«Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней»

Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней (fb2) - Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней 1456K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юлия Сергеевна Черняховская - Сергей Феликсович Черняховский

Сергей Черняховский, Юлия Черняховская Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней

© С. Ф. Черняховский, 2015

© Ю. С. Черняховская, 2015

© Книжный мир, 2015

Предисловие

Эта книга – о роли и значении Крыма как цивилизационного очага и, одновременно, очага российской государственности. Она предназначена для широкого читателя – но основана на фактах, многие из которых хорошо известны, но не всегда и не вполне осмысленны. Какие-то трактовки, предложенные в ней, могут показаться отличными от привычных. Какие-то места изложения – напротив, слишком привычными и узнаваемыми.

Но если все соответствует привычному и известному, – зачем писать новую книгу? Если все выглядит слишком непривычным – тогда это, видимо, чистая фантастика. Истину нового всегда нужно искать между одним и другим. И новая истина всегда начинается с предположения, которое может показаться малообоснованным. И может таким оказаться, а может – и не оказаться.

Речь идет о том, что Крым, точнее – Таврида – во времена становления европейской цивилизации оказался одним из трех очагов европейской государственности. Как и Риму, основу ему дают греческие поселенцы, оказавшие влияние на обитавшие здесь народы – сначала киммерийцев и тавров, потом – скифов и меодийцев.

Возникновение Боспорского царства относят к 480 г. до н. э. – позднее расцвета Афин, но раньше расцвета Римской Республики. Таврида, таким образом, стала третьим центром развития европейского мира – и до времен Помпея на равных конкурировала и с Римом, и с азиатскими государствами.

Но он же, Крым-Таврида, во времена становления древнерусской государственности оказался одним из трех очагов этого становления – наравне с Новгородом и Киевом.

Его главной особенностью можно считать интегра тивно-межцивилизационный характер данного центра, ставшего центром приобщения к эллинистической цивилизации и Кавказа, и готов, и славян и отработку форм сосуществования разных народов: первый опыт создания «общества разнообразия». Те или иные версии связи Крыма с русской государственностью видят ее и в самом Боспорском царстве, и в Черняховской культуре II–IV веков н. э., и в походах в Крым русских войск в дорюриков период. В любом случае русское княжение существует здесь уже и по неоспариваемым источникам как минимум с Х века и разрушается, в конечном счете, как и многие русские княжества, с нашествием татаро-монголов.

С этого момента в тех или иных формах ведется борьба за воссоединение Крыма с русскими государствами, которая завершается в 1783 году. То есть Крым – это последняя русская территория, отвоеванная Россией у наследников Золотой Орды.

Можно выделить в этом отношении три этапа:

• период ослабления Руси и ее малой активности на крымском направлении – XII–XV века,

• период объединенной Руси и соперничества России и Крыма за суверенитет над Казанским царством – XVI–XVII века;

• непосредственная борьба России за освобождение Крыма XVII–XVIII века.

На всех этих этапах Крым оказывается не только моментом воссоединения территории России – но и моментом конкуренции с мировыми центрами силы. Татаро-монголам удается относительно легко завоевать Крым и потому, что за несколько лет до их нашествия русско-половецкое войско оказалось разгромлено в ходе турецкой агрессии.

Как только речь заходила о Крыме – против России возникал единый фронт и из ее врагов, и из ее союзников.

Поражение в Крымской войне 1854–1856 гг. было вызвано и тем, что Россию предали ее союзники, всем ей обязанные на тот момент: Пруссия и Австрия. А в войне объединились враждовавшие между собой Франция и Англия.

Отсюда вопрос Крыма – это и вопрос геополитических позиций России – контроль над Черным морем и над выходом в Средиземное, и вопрос безопасности – Крымское ханство сотни лет совершало набеги на русские земли и сковывало возможности выхода на побережье Черного моря, и вопрос цивилизационной самоидентификации – через него осуществляется связь с древней историей Европы.

При этом в борьбе за Крым часто определяющую роль играл вопрос воли: в правление Софьи России не удалось вернуть Крым во многом из-за личных качеств командовавшего обоими походами фактического правителя России князя Голицына.

Личные качества правителей России не позволили сохранить Крым после его освобождения в 1730-е годы.

В Крымскую кампанию к поражению во многом привела самонадеянность и медлительность и командовавшего армией Меньшикова, и тогдашнего царского двора.

Да и решение сдать Севастополь с военной точки зрения было недетерминировано. Армия могла сражаться – высшее командование утратило волю.

Волевой фактор оказался определяющим и в воссоединении Крыма с Россией в 2014 году.

Крым, подобно статуям Микеланджело и картинам Рафаэля, – сам по себе является богатством и сокровищем.

И цивилизационным, и природным. Крым всегда был особым межцивилизационно-интеграционным пространством.

Это один из древнейших в мире очагов государственности и цивилизации: его государственность древнее государственности практически всех стран Европы, за исключением Рима и Греции.

С русской историей он связан как минимум с VIII века нашей эры, когда там, в Суроже, по легендам, впервые крестился русский князь Бравлин – за двести лет до крещения в Херсонесе Владимира.

Крым – это символ. Символ многовековой борьбы за его освобождение и воссоединение с Россией. Один из символов тысячелетней Российской государственности – и повторявшихся в веках военных подвигов России.

То есть Крым – это особый историко-культурный памятник. Здесь все представляет достояние культуры и историческую ценность.

Мы не знаем, можно ли утверждать, что воссоединение Крыма в полной мере означает крушение претензии западных конкурентов России на однополюсное строение мировой политики.

Мы можем лишь утверждать, что на сегодня США этого явно опасаются – и такую возможность видят.

Мы не знаем, каким окажется тот мир, который может утвердиться в результате нарушения «табу» 1991 года, и будет он лучше или хуже.

Мы только утверждаем, что «конечность» и долговременность установленного четверть века назад порядка – оказалась иллюзией.

Мы даже не знаем всех последствий, к которым может привести начинающийся процесс переформатирования мировой политики. Мы только утверждаем: если есть желание не допустить его фатального развития – оппонентам России необходимо принимать форматы отношений, которые подтвердят признанное взаимоприемлемым: нерушимость границ и зон влияния и ответственности, образовавшихся после Второй мировой войны.

«Конечно, мы не можем сегодня не сказать о тех исторических событиях, которые произошли в этом году. Как известно, в марте этого года в Крыму состоялся референдум, на котором жители полуострова явно заявили о своём желании присоединиться к России. Затем последовало решение крымского парламента – и подчеркну, абсолютно легитимного, не надо об этом забывать, избранного ещё в 2010 году, – решение крымского парламента о независимости. И, наконец, произошло историческое воссоединение Крыма и Севастополя с Россией.

Для нашей страны, для нашего народа это событие имеет особое значение. Потому, что в Крыму живут наши люди, и сама территория стратегически важна, потому что именно здесь находится духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации и централизованного Российского государства….

…И именно на этой духовной почве наши предки впервые и навсегда осознали себя единым народом. И это даёт нам все основания сказать, что для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение. Так же, как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм. Именно так мы и будем к этому относиться отныне и навсегда.»

Из послания Федеральному собранию Президента России В. В. Путина.Декабрь 2014

Глава 1. Крымский цивилизационный очаг

1.1. Крымский очаг европейской государственности

Крым является одним из трех древнейших очагов европейской цивилизации наряду с Древней Грецией и Римом.

В отличие от каждого из них он возникает, формируется и развивается не как монокультурный цивилизационный субъект, а как поликультурное цивилизационное образование.

«Вся эта страна отличается необычайно холодными зима ми; здесь в течение восьми месяцев мороз такой нестерпимый, что если в это время разлить воду, то грязи ты не получишь… Замерзает море и весь Боспор Киммерийский… Вот такая зима бывает в течение восьми месяцев непрерывно; и в остальные четыре месяца здесь холодно» (Геродот).

Несмотря на столь суровые отзывы теплолюбивого греческого историка, для советских людей, а позже – граждан России, Крым стал символом тепла, солнца и здоровья. «Всесоюзная здравница» – так называли Крым еще 30 лет назад.

Это для нас Крым – частью курорт, частью – памятник воинской славы конца XVII и середины XIX веков.

Древний мир был другим – и для него Таврида – это один из его главных центров. В чем-то к нему применимы строки, написанные недавно – в год неравного сражения Ливии с армиями наемников НАТО:

Здесь – сурового века твердыня, Здесь с античностью сплелся Восток. Как мгновенны на юге закаты! Но спокойных не ведаем снов. Здесь сегодня – за черное злато Разжигается схватка миров.

Сегодня трудно представить, что тогда Крым был центром, соединявшим Рим и Китай, Средиземноморье и Евразию.

Что два его древних государства – Херсонес и Боспор, – две тысячи лет сдерживали удары кочевых племен с Севера и Востока, защищая от них Средиземноморье, и перемалывали варварские культуры, превращая кочевые племена в просвещенные античные народы, – и создавали уникальную эллинистическую цивилизацию, способную соединить дух Древней Эллады с энергией и самобытностью молодых племен.

И отсюда, с берегов курортного Крыма, правители Боспора бросали вызов могуществу Рима, угрожая не только не покориться ему, – но и уничтожить его. Рим, триумфально покорявший античную Ойкумену, бросал своих лучших полководцев – Помпея и Цезаря – на покорение охватившего половину Черноморского побережья государства. А архонты Боспора, в ответ, строя союз с независимой Галлией – готовили ответный удар через всю Европу и Альпы в сердце великой империи, и только внутреннее предательство двора и знати спасло Рим от, возможно, смертельного удара объединенных народов будущей России. Чуть иначе – и место Рима в истории заняли бы Боспор и Херсонес, а место Италии – Крымский полуостров.

Разница между Римом и Боспором была в том, что Рим – покорял народы, а Боспор – их интегрировал и объединял.

Легенды есть легенды – и сложно сказать, существовали ли герои Троянской войны на деле и каковы были их имена.

Но по этим легендам и Рим, и Таврида корнями своими восходили к наследию и легендам Трои.

Основу Римского государства создает, по преданию, царь Эней, вместе со своими сподвижниками покинувший разгромленную Трою и переселившийся на Апеннинский полуостров.

Но у истоков культуры Тавриды стоит дочь осаждавшего Трою царя Агамемнона – Ифигения. Кто-то считает ее его приемной дочерью, а родной дочерью царя Афин Тесея, кто-то – родной, и в то же время ее называют женой Ахилла.

Так или иначе – и Рим, и Таврида рассматриваются как наследники Троянской войны, две ветви древнего мира Эллады.

Попавшая в Таврию Ифигения сама воспринимается в трех ипостасях: как почитаемая местным населением богиня, как жрица богини Артемиды, и как сама Артемида – то есть уже в раннем виде несет в себе будущую идею троицы, но олицетворяемой женским началом. Уже потом, когда будет основан и поднимется Херсонес – при общем принятии пантеона античных богов, высшим божеством этой культуры станет богиня Дева, обладающая чертами, схожими с древнерусской Берегиней и христианской Богородицей.

Высшим божеством древней Таврии и Херсонеса становится дочь афинского царя, по преданию тоже имеющего божественное происхождение.

Рим – наследник воинов, защищавших Трою. Таврида – наследник воинов, штурмовавших Трою.

Эпическая история крито-микенской эпохи (эгейской цивилизации) как будто бы в превращенном виде воскресла на рубеже нашей эры. В Тавриде все как будто воскресло, смешалось и многообразно перевоплотилось.

Легенды разных эпох здесь соединяются вместе, как будто отражая в своем разнообразии многообразие природных образов самого полуострова.

Крымский полуостров можно разделить на равнинно-степную, горно-лесную, южнобережную и керченскую природно-климатические зоны. Вопреки свидетельствам знаменитого историка, здесь сравнительно теплые и недолгие зимы и продолжительное солнечное лето. Причем горная гряда, отделяющая Юг Крыма от степных районов, обеспечивает своеобразную консервацию теплому воздуху, служит естественной преградой для туч и северных ветров. Отсюда – исключительная природа субтропиков. Древнейшие жители Крыма знали не только охоту и рыболовное ремесло, но и земледелие, скотоводство и даже пчеловодство.

Но Крым не только живая природа – под морским шлейфом и в горах Крыма – железо. Железная руда, открывшая дорогу раннему развитию ремесел, горного и кузнечного дела.

Южное побережье Крыма – уникально: субтропические леса, растущие здесь, нельзя встретить нигде больше.

Уникальное географическое положение Крыма обусловило и его особое цивилизационное значение на заре времен. Здесь проходил так называемый Великий шелковый путь, связавший воедино цивилизации Запада и Востока – Рим и Китай. Спустя несколько веков этот же путь стал средством сообщения между улусами татаро-монгольский империи.

И это определило роль Крыма как связующего звена между культурными центрами всей Евразии.

В то же время яйлы – плоские и каменистые вершины крымских гор – стали хорошей основой для строительства каменных сооружений, неприступных фортов и монастырей. Перекопский перешеек – полоска суши длинной восемь километров – связала Крым с европейской цивилизацией, в то же время сделав его недоступным для воинственных племен – варвары никак просто не могли проникнуть на территорию Крыма незамеченными.

Первым следам пребывания человека в Крыму уже сто тысяч лет. Причем, похоже, что полуостров почти не пострадал от ледникового периода.

Крымские горы, пещеры и ущелья уже в период палеолита оказались для людей удобным и безопасным местом жизни. Животный мир – крайне богат и разнообразен – здесь обитали носороги и мамонты, северные олени и медведи, песцы и антилопы-сайги, дикие лошади, ослы, белые куропатки, реки населяли лосось и щука.

Кремниевые месторождения, выходившие на поверхность земли, давали легко доступный материал для изготовления орудий.

Остатки стоянок периода палеолита были обнаружены по всему полуострову. Самые известные среди них: Чокурча, Киик-Коба и Бакла вблизи Симферополя, 14 Заскальных стоянок у села Вишенное Белогорского района, Староселье у Бахчисарая, Кизил-Кобинские пещеры. Находили остатки кремниевых орудий и в других местах: в пещере Волчий грот в двенадцати километрах к востоку от Симферополя в скале над долиной реки Бештерек, вблизи Бахчисарая (Сюрень), у реки Качи, в долине реки Альмы, у реки Бодрака (Шайтан-Коба).

Люди, населявшие тогда Крым, уже жили в пещерах, умели разводить огонь, делали деревянные копья и дубины, которые помогали им в охоте на доисторических животных. Потом стал меняться климат – и исчезли мамонты, носороги и бизоны, а северные олени, гонимые потеплением ушли на север. Потребность в крупных общинах и отрядах, способных охотиться на большую дичь исчезла, и общины стали распадаться. К мезолиту крымчане расселились небольшими племенами в долинах рек.

Следы культуры этого периода можно найти в пещерных стоянках: Алимов навес в долине реки Качи, Сюрень II у реки Бельбек, Водопадный грот, Таш-Аир I, Буран-Кая у реки Бурульчи, Фатьма-Коба в Байдарской долине, Замиль-Коба I и II, Мурзак-Коба в долине реки Черной, Ласпи VII. На некоторых из этих стоянок были обнаружены следы первых оборонительных сооружений, во многих – более сложные орудия труда, кости одомашненных животных.

Степную часть Крыма, менее гостеприимную по своему климату, люди начали осваивать позже – в пятом тысячелетии до нашей эры, в эпоху неолита. К энеолиту относятся первые найденные в Крыму повозки и медные орудия.

К бронзовому веку – 2000–1000 лет до нашей эры – относятся ямная, кемиобинская, катакомбная, многоваликовая, срубная, сабатиновская и белозерская культуры. Люди, жившие в Крыму, в эти времена не только занимались скотоводством и пашенным земледелием, но и строили каменные дома, знали простейшие формы искусства – наносили рисунки и узоры на глиняную посуду и бронзовое оружие. Тогда же в Крыму появилась торговля. Денег еще не было, для обмена использовали бартерные товары, но зона торговли становится для того времени достаточно обширной: торговали в основном с племенами Малой Азии, Северного Причерноморья и Эгейского бассейна, которые начинает связывать между собой Крым.

К VIII в. до н. э. относятся самые ранние железные предметы, найденные в Крыму, в одном из курганных погребений у села Зольного. Примерно тогда же появляются первые следы пребывания в Крыму тавров, по имени которых полуостров получил свое первое название – Таврида.

Но к этому времени начинается новый процесс: Таврию осваивают эллины. Греки расселяются на огромной территории, намного большей, чем территория нынешней Греции – от Сицилии и Северной Африки до почти всей окружности Черного моря – и создают свои поселения в Тавриде.

1.1.1. Классическая античность. Херсонес и Боспор: Спарта и Афины Таврии – восхождение

Греческая колонизация

В VIII–VI в. до н. э. европейская территория Греции оказалась неспособной обеспечить ресурсами растущее население. В поисках источников сырья, рынков сбыта и рабов греки отправились на восток – на берега Средиземного и Черного морей. Здесь они рассчитывали найти плодородную почву, богатый растительный и животный мир, удобные для мореплавания гавани. В новые земли отправлялись в основном молодые мужчины, крестьяне, иногда ремесленники и торговцы. Однако греки не только брали – многое они приносили с собой: культуру, этические ценности, социальный уклад. Платон поэтически описывал, как греки расселяются вокруг этих морей, «как муравьи или лягушки вокруг болота», а римский оратор Цицерон сравнил греческие колонии на востоке с каймой, «подшитой к обширной ткани варварских полей». Процесс освоения греками новых территорий получил в науке название Великой греческой колонизации.

Первым делом полис, решивший основать новую колонию, набирал колонистов. Если добровольцев не хватало – проводили жеребьевку или добирали людей из других городов. Готовый к отправке отряд мог включать в себя от 150 до 1000 человек. Возглавлял такой отряд человек, происходивший из знатного рода и обладавший достаточным авторитетом. Его именем называлась новая колония.

Колонисты обращались за советом к оракулу – обычно это был оракул Аполлона в Дельфах. Жрецы Аполлона называли колонистам время отправки и место, куда следовало плыть.

Большинство колонистов, отправившихся в Северное Причерноморье, было ионийцами, в основном уроженцами города Милет. Ионийцами назывались греки, проживавшие на западном побережье Малой Азии, островах Хиос и Самос. В Ионию входило 12 крупных городов, объединенных в политический союз.

Первая колония греков на северном побережья Черного моря была основана на острове Березань в середине VII в. до н. э. Еще через полвека милетские колонисты основали у Днепро-Бугского лимана (чуть южнее нынешнего Николаева) город Ольвия.

В VI в. до н. э. ионийцы начали колонизировать восток Крыма. Кто-то из авторов считает, что здесь было основано 75 поселений. Кто-то – что почти сотня. В любом случае – целый мир. Целая страна.

Поселения на восточном побережье – Нимфей, Мирмекий, Тиритака, Феодосия и другие – появляются позже.

В конце VI в. до н. э. на западном берегу Крыма ионийцы основывают еще один знаменитый город – Керкинитиду (нынешняя Евпатория).

Кроме ионийцев существовала дорийская часть греков. Это были жители основной части Греции, колонизировавшие Малую Азию, Сицилию, Южную Италию, острова Крит, Родос и Кос. Дорийцы отличались от других греков прочностью родовых связей, простотой быта, мужеством, гордостью и стойкостью в бою. Классическим дорийским полисом считалась Спарта.

Единственная дорийская колония в Крыму располагалась на юго-западе полуострова – это был Херсонес. Этот город заложили переселившиеся с южного берега Черного моря колонисты из Гераклеи Понтийской (нынешний турецкий Эрегли), совместно с выходцами с острова Делос. Основание этой колонии обычно относят к 440-420-м гг. до н. э.

На новые земли эллины приносили старые традиции Древней Греции. Основной административной единицей оставался полис, состоявший, как правило, из города и окружавшей его сельскохозяйственной территории – хоры. Полис обладал полной политической автономией. Его гражданами признавались люди, владевшие правом собственности на землю. Полис брал на себя обязательства по защите граждан в случае войны и давал некоторые социальные гарантии. Жителей полиса объединяли обычно и религиозные предпочтения.

Основой экономической независимости полиса было сельское хозяйство. Поэтому первой задачей при основании колонии для греков был раздел земель, примыкавших к будущему городу – хоры. Каждый гражданин получал землю в городе для строительства жилища и землю за городом для ведения сельского хозяйства.

В VI в. до н. э. на западном и восточном берегу Крыма образовалось несколько автономных полисов.

Со временем разрозненные греческие колонии объединились вокруг двух центров: Боспор и Херсонес.

Если увидеть Крым, как выступающую в Черное море подкову – греки приходят к нему другой, охватывающей его с Запада и с Востока подковой, и создают основные центры государственности на двух противоположных сторонах: Херсонес строится на Западе, около нынешнего Севастополя, города, объединившиеся чуть позже в Боспорское царство, – с противоположной стороны, по обе стороны нынешнего Керченского пролива. Столицей последнего со временем становится Пантикапея, город, который сегодня известен как Керчь.

Собственно, Севастополь и Керчь – и сегодня два основных города Крыма, тандем его сияния – но родилось это положение вещей тогда, еще более двух с половиной тысяч лет назад.

Большинство поселений эллинов на Керчинском и Таманском полуостровах возникло в результате переселения их с западного побережья Малой Азии, где располагался Милет, который Геродот называл «жемчужиной Ионии».

Керчь – Пантикапей – основывается на рубеже VII–VI вв. до н. э. В VI в. появляется Феодосия, тогда носившая имя Нимфей. Затем начинается второй этап колонизации – и уже их жители расселяются вдоль побережья Крыма, появляются Тиритака (восточная часть современной Керчи), Мирмекий (мыс Карантинный, также часть современной Керчи), Парфений (село Опасное) и Порфмий (поселок Жуковка, северо-восток Керчи) – небольшие аграрные городки – апойкии.

Херсонесская колония появляется рядом с нынешним Севастополем в 529/528 гг. до н. э. – ее создают эллины из Гераклеи Понтийской – города южного берега Черного моря.

Колонию с самого начала окружали племена тавров, что и вынудило переселенцев оградить город мощными каменными стенами.

Таким образом, в VII веке до н. э. рождается Пантикапей-Керчь, в VI – Нимфей-Феодосия, в последней четверти VI – Херсонес-Севастополь. Более полутысячелетия они существуют до нашей эры, Боспорское царство продержится в своем античном виде еще полутысячелетие нашей эры, Херсонес – окончательно падет только в конце XV столетия н. э., после покорения турками Константинополя. Но Боспорское царство воскреснет в русском Тьмутараканском княжестве, а Херсонес – в отстроенном Суворовым Севастополе.

С момента их основания прошло две с половиной тысячи лет и тысячу лет – дольше, чем существовали государства Афин или Древнего Рима – они были своего рода Геркулесовыми столбами античного мира на его Северо-Востоке, воротами, соединявшими миры древности.

Причем Таврида как бы в обратном виде воспроизвела в себе дуализм Древней Греции, в его соперничестве ионического населения демократической республики Афин и дорического населения Спартанского царства.

Только здесь все было наоборот: ионийцы, создавшие города Востока Крыма, объединили их в царство, дорийцы, создавшие Херсонес, две тысячи лет хранили в нем республиканское правление.

Спарта и Афины двести лет противостоят друг другу в Греции – и, истощившись в борьбе, падут, покорившись сначала Александру Македонскому, а затем – Риму.

Херсонес и Боспор противостоят друг другу в Крыму тысячу лет – и тысячу лет будут сохранять свою независимость.

Первый был западным центром Крыма, второй – восточным.

Восточный падет примерно тогда, когда падет Западная Римская империя. Западный – когда падет Восточная, Византия. Но каждый из них просуществует дольше, чем существовали и Рим, и Византия вместе взятые.

Хотя Византий – будущий Константинополь – был основан на сто сорок лет раньше, чем Херсонес, последний стал значимым государственно-политическим центром примерно на семьсот лет раньше, чем таковым стал Константинополь.

Мы просто привыкли думать, что все величие древности связано с чем-то иным, нежели Россия. И боимся признать очевидное – что на ее территории были классические центры древней государственности, не менее значимые и существовавшие много дольше, чем Древняя Греция и Древний Рим.

Республика Херсонес

В IV в. до н. э., когда эллины открыли прямой путь через Черное море, Херсонес оказался как раз на его северном окончании, что на века обеспечило городу судьбу крупного политического и торгового центра.

Херсонес осваивал Гераклийский полуостров постепенно. Греков интересовали возможности для развития сельского хозяйства, а значит – земли и рабы. С IV в. до н. э. Херсонес переходит к колонизации северо-западного Крыма, уже занятого другими греческими переселенцами.

Первые находки в этом районе датируются VI веком до н. э. – черепки ионийских и новкратийских ваз, статуэток и пр., следовательно, поселение к этому времени уже существовало, к тому же вело торговлю с Грецией и Малой Азией, покупая вино, металлические изделия и художественные произведения. Из степей Скифии в Херсонес попадали рабы, хлеб, лес, лен и прочее сырье.

Всю историю развития города можно условно разделить на три эпохи: древнегреческая и древнеримская объединены античной культурой, а за ними наступает средневековый византийский период.

Античность. В состав Херсонеса в этот период была включена другая греческая колония, Керкинитида, располагавшаяся на месте современной Евпатории, известная еще со времен тавров бухта Калос Лимен и многие другие небольшие поселения.

Отсчет древнегреческого периода принято начинать с VI века до н. э. и он продолжается до наступления господства Рима после смерти Митридата, и это время в Херсонесе характеризуется высоким уровнем развития культуры.

Самые ранние находки на территории Херсонеса – остатки погребений и черепки посуды. Учитывая, что греки никогда не хоронили своих мертвых в черте города, легко сделать выводы о его небольшом размере в это время.

К V–IV веку до н. э. относятся найденные в городище памятники материальной культуры и надписи. Судя по сохранившемуся тексту имевшей своего рода конституционное значение и приносившейся гражданами города Херсонесской присяге влияние города распространялось от Балаклавы до Ак-Мечети (ок. Евпатории).

Своих максимальных границ Херсонес как город достиг к концу IV – началу III в. до н. э., его площадь занимала 32–33 га.

К этому периоду относятся также крепкие стены и полукруглые башни Херсонеса, снаружи которых располагались кладбища, а внутри – город с жилыми домами, общественными зданиями, из которых были обнаружены: остатки монетного двора, «общественное здание» неизвестного назначения на востоке городища и остатки храмов дорического и ионийского стилей.

Сокровища в гробницах этого времени золотые, с драгоценными камнями, частью серебряные, из чего можно сделать вывод о небедной жизни горожан. Тогда же, очевидно, была построена подстенная гробница, история которой будет более подробно рассмотрена далее.

С юга и запада окружали оборонительные стены, с севера и востока – море. Стены строились из хорошо обработанных известняковых плит. Через каждые 40–70 м их укрепляли круглые башни. Кроме того, перед основной стеной возводилась дополнительная, протейхизма. Протейхизма должна была защитить стены от осадных орудий: таранов и стенобитных машин. Пространство между этими двумя укреплениями, называвшееся периболом, превращалось, таким образом, в своеобразную ловушку – вступившие в него не могли отступить, не имели пространства для маневра и находились под прицелом лучников и других бойцов дальнего боя, стоявших на стенах.

Внутри стен город состоял из кварталов, разделенных улицами, пересекавшимися под прямым углом. Каждый квартал состоял из двух – четырех домов. Дома строились по эллинскому типу: в центре каждого из них располагался внутренний дворик хозяйственного назначения, где имелись источник воды и хозяйственные постройки.

Главная улица была шириной 6 метров, пересекала город с юго-запада на северо-восток и там, на берегу моря, заканчивалась городской площадью.

На главной площади находились храмы и алтари местных богов, самым крупным из которых был храм Девы. Здесь, в храме и вокруг него, собиралось для обсуждений и голосований народное собрание.

Как и в любом греческом полисе, важным центром культурной жизни в Херсонесе был театр. Он находился в южной части города. Места для зрителей располагались на холме, образуя полукруглый амфитеатр. В центре такого открытого зала находилась орхестра – место для хора. А на дальней стороне орхестры – скена, постройка, где располагались гримерные и хранился реквизит. Между орхестрой и скеной – проскений, то, что сейчас мы называем сценой.

О живом товарообмене Херсонеса с Грецией, Малой Азией, Италией и Египтом говорят найденные монеты и черепки, произошедшие из этих стран.

Растет численность населения, возводятся новые оборонительные стены. Как и Боспорское царство, Херсонес торгует с Афинами, импортируя оттуда дорогие вина, оливковое масло, расписную керамику, предметы роскоши. Хероснес продает в греческие города рыбу, соль, мед, воск, продукты скотоводства.

Расцвет Херсонеса – это конец IV – начало III в. до н. э. Время, когда Рим еще не решается спорить с Карфагеном, а Карфаген – достигает господства в Средиземноморье.

Примерно тогда, когда достигает апогея держава Александра Македонского. И тогда, когда только начинает возвышаться Рим.

И Херсонес, и Боспор тогда – это не затерянные пасынки эллинистического мира – это одни из основных поставщиков его продовольствия и его северо-восточные стражи.

Херсонес в отличие от Боспорского государства – демократическая республика, где высшая власть принадлежит собранию свободных граждан.

В периоды между собраниями власть в городе принадлежала Совету – также выборному органу, а повседневную жизнь регулируют коллегии, среди которых главенствующее место занимала коллегия архонтов. Остальные были подчинены ей: военными делами занималась коллегия стратегов, за соблюдением законов следила коллегия номофилаков, за порядок на рынке отвечала коллегия агораномов, за правильностью мер и весов следила коллегия астиномов. Отдельные должностные лица следили за казной, занимались вопросами воспитания молодежи и т. д.

Тем не менее, существовал в Херсонесе и «царь». Он избирался на один год, и этот год назывался его именем. Повидимому, цари в Херсонесе выполняли, в основном, ритуальные функции, были чем-то наподобии президента в парламентской республике.

В Херсонесе, как и в других греческих полисах, преобладала свобода вероисповедания. Однако особым уважением пользовались верховный бог греческого пантеона Зевс, богиня Земли Гея, бог Солнца Гелиос, Артемида и Аполлон. Популярностью пользовался также любимый герой дорийцев Геракл. Наравне с традиционными греческими богами херсонеситы почитали защитника города бога Херсонаса и Деву, культ которой, видимо, они заимствовали у местного населения Крыма. Причем Дева, прообраз будущей христианской Богородицы, пользовалась чуть ли не наибольшим уважением среди всех остальных богов.

На рубеже IV–III веков Херсонес, как и города Эллады, сталкивается с угрозой антидемократического переворота, но гражданам полиса удается отстоять свои права. Они принимают некое подобие конституции: Херсонесскую присягу, отразившую этические и моральные ценности херсонесцев этого периода, свой свод прав и обязанностей человека и гражданина – то есть на территории России «конституция» появляется за полторы тысячи лет до Великой Хартии вольностей Англии и за две – до Конституции США, с их «Биллем о правах».

В присяге говорится о том, что херсонеситы чтят греческих богов, но особое предпочтение отдают Деве, также называемой ими Парфенос, богине тавров, которую отождествляют с Артемидой. В центре Херсонеса располагался храм этой богини, и в честь нее устраивались празднества – Парфении.

Присяга приносится на верность демократическому правлению и родине, и носит характер добровольного принятия свободным и обладающим всеми правами гражданином обязательств перед обществом, обязательств по противодействию любым попыткам установления тиранического правления.

По сути дела, в соответствующей своему времени форме, она действительно выступает определенным аналогом Великой хартии вольностей, принятой в XIII веке в Англии, или «Мейфлауэрскому соглашению» XVII века в будущих США, легшему позже в основу американской конституции.

Только на территории России, в Крыму, ставшем очагом российской государственности, этот документ был разработан на полторы-две тысячи лет раньше основополагающих документов современной западной демократии.

«Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девою, богами и богинями олимпийскими, героями, владеющими городом, территорией и укрепленными пунктами херсонесцев, – гласит присяга.

– Я буду единомышлен о спасении и свободе государства и граждан и не предам Херсонеса, Керкинитиды, Прекрасной Гавани (Калос Лимен. – Прим. авт.) и прочих укрепленных пунктов на остальной территории, которою херсонеситы управляют или управляли, ничего никому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать все это для херсонесского народа.

– Я не буду ниспровергать демократического строя и не дозволю этого предающему и ниспровергающему и не утаю этого, но доведу до сведения государственных должностных лиц.

– Я буду врагом замышляющему и предающему или отторгающему Херсонес, или Керкинитиду, или Прекрасную Гавань, или укрепленные пункты и территорию херсонесцев.

– Я буду служить народу и советовать ему наилучшее и наиболее справедливое для государства и граждан.

– Я буду охранять для народа «ΣАΣТНРА» и не буду разглашать ничего из сокровенного ни эллину, ни варвару, что должно принести вред государству.

– Я не буду давать или принимать дара во вред государству и гражданам.

– Я не буду замышлять никакого несправедливого дела против кого-либо из граждан не отпавших; и не дозволю этого и не утаю, но доведу до сведения и на суде подам голос по законам.

– Я не буду составлять заговора ни против херсонесской общины, ни против кого-либо из граждан, кто не объявлен врагом народа; если я вступил с кем-нибудь в заговор или связан какой-либо клятвою или заклятием, то мне, нарушившему это, и тому, что мне принадлежит, да будет лучшее, а соблюдающему – противоположное.

Если я узнаю о каком-либо заговоре, существующем или зарождающемся, я доведу об этом до сведения должностных лиц.

Хлеб, свозимый с равнины, я не буду ни продавать, ни вывозить с равнины в какое-либо иное место, но только в Херсонес.

Зевс, Гея, Гелиос, Дева, божества олимпийские! Пребывающему во всем этом да будет благо мне самому и потомству и тому, что мне принадлежит, не пребывающему же да будет злое и мне самому и потомству и тому, что мне принадлежит, и пусть ни земля, ни море не приносят мне плода, пусть женщины не разрешаются от бремени благополучно…»

Такую присягу должен был принести каждый полноправный гражданин Херсонеса.

Как и в Боспоре, здесь развивались история, философия, музыка и поэзия, медицина. Здесь получила развитие собственная историческая школа, основателем которой стал Сириск. Как и для предков херсонесских греков – спартанцев – особое значение здесь имели спорт и военное искусство.

С III в. до н. э. угрозой Херсонесу становятся скифы.

Скифов интересовали не только и не столько территории херсонеситов, сколько укрепления и постройки, обработанные сельскохозяйственные угодья.

По легенде, на помощь Херсонесу пришла царица сарматов Амага. Она убила царя скифов и запретила им продолжать войну с эллинами.

Однако через некоторое время набеги возобновились.

К началу II в. Херсонес теряет большую часть своих владений, земли Северо-Западного Крыма, а затем и усадьбы Гераклейского и Маячного полуостровов, что приводит к упадку сельского хозяйства и экономическому кризису. Во II веке, по всей видимости, усилился натиск степняков на город, Херсонес потерял внешние владения и, защищаясь, заключил союз и пошел на создание объединенного государства, названного Понтом, а потом – и Боспором.

Боспорское царство

Эллины считали, что Боспор Киммерийский, или Керченский пролив, разделяет Европу и Азию. Полисы, впрочем, основывались как на европейском его берегу, так и на азиатском. На Таманском полуострове, в те времена представлявшем собой небольшой архипелаг, находились города Фанагория, Гермонасс и Кепы.

Ко времени прихода греков на Боспор там уже обитали скифы, но, по разным данным, они были вытеснены греками или добровольно уступили эллинам землю.

Греческие поселенцы занимались земледелием и оседлым животноводством, выращивали пшеницу, просо, бобы, садовые культуры и виноград, разводили мелкий (но иногда и крупный) рогатый скот и птицу, лошадей, занимались охотой и рыбной ловлей. Из Греции принесли они с собой на новые берега и ремесленные навыки – греки владели строительным, плотницким, столярным, металлообрабатывающим, керамическим, ткацким и ювелирным делом. Торговали с городами Малой Азии и соседних с ней островов, а позднее и с Афинами, откуда ввозили оливковое масло, вино, ремесленные изделия. У местных племен они выменивали продукты сельского хозяйства и промыслов, рабов.

По мере развития апойкии постепенно превращались в полисы, города-государства. Формы правления в них могли быть разными – встречались как демократии, где преобладала роль народного собрания, так и олигархии, где главенствовали наиболее знатные и состоятельные граждане.

Около 480 г. до н. э. (по свидетельству Диодора Сицилийского) угроза войны с местными племенами привела к образованию военного союза между крымскими полисами.

Однако, возможно, причина крылась в другом: это время – время агрессии Персии против греческих городов. В 499 году начинается восстание ионических городов против Дария. В 491 гг. он предъявляет греческим городам ультиматум с требованием покорности и его принимают все, кроме Афин и Спарты. В 490 году афиняне разбивают Дария у Марафона, но в 480-м году начинается нашествие Ксеркса. Становится ясно, что для противостояния персам нужны более крупные объединения, чем прежние автономные полисы – и как раз в этом же году города Керченского и Таманского полуостровов объединяются вокруг Пантикапея в Боспорское царство, возможно, учитывая и предыдущий поход персов в Причерноморье.

Во всяком случае, после этого объединения персидские цари больше не пытались повторить поход Дария 512 года.

Новое государство возглавили архонты – должностные лица, избиравшиеся раз в год из аристократического рода Археанактидов, потомки которого обосновались в Пантикапее. Постепенно должность стала наследственной. Так начался период наследственной власти Археанактидов, ознаменовавшей зарождение нового государства, в честь которого во второй четверти V в. до н. э. в Пантикапее был возведен храм Аполлона.

Столицей Боспорского государства становится нынешняя Керчь – Пантикапей.

Около 438 г. до н. э. власть перешла к династии Спартокидов, которые возглавляли Боспорское государство до конца II в. до н. э. Спартокиды подчинили и заставили войти в состав своего государства до тех пор независимые Фанагорию, Нимфей, Киммерик, Феодосию и отдельные местные племена. Так на территории Крыма возникло единое полиэтническое государство, в состав которого вошли эллины, скифы, синды, меоты и часть племен тавров.

Значительная часть заслуг в его создании принадлежит сыну Спартока, Сатиру I. Этот решительный и удачливый правитель ставил своей задачей в первую очередь расширение территории государства в обе стороны от Боспора Киммерийского. Он окончательно подчинил Фанагорию, поставил своего наместника царем синдов.

Племена синдов, многочисленные и хорошо организованные, населяли обширные территории у Черноморского побережья Северного Кавказа. Еще дальше на север, в Прикубанье и Приазовье, обитали меоты. Их царица Тиргатао едва не пала жертвой воинов Сатира, и в ответ на боспорскую объединительную политику начала опустошительную войну, закончившуюся уже после смерти Сатира.

В Крыму амбиции Сатира были направлены на Нимфей и Феодосию.

Нимфей, располагавшийся рядом с Пантикапеем, входил в Афинский морской союз. Согласно договору, члены этого союза, числом около 200 городов, обязывались иметь одних и тех же союзников и врагов. Они платили взносы в общую казну, хранившуюся в Афинах, и оттуда получали помощь по защите торговых путей. Интересы Афин в Нимфее представлял некий Гиллон. Когда пришло время, он предал союз и передал город Сатиру.

Следующей целью Сатира стала Феодосия. «Город занимает плодородную равнину и обладает гаванью, могущей вместить 100 кораблей», – писал о Феодосии Страбон. Именно это привлекало Сатира.

Феодосийцы были готовы к обороне и выступили при поддержке Гераклеи Понтийской. Сатиру так и не удалось взять город, он умер у стен Феодосии. Однако война на два фронта, развязанная им, продолжалась и после его смерти, определив дальнейшую стратегию экспансии Боспора.

Помимо военных достижений Сатир успел наладить торговые связи с Афинами, которые так же во многом обусловили дальнейшие экономические успехи Боспора.

Сын Сатира Левкон правил с 393/92 г. по 353 г. до н. э. Он продолжил политику отца и закончил завоевание Феодосии. Для победы в войне он использовал скифских наемников – во время боя скифские лучники стояли позади войска и отстреливали отступавших.

Даже в составе Боспорского царства Феодосия пользовалась некоторыми привилегиями. Левкон именовал себя «архонтом Боспора и Феодосии».

Дальнейшая экспансия Левкона была направлена на решение азиатских проблем. Он покорил племена синдов, маитов, торетов, дандариев и псесов.

Хотя Левкон стал единоличным правителем всех захваченных земель, он продолжал именовать себя архонтом. При его жизни торговля с Афинами продолжала развиваться, в том числе за счет льгот, которые получали торговцы хлебом, главным экспортным товаров Боспора.

После смерти Левкона к власти в Боспоре пришли братья Спарток II и Перисад. Вскоре Спарток умер, Перисад остался единоличным правителем и оставался у власти до 310 г. до н. э. Боспорские владения были расширены на восток за счет покорения племен досхов и фатеев.

Боспорское царство достигло пределов своих владений. Оно включало территории, примыкавшие с юго-востока к Азовскому морю и часть Черноморского побережья до города, именовавшегося Синдской Гаванью, или Горгиппией (нынешняя Анапа) и современного Новороссийска. В состав царства входили Керченский полуостров и земли вокруг Феодосии. В то время это было одно из крупнейших государств в Европе.

Свой расцвет Боспор переживает в IV – первой половине III в. до н. э. Такой подъем был обусловлен в первую очередь ростом сельскохозяйственного производства – хотя часть боспорской земли занимали города и хора, большую часть территории занимали деревни и усадьбы, принадлежавшие правителям, храмам и аристократии. Численность городского населения Боспорского царства колебалась от 48 до 60 тысяч, в то время как в сельском хозяйстве было занято 90-110 тысяч человек.

Со временем территория города расширялась, менялся их внешний вид. Центральной частью Пантикапея, верхним городом, или, как называли его греки, – акрополем, стала вершина горы Митридат. Здесь, помимо упомянутого храма Аполлона, эллины возвели храмы Диониса, Афродиты, Артемиды и Асклепия, святилище Деметры. Здесь же находился дворец Спартокидов. Акрополь окружали оборонительные стены.

Среди населения Пантикапея встречались зодчие, землемеры, инженеры, юристы, врачи, учителя, живописцы, скульпторы, ювелиры. Большое место в жизни горожан занимали история и философия. Так, в IV–III в. до н. э. здесь приобрели известность местные философы Сфер, Смикр и Дифил. Тогда же появился первый в Северном Причерноморье исторический труд, имя автора которого ныне утрачено. Развивались в Боспоре поэзия и драма: на сценах городских театров ставились пьесы афинских авторов.

В последующие века (III–I в. до н. э.) расцвет сменился упадком. Боспор испытывал сельскохозяйственные трудности. Нарастала и внешняя угроза, угроза нападения варваров.

Началась междоусобица. Царь Перисад имел троих сыновей: Сатира, Евмела и Притана. Власть наследовал старший из них, Сатир. Евмел восстал против брата. Первое сражение между претендентами на престол произошло у реки Фат в азиатской части Боспора. Сатир выставил войско, состоявшее из 2000 греческих наемников и 2000 фракийцев, привлек на свою сторону скифов, со стороны которых было 20 000 пеших воинов и 10 000 конников.

Евмел заручился поддержкой сарматского племени сираков Арифарна, предоставившего ему 20 000 всадников и 22 000 пехотинцев.

Победа осталась за Сатиром. Разгромленные сираки бежали. Однако сам Сатир был смертельно ранен и вскоре скончался.

Тогда против Евмела выступил третий сын Перисада, Притан, однако сразу же был разгромлен Евмелом. Притан скрылся в городе Кепы, где вскоре был убит.

После смерти братьев Евмел, желая упрочить свою власть, приказал умертвить друзей Сатира и Притана, а также их жен и детей. Удалось спастись от него одному только Перисаду, сыну Сатира, очень молодому человеку: бежав из города верхом на коне, он нашел убежище у скифского царя Агара – пишет Диодор Сицилийский.

Евмел оставался царем всего пять лет – с 309 по 304 г. до н. э., но за это время успел прославиться как хороший правитель далеко за пределами Боспора. Он быстро успокоил жителей Пантикапея, недовольных междоусобицей, даровав им различные льготы. Затем переселил на Боспор 1000 граждан из страдавшего от войн и голода города Каллатиса, располагавшегося на западном берегу Черного моря. Евмел очистил Понт от пиратов и обезопасил боспорские торговые пути. По некоторым сведениям Евмел планировал покорить все варварские племена, жившие по берегам Черного моря, но внезапно умер в результате несчастного случая.

Сын Евмела, Спарток III правил с 304 по 284 г. до н. э. Он укрепил отношения Боспора с Афинами, предоставив им гуманитарную помощь в дни нужды. Еще одним достижениям Спартока III стало основание города Танаис в устье Дона. Находясь на границе со степями, заселенными кочевниками, Танаис должен был стать торговым центром, связующим звеном между двумя цивилизациями. В будущем это позволило проложить еще один торговый путь.

В 284 г. власть унаследовал Перисад II, однако о его правлении известно лишь то, что он вел дипломатические отношения с Египтом.

В III в. Боспор испытывает экономический кризис. Уменьшается производство зерна, и как следствие, прерывается торговля с Афинами. Начало развиваться виноделие, но это не решало проблем. Начался денежный кризис, прекратилась чеканка золотых и серебряных монет, вместо них использовались медные. В международной торговле они были бесполезны. О боспорских царях III–II в. до н. э. известно очень мало – лишь их имена, и то, что они сменялись один за другим.

Во II веке до н. э. кризис в основном удается преодолеть, вновь начинается чеканка золотых монет, боспорские цари начинают отправлять крупные денежные пожертвования в большие греческие святилища.

1.1.2. От Дона до Босфора: союзное государство – вызов империи

Уже к началу II в. до н. э. из-за набегов скифов Херсонес теряет большую часть своих владений, земли Северо-Западного Крыма, а затем и усадьбы Гераклейского и Маячного полуостровов, что приводит к упадку сельского хозяйства и экономическому кризису. Скифы заняли Керкинитиду, Калос Лимен и продолжали совершать набеги на сам Херсонес, сжигать усадьбы вокруг него. Подобно тому, как потом в России Петр Великий прикажет снять с церквей колокола, чтобы отлить из них пушки, – херсонеситы разберут на камни свой Некрополь, чтобы поставить на пути нашествия варваров новые крепостные сооружения, выстроенные из надгробий могил своих предков, – и удержат натиск завоевателей до подхода в 110 г. до н. э. армии союзного Понта под командованием воспитанника боспорского царя Диофанта.

К этому времени между Понтом и Херсонесом уже существовал договор о взаимной помощи. Митридат VI мечтал объединить под своей рукой все Черноморское побережье, чтобы противопоставить вновь созданную им державу Риму. Таким образом, напоминание о давнем договоре пришлось как раз кстати. Он получил возможность ввести войска в Херсонес.

Херсонеситы обращаются за помощью к Митридату VI, и заключают с ним договор, согласно которому «если соседние варвары выступят походом на Херсонес или на подвластную херсонесцам страну, или будут обижать херсонесцев», понтийский царь обязывался оказать эллинам военную поддержку.

Союзная миротворческая армия под предводительством Диофанта, лучшего полководца Понта, остановила и разгромила скифское нашествие.

Атака скифов, напавших на понтийское войско, была успешно отражена, и их предводитель Палак, сын Скилура, обратился в бегство. Далее Диофант подчинил тавров и отправился к Боспору. По возвращении оттуда он укрепил войско херсонесскими воинами и совершил поход вглубь Скифии, где захватил крепость Хабеи и Неаполь. Освободив Крым, он, довольный победой, отплыл в Понт.

Правда, скифы тут же начали новую агрессию и захватили часть освобожденных крепостей.

Диофант вынужден был вернуться в Крым. Следующая его атака на крепости скифов не увенчалась успехом. Он отступил на северо-запад Крыма, где захватил Керкенетиду и еще несколько крепостей и начал осаду Калос Лимена.

Палак тем временем объединил свои войска с сарматскими и повел объединенную армию туда же. Скифы проиграли бой, и Диофант снова двинулся к Неаполю и Хабеям. Неизвестно, удалось ли ему взять эти города, однако ясно было, что скифы повержены.

В ходе двух военных кампаний скифы, предводительствуемые царем Палаком, и союзные им племена роксоланов были разгромлены, а затем, в третьем походе, Диофан подавил возглавляемое Савмаком сепаратистское восстание скифов в Боспоре, выступивших против создания союзного государства Понта, Боспора и Херсонеса.

В память об этих событиях херсонеситы воздвигли бронзовую статую Диофанта в полный рост. На постаменте скульптуры был высечен декрет, из которого мы и знаем о событиях этой войны:

«(…), сын Зета, предложили: так как Диофант, сын Асклепиодора, синопеец, будучи нашим другом и благодетелем, а со стороны царя Митридата Евпатора пользуясь доверием и почетом не менее всякого другого, постоянно является виновником блага для каждого из нас, склоняя царя к прекраснейшим и славнейшим деяниям; будучи же приглашен им и приняв на себя войны со скифами, он, прибыв в наш город, отважно совершил со всем войском переправу на ту сторону; когда же скифский царь Палак внезапно напал на него с большим полчищем, он, поневоле приняв битву, обратил в бегство скифов, считавшихся непобедимыми, и сделал то, что царь Митридат Евпатор первый поставил над ними трофей; подчинив себе окрестных тавров и основав город на (том) месте, он отправился в боспорские местности и, совершив в короткое время много важных подвигов, снова воротился в наши места и, взяв с собою граждан цветущего возраста, проник в середину Скифии. Когда же скифы сдали ему царские крепости Хабеи (местоположение не определено до сих пор) и Неаполь (Симферополь), вышло то, что почти все сделались подвластными царю Митридату Евпатору; за что благодарный народ почтил его приличными почестями, как освобожденный уже от владычества варваров.

Когда же скифы обнаружили врожденное им вероломство, отложились от царя и изменили положение дел, и когда царь Митридат Евпатор по этой причине снова выслал с войском Диофанта, хотя время склонялось к зиме, Диофант со своими воинами и сильнейшими из граждан двинулся против самых крепостей скифов, но, будучи задержан непогодами и поворотив в приморские местности, овладел Керкинитидой и Стенами и приступил к осаде жителей Прекрасного Порта; когда же Палак, полагая, что время ему благоприятствует, собрал всех своих и, кроме того, привлек на свою сторону народ ревксиналов, постоянная покровительница херсонесцев Дева, и тогда содействуя Диофанту, посредством случившихся в храме знамений предзнаменовала имеющее свершиться деяние и вдохнула смелость и отвагу всему войску; когда Диофант сделал разумную диспозицию, воспоследовала для царя Митридата Евпатора победа славная и достопамятная на все времена: ибо из пехоты почти никто не спасся, а из всадников ускользнули немногие. Не теряя ни минуты в бездействии, (Диофант), взяв войско, пойдя в начале весны на Хабеи и Неаполь со всей тяжестью (…) бежать, а остальных скифов совещаться о (…)

Отправившись в боспорские местности, он устроил тамошние дела прекрасно и полезно для царя Митридата Евпатора.

Когда же скифы с Савмаком во главе подняли восстание и убили воспитавшего его боспорского царя Перисада, а против Диофанта составили заговор, он, избежав опасности, сел на отправленный за ним гражданами корабль и, прибыв и упросив граждан, а (также) имея ревностное содействие пославшего его царя Митридата Евпатора, в начале весны явился с сухопутным и морским войском, а, кроме того, взял и отборных из граждан на трех судах и, отправившись из нашего города, взял Феодосию и Пантикапей, виновников восстания наказал, а Савмака, убийцу царя Перисада, захватив в свои руки, выслал в царство и восстановил власть царя Митридата Евпатора. Кроме того, он, содействуя отправляемым народом посольствам, во всем полезном херсонесцам, является благосклонным и ревностным.

Итак, чтобы и народ оказался воздающим достойную благодарность своим благодетелям, да постановит совет и народ увенчать Диофанта, (сына) Асклепиодора, золотым венком в праздник Парфений во время процессии, причем симмнамоны сделают провозглашение: «Народ увенчивает Диофанта, сына Асклепиодора, синопейца, за его доблесть и благосклонность к себе»; поставить также его медную статую в полном вооружении на акрополе подле алтарей Девы и Херсонаса. Об этом позаботиться вышеозначенным должностным лицам, чтобы было сделано как можно скорее и лучше; начертать же и постановление на пьедестале статуи, а потребные на это издержки выдать казначеям священных сумм.

Так постановил совет и народ месяца Дионисия, девятнадцатого (дня) при царе Агеле, сыне Лагорина, при председателе эсимнетов Минии, сыне Гераклия, при секретаре Дамасикле, сыне Афинея».

Далее Диофант отправился в Боспор, где присутствовал при отречении боспорского царя Перисада от престола в пользу Митридата VI.

В Боспоре последний из Спартокидов, Перисад V, в конце II века смог наладить отношения со скифами, однако Боспор продолжал платить скифам дань. Когда в Крыму во главе союзного войска высадился воспитанник Перисада Диофант, царь, ради объединения сил в противостоянии общим врагам, в 109 г. до н. э. отрекся, по договоренности с ним, от престола в пользу понтийского царя Митридата IV Евпатора. По мнению Страбона, причиной такого решения стала именно необходимость выплачивать дань скифам: Боспор сознательно пошел на объединение с Понтийским царством в форме личной унии. Такое решение Перисада привело к восстанию боспорских скифов, которые убили его, захватили Пантикапей и Феодосию, и провозгласили царем Савмака.

Судя по всему, и Диофант, и Савмак были воспитанниками Перисада и представляли разные партии Боспора: условно говоря, «греческую», выступавшую за многостороннюю интеграцию народов этой части античного мира и намеревавшуюся отстаивать ее независимость от Рима, и «скифскую», изоляционистскую, не желавшую интеграции и надеявшуюся на то, что Боспор сумеет остаться в стороне от него.

Таким образом, Херсонес, вместе с Понтом и Боспором, образовали единое союзное государство, поставившее, в какой-то момент, вопрос о самом существовании Рима.

Недовольные такой ситуацией, боспорские скифы восстали, убили Перисада, но Диофанта захватить не смогли – он стремительно отплыл на корабле, присланном за ним херсонеситами.

Тем не менее, через год, в 107 г. до н. э., кампания Понта по присоединению Крыма повторилась. На сей раз Диофант разбил мятежных скифов, захватил в плен их предводителя Савмака и вернул Боспор в состав союзной державы. При его поддержки сторонники объединения подавили мятеж, и Боспор практически стал новым центром раскинувшегося от будущего Азова до Малой Азии государства.

В противостоянии нашествию скифов с севера и экспансии Рима с юга три эллинистических государства создают мощную союзную державу, объединившую Херсонес, Боспор и Понт, в какой-то момент простиравшуюся от южного берега Черного моря до устья Танаиса (Дона) на севере.

Скифы, однако, не были полностью уничтожены. Став царем Боспора Митридат VI, продолжив прежнюю интеграционную политику Спартокидов, укрепил союз с ними династическими браками – известно, что среди его жен были скифянки, а своих дочерей он отдал замуж за скифских правителей. Интересно, что речь идет именно о «правителях», во множественном числе.

Обретенное единство дало Тавриде мир и благополучие. Города снова получили самоуправление, в Черном море был наведен порядок и торговые пути стали безопасными. Большую часть правления Митридата население и города Тавриды пользовались относительной свободой и пребывали в благосостоянии. Все изменилось, когда Митридат, принявший вызов Рима и мобилизовавший все ресурсы союзной державы на противостояние с западной экспансией, в результате предательства элиты стал терпеть поражения.

В 80 г. до н. э. Митридат VI Евпатор назначил наместником Боспора и Херсонеса своего сына Махара. И в этот момент становится ясно, что в тени борьбы греческой и скифской партий, «партии сопротивления» и «партии изоляционизма» – выросла третья, до этого не игравшая особой роли: «римская», не желавшая ни конкуренции с мировыми центрами силы, ни самостоятельного независимого существования, по существу – космополитически-коллаборационистская партия, желавшая принять условия игры, диктуемые Римом, и войти в число его подданных.

По мере нарастания напряжения в борьбе с Римом, Митридат был вынужден увеличить сбор дани – и местная знать греческих городов начала провоцировать беспорядки.

Митридат вновь воссоединил Боспор и уже официально перенес в него свою столицу, рассчитывая набрать новое войско из населения Северного Причерноморья и Кавказа и совершить новый поход к Альпам, где, соединившись с кельтами, он мог бы начать наступление на Италию. Однако, страдавшая от разрыва торговли с Римом и объявленной экономической блокады знать городов Тавриды подняла мятеж, восстали Фанагория, Нимфей, Феодосия и Херсонес.

Затем царя предал еще один его сын, Фарнак, поднявший против Митридата армию. Историк Аппиан рассказывает, что, оказавшись, таким образом, в безвыходном положении, Митридат укрылся в своем дворце на акрополе Пантикапея и принял яд – но не умер, сделав с молодости свой организм невосприимчивым к отравлениям, всю жизнь малыми дозами принимая яды. «Самого же страшного и столь обычного в жизни царей яда – неверности войска, детей и друзей – я не предвидел, я, который предвидел все яды при принятии пищи и сумел от них уберечься», – передает Аппиан последние слова царя.

Не желая попасть в плен к римлянам, Митридат попросил командира своих телохранителей Битоита убить его. Шел 63 г. до н. э.

Отдавая дань мужеству и величию лидера союзного государства, и воздавая ему царские почести, римляне хоронили его так, как хоронили своих императоров и народных героев: бросивший Риму вызов и едва не победивший Рим вождь и полководец, Митридат был с почетом похоронен своими врагами на южном побережья Черного моря, в Синопе.

Однако даже после гибели Митридата Боспор так и не стал провинцией Рима. Римляне не решились напрямую подчинить его себе и ограничивались только контролем за внешней политикой царства, не без оснований опасаясь появления там нового лидера с имперскими амбициями. К Боспору редко применялась военная сила, как правило, давление римлян ограничивалось экономическими санкциями.

После смерти Митридата римляне передали власть в Боспоре его сыну Фарнаку. Вместе с властью он получил титул «друга и союзника» римлян. Боспор сохранил прежние границы и даже расширил их, вновь воссоединив Херсонес и объеднив Крым. Правда, в награду за помощь Риму в борьбе с Митридатом автономию получила Фанагория.

Получив боспорский трон из рук Рима, предав своего отца, – Фарнак в какой-то момент понял, что смерть Митридата не означала смерти тех ожиданий и той народной воли к сопротивлению Риму, на которые тот опирался, и что сможет получить поддержку боспорцев, только отказавшись от римской зависимости – и перешел на сторону греческой партии, решив продолжить курс на противостояние римской экспансии.

Для начала новый царь пресек сепаратистские тенденции окрестных народов – так, когда азиатское племя дандариев попыталось отделиться от Боспора, он повернул вспять воды реки Кубань и затопил их земли. Затем воссоединил Фанагорию, оставил наместником в Боспоре Асандра, а сам выдвинулся в поход по прежним владениям Митридата. Армия Фарнака прошла по Кавказу до южного берега Черного моря, и захватила Синопу. Он прошел бы и дальше, если бы навстречу ему не выступил сам Гай Юлий Цезарь. 2 августа 47 года до н. э. он разгромил Фарнака в сражении при Зеле. Именно здесь была произнесена знаменитая фраза «veni, vidi, vici» – «пришел, увидел, победил».

Фарнак отступил в Феодосию, однако вернуться домой так и не смог – пока царь находился в походе, уже Асандр, повторив предательство самого Фарнака по отношению к Митридату, объявил себя новым полноправным правителем, дал бой царю и убил его.

1.1.3. После поражения: оппоненты двух Римов

Римский период. Боспорское сопротивление

Взяв власть, теперь и Ассандр решил продолжить борьбу, и если не разгромить Рим, то нанести ему поражение и защитить страну. Закрепляя свою власть и чтобы узаконить ее, новый правитель вступает в брак с дочерью Фарнака и внучкой едва не победившего Рим Митридата Евпатора Динамией, осеняя себя образом ее деда и его харизмы.

Асандру удается отстоять независимость Боспора: он успешно пресек попытки римлян отобрать у него власть и наладил повседневную жизнь государства, на тот момент разоренного постоянными войнами. При Асандре на перешейке Керченского полуострова был насыпан грандиозный оборонительный вал – такое строительство в I в. н. э. требовало привлечения огромного числа строителей. Кроме того, он, подобно Евмелу и Митридату, в очередной раз очистил Черное море от его вечного ужаса – пиратов.

После смерти Асандра на Боспоре наступило время «дворцовых переворотов». Междоусобица осложнялась стремлением Рима поставить у власти верного ему человека.

В конечном счете, победителем в борьбе и в противостоянии с Римом сумела выйти внучка Митридата и жена Асандра Динамия. После смерти мужа она некоторое время правила сама, затем вышла замуж за авантюриста Скрибония, от которого избавилась уже через год, и снова вышла замуж за римского ставленника в Боспоре Полемона. Полемон отлучил ее от власти и изгнал из Пантикапея, но после его смерти Динамия вернулась в столицу и снова стала царицей еще на 15 лет.

В 14 г. н. э., после смерти Динамии, царем стал Аспург, принявший эллинистическую культуру сарматов. Понимая риски борьбы с Боспором, и предпочитая видеть последнего союзником, его вынужден был благословить император Тиберий. Аспург основал новую династию, вошедшую в историю под именем «сарматской» и оставался на троне до 38 г. н. э. Правление его было консервативным, он не завоевал новых земель и не принес Боспору новых свершений, зато успешно охранял существующие границы от набегов тавров и скифов.

В 40 г. н. э. царем Боспора стал его сын Митридат. Возможно, само его имя неустраивало помнивших о своих поражениях римлян, их не устроила и его кандидатура, Митридату пришлось отстаивать свое право на власть с мечом в руках. Это удавалось ему достаточно успешно, пока не повторилась в очередной раз история семейных предательств царей Боспора. Он отправил послом в Рим своего брата Котиса, который, вместо того чтобы обеспечить брату поддержку императора Клавдия, убедил последнего отдать власть ему самому и в Боспор вернулся в сопровождении римского легиона под командованием Дидия Галла. Этот поход стал первым упоминанием о непосредственном военном присутствии римлян в Крыму.

Митридат отступил, не приняв боя, и дождался, когда римляне отзовут свои войска. Он скрылся среди варварских племен сираков, где со временем заручился поддержкой местного вождя Зорсина и собрал армию для ответной атаки на Котиса, который, оставшись к тому времени без военной поддержки Рима, обратился за помощью к сарматскому племени аорсов, вождем которого был Эвнон. На стороне Котиса все еще оставалось преимущество римского оружия. Его армия нанесла сокрушительное поражение сиракам, захватила город Успу, где закрепился ранее Митридат, и вырезала все население. Зорсин сдался на милость Котиса, а Митридат предпочел положиться на милосердие Эвнона, которого просил отправить его в Рим, на суд императора Клавдия. Там он спокойно прожил оставшиеся ему годы, более не претендуя на власть. Война Котиса и Митридата закончилась в 49 г. н. э.

В I – начале III в. н. э. существенных изменений в территории и государственном правлении Боспора не произошло.

Государством управляли цари, одновременно являвшиеся военачальниками, а также определявшие стратегию внешней и внутренней политики. Они часто наделяли себя громкими титулами, как, например, «царь царей», чеканили собственную монету, некоторые настаивали на своем божественном происхождении. Боспорские цари этого периода не вступали в конфликты с Римом, проявляя такт в дипломатии, но проводя собственную политику на практике. Причем носили римские династические имена – например, Тиберий Юлий Рескупорид. Портреты римских императоров чеканились на монетах наряду с портретами самих царей. Кроме того, в Боспоре был учрежден культ императора, первосвященником которого считался действующий боспорский царь.

Посредником между царем и народом служила аристократия, занимавшая государственные посты. Некоторыми областями и городами Боспорского царства руководили наместники из их числа.

Традиционная греческая религия этого периода переживает кризис. Распространение получили культы чужих богов – Сераписа, Исиды, Митры.

Особое место в жизни боспорцев занимали религиозные союзы – фиасы. Они занимались воспитанием молодежи, оказывали поддержку своим членам. На собраниях фиасов решались не только религиозные, но и государственные дела.

Члены фиасов поклонялись так называемому Богу Высочайшему, не имеющему имени – такая постановка вопроса заставляет задуматься о сходстве этой религии с иудейской, а возможно и христианской. Бог Высочайший, однако, наделялся и некоторыми чертами Зевса, или Сабазия, фракийского бога плодородия.

Версия о сходстве Бога Высочайшего с иудейским Яхве подкрепляется данными о том, что с I в. до н. э. в Боспор переселяются евреи. Евреи органично вписывались в социальную структуру Боспора, говорили на греческом и не стремились к насильственному насаждению собственной религии. Вместо этого они проповедовали среди своих рабов, а обратив их в иудаизм, отпускали на волю при условии, что те останутся иудеями.

Продолжались набеги варваров на территории Боспора. Они завершились в конце II – начале III в. н. э. присоединением к Боспору крымской части Скифии при царях Савромате II и Рескупориде III.

Столицей Боспора остался Пантикапей. Он постепенно отстраивался после войн периода правления Митридата VI. Были восстановлены укрепления: оборонительные стены и башни. Террасы на склоне горы Митридат были отремонтированы и застроены домами. Был возведен пятиколонный храм царя Аспурга, причисленного к пантеону богов. Улицы и площади украшались статуями боспорских царей и римских императоров.

Развивались бронзолитейное, железодетальное, стекловаренное, керамическое, ткацкое, косторезное, деревообрабатывающее ремесла. В этот период мастерские стали строиться в пределах города, а не за его стенами. Открывались винодельческие комплексы. Ежегодно в мастерских Боспора производилось тысячи тонн вина и соленой рыбы. Особенно виноварение было развито в Мирмекии, а рыбосоление – в Тиритаке. Именно тогда виноград становится в Тавриде одной из основных сельскохозяйственных культур.

В период правления династии Аспургов растет сарматское население Боспора. Происходит смешение культур. Многие боспорцы носят сарматскую одежду, используют традиционную сарматскую посуду и украшения. Похоронные обряды тоже часто совершались по сарматским обычаям. Тем не менее, в основе своей, культура Боспора остается эллинистической.

В середине III в. н. э. Боспор столкнулся с пришедшими на полуостров готами. Царь Боспора Рескупорид IV предпочел не вступать в конфликт с варварами, уже уничтожившими к этому времени остатки скифского государства, – но использовать их в борьбе против Рима. Рескупорид вступил в переговоры с готами и, заключив временный союз, предоставил им корабли, на которых они могли бы переправиться в римские провинции. Очередная угроза миновала Боспор, а Рескупорид, нанесший удар Риму, в анналах последнего был назван «недостойным и потерянным человеком».

Когда же в 275–276 гг. готы на территории Рима были разбиты, соправитель и полководец Рескупорида Тейран уничтожил их возвращавшуюся в Крым армию. В честь его победы в Пантикапее был возведен памятник, посвященный Зевсу Спасителю и Гере Спасительнице – царю Тейрану и его жене Элии. После смерти Рескупорида вся власть в Боспоре перешла в руки Тейрана, который, пользуясь своим военным успехом, реабилитировал себя в глазах римлян и получил титул «друга Цезаря и римлян».

О дальнейшей судьбе Боспорского царства известно совсем мало. Многие последующие цари Боспора не упоминаются ни в каких письменных источниках и сведения об их существовании можно установить только по отчеканенным ими монетам.

Известно, что в 343 г. н. э. Боспор сохранял, как минимум, формальную независимость и все еще поддерживал дипломатические отношения с Римом – так, боспорцы отправили в дар римскому императору Констанцию к юбилею его правления серебряные чаши-фиалы.

До 60-х гг. IV века, а возможно, и позднее, Боспор продолжает экспортировать в Рим хлеб. Продолжают развиваться ремесла.

В конце III в. можно с уверенностью говорить о появлении христиан на Боспоре. К 325 г. их община развилась настолько, что ее представитель был отправлен на I Вселенский собор в Никее.

На смену сарматизации культуры Боспора пришла ее гуннизация. Многие жители Боспора носили украшения, сделанные самими боспорцами, но в гуннском стиле.

Гунны прошли через Боспор в IV в., но Боспорское царство пережило и это нашествие.

В V в. н. э. оно все еще продолжало существовать, занимало оба берега Керченского пролива и сохраняло эллинистические традиции. Государственным языком Боспора оставался греческий, государство и экономика также строились по греческому образцу. Боспорские цари к концу V в. н. э. все еще носили имена, возводящие их преемственность к династии Аспургов и римским патрициям – например, одного из них звали Тиберий Юлий Дуптун.

Однако во время следующего появления гуннов на полуострове, в начале VI в., Боспор все-таки потерял независимость и династия Аспургов прервалась. Византийский император Юстиниан I изгнал гуннов с боспорских земель и сделал последние частью Византийской империи. Теперь этим регионом правил назначавшийся из Византии офицер-трибун, а от нападений варваров его охранял постоянный византийский гарнизон.

По свидетельству Прокопия Кесарийского, «…что касается городов Боспора и Херсона, которые… находятся на краю пределов Римской державы, то, застав их стены в совершенно разрушенном состоянии, он (Юстиниан. – Прим. авт.) сделал их замечательно красивыми и крепкими… Особенно он укрепил стенами Боспор; с давних пор этот город стал варварским и находился под властью гуннов; император вернул его под власть римлян».

Юстиниан покровительствовал христианской религии. В боспорском городе Тиритаке был возведен большой христианский храм.

Боспор, в свою очередь, должен был платить подати Византии. Он обязывался поставлять корабли императору.

Однако набеги гуннов на Боспор Юстиниану остановить так и не удалось. Варвары сожгли многие боспорские города. Опустели Феодосия, Фанагория и Кепы. В 576 г. новые кочевые племена, пришедшие с востока – тюркиты – захватили и сожгли «Боспор» – к тому времени этим именем называлась уже только резиденция епископа. Через несколько лет Византия восстановила власть над Восточным Крымом, но Боспор окончательно превратился в небольшой городок на окраине империи. В таком состоянии он существовал до 1318 г., когда превратился в генуэзскую колонию Воспоро.

Римский период. Херсонес: Новая эра

Херсонесу в Новую эру удалось сохранять свое значение почти на тысячу лет дольше, чем смог продержаться в качестве независимого государства Боспор. Хотя заплатить за это ему пришлось своей независимостью: как суверенное государство он в целом прекращает существовать с рубежа II–I вв. до н. э., но сохранил политическую значимость в качестве важного центра Византийской империи.

Уже к началу II в. до н. э. из-за набегов скифов Херсонес теряет большую часть своих владений. К этому времени между Понтом и Херсонесом уже существовал договор о взаимной помощи. А вскоре возникает мощная союзная державу, объединившая Херсонес, Боспор и Понт.

В 80 г. до н. э. Митридат VI Евпатор назначил наместником Боспора и Херсонеса своего сына Махара. Но когда началась война с Римом, стало ясно, что в Боспорском царстве существует космополитически-коллаборационистская партия, желавшая принять условия, диктуемые Римом, и войти в число его подданных.

В числе сторонников этой партии оказались и сын Митридата Махара, который предал отца и перешел на сторону Рима. В 63 г. до н. э. «римская партия» подняла мятеж в Херсонесе против Митридата. Он был убит годом позже, и греческие колонии в Крыму попали под влияние Рима. Херсонесская знать предпочла зависимость от Рима и выгодную торговлю с Римом борьбе за суверенитет и принесла свою самостоятельность в жертву интересам своего обогащения: император находился далеко и в повседневные дела Херсонеса вмешиваться не мог. Возможно, поэтому с точки зрения Рима более разумным было включить Херсонес в состав Боспорского царства. Последнее Херсонес не устраивало.

Борьба Херсонеса против возрождения союзного государства и направленной на интеграцию политики архонтов Боспора продолжалась с I в. до н. э. по II в. н. э. События этой борьбы породили множество легенд, некоторые из которых можно найти в византийских источниках.

В 46 г. до н. э., в период правления утвердившегося у власти в Боспоре неугодного Риму царя Асандра, херсонеситы отправили в Рим посольство во главе с Гаем Юлием Сатиром. Гай Юлий Сатир обратился к императору с просьбой о свободе для Херсонеса, и, стремясь ослабить Боспор, Гай Юлий Цезарь согласился. Однако уже в 44 г. до н. э. Цезарь был убит, и его решение было отменено. Освободиться от власти Боспора Херсонесу удалось только к середине I в. н. э.

Во II–III в. н. э. Херсонес получает статус «свободного» города и становится форпостом римской военной оккупации в Крыму. Его независимость относительна – сохраняя внутреннюю автономию, Херсонес теряет право участия во внешней политике и обязан давать Риму возможность размещать войска и флот на своей территории. В то же время, присутствие римских легионов обеспечивает Херсонесу безопасную торговлю как на суше, так и на море.

Именно в этот период, отказавшись от участия в войне за независимость против римской экспансии, Херсонес сохранил черты демократического государства, однако все более стал превращаться в аристократическую республику. Власть в городе по-прежнему принадлежала народному собранию, совету и коллегиям, однако членство в совете, по-видимому, стало наследственным.

Падение союзной державы и ослабление Боспора обернулось ростом угрозы с другого направления: произошло усиление позднескифского государства. Его правители владели всеми внешними территориями Херсонеса и снова подступили к стенам города. Херсонеситы, лишенные поддержки разгромленного Понта, обратились за помощью к новому союзнику и патрону – Риму.

В 63 г. н. э. в Херсонесе высадился отряд легионеров под предводительством Плавтия Сильвана. Скифы были разбиты, но теперь римляне оставили в городе свой гарнизон.

В римский период Херсонес процветает и имеет практически полную автономию («элевтерпия Херсонеса») – империя лишь утверждает протевонов и в дела общины не вмешивается. В это время южные стены были подняты вровень с крайней фланговой башней, так называемой башней Зенона, активно строились храмы в честь римских императоров. Греческий язык херсонесцев практически не изменился, о чем можно судить по частично сохраненной переписке горожан с правителем Мезии. К сожалению, римские храмы почти не сохранились, т. к. в Средние века их активно переделывали в христианские. При раскопках византийских храмов в них были обнаружены памятники и части храмов античного времени.

В конце первой трети II века н. э. гарнизон был отозван, а император Адриан снова включил Херсонес в состав Боспорского царства, которым в тот момент управлял Котис II. Однако херсонеситы не теряли надежды на получение автономии. Отказавшись от того, чтобы за свободу сражаться тогда, когда имели шансы в союзе с Митридатом и Боспором одержать победу – теперь они о ней только просили: дважды отправляли послов к преемнику Котиса Реметалку, а затем просили свободы непосредственно у Рима. Только когда за Херсонес попросили представители некогда преданной (во время мятежа против союзного государства Митридата) херсонесской аристократией Гераклеи Понтийской, император согласился. Херсонес окончательно получил статус «свободного» города.

Его независимость относительна – сохраняя внутреннюю автономию, Херсонес теряет право участия во внешней политике и принимает обязательство предосталять Риму возможность размещать войска и флот на своей территории. В то же время, присутствие римских легионов обеспечивало Херсонесу безопасную торговлю как на суше, так и на море.

Одновременно город превращается в форпост римской военной оккупации в Крыму: в середине II в. н. э. в Херсонесе снова был размещен римский гарнизон. В разное время там несли службу воины V Македонского, I Италийского, XI Клавдиева легионов и моряки Равеннской эскадры.

Римляне заняли в этот период значительную часть побережья. Еще одна их крепость располагалась на мысе Ай-Тодор и называлась Харакс. Римские войска стояли на территории современной Балаклавы. В среднем течении реки Альмы XI Клавдиев легион захватил у скифов Альма-Кармен и владел им около 30 лет. Таким образом, имея несколько форпостов в стратегически важных точках, Рим во второй половине II – первой половине III в. н. э. получил контроль над всем югом и юго-западом Тавриды. Однако ставка римских войск располагалась именно в Херсонесе.

Римские легионеры стояли в Херсонесе, но не смешивались с местным населением. Они жили в казармах, имели собственные мастерские, подчинялись только своим командирам, закончив службу – покидали Крым и возвращались на родину. Конфликты между командованием гарнизона и городскими властями разрешались в Мезии, откуда и прибывали в Крым легионеры.

Примером такого разбирательства может служить дело о налогах на публичные дома, открытое в конце II в. н. э. Эти заведения получали значительную часть дохода, обслуживая римских солдат, и доход этот традиционно делился между городом и гарнизоном. Когда римляне попытались присвоить себе большую долю, городские власти отправили жалобу в Мезию, и Мезия признала правоту херсонеситов.

Все время римского протектората Херсонес сохраняет эллинскую культуру.

Остается прежней планировка города, хотя увеличиваются площади отдельных домов и кварталов.

Однако появляются и римские постройки – как минимум, два здания терм – знаменитых римских бань.

В юго-восточной части города возводится защищенная со всех сторон стенами цитадель, где, возможно, и размещался римский гарнизон.

Среди захоронений херсонесского некрополя со II в. н. э. начинают встречаться сделанные по сарматским обрядам.

В середине III в. империя Рима подвергается новому внешнему натиску – начинается германская экспансия готов – и римский гарнизон оставляет Херсонес.

Однако Херсонес либо атакам готов не подвергался, либо вышел из них победителем – он сохраняет свою независимость и в конце III в. н. э. отношения с Римом возобновляются.

Зато примерно к этому времени относится действие многих херсонесских легенд о новом этапе противостояния с Боспором. Тогда же, по-видимому, здесь появляются первые христиане.

Во второй половине IV в. Херсонес торгует с Константинополем, экспортируя туда хлеб, соленую рыбу, соль. Сюда же доставлялись вино, оливковое масло, цветные металлы, железная руда с южного побережья Крыма, одежда, украшения и другие предметы роскоши – из Константинополя.

Город уже не подчинялся Римской империи, и становится убежищем для эмигрировавших из Рима. Когда же римская власть была восстановлена – Херсонес превращается в место ссылки политических противников действующих императоров.

При распространении христианства новая религия встретила яростный отпор, о чем свидетельствуют многочисленные жития мучеников и подземный храм, переделанный из цистерны и найденный на главной улице города, (там были обнаружены обломки посуды позднеримского времени), т. е. христианство было подпольным в буквальном смысле.

В конце III – начале IV в. Херсонес оказывается втянутым в войну с Боспором. В IV в. благополучно переживает нашествие гуннов.

В 370–375 гг. в Херсонесе снова был расквартирован римский гарнизон, состоявший из баллистариев, – то есть легионеров, управлявших баллистами. Возможно, это позволило Херсонесу выстоять против гуннов, которые тогда же появились в Северном Причерноморье.

В IV в. н. э. после провозглашения христианства государственной религией Рима, оно затрагивает и херсонеситов: язычество начинает препятствовать карьерному росту, и в первую очередь их лидеров. Херсонесское духовенство не участвовало в I Вселенском соборе в Никее, но во II, Константинопольском, в 381 г. уже принимает участие епископ Херсонеса Эферий.

При этом есть основания полагать, что утвердившийся среди большей части христиан культ Богородицы, Девы Марии оказался результатом воздействия именно религиозных традиций Херсонеса, с его верховным значением Богини Девы.

Однако требования к религиозной принадлежности в Херсонесе были не так суровы, как в Константинополе. В конце IV–V в. н. э. в городе существовала иудейская община и достаточно богатая синагога, но в V в. она оказалась разрушена.

В конце V в. город окончательно теряет автономию и становится частью наследовавшей Риму Византийской империи. В V–VI в. в Херсонесе возводятся первые христианские храмы.

Несмотря ни на что, после падения античной цивилизации Херсонес просуществовал еще около тысячи лет.

Византийский период: вторая столица империи – соперник Константинополя

Третий период жизни Херсонеса характеризовался резким ухудшением экономического и политического положения города, по времени совпадающим с великим переселением народов. Очевидный упадок в искусстве и технике проявился в примитивности надгробий III–IV веков н. э. Однако к концу IV века город вошел в состав Византийской империи, и положение улучшилось: были исправлены оборонительные стены (3-й ярус), достроены башни.

В склепе в окрестностях Херсонеса на внутренней стене обнаружен рисунок города, каким, по всей видимости, являлся Херсонес того времени. Он был идеологическим центром православия и торговым посредником между Византией и Черноморскими степями (сырье).

К V–VI векам относится энергичное монументальное строительство в городе: возводится множество открытых больших храмов.

В VI в. н. э. в Херсонесе разворачивается строительство христианских храмов византийского типа, базилик. Это были вытянутые в длину помещения, разделенные рядами колонн на продольные части, с восточной стороны имевшие пристройку в виде сводчатой ниши, где помещались алтарь и престол. Возможно, это строительство стало инициативой императора Юстиниана.

При Юстиниане храмы строились и в других частях Крыма. Был вновь присоединен к Риму Боспор, заключен мирный договор с крымскими готами. Был, кроме того, построен ряд укреплений вдоль Южного берега – Алустон на месте современной Алушты; Горзувитах там, где теперь располагается Гурзуф.

Кроме того, Херсонес дважды служил местом ссылок высокопоставленных лиц: одного из первых римских пап Климента и императора Юстиниана II в VII веке. Когда Юстиниан узурпировал власть, Херсонес вызвал его гнев, но избежал мести при помощи хазар, а затем поднял восстание и первым провозгласил императором Филиппика (711 г.).

В годы правления преемников Юстиниана – Юстина II (565–578 гг.) и Маврикия (582–602 гг.) византийская благожелательная политика по отношению к Херсонесу продолжалась. Управление полуостровом перешло в руки дукса – ставленника Византии, резиденция которого располагалась в Херсонесе.

Хотя в конце V в. Херсонес окончательно потерял автономию и стал частью наследовавшей Риму Византийской империи, после падения античной цивилизации он просуществовал еще около тысячи лет и вошел в историю как центр восточного христианства.

Более того, в последующие столетия он выступает как влиятельный политический центр Византийской империи, становящийся подчас оплотом оппозиции и соперником самой столицы в борьбе за власть в империи.

В 695 г. император Византии Юстиниан II, позже получивший прозвище Риномет – Безносый – был свергнут его же полководцем Леонтием. Юстиниану сохранили жизнь, но публично изувечили (ему отрезали нос) и с позором отправили в ссылку в Херсонес. Такое наказание было достаточно типичным для политических преступников в Византийской империи. По-видимому, Херсонес, с одной стороны, был достаточно лоялен к византийской власти, с другой, находился достаточно далеко от центра империи.

Оказавшись в Тавриде, Юстиниан открыто заявил о своем желании вернуть утраченную власть, и принялся собирать союзников для своей борьбы.

В 698 г. в Константинополе произошел новый переворот, Леонтий был свергнут, и на его место встал Апсимар Тиверий III. Херсонеситы обратились к новому правителю с просьбой вернуть бывшего императора в столицу для повторного и окончательного суда.

Узнав об этом, Юстиниан, не дожидаясь ответа из центра, бежал, и укрылся в одной из крепостей, защищавших херсонеситов от кочевников, – Доросе (Мангупе), намереваясь в дальнейшем укрыться у хазар.

Караул в Мангупе в то время несли в основном федераты, готы и аланы, давно не получавшие жалования из Византии, и оттого не склонные к чрезмерной лояльности империи.

Отсюда Юстиниан связался с хазарами и потребовал встречи с каганом. Каган не только согласился поддержать опального императора, но также отдал ему в жены свою сестру, крещеную под именем Феодора, и разрешил поселиться в Фанагории, на восточном побережье Боспора.

Узнав о том, как сложилась судьба Юстиниана после бегства, Апсимар так же начал переписку с каганом, убеждая того выдать Юстиниана империи, или хотя бы прислать его голову. В обмен на сотрудничество он обещал кагану богатые дары. В 705 г., после некоторых раздумий, каган согласился, однако его решение не поддержала Феодора. Она выдала планы брата Юстиниану. Тогда беглец пригласил к себе убийц, нанятых каганом, якобы для простой беседы, и задушил их струной. Затем сразу же отплыл на запад, в бухту Символ (Балаклаву). Забрав там на борт своих союзников, он отправился дальше, на Дунай. Где обратился за помощью в борьбе с Константинополем к правителю Болгарии, сыну Аспаруха, хану Тервелю. В обмен на сотрудничество он обещал Тервелю богатые дары после победы и свою дочь.

В 706 г. при поддержке болгар Юстиниан вернул себе порфиру и приказал казнить обоих своих противников – Леонтия и Апсимара. Однако на этом он не успокоился. Чтобы отомстить Херсонесу и хазарам, Юстиниан снарядил военный флот и отправил его к берегам Тавриды под предлогом необходимости увести оттуда его жену. Однако флот попал в шторм, и большинство кораблей затонуло, не достигнув цели. Ответом на действия императора стало такое письмо к нему кагана: «О неразумный, неужели тебе было недостаточно двух или трех кораблей, чтобы забрать свою жену и не погубить столько людей? Или ты считаешь, что и ее возьмешь в сражении? Знай, у тебя родился сын, пошли (за ними) и возьми их». На сей раз Юстиниан последовал совету кагана и просто перевез в Константинополь Феодору и их сына Тиверия.

Однако через пять лет он повторил попытку, отправив в Таврику еще один флот с приказом не оставлять никого в живых, ни в Херсонесе, ни в соседних крепостях. Уничтожению подлежали даже те, кто оказывал поддержку Юстиниану в его бегстве.

Приказ был выполнен лишь частично. Херсон не оказал сопротивления. Византийцы казнили двадцать семь его протевонов, в городе учинили резню, позволив бежать только детям и подросткам. Еще 42 протевона, в том числе тудун – ставленник хазарского кагана – были в оковах отправлены в Константинополь.

Император остался недоволен милосердием исполнителей и осенью того же года отправил еще один флот, который опять погиб в буре. Однако Юстиниан не успокоился и тогда, приказав отправить еще одну карательную экспедицию.

На сей раз херсонеситы были готовы к нападению. В городе созрел заговор, который возглавил ставленник самого Юстиниана, глава Херсонесской администрации спарафий Илья и ссыльный знатный армянин Вардан, имевший прозвище Филиппик. Юстиниан, опасаясь последствий, изменил свои планы и отправил в Херсонес лишь небольшую эскадру с тремя сотнями воином на борту, целью которой было только захватить заговорщиков. В качестве знака расположения императора хазарам также были отправлены пленные: хазарский тудун и знатный протевон Зоил.

Однако херсонеситы на мировую не пошли. Они впустили в город руководителей экспедиции и заложников. Первых убили, а вторых вместе с остатками армии тут же передали хазарам. Тудун умер, так и не вернувшись в Хазарию, и все остальные пленники были принесены в жертву на его похоронах.

Противостояние Херсонеса с Константинополем тем временем продолжилось. Вардан провозгласил себя императором и объявил Юстиниана низложенным. Юстиниан в ответ отправил к берегам Тавриды еще одну карательную экспедицию под началом Патрикия Мавра. Приказ оставался прежним – стереть с лица земли мятежный город. Вардан стремительно бежал к хазарам. Херсонес оказался в осаде, и, возможно, пал бы, если бы в тыл атакующим не зашло войско хазар. Византийцы оказались блокированы с двух сторон и приняли решение перейти на сторону победителей.

Херсонеситы попросили хазар выдать им Вардана. Хазары согласились, потребовав в залог его безопасности по золотой монете с каждого жителя Херсонеса.

Вардан возглавил войско, которое морским путем отправилось на юг.

Догадавшись об исходе карательной миссии по отсутствию донесений от Мавра, Юстиниан собрал еще одно войско и двинулся к Синопе, рассчитывая встретить Вардана до того как тот атакует Константинополь. Однако Вардан не стал высаживаться на побережье. Он сразу атаковал оставшийся без защиты Константинополь и захватил его с первой попытки.

Вскоре был захвачен и Юстиниан. Вместе со своим малолетним сыном Тиверием он был казнен 7 декабря 711 г. А спустя еще два года, в 713 г был свергнут, ослеплен, и умер Вардан Филиппик, единственный ставленник Херсонеса Таврического на престоле Восточной Римской империи.

В VIII в. в Византии получило распространение так называемое иконоборческое движение. Поклонение иконам, распространенное к тому времени среди большинства восточных христиан, причислялось сторонниками этого движения к ереси.

Движение это отозвалось восстанием христианского населения Таврики против хазар под предводительством Иоанна Готского в конце VIII в.

Иоанн Готский был православным епископом, духовным предводителем таврических христиан и сторонником культа икон. Сведения о нем дошли до нас из его жизнеописания, сделанного его учениками в IX в. Известен он в первую очередь своей деятельностью в поддержку культа икон в Иерусалиме, Константинополе и Мцхете.

Иоанн был уроженцем Партенита, области на Южном побережье Крыма у восточного склона горы Аю-Даг. Эту область тогда называли Готией. Местный церковный иерарх, поддерживавший официальный курс церкви, ушел на повышение в Константинополь. Население же Готии выбрало себе нового епископа, молодого, но уже вполне авторитетного Иоанна. Это, кстати, было абсолютным и единственным известным нам нарушением традиции рукоположения епископа, который всегда назначался сверху. В силу ярко выраженных предпочтений Иоанна выбор общины не был одобрен церковью – в Херсонесе ему отказали. Несколько лет он провел в паломничествах к святым местам, но, вернувшись, опять был отвергнут церковью, и только в конце 50-х гг. VIII в., в Мцхете, одном из крупнейших православных центров Закавказья, он все же принял сан с благословения католикоса Иверии-Грузии.

К концу века позиции иконоборцев заметно ослабли и Вселенский собор 787 г. постановил отказаться от иконоборчества. Однако Иоанн Готский на этом соборе не присутствовал.

Примерно в то же время хазары захватили главную крепость Готии – Дорос. Причина их агрессивной политики также, видимо, была связана с религиозными колебаниями внутри Византийской империи. Императоры-иконоборцы Исаврийской династии Лев III (717–741 г.) и Константин V (741–775 гг.) делали ставку на тесное сотрудничество с каганатом. Когда же в начале 80-х гг. жена покойного Константина V и мать маленького наследника Льва Хазарина Константина VI, регентша Ирина, сместила с престола своего сына, а арабская угроза, до сих пор сближавшая империю и каганат ослабла, хазары сочли, что пришло время перейти в наступление.

К тому времени византийские владения на полуострове состояли уже только из территорий, прилегавших к Херсонесу (страна Дори). Захват Дороса делал путь хазар к Херсонесу полностью свободным.

Дорос на тот момент представлял собой автономное образование городского типа, которое ныне отождествляют с пещерным городом Мангупом. Для христианского населения региона, состоявшего в основном из готов и аланов, Дорос был не только убежищем в случае войны, но и религиозным центром в мирное время.

Византийское правительство проявило полное равнодушие к событиям в Дори. Против хазар выступил только Иоанн Готский и некий топарх, «господин Готии», имя которого не сохранилось. Оба они возглавили народное восстание против хазар. Повстанцы смогли вернуть под свой контроль Дорос и захватить «клисуры» – горные проходы и защищавшие их крепости. Однако, как сообщает житие, Иоанн был предан неким селением и бежал, преследуемый народом. Предводители восстания попали в плен к хазарам, но были помилованы, другие же пленники, захваченные ими, были казнены. Иоанна заточили в темницу в Фуллах. Скорее всего, она располагалась на востоке полуострова. Через некоторое время он бежал на другой берег Черного моря, в Амастриду, где прожил еще несколько лет и в начале 90-х гг. VIII в. скончался.

Дорос был опять захвачен хазарами и больше это название в источниках не встречалось. Археологические исследования позволяют предположить, что он сохранял свой ранневизантийский облик до конца VIII – первой половины IX в., затем постоянное население крепости сократилось, появились новые винодельческие комплексы, изменился стиль керамических изделий. Тем не менее, Мангуп продолжал торговать с Херсонесом.

С VIII по X вв. Херсонес представлял собой удивительно благоустроенный город с прямыми улицами, скрещивающимися под прямым углом. Перекрестки украшали мраморные базы со статуями (базы сохранились) и бассейны с фонтанами. В городе имелись водопровод и канализация. Пять улиц тянулись с востока на запад, а на востоке располагалась широкая мощеная площадь с большим храмом. Херсонес был крупным промышленно-торговым центром.

В X веке Херсонес столкнулся с русскими, и это стало одним из переломных моментов в его развитии. В ходе длительной осады Корсуня в огне погибло несколько больших храмов. Внутри одного из них при раскопках был обнаружен маленький храмик, собранный из остатков сожженного. В итоге Владимир хитростью взял город, перекопав воду, и крестился в Херсонесе. Город получил привилегии и вернулся к процветанию.

Город снова выстоял, но в XIV веке Византия начала слабеть, а с востока в Крым пришли турки. Молодые торговые соперники Херсонеса – Генуя и Венеция – захватили морские торговые пути и построили порты-крепости на полуострове: Кафу, Судак, Балаклаву и Инкерман. Экономическое засилье европейцев в XIII–XIV веках привело к упадку торговли и превратило древнегреческий культурный центр в бедный провинциальный городок.

В середине XV века турки захватывают Константинополь (1453 г.) и, по-видимому, они-то и положили конец агонии Херсонеса. После этих событий остались лишь следы страшного пожара, при котором огонь оплавил даже камни. Таким город простоял до самого правления Екатерины II, когда части строений растаскивались на хозяйственные нужды, а во время строительства Севастополя и Одессы и вовсе был обращен в каменоломню.

1.2. Крымский очаг межцивилизационной интеграции

1.2.1. Тройственные модели: тавры-киммерийцы-скифы и дорийцы-скифы-ионийцы – формирование эллино-таврической цивилизационной общности

Исторически Крымский полуостров стал пространством взаимодействия на ограниченной территории различных народов, культур и цивилизаций, протекавшего в разной форме – от остроконфликтной (скифы – киммерийцы), до ассимиляционной (скифы – тавры). В ходе этого взаимодействия исторически отрабатывалась интеграционная модель отношения между цивилизациями, в которой можно выделить различные этапы и соответствовавшие им различные интеграционные модели.

Можно условно выделить следующие линии межкультурного взаимодействия и межцивилизационного воздействия:

Двойные:

а) тавры-киммерийцы;

б) киммерийцы-скифы;

в) скифы-тавры.

Тройные:

а) ионийцы-скифы-дорийцы;

б) Херсонес-скифы-сарматы;

в) Боспор-скифы-сарматы.

Последовательно множественные:

а) тавроинтеграционная общность – аланы-готы-гунны-болгары-хазары.

Славянско-интеграционная.

Тавры

Первое название Крыма – Таврика, произошло, по всей видимости, от имени племен, населявших его, – тавров.

Откуда появились тавры на этой земле – не выяснено до сих пор. Одни исследователи считают, что тавры – коренное население Крыма, другие пишут о том, что тавры – киммерийцы, обитавшие в Северном Причерноморьи и отступившие в Крым под напором скифских племен. Третьи предполагают, что тавры – племена Северного и Центрального Кавказа, пришедшие в Крым через Керченский пролив. В пользу последнего предположения говорит сходство предметов материальной культуры – устройство курганов, форма керамики и бронзовых украшений. Самоназвание этих племен не сохранилось, а «taoroi» – по всей видимости, греческое слово, возможно означавшее название земли, откуда они пришли – Тавром называлась в те времена горная гряда на юге Малой Азии, а горы Крыма, Кавказа и Балкан считались их продолжением. Отсюда и новое название Крыма, данное ему греками – Херсонес Таврический.

«От Истра идет уже древняя Скифия, лежащая к югу в направлении южного ветра до города, называемого Керкинитидой. Далее – от этого города обращенную к этому же морю страну, гористую и выступающую к Понту, населяет племя тавров до полуострова, называемого Скалистым, этот полуостров выдается в море, обращенное в сторону восточного ветра… Тавры имеют следующие обычаи. Они приносят в жертву Деве и потерпевших кораблекрушение, и тех эллинов, которых они захватят, выплыв в море, таким образом: совершив предварительные обряды, они ударяют их дубинкой по голове. Одни говорят, что тело они сбрасывают вниз со скалы (ведь святилище воздвигнуто на скале), а голову втыкают на кол; другие же соглашаются с тем, что голову втыкают на кол, однако говорят, что тело не сбрасывают со скалы, но предают земле. Живут тавры грабежами и войной», – так писал о таврах и их соседях Геродот.

Упоминал тавров и Страбон: «Большую часть до перешейка и Каркинитского залива занимало скифское племя тавров…» и далее, о Балаклавской бухте и обычаях тавров: «Гавань с узким входом, где тавры (скифское племя) обычно собирали свои разбойничьи банды, нападая на тех, кто спасался сюда бегством. Эта гавань называется Симболон Лимен и образует вместе с другой гаванью под названием Ктенунт перешеек в 40 стадий». Схоже описыали тавров Тацит и Аммиан Марцелин, хотя археологические раскопки таких обвинений не подтверждают – никаких предметов, которые можно было бы считать добычей от пиратских набегов на греческие корабли, в этой земле найдено не было.

Поселения тавров располагались в основном на побережье южнее крымских гор, от мыса Айо до Феодосии. В долинах между южной и средней грядой Крымских гор от Инкермана до Феодосии они строили свои поселения, на высокогорных яйлах пасли свой скот, охотились – в предгорных районах третьей гряды Крымских гор. Свои земли они отгородили от остальной части полуострова каменной стеной двухметровой толщины. Стена эта была сложена насухо из крупных камней и проходила от подножья мыса Эклизи-Бурун на юг до обрыва в верховьях реки Альмы, и только на северном и южном ее краях располагались ворота-проемы.

Основа общества тавров – семейная община, составлявшая единое хозяйство. Свои поселения они строили у воды, в долинах и предгорьях, либо же жили в хорошо укрепленных горных убежищах.

Тавры разводили овец, коз, коров и волов, перекочевывая по мере необходимости из долин на яйлы и обратно – такой способ ведения хозяйства получил название «отгонного скотоводства». Другим способом добычи пищи для них оставалась охота. В меньшей степени имели для них значение земледелие и рыбная ловля, но знали они и ремесла: ткачество, прядение, литье из бронзы, гончарное мастерство. Посуда изготавливалась ленточным способом и обжигалась на костре.

Одно из наиболее известных сегодня поселений тавров IX–VI века – Уч-Баш вблизи Инкермана. Известны так же Альма-I в пяти километрах от села Партизанское, Ашлама-Дере в четырех километрах к востоку от Бахчисарая, Балаклавское против Балаклавской бухты, Белогорское на левом берегу реки Карасу, Таш-Джарган у села Краснопещерное в семи километрах к югу от Симферополя.

Уч-Баш – самый ранний из известных памятников таврской культуры. Поселение состояло из жилищ неправильной прямоугольной формы площадью около 45 квадратных метров каждое. Стены жилищ представляли собой каркас, обмазанный глиной вперемешку с соломой. Внутри каждой такой землянки – очаг и яма для золы. Комплекс зданий окружала каменная стена.

Поселения тавров VI–V века до н. э. найдены на горе Кошка у Симеиза, на горе Караул-Оба у поселка Новый Свет под Судаком, в пещере Кош-Коба у деревни Лесное в двадцати пяти километрах к востоку от Симферополя, у села Красногорское Зуйского района, Симферопольское – у реки Салгир, Инкерманское – у впадения в море реки Черной, пещеры Юсуф-Коба III, Сюндюрлю-Коба, Шан-Коба, Фатьма-Коба в Байдарской долине. В этот период жили тавры и в прибрежных районах Керченского полуострова.

Поселения тавров V–I века до н. э. обнаружены на мысе Ай-Тодор в семи километрах к юго-западу от Ялты, на горе Аю-Даг в трех километрах к востоку от Гурзуфа, на горе Крестовой в Алупкинской долине, на горе Кастель в пяти километрах к юго-западу от Алушты, в Осиновой балке и у села Заветное вблизи Бахчисарая, в селе Айвазовское Старо-Крымского района. Между селами Залесное и Крепкое найдено таврское убежище Кызык-Кулак-Кая.

Археологические свидетельства пребывания в Крыму тавров соотносят с кизил-кобинской культурой.

Итак, тавры, по всей видимости, обитали в предгорном Крыму в VIII–VI веках до н. э. В VI в. часть их переселилась на Главную гряду Крымских гор и на Южное побережье Крыма. Упоминания Геродота о таврах относятся к событиям VI в. до н. э., когда персидский царь Дарий I Гистасп достиг границ Скифии.

Религиозные традиции тавров близки к традициям других народов эпохи матриархата: эти племена поклонялись Деве, богине плодородия, которой приносили человеческие жертвы. Описывая их регилиозные обычаи, Герадот, частности, отмечал: «Сами тавры говорят, что то божество, которому приносят жертвы, – это Ифигения, дочь Агамемнона. С врагами, которых захватывают в плен, они поступают следующим образом: каждый, отрубив пленному голову, несет ее к себе в дом, затем, насадив на длинный кол, ставит ее, высоко поднятую, над домом, чаще всего над дымоходом. Они утверждают, что это возвышаются стражи всего дома. Живут же они награбленной добычей и войной».

Святилища Девы найдены археологами в пещере Ени-Сала II у села Чайковское, в пещерах Кизил-Коба, в урочище Селим-Бек у Ялты, в котором найдено много пятнадцатисантиметровых терракотовых статуэток Девы. Этот культ заимствовали у тавров и греческие колонии в Крыму – например, Херсонес.

Таинственные и удивительные для греков обычаи тавров часто вдохновляли последних на написание художественных произведений. Так известность получила трагедия Еврипида «Ифигения в Тавриде» и цикл стихотворений Овидия «Послания с Понта».

Еврипид рассказывает литературную версию происхождения культа Девы в Тавриде: по сюжету трагедии, дочь героя Троянской войны Ифигения оказывается спасена Артемидой. Богиня переносит ее в Таврику, где Ифигения становится жрицей в храме Артемиды, которой тавры приносят человеческие жертвы.

Овидий же в конце I в. до н. э. был отправлен в ссылку на западный берег Черного моря императором Августом. Тоскуя по родине, он писал стихотворные «послания» и отправлял их в Рим. Он тоже рассказывает соотечественникам историю, поведанную ему уроженцем Тавриды, – о храме Девы и его обрядах:

«Нашими предками был такой установлен обычай:

Должен был каждый пришелец пасть под девичьим ножом»

(перевод З. Морошкиной).

Считается, что храм Девы располагался на территории Георгиевского монастыря на мысе Фиолент, хотя это может быть всего лишь поэтическим допущением, – остатки древнего храма так и не были найдены.

Со слов Геродота мы знаем, что в VI–V веках до н. э. разрозненные племена тавров возглавляли вожди, или «басилевсы».

Аммиан Марцелин также пишет, что у тавров не существовало единого государства: «Разделенные на различные царства тавры, между которыми особенно страшны своей чрезмерной грубостью Арихи, Синхи и Напеи, свирепость которых усилилась впоследствии продолжительной безнаказанности; они-то послужили причиной названия моря Негостеприимным» – в древности, Черное море носило два названия. Первым из них было Понт Авксинский, то есть Негостеприимный. Позднее это название сменилось на противоположное – Понт Эвксинский, Гостеприимный.

Греки часто отмечали замкнутость тавров, их нежелание торговать. Тем не менее, изредка археологи находят остатки греческих амфор в жилищах тавров, и наоборот – изделия таврских мастеров на Боспоре, в Херсонесе и в Керкинитиде.

Доказательством ассимиляции культур служит и такая стихотворная надпись на надгробии V в. до н. э., найденном в столице Боспорского царства: «Под этим памятником лежит муж, для многих желанный, родом тавр. Имя же его Тихон». Надпись эта демонстрирует полное слияние культур: тавр Тихон не только имел греческое имя, но и, судя по наличию надгробия и поэтической эпитафии, был полноправным гражданином полиса.

Находили археологи и совместные семейные захоронения тавров и скифов, причем сделанные со смешением обычаев: мужчины по скифскому обряду были положены на спину, а женщины, по-таврскому, на бок.

Современники знали тавров как свирепых и умелых воинов. «Предприняв войну, всегда перекапывают дороги в тылу, сделав их непроходимыми, вступают в бой, делают это они для того, чтобы, не имея возможности бежать, необходимо было или победить или умереть», – писал один из древних историков об их тактике и боевом духе.

Однако тавры не любили воевать. Так, когда скифы попытались втянуть тавров в войну с персидским царем Дарием, армия которого вторглась в Северное Причерноморье, таврские басилевсы отказались, но добавили: «Если враг ворвется в нашу землю и обидит нас, то и мы не стерпим этого».

Последние следы кизил-кобинской культуры относятся к III в. до н. э., однако тавры упоминаются в письменных источниках и позднее. Так, римский историк Тацит, рассказывая о римском походе на Боспор 49 года до н. э., пишет, что по дороге назад «… несколько кораблей (ибо все войска возвращались морем) выбросило к берегу тавров, и их окружили варвары, убившие префекта когорты и множество воинов из вспомогательного отряда». В декрете конца II в. до н. э., высеченном на постаменте статуи полководца Диофанта последнему ставится в заслугу то, что он «подчинил скифов и тавров». Упоминания о людях, убитых таврами, встречается на некоторых херсонесских надгробиях I–II в. уже нашей эры.

Многие античные авторы этих веков также упоминают неких «тавро-скифов» и «скифотавров». К этому времени предгорья Крыма уже были полностью заселены скифами, а археологические памятники тавров этого периода не встречаются. Очевидно, прошла ассимиляция двух культур и тавры вошли в состав скифского этноса.

Киммерийцы

И все же тавры – не самый первый из народов, освоивших Крым. По некоторым свидетельствам, уже с XV века до нашей эры полуостров населяли киммерийцы.

Киммерийцев упоминает в «Одиссее» Гомер, который пишет, что земля киммерийцев расположена у крайних границ обитаемого мира – «Закатилось солнце и покрылось тьмою все в пути, а судно наше достигло пределов глубокого океана. Там народ и город людей киммерийских, окутанные мглою и тучами…». Поэт называет киммерийцев «удивительными доильщиками кобылиц, справедливейшими из смертных» и указывает точное место их расселения – Крым и Северное Причерноморье.

О киммерийцах писал и Геродот, труды которого затронули в основном более поздний период истории: «И теперь еще есть в Скифии киммерийские стены, киммерийские переправы, есть и область, называемая Киммерией, есть и так называемый Киммерийский Боспор».

В отличие от тавров, живших в горах, киммерийцы были степными кочевниками и занимались в первую очередь скотоводством. Поэтому памятники их культуры найти оказалось гораздо труднее – от них не осталось жилищ и стойбищ, только курганы. Эти захоронения легко отличить по каменным стелам, на верхней части которых изображались символические знаки и ожерелья. На стелах над могилами воинов изображали широкий пояс, меч и нож.

Киммерийцы хоронили своих мертвецов в полном боевом облачении, что позволило археологам восстановить до некоторой степени внешний облик всадника-киммерийца: такой воин был обычно вооружен мечом, булавой и кинжалом. Одними из самых лучших считались луки киммерийцев – эти луки, благодаря своему сложному устройству, прочности и прекрасным боевым качествам ценились наравне со скифскими. Доспехов, как и щитов, киммерийские воины не носили.

Киммерийцы были воинственным народом, но при появлении в Крыму скифов (VII век до н. э.) отступили в Кавказские горы. По легенде, не желая оставлять свои земли, киммерийские вожди собрались вместе и перебили друг друга. Останки их были захоронены в низовьях Днестра.

Легенду о появлении скифов в Крыму рассказывает Геродот: «Скифы-кочевники, живущие в Азии, вытесненные во время войны массагетами, ушли, перейдя реку Аракс, в киммерийскую землю (именно ее теперь и населяют скифы, а в древности, как говорят, она принадлежала киммерийцам). При нашествии скифов киммерийцы стали держать совет, так как войско наступало большое, и мнения у них разделились. Обе стороны были упорны, но лучшим было предложение царей. По мнению народа, следовало покинуть страну, а не подвергаться опасности, оставаясь лицом к лицу с многочисленным врагом. А по мнению царей, следовало сражаться за страну с вторгающимися. И народ не хотел подчиниться, и цари не хотели послушаться народа. Первые советовали уйти, отдав без боя страну вторгающимся. Цари же, подумав о том, сколько хорошего они здесь испытали и сколько возможных несчастий постигнет их, изгнанных из отечества, решили умереть и покоиться в своей земле, но не бежать вместе с народом. Когда же они приняли это решение, то, разделившись на две равные части, стали сражаться друг с другом. И всех их, погибших от руки друг друга, народ киммерийцев похоронил у реки Тираса, и могила их еще и теперь видна. Похоронив их, народ, таким образом, покинул страну, и скифы, придя, заняли безлюдную страну».

Так начались азиатские походы киммерийцев. Вдоль черноморского побережья Кавказа киммерийцы отступили в Азию. Первым на их пути лежало государство Урарту, располагавшееся на территории нынешней Турции, Южной Армении и Грузии. Около 722–715 гг. до н. э. киммерийцы сокрушили урартского царя Русу I. Упоминания о них встречаются также в источниках Ассирии, Мидии, Лидии и даже восточного побережья Средиземного моря. На востоке их считали воинственными кочевниками, пришедшими с севера. Они легко меняли союзников, нигде не оставались надолго, нападая на города, разрушали и грабили их, а затем исчезали.

В 650 г до н. э. до Азии добрались и старинные враги киммерийцев скифы. Они разгромили киммерийцев, и те отступили на южный берег Черного моря, к городу Синопа. С тех пор упоминания о них в глиняных табличках больше не встречаются.

Некоторые источники называют киммерийцев древнейшими из известных обитателей Восточной Европы, до приходов скифов владевшими Северным Причерноморьем, в том числе Крымом.

По другой версии, киммерийцы – передовые отряды скифов, вторгшиеся на территорию восточных государств.

Три сохранившихся имени киммерийских вождей – Теушпа, Тагдамме и Сандакштару – имеют ираноязычное происхождение, что позволило исследователям предположить иранское происхождение киммерийцев.

Таким образом, мы встаем перед двумя проблемами.

Первая – если тавры жили в Крыму начиная с VIII века до н. э., а киммерийцы – с XV по VIII–VII вв. до н. э., то это население разных эпох, и понятно отсутствие интеграционных линий их взаимовлияния. И, возможно, тавры – это действительно часть скифов.

Но тогда не вполне понятны их отличия от скифов в образе жизни, нравах и верованиях. Тем более что в описаниях дипломатических отношений периода персидского нашествия скифы и тавры фигурируют явно в разных ролях – скифы пытаются заручиться поддержкой тавров в войне с Дарием, а тавры готовы лишь оборонять свои земли.

Более того, если тавры поклоняются Ифигении, чья жизнь и попадание в Тавриду относятся ко временам Троянской войны, то есть к XIII–XII вв. до н. э. – значит, как минимум, легенда относит их пребывание там уже к этому времени – за пятьсот лет до прихода скифов и ухода киммерийцев.

Тогда получается, что они все же населяют полуостров почти одновременно с киммерийцами – но точек соприкосновения между ними как будто бы не отмечено. Последнее можно объяснить разными зонами расселения: киммерийцы – Причерноморье и степная часть полуострова, тавры – горы и Южный берег.

Но здесь возникает вторая пробелма: если исходить из того, что тавры все же приходят на полуостров позже киммерийцев, но заселяют его южную часть – при уже занятой к их приходу северной, причем почти не вступают в соприкосновение с живущими там киммерийцами, то прийти они могли либо морским путем – хотя прямого пути через море тогда не знали, либо, как указывает и их имя, данное им по горам Малой Азии Тавру – морем или сушей вокруг южного и восточного побережья Черного моря через Колхиду и Керченский пролив. Тогда непонятно, почему они не заселяют Керченский полуостров и уходят в горы Таврии. Хотя, с другой стороны – здесь можно увидеть перекличку с легендой о родстве Ифигении и Медеи.

Но частично, возможно, отсутствие интеграции определяется и слишком большой разницей в традициях и образе жизни. Последнее коррелируется и с их дальнейшей судьбой:

Киммерийцы предпочитают частично уничтожить друг друга и уйти из Крыма, причем поход их, почти вплоть до Персии, носит достаточно воинственный характер. Хотя если они готовы были биться друг с другом и со всеми по очереди народами на своем пути – что мешало им вступить в сражение со скифами, не покидая места, где они жили семь или восемь веков?

Тавры слывут сами предельно воинственными и жестокими – но не выступают на войну с Дарием, не сражаются с вытеснившими киммерийцев скифами, и, судя по всему, к началу нашей эры спокойно интегрируются с ними, причем поклонение Ифигении переходит от них скорее не к скифам, а к херсонеситам. Но именно с Херсонесом воюют племена, которых предания называют скифотавры.

Во всяком случае, мы, наверное, можем говорить, что первая из упомянутых линий взаимодействия, тавры-киммерийцы, носила, скорее бесконфликтный, но и дезинтеграционный характер, характер своего рода «а-партеида» – «раздельного существования». И была в нем определена с одной стороны, ориентацией на минимизацию конфликтов у тавров, и безинтеграционность у киммерийцев.

Киммерийцы, в рамках этой версии, были не склонны к интеграции – но готовы к конфликтности, и уходят от установления взаимодействия со скифами – и предпочитают добровольное изгнание, связанное с конфликтами с другими народами.

Скифы готовы к конфликтам – но оказываются в высокой степени готовности и к интеграции, и оказываются совместимы с таврами, которые интегрируются и с ними, и с эллинами.

Скифотавры оказываются первым удачным опытом интеграции, сохраняющими общую готовность обоих народов к интеграции – и приобретшими готовность к конфликтности. Они и воюют с эллинами – и интегрируются с ними.

Но, во многом последнее, возможно, вызвано происхождением этих народов, во всяком случае, выраженном в легендах.

Тавры, как и говорилось, легендами рассматриваются как своего рода «духовные дети» ахейцев, наследующие племенам, штурмовавшим Трою, и просвещенные Ифигенией.

Скифы – вообще прямые потомки Геракла, то есть, опосредовано – потомки Зевса.

Скифы

«Как утверждают скифы, из всех племен их племя самое молодое, а возникло оно следующим образом: первым появился на этой земле, бывшей в те времена пустынной, человек по имени Таргитай. А родители этого Таргитая, как говорят (на мой взгляд, их рассказ недостоверен, но они все же так именно говорят), Зевс и дочь реки Борисфена. Такого именно происхождения был Таргитай.

У него родились три сына: Липоксай и Арпоксай, и самый младший Колаксай. Во время их правления на скифскую землю упали сброшенные с неба золотые предметы: плуг с ярмом, обоюдоострая секира и чаша. Старший, увидев первым, подошел, желая их взять, но при его приближении золото загорелось. После того как он удалился, подошел второй, и с золотом снова произошло то же самое. Этих загоревшееся золото отвергло, при приближении же третьего, самого младшего, оно погасло, и он унес его к себе. И старшие братья после этого, по взаимному соглашению, передали всю царскую власть младшему.

От Липоксая произошли те скифы, которые именуются родом авхатов. От среднего Арпоксая произошли именуемые катиарами и траспиями. От самого же младшего из них – цари, которые именуются паралатами. Все вместе они называются сколоты по имени царя; скифами же назвали их греки», – так повествует о происхождении скифов древнегреческий историк Геродот. Он же рассказывает и еще одну историю, связанную с ними:

«…Греки, живущие около Понта, рассказывают следующее: Геракл, угоняя быков Гериона, прибыл в ту бывшую тогда пустынной землю, которую теперь населяют скифы. Когда Геракл прибыл отсюда в страну, называемую ныне Скифией (здесь его застигла зима и мороз), то, натянув на себя львиную шкуру, он заснул, а кони из его колесницы, пасшиеся в это время, были таинственным образом похищены по божественному предопределению.

Когда же Геракл проснулся, он отправился на поиски. Обойдя всю страну, он, наконец, прибыл в землю, которая называлась Гилея. Здесь он нашел в пещере некое существо двойной природы: наполовину – ехидну, наполовину – деву, которая выше ягодиц была женщиной, а ниже – змеей. Увидев ее и изумившись, Геракл спросил ее, не видела ли она где-нибудь бродящих коней. Она же сказала ему, что лошади у нее и что она их ему не отдаст, пока он с ней не совокупится. Геракл вступил с ней в связь за такую цену. Она откладывала возвращение коней, желая жить как можно дольше в супружестве с Гераклом, а он хотел, получив обратно коней, удалиться. Наконец она, возвратив коней, сказала: «Я сохранила для тебя этих коней, забредших сюда, а ты дал награду – ведь у меня от тебя три сына. Ты мне скажи, что нужно делать с ними, когда они станут взрослыми, – поселить ли их здесь (в этой стране я сама господствую) или послать к тебе». Так вот она обратилась к нему с таким вопросом, а он, как говорят, на это ответил: «Когда ты увидишь, что сыновья возмужали, ты не ошибешься, поступив следующим образом: как увидишь, что кто-то из них натягивает этот лук вот так и подпоясывается этим поясом вот таким образом, именно его сделай жителем этой страны. Того же, кто не сможет выполнить то, что я приказываю, вышли из страны. Поступая так, ты и сама будешь довольна, и выполнишь мой приказ».

Натянув один из луков (до тех пор Геракл носил два лука) и объяснив употребление пояса, он передал лук и пояс с золотой чашей у верхнего края застежки и, отдав, удалился. Она же, когда родившиеся у нее дети возмужали, сначала дала им имена: одному из них – Агафирс, следующему – Гелон и Скиф – самому младшему. Затем, вспомнив о наставлении, она выполнила приказанное. И вот двое ее детей – Агафирс и Гелон, которые не смогли справиться со стоявшей перед ними задачей, ушли из страны, изгнанные родительницей, а самый младший из них – Скиф, выполнив все, остался в стране. И от Скифа, сына Геракла, произошли нынешние цари скифов».

Таким образом, даже отвлекаясь от поэтических допущений, можно сказать, что происхождение скифов спорно. В одной легенде Геродот пишет, что скифы пришли с востока, из Азии, в другой – что они обитали в Северном Причерноморье.

Среди историков нет согласия относительно географического положения Скифии. Согласно одной из точек зрения, скифам принадлежали все Евразийские степи, согласно другим – еще и лесостепные районы нынешней Украины и юг Европейской части России. Существует так же точка зрения, основанная на сочинениях Геродота, согласно которой Скифия заканчивалась у нижних течений Дона и Дуная. Раскопки же показывают, что скифы обитали и на Северном Кавказе.

Название «скифы» имеет греческие корни, сами себя эти племена называли сколотами.

С уверенностью можно сказать, что к VII в. до н. э. скифы уже владели всем Северным Причерноморьем, в том числе Крымом. Эта часть скифских племен была названа «царской», хотя существовали и племена скифов-пахарей, скифов-кочевников и т. д. В этот период в степях Крыма уже не было других обитателей.

О пребывании скифов в Крыму можно судить по курганам середины VII века до н. э., найденным археологами недалеко от Керчи и на Перекопском перешейке. Они заметно отличаются от гробниц тавров и киммерийцев – скифское захоронение представляет собой квадратное строение из тесаного камня размером примерно 16 кв. м., вход которого располагался в северной стене. Высота гробницы – 5 м.

В самой известной из скифских гробниц, кургане Куль-оба под Керчью, найдены останки знатного скифа в традиционном скифском головном уборе – остроконечной войлочной шапке-башлыке с нашитыми поверх нее золотыми бляшками и драгоценной диадеме. На шее погребенного – золотая гривна весом 461 г, а на каждой руке – от одного до трех браслетов с фигурными окончаниями. Там же было найдено его вооружение: железный акинак с обложенной золотом рукоятью, нагайка, горит (футляр для лука), покрытый золотой пластиной с изображениями животных, оселок в золотой оправе и золотая чаша – фиала.

Скифский племенной союз обрел влияние в Крыму в VIII–VII веках до н. э.

Хотя, по одной из версий, киммерийские племена отступили на Кавказ, археологические находки свидетельствуют о том, что значительная часть киммерийцев осталась в Крыму, и была ассимилирована скифами. Материальная культура скифов очень похожа на киммерийскую, схожи и легенды этих двух народов.

Образ жизни скифов. Основным занятием скифов было скотоводство, что позволяло значительной части мужского населения освободить время, которое скифы и посвящали ратному делу. Они прекрасно обрабатывали железо, из которого делали оружие и знаменитые скифские луки. Обращаться с луком и ездить верхом скифы учились с детства, что делало их грозными противниками для любого народа.

Прославили скифов их захватнические походы в Азию.

Начались они в 70-е гг. VII в. до н. э. и продолжались около ста лет. В азиатских хрониках этого времени скифы назывались «ишкуза».

Скифские племена двигались с севера на юг, сметая все на своем пути. Так побежденными оказались многие богатые государства Закавказья и Передней Азии – Урарту, Манна, Лидия, Мидия, Ассирия. Современники вспоминали о стремительности скифских нападений – скифы оставляли в завоеванных землях женщин, детей и имущество, в поход, который мог продлиться от 20 до 60 лет, отправлялись одни только обученные военному делу мужчины. Скифское завоевание дошло до Египта и Палестины, но в итоге войско скифов было разбито в Мидии и Вавилоне, и остатки его, особенно после 585 г. до н. э., изгнанные из Азии, были вынуждены вернуться в степи Прикавказья и Причерноморья.

За время нашествия скифы позаимствовали множество культурных и социальных достижений у завоеванных народов.

Однако Геродот пишет, что в завоеванном Крыму скифов «ожидали трудности не меньшие, чем война с мидийцами, они обнаружили, что им противостоит немалое войско».

По легенде, рассказанной древнегреческим историком, за время отсутствия скифов женщины, оставленные без присмотра, стали вступать в брак с рабами. А к тому времени, когда воины вернулись из похода, дети от этих браков уже подросли достаточно, что бы держать в руках оружие. Как пишет Геродот: «Узнав об обстоятельствах своего рождения, они задумали воспротивиться тем, кто возвращался из страны мидийцев. И прежде всего они отрезали страну, вырыв широкий ров, растянувшийся от Таврских гор до Меотийского озера, в том именно месте, где оно шире всего. Затем они, расположившись против пытавшихся вторгнуться скифов, вступили с ними в сражение. Так как скифы не могли добиться превосходства на поле в многократных битвах, один из них сказал следующее: «Что же мы делаем, мужи-скифы! Сражаясь с нашими рабами, мы и сами, погибая, становимся малочисленнее, и, убивая их, мы впредь будем властвовать над меньшим их числом. Теперь, мне кажется, нужно отбросить копья и луки и, взяв каждый по конскому кнуту, подойти к ним. Пока они видели нас с оружием в руках, они считали себя подобными нам и равного с нами происхождения. Когда же они увидят у нас кнуты вместо оружия, они поймут, что они наши рабы, и, признав это, не устоят»

Выслушав, скифы приступили к исполнению этого. Те же, ошеломленные случившимся, забыли о битве и обратились в бегство».

Хотя рассказ Геродота больше похож на легенду, чем на историю о реальных событиях, «… от Таврских гор до Меотийского озера, в том именно месте, где оно шире всего» – как писал Геродот – археологи действительно обнаружили остатки рва.

В 523 г. до н. э. в Скифию вторглось войско персидского царя Дария. Двигаясь с запада на восток параллельно северному берегу Понта Эвксинского, он добрался до Танаиса и пересек его.

Скифы отступили вглубь страны. Первыми в истории скифы применили тактику «выжженной земли» – отступая, они засыпали колодцы и источники, выжигали пастбища. Утомленные преследованием персы были вынуждены послать гонца к скифскому царю с предложением принять бой или сдаться.

«Знай, перс, каков я: и прежде никогда не бежал я из страха ни от кого из людей, и теперь не бегу от тебя, ныне я не сделал ничего нового сравнительно с тем, что обыкновенно делаю в мирное время, а почему я не тороплюсь сражаться с тобой, я и это тебе скажу: у нас нет ни городов, ни заселенной земли, из-за которой мы поспешили бы драться с вами из боязни, чтобы они не были взяты и опустошены. Если бы нужно было во что бы то ни стало ускорить бой, то у нас есть могилы предков: вот попробуйте разыскать их и разорить – тогда узнаете, станем ли мы сражаться с вами из-за гробниц или не станем, раньше мы не сразимся, если нам не заблагорассудится. За то, что ты назвал себя моим владыкой, ты мне поплатишься». Вместе с посланием скифы отправили Дарию «подношения» – птицу, мышь, лягушку и пять стрел, что означало: «Если вы, персы, не улетите в небеса, превратившись в птиц, или не скроетесь в земле, подобно мышам, или не прыгните в озера, превратившись в лягушек, то не вернетесь назад, будучи поражены этими стрелами».

Поход не удался – хотя, пройдя по землям Причерноморья, Дарий приписал изгнавших его скифов к своим подданным.

Скифы тогда все еще занимали всю степную часть Крыма, соседствуя с живущими в горах таврами.

Скифы не имели единого государства, нам известны названия скифских племен авхатов, катиаров, траспиев и паралатов. Относительно более позднего периода Геродот донес до нас названия уже других частей скифского народа, среди которых появляются «эллинские сикфы» каллипиды, а кроме них перечисляет ализонов, скифов-пахарей, скифов-земледельцев, скифов-кочевников и «царских скифов». В Крыму обитало именно последнее племя, по Геродоту «самое доблестное и наиболее многочисленное скифское племя. Эти скифы считают прочих скифов себе подвластными».

С V в. до н. э. скифы начинают активно контактировать с античными городами, частично заимствуя их культуру. Об этом можно судить по археологическим находкам в скифских курганах – греческих амфор и красивых, покрытых черным лаком столовых сосудов. Другая находка – записка некоего грека Апатурия своему управляющему – свидетельствует о том, что в V в. до н. э. некоторые греческие города платили скифам дань. Известно также, что греки вступали в брак с женщинами из племени скифов – так, на скифянке был женат отец знаменитого греческого оратора Демосфена.

На IV в. до н. э. приходится время наибольшего расцвета Скифии. Население скифов заметно увеличивается, а вместе с ним и количество курганов, найденных археологами. Кроме того, курганы становятся заметно богаче. В этот период скифов возглавляет Атей, самый известный из скифских царей. За ним – и походы скифов за Дунай, и чеканка собственной монеты, и анекдоты о его национальной гордости: рассказывали, что, когда к нему привели греческого флейтиста, он прогнал музыканта, заявив, что звукам греческой музыки предпочитает ржание коня. Атей погиб в бою, сражаясь с отцом Александра Македонского Филиппом, в 339 г. до н. э.

Скифы так и не стали оседлым племенем. Мужчины их занимались выпаской скота, но все они носили с собой оружие и всегда были готовы к войне. Оружие находили и в женских захоронениях скифов.

Анонимный греческий географ так описывал их быт: «…называются они кочевниками потому, что у них нет домов. А живут они в кибитках, из которых наименьшие бывают четырехколесными, а другие – шестиколесные, они кругом закрыты войлоками и устроены подобно домам, одни с двумя, другие с тремя отделениями; они непроницаемы ни для воды, ни для света, ни для ветров. В эти повозки запрягают по две и по три пары безрогих волов: рога у них не растут от холода. В таких кибитках помещаются женщины, а мужчины ездят верхом на лошадях; за ними следуют их стада овец и коров и табуны лошадей. На одном месте они остаются столько времени, пока хватает травы для стад, а когда ее не хватит, переходят в другую местность. Сами они едят вареное мясо, пьют кобылье молоко и едят «иппаку» (сыр из кобыльего молока). Таков образ жизни и обычаи скифов».

Многие элементы культуры скифов современному человеку показались бы дикостью. Так же воспринимали их и эллины, возможно, именно это отразилось в легенде о рождении скифов от Геракла, что отразило уважение к их мужеству, – и чудовища полузмеи-полуженщины – что отразило неприятие их нравов. Например, скифы делали одежду из человеческой кожи – кожи убитых врагов, обтягивали ею же колчаны или просто возили с собой как престижный трофей. «Кожа человека и крепкая, и блестящая; пожалуй, она сверкает белизной больше всех кож», – считали они. В подтверждение доблести они приносили царю головы убитых противников, и, только предъявив такое доказательство, получали свою долю добычи. Из черепов убитых делали чаши и пили вино.

Казалось бы, кочевники – они либо переняли, либо и ранее обладали вполне изнеженной греческой страстью к благовониям и чистоте: изобрели интересную разновидность ароматической сауны – они раскаляли камни, раскидывали на них зерна конопли, а сверху, в качестве навеса, растягивали покрывала. Получалась своеобразная парная. Женщины растирали благовония, смешанные с водой, и натирали ими тело и лицо.

Перекладывая особенности скифской религии на более понятный современникам материал, греческие историки перечисляли богов, которым поклонялись скифы. Самой почитаемой из них была Табити, богиня домашнего очага, которую эллины сравнивали с Гестией. Почитались также Папай и Апи, которых Геродот сопоставлял с Геей и Зевсом. Последний, по одной из легенд, был прародителем скифов. Поклонялись они и Гойтосиру, функции которого были схожи с функциями греческого бога Аполлона, Аргимпасе, богине возвышенной любви, схожей с греческой Афродитой. Они почитали Геракла, так же, по легендам, прародителя скифов, и бога войны Ареса. Царские скифы почитали еще и Фагимасада, бога морей и покровителя коневодства, аналогичного греческому Посейдону. Храмов и святилищ скифы не строили, разве что насыпали небольшие курганы в честь бога войны, в которые сверху втыкали меч.

В IV в. до н. э. скифы сражались на стороне Боспора в его войне с Феодосией на положении наемных солдат. Именно скифам-лучникам боспорцы были обязаны победой в решающей битве.

В 309 г. до н. э. скифы участвовали в междоусубной борьбе за боспорский престол на стороне одного из претендентов, Сатира. Однако Сатир был повержен, и, победивший в борьбе Евмел, по свидетельству Дидора Сицилийского, «…приказал умертвить друзей Сатира и Притана (еще одного претендента. – Прим. авт.), а также их жен и детей. Удалось спастись от него одному Перисаду, сыну Сатира, очень молодому человеку: бежав из города верхом на коне, он нашел убежище у скифского царя Агора.

В III в. до н. э. в Северное Причерноморье приходят новые племена, сарматы. Скифам приходится сократить свои владения до пределов Нижнего Приднепровья, где они, наконец, оседают и становятся земледельцами. В Крыму скифы теперь селятся в долинах рек, текущих по северным склонам главной гряды крымских гор на север, до Черного моря или реки Сиваш. На юге границы новой Крымской Скифии заканчивались там, где начиналась южная горная гряда, на востоке ограничивались Ак-Монайским перешейком, то есть границей Боспорского царства. На западе скифы соседствовали с Херсонесом, а на севере их ограничивал Перекопский перешеек. Однако четкие границы территорий расселения скифов и других племен Крыма в этот период провести трудно.

Первое оседлое поселение скифов, по всей видимости, располагалось на окраине нынешнего Симферополя, и было основано в IV в. до н. э. Позднее оно превратилось в столицу позднескифского государства. В том же веке возникли еще два крупных селения скифов – Кермен-Кыр (севернее Симферополя у села Мирное) и Булганакское (15 км на запад от Симферополя, у села Пожарское). Страбон в своей «Географии» называет уже четыре скифских крепости – Неаполь, Хабеи, Палаксий и Напит. Возможно, они как раз и соответствуют трем поселениям около Симферополя, четвертое же, по мнению исследователей, располагалось там, где река Альма впадает в море, у села Песчаное. Позднее оно получило название Усть-Альминского городища, хотя в трудах античных историков, видимо, носило имя Неаполь.

Скифский Неаполь представлял собой защищенную территорию: с востока он заканчивался обрывами Петровских скал, с севера и запада – крутыми склонами Петровской балки. С юга скифы построили мощные стены: нижняя их часть была сложена из крупных известняковых камней и предназначалась для защиты от стенобитных орудий. Верхняя предназначалась для защиты от метательных снарядов и стрелкового оружия – для нее использовался сырцовый, то есть не обожженный, кирпич. Стену укрепляло несколько башенных выступов, заложенных камнями изнутри.

Вход в город преграждали деревянные ворота, за которыми находилась площадь, покрытая известковой крошкой. По другую от ворот сторону площади располагалось здание греческой архитектуры, украшенное портиками, скульптурами и плитами с надписями. Поблизости находилась статуя царя Скилура. На площадь выходили фасады нескольких богатых домов – стены их были сложены из камня и сырцового кирпича, изнутри оштукатурены, в некоторых домах орнаментированы фресковой росписью, крыши домов покрывала черепица. Одно из зданий, по-видимому, было храмом – внутри него находился только огромный зал с очагом в центре, а вдоль стен были установлены столбы, подпиравшие деревянную галерею на уровне второго этажа.

Рядом с городскими воротами находилось еще одно культовое сооружение – мавзолей для захоронения членов царской семьи. Это было квадратное строение, выстроенное частично из крупных камней (снизу), частично из сырцового кирпича. В стене над деревянной дверью обнаружили скелет замурованной собаки.

«Позднескифская культура» заметно отличается от ранней.

С III в. до н. э. начинается серия войн скифов с их западным соседом Херсонесом, которая окончилась только в конце II в. до н. э. Скорее всего, причиной вой ны было желание скифов захватить хорошо обработанные сельскохозяйственные угодья херсонеситов.

Интересна легенда, рассказанная древнегреческим историком Полиеном в связи с этими войнами. Он рассказывает о том, как греки заключили союз с сарматской царицей Амагой. Амага, во главе небольшого отряда, атаковала ставку царя скифов, истребила стражу и ворвалась во дворец. Она убила царя и передала власть сыну убитого, приказав ему больше с эллинами не воевать.

Однако противостояние скифов с греками продолжалось, и со временем интересы скифов вышли за пределы Крыма. Во второй половине II в. до н. э. они захватили греческий город Ольвию, располагавшийся в северо-западном Причерноморье, и удерживали его в течение 30 лет.

При этом скифы вполне мирно уживались с Боспором и продолжали заключать браки между аристократией двух царств. Так, при раскопках Пантикапейского акрополя было найдено святилище, в котором обнаружена надпись, сделанная дочерью скифского царя Скилура и женой Гераклида Сенамотис, по-видимому, знатного грека.

Культура скифов постепенно ассимилировалась культурой эллинов. Они выменивали у греков вино за хлеб и скот, пользовались греческой посудой, писали на греческом языке. Греческий купец Посидлей поставил в скифском Неаполе несколько статуй богам и, как следует из надписей, обладал среди скифов немалым политическим влиянием. Одним из его занятий была борьба с пиратами Черного моря – уже тогда они перекрывали чрезвычайно выгодные торговые пути между северо-западными крымскими портами и Ольвией.

В III–II вв. разрозненные скифские племена уже были объединены в одно государство, которому подчинялись территории предгорного и северозападного Крыма и Ольвии. В военных конфликтах они, таким образом, могли выступить сплоченной силой. В мирное и военное время скифов возглавлял царь, ставка которого располагалась в крупном городе эллинского образца. Он выпускал собственные деньги и руководил строительством крепостей – так были построены Палакий, Хабеи и Неаполь, и занимался дипломатическими вопросами. Дипломатия скифов, кстати сказать, была достаточно воинственной, но от этого лишь более успешной.

Именно скифская экспансия приводит к тому, что в конце II в. до н. э. херсонеситы, измученные постоянными набегами скифов, обратились за поддержкой к понтийскому царю Митридату VI Евпатору.

После Митридата

После гибели в 63 г. до н. э. Митридата и распада союзной державы, скифы опять оказались самостоятельным народом.

Время пребывания в подчинении у Митридата не слишком сильно ослабило Скифию: хотя после освобождения скифы и отказались от претензий на Херсонес, все его угодья фактически оказались у них в руках. Они продолжали жить на северо-западе Крыма, в захваченных поселениях эллинов. Кроме того, начинается активное строительство новых поселений, что позволяет говорить о новом расцвете Скифии в I в. до н. э – I в. н. э.

Скифские поселения этого периода строились на вершинах холмов или примыкали к горным обрывам. Удаленность от водных источников создавала постоянные проблемы с запасами воды. Сельскохозяйственные угодья при этом располагались в долинах рек, довольно далеко от города. Однако такой выбор места обеспечивал скифам относительную безопасность. В северо-западной части Крыма они использовали оборонительные сооружения греков. Поздние скифы использовали каменные стены с башнями, земляные валы и рвы, однако всем другим укреплениям предпочитали естественный рельеф. Характерная черта позднескифских городов – вторая, внутренняя линия укреплений вокруг акрополя. В случае прорыва внешних стен жители могли укрыться здесь.

Скифы играли заметную роль в «международных» отношениях Крыма начала нашей эры. Они имели достаточно укреплений и войск, что бы поддерживать тех соседей, которые были им выгодны.

Так, в 46 г. до н. э. скифы выступили на стороне сына Митридата VI Фарнака в борьбе за власть над Боспором, но проиграли. В конце I в. н. э. они отправили послов в Рим, по-видимому, рассчитывая на его поддержку в борьбе против Боспора.

Если проследить историю боспорских надписей на надгробных камнях, можно заметить, что все цари Боспора начала нашей эры называли себя «победителями скифов и тавров». Такие титулы носили цари I–II в. н. э. Аспург, Савромат I, Котис II. По-видимому, для каждого нового поколения боспорцев скифы представляли заметную военную угрозу, и противостояние между Боспором и Скифией продолжалось.

Такой же была политика скифов относительно Херсонеса. Они вторгались во внутриполитические дела Херсонеса в периоды междуусобиц, уверенно держали под своей властью отобранные у Херсонеса территории северо-западного Крыма и регулярно атаковали сам Херсонес и его окрестности.

В I в. н. э. это привело к тому, что Херсонес обратился за помощью к легату римской провинции Мезии Тиберию Плавтию Сильвану. Около 63 г. уже нашей эры его армия высадилась в Крыму и разбила скифов атаковавших Херсонес. В городе был оставлен римский гарнизон. Таким образом, на политической арене Тавриды утвердилось непосредственное римское военное присутствие.

Тем не менее, набеги скифов на Херсонес продолжались.

В конце I – начале II века города скифов в северозападном Крыму пустеют. На руинах их археологи обнаружили следы пожаров. Обитаемыми оставались лишь земли на Усть-Альме и в Неаполе, однако следы пожаров наблюдаются и здесь. По-видимому, причиной этой катастрофы становится появление на полуострове сарматов.

Тем не менее, скифы, или, точнее, тавроскифы, все еще имеют внешнеполитические амбиции. Вскоре после опустошения Крыма они нападают на Ольвию. Ольвия обратилась за помощью к Риму, и скифы были разбиты.

По существу – в этот период оказалась разрушенной надежда «скифской изоляционистской партии», надеявшейся когда-то, что, отказавшись от черноморско-крымской (по сути – евразийской) интеграции они смогут избежать противостояния с Римом и обеспечить себе независимое от него существование.

Территория скифов сократилась до нескольких зон в предгорьях центрального и юго-западного Крыма. С востока их все сильнее теснил Боспор. В конце II в. н. э. они были окончательно разбиты боспорским царем Савроматом II и скифская часть Таврики вошла в состав Боспора. В таком состоянии скифы продолжают проживать в предгорьях Крыма до III в. н. э. В это время скифские города терпят последнее поражение, по всей видимости, уже от германских племен, пришедших в Крым.

Но в целом мы можем говорить, что тройная линия интеграции: «дорийцы-скифы-ионийцы» постепенно вела к рождению новой интегративной культуры и таврической государственной общности.

При этом ослабляющим звеном здесь были дорийцы Херсонеса. Ионийцам Боспора удалось выстроить более гибкую схему. Они, сохраняя эллинистическую идентификацию, сумели включить в интегративный процесс и скифов, и другие окрестные племена и сыграть ключевую роль в создании союзной державы Митридата.

Принято рассматривать этот процесс как результат завоевательной политики Понта. Но это во многом неверно по двум причинам. Во-первых, наибольших успехов Понт добивается именно за счет военных побед Диофанта, воспитанного при Боспорском дворе – и именно его влияние обеспечило заключение Боспорско-Понтийской унии. Во-вторых, свое сравнимое с Римом влияние Понт и Митридат обретают именно после объединения с Херсонесом и Боспором, и именно последний до конца остается оплотом сопротивления Риму, и даже проиграв ему при Митридате и Фарнаке – сохраняет самостоятельное значение. Скифы также оказались скорее склонны к интеграции, тогда как Херсонес соглашается на нее только ситуативно. Боспор ориентирован все время на сохранение самоидентификации в культурной преемственности с эллинизмом, включая в нее окрестные народы – Херсонес скорее тяготеет к своего рода этнической чистоте и определенному изоляционизму.

Однако в какой-то момент в указанную тройную линию интеграции добавляется и иная – фактор сарматов, также активно участвующих в политических коллизиях Таврии, вмешивающихся в борьбу трех вышеназванных государственных образований, которые, по легендам – сами также являются продуктом скифо-греческой интеграции: потомками скифов и побежденных эллинами амазонок.

1.2.2. Последовательная эллино-интеграция: тавроэллинизм – сарматы-аланы-готы, – удерживающая интеграция

Сарматы

По легенде, пересказанной Геродотом в его «Истории», после битвы при Фермодонте (река в Малой Азии), греки, победив амазонок, переправились через Черное море на трех кораблях. Пленных амазонок они везли с собой. Во время путешествия по морю амазонки подняли бунт и перебили греков, но, не зная мореходства, не смогли управлять кораблями. Волны прибили судна к берегам Меотиды, то есть к скифским берегам.

Сойдя на берег, они начали войну со скифами, но когда скифы, увидев мертвые тела убитых врагов, поняли, что перед ними женщины – решили прекратить войну. Если упростить легенду, они послали к амазонкам своих мужчин, что бы те предположили им вступить в брак. Амазонки ответили: «Мы не могли бы жить вместе с вашими женщинами, ведь у нас и у них разные обычаи. Мы стреляем из лука и мечем дротики; и ездим верхом, женским же работам мы не обучены. А ваши женщины не делают ничего из того, что мы перечислили, но, оставаясь в повозках, занимаются женским трудом, не выезжая на охоту и вообще никуда. Так вот, мы не можем ладить с ними. Но если вы хотите, чтобы мы были вашими женами и чтобы вы могли считать себя справедливыми, то, придя к родителям, получите свою часть имущества и затем, когда вернетесь, будем жить сами по себе».

Амазонки с мужьями переселились за реку Танаис, то есть Дон. Этот народ Геродот и назвал «савроматами». «И с того времени жены савроматов придерживаются древнего образа жизни, выезжая на охоту на лошадях и вместе с мужьями, и отдельно от мужей; они так же ходят на войну и носят ту же одежду, что и мужья… Относительно брака у них установлено следующее: никакая девушка не выходит замуж прежде, чем не убьет мужчину из числа врагов», – пишет Геродот.

Из рассказа Геродота мы узнаем с достаточной долей достоверности, что савроматы ведут кочевой образ жизни и пользуются языком, похожим на скифский. Отличительной чертой их общества стало высокое общественное положение женщины. Встречается не одно упоминание о сарматских женщинах-воительницах, в зрелом же возрасте женщины сарматов зачастую возглавляли племя или становились жрицами. Почти все богатейшие погребения сарматов принадлежат женщинам.

Памятники сарматов представлены прежде всего «всадническими кладами» – это вещи, которые находят обычно на природных возвышенностях и в насыпях курганов. Среди них почти всегда – части конской сбруи, в том числе фалары – сделанные из серебра или бронзы, изукрашенные орнаментом бляхи, служившие украшением лошади. Так же часто встречаются другие изделия из серебра и бронзы: котлы, посуда, оружие. Встречаются и античные вещи, например, боевые шлемы.

В подземной пещере под селом Чистенькое в Крыму, служившей, очевидно, гробницей, были обнаружены останки сарматского воина в полном вооружении – меч, копье, два дротика, стрелы. Рядом с ним были захоронены конская сбруя, посуда, украшения. Обряд захоронения этого воина, по всей видимости, включал в себя как сарматские, так и позднескифские традиции.

В другом захоронении, Ногайчинском кургане в Нижегородском районе Крыма, была обнаружена женщина, захороненная в деревянном расписном саркофаге. Интересно, что среди ее многочисленных украшений были браслеты с подвесками в виде обнимающихся Эрота и Психеи – то есть иллюстрирующие сюжет греческого мифа.

Античные историки относят к сарматской группе племена языгов, роксоланов, сираков, аорсов, аланов.

Племенной союз савроматов формируется, по всей видимости, в Волго-Уральских степях, затем они переселяются в Волго-Донское междуречье, а в IV в. до н. э. переходят Дон. Здесь они действуют уже под именем сарматов.

Сарматы продолжают двигаться на запад, в течение нескольких веков они достигают территорий современных Италии, Франции, Испании и даже Северной Африки.

Появление их в Северном Причерноморье относят обычно ко II–III вв. до н. э., хотя, по некоторым данным, они появились там на сто лет раньше.

Их отношения со скифами были неровными, мир сменялся войной и наоборот.

В 512 г. до н. э., во время вторжения в Скифию царя Дария, савроматы выступили против персов вместе со скифами.

Крым находился на обочине интересов сарматов.

Первый их набег на полуостров под предводительством царицы Амаги относится, возможно, ко второй половине III или началу II в. до н. э. Амага, по легенде, пришла на помощь Херсонесу.

В 179 г. до н. э. сарматы, уже под предводительством царя Гатала, упоминаются в договоре понтийского царя Фарнака I с восточными державами, опять же, как союзники Херсонеса.

В конце II в. до н. э., по свидетельству Страбона, сарматское племя роксоланов под предводительством Тасия выступило на стороне скифов против Диофанта: «Роксоланы воевали даже с полководцами Митридата Евпатора под предводительством Тасия. Они пришли на помощь Полаку, сыну Скилура, и считались воинственными. Однако любая варварская народность или толпа легковооруженных людей бессильны перед правильно построенной и хорошо вооруженной фалангой. Во всяком случае, роксоланы числом около 50 000 человек не могли устоять против 6000 человек, выставленных Диофантом, полководцем Митридата, и были большей частью уничтожены».

Тот же историк рассказывает о внешнем виде и вооружении роксоланских воинов: «У них в ходу шлемы и панцири из сыромятной бычьей кожи, они носят плетеные щиты в качестве защитного средства; есть у них так же копья, лук и меч».

Роксоланы, согласно сведениям Страбона, обитали в степях к северу от Крыма. Другие античные авторы подтверждают, что в III–II в. до н. э. постоянного сарматского населения в Крыму еще не было.

Согласно одной из версий, сарматы начинают проникать в предгорный Крым и селиться вперемешку со скифами с I в. н. э. Эти народы даже хоронили умерших на общих некрополях, их обычаи начали смешиваться, а материальная культура становилась все более схожей. Так скифы переняли от сарматов обычай использовать тамги – знаки, наносившиеся на предметы для того, чтобы можно было определить их владельца.

Сарматы оставили свой след и в культуре Боспорского царства – правившего в начале I в. н. э. боспорского царя Аспурга, основавшего новую правящую династию, исследователи считают представителем сарматской знати.

В I в. н. э., таким образом, сарматские кочевые племена расселяются во всей степной части Крыма. Это явно не основная часть сарматов, захоронения сарматских правительниц здесь встречаются достаточно редко.

Сарматы этого периода представляли собой типично кочевое племя. Они занимались скотоводством, от скота получали необходимые для жизни мясо, молоко, шерсть и шкуры. Хлеб, вино и другие товары выменивались на продукты животноводства или добывались во время набегов. Образ жизни сарматов описывает Страбон: «…их войлочные палатки прикрепляются к кибиткам, в которых они живут. Вокруг палаток пасется скот, молоком, сыром и мясом которого они питаются. Они следуют за пастбищами, всегда по очереди выбирая богатые травой места, зимой на болотах около Меотиды, а летом на равнинах».

Поздние скифы уже отходят от подобного образа жизни и мало интересуются тем, что происходит в крымских степях, поэтому сосуществование двух народов проходит безболезненно. Постепенно сарматы смешиваются со скифами и в предгорных территориях. При этом культура двух народов продолжает сохранять существенные различия. В письменных документах они всегда упоминаются через запятую и в случаях, когда их послы направлялись в Рим, каждый народ представлял свой посол.

В 10-х гг. I в. н. э. у власти в Боспоре утверждается Аспург, ставший представителем Сарматской династии. В этот период исследователи говорят о начале «сарматизации Боспора». Сарматы проникают в царство с Северного Кавказа. Многие боспорцы этого периода носят сарматские имена. Меняются оружие, одежда, посуда. Боспорские цари начинают использовать тамги. Однако, тем не менее, боспорская эллинистическая культура ассимилирует новый народ и новую знать, доказав свой интегративный потенциал.

Причем на несколько веков правители Сарматской династии включают в свой титул имя римских императоров и называют себя Цезарями.

В середине III в. н. э. Крым переживает нашествие готов, однако сарматская культура остается в целости.

К III в. н. э. другие сарматские племена подчинило племя аланов. О дальнейшей судьбе и культуре сарматов Аммиан Марцелин писал так: «…с течением времени они объединились под одним именем и все зовутся аланами вследствие единообразия обычаев, дикого образа жизни и одинаковости вооружения. Нет у них шалашей, никто из них не пашет; питаются они мясом и молоком, живут в кибитках, покрытых согнутыми в виде свода кусками древесной коры, и перевозят их по бесконечным степям, дойдя до богатой травой местности, они ставят свои кибитки в круг и кормятся, как звери, а когда пастбище выедено, грузят свой город на кибитки и двигаются дальше… Все, кто по возрасту и полу не годятся для войны, держатся около кибиток и заняты домашними работами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором для мужчины ходить пешком и все они становятся вследствие многообразных упражнений великолепными воинами… Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд, если не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения… Как для людей мирных и тихих приятно спокойствие, так они находят наслаждение в войнах и опасностях. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою, а те, что доживают до старости и умирают естественной смертью, преследуются у них жесткими насмешками, как выродки и трусы. Ничем они так не гордятся, как убийством человека, и в виде славного трофея вешают на своих боевых коней содранную с черепа кожу убитых. Нет у них ни храмов, ни святилищ, нельзя увидеть покрытого соломой шалаша, но они втыкают в землю по варварскому обычаю обнаженный меч и благоговейно поклоняются ему, как Марсу, покровителю стран, в которых они кочуют».

Как пишет Диодор Сицилийский, со временем сарматы «…сделались сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню».

По-видимому, события, описанные историком, относятся к середине III в. н. э., когда в Крым вторглись одновременно германские и аланские племена. В это время пустеют скифские поселения, зато в крымских предгорьях появляется множество аланских гробниц.

В 375 г. н. э. в Северное Причерноморье вторгаются уже новые завоеватели – гунны.

Начинается эпоха Великого переселения народов. Часть аланов, вместе с гуннами, уходит к границам Рима. Другие же, оставшись в Крыму, проживают там и в Средние века.

Нашествия аланов, готов и гуннов открывают новый интеграционный период – период множественных волнообразных нестойких взаимодействий, когда на рождающуюся, но еще нестойкую тавроинте-грационную общность обрушиваются новые волны миграции и нашествий: аланы-готы-гунны-болгары-хазары-печенеги. И основной чертой этого, растянувшегося на несколько веков, периода оказывается то, что начавшаяся утверждаться молодая культурная младоэллинистическая общность не успевает ассимилировать новые инокультурные волны, их относительно быстрая смена и агрессивный характер проникновения на территорию Таврии ведут к энтропийным процессам и откатам цивилизационного вызревания.

Аланы

«…Они мало-помалу постоянными победами изнурили соседние народы и распространили на них название народности», – так звучит первое из известных свидетельств о народе аланов, написанное Аммианом Марцелином.

Готы, двигавшиеся в Северное Причерноморье в тот же период, разделяют племена аланов на две части. Одна половина аланов, оказавшаяся таким образом на Дунае и к западу от него, упоминается во многих европейских источниках вплоть до V в. н. э. В 427 г. они уходят в Северную Африку через Испанию и Гибралтар и там ассимилируются с вандалами.

Вторая часть аланов расселяется на Нижнем Дону, в Приазовье и на Северном Кавказе. Она получает название аланов-танаитов. В 375 г. н. э. аланов-танаитов в Подонье покоряют гунны.

К III в. н. э. название «аланы» уже было собирательным и означало группу ираноязычных племен, живших на Северном Кавказе и на юге Восточной Европы. Тогда же, в конце III – начале IV века, по всей видимости, началось переселение аланов в Крым.

«…живя на далеком расстоянии одни от других, как номады, перекочевывают на огромные пространства; однако с течением времени они приняли одно имя, и теперь все вообще называются аланами за свои обычаи и дикий образ жизни и одинаковое вооружение. У них нет никаких шалашей, нет заботы о хлебопашестве, питаются они мясом и в изобилии молоком, живут в кибитках с изогнутыми покрышками из древесной коры и перевозят их по беспредельным степям… почти все аланы высоки ростом и красивы; с умеренно белокурыми волосами; они страшны сдержанно-грозным взглядом очей, очень подвижны вследствие легкости вооружения и во всем похожи на гуннов, только с более мягким и более культурным образом жизни», – так характеризует аланов Аммиан Марцелин.

Историки отмечают сходство образа жизни и быта аланов со скифским. Схожи даже их религиозные обряды. Так, аланы снимали скальпы с поверженных противников и украшали ими узду коней. Они не строили храмов, но насыпали курганы в честь бога войны, в которые втыкали меч.

В Средневековье аланские племена обитали на Северном Кавказе. Контактируя с местным населением, они постепенно переходили к оседлости. С Кавказа они через Боспор Киммерийский, то есть Керченский пролив, и земли Боспорского государства переселяются в Крым.

Вплоть до XIII в. н. э. о пребывании аланов в Крыму можно судить только по специфическим могильникам. Зато с XIII в. упоминания о них в письменных источниках становятся более чем частыми. Так, например, писал о них европейский путешественник Вильгельм Рубрук, пересекавший крымскую степь по пути от Судака к Перекопу: «…христиане по греческому обряду, имеющие греческие письмена и греческих священников. Однако они не схизматики, подобно грекам, но чтут всякого христианина без различия лиц». Упоминают их и другие путешественники.

По свидетельству арабского географа Абу-ль-Фида аланам принадлежал так называемый «пещерный город» Чуфут-Кале в окрестностях теперешнего Бахчисарая, одна из мощнейших крепостей в Таврике. Эту информацию подтверждают арабский географ Ал-Кашкаиди и турецкий историк Аали-Эфеиди.

Хотя Алания много раз упоминается в источниках, расположение ее можно вычислить лишь приблизительно: скорее всего, это был Юго-Западный Крым.

Со временем аланы растворяются среди готской и татарской народностей Крыма.

Имей аланы больше времени для соприкосновения с эллинистической культурой Таврики после своего прихода на полуостров – они успели бы ассимилироваться в последнюю и стать одним из народов, интегрированных таврической общностью и укрепивших полиэтническое и синтетическое единство – как это случилось и со скифами, и с сарматами.

Собственно, их высокая интегративная способность подтверждается их последующей судьбой – и принятием христианства, причем в недогматических, а веротерпимых формах, и последующим растворением в более поздних народах, пришедших в Крым.

Тем более что от последних они отличались не очень сильно – и по обычаям, и по верованиям.

Однако уже через несколько десятков лет вслед за ними в Тавриду приходят вытеснившие их из Причерноморья готы – волна за волной полуостров начинают заливать потоки новых нашествий.

Готы

Они приходят совсем из другого мира – традиционные народы эллинистического мира и его окрестностей начинают сменять германские племена. «… Всем им присущ тот же облик: жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела, способные только к кратковременному усилию; вместе с тем им не хватает терпения, чтобы упорно и напряженно трудиться, и они совсем не выносят жажды и зноя, тогда как непогода и почва приучили их легко претерпевать холод и голод», – писал о германском племени готов римский историк и географ Тацит. Даже удивительно, что племя такого антропологического типа не только оставило свой след в истории солнечной Таврики, но и, посетив ее, надолго осело на полуострове.

Происхождение готов загадочно и поэтично, и это легко объяснить. Как писал римский историк: «Германцам известен только один… вид повествования о былом – древние песнопения». Подтверждает это и готский историк Иордан. Он повествует о том, как готы пришли в Европу с загадочного северного острова Скандза, который исследователи обычно соотносят с полуостровом Скандинавия. Готы приплыли на трех кораблях и расселились по Европе под предводительством конунга (или короля) Берига. «Лишь только, сойдя с кораблей, они ступили на землю, сразу же дали прозвание тому месту. Говорят, что до сего дня оно так и называется Готискандза», – пишет Иордан. Готискандзу исследователи соотносят с устьем реки Вислы. «Когда там выросло великое множество люда, – продолжает он, – а правил всего только пятый после Берига король Филимир, сын Годарига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда. В поисках удобнейших областей и подходящих мест для поселения он пришел в земли Скифии, которые на их языке назывались Ойум. Филимир, восхитившись великим обилием тех краев, перекинул туда половину войска, после чего, как рассказывают, мост, переброшенный через реку, непоправимо сломался, так что никому больше не оставалось возможности ни прийти, ни вернуться… та же часть готов, которая была при Филимире, перейдя реку, оказалась перемещенной в область Ойум и овладела желанной землей. Тотчас же, без замедления подступают они к племени спалов и, завязав сражение, добиваются победы. Отсюда уже, как победители, движутся они в крайнюю часть Скифии, соседствующую с Понтийским морем». Нетрудно догадаться, что речь здесь идет о переселении готов на побережье Черного моря, в Таврику.

Три корабля, упомянутые Иорданом, историки соотносят с тремя ветвями готов – гепидами, вестготами и остроготами. В Причерноморье обитали последние два. Остроготами правила династия Амалов, а вестготами – династия Балтов.

Остатки поселений и могильников готов I–II в. н. э. встречаются в Румынии, Молдавии, на юге России и на Украине. Эта археологическая культура получила название Черняховской.

Тацит писал о готах: «Если община, в которой они родились, закосневает в длительном мире и праздности, множество знатных юношей отправляется к племенам, вовлеченным в какую-нибудь войну, потому что покой этому народу не по душе, и так как среди превратностей битв им легче прославиться, да и содержать большую дружину можно не иначе, как только насилием и войной». И добавлял: «…постыдно вождю уступать кому-либо в доблести, постыдно дружине не уподобляться доблести своему вождю. А выйти живым из боя, в котором пал вождь, – бесчестье и позор на всю жизнь; защищать его, оберегать, совершать доблестные деяния, помышляя только о его славе, – первейшая их обязанность…»

Воинственный и гордый нрав готов проявил себя почти сразу после того, как в своих странствиях про Северному Причерноморью они достигли границ слабеющей от внутренних политических смут Римской империи в 238 г. н. э. Позднее готы регулярно совершали набеги на римские земли вместе с другими европейскими племенами – боранами, герулами и т. д. Римские императоры считали честью носить звание «Готский», свидетельствовавшее о победах над этим неспокойным народом. Два римских императоров погибли в битвах с готами.

В Причерноморье готов интересовали, прежде всего, богатства Кавказа и Малой Азии. Они вынудили Боспор предоставить им корабли и совершили множество походов на эти земли. Наиболее масштабной была кампания 267–268 гг. н. э., в которой только со стороны готов участвовало более 320 тысяч человек. Готы дошли до самой Греции, где были разгромлены императором Галлиеном. Но это лишь разожгло их пыл, спровоцировав новые походы на Рим, которые продолжались до 276 г. н. э.

Именно тогда появляются следы пребывания германских племен на Юго-Западе и Юге Крыма. Некрополи готов были обнаружены у подножия горы Чатырдаг и на мысе Ай-Тодор. Готы не строили курганов. Умерших сжигали, а прах помещали в урну или хоронили в земле. Тацит так описывает погребальные обряды готов: «В пламя костра они не бросают ни одежды, ни благовоний; вместе с умершим предаются огню только его оружие, иногда также и конь. Могилу они обкладывают дерном. У них не принято воздавать умершим почет сооружением тщательно отделанных и громоздких надгробий, так как, по их представлениям, они слишком тяжелы для покойников».

Из походов в Малую Азию готы возвращались, ведя за собой множество пленников, среди которых часто встречались христиане. Так среди готов начало распространяться христианство. Под документами Вселенского собора в Никее 325 г. н. э. можно увидеть подписи двух крымских епископов: Кадма, епископа Боспора, и Феофила, епископа Готии.

Во второй половине IV в. н. э. Германарих, король остроготов, объединил под своей рукой множество причерноморских племен и создал весьма сильную державу. Это государство просуществовало до 70-х гг. IV в. и пало под напором гуннов, идущих с востока. Началась эпоха Великого переселения народов. Готы разделились на три группы: часть их, вестготы, ушла в Испанию, другая, остроготы, обосновалась в Италии. Но была и третья, оставшаяся в Крыму. Последняя группа поступила на службу Римской империи в качестве федератов (союзников).

Готскими можно назвать крепости на плато Мангупа и Эски-Кермена в Крыму, возведенные в VI в. н. э. Хотя эти укрепления были построены римлянами, службу там несли отряды готов.

Называя область обитания готов этого периода – Юго-Запад Крыма – Дори, византийский историк Прокопий Кесарийский так описывает их: «Здесь же, на этом побережье, есть страна по имени Дори, где с древних времен живут готы, которые не последовали за Теодорихом, направлявшимся в Италию. Они добровольно остались здесь и в мое еще время были в союзе с римлянами, отправлялись вместе с ними в поход, когда римляне шли на своих врагов… Они достигают численностью до трех тысяч бойцов, в военном деле они превосходны, и в земледелии, которым они занимаются собственными руками, они достаточно искусны; гостеприимны они больше всех людей. Сама область Дори лежит на возвышенности, но она не камениста и не суха, напротив, земля очень хороша и приносит самые лучшие плоды. В этой стране император не построил нигде ни города, ни крепости, так как эти люди не терпят быть заключенными в каких бы то ни было стенах, но больше всего любили они жить всегда в полях. Так как казалось, что их местность легко доступна для нападения врагов, то император укрепил все места, где можно врагам вступить, длинными стенами и таким образом отстранил от готов беспокойство о вторжении в их страну врагов».

К XIV в. Готия занимала значительную часть Юго-Западного Крыма, располагаясь вдоль всей береговой линии от Херсона до Алушты, а возможно и до Судака-Солдаи. Северная ее граница достигала горы Чатыр-Даг и горной твердыни Кырк-Ер (ныне Чуфут-Кале). Только по договору с татарами 1381 г. территория от Чембало (или Балаклавы) до Солдаи отходила Генуе и получала название «капитанство Готия».

Среди готского народа получил распространение особый вариант христианвства – арианство, что в значительной степени повлияло на формирование их культуры, схожей более с эллинской, чем с римской. К концу XV века готы ассимилируются с аланами, также закрепившимися на Крымском полуострове, и получают название Gathalani.

Готия сильно пострадала от турецкого вторжения в 1475 г. Эти события с волнением описываются всеми христианскими авторами хроник, летописей и географических трактатов. Матвей Меховский, краковский историк, автор «Трактата о двух Сарматиях», со скорбью описывает падение столицы крымской Готии, Феодора-Мангупа: османский император Мохаммед II «двух братьев и князей манкупских, единственных уцелевших представителей готского рода и языка, надежду на продолжение готского племени, мечом зарубил и замком Мангуп завладел. Таким образом, готы полностью… уничтожены были, и более их родословная не возродилась…».

Однако он был не совсем прав. Австрийский дипломат Огир Гисселин в 1560–1562 гг. «случайно» встретил в Константинополе двух уроженцев Крыма: гота и грека. Один из них сообщил ему, что готы все еще проживают в Крыму во многих селениях, в том числе в городах Мангуп и Сюрень, и по необходимости служат в армии татарского хана. С тех пор и поныне некоторые этнографы склонны считать потомками готов голубоглазое и светловолосое население некоторых поселений в горном Крыму и под Мариуполем.

Как ни покажется непривычным для сегодняшнего дня, но государство готов, германское государство, таким образом, просуществовало в Крыму более тысячи лет, причем сохраняя свои отличия от прежнего населения и почти не смешиваясь с ними. Еще более интересно и то, что выходцы из Готии со временем переселяются в Россию – и дают основание аристократическим родам Головиных и Третьяковых – и название нынешнему району Москвы – Ховрино.

Волна же нашествий продолжается – и с еще меньшим перерывом, чем между переселением аланов и готов. Вслед за ними на полуостров вторгаются гунны.

1.2.3. Падение эллинизма: гунны и хазары – разрушение интеграционной модели

Тавроэллинистическая общность в течении нескольких веков интегрировала в себя и во многом подчиняла своему культурному воздействию приходившие в соприкосновение с ней народы. Однако новые нашествия пришедших из-за многих тысяч километров диких народов оказываются столь жестокими и столь многочисленными, что она перестает справляться с обрушившейся на нее разрушительной нагрузкой.

Гунны, тюрки, хазары – на Тавриду накатываются уже не племена варваров – а орды дикарей. Наиболее тяжелыми оказались завоевания гуннов – и особенно хазар.

Гунны

Первым из античных авторов гуннов упоминает греческий поэт II в. н. э. В своем стихотворении географической тематики он описывает племя гуннов, обитающее западнее Каспийского моря.

Гуннов обычно считают потомками кочевых племен хунну, обитавших в Центральной Азии вдоль границ Китая и постоянно воевавшие с ним. В I в. н. э. одна из войн хунну с Китаем окончилась для кочевников плачевно. Часть из них оказалась под властью китайского императора, другая была вынуждена покинуть привычные территории и отправиться на запад. К хуннам присоединились со временем многие угорские, тюркские, иранские племена Сибири, Урала, Средней Азии и Поволжья. Этот смешанный этнос и получил название «гунны».

Гунны появились в Северном Причерноморье в IV–V веке н. э. Вторжение их имело общецивилизационное значение и привело к кардинальному изменению этнополитической карты. Огромные массы варварских племен, изгнанные гуннами с насиженных мест, двинулись на запад, в сторону Рима. Империя, пребывавшая в упадке, раздираемая внутренними противоречиями, оказалась не в состоянии противостоять напору агрессоров и в 476 г. пала.

Основные достоинства военного дела гуннов связывают с использованием луков и седел непривычных для европейцев типов. Луки гуннов имели ассиметричную форму и имели больший размер, чем европейские. Они были составными – изготавливались из нескольких кусков дерева и имели костяные обкладки, придававшие им особую твердость. Стрела, выпущенная из гуннского лука, летела дальше и быстрее, кроме того, укрупненные наконечники стрел позволяли гуннам пробивать любые доспехи. Что же касается седел, то в Европе на тот момент были распространены мягкие седла так называемого «сарматского» типа. Внешне они напоминали небольшие подушки. В отличие от них, седла гуннов были жесткими за счет деревянной основы, скрепленной металлическими пластинами. Такой тип седла лучше фиксировал всадника на лошади и был более удобен для боя.

Интересно выглядело происхождение племени гуннов, по его словам, «самого страшного из всех своей дикостью», в глазах Иордана: «Когда король готов Филимир… вступил в скифские земли, он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний… сочтя их подозрительными, он прогнал их… и принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродивших по бесплодным пространствам, увидели нечестивые духи, то… смешались с ними и произвели то свирепейшее племя… – малорослое, отвратительное, сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи. Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов».

Более подробно о быте, нравах и внешнем облике гуннов писал другой греческий историк, Аммиан Марцелин: «Племя гуннов… живет за Меотийским болотом… и превосходит всякую меру дикости… они отличаются плотными и крепкими частями тела, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно их принять за двуногих зверей… При столь неприятном человеческом облике, они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением. Они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение… кочуя по горам и лесам… они одеваются в одежды холщовые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различий между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника грязного цвета снимается или меняется не прежде, чем от долговременного гниения расползается в лохмотья. Головы они прикрывают кривыми шапками, а волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом… Они не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути. Их потому можно назвать самыми яростными воителями, что издали они сражаются метательными копьями, на конце которых вместо острия с удивительным искусством приделаны острые кости, а в рукопашную рубятся безрассудно мечами, а сами, уклоняясь от удара кинжалов, набрасывают на врагов крепко свитые араны… Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто из них не может ответить на вопрос, где его родина… Подобно неразумным животным, они не имеют никакого понятия о чести и бесчестии; они уклончивы и темны в речах, …не связаны уважением к религии; они пылают неудержимою страстью к золоту…»

Первыми жертвой нашествия гуннов стали аланы, обитавшие в степях Предкавказья, Подонья и Приазовья. Затем, частично истребив, частично покорив алан, гунны вторглись во владения «державы Германариха» – королевства остготов. Гунны убили самого Германариха и полностью разгромили остготов. Остатки выживших готов признали власть гуннов, и последние стали полными хозяевами всей территории от Дона до Карпат.

Затем гунны двумя потоками двинулись дальше на запад. Большая часть их обошла Азовское море с севера, остальные направились через Боспор Киммерийский в Крым.

По легенде, рассказанной древним историком Созоменом, проход в Крым гунны обнаружили случайно: «(готы и гунны) не знали, что живут по соседству друг с другом, так как между ними лежало огромное озеро (Меотида). Однажды… преследуемый оводом бык перешел через озеро и за ним последовал пастух; увидав противоположную землю, он сообщил о ней соплеменникам. Другие говорят, что пробежавшая лань показала охотившимся гуннам эту дорогу, слегка покрытую сверху водою». Таким образом, как писал в том же V веке другой историк, Зосим: «Киммерийский Боспор, занесенный илом из Танаиса (Дона), дал им возможность перейти сухим путем из Азии в Европу». Действительно, из-за заносов ила Керченский пролив иногда мелеет настолько, что его можно перейти «сухим путем». Зимой же он порой замерзает, что так же могло гуннам дать возможность пересечь его по льду.

Боспорское царство пережило приход гуннов сравнительно спокойно – оно сдалось без боя. Аналогично избежал разрушения и Херсонес. Гораздо больше пострадали жившие в предгорьях Крыма сарматы, аланы и готы. Однако и они избежали тотального уничтожения. Часть названных племен переселилась в окрестности Херсонеса, охраняемые римскими войсками, другие укрылись в труднодоступных районах Крымских гор. Основная территория Крыма, таким образом, перешла во владения племени гуннов, названного Иорданом «альциагирами».

Вопреки представлениям большинства историков о гуннах как о варварах-разрушителях, гунны, судя по археологическим находкам, неплохо владели ремеслом. Они создавали довольно изящные ювелирные изделия в красно-желтой цветовой гамме – поверхность золотого изделия разделялась на ячейки, в которые вставлялись небольшие камушки – альмандины, сердолики или стекло. Такой стиль получил название «гуннского полихромного стиля».

В начале V века движение гуннов на запад продолжилось. Под предводительством Аттилы, вторым именем которого стало прозвище «Бич божий», они достигли Дуная и пересекли границу Римской империи. «…этот человек родился в мир для потрясения народов и для внушения страха всем странам», – писал об Аттиле Иордан.

Аттила сумел завоевать почти всю Европу. В 434 году он дошел до Константинополя и после кровопролитного сражения взял город. Стремясь откупиться от захватчика, жители отдали Аттиле 18 тонн золота. Гунны двинулись дальше и дошли до самой Галии (Франции), где потерпели первое поражение в последней великой битве Рима – на Каталаунских полях, 21 июня 451 года в 150 километрах к востоку от Парижа.

Через год Аттила предпринял еще одну попытку захватить Галлию, но так и не смог ее осуществить.

Как бывает с державами великих завоевателей, империя Аттилы погрязла в междоусобице и распалась вскоре после его смерти. Разрозненные орды гуннов двинулись обратно на восток, в степи Северного Причерноморья, а одна из них, племя утигуров, оказалась в Крыму.

На западных рубежах Боспора утигуры столкнулись с готами, состоявшими на службе у боспорцев, так называемыми готами-трапезитами. Готы пытались удержать позиции, но когда безысходность этого противостояния стала очевидна, часть из них вступила в союз с гуннами. Вместе они переправились на азиатский берег Киммерийского пролива и остались в районе нынешнего Новороссийска. Другая часть готов осталась в горах Юго-Западного Крыма, а степи заняли гунны.

После падения Западной империи вражда между Восточной Римской империей, Византией, и гуннами, сошла на нет. Грод, или Горд, вождь гуннов, обитавших на Керченском полуострове в VI в. н. э., даже обратился к византийскому императору Юстиниану I с просьбой разрешить ему принять христианство. Грод добровольно обязался соблюдать интересы Византии на родине, однако соратники его не поддержали. Когда, вернувшись в Боспор, он приказал уничтожить языческих идолов и старые родовые святилища, его брат Мугел организовал заговор, и Грод был убит.

Придя к власти, Мугел развязал войну с Боспором, захватил и разорил Таманский и Керченский полуострова и уничтожил византийский гарнизон. Юстиниан I в ответ направил в Боспор миротворческие войска, гунны обратились в бегство. Эти события описаны Феофаном в его «Хронографии», и больше упоминания о гуннах в письменных источниках не встречаются.

В V веке здесь были тюрки. В VII – болгары. В VIII веке Крым делят между собой византийцы, то есть на этот момент – грекославяне, и хазары.

Хазары

«Хазары, великий народ… овладели всей землей до Понтийского моря», – писал византийский летописец Феофан на рубеже VIII–IX в. В этот же период само Черное, или Понтийское море арабы так и называли – Хазарским морем.

По всей видимости, до появления в Северном Причерноморье, хазары носили имя «коса» и обитали в Центральной Азии, вдоль границы Китая.

Вместе с племенами болгар, населявших Приазовье, они вошли в состав Западно-тюркского каганата. Когда же в середине VII в. он распался, хазары объединились в собственный, хазарский каганат. Хазарский каганат стал первым, после праслявянского «королевства Ойум», централизованным политическим объединением в раннесредневековой Восточной Европе. Свою политическую значимость он сохранял вплоть до IX в., когда произошло возвышение Киевской Руси.

В 60-е гг. VII в. хазары разгромили так называемую Великую Болгарию. Часть ее населения под предводительством хана Аспаруха ушла в Нижнее Подунавье и основала новое государство – Болгарию. Остальные остались на обжитых местах и стали подданными Хазарского каганата.

В этот период началось расселение хазар в Крыму, на берегу Керченского пролива. Разрушая уже существующие поселения местных жителей, хазары, постепенно продвигались на запад.

Как и в период античности, Керченский и Таманский полуострова имели стратегическое значение – тот, кто контролировал их, контролировал и пролив, связывавший Азовское и Черное моря, а значит, и весь этот отрезок восточноевропейского водного торгового пути, проходившего по Дону через сухопутный перешеек и далее на Волгу и в Каспийское море.

Контролируя эту территорию – территорию древнего Боспорского царства, каганат получал неиссякаемый источник дохода.

Торговлей в каганате занимались в первую очередь купцы-евреи, основавшие в Хазарии и многих других странах свои торговые фактории. Впоследствии они же стали проводниками иудаизма, который хазарская элита приняла в конце VIII – начале IX в. Одновременно с иудаизмом, впрочем, продолжали существовать культ верховного божества хазар Тенгри-Хана и шаманизм.

В начале VIII в. территории каганата простирались до среднего течения Днепра, хазары поставили в зависимость от себя восточнославянские племена полян, дреговичей, северян, вятичей, контролировали практически все Северное Причерноморье.

Хотя формально на большую часть этих территорий могла претендовать и претендовала до тех пор Византия, общий интерес – угроза со стороны арабов, – сделал Восточную империю и Хазарский каганат союзниками. В 732 г. этот союз был закреплен браком царевича Константина с хазарской принцессой Чичек, принявшей христианское имя Ирина. Сам Константин впоследствии стал известен как император Константин V, а сын его от брака с Чичек правил в Византии с 775 до 780 г. под именем Льва Хазарина.

Во второй половине IX – начале X в. отношения между Хазарским каганатом и Византией стабилизировались. Торговые связи Хазарии получили значительное развитие. Среди хазар усилились позиции христианства.

Начиная с 20-х гг. X в. хазары совершают походы на Херсон и Климаты. Противниками их на Северном Кавказе и в Предкавказье оказались аланы. Как писал император Константин Багрянородный в своем трактате «Об управлении империей», характеризуя этнополитическую ситуацию в Северном Причерноморье:

«…Подстерегая на путях и нападая на идущих без охраны при переходах к Саркелу, к Климатам и к Херсону… хазары, страшась нападения аланов, находят небезопасным поход с войском на Херсон и Климаты и, не имея сил для войны одновременно против тех и других, будут принуждены хранить мир». Согласно тому же трактату, под Климатами следует понимать местность за Перекопским рвом. Помимо военных действий хазар она находилась в зоне постоянных набегов печенегов.

В борьбе против хазарского завоевания все сильнее становится формирующаяся русская государственность, Киевское княжество превращается в оплот сопротивления славянских племен завоеванию восточных кочевников. Былинные русские князья, а затем и летописные Олег, Игорь и Святослав начинают освобождать славянские территории от хазар и их союзников, разрушая государство завоевателей.

В этот период влияние каганата в Тавриде все более ослабевает. X в. стал периодом упадка Хазарского государства. Последний сокрушительный удар по каганату нанес киевский князь Святослав в 60-х гг. X в. Он захватил и разрушил большинство хазарских крепостей на Дону и в Нижнем Поволжье. Тем не менее, вплоть до середины XV в. Крымский полуостров во многих источниках фигурирует как Газария.

Однако сама Таврика избавляется от перемежающихся кочевых нашествий, в ходе которых разрушался ее интегративный потенциал. Все больше переселяющиеся на полуостров темпераментно близкие эллинистической культуре славянские племена создают новую основу сохранения наследия античного мира и восточноевропейской цивилизации.

Смены миграционных волн разрушают цельность пытающейся сохраниться таврическо-эллинистической общности, которая во второй половине первого тысячелетия н. э. начинает утрачивать свою идентичность. Проблема, вызвавшая ее распад, носит двоякий характер. С одной стороны – это слишком большая частота воздействий на культуру и обычаи. С другой – миграционные волны после готов в основном составляют народы, мало ориентированные на интеграцию и восприятие коренной культуры, тем более что сама эта культура каждую новую инокультурную волну встречает в ослабленном состоянии, утрачивая свой культурно-перерабатывающий потенциал.

Практически единственным из народов, постепенно проникающих в эту эпоху в Крым, оказываются славяне, постепенно создавшие новую интеграционную основу, сначала укрепившую иммунные системы интеграционного потенциала таврической общности, а потом позволившие создать новый интеграционный потенциал, сумевший выдержать половецкое и ордынское нашествия и удерживать его почти до XVIII века.

1.3. Очаг древнерусской государственности. Шанс на Возрождение.

Крымский цивилизационный очаг является историко-политическим и культурным звеном, соединяющим эллинистическую цивилизацию и Россию.

1.3.1. Славяне в Крыму

Крым неверно представлять, как территорию, завоеванную Россией при Екатерине Второй. Крым – это древнейший очаг русской государственности.

Он изначально является одним из трех очагов европейской государственности – наряду с Афинами и Римом. Его культура связана с греческой и во многом от нее производна – в той же степени, как и культура Древнего Рима. Как интеграционное пространство межцивилизационного взаимодействия, он – ровесник Афин, и может считаться цивилизацией более древней, чем римская.

Уже в первых столетиях нашей эры в Крыму появились славяне.

Первые основания говорить о связи с российской государственностью дает Боспорское царство, возникающее в начале V века до н. э. Вопрос очень спорный – но М. В. Ломоносов считал именно это государство первым известным предшественником Российского государства.

Второе основание – это существование в Крыму т. н. «черняховской культуры», – распространенной в Северном Причерноморье и от нынешней Восточной Украины до Карпат во II–IV веках н. э. Такой классик древней русской истории, как академик Б. А. Рыбаков однозначно считал, что она является древнейшей славянской культурой на территории России. Многие считают и иначе (академик Седов В. В. считает ее полиэтничной, П. Рейнеке, как и другие, связывает с державой готов) – но никто не отрицает наличия в ней существенного славянского элемента.

В рамках этой трактовки черняховская культура – это своего рода «культура эллинизированных славян», ставшая основой их будущей государственности и историко-культурного возвышения.

Крым становится зоной взаимовоздействия позднеэллинистического мира со славянскими племенами и плацдармом их эллинизации, став одновременно третьим из очагов древнерусской государственности.

Некоторые авторы связывают приход славян в Таврику с эпохой Великого переселения народов – то есть с III–VIII в. н. э.

Ряд исследователей приводит подтверждение похода донских славян в Крым вплоть до самого Судака, в результате которого славянские племена получают доступ к морю.

Более определенные сведения о присутствии уже русской государственности в Крыму мы имеем в связи с легендой о взятии Сурожа в конце VIII века русским князем Бравлином, который там же и принимает крещение – то есть, за два века до крещения в Херсонесе Владимира.

Согласно письменным источникам, Крым попал в зону влияния русских князей в начале VIII в. Из «Жития Стефана Сурожского» мы можем узнать, что во второй половине VIII в. русский князь Бравлин занял Херсонес, Керчь и Судак – и в последнем принял крещение.

В начале X века здесь идет борьба русов и хазар. В Х веке Олег и Святослав побеждают хазар – и в Крыму возникает русское Тьмутараканское княжество, которое является частью Киевской Руси, и остается оплотом Древнерусского государства на Черном море вплоть до ордынского нашествия.

То есть Крым, по сути, является таким же очагом древнерусской государственности, как Киев и Новгород.

В письменных источниках упоминается также поход князя Игоря в Крым в 939 г., в результате которого был взят хазарский город Самкерц, располагавшийся на Таманском полуострове. В том же или следующем году хазары под предводительством Песаха, вновь захватили город, и прошли по Керченскому проливу в Крым, где захватили три греческих города и остановились только у ворот Херсонеса. Здесь Песах потерпел поражение и был вынужден отступить. Вместе с войском он прошел вдоль берега Крыма, через Перекоп переправился в земли русов и осадил Киев.

По некоторым источникам, в 944 г. князь Игорь вытеснил с Керченского пролива хазар и посадил в Крыму своего наместника.

В договоре Игоря с Византией, заключенном после очередного похода русов на Константинополь, можно прочесть: «А о Корсуньской стране: елико же есть городов на той части, да не имуть власти князи Рускии… и та страна не покоряется вам». Скорее всего, так Византия пыталась ограничить влияние Руси в Таврие. В то же время, подписывая этот договор, Игорь брал на себя обязательства по защите Корсуньской земли от черных болгар, то есть – признавался ее покровителем, а для такой защиты необходимо было иметь форпосты в Крыму.

Князь Святослав, сын Игоря, укрепил влияние Руси в Крыму, особенно в период 962–971 г. В 964 г. он начал поход против хазар. Наравне с русами в его войске шли печенеги и гузы. Он разгромил хазарское войско на месте слияния реки Ахтубы с Волгой и взял Итиль – столицу Хазарского каганата, а заодно захватил и второй крупный городской центр хазар – Семендер на реке Тереке, а по дороге назад у Цимлянской станицы взял еще и Саркел – древнерусскую Белую Вежу.

В руках Хазарского каганата остался только север Крыма.

Дружина Святослава освободила от хазар город Таматархи (древний античный Геромонасс) в Приазовье, позднее получивший имя Тмутаракань и ставший столицей отдельного княжества, по сути возродившего ядро прежнего Боспорского царства. К середине X в. под властью русских князей находились Таманский полуостров, часть Крымского полуострова, в том числе нынешняя Керченская область – то есть ядро земель Боспорского царства.

Новый освободительный поход в Крым предпринял сын Святослава Владимир: совершил бросок на Корсунь в 988 г. и вернул Руси былое влияние на полуострове. Византия была вынуждена подписать договор, признававший принадлежность Крыма Руси. В этом регионе даже существовал некогда город, называвшийся «Россия» – возможно, это был нынешний Корчев. Так же по старинным картам Крыма известны города «Косаль ди Россиа», «Россиа», «Россофар», «Россо», «Росика».

В 1016 г. сын Владимира, Мстислав, выступил заодно с Византией против хазар, которые, пользуясь антивизантийским мятежом, попытались захватить Херсонес – и оказались разгромлены. Русские дружины окончательно освободили Крым от хазарской оккупации.

В конце 1079 в. осевшие в крымских городах хазары, пользуясь феодальной раздробленностью на Руси, захватили в Тмутаракани князя Олега Святославовича. Они убили брата Олега, а самого князя выслали в Константинополь. Вернувшись из Византии в 1083 г., Олег отомстил – и так, что с тех пор само имя хазар исчезло из упоминания в источниках.

Однако археологические раскопки свидетельствуют о том, что славянские поселения в Крыму существовали и в XII–XIII в. В разных частях полуострова были обнаружены церковные строения, в первую очередь на востоке Таврики. Храмы эти по своему строению схожи с храмами Киевской Руси.

В целом мы можем с определенной вероятностью говорить о следующей динамике взаимодействия антично-эллинистической Ойкумены, Таврики и славянского мира.

К началу нашей эры интеграционные процессы, опирающиеся на энергию и потенциал эллинистической культуры, в зоне Черного моря и Северного Причерноморья начинают ослабевать. Это ослабление вызвано не столько ослаблением потенциала античной культуры, сколько постоянным вливанием в зону ее распространения новых народов, не всегда комплиментарно восприимчивых к ней, – но, что важнее, – вливающихся в нее слишком часто.

До этого эллинистическая культура вступала во взаимодействие в основном с ираноязычными племенами, в целом относительно восприимчивыми к ней и перенимающими ее, – но обычно не становящимися ее активным, передающим и воспроизводящим носителем. Теперь – она выдерживала натиск народов, не готовых либо не успевавших ее осваивать.

В I веке нашей эры античные авторы (Плиний Старший, Тацит) так или иначе включают в свои тексты упоминания о славянских племенах (венетах). Очевидно, в тех или иных формах начинается соприкосновение известной Ойкумены с последними.

Применительно ко II–IV веку мы можем говорить о существовании черняховской культуры, в значительной степени идентифицируемой с областью существования легендарного королевства Ойум – северная часть нынешней Украины. Но сама Черняховская культура распространяется много шире – в том числе она в этот момент существует и в зоне Северного Причерноморья, и в Крыму.

Споры о природе этой культуры и ее полной этнической идентификации – это одна из ключевых дискуссий о той эпохе.

Так или иначе, применительно к теме соотнесения этой культуры со славянами – бесспорно то, что они к ней были причастны. Причем причастность эта была достаточно высокой. Весь спор в этом отношении идет о том, была черняховская культура чисто славянской – или славяне представляли одну из ее ведущих основ.

Можно спорить о том, был Боспор истоком русской государственности или нет. Было королевство Ойум королевством древних восточных славян или нет. Очевидно одно: Крым и Северное Причерноморье, где распространяется черняховская культура, становятся зоной соприкосновения античности и эллинизма с одной стороны – и славян с другой.

То есть это, – зона где проживали эллинизированные славяне, славяне, соприкоснувшиеся с античной культурой и в той или иной степени ее перенявшие или начавшие перенимать. Причем их проживание на этой территории, в частности, – в Таврике – оказалось устойчивым. И они, в отличие от других народов, приходивших на полуостров в эти столетия, не были кочевыми – изначально миграция славян не носила кочевого характера. По сути дела, в Северном Причерноморье формировалось новое протогосударство, возможно – племенной союз славян и пришедших на эту же территорию готов, которых историки и летописцы часто путали. Это государственное образование было к 400 году н. э. разрушено нашествием гуннов.

Готы, как пришедшие сюда позднее и менее осевшие – большей частью ушли на Запад, частью – укрылись в горах Крыма, где просуществовали в своем горном государстве еще тысячу лет.

Менее склонные к кочевому образу жизни славяне – остались, соседствуя с проносящимися мимо дружинами кочевников. В своем энергичном натиске гунны, так или иначе, уходили все дальше на Запад вслед за теми, кого они вытесняли, – и на разоренной территории оставались восстанавливать все сначала оседлые славяне.

Через несколько десятков лет – по официальной дате – в 480 году, почти одновременно с падением Западной Римской империи (476 г.), – основывается Киев. По археологическим данным, городище на этом месте существовало и раньше. Согласно данным польских летописцев XV века, потомки основателя, Кия, правили в нем вплоть до их свержения воеводами Рюрика.

Суда по всему, столь быстрое восстановление после нашествия гуннов, стало возможно за счет относительно высокого цивилизационного уровня развития славян, в частности, – благодаря их эллинизациии, торговым и культурным связям с зоной римско-античного влияния, осуществлявшимися, в первую очередь, через города крымского полуострова.

Требует уточнения вопрос, почему современные источники не говорят прямо о том, что в период с II–III по VIII–IX век Крым в значительной степени населяли славянские племена – и не поясняют, откуда они берутся к Х веку. Но нужно отметить, что взятие Владимиром Херсонеса в 988 году византийскими источниками описывается как взятие его «тавроскифами» (Лев Диакон), о которых те или иные современники постоянно говорят, упоминая население, жившее к Крыму в I тысячелетии нашей эры. То есть, существует основание предположить, что это старое имя древнего народа было просто перенесено историками и рассказчиками на уже новые славянские племена, населявшие к этому времени Тавриду.

Таким образом, в рамках этой версии можно говорить, что эллинизированные славяне оказались началом, соединившим энергии молодого развивающегося народа с древней классической культурой. Определенное подтверждение этому можно найти в высокой степени сходства образов и подвигов героев русского эпоса и персонажей мифологии Древней Греции, а также – в сходстве пантеонов богов Олимпа и языческой Руси.

Эллинизация создает основу для восстановления культурных и протогосударственных древнеславянских структур, разрушенных нашествием кочевников – но принявшие ее славяне, расселяясь в Крыму и Причерноморье, сохраняют культурный потенциал античной Таврии, потом, в VI веке, уже совершают набеги на Византию, принуждая ее к выплате дани, а позднее, расселяясь на ее северных землях, становятся ее основной военной силой.

Судя по всему, именно славянское эллинизированное оседлое население создает новую человеческую основу сохранения таврической общности и восстанавливает ее интеграционный потенциал.

С укреплением племенных и протогосударственных структур славян, они начинают постепенно вытеснять кочевых захватчиков из Северного Причерноморья, Кубани и Крыма, к VIII веку утверждают свое влияние в Крыму и к Х восстанавливают Боспорское царство в виде Тмутараканского княжества.

Именно с утверждением русской государственности в Крыму, взятием Сурожа и Херсонеса, освобождением и возрождением Боспора и разгромом захватившего этот древний центр Хазарского каганата, Древнерусское государство входит в ряд мировых держав. Обычно забывается, что взяв Херсонес в 988 году, Владимир принимает не только новую веру, но и императорский титул, объявляя тем самым себя равным императорам Константинополя.

Причем принятие этого титула именно здесь было вызвано не столько ситуативными обстоятельствами – сколько имперским значением Херсонеса, конкурировавшего в эти столетия по своей значимости с Константинополем и неоднократно вступавшего в борьбу с ним.

Таким образом, Крым, являвшийся исторически очагом распространения античной цивилизации среды народов, населявших нынешнюю Россию, и зоной существования особой модели межцивилизационной интеграции различных народов, – стал одним из трех очагов русской государственности и одновременно – началом, определившим статус России как великой державы, несущей свою государственно-политическую эстафету от Афин, Спарты и Рима.

Славянское присутствие в Тавриде, начавшееся предположительно со II века нашей эры с первоначального расселения мигрирующих, но склонных к оседлости славянских племен, стало фактором возрождения древнего цивилизационного очага, шансом на воссоздание эффективной модели межцивилизационной интеграции.

1.3.2. Интеграционная предрасположенность славянской социокультурной модели

В центре многих сегодняшних теоретических споров лежит воп рос о соотношении российской истории и общемировой цивилизации. Специфика исторического развития России более или менее очевидна: она и в относительно позднем принятии христианства и в относительно позднем развитии государственности, в огромной роли идеологических оснований жизни общества, в персонификации власти, тяге к лидерству харизматического типа, прохладному от ношению общественного сознания к правовым нормам, более низкой роли материальных стимулов.

Из этих фактов разные идейные течения делают подчас по лярные выводы: одни говорят об «особом», ни с чем не сравнимом пути России и утверждают о неприменимости выводов западной науки, сделанных на основе изучения иных стран, другие полагают, что Россия развивалась и развивается на обочине мировой цивилизации, ее опыт и традиции есть некая помеха, в течении столетий затруднявшие и затрудняющие ей приобщение к этой цивилизации.

Исследуя вопрос, мы безусловно должны признать, что, во-пер вых, общество, может решать стоящие перед ним задачи лишь посредством того политического инструментария, который создан в ходе истории и имеется в наличии, во-вторых, что любое общест во в значительной степени зависит от имеющихся традиций, привычек и ценностей. Вместе с тем, очевидно, что при всем отличии отечественной истории, она в общих чертах соответствует этапам развития других стран. Раннее феодальное единство и феодальная раздробленность, сословная монархия и абсолютизм, развитие промышленности и буржуазии, падение абсолютизма и демократи ческая революция, решение аграрного вопроса и эгалитаристская тенденция, воплотившаяся в Октябрьскую революцию – т. е. опыт соз дания социального государства. Поэтому правильно говорить о специфическом развитии России в рамках общемирового развития, при этом, учитывая, что Россия не только находилась под влия нием мировой культуры и цивилизации, но и существенно влияла на него, на разных этапах определяя повороты мировой истории.

Россия не только одна из составных частей, но один из немногих определяющих факторов мирового развития: прикрытие Европы от Ордынского нашествия, разгром Ливонского ордена, постоянное сдерживание Османской империи, практическое уничтожение Швеции как мировой державы, поражение Наполеоновской империи, поддержка революции в Америке, спасение мира от фашизма, создание первой в мире плановой экономики, в значительной степени принятой для использования наиболее передовыми западными странами, выдающиеся достижения в науке и искусстве – вот некоторые из примеров.

Среди факторов, определивших своеобразие развития России можно выделить следующие.

Пульсирующий ритм жизни древних славян, чередовавших паузы земледельческих оседлых периодов с походным ритмом, когда они вырывались за собственные границы и в географическом, и в смысловом планах. Эта двойственность определила отсутствие склон ности к постоянно-размеренному развитию, отсюда – чередование периодов опережения остального мира и отставания от него.

Формирование русской нации не путем выделения этнически культурного начала из общецивилизационного поля единой рели гии, что имело место во многих иных странах, особенно Западной Европы, а путем объединения разнородного этнического начала религиозно-цивилизационным смысловым полем православной религии. Религиозная идея последовательно выступает как интегри рующее старорусскую народность начало, как мобилизующий момент противостояния агрессии, как фактор преодоления феодальной раздробленности.

Рациональная идея выступает в форме религиозной, но сама религия во многом утрачивает характер отрешенности от мира, во многом слившись с язычески непосредственным славянским мироощущением, схожим с мироощущением античности. Она развивается во многом опережающими темпами по сравнению с развитием нации и государства, которые как бы приобретают облик вторичного производного от нее.

Отсутствие жестких границ, подвергающихся постоянному фиксированию географическим или иногосударственным факторами ведет к отсутствию постоянного ощущения границы с миром, порождая поиск осмысленности, поиск собственного впечатывания в окружающий мир, а стало быть, как бы постоянный поиск высшей истины, поиск особой предназначенности, поиск истины, возможно, скрытой от остального мира, который находит свое воплощение сна чала в «единственном в мире православном государстве», а затем – в «единственном в мире государстве рабочих и крестьян».

Соответственно, вся духовная традиция России – некое проти востояние найденной истины и поиска истины. Состояние найден ной истины противоречит пульсирующему ритму жизни. Общество постоянно в преддверии или в состоянии раскола, причем делится не на активную и пассивную часть, а на активную часть, обращающуюся к поиску, и активную часть, отстаивающую найденное.

Состояние найденной истины подает восприятие достигнуто го, как конечного, что блокирует многие естественные эволюционные механизмы и приводит к отставанию, отставание порождает потребность в отрицании и новом поиске – за всем стоит обычный механизм развития, но в его действии через сознание претворяющийся не в плавных, а в конечных, абсолютизированных формах.

В итоге, национально-мобилизующая идея выполняет роль ускорителя развития с одной стороны, и интегратора иных ценностей, не включенных в ранее найденную истину.

Начав свое развитие с естественно-хронологического отставания, Россия постоянно совершает рывок в развитии – и вновь замирает, найдя искомое. То есть, может быть, главная особенность России – интеграция мировой культуры. Соответственно в российскую традицию накрепко вплетены такие начала, как мессианство, эгалитаризм, радикализм.

Все эти начала предопределены исходной идентификацией, базирующейся на отношении «к высшей истине».

Собственно, высшая истина и ее поиск – это некие центральные начала в самоощущении и принятом способе самореализации того, что иногда называют «русской цивилизацией».

Другие народы могли идентифицировать себя по месту проживания, «русские» не были в полной мере детерминированы географически, сталкиваясь сначала в своей миграции с разными культурно-цивилизационными началами – и позже сталкиваясь с ними и в силу обширности и подвижности своих границ, «русское начало» идентифицировало себя особым способом (который впрочем, исторически есть не свидетельство особо избранности, но некая историческая случайность).

Этот особый способ заключался в том, что в неком историко-цивилизационном алгоритме после самим этим началом задаваемого вопроса «Кто мы есть?» – рождался ответ: «Мы есть те, кто призван познать истину, выявить эту высшую истину из множества частных истин, принадлежащих разным встреченным нами народам». Но далее, в силу принятой и выработанной открытости и комплиментарости к иным встреченным, возникало продолжение ответа: «Мы те, кто познает истину, сохранит ее и подарит ее всему миру».

Позже это проявилось в отношениях данного начала с двумя идеократическими оформлениями: православием и коммунизмом.

Но если исходная сущность начала определялась как отношение с высшей истиной, в котором пребывает и все начало, и каждый его представитель, то единственная мера, определяющая сущность, темперамент, и социокультурный код начала и его представителей, как было указано раньше, троякая.

Во-первых, в отношении к истине доминирует не привилегия ее познания, а триединая обязанность познания, сохранения и передачи.

Описаное социокультурное начало ощущает себя звеном, призванным соединить Истину и все человечество, подарить ее всем народам, приведя их к счастью и гармонии. И свой дар миру, начало готово сделать, и чувствует в этом свое призвание и служение.

Отсюда, кстати, разлитая в истории готовность всегда откликнуться не то что на призыв, а на любую открывающуюся возможность несения справедливости и освобождению любых субъектных проявлений исторических и социальных проявлений: православных в иных странах, негров в Америке, братьев-славян, «страдающих буров», наконец – мирового пролетариата.

Что, собственно, и образует первый, мессианский феномен.

Второй вытекает во многом как из изначального, так и из последнего.

Высшее есть истина. Любой из нас, любой человек есть в сути своей отношение с истиной, измеряемое последней. Раз так, то в отношении с истиной все люди равны. А раз истина есть высшее, следовательно – по значимости постоянное, то значимость каждого отдельного начала есть та же константа, то есть – все люди равны, поскольку все меряются отношением с истиной, все равны в отношении к бесконечному.

Раз все люди равны – то элитизм отвергается по определению. Всеобщее равенство – есть эгалитаризм. Не может быть лучших людей и худших людей, не должно быть отдельно несчастных и счастливых. Не может быть имущих и неимущих, не может быть старших и младших – иначе как если противное не кроется в искажении отношений с истиной.

Люди могут быть разделены лишь на познающих, овладевающих истиной – и еще не познавших ее. Тем, кто не успел познать истину – истина должна быть открыта ее носителями, а сами они приведены к эгалитарной гармонии. Те, кто не принимает данное эгалитарное начало – не хочет мерить себя отношением к истине, не хочет познавать и принимать ее – и потому они есть начало противное самой истине, начало, встающее на ее пути. Все люди равны перед истиной – и тот, кто не признает последнего, не признает себя и человеком.

Что собственно и есть второе существенное начало – эгалитаризм.

Третье начало – также атрибутативно высшей истине.

Если истина есть и она одна – то не может быть другой. Нельзя служить двум богам одновременно. Следовательно, нельзя принять две истины – а раз так, то и то, что претендует на роль истины, называет себя так, но таковым не признается – совершает кощунство. Само оно есть покушение на истину, то есть преступление границ самоидентификации, оскорбление их. А потому, данное самозваное начало – должно быть уничтожено и изничтожено, как нарушение мировой гармонии.

Истина одна. И потому не может быть соединения двух претендующих на истину начал – одно должно быть принято, второе отброшено.

При этом если одно начало ранее претендовало и находило удовлетворение своей претензии на истину, то при открытии своего несовершенства – что вытекало из ситуации противостояния состояния найденной истины с необходимым состоянием ее поиска – старая истина приобретает качество раскрытого обмана, разоблаченного самозванца. Она как таковая не может быть сохранена уже и частично – потому что ее частичное сохранение требовало бы частичного сохранения обмана, лжи.

Она должна быть разоблачена и низвергнута окончательно, то есть – радикально.

Таким образом, и определялась новая сущностная триада, формировавшая конфигурацию социокультурной и поведенческой, миропреобразающей детерминанты цивилизационного начала, первоначально выступавшего перед историей как «русское начало»:

Мессианство, эгалитаризм и радикализм.

Одновременно, при всех своих общих качествах, выступающих как единых носитель сугубо рационального отношения к миру и жизни.

Как минимум к VIII веку, крещению князя Бравлина, оно обретает характер фактора политической жизни, к X – освобождению от хазарского завоевания Боспорского царства и образованию очага древнерусской государственности в виде Тмутараканьского княжества. Началось цивилизационное возрождение Тавриды, трагически прерванное в XIII веке турецкой агрессией и татаро-монгольским нашествием, отдавшим Крым во власть многовекового татаро-монгольского ига.

Глава 2. Крым как русская Гренада. «Русская реконкиста»

2.1. Борьба за воссоединение Крыма в XV–XVIII веках

2.1.1. Первые освободительные походы

Уже со второй половины XIV века русские княжества начинают борьбу за освобождение Крыма от Орды.

Возрожденное славянами Боспорское царство, «Русский Боспор» – Тьмутараканьское княжество – гибнет под ударами сначала турецкого (1222 г.), а потом и татарского нашествия (1223 г.).

После этого Степной Крым становится улусом Золотой Орды. В 1267 году хан Менгу-Тимур начинает чеканить здесь свои монеты. Опираясь на ресурсы крымских торговых городов Мамай пытается утвердить свое господство и выступает в поход против Московского княжества в 1380 году. После разгрома Мамая Дмитрием Донским и Тохтамыша Тамерланом, возглавивший Литовское княжество Витовт стремится сокрушить господство Золотой Орды – и в конце XIV в на какое-то время освобождает Крым от татаро-монгольского господства. Таким образом, первую попытку освобождения Крыма можно отнести ко временам Витовта, когда Литва являлась, по существу литовско-русским государством.

Однако уже через два года Едигей вновь захватывает полуостров и разрушает Херсонес.

И уже потом, в течение нескольких столетий идет борьба за освобождение Крыма и воссоединение его с Россией – точно так же, как в Испании несколько столетий идет борьба за освобождение ее от арабского завоевания – завершившаяся взятием Гренады королевой Изабеллой в конце XV века. Войны Московского государства с Крымским ханством идут как минимум с XVI века и начались после ликвидации Большой Орды и возникновения, таким образом, общей границы между Русским государством и Крымским ханством (1502). То есть все эти войны были единым естественным процессом продолжения борьбы за освобождение России от татаро-монгольского ига, начатой еще сражениями Дмитрия Донского.

Крымские ханы находились в родстве с последними казанскими царями и вынашивали планы отвоевания Казанского ханства, восстановления положения суверенов над Россией – и постоянно опирались на поддержку Турции.

В том числе, даже после разгрома в 1572 году, они совершали агрессии против России в 1589, 1593, в Смутное время, в 1640, 1666, 1667, 1671, 1688 годах.

Но уже с этого же времени, как минимум с середины XVI века, дружины русских казаков прорываются в Крым, берут штурмом захваченные татарами города и освобождают русских и украинских пленников.

Мифом является представление о том, что в эти столетия Крым был населен народом, который принято называть «крымскими татарами».

По данным переписей середины XVII века, проводившейся самими властями ханства, из 1 100 000 жителей Крыма только 180 тысяч были татарами – остальные в большинстве – русскими и украинцами.

Собственно «татары», потомки завоевателей, пришедших в Крым во время Ордынского нашествия, по сути, составляли только военное сословие и господствующую элиту. Основная масса населения состояла из народов, населивших Крым в прежние века, начиная с античности: славян и готов, расселившихся здесь начиная со II века нашей эры, греко-итальянских переселенцев, и ко времени XV–XVIII веков – угнанных татарами во время военных набегов русских и украинских пленников, часть которых продавалась в рабство в Османскую империю, а значительная часть оставалась в Крыму также на положении рабов.

В чем-то это воспроизводило ситуацию Рима, где коренное население составляло армию, завоевывающую рабочую сила для страны, с той разницей, что там – коренным населением были все же римляне, а в чем-то – ситуацию апартеида в ЮАР и Южной Родезии, где потомки белых завоевателей строили свое государство и свое благополучие на подневольном труде бесправного коренного населения.

Попытки освобождения Крыма дважды делаются в правление царевны Софьи, в послепетровское время Миних совершает походы в Крым, подвергает ханство разгрому – но вопрос о воссоединение так и остается нерешенным до эпохи Екатерины Великой, сыгравшей в этом отношении для России ту роль, которая в Испании XV столетия принадлежала королеве Изабелле.

То есть, так или иначе, Россия в том или ином своем государственном обличье, включая Русско-литовское государство XIV–XV веков, никогда не отказывалась от борьбы за освобождение своих соотечественников в Крыму и самого Крыма, как одного из трех основных очагов своей исторической государственности.

После победы Турции над Константинополем в упадок приходят генуэзские поселения на Южном берегу Крыма (последняя четверть XV в.).

Вскоре утратило самостоятельность Крымское ханство. Формально оно не было завоевано Турцией, но влияние Османской империи было такого, что ханы оказались вынуждены полностью согласовывать с ней любые свои действия. Союз Османской империи и Крымского ханства обязывал последнее предоставлять войска для военных походов Порты.

Как писал В. Д. Смирнов, «вся дальнейшая политическая история Крымского ханства со времени утверждения над ним Оттоманской Порты складывалась и протекала при постоянном действии двух начал – местного, национально-татарского, стремившегося к полной самостоятельности и самобытности, и внешнего, постороннего, турецко-османского, старавшегося с возможно меньшими для себя хлопотами и затруднениями сохранить за собой верховенство над Крымом в чисто политических видах международного свойства».

Вместе с этим, во второй половине XV в. между ханством и Великим княжеством Московским возникает политический союз, направленный в первую очередь против Ордынского господства. По руководством Ивана Третьего Московское княжество начинает превращаться в русское национальное государство и окончательно отказывается платить дань Орде. Ханство, со своей стороны – также хочет добиться независимости от последней.

Разгорается борьба двух своего рода военно-политических блоков – союза Москвы и ханства с одной стороны, Орды и Литвы – с другой, высшей точкой этого противостояния становятся события «Угрского стояния».

В 1472 году русская армия разгромила войска хана Большой Орды Ахмата под Тарусой, а в 1476 году Иван Третий отказался выплачивать Орде дань. Ахмат готовился к карательной экспедиции в Москву, но боевые действия, которые развернуло против него союзное Москве Крымское ханство, несколько лет не позволяли собрать силы для такого похода.

К 1480 году Ахмату удалось сосредоточить нужные войска и начать войну, заключив союз с польско-литовским королем Казимиром Четвертым. С запада на русские границы выступило войско Ливонского ордена. Одновременно против Ивана Третьего восстали его братья, недовольные централизаторской независимой политикой. По русксому государству наносились три удара его противнками – Ордой, Литвой и Орденом – и четвертый удар наносило предательство ближнего круга.

В каком-то смысле повторялась история Митридата VI, преданного его семьей в критический момент противостояния с Римом. Возникал широкая антирусская коалиция, включавшая в себя все основные силы региона – Орда, Литва, Ливонский орден – и внутренняя «пятая колонна». Двор Ивана раскололся, и часть оставшихся верными ему соратников настаивала на бегстве из столицы и капитуляции, отказе от борьбы за независимость России.

Однако Иван принял решение продолжать борьбу до конца и, опираясь на поддержку тогдашнего русского общества, стал собирать армию для отражения нашествия и двинул ее навстречу Ахмету к реке Угре. В этот момент союзная крымская армия нанесла удар по Великому княжеству Литовскому, осуществив глубокое вторжение на его территорию и сковав силы, готовившиеся к походу на Москву в поддержку Ахмета.

Одновременно объединенный русско-крымский корпус князя Ноздреватого и царевича Нур-Девлета, обойдя ордынскую армию, вторгся во владения Орды и навис над столицей Ахмета, в результате чего последний, спасая столицу и несмотря на собранные им силы и славу всех прежних побед – так и не решился на битву с русской армией и увел свои войска.

В Орде началась междоусобица, и 6 января 1481 года Ахмет был убит.

Военно-политический союз Москвы и Крыма позволил обоим государствам добиться независимости, силы Орды оказались подорванными, она продолжила свой распад, и через несколько десятков лет Иван Четвертый разгромил три остававшиеся от нее государства: Казанское и Астраханское царства и Ногайскую Орду, освободив населявшие их порабощенные народы.

Последней не освобожденной от ордынского ига русской территорией с этого момента оставался только Крым, точно так же, как когда-то, в XV веке, последней не освобожденной от арабского завоевания частью Испании оставалась Гренада.

К началу XVI века окончательно потерял актуальность союз Крымского ханства с Московским государством.

В 1507 г., после смерти великого князя Ивана III, татары впервые нарушили прежний договор, совершив набег на русские города Белёв и Козельск. С этого момента отношения между Русью и ханством перешли в фазу хронического конфликта. Набеги последнего стали регулярными.

Целью татар были сбор дани и захват пленных, которых можно было бы продать как рабов в Кафе и Бахчисарае или вернуть на родину за выкуп. За один поход татары в разные годы уводили от пяти до пятидесяти тысяч пленных.

Крымское ханство попеременно заключало союзы то с Москвой, то с Литвой, но его целевая установка оставалась постоянной. Татары грабили обоих своих «союзников», получая дополнительную прибыль с другой стороны за военную помощь, то есть за свой грабеж одной из сторон.

Однако с середины XVI века конфликты Крыма и Москвы приобретают иное содержание: после разгрома Казанского царства, крымские ханы, имевшие династические связи с его царями, считали, что именно они являются наследниками и преемниками казанского престола, и, таким образом, обладают правами на власть и над Казанью, и над Москвой. Их борьба против последней становится уже не серией грабительских походов, а попыткой «сесть на Москве» – то есть восстановить татарское правление над Россией и создать новую Ордынскую империю на месте прежней.

Но в первой половине столетия эта претензия еще не оформилась и ханство просто по старой схеме ситуативно меняя союзников, переходит то на сторону Литвы и Польши, то вновь склоняется к Москве.

Так, Крымское ханство подписывало договоры с Польшей и Литвой в 1507, 1513, 1516 и 1520 годах.

В 1521 году объединенное войско Мухаммед-Гирея и Сахиб-Гирея, миновав Нижний Новгород и Владимир, дошло до Москвы. Великий князь Московский Василий Иванович был вынужден отступить в Волоколамск.

Мухаммед-Гирей собрал добычу, пленных и дань и вернулся назад в Крым. В 1523 году он был убит князьями Ногайской Орды, которые после этого вступили в союз с русскими казаками и поддержали их практически первый освободительный поход в Крым. Основными базами казачества были Черкасы и Канев.

Слово «казак» в переводе с языка половцев означало «страж передовой, ночной и дневной». Казаками частью становились жители территории нынешней Украины, тогда находившейся под властью Польши. Поскольку Польша не слишком заботилась об охране своих дальних рубежей, население этих территорий образовывало собственные ополчения, объединявшиеся в военные союзы, возглавляемые атаманами. Но в не меньшей степени казацкие поселения и войска формировались за счет русских крестьян, бежавших на окраины страны от усиливавшейся крепостной зависимости.

В этом отношении русские казаки были подобны как европейским колонистам, заселявшим Америку, так и их потомкам – американским пионерам, двигавшихся позже из обжитых штатов на освоение Дикого Запада.

В первой трети XVI века на Перекопском перешейке была построена крепость Ор-Капу, которую впоследствии штурмовали войска московского воеводы Данилы Адашева, украинского гетмана Петра Конашевича-Сагайдачного, кошевого запорожского атамана Ивана Сирко, русских военачальников Василия Голицына, Бурхарда Миниха, Петра Ласси и Василия Долгорукого. Ор-Капу представляла собой обложенный камнем восьмикилометровый вал, усиленный башнями и имевший шесть бастионов. Перед валом проходил глубокий ров. Это укрепление полностью перекрывало проход через Перекопский перешеек, который теперь можно было преодолеть только через крепостные ворота с подъемным мостом. В то же время татарские войска беспрепятственно покидали полуостров и совершали все новые набеги на Приднепровье и Московскую Русь.

В середине XVI века будущий запорожский атаман, Дмитрий Вишневецкий Рюрикович, с благословения Литвы занялся строительством укреплений в устье Днепра, которые могли бы перекрыть путь татарам на Украину и в Польшу. Так была построена крепость на острове Хортица, которая дала начало Запорожской Сечи.

Устно поддержав начинание Вишневецкого, Польша, тем не менее, отказывалась признавать его своим ставленником перед лицом крымского хана. Он должен был действовать на собственный страх и риск. Преданный поляками, Вишневецкий обратился за поддержкой к московскому царю Ивану IV.

Московское царство перешло в наступление. Когда в марте 1556 г. путивильские, черкасские и каневские казаки под предводительством дьяка Ржевского подошли к татарской крепости Исламкермен, русские осадили Очаков, выбили оттуда турецко-татарское войско, освободили пленных славян и отступили.

Против них выступили турецкие отряды из гарнизонов Очакова и Тягина. В днепровских камышах они попали в засаду казаков и были разбиты. Тогда в погоню за казаками Ржевского были отправлены крымско-татарские войска. Татары догнали Ржевского на днепровском острове, но тоже потерпели поражение. Казаки благополучно вернулись в Путивль.

В 1556 г. Вишневецкий со своими казаками снова подошел к Искламкермену и на сей раз взял город. После этого он получил приглашение от крымского хана поступить к нему на службу, но ответил отказом. Ответный удар хан нанес по Запорожью, где три недели держал в осаде казачью крепость на Хортице, но был отбит и вынужден отступить. Летом 1557 осада повторилась, теперь уже с участием турецкого подкрепления. Только когда у казаков закончилось продовольствие, Вишневецкий отдал приказ об отступлении в Черкасы. Все еще лишенный реальной поддержки Литвы, он, приехав в Москву, принес присягу верности Ивану IV и получил от него в вотчинное владение город Белёв с окрестностями и денежное жалованье.

В 1558 г. состоялся очередной набег татар на русско-украинские земли. Они разгромили Брацлавское воеводство, Волынь и Подол, собрали дань и ушли обратно в Крым.

На этом терпение Ивана IV было исчерпано. Он объявил о прекращении дипломатических отношений с ханством и отправил послов с предложением военного союза против татар в Польшу и Литву. Однако поляки отказали Ивану, в очередной раз попытавшись заключить антирусский договор с Крымом.

В то же время очередной поход против Крыма предпринял Вишневецкий. Перейдя Перекопский перешеек, он встретился лицом к лицу с войском хана. Силы татар превосходили возможности казаков, и Вишневский развернул войско к Исламкермену, рассчитывая обойти Перекоп и выйти сразу к Гезлеву (Евпатории), который к тому времени был единственным действующим морским портом Крымского ханства, – но внезапно был отозван Москвой.

Тем не менее, его план был приведен в действие летом 1559 г.: другое московское войско, под предводительством Данилы Адашева, спустилось по Днепру до Черного моря и захватив два турецких корабля, высадилось на западном берегу Крыма. Адашев разбил встреченные им в Крыму охранные отряды и через две недели отправился обратно.

Результатом этих двух походов стала попытка крымского хана наладить отношения с Москвой. Иван IV принял предложенный им мир, но добавил, что «русские люди узнали дорогу в Крым и полем, и морем». Договор был подписан в марте 1564 г.

Как известно, в 1552 году Иван IV освободил от завоевателей земли Казанского, а в 1556 году – Астраханского царств.

Эти земли интересовали и Турцию. В 1569 г. более семидесяти тысяч татарских и турецких воинов под предводительством турецкого паши Кафы Насима и крымского хана Девлет-Гирея пересекли степи и пришли под Астрахань. Поход их занял почти полгода. За это время был израсходован как провиант, так и силы турецких солдат.

Со стороны Москвы их встретило сто тридцать тысяч русских под предводительством воевод Ивана Бельского и Петра Серебряного.

Сражение выглядело бессмысленным и бесперспективным. Янычары повернули назад.

Тогда же агонизирующие остатки Ногайской Орды в очередной раз распались, образовав Большие Ногаи (кочевые племена Прикаспия) и Малые (занявшие пойму Волги и Приазовье). В первой половине XVII в. распались и они, разделившись на Буджакскую, Едичкульскую, Ембулуцкую и Едисанскую Орды, кочевавшие в Северном Причерноморье.

XVI век для российского военного дела стал веком великих перемен. Началось создание регулярнойя армия, отлажены ее организация, стратегия и тактика, создано новое вооружение.

Задачами новой армии стали, прежде всего, активная оборона внешних границ государства и возвращение исконно русских земель, среди которых может быть назван и Крым. Причем сложилось так, что помехой в осуществлении этой задачи стало не одно только Крымское ханство, но и все его ближайшие союзники – от Турции и Польши до Швеции и Литвы.

«Все документы единогласно говорят о том, что в XVI веке имела место длительная и упорная борьба русского народа с турецким нашествием на русскую землю, с нашествием, которое шло со стороны Черного и Азовского морей», – пишет об этом периоде профессор Московского университета Н. А. Смирнов.

Турция наступала на Русское государство с трех сторон: через Молдавию и Валахию на Украинскую землю, через Крым на центральные регионы Руси и через Черное море, вдоль Дона и через Азов – на Поволжье и юго-восточные окраины государства.

В 1571 г. состоялся очередной успешный поход крымского хана Девлет-Гирея на Москву. Успех похода предсказуемо привел к росту политчиеских амбиций. При поддержке Турции Гирей надеялся захватить и Москву, и все Среднее и Нижнее Поволжье, то есть на тот момент спорные Астрахань и Казань.

Поход Девлет-Гирея против Москвы начался в июне 1572 г. 23 июля 1572 г. его стотысячноя армия, состоявшая из крымских и ногайских татар и турецких янычар с артиллерией, вдоль Дона и Угры вышла к Оке. Хан на этот раз шел не грабить Москву, а покорять: он видел свою задачу в восстановлении Орды как таковой и восстановлении ордынского господства над Россией, а себя – в роли нового Чингисхана, в роли наследника ханов Большой Орды.

Летописи сравнивают это событие с нашествием на Русь хана Батыя: «Прииде с великими похвалами и с многими силами на русскую землю и расписал всю русскую землю кому что дати, как при Батые». Хотя Девлет-Гирей формально выдвигал требования только относительно власти над Казанской и Астраханской землями, сам он не раз говорил, что едет в Москву «на царство». Всю русскую землю он уже разделил между своими соратниками, определив, какая часть кому достанется в награду. Турецкому султану он обещал покорить всю Русь в течение года, и даже взял с собой наблюдателей от турецкого двора, которые должны были засвидетельствовать его триумф. Кроме того, он уже начал раздавать своим купцам грамоты с разрешениями торговать на русской земле.

В июле 1572 г., уже на подступах к Москве, дорогу армии вторжения преградил в разы уступавший ей в численности русский корпус Михаила Воротынсокго и Дмитрия Хворостинина. Состоялась так называемая Молодинская битва. Бой продолжался 4 суток. Начавшись у Оки, он закончился у поселка Молодь под Серпуховом. Крымское войско оказалось почти уничтожено, а само ханство лишилсоь чуть ли не всего взрослого мужского населения.

Успех битвы, по-видимому, решили два фактора. Первый из них – использовавшаяся русскими тактика «гуляй-городов». Занимая новую позицию, московское войско возводило подвижное укрепление из деревянных щитов с прорезями для лучников. В бою щиты передвигались в сторону противника или от него на обозах. «Гуляй-город» мог включать в себя стены и башни, а при штурме вражеской крепости – укрытия и штурмовые сооружения. Единственной проблемой войска, засевшего в такой мобильной крепости, был провиант. Но и этой проблеме имелось решение. Когда продовольствие заканчивалось, русские резали и ели лошадей, на которых в ином случае пошли бы в бой. Это, конечно, ослабляло войско, но позволяло выиграть дополнительное время.

Эту единственную слабость и намеревался использовать Девлет-Гирей. Однако план его случайно выдал попавший в плен полководец хана, Дивеймурза, что и стало вторым фактором, решившим исход битвы.

Во время штурма «гуляй-города» полк Воротынского незаметно покинул укрепление и ударил по врагу с тыла. В то же время оставшийся в «гуляй-городе» полк князя Хворостинина дал орудийный залп, покинул передвижную крепость и дал открытый бой. По воспоминаниям современников: «Сеча великая была».

В битве погибли сын и внук Девлет-Гирея. Русские гнали остатки татарского войска до Оки, дважды сбивали и уничтожали арьергарды Девлет-Грея. От армии, покинувшей Перекоп, осталась одна пятая, когда хан вернулся домой. Мощь ханства была подорвана и оно вынуждено обратиться к Ивану Грозному с просьбой о мире.

В 1574 г. турецкий султан попытался отправить в Москву особого посла с предложением мирного договора – и оно было принято. Россия отодвинула свои рубежи на Дону и по Десне на триста верст к югу. Однако стратегические цели Турции остались неизменными: через Азов и Северный Кавказ она рассчитывала со временем провести сплошную линию своих владений, блокировав всю южную границу России.

Россия получила определенную возможнсоть добиться освобождения Крыма – но большая часть ее сил в этот момент была сосредоточна в Прабалтике в ходе Ливонской войны, и она вынуждена была выбирать приоритетность своих задач: между борьбой за побережье Балтийского или Черного моря. Выбор был сделан в пользу Балтики.

В 1588 г. крымским ханом стал Бора-Газы Гирей. В 1591 г. татары под его предводительством совершают очередной поход на Москву. 4 июля 1591 г. русский «гуляй-город» встретил их под Москвой, у Данилова монастыря. Артиллерийский бой шел всю ночь, а к утру татары отступили – сначала к Оке, а затем в Крым. Существует легенда, согласно которой, помимо обстрела татар, Борис Годунов, правивший Московским царством в то время, предпринял обманный ход – он прислал к хану посла, сообщившего последнему о том, что к Москве идет тридцатитысячное войско из Новгорода. Наутро москвичи окружили лагерь татар, и те, приняв их за новгородское подкрепление, бросили обоз и ушли.

В общей сложности за вторую половину XVI века крымско-турецкий союз совершил 48 набегов на Московскую Русь. Крымскому ханству платили дань Польша, Молдавия и Россия.

Изначально набеги проходили по Муравскому шляху, а когда эту дорогу перегородили русские заставы, татары стали передвигаться по его ответвлениям – Калмиусскому и Чумацкому шляхам, через Воронеж и Запорожье. Еще одной мишенью набегов была Рязань, к которой татарам удобно было подходить через Козлов, Ряжск и Шацк.

С середины XVI века Московское государство возводит на пути татар так называемые «засечные черты» – то есть оборонительные линии. «Черты» эти представляли собой стометровые полосы поваленных верхушками на юг деревьев, укрепленных валами, проходившими от одной крепости к другой. По всей длине этого заграждения располагались дозорные вышки и остроги.

Первой из таких «засечных черт» стала «Большая засечная черта», проходившая по р. Оке от Рязани до Тулы.

Кроме того, в 1571 г. боярами было принято решение создать в Диком Поле постоянную сторожевую службу с центрами в Путивле и Рыльске.

К началу XVII в. Ока уже стала глубоким тылом.

Тем не менее, систематические набеги татар на Москву продолжались.

В 30-х гг. XVII века начинается строительство «Белгородской черты», новой линии укреплений от реки Воркслы (приток Днепра) до реки Челновой (приток р. Цны). Белгородская черта объединила города Вольный, Хотмышск, Карпов, Белгород, Корочу, Яблонов, Новый Оскол, Усерд, Олынанск, Воронеж, Орел, Усмань, Сокольск, Добрый, Козлов и Тамбов.

В середине XVII века русская армия начинает использовать рейтаров, которые постепенно заменяют поместное ополчение.

Благодаря развитию военного дела и строительству укреплений к этому времени татары уже не могут дойти не только до Москвы, но и до Оки.

Последний удачный набег татары совершили в 1647 году, он был отбит с большими потерями для них. Татары меняют цель нападения, теперь, в первую очередь, устремляясь в пока еще мало укрепленные украинские земли. Однако в 1631–1633 гг. строится «украинская линия» – полоса укреплений от Днепра до Северского Донца, которую затем заменяет Днепровская линия. Эти набеги тоже становятся невыгодными.

Постепенно Москва возвращает себе исконные земли, расширяя свои владения на запад: так, в 1670 году Крымское ханство признало частью России левобережную Украину.

Хотя позиции Руси в этом направлении к концу XVII века уже достаточно окрепли, до прихода к власти Петра I крымский вопрос не имел первостепенной важности. Ситуации изменилась, когда изменился расклад сил на международной арене. В 1680 г. Россия вместе с Австрией, Венецией, Польшей и Ватиканом вступила в «Священную Лигу» – международный союз, целью которого, прежде всего, было ослабление Турции.

С этого момента военные походы изменили направление – Россия ставила перед собой задачу возвращение Крыма.

2.1.2. Воссоединение, как стратегическая задача

Осенью 1686 г. князь Василий Васильевич Голицын во главе стотысячной армии выступил в первый поход на Крым «для избавления Русской земли от нестерпимых обид и унижений от татар». Русских поддержало войска гетмана Самойловича – у реки Самары к ним присоединилось сто тысяч казаков. Объединенная армия продвинулась до реки Конские воды, где ее остановил степной пожар, отсутствие провианта и воды. Голицын потерял около трети армии и вынужден был повернуть назад.

Спустя три года, в 1689 г., Россия повторила попытку. В сторону Крыма снова выдвинулось сто тысяч солдат, которых поддержало войско гетмана Мазепы.

20 мая армия добралась до ворот Перекопской крепости, где встретилась с войском крымского хана. По неизвестной причине Голицин на следующий день повернул армию назад.

Было принято решение, прежде чем двигаться в Крым, укрепиться на подступах к нему – в Северном Причерноморье.

Русско-украинские силы совершили серию походов к устью Днепра и турецкой крепости Очаков (1690–1694 г.).

В 1691 году казацкие сепаратисты во главе с Петром Иваненко пытались просить помощи у Крыма в отделении от России. Однако когда Иваненко возвращался из Крыма вместе с татарским войском, едва ступив на Украину, он был отброшен назад объединенной армией русских и казаков Мазепы. Иваненко отступил к Перекопу, где создал независимое государство, которые назвал «Ханской Украиной». Однако в 1696 г. он был зарублен запорожцем во время очередного татарского набега, и затея потерпела крах.

Стычки донских и запорожских казаков с крымскими татарами были обычным явлением. Казаки вели в основном рейдовую войну, не ставя целью полную победу над противником.

По иному подошел к ситуации Петр I.

Для выхода в Крым России требовался опорный пункт в Северном Причерноморье. Такую роль мог сыграть Азов. Именно поэтому весной 1695 г. Борису Шереметьеву было приказано во главе небольшого войска по Днепру войти в Крым, в то время как основная армия, возглавляемая самим Петром, спустилась вдоль рек до Царицына, прошла к Дону и в июне подступила к Азову. Осада города длилась три месяца, но не принесла успеха – не имея флота, русские не могли полностью блокировать поставки провианта в Азов. В октябре Петр был вынужден отступить.

Если Азовский поход, таким образом, на тот момент был свернут, – Крымский поход Шереметьева развивался почти триумфально: будущий фельдмаршал взял турецкую крепость на Днепре Кызылкермен (ныне – Борислав, когда то – столица готов Данпарштадт, где был захоронен король Германарих) и еще три турецких крепости на Днепре – Мубареккермен, Исламкермен (Каховка) и Мустриткермен, и построил русскую крепость на одном из днепровских островов – Таван.

На фоне отступления Петра из-под Азова крымский хан пытался нанести контрудар по полтавским городам России и вторгся на Украину, но объединенные войска Шереметьева и Мазепы остановили его и заставили вернуться в Крым.

Ко второму заходу на Азов Петр подготовился более тщательно. На воронежских верфях было построено 2 корабля, 4 брандера, 23 галеры и 1300 стругов для перевозки войск, а армия Петра составляла уже не тридцать тысяч, как в прошлый раз, а сорок. Кроме того, в этот раз к Петру присоединились отряды донских и запорожских казаков.

Он успешно уничтожил турецкий флот на подступах к Азову и полностью блокировал город. 19 июня 1696 г. Азов сдался, турецкие войска оставили артиллерию и покинули город.

Россия вернула себе первую из территорий, ранее принадлежавших Боспорскому царству (Танаис-Тан) и территориально вышла на земли своего исторического античного предшественника.

В том же году началось освоение захваченной территории. На берегу азовского моря был построен город Таганрог, морская база для флота Петра. Азов был укреплен, напротив города на северной стороне Дона построена еще одна крепость, а также крепость Троицы и форт Павловский на Петрушинской косе. В Азове было расквартировано тридцатитысячное русское войско под началом Алексея Семеновича Шейного, которое вскоре испытало себя в деле, отбив атаку двадцати тысяч татар, пытавшихся вернуть Азов. Хотя Азов оставался горячей точкой, Россия прочно удерживала здесь свои позиции. А вот крепости, взятые Шереметьевым на Днепре, были частично отбиты.

В Белгороде была собрана еще одна русская армия под началом Я. Ф. Долгорукого. Быстрым броском она вернула перезахваченные крепости Кызылкермен и Таван, и оставила там свои гарнизоны. Вскоре произошла повторная атака крымско-турецкой армии на эти укрепления. Русский гарнизон Тавана под началом воеводы Бухвостова отбил все приступы еще до того, как на помощь подошли запорожские казаки Григория Яковенко. После этого турки предприняли еще две яростных попытки атаковать крепость, но обнаружив приближение еще одной волны подкрепления, отряда полтавского полковника Искры, отступили к Очакову.

В 1699 году в Карловцах было подписано соглашение между европейскими державами и Турцией. Турция обещала удерживать от набегов Крымское ханство, убрать укрепления из Поднепровья и признать права России на Приазовье. Крымское ханство также обязывалось отказаться от сбора ежегодной дани. С 1701 г. при турецком дворе было открыто постоянное русское посольство.

В 1710 году Крымское ханство объединилось с прозападно настроенными казаками во главе с эмигрировавшим в Европу и провозгласившим себя гетманом генеральным писарем Филиппом Орликом. Крым признавал государственную независимость Украины, а казаки, в свою очередь, давали слово не прекращать войны с Россией без особого распоряжения Орлика.

В том же году Турция снова объявила России войну. Для похода на Москву была собрана армия, состоявшая из ста двадцати тысяч турок и ста тысяч крымских и ногайских татар. Целью похода было решено сделать Воронеж, главную российскую верфь. Однако русские войска под командованием генерала Шидловского встретили крымско-турецкую армию уже под Харьковом. Татары успели только разграбить округу, набрать пленных и добычи и отступить в Крым.

В следующем году поход был совершен на правобережную Украину, и вместе с крымско-турецкой армией шли казаки Орлика. Турки атаковали Белую Церковь, но взять ее не смогли и снова отступили.

В том же году на реке Прут произошло сражение между русской и турецкой армиями, двухсот тысяч турок против сорока тысяч русских солдат, в котором Россия проиграла. По итогам сражения было подписано соглашение, содержавшее крайне невыгодные для России условия: Петр обещал вернуть Турции Азов, уничтожить все укрепления, построенные после 1696 года, в том числе Таганрог, и отозвать посла из Турции. Петр согласился на временные уступки Турции, с одной стороны выводя ее из числа союзников Швеции, с другой – развязывая себе руки для сосредоточения основных сил на главном направлении Северной войны – на Балтике.

Перебросив войска в Померанию и Финляндию, Петр начал серию наступательных действий против Швеции: были взяты Штеттин и Гельсингфорс, произошли сражения у реки Пялькане (1713), а затем под с. Лаппола (1714). В 1714 году у мыса Гангут русский флот решил судьбу Северной войны, нанеся решающее поражение шведскому флоту.

В 1717 г. татары совершили на русско-украинские земли еще два набега, в ходе которых дошли до Тамбова и Симбирска.

В 1735 году началась новая Русско-турецкая война, которая продолжалась четыре года.

Изначально война не была направлена против России. Турция, уже воевавшая к тому времени с Персией, потребовала, чтобы Крымское ханство предоставило подкрепление. Однако дорога из Крыма в Персию проходила через территорию Российской империи. В течение трех лет – с 1732 по 1735 г. – крымские войска беспрепятственно передвигались по российским землям, пока в 1735 г. Персия не выиграла войну. Левенвольд, Остерман и Бирон, определявшие в тот момент внешнюю политику Российской империи, решили, что настал момент изменить ситуацию и «отплатить Турции за унизительный для чести русского имени Прутский мир».

Летом того же года русская армия фельдмаршала Миниха, стоявшая в Польше, получила приказ передислоцироваться на Украину и ждать дальнейших распоряжений.

В августе он уже переправился через Дон, в то время как сорокатысячный корпус генерал-лейтенанта Леонтьева, преодолев небольшое сопротивление ногайских татар, подошел к Перекопу. В марте 1736 г. он начал осаду Азова.

Немногим позже, 20 мая 1736 г., пятидесятитысячная армия Миниха смела со своего пути крымскотатарское войско, перешла Перекоп и вошла в Крым. Взяв штурмом Перекопскую защитную линию – восьмикилометровый ров от Азовского до Черного моря, шириной около двенадцати метров и глубиной до десяти метров с валом двадцатиметровой высоты, укрепленным шестью каменными башнями и Перекопской крепостью с турецким янычарским гарнизоном из двух тысяч человек, армия Миниха стала продвигаться вглубь Крыма и вскоре вошла в Гезлев. К середине лета Миних подошел к стенам Бахчисарая и взял город. Затем часть русского войска прошла к Ак-Мечети и обнаружила, что татары успели покинуть столицу.

К этому времени Леонтьев взял Кинбурн, а другой русский генерал, Ласси, – Азов.

К концу осени русские войска покинули Крым и вернулись на Украину.

Надо отметить, что успех всей кампании во многом объясняется ослабленностью Крымского ханства войной с Персией. Даже самые укрепленные гарнизоны, взятые русскими, насчитывали не более нескольких тысяч человек, в то время как размеры русских армий исчислялись десятками тысяч.

В 1737 г. оправишееся Крымское ханство отомстило набегом на Украину через Днепр и Переволочны.

Этот инцидент вынудил Россию на второй поход в Крым. В середине лета 1737 г. Миних во главе уже семидесятысячной армии взял штурмом Очаков. Из двадцатитысячного татарского гарнизона семнадцать тысяч человек погибли, три тысячи сдались в плен. Миних оставил в Очакове гарнизон и развернул армию для зимовки на Украине, так как татары выжгли степь, а обозы с продовольствием опаздывали.

Корпус фельдмаршала Ласси (двадцать пять тысяч человек) тем же летом перешел Сиваш, разбил войско хана Фатих-Гирея, взял Карасубазар, и тоже вернулся на Украину.

Осенью 1737 г. сорокатысячное турецко-татарское войско последний раз попыталось отбить Очаков, который успешно отстоял четырехтысячный русский гарнизон.

После этих походов набеги татар на русские земли больше не повторялись. Большая часть крымских татар перешла на оседлый образ жизни и занялась земледелием.

Впрочем, для России проблема так и не была решена, а Крым оставался не освобожденным. На мирных переговорах с Турцией 1737 г. в Немирове Россия потребовала воссоединения всех земель, захваченных ханством и независимости для придунайских княжеств Валахии и Молдавии. Турция отказалась признать такие притязания.

В 1738 году русская армия под предводительством Миниха начала еще один поход на Крым. Миних перешел через Днепр и дошел до Днестра, однако начался мор, и он вынужден был отступить. Ласси тоже дошел только до Перекопа и вернулся к Днепру. Кроме того, пришлось покинуть Очаков и Кинбурн. Тем не менее, попытка татар перейти в наступление была пресечена – они были побеждены в придонецком крае.

Боевые действия продолжились в следующем, 1739 году. Шестидесятипятитысячная армия Миниха, сражаясь «на два фронта» – против девяноста тысяч турок под командованием Вели-Паши и крымских татар Менгли-Гирея, победила обоих противников в битве при Ставучанах в Валахии (16 августа). 19 августа Миних взял крепость Хотин, а в сентябре перешел Прут и занял Яссы. Предполагалось, что армия продвинется дальше, перейдет Дунай и атакует непосредственно Оттоманскую империю, однако в октябре Миних получил приказ отступить. Дальнейшие мирные переговоры проходили под сильным давлением западных держав – Австрии и Франции. Русские интересы на переговорах непосредственно представлял француз Вильнев. Последний не был заинтересован в усилении России, и все что ей удалось получить в результате подписания договора – многократно передававшийся из рук в руки Азов. При этом России запрещалось строить укрепления в Приазовье и держать флот в Черном море. Очень точную оценку этому договору дал русский историк В. О. Ключевский: «Россия не раз заключала тяжелые мирные договоры, но такого постыдно смешного договора, как Белградский 1739 года, ей заключать не довелось и авось не доведется».

Тем не менее, татарская угроза была минимизирована. Крымско-татарское население вместо грабежей и набегов занялось земледелием. Возросло производство хлеба, табака, крымчане начали выращивать рис и лен. Получило развитие скотоводство и овощеводство, появилось множество яблоневых, сливовых, вишневых, черешневых и каштановых садов. Выращивали в Крыму в XVIII веке и другие фрукты и овощи – орехи, арбузы, дыни, тыквы.

Особенно сильно стало развиваться виноварение. Кроме того, Крым стал экспортировать мед, продолжил торговать соленой рыбой, икрой и солью.

В Константинополь и Малую Азию продавали продукты скотоводства: масло, овчины-мерлушки, овечью шерсть, войлок, овечьи шубы, кожи, сафьян. С развитием скотоводства стали развиваться и ремесла: производство войлока, выделка кожи и сафьянов. По всему миру ценились крымские седла. В Бахчисарае развитие получило оружейное дело – ежегодно здесь изготавливали до полумиллиона ножей, которые затем экспортировались в Малую Азию, Россию, Молдавию и Валахию, а также на Кавказ.

Развивались города Бахчисарай и Карасубазар, Перекоп.

Ликвидировалось постепенно и рабство – рабы переводились в статус крепостных.

С середины XVIII века начинается активное строительство – строится новый ханский дворец в Бахчисарае, восстанавливаются мечети, пограничные крепости Перекоп и Арабат, другие разрушенные во время войны поселения.

Согласно переписи, в 1740 г. Крымское ханство состояло из 48 судебных округов, 9 городов и 1399 селений. В Бахчисарае, столице ханства, проживало более шести тысяч жителей, а общее население полуострова приближалось к полумиллиону человек.

Примерно тогда же Российская империя начинает активно осваивать «Дикое поле». Задачей россиян становится создание заградительного барьера, который мог бы препятствовать набегам татар. В 1752 г. основывается колония, которая в 1778 г. превращается в город Херсон. В 1753 – колония с центром в городе Бахмут.

В 1758 году к власти в Крымском ханстве приходит Крым-Гирей. Во время Семилетней войны он возобновляет практику набегов на Россию, однако его расчет на ослабление империи оказывается неверным.

В 1763 г. на реке Темерник начинается строительство крепости св. Дмитрия Ростовского – будущего Ростова-на-Дону. Создание Ростова позволяет русским держать под контролем торговые пути между Крымом и Кубанью.

Недовольный этим обстоятельством Крым-Гирей обратился с жалобой к турецкому султану, который, в свою очередь, предъявил претензии русскому послу. На тот момент конфликт удалось сгладить, но подогреваемый европейскими державами, он вскоре вспыхнул с новой силой.

«Что касается России, то мы причисляем ее к рангу европейских держав только затем, чтобы исключить ее из этого ранга, отказывая ей в праве даже помышлять об участии в европейских делах», – отзывался о России французский философ того времени Дени Дидро. «Сия нация сгнила прежде, нежели созрела» – писал министр французского короля Людовика XV Шарль-Франсуа де Бройль.

К середине XVIII века Россию уже не могло устраивать такое положение вещей.

Когда интересы России и Турции столкнулись на Кавказе, подогреваемый Францией конфликт вспыхнул с новой силой и война все же началась.

В 1765 г. был заключен военный союз между Россией и Польшей. В феврале 1768 г. решением польского сейма были дарованы равные права католическому и православному населению Польши. Польские националисты подняли восстание, которое довольно быстро было подавлено. Однако остатки повстанцев отошли на юг и обратились с просьбой о помощи к Турции.

25 сентября 1768 г. великий визирь потребовал отмены постановления сейма о равноправии у русского посла, а когда тот отказался давать какие-либо обещания без консультации с Петербургом, его взяли под арест.

Война России фактически была объявлена.

Предполагалось сначала сосредоточить войска у крепости Хотин, затем, нанеся удар по Варшаве, взять ее и далее атаковать Киев и Смоленск. Другая часть турецкой армии одновременно должна была напасть на Астрахань с Северного Кавказа, а татарам предписывалось связать боем русские войска, расквартированные на Украине.

Сообщение о передвижении турецко-татарских войск у границы было передано в Петербург генерал-губернатором Малороссии П. А. Румянцевым 17 октября 1768 г. В Петербурге тут же был собран военный совет, который принял решение расположить на Украине две армии – одной из которых должен был командовать Голицын, другой – П. А. Румянцев.

В январе 1769 г. 70 тысяч татар перешло русскую границу. Армия Крым-Гирея дошла только до Елисаветграда (Кировоград) и Бахмута, где их встретили и отбросили назад войска Румянцева.

Татары отступили за Днестр, где в Каушанах была создана ставка хана.

Это был последний татарский набег на Россию.

В июле корпус генерал-поручика Берга, входивший в состав армии Румянцева, подошел к Сивашу у Генича для проведения глубокой разведки. Через некоторое время Берг отступил к Молочным Водам и расположился у реки Калмиус. Его корпус подходил к Перекопу еще дважды – в июле и в сентябре, – обеспечивая, таким образом, прикрытие Азову и Таганрогу и отвлекая внимание татарских войск, дислоцировавшихся в Крыму.

В июле 1769 г., чтобы отрезать турецкую армию от отрядов польских националистов, русские войска осадили крепость Хотин. На помощь к гарнизону крепости пришли сорок тысяч крымско-татарских конников, но этот бой остался за русскими. И все же, когда подошла следующая волна подкрепления – уже стотысячная армия турок, русские отступили за Днестр. Турецко-крымская армия последовала за ними, но после нескольких боев отступила.

20 сентября 1769 г. русские все же заняли оставленный турками Хотин, а 26 сентября и Яссы. Следом были взяты Бухарест, Азов и Таганрог.

Летом следующего года (17 июня) Петр Румянцев, возглавлявший первую армию, у Рябой Могилы одержал победу над 20-тысячным турецким корпусом, а 7 июля – разбил еще одну турецко-татарскую армию у реки Ларги. Следующую победу он одержал у реки Кагул. В этих сражениях русские использовали новое боевое построение – в виде каре, заменившее обычный линейный строй.

К концу года Румянцевым были взяты Измаил, Килия, Аккерман, Браилов, Исакч и Бендеры.

В 1771 г. боевые действия переместились на Дунай.

В июне 1770 года при Чесме у острова Хиос проявил себя и русский флот – эскадра адмирала Спиридова полностью уничтожила турецкие морские силы, состоявшие из 15 линейных кораблей.

В конце октября 1769 г. по приказу Екатерины генерал-аншеф П. И. Панин предпринял попытку разрушить союз Крымского ханства с Турцией. К Буджакской, Едичкульской, Емболуцкой и Едиссанской ордам ногайцев были отправлены представители России для ведения переговоров.

Чуть позднее ему же она поручила ведение переговоров с новым крымским ханом Селим-Гиреем III. Речь шла об отделении ханства от Турции, Крыму была обещана полная автономия.

Крымский хан ответил так: «Объясняешь, что твоя королева желает прежние вольности татарские оставить, но подобные слова тебе писать не должно. Мы сами себя знаем. Мы Портою совершенно во всем довольны и благоденствием наслаждаемся. А в прежние времена, когда мы еще независимы от Порты Оттоманской были, какие междоусобные брани и внутри Крымской области беспокойства происходили, все это пред светом явно; и потому прежние наши обыкновения за лучшие нам представлять какая тебе нужда. В этом твоем намерении, кроме пустословия и безрассудства, ничего не заключается».

Тем не менее, ходили слухи, и Румянцев докладывал о них Екатерине, что население Крыма недовольно политикой нового хана.

Вскоре начался процесс распада крымско-турецкого союза.

После поражения под Ларгой ногайцы, потерявшие кочевые территории вдоль реки Прут, первыми обратились к Панину с просьбой разрешить им вернуться в Приазовье и Причерноморье. Панин поставил простое условие – ногайцы должны были принять российское подданство. Все три орды ногайцев согласились. Екатерине же Панин вскоре доложил, что сменить подданство решились не только ногайцы, но и несколько крымских чиновников, находившиеся при хане.

Тем не менее, крымско-татарский вопрос еще не был решен.

В сентябре 1770 года Селим-Гирей прорвал окружение русский войск и вернулся в Крым. На помощь ему был отправлен один из лучших военачальников Стамбула Абазех-Мухаммед-паша.

В том же году сменился главнокомандующий и у 2-й русской армии, Петра Панина заменил Василий Михайлович Долгорукий.

В 1771 году Россия начала кампанию по освобождению Крыма.

Русские войска разделились на две части, большая из которых добиралась до Перекопа степями, в то время как корпус генерала Щербатова по морю миновал перешеек и высадился на побережье Крыма.

14 июня 1771 года произошло первое сражение у Перекопской крепости. Итогом сражения стал захват сорокатысячной российской армией всех укреплений и поражение семидесятитысячной армии Селим-Гирея и семидесятитысячного гарнизона крепости.

Далее Долгорукий начал наступление на Бахчисарай, отряд генерал-майора Брауна выдвинулся к Гезлеву, а корпус генерала Щербатова – к Кафе.

Уже сто тысяч татар были снова разбиты в самом конце июня, и русскими стали Арабат, Керчь, Еникале, Балаклава и Таманский полуостров.

Абазех-Мухаммед-паша бежал в Турцию. Селим-Гирей прислал гонцов с письмом, в котором высказал желание «вступить в дружбу с Россией». Письма с просьбами о дружбе и союзе приходили Долгорукову и от других представителей крымских властей. Однако когда русские приблизились к Бахчисараю, хан бежал в Стамбул, и мирное соглашение было подписано без него – со ста десятью знатнейшими татарами Крыма.

Его место занял Сахиб-Гирей, сторонник крымско-российского сближения.

1 ноября 1772 года в Карасубазаре был подписан договор, согласно которому Крым признавался независимым ханством под покровительством России. Россия оставляла себе Керчь, вернув, таким образом в свой состав одну из своих древнейших территорий – собственно Боспор, а также Кинбурн и Еникале.

Оставив гарнизоны и освободив около десяти тысяч русских пленников, армия Долгорукова отошла к Днепру.

Война с Портой продолжалась еще некоторое время, но судьба последней уже была на тот момент предрешена.

15 июля 1774 года она согласилась подписать мирный договор, по которому России отходили земли от Буга и крепости Кинбурн при устье Днепра до Азова с Прикубаньем и Приазовьем, крепости Керчь и Еникале, дававшие контроль над выходами из Азовского в Черное море.

Хотя задача выхода России в Черное море была решена, ситуация в Крыму оставалась сложной.

Профессор университета в Галле Иоганн Эрлих Туннманн описывал ее так: «Хану принадлежат: публичная молитва (хутба), издание законов, командование войсками, чеканка монеты, право устанавливать пошлины и подати. Во всем другом его власть крайне ограничена. Он обязан управлять по древним законам и обычаям. Он не может начинать войну или иные государственные дела без согласия кырымбегов и ногайских мурз. В таких случаях они все созываются ханом в Бахчисарай или Карасу, чтобы принять или отвергнуть делаемые им предложения. Никакие договоры, законы или распоряжения, относящиеся к нации, не имеют ни малейшей силы, если они не утверждены и не подписаны этими бегами и этими мурзами».

В то же время Турция готовилась к новой войне. Султан, являясь верховным халифом, имел власть назначать крымских ханов, что оставляло для него возможности давления на Крым.

Крымские татары фактически разделились на две стороны: сторонников русско-крымского сотрудничества и сторонников турецко-крымского союза, причем противостояния между ними доходили до прямых вооруженных стычек.

В 1774 г. протурецки настроенная аристократия низложила Сахиб-Гирея и вернула престол Девлет-Гирею. Турция тут же поддержала переворот. В середине лета Гирей высадился с отрядом турок в Алуште, но уже 23 июля был разгромлен отрядом гренадеров, которых вывел им навтречу потерявший тогда глаз и начавший в этом бою свой победный путь тогда еще только командир гренадерского батальона Михаил Илларионович Кутузов.

По условиям Кучук-Кайнарджийского мирного договора турки должны были покинуть территорию Крыма, но вместо этого заняли Кафу.

В этой ситуации корпус русского генерал-поручика А. А. Прозоровского имел все основания войти в Крым и обосноваться в Перекопе. Официальным поводом был объявлен сбор брошенного в Крыму во время войны интендантского имущества.

В то же время новый ставленник России в Крыму Шагин-Гирей занял Таманский полуостров.

Кафа была отбита Ряжским пехотным полком 20 марта, Девлет-Гирей снова бежал.

Шагин-Гирей занял место нового хана, по его просьбе русские войска из Крыма больше не выводили.

Волнения в Крыму продолжались еще несколько лет, вплоть до 1781 года. Ханство раздирали противоречия между татарскими традициями и необходимостью модернизации, продолжали бороться между собой прорусская и протурецкая группировки. Урегулированием возникавших конфликтов, как правило, занималась русская армия. После очередного восстания в 1781 году, Екатерина II посоветовала Шагин Гирею отказаться от ханства и передать Крым России. Уставший от постоянного кризиса последнего десятилетия, Шагин-Гирей был вынужден согласиться. Манифестом Екатерины II от 8 апреля 1783 года Крым, древний очаг русской государственности, был возвращен в состав России – совершилось историческое воссоединение, на осуществление которого понадобилось более пятисот лет.

Екатерина вернула Крым и освободила последнюю захваченную ордынским нашествием часть древнерусского государства подобно тому, как королева Изабелла Испанская вернула Гренаду в состав единой страны, освободив последнюю захваченную арабами часть Испании.

2.2. Проблема «крымских татар»: генезис исторического образования и ошибки историко-политического самоопределения

Татары, те, кого можно было бы назвать татарами, пришедшие в Крым во время татаро-монгольского нашествия, – это чуть ли не самая поздняя волна этнопереселения в Крым, никогда не составлявшая основу и большую часть его населения.

Когда-то там жили тавры и киммерийцы. Потом западную часть заселили скифы, восточную – те, кого можно назвать «меотами», географически – один из народов будущей России, населявший Тамань, Прикубанье и Дон. Но это было очень давно.

Со второго века вашей эры в Крыму начинается расселение славян.

В IV веке туда приходят вытесняемые из Причерноморья гуннами готы. То есть – германцы. Государство которых в горах Крыма существовало почти до XV века и было разгромлено турецкими нашествиями.

Со времен Древней Греции и Рима, а потом – Византии – побережье Крыма населяли греки. Потом, в XIV–XV века южное побережье населяют генуэзцы, то есть – итальянцы.

2.2.1. Генуэзцы. Возвращение римлян?

После Четвертого крестового похода 1202–1204 гг. Венецианская Республика полностью освободилась от своего основного конкурента в морской торговле, Византии, и получила неограниченные возможности для колонизации Причерноморья.

В этот период венецианцы основывают в Крыму ряд колоний, крупнейшей из которых стал Судак.

Однако господство Венеции на Черном море длилось недолго.

В 1261 г. Генуя добилась от императора Михаила Палеолога подписания документа, даровавшего ей монопольное право прохода в Черное море. Результатом стало вытеснение оттуда венецианцев, экономическое подавление Византии и безраздельное господство Генуи по всему Средиземноморью.

К середине 60-х гг. XIII в. генуэзцы утвердились в Северном Причерноморье, и основали ряд городов, сыгравших немалую роль в дальнейшей истории этого региона – в том числе Кафу (Феодосию) и Тану (Азов). Активно шло строительство крепостных укреплений – были построены крепостные стены Воспоро (Керчь) и Чембало (Балаклава), отвоеван у венецианцев Судак.

В отличие от своих предшественников венецианцев, потерпевших крах в Крыму из-за постоянного соперничества с Золотой Ордой, генуэзцы быстро заключили с татарами мир (1381 г.), по которому получили обширные земли в окрестностях Судака и «капитанство Готию».

Подвластная Генуе часть Крыма получила название Генуэзская Газария.

Торговый и политический центр Газарии переместился из Судака в Кафу. К концу XIII века Кафа представляла собой густонаселенный, многонациональный областной центр, а в XV в. численность населения Кафы превысила численность населения Константинополя.

Города Генуэзской Газарии были ключевым пунктом для торговли между Золотой Ордой, Русью и Западной Европой. Кафа покупала и перепродавала русские меха, кожу, воск, оружие, холсты, восточные пряности, краски, шелк и драгоценные камни. Экспортировала соль, рыбу, икру, хлеб и шкуры местного производства. Еще одной статьей дохода были рабы – Кафа считалась крупнейшим невольничьим рынком региона.

Торговые нужды генуэзцев обусловили равитие науки в этом регионе. Прекрасные навигаторы, мореплаватели и строители, они первыми стали использовать в своих путешествиях компас, освоили зимнюю навигацию.

Венеция и Генуя использовали в первую очередь два типа кораблей.

Первыми из них были галеи – весельные суда с простейшей парусной оснасткой, предназначенные для ближних маршрутов. Галеи отличались легкостью и маневренностью. Их использовали для перевозки специй и других предметов роскоши, которые ввозились из Азии.

Нефы предназначались для дальних маршрутов и более тяжелых грузов – зерна, леса, железа. Нефы были не так изящны, как галеры, их легко можно было отличить по круглым высоким бортам. Такая конструкция не позволяла развить большую скорость, зато могла защитить экипаж и от бури, и от нападения пиратов. Экипаж нефы обычно был вооружен холодным и стрелковым оружием, а с конца XIV в. на верхних палубах неф стали устанавливать пушки. Нередкими были и стычки между «конкурентами» – торговыми судами Венеции и Генуи. Войны за контроль над Восточным Средиземноморьем между этими морскими державами повторялись четыре раза: в 1257–1273 гг., в 1294–1299 гг., в 1350–1355 гг. и в 1378–1381 гг.

Однако на Черном море позиции Генуи были непоколебимы.

Ситуация изменилась после 1453 г. Константинополь и черноморские проливы оказались захвачены турками. Крым оказался отрезан от Генуи. В 1475 г. турки захватили и его. Однако итальянские поселения продолжали существовать в Крыму еще около 200 лет, а потомков генуэзцев можно встретить на южном побережье и сейчас.

Каждый из этих народов: германцы, греки и итальянцы – имел много больше оснований считаться коренным народом Крыма, чем позже всех добравшиеся туда татары. Хотя и они коренными для Крыма не были.

Почти с самого начала первого тысячелетия нашей эры и на всем его протяжении в Тавриде идет расселение славян. В V веке здесь были тюрки. В VII – болгары. В VIII веке Крым делят между собой византийцы, то есть на этот момент – греко-славяне, и хазары. К концу VIII века в восточную хазарскую часть Крыма приходят русы (будущие русские) во главе с князем Бравлином, взявшем Сурож и принявший там, на двести лет раньше Владимира, крещение.

В начале X века здесь идет борьба руссов и хазар. В X веке Олег и Святослав побеждают хазар – и в Крыму возникает русское Тьмутараканское княжество, которое тогда является частью Киевской Руси. То есть Крым, по сути, является таким же очагом древнерусской государственности, как Киев и Новгород.

В XII веке здесь появляются половцы, в начале XIII они еще вместе с русскими сражаются против первого турецкого десанта, а в 1223 году сюда вторгаются татаро-монголы, и степной Крым становится улусом Орды, в XIV веке – южное побережье заселяют генуэзцы, а затем вторгается, пытаясь освободить Крым от татар, русско-литовское войско Витовта, а в 1399 году татары Едигея разрушают последний оплот античного мира – Херсонес.

С османским завоеванием Византии их войска неоднократно вторгаются в Крым – и татарские ханы заключает с ними союз, став вассалами Стамбула.

2.2.2. «Крымские татары» – мифология гомогенности

Этноним «крымские татары» восходит корнями к термину «татары», которым исконно обозначалось все монголо-тюркское население Золотой Орды. Изначально так называли племя монголов, обитавшее вдоль западной границы Китая.

В начале XIII века, когда Тимучин, или Чингисхан, объединил все племена монголов в Орду, татары оказались почти полностью истреблены.

Тем не менее, название уцелело, так китайцы стали называть всех северных кочевников. Следом татарами стали именовать кочевников-завоевателей и русские.

На самом же деле империя Тимучина была многонациональна, племена, вошедшие в Орду, находились на разных ступенях экономического и социального развития.

С конца XVIII века в российской историографии бытует представление о том, что основную массу войска Золотой Орды составляли татары, которыми управляли монголы. Отсюда появилось название «монголо-татары», которое используется и сейчас.

В конце 1222 года монголы появились в Дербентском проходе между Каспийским морем и горами Кавказа, где столкнулись с объединенным войском алан и кипчаков (половцев).

Первое сражение монголы проиграли и решили пустить в ход дипломатию. Об их переговорах с половцами персидский летописец Рашид-аль-Дин рассказывает следующим образом: «Мы и вы (обратились монголы к половцам. – Прим. авт.) – один народ и из одного племени, аланы же нам чужие; мы заключим с вами договор, что не будем нападать друг на друга и дадим вам столько золота и платья, сколько душа пожелает (только) предоставьте их (алан) нам». Кипчаки ушли, и во втором сражении монголы успешно выбили из прохода оставшихся в одиночестве алан, а затем истребили и предавших их половцев.

Так монголы получили проход к степям Северного Кавказа и Причерноморья.

Преследуя отступающих половцев, они оказались в Таврике.

О прибытии монголов в Крым пишет Ибн-аль-Асир: «Татары остановились в Кипчаке. Это земля обильная пастбищами зимою и летом; есть в ней места прохладные летом, со множеством пастбищ, то есть низменных мест на берегу моря. Прибыли они к городу Судаку; это город кипчаков, из которого они получают свои товары, потому что он (лежит) на берегу Хазарского моря и к нему пристают корабли с одеждами; последние продаются, а на них покупаются девушки и невольники, буртасские меха, бобры, белки и другие предметы, находящиеся в земле их. Это море Хазарское есть то море, которое соединяется с Константинопольским проливом. Придя к Судаку, татары овладели им, а жители его разбрелись; некоторые из них со своими семействами и своим имуществом взобрались на горы, а некоторые отправились в море и уехали в страну Румскую, которая находится в руках мусульман из рода Келиджарслана».

Эти же данные подтверждает сурожский синаксар, набег татар датируется там 27 января 1223 года. Там же есть информация о нападениях монголов на Судак в 1238, 1299, 1322, 1327 и 1338 годах.

Наибольший интерес для Золотой Орды представлял восточный Крым, к тому моменту наиболее развитый экономически.

Монголо-татары уничтожили или подчинили кочевые племена, жившие в Крыму на тот момент, – половцев. Все степные поселения местного населения были сожжены, неприступными остались только горные крепости.

После возвращения из похода монголо-татар в Восточную Европу, на Польшу и Венгрию в 1242 г., Бату-хан, руководствуясь монгольским обычаем, разделил завоеванные земли на 14 улусов. Одним из них стал Крым. Наместником в Крым был назначен брат Бату-хана Мавел. Таким образом, монголо-татары получили контроль над торговыми путями между Европой и Азией, шедшими через портовые города Сирии и Палестины, и далее – через Крымский полуостров и Дон. В этот период особое значение для международной торговли приобрели Судак и Феодосия.

Эмир, наместник хана, хотя и владел крымской землей на правах феодала, мог быть в любой момент смещен ханом, что делало невыгодным для него любые долгосрочные вложения в эту территорию. Хотя Крым уже стал частью Орды, продолжались систематические грабежи местного населения, уцелевшие угонялись в рабство, налоги и повинности вводились по одному желанию эмира. Кроме того, началась исламизация Крыма.

В то же время монголо-татарская аристократия постепенно ассимилировалась с живущими в тех же частях полуострова аланами, половцами и гуннами.

В долине реки Чурук-Су татары построили город «Къырым», или «Крым», ставший столицей улуса. Город Крым до середины XIV в. выполнял роль транзитного и таможенного центра полуострова. Постепенно название города заимствовала и вся территория Таврики.

Примерно тогда же на торговом пути, соединяющем степные районы Крыма с его южным берегом, появляется город Карасубазар («Базар на реке Карасу»), который стал вторым по размеру торговым центром Крыма.

А в 1269 г. сын иконийского султана Изз-эдд-Дин получил во временное владение Солхат и Судак. Вместе с ним в Крым переселилась группа турков-сельджуков под предводительством Сары-Салтака. Исламизация местного населения заметно усиливается. Начинается строительство мечетей в Крыму.

Во второй половине XIV века в Золотой Орде развивается внутренний конфликт между потомками Чингисхана и восставшим темником Ногаем, правнуком хана Джучи, на тот момент правителем северного Крыма, который попытался объявить себя независимым владетелем западной части Золотой Орды. В 1298 году при сборе дани в крымском городе Кафе был убит внук Ногая Ак-таджи. Ответом Чингизидов стал карательный поход, в результате которого были разгромлены и сожжены многие торговые центры Крыма. В том же году войско Ногая было разбито в междуречье Днепра и Днестра, а сам он убит.

О набеге 1299 года более подробно рассказывает византийский историк Пахимер. Он же описывает судьбу народов, покоренных Ордой: «С течением времени, смешавшись с ними (татарами. – Прим. авт.), народы, обитавшие внутри тех стран, я разумею: аланы, зикхи и готы, русские и различные с ними народы, научаются их обычаям, вместе с обычаями усваивают язык и одежду и делаются их союзниками».

Таким образом, и без того не отличающийся конкретикой этноним «татарин», становится в своем значении еще более расплывчатым, ведь, как следует из описания Пахимера, приходя на новую землю, татары ассимилировались с местным населением, передавали ему свои обычаи и традиции.

Как упоминает историк, в формировании так называемого «крымского татарского этноса» заметную роль играли местные обитатели – аланы, готы, русские, кроме того, могли войти в этот этнос и другие кочевники, побежденные монголами.

Так, например, можно проследить трансформации татарского этноса по материалам археологических раскопок в Северо-Западном Причерноморье. Они показывают смешение торческой, печенежской культур и антропологических типов. Народ «крымских татар», по-видимому, формировался по той же модели.

Начавшись в XIII веке, процесс ассимиляции в общих чертах завершился в XV веке. Одним из определяющих факторов ассимиляции стала улусная система Золотой Орды, в которой рядом сосуществовали кочевые племена и городское население.

Одним из существенных сегментов формирующегося этноса стали половцы, или кипчаки. Хотя множество их погибло в первых сражениях с монголами, когда те вторглись в степи Северного Кавказа и Причерноморья, в ряде мест, например, на северо-западе Причерноморья кипчаки смешались с монголами, сформировав новый этнос – ногайцев. Свое название ногайцы получили по имени седьмого сына Джучи, хана Ногая.

Ногай получил в наследство власть над землями от Днепра до Днестра. Однако Ногай стремился распространить свое влияние дальше. 30 лет он боролся за власть во всей Золотой Орде. В итоге он проиграл и был убит в 1300 году. Однако уже при его жизни подвластные племена именовались «ногайскими татарами». Название «ногайцы» окончательно закрепилось в XIV веке при Едигее.

В последующие годы «ногайцами» стали называть и другие народы, вошедшие в Ногайскую Орду.

В конце XV – начале XVI века часть ногайцев переселилась на запад, в низовья Южного Буга, где в первой половине XVII века образовала Едисанскую Орду, и в низовья Днестра, где образовалась Буджакская Орда.

В 50-х годах XVI века Ногайская Орда распалась на Большую и Малую. Малые ногаи, кочевавшие в Присивашье и на Северном Кавказе, перешли в подданство крымского хана.

Большая Ногайская Орда кочевала в приволжских степях до 30-х гг. XVII века, пока не оказалась вытеснена калмыками. Часть этой Орды ушла на Северный Кавказ, где слившись с Малыми ногаями, тоже вошла в состав Крымского ханства.

В 1636 году война с Россией вынудила ногайцев перселиться в Крым, но в 1642 году они обратились к русскому царю с просьбой разрешить им вернуться на прежние кочевья, и, получив согласие, они перешли в подданство России.

В 1502 году Менгли-Гирей окончательно разгромил Шах-Ахмата, последнего из претендентов на престол Золотой Орды, и привел в Крым побежденные улусы, которые влились в население Крымского ханства. Об этом переселении писал местный этнограф Мартин Броневский: «Таврические, или херсонесские татары, которые теперь называются перекопскими, или крымскими, назывались в древности яфолжскими (то есть заволжскими) и вышли, как видно из скифских писателей, от берегов река Ра, или Волги. Те же писатели говорят, что этот народ, продвигаясь в степи между северными реками Доном и Днепром, за 160 лет или более, вошел, наконец, в полуостров Таврический».

Большой сегмент в крымско-татарском этносе составили местные жители, в основном христиане, весьма разнородные как по национальному, так и по конфессиональному составу.

Процесс ассимиляции усилился в XVII веке. Особенно интенсивно проходил он непосредственно в Крымском ханстве, несколько медленнее на Южном побережье, которое Эвлией Челеби называл «страной татов». Так, согласно археологическим раскопкам, первые мечети, найденные на берегу Крыма относятся к XVII–XVIII векам.

Также и Броневский, перечисляя податные этнические группы ханства за 1578 год, сообщает, что большая часть греческого и христианского населения проживает на территории бывших генуэзских колоний и княжества Феодоро.

К 70-м гг. XVIII века, когда закончилось освобождение Крыма русскими, христиан оставалось всего около 30 тысяч. Тем не менее, потомки христиан помнили о своем происхождении еще в середине XIX века.

Причины исламизации Крыма доступно описывает один из современников: «Еще в 1851 году преосвященный Иннокентий писал в отчете Святому Синоду, что Крым наполнен магометанами, которые хотя и не враждебны к христианам, но мало обращаются к православной церкви, как потому, что к обращению их не принимается никаких мер, так и потому, что им в житейском быту выгоднее быть магометанами, потому что по обращению в христианство они должны подвергаться рекрутскому набору, платежу больших податей и прочему».

В XIV веке на востоке и юго-западе Крыма появляются поместья татарских беев и мурз.

В шестидесятых годах XIV века после очередной междоусобицы Золотая Орда распалась на восточную и западную. Западная, куда вошел и Крымский полуостров, с 1367 г. оказалась под властью Мамая.

Мамай создал собственное Причерноморское ханство, в которое вошли улусы противники Чингизидов. Население этих улусов состояло в основном из половцев, ясов и касогов. Со временем эти племена получили название татар.

Где тут можно увидеть татар как коренное население Крыма – придумать можно только в рамках политической спекуляции. Кто угодно – но не они. Они тогда пришли в Крым как завоеватели и разрушители.

Причем даже после завоевания не они составляли основную часть населения Крыма. Опираясь на предыдущую, в частности древнерусскую культуру – они создали свою, и для того времени – не самую примитивную цивилизацию. Но они всегда оставались меньшинством в своем государстве. Это было государство, в чем-то напоминающее английские колонии или ЮАР второй половины XX века: господствующее исламское этническое меньшинство и порабощенное православное большинство.

Для Крыма они были чем-то, вроде мавров для Испании. И как королева Изабелла несла свои обеты до полного освобождения страны от завоевателей и освобождения Гренады – так и Россия веками сражалась, пытаясь освободить свою древнюю территорию.

Испанцам удалось освободить Гренаду на четыреста лет раньше, чем Россия освободила Крым. Но мавры пришли на Пиренеи в VIII веке, татары в Крым – в XIII. мавры пробыли 800 лет – и никто не предполагает объявлять их коренным народом Испании, татары, если брать от полного завоевания ими Крыма – четыреста. Если от первого вторжения – шестьсот. И их коренным народом объявить пытаются. Хотя еще раз – они никогда не составляли большинство населения Крыма.

В середине XVII века ханами была проведена перепись населения. И по этим данным население Крыма составляло миллион сто тысяч человек.

Татар среди них было 180 тысяч. 920 тысяч были обозначены, как «православные». Они были разными – потомки греков и генуэзцев, армяне, готы, – но большую часть – пленные, рабы и остатки русского населения, а также переселенцы с территории бывшей Киевской Руси.

То есть татар было немногим больше нынешнего – порядка 16 %. Но они – были поработившими Крым господами: знатью, воинами, рабовладельцами. Заставившие работать на себя коренное – в значительной степени славянское – население Крыма.

Другое дело, что те, кого после воссоединения назвали «крымскими татарами» – были не они. В условиях Русско-турецких войн и отступления Турции, ко второй половине XVIII века в Крыму начала проводиться политика выселения с его территории православных – местная власть на тот момент боялась, что Россия сможет опереться на них при освобождении Крыма. И коренное православное население Крыма вынуждено было либо его оставлять, либо принимать ислам, чтобы остаться на родине.

К моменту, когда Крым был освобожден, те, кого по принципу вероисповедания назвали «крымскими татарами» лишь в той своей части, которая населяла степную часть полуострова, действительно могли быть так названы: степняки-ногаи.

Вторая часть – жители горного Крыма – были потомками готов. Германцами – хотя разглядеть в них немцев, конечно, было трудно: это были горцытаты.

Третья, жители побережья, – были потомками греков и итальянцев: южнобережцы-ялыбойлу.

Поэтому, если вообще говорить о восстановлении исторической справедливости, нужно было бы, прежде всего, признать, что самого народа «крымские татары» просто не существует. И есть, как минимум, три разных народа, каждый из которых сыграл разную роль в истории и имеет право на восстановление своего исторического имени, исторической культуры и пробуждение своего национального самосознания – которого большую часть из них лишило именно монголо-татарское и турецкое нашествия, господство и насильственная исламизация.

Чтобы греки и итальянцы вспомнили, что они греки и итальянцы. Готы – что они готы, народ древних легенд. А татары – не забывали, что они – действительно татары. Пришедшие в Крым позже всех остальных народов.

Каждый из них сыграл свою роль. Но ни один не имеет права требовать для себя имени «коренной народ Крыма».

2.3. После воссоединения Крыма

2.3.1. Экономическое развитие Крыма после воссоединения с Россией: судостроительные заводы, железная дорога, курортное развитие, Массандра

«На полуострове администрации предстояло еще больше забот, надлежало устраивать разоренные или пришедшие в упадок во время его подчинения города, заселять сельбища и образовывать из татар русских граждан», – так описывает начало истории Крыма в составе Российской империи справочник Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел 1865 года.

Города находились в упадке после серии войн. В конце XVIII века в Евпатории оставалось 900 домов, в Бахчисарае – 1500, а в Карасубазаре вместо прежних 6000 было немногим более 2000. От Феодосии, по описаниям современников, оставалось одно только имя.

С началом XIX века города получили значительные льготы. В Феодосии, Евпатории и Керчи были созданы порты.

На момент присоединения Крыма к России основным занятием местного населения было скотоводство. Разводили лошадей, коров, волов, коз и овец. В меньшей степени было популярно земледелие, в основном представленное садоводством, пчеловодством и виноградарством. Поскольку исламоверующие татары и турки не могут согласно Корану пить вино, разводились по большей части столовые сорта винограда.

С приходом в Крым русских все изменилось. В 1804 году в Судаке, а в 1828 году и в Магараче открылись первые учебные заведения для будущих виноделов и виноградарей. Садоводам и виноградарям теперь предоставлялись льготы, казенные земли они могли бесплатно передавать по наследству.

За 1848 год в Крыму было произведено 716 000 ведер вина.

Развивались и другие области производства. Так, к середине XIX века в Крыму уже было построено двенадцать суконных фабрик. С 1828 по 1849 год количество предприятий обрабатывающей промышленности на полуострове выросло с 64 до 114.

Возросло производство табака и зерна, соли.

Активно развивалось горное дело.

Развивалось судострительство: в Севастополе государственные верфи строили военные корабли, в Ялте, Мисхоре, Алуште, Гурзуфе – торговые суда и корабли для прибрежных плаваний.

Развивались культура и образование. В 1811 году был открыт Феодосийский исторический музей, в 1825 году – Керченский исторический музей.

В 1812 году ботаник Христиан Христианович Стевен основал на Южном побережье Никитский ботанический сад. В том же году была открыта мужская гимназия в Симферополе.

В 1826 году была построена дорога от Симферополя до Алушты, в 1837 году продолженная до Ялты, а в 1848 году – до Севастополя.

В 30-е гг. внимание властей переключилось на обустройство побережья. Здесь было построено шоссе, соединявшее прибрежные города и способствовавшее торговле и развитию хозяйства.

В начале 90-х годов XVIII века начинается первая волна массовой эмиграции крымских татар в Турцию. Эмигрируют в основном жители горного Крыма.

Примерно тогда же начинает осуществляться программа заселения Причерноморских территорий.

Одним из первых способов восполнения населения Крыма было расселение в Таврической области солдат – ветеранов Крымской войны. Правительство выделяло им деньги, еду и прочие необходимые для жизни вещи и направляло на место переселения. Так, в 1784 году было переселено 511 солдат, а в 1787 – 411. Следом за ними переселялись женщины, в первую очередь жены. В 1786 году было переселено в Крым 1497 женщин, в основном крестьянок из Центральной России.

Вторая волна колонизации была связана с эмигарцией из Молдавии, входившей тогда в состав Османской империи, проживавших там русских. Таким образом, было переселено 2353 человека. Также было переселено некоторое количество русских поляков.

В 50-60-е годы XIX века прошла еще одна волна массовой эмиграции крымских татар, на сей раз уходили степняки. К 1863 году число переселившихся составило около ста сорок одной тысячи человек.

С 1780-х гг. началось переселение в Крым государственных крестьян.

Все переселенцы на полтора года были освобождены от уплаты податей и на три года от постоя войск.

Кроме того, в Тавриду перевозились помещичьи крестьяне, хозяева которых получали в Крыму наделы. Тем не менее, этот процесс не принес существенных результатов – в 1793 году в Крыму оказалось только 266 крепостных. Зато заметное количество крестьян прибывало в Крым беглыми.

В конце XVIII в. русские составляли более 13 % населения Таврической области.

В конце XVIII – начале XIX века население Крыма пополнилось европейскими колонистами: сюда прибывали греки, участвовавшие в войне с Турцией, болгары, немцы, итальянцы.

В 1874 году в Симферополь с континента была проложена железная дорога, что заметно ускорило экономическое развитие Крыма.

После покупки Ливадии Романовыми Крым стал развиваться как курорт. Следуя примеру императорской семьи, другие аристократические дома возвели на Южном побережье Крыма дворцы в Массандре, Ливадии, Мисхоре.

Со второй половины XVIII века в Крыму получает развитие археология. В 1871 году по инициативе Н. Н. Миклухо-Маклая в Севастополе создается научно-исследовательская биологическая станция.

2.3.2. Крым – цивилизация виноделия

История развития виноделия в Крыму вообще заслуживает особого внимания.

Хотя считается, что виноделие в Крыму зародилось во времена античности (VI в. до н. э. – IV в. н. э.), существуют свидетельства того, что виноградарством и виноделием задолго до крымских эллинов занимались тавры.

Ценителями хорошего вина были и скифы. Они, как и все кочевники Причерноморья, покупали вино в Херсонесе.

В Херсонесе одному из виноградарей даже была установлена памятная плита, гласившая: «Народ почтил статуей Агасикла, размножившего виноградники на равнине».

Со временем традиции греческого виноделия переняло и местное население Крыма.

С приходом в Таврику Византии на полуострове стало активно развиваться строительство монастырей, где в числе прочего выращивали виноградные лозы и изготавливали вино. Монастыри были достаточно укреплены, чтобы их обитатели могли не опасаться набегов варваров и кочевников, что делало их культурными центрами и центрами виноделия в том числе. В некоторых монастырях производилось до трехсот тысяч литров вина в год.

Основным импортером крымских вин стали хазары. Когда же Хазарский каганат был разгромлен, продавать вино стало некому. Виноделие пришло в упадок.

Тем не менее, остатки винодельческого оборудования можно встретить и в пещерных городах.

Мусульмане не пьют вина, однако и во времена Крымского ханства в горах Крыма продолжало существовать виноделие, его центры лишь сместились из степных районов к Южному берегу Крыма. В XIII–XIV веке генуэзцы делали вино под Кафой, Судаком, Алуштой и отправляли на экспорт.

После того как Генуя оказалась вытеснена с Южного берега Крыма Турцией, объемы производимого вина сократились, но виноделие не исчезло совсем. Теперь вино производилось для христианского населения прибрежной полосы, где еще оставались греки, армяне, итальянцы.

Для производства вина было еще одно оправдание – в Средние века его использовали как антисептическое средство. Поэтому постоянно воевавшие турки и татары нуждались в нем не меньше христиан.

Во многом виноделие в Крыму – заслуга первого директора Никитского ботанического сада Х. Стевена, организовавшего на территории сада опытный питомник для лучших европейских сортов винограда, из которого тут же производились опытные партии вин. Его преемник Н. П. Гартвис, довел коллекции виноградных лоз Никитского сада до 300 сортов.

Большой любовью к виноградарству отличался губернатор Новороссийского края граф М. С. Воронцов. По его распоряжению поселенцам в регионе предписывалось разводить виноград. Он сам скупал результаты их садоводства и делал из них вино в своих подвалах в Алуште, Ай-Даниле, Алупке.

Благодаря ему, к 1840-м годам в Крыму насчитывалось уже 350 виноградарских хозяйств, а площади виноградников превысили 3,5 тысячи гектаров.

В 70-х годах XIX века имение Новый Свет под Судаком выкупил Л. С. Голицын. Его увлечением стало изготовление игристых вин. Винодельческие эксперименты Голицына принесли ему золотые медали на выставках в Москве, Ялте, Париже, а также Луизвилле и Нью-Орлеане (США). Новосветское шампанское подавалось во время коронации в Москве, за что получило марку «Коронационное». А в Париже, на родине игристых вин, оно даже получило в 1900 году Гран-при, опередив все французске марки.

В 1891 году в его руки были переданы удельные имения Романовых. Он не только поднял урожайность винограда и улучшил его сортовые качества, под его руководством было создано множество новых для Крыма сортов вина. Был построен первый в России подземный завод туннельного типа для производства и выдержки столовых и десертных вин. Местом для его строительства была выбрана Массандра.

В 1912 году Голицын обанкротился. Свое имение в Новом Свете он вынужден был передать во владение императору Николаю II.

В советский период развитие виноделия в Крыму продолжалось. Партия ставила задачу делать вин много, быстро и дешево, но с высоким качеством – и, как ни странно, крымские заводы справлялись.

Установка на скорость производства привела к разработке новых технологий массового производства вин. Параллельно производились и марочные вина.

Разработками новых технологий занимался в первую очередь Институт винограда и вина «Магарач». Кроме того, были созданы новые винопроизводственные объединения «Крымсовхозвинпром» и «Массандра», производство вина на которых включало все циклы, от выращивания винограда до последних стадий обработки вина.

Крымские вина неоднократно занимали призовые места на международных конкурсах.

2.3.3. Крым в первой половине XX века

В 20-е годы XX века Крым сильно пострадал от гражданской войны. Были выведены из строя или полностью разрушены многие промышленные предприятия. Другие не работали из-за недостатка топлива и сырья. В 1920–1921 годах валовой продукт сократился более чем в два раза по сравнению с 1913 годом. В семь раз уменьшилось количество рабочих.

Упадок затронул и сельское хозяйство. Посевные площади с 1913 по 1921 год сократились с 655,2 тыс. до 548,7 тыс. Падали урожаи. Уменьшалось поголовье скота. Оказались в запустении виноградники и сады. Уменьшилось количество населения.

Кроме того, в годы гражданской войны Крым часто становился убежищем беглых белогвардейских офицеров, бывших помещиков, царских чиновников. Вырос уровень преступности, крупные бандитские шайки удалось ликвидировать только к 1921 году.

Однако постепенно промышленность восстанавливалась. Началось восстановление промышленности с тех отраслей, которые пострадали в наименьшей степени – табачной, кожевенной и соляной.

С 1923 по 1925 год в три раза вырос выпуск консервов, в два раза – папирос, кожтоваров, в несколько раз увеличился улов рыбы. Тогда же активно шло строительство фабрик и заводов. Так были построены швейная фабрика в Симферополе, бромное отделение Сакского химического завода, машиностроительные заводы в Симферополе и Джанкое, восстановлен Керченский металлургический завод. К 1926 году объем фабрично-заводской продукции составил 47,1 % довоенного уровня.

Приоритетным направлением в развитии Крыма для советской власти стало развитие его лечебно-курортного потенциала.

21 декабря 1920 года В. И. Лениным был подписан декрет «Об использовании Крыма для лечения трудящихся», по которому дворцы, дачи и особняки помещиков и капиталистов, царя и великих князей передавались под санатории и здравницы. Было создано центральное управление курортами Крыма во главе с Д. И. Ульяновым.

В 1921 году открылись первые санатории и дома отдыха. К 1922 году их насчитывалось уже 80. В 1924 году только на Южном берегу Крыма лечилось и отдыхало свыше 30 тыс. человек. 28 июня 1925 года был торжественно открыт санаторий в бывшем царском дворце Ливадии. В том же году открылся Всесоюзный пионерский лагерь «Артек».

В 1927 году многие регионы Крыма пострадали от землетрясения. Оказались разрушены курорты, больницы, школы, жилые дома.

Большое внимание уделялось развитию образовательных учреждений. В селах создавались курсы по ликвидации безграмотности. Только в сельской местности в 1921 году их посещало около 16 тыс. человек. В 1925 году ликвидировали неграмотность 18 783 человека. Число учащихся в школах с 1922 по 1924 год увеличилось с 36 490 до 43 360. Открылись рабфаки в Симферополе, Севастополе.

В этот период Крым начинает превращаться в важнейший отечественный научно-гуманитарный центр.

Успешно функционировали крымские научные учреждения: Симеизская обсерватория, Севастопольская биологическая станция, Никитский ботанический сад и другие.

Были открыты новые культурно-просветительные учреждения: 12 музеев, панорама «Оборона Севастополя 1854–1855 гг.», Феодосийская картинная галерея им. И. К. Айвазовского.

Развивалась пресса: стали выходить пять ежедневных газет: областные «Красный Крым», «Ени Дунья» («Новый мир») и «Яш Кувет» («Юная сила») – в Симферополе, «Маяк Коммуны» – в Севастополе, «Красная Керчь» – в Керчи. В 1921 году был создан Крымгосиздат – областное отделение государственного издательства.

После XIV съезда ВКП(б) был развернут процесс индустриализации Крыма. 20 апреля 1929 года начала функционировать первая домна Керченского металлургического завода, 15 мая 1930 года – вторая, затем – агломерационная фабрика, прокатный цех, новая электростанция, коксохимический завод. В 1931 году была запущена третья, самая мощная домна на этом заводе. В ноябре 1930 года южнее Керчи началось строительство Камыш-Бурунского железорудного комбината – новой рудной базы советской металлургии.

Уже в первые пятилетки построены первые крупные электростанции, в том числе Севастопольская и Керченская. Энергетика Крыма совершает стратегический прорыв – по сравнению с 1913 годом к 1940 году выработка электроэнергии увеличилась в 72 раза, достигнув 309 млн. квт-часов.

В годы второй пятилетки реконструировано или построено заново свыше 30 промышленных предприятий. За два с половиной года третьей пятилетки – автотрактороремонтный завод, предприятия пищевого машиностроения, автомобильного оборудования и заводы металлоизделий.

Зона элитного отдыха аристократии и элитной интеллигенции действительно превращается в зону массовой рекреации и лечения страны: к 1940 году в Крыму работало 164 санатория и дома отдыха на 35,5 тыс. мест. С 1921 по 1940 год в них лечились и отдыхали 3,5 млн. человек.

К 1941 году завершился процесс ликвидации неграмотности. Было осуществлено всеобщее начальное и введено всеобщее семилетнее обучение. В 1255 школах обучались 197349 детей – в 4 раза больше, чем в дореволюционное время. Около 9 тыс. человек обучались на 9 рабфаках, в 41 техникуме. Свыше 3 тыс. студентов учились в педагогическом, медицинском, сельскохозяйственном и двух учительских институтах.

Коренные изменения в экономической и культурной жизни Крыма проявляются и в советском литературном прорыве в Крыму, связанном с именами А. М. Горького, В. В. Маяковского, С. Н. Сергеева-Ценского, К. А. Тренева. На даче «Тессели» вблизи Фороса А. М. Горький завершил эпопею «Жизнь Клима Самгина» и написал второй вариант пьесы «Васса Железнова».

Здесь постоянно выступает и пишет В. В. Маяковский – перед рабочими полуострова, матросами, красноармейцами. С Крымом связана творческая жизнь советских писателей – Б. А. Лавренева, В. В. Вишневского, С. П. Щипачева, Н. А. Островского, А. П. Гайдара, В. А. Луговского, К. Г. Паустовского, А. А. Жарова, П. И. Панча, Остапа Вишни.

Художник-баталист академик Н. С. Самокиш и заслуженный деятель искусств РСФСР художник К. Ф. Богаевский создали в Крыму великие полотна, посвященные героической борьбе Красной армии против врагов в годы гражданской войны и труду советских людей в создании социалистического общества. Накануне Великой Отечественной войны в Крыму работали театры, а также филармонии – в Симферополе и Ялте.

К 1940 году в городах и селах Крыма работало 22 районных дома культуры, 793 клуба, 452 избычитальни, 758 массовых библиотек, 637 киноустановок, 25 музеев и картинных галерей. Шедевром Крыма становится Феодосийская картинная галерея им. И. К. Айвазовского, пополнившаяся за годы Советской власти многими новыми полотнами как самого Айвазовского, так и его учеников. Ценные произведения искусства демонстрировались в Симферопольской и Севастопольской картинных галереях. В городах и селах Крыма имелось 167 радиоузлов, 70 тыс. радиоточек.

Разнообразную политическую, художественную литературу и учебники выпускало Крымское государственное издательство. Только в 1940 году здесь издано 218 книг общим тиражом около 1 млн. экземпляров.

2.3.4. Промышленное развитие Крыма во второй половине XX века. Крым как научный центр СССР.

Расцвет Крыма – это, конечно, послевоенный советский период.

9 мая 1945 года закончилась война. Многие крымские города лежали в руинах. Особенно пострадали Севастополь, Керчь, Феодосия, в меньшей степени – Симферополь, Ялта, Алушта.

За войну и оккупацию он заплатил дорого: ущерб был более чем на 20 млрд. рублей (в це нах 1945 г.). В Германию угнали почти сто тысяч человек. Мирных жителей уничтожили еще под сто тысяч. Еще 45 тыс. военнопленных расстреляны и замучены оккупантами. Древние Херсонес-Севастополь и Пантикапея-Керчь лежали в развалинах. Лежали в руинах многие здрав ницы, промышленные предприятия и электростанции. Сады, виноградники, поля – заросли сорняками.

Из Европы возвращались прошедшие войну солдаты и военнопленные, захваченные германцами. Восстанавливали разрушенные музеи, почти истребленные виды животных.

Крым восстанавливали все вместе. Компартия тогда мобилизовала рабочих с Украины, Дона, Кубани и из центральных областей России – тысячи добровольцев ехали возрождать крымские города.

25 октября 1948 года в постановлении Совета Министров СССР «всемерное ускорение восстановления Севастополя, первоклассной военно-морской крепости» было названо «…неотложной государственной задачей». Было также решено сделать Севастополь городом федерального подчинения.

Поднимали из руин Севастополь. Значительную помощь оказывали ЦК КПСС, Советское правительство и в возрождении Керчи.

Будем честны: это делал весь народ. Но это делала и организовывала – компартия. Потому что они тогда действительно были едины. И народ действительно верил ей и за ней шел.

Когда нынешние националисты на Украине утверждают, что в 1954 году Крым был передан Украине для того, чтобы перенести тяжесть его восстановления на республику, и что он так и оставался после 1945 года разрушен из-за неспособности России обеспечить его восстановление, – они лгут.

Еще до передачи полуострова, к началу 50-х годов был восстановлен, а кое-где и превышен уровень довоенного производства. На треть увеличилась площадь посевных угодий, развивались садоводство, огородничество и виноградарство.

В конце 40-х годов на базе винсовхоза «Коктебель» среди виноградарей зародилось так называемое движение «гектарников» под предводительством Марии Александровны Брынцевой. Работа этой группы привела к увеличению урожайности виноградников до 100 центнеров с гектара. Звено Брынцевой собирало еще больше – 225 центнеров.

К 1951–1952 гг. Крым, его промышленность и сельское хозяйство достигли довоенного уровня.

В 1950-е годы активно развивалась крымская промышленность. В частности, к 1960 г. было окончено строительство Симферопольской ГРЭС им. Ленина. Энергетические мощности Крыма увеличились вдвое. Примерно тогда же была запущена железнодорожная переправа через Керченский пролив. Дорога из Крыма на Кубань и Кавказ, таким образом, сократилась на сотни километров. В Симферополе, Керчи, Евпатории были построены новые железнодорожные вокзалы.

Когда 19 февраля 1954 года в ознаменование трехсотлетия Переяславской Рады Крым был передан в состав Украинской ССР, экономика его уже была полностью восстановлена. Хрущев передал Советской Украине не лежащий в развалинах регион – а сияющую жемчужину. Хотя, конечно, даже при его фантазии – не мог бы представить себе, что через треть века его Украина захочет отделиться от страны и Крым окажется в другом государстве. Правда, сам он с четырнадцати лет стал шахтером в Юзовке – нынешнем Донецке. И как бы не относиться к его ошибкам – вряд ли есть сомнения в том, с кем он был бы в сегодняшней Украине.

Нужно или не нужно было тогда передавать Крым из РСФСР в состав УССР – можно спорить долго. Но только не правда, что Хрущев передал Крым из России – Украине. Потому что никто тогда не считал, что УССР – это не Россия. Он передал его из РСФСР в УССР. Но УССР – это вовсе не Украина. УССР – это как минимум три исторические территории: собственно Украина, Новороссия и Область Войска Донского.

Украина даже тогда была только частью УССР. Но даже как если говорить именно о ней – никто тогда не считал, что Украина – это не Россия. Как никто никогда в Германии не считал, что Саксония или Бавария – это не Германия.

И кстати, когда принималось это решение, – оно обосновывалось как «знак доверия трудящихся России братской Украине». Было доверие – был и Крым в составе УССР. Конечно, – учитывали и общность экономики, терри ториальную близость, тесные хозяйственные и культурные связи Крымской области и Украинской ССР. Но только передавали Украинской Советской Социалистической республике в составе СССР – а не «Незалежной Украине» во главе с неонацистами.

В 1953 г. в полтора раза превысил добычу и обогащение руды по сравнению с довоенным временем Кимышбурунский железорудный комбинат, обеспечивавший тогда «Азовсталь».

12 апреля 1961 года человек впервые полетел в Космос. Успех советской космической программы во многом был связан с Крымом.

Во второй половине 1960-х вступили в строй 40 новых промышлен ных предприятий. В 1971 г. объем промышленного производства области увеличился почти в семь раз по сравнению с 1940 г. Уско ренное развитие получили судостроение, машиностроение. До войны орошаемые земли занимали площадь 38 тыс. га, к концу 1982 г. – около 330, почти в десять раз больше: дал эффект Северо-Крымский канал.

Крым в 1958 г. награждается орденом Ленина, в 1970 г. – Трудового Красного Знамени. Крым становился форпостом развитой про мышленности, интенсивного сельского хозяйства, высокоразвитой культуры, отечественного и международного туризма.

К 1980 году он насчитывал 15 районов, 16 городов: 1 союзного под чинения (Севастополь), 9 областного (Симферополь, Алушта, Джанкой, Евпатория, Керчь, Краспоперекопск, Соки, Феодосия, Ялта), 6 – районного (Алупка, Бахчисарай, Белогорск, Белокаменск, Старый Крым, Судак).

В области жили 2 млн. 208 тыс. чел. (1980 г.). Наиболее густо были заселены южнобережные и предгорные районы. 68 % всего населения жили в городах и поселках городского типа. Быстро рос городской жи лищный фонд, общая площадь его к 1980 г. увеличился по сравнению с 1960 г. почти в три раза.

Более населенными становились сельские поселения: в 1968 г. средняя численность их составляла 487 человек, а в 1981 г. – 657 человек. Строились современные на тот момент дома, коммунально-бытовые предприятия, культурные и медицинские учреждения.

Крым был неотъемлемой частью единого народнохозяйственного комплекса Советского Союза, выполнял важные функции в республиканском и общесоюзном общественном производ стве и территориальном разделении труда.

Сложившийся в Крыму производственный комплекс носил ярко выраженный индустриально-аграрный характер, причем на долю промышленности в нем приходилось три четверти совокупной валовой продукции.

Существовала развитая пищевая промышленность, разнообраз ное машиностроение, крупная химическая индустрия, горнорудная промышленность и промышленность строительных материалов, сильная легкая промышленность, интенсивное многоотраслевое сельское хозяйство, мощная строительная база, разветвленная транспортная сеть.

К 1981 г. выпуск валовой промышленной продукции по сравнению с 1940 г. вырос чуть ли не в двадцать раз.

Крым тогда был регионом ускоренного развития отраслей, обеспечивающих научно-технический прогресс: таких, как химическая, машиностроительная, металлообрабатывающая. За 1976–1980 гг. при общем росте промышленного производства на 15,1 %, валовая продукция химической индустрии увеличилась на 35,7 %, машиностроения и металлообработки – на 48,8 %.

На конец 1981 г. 726 изделиям был присвоен государствен ный Знак Качества. За 1976–1980 гг. удельный вес вы пуска такой продукции увеличился с 2,4 до 13,2 %.

Освоение запасов газа на Тарханкутском полуострове, в Северном Крыму и на Арабатской стрелке позволило решить проблему энергоснабжения Крыма. На основе этих месторождений были построены газопроводы Глебовка – Евпатория – Саки – Симферополь – Севастополь, Джанкой – Симферополь, Симферополь – Ялта – Алушта, Джанкой – Арабатская стрелка.

Строительство газопровода не только дало толчок развитию экономики Крыма, но и заметно улучшило быт населения.

К середине 60-х годов большая часть населенных пунктов Крыма была электрофицирована. Высоковольтные линии электропередач соединили Севастопольскую, Симферопольскую, Камышбурунскую ГРЭС и ТЭЦ Сакского химического завода в единую энергосистему которая, в свою очередь соединялась с энергосистемами «Днепроэнерго» и «Одессаэнерго».

Продолжалась реконструкция старых промышленных предприятий и строительство новых – Симферопольский завод телевизоров имени 50-летия СССР, позднее преобразованный в производственное объединение «Фотон», Симферопольский завод продовольственного машиностроения, Сакский химический завод, Красноперекопский химический завод, Крымский завод двуокиси титана имени 50-летия СССР, Керченский судостроительный завод «Залив» им. Б. Е. Бутомы, ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени ПО «Севастопольский морской завод им. С. Орджоникидзе» и многие другие.

Еще к 1967 году была завершена электрификация всех населенных пунктов области. Началось строитель ство Крымской атомной электростанции на Керченском полу острове.

Сакский им. 50-летия Советской Украины и Перекопский химические заводы, созданные в годы довоенных пя тилеток, давали продукцию всем регионам Со ветского Союза и многим зарубежным странамм.

На перекопской земле развернулось строительство гигантов – первого в стране Крымского завода пигментной двуоки си титана имени 50-летия СССР и Крымского содового завода – открывалась новая страница в развитии крымской химической промышленности.

В 1980 г. удельный вес валовой продукции химической индустрии в промышленном производстве полуострова по сравнению с 1970 г. увели чился в 2,5 раза.

Нарастал удельный вес машиностроения и металлообработки.

В 1980 г. на их долю при ходилось 28,6 % валовой промышленной продукции, или в 1,6 раза больше, чем в 1970 г. По числу занятых в ней эта отрасль уже вы шла на первое место. Все разнообразнее становится ее продукция. Ведущими в машиностроении стали судостроение и судоремонт, радиоэлектроника, электротехника, производство оборудования для пищевой промышленности.

В 70-е годы XX века рывок совершило и крымское судостроение. На Керченском судостроительном заводе «Залив» им. Б. Б. Бутомы впервые в стране было освоено производство крупнотоннажных танкеров. Шесть нефтеналивных гигантов – «Крым», «Кубань», «Кавказ», «Кузбасс», «Кривбасс» и «Советская нефть» – вышли ко второй половине 1980-х гг. в океаны. Супертанкеры были гордостью советского судостроения. Водоизмещение каждого – свыше 180 тысяч тонн. За один рейс такой корабль мог перевезти нефте продукты, для перевозки которых необходим состав железнодорожных цистерн длиной 40 км. Все – с двойным дном – для защиты океана от загрязнения в случае катастрофы.

Плавучие краны Севастопольского морского завода работали во всех портах страны. Сначала делали плавкраны «Черноморец» грузоподъемностью 100 т, затем – плав краны второго поколения – «Богатырь», грузоподъемностью 300 т. В 1977 г. – суперплавкран «Витязь», 1600 т.

Развивалась радиоэлектроника – здесь лидером было проиводственное объединение «Фотон», дочка одного из крупнейших в стране Симферопольского завода телевизоров им. 50-ле тия СССР. Со времени создания (1967 г.) он выпустил миллионы телеприемников.

Гигантом крымской электротехниче ской промышленности стал тогда Симферопольский электромашиностроительный завод.

На фоне этих лидеров упоминать производство оборудования для консервного производства и виноделия – даже неловко. Но было и оно. Симферопольский завод продовольственного машино строения им. В. В. Куйбышева выпускал сложные машины-автоматы и автоматические линии. К 1978 г. его мощности позволяли выпускать автоматические линии производительностью до 500 консервных банок в минуту.

В экономику страны поступали 45-кубовые тракторные прицепы Джанкойского машиностроительного завода, гидроударные машины для геологического бурения Феодосий ского механического завода, приборы Севастопольского при боростроительного завода, санитарно-технические приборы крупнейшего в СССР симферопольского завода «Сантехпром», детали и за пчасти для металлургических заводов, стальная эмалирован ная посуда Керченского металлургического завода им. П. Л. Войко ва и т. д.

В 1976 г вступила в строй первая очередь Симферопольского за вода пневмооборудования.

На его базе было создано единственное тогда Всесоюзное научно-производственное объединение «Пневматика», занимавшееся разработкой, производством и внедреним автоматических систем, в которых используется сжатый воздух.

Гигантами были Камышбурунский железорудный комбинат им. С. Орджоникидзе и Балаклавское рудоуправление им. М. Горького.

Выросла мощная строитель ная индустрия – валовая продукция ее уже в 1975 г. в 39 раз превзошла уровень 1940 г.: среди прочих – Альминский и Белокаменский (бывш. Инкерманский) заводы… В 1980 г. выпуск сборных железобетонных кон струкций и деталей увеличился в 6,3 раза по сравнению с 1960 г. Керченский завод стройматериалов выпускал лучший на Украине керамзит…

Бахчисарайское объединение «Стройиндустрия» производило цемент и железобетонные колья для виноградников и пальметтных садов, блоки для жилых и производственных по строек, асбоцементные трубы и другую продукцию.

Одну из ведущих ролей играла мощная пищевая промышленность Крыма. Она опиралась на наличие высокотоварного сельского хозяйства, на освоение биологических ресурсов Азово-Черноморского бассейна и Мирового океана.

За ней было более двух пятых валовой промышленной продукции области. Продукция винодельческой, консервной, эфирномасличной и табачной отраслей расходилась по всей стране и котировалась на международном рынке.

О виноделии – говорилось отдельно. Но в зените советской эпохи к знаменитым заводам «Массандры» добавились новые заводы равнинного Крыма, где их раньше не было. Выпуск виноградного вина тогда увеличился с 697 тыс. декалитров в 1940 г. до 9,6 млн. декалитров в 1980 г., а производство шампанского за это же время возросло со 107 тыс. до 4717 тыс. бутылок.

На международных конкурсах и дегустациях ВДНХ крымские вина завоевали после войны более 250 золотых и серебряных медалей и два куб ка «Гранпри» – которые получил знаменитый «Мускат белый Красного камня».

Крымский рыболовецкий флот на новых промысловых и рефрижераторных судах вышел в воды Атлантического и Индийского океанов. Севастополь стал основной базой океанического рыболовства. Приход днепровской воды в Крым дал возможность для широкого развития прудового рыбоводства.

За годы десятой пятилетки весь прирост валовой продукции легкой промышленности (23,6 %) был достигнут за счет повышения производительности труда. Крымские фабрики выпускали одежду (Симферополь – женскую, Севастополь – мужскую, Керчь – детскую), обувь (Симферополь), три котажные изделия (Симферополь, Феодосия, Севастополь), летние головные уборы (Ялта)… Здесь выделялись Симферопольская кожевенно-галантерейная и Красногвардейская пухо-перовая фабрики.

В земельном фонде полуострова сельскохозяйственные угодья занимали 1800 тыс. га, или 67 %. На пашню приходилось 44 %, на выгоны и пастбища – 17,7 %, сады и ягодники – 2,5 %, виноградники – 3,7 %.

Сельскохозяйственное производство имело зерново-животноводческое направление с развитыми виноградарством, садоводством, овощеводством, кормопроизводством и возделыванием южных технических культур.

В Крыму большую часть сельскохозяйственной продукции производят совхозы, за которыми закреплено свыше 60 % сельскохозяйственных угодий.

За 1976–1980 гг. по сравнению с показателями за девятую пятилетку основные фонды сельскохозяйственного назначения в среднем за год в колхозах и совхозах области выросли на 50 %. Были электрифицированы все колхозы и совхозы. В сельское хозяйство шло более половины всей потребляемой электроэнергии в области. Энерговооруженность на работника, занятого в сельскохозяйственном производстве, в 1980 г. достигла 27,2 л. с. Это на 10,4 л. с. больше, чем в 1975 г. На полях работало более 21 тыс. тракторов, 3800 зерновых комбайнов, почти 19 тыс. грузовых автомобилей.

В полеводстве главенствовала озимая пшеница сильных и твердых сортов – занимала более половины всей посевной площади зерновых. Выращивались озимый и яровой ячмень, кукуруза, сорго, просо, бобовые. С 1964 г. стали воз делывать на орошаемых землях Присивашья рис. К 1980-м годам средняя урожайность составила 28 ц с гектара, а валовой сбор зерна увеличился с 979 тыс. т до 1692 тыс. т, или на 73 %.

Выращивались 38 овощных культур: томаты, сладкий перец, баклажаны, кабачки, лук и др. Расширялось теплично-парниковое хозяйство.

С 1950 по 1980 г. площадь садов расширилась с 20 тыс. га до 77 тыс. га, а сбор фруктов увеличился более чем в пять раз.

Площади под виноградом увеличились с 11,4 тыс. га в 1950 г. до 91,9 тыс. га в 1980 г.

По средним надоям молока на одну корову Крым занимал первое место на Украине. В предгорной и степной зонах – свинодство, на Тарханкуте и на Керченском полуострове – овцеводство…

По производству яиц и птичьего мяса на 100 га посевов зерновых Крым занимал первое место на Украине. В 1980 г. – 30 тыс. т мяса птицы, что составляет 32 % в общем мясном балансе области. За 70-е годы производство яиц в области увеличилось с 470 млн. в 1970 г. до 1044 млн. штук в 1980 г., или в 2,2 раза. Крым тогда обеспечивал птицей крупнейшие промышленные центры Украины – Донецк, Запорожье, Харьков.

За успехи, достигнутые в развитии сельского хозяйства, Крым в 1958 г. был награжден орденом Ленина. За успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве в 1970 г., – орденом Трудового Красного Знамени.

Всего за два года – с 1961 по 1963 – была в значительной мере решена проблема водоснабжения. От Днепра к Южному берегу был проведен Северо-Крымский канал.

В 1963 г. с приходом вод Днепра наступил новый этап в развитии орошаемого земледелия. Северо-Крымский канал прошел через весь Крым от Перекопа до Керчи. В 1981 г. площадь орошаемых земель в Крыму составила 316 тыс. га (две трети из них орошают воды Северо-Крымского канала). Поливные земли занимали 18 % общей площади сельхозугодий. Но давали около 60 % всей валовой продукции растениеводства, в том числе 30 % производимого зерна, 92 % – овощей, 85 % – фруктов, более половины всех кормов.

В после военный период были развернуты строительство новых и реконструкция старых автодорог. Крупнейшим транспортным узлом стал Симферополь.

В 1950 г. было завершено строительство автомагистрали Москва – Симферополь. В начале 80-х годов вступила в строй первая в стране горная троллейбусная трасса Симферополь – Ялта.

7 ноября 1959 года открылось троллейбусное сообщение по трассе Симферополь – Алушта, а летом 1961 года эта дорога была продлена до Ялты.

Городское автобусное сообщение в Севастополе появилось еще раньше – в 1950 году. Кроме того, было возведено несколько тысяч жилых домов, открылись сотни школ, больниц, библиотек, музеев. Были построены телевизионный центр, Ялтинский рыбокомбинат и Керченский консервный завод.

Через крымские порты Керчь, Феодосия, Ялта и другие осуществлялись грузовые экспортно-импортные операции более чем с 40 странами.

Развивался воздушный транспорт. В 1980 г. услугами воздушного флота воспользовались 2,2 млн. человек, что в 12 раз больше, чем в 1960 г. С вступлением в 1981 г. в строй новой взлетно-посадочной полосы Симферопольский аэропорт смог принимать пассажирские самолеты практически всех типов, включая широкофюзеляжные.

2.3.5. Гуманитарный прорыв Крыма в послевоенный период

Крым стал одним из важнейших центров туризма и курортного отдыха. Это известно. Но дело далеко не только в этом. В Крыму во второй половине XX века зарождается своего рода новая комплексная экономико-производственная модель, включающая в себя наукоемкую промышленность, тяжелую промышленность, эксклюзивное сельское хозяйство, промышленно-оздоровительный комплекс – и научно-культурную гуманитарную сферу.

К 70-м годам Крым становится одним из ведущих образовательных центров страны: 605 общеобразовательных школ региона обучали около 300 тысяч детей, 34 тысячи взрослых обучалось в 60 вечерних школах.

На территории Крыма функционировали Симферопольский университет, Крымский медицинский, сельскохозяйственный и Севастопольский приборостроительный институты, филиалы Севастопольского приборостроительного и Донецкого институтов советской торговли. В Крыму насчитывалось более 1300 докторов и кандидатов наук.

20 средних учебных заведений выпускали специалистов десятков профилей, в том числе техникумов-металлургов, железнодорожников, автодорожников, строителей, консервщиков, торговых работников, фельдшеров и т. д. Функционировало 23 средних профтехучилища, в которых учились более 11 тысяч человек.

На полуострове работало более сорока проектных и научно-исследовательских учреждений.

Была построена Крымская астрофизическая обсерватория Академии наук СССР. Всесоюзное значение имел Институт биологии южных морей Академии наук УССР, Севастопольский морской гидрофизический институт АН УССР. Всесоюзный научно-исследовательский институт виноделия и виноградарства «Магарач», Ялтинский научно-исследовательский институт физических методов лечения и медицинской климатологии им. И. М. Сеченова, Институт минеральных ресурсов Министерства геологии УССР, помологическая станция Всесоюзного института растениеводства, сейсмическая станция Академии наук УССР, Всесоюзный научно-исследовательский институт эфиромасличных культур.

В позднесоветский период была сформирована (и частично восстановлена) вся структура культурно-туристических достопримечательностей Крыма.

В городах и селах работало 1015 клубов и домов культуры, 1069 массовых библиотек с книжным фондом 15 миллионов экземпляров, 1400 кинотеатров и киноустановок.

Центром музыкальной культуры области стала Крымская государственная филармония. В Симферополе было открыто музыкальное училище им. П. И. Чайковского. Во всех городах области появились музыкальные школы.

В советский период появилось в Крыму и собственное книжное издательство – «Таврия».

Был запущен Симферопольский телевизионный центр.

Крым стал полуостровом музеев: музей Обороны и освобождения Севастополя, музей Краснознаменного Черноморского флота, Херсонесский историко-археологический заповедник и Бахчисарайский историко-архитектурный музей, Дом-музей А. П. Чехова в Ялте и Дом-музей А. С. Грина в Феодосии, литературно-мемориальный музей С. Н. Сергеева-Ценского в Алуште, Алупкинский дворец-музей. Огромную работу вели Крымский краеведческий музей, Керченский историко-археологический, Феодосийский, Ялтинский и Евпаторийский краеведческие.

Пять профессиональных театров: Крымский академический русский драматический театр им. М. Горького, Крым ский украинский театр драмы и музыкальной комедии, Севастополь ский драматический им. А. В. Луначарского, театр Краснознаменного Черноморского флота, Театр кукол.

В 1977 г. было создано Крым ское отделение Союза композиторов.

Мировым шедевром считалась восстановленная после войны Панора ма первой обороны Севастополя. В 1959 г. в городе была открыта диорама «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года». Феодосийская галерея им. И. К. Айва зовского считалась полным собранием картин известного мариниста. В Симферопольском и Севастопольском художественных музеях хранились и выставлялись сотни выдающихся полотен русских, советских и за падноевропейских мастеров.

В Крыму тогда творили около 100 профессиональных художников и 41 литератор. Книжное издательство «Таврия» в Симферополе публиковало произведения крымских и херсонских писателей.

Работали 12,7 тыс. врачей и 28,1 тыс. работников среднего медицинского звена. Была создана широкая сеть лечебно-профилактических и санитарно-противоэпидемических учреждений.

Основу лечебно-курортного комплекса создали декреты «О лечебных местностях общегосударственного значения» (20 марта 1919 г.) и «Об использовании Крыма для лечения трудящихся» (21 декабря 1920 г.), которые стали определяющими в развитии курортов советского периода.

Если в первые годы Советской власти поездка на курорт рабо чих и крестьян воспринималась как путешествие в сказку, то во времена советского расцвета лечение и отдых на многочисленных курортах СССР в комфортабельных здравницах тех, на плечах кого держалась страна, – стало восприниматься как неотъемле мая часть образа жизни.

Из провинциальной окраины, используемой элитными группами царской России для летнего отдыха у моря, Крым превратился в круглогодично действующую всесоюзную здравницу для миллионов.

Восстановление курортной зоны Крыма после войны началось сразу же после освобожде ния. Уже в 1951 г. здравницы по путевкам посетили 200 тыс. человек. Потом – с каждым годом поднимались курорты, появлялись новые санатории, дома отдыха, пансионаты, пионерские лагеря.

В 1980 г., в год шестидесятилетия крымских курортов, в Крыму было 115 санаториев и пансионатов с лечением, 74 дома отдыха и пансионата общего профиля, 18 туристичских баз и гостиниц, 150 баз отдыха. В течение года лечились и отдыхали в Крыму более 6 млн. человек, около полутора миллионов – по путевкам.

Ялтинский научно-исследовательский институт физических методов лечения и медицинской климатологии им. И. М. Сеченова, Крымский медицинский институт… Диагностические и лечебные центры, санатории, оснащенные лучшей на то время аппаратурой, позволяющей в широком диапазоне, с применением новейших методик использовать богатые климатические и курортные возможности Крыма для лечения многих заболеваний.

Курортная система Крыма опиралась на уникальные ресурсы: лечебная грязь и рапа соляных озер, источники минеральных вод, море, мягкий крымский климат с обилием теплых солнечных дней. Климатолечение применялось на всех крымских курортах, во всех здравницах.

Невысокая влажность, ровный ход основных метеоэлементов, малое количеством дней с туманами и сильными ветрами, большая продолжительность солнечного сияния.

Аэротерапия, море, парки с хвойными породами деревьев, лесопарковые зоны с южнобережными растениями. И воздух – воздух истории, воздух здоровья, воздух свободы – воздух Эллады и воздух России.

Летом здесь солнечная радиация в 5–6 раз богаче ультрафиолетовыми лучами, чем в сред ней полосе России. Больше всего солнца в летнее время в западной и юго-восточной части Крыма – несколько меньше на Южном берегу. И притягательная сила моря… Как давно уже показали исследования, солевой состав морской воды близок к солевому составу крови и тканевых жидкостей человека.

Грязелечение известно с давних времен. Однако научно обоснованное и широкое использование его началось в советский период. В Крыму запасы лечебной грязи образуются на дне соляных озер. Для грязелечения используются Сакское соляное озеро, Мойнакское (Евпатория) и др.

В эту эпоху Крым достиг своего расцвета. Своего «Золотого века». Казалось, что здесь возродилась Древняя Эллада – казалось еще немного – и он станет неким подобием «мира будущего». Воссоединение с Россией и последовавший «Советский расцвет» – вернули Крыму его мировое культурное значение, напомнили о цивилизационной роли, равновеликой роли Эллады и Древнего Рима. Казалось, что так будет всегда.

Казалось, что еще немного – и в Крыму будут садиться вернувшиеся со звезд космолеты и отдыхать космонавты. Что из «Артека» детей будут отправлять на космобусах в ознакомительные экскурсии на орбиту Земли.

Что на пляжах можно будет увидеть гостей с других планет. Что здесь будут открыты секреты долголетия и вечного здоровья.

Тогда многое казалось тем, кто приезжал в Крым – как и всей стране.

Удар на всех обрушился неожиданно – как когда-то орды кочевников обрушались на древнюю эллинистическую Тавриду.

Глава 3. Уроки Крыма

3.1. Внешнеполитическая борьба вокруг Крыма на ключевых исторических этапах

3.1.1. Стратегический объект истории.

Крым выступил в качестве стратегически определяющего объекта мировой политики на всех исторических этапах.

Крым всегда являлся важнейшим центром взаимодействия мировых цивилизаций, Запада и Востока. Власть над Крымом означала власть над черноморскими портами, а значит – и всеми морскими путями, проходившими через Черное море – важнейшими транспортными артериями, соединявшими Европу и Азию.

За Крым всегда «разгоралась схватка миров».

Возникновение Боспорского царства – прекращает попытки Древней Персии продвинуться в своей экспансии на Кавказ и дальше на север, попытаться повторить походы Дария и создать мировую империю.

Поражение Боспорского царства и распад единой крымско-черноморской государственности в середине первого столетия до нашей эры – позволило стать мировой державой Риму.

Установление контроля над Боспором и Херсонесом – дает возможность Юстиниану восстановить гегемонию Римской империи и обеспечить ее перевоплощение в Византийскую.

В древности Боспор проиграл борьбу Риму – но в раннее Средневековье Херсонес не один раз бросает вызов Константинополю и возводит на трон Византии своих кандидатов.

Освобождение территорий Боспорского царства от власти хазар киевскими князьями заканчивает историю величия Хазарского каганата.

Взятие Херсонеса Владимиром делает Киевскую Русь государством общеевропейского значения, успешно претендующим на равновеликость с Византией.

Начало ордынского завоевания Руси принято связывать с битвой на Калке 1223 года и поражением русско-половецкого войска. Но не вспоминается, что годом раньше этому предшествовал разгром русско-половецкого войска в Крыму – и падение тьмутараканского княжества.

Если бы его войско не было разгромлено и Киев не лишился бы его возможной помощи, – исход сражения на Калке тоже мог бы быть иным: именно победившее в Крыму войско Джабе принимало участие и в этой роковой битве, и именно победивший в Крыму Джабе вместе с Субедеем руководил и монголами на Калке.

Оба сражения в истории рассматриваются как одна война – и носят название «Поход Джабе и Субедея».

Но и в Крыму монголы смогли победить во многом за счет того, что за год перед этим княжество было опустошено нашествием с другой стороны моря – турецкой армии, впервые тогда вторгшейся на территорию России. Это было время, когда Византия была завоевана крестоносцами, но за Крым, как всегда – боролись все.

Разгром Едигеем Херсонеса на рубеже XIV–XV веков (1399) в каком-то смысле стало предвестником падения Византии, отсроченном на полвека только благодаря разгрому турок Тимуром при Анкаре (1402 г.).

Союз с Крымом Ивана Третьего помогает ему освободиться от формальной зависимости Орды и – приводит к ее распаду.

Пока Крым остается вассалом Оттоманской империи – последняя остается великой державой.

Когда Крым воссоединяется с Россией – она получает возможность бросить вызов всему миру.

В вопросе о Крыме у России никогда не было союзников. Как только актуализировался вопрос о его судьбе – практически все соразмерные по влиянию России страны выступали против нее единым фронтом – даже если перед этим считали себя ее союзниками или обещали ей нейтралитет. Точно так же как и в вопросе о Черном море и Босфоре.

Еще во II в. до н. э. через Крым прошла так называемая «шелковая дорога» – торговый путь между Римом и Китаем. Римляне прекрасно понимали значение этого торгового пути, и уже позднее, с приходом на Крымское побережье сарматов, а затем готов, стремились заключить договоры и с теми, и с другими, включив их в состав римских войск на правах «федератов». Договор с готами был подписан в 332 г., и согласно ему готы получали право владения территориями на Дунае, а также денежные выплаты за военную помощь Риму, однако именно двуличие римской дипломатии отвратило готов от Рима – узнав о союзе последнего с давними противниками готов сарматами, князь готов взял клятву со своего сына Атанариха, что тот никогда не придет на помощь Риму.

В 369 г. Атанарих заключил договор уже с Восточной Римской империей. По новому договору готы получали право селиться во Фракии. В 376 г. готы уже сами обратились за помощью к императору Валенту с просьбой заключить союз против гуннов, однако император так затянул ведение переговоров, что теснимые гуннами готы пересекли границу Риамской империи и начали войну.

Со временем, в 382 г., договор с готами был возобновлен и готы окончательно стали федератами Рима, получив за это земли Фракии и Мезии.

Россия и Византия в IX–X в. были связаны тесными торговыми отношениями. Русские князья и их дружины продавали в Византию меха, продукты и рабов, покупали дорогие ткани и другие предметы роскоши.

Константинополь на тот момент был одним из крупнейших центров евразийской культуры, в связи с чем правительство его всегда было озабочено возможностями набегов и грабежей. Набеги были не редкими. В том числе известна череда походов русских на византийские города в Причерноморье IX–XI веков.

Чтобы обезопасить себя, Византия использовала политику противовесов: противопоставляла одни народы другим, она связывала им руки, не позволяя добраться до собственных владений.

Принцип «разделяй и властвуй» придумали не англичане. Его придумали римляне и византийцы.

В эту же ловушку попали Русь и печенеги. «Печенеги, – писал император Константин Багрянородный, современник князя Игоря, в своем сочинении «Об управлении государством», – связаны дружбою с императором и, побуждаемые им посредством посланий и даров, легко могут нападать на земли руссов». И далее: «Руссы не могут даже выступать в заграничные походы, если не живут в мире с печенегами, так как последние во время их отсутствия могут сами делать набеги и уничтожать и портить их имущество».

В то же время Игорь, выполняя обязательства перед Византией, прописанные в договоре 945 г., должен был охранять подвластный Византии Крым от «черных болгар», которые «пакостят стране его».

Когда же русские начинали вести самостоятельную внешнюю политику, как это пытался сделать Святослав, византийцы провоцировали печенегов совершить очередной поход на земли Руси.

Для ограничения внешней политики Руси в частности Владимиру предлагалась в жены одна из царевен византийского императорского дома. Однако, по некоторым версиям, Владимир рассчитывал использовать этот брак в собственных целях – для приобретения права владения частью крымских земель. Когда стало ясно, что византийские императоры Василий и Константин не собираются выполнять обязательств, дававшихся при заключении брачного договора, Владимир осадил византийский Херсонес и заставил византийцев выполнить обещания.

В XII–XIII веках политика противовесов относительно Руси исчерпала себя. С появлением в Крыму половцев Византии понадобилась поддержка князей, чтобы обезопасить себя от новой угрозы, в отличие от печенегов, уже даже отчасти не подвластных Византии.

В 1073–1074 гг. император Михаил VII Дука обращался к русским князьям с просьбой усмирить восстания в Херсонесе.

Почти тогда же, в XII–XV веках, на международную арену выходят города-государства Италии: Венеция, Генуя, Милан, Флоренция. Их внешнеполитические интересы определяла, прежде всего, торговля. Внутренний рынок Италии был незначителен, и развитые промышленные города Италии конкурировали за захват новых рынков сбыта, владение торговыми путями на суше и на море. Важнейшее значение в этой структуре торговых связей имели морские торговые пути, ведущие на восток, в Индию и Китай. Снова принципиальное значение для международной торговли приобретали Черное море и Крымский полуостров.

В 1453 г. Константинополь был взят турками, Византия перестала существовать, точнее – в каком-то смысле можно сказать, что как империя она, сменив веру, оказалась возрожденной в виде Османской империи.

На первом этапе это вызвало активизацию итальянских городов на востоке. Началась борьба между Венецией и Генуей за овладение торговыми путями Черного моря, за право строительства портов на побережье Черного моря. Однако вскоре стало ясно, что постоянной угрозой для этих поселений становится Османская империя.

Начиная с XVI в. Крым становится ареной решения «восточного вопроса» – проблемы взаимоотношений между европейскими державами и Османской империей.

Одной из задач европейской дипломатии стало привлечение Московии, лишь недавно заявившей о себе в Европе, к союзу против Османской империи.

Выход Османской империи в Средиземное море в первую очередь угрожал итальянским государствам. Для создания союза с Московией была выдвинута идея брака Ивана III с наследницей византийского престола Софией Палеолог.

В Московии к этому времени уже зарождается другая мечта, владевшая умами российских царей на протяжении нескольких сотен лет – стремление воссоединить Северо-Восточную Русь с одной из ее исторических основ – Причерноморьем и Крымом. Получить выход к Черному морю, создав таким образом морскую военную и торговую базу на юге, – в Крыму. Мысль о том, что брак с Софьей Палеолог должен был решить и эту задачу, старательно внедрялась в сознание царя венецианским советом. Венецианцы убеждали его в том, что он получит «наследственные права» на владения, захваченные Турцией у Византии. Папский престол призывал «за свою вотчину Константинопольскую стояти» и выступить «для общего христианского добра против христианского врага турка, кой держит наследие царя всея Руси».

Брак был заключен в 1472 г., однако ожидаемых результатов не принес ни одной, ни другой стороне. Иван III так и не стал заниматься «восточным вопросом» ни в своих целях, ни в помощь другим христианским державам. Первостепенной задачей для Москвы в тот момент было воссоединение русских земель, захваченных Польско-Литовским государством. С Османской империей же цари Иван III и Василий III поддерживали мирные отношения, позволявшие им вести торговлю в Черном море.

Все та же борьба с Литвой подталкивала Москву к созданию союза с Крымским ханством Менгли-Гирея, представлявшем собой осколок Золотой Орды, восставший против нее, закрепившийся в Крыму и попавший в вассальскую зависимость от Османской империи.

Союз с Крымским ханством должен был иметь решающее значение и в борьбе Московии с Золотой Ордой. К нему Москве удалось привлечь также ногайских и сибирских татар.

Действительно, хан Ахмат был убит ногайцами при отступлении от Угры в 1480 г., и в 1502 г. Золотая Орда перестала существовать.

В данном случае интересы московского царя и Менгли-Гирея сошлись, однако в целом Менгли-Гирей и его наследники не слишком высоко ставили договорные обязательства. То и дело заключая союзы то с Россией, то с Литвой, они продолжали совершать набеги на оба государства, в зависимости от того, кто из союзников на данный момент предлагал им лучшие условия. Таким образом, они получали доход как от дипломатических подарков, так и от добычи при набегах. Основной целью на территории России и Украины, находившейся под властью Польши, для Крымского ханства была добыча пленников, которые затем доставлялись в итальянские прибрежные колонии и там продавались как рабы. Впоследствии эта политика ханства привела к ряду ответных походов Московского царства и к множеству спонтанных набегов на Крым запорожских казаков. Последние всегда ставили целью освобождение из плена христиан, захваченных татарами.

К концу XVII века борьба с Крымским ханством и Турцией приобретает характер одного из приоритетных направлений российской политики. Проблема осложнялась тем, что Крым претендовал на владение отвоеванными у Литвы украинскими землями. На них же претендовала и Польша.

Со временем все более возрастающая турецкая угроза, в конце концов, пересилила исторические разногласия России и Польша. В 1667 г. после трех лет переговоров в Андрусове Россия и Польша заключили перемирие, по которому России отходила вся Левобережная Украина, а на два года и Киев. Остальную часть Украины получала Польша. Последняя также обязывалась не заключать договоров с Турцией без участия Московского государства.

Уже тогда Россия обращается к королю Англии Карлу II с просьбой о помощи в решении турецко-крымской проблемы.

После поражения Польши в войне с Османской империей в 1672 г. Москва предприняла попытку привлечь к решению турецкого вопроса другие европейские державы – были отправлены послы к курфюрсту Бранденбургскому, в Вену, Венецию и к папе, во Францию и Испанию, в Швецию и Голландию. Однако на призыв откликнулся только курфюрст Бранденбургский. В сложившейся ситуации Москва попыталась уклониться от войны с Турцией, но избежать ее не удалось – попытка Крымско-турецкого союза захватить Правобережную Украину привела к тому, что война вспыхнула в 1676 г. – и длилась до 1681 г.

В 1679–1680 г. во Францию и Англию было отправлено посольство Чаадаева, а в Вену и Берлин – Кривогой-Бутурлина. В этот раз европейские державы все-таки объединились в борьбе с Портой. В союз вошли Священная Римская империя, Франция, Венеция, Бранденбург, Речь Посполитая и Москва. Москва брала на себя обязательства нейтрализовать агрессию ханства, в то время как европейские державы – вести войну с самой Османской империей.

Еще более актуализировалась крымско-турецкая проблема при Петре I. Основной внешнеполитической задачей его правления было обеспечение России выхода к морю – как на севере, так и на юге.

Черное море на тот момент полностью контролировалось Портой. Последняя, по выражению одного русского дипломата, берегла его «как чистую и непорочную девицу, к которой никто прикоснуться не смеет. Скорее султан допустит кого во внутренние покои свои, чем согласится на плавание чужих кораблей по водам Черноморским; это может случиться разве тогда, когда Турецкая империя обратится вверх ногами».

Продолжал существовать союз России, Австрии, Венеции и Речи Посполитой. Одной из первых прикладных задач Петра стало взятие Азова и постройка укреплений на побережье Азовского моря. Петру удалось ее решить, однако контроль над Керченским проливом уверенно удерживала Османская империя, выхода в Черное море Россия все еще не имела, а европейским союзникам было достаточно существующего ослабления Турции и они, оставив Россию без поддержки, готовились к заключению мира.

Уже тогда Россия была близка к решению задачи освобождения Крыма – но именно это толкало союзников к прекращению войны с Турцией.

Собственно, для продолжения войны Петр инкогнито принял участие в «Великом посольстве» 1697–1698 г., однако успеха так и не добился, и внимание России на какое-то время переключилось на север.

На юг же, в Константинополь, Петром было отправлено посольство дьяка Украинцева, сопровождавшееся внушительной демонстрацией русского флота. Миссия увенчалась полным успехом: Россия сохранила все завоеванные территории. Мир между Россией и Турцией был заключен 8 августа 1700 г.

Еще одно направление внешней политики Петра лежало на востоке. Он ставил задачей овладение торговым путем из Европы в Индию, проходившим через Среднюю Азию. Успехи Петра на востоке стали поводом к обострению отношений с Турцией, которую к тому же к войне с Россией склоняли Англия, Франция и Венеция. Сражения происходили на территории Карталинского царства в Закавказье. По условиям разграничения 1724 г. между Россией, Персией и Турцией Россия смогла оставить при себе большую часть завоеванных территорий, однако этот прецедент интересен другим: возвращаясь к политике, использовавшейся некогда Византийской империей, европейские державы попытались использовать Турцию для того, чтобы остановить усиление России. К этому способу ослабления России они будут прибегать в тех или иных ситуациях еще не раз на протяжении всех будущих веков, вплоть до сегодяншнего дня.

К концу царствования Петра I Западная Европа разделялась на два лагеря: Франция, Англия и Пруссия осенью 1725 г. заключили договор, направленный против Австрии и Испании. Отношения России и Англии осложнялись обидами Англии за победы России в Балтийском море. Естественным выглядел союз России с другой стороной, тем более что Австрия являлась естественным союзником России против Турции. Союз с Австрией был заключен в августе 1726 г… Задачей другой стороны – в первую очередь Франции – таким образом, стало создание вокруг России кольца враждебных ей государств – Швеции, Польши и Турции. Когда вскоре интересы России и Австрии столкнулись с устремлениями Франции и Швеции по вопросу о наследовании польского престола Августом II, Франция снова сконцентрировала внимание на разжигании русско-турецкого конфликта.

В ответ на это правительство Анны Иоанновны добилось заключения «вечного мира» с шахом Надиром против Оттоманской Порты. Однако ценой этого союза стала потеря территорий, завоеванных Петром в Персии.

В 1735 г. началась новая война России, поддерживаемой Австрией, против Турции и Крымского ханства. Закончилась она Белградским миром, заключенным при посредстве Франции и не принесшим России новых территорий: хотя русские войска вошли в Крым и освободили его большую часть – коалиция европейских держав вновь выступила против возвращения России ее Крыма. Против оказалась даже поддерживавшая в ходе войны Россию Австрия.

После прихода в 1762 г. к власти в России Екатерины II крымский вопрос актуализировался с новой силой. Екатерина ставила своей задачей укрепление достоинства России в международных отношениях, однако дело осложнялось чередой военных и дипломатических поражений России, доставшихся ей в наследство.

Первоочередными задачами российской внешней политики, наравне с укреплением положения России в Прибалтике, стали воссоединение украинских и белорусских земель, по-прежнему остававшихся под властью Речи Посполитой, и продвижение к Черному морю.

Основным противником России в осуществлении этих планов стала Франция, поддерживаемая на сей раз Австрией. Уже долгое время вся внешнеполитическая доктрина Франции на востоке строилась на создании противовеса России в лице Польши, Швеции и Турции и ослабление, таким образом, России. Кроме того, Франция была заинтересована помешать русскому торговому капиталу проникнуть на Ближний Восток, и тем самым составить конкуренцию собственной французской торговле.

В апреле 1764 г. Екатерина заключила с Пруссией оборонительный союз, который, в частности, предусматривал экономическую поддержку Пруссией России в случае начала войны с Турцией и союзнические действия двух стран на других направлениях. Пункт о помощи в случае войны с Турцией был включен и в договор с Данией, заключенный в 1765 г. В целом, занимавшийся тогда русской дипломатией Панин, достаточно успешно собирал коалицию северовосточных государств Европы, чтобы так или иначе вывести Россию из блокады и обезопасит от давления европейских держав на севере.

Именно это обеспокоило Францию и Австрию и склонило их к тому, чтобы опять спровоцировать нападение на Россию Турции. Под давлением австрийского и французского послов в конце 1768 г. последняя снова объявила войну России. Начало войны стало началом активного разрешения вопроса о польском наследстве. Фридрих II выдвинул проект раздела польских территорий, а в награду за сотрудничество обещал России помощь Пруссии и Австрии в войне с Турцией, Екатерина и Панин старательно оттягивали ответ, стремясь снизить требования Фридриха. Однако когда летом 1771 г. Австрия заключила союз с Турцией, время стало играть против России. В начале 1772 г. было достигнуто предварительное соглашение, а в августе принято окончательное решение. Россия получала польскую часть Ливонии и часть восточной Белоруссии, но должна была снизить требования в отношении Турции. По Кучук-Кайнарджийскому договору 1774 г. Россия получила Кинбурн, Керчь, Еникале и Азов и добилась признания независимости Крыма от Турции. Кроме того, некоторые пункты договора открывали России возможность участия в крымских проблемах, и в 1783 г. Крымский полуостров, как писалось выше, был наконец воссоединен с Россией.

К началу XIX веке Порта все еще продолжала удерживать контроль над Черным морем. В то же время Россия после победы в войне с Наполеоном утвердила свое прочное доминирование среди великих держав того времени. Императоры первой половины столетия – Александр I и Николай I – имели все основания быть полностью уверенными в своих силах. У России и Николая появилась надежда окончательно решить вопрос ликвидации турецкой проблемы: теперь уже с целью окончательного освобождения захваченных турецким нашествием территорий Европы и Ближнего Востока. Первым из возможных союзников Николай видел Англию. Обе страны объединяла на тот момент общеконсервативная политическая позиция и установка на сохранение существующей политической системы Европы, хотя представлена она была весьма различно – в Англии власть почти полностью перешла к парламенту, а Николай продолжал удерживаться на позициях абсолютизма.

Интересы Англии заметно отличались от интересов России. Перед герцогом Веллингтоном, отправленным в качестве посла из Лондона в Петербург, ставилась задача, с одной стороны достичь максимального совместного давления России и Англии на Турцию, в случае если Николай захочет развязать вой ну с Османской империей – не останавливать его, но ни в коем случае не допустить усиления России на Черном море.

В 1826 г. Николай, не предупреждая Веллингтона, послал Турции ультиматум с шестинедельным сроком выполнения, по которому требовал восстановления автономных учреждений Дунайских княжеств, разрушенных Махмудом II в 1821 г., и возвращения Сербии тех привилегий, которые были обещаны ей по Бухарестскому миру 1812 г. между Россией и Турцией. Затем он предложил Веллингтону заключить союз, который в случае возникновения конфликта с Турцией обеспечивал России поддержку Англии.

Когда в мае того же года Франция высказала желание присоединиться к союзу, Россия и Англия, не связанные договорами о каком-либо разделе завоеванных территорий, согласились.

20 октября 1827 г. в наваринской бухте турецко-египетский флот был истреблен, а решение Восточного вопроса перешло в новую фазу.

Вскоре союзники отказались от участия в войне. Русско-турецкая война всерьез началась в 1828 году и продолжалась чуть больше года. Европейские державы, однозначно понимая опасность усиления султана Махмуда II, тем не менее, старались держаться в стороне от основных военных действий.

14 сентября 1829 года Османская империя в Адрианополе согласилась подписать мир на поставленных ей Николаем условиях. Турция полностью теряла Черноморское побережье от устья Кубани до бухты Св. Николая и почти весь Ахалцыхинский пашалык. На Дунае Россия получала острова в дельте и южный рукав устья реки. Кроме того, Россия получала право прохода через проливы Босфор и Дарданеллы.

Начиная с 30-х гг. в Англии складывается два мнения по Восточному вопросу. Одно из них представлял известный публицист и основатель «Лиги борьбы против хлебных законов», сторонник свободы торговли Ричард Кобден и член парламента Джон Брайт. Другое – лорд Пальмерстон и большая часть парламента.

Кобден придерживался той точки зрения, что Англии не следует вмешиваться в отношения России и Турции. Россия, по его мнению, наверняка должна была утвердиться в Константинополе, но английская торговля от этого пострадать не могла. Поэтому с Россией можно и нужно заключать торговые договоры, а не вести дипломатическую борьбу.

Пальмерстон считал, что усиление России в Турции в скором времени пойдет и дальше, Россия завладеет Индией, а здесь уже интересы Англии и России неизбежно столкнулись бы. Поэтому следовало немедленно остановить расширение южных рубежей России там, где они проходили – в Черном море.

Именно позиция Пальмерстона в итоге определила позицию Англии в Крымской войне 1853–1856 гг.

Россия под управлением Николая I как и двадцатью годами ранее, рассчитывала окончательно разбить Турцию и разделить турецкое наследство. Причем ближайшими своими союзниками в этом вопросе видела Англию и Австрию.

Однако когда дело дошло до непосредственных военных действий, как и прежде, Англия предпочла ослабить Россию, выступив на стороне Турции. Австрия же, чьи отношения с Россией скрепляли договоры Священного союза, колебалась с решением практически до самого окончания войны.

В войне против России Турция терпела стремительные поражения, пока в дело не вступили непосредственно военные флоты Англии и Франции, выступившие против России единым фронтом (См. подробнее Главу 2. – Прим. автора).

Схожая ситуация повторилась и в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 года. Англия, Германия, Австрия дали молчаливое согласие на то, чтобы Россия вступила в войну, поддержав балканское движение за независимость, – но как только Турция оказалась разгромленной, а русские войска вышли на расстояние в несколько километров от Стамбула, – все они в ультимативной форме потребовали прекращения войны и отказа России от занятия Оттоманской столицы.

Даже освобожденная Россией Болгария практически была передана под неформальный протекторат Германии.

Русско-турецкие войны в общей сложности насчитывают 241 год. Средний перерыв между войнами – 19 лет. На протяжении всего периода времени с XVII по XIX век основной задачей России было освобождение и воссоединение Крыма, как своей исторической треритории и древнего очага русской государственности, и выход на побережье Черного моря, установление контроля над Черноморскими проливами.

3.1.2. Вторая оборона

То же самое повторилось и в Великую Отечественную войну.

Крым был значим для гитлеровской Германии и как стратегический плацдарм, и как зона уникального климата, которую Гитлер хотел использовать в качестве территории элитного заселения, и в силу прошлого существования здесь германского государства Готии. В этом отношении нужно признать, что немцы со много большим основанием могли претендовать на стутус «коренного народа Крыма», нежели пришедшие сюда на тысячу лет позже них татары, их древнее государство разрушившие.

Севастополь был атакован нацистами уже 22 июня 1941 года. Таким образом, уже в первые месяцы войны Крым стал прифронтовой зоной.

Как и по всему СССР, в Крыму развернулось движение по созданию фонда обороны. Заводы и фабрики были переоборудованы на военный лад. В кратчайшие сроки на полуострове было создано 155 подразделений народного ополчения, 628 групп самозащиты, 70 взводов противопожарной защиты, 30 истребительных батальонов. Они насчитывали более 166 тыс. человек. До вторжения оккупантов в Крыму было создано 29 партизанских отрядов. Формировались они только из добровольцев.

23 октября 1941 года командиром партизанских отрядов Крыма был назначен руководивший партизанской борьбой во времена Гражданской войны и участник боев в Испании А. В. Мокроусов, а комиссаром – секретарь Симферопольского горкома партии С. В. Мартынов.

Командование нацистских войск придавало Крыму особое значение, его положение в Черном море делало его стратегически важным для развития дальнейших военных действий. Для захвата Крыма были выделены 11-я армия Манштейна и румынский горный корпус.

После ряда ожесточенных боев советские войска в Крыму оказались разделены на две части. 51-я Отдельная армия под командованием генерал-лейтенанта П. И. Батова с боями отходила на Керченский полуостров, откуда 16 ноября 1941 года переправилась на Таманский, в то время как Приморская армия генерал-майора И. Е. Петрова, переброшенная в Крым из Одессы, отходила к Севастополю.

К ноябрю 1941 года территория полуострова почти целиком была оккупирована захватчиками. Немецкие войска подступили к Севастополю.

4 ноября 1941 года был создан Севастопольский оборонительный район. Командовать оборонительным районом был назначен командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. В оборонительный район входили войска Приморской армии, отступившие в Севастополь, гарнизон Севастополя, части морской пехоты и береговой обороны флота, корабли, оставленные для поддержки сухопутных войск с моря, авиационная группа Черноморского флота. На полуостров регулярно перебрасывались пополнения с Кавказского побережья.

В октябре того же года в Севастополе был создан городской комитет обороны, задачей которого была организация жителей на борьбу с врагом и оказание поддержки войскам.

Многие промышленные предприятия были переведены под землю, но продолжали функционировать даже при авиационных налетах и артобстрелах. Там шло изготовление минометов, гранат, мин, ремонтировались танки, автомашины, тракторы, корабли.

В декабре, во время наиболее напряженных боев под Севастополем, в районе Керчи и Феодосии была предпринята первая за время Великой Отечественной войны крупная десантная операция. Главной целью было овладение Керченским полуостровом и создание предпосылок для освобождения Крыма. Второй задачей было облегчить положение защитников Севастополя. В десантной операции участвовали войска 51-й армии под командованием генерал-майора В. Н. Львова, войска 44-й армии под командованием генерал-майора А. Н. Первушина. Перевозку и высадку десантов обеспечивали Азовская военная флотилия под командованием контр-адмирала С. Г. Горшкова, корабли Черноморского флота под командованием капитана 1 ранга Н. Е. Басистого. Высадка десантов 51-й армии началась 26 декабря, 44-й армии – 28 декабря. Во время этих операций советские воины проявили исключительный героизм. 30 декабря были освобождены Керчь и Феодосия, а ко 2 января 1942 года – весь Керченский полуостров.

Керченско-Феодосийская десантная операция вынудила нацистское командование оттянуть часть сил от Севастополя. Защитники города получили передышку.

И все же к весне 1942 года положение советских войск в Крыму оказалось очень тяжелым. Под натиском противника, начавшего наступление 8 мая, советские войска вынуждены была оставить Керченский полуостров. На Таманский полуостров удалось эвакуировать до 120 тыс. советских солдат, но некоторые подразделения, прикрывавшие отход, не смогли переправиться из Керчи. Вместе с остатками местного населения они укрылись в Аджимушкайских каменоломнях. Оборона каменоломен продолжалась пять с половиной месяцев.

Отступление советских войск с Керченского полуострова резко ухудшило положение Севастополя. 7 июня 1942 года вермахт предпринял попытку штурма города – к этому времени уже третью. Упорные кровопролитные бои шли на всех участках фронта. «В этих тяжелых боях, – писал в те дни генерал-майор И. Е. Петров, – как никогда сказалось замечательное боевое содружество всех родов войск… Охваченный неугасимой ненавистью к врагу каждый из защитников Севастополя, выполнял свой долг до конца». 1 июля 1942 года, когда все возможности были исчерпаны, советским войскам было приказано оставить город. Тем не менее, на отдельных участках Херсонесского мыса бои продолжались до 9-12 июля 1942 года – моряки-черноморцы стояли насмерть; немногим из них удалось с боями прорваться в горы к партизанам.

Оборона Севастополя вошла в историю – и стала одним из героических мифов войны как одна из самых ярких ее страниц и оказала большое влияние на дальнейший ход войны.

После победы в Сталинграде, послужившей началом коренного перелома в ходе войны, советские войска перешли в наступление по всему фронту. Попытка немецко-фашистской армии развернуть в июле 1943 года наступательную операцию в районе Курска и Белгорода завершилась ее сокрушительным разгромом в Курской битве. Продолжая наступление, советские войска осенью 1943 года вышли на подступы к Крыму. Войска 4-го Украинского фронта под командованием генерала армии Ф. И. Толбухина во второй половине октября 1943 года освободили Мелитополь и вышли к Перекопу, Сивашу и Геническу. В Крыму была блокирована 17-я немецко-фашистская армия.

В первых числах ноября передовые части 19-го танкового корпуса захватили плацдарм южнее Турецкого вала на Перекопском перешейке, а 10-й стрелковый корпус 51-й армии – на южном берегу Сиваша. В захвате плацдарма на южном берегу Сиваша большая заслуга принадлежит 346-й стрелковой дивизии генерал-майора Д. И. Станкевского. Она первой преодолела Сиваш вброд и, удерживая плацдарм, обеспечила переправу остальных дивизий 10-го стрелкового корпуса. Одновременно войска Северо-Кавказского фронта под командованием генерала И. Е. Петрова 1 ноября 1943 года начали десантную операцию на Керченском полуострове. Первым в районе Эльтигена высадился десантный отряд 18-й армии генерала К. Н. Леселидзе и полковника Л. И. Брежнев, в составе 318-й стрелковой дивизии полковника В. Ф. Гладкова, и 386-го батальона морской пехоты под командованием капитана Н. А. Белякова. Десантники проявили огромное мужество и героизм. 36 дней и ночей продолжались здесь кровопролитные бои. Овладев плацдармом, десантники отражали одну за другой атаки врага. Они приковали к себе большие силы противника и тем самым содействовали высадке на Керченском полуострове крупных воинских соединений. 3 ноября северо-восточнее Керчи на участке Еникале – Маяк начала высадку 56-я армия. К 20 ноября она захватила значительный плацдарм севернее и северо-западнее Керчи.

В течение зимы 1944 года войска 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии вели непрерывные бои за расширение захваченных плацдармов. Эти плацдармы сыграли важную роль при освобождении Крыма от немецко-фашистских захватчиков.

Гитлеровское командование стремилось любой ценой удержать Крым в своих руках, рассчитывая сковать здесь значительные силы советских войск, не дать возможности использовать их на других участках фронта.

В северной части Крыма против 4-го Украинского фронта и на Керченском полуострове против Отдельной Приморской армии, а также в районе Севастополя враг создал мощную глубоко эшелонированную оборону. В составе гитлеровской 17-й армии имелось 12 дивизий, значительное количество отдельных пехотных, артиллерийских, танковых, инженерных частей усиления. Общая численность вражеских войск на полуострове превышала 195 тыс. солдат и офицеров.

В Крымской наступательной операции, начавшейся весной 1944 года, участвовали соединения 4-го Украинского фронта (генерал армии Ф. И. Толбухин): 2-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Г. Ф. Захарова, 51-я армия генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера, летчики прославленной 8-й воздушной армии генерал-лейтенанта авиации Т. Т. Хрюкина, 19-й танковый корпус генерал-лейтенанта И. Д. Васильева, Отдельная Приморская армия, генерала армии А. И. Еременко, 4-я воздушная армия генерал-полковника авиации К. А. Вершинина, Черноморский флот под командованием адмирала Ф. С. Октябрьского и Азовская военная флотилия, которой командовал контрадмирал С. Г. Горшков. Координацию действий войск осуществляли представители Ставки Верховного Главнокомандования Маршалы Советского Союза К. Е. Ворошилов и А. М. Василевский. Советские войска насчитывали около 470 тыс. солдат и офицеров. Они имели 5932 орудия и миномета (не считая реактивных и 50-миллиметровых минометов), 772 зенитных орудия, 559 танков и самоходно-артиллерийских установок. Их поддерживали 1250 самолетов.

Численное превосходство в живой силе и технике, а также в морских силах создало условия для быстрого освобождения Крыма. 8 апреля 1944 года части 2-й гвардейской и 51-й армий перешли в наступление. Уже на второй день 2-я гвардейская армия, прорвав перекопские укрепления, овладела Армянском. Умело управляли своими подразделениями в этих боях командир роты лейтенант П. Г. Карелин, парторг роты лейтенант Р. К. Акопян и командир батальона капитан М. М. Бакиров – все из 9-го гвардейского стрелкового полка 3-й гвардейской стрелковой дивизии. В боях за Армянск они за сорок минут заняли четыре траншеи, преодолели противотанковый ров, пять рядов проволочных заграждений, многочисленные минные поля и ворвались в поселок, уничтожив до 200 гитлеровцев, 4 миномета и самоходную пушку, 3 дзота, 7 пулеметов. М. М. Бакирову, П. Г. Карелину (посмертно) и Р. К. Акопяну было присвоено звание Героя Советского Союза.

Сложную задачу выполнял 2-й стрелковый батальон 1271-го стрелкового полка, которым командовал капитан Ф. Д. Дибров. Батальону предстояло форсировать Перекопский залив и, высадившись десантом в районе Деде, в тылу перекопской группировки врага, содействовать наступлению 13-го гвардейского стрелкового корпуса. Против батальона были брошены 13 фашистских танков с автоматчиками. В ожесточенном бою гвардейцы отбили эту атаку – противник был вынужден спешно отойти к Ишуньским позициям. За проявленную отвагу весь личный состав батальона был отмечен правительственными наградами, а его командир Ф. Д. Дибров удостоен звания Героя Советского Союза. В этот же день 51-я армия, наступавшая с плацдарма южнее Сиваша, на своем левом фланге прорвала первую полосу обороны врага. Первой прорвалась на побережье и атаковала опорный пункт в селении Асс-Нейман (Днестровка) рота старшего лейтенанта И. Ф. Тахтарова. Трижды он был ранен, но продолжал руководить боем, пока не потерял сознание. На помощь пришла соседняя рота, но пулеметный огонь препятствовал продвижению. Атака могла сорваться. И в этот ответственный момент к дзоту бросился лейтенант В. П. Калинин. Превозмогая боль от раны, полученной при форсировании озера, метнул гранату в дзот, и, прорвавшись к амбразуре, закрыл ее собой.

Рота овладела высотой. В. П. Калинину Президиум Верховного Совета Союза ССР присвоил посмертно звание Героя Советского Союза. Этой награды были удостоены также старший лейтенант И. Ф. Тахтаров и подполковник М. П. Сыдько. В ночь на 11 апреля 1944 года на Керченском полуострове перешла в наступление Отдельная Приморская армия, а утром того же дня была освобождена Керчь. В освобождении Крыма большую роль сыграл Черноморский флот. Боевые корабли и авиация нанесли противнику значительный материальный урон, перекрыли морской путь из Крыма к портам Румынии.

Высокое мастерство и безграничную храбрость проявили в этих боях летчики 8-й воздушной армии, Герои Советского Союза А. В. Алелюхин, Амет-Хан Султан, П. Я. Головачев, А. Н. Карасев, В. Д. Лавриненков, А. А. Морозов, Б. А. Сиднев и другие.

С 8 по 18 апреля весь Крым, за исключением Севастополя, был очищен от немецко-фашистских войск. Тысячи бойцов и командиров отличились при штурме Севастопольских укреплений 5–9 мая 1944 года. Девяти воинам 263-й Сивашской стрелковой дивизии за отвагу в боях при освобождении Севастополя было присвоено звание Героя Советского Союза, из них 7 – из 997-го стрелкового полка, которым командовал майор П. Л. Рогалев. Высокое звание Героя Советского Союза в этом полку получили сержанты С. Б. Погодаев, И. П. Нечаев, Ф. И. Матвеев, младший сержант А. А. Удодов, рядовые И. В. Ходырев и М. И. Буряк и командир полка майор П. Л. Рогалев. 9 мая освобожден город Севастополь, а 12 мая на мысе Херсонес завершен полный разгром вражеской армии в Крыму.

Казалось, что души воинов Эллады вышли на миг из царства теней, чтобы вновь встать на защиту своих древних столиц, Херсонеса и Пантикапея – от новых орд варваров, и вместе с солдатами народа, перенявшего и воскресившего их древнюю цивилизацию уничтожают полчища нового нашествия, сохраняя солнце и радость в древней Тавриде.

Бои за освобождение Крыма, в которых ярко проявилось превосходство советской военной стратегии над гитлеровской военной доктриной, вошли героическими страницами в историю Великой Отечественной войны. В течение 35 суток здесь были разгромлены 12 вражеских дивизий и большое количество отдельных частей. В воздушных боях и на аэродромах с ноября 1943 по 12 мая 1944 года уничтожено и повреждено до 1000 вражеских самолетов, в море потоплено около 190 кораблей и различных судов противника. После освобождения Крыма советскими войсками враг был лишен важного стратегического плацдарма на Черном море.

Родина высоко оценила бессмертный подвиг советских воинов – представителей всех братских народов СССР. Многие из них, освобождая Крым от немецко-фашистских захватчиков, героически погибли. Тысячи офицеров, сержантов, солдат и матросов были награждены орденами и медалями. Воины более 30 национальностей удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Первыми кавалерами орденов Ушакова и Нахимова стали контрадмиралы П. И. Болтунов и С. Г. Горшков, генералы В. В. Ермаченков и П. А. Моргунов. Высшими наградами отмечены 56 соединений и частей Красной армии, в т. ч. 41 – орденом Красного Знамени, 10 – орденом Суворова и 5 – орденом Красной Звезды. Многим частям присвоены наименования «Перекопских», «Сивашских», «Симферопольских», «Севастопольских», «Керченских», «Феодосийских», «Ялтинских». В славную плеяду городов-героев нашей страны вошли два города области – Севастополь и Керчь. В этих наградах – высокая оценка Родиной ратных подвигов советских воинов – непосредственных участников боев на Крымском полуострове, мужественных подвигов всех тружеников этих городов. Позже, воевавший здесь лидер СССР периода его расцвета Л. И. Брежнев в торжественной речи в Новороссийске, посвященной вручению городу ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», подчеркивал, что города-герои «составляют нашу гордость и славу, олицетворяют богатырский подвиг советского народа, разгромившего немецко-фашистских захватчиков, отстоявшего честь и независимость социалистической Родины».

3.1.3. Крым – взлеты и падения

Каждый раз победа в Крыму и его освобождение оказывались рывком в повышении международного статуса России. Каждый раз потеря Крыма и связанное с ним поражение – вели к той или иной геополитической катастрофе России.

Гунны захватывают Боспор – и рушится древнее праславянское государственное образование в Северном Причерноморье.

Татаро-монголы завоевывают Тьмутараканьское княжество – и разрушается Древнерусское государство.

Россия терпит поражение в Крымской войне – и на полтора десятилетия оказывается вынуждена отступить из Европы.

В 1991 году Россия теряет Крым – и начинается катастрофа 90-х гг.

Крым – показатель силы России. И условие признания за ней статуса великой державы. В VIII веке русские дружины приходит в Крым – и начинается эпоха первоначальной консолидации русских племен вокруг Киева. Игорь добивается «оборонительного протектората» над Крымом по договору 945 год, Владимир берет Херсонес – Русь признается равновеликой Византии, а европейские короли начинают свататься и брать в жены русских княжен. Иван Третий получает по браку с Софьей Палеолог династические права на Крым – и Московское княжество перерастает в централизованное Русское национальное государство.

Екатерина Великая воссоединяет Крым с Россией – и «ни одна пушка в Европе не может выстрелить без нашего на то соизволения».

В 1944 году Советский Союз освобождает Крым от немецко-фашистской оккупации – и главы всех побеждающих великих держав приезжают именно туда – признав первенство СССР – оговаривать форматы и параметры послевоенного мира.

Владимир Путин возвращает Крым России после распада 1990-х гг. – и энергия объединенного полуистерического сопротивления западной коалиции показывает, что ее участники поняли вызов – и поняли, что речь идет о крушении того мироустройства, которое они создали, чтобы монопольно управлять миром, об отрицании их права управлять миром.

В вопросе о Крыме и Черном море у России никогда не было союзников, и как только заходила речь об их судьбе – все те, кто до этого объявлял себя ее союзниками – предавал ее и становился ее противниками.

За одним исключением – когда видели: она настолько сильна, что даже все вместе они не смогут ей противостоять.

Может быть, наиболее ярко это проявилось в ходе Крымской войны. Перед началом которой могло показаться, что у России кроме Турции нет ни одного противника – а у Турции ни одного защитника. Но как только Россия стала одерживать решающую победу, оказалось, что это у нее – одни противники и предавшие ее союзники, а у недолюбливаемой всеми Турции – одни защитники.

3.2. Политико-концептуальные итоги Крымской войны 1854–1856 гг.

3.2.1. Выводы из поражения

К середине XIX столетия Россия имела все основания считать себя полностью доминирующей в том мире державой.

Все значимые на тот момент страны Европы можно было разделить на три группы:

• первая – побежденная сорок лет назад Франция, которую императорская власть России по определению рассматривала как неспособную на противостояние ей. И неоднократно разгромленная Турция – которая выглядела явным анахронизмом к середине XIX столетия, не имела ни экономического, ни смыслового обоснования своего существования. И рассматривалась, как объект для демонтажа и раздела;

• вторая – Австрия и Пруссия. Страны, которые Николай Первый считал и союзниками по войне с революционной Францией, и союзниками по Священному союзу, а их монархов – обязанными ему сохранением своих тронов в недавней революции 1848 года в Европе;

• Англия, которую он рассматривал как единственную относительно сопоставимую с Россией державу, но с одной стороны – не имеющую сильной сухопутной армии, с другой – со своей стороны заинтересованную в разделе «Турецкого наследства».

Расчеты Николая Первого были абсолютно разумны и основывались на учете реальных национальных интересов партнеров:

• Англия была действительно заинтересована в присоединении к своей колониальной империи Египта;

• Франция объективно была заинтересована в союзе с Россией для совместного противостояния Англии как на континенте, так и за морем – учитывая возможности союзного объединения своих флотов против доминировавшего в океане британского флота;

• Австрия была вечным противником Турции и была заинтересована в контроле за рядом ее балканских территорий;

• Пруссия не имела непосредственных интересов на Балканах, но была заинтересована в союзе с Россией в континентальном противостоянии с конкурентами – Австрией и Францией, и в любом случае не могла позволить себе войну с Россией и в целом исходила из доктрины лояльных отношений с ней. Причем она ничего не теряла при разделе Турции.

Все это было абсолютно резонно и обоснованно. Более того – спустя годы названные страны поставят своей задачей реализацию именно этих своих национальных интересов.

В 1882 году Англия установит полный контроль над Египтом и оккупирует его, при фиктивном сохранении турецкого суверенитета.

После победы над Россией в Крымской кампании Франция станет союзником России.

После восстания 1875–1877 гг. Австрия по факту займет, а в 1908 году аннексирует турецкие области Боснию и Герцеговину.

Германия после 1871 года установит тесный союз с Россией, признав его приоритетным направлением своей политики.

Но все это – произойдет потом, позже, хотя Николай Первый понимал эти интересы названных стран как существенные уже в канун Крымской войны.

Тогда, в середине 1850-х гг., элиты ведущих стран если и осознавали эти интересы – более важным сочли не допустить усиления России и добиться ее возможного ослабления. И все в той или иной форме выступили против нее, поддержав Турцию.

Речь с одной стороны шла о предательстве союзника, которому они во многом были обязаны своим устойчивым положением в европейской политике.

Но с другой – о предательстве своих собственных национальных интересов – предательстве самих себя, совершаемом только из стремления не допустить удовлетворения интересов России.

В середине XIX в. во главе министерства иностранных дел России стоял К. В. Нессельроде.

Николай I предпочитал жесткие, ультимативные методы ведения дипломатии. Он с одной стороны был верен принципам Тройственного Союза и видел свою цивилизвационную миссию в защите монархии в Европе. В условиях повсеместных народных волнений и революций такой подход обозначил его непопулярность среди новых европейских правительств. С другой стороны, видел себя «устроителем» европейского мира, что привело к ряду вмешательств России во внутренние дела европейских государств во второй четверти XIX века.

Усиление позиций России в Европе и ряд дипломатических просчетов Николя I привели к тому, что европейские державы стали рассматривать Россию как угрозу европейской цивилизации.

В 1853 году Николай I предложил Великобритании разделить владения ослабевшей после ряда войн Турции.

Сделано это было 9 января на вечере у великой княгини Елены Павловны в разговоре с представлявшим Англию Гамильтоном Сеймуром. Турецкую империю он обозначил как «больного человека» и продолжил: «Теперь хочу говорить с вами как друг и джентльмен. Если нам удастся прийти к соглашению – мне и Англии – остальное мне не важно, мне безразлично, что делают или сделают другие. Итак, говоря откровенно, я вам прямо заявляю, что если Англия думает в близком будущем водвориться в Константинополе, то я этого не позволю. Я не приписываю вам этих намерений, но в подобных случаях прердпочтительнее говорить ясно. Со своей стороны, я равным образом расположен принять обязательство не водворяться там, разумеется, в качестве собственника; в качестве временного охранителя – дело другое. Может случиться, что обстоятельства принудят меня занять Константинополь, если ничего не окажется предусмотренным, если нужно будет все предоставить случаю. Ни русские, ни англичане, ни французы не завладеют Константинополем. Точно так же не получит его и Греция. Я никогда не допущу до этого». Далее он предложил: «Пусть Молдавия, Валахия, Сербия, Болгария поступят под протекторат России. Что касается Египта, то я вполне понимаю важное значение этой территории для Англии. Тут я могу только сказать, что, если при распределении оттоманского наследства после падения империи вы овладеете Египтом, то у меня не будет возражений против этого. То же самое я скажу и о. Кандии (о-в Крит. – Прим. авт.). Этот остров, может быть, подходит вам, и я не вижу, почему ему не стать английским владением».

Впоследствии состоялось еще три разговора Николая с Сеймуром – 14 января, 20 февраля и 21 февраля 1853 г.

Делая подобное предложение Англии, Николай рассчитывал на теплое отношение к нему английской королевы Виктории. При этом он слабо представлял себе суть английской конституционной монархии, и то, что ответ ему будет дан не королевой, а статс-секретарем по иностранным делам лордом Джоном Расселом. Ответ был полностью отрицательным. Лорд Рассел заявлял, что не видит никаких причин предсказывать падение Турции и не считает возможным заключать какие-либо соглашения относительно Турции. Кроме того он не желает рассматривать возможность даже временного перехода Константинополя в руки Николая. Заканчивалось послание замечанием, что Австрия и Франция также подозрительно отнесутся к подобному предложению.

Николай как раз и допустил ошибку, сбросив со счетов эти две державы. Он рассчитывал, что Австрия поддержит любое решение России, а Франция еще слишком слаба после событий 1848–1851 гг.

Ошибка императора во многом объясняется тем, что его послы – Киселев в Париже, Бруннов в Лондоне, Мейендорф в Вене, Будберг в Берлине и сам канцлер Нессельроде не освещали в своих докладах реальное положение дел, опасаясь потерять свои должности. Князь Ливен дословно говорил Андрею Розену: «Чтобы я сказал это императору?! Но ведь я не дурак! Если бы я захотел говорить ему правду, он бы меня вышвырнул за дверь, а больше ничего бы из этого не вышло».

Тем не менее, между Николаем и Луи-Наполеоном случались конфликты. Начались они в 1850 г. с распри из-за «святых мест», продолжались и усиливались в 1851 г., слегка затихли в начале и середине 1852 г., но к концу 1852 – началу 1853 г. обострились с новой силой.

Луи-Наполеон требовал от Турции признания подтвержденных еще в 1740 г. прав и преимуществ католической церкви в храмах Иерусалима и Вифлеема. За этим требованием последовал протест русских дипломатов в Константинополе, требовавших признания первенства православной церкви на основании Кючук-Кайнарджийского мира.

Впоследствии министр иностранных дел Наполеона III Друэн де Люив так обозначил истинные цели обоих держав: «Вопрос о святых местах и все, что к нему относится, не имеет никакого действительного значения для Франции. Весь этот восточный вопрос, возбуждающий столько шума, послужил императорскому правительству лишь средством расстроить континентальный союз, который в течение почти полувека парализовал Францию. Наконец, представилась возможность посеять раздор в могущественной коалиции, и император Наполеон ухватился за это обеими руками». Наполеон III искал повод отколоть Англию и Австрию от России, Николаю же нужен был предлог, чтобы начать войну с Турцией.

Не рассчитывая, что европейские державы поддержат Англию, он решился начать войну с Турцией, в истории получившую название Крымской, или Восточной войны.

Первая атака на Турцию была дипломатической. А. С. Меншикову предписывалось снарядить военный линейный корабль и большую свиту и направиться в Константинополь для предъявления ультимативных требований султану.

Меншиков был наделен правами чрезвычайного посла и полномочного представителя России в Турции.

Несельдоре было поручено изготовить для Меншикова инструкцию, суть которой заключалась в следующем: «Распадение Оттоманской империи стало бы неизбежным при первом же серьезном столкновении с нашим оружием».

Меншикову предписывалось вести разговор резко и решительно. Он должен был потребовать от султана подписания специального договора с Николаем I, в котором султан кроме признания привилегий православной церкви в святых местах признавал Николая покровителем всех православных подданных султана.

Незадолго до прибытия русского посла султан согласился на требование представителя Австрийской империи Лейнингена вывести турецкие войска из Черногории, что позволяло Николаю рассчитывать, что султан проявит слабость и во второй раз. Однако требования, которые вез Меншиков, ставили вопрос о подрыве суверенной власти султана на значительной части его владений.

В Константинополе Меншиков был встречен с почетом. Его встречала восторженная толпа православных греков.

Меншиков же сразу проявил грубость по отношению к представителям султана. Он отказался вести переговоры с министром иностранных дел Фуадэффенди, поддерживавшим французов в споре о святых местах. Султан, который уже знал о двух русских корпусах стоявших в Бессарабии, пошел на уступки и, уволив Фуада, назначил на его место Рифаат-пашу. Однако поведение Меншикова оставалось провокационным: совершая визит к великому визирю, он не снимал пальто, резко разговаривал с самим султаном Абдул-Меджидом.

Он четко обозначил два требования, которые Турции следует выполнить беспрекословно: Россия должна стать покровителем не только православной церкви в Турции, но и всех православных подданных; согласие Турпции должно быть утверждено султанским сенедом, что придаст ему характер внешнеполитического договора с царем.

Абдул-Меджид готов был пойти на уступки по вопросу о иерусалимском и вифлиемском храмах, но это интересовало Николая меньше всего.

22 (10) марта 1953 г. Меншиков зачитал Рифаат-паше: «Требования императорского правительства категоричны». Через два дня он потребовал прекращения «систематической и злостной оппозиции» и представил проект конвенции, которая, по мнению других европейских послов в Константинополе, делала Николая «вторым турецким султаном».

Султану ситуация казалась безвыходной.

5 апреля 1853 г. в Константинополь прибыл новый посол Великобритании Стрэтфорд Каннинг, противник усиления России в Турции и личный враг Николая, оскорбленный им еще в 1832 г. Стрэтфорд был сторонником ограждения Турции от России любыми средствами, вплоть до военных. В то же время в Лондоне статс-секретарем вместо стареющего лорда Рассела был назначен лорд Кларендон, союзник Пальмерстона. В Петербурге, не зная всех деталей, сочли это признаком расположения Англии к России.

Стрэтфорд получил от Кларэндона обширные полномочия ведения переговоров в Константинополе и стремительно повел дело к войне.

В отличие от высокомерного, великосветского барина, новичка в дипломатии, Меншикова, Стрэтфорд вел дела осторожно и тонко. Он сразу разобрался в намерениях Меншикова и посоветовал султану до последнего уступать по существу требований, по которым шел спор России и Франции о святых местах. Стрэтфорд был уверен, что это Россию не удовлетворит. Последуют требования открыто агрессивного характера, и тогда Англия и Франция смогут выступить защитниками Турции. Он знал также, что глава кабинета в Лондоне Эбердин не стремится к открытой конфронтации с Россией, и решил подстраховаться. Когда Лондон потребовал от него точный текст проекта конвенции между Россией и Турцией, предъявленный Меншиковым Рифаат-паше, Стрэтфорд заменил в тексте несколько слов, сместив тем самым акценты: в первой статье оригинального текста русское правительство должно было получить право «делать представления» турецкому правительству в пользу церкви и духовенства, в тексте же, представленном Стрэтфордом, значилось – «давать приказы».

Таким образом, тональность текста резко менялась, и новый вариант документа должен быть вызывать раздражение в кабинете и обеспечить Пальмерстону, Кларендону и Стрэтфорду перевес над позицией Эбердина.

Помимо этого Стрэтфорд внушил Меншикову, что Рифаат-паша противник России, и Меншиков стал требовать отставки и этого министра иностранных дел и назначения вместо него предложенного Стрэтфордом Решид-паши. Кроме того, Стрэтфорд убедил Меншикова, что Англия в случае войны сохранит нейтралитет.

Как и планировал Стрэтфорд, 4 мая Порта уступила России во всем, что касалось «святых мест», тогда Меншиков предъявил требование о договоре султана с русским императором. Султан попросил об отсрочке. В тот же день, заручившись поддержкой Стрэтфорда, Порта отклонила требование Меншикова. Вместо министра Рифаата-паши был назначен Решид-паша, сторонник Англии.

Меншиков объявил о разрыве отношений с Портой, и 21 мая 1853 г. вместе со свитой покинул Константинополь. 4 июня султан по совету Стэнфорда издал указ, торжественно гарантирующий права и привилегии христианских церквей, в особенности православной церкви. Это, естественно, не возымело действия на Николая. Император издал манифест, в котором декларировал, что как и его предки он должен и будет защищать православную церковь в Турции, и что для обеспечения выполнения Турцией прежних договоров с Россией, нарушенных султаном, царь вынужден ввести войска в дунайские княжества – Молдавию и Валахию. 21 июня 1853 г. русская армия перешла через реку Прут и вторглась в Молдавию.

Идея войны с Россией, как «последним оплотом монархизма» была на тот момент популярна по всей Европе.

Еще тремя месяцами раньше, в марте того же года, Наполеон III приказал французскому флоту, стоявшему в Тулоне, отплыть в Эгейское море и ожидать приказа у Саламина. Защита Турции представлялась ему необходимой в связи с французскими финансовыми вложениями в Турецкой империи и экономическими интересами Франции на Востоке в целом. Вскоре туда же была направлена британская эскадра.

Австрия, вопреки ожиданиям России, не имела однозначной позиции в войне. Министр иностранных дел Австрии Буоль-фон-Шауэнштейн пытаясь уговорить Россию решить турецкий вопрос миром и вывести войска из Дунайских княжеств, одновременно зондировал перспективы союза с Парижем и Лондоном против России. Император Франц-Иосиф уверенно занимал антирусскую позицию, но опасался усиления Наполеона III, который имел виды на австрийские территории в Ломбардии и Венеции, однако союз с Николаем означал для него потерю не только Ломбардии и Венеции – он рисковал утратить статус самостоятельного монарха первоклассной державы. Кроме того, Австрия состояла в Германском союзе, куда входила еще и Пруссия.

Пруссия была мало заинтересована в защите Австрии, но занимала позицию, враждебную к России, потому что опасалась образования франко-русского союза, который грозил бы Пруссии уничтожением. Кроме того, Бисмарк старательно усиливал любые возможности для антагонизма между Пруссией и Австрией. При прусском дворе образовалось две партии – «английская» и «русская». Первую возглавил посол Пруссии в Лондоне Бунзен и ей сочувствовала вся либеральная буржуазия Пруссии. С ней же сблизился наследник короля принц Прусский Вильгельм. «Русскую партию» возглавил друг короля, генерал Леопольд фон Герлах, и ее поддерживала большая часть аристократии. Ее сторонники видели в Николае наиболее прочную из уцелевших опор абсолютизма.

Король Пруссии Фридрих-Вильгельм IV однозначной позиции по Восточному вопросу не имел.

В конце концов, Пруссия отказалась примкнуть к Англии и Франции, а Австрия не решилась сделать это без Пруссии.

В октябре 1853 г. поощряемый Стрэтфордом и Лакуром, послами Англии и Франции, султан решился объявить России войну.

К началу войны Россия имела в своем распоряжении самую большую в Европе армию количеством в миллион человек. Солдаты набирались по рекрутской системе. Основным видом оружия были кремниевые ружья.

Европейские армии, хоть и существенно меньшие по размеру, создавались на основе всеобщей воинской повинности и обладали вооружением более современным.

Начавшись как локальный конфликт России и Турции, Крымская война вскоре приобрела характер столкновения России со всей Европой.

Уже в середине декабря 1853 г. между Англией и Францией было подписано соглашение, в котором державы обязывались ничего не предпринимать в области Восточного вопроса без предварительной договоренности друг с другом.

Победа России послужила для Англии и Франции поводом для введения флота в Черное море и объявления ей войны. Это произошло 4 января 1854 г. Английский и французский адмиралы сообщили русским властям, что их задача – охрана турецких портов и кораблей.

Нессельроде обратился к русским послам в Париже и Лондоне с просьбой спросить правительства Англии и Франции, что означает заявление адмиралов, и относится ли запрет на плаванья по Черному морю к Турции.

В случае отрицательного ответа Бруннову и Киселеву предписывалось немедленно прервать дипломатические отношения и покинуть Лондон и Париж.

В это время в самой Турции фактическая власть оказалась в руках английского и французского послов, Стрэтфорда и Барагэ де Илье. При этом последние двое постоянно ссорились между собой.

29 января 1854 г. в официальном издании Французской империи «Монитер» было опубликовано письмо императора Наполеона III к императору Николаю II. Наполеон заявлял, что гром синопских пушек оскорбил французскую и английскую национальную честь. Он предлагал Николаю вывести войска из Молдавии и Валахии, и только при этом условии обещал вывести флот из Черного моря. Таким образом, Наполеон публично снимал с себя ответственность за вступление Франции в войну.

Николай ответил в «Журналь де Сен-Петерсбург», что ему русская честь так же дорога, как Наполеону III французская; Синопский бой, по его мнению, был вполне правомерным действием, а занятие Дунайских княжеств нельзя сравнивать с военным захватом Черного моря. Оба императора подписались: «Вашего величества добрый друг».

На третий день после отправки письма Наполеона в Петербург Киселев получил официальный ответ на запрос Нессельроде, в котором разъяснялось, что запрет на выход в Черное море касается только России, а не Турции. Послы были отозваны. При этом генералу Кастельбажаку, послу Франции в России, Николай пред отъездом вручил один из самых высоких орденов – звезду Александра Невского, а Киселев, отъезжая, встретился с Наполеоном III, и при личной встрече сказал: «Государь, позвольте вам сказать, что Вы ошибаетесь… Франция бросается в войну, которая ей не нужна, в которой она ничего не может выиграть, и она будет воевать только, чтобы служить целям и интересам Англии. Ни для кого тут не секрет, что Англия с одинаковым удовольствием увидела бы уничтожение любого флота, вашего флота или нашего, и, чего здесь не понимают, это то, что Франция в настоящее время помогает разрушению флота, который в случае нужды был бы наилучшим для вас помощником против того флота, который когда-нибудь повернет свои пушки против Вашего». Император не возражал. Вообще вся процедура прощания с обеих сторон подчеркивала, что разрыв между Россией и Францией является недоразумением. При этом о Турции уже никто не вспоминал.

Николай еще пытался вести переговоры с Австрией и Пруссией.

Так, в Вену был отправлен граф Орлов, талантливый дипломат, уже добившийся успеха в переговорах с Турцией в 1833 г.

31 января 1854 г. Орлов передал австрийскому императору следующие предложения: Австрии следовало объявить с дружественной Россией нейтралитет. Царь в свою очередь гарантировал неприкосновенность австрийским владениям и обязывался побудить Пруссию и весь Германский союз поддержать эти гарантии. В случае победы России и распада Турции Россия и Австрия получали бы равный протекторат над Сербией, Болгарией, Молдавией и Валахией.

Франц-Иосиф спросил Орлова: «Уполномочены ли вы подтвердить предшествующие заявления вашего императора: во-первых, что он будет уважать независимость и целостность Турции; во-вторых, что он не перейдет через Дунай; в-третьих, что он не слишком надолго продлит оккупацию княжеств (Молдавии и Валахии); в-четвертых, что он не будет стараться изменить отношения, существующие между султаном и его подданными». Орлов ничего не ответил.

Орлов был принят в Вене очень хорошо, в особенности «русской» придворной группировкой. Однако Франц-Иосиф предложение Николая отверг и Орлов уехал из Вены ни с чем. Перед этим он написал Николаю письмо, в котором рекомендовал отказаться от попыток найти общий язык с руинами Священного союза и искать сближения с Францией. «Видя это бессилие и это малодушие Германии, – писал он, – и в то же время, узнав про предложение о посредничестве, исходящее в этот момент от Луи-Наполеона, я спрашиваю себя, не было ли бы лучше принять это посредничество в случае, если оно содержит почетные условия, за основу для прямого соглашения, оставив в стороне тех друзей, добрые намерения которых проваливаются из-за овладевшего ими страха?». Однако позиции Николая это письмо не изменило.

Сразу после отъезда Орлова из Вены Франц-Иосиф приказал отправить в Трансильванию 13 000 солдат, которые в случае чего могли атаковать русские войска на Дунае.

Российская дипломатия обратила все свои силы на работу с Пруссией, но безуспешно.

Пытался завязать союз с Пруссией и английский представитель сэр Гамильтон Сеймур. Однако и ему Фридрих-Вильгельм IV отвечал: «Я не хочу, чтобы, вместо сражений на Дунае, происходили сражения в Восточной Пруссии». Его остановило то, что на границе Пруссии уже стояло 200-тысячное русское войско.

Затем попытки привлечь на свою сторону Пруссию предприняла Франция. Однако позиция Бисмарка оставалась твердой. «Ни в коем случае мы не станем союзниками России, – говорил он, – но брать на себя риск и издержки по войне с Российской империей – совсем иное дело, особенно, если правильно взвесить возможные выгоды для Пруссии даже в случае успешного исхода подобной войны».

В апреле 1854 г. англо-французский десант был отправлен к Варне, и австрийский министр Буоль с согласия своего императора предложил Пруссии присоединиться к австрийской ноте, направляемой Николаю. 20 апреля 1854 г. Фридрих-Вильгельм IV все-таки согласился.

В мае 1854 г. Николай писал Паскевичу: «Итак, настало время бороться не с турками и их союзниками, но обратить все наши усилия против вероломной Австрии и горько наказать ее за бесстыдную неблагодарность».

Можно выделить четыре этапа Крымской войны:

Первые полгода – блистательная и полная победа русского флота над турецким в сражении при Синопе 30 ноября 1853 г., вошедшая в ряд самых славных побед русского флота. В историю битва при Синопе вошла как последняя в Европе битва парусных флотов.

Второй этап войны – летняя кампания 1854 г. – ознаменовался вступлением в конфликт Франции и Англии. Демонстративным атакам с моря подверглись Соловецкий монастырь, Кронштадт, Петропавловск-Камчатский. Россия и Австрия ввели войска в дунайские княжества, едва избежав при этом прямого столкновения.

Союзники – Англия и Франция – высадили десант численностью шестьдесят тысяч человек в Крыму, около Евпатории и, после сражения на реке Альме с тридцатитысячной русской армией А. С. Меньшикова, не представлявшей для них особой опасности в военно-техническом отношении благодаря промышленной и технической отсталости Николаевской империи, несмотря на традиционный героизм русского солдата, подошли к Севастополю – главной базе российского флота на Черном море. Сухопутная армия ушла к Бахчисараю, оставив Севастополь один на один с экспедиционным союзническим корпусом.

Затопив на рейде Севастополя устаревшие парусные суда и таким образом обезопасив город с моря, хозяевами которого стали пароходы англичан и французов, не нуждавшиеся в парусах, и сняв с русских кораблей двадцать две тысячи моряков, адмиралы Корнилов и Нахимов с военным инженером Тотлебеном в течение двух недель смогли окружить Севастополь земляными укреплениями и бастионами.

Третий период включает в себя год, с сентября 1854 по сентябрь 1855 г. Главным его событием стала героическая оборона Севастополя. После трехдневной бомбардировки Севастополя 5–7 октября 1854 года англо-французские войска перешли к осаде города, продолжавшейся почти год, до 17 августа 1855 года, когда потеряв адмиралов Корнилова, Истомина, Нахимова, оставив Малахов курган, являвшийся господствующей позицией над Севастополем, остатки двадцатидвухтысячного русского гарнизона, взорвав бастионы, ушли на северную сторону Севастопольской бухты, сократив англо-французский экспедиционный корпус, постоянно получавший подкрепления, на семьдесят три тысячи человек.

Несмотря на героизм солдат, битва была проиграна Россией, а вместе с ней и вся военная кампания.

Последние полгода войны, до февраля 1856 г., основные события происходили на дипломатических поприщах. Англия взяла на себя роль посредника в переговорах. К этому времени уже умер Николай I. На престол вступил Александр II, известный мягким характером и стремлением к смягчению политических противоречий. Ведение переговоров и поиск новой внешнеполитической доктрины легли на плечи А. М. Горчакова, лучшего из лучших российских дипломатов.

Первое известие о готовности европейских держав, в первую очередь Франции, начать переговоры о мире Александр II получил в середине октября 1855 г.

Вскоре после отказа Швеции примкнуть к коалиции европейских держав он пришел к выводу, что дальнейшее участие в войне для него не имеет смысла.

Англия все еще хотела продолжать войну, рассчитывая получить весь Крым до Перекопа и «возвратить» его Турции, затем высадиться на Кавказе, отнять Грузию и весь юго-восточный Кавказ, создать для Шамиля «Черкессию», а самого Шамиля превратить в вассала Турции и Англии, стоящего к тому же на пути русского продвижения в Персию.

Наполнен III не был заинтересован в таком усилении Англии. Противовес английскому доминированию в Европе он видел в возможной российской политике. Не было для него смысла и в войне на Кавказе, призванной обезопасить английские колонии в Индии от русских.

Для ведения переговоров «частным порядком» А. М. Горчакова в Вене посетил глава крупного банкирского дома Сипа и сообщил послу, что получил от своего друга банкира Эрлангера письмо, с рассказом о разговоре Эрлангера с графом Морни. Граф, дескать, находит, что французам и русским пора прекратись бесполезную бойню.

Сообщение было немедленно передано царю, а Горчаков, не дожидаясь ответа, сообщил банкиру Сипа, что он может от его имени написать своему другу Эрлангеру следующее: он, Горчаков, считает, что не только мир, но и прямое сближение между Францией и Россией может быть в высшей степени полезно обеим сторонам. При условии, конечно, что условия мира не затронут чувство национального достоинства России. Имелось в виду грозящее России требование ограничения мощи русского военного флота на Черном море.

Морни ответил вежливым отказом: нельзя требовать от Наполеона III и от Англии после всех жертв, понесенных ими под Севастополем, чтобы они отказались от подобного требования.

За первым зондированием последовали официальные, но все еще тайные переговоры в Париже.

В это время канцлер Нессельроде открыл русско-французские карты Венскому двору: сообщил о начавшихся переговорах между Россией и Францией. Мотивы его до конца не ясны. Возможно, он все еще верил в солидарность держав Священного союза и считал неэтичным вести переговоры за спиной у Австрии.

Это известие напугало австрийских дипломатов. Если бы Александр II смог напрямую договориться с Францией, над Австрией нависала угроза политической изоляции. Ее представитель граф Буоль немедленно сообщил Наполеону III, что Австрия готова полностью примкнуть к западным державам и предъявить России ультиматум.

Инцидент разозлил Наполеона и переговоры с Францией прекратились. Дипломатическое положение России ухудшилось. Наполеон потерял возможного союзника против Англии, а Буоль же все-таки вручил австрийские «предложения» России.

Австрия предъявляла России следующие требования:

1. Замена русского протектората над Молдавией, Валахией и Сербией протекторатом всех великих держав.

2. Установление свободы плаванья в устьях Дуная.

3. Недопущение прохода чьих-либо эскадр через Дарданеллы и Босфор в Черное море, запрет России и Турции держать военный флот на Черном море и иметь на берегах этого моря арсеналы и военные укрепления.

4. Отказ России от покровительства православным подданным султана.

5. Уступка Россией в пользу Молдавии участка Бессарабии, прилегающего к Дунаю.

Эти условия для России были намного унизительнее прежних, не принятых ни Николаем I, ни Александром II. К тому же «предложения» были предъявлены ультимативно, хоть и без указания срока реализации. Австрия твердо обозначила свою готовность объявить России войну в случае их неприятия.

Через несколько дней Александр II получил письмо от короля Пруссии Фридриха-Вильгельма IV, написанное явно под давлением австрийского императора Франца-Иосифа. Написанное в любезных тонах, оно содержало явную угрозу: Фридрих-Вильгельм просил царя взвесить «последствия, которые могут произойти для истинных интересов России и самой Пруссии», если австрийские предложения будут отвергнуты. Так обозначилась готовность Пруссии вступить в союз с Францией и Англией.

Вечером 20 декабря 1855 г. в кабинете царя состоялось экстренное совещание, на котором присутствовали Александр II, великий князь Константин, Нессельроде, Василий Долгоруков, П. Д. Киселев, М. С. Воронцов, Алексей Орлов, Блудов и Мейендорф. Все, кроме Блудова, требовали скорейшего заключения мира. Царь своего мнения не высказывал. После долгих дискуссий было решено согласиться на все требования, кроме уступки Бессарабии и признания права союзников предъявлять России «особые условия» сверх названных пунктов.

10 января Буоль получил ответ России, но на уступки пойти отказался: он предъявил официальное требование принять все условия в течение 10 дней. В случае отказа Австрия угрожала разорвать дипломатические отношения с Россией.

15 января Александр II созвал повторное совещание, на котором Нессельроде прочел записку, в которой все упования возлагал на расположение Наполеона III. Ультиматум было решено принять в качестве предварительных условий мира.

Представлять интересы России на Парижском конгрессе был направлен граф Орлов, при поддержке русского посла в Лондоне барона Бруннова. Орлов ставил своей задачей сближение с Наполеоном III.

Конгресс начался 25 февраля и закончился подписанием 30 марта 1856 г. мирного контракта.

Председателем конгресса был назначен граф Валевский, министр иностранных дел Франции, сын Наполеона I от графини Валевской. С самого начала конгресса было очевидно, что Валевский будет поддерживать англичан только на словах. Вскоре пошли слухи о личных беседах Наполеона III с графом Орловым.

Орлов считался одним из лучших дипломатов при русском дворе. После смерти Бенкендорфа он без колебаний принял должность шефа жандармов, но лично шпионскими делами не занимался, предоставляя полную свободу действий Дубельту. Его брат Владимир был близок к декабристам, но Орлов продолжал поддерживать с ним отношения. Он же приказал снять надзор с Герцена и выдать ему заграничный паспорт по ходатайству О. А. Жеребцовой – бабушки его жены.

По прибытии в Париж Орлов с первой же беседы нашел общий язык с Наполеоном III, оба сошлись на том, что между Россией и Францией нет коренных противоречий, а значит, – возможно дальнейшее сближение.

Наполеон III уже получил от войны все, что хотел: Турция была спасена, Франция покрыта военной славой и взяла реванш за 1812 год, французский император укрепил свой трон внутри страны и занял первое место в Европе.

Амбиции же Англии не были удовлетворены. Пальмерстон в самом начале конгресса понял, что Наполеон III не собирается продолжать войну, и на конгрессе будет вести себя уклончиво в отношении Англии. Это стало ясно после того, как в споре между послами Англии и России по вопросу о присутствии на конгрессе Пруссии – Россия рассчитывала на ее поддержку – Наполеон практически не поддерживал Пальмерстона.

Наполеон III ни одним словом не скомпрометировал перед Орловым своих отношений с союзниками, не сказав ничего, что Орлов мог бы затем пустить в ход перед англичанами. Но Орлов, тем не менее, получил то, к чему стремился – для него главным было вступить в диалог с Наполеоном и заручиться его, пусть и молчаливой, поддержкой. После нескольких бесед Орлова с императором за чашкой кофе торжественные заседания пленума уже оставались простой формальностью.

Орлов знал, что Англия не сможет продолжать войну один на один с Россией, поэтому он уступал союзникам по тем пунктам, которые интересовали одновременно и Англию и Наполеона III, а все остальные упорно отстаивал и подписывать отказывался.

Большую поддержку в ведении переговоров Орлову оказал барон Бруннов. Там, где требовалась решающая работа дипломатической мысли, выступал Орлов, там, где необходимо было терпеливо выслушивать и оспаривать противника, Россию представлял Бруннов – опытный и терпеливый дипломат. Все чего добивался Орлов в личных беседах с императором Наполеоном III – он передавал Бруннову, который отстаивал занятые позиции на торжественных заседаниях конгресса с англичанами.

Так, лорд Кларендон и лорд Каули, представлявшие Англию, требовали уничтожения русских укреплений вдоль берега Черного моря. Орлов твердо отказывался, за этим следовали угрозы англичан и новый отказ. Буоль поддерживал Англию, но Орлов продолжал стоять на своем. Валевский высказывал поддержку Англии, но и Валевский, и Орлов знали, какова позиция Наполеона III. Орлов отказывал еще раз, а Валевский лишь беспомощно разводил руками. В конце концов, позиция Орлова была принята.

Напротив, в вопросе о нейтрализации Черного моря Орлов сразу же отступил, а вот на нейтрализацию Азовского моря уже не согласился. Снова Валевский демонстрирует поддержку Англии, но, получив отказ Орлова – отступается.

Следующим ставился вопрос о Молдавии и Валахии, уже покинутыми русскими войсками. Орлов не хотел, чтобы эти провинции оставались оккупированными Австрией. Наполеон III так же не был заинтересован в усилении Австрии. В итоге Австрия так и не получила награду за свой ультиматум России.

Главными потерями России по итогам Крымской войны стали возвращение Карса, взятого русскими войсками в конце 1855 г., нейтрализация Черного моря и уступка Бессарабии. Орлов также согласился на отмену исключительно русского протектората над Валахией, Молдавией и Сербией.

Очевидной стала необходимость пересмотра российской внешнеполитической доктрины. Россия вышла из войны с новым потенциальным союзником – Францией.

Война показала значительную военно-техническую отсталость русской армии от европейских стран. По типу армии, качеству вооружения, военному управлению огромная российская армия отстала от требований нового времени.

Беспомощность России перед лицом Европы поразила все русское общество. Власть и общество оказались лицом к лицу с необходимостью реформ. Получив болезненный удар по самолюбию, страна сконцентрировалась на решении внутренних проблем государства. Таким образом, поражение в Крымской войне стало катализатором формирования в России реформаторских общественных сил.

Крым в результате войны пришел в запустение, более трехсот разрушенных поселений было покинуто населением.

Об этом нужно помнить – и об этом нельзя не помнить. И эти вопросы себе нужно задавать:

– Нет ли сходства между событиями 1854 года и сегодняшним днем? – Что нужно учесть России из уроков Крымской войны в сегодняшних условиях? – Каковы были причины поражения России – и почему это важно сегодня? – Что общего было в позиции европейских держав в те годы – и в сегодняшних условиях? – Известно, чем обернулась Крымская война для России, – но чем обернулась она для победителей?

И опять же, о чем нужно помнить:

1) Война оказалась практически войной всей Европы против России, несмотря на то, что многие режимы Европы в этот момент были обязаны своим существованием России, защитившей их в 1848–1849 году. Особую роль сыграло то, что против России по существу выступили Австрия и Пруссия, считавшиеся ее союзниками – тема предательства европейских партнеров и невозможности в принципе им доверять.

2) Отсталое вооружение и общая техническая отсталость николаевской России – т. е. тема необходимости перевооружения армии и технологического прорыва в производстве.

3) Пассивность русского командования, упустившего стратегическую инициативу, – тема необходимости опережающих действий, нанесения превентивных ударов по противнику и недоверия его мирным заверениям.

4) Севастополь сдали по решению высшего командования – хотя его можно было защищать и далее, – тема необходимости и умения идти до конца.

5) Тогда прошла стихийная кампания сбора средств в поддержку Севастополя – тема необходимости единства и мобилизации, возможно, – кампания сбора средств на перевооружение армии, – какая проводилась в 1920-1930-е годы.

6) Главной ударной силой войны была Франция – Луи-Бонапарт взял успешный реванш за 1812 год. Турки полноценно воевать не могли, а англичане постоянно уходили в сторону и предоставляли сражаться французам. Луи-Наполеон был главным победителем – но именно он оказался позднее свергнут во многом благодаря выступлению против него тех, кто его использовал в Крымскую кампанию.

Отсюда наиболее значимые темы для осмысления. И для выводов на будущее:

1) Невозможность в полной мере доверять европейским союзником даже при наличии у них обязательств перед Россией: тогда Россия вступила в войну, рассчитывая на нейтралитет Австрии и Пруссии, как обязанных Николаю Первому. Они не вступили в войну изначально – но заключили между собой соглашение, что вступят, если Россия не выведет войска из Дунайских княжеств. Сдав Севастополь, Россия удерживала остальные фронты и вынуждена была признать поражение только из-за ультиматума этих держав.

2) Российская армия не была перевооружена и, полагаясь на воспоминания о прошлых победах, не проводила техническую модернизацию вооружения – парусный флот против парового, гладкоствольные ружья против нарезных.

3) Высшее российское командование было инерционно и безынициативно, и достигая частных побед – не развивало их, ограничиваясь достигнутым. В частности – было отвергнуто предложение активных наступательных действий и занятия проливов, а также взятия Константинополя до того, как в них вошли английские корабли. Вообще, в войну не верили и слишком полагались на авторитет России и дипломатические средства, а поэтому – к войне не подготовились.

Россию подвели самоуспокоенность, вера в союзнические обязательства, расчет на союзнические обязательства. Рассчитывая на союзнические обязательства и обещания правителей стран, обязанных ею сохранением их власти в ходе европейской революции 1848–1849 гг., Россия вступила в войну, не будучи готовой к объединению протии нее всех ведущих политических игроков Европы.

3.2.2. Сухой порох

Порох действительно нужно держать сухим. Это не фигура речи.

Катастрофа разрушения СССР – назрушила баланс сил, сложившийся с мире после Второй мировой войны. Холодная война не была, как считают некоторые, «Третьей мировой войной», – она была формой существования равновесия в мире. Равновесие всегда основано на противодействии сил, это равновесие образующих.

С уходом СССР это равновесие было разрушено. И начала рушиться вся конструкция. Основой политического мироустройства были две равнонаправленные силы, две опоры. Разрушение одной из них не означает победу другой: оно лишь увеличивает нагрузку на оставшуюся. И эта нагрузка будет действовать под непривычным углом.

Оставшаяся опора, погордившись недолго тем, что она теперь стала единственной – через некоторое время рушится, не выдержав направленного на нее давления.

Холодная война была системой соревнования двух, в общем-то, более чем комфортных на тот момент миров. Удерживающей в управляемом русле все процессы мира.

Мир в современную эпоху может быть организован только на основании баланса сил. Сегодняшнее мировое устройство отражает баланс сил прошлой эпохи – эпохи советской сверхдержавности. Хребтом мирной жизни в 1945–1990 гг. были танковые заводы Урала, а щитом – ракеты Королёва. Мир был основан на том, что воевать против СССР – бессмысленно и бесперспективно: американский анализ еще конца 1940-х годов безальтернативно показал, что даже при обладании тремя сотнями ядерных зарядов при отсутствии таковых у СССР, США могли рассчитывать лишь на удержание под своим контролем Британских островов.

Притом что ситуация в мире не намного лучше, точнее, – ничем не лучше той ситуации какая была перед 1914 годом и перед 1939–1941. Разговор о том, что если СССР (Россия) перестанет противостоять Западу, разоружится и откажется от своего социально-экономического строя, то угроза мировой войны исчезнет и все заживут в мире и дружбе – не может считаться даже недоумием. Это была откровенная ложь, направленная на моральную капитуляцию СССР.

В частности потому, что большинство войн в истории были войнами не между странами с различным общественно-политическим строем, а между странами с однородными системами.

Полагать, что войны между США и Россией не может быть потому, что обе они сегодня страны, скажем осторожно, «несоциалистические» – это значит находиться в плену аберраций сознания.

Мир сегодня хранят лишь оставшиеся у России советские ракеты (или российские, но сделанные на основе советских технологий). При инерционном сценарии максимум через десять лет американская ПРО эту защиту парализует. У России есть не более десяти лет, чтобы подготовиться к прямой агрессии против нее.

Война в Сирии – это почти прямой аналог войны в Испании в 1936–1939 годах. Тогда победа в Испании открыла Гитлеру путь на Варшаву и Париж. Очень интересно, кто после Сирии и Украины станет объектом новой агрессии США. Пока – не Россия. Пока. Ожидается, что Иран. И многим союзникам США именно этого хочется.

Но в 1939 году, победив в Испании, Гитлер начал войну не против противостоявшего ему на Пиренеях СССР. Он в первую очередь нанес удар по союзной ему Польше, вместе с ним участвовавшей всего год назад в захвате Чехословакии. А во вторую – по Британии и Франции, молчаливо позволившим разгромить испанских республиканцев и поглотить Австрию и Чехию.

Так что союзники США, поддерживающие их в Сирии и на Дону, могут ошибиться и получить «принуждение к демократии» в Эр-Рияде или Анкаре, Париже или Берлине.

Но в любом случае, Дамаском и Киевом все не закончится. Вообще спорно, можно ли остановить Третью мировую войну. Один рецепт есть, вернее, был. Но для этого нужен СССР. То, что мы имеем сегодня – это типичный и классический передел мира. «Империализм знает лишь один принцип раздела мира – по силе». Сто лет назад писалось. Минуло уже столетие начала первого такого раздела, в который вырождавшаяся элита России втянула страну.

Мировые войны начинаются с предваряющих их малых периферийных войн. В первый раз это были Испано-американская война, Русско-японская война, Балканские войны. Во второй – захват Италией Абиссинии, вторжение Японии в Китай, вмешательство Италии и Германии в Гражданскую войну в Испании, аннексия Австрии, раздел Германией, Польшей и Венгрией Чехословакии.

То, что происходит сегодня, по размаху действий и территориальному охвату многократно превосходит войны как преддверия 1914 года, так и преддверия 1939-го. Сто лет назад в мире не было общей мировой межгосударственной организации. Восемьдесят лет назад такая организация была – Лига Наций. Но она оказалась политически недееспособной: Германия ее просто покинула и шла к войне даже не то что игнорируя – просто не замечая. Максимум антивоенных успехов Лиги – это прекращение войны между Парагваем и Боливией в 1932–1935 годах. Во всех остальных конфликтах с ней никто, в общем, и не считался.

Сегодня – есть всеохватывающая ООН. Выступающая частью вдохновителем и организатором агрессий против суверенных стран, частью орудием и инструментом агрессии самой сильной мировой державы.

И никуда не деться: либо повторить в новой ситуации одновременно и то, что было сделано в 1930-е, и то, что было сделано в 1940-1950-е, либо действительно сомнут. Даже не проверяя, сжег ты свой партбилет члена КПСС или просто спрятал.

Потому что сминать будут не за партбилет – а за паспорт.

И не из-за пресловутой русофобии, а из экономического интереса: если у тебя нет силы удержать то, что у тебя еще осталось, то при переделе это будут отбирать.

Потому-то переделы мира осуществляются не по праву или справедливости, а по силе.

Может быть – война и неизбежна. Может быть – ее и не будет. Но не будет ее только в том случае, если Россия будет к ней готова. Вся ситуация складывается слишком похоже на начало XX века и его 30-е годы. Растет число военных конфликтов с участием ведущих стран мира.

Мир идет к войне.

У России нет иного выхода – она должна к ней готовиться. Переводить экономику на военные рельсы. Искать союзников. Перевооружить армию. Уничтожать агентуру и «пятую колонну» противника.

Еще недавно война приближалась к России с юга. Сегодня – уже и с юго-запада. Каким будет вектор угроз через год, пять, десять лет – покажет жизнь. Но у России есть всего десять лет для того, чтобы подготовиться, – то есть, получить шанс на то, что войны удастся избежать.

3.3. Крым в постсоветский период

Крым в 1991 году проголосовал за сохранение СССР и за то чтобы остаться в составе СССР. Крым не голосовал за выход Украины из состава СССР. После разрушения СССР – Крым неоднократно ставил вопрос о переходе в состав Российской Федерации и в той или иной форме демонстрировал подобное позиционирование все время пребывания в составе Украины.

Экономика и процветание Крыма, достигнутые в советское время, были почти полностью разрушены за время пребывания в составе Украины.

В ходе всех политических кампаний постсоветского периода, Крым демонстрировал неприятие власти, политики, экономического курса и ценностей сепаратистской Украины.

3.3.1. Постсоветский период в истории Крыма

Итак, Крым был частью России не с конца XVIII века, а как минимум, с X века. XVIII век был не началом русско-крымской истории, а воссоединением с Россией ее древней исторической части, отторгнутой у нее в ходе татаро-монгольского нашествия. Окончанием долгой агрессивсной войны, которую вели против России турецкие султаны и крымские ханы. После долгой борьбы Крым все-таки вернулся в состав России на основе Кючук-Кайнаджирского мирного договора 1774 г. между Россией и Турцией и Манифеста о присоединении Крыма к России, подписанного Екатериной II 8 апреля 1783 г.

В 1954 г. Н. С. Хрущев объявил о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав СССР на основе довольно странного повода – 300-летия включения Украины в состав России. Этот волевой акт впоследствии был оформлен как решение президиума ЦК КПСС от 25 января 1954 г., а затем Постановлением Совета Министров РСФСР от 5 февраля 1954 г. Это решение было одобрено Президиумом Верховного Совета РСФСР того же числа, а 13 февраля – Президиумом Верховного Совета УССР. 19 февраля 1954 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР, утвержденный Верховным Советом СССР 26 апреля 1954 г. Причем, как отмечали аналитики, анализировавшие этот документ, в частности, доктор военно-морских наук, профессор вице-адмирал К. Сталбо, в Указе «по непонятной причине нет директивного пункта о передаче Крыма из состава РСФСР в состав УССР. Указ лишь утверждает «совместное представление» России и Украины о передаче Крымской области. Однако такого представления не существует. Его в архивах не обнаружено. Да, его и не могло быть, так как российское постановление принято в Москве 5 февраля 1954 г., а украинское в Киеве – 13 февраля 1954 г. Каждое из них самостоятельное, и в их содержании нет ни одной общей фразы»[1].

Вплоть до 90-х гг. акт такой передачи не имел существенного практического значения. Кроме того, ни Н. С. Хрущев, ни другие руководители, подписывавшие названные документы, не могли предположить, что через 35 лет Украина отделится от России.

Передача Крыма Украине проходила с нарушением действовавших на тот момент правовых норм, с нарушением Конституций РСФСР и СССР. Так, в частности, были нарушены 15-я и 18-я статьи Конституции СССР 1936 г., и статьи 6-я, 13-я, 14-я, 16-я, 19-я, 23-я и 33-я Конституции РСФСР, не позволяющие «изменять территорию республики без проведения всенародного опроса (референдума)».

Кроме того, при передаче территории от одного государства к другому, современное международное право приписывает предоставить населению этой территории право выбора гражданства и места жительства: гражданин имеет право как остаться на передаваемой территории, так и переехать в другие районы своего прежнего государства. Это право не предоставлялось жителям Крыма.

20 января 1991 г. был проведен общекрымский референдум, и 93 % жителей Крыма проголосовали за территориальную автономию Крыма.

22 января 1991 года на страницах газеты «Крымская правда» появилось сообщение областной (центральной) комиссии «О результатах Референдума о государственном и правовом статусе Крыма, состоявшегося 20 января 1991 года». На основании представленных протоколов городских и районных комиссий по Референдуму комиссия сообщала, что в голосовании приняли участие 1 441 019 граждан, то есть 81,37 % от всего числа внесенных в списки. За восстановление Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора было подано 1 343 855 голосов – 93,26 % от всех голосовавших.

12 февраля 1991 года Верховный Совет Украины большинством голосов признал результаты голосования, восстановив специальным законом Крымскую АССР. Крымский областной Совет народных депутатов был преобразован в Верховный Совет Крымской АССР, и ему было поручено разработать Конституцию Крыма.

На тот момент образование территориальной автономии было призвано предотвратить превращение Крыма в очаг вооруженного конфликта. Однако ситуативно верное решение привело к тому, что Крым оказался, по выражению Л. Грача, «заложником провальной экономической политики украинской власти».

В конце 80-х гг. в Крыму возник и набирал политический вес ряд деструктивных общественных движений, оказавших заметное влияние на развитие ситуации.

Экономические трудности давали дополнительный толчок протестным настроениям, направленным против взяточничества, бюрократизма, безответственности отдельных политических деятелей. При этом официальная пропаганда ослабла, в среде политической элиты получили распространение идеи плюрализма и толерантности.

Назрела необходимость серьезных преобразований и поиска путей преодоления накопившихся в обществе негативных явлений, угрожающих социально-политической катастрофой. В середине 80-х годов была начата деструктивная государственная трансформация СССР, которая предполагала постепенный переход к многоукладной экономике и многопартийной политической системе. Кроме того, предполагалось перевести на полную хозяйственную самостоятельность государственные предприятия и организации, передать их в аренду трудовым коллективам, ограничить полномочия отраслевых министерств и ведомств по вопросам управления, распоряжения основными и оборотными средствами и прибылью. В соответствии с реформой автономные республики должны были стать субъектами Союза и участвовать в заключении Союзного договора.

В рамках этой реформы прошел и общекрымский Референдум 20 января 1991 года по вопросу о восстановлении автономной республики в Крыму как субъекта Союза и участника Союзного договора.

При этом в крымском обществе на рубеже десятилетий получила развитие идея «украинского национального возрождения» – идея, подразумевавшая искусственное разделение русско-украинской культуры, берущей начало от Киевской Руси, и выделение из нее отдельно русской, и отдельно украинской культуры. Такой культурный раскол предполагал, в частности, в институциональном плане, обособление Украины от России и придание украинскому языку статуса единственного государственного на территории Украины.

Другим фактором, повлиявшим на социальные волнения в среде крымского населения, стала массовая реабилитация и возвращение в Крым ранее депортированных элементов, в особенности крымских татар.

14 ноября 1989 года Верховный Совет СССР принял довольно странную Декларацию «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению и обеспечении их прав», а через две недели одобрил выводы и предложения парламентской комиссии по «проблеме крымских татар».

Комиссией вносились предложения о пересмотре дел против крымских татар за участие в националистическом движении. Предлагалось считать законным правом крымско-татарского этноса возвращение в Крым. Эту задачу планировалось решать путем: а) организованного, б) группового, в) индивидуального возвращения.

В 1987 году в Крыму проживало 5 422 гражданина татарской национальности, в 1988 – 17 500, в 1989 – 38 365, в 1990 – 83 116. В январе 1991 г. это число выросло до 142 200 человек.

Особую остроту эта проблема приобретала на фоне общего ухудшения экономической ситуации в стране в конце 1980-х – начале 1990-х годов.

В то же время подъем испытывало национальное движение крымских татар, причем требования его адептов лежали уже не в бытовой сфере, до сих пор создававшей напряжение для обеих сторон, а в сфере политической. Появилась идея «восстановления национальной государственности крымских татар». В конце 80-х годов в национальном татарском движении взяло верх национал-радикальное политическое крыло, идеология которого основывалась на национальном эгоцентризме.

Для большей части крымского населения эти идеи оставались чуждыми, они не только не вызывали отклика у русско– и украиноязычного населения Крыма, всегда составлявшего большинство, но и препятствовали социально-политическому развитию региона, основанному на тесном взаимодействии с Россией. Тем не менее, татарский национал-радикализм представляет серьезную угрозу для социального спокойствия крымского общества и сегодня.

Акцентируя внимание на той части Декларации, которая реабилитировала в правах депортированное татарское население Крыма, представители национального движения игнорировали, что далее речь шла о воссоздании Автономии Крыма «как многонационального образования» и т. д. Уже позднее под этой автономией национал-радикалы и их защиитники стали понимать национальную Автономию крымских татар.

Уже в Конституции Крымской АССР 1921 года, говорилось: «Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика, утверждая равенство и право на свободное развитие всех национальностей Крыма, отменяет все существовавшие ранее национальные и национально-религиозные привилегии и ограничения». Таким образом, в основе понятия Крымская Автономия изначально была заложена идея территориальной автономии для всей совокупности людей, проживающих на ее территории, независимо от национальной принадлежности, а не для отдельно взятой татарской нации, как, впрочем, и любой другой.

По мнению Л. Грача, именно жизнеспособность и высокая целесообразность именно такого подхода к разрешению межэтнических вопросов сделали возможным создание на полуострове общества многонациональной солидарности и человеческого согласия. И есть своя историческая логика и оправданность в том, что еще в довоенное время первая на территории СССР Крымская Автономия была награждена высшей наградой – орденом Ленина за коллективный многонациональный вклад по превращению Крыма в цветущий и изобильный край-сад[2].

В 1990 году Организация крымско-татарского национального движения (ОКНД) взяла курс на проведение в Крыму национального съезда – Курултая, и создание органа этнической власти – Меджлиса. Съезд прошел 26–30 июня 1991 года в Симферополе.

В ходе Курултая была принята «Декларация о национальном суверенитете крымско-татарского народа». Декларация провозглашала: «Крым является национальной территорией крымско-татарского народа, на которой только он обладает правом на самоопределение. Политическое, экономическое, духовное и культурное возрождение крымско-татарского народа возможно только в его суверенном национальном государстве». Провозглашалось так же, что земля и природные ресурсы Крыма являются «основой национального богатства крымско-татарского народа». Делегаты курултая выступили категорически против признания восстановленной на Референдуме 20 января 1991 года Крымской АССР. «В случае противодействия государственных органов, – говорилось в декларации, – или каких-либо иных сторон достижению целей, провозглашенных курултаем, курултай оставляет за собой право объявить крымскотатарский народ народом, борющимся за свое национальное освобождение». В качестве «высшего полномочного представительного органа крымскотатарского народа» был образован меджлис, ставший с этого момента альтернативным органом государственной власти.

Готовность национальной татарской партии вступить в конфронтацию с остальным населением Крыма стала очевидна.

В свете возникших противоречий для разрешения кризиса выдивгались самые разные предложения. Предлагалось как создание самоуправляемого Крыма, так и независимой Крымской демократической республики, восстановление Советской Республики Таврида, существовавшей в 1918 году и придание ей статуса субъекта советской федерации, создание крымско-татарской национальной автономии.

Власти Крыма не стремились к форсированию решения проблемы автономности Крыма. Они заняли выжидательную позицию, давая различным политическим силам высказать свою позицию.

Решающее значение в формировании позиции правительства Крыма по вопросу о его автономии сыграли выводы и предложения парламентской комиссии Верховного Совета СССР от 28 ноября 1989 года по проблеме крымских татар, в которых речь шла о восстановлении Крымской АССР как многонационального образования в составе Украинской ССР.

Летом 1990 года Верховным Советом Украины была принята Декларации о суверенитете. Речь в ней еще не шла о выходе Украины из СССР. Возможности политического маневрирования правительства Крыма оказались сильно ограничены.

К тому моменту влияние пронационалистических сил в правительстве Украины все более возрастало, а руководство Верховного Совета Украины постепенно попадало под их контроль.

Уже тогда Киев выступал против воплощения идеи о Крымской Автономии путем референдума. Власти Украины отстаивали позицию, согласно которой восстановление республики следовало осуществить специальным решением Верховного Совета УССР.

Несмотря на это, 12 ноября 1990 года на внеочередной сессии облсовета, посвященной проблеме статуса полуострова, была принята Декларация о государственном и правовом статусе Крыма и утверждено временное положение о проведении Референдума. Сам Референдум прошел 20 ноября.

Провозглашение Украиной «независимости» 24 августа 1991 года и проведение 1 декабря 1991 года Всеукраинского референдума, утвердившего «Акт о независимости Украины», коренным образом изменили дальнейшую судьбу этого региона.

Неоднократно (1992 г., 1998 г.) происходили столкновения между Украиной и Крымом по вопросу о полномочиях в управлении последним.

После раздела Советского Союза на Украине (конституция УССР, которая продолжала действовать, вообще не предполагала существования Крымской Автономии) не существовало ни юридической, ни эмпирической базы для управления государством, включающим автономные региональные образования.

Украина, находившаяся под контролем националистических сил, позиционировала себя как унитарная республика. Соответствующая характеристика государства закреплялась в новой конституции страны. Крым же изначально был ориентирован на существование именно в форме автономной республики.

В 1992 году совместная рабочая группа Верховного Совета Украины и Верховного Совета Крымской АССР провела обширную работу по согласованию вопросов статуса и полномочий автономии в составе Украины. Ее результатом стали готовые согласованные предложения и проект закона Украины о разграничении полномочий между Украиной и Республикой Крым. Несмотря на это, 29 апреля 1992 года Верховным Советом Украины был принят Закон Украины «О статусе Автономной Республики Крым», в котором эти предложения отражены не были.

Реакция крымского населения и Верховного Совета Республики была резко негативной. К 6 мая 1992 года была подготовлена и принята Конституция Республики Крым. Ее основные положения: «Республика Крым является правовым, демократическим государством. На своей территории Республика обладает верховным правом в отношении природных богатств, материальных, культурных и духовных ценностей». «Носителем суверенитета и единственным источником государственной власти является народ, который составляют граждане Республики Крым всех национальностей». «Республика Крым входит в состав государства Украины и определяет с ним свои отношения на основе договоров и соглашений». «Республика Крым самостоятельно вступает в отношения с другими государствами и организациями». По сути, она представляла собой конституцию суверенного государства. Естественно, теперь против был Киев.

Нужно сказать, что конституция от 6 мая 1992 года не давала определенных ответов на многие ключевые вопросы крымской политики: вопросы о механизме взаимодействия между органами власти Автономии и Украины и механизме исполнения государственных функций и полномочий Украины на территории Республики Крым, о соотношении правовых систем Республики Крым и Украины, о функционировании налоговых и бюджетных систем Автономии и Украины и т. д.

Получалось, что отношения Киева с Крымом остались абсолютно неопределенными.

В качестве реакции Киева на принятие конституции Республики Крым вскоре появилось на свет весьма жесткое постановление Верховного Совета Украины в адрес Верховного Совета Республики Крым, Верховный Совет Крыма был вынужден отменить Конституцию 6 мая 1992 года.

30 июня 1992 года Украиной был принят Закон «О внесении изменений и дополнений в Закон Украины «О статусе Автономной Республики Крым», в соответствии с которым последний переименовывался в Закон Украины «О разграничении полномочий между органами государственной власти Украины и Республики Крым».

25 сентября 1992 года положения закона были включены в конституцию Республики Крым. Тринадцать статей закона более детально, чем конституция, определяли систему взаимоотношений центра и Республики Крым. Статья 1 закона фиксировала, что «Республика Крым является автономной составной частью Украины», «которая самостоятельно решает вопросы, отнесенные к ее ведению Конституцией Украины, Конституцией Республики Крым и настоящим Законом». В соответствии с законом Республика Крым имела высшие законодательный и исполнительный органы. Автономия наделялась полномочиями по созданию и формированию органов судебной власти республики, определению порядка организации и деятельности органов власти в целом, а также структур местного самоуправления.

Такой закон существенно расширял возможности для культурного и экономического развития региона, но все еще не регулировал порядок взаимодействия между органами власти Украины и Республики Крым.

Весной 1994 года были избраны президент Крыма и Верховный Совет Автономии нового созыва, которые фактически прекратили диалог с органами государственной власти Украины. Начался период лобового противостояния центральных и региональных органов власти.

20 мая 1994 года Верховный Совет Крыма восстановил действие конституции Крыма первой редакции (6 мая 1992 года).

Указ президента Крыма от 9 сентября 1994 года «Об организации государственного управления в Республике Крым в период подготовки и проведения референдума по проекту Конституции Республики Крым» приостановил деятельность Верховного Совета Крыма и органов местного самоуправления.

Эти два события послужили удачным предлогом для следующей атаки Украины на суверенитет Крыма.

17 марта 1995 года Верховная Рада Украины отменила конституцию Крыма, а значительная часть нормативно-правовых актов, принятых крымским правительством, была объявлена утратившей силу, в частности был ликвидирован закон Украины «О разграничении полномочий между органами государственной власти Украины и Республики Крым».

1 ноября 1995 года была принята новая конституция Автономной Республики Крым, в основе которой по-прежнему лежала концепция суверенного государства в составе Украины.

Реакция Киева последовала в принятой 28 июня 1996 года конституции Украины. В X разделе был определен новый, предельно суженный перечень полномочий Крымской Автономии. Практически она обладала теперь правами области. Представители Верховного Совета Крыма в Верховной Раде Украины не смогли выдвинуть и отстоять альтернативный вариант «крымского раздела» основного закона Украины.

Эти два года характеризуются экономическим упадком Крыма. Статистические данные показывают, что снижение темпов промышленности в 1996 году составило 14,1 %, а в 1997-м – уже 24 %. По наблюдениям современников, экономика пребывала в глубоком кризисе.

Новая конституция была принята Верховным Советом Автономной Республики Крым 21 октября 1998 года. Общественность восприняла ее неоднозначно.

В конституции 1998 г. проблема взаимоотношений между Крымом и Украиной решалась не с позиции автономии в составе суверенного государства. Был разрешен вопрос о статусе Автономной Республики Крым, Крым получил формальные гарантии статуса и полномочий автономии, некоторую самостоятельность, по мнению првительства автономии – достаточную, для обеспечения поэтапного социально-экономического и культурного возрождения региона.

На практике из-за прихода к власти в Украине проамериканских сил, положения конституции так и не вошли в повседневную практику. Практикой стало другое: открытое в 1963 году Симферопольское кладбище «Абдал-1», за 40 лет выросло до площади до 47 га. Его вторая очередь, кладбище «Абдал-2», за 14 лет «незалежности» доросло до 52 га, и ему не хватает еще 20 га: для Крыма независимость Украины выразилась в неазвисимом и ничем не контролируемом росте территорий захоронения его жителей.

3.3.2. Каждому по вере

В основе конфликта по поводу Крыма и Севастополя, как уже говорилось – выход Украины из состава СССР. Но на самом деле не все так просто и однозначно. Обычно провозглашается, что в основе этого отделения лежит всеукраинский референдум 1 декабря 1991 года.

На нем действительно большинство всех регионов Украины проголосовали «За». Даже Севастополь дал 57 %, Крым в целом – 54 %, а ныне мятежный Донецкий регион – 76 %. Правда, – здесь имеется определенное лукавство.

Так, откровенно замалчивается, что, скажем, применительно к Крыму из 1 535 154 избирателей, внесенных в списки для голосования по этой республике (без Севастополя), «За» отдали свои голоса только 561 498 человек, или 36,58 %. То есть 973 656 избирателей Крыма (почти две трети от общего количества) не одобрили или отказались голосовать за Акт провозглашения независимости Украины. Тогда из чего, собственно, делается вывод о выходе Крыма из состава СССР или о его принадлежности к Украине? То же касается и Севастополя.

Более того. Как отмечалось выше, незадолго перед этим, 20 января 1991 года, в Крыму состоялся референдум. В нем приняли участие 81,3 % избирателей. На вопрос: «Вы за воссоздание Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора?» положительно ответили 1 343 855 чел. (93,26 %).

Обращает на себя внимание, что это и было исходное обращение к воле крымчан в вопросе об определении статуса их региона: именно на этом основании и была образована Крымская Республика. Но два другие пункта решений референдума были властью проигнорированы: речь идет, во-первых, не просто о Крымской Автономии, а об именно Советской Социалистической Республике. А во-вторых, – о том, что волей народа Крым должен был стать субъектом Союза ССР и участником Союзного договора. Никаких юридических решений, отменяющих итоги референдума не было. Еще раз подчеркнем, что 1 декабря на всеукраинском референдуме за «Акт незалежности» Украины голосовала лишь треть крымского населения. С этой точки зрения, Крым никогда не признавал себя в составе «незалежной Украины», а поскольку его граждане прямо высказали свое желание заключить Союзный договор, то Крымская Республика (и тем более – Севастополь) должна была рассматриваться как территория с неопределенным статусом, имеющая право на заключение союзного договора с Россией (точнее, очевидно, – Россией и Белоруссией). В этом отношении удержание киевским националистическим правительством республики в составе Украины есть акт скрытой агрессии, аннексии независимой территории.

Но, что интересно, и с самой Украиной не все так просто с юридической точки зрения. Да, на всеукраинском референдуме 1 декабря 1991 года народ Украины в большинстве своем дал положительный ответ.

Просто всегда умалчивается – на что он ответил положительно. Никто не хочет вспоминать, какая конкретная формулировка вопроса была вынесена на всеукраинское голосование. А формулировка была… никакая и ничего реально не означающая.

Вопрос звучал так: «Подтверждаете ли Вы Акт провозглашения независимости Украины?». Обратите внимание – о выходе из состава СССР – ни слова. Голосование о подтверждении некого Акта о некой независимости. Как минимум, нужно читать этот Акт. В ином случае – это от силы голосование за неопределенность: «Вы за независимость?». И кто скажет: «Нет, я за зависимость!».

Это же – простая спекуляция: любой неискушенный человек всегда проголосует при прочих равных за независимость – если не будет точно знать, как именно собираются протранскрипировать его ответ организаторы вопроса.

Но даже если предположить, что большинством граждан Украины данный Акт был прочитан, кто вспомнит и открыто скажет, что он из себя представлял.

Начать с того, что Акт был принят 24 августа 1991 года. Разгар политической неопределенности. В Москве то ли взял власть Ельцин (понятно, что с любой разумной точки зрения надо бежать без оглядки), то ли вернулся Горбачев (тогда надо бежать еще быстрее). Тут вообще можно было принять акт о переселении на Луну. Правда, он был подтвержден еще раз 11 октября того же года – тоже не намного лучше. Но даже в этих условиях, что именно провозглашалось в Акте? Текст его гласил:

«Проголосити 24 серпня 1991 року Україну незалежною демократичною державою. З моменту проголошення незалежності чинними на території України є тільки її Конституція, закони, постанови Уряду та інші акти законодавства республіки. (С момента провозглашения независимости действующими на территории Украины являются только ее Конституция, законы, постановления Правительства и другие законодательные акты республики)».

Ни одного слова про выход из СССР. Здесь Украина провозглашается независимым демократическим государством. И кто бы стал выступать против – то есть за то, чтобы Украина была «зависимым недемократическим государством»?

Понятно, что при постановке не то что тогда, но и сегодня в Москве на референдум вопрос: «Согласны ли Вы, чтобы Москва отныне была независимым демократическим городом»? – Никто не будет голосовать «против». Никто. Потому что быть независимым и демократическим – это вовсе не значит куда-то откуда-то выходить или уходить. Точно так же можно было бы и в составе Союзного государства быть и независимым, и демократическим. Шотландия в составе Великобритании вовсе не считается «зависимой и недемократической». И какой штат США согласится с тем, что он «зависимый и недемократический» на том основании, что он входит в состав Соединенных Штатов Америки?

Правда, в Акте говорилось, что с момента провозглашения независимости на Украине действуют только Конституция и Законы Украины (и т. п.). Но Конституция Украины и законы УССР имели отсылки и признавали действие Законов Союза СССР.

То есть ни Акт от 24 августа 1991 года, ни референдум 1 декабря 1991 года ничего о выходе из СССР не говорили, потому и был такой неоспоримый количественный результат, что среди голосовавших «за» были как те, кто сознательно хотел отделения от России, так и те, кто вовсе и не думал отделяться – а понимал независимость и демократичность как существование в составе единого государства – наряду с другими независимыми республиками, областями, краями, городами и гражданами.

И уж конечно, за отделение от СССР и России не голосовали ни Крым, ни еще половина областей Украины.

Поэтому правовых оснований отделения от России и СССР Крыма и Севастополя нет вообще никаких – как, впрочем, и всей остальной Украины.

Потому что если текст «Акта о незалежности» читать внимательнее, то там предваряя указанные слова есть и другая строка: «здійснюючи Декларацію про державний суверенітет України».

То есть: «осуществляя Декларацию о государственном суверенитете Украины»…

Акт был принят в осуществление указанной декларации. А в декларации, принятой «16 липня 1990 року», с одной стороны, были строки объявления этого самого «суверенитета»: «державний суверенітет України як верховенство, самостійність, повноту і неподільність влади Республіки в межах її території та незалежність і рівноправність у зовнішніх зносинах» – то есть примерно то же самое, что 12 июня 1990 было записано в российской Декларации о суверенитете – то есть верховенство местных законов над союзными – но ни про какой выход из СССР – ни слова.

А вот с другой

– во-первых, четкая гарантия сохранения для граждан Украины гражданства СССР: «Українська РСР має своє громадянство і гарантує кожному громадянину право на збереження громадянства СРСР», – да еще, заодно: «Всім громадянам Української РСР гарантуються права і свободи, які передбачені Конституцією Української РСР і нормами міжнародного права, визнаними Українською

РСР» – а все перечисленное содержало в себе указание на вхождение УССР в состав СССР, да и сама Декларация на это указывала: «Українська РСР має право на свою частку в загальносоюзному багатстві, зокрема в загальносоюзних алмазному та валютному фондах і золотому запасі, яка створена завдяки зусиллям народу Республіки.

Вирішення питань загальносоюзної власності (спільної власності всіх республік) здійснюється на договірній основі між республіками – суб’єктами цієї власності»;

– и, во-вторых, – заявление о будущем подписании нового Союзного договора: «Принципи Декларації про суверенітет України використовуються для укладання союзного договору».

Таким образом, ни в одном из базовых решений того времени о выходе Украины из состава СССР речи не идет:

– на всеукраинском референдуме 1 декабря 1991 года этот вопрос не голосовался, а голосовалось одобрение «Акта незалежности»;

– в самом «Акте незалежности» говорилось не о выходе из СССР, а о «независимости и демократичности», в осуществлении «Декларации о суверенитете».

– а в этой Декларации гарантировалось сохранение для граждан республики гражданства СССР и обещании подписать Союзный договор.

То есть, при всей бессмысленности всеукраинского голосования 1 декабря 1991 года, если в нем какой-либо смысл и можно найти – то только в том, что граждане республики проголосовали за сохранение гражданства СССР, подписание в будущем нового Союзного договора, правда, – на конфедеративных основах: верховенства местных законов над Союзными.

Все остальное, в том числе и Беловежье – чистое самоуправство украинской власти, основанное не на исполнении Декларации о суверенитете, Акта о «незалежности» и итогов референдума, а на их попрании.

А Крым и за такой акт не голосовал, а голосовал за прямое участие в Союзном государстве.

Да, есть факт незаконного отделения Украины и аннексии ею территории Крыма. И нет правовых оснований данного беззакония. Но фактическое положение такое, какое оно есть по факту. И для его пересмотра требуется только человеческая воля. И даже не требуется юридических оснований, в силу того, что их нет под самим этим фактическим положением дел.

Поэтому самое разумное, что можно было бы сделать с учетом и фактического, и политического положения вещей, – это провести новый всеукраинский референдум, на этот раз с вразумительной и корректной постановкой вопроса, и дать каждому из регионов этой республики определиться, в каком именно государстве они хотят жить: в «незалежной Западенщине», в России или в независимой демократической Украинской Республике в составе единого Союзного государства с Россией, Белоруссией и другими, кто так или иначе со временем определится.

Каждому – по вере его. Кто где хочет – тот там пусть и остается.

Глава 4. Крымский кризис 2014 года в форматах мироустройства: новая мировая развилка. «Советская реконкиста»

4.1. Цивилизационно-смысловое значение Крыма

Крым как фактор российской идентификации. Историческая Россия или «Беловежский остаток». Роль крымских символов в самосознании исторической России.

4.1.1. Крымская самоидентификация России

Верно, что Крым способен экономически обеспечивать себя. Но также верно и то, что он намного для страны важнее, чем деньги. Вопрос «Зачем России Крым», как и вопрос: «Во что России обойдется Крым» – нелеп и кощунственен.

Крым, подобно статуям Микеланджело и картинам Рафаэля, – сам по себе является богатством и сокровищем.

И цивилизационным, и природным. Крым всегда был особым межцивилизационно-интеграционным пространством.

Это один из древнейших в мире очагов государственности и цивилизации: его государственность древнее государственности практически всех стран Европы, за исключением Рима и Греции.

С русской историей он связан как минимум с VIII века нашей эры, когда там, в Суроже, по легендам, впервые крестился русский князь – за двести лет до крещения в Херсонесе Владимира.

Русское княжество здесь существовало с X века – и только к XIII было завоевано сначала половцами, а затем татаро-монголами.

Все Крымские горы и весь Южный берег Крыма – это сплошная реликтовая зона с не до конца освоенными лечебными свойствами.

Все побережье Крыма – это сплошной историко-культурный памятник.

Виноградники Крыма – уникальны по своим качествам. Вина Крыма – это не «алкогольный напиток», это лечебные экстракты и произведения искусства.

И Крым – это символ. Символ многовековой борьбы за его освобождение и воссоединение с Россией. Один из символов тысячелетней Российской государственности и повторявшихся в веках военных подвигов России.

То есть Крым – это особый историко-культурный памятник. Здесь все представляет достояние культуры и историческую ценность.

И эта ценность – выше финансовых расчетов. И его нельзя превращать в ярмарочный развлекательный балаган «общества потребления».

Нужно осознать эти три значения Крыма: культурный и природный музей, лечебно-рекреационная зона, военно-исторический и историко-государственный памятник.

И именно эти три его начала защитить. Может быть, именно здесь имело бы смысл создать своего рода историко-гуманитарный научно-образовательный центр, отрабатывающий инновационные технологии научного гуманитарного поиска и образования.

Даже говоря о естественной туристической привлекательности Крыма – его нужно организовывать не как развлекательно-зрелищный туризм, – а как туризм целевых форм: в первую очередь – историко-культурный, а также – экологический и рекреационный.

Нужно понять одно: Крым бесценен. И Крым заповеден. Превращать его в вытоптанную площадку массовых развлечений – это точно то же самое, что жарить шашлык на Красной площади.

И вопрос сегодня не в том, можно ли получить в Крыму прибыль – он в том, как усвоить, освоить и сохранить его ценностное, смысловое и культурно-историческое богатство.

Вопрос о Крыме – это вопрос об историко-политической самоидентификации.

Так или иначе, более 90 % граждан России и более 90 % – в Крыму хотели воссоединения. И не потому, что все они считают нынешнюю политическую и экономическую реальность в России оптимальной для жизни, хотя понятно, что для большинства она во много раз лучше, чем реальность Украины. Они хотели воссоединения, потому что считали себя единым целым, потому что так себя идентифицировали – как граждан одной страны.

По данным мартовских опросов[3] 89 % граждан в России считали, что Крым – это все же именно Россия. И 7 % так не считали. Кстати, 65 % считают, что восточные регионы Украины – это, по существу, Россия. Кстати, примерно так же считают и жители этих регионов.

Поэтому вопрос об отношении к воссоединению этих регионов с Россией – это не вопрос симпатий к российской власти: Крым и Украина хотят воссоединяться не с той или иной властью – они хотят воссоединяться со страной.

Вопрос об отношении к такому воссоединению – это вопрос своей самоидентификации. Поддерживая воссоединение, – человек поддерживает не власть (и даже не государство) – он поддерживает свою страны.

Причем это не отменяет ни права на свободу мнения, ни права на свободу слова, ни права знакомиться с другим мнением и стараться узнать другое мнение. Ни особо значимого для развития страны права на академические свободы ученых и профессуры университетов. Вопрос о Крыме – это вопрос о том, с чем ты себя отождествляешь – и не только сегодня – а в исторической ретроспективе и перспективе.

Может ли ученый или профессор государственного университета быть противником существующей власти? Конечно, может.

Обязан ли он быть ее противником? Конечно, не обязан.

Есть ситуации, когда научный анализ говорит, что власть – не права. И есть ситуации, когда он же говорит, что она права.

Есть ситуации, когда совесть говорит, что власть не права, и об этом нужно говорить, есть ситуации, когда совесть говорит, что власть – права: и об этом тоже нужно говорить.

Почему многие ученые, художники, интеллектуалы и обозреватели сегодня встают на сторону нынешней власти? – Во многом потому, что противники этой, далеко не лучшей власти, ведут себя так, что быть вместе с ними порядочный человек не может.

Мнение ученого и мнение профессора университета – это не просто «право на свободу высказывания» – это элемент научного анализа действительности.

Любой профессор университета в принципе имеет право – более того, имеет обязанность на научный поиск в той сфере, в которой он является специалистом. Правда, конечно, если речь идет о моменте научного анализа, а не об использовании его в целях конъюнктурной политической борьбы.

Хотя на самом деле отделить одно от другого иногда достаточно сложно.

Академическая свобода предполагает право на поиск. Академическая свобода предполагает особую ответственность за происходящее. Более того – академическая свобода предполагает обязанность на более критическое, чем у обычных граждан и представителей политического класса, отношение к существующей власти и проводимому ею политическому курсу. Правда – не только по отношению к существующей власти как ведущему субъекту политики, но и другим субъектам – в том числе и оппозиции, и политическим партиям, и, тем более, неконвенциональным участникам политического процесса.

Вопрос об отношении к событиям на Украине и в Крыму не нужно путать с вопросом об отношении к политической системе России и общему курсу современной российской власти. Который, ко всему прочему, сам по себе достаточно противоречив.

93 % граждан в России – поддерживают воссоединение Крыма. В Крыму из пришедших голосовать – 96 % поддержали это же.

Правда, что на референдум 16 марта 2014 г. не пришли 17 % от зарегистрированных в списках избирателей Крыма. Но также правда и то, что:

1) В списках избирателей числились военнослужащие Украины, которых командование просто не выпускало на избирательные участки из их частей – и не позволяли организовывать голосование на территории частей;

2) Часть зарегистрированных – просто находились на заработках за пределами Крыма, в частности, – на территории той же России и не всегда могли вернуться на голосование: билет даже из Москвы до Симферополя и обратно стоил под 15 тысяч рублей;

3) И информационное, и скрыто-организационное противодействие приходу на участки было – определенные структуры и экономические группы, представляющие интересы украинского бизнеса, не провозглашая свою позицию открыто, воздействовали на свою клиентуру и зависимых от них работников, требуя не приходить на голосование. В частности, – в ряде случаев владельцы крупных магазинов не отпускали своих сотрудников с работы в день голосования.

Можно быть противником власти. Можно быть противником большинства – и у ученого подчас бывает достаточно оснований, чтобы быть в меньшинстве. Хотя человек, претендующий на статус ученого – то есть на статус наследника и преемника века Просвещения, – как минимум должен признавать и уважать мнение большинства.

Можно даже быть противником той или иной страны – хотя это уже не очень понятно и напоминает ксенофобию.

Только при этом не нужно объявлять или считать себя гражданином этой страны. Особенно если ты себя с ней не отождествляешь.

У каждой страны есть ее собственное историческое «Я», историческая самоидентификация. У тех, кто поддерживает воссоединение с Крымом – оно одно. У тех, кто выступает против него, – оно другое.

Вопрос не в том, можно или нельзя быть с чем-либо несогласным. Что обычному человеку, что ученому. Профессору. Интеллектуалу.

Вопрос в том, что те, кто за воссоединение, – граждане одной страны, а те, кто против – граждане другой.

Можно долго спорить, кто из них прав. Но, кто бы ни был прав или не прав – граждане одной не должны выдавать себя за граждан другой. И академические права и свободы распространяются на многое – но не на право пользоваться правами гражданина одной страны и говорить от ее имени – и быть при этом гражданином некой другой. Пусть не конкретной державы – но некой иной страны, которая не отождествляет себя с той, в которой Крым – это часть России.

Это наша территория…

Шестьдесят лет назад Крым формально изменил свою юрисдикцию и из части РСФСР превратился в часть УССР. Что решение принималось спонтанно и не вполне юридически чисто – известно и проартикулированно давно. Как и претензии к Н. С. Хрущеву, которого теперь считают виновником утраты Россией этой своей территории.

Правда, все же понятно, что Хрущев действовал в рамках вполне определенных представлений, согласно которым все это было сугубой формальностью, поскольку мысль о разделении России и Украины любому нормальному человеку представлялась бы шизофренией.

Хрущев потому и «отдал Крым» – что никому его отдавать не собирался. И если бы нелепости разделения двух частей страны всплыла в политическом поле при его правлении, – любым инициаторам подобного рода Хрущев показал бы, как у него водилось, такую «кузькину мать», что они не один десяток лет приходили бы в себя.

Причем показал бы ее в обоих случаях: как в случае попытки разделить Россию и Украину, так и в случае попытки всерьез отобрать у страны (т. е. у исторической России) полуостров.

Поэтому виноват все же не он, а те политики, которые с одной стороны, привели к расчленению страны, и позволили при этом расчленении отдать Крым Украине, так и те политики, которые более двадцати лет не предпринимали никаких усилий, чтобы восстановить нормальное положение вещей. За исключением немногих персоналий, все же пытающихся поднимать этот вопрос, – элита России в основном смирилась с потерей и Украины, и Крыма. И вообще всего, что было отобрано у страны за последние четверть века – и даже не потому, что они с этим согласны, а потому, что для исправления ситуации нужно напрягаться, нужно чем-то рисковать, чем-то жертвовать, – а этого они ни в коем случае не хотят. В этом отношении наша политическая элита вполне носит «европейский характер» – то есть ценит свой уют, комфорт и расслабленность выше всего остального на свете.

И все же российское общественное сознание не может и не хочет с этим смириться (как и с другими потерями страны) – как бы его власть не приучала к покорности по отношению ко всему – к угнетению со стороны нынешних власть имущих, к унижению со стороны соседей, к историческим ошибкам и прочему.

Судя по данным ВЦИОМа, опубликованным пять лет назад к годовщине «шутки Хрущева»[4], общественное сознание страны не смирилось с потерей полуострова, ощущает его частью своего пространства геополитической идентификации.

По этим данным, более трети населения России в то или иное время побывали в Крыму. 26 % – в советское время, еще 10 % – после расчленения страны. Понятно, что число первых могло бы быть намного больше – если бы не понятное сокращение численности тех, кто это время застал. Бросается в глаза, что число побывавших тогда на всесоюзном курорте существенно падает по возрастным категориям: среди группы старше 60 лет в то время в Крыму побывали 45 % (это притом, что именно данная группа подвержена все нарастающему сокращению).

В группе от 45 до 59 лет таких 36 %, 35–44 года – 20 %, 25–34 года – 13 %, 18–24 года – всего 4 % (в советское время им было не более 6 лет).

Зато те, кто побывал к Крыму после расчленения, – показывают иную картину. В целом их 10 %, и тут больший процент показывают младшие и средние группы: 18–24 года – 11 %, 25–34 года – 11 %, 35–44 года – 18 %. В старших группах – резкое падение: группа 45–59 лет дает 7 %, 60 лет и старше – 2 %. Тут важно, что, несмотря на новый «заграничный» статус с одной стороны и возможность посещать собственно другие страны и международные курорты, Крым по-прежнему не терял своей привлекательности и для младших категорий.

Плюс к этим 36 % в целом по населению, побывавших в Крыму, еще 8 % отвечает, что они там не были, но поехать хотели бы. Причем опять интересно, что наиболее высока доля этой категории среди самых молодых, 18–24 года. Притом, что ранее там были 4 %, плюс 11 % не были, но хотели бы поехать, всего – 15 %, тогда как в группе 25–34 года их 11 %, 35–44 года – 9 %, 45–59 лет – 5 %, у более старших – по понятным причинам всего 2 %.

То есть, чем моложе граждане страны, тем более привлекательным для них является Крым. Даже на фоне высокой доступности иностранных курортов, которые обходятся в итоге дешевле, по сервису Крыму еще долго придется нагонять их. Кстати, по данным ВЦИОМа за все последние годы, привлекательность Крыма для общественного сознания страны уже тогда возрастала.

Актуальным остается и вопрос государственной принадлежности Крыма. ВЦИОМ тогда задал вопрос в формулировке: «Следует ли обсуждать с Украиной вопрос о том, кому должен принадлежать Крым, или это уже давно решенный вопрос?» и предложил четыре варианта ответа:

– это давно решенный вопрос, который незачем обсуждать;

– следует обсуждать этот вопрос с Украиной;

– сейчас этот вопрос обсуждать не стоит, но при определенных условиях – например, в случае вступления Украины в НАТО или ее выхода из СНГ – этот вопрос необходимо поднять;

– затрудняюсь ответить.

Правда, при этом ВЦИОМ, как всегда, не удержался от определенной некорректности. Дело в том, что если вторая и третья формулировка в первую очередь при положительном ответе полагают для представителя российского общественного сознания несогласие с сегодняшним положением вещей – то есть в пребыванием Крыма в составе Украины, то первая – это давно решенный вопрос, который незачем обсуждать — может давать положительный ответ при абсолютно различном наполнении его респондентом:

– это давно решенный вопрос, Крым принадлежит Украине и незачем к этому возвращаться;

– это давно решенный вопрос, Крым является частью России, обсуждению это не подлежит, и он рано или поздно теми или иными средствами должен быть ей возвращен.

Почему ВЦИОМ то и дело не может в своих опросах удержаться от двусмысленности – это, наверное, отдельная тема. Возможно, потому, что сам этого не понимает.

Но если в данном случае для простоты в контексте последующих вопросов предположить, что те, кто на первый вопрос ответил положительно, имели виду первую трактовку (Крым – украинский), то и тогда оказывается, что они находятся в явном и абсолютном меньшинстве.

В целом таких всего 22 % – пятая часть страны. Причем интересно, что среди парламентских партий тех, кто готов смириться с потерей Крыма – меньше всего сторонников «Справедливой России» – 18 %, и больше всех у ЛДПР – 29 % – при всей ее великодержавной риторике, носящей, очевидно, исключительно показной характер. Несколько больше, чем у «СР», смирившихся с потерей полуострова у «Единой России» – 22 %, и еще больше у КП РФ – 25 %.

Что этот вопрос следует уже сейчас поднять в обсуждении с Украиной, даже тогда считала большая часть граждан – 44 %. Что сейчас его поднимать не нужно, но в случае наращивания недружественных действий Украины к нему следует вернуться – полагали еще 19 %, и 14 % не могли определить свою позицию.

В наибольшей степени поддержали актуализацию этого вопроса уже сейчас опять-таки сторонники «Справедливой России». Среди них таких было почти две трети – 59 %. В наименьшей степени на это ориентированы сторонники ЛДПР и «ЕР» – 44 % и 45 % соответственно. Промежуточную позицию занимают сторонники КП РФ – 48 %.

Считают вопрос несвоевременным, но подлежащим поднятию при обострении положения, среди сторонников «ЕР» – 20 %, КП РФ и ЛДПР столько же – по 19 %, «СР» – 14 %.

В целом картина получается такой: не согласных с нынешним положением вещей в обществе в целом – явное большинство – 63 %.

У «Единой России» их 65 %, у КП РФ – 67 %, ЛДПР – 63 %, у «Справедливой России» – 73 %. То есть сторонники последней наиболее непримиримы по этому вопросу по сравнению с остальными парламентскими партиями. У их сторонников тоже весьма высок процент не смирившихся (меньше всех он у ЛДПР), но в этом общем числе относительно велик: 40–50 % предпочитающих подождать и не решать вопрос сегодня, тогда как среди сторонников «СР» полагают, что ждать больше нечего четыре пятых от всех не смирившихся.

При самоопределении по вопросу о необходимости защищать права русскоговорящих в Крыму солидарно выглядит позиция у всех групп, различающихся по тому, были они в Крыму или нет – и когда были: 73 % в целом выступают за более активную поддержку крымчан, и лишь 15 % предпочитают не ссориться с Украиной даже по этому вопросу.

В вопросе о возможности конфликта с Украиной по поводу Крыма невозможным его считают (то есть готовы в полной мере смириться с потерей этой территории) 13 %, но 17 % считают оправданным применение силы при защите Крыма. При этом большинство выступает за дипломатические формы возврата данной территории – 52 %.

Самое интересное, что наиболее велик процент согласных на применение вооруженной силы среди тех, кто в Крыму не был, но собирается туда поехать – 23 %. Они же наименее склонны ограничиваться дипломатическими средствами возврата территории – 48 % против 52 % по стране. На втором месте среди готовых на вооруженную защиту своей территории – те, кто был Крыму в советское время – 18 %, на общем среднем уровне этот показатель у тех кто и не планирует ехать в Крым – 17 %. Последняя категория наиболее важна – то есть это те, кто не связывает с Крымом своих личных планов, но четко понимает, что это – территория его страны, а свою страну нужно защищать с оружием в руках.

К сожалению, ВЦИОМ не привел данных о том, как раскладывается отношения к этому вопросу у сторонников различных партий.

Однако в целом мы видим, что уже пять лет назад в России имелось порядка 20–25 миллионов человек, готовых на использование естественных, вооруженных методов защиты своего права на полуостров. И 69 % (порядка 90 миллионов человек) не страшатся в принципе пойти на конфликт по этому вопросу.

Тогда как группа коллаборационистов, выступающих за отказ от Крыма, уже тогда находилась в абсолютном меньшинстве – 13 %.

4.1.2. Рисорджименто

Государственно-политическая деструкция СССР, кроме своего политического, геополитического и социально-экономического значения, нанесла удар и тяжелую травму общему национальному самосознанию и системе самоидентификации народа. Она и предварялась, и имела своим последствием разрушение смыслов, выступавших интегратором страны.

Исторически, сама российская самоидентификация преимущественно строилась в цивилизационно-смысловом, а не этнолингвистическом поле. Ее, кстати, неверно сравнивать с государственно-политическим и даже смысловым разрушением Российской империи за семьдесят лет перед этим.

В прежней ситуации с одной стороны была сохранена территориальная целостность страны – утраченные и Польша, и Финляндия были все же достаточно особыми включениями в состав страны.

Кроме того, все прежние изменения форматов существования и идентификации страны носили характер смены одной смысловой основы на иную. Обычно – на более сильную. Но в рамках этих форматных изменений не происходил отказ от смыслового начала как такового – одно сменялось на другое, но некое оставалось, и этот момент был неизменен.

Разрушение СССР было и построено во многом на разрушении смысловой основы и привело к тому, что можно назвать непроектным существованием.

Причем если для народов союзных республик был предложен некий симулирующий заменитель в виде идеи «национальной независимости», которая в общем плане тоже не была и не могла быть реально осуществленной, то для народов России даже симулятивное существование подобной идеи либо не имело мотивированных оснований, либо означало бы разрушение и дальнейший раздел уже и РФ по этнонациональным основаниям.

Собственно, границы практически всех республик СССР в качестве границ самостоятельных национальных государств были не обоснованы ничем, кроме старых административных границ в СССР, выполняших абсолютно иное значение. Но для РФ эти границы были обоснованны в еще меньшей степени. Последняя потеряла огромные территории, чье вхождение в собственно старую Россию никогда и никем особенно не подвергалось сомнению: Юг и Восток Украины, часть Узбекистана, значительную часть Прибалтики, с историческими городами, входившими в состав российских земель еще восемьсот лет назад, север Казахстана. Русские действительно стали самым крупным в мире разделенным народом, десятки миллионов представителей которого оказались за пределами того, что теперь стало называться Россией.

Причем в отличие от ситуации, когда колониальные империи теряли свои заморские провинции, где оставались их поселенцы и дети их поселенцев, – русскоязычное население на территории республик состояло не из представителей колонизирующей администрации и имущих эксплуататорских классов, а составляло костяк как раз трудящегося населения.

Народу России предлагалось изменить свою самоидентификацию не только в привязке к той или иной территории, – но изменить идентификацию своей роли, заместив ощущение себя в качестве народа-просветителя и созидателя ощущением чуть ли не народа-оккупанта, колонизатора и поработителя.

Отрицанию подвергалось само значение многовекового собирания земель и защиты населяющих их народов.

Реально, конечно, чуть ли не подавляющая часть народов, объединившихся вокруг триединства старых вятичей, полян и кривичей – то есть, русских, украинцев и белорусов, старорусской народности – практически все эти объединявшиеся народы объединялись по своей инициативе и своей воле. И объединялись в поисках помощи и защиты. И русско-российско-советское сознание формировалось как сознание народа-освободителя.

Разрушение Союзного государства означало постановку огромного вопроса над всей героикой и позитивной оценкой этого процесса и всех этих событий.

Вопрос нависал даже над ролью СССР и советского народа в качестве народа – победителя фашизма, спасшего мир от порабощения.

Разрушение самоидентификации человека – есть и разрушение его личности, и разрушение сознания и разрушение его самого. Человек, который не помнит и не может ответить на вопрос о том, кто он, не помнит имени, не помнит прошлого, не понимает, зачем он находится в данном месте и зачем вообще живет – окружающими оправданно рассматривается как человек, в лучшем случае подлежащий лечению, а при прочих равных становящийся объектом нечистоплотного использования теми, в чьих руках он оказался. Но то же самое происходит и с народом, лишенным и территориальной, и этически оценочной самоидентификации.

Раздел СССР означал пересмотр всех оценочно-ценностных составляющих национального самосознания его народа и народов. На место исторической и национальной гордости, даже в тех случаях, когда это открыто не артикулировалось, по умолчанию ставилось требование открытого или молчаливого признания собственной вины за собственное существование, своей отрицательной роли в истории и к тому же – своей никчемности. Миллионы людей объявлялись либо преступниками, либо участниками исторических преступлений, народом, шедшим по принципиально неверному пути, никчемным народом, обреченным на покаяние и раскаяние.

И одновременно с этим происходило разрушение историко-цивилизационных оснований их существования – и цивилиазионно-смысловых осей собственной целостности, и собственного бытия, как явления исторической реальнсоти.

Утрата Прибалтики означала демонтаж и разрушение практически всего петровского вектора, имевшего следующие составные: возвращение России территорий, отнятых у нее в условиях немецко-шведской агрессии XII–XIII веков, соответственно – отказ от зоны во многом исторического возникновение прарусских народов и племен. Но в петровском векторе более существенны два другие начала: 1) идентификации России как морской державы и всего романтически-героического содержания этого начала, 2) а также – европейской идентификации России, признания ее великой европейской державой.

Утрата Украины означала не только утрату понятных геополитических позиций, опять-таки связанных и географическими позициями в Европе, на Черном море и остатков морской статусности, но и разрушение смысловой оси единства славянских, во всяком случае – восточнославянских народов.

Утрата Закавказья не только открывала вопрос об удержании Кавказа и единства по потенциальной «волжской линии», – но и перечеркивала смысловую ось образования и развития страны, как объединения исторически православных народов.

Потеря среднеазиатских республик разрушала евразийскую статусность и претензию России. Не говоря о том, что эта зона, естественно, становилась зоной экспансии южных конкурентов России – Китая, Ирана, Турции и всего исламского экспансионирующего вектора – и зоной международной наркотической экспансии, что вело и к превращению России в мост наркотранспортировки.

Если ее народ становился из народа-защитника, спасителя, просветителя и строителя народом-оккупантом, поработителем и носителем исторической вины, то на геоцивилизационно-идентификационном уровне страна из страны славянского, православного, евразийского единств, европейской и морской державы, восходящей в своей исторической преемственности к эпохе и цивилизации эллинизма через эллинистические оазисы Тавриды, Средней Азии – и империю Александра Македонского, – обращалась в нечто невнятное по своей идентификации.

Не европейское и не славянское, не православное и не евразийское.

Она обрушивалась в свои границы – и как политическое, так и образное состояние, которое было до походов в Среднюю Азию, до включения в себя Закавказья и до воссоединения с Украиной – то есть в состояние первой половины XVII века, когда страна была чуть ли не в состоянии тяжелого обморока после потрясений Смуты и задержалась в своем развитии чуть ли не на столетие, пока в ней не созрели силы для петровского разрывающего рывка.

Демонтаж СССР, таким образом, оказался не только катастрофой социальной контрреволюции и распада советской политической модели – но катастрофой разрушения складывающейся веками цивилизационной и морально-оценочной самоидентификации, разрушением национального и цивилизационного самосознания.

На самом деле первое и внятное самоидентификационное определение было предложено для понимания РФ Путиным, охарактеризовавшим ее как сохраненную территорию СССР.

Но сохраненные территории на то и являются сохраненными, что решают задачу не только удержания остатков – но и возврата утраченного и отнятого.

Не так давно представители российской власти заявляли, что Россия не намерена возвращаться к вопросу о принадлежности Крыма. И что любому, якобы, должно быть ясно, что претензия на Крым – это война. Россия к этому вопросу вернулась. Крым вернулся в Россию. И войны не было.

В том утверждении было налицо несколько неточностей. Во-первых, все-таки, наверное, так тогда считала не Россия – а те или иные представители той власти. Для того, чтобы знать, что считает по этому поводу Россия – или ее народ – нужно проводить минимум социологический опрос, а скорее – референдум. И то он мог отразить лишь мнение того дня. Которое со временем могло стать другим.

Причем так же, как и мнение власти. Власть ФРГ, например, на рубеже 1960-1970-х гг. подписала Договор с Германской Демократической республикой о признании ее границ и ее самой – а в 1990-м году ее аннексировала. Несмотря на то, что в 1975 году подписала Заключительный акт Хельсинского совещания, в котором признавалась нерушимость границ в Европе.

Сами по себе те заявления – были понятны. Тем более – в свете как будто бы дружественных отношений с нынешним руководством Украины. Хотя эта дружественность даже тогда вызывала некоторые сомнения.

В Таможенный Союз даже Украина Януковича не вступила – и всячески от этого уже тогда отказывалась.

Но ситуативные ограничения внешнеполитического ведомства страны – все-таки не могут быть ограничениями воли народа и проводимой его страной политики. Все же в Конституции РФ записано, что единственным сувереном и источником власти в РФ является многонациональный российский народ, который осуществляет свою власть через выборы и непосредственно.

Поэтому внешняя политика страны, в принципе должна проводиться не в соответствии с тем, что считало уместным или тактичным министерство иностранных дел и не с тем, что по этому поводу думали те или иные представители власти – а в соответствии с тем, чего желал этот суверен.

И данные о том, чего он желал – все же были уже тогда. Среди прочего, данные опроса, проведенного к 55-й годовщине «шутки Хрущева».

Картина получается такой: не согласных с разделением в обществе в целом уже тогда было явное большинство – 63 %.

В целом мы видим, что в России уже тогда, пять лет назад, до Майдана и нацистского переворота на Украине имелось порядка 20–25 миллионов человек, готовых на использование естественных, вооруженных методов защиты своего права на полуостров. И 69 % (порядка 90 миллионов человек) не страшится в принципе пойти на конфликт по этому вопросу.

Тогда как группа коллаборационистов, выступающих за отказ от Крыма, находилась в абсолютном меньшинстве – 13 %.

То есть, выступающие тогда с этой позиции – с позиции отказа от Крыма, по сути, с одной стороны, выступали как коллаборационисты. С другой – выражали мнение абсолютного меньшинства граждан страны. И одновременно, использовали один из старых антиинтеграционных мифов: «Это – кровь». Вообще, как только в стране вставал вопрос о том, чтобы сделать какой-то решительный шаг по ее восстановлению – что территориальному, что экономическому, что социальному – в ход, со стороны противников такого восстановления и представителей элиты, шло запугивание возможной войной. Когда страну делили на части – войны не боялись. Когда подвергали разграблению собственность народа – войны не боялись. Но как только вставал вопрос, чтобы дело поправить – войной начинали пугать.

Причем эта мнимая угроза войны выдается за нечто однозначно неоспоримое, очевидное.

Опасность войны при воссоединении территорий существует тогда, когда это воссоединение происходит против воли проживающих на них народов. И то, не война, а опасность войны. В 1991 году большинство практически всех народов большинства республик СССР были против его расчленения – но раздел произошел и произошел без войны. То есть опасность войны вовсе не означали ее неизбежность.

Нормальный человек спрашивал: «Когда Россия восстановит историческую справедливость и вернет себе Крым?»

Что можно было ему ответить?

Настоящий ответ, ответ по существу заключается в том, что мешало воссоединению Крыма с Россией только одно – безволие российской элиты и ее ранее названные корыстные интересы.

Можно, конечно, руководствоваться многоходовым видением. Согласно которому Крым, находясь в составе Украины, обеспечивал большинство за сторонниками воссоединения, уход его оставлял их в меньшинстве – и поэтому задача заключается в том, чтобы опираясь на волю большинства граждан Украины вернуть всю эту республику целиком в состав Союзного государства. Но тогда так и надо сказать: «Интересы Украины и России едины – они в том, чтобы осуществить государственное воссоединение».

То есть – наша цель – воссоединение, и мы будем к нему идти.

Однако ответ-то во многих случаях теми или иными политиками или экспертами опять-таки давался иной: «Ну-у-у-у, а вы готовы к войне? Ведь это означает необходимость нового завоевания Крыма!»

Во-первых, как видно из социологических опросов – десятки миллионов людей к этому были готовы.

Во-вторых, почему речь обязательно должна идти о войне – непонятно. Если большинство населения Крыма хотели воссоединения – причем здесь война?

Но даже допустим под этим «Ну-у-у-у, это ведь война! Вы готовы к отвоеванию Крыма?» – есть действительная почва.

И что? Что в истории есть иной путь защиты своей территории, кроме готовности воевать за нее? В данном случае речь даже не о том, нужно ли воевать обязательно – а о том, что готовым (морально и технически) воевать за свою территорию нужно быть всегда.

Потому что, сказав: «А Вы готовы воевать за Крым и Приднестровье?», можно точно также сказать: «А Вы готовы воевать за Калининград?», «А Вы готовы воевать за Смоленск?», «А Вы готовы воевать за Москву?»

Тот, кто не готов воевать за самый дальний форт – кончит тем, что сдаст столицу.

Почему 230 лет назад за Крым можно было воевать – а сегодня нельзя?

Война – это плохо. Но если рассматривать ее не как нежелательный, а как недопустимый вариант – надо сдавать все и сразу. Или продавать.

Вопрос в таком случае стоит не о том, допустима ли война в качестве средства сохранения своей территории – а считаешь ли ты это своей территорией или чужой. Если Крым и Украина для тебя – твоя страна – значит: «Будь готов!», «Нерушимой стеной, обороной стальной» – и так далее.

Если чужая – значит: «Не нужен нам берег турецкий, чужая земля не нужна».

То есть требуется ответ на простой вопрос: все утраченные Большой Россией территории – это «наша страна» или чужая земля?

Фактор территории – лишь отчасти элемент географии. Важнее, что это элемент культуры и психологии.

Приехать в Крым и быть при этом в России (Советском Союзе) – это одно ощущение.

Приехать в Крым и быть при этом в «другом государстве» – это совсем другое ощущение.

Поэтому вопрос не в том, куда ты можешь приехать – сегодня почти куда угодно, – а в том, этот кусок мира, культуры и истории – твоя это страна или чужая?

Если чужая – то и ты чужой. Не только для этого кусочка страны, но и для всей нашей страны, и для всех тех, для кого этот кусочек страны – это их страна.

А если этот кусочек и эта земля для тебя твоя страна – то не надо иронически спрашивать: «И Вы что, за это воевать готовы?» – потому что это все равно, что с удивлением спросить: «Вы что, за свою страну и свою Родину – готовы воевать?»

Потому что этот вопрос показывает, что ты – не готов.

Потому что нет человека, который не готов воевать за свою страну.

Поскольку тот, кто не готов к этому – просто не человек.

Мнимые границы

Границы самопровозглашенных государств, образовавшихся на территории СССР, существуют двадцать лет. Почти точно столько же, сколько просуществовали границы, проведенные по решениям Версальского мирного договора. Который Россия всегда считала грабительским. А Ленин предсказывал, что они будут существовать лишь до тех пор, пока не найдется решительный человек, который этот договор разорвет.

То, что таким человеком оказался Гитлер, – было относительной исторической случайностью, обернувшейся великой трагедией. Но Гитлер как таковой не появился бы как подобная политическая фигура, если бы этих границ не было проведено – или они были бы вовремя пересмотрены в естественном порядке.

Однако в Версале хоть как-то пытались учитывать реальности расселения различных народов. Предложенная Керзоном линия границы между Советской Россией и Польшей как минимум исходила из факта преимущественного проживания поляков с одной стороны, украинцев и белорусов – с другой.

При разделе СССР между региональными элитами такими вопросами, как желание местного населения и вопросы их преимущественного проживания или хотя бы историческая принадлежность территорий вообще никто не интересовался.

Народы делили и приписывали к своим владениям так, как пьяные помещики делили своих крепостных.

Был избран простой принцип: деление по административным границам республик СССР. И отчасти, в тот момент, это было по-своему оправданно. Во-первых, потому что так в тот момент было проще. Во-вторых, все-таки, будущее существование народов СССР виделось не как раздельное существование в нынешнем СНГ, – а в составе другого СНГ – с общей валютой, едиными вооруженными силами и прозрачными границами.

То есть это уже должны были быть не внутренние административные границы единой страны, но еще и не границы между разными государствами.

Но развитие ситуации пошло другим путем. Все прежние республики СССР и впрямь считают себя независимыми. Они создали свои армии, ввели свои валюты и таможни. Границы стали восприниматься по-другому. Но если это по своему значению – другие границы, они не могут быть такими, какими были, когда отношение к ним было иным.

Границы административные внутри страны и границы между разными государствами при прочих равных выполняют разные задачи.

Административные границы проводятся с учетом бытового удобства населения, развитости коммуникаций и экономической целесообразности для региона.

Межгосударственные границы важнейшим фактором имеют вопрос желания населения той или иной местности жить либо в одном, либо в другом государстве, вопрос самоидентификации.

Хрестоматийный пример – Крым. В рамках единого СССР вопрос о том, числится он в составе УССР или РСФСР – вообще не имел никакого значения. В УССР, на Украине было даже удобнее – географически более компактно и территориально и транспортно ближе. Законодательство одно, язык один, политика – одна, система образования – одна. Государство – одно. Страна – одна.

При разделении СССР – все это стало разным. РСФСР оказалась как будто бы остатком СССР. УССР – другая страна, заграница.

Границы в СССР в принципе проводились в других целях и имели другое значение, чем они выполняли бы для разных государств.

В разных государствах назначение границ – разделять. В СССР они должны были соединять. В Союзе границы нарезались отчасти с точки зрения географической компактности. Отчасти – с учетом эффективности, в том числе – экономической.

Множество границ оформляли определенные политические подарки, делавшиеся для повышения лояльности по отношению к Союзу. В ряде случаев передавая или наделяя территорией ту или иную республику – укрепляли соответствующую классовую составляющую данной республики: передавая Украине Донбасс – усиливали классовую пролетарскую составляющую в республике, меняли социальный состав ее населения.

В ряде случаев те или иные территории передавались той или иной республике как раз, чтобы затруднить ее гипотетический выход из состава СССР, если бы такой вопрос встал. Выход должен был вызвать сопротивление населения таких зон и либо не дать той или иной республике отделиться – либо привести к потере территорий при выходе.

При разделе СССР уже в 1992 году оказалось, что из всех республик СССР лишь две – Россия и Белоруссия, – не имеют претензий друг к другу. Территория СССР из пространства дружбы народов превратилась в единое конфликтное пространство: площадь национально-территориальных притязаний составила 70 % общей площади страны.

Все эти конфликты – разной степени заявленности и разной степени напряженности. Утвердилась тенденция властей – делать вид, что этих конфликтов нет. И что вопрос пересмотра границ – не существует.

Но давно выявлена закономерность: чем ниже заявленность конфликта – тем выше, в итоге, оказывается его острота.

Власти республик и приграничных областей могут делать вид, что этих конфликтов нет. Но на бытовом уровне – они так или иначе существуют. И чем меньше власть и системные политики говорят об этом, тем больше возможностей для политической игры они оставляют на будущее для уже реальных, а не выдуманных властью радикалов.

Еще раз – границы республик внутри СССР соединяли эти республики. Эти же границы теперь разделяют компактные расселения подчас одних и тех же народов. Эти границы оправданы только как границы внутри СССР.

Если эти республики не планируют реинтегрироваться – они должны либо эти границы пересмотреть, либо ждать, когда на постсоветском пространстве появится, говоря словами того же Ленина, решительный человек, который договоренности о них разорвет.

Тем более что и юридически сегодня эти границы давно утратили свою обоснованность. Они были признаны при создании СНГ – то есть, как границы внутри пространства с единой валютой и едиными вооруженными силами. И они, по условиям своего признания, должны были быть абсолютно прозрачными. И бестаможенными. Такого пространства по факту не сложилось. Значит, не выполнено главное условие существования этих границ в их нынешнем виде.

Власть игнорирует этот вопрос, по-своему справедливо понимая, что как только он будет всерьез затронут, начнет работать принцип домино, и, начав пересматривать одну границу, те, кто это сделает, спровоцируют аналогичные требования и обострение конфликтов на остальных.

Но костяшки не могут вечно стоять в неестественном для них состоянии. Рано или поздно кто-то тронет одну из них. И тогда по тысячам километров межреспубликанских границ покатится пламя конфликтов.

Эти границы неестественны. И рано или поздно они будут пересматриваться.

Проще и разумнее признать проблему сегодня – и шаг за шагом начать согласовывать пути и варианты ее решения и уточнять новые границы.

Опираясь пусть не единственно, но в первую очередь на желание народов, живущих на этих территориях. Не исключено, что окажется, что они-то предпочитают не новое размежевание, а новую интеграцию и воссоздание нового Союза.

Эти границы неестественны. И нужно выбирать: либо воссоединение, либо их пересмотр.

Либо Прибалтика в составе Союзного государства – либо Нарва и Рига в составе России, а Вильнюс в составе Белоруссии. Либо Украина и Россия – одна страна, либо области дугой от Харькова до Закарпатья, включая Крым – в составе России. И далее – везде.

4.1.3. Воссоединение и его враги

В стране сегодня до 90 % граждан поддерживают воссоединение России и Крыма и несколько процентов тех, кто это не поддерживает. Позиция первых понятна. Вопрос в том, что делать с теми, кто занимает иную позицию. Считать их просто «людьми, имеющими особое мнение» – или считать их кем-то другим?

После речи Путина, где он прямо сказал о наличии в России «пятой колонны национал-предателей» – официальное имя им дано.

В общем виде здесь проблема есть. И если в стране есть оппозиция – это не значит, что она является пятой колонной, диверсантами и предателями. И если оппозиции не станет – не станет не проблем, а голоса, сигнализирующего о проблеме. А в оставшемся монолитном большинстве – каждый раз будет находиться то или иное новое меньшинство. Которое будет рассматриваться как враг и предатель, требующий уничтожения. Становление демократии с этим уже много раз сталкивалось.

Вопрос лишь в некоторой проблеме подмены понятий.

Стране, конечно, нужна оппозиция существующей власти. Просто – оппозиция власти не должна превращаться в «оппозицию стране».

И их различить в современном мире предельно трудно. Человек может быть против существующей власти потому, что он считает ее курс неправильным и неэффективным и хочет его исправить. Но может – потому что ставит перед собой задачу, критикуя существующую власть, разрушить саму страну.

Он даже восстание может готовить для того, чтобы утвердить более передовой строй – а может для того, чтобы лишить страну суверенитета. Плохо не то, что на Украине свергли Янковича, и не то, какими методами его свергли, – плохо то, что его свергли за его попытку сохранить суверенитет Украины и помешать ее аннексии западными странами.

Вопрос не в словах – вопрос в целях и намерениях, которые иногда камуфлируются правильными словами. И вопрос в неизбежных последствиях.

Кто-то скажет, что те несколько процентов, которые сегодня выступают против воссоединения с Крымом – «тоже наши граждане».

Вопрос в том, граждане ли они? Главная подмена понятий именно в словах о том, что это – «тоже наши граждане».

Деление в стране сегодня довольно сложно. И основная линия раздела – даже не между левыми и правыми, социалистами и либералами, консерваторами и коммунистами – она между теми, кто считает, что вопросы судьбы России должна решать сама Россия и теми, кто считает, что эти вопросы должны решать те или иные иностранные и международные центры. Что Россия должна обладать суверенитетом – и что она его должна лишиться. Теми, кто считает, что ее территория неприкосновенна и ее территориальная целостность должна быть восстановлена – и теми, кто считает, что страну нужно делить и дальше и в любом случае недопустимо восстановление ее территории.

Но есть и еще один важный момент, предопределяющий невыгодность для них воссоединения страны: они давно уже не чувствуют себя ее гражданами, не идентифицируют себя с ней. У них иное самоопределение, связанное с тем, что на самом деле для них комфортнее и удобнее жить на Западе – или как минимум иметь возможность постоянно там бывать.

Но даже живя в России, они хотят видеть ее неким продолжением Запада. Им нужен регулируемый западными нормами протекторат, в котором они, по возможности, должны играть роль комиссаров ОБСЕ, смотрящих от Запада, вовремя доносящих ему на все неполадки, совершаемые в России.

Им не нужно усиление России, им не нужна ее способность быть независимой. Единое интеграционное пространство – и через него воссоединение страны – это для них обязанность жить по нормам этого, а не того мира. Воссоединение страны – препятствие в их личной интеграции в систему иной самоидентификации.

Формально они все – граждане России. Но они не ее граждане в собственно гражданском, а не юридическом смысле слова. Они граждане, если не подданные – других стран, другой системы. Стран и системы своей мечты.

К этому типу людей прежде применяли слово «космополит». Но это неверно и излишне комплиментарно. Классический космополит считал себя гражданином мира, не идентифицируясь с каким-то городом, государством, этносом. Эти – не таковы. Им вовсе не все равно, где жить – они хотят жить там, где хорошо, комфортно и богато.

Они только говорят, что они – граждане мира. Их мечта – быть гражданами США (Англии, Франции, Швейцарии и т. д.) Они не стремятся быть гражданами мира – они отрабатывают право на гражданство в странах – господах этого мира.

Воссоединение страны – это упрочение ее позиций в конкуренции с другими странами – и ее определенное противостояние с ними. И для людей этого типа – это нарушение их привычного комфорта и неизбежность выбора. Который впрочем, они уже сделали – и который им вряд ли простит народ и общество.

Кстати, вступая против воссоединения с Крымом – они выступают, по сути, против территориальной целостности страны, а поддерживая боевиков Майдана – отстаивают реабилитацию нацизма. То есть – уже совершают уголовные преступления. Можно мириться с не устраивающими тебя взглядами – если это не выходит за рамки сохранения национального суверенитета. Стране необходимо «общество разнообразия» – но это должно быть разнообразие граждан этой сохраняющей суверенитет страны.

Верно, что обвинения несогласных в предательстве «обычно происходит в периоды больших войн и бедствий», – и не верно, что «но сейчас у нас войны все-таки нет».

Во-первых, потому, что мы сегодня реально живем в условиях войны – только не традиционной «горячей» и не привычной «холодной» – а информационно-психологической. И те, о ком идет речь – это не наши «иначе думающие граждане» – это подданные других государственно-политических систем, солдаты противника, ведущие против нас эту информационную войну.

Кто-то скажет, что речь идет не о предательстве, а о разных взглядах на пути развития страны. А присоединение Крыма – это не путь, устланный розами… «Но дальше наступят серые будни. Проблемы, которые уже сейчас очевидны, придется решать. И это будет дорого стоить».

Там, где поднимаются проблемы для того, чтобы их реально решать – там нужно обсуждать, как их решать. Там, где они поднимаются для того, чтобы утопить в словах действие и помешать их решению, – там идет речь если и не о предательстве, то о сознательной информационной войне против страны.

Да, решение проблем стоит дорого. Дешевле было бы, если бы ни Крым, ни Украина не отделялись от России, и не разрушалось единое Союзное государство.

Но они отделены, а оно – разрушено. Да, восстановление всегда стоит дорого. Но это не значит, что решать проблемы не нужно на том основании, что за их решение нужно платить.

А те, кто много говорит о цене решения проблемы, – говорит об этом ради одного – ради того, чтобы решению проблем помешать. И они – не граждане. Они – «национал-предатели».

Идет информационная война. А интеллектуалы в ней участвуют. Естественно, та сторона, против которой ты выступаешь, не имеет оснований прощать твою позицию.

Провозглашение в качестве приоритетной задачи российской политики создания единой интеграционной зоны на территории СССР с последующим образованием наднационального Союза вполне логично вытекает из многих, ранее озвученных В. Путиным, положений и о судьбе Советского Союза, и о задачах реинтеграции на его пространстве.

В частности – из характеристики раздела СССР как мировой геополитической катастрофы.

И констатации: «Мы сохранили ядро территории СССР и назвали его «Российская Федерация» – то есть если раньше в эти годы современная Россия трактовалась и определялась официальной пропагандой как «не-СССР», нечто, противопоставленное СССР, то Путин принципиально изменил трактовку, определив ее как «сохраненную территорию СССР».

При оформлении документов по Таможенному Союзу он отозвался о нем, как о «перовом реальном шаге по реинтеграции на территории СССР», то есть поставил вопрос о превращении этого процесса в реальность, о том, что раз этот шаг определяется как первый, то за первым должны последовать и другие шаги. Поставлен вопрос о воссоединении страны.

Одни критикуют эту установку, объявляя ее попыткой «восстановления СССР», что в их понимании является заведомым злом, одновременно заявляя о невозможности решения такой интеграционной задачи. Другие тоже видят в этом вариант восстановления СССР, но поскольку относятся к последнему иначе – положительно оценивают и саму установку. Сам Путин оговаривал, что речь сегодня идет не о восстановлении именно СССР. Но вопрос в любом случае идет о создании некого глубоко интегрированного межгосударственного союза с наднациональными органами управления. Можно спорить, будет это считаться единым государством или нет, – но очевидно, что если речь идет о едином интеграционном пространстве, то это не может быть ни чем иным, как единой страной. Как при этом будут соотноситься полномочия тех или иных уровней власти и как они сами будут называться, – вопрос уже следующего порядка.

То, что народы это поддерживают, – видно из массы социологических данных. В России, скажем, 62 % сожалеют о распаде СССР и хотели бы восстановления советской социалистической системы. На Украине 52 % граждан даже в начале 2010-х – были за возврат именно в СССР. В Таджикистане еще в середине 90-х две трети населения поставили свои подписи за воссоединение с Россией. В Армении в свое время властям еще при Тер-Петросяне пришлось принять закон о запрете референдума на эту тему, инициированного компартией, предложившей ответить гражданам, поддерживают ли они вхождение республики в состав Союзного государства с Россией. И референдум был запрещен именно потому, что всем было очевидно: он даст положительный результата.

Даже в Латвии среди бизнесменов можно слышать слова: «Вся Латвия мечтает о русском протекторате».

Конечно, все республики СССР находятся в разной ситуации – и в разной степени готовы к активному включению в интеграционные процессы.

Но существенны два момента: первый – это то, что данная идея опирается не только на общую и безусловную политическую и историческую необходимость воссоединения страны, но и на массовую поддержку ее большинством граждан почти всех республик; второй – то, что она не только выгодна для республик, но и интересна и нужна их бизнесу.

Здесь возникает поле потенциальной поддержки обычных граждан, бизнесменов, социокультурных групп, связанных и идентифицирующих себя в пространстве общей исторической и культурной традиции.

И вместе с этим, как в иностранной (что объяснимо), так и в российской прессе идея реинтеграции как цели российской политики была встречена и определенным скепсисом и критиков. И это не простое резонерство не верящих в возможность воссоединения. Это отражение того, что определенными политическими группами в России и на остальном постсоветском пространстве замысел воссоединения и реинтеграции воспринимается негативно и враждебно. Причем иногда теми группами и силами, которые, казалось бы, должны были приветствовать воссоединение в силу своих идеологических и программных позиций.

Если отбросить собственно принципиальных идеологических националистов, можно выделить три условные группы, которым не выгодно, либо нежелательно воссоединение страны.

Первая – это определенная часть местных республиканских элит. Собственно говоря, осенью 1991 года именно они сыграли ключевую роль в демонтаже Союзного государства. И даже не потому, что были его идеологическими противниками.

Они, с одной стороны, пытались защититься от разрушительной политики, которая продуцировалась в Москве как Горбачевым, так и Ельциным. Неудача ГКЧП утвердила их в мнении, что сил и ресурсов, способных остановить катастрофу в Центре, больше нет. Москва в этот момент все больше становилась носителем деструкции и гибели, и местные элиты попытались защитить себя и свои республики от последствий возвращения из Фороса Горбачева и надвигающегося диктата Ельцина.

Но с другой стороны, как и российской республиканской власти, им импонировала идея «раздела наследства», перспектива оказаться в положении высших правителей своих регионов, не быть подотчетными никому. И став таковыми – они вполне предсказуемо начинали ощущать свою власть и провозглашенный суверенитет своих республик в качестве собственного наиболее значимого достояния. То есть преимущества суверенитета ощутили не жители этих республик, – они получили минусы выделения из общей страны – а местные элиты и правители. С одной стороны, им достались экономические ресурсы местности: в одном случае – газ и нефть, в другом – привлекательная для туризма территория, в третьем – наркопути. С другой стороны, – сама власть и право без каких-то ограничений решать судьбы граждан. С третьей, – самостоятельный выход в международную политику – от приятной возможности напрямую лично встречаться с лидерами других стран и выступать в международном протоколе в высшем статусе, до возможности торговать судьбой своей страны и тем самым суверенитетом, который и давал на это право. В частности, – при необходимости, как это делают правители ряда республик, – превращать в товар отношения с Россией. То есть – получать поддержку, политическую и финансовую от конкурентов России за проведение политики напряженности в отношениях с ней или за прямую враждебность по отношению к ней.

Не говоря о возможности самостоятельно брать кредиты, вступать в те или иные программы сотрудничества, получать финансовую поддержку за те или иные аспекты своей политики.

Это уже не интерес народа, нации или тех или иных классов, не вопрос национального суверенитета – это вопрос частных интересов паразитирующих на своем властном положении политических групп.

И естественно, что значительную часть этих выгод и ресурсов они могут потерять при воссоединении страны.

Но очевидно и то, что практически ни одна из этих сепаратистских элит не сделала за время разъединения жизнь народов своих самопровозглашенных государств лучше, чем та была четверть века назад. Но если не только граждане этих республик, но и бизнес последних (то есть те, кого можно было бы назвать собственно их «нацией») заинтересованы в воссоединении, а политические элиты не заинтересованы, – значит, интересы этих элит противоречат интересам нации, значит, эти элиты как минимум не могут считаться национальными элитами, то есть элитами национальных независимых государств. Их отстаивание того, что объявлено «независимостью» – не может считаться отстаиванием интересов нации, это лишь отстаивание собственных своего рода «неофеодальных привилегий». Интерес же нации и ее независимого становления предполагает уничтожение таких привилегий. Даже если бы только простые граждане выступали за воссоединение, а им противостояли бы и интересы бизнеса, и интересы политического класса, – этого было бы достаточно, чтобы предпочесть интересы большинства граждан. Если же нации противостоят интересы элит – это значит, что данные элиты антинациональны.

И субъекты воссоединения и реинтеграции должны считаться не с интересами привилегированного меньшинства, а с интересами заинтересованного в воссоединении большинства. При сохранении за элитами реальной возможности и самой удачно вписаться в новые отношения объединенной страны.

Как обеспечивать реинтеграцию в условиях предположительного противодействия сепаратистских элит – отчасти понятно, отчасти может быть предметом отдельного анализа. В данном случае важнее другое – что в условиях поддержки воссоединения большинством народа несогласие с воссоединением элиты или части элит в принципе не может рассматриваться как фактор, заставляющий отказаться от воссоединения.

Вторая политическая группа или политическое течение, незаинтересованное в воссоединении и безусловно ориентированная на то, чтобы ему противодействовать – это те, кто принял самоназвание «либералы». И те из них, кто в той или иной степени утвердился в остальных республиках СССР (на Западе – больше, на Востоке – меньше), – но и те, которые продолжают существовать в России. Именно они больше всех выиграли за счет катастрофы, произошедшей в стране четверть века назад. Они получили в свои руки возможность вольного существования, доступ к СМИ, поддержку политических и экономических конкурентов России, возможность и профессию информационного и политического лоббирования тех или иных финансовых и промышленных групп (особенно в 90-е годы). Теоретически, считаясь либералами, а следовательно – противниками национализма, а также провозглашая себя сторонниками международной интеграции и глобализации, преодоления национальной изолированности, они должны были бы воссоединение страны поддержать. Но за определенными исключениями они как раз уже выступают и будут выступать его критиками.

Первая причина этого – то, что если страна добьется в достижении этой цели успеха – это приведет к повышению поддержки в обществе нынешнего политического курса и усилению нынешнего руководства. И в политике внутри страны, и в международных отношениях. Но люди, называющие себя либералами, не любят это руководство – и им не нужно его усиление. Им просто не нужны никакие успехи страны. Потому что они Путина не любят не за то, делает он нечто плохое или не делает – а за все, что он делает. Потому что он, с одной стороны, ограничил их возможности лоббировать финансовые и иные экономические интересы тех или иных групп, что было их важным источником дохода в 90-е годы, а с другой – вытеснил их из политической жизни, уничтожив их гипертрофированное информационное влияние тех же 90-х и повышенные политические амбиции.

В 2000-е годы профессией людей, присвоивших себе имя либералов, стала критика России по любому поводу, но, что важнее, – представление себя на Западе как защитников демократии и последний оплот на пути «путинского авторитаризма и русского империализма». То есть, их профессия – пугать мир Россией и зарабатывать политические и неполитические дивиденды в странах-конкурентах и создавать в них вокруг себя образ борцов за свободу и демократию.

Но есть и еще один важный момент, предопределяющий невыгодность для них воссоединения страны. Дело в том, что они давно уже не чувствуют себя ее гражданами.

Третья и самая неожиданная группа, ориентированная на противостояние поставленной задаче реинтеграции страны – это коммунисты. Точнее, определенная, даже не националистическая (с этим все ясно), а интернационалистская левая, но догматическая их часть. В известной степени – это противоестественно: именно они двадцать лет не давали забыть об СССР. Именно они несли его знамя и заставляли стыдливо прятать глаза и оправдываться тех, кто забыл, в какой стране он был рожден.

Но сегодня, когда убереженная ими идея начинает превращаться в возможную политическую волю России – они начинают впадать в догматическое резонерство, утверждая, что это – совсем не то, что они имели в виду. И что, выступая за СССР, они соглашаются на воссоединение его, только если он будет создан исключительно по их чертежам: как собственно Союз Советских Социалистических Республик. С социализмом и властью трудящихся.

Что, вообще-то говоря, само по себе было бы и неплохо.

Проблема в том, что это разные задачи, задачи разных этапов. Если человек является сторонником социализма и Советской власти – он вполне естественно должен отстаивать эти цели и эти идеалы. Но это – то, что в рамках ими же исповедуемой идеологии принято называть задачами социалистической революции.

И в рамках этой же идеологии есть то, что принято называть задачами демократической революции – к которым относится, в частности, преодоление раздробленности страны, ее воссоединение.

Вопрос о том, какой строй должен быть установлен в воссоединенной стране – важный вопрос. Очень важный. Но для того, чтобы его решать, – нужно иметь это объединение.

Сегодня они утверждают, что воссоединение страны не в форме СССР «станет буржуазным хомутом на шее всех народов» и поэтому «сегодня «коммунисты» не хотят и не могут (… и не будут) осуществить воссоединение КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ страны».

И, с одной стороны, не понимают, что воссоединение страны нужно не столько «капиталистам», сколько народам, трудящимся, которым, в частности, по той же коммунистической теории, если уж исходить из нее, такое воссоединение дает возможность объединения и консолидации в отстаивании своих классовых интересов.

А с другой – не понимают, что в прежние времена коммунисты всегда были сильны тем, что умели понять и выразить интересы народа, подчиняя им при необходимости те или иные свои прежние схемы. Чем выгодно отличались от нынешних носителей того же имени.

Отказываться воссоединять страну на том основании, что она восстанавливается не в качестве социалистической, и заявлять, что как таковая она станет «хомутом», это все равно что отказываться свергать средневековую монархию на том основании, что после изгнания аристократов страна окажется под «хомутом» капиталистов. То есть – полностью разорвать с той самой теорией марксизма, от имени которой они пытаются говорить.

Воссоединение страны – это нормальная и естественная политическая и историческая задача. Как та, которую решали испанцы во времена Реконкисты. Итальянцы Гарибальди во времена Рисорджименто. Авраам Линкольн и юнионисты во времена гражданской войны в США. Германия при Бисмарке.

Право наций на самоопределение, провозглашенное сто лет назад и сегодня признанное междунаролдными нормами, – естественно, как частный случай, включает в себя такую его реализацию, как воссоединение разделенного государства и разделенных народов.

К народам СССР, разделенным в ходе крупнейшей геополитической катастрофы двадцать лет назад, это относится так же, как к любым другим народам на том или ином этапе истории.

Будет задача воссоединения страны решена на данном этапе или нет – но задача проартикулирована.

Те, кто не хочет ее решать и будет этому противодействовать, – противостоят не Путину. Он в данном случае лишь выразил желания большинства граждан страны. Они противостоят стране. Противостоят ее народу. Сформировавшейся в стране новой «единой союзной нации», которая воссоединения хочет.

4.2. Дезавуированное Беловежье. Маркер гражданственной самоидентификации

Воссоединение Крыма как дезавуирование необратимости Беловежских соглашений. – Признание-непризнание воссоединения Крыма – как фактор гражданской самоидентификации во внутриполитической жизни России. – Крым, как легитимация восстановления территориальной целостности Союзного государства. – Сопротивление «антиграждан»

4.2.1. Мироустройство: девальвация девальвации

Для того чтобы официально признать границы Европы установившиеся в результате Второй мировой войны «международному сообществу» понадобилось тридцать лет, с 1945 по 1975 год, от окончания войны – до Хельсинкского совещания.

Для того чтобы их пересмотреть – пятнадцать, с 1975-го по 1990-й: от Хельсинкского совещания до аншлюса ГДР.

Можно спорить о том, каковы были причины этого – и насколько обоснован был этот пересмотр, и выдвигать любые аргументы в пользу его оправданности, но фактом остается одно: масштабная недейственность подобного рода договоренностей.

Простой вопрос, что такое международные договора: констатация некого положения, сложившегося на данный момент – или обязывающая норма? Если обязывающая норма – значит, она не может пересматриваться, какие бы основания для ее пересмотра ни существовали. Или, во всяком случае, не может пересматриваться иначе, нежели в порядке, подобном тому, в каком она была принята – то есть на аналогичном международном форуме.

Если это всего лишь констатирующее положение, фиксирующее сложившееся положение дел – то какой смысл в усилиях по его заключению?

На самом деле, Конференция по послевоенному мироустройству должна была собраться в сентябре 1945 года – и это была договоренность Большой Тройки в Потсдаме. Конференция не собралась. Причины были разные, но одна из основных – та, что все договоренности Потсдама во многом были предопределены заинтересованностью США в помощи Светского Союза в войне с Японией.

В сентябре 1945 года благодаря этой помощи Япония была уже разгромлена и капитулировала, и в действие вступал принцип: «Чего стоит услуга, если она уже оказана?». США не хотели на международном форуме закреплять и подтверждать свои обязательства перед СССР, – но и не имели сил добиться изменения фактического положения дел. И все стороны молча согласились по факту исходить из того, о чем договорились в Потсдаме.

Сама идея все же провести конференцию была инициирована только через двадцать лет, в 1965 году, СССР и его союзниками по Варшавскому договору – то есть тогда, когда западная система входила в кризис и начинала проигрывать соревнование систем. Зачем вообще нужно было предлагать подобного рода «мирный договор» проигрывающей стороне – спорно. Но западная коалиция предложение в тот момент не приняла, и согласилась договариваться значительно позже – когда кризис ее системы стал казаться необратимым, СССР перешел в масштабное успешное наступление, а США утонули в затянувшемся кризисе, проиграли войну во Вьетнаме, испытывали национальный психологический шок, а в Европе пали последние фашистские диктатуры.

Вообще говоря, заключив Хельсинкское соглашение, формально закреплявшее положение дел тридцатилетней данности и не учитывавшее наметившегося в тот момент доминирования СССР и его союзников, СССР скорее дал своим конкурентам передышку, нежели добился каких-либо преимуществ для себя. Возможно – именно тогда нужно было условием договоренности ставить роспуск НАТО и вывод американских войск из Европы.

Все время замалчивается простой факт: США 1975 года – это не США 1945 или 1995 года. Это нечто вроде СССР 1990-го: дезорганизация, уныние, разочарование, моральный упадок, чувство обреченности и безволие. В не лучшем состоянии находятся и их союзники в Европе.

Как бы то ни было – находясь на вершине своего могущества, СССР на соглашение пошел. Соглашение во многом парадоксальное, потому что оно носило характер равноправного договора между явно доминирующим и явно проигрывающим. Возможно – это оказалось своего рода результатом психологической усталости начинающего стареть советского руководства.

Так или иначе – Хельсинкские договоренности о нерушимости границ оказались пересмотрены через пятнадцать лет. Тридцать лет идти к заключению договора, чтобы соблюдать его вдвое меньшее время – это ситуация, заставляющая думать, что подобные договоры бессмысленны и проще обходиться без них.

Но обходиться без них – значит жить по ситуативно складывающемуся балансу сил, причем опираясь только на в данный момент существующую силу. Баланс – меняется. Значит, мы вступаем в полосу постоянного пересмотра границ – или постоянного соревнования в наращивании силы.

1990-е годы стали временем постоянного пересмотра границ, закрепленных на Совещании в Хельсинки: была аннексирована ГДР, были разделенны СССР, ЧССР, Югославия – и даже входившая в ее состав Сербия.

Но если признаются подверженными пересмотру границы 1945–1975 гг., закрепленные в соглашении более трех десятков стран, включая все ведущие – то из чего следует, что должны соблюдаться границы 1990–1991 годов, ни на каком официальном форуме никем не закреплявшиеся?..

А значит – они будут пересматриваться. Западные страны занимают солидарную позицию в отношении Абхазии, Южной Осетии, Крыма и Новороссии в первую очередь потому, что не хотят допустить усиления России. Но в не меньшей степени и потому, что оправданно опасаются создания прецедентов и начала пересмотра их собственных границ и грозящего неуправляемых потока территориальных изменений и национально-территориальных претензий и конфликтов.

Первый момент доказывает, что все их противостояние с СССР как минимум с 1945 по 1990 год носило характер не «борьбы с коммунизмом», а именно борьбы с Россией как геополитическим конкурентом. А это значит, что наивны были расчеты и уверения тех, кто утверждал, что стоит отказаться от социализма и коммунистической идеологии, – как Россия/ СССР станет равноправным и желанным партнером среди «цивилизованных стран мира».

Скорее все оказалось наоборот – как только она это сделала, как она стала слабее, на нее стали смотреть свысока, и в значительно меньшей степени учитывать ее интересы на международной арене. Причем стали смотреть свысока и потому, что она стала слабее, и потому, что на отрекающихся от своей веры можно смотреть только свысока.

Что касается второго момента, опасения неуправляемой волны пересмотра границ – этот страх естественен. На очереди стоят Бавария, Шотландия, Венеция, Каталония – и где окажется предел этому переделу – сказать не может никто. В конце концов, Бавария находится в составе Германии намного меньшее время, нежели Грузия находилась в составе России. Впрочем, Аляска в составе США – почти ровно столько же – и когда остановится этот процесс, не может предположить никто.

Но, так или иначе, – процесс начат. Можно, конечно, говорить, что для предотвращения угрозы нужно проведение некой новой Конференции. Нового международного форума, на котором можно будет договориться о новых неприкасаемых границах.

Проблема в том, что значимость подобного форума изначально окажется девальвирована и поставлена под сомнение пренебрежением к итогам и решениям Хельсинки.

В результате – в Баварии нарастает требование выхода из ФРГ. Немцы доигрались.

Бавария находилась в Германии не только меньшее время, чем Грузия – в России, но и куда меньшее, чем Крым или Украина. Причем, если все последние объединяла сначала общая – православная – вера, а потом общая идеология, – то в Баварии и большей части остальной Германии исповедания различные: одни – католики, другие – протестанты.

Баварское королевство было и куда богаче той же Пруссии, которая собрала Германию под свою власть при Бисмарке, – и куда просвещеннее. А когда-то – вообще была центром средневековой Германской империи.

И еще в 1866 году вела с Пруссией Бисмарка войну. Войну она проиграла вместе с Австрией, в результате чего распался Германский Союз и образовался Северо-германский – куда Бавария по условиям мира не могла быть принята. И не хотела. Но когда через четыре года Пруссия разгромила империю Наполеона Третьего, Бисмарк частью принудил, а частью купил согласие короля Людвига на провозглашение короля Пруссии императором Германии – и по новой немецкой Конституции утратила самостоятельность.

Хотя автономию и чуть ли не статус королевства сохраняла вообще до времен Третьего Рейха.

Та же Грузия была спасена от уничтожения вхождением в состав России. И входила в нее по собственной воле. Баварию к вступлению принудили. То есть у нее оснований быть в составе Германии, где она находилась сто сорок лет, куда меньше, чем быть в России у Грузии, находившейся в составе России двести лет, или у Латвии с Эстонией, – которые входили в состав России почти триста лет, если не считать древние времена.

Сегодня треть жителей Баварии желала бы ее независимости от Берлина.

Если выйдет – или даже если просто будет настойчиво и упрямо напоминать о своем желании – что останется от рекламируемой объединенной Германии?.. Получится, что правители ФРГ сорок лет мечтали об аншлюсе Демократической Германии – чтобы спустя всего двадцать лет после ее аннексии снова получить разделение страны.

Кстати, идея поделить Германию даже не на два, а на четыре-шесть государств – была идея США и Англии. А в 1989 году в первую очередь Маргарет Тэтчер заклинала Горби не допускать немецкого объединения. После войны именно СССР и Сталин категорически выступали за сохранение единства Германии – и пошли на создание ГДР лишь после того, как на Западе сепаратисты провозгласили создание ФРГ.

ГДР с исторической точки зрения – это в первую очередь Пруссия и Саксония – традиционно более чем самодостаточные немецкие государства. На их территории уже с 1990-х гг. не испытывают прежней эйфории по поводу объединенной Германии.

И если Бавария отвоюет независимость – им тоже вполне может захотеться вернуться к отдельному существованию.

Кстати, «первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян» – это совсем не ГДР. Это как раз Бавария, где Советская власть была установлена в апреле 1919 года. И чья Баварская Красная армия некоторое время успешно противостояла войскам остальной Германии. Правда, за полгода до этого возникала еще и Эльзасская Советская Республика – но это было уж совсем ненадолго… В 1919 году Германия Баварию уже не просто принудила к единству – а завоевала.

Так что особой любви у последней к единому германскому государству, в общем-то, исторически нет. Сегодня Бавария – чуть ли не дотирует многие иные немецкие области.

Немцы доигрались. Едва обретя «объединение» в 1990 году, они начали поддерживать сепаратистские движения где было возможно.

Именно их военная и дипломатическая помощь позволила отсоединиться Хорватии от Югославии. Именно «объединенная Германия» поддерживала прибалтийских сепаратистов в СССР. Именно они отрывали от Югославии и Словению, и Боснию с Герцоговиной…

Даже не задумались, что защищая идею сепаратизма, – сами соблазняют собственные федеральные земли ею же…

Если можно Хорватии – почему нельзя Баварии? Хорваты и сербы – славяне. Баварцы и «немцы» – немцы. В первом случае – католики и православные, во втором – католики и протестанты. Сербы – православные славяне, боснийцы – мусульманские славяне…

Почему не отделяться католикам, если отделяются почитатели корана…

Германия вообще обладала государственным единством куда меньшее время, чем Россия/СССР: первая с 1870 по 1945 год и с 1989 по 2014 год – всего 75 лет плюс 25 лет. Вторая – сотни лет. Минимум с воссоединения с Украиной – 1653, а как собственно Россия – со времен Ивана Третьего – 500 лет. Почему если в 1991 году была разделена сепаратистами Россия – через два десятка лет не может быть разделена «борцами за национальную независимость» Германия?..

Тем более, что сразу можно назвать тех, кто этому обрадуется и в этом будет заинтересован: США, Англия, Франция. Не говоря о страстно симпатизирующей Германии Польше и некоторых прочих исторических «друзьях»…

Объединенная Германия – сильная Германия. Сильная Германия – гегемон в Европе. Разъединенная Германия – слабая Германия.

Что лучше для ее соседей? Через некоторое время окажется, что у германского единства останется один защитник и союзник – Россия.

До Бисмарка Германия состояла из трех десятков государств. До Наполеона – то есть, до начала XIX века – из трехсот. Куда больше, чем число республик Югославии или государств средневековой Грузии.

И все могут захотеть – ведь живет же независимо и неплохо Люксембург или Лихтенштейн. И у каждого сразу найдутся внешние покровители и помощники в борьбе за независимость.

Получится или нет – но соблазн возникает. В каждой земле найдется, кому попробовать…

Но если все обойдется только и Баварией: она ведь во многом опора немецкой политической стабильности и немецкого консерватизма. Правящая ХДС/ ХСС – потому и не просто ХДС – что образована союзом с самостоятельным баварским Христианским Социальным Союзом.

Без его голосов, голосов консервативных баварских католиков, колеблющееся равновесие левых и правых сразу склонится в сторону СДПГ и «зеленых»: власть уже не будет переходить из рук в руки от социал-демократов к консерваторам – она, с большой долей вероятности, как правило, стабильно будет у «красно-зеленой коалиции». И конфессиональный баланс окажется в пользу протестантов.

Но это уже – не будет Германия. Это будет «вторая Швеция».

Правда, встанет вопрос, что если Баварии можно отсоединяться от Германии – почему Бургундии нельзя отсоединяться от Франции? А Шотландии – от Великобритании?

И не стоит забывать – у российской короны были владения в немецких землях.

То есть, здесь в каком-то смысле – центральный вопрос: чтобы значимым стал новый форум – значимым должны стать предыдущие: Хельсинки, Ялта, Потсдам.

Если незначимыми признаются они – значит, незначимым окажется и он. И тогда – под вопросом оказывается и его проведение, и любые иные международные договоренности.

То есть, в конечном счете, все просто: чтобы остановить волну пересмотров границ – нужно, прежде всего, восстановить границы 1945–1975 годов. Если нет – границы будут пересматриваться и дальше.

Конечно, сегодня шутки о возвращении Аляски – России, Флориды – Испании, а Техаса – Мексике могут казаться даже не остроумными.

Только в 1985 году рассуждения об отделении от СССР Грузии, Украины и Прибалтики – тоже казались неостроумными.

Шутка Постпреда России в ЕС Чижова о том, что Маккейну лучше следить не за Молдавией (которую последний объявил возможным кандидатом на принятие в РФ) – а за Аляской, которая тоже когда-то была в составе России – это, конечно, только шутка. И, возможно, не совсем своевременная – американские СМИ вполне получают повод всерьез уверять, что Россия, начав с Крыма, нацелена на захват США. И в Америке, учитывая общий низкий образовательный уровень и шаблонность мышления, найдется достаточно тех, кто всерьез этому поверит.

Тем более, что одни американцы путают Джорджию и Грузию, другие думают, что во Второй мировой войне СССР был союзником Германии, а нынешний президент, выиграв выборы, в одной из торжественных речей перепутал Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна, заявив, что именно Линкольн возглавил войну американцев за независимость от Англии. Так что поверить они готовы, если СМИ приложит минимум усилий, во что угодно.

Хотя понятно, что все слова о «Русской Аляске» ничем кроме шутки и риторики сегодня быть не могут. И, тем не менее – в 1985 году ничем кроме шутки или антиутопического бреда даже самому ущербному диссиденту не могли показаться слова о том, что через шесть лет СССР будет поделен на части, а КПСС окажется под запретом.

В мире наметилась новая тенденция – тенденция тяги к разделу национальных государств. Сами национальные государства родились из возникновения национальных рынков, когда политическое единство оформляло единство экономическое. Но выход рынка за национальные границы – поставил и вопрос о том, насколько нужны оформлявшие его политические структуры.

В формации, центром которой являются рыночные отношения, нужны и политические отношения, которые им соответствуют. Отсюда возникает тенденция выхода богатых областей и регионов тех или иных национальных государств из состава этих государств, тем более – если этот сугубо материальный стимул дополняется теми или иными историко-культурными идентификациями и основаниями.

Каталония богаче других регионов Испании, Бавария – других регионов Германии, Венеция – многих регионов Италии. Шотландия – не беднее Англии. Появляется интерес, а ссылка на исторические обиды и несправедливости все это дополняет, точнее – оформляет.

Когда есть основание – достаточно в шутку поднять ту или иную тему, и эта шутка может стать знаменем того или иного сепаратистского движения. Тем более, когда старое приедается и хочется испытать некие новые ощущения.

И тем более, когда начинает утверждаться практика, которая создает систему прецедентов.

Национальные государства начали делиться – и богатые регионы завели речь об отделении. Прецедент был создан не в Крыму и не в Косово. Прецедент был создан с разделом СССР. Если Украина могла отделиться от СССР – почему Крым не может от Украины – это вопрос риторический и уже не имеющий смысла – Крым уже отделился. Но не намного дальше от него по осмыслению и по времени и другой вопрос – почему Аляска не может отделиться от США? (И почему Область Войска Донского не может отделиться от остатков УССР?)

На самом деле только по двум причинам: 1) разгромив попытку отделения Южных Штатов, США затабуировали тему выхода штатов из состава Союза, 2) Аляска этого не хочет. Но, одобрив выход республик из СССР, они ее в скрытом виде растабуировали. А потом закрепили растабуирование, одобрив раздел Югославии и европейскую аннексию Косово.

Теперь они попытались помешать выходу из Грузии Осетии и Абхазии и из Республики Украина Крыма – и не сумели.

Их разговоры о том, что Косово «особый случай» и что там пролилось много крови – это малозначимые сентенции: в войне Севера и Юга тоже пролилось много крови, но Север не позволил Югу обрести свою государственность – и, в общем-то, с точки зрения национальных интересов правильно сделал.

Априорность недопустимости выхода части государства из состава государства – нарушена.

Когда был разделен СССР, – был сломан только что принятый другой принцип: принцип нерушимости послевоенных границ в Европе, утвержденный в Хельсинки. Сегодня вообще непонятно, на каких основаниях существует организация, именующая себя ОБСЕ – учитывая, что главным ее назначением было обеспечение этого принципа: принцип нарушен – организация должна исчезнуть. Когда-то Второй Интернационал потерпел крах именно потому, что не смог обеспечить свои решения о недопустимости войны и требование депутатам, социалистам разных стран голосовать против военных бюджетов. Решено было в 1912 году голосовать против – большая часть проголосовали «за». Интернационал честно перестал существовать.

ОБСЕ создали для обеспечения нерушимости границ – нерушимость границ не сохранена – зачем нужен ОБСЕ – он банкрот.

Аляска имеет сегодня только одно основание для неотсоедения от США – отсутствие такого желания. Если оно вдруг появится – интересно будет посмотреть, как США будут бомбить Фэрбанкс, Джуно, Ситка и Василла.

Но Украина еще в марте 1991 года не имела желания отсоединяться от СССР. При этом к 1991 году она имела общую с Россией тысячелетнюю историю и триста лет государственного единства после официального воссоединения. Аляска была в составе России шестьдесят лет – и сто пятьдесят находится в составе США.

Сто пятьдесят – с одной стороны это больше, чем шестьдесят: в два раза. Но меньше чем триста – тоже в два раза. Аляска в составе США – даже меньшее время, чем Грузия была в составе России.

Петиция о ее выходе из состава США уже появилась и десятки тысяч шутников ее уже подписали. Ста тысяч она пока не наберет – а если и наберет, ее тоже оставят без внимания. Но тема – вброшена.

Другой вопрос, заинтересует это Аляску или нет. И соблазн может появиться. На Аляске живет чуть больше 0,2 % населения США, площадь ее составляет 1,7 млн кв. км, то есть – около 17 % территории США. При этом добывается 20 % американской нефти и 8 % американского золота. Она на втором месте сред штатов по добыче золота. И там же находится область Национального нефтяного резерва США.

То есть Аляска – это один из самых богатых штатов. С богатством, достающимся не ей, а США в целом, мысль, что это богатство можно делить не на триста миллионов человек, а на семьсот тысяч жителей Аляски – мысль заманчивая. К тому же США свой нефтяной резерв, находящийся на территории Аляски, резервируют. А Россия свою нефть продает. То есть ведь получается, что находясь в составе США, Аляска свои богатства делит с еще тремястами миллионами человек (в России будет делить только со ста пятьюдесятью), и свои запасы нефти продавать не может. А находясь в составе России – продавать сможет.

При этом она действительно в составе России была – и была передана в состав США без учета мнения народа и без соблюдения демократических процедур. Почему бы не провести референдум и не узнать мнение народа…

И к тому же от России ее отделяет 80 километров. А от основной территории США (штат Вашингтон) – 800 миль.

Все это, конечно, – несерьезно. Но почему нет?

То, что мы считаем серьезным и возможным либо невозможным – всегда лишь отражение сложившейся практики и наших представлений. И утвердившихся норм. США, в запале мнимой победы над СССР, слишком усердно нормы разрушают.

А в мире, где разрушены нормы и устоявшиеся представления, допустимым становится то, что ранее представлялось невероятным.

США слишком долго приучали мир к мысли, что не только законы и нормы пишет сильный, – но и трактует их тоже он. А сила – фактор переменчивый. Сегодня оказалось, что США не имеют ресурсов принудить Россию отказаться от Крыма. Так же внезапно может оказаться, что у них не окажется ресурсов помешать референдуму на Аляске.

Они превращают мир в фантасмагорию. И могут сами оказаться жертвой этой фантасмагории.

4.2.2. Коалиция проигравших

«Исключение» России из пресловутой G-8 чем-то напоминает исключение СССР из Лиги Наций в 1939 году. Через пять с половиной лет Лига Наций самораспустилась, а СССР вместе с США, также не входившими в Лигу Наций, создали под своим патронатом новую организацию – ООН, эффективно или неэффективно (но более эффективно, чем старая Лига) и так или иначе существующую до сих пор.

Решение о роспуске Лиги в апреле 1946 года имело сугубо формальное значение – как таковой ее уже не существовало. К моменту роспуска в ней осталось 34 государства из 63, в разное время в нее успевших вступить. И она никакого влияния на мировую политику не оказывала. Практически ни одного военного конфликта из тех, с которыми она столкнулась, – она решить не смогла.

У нее был свой Совет – и свои постоянные члены этого Совета: Великобритания, Франция, Италия и Япония. В 1933 году из его состава вышла Япония – как только Лига попыталась оказывать на нее давление в связи с ее экспансией на материке, в 1937 году – во время Эфиопской кампании – вышла Италия. В апреле 1941 – вышла Франция.

К началу Второй мировой войны Лига Наций так надоела всем, что в ней не оказалось главных участников основных мировых событий. И главных участников начинающейся войны.

По сути, новая война стала войной между великими державами из Лиги Наций вышедшими – и великими державами из нее не вышедшими: с одной стороны были вышедшие Германия, Италия и Япония, с другой – не вышедшие – Англия и Франция. И не вышедшие – оказались абсолютно бессильными перед вышедшими. В приступе фанаберии она исключили еще и СССР – и тем самым прекратили свое собственное существование в качестве Лиги Наций.

За шесть лет до этого, осенью 1933 года из Лиги Наций вышла Германия. У власти был Гитлер. Понятно, чем в целом была в этот момент германская внешняя политика. Но в данном конкретном случае причиной выхода стало именно нежелание Франции и Англии относиться к Германии, как к равноправному партнеру: в ходе подготовки международной конференции по разоружению к ней пытались применить дискриминационные меры, тогда как Германия в этот момент требовала лишь равноправия. От нее требовали практически полного разоружения, без принятия другими странами таких же обязательств. В ноте от 6 октября германское правительство заявляло: «Германия желает получить либо полную свободу, либо подвергнуться таким же качественным ограничениям, как и другие страны». Партнеры ей в этом отказали – и тогда ею было заявлено: «В свете того направления, какое приняло в последнее время обсуждение державами вопроса о разоружении, ясно, что конференция по разоружению не выполнит своей единственной задачи – общего разоружения… Германское правительство вынуждено поэтому покинуть конференцию по разоружению». Одновременно было принято и решение выйти из состава Лиги Наций. Признав отношение к Германии «несправедливым и унизительным» «как к бесправной и второразрядной».

Гитлер, конечно, всегда был Гитлером – но он смог сделать то, что делал лишь благодаря тому, что лидеры Версальского мира, (который СССР всегда считал грабительским и империалистическим) – действительно относились к Германии, как к бесправной стране и унижали ее национальное достоинство.

Они видели в Германии побежденную страну – и пытались обречь ее на роль постоянно третируемой державы. Но Германию они действительно победили – а Россию сегодня объявляют побежденной, – подобной победы не одержав.

Роли побежденных и победителей – вообще слишком часто меняются. И чем амбициознее ведет себя тот, кто является победителем или себя таким объявляет – тем больше он рождает протест, направленный на то, чтобы сложившееся положение пересмотреть.

Лига Наций пришла к банкротству потому, что ее создатели пытались сделать ее не площадкой выработки совместных решений, – а площадкой диктата одних по отношению к другим. Те, чье мнение не учитывалось, – один за другим ее покидали – и оказалось, что тем, кто остался – просто некому навязывать свою позицию, потому что они ушли. Оставив диктующих самих с собой.

Если некая площадка есть форма согласования позиций – то исключая кого-либо из этого форума, – ты предлагаешь ему действовать на свое усмотрение. Без такого согласования. Это может создавать проблему, когда данный форум включает всех ключевых субъектов процесса – но это контрпродуктивно, когда данный форм и так критикуется за непредставительность.

G-8 позиционировался как клуб ведущих держав (кроме России и США – Японии, Германии, Франции, Великобритании, Италии и Канады). Но Италия куда менее значима, чем Индия, а Канада – чем Китай.

Собственно, за исключением, возможно, Японии, – это клуб переживающих кризис экономик. Состав участников отражал экономические реалии 1970-х – и давно уже далек от экономических реалий 2000-х. Собственно и в 1970-е они были созданы для преодоления нефтяного кризиса – то есть были саммитом ему подверженных и его опасающихся. Когда СССР (Россия) был экономически силен – он в клуб не входил и без него обходился. Когда СССР оказался, разделен – РФ приняли в клуб в качестве морального утешения за ее разорение в первой половине 1990-х.

Строго говоря, за исключением морального утешения Россия от участия в саммитах ничего не имела. Кроме вынужденности учитывать в своей политике позицию других участников – как правило, слабо учитывающих ее интересы.

На фоне все большей институализации другого клуба, G-5, «Большой пятерки» (БРИКС) «Западный клуб» становится не клубом ведущих держав – а одним из двух «клубов ведущих держав», отчасти координирующих свои действия в рамках «Большой двадцатки».

Но это в лучшем случае. Сегодня можно говорить о существовании в мире пяти основных центров силы: – США – Западная Европа (к которым по ряду моментов негеографического характера можно отнести и Японию) – Россия – Исламский мир – Китай.

G-8 означала союз трех из этих пяти центров, исключающий Китай и Ислам. G-7 – союз двух центров – США и Западной Европы. Первое объединяло, так или иначе, большинство центров силы – второе объединяет меньшинство.

Собственно порочность формата работы G-8 была в том, что если он провозглашал себя «Большой восьмеркой» (хотя назывался всего лишь «Группой восьми») – то должен был этому соответствовать. «Большая восьмерка» могла быть «Большой восьмеркой» только в том случае, если бы была «Восьмеркой Больших» – рассматривающих друг друга как «Больших» т. е. «Великих» – то есть тех, чьи интересы друг для друга представляются приоритетными – и признающих приоритетность зон национальных интересов друг друга.

Своей позицией по вопросу о Крыме, то есть о восстановлении территориальной целостности России, остальные члены группы продемонстрировали, что не считают интересы России для себя приоритетными и заслуживающими уважения.

А в таком случае пребывание России в их клубе означало бы только одно: принятие роли постоянно «ласково третируемого».

С формальной точки зрения выпады западных стран против России в вопросе о кризисе Украины – абсолютно непонятны. Ситуация на Украине – это внутреннее дело Украины. Отношения России и Украины – это дело только России и Украины. Вопрос о том, в чей состав ходит Крым, – тоже только их дело. Точно так же, как вопрос о том, в чей состав входит Донбасс или Одесская область. Последнее – могло бы интересовать Румынию – но не США. Странно было бы, если бы Россия и Китай проявили подобную активность в случае конфликта между Мексикой и США по поводу принадлежности Техаса. Вопрос двусторонних отношений.

Это – с формальной точки зрения.

Нескромная активность этих стран в происходящем кризисе естественна и понятна только в том случае, если это напрямую связано с их непосредственными интересами. Как если бы речь шла о члене их военного блока, стране, официально призванной зоной их международной влияния и ответственности, стране, с которой заключен военный союз и которая признана стратегическим партнером, – или о части непосредственно их территории.

Об их колонии либо их сателлите.

Но если просто восстановить в памяти весь ход развития кризиса в последние месяцы – и просто назвать вещи своими именами – то именно так все и начинает выглядеть.

С чего начинается последний кризис на Украине – с требования вышедших на площадь подписать соглашение об ассоциации с ЕС. Что, по существу, лишало Украину политического и экономического суверенитета.

И лишало в пользу ЕС – то есть Украина оказывалась аннексированной содружеством западных стран и превращалась в их полуколонию.

Когда национальная власть Украины пыталась мягко противодействовать клиентуре ЕС – всего лишь не позволяя им захватывать государственные учреждения в столице – против нее была применена вооруженная сила. А официальные представители США и ЕС демонстративно являлись к протестующим и всячески поддерживали их требования: и морально, и материально.

В данном случае речь идет не о том, чтобы их в этом обвинять, – а о том, чтобы это констатировать. То есть они, открыто и не скрываясь, поддерживали и поощряли действия людей, боровшихся за лишение Украины государственного суверенитета и ее аннексию странами ЕС.

Поддерживаемые, воодушевляемые и направляемые последним государственным образованием его клиенты на улицах Киева наращивали вооруженное силовое противостояние со сторонниками сохранения суверенитета.

Причем, как только последние пытались принять меры, вытекавшие из их должностных обязанностей, представители США и ЕС, в том числе вице-президент США, требовали от них прекратить подобные действия и не препятствовать захвату власти силовыми отрядами, подготовленными и поддерживаемыми странами-агрессорами. И законная и считавшая себя суверенной власть Украины – подчинялась этим требованиям, а если пыталась не подчиниться, то силовые структуры подчинялись не требованиям власти и профильных министров, а требованиям своих западных кураторов.

Силовики Украины три месяца бездействовали, не пресекая попытки государственного переворота – и в один день захватили госадминистрацию Харькова, когда она оказалась в руках защитников конституции Украины и ее национальной суверенности.

Против защитников суверенитета Украины – возбуждались уголовные дела, клиентура Запада, даже выступавшая под неонацистскими знаменами, – оставалась безнаказанной.

Как и в 20-30-е годы западные страны поощряют и поддерживают формирование нацистских сил – для использования их против России.

Запад гарантировал соблюдение определенных норм игры, если законная власть откажется от своих полномочий и обязанностей по поддержанию конституционного порядка и защите суверенитета Украины – и как только последняя прекратила сопротивление, санкционировал прямой силовой захват власти выступающими от ее имени боевиками.

Что произошло – западная коалиция, осуществив в некой относительно нетрадиционной форме агрессию, аннексировала Украину и установила в ее столице свою колониальную администрацию. Одновременно повернув репрессии против сторонников сохранения суверенитета страны и защитников ее конституции.

Сопротивление агрессии начало уходить в регионы. Естественный процесс: враг захватывает столицу – движение за независимость уходит в регионы. Как в России во время Смуты: поляки, опираясь на бояр-коллаборационистов, захватили Москву, Нижний Новгород – сформировал ополчение.

Директор ЦРУ приезжает инструктировать силовиков колониальной администрации – и после этого они решаются объявить о силовой операции.

Когда оказывается, что операция не состоялась, объявляется, что руководить ими приедет опять же вице-президент США. От законной власти президента он требовал не применять силу. От незаконной – приедет требовать применять.

Пока власть в Киеве была у законного президента – силовики три месяца не могли ликвидировать Музычко и обуздать «Правый сектор».

Как только власть перешла к сторонникам и клиентам ЕС и США, – Музычко тут же был убит, а «Правый сектор» выселен из своей штаб-квартиры.

В Киеве не только откровенное марионеточное правительство, контролируемое Западной коалицией – все исполнительные структуры подчиняются не столько ему, сколько кураторам из последней.

Еще раз, будем видеть вещи такими, какие они есть.

Украина аннексирована странами Западной коалиции.

Разворачивающееся движение на Юго-Востоке – это не столько «движение за федерализацию» и, конечно, не сепаратизм – это борьба за сохранение национального суверенитета Украины и сопротивление закамуфлированной аннексии. Юго-Восток противостоит агрессии и пытается отстоять от захвативших власть заговорщиков конституцию страны и ее независимость. И их лозунг федерализации – это предложение будущего государственного устройства, которые они предлагают утвердить после освобождения всей территории Украины.

То есть лозунг сохранения ее территориальной целостности, – потому что федерализация, – это единственный способ сохранения целостности столь неестественного по своей территории государственного образования, как Республика Украина.

Идет борьба не централистов и сепаратистов. И не унитаристов с федералистами. Не католиков с православными. И не пропольских областей с прорусскими областями. И не украинцев с русскими – и даже не украинцев и русских с западенцами.

Идет борьба клиентуры и наемных боевиков Западной коалиции с движением сопротивления оккупации и агрессии.

Борьба против превращения страны в колонию. Такая же, какую вели народы СССР против гитлеровской оккупации. Какую движение Сопротивления во Франции и Югославии вело против германской агрессии в годы Второй мировой войны.

Какую партизаны Вьетнама вели против американцев и марионеточного сайгонского режима, а алжирские повстанцы – против Франции полвека назад.

Идет то, что шло тогда. Только немножко в других формах. И нужно понимать, что закончиться это может только либо разделом страны, – либо освобождением Киева от захватившего его агрессора отрядами народного сопротивления, пришедшими с Юго-Востока.

4.2.3. Ненависть антиграждан

ВЦИОМ огласил данные об отношении граждан России к воссоединению с Крымом[5] – и они подтвердили известное: 93 % считали, что просьбу Крыма о вхождении в состав РФ нужно было удовлетворить, 3 % затруднились с ответом, 3 % сочли, что скорее ее удовлетворять не нужно, и 1 % – что ее ни в коем случае удовлетворять не нужно.

55 % выступили за то, чтобы бороться за Крым вплоть до прямого (вооруженного) конфликта, 23 % – что Крым не стоит того, чтобы из-за него конфликтовать и 25 % не смогли определиться с ответом.

При этом 86 % уверенно ответили, что Крым – это Россия, 10 % – что Крым – это не Россия, 3 % – затруднились.

В общем, все то, что демонстрировали и предыдущие опросы. Особо, конечно, интересна позиция тех, кто в 93 % поддерживающих воссоединение входит, но в 55 %, готовых эту позицию отстаивать, не входят. То есть – если ни с кем из-за Крыма ссориться не придется – возьмем, пригодится. А если свое решение придется защищать – то лучше отдать. Но это – детали.

Бывает оппозиция власти – бывает оппозиция стране.

Линия раздела – она между теми, кто считает, что вопросы судьбы России должна решать сама Россия – и теми, кто считает, что эти вопросы должны решать те или иные иностранные и международные центры.

Вот первые – вне зависимости от исповедуемой идеологии (коммунисты, либералы, социалисты, консерваторы, националисты, атеисты, христиане, мусульмане и т. д.) – это граждане страны, вторые (среди которых тоже есть коммунисты, либералы, социалисты, консерваторы, националисты, атеисты, христиане, мусульмане и т. д.) – не граждане. Потому, в частности, что гражданин – понятие не формально-юридическое, а политико-нравственное.

Первые – составляют примерно 90 % населения, вторые – примерно 10 %. С колебаниями по разным вопросам – отношение к «однополым бракам», НКО, «черным сайтам», «закону Димы Яковлева» и т. д.

Эти «примерно десять процентов» видны всегда и во всем – и имена их известны: Гозман и Шендерович, Альбац и Латынина, Немцов и Новодворская, Пивоваров и Романова – это их ударный отряд информационного терроризма. Но дело не в этих именах – на деле их больше.

Верно, что обвинения несогласных в предательстве «обычно происходит в периоды больших войн и бедствий», – и не верно, что «сейчас у нас войны все-таки нет» – ВОЙНА ИДЕТ. Новая и в новых формах. И если пятнадцать лет назад Россия подверглась агрессии международного терроризма – то сегодня она через Украину подверглась агрессии международного неонацизма. Просто используемые знамена – разных цветов: в одном случае зеленое, в другом случае коричневое (черно-красное). Суть одна – человеконенавистничество и открытый террор.

Поэтому мы сегодня реально живем в условиях войны – только информационно-психологической. И названные люди – это не наши «иначе думающие граждане»: это подданные других систем, солдаты противника, ведущие против нас эту информационную войну.

И дело не в разных взглядах – дело именно в предательстве. Разные взгляды – вполне могут существовать на пути достижения целей. Но в данном случае те, кто выступают против воссоединения Крыма – имеют разные цели с остальными 90 % населения страны. И дело не в том, что они по-иному видят ее будущее, а в том, что они в этом будущем отрицают ее право на самостоятельное существование.

Одни считают, что в будущем она существовать должна. Другие – что в будущем она существовать не должна. И поэтому сегодня вопрос оказывается стоящим так: либо сегодня будут существовать они, либо в будущем будет существовать она. Это – не вопрос дискуссии между гражданами. Это вопрос борьбы от гражданства отрекшихся – против страны и тех, кто ее гражданами остался. И борьбы насмерть: либо одни, либо другие.

4.3. Падение однополюсного мироустройства?

Геополитический шок конкурентов России. – Неприятие воссоединения – и ощущение невозможности ему помешать. – Попытка сохранить «право на монополию» западных партнеров. – Экономическая цена – и стратегический выигрыш. – Если «Единственная сверхдержава» бессильна – значит, она не сверхдержава. – Если коалиция бессильна – значит, это «коалиция слабых». – Оздоровительный характер антироссийских экономических санкций.

4.3.1. Вызов гегемонии

Проблемы отношений между Америкой и Россией определяются не фигурой того или иного посла, при всем ее значении.

Они определяются соотношением сил, балансом целей, интересов и возможностей обеих сторон.

Они были отличными при Рузвельте, когда с одной стороны его «Новый курс» во многом был выстроен на опыте СССР и когда перед ними был общий враг – фашизм. Они были сносными, когда Рузвельт умер и его сменил во многом иначе ориентированный Трумен, но когда стояла задача завершения Второй мировой войны и разгрома Японии.

И при нем же дошли почти до прямого военного столкновения в Корее, когда СССР организовал отражение инициированной США агрессии ООН в этой стране. Зато когда к власти вместо демократа Трумена пришел республиканец и, казалось бы, консерватор Эйзенхауэр – отношения к концу его правления стали нормализоваться.

Три фактора определяют отношения США и СССР/России: общие цели и интересы, личность лидеров, в первую очередь лидера США, сила и слабость партнеров.

Почему личность именно их лидера: общий вектор отношения СССР к США никогда не носил собственно антиамериканский характер. При всем глобальном противостоянии сверхдержав, даже официальная политика разводила отношение к «американскому империализму» – и американскому народу, «реакционным кругам монополистического капитала» – и «трудящимся Америки».

Как минимум дважды, на рубеже 1960-1970-х гг. и в середине 1980-х СССР имел возможность нанести конкуренту сокрушительное поражение – и оба раза не доводил противостояние до конца, делая шаг назад и предлагая сотрудничество, которое оппонент использовал для усиления своих позиций и перехода в наступление.

Сегодня может не вериться – но к моменту, когда Горбачев практически повторил Петра Третьего, отказавшегося от всех побед, завоеванных армией Елизаветы в войне с Пруссией, и пошел на изумляющие даже американских экспертов уступки в отношениях с США, последние стояли на грани национальной катастрофы, не выдерживая ни противостояния с СССР, ни перегрузок «рейганомики».

Американская революция в принятой концепции истории рассматривалась как одна из ступеней восхождения человечества к ключевому историческому событию, Октябрьской революции: 1) Английская революция, 2) Американская революция и война за освобождение, 3) Великая Французская революция. И, главное и итоговое – Великая Октябрьская социалистическая революция, рождение Нового мира. Отсюда США всегда рассматривались как своего рода предшественник, один из тех, кто пролагал дорогу Советской цивилизации.

Другое дело, что США далеко не всегда отвечали на это доброжелательной взаимностью.

В США всегда были группы, ориентированные на сотрудничество с Россией, – и были группы, ориентированные на вражду с ней. В свое время к первым относили группы интересов гражданско-промышленного сектора, ко вторым – военно-промышленного.

В США всегда были группы, с симпатией относившиеся к попыткам СССР построить новый мир, – и были группы, видевшие в этой попытке вызов их миру, который они считали лучшим из возможных.

И были те, для кого более важным было прагматичное сотрудничество с СССР – и те, для кого более важным были идеализированные конструкции наподобие «прав человека».

У одних постсоветская Россия вызвала раздражение тем, что не оправдала их надежды и поставила их в положение наивных прожектеров. У других – вызвала пренебрежение тем, что проиграла. У третьих – разочарование в надеждах на сильного партнера, у четвертых – тем, что снизила потребность в производстве вооружений. У пятых – тем, что приняв, казалось бы, пропагандируемые ими идеализированные схемы, показала, что они не ведут к утверждению провозглашаемых ими идеалов.

В постсоветской современной России сознание США видит некое подобие того, как если бы в середине XIX века они разделились на части, провозгласили превосходство индейского образа жизни над американским, стали организовывать жизнь в американских городах по советам индейских старейшин, детей американских плантаторов отдали бы в обучение «скво», а племена расселили в своих городах.

Отношения СССР и США и времен 40-х, и даже времен разрядки – это отношения сильных. И отношение США в ту эпоху к СССР – было отношением к сильному, а в 70-е годы – как к более сильному.

После разрушения СССР, США всегда относились к России как к слабому: в 1990-е годы, как слабому – но заискивающему, в 2000-е – как к слабому, но дерзящему. Со слабыми могут соблюдать снисходительную вежливость, но с ними не разговаривают и не ведут себя, как с сильным.

Американская ментальность в силу своей истории и условий своего формирования всегда была ориентирована на уважение силы, веры в себя и «свою мечту».

СССР (Россия), отказавшиеся от борьбы, своих идеалов и своей мечты, – уже этим вызывали пренебрежение.

Для американского сознания осмысление другого как возможного друга начинается со щелчка взведенного курка «кольта», приставленного к голове. Не потому, что они способны дружить только из страха (смелости и безрассудства у них не меньше, чем у нас) – просто потому, что человек, не способный приставить револьвер к их голове, не воспринимается как равный и достойный уважения.

Когда-то США воспринимали СССР в образе «смелого парня». Потом – «сильного парня». При Рейгане – в образе «плохого парня». При Горбачеве – в образе «глупого парня». Затем – в первую очередь, «слабого парня».

Постсоветская Россия для элитного, и не только элитного, сознания США – это страна:

• первое, отказавшаяся от борьбы, сдавшаяся;

• второе, отказавшаяся от борьбы и сдавшаяся в тот момент, когда для этого не было ровно никаких оснований;

• третье, позволяющая себе всерьез рассчитывать на то, что в мире существуют какие-либо иные нормы отношений, кроме отношений «по силе»;

• четвертое, отказавшаяся от своих идеалов, выбранного ею пути;

• пятое, предавшая Свою Мечту.

Еще – страна, в отличие от США, не сумевшая отстоять свою целостность. Не решившаяся и не умеющая подавлять мятежи, позволяющая унижать свое прошлое.

То есть страна, способная делать то, что ментальность США всегда презирала. И то, чего США никогда бы не сделали.

Сильная, пусть даже и враждебная США Россия всегда будет вызывать у них больше уважения и симпатии, чем слабая, пусть и просящая о дружбе.

Одна из основных проблем Соединенных Штатов в отношениях с Россией – это то, что они слишком всерьез относятся к тем самым пропагандистским стереотипам, которые создавали во времена Холодной войны.

Они так долго твердили, что Советский Союз – это империя, поработившая десятки народов, – что сами в это поверили.

С точки зрения борьбы против СССР, как штамп противостояния, как обоснование настраивания против России тех или иных меньшинств в союзных республиках, – это некий инструментальный смысл имело. Но что на деле это отношения к реальности не имело – это более или менее очевидно: потому что никто не сможет указать, в чем конкретном проявлялось на практике порабощение или угнетение скажем, грузин, или туркмен, казахов или латышей.

Потому и тогда, когда этот стереотип для разрушения СССР использовать удалось, – в самопровозглашенных на его территории государствах на деле сохранились массовые пророссийские настроения. Где-то они меньше, где-то они больше – но значимым фактором они остаются даже в республиках Прибалтики.

Точно так же и для массового политического сознания России, утратившей эти территории, они остаются не «потерянными колониями», не «отобранными плодами завоеваний» – а огромными массивами родной земли, отобранной и отторгнутой на абсолютно непонятных основаниях.

Даже осенью 2008 года и даже в Грузии, как оказалось, по данным Гэллапа, «41 % жителей Грузии заявили, что для их страны важнее поддерживать хорошие отношения с Россией, даже в случае если это повредит отношениям Тбилиси и Вашингтона. Ровно столько же уверены, что Грузия должна поддерживать ровные отношения со всеми членами международного сообщества, не давая предпочтения никому. 11 % считают, что Грузия должна опираться на дружбу с США, даже если это будет вызывать негативную реакцию Москвы».

Причем особо стоит отметить, что пророссийские взгляды наиболее часто выражают беднейшие жители Грузии, а проамериканские – богатейшие.

И уже после Августовской войны 2008 года 64 % грузин считали, что их страна должна невзирая ни на что, поддерживать добрые отношения с Россией. В 2007 году аналогичные взгляды выражали 59 % респондентов, в 2006-м – 53 %.

Да и уважением, как оказывается, наибольшим среди стран СНГ в Грузии пользуется Россия – 40 % жителей республики. А вот поставлявшую Грузии оружие и наемников «братскую Украину» уважали лишь 29 %. На третьем месте находился Азербайджан с 5 %[6].

Поэтому и США, и Запад в целом, осуществляя противостояние тем или иным достаточно робким попыткам России даже не то чтобы восстановить свою территориальную целостность, а просто сохранить свое влияние на пространстве СССР – не понимают, что в глазах российского сознания выступают не конкурентами страны, борющимися за перераспределение зон влияния, а агрессором, покушающимся на исконно родную для граждан СССР территорию.

При этом они чуть ли не всерьез утверждают, что борются за независимость «новых демократий» и сохраняют суверенитет и территориальную целостность «новых государств». Самое забавное, что они сами отчасти в это верят. Это действительно странно и может вызывать искреннее недоверие, но действительно, значительная часть американского политического класса верит в эту нелепость: причем подчас именно тех, кто в целом выступает за развитие американо-российского сотрудничества.

Они оказываются в плену собственных штампов по нескольким причинам: во-первых, когда долго говоришь одно и то же другим, есть опасность, что начнешь и сам в это верить. Хотя для политологов, в частности, есть среди прочего такое заповедное правило – ни в коем случае не верить в то, что советуешь говорить своему клиенту. Нельзя вообще одновременно и эффективно вести политическую линию, управлять страной – и верить в те пропагандистские утверждения, с помощью которых управляешь политическим поведением масс.

Во-вторых, в ряде случаев американцы и европейцы оказываются в плену собственных структур, работающих в тех странах, которые оказываются объектом их интересов. Для многих американских специалистов, работающих там, их объект работы – это их объект обогащения. И уж они, искренне рассматривая местное население и местные элиты как «варваров-туземцев», – рассматривают их как источник собираемой дани, а сами эти республики – как вотчины, выделенные им в длительное кормление, – и потому всячески формируют и поддерживают «добросовестные заблуждения» тех или иных американских политиков.

В-третьих, американцы слишком привыкли судить о настроениях в России по оценкам разгромленных и маргинализированных осколков прозападно ориентированного сектора российского политического класса. А те давно уже оказались в таком отрыве от реальных общественных настроений, что до сих пор уверенны, будто общество мыслит так, как они. Что если и имело место, и то не в полной мере, разве что два десятка лет назад. И чуть ли не искренне верит, что только злыми кознями и цензурой Кремля лишены возможности дружно славить мудрость американской политики и верность наставлений каких-либо сумасшедших вроде Новодворской, Альбац, Пархоменко или Немцова.

В результате США выстраивают свои представления о России на основании мнений и рекомендаций тех, кто давно утратил с ней интеллектуальную связь.

Отсюда – они не понимают, что происходит в России, не понимают, что сегодня не столько власть формирует общественное мнение, сколько она сама вынуждена выстраивать свой курс в соответствии с общественными ожиданиями.

Мужественно защитив некогда целостность своего Союза в войне Севера и Юга, американцы искренне возмутились бы, если бы эту героическую страницу их истории сегодня оппоненты представляли как «Порабощение авторитаризмом Линкольна новых демократий Юга». Но при этом они не понимают, что для постсоветского сознания образовавшиеся на территории СССР самопровозглашенные государства – это всего лишь сепаратистские режимы, причем в основном – сугубо авторитарного или марионеточного толка.

Им кажется, что это «российский авторитаризм» возрождает «российский империализм» и хочет силой вернуть получившие независимость молодые государства в лоно Российской империи. И они не понимают, что это общественное сознание современной Российской Республики начинает созревать для требования восстановления территориальной целостности единой страны и требует соответствующих действий от современной российской власти, которая, хорошая или плохая, но обладает силой и сумела разгромить своих политических оппонентов именно потому, что научилась в своих собственных целях и стремлениях вписываться в ожидания и социокультурные запросы российского общества.

А в результате они не понимают, чему пытаются противодействовать – и в конечном счете не могут объективно рассчитать необходимые для этого ресурсы и возможные перспективы.

4.3.2. Покровители неонацизма. Предвоенный маршрут.

Все произошедшее можно было предвидеть. Когда несколько лет назад Генассамблея ООН осудила попытки героизации нацизма, практически единственной страной, голосовавшей против, были, казалось бы, его вчерашние противники, США. Когда уже осенью 2014 года на ней же повторилось подобнее голосование – против опять были США, их вассальный сосед Канада и аннексированная ими Украина.

Отказ США поддержать в ООН российскую резолюцию о недопустимости реабилитации нацизма – это не случайность.

И даже не просто демонстративно-антироссийская поза. И даже не только мелкая месть за отказ России санкционировать агрессию США и их союзников в Сирии.

Проблема, на самом деле, в том, что США сегодня повторяют – и в больших параметрах – весь путь, которым в свое время гитлеровская Германия шла к Большой войне. Это не в русле публицистических выпадов в адрес Америки, обвиняющих ее в фашизме. Хотя в свое время, еще в своей классической работе о тоталитаризме Збигнев Бжезинский указывал, что уже тогда в американской политической системе было много черт того исторического явления, которое он определял как «тоталитаризм».

Гитлер ввел войска в демилитаризованную Рейнскую зону, находившуюся, правда, на территории самой Германии. Осуществил аншлюс Австрии, формально – мирным путем на основании волеизъявления самой Австрии. Отторг с согласия западных держав Судетскую область у Чехословакии, а потом захватил и саму Чехословакию. И участвовал на стороне Франко в гражданской войне в Испании. Всего четыре конфликта, из них собственно вооруженный – один. И все признавали его агрессором и говорили, что война на пороге.

США и НАТО сегодня:

1. Дважды осуществили агрессию против Югославии, расчленили ее на части, отторгли часть ее территории и уничтожили как единое государство.

2. Вторглись в Ирак, свергли национальную власть и оккупировали страну, установив там марионеточный режим.

3. То же самое сделали и в Афганистане.

4. Подготовили, организовали и развязали войну режима Саакашвили против России и взяли его под открытую защиту после военного поражения.

5. Осуществили агрессию против Ливии, подвергли ее варварским бомбардировкам, свергли национальную власть, убили лидера страны, привели к власти вообще варварский режим.

6. Развязали гражданскую войну в Сирии, практически участвуют в ней на стороне своих сателлитов, готовят военную агрессию против страны.

7. Угрожают войной суверенному Ирану.

8. Свергли национальные правительства в Тунисе и Египте.

9. Свергли национальное правительство в Грузии и установили там марионеточный диктаторский режим, а по сути, оккупировали страну. Вплоть до лишения ее права говорить на родном языке: теперь главное требование в Грузии при приеме на госслужбу и при получении диплома о высшем образовании – свободное владение языком США.

10. Частично осуществили то же самое или пытались осуществить в Сербии и на Украине.

Итого 13 актов агрессии, причем 6 из них – прямые военные вмешательства. Против четырех, включающих один вооруженный, у Гитлера к 1941 году. Слова произносятся разные – действия аналогичные. Да, США могут сказать, что в Афганистане они действовали в порядке самообороны, но и Гитлер мог сказать, что в Рейнской области он действовал, защищая суверенитет Германии.

Как будто бы нелепо сравнивать демократические США с фашистской Германией, но ведь убитым американцами ливийцам, иракцам, сербам и сирийцам от этого не легче. По масштабу и числу актов агрессии США давно и намного превзошли гитлеровскую Германию предвоенной поры. Только Гитлер, как ни парадоксально, был намного честнее: он посылал в бой своих солдат, жертвовавших ради него своими жизнями. США же в основном посылают своих наемников, а сами наносят удары почти из-за угла, убивая противника с самолетов с безопасного расстояния.

США в результате своего геополитического наступления совершили в три раза больше актов агрессии и развязали в шесть раз больше военных актов агрессии, чем Гитлер в предвоенный период. И дело в данном случае не в том, кто из них хуже. Будем честны: Гитлер с его огрниченно-региональным размахом выглядит сегодня чуть ли не умеренным политиком на фоне безостановочных войн США в последние годы.

Дело в том, что ситуация в мире хуже, чем она была в 1938–1939 гг. Ведущая и стремящаяся к гегемонии страна осуществила больше агрессий, чем аналогичная страна к 1939 году. Акты гитлеровской агрессии были относительно локальны и касались в основном прилегающих территорий. Акты агрессии США распространены по всему миру.

Поэтому осудить сегодня нацизм – для США означало одно: осудить самих себя. Потому что для мира, в конце концов, нацизм это не столько тюрьмы для коммунистов в 30-е годы – это война и подготовка к войне. Идеология войны – и присваивание себе права на захват других стран и установление в них своего порядка.

Осудить Гитлера и нацизм – для США означало осудить самих себя. И они голосовали против.

Практически поддержав в ООН идеологию и практику реабилитации нацизма – США, по сути, одобрила образ гитлеровской Германии. Не потому что слишком ее любит – а потому, что осудив сегодня гитлеризм, они осудили бы свою собственную внешнеполитическую практику последней четверти века.

Чтобы одобрить и оправдать то, что делают они сегодня, – они готовы оправдать то, что делал Гитлер три четверти века назад.

Не нужно заблуждаться – все ближе реальная опасность новой мировой войны.

Может быть – ее и не будет. Но не будет ее только в том случае, если Россия будет к ней готова.

Американцам предельно необходимо понять одну простую вещь, которую им понять пока не удается.

Одним из ведущих факторов, как во внешней политике России, так и во всем мировом процессе будет объективный процесс стремления к восстановлению территориальной целостности страны – это не только то же самое, что вело народ Америки в его борьбе за сохранение своего Союза при Линкольне. Это то, что вело Россию к созданию единого государства через преодоление феодальной раздробленности. То, что вело немцев при Бисмарке к объединению Германии. То, что вело итальянцев Гарибальди к борьбе за единство Италии. Эти процессы – объективны и неостановимы.

Это примерно то же, что описывает Толстой, объясняя ход войны 1812 года: сначала мировая история ведет французов к Москве – и никакой героизм и самоотверженность русских солдат не могут сдержать это движение, а затем пружина начинает распрямляться – и ни гений Наполеона, ни храбрость и умение его солдат, ни боевое мастерство его маршалов не могут остановить движение на Запад. И даже когда это движение пытаются затормозить сами русские войска, пытаясь окружить и разгромить Наполеона – они терпят поражение, потому что начинают действовать против хода мировой истории, направляющей вектор на Запад.

Точно так же и сегодня – пришло время требования восстановления страны, подспудного, не всегда осознаваемого желания восстановления.

Те, кто будут вставать на его пути, – в конечном счете, обречены в своем противодействии естественному ходу политического процесса – хотя и могут его и притормозить, и привести к жертвам в его осуществлении.

Каждый здесь сам выбирает свою роль и место: становится поперек движения истории – и оказаться под ее ходом, либо содействовать ее ходу.

Этот же выбор есть и у США: они могут пытаться вставать на пути воссоединения России – и надолго испортить с ней отношения и уж как минимум вступить в историческую полосу острых конфликтов с ней. А могут попытаться понять, что этот выбор – контрпродуктивен и попытаться встать на путь содействия России в том, в чем сегодня Россия помогла пораженным расколом Соединенным Штатам, когда именно русский флот блокировал попытку Англии оказать военную помощь сепаратистским режимам Юга – в восстановлении целостности страны. И надолго обеспечить себе место исторического союзника России.

Главная ошибка в этом случае западных оппонентов России заключается в том, что они полагают, что противостоят лишь более или менее умелой политической группе российской элиты, сумевшей монополизировать власть в своих руках. И не понимают, что ввязываются в противостояние с историческими закономерностями, со стремлением огромного народа к самоопределению в форме восстановления целостности своей исторической среды обитания, то есть восстановлению своей государственности в рамках своей исторической родины – т. е. границах СССР.

Можно было бы считать, кто выиграл бы в результате столкновения воль и стремлений американского народа с народами постсоветского пространства – и в первую очередь – российским.

Можно было бы считать, кто выиграл бы в результате столкновения воль и ресурсов правящих групп США и РФ.

Но бесполезно было бы одному из правительств этих стран противостоять воле и стремлениям народа другой: как российская власть ничего не смогла бы навязать народу США и, скажем, отторгнуть у него вновь те же Южные Штаты – или хотя бы один своевольный Техас – так и воля власти США при всех своих возможностях и ресурсах не способна, в конечном счете, воспрепятствовать стремлению даже одного российского народа к восстановлению территориальной целостности своей страны.

Такие процессы можно затормозить, можно им до предела сопротивляться, можно надолго испортить отношения с той страной, которой ты мешаешь восстановить свою целостность, – но, в конечном счете, помешать этому нельзя.

Думая, что речь идет о стремлении России кого-то поработить, США возлагают надежды на то, что на их стороне окажутся народы «новых демократий».

Но половина украинцев хотела бы вернуться в Советский Союз – и лишь четверть возражает против этого. И если сегодня Украина как государственно-политический субъект не готова к такому решению – то только потому, что, с одной стороны, этому двадцать лет препятствует манипулирующая настроениями общества вполне ущербная политическая элита, а с другой – на нынешнем этапе это стремление подавляется прямым насилием неофашистских групп.

Когда-то браться Стругацкие в своих книгах использовали термин «Теория исторических последовательностей». Понятно, что сами они всегда были последователями исторического материализма – но в данном случае они в известном смысле «деидеологизировали» свою позицию, поднимались над вопросом о том, чем именно определяется последовательность исторических событий – и стремились подчеркнуть то, что она как таковая существует. В тех или иных формах история постоянно демонстрирует цикличность – и обычно в известном смысле носящую характер спирали, а отчасти – маятника.

Ленин писал об этом, как о неравномерности развития в эпоху империализма: вырвавшиеся вперед державы замедляют свое развитие и отстающие начинают их догонять и вступать с ними в борьбу за передел мира. Кто-то может видеть в этом своего рода историческую пульсацию. В которой за сжатием государственно-политических организмов следует их расширение. Толстой говорил о пружине, которая начинает расширяться после ее чрезмерного сжатия.

Страны, одержавшие победу в Первой мировой войне продиктовали унизительный для побежденных Версальский мир – и пали его жертвой. Ни одна из стран-победительниц не смогла минимально достойно противостоять германскому реваншу – и уцелели только благодаря участию в войне СССР, который, как Россия, объявлялся одной из проигравших войну стран – и которого не было среди участников Версальского мира.

Если даже считать, что нынешняя РФ, как остаток СССР, это «страна, потерпевшая поражение» в «холодной войне» – от ее поражения и раздела в 1991 году прошло уже большее время, чем от окончания Первой мировой до начала Второй: фаза сжатия, чем это ни объяснять, – обречена была смениться фазой расширения.

Американцы не смогли этого понять – не смогли понять, что победы, во всяком случае, неожиданные победы, – вечными не бывают. И не смогли понять, что не обладают ресурсами для абсолютного монопольного диктата над миром.

Та или иная форма восстановления, форма «российского реванша» – была неизбежна – именно как проявление цикличности, как ответная реакция на унижение, раздел и ущемление в интересах. В конченом счете, как некая неизбежная историко-политическая тенденция, «ветер истории».

США имели выбор – использовать этот ветер с выгодой для себя – то есть содействовать тому, что неизбежно, в данном случае – восстановлению территориальной целостности России, и извлечь из этого выгоду, став союзником усиливающегося начала – или пытаться противодействовать, выстраивая свой курс против действующей закономерности.

Но закономерности противодействовать бессмысленно – можно осложнить и отсрочить ее реализацию, можно ускорить. Содействуя – ты добавляешь силу этой закономерности к своей силе и оказываешься в числе победителей. Противодействуя – ты тормозишь наступление неизбежного, отчасти ослабляешь его, но и вычитаешь потраченную на это противодействие силу из своего потенциала – причем без шансов данный процесс предотвратить. И гарантируешь себе место среди побежденных.

Администрация Обамы загоняет США в имиджевую ловушку своей амбициозной и не прагматичной позицией по Украине и Крыму. Они начали некий акт мировой борьбы, требующий большого напряжения, не имеющий больших шансов на конечный успех и с малоубедительной мотивацией – причем малоубедительной как для мира, – так и для базовых ценностных представлений самой Америки.

Америка и так во многом устала от Обамы – причем от него устали как те, кто выступает за более консервативную политику, так и те, кто связывал с ним свои надежды. Очень многие граждане США считают его пустым болтуном, не исполнившим почти ничего из обещанного и слабо представляющим себе реалии сегодняшней жизни.

Степень его адекватности реалиям и степень образованности была видна уже в его прединнагурационном выступлении в январе 2008 года.

Накануне инаугурации Барак Обама отдал дань уважения своему знаменитому предшественнику Аврааму Линкольну. При этом он произнес в своей торжественной речи одну интересную фразу. «Возле мемориала Линкольну, человеку, который встал во главе группы фермеров и торговцев и поднял революцию против целой империи, я вижу вашу решимость и непоколебимую веру в возможности Америки», – заявил Обама.

Вообще, о том, насколько хорош средний уровень американского образования – споры идут давно. О том, как Буш путался в названии стран и с трудом произносил имена их руководителей, шуток было немало. Также давно отмечено, что в августе 2008 года американцы так нервно отреагировали на действия российских войск на Кавказе потому, что панические заявления Саакашвили о вторжении танковых армад России на территорию Грузии они восприняли как сводку об оккупации штата Джорджия. Курьезы в политике и с политиками случаются часто.

Но незнакомство политиков и государственных деятелей с историческим материалом может дорого обойтись стране, которую они возглавляют. История – это, прежде всего, пространство политического опыта. Не зная историю и не понимая ее политического значения нельзя эффективно управлять страной, особенно, если берешься осуществлять в ней коренные социальные, экономические и политические перемены.

А Барак Обама как раз пообещал вернуть Америке ее мечту, и даже справиться с мировым кризисом. Новый президент – человек, который хочет идти путем Рузвельта и Кеннеди. Человек, который более всего почитает Линкольна.

И вот этот человек, выступая в канун своей инаугурации у памятника своему политическому образцу и историческому герою, на котором написано «Спасителю Союза», и явно претендуя на то, чтобы спасти этот Союз еще раз, произносит упомянутую выше фразу.

Звучит красиво. На уровне уже проявившегося красноречия Обамы. В духе американской традиции. Стилистически напоминает текст Декларации Независимости. И вполне соответствует стилю и пафосу самого Линкольна.

Только вот когда это Авраам Линкольн, встав во главе группы фермеров и торговцев, поднимал революцию против целой империи?

Оказывается, что считающий своим идеалом Линкольна Барак Обама не знает историю своей страны. Благо Линкольн никакой группы торговцев и фермеров на революцию против империи не поднимал.

Авраам Линкольн (12.02.1809 – 15.04.1865), прозванный Великим освободителем, был 16-м президентом США. На этот пост он избирался дважды – в 1860 и в 1864 гг. Две главные его заслуги в истории как США, так и мирового освободительного движения, это, во-первых, то, что он возглавил, начиная с 1861 года, борьбу с сепаратистскими попытками Южных штатов США выйти из их состава с целью сохранить на своей территории рабство, разгромил армию сепаратистов и сохранил территориальную целостность своей страны. Во-вторых, то, что он отменил рабство в США. Кроме того, он решил вопрос о наделении землей всех совершеннолетних граждан США, если они не воевали в армии сепаратистов. За все это он вошел в историю как, наверное, самый великий президент США – но за это же был убит в апреле 1865 года.

Где тут «поднятие группы фермеров и торговцев на революцию против целой империи»? Линкольн, действительно, после нападения сепаратистов на Форт-Самтер весной 1861 года призвал в армию 400 тысяч человек для защиты целостности страны, а потом добивался от Конгресса новых и новых призывов. Это их имеет ввиду Обама, говоря о «поднятой Линкольном группе фермеров и торговцев»?

Какое-то странное видение истории. Тогда, наверное, революция, на которую поднял их Линкольн – это подавление действий сепаратистов? Такое, конечно, возможно, если учесть, что, подавив сопротивление сторонников рабовладения и уничтожив рабство, Линкольн действительно произвел в стране революцию. Только называть Южные Штаты, пытавшиеся отделиться от Союза «целой империей» – это явный риторический перебор.

На самом деле, такой момент в истории США, когда «на революцию против целой империи поднялись фермеры и торговцы», имеет место. Только был он примерно за 80–90 лет до президентства Линкольна. И к нему, соответственно, отношения не имеет.

Подняли этих фермеров и торговцев совсем другие люди, так называемые «Отцы-основатели» – лидеры Континентального Конгресса, в 1776 году принявшие Декларацию Независимости 13 американских колоний от Британской Короны. Возглавил их вооруженную борьбу генерал Джордж Вашингтон, который уже после победы колонистов был избран президентом страны. Примерно за 20 лет до рождения Линкольна.

Кто из них сделал более великое дело для Америки – вопрос бессмысленный, поскольку вклад их практически соразмерен. Хотя взгляды на политику заметно различались: Вашингтон сам был рабовладельцем, более чем состоятельным человеком и умеренным авторитаристом, Линкольн – выходцем из беднейших слоев, противником рабства и левым демократом (отчасти – почти социалистом).

Кроме того, встает вопрос о том, кому же из двух национальных героев Америки Обама обещает следовать и кого, собственно, считает своим идеалом? Рабовладельца Вашингтона или освободителя от рабства Линкольна? Умеренного авторитариста или левого демократа?

Правда, в той же речи 44-й президент США показал, что все же знает, кто такой Линкольн, осторожно намекнув, что избрание темнокожего президентом Штатов, в конце концов, сделал возможным именно последний. Или он полагает, что это один и тот же человек – который в 1770-1780-е годы воевал во главе с фермеров и торговцев за независимость Колоний, а в 1860-е годы уничтожал в США рабство?

Когда он все это говорил, в начале 2008 году, хотелось, чтобы опубликованная СМИ информация о подобном высказывании Обамы оказалась дезинформацией. Но уже тогда стало ясно, что он все это действительно сказал. А теперь, после развязанных им войн в Ливии, Сирии и на Украине – становится ясно, что говорил все это он не случайно: он так видит мир: где неонацисты называются демократами, антифашисты – сепаратистами, Линкольн – Вашингтоном, противник рабства – рабовладельцем, а Моника Левински – Джейн Псаки…

Становится неуютно от сознания того, что сильнейшую державу мира, обладающую арсеналом ядерного оружия, возглавил человек с такими представлениями об истории. Ведь аналогичные представления у него могут оказаться и по географии. Перепутав Вашингтона и Линкольна, вполне можно перепутать и Кабул с Краснодаром. Путает же «Джейн Левински – Моника Псаки» Астрахань с Ростовом.

При этом убеждать американских граждан в том, что некая часть страны не имеет права отсоединиться от другой страны, в которую она ранее входила – это значит входить в противоречие с тем, чему их учат в американских же школах.

Потому что их с детства учат, что в определенных условиях «ход событий приводит к тому, что один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другим народом, и занять самостоятельное и равное место среди держав мира, на которое он имеет право по законам природы и ее Творца» – и, игнорируя законы страны, к которой относились, – с политико-философской точки зрения провозгласили то, что объявили правильным.

Этому их учили в школе – но теперь Обама берется убеждать их в том, что это – неправильно. И что ход событий не может приводить к тому, что «один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другим народом».

Конечно, у них в истории, кроме святой для них войны за независимость, была и не менее святая гражданская война – как раз за сохранение единства страны. Правда, она закончилась успешно для этого единства в основном потому, что кроме войны за единство – стала войной против рабства. Представить же в противостоянии киевского правительства с Крымом и Донбассом первых как борцов против рабства, а вторых – как его защитников, слишком сложно.

Декларация Независимости – для базовых мифов и смыслов жизни Америки значит, может быть, больше чем Библия – но именно их «отцы-основатели» записали в ней, что: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье».

То есть они сказали, что сам народ – любой народ – имеет право решать, какую форму правительства и какую форму государства ему избрать, а какую отвергнуть. И в какой стране жить.

«Когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа».

То есть, сочтя власть английского короля деспотической, они объявили, что имеют право ее такой объявить – и власть такого правительства свергнуть.

Если такое право имели тринадцать американских колоний – значит, такое право имеет и любой другой народ, в том числе люди, проживающие на территории Крымского полуострова.

Теперь Обама берется доказать Америке и всему миру, что все это было неправдой. «Отцы-основатели» ошибались.

В современном мире при современных СМИ и возможностях манипулирования сознанием – конечно, все это можно сделать. Например, доказать, что на виноградниках Крыма до сих пор используется рабский труд украинцев, захваченных в плен крымскими татарами, совершающих набеги на украинские поселения для продажи живого товара русским плантаторам-рабовладельцам. А украинские нацисты – это не нацисты, а свободолюбивые аболиционисты, восставшие против русского рабовладения.

Но каждое такое информационное насилие через некоторое время оборачивается разоблачениями и кризисом доверия к тем, кто брался это утверждать.

И при этом – предельно туманны перспективы достижения практической цели – сохранения Крыма в составе Республики Украина. Потому что для этого Крым нужно принудить отказаться от своего самоопределения, а Россию – принудить пойти на невиданное унижение и предательство по отношению к тем, кто в нее поверил.

Понятно, что она будет сопротивляться, сколько сможет. Понятно, что путей, как это сопротивление можно подавить, – невидно. Понятно, что чем больше будет давление на Россию, тем больше будет консолидироваться общество и более того, – что в такой ситуации подавляющее большинство граждан согласится на экономические потери вплоть до снижения уровня жизни ради отстаивания своей позиции и своего права на защиту Крыма и русскоязычных граждан.

Что, кстати, поможет элите снять с себя ответственность за достаточно неэффективную экономическую политику, которая действительно неэффективна и не может быть эффективна без отказа от догматов рыночной экономики.

Противопоставляя себя России, Обама может лишь вынудить Россию переориентироваться на партнерство с противниками США в мире.

Но если США втягиваются в очередной виток борьбы, который как минимум в вопросе о Крыме окажется безрезультативным, – они лишь продемонстрируют миру свою слабость. И то, что их можно опасаться в меньшей мере, нежели это представлялось ранее.

Они хотят продемонстрировать силу, а окажется, что демонстрируют ее отсутствие.

Применяя санкции, которые не окажут воздействия, они покажут, что эти санкции не столь опасны, как казалось прежде и, в конечном счете, девальвируют этот инструмент.

Самое смешное в политике – это сильный жест слабого человека. Если США, пытаясь продемонстрировать, что они сильны, продемонстрируют слабость, они окажутся смешными – а смех часто оказывается опаснее прямой силы и экономического давления.

Над ними просто будут смеяться – они втягиваются в схватку, которую не знают как выиграть и лишают себя возможности отступить, сохранив лицо, – а после этого все их угрозы и военно-экономические демонстрации могут для мира начать выглядеть как хвастливая заносчивость спившегося старого ковбоя, давно разучившегося держаться в седле.

Болезненная реакция США на воссоединение Крыма с Россией – это болезненная реакция на утрату политической монополии в мире. Если единственная сверхдержава бессильна – значит она уже не сверхдержава. Дело в формате отношений: на которые может, и на которые не может соглашаться Россия, и в том, что вообще считать нормальными отношениями между ними – о возврате к которым полтора года назад пытался вести речь Дж. Байден.

Нормой можно считать то, что было лучшим в их истории. И можно – то, что стало наиболее привычным.

По ряду причин и в силу того, что они являются все же двумя ведущими странами мира – и именно каждая из них обладает возможностью уничтожить все живое на Земле – упорядоченные и доброжелательные отношения между ними во многом – ключевой вопрос всех современных международных отношений и самого существования и жизни, и цивилизации на планете.

Также по ряду причин они в ближайшем будущем обречены на ту или иную меру соперничества и конкуренции. То есть, в общем-то, нормальные их отношения – это отношения своего рода сотрудничества-конкуренции. Что, в общем-то, может быть вполне продуктивным. Просто залогом этой продуктивности являются как минимум два ограничивающих фактора: национальные интересы каждой и границы системной безопасности. То есть – каждая сторона отказывается от выведения соперничества и конкуренции в зону, наносящую ущерб базовым интересам другой – так же, как и в зону, несущую угрозу для существования всей системы, в которой они существуют.

Проблема заключается в том, что на сегодня их отношения уже давно перенесены в зону ущерба базовым интересам одной из них – России. И находятся в этой зоне не год или два – а всю последнюю четверть века.

Значит реальная нормализация этих отношений – вывод их из этой зоны, восстановление равновесия и равенства позиций.

Однако последний раунд ухудшения отношений начался не с Крымского кризиса. Предупреждений, давления и почти прямого вмешательства во внутренние дела России в последние годы было достаточно.

СССР/Россия и США конкурируют в качестве ведущих мировых держав с 1945 года. СССР несколько раз соглашался на нормализацию: в конце 50-х, в начале 70-х, в конце 80-х. Закономерностью было то, что США каждый раз шли на это, ощущая исчерпание сил и перед лицом поражения, – но каждый раз переходили в наступление, как только для этого представлялась минимальная возможность. Причем при этом полностью отбрасывали все предыдущие договоренности. Получается, что США идут на примирение, как только чувствуют, что ситуация складывается не в их пользу, что они слабеют, – и нарушают мир, как только это становится для них выгодным.

В каком-то смысле это начинает напоминать отношения России и Турции в XVIII веке: «Вечный мир» – война, «Вечный мир» – война. Среди прочего: для Турции это в итоге кончилось печально. И отсюда как минимум встает проблема – насколько вообще можно доверять США.

Но интересно, что в центре тех же отношений «Вечный мир – вечная война» между Россией и Турцией стояло то же самое, что сегодня стоит между Россией и США: Крым, Балканы и Ближний Восток.

Новый мир предполагает новые условия. С определенной компенсацией и уступками со стороны того, кто поражение потерпел. То есть этот мир не может быть простым воспроизведением того положения вещей, которое было два года назад когда был нарушен мир предыдущий.

США сталкиваются с неудачами и испытывают трудности практически по всем направлениям своей политики последних лет. И, объективно, им не только нужно избавить себя от лишних напряжений в противостоянии с Россией – но и получить ее непротиводействие и часто сотрудничество по ряду направлений своей политики. За то, что тебе нужно, в той или иной степени всегда надо платить.

Речь идет не о том, чтобы любое предложение сотрудничества рассматривать как проявление слабости и отвечать на него экспансией. Речь идет о том, что это не просто предложение сотрудничества – и предложение мира после двухлетнего периода очередной антироссийской войны.

Для России нормализация отношений с США оправдана, если этот мир принесет ей приобретения. И если другая сторона откажется от ряда позиций, по которым она создавала проблемы для России.

И эти позиции более или менее известны. Их не так много – но они существенны.

Если говорить об их относительно умеренном понимании, это в первую очередь признание воссоединения Крыма. Признание независимости Новороссии, отмена всех последних санкций, включая «Акт Магнитского». России, и российскому обществу – разумеется, не слишком важно, как в США может сложиться судьба тех или иных в чем-либо виновных чиновников. Речь о том, что для них неприемлемы попытки США претендовать на право определять виновность или невиновность любых граждан России и любые дискриминационные меры по отношению к последним. Соответственно, США должны выдать России всех ее граждан, осужденным американскими судами в ходе известных спорных дел, подобных «Делу Бута».

Второе. США, безусловно, должны отказаться от поддержки любых сил в России, замешанных в том процессе, который условно можно определить как «Болотный процесс». Если этот сугубо внутренний, а не инициированный США процесс, США и не должны иметь отношения к вовлеченным в него силам и прекратить с ними всяческие контакты. Если этот процесс инспирирован США – они должны его прекратить.

Третье. Одним из существенно спорных моментов за это время, конечно, был вопрос об американской ПРО в Европе. Нужно смотреть правде в глаза – движение по пути нормализации отношений невозможно без снятия этого противоречия – то есть без отказа США по планам ее создания или создания ее как совместной с Россией оборонительной системы.

Четвертое. Все 2000-е годы США поддерживали и использовали в непосредственной близости от границ России явно враждебные России политические силы, в частности – в Грузии. И начали превращать эту республику в свою военную базу. Естественно, что России это не нужно. Закавказье – зона ее естественных интересов, народы Закавказья для России исторически родственны, их судьба ей не безразлична, она несет за них историческую ответственность. США должны прекратить свою активность в этом регионе, признать ответственность России за него и не препятствовать каким-либо проявлениям взаимного тяготения народов России, Грузии и Закавказья в целом как и их возможному стремлению к реинтеграции.

И, наконец, пятое – США должны прекратить все действия против союзных России сил и республик, поддержку неонацистской диктатуры на Украине, прекратить поддержку сил, участвующих в этой агрессии – равно как и свое участие в этой агрессии.

Описанный формат можно считать чрезмерным – можно таким его не считать. Его можно называть возможным – или считать невозможным. Вообще существуют большие сомнения, что дипломатия России решится твердо настаивать на его соблюдении.

Дело не в том, как его оценивать. Дело в том, что это те позиции, соблюдение которых сугубо объективно делает для России достижение новых форматов имеющим существенное значение – а несоблюдение – не имеющим существенного значения. И принятие его без учета и соблюдения этих интересов России просто не будет носить характер движения по пути нормализации отношений – оно будет односторонними уступками со стороны России.

Это – если вести речь именно о «возвращении отношений в нормальную колею». В том смысле, что колея – это движение по пути нормализации. То есть движение к тому, чтобы сделать отношения двух ведущих стран мира нормальными, соответствующими их взаимным интересам – как и интересам мира в целом. О форматах этих действительно «нормальных отношений» нужно говорить отдельно.

4.3.3. Крым и суверенитет России

Дело, в конце концов, не в санкциях.

Дело в том, что Россия, поверив в успешность и благополучие той экономической модели, с которой конкурировала три четверти века, отказалась от принципа альтернативности, от принципа самодостаточности, от принципа национального экономического суверенитета – и решила вписаться в то, что казалось успешным.

Данное решение имело уже тот недостаток, что если предположить верность исходного тезиса «одна система признается успешной, другая – не успешной» (что осталось, как минимум, недоказанным), – даже в этом случае автоматическое присоединение не означает, что вторая система, став частью первой, должна была приобрести все ее успешные качества.

В данном случае речь даже не о споре о преимуществах или недостатках той или иной системы – дело в том, что подчинение одной из них другой означало, в любом случае, подчинение на вторых ролях.

Кроме оценок есть факты: присоединение России к другой системе привело к улучшению положения этой системы – и ухудшению положения России. И если оценивать ситуацию сугубо с позитивистской точки зрения, то есть, только по фактам, – можно было бы изначально увидеть в этом обычное проявление закона Ломоносова-Лавуазье.

Благополучное положение Запада в 1990-е годы, на деле обеспеченное присвоением ресурсов России, хотя бы формально давало основание для предположения, что если России продолжит свою интеграцию в данную систему, то, в конце концов, достигнет того же уровня благополучия.

Предположение наивное, на уровне предположения, что если рабочий будет хорошо работать на хозяина, то он, в конце концов, станет таким же богатым, как хозяин, однако хотя бы поверхностно обоснованное благополучием другой стороны.

Все события последних лет: кризис 2008–2009 гг., банкротство Греции, полубанкротсво Испании, предбанкротство Италии, закрытие американских заводов, новые расовые восстания в Штатах – все говорит о неблагополучии этой системы.

Она – больна. И сама это признает.

Ко всему прочему, все последние события показывают, что она не против того, чтобы лечиться за счет России. Одновременно – она хотела бы иметь возможности управлять внутренней политикой России и не намерена рассматривать интересы и активы России на Западе – как неприкосновенные.

«Акт Магницкого» иллюстрирует вторые два вывода, решения по Кипру – доказывают первый.

Особо стоит отметить, Кипр с содействия Брюсселя получил трехмиллиардный кредит от России три месяца назад – и тут же, тоже под воздействием Брюсселя, поставил вопрос о конфискации российских вложений в свои банки.

В этих условиях продолжение «интеграции России в мировую экономику» и в частности – в «европейскую экономику» означает интеграцию в больную и слабую экономику; интеграцию в систему, не гарантирующую сохранность твоего присутствия в ней; интеграцию в систему, которая хочет решать свои проблемы за счет твоих средств и ресурсов; интеграцию в систему, которая хочет твою интеграцию в нее использовать как инструмент вмешательства в твои внутренние дела.

Сегодня объективно это становится невыгодным даже тем российским нуворишам, которые средства, вырученные на ограблении России, надеялись хранить на Западе и иметь там новую родину и пространство обеспеченного существования. Получается, что можно сколько угодно присвоить в России – но хранить негде: там, где надеялись, деньги держат только на случай необходимости решения собственных проблем – как особый резервный фонд, который готовы в любой момент изъять.

После кипрского кризиса евроструктуры уже объявили, что решение по Кипру может стать модельным для других экономически слабых стран. Уже начинают говорить, что через некоторое время надежными будут считаться банки только северных стран Европы.

Иначе – намекают, что деньги лучше вкладывать в банки Германии. Оставляя в стороне вопрос о том, произвольно артикулируются такие прогнозы или стимулируются самой Германией, – даже если считать ее банки надежными сегодня и предположить их надежность завтра – чего стоит эта надежность, если полгода назад считавшиеся очень надежными банки Кипра в один момент оказались ликвидируемыми или реструктуризируемыми…

Принцип признан – экспроприация экспроприаторов. Кстати, провозглашен впервые именно немецкой экономической наукой в лице Карла Маркса.

В Германии – конечно капитализм. Но если любому немецкому правительству придется выбирать между риском возмущения немецких рабочих и интересами российских олигархов и иных вкладчиков – любое правительство Германии, даже самое правое, сделает выбор в пользу немецких рабочих. Можно не сомневаться, что примерно этим же путем пойдут и другие сегодня еще благополучные страны.

Тем более – что Россия не Америка и не СССР – и реальных рычагов жесткого отстаивания своих экономических интересов на чужой территории не имеет.

Евроинтеграция всегда с объективной точки зрения, была несколько не убедительна. Сегодня она оказалась просто ненадежна. И опасна.

И это уже не выбор между социализмом СССР и капитализмом Европы и США – это выбор между надежностью самостоятельного, самодостаточного и альтернативного развития – и обреченностью интеграционного.

Европейская экономика не оправилась от предыдущего кризиса и погружается в новый. С этим согласны практически все – сторонники социализма, сторонники капитализма, рыночники, дирижисты.

Погружаться туда же вместе с ними интересам России не соответствует.

Отсюда встает вопрос, как развиваться автономно от больной западной экономики.

Отсюда возникает необходимость формулирования и решения нескольких задача:

• первая – не расходовать свои ресурсы на ее поддержание;

• вторая – стараться овладеть теми ресурсами и звеньями западной экономики, которые могут оказаться полезными России. Например, в ситуации с Кипром нужно было ставить вопрос о помощи – при условии, скажем, его выхода из Евросоюза и вступления в Таможенный союз и Евразэс;

• третье – создавать и развивать свою экономику с ориентацией на восстановление ее способности обеспечить большую часть потребностей страны.

В России есть избыток капиталов, избыток ресурсов, достаточно квалифицированная и образованная рабочая сила, – плюс к этому сегодня ненадежность хранения этих капиталов на Западе – можно выстроить свою экономику и свое производство. В конце концов, богатство возникает не в банках – а на заводах, и капитал как общественное отношение рождается в процессе производства.

Причем, соответственно, если в России будет свое эффективное производство – в него будет интересно вкладывать не имеющие гарантированной сохранности за рубежом и не российские капиталы.

В этом отношении выражения «Москва начала освоение Крыма», «Все российские министерства разработают конкретные предложения по развитию полуострова», «Поставлены задачи формирования вертикали исполнительной власти в Крыму», «Займемся изменением правосознания крымчан», «Полноценная интеграция Крыма в правовое, экономическое и политическое пространство России» – звучат скорее пугающе, чем обнадеживающе.

Крым – не безлюдная прерия и не тундра, которую нужно осваивать. Крым сохранил себя и свой колорит за четверть века, в общем-то, иноземного владычества. И отбился, в общем, от экспансии пытавшихся его заселить крымских татар.

Крым не завоеванная территория – Крым регион, сохранивший и русскость, и советскость (а точнее – русскую советскость) – и именно поэтому не поддавшийся западенизации и сумевший отстоять свое право «вернуться домой».

Его не нужно переделывать под унифицированные кварталы России. Ему нужно дать возможность и помочь развить то, что он сохранял.

В Крыму, что в прежние годы, что в этом победном для него марте – практически невозможно было увидеть людей, не желающих воссоединения с Россией. Можно было – выходцев с Западной Украины, говорящих про своих властных земляков в Киев: «Что это за власть, если она такое устраивает? Как с ней жить – да конечно лучше с Россией!».

Но если вместо этого лица они увидят лица российской бюрократии – они могут изменить свое мнение.

Нельзя было увидеть тех, кто против возвращения в Россию. Но можно было увидеть споры и сомнения: не вырастут ли цены. Не скупят ли все «российские олигархи». Не окажется ли «ливанизация образования» страшнее «украинизации».

Крым за прошедшее время отладил систему отношений и систему своеобразного реального самоуправления. Для него не нужно устраивать «российскую вертикаль исполнительной власти» – ему нужно дать жить так, как он привык и научился, – помогая в развитии того, что составляет суть крымского образа жизни.

Не нужно мостить переулки поселков издевательской собянинской плитой. Хотя бы потому, что при таком подходе она скоро может полететь в головы представителей московского чиновничества.

Не нужно застраивать парки Крыма элитными виллами и отелями, вырубая реликтовые леса. Не нужно скупать крымскую недвижимость и сносить старые улочки. Не нужно массово заселять Крым нашими братьями с Северного Кавказа и Средней Азии. Не нужно пускать с молотка крымскую недвижимость. Не нужно уничтожать крымские рынки, мелкую торговлю и лавки, расчищая дорогу торговым центрам. Не нужно застраивать побережье небоскребами.

Крым должен получить широкую автономию во всем – и как минимум не меньшую, чем имеет Чечня и Татарстан. Не нужно пускать на улицы крымских городов и поселков людей, наподобие московского Лискутова с их парковочными идеями.

Нужно помочь музеям и заповедникам – но не нужно превращать их в места элитных загулов. Нужно реконструировать старые санатории и гостиницы – но не нужно застраивать ЮБК вестернизироваными отелями.

Не нужно рассматривать Крым как добычу экономически активных групп и бюрократических кланов.

Не нужно делать из Крыма развлекательный прибыльный аттракцион – Крым должен быть также заповеден, как Кремль.

Крым – это очаг мировой культуры, втрое более древний, чем Москва.

Не нужно видеть в нем ни объект удовлетворения экспериментаторских амбиций российских менеджеров, не умеющих делать ничего – кроме как управлять все равно чем, максимально дезорганизую все, чем они берутся управлять.

Не нужно под разговоры о развитии туризма (который, конечно, нужно развивать) – превращать в пространство туристического вандализма, когда главными достопримечательностями станут пивные ларьки и фастфуды.

Крым должен быть сохранен – как реально самоуправляемый регион с минимумом присутствия федеральных управленцев.

Крым должен остаться местом постоянного проживания в основном крымчан – а не мигрантов с Кавказа и из дотационных областей.

Крым должен остаться заповедником и стратегическим объектом – а покупка недвижимости у коренных жителей должна быть максимально контролируема.

И Крым должен стать одновременно витриной и образцом сохранности памятников культуры, колорита и моделью социальности.

Витриной и образцом «воссоединенного региона», чтобы те регионы страны, которые будут принимать решение о воссоединении как в рамках России, так и в рамках Союзного государства, – имели в нем пример удачного воссоединения и видели то, как смогут после воссоединения улучшить свою жизнь, – а не того, что воссоединяться ни в коем случае не надо.

Жители Крыма завоевали право на то, чтобы вернуться домой, в Россию, – а не на то, чтобы стать колонией столичных бюрократов и местом расселения этно-мусульманских мигрантов.

И они завоевали право на самоопределение – а не на «освоение» и «изменение правосознания».

И они имеют право жить в России, – и жить так, как хотят они, а не новая бюрократия.

Крым бесценен.

Верно, что для экономического развития Крыма ему нужен статус особой экономической зоны.

Но не менее верно и то, что для сохранения культурно-цивилизационной значимости Крыма – ему даже в большей степени нужен статус особой культурно-охранной заповедной зоны.

Даже говоря о естественной туристической привлекательности Крыма – его нужно организовывать не как развлекательно-зрелищный туризм – а как туризм целевых форм: в первую очередь – историко-культурный, а также – экологический и рекреационный.

Нужно понять одно: Крым бесценен. И Крым заповеден. Превращать его в вытоптанную площадку массовых развлечений – это точно тоже самое, что жарить шашлык на Красной Площади.

И вопрос сегодня не в том, можно ли получить в Крыму прибыль, – он в том, как усвоить, освоить и сохранить его ценностное, смысловое и культурно-историческое богатство.

* * *

Если предположить, что незаконен Референдум в Крыму – то незаконно и существование США. Точнее – оно еще более незаконно.

Потому что в Крыму референдум был – и в нем приняли участие почти 90 % жителей, причем порядка 95 % высказались за выход из состава Республики Украина и воссоединение Крыма с Россией, а на территории 13 колоний Великобритании референдума не было – и они вышли из состава последней по решению делегатов Континентального Конгресса.

Причем история получения подписей 56 делегатов этого конгресса из 65 общего состава полна своих интриг и загадок. Как и то, каким образом удалось добиться ее «единогласного принятия».

Вообще, наверное, неправильно политико-юридические нормы одной страны превращать в нормы некого универсального права. Но если речь идет о той стране, которая пытается присвоить себе право судить об обоснованности политико-юридических норм других стран и всей международной жизни – то обоснованность ее суждений может признаваться только в той степени, в какой они соответствуют ее собственным политико-юридическим основам.

Когда 13 американских колоний объявили о своем выходе из Британской державы – они не спрашивали права собраться и обсудить этот вопрос у Британской Короны и Британского Правительства.

Они не руководствовались английскими нормами и законами – равно как и указами короля Георга.

Более того – они открыто проигнорировали то, что король объявил их решения незаконными и создали армию для уничтожения его солдат, которых он направил на поддержание законности и порядка на «захваченной сепаратистами территории».

Они просто провозгласили, что в определенных условиях «ход событий приводит к тому, что один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другим народом, и занять самостоятельное и равное место среди держав мира, на которое он имеет право по законам природы и ее Творца» – и, игнорируя законы страны, к которой относились, – с политико-философской точки зрения провозгласили, то, что объявили правильным.

И назвали свое объяснение «Декларацией независимости США».

«Когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа».

То есть, сочтя власть английского короля деспотической, они объявили, что имеют право ее такой объявить – и власть такого правительства свергнуть.

Если такое право имели тринадцать американских колоний – значит, такое право имеют и любой другой народ – в том числе люди, проживающие на территории Крымского полуострова.

Если люди, проживающие на территории Крыма, такого права не имеют и должны оставаться в составе «Республики Украина» – значит, люди, проживающие на территории 13 американских колоний, тоже такого права не имели, и должны быть возвращены в состав Соединенного Королевства.

Их делегаты тогда провозгласили, что «история правления ныне царствующего короля Великобритании – это набор бесчисленных несправедливостей и насилий, непосредственной целью которых является установление неограниченного деспотизма». Они выдвинули обвинение – и никому на свете, никакой судебной инстанции не стали его доказывать. Они просто провозгласили, что это – так, и перечислили свои обвинения.

Но население Крыма тоже считает историю правления националистических правительств нынешней Украины «набором бесчисленных несправедливостей и насилий, непосредственной целью которых является установление неограниченного деспотизма». И тоже никому не обязаны ничего доказывать. Хотя – готовы доказать. Но дело даже не в доказательствах – дело в том, принципе, который в современном обществе принято называть принципом «суверенитета народа».

Народ, как признается в той же основополагающей для США Декларациии их независимости, есть единственный источник власти. Право, в этом смысле, вообще не может быть выше воли народа, потому что народ создает право и закон своей волей. Это обосновано в современном мире с точки зрения современной политической философии – и это основа любого демократического политического устройства.

Но важнее другое: если закон противоречит воле народа – воля народа в любом случае окажется выше такого права и такого закона. Если народ не хочет жить в составе государства, тем более, если в состав этого государства его зачислили помимо его воли – он все равно не станет жить в этом государстве. Потому что не хочет.

Крымский референдум легитимен по разным причинам – и по тщательности процедуры, и по прозрачности процесса, и по демократичности проведения.

Но самое важное иное – то, что он был бесспорным выражением воли народа. Потому что самое нелепое – это уверять, что жители Крыма не хотят того, за что они проголосовали – воссоединения с Россией. И это точно так же понятно тем, кто объявляет этот референдум незаконным, даже не посылая своих представителей наблюдать за тем, как он проходит.

Они объявляют его незаконным по одной причине – потому что он им невыгоден. И те, кому он не выгоден – договариваются между собой, что им выгодно считать его незаконным.

Законно не то, что законно – незаконно то, что невыгодно. И не больше.

Можно конечно утверждать, что с одной стороны есть право наций на самоопределение, а с другой – «принцип уважения целостности государства».

Это только кажется, что противоречивое столкновение принципа территориальной целостности государства и права народов на самоопределение возникло лишь в последние годы и является неким относительно случайным казусом.

На самом деле, оба эти принципа изначально, по факту своего существования, несут определенное внутреннее противоречие. Причем это не диалектическое противоречие, когда сталкиваются два, в общем-то, равновеликих и равнозначимых начала, в противостоянии и борьбе между которыми осуществляется развитие.

Конечно, в конфликтах последних лет противостоящие стороны, в силу несовпадения своих интересов, обращаются каждая к тому принципу, который больше отвечает ее текущим политическим интересам – что, собственно, вообще характерно для сферы политического в отличие от сферы правового. Вместе с тем оба эти названные принципа изначально выступают как неравные по своей значимости, неравные по своим истокам и неравные по условиям своего возникновения.

А именно это неравенство изначально определяет их иерархию и приоритетность.

Россия в своей позиции по самоопределению Крыма опирается на право наций на самоопределение.

Ее внешние и внутренние оппоненты апеллируют к принципу территориальной целостности.

Здесь можно выделить несколько уровней несоразмерности этих двух принципов.

Первый уровень связан с тем, что сам по себе принцип территориальной целостности – с одной стороны, значительно более молодой по происхождению, с другой – исторически более ситуативный. По сути, он формулируется изначально с принятием Устава ООН, а относительно полное свое выражение получает лишь в 1975 году на Хельсинкском совещании – и фиксируется в его Заключительном акте.

То есть этот принцип носит своего рода историко-конвенциональный характер, а не характер некоторого изначального принимаемого в качестве неотъемлемого исторического принципа. Так что он восходит не к тем или иным базовым цивилизационным ценностям – он есть лишь некое правило игры, о котором в определенных исторических обстоятельствах договорились некие участники в силу того, что это их на данном этапе устраивало, а еще больше – в силу того, что это отражало некий имеющийся как факт баланс мировых сил. Опять-таки, сложившийся в результате победы СССР и его союзников во Второй мировой войне.

До этого данный принцип как общепринятый не существовал, напротив, вся реальная история строилась на перманентном изменении границ существующих государств.

В отличие от него, право народов на самоопределение есть отражение не ситуативного расклада, а фактического положения дел на протяжении всей истории: народы на определенном этапе своего развития на протяжении всей истории вступали в борьбу за ту или иную форму своего государственно-политического самоопределения. Формулирование данного принципа на рубеже XIX–XX веков в дискуссии социал-демократов означало лишь осознание этого факта и политико-философское его признание. Но, кстати, уже все объединительные войны последних пятисот лет, шедшие в общем русле создания национальных государств – тоже были отражением процесса осуществления самоопределения наций как в русле объединения заселяемых ими территорий, так и в русле выхода их из иных государственных образований, то есть войн за независимость.

Отсюда исторически и политико-философски получается, что принцип права на самоопределение изначально более приоритетен, чем принцип уважения территориальной целостности, который во многом стоит на его пути.

Второй уровень заключается в самом характере определения этих принципов. Принцип территориальной целостности в полном своем виде выглядит как «принцип уважения территориальной целостности».

Принцип права на самоопределение – как «право».

Уважение предполагает, что уважаемое есть важное, значимое, принимаемое во внимание – но не абсолютное, не безграничное. Уважение того или иного человека означает, что к его мнению прислушиваются и по отношению к нему соблюдают особые нормы этикета – но не означает, что ему подчиняются или его обожествляют или рассматривают его как неприкосновенный для критики объект.

Право означает, что оно есть изначально, что оно приоритетно – и может быть ограничено лишь либо другим правом, либо добровольным отказом, в силу тех или иных причин, от его использования.

Кстати, право народов на самоопределение также зафиксировано в Заключительном акте Хельсинкского совещания, причем, с особой оговоркой, которой не содержится применительно к принципу территориальной целостности: там отмечено, что «все народы всегда имеют право… определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус», а также – указано на необходимость «исключения любой формы нарушения этого принципа».

То есть, территориальная целостность с этой точки зрения – относительна и ситуативна, право на самоопределение – неотъемлемо и абсолютно.

Правда, наряду с этими двумя принципами в Заключительном акте содержится и принцип нерушимости границ, согласно которому «Государства-участники рассматривают как нерушимые все границы друг друга», что в частности включает «признание существующих границ в качестве юридически установленных в соответствии с международным правом». Стоит обратить внимание: существующих — то есть границ 1975 года. Но тогда одно из двух.

Либо принцип нерушимости не может распространяться на иные границы, не существовавшие в 1975 году, – и более того, данным документом освящены любые действия государств, направленные на защиту либо восстановление границ 1975 года (например, действия РФ, как не выходившей из состава СССР, или любых народов СССР, – направленные на восстановление территориальной целостности СССР).

Либо данный принцип приходится признать ныне не действующим просто в силу фактического положения вещей – поскольку эти границы уже были изменены волевым порядком на рубеже 1980-1990-х гг. А на новые решения Хельсинки не распространяются.

Именно тогда следовало всеми силами мирового сообщества противиться нарушению территориальной целостности, – а не спохватываться через почти двадцать лет, когда этот принцип оказался девальвирован.

Просто нужно уйти от идеологических шор и фобий и признать, что та или иная республика (Грузия, Украина или Молдавия) имела права на выход из его состава не больше и не меньше, чем ее составные части (то есть, Осетия, Абхазия, Крым, Севастополь или Приднестровье).

И третий, пожалуй, самый важный уровень соотношения рассмотренных принципов.

Принцип территориальной целостности отражает то, на что имеют право государства.

Принцип права на самоопределение фиксирует то, на что имеют право народы.

Если в некой конкретной ситуации они начинают противоречить друг другу – вопрос о признании того или иного из них приоритетным есть уже не только и не столько вопрос права. Это есть вопрос политической философии и политической идеологии – а отсюда и признания и принятия того или иного типа ценностей: приоритета воли государства над правами народа или приоритета воли народа над правами государства.

Но воля народа всегда выше воли тех или иных правительств и государственных инстанций. Потому что именно народы образуют государства и правительства, а не правительства создают народы.

Тем более, в ситуации, когда народ Крыма есть (как и его государственность) – а государства Украина на сегодня нет – как и ее конституции. Никогда, кстати, процедуру референдума не проходившей.

Более того: народ Крыма в принятии конституции Республики Украина участия не принимал – и уже поэтому соблюдать ее был бы не обязан.

Заключение

Мы не знаем, чем это закончится. Точнее – знаем, чем процесс закончится, в конце концов – восстановлением территориальной целостности России.

Мы просто не знаем, когда именно это произойдет и какую цену за это придется заплатить.

Но процесс этот идет. И в России, и в других республиках разделенной страны есть множество сторонников ее восстановления. И немало политических сил и лидеров, говорящих о необходимости такого восстановления.

Дело же не только в том, что Крым – это действительно тысячелетняя история России и древнейший очаг ее государственности. И не в том, что люди, живущие в Крыму, имели полное право на национально-государственное самоопределение и на воссоединение со страной, которую они всегда считали своим домом, о возвращении в который они мечтали четверть века.

Дело было и в том, что на это нужно было решиться – и нужно было иметь смелость и ответственность это сделать.

Крым можно было оставить в составе РСФСР в декабре 1991 года – причем все говорит, что власть отделяющейся Украины не стал бы против этого протестовать – но власть тогдашней России не стала этим заниматься. Первая готова была отдать Крым России, чтобы откупиться от России. Вторая готова была отдать Крым Украине – чтобы откупиться от Украины.

Крым можно было вернуть России в начале осени 1993 года – вернуться в Россию решил Верховный Совет Крыма. Согласиться на его воссоединение решил Верховный Совет России, – два высших органа власти двух республик – и тогдашний Президент России решил сделать вид, что ничего не заметил.

По ряду свидетельств – лишь потому, что геополитические конкуренты посоветовали ему сделать вид, что этих решений не было.

Вернуть Крым можно было в 1996 году – когда заключался «Большой договор» между Россией и Украиной – и власть России не стала этим заниматься.

Это можно было сделать и еще не один раз.

И потому что были юридические основания. И потому, что это было справедливо. И потому, что все это время Украина всегда зависела от России.

Власть этого не делала. Не потому что всего этого не понимала.

Просто потому, что считала пересмотр границ, образовавшихся в 1991 году табу. Не в силу честности перед теми, вместе с кем разрушала Союз. В силу послушности перед теми, у кого получила на это согласие. И по правилам тех, чьи правила согласилась соблюдать. И от кого, в общем-то, получила мандат на власть – в обмен на послушность.

Обязательства не нарушать правила 1991 года, правила «Беловежского мира» – «лояльность в обмен на власть».

Признание правил 1991 года и границ 1991 года – означало более-менее бесконфликтное существование и властвование над вассальным государством. Признание факта, что в мире есть новый суверен – и мир его союзников. И тот, кто с этим не соглашается – будет уничтожен.

И каждый факт непослушания новому суверену показательно карался. Не потому, что своим непослушанием он наносил существенный урон интересам суверена, а потому, что проявлял непослушание.

Так уничтожили Милошевича. Так уничтожили Хусейна. Так уничтожили Каддафи. Можно их считать плохими или хорошими. Не это важно. Важно было найти тех, на чьем примере можно будет показательно карать.

Шло приучение к покорности.

Вопрос о Крыме сегодня для Запада – это не просто покорение суверенной страны и установление над ней колониального контроля.

Это попытка спасения мифа о непобедимости Западной коалиции – о том, что ее воле нельзя сопротивляться, – попытка не допустить утверждения мысли о том, что ей можно противостоять. И слома воли тех, кто имеет в себе силы и решимость адекватно отвечать на эту новую форму утверждения колониальной экспансии.

В марте 2014 года сталкивались два принципа: принцип соблюдения предписанных правил мировой политики – и принцип суверенности России.

Выбрать первое – означало гарантировать себе бесконфликтное существование в мировой элите.

Но это означало признать Россию вассалом Западной коалиции. «Младшим братом старших братьев».

И признать, что суверен в России не ее народ, – 90 % граждан страны были за воссоединение Крыма, – а западная коалиция.

Выбрать второе – означало бросить вызов мироустройству. Вызвать ярость тех, кто провозгласил себя хозяевами мира. И их желание отомстить.

Если это не понять – не удастся понять Путина как человека и политика. Он как минимум абсолютно честен в своей вере в свое призвание. Он действительно чувствует себя «мобилизованным и призванным» – служить стране.

Нужно понять, что психологически – это именно так. И именно поэтому он готов бороться до конца. В отличие от как многих своих оппонентов – так и от своих предшественников последней четверти века. Горбачев не мог бороться ни за что – он мог лишь позировать. Ельцин был лидером более высокого ранга – он был готов драться за власть. Но за власть для себя – и за власть, цель которой – она сама.

Строго говоря, Путина всегда отличала способность вызовы принимать. Принимающий вызов – готов идти навстречу опасности, когда она есть – но это не значит что он готов создавать для себя опасность, когда ее нет – и ее можно избежать.

Бросающий вызов способен соглашаться на создание опасности для себя, когда ее нет и ее возникновения можно избежать.

Риск был принят – и вызов мироустройству брошен.

Наглость и бесцеремонность, которую частью американские, частью – европейские структуры проявляют к России и ее гражданам, начинает становиться очевидной. Вообще, Запад, США, Европу – не нужно демонизировать. Если они поступают так или иначе и игнорируют интересы России, одновременно задевая ее достоинство – это не потому, что они ее страшно не любят и мечтают избавить от нее человечество.

Они просто субъекты мировой политики, которые вполне адекватно представляют, что отношения в мире строятся не на основании Устава ООН и Всеобщей декларации прав человека – а на основании силы.

Они не всегда готовы сами идти в бой, чтобы умирать, защищая свои интересы. Но они, с одной стороны, не против нанести разрушительные удары по им неугодным, если можно обойтись без риска значимой численно гибели собственных граждан, с другой – всегда готовы нанять кого-нибудь, кто будет убивать их оппонентов ради их интересов, с третьей – пройдя свою историю от баронов-разбойников и ковбоев Дикого Запада – отдают себе отчет в том, что реальная политика творится именно их методами. И уважают тех, кто проявляет большую сноровку именно в этих способах действия.

Они уважают тех, кто может дать им сдачу, – и пренебрежительно безразличны к тем, кто под видом гуманизма и миролюбивости сам соглашается на собственные ущемления.

Они делают все это не потому, что они плохие, – они делают это потому, что они нормальные. И руководствуются правилами реальной жизни – показывая, что ими должна руководствоваться и Россия.

Установленные в системе правила нужно соблюдать. За их несоблюдение – наказывают. Россия пыталась вести себя не по правилам и нормам цивилизованного мира, а по выдуманным нормам диких и несуществующих в природе «общечеловеческих ценностей». За это ее наказывали, и будут наказывать.

Постепенно и шаг за шагом российское общество дозревает до понимания этих простых вещей.

Значит, отвечать нужно тем, что для них реально и ощутимо. И тем, чего они потенциально боятся. Хотя они за последние двадцать лет раскрепостились настолько, что не боятся в отношении России уже ничего.

Крымская легитимность – это, конечно, в первую очередь вопрос о том, легитимно либо не легитимно было решение жителей Крыма на референдуме о его желании осуществить воссоединение с Россией.

Но крымская легитимность – это и другое: приняв решение о воссоединении Крыма, – сегодня создана уже особая «крымская легитимность», дающая и подтверждающая право говорить от имени России о несовершенстве мироустройства – и от имени России бросать вызов мироустройству.

В вопросе о Крыме у России почти никогда не было союзников: как только вставал вопрос о его вхождении или возврате в состав России – чуть ли не все ведущие державы единым фронтов выступали против нее и пытались этому возврату помешать.

Так было всегда – и в XIII веке, когда готовившееся к отражению татаро-монгольского нашествия русское княжество в Крыму побверглось вторжению турок-сельджуков, и в XIV–XV, когда Едигей помешал русско-литовскому войску освободить Крым, и в XVI, когда вернуть Крым не удалось Ивану Грозному, и XVII, когда Петру помешали освободить Крым его же союзники по войне с Турцией, и в XVIII, когда освободивший Крым Миних вынужден был оставить его под давлением европейских держав, и в XIX, когда западные союзники, высутапвшие в коалиции с Россией в войне против Труции и поощрявшие эту войну, либо всем обязанные России – трижды затем выступали на стороне Турции против России. И в XX, когда в 1993 году США и НАТО вынудили Россию забыть об уже принятом и оформленном решении согласиться на просьбу Крыма о воссоединении с ней. Все повторилось и сегодня, в XXI веке.

Хотя на само деле, расселение славян в Тавриде началось еще во II веке нашей эры, русские дружины сражались в Тавриде и за Тавриду, русские князья крестились в ней уже в VIII веке, а на международном уровне протекторат первых Рюриковичей над Крымом был признан уже в 944 году. Именно русские дружины освободили территорию и народы античного Боспорского царства от хазарского завоевания и восстановили их государственность в качестве древнерусского Тьмутараканского княжества, ставшего одним из первых государственных образований будущей России.

Древняя русская Таврия была завоевана татаро-монголами в 1223 году и стала первой из русских земель, подвергшихся нашествию Орды. Дмитрий Донской разбил опиравшегося на Крымский улус Мамая – но ему не хватило сил вернуть полуостров России. Витовт освободил часть Крыма – но потерпел поражения в решающей схватке с Едигеем. Иван Грозный и Софья, Петр и Анна Иоанновна пытались освободить Крым от татарского порабощения – и только Екатерине удалось вернуть эту территорию стране: она подобно Изабелле Кастильской, вернувшей Испании последнюю удерживавшуюся арабами провинцию – Гренаду, вернула России ее последнее отторгнутое в результате ордынского порабощения древнерусское княжество.

Чтобы вернуть Гренаду Испании понадобилось восемьсот лет. Чтобы вернуть Таврию, России понадобилось шестьсот пятьдесят: Россия справилась быстрее.

Крым для России действительно сакрален. И дело не в самом по себе крещении в Херсонесе Владимира: были князья, крестившиеся и ранее. И в том же Крыму. Дело в том, что Таврия – исторически соединила историю и цивилизацию России с историей и цивилизацией Античности.

Таврида, древний Крым – одновременно является и одним из трех древнейших очагов европейской государственности – и одним из трех очагов государственности российской. В одном случае это цивилизационная триада Эллада, Таврия, Рим, в другом – Новгород, Киев, Крым.

Через Рим Элладе наследовала Западная Европа, через Тавриду – Восточная в лице России.

Они первый раз сошлись в своей борьбе за наследство эллинистического мира в первой половине I века до нашей эры, когда Рим еще только превращался из республики в мировую империю – а вокруг Боспора начало складываться сохранявшая верность эллинизму союзное государство. Боспор и Митридат могли тогда победить – если бы его не предала зависевшая от экспортных выгод и торговли с Римом торговая аристократия.

Каждый раз в истории тот, кто утверждал свою власть в Крыму – утверждал этим свою мировую значимость.

Каждый раз, потеряв Крым, тот, кто его терял – с этого начинал свое политическое падение.

Каждый раз, утвердившись в Крыму – Россия утверждалась в статусе великой державы.

Каждый раз, утратив Крым – она вступала в полосу катастроф: отсоединение Тмьутаракани от Киева начало эпоху феодальной раздробленности; завоевание княжества монголами положило начало татаро-монгольскому игу на Руси, утрата Крыма в 1991 году стала началом катастрофы 1990-х гг.

Сегодня вопрос о Крыме – это не вопрос лишь территории.

Это, с одной стороны, вопрос исторической справедливости.

С другой – вопрос возвращения себе того, что во многом положило начало государственности и культуре, самоидентификации России.

С третьей, самой актуальной – это вопрос о том, является ли сегодня России суверенным государством, имеющим право само решать свои территориальные вопросы – или она является негласным вассалом своих западных конкурентов, обязанной жить по определяемым ими правилам и молчаливо мириться с их агрессией и претензией на гегемонию.

Примечания

1

«Российская газета», 24 июня 1993 г.

(обратно)

2

Леонид Грач. Крымская автономия – ответ на исторический вызов.

(обратно)

3

(обратно)

4

-vypuski/press-vypusk/single/11440.html

(обратно)

5

(обратно)

6

/

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава 1. Крымский цивилизационный очаг

  1.1. Крымский очаг европейской государственности

    1.1.1. Классическая античность. Херсонес и Боспор: Спарта и Афины Таврии – восхождение

      Греческая колонизация

      Республика Херсонес

      Боспорское царство

    1.1.2. От Дона до Босфора: союзное государство – вызов империи

    1.1.3. После поражения: оппоненты двух Римов

      Римский период. Боспорское сопротивление

      Римский период. Херсонес: Новая эра

      Византийский период: вторая столица империи – соперник Константинополя

  1.2. Крымский очаг межцивилизационной интеграции

    1.2.1. Тройственные модели: тавры-киммерийцы-скифы и дорийцы-скифы-ионийцы – формирование эллино-таврической цивилизационной общности

      Тавры

      Киммерийцы

      Скифы

      После Митридата

    1.2.2. Последовательная эллино-интеграция: тавроэллинизм – сарматы-аланы-готы, – удерживающая интеграция

      Сарматы

      Аланы

      Готы

    1.2.3. Падение эллинизма: гунны и хазары – разрушение интеграционной модели

      Гунны

      Хазары

  1.3. Очаг древнерусской государственности. Шанс на Возрождение.

    1.3.1. Славяне в Крыму

    1.3.2. Интеграционная предрасположенность славянской социокультурной модели

Глава 2. Крым как русская Гренада. «Русская реконкиста»

  2.1. Борьба за воссоединение Крыма в XV–XVIII веках

    2.1.1. Первые освободительные походы

    2.1.2. Воссоединение, как стратегическая задача

  2.2. Проблема «крымских татар»: генезис исторического образования и ошибки историко-политического самоопределения

    2.2.1. Генуэзцы. Возвращение римлян?

    2.2.2. «Крымские татары» – мифология гомогенности

  2.3. После воссоединения Крыма

    2.3.1. Экономическое развитие Крыма после воссоединения с Россией: судостроительные заводы, железная дорога, курортное развитие, Массандра

    2.3.2. Крым – цивилизация виноделия

    2.3.3. Крым в первой половине XX века

    2.3.4. Промышленное развитие Крыма во второй половине XX века. Крым как научный центр СССР.

    2.3.5. Гуманитарный прорыв Крыма в послевоенный период

Глава 3. Уроки Крыма

  3.1. Внешнеполитическая борьба вокруг Крыма на ключевых исторических этапах

    3.1.1. Стратегический объект истории.

    3.1.2. Вторая оборона

    3.1.3. Крым – взлеты и падения

  3.2. Политико-концептуальные итоги Крымской войны 1854–1856 гг.

    3.2.1. Выводы из поражения

    3.2.2. Сухой порох

  3.3. Крым в постсоветский период

    3.3.1. Постсоветский период в истории Крыма

    3.3.2. Каждому по вере

Глава 4. Крымский кризис 2014 года в форматах мироустройства: новая мировая развилка. «Советская реконкиста»

  4.1. Цивилизационно-смысловое значение Крыма

    4.1.1. Крымская самоидентификация России

    4.1.2. Рисорджименто

      Мнимые границы

    4.1.3. Воссоединение и его враги

  4.2. Дезавуированное Беловежье. Маркер гражданственной самоидентификации

    4.2.1. Мироустройство: девальвация девальвации

    4.2.2. Коалиция проигравших

    4.2.3. Ненависть антиграждан

  4.3. Падение однополюсного мироустройства?

    4.3.1. Вызов гегемонии

    4.3.2. Покровители неонацизма. Предвоенный маршрут.

    4.3.3. Крым и суверенитет России

Заключение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg