«Дорогами тысячелетий»

Дорогами тысячелетий (fb2) - Дорогами тысячелетий 1225K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Спартак Фатыхович Ахметов - Константин Петрович Матвеев (Бар-Маттай) - Ашур Константинович Матвеев - Людмила Николаевна Жукова - Николай Федорович Шахмагонов

Дорогами тысячелетий

Юрий Петухов Родина Аполлона

В отличие от греческой мифологии, которая уже с VII века до н. э. стала объектом (а может быть, в какой-то степени и жертвой) литературной обработки и творческого обогащения жрецами, поэтами, писателями и специальными мифографами, славянская мифология, как «жизнь богов», осталась неописанной.

Б. А. Рыбаков.

«Язычество древних славян»

За три десятилетия до и. э. в Римской империи из официального пантеона богов неожиданно выдвинулся один, далеко не самый приметный и могущественный. Еще до этого римляне отождествили своих абстрактных богов с антропоморфными греческими: Юпитера с Зевсом, Марса с Аресом, Венеру с Афродитой… Но не для всех нашелся эквивалент на местной почве — Аполлон, бог солнца и света, покровитель поэтов и музыкантов, встал рядом с «коренными римлянами» под своим прежним именем, с каким и прибыл извне. Выдвинуться ему помог не случай и не божественные силы, а вполне реальный, облеченный верховной властью человек — Август Октавиан. Рядом с императорским дворцом был выстроен храм Аполлона, один из богатейших в империи. В честь божества были переименованы традиционные Столетние игры. И даже был учрежден особый день Аполлона — 23 сентября. По Риму распространялись слухи, что Атия, мать Октавиана, зачала его от самого бога, проведя ночь в храме. Официально объявили на всю империю: Аполлон — покровитель рода Юлиев и, следовательно, самого Августа, усыновленного ранее Юлием Цезарем. В этом и была отгадка — последний из рода Юлиев достиг всех мыслимых вершин и теперь благодарил патрона за оказанное содействие. Для того, чтобы проследить бесчисленные трансформации божества, сочетавшего в себе разнообразные и противоречивые функции, и добраться до истоков культа, нам придется спуститься по ступенькам родословной Августа в глубь веков.

По «римскому мифу», род Юлиев берет начало от Иула-Аскания, сына легендарного защитника Трои Энея. Тит Ливий в своей «Римской истории» знакомит нас со злоключениями Энея, избежавшего жестокой расправы после взятия Трои ахейцами. Вместе с войском на двадцати кораблях он отправляется в долгий путь. Нет нужды описывать его скитания, они красочно изображены в «Энеиде» Вергилия. Важен сам факт: Эней отбыл из Малой Азии и прибыл в Лаврентскую область Италии. Он был не единственным — из Троады хлынула целая волна переселенцев. Примерно в тех же краях оказался Антенор со своими сородичами и многие другие троянцы и их союзники. Тит Ливий, родившийся а Венетии — так называлась в те времена нынешняя Венеция и прилегающие к ней земли, хорошо знал историю предков-венетов, их предания, имевшие вполне реальную основу и подтвердившиеся уже в наше время. Археологи доказали, что венеты-энеты прибыли в Северную Италию извне.

Эней встречает на италийской земле не только врагов, но и друзей. Некоторые местные племена, находящиеся в оппозиции к италийскому царю Латину, с которым и воюют прибывшие, встают под знамена троянских изгнанников. Вождь венетов Купавон, сын Кикна, приводит Энею свою дружину. Запомним Купавона, чтобы вернуться к нему несколько позже. Военные действия идут с переменным успехом. Но Эней в конце концов добивается своего, находит общий язык с царем Латином и женится на его дочери Лавинии. Через некоторое время у них рождается сын Иул-Асканий. От отца он принимает божественного покровителя, оказывавшего поддержку Энею еще в Трое, и утверждает его на новой родине. Время событий: XIII век до н. э. Направление распространения культа: Малая Азия (Троада) — Эгеида — Апеннинский полуостров. Но так ли это? Вернее, только ли так это происходило в действительности? Ведь, по другим источникам, культ Аполлона проникает в Рим значительно позже, в конце VI — начале V века до н. э. И проникает именно из античной Греции, где он успел оформиться и стать чем-то настолько греческим, что по-иному и не воспринимается. Но есть и совпадение — Аполлон первым приходит на Апеннины, все остальные «греческие» боги идут по его следам.

«Разноземные народы»

Крик такой у троян раздавался по рати великой; Крик сей и звук их речей не у всех одинаковы были, Но различный язык разноземных народов союзных.

Гомер. «Илиада», IV, 436–438.

Вернемся к Трое времен ее осады. И приглядимся к враждующим сторонам. На одной ахейцы, они же аргивяне, они же данайцы — жители Пелопоннеса и островов Средиземноморья. Заодно с ахейцами и Ахилл со своей дружиной. Его мы пока не берем во внимание, так как он явный чужак среди осаждающих, и речь о нем пойдет отдельно. На другой — троянцы во главе с Приамом и его сыновьями, а также, по перечислению Гомера, карияне, кавконы, ликийцы, мизы, фригияне, меоняне — все малоазийские племена; рядом с ними фракийцы во главе со своим царем Резом и пеласги с лелегами, древнейшие обитатели Пелопоннеса, вытесненные ахейцами. Противоборствующие стороны этнически разнородны, несмотря на то, что идет не межплеменная вражда, а серьезная затяжная война за проливы и торговые пути. Причем география расселения защитников Трои значительно шире, чем у их противников-ахейцев, а этническая пестрота обороняющихся не затушевалась даже веками, отделившими само событие от описания его в поэме.

В памяти многих народов индоевропейской языковой семьи сохранились легенды о выходе их предков из-под Трои, Даже скандинавы размещали свою прародину в Великой Свитьод, которая ассоциировалась у них то со степями Северного Причерноморья, то с Малой Азией. Некоторые современные исследователи размещают в тех краях родину индоевропейцев как таковых. Так это или нет, пока с полной определенностью сказать нельзя, во всяком случае, «перекресток» был оживленный. И надо думать, что в среде тамошних богов царила пестрота необыкновенная. С ними следует разобраться подробнее. В сознании Гомера и людей его времени (IX–VIII веке до н. э.) жители Олимпа представляют собой пусть и сварливую, но все же единую семью. Разделяются они лишь в зависимости от симпатий к действующим на земной сцене героям. Но так ли это было в XIII веке до н. э. под Троей? Если приглядеться внимательней — никакой семьи и не было! У каждой стороны свои покровители на небесах. У ахейцев — Афина Пал-лада, Гермес, Гера, Гефест, Посейдон. У троянцев и их союзников — Аполлон, Артемида, Лето, Афродита, Арей, Ксанф. В последней группе все боги негреческого, как принято считать, малоазийского происхождения. И в первой таковых большинство. Выходит, не всегда Олимп был един. Больше того, Гомер с высоты в пять веков приписывает ахейцам чуждых богов, о которых они сами могли знать только от соседей-малоазийцев. Да и защитники Трои, соплеменники и союзники Приама, скорее всего не могли бы представить в своем воображении, что когда-нибудь их боги объединятся с богами непримиримых врагов. А сведут их в одну семью значительно позже античные «классические» греки, которые наверняка и не подозревали, что даже в лагере обороняющихся было сколько народов, столько и богов, или почти столько же. Средневековой нетерпимости в те времена ни в Троаде, ни в остальном мире не было, и это играло на руку в первую очередь самим богам, гулявшим по тогдашней Ойкумене.

Время было далеко не идиллическое. Достаточно вспомнить, что не только профессиональные воины, но и торговцы-пираты не испытывали ни малейшей жалости к жителям побережья, а те, в свою очередь, предавали смерти практически каждого высадившегося с моря. И Аполлон, сын своего времени, ведет себя соответствующим образом. В «Илиаде» он с самого начала насылает на ахейцев губительную язву, он жесток, коварен, по невоздержанности и мстительности почти не уступает Аресу, богу войны. И Ахилл для Аполлона не просто противник, но и личный враг — Аполлон мстит ему за убийство своего сына Кикна (Лебедя). Интересное, казалось бы, совпадение: с другим Кикном и его сыном, вождем венетов, мы познакомились ранее. Постепенно, вникая в проблему глубже, мы убедимся, что речь идет не о случайных совпадениях. Итак, возвращаясь к Ахиллу, мы видим, что он герой поэмы. Но он — «злой герой», он раскалывает единство ахейцев, именно в нем видит автор причину всех бед и неудач. Здесь чувствуется наложение нескольких преданий или легенд, слившихся позже в одно целое. Истоки же нелюбви к Ахиллу, по-видимому, достаточно понятны — для ахейцев он ненадежный союзник, чужак, а троянцами предводитель мирмидонян воспринимается не просто врагом, одним из осаждающих, но и отступником, переметнувшимся в чужой стан. Что мы знаем об Ахилле? Лев Диакон Калойский в своей «Истории», ссылаясь на Флавия Арриана, пишет: «Пелеев сын Ахилл был родом скиф из небольшого города Мирмикиона, стоявшего близ озера Меотиса, и уже после, изгнанный скифами за необузданность, жестокость и высокомерие духа, он поселился в Фессалии. Ясным доказательством этому служат покрой его плаща с пряжкой, привычка сражаться пешим, светло-русые волосы, голубые глаза, безусловная отвага, вспыльчивость и жестокость…» О вспыльчивости гомеровского героя напоминать не приходится — она причина всех распрей в стане осаждающих. Упоминает Гомер и «русые кудри Пелида». Лев Диакон называет Ахилла тавроскифом. Еще во времена Овидия на рубеже новой эры Северное Причерноморье продолжало называться Ахилловой землей. И там особо почитались Аполлон и Артемида. Ничего странного в этом нет, историки и археологи подтверждают, что еще с IV–III тысячелетий до н. э. «циркумпонтийская зона» отмечена особо активными контактами, многосторонней культурной миграцией, многочисленными переселениями различных масштабов и в различных направлениях.

Но для анатолийцев, жителей Малой Азии той эпохи, Аполлон северянин. Он явно неравнодушен к гипербореям. И эта его любовь к обитателям севера, память о них, как о лучшем, справедливейшем народе, конечно же, не память самого Аполлона, а выраженная в аллегорической форме память народа — носителя его культа или же, по крайней мере, представителей этого народа. Но не будем забегать вперед.

Неразлучная троица

Классический образ юного красавца, светоносного бога, мусагета — покровителя изящных искусств, настолько прочно вошел в наше сознание, что трудно представить что-нибудь более неотторжимое от Олимпа. Но мы убеждаемся, что не всегда Аполлон чувствовал себя на Олимпе как дома. Многовековая обкатка образа, олитературивание его бесчисленными поздними мифами, сказаниями и письменными произведениями дали свой результат. И только отделяя один за другим поздние пласты мифотворчества, можно более или менее прояснить первоначальный облик божества.

Данные греческого языка не позволяют раскрыть этимологии имени Аполлон. Некоторые исследователи предполагают, что сам образ имеет догреческое, мало-азийское, а возможно, и вовсе неиндоевропейское происхождение. О связях с Малой Азией вкратце говорилось выше. Поиски неиндоевропейских корней ни к чему не привели — в мифологиях «близлежащих» народов иных языковых общностей аналогов Аполлону не обнаружено, а искать их в удаленных от Эгеиды областях мира, скажем в Китае или Америке, просто не имеет смысла. Попытаемся более тщательно проанализировать то, что нам знакомо в древней Европе. Но прежде необходимо совершенно точно определить время и место действия, оговорясь, что в иные эпохи мы перемещаемся только для полноты картины. Итак, XVI–XIII века до н. э. — время расцвета Микенского царства и прочного господства ахейцев в Средиземноморье. Ахейцы пришли с севера в XXI веке до н. э., вытеснив остатки местного населения Пелопоннеса, пеласгов и хетто-лувийцев, в Малую Азию. «Уйдут» ахейцы после Трои, нашествия в XII–XI веках — опять-таки с севера— дорийцев и повсеместной экспансии «народов моря». Место действия — «циркумпонтийская зона»: Подунавье, Балканы, Северное Причерноморье, Малая Азия, а также Эгеида и Пелопоннес.

Почти тысячелетие пребывания ахейцев на Балканском полуострове не было мирным. И что интересно, в памяти «микенских греков» Аполлон предстает не только чуждым богом, но и «великим губителем». Приходит этот «губитель» вовсе не с востока, из Малой Азии, а с севера. Надо заметить, что направление это вообще характерно для экспансий на полуостров. Античная Греция и ее культура как таковая складывались в длительной и безжалостной борьбе многих народов. Немецкий исследователь X. Коте считает, что распространение культа Аполлона показывает направление вторжения северных племен в Грецию. Сам культ возник, по его мнению, в районе Среднего Дуная. В XIV веке до н. э. племена восточной культуры курганных погребений объединились на время южной экспансии с племенами сколотов, выступивших из Северного Причерноморья, и ринулись на Балканы и в Малую Азию.

В ранний период своего существования в районе Средиземноморья Аполлон далек от классического эллинистического типа — для архаического Аполлона характерны наличие растительных функций, близость к пастушеству и земледелию. Одновременно он демон смерти, убийства, освященных ритуалом человеческих жертвоприношений. Аполлон еще не укладывается в олимпийскую иерархию чинов, он открыто соперничает с самим Зевсом, «коренным греком». Даже в гомеровские времена Аполлон своим появлением на Олимпе все еще внушает ужас богам, то есть он продолжает восприниматься чужаком и в VIII веке до н. э. За шесть-семь веков пребывания в этих краях он не стал все же окончательно своим, не влился безболезненно в чужую семью, как это бывает с богами, заимствованными мирным путем.

По греческой мифологии, Аполлон сын Лето (Лато), брат Артемиды. Лето родила его на плавучем острове Астерия, переименованном после этого в Делос и получившем статус «нормального» острова. При этом ее дочь Артемида, родившаяся непосредственно перед Аполлоном, принимала роды. Таких вот неординарных близнецов произвела на свет Лето. Но и сама она была на этой земле гостьей. Делались попытки вывести Лето непосредственно из Малой Азии, связывая этимологически ее имя с лидийским словом «лада», не нуждающимся для нас в переводе и обозначающим «жена, мать». Но связь эта при более глубоком рассмотрении оказывается вторичной и для Греции, и для Малой Азии. Академик Б. А. Рыбаков пишет: «Первое, на что следует обратить внимание при ознакомлении с мифами, — это прочная связь всего цикла лето-артемидо-аполлоновских мифов с севером, с гиперборейцами, жившими где-то на север от Греции». Иной подход и не может дать объективной картины. Сам Аполлон ежегодно отправляется на зиму в северные страны, там он хранит свои стрелы, там живут племена, особо почитающие его и пользующиеся наибольшим покровительством божества. Традиция считать гипербореев вымышленным народом канула в прошлое под натиском фактов. Причем оказались гипербореи значительно ближе к Средиземноморью, чем это представлялось ранее. Северяне не забывали своего кумира — ежегодно они отправляли на Делос к алтарю Аполлона священные дары, завернутые в пшеничную солому. Б. А. Рыбаков детально проследил путь этих даров и установил те места, откуда они отправлялись. Гипербореями оказались праславяне и частично жившие по соседству предки балтов. Проводя параллель между Лето и Артемидой и славянскими богинями-роженицами Ладой и Лелей, Б. А. Рыбаков утверждает: «Связь Лето — Лато с северной Ладой не подлежит сомнению». Древний вариант культа двух рожениц пришел с севера на юг. Архаичность же этого культа уводит нас на многие тысячелетия в глубь времен. Следует отметить, что ареал почитания «матери Ладо», «первобогини», «матери всего сущего» достаточно широк и связан не только со Средним Дунаем, а включает в себя все территории праславян и все области их дальнейшего расселения, а также литовско-латышские земли.

Итак, Лето и Артемида искусно вплелись в раскидистое древо греческой мифологии, обросли до неузнаваемости литературной плотью. Но это не помогло им скрыться от исследователей, замести следы. А кто же все-таки Аполлон? Вспомним, в представлении «микенских греков» и эллинов Аполлон выглядит внешне варваром. Гомер постоянно подчеркивает: «не стригущий власов», «длиннокудрый» — это характернейшая черта в описаниях «северных варваров» у греческих, а позже и римских авторов. Сопоставим кое-что, задумаемся над «совпадениями». Вот, к примеру, знаменитый делосский алтарь Аполлона, сделанный из рогов коз, убитых Артемидой, имеет на севере двойника — храм в Радигоще, известный из «Хроники» Титмара Мерзебургского. В этом храме «опорные столбы заменены рогами различных зверей». Праславянские зольники с крестообразными глиняными рогульками и алтари Аполлона из золы (сподии) с «рогатыми лепешками» наводят на мысль о схожести ритуалов. А случайны ли связи италийских венетов, энетов, потомков Энея и Пула, с венедами побережья Балтийского моря, снабжавшими первых янтарем с древнейших времен вплоть до средневековья? Или же культовые «солнечные колесницы» праславян, венедов и проживавших поблизости кельтов, которые, по мнению ученых, не что иное, как Аполлонова повозка, на которой божество отправлялось в гости к гипербореям… Можно привести множество интересных фактов. Но не будем отвлекаться.

Забытый прообраз

Мы располагаем большим количеством примеров, когда божество с определенным именем или мельчает с веками, теряя свои функции, постепенно сходит на нет или же… «отбирает» функции других богов, становится многозначным, выдвигается на видное место в пантеоне.

Б. А. Рыбаков.

«Язычество древних славян»

Попытки найти аналог Аполлону в стране гипербореев были. Некоторые функции Аполлона и, скажем, Сварога или Даждьбога, совпадали. Но совпадения эти носили общий характер, на их основании нельзя было сделать определенных выводов, тем более что и лингвистически имена богов довольно-таки далеки друг от друга. Многочисленные попытки объяснить сходство культов Греции и Центральной и Восточной Европы делались всегда в одном направлении, по которому аполлоновские мифы распространяются из античного мира на север. Сказывался огромный «авторитет» греческой мифологии, греческой культуры в целом. И неизбежно эти попытки заводили исследователей в тупик. Позднее влияние аполлоновоких мифов на северных соседей, несомненно, было, исключать его никак нельзя. Но для середины II тысячелетия до н. э. говорить о нем не приходится. Кстати, и в расшифрованных крито-микенских надписях имени Аполлона нет — божество, послужившее его прообразом, пока еще не перекочевало на юг, а если оно и появилось в Средиземноморье, то не успело упрочиться там. И для того чтобы в очередной раз не оказаться перед неразрешимой загадкой, наверное, следует идти по пути распространения культа Лады — Лето.

Первоначальные, коренные функции Аполлона дают нам интересный ход рассуждений. Аполлон — бог, связанный с небом и солнцем, стрелы его — жаркие лучи, которыми он губит посевы. Одновременно он пастух и земледелец, которому приносят в жертву первые ростки различных растений. Так почему бы не попробовать сравнить его на славянской почве с тем, с кем связана идея неба, солнца, ритуальных костров в день летнего солнцестояния, плодородия, олицетворением которого он является, — со славянским Купалой? Может быть, напрасно мы принимаем Купалу за простую куклу, которую «хоронят» каждый год? Сварог и Даждьбог — божества более позднего периода. Корни Купалы нам пока неясны. Лишь прочность традиций, археологические находки древнейших культовых кострищ, связь с землей и пастушеством позволяют судить о его глубокой архаичности. Мать Аполлона — Лето, сестра — Артемида. И Купале Лада приходится матерью, ведь она мать-роженица всего сущего, в том числе и богов, а следовательно, Леля — его сестра. В землях сколотов археологами найдены остатки огромных кострищ со следами жертвоприношений и вырезанными из земли фигурами лебедей. Прыжки через костер характерны для купальских праздников, они же отличают обрядность италиков, с которыми мирно прижились пришельцы-энеты. Дары гипербореев всегда завернуты в пшеничную солому — из соломы и чучело Купалы. Гипербореи, по Б. А. Рыбакову, земледельцы. У праславян засвидетельствовано сжигание двух кукол, изображающих мужчину и женщину, вместе с тем в кострищах найдены человеческие кости. Как писал А. Ф. Лосев в своем труде «Античная мифология в историческом развитии», во время июньских трагедий, посвященных Аполлону, «приносились человеческие жертвы: мужчину и женщину, увешав гирляндами, гнали вокруг города, а потом сжигали» (разрядка моя. — Ю. П.). Б. А. Рыбаков также считает, что «этнографическая кукла» вполне могла быть «отголоском исторических человеческих жертвоприношений. Об этом свидетельствуют песни, сопровождающие похороны Купалы».

Как известно, Аполлон каждый год отправлялся на север в колеснице, влекомой лебедями. Это его ритуальные животные, они неразрывно связаны с водой, необходимейшей частью купальских празднеств, где вступают в противодействие огонь и вода. Сам Аполлон был рожден посреди воды — по злому умыслу Геры земля не должна была его принять. Вместе с тем, как пишет Евсевий, Аполлон — «бессмертный огонь». Таким огнем у славян назывался ритуальный огонь, добываемый трением специально для культовых празднеств. Интересен мотив лебедей. Их изображения встречаются не только в землях праславян-сколотов. Самое время вернуться к союзнику Энея Купавону. Видимо, неслучайно именно через его земли поступают на юг дары гипербореев. Вергилий изображает Купавона в шлеме с лебедиными перьями. Его отец Кикн не что иное, как Лебедь, в которого он превращен. Здесь можно вспомнить древне-славянский женский головной убор «кику», глагол «ки-кать» — кричать по-птичьи, греческое «кикнос» — лебедь и упоминавшегося, убитого Ахиллом сына Аполлона… Да и Купавой не просто вождь местного племени. Оказывается, на севере Италии долгое время сохранялся культ божества Купавона, сходный со славянским культом Купалы. Наводит на размышления и близкое к славянскому обозначение воды — «вада». Спутник Аполлона волк, да и сам он носит эпитет «ликийский», то есть волчий. Он выступает как повелитель волков, а то и оборотень, превращающийся в волка. Мы хорошо знаем, что волк-оборотень — один из основных персонажей славянской мифологии, доживший в сказках до наших дней. А в сколотских кострищах часто находили кости, напоминающие собачьи или волчьи. Аполлон — покровитель поэтов и музыкантов. По запискам Аристотеля и других авторов известно, что «варвары слагали свои законы в виде песен», чтобы они не забывались, передавались из поколения в поколение, ведь письменность им была неизвестна. Речь шла не только о «законах», но и об исторических племенных преданиях, обрядовых песнопениях, эпических произведениях. Более поздние из них — былины, читавшиеся нараспев, знакомы и нам. Бог таких «варваров», естественно, казался древним грекам покровителем народных певцов, боянов, а затем трансформировался в покровителей поэтов и музыкантов вообще. Сходны светоносные функции Аполлона и Купалы, определяемые двойственной природой поклонения солнцу. Оба они являются божествами солнца и света и вместе с тем не олицетворяют небесного светила — для этого есть, соответственно, Гелиос и Хоре. Тема солнца полностью пронизывает купальские обряды, вплоть до огненного колеса-солнца, которое спускают под откос в реку. Для Купалы характерны темы целебных трав, скота, угадывания и розыска кладов, змей, «близнечного мифа» (брат и сестра близнецы, Иван-да-Марья и пр.). Аполлон — целитель, пастух, гадатель, змееборец, он убивает чудовищного Пифона, и, наконец, он брат-близнец Артемиды. Причем именно позднее проникновение в Средиземноморье устраняет из аполлоно-артемидовского мифа мотив инцесты. Зато оба, Аполлон и Артемида, «стреловержцы» и «луконосцы» — в сознании греков, да и на самом деле северные «варвары» с древнейших времен и до поздних скифов были искусными лучниками. Заслуживает внимания обязательное участие как в купальских обрядах, так и в Аполлоновых торжествах девушек. Гипер-борейки специально прибывают на Делос издалека. На Купалу костер разжигают девушки и ходят потом по полю с факелами в руках. Кстати, в купальских песнях не только жертвенное чучело, но и сам костер называют «купалой», что говорит о неоднозначности и глубине образа. Чучело может называться как угодно, в частности, Морена (корень «мор» — смерть). И если внимательно рассмотреть всю обрядовую сложность купальского празднества, то без всякого сомнения можно сказать, что сравнивать Купалу как такового и соломенную куклу можно только как целое и частное, как божество и приносимую ему жертву.

Вернемся еще раз к Купавону италийских венетов. Культ поклонения Купавону географически лежит между ареалами поклонения Купале и Аполлону, к тому же это середина и связующая область на пути гиперборейских даров. Если прислушаться к звучанию, то можно заметить, что на слух Купавон — нечто среднее между Купалой и Аполлоном. Еще с XVIII–XIX веков в России прочно утвердился французский вариант произношения имени божества — с ударением на последнем слоге. В греческом же языке имя Аполлон имеет ударение на втором слоге, как и в английском — вспомним: «Союз — Аполло». Сопоставление с английским вариантом звучания подтверждает мысль о нетвердости «н» в конце слова. Тем более что славянское носовое «он», «ан» при развитии языка постепенно пропадало, пока не исчезло совсем — отсюда окончания в имени Купала-Купало. Но во время переноса на греческую почву оно — окончание «он», «ан» — было и потому сохранилось в греческом варианте. Зафиксированное лингвистами превращение дифтонгов «оу», «ау» в гласные «о», «у», трансформация «а» в «о» и наоборот позволяют нам приблизительно реконструировать праславянское звучание имени Купала, как Коуполо-н, Кауполо-н — с носовым «он» на конце (читается и произносится примерно так: Кополо — Каполо — Ку-поло, с придыханием в окончании слова). Удвоение — это одно из свойств согласной «л», причем характерное для различных языков. Утрата первой согласной также не является особенностью лишь греческого языка: например, «Италия» первоначально звучало как «Виталия». В греческом же языке такие утраты типичны. Характерно и начальное «а», особенно для занесенных богов и героев — Афродита, Арес, Артемида, Афина, Адонис и др. Особо следует учесть тот факт, что имя нового божества воспринималось на новой почве не по смыслу, как, например, имя Гея — «земля», а как имя собственное, пришедшее уже готовым и не требующим осмысления, поэтому оно и не этимологизируется из греческого языка, поэтому оно и подвержено искажениям. А вот сыновья Аполлона, родившиеся уже на местной почве, вполне переводимы: Аристей — «наилучший», Кикн — «лебедь» и т. д. Из изложенного выше становится объяснимой трансформация праславянского «Кополо-н» в русский — как «Купало», в древнегреческий, а затем греческий — как «Аполлон».

Аполлон вечно молод, молод и Купала, как и его поклонники, приходящие на купальские игрища не в качестве зрителей, а участниками. Оба божества юны. Мотив умирания и воскрешения Купалы, как символа плодородия, воплощен и в олитературенном мифе об Аполлоне, который спускается в аид, то есть умирает, а затем возвращается обратно, воскресает. Б. А. Рыбаков называет Аполлона «сезонным богом», связывая основу мифа с идеей зимнего перерыва в развитии семян и растений, а затем их расцвета весной.

В том, что Купала не только исторически, но и этимологически старше Аполлона, нет ничего странного. Известнейший лингвист О. Н. Трубачев выдвинул обоснованную версию, по которой славяне, как прямые наследники древних индоевропейцев — а прародина славян совпадает с областью формирования индоевропейской общности, — сохраняют больше архаических черт, и их отрыв от праязыка не носит такого характера, какой бывает при длительных и дальних миграциях. Но язык неотделим от народа-носителя, а потому архаичные представления о внешнем мире и архаичные божества в памяти славян сохранились, если можно так выразиться, в более первозданном виде. Пример тому Кололо — Купала.

Дороги богов

Так откуда пришел Аполлон в Грецию — с севера или с востока? Для того чтобы выяснить это, необходимо перейти от богов к людям, к народам, пронесшим своих кумиров через пространство и время. Для начала отправимся в Северное Причерноморье середины II тысячелетия до н. э., не забывая о том, что ираноязычных племен в тех краях еще не было. Они пришли позже, вслед за другим народом, и потому называли себя по отношению к нему «нэпа» — «младшие». По свидетельству Страбона, оба побережья Черного моря, Северное и Южное, были тесно связаны между собой напрямую через море еще со времен позднебронзового века. Не были закрыты для контактов, торговли и другие пути: морские вдоль побережий и сухопутные в обход моря с обеих сторон, западной и восточной. Для Ахилла не составило труда сменить родину на «далекую» Фессалию, основательно прижиться там, а позже возвращаться в свои края. Да и малоазийские венеты жили не только в Троаде, их география довольно-таки широка, скажем, Антенор со своим войском пришел из Пафлагонии, области, расположенной на южном берегу Черного моря непосредственно напротив Таврии. Стоит ли удивляться наличию «лады» в Малой Азии, если культ коня, свойственный малоазийским венетам, присутствует и в более отдаленных местах — у венедов Прибалтики и у славян по всему ареалу их расселения.

Не случайно наш поиск начался с Трои. Общность культур протославян и малоазийцев прослеживается еще с энеолита. И позже она не пропадает, не заглушается ни временем, ни контактами с иными этническими группами. Погребение Гектора, описанное в «Илиаде», тризна, погребальный костер и все сопровождающее это действо не могут не привести на память славянские погребальные обряды, сохранявшиеся до X–XII веков н. э. и имевшие почти трехтысячелетнюю историю. Они более чем похожи, они совпадают до мелочей, как, например, курган Патрокла, товарища Ахилла, тоже «тавроскифа», и черниговский курган X века н. э. Черная Могила или, скажем, описание погребения русса у восточного путешественника Ибн-Фадлана. В войске князя Святослава под Доростолом мы встречаем все то же трупосожжение с жертвами и возлиянием вина. Причем Лев Диакон, описавший события русско-византийской войны, так и говорит, что «приняли они, руссы, эти эллинские (языческие. — Ю. П.) таинства от товарищей Ахилла».

Мы уже останавливались на присутствии в Северном Причерноморье сколотов. Этноним этот дожил до середины V века до н. э., когда его засвидетельствовал Геродот. Но история сколотов значительно древнее — вспомним про воинственные племена, упоминаемые X. Коте. И если праславянские племена Подунавья шли на Балканский полуостров с севера, то их сородичи, обитавшие восточнее, продвигались в том же направлении в Малую Азию, используя перечисленные выше пути или один из них, наиболее удобный. В принадлежности сколотов к праславянам сомневаться не приходится, это убедительно доказал академик Б. А. Рыбаков. Присутствие предков в Северном Причерноморье и Таврии глубоко залегло в народной памяти славян — именно в тех местах располагался «ирий», загробный мир славянской мифологии, «райская земля», лучше которой «ничего на свете нет». В такой форме сохраняется память о прародине у народов, выходящих из последней стадии доклассового общества.

На юг вели два пути, а значит, существовало два основных направления проникновения в Средиземноморье славянских народов, а с ними и культов славянских богов. При такой постановке вопроса — откуда пришли в Грецию чуждые боги, с севера или с востока, из Подунавья или из Малой Азии — становится ясно: с обеих сторон. И примерно в одно время — в середине II тысячелетия до н. э. Однако не следует понимать, наверное, этот процесс как великое переселение народов. Значительно большая, основная масса праславянства оставалась на родине. Но наиболее подвижная, молодая, раннедружинная прослойка устремлялась в богатые и оживленные приморские области. Процесс этот характерен для всех индоевропейских народов того времени, и исключать из него представителей праславян, одного из крупнейших этнических массивов древней Европы, нет оснований, тем более что и археологические данные позволяют нам судить об этом. Исследователи показали, что на долгом, многотысячелетнем пути славянства были и взлеты, и падения, и раннегосударственные образования задолго до Киевской Руси. Лингвисты также вычленяют тот период как историческую эпоху со значительными сдвигами в экономике и социальной структуре племен (выделение воинов и вождей). Славянские термины, связанные со скотоводством, в частности для той эпохи, распространены «от Адриатики до Архангельска».

Итак, по всей видимости, носителями культа божества Кололо, сохранившего в себе основные черты покровителя пастухов и земледельцев, была племенная молодежь. Б. А. Рыбаков считает, что «исходная точка многообразного облика Аполлона связана со скотоводческой пастушеской средой». Молодые воины-пастухи двигались на юг, вовлекая в это движение другие народы, точнее, соответствующую им часть этих народов. Возможно, они сами были вовлечены в это движение на более раннем этапе. Правильнее было бы говорить не о едином, одновременном переселении, а о целом ряде малых вторжений на протяжении веков. Вовлеченные в процесс культурной интеграции и оседая на новых землях, пришельцы частично ассимилировали местное население, подвергались сами ассимиляции, привнося при этом элементы своей культуры.

Что же двигало переселенцами? И почему они отрывались от своего народа, от своей земли и устремлялись в далекие края? Дело в том, что у них не было своей постоянной земли, а сама жизнь мыслилась бесконечным медленным движением. В середине II тысячелетия До н, э. закончилось расселение по Европе кочевых пастушеских племен, в том числе и «праславянских». Земли Подунавья, бассейны Одера, Вислы, Днепра, а также Северное Причерноморье были ими прочно заняты, включая и промежуточные территории. Благодаря длительным контактам древних индоевропейцев, еще не успевших резко обособиться друг от друга, земли к югу не были неведомыми краями, они всегда представлялись привлекательными. В то же время резкое увеличение численности племени на фоне возрастающего благополучия, как результата оседлости, заставляло отправлять часть молодежи на поиски «новых мест жительства». Безусловно, действовал и фактор, определяемый для более поздних времен термином «казачество». Не исключено, что в пограничных районах происходило слияние с фракийцами и венедами, которые или сами являлись частью протославянского мира или же были в значительной мере «ославяненными». Некоторые ученые считают, что уже на самых ранних этапах своего развития праславяне были смешанным народом, чем объясняется в дальнейшем их отличительная черта — способность к ассимиляции и ассимилированию.

Единство праславянского населения на огромной территории подтверждается как ареалом распространения археологической культуры «шнуровой керамики» (она же культура «боевых топоров») и культуры «курганных погребений», связанной с тшинецко-комаровской культурой XV–XIII веков до н. э., так и более поздними, пшеворской и зарубинецкой. Скорее всего даже на юге между сколотами и праславянами Подунавья ни территориального, ни этнического разрыва не было. В промежутке между ними лежали земли «таинственных» агафирсов. Но настолько ли они таинственны? Попробуем разобраться с ними, как с частным случаем «культурной интеграции». По греческой легенде, Геракл в поисках потерянных быков Гериона прибывает в скифские земли, где встречается с женщиной-змеей. У них рождаются трое сыновей: Агафирс, Гелон и Скиф. Исходя из легенды, в родстве этой троицы сомневаться не приходится. Этнически гелоны и скифы того времени — это праславяне с возможными включениями иных этносов. Ираноязычные скифы-кочевники появятся в здешних местах значительно позднее. Нет сомнения и в сколотской версии легенды: суть прежняя, хотя братья носят другие имена — Липоксай, Арпоксай и Кодоксай. Племена, возглавляемые ими, естественно, родственны. Причем знакомый нам X. Коте утверждает, что имена эти не иранские, что они принадлежат древнейшим земледельцам Поднепровья. Приглядимся к агафирсам внимательнее. Геродот пишет об общности жен у них, обычае наносить на тело татуировку и красить волосы в синий цвет. Последнее возможно лишь в том случае, если агафирсы светловолосы. Стоит вспомнить Юлия Цезаря, упоминавшего обычай бриттов краситься в синий цвет. Еще в прошлом веке А. К. Толстой обратил внимание на то, что в Британию заодно с Генгистой и Горсой попал славянский Чернобог. Как мы знаем, боги сами не ходили. Толстой призывал «отказаться от формального понимания истоков русской культуры и мироощущения и обратиться к глубинной истории индоевропейских народов». Но вернемся к агафирсам. По Геродоту, татуировка и ее густота, плотность рисунка на коже, говорили о знатности. В описании русов Ибн-Фадланом много сходного по части обычаев с геродотовскими заметками, есть и такое: «И от края ногтей иного из русов до шеи имеется собрание деревьев, изображений и тому подобного».

Где мы можем встретить агафирсов еще? Оказывается, на Делосе у алтаря Аполлона. «И с шумом алтарь окружают толпы дриопов, критян и раскрашенных агафирсов», — пишет Вергилий в «Энеиде». Агафирсы не только участвуют в обрядовых празднествах, посвященных «пришельцу с севера», но делают это совместно с нашим старым знакомым, Энеем. Необыкновенно интересна связь агафирсов, как и славян в целом, с Фракией. По всей видимости, пришло время всерьез признать существование на определенном этапе славяно-фракийской общности. Вспомним хотя бы фракийского царя Реза с его войском, защищавшим Трою, да и то, что многие переселенцы из Троады перебирались на фракийских кораблях в новые места обитания. Мы не ставим перед собой задачи вычленения из праславянской массы отдельных составных частей, имевших на определенном этапе свой путь развития. Важно то, что другие этносы в зоне влияния сливались с коренным населением прародины славян, впитывали в себя элементы культуры (закономерно, шел и обратный процесс) и в дальнейшем уже являлись распространителями этих элементов наряду с самими праславянами. Прокопий Кесарийский в «Войне с готами» писал, что анты и славяне были когда-то одним народом, что в древности славян называли спорами — «рассеянными». Он приводит свою трактовку названия. Но вероятнее будет предположить, что «рассеянны» славяне не потому, что «живут отдельными поселками», ведь так жили и другие народы, а потому, что они рассеяны по земле, по другим странам. А это могло происходить в результате постоянного проникновения праславян в другие этносы, разноэтические образования. Вся трудность розыска представителей «праславянства» объясняется тем, что оно было бесписьменным, и потому собственные этнонимы не сохранились. В историю же народов, обладавших письменностью, «праславяне» входили, как и другие бесписьменные народы, под различными и часто менявшимися названиями. Вторая главная причина заключается в том, что праславянам было свойственно трупосожжение на протяжении двух с половиной тысячелетий — это существенно затрудняет работу антропологов. И тем не менее по мере развития науки история протославян — праславян-славян не только раздвигает свои временные рамки, но и расширяет географические границы.

Таким образом, и этническая цепочка: энеты — венеты — праславяне Подунавья — венеды — сколоты, и географическая: Малая Азия — Эгеида — Балканский полуостров — Северная Италия — побережье Балтики — Поднепровье — Северное Причерноморье, замыкаются. В центре замкнутой цепи на огромных пространствах раскинулась древняя родина славян с культом Лады — Лели — Кополо, глубоко архаичным по своему характеру. В восточной, южной и западной пограничных зонах этой области почитаются более «современные» Лето — Артемида — Аполлон. Чем же объясняется разница между божествами и их культами, если они имеют общие корни? По Б. А. Рыбакову — «расщеплением единства, благодаря вовлечению в разные сферы влияния». И, конечно же, упомянутым расслоением самих праславян. Для тех, кто остался на родине, Кополо по-прежнему мирный бог, отвечающий за плодородие, скот, благосостояние и солнечный свет. Переселенцы же добавляют старому божеству новые качества. Французский исследователь Ж. Дюмезиль делит всех основных богов индоевропейского пантеона на три группы, соответствующие основным их носителям внутри племени. Первая — боги магии, культа и закона, вторая — боги насилия, физической силы, войны, третья — боги плодородия, материальных благ и здоровья. На практике все обстояло гораздо сложнее, выбивалось из схем. И часто «бог-труженик» превращался по совместительству в «бога-воина» — божества теряли свои функции, приобретали новые или же совмещали и те и другие. Видимо, так случилось и с Кололо— знаменем переселенцев. Для них самих он оставался добрым богом, заботящемся о благосостоянии и здоровье. И одновременно он же, как «бог-воин», вел их в походах. Для племен же, подвергшихся экспансии с севера, Кополо был тем самым «губителем», каким запомнился «микенским грекам». Но прошли сотни лет, и в сознании потомков смешавшихся аборигенов и переселенцев действует уже нечто обобщенное: Аполло, который сразу и губитель, и целитель, и свой, и чужак. Память спластовалась, выковала странный, не объяснимый, с точки зрения эволюции, на местной почве образ. Усиливается этот образ тем, что почти одновременно попадает в Эигеду и с востока, из Малой Азии, где он уже успел «освоиться», как освоились там переселенцы сколоты-тавроскифы, влившиеся в родственные индоевропейские малоазийские племена. Отдельные «кополо», пришедшие с прародины разными путями, сливаются в Средиземноморье в единого многофункционального бога, который проходит в течение веков основательную творческую обработку — в условиях расцвета мифотворчества и культуры в целом — и становится знакомым нам Аполлоном. Еще до этого он вместе с Энеем прибывает в Северную Италию, где он вовсе не чужак, но и не совсем свой. Проходит тысячелетие, он поднимается вверх по ступенькам и, наконец, занимает одно из ведущих мест в пантеоне богов могущественной Римской империи.

У себя на родине Кополо не делает такой блестящей карьеры. Когда-то он был единым и неделимым. Потом его «половину» унесла молодежь племени, отправившаяся в благодатные приморские области. На родину доходили слухи о победах племенной молодежи, племенного бога — отсюда и «дары гипербореев» — знак почитания кумира, отличившегося в чужих землях, ушедшего с сыновьями, внуками, правнуками… С годами «ушедший кумир» становится достаточно чужим для оставшихся, ведь он ушел, а «уход» богов воспринимался вполне реально и конкретно, то есть произошло разделение, раздвоение кумира. Местный же Кополо, каким был первоначально, таким и остался. Ему не приписывают далеких побед, потому что он всегда был рядом и продолжал в сознании людей выполнять свои функции. Со временем его будут вытеснять другие, более могущественные боги, и он займет второстепенное место, а еще позже сольется в понимании людей с ритуальным костром, с самим празднеством, с той жертвой, что ему приносили в день летнего солнцестояния, и превратится в соломенную куклу, сжигаемую на костре.

Валерий Жарков Умельцы из срединного царства

В древности многие народы считали, что только они живут в центре известного им обитаемого мира — Ойкумены. Так, например, эллины полагали, что «пуп Земли» находится в Дельфах, а древние китайцы называли свою страну «чжунго», что в переводе означает Срединное царство («чжун» — середина, «го» — государство).

Интересно, что общепринятое европейское обозначение китайцев и Китая не совпадает с русским. Древние китайцы нередко называли себя «цинь» по имени империи Цинь, существовавшей в III веке до н. э. От этого этнонима, хотя династия Цинь просуществовала всего полвека, и берет начало европейское название: английское и немецкое China, итальянское Cina и др.

Русское обозначение имеет другое происхождение. С севера Срединное царство часто тревожили набегами кочевники — монголоязычные кидане, которые нередко захватывали большие территории. Этноним «кидань» — в тюркоязычной передаче «Китай» — стал позднее названием Китая и китайцев в русском языке.

Издавна европейцы делали попытки познать неведомую им страну. Вспомним знаменитое путешествие Марко Поло из Венеции в Китай в 1273–1291 годах, несколько приоткрывшее завесу, отделявшую Срединную империю от взоров даже самых просвещенных европейцев того времени.

Диковинные вещи довелось увидеть бесстрашному венецианцу. И неудивительно. Ведь едва ли не половина важнейших изобретений и открытий пришла из Китая.

«Не придумай древние китайские ученые, — пишет американский популяризатор науки Роберт Темпл, — мореходных и навигационных приборов и устройств, таких, как румпель, компас и многоярусные мачты, не было бы Великих географических открытий. Колумб не поплыл бы в Америку, и европейцы не освоили бы колониальных империй.

Без китайских стремян, помогающих держаться в седле, средневековые рыцари не смогли бы, сверкая доспехами, мчаться на помощь благородным дамам, попавшим в беду. Тогда бы не наступил бы век рыцарства. Не изобрели бы в Китае пушки и порох, не появились бы и пули, пробивавшие доспехи и покончившие с рыцарскими временами.

Без китайской бумаги и приспособлений для печати в Европе еще долго переписывали бы книги от руки. Не было бы и широкого распространения грамотности.

Подвижный шрифт изобрел вовсе не Иоганн Гутенберг, не Уильяму Харви принадлежит открытие кровообращения (китайцы давно предполагали его существование), не Исаак Ньютон открыл первый закон механики. До всего этого впервые додумались в Китае».

Жители Срединного царства были искусными земледельцами. Уже во II тысячелетии до н. э. они возделывали технические растения, начало также распространяться шелководство. На существование системы в земледелии указывает следующее расписание, сохранившееся в книге «Ли-цзи» и восходящее к глубокой древности:

«Начало весны. Осмотр чиновниками гор, горных склонов и равнин, чтобы определить пригодность почвы.

Середина весны. Земледельцы заняты вспахиванием и редко остаются дома.

Начало лета. Земледельцы снимают урожай пшеницы.

Середина лета. Земледельцы снимают урожай проса.

Конец лета. Вода в изобилии, почва сырая и погода влажная и жаркая, часто идут сильные дожди. Лучший способ уничтожить сорняки — выжигать землю и открывать ее для дождя. Это повышает плодородие земли и обогащает почву.

Начало осени. Земледельцы собирают урожай риса.

Середина осени… Это время созревания конопли…

В это время население заставляют сеять пшеницу и не запаздывать к сроку…

Конец зимы. Земледельцам приказывают починить их плуги и прочие земледельческие орудия».

Во II тысячелетии до н. э. начинают прибегать к искусственному орошению, главным образом на рисовых полях. К глубокой древности восходит иероглиф, обозначающий слово «поле» и изображавшийся в виде участка земли, разделенного на четыре части оросительными каналами. В разных надписях на гадательных костях встречается иероглифический знак, состоящий из знаков поля и бегущей волны и, очевидно, означавший слово «орошение». В легендах сохранилось воспоминание об одном чиновнике, который заботился об орошении полей и потому считался благодетелем народа.

Существует мнение, что в Европе революция в сельском хозяйстве, заложившая фундамент промышленной революции, произошла благодаря заимствованию китайских технических изобретений и агроприемов. Посев злаков рядами, интенсивная прополка, железный плуг, отвал плуга для переворачивания вспаханной почвы и усовершенствованная упряжь — все это пришло в Европу из Китая. До появления постромок и хомута на Западе пользовались примитивными ошейниками, которые душили лошадей чуть ли не насмерть. И хотя в древней Италии зерна было много, его не могли доставлять по суше из-за отсутствия сбруи, а приходилось возить морем из Египта и других стран.

Довольно нерационально сеяли в Европе: больше половины зерна каждый год попросту пропадало. Положение сразу же изменилось, когда стали применять родившийся в Китае способ: сеять рядами. Миллионы крестьян надрывались, обрабатывая землю примитивным плугом, в то время как китайцы уже две тысячи лет пользовались приспособлением, значительно облегчившим труд пахаря.

Были известны древним китайцам и пиво и вино. Недавно археологи, проводившие раскопки в провинции Хэнань, обнаружили бронзовый сосуд с вином. Он пролежал в земле около трех тысяч лет. Несмотря на столь солидный возраст, вино сохранило отменные вкусовые качества.

В наше время после эпохи повального увлечения химическими методами борьбы с насекомыми-вредителя-ми сельскохозяйственных культур ученые стали лихорадочно искать замену далеко не безопасной в данном случае для здоровья человека и окружающей среды химии. А вредители подчас даже адаптировались к «химическому оружию». Наиболее обнадеживающая замена химии — биологический. метод, когда вредители уничтожаются другими насекомыми безвредными для полезных растений. Для китайцев такой способ ненов. Они им пользуются на протяжении вот уже 1700 лет. Один из наиболее показательных примеров — защита мандариновых деревьев с помощью желтых муравьев. Вот так рассказывается об этом в «Описании растений и деревьев южных районов», относящемся к 304 году н. э.: «Мандариновое дерево дает плоды исключительного сладкого и тонкого вкуса… Народ цзяоши (Тонкин) продает на рынках (насекомоядных) муравьев в тростниковых корзиночках. Муравьиные гнезда напоминают коконы шелкопряда. Корзиночки продаются вместе с ветками и листьями, к которым они прикреплены. Муравьи эти красновато-желтого цвета, крупнее обычных. Они не трогают плодов мандаринового дерева, а уничтожают насекомых, которые ими питаются. Если южные мандариновые деревья не сохранялись бы этими муравьями, все их плоды были бы поражены многочисленными вредными насекомыми».

В 1910 году, когда цитрусовые плантации Флориды оказались пораженными некрозом плодовых деревьев, министерство сельского хозяйства США забило тревогу. Спустя некоторое время оно послало в Китай специалиста по физиологии растений. Там он и узнал о чудесной способности желтых муравьев.

Английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626) утверждал, что три изобретения — бумага и книгопечатание, порох, магнитный компас — сделали больше, чем все религии, астрологические предсказания и успехи завоевателей, ибо благодаря им общество трансформировалось и полностью отошло от античности и средневековья. Истоки этих изобретений были, по его словам, «темны и безызвестны». Бэкон умер, так и не узнав, что все они принадлежали китайцам.

Именно Китай дал миру удобный и дешевый писчий материал — бумагу и механический способ воспроизводства книг — печать. Почтение, которое испытывали китайцы к печатному слову, вошло в поговорку: «Уважайте бумагу, на которой письмена». Сегодня в мире это самая сложная и самая древняя система письменности. Письменные знаки на черепашьих панцирях и лопаточных костях млекопитающих — вот прообраз знаков современного китайского иероглифического письма.

Иероглифика сложилась еще в середине второго тысячелетия до н. э. В основе ее лежит рисунок, изображающий тот предмет, о котором пишущий намерен сообщить. В процессе эволюции иероглиф почти утратил связь с рисунком, но в некоторых знаках еще можно угадать обобщенное изображение предмета. Всего их насчитывается свыше 50 тысяч. Правда, в реальной жизни употребляется обычно много меньше: тысячи четыре-семь. В современных наборных типографских кассах содержится шесть тысяч иероглифов.

Освоить иероглифическое письмо довольно трудно. Китайские специалисты подсчитали: чтобы овладеть основами родного языка, иностранцу требуется, как правило, десять лет. Для китайских школьников срок освоения удлиняется года на два. Такова цена сложности иероглифического письма. Видимо, идеограмма более интересна для ребенка, больше дает его уму и сердцу, чем азбука, а потому даже поначалу стимулирует овладение грамотой, но потом сложность берет свое: скорость обучения начинает замедляться.

В наши дни предпринимаются попытки упростить китайскую письменность. Но дело это архисложное. В китайском языке семь больших диалектных групп, резко отличающихся друг от друга. Например, общих слов в пекинском диалекте и диалекте сямэня меньше, чем в английском и немецком языках. В японском языке ситуация полегче. Там меньше используется иероглифов и существует система слоговой азбуки на основе фрагментов иероглифов.

В последние годы компьютеризация не обошла стороной и Китай. Но ее темпы сдерживаются не только недостатком компьютеров, банков данных и системы коммуникаций, но и опять-таки сложностью иероглифов. Научить компьютер безошибочно различать иероглифы — задача нелегкая.

Вернемся в Древний Китай на три с половиной тысячи лет назад. Примерно тогда появились первые китайские книги, написанные на бамбуке. В V–IV веках до н. э. стали писать на шелке, но он был слишком дорогим, а государственные потребности в письменном слове были велики. Настойчивые поиски другого более дешевого материала принесли удачу: родилась бумага. Об этом событии рассказывает летопись V века уже нашей эры: «Тсай Лунь предложил делать писчий материал из древесной коры, конопли, тряпья и старых рыбачьих сетей. Об этом он доложил императору, который остался весьма доволен».

Правда, историки считают, что бумага была изобретена не сразу и не только Тсай Лунем. Он лишь усовершенствовал процесс ее изготовления. Поиски писчего материала начались, видимо, еще в III веке до н. э. Полагают, что исходным сырьем были лоскутья, оставшиеся от изготовления шелковых свитков. Их растирали на камнях, замачивали в воде, отжимали и прессовали. Получалась тонкая ткань, на которой писали кисточкой. Затем заменили дорогой шелк тряпьем, конопляным волокном, древесной корой. Из этого сырья и изготовлялась бумага. Историки считают, что Теай Лунь лишь заменил примитивную терку огромными котлами, в которых сырье разминалось ногами, а также вместо обычного круглого сита использовал более подходящее для производства — четырехугольное.

Изобретение бумаги повлекло за собой другое великое изобретение — печатание. Сам принцип печати — получение множества оттисков с одного оригинала (клише) был известен давно, но только в Китае применили его для изготовления книг.

В VIII–IX веках в китайском печатном деле наибольшее распространение получила ксилография. На деревянной доске в зеркальном изображении рисовался текст или рисунок. Затем часть древесного слоя, на котором нет краски, удалялась. Получалась рельефная выпуклая печатная форма. Ее смазывали краской и прижимали к бумаге. Так получался оттиск.

Сначала отпечатанные листы склеивались в длинную ленту и сворачивались в свиток. Но читать длинную ленту было неудобно, и придумали складывать ее наподобие «гармошки». Так постепенно родилась у китайцев мысль делать книгу в виде блока.

В начале II тысячелетия был сделан следующий важный шаг в книгопечатании. В 1040–1048 годах кузнец Пи Шен изобрел наборный процесс. Он изготовил из глины рельефные изображения для каждого иероглифа. Обжег их на огне. Получил твердые печатные знаки-литеры. Вставляя литеры в железную рамку, кузнец набирал нужный текст. Затем набор фиксировался с помощью металлической пластинки. Для этого на нее наносилась смесь сосновой смолы, воска и бумажной золы. Пластинку разогревали и прижимали к набору. При остывании литеры прочно закреплялись пластинкой. Полученную матрицу смазывали краской и печатали с нее. Когда надобность в ней исчезала, пластинку снова разогревали, литеры отклеивались, и их снова можно было использовать для другого набора. Подобный принцип печатания был повторен в Европе лишь четыре века спустя.

Техника печати совершенствовалась. В XIII веке появились деревянные и оловянные литеры, а корейцы, позаимствовавшие у соседей наборную печать, даже ушли чуть вперед — они делали литеры из более твердого материала — меди.

В XIV веке в Китае уже была многоцветная печать. В 1340 году вышла буддистская книга «Комментарии Сутры», древнейшая в мире книга, отпечатанная в две краски — красным и черным.

Китайцы создали типы изданий, и до сегодняшнего дня наиболее актуальных и популярных — энциклопедии и периодику. Первые большие энциклопедии появились во второй половине X века. В XV веке был составлен энциклопедический словарь, состоявший из 11915 томов. Над ним работали 2169 человек. К сожалению, до наших дней он целиком не сохранился. При оккупации Пекина империалистическими державами в 1900 году сгорела библиотека, где хранилась энциклопедия. Часть томов погибла, часть похитили. В Пекинской государственной библиотеке удалось собрать около двухсот уцелевших томов.

Можно сказать, что журналистика тоже родилась в Китае. В VII–X веках там появилась ежедневная газета «До бао», или «Дзин бао» («Столичные ведомости»).

В 1675 году в Китае побывало русское посольство. Возглавлял его один из просвещенных людей того времени, Николай Милеску Спафарий. В его дневнике есть такая запись: «Учение их и грамоту и как почитают, из сего можно познать, что ни одного человека нет, который был бы неучен и неграмотен… Не отыщешь и между мужиками, который бы до пятнадцатилетнего возраста грамоте не обучен был… и который бы писать не умел. И так в Китае не смотрят благородия… бо у них благороднейший есть, который ученейший… хотя от простых людей родился».

Издревле в Китае существовал порядок: чтобы занять официальную должность, нужно сдать экзамены. «…Эта китайская система, — писал в 1932 году в письмах из тюрьмы своей дочери Индире Ганди Джавахарлал Неру, — была в те времена замечательным делом. В других странах до самого недавнего времени в назначении на должность решающую роль играл фаворитизм, или же чиновники назначались из определенного класса или касты. В Китае же на должность мог быть назначен любой человек, сдавший экзамен. Разумеется, эта система не была идеальной, поскольку человек мог сдать экзамен по классикам конфуцианства и тем не менее не быть хорошим чиновником. Но она была значительно совершеннее, чем фаворитизм и тому подобные пути, она сохранилась в Китае на протяжении двух тысяч лет. Только совсем недавно ее перестали применять».

В древнем Китае уже проводилась такая масштабная общегосударственная акция, как перепись населения. Согласно переписи 156 года н. э. население Китая оценивалось приблизительно в пятьдесят миллионов человек. Считали не отдельных лиц, а количество семей, полагая, что в каждой семье в среднем пять человек. Конечно, это не слишком точный способ, но вспомним, что перепись проводилась во II веке, а мы подчас по отдельным периодам новейшей истории имеем гораздо менее достоверные оценки.

Почти одновременно с книгопечатанием в Китае появились первые бумажные деньги. Их называли «летающими деньгами»: ветер мог легко унести их прямо из рук. Поначалу это были денежные расписки, векселя. Купец отправляющийся по торговым делам в провинцию, мог оставить обычные деньги в столице, а полученный в обмен на них документ — своего рода чек или аккредитив — вновь обменять на деньги, прибыв на место. Такие денежные переводы зарекомендовали себя, и уже с 812 года государственные финансовые органы начали пользоваться ими для отправки в столицу налоговых и других денежных поступлений. Наряду с этим государство стало выпускать «обменные векселя». Их можно было приобрести в столице и получить по ним в других районах страны такие продукты, как, например, соль и чай.

Настоящие бумажные деньги, обеспеченные соответствующими вкладами и используемые при различных финансовых операциях, появились в начале X века в южной провинции Сычуань по инициативе предпринимательских кругов. Поначалу правительство разрешило шестнадцати частным «банкам» выпускать обменные банкноты. В 1023 году государство монополизировало выпуск денег, создало собственное учреждение по выпуску банкнот различного достоинства, которые обеспечивались соответствующими ценностными эквивалентами. На этих банковских билетах указывался срок их действия — не более трех лет. К 1107 году банкноты печатались с помощью нескольких клише не менее чем в шесть красок.

Нынешние болезни нашей денежной системы были знакомы Китаю. Такая, как, например, безудержная эмиссия денег государством. К 1126 году официально было выпущено 70 миллионов серий, причем каждая из них состояла из тысячи денежных единиц. Вся эта чудовищная масса банкнот не была ничем обеспечена, что вскоре привело к чудовищной инфляции.

Бумажные деньги породили новую проблему — их подделку. Поскольку печатание не представляло особого труда, государству приходилось специально усложнять технологию, чтобы затруднить самодельное изготовление банкнот. Уже в те времена возникли различные секреты производства бумажных денег — многоцветная окраска купюр, сложнейший рисунок, особая бумага с включением различных волокон (сырьем для ее изготовления служила кора тутового дерева, а роль водяных знаков выполняли шелковые волокна, запрессованные внутри бумажного полотна). Испачканные или непригодные к дальнейшему использованию деньги можно было обменять на новые, уплатив небольшую компенсацию, составляющую стоимость их печатания. Так что фальшивомонетчиков можно отнести к одной из древнейших профессий. И она процветает по сию пору. Например, в США количество ежегодно изымаемых фальшивых денег не опускается ниже миллиарда долларов. Невольной жертвой фальшивомонетчиков недавно стали наши артисты: за гастроли в Колумбии группа Госцирка привезла гонорар в долларах, половина их оказалась фальшивыми.

Во времена монгольского владычества в Китае появились своеобразные бумажные деньги, получившие название «шелковых». Их обеспечением служили не драгоценные металлы, а мотки шелковой пряжи. К концу XIII века они обращались даже в Персии.

Пролистывая историю Китая, лишний раз убеждаешься, что ничто не ново под луной. Нынешняя система прогрессивного налогообложения проходила свою апробацию в Китае почти тысячу лет назад. Когда пала династия Тан, правившая страной вплоть до 907 года, полстолетия власть доставалась разным мелким правителям. Некоторые историки считают, что именно период правления династии Тан оказался самым удачным временем для древнего Китая. Тогда был достигнут не только высокий уровень культуры, но и народ в целом жил благополучно. Как это бывает в истории, спутниками прогресса и цивилизации стали роскошь, беззаботная жизнь, коррупция правящей и чиновничьей прослойки, что привело к увеличению налогового бремени и в конечном счете к свержению выродившейся династии.

В 960 году к власти приходит династия Сун. Тяжелое ей досталось наследство. Обременительные поземельные налоги вызывали постоянное недовольство крестьянства. Наиболее дальновидные люди осознавали, что если не провести преобразований сверху, то низы могут опрокинуть весь строй. Инициатором реформ в XI веке стал первый министр Ван Ань-ши. Он прекрасно понимал, что надо укрепить, облегчить положение основной силы социальной системы — деревни, миллионов крестьян, которые владели землей и обрабатывали ее.

Но препятствовала его начинаниям общепринятая в Китае идеология — идеи Конфуция. Как уже упоминалось, каждый чиновник должен был сдать экзамены по классикам конфуцианства, и никто из них не смел говорить и даже мыслить вопреки им. Как умный человек Ван Ань-ши понимал, что разрушить идеологию — дело опасное. Поэтому он не выступал против Конфуция, но трактовал его очень своеобразно. Экономические идеи Вана и сегодня звучат современно. Основная цель его усилий заключалась в том, чтобы уменьшить бремя налога на бедных и переложить его на тех, кто в состоянии платить, то есть на богатых. Своего рода прогрессивный налог. Он снизил величину поземельного налога и даже разрешил крестьянам выплатить его зерном или другими продуктами, если у них было туго с деньгами. Для богатых был введен подоходный налог. Чтобы помочь земледельцам, Ван предложил правительству ссужать их деньгами, которые они должны были возвратить после сбора урожая.

Еще одну важную проблему пытался решить Ван: стабилизировать рынок, оградить земледельца от стихии рынка. Ведь когда цена на зерно падала, бедные крестьяне не могли выручить за свой урожай достаточно денег, чтобы уплатить налоги и что-либо купить. Ван предложил правительству покупать зерно, дабы стабилизировать на него цены. Примерно так поступают ныне в США. Правительство производит у фермеров гарантированные закупки зерна по твердым ценам.

Ван также предложил отменить принудительный труд на общественных работах и полностью оплачивать всех, кто задействован на них. Для поддержания правопорядка он учредил местную милицию.

Как видим, идеи Вана опередили свое время, они и сейчас вполне современны. Однако династические правители побоялись нововведений, и вскоре реформы приказали долго жить. Нерешительность Сунов идти дорогой реформ послужила причиной распада единой империи под натиском кочевых племен. Но даже в падении Китай приобщил своих разрушителей к своей цивилизации и потому не пострадал от них в такой степени, как другие страны Азии и Европы. Например, монголы в Китае ассимилировались и полностью поглотились: стали типичными китайцами.

Хотя китайцы по сравнению с другими народами отличались миролюбием, тем не менее именно они изобрели порох, ставший историческим рубежом в судьбах вооруженной борьбы. История создания пороха отражена прежде всего в его названии. В китайском языке слово «порох» (хо яо) состоит из двух элементов: хо — огонь и яо — лекарственное вещество. В русском языке порох также назывался «огненным зельем». И это не случайно, ибо составные части пороха — сера, селитра, уголь — издавна использовались в китайской медицине как лечебные средства. Поэтому вполне вероятно, что впервые порох мог быть изготовлен фармацевтом или алхимиком.

История не сохранила имени первооткрывателя пороха, но ряд штрихов в трактатах древних алхимиков все же оставила. В 682 году алхимик Сунь Сымяо писал о способе очистки серы и селитры с применением частиц растительного угля. В результате получался интенсивно горящий состав. Есть еще подобного рода сообщения в сочинениях алхимиков, которые свидетельствуют о том, что примерной датой рождения порохообразных смесей можно считать вторую половину VIII века.

Конечно, алхимики держали в тайне рецепты хо яо. Как прознали о них военные, остается загадкой. Видимо, немалую роль в этом сыграла существовавшая в те времена тесная связь алхимии и военного дела. Многие китайские военные трактаты тех времен содержали традиционный раздел военных гаданий, близких по духу к предсказаниям алхимиков, а в трудах алхимиков содержалось немало сведений по военному делу.

Возможно, сами алхимики и были первыми военными пиротехниками, но не исключено, что по какой-либо причине, например по требованию властей, они передали свои профессиональные секреты военным. Как бы там ни было, не позднее конца IX — начала X века в Китае пороховые составы уже стали применяться в военных целях.

В Китае ученый всегда пользовался большим почетом и славой, чем воин. И такое предпочтение имело под собой основание. Об этом говорят факты. Буквально недавно такой показатель, как выплавка чугуна и стали, демонстрировал мощь государства, его промышленную развитость. Древний Китай в этой области уже имел солидные достижения.

Технология выплавки чугуна была известна в Китае по крайней мере с IV века до н. э. Этому способствовало несколько обстоятельств. Страна располагала высококачественными огнеупорными глинами для кладки печей. Китайцам были также известны способы понижения температуры плавления железа: они добавляли в него так называемую «черную землю», в которую входило большое количество железистых фосфатов. Если в шихту внести до 6 процентов фосфатов, то температура плавления снижается с 1130° до 950°. Такой технологией пользовались вплоть до VI века, когда стали применять усовершенствованные доменные печи.

Каменный уголь, дающий при горении более высокую температуру, стали использовать в качестве топлива с IV века, а возможно, и раньше. Один из методов выплавки чугуна состоял в следующем: в плавильные тигли, имеющие форму трубы, укладывалась штабелями железная руда. Снаружи тигли обкладывались каменным углем. Затем уголь поджигали. Такая простая технология имела свои плюсы: исключалось присутствие серы в металле.

Широкое распространение чугуна в Древнем Китае повлияло на многие сферы жизни. Из него делались лемехи для плугов, мотыги, другие сельскохозяйственные орудия, железные ножи, топоры, стамески, пилы, шила, посуда и даже игрушки. Как памятник древним китайским металлургам в Даньяне стоит 13-этажная чугунная пагода, возведенная в 1061 году.

Китайские мастера-металлурги сумели наладить производство горшков и лотков с тонкими стенками, что позволило организовать массовое производство соли методом выпаривания. А для этого необходимы лотки именно с тонкими стенами. Другими технологиями лотки получить было нельзя. Для добычи рассола, из которого выпаривали соль, стали бурить глубокие скважины и наткнулись на природный газ. Его стали использовать как топливо для выпаривания соли из рассола. В 119 году до н. э. добыча соли и производство чугуна были монополизированы государством.

В III веке до н. э. в Китае открыли способ выплавки ковкого чугуна. Для этого его отжигали — целую неделю держали нагретым до высокой температуры. Чугун становился менее хрупким и не раскалывался от ударов. Земледельцы обрадовались. Лемехи не стали разламываться от ударов о камни. Такой чугун по эластичности напоминал ковкую сталь, но в то же время обладал большей прочностью и твердостью.

Чуть выше уже говорилось об удивительной чугунной пагоде в Даньяне. Но, пожалуй, самым величественным памятником из чугуна является более раннее творение китайских металлургов. Восьмигранная колонна, названная «Небесной осью, знаменующей добродетель Великой династии Чжоу с ее сонмом земель». Она была построена в 695 году. Высота чугунного постамента колонны — 6 метров, его радиус — 8 метров. Высота самой колонны — 32 метра, а ее диаметр — 3,6 метра. На вершине колонны — «облачный свод» высотой в 3 метра, который венчают четыре бронзовых дракона, каждый высотой 3,6 метра. На сооружении «Небесной оси» пошло 1325 тонн чугуна. Даже по нынешним временам цифра солидная.

В отличие от чугуна сталь впервые получили не в Китае. Однако способ превращения чугуна в сталь был придуман в Китае, а технология, уже подробно разработанная ко II веку до н. э., легла в основу бессемеровского процесса, открытого на Западе лишь в 1856 году.

Как мы знаем, хрупкость чугуна объясняется значительным содержанием в нем углерода (до 4,5 процента). Если его частично удалить, то получится сталь, а если удалить его практически полностью, то сталь станет ковкой. Ковкую сталь китайские инженеры широко использовали при строительстве крупных мостов и акведуков.

Чугун китайцы называли «сырым железом», сталь — «великим железом», а ковкую сталь — «созревшим железом». Они понимали, что при «созревании» железо теряет какой-то важный компонент, но, не зная химии, описывали этот процесс как «потерю животворных соков».

Чтобы удалить углерод, китайские металлурги вдували в расплавленный чугун воздух. Этот способ называли также стократной очисткой, поскольку его повторяли многократно, и сталь раз за разом становилась все прочнее. Высоко ценились мечи из такой стали. Клинок, как правило, делали из мягкой ковкой стали, а наварное лезвие — из твердой.

Китайцы могли определять качество стали лишь опытным путем, в зависимости от того, сколько раз она «очищалась». Если требовалась очень мягкая сталь, они вдували больше воздуха. В Древнем Китае практиковался такой широко известный метод закаливания стали, как мгновенное охлаждение раскаленного докрасна или добела металла в жидкой среде. Это дает возможность сохранять внутреннюю микроструктуру металла, которая нарушается при медленном остывании в естественных условиях. Использовался также и отпуск стали — медленное ее остывание, этот способ обладает своими преимуществами. Искусные китайские мастера были виртуозными технологами: они знали бесконечное множество способов, как придать металлу требуемые качества.

Приблизительно в V веке в Китае уже сплавливали металлы. Так, чугун и ковкая сталь плавились совместно для получения «нечто среднего», то есть нового сорта стали. В сущности, тот же процесс разработали Мартен и Сименс в 1863 году, китайцы же практиковали его еще в VI веке, о чем свидетельствует относящееся к тому же периоду его описание: «Цю Хуайвэнь делал также сабли и из «многосуточного железа». Метод заключался в совместной плавке самого чистого чугуна и положенных в него слитков стали в течение нескольких дней и ночей, после чего они превращались в сталь».

В 1637 году Сун Инсин дал подробное описание этой технологии:

«Метод получения стали состоит в следующем. Ковкая сталь расплющивается в пластины или бруски шириной в палец и длиной около 4 сантиметров. Их заворачивают в листы ковкой стали. Сверху плотно укладываются чугунные чушки. Затем всю печь замазывают землей (или глиной) и начинают раздувать мехи. При достаточной температуре чугун плавится, а затем, капая и стекая, проникает в ковкую сталь. Когда оба металла образуют единое целое, сплав вынимают и отковывают. Затем его опять плавят и отковывают. Все это повторяется много раз».

В наши дни на одном из металлургических заводов в Англии воспроизвели древнекитайский способ плавки стали. Результаты превзошли все ожидания.

Как уже упоминалось, выплавка чугуна и выпарка соли стимулировали развитие газовой промышленности. Даже по самым осторожным оценкам, природный газ использовался в Китае для отопления и освещения уже к VI веку до н. э. Время от времени он вырывался из пробуренных для откачки солевых растворов глубоких скважин. Иногда древние геологи натыкались на газовое месторождение, и из скважины вместо рассола вырывался метан. Такие скважины называли «огненными колодцами». Уже к I веку до н. э. древние буровики достигали ста метров для извлечения рассолов. Систематическое бурение более глубоких скважин для добычи природного газа началось во II веке н. э.

В «Летописи страны к югу от горы Хуа», датированной 347 годом, написано:

«В том месте, где река, текущая из Бупу, соединяется с рекой Хуоцзинь, есть огненные колодцы. По ночам зарево освещает все небо — местные жители, чтобы добыть огонь, зажигают от него головни из очагов. Через короткие промежутки времени раздается шум, похожий на раскаты грома, и ослепительное пламя освещает место на несколько десятков ли вокруг. Для «удержания света» здесь пользуются трубами из бамбука, с их помощью газ переносят из одного места в другое, иногда на расстояние в день пути от скважины. Это пламя не оставляет пепла и горит ярко».

По бамбуковым трубам, которые прокладывали под дорогами или устанавливали на подпорках, солевой раствор и природный газ перегоняли на многие километры.

Чтобы обеспечить работу древних газопроводов, пришлось решить немало проблем. Вот как описывает уже упоминавшийся Темпл устройство газового провода в древнем Китае:

«В книгах довольно подробно рассказывается о сложных приспособлениях для контроля за горением газа. Из «огненных колодцев» он попадал в большую деревянную камеру, напоминающую конусообразную бочку, врытую в землю на глубину около трех метров. По подземной трубе в камеру подавался воздух. От этого большого «карбюратора» отводились трубы к коническим бочкам меньшего размера, установленным на поверхности. Через отверстия, которые можно было открывать и закрывать, в них попадал воздух. Постоянный контроль за составом воздушно-топливной смеси обеспечивал регулировку всего «двигателя». При падении давления смеси создавалась Опасность выбросов пламени и взрывов, для их предотвращения приоткрывали отверстие главной камеры. Чрезмерное обогащение смеси также грозило возгоранием, поэтому избыточный газ отводился по трубам, «устремленным в небо».

Факелы высотой менее 50 сантиметров использовались для освещения в некоторых городах провинции Сычуань. Здесь пользовались газом для отопления жилищ, но, как это делалось, нам неизвестно. Для приготовления пищи в то время вряд ли существовали настоящие газовые плиты, скорее всего для этого приспосабливали отопительное устройство».

Рискну предложить историкам один из простейших способов отопления газом, почерпнутый из нашей действительности. Занесла меня лет двадцать назад в Саратов командировочная судьба. Мест в гостинице, как и полагается, нет. Выручил меня адресок одной старушенции, дальней родственницы моего товарища. Завалился я к ней морозным зимним вечерком. У нее-то и увидел, как могли топить китайцы две тысячи лет назад. В печку с изразцами, точнее, в камеру, куда кладут дрова, в самое ее начало, была просунута газовая горелка. Она и нагревала воздух и старинные огнеупорные кирпичи. Может быть, так грелись древние китайцы, как некоторые из нас в XX веке?

Китайские мастера были искусны и в механике. Довольно часто приходится слышать, как шоферы говорят: опять кардан полетел. Известный всем нам с детства универсальный шарнир под названием «карданов подвес» был изобретен вовсе не Джероламо Кардано (1501–1576). Он просто описал это устройство в своей ставшей широко известной книге «Хитроумное устройство вещей», вышедшей в 1550 году, и справедливости ради надо сказать, что на авторство он и не рассчитывал.

Сейчас карданов подвес непременная часть гироскопов, без которых не обходится ни одно навигационное устройство для ракет, самолетов, кораблей. В прошлом веке цыганские повозки освещались с помощью хитроумного приспособления. В центре соединенных друг с другом медных колец закреплялась лампа. Даже при самой сильной тряске она не переворачивалась и сохраняла вертикальное положение. В этом заключается и основная идея карданова подвеса: несколько колец, помещенных одно внутри другого, соединяются в двух противоположных точках, что дает им возможность вращаться относительно друг друга. Если в центре колец поместить груз, например лампу, то он будет сохранять вертикальное положение. К XVIII веку китайские мореплаватели уже использовали компасы, закрепленные на кардановом подвесе.

Первое упоминание о кардане встречается в китайских источниках примерно в 140 году до н. э. Более чем триста лет спустя механик Дин Хуань изобрел этот механизм вторично. В Европе же карданов подвес появился через 1100 лет после его изобретения, а еще через 800 лет изобретатели стали использовать этот принцип для стабилизации.

Известный английский ученый Джозеф Нидем, автор фундаментального исследования «Наука и цивилизация в Китае», считает, что не позднее III века в Срединном царстве появился первый навигационный «кибернетический прибор», в котором использовался принцип обратной связи. Это устройство не было магнитным компасом и представляло собой именно повозку, имевшую в высоту и длину по 3,3 метра, а в ширину 2,75 метра, увенчанную нефритовой фигурой «мудреца». Его простертая рука всегда указывала на юг, куда бы ни поворачивалась повозка, даже если она ездила по кругу.

В официальной летописи от 500 года записано: «Повозка, указывающая на юг, была впервые построена правителем Чжоу (начало I тысячелетия до н. э.), чтобы служить проводником послам, возвращающимся домой из далеких стран. На наших бескрайних равнинах легко потерять направление на запад и восток, и потому правитель приказал изготовить такую повозку, с помощью которой послы могли определять северную и южную стороны».

Если эти сведения верны, то изобретение следует отнести примерно к 1030 году до н. э. Но вполне возможно, что слово «повозка» было вставлено в это описание переписчиками, и речь тогда шла о компасе.

Нидем датирует появление «кибернетической повозки» III веком. Итак, если эта повозка не магнитный компас, то как же она работала? Возможно, у повозки был дифференциал, — непременное устройство современных автомобилей. Он дает возможность соосным колесам вращаться с разной скоростью при повороте, поскольку у них разный радиус разворота.

Для ручной тележки или конной повозки поворот не представляет затруднений. А вот когда колеса приводятся в движение от механического привода, то без дифференциала не обойтись.

Нидем предполагает, что дифференциал изобрели все-таки китайцы. Если считать, что первая повозка с указателем на юг принадлежала правителю Чжоу (I тысячелетие до н. э.), то изобретатели дифференциала — вне сомнения китайцы. Но если такая повозка появилась во II или III веке, то некоторые историки приписывают первенство древним грекам. Доподлинно доказано, что с 80 года до н. э. «одно из величайших изобретений механики всех времен» — дифференциал было знакомо грекам. Вероятно, что оно попало в Рим, а оттуда в Китай, хотя вполне допустимо, что китайские инженеры придумали устройство сами.

Изготовление повозки требовало высокой точности. В книге Коулза «Исторические и научные основы автоматизации» проведена следующая оценка допусков: «Различие в длине окружности внешних колес всего в 1 процент приведет к изменению направления, указываемого нефритовой фигурой, на 90 процентов на расстоянии всего лишь в 50 раз большем, чем расстояние между двумя колесами». В результате повозка будет уклоняться в сторону колеса с меньшим диаметром. Следовательно, точность в размерах колес должна быть гораздо меньше одного процента, с той же точностью, естественно, надо изготавливать и шестерни для дифференциала.

В отличие от автомобиля в «повозке, указывающей на юг», дифференциал использовался не для передачи усилия на колеса, а, наоборот, с колес, которые приводили в движение животные, усилие передавалось для корректировки положения руки нефритовой фигурки. Дифференциал постоянно поворачивал фигуру так, что ее рука постоянно показывала на юг.

Джозеф Нидем назвал повозку «первым механизмом-гомеостатом в истории человечества, в котором используется полная отрицательная обратная связь. Конечно, в систему управления следует включить и погонщика. Но, как остроумно заметил Коулз, его вполне могла бы заменить аппетитная морковка в руке нефритового «мудреца», что обеспечило бы автоматическое замыкание контура… Повозку можно было бы по праву считать первым настоящим кибернетическим механизмом, если бы обеспечивалась самокорректировка управления, легко осуществимая в наши дни».

Сейчас каждому школьнику известно, что географический полюс не совпадает с магнитным. Северный магнитный полюс разошелся с географическим на 1900 километров. Угол, на который магнитная стрелка компаса отклоняется от направления географического меридиана, называется углом склонения, причем он претерпевает постоянные изменения. О существовании магнитного склонения китайцы знали еще тогда, когда в Европе и не подозревали о существовании полюсов. Примерно на шесть столетий опередили китайцы европейцев в этом вопросе.

Кстати, в 725 году китайский астроном Нань Гуньшо произвел градусное измерение дуги меридиана, простирающейся с севера на юг на 4 тысячи километров. Вряд ли какая-либо держава в то время стала проводить такую работу.

Механики Срединного царства опередили европейцев в создании механических часов. Первые механические часы сделал буддийский монах и математик И Син (683–727). Прибор имел астрономическое предназначение и попутно показывал время. Современник И Си-на оставил их описание:

«Часы имели вид небесной сферы с изображением фаз Луны, расположенных в строгой последовательности, небесного экватора и градусной сетки. Вода, наливавшаяся в укрепленные на колесе ковшики, приводила в движение сферу, совершавшую один полный оборот в сутки. Снаружи ее охватывали два обруча, на которых были укреплены изображения Солнца и Луны, вращавшиеся по круговым орбитам… Все сооружение было наполовину помещено в деревянный корпус, поверхность которого изображала горизонт. С помощью такого инструмента можно было точно определять время восхода и заката, периоды полнолуния и новолуния, а также величину прецессии. Кроме того, в часах были колокол и барабан — первый звонил каждый час, а второй отбивал четверти часа. Все это приводилось в движение с помощью скрытых внутри корпуса колес, шпинделей, крючков и колесных передач (иными словами, с помощью анкерного механизма)».

Однако точность хода часов И Сина зависела от метеоусловий. В этом они были схожи с их предшественниками — водяными часами, дошедшими окольными путями в Китай из более древнего Вавилона. Чтобы вода в часах не замерзала, рядом горели факелы.

И Син был одним из выдающихся ученых в истории китайской астрономии. Он открыл собственное движение звезд и принимал участие в разработке проекта измерения длины градуса меридиана, которое, как уже упоминалось, было осуществлено в 725 году. И Син написал много трудов по астрономии, в том числе составил календарь «Тайюань ли», который был введен в 728 году. В конце жизни он был астрономом при императорском дворце.

Следующие известные историкам часы были созданы в 976 году. В них воду заменили ртутью. Эти часы были более сложными. Вот как описывает их официальная хроника тех лет:

«…Башня из трех этажей, каждый высотой более трех метров, внутри которой размещен весь механизм. Округлая форма верхушки башни символизировала Небо, а прямоугольное основание — Землю. Механизм, состоящий из великого множества горизонтальных, вертикальных и наклонных колес, шпинделей и анкеров, располагался на нижнем этаже. Семь деревянных молоточков били в расположенные по обеим сторонам от них колокола — один большой справа и несколько малых слева, а также помещавшийся по центру барабан, — отбивая каждую четверть часа. За день и ночь (24 часа) механизм совершал один полный оборот, а семь планет тем временем перемещались, меняя свое положение по отношению к эклиптике. Кроме того, было еще двенадцать деревянных рычагов с дощечками, которые выскакивали каждый час и показывали время…»

А вершиной часового мастерства стала «Космическая машина». Эти часы были созданы астрономами Су Суном и Хань Куньляном в 1092 году. Прибор считается величайшим достижением эпохи средневековья. Как предшественники, «Космическая машина» представляла собой астрономическую часовую башню 10-метровой высоты. Башню венчала огромная бронзовая армиллярная сфера с механическим приводом. Армиллярная сфера — астрономический инструмент, широко распространенный в древней астрономии. Это модель небесной сферы с ее важнейшими точками и кругами: полюсами и осью мира, меридианом, горизонтом, небесным экватором и эклиптикой. Кстати, армиллярная сфера наличествовала и в часах И Сина.

Находящийся внутри башни небесный глобус поворачивался синхронно с армиллярной сферой, что обеспечивало совпадение результатов наблюдений на сфере и на глобусе. В передней части башни помещалась пятиэтажная пагода. Через определённые промежутки времени на том или ином этаже открывались двери, и оттуда появлялись фигурки, бившие в колокола или гонги и державшие дощечки с обозначением времени. Все приводилось в движение тем же самым огромным часовым механизмом, который одновременно вращал небесный глобус и сферу.

Спустя два века принципы построения часов, использованные Су Суном и его коллегой, стали применяться в Европе.

Астрономическими наблюдениями в Китае занимались основательно. Об этом свидетельствуют древние китайские источники. Они содержат самую раннюю и самую продолжительную в мире серию астрономических наблюдений.

Так, уже в 2461 году до н. э. в Китае зафиксирована конъюнкция планет — взаимное расположение двух небесных светил, когда разность их долгот равна нулю. В 2296 году до н. э. появилась первая запись в китайском каталоге, регистрирующем наблюдения за кометами. К 2137 году до н. э. китайские астрономы уже вычислили периоды затмения Луны и Солнца.

Нынешний читатель, лишь изредка бросающий взгляд на ночное небо, наверное, подумает, зачем это древние просиживали ночи напролет, разглядывая звездные россыпи. И невдомек ему, что вся наша жизнь, оказывается, строго регламентирована ходом небесных светил, только этот регламент воплотился в обычный календарь, который большинство из нас имеет при себе или в часах, или в записных книжках, или в портмоне…

С самых давних времен при китайском императорском дворе, а иногда и при дворах удельных князей (ванов) были специальные чиновники, на обязанности которых лежало составление календарей и наблюдение за небесными светилами. Ваны частенько соперничали между собой, зазывая к себе на службу наиболее известных специалистов. И была в этом необходимость. Ведь древние астрономы уже давно подметили закономерности в появлении на небесном своде определенных звезд и созвездий и временем наступления того или иного сельскохозяйственного сезона. Такие выдающиеся ориентировочные светила (по-китайски называемые «чэн») наблюдались астрономами в вечернее время сразу же после захода солнца или в утреннее, перед самым восходом его.

У древних китайцев можно проследить смену нескольких «чэн»: звезды «Дахо» (Антарес, альфа Скорпиона); созвездия «Цан» (Орион); созвездия «Бэй доу» — «Северный ковш» (Большая Медведица). По этим «чэн», как явствует из китайских источников, ориентировались еще во времена, предшествующие Чжоуской эпохе, то есть ранее XII века до н. э.

Звезда «Дахо» издавна считалась в Китае светилом, прохождение которого через меридиан вечером сразу после захода солнца означало середину лета (то есть пятый месяц года по китайскому счету). Позднее это светило стали обожествлять как святого небесного дракона — покровителя всей китайской нации.

Появление на востоке вечером сразу после захода солнца созвездия «Цан» означало середину зимы, то есть одиннадцатый месяц по китайскому счету.

В III–II тысячелетиях до н. э. созвездие «Бэй доу» было ближе к северному полюсу, чем в настоящее время. Семь звезд этого созвездия представлялись древним китайцам в виде ковша, направление ручки которого после захода солнца служило указанием времени года. В частности, отвесное положение ручки в определенный месяц принималось за знак начала нового года. В древнекитайских записях эпохи Ся говорится: «В 1-м месяце рукоятка ковша обращена вниз, в 6-м месяце в сумерках можно увидеть, что рукоятка ковша повернута вверх».

С древних времен в Китае год делился на четыре сезона. Очень важным было наблюдение восхода «Огненной звезды» (Антарес). Ее восход происходил около момента весеннего равноденствия. За ее появлением на небесном своде следили астрономы и извещали жителей о наступлении весны.

Известный русский синолог К. А. Скачков, заведовавший метеорологической и магнитной обсерваторией в Пекине с 1849 по 1857 год, пишет: «В книге «Шуцзин» глава «Яодянь» («Устав владыки Яо») в записи, описывающей период времени между 2109 и 2068 годами до н. э., говорится: «владыка Яо приказывает своим астрономам Си и Хэ поехать на окраины страны на восток, юг, запад и север для определения по звездному небу четырех времен года, а именно весеннего и осеннего равноденствий и зимнего и летнего солнцестояний; для таковых определений в этом приказе указывается сделать наблюдения четырех звезд: «Няо» (альфа Гидры), «Сю» (эпсилон Водолея), «Хо» (пи Скорпиона), «Мао» (эта Тельца). Далее Яо указывает, что продолжительность года равна 366 дням, и дает распоряжение пользоваться методом «вставочной тринадцатой Луны» для «правильности календаря» и даже говорит об отличительных характерах каждого из четырех времен года, выражающихся в заботах земледельцев и в линьке и в обрастании перьями и шерстью птиц и зверей».

Представление о сведениях, содержавшихся в древних китайских календарях, может дать приводимое ниже с некоторой переработкой краткое содержание календаря «Ся-сяо-чжень», которым пользовались в XXIII–XVIII веках до и. э. Его опубликовал в 1830 году в «Московском телеграфе» выдающийся русский китаевед Н. Я. Бичурин (Иакинф).

Первый месяц. В начале ночи созвездие «Цан» в середине неба; хвост Большой Медведицы обращен книзу.

В начале года земледельцы приготавливают сохи и выходят для размежевания полей: приносят жертву изобретателю сохи, для чего первый раз в году употребляют «чан» (жертвенный сосуд). Сначала обрабатывают общественную пашню. После морозов греет солнце и все оттаивает. Земледельцы пользуются снежной влагой. Выходят из нор полевые крысы. Орлы превращаются в сов. Дикие гуси летят на север. Фазаны начинают токовать. Рыба поднимается и (как бы) держит лед на спине. Выдра принимает рыбу в жертву. Пробуждаются куколки. Опушаются ивы. Кислые персики, абрикосы и бобовник расцветают. Появляется осока. Куры садятся на яйца и выводят цыплят. Срывают траву юнь (из рода чернобыльников). В это время бывает большой ветер.

Второй месяц. Земледельцы высевают просо. Отдают детей в училище. Приносят в жертву рыбу (осетров). У молодежи время свадеб. Цветет цзинь (из рода диких подсолнечников). Срывают листья фань для корма шелковичным червям. Цветет юнь. Показываются ростки пырея; производят прополку. Ласточки выбирают место для гнезд. Насекомые кладут яйца. Снимают кожу с угрей (на бубны). Подросшие ягнята уже могут есть траву.

Третий месяц. В начале ночи созвездие «Цан» скрывается на западе. Молятся об урожае пшеницы, так как в этом месяце бывают небольшие засухи. Цветут тополя. Для скорейшего роста листьев щиплют шелковицу. Цветут клены. Подрастают ягнята. Кричат лалагу (земляные сверчки) и совы. Полевые крысы превращаются в перепелок. Рвут козью ругу (разновидность щавеля) для употребления в пищу. Наложницы и дочери ванов начинают кормить шелковичных червей и принимаются за дела для приготовления дворца к летнему сезону. Придворным раздают лед (для хранения продуктов).

Четвертый месяц. Показывается созвездие «Мао» (созвездие Тельца). В начале ночи «Нянь-мын» (альфа Центавра) прямо. В этом месяце бывают великие засухи. Кричат кузнечики. В садах появляются спелые абрикосы. Кричат того (цикады). Завязываются огурцы. Собирают траву молочник. Жеребят разлучают с кобылами и приучают к работе.

Пятый месяц. В начале ночи «Дахб» в середине. Вторично сеют горох, просо и красный гаолян. Варят кислые персики. Кричат стрекозы. Совы превращаются в орлов. Собирают и начинают мочить лечебную траву лань и траву ляо (для краски). Придворным раздают жеребят.

Шестой месяц. В начале ночи хвост Большой Медведицы обращен прямо вверх. Варят персики для приношения в жертву. Хищные птицы нападают на малых птиц.

Седьмой месяц. В начале ночи звезда «Чжи-нюй» (Вега) прямо против востока. Перед утром хвост созвездия Большой Медведицы обращен книзу. Млечный Путь в начале ночи лежит к югу. Завязывается водяной тростник. В каналах и прудах зарождается водяная поросль. Кричат осенние кузнечики. Лисицы начинают промышлять. В этом месяце идут продолжительные дожди.

Восьмой месяц. На заре вечером скрывается звезда «Дахо». Перед рассветом созвездие «Цан» в середине неба; Собирают овощи. Падают каштаны. Красные богомолы и комары оставляют пищу. Перепелы превращаются в полевых крыс. Сокольничий при дворе спускает птиц.

Девятый месяц. Высевают озимую пшеницу. Отлетают ласточки и дикие гуси. Пускают огонь для выжигания вредных трав. Муравьи, медведи, барсы, соболи и хорьки уходят в норы. Воробьи, скрываясь в море, превращаются в устриц. Расцветают желтые хризантемы. Ван (великий князь) одевается в меховое платье.

Десятый месяц. В начале ночи показывается «Нань-мын». Перед рассветом «Чжи-нюй» прямо против севера. Волки нападают на зверей и животных. Стрижи моются. Фазаны уходят в реку Хуанхе и превращаются в большие раковины. Наступают длинные ночи.

Одиннадцатый месяц. Падают рога у оленей. Наступает время зимней охоты.

Двенадцатый месяц. Идет зимняя охота на зверей и птиц. Муравьи уходят в муравейники и убирают свои яйца.

Счет годов в Китае велся по эрам того или иного императора. За начало китайского летосчисления принят 2397 год до н. э. По китайским обычаям, настоящее имя царствующего императора нельзя было писать или даже произносить. Вместо имени при вступлении на престол император принимал какой-нибудь пышный псевдоним, состоящий из двух слов, например, «спокойствие и добродетель» или «становление процветания».

Под этим псевдонимом (девизом) царствующий император и был известен своим подданным. Девизы менялись не только при вступлении на престол нового императора, но также и в связи с крупными историческими событиями. Счет годов при каждой смене девизов начинался снова. Поэтому в китайских летописях встречается большое количество эр, иногда очень коротких по продолжительности. Параллельно производилось летосчисление по циклическим, или, иначе, круговым таблицам. В них годы объединяются в «циклы» («круги») по 60 лет в каждом. Такой «цикл» по значению соответствовал нашему веку.

В последнее время о календаре, основанном на 60-летнем цикле, обязательно вспоминают в Европе перед встречей Нового года. В газеты сыплются вопросы: год какого животного грядет и в костюме какого цвета надо встречать новорожденный год? Поэтому остановиться на китайском календаре стоит чуть поподробнее, тем более что до конца XIX — начала XX века он был единственным у народов Восточной и Юго-Восточной Азии, то есть у народов, составляющих практически половину населения нашей планеты.

Этот календарь вобрал в себя и элементы более ранних календарей: лунного, солнечного и юпитерианского с 12-летним животным циклом. Вкратце напомню о них.

Известно, что любая календарная система исходит из суток — основной единицы измерения. Из суток складываются более крупные меры: неделя, месяц, год, цикл, век… Как месяц, так и год по своей продолжительности могут быть различными.

В лунном календаре месяц величина постоянная, равная 29 или 30 дням, что отражает время обращения Луны вокруг Земли (29,530588 суток), а лунный год — величина условная. В солнечном календаре, наоборот, месяц — условная единица, а год — естественная, в нем зафиксировано время обращения Земли вокруг Солнца (365,2425 суток). Примерами солнечных календарей являются юлианский и используемый ныне григорианский календари. Их прообразом служил древнеегипетский календарь, созданный, как считают ученые, в IV тысячелетии до н. э.

Лунные календари еще более древние, чем солнечные, и в настоящее время распространены большей частью в странах ислама. Кроме деления на месяцы, в лунных календарях имеются семидневные недели. Продолжительность месяца лунного календаря, равная в среднем 29,5 суток, меньше его фактической продолжительности на 0,0306 суток, и календарный месяц заканчивается немного раньше небесного. Поэтому табельное начало месяца начинает понемногу отставать. За 30 лет разница набегает примерно до 11 суток. Для устранения этой разницы, например, в календаре хиджры арабы стали к каждому 30-летнему периоду добавлять 11 суток. В каждом 30-летнем периоде начали считать 19 обычных лет по 354 суток и 11 лет високосных, по 355 суток. Для точного перевода дат лунного и солнечного календарей существуют специальные таблицы. 3^ начало лунного месяца принимают новолуние, даты которого рассчитаны на много лет вперед.

Следующий древний календарь, имеющий хождение в странах Восточной и Центральной Азии — календарь 12-летнего животного цикла. Помимо Солнца, Луны и Земли, в нем задействована еще планета Юпитер. Древние астрономы давно заприметили ее и вычислили период обращения — 12 лет (по современным данным — 11,862 года). Разбив «круг Юпитера» на 12 равных частей по 30°, окрестили каждую из них именем животного: 1) мышь (крыса); 2) корова (бык, вол, буйвол, як); 3) тигр (барс); 4) заяц (кролик, кошка); 5) дракон; 6) змея; 7) лошадь (конь); 8) овца (баран, козел); 9) обезьяна; 10) курица (петух); И) собака (пес); 12) свинья (кабан).

По сути, это и был настоящий пояс зодиака. Ведь греческое слово «зодиак» имеет тот же корень, что и нынешний «зоопарк». По-русски переводят как «круг животных». В нынешнем зодиакальном круге, содержащем 12 созвездий, не все они носят имена животных, и потому «зодиакальном» его можно назвать условно, по традиции.

Европеец может легко определить, под знаком какого животного он родился. Для этого надо провести следующие арифметические действия: 1) вычесть из своего года рождения число 3; 2) разделить на 12; 3) остаток от деления и явится порядковым номером той живности, под знаком которой вы родились (0 в остатке от деления соответствует 12-му номеру).

Поначалу календарь 12-летнего животного цикла был солнечным, а затем усложнился. В него были введены лунные месяцы по 29 и 30 дней в каждом, так что он превратился в лунно-солнечный. Начало каждого года 12-летнего лунно-солнечного календаря приходится на период с 21 января по 20 февраля включительно по григорианскому календарю.

Китайский календарь 60-летнего цикла более труден, нежели лунно-солнечно-юпитерный 12-летнего животного цикла. Китайские астрономы ввели в свой календарь новые подмеченные ими закономерности движения планет. Это объясняется, видимо, тем, что они придавали большое значение символике чисел. Так, они установили, что Сатурн обращается с периодом в 30 лет. Если взять за основу календаря 60-летний цикл, то есть два периода обращения, то Юпитер за это время совершит пять оборотов. А число «пять» в китайском представлении о Вселенной особенное. Ведь все многообразие мира порождено пятью первоэлементами, или пятью стихиями: землей, водой, огнем, деревом и металлом.

Связь между этими первоэлементами может быть либо положительной, либо отрицательной в соответствии со следующей формулой: вода порождает дерево, но уничтожает огонь; огонь порождает землю, но уничтожает металл; металл порождает воду, но уничтожает дерево; дерево порождает огонь, но уничтожает землю; земля порождает металл, но уничтожает воду. Не все эти превращения логически объяснимы. Только прорицатели могли толковать их.

Взаимодействие пяти первоэлементов давало и разные явления природы, и разные предметы, и разные свойства человека. Пять состояний погоды — дождь, холод, жара, ветер, ясно. Пять видов злаков — просо, конопля, рис, пшеница, бобы. Пять благ — долголетие, богатство, здоровье, добродетель, естественная смерть. Пять добродетелей — человеколюбие, справедливость, пристойность, знание обрядов, верность. Пять частей тела — сердце, печень, желудок, легкие, почки. Пять составных частей человеческого организма — мускулы, мясо, кости, кожа, волосы. Пять конечностей — голова, две руки и две ноги. Пять вкусов — кислый, сладкий, горький, острый, соленый. Пять цветов — желтый, белый, красный, синий, черный. Пять металлов — золото, серебро, медь, свинец, железо. Пять планет — Сатурн, Юпитер, Марс, Венера, Меркурий. Пять стран света — Север, Юг, Восток, Запад, Центр (под которым, конечно, понимался сам Китай)…

Как видим, оснований для того, чтобы привечать число «пять», было достаточно.

Поскольку каждая из стихий была двойственной: положительной или отрицательной (положительное начало было мужским — ян, а отрицательное — женским: инь), то в целом пять стихий образовывали десять циклических знаков, или десять «небесных стволов (пней)». Каждый из десяти «небесных стволов» в сочетании с одним из 12 животных — знаков «земных ветвей — дали название тому или иному году в 60-летнем цикле.

В каждом 60-летнем цикле один и тот же знак «ветви», то есть название животного, встречается пять раз с промежутками в 12 лет. Для уточнения года внутри цикла ему, году, приписывался первоэлемент в виде одной из градаций. Иногда градация представляется как род, например, дерево мужское, дерево женское, а иногда приобретает цветовой оттенок, например, синий или синяя.

Может показаться, что китайский календарь надуман. Почему, например, пять стихий, да еще две их градации «подсвечивают» год в 60-летнем цикле. Но не все так просто, есть все-таки какие-то закономерности. Дело в том, что календарь был разработан на основании многовековых наблюдений, и пять земных стихий имели и своих небесных аналогов. Дерево соответствует планете Юпитер, а также весне, Востоку, зеленому или синему цвету. Огонь — Марсу, лету, Югу, красному цвету. Земля — Сатурну, концу лета, Центру, желтому цвету. Металл — Венере, а также осени, Западу, белому цвету. Вода — Меркурию, зиме, Северу, черному цвету.

Ныне общепризнано, что космос влияет на всех нас, на природу, на планету. И в первую очередь влияние оказывают Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн, то есть самые близкие к Земле космические объекты. Видимо, древние китайские астрономы в своем календаре попытались осмыслить и учесть это влияние. И, думается, попытка эта не столь уж безуспешна. Подтверждение тому — обилие гороскопов, жизненных рекомендаций на основе китайского календаря. Порой прогнозы сбываются. Да и вообще, верность астрологических предсказаний дело не такое уж и редкое. Например, сбылись же такие знаменитые прогнозы, как убийство Джона и Роберта Кеннеди, покушения на Рейгана, папу римского…

В качестве примера дадим и мы справку из китайского календаря на ближайшие 12 лет, с 1991 до 2003 года. Для начала узнаем, какой цикл идет с момента китайского летосчисления, то есть с 2397 года до нашей эры. Для этого надо к 2397 прибавить интересующий нас год: 2397+1991=4388. Затем полученную сумму разделить на 60. В результате имеем 73 и 8 в остатке. Следовательно с начала летосчисления прошло уже 73 цикла, и с 1984 года пошел новый 74-й цикл, а 1991 год — это восьмой год нового цикла. Для него и последующих 11 лет, если воспользоваться таблицей в книге В. В. Цибульского «Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии» (М., изд-во «Наука», 1987), имеем такие определения:

1991 год — год белой овцы, первоэлемент — металл.

1992 год ― год черной обезьяны, первоэлемент ― вода.

1993 год ― год черной курицы, первоэлемент ― вода.

1994 год ― первоэлемент год синей собаки, первоэлемент — дерево.

1995 год ― год синей свиньи, первоэлемент — дерево.

1996 год — год красной мыши, первоэлемент — огонь.

1997 год — год красной коровы, первоэлемент — огонь.

1998 год — год желтого тигра, первоэлемент — земля.

1999 год — год желтого зайца, первоэлемент — земля.

2000 год — год белого дракона, первоэлемент — металл.

2001 год — год белой змеи, первоэлемент — металл.

2002 год — год черной лошади, первоэлемент — вода.

2003 год — год черной овцы, первоэлемент — вода.

Ныне на нас влияют больше последствия нашего технического прогресса, нежели силы космические. Но, видно, осталось еще в древнем календаре нечто, коль даже серьезные люди на Западе, которых не обвинишь в предрасположенности к мистике, нет-нет да и обратятся за советом к астрологу.

Я привел толкование китайского календаря по годам. А в нем еще давались не только годы, но описывались и дни и тоже по шестидесяти, — но на этот раз дневному циклу. Каждый день в 60-дневном цикле имел особое название. Исчисление дневных циклов считалось архиважным делом, ибо от этого зависело своевременное начало сельскохозяйственных работ, приношение жертв в честь усопших предков.

В последние годы некоторые наши газеты публикуют прогнозы неблагоприятных дней на следующий месяц. Такие прогнозы даже стали традицией. Оказывается, традиция эта имеет давние истоки.

В китайских календарях указывались «счастливые» и «несчастливые» дни для выполнения тех или иных дел. По 67 занятиям и делам должны были справляться в календаре о благодеятельных днях члены высшего китайского общества и по 37 делам — простые люди (поскольку для знати и для простого люда выпускались разные календари).

В том, что в давние времена могли предсказывать «счастливые» и «несчастливые» для дел дни нет ничего удивительного. Ведь китайским врачам были известны биоритмы. Они знали, что динамика умственной и физической деятельности имеет свои суточные пики, а у каждого из органов человеческого организма есть свои «личные» биоритмы.

В древней медицине была известна связь самочувствия и здоровья человека с фазами Луны. И это положение получило научную трактовку в наше время. Было доказано, что с фазами Луны связаны рождения и смерти, вспышки бронхита и приступы эпилепсии, причем одним из действующих факторов является лунный ритм электрического состояния атмосферы.

Древние знали и о сезонных биоритмах: каждый орган и каждая функция в определенное время обнаруживают максимум и минимум энергии, есть четкая гармония в приливе и отливе жизненной энергии в совершенно определенных органах и системах. Так что составители календаря, определяя благоприятные и неблагоприятные дни, действовали не вслепую, а опирались на богатейший опыт древнекитайской медицины.

Древнекитайский опыт воспринят научной астрологией, которая была официально признана во многих странах в 30-х годах нашего века. Один из ее представителей, человек интереснейшей судьбы, профессор Сергей Алексеевич Вронский, получивший образование в засекреченном биорадиологическом институте «третьего рейха», где преподавали и астрологию, рассказывает:

«Астрология, или, как мы ее называем, космобиология — прежде всего, наука познания себя и своих возможностей. Она трактует различные явления на Земле, судьбы планет и судьбу каждого человека, исходя из космических влияний.

Все живое на Земле находится в поле излучения Солнца и других небесных тел. Доказано также, что человек живет в магнитной паутине и в каждой клетке его организма есть свое малое магнитное поле, которое, в свою очередь, реагирует на внешнее. Мы испытываем на себе влияние космических лучей, и это сказывается на наших биоритмах. Поэтому мы и говорим о космобиологии.

Ритмы, создаваемые планетами, могут длиться от нескольких часов до нескольких лет. Мы должны их знать, прислушиваться и относиться к ним серьезно, идти навстречу положительным влияниям и избавляться от приносящих зло. Космические приливы и отливы отражаются не только на жизни, но и на судьбе человека. Поэтому цель и задача астрологии — предвидеть, прогнозировать, предсказывать, анализировать.

Карта личного гороскопа, календари критических дней нужны человеку, как географическая карта путешественнику, поскольку помогают разобраться в повседневных нуждах и проблемах. Существует хорошая латинская поговорка: «Звезды управляют дураками, а умный — своими звездами».

Наша наука позволяет заглянуть в будущее, определиться в жизненных ситуациях, вмешаться в те или иные события, справляться со сложными задачами, влиять на возможности, которые предвещают успех. По личному гороскопу можно точно узнать темперамент человека, его характер, отличительные особенности — интеллект, таланты, способности, склонности, интересы, профориентацию, специальность, которая могла бы ему принести удовлетворение в жизни, что даст ему любовь, какое будет супружество и семейная жизнь, что будет со здоровьем и на что нужно обратить внимание, и так далее. Этим занимается натальная астрология».

Если представить астрологию в виде дерева, то на нем произрастает сегодня множество ветвей. Помимо натальной, есть еще юдиальная, или мунданная, астрология. Она рассматривает влияние космических сил на события в какой-либо стране.

Медицинская астрология — связана с диагностикой, лечением и профилактикой как соматических, так и психических заболеваний. Она также помощник хирурга. Еще отец медицины Гиппократ, сам великолепный астролог, сказал: «Ни один врач не может успешно пользоваться медицинской наукой, если он незнаком с астрологией».

Психологическая астрология — указывает на верный и короткий путь к жизненным успехам. Помогает при выборе партнера по браку или делу, подсказывает, как можно использовать возможности сотрудника, соавтора, компаньона, кто станет верным и преданным спутником жизни, посоветует, как вести себя в интимной жизни, чтобы дети были полноценными и здоровыми, подскажет, с кем можно дружить, кого следует избегать, предупредит о возможных врагах, поможет ответить на вопрос о совместимости и несовместимости партнеров.

Хорарная астрология рассматривает и анализирует карту Хорара, составленную в момент рождения какой-либо идеи или вопроса, на момент события или обращения кого-либо с вопросом к астрологу. С ее помощью можно прогнозировать время и исход тех событий, которые должны произойти согласно Карте Гороскопа, Солара, Лунара и других планетаров.

Аграрная астрология занимается составлением ежегодных календарей для работников сельского хозяйства, садоводов, огородников, цветоводов…

Метеорологическая астрология занимается предсказаниями погоды по солнечным пятнам, электромагнитным бурям и планетарным аспектам. Ее основателем считается немецкий ученый Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1717).

Хронобиологическая астрология занимается изучением и исследованием биоритмов, присущих природе живой материи, в том числе человеку, как на клеточном, так и на биохимическом уровне.

Есть даже криминологическая астрология. Она касается проведения экспертиз и анализа преступлений. Криминолог-эксперт указывает, у кого из преступников возможен рецидив, виновен или невиновен обвиняемый в совершенном преступлении…

Профессор Вронский считает, что величайшие адепты мира — Будда, Вишна, Кришна, Конфуций, Христос и Магомет, Древней Иудеи — Соломон и Моисей, жрецы и жрицы Древнего Вавилона и Египта использовали биорадиологический метод лечения. Короче говоря, были экстрасенсами. И тоже пользовались астрологией.

Считается, что чем точнее целитель согласует время лечения с воздействием и влиянием космических факторов, особенно с лунными фазами, тем эффективнее лечение.

«Древние заметили, что жизнь на Земле — это бесконечная борьба. Если борьба успешна — значит, присутствует сильная воля. Было замечено, что главную роль в создании сильной воли играет планетный триумвират — констелляции Солнца, Марса, Сатурна в гороскопе рождения человека. Солнце — символ власти и могущества, Марс — борьбы и побед, Сатурн — глубокомыслия и рассудительности. Сильный космический статус этих планет дает основание для благоприятных выводов в пользу целителя…» — говорит дипломированный специалист по научной астрологии, почетный доктор философии С. А. Вронский.

Так что живы и используются в наши дни идеи мудрецов древнего Китая.

Интересны философские воззрения китайцев, на которых базировались все знания и искусства: и архитектура, и поэзия, и каллиграфия, и управление государством, и медицина… Кстати, медицина Древнего Китая — это скорее искусство, чем только комплекс знаний и умений.

По древнекитайским воззрениям, мир вначале представлял собой хаос, состоявший из мельчайших частиц — ци. Эти частицы существовали в беспорядочном, разреженном состоянии, в виде бесформенного тумана. В дальнейшем произошел процесс «размежевания» ци: легкие светлые частицы поднялись вверх, а тяжелые темные упали вниз. (Напрашивается аналогия с Большим взрывом, не правда ли?) Из легких, светлых частиц, получивших название ян, образовалось небо; из тяжелых темных частиц, названных инь, — земля. Вся природа создавалась из хаоса постепенно: вначале завершилось формирование неба, затем земли, только после этого появился человек.

Все предметы и явления произошли от взаимосвязи светлого начала ян и темного начала инь. Эта взаимосвязь порождает в природе и в жизни движение и покой, тепло и холод, свет и тьму, добро и зло. Не следует рассуждать о том, что лучше или хуже — движение или покой, тепло или холод, свет или тьма, добро или зло: и то и другое необходимо, одно без другого немыслимо, одно переходит в другое, поэтому может быть и тем и другим — в зависимости от времени и ситуации.

Чередование ян и инь так же неизбежно, как чередование движения и покоя, света и тьмы, лета и зимы, дня и ночи. Ян-инь, проникая друг в друга, меняются местами — так создается «круговорот вещей». Бесконечное разнообразие природы и вся ее жизнь, чуждая монотонности, обусловливается борьбой между ян и инь, которая проявляется в смене движения и покоя, тепла и холода, света и тьмы. Цикл борьбы соответствует календарному году. Начальный пункт этого периода — день зимнего солнцестояния (22 или 23 декабря) — апогей могущества инь. В этот день совершается слияние неба и земли, когда в недрах мрака зарождается свет. Это самый короткий день и самая длинная ночь в году. День летнего солнцестояния (21 или 22 июня) — апогей могущества ян. Это самый длинный день и самая короткая ночь в году. В дни равноденствий силы борющихся сторон уравновешиваются.

Союзом светлого начала ян и темного начала инь порождены уже упоминавшиеся пять первоэлементов: земля, вода, огонь, дерево и металл.

Итак, инь — это негативное, отрицательное, материнское начало. Оно присуще всему пассивному, влажному, холодному, темному, покоящемуся, восприимчивому, скрытому, изменчивому, облачному. Оно — тень и вода.

Ян — это позитивное, положительное, отцовское начало, которое выражается во всем светлом, активном, сухом, блестящем, теплом, творческом, постоянном. Это — сила солнца и огня.

Инь и ям в организме человека выражают постоянную борьбу противоположностей. Взаимодействие этих противоположных сил влияет на общий энергетический баланс и регулирует процессы оздоровления организма и сохранения здоровья. Никто и никогда не находится в стабильном состоянии — «здоров», никто и никогда не «болен». Здоровье и болезнь в постоянном динамичном равновесии и как будто «играют» друг с другом. Дело человека удержать организм в состоянии этого динамического равновесия.

Луна — инь, Солнце — ян, ночь — инь, день — ян, организм человека и инь и ян, так как процессы, происходящие в нем, могут носить характер как инь, так и ян. Человек часть природы и полностью подчиняется общим правилам. Развитие заболевания также подчиняется природному циклу.

Продукты тоже делятся на инь и ян.

Основные пищевые продукты, относящиеся к инь, оказывают оздоравливающее действие на органы с физиологическим преобладанием процесса инь: сердце, легкие, печень, селезенка, почки, перикард.

Продукты, относящиеся к ян, благотворно влияют на органы с физиологическим преобладанием тенденции ян: желудок, тонкая кишка, толстая кишка, желчный пузырь, мочевой пузырь. Чтобы оздоровить эти органы, принимаются повышенные дозы продуктов ян при сокращении других.

Для ощущения молодости, легкости и здоровья необходимо употреблять в пищу в пропорции пять продуктов инь к одному ян.

Режим питания при лечении всегда гармонически сочетался с рефлексотерапией вообще и с точечным массажем в частности.

Интересна легенда о рождении рефлексотерапии. Давным-давно, примерно пять тысяч лет назад, когда страной правил император Фу Си, человек во многих вопросах разбирающийся, у одного из его подданных заболела голова. Он так занемог, что ни днем, ни ночью не находил себе покоя. Желая облегчить страдание, он принялся мотыгой обрабатывать поле и нечаянно ударил себе по ноге мотыгой. Боль как рукой сняло. С тех пор окрестные жители при головной боли стали нарочно ударять себя мотыгой или обломков камня в ту же точку на ноге.

Узнав об этом, император Фу Си попытался заменить болезненные удары камнем менее болезненными уколами каменной иглой. Больные испытывали явное облегчение. В дальнейшем выяснилось, что подобные уколы в определенные точки тела снимают не только головную боль, но лечат и другие заболевания. Причем активность некоторых точек подвластна законам биоритмологии, зависит не только от времени суток, но и от времени года.

Нашлись и смертельные точки, укол или удар в которые приводил к немедленной или отсроченной смерти. Появилось даже «искусство отсроченной смерти», или «искусство двадцати одной уязвимой точки». Человек, владевший им, мог легким прикосновением убить нападавшего или сделать так, чтобы он умер некоторое время спустя.

В XI веке были открыты меридианы — наборы точек, связанных общей линией и отвечающие за функции определенного органа (есть так называемые чудесные меридианы, которые появляются только во время хронических процессов и исчезают, когда человек выздоравливает). Считается, что по меридианам движется жизненная энергия чи, которая является проявлением пути дао(естественности), и нормальное движение ее создает гармонию — комфортное состояние здоровья.

Известно большое количество точек — более тысячи. На каждом ухе их по 170. Есть точки на кистях (воздействие на них называют манусопунктурой), на ступнях ног (подопунктура), на голове (краниопунктура), на носу (ринопунктура), на языке (изопунктура)… Но еще лекарь Хуа-то, живший во II–III веках, определил, что можно воздействовать лишь на одну-две из наиболее активных в данное время года, в данный месяц, в данный день, в данной фазе Луны.

Сегодня, когда человек перенасыщен химией (и медикаментами, и нитратами, и пестицидами, и бытовыми химикатами…), все больше внимания привлекают методы древнекитайской медицины, которая как раз и славна тем, что лечит без лекарств.

И еще об одном достижении Древнего Китая — о вакцинации. Как и когда точно появилась в Китае практика прививки против оспы, остается загадкой. Но доподлинно известно, что зародилась она в южной провинции Сычуань. На юго-востоке провинции находится знаменитая гора Эмейшань, с которой связана история буддизма и даосизма. Даосы-алхимики, жившие отшельниками в пещерах, владели секретом прививок еще в X веке.

Впервые о прививках заговорили на государственном уровне, когда от оспы умер старший сын первого министра Ван Даня (957—1017). Чтобы не заболели остальные члены семьи, Ван созвал со всех концов империи врачей, мудрецов и магов и поставил перед ними задачу: найти противоядие от оспы. Среди приглашенных был один даос-отшельник, который продемонстрировал, как делать прививки против оспы.

Надо сказать, что прививка имеет как преимущества, так и недостатки, отличающие ее от появившейся впоследствии вакцинации. При прививке происходит искусственное заражение вполне жизнеспособным вирусом и в случае удачного исхода гарантируется иммунитет на всю жизнь. Вместе с тем есть опасность по-настоящему заболеть оспой. С другой стороны, вакцинация дает лишь временную защиту от болезни, поэтому ее необходимо повторять через несколько лет. Это объясняется тем, что для приготовления вакцины используется мертвый или инактивированный вирус, который фактически не может вызвать заражение.

На первый взгляд прививка против оспы может представиться безумием: разве при ней не происходит заражение человека оспой? Оказывается, нет. Благодаря удивительному искусству китайских медиков, которые владели многими секретами ослабления вируса смертельной болезни, опасность заражения без ослабления действенности прививки была сведена на нет. Строго-настрого запрещалось брать материал для прививок непосредственно у больных. Китайские лекари действовали по рецептам садоводов. Прививочный материал должен быть в такой же стадии, как, например, пробивающиеся ростки или наклевывающиеся почки. По-китайски «прививка» называлась чжун ду, или чжун мяо, что буквально означает «пересаживать семена», «прививать ростки».

Делалось это следующим образом: в ноздри вводили ватный тампон с оспенным материалом, который всасывался через слизистую и попадая в дыхательные пути. Принятый ныне метод прививки путем нанесения оспенного материала на царапину появился намного позднее, скорее всего в Центральной Азии, когда оспопрививание начало распространяться на Запад.

Материал для прививок предпочитали брать не у больных, а у тех, кто подвергся прививке и, следовательно, переболел оспой в легкой форме. Древним китайским медикам было известно и различие между двумя видами осп: натуральной и ветряной. Для прививок в основном использовались вирусы ветряной оспы, поскольку они менее болезнетворны. Традиционным источником прививочного материала были оспенные корочки, взятые у человека, перенесшего прививку. И так каждый последующий прививался от корочек предыдущего.

Помню, первые школьные впечатления от истории Китая можно выразить пятью словами: порох, бумага, шелк, фарфор, Великая китайская стена. Технология производства новейших по тем временам видов продукции — пороха, бумаги, шелка, фарфора принадлежала к числу тайн, которые охранялись за Великой стеной. Но все тайное становится явным…

Давным-давно жила одна принцесса, и хранила она великую тайну… Примерно так начинаются почти все сказки. Но речь пойдет не о сказке. Древние китайские хроники поведали такую историю. Принцесса поехала за границу. Ее удивительная шляпа из цветов не привлекла внимания стражи, все-таки принцесса, разные у нее могут быть причуды. Но не причуда, а умысел был в той шляпке. В ее цветах были искусно спрятаны шелковичные коконы. Она ехала к любимому в Индию и везла ему свой царственный подарок. Так стала за рубежом известна тайна китайского шелка, а эпизод этот стал классическим примером промышленного шпионажа XV века до нашей эры.

История фарфора не менее детективна. Археологические находки все дальше отодвигают дату появления первых изделий из фарфора, в настоящее время считается, что это I век; во всяком случае, уже к III веку фарфор был широко распространен в Китае.

К началу правления династии Сун (960—1279) фарфоровое производство достигло своих вершин. К этому времени изготовление фарфора носило высокоорганизованный характер, в нем были заняты сотни тысяч людей. Была определенная специализация: одни рабочие занимались промывкой глины, другие — нанесением глазури, третьи поддерживали огонь в печах… Одна из найденных при раскопках печей для обжига могла вместить одновременно 25 тысяч фарфоровых изделий. Она была построена на склоне холма, небольшой наклон в 15° уменьшал скорость распространения пламени. Устройство печей было сложным и весьма оригинальным. Некоторые топили дровами, другие — древесным углем, причем в них обеспечивалась нисходящая тяга. В процессе обжига соблюдалась максимальная точность поддержания требуемых условий. Во время правления династии Мин (1369–1644), когда был особенно распространен знаменитый сине-белый фарфор, нужный блеск кобальтовой краски можно было получить только при определенных температурах и при восстановительном пламени.

Французский иезуит д’ Антреколь сумел проникнуть в императорские мастерские в Кинч тё-чене (Киангси) и описал их в письмах на родину. В «фарфоровом» городе трудилось около миллиона рабочих. Три тысячи печей для спекания фарфора превращали ночь в день. Француз подробно изучил технологию и понял, что основой для производства служит каолин. Несколько образцов ему удалось отправить на родину ученому Реомюру. Это случилось уже в то время, когда французские химики Дарсэ и Макер открыли каолин в окрестностях Лиможа. Обычный (мягкий) фарфор изготовлялся и ранее в Венсане и Севре, но знаменитый севрский твердый фарфор появился лишь в 1764 году. Позднее тайну фарфора похитили уже англичане.

Так французы и англичане благодаря промышленному шпионажу сумели опередить немцев. Несколько позднее немецкий алхимик Бётгер, который утверждал, что получил золото, основываясь на изучении работ минералога Чирнхауза, самостоятельно раскрыл тайну твердого фарфора.

Английский историк Джорж Сэвидж в своей книге «Немецкий фарфор в XVIII веке» писал, что шпионы того времени стали столь наглы, что прельщали дочерей фабрикантов, лишь бы похитить тайны их отцов… Тюрьмы оказались переполненными мошенниками, продававшими фальшивые тайны производства фарфора, и рабочими, продававшими настоящие. Все постоялые дворы в десятках километрах от Дрездена кишели агентами и шпионами.

Вскоре с помощью дрезденских мастеров-перебежчиков возле Вены были основаны фарфоровые фабрики. Однако один из немцев — Штельцель, у которого заговорила совесть, начал добавлять к каолину вредные примеси, тем самым став одним из предшественников современных двойников и саботажников. В то же время другой мейсенский мастер, Христоф Хунгер, специалист по аппликации золота на фарфор, объезжал европейские страны и распродавал различные фарфоровые тайны — в Венеции, Скандинавии, Санкт-Петербурге.

Интересно, что попытки европейцев самостоятельно проникнуть в тайны фарфора привели к значительному научному открытию. При обжиге различных глин и твердых материалов ученые и ремесленники заметили: остывая, расплавленные минералы могут кристаллизоваться. До этого считали, что кристаллы образуются только в жидкостях. Примерно к середине XVIII века у европейских ученых стало складываться мнение, что, возможно, горные породы Земли образовались в результате охлаждения расплавленных масс лавы. В 1785 году геолог Джеймс Хаттон выдвинул совершенно новую теорию геологической истории Земли, основанную на этой идее.

Похоже что энергия, скрытая в недрах Земли не идет на убыль. Только на нашем веку земляне испытали ряд сокрушительных землетрясений. Еще в Древнем Китае задумывались над тем, как выиграть спасительные секунды, своевременно узнать о начале землетрясения. Во II веке астроном Чжан Хэну изобрел прибор, фиксирующий незначительные колебания почвы, — первый сейсмограф. Древние сейсмографы были оформлены в традиционном китайском стиле: в виде небольшого дракона с маленьким шариком в пасти. При землетрясении шарик выкатывался и показывал направление толчка.

Наше время — время массового применения лаков. Мебель, полы в квартире, ногти, волосы… — все стремятся покрыть лаком. Красиво, практично, блестит.

В Китае лаки были известны, по крайней мере, уже в XIII веке до н. э. Императрица Хао была погребена в лаковом гробу, обнаруженном в 1976 году при раскопках хорошо сохранившегося захоронения в Аньяне. Некоторые исследователи считают, что «лак был, возможно, древнейшим видом промышленного пластика». Только древнекитайский лак в отличие от современных лаков и пластиков был естественного, а не искусственного происхождения.

Получали лак примерно так же, как и каучук, делая надрезы на стволах лаковых деревьев. Они широко распространены в Центральном Китае. Растут преимущественно в гористой местности на высотах от 900 до 2000 метров. Собирали лак летом, а затем оставляли дерево на 5–7 лет. Иногда использованные деревья срубали и из ветвей получали лаконосную смолу, но уже более низкого качества. Одно дерево может дать максимум около пятидесяти граммов лака.

Изделия, покрытые лаком, этой своеобразной разновидностью пластичных смол, обладают удивительными качествами: они долговечны, тверды и прочны. Им не страшны сильные кислоты, щелочи, температуры до 200–250 градусов, они водонепроницаемы, устойчивы против большинства растворителей и бактериальных поражений.

Тысячи лет назад китайцы изготовляли кухонную утварь и посуду, покрывая изделия из дерева, бамбука и папье-маше многочисленными слоями лака. Такие обеденные сервизы богатые люди предпочитали бронзовым. Лаковая посуда выдерживала высокую температуру не хуже металлической, в ней же готовые блюда подавались на стол. Китайские императоры дарили лаковые изделия своим подданным в благодарность за службу, и стоили они дороже бронзовых,

Лаком покрывали мебель, ширмы, подушки, шкатулки, головные уборы, туфли, боевое снаряжение: ножны для мечей, луки и щиты. Все это часто инкрустировалось золотом, серебром, черепаховой костью. На мягкий, еще не высохший лак наносили рисунок, который отличался фантазией, оригинальностью, он оказал огромное влияние на древнее китайское искусство.

Производство лаковых изделий в Древнем Китае отличалось высокой организацией и… традиционным китайским бюрократизмом. Существовали и частные мастерские, и казенные предприятия. Сохранилась лаковая деревянная чаша для вина с необычной надписью, которая указывает не только дату ее изготовления (4 год н. э.), но и перечисляет семерых мастеров и пятерых служащих, причастных к ее созданию. Двенадцать человек принимали участие в изготовлении одной чаши* причем половина из них — служащие, которые, возможно, и в глаза-то ее никогда не видели! Прошли тысячелетия, но как это похоже на наши дни.

Еще во II веке до н. э. китайцы сделали важные открытия, касающиеся химических свойств лака. Был найден способ задерживать процесс затвердевания лака: в него помещали крабов и таким образом сохраняли лак в жидком состоянии, поскольку в панцирной ткани членистоногих имеются сильнодействующие химические вещества, которые тормозят активность некоторых ферментов, в том числе и фермента, способствующего затвердеванию лака.

Джозеф Нидем так комментирует это открытие:

«Нет никакого сомнения, что еще до 11 века до н. э. древние китайцы случайно открыли сильнодействующий ингибитор лакказы… Такое резкое вмешательство в ход естественного процесса, аналогично торможению спонтанного процесса старения организма, должно было чрезвычайно заинтересовать алхимиков, занятых проблемами сохранения цветущей молодости, изобретением средств, избавляющих от анкилоза и смерти».

«Но лак не только давал модель бессмертия с помощью этой древней «биохимии», которая длительное время сохраняла его в жидком состоянии, но и сопровождал китайцев от колыбели до могилы: ребенком его кормили из лаковой посуды, а после смерти хоронили в лаковом гробу».

В 1978 году в провинции Хубэй, на юге Китая, археологи нашли набор из 65 бронзовых колоколов, изготовленных примерно в V веке до н. э. Перекрываемый диапазон обнаруженного набора колоколов занимает пять октав, что превышает диапазон большинства современных музыкальных инструментов. Содержание инкрустированных золотом надписей на самих колоколах и удерживающих их опорах свидетельствует о существовании в Древнем Китае развитой теории музыки, нашедшей свое отражение в конструкции и размерах древних инструментов. Эта находка археологов и недавние исследования самих колоколов говорят о необходимости пересмотра истории акустики.

Надписи на колоколах подтвердили то, о чем современные ученые только начали догадываться: конструкция колоколов такова, что каждый из них может издавать два звука, отличающихся по высоте. Этим китайские колокола отличаются от церковных колоколов западных стран, издающих протяжный звук только одного тона. Звуки китайских колокольных наборов сложные и быстрочередующиеся. По неизвестным причинам искусство изготовления уникальных колоколов и способы игры на них не были переданы последующим поколениям, поэтому все это оставалось загадкой на протяжении более двух тысячелетий.

Исследования набора колоколов, их вибрационных характеристик, методов настройки показали, сколь глубокие представления об акустике имели и китайские мастера, отливавшие колокола, и музыканты. Создание таких колоколов невозможно без теоретических познаний в акустике, которые, как считалось прежде, начали развиваться лишь в конце XVIII века. Однако акустические принципы, заложенные в древних китайских колоколах, восхищают современных специалистов по акустике.

И еще об одном чуде древнего Китая — «волшебных зеркалах». Они были в V веке, хотя точное время их появления неизвестно. В книге «История древних зеркал», относящейся примерно к VIII веку, раскрывался их секрет и описывался способ их изготовления. Но книга была утрачена примерно тысячу лет назад.

Что же представляет собой «волшебное зеркало»? Его оборотная сторона покрыта отлитыми из бронзы рисунками и иероглифами, а иногда и тем и другим. Выпуклая отражающая сторона отлита из светлой бронзы, отполированной до блеска. При разном освещении, если держать зеркало в руке, оно ничем не отличается от обычного. Однако под яркими солнечными лучами через его отражающую поверхность можно «смотреть насквозь» и видеть узоры и иероглифы на оборотной стороне. Каким-то таинственным образом массивная бронза становится прозрачной, что и объясняет китайское название — «зеркало, пропускающее свет».

Все удивлялись этому чуду, ведь ни один металл непрозрачен. Видно, в технологии изготовления зеркал была какая-то «изюминка», которую никак не могли понять западные ученые. Зеркала привлекли внимание в 1832 году, но лишь спустя столетие, в 1932 году, видный английский ученый с мировым именем, основоположник рентгеноструктурного анализа Уильям Брэгг смог найти ответ: «узоры становятся видимыми только благодаря эффекту, производимому увеличением изображения».

Древним китайцам мы также обязаны изобретением спичек, тачки, стремян, упряжи, десятичной системы счисления (она применялась уже с XIV века до н. э.); сооружением первых пологих арочных мостов, первого судоходного контурного (использующего рельеф, местности) канала, сооруженного в III веке до н. э. и соединившего две реки, текущие в противоположных направлениях; составлением первого каталога звезд (на два века раньше древнегреческого астронома Гиппарха); математическим знаниям в области алгебраических уравнений, вычислением числа я с большой точностью…

Невольно возникает вопрос: почему Китай, добившийся таких успехов во времена античности и средневековья, не стал родиной современной науки, не принял участие в научной революции XX века?

Отвечая на этот вопрос, можно представить самые разные причины. Бельгиец Илья Пригожин, лауреат Нобелевской премии по химии в 1977 году, убежден, что на первом этапе развития европейской науки представление о боге, как гаранте соблюдения законов природы и их рациональности, сыграло решающую роль. Возможно, отсутствие идеи божественности «высшего законодателя» у китайских ученых и сыграло свою роль, но все-таки чаще приводят другую, более прозаическую причину — бюрократическую структуру китайского общества.

Со времен первого императора Циньской династии (III век до н. э.) старые феодальные кланы преследовались и постепенно уничтожались, а управление осуществлялось с помощью аппарата государственных служащих, по своему масштабу и сложности немыслимого для небольших королевств Европы. На ранних этапах своего становления бюрократическая система Китая во многом способствовала развитию науки, и лишь на более поздней ступени она стала активно препятствовать ее прогрессу, не дав совершить того скачка, который сделала Европа. А ведь ни одна страна мира в начале VIII века не смогла бы не только осуществить такой масштабный проект, как градусное измерение дуги меридиана, тянущегося с севера на юг на четыре тысячи километров, или снарядить экспедицию для наблюдения за звездами Южного полушария в пределах 20° южной широты, но вряд ли сочла бы это нужным.

Не проглядывается ли здесь историческая аналогия с современным состоянием общества в нашей стране?

И еще об одной особенности современной науки. Античная и средневековая наука, в том числе и в Китае, Индии, мусульманских странах, носила ярко выраженный этнический характер. Зарождавшаяся европейская наука, орудием которой стала математика и эксперимент, постепенно заговорила с природой на универсальном языке — точном языке чисел. Наука вырвалась из ограничительных этнических рамок, стала доступной всем людям, независимо от цвета кожи и вероисповедания.

Но это приобретение не обошлось без потерь. Европейская наука отбросила этику. Ведь ни в Китае, ни в Индии, ни в мусульманских странах науку никогда не отделяли от этики. Появилась угроза использования (кое-где уже реализованная) великих достижений науки во вред человечеству. Чтобы этого не произошло, точным наукам, как считают некоторые ученые, нужен союз с философией, историей и даже с религией.

Владимир Щербаков Асгард и Ваны

В войско метнул

Один копье,

Это свершилось тогда же,

В дни первой в мире войны —

Рухнули стены крепости асов,

Ваны в битве врагов побеждали!

Прорицание вельвы

Сурт — Черный с юга едет с огнем, пожирающим ветви.

Солнце сверкнет в ответ на мечах богов — светлых асов и ванов!

Прорицание вельвы

Метаистория — ключ к миру древних

Двенадцать тысяч лет назад произошли такие изменения на нашей планете, что можно говорить о втором рождении человека. Льды, покрывавшие Европу, внезапно отступили, родился Гольфстрим, климат изменился так, что температура января повысилась сразу, почти скачком, на 30 градусов по Цельсию, уровень Мирового океана поднялся примерно на 130 метров, шельф оказался затопленным («Палеогеография Европы за последние сто тысяч лет». Атлас-монография. М., «Наука», 1982, с. 11, 138). Вместо рослых кроманьонцев по планете стали расселяться люди современного типа — они, судя по всему, были потомками тех людей, которые пережили небывалую катастрофу. Библия и мифы ста сорока народов говорят о потопе. Но почему произошел потоп? Поднятие уровня воды в океане из-за таяния европейского ледника было довольно медленным — оно происходило, по крайней мере, на протяжении одной-двух тысяч лет. В то же время стада мамонтов: в Сибири погибли внезапно, вдруг. В желудках животных остались зеленые ветки лозняка, росшего по долинам сибирских рек и служившего гигантским животным пропитанием (именно поэтому они паслись по долинам, зимой отступая к югу, к верховьям, а летом отправлялись на север). Трава, конечно, не могла служить им подходящим кормом. Если принять гипотезу потопа, придется признать, что после того, как долины наполнились водой, животные должны были поголовно погибнуть. Так случилось на нынешнем кладбище мамонтов на реке Берелех (приток Индигирки). Сотни мамонтов погибли там внезапно и были занесены грунтом. О внезапности настигшей их беды говорят красные кровяные тельца, найденные в их коже — это признак удушья. Конечно, одиночные мамонты попадали в ледяные ловушки, тонули и т. д. Но все эти и подобные причины, высказанные ранее, не могут объяснить внезапной гибели мамонтов как вида. Мне довелось установить, что мамонты были залиты селями, прокатившимися по сибирским рекам, и в состав грязи входил вулканический пепел («Асгард». Сб. «Загадки звездных островов». М., 1989, с. 230). Этот вулканический пепел свидетельствует о глобальной всепланетной катастрофе, поскольку вулканов в ближней и дальней окрестности вблизи Берелеха нет и не было. Грязевые сели с вулканическим пеплом — свидетельство потопа, который мог быть вызван, например, падением гигантского метеорита в Атлантику. Пробив океаническую кору, метеорит вызвал бы выброс раскаленной магмы, ее распыление от перегретого пара, конденсацию воды на частичках пепла, их перенос на огромные расстояния из-за ураганных ветров в верхних слоях атмосферы, грязевые ливни, потоп, затопление долин.

Оценка времени осуществлена мной по данным радиоуглеродного анализа органических остатков в глине-синюхе, где найдены кости мамонтов, в донных отложениях озера Нанокрон в Ирландии и в лессовых слоях-линзах на территории европейской части СССР. Ответ таков: катастрофа произошла примерно 11 800 лет назад. Проседание дна Атлантики из-за выброса магмы должно было привести к затоплению архипелагов и островов (в этом можно усмотреть реальный подход к истории Атлантиды, рассказанной Платоном со слов египетских жрецов, — время, указанное Платоном, совпадает — с точностью до погрешности измерений по радиоуглероду — с тем, которое вычислено мной).

Ясно, что катастрофа (потоп) повлекла за собой цепь явлений и сдвигов — в гидросфере и биосфере особенно. Острова в Атлантике из-за проседания дна и повышения уровня океана перестали перегораживать путь Гольфстриму, и он устремился на северо-восток, к берегам Европы, тогда как раньше он нес теплую воду примерно к Гибралтару. Таяние европейского ледника, занимавшего огромные пространства, привело к постепенному изменению ландшафта и почв. Леса распространялись на север, вслед переселялись охотники. Затем Европу стали заселять племена с юга и востока. Этот процесс расселения длился в течение тысячелетий, проявляясь на поздних этапах через межплеменные и межгосударственные отношения. Это привело к изменениям, миграциям во всем мире. Вот почему это может послужить ключом к ранней истории человечества. Я назвал это метаисторией (там же, с. 230, 231).

«Великанов я помню, рожденных до века, породили меня они в давние годы; я помню девять миров и девять корней и древо предела, еще не проросшее» — повествует вельва (прорицательница) в скандинавском цикле мифов и песен о богах («Старшая Эдда». Прорицание вельвы, 2). Это свидетельство относится к великанам-кроманьонцам, которые действительно были высоки ростом (средний рост примерно 185). Вельва вспоминает и древо предела, то есть дерево жизни, которому поклонялись первые европейцы в Малой Азии и Урарту, в Парфии и ее арийских провинциях. Великанов, «извечно славных людей», помнит и Библия. «В начале времен, когда жил Имир, не было в мире ни песка, ни моря, земли еще не было и небосвода, бездна зияла, трава не росла». В этих строках (там же, 3) отражено то состояние планеты, когда после катастрофы тучи заслонили с неизбежностью небосвод и само солнце и звезды. Зияла бездна. И это состояние могло длиться, в зависимости от мощности выброса магмы, от ста до тысячи лет. Именно тогда безвозвратно погибли травоядные виды животных (наземные ленивцы, вилорогие антилопы и другие) — числом больше десяти. Американские специалисты считают, что животные были истреблены охотниками. Это не согласуется с фактами: число жителей планеты в период 10–11 тысяч лет назад не увеличивалось, орудия труда и охоты почти не изменялись. Нельзя представить себе такую тотальную охоту на протяжении всего 500—1000 лет, а затем — неожиданное смягчение нравов охотников.

До катастрофы, какова бы ни была ее причина, на планете была пониженная циркуляция воздуха, холод царил на севере, жара — на юге. Не только Гольфстрим еще не родился, но и ветры дули иначе — тише. В скандинавском эддическом цикле прямо говорится о ледовом панцире и жаркой спокойной стране на юге. Несколько удивительных свидетельств такого же рода, которые незачем было придумывать древним сказителям, заставили меня всерьез изучить и все остальное в сагах скандинавов.

«Гарм лает громко у Гниахеллира, привязь не выдержит — вырвется Жадный», — эти строки повторяются в «Прорицаниях вельвы» как рефрен. Считается, что это древнейшая из песен «Старшей Эдды». Я не могу читать подобные строки без искреннего изумления. Ведь Гарм — это чудовищный пес или волк, но в древности это означало нечто иное — именем волка или пса называли звезды и созвездия. Горе богам, если пес сорвется с привязи! Ибо это небесный пес, небесный — волк. Это ли не указание древнейшего памятника литературы на гигантский метеорит или астероид — то есть на светило, сорвавшееся с небесной привязи и упавшее на Землю и причинившее неимоверное зло? Есть в этом удивительном памятнике и указание на звезды, срывающиеся с неба (там же, 57) — прямым текстом. В эддическом цикле сохранено традиционно-древнее, непосредственное восприятие природы и сил космоса. Абстрактная система, ведущая к религиозным догмам, была создана уже Заратуштрой (Заратустрой)[1]. Миф повествует языком образов — и потому обязательно действуют силы, названные именами небесных зверей. А привязь, на которую посажен волк или пес? Что это? Безусловно, если говорить о небесном волке, то его может удержать только одна привязь — гравитация. Но астероиды сходят с орбит, и небесные камни и глыбы вспыхивают порой в атмосфере трагически-ослепительным светом! По некоторым оценкам, каждые двенадцать тысяч лет на Землю может примчаться сорвавшийся с небесной цепи волк — гигантский метеорит. Теория вероятностей, впрочем, допускает и корректировку сроков.

Основа метаистории — законы глобальных переселений племен и народов глубокой древности. Я расскажу в следующем разделе, как эти законы помогли решить мне непростую задачу.

Как был открыт Асгард

Долгое время считалось, что все мифы и сказания знаменитый исландец Снорри Стурлусон сочинил сам. Но вдруг в 1643 году (через 400 лет после смерти Снорри Стурлусона!) исландский епископ Бриньольв Свейнс-сон находит древний кодекс, содержащий песни о богах и героях, сюжеты которых совпадают с рассказанными в «Эдде» Снорри Стурлусоном. Находка Свейнссона заставила ученых по-новому взглянуть на дело. Стало ясно, что самый знаменитый из исландцев не придумал, а собрал и записал языческие мифы и сказания, сохранив для нас их удивительный мир. «Эдду» Снорри Стурлусона назвали младшей, кодекс — «Старшей Эддой».

Пространственную структуру этого мира определяет ясень Иггдрасиль. Три корня у дерева мира. Один тянется в царство мрака Нифльхейм, другой — к великанам, а третий — к богам асам. Под тем корнем, что у асов, находится священный источник Урд. Здесь и главное святилище, куда каждый день съезжаются асы по мосту Биврест и вершат свой суд. Стоит у источника прекрасный чертог. Живут в нем три девы — Урд, Верданди и Скульд. Это три норны, ведающие судьбы людей. Каждый день они черпают воду из священного источника и поливают Иггдрасиль, чтобы он не засох. На вершине Иггдрасиля сидит мудрый орел, а меж глаз у него — ястреб Ведрфельнир («Полинявший от непогоды»). Корни ясеня гложут змеи и дракон Нидхегг. Белка Ротатоск переносит по стволу перебранку между орлом и драконом. Четыре оленя — Дайн, Двалин, Дунейр и Дуратрор — объедают листву дерева мира.

Жилище асов называется Асгард. Расположен Асгард на поле Идавелль. Когда боги только начинали строиться, пришел к ним некий мастер-великан и обещал за три полугодия построить крепость, неприступную для великанов, а в награду потребовал богиню Фрейю, солнце и луну. По совету Локи асы согласились, но когда они увидели, что великан успеет построить крепость в срок, то пригрозили Локи лютой смертью, если он не помешает мастеру выполнить условия сделки. Пришлось Локи пойти на хитрость. Великану помогал в работе конь Свадильфари. Превратившись в кобылу, Локи отвлекал коня от работы, и строитель не успел закончить ее в срок. Понял великан, что обманут, и впал в ярость. Тогда асы позвали Тора, и он убил великана своим молотом. А у Локи родился жеребенок о восьми ногах — будущий конь Одина Слейпнир.

Сначала боги воздвигли святилище с двенадцатью тронами и престолом для Одина. Все в нем как из чистого золота, и называется оно Чертогом Радости. Потом построили они столь же прекрасное святилище богинь — Вингольв и дом, в котором поставили кузнечный горн, и сделали наковальню, молот и другие орудия. Делали они вещи из камня, из дерева и из металла, что зовется золотом. И поэтому назывался тот век золотым.

У каждого аса в Асгарде свой чертог. Чертог Одина, украшенный серебром, называется Валаскьяльв. В нем восседает он на престоле, который зовется Хяидскьяльв. Отсюда он видит все миры.

Из камней, которые лизала корова Аудумла, возник человек Бури. Его сын Бор взял в жены Бестлу, дочь великана Бельторна, и родились у них три сына — Один, Вили и Be. Рассказывает Снорри и о другом происхождении Одина — из Трои, где он ведет свой род от конунга по имени Мунон или Меннон. Жену Одина зовут Фригг. Ей ведомы все людские судьбы, но, в отличие от норн она их не предсказывает, а хранит в тайне. Один — еще и отец всем богам, и поэтому его называют Всеотцом. Он Отец Павших. Ему принадлежит чертог, который называется Валгалла. Живут в нем эйнхерии — павшие в бою храбрые воины. Отбирают воинов в Валгаллу валькирии, прислуживающие им там во время пиров.

На пирах в Валгалле пьют эйнхерии медовое молоко козы Хейдрун, которая щиплет листья ясеня Иггдра-силь, и едят неиссякающее мясо вепря Сэхримнира — его варит повар Андхримнир в котле Эльдхримнир. Один же бросает всю еду двум волкам — Гери и Фреки — и пьет только вино. На плечах у него сидят вороны Хугин и Мунин. От них он узнает обо всем, что происходит на свете.

У входа в Валгаллу — ворота Вальгрид, а перед ними — роща Гласир («Сияющая»), все листья в ней как бы из красного золота.

Один — оборотень, он часто является в виде змеи, ворона, орла, коня и волка. Это бог магического знания, знающий руны — сакральные письмена. За глоток из источника мудрости он отдает свой глаз великану Мимиру, а чтобы узнать руны, сам себя приносит в жертву и, пронзенный собственным копьем, девять дней висит на ясене Иггдрасиль.

Снорри рассказывает и о печальной судьбе сына Одина Бальдра. Бальдр, самый красивый и мудрый из асов, жил в чертоге Брейдаблик («Широкий блеск»), прекраснее которого нет в Асгарде. Вдруг стали ему сниться сны, предвещавшие опасность. Тогда Фригг взяла клятву со всех вещей и существ, что они не тронут Бальдра. А когда она рассказала об этом, стали Бальдр и другие асы забавляться: Бальдр становился на поле тинга (собраний), а другие бросали в него каменьями, пускали стрелы, рубили его мечом. Но ничто не вредило Бальдру. Его неуязвимость пришлась не по душе завистливому Локи. Выведал он у Фригг, что не взяла она клятвы с молодого побега омелы, растущего к западу от Валгаллы. Вырвал Локи этот побег и пошел на поле тинга. Там дал он побег слепому Хеду, и тот метнул его в Бальдра, как ему указал Локи. Пронзил прут Бальдра, и упал он мертвым на землю. И было это величайшее горе для богов и людей. Асы перенесли тело Бальдра к морю и положили в ладью, но только великанше Хюрроккин удалось столкнуть эту ладью в воду. Не выдержав горя, умерла жена Бальдра Нанна, и ее сожгли в ладье вместе с Бальдром. А брат Бальдра Хермод отправился к хозяйке царства мертвых Хель, чтобы вернуть его назад в Асгард. И обещала Хель, что Бальдр вернется к асам, если все живое и мертвое на земле будет по нему плакать. И плакали все, кроме великанши Текк, а был это перевоплотившийся Локи. И остался Бальдр в царстве мертвых. Сурово отомстили асы Локи за Бальдра. Поймали они его и связали кишками, а Скади повесила над лицом Локи ядовитую змею, яд которой приносил ему мучения, хотя жена его Сигюн и подставляла чашу под капающий яд. Когда капли яда попадали на Локи, он содрогался, вызывая землетрясения. И мучиться ему до конца мира.

Сыном Одина считается и Тор, сильнейший из всех богов и людей. Владения Тора называются Трудвангар («Поля силы»), или Трудхейм. Там находится его чертог Бильскирнир, самый просторный в Асгарде: он вмещает пять сотен покоев и еще сорок. Ездит Тор в колеснице, запряженной двумя козлами, Есть у него три сокровища — молот Мьелльнир, пояс силы и железные рукавицы, которые он надевает, когда хватается за молот.

Тор защищает Асгард и Мидгард, мир людей, от великанов. Так, Снорри рассказывает о борьбе Тора с великаном Хрунгниром, который, опередив Одина в конном состязании, стал похваляться перед асами, что убьет богов и уведет богинь Фрейю и Сив. Тор вызвал великана на поединок. Он метнул в Хрунгнира свой молот, а тот бросил навстречу молоту точило. Столкнувшись с молотом в воздухе, точило раскололось пополам, и один кусок вонзился Тору в голову. Тор упал наземь. Мьелльнир же попал великану в голову и раскрошил ему череп. Упал Хрунгнир на Тора, и одна его нога оказалась у Тора на шее. И только сын Тора Магни смог ее снять, за что отдал ему Тор коня Золотая Грива, которым прежде владел Хрунгнир. А точило из головы Тора почти вынула своими заклинаниями провидица Гроа, но, узнав от Тора, что скоро вернется ее муж Аурвандиль, которого тот на своих плечах вынес из страны великанов, она от радости позабыла все заклинания. Так и остались осколки точила у Тора в голове.

Сражается Тор и с мировым змеем Ермунгандом. Однажды поймал он змея на удочку. Было это так. Тор остановился на ночлег в доме великана Хюмира, а с рассветом отправился с великаном на рыбную ловлю. Заплыли они далеко, туда, где уже не было рыбы, а плавал только Ермунганд. Тор достал крепкую лесу и крючок, не уступавший ей крепостью. На этот крюк насадил он бычью голову и закинул его за борт. Заглотнул змей бычью голову, а крюк впился ему в небо. И начал змей яростно вырываться. Но Тор уперся так, что проломил дно лодки и встал на дно морское, и подтащил змея к борту. Схватил Тор свой молот и занес его над змеем, но в это мгновенье Хюмир перерезал ножом лесу и змей погрузился в море. А Тор метнул ему молот вослед, и сказывают, молот оторвал змею голову. Но все-таки Ермунганд остался живым. Тор еще сразится с ним в последней битве перед концом мира.

В чертоге Ноатун («Корабельный сарай»), что расположен на небе и одновременно у моря, живет Ньерд. Он очень богат, управляет ветром, морем и огнем, покровительствует мореплаванию, рыболовству и охоте на морских животных.

Сын Ньерда Фрейр — самый славный из асов. Он — бог урожая и богатства, которому подвластны дожди и солнечный свет. Однажды с престола увидел Фрейр прекрасную Герд, дочь великана Гюмира. Послал он к ней сватом своего слугу Скирнира. Скирнир предлагал Герд одиннадцать золотых яблок, волшебное кольцо Драупнир, грозил отрубить ей голову, но она не соглашалась на брак. Тогда произнес он зловещее заклятье, после которого Герд сдалась и согласилась встретиться с Фрейром в роще Барри.

А дочь Ньерда зовут Фрейей. Это богиня плодородия, любви и красоты. Ездит она в колеснице, запряженной двумя кошками, а живет в просторных и прекрасных палатах Сессрумнир, которые находятся в чертоге Фолькванг («Поле боя»), С поля брани забирает Фрейя половину убитых, а другая достается Одину. Мужа Фрейи зовут Од. Он отправился в дальние странствия, а Фрейя ищет его и плачет по нему золотыми слезами. У них есть дочь Хносс («Сокровище»), которая так прекрасна, что все прекрасное в мире зовется ее именем.

Ньерд и Фрейр по происхождению ваны. Боги-ваны живут в стране, которая называется Ванахейм. Однажды они подослали к асам злую колдунью Хейд. Асы забили ее копьями и трижды сжигали, но она снова возрождалась и творила еще худшее. И начал Один войну с ванами, бросив в них свое копье. Асы терпели поражение, но в конце концов между асами и ванами был заключен мир и они обменялись заложниками. Асы отдали ванам Хенира и Мимира, а те взамен — Ньерда и Фрейра. Так Ньерд и Фрейр стали асами. Ньерд взял в жены Скади, дочь великана Тьяцци. Она не любила море и хотела жить в чертоге своего отца, который; зовете» Трюмхейм и расположен в горах. И решили они жить по девять дней в Трюмхейме и в Ноатуне, но не выдержали. Ньерд остался жить в Ноатуне, а Скади вернулась в горы, в Трюмхейм. Там она часто ходит на лыжах и стреляет дичь. И называют ее богиней-лыжницей.

А лучше всех ходит на лыжах и стреляет из лука пасынок Тора Улль, который построил свои палаты в долине Идалир («Долина тисов»). Прекрасен лицом этот ас и владеет всяким военным искусством.

У чертога, что зовется Секквабекк, плещут холодные волны. Живет в нем богиня Сага. Каждый день пьет она с Одином из златокованых чащ.

И еще живут в Асгарде богиня-врачевательница Эйр, юная дева Гевьон, Фулла с распущенными волосами и золотой повязкой на голове, богиня любви Сьевн и богиня славы Лови, умная и любопытная Вер, от которой ничего не скроешь, мудрая Снотра. Вар подслушивает людские клятвы и обеты. Сюн сторожит в чертогах двери, чтобы не вошли в них те, кому не дозволено. Хлин бережет всех от опасностей. Гна скачет на своем коне в разные страны с поручениями от Фригг.

В краю, покрытом кустами и высокими травами, живет молчаливый ас Видар, еще один сын Одина. Он сильный почти как Тор и отомстит за своего отца во время гибели богов.

А сын Бальдра Форсети («Председатель тикга») — владелец палат Глитнир, которые убраны столбами из золота и покрыты серебром. Там он разрешает споры, и все уходят от него в мире и согласии.

Живут в Асгарде еще два аса — Тюр и Браги, но об их жилищах ничего не рассказывается.

Тюр — бог победы, он самый отважный и смелый. Однажды поймали асы волка Фенрира, чтобы надеть на него путы Глейпнир, но сказали волку, что скоро его выпустят. А тот не поверил, и пришлось Тюру положить ему в пасть свою руку. И когда асы не захотели отпустить Фенрира, он откусил руку, и с тех пор Тюр однорукий.

Браги славен своей мудростью и поэтическим даром. Однажды пришел к нему великан Эгир и спросил, откуда произошла поэзия. И поведал ему Браги, как Один похитил мед поэзии.

При заключении мира между асами и ванами смешали боги в чаше слюну и сделали из нее мудрого человечка по имени Квасир. Карлики Фьялар и Галар зазвали Квасира в гости и убили, а потом, смешав его кровь с пчелиным медом, в трех сосудах приготовили мед поэзии — волшебный напиток, дающий мудрость и вдохновение. Затем карлы позвали в гости и убили великана Гиллинга и его жену, а от их сына Суттунга откупились медом поэзии. Суттунг велел своей дочери Гуннлед сторожить мед в скале. Один устроил так, что работники брата Суттунга Бауги поубивали друг друга в драке, и поступил вместо них к Бауги в услужение. Хотел он, чтобы платили ему медом за работу, но не вышло — Суттунг не принял их договора. Тогда Один заставил Бауги пробуравить в скале дырку и, превратившись в змею, пролез в нее. Провел он три ночи с Гуннлед и с ее разрешения осушил все три сосуда, а затем, превратившись в орла, улетел в Асгард, где выплюнул весь мед в чашу и отдал его асам и людям, которые умеют слагать стихи.

Жена Браги Идунн хранит в своем ларце золотые яблоки, благодаря которым боги сохраняют вечную молодость. Однажды три аса, Один, Локи и Хенир, отправились в путь. Долго шли они, проголодались и решили зажарить быка. А великан Тьяцци, превратившийся в орла, сделал так, что мясо никак не жарилось. Сказал он асам, что если они хотят поесть жареного мяса, то должны накормить его досыта. И потребовал себе самый лакомый кусок. Рассердился Локи, схватил палку и хотел ударить орла. Но один конец палки прилип к спине орла, а другой — к рукам Локи. И полетел орел так, что Локи задевал ногами камни и деревья. Запросил Локи пощады, а Тьяцци взял с него клятву, что тот выманит из Асгарда Идунн с ее яблоками. Вернувшись домой, Локи рассказал Идунн, что нашел в лесу замечательные яблоки, и попросил ее взять с собой свои, чтобы сравнить. Пошли они в лес. Тут прилетел Тьяцци в обличье орла и унес Идунн с ее яблоками в страну великанов. Постарели асы без Идунн. И вспомнили они, что в последний раз видели ее с Локи. Под угрозой смерти и пыток Локи взялся вызволить Идунн от великанов. Взяв у Фрейи соколиное оперенье, он полетел к Тьяцци. Когда того не было дома, превратил Локи Идунн в орех и полетел с ней в Асгард. Тьяцци бросился за ними в погоню, но асы его убили.

К асам причисляют и Локи — зачинщика распрей между богами, сеятеля лжи. Он красив собою, но злобен, коварен и хитер на всякие уловки. Жену Локи зовут Сигюн, а их сына — Пари, или Нарви. Есть у Локи еще трое детей от великанши Ангрбоды: два сына — волк Фенрир и мировой змей Ермунганд и дочь Хель. Когда асы узнали, что будут им от детей Локи великие беды, бросил Один змея в глубокое море, а Хель низверг в страну мрака Нифльхейм. Там за высокими оградами и крепкими решетками стоят ее палаты, которые называются Мокрая Морось. А сама она наполовину синяя, наполовину — цвета мяса, сутулая, и вид у нее свирепый. Волка же асы оставили у себя. Он-то и откусил Тюру руку.

На краю небес, у самого моста Биврест, в чертоге Химинбьерг живет Хаймдалль, белый ас, страж богов, охраняющий их от великанов. У него есть рог Гьяллархорн, в который он затрубит перед концом мира.

Сначала наступит трехгодичная «великанская зима» Фимбульветр с жестокими морозами и свирепыми ветрами. Один волк проглотит солнце, другой похитит месяц. Звезды упадут с неба. От землетрясений загудит и задрожит ясень Иггдрасиль. Вода зальет землю, потому что перевернется в море мировой змей Ермунганд. Расколется небо, и появится войско сынов Муспелля. Во главе этого войска великан Сурт со своим мечом, свет от которого ярче, чем от солнца. Поскачут они по мосту Биврест, и мост под ними провалится.

Рог Хеймдалля разбудит асов во главе с Одином и его дружину павших. Поскачет Один за советом к мудрому Мимиру.

Будет великая битва на необъятном поле Вигрид, что простирается на сто переходов в каждую сторону.

Один сразится с Фенриром, Тор с Ермунгандом, Тюр с псом Гармом, Хеймдалль с Локи, а Фрейр с великаном Суртом. Фенрир проглотит Одина, но Видар разорвет ему пасть. Фрейр погибнет в схватке с Суртом, потому что не будет при нем его меча, который он отдаст Скирниру. Тор умертвит Мирового змея, но и сам, пройдя лишь девять шагов, упадет замертво, отравленный его ядом. Убьют друг друга Тюр и Г'арм, Хеймдалль и Локи. А Сурт сожжет мир, и погибнут многие боги и люди.

Но после гибели мира наступит его возрождение. Поднимется из моря земля, зазеленеют поля. Поселятся на Идавелль-поле, где прежде был Асгард, оставшиеся в живых сыновья Одина — Видар и Вали. Придут туда Моди и Магни, сыновья Тора, и принесут с собой молот Мьелльнир. Возвратятся из Хель Бальдр и Хед. Выживут, укрывшись в роще Ходдмимир, и два человека — Лив и Ливтрасир, они дадут начало человеческому роду.

В соседней с асами стране, что зовется Альвхейм, живут светлые альвы. Они прекраснее солнца. А темные альвы чернее смолы, и живут они в земле. На южном краю неба расположен чертог Гимле. Он прекрасней всех и светлее солнца; устоит он, когда обрушится небо и погибнет земля. В нем будут вечно жить праведные люди. На Окольнире стоит еще один чертог — Бримир. В нем вкушают блаженство. Прекрасен и чертог Синдри, который находится в Горах Ущербной Луны и сделан из чистого золота. А чертог на Берегу Мертвых свит из змей, головы которых повернуты внутрь и брызжут ядом. Текут близ него ядовитые реки, которые переходят вброд клятвопреступники и злодеи-убийцы. Но хуже всего в потоке Кипящий Котел, где дракон Нидхегг гложет трупы умерших.

…Такова древнейшая основа скандинавских мифов. Но на нее, точно узор, накладываются описания вполне правдоподобных событий — это второй слой саг и преданий.

Собирая древние сказания, Снорри Стурлусон написал и «Эдду» и «Круг земной». Исследователи эддических мифов не замечают как будто бы, что те же асы в «Круге земном» — вполне реальные люди. После войн асы и ваны обмениваются заложниками и заключают мир. Затем асы двигаются на северо-запад (вместе с частью ванов); там ими были основаны государства.

Скандинавские песни о богах и героях рассказывают о небесном городе Асгарде, но если в основе этих представлений — мифы об обожествленных предках, что характерно для древних арией, то город этот следовало поискать на Земле. Хорошо известно, что у древних авторов (арабских и персидских) употреблялось одно и то же слово для обозначения и города, и его окрестности, и целой страны. Если это так, то можно было попытаться найти целую страну или область, послужившую прототипом для небесного Асгарда. Недаром же говорится о дальних и ближних чертогах божественного города — значит, речь могла идти о целой области или регионе.

Была предпринята попытка сближения асов с асурами[2]. Но в развитой индийской мифологии асуры — лишь демоны, противники богов. Индоевропейская основа оказывается слишком широкой, противоречивой базой такого сближения, чтобы дать ответ.

Это может показаться странным неподготовленному историку и читателю, но «Сага об Инглингах» утверждает, что асы жили восточнее Дона (Танаквисля или Ванаквисля), а их главные соперники, ваны — близ устья той же реки. Речь идет о временах до начала нашей эры.

Прежде всего меня привлекло удивительное совпадение географических названий на картах Исландии и Средней Азии.

В «Младшей Эдде» можно найти ценное свидетельство в пользу того, что и героям, и людям, и новым местам давались старые имена, по аналогии с прежней родиной, «с тем, чтобы пс прошествии долгого времени никто не сомневался, что те, о ком было рассказано, и те, кто носил эти имена, это одни и те же асы». Вот почему имена древних богов не умирали. Вот почему в далекой северной стране Исландии (исландский язык сохранил больше древних черт, чем другие скандинавские языки) можно найти, например, озеро Лангисьор с древним корнем «сор», «сьор» — «море», характерным и для языков народов Средней Азии. А вот названия исландских рек: Ховсау, Екульсау, Творсау, Хамарсау. Приведем теперь для сравнения местные названия рек Таджикистана: Яхсу, Шаклису, Таирсу, Явансу. Ледник по-исландски называется «екуль», ледниковая река «екула», но тот же корень в несколько переосмысленном значении мы без труда находим в названиях горных озер Средней Азии: Зоркуль, Шоркуль, Рангкуль и др. Прав автор «Младшей Эдды»! На новых местах люди действительно не забывали старые имена.

Интересно, что земля восточнее Дона в древности в скандинавских сочинениях («Какие земли лежат в мире» и др.) еще до Снорри Стурлусона называлась Великая Свитьод — Великая Швеция. Это память о прежней родине асов, точнее, племен, на языке которых слово «ас» означает «бог», «владыка».

Снорри Стурлусон — не только поэт и общественный деятель, он прежде всего историк. Вот как он описал путь Одина.

«Одину и жене его было пророчество, и оно открыло ему, что его имя превознесут в северной части света и будут чтить превыше имен всех конунгов. Поэтому он вознамерился отправиться в путь…»

Одина и его людей прославляли и принимали за богов, повествует «Эдда». И вот они пришли на север в страну саксов. Править страной Один оставил троих сыновей. Одного из них звали Вегдег. Он остался в восточной стране саксов. Второго сына Одина звали Бельдег, или Бальдр. Ему принадлежала нынешняя Вестфалия. Третий сын Одина, Сиги, правил землей, которая позднее названа страною франков, и от него ведет начало род Вольсунгов. Один пустился в дальнейшей путь и достиг страны, которая называлась Рейдготланд. Правителем ее Один сделал своего сына по имени Скьельд. От него происходит род Скьельдунгов. Это датские конунги, а страна позднее стала зваться Ютландией.

Потом Один достиг страны, что зовется ныне Швецией. Тогда ею правил Гюльви. Он вышел встречать Одина и сказал, что тот может властвовать в его государстве, как только пожелает. В любой стране, отмечает источник, где они останавливались, наступали времена изобилия и мира. И все верили, что это творилось по воле Одина и его сподвижников. И ни красотою своей, ни мудростью асы не походили на прежде виданных ими людей. Одину понравились северные земли, и он выбрал место для города, который зовется теперь Сигтуна…

«После того он поехал на север, пока не преградило путь море, окружавшее, как им казалось, все земли. Он поставил там своего сына править государством, что зовется теперь Норвегией. Сына же звали Сэминг, и от него ведут свой род норвежские конунги, а также и ярлы и другие правители… А с собою Один взял сына по имени Ингви, который был конунгом в Швеции, и от него происходит род, называемый Инглингами. Асы взяли себе в той земле жен, а некоторые женили и своих сыновей, и настолько умножилось их потомство, что они расселились по всей Стране Саксов, а оттуда и по всей северной части света, так что язык этих людей из Азии стал языком всех тех стран. И люди полагают, что по записанным именам их предков можно судить, что имена эти принадлежали тому самому языку, который асы принесли сюда на север…»

Но если все, что отмечено выше относительно географии, отражает истину, то можно, вероятно, найти совпадения в древнеиранских (арийских) и эддических мифах. Да, такие совпадения налицо. Богиахуры иранской мифологии соответствуют асам. Чудовищный дракон Дахака не только похож, но и созвучен своим именем дракону скандинавских песен и саг Нидхегу. Иранские космогонические мифы утверждают, что мир сотворен из частей тела человека, принесенного в жертву, а скандинавские источники называют и его имя — великан Имир. У источника Ардвисуры произрастает мировое дерево (оно известно под разными названиями). Это в древнем Иране. А в Скандинавии это древо называлось ясенем Иггдрасиль, а источник — Урдом. На мировом древе, или на древе всех семян, живет царь птиц Сэнмурв, который рассыпает семена по земле, другая птица относит их к источнику, из которого пьет звезда (Сириус), осыпающая землю дождями. С дождями семена возвращаются на землю. Но две птицы известны и скандинавским источникам. На вершине ясеня Иггдрасиля сидит тоже царь птиц — мудрый орел (легко извинить утрату имени Сэнмурв скандинавами, ведь прошла тысяча с лишним лет со времени переселения асов, прежде чем сказания были записаны; зато у соседей асов, ванов, осталось имя царя птиц — Симаргл). Меж глаз у орла — ястреб Ведрфельнир.

Золотой век, по мнению древних иранцев, сменяется жестокой борьбой сил зла и добра, добрых и злых богов и духов. Мир погибнет. Но перед концом мира наступит страшная зима. Скандинавские источники воспроизводят эту схему и уточняют: зима будет длиться три года, ее название — Фимбульветр. Боги будут бороться с чудовищами. У иранцев это прежде всего дракон Дахака. У скандинавов — мировой змей Ермунганд и мировой волк Фенрир. Источники согласно утверждают: мир погибнет в огне. Но после гибели мира наступит его возрождение.

Иранский памятник Авеста неоднократно указывает на очищающую роль огня[3]. Космическое и земное воплощение огня пронизывает ведическую космологию[4]. В Ригведе огонь именуется «стражем священного порядка» (Ригведа, VII, 3, 3).

Можно отметить много почти буквальных совпадений; между тем основу древнеиранской мифологии отделяет от записей Снорри Стурлусона более полутора тысяч лет.

Мне предстояло получить наряду с целым рядом косвенных свидетельств и непосредственные доказательства.

Прежде всего нужно было как бы проникнуть в мир древних языков и древнейших источников, ведь раньше многие слова и названия звучали иначе. Иногда было несколько вариантов географических названий. Да и само слово «асы» звучало еще так: «ансы», «аньси». Этот звук «н» проявляет себя, например, и в названии вятичей (русское слово «вятич» звучит как «вантит» в арабских источниках, но арабские авторы услышали или прочитали это в источниках персидского круга и т. д).

Германцы выбирали имена по смыслу их, веря, что этот выбор влияет на судьбу человека до самой его смерти. Мне было хорошо известно, что некоторые древнегерманские имена включают в свою основу корень «анс» — в честь асов, или, точнее, ансов. Например, имя Ансельм. Точно так же в честь мифических альвов, с учетом перехода «в» — «б», ребенка могли наречь Альберихом. Но раз в самом древнем языковом пласте осталось слово «ансы», то нельзя ли найти мифическую страну асов, пользуясь этим обстоятельством как ключом? Оказалось, можно. Этот поиск привел к таким неожиданным результатам, что, если бы не вера в ново-открытые мной законы метаистории, я ни за что не поверил бы и им.

В древности была страна Аньси. Так она называется в китайских источниках. Другое ее название — Парфия. Это крупнейшее государство, соперник Рима на востоке. Некоторые историки полагают, что китайское название происходит от имени основателя династии Арсака. (Пуллиблэнк Э. г 1962. См.: Малявкин А. Г., Танские хроники о государствах Центральной Азии. Тексты и исследования. Новосибирск, 1989, с. 198). Но если это так, то название страны могло начать, с легкой руки китайских хронистов, новую жизнь. Ведь хорошо известен Великий шелковый путь и связи Китая с Передней Азией. Но в это было трудно уверовать.

Арсак, основатель династии Арсакидов (Аршакидов), мог бы, конечно, передать свое имя огромной державе, просуществовавшей после него без малого пять столетий. Но сам Арсак, оказывается, провозгласил себя царем в городе Асаак. И если бы «Аньси» было лишь иероглифической транскрипцией имени Арсак, как полагает Э. Пуллиблэнк, то невозможно было бы согласовать это с названием города, где основатель династии стал царем Парфии. Ведь город Асаак назван Исидором Харакским, вовсе не китайцем, и его текст, посвященный Парфии, никак не связан с текстом, оставленным известным китайским (ханьским) дипломатом и путешественником Чжан Цяном и другими китайскими источниками. Более того, город Асаак вообще не упоминается в китайской литературе.

Стало ясно, что именно город Асаак с его основой «Ас» дал имя Аньси с той же основой «Ас», «Анс». Личные имена германцев помогли в этом убедиться. Вечный огонь в городе Асааке упоминается Исидором Харакским («Парфянские стоянки», 11–13), это символ мировоззрения того времени. Сам же город располагался в области Астауэна, содержащей ту же основу «Ас». По соседству располагалась другая область Парфии (ее древнее ядро) — Парфиена с гробницами царей (обожествленных предков). Город, где находились гробницы, так же назван. Это Парфавниса или Нисая, причем Исидор Харакский указывает, что Нисая — греческое название. Надо полагать, в самой Парфии было гораздо более распространеннее местное название — Парфавниса. Старая Ниса и Новая Ниса — эти названия дожили до сегодняшнего дня. Городища расположены под Ашхабадом. Само слово «Ашхабад», или «Асхабад», означает «Город любви». Как возникло это название? Неизвестно. Я предполагаю, что корень тот же: «Ас». Позднее пришедшие тюрки лишь переосмыслили его. Возможно также, что «город любви» по смыслу соответствует назначению гробниц и храмов Нисы и соседнего Асаака: почитание обожествленных предков (любовь к ним), то есть поклонение богам. И в эддическом цикле асы — и боги и предки одновременно.

Вместе с историком и читателем мы как бы нашли этимологический и мифологический ключ к стране асов. Но теперь предстоит найти и все остальные ключи — то есть получить и другие доказательства.

Снорри Стурлусон пишет в своем «Круге земном»:

«Круг земной, где живут люди, очень изрезан заливами из океана, окружающего землю, в нее врезаются большие моря. Известно, что море тянется от Нервасунда до самого Йорсалаланда. От этого моря отходит на север длинный залив, что зовется Черное море. Он разделяет трети света. Та, что к востоку, зовется Азией, а ту, что к западу, некоторые называют Европой, а некоторые Энеей. К северу от Черного моря расположена Великая, или Холодная Швеция. Некоторые считают, что Великая Швеция не меньше Великой страны сарацин, а некоторые равняют ее с Великой Страной Черных Людей. Северная часть Швеции пустынна из-за мороза и холода, как южная часть Страны Черных Людей пустынна из-за солнечного зноя. В Швеции много больших областей. Там много также разных народов и языков… Там есть великаны, карлики, и черные люди, и много разных удивительных народов. Там есть также огромные звери и драконы. С севера, с гор, что за пределами заселенных мест, течет по Швеции река, правильное название которой Танаис. Она называлась раньше Танаквисль, или Ванаквисль. Она впадает в Черное море. Местность у ее устья называлась тогда страной ванов, или жилищем ванов. Эта река разделяет трети света. Та, что к востоку, называется Азией, а та, что к западу, — Европой». (Сага об Инглингах, I.)

«Страна в Азии к востоку от Танаквисля называется Страной асов, или жилищем асов, а столица страны называлась Асгард. Правителем там был тот, кто звался Одином. Там было большое капище. По древнему обычаю, в нем было двенадцать верховных жрецов. Они должны были совершать жертвоприношения и судить народ. Они назывались днями, или владыками». (Сага об Инглингах, II.)

Одного из сыновей Одина звали Скьельдом. Он правил страной, что позднее названа Данией. Внук Скьель-да Фроди. В «Саге об Инглингах» говорится, что Фроди правил в эпоху римского императора Августа, и сообщается: «тогда родился Христос». Это рубеж двух эр. Значит, Один, прадед Фроди, повел своих людей в северные земли раньше, примерно в I веке до н. э.

Сага сообщает, что Один оставил в Асгарде двух своих братьев, Be и Вили. Сам же он покинул Асгард, потому что был провидцем и знал, что его потомство будет населять северную окраину мира. Вместе с тем называется и другая, еще более серьезная причина ухода: натиск Рима.

На многих древнескандинавских картах направление юг — север не совпадает с современным, а повернуто на угол в 45° и указывает на северо-восток[5]. Это приводит нас снова к направлению на юго-восток от Дона: в районы Предкавказья или еще более южные районы.

Но Асгард мог возникнуть, вероятней всего, как исключительное явление, как достижение градостроителей великой державы.

Обратимся теперь к одному характерному свидетельству эддического цикла: в городе асов росли деревья с золотыми листьями.

«Младшая Эдда» помнит о целой роще таких деревьев. И это не выдумка, не фантазия. Можно ли это доказать? Можно. Роща называлась Гласир. Золотая листва ее радовала глаз.

Мне помогло в поисках собирательное понятие «роща», оно указало на возможность культуры, причем весьма древней. Опуская подробности, привожу сразу ответ: речь идет о декоративных персиковых деревьях с пурпурными листьями. Латинское название этой разновидности как важнейший признак отмечает золотой цвет листвы. Точнее, это цвет червонного золота. (Щепоть ев Ф. Л. Дендрология. М.—Л., 1949, с. 193.)

Персиковые рощи на Востоке не редкость. Считается, что родина этого дерева — Китай. Для него характерны красновато-коричневая кора стволов и старых ветвей и зеленые или красноватые молодые ветви. Интересно, что даже персик обыкновенный описан в разных книгах и атласах по-разному. В той же «Дендрологии» персик обыкновенный назван деревом высотой до восьми метров, а в «Ботаническом атласе» под редакцией Б. К. Шишкина (М.—Л., 1963, с. 108) — всего-навсего небольшим деревцом высотой 3–5 метров. Этот последний атлас и многие другие издания не упоминают о деревьях с пурпурными листьями. Найти рощу Гласир было непросто!

Осеннее золото сентября и октября, скромное украшение северных лесов не имеет отношения к священной роще асов.

Описание рощи Гласир заставило меня снова искать Асгард далеко на юго-востоке от Скандинавии, там, где можно найти персик с золотыми листьями, похожими на иглы (и эта особенность дерева отмечена в эддических мифах). Но такие деревья могли украшать города Закавказья и Персии, ведь близ устья Дона этот вид персика не выдерживает холодных зим.

И поиск рощи Гласир снова привел в Парфию! Там правила династия Аршакидов (250 г. до н. э. — 224 г. н. э.).

Родоначальник Аршакидов (Арсакидов) — Аршак (Арсак), являлся вождем племени парное, так считает традиция. Страбон говорит о его скифском происхождении.

Знаменитый историк древности пишет, что парны-даи пришли с северных берегов Азовского моря (Меотийского озера), но тут же он делает оговорку, что не все согласны с тем, что дай есть среди скифов, «живущих над Меотидой» (XI, 9, 8). Затем Страбон опять подчерке кивает, что от этих скифов-даев ведет свой род Аршак, хотя некоторые считают его бактрийцем (то есть выходцем из среднеазиатского государства Бактрии).

Как видим, у Страбона даны две версии происхождения Аршака — скифскоазовская и среднеазиатская. Правда, в Средней Азии тогда обитали тоже скифы и их сородичи.

Племена Северного Кавказа, Кавказской Албании и Парфии не раз брались совместно за оружие, чтобы отразить натиск неприятеля. Потомки должны были помнить о совместных пирах с «круговыми ковшами». Чертог убитых Валгалла — не порождение фантазии. Валгалла принадлежала Одину, там собирались павшие в бою храбрые воины — эйнхерии. Вряд ли, конечно, в любом земном замке, даже в Парфии, можно было увидеть чудеса, описанные в мифах. Но воины вспоминали павших. С ними пировал Один, правда, в разных обличьях, под разными именами (вообще у него множество имен, ибо, как отмечено в «Младшей Эдде», они произошли оттого, что, сколько ни есть языков на свете, всякому народу приходится переиначивать его имя на свой лад). Эта многоименность Одина органично вытекает из факта сосуществования Парфии и ее соседей, которые и говорили часто на том же языке, и почитали Парфию, как мусульмане позднее — Мекку. Авторитет Аршакидов был велик, многие кровные родственники парфянских владык были вождями и владыками соседних племен, и у каждого народа того времени могла быть своя Валгалла. Это, например, Халхал, зимняя резиденция албанских владетелей. Название это можно считать состоящим из двух корней. Первый из них передан с заменой согласных звуков «в» — «х» — такая замена весьма характерна для некоторых наречий. Второй же означает «чертог», или «большой зал». Нелишне отметить и случаи взаимной замены букв «в» и «г» в начале слов и в самих древних источниках парфянского круга.

Зимние княжеские пиры отвечали вполне характеру албанских владетелей, открытых, искренних, мужественных.

Но в Парфии, крупнейшей после Рима державе древнего мира, Валгалла должна была нести скорее идеологическую нагрузку, вдохновлять воинов и союзников на примере предков. Поэтому характер ее, внешний облик и ритуалы должны быть тоже иными.

Местоположение Нисы, духовного центра Парфии, было выяснено не так давно. Это одновременно и главный город Парфиены, ядра Парфянского царства. Он занимал две возвышенности поблизости от современного селения Багир неподалеку от Ашхабада. Как уже говорилось, древнее название Нисы Парфавниса (Исидор Харакский, 11–13). В истории Албании Кавказской особое место занимает Партав — один из главных ее городов, позднее столица и резиденция князей. Парфавниса (Партавниса) названа в дорожнике Исидора Харакского почти тем же именем. Непосредственное взаимовлияние Парфии и Албании налицо.

На одной из двух возвышенностей — царская крепость Аршакидов, там находились дворцы с хозяйственными службами, храмы, винохранилища, место пребывания гвардии. Это место называется сейчас Старой Нисой. Есть основания считать это резиденцией (или одной из резиденций) парфянских владык. Но в таком случае именно здесь надо искать Валгаллу.

Отдельные архитектурные объекты здесь исследованы. Удалось восстановить приблизительный облик некоторых из них.

Мне предстояло ознакомиться с материалами раскопок и найти Валгаллу на основе этих данных. Внимание привлек загадочный Круглый храм Старой Нисы. В плане внешний контур стен этой постройки образует квадрат. А внутри располагалось единственное, причем круглое помещение диаметром не менее семнадцати метров. Высота стен этого круглого зала достигала двенадцати метров. Здесь было два яруса. Первый ярус сиял белизной. Во втором ярусе (с высоты шести метров) располагались колонны и раскрашенные статуи. Все сооружение вызывало и вызывает немало недоуменных вопросов. В книге И. Т. Кругликовой «Античная археология» (М., 1984, с. 159) можно найти указание на культ великих самофракийских богов-кабиров, который распространился из Средиземноморья. Круглый храм Старой Нисы, по ее мнению, связан с этим культом. Эта точка зрения была впервые высказана еще в пятидесятых годах Г. А. Пугаченковой, изучавшей парфянские памятники, и поддержана Г. А. Кошеленко. Но впоследствии Г. А. Кошеленко отказался от сопоставления парфянского памятника с самофракийским храмом Арсинойон. Он стал подчеркивать различие внешнего вида двух сооружений: Арсинойон круглый в плане, а парфянский храм — квадратный с внутренним круглым залом. Известны и другие параллели. Упоминается в связи с этим, например, Галикарнасский мавзолей.

Я должен вкратце изложить свою точку зрения.

Архитектура сооружения в Старой Нисе оригинальна! Двухъярусность Круглого храма соответствует особенностям других памятников, например, Квадратного зала в той же Старой Нисе. Статуи второго яруса из глины-сырца, они также местные, их создание говорит о вековой традиции. Естественно предположить, что это не изображения кабиров или других богов, плохо знакомых парфянскому населению, тем более союзникам Пар-фии, руководимым теми же Аршакидами.

Обожествленные предки, асы, встречали здесь гвардию и других воинов! Это их статуи вызывали как бы эффект их присутствия. Любопытная деталь: в «Младшей Эдде» прямо говорится, что Один пировал с воинами вместе, Но никогда не притрагивался к еде, ему достаточно было одного вина. Мне не удалось разыскать этого глиняного Одина, которому не нужно было даже вареное мясо вепря. Но недаром в скандинавских же источниках не раз упоминаются глиняные исполины. В форме мифа осталась память и о технике скульпторов тех давних эпох!

Несколько слов о Квадратном зале. Его площадь около четырехсот квадратных метров, высота потолков достигала девяти метров. Между колоннами в специальных нишах были установлены глиняные раскрашенные скульптуры. Однако они появились лишь в начале нашей эры, а до этого, вероятнее всего, зал служил для приемов. Он располагался в центральной части Старой Нисы и был, несомненно, связан в единый ансамбль с Валгаллой.

Самым интересным, с моей точки зрения, является так называемый Квадратный дом в той же Старой Нисе (не путать с Квадратным залом). Он как раз и дает ключ к Асгарду, говоря образным языком. Здесь, в Квадратном доме, располагались двенадцать однотипных помещений с сокровищами и произведениями искусства. Что это за комнаты? Сокровищница? Несомненно. Но не просто сокровищница, как полагают археологи. Это сокровищница Асгарда! Каждая из комнат была посвящена одному из двенадцати асов. Когда дары асам из разных земель наполнили эту сокровищницу, дверные проемы комнат один за другим были замурованы и опечатаны. Это сделали, конечно же, жрецы. Но жрецы и в скандинавских мифах нередко отождествлялись с самими асами, и никто не смел входить в комнаты-сокровищницы после них. И это строго выполнялось вплоть до наших дней, когда озадаченные археологи вскрыли помещения, не подозревая, что в их руках оказались сокровища Асгарда.

Со временем все комнаты сокровищницы асов были заполнены дарами, поступавшими, надо полагать, от многих родственных племен и даже из далекой Фракии. После этого строится второй ряд кладовых. Но и эти кладовые были заполнены, и снова сокровищница асов расширяется.

Внутренний двор, окруженный кладовыми, обведен колонным портиком.

Есть ли прямые доказательства принадлежности Квадратного дома асам, и прежде всего верховному богу? Да, есть. В одной из комнат-сокровищниц хранились ритоны из слоновой кости высотой от 30 до 60 сантиметров. Они датируются II веком до н. э. Это время Одина. Эти ритуальные сосуды оканчивались внизу фигурками животных и фантастических существ, многих из них можно узнать по описанию в исландских сагах. Некоторые из ритонов очень похожи на фракийские той же «эпохи Одина». Верхняя часть ритонов украшена рельефными фризами. Некоторые исследователи полагают, что на фризах изображены олимпийские боги греков. Это не так. Даже сильно развитое воображение не позволяет отождествить изображения с олимпийскими. Можно говорить, конечно, о греческом влиянии, о почерке мастера, создавшего тот или иной ритон. Но изображены, бесспорно, не греческие боги. Нетрудно отождествить Одина, Тора, других богов и богинь, занятых именно тем, чем занимаются асы в сагах. Сокровищница с ритонами принадлежит главному богу Одину. Ведь сказано же в «Младшей Эдде», что ему не надо угощений, а нужно лишь вино! А рядом с сокровищницей, в той же Старой Нисе, располагалось большое вино-хранилище. И Один был участником ритуальных праздников, как и подобает обожествленному предку.

Еще один аргумент. Снорри Стурлусон утверждает, что трон Одина был из слоновой кости. Странновато для Исландии, не правда ли?

Но Асгард находился далеко на юго-востоке от Исландии, почти на другом конце земного шара. Владения Парфии простирались до Индии. В Старой Нисе найдены детали мебели. Они из слоновой кости. Я насчитал пятьдесят девять деталей и фрагментов этой мебели асов — ножек, резных перекладин, деталей спинок и пр. — и убедился, что Снорри Стурлусон прав.

В Новой Нисе, на втором холме, мы найдем и другие описанные в сагах реалии. Это храмы и некрополь парфянской знати.

Автор «Младшей Эдды» говорит, что в Асгарде первым делом построили святилище с двенадцатью тронами и престолом для Всеотца. И все в этом доме «как из чистого золота». Выражение очень точное! Из описания следует, что здание не было золотым; оно лишь внешне похоже на драгоценный металл. Описанию отвечает храм Новой Нисы, сооруженный в III–II веках до н. э. и разрушенный в I веке до и. э. Это тоже эпоха Одина. Храм возведен на платформе, сложенной из сырцового кирпича. Высота платформы — около метра. Тыльная часть его примыкала к городской стене, с трех сторон оно было окружено колоннами. Вход располагался в центре длинной стороны. Здание это двухъярусное. Нижний ярус соответствовал по высоте колонному портику. Его украшали пристенные полуколонны и терракотовые плитки. Полуколонны и узкая полоса фриза были черными. А вся стена первого яруса — малиновая. Она и впрямь «как бы из чистого золота». Ведь червонное золото, как и листья пурпурного персика, примерно такого же цвета! (Здесь, у этого святилища, и располагалась роща Гласир.)

Верхний ярус — белый (он как бы из серебра, что и указано неоднократно в эддических мифах).

В двадцатитомнике «Археология СССР с древнейших времен до наших дней» (том «Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии». М., «Наука», 1985, с. 219) указано:

«Храмовый характер сооружения не вызывает сомнений у исследователей (Пугачей ков а Г. А., 1958; Коше лен ко Г. А., 1977), однако не было предложено сколько-нибудь убедительных его типологических сопоставлений и не определен характер культа».

Это сказано именно о храме, развалины которого обнаружены близ городской стены в Новой Нисе.

Талантливые ученые-археологи не смогли предложить «сколько-нибудь убедительных его типологических сопоставлений» и определить «характер культа». Кому из них могло присниться, что это Асгард?

Моисей Каганкатваци в своей «Истории агван (албан)» перечисляет десять древнейших царей Албании. Все они из рода Аршакидов (Каганкатваци М. «История агван». СПБ, 1861, с. 87). В прибавлении к этому сочинению К. Патканьян разбирает многочисленные связи парфянской династии и указывает на родство с ней многих князей соседних племен, в первую очередь северокавказских. «По тем известиям, — пишет К. Патканьян, — которые разбросаны в разных местах у армянских авторов, видно, что род Аршакидов пользовался в Азии большим уважением, особенно у соседних народов. Довольно было быть Аршакидом, чтобы претендовать на какое-нибудь царство…

Сами Аршакиды старались, чтобы на престолах соседних народов были их родственники. Таким образом, кроме Персии, Аршакиды царствовали в Армении, Грузии, Агвании и у массагетов».

Известны также индийские Аршакиды (цари кушан).

Одна из ветвей Аршакидов царствовала к северу от Кавказа над лпинами.

Авторитет Парфянского царства и особенно мирные отношения его с соседями обусловили и культурное влияние на весь регион, в том числе на районы севернее Кавказского хребта. Парфянские цари заботились об усилении этого влияния. Этой цели должны были служить и великолепные постройки в родовой усыпальнице Нисе-Асгарде. Это родина богов, город обожествленных предков-династов. Еще в прошлом веке отмечена связь храмовой архитектуры с погребальными культами и сооружениями[6].

* * *

Вельва — в переводе с исландского — прорицательница. Слово это, вопреки М. Фасмеру, одного корня с русским «волхв». В «Прорицании вельвы» говорится о начале и конце мира. Врагами светлых асов выступают Сурт (дословно: «черный»), Мировой змей и волк Фенрир. Волк в этой битве поражает Одина. Наступают «сумерки богов» (Рагнарок).

Во время небывалой войны «солнце померкло, земля тонет в море, срываются с неба светлые звезды… жар нестерпимый до неба доходит».

Но будущее светло и безоблачно: «…Вздымается снова из моря земля, зеленея, как прежде; падают воды, орел пролетает над морем, рыбу он хочет поймать». Земля возвращается к жизни. Сумерки, гибель асов — все как бы забыто.

Вельва продолжает:

«Встречаются асы на Идавелль-поле, о поясе мира могучем беседуют и вспоминают о славных событиях и рунах древних великого бога. Снова должны найтись на лугу в высокой траве тавлеи золотые, что им для игры служили когда-то». Воскресение богов предваряет всеобщую картину процветания. «Заколосятся хлеба без посева, зло станет благом».

В этой картине возрождения важную роль играет Идавелль-поле. Но все попытки понять и перевести это название ни к чему практически не привели за все шестьсот лет знакомства с сагами и произведениями Снорри Стурлусона. Идавелль-поле переводят как «вечнозеленое поле», «сияющее поле», «поле неустанной трудовой деятельности» («ида» — занятие, деятельность, работа). Что же на самом деле означает это непонятное название? Прежде всего в нем, бесспорно, два слова, два корня. Второй корень «ида» переведен верно. Мне предстояло дать перевод корня «велль». Задача была бы простой, если бы речь шла о современном исландском слове. Но безуспешные попытки многих предшественников были для меня лучшим свидетельством, что корень этот не современный. Я предположил, что он должен хранить косвенную информацию о переселении скандинавов на север из южных или, точнее, юго-восточных стран. Но самые древние корни — общие для многих языков. Так удалось прийти к однокоренным словам, оставшимся как в древнеиндийском, так и в славянских и балтийских языках. Исландское «вала» и русское слово «валун» означают то же самое: округлый камень. Латышское «вельт» и древнеиндийское «валати» родственны русскому глаголу «валять», «поворачивать», а также «катать». Мяч в английском и немецком звучит почти так же, с учетом чистого перехода звука «б» в «в» (как в именах Василий — Базиль). Я был уверен, что «велль» содержит корень с тем же смыслом и звучанием.

Занятие шаром. Занятие катанием. Вот смысл имени «Идавелль». Поле для игры с шаром — вот что такое Идавелль-поле.

Я остановился на таком переводе по счастливой случайности. Я нашел эти каменные шары на Идавелль-поле. Но сделаны они из гипса. Им две тысячи лет. Находили их и до меня. Объяснений не было. Внутри шаров сохранились остатки растений. И этому не было объяснений. Но это шары для игры асов! Растения (сухие, естественно) облегчают вес такой игрушки, делают ее прочнее. Но это не волчок. Игра велась на поле, напоминающем современный стадион (похоже на славянские игрища и игры в честь умерших).

Поле, похожее на стадион, расположено близ Ман-сурдепе, недалеко от Нисы. Там и собирались асы для игр и бесед. Назначение комплекса Мансурдепе ученым неясно, об этом идут споры. Надеюсь, теперь все встанет на свои места. Второе поле с гипсовыми шарами было в самой Нисе, то есть в центре Асгарда.

Аршакиды (это династическое, царское имя, подлинные имена многих правителей Парфии нам неизвестны) состояли в родстве со старейшинами многих племен. Почему бы не попытаться найти следы этой игры асов, например, в кавказских мифах?

Мне удалось это сделать, ознакомившись с эпосом осетинского народа «Нарты».

Вот как в позднем поэтическом изложении выглядит эта «игра в камни» (в самом Асгарде использовались не камни, а гипсовые шары):

Раз на заре — еще едва светало —

Отборные от каждого квартала

Все юноши с оружьем вышли к бою,

Чтоб забавляться нартскою игрою —

К поляне игр участники стекались

И к состязанью там приготовлялись,

К борьбе сынаг, к метанию камней.

И лишь тогда оставили коней,

Когда уж были в поле для игры…

Речь идет об игровом поле! И далее говорится о катании камней — совпадение с переводом названия поля буквальное («Нарты», Изд-во АН СССР. М., 1957, с. 120–121):

Вот начали играть: катали камни,

Испытывая силы в состязанье.

Вот первый камень катится с горы.

Гремит и скачет первенец игры.

Но Урызмаг рукой, что было сил,

Огромный камень на лету схватил.

Несутся камни, Урызмаг их ловит

И новый ряд камней уже готовит.

Хамыц же быстро камни те берет,

По одному Борее передает.

Поражает на удивление долгая народная память, которой, бесспорно, помогают образность, живая форма стиха или песни, мифологическое содержание.

…Итак, Асгард это Ниса, город обожествленных предков, а в расширительном значении — Парфия (страна Аньси, т. е. «Асы»).

Метаистория — о ванах

Об открытии Асгарда автором этих строк ТАСС сообщил 21 мая 1989 года; а сам факт, как мне кажется, расширяет горизонт поисков.

Изучение миграций народов древности дает новую историческую картину. Это похоже на движение континентов, которые раньше считались неподвижными, и потому ответов на многие вопросы геофизики не было.

Одно из великих переселений племен, оставшееся незамеченным историками, поможет ответить на вопрос о двойной родословной Одина. Почему Один якобы владел Фракией? Почему Асгард в «Младшей Эдде» отождествляется с Троей (в то же время асы «жили восточнее Дона»)?

Троя расположена в Малой Азии вместе с ее округой, землей — Троадой. Но Малая Азия составляла в древности единое этнокультурное целое с Фракией. Это единый трояно-фракийский регион.

Чтобы понять ход событий, нужен метаисторический экскурс.

Я изучил тысячи дохристианских славянских имен и около тысячи имен на надгробьях легионеров-фракийцев, насильно мобилизованных в римские когорты. Установлено: несколько сот дохристианских славянских имен — это имена фракийские. Я изучал также верования фракийцев. Все боги восточных славян (в Киевской Руси) — это боги трояно-фракийцев: фракийский Перкон — это Перун, Стрибог — это бог Сатре фракийского племени сатров, Даждьбог — это малоазийские Тадз, Даж, Тадзена (несколько иную запись этого имени дает использование греческой буквы «дзета», «ж» не было!), Купала — это фригийская Кибела и т. д. Карелы — это кораллы («желтоволосые кораллы» — пишет об этом фракийском племени Овидий в I веке н. э.). Поляки, ляхи — это лаии — фракийское племя. Бессы — это весь, вепсы («в» переходит в «б», как в именах Василий — Базиль) и т. д.

Одрисы — это русы. (Одрисами их называли греки, сами себя они называли русами.) Рус — это леопард, древнейшее слово, прочитанное мной на камнях Малой Азии. Вера в прародителя-леопарда характерна и для расенов-этрусков (этруски — название латинское!), также вышедших из Фракии или, точнее, из трояно-фракийского региона. Тропа Троянова, земля Троянова, века Трояновы в «Слове о полку Игореве» — это вовсе не от имени римского императора Траяна, до которого народу не было дела! Это тропа из Трои, из Троады. Одна дорога вела на запад — ее избрали расены (этруски), другая — на север, и ее избрали русы.

В моей работе «Века Трояновы» (сб. «Дорогами тысячелетий», кн. 2. М., 1988, с. 60—116) исследована история Руси и русов. Задолго до Киева во Фракии образовалось государство, объединявшее фракийские племена. В V веке до н. э. этот союз возглавил Терес (Тарас, переход «е» — «а», как в случае Ксения — Оксана). Сложилась монархия, которая противостояла скифам, грекам, затем некоторое время — Риму. Было это за тысячу с лишним лет до первого упоминания Киевской Руси в летописи. Но уже тогда фракийские племена были главной силой от Черного моря до Адриатики. Существовали примерно в тот же период и государства в Иллирии (эту область по праву считают частью Фракии в расширительном значении).

О фракийцах много написано античными авторами. Ксенофан из Колофона (около 570–470 гг. до н. э.) в числе других оставил нам типичное описание их внешности:

Если бы руки имели быки, или львы, или кони,

Если б писать, точно люди, умели они что угодно, —

Кони коням бы богов уподобили, образ бычий

Дали б бессмертным быки; их наружностью каждый сравнил бы

С той породой, к какой он и сам на земле сопричислен.

Черными мыслят богов и курносыми все эфиопы,

Голубоглазыми их же и русыми мыслят фракийцы.

Фракийское племя, объединившее другие племена региона, называло себя русами. Античные же авторы называли их одрисами (произносилось: «одрюсы»). Случай тот же, что и с этрусками, которые сами себя называли расенами (росенами), а латинские авторы называли их этрусками. Самоназвание народа вообще нередко отличается от его названия на другом языке.

Назову имена других правителей Фракийской Руси: Севт, Садко (Садок), Котис (Котко). Одрисы вели в I веке до н. э. уже проримскую политику, однако Рим вмешивался в их дела. В I веке н. э. Фракийская Русь потеряла самостоятельность. Притеснения римской администрации привели к уходу фракийцев на север, на Днепр. Началась крестьянская колонизация Поднепровья. Так образовалась Черняховская археологическая культура.

В моей статье неточно указана численность войска государства русов-одрисов (с. 109). Оно насчитывало не 15000, а 150000 всадников и пеших воинов (Фукидид). Это, конечно, больше, чем могла выставить даже спустя полторы тысячи лет Киевская Русь. Скифы не могли одолеть русов-одрисов, хотя они же успешно противостояли персам, мощь которых вне сомнений.

Многочисленные, точно звезды на небе, по сообщениям античных авторов, фракийцы верили в бессмертие души. С таким народом трудно воевать. Рим опирался на фракийцев во многих войнах. Рослые, физически сильные, фракийцы входили в состав римских легионов. Были и римские императоры — фракийцы и иллирийцы.

Фракия пришла в движение в начале нашей эры. Неисчислимые фракийцы и иллирийцы (ильмерцы) неостановимым потоком двинулись на север, занимая все пригодные для сельского хозяйства земли. Остались тысячи кладов I–II веков и. э., в которых немало римских наград легионерам-фракийцам. Район этих кладов фракийцев занимает огромную территорию до берегов Днепра на востоке и далее.

Именно на правом берегу Днепра образовалась позднее Киевская Русь — подобие Руси Фракийской. Русы-одрисы были объединительной силой, как и тысячелетием раньше. И здесь в их государство вошли многие племена, которые переселялись с ними на север. Некоторые из племен создали самостоятельные государства, отойдя от первоначального союза русов. Кробизы стали называться на новой территории кривичами, друговиты — дряговичами, бессы — весью, кораллы — корелой, лаии — ляхами (поляками) и так далее. На севере возникла Новгородская Русь, также воспреемница Руси Фракийской. Позднее образовалось Московское государство, Московская Русь, последняя по времени из воспреемниц Фракийской Руси.

Именно метаистория позволяет ответить на вопрос о фракийской родословной Одина.

На пересечении путей переселения асов на северо-запад и трояно-фракийцев на север и северо-восток и следует искать ответ. Ведь и в «Слове» осталась память о Трое. Многие древнеисландские слова ближе к русским, чем слова других германских языков.

* * *

Ваны — соседи и соперники асов. Читатель уже знает о войне асов с ванами. Война эта шла с переменным успехом и закончилась миром. Обе стороны обменялись заложниками. Так среди асов: появился вар Ньерд, который правил Швецией после смерти Одина. «Сага об Инглингах» рассказывает об этом так (IX):

«Один умер от болезни в Швеции. Он сказал, что отправляется в жилище богов и будет там принимать своих друзей. Шведы решили, что он вернулся в древний Асгард и будет жить там вечно. В Одина снова стали верить и обращаться к нему. Часто. он являлся шведам перед большими битвами. Некоторым он давал тогда победу, а некоторых звал к себе. И то и другое считалось благом.

Один был после смерти сожжен, и его сожжение было великолепным… Ньерд из Ноатуна стал после этого правителем шведов, он совершал жертвоприношения. Шведы называли его своим владыкой. Он брал с них дань. В его дни царил мир и был урожай во всем… В его дни умерло большинство диев».

Затем сага рассказывает о Фрейре, сыне Ньерда, который стал править шведами после смерти своего отца. При Фрейре, ване по происхождению, были такие же урожайные годы и его все любили, как и его отца. Внук Фрейра, Свейгдир, правил после своего отца Фьельнира. Свейгдир дал обет найти жилище старого Одина, то есть Асгард, и побывал в Стране турок и в Великой Швеции (Великой Свитьод). Там он встретил много родичей. Поездка в древнюю страну асов продолжалась пять лет. Затем. Свейгдир вернулся в Швецию и женился на женщине по имени Вана… Как отмечает сага, Вана была из жилища ванов, как и сам Свейгдир и его предки — правители Швеции. У них родился сын Ванланди (Сага об Инглингах, XII).

Рассказ о ванах вполне реалистичен, так же, как и повествование о походе Одина на север.

Но что же осталось с «жилищем ванов» после ухода части ванов и асов на северо-запад? Да и можно ли отыскать след ванов — не богов, не мифических героев, а реальных ванов?

Я долго искал их след. Наконец в арабских источниках я отыскал название племени вантит. Строго говоря, это название можно отнести и к названию города, и к названию всей земли. Выслушаем древнего автора Гардизи:

«И на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит».

Арабское слово «мадина» означает и город, и территорию, ему подвластную, и всю округу. В древнем источнике «Худуд ал-Алем» говорится, что некоторые из жителей первого города на востоке страны славян похожи на русов.

Заметим, что речь идет о тех временах, когда здесь еще не было русов! Земля же эта управлялась своими князьями, которые именовали себя «свиет-малик». Отсюда шла дорога в Хазарию, в Волжскую Болгарию.

Только позднее, в XI веке, состоялись походы сюда русов. Владимир Мономах ходил на Ходоту, владетеля земли Вантит и на сына его. Главным городом вантит-ванов был тогда Хордаб (Корьдно в русских источниках, возможно, Корьден, созвучно с «гард»).

Земля Вантит располагалась в те далекие времена по берегам Оки и в верховьях Дона. Как видим, ванов потеснили на север. Возможно, они подобно асам ушли сами. Ведь ваны гораздо более сведущи в колдовстве, чем асы. Это они научили асов и Одина древним искусствам, которые сродни магии. Археологические находки подтверждают высказанную мысль о тождестве ванов с жителями земли Вантит. От низовьев Дона (из «жилища ванов») на север идет полоса однотипных находок.

Мне довелось найти и сопоставить некоторые изделия старых ванов и ванов-переселенцев. Они очень похожи. Переселяясь на север по обоим берегам Дона, ваны принесли на новое местожительство искусство выплавлять железо, древнюю веру, старые обряды. На древнем поле Куликовом задолго до известной всем битвы жили тоже ваны. В моем столе хранится железная птица, найденная мной на этом поле. Она выкована древним умельцем. И она похожа на древнейших птиц Северного Кавказа и Закавказья.

Обряд русалий как бы материализует старую веру колдунов-ванов. Девушка, наряженная птицей, исполняет танец. Это магический танец. Изображение птицы-девушки осталось на многих изделиях из страны Вантит. Известно оно И на западе от этой земли, например, на территории современной Польши. Это естественно: мы уже знаем, что часть ванов ушла именно в том направлении, вместе с асами.

Донецкий кряж назывался раньше Венендерскими горами. Это, как мне представляется, память именно о ванах. Вся же земля между Доном и Днепром называлась позднее похода асов Лебедией. Это оставленный на память автограф тех же ванов с их обрядовыми танцами, посвященными птицам, и их лебедем-кикном.

Интересно сопоставить данные антропологических исследований древнего населения низовьев Дона и его верховьев. Такое сопоставление может дать еще одно подтверждение миграции ванов Приазовья на север. Я выбрал курганный могильник в Танаисе (город в устье Дона, IV век до н. э.). Относительно этого могильника есть указания, что здесь погребены не боспорские греки, а местные жители Подонья. (Г е р а си м о в а М. М., Рудь Н. М., Яблонский Л. Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М., 1987, с. 74, таблица 30.)

С другой стороны, данные антропологических измерений для вятичей Оки, начиная с могильников X века (примерное время окончания миграции с юга), приведены в работе В. В. Седова «К палеоантропологии восточных славян» (в кн.: «Проблемы археологии Евразии и Северной Америки». М., 1977, с. 153, таблица 1).

Для того чтобы сделать вывод о переселении ванов из Приазовья в верховья Оки, нужно выявить совпадение результатов измерений. Приведем средние результаты, давая первой цифрой результат для античного Приазовья (Танаиса), а второй цифрой — то же для верховьев Оки X–XIV веков н. э.

Продольный диаметр черепа: 185,2; 183,3

Поперечный диаметр черепа: 137,2; 135,2

Высотный диаметр черепа: 134,8; 135,3

Длина основания черепа: 102,0; 101,4

Скуловой диаметр: 130,2; 129,3

Чтобы лучше представить себе, насколько совпадение полное, приведем пять средних цифр в том же порядке для другого района — Поднестровья: 187,8; 141,9; 136,6; 104,1; 135,2.

Широта та же, время — то же (X–XIV век), но широколицый антропологический тип Поднестровья (на широте нижнего Дона) существенно отличается от грацильного, узколицего типа вятичей и ванов. Сопоставление показателей позволяет сделать вывод об идентичности вятичей и легендарных ванов саг, несмотря на то, что их разделяет примерно полторы тысячи лет!

Близкие родственники у ванов могли вступать в брак. Об этом говорит «Круг земной» Снорри Стурлусона. И на новой родине ванов, на Оке и верхнем Дону, примерно тысячу лет спустя после переселения асов, исследователи отмечают факт эндогамии, то есть те же самые черты первобытности в брачных обычаях, что и у ванов из саг!

* * *

Важно отметить и второе написание имени ванов-вантит в арабских источниках: «ват». Это позволяет и этимологически отождествить ванов с вятичами (легенда о Вятко подобна другим народным легендам о братьях и ответа на вопрос не дает).

Этим замыкается великий круг — ведь именно потомки ванов, перенявшие, естественно, германский язык, вернулись много позднее из Скандинавии на Русь — уже как варяги.

Ваны. Вятичи. Вены («вене» — так и поныне называют русских эстонцы). Венеды. Венеты. Венды. Генеты. Енеты. Это названия одного и того же народа на разных территориях и в разное время. И сверх того: славяне, словене, словаки, ставаны… И это — от народа ванов. Из последующего, надеюсь, это будет ясно.

Начнем с Троянской войны (XIII век до н. э.). Для историка и читателя предварим отрывок из Страбона пояснением: Галис — это река в Малой Азии, которая впадает в Понт (Черное море) и делит северную часть Малой Азии примерно пополам.

«Аполлодор не может привести такого согласного мнения древних, будто никакой народ с той стороны Галиса не принимал участия в Троянской войне. Напротив, можно найти свидетелей в пользу противоположного мнения… Так, Меандрий утверждает, что енеты, которые не принимали участия в войне, сделались каппадокийцами». (Страбон, XII, 3, 25.)

Интересно в этом отрывке свидетельство о передвижении енетов (венедов) в Каппадокию, на юг.

Страбон в другом месте своего сочинения называет енетов венетами.

«Софокл в «Разрушении Илиона» говорит, что перед дверью Антенора повешена была шкура пантеры в знак того, что дом этот остался нетронутым. По его же словам, Антенор вместе с оставшимися в живых венетами бежал во Фракию, а оттуда перешел в так называемую Венетику у Адрии, а Эней вместе с отцом Анхизом и сыном Асканием собрал отряд и отплыл морем. Одни говорят, что они поселились в окрестностях Македонского Олимпа, а другие, что они основали Капую подле Мантинеи в Аркадии, назвавши город по имени Капуя; по словам третьих, они высадились в Эгесте в Сицилии вместе с троянцем Климом и, занявши Ерик и Лилибай, назвали реки подле Эгесты Ска-мандром и Симоентом. Оттуда Эней переправился в Лациум, где оставался по повелению оракула — остаться там, где он съест свой стол, что случилось в Лациуме, подле Лавиния: там за неимением стола он поставил большой хлеб и съел его вместе с мясом. Однако Гомер расходится с обоими сказаниями, равно как и с рассказами об основателях Скепсия. Действительно, он намекает на то, что Эней остался в Трое…»

И вот венеты поселились на побережье Адриатики, в северной Италии. Страбон находит краски, чтобы рассказать о новой их родине.

«Вся эта область покрыта реками и болотами, в особенности земля венетов, которая, кроме того, подвергается еще действию моря. Это — почти единственные части нашего моря, претерпевающие подобно океану приливы и отливы, благодаря чему большая часть этой равнины занята морскими болотами. Впрочем, она, подобно так называемому Нижнему Египту, изрезана каналами и насыпями, с помощью которых некоторые места осушены и возделаны, а другие сделаны судоходными. Некоторые тамошние города походят на острова, другие окружены водою только отчасти. Все города, расположенные над озерами на материке, имеют достойные удивления водные пути вверх по рекам, в особенности по реке По, так как она больше всех и часто увеличивается от дождей и снегов. Впрочем, разливаясь в разные стороны у устьев, она делает незаметным свой вход, и самое плавание в него опасно. Однако опытность побеждает самые большие затруднения» (Страбон, V, 1, 5).

Жизнь венетов-венедов была связана и ранее с морем синим, с Понтом. На первой их родине, в Малой Азии, на Черноморском побережье, грозная стихия моря стала их судьбой. Море то отступало, то наступало. Приведем свидетельство об ископаемых рыбах, интересное еще и потому, что в нем впервые названо имя города венедов в Малой Азии:

«Когда Евдокс упоминает об ископаемых рыбах на сухих местах в Пафлагонии, он не определяет самой местности, а в местностях болотных он помещает их подле озера Аскании, что под Кием, хотя выражается неясно. Так как Пафлагонию мы назвали пограничною — с Понтом, а с пафлагондами с запада граничат бифины, — то мы попытаемся описать и страну последних. Потом мы желаем, принимая за другое начало бифинов и пафлагонцев, перечислить местности, непосредственно за ними следующие в южном направлении до Тавра» (Страбон, XII, 3, 42).

Но то, что Евдоксу было не вполне ясно, стало ясным сейчас. Ведь Кий — это город венедов; (венетов) на первой их родине, в Малой Азии. Но это древнее имя сохранено было и на берегах Днепра, куда пришла другая волна венедов. И там, на Днепре, снова был основан город с тем же именем — Киев. Очевидно, имя князя Кия, основавшего согласно русской летописи этот город на Днепре, было дано ему по тому месту, откуда он родом. Имя это общее с именем матери городов русских — Киевом.

Но если это так, то должны быть и другие доказательства, свидетельствующие о переселении племен венедов-венетов из Малой Азии на Днепр. Что, к примеру, подсказывает название племени полян? Только ли созвучие с русским полем? Нет, конечно. Ведь в окрестностях Киева не было поля. Это был район лесов и лесостепи. К тому же, как сказано в «Повести временных лет», поляне жили «особо по горам сим». Какое же поле? Тот факт, что поле все же попало в объяснение названия племени, понятен; это народная этимология, случай типичный. Забылись давние рассказы, и пахари слово «поли» переделали в «поляне», осмыслив его как производное именно от поля, дававшего им хлеб..

В поисках полян-полей из Малой Азии мне пришлось вновь перечитать Страбона, но задача была решена. Вот что пишет известнейший историк древности, обобщивший множество свидетельств:

«Пола, заложена в заливе, имеющем вид гавани; в нем есть островки с хорошими пристанями и плодородные. Пола основана в древности колхами, посланными за Медеей, которые, не исполнивши поручения, сами себя осудили на изгнание, как говорит Каллимах:

«Грек назвал бы его городом изгнанников; но их язык назвал его Полою».

Таким образом земля за рекою По заселена отчасти венетами, а отчасти истриями до Полы; над венетами живут карны, кеноманы, медоаки и инсубры, одни из них были врагами римлян, а кеноманы и венеты состояли в союзе с ними и до похода Ганнибала, когда велись войны против боев и инсубров, и после» (Страбон, V, 1, 9).

Заметим, что речь в этом интереснейшем отрывке идет о том районе Италии, где вырос город венедов на ее земле — Венеция.

Итак, Пола — город изгнанников из того же Причерноморья. Много свидетельств есть в пользу того, что многие племена Малой Азии и юго-восточного Причерноморья говорили на одном языке или его наречиях. Но не буду утомлять читателя и историков многочисленными отрывками из сочинений Страбона и других историков древности[7]. Сам факт переселений многочисленных племен трояно-фракийского региона, от Кавказа — до Иллирии и побережий Италии говорит о многом: район этот составлял общность, он был хорошо известен, обжит, венеды прекрасно ориентировались относительно возможности торговли и миграций. Примерно о том же говорят и тесные связи Закавказья с Фракией в скифскую эпоху[8].

Поли-поляне — это те же венеды или племя их союза в районе Причерноморья. И Птолемей во II веке н. э. называет здесь племя «ставаны».

Ставаны — двухкорневое имя. Ста. Ваны. Первый корень я нахожу возможным объяснить с помощью исландского слова «стьа», «стья» — стадо. Ставаны — племя скотоводов-ванов. Таков смысл этого имени (мне известен и перевод О. Н. Трубачева: «чтимые»). А в словенском языке до сего дня осталось слово «пелати» — гнать, вести (Фасмер, III, с. 308).

Но если Пола, поли и поляне — одного корня, то нельзя ли найти на географической карте далекого прошлого названия с этим же или близким корнем в самой Малой Азии? Можно. Прежде всего: название родины венетов-венедов (Пафлагония) содержит уже этот корень. Пафла. По-видимому, здесь греческие буквы передают истинное звучание на пределе своих возможностей. Варианты «Паула», «Пола» («у» — «о») вполне допустимы. Нет ли тому прямых доказательств? Есть. На месте Пафлагонии во II тысячелетии до н. э. известна обширная земля Пала. Ее жители — палайцы. Пала — это и есть раннее, исконное название Пафлагонии. Мало знаем мы пока об этой древнейшей земле. Самое удивительное, что может поразить воображение читателя и, надеюсь, историка, — это египетские изображения хеттских воинов, взятых в плен при Кадеше (битва состоялась в 1286 году до н. э., египетская армия под руководством фараона Рамсеса II потерпела поражение). На египетских памятниках хеттские воины изображены типичными европейцами… с оселедцами. Причем оселедцы еще более характерны, еще более заметны из-за невероятной длины чубов — они опускались гораздо ниже плеч. Уместно здесь вспомнить и оселедцы на панно, сохранившихся в Венеции — на западной родине венедов, куда они пришли из Палы-Пафлагонии.

Историку, наделенному логическим мышлением, этот факт может подсказать аналогию с чубами фракийцев и славян на Днепре. Быть может, такой историк даже проведет параллель между полянами (звучать это могло как «паляне») и Пафлагонией, Палой и палайцами, соседями хеттов.

* * *

«Зенодот пишет «из Енеты» и говорит, что под этим именем разумеется нынешний Амис. По уверению других, какое-то племя, пограничное с каппадокийцами, выступило в поход вместе с киммерийцами и впоследствии удалилось к Адрии. Но по мнению, наиболее распространенному, енеты составляли значительнейшее племя пафлагонцев, из которого происходил и Пилаймен. Поэтому большинство енетов отправилось в поход вместе с Пилайменом, а потерявши вождя после разрушения Трои, они проникли во Фракию и после блужданий прибыли в теперешнюю Енетику. Некоторые утверждают, что Антенор и дети его участвовали в этом странствии и поселились в углу Адриатического моря, о чем мы упоминали уже в трактате об Италии. Поэтому-то, должно быть, и исчезли енеты и не находятся больше в Пафлагонии» (Страбон, XII, 3, 8).

Но венеты не исчезли совсем. Они переселились на юго-восток и север. Прежде всего их хорошо знал Тацит севернее Черного моря. Вот что он писал:

«Что касается певкинов, венетов и феннов, то я не знаю, отнести ли их к германцам, или к сарматам. Впрочем, певкины, которых некоторые называют ба-старнами, живут как германцы, будучи похожи на них языком, образом жизни, жилищем, — грязь у всех, праздность среди знати. Благодаря смешанным бракам они в значительной степени обезобразились наподобие сарматов. Венеты многое заимствовали из нравов последних (то есть сарматов. — В. Щ.), так как они, занимаясь грабежом, исходили все леса и горы между певкинами и феннами. Однако их следует причислить скорее к германцам ввиду того, что они и дома прочные строят, и щиты имеют, и любят ходить, и даже быстро, — все это совершенно чуждо сарматам, всю жизнь проводящим в кибитке и на коне. Фенны отличаются удивительной дикостью и ужасной бедностью, у них нет оружия, нет лошадей, нет пенатов. Пищей им служит трава, одеждой шкура, ложем — земля. Вся надежда их на стрелы, которые они за неимением железа снабжают костяным наконечником. Одна и та же охота кормит мужчин и женщин, которые всюду их сопровождают и участвуют в добыче. Их дети не имеют другого убежища от диких зверей и непогоды, кроме сплетенных между собой ветвей, под которыми они скрываются — сюда возвращается молодежь, здесь пристанище стариков… Не опасаясь ни людей, ни богов, они достигли самого трудного — им даже нечего желать» (Тацит, Германия, 46).

Конечно, информация к Тациту пришла от германцев. Фенны Тацита называются в сочинении известного географа древности Птолемея финнами, причем имелись в виду финны-прибалты. Тацит написал свою «Германию» в I веке н. э. Верно его указание о быстрых перемещениях венетов на далекие расстояния. Естественно, оружие и образ жизни венетов таковы же, как и у германцев. Но проблема выбора, которую решает Тацит, чрезвычайно проста: венетов-венедов нужно отнести либо к сарматам, либо к германцам. Понятно, что автор склоняется к последнему, так как венеты, безусловно, ничем не похожи на сарматов, хотя они и исходили «все леса и горы». Можно понять Тацита: смешанные браки способны обезобразить даже многочисленный народ, ведь древние хорошо знали преимущество чистой породы, сохраняемой даже в сельском хозяйстве; до эпохи геноцида и принудительной гибридизации, равно уничтожающих генофонд, было еще очень далеко. Вряд ли можно назвать красавцами сарматов и бастарнов. Что касается венедов, то они, видимо, и внешне похожи на германцев. Арабские авторы говорили о ванах, что некоторые из них похожи на русов. Но русы арабских источников высоки ростом, светлоглазы, светловолосы. Таким образом, ваны-венеды I века н. э. должны были действительно быть похожими на германцев, наводивших ужас на римских легионеров из-за высокого роста. Спустя полторы тысячи лет англичанин Флетчер побывал в Москве и оставил об этом записки, где отмечал, как характерный признак русских высокий рост. Но в Москве жили тогда главным образом те же ваны-венеды, что касается русов, пришедших из Фракии на Днепр, с Днепра — на Оку и верхний Дон, то они должны были раствориться в массе ванов-вяти-чей.

Ваны-венеды подвижны. Их можно сравнить разве лишь с готами, прошедшими всю Европу. Та же судьба. Но есть и существенная разница: ваны-венеды гораздо более многочисленны и за века и века дали начало многим племенам тех же венедов, но с иными названиями. Вот почему венеды продвинулись не только далеко в Европу— и в этом они подобны готам — но и в глубь Азии. Хорошо известно, что выходцы из Ванского царства (Урарту) жили многочисленными группами в Парфии. Ларфия же простирала свои пределы до Индии.

Мой оппонент, этрусколог А. И. Немировекий, критиковал меня за две ошибки в прочтении и переводе этрусских надписей. Одну из этих ошибок я готов признать с тем большей охотой, что ни один из этрускологов не перевел правильно за последние годы, кажется, ни единого этрусского слова. Вся двухсотлетняя история исследования этрусских надписей — это сплошная ошибка, основанная на недоразумении. Тем не менее этрускологи, сделавшие примерно тридцать тысяч ошибок в прочтении и переводе с этрусского, критике, как правило, не подвергаются. Всем исследователям хорошо известно, что сейчас установлено значение не более ста этрусских слов. В начале века эта цифра была почти вдвое больше (так тогда считалось). Таким образом, изучение этрусского идет, образно говоря, из никуда в ничто. Это ли не свидетельство ложности, надуманности пути!

Я полагаю, что оппонент критиковал меня не за то, что я сделал две ошибки (ибо мне удалось перевести надпись на золотой пластинке из Пирги, дать ключ к другим этрусским надписям и перевести их, проследить миграцию этрусков из Фракии, установить их общность с фракийцами-русами и племенами трояно-фракийского региона — с тем огромным миром, который затем, образно говоря, переместился на север, дав начало многим народам Европы и прежде всего — русским), а за то, что я осмелился открыть мир, подчиненный законам метаистории, как я это называю. Этот мир наполнен непреходящей деятельностью многих племен и народов, но прежде всего он был миром венетов и русов, которые дали начало самой многочисленной семье народов Европы, затем миром германцев, которые продемонстрировали почти такие же масштабы переселения на запад и север.

Остготы и вестготы — два племенных союза готов. Известны и другие названия для готских союзов — грейтунги и тервинги. С III века н. э. готы населяли Крым, спустя тринадцать столетий готы еще были в Крыму, и в XVI веке фламандец Бусбек записал при встрече с крымским готом (эта встреча произошла в Константинополе) около семидесяти слов. Считается, что в XVIII веке крымские готы растворились в местном населении, однако мне известно, что это произошло еще позднее, уже в XIX веке. Вестготы спаслись от гуннов, перебравшись в Римскую империю с согласия императора Валента. За этот опрометчивый шаг Валент был наказан готами. Он и сорок тысяч римских солдат погибли от рук восставших готов в битве при Адрианополе. Затем готы захватили Рим (410 г.), несколько позднее они образовали в южной Галлии королевство со столицей в Тулузе (418 г.) и государство на Пиренейском полуострове, просуществовавшее до 711 года. В 493 году Италия была окончательно завоевана ост-готамщ их королевство здесь просуществовало до 555 года.

Этот пример помогает понять, какие масштабы принимали переселения народов и племен даже в относительно недавнее время. Подобно готам венеды были известны под различными именами.

Венеды несравненно более многочисленнее готов и других германцев, они расселились на еще больших территориях Евразии. Вначале было два главных направления расселения — восток и запад. Затем наметилось северное направление. Венендерские горы (Донецкий кряж) и Карпаты, Дон, Ока, Прибалтика, северные области Германии, Галлия — эти регионы венедов соответствуют и маршруту переселения асов и ванов о котором идет речь в скандинавских источниках.

Мне вспомнилась давняя история с оппонентом потому, что сейчас я призываю этого оппонента в союзники. Действительно, вот что А. И. Немировский писал о венетах в Италии:

«Не считаясь с исторической датой возникновения своей родины Мантуи, Вергилий в «Энеиде» делает город участником событий, связанных с появлением в Италии троянского беглеца Энея. Этруски Мантуи, согласно Вергилию, посылают на помощь Энею и его спутникам вооруженных воинов на кораблях. Согласуясь с этнической картиной докельтской Северной Италии, Вергилий в составе этой военной экспедиции ввел воинов местных народов лигуров и венетов. Вождь последних Купавон сын Кикна изображен Вергилием в шлеме, над которым развеваются лебединые перья как символ его происхождения от Кикна (Лебедя). Эти детали заставляют вспомнить персонаж восточнославянской мифологии Купалу, ибо здесь не только сходство имен (Купавон-Купала), но и мифологических мотивов. Лебедь, в которого был превращен отец Кикна, — символ воды, непременный элемент купальских обрядов (само имя Купала происходит от глагола «купать»). Да и само имя народа, у которого бытовала легенда о Ку-павоне, идентично имени «венеты», «венды», под которым славяне были известны своим соседям. В этой связи находит объяснение и древнеславянский женский головной убор с рогами «кика», название это связывает и с глаголом «кикать» — кричать по-птичьи, и с греческим «кикнос» — лебедь».

Иными словами, мой оппонент признает, что венеты Италии — это венеды, славяне. Они же венды — так называли их на западе, например, германцы. Задолго до становления германских торговых центров венды основали порты, гавани и города на территории нынешней Германии — на ее северных побережьях по рекам. Мне хорошо известно, что во времена «третьего рейха» все раскопки немецких археологов велись так, что венды с их городами были навсегда вычеркнуты из истории Германии. Но они остались в скандинавских сагах, в «Старшей Эдде», в «Младшей Эдде». «Большая Советская Энциклопедия», вернее, ее авторский актив обошелся с вендами еще круче. Пусть читатель извинит меня за лаконизм, но я процитирую лишь «Краткий энциклопедический словарь» (М., 1979, с. 210):

«Венеты: 1) группа племен, населявших в древности северное побережье Адриатического моря, к северо-востоку от реки По; вопрос о происхождении не решен; 2) Кельтское племя, покоренное Цезарем во время галльских походов 58–51 годов до н. э. 3) В. (чаще венеды) — западная ветвь славянских племен».

Я намеренно сохранил сокращение в третьем пункте. Оно показательно, потому что для читателя стерто слово «венды». А ведь венеды и венды — это одно и то же, одна и та же «ветвь славянских племен». И Гай Юлий Цезарь, покоряя кельтов, воевал вместе с тем и с вендами — с той же «ветвью славянских племен», и ни с какой другой! Не лучше обстоит дело с первым пунктом: вопрос о происхождении «группы племен, населявших в древности северное побережье Адриатического моря, к северо-востоку от реки По»; оказывается, не решен! Итак; по всем трем пунктам уничтожены не только свидетельства пребывания вендов-славян в Западной Европе, а само название, само имя их! Уничтожено и их «происхождение» по всем трем пунктам, если не считать упоминания о «западной ветви».

Между тем венеды-венды дали начало цивилизации Северной Италии, основали государства в Иллирии, современные Древнему Риму, построили первые крупные порты и города в северной Германии и Галлии, а восточная их часть, оставшись ближе к родине, создала основы славянской и урартийской государственности (вместе с другими одноязычными им «ветвями»). Впрочем, об Урарту речь пойдет ниже.

Остается заглянуть в статью «Венетский язык» в том же «Кратком энциклопедическом словаре». Что же обнаруживается?

«Венетский язык — отдельная ветвь индоевропейской семьи языков. Памятники письменности (около 200) — посвятительные и надгробные надписи, сделанные на алфавите греческого происхождения (V–I века до н. э.)».

Как видим, язык венедов тоже «ветвь», причем отдельная. Кому же потребовалось отделить эту ветвь «V века до н. э.» от славянских языков? Мне это пока неведомо. Зато хорошо известно другое: все надписи венедов Италии читаются только по-славянски. Вот пример короткой надгробной надписи: «Лар ое целуа». Перевод не требуется даже на современный русский, ибо смысл таков: «гроб ее целую». Высшая степень скорби по усопшей женщине!

Почему же эту «отдельную ветвь» никто не исследует, никто не переводит (если иметь в виду правильные переводы?). Да все потому же: не находится историков или лингвистов, знакомых с русским языком.

Любопытно и ошарашивающее сообщение о том, что надписи венедов «сделаны на алфавите греческого происхождения». Почему же они «сделаны» так: если уже установлено, что сам греческий алфавит был заимствован у пеласгов или финикийцев, а пеласги — это почти то же самое, что этруски? Выслушаем историка второй половины I века до н. э. Диодора Сицилийского:

«Хотя вообще эти буквы называют финикийскими, потому что их привезли к эллинам из страны финикийцев, они могли бы носить название пеласгических, так как ими пользовались пеласги» (VIII.67.1).

В вышедшей еще в 1975 году монографии Дж. Г. Маккуина «Хетты и их современники в Малой Азии» ясно указано, что развитие финикийской системы письма пришло в Грецию не только через торговые связи греков с левантийскими портами, как это предполагалось раньше. Автор говорит, что первоначальная идея алфавитного письма, вероятно, возникла в Юго-Восточной Анатолии, где бок о бок жили финикийцы и лувийцы (то есть предки европейцев), как, например, в двуязычном Каратепе. Этот экскурс и предположения потребовались автору монографии, чтобы обосновать появление письменности в древней Фригии (Маккуин Дж. Г. Пер. с англ. М., 1983, с. 56, 57).

Добавлю к этому — анализ фригийских букв приводит к однозначному выводу: это те же буквы, которыми пользовались этруски и венеды в Италии. В надписях из Фригии VIII века до н. э. я не нашел ни одного буквенного знака, который не был бы известен этрускам или венедам несколько позднее!

Излишне говорить, что написание самих букв иное, не греческое (сожалею об ограниченных возможностях набора текста, не позволяющих показать это). Венеды в Италии пользовались своим, малоазийским алфавитом! Наоборот, греки заимствовали этот алфавит, имеющий много общих черт с тем, который, по преданию, привезен был из Финикии[9].

Ванское царство

«В начале I тысячелетия до и. э. области южного Закавказья были включены в состав Ванского царства, которое поэтому можно считать древнейшим из государств, существовавших на территории Союза ССР. Центр этого древнего государства, целиком занимавшего Армянское нагорье, находился в районе озера Ван, получившего, вероятно, свое название, так же как и город Ван, от термина Биайна (или Виайна) клинообразных надписей, которым урарты именовали центральную часть своего государства». (Пиотровский Б. Б. История и культура Урарту. Ереван, 1944, с. 9.)

С этой цитаты хочется начать обсуждение вопроса о ванах в Закавказье. А. Г. Сукисян (Государство и право Урарту. Ереван, 1963, с. 7—15) и ряд других авторов дают примерно такую же вводку в историю Урарту. Ассирийцы называли Ванское царство Урарту. Урартов называли также халдами по имени их главного бога.

Откуда пришли ваны в Ванское царство (Урарту)? Вопрос не праздный. Тот же Б. Пиотровский присоединяется к мнению Леманна-Гаупта, который связывает пещерные помещения и ниши Вана с такими же памятниками Пафлагонии и Фригии (там же, с. 268–270). Но в Пафлагонии до начала урартской истории находились венеты-венеды. Это мы выяснили выше.

Леманн-Гаупт видит в существовании пещерных ниш Вана доказательство западного происхождения урартов. Что ж, это аргумент серьезный. Но есть и более серьезный, прямо скажем, уникальный аргумент.

Гигантские каменные ступени, вырубленные в скалах (каждая ступень до метра высотой), получили, в научной литературе название «иррациональных лестниц» (там же, с. 259).

Эти гигантские лестницы вовсе не иррациональны, на мой взгляд. Ибо Леонард (R. Leonhard), изучавший такие же памятники в Пафлагонии, считал, что это культовые лестницы (там же, с. 259). Но культ этот оказывается общим для ванов-урартов и пафлагонцев-венетов западнее Урарту.

Сказанного, по-моему, достаточно, чтобы всерьез присмотреться к верованиям и богам ванов, а также к их языку.

Главную роль в пантеоне урартских божеств играли Халди, Тейшеба, Шивани. Отправляясь в поход, цари призывали на помощь именно этих трех богов. Но в каких бы случаях ни упоминалась эта верховная триада, всегда соблюдается та же последовательность: первым называется имя Халди, вторым — имя Тейшебы, третьим — Шивани (Шивини).

Здесь налицо определенная иерархия внутри самой триады верховных божеств в Урарту. В дошедших до нас надписях нет исключений из этого правила (см., например, Меликишвили Г. А. Древневосточные материалы по истории народов Закавказья. Часть I. Наири-Урарту. Изд-во АН СССР. Тбилиси, 1954, с. 365–370).

Хвала верховным богам с употреблением различных возвеличивающих эпитетов (часто трафаретных) типична и для Урарту и для Ассирии. Часто встречаются канонические заготовки и формулы вроде: «Взмолился я богу Халди, владыке, богу Тейшебе, богу Шивани, богам страны Биайны о моих намерениях по господнему величию во вражеских странах. Прислушались боги, открыли они мне дорогу». Точно таким же образом призывают богов и ассирийские цари. Так, в летописи царя Синаххериба при описании восьмого похода сказано: «Взмолился я богам Ашшуру, Сину, Шамашу, Белу, На-бу, Нергалю, Иштар Ниневии, Иштар Арбелы, поддерживающим меня богам о победе над могучим врагом. Моей просьбе тотчас вняли боги, пришли они мне на помощь».

Халди считается исконным богом Ванского царства (Урарту). Он приобрел общегосударственное значение. Почитали его и в приграничных районах Ассирии. Его изображали воином, стоящим на льве. Ему был посвящён храм в Мусасире («дом щита»), где отправлялся культ копья и щита.

Тейшеба имеет параллель у хурритов: об этом напоминает имя их бога — Тешуб. Тейшеба считался богом бури и грома, войны и водной стихии. Бог Шивани изображался в виде крылатого солнечного диска.

Еще в прошлом веке А. С. Фамшщын опубликовал исследование, в котором подытожил и этнографические данные, связанные с божеством Лада. Он использовал материалы славянских стран. Интересен его вывод о существовании Лады и Лада — богини и бога. Бог Лад, или Ладо, отождествлен им со славянским Ярилом (Фаминцын А. С. Божества древних славян. Спб., 1884, с. 254–273). Некоторых историков эти выводы привели в смущение, другие негодовали. Диву даешься, с какой легкостью правдивая запись, почерпнутая из народных источников, вызывает порой бурю негодования у людей, которым уже никогда не доведется услышать ее или записать, но которые уверены, что этого быть не может по причине невозможности (Это, конечно, касается, только славянских древностей, которые всеми «досконально» изучены.)

В сербохорватской песне-молитве о дожде Лада названа высшим божеством: «Молимся, Ладо, молимся — вышнему богу. Ой, Ладо, ой!»

Я цитирую эти строки песни-молитвы по книге Б. А. Рыбакова «Язычество древних славян» (М., 1981, с. 396), где приведен идентичный сербохорватский текст. — Иногда считают;(и автор книги тоже), что «вышний бог» в этих строках не имеет отношения к Ладе. Это якобы. из христианской фразеологии. Но из песни слова не выкинешь. Вся она посвящена, не Ладе, а Ладо, и ритм трех строк, приведенных выше, однозначно соответствует ритму последующих. Трижды по три строки в песне — и все о Ладо, вышнем боге славян. Было бы кощунственным, имея в виду «христианскую фразеологию», совместить вышнего языческого бога с христианским в одной законченной фразе. Конечно, и подобное бывало, но это требует дополнительной аргументации. Только тогда текст песни-молитвы Ладо мог бы вызвать сомнения, касающиеся «вышнего бога». Факт остается фактом, Ладо, или Лад, назван вышним богом. Удивительное свидетельство! Это короткое произведение сохраняет в себе все свидетельства подлинности. Это эпитет языческого бога. Это и восклицание «ой!». Оно не случайно. Точно так же не случайно обращение «Ай, Ладо!» в другой обрядовой песне (Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян. От обряда к песне. Спб., 1903, ч. 1, с. 145). Дело в том, что сохранилось написание имени этого божества в форме Аладо, Alado[10].

Так это имя писалось в польских церковных запрещениях обрядов язычников («поганых») в XV веке.

Таким образом «ай» и «ой» являются переосмыслением первого гласного звука «а», они закономерны в песнях и молитвах славян. Нужны были столетия для такого переосмысления. Мы наблюдаем, как еще в источниках XV века имя бога Ладо-Аладо сохраняло первый звук, а в песнях, записанных позднее (как, например, в вышеприведенных строках сербохорватской молитвы), звук этот исчезает или превращается в восклицание, сохраняемое во имя ритма.

«Приведенные фольклорные примеры показывают нам, — пишет Б. А. Рыбаков (с. 396 той же книги), — что Лада мыслилась славянскими народами или как единственное божество, к которому следует обращаться, или как соседствующее с неясным «вышним богом».

Можно согласиться с первой частью этого тезиса. Но вторая часть порождает добавление: Лада не соседствует с неясным «вышним богом», а является им, этим богом, ибо как может соседствовать единственное божество, к которому следует обращаться, с другим вышним богом?

Итак, из сказанного нужно сделать определенный вывод, подкрепляемый древнейшими записями: высший бог славян — это Аладо, который по хорошо известным законам мифологии наделен спутницей — Ладой. (Боги в древности нередко выступали и в мужской и в женской ипостаси. Пример — хурритская Шавушка, выступающая и как мужское божество.)

Кто же этот Аладо и какова его мифологическая судьба? Сравнивая эпитеты его с теми, которые обращены к богу Халду Ванского царства, нельзя не прийти к выводу о сходстве. Но есть ли, право, прямые аргументы, свидетельствующие о том, что это один и тот же бог, только наделенный впоследствии и другими функциями? Да, есть. Известно, что имя этого бога на его родине, в Ванском царстве, три тысячи лет назад звучало так же: Алди! У славян лишь характерное окончание на «о». Что касается пропуска гласного, то это закономерное, известное явление. К тому же, в живом говоре он мог и сохраняться. В ассирийском языке это имя звучало как «Уалдиа» (см.: Меликишви-ли Г. А. Древневосточные материалы…, с. 365).

Распевное «Аладо» славян не воскресло случайно, а есть продолжение древнего имени и молитв ванов и ассирийцев в сопредельных с Ванским царством районах!

Аладо, Ладо — это Халди, Алди, Уалдиа.

Важно, что ванская форма «Алди» засвидетельствована именно для того города, где были его храм, его родина — для Мусасира.

Но если главный бог верховной триады (триглава) богов Урарту-Вана соответствует славянскому божеству, то как быть со вторым богом? Найдется ли, Ираном выражении: да разгневаются бог Халд, бог Тейшеба — лишь одна из форм написания его имени. Когда же к этому богу обращаются, то пишут Тейшеба-ше. Эту форму мы встречаем, к примеру, в трафаретном выражении: да разгневаются бог Халд, бог Тейшеба, бог Шивани…

Теперь следует учесть трудности с изображением звука «ж», для которого не подобрано ассирийских клиньев. Впрочем, вполне вероятно, произносилось, невзирая на недостаточный ассортимент этих клиньев, вполне по-славянски: Дажьбог, Дажьбоже. Уместно вспоминать о широко известном переходе звуков («а» — «е», Ксения — Оксана, Терес — Тарас; «ей» — «ай»). Кажется, именно перевод Дажьбога в ранг славянского божества неизбежно породил многочисленность форм его написания и даже произношения: Дажьбог, Дажбог, Даждьбог, Дабог южных славян и др. Точно так же это имя читалось и произносилось с местными вариантами у народов Малой Азии: хетто-хурритский Тешуб, малоазийская Тадзена периода ранней Византии (женский аналог божества, подобно паре Аладо — Лада). Интересно, что и в написании и, по всей видимости, произношении имени Тадзена сказался ассортимент знаков для письма — в данном случае греческий. У греков не было буквы для обозначения звука «ж», поэтому народы, использовавшие греческий алфавит для записи слов своего языка, употребляли дзету, которая звучала как «дз». Вот почему спустя примерно полторы тысячи лет у поляков-ляхов, выходцев из Фракии, из того же трояно-фракийского региона, известно имя Дадэ и даже Дадзбог.

Теперь послушаем, как объясняет происхождение этого имени М. Фасмер (I, с. 462).

«Это имя объясняется из древнерусского повелительного «дажь» — «дай» и бог — «счастье, благосостояние» (см. «богатый», «убогий»), то есть «дающий благосостояние»… Едва ли более убедительно толкование Ягича из звательного единственного «дажь боже» — «дай, бог!». Неприемлема попытка Корша и Погодина выделить в первой части слово, родственное готскому dags — «день»…»

В цитате для упрощения опущены ссылки на страницы трудов упоминаемых Фасмером авторов, пытавшихся объяснить имя. Как видим, их попытки не лишены элемента поиска и творчества — не так-то просто найти приемлемое объяснение.

Читатель и, надеюсь, историк теперь может сравнить все варианты написания и произношения имени. Приходится признать: те простоватые объяснения, к которым пришли лингвисты поколения М. Фасмера и поколения, ему предшествующего, дают лишь народную этимологию и народное звучанине имени грозного в прошлом бога. Подлинное его имя — Тейшеба, Тейшебаше (в обращениях). Так оно писалось и звучало во времена великой Ассирии и великого государства ванов!

Это несколько приглушенное в древнем варианте звучание дает попутно еще один ключ к истории славян. Рассказывая о готах и их походах, Иордан, живший в VI веке н. э., упоминает племя тадзанов. Это, как выясняется, даджаны — Дажьбожьи внуки, то есть славяне-ваны (Щербаков В. И. Века Трояновы. В кн.: «Дорогами тысячелетий». М., 1988, с. 83–85).

Дажьбоже-Тейшебаше приводит и к более краткой форме: Дажбо. Такая форма должна найтись, исходя из норм урартского языка, то есть того, который послужил первоосновой славянских языков.

Третье имя ванского триглава — Шивани. Оно дает возможность не только сопоставить его с именами, известными на второй родине ванов, но и получить еще одно подтверждение их соседства с асами, их взаимной вражды и позднее — дружбы.

Для этого, однако, надо привлечь материал, который никогда ранее не использовался славистами.

Мы должны мысленно перенестись в Великую Свитьод, в ту Свитьод (Suidiod), где некогда жили асы. Она, как мы знаем, располагалась по течению Дона и к востоку от него. В древнескандинавском сочинении неизвестного автора «Какие земли лежат в мире» отмечено, что Великая Швеция (Великая Свитьод) — это самая восточная часть Европы. Отсюда заселялась Швеция, она же Малая Швеция. Швеция скандинавская прямо называется Малой Швецией в сочинениях того же древнескандинавского круга, например, в «Описании Земли I» (См.: Мельникова Е. М. Древнескандинавские географические сочинения. Тексты, переводы, комментарий. Под ред. Янина В. Л. М., 1986, с. 77).

Трудно удержаться от описания кавказских албанцев в древнескандинавских источниках. Вот что пишет о них автор сочинения «Народы-великаны»:

«В Великой Свитьод есть албаны, которые белы как снег, и цветом волос, и кожей, пока они не состарятся, у них золотые глаза, и они видят ночью лучше, чем днем. Там есть земля, которая называется Квенналанд. Эти женщины живут рядом с албанцами и ведут между собой такие же войны, как мужчины в других местах, и женщины там не менее умны и сильны, чем мужчины в других местах» (Мельникова Е. М., с. 178).

Здесь узнается Албания Кавказская, но, по-видимому, уже в период переселения албанцев (белых альвов саг!) на север.

В другом месте тот же автор помещает албанов в Скифии (там же, с. 178). В «Описании Земли III» Великая Свитьод отождествляется со Скифией (Сифией). Все это подтверждает мысль о переселении «белых албанов» на северо-запад. Такая необычная география древнескандинавских источников, бесспорно, отражает тот факт, что народы не сидели на месте, что вся история человечества — это непрерывный процесс переселений племен, народов, этнических групп в течение тысячелетий и столетий. Процесс медленный, но все же неизмеримо более быстрый, чем движение континентов. Только такой подход дает возможность понять древнюю историю человечества. Это метаистория, она дает ответы на вопросы, когда память истории в обычном понимании оказывается перегруженной, а сама она оказывается в беспомощном положении. Метаистория, отражая процессы глобальных миграций племен и целых народов, впервые дает законы, позволяющие понять далекое прошлое.

Но вернемся на родину асов и ванов.

Что означает само слово «Свитьод»? Поскольку ответа на этот важный вопрос нет, попробуем дать его. Сначала отметим, что готы называли себя «гут-тиуда», то есть дословно «народ гутов». Огласовку «у» в самоназвании этого народа имеет надпись IV века н. э. на кольце из Пьетроассы (нынешняя Румыния). В античных источниках можно встретить и «готов» и «гутов». Важно слово «тиуда», «тиуд». Так называл Иордан чудь («ч» не было, использовалась «т»). Чудь — это народ.

То же слово, без всяких изменений, мы находим в том же регионе, где побывали и готы. Сви-тьод. Вторая часть названия земли у древнескандинавских географов означает «народ». Тождество действительно полное, если учесть, что вместо мягкого знака использовалась буква «и».

Что касается скандинавского написания diod, более звонкого (вспомним о двух формах: «Тейшебаше», «Дажбоже» с глухим и звонким согласным вначале), то оно узнается в названии народа годьод в тех же сочинениях древних географов. Народ годьод переселился в Скандинавию.

Готам был известен культ асов. Годьод — это скорее всего гуд-тиуда, гот-тиуда, то есть готы, пришедшие в Западную Европу после сражений с росомонами, то есть, с русами, в которых они потерпели поражение (Щербаков В. И. Века Трояновы. В кн.: «Дорогами тысячелетий». М., 1988, с. 92).

Итак, годьод, гут-тиуда и Свитьод. Что означает первая часть этих, имен? Обоснованных ответов нет. Их можно получить, обратившись к языку ванов. Есть ван-ское слово «кути» и другая форма его: «куте». Первый согласный произносился, видимо, как «г» или как «х». Перевод этого слова таков: царь. Это проясняет ситуацию. Гут-тиуда называли себя царским народом, народом царя, народом, подвластным царю. Что ж, вспомним царских скифов, о которых писал Геродот. Случай, оказывается, чуть ли не типичный. Но если годьод, гут-тиуда — это народ царя, то чей народ тогда дал имя земле Свитьод — Великой Швеции древнескандинавских источников? Этот народ мог называть себя и с начальным шипящим «ш» вместо «с» — скорее всего так и было, а буквы подходящей не было, как ее не было у Иордана для названия племени тиудов-чуди.

Появляется, так сказать, рабочий вариант: Швитьод. И нужно сразу его одобрить, ведь Свитьод — это Швеция! Других толкований нет. Значит, не Свитьод, а Швитьод. Но «Шви», «Шиви» — это лишь краткая форма имени Шивани (Шивини).

Итак, название земли и народа Свитьод означает буквально «народ Шивани». Это народ крылатого бога ванов, то есть сами ваны. Круг замкнулся. Аргументы дали нам однозначный ответ. Сказанное не означает, что в скандинавской Швеции обязательно был когда-то культ Шивани, хотя крылатые божества и священные птицы богов-асов там известны. Но в Швецию пришли вместе с асами ваны. Более того, после Одина Швецией правили ваны, начиная с Ньерда. Династия ванов, правившая в Швеции и собиравшая согласно Снорри Стурлусону (см. «Сагу об Инглингах») дань со шведов и передала в первых веках нашей эры потомкам знание о Свитьод — народе и земле крылатого Шивани — Солнца.

Для меня лично убедителен и другой аргумент. Знакомясь с русскими песнями-веснянками, я нашел в них второе имя Солнца. Оно звучит так: Корнышко. Солнышко-Корнышко. Но «куруни» — слово из словаря ванов (Мещанинов И. И., с. 124), и оно означает эпитет бога «великий». Солнце крылатый бог ванов в том же качестве известен славянам и ныне!

Гордиены (Гордиена) — город Еанского царства, в котором Руса I ставит памятную стелу в честь побед над Ассирией. Это восьмой век до нашей эры. Государство Урарту в конце концов слабеет и исчезает, но история ванов продолжается в веках и тысячелетиях. Имя города, где на победной стеле записаны военные подвиги Русы, воскресает в более позднюю эпоху, когда ваны в результате великих переселений народов были уже оттеснены от берегов Меотийского озера (Азовского моря) на север. Там, близ верховьев Дона, был основан город Корьдно, или в другом написании Корьден, о котором упоминает русская летопись. Приглушенное звучание инициального (первого) согласного звука и особенности поздней летописной записи не мешают все же узнать в названии столицы ванов периода становления Киевской Руси имя древнего города Закавказья Гордиена — Корьден. В среде ванов живы древнейшие обычаи первой родины, живы имена, живы традиции, несмотря на бедственное положение, в котором они оказались на севере, у берегов Оки и у верховьев Дона.

Вот что пишет о социальной организации ванов-вятичей персидский автор Ибн-Русте, писавший, впрочем, на арабском языке:

«Глава их, которого они называют «главою глав», зовется у них «свиет-малик». И он выше супанеджа, а супанедж является его наместником. Царь этот имеет верховых лошадей и не имеет иной пищи, кроме кобыльего молока. Есть у него прекрасные прочные и драгоценные кольчуги».

Интересен термин «свиет-малик». В титуле легко узнать привычное русское сочетание «светлый князь». Слово «свет» писалось через «ять», и персидский автор вполне точно передает звучание «ять» дифтонгом «ие». Малик — князь. Почему же в земле вятичей в отличие от Киевской Руси использовали титул «малик»? Может быть, это позднее восточное влияние? Или персидский автор использует хорошо известное ему слово вместо русского или славянского «князь»? Ни то, ни другое. Ответ на этот вопрос может дать изучение исторических корней ванов-вятичей. В Закавказье этот титул известен, начиная с эпохи Ассирии. Он был составной частью полного имени Адармалика, оспаривавшего право на трон своего брата Асаргаддона. (Мещанинов И. И. «Халдоведение. История древнего Вана». Баку, 1927, с. 48).

На первой своей родине ваны использовали клинопись ассирийцев, сохраняя свой язык. Ясно, что из-за того, что чужие знаки для письма использовались для записи слов на другом языке, до сих пор звучание многих ванских слов воспроизводится неверно. Однако использование царских титулов по образцу могущественного соседа налицо. «Свет-малик» вятичей лишний раз напоминает об этом — и вместе с тем о тысячелетней истории этого племенного союза еще до образования Киевской Руси.

«Особое внимание должна привлечь титулатура царя вятичей и организация власти, — отмечает Б. А. Рыбаков («Киевская Русь и русские княжества». М., 1982, с. 275). — Неясным пока остается титул второго лица после «царя» — так называемого супанеджа. Переводили его как «жупан», но теперь выясняется, что буквы в этом испорченном слове могут читаться по-разному…По своему значению это слово может обозначать наместника, посадника, воеводу, мажордома».

Замечание Б. А. Рыбакова в целом справедливо, титул неясен. И, конечно же, тот простой ключ, который доныне открывал все двери в славянское прошлое и три незатейливых слова — «жупан», «смерд», «квас» — тут явно не подходят. Ибо они не дают выйти славянской и русской истории за тесные рамки автохтонизма, неверного как принцип в применении ни к одному народу Европы, и не дают ей подняться с прокрустова ложа, изголовьем которого служит девятый век нашей эры с его первым упоминанием Руси в летописи и сама урезанная византийскими выучениками летопись.

Супанедж, несомненно, нечто иное, чем жупан. Ведь значение позднего «титула» жупан хорошо известно: начальник округа, управитель округа. Значит, нужно попытаться выйти за предписанные ранее рамки и отождествить титул на основе ванско-халдских параллелей. Оказывается, еще в ассирийских клинописных текстах, а затем у ванов встречается сходный титул: «ипани» (ipani). Есть он в надписи царя Сардура в Даш-Керпи и других. Его перевод прост: «царь» (см. краткий халдо-русский словарь в кн. Мещанинова И. И., с. 233). Значение суффикса «су» следует выяснить, исходя из словаря ванов-венедов. Но, поскольку словарь такой, к сожалению, не издан, нужно обратиться к словам псковичей, новгородцев или туляков. (Псков и Новгород близки к Венедскому заливу — юго-восточной части Балтики.) И действительно, в словаре М. Фасмера найдем псковско-тверское слово «суполица» в значении «смежные поля». Есть и слово «суместный», то есть совместный. Церковнославянское «суродный» означает «соплеменный», «единоплеменный». Вряд ли возможен выбор. Каждое из трех употреблений суффикса уточняет и дополняет искомое значение. Итак, супанедж — действительно соправитель, наместник, наделенный властью на своей «суполице», то есть в своем княжестве или своей земле.

Трактовка окончания титула «дж» не вызывает трудностей. Ведь произносили же наши предки «бо-же», «кня-же». И это окончание — от ванов-венедов, от тех знакомых звуков, которые арабские историки передают чуть неуклюже с помощью арабского «дж».

Но если русский язык возник после слияния фракийских наречий и языка ванов (а также северян, радимичей) и после сложных процессов переосмысления, изменения строя и звучаний, то можно ли найти следы первозданного языка ванов — и не в Закавказье и Малой Азии, а на территории их северной родины?

Можно. Потому что язык древних ванов жив и поныне не только в диалектных словах и формах Тульской области и прилегающих к ней территорий, но и в многочисленных названиях рек и местностей, до сих пор не-объясненных. Поскольку теперь ключ к таким названиям известен, выясним для примера происхождение названия реки Яузы, протекающей через Москву. Это, безусловно, вотчина ванов-вятичей.

Прежде всего хочется хотя бы кратко упомянуть о попытках объяснить имя этой небольшой речки, известной Многим миллионам жителей Москвы и Подмосковья, Одна из гипотез связывает его с тюркекими корнями «ауз», «авуз», что означает буквально «рот», «устье», «ущелье» (Мурз а ев Э., 1984). Придется объективности ради сразу отбросить варианты со «ртом» и «ущельем». Нужно обладать отнюдь не тюркской фантазией, чтобы приписать качества, обозначаемые этими словами, небольшой реке — ведь тюркам хорошо известны были настоящие ущелья во многих гористых районах. Не приходится всерьез говорить и о схожестве Яузы со ртом или даже со звериной пастью. Устье? Но устье есть у каждой реки, речки и даже ручья. Чем Яуза лучше их? И это очевидная натяжка. Но главная слабость этого объяснения состоит в том, что Яуза под именем Ауза упоминается в летописи уже под 1156 годом, задолго до монгольского нашествия на Русь.

С другой стороны, форма «Ауза» дала повод приписать ее балтам. В. Н. Топоров (1982) сопоставил ее с латышскими топонимами («Аузес», «Аузини» и др.) с ясно звучащим корнем «стебель овса», «солома», «ость»[11]. Река Стебелька, впадающая в ту же Яузу, подтверждает как будто бы эту гипотезу. Но кто такие балты? Это пришедшие с юга племена, смешавшиеся на новой родине прежде всего с вендами, то есть теми же ванами. Налицо переосмысление древнего корня ванов «ау», «аю», что означает «вода». (См., например, халдо-русский словарь в кн. И. И. Мещанинова «Халдоведение. История древнего Вана». Баку, 1927, с. 231.)

Именно растворение этноса ванов, их языка послужило причиной утраты первоначального слова «вода» и заменой его на понятную, но не вполне подходящую «солому».

Яуза, Ауза — это водица. Малая вода. Так переводится название подмосковной реки с древнего языка ванов, современников и соперников легендарной Ассирии. Таков исконный смысл этого гидронима.

Но если есть малая вода, то хотя бы по отношению к этой малой воде должна быть и большая. И она существует поныне. Это река Москва, в окончании имени которой слились уже и другие влияния, но корень «мае», «масини» с типично киевским оканьем звучит вполне явственно. Он и означает у ванов буквально «большой», «великий», а в нашем случае «большая», «великая» (Мещанинов И. И., с. 235). Что ж, древняя полноводная Москва, бежавшая меж пологих зеленых холмов, достаточно велика по отношению к Яузе! И задолго до основания здесь города русов Юрием Долгоруким именно в устье Яузы, при ее впадении в Москву, уже красовался город (Векслер, 1968). Это был город ванов-вятичей!

Вполне возможно и позднее переосмысление на общеславянский лад. И тогда возникает новый смысл: «топкая, болотистая река». (Смолицкая Г. П., Гор — баневский М. В. Топонимия Москвы. М., «Наука», 1982, с. 176.)

Итак, город ванов-вятичей располагался при слиянии двух рек. Ясно, что их нужно было различать в разговорах и сообщениях, не прибегая к карте. И потому одну из них логично было назвать Большой рекой (водой), другую — Малой. Именно эти два слова древних ванов полностью исключали бы недоразумения и случайности. И еще: вряд ли место для города было бы выбрано так, что оно заслуживало названия «болота», «низины», «гнилого места» и тому подобных наименований, которые почему-то упорно «шьют» ему современные историки и лингвисты. Нет, даже более поздняя Москва, поставленная на семи прекрасных зеленых холмах, была образцом в этом отношении. Что уж говорить о месте слияния Яузы и Москвы и ближайшей окрестности! Это же примерно соответствует территории Кремля на самом прекрасном из городских холмов, и зеленому склону этого холма!

Эти наблюдения дают попутно возможность лучше почувствовать язык ванов, в общем, близкий к русскому. Фраза «Сардур говорит» звучит по-ванеки так: «Сардурише алие (аля)» (Мещанинов И. И., с. 127). В скобках дан мой вариант глагола. Прежде всего, мы, с легкостью слышим то же окончание «ше» после имени бога, звучащее, быть может, чуть более глухо, чем в русском «боже» и «княже». Интересен и глагол. Ведь в псковском говоре ему однозначно соответствует слово «лалы», приобретшее спустя две тысячи лет после падения Урарту иронический шутливый оттенок: «болтовня». Лала, лаларь — это болтун, говорун в Псковской и Тверской губерниях, где также расселились ваны-венеды — вантит-вятичи. Глагол «балакать» также хорошо известен (ем. словарь В. Даля, 1, с, 41; II, с. 235).

Итак, «алие» — это вполне понятное нам слово из Толкового словаря живого великорусского языка. Вполне ясно, на каком языке «говорит Сардур». Почему я счел необходимым дать вариант глагола «аля»? Во-первых, местоимение «я» записывалось по-вански так: «ие» (позволю себе иногда опускать латинскую транскрипцию). Но это потому, что звук «я» нельзя было записать с помощью ассирийской клинописи! Нельзя подобрать клинья так, чтобы получилось ванское «я». И потому ваны использовали запись «ие».

Могу добавить, что мне приходилось бывать на северной родине ванов-вятичей в Тульской области. Я неоднократно отмечал в Эеневском районе, в селах, казавшееся мне странным окончание глаголов третьего лица… Вместо «он играет» говорили «он играя», вместо «он поет» — «он пое». И вот, после моих давних поездок, сдед которых можно обнаружить как воспоминания детства в романе «Чаша бурь», я с изумлением нашел отгадку: окончания глаголов в деревенских говоpax Тульской области произносятся точно так же, как они произносились у ванов, затем у вантит-вятичей на новой родине!

Вернемся к словарю ванов.

Конечно, в статье трудно отразить все многообразие аргументов и совпадений. Ограничусь кратким словарем И. И. Мещанинова, точнее, его отдельными страницами.

Глагол «ашул» переведен как «побарывать» (с. 232). На шипящий звук «ш», передаваемый ассирийской клинописью, на севере, у ванов, вполне мог читаться как «с». Подобно тому, как немецкое «Шнее» (снег) соответствует русскому слову. Еще пример: немецкое «сИан-динавиш» (скандинавский) в шведском звучит так: «Скандинавией». Итак, «ашул», — это скорее всего «асул». Русский глагол «осилить» и существительное «сила» очень близки. Вовсе не нужно ссылаться на «борьбу» и «побарывать» (совсем другой глагол, да еще с приставкой!)

Атсу. Это чтение идеограммы (то есть знака, выражающего понятие (с. 232). Латинская транскрипция принадлежит Сэйсу (1882 г.). Перевод: месяц. Хорошо известен устойчивый эпитет в выражении «месяц ясный». Ясный — это «атсу», или, точнее, «ясу». Слово «месяц» — это перевод «атсу» на русский. Таким образом сразу два слова — русское и ванское — слились в устойчивом сочетании.

Урудани. Перевод: потомство, дети (с. 234). Мягкого знака тогда не было. Вероятно чтение: уродань. (Переход «у» — «о» явление типичное.) Русские слова «род», «уродился», «родные» и др. того же корня.

Бадуси. Перевод: разрушенный, ветхий (с. 235). Звонкий согласный в начале слова, вероятнее всего, приглушен на северный манер. Падуей — это падший. Русские слова «падать», «паду», «падающий» того же корня.

Ушт. Перевод: направившись (с. 235). И этот перевод сделан не с ванского языка, а с английского, на который сначала были переведены ванские слова зарубежными исследователями, а наши последователи затем делали «обратный перевод» (рюкюберзетзунг, употребляя немецкое выражение) с английского на русско-ванский. Ибо «ушт» — это «ушед» — хорошо известное русское слово.

Бура, пура (с. 235). Здесь впервые востоковед чувствует, что звонкие ассирийцев переходят в приглушенные или глухие звуки ванов. Перевод: много. Другой перевод с предшествующей идеограммой «племя»: «многочисленное племя». Вполне отвечает смыслу русское слово «сбор». Тот же корень, то же звучание.

Ди. Окончание, означающее движение куда-то (с. 236). Изменен лишь порядок. У ванов: Этиуни-ди означает «в страну Этиуни». У русов и их потомков то же самое выражается так: до страны Этиуни (переход «ди» — «до»).

Зади. Перевод; строитель (с. 236). Снова востоковед переводит не с восточного, а с английского. Хорошо известно русское слово «зодчий», образованное аналогично «кравчий», «ловчий». Оно происходит от «зьдъ» — «каменная стена».

Кар. Перевод: покорять (с. 236). Та же, знакомая нам история с английским и ванским. Точный перевод с ванского: карать. Русское «кара» совпадает полностью с ванским словом.

Лид. Перевод: покрывать (с. 236). Это неточно. В Лаврентьевской летописи «луда» — верхняя одежда, что совпадает по смыслу с ванским словом.

Луту. Перевод этого слова дается с дополнительной идеограммой: женщина (с. 237). А без идеограммы? Востоковедам этого слова ни за что не узнать. Между тем это русское «люди», чуть приглушенное. Ну а идеограмма уточняет, что это именно женщина.

Матхи, Перевод: женщина, женщины (с. 237). Опять женщина, но чем она отличается от предыдущей женщины, востоковедам отгадать трудно, ибо им неизвестно русское слово «мать», «мати». Раньше оно, как видим, звучало нежно, с придыханием перед окончанием.

Мешини. Перевод: второй, другой (с. 237). Звучало с кратким «и» на конце. Мешинь. Межинь. Хорошо известно русское «межень» — середина, половина, другая половина.

Нулу. Перевод: ничто (с. 238). М. Фасмер в своем этимологическом словаре, естественно, возводит русское «нуль» к немецкому слову. Истина в том, что ва-нам-вендам «ничто» — «нуль» было известно еще во времена великой Ассирии.

Пулуси. Перевод: стела (с. 238). Если русское слово «полоса» перевести на английский, несколько переосмыслить его, то, вероятно, можно получить «стелу». Пулуси, пулусь — это полоса! Конечно, слово могло быть потом переосмыслено в указанном духе.

Си. Перевод: сидеть (с. 239), В этом русском слове (ср. «сидя», «сев» и др. формы) изменилось оформление, корень тот же.

Суини. Перевод: небесный (с. 239). Перевод точен. Русское слово «синий» и, стало быть, выражение «небесно-синий» произошли от этого ванского прилагательного, которое несколько неуклюже записано с помощью ассирийской клинописи («ю» не было! Звучало же: сю-ни). Отметим аналогию с «ясным месяцем» — устойчивое сочетание содержит в себе перевод с ванского на русский (но и само ванское слово вошло в русский словарь).

Суишини. Перевод: величайший (с. 239). Это эпитет бога Халда. По звучанию близко русскому слову «всевышний», особенно если учесть, что «у» переходит в «в». «Всевышний» — искусственное образование, подгонка под древние созвучия.

Брила. Перевод: царь (с. 156). Это тот самый славянский Ярило, который отождествлялся с царем богор Аладо (Халди) еще А. С. Фаминцыным и отождествлялся, как видим, правильно!

Шери. Перевод: ряд, строка (с. 241). Перевод снова в стороне от истины. Хорошо известны русские слова «шеренга», «ширинга», «ширь». Правда, В. Даль в словаре делает попытку указать итальянский прообраз слова (IV, с. 629), хотя и со знаком вопроса. Но зато там же он указывает на возможность заимствования из польского. Это ближе к истине, с той только разницей, что в польский и в русский слово могло попасть из языка венедов.

Многие слова из языка ванов-урартийцев сохранились в диалектах и местных говорах живого русского языка. Возьмем, к примеру, указательное местоимение «этот». Оно употребляется довольно часто, а раньше звучало так: ини (ini, с. 233). В словаре Даля найдем употребление одной из форм этого слова: оно (II, с. 674). Его значение: «об этом», «то самое». Другая форма: онсий. Значение: он самый, этот. Нам остались на память и другие формы с этим древним урартским корнем.

Удуль, удули (uduli, с. 234) — вино. Заглянем в словарь Даля (I, с. 503): «Кто много пьет, особенно воду, квас, надувается питьем». Пример Даля неуклюж. В народе чаще говорят: дуть вино, воду, квас. И Это выражение особенно часто распространено именно у вятичей, в их землях. Только язык ванов-урартов дает возможность понять, почему глагол «дуть», относящийся к ветру, оказался связанным (через «удуль»!) с питьем кваса, воды и вина.

Другое древнее слово — пили, пиль (pili, с. 238), означающее «водопровод». Русские глаголы «поить», «пить», существительное «поилка» того же рода. В последнем случае добавлено лишь оформление на конце слова.

Ти (ti, с. 240) — «присвоить». Но в выражении «присвоить себе» звучит так: «тивли». Обычные правила перехода «в» — «б» и «л» — «р», хорошо известные лингвистам, дают русский глагол «тибрить» в значении «воровать». Фасмер отмечает: «темное слово» (IV, с. 55), отрицая родство с готским «тивс» — «вор». Напрасно! Этот древний корень вошел как в язык готов, так и в язык ванов. Недаром же у готов засвидетельствован культ асов (Иордан), а ваны обменивались с асами заложниками!

Бар (bar, с. 235) — сказывать. В словаре Даля найдем «тарыбары» — россказни, разговоры, беседы. Хорошо известна народная форма «тарыбары-растабары». Здесь корень «бар» удваивается, что подчеркивает длительность, большую продолжительность «беседы». Нельзя пройти мимо этой черты нашего языка: вместо множественного числа употребляется часто повтор. Мы говорим «годы и годы» вместо «много лет», «учиться и учиться» вместо «долго учиться» и так далее. Точно так же говорили ваны из Урарту. И точно так же писали, правда, клинописью, удваивая число клиньев вместо множественного числа!

Еще раз вспомним урартский корень «мае» в слове «масинь» — великий. Слова «мощь», «мощный» Фасмер объясняет ссылкой на «мощи, останки святого» (II, с. 668). Но чудодейственное и недавнее рождение церковнославянского слова в этом случае и многих других — под пером людей, для которых история русского языка начинается с эпохи христианства — ничего не объясняет, а лишь ставит вопросы, которых иные толкователи даже не замечают. Ибо «мае» ванов и формы, подобные «масинь», с учетом перехода «с» в шипящий согласный (вспомним немецкое «шнее» и русский «снег»), и дают впервые возможность объяснить не Только происхождение русских слов «мощь», «мощный»., но и церковнославянских «мощей»! «Останки святого», так и не осмысленные Фасмером, означают всего-навсего «великие».

Русское слово «корец» не следует путать с «иноземным ковшом» (у Фасмера найдем обязательные почти всегда посторонние влияния — в случае «ковша» — литовское и немецкое. Разумеется, Фасмер не знал ничего о русах Фракии, которые подарили это слово феннам-прибалтам и немцам). Форма ванов — корец! Это урартский карас.

Ушйнили (с. 234) — так неуклюже записывается ассирийскими клиньями глагол «строить» и слово «выстроенный». Конечно, нужно переводить не с английского, а с языка ванов-урартов. Тогда окажется, что и сам перевод вовсе не нужен, ибо язык ванов-урартов — это и есть язык вятичей. Что касается «ушинили», то это хорошо известное русское слово «учинить», которого, по-видимому, вовсе не знает Фасмер.

Уши, уж (с. 234) переводится как «этот». И одновременно дается и другое толкование: частица, выражающая превосходную степень. Ответ можно найти опять только в языке вятичей. Восклицание «уж!», «ух!» отлично передают именно превосходную степень.

Тзурин (с. 130) — ругать. Точный перевод клиньев: журить!

Я сознаю, что мне не удастся под видом статьи опубликовать полный урартско-русский словарь. Могу, однако, заверить историка и любознательного читателя: почти все корни урартов и их слова вместе со многими грамматическими формами (иным бывает порядок слов) совпадают с корнями русского языка и диалектных слов, унаследованных от ванов-вятичей. Совпадают, несмотря на сложность передачи живых звуков речи с помощью ассирийской клинописи. Конечно, многое портят идеограммы — знаки, обозначающие целые понятия. Но то, что записано фонетически, подтверждает сказанное о родине ванов-венедов, об их дальних миграциях на протяжении тысячелетий, о создании ими государств и цивилизаций от Ванаана (Ханаана, «в» — «х», где погребения, по Гаркави, свидетельствуют о тождестве этих известных имен) до верховьев Дона и Оки, от Галлии и Адриатики до Гималаев и Тибета с его мифической Шамбалой (ибо Джапо, глава и учитель Шамбалы — это Дажбо или Дажьбог ванов, ушедших на восход солнца, а многие памятники Парфии сходны с памятниками ванов).

Что же помешало при рассмотрении ванской проблемы нашим востоковедам и языковедам, оперировавшим морфемами, склонениями и спряжениями почти всех языков, усмотреть хотя бы тень сходства с русским? Ответить нелегко. Может быть, истина в том, что, кроме арамейского, арабского и вообще восточных языков, а также и западных, нужно было еще знать русский[12].

Археологи в Армении предпочитают умалчивать о многочисленных находках в шестидесятых-семидесятых годах именно славянских черепов на территории Урарту — во всяком случае, в последнем 20-томном издании «Археологии СССР» об этом нет ни слова, правда тщательно скрыта.

Мне приходилось встречать историков, которые с удивлением выслушивали разъяснения о различии славян, и русов, о Руси как державе, завоевавшей славян и их земли на востоке и севере и тем самым объединившей рассыпавшиеся племена. Путь в прошлое для таких историков закрыт, а истории русов и славян попросту не существует (или она начинается с девятого века нашей эры).

Констатацией этого факта я хочу завершить работу, которую я писал с мыслью о божественных ванах — создателях государств и цивилизаций.

Память об атлантах? (Обзор гипотез и источников)

По свидетельству древнеегипетских жрецов, писал Платон, город-полис Афины отразил некогда нашествие «несметных воинских сил, отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии, а путь державших от Атлантического моря (от океана)».

Далее Платон сообщает: «Через море это в те времена можно было переправиться, ибо еще существовал остров, лежавший перед тем проливом, который называется… Геракловыми столпами. Этот остров превышал своими размерами Ливию и Азию вместе взятые, и с него тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов — на весь противолежащий материк, который охватывал то море, что и впрямь заслуживает такое название (ведь море по эту сторону упомянутого пролива являет собой лишь бухту с неким узким проходом в нее, тогда как море по ту сторону пролива есть море в собственном смысле слова, равно как и окружающая его земля воистину и вполне справедливо может быть названа материком). На этом-то острове, именовавшемся Атлантидой, возник великий и достойный удивления союз царей, чья власть простиралась на весь остров, на многие другие острова и на часть материка, а сверх того, по эту сторону пролива они овладели Ливией вплоть до Египта и Европой вплоть до Тиррении. И вот вся эта сплоченная мощь была брошена на то, чтобы одним ударом ввергнуть в рабство-страны по эту сторону пролива». Именно тогда, утверждают жрецы Египта, государство и город Афины явило всему миру блистательное доказательство своей доблести и силы; всех превосходя твердостью духа и опытностью в военном деле, оно сначала встало во главе эллинов, но из-за измены союзников оказалось предоставленным самому себе, в одиночестве встретилось с крайними опасностями и все же одолело завоевателей и воздвигло победные трофеи. «Тех, кто еще не был порабощен, оно спасло от угрозы рабства; всех же остальных, сколько ни обитало нас по эту сторону Геракловых столпов, оно великодушно сделало свободными. Но позднее, когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни ужасные сутки вся ваша воинская сила была поглощена разверзнувшейся землей; равным образом и Атлантида исчезла, погрузившись в пучину. После этого море в тех местах стало вплоть до сего дня несудоходным и недоступным по причине обмеления, вызванного огромным количеством ила, который оставил после себя осевший остров».

Эти строки из диалога Платона «Тимей» свидетельствуют, что древние знали об Америке и Атлантике. Наличие архипелагов в Атлантике, возможно, подтверждает и существование Атлантиды.

В другом диалоге древнегреческого философа, — «Критий» — не только описывается земля атлантов, но и дается ее история, рассказывается о быте, нравах и государственном устройстве жителей, некогда ее населивших.

«Произведя на свет пять раз по чете близнецов мужского пола, Посейдон взрастил их и поделил весь остров Атлантиду на десять частей, причем тому из старшей четы, кто родился первым, он отдал дом матери и окрестные владения, как наибольшую и наилучшую долю, и поставил его царем над остальными, а этих остальных сделал архонтами, каждому из которых он дал власть над многолюдным народом и обширной страной. Имена же всем он дал вот какие: старшему и царю — то имя, по которому названы и остров, и море, что именуется Атлантическим, ибо имя того, кто первым получил тогда царство, был Атлант. Близнецу, родившемуся вслед за ним и получившему в удел окраинные земли острова со стороны Геракловых столпов вплоть до нынешней страны гадиритов, называемой по тому уделу, было дано имя, которое можно было бы передать по-эллински как Евмел, а на туземном наречии — как Гадир. Из второй четы близнецов он одного назвал Амфереем, а другого — Евэмоном, из третьей — старшего Мнесеем, а младшего Автохтоном, из четвертой — Еласиппом старшего и Мнестором младшего, и, наконец, из пятой четы старшего он нарек Азаэс, а младшего — Диапреп. Все они и их потомки жили там, властвуя над многими другими островами этого моря и, как уже было сказано ранее, власть их простиралась по эту сторону Геракловых столпов, вплоть до Египта и Тиррении».

Из этих строк становится как будто бы ясным, что Атлантида владела и землями Средиземноморья, но Восточное Средиземноморье сохраняло самостоятельность.

Платон, конечно же, применяет в описании слова и термины, близкие греческому читателю, приводя, впрочем, и «туземные» имена атлантов. Любопытно отметить резко отличное звучание этих имен на двух языках (Евмел — Гадир).

Далее Платон отмечает, что от Атланта произошел многочисленный род, и старейший в нем всегда был царем и передавал царское звание старейшему из своих сыновей. Так из поколения в поколение сохранялась власть в роду, который скопил такие богатства, каких никогда «не было ни у одной царской династии в прошлом и едва ли будет когда-нибудь еще, ибо в их распоряжении было все, что приготовлялось как в городе, так и по всей стране». Многое ввозилось из других стран, но большую часть необходимого давала сама Атлантида, в том числе любые виды твердых и плавких металлов, и прежде всего сказочный орихалк, добывавшийся из недр в различных местах острова. «Лес в изобилии давал все, что нужно для работы строителем, а равно и для прокормления домашних и диких животных. Даже слонов на острове водилось великое множество, ибо корму хватало не только для всех прочих живых существ, населяющих болота, озера, реки, горы или равнины, но и для этого зверя, из всех зверей самого большого и прожорливого. Далее все благовония, которые ныне дает земля, будь то в корнях, в травах, в древесине, в сочащихся смолах, в цветах или плодах, — все это она рождала там и отлично взращивала… Всякий пестуемый человеком плод и злак, который мы употребляем в пищу или из которого готовим хлеб, и разного рода овощи, а равно и всякое дерево, приносящее яства, напитки или умащения, всякий непригодный для хранения и служащий для забавы и лакомства древесный плод, который мы предлагаем на закуску пресытившемуся обедом, — все это тогдашний священный остров под действием солнца порождал прекрасным, изумительным и изобильным. Пользуясь этими дарами земли, цари устроили святилища, дворцы, гавани и верфи и привели в порядок всю страну, придав ей следующий вид.

Прежде всего они перебросили мосты через водные кольца, окружавшие древнюю метрополию, построив путь из столицы и обратно в нее. Дворец они с самого начала выстроили там, где стояло обиталище бога и их предков, и затем, принимая его в наследство, один за другим все более его украшали, всякий раз силясь превзойти предшественника, пока в конце концов не создали поразительное по величине и красоте сооружение. От моря они провели канал в три плетра шириной… в длину на пятьдесят стадиев вплоть до крайнего из водных колец — так они создали доступ с моря в это кольцо, словно в гавань, приготовив достаточный проход даже для самых больших судов. Что касается земляных колец, разделявших водные кольца, то они прорыли каналы, смыкавшиеся с мостами, такой ширины, чтобы от одного водного кольца к другому могла пройти одна триера, сверху же они настлали перекрытия, под которыми должно было совершаться плавание: высота земляных колец над поверхностью моря была для этого достаточной. Самое большое по окружности водное кольцо, с которым непосредственно соединялось море, имело в ширину три стадия, и следовавшее за ним земляное кольцо было равно ему по ширине; из двух следующих колец водное было в два стадия шириной и земляное опять-таки было равно водному; наконец, водное кольцо, опоясывавшее остров в самой середине, было в стадий шириной».

* * *

Остров, окруженный водяными кольцами, был пяти стадиев в диаметре. По сути он был превращен в крепость-дворец. Цари обвели этот остров, а также земляные кольца и мост шириной в плетр круговыми каменными стенами и на мостах поставили башни и ворота.

«(Камень белого, черного и красного цвета они добывали в недрах срединного острова и в недрах внешнего и внутреннего земляных колец, а в каменоломнях, где оставались двойные углубления, перекрытые сверху тем же камнем, устраивались стоянки для кораблей. Если некоторые свои постройки они делали простыми, то в других они забавы ради искусно сочетали камнй разного цвета, сообщая им естественную прелесть. Стены вокруг наружного земляного кольца они по всей окружности обделали в медь, нанося металл в расплавленном виде, стену внутреннего вала покрыли литьем из олова, а стену самого акрополя — орихалком, испускавшим огнистое блистание».

«Обиталище царей внутри акрополя было устроено следующим образом. В самом средоточии стоял недоступный святой храм Клейто и Посейдона, обнесенный золотой стеной, и это было то самое, где они некогда зачали и породили поколение десяти царей; в честь этого ежегодно каждому из них изо всех десяти уделов доставляли сюда жертвенные начатки. Был и храм, посвященный одному Посейдону, который имел стадий в длину, три плетра в ширину и соответственную этому высоту; в облике же постройки было нечто варварское. Всю внешнюю поверхность храма, кроме акротериев, они выложили серебром, акротерии же — золотом; внутри взгляду являлся потолок из слоновой кости, весь испещренный золотом, серебром и орихалком, а стены, столпы и полы сплошь были выложены орихалком. Поставили там и золотые изваяния:: сам бог на колеснице, правящий шестью крылатыми конями, вокруг него — сто нереид на дельфинах… а также много статуй, пожертвованных частными лицами. Снаружи вокруг храма стояли золотые изображения жен и всех тех, кто произошел от десяти царей, а также множество дорогих приношений от царей и от частных лиц этого города и других городов, которые были ему подвластны. Алтарь по величине и отделке был соразмерен этому богатству; равным образом и царский дворец находился в надлежащей соразмерности как с величием державы, так и с убранством святилищ».

Богиня или бог, правящие колесницей, — мотив, известный в древнем мире. Хочется вспомнить божественную квадригу этрусков, например. Серебро, золото и орихалк, использованные атлантами в архитектуре и убранстве, должны были создавать гармонию золотисто-оранжевого и серебристо-белого. Но к этому нужно добавить и третий цвет — черный. Это цвет поделочного камня, который не забыли упомянуть в связи с Атлантидой египетские жрецы.

На острове били два источника — холодный и горячий, сообщает Платон. Вода их была удивительна, она обладала целительной силой. Источники обвели стенами, насадили подле деревья и направили воды в купальни под открытым небом. Были и купальни с теплой водой — зимние, причем отдельно для царей, отдельно для простых людей, отдельно для женщин и отдельно для коней. Каждая купальня была соответственно украшена. Водовод шел в священную рощу Посейдона, где благодаря плодородной почве росли высокие деревья небывалой красоты. На внешних кольцах атланты построили святилища, разбили сады и парки, соорудили гимнасии для упражнений.

Был устроен ипподром для конских бегов, имевший в ширину стадий, а в длину шедший по всему кругу. Построены помещения для царских копьеносцев; самые верные копьеносцы были размещены на меньшем кольце, ближе к акрополю, а самым верным из них. были отданы помещения в акрополе. От моря начиналась стена, которая на веем своем протяжении отстояла от большого водного кольца (и от гавани) на пятьдесят стадиев; она смыкалась около канала входившего в море. Пространство возле нее было застроено, а канал гавани и сама гавань были переполнены кораблями, на которых отовсюду прибывали купцы. Днем и ночью здесь слышались говор, шум и стук.

«…Весь этот край, — пишет Платон, — лежал очень высоко и круто обрывался к морю, но вся равнина, окружавшая город и сама окруженная горами, которые тянулись до самого моря, являла собой ровную гладь; в длину она имела три тысячи стадиев, а в направлении от моря к середине — две тысячи. Вся эта часть острова была обращена к южному ветру, а с севера закрыта горами. Эти горы восхваляются преданием за то, что они по множеству, величине и красоте превосходили все нынешние: там было большое количество многолюдных селений, были реки, озера и луга, доставлявшие пропитание всем родам ручных и диких животных, а равно и леса, огромные и разнообразные, в изобилии доставлявшие дерево для любого дела. Такова была упомянутая равнина от природы, а над устроением ее потрудилось много царей на протяжении многих поколений. Она являла собой продолговатый четырехугольник, по большей части прямолинейный, а там, где его форма нарушалась, ее выправили, окопав со всех сторон каналом. Если сказать, каковы были глубина, ширина и длина этого канала, никто не поверит, что возможно было такое творение рук человеческих, выполненное в придачу к другим работам, но мы обязаны передать то, что слышали: он был прорыт в глубину на плетр, ширина на всем протяжении имела стадий, длина же по периметру вокруг всей равнины была десять тысяч стадиев. Принимая в себя потоки, стекавшие с гор, и огибая равнину, через которую он в различных местах соединялся с городом, канал изливался в море. Выше по течению от него были прорыты прямые каналы, которые шли по равнине и затем снова стекали в канал, шедший к морю, причем они отстояли друг от друга на сто стадиев. Они соединялись между собой и с городом протоками, по ним переправляли к городу лес с гор и разнообразные плоды. Урожай снимали по два раза в год, зимой получая орошение от Зевса, а летом отводя из каналов воды, источаемые землей».

Далее Платон рассказывает о военной организации атлантов. Цифры, которые он приводит, могут показаться преувеличенными и преувеличенно-точными, они-то, пожалуй, и породили в свое время скептическое отношение к Атлантиде в целом. Ведь численность армии атлантов для того, очень давнего времени, превосходила все, что известно даже тысячелетия спустя. Впрочем, выслушаем Платона.

«…Каждый участок равнины должен был поставлять одного воина-предводителя, причем величина каждого участка была десять на десять стадиев, а всего участков насчитывалось шестьдесят тысяч; а то несчетное число простых ратников, которое набиралось из гор и из остальной страны, сообразно числу участков распределялось между предводителями. В случае войны каждый предводитель обязан был поставить шестую часть боевой колесницы, так чтобы всего колесниц было десять тысяч, а сверх того двух верховых коней с двумя всадниками, двухлошадную упряжку без колесницы, воина с малым щитом, способного сойти с коня и биться в пешем бою, возницу, который правил бы обоими конями упряжки, двух гоплитов, по два лучника и пращника, по трое камнеметателей и копейщиков».

Каждый из десяти царей в своей области (и в своем государстве) имел власть не только над людьми, но и над большей частью законов, сообщает философ, так что мог казнить любого, кого пожелает. Отношения же царей между собой были такими же, как при Посейдоне, — так велел закон, записанный первыми царями на орихалковой стеле в центре острова — внутри храма Посейдона.

В этом храме они собирались на пятый или шестой год, чтобы совещаться, разбирать, не допустил ли кто-нибудь какого-нибудь нарушения.

Тут же они судили виновных. Перед тем, как приступить к суду, они приносили присягу: в роще при святилище Посейдона на воле разгуливали быки; и они арканили собственноручно быка, подводили его к стеле и закалывали над ее краем так, чтобы кровь стекала на письмена. «На упомянутой стеле помимо законов было еще и заклятие, призывавшее великие беды на головы тех, кто их нарушит. Принеся жертву по своим уставам и предав сожжению все члены быка, они растворяли в чаше вино и бросали в него каждый по сгустку бычьей крови, а все оставшееся клали в огонь и тщательно очищали стелу. После этого, зачерпнув из чаши влагу золотыми фиалами и сотворив над огнем возлияние, они приносили клятву, что будут чинить суд по записанным на стеле законам и карать того, кто уже в чем-либо преступил закон, а сами в будущем по доброй воле никогда не поступят противно написанному и будут отдавать и выполнять лишь такие приказания, которые сообразны с отеческими законами. Поклявшись такой клятвой за себя самого и за весь род своих потомков, каждый из них пил и водворял фиал на место в святилище бога, а затем, когда пир и необходимые обряды были окончены, наступала темнота и жертвенный огонь остывал, все облачались в прекраснейшие иссиня-черные одежды, усаживались на землю при клятвенном огневище и ночью, погасив в храме все огни, творили суд и подвергались суду, если кто-либо из них нарушил закон; окончив суд, они с наступлением дня записывали приговоры на золотой скрижали и вместе с утварью посвящали богу как памятное приношение.

Существовало множество особых законоположений о правах каждого из царей, но важнее всего было следующее: ни один из них не должен был поднимать оружия против другого, но все обязаны были прийти на помощь, если бы кто-нибудь вознамерился свергнуть в одном из государств царский род, а также по обычаю предков сообща советоваться о войне и прочих делах, уступай верховное главенство царям Атлантиды. Притом нельзя было казнить смертью никого из царских родичей, если в совете десяти в пользу этой меры не было подано свыше половины голосов».

* * *

«В продолжение многих поколений, покуда не истощилась унаследованная от бога природа, правители Атлантиды повиновались законам и жили в дружбе со сродным им божественным началом: они блюли истинный и высокий строй мыслей, относились к неизбежным определениям судьбы и друг к другу с разумной терпеливостью, презирая все, кроме добродетели, ни во что не ставили богатство и с легкостью почитали чуть ли не за досадное бремя груды золота и прочих сокровищ. Они не пьянели от роскоши, не теряли власти над собой и здравого рассудка… но, храня трезвость ума, отчетливо видели, что все это обязано своим возрастанием общему согласию в соединении с добродетелью. Когда же Это становится предметом забот и оказывается в чести, то все идет прахом, а вместе с тем гибнет и добродетель. Пока они так рассуждали, и пока божественная природа (т. е. происхождение) сохраняла в них свою силу — все их достояние, вкратце описанное, возрастало. Но когда унаследованная от бога доля ослабла, многократно растворяясь в примеси смертных, и когда возобладал человеческий нрав, тогда они оказались не в состоянии долее выносить свое богатство и утратили благопристойность. Для того, кто умеет видеть, они являли собой постыдное зрелище, ибо промотали самую прекрасную из своих ценностей. Неспособные усмотреть, в чем состоит истинно счастливая жизнь, они казались себе прекраснее и счастливее всего как раз тогда, когда в них кипела безудержная жадность и сила».

Этот интересный диалог остался недописанным. Успев высказаться, Платон не успел завершить последнюю мысль. Можно лишь гадать, почему он не поставил точку.

«И вот Зевс, бог богов, блюдущий законы, хорошо умея усматривать то, о чем мы говорили, помыслил о славном роде, впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару, дабы он, отрезвев от беды, научился благообразию. Поэтому он созвал всех богов в славнейшую из своих обителей, утвержденную в средоточии мира, из которой можно лицезреть все причастное рождению, и обратился к собравшимся с такими словами…»

Это последние слова Платона о судьбе атлантов. Диалог «Критий» обрывается на этом, и мы никогда не узнаем точно, что же хотел сказать его автор о каре Зевса.

«Критий» не был последней работой Платона, им были написаны затем «Законы». Может быть, окончание диалога утеряно, как утеряны некоторые другие произведения Платона? А может быть, решение Зевса было столь ужасным, что рука мудреца как бы не в силах была продолжить труд и остановилась точно сама по себе? Можно строить лишь гипотезы и догадки. Странно, что труд Платона привлек внимание много столетий спустя, оставаясь почти незамеченным при жизни.

Нужно сделать существенную поправку к диалогам Платона в целом. Во времена Атлантиды (то есть 11–12 тысячелетий назад) не было еще Афин. Греки (эллины) пришли лишь девять тысяч лет спустя после описанных событий.

Выслушаем, что говорит Платон о столице неведомого ему народа, — который он принимает (вместе со жрецами) за эллинов:

«Столица их тогда была построена следующим образом. Прежде всего расположение акрополя было совсем не таким, как теперь, ибо ныне его холм оголен, и землю с него за одну ночь необычайным образом смыла вода, что произошло, когда одновременно с землетрясением разразился неимоверный потоп, третий по счету перед Девкалионовым бедствием. Но в минувшие времена акрополь простирался до Эридана и Илиса, охватывая Пики, а в противоположной к Пикну стороне — гору Ликабет, притом он был весь покрыт землей, а сверху, кроме немногих мест, являл собой ровное пространство. Вне его, по склонам холма, обитали ремесленники и те из землепашцев, участки которых были расположены поблизости; но наверху, в уединении, селилось вокруг святилища Афины и Гефеста обособленное сословие воинов за одной оградой, замыкавшей как бы сад, принадлежащий одной семье. На северной стороне холма воины имели общие жилища, помещения для общих зимних трапез и вообще все то по части домашнего хозяйства и священных предметов, что считается приличным иметь воинам в государствах с обобщенным управлением, кроме, однако, золота и серебра: ни того, ни другого они не употребляли ни под каким видом, но, блюдя середину между пышностью и убожеством, скромно обставляли свои жилища, в которых доживали до старости они сами и потомки их потомков, вечно передавая дом в неизменном виде подобным себе преемникам. Южную сторону холма они отвели для садов, для гимнасиев и для совместных трапез, соответственно ею и пользуясь. Источник был один — на месте нынешнего акрополя; теперь он уничтожен землетрясениями… Так они обитали здесь — стражи для своих сограждан и вожди всех прочих эллинов по доброй воле последних; более всего они следили за тем, чтобы на вечные времена сохранить одно и то же число мужчин и женщин, способных когда угодно взяться за оружие, а именно около двадцати тысяч.

Такими они были, и таким образом они справедливо управляли своей страной и Элладой; во всей Европе и Азии не было людей более знаменитых и прославленных за красоту тела и за многостороннюю добродетель души».

За тысячу лет до создания афинского Акрополя на — том, же холме высился Пеласгикон, — крепость пеласгов. Это древнейшие обитатели Средиземноморья. Греки пришли сюда как бы новопоселенцами, и они во многом стерли следы пеласгов и фракийцев, переняв в то же время (согласно традиции) кое-что из их мифологии. Нельзя не сделать вывода о связи пеласгов в догреческие времена с Египтом, ведь пеласги населяли и Крит и создали неповторимую минойскую культуру.

* * *

Интересно проследить за оценкой культурного наследия Древнего Египта в связи с проблемой Атлантиды. В арабских источниках, независимо от египетских жрецов, указывавших, что атланты владели Средиземноморьем и, возможно, частью Египта, говорится о пирамидах фараонов так, как будто они были построены в память о потопе, уничтожившем цивилизацию, и, одновременно, на случай будущего возможного потопа. Проследим за этими свидетельствами.

«Арабским Геродотом» называют основателя и крупнейшего авторитета арабской историографии аль-МасуДи.

Аль-Масуди подробно описал пирамиды.

«Сурид, сын Шалука, сына Сермуна, сына и т. д., один из египетских владык до всемирного потопа, построил две большие пирамиды. Неизвестно почему позднее они получили название от мужа по имени Шеддад, сына Ада, ибо были построены не членами рода Ада, ведь те не могли завоевать Египет, поскольку не обладали силой, которая была у египтян, владевших волшебными чарами. Поводом к строительству пирамид послужил сон, который увидел Сурид за триста лет до потопа. Пригрезилось ему, что земля залита водой, а беспомощные люди барахтаются в ней и тонут, что звезды в смятении покинули пути свои и со страшным шумом падают с неба. И хоть сон этот произвел на властителя сильное впечатление, он никому о нем не рассказал, а в предчувствии ужасных событий созвал священнослужителей со всех концов своей страны и тайно поведал им о виденном».

Те предсказали ему, что государство его постигнет великое бедствие, но по прошествии многих лет земля снова будет давать хлеб и финики.

«Тогда властитель решил построить пирамиды, а пророчество священнослужителей повелел начертать на столбах и больших каменных плитах. Во внутренних помещениях пирамид он укрыл клады и другие ценные вещи вместе с телами своих предшественников. Священнослужителям он приказал оставить там письменные свидетельства о его мудрости, о достижениях наук и искусств. После чего велел построить подземные ходы до самых вод Нила. Все помещения внутри пирамид он наполнил талисманами, идолами и другими чудодейственными предметами, а также записями, сделанными священнослужителями и содержащими все области знаний, названия и свойства лечебных растений, сведения, касающиеся счета и измерений, дабы сохранились они на пользу тем, кто сможет их разуметь».

Далее аль-Масуди дает описание трех «пирамид Нила», то есть пирамид в Гизе. Перед первой пирамидой, очевидно, пирамидой Хуфу, находится «зал с колоннами, построенными из каменных плит, соединенных свинцом»; в другой, «западной» (вероятно, пирамиде Хафра), имеется «тридцать помещений для священных символов и талисманов из сапфира, для оружия из нержавеющего металла и предметов из гибкого небьющегося стекла». В третьей пирамиде, «цветной» (то есть пирамиде Менкаура, поскольку нижняя ее часть была выложена плитами из розового гранита), «покоились тела мертвых священнослужителей в саркофагах из черного гранита и рядом с каждым лежала книга, в которую были занесены таинства его профессии и его деяния при жизни…».

«Властитель назначил к каждой пирамиде по одному стражу. Стражем восточной пирамиды была статуя, высеченная из гранита, с оружием, напоминающим копье; на лбу ее был укрыт змей, готовый накинуться на всякого, кто приблизится, обвить его шею, задушить, а затем вернуться в свое прибежище. Страж западной пирамиды был из черного и белого оникса; он сидел на троне, вооруженный копьем, и метал искры из глаз; стоило кому-нибудь появиться у входа, как сразу раздавался глухой звук, и пришелец умирал. Цветной пирамиде он определил в сторожи статую на постаменте, у которой была такая сила, что она могла сбить с ног и умертвить любого человека. По окончании строительства властитель отдал пирамиды в распоряжение духов и повелел, чтобы им приносились жертвы. Так он воспрепятствовал появлению внутри пирамид посторонних, за исключением тех, которые по своему сану были достойны получить на то соизволение…»

«Духа северной пирамиды видели в обличье безбородого юноши с длинными зубами и пожелтевшей кожей. Дух западной пирамиды — обнаженная женщина, которая завлекает людей и насылает на них болезнь; ее можно увидеть ровно в полдень и при заходе солнца. Дух цветной пирамиды — старец, который бродит вокруг нее, размахивая огнем в сосуде, подобном кадильнице из христианского храма; таким его увидели».

Аль-Масуди сообщает, что Сурид арабскими буквами начертал на пирамидах следующие слова: «Я, властитель Сурид, построил эти пирамиды за шестьдесят лет. Пусть попытается тот, кто придет после меня, уничтожить их в течение шестисот лет! А ведь уничтожать легче, чем строить. Я одел их в шелка, пусть же попытается покрыть их рогожей!»

Историк аль-Кайси записал рассказ одного современника, который вступил в Великую пирамиду вскоре после того, как ее вскрыли (в первой половине IX столетия).

«Он нашел там квадратную комнату со сводчатым потолком, а за нею коридор глубиной в десять локтей и притом достаточно широкий, чтобы по нему прошел человек. В каждом углу было по двери, которые вели в просторное помещение, где лежали тела усопших, и каждый усопший был завернут во множество слоев материи, уже почерневшей от старости. Однако тела всех усопших оставались в полной сохранности; на головах у них были волосы, причем ни единого седого, и потому возникало впечатление, что это трупы молодых людей. Трупы лежали так тесно один возле другого, что отделить их было невозможно, а когда он попробовал их поднять, они оказались легкие, как воздух. Он говорил также, что там были четыре круглые шахты, полные человеческих трупов, и что все это место было загрязнено летучими мышами. Он заметил также, что там были погребены и различные животные. И еще говорил, что нашел кусок ткани примерно с локоть длиной; белоснежная хлопчатобумажная материя, вышитая шелком, была свернута в форме тюрбана, а когда он ее развернул, там оказалась мертвая чайка, не утратившая ни перышка, словно она только что испустила дух… Из упомянутого помещения со сводчатым потолком можно было попасть, в самую верхнюю камеру пирамиды, туда вел коридор шириной в пять шагов, но без ступеней… Этим коридором во времена аль-Мамуна можно было дойти до узкого прохода, где и была найдена упомянутая гробница».

«Квадратная комната со сводчатым потолком» в Великой пирамиде действительно есть, это так называемая пустая камера (ошибочно именовавшаяся «усыпальницей царицы»). Правда, в ней нет угловых дверей, а есть входы в две шахты. Из нее можно было попасть «в самую верхнюю камеру пирамиды», то есть в усыпальницу Ху фу.

Абд-аль-Лятиф в «Повествовании о Египте» записал:

«Пирамиды построены из огромных камней от десяти до двадцати локтей длины, от двух до трех локтей высоты и такой же ширины. Но особенно восхищает удивительная тщательность, с какой эти камни обтесаны и уложены. Плиты так хорошо пригнаны, что между ними нигде нельзя просунуть ни иголки, ни волоска. Соединены они строительным раствором слоем не толще листка бумаги; не знаю, что это за раствор, состав его мне совершенно неизвестен. Камни покрыты древними письменами, которые ныне уже никто не может прочесть. Во всем Египте я не встретил никого, кто бы сказал, что умеет читать это письмо или знает такого человека. Надписей тут великое множество, и если бы у кого-нибудь возникло желание переписать только те из них, что видны на поверхности этих двух (самых больших) пирамид, он заполнил бы ими свыше десяти тысяч страниц».

Наконец, уже в XIV веке, накануне широкого знакомства с пирамидами и рассказами о них в средневековой Европе, Ибн-Халдун, еще один арабский автор, писал:

«Знай, что все творения древних народов возникли единственно благодаря ремесленной сноровке и слаженному труду множества рабочих. Лишь так могли быть построены эти памятники и здания. И потому нельзя считать, подобно непосвященным, будто все дело в том, что наши предки сильнее нас. Человеческие существа в этом отношении отличаются друг от друга не в такой мере, как их памятник и постройки. Рассказчики воспользовались этим сюжетом и использовали его, чтобы наполнить свои истории преувеличениями. Они не поняли, что только благодаря высшей общественной организации и ремесленной сноровке построены эти гигантские памятники, и потому приписывали > их создание силе и способностям, которые, по их мнению, люди древности черпали из мощи своих тел, но это не так».

Создается впечатление, что арабские авторы увидели пирамиды по-своему, не так, как позднее увидели их европейцы, и не так, как видели их античные авторы. Откуда, к примеру, взялось свидетельство Масуди о нержавеющем металле и гибком стекле, то есть пластмассе? Можно лишь гадать. Ведь пластмасса стала известной столетия спустя после Масуди. Выходит, была цивилизация и до пирамид — может быть, та самая цивилизация атлантов, о которой поведал Платон?

И во времена не столь отдаленные мы находим свидетельства в пользу существования некогда Атлантиды, оставившей человечеству будущего искусство строить города и окружать их каналами (кольцами) так, как это делали атланты.

Почти все приморские народы в своих легендах и сказках хранят воспоминания об ужасном, все уничтожившем наводнении. Этот потоп — великая веха в истории: именно от него, по сути дела, берет история свое начало, ибо все, что было до потопа, поглотили пенистые волны.

Вот как представляли себе происхождение человека южноамериканские майя (предание записано в XVI веке Франческо де Бобадильо):

«До тех людей, что живут сейчас, вода опустошила весь мир, и все превратилось в море. Только два бога спаслись от потопа, потому что они жили на небесах. После потопа они сошли на землю и создали все заново. И мы тоже происходим от них, потому что все люди, жившие ранее, утонули в воде».

Сходный рассказ бытовал и в совсем другом краю Земли, но у него — в отличие от американского варианта — оказалось огромное число читателей. Мы имеем в виду репортаж о потопе, входящий в одну из книг Библии — «Бытие», или «Первую книгу Моисееву». Репортаж этот, однако, оригинальным произведением считать нельзя — он представляет собою всего лишь переработку более раннего сочинения.

На этот более ранний вариант легенды о всемирном потопе археологи наткнулись в пятидесятых годах прошлого столетия — на берегу Тигра, как раз напротив нефтяных полей Мосула, густо заросших теперь буровыми вышками. Прошло почти пятьдесят лет, пока ученые, работавшие в одной из небольших комнат Британского музея, сумели расшифровать клинописные записи на глиняных табличках — «Повесть о Гильгамеше:». Несколько позже на берегу Евфрата, в руинах столицы царя Хаммурапи — древнего Вавилона, был обнаружен другой экземпляр этой повести. Далее выяснилось, что легенду о Гильгамеше перевели на свой язык и хетты, и египтяне. Писцы с берегов Нила пометили красным те места, где встретились с языковыми трудностями при переводе. Следовательно, все говорит за то, что эпос о Гильгамеше относится к общим для древних народов сокровищам культуры.

Сама история Гильгамеша очень длинна и запутанна. По ходу событий он разыскивает своего предка, Ут-напиштима (Утнапишти), чтобы узнать от него секрет бессмертия. Утнапиштим не дает прямого ответа на его вопрос, но с неторопливостью и обстоятельностью, свойственными старикам, рассказывает о своей жизни. Когда-то давно он жил в Шуриппаке и был верным служителем бога Эа. Однажды небожители решили затопить Землю водой. Эа, однако, захотел спасти своего верного слугу и обратился к нему со словами предупреждения.

Утнапиштим построил корабль и спасся. Библия дополняет некоторыми нравственными поучениями эту историю: «Но земля растлилась пред лицеи Божиим, и наполнилась земля злодеяниями… И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо Земля наполнилась от них злодеяниями. И вот Я истреблю их с Земли. Сделай себе ковчег из дерева гофер: отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи… Введи также в ковчег из всех животных и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых: мужского пола и женского пусть они будут».

Дальше история Ноя примерно повторяет историю Утнапиштима. В обоих случаях строятся суда, по сравнению с которыми самые современные океанские лайнеры показались бы карликами. Затем разверзаются хляби небесные, и вода заливает землю; говоря словами эпоса, люди обращаются в ил. Шесть дней носит буря корабль Утнапиштима и сорок дней — Ноев ковчег, пока, наконец, первый не пристает благополучно к горе Ницир, второй — к Арарту.

Наука долгое время считала всемирный потоп плодом щедрой народной фантазии. Каково же было всеобщее изумление, когда находки английского археолога Леонарда Вулли подтвердили реальность этого события.

Вулли вел раскопки близ одной из станций. багдадской железной дороги. Лопаты археологов извлекали из земли вещи одна другой интереснее. Раскопки уходили все глубже, однако число древних памятников не уменьшалось. На глубине двенадцати метров археологи подошли к слою песчаной глины, подобно той, что обычно откладывается рекою в нижнем течении. Химическим содержанием смесь нисколько не отличалась от отложений в дельте Евфрата. В этом слое уже никаких предметов материальной культуры обнаружено не было.

Тем не менее Вулли приказал углублять шурф. Тремя метрами ниже глинистый слой кончился, как же неожиданно, как начался. В сменившем его песчаном грунте вновь появились памятники человеческой культуры. Однако новые находки резко отличались от тех, что были обнаружены выше глинистого слоя. Вновь найденные керамические сосуды были изготовлены без помощи гончарного круга одними только руками. Металлические орудия больше не попадались — только кремневые. Итак, люди, от которых остался этот, самый нижний культурный слой, жили еще в каменном веке!

Сенсационное открытие Вулли породило различные теории, одна фантастичнее другой. Трехметровая глиняная толща, по мнению некоторых, доказывала, что в очень отдаленные времена — но уже после появления человека — поверхность Земли была покрыта водами гигантского наводнения. Наводнение это связывали с гибелью легендарного материка Атлантиды, с обледенением Земли и даже с образованием Луны!

Истина, по всей вероятности, много проще. На побережье любого моря случались страшные наводнения, воспоминания о которых долго хранили тамошние племена и народы, передавая их от поколения к поколению. Библейский всемирный потоп, носивший на своих волнах и Ноев ковчег, и корабль Утнапиштима, с сегодняшней точки зрения, был всего лишь небольшим, локальным наступлением моря на сушу. Геологи считают, что территория, захваченная катастрофой, простиралась к северу от Персидского залива на 630 километров, имея в ширину всего 160 километров. На карте Земли это крошечное пятнышко, но для тех, кто здесь жил, это был весь мир.

Сравнительно недавно буря, разразившаяся в Другом заливе Индийского океана, вызвала опустошения, по*всей вероятности, гораздо большие, чем библейский всемирный потоп. Это было у берегов Бенгалии в 1876 году. Мощный циклон, совпавший по времени с приливом, погнал волны высотой в 15 метров. Вода вторглась на сушу и унесла 215000 жизней.

* * *

Множество легенд повествует о всемирном потопе.

Сирийская легенда воспроизводит греческий миф. Это относит нас ко временам Девкалион? (тогда и случилось наводнение).

Согласно легенде, люди первого поколения нашей планеты совершили много преступлений, попрали обычаи и законы гостеприимства. Они были наказаны и погибли в катастрофе. Вода вдруг! обрушилась на землю: реки покинули свои русла, а море затопило берега. Только Девкалион остался жив: его пощадили за добродетель, и он начал другое, второе поколение людей. Он посадил своих детей, жен, зверей и птиц в большой деревянный ковчег. Ковчег носился по волнам до тех пор, пока вода покрывала землю.

Жители Герополиса дополняют сирийскую легенду: в земле образовалась огромная трещина, хлынули воды. Девкалион построил рядом с трещиной храм богине Гере. Два раза в год священнослужители и паломники собирались в храме со всей Сирии и Аравии и даже из стран за пределами Евфрата приносили в храм морскую воду, чтобы задобрить богов.

Увидав во время утреннего умывания в своих руках маленькую рыбку, повествует индийский миф, Many, по ее просьбе, выкормил и выходил ее и выпустил в океан. За это рыба обещала спасти Ману, она и предсказала ему точный год наводнения.

По совету рыбы Ману строит корабль. Когда разразилось наводнение, Ману взошел на корабль, привязал веревку, к рогу рыбы, и она привела корабль к северной горе (в Гималаях). Затем Ману спустился вниз вслед за уходящей водой, и, таким образом, только один остался жив. Это самая простейшая легенда Сатапата Брахмана.

В описании, данном в «Махабхарате», рыба вышла из глубин океана и попросила о том же. Ману обращался с ней как с родственницей, растил ее в кувшине, потом в большом пруду, затем отнес рыбу по ее просьбе в Ганг. Рыба предсказала, что скоро все, что живет и движется, исчезнет с лица земли, и посоветовала построить корабль и взять на него все семена, о которых говорили брахманы. Ману плыл на корабле и, увидев огромный, как гора, рог рыбы, привязал к нему веревкой корабль. Рыба быстро привела его к вершине Гималаев, которая называется теперь Набандана («Привязанный корабль»). Рыба оказалась воплощением Проджапати Брахмы, явившейся в образе рыбы. Она внушила ему создать заново все живое: богов и людей — все, что может двигаться.

В более поздних изложениях Ману вводится в повествование как сын солнца, отрекшийся от престола в пользу сына, чтобы полностью посвятить себя божественным деяниям. Рыба попадает к нему в руки во время обряда. Далее следует примерно то же.

Согласно верованиям брахманов, так произошла смена этапов развития человечества. И здесь история смыкается с мифологией.

Вали Енгалычев (г. Ташкент) Откуда родом Змей Горыныч?

Существует несколько гипотез, пытающихся объяснить происхождение сказочного образа Змея Горыныча. Например, по мнению акамедика Б. А. Рыбакова, это не что иное, как претерпевшее значительные трансформации воспоминание о мамонтах. Другие авторы связывают легенды об огнедышащем змее с попытками древних понять сущность полярного сияния или проводят аналогию между Змеем Горынычем и смерчем. Этот ряд можно было бы и продолжить: почему бы не считать прообразом Змея Горыныча, скажем, шаровую молнию («огненный шар»), извержение вулкана («огненная река»), динозавров (страшная гора с «хоботом»), не говоря уже о космических пришельцах (похищение людей)?

Но высказывалось и иное предположение, согласно которому образ Змея Горыныча мог отражать тему борьбы славян с их лютыми врагами — степными кочевниками в конце I — начале II тысячелетия нашей эры. Правда, сколько-нибудь конкретной разработки это предположение не получило. Однако нам кажется, что оно имеет серьезные основания. Более того, его можно в значительной мере конкретизировать — для этого достаточно сопоставить некоторые исторические факты с определенными чертами фольклорного образа Змея Горыныча.

Сначала напомним некоторые сведения из истории.

Расхожие представления о татаро-монгольском нашествии на Русь, основанные на школьном курсе истории и популярных кинофильмах, рисуют воображению дикие полчища кочевников, заполонившие степь. Главными причинами военных успехов этой неорганизованной орды мы привыкли считать внезапность нападения, подавляющее численное превосходство завоевателей, их варварскую жестокость.

Между тем серьезные исследователи единодушно утверждают, что войско Чингисхана и Батыя в ту историческую эпоху было одной из лучших, если не лучшей в мире армией.

Ее высокие боевые качества во многом объясняются заимствованием и усвоением чужого военного опыта. Это относится и к вооружению татаро-монголов. В частности, не подлежит сомнению, что они располагали артиллерийским оружием, в основном китайского производства. Это была еще не ствольная артиллерия в нынешнем понимании, а различные типы метательных установок, использовавшие «огневые снаряды», основным компонентом которых был пороховой заряд.

О том, что порох — китайское изобретение, знают все. Но вместе с тем бытует мнение, будто его первоначальным назначением было устройство фейерверков, и только значительно позднее его начали применять в военном деле. Однако огневые средства издавна занимали важное место в военном искусстве китайцев. Специфике их использования в нападении и обороне посвящались целые разделы китайских военных учебников, новые модели порохового оружия проходили специальные полигонные испытания (первое упоминание о таком испытании относится к 969 году). Источники того времени описывают множество случаев применения огневых снарядов и ракет в войнах китайских правителей между собой и с соседями, причем счет использованных снарядов велся на сотни тысяч и миллионы. Ничего подобного Европа тогда не знала и не имела.

Уже в то время китайцы располагали достаточно разнообразным арсеналом порохового оружия. Например, зажигательные снаряды — «огненные ястребы» — представляли собой деревянные сосуды с порохом или глиняные горшки, наполненные расплавленным легкоплавким металлом. Против живой силы противника использовались осколочные снаряды, начиненные порохом и разбрасывавшие при взрыве железные колючки, осколки железной или фарфоровой оболочки. Взрыв такого снаряда мог быть слышен на расстоянии до 100 ли (около 50 километров), а осколки пробивали латы.

Существовало у китайцев и, так сказать, химическое оружие: «дымовые шары», испускавшие разноцветный дым, иногда с добавками удушающих веществ; «шары ядовитого дыма», заполненные порохом с примесью сильнодействующих растительных ядов (аконита, белены и пр.); снаряды, начинявшиеся негашеной известью и особым образом приготовленными фекалиями.

Упоминаются в источниках и реактивные снаряды. Например, «огневые стрелы» метали из лука или арбалета, поджигая перед этим пороховой заряд, благодаря чему стрела получала дополнительный реактивный импульс. Существовали и настоящие ракеты — полые бамбуковые трубки, начиненные порохом.

Благодаря военно-экономическому шпионажу и использованию знаний и опыта попавших в плен китайских специалистов новое оружие недолго оставалось исключительным достоянием китайской армии. Известно, что уже в конце XI века оно появилось у северных соседей Китая — в киданьской империи Ляо, а в XII веке им располагали разгромившие киданей чжурчжэни.

Активно осваивали огневое оружие и монгольские завоеватели, вторгшиеся в Северный Китай в начале XIII века. Армия Чингисхана успешно применяла гранд-ты с нефтью и «огневые стрелы» с зажигательным фитилем — так, в 1206 году монголами был сожжен флот одного из китайских полководцев. В 1225 году, осаждая Хорезм, монголы обстреливали город ракетами и пороховыми разрывными снарядами. В 1232 году, при осаде столицы чжурчжэней Кайфэна, монгольские артиллеристы уничтожили зажигательными снарядами защитные средства осажденных.

Таким образом, монгольская армия располагала различными типами огневого оружия еще до вторжения нa Русь. Было бы странно, если бы войска, отправленные Чингисханом на завоевание Европы, не были снабжены столь эффективным средством ведения войны.

А теперь вернемся к Змею Горынычу и сопоставим некоторые характерные признаки этого былинного и сказочного персонажа с изложенными выше сведениями о китайской артиллерии.

1. Змей Горыныч неизменно предстает как носитель опаляющего огня («из ноздрей пламя пышет») и дыма («из ушей дым валит»). — Китайские огневые снаряды представляли собой прежде всего гранаты «фонтанирующего действия»: в полете или после попадания в цель их подожженное перед запуском содержимое сгорало, выбрасывая через оставленное отверстие огонь и Дым.

2. Змей Горыныч многоголов. — Китайские огневые снаряды имели форму шара или бочонка и действительно могли напоминать головы какого-то чудовища. К тому же, зная пристрастие китайцев к украшению предметов материальной культуры, можно предположить, что некоторые снаряды раскрашивались под головы драконов и могли восприниматься защитниками крепостей как кем-то отрубленные.

3. Змей Горыныч имеет «хобота», которыми может задушить или ушибить. — Согласно словарю Даля, древнерусское «хобот» означало «хвост», а также «изгиб» и «дуга». Вполне возможно, что этим словом первоначально описывались шлейфы дыма, тянувшиеся за снарядами и ракетами. Такой дым мог и задушить или «ушибить», поскольку, как говорилось выше, некоторые типы снарядов на это и были рассчитаны.

4. Змей Горыныч в русских сказках всегда нападает сверху и никогда не появляется из леса или из воды, что характерно для драконов из фольклора других народов. — Описанные выше снаряды и ракеты действительно падали буквально с неба.

5. Полет Змея Горыныча всегда сопровождается страшным Свистом и грохотом. — Пороховые снаряды в полете и при взрыве, разумеется, издавали и свист, и грохот; кроме того, у китайцев были и специальные снаряды «шумового действия», рассчитанные на устрашение противника.

6. У Змея Горыныча «черная Кровь», которая подолгу не впитывается в землю, потому что ее «не хочет принимав земля русская». — Из неразорвавшихся снарядов и гранат с нефтью вытекала черная маслянистая жидкость, которая с трудом впитывалась в землю и могла восприниматься как кровь змея.

7. Добрыня Никитич после победы над змеем освобождает множество пленников — «с сорока земель, с сорока стран» — обоего пола, разных возрастов и званий, что существенно отличает Горыныча от большинства других сказочных драконов, предпочитавших захватывать лишь молодых людей и девушек и руководствовавшихся при этом преимущественно гастрономическими соображениями. — Известно, что татаро-монгольские завоеватели, как правило, уводили «в полон» оставшихся в живых жителей покоренных городов.

8. Змей Горыныч появляется всегда неожиданно, его появление в дыму и пламени контрастирует с подчеркнуто хорошей погодой. — Обстрел пороховым оружием в дождливую погоду был невозможен, поскольку вода гасила подожженные снаряды и ракеты.

9. В сказках ничего не говорится о туловище Змея Горыныча, хотя в описаниях китайских, египетских и западноевропейских драконов много внимания уделяется их чешуе, окраске и т. п. — Если прилетающие из-за крепостных стен снаряды со шлейфами дыма могли ассоциироваться с головами и «хоботами» гигантского огнедышащего змея, то тела его, естественно, никто видеть не мог.

10. Прозвище Змея — «Горыныч», Традиционно принято связывать это прозвище с понятием «гора»; он либо сын гороподобной тучи (Змей-гроза), либо сам огромен, как гора (Змей-мамонт). Но нужно иметь в виду, что легенды, былины и сказки о Змее Горыныче записаны в основном в великорусских областях, в то время как борьба Добрыни со Змеем, к которой они восходят, происходила в эпоху Киевской Руси южнее. Возможно, первоначальная форма прозвища Змея была связана со словом «гореть», й уже позднее и севернее оно подверглось переосмыслению. (Не здесь ли, кстати, кроются истоки связи между обжигающей и способной гореть украинской горилкой и образом «зеленого змия»?)

Все эти соображения позволяют высказать нашу гипотезу в следующем виде.

В древней мифологии широко использовалась тема змееборчества, борьбы героя с огнедышащим змеем-драконом. В такую форму могли облекаться, в частности, преломленные в народной фантазии представления о непонятных, пугающих природных явлениях, будь то гроза, комета или шаровая молния. В результате у многих народов возник традиционный образ дракона — охранителя вод и хозяина природных стихий.

В мифологии же славян, столкнувшихся в период татаро-монгольского нашествия с новым, загадочным и страшным огненным оружием, эта традиционная тема получила совершенно иной поворот. Змей Горыныч, утеряв привычные черты носителя стихийных сил, стал олицетворением такого оружия, превратился в метафорический образ артиллерийского обстрела. Так змееборческая символика древних мифов приобрела конкретный смысл, отражавший мужественную борьбу защитников славянских крепостей с чудовищным врагом.

Людмила Жукова Писали «чертами и резами»…

Знание беспредельно. Оно совершенно противоположно вере.

Гёте

Со школьных лет мы знаем, что славянская письменность идет от христианских миссионеров, братьев Константина (в монашестве — Кирилла) и Мефодия, уроженцев болгарского города Солуники, и наша азбука потому и называется кириллицей. А еще существует вторая славянская азбука — глаголица — и уже автоматически считается, что и она изобретена Кириллом, — как же иначе, если именно за ним церковь числит создание славянской письменности вообще, и, следовательно, до него писать славяне не умели и азбуки своей иметь не могли. Правда, было у них свое летосчисление, и годы 863 ― 864, когда Кирилл изобрел для них азбуку, по славянскому календарю были старее на 5508 лет, то бишь было то в 6371–6372 годах «от сотворения мира».

Именно в 6371-е лето и прибыло к византийскому императору историческое посольство от Великоморавского княжества с просьбой прислать им, моравским славянам, епископа, чтобы «на языке нашем изложил правую христианскую веру»; славяне моравы, создав сильное государство, выдерживали тогда натиск германских рыцарей и их поводырей — духовных отцов, насаждавших христианскую веру на латинском языке.

Еще в прошлые века высказывались сомнения в том, что за столь короткий срок — несколько месяцев, которыми располагал Константин, едва ли можно поспеть изобрести два алфавита (да и зачем два?), причем оба — совершенных, идеально приспособленных к особому фонетическому складу речи славян, перевести многостраничные богословские книги и обучить десятки учеников этому в Паннонии (часть территории нынешних Венгрии, Австрии, Югославии) и Моравии (Чехословакии).

В учебнике семидесятых годов для вузов «Старославянский язык» уже ставились, но без надежды на ответ, эти вопросы: «Какая из двух азбук является более древней? Какая из них создана Константином-Кириллом? Как и когда появилась другая азбука?»

Но вот сегодня эти надежды появились, и на вопрос, какую азбуку изобрел Кирилл, вернее, какую не изобрел, мы можем ответить четко.

Среди более чем 600 берестяных грамот, найденных в не знающих тлена глинистых почвах Новгорода, оказалась берестка № 591 с вырезанной на ней азбукой. Время написания ее — не позже начала X века, даже есть большая вероятность принадлежности к IX веку — до Кирилла.

На взгляд непросвещенного, грамотка кажется написанной нерадивым учеником, пропустившим 11 букв из 43 классической кириллицы: Щ, Ю, Ь, Ы…

«Но, — комментирует блистательную находку В. Янин, известный советский ученый, руководитель Новгородской археологической экспедиции, член-корреспондент АН СССР, — в 69-м году мы находили берестяную грамоту № 460 — с азбукой, в ней тоже не было нескольких букв… Тех же самых! Это значит, что в обоих случаях мы встретились с отражением того раннего этапа, когда славянская азбука еще не сформировалась окончательно. Например, не было еще буквы Щ, вместо нее писали ШТ, буква Ы рождалась соединением Ъ и I».

Вспомним, что в русских говорах и братских славянских языках до сих пор по-разному произносится, например, слово ЧТО — и ЩТО, и ЧО и ЩО и даже ЦО. А ведь писали раньше так, как произносили!

«Написаны Новгородские грамоты, — продолжает Янин, — буквами кириллицы. Какую же азбуку изобрели тогда Кирилл и Мефодий?.. Еще в середине XIX века славист Л. Шафарик выдвинул тезис о том, что Кирилл изобрел не кириллицу, а глаголицу. В этой связи большой интерес представляет открытая украинским ученым С. А. Высоцким азбука XI века — граффити Софийского собора в Киеве. Эта азбука имеет также неполный состав букв, но резко отличается от обеих новгородских берестяных: в ней 27 букв. Они расположены в строгом порядке греческого алфавита с добавлением минимального количества букв, соответствующих знакам славянского языка. Киевская азбука демонстрирует существование на Руси иной системы очередности букв в азбуке, максимально приближенной к системе греческого алфавита и, следовательно, — наличие разных вариантов азбук в ранний период бытования кирилловского письма…»

Логически напрашивается вывод: и до Кирилла-Константина славяне имели свое письмо.

Здесь уместно вспомнить еще об одном мнении ученых: Кирилл не изобретал и глаголицу, а лишь усовершенствовал, «устроил». «неустроенную» славянскую азбуку, что впоследствии стала носить его имя. Доказательства этому тезису находим у современника Кирилла, черноризца Храбра, от которого дошли фрагменты труда «6 письменах», где о славянах сказано, что они «римскими и греческими письмены писали словенскую речь без устроения… и так было многие лета».

«Многие лета» до Кирилла?!» Но зная чужие алфавиты, славяне, как сообщает Храбр, писали и как-то по-своему: «Чертами и резами чтяху и гадааху».

На пергаменте чертить и резать не станешь. Значит, на бересте, деревянных дощечках… И сразу на память приходят известные строки из «Слова о полку Игореве»: «Боян же, братие, растекался мыслью по древу…» То-то в благодатной новгородской глине нашли множество писал — острых палочек, коими так легко пишется-режется на бересте и дереве.

К нашему огорчению, из-за, фрагментарности дошедшего до нас труда Храбра, мы не знаем, что он собирался еще рассказать после слов: многие славянские книжники считают, что «письмена им создал святой Константин Философ», но «есть же и другие ответы, о чем скажем в ином месте». Именно это «иное место» и изъяло из рукописи время или люди, а оно могло бы разгадать загадку славянской письменности.

Но как тревожащие душу намять произносим мы родные слова — буква, букварь, азбука, Буковина… Бук, растущий на Украине, был одним из первых писчих материалов в Киевской Руси, а Карпаты, где его в изобилии, издревле упоминают как край славянский, русинский. Но бук не выдерживает сырости, гниет, и едва ли найдем мы в пластах земли буковые книги…

Но писали, видно, и не только на дереве. В Болгарии, на скале у села Мадара выдолблен рельеф скачущего всадника с надписью, в знаках которой мы обнаруживаем те буквы, какими отличается кириллица от греческого письма! Датируется «всадник» VIII веком нашей эры!

С находкой множества грамот в Новгороде, Старой Русе, Пскове, даже Твери и граффити в Киеве канула в Лету долго бытовавшая аксиома о безграмотности древних славян, а ознакомление с письмами простых новгородцев — от отца к сыну, от жены к мужу — показало, напротив, грамотность населения, а значит, множество школ, учебников, книг. Они пока не найдены, но раскопки продолжаются, и «сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…».

И только теперь кажется странным и необъяснимым, как мы столь долго могли веровать в то, что славяне-венеды, о которых еще в первых веках нашей эры писали авторитетные историки: Плиний Старший, Тацит, Птоломей Клавдий и другие, как об «очень больших племенах, живущих вдоль всего Венедского залива» (так называли римляне да и славяне, судя по былинам, тогда Балтику!), среди «письменных» соседей, — сами оставались бесписьменными! Трудно представить, чтоб славянские купцы, флотилии которых, по словам известного советского историка академика Б. А. Рыбакова, плавали по Каспию и Черному морям, «вокруг Фессалии, Кикландских островов, Ахеи, Эпира[13] и достигали даже южной Италии и Крита» в VI–VII веках, вели обширную торговлю хлебом, оружием, орудиями труда, мехами, — якобы считая на пальцах при заключении сделок с грамотными партнерами! И совсем уж невероятным кажется, чтоб огромную страну городов — Гардарику, как называли Киевскую Русь скандинавские викинги, на родине которых было в X веке всего 7 селений, строили неграмотные зодчие…[14] И судя по раскопкам, как грамотно строили!

Еще в 1154 году на карту известных путешественникам земель араба Идриси легли и славянские земли, с городами от Лабы (Эльбы) до Волхова, с «точно измеренными расстояниями между ними». За год, даже за век, столько городов не построишь, да еще хорошо известных чужестранцам. Тут нужны века и века! Черное море у Идриси зовется Русским, Керченский пролив — Русской рекой, а сам город Керчь (Корсунь — у русских) — Руси ей.

Но ведь вспомним, — именно в Корсуни, как сообщается в «Житии Константина», написанном учениками и братом просветителя, видел он человека, показавшего ему «роуськие письмена»! И было это во время путешествия Константина еще в Хазарию, то есть до приезда в Византию посольства моравских славян.

В «Житии» есть и еще одно указание на то, что была у славян своя письменность. Когда византийский император отправлял Константина-Кирилла в Моравское княжество с миссией, тот спросил: «Существуют ли буквы у славян-моравов?» На что император ответствовал: «Дед мой и отец мой и иные искали их и не обрели…» Коль искали, то, следовательно, знали, что буквы есть. Но могли утаивать их по вполне понятным причинам славяне-язычники и их жрецы-волхвы от вероломных своих вечных врагов — византийцев.

Какой же азбукой переведены богослужебные книги Константином-Кириллом на славянский язык?

Все дошедшие до нас от этого времени письменные памятники написаны… глаголицей — Киевские листки. Пражские отрывки. Буквы ее имеют незнакомые нам очертания, которые современный ребенок принял бы за схематический рисунок телефона (И), петельки к платяному крючку (Д), ножниц (Г), телефонной трубки (У). И только знакомы нам буквы Ш да Ф. Не густо. Глаголица больше похожа на рисуночное письмо, на тайнопись… А может быть, она и была ею? Потому и скрывалась от неприятелей, чтоб не вызнали секретов?

Тогда она могла быть теми «роуськими письменами», что видел Константин-Кирилл, едучи через Корсунь в Хазарию. Но нам уже известно, что славяне знали греческое письмо и, как свидетельствует Храбр, пользовались «не устроенным письмом», в котором не хватало некоторых букв для обозначения на бумаге шипящих звуков славянской речи, присущих только их языку. Тогда очень вероятно, что Константин обустроил эту азбуку, расположив буквы по порядку, и добавил недостающие буквы.

Уже в этом его большая заслуга: как и в выполнении главной цели его миссии — переводил псалтыри и евангелия на родной язык славян. Вспомним, что именно богослужение на германском языке онемечило западных полабских славян, живущих в те годы между Одером и Лабой (Эльбой)!

А чехи, словаки, болгары и другие русичи и славяне, в землях которых богослужение благодаря солунским братьям повелось на славянском, сохранили свой язык, свою культуру, самобытность.

Низкий поклон им за это и вечная слава! И как вечная память замечательному человеку называем мы свою азбуку его именем — кириллицей.

…Мы порассуждали только по одному запутанному в истории вопросу — возникновению славянской письменности, и увидели, как скудны документы, как отрывочны даже те из них, что дошли до нас через века. А сколько еще таких невыясненных запутанных вопросов в нашей истории! От чего это? Прежде всего как раз от того, что столь мало дошло до нас письменных источников. А почему мало? Вот тут приходится вспоминать о Геростратах, которых было всегда много среди фанатиков — ярых ревнителей любой веры, особенно в первых поколениях.

В 415 году пылала Александрийская библиотека, подожженная ранними христианами во славу Иисуса. В 646 году окончательно дожгли ее первые мусульмане — уже во славу Аллаха. А это — 700 тысяч бесценных рукописей! Сколько знаний древнего мира, собранных Архимедом, Героном, Зеноном Эфесским, а еще — Птоломеем Клавдием (который в I веке нашей эры писал о великих россах — vuillerozzi), потерял мир! И Шлиману пришлось раскапывать Трою, чтоб доказать правду гомеровских поэм, и Эвансу — Микены и Крит, чтоб подтвердить мифы о Миносе и Дедале, Арциховскому — Новгород, чтоб осмеять заблуждение о якобы неграмотной Руси! И везде лопата археолога натыкалась на пепел.

В кострах немецких рыцарей Священной римской империи горели начиная с X века города венедов по Лабе и Одре и всему Балтийскому побережью, горели долго и жирно… Что питало огонь? Одежды и утварь захватывали сами мародерствовавшие рыцари, ради добычи и затевавшие войны. Горели, как свидетельствуют германские хронисты — Гельмольд, Адам Бременский, Саксон Грамматик, — «деревянные идолы» полабских и поодерских славян, с непонятными надписями на них, горели деревянные бело-черные таблички для гадания на священных капищах — с тайными знаками… Еще позже через пять веков дымный чад поднялся далеко от Европы, в Америке, над огромными каменными городами майя, инков, ацтеков, сжигая их письмена, вместе с ними их бесценные знания. А костры святой инквизиции, в которых сгорали и люди, и книги? И вот после жарких костров опустился на землю холод незнания, когда снежным комом нарастали тайны, тайны, тайны.

…И история развития многих народов, утеряв свои начала, стала вестись с момента нового подъема государств, как история Киевской Руси — с IX века. А история американских цивилизаций осталась вовсе загадкой.

Но народы не растут как грибы после дождя. И чем многочисленней народ, тем глубже, в тысячелетних слоях — его корни. Увы… «Богатейшее письменное наследие, сохранившееся от Древней Руси, — писал известный советский ученый Тихомиров в работе «Древняя Русь», — погибало не без участия злой воли воинствующего католического духовенства. Так, почти целиком исчезла письменность Полоцкой земли, представленная только житием Ефросинии Полоцкой. Другое полоцкое произведение, повесть о Святохне, несправедливо объявленная подложной, дошла случайно в составе «Истории Российской» Татищева…» «Во времена господства литовских и польских панов была в значительной мере уничтожена богатая письменность на территории Украины и Белоруссии».

В Киевской Руси поутих пламень, сжигающий рукописи, лишь с заменой византийских священников на славянских, и как благостный итог этому — огромные книгохранилища Ярослава Мудрого, Ивана Грозного, упоминаемые их современниками, но не дошли они до нас — спрятанные, захороненные до времени, и пока поиски их тщетны.

Зато в хранилищах Академии наук, в рукописных отделах библиотек невостребованными нами посегодня пылятся тысячи (!) рукописей на славянских языках, на арабском, на греческом. Они ждут исследователей-филологов, историков.

И, вспомня Пушкина, повторим за ним: «О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…»

Вера Жук (кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры УССР, г. Полтава) Где же произошла битва Витовта?

Среди многочисленных чисто славянских, украинских и русских названий населенных пунктов на территории Полтавщины можно встретить немало топонимов с тюркскими, иранскими и другими корнями. Среди них часто непонятные современным жителям такие топонимы, как Барабашовка, Калашники, Кардашовка, Кашубовка, Келеберда и Келебердовка, Коломак, Курилеховка, Тах-таулово, Трухановка, Черкасовка, Шенгереевка и многие другие. А в степях, на полях, вблизи поселений по Ворскле, Суле, Пслу и другим рекам еще и до наших дней сохранилось множество урочищ, курганов, одиночных и групповых могил, нередко с довольно многозначительными наименованиями, хранящих в себе тайны многовековой истории, названия которых уже сами красноречиво свидетельствуют о каких-то важных исторических событиях, происходивших в древности в этих местах.

Чтобы убедиться в этом, спустимся, например, вдоль берегов Ворсклы, одного из самых значительных притоков Днепра на Левобережье, познакомимся с отдельными из этих свидетелей седой старины, начиная от пограничного с Харьковщиной и Сумщиной Котелевского района, попутешествуем вниз, с севера на юг, к Полтаве. На северо-восток и восток от поселка городского типа Котельва расположено семь больших могил — Власенко, Острая, Раскопана и другие, в которых археологи находят вещественные доказательства от эпохи меди и бронзы до времен Киевской Руси. Огромное количество подобных могил на противоположном, правом, берегу Ворсклы в районе древнего поселения — ныне села Котелевского района Вельска. Южнее Котельвы, на левом берегу реки, в урочище возле села Деревки, сохранилось 40 могил; на восток и северо-восток от села — еще 10. Чуть южнее — село с красноречивым названием — Лихачевка, к северо-востоку от которого тоже множество древних могил — курганов, а на северо-запад от села сохранился курган, известный с древнейших времен под названием Витовтова могила. Еще южнее расположены Малая, а далее Великая Рублевка и слившееся с последним когда-то самостоятельное село Трухановка. Неподалеку находятся Разрытая и Долгая могилы.

Десятки древних курганов встречаются на противоположном правом берегу реки, на территории Зеньков-ского района, вблизи сел Войновка, Саранчовка, Глин-ское, Шенгереевка, возле поселка городского типа Опошня — одного из крупных в древности поселений края, упоминаемого еще в период Киевской Руси. Много их на территории Диканьского и соседнего с ним Полтавского района, в окрестностях самой Полтавы. Так, на полях вокруг села Куликово (ранее Парасковеевка) Полтавского района зафиксировано археологами 18 курганов, в районе села Кротенки этого же района — 17, села Терновщина — 9, села Руновщина — 7, села Вакулинцы — 5. Можно насчитать их много и в других местах. Как утверждают археологи — это памятники эпохи меди, бронзы, скифских времен и других.

Судить о далеких временах мы оставим археологам. Здесь же, ссылаясь на письменные источники и отдельные топонимы, попытаемся познакомиться с важнейшими историческими событиями, которые происходили на территории края со времен Киевской Руси.

Какие тайны и какие события кроются за дошедшими до наших дней топонимами Тахтаулово, Побиванка, Лихачевка, Витовтова могила и другими? Не напоминают ли они нам что-то очень далекое и в то же время довольно знакомое еще со школьной скамьи?

В период Киевской Руси Полтавский край входил в ее состав, подчиняясь преимущественно великим князьям киевским. В середине XI века выделяется самостоятельное Переяславское княжество, которое по завещанию великого князя киевского Ярослава Мудрого перешло к его сыну Всеволоду Ярославину. Переяславское княжество занимало территорию по левым притокам Днепра — Суле, Супою, Пслу, Ворскле. То есть сюда вошли и земли будущей территории Полтавщины. В основном более или менее заселена была западная часть края, до реки Суды, а восточная, которая граничила с Диким полем, как и раньше, постоянно терпела набеги воинственных соседей кочевников.

Переяславское княжество, Полтавский край были форпостом Руси в защите от грабительских нападений половцев, против которых вели постоянную борьбу князья Всеволод Владимирович, Владимир Мономах и другие. В течение XII столетия продолжается упорная борьба с половцами, тяжесть которой всего более пришлось вынести соседним со степью Переяславскому и Новгород-Северскому княжествам. В этом же столетии во время междоусобной борьбы Юрия Долгорукого против Изяслава Мстиславовича за Киев Переяславское княжество переходит из рук в руки, пока наконец не было закреплено за наследниками Юрия. Набеги половцев, междоусобные войны ослабляли и разоряли еще недавно могущественную державу — Киевскую Русь, которая теперь распалась на отдельные удельные княжества, враждующие между собой.

Последним кочевым народом, надолго остановившим естественный рост и культурное развитие русских княжеств, в том числе и Переяславского, были монголо-татары. Используя ослабление. Руси, монголо-татарский хан Батый в 1236–1243 годах осуществил свой поход в Восточную Европу, который сопровождался массовым уничтожением населения, разрушением, сожжением городов и других поселений на пути завоевателей. В 1238–1239 годах монголо-татары прошли с мечом и огнем и через всю территорию будущей Полтавщины, оставив после себя кровавый след и руины. Уцелевшее население пряталось в пещерах, лесах, болотах. От прежних летописных городов времен Киевской Руси, таких, как Лтава (Полтава), Опошня, Дубны, Лукомье и другие, остались только пепелища. Да еще до последних времен сохранилось предание, что, возвращаясь из опустошительного похода на Киев и дальше в Европу, монголо-татарская орда зимовала в 1243 году вблизи реки Ворсклы, и с того времени сохранилось название урочища «Сан-Чаров» и «Санчаровский» перевоз (Санжаровский перевоз), от которого получили название возникшие здесь позже поселения Старые Санжары (ныне село Решетники Полтавского района), а затем и Новые Санжары.

Как известно, возвратившись в 1243 году из похода в Европу, Батый основал с центром на Нижней Волге монгольское государство Золотую Орду. На завоеванных землях он посадил своих наместников — баскаков с войском.

О том, что представлял собой край после Батыевого нашествия, можно судить по следующим источникам. В 1246 году через Киев к татарам ехал из Польши папский миссионер Плано Карпини. Он отмечал: «Когда мы проезжали по русской земле, то видели бесчисленное множество черепов и костей человеческих в степи. Киев был прежде очень велик и многолюден, а ныне в нем едва ли 200 домов».

Воспользовавшись тяжелым положением Руси, ослабленной феодальной раздробленностью и монголо-татарским игом, великие князья литовские расширяют свое государство за счет западнорусских земель. Начало захвату русских земель положил Миндовг, а затем его продолжали Витеня, Гедимин, Ольгерд и другие. В 50-х годах XIV века великий князь литовский Ольгерд, продолжая политику своих предшественников, присоединил к Великому княжеству Литовскому Чернигово-Северщину, затем Подолию (земли по Днестру), а вскоре и Киевщину с прилегающей к ней Переяслав-щиной. Таким образом, в начале 60-х годов XIV столетия и Полтавский край оказался под властью Великого княжества Литовского. Сначала присоединенные Литвой земли были на положении автономных удельных княжеств, которыми управляли удельные князья — наследника Рюрика и воеводы или члены великокняжеского литовского рода.

Государственность, экономика и культура Руси оказали значительное влияние на социально-экономическое и культурное развитие Великого княжества Литовского, государственным языком которого стал древнерусский язык. Часть литовских феодалов-язычников и католиков принимала православную веру, отдельные, в том числе и сыновья Ольгерда (Владимир Ольгердович и другие), получившие княжества в русских землях, обрусели.

Великие князья литовские раздавали на присоединенных территориях земли своим и русским князьям и боярам за службу в войске, предоставляли имения во-временное владение — «до воли господаря» (великого князя), «до живота», «на вечность», «в отчину» (то есть с правом передачи по наследству). Вероятно, тогда же, во второй половине XIV века, сын Ольгерда Юрий Бельский, взявший свою фамилию от белорусского города Вельск, получил вотчину в Поворсклье. Он соорудил здесь большую крепость Бельск[15] для защиты от набегов врагов. В конце XIV века одним из владельцев Вельска был Иван Юрьевич (вероятно, внук великого князя литовского Ольгерда). Хотя некоторые историки считают, что Вельск основан князьями Бельскими в XV столетии, но следует согласиться с теми, кто утверждает, что в то время сооружаются новые укрепления на том месте, где после нашествия Батыя вновь было основано поселение еще в XIV веке. Тогда же, во времена Витовта, с целью защиты юго-западных окраин Великого княжества Литовского в Поворсклье возрождаются и некоторые другие разрушенные монголо-татарами города-крепости, в том числе и Опошня, упоминаемая в летописях XII столетия.

Украинский археолог Н. Е, Макаренко на основании археологических исследований сделал вывод, что на двух бельских городищах, которые вместе занимали площадь в 80 десятин[16] и которые соединялись между собою валом длиной в 40 верст[17], в древности было два города, которые принадлежали какому-то князю.

Дореволюционный историк А. В. Богданович, ссылаясь на то, что остатки огромных земляных укреплений здесь хорошо были видны еще и до начала XIX века, вокруг было огромное количество могильных курганов, а в укреплении находили стальные стрелы, наконечники для стрел, боевые ножи, латы (панцирь), считал, что здесь произошла какая-то великая битва. Еще до конца XVII столетия здесь сохранялись остатки древней каменной крепости.

Так какая же великая трагедия разыгралась здесь, если был уничтожен большой город-крепость и осталось такое огромное количество курганов — братских могил на поле брани?

Обратимся к событиям конца XIV века, которые происходили в Золотой Орде. Там начались смуты. Земли на запад от Волги в 60—70-х годах подчинил себе темник Мамай, ставший фактическим правителем. А на восток от Волги вели борьбу за власть наследники хана Батыя и его брата Ичена. Воспользовавшись этими междоусобицами в Орде, Польша и Литва завоевывают земли в бассейне Днепра, усиливается союз русских княжеств с Москвой. После поражения Мамая в Куликовской битве 1380 года хан Тохтамыш утвердился в Орде и попытался вернуть ей былое могущество. Противодействуя усилению Москвы, он поддерживал ее соперников — нижегородско-суздальских и тверских князей. Но в 1398 году Тохтамыш был разбит ханом Заволжской Орды Темир-Кутлуем (известным еще под именами Темир-Кутлук, Тимур, Тамерлан) и вынужден был бежать под защиту великого князя литовского, с помощью которого решил возвратить себе власть в Золотой Орде.

В свою очередь, Витовт стремился использовать союз с Тохтамышем. Он, как и другие его предшественники — представители династии Гедиминовичей, проводил политику, направленную на защиту автономии Литовского и Киевского княжеств в то время, как великий князь литовский Ягайло Ольгердович, в соответствии с Кревской унией (1385 год) женившийся в 1386 году на наследнице польского престола Ядвиге и провозглашенный польским королем, стремился ликвидировать независимость Литвы. Витовту удалось в соответствии с Острогским соглашением добиться признания себя пожизненным правителем вассально зависимого от Польши Литовского княжества. Со временем он начинает именоваться великим князем литовским.

Опираясь на крупных литовских феодалов, Витовт продолжал расширять границы своего княжества за счет русских земель. С этой же целью он использует междоусобную борьбу в Золотой Орде, вступает в сговор с Тохтамышем и принимает в свое княжество хана-беглеца с его людьми.

Темир-Кутлуй собирает против хана-отступника и его союзника Витовта огромную рать во главе со своим военачальником (темником) Едигеем, который стал фактическим правителем Золотой Орды, и отправляется во владения Великого княжества Литовского. Витовт, в свою очередь, выступает против золотоордынцев с огромной армией литовских, русских, польских князей и других своих союзников. Об этих событиях так рассказывается в «Московском летописном своде конца XV века»: «Князь великий Витовт Кестутьевич Литовский собрав вся многи, с ним же бе и царь Тахтамыш со своим двором, а с Витовтом Литва, Немци, Ляхи, Жемот, Татарове, Волохи, Подоляне. Единых князей с ним бе числом 50 и бысть сила ратных велика зело. И со всеми сими полкы и со многочисленными ратьми ополчився, поиде на царя Темирь Кутлуя и на всю его силу Татарьскую, похвалився глаголяше бо Витовт: «поидемъ и победим царя Темирь Кутлуя, взем царство его, посадим на нем царя Тахтамыша; а сам сяду на Мосдве на великом княженьи на всей Русской земле». Прежде бо того свещася Витовт с Тахтамышем глаголя: «аз тя посажу в Орде ра царстве, а ты мене посади на Москве на великом, княженьи на всей Русской земле». И на том поидоша на Темирь Кутлуя. А царь Темирь Кутлуи в то время присне со многи своими полкы и ратными и с князьями Ординьскими и со всею силою Татарьскою…»

Далее в летописи говорится, что Витовт с Тохтамы-шем «…заВещаваша меж собою Тахтамышу сести на Орде и на Сарай, и на Болгарех, и на Астрахани, и на Яицкой орде, а Витофту бы сести на Москве и на Великом Новеграде и Пскове…».

Как свидетельствует летопись, войска Витовта и Темир Кутлуя встретились летом 1399 года на реке Вор-скле, где произошла великая битва и где Витовт потерпел страшное поражение: «И сретостеся с царем Тахтамышем на реце Ворскле, бысть сеча зла, и одоле Темир-Кутлуй, и поплени всю землю Литовскую. Витофт же и Тактамыш с малыми людми убежаста. А литовских князей побито, се емена их; князь Ондрей Ольгердович полоцкий, да брат его Дмитрей брянской, князь Михаил Евнутьевич, князь Иван Дмитреевич Киндаев, князь Андрей Пасвеник Дмитреев, князь Иван Борисович киевский, князь Иван Евлашкович, князь Глеб Святославович смоленский, князь Семен Михайлович, князь Лев Кориодович, князь Михайло Васильевич подберезский з братом князь Александром, князь Михайло Данилович, брат его князь Дмитрей волынский, князь Амон Полунтеевич, князь Иван Юрьевич Бельский, князь Выспытко краковский; ляцких князей и панов, и бояр, и дворян безчисленно множество побито».

Из этой кровавой сечи удалось бежать только Витовту с Тохтамышем и небольшой частью войска, а вся огромная армия великого князя литовского и его союзников осталась у берегов Ворсклы. «Царь же Темирь-Коутлуи, — как говорится в «Никаноровской летописи», — поиде в землю Литовскую, воюючи и жгоучи и пленяющи; пришед к Киеву, и взя окоупа 3000 руб-левъ, а с Печерьского монастыря 30 рублевъ, месяца авгоуста 12».

После этого сражения на Ворскле, судя по записям в летописях, были снова уничтожены все возрожденные или вновь сооруженные во времена Витовта города-крепости и много других поселений на Левобережье по пути следования золотоордынцев. Некоторые ученые считают, что запустение Полтавского края после нашествия Батыя сохранялось еще несколько столетий, вплоть до первой трети XV века. Но они почему-то не учитывают возрождения части укрепленных мест, поселений в последние десятилетия XIV века и страшного разорения края Темир-Кутлуем — Едигеем после поражения Витовта на Ворскле.

А где же конкретно происходила эта битва? Кое-кто из дореволюционных историкрв Полтавщины, в том числе и Л. В. Падалка, считали, что это побоище произошло на территории будущего Кобелякского уезда, в районе населенных пунктов Соколка — Озера — Солошино — Переволочна — Кишенки — Орлик — Китайгород (ныне село Царичанского района Днепропетровской области). Другие прямо называли место вблизи Кобеляк, за рекой Ворсклой, по дороге на Царичанку, возле урочища «Красная Гора», где якобы и погибло войско Витовта.

Но многие источники дают возможность более точно определить место битвы. Шведский историк XVIII века Густав Адлерфельд в своем исследовании «Военная история Карла XII, короля шведского. 1740» пишет, что Полтавская битва 1709 года произошла на том самом поле, где когда-то была разбита армия великого князя литовского Витовта. Ссылается он на труд польского историка XVI века Мартина Кромера «Хроника Польши в жизни Владислава Ягеллона», написанный на основании архивных документов и летописи не менее известного автора истории Польши XV столетия Яна Длугоша, в распоряжении которого были многочисленные польские, чешские, венгерские, французские, немецкие хроники, русские летописи и современные ему архивные документы.

Глубокие исследователи истории Полтавщины — дореволюционные историки И. Ф. Павловский и Л. В. Па-далка, составители юбилейного сборника, посвященного 200-летию Полтавской битвы, В. Е. Борисов, А. А. Балтийский и А. А. Носков, другие историки утверждают (да об этом и сейчас прекрасно знают все полтавчане), что в народе «Шведской могилой» называется могила русских воинов (1345 человек, офицеров и рядовых, которые погибли в Полтавской битве), хотя сами шведы погребены километра за два от русских, вправо от дороги Полтава — Диканька — Опошня — Зеньков. Кстати, с давнего времени народ употреблял название «Шведская могила» ко всему полю баталии под Полтавой. В этом же районе есть улица Шведская Могила.

И. Ф. Павловский утвердительно говорит о месте погребения шведских воинов в урочище Побиванка, известием задолго до Полтавской битвы; рядом с древним курганом: «Холм этот находится в 2-х верстах от Шведской могилы, в местности, называемой «Побиванка». По бокам его есть небольшие два холма: в них, по преданию, и погребены шведы… В колонии душевнобольных Полтавского губернского земства, расположенной недалеко от поля сражения, при постройке находят много черепов. Возможно, что и здесь хоронили павших шведских воинов». На этом центральном холме, который существовал с седой древности, в открытом поле на запад от села Семяновки (ныне село Кротенки Полтавского района) среди множества других могил, разбросанных по полю, в 1909 году был установлен памятник шведам от шведов — огромный гранитный монолит, привезенный из Швеции своим землякам.

Именно в этих местах, между селами Семяновкой и Петровкой, где с древних времен существовала переправа через Ворсклу, по которой армия Петра I переправилась на правый берег реки, возможно, в древности переправлялись и половцы, и золотоордынцы. По всей вероятности, здесь же, возле переправы, на огромном поле, и произошло первое сражение армии Темир-Кут-луя — Едигея с войском Витовта — Тохтамыша. О великой сече здесь в древности свидетельствуют названия небольшой речушки Побиванка (приток Ворсклы), которая когда-то протекала в этих местах, и одноименного маленького села, бывшего здесь когда-то. Это же название сохранилось за балкой и урочищем до наших дней. Об этом напоминает и древняя могила — курган, на котором установлен памятник шведским воинам от соотечественников, и следы других могил на поле, вблизи переправы.

Хан Тохтамыш, вероятно, сначала и стоял здесь со своими людьми. Возможно, с разрешения Витовта он поселился здесь, бежав в 1398 году из Золотой Орды. На этой же территории, на речушке Побиванка, километров за 10 на северо-запад от Полтавы, вблизи упомянутой дороги на Диканьку — Великие Буди ща — Опошлю — Зеньков, есть село Тахтаулово, возникновение которого относят уже ко временам польского владычества в этих краях. Но татарское его название, которое дословно обозначает аул Тохтамыша, сохранилось со времен пребывания последнего в этих местах.

Поэтому, видимо, и направил сюда свой удар Темир-Кутлуй. Возможно, Тохтамыш принял на себя первый удар своих же (золотоордынцев) соплеменников.

После поражения, нанесенного ордынцами, на поле возле переправы через Ворсклу, войско Витовта — Тохтамыша отступает вверх по Ворскле под защиту городов-крепостей, какими были тогда Великие Будища, Опошня и особенно Бельск и Куземин. Думается, они уже были возрождены при Витовте в последней четверти XIV века. Их остатки хорошо были видны в последующие столетия. А о том, что путь Витовта и его преследователей пролегал именно в этом направлении, свидетельствуют многочисленные курганы — могилы на этом пути. Несмотря на огромную разрушительную силу времени и небрежное отношение к ним многих наших современников, их следы сохранились и до наших дней. Много этих свидетелей старины в районе Великих Будищ, Опошни, Лихачевки (само название которой уже говорит о какой-то большой беде, случившейся здесь). Но особенно большое количество таких курганов в районе села Бельска, куда под защиту крепости отступали литовско-русские войска. В урочище Скоробор, Осняги, Саранчово Поле (где, как считал известный дореволюционный ученый В. А. Городцов, курганы скифского времени) большая группа могил на площади, занимающей еще и в начале XX века около 32 десятин. Группа могил возле Войновки — так называемые «Войновские могилы», занимала площадь 15–20 десятин, а вблизи хутора Голубова — «Голубовы могилы» — до 8 десятин. Стрелы, кольчуги, другие вещественные доказательства находили еще и в дореволюционные годы на этой территории, в окрестностях Бельска, в самом Бельске. Все это дало повод историку Л. В. Падалке считать, что именно здесь Темир-Кутлуй окончательно разбил войско Витовта.

А на пути отступления войска Витовта — Тохтамыша к Вельску, недалеко от села Лихачева (ныне Котелев-ского района), по направлению к селу Миськи Млины, бывшего когда-то городскими мельницами древнего города Опошни, находится известная в народе Витовтова Могила — большой памятник-курган, по утверждению дореволюционного церковного историка В. Курдиновско-го, — «памятник битвы Витовта с Тамерланом». Название исключительно убедительное, так как в древности на Украине, как правило, могилы — памятники битвы называли не по имени победителя, а по имени побежденного. Как, например, и Шведская могила под Полтавой. Следовательно, здесь во время отступления Витовта произошло крупное сражение с войском Темир-Кутлуя — Едигея., в котором нанесен был еще один удар войску великого князя литовского и его союзников. Об этом свидетельствуют и другие курганы — могилы в этой местности.

Следовательно, битва Витовта и Тамерлана длилась не один день, и поле этой баталии протянулось от Полтавы до одной из самых значительных в те времена Бельской крепости.

Несмотря на поражение в 1399 году в Поворсклье, на то, что золотоордынцы опустошили, разорили край, уже в первой четверти XV века Витовт снова собирает свои дружины и осуществляет ряд ответных походов в глубь владений Золотой Орды, в том числе в предгорья Кавказа, в земли древней Кабарды, к черкесам пятигорским и в другие места.

В Золотой Орде, которая образовалась вследствие завоевательных походов и объединила силой многочисленные народы различного этнического происхождения и разных степеней социально-экономического и культурного развития, с развитием феодализма все усиливаются междоусобные распри между крупными татарскими феодалами за ханскую власть, растет недовольство угнетенных народов. Все это довольно умело использует Витовт с целью укрепления и расширения границ своего государства. Он разрешает селиться на Левобережье (на левом берегу Днепра) выходцам из Орды, недовольным ордынскими правителями.

После этого похода начинается довольно интенсивная со времен Батыева разорения колонизация территории Полтавского края. Черкесские племена, которые еще задолго до похода Витовта начали селиться на Правобережье, где основали город Черкассы, теперь в значительном количестве снова прибывают в Поднепровье и обосновываются в Посулье, а частично в Поворсклье. Они сравнительно быстро ассимилировались со славянами.

Тогда же, в первой четверти или первой трети XV века, направляется на Левобережье, в пределы будущей Полтавщины, и другой — менее значительный колонизационный поток, уже с берегов Волги, из центра Золотой Орды. Это был татарский мурза (князь) Лекса, или Лексада Мансурксанович, со своими людьми, не поладивший с золотоордынскими ханами. Возможно, он из рода Тохтамыша, хотя кое-кто считает его одним из наследников Мамая. От Витовта Лексада получил ВО владение огромные земельные угодья по Ворскле и верхней Суле, в том числе Полтаву, Глинск и Глиницу (некоторые историки считают, что так в то время называлась Опошня). Он отстроил эти города-укрепления, которые должны были защищать границы Великого княжества Литовского от Золотой Орды, а — вскоре и от Крымского ханства, которое отделилось от нее в последние десятилетия XV века, стало вассалом Турции и оттеснило Литовское княжество от берегов Черного моря. Крымские татары потом не раз опустошали Полтавский край.

Лексада принял православие, взял себе имя Александр, а от города Глинска — фамилию Глинский. Таким образом Полтава и значительная часть Полтавского края стали владениями родоначальника князей Глинских — родственников русского царя Ивана Грозного по его матери — Елене Глинской. Как известно, судьбы князей Бельских и Глинских чем-то сходны. Будучи богатыми феодалами, они принадлежали к той части литовско-русских князей, которая вела борьбу за отделение значительной части русских, украинских и белорусских земель от Литвы. Потерпев поражение в борьбе, представители первого рода переходят на службу к Московскому князю в 1482–1500 годах, представители второго — в начале XVI века. В 1526 году одна из дочерей Василия Глинского — Елена вышла замуж за великого князя Московского Василия III и стала матерью Ивана Грозного.

Пришедшие в Поворсклье с Лексадой татары, так же, как и черкесы, со временем ассимилировались с местным населением, переняли его культуру, религию, традиции. Но остались с тех пор фамилии татарского происхождения — Барабаши, Байбузы, Кардаши, Кочубеи и многие другие, а также некоторые слова в украинском языке, и многие топонимы. Обо всем этом и поведало исследование событий, связанных с битвой на Ворскле 1399 года.

Алексей Антипов (учитель, г. Боровск) Бригадный подряд XVII века

Этот документ был в неведении до поры до времени среди других, не менее интересных бумаг, хранящихся в Центральном государственном архиве древних актов. Натолкнулись на него несколько лет назад реставраторы, собирая по крохам все, что касается истории интереснейшего памятника архитектуры XVI–XIX веков — Боровского Пафнутьева монастыря. Тогда готовился проект реставрации этого памятника. Работники архива помогли мне приобрести для музея, созданного в монастыре на общественных началах, фотокопию документа, чтобы подробно изучить его и использовать при проведении экскурсий.

Подрядная запись XVII века неизменно вызывает интерес у посетителей монастыря, особенно у хозяйственников, руководителей предприятий, организаций и учреждений, экономистов, строителей, философов… Вот уже несколько лет ко мне обращаются с письмами с просьбой рассказать подробнее об этом документе. В нем отражено два характерных момента — показано, кто строил, кто так красиво и добротно сложил камень к камню, и как строили, условия подряда, условия, при которых с давних времен создавалось взаимовлияние экономики и нравственности. Этот вопрос сегодня особенно актуален.

Знакомясь с подрядной записью, многие усматривают в ней истоки современного бригадного подряда.

Пафнутьев-Боровский монастырь, расположенный в ста километрах юго-западнее Москвы, создан в сороковых годах XV века. К середине XVI — началу XVII века он становится древнерусской крепостью с мощными стенами и башнями, боевыми укреплениями. Это, пожалуй, единственная крепость, сохранившаяся и дожившая до наших дней из цепи крепостей, поставленных для защиты Москвы от врагов с юго-западного направления. И не раз у этих стен гремели пушки, проливалась кровь в лихих сражениях.

В начале XVI века возводится интересное кирпичное массивное здание — трапезная. Строится оно по типу кремлевской в Москве одностолпной Грановитой палаты. При трапезной — теплая церковь, звонница. Несколько позже территория монастыря обрастает жилыми и хозяйственными постройками, также кирпичными, в основном трехэтажными.

Ранее построенная (1460–1470 годы) белокаменная церковь, расписанная художниками Митрофаном и Дионисием с сыновьями, уже не удовлетворяет развивающийся монастырь. Вместо нее в 1586 году строится большой пятикупольный собор, содержащий в себе элементы соборов Московского Кремля, церкви в Вязёмах. Собор расписывается иконным письмом. После серьезных естественных разрушений (обвалился центральный барабан) собор ныне отреставрирован. Группа художников продолжает вести реставрацию фресковой росписи.

В конце XVII века строится еще одна церковь.

Вместо бывшей звонницы возводится высокая колокольня, о которой и пойдет дальше речь.

Памятники истории и архитектуры вызывают большой интерес у экскурсантов. Но подчас, даже от опытных экскурсоводов и искусствоведов, приезжающих сюда с группами, не удается услышать ответа на вопрос: «Кто архитектор, кто мастер этих произведений искусства?» И это относится не только к ансамблю зданий Пафнутьев-Боровского монастыря. Так уж получилось, что церковь, как правило, сохранила для истории лишь имена вкладчиков, но никак не имена мастеров.

Вот и здесь слышим объяснения экскурсоводов, что церковь Ирининская (северный придел к собору) построена на вклад царицы Ирины, жены царя Федора Ивановича. Больничные палаты с церковью Ильи пророка построены на вклад «боярыни княгини Марии Мироновны да ер сына князя Иоанна Борисовича Репниных». Про колокольню известно, что ее построил князь Константин Осипович Щербатов. Да, был такой богатый вкладчик в монастырь. На строительство колокольни он «дал своих денег 692 руб. 13 алтын и 2 деньги».

Но руки какого мастера сложили это красивое здание? Колокольня поставлена на подклете «восьмериком на четверике», прямоугольная в плане, трехъярусная. Украшена узорчатыми карнизами, полуколоннами, каменными наличниками, бочечками и ширинками. Четырежды опоясана цветными изразцами кудесника Степана Полубеса. Постройка завершается двухъярусным восьмигранником звона, увенчанным также восьмигранными шейками с куполом и крестом.

В Общем, сооружение — пример русской красоты. И возникает вовсе не праздное любопытство, узнать подробности строительства этой колокольни — кто его строил. Об этом и рассказывается в «подрядной записи». Начинается она с перечисления имен мастеров каменного дела. Их было двадцать шесть человек.

Каменных дел подрятчики Костромского уезду живоначальные Троицы Ипацкого монастыря, села Исаковского крестьяне Степан Григорьев, да яз, Василий Петров, да яз, Артемий Прокофьев, да яз, Григорий Ферапонтов, да яз, Никита Иванов, да яз, Алексей Иванов, да яз, Антон Варфоломеев, да яз, Борис Осипов, да яз, Федор Ульянов, да яз, Кондратий Ильин, да яз, Платон Степанов, да яз, Степан Степанов, да яз, Иван Семенов, да яз, Захар Григорьев, да яз, Лаврентий Малентьев, да яз, Дмитрий Венедиктов, да яз, Василий Корнилов, да яз, тогож уезду села Озденорова, боярина князь Андрея Ивановича Голицина крестьяне Карп Федоров, да яз, Алексей Степанов, да яз, Иван Петров, да яз, села Сангурова крестьянин Иван Яковлев, да яз, боярина князь Бориса Алексеевича Голицина, села Вордукова, Семен Тимофеев, да яз, тогож Ипацкого монастыря села Нефедова крестьянин Артемей Понкратьев, да яз, того ж уезду стольника князь Федора Ивановича Вяземского села Новинского, крестьянин Ефтифей Кондратьев, да яз, государева дворцового села Красного, тогож уезду крестьянин Са-мойла Фадеев, да яз, тогож села Новинского крестьянин Трофим Ананьин, все мы подрятчики и каменщики в нынешнем во 198 — году, майя — 24 день (то есть в 7198 году по прежнему летосчислению или в 1690 году настоящего летосчисления. — А. А), поручились есмы друг по друге круговою порукою и дали мы, на еебя сию запись Боровского уезду Пафнутьева монастыря архимандриту Феофану да келарю старцу Пафнотйю з братией в том, что подрядились мы подрятчики и каменщики, в том Пафнутьеве монастыре зделать колокольню каменную…

Вот кто навека отразил в камне свой принцип работы: «Делать самым добрым мастерством»!

Далее следует подробное описание всех дел, которые надо выполнить. Колокольня строилась на месте бывшей звонницы, часть работ была выполнена другой бригадой, но небрежно и подлежала переделке, что и указывается в документе:

…На колокольни шатер и слухи большие разобрать нам, подрятчикам своими работниками, и вновь свести под колоколами свод. И с того своду взять осьмерик и слухи большие, где быть колоколам… и спустя пояс обложить другие слухи и дубья и связи, на чем колоколам виснуть, класть как пристойно, и другие слухи перемкнуть, и сверх колоколов свод свести на восемь граней покруче, и спуски черепицею…

Как видим, дается полный перечень работ, которые надо выполнить подрядчикам.

Строилась колокольня «против образца Петровского монастыря, что на Москве, колокольни». Оговорено, какие отделочные работы обязуется выполнить бригада: «И всю тое колокольню поставить в отделке и подмазать во всех житиях и в ризнице и во всех ходах кружальных, и обелить ту колокольню нам, подрятчикам и каменщикам, не отымайся никоими делами, и леса разобрать».

А вот как сказано о том, кто выполняет подсобные работы и обеспечивает вспомогательными средствами:

А работники, которым кирпич, известь и вода вверх носить и те работники наши ж подрятчиковы. А кто колокольни на земле кирпич и известь и вода возить, и шайки и лотки и топоры и лес и доски на кружало — все их монастырское. А пить и есть нам, подрятчикам, все их же монастырское за трапезою или где оне власть укажут двадцати шти человеком.

Немало уделено внимания вопросам оплаты труда:

…А рядили мы, подрятчик и каменщики, от сего вышеписанного дела денег сто десять рублев, четверть круп овсяных… да под рухлядь их. подвода монастырская от Москвы до монастыря. А взяли мы ныне наперед тридцать рублев денег, а как зделаем первые слухи под пяты, взять нам тридцать же рублев денег. А как. мы зделаем сдругие слухи и верх в отделку поставим, и нам взять тридцать же рублев денег. А как станем делать рундуки, и нам взять десять рублев денег, а достольные деньги взять нам, десять рублев, как то выше писанное каменное дело в отделку поставим совсем. Да нам же взять наперед вина ведро…

Пусть не смущает читателей последняя приписка о ведре вина. Что было, то было. Я не стал исключать и умалчивать этот факт, но о нем еще будет серьезнее сказано ниже.

Строго определены сроки выполнения работ:

…А зделать нам, подрятчиком, то вышеписанное каменное колокольное дело на сроки во 199-м году сентября в 9 числе или в 14 числе.

Так как новый год в прошлом начинался с 1 сентября, то практически работа начиналась, так и кончалась по настоящему календарю в том же году и продолжалась всего около 3,5 месяца. Заметим, как точно предусматривалось завершение работ — не в третьем или четвертом квартале, как сказали бы сейчас, а 9 или 14 сентября! И записано это было со всей ответственностью.

Какое отражение нашли в подрядной записи вопросы качества работы и дисциплины строителей, видим из таких строк:

…А делать нам то вышеписанное дело самым добрым мастерством и от того дела нам прочь не отойти и того дела ничем не остановить и будучи у того дела нам не пить и убытку в том никакова не учинить…

И еще:…А буде мы подрятчик и каменщики, того вышеписанного каменного колокольного дела на те вы-шеписанные сроки, самым добрым мастерством не зделаем, или от того дела не доделав, прочь отойдем или то каменное дело чем остановим, или учнем пить и бражничать, или за каким дурном ходить или против сей записи, что написано выше сего, хотя мало в чем не устоим, и на нас, подрятчика и на каменщиках, кто нас в лицах будет, взять им, архимандриту Феофану и келарю старцу Пафнотию з братией по сей записи за неустойку двесте рублев денег.

Девиз бригады «Делать самым добрым мастерством» несколько раз указывается в документе. Оговорены здесь и такие случаи, как исправление брака и порядок оплаты за простой по вине заказчика:

…И буде после тех сроков над тем каменным делом впредь в чем учинитца какая поруха, и нам подрятчикам, починивать своим товаром за тою же рядою. A что учинитца простой за каким товаром… иметь на всякого человека по гривне за всякий день.

Пусть не осуждает меня читатель, что много цитирую из этого документа, но мне хочется донести до сегодня то звучание слов, каким проникнут этот документ трехсотлетней давности. А смысл понятен нам и сейчас: наделал брак — переделывай за свой счет и своими материалами. За простой «по вине администрации», как бы мы сейчас сказали, платили почти в три раза больше, чем за работу. Как это обязывало хозяйственников, в данном случае келаря и архимандрита, дорожить каждым рабочим днем, своевременно обеспечивать всеми материалами, не допускать простоя! Да и для каменщиков простой был невыгоден, так как если они не выполнят работу в установленный срок, то придется платить неустойку 200 рублей, то есть почти в два раза больше того, что заработают. А платить придется, если не им самим, то их детям! Во всем, как видим, есть здравый смысл.

Строилась колокольня, как уже говорилось, «против образца колокольни Петровского монастыря, что на Москве» (она и сейчас там стоит, на Петровке). Но мастера не могли просто повторять уже кем-то ранее созданное, их девиз — делать самым добрым мастерством — не позволял этого. Мастера взяли да развернули «восьмерик на четверике», так, что в плоскости четверика стала теперь не плоскость восьмерика, а ребро. И общий вид колокольни изменился, она похорошела.

Заканчивается документ, как и полагается, подписями. Мастера каменного дела были, очевидно, неграмотными, так как за них расписались другие:

«По их велению»… «по их челобитию»… руку приложили клемлевские грамотеи — подьячие. Последние четыре строчки подрядной записи такие:

Послух Артюшка руку приложил.

Послух Я кишка руку приложил.

Послух Степка руку приложил.

Послух Мишка руку приложил.

Послух, оказывается, свидетель по слуху, своей подписью удостоверяющий верность документа.

Имеются в заключении и такие слова: А подлинную запись писал Ивановской площади стольника и полковника стремянного Иванова полку Елисеевича Циклера сотенного ппТрошка Затмыщерков, лета 7198 майя в 28 день, то есть писалась подрядная запись на Ивановской площади, что возле колокольни Ивана Великого в Московском Кремле 28 мая 1690 года.

Действительно, в этом документе заложены основы бригадного подряда: бригада в 26 человек подрядилась за определенную плату и в установленные сроки построить объект. Интересны детали этого подряда, условия оплаты, вопросы качества, дисциплины, ответственности за своевременность завершения работ.

Можно было бы и закончить разговор об этом документе, но…

Из писем, полученных мною от строителей, прорабов, руководителей строительных трестов, работников различных строительных организаций, видно, что авторы их просят заручиться древним документом для «служебного» пользования, хотят найти рецепты успешного внедрения коллективного подряда сегодня.

Следует сказать, что сам по себе документ, так же как и только формальный переход на коллективный подряд, без основательной подготовки, не обеспечит успеха. Нужна тщательная подготовка, серьезная организация труда, повышенная ответственность обеих сторон — и заказчика, и подрядчика.

Приведу еще один документ из Центрального государственного архива древних актов — челобитную Великому Государю:

Великим государем царем и великим князем, Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу, и великой государыне, благоверной царевне, и великой княжне Софии Алексеевне Всех Великая и Малыя и Белыя России самодержцем. Бьют челом богомольцы Ваши Пафнутьева монастыря Боровского архимандрит Феофан з братиею.

В прошлом, государи, во 196-м году майя в 4 день подрядились у нас, богомольцах ваших, в Пафнутьеве монастыре Боровского, зделать колокольню каменную, Ярославского уезду заводского Подгорного Стану, деревни Дьякова, стольника Семена Иванова сына Кала-чаева, крестьяне ево Кирила Остафьев, Фома Иванов, Кирила Борисов… с товарищами… зделать им каменную колокольню у нас в Пафнутьеве монастыре…

И аналогично ранее описанной подрядной записи перечисляются объем работ и условия. Но, оказывается, каменщики не выполнили своего слова, — против той своей записи ни в чем не устояли… Колокольное дело покинули и от дела сошли к Москве… То колокольное дело ныне уже встало… А сверх записи и уговору у нас богомольцев взяли многие деньги и запасы лишние и убытки нам учинили великие… Вот и обращаются монастырские власти:

…Великие государи, смилуйтесь.

В данном случае, как видим, и хорошо написанный «Подряд» не сработал. Не устояли ярославские мастера, «дела покинули и от дела сошли к Москве. То колокольное дело встало…».

Возможно, в том оказались виноваты и власти монастырские. Было, значит, и так.

Спартак Ахметов Алмаз «Шах» и другие

Многие туристы, бывая в Москве, посещают Кремль. Здесь есть на что посмотреть — и старина, и новь. Особым вниманием пользуются Оружейная палата и выставка Алмазного фонда СССР. Алмазный фонд — это не только обеспечение нашей валюты, но и совершенно феерическое зрелище. Вот вращается на подставке бриллиантовая корона Российской империи, разбрасывая во все стороны ослепительные радужные искры. Рядом с ней лежат символы императорской власти — держава и скипетр, в котором холодноватым голубым огнем посверкивает алмаз «Орлов». Среди этого сияющего великолепия почти незаметен удлиненный камень размером с мизинец. Внимательный посетитель может разглядеть на нем странные письмена. Готовый в этой комнате чудес ко всяческим чудесам, он все-таки не поверит, что невзрачный камень оценен в 80 тысяч рублей золотом. Между тем это алмаз «Шах», история которого исчисляется четырьмя столетиями. Это выкуп за кровь А. С. Грибоедова.

Самые древние и богатейшие месторождения алмазов сосредоточены на берегу реки Кришна в Индии. Это россыпи и копи Голконды, Колура, Тунгабхадра. Где-то здесь и был найден желтоватый удлиненный алмаз.

Согласно правилу индийских мастеров алмаз высшего качества имеет вершины, грани, ребра в количестве 6, 8 и 12. Они должны быть острыми, ровными и прямолинейными. Другими словами, алмаз должен иметь кристаллографическую форму восьмигранника — октаэдра (по-арабски — «хавай ал-мас»). Кроме того, камень должен быть брахманом, то есть абсолютно бесцветным и прозрачным. Желтоватый алмаз «Шах» относился к сорту вайшья, а форма его далека от идеального октаэдра. В связи с этим он не задержался в руках индусов и был продан правителю Ахмаднагара, султаната на западном побережье полуострова Индостан.

Султаном Ахмаднагара был мусульманин Бурхан Второй. Индийские суеверия по поводу алмазов его мало волновали. Зато громадный удлиненный алмаз — перст аллаха! — поразил воображение. Кроме того, обширные плоские грани алмаза показались ему идеальными скрижалями истории, на которых следует увековечить свое имя. Бурхан Второй был тщеславен и даже присвоил титул Низам-Шаха, то есть «Владыки Порядка».

По-видимому, в придворной камнерезной и гранильной мастерской Бурхана работал талантливый, если не гениальный, мастер. Одним из первых на Востоке он научился гравировать надписи на алмазе. Мы знаем, что алмаз является самым твердым минералом на земле. Его нельзя ничем поцарапать[18]. Каким же образом безымянный мастер сделал надпись на грани октаэдра, самой твердой грани камня? Он догадался, что алмаз можно поцарапать только алмазом! И вот мастер покрыл октаэдрическую грань тонким слоем воска, иглой нацарапал на нем нужные слова. Затем на кончик стальной или медной иглы, смоченной маслом, набирал алмазную пыль и без конца царапал по грани. В результате многодневного труда появилась первая надпись. В русской транскрипции она выглядела так: «Брхан сани Нзмшах 1000 снт». Точный перевод гласит: «Бурхан Второй Низам-шах. 1000 год». Поскольку мусульмане ведут летосчисление со дня бегства пророка Мухаммада из Мекки в Медину (622 год), то время появления первой надписи датируется 1591 годом от рождества Христова. Другими словами, в ближайшее время алмазу «Шах» исполнится 400 лет.

При внимательном рассмотрении подлинной надписи никаких особых затей не видно. Разве что три точки выступают в двух ролях. Рядом с единицей они означают три нуля (то есть 1000), а вместе с процарапанными дужками образуют слово «санатун» — «год». Кроме того, надо сказать, что в арабском письме краткие гласные не пишутся, поэтому в слове Бурхан нет буквы «у», а в слове «Низам» отсутствует буква «и». Слово же «санат» («год») вовсе оказалось без гласных.

Алмаз «Шах» недолго украшал сокровищницу Бур-хана Второго. На севере правил слишком грозный сосед — шах Акбар из династии Великих Моголов[19]. Это был выдающийся государственный деятель, смелый и способный военачальник. Не зная грамоты, он ввел новую религию «дин-и иллахи» («божественную веру»), в которой эклектически смешал ислам, индуизм, парсизм и джайнизм. Себя он провозгласил главой новой веры, а границы своего государства расширил от Балха на севере до реки Годовари на юге. В 1595 году шах Акбар покорил Ахмаднагар и большую часть сокровищ Бурхана присвоил.

Так алмаз «Шах» стал династической регалией Великих Моголов. Более сорока лет он пролежал в сокровищнице, пока не попал на глаза внуку Акбара — Джихан-Шаху. «Повелитель Вселенной» (так переводится его имя) еще более возвеличил государство Великих Моголов. В начале карьеры он, борясь за власть, воевал с отцом Джихангир-Шахом, убил своего старшего брата Хосрова и вырезал остальных претендентов на «Павлиний трон». Он строил оросительные каналы в Пенджабе, но одновременно вдвое увеличил налоги на подданных. Вел гибкую политику с европейцами: разрешил английским купцам торговать в стране. Его жизнь была украшена любовью к красавице жене Мумтаз-Махал. Когда она умерла, Джихан-Шах собрал лучших мастеров и повелел воздвигнуть мавзолей, равного которому не должно быть во Вселенной. Так появился Тадж-Махал — одно из чудес света.

Самое любопытное заключается в том, что Джихан-Шах сочетал царственное величие с профессией мастера-гранильщика. Многие часы он проводил в придворной мастерской, собственноручно обрабатывая самоцветы. Может быть, именно он отполировал некоторые грани алмаза «Шах», чтобы увеличить прозрачность и увидеть воду камня[20]. Он же повелел вырезать на грани алмаза вторую надпись. Транскрибированная русскими буквами, надпись читается так: «Ибн Джхангир шах Джхан шах 1051», что в переводе означает; «Сын Джихангир-Шаха Джихан-Шах, 1051» (то есть 1641 год).

Вторая надпись на алмазе «Шах» сделана значительно изобретательнее, чем первая. Неведомый мастер в полной мере использовал орнаментальные свойства арабской графики. Надпись ритмично повторяет себя и производит полное впечатление прихотливого и витиеватого узора, а не прозаического текста.

У Джихан-Шаха было четыре сына: Дара, Аламгир, Суджа и Мурад. Каждый из них хотел стать новым потрясателем Вселенной. Так как демократических выборов в Индии еще не было, снова началась резня (а Джихан-Шах был еще жив). Победителем оказался Аламгир, руки которого обагрились кровью братьев. Он принял имя Ауранг-Зеба («Украшение Трона»), Это произошло в 1658 году. Джихан-Шаха заключили в агринскую крепость, из окон которой он мог любоваться мавзолеем Тадж-Махал. Умер «Повелитель Вселенной» в 1666 году.

(В 1665 году алмаз «Шах» впервые увидел европеец. Им оказался французский купец Жан Батист Тавернье (1605–1689). Тавернье посещал Индию несколько раз, был в Агре и Голконде. По. неясным причинам Ауранг-Зеб оказывал ему особые милости: дарил алмазы, золото и самоцветы, разрешил осмотреть дворец и знаменитый «Павлиний трон». Благодаря Тавернье мы знаем об исторических индийских алмазах, о внутреннем великолепии дворца шаха. К счастью, для истории сохранились дневники Тавернье, в которых сказано, что алмаз «Шах» находился постоянно перед глазами Ауранг-Зеба, когда он сидел на «Павлиньем троне». Продолговатый камень свисал с балдахина в окружении изумрудов и рубинов. На его более тонком конце была сделана борозда глубиной полмиллиметра, которую охватывала шелковая нитка.

Затем алмаз «Шах» более чем на полтора века вышел из поля зрения историков. Он исчез в Индии и объявился в Тегеране. Громадный временной и пространственный промежутки заполнены следующими событиями.

После Ауранг-Зеба империя Великих Моголов потеряла былую мощь и величие. Сопредельные государства отхватывали от нее лакомые куски. В 1737 году в Индию вторгся беспощадный Надир-Шах, владыка Ирана. В двухлетней войне он покорил Северную Индию, захватил Дели. Число награбленных сокровищ превосходит всякое вероятие. Летописи свидетельствуют, что одними лишь алмазами, яхонтами, изумрудами набили шестьдесят ящиков. Украшенные драгоценными камнями сабли, кинжалы, щиты, перстни, перья к чалме, литавры и кресла едва уместились в двадцати одном вьюке. Только для того, чтобы увезти «Павлиний трон», потребовалось восемь верблюдов. «Такие сокровища видя, — восклицал летописец, — все обезумели!»

В сороковых годах XVIII века в империи Надир-Шаха начались восстания и междоусобные войны феодалов. В результате заговора деспот был благополучно зарезан в 1747 году. Началась борьба за власть. В 1796 году шахом Ирана стал евнух Ага-Мухаммад-Хан, основавший династию Каджаров. Детей у него быть не могло, поэтому наследником он провозгласил племянника Ба-бахана, выросшего в бедности и нищете. Бабахай перед восшествием на престол зарезал брата, а затем принял имя Фатх-Али-Шаха. Произошло это в 1797 году. Ровно через тридцать лет престарелый шах отпраздновал юбилей правления. В ознаменование этого великого события было решено начертать на свободной грани алмаза «Шах» третью надпись.

Персидские камнерезы и гранильщики обладали большим опытом и мастерством. Третья надпись поражает совершенством работы, затейливой фантазией и талантом. Будто стилизованные лебеди с гибкими стройными шеями плывут по отполированной глади озера! Шедевр орнаменталистики читается в русской транскрипции так: «Схбкран Каджар Фтх’ли шах ал-стан 1242». В переводе это означает: «Владыка Каджар Фатх-Али-Шах Султан, 1242». В нашем летосчислении — 1824 год.

По странной закономерности появление очередной надписи на алмазе предшествует бурным историческим событиям, которые заканчиваются сменой владельца.

В двадцатых годах XIX века Иран был ослаблен феодальными междоусобицами. Он стал объектом колониальной экспансии европейских капиталистических держав. Театр военных действий располагался на земле многострадальной Армении. Аббас-Мирза, воинственный сын Фатх-Али-Шаха, с помощью англичан реорганизовал армию, ввел регулярные полки сарбазов. Однако военное счастье улыбалось ему достаточно редко. Русские полки громили Аббас-Мирзу при Канагире, в Карабахе и на Араксе. Он едва не потерял Ереван, когда на помощь пришли воины самого Фатх-Али-Шаха, вторгшиеся в районы Гумры — Артик. Однако в 1828 году Аббас-Мирза потерпел полное и окончательное поражение. Иран вынужден был заключить Туркманчайский договор, по которому русская корона должна была получить десять куруров, то есть 20 миллионов рублей серебром. В выработке условий договора принимал участие А. С. Грибоедов. Он же был назначен русским посланником (по-персидски — вазир-мухтаром) в Тегеране. Автор пьесы «Горе от ума» ревностно исполнял свой долг. 30 января 1829 года толпа фанатиков, поднятая духовенством, растерзала Грибоедова. Нависла угроза новой войны.

Шах и его окружение были в смущении. Весной того же года из Тегерана в Петербург выехало высокое посольство во главе с царевичем Хозрев-Мирзой. Фатх-Али-Шах, как и многие восточные правители, владел гаремом, который за много лет произвел ему около сотни сыновей. Из этого числа и был выбран Хозрев-Мирза, неглупый молодой человек приятной наружности. Род Каджаров ничего не потерял бы, если бы его кровь взяли за кровь вазир-мухтара Грибоедова. В посольство входили мирзы и беки, лекари и поэты. Их обслуживали оруженосцы, постельники, водочерпии, кофевары и щербетчики. Особое положение занимал сундуктар (казначей), который вез цену крови — алмаз «Шах». В посольстве не было женщин, что послужило источником некоторых неудобств для Хозрев Мирзы.

Весной 1829 года принц достиг Петербурга. Его принял Николай I со всей пышностью (это уже работал алмаз). В ответ на витиеватую персидскую речь российский император сказал всего семь слов: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие!» Заодно были прощены два последних курура.

В тот же вечер в присутствии царских чиновников алмаз «Шах» был рассмотрен О. И. Сенковским (1800–1858)[21]. Известный писатель и востоковед первым среди русских прочитал и дал толкование надписей на алмазе. Позже надписи еще раз исследовал академик С. Ф. Ольденбург, советский востоковед.

А принц Хозрев-Мирза веселился в Петербурге. Он посещал театры, музеи, встречался с женщинами (светскими и далекими от света). В результате он заболел некой болезнью, которую в те времена лечили пиявками, шпанскими мушками и Меркурием (ртутной мазью). Это было не последнее огорчение царевича. Через пять лет во время борьбы за престол ему выкололи глаза, и, он прожил остаток дней слепым. В такую цену встало Хозрев-Мирзе лицезрение алмаза «Шах».

В 1898 году в описи драгоценностей русской короны под номером 38/37 появился следующий текст; «Солитер[22] Хозрев-Мирза неправильной фацеты[23] — 867Лб карат. Поднесен в 1829 году персидским принцем Хозрев-Мирзой и доставлен на хранение от г. министра Имп. Двора при письме за № 3802».

Алмаз «Шах» хранился в подвальном сейфе Зимнего дворца. После Октябрьской революции вместе с другими сокровищами был перевезен в Москву, в Оружейную палату Кремля. Здесь в 1922 году его исследовал академик А. Е. Ферсман, написавший затем большую статью. Александр Евгеньевич восхищался техникой гравировки на продолговатом алмазе, исключительной и малопонятной по совершенству, резкости, изяществу исполнения. По его словам, камень имеет форму удлиненной призмы, притупленной на концах пирамидальными плоскостями. Грани октаэдра мягко округлы. Самая широкая из них разделена на длинные узкие фацетки, которые хорошо отполированы (работа Джихан-Шаха!). Ферсман замерил углы между гранями, изучил скульптуру поверхности кристалла.

Одновременно специальная комиссия рассмотрела и оценила другие бриллианты. Работа проводилась с целью изыскания средств для преодоления голода и разрухи в стране. В начале двадцатых годов Советская Республика выбросила на алмазный рынок большое количество ограненных камней. Стоимость поставленных алмазов оценивалась, в 12 миллионов английских фунтов. Фирма «Де Бирс» была вынуждена сократить продажу собственных алмазов, чтобы стабилизировать цены на рынке. Следует отметить, что даже в тяжелых условиях Советская Республика сумела сохранить алмаз «Шах» и другие исторические камни (за исключением, может быть, бриллианта «Санси»). Ныне мы можем любоваться ими на выставке Алмазного фонда СССР в Кремле.

Николай Шахмагонов Кому служил барон? (историческая версия)

Угодно было отступить

Два дня, 25 и 26 января 1807 года под небольшим местечком Прейсиш-Эйлау гремело одно из наиболее кровопролитных' сражений XIX века. И оказалось оно столь же тяжелым, сколь и бессмысленным, ибо ни одна из сторон — ни русские, предводимые бароном Беннигсеном, одним из удушителей Павла I, масоном, иноземцем на русской службе, ни французы, возглавляемые «самим» императором Наполеоном, не решили своих задач, кроме одной, самой страшной и бесчеловечной, взаимного уничтожения живой силы.

Под Прейсиш-Эйлау русская армия оказалась в результате отхода, осуществляемого после неведомо зачем предпринятого Беннигсеном наступательного движения. Впрочем, это непонятное и неудачное наступление было необходимо самому остзейскому барону для того лишь, чтобы хоть как-то оправдать выторгованный им для себя пост главнокомандующего. А выторговал его Беннигсен с помощью обмана императора Александра. Во время Пултусского сражения 14 декабря 1806 года Беннигсену удалось добиться успеха и вынудить французов к отступлению. Французами командовал маршал Ланн, у которого было 20 тысяч человек при 120 орудиях. Бённигсен имел 45 тысяч при 200 орудиях. Перевес подавляющий. Казалось, есть все условия для полного разгрома неприятеля и его истребления, однако Беннигсен довольствовался лишь тем, что заставил Ланна отступить и тотчас же прекратил преследование, ничем не пояснив свое решение.

Зато в Петербург он послал реляцию, в которой яркими красками живописал свою блестящую победу над… самим Наполеоном. Это известие помогло сторонникам Беннигсена при русском дворе добиться назначения его на пост главнокомандующего русской армией, действовавшей на полях Восточной Пруссии и Польши.

Осенью 1806 года Наполеон разбил прусскую армию под Йеной и Ауерштедтом. Россия пришла на помощь Пруссии, и были для этой помощи все условия. Но кому-то удалось провести Беннигсена на пост главнокомандующего, который с первых же дней повел весьма странную войну с Наполеоном.

Первый шаг к тому, чтобы удержать закаленные суворовскими походами русские войска от победы над французами, он уже сделал под Пултуском. Правда, французы потеряли там около 6 тысяч человек, а русские менее 3 тысяч. Но ведь будь на месте Беннигсена любой другой русский генерал, разве бы таким уроном обошлись французы? До и после Беннигсена русские генералы обычно сражались с противником, значительно уступая ему численно. Не станем для сравнения приводить победы таких полководцев, как Румянцев, Суворов и Кутузов. Беннигсена даже близко нельзя ставить с ними. Можно найти десятки, даже сотни других примеров, свидетельствующих о том, как русские били врага не числом, а умением.

Чтобы не разбить врага полностью с таким перевесом сил, который был у Беннигсена, да еще имея под предводительством блестяще подготовленные, храбрые и победоносные войска, нужно очень и очень постараться. В строю русских воинов было немало участников Итальянского и Швейцарского походов Суворова, других его более ранних блистательных побед.

Действия же барона Беннигсена не могут не заставить задуматься над истинной целью этого иноземца на русской службе. Для чего было проведено январское наступление русской армии в 1807 году? В «Истории русской армии и флота» отмечается, что Беннигсен «вознамерился… двинуться под прикрытием лесов и озер к нижней Висле, разбить по частям левофланговые корпуса Наполеона — Нея и Бернадота, освободить Грауденц от обложения и, угрожая сообщениям Наполеона, быть может, заставить последнего начать отступление от Варшавы…».

Вот так, ни много ни мало — разбить Наполеона! Способен ли был сделать это Бсннигсен и мог ли всерьез планировать разгром полководца, почитавшегося великим? Чтобы ответить на такой вопрос, надо лучше представить тогдашнюю обстановку. Десятилетия спустя генерал-лейтенант А. И. Михайловский-Данилевский писал о том времени: «Настоящее поколение не может иметь понятия о впечатлении, какое производило па противников Наполеона известие о появлении его на поле сражения!»

Молва, распускаемая вполне определенными силами и с вполне определенными целями, убеждала противников императора Франции в его непобедимости, зачастую подавляла волю к сопротивлению. Многие полководцы Запада терялись при встрече с Наполеоном и терпели поражения.

А вот Беннигсен замыслил одолеть Наполеона. План был решительным, но как он выполнялся? 4 января 1807 года русская армия выступила в западном направлении, а уже 8-го создались все условия для полного разгрома корпуса Нея, оказавшегося в отрыве от главных сил. Один переход, удар и победа! Вспомним, какие быстрые переходы делал Суворов, когда речь шла о возможности упредить неприятеля. Но увы, Беннигсен вместо решительного броска вперед приказал замедлить движение, пояснив, что делает это якобы для того, чтобы разобраться в обстановке и определить, что предпримут французы в ответ на его наступление.

Данная им Нею передышка спасла французский корпус от неминуемого поражения. Ней отвел его на безопасное от русских удаление и успел предупредить о надвигающейся опасности Бернадота. И когда Беннигсен, упустив Нея, двинул войска против Бернадота, тот уже был готов к встрече с русскими. Впрочем, встреча эта откладывалась, ибо 14 января Беннигсен остановил армию, получив якобы слухи о предпринятом Наполеоном охвате русских войск и желая получше оценить сложившуюся обстановку. Бернадот вывел корпус из-под угрожаемого удара.

Эти странные остановки и передышки свидетельствовали либо о нерешительности Беннигсена и его трусости, либо о действиях во имя какой-то скрытой цели.

За 9 дней бесполезного маневрирования русские войска, совершавшие марши в тяжелейших условиях, сквозь леса, узкие дефиле, заснеженные поля прошли 120 верст, вымотались и оказались оторванными от своих магазинов. И все это совершенно напрасно. Беннигсену необходимо было оправдать дальнейшие переходы, и он объявил, что «поставил себе целью прикрытие Кенигсберга и доступов к русской границе». Для этого он повернул армию на юг.

А между тем Наполеон решил воспользоваться растянутым положением русских войск и незащищенностью их левого фланга. Он отдал распоряжение маршалам спешить к Алленштейну, чтобы сосредоточиться там, а затем внезапно ударить во фланг русским, расчленить русскую армию, прижать ее к Висле и уничтожить. Вольно или невольно Беннигсен сделал все, чтобы этот план удался. Но замысел Наполеона сломал авангард русский, предводимый генералом по образу и подобию Суворова — князем Петром Ивановичем Багратионом.

Разъезд Елизаветградского гусарского полка перехватил депешу, направленную маршалом Бертье маршалу Бернадоту. Бертье был начальником главного штаба французской армии. Этот талантливый полководец был по существу автором всех побед, приписываемых французскому императору.

В депеше излагался план разгрома русской армии. Ознакомившись с ним, но опасаясь дезинформации, Багратион приказал начальнику казачьих войск авангарда генерал-майору Ивану Дмитриевичу Иловайскому блокировать Лёбау, где находился Бернадот, и перехватывать всех курьеров, следовавших в местечко и из него. Вскоре начальнику авангарда доставили вторую депешу, в которой уточнялся план действий. Бертье торопил Бернадота с выступлением, обращал особое внимание на скрытность, предлагал даже оставить часть сил для имитации отступления в направлении Торна. О планах неприятеля Багратион немедля сообщил Беннигсену, а сам, оставив Елизаветградский гусарский полк для введения заблуждения противника, тайно увел авангард на соединение с основными силами армии.

Утром гусары атаковали противника. Бернадот, решив, что русские продолжают наступательное движение, стал отходить к Торну, прикрывать который ему было поручено по прежнему плану, уже теперь отмененному. Не получив ни первой, ни второй депеши, Бернадот об изменении замысла не ведал.

Русская армия быстро сосредоточилась под Янковом и подготовилась к встрече противника.

22 января Наполеон провел несколько атак против русских и был крайне удивлен тем, что не добился успеха. Он не ожидал встретить здесь всю армию на боевых позициях. Дождавшись подхода корпусов Нея и Ожеро, он 23 января решил нанести решительный удар по русским, однако утром не нашел армии на прежнем месте — Беннигсен увел ее в направлении Прейсиш-Эйлау.

Удивило императора Франции и то, что так и не прибыл к месту предполагаемого сражения корпус маршала Бернадота. Наполеон не ведал, что тот ускоренным маршем движется к Торну. Бернадот опоздал не только к Алленштайну, но и к Прейсиш-Эйлау, и все благодаря умелой дезинформации, осуществленной Багратионом.

Итак, никчемное наступление, затеянное остзейским бароном Беннигсеном, волею судьбы оказавшимся во главе русской армии, завершилось поспешным отходом, во время которого нелегкие испытания легли на плечи арьергардов, возглавляемых генерал-лейтенантом Петром Ивановичем Багратионом и генерал-майором Михаилом Богдановичем Барклаем-де-Толли.

Генеральное сражение Беннигсен решился дать под Прейсиш-Эйлау. И опять в связи с этим возникает множество вопросов. Во-первых, чего добивался главнокомандующий русской армией? Победы? Но достаточно взглянуть на избранный им боевой порядок, чтобы убедиться — он никак не способствовал победе. В «Истории русской армии и флота» отмечается: «Грузный боевой порядок русской армии напоминал боевые порядки XVIII столетия; построение густое, дававшее обильную жатву артиллерийскому огню и, в то же время, — мало глубокое, обрекавшее войска лишь на пассивное отбитие ударов и мало способствующее нанесению таковых при помощи маневра, ибо допускало в сущности единственное движение — вперед; частями, способными к маневрированию более или менее мечтали быть: отряд Багговута, вся конница числом до 150 эскадрон, случайно, в силу обстоятельств — корпус Лестока и, с мешкотным выходом из-за фланга, — 6 полков гр. Каменского».

Во-вторых, удивительно, просто чудовищно то, что Беннигсен не имел никакого замысла. Он даже задач генералам не поставил, и те вынуждены были каждый определять себе, что и как делать, исходя из расположения своих войск. Это подтверждают историки: «План действий Беннигсена не отличался определенностью, — говорится в «Истории русской армии и флота», — судя по расположению войск, трудно сказать, которому из путей отступления, т. е. на Домнау и Кенигсбергу или на Фридланд в Россию, он придавал значение…»

Чудовищно для русской армии и то, что ее главнокомандующий не размышлял над способами и направлениями наступления и преследования противника, а думал лишь о том, по какому пути отступить, заранее предопределяя исход сражения, цель которого в связи с тем совершенно непонятна. Ради чего же нужно класть тысячи русских солдат? Ради отступления? А ведь армии были примерно равны числом и каждая, по данным, приведенным в «Истории русской армии и флота», имела около 70 тысяч человек. Разве Румянцев, Потемкин, Суворов, Кутузов помышляли бы в этом случае об отходе? Они и при превосходстве врага всегда думали лишь об одном — о победе, полной, приводящей к преследованию и максимальному истреблению противника.

Так что же случилось? Или иной стала армия? Нет, она осталась прежней, закаленной в суворовских походах, обогащенной победами при Фокшанах, Рымнике, штурме Измаила, Мачине, Праге, в Италии и Швейцарии, в Финляндии и на Дунае. Единственная неудача за последние десятилетия — неудача при Аустерлице, не могла сломить дух победителей. Впрочем, и насчет Аустрелица весьма неосторожно заявлять, что сражение проиграно по всем пунктам. К примеру, колонна генерала Дохтурова имела крупный успех, разгромила противостоящего неприятеля и преследовала его до тех пор, пока не стало ясно, что пора возвращаться и прорываться сквозь замкнувшееся кольцо врага. Да и не было, по существу, разгрома, ибо русская армия осталась боевой единицей, достаточно сильной, хоть и понесшей немалые потери.

Под Прейсиш-Эйлау русскими командовали многие генералы, не раз прежде доказавшие способность бить врага не числом, а умением. Это генерал-лейтенанты Николай Алексеевич Тучков, Дмитрий Сергеевич Дохтуров, Александр Иванович Остерман-Толстой, генерал-майор Дмитрий Петрович Резвой и многие другие.

Значительную роль в сражении призвана была сыграть артиллерия, важность которой особенно возросла в начале XIX века. Командовал артиллерией участник многих суворовских походов генерал Дмитрий Петрович Резвой.

Не получив от главнокомандующего абсолютно никаких распоряжений, Резвой решил действовать по собственному замыслу. Он изучил местность, учел тактику действий противника в предыдущих сражениях. Дорога на Фридланд, а через него в Россию как бы разрезала боевой порядок русской армии. Стоило французам, ударив вдоль нее, добиться успеха, и русские оказались бы в тяжелом положении — армии предстояло тогда сражаться рассеченной на две части, каждая из которых оттеснена от пути отхода. Резвой решил укрепить центр значительными силами артиллерии. Он исходил из шаблонной тактики Наполеона. Обычно французы наносили сильный удар по одному из флангов противника, чаще всего своим правым флангом по левому противостоящей стороны. Наращивали удар до тех пор, пока оборонявшиеся не начинали усиливать атакованный участок, стягивая к нему войска из центра. Вот тут-то и бросал Наполеон все силы в центр, разрубал неприятельскую армию пополам и завершал поражение, громя ее по частям.

Предполагая, что скорее всего аналогичный замысел будет и на этот раз, Резвой установил в центре семидесятипушечную батарею, приказав тщательно замаскировать ее. Сведение артиллерии в крупные группировки тоже было новым в тактике действий. Принцип массирования до сих пор столь широко не применялся, и потому противник не мог предвидеть подобного. Резвой же создал, кроме центральной, еще две шестидесятипушечных батареи на левом и правом крыльях русской армии. И это кроме той артиллерии, которая располагалась непосредственно в боевых порядках.

Именно артиллерии суждено было решать исход кровавого побоища.

Резвой не ошибся, он точно предугадал действия неприятеля. Правда, Наполеон все же провел отвлекающий маневр, атаковав вначале правое крыло русской армии, предводимое генералом Тучковым. Артиллерию в войсках Тучкова возглавлял племянник Дмитрия Петровича Резвого двадцатидвухлетний генерал-майор граф Александр Иванович Кутайсов. Батарея быстро отбила натиск французов. А через некоторое время стало ясно, где сосредоточил свои основные усилия Наполеон. Мощный удар был нанесен по левому флангу русских.

Битва завязалась, однако почти на всем протяжении боевого порядка работала в основном лишь артиллерия. Схватка пехоты и небольших групп кавалерии происходила на левом фланге русских. Как французы ни старались, решительного успеха им достичь не удалось. И тогда Наполеон направил в стык дивизий генерала Сакена и Остермана корпус маршала Ожеро. Вот и коронный удар, правда, не совсем в центре, а ближе к левому флангу русских войск.

Колонны французов двинулись в атаку, но, когда они прошли примерно треть расстояния до переднего края русских, внезапный порыв ветра подмял пургу, и все скрылось в снежной круговерти. Очевидцы рассказывали потом, что в сорока шагах ничего не было видно.

Резвой приказал артиллерии приготовиться. Пушкари заняли свои места у пушек центральной батареи, ожидая появления противника.

Корпус маршала Ожеро, сбившийся с маршрута, отклонился несколько влево и оказался как раз перед семидесятипушечной батареей. И тут ветер разогнал тучи, внезапно выглянуло солнце, и в лучах его засверкали штыки французских колонн.

Семьдесят русских орудий ударили одновременно. Мгновение… И до слуха донесся глухой, сильный удар — это ядра врезались во вражеские колонны, в человеческие тела, в приклады ружей. Первые же залпы русских вывели из строя всех старших начальников корпуса Ожеро, получил ранение и сам маршал. Французские колонны замерли, солдаты и офицеры были в оцепенении. А в следующую минуту вперед на врага двинулись пехотная бригада генерала Сомова, Шлиссельбургский пехотный и Московский гренадерский полки.

Впоследствии Денис Давыдов так описал ту жестокую схватку: «Более двадцати тысяч человек с обеих сторон вонзали трехгранное острие друг в друга. Толпы валились. Я был очевидцем этого гомерического побоища и скажу поистине, что в продолжении шестнадцати кампаний моей службы, в продолжении всей эпохи войн наполеоновских, справедливо названной эпопеею нашего века, я подобного побоища не видывал! Около получаса не было слышно ни пушечных, ни ружейных выстрелов, ни в середине, ни вокруг его: слышен был только какой-то невыразимый гул перемешавшихся и резавшихся без пощады тысячей храбрых. Груды мертвых тел осыпались свежими грудами, люди падали одни на других сотнями, так что вся эта часть поля сражения вскоре уподобилась высокому парапету вдруг воздвигнутого укрепления. Наконец наша взяла!..»

Да как еще взяла! Жалкие остатки опрокинутых, разгромленных дивизий французского корпуса побежали, неся на плечах своих преследователей. Русские батальоны ворвались на позиции неприятеля, достигли церкви на окраине Прейсиш-Эйлау, в ста шагах от которой располагался командный пункт Наполеона. Кавалерия, предводимая генерал-лейтенантом Голицыным, поддержала этот контрудар, создались все условия для рассечения на две части армии Наполеона и полного ее разгрома. Оставалось лишь развить успех, ввести в прорыв пехоту и кавалерию. Генералы Дохтуров, Багратион, Тучков, Остерман ждали приказа на наступление. Увы, такого приказа не последовало. Беннигсен заявил, что не может рисковать армией вдали от России. Странное заявление…

Видя бездействие главнокомандующего русской армии, Неполеон решил полностью уничтожить вклинившуюся группировку и приказал Мюрату и Бессиеру направить против нее все имеющиеся в их распоряжении 75 эскадронов французской кавалерии. Что могли сделать против такой массы эскадроны Голицына? Они приняли на себя часть вражеских сил, остальные набросились на нашу пехоту. Началось истребление русских батальонов, брошенных Беннигсеном на произвол судьбы.

Обстановка изменилась. Теперь французы, преследуя отходящих русских, прорезали центр боевого порядка, прорвались в тыл, но были остановлены резервом, возглавляемым генерал-лейтенантом Дмитрием Сергеевичем Дохтуровым.

Измотав и обескровив наступающих, русские снова перешли в контратаку. Пехота пошла вперед, поддерживаемая кавалерией. Гусары и драгуны вклинились в боевые порядки французской армии, взяли в центре несколько батарей и изрубили прислугу орудий, вывели из строя сами эти орудия. Казалось, победа близка, но Беннигсену почему-то не хотелось побеждать. Он снова остановил русские части, причем остановил их в тот момент, когда было достаточно незначительного натиска для того, чтобы обратить врага в бегство.

Неприятель понес огромные потери, особенно в центре своего боевого порядка, который оказался совершенно оголенным. Были убиты дивизионные генералы Го-пульт, Далман, генерал-адъютант Корбино, ранены маршал Ожеро, дивизионный генерал Гюдле, бригадный генерал Лошет и многие другие. Несколько эскадронов французской кавалерии полностью полегли во время схватки между второй и первой линиями русских войск, остальные лишились почти всех офицеров и потеряли большую часть личного состава.

Победа была близка, но победа не состоялась… На этот раз русские части, прорвавшиеся в глубь боевого порядка врага, но не поддержанные резервами, своевременно отошли на исходные позиции практически без потерь. Так завершился первый этап сражения. Стороны понесли огромные потери, однако остались на прежних рубежах, не продвинувшись ни на шаг. Потери оказались совершенно напрасными.

Наполеон возобновил натиск на левое крыло русской армии. Пассивная оборона, постоянное сдерживание главнокомандующим тех частей и соединений, которые действовали инициативно, постепенно позволили неприятелю вновь овладеть обстановкой и поставили русскую армию в нелегкое положение. Французы сосредоточили на узком участке фронта значительные силы, добились перевеса и полностью овладели инициативой.

Что заставило Беннигсена быть столь пассивным, трусливым и бездеятельным? Может быть, его приводил в трепет Наполеон? Нет, в трусости Беннигсена обвинить трудно. Это ведь он был одним из организаторов убийства Павла I, а там риск был значительно большим. Вряд ли он трепетал перед Наполеоном. В русской армии не было генералов, которые бы трепетали перед императором Франции. Да и за все время Наполеон не разбил практически ни одного русского генерала. Беннигсена разбил, но Беннигсен не был русский — он остзейский барон, иноземец на русской службе.

Русские же генералы никогда не склоняли головы перед «корсиканским чудовищем». И Багратион, который сам, значительно уступая врагу в силах, приводил его в трепет, и Дохтуров, который даже под Аустерлицем при общей неудаче не потерпел поражения, а под Малоярославцем смело бросился с горсткой войск навстречу главной армии Наполеона, заявив: «Наполеон хочет пробиться: он не успеет, или пройдет по моему трупу».

В трепете перед Бонапартом никогда не был и генерал Петр Петрович Коновницын, который вообще презирал всех, кто ищет наживы на русской земле, кто не любит Россию, а служит ей лишь ради собственной выгоды. Он говорил: «Никогда я не дам иностранцу звание генерала. Давайте ему денег, сколько хотите, но не давайте почестей, потому что это — наемники».

Наемником был и Беннигсен, и недаром за кампанию 1807 года, которую он провел в целом неудачно для русской армии, несмотря на превосходное мужество ее солдат и талант военачальников, он обогатился. Факты говорят за то, что Беннигсен состоял в сговоре «с хищниками интендантами, где первые скрипки играли представители все той же «немецкой партии», беззастенчиво обирал истекающую кровью русскую армию и сумел составить себе за прусскую кампанию, продолжавшуюся немногим полее полугода, большое по тем временам состояние. Об этом будет много гневных разговоров и в войсках и в обществе, однако Беннингсену, продолжавшему неизменно находиться в фаворе у государя, все сойдет с рук. В 1812 году он еще по настоянию Александра I займет должность начальника главного штаба и, как один из самых ярых врагов Кутузова, станет плести против него свои злобные интриги, а его распоряжение, сделанное втайне от светлейшего князя о перемещении корпуса Тучкова на Бородинском поле, чуть было не обернулось непоправимой бедой».

Александр Иванович Остерман-Толстой одному из иностранных генералов, прибывших в Россию для «ловли счастья и чинов», открыто заявил: «Для вас Россия мундир ваш — вы его надели и снимите, когда хотите. Для меня Россия кожа моя».

Для Беннигсена Россия не была его кожей. Наполеон, разбогатевший за счет грабежей порабощенных стран и народов еще в первые свои кампании, был ему ближе по духу, чем русские генералы.

Не специально ли он подыгрывал ему? Попробуем разобраться, как складывалось сражение дальше, сражение, которое уже дважды могло быть выиграно русскими, причем даже без участия собственного главнокомандующего. Главнокомандующий нужен был в данном случае лишь для того, чтобы помешать выиграть.

После усиления своей правофланговой группировки Наполеону удалось добиться успеха. Михайловский-Данилевский так описывает сложившуюся обстановку после прорыва врага: «В то время русская армия образовала почти прямой угол, стоя под перекрестным огнем Наполеона и Даву. Тем затруднительнее явилось положение ее, что посылаемые к Беннигсену адъютанты не могли найти его. Желая ускорить движение Лестока, он сам поехал ему навстречу, заблудился, и более часа армия была без главного предводителя.

Сильно поражаемый перекрестными выстрелами и видя армию, обойденную с фланга, Сакен сказал графу Остерману и стоявшему рядом начальнику конницы левого крыла графу Панину: «Беннигсен исчез; я остаюсь старшим; надобно для спасения армии отступить…»

Кому не известно, сколь опасно для войск потерять управление, да еще в те минуты, когда противник владеет инициативой! Можно представить себе, чем могло кончиться сражение, но «вдруг неожиданно, — сообщает далее историк, — вид дел принял выгодный нам оборот появлением тридцати шести конных орудий».

Что же произошло в эти, едва не ставшие трагическими для русской армии часы? Куда и с какой целью ездил главнокомандующий барон Беннигсен? Указание историков на то, что он отправился искать корпус Лестока, сделаны с его же слов. Неужели нужно самому главнокомандующему отправляться на поиски корпуса? Ведь для этого всегда и всеми используются адъютанты, ординарцы и другие офицеры, которым и поручается подобное дело.

Здесь произошло иное. Поняв, что опасность чудным образом отведена и разгрома, на грани которого, по мнению Беннигсена, находилась армия, не случилось, он поспешил придумать более или менее удобное для себя объяснение своего исчезновения. Но разве можно представить себе главнокомандующего, который в критический момент сражения легко слагает с себя руководство боевыми действиями и, ничего никому не объяснив, покидает командный пункт, предоставляя подчиненным самим решать, что и как делать? Главнокомандующий в подобные минуты обязан принять срочные меры и использовать все имеющиеся под рукой силы и средства для достижения успеха.

Исчезновение Беннигсена остается загадкой. Возможно, он считал для себя более выгодным оказаться подальше от кровавой резни, на которую пытался обречь русских, а потом все неудачи свалить на других генералов. Возможно, он полагал, что и такого шага довольно будет, чтобы отвести от себя беду и оправдаться перед Александром I за потерю армии. Во всяком случае, желания выиграть сражение он не проявил ни до ни после того момента.

Положение же спас артиллерии генерал-майор граф Александр Иванович Кутайсов. Все утро проведя в бесполезной артиллерийской перестрелке с противником, Кутайсов во второй половине дня, обеспокоенный шумом в тылу армии, решил прояснить для себя обстановку и с разрешения генерал-лейтенанта Тучкова выехал к центру, поднялся на небольшой холм и обозрел окрестности. Мгновения было достаточно, чтобы оценить создавшееся положение. Кутайсов тут же приказал своему адъютанту поручику Ивану Арнольдн скакать на батарею и передать распоряжение о переброске на угрожаемый участок трех конноартиллерийских рот князя Л. Я. Яшвиля, А. П. Ермолова и Н. И. Богданова — всего тридцать шесть орудий. Больше взять не мог, опасаясь, что слишком оголит правый фланг.

Две роты Кутайсов развернул на высоте перед мызой Ауклаппен, приказав ударить картечью по пехоте и брандскугелями по строениям. Третью роту он сам повел к ручью, рассекавшему лес, где еще во время выдвижения заметил позиции французской артиллерии. Мыза запылала, французы стали метаться под картечным огнем, продвижение остановилось. Одновременно с конноартиллерийскими ротами прибыл к месту схватки и пехотный резерв, возглавляемый князем Багратионом, «который, — как отметил в своих воспоминаниях Денис Давыдов, — в минуты опасности поступал на свое место силою воли и дарования…»

Ободренные поддержкой, 2-я и 3-я пехотные дивизии русских перешли в контратаку. Французы были выбиты из Ауклаппена. Положение вскоре окончательно восстановилось, но не по воле главнокомандующего, а благодаря инициативе и распорядительности русских генералов. А вскоре подоспел и корпус прусского генерала Антона Вильгельма Лестока. Наша артиллерия хорошо подготовила атаку. В авангарде прусского корпуса двинулись на врага русские: Выборгский пехотный полк, Московские драгуны и три эскадрона Павлоградского гусарского полка. За пехотой следовали казаки Платова, готовые развить успех и преследовать бегущего врага. Сложились блестящие условия для победы, сложились уже в третий раз с начала сражения. Обратимся снова к описанию сражения, сделанному Михайловским-Данилевским: «Выборгский полк с невероятным мужеством ворвался в Ку-шиттен и почти вовсе истребил находившиеся там французские 51-й линейный полк и четыре роты 108-го и взял три русские орудия, отбитые французами при атаке нашего левого крыла.

За Выборгским полком поспешили в Кушиттен другие войска Лестокова отряда, а Платов и прусский легкоконный полк, называвшийся «Товарищами», обходили селение слева.

Все сии войска по пятам преследовали бежавших из селения, а Платов довершил их поражение.

Овладев Кушиттеном, Лесток выстроил отряд впереди его лицом к березовой роще, занятой французами, сделал по ней несколько пушечных выстрелов и потом с музыкой вторгся в рощу, обходя ее слева полком Рюхеля, казаками и «Товарищами». Столь же успешно, как в Кушиттене, действовали пруссаки и Выборгский полк в роще, кололи и гнали французов.

Обойденный справа, когда думал, что обошел он, Даву поспешно послал дивизию Фриана к роще, откуда уже выбегали французы, атакуемые подоспевшими на помощь Лестоку полками Московским драгунским и Павлоградским гусарским.

Даву начал отступать. Граф Остерман подвигался за ним, имея в первой линии графа Каменского и Баг-говута. Пользуясь воспламенением своего отряда и полученными усилениями, Лесток не дал Фриану утвердиться и сбил его. Даву спешил занять выгодную позицию по обеим сторонам Саусгартена, и расположил на ней батареи. Так были ниспровергнуты действия Даву, долженствовавшие нанести русской армии решительный удар…»

Они были ниспровергнуты смелыми и решительными действиями русских войск, поддержанных союзниками. Наполеоновская армия сама оказалась на грани катастрофы. В эти минуты Наполеон сказал начальнику своего главного штаба маршалу Бертье: «К русским пришли подкрепления, а у нас боевые заряды почти истощились. Ней не является, а Бернадот далеко: кажется, лучше идти им навстречу».

Эти слова записал Жомини, находившийся в тот момент рядом с Наполеоном и Бертье. Наполеон не отважился сказать правду — как можно произнести слово «отступить», он же непобедим! А ведь идти навстречу тем, кто в тылу, значило — отступить. Он готов был бежать с поля боя, но… Теперь уже счастье улыбнулось французам, хотя и не по воле и способностям их генералов, а по желанию Беннигсена.

Беннигсен приказал остановиться! Приказ поразил русских генералов. Поразил он и самого Наполеона, который уже и не чаял выпутаться из критической ситуации. А о том, что она была действительно катастрофической, свидетельствует признание одного из наполеоновских маршалов. В то время Бернадот был в союзе с Наполеоном и возглавлял один из корпусов его армии. В 1813 году он, уже союзник России, сказал русским офицерам, с которыми встретился во время Лейпцигской битвы: «Никогда счастье более не благоприятствовало Наполеону, как под Эйлау. Ударь Беннигсен ввечеру, он взял бы по крайней мере 150 орудий, под которыми лошади были убиты».

Кровавая битва на холмах под Прейсиш-Эйлау явилась первой, которую не удалось выиграть полководцу, слывшему непобедимым. И это несмотря на полную пассивность главнокомандующего русской армией, несмотря на постоянные прощения ошибок и неудач на протяжении всего сражения. Ночью после сражения Наполеон еще не был уверен в том, что все для него обошлось благополучно. Он сидел над письмами, в которых признавал свое тяжкое положение. Талейрану писал: «Надо начать переговоры; чтобы окончить эту войну». В 4 часа ночи извещал Дюрока: «…Возможно, что я перейду на левый берег Вислы». А это означало признание в необходимости отступления.

«Наполеон впервые увидел, — отмечается в «Истории русской армии и флота», — как его армия не только не могла одолеть русских, но сама была близка к гибели».

А между тем потери были непомерно велики, неоправданно много отдано людей ради никем не достигнутых целей. Русские потеряли до 26 тысяч, по расчету Леттов-Форбека, урон французов был еще выше и доходил до 30 тысяч. Русские взяли 5 орлов и не отдали ни одного знамени, ни одного орудия.

«Сражение, — писал профессор Колюбакин, — отличалось страшным натиском и настойчивостью со стороны французов и таковыми же упорством и стойкостью с нашей стороны и осталось нерешенным… в нем обычному искусству Наполеона мы противупоставили неслыханное после Суворова мужество…»

Утренние события следующего после сражения дня вновь, в который уже раз за эту кампанию, заставили удивиться многих и русских и французских генералов. Беннигсен неожиданно приказал отступить. А между тем победа все еще была возможна даже после того, как он умышленно упустил ее трижды. Тому подтверждением является признание генерал-адъютанта Наполеона Савари: «Огромная потеря наша под Эйлау не позволяла нам на другой день предпринять никакого наступательного действия. Совершенно были бы мы разбиты, если бы русские не отступили, но атаковали нас, да и Бернадот не мог соединиться с армией ранее двух дней».

Наполеон настолько был подавлен, настолько опасался, что русские еще передумают, что, узнав об отходе Беннигсена, послал вперед Мюрата для разведки, строго-настрого наказав ни в коем случае не ввязываться с русскими даже в самые малые стычки.

А Багратион, по-прежнему возглавлявший арьергард, простоял на позициях до рассвета и, не обнаружив у французов никаких движений, начал отход в девятом часу. Пройдя 17 верст, арьергард остановился. За весь марш ни разу не показывались французы, и лишь под Мансфельдом, возле которого была сделана остановка, разъезды казаков обнаружили вдали конных французских егерей.

Когда же русские ушли, Наполеон приободрился. Представилась возможность вновь оказаться победителем, вновь распространить вести о своей непобедимости. Для этого он простоял на холмах Прейсиш-Эйлау ровно 9 дней. Но обман не удался. Историограф Наполеона Биньон писал: «Известие о нерешительном Эйлав-ском сражении произвело в Париже невероятное смущение; враждебные Наполеону стороны под вымышленною печалью худо скрывали радость о бедствии общественном; значительно понизились государственные фонды».

Позднее, в 1807 году, Наполеон признал в беседе с Александром Ивановичем Чернышевым: «Если я назвал себя победителем под Эйлау, то это потому только, что вам угодно было отступить».

Что делать? Пришлось признать, ведь это было видно и без признания. Какая уж там победа, если после нее последовало не просто отступление, а паническое бегство. Вот как описывает это бегство Денис Давыдов, очевидец и участник событий. «Обратное шествие неприятельской армии, несмотря на умеренность стужи, ни в чем не уступало в уроне, понесенном ею пять лет после при отступлении от Москвы к Неману, — в уроне, приписанном французами одной стуже, чему, впрочем, никто уже нынче не верит. Находясь в авангарде, я был очевидцем кровавых следов ее от Эйлау до Гутштадта. Весь путь усеян был ее обломками. Не было пустого места. Везде встречали мы сотни лошадей, умирающих или заваливших трупами своими путь, по коему мы следовали, и лазаретные фуры, полные умершими и умирающими и искаженными в Эйлавском сражении солдатами и чиновниками. Торопливость в отступлении до того достигла, что, кроме страдальцев, оставленных в повозках, мы находили многих из них выброшенных в снег, без покрова и одежды, истекавших кровию. Таких было на каждой версте не один, не два, но десятки и сотни. Сверх того все деревни, находившиеся на нашем пути, завалены были больными и ранеными, без врачей и малейшего призора. В сем преследовании казаки наши захватили множество усталых, много мародеров и восемь орудий, завязших в снегу и без упряжи…»

Более чем нелепыми могут показаться распоряжения барона Беннигсена, отданные в период кампании 1807 года. Барон привел-таки русскую армию к крупной неудаче под Фридландом, хотя и там блестящие русские генералы, такие, как Александр Иванович Остер-ман, Александр Иванович Кутайсов, Иван Дмитриевич Иловайский и другие, помешали Наполеону одержать полную победу, спасли русскую артиллерию, вывели из-под удара превосходящих сил врага войска, полностью сохранившие боеспособность.

Все распоряжения Беннигсена могут показаться нелепыми, причем нелепыми настолько, что не верится, как мог отдать их генерал, занявший пост главнокомандующего. И возникает вопрос, кто же барон, бездарь или умный враг?

Бездарь или умный враг?

Если проследить за приказами Беннигсена в те периоды, когда он имел право приказывать, а не советовать, не может не удивить то, что он постоянно «невольно ошибался», «неверно оценивал обстановку» и «допускал ошибки». Кавычки здесь, пожалуй, необходимы, ибо решения по удивительной случайности все время направлялись во вред русской армии, но никак не во благо ей.

В июне 1812 года, когда наполеоновские полчища вторглись в пределы России, личный представитель императора Александра I генерал-адъютант Балашев выехал в ставку Бонапарта, чтобы попытаться удержать французов от войны, сделать последний шаг к миру. Наполеон не пожелал вести переговоры о прекращении военных действий, он заявил, что втрое сильнее России, отметил, что гораздо выше подготовлены его войска и лучше генералы. Тогда-то, упомянув об окружении Александра I, он назвал Беннигсена бездарем.

Но бездарь ли барон? Не специально ли брошена подобная фраза? Советы, когда не мог приказывать, и приказы, когда право такое было. Беннигсен отдавал так, что на них можно взглянуть с разных сторон. Если считать его просто бездарем, они, безусловно, бездарны. А если умным врагом?..

Вот только один пример… 3 августа 1812 года над русским городом Смоленском нависла смертельная опасность. В результате наступательных действий армии Багратиона и Барклая-де-Толли удалились от Смоленска, и Наполеон, воспользовавшись этим, решил ворваться в город.

Ближе всех к Смоленску оказался в то время 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского. Раевский быстро вернулся в предместья и стал готовиться к переправе на левую сторону Днепра, чтобы преградить путь французам. И тут к нему подъехал Беннигсен, состоявший в то время советником при штабе Барклая-де-Толли. Обрисовав обстановку в самых мрачных красках, Беннигсен стал убеждать Раевского воздержаться от решительных действий, не брать на противоположный берег артиллерии, чтобы не потерять ее, да и не спешить с переправой войск. Барон уверял, что Раевский идет на верную гибель, что ему не устоять против натиска французов и город защищать совершенно бессмысленно.

Николай Николаевич писал впоследствии: «Сей совет несообразен был с тогдашним моим действительно безнадежным положением. Надобно было воспользоваться всеми средствами, находившимися в моей власти, и я слишком чувствовал, что дело идет не о сохранении нескольких орудий, но о спасении главных сил России, а может быть, и самой России. Я вполне чувствовал, что долг мой — скорее погибнуть со всем моим отрядом, нежели позволить неприятелю отрезать армии наши от всяких сообщений с Москвою».

Раевский не послушался совета Беннигсена. Он поступил, как велела ему совесть, как велел долг перед отечеством. Он остановил врага и удерживал Смоленск до подхода к нему русских армий. А что было бы, если бы Беннигсен не советовал, а приказывал, как делал это на Бородинском поле, имея такое право? Наполеон, находясь в ссылке на острове св. Елены и размышляя над событиями той войны, ответил на такой вопрос: «Пятнадцатитысячному русскому отряду, случайно находившемуся в Смоленске, выпала честь защищать этот город в продолжении суток, что дало Барклаю-де-Толли время прибыть на следующий день. Если бы французская армия успела врасплох овладеть Смоленском, то она переправилась бы там через Днепр и атаковала бы в тыл русскую армию, в то время разделенную и шедшую в беспорядке. Сего решительного удара совершить не удалось…»

Не дал его совершить генерал Раевский, о котором Багратион сказал тогда: «Я обязан многим генералу Раевскому, он, командуя корпусом, дрался храбро». А Денис Давыдов, в то время командовавший эскадроном Ахтырского гусарского полка, выразился более определенно: «…Гибель Раевского причинила бы взятие Смоленска и немедленно после сего истребления наших армий», — и добавлял далее, что без этого великого дня не могло быть «ни Бородинского сражения, ни Тарутинской позиции, ни спасения России».

Все это отчетливо понимал Раевский и потому шел смело навстречу численно превосходящему врагу, чтобы отстоять город, спасти армию и спасти Россию. И потому о Николае Николаевиче говорили, что он был в Смоленске щит — в Париже меч России.

А понимал ли Беннигсен, какое будет последствие от его советов? Не понять этого было нельзя. Так что же он хотел? Поставить в критическое положение армию ненавистного ему Барклая-де-Толли? А может, стремился к большему? Погубить Россию?

Сделать этого не удалось. Но Беннигсен не терял надежды взять армию в свои руки, чтобы не советовать, а приказывать, поступая по собственному разумению, как и в 1807 году. К чему бы это привело, думаю, ясно каждому. Ведь в 1807 году силы чаще были равными, а в 1812-м Наполеон значительно превосходил русских количеством войск.

Беннигсен был одним из кандидатов на пост главнокомандующего, однако Александр I, вынужденный уступить общественному мнению, назначил Кутузова. Желая, однако, хоть как-то ограничить власть нелюбимого им генерала, он сделал начальником главного штаба Беннигсена, по-прежнему слепо веря ему.

Не имея возможности явно и открыто влиять на ход боевых действий, Беннигсен решил действовать тайно, принося вред русской армии. И вот в канун Бородинского сражения барон нанес русской армии очередной удар. Он сорвал план активной обороны, которая, по замыслу Михаила Илларионовича Кутузова, должна была завершиться двумя мощными контрударами с целью полного разгрома наполеоновской армии. Существуют свидетельства историков, подтверждающие, что победа при Бородине могла быть значительно более полной. Недаром Кутузов всегда уделял столь серьезное внимание резервам, повторяя: «…резервы должны быть оберегаемы сколь можно долее, ибо тот генерал, который еще сохранил резерв, не побежден».

Вот и в Бородинской битве резервы призваны были решить исход столкновения с Бонапартовыми полчищами. Так, 1-й кавалерийский корпус генерала Уварова и казачьи части генерала Платова предназначались для рейда по тылам врага. Они свое дело сделали и, как известно, сорвали планы Наполеона по проведению решительного удара в центре русской армии.

Но наиболее важная роль отводилась 3-му пехотному корпусу генерал-лейтенанта Николая Алексеевича Тучкова, усиленному Московским ополчением.

Правильно предвидя, что главный удар Наполеон нанесет против левого фланга, что он атакует именно Семеновские флеши, Кутузов собирался измотать и обескровить ударные группировки врага в жестком оборонительном бою, а затем, когда французы выдохнутся, внезапно ударить во фланг им восемнадцатитысячной группировкой, тщательно скрытой до времени в Утицком лесу. План был детально продуман. — Для того чтобы французы не догадались о размещении крупного резерва русских, Кутузов приказал окружить Утицкий лес четырьмя полками егерей. И французы никогда бы не узнали о готовящемся ударе, если бы… не Беннигсен.

Начальник главного штаба французской армии маршал Бертье признался, что если бы Тучков со своим корпусом и Московским ополчением явился, как рассчитывал Кутузов, к концу боя за Семеновское, то «появление этого скрытого отряда… во фланге и тылу неприятеля при окончании битвы, было бы для неприятеля гибельно…».

Что же сделал Беннигсен?

Под вечер 25 августа 1812 года, когда русская армия заканчивала последние приготовления к генеральному сражению с Бонапартовыми полчищами, Беннигсен, ничего не сказав Кутузову о цели своей поездки, направился на левый фланг в корпус Тучкова.

Корпус был, как и полагалось, в лесу. Беннигсен нашел командира и приказал ему немедленно выступить вперед, на открытое место, где занять позиции левее соединений армии Багратиона.

Тучков был крайне удивлен распоряжением. Он доложил барону, что разместил корпус в засаде по личному приказу Кутузова и разъяснил цель, стоящую перед корпусом. Беннигсен заявил, что все ему известно и действует он в соответствии с новым решением главнокомандующего. Барон всеми силами добивался своей цели, применяя даже наглую ложь.

Тучкову пришлось повиноваться. В результате контрудар, на который очень рассчитывал Кутузов, оказался сорванным. Мало того, приказ Беннигсена стоил жизни Багратиону и двум братьям Тучковым, Николаю Алексеевичу и Алексею Алексеевичу, которые встретили врага лицом к лицу на открытой местности. Времени для того, чтобы хоть как-то укрепить позиции, у Тучкова уже не оставалось.

Расчет Беннигсена был точен. Так кто же он, бездарь или умный враг? Не мог барон не понимать, сколь опасен для французов внезапный удар восемнадцатитысячной русской группировки. Значит, он стремился к тому, чтобы победил Наполеон? Возможно, задача передним стояла еще более сложная — Беннигсену важно было добиться неудачи русских для того, чтобы дискредитировать Кутузова как главнокомандующего, ослабить русскую армию, тем самым затянув войну. Война же ослабляла Россию. Важно было Беннигсену и то, чтобы французы вошли в Москву и уничтожили этот город — символ русской государственности, средоточие русского духа, мать городов русских.

Барон сделал все, чтобы случилось именно так, но не учел одного — мужества и стойкости русских, их готовности к самопожертвованию ради победы, ради России. Но и добился Беннигсен своим предательским поступком немало. Он вывел под ядра и картечь корпус Тучкова и Московское ополчение, которые, даже не участвуя первое время в сражении, несли огромные и напрасные потери. Впрочем, оправданы ли были потери в сражении под Прейсиш-Эйлау, да и не только в нем, а в ходе всей кампании 1807 года? Так же, как не интересовали жизни простых французских парней корсиканца Наполеона, заботившегося лишь о личной славе, так не интересовали жизни русских солдат остзейского барона Беннигсена, обуянного ненавистью и к русскому главнокомандующему Кутузову, да и вообще ко всему русскому, к России.

Беннигсен не сообщил Кутузову о том, что вывел резерв из Утицкого леса. Кутузов не знал о том на протяжении всей битвы и, когда тот резерв понадобился, но его на месте не оказалось, готов был винить Николая Алексеевича Тучкова, смертельно раненного в бою. Тучков вследствие своего ранения не мог оправдаться, ибо вскоре скончался. Его брат, которому был известен приказ Беннигсена, погиб во время одной из контратак. Он командовал бригадой и в ответственный момент возглавил батальон своей бригады, дрогнувший под свинцовым ливнем. Выйдя вперед со знаменем в руках, Тучков крикнул: «Вы стоите? Так я один пойду!» Солдаты рванулись вперед, но мгновением раньше их командир был убит наповал.

Беннигсен добился многого, но главные его надежды все же не сбылись. Предательский поступок барона привел бы к тяжким последствиям. Но Кутузов умело маневрировал имеющимися под рукой соединениями и частями, своевременно проводил перегруппировки. И недаром в конце сражения Дмитрий Сергеевич Дохтуров, находившийся на самом тяжелом участке — он возглавил 2-го армию после ранения Багратиона, — доложил: «…Я полагаю Бородинское сражение совершенно выигранным».

А ведь привыкший к легким победам на Западе Наполеон и здесь пытался объявить себя победителем, хотя факты свидетельствовали об ином. Поражение Наполеона вынуждены были признать и западные историки. Так, Кер-Портер писал: «Французы отступили с поля битвы, когда уже нельзя было различить ни одного предмета». И далее историк подытоживает: «Будучи принужден отступить двенадцать верст, не останавливаясь, он (Наполеон. — Прим, авт.) требует себе право на успех дня».

А вот что сообщалось в изданных штабом Кутузова известиях из армии: «Отбитый по всем пунктам он (неприятель. — Прим, авт.) отступил в начале ночи, и мы остались хозяевами на поле боя. На следующий день генерал Платов был послан для его преследования и нагнал арьергард в 11 верстах от деревни Бородино».

Французская армия бежала с поля битвы, оставив там до 50 тысяч трупов солдат и офицеров и 47 генералов.

Враг потерпел поражение, но не столь сильное, как рассчитывал Кутузов, и потому русский главнокомандующий, оценив обстановку, решил отойти, ибо без риска для армии не мог продолжить схватку на следующий день. Кутузов знал о подходе к Наполеону крупных резервов. Это тоже повлияло на решение. Рисковать бы пришлось не только армией, но и Москвой, и всей Россией. Нужно было выбрать жертву наименьшую.

Кутузов не исключал возможности остановить французов у стен столицы и дать там сражение. Однако Бен-нигсен, которому было поручено избрать позицию, снова сделал все возможное, чтобы поставить русскую армию в крайне невыгодное положение.

Беннигсен был за сражение под Москвой, видимо, преследуя прежнюю, цель — уничтожить как можно больше русских и лишить Россию армии. Он стремился принудить к сражению и Кутузова и русских генералов, играя на чувствах патриотизма.

Кутузов легко доказал слабость позиции на Поклонной горе. Тогда Беннигсен, не растерявшись, предложил «ночью перевести войска с правого фланга на левый и ударить на другой день по правому флангу противника, а в случае неудачи отступать на Старую или Новую Калужские дороги».

Кутузов на это ответил: «Я не могу одобрить плана барона Беннигсена. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так например… Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, барон хорошо помнит, было… не вполне удачно только от того, что войска наши перестраивались в слишком близком расстоянии от неприятеля».

Беннигсен понял намек и замолчал. Он понимал, что виновен в неудаче под Фридландом, неудаче, возможно, инспирированной им самим.

У стен Москвы Беннигсену не удалось поставить русскую армию под смертельный удар, подорвать ее мощь. Оставалось продолжать интриги против Кутузова, ожидая удобного часа. Но час этот так и не наступил. Москва была оставлена по приказу Кутузова, но это не подорвало дух русских, как рассчитывал враг. С. Г. Волконский писал: «Общий дух армии не пал: всякий постигал, что защищать Москву на Воробьевых горах — это было подтвергнуть полному поражению армию, что великая жертва, приносимая врагу отечества, необходима».

До сердца каждого русского дошли слова, сказанные Кутузовым на военном совете в Филях: «С потерею Москвы не потеряна еще Россия. Первою обязанностью ставлю себе сохранить армию, сблизиться с теми войсками, которые идут к ней на подкрепление, и самим уступлением Москвы приуготовить неизбежную гибель неприятелю. Поэтому я намерен, пройдя Москву, отступить по Рязанской дороге. Знаю, ответственность падет на меня, но жертвую собою для спасения отечества»…

После окончания военного совета Кутузов долго сидел в потемках, не позволяя зажечь свет. Он думал… Иногда даже плакал, и адъютант слышал старческие всхлипывания. А потом вдруг встал, стукнул по столу кулаком и твердо сказал: «Это мое дело, но уж доведу я проклятых французов, как турков под Слободзеей, что они будут есть лошадиное мясо!..»

Иногда можно слышать необоснованные заявления, построенные лишь на догадках и документально не подтвержденные, якобы о том, что Кутузов уже по пути в армию планировал оставление Москвы. Этого не могло быть. Русский главнокомандующий сделал все, чтобы нанести Наполеону смертельное поражение. Он не трепетал перед императором Франции, объявленным непобедимым. Он мог победить его полностью и окончательно еще под Москвой. Помешал Беннигсен, не давший возможности нанести смертельный удар. Вечером после Бородинского сражения Кутузов еще думал о наступлении и, лишь оценив потери и соотношение сил, принял решение отступить.

История не вершится сама, ее делают люди. Нашествия на Россию могло и вовсе не быть, если бы русские разбили Наполеона под Прейсиш-Эйлау хотя бы один раз из трех возможных. Даже Александр в конце концов убедился в том, что пребывание Беннигсена не идет на пользу русской армии, а потому приказал «объявить ему, чтобы он отъехал от армии и ожидал во Владимире нового назначения». Как знать, быть может, императору тогда уже стало известно, что, не вмешайся Беннигсен в замысел Кутузова, победа при Бородине была бы значительно более полной и не пришлось бы оставлять Москву. Кутузов же о предательском приказе Беннигсена узнал лишь в 1813 году, когда к нему случайно попали бумаги Бертье. Тогда стало ясно, что произошло на левом фланге русской армии и почему корпус Тучкова и Московское ополчение не выполнили поставленные перед ними накануне сражения задачи.

Так кто же барон Беннигсен? Бездарь или умный враг? И кому он служил, России или врагам ее? Думаю, неопровержимые факты позволят читателю найти ответы на эти вопросы.

Руслан Лынев Хлеб наш насущный

Недавно промелькнула газетная заметка из Японии: в профектуре Сайтами испытывается необычный агрегат. Вдоль делянки шириной в двадцать метров ездит мостовой кран. На его ферме укреплены орудия, способные заменять комплекс сельхозмашин. Управляемые автоматически, они сеют, культивируют, подкармливают растения, собирают урожай. Авторы проекта полагают, что испытывают будущее сельского хозяйства.

Стоп, стоп! Об этом я читал раньше. Идею высказал еще полвека назад голландец С. Рутгере. Он был в числе тех иностранных специалистов, которые приезжали после Октябрьской революции в новую Россию возрождать разрушенные гражданской войной шахты Кузбасса.

Мостовой кран должен двигаться по рельсам вдоль пахотной полосы шириной в двадцать метров и обрабатывать ее фрезами, другими навесными орудиями.

Весной 1931 года Рутгере выступил с докладом о своем сельскохозяйственном проекте в Москве — на собрании научно-технической общественности.

Закончив доклад, он ожидал вопросов.

— Ваша мысль не нова, — услышал он на трибуне. — Год назад идею мостового крана обсуждали в ВИМе — Всесоюзном институте механизации и электрификации сельского хозяйства. Там предлагалось делать ферму не в двадцать, а в сто метров. И тащить ее вдоль поля по межам намечалось двумя тракторами.

— Кто же автор идеи? — спросили из зала.

Автором проекта был московский студент Михаил

Правоторов. До революции воспитанник сиротского приюта, позже педагог. Мысль о возможности обрабатывать ниву с помощью моста пришла ему в 1922 году, когда он прочитал книгу П. А. Кропоткина «Хлеб и воля»— об организации общества будущего. В книге его поразило, что поле будут пахать паровыми плугами. А что, если плуги укрепить на стане, который возили бы два параллельно едущих паровоза? Да слишком много потребуется железнодорожных путей на полях! Во что обойдется пахота? Паровоз не годился! Но мост через поле — это интересно…

Правоторов засел за книги по сельскому хозяйству, в 1927 году, в тридцатидвухлетнем возрасте, будучи отцом двоих детей, поступил в Ломоносовский институт — был такой! — на факультет индустриализации земледелия. Прошел конкурс — двадцать человек на место.

К весне 1930 года идея мостового земледелия в нем окрепла, оформилась настолько, что захотелось написать о ней в редакцию «Правды» и в Наркомат земледелия. Его письмо переслали в ВИМ (институт механизации). Отзыв института был уничтожающим: «Предложение автора является плодом фантазии, а не расчета». Студенту, прежде, чем беспокоить наркомат, «следовало бы посоветоваться со своими учителями».

Правоторов пошел к педагогам. Но какие советы он мог получить, если авторитетнейшее пособие для студентов — книга профессора С. Дебу «Сельскохозяйственные машины», почти из четырехсот страниц лишь восемнадцать отводила трактору, а остальные — о ручных веялках, однолемешных плугах и «новшествах» времен отмены крепостного права.

По требованию ВАСХНИЛ ВИМ дал автору более развернутый ответ. Еще более убийственный. Студент избрал ложный путь, положив в основу механизации сельского хозяйства «старый метод оборудования фабрично-заводских предприятий, вытесняемый… конвейерами»; ибо «мостовой кран с пролетом в сто метров невозможен», так как при передвижении развалится сам собой». Однако, родившись однажды в голове студента, идея не умирала… Она попала в брошюру П. Керженцева «Памятка большевику». Академик В. Вильямс в журнале «Техника социалистического земледелия» отметил: «Огромные перспективы… придают системе мостового стана значение первостепенной задачи в деле социалистической реконструкции сельского хозяйства».

В апреле 1931 года совещание, проведенное в ЦБРИЗе Наркомата земледелия СССР с участием представителей ВИМа, Союзсельхозмаша, Союзэлектро и редакции «Социалистического земледелия», постановило:

1. Считать изобретение т. Правоторова заслуживающим самого серьезного внимания и активной поддержки… так как удачное разрешение выдвинутой т. Право-торовым идеи означает полную реконструкцию нашего земледелия.

2. Значимость изобретения побуждает не останавливаться перед серьезными трудностями при разрешении многих сложных технических задач, на которые указывает и сам автор.

3. Изобретение требует для его осуществления организованной деятельности работников различных специальностей — экономистов, агрономов, энергетиков, специалистов по мостостроению.

В ВИМе, в его кабинетах, «мостовое земледелие» обсуждается; одни говорят «холодно», другие «горячо». Совещания, протоколы, резолюции… Даже такая: «предложение тов. Правоторова имеет исключительную ценность как сулящее перестройку сельского хозяйства на базе социалистических методов». А не создать ли в институте бригаду для составления предварительного проекта? Не создали!

Через два года ученые ВИМа, «устав от идеи», приняли участие в разносе мостового метода. Дело происходило в ВАСХНИЛ под председательством академика В. Н. Горячкина. «Гигантомания» якобы возрождает чересполосицу и вообще противоречит колхозному принципу организации сельского хозяйства. А колхозам нужна «глубокая вспашка»! И эта «глубокая вспашка» не пощадила и Правоторова с его идеей.

А там пришла война. Потом восстановление разрушенного войной хозяйства… Но и через полстолетия мысль о «мостовом земледелия» не умерла.

С тех пор прошло полвека.

В Японии испытывают мостовой метод. В США тоже не дремлют — о чем рассказывал еженедельник «За рубежом».

Ушла идея за границу! А как с ней у нас в стране?

Прежде чем продолжить рассказ об этой идее, я, журналист, обращу внимание на мой рабочий стол. Сколько тут лежало писем от изобретателей и открывателей! Но я — не комитет по открытиям и изобретениям! Куда мне деваться с этими криками и стонами? Вот изобретатель-одиночка… А вот коллектив, в котором доктора наук и кандидаты. Все хотят внедрять свои идеи! А кто против?

Звонит телефон. Я поднимаю трубку.

— Здравствуйте! Говорит изобретатель Логин Михаил Иванович. Ваша газета уже освещала мой автомат для нарезки шайб. Ко мне поступает масса писем с предприятий — просят внедрить мой автомат. Что мне делать? Я обратился в директивный орган и довел до сведения, что хлебоуборочный комбинат — это же глупость. Двухэтажный дом таскаем по полю! А мое решение простое. Ученые даже верить не хотят! Ко мне прислали двух докторов наук, а они, собственно, не разбираются в предмете.

— Но я тоже не специалист! — отвечаю я по телефону.

— Вы — журналист, вы поймете!

В небольшой квартире чисто и уютно. Хозяин чисто выбрит. Словно к нему прибыл не журналист, а академик. Заговорил о том, что ему не нравится.

— Мотовило, косилка, хедер — глупость! — горячился. — Мотовило колотит по колосьям, выбивает спелое зерно. Куда оно летит? В бункер? Нет, на землю.

— Вы из крестьян?

— Вся страна из крестьян. Хлеб наш насущный нужен всем…

— Что вы предлагаете?

— Один момент.

Он достает из шкафа полиэтиленовый пакет, набитый подсохшей травой, разбрасывает траву по столу.

— Это жнивье!

Он живо вынул тележку с двумя колесиками и ручкой. Наклонив тележку к траве, принялся вертеть ручку. Тележка поехала и — «хап-хап-хап — стала собирать «жнивье».

Я пожал плечами: не понимаю.

— В совхозе товарищи заявили: «Это то, что надо!» В два дня изготовили модель, — продолжал изобретатель.

В совхозе Логин экспериментировал с этой моделью два лета и уже так представлял себе перспективу: «Готов в течение года обеспечить народное хозяйство лично моими разработками взамен заумных. От участия в работе комиссий заранее отказываюсь».

Слыша такое, я снова вспомнил: «Наш герой, увы, не имеет высшего технического. Правда, у него немалый технический опыт».

Гёте поставил рядом с мятущимся Фаустом благоразумного, но не хватающего звезд с неба Вагнера. «Несносный, ограниченный школяр», — так нелестно характеризует его Фауст. Однако он недооценивал возможности своего коллеги. Вагнер оказался перспективнее.

Но я сделал много отступлений. Пора вернуться к той, начавшейся еще в тридцатые годы истории мирового земледелия. К идее М. А. Правоторова. Ах и досадил же он науке своей «нестандартной идеей», авторитетом в ВАСХНИЛе и ВИМе.

Итак, минуло полвека!

Мостовое земледелие пока применения не нашло. По-прежнему широко развивалось земледелие на основе тракторной. Сейчас хозяйства нашей страны располагают многочисленным парком мощных землеобрабатывающих машин.

Член-корреспондент АН СССР директор Института машиноведения К. В. Фролов, выступая в газете «Известия», писал с озабоченностью, что слишком много металла расходуется на эти современные «царь-тракторы», «царь-комбайны». Да и земле тяжело выдерживать создаваемые ими нагрузки. Переуплотняется, разрушается ее структура. Плодородие почвы не растет.

Недавно мне попалась книга свердловского писателя И. Давыдова «Я вернусь через тысячу лет». По форме это рассказы о будущем. В одной из глав автор пишет о том, как наши потомки будут хозяйствовать на земле. Описаны оснащенные автоматикой мостовые станы, использующие с максимальной выгодой каждый миллиметр земли. С помощью этих станов в почву вносят удобрения, ее поливают, выводят сорняки. Не только трактор, но и нога человека не ступает на плантацию.

«Эти универсальные машины, — говорится в книге, — придумал еще в первой половине XX века гениальный Михаил Правоторов».

Гениальный?

Он жил и умер в безвестности. Современники не могли оценить то, что принадлежит потомкам. А ему сейчас было бы чуть больше восьмидесяти лет…

Почему же его идеи выплывают в Японии, в Америке? Почему? Неужто опять нам придется учиться у заграницы тому, что она у нас так ловко подхватила? Не унизительно ли?

Но чудеса не кончаются. В случайном разговоре узнаю, что Правоторов — жив! Я заказываю машину, сажусь в нее и называю шоферу адрес.

Старый московский двор в тополях, широкая лестница, кнопка звонка, под которой надпись: «Правоторов». Звоню. Дверь открывает сухонький, легкий, небольшого роста старичок. С виду — в чем душа держится. Рука еще крепка и энергична.

Изобретатели, о которых я рассказывал выше, — люди все немолодые, пожившие. Повоевали, вырастили детей, немало хлебнули уже в силу своих натур. Правоторов — самый старший из них. Его идея — масштабна для всех народов… От нее, быть может, зависят судьбы миллиардов нашей планеты.

Правоторов оказался очень живым, вдумчивым человеком. Поражение, нанесенное ему в 1934 году учеными, было тяжелым, но не лишило его убежденности в своей правоте. Он долго вынашивал, пестовал свое любимое детище — идею. И вырастил ее настолько, что и она, как хорошие дети родителей, стала укреплять, поддерживать его. «Береги меня, а я буду беречь тебя, мы с тобой пригодимся».

Идея вела его, диктовала выбор вариантов, подсказывала технические решения.

Еще в тридцатых годах Правоторов пришел к мысли, что почву надо обрабатывать не прицепным или навесным оборудованием. В ВИМе этот путь признали позже, под влиянием зарубежного опыта. Кустистые сорта злаковых, безотвальная вспашка и другие прогрессивные тенденции в агрономии и агротехнике система мостового земледелия вбирала в себя, находясь еще в юном, младенческом возрасте. В мостовое земледелие просились достижения генетики, электроники, пневматики. Она требовала новые конструкционные материалы, легче и прочнее обычных.

Правоторов аккумулировал в своей квартире опыт; направил послание в научное учреждение, где занимаются механизацией сельского хозяйства. А что там?

Аргументация против системы мостового земледелия осталась на уровне 30-х годов. Дескать, форма моста в сто двадцать метров будет весить 1740 тонн. Цифра ужасная. При скорости десять километров в час потребуется тяговое усилие в двадцать пять тысяч лошадиных сил, чтобы тащить такую махину. Если исходить из этих явно неверных данных, нечего и думать, что мост сможет когда-нибудь вытеснить с поля тракторы.

Тракторостроительные стандарты! Будто не пробили себе дорогу новые способы обработки почвы, не требующие таких усилий, как привычная глубокая вспашка.

Правоторов опирается не только на собственные расчеты. Вес мостового агрегата уже ныне может составить не 1740, а всего 150 тонн, а тяговое усилие потребуется в пять тысяч лошадиных сил.

Еще возражения.

Железные или бетонные дороги, оросительные каналы займут пахотный слой на больших площадях; краны якобы подорвут плодородие земли. Но автор никогда ни железных, ни бетонных дорог строить не предлагал! Вместо них предусматриваются водопроводные трубы, проложенные под грунтовыми дорогами-межами с «легкой стабилизацией покрытия». Что же до планировки плодородного слоя, то она давно уже практикуется, в частности, в США.

На базе новых машин появится возможность создания агроиндустриальных предприятий, в которых гарантированное производство товарной продукции должно осуществляться на основе новых технологических процессов…

Идея пока не опробована в поле, а лишь кочует по почте от автора к ученым и обратно. Многие решения возникнут на втором, более продуктивном, этапе сотрудничества изобретателя с учеными. Вот мнение на этот счет директора Агрофизического института члена-корреспондента ВАСХНИЛ С. Нерпина:

«По-видимому, оптимальные решения конструкции будут найдены после ряда лет проектирования, исследований и эксплуатации; однако ясно, что предложение имеет фундаментальное значение для решения проблемы управления сельскохозяйственным процессом в полевых условиях.

Независимо от того, какие формы может принять организация работ, наш институт готов принять в них самое активное участие».

Сегодняшнее тракторостроение ограничивает прогресс в земледелии. «Пахать на тракторе, — убежден Правоторов, — все равно, что возить грузы на паровозе, а не на поезде».

— С какой стати мы, тракторостроители, должны поддерживать идею, направленную против трактора? — спрашивают тракторостроители.

А Правоторову 86 лет.

В одной из его папок есть любопытный снимок фамилий, озаглавленный: «Противники М3». В нем имена и крупных ученых, и рядовых специалистов. Некоторые из них работают над созданием машин для земледелия будущего. Не так давно Правоторов получил письмо из Томска, подписанное не без юмора: «Двадцать шестой автор мостового метода».

Уже двадцать шестой?.. Но Правоторов всегда Первый! Известный специалист по научной организации труда доктор экономических наук В. И. Терещенко прислал письмо: «Без преувеличения могу сказать, что Вы — Циолковский от земледелия, и, по-видимому, рано или поздно к тому, что Вы предлагаете, человечество придет. Считаю, что своим проектом Вы построили себе памятник нерукотворный».

Иван Дорба Бунин, граф Игнатьев и другие…

Многие годы я дружил с графом Игнатьевым Алексеем Алексеевичем, тем самым царским военным атташе во Франции, писателем, с его супругой известной танцовщицей Натальей Владимировной Трухановой, с писателем Рощиным Николаем Яковлевичем — и вот захотелось написать кое-какие воспоминания… Николай Рощин долго жил в Париже как эмигрант, дружил с Иваном Буниным, так что его рассказы и письма, которые он, вернувшись в Москву, получал от Бунина, будут интересны современным читателям…

Указ правительства СССР от 14 июня 1946 года предоставил бывшим подданным Российской империи право на восстановление советского гражданства, если эти бывшие граждане не воевали на стороне фашистов. А таких в эмиграции было очень много, и постепенно они возвращались… Коненков, композитор Прокофьев, Эрьзя, Вертинский, писатели Николай Рощин, Лев Любимов, Наталья Ильина…

Бывая в доме у Рощина, я слышал интересные его рассказы.

1

— Встретил меня Александр Александрович Фадеев, поздравил с возвращением, с приемом в Литературный фонд, — Рощин достает из кармана темно-бордовую книжечку — удостоверение и, широко улыбаясь, потрясает ею в воздухе. Потом, желая передразнить Фадеева, переходит на фальцет: — «Мы надеемся, Николай Яковлевич, что, пожив у нас и оглядевшись, вы напишете роман о советском человеке. Я читал ваш роман «Белая акация», отличная вещь, но сами понимаете… Прошло тридцать лет, в Советском Союзе все другое. От старой лапотной России не осталось и следа. Изменилась не только жизнь, а вся психология человека…» Понравился мне господин Фадеев своей простотой, непосредственностью.

Игнатьев внимательно слушал, а Наталья Владимировна с едва уловимым оттенком насмешки в голосе заметила:

— Как интересно!

— В тот же день мне отвели небольшую квартирку в Первом Можайском переулке, ссудили деньгами. На первое время хватит! А молодая пресимпатичная дворничиха согласилась убираться и готовить. На другое утро вышел прогуляться, на Москву поглядеть. Сами понимаете, распирает радостное чувство, ликует душа, хочется говорить, петь, кричать: «Я на Родине!..»

В глазах Рощина появляется хитринка, он смотрит на хозяйку и продолжает свой рассказ:

— Вхожу в троллейбус. Он не парижский, но такой же… У парижан общительный, веселый нрав. Я привык к тому, что в автобусах, троллейбусах, вагонах метрополитена идет зачастую общий разговор, вое весело, непринужденно, а порой и горячо обсуждают очередную новость, происшествие…

А тут в Москве сидят тихо. Я сажусь, обращаюсь к соседу: «Вы русский?» Тот недоуменно глядит на меня; видит круглолицего плотного мужчину, далеко не молодого, отмечает мой красный нос, заграничную шляпу и думает, что я пьяный.

— Русский? Конечно, русский!.. И что? — отвечает он.

— Я тоже русский! Недавно из Парижа вернулся. Белоэмигрант… корниловец бывший, — говорю ему.

Мы внимательно слушаем Рощина, он продолжает:

— Пассажир ошарашен, глаза у него становятся круглыми, он поднимается и опасливо глядит по сторонам. А мне интересно: «Где-то тут должен быть дом Шаляпина? Я ведь с Федором Ивановичем знаком, сколько рецензий о нем в «Возрождении» написал. Не знаете?» — «Не знаю… Извините!» — бурчит «русский» и торопится к выходу. «Чего-то вдруг вроде испугался?» — недоумеваю я и оглядываюсь на пассажиров. Все молчат, как будто воды в рот набрали. Я подсаживаюсь к другому пассажиру: «Вы русский?» Но и тут беседы, не говоря о задушевной, не получилось. Стоило упомянуть Париж, белую эмиграцию, и «товарищ», как улитка, втянул голову в воротник, угрюмо отвернулся.

Глаза Рощина стали пустыми:

— Поначалу такое отношение меня удивляло и огорчало. «Неужели такая пропасть залегла между нами, эмигрантами, и советскими товарищами? У каждой травинки есть на земле свой источник. Все мы держимся корнями за ту почку, которой обязаны верой, убеждениями, способностями. «Писатель тешит себя мыслью, что кладет камень в воздвигаемый человечеством Храм Великого Духа!» — думал я прежде и вслед за Иваном Буниным твердил:

Не собьет с пути меня никто,

Некий Норд моей душою правит,

Он меня в скитаньях не оставит,

Он мне скажет, если что не то!

Вернувшийся в Москву мой добрый друг Александр Иванович Куприн не прожил на Родине и года, умер… Алексей Николаевич Толстой, этот талантливейший писатель и пройдоха, перешел на исторические темы, стараясь в лице Петра изобразить «отца… всех…».

Рощин, увидав поднятый к губам палец Игнатьева, проглотил какие-то слова, и добавил:

— Свою «Белую сирень» я переделывать не собираюсь, а написать новый роман и вывести в нем героя-коммуниста мне не под силу. Поэтому я решил заняться автобиографическими записками. Кто знает, может, наступит время, когда некто «пыль веков от хартий отряхнув, правдивое сказанье перепишет» о трагическом кусочке истории России и ее изгнанной интеллигенции…

2

Живой, энергичный, Николай Яковлевич жаждал деятельности. Не удовлетворяли и встречи с писателями: Телешовым, Нагибиным, Фадеевым, Симоновым и другими, неизменно сводившимися к теме: «Как возвратить Бунина на Родину?»

— Да зачем ему возвращаться?

— Хозяин хочет… «Вы же друзья! Все время переписываетесь. Иван Алексеевич, к вам прислушается…»

Вот оно что! «Хозяин хочет…»

Рощин познакомился с генерал-лейтенантом Алексеем Алексеевичем Игнатьевым, автором книги «Пятьдесят лет в строю», в Москве, а в Париже они не встречались— Рощин сотрудничал в монархической правой газете «Возрождение», Игнатьева же называли «красным графом» за то, что, будучи военным агентом России, передал золотое обеспечение экспедиционного корпуса Советскому правительству, а потом работал в Советском торгпредстве.

Сблизила их общая увлеченность бриджем. Они играли на квартире Игнатьева.

Граф часто твердил: «Если хотите обеспечить себе нескучную старость, учитесь, пока я жив. Бридж концентрирует внимание, тренирует память, учит схватывать вопрос по существу, является хорошей гимнастикой ума. Это игра королей, дипломатов и, конечно, разведчиков».

В Париже, играя со шведским королем, с Пуанкаре или Петеном, уже за второй партией Игнатьев выяснял интересующие его вопросы…

В Москве Игнатьевы на неделе раза два обычно приглашали на ужин, после чего садились за карточный столик. По субботам или воскресеньям постоянными партнерами бывал и я с женой Рябининой Александрой Петровной; и иногда бывали шеф «кремлевки» профессор Егоров, либо, знакомый еще по Парижу, писатель Лидин, либо чета Шервинских. А с 1948 года их все чаще заменял Николай Рощин.

Бридж, будучи игрой коммерческой, может быть и копеечной, но она обязательно должна быть связана с материальной заинтересованностью. Мы, например, проигрыш-выигрыш клали в «копилку» и, когда собиралось достаточное количество денег, заказывали в ресторане ужин.

— А правда ли, Алексей Алексеевич, имея на своем текущем счету огромные средства, вы разводили шампиньоны для прожитья? — спрашивала моя жена графа.

— Я ведь не жулик, не казнокрад! Золото-то казенное.

— Золото? Золотой рубль — это 0,774235 чистого золота… и помножить… на сколько? — заговорил Рощин.

— Двести двадцать миллионов, — улыбается граф.

— Ого! То, погодите, погодите… получится… — Рощин поднял глаза к потолку. — С ума сойти! Более двух тонн золота!!! Страх подумать! Ну, Алексей Алексеевич! Вы человек с большой буквы!

— Ах, мой дорогой, Николай Яковлевич, наш Лешечка — заблудившийся ангел на земле! Только у Горького «человек звучит гордо», а в жизни почти все люди ползают на четвереньках, упираясь носами в помойку в поисках шкурных благ. Словом, как говорил Оскар Уайльд: «Все мы сидим в помойках, но некоторые из нас смотрят на звезды…»

— Откуда смотрел Горький, когда писал «На дне»? Со дна?

Рощин вспоминал о подаренной ему книге «Творчество народов СССР» под редакцией Горького, Мехлиса, Стецкого, в которой 430 страниц посвящено Сталину и 85 — Ленину. И мне невольно подумалось: в самом деле, какие звезды светили Горькому во времена ужасов коллективизации? «Если враг не сдается, его уничтожают…»

Вошедшая в гостиную Маруся громко позвала:

— Алексей Алексеевич, вас к телефону «старичок с Чистого».

Гости удивленно посмотрели на поспешившего в свой кабинет графа: обычно во время обеда или бриджа Маруся не смела тревожить хозяев.

— Это патриарх Алексий, — объяснила Наталья Владимировна. — Они ведь были товарищами.

А Рощин между тем уже читал вслух частушки из книги «Творчество народов СССР».

Мы права свои не знали,

Жизнь была проклятая,

Ныне вождь любимый Сталин

Дал нам жизнь богатую.

Раньше в церковь мы ходили

Слушать проповедь попа,

А попы нам говорили:

«Баба — мужьина раба».

Не шуми, зеленый дуб,

Не качай вершиною,

Нынче новый разговор

Женщины с мужчиною…

В квартире Игнатьева жила «своя» женщина Маруся, дочь рязанского «кулака», погибшего в ссылке. Отец ее солдат, попал в плен, работал батраком у австрийца крестьянина и научился всем «хитростям» сельского хозяйства; получив во время нэпа надел, взялся за работу: безлошадный, запрягал в плуг дочерей; односельчане поначалу посмеивались над его «хитрой» тачкой (сделанной на западный манер), «чудной» укладкой стогов сена, потом стали завидовать… Так Петров «выбился» в кулаки со всеми последствиями… Маруся пошла служить с малым ребенком на руках и попала на глаза к доброму графу, ее дочь Лиду приняли в генеральской семье как воспитанницу. «Лидок» с детства заговорила по-французски и, прожив семнадцать лет у этих истинно культурных, высокообразованных людей, вобрала в себя все, что могла.

Граф открыл Марусе тайны французской кухни и все реже за обедом тихонько от гостей показывал ей (в шутку) кулак из-под стола за суп, мол, переложила сельдерей и не сняла жир. Мария Степановна (Маруся) выполняла все поручения: отвечала на бесконечные телефонные звонки и была в курсе всех литературных и хозяйственных дел.

3

Переехав из Парижа в Москву с целым вагоном домашнего скарба, Игнатьевы начали осваивать московскую жизнь. Алексею Алексеевичу присвоили звание генерал-майора; наряду со службой он задумал писать мемуары, чему немало способствовала Наталья Владимировна, заставляя «деточку» ежедневно сидеть за столом. «Пятьдесят лет в строю» завоевали Игнатьеву всеобщую популярность.

А Наталья Владимировна принялась развлекать мужа как «ребенка», приглашая в дом артистов — Обухову, Козловского, Вертинского; писателей — Симонова, Лидина, Толстого, Суркова, Финка; военных, начиная с Буденного или Городовикова; и даже разыскала товарища по Пажескому корпусу, художника-реставратора Желтухина.

Все они приглашались на очередной обед. Опоздать к еде — верх неприличия: ужин по-французски «супе», иными словами, его гвоздь — суп, ему перестоять нельзя. Потому круг приглашенных постепенно суживался, поскольку вообще русские, а «вельможи» подчеркнуто, как правило, приходят на полчаса, а то и на час позже.

Великий гурман и кулинар, Алексей Алексеевич даже составил книгу под названием «Разговор повара с приспешником», но набор по приказу Сталина был рассыпан: «Генерал и кухня?!»

Однажды, еще в 1948 году, в доме на проезде Серова, где жили Игнатьевы, было людно. Наталья Владимировна заметила, что Рощин пришел расстроенный, и за второй, а может, за четвертой рюмкой водки, спросила о причине его настроения.

— Меня огорчает письмо Ивана Алексеевича Бунина: жалуется старик на тяжелое материальное положение.

— Ах, мой дорогой Николай Яковлевич! Да кто из эмигрантов не нуждается! — воскликнула Наталья Владимировна.

— В свое время я разводил шампиньоны! — громко расхохотался Алексей Алексеевич. — А Бунину грех жаловаться: на Нобелевскую премию мог бы спокойно прожить всю жизнь.

— Иван Алексеевич помогал многим, никому не отказывал. А люди, сами знаете, какие: со всех сторон на него насели. Слыхал, в его доме нетолченая труба прихлебателей! — заговорил Рощин.

— Мне сказали, что Бунина у нас печатают. А если печатают, то и деньги… Мы живем на свои «Пятьдесят лет в строю», как видите, покуда неплохо.

Рощин дрожащими руками, развернув сложенные вчетверо листы, принялся читать письмо, полученное от Бунина:

Двенадцатое мая тысяча девятьсот сорок седьмого года.

Еще раз спасибо, милый, за сердечное письмо. На давнее, большое не ответил потому, что был слишком слаб, тяжко болел. Теперь я немного оправился и с первого июля возвращаюсь в Париж — жить здесь дольше не могу — совсем разорился, дороговизна у нас дикая и все растет. Милому Катаеву книгу пошлю из Парижа. Симонову была послана еще в декабре — через Бо-рейку. Значит пропали. Известие о том, что Государственное издательство выпускает мой однотомник, «Изборник», я получил еще в январе 1946 года; написал С. Аплетину очень взволнованное письмо, что издают, не посоветовавшись со мной на счет выбора произведений и их текста… Г. Аплетин ответил мне телеграммой в марте, что издание приостановленно. Теперь Вы меня удивили: хотят издать. Если так, то очень рад, но прошу пользоваться только изданием моих сочинений «Метрополия»… Гонорар будет мне прямо спасением.

Целую Ваш Ив. Б.

Рощин отложил письмо, обвел всех взглядом и, прежде чем взяться за второе, заметил:

— А теперь послушайте, что из этого вышло…

Париж, четвертое ноября 1947 года.

Милый капитан, Вы неисправимы в своей страсти к преувеличениям самым ужасным! Ведь сказать, что Париж провинциальное захолустье, есть почти такое, до чего договориться можно только после литра самогону! А за добрые чувства ко мне благодарю. А в деле на счет издания «Изборника» моих писаний, я, конечно, ничуть не виноват. Горячо написал? Да ведь хоть кого в жар бросит при известии, что берут труд всей твоей жизни даже без твоего ведома, орудуют над ним по своему усмотрению так спокойно, будто они тут совершенно ни при чем! Уж не говорю о том, что этот «Изборник» продавался бы у всех Капланов во всей Европе, лишая этим меня, старого человека лишняго куска хлеба. Мне бы заплатили? Не думаю! Не мало уже издано моего в Москве за последние двадцать лет, а получил ли я за это хоть грош? Не только нет, но даже на свои собственные гроши покупал у парижского Каплана московские издания своих собственных книжечек! А что Паустовский уже знает, что я восхитился, читая его, очень рад. В большой восторг привел меня и «Василий Теркин» Твардовского — я написал об этом Телешову. А за всем тем — всех благ!

Ваш Ив. Б.

Граф внимательно слушал, положив большие руки на стол, чуть приподняв голову и расправив плечи.

Рощин отложил письмо:

— Бунин мне чем-то напоминает вас, Алексей Алексеевич!

— Что? Так же хорохорится? — подняла брови Наталья Владимировна.

— Точно! На людях держится гордо, выпячивает грудь, высоко задирает подбородок и пронизывающе, чуть презрительно, на всех поглядывает. А дома, под настроение, смены мыслей и чувств, выглядит то постаревшим, то вдруг совсем молодым; и может неожиданно, как и Алексей Алексеевич, сесть за рояль…

— И спеть «Прощай, японская война…». Как интересно!

Наталья Владимировна, когда кто-либо говорил глупость или позволял бестактность, неизменно твердила: «Как интересно!» ovr

Рощин, уже выпивший не одну рюмку водки, не понял намека.

— И свой халат из верблюжьей шерсти Иван Алексеевич носит на ваш манер, правда, на голову почему-то надевает широкополую шляпу…

Всегда точный Рощин однажды вдруг задержался на целых двадцать минут. Пришел он возбужденный, посмеиваясь, извинился за опоздание.

— Изучали? — Рощин кивнул в сторону лежащей на столе «Правды». — Жалко небось? Вы ведь на Дальнем Востоке воевали. Не водичка из центрального отопления капает, а лилась русская кровушка. В одном Порт-Артуре двадцать шесть тысяч полегло, а сколько под Мукденом? Или царских солдат и офицеров не жалко? Так пусть посчитают тысячи и тысячи убитых советских воинов, которые раздавили в течение десяти дней лучшую Квантунскую армию японцев! Ведь это река крови! Ради чего? Чтобы сейчас все передать китайцам, ходям… Эх! — и уставился на Игнатьева.

Граф посерьезнел, взял было газету и тут же бросил обратно:

— Там, наверху, — он поднял к потолку палец, — хотят укрепить дружбу советского народа с китайским и его великим вождем Мао Цзэдуном…

— Отдали Квантунскую область, территорию, равную Германии, преподнесли на блюдечке КВЖД! А знаете, сколько она стоила? Триста семьдесят пять миллионов. Сто пятьдесят восемь тысяч за каждую версту, построено девять тоннелей, из коих «Большой Хинган» более трех километров.

— Но, Николай Яковлевич, ведь это не наша территория, потому мы и вернули ее Китаю, как братской социалистической стране. Мао Цзэдун «осуществляет соединение марксистско-ленинской теории с китайской антиимпериалистической революцией и является знаменосцем китайского и советского народов»…

Игнатьев поднялся, направился в кабинет и вскоре вынес два тома в суперобложке с посвящением автора и вложенным письмом со словами:

Вот письмо от Степанова Александра Николаевича, послушайте:

Многоуважаемый, Алексей Алексеевич!

Разрешите преподнести Вам вторую книгу «Порт-Артур» в знак моей глубочайшей признательности за Ваше исключительно теплое и дружеское отношение к моей персоне. Я никогда не забуду, что именно Выявились «крестным отцом» моей первой и, возможно, единственной книги. Ваша рецензия послужила мне путеводной звездой при работе над второй книгой. С присущим Вам тонким вкусом и тактом Вы указали мне на ряд погрешностей в моей работе. Вторая книга фактически не имела вовсе редактора — их было шесть — и последний ограничился простой подписью рукописи для печати. Заканчивалась она в прямом смысле под грохот зениток и пулеметов. В связи с возросшим интересом к истории старой русской гвардии, вероятно, Вас привлекут к написанию ее истории. Войну 1914—18 года я частично провел в рядах Гвардейской артиллерии, участвовал в боях под Ивангородом, Ломжей в Галиции, под Вильно, под Луцком, на Стоходе, под Бжезаными и на Збруче. У меня сохранились дневники того времени. Я думаю, что они представят некоторый интерес для истории. Был я рядовым строевиком, младшим офицером в батарее. Одно время состоял для связи при штабе стрелковой бригады, когда корпусом командовал Безобразов, а стрелками Дельсаль. Быть может, Вы мне укажете, к кому следует обратиться по этому вопросу. Сейчас я военный инженер и сотрудник фронтовой газеты Кавказского фронта и нечто вроде его историографа. Позвольте еще раз поблагодарить за Ваше неизменно доброжелательное отношение ко мне и пожелать Вам всего лучшего.

А. Степанов.

Краснодар, Орджоникидзе 65 кв. 1

Граф читал с увлечением, даже с гордостью. Он любил прежде, чем сесть за карточный стол, познакомить нас со своей обширной корреспонденцией. А писали ему многие, начиная с однополчан, возвратившихся солдат экспедиционного корпуса, и кончая «недобитыми интеллигентами». Писала Россия!

Чтение писем чередовалось рассказами о встречах с самыми разными людьми. Незнакомые лица с ним здоровались. О нем по Москве ходили анекдоты, говорили: по приезде в Москву он якобы зашел в «Метрополь», отворивший ему дверь старый швейцар, узнав графа, припал к «плечику» и запричитал: «Барин, дорогой, ваше сиятельство, здравствуйте! Наконец-то вижу настоящего человека!»

Посетив бывшее имение «Чертолино», он долго разговаривал с собравшимися поглядеть на своего бывшего барина стариками колхозниками. Один из них, когда граф садился в машину, отвел его в сторонку, с укором заметил: «И ты, Ляксей Ляксеич, значится, с ними?»

В семье Игнатьевых полюбили Рощина, и он, точно утопающий за соломинку, цеплялся за них. Рвались одна за другой связи с бывшими друзьями, а с новыми знакомыми, особенно писателями, не было точек соприкосновения: не находил контакта.

Вытащив из кармана золотой увесистый кубик — масонский знак — на цепочке, Рощин положил его однажды перед хозяином:

— Вот безделушка на память именитому графу от старого масона.

Алексей Алексеевич, поднявшись во весь саженный рост, взяв кубик, крепко пожал ему руку:

— Спасибо, дорогой Николай Яковлевич! Мне даже неудобно — такой редкий подарок!

— У кого-то я видел такую штучку? Дай-ка поглядеть, — вскочил с места Желтухин.

— У князя Голенищева-Кутузова.

Рощин не был пьян, в нем появилась в последнее время бесшабашность, сопряженная с чем-то похожим на отреченность. В те годы все еще понимали, что открыто назвать себя масоном — это все равно, что эквилибрировать на краю пропасти…

А спустя несколько дней, за воскресным бриджем, он с горечью зачитал еще два письма Бунина. Первое — от 1943 года, в ответ на бедную посылку, которую отправил на голодную Ривьеру в Жан-ле-Пень из Парижа, где все-таки еще можно было наскрести кой-какие продукты.

En pusse 12.3.43. Grasse, а. т.

Милый старый друг, дня три тому назад послал Вам благодарственную карточку по-французски, теперь еще раз благодарю по-русски — не знаю, можно ли так писать от нас, дойдет ли это письмо, пожалуйста, черкните, если получите. Вы меня действительно страшно тронули и своей карточкой и посылкой, в которой оказались вещи давно, давно мной забытые, потрясающе вкусные (а мундирчик штучкой умилительной). Боюсь только, что эта посылка влетела Вам в копеечку, а богатством Вы, вероятно, и теперь не отличаетесь. Не знаю, как и чем вы живете, где работаете, но повторяю, мысли мои таковы, что живете вы очень не легко, напишите, что Вы делаете, равно как и про все на счет себя — и про общих друзей и приятелей в том числе. Что до нашей жизни, то Вы ее, думаю, в общем представляете по тем нескольким словам, которые я писал и этим общим друзьям и приятелям: угнетающее однообразие, бездельность, безнадеянность, страшное одиночество, скука, мучительный зимний холод, презренное, тошнотворное, архинищенское питание — на худобу В. Н. просто страшно смотреть, да я просто стыжусь смотреть на себя, раздеваясь, а к этому надо прибавить еще и то, что за последний год здоровье мое очень пошатнулось, — укатали сивку крутые горки — ив прямом и переносном смысле, — про нищету же и говорить нечего, выбиваюсь из последних сил, начал уже кое-что распродавать из вещичек — ведь теперь уже и думать нечего получить что-нибудь от моих иностранных издателей, от которых еще год назад кое-что все-таки перепадало. Что еще сказать? Живем вчетвером — Бутов и еще один бездомный молодой человек (сорока лет). Ляля и Олечка уже скоро два года в своих краях — прежде погибали на своей ферме, теперь погибают — истинно погибают — в Монтобарт, а где Жиров, я не знаю, где-то на Севере и присылает им совершенные гроши. Уже почти год как не живут с ними и Г. Н. со своей стервой, — живут в Саппет, — на содержании одной сумасшедшей старухи, с которой я их познакомил и на плечи которой они сели весьма прочно, описав ей в страшнейших чертах свою жизнь у нас. Ну вот и все пока, дорогой мой. Страшно желал бы и я увидеть Вас и поговорить по-настоящему. Крепко целую.

Ваш Ив. Б.

Рощин оглядел присутствующих, те сидели потрясенные, на глазах у женщин были слезы… Страшная судьба эмигранта, великого писателя России, хватала за сердце…

Николай Яковлевич взялся за второе письмо:

— А теперь, послушайте его ответ на богатую посылку из Москвы, от моего имени организованную Союзом писателей:

27.3.1949 Прилагаемую карточку будьте добры передать Н. Д. Телешову.

Спасибо, спасибо, капитан, за Ваше письмо и за посылку. Не обижайтесь, пожалуйста, что я не принял ее: ровно ничего не могу съесть из того что в ней, — все подобное запрещено мне теперь (даже курить запрещают!). Так что это платить даром 700 фр. пошлины при моих скромных средствах. Мы и без того разорены переездом сюда и живем здесь — опять проводим зиму на юге, — и кроме того и докторами, лекарствами: я перенес воспаление легких летом в Париже, здесь, в феврале, опять началась та же история, вскоре, к счастью, прерванная, но все же весьма обессилившая меня.

Передайте Н. Д. Телешову наши с В. Н. самые лучшие чувства и благодарность за все те добрые слова обо мне, что я прочел в книге его воспоминаний, — и будьте благополучны.

Р. S. Пожалуйста, не посылайте мне больше ничего, не тратьтесь, тут у нас все есть.

Ив. Бунин.

Вежливый отказ Бунина — «не беспокоить больше посылками» из СССР — рвал старую дружбу одного писателя с другим. Рощин объяснил отказ Бунина тем, что Бунин не хотел быть «подкупленным», банки с икрой, семга и балыки напоминали подаяние с барского стола, верней, шантаж: «Приедешь — будешь все иметь, нет — пеняй на себя!»

4

23 ноября 1954 года на Новодевичьем кладбище хоронили генерал-лейтенанта А. А. Игнатьева. Гражданскую панихиду открыл К. М. Симонов. С речами выступили Б. П. Полевой, П. П. Вершигора, Б. А. Лавренев, Л. В. Никулин.

Они характеризовали А. А. Игнатьева как одного из лучших представителей русской военной интеллигенции, истинного патриота, без колебаний перешедшего на сторону Советской власти и посвятившего всю свою дальнейшую общественно-политическую деятельность социалистической Отчизне…

На кладбище состоялся короткий митинг. Его открыл писатель П. П. Вершигора. От имени Министерства обороны СССР выступил генерал-майор Лобода, от писателей — В. Г. Лидин.

По окончании траурного митинга под звуки Государственного гимна СССР гроб медленно опускается в могилу. Звучат ружейные залпы. На свежем холме устанавливается мемориальная доска с надписью:

«Писатель, генерал-лейтенант

Игнатьев Алексей Алексеевич

1877–1954 гг.».

Таково было после некролога сообщение «Правды» о похоронах популярнейшего в Москве человека, который нередко заставлял ее редактора извиняться перед дотошным старым графом.

Наталья Владимировна ненадолго пережила мужа. Сохранились ее записки.

«Мне нужно прожить только два года, — приказала себе Наталья Владимировна, — не для себя, а для Лешечки; потом можно уйти… Я ненавижу это серое московское небо, я задыхаюсь от окружающей меня лжи, подлости, лицемерия!! Прежде всего, написать книгу «Летопись жизни Алексея Алексеевича Игнатьева», систематизировать архивы — военные, литературные, личные, устроить их в соответствующие учреждения и, конечно, установить достойный его памятник!»

В течение года книга ею была написана! Но полностью не издана — лежит в литературном архиве. Время было не то. Как говорил старый граф: «Начальству виднее, пути его мышления неисповедимы, запрещено свое суждение иметь».

Наталья Владимировна упорно продолжала выполнять свою программу, хотя уже чувствовала себя на пределе…

В апреле 1956 года она писала:

МОЯ ПРОГРАММА

1) Добиться установления или премии, или стипендии имени А. ИГНАТЬЕВА ученику, окончившему «Первым» либо Академию Генерального Штаба, либо институт Литературы. Денежные средства для внесения в фонд этой ПРЕМИИ, СТИПЕНДИИ предполагаю такие: ликвидация всех архивных материалов и имеющегося имущества: как-то: машину «Победа», телевизор, магнитофон, рояль, библиотеку; свести свое существование к размеру пенсии: 700 рублей в месяц. Другого выхода у меня нет и вот почему:

1) Продавать одна за другой вещи для продления волнительного прозябания я не в состоянии.

2) Поступления за книги А. Игнатьева не предвидится: согласно письменному извещению ГЛАВ ИЗ ДАТ А, неинтересные ни Московским, ни Областным Издательствам, они издаваться не будут до 1959 года.

3) Остающихся денег у меня хватит на 2–3 месяца.

4) В моем возрасте и отсутствии квалификаций меня на работу не возьмут.

На чудеса уповать нечего: они не бывают.

Досуществую, как проектирую.

Умерла знаменитая русская балерина от рака в Кремлевской больнице. Похоронена в могиле мужа…

5

Жизнь бывшего капитана корниловского полка, писателя и журналиста, участника сопротивления фашизму и кавалера Почетного легиона Николая Яковлевича Рощина замкнула свой круг в том же 1956 году, на более печальных нотах…

Мое последнее «свидание» с ним было в морге больницы: тело его, распростертое на деревянном топчане, в убогом сарае, было покрыто простыней. Привел меня туда «похоронщик» Литфонда Арий Давыдович, тут же мы написали короткий некролог для «Вечерки».

Вспоминая его, мне каждый раз приходят на ум его слова:

«Вся моя переписка с Буниным попадет к Никулину, чувствую это. И письма, которые я Вам дал переснять, скорее всего уничтожат. Сохраните негативы. Может, придет время и для них».

Написал бы Рощину такую эпитафию:

Твой вечер, Рощин, быстро миновал,

Как черной тучею, покрытый отчуждением,

И в сумерках закат твой догорал,

Как будто ждал звезды и озарения…

Константин Матвеев, доктор философских наук, Ашур МАТВЕЕВ Тридцатидневная битва — открытие новых страниц второй мировой войны

Храбрость — первое человеческое достоинство, так как она гарантирует все другие качества.

Американский историк С. Дадешо

В сентябре 1989 года исполнилось пятьдесят лет начала второй мировой войны. Она занимает особое место в истории человечества и в истории войн вообще.

Это относится и к числу вовлеченных в военные действия 40 государств и более 80 процентов населения нашей планеты. Это касается и целей войны стран-агрессоров — фашистской Германии, Италии и милитаристской Японии и защиты интересов прогрессивного человечества.

После окончания второй мировой войны и по настоящее время были опубликованы тысячи и тысячи книг, исследований, мемуаров, миллионы статей, посвященных этой «всемирной мясорубке».

В то же время мы полностью убеждены в том, что мы все еще находимся на начальном этапе всестороннего и глубокого изучения и исследования страниц истории этой всемирной катастрофы. Нет еще общепланетарного центра по изучению истории второй мировой войны, который бы приступил к публикациям материалов о вкладе всех народов мира в победу над странами «оси» — Германией, Италией и Японией. Примером может служить отсутствие данных об участии ассирийцев — христианского народа Ближнего и Среднего Востока (около 3 миллионов человек) во второй мировой войне, в защите южных границ СССР, Советского Закавказья.

Книги, посвященные проблематике второй мировой войны, изданные, например, в СССР, вовсе не содержат в себе вклада этого народа в благородную миссию защиты СССР и участия ассирийцев данного региона в боях за дело союзных держав.

В книге Л. И. Зорина «Особое задание» (М., 1987) — одной из таких работ — рассказывается о малоизвестной странице истории второй мировой войны: о переброске военных грузов, поступавших из Англии и США в СССР через Персидский залив.

Автор этой книги — активный участник операции, много поездивший по Ирану и по югу Ирака, рассказывает о встречах с разными народами этого региона, вовлеченными в войну. Но ни одного слова об ассирийцах в ней нет. А между тем в тяжелый период борьбы против фашизма, угрожавшего Советскому Союзу и всему прогрессивному человечеству, ассирийское национально-освободительное движение, как часть мирового революционного процесса, безоговорочно стало на сторону сил прогресса, на сторону СССР, сторону союзных держав. Практически с сентября 1939 года, со времени нападения гитлеровской Германии на Польшу и объявления Великобританией и Францией 3 сентября 1939 года войны против Германии, среди ассирийцев Ирана, Сирии, Ливана и Ирака стали создаваться ассирийские военные добровольческие контингенты в составе французских и британских войск. Французское и английское правительства стали рекрутировать солдат среди ассирийцев в национальные формирования в составе британских и французских войск. В армию брали ассирийцев в возрасте от 17 до 45 лет. После создания правительства Виши часть этих формирований была переброшена в Ирак, Иран и Палестину. В той ситуации, которая сложилась на Ближнем и Среднем Востоке, несколько тысяч ассирийских солдат и офицеров оказались в тот момент единственной силой, на которую Великобритания смогла опереться, чтобы спасти путь жизни и коммуникаций, по которому поставлялась помощь союзников для СССР. И тогда ассирийцы Ближнего и Среднего Востока превратились из самого маленького союзника в великое подспорье для Англии, США и СССР.

В Ливане и Сирии ассирийские военные формирования сражались против фашистской агентуры, несли охрану коммуникаций, баз, морских портов, аэродромов, боролись против фашистских лазутчиков и диверсантов. Фашистские агенты и местные банды террористов, пытавшиеся организовать акты саботажа в Палестине, Кипре, Ливане, Сирии, Ираке и Иране, преследовались и захватывались ассирийскими формированиями. Огромную помощь в борьбе против гитлеровской Германии оказали ассирийцы в деле охраны, сопровождения и доставки грузов союзников — США и Англии в СССР из иракского порта Басра и иранского порта Бендер-Аббас. В период нападения фашистской Германии на СССР ассирийцы Ирана собирали большие денежные суммы, подарки, продукты питания и передавали в посольство СССР. Несколько тысяч ассирийцев-шоферов перевозили грузы и вооружения союзников в СССР из иранских портов.

Рост политического сознания ассирийцев, солидарность с народами Европы, ставшими жертвами фашистской агрессии, были красноречиво продемонстрированы во время событий в Ираке в апреле 1941 года, когда в этой стране произошел государственный переворот и к власти пришло правительство во главе с Рашидом Али Аль-Гайлани. Одним из требований этого националистического правительства была эвакуация английских военных баз, вывод английских войск со всей территории Ирака, освобождение от английского влияния. Однако в борьбе за освобождение Ирака от влияния английского господства в канун подготовки гитлеровского фашизма и его союзников к нападению на Советский Союз иракские националисты ориентировались на Германию, Италию и милитаристскую Японию, что было категорически неправильно. Влияние этих стран в Ираке в это время возросло. Гитлер уделял этому государству особое внимание, так как господство над Ираком значило обладание мосульской нефтью, военными базами, стратегически важными магистралями. Если бы Германии удалось закрепиться в этой стране, то для английских позиций на Арабском Востоке и в Индии создалась бы серьезная угроза.

Осенью 1936 года Гитлер назначил Ф. Гробба послом в Ираке. Он приступил к работе в этой стране и стал разжигать национализм у арабов Ирака, прививал ненависть к Великобритании. Ф. Гробба преподносил иракцам «третий рейх» как верного и единственного друга арабов, верного борца за освобождение иракцев от британского гнета. Он во всеуслышание заявлял, что нацизм не имеет ничего общего с колониализмом, поскольку, мол, у рейха нет колоний. Естественно, Гроб-ба умалчивал, что агрессивный германский империализм был вынужден в 1918 году заплатить за военное поражение Германии своими африканскими колониями. Тем более он не высказывался вслух о том, что в «третьем рейхе» спешно готовились кадры «администраторов» для тех колоний, которые Гитлер намеревался получить за счет Британской империи, установив там еще более деспотическое правление с применением рабского труда «туземцев».

Советский историк Ф. Я. Румянцев приводит в своей книге «Тайная война на Ближнем и Среднем Востоке» (М., 1972) цитату из английского официального издания, которая звучит следующим образом: «…На основе абсолютно новой национал-социалистической расовой концепции следует постепенно исправить ущерб, нанесенный нашими предшественниками (то есть британскими колонизаторами), привести туземцев из состояния чуть ли не европейского образа жизни, вызывающего недоразумения, в состояние племенной общины, превратить туземное население наших колоний в работоспособный вспомогательный народ».

Фашистская Германия стремилась превратить и арабские народы в рабов. Но арабы, сытые по горло английской политикой, видели в любом, кто обещал им освобождение, своего друга. Среди иракских офицеров Ф. Гробба нашел своих верных друзей, которые «проталкивали» германскую политику в свою страну и в сознание иракского арабского народа. Германская фашистская агентура имела большой успех в Ираке и способствовала образованию в конце 30-х годов «пятой колонны» в Ираке.

Ф. Румянцев отмечает, что «дипломаты Риббентропа делали ставку и на военизированную юношескую организацию «Футувва» («Доблесть»). Эта созданная после первой мировой войны бойскаутского типа организация заимствовала много черт фашистского гитлер-югенда. В декабре 1937 года в Ираке побывал фюрер гитлерюгенда Бальдур фон Ширах. Он весьма лестно отозвался о деятельности «Футуввы», рекомендовав ее вождям форсировать воспитание молодежи в националистическом духе. Несколько месяцев спустя по приглашению Шираха делегация «Футуввы» побывала в рейхе и была принята Гитлером. Идейным вождем «Футуввы» был один из страстных приверженцев национал-социализма, лидер прогерманских элементов в Ираке Сами Шавкат, щеголявший в узком кругу в полной форме С А. Он получил ее во время посещения Германии за заслуги в деле «воспитания» иракской молодежи и за личную преданность фюреру. Гробба удалось завлечь в свои тенета некоторых реакционных государственных и политических деятелей Ирака — редактора газеты «Аль-Укаб» Юниса Бахри, первого секретаря посольства Ирака в Берлине Муса Шахбендера, одного из лидеров оппозиции и будущего премьер-министра Ирака генерала Рашида Гайлани и др. Все они являлись убежденными англофобами, но объективно их деятельность была направлена на замену порядка.

Прогерманскими настроениями оказалось заражено и руководство иракской армии. Больше того, посол рейха заигрывал и с королем Ирака, выхлопотав для него орден от фюрера. Это дало повод для шумной пропагандистской кампании в Германии. «Молодая, обновленная Германия протягивает через земли и моря руку дружбы молодеющему Востоку», — умиленно писала нацистская пресса. Далее Ф. Румянцев писал, что «антибританская кампания давала свои плоды. Одна за другой возникали в стране националистические организации нацистского толка. С другой стороны, активизировалась тайная немецкая агентура, замаскированная под специалистов германских фирм, торговых представителей и даже «ученых». Но фашисты не только духовно готовили иракских националистов на свою сторону и к антибританским выступлениям. Они секретно готовили и правительственный переворот в Ираке. В марте 1941 года с этой целью в Ираке побывал шеф абвера адмирал Ф. Канарис. Вслед за его посещением 1 апреля 1941 года в стране и произошел переворот Рашида Аль-Гайлани».

Как удалось Германии, Италии и милитаристской Японии так быстро и ловко вовлечь часть арабского общественного мнения на свою сторону, за интересы, практически чуждые арабам? Дело объясняется довольно просто.

Арабские страны были недовольны своим бывшим союзником по первой мировой войне — Англией. После окончания этой войны Англия поспешила предать арабов и навязать ряду арабских стран новые формы и методы неоколониализма.

Иракский ученый М. Хаддури в своей работе «Независимый Ирак. Исследование иракской политики» писал, что «государства оси полностью использовали недовольство арабов. Их радио и передачи на арабские страны из Бири и Берлина раздавали щедрые заверения более светлой и более процветающей жизни, если они выиграют войну. Широко распространявшаяся нацистская пропаганда усиливала гитлеровский камуфляж успехами в Польше, Дании, Норвегии, Нидерландах и во Франции. Эти успехи захватили воображение арабов, которые увидели свое спасение от британского и французского контроля в полной германской победе».

Падение Франции в июне 1940 года сильно нарушило равновесие сил в Европе и мире. В Ираке создалось впечатление, что после падения Франции придет черед Англии. По отношению к Англии внутри Ирака были две позиции.

Первая позиция сводилась к тому, что сотрудничество с Англией ставит Ирак автоматически под удар немцев. Сторонники этой позиции выступили за то, чтобы ограничить отношения и связи с Англией и придерживаться нейтралитета.

Другая часть — националисты — офицеры и духовенство решили задолго до начала второй мировой войны воспользоваться возрастающей мощью фашистской Германии и с ее помощью освободиться от неоколониалистских пут Великобритании.

И в том и другом случае эти две позиции были выгодны фашистской Германии. Немецко-фашистские и итальянские руководители задолго до переворота Р. Али Аль-Гайлани, как мы отмечали выше, стали устанавливать дружеские отношения с антианглийскими элементами в Ираке.

Это относилось и к высшему руководству Германии и Италии и действиям послов этих стран. Фон Папен, например, будучи послом Германии в Турции, постоянно поддерживал тесные контакты с самим Р. Аль-Гайлани и его близкими людьми.

5 июня 1940 года эмиссар Р. Аль-Гайлани — Наджи Шавкат — родственник Сами Шавката, выезжал в Анкару для встречи с фон Папеном. Во время беседы с Н. Шавкатом фон Папен заверил его, что «…все народы, борющиеся за свободу и независимость, должны, естественно, внести сами свой вклад в эту борьбу. Мы вправе ожидать в настоящее время, когда мы почти входим в последнюю фазу борьбы против Англии, что народное правительство Ирака сделает все возможное, чтобы помочь этой борьбе». Н. Шавкат заверил фон Папена в том, что Ирак, безусловно, поддержит Германию против Англии.

Италия тоже призывала Ирак к освобождению от английской зависимости, и Р. Аль-Гайлани и его сторонники получали заверения итальянских дипломатов по этому вопросу. Посол Италии в Ираке Луиджи Габ-риелли отмечал в письме к Р. Аль-Гайлани, что «его высочество, граф Чиано — итальянский министр иностранных дел сообщил мне, что Италия будет поддерживать полную независимость и территориальную целостность Сирии, Ливана, Ирака и стран, находящихся под британским мандатом. И, следовательно, Италия будет выступать против любой возможной британской или турецкой претензии на территориальные захваты в Сирии, Ливане или в Ираке».

Четыре полковника — Махмуд Сальман, Салах Саббаг, Фахми Саид и Али Мухаммад, составлявшие «золотой квадрат», муфтий Иерусалима Амин Аль-Хусейни, прибывший в Багдад 16 октября 1939 года, были очарованы обещаниями Германии, Италии и Японии. 1 Высылка англичанами из Палестины Аль-Хусейни открыла новую главу панарабизма и антианглийских настроений в Ираке и во многих других арабских странах. Эти люди и призванный в союзники генерал Р. Аль-Гайлани стали готовиться к войне с Англией и обращались к Германии, Италии и Японии за поставками разнообразного оружия для Ирака.

Получая вдохновляющие заверения и предложения Германии, муфтий А. Аль-Хусейни и Р. Аль-Гайлани решили перейти к более тесным контактам с германским руководством. Они командировали личного секретаря муфтия О. К. Хаддада в Германию. По пути в Германию О. Хаддад посетил фон Папена в Турции, от которого получил личное письмо германского посла правительству Германии, где он изложил свою просьбу о Содействии успеху миссии О. Хаддада. О. Хаддад заверил фон Папена, что Ирак готов восстановить дипломатические отношения с Германией, разорванные по настоянию Англии, и будет содействовать странам оси в их войне против Англии.

26 августа 1940 года О. К. Хаддад под фальшивым паспортом на имя Макса Миллера прибыл в Берлин. В Берлине его встречал бывший германский посол в Ираке Ф. Гробба. О. К, Хаддад заявил Ф. Гробба, что в Ираке создан «Арабский Комитет», куда войли Ирак, Сирия и Палестина, и этот комитет решил установить контакты с Германией. Предложения О. Хаддада были представлены на следующий день в министерство иностранных дел Германии в качестве меморандума, который ляжет в основу арабо-германского соглашения.

Меморандум гласил, что Ирак желает восстановить дипломатические отношения с Германией; предоставляет Германии и Италии возможность эксплуатировать минеральные ресурсы Ирака, особенно нефти;

будет развивать экономику страны в интересах каждой из сторон;

будет содействовать установлению взаимопонимания Германии и Италии с другими арабскими странами и особенно с Сирией, Палестиной, Трансиорданией и Саудовской Аравией;

уволит в отставку министра иностранных дел Нури Саида и заменит его Наджи Шавкатом;

заключит секретный договор с Германией и Италией, где детально будет оговорено их сотрудничество.

Переговоры будут проходить в Анкаре.

26 октября 1940 года О. Хаддад выехал из Берлина в Рим, где вел переговоры с начальником политического отдела МИД Италии Бути. После переговоров с Бути О. Хаддад выехал в Багдад, где представил письмо министра иностранных дел Гермайии И. фон Риббентропа. Это письмо было адресовано муфтию А. Аль-Ху-сейни. Риббентроп писал, что не следует вступать в конфликт с Англией, но если «Арабский Комитет» вступит в такой конфликт, то Германия окажет помощь Ираку.

Как дипломатический курьер О. Хаддад совершил еще один «челночный» вояж в Берлин 22 января 1941 года. 12 февраля он опять был в Берлине. На этот раз он вез письмо муфтия А, Аль-Хусейни для Гитлера. В нем говорилось, что Р. Али Аль-Гайлани полон решимости бороться против Англии. Для этого необходимо Германии признать независимость Ирака и других арабских стран. Гитлер ответил на письмо муфтия через сотрудника МИД Германии Вайцзеккера. Он отмечал, что Германия признает независимость Ирака и других арабских стран, когда они победят в борьбе. Упоминалось, что эта переписка должна оставаться в секрете. Пока шли переговоры, Р. Али Аль-Гайлани стал утрачивать свое влияние как премьер-министр Ирака и 31 января 1941 года был вынужден подать в отставку по настоянию Англии. С этого времени и до переворота в апреле 1941 года переговоры с Германией прекратились. Вместо Р. Аль-Гайлани сформировать правительство поручили генералу Тахи Аль-Хашами. Он приступил к созданию нового правительства 1 февраля 1941 года. Уйдя в отставку, Р. Аль-Гайлани не собирался долго отсиживаться без дела. Все это время до апреля 1941 года Р. Аль-Гайлани готовил государственный переворот в Ираке. 1 апреля 1941 года Р. Али Аль-Гайлани встретился в военно-тренировочном лагере Рашид под Багдадом с начальником генерального штаба иракской армии генералом Амином Заки и четырьмя полковниками — членами «золотого квадрата». Здесь они договорились окончательно, что если правительство Тахи Аль-Хашами добровольно не уйдет в отставку, то это вынудит армию поднять восстание. Тахи Аль-Хашами не поддался на шантаж, и тогда заговорщики подняли на восстание армию и 1 апреля 1941 года окружили дворец регента Абдул Иллаха — реального правителя при малолетнем короле Фейсале. Но Абдул Иллаху удалось бежать и найти прибежище на английской базе ВВС — Хаббании, а позже в Палестине. Р. Али Аль-Гайлани создал временное правительство национальной обороны. Он и участники переворота не ограничились захватом власти, а направили все свои усилия на вытеснение Англии с иракской территории.

Новое иракское правительство стало создавать союзные отношения с Германией, Италией и Японией. Этот позорный альянс был использован сторонами в разных целях.

Иракская сторона хотела освободиться от английского неоколониализма любой ценой, даже при помощи союза с сатаной; Германия и Италия ставили целью создать новый плацдарм для нападения на СССР, захват ближневосточной нефти и Индии; Япония стремилась отвлечь силы Советского Союза с Дальнего Востока на Ближний и Средний Восток, чтобы меньшей кровью завоевать советские земли на Востоке.

Практически весь апрель 1941 года иракская сторона готовила наступление на английскую базу ВВС, которая находилась в 50 милях на юго-запад от Багдада. Это была крупнейшая военно-воздушная база Англии на Ближнем и Среднем Востоке. Командующим английской базой ВВС был вице-маршал авиации Смарт. Общая численность солдат и офицеров, проходивших службу на базе, была 2200 и 9 тысяч гражданских лиц — мужчин, женщин и детей, приехавших из Багдада. На базе имелось 82 самолета, разделенных на 4 эскадрильи, и среди них несколько самолетов новейшей конструкции — «Гладиатор».

Оборонительная линия Хаббании равнялась 7 милям по периметру, которая была огорожена железной проволокой.

29 апреля 1941 года в помощь защитникам Хаббании прибыл из Индии воздухом английский батальон, а на следующий день восставшие иракские войска оказались уже на плато в одной миле от базы.

По удачному выражению английского исследователя Ф. Гуедалла, в это время Великобританию отделяла от поражения в этой войне лишь железная решетка забора, который окружал английскую авиабазу в Хаббании.

Общая численность иракских войск под Хаббанией составила 9 тысяч человек, в распоряжении которых было 50 единиц артиллерии.

30 апреля и 1 мая 1941 года прошли в переговорах и увещевании друг друга сдаться без боя, без кровопролития. 2 мая 1941 года иракские войска начали атаку на Хаббанию. Авиация из Хаббании и авиация дальнего действия с английской базы Шуэйба на северном берегу Персидского залива провели первое бомбометание по иракским войскам на плато. Английские бомбардировщики «веллингтоны» с Шуэйбы, «оксфорды», «одаксы» буквально «распахали» позиции неприятеля, и, наверное, восставшие впервые почувствовали, что их выступление было сплошным безумием и обречено на провал. Но тем не менее иракские части отвечали зенитным, артиллерийским и пулеметным огнем. В этот день на базе Хаббания было убито около 40 человек и 22 самолета уничтожено на взлетном поле в Хаббании.

За последующие три дня иракские войска уничтожили и повредили почти все самолеты с базы Хаббания, лишь четыре из них могли подниматься в воздух. После первого бомбового удара английской авиации по позициям противника в бой ввели ассирийскую пехоту — около 1500 человек. Бои шли за само плато и за окружающие холмы, где противник сосредоточил артиллерию и пулеметы. Сражения за плато и холмы продолжались до 5 мая 1941 года включительно. На следующее утро иракская армия начала отступление в сторону Багдада через два укрепрайона — Сини Аль-Зиб Волчий клык и Фаллуджу (по случайности называемый «Местом разгрома»). Именно в боях за эти два участка иракские войска были окончательно разбиты. По этим объектам были нанесены комбинированные удары: с воздуха, пехотой и танкетками. Пехоту составляли ассирийские батальоны и три роты королевского английского полка. Битва за деревню Волчий клык была особенно ожесточенной. На помощь иракским войскам двигалась мощная колонна из столицы Ирака — Багдада. Но она была перехвачена английской авиацией, которая два часа бомбила попавшую в «капкан» группировку.

С этого времени восстание Р. Аль-Гайлани пошло на убыль, хотя сопротивление восставших все еще продолжалось до конца мая. Большую помощь иракским войскам оказывала немецко-фашистская авиация, базировавшаяся на Мосульском аэродроме на севере Ирака. Ею командовал сын генерал-фельдмаршала Вернера фон Бломберга — майор Аксель Бломберг. Во время посадки на багдадский аэродром иракские солдаты приняли его за английского летчика, открыли огонь и сбили. А. Бломберг был убит. В борьбу с немецкими самолетами вступили английские самолеты «харрикены», прибывшие к этому времени из Египта. Они разбомбили немецкую авиацию на базе в Мосуле.

18 мая 1941 года английские десантные войска прибыли из Египта и Палестины на машинах в Хаббанию и оттуда начали наступление на Багдад. Под Фаллуджей по пути в Багдад английский десант присоединился к ассирийским батальонам и к ротам коройевскогО английского полка, и они объединенными силами разбили иракские войска.

Пока шли упорные бои за Хаббанию, за кулисами этих событий разыгрались не менее острые и драматические дипломатические баталии между руководителями нового иракского правительства, с одной стороны, и руководителями Германии и Италии — с другой.

Перед восстанием и в течение апреля — мая 1941 года немецкое и итальянское руководство выступали с призывами к арабам, направленными против Англии, и чтобы Рашид Аль-Гайлани выступил за свободу, независимость против британского империализма на Арабском Востоке. Немцы и итальянцы обещали арабам всяческую помощь, которая будет оказана немедленно.

Всесторонняя и щедрая пропаганда, которую распространяли фашистские страны — Германия, Италия и милитаристская Япония, создала впечатление в мире вообще и на Арабском Востоке, в частности, что Р. Али Аль-Гайлани получил «добро» на восстание.

Английская пресса окрестила за это Р. Аль-Гайлани восточным Квислингом.

Но анализ документов и событий показал, что Р. Аль-Гайлани и его сторонники не имели на руках никакого подтверждения одобрения и поддержки анти-английского выступления.

В ноте, полученной 8 апреля 1941 года, германское руководство уведомляло Р. Аль-Гайлани, что антианглийское выступление должно начаться, когда будет создан благоприятный баланс сил. Это вызвало недоумение Р, Аль-Гайлани, так как восстание уже совершилось. Он пытался по радио связаться с Риббентропом. Однако эмиссар муфтия А. Аль-Хусейни, обучавшийся этому специально, вдруг забыл, как им пользоваться. Тогда заговорщики направили в Анкару Н. Шавката просить у посла фашистской Германии в Турции фон Папена военную помощь. Его там не оказалось, так как он был срочно вызван в Германию. Быстрый отъезд фон Папена был связан с ситуацией, усугубившейся отступлением иракских войск от Хаббании в мае 1941 года. Фон Папен посетил Гитлера в Зальцбурге 13 мая 1941 года и просил оказать срочную военную помощь иракцам. Ему было приказано «пытаться получить от турок разрешение на тайные поставки оружия для Ирака, которые будут проходить через турецкую территорию». Встретившись позже с эмиссаром восставших Н. Шавцатом, фон Папен подчеркнул, что иракское восстание было преждевременным и что Германия слишком занята была на Крите, чтобы оказать иракцам военную эффективную помощь. Он, конечно, не сказал о том, что в это время Германия готовилась к нападению на Советский Союз.

Н. Шавкат вернулся в Ирак 18 мая 1941 года в полном разочаровании, понимая, что немцы «умывают» руки и бросают иракское восстание на произвол судьбы. Он стал советовать руководителям антианглийского восстания србчно найти взаимопонимание с Англией, но к нему не прислушались и назвали предателем. Однако фашистская Германия не хотела оставлять Ирак полностью один на один с Англией и оказывала ему посильную помощь. По плану германского руководства предусматривалось направить в Ирак 14 истребителей и 7 бомбардировщиков с германской базы на острове Родос. —

В тот же день, когда Гитлер встречался с фон Папе-ном, 13 мая 1941 года, фон Риббентроп встретился с Б. Муссолини в Риме. Обсуждалась критическая ситуация в Ираке. Стороны договорились, что когда военные грузы прибудут в Ирак, ВВС и другие войска «оси» поведут наступление со стороны Ирака против английской армии и в том числе против Египта. Б. Муссолини заявил, что необходимо срочно оказать помощь Ираку и создать там новый фронт против Англии, включая не только арабов, но и всех мусульман. Великий муфтий Амин Аль-Хусейни уже призвал всех арабов в мире начать священную войну против Англии. Итальянское правительство подготовило пять самолетов с 400 пулеметами, 20 противотанковыми орудиями и 12 самолетов-истребителей, которые будут направлены через Турцию или Сирию. Риббентроп поинтересовался, сколько времени продержится Ирак против Англии. Б. Муссолини ответил, что Р. Аль-Гайлани обещал справиться сам с Англией, если будет обеспечен вооружением, но без помощи он может продержаться 3–4 недели.

Первая военная помощь из фашистской Германии прибыла в 20-х числах мая 1941 года в город Мосул, что расположен в северном Ираке. Ответственным за эту операцию был немецкий офицер разведки Рудольф Ран. В Мосуле обе стороны — немецкая и иракская — подписали соглашение о поставках германского оружия. С иракской стороны соглашение подписал полковник К. Максуд, с немецкой — бывший германский посол в Ираке Ф. Гробба.

Немцы успели поставить Ираку всего четыре поезда с оружием, так как англичане взорвали железнодорожный мост у городка Телль-Кочек. Германским поставкам был положен конец. Одновременно английское правительство сделало предупреждение турецкому правительству за пропуск германских военных грузов иракским мятежникам. Всего по распоряжению В. Кейтеля — генерал-фельдмаршала, начальника штаба верховного главного командования германских вооруженных сил, иракцам было переправлено 15 тысяч винтовок, 300 тысяч патронов, 600 легких пулеметов, 200 тяжелых пулеметов, 50 тяжелых минометов и 100 легких минометов. Вместе с тем в Ирак прибывала немецкая авиация. Число немецких самолетов с экипажами, действовавшими на стороне восставших, в мае 1941 года составило 30 единиц. Они бом-били позиции англичан и в том числе авиабазу англичан в Хаббании. Во время воздушных налетов на Хаббанию немцы потеряли 5 бомбардировщиков и 11 истребителей.

К концу мая 1941 года Гитлер издал директиву № 30, где была провозглашена официальная политика фашистской Германии по отношению к Ираку. В ней наряду с другими положениями было сказано, что «арабское освободительное движение является нашим естественным союзником против Великобритании на Ближнем Востоке». Однако провозглашение директивы Гитлера № 30 уже запоздало и стало анахронизмом истории, так как к тому времени иракское движение было подавлено.

Однако самолеты фашистских держав продолжали прибывать в Мосул. 27 мая 1941 года в этот город прибыли 12 итальянских самолетов, которые не смогли вступить в бой, так как практически восстание оставалось при последнем издыхании. Узнав об этом, итальянские и оставшиеся в Мосуле немецкие летчики в панике ретировались.

Но вернемся к разыгравшимся боям между иракскими войсками, с одной стороны, и ассирийскими контингентами и англичанами — с другой. Мы оставили сражавшиеся стороны под Фаллуджей — на перекрестке путей, ведущих на Багдад и в северный город Ирака — Мосул. Во время наступления ассирийские батальоны захватили единственный мост через реку Евфрат и тем самым перекрыли снабжение восставших, которое поступало из Багдада.

Ассирийские батальоны несколько дней удерживали Фаллуджу, отбивая атаки противника вместе с английскими десантниками. Большую помощь ассирийским батальонам и английскому десанту оказала английская авиация. Она в значительной степени разбомбила прибывшую из Багдада технику противника, нарушила связь войск противника. Сразу после бомбового удара ассирийские батальоны и английский десант атаковали вновь прибывшие части, заставили их отступить, были захвачены 12 офицеров и 300 иракских солдат. 19 мая 1941 года Фаллуджа была взята. Теперь дорога на Багдад была открыта. Командующий общими английскими и ассирийскими силами английский генерал-майор Дж. Кларк направил колонну Дж. Кингстоуна по основной дороге на Багдад, а половину войск во главе с генералом Дж. Глаббом на север, чтобы перерезать дорогу, по которой иракцы отступали на север, в Мосул. Это был период разлива рек — Евфрата и Тигра, и наступление английских войск и ассирийских батальонов на столицу Ирака — Багдад замедлилось. За 9 дней наступления колонна Дж. Кингстоуна продвинулась лишь на 30 миль. Наступлению этой группы и колонны Дж. Глабба препятствовали систематические налеты немецкой авиации из Мосула. 28 мая 1941 года колонна Дж. Кингстоуна остановилась в 12 милях от Багдада, постоянно преодолевая ожесточенное сопротивление иракских войск.

29 мая 1941 года мэр Багдада Аршад Аль-Умари создал Комитет внутренней безопасности с целью не впускать английские войска в Багдад, не допустить кровопролития на улицах столицы и подписать перемирие.

Статьи договора о перемирии сводились к следующему:

1. Все военные действия между двумя армиями немедленно прекращаются.

2. Иракской армии дается разрешение сохранить свое вооружение и срочно отступить на места предвоенной дислокации.

3. Все британские военнослужащие, попавшие в плен, подлежат немедленному освобождению.

4. Весь германский или итальянский персонал подлежит интернированию, а военные материалы передаются иракскому правительству в ожидании дальнейших указаний.

5. Город Рамади и его окрестности должны быть оставлены иракской армией к 1 июня 1941 года.

6. Все военные объекты и оборудование должно немедленно быть передано британским военным властям.

7. Все иракские военнопленные должны быть выданы в руки его высочеству регенту.

30 мая 1941 года английский командующий генерал Дж. Кларк получил сообщение, что Р. Аль-Гайлани и его ближайшие соратники бежали в Иран. С ними были муфтий А. Аль-Хусейни, четыре полковника — «золотой квадрат» и другие близкие им люди. Вскоре они очутились в столице Ирана — Тегеране, где установили контакты с посольствами стран «оси» — Германии, Италии и Японии.

Один из сторонников Р. Аль-Гайлани — полковник Камиль Шабиб понял безысходность попыток своих коллег и решил отмежеваться от них. Он обратился в правительство Багдада с просьбой о прощении.

Когда советские и британские войска заняли Иран, это означало окончательное фиаско для сторонников стран «оси», бежавших из Ирака. Они стали искать покровительства у правительств других стран. В Турцию бежали и получили право на пребывание — Р. Аль-Гайлани, Адиль, Н. Аль-Азма, Маджид, А. Арслан, Р. Аль-Халиди и др. Они провели пресс-конференцию, на которой сказали, что будут воевать против общего врага вместе со странами «оси» в других местах мира.

20 ноября 1941 года не без помощи пресс-атташе Германии П. Шмидта Р. Аль-Гайлани вылетел в Берлин с поддельным паспортом. Муфтий А. Аль-Хусейни тоже бежал из Тегерана и через Стамбул в Берлин. Оставшиеся в Тегеране участники вооруженного выступления были арестованы в августе 1941 года, кроме полковника С. Саббага.

6 января 1942 года иракский военно-полевой суд вынес смертные приговоры — Р. Аль-Гайлани (заочно), А. Махмуду, Ю. Сабави, А. Заки и четырем полковникам — «золотому квадрату». Позже смертный приговор А. Заки был заменен каторжными работами, так как он сумел доказать, что выполнял волю «золотого квадрата». Участники восстания — Н. Шавкат и С. Шаншал получили по пять лет тюрьмы. X. Сальман — министр образования — один год тюрьмы. В мае 1942 года иракский военно-полевой суд счел возможным пересмотреть приговоры. Смертные приговоры через повешение утвердили для Ф. Саида, X. Сальмана, Ю. Сабави. Их повесили 5 мая 1942 года. Семь лет тюрьмы получил А. Махмуд, 5 лет — А. Заки. К. Шабиб был приговорен к смертной казни и 17 августа 1944 года был казнен. Полковник С. Саббаг, бежавший в апреле 1942 года в Турцию, был арестован там и содержался в качестве политического беженца. После окончания войны он был перевезен в Ирак и в Багдаде 16 октября 1945 года был повешен у ворот министерства обороны Ирака.

Судьба других — главных актеров драмы складывалась следующим образом. Р. Аль-Гайлани и муфтий А. Аль-Хусейни после прибытия в Берлин были поселены в западном пригороде фашистской столицы, на вилле. Им положили регулярную финансовую помощь. Но отношения между ними дали трещину. Р. Аль-Гайлани обратился к Риббентропу с просьбой поселить его отдельно. Его просьба была удовлетворена. Р. Аль-Гайлани продолжал делать вид, что может многое решать в той сложившейся ситуации в арабском мире, и просил подключить его к оказанию помощи странам «оси». За это он просил Риббентропа провозгласить декларацию независимости арабским странам под эгидой фашистской Германии и об официальном признании его премьер-министром Ирака.

4 января 1942 года Аль-Гайлани встретился с генералами фашистского вермахта и согласился подписать соглашение о военном германо-иракском сотрудничестве. Р. Аль-Гайлани сообщил нацистам, что если германские войска войдут в арабские страны, иракская армия (3 дивизии) вступит в войну на стороне Германии. Основываясь на этом, немецкое командование уже в январе 1942 года стало требовать от Аль-Гайлани и других профашистских арабских дипломатов поставлять войска для «арабского легиона». Этот легион, состоявший главным образом из арабов-иракцев — участников неудавшегося восстания в Ираке, вел боевые действия против Советского Союза и принимал участие в расправах с советскими людьми на Северном Кавказе, в Донбассе. Для того чтобы более прочно закрепить отношения с немцами, Р. Аль-Гайлани настаивал на встрече с Гитлером и обращался к нему неоднократно с письмами. В середине июля 1942 года Гитлер дал согласие принять Р. Аль-Гайлани на территории Советского Союза, в одной из своих ставок.

Гитлер высоко оценил мужество иракского народа, которое он проявил во время восстания против Британской империи. Он также заявил, что Германия не имеет территориальных претензий к арабским странам, и выразил готовность опубликовать декларацию по этому вопросу.

Когда Советская Армия приблизилась к границам фашистской Германии, муфтий А. Аль-Хусейни и Р. Аль-Гайлани бежали на Запад. Муфтий нашел убежище в Швейцарии, а Р. Аль-Гайлани — в Бельгии, а потом во Франции, Когда английская разведка напала на его след в Париже, то он бежал в Бейрут, а оттуда в Саудовскую Аравию. Там он прожил в качестве гостя короля почти десять лет — с 1945 по 1954 год. Июльская революция в Ираке в 1958 году свергла королевский режим, и вождь революции генерал Абдель Керим Касем разрешил Р. Аль-Гайлани вернуться в Багдад. Что касается муфтия, то он после Швейцарии последовал в Париж, а оттуда бежал в Египет, в Каир, где получил статус гостя короля Египта Фарука.

После разгрома мятежа Р, Аль-Гайлани ассирийские военные контингенты принимали участие в военных действиях против германских и итальянских войск при Аль-Аламейне в Северной Африке и на европейском театре второй мировой войны с 1943 года.

Это было время особо напряженного положения на советско-германском фронте, когда у западных союзников имелось мало сил в этом районе. Первое боевое крещение ассирийских контингентов в боях против немецко-фашистских и итальянских войск на европейском театре военных действий состоялось на албанской и греческой, а позже на итальянской территории. Ассирийские части высадились на самолетах-амфибиях в Греции и Албании. На территории Албании произошли наиболее кровопролитные бои, длившиеся семь дней. В результате боев фашистские войска были разбитый изгнаны и вся территория занята союзными войсками. Много ассирийских солдат и офицеров погибло и похоронено в Греции и Албании. Не менее ожесточенные бои происходили за освобождение Крита и Италии.

Эти и другие военные операции союзных войск происходили в странах Европы с горным ландшафтом с использованием ассирийского батальона, хорошо знакомого с боевыми действиями в таких условиях. За заслуги во время второй мировой войны многие солдаты и офицеры ассирийских батальонов были награждены орденами и медалями стран-союзниц.

Однако американский ученый С. Дадешо справедливо писал, что все это не отразило полностью всех заслуг и жертв, которые принесли ассирийцы во время войны и положили на алтарь Победы.

В 1946 году в знак признательности военных заслуг ассирийских батальонов перед народами союзных держав образцовый ассирийский военный контингент был приглашен в Лондон для участия в параде Победы.

Государственные деятели, военные, ученые всего мира высоко оценили роль ассирийцев Сирии, Ирака и Ирана во второй мировой войне и их вклад в оборону Ближнего и Среднего Востока.

Командующий британских ВВС в Ираке Дж. Л. Вочел писал о храбрости ассирийцев при обороне Хабба-нии так: «Если бы не лояльность ассирийцев в период восстания Ращида Али Аль-Гайлани, инспирированного немцами в 1941 году, наша позиция на Среднем Востоке могла бы стать самой опасной».

Английский ученый А. М. Хамильтон писал в журнале «Королевского Среднеазиатского общества» о том, что «Британская империя и, по существу, все союзные нации обязаны ассирийцам в громадной степени за их великую победу под Хаббанией в 1941 году. Эта победа сдержала германскую экспансию в Малой Азии и остановила быстро растущую опасность соединения сил стран «оси» с Японией через Персидский залив в период, когда последняя приготовилась к вступлению в войну.

Но что касается исторического сопротивления ассирийцев в Хаббании против Рашида Али и нацизма, то оно, конечно, способствовало установлению полного контроля над Ираном. Таким образом, союзники могли быть расколоты в критический момент событий перед концентрацией своей мощи, и важный нефтяной район мог быть потерян. Вероятно, союзники могли бы проиграть и войну. Ведь обе страны — Индия и Россия были изолированы и блокированы со стороны Средиземного моря» (т. 32, май 1945, часть 2, с. 216). Капитан А. Хамильтон был командиром одного из подразделений ассирийских батальонов.

Другой английский исследователь Ф. Гуедалла в книге «Средний Восток: исследование в области военно-воздушных сил», написанной по поручению Британского министерства авиации, отмечал, что «ассирийцы спасли Ирак и весь Ближний Восток. В самом деле они спасли нечто большее. Три недели спустя немцы начали войну с Россией, и ассирийцы спасли путь через Иран, который был в то время жизненно важным для транзита поставок союзников в Советский Союз. Это удалось сделать, и Иран остался в надежных руках. По странному стечению обстоятельств Хаббания помогла спасти Кремль».

Американский ученый С. Дадешо писал, что «участие ассирийцев в битве за Хаббанию и их присутствие в Иране спасли Ирак и весь мир во время второй мировой войны. Немцы не завладели очень нужной им нефтью на Ближнем Востоке. Ассирийцы взяли под контроль наступление немцев против СССР с юга и покончили с попыткой фашистской Германии войти в соединение с Японией — ее союзником.

Конечно, ассирийцы заслужили лучшего отношения к себе со стороны союзников за эту историческую победу.

Увы! Союзники еще раз отвернулись от ассирийцев после войны и заставили их страдать от последствий победы среди тех же людей, против которых они были использованы».

Значение победы под Хаббанией поистине огромное. Оно сводится к следующим позициям.

1. Ассирийские батальоны подавили восстание Р. Али Аль-Гайлани, которое открывало путь для фашистов к южным границам СССР.

2. Они разгромили выступления фашистской агентуры против союзников.

3. Победа под Хаббанией не допустила захвата нефти Ближнего и Среднего Востока для стран «оси».

4. Участие ассирийцев во второй мировой войне спасло базы ВВС и наземные базы Англии в районе Средиземноморского театра военных действий.

5. Ассирийские батальоны обезопасили основной наземный транзитный путь, по которому союзники доставляли помощь в СССР от берегов Персидского залива к границам Советского Союза.

6. Победа под Хаббанией положила конец попыткам фашистов захватить Палестину, Ирак, Сирию, Ливан и Иран.

Победа ассирийских батальонов и англичан под Хаббанией имела огромное, решающее значение в ходе второй мировой войны до нападения фашистской Германии на СССР. Она положила конец немецко-фашистской экспансии на Ближнем и Среднем Востоке, лишила ВВС и механизированные фашистские части дешевой нефти, не позволила фашистам соединиться с Японией.

Г. Ёнан — ученый из западноберлинского университета — отмечала, что после событий в Хаббании в Ираке Германия через три недели должна была напасть на СССР. Если бы победил Ади Аль-Гайлани, то южный фланг СССР был бы блокирован немцами и наземная дорога для транспортировки военных грузов из США и Англии в Советский Союз была бы невозможна. Так небольшой народ — ассирийцы принял участие в историческом свершении.

Уже знакомый нам Ф. Гуедалла писал, что «значение их (ассирийцев. — Авторы.) побед не было пропущено ни одним квалифицированным обозревателем. Ибо однажды вечером, в то время как битва продолжалась, «мессершмитт» приземлился в Ренфревшире, и Рудольф Гесс провозгласил условия, по которым его фюрер был готов прекратить войну. Единственным требованием, не относящимся к Европе (не говоря ничего о немецких колониях), было то, чтобы Британия покинула Ирак».

В 1948 году на совещании союзников по антигитлеровской коалиции в Блумфонтене английский генерал Сматс заявил, что «если бы Гитлер начал наступление на Россию через Сирию и Ирак с одновременной атакой с запада, то результаты войны были бы другими».

К такому же выводу пришли ученые, специалисты, военные, которые доказали, что Гитлер совершил стратегическую ошибку, напав прямо на Россию, перед тем как захватить Ближний Восток.

В заключение отметим, что открытие новых, неисследованных страниц истории второй мировой войны — большое событие и в то же время — закономерность. Изучая ее историю, мы «сняли» только первый пласт, наиболее доступный для исследователей.

Впереди работа над документами архивных хранилищ, библиотек, спецархивов и т. д.

История победы во второй мировой войне заслуживает того, чтобы к этому великому делу подошли основательно, широко, охватив глубинные пласты. Такое изучение истории второй мировой войны позволит вовлечь многих национальных ученых и исследователей. Это же относится к участию ассирийцев Ближнего и Среднего Востока и СССР во второй мировой войне.

Наш очерк ставит целью не только познакомить читателя с неизвестными страницами истории второй мировой войны, но и показать вклад маленького народа — ассирийцев в великую победу прогрессивного человечества над фашизмом — заклятым врагом народов мира.

В истории имеется много примеров, когда тот или иной случай приносил перевес в пользу тех или иных сил, приносил победу.

Древнеримская легенда рассказывает, как гуси спасли Рим, разбудив защитников ночью и не дав их врагам застигнуть врасплох.

Так и ассирийцы, вступившие во вторую мировую войну на стороне союзных держав — Англии, сражающейся Франции, СССР и США, содействовали победе над странами «оси», спасли арабские мусульманские народы от превращения их в рабов фашистских держав, не позволив нацистам напасть на СССР с южных границ.

Этим очерком мы хотели бы привлечь внимание правительств стран, где похоронены защитники прогрессивного человечества, к заботё о памятниках и могилах ассирийских солдат и офицеров, которые лежат в земле Ирака, Сирии, Ливана, Крита, Албании, Греции и в Африке — Эфиопии, Чаде, Аль-Аламейне. Именно они и представители других стран и народов спасали ныне живущих людей. Наш долг не забыть их и память о них передать грядущим поколениям.

Яков Слащов «Зритель без власти»

«Белые пятна» истории, несмотря на то, что их становится как будто меньше, по-прежнему привлекают самое пристальное внимание исследователей и просто граждан страны. Мы все еще так мало знаем о себе! Новые знания расширяют историческую память, помогают глубже осмыслить законы общественного развития.

Предлагаемые читателю отрывки из двух глав («Катастрофа» и «На чужбине») изданной в Константинополе в 1921 году книги «Требую суда общества и гласности. (Оборона и сдача Крыма)» принадлежат перу одного из видных военачальников белого движения генерала Я. Слащова.

Он родился в 1885 году в Петербурге. Окончил Павловское военное училище и Николаевскую военную академию. Участник первой мировой войны, командующий лейб-гвардии Московским полком. С января 1918 года— в Добровольческой армии, занимал должности от начальника штаба дивизии до командира армейского корпуса включительно. После разгрома деникинской армии, в январе — апреле 1920 года, обороняя белый Крым, успешно противодействовал частям 13-й Красной армии, что позволило Врангелю сформировать в Крыму так называемую Русскую армию и отсрочило падение последней цитадели белого движения почти на год.

Видя, и не без оснований, в нем опасного соперника, Врангель воспользовался неудачей 2-го армейского корпуса под Каховкой и отстранил Слащова от должности, но, зная о его большом авторитете в белых военных и общественных кругах, отметил заслуги в обороне Крыма в особом приказе, который заканчивается словами: «…дорогому сердцу русских воинов Слащову именоваться впредь — Слащов-Крымский».

После эвакуации врангелевских войск в Турцию Слащов выступил в печати против Врангеля, за что был уволен «от службы, без права ношения мундира». Осенью 1921 года с разрешения Советского правительства с группой офицеров вернулся в Советскую Россию.

Что касается его отношения к большевикам и сочувствующим им, то до отъезда в эмиграцию Слащов ничем не отличался от большинства белых генералов, на его совести немало человеческих жертв. И тем не менее, когда в ВЧК попали сведения о его желании вернуться на Родину, в Москве сочли нужным начать переговоры. Там отлично знали, какие «лавры» стяжал себе этот белый генерал, но интересы государства требовали дальновидной политики: его возвращение давало возможность воздействовать на почти стотысячную военную эмиграцию.

Значение происходящему придавалось такое, что Ф. Дзержинский, прервав свой отпуск, приехал в Севастополь в день прибытия Слащова и вместе с ним отправился в Москву. Слащов признал свою тяжкую вину перед народом, покаялся в жестокости, проявленной им при подавлении революционных выступлений в Екатеринославе, Николаеве, Крыму и других местах, был амнистирован и призвал бывших военнослужащих белой армии последовать его примеру. Это обращение Слащова и Декрет ВЦИК об амнистии от 3 ноября 1921 года способствовали разложению военной части белой эмиграции и возвращению на Родину тысяч солдат, казаков и офицеров. С 1922 года Слащов преподавал тактику на стрелковых курсах командного состава в Москве — вплоть до трагической смерти в январе 1929 года (по официальной версии — был застрелен у себя на квартире неким Коленбергом, мстившим за брата, казненного по распоряжению Слащава в Крыму. Однако должен заметить, что лично мне эта версия не представляется абсолютно достоверной).

Неординарная личность Слащова вызвала большой интерес у современников. Не случайно он стал прототипом одного из героев повести М. Булгакова «Бег» генерала Хлудова.

Александр КАВТАРАДЗЕ,

старший научный сотрудник Института истории СССР АН СССР,

кандидат военных наук

Я выехал в Джанкой, куда прибыл утром. Пессимизм в штабе 1-й армии был страшный — настолько, что я спросил генерала Кутепова[24]: «Веришь ли ты сам в то дело, которое делаешь? Если нет, то мы заранее разбиты». Генерал Кутепов дал уклончивый ответ.

Весь день шли разнообразные назначения меня генералом Кутеповым на разные боевые участки, но все эти назначения сводились к тому, чтобы куда-нибудь послать и дать какое-нибудь дело совершенно лишнему, но назойливому человеку. Назначения эти могли вызвать только наслоение одного командного состава над другим.

Пока шла эта преступная игра, разыгрываемая на глазах у гибнущей армии, было получено следующее официальное сообщение правительства Юга России:

«Ввиду объявления эвакуации для желающих — офицеров, других служащих и их семей правительство Юга России считаег своим долгом предупредить Есехо тех тяжких испытаниях, какие ожидают выезжающих из пределов России. Недостаток топлива приведет к большой скученности на пароходах, причем неизбежно длительное пребывание на рейде и в море. Кроме того, совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не дала своего согласия на принятие эвакуированных. Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственной опасности от насилия врага, — оставаться в Крыму. Севастополь. 29 октября (11 ноября) 1920 года».

Как видите, это сообщение можно охарактеризовать только словами: «Спасайся кто может!» Так оно и было понято в войсках.

В этот же день ночью я был послан в Юшунь-Симферопольскую дорогу к частям, отходившим из Таврии.

Приехав туда, я застал: 256 штыков, 28 орудий и при них 2 штаба дивизии и 1 штаб корпуса. Я прямо заявил всем этим штабам, что в такой обстановке нужен только ротный командир, а не наслоение одних штабов над другими.

А части в это время уже шли веером в разные стороны на фронт Керчь — Евпатория. Предыдущие распоряжения и знаменитое официальное сообщение правительства уже погубили армию. Даже приказа было отдать нельзя, потому что все равно его не доставят.

Вскоре Ставка передала Кутепову… сообщение:

Главнокомандующий приказал доложить генералу Кутепову, что в Севастополе в витрине на Нахимовской вывешена телеграмма генерала Слащова примерно следующего содержания: «Красную сволочь разбил, советую тыловой — развязывать манатки. Генерал Крымский».

Одновременно произошел по Юзу[25] разговор генерала Врангеля с генералом Кутеповым.

Генерал Кутепов: «Может ли говорить генерал Сла-щов, который находится у аппарата?» Генерал Врангель: «Я очень спешу, и ежели генерал Слащов имеет что-либо передать, то прошу сделать это через тебя. До свидания». Генерал Кутепов: «…Передаю телеграмму генерала Слащова: «Главкому. Лично видел части на фронте — вывод: полное разложение. Последний приказ о неприеме нас союзниками окончательно подрывает дух. Выход следующий: из тех, кто не желает быть рабом большевиков, из тех, кто не желает бросить свою Родину, — сформировать кадры Русской армии, посадить их на отдельные суда и произвести десант в направлении, доложенном Вам мною еще в июле месяце и повторенном в моих докладах несколько раз. Колебанию и колеблющимся не должно быть места — должны идти только решившиеся победить или умереть. С подобным докладом выезжаю к Вам в поезде юнкеров и прошу по моем приезде немедленно принять меня — хотя бы ночью. Жду ответа в штарме один».

Генерал Врангель отвечает: «Генералу Кутепову. Передайте генералу Слащову: желающим продолжать борьбу предоставляю полную свободу. Никакие десанты сейчас, за неимением средств, невыполнимы. Единственный способ оставаться в тылу противника, формируя партизанские отряды. Если генерал Слащов решится на это, благословляю его на дальнейшую работу. Предлагаю Вам задержать генерала Слащова на фронте, где присутствие его несравненно нужнее, нежели здесь…»

И все же пытаюсь еще раз говорить со Ставкой.

У аппарата Коновалов[26]. Говорю: «Здравствуйте, Герман Иванович. В связи с только что полученной телеграммой генералом Кутеповым от Вас прошу немедленно в собственные руки Главкома передать следующее:

«Глубоко оскорблен Вашим нежеланием говорить со мной по аппарату, что, видимо, явилось следствием тех сведений, которые переданы генералу Кутепову через генерала Коновалова. Доношу: ни одной телеграммы; помимо генерала Кутепова, за исключением требований и отмены высылки лошадей и бинокля, не отправлял; Глубоко оскорблен тем, что даже могли подумать, что я отправил телеграмму, подобную расклеенной на улицах (о которой сообщает генерал Коновалов генералу Кутепову). Прошу либо доверия, либо военно-полевого суда. Я же буду спасать Родину или умирать. Прошу Вас не отказать дать срочный ответ и сообщение ответной телеграммой. Пока всего хорошего…»

Ответа, конечно, не было. Тогда вместе с генералом Кутеповым я выехал в Севастополь. Там ни о каком сопротивлении и не думали. Все думы сводились к тому, как бы уехать.

Генерал Врангель меня видеть не захотел (как сообщил мне генерал Кутепов).

Все мои желания остались только желаниями. Армия садилась на суда, покидая Крым, ничего сделать было нельзя, и я на ледоколе «Илья Муромец» выехал в Константинополь, покидая землю, которую всего несколько месяцев тому назад держал с гордостью безумцев-храбрецов… Время было другое, и штаб генерала Врангеля думал в октябре иначе, чем я в апреле…

Еще в поезде в Сарабузе я разговаривал с генералом Кутеповым о том, что Ставка все погубит, что генерал Врангель недостаточно решителен в ту минуту, когда от вождя нужна именно решительность, а его «камарилья» достаточно типична именно для определения ее таким словом и, конечно, ни к чему хорошему не приведет.

Приехав в Босфор, я возобновил этот разговор и указал Кутепову на необходимость смены штаба. Кутепов во всем со мной согласился и взялся передать генералу Врангелю мой рапорт.

Привожу его целиком:

«В марте месяце этого года, когда Вы эвакуировались в Крым, защищаемый мною, Вы мне заявили о Вашем желании продолжать борьбу с большевиками. Сейчас вы мне ответили, что желающих продолжать борьбу благословляете.

Дальше, в марте же месяце в 3 часа ночи Вы мне заявили, что имеете возможность обеспечить всех военнослужащих в случае неудачи. Прошло семь месяцев, и Крым сдан. В августе месяце я доложил Вам, что благодаря Вашим помощникам Вы губите Родину, и просил отставки и суда. Ваш ответ — отставка и суд вредны.

В момент Вашего крушения я просил назначения — Вы меня назначили зрителем без власти.

Теперь всех сажают в лагерь военнопленных, а многие этого не желают. Не соглашавшихся с Вашей политикой даже не спрашивают, куда они отправляются.

На основании всего доложенного доношу: 1) голодаю, 2) голодают офицеры и солдаты и 3) спрашивают у меня: «за что?»

Я же ходатайствую перед Вами об ответе по тем обязательствам, которые Вы взяли на себя, принимая должность Главнокомандующего. Я обращаюсь к Вашей чести, ко всему святому, что у Вас есть, и прошу: спасите Родину и обеспечьте борцов за ее счастье, хотя бы в ущерб своим интересам. Вами обеспеченные бойцы под командой старшего из бойцов генерала Кутепова, хотя бы на новом фронте, исполнят свой долг».

Что произошло на «Корнилове», куда Кутепов возил мой рапорт, я не знаю, ибо ответа никакого я на него не получил, но не могу не отметить, что после подачи этого рапорта Шатилов отдал распоряжение об исключении из армии всех генералов, не занимавших должностей, хотя бы эти генералы и желали остаться в армии, и о перечислении их в разряд беженцев.

Я не знаю, много ли честных, исполнивших свой долг людей было выброшено таким образом на улицы Константинополя без крова, пищи и, по типичному беженскому выражению, «без пиастров», но я знаю, что я — Слащов, — отдавший Родине все, отстоявший Крым в начале 1920 года с 3000 солдат от вторжения 30 000[27] полчищ красных, — я, заслуги которого увековечил своим приказом сам Врангель, добавивший по просьбе населения к моей фамилии наименование «Крымский», — я выброшен за борт.

Я говорю все это не для того, чтобы хвастать своими заслугами, я намеренно подчеркиваю, что о них говорил не я, а сам Врангель, но я хочу сказать только, что если так поступил штаб со Слащовым, то чего же ожидать от него рядовому офицеру или солдату?

И вот под впечатлением этих мыслей и прочтя в газете «Presse du Soir» о собрании русских общественных деятелей и о вынесении ими резолюции, в которой они призывают к поддержке генерала Врангеля в дальнейшей борьбе против большевиков, я послал председателю этого собрания такое письмо (печатается в сокращении. — Ред.):

«…5. Известно ли вам, что я с первых шагов деятельности генерала Врангеля неоднократно указывал ему на несоответствие некоторых окружающих его лиц, деятельность которых приведет к гибели Родины, и что после этого, 4 августа 1920 года, я был освобожден от должности, якобы по причине расстроенного здоровья?

6. Известно ли вам, что я предложил генералу Врангелю план обороны Крыма, аналогичный с зимней кампанией 1919–1920 гг. и расширенный в смысле десантной операции. Основной идеей предложенного плана была невозможность обороняться зимою в окопах без жилищ (на Ющунских позициях отсутствовали землянки). Маневренная защита была отвергнута генералом Врангелем. Все мои предупреждения оправдались действительностью, а общественные организации теперь выступают на поддержку виновников потери нашей земли; к Счастью, мои рапорты д, телеграфные разговоры у меня сохранились, и я рассчитываю найти где бы то ни было печатный орган, который оповестит мир о настоящих причинах нашего несчастья…»

Недели через две я получил на это письмо такой ответ:

«…Милостивый государь!

Ознакомившись с содержанием Вашего письма и вполне давая себе отчет в исключительно тяжелом положении, в котором оказалась армия и беженцы, бюро политического объединения считает долгом с особой настойчивостью настаивать на мысли о необходимости в переживаемый момент общественного и индивидуального единения организаций, групп и отдельных лиц, представляющих за границей антибольшевистскую Россию, не отрицая вместе с тем возможности ошибок, неизбежных во всяком, а тем более в исключительно трудном деле. […]

ЮРЕНЕВ».

Вскоре после этого ответа генерал Врангель издал приказ о суде чести над генералами и секретно меня самого предал этому суду. Суд этот, рассмотрев мое «преступление», совершенное, кстати сказать, до учреждения этого суда, не считаясь с тем, что дает закону обратную силу, вынес какой-то неизвестный мне заочный (без производства дознания и следствия) приговор, следствием которого был такой приказ:

«Суд чести старших офицеров Русской армии, обсудив обращение генерал-лейтенанта Слащова-Крымского на имя председателя комитета общественных деятелей, постановил:

признать поступок генерала Слащова-Крымского в переживаемое нами тяжелое время недостойным русского человека и тем более генерала, почему генерал Слащов-Крымский не может быть долее терпим в рядах Русской армии.

Объявляя об изложенном, утверждаю приговор суда чести по делу о генерал-лейтенанте Слащове-Крымском и приказываю уволить его от службы, без права ношения мундира.

Генерал Врангель,

Начальник штаба

генерал от кавалерии Шатилов

(По штабу Главнокомандующего)».

Надо сказать, что и приказ этот мне сообщен не был (я его достал случайно, и он хранится у меня, засвидетельствованный печатью и подписями).

Так пытались очернить меня, создав «суд», где судьями были люди, которых я обвиняю в тяжких ошибках, иногда худших, чем само преступление… где обвиняемый не только не допрашивался, но даже и не извещался о суде; где гласность была и для общества, и для обвиняемого заменена подлогом.

Тогда я написал свое последнее письмо генералу Врангелю, которое было мне возвращено непринятым с надписью об этом адъютанта Главкома есаула Ляхова.

Вот это письмо…

«Ваше Превосходительство Милостивый Государь Петр Николаевич!

Получил Ваш приказ о состоявшемся суде чести надо мною, лишении меня мундира и исключении со службы. В вину мне поставлено письмо общественным деятелям, критикующее Вас и Ваших приближенных, и мой поступок назван недостойным офицера.

Этим судом нарушена 22 Кн. Св. Воен. постановлений и статут ордена Св, Георгия Победоносца, потому что: 1) в выборах суда чести я не участвовал, 2) я не допрашивался ни на следствии, ни на суде и даже о нем не знал (адрес мой известен и помещен даже на инкриминируемом мне письме), 3) закон о суде чести над генералами издан после моего письма, т. е. закону дана обратная сила, 4) мне не дано было право отвода, и потому в суде участвовали лица, которых я сам обвинял, 5) я не только не был на суде и не давал показаний, а даже приговор мне не был прочтен… 6) никакому суду чести я без моего согласия не подлежу, как уволенный в беженцы, 7) я — Георгиевский кавалер и могу быть лишен мундира только со снятием этого ордена. Теперь перейдем к подробностям.

От суда я не отказываюсь, но вспомните события:

1. В тяжелый момент крушения армии Деникина Вы написали ему письмо, аналогичное с моим, и сами занимались распространением его всем (так что адресат роли не играет). Вы тогда состояли в распоряжении Главнокомандующего, т. е. на службе — я же написал тогда, когда на службе не состоял, а был выброшен за борт в разряд беженцев. Вы были за Ваш поступок уволены со службы, я — предан суду, закон о котором Вами издан уже после моего письма, и заочно приговорен к лишению мундира и повторному выбрасыванию за борт. Посудите сами, если закон имеет обратную силу для меня, почему же он не имеет ее и для Вас, т. е. отдайте и себя под суд.

2. Теперь обдумайте, насколько отвечает элементарным принципам законности и справедливости участие в суде надо мною лиц, которых я неоднократно обвинял, — можно ли это назвать судом чести.

3. Каким образом составлен этот суд, ведь суд чести есть орган выборный, и каждый, если кто со штабс-капитанского чина и вообще прослуживший год в части, подвергается суду чести, то он перед тем обязательно участвовал в его ежегодных выборах; кажется, я в армии не новичок, и в момент суда в армии не состоял (отставные судом чести не судятся), и Как член суда чести лейб-гвардии Финляндского полка с штабс-капитанского чина и позже его председатель заявляю Вам, что Ваш суд судом чести назвать нельзя…

[…]

5. Имеете ли Вы право лишать мундира кавалера ордена Св. Георгия, Николая Чудотворца и Георгиевского оружия, хотя бы по суду чести, так как по русским законам требуется снятие этих орденов, что делается только по постановлениям военно-окружного или полевого суда.

[…]

7. Кроме того, в Вашем приказе указано, что мой поступок не достоин русского человека. Обсудим, кто русский человек: тот ли, кто с гордостью людей удержал Крым, дал приют бежавшим из Новороссийска и сдал управление старшему назначенному начальнику, или тот, который провозгласил Крым неприступной крепостью, имел почти равные противнику силы и со своими приближенными, несмотря на мои предупреждения о преступности их действий, довел войска до эвакуации в Константинополь.

Вот как русский человек я и заявляю, что пребывание Вас и сдавших некоторых высших начальников для дела вреднее моих разоблачений.

Мое мнение: надо иметь гражданское мужество сознаться в своих ошибках и взыскать с виновных. Начальники, поставившие своих подчиненных в столь тяжелое положение, как наше, потеряли свой авторитет и никогда не смогут возродить дело.

…Остаюсь уволенный от службы, но продолжающий работать на пользу Родине.

Я. Слащов-Крымский».

Примечания

1

Kuiper F. В. J. The Bliss — of ASa, — Indo-Iranian Journal, s-Gravenhage, voL VII, 1964, № 2, p. 120–128.

(обратно)

2

Littleton С. S., The New Comparative Mythology, Berkely — Los Angeles, 1966, p. 171.

(обратно)

3

Kramers J. Н., Analecta Orientalia, I, Leiden, 1954, p. 348.

(обратно)

4

Agrawala V. S., Fire in the Rigveda, — East and West, Roma, toI, 11,1960, № 1, p.28–32.

(обратно)

5

Einarsson St. Attataknanir i fornritum. Skirnir, CXXVII. ar. Reykjavik, 1953; Skold, Tryggve. Islandska vaderstrek. — Scripta Islandica. Islanska sallskapets arsbok 16/1965. Uppsala, 1966.

(обратно)

6

Simpson W. Some Suggestions of Origin in Indian Architecture, — Journal of Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland, London, 1888, p. 55–57, 272.

(обратно)

7

Ввиду невозможности обсуждать здесь эту тему, хочется лишь отметить, что урартский язык дает ключ к пониманию этнонимов и географических названий в Малой Азии (наряду с хеттским см.: Иванов В. В. Хеттский язык. М., 1963). Так, севернее страны Хатти и по соседству с Палой исследователи помещают страну Туммана (см. Маккуин Дж. Г. Хетты и их современники в Малой Азии. М., 1983, пер. с англ., под ред. В. Г. Ардзинбы, с. 35). Урартский язык дает перевод названия этой страны: «Страна».

(обратно)

8

См. монографию Погребовой М. Н. «Закавказье и его связи с Передней Азией в скифское время». М., 1984, с. 123–127.

(обратно)

9

Статья была уже в наборе, когда в последнем издании «Советского энциклопедического словаря» (М., 1989) я прочел, что надписи венётов Италии — на «адаптированном северо-этрусском алфавите с добавлением греческих знаков, а частью — латинским письмом». Это открытие может ошеломить: всего за несколько лет уяснить написание букв греческого алфавита и убедиться, что венеты его не использовали, а лишь «добавляли»!..

(обратно)

10

Urbanczyk Stanislaw. Religia poganskich slowian. Krakow, 1947, s. 8.

(обратно)

11

Топоров В. Н. Древняя Москва в балтийской перспективе. В кн.: «Балтославянские исследования». М., 1982, с. 3—61.

(обратно)

12

Элементы «би», «бие» принимаются Мещаниновым (с. 130) и др. за окончания глаголов. Это, однако, местоимения «вие», «бие» («ве»). Древнерусское «ве» (писалось с ять) означает: мы (оба).

(обратно)

13

Эпир— область на западе Балканского полуострова — место его первоначального заселения греками.

(обратно)

14

Кстати, у скандинавских народов с перрых веков нашей эры известны культовые надписи рунами — буквами, вырезанными на дереве, камне и т. п, — значит, и они, соседи славян, «писаху чертами и резами».

(обратно)

15

Бельск — ныне село Котелевского района Полтавской области.

(обратно)

16

Десятина — старая мера земельной площади, равная 1,09 гектара.

(обратно)

17

Верста — старая большая мера длины, равная 1066,8 метра.

(обратно)

18

Следует различать твердость алмаза и его прочность. Алмаз ничем не царапается, но легко раскалывается свинцовым молотком.

(обратно)

19

Великие Моголы — мусульманская династия, правившая в Индии более трехсот лет (1526–1858). Ее основателем является Бабур, прямой потомок грозного Тимура. Шах Акбар был внуком Бабура.

(обратно)

20

Вода камня — качественный показатель чистоты и прозрачности алмазов. Камень чистой воды — это камень совершенно прозрачный, без замутнений, включений, трещин и других дефектов.

(обратно)

21

Жизнь и деятельность О. И. Сенковского исследовал В. А. Каверин в книге «Барон Бромбеус».

(обратно)

22

Солитер — крупный алмаз.

(обратно)

23

Фацета — грань. В документе сочетание «це» можно прочитать как «ус». В связи с этим в некоторых публикациях вместо термина «фацета» употреблено бессмысленное слово «фауста».

(обратно)

24

А. Кутепов — командующий первой армией Русской армии Врангеля.

(обратно)

25

Юз — телеграфный буквопечатающий аппарат.

(обратно)

26

Коновалов — генерал-квартирмейстер штаба Русской армии.

(обратно)

27

Здесь Слащов преувеличивает. Силы были примерно равны.

(обратно)

Оглавление

Юрий Петухов Родина Аполлона

  «Разноземные народы»

  Неразлучная троица

  Забытый прообраз

  Дороги богов

Валерий Жарков Умельцы из срединного царства

Владимир Щербаков Асгард и Ваны

  Метаистория — ключ к миру древних

  Как был открыт Асгард

  Метаистория — о ванах

  Ванское царство

Память об атлантах? (Обзор гипотез и источников)

Вали Енгалычев (г. Ташкент) Откуда родом Змей Горыныч?

Людмила Жукова Писали «чертами и резами»…

Вера Жук (кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры УССР, г. Полтава) Где же произошла битва Витовта?

Алексей Антипов (учитель, г. Боровск) Бригадный подряд XVII века

Спартак Ахметов Алмаз «Шах» и другие

Николай Шахмагонов Кому служил барон? (историческая версия)

  Угодно было отступить

  Бездарь или умный враг?

Руслан Лынев Хлеб наш насущный

Иван Дорба Бунин, граф Игнатьев и другие…

  1

  2

  3

  4

  5

Константин Матвеев, доктор философских наук, Ашур МАТВЕЕВ Тридцатидневная битва — открытие новых страниц второй мировой войны

Яков Слащов «Зритель без власти» Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg