преддверии нового этапа мирового экономического кризиса его депутаты, как зомбированные, то превращают уголовное право в систему откупных платежей, то голосуют за переход к выборности глав субъектов Федерации, что ведет в некоторых регионах к неизбежным перестрелкам и во всех регионах — к отгораживанию от Центра и его бюджетных «инноваций», к полной неуправляемости Россией из Москвы, созыв Конституционного Собрания — это, возможно, последний способ остановить окончательный распад страны.

Наша с вами конференция потому и научно-практическая, что от нас ждут конкретных ответов на конкретные вопросы.

В емкий и содержательный проект нашей резолюции я и предлагаю в качестве первой меры в сфере публичного управления записать: «Использовать механизм Конституционного Собрания для укрепления легитимности государственной власти России». Будет своевременно и корректно. Даже дипломатично.

Религиозный фактор конституционного строительства[76]

Отношение общества к религии — одна из ключевых характеристик национальной самоидентификации каждого народа. С приходом к восточным славянам Православия зародился и отшлифовался Дух Русского мира, его духовная основа («душа души»). Православие для русского человека — не одна из многих религий, а система самой духовной жизни нашего народа. Как подчеркнул на XVI Всемирном русском народном соборе 1 октября 2012 года Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл, у нас с вами есть духовные ценности и нравственные границы, которые ни в коем случае нельзя сдавать, которыми нельзя поступиться.

Главным препятствием для избавления нашего Отечества от духовной и социальной скверны, от новой великой Смуты является ряд норм действующих на постсоветском пространстве конституций, именно они препятствуют реальному возвращению Православия.

Необходимо принципиально исправить ст. ст. 13 и 14 Конституции России, как и соответствующие статьи конституций Белоруссии и Украины. Вспомним формулу ст. 13 Конституции РФ: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной». В украинской Конституции это ч. 2 ст. 15: «Никакая идеология не может признаваться государством как обязательная». Конечно, это запоздалый испуг перед марксизмом-ленинизмом. Но если кто-то скажет, что эта норма — триумф плюрализма, то он серьезно ошибется. В качестве конституционного принципа провозглашен нигилизм, в конституциях уравняли добро и зло. Объявлены равноправными лицемерие и искренность, идеология труда и идеология жульничества. Идеологическое многообразие, как и отрицание идеологии — это тоже идеология, с безоговорочной обязательностью и государственным принуждением отрицающая духовные и нравственные ценности.

Далее. Согласно ст. 14 Конституции РФ «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Отождествление религии и религиозного объединения неправомерно, но откуда эта формулировка, столь оберегаемая пришедшими в 1993 году к власти либеральными «рыночниками»? Она унаследована от революционеров-большевиков.

Ст. 13 первой советской конституции — Конституции РСФСР 1918 г., принятой «в момент решительной борьбы пролетариата с его эксплуататорами», закрепила норму: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства, а школа от церкви». Это «отделение» повторили конституции СССР 1936 и 1977 годов, соответствующие конституции союзных республик. Нынешние российские «либералы» в главных мировоззренческих вопросах сохраняют примечательную верность самому жесткому секулярному большевизму. Как и псевдолибералы украинские, ибо в ч. 3 ст. 35 Конституции Украины закреплено: «Церковь и религиозные организации в Украине отделены от государства, а школа — от церкви. Никакая религия не может быть признана государством как обязательная».

Современные подходы многих стран предполагают совсем иное, чем в Российской Федерации и Украине, отношение к вероисповеданию и верующим, к мировоззренческим принципам и историческим традициям, к национальным особенностям каждого народа.

Возьмем, например, Грузию, вышедшую, как и РСФСР с Украиной, из недр Советского Союза. Ст. 9 Конституции Грузии гласит: «Государство признает исключительную роль грузинской православной церкви в истории Грузии и вместе с тем провозглашает полную свободу религиозных убеждений и вероисповедания, независимость церкви от государства». Согласитесь: юридически корректно и с уважением к памяти предков. И не следует путать независимость церкви от государства с их отделением друг от друга. Обратите внимание: о независимости государства от церкви не говорится.

Другой пример. В ч. 5 ст. 5 Конституции Республики Казахстан зафиксировано: «Деятельность иностранных религиозных объединений на территории Республики, а также назначение иностранными религиозными центрами руководителей религиозных объединений в Республике осуществляются по согласованию с соответствующими государственными органами Республики».

И никакого отделения религиозных объединений от государства! Напротив, государство в Казахстане, для которого все мировые религии являются иностранными, жестко контролирует их деятельность на своей территории, прямо вмешиваясь во внутрицерковные вопросы.

Пора, отказавшись от разделения религий и государства, закрепить государственную лояльность к любому вероисповеданию, а не только к атеистическому. Например:

«Каждый обладает свободой религии и совести. Свобода религии и совести включает право признавать и исповедовать религию, знакомить со своими убеждениями, право принадлежать или не принадлежать к религиозной общине. Никто не может быть обязан участвовать в религиозных обрядах против своих убеждений». Так гласит § 11 Основного закона Финляндии от 11 июня 1999 г.

Или: «Церкви и религиозные общины самостоятельно управляют своими делами, в частности, учреждают свои органы, определяют своих духовных лиц, основывают монастыри и другие церковные учреждения, независимые от государственных органов. Законом определяются условия обучения религии в государственных школах». А это норма ст. 16 Хартии основных прав и свобод 1991 года, являющейся составной частью современной Конституции Чешской Республики.

Наиболее нашего внимания, на мой взгляд, заслуживает опыт Германии. Ст. 4 Основного закона ФРГ от 23 мая 1949 г. гласит: «Свобода вероисповедания, совести и свобода религиозных убеждений и мировоззрения ненарушимы. Беспрепятственное отправление религиозных обрядов гарантируется». А в ч. 3 ст. 7 добавлено: «Преподавание религии в государственных школах, за исключением неконфессиональных, обязательно. Без ущерба для права надзора со стороны государства религиозное обучение проводится в соответствии с принципами религиозных общин. Ни один учитель не может быть обязан против своей воли преподавать религию»[77].

Как мы видим, государство, во-первых, надзирает за обучением и ориентируется на традиции и устои религиозных общин, их защищает; во-вторых, сохраняет образование религиозным, в-третьих, не вмешивается во внутренние дела Церквей и конфессий.

Закрепление статуса государственной религии присуще конституциям многих не только ортодоксально-религиозных, таких, как Иран или Саудовская Аравия, но и вполне светских государств. В ст. 2 Конституции Королевства Бахрейн записано: «Государственная религия — ислам. Исламский шариат является основным источником законодательства». Конституция Арабской Республики Египет, принятая «во имя Бога и с его помощью», подчеркнув в преамбуле роль революции как движущей силы и «права Бога и его миссию», также уже в ст. 2 закрепляет норму: «Ислам — государственная религия… Принципы исламского права — основной источник законодательства»[78].

Чтобы выжить в сегодняшнем мире нам, православным, пора взять на вооружение многое из опыта современных исламских государств. И не только исламских[79].

В полиэтнической Республике Союза Мьянмы (прежняя Бирма) каждый гражданин имеет право на свободу совести «и право на свободный выбор религии и отправление культа в гармонии с общественным порядком, моралью и общественным здоровьем» (ст. 34 Конституции). И в статьях Конституции с 361 по 364 особо говорится об отношении к религиям:

«Союз признает особую позицию буддизма как веры, исповедуемой подавляющим большинством граждан Союза». «Союз также признает христианство, ислам, индуизм и анимизм как религии, существующие в Союзе на день вступления настоящей Конституции в силу». «Союз поддерживает и защищает религии, которые он признает основными». «Эксплуатация религии в политических целях запрещена». Конституция объявляет наказуемой любую деятельность, направленную на поощрение или способствующую возникновению ненависти, враждебности или разногласий между национальными или религиозными общинами.

Как видим, вновь никакого отмежевания государства от религий, объявленных основными.

Порой государство идет много дальше. В Конституции Республики Сингапур в ст. 15 «Свобода вероисповедания» закреплена норма, что исповедание любой религии не дает оснований для принятия законов, противоречащих нормам общего права, регулирующим общественный порядок, здоровье и нравственность населения. Но помимо провозглашения собственно права каждого исповедовать свою религию, специально оговорено: «Никто не может быть принужден к уплате налога, доходы от которого предназначены полностью либо частично на нужды иной религии, нежели та, которую он исповедует». И это в Сингапуре, который нам приводят как образец прогресса.

Религиозные объединения равны перед законом, это верно. Но помимо вопросов юридического равенства объединений, оформляющих деятельность религиозных конфессий, существуют исторические и национальные особенности каждого народа.

Православие пришло на Русь из Византии — Восточной Римской империи. Русская Православная Церковь Московского патриархата, вобрав за века традиции и образ жизни восточных славян, воссоединившихся с ними финноугорских и тюркских племен, и создала русскую нацию, ее национальное самосознание, ее цивилизационные ценности и сам Русский Дух, охвативший и великороссов, и белорусов, и украинцев. Нет никаких оснований, кроме нигилистического и космополитического злого умысла, говорить о равноправии религий на территории трех восточнославянских государств. Хотя в ст. 16 Конституции Республики Беларусь и сказано, к сожалению: «Религии и вероисповедания равны перед законом». Равны, но не религии и вероисповедания, а религиозные объединения.

Давайте в наших конституциях различать Православие как вероисповедание и Русскую православную церковь как религиозное объединение. Но и о православном религиозном объединении на территории исторической России следует говорить особо. Наиболее точно на послесоветском пространстве это записано в Конституции Республики Беларусь: «Взаимоотношения государства и религиозных организаций регулируются законом с учетом их влияния на формирование духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа» (ст.16).

Для нас особо значим опыт греков как народа, где сберегается основа всей православной традиции. И даже не в том, что в Конституции Греции регламентируется даже статус Святой горы Афон (ст. 105 Конституции). Главное — каково в целом отношение общества и государства к Православию.

В Конституции Греции ст. 3 начинается словами: «Господствующей в Греции религией является религия восточно-православной Церкви Христовой». Клятва именем Святой, Единосущной и Нераздельной Троицы входит по Конституции в присягу и Президента, и депутатов Парламента Греции. И это притом, что в Греции много граждан других вероисповеданий.

Убежден, что аналогичные нормы необходимы и для конституций Белоруссии, Молдавии, России, Украины. Православие для нас — непременное условие национальной самоидентификации. Все остальные религии равнодостойны, но исторически для наших народов вторичны. Никому ведь не приходит в голову добиваться, чтобы королева Великобритании перестала быть главой англиканской Церкви, в Ватикане исключили бы из числа главных источников права Кодекс канонического права и апостолические постановления, а в Саудовской Аравии, где все общество «базируется на исламской вере» (ст. 1 1 Конституции), а «государство защищает права человека в соответствии с исламским шариатом» (ст. 26 Конституции), уравняли бы ислам с другими религиями. Да, все это — исторические и национальные особенности.

Нигилистический большевизм конституций пора изжить. Пора признать, что ст. 14, к тому же, противоречит статье 2 Конституции РФ, согласно которой человек, его права и свободы являются высшей ценностью: признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства, и, следовательно, религия народа и ее защита от внешних угроз для государства обязательны. Именно поэтому обеспечение прав и свобод человека и гражданина называют вообще высшей целью государства[80]. Выдающийся западный специалист в области восточнохристианской духовной культуры кардинал Томаш Шпидлик, назвавший свое самое известное исследование «Русская идея: иное видение человека», заслугой русских мыслителей как раз и назвал то, что «они сумели показать, что грех это зло, которое направлено не только „против природы“, но особенно „против личности“, ибо оно ослабляет все, что ей присуще: истину, свободу, целостность. Поскольку самость — это эгоизм, то грех разрушает существеннейший элемент личности — связь с Богом, с другими, с космосом»[81].

Ради сохранения Русской цивилизации Православие в России нуждается в конституционной реабилитации. В Преамбуле, или в 1, либо во 2 статье Конституции следует провозгласить: «Господствующей в Российской Федерации религией является Православие — религия восточноправославной Церкви Христовой» (повторю: нельзя путать религию с религиозным объединением).

Вместо «разделительной» нормы ст. 14 Конституции РФ следует в Основополагающем Акте нашего государства и нашего общества закрепить норму консолидирующую, такую, как норма ст. 13 Конституции Греции:

«1. Свобода религиозного сознания неприкосновенна. Пользование личными и политическими правами не зависит от религиозных убеждений каждого.

2. Всякая известная религия свободна, и отправление ее культовых обрядов осуществляется беспрепятственно под охраной закона. Отправление культовых обрядов, оскорбляющих общественный порядок или нравственные нормы, не допускается. Прозелитизм запрещается.

3. Служители всех известных религий находятся под таким же надзором государства и несут перед ним такие же обязательства, что и служители господствующей религии».

Эти принципы должны быть закреплены и в ст. 14 Конституции России. Решайте сами, как быть Белоруссии и Украине.

Таков современный мировой опыт выстраивания отношений Государства, Церкви и Общества. Убежден, он заслуживает не меньшего изучения, чем опыт рыночных преобразований стран Европы и Азии. Особенно, если понимать под инновациями не только новые экономические решения, но и заимствования социальных идей извне и применение их к собственной действительности[82]. Тогда и возникает социальная Симфония, призванная не только укрепить существующее общество, но и обеспечить внутренний императив формирования основ устойчивого развития человечества[83].

В конституционной реабилитации Православия заинтересованы в России все мировые религии, ибо это означает возвращение государства к Богу, а Бог един.

Если мы не освободимся от нигилизма и русофобии в конституциях собственных государств, то все разговоры о возвращении в нашу жизнь духовности, нравственности и их основы — Православия останутся самообманом или лукавством.

Для современной России должно стать очевидным: освободившись от отравляющего влияния нигилистических заблуждений, восстановив свою целостность, российское общество сможет не только возродить легитимность власти, не только упрочить Российскую Федерацию, но и вернуть себе цивилизационную привлекательность, а значит, и вновь стать надежной скрепой Русского мира.

Образование как обретение навыков и умений эффективно, если основано на нравственных ценностях[84]

Уважаемые участники XXI Международных Рождественских образовательных чтений!

В очередной раз Российский государственный торговоэкономический университет принимает вас в своих стенах, организуя работу секции «Православные традиции в экономике, торговле, политике и культуре России». Мы вновь будем обсуждать общее и частное, европейское и азиатское, будем говорить о русском.

Русский человек, как мы с вами знаем, — прежде всего человек православный. И это обстоятельство — не прихоть конкретных политиков, духовных лиц или интеллектуалов. Тогда еще единое христианство, придя на Русь, преобразило восточных славян и живущие с ними сообща племена в русский суперэтнос. Последовавшие за этим столетия привели к становлению и расцвету Русской цивилизации, сохранившей ортодоксальность Веры и воплощавшейся в разные эпохи в Московском царстве, Российской империи, Советском Союзе.

Утрата Православного чувства на рубеже XIX–XX веков, духовный разлад века XX привели к проникновению в земли Святой Руси общества потребления. Огромные массы населения поддались соблазнам бездуховности либо утонули в пучине отчаяния и утраты нравственных ориентиров. «Есть тревожное чувство, — говорит святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, — что если в XXI веке народ окончательно отвернется от своей веры, то это будет означать погибель России. И для того чтобы это не произошло, мы должны работать все — власть и Церковь, простой народ и интеллигенция»[85].

Да, есть обнадеживающие моменты. Крепнущая ныне евразийская интеграция, опыт создания российско-белорусского Союзного государства — не что иное, как процессы возрождения Русской цивилизации. Не случайно Стивен Ларраби, председатель североамериканской Корпорации РЭНД по вопросам европейской безопасности, с досадой отмечал в 2006 г., что Россия возвращает себе роль влиятельного регионального и международного игрока[86]. Но пока отсутствует главное — не восстановлен Дух нации, Дух народа.

Ключевым звеном в возрождении духа полиэтнической русской нации являются формы и принципы образования и воспитания нового поколения граждан России. Именно здесь — последний рубеж обороны Русской цивилизации.

Трудно спорить с тем, что самопознание нации — это не знание событий, а знание смыслов, не история фактов, а история идей. Но самопознание становится самообманом, если строится на прекраснодушном повторении предвзятых заблуждений и устарелых догм[87]. Среди таких сегодняшних заблуждений и догм — демонизация советской эпохи и неоправданная идеализация всего, что не отечественное, «не наше», особенно созданного или существующего на Западе.

Для современного российского образования процесс адаптации к европейским стандартам высшей школы закономерен и необходим. Жаль, что учет и освоение чужого опыта часто идут в России через подражание и малоудачное копирование. Примером полного непрофессионализма и попрания общеевропейских университетских принципов стала в ноябре-декабре 2012 года история с объявлением РГТЭУ «неэффективным» вузом и его реорганизацией. Сам по себе случай принятия управленческого решения на основании одного социологического замера контрпродуктивен, а искажение данных РГТЭУ в итогах мониторинга деятельности вузов — факт тревожный, как минимум, свидетельствующий о непрофессионализме чиновников Минобрнауки.

Однако я хочу остановиться только на двух аспектах «декабрьского невооруженного восстания РГТЭУ».

Во-первых, студенты и преподаватели РГТЭУ решительно и публично выступили в защиту чести и репутации родного вуза, причем нашли такие формы протеста, которые полностью соответствовали российским законам и Уставу университета. Наш протест поднялся выше простой самозащиты, он стал протестом против самого факта составления «черных» списков вузов, против ошибочной политики Минобрнауки России в сфере образования. Публичный протест был остановлен его участниками лишь тогда, когда обращение РГТЭУ получил Президент России, давший официальное поручение разобраться в истории с мониторингом и РГТЭУ. Наши «десять дней» — с 18 по 27 декабря — пусть и не потрясли мир, но они всколыхнули российское гражданское общество, показали, что, кроме чувства отчаяния, в недрах современной России есть и готовность к борьбе. Это исключительно важно, ибо, как писал великий русский и советский писатель Л.М. Леонов, «не всякое сопротивление беде награждается избавлением от несчастья, но всякое несчастье начинается от утраты воли к сопротивлению».

Во-вторых, декабрь 2012 показал, что у РГТЭУ есть традиции и ценности, которые мы ставим превыше личного спокойствия и личной безопасности. И в основе нашей системы ценностей — православная традиция справедливости и социальной солидарности, гармоничного единства защиты чести и извлечения пользы. Мы со священным трепетом относимся к опыту Московского коммерческого училища и ВЗИСТа, соединяя его с лучшими современными научно-техническими достижениями. Именно поэтому над РГТЭУ попечительствует Российский Императорский дом, а в вузе назначаются стипендии имени императора Александра I и имени нашего выпускника политрука Василия Клочкова. Мы помним: «От того, насколько духовно сильными и физически здоровыми будут дети России, зависит ее будущее как экономически мощной, социально стабильной и культурно богатой страны» [88].

Жаль, что разразившаяся реорганизация РГТЭУ и мое незаконное увольнение с должности ректора в декабре 2012 года помешали освятить 12 января университетский домовой храм. Надеюсь, освящение состоится в феврале. Это нужно всему Российскому государственному торговоэкономическому университету и особенно тем студентам и преподавателям, что придут в вуз в будущем.

Хочу завершить свое обращение к участникам секционного заседания Рождественских образовательных чтений словами святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла: «Взросление человека связано не только с обретением необходимых в быту умений и навыков, но и с приобщением к непреходящим ценностям и вневременным нравственным нормам, с деятельным познанием заповедей Божиих»[89].

В декабре 2012 года многие студенты РГТЭУ не только в Москве, но и в Брянске и Иркутске, Смоленске и Пятигорске, в других российских городах реально повзрослели. Может быть, это один из главных результатов деятельности профессорско-преподавательского состава и всего коллектива РГТЭУ за десять минувших лет нашей работы. Слава России!

Восстановление единого союзного государства — Российского Союза: проблемы реинтеграции[90]

Человечество практически исчерпало свой потенциал неустойчивого развития. При переходе же к стратегии устойчивого развития, вопреки ожиданиям, возрастает роль государств, и выиграют те из них, кто будет полон сил и готов к трансформации. Но политики, стремящиеся ныне вылепить из России национальное государство, допускают фундаментальную ошибку.

Превращение России в национальное государство означает ее смерть. Россия никогда не была государством этническим, собирая и сберегая народы в единой нации без утраты ими национальной культуры и традиции. Синтез — не синоним ассимиляции. Международная стабильность, целостность и эффективность общего политико-правового, экономического, социального и духовного послесоветского пространства возможны только с воссозданием на территории прежнего СССР Союзного государства — Российского Союза, который органично вберет в себя лучший опыт государственного строительства как дореволюционной России и Советского Союза, так и независимой Российской Федерации последних лет. Начало пассионарного подъема неизбежно связано с ломкой устаревших структур и поведенческих стереотипов. В чем эта ломка заключается?

Мы не создаем ничего необычно нового. Российский Союз должен формироваться путем мирной государственной реинтеграции — процесса воссоздания былой целостности с преодолением недостатков ее прошлых форм. В качестве конечной цели первого этапа реинтеграции видится создание устойчивого российско-белорусского государственного союза как «малого» ядра будущей единой союзной государственности на территории прежнего СССР, некой базисной модели, на которой пройдут «обкатку» экономические, политические, правовые и иные механизмы воссоединения. Это сделано.

Ныне решается центральная задача второго этапа — межгосударственное собирание вокруг «малого» ядра государств-партнеров, прежде всего Казахстана и Украины, а затем, возможно, Молдавии и некоторых других бывших союзных республик (например, Армении, Киргизии, Таджикистана, не говорю уже об Абхазии, Южной Осетии и непризнанном до сих пор Приднестровье). Более глубокий смысл процесса воссоединения будет заключаться в том, чтобы создать «критическую массу реинтеграции», при которой оставшиеся вне Союза республики объективно будут вынуждены определиться с приоритетами своего будущего развития. Перед ними реально встанет альтернатива — либо присоединиться к Союзу, пойдя на консолидацию части своего национального суверенитета, получив взамен все преимущества высоко интегрированной экономики, надежной обороны, сильной общей внешнеполитической позиции, либо продолжать путь обособления, автаркии, который неизбежно приведет к полной зависимости от одного из мировых центров геополитического «притяжения».

Поэтому процесс воссоздания союзного государства — будь то в форме Российского Союза или в какой-либо иной — видится исключительно как процесс эволюционный, мирный, поэтапный, в котором каждый последующий шаг логически вытекает из предыдущего, имеет свою цель, задачи и должен привести к совершенно определенным, ощутимым, прежде всего для большинства людей, результатам.

Процесс должен быть эволюционным, но не замедленным. То, что нужно сделать за неделю или месяц, нельзя растягивать на год, преступно безрезультатно сидеть десятилетие над задачей, которую можно решить за год. Это относиться и к вопросу об общей денежной единице.

Боязнь утраты национального суверенитета преодолевается через формирование в союзном государстве консолидированного суверенитета, означающего совместное (объединенное) осуществление соединившимися государствами верховенства своей государственной власти над объединенной территорией. Ключевое значение для параллельного существования консолидированного суверенитета союзного государства и суверенитетов государств, в нем состоящих, имеют два момента:

1) разделение компетенции, в результате которого деятельность отдельных государств-членов либо совершенно прекращается, и заменяется собственным управлением союзного государства, либо приобретает очень ограниченный характер, когда органы власти государства-члена действуют на основании законов и под контролем союзного государства. В пределах компетенции союзного государства исчезают все различия государств-членов, осуществляющих свой суверенитет посредством участия в формировании верхней палаты союзного государства, а иногда и иных его органов;

2) различие в статусе субъектов союзных государств от субъектов федераций. В отличие от исторически сложившейся федерации, способной как создавать, так и ликвидировать свои составные субъекты, союзное государство строится по принципу: неразрушаемый союз, составленный из неразрушаемых единиц. От унитарного государства оно отличается тем, что находящиеся в его составе государства вне компетенции, отнесенной к союзному государству, сохраняют свой статус, прежде всего в вопросах их самоорганизации. Изменять полномочия и территорию субъекта союзного государства без его согласия не вправе никто.

В существующей ныне противоречивости и правовой неясности отношений между Россией и Белоруссией — яркое отражение сложной политической борьбы вокруг российской реинтеграции. Очевидно, что с подписанием Договора о создании Союзного государства Союз Беларуси и России перерос рамки международной межгосударственной организации, в качестве которой он был признан при регистрации в сентябре 1997 года в Организации Объединенных Наций Договора о Союзе и его Устава. Согласно требованиям конституционного (государственного) и международного права, Союзное государство не может быть межгосударственной международной организацией.

Союзное государство России и Белоруссии провозглашено, но не создано, несмотря на функционирование отдельных надгосударственных органов. Государства, подписывая предварительные договоры, предварительно санкционируют акт создания союзного государства и само создание союзного государства. Правовой основой союзного государства может быть только национальный акт, в осуществлении которого участвуют государства в качестве историко-социальных сил.

Союзное государство основано на разграничении предметов ведения и полномочий между Союзным государством и государствами-участниками (ст. 3 Договора о создании Союзного государства от 8 декабря 1999 г.).

В соответствии со ст. 17 Договора к исключительному ведению Союзного государства относятся создание единого экономического пространства и правовых основ общего рынка, обеспечивающего свободное перемещение товаров, услуг, капиталов, рабочей силы в пределах территорий государств-участников, равные условия и гарантии для деятельности хозяйствующих субъектов.

Как известно, гносеологическая и функциональная связи между системой права и системой законодательства создают каркас более широкой по объему системе правовых явлений — правовой системе. Союзная правовая система включает в себя:

— реальную структуру собственно союзного права (позитивного права), комплекс присущих ему специфических институтов — правовых средств, юридических конструкций, структурных подразделений, а также правовых источников и методов их толкования;

— систему союзного законодательства;

— союзную правовую идеологию, т. е. господствующую юридическую доктрину, доминирующие юридические идеи, которые признаются в качестве непреложных, непререкаемых и которые образуют теоретико-правовое обоснование союзного права и союзной правовой системы.

Субъекты Союзного государства равноправны по отношению к Конституции (Конституционному Акту) Союза, а ее положения обязательны для соблюдения субъектами Союзного государства.

Субъекты Союзного государства не имеют права выхода из него. С позиции международно-правовой правосубъектности, Российской Федерации, многие органы власти которой сольются с союзными, следует уступить свое место в Совете Безопасности ООН Союзному государству, в то время как всем объединяющимся с нею государствам их представительство в ООН следует сохранять.

Российский Союз как союзное государство станет реальностью, когда суверенные «осколки» прежнего СССР:

— во-первых, согласуют государственно-правовые признаки этого объединения;

— во-вторых, установят механизм координации осуществления власти центральными государственными органами власти Союза и органами власти его субъектов;

— в-третьих, признают, что субъекты этого объединения соединят вместе свои суверенные права, чтобы суверенным стал Союз в целом.

Только Российский Союз как союзное государство обеспечит уверенное и благополучное развитие всех народов, которые сообща веками создавали Русскую (восточно-христианскую) цивилизацию.

Наша цель — достойная жизнь каждого в справедливом обществе при единой государственности народов исторической России[91]

4 декабря 2011 года в Российской Федерации состоялись парламентские выборы, которые подвели черту под целой эпохой — эпохой иллюзий и надежд патриотических сил на державность власти, на укрепление справедливости и законности, на успешное преодоление ельцинского разрушительного наследия.

Мы с вами видим, что эпоха иллюзий закончилась, к сожалению, формированием циничной и виртуальной политической системы, в которой волеизъявление населения является только ширмой, воля народа не рассматривается как политический фактор, а органы власти воспроизводят сами себя по коррупционно-криминальной схеме. И среди партий, участвовавших в выборах, к сожалению, не оказалось такой, в принципиальность и верность обещаниям которой мы могли бы верить и на нее возложить наши надежды на перемены к лучшему.

Именно поэтому Российский общенародный союз собрался сегодня на свой съезд. Но прежде чем мы перейдем к вопросам по существу, я хочу, чтобы мы воспользовались возможностью и отметили важную дату.

Двадцать лет тому назад, 21 декабря 1991 года, состоялся первый съезд Российского общенародного союза. Поздравляю вас с юбилеем!

Российский общенародный союз: двадцать лет борьбы за единую и неделимую Россию, за достоинство и благополучие ее граждан

Посмотрим на пройденный нами путь. Российский общенародный союз, а ведь он у нас существовал под именем РОС, или «Народный союз», был учрежден как общественно-политическое движение 26 сентября 1991 года, когда еще существовал Советский Союз. Первый наш устав был принят 26 сентября 1991 года. С 1994-го по 2000 год РОС существовал как политическая партия, затем вновь как движение. С 2001 года мы сражались за Отечество как Партия национального возрождения «Народная воля», переименовав ее в 2007 году в политическую партию «Народный союз». В 2008 г. раздвоение движения и партии закончилось, мы вновь собрались в общероссийском общественном движении «Российский общенародный союз».

Мы гордимся тем, что последовательно, хотя иногда с остановками, с 1992 года издаем партийную газету «Время».

При регистрации партии пять лет назад «Народный союз» насчитывал более 104 тысяч членов, объединенных в 62 региональные организации. После реорганизации 2008 года многие наши соратники, иногда целые организации (с разрешения Российского общенародного союза в лице Президиума и Исполкома) стали работать по соглашениям с политическими партиями, часто персонально даже вступив в ту или иную партию. Партий-партнеров оказалось только две — или Коммунистическая партия Российской Федерации, или партия «Справедливая Россия». Но в нашем движении подтвердили свое членство более 65 тысяч участников движения.

Именно Российский общенародный союз за эти 20 лет был инициатором и структурой, воплощавшей в действительность многие принципиально важные идеи и концепции нашей жизни. Напомню, что Российский общенародный союз был создан народными депутатами РСФСР из фракции «Россия» Верховного Совета сразу после запрета Коммунистической партии Советского Союза и являлся в тот момент единственной политической организацией новой России, оппозиционной Президенту Ельцину и его политическому курсу, работавшей и в парламенте и за стенами парламента.

Мы объединили в тот момент представителей левой и правой оппозиции. Это удалось впервые, когда плечом к плечу в движении стояли и монархисты, и республиканцы, и члены запрещенной КПСС, и люди, которые в прошлой жизни боролись против коммунистической идеологии и выступали критиками социалистической системы.

«Российский общенародный союз» имел свою фракцию или был представлен в депутатской группе в Верховном Совете Российской Федерации. Это была фракция «Россия» Верховного Совета РСФСР. Это была группа «Российский путь» в первой Государственной Думе ФС РФ после разгрома Верховного Совета. В Государственной Думе второго созыва мы работали в группе «Народовластие», созданной прошедшими в парламент депутатами нашего блока «Власть — народу!» В Государственной Думе третьего созыва представители РОС были инициаторами создания группы «Регионы России». В четвертом созыве Государственной Думы мы были одной из трех партий избирательного блока «Родина», создавали его фракцию, а в конце созыва работали в своей партийной парламентской фракции. К выборам 2007 года, как вы помните, «Народный союз» не был допущен. Нам не дали права даже проиграть, нас просто не допустили до выборов. А в выборах 2011 года члены Российского общенародного союза участвовали в индивидуальном порядке по различным партийным спискам.

Одним из первых политических шагов Российского общенародного союза была борьба против ратификации Беловежского соглашения. Из шести депутатов, проголосовавших против ратификации соглашения в российском парламенте 12 декабря 1991 года, четверо были членами Российского общенародного союза. Я рад и сегодня приветствовать на нашем съезде моих соратников и единомышленников В.Б. Исакова, И.В. Константинова и Н.А. Павлова. И мы рады, что они готовы войти в возрождаемую политическую структуру Российского общенародного союза.

В очень многих вопросах мы были первыми, прежде всего в защите территориальной целостности нашей страны и защите русского и русскоязычного населения, оставшегося за пределами Российской Федерации. Среди наших политических побед: защита Курил, Крыма и Севастополя в 1991–1993 годах, защита Абхазии, Приднестровья и Южной Осетии, — что мы делаем все эти двадцать лет. И мы рады, что сейчас Южная Осетия и Абхазия признаны руководством Российской Федерации как независимые суверенные государства. Очень надеемся, что такое же решение будет принято и в отношении Приднестровской Молдавской республики.

За эти годы, работая в парламенте и вне парламента, деятельно участвовали в оказании помощи Сербии и Ираку, Ливии и Сирии, Ирану и Кубе, другим народам, которые были и остаются союзниками и надежными партнерами России в эпоху, когда осуществляется глобальная североамериканская унификация международной жизни, когда действительно национальные силы должны объединяться для защиты каждого из существующих народов. РОС помогал в мирном урегулировании межнациональных конфликтов, наши депутаты побывали практически во всех горячих точках послесоветского пространства.

Хочу напомнить, что в течение всех 20 лет, чтобы нейтрализовать наше влияние на общество, с того момента, как только мы впервые призвали в споре между «Коммунистами России» и «Демократической Россией» перестать спорить о капитализме и социализме, а заняться спасением страны как таковой, народа как такового… Вот с того самого момента группировка экстремистских либералов, захватившая в 1991 году власть в Российской Федерации, постоянно пытается создать некие клоны, которые бы смогли, присвоив наши лозунги (якобы искренне их провозглашая), перехватить у нас и направленную на осуществление этих лозунгов в жизнь народную поддержку. Либо бы просто дискредитировали сами идеи.

Такие организации регулярно возникали и достаточно регулярно сходили с политической арены. Вспомните «Русский народный собор», «Российское общенародное движение», «Конгресс русских общин», «Народную партию», партию «Патриоты России» и многие другие организации, главная задача которых была отвлечь на себя часть патриотических политических сил. Для этого им давались и даются деньги, для этого им создаются административные коридоры для участия в выборах и не только для участия в выборах.

Мы не жадничали. Мы и сегодня не жадничаем. Любой новорожденной организации мы говорим: «Берите наши идеи, но осуществляйте их, боритесь за единство страны, боритесь за народовластие и справедливость». К сожалению, клоны обычно выступают резиновыми утками во время выборов, чтобы дезориентировать наших избирателей, а патриотические настроения избирателей они используют для перепродажи полученных голосов власти.

Идеология русского консерватизма — это идеология национального прогресса

Наши действия основаны на наших убеждениях. А в своих убеждениях мы за эти 20 лет неизменны. Идеология Российского общенародного союза предлагает путь национально-консервативного прогресса, основанного на идее сохранения и развития Русской цивилизации, уважения самобытности всех народов России. Настоящий, коренной русский консерватизм, преодолевающий этническую ограниченность и утверждающий космизм Русской идеи — это идеология национального прогресса.

В духовно-нравственной, информационной и культурной сфере национальный прогресс опирается на основные духовные ценности православия и других традиционных религий России, верность национальным традициям, крепость семьи и брака, моральность общественных отношений.

В экономике мы отстаивали и отстаиваем незыблемость и неприкосновенность собственности, защиту малого бизнеса и среднего класса, развитие и многообразие форм собственности и свободу предпринимательства с одновременным, — подчеркиваю! — патернализмом государства по отношению к отечественным производителям. Не надо бояться слова «протекционизм». Без защиты нашего производителя, нашего производства мы не только не выживем, но мы, по большому счету, и миру не нужны. Ведь на наше энергетическое сырье и наши ресурсы претендуют не другие народа, наши ресурсы хотят прибрать к своим рукам конкретные транснациональные корпорации и конкретные олигархические кланы.

В социальной сфере мы отстаивали и отстаиваем социальное государство, государственную ответственность за уровень и качество жизни большинства людей, за развитие науки, медицины, образования и культуры, социальную справедливость и полноценную компенсацию населению потерь от воровской приватизации 90-х. Мы отстаиваем прогрессивный подоходный налог и увеличение пособий и пенсий. И такой наша позиция была всегда.

В политической сфере мы, русские консерваторы, за правовое государство, эффективность государства и, одновременно, его полную подконтрольность обществу, а не наоборот; за борьбу с коррупцией и с бесчестными выборами, с ксенофобией, русофобией и расизмом.

В национальной политике мы за сохранение этнокультурной идентичности народов, соблюдение прав русского и других коренных народов России, создание условий для роста численности собственного населения, решительное ограничение иностранной миграции и борьбу против нелегальной иммиграции. Это — важнейший аспект национального прогресса.

Двадцать лет назад, уже в октябре 1991 года, «Российский общенародный союз» провозгласил девиз «Патриотизм. Народовластие. Справедливость».

Здесь народовластие выступает как правление народа и для народа, воплощенное в структурах демократического представительства и контроля власти.

Патриотизм — как постоянная и осознанная готовность действовать для блага России, рассматривая реализацию своих частных интересов и устремлений в неразрывной связи с укреплением и процветанием Отечества.

Справедливость — как признание за каждым человеком права на счастье, на беспрепятственную, не противоречащую законам деятельность и на пользование теми благами, которые она приносит. Это следование Добру и Истине.

И сейчас, спустя 20 лет, мы вынуждены вновь напомнить власти, что справедливость как психологический, правовой, нравственный, политический и экономический идеал предполагает гарантированный уровень социальной защищенности, равенство стартовых возможностей людей в жизни, равные возможности для реализации способностей и интересов каждого человека, равные права и обязанности перед законом.

Именно об этом сегодня особенно тяжело говорить, глядя на нашу повседневную жизнь.

Мы верны Российскому пути

С III съезда Российского общенародного союза, с 20 февраля 1994 года, ключевыми идеями политической программы РОС является идея Российского Пути как преломление собственного и мирового опыта через призму отечественной истории и традиции, идея Российского Союза как единственно верной модели воссоздания единой государственности народов исторической России.

Среди многих других граней понимания Российского пути — это правый путь жизни русского и единых с ним народов, это возрождение русской правды, как единства свободного народовластия и любви к русским традициям справедливости. И первая политическая партийная программа, принятая IV съездом РОС 26 марта 1995 года, не случайно называлась «К великому будущему России». Мы подтверждаем верность тем идеалам, которые закреплены в программе 1995 года.

Среди наших конкретных дел митинги и демонстрации 1992–1993 годов, борьба против государственного переворота Ельцина в сентябре-октябре 1993 года, работа по единению народно-патриотических сил в конце XX века, «Русские марши» начала XXI века.

Напомню наше обращение как депутатов Государственной Думы — членов партии Национального возрождения «Народная воля» к участникам и сторонникам Русского марша 2006 года:

«Соотечественники и соратники! Приветствуем и поддерживаем всех наших соотечественников, принявших решение участвовать 4 ноября 2006 года в Русском марше как публичной демонстрации гражданами России верности русской идеи и русской цивилизации, демонстрации нашей готовности защищать образ жизни, культуру, христианские ценности и исторические традиции нашего общества. В Москве и Суздале, Владивостоке и Кондопоге, Санкт-Петербурге и Ставрополе — мы вместе.

Русский марш, проходящий в разных городах России, — это путь к пробуждению русского национального самосознания, это обращение тех, кто уже защищает русскую культуру и нравственность от нашествия атлантических антиценностей, к тем, кто еще легкомысленно дремлет или находится в состоянии сумеречной апатии.

Русский марш — это наше предостережение тем, кто уже поделил природные богатства России и рассчитывает, что народ станет хорошо управляемым и безропотным быдлом. Не станет.

Русский марш — это наше напоминание власти, что предприятия и стройки, рынки и универсальные магазины существуют для обеспечения насущных потребностей и нужд граждан России, а не для содержания политических режимов, источающих русофобию.

Русский марш — это доказательство жизни единой русской нации, в создании которой участвовали великороссы и украинцы, белорусы и татары, башкиры и остяки, многие другие этносы, объединенные общим духом, культурой и историей.

Русский марш — народный ответ ксенофобам и русофобам, фашиствующим псевдолибералам и другим ненавистникам русского духа и русского характера.

Партия национального возрождения „Народная воля“ призывает всех участников и сторонников Русского марша к защите народного блага и народной свободы, как высших ценностей, к объединению усилий во имя возрождения Великой России в ее исторических пределах.

В единстве помыслов — правда. В организованности и единстве действий — победа! Слава России!».

Хочу подчеркнуть, хотя наша позиция не изменилась, к сожалению, после 2008 г., осознанно уйдя с политической арены в недра гражданского общества, мы заметно сдали и в участии в Русских маршах, многие из которых проходят лишь при индивидуальном участии или членов Российского общенародного союза, или наших региональных организаций.

Не изменились наши принципы и в международной жизни.

По инициативе нашей партии 21 сентября 2006 г. и 4 июля 2007 г. в Москве прошли два международных Православных Совещания политических партий, в работе которых участвовали полномочные делегации партий России, Украины, Сербии, Румынии, Приднестровья. Мы поддержали состоявшийся в апреле 2006 г. в Москве X Всемирный Русский народный собор, который в своей декларации провозгласил: «Существуют ценности, которые стоят не ниже прав человека, — это такие ценности, как вера, нравственность, святыни и Отечество».

В итоговых документах нашего Совещания мы, в частности, вновь выразили озабоченность существующим положением православных народов и их национальных культур в системе так называемого нового мирового порядка. Либеральные правительства за стремлением к унификации, к мировому стандарту материального благоденствия забыли как о национальных особенностях своих государств, так и об историко-духовной обусловленности образа жизни каждого народа.

Эти наши оценки сохраняют свою актуальность и сегодня.

Заканчивая обзор нашей истории, отмечу, что и сегодня среди руководства Российского общенародного союза народные депутаты СССР и РСФСР, депутаты Государственной Думы разных созывов, депутаты Советов или иных представительных органов различных уровней разных созывов, военные, промышленники, общественные деятели и деятели культуры.

Особо хочу отметить таких наших соратников, как один из старейшин патриотического и правозащитного движения В.Н. Осипов, присутствующий здесь в президиуме. Члены руководства Российского общенародного союза с 1994 г. — последний секретарь ЦК КПСС по оборонным отраслям промышленности, руководитель космического проекта «Энергия-Буран» О.Д. Бакланов. К сожалению, в эти дни он лежит в больнице, я думаю, что мы от имени съезда пожелаем ему выздоровления. Мы признательны ему за то, что он подтверждает свое участие и в дальнейшей нашей политической работе. Выйдя из «Матросской тишины», куда он был помещен как член ГКЧП, О.Д. Бакланов не вступил больше ни в одну политическую организацию, сказав, что навсегда останется членом КПСС, он слишком долго проработал под руководством Королева и как технократ понимает, что нужны новые технологии, новые политические технологии, чтобы победить. С 1994 г. он является членом Российского общенародного союза.

Мы признательны, что с 1994 года нашим соратником является народная артистка России Л.В. Зайцева, с 1999 г. нашим соратником стал выдающийся свободолюбивый мыслитель А.А. Зиновьев, а его вдова О.М. Зиновьева и ныне входит в Исполком нашего движения. И, конечно, отрадно, что в руководстве Российского общенародного союза сегодня и те, кто его учреждал. Это не только Председатель, но и В.И. Алкснис, и Л.Х. Бахтиярова, и Ю.В. Голик, и Н.И. Дорошенко, и Н.А. Павлов и другие.

Новые задачи «Российского общенародного союза»

Почему вновь партия?

Говоря о новых задачах, говоря о ключевом вопросе, вынесенном сегодня на обсуждение, мы должны вспомнить, почему было принято решение о преобразовании партии в движение. Мы признали, что участвовать в одиночку в игре с наперсточниками бессмысленно, и участвовать в выборах, когда итоги выборов утверждаются до их проведения — это участвовать в имитации. Выборы 2011 г. подтвердили правоту нашего решения.

Но почему сегодня я ставлю вопрос об ином нашем подходе?

Мы сосредоточились или, по крайней мере, попытались сосредоточиться в минувшие годы на работе в гражданском обществе. Чтобы изменить политическую систему, нужно менять его основу — общество, на котором политическая система строится. И мы должны констатировать полный неуспех нашей работы потому, что именно провал работы в гражданском обществе и обеспечивает дальнейшее существование имитационной демократии.

Мы предлагали другим патриотическим партиям (или партиям, которые причисляют себя к таковым) нашу полную поддержку как общественно-политического движения.

Мы надеялись на потенциал патриотического консерватизма «Единой России». К сожалению, мы с вами видим, что за минувшие годы этот патриотический консерватизм не окреп, а наоборот, практически растворился в бюрократическом мироощущении и коррумпированности этой самой большой правящей партии. Подписывая соглашение и с такими нашими партнерами, как Христианский социальный союз (Бавария), и с такими противниками наших партнеров, как Социал-демократическая партия Германии, «Единая Россия» демонстрирует полную мировоззренческую всеядность, а, следовательно, отсутствие в своей основе какой-либо идеологии. Кроме стремления сохранить свою власть и сохранить свое место чиновника, другой идеологии в «Единой России» нет.

Если я не прав, то мы с вами обменяемся на эту тему мнениями в ходе дискуссии.

К сожалению, я должен сказать и о провале наших переговоров о партнерстве с такими партиями как «Справедливая Россия» и Коммунистическая партия Российской Федерации. Ведь мы, уходя от формата партии (в связи с тем, что запрещены блоки, и только партийные списки партий имеют по закону право участвовать в избирательном процессе), решили: «Мы готовы сделать первый шаг к объединению патриотических сил. Мы не создаемся ради нашей организации, мы существуем как организация ради торжества идеалов, которые нас собрали вместе». И мы заявили о своей готовности влиться в другую партию, близкую нам по духу. Напомню, что первая наша такая попытка была в 2001 году с созданием Партии национального возрождения «Народная воля», вторая — в 2004 году с блоком «Родина».

Мы предложили в 2010 году «Справедливой России», мы предложили КПРФ создать Народный фронт и привлечь непартийные патриотические массы под флаг той или другой партии, которая возьмется за создание Народного фронта.

Переговоры со «Справедливой Россией», при моей личной встрече с С.М. Мироновым, продолжались не более трех месяцев и закончились вакуумом. Они просто были оборваны нашими партнерами, несмотря на то, что в ряде регионов, например, в том же Воронеже, успешно действовали региональные соглашения и, благодаря нашей Воронежской организации и лично Г.А. Кудрявцевой, «Справедливая Россия» сумела занять в политическом раскладе Воронежской области достойное место.

Длительно шли наши переговоры с Коммунистической партией Российской Федерации. Не скрою, я отклонил приглашение персонально войти в список на выборах. Я сказал, что не нуждаюсь в трудоустройстве, я сейчас не безработный. Но у меня есть единомышленники и соратники, которые готовы работать вместе, готовы привести патриотические силы под флаг КПРФ, чтобы вместе бороться за перемены в нашей стране. Мы часто по разным поводам виделись с лидером этой организации. Полтора года (!), уважаемые делегаты съезда, полтора года примерно раз в два месяца мне обещали, что будет найден момент, хотя бы минут 30, и мы конкретно обсудим предложения РОС. Вплоть до предвыборного съезда КПРФ эти 30 минут так и не нашлись!

В результате мы с вами оказались перед парламентскими выборами 2011 года без партии-партнера. Все хотят, чтобы мы просто пришли и работали на них безвозмездно.

Думаю, что каждый из вас может приводить такие примеры по своим регионам. Дескать, давайте, приходите, собирайте нам агитаторов, давайте нам наблюдателей на выборы. Но ни одного предложения стать политическими партнерами!

Самое грустное, не скрою, в том, что не за кого было голосовать. Я хотел на выборах вычеркнуть всех и забрать бюллетень. Некоторые члены Президиума, за то, что я так не сделал, сердятся на меня до сих пор. Меня убедили в последний момент, что надо попытаться найти общий язык с коммунистами и с Зюгановым. И мы, большинство членов моей семьи, проголосовали на выборах за Коммунистическую партию Российской Федерации. Согласитесь, что все остальные еще хуже! И было горько увидеть, что лидеры КПРФ, победив на выборах — я это ответственно вам говорю, — согласились на 19 %. Я лично считаю, что мой голос продали, меня не спросив!

Нам нельзя повторять столь нелепую для нас выборную ситуацию, нам нельзя этого повторять!

Именно поэтому мы говорим, что необходимо принимать решение о возвращении «Российского общенародного союза» в политическую жизнь нашего общества.

Мы не справились с задачами в гражданском обществе, потому что, наверное, мы с вами по-другому сформировались. Мы не стали благотворителями, участниками движения за укрепление культуры, потому, что мы понимаем, что политические основы такого движения должны быть надежны. А когда мы подумали, что другие партии без нас смогут обеспечить эти политические основы, мы оказались обманутыми.

Поэтому предлагаю, чтобы мы приняли решение о том, что Российский общенародный союз вновь становится политической партией.

Будем ли мы искать партнерства с другими политическими партиями, будем ли мы сотрудничать с теми или иными политиками, участвующими в выборах? Убежден, что мы должны искать такое партнерство и должны работать с политическими партнерами. Но никаких авансов! Мы должны договариваться на берегу и понимать на берегу, с кем мы, и кто наш партнер — партия или персональный политик. Мы должны определить критерий, по которому должны определить, с кем мы работаем, а с кем — нет.

Хочу предложить три грани этого критерия, потому, что сегодня центральными являются три задачи в политической жизни.

Первая — это созыв Конституционного собрания. Мы убедились: политическая система в России, в ее западной модели, которую нам навязывают 20 лет, стала банкротом, зашла в тупик. Выйти без революции и гражданской войны из этого тупика можно только через созыв Конституционного собрания, через переформатирование политической системы. А значит — мы должны сказать, что готовы работать с любой партией как партнером, с любым политиком как партнером, если она или он возьмут на себя обязательство вместе с нами добиться созыва Конституционного собрания в 2012 г.

Вторая — это, конечно, построение внутренней и внешней политики России на признании преемственности и непрерывности российской истории, истории монархической, советской, послесоветской. У нас нет ни одного отрезка нашей истории, который мы должны забыть. У нас были горечи, были трагедии в истории, но были и победы и достижения на всех этих трех отрезках. И все горечи, и все победы — это наше достояние, от которого мы отказываться не будем.

И, наконец, третья. Конечно, целью всей нашей работы должно быть воссоздание государственного единства народов исторической России. И мы особое внимание должны обратить на сотрудничество с нашими партнерами — Белоруссией, Украиной, Казахстаном. Ведь сегодня мы вновь оказываемся в западне. Только что нам сообщили: «Вы приняты в ВТО»! Какой вывод из этого следует? Из этого следует, что единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана больше не существует. Не может быть единого экономического пространства, если Россия — член ВТО, а Белоруссия и Казахстан — не члены ВТО. Когда по этому поводу нам изображают радость, я с грустью надеюсь только на одно — Россию от всех дурных законов, от всех дурных решений спасало только то, что ни один закон у нас никогда должным образом не выполнялся.

ВТО — историческая неизбежность для развивающегося человечества, но мы должны туда вступать, защитив отечественного производителя и вступать только вместе с Украиной, Белоруссией и Казахстаном. Только вместе! Вот тогда мы будем, действительно, людьми, понимающими, что такое Россия, что такое народы нашей страны и в чем их интересы.

И когда мы говорим об этих трех задачах, решать эти задачи нужно одновременно. У нас не может быть партнеров, которые скажут: «Вот мы здесь с вами, а вот в признании советской истории мы с вами не будем. Или в признании истории монархической мы с вами не будем». Или, как некий руководитель недавно заявил, общаясь по телевидению с широкими кругами наших граждан, что «Россия должна отмежеваться от идеи Империи», что мы должны забыть имперские амбиции. Этот человек так и не понял, что такое Россия, несмотря на посты, которые занимает.

Новым задачам — новые Устав и Программу «Российского общенародного союза»

Завершая свое выступление, хочу обратить внимание делегатов съезда на то, что у вас в розданных материалах имеются проект Устава и проект нашей политической Программы.

В основе этих документов лежит большой опыт развития РОС-Народного союза за минувшие двадцать лет. В качестве основы политической Программы мы предлагаем использовать нашу позицию, которую мы с вами обсуждали накануне выборов 2007 года, потому что ничего в нашей системе ценностей не изменилось.

Мы заявляем в нашей партийной Программе, что «Россия нашей мечты — это страна, развивающаяся по национально-консервативному пути, в опоре на русские фундаментальные ценности и православную традицию Отечества. Россия нашей мечты — это страна, суть которой выражена в формуле: Свободная Личность — Действенная Экономика — Крепкое Общество — Сильное Государство».

Мы говорили и говорим о неизбежности нашего цивилизационного критерия, потому что нельзя подстраиваться под кого-то, слепо копировать процветающую страну или демократическую страну. Мы видим, что нужно учиться у всех, но копировать нельзя никого. Мы должны сейчас сплотиться в рамках восточно-христианской цивилизации вместе с нашими братьями в Сербии, на Украине, в других славянских православных государствах против крестового похода, который с Запада опять развернут под предлогом расширения НАТО и расширения Евросоюза.

Мы рады, что существует Евросоюз, мы не желаем им зла. Но мы хотим свободно существовать сами, мы не хотим быть придатком ни к Евросоюзу, ни к Китаю, ни к Индии, ни к Соединенным Штатам Америки, ни к кому бы то ни было. Мы — за равнодостойное партнерство.

Именно поэтому я прошу внимательно посмотреть проекты наших документов. Давайте исходить из того, что цепляться за мелкие чисто редакционные вещи, наверное, достаточно наивно. Нужно предлагать новые концептуальные подходы, чтобы мы смогли их обсудить, либо будем исходить из того, что сегодня важно в любом варианте принять документы, которые отражают нашу единую позицию и позволят нам пройти регистрацию как политической партии. После перерегистрации как партии мы можем до бесконечности совершенствовать и наш Устав, и все другие документы партийной жизни.

Поэтому прошу делегатов съезда поручить руководящим органам РОС учесть те замечания к Уставу, которые могут возникнуть у Министерства юстиции России. Если эти замечания не касаются основ нашей жизни, наших принципов в политике, то мы чисто технически редакционные поправки должны будем сделать, не созывая по каждой запятой новый съезд.

Завершая свой доклад, от имени Исполкома Российского общенародного союза официально вношу предложение преобразовать Российский общенародный союз в политическую партию. Таково требование времени.

Послесловие

И вновь из Ф.И. Тютчева:

Глухая полночь! Все молчит! Вдруг… из-за туч луна блеснула — И над воротами Стамбула Олегов озарила Щит.

Примечания

1

Бабурин С.Н. Мир империй: территория государства и мировой порядок (несколько изданий, в том числе за рубежом, первое — в 2005); Территория государства: правовые и геополитические проблемы (М., 1998); Территориальные режимы и территориальные споры (М., 2001); Российская реинтеграция (М., 2006); Государствоведение: научные труды (М., 2010); Современный русский консерватизм (М., 2010); Политика устойчивого развития и государственно-правовой процесс (совместно с А.Д. Урсулом. М., 2011); Возвращение русского консерватизма (М., 2012) и др.

(обратно)

2

См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 35. С. 137–138.

(обратно)

3

Подробнее см.: Бабурин С.Н. Опять с нуля… //Советская Россия. 1991, 2 июля.

(обратно)

4

Международное право = Volkerrecht / Вольфганг Граф Витцтум и др.; пер. с нем. М., 2011. С. 266.

(обратно)

5

Международное право = Volkerrecht / Вольфганг Граф Витцтум и др.; пер. с нем. М., 2011. С. 268.

(обратно)

6

Ответ С.М.Шахрая: «Договор вступает в силу с момента ратификации».

(обратно)

7

Отвечавший А. Козырев отделался общими рассуждениями ни о чем, но дошел и до высокопарной безответственной лжи: «Сегодня, как это прозвучало в выступлении Бориса Николаевича, армия присягает народу. Сегодня народы выразили свою волю, а вопрос о том, как переформулировать присягу, — это вопрос, если хотите, извините, при всем уважении, — это вопрос технический. Мы в августе столкнулись с этой ситуацией, армия осталась на стороне народа, а не на стороне формально абстрактно принятой присяги».

(обратно)

8

Звонит новый русский своему отцу, старому еврею: — Папа, займи две тысячи баксов. — А у кого?

(обратно)

9

См.: Was bewegt Russland? Der Westen auf der Suche nach einem Partner: 108. Bergedorfer Gespra'chskreis. Hamburg, 1997. S. 32.

(обратно)

10

Сообщество России и Белоруссии.

(обратно)

11

Интересно, что чаша весов при нашей регистрации колебалась долго, само заседание ЦИК по этому вопросу переносили, члена ЦИК И.Б. Борисова, заявившего, что отказывать нам в регистрации оснований нет, то отправляли в местную командировку, то отзывали из нее. В конечном счете, вновь отправили.

(обратно)

12

И находился на лечении с 23 декабря 2012 по 4 февраля 2013 года.

(обратно)

13

Из вступительной статьи к сборнику «Русский мир — 2011» (М.: Магистр, 2011). Статья заканчивалась словами: «В 2011 году мы отмечаем 1100-летие России как великой державы. В 907 году от Р.Х. древнерусский князь Олег осадил Константинополь и, одержав победу, наложил на Византийскую империю контрибуцию. В 911 г. от Р.Х. князь Олег подписал с Византией мирный договор, который стал не только выгодным для Руси торговым договором, но и первым равноправным договором Руси с Восточно-Римской империей. Именно этот договор ознаменовал обретение Русью-Россией своей самостоятельной роли в геополитике. Этому славному юбилею посвящается наша книга».

(обратно)

14

Митрополит Иоанн. Самодержавие Духа. Очерки русского самосознания. СПб., 1996. С. 7.

(обратно)

15

Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1997. С. 6.

(обратно)

16

Патриарх Алексий II. Служение делу христианского просвещения. М., 2008. С. 37.

(обратно)

17

Шпидлик о. Томаш. Русская идея: иное видение человека / Пер. с франц. СПб., 2006. С. 29.

(обратно)

18

Там же. С. 184.

(обратно)

19

Шпидлик о. Томаш. Русская идея: иное видение человека / Пер. с франц. СПб., 2006. С. 373.

(обратно)

20

Святая Русь — вместе или врозь? Патриарх Кирилл на Украине. М., 2009. С. 15.

(обратно)

21

Патриарх Алексий II. Служение делу христианского просвещения. С. 30.

(обратно)

22

Гавров С.Н. Модернизация во имя империи: Социокультурные аспекты модернизационных процессов в России. Изд. 2. М., 2010. С. 318.

(обратно)

23

Святая Русь — вместе или врозь? Патриарх Кирилл на Украине. М., 2009. С. 130.

(обратно)

24

Там же. С. 238.

(обратно)

25

Филофей. Посла ние Вел икомукнязюВасилиюобисправлении крестного знамения и о содомском блуде // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т. 3. М., 1997. С. 152.

(обратно)

26

Гавров С.Н. Модернизация во имя империи: Социокультурные аспекты модернизационных процессов в России. Изд. 2. М., 2010. С. 318.

(обратно)

27

Смолин М. Апология русского империализма // Меньшиков М. Национальная империя. М., 2004. С. 8.

(обратно)

28

Подробнее см.: Величко А.М. Политико-правовые очерки по истории Византийской Империи. Изд. 2. М., 2008. С. 7–27.

(обратно)

29

Булгаков С.Н. Соч. в 2 т. Т. 1. Философия хозяйства. Трагедия философии. М., 1993. С. 233.

(обратно)

30

См.: Мировая экономика: прогноз до 2020 года / Под ред. А.А. Дынкина. М., 2008. 403–404.

(обратно)

31

Гильфердинг Р. Финансовый капитал. М., 1959. С. 266.

(обратно)

32

Патриарх Алексий II. Служение делу христианского просвещения. М., 2008. С. 38.

(обратно)

33

27 января 1995 г.

(обратно)

34

Выступление на научной конференции в Уральском Государственном университете, Екатеринбург 14 апреля 1995 г.

(обратно)

35

Из кн.: Бабурин С.Н. Мир империй: территория государства и мировой порядок. М.: Магистр, 2010

(обратно)

36

Струве П.Б. Интеллигенция и революция // Вехи. Интеллигенция в России. Сб. статей 1909–1910. М., 1991. С. 151.

(обратно)

37

Пушкин А.С. Второй том «Истории Русского народа» Полевого (не ранее августа 1830 г.) // В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. 2 изд. М., 1997. С. 38.

(обратно)

38

Каменев Л.Б. Об А. И. Герцене и Н.Г. Чернышевском // В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. 2 изд. М., 1997. С. 480.

(обратно)

39

Политика: Толковый словарь: Русско-английский. М., 2001. С. 638.

(обратно)

40

Тютчев Ф.И. Письмо Э.Ф. Тютчевой (24 февраля — 8 марта 1854 г.) // В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. 2 изд. М., 1997. С. 112.

(обратно)

41

См. Исаев И.А. Politica hermetica: скрытые аспекты власти. Изд. 2. М., 2003. С. 49.

(обратно)

42

Лопухин А.П. Законодательство Моисея. Суд над Иисусом Христом. Вавилонский царь правды Аммураби. С. 178.

(обратно)

43

См.: Грамши А. Избранные произведения. В3 т. Т.3. Тюремные тетради. С. 50.

(обратно)

44

Программа Исполнительного Комитета // Фигнер В. Полн. собр. соч. в 7 томах. Изд. 2. Т. 1. М., 1932. С. 363.

(обратно)

45

Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М., Калуга, 2002. С. 146.

(обратно)

46

Тихомиров Л.А. Указ. соч. С. 166.

(обратно)

47

См., напр.: Бурлацкий Ф. Мао Цзэдун: «Наш коронный номер — это война, диктатура». М., 1976. С. 95–112.

(обратно)

48

Лист Ф. Национальная система политической экономии. М., 2005. С. 273.

(обратно)

49

Менделеев Д.И. Толковый тариф, или Исследование о развитии промышленности России в связи с ее общим таможенным тарифом 1891 года // Лист Ф. Национальная система политической экономии. М., 2005. С. 309.

(обратно)

50

Филатов В.И. Социально-онтологические основания целостности человека. М.-Омск, 2001. С. 202. См. также: Кожинов В.В. О русском национальном сознании. М., 2004.

(обратно)

51

См.: Малер А. Духовная миссия Третьего Рима. М., 2005. С. 180–184 с.

(обратно)

52

См., напр.: Шафаревич И.Р Русский народ в битве цивилизаций. С. 378–402.

(обратно)

53

Евразийство. Опыт систематического изложения // Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России / Сост., вступ. ст., коммент. И.А. Исаева. М., 1992. С. 369.

(обратно)

54

Сергеев С.М. «Мои идеалы в вечном…» (Творческий традиционализм Льва Тихомирова) // Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1998. С. 9—10.

(обратно)

55

См.: Фукуяма Ф. Великий разрыв / Пер. с англ. М., 2004. С. 358.

(обратно)

56

Цит. по: Галкина Е., Колиненко Ю. Защитник земли (Памяти А.Г. Кузьмина) // Наш современник. 2006. № 7. С. 253.

(обратно)

57

См.: Хомяков П.М. Указ. соч. С. 51.

(обратно)

58

Полосин В.С. Указ. соч. С. 169.

(обратно)

59

См.: Величко А.М. Христианство и Социальный Идеал (философия, право, социология индустриальной культуры). СПб., 2000. С. 169.

(обратно)

60

Сдано в печать в журнал «Народный депутат» летом 1993, опубликовано с дополнениями: «Российская Федерация», 1994. № 19.

(обратно)

61

Выступление 21 апреля 2003 г. на съезде Национального фронта (Ницца, Франция)

(обратно)

62

Из выступления на научной конференции в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова 28 марта 2012 г.

(обратно)

63

Градовский А. Государственное право важнейшихевропейских держав. Том I. Часть историческая. СПб., 1886. С. 514.

(обратно)

64

Симон (Новиков), митрополит. Проповеди и труды. В2 т. Т. 2: Труды. М., 2011. С. 206.

(обратно)

65

Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия // Собр. соч.: в 2 т. Т. 1. М., 1988. С. 124

(обратно)

66

Матузов Н.И. Принципы права как объект научного исследования (вместо введения) // Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. Саратов, 2010. С. 22.

(обратно)

67

См.: Малько А.В., Струсь К.А. Принципы права как важнейшая составляющая правовых основ развития общества // Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты. С. 29–51.

(обратно)

68

Милушева Т.В. Принцип справедливости в контексте проблемы ограничения государственной власти// Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты. С. 203.

(обратно)

69

ЭкимовА.И. Интересы и право в социалистическом обществе. Л., 1984. С. 124.

(обратно)

70

ИсаевБ, Баранов Н. Современная российская политика: Учеб-ное пособие. Для бакалавров. СПб., 2012. С. 45.

(обратно)

71

Выступление на научной конференции в Тюменском государственном университете 29 марта 2012 г.

(обратно)

72

Путин В.В. Россия: национальный вопрос// Независимая газета. 2012, 23 января.

(обратно)

73

См.: Исаев Б., Баранов Н. Современная российская политика: Учебное пособие. Для бакалавров. СПб., 2012. С. 45.

(обратно)

74

Важнейшим фактором легитимации советской власти служила социалистическая национально-государственная идея, которая в период гражданской войны и последующее десятилетие приобрела сакральный характер (См., напр.: Исаев Б., Баранов Н. Указ. соч., С. 46).

(обратно)

75

Достоевский Ф.М. Дневник писателя // Полн. собр. соч. В 30 т. Т. 26. Л., 1984. С. 31.

(обратно)

76

Выступление на пленарном заседании XVI Всемирного русского народного собора 1 октября 2012 г., а затем 5 октября 2012 г. на международной научно-практической конференции в Киевском университете права Национальной академии наук Украины.

(обратно)

77

См.: Конституции государств Европы: В 3 т. / Под общ. ред. Л.А. Окунькова. М., 2001.

(обратно)

78

См. и другие примеры: Конституции государств Азии: в 3 т. / под ред. Т.Я. Хабриевой. М., 2010.

(обратно)

79

См.: Там же. Т. 1. М., 2010. С. 394.

(обратно)

80

См., напр., ст. 12 Конституции Азербайджанской Республики.

(обратно)

81

Шпидлик о. Томаш. Русская идея: иное видениечеловека / Пер. с франц. СПб., 2006. С. 373.

(обратно)

82

Константинов С. Социально-политические измерения, иерархии и инновации в российском социуме // Власть. 2012. № 3. С. 24.

(обратно)

83

Подробнее см.: Бабурин С.Н., Дзлиев М.И., Урсул А.Д. Стратегия национальной безопасности России: теоретико-методологические аспекты: монография. М., 2012. С. 401–417.

(обратно)

84

Приветствие участникам Рождественских образовательных чтений 25 января 2013 г. в РГТЭУ.

(обратно)

85

Высказывания Патриарха Московского и всея Руси Кирилла по церковным, государственным и социальным вопросам // Православный ежегодник на 2013 год, 3 янв.

(обратно)

86

Ларраби С. Опасности и возможности в Восточной Европе // Россия в глобальной политике. 2006. № 6. С. 165.

(обратно)

87

См., напр., в качестве примера: Замалеев А.Ф. Самопознание России: Исследования по русской философии, политологии и культуре. СПб., 2010.

(обратно)

88

Высказывания Патриарха Московского и всея Руси Кирилла по церковным, государственным и социальным вопросам // Православный ежегодник на 2013 год, 23 янв.

(обратно)

89

Там же, 11 янв.

(обратно)

90

Выступление в Институте философии РАН 23 ноября 2011 г.

(обратно)

91

Доклад на XXIV съезде «Российского общенародного союза». Москва, 11 декабря 2011 г.

(обратно)

Оглавление

Вместо предисловия «Зачем не выбрал я спокойного пути…»

  Отступление первое

  Отступление второе

  Отступление третье

Часть 1 Наперекор ветрам

  4 октября 1993 года Вооруженный мятеж бывшего президента

  Вредная привычка идти наперекор обстоятельствам, страхам и соблазнам

  Чувство Родины

  Россия и русские

  Из родовой памяти

  О тех, по кому мы учились жить

  Путь воина

  Афганистан: экзамен на право жить

  Новый выбор пути. Ленинград

  Зарождение вихрей

  Перестройка нашей жизни: светлая мечта и трагичная реальность

  Первый съезд народных депутатов РСФСР

  Трудная осень 1990 года

  Советская Прибалтика: потерянный шанс

  Путь политика

  Август 1991. Сумерки разума

  Черный декабрь 1991 года: триумф обмана и самообмана

  Почему погиб СССР

  От «России» — к Российскому Общенародному союзу

  Мы пытались сохранить единство страны

  Эпоха законотворческого шахрайства

  Российский Черноморский флот и русский Крым

  Битва за Российские Курилы

  За кулисами депутатской работы

  Государственный переворот президента Б. Ельцина

  Возвращение в политику

  Парламентские и непарламентские будни

  Исламский компонент русской нации

  Первый шаг к собиранию страны — это Российско-Белорусское воссоединение

  Путь ученого

  Путь юриста: защита чужих прав как профессия

  Второе возвращение в политику. Глазьев, Рогозин и избирательный блок «Родина»

  Суверенная Абхазия: трудный путь к признанию

  Южные славяне в поиске своего пути

  В борьбе за справедливый мировой порядок

  Нарастание кризиса легитимности Российской власти

  Русский дух — это мятежные думы и вечные ценности

  О семье и душевной крепости

  РГТЭУ как феномен русского образования

  Российская наука как последний бастион великой державы

  Заключение

Часть 2 Идеология национального прогресса

  Русский мир как он есть[13]

  Российский союз как геополитическая закономерность[33]

  Путь России в XXI век: реформаторство на основе традиционализма[34]

  Российский Путь как цель и средство возрождения России[35]

  Парламентаризм и политико-правовые традиции России: проблемы совместимости[60]

  Многообразие цивилизаций против североамериканской реколонизации мира[61]

  Манифест русских консерваторов

  Легитимность российской власти[62]

  Пришло время Конституционного Собрания[71]

  Религиозный фактор конституционного строительства[76]

  Образование как обретение навыков и умений эффективно, если основано на нравственных ценностях[84]

  Восстановление единого союзного государства — Российского Союза: проблемы реинтеграции[90]

  Наша цель — достойная жизнь каждого в справедливом обществе при единой государственности народов исторической России[91]

Послесловие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg