«Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 1. 1900–1945»

Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 1. 1900–1945 (fb2) - Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 1. 1900–1945 (Учебник для ВУЗов (Владос)) 2451K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Коллектив авторов

Камалудин Гаджиев, Михаил Пономарев, Александр Родригес, Лидия Макеева и др Новейшая история стран Европы и Америки XX век. В трех частях. Часть 1. 1900–1945

Авторы:

Гаджиев К. С., проф., докт. ист. наук – глава 1; глава 2, § 1, 3 (в соавт.); глава 3, § 1–3.

Закаурцева Т. А., проф., докт. ист. наук – глава 3, § 4.

Золотухин М. Ю., проф., докт. ист. наук – глава 2, § 1 (в соавт.), глава 9, § 2.

Родригес A. M., проф., докт. ист. наук – глава 2, § 2, 4 (в соавт.).

Макеева Л. А., доц., канд. ист. наук – глава 7; глава 9, § 1; глава 10.

Пономарев М. В., доц., канд. ист. наук – глава 1, § 3 (в соавт.), глава 2, § 2–4 (в соавт.), главы 4, 5, 6, глава 8, § 3, глава 9, § 3 (в соавт.).

Белоусова К. А., канд. ист. наук – глава 8, § 1–2.

Таньшина Н. П., канд. ист. наук – глава 9, § 3 (в соавт.).

Шаповалов В. Л., канд. ист. наук – глава 9, § 1 (в соавт.).

© Коллектив авторов, 2001

© ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2001

© Серия «Учебник для вузов» и серийное оформление. ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2001

© Макет. ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2001

Введение

Новейшее время является одним из наиболее насыщенных периодов мировой истории. Оно связано с развертыванием процессов, судьбоносных для всего человечества, событиями глобального масштаба, определившими динамику складывания современной цивилизации.

Вычленение особого периода новейшей истории первоначально было связано с марксистской традицией историографии, характерным для нее представлением о процессе формационного перехода от капиталистического общества к коммунистическому, завершения «предыстории человечества» и начала «подлинной истории». Причем точка зрения о новейшей истории как периоде с самостоятельным формационным значением (представленная, в частности, в трудах проф. Б. Ф. Поршнева) не стала доминирующей. В известном труде «Замечания И. Сталина, С. Кирова и А. Жданова о проекте учебника новой истории» (1934 г.) содержалось понятие «третьего периода новой истории, или новейшей истории» как этапа «упадка капитализма и победного строительства социализма». Позднее с этим понятием была соотнесена концепция «общего кризиса капитализма», разработанная идеологами Коминтерна. Сформировалось и соответствующее представление о внутренней периодизации новейшей истории: с 1917 г. – возникновение «реального социализма» и начало общего кризиса капитализма, с 1939 г. – начало второго периода общего кризиса капитализма (в апреле 1954 г. на заседании работников кафедр новой и новейшей истории под эгидой Министерства высшего образования было официально утверждено понятие второго периода новейшей истории по аналогии со вторым периодом общего кризиса капитализма, связанным с событиями второй мировой войны).

В 60-х годах, после закрепления концепции трех этапов общего кризиса капитализма, изменилась и периодизация новейшей истории: 1917–1945 гг. – начало общего кризиса капитализма после Октябрьской революции в России и возникновение социалистической системы в отдельно взятой стране, 1945–1949 гг. – складывание мировой социалистической системы, 1949–1970 гг. – крушение колониальной системы и нарастание общего кризиса капитализма. При этом в рамках межвоенного периода выделялись внутренние этапы: 1917–1923 гг. – послевоенный революционный подъем под влиянием Великой Октябрьской революции; 1923–1929 гг. – временная стабилизация капиталистической системы при упрочении социализма в СССР; 1929–1939 гг. – всемирный экономический кризис и обострение классовой борьбы в условиях «активизации сил империалистической реакции и ее крайней формы – фашизма»; 1939–1945 гг. – период второй мировой войны (до 1941 г. – империалистической по характеру, после 1941 г. – выступающей как продолжение классовой борьбы с мировым империализмом).

Современная российская историческая наука отказалась от подобной трактовки новейшей истории. Однако обновление методологических основ курса, в том числе решение вопроса об основном содержании эпохи и изменение схемы периодизации, стали предметом оживленных дискуссий. Первоначально они по-прежнему касались проблемы внешних хронологических рамок курса. Показательна в этом отношении серия дискуссионных материалов, появившихся на страницах журнала «Новая и новейшая история» в 1994–1997 гг. Их авторы отстаивали преимущественно две точки зрения: согласно первой, в качестве рубежа новой и новейшей истории принимается 1917 год (раскол мира на две общественные системы, повлекший принципиальные изменения в характере мировой истории), согласно второй как рубеж принимался 1918 год (окончание первой мировой воины и последовавшее затем качественное переустройство мирового политического пространства). Но в дальнейшем подобные дискуссии утратили свое значение. По мере того как на смену политизированной истории, отдающей приоритет детальному описанию классовой борьбы, революционного и национально-освободительного движения, приходит более сбалансированный анализ развития общества как целостной системы, исчезает необходимость и сама возможность поиска конкретной даты «начала» той или иной исторической эпохи. Ключевую роль приобретает концептуальное осмысление исторического процесса, соотнесение его с реальными результатами развития человечества, актуальными проблемами современной общественной жизни.

Авторы предлагаемого учебника вычленяют период новейшей истории, охватывающий весь XX в. как эпоху становления современной цивилизации, поэтапного формирования ее основных социально-экономических, политико-правовых, духовных характеристик. Рубеж XIX–XX вв. является точкой отсчета в этом сложнейшем процессе. Это время наиболее полной и последовательной реализации базовых принципов индустриального общества, торжества идеалов раскрепощенной, независимой личности, обладающей правом на свободное, неограниченное социальное творчество. Но именно эта эпоха окончательно разрушила великую мечту Нового времени – мечту об изначальной гуманности человеческой природы, всесилии Разума, готовности человечества к необратимому духовному и социальному совершенствованию. Нарастание противоречий в производстве, классовых взаимоотношениях, политических процессах, в массовой психологии имело единые истоки – его причиной являлся кризис общественной системы, основанной на принципе самодостаточности индивидуума. В ходе модернизации разрушению подверглись не только религиозные, сословные «оковы» личности, но и сама духовная и социальная преемственность человеческой жизни. Индивидуалистическая социальная философия, прагматизм и деловитость, возведенные в ранг общечеловеческих ценностей, деформировали психологический строй личности. Общество, провозгласившее приоритетной ценностью интересы личности, пришло в своем развитии к отрицанию ее самобытности, к «деперсонализации» личности. В философской мысли начала XX в. эта ситуация получила название «заката Европы» – нарастающего разочарования в самих духовных основах индустриального общества, осознания ограниченности идеалов Нового времени. Возникновение в дальнейшем тоталитарных режимов, вспышки националистической и расистской истерии, коллапс двух мировых войн стали символом «заката Европы», Европы Нового времени. В то же время первый период новейшей истории стал временем зарождения нового общества. Первая половина XX в. ознаменовалась новым рывком в расширении евроцентристского мира. Реальностью становилось геополитическое, экономическое, коммуникативное единство человечества. Складывается Лига наций и Версальско-Вашингтонская система международных договоров – прообраз общепланетарной политико-правовой системы. Начинается и процесс глубинного изменения самого западного общества. При всей противоположности либерально-демократической и тоталитарной альтернатив его развития появляются и некие общие закономерности – демократизация политической жизни (растущая роль народных масс в политическом процессе), социализация государства и всей системы общественных институтов, развитие информационного пространства, стремительное наращивание научно-технического потенциала, более сложная дифференциация социальной структуры. Эти изменения уже во второй половине столетия приведут к постепенной трансформации индустриального общества и формированию современной постиндустриальной, информационной цивилизации.

Глава 1. Основные тенденции развития стран Европы и Америки в 1900–1945 гг.

§ 1. Триумф евроцентристского мира

Завершение процесса формирования евроцентристского мира

Первая половина XX в. прошла для всего мирового сообщества под знаком господства Запада. Именно Запад диктовал главные направления мирового развития и правила поведения государств на международной арене, пути и средства мирового развития, постепенно вовлекая в свою орбиту все новые регионы, страны и народы. Великие географические открытия и последующие колониальные завоевания вызвали полную трансформацию облика всего мира: земной шар впервые за всю историю человечества стал единой ойкуменой. Образно говоря, мир стал «завершенным»: человек освоил практически все земное пространство. Целый ряд регионов и территорий – Северная Америка, Австралия, Новая Зеландия, Южная Америка – были заселены и освоены европейцами, вытеснившими или физически уничтожившими местное население. Здесь сформировались либо своеобразные дочерние, либо гибридные культуры и общества, в той или иной степени напоминающие европейские. О размахе этого процесса красноречиво свидетельствует тот факт, что в период с 1810 по 1921 г. только в США переселились (главным образом из Европы) 34 млн чел. Из одной маленькой Ирландии за 50 лет, с 1851 по 1910 г., за океан выехало 72 % ее жителей. Трудно себе представить, каким было бы лицо Европы и сама судьба европейской цивилизации без этого грандиозного переселения народов.

Особую роль в «завершении» ойкумены сыграло развитие средств коммуникации и транспорта. Вплоть до XX в. главным препятствием на пути полномасштабного общения между различными странами и народами оставались физические препятствия: леса и горы, моря и пустыни, реки и климатические условия. Новшества в системе коммуникаций способствовали в огромной степени расширению пространств, на которые то или иное государство могло осуществлять свое военное и политическое влияние. Для торжества евроцентристского мира ключевую роль сыграли успехи европейцев в совершенствовании парусных кораблей, создание железной дороги, парохода и двигателя внутреннего сгорания. И если первоначально развитие мореплавания выдвинуло на первые роли в мировой политике морские державы, то с развертыванием промышленной революции и ростом сухопутных коммуникаций, бурным развитием железнодорожного транспорта началось восхождение таких империй, как Германия, США, Россия. Покорив и освоив огромные пространства и покрыв земной шар морскими, железными и автомобильными дорогами, люди устремились ввысь, для покорения воздушного пространства. Появление и дальнейшее развитие авиации внесло существенные коррективы в геополитическую структуру мирового сообщества. Став эффективным средством преодоления физических препятствий, авиация во многом стерла линию разграничения между морскими и сухопутными державами. В дальнейшем революционное значение в сближении различных стран, народов и регионов имело развитие информационных средств коммуникации – изобретение сначала телеграфа и телефона, а затем радио и телевидения.

Заключительным актом эпопеи освоения и подчинения европейцами Азии, Африки и Америки, начавшейся в XV в., стало создание к концу XIX в. великих колониальных империй охвативших громадные пространства и многочисленные народы и страны на всех континентах. Главная особенность колониальной системы этого периода состояла в том, что она не только охватила весь земной шар, но и стала главным структурным элементом самого капиталистического мира. Колониальная система включала в себя как колонии в собственном смысле слова, т. е. страны и территории, лишенные какой бы то ни было формы самоуправления, так и полуколонии, в том или ином виде сохранившие свои традиционные системы правления. Следует отметить также и то, что целая группа стран, в том числе крупных (Китай, Турция, Иран, Афганистан, Сиам, Эфиопия и др.), сохраняла суверенитет лишь формально, поскольку, будучи опутанными сетью неравноправных договоров, кабальных займов и военных союзов, эти страны находились в зависимости от ведущих промышленно развитых стран.

Империализм

Колониализм и империализм не были исключительной монополией одной только Европы или западного мира нового и новейшего времени. История завоеваний и колонизации так же стара, как и история человеческих цивилизаций. Империя как форма политической организации стран и народов, связанная с особыми отношениями господства и зависимости, также существовала чуть ли не с самого начала истории человечества. Термин «империя» (а также производный от него термин «империализм») происходит от латинского слова imperium (власть) и обычно связывается с идеями диктаторской власти и принудительными методами управления. Международное неравенство существовало во все времена, обусловливая подавление слабых народов и стран сильными и могущественными империями или мировыми державами и их подчинение. Как показывает исторический опыт, любая сильная цивилизация или мировая держава неизменно обнаруживала тенденцию к пространственному расширению, поэтому неизбежно приобретала имперский характер. В последние пять столетий инициатива в экспансии принадлежала европейцам, а затем Западу в целом. В самой Европе термин «империалисты» вошел в обиход во Франции в 30-х гг. XIX в. и применялся к сторонникам Наполеоновской империи. В последующие десятилетия с усилением колониальной экспансии Британии и других стран термин «империализм» использовался как синоним термина «колониализм». На рубеже веков империализм рассматривался как особая стадия развития капитализма, характеризующаяся ужесточением эксплуатации низших классов внутри страны и усилением борьбы за передел мира на международной арене.

Хронологически начало колониальной имперской политики европейских держав совпало уже с эпохой великих географических открытий. Складывавшаяся молодая динамичная цивилизация как бы сразу заявляла свои претензии на весь земной шар. В течение последующих за открытиями X. Колумба и В. да Гамы четырех столетий был либо освоен и заселен, либо покорен весь остальной мир. Промышленная революция XIX в. дала новый толчок заморской экспансии европейских держав. Территориальная экспансия стала средством увеличения богатств, престижа, военной мощи и получения дополнительных козырей в дипломатической игре. Между ведущими промышленными державами развернулась острая конкурентная борьба за сферы и регионы наиболее выгодного помещения капитала, а также за рынки сбыта товаров. Конец XIX в. был ознаменован обострением борьбы ведущих европейских стран за завоевание еще не захваченных территорий и стран Африки, Азии и Океании. Весь мир оказался поделенным, на планете не осталось «ничейных» территорий. Великая эпоха европейской экспансии закончилась. В ходе множества войн за раздел и передел территорий европейские страны распространили свое господство почти на весь земной шар.

Во внешнеторговых отношениях между метрополиями, с одной стороны, и колониями и зависимыми странами – с другой, преобладал неэквивалентный обмен, приносивший компаниям промышленно развитых стран максимальные прибыли и усиливавший экономическое и военно-политическое господство метрополий. Но в конце XIX – первой половине XX в. на колониальные и зависимые страны из метрополий постепенно начали распространяться и капиталистические отношения. Уже в первые десятилетия XX в. наблюдается тенденция к возрастанию роли колоний и зависимых стран в качестве источников дешевого сырья и рынков сбыта промышленных товаров метрополий, а также поставщиков дешевой рабочей силы. Компании метрополий в широких масштабах захватывали источники сырья. Нефть, уголь, металлсодержащие руды, редкие металлы, фосфаты и другие богатства Азии и Африки постепенно переходили в их руки. Они скупали за бесценок или захватывали плодородные земли, создавая на них плантации для разведения необходимых им сырьевых и продовольственных культур. С конца XIX в. значительно вырос и вывоз в колониальные страны капиталов, навязывание им займов под гигантские проценты.

Расширение способов колониальной эксплуатации и распространение элементов капиталистических отношений в странах Азии и Африки вели к подрыву основ типичного для этих регионов традиционного натурального хозяйства и к вовлечению их в мировое хозяйство. Важным результатом интеграции зависимых стран в экономическую систему колониальных империй стало строительство на их территориях железных дорог, портов, мостов, каналов, телеграфных и телефонных линий. Огромное значение для формирования трансконтинентальных систем коммуникаций имело строительство германским капиталом Багдадской железной дороги и с помощью английского и французского капитала – Суэцкого канала.

«Евроцентристский мир» в век национализма

Экономические процессы, в которые были втянуты колониальные и зависимые страны, ускорили формирование в них национальной буржуазии, интеллигенции, офицерства, рабочего класса, студенчества. Многие из этих групп и послужили основной движущей силой революционно-демократических и национально-освободительных движений. Эти движения, крепнувшие с каждым годом, постепенно превращались в важнейший фактор общественно-исторического развития стран Востока. Эти процессы в совокупности поучили название «пробуждение Азии». Формирование многочисленных слоев населения, отличавшихся социальной и политической активностью, существенно меняло характер взаимоотношений Запада и Востока. Если до конца XIX – начала XX в. неевропейские народы осваивали европейские научно-технические, экономические, интеллектуальные и другие достижения пассивно, то теперь начался этап их активного освоения. Приоритет в данном плане принадлежит Японии, которая еще в результате реформ Мэдзи в 1868 г. стала на путь ускоренного капиталистического развития.

Далеко идущие последствия в этом отношении имела первая мировая война, в которую оказались втянутыми колониальные и полуколониальные страны. Воюющие государства-метрополии использовали не только их территории в качестве плацдарма военных действий, но и их материальные и людские ресурсы. Только Англия и Франция мобилизовали в своих колониях около 6 млн чел., из которых не менее 15 % погибли на полях сражений. Война привела к резкому ухудшению и без того тяжелого экономического положения народов стран Азии и Африки. В то же время она способствовала дальнейшим социально-экономическим сдвигам в этих странах. Усиливалась тенденция к росту числа национальных предприятий, их оборотного капитала, добычи полезных ископаемых, объемов выплавки чугуна, импорта фабричного оборудования. Промышленное производство росло не только в уже сложившихся центрах, оно стало появляться и в глубинных районах. Все возрастающую роль в экономике колониальных стран начинали играть крупные предприятия, хотя сохранялось и огромное количество кустарных и полукустарных предприятий. Важные изменения произошли в сельском хозяйстве. В условиях войны оно вынуждено было постепенно переориентироваться на внутренний рынок. Это способствовало росту разделения труда и развитию товарно-денежных отношений.

Таким образом, первая мировая война дала сильный толчок к дальнейшему развитию национального капитализма в колониальных и зависимых странах, расширению и укреплению местного крупного предпринимательства. Интенсифицировались процессы дифференциации крестьянства и формирования рабочего класса. Численно выросла национальная средняя и крупная буржуазия, значительно укрепив политические позиции. Все это в совокупности ускорило созревание и консолидацию сил, способных участвовать в национально-освободительной борьбе. Схожие социальные процессы происходили в регионах, которые являлись «внутренней периферией» западного мира, – в Южной и Юго-Восточной Европе, Южной Америке. Первая мировая война разрушила огромные европейские империи, на обломках которых возникли новые национальные государства – Польша, Финляндия, Австрия, прибалтийские страны. Многонациональными стали Чехословакия, Югославия, Венгрия. Мировая политическая карта начинала кардинально меняться. Все большое значение с точки зрения экономического, социального, духовного развития получали процессы, позволившие впоследствии назвать XX в. веком господства национализма. Но до второй половины XX в. мир оставался евроцентристским: западные страны продолжали диктовать свою волю и определять правила политической игры на международной арене. Подавляющему большинству остальных стран и народов была отведена лишь пассивная роль объектов политики великих держав.

Эпоха торжества евроцентристского мира характеризовалась глубокими социально-экономическими, политическими, идеологическими и иными сдвигами в жизни самого европейского общества. Одним из важнейших показателей этой трансформации стало постепенное формирование новой социально-философской парадигмы, или новой системы миропонимания. Главная суть новой системы миропонимания состояла в утверждении и легитимизации качественно новых отношений между человеком, обществом и государством, связанных с процессом модернизации. Идея прогресса – высшее выражение всех модернизационных процессов – воспринималась как неизбежный и необратимый феномен не только евроцентристской цивилизации, но и всего остального мира. Отождествляемый с этой цивилизацией капитализм показал себя как наиболее эффективная и динамичная общественная система. Впервые в мировой истории он сделал возможным установление действительно глобальных взаимоотношений между различными государствами, регионами, народами. Он проник в самые отдаленные уголки земного шара и привнес далеко идущие изменения в динамику и характер мировой экономики, системы политического правления. Европа дала современному миру передовую научную мысль и идеи гуманизма, великие географические открытия, положившие начало объединению всей ойкумены в единое целое, рыночную экономику, институты представительной демократии, традиции права, светское государство, основанное на принципах отделения церкви от государства, и многое другое. Могущество западного мира достигло своего апогея, и оно создавало основу для особого евроцентристского мировосприятия.

В течение всей первой половины XX века западные страны сохраняли на мировой арене господствующее положение. Это придавало мировому развитию ряд специфических особенностей. Во-первых, укрепились тенденции к постепенному формированию глобального рынка, уплотнению ойкумены и «закрытию» мирового пространства. Во-вторых, в силу этого «закрытия», вследствие завершения фактического передела мира и ужесточения борьбы за передел уже поделенного мира замедлилась европейская, чисто пространственно-территориальная экспансия. В-третьих, в результате этих процессов начался перенос неустойчивого баланса между европейскими державами на другие континенты «закрывшегося мира». В-четвертых, образно говоря, история начинала переставать быть историей одной только Европы или Запада, она превращалась уже в действительно всемирную историю. В-пятых, в силу только что названных факторов именно в тот период начали разрабатываться теоретические основы силовой политики на международной арене, послужившие в дальнейшем краеугольным камнем политического реализма.

§ 2. Основные направления социально-экономического развития

Изменения, происшедшие в рамках капитализма на протяжении всего новейшего времени, включали в себя развитие технических средств соединения той или иной страны в единое целое с помощью все более совершенных средств транспорта и коммуникации; расширение экономических возможностей достижения этой цели в процессе формирования все более интегрирующейся рыночной структуры; вызревание мировой экономической системы, основанной на инфраструктуре национальных государств; становление массовой системы образования, которая способствовала социализации подрастающих поколений в качестве членов гражданского общества; формирование и распространение институтов, ценностей и отношений политической демократии.

Социальная структура

К началу XX в. завершается складывание основных социальных групп индустриального общества. Ведущее место в структуре населения окончательно заняли буржуазия и пролетариат. Процесс сближения буржуазных слоев со старой родовитой аристократией, наметившийся еще с конца XIX в., привел к формированию на основе этих групп единой экономической и социально-политической элиты западного общества. Высшие классы все более уравнивались по жизненным стандартам и поведенческим ориентирам, идеологическим установкам и т. д. В свою очередь, мировоззрение и нравственные ценности буржуазных слоев оказывали растущее влияние на массовую психологию всего западного общества.

В среде рабочего класса на рубеже XIX–XX вв. произошли разительные перемены. Из довольно аморфного слоя городской «трудовой бедноты» с недифференцированными доходами, тяжелейшими условиями труда и негативным отношением к своему социальному статусу пролетариат превратился в мощную социальную группу, способную выработать собственные мировоззренческие ценности и организованно бороться за свои интересы и права. Более того, рабочее движение сыграло огромную роль в отстаивании интересов всех трудящихся масс, защите прав и свобод простых граждан, укреплении принципов и ценностей политической демократии. Рубеж XIX–XX вв. стал пиком влияния рабочих социалистических партий. В дальнейшем основой рабочего движения окончательно стали профсоюзные организации, в рядах которых зачастую насчитывались многие миллионы членов. В среде рабочего класса увеличилось число женщин. При сохранении определенной дискриминации в оплате труда и условиях найма женщины превратились в неотъемлемую часть рабочего класса.

Окончательное превращение буржуазии и пролетариата в базовые социальные группы индустриального общества привело к заметному численному сокращению и снижению общественной роли традиционных средних слоев – крестьянства, ремесленников, мелких торговцев. Особенно значительные изменения коснулись крестьянской среды, в которой преобладающее положение получил слой фермеров. Фермеры отличались от традиционного крестьянства прежде всего характером труда – более механизированного, включенного в систему единого финансово-инвестиционного рынка, позволяющего использовать в хозяйстве одну-две пары рабочих рук (для крестьян именно многодетность и ведение общего хозяйства несколькими поколениями семьи являлись залогом экономической эффективности). Это позволило фермерству органично интегрироваться в социальную структуру индустриального общества. В свою очередь, общий промышленный рост и изменения в структуре сельского населения привели к новому и самому мощному витку урбанизации.

Падение численности и роли традиционных средних слоев происходило на фоне образования «нового среднего класса», В начале XX в. к нему относили себя около 10 % населения промышленно развитых стран. Включал в себя этот «новый средний класс» юристов, врачей, преподавателей, инженеров, растущий слой «белых воротничков» – банковских клерков, служащих частных компаний и государственной администрации. Появление «нового среднего слоя» и рост его социальной значимости сглаживал противостояние двух основных классов индустриального общества. Этому способствовало и расслоение внутри пролетариата – выделение «рабочей аристократии», прослойки высокопрофессиональных, получающих достаточную оплату и заинтересованных в сохранении собственного социального статуса рабочих. Уменьшению поляризации общества способствовало также расширение буржуазных слоев. Его основным источником стало «распыление капитала», т. е. появление акционерного промышленно-банковского капитала, резко увеличившего слой средних собственников. Эти тенденции стали особенно заметны уже во второй половине 20–30-х гг. и в дальнейшем предопределили характер изменений социальной структуры западного общества.

«Эшелоны мирового развития»

В социально-экономическом плане главным содержанием рассматриваемого периода стало распространение капиталистических отношений и рыночной экономики из Европы и Северной Америки на все новые страны и регионы. Мировая капиталистическая система складывалась как бы своеобразными волнами, что дало исследователям основание выделить некие «эшелоны» в ее развитии. В политическую и научную лексику были введены понятия «центр» и «периферия», которые были призваны обозначить различие между экономически развитыми и отсталыми в своем развитии странами и регионами, а также странами, ставшими на путь так называемого догоняющего развития.

Центр, или первый эшелон, составляло небольшое число стран-лидеров: Великобритания, США, Франция, Германия, Скандинавские страны. Они начали переход на капиталистические рельсы раньше остальных стран и в ходе промышленной революции за сравнительно короткий по историческим меркам период добились впечатляющих результатов. Второй эшелон включает страны Центральной, Восточной и Южной Европы, ставшие на этот путь сравнительно поздно. Для них характерен так называемый догоняющий тип развития. Круг этих стран, которые с теми или иными изменениями повторяли путь, пройденный странами центра, на протяжении XIX–XX вв. неизменно расширялся.

Если размежевание на центр и периферию в более или менее очерченной форме проявлялось в начальный период развертывания и осуществления промышленной революции, то позже, а именно начиная с рубежа XIX–XX столетий, такое жесткое разделение постепенно стало размываться. Например, некоторые периферийные страны, поздно вступившие на путь капиталистического развития, довольно быстро вошли в число стран-лидеров, тем самым неизменно расширяя центр. К ним относятся прежде всего Швеция и Япония, которые уже в первой половине XX в. вошли в число стран – лидеров капиталистического мира.

Завершение промышленного переворота в последние десятилетия XIX в. создало условия для быстрого экономического развития стран первого эшелона. Конец XIX – начало XX в. характеризовались бурным развитием производительных сил, появлением множества научно-технических открытий и изобретений, сыгравших решающую роль в развитии как гражданских, так и военных отраслей экономики. Эти открытия в буквальном смысле произвели переворот в военном деле. Дальнейшее развитие тяжелой промышленности, железнодорожного, автомобильного, а затем и авиационного транспорта вызвало необходимость разработки новых способов выплавки металлов, а также метода электросварки.

Новые условия для быстрого развития промышленности и транспорта были созданы громадным скачком, который был сделан в области использования электроэнергии. В этом плане немаловажное значение имели совершенствование электроламп Т. Эдисоном и П. Н. Яблочковым, открытие и широкомасштабное использование возможностей передачи электроэнергии на большие расстояния, строительство первых электростанций, применение первых паровых турбин и др. Мощнейший толчок дальнейшему интенсивному развитию многих старых и созданию новых отраслей промышленности, таких, как производство искусственных материалов (например, пластмасс), дали разработка метода синтеза органических веществ и открытие теории электролиза и методов физико-химического анализа, новых методов добычи угля, нефти, минералов и др.

С ликвидацией остатков феодализма во все более растущем числе стран довольно быстрыми темпами утверждались капиталистические отношения. Определяющее значение при этом имело формирование и утверждение в Европе и Северной Америке рыночной экономики и принципов свободной торговли, дальнейшее расширение которых привело к образованию подлинно мирового рынка, к социально-экономическому и политическому единению мирового пространства. Ускорились процессы формирования и консолидации гражданского общества. Постепенно утверждались институты политической демократии с ее многопартийностью, множеством общественных организаций и объединений, парламентаризмом, разделением властей.

Значительно позже на путь капиталистической модернизации перешли Восточная и Южная Европа, которые в силу национально-культурных и исторических традиций медленно изживали феодальные, патриархальные и иные элементы политической культуры, существенно тормозившие развитие экономики и политической системы. Запоздалый и неравномерный процесс утверждения здесь капиталистических отношений, сильные позиции монархии, церкви в политической жизни, устойчивость консервативных ценностей обусловили особую противоречивость и затянутость процесса утверждения буржуазных социально-экономических структур и соответствующих им институтов политической демократии.

Вплоть до 70–80-х гг. в ряде стран региона капитализм не смог установить свою культурную и идейную гегемонию. В них все еще сохраняют большое влияние некапиталистические и даже антикапиталистические идеи, «на равных» с буржуазно-либеральной шкалой ценностей существуют добуржуазные представления и установки. Поэтому неудивительно, что некоторые из этих стран, получившие более или менее мощный импульс для экономического развития только после второй мировой войны (например, Италия), а в отдельных случаях даже в 70-х гг. (например, Испания), вошли в число стран-лидеров лишь в последние полтора-два десятилетия.

Процесс размывания пространственно-географических границ между развитым центром и отсталой периферией особенно усилился уже после второй мировой войны. Более того, ряд стран в 70–90-е гг. осуществили стремительный рывок из аграрно-индустриальных обществ в постиндустриальное и информационное общество. Речь идет о так называемых новых индустриальных странах (НИС) Восточной и Южной Азии, таких, как Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Малайзия и др.

§ 3. Новые тенденции в развитии капитализма

Система свободно-предпринимательского капитализма и ее противоречия

В конце XIX – начале XX в. продолжалось бурное развитие капитализма и институтов политической демократии. Это период завершения промышленной революции в наиболее индустриально развитых странах и окончательного формирования мирового капиталистического хозяйства. Но в то же время это – период вступления капитализма в новую стадию своего развития.

При свободно-предпринимательском капитализме решающую роль в производстве материальных благ играют индивидуальные мелкие, средние и крупные предприниматели. Считалось, что, вступая друг с другом в отношения свободной, ничем не ограниченной конкуренции, они обеспечивали оптимальное развитие экономики и материальное благосостояние всего общества. Здесь государству, во всяком случае в теории, отводилась роль стороннего наблюдателя, который не должен вмешиваться в свободную игру рыночных сил, а призван лишь обеспечить необходимые условия для их эффективного проявления и функционирования.

Предполагалось, что «невидимая рука рынка» сама по себе, без вмешательства посредников в лице государства, партий или отдельных лиц, способна поддержать порядок в экономической и социальной сферах. Господствовал принцип – «каждый за себя». Успех в предпринимательской сфере рассматривался как признак избранности человека, его состоятельности, дееспособности и эффективности. Такая установка в конечном итоге вела к утверждению в сознании наиболее удачливых предпринимателей и бизнесменов идеи о выживаемости наиболее приспособленных к жизни. Особенно притягательной эта идея оказалась для крупных капиталистов, магнатов, создавших огромные корпорации, финансовые и финансово-промышленные империи.

Формирование государственно-монополистического капитализма

В действительности свободно-предпринимательский капитализм в своем «чистом» виде никогда и нигде не существовал. Даже в США, которые в конце XIX – начале XX в. считались классической страной свободно-предпринимательского капитализма, государство довольно активно вмешивалось в экономическую и социальную сферы. Без существенной государственной помощи невозможно было бы, например, строительство широчайшей сети железных дорог, которые внесли огромный вклад в освоение Североамериканского континента.

Эволюция капиталистического общества в последние десятилетия XIX в. сопровождалась сужением сферы действия принципов свободной конкуренции и ничем не ограниченного свободного рынка. Это, в свою очередь, свидетельствовало о четко проявляющемся противоречии между декларированными принципами индивидуальной свободы и равенства возможностей и реалиями капиталистической действительности. Убыстряющимися темпами шел процесс централизации и концентрации производства.

В условиях постоянно обостряющейся конкуренции мелкие и средние предприятия, встречая непреодолимые трудности в борьбе с более сильными конкурентами, оказывались на обочине экономической жизни. Их положение усугублялось появлением разного рода капиталистических объединений в лице корпораций, трестов, синдикатов и т. д., которые так или иначе сосредоточивали в своих руках большую часть производства и сбыта наиболее доходных видов промышленной продукции. Устанавливая монополию в целых отраслях, они обеспечивали свое господствующее положение в экономике соответствующих стран.

Обнаружилось, что пропаганда свободной, ничем не ограниченной конкуренции и свободно-рыночных отношений служит интересам узкой группы богачей, финансовых и промышленных магнатов, которые предпочитали руководствоваться законом джунглей, оправдывавшим право сильного подчинять себе, подавлять и уничтожать слабых.

Эволюция капиталистического общества в последние десятилетия XIX в. сопровождалась нарастанием темпов централизации и концентрации производства. В условиях постоянно обостряющейся конкуренции мелкие и средние предприятия, встречая непреодолимые трудности в борьбе с более сильными конкурентами, оказывались на обочине экономической жизни. Их положение усугублялось появлением разного рода капиталистических объединений в лице корпораций, трестов, синдикатов и др., которые сосредоточивали в своих руках большую часть производства и сбыта наиболее доходных видов промышленной продукции. Устанавливая монополию в целых отраслях, они обеспечивали господствующее положение в экономике соответствующих стран.

В результате в начале XX в. в Германии, например, вся электротехническая промышленность сконцентрировалась в двух крупнейших корпорациях – АЭГ (Всеобщая электрическая компания) и компания Сименса – Гальске – Шукерта. По имеющимся данным, к 1909 г. 9 крупнейших банков контролировали 83 % всего банковского капитала Германии. В США в конце XIX – начале XX в. были созданы финансово-промышленные империи, которые и поныне занимают влиятельные позиции в экономике страны, – «нефтяная» Дж. Рокфеллера, «железнодорожная» Гульда и Вандербильда, «стальная» Дж. П. Моргана и др. В Великобритании к 1913 г. 12 крупнейших банков сосредоточили в своих руках 70 % всего банковского капитала страны. Аналогичные процессы были характерны и для экономик Франции, России и других крупных стран Европы и Северной Америки.

Свободно-предпринимательский капитализм стал превращаться в государственно-монополистический (или государственно-корпоративный). Становилось очевидным, что рынок сам по себе не в состоянии решать множество социальных и экономических проблем, стоящих перед обществом, что, разрешая одни проблемы, он порождает множество новых, не менее сложных и трудноразрешимых. Обнаружилось, что пропаганда ничем не ограниченной конкуренции и свободно-рыночных отношений служит интересам узкой группы богачей, финансовых и промышленных магнатов, которые предпочитали руководствоваться законом джунглей, оправдывавшим право сильного подчинять себе, подавлять и уничтожать слабых.

Социологи и идеологи самых разных идейно-политических ориентации больше сознавали, что капитализм вступил в качественно новую фазу развития и это ставит перед обществом совершенно новые проблемы, которые требуют иных, чем раньше, средств, механизмов и форм решения.

Не случайно, что в тот период много говорилось о кризисе и упадке капитализма. При всей обоснованности этих доводов и прогнозов, о чем будет сказано ниже, капитализм продемонстрировал свою способность поиска новых путей, выявить и мобилизовать дополнительные резервы для своего дальнейшего развития, укрепления и роста. После первой мировой войны, принесшей народам Европы неисчислимые утраты и страдания, экономическое развитие капиталистических стран определялось трудностями перехода на мирные рельсы. Главными стали проблемы преодоления послевоенной разрухи и восстановления экономики. Уже к 1924 г. положение заметно улучшилось, начался подъем экономики.

Особенно быстрые темпы роста наблюдались в новых отраслях промышленности – автомобильной, авиационной, химической, радиотехнической и пр. Быстро развивались международные торгово-экономические связи, росли объемы экспорта капитала, внедрялись новые технические изобретения, научные методы организации труда, производственный конвейер, способствовавшие увеличению производительности труда. Все это привело к уменьшению безработицы, повышению заработной платы, некоторому улучшению условий жизни и, соответственно, спаду социальной напряженности, что, в частности, проявилось в заметном сокращении забастовок трудящихся.

Но осенью 1929 г. с паники на Нью-йоркской бирже, где продавались и покупались акции американских и зарубежных кампаний, начался великий экономический кризис 30-х годов, который по своему размаху, остроте и последствиям приобрел беспрецедентный характер. Кризис затронул широчайшие массы рабочих, служащих, интеллигенции. В развитых капиталистических странах в общей сложности 30 млн чел. остались без работы. Разорялись целые отрасли экономики. Особенно сильно пострадали мелкие и средние предприниматели.

Именно этот кризис поставил окончательную точку над свободно-предпринимательским капитализмом и сделал государственное регулирование постоянным и ключевым элементом экономической и социальной сфер жизни западного общества.

«Закат Европы»

Для правильного понимания сущности процесса трансформации капиталистического общества необходимо учесть и новые явления в массовой психологии. Уже с середины XIX в. для европейского сознания стало характерно все более растущее ощущение надвигающегося духовного кризиса. Многие выдающиеся умы того периода поставили недвусмысленный диагноз прогрессирующей болезни западной рационалистической цивилизации. Начиная с рубежа веков это чувство приобретало все более отчетливый характер. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к работам С. Кьеркегора, Ф. Ницше, О. Шпенглера, Н. Бердяева, К. Ясперса, П. Сорокина, С. Л. Франка и многих других мыслителей XX в.

Дух всех этих работ наиболее лаконично и емко выражен в названии наиболее известной книги О. Шпенглера «Закат Европы» или же в высказанном П. Сорокиным мнении о том, что «творческие силы западной культуры увядают», что «солнце западной культуры закатилось». Эту же мысль К. Ясперс сформулировал так: после первой мировой войны «появилось ощущение конца человеческого существования вообще, преобразования, охватывающего все народы и всех людей без исключения, которое ведет то ли к уничтожению, то ли к рождению нового. Это еще не было самым концом, но знание о том, что конец возможен, стало всеобщим». Сознание все большего числа людей проникалось мыслью, в наиболее четкой форме сформулированной П. Сорокиным: «Мы живем и действуем в один из поворотных моментов человеческой истории, когда одна форма культуры и общества (чувственная) исчезает, а другая форма лишь появляется». И действительно – конец XIX – начало XX в. ознаменовались кардинальными сдвигами в общественном сознании и общественно-политической мысли, которые позволяют говорить об эпохального масштаба переменах, поставивших на повестку дня «переоценку всех ценностей», о которой писал Ф. Ницше. Анализ реальных процессов и явлений, определивших облик рассматриваемого периода, показывает, что речь шла не просто об экономических и политических катаклизмах, которые являлись скорее симптомами, нежели причинами, более глубоких изменений, затронувших цивилизационные основы жизни, ценностную систему, мораль, культуру, науку, философию и религию.

По сути дела, это был кризис рационалистического типа сознания. Рационализм и связанный с ним научный подход сыграли громадную роль в познании окружающего мира, подняв человеческий гений на невиданные высоты, позволив человеку проникнуть в непроницаемые ранее тайны микро – и макромира. Рационалистическое обустройство жизни создало удобства и комфорт, о которых в прежние эпохи невозможно было даже мечтать. Победа рационалистического типа мышления стала одним из важнейших факторов, оказавших определяющее влияние на облик евроцентристской цивилизации, на развитие идей демократии, свободы, морали и т. д. В конце XIX – начале XX в. в важнейших областях научного знания были сделаны качественно новые открытия, которые перевернули господствовавшие до того представления о материи, пространстве, времени. Эпохальные открытия расщепления атома, рентгеновских лучей, законов термодинамики, теории относительности, генетики дают основания говорить о революции в естественных науках. Но исторический опыт показал, что рационализм, наука и прогресс имеют также свои теневые стороны, что они необходимы, но недостаточны для полноценного человеческого существования.

Две мировые войны окончательно разрушили представления о прогрессе как неуклонном движении от низшего к высшему, от несовершенного к совершенному. Эти изменения проявились в возникновении и распространении различных, порой самых причудливых идей, течений, школ в культуре, искусстве, литературе, получивших название «дегуманизация искусства» и оказавшихся как причиной, так и следствием великих мировых катаклизмов XX в. В сфере сознания предвестниками и свидетелями этих катаклизмов стали «сумерки богов», происшедшая множество раз и во множестве форм «смерть Бога» и разбожествление мира. Как справедливо заметил А. Камю, «вопреки мнению его христианских критиков, Ницше не вынашивал планов убийства Бога. Он нашел Его мертвым в душе своей эпохи». К тому времени наметилась и тенденция к деперсонализации, определенного надлома в сознании людей, вступление в состояние некоего потока, некоей флюктуации и расплывчатости, при которых сознание теряет устойчивость, определенность и предсказуемость.

В целом первую половину XX в. можно определить как период затянувшегося смутного времени, затронувшего все стороны и аспекты человеческого бытия. В такие времена духовные начала жизни людей и целых человеческих обществ возносятся на новые высоты или, наоборот, отступают на задний план, а их творцов сбрасывают с пьедесталов. Страх перед крушением привычного образа жизни и перед неопределенным будущим может и окрылять, и парализовать волю и сознание людей. Именно в такие времена бедствий и переломов создается благоприятная почва для появления разного рода мечтаний, утопий, проектов о совершенном устройстве мира. Именно в такие периоды формируются и разрабатываются проекты и программы переустройства социально-экономических и политических структур, самой системы жизнеустройства стран и народов. Поэтому неудивительно, что начало XX в. так богато проектами, идеями, учениями, предлагавшимися в качестве руководства к поиску путей, по которым Запад может и должен идти. Но в их общем потоке выделились два магистральных – альтернативных друг другу – направления, предложившие свои рецепты и проекты разрешения возникших перед индустриально развитым миром проблем. Это демократическое направление, выдвинувшее реформистский путь преобразования общества, и тоталитарно-авторитарное направление, отдавшее предпочтение революционному пути разрушения старого мира и создания на его развалинах нового. В каждом из этих направлений существовали различные, нередко, конфликтующие и противоборствующие между собой течения.

§ 4. Трансформация капитализма на путях реформизма

Ряд ведущих стран, такие, как США, Великобритания, Франция, Швеция, Дания, Голландия и др., избрали путь постепенных социально-экономических и политических реформ. Сторонниками этого пути преобразования общества выступили те социально-политические силы, которые признавали основные принципы рыночной экономики и политической демократии. Эти силы были представлены крупными предпринимателями, убежденными в том, что социальный мир в обществе можно обеспечить лишь определенными уступками трудящимся, средними слоями, интеллигенцией, частью рабочего класса, фермерами, занятыми в передовых отраслях агропромышленного комплекса. Их объединяло осознание необходимости расширения роли государства во всех сферах жизни общества, особенно в социальной и экономической сферах, для предотвращения и преодоления негативных последствий рыночной экономики, т. е. социальной несправедливости, неравенства, засилья крупных корпораций. В основу своих социально-политических программ они положили установки и принципы идейно-политических течений либерализма, консерватизма и социал-демократии.

Либерализм

Партии либеральной ориентации сыграли ключевую роль в формировании таких ключевых идей и теорий, как права и свободы личности, народного суверенитета, индивидуализма, принципов и институтов современной политической системы (парламентаризм, разделение властей, правовое государство), которые в конечном счете были приняты всеми политическими силами и партиями. Эти идеи и установки сыграли определяющую роль в формировании капиталистического общества, рыночной экономики и политической демократии.

В конце XIX – начале XX в., когда свободно-предпринимательский капитализм исчерпал свои возможности, выдвинулась целая плеяда экономистов, социологов, политологов и политических деятелей, выступивших с программами реформ, призванных ограничить произвол корпораций и облегчить положение трудящихся и неимущих слоев населения. В этом плане большую роль сыграли английские политические мыслители Дж. Гобсон, Т. Грин, Л. Хобхауз, протестантский священник и публицист Ф. Науман, экономисты В. Репке, В. Ойкен в Германии, Б. Кроче в Италии, Л. Уорд, Дж. Кроули, Ч. Бирд, Дж. Дьюи в США. Они сформулировали ряд новых важнейших принципов либерализма, который получил название «новый либерализм» или «социальный либерализм».

Прежде всего подверглись ревизии идеи свободного рынка и свободной конкуренции. Изначально присущий либерализму индивидуализм был в значительной степени уравновешен признанием значимости коллективного начала и позитивной роли государства в жизни общества. Были сформулированы идеи расширения регулирующей роли государства в экономике в целях реализации первоначальных либеральных ценностей, защиты прав и свобод человека.

В противовес концепции государства – «ночного сторожа» была выдвинута концепция «государства благосостояния». Центральное место в ней занимали программы социальной помощи неимущим слоям населения, безработным, больным, инвалидам, программы пенсий и пособий по старости, государственного вмешательства при решении спорных вопросов, возникающих между предпринимателями и рабочими, помощь системам образования, здравоохранения, жилищного строительства. Все эти меры рассматривались в качестве средства разрешения социальных конфликтов, предотвращения революций, защиты существующей системы.

Эти идеи легли в основу реформ, осуществленных в ведущих капиталистических странах в первые десятилетия XX в. Конкретное выражение они получили в программах таких реформистских движений, как прогрессизм в США, джолиттизм (по фамилии тогдашнего премьер-министра Дж. Джолитти) в Италии, ллойд-джорджизм (по фамилии премьер-министра Д. Ллойд-Джорджа) в Великобритании и др.

Основополагающее значение для всех национальных вариантов реформизма имели идеи и принципы, которые в наиболее завершенной форме были разработаны известным английским экономистом Д. М. Кейнсом. По его имени комплекс этих идей и принципов получил название «кейнсианство». Суть кейнсианства заключалась в обосновании тезиса о необходимости дополнения традиционных для либерализма принципов индивидуализма, свободной конкуренции и свободного рынка принципами государственного регулирования экономической и социальной сфер. Государство обязано обеспечивать всем своим гражданам необходимый уровень материального благосостояния.

Центральное место в деятельности государства отводилось институтам и программам перераспределения материальных благ в пользу трудящихся и неимущих слоев населения. Считая, что состояние экономики зависит от уровня покупательной способности населения, Кейнс выступал за повышение заработной платы рабочим и доходов неработающих категорий населения – пенсионеров, матерей с детьми, инвалидов, безработных и др. Немаловажное значение он придавал государственному регулированию экономики, особенно деятельности крупных корпораций, трестов, естественных монополий. Практика хозяйственного и социального развития капитализма 30-х гг., а затем послевоенных десятилетий подтвердила правоту Кейнса и его сторонников относительно широких возможностей государства в решении острых социально-экономических проблем, возникающих перед обществом.

Рубежом, после которого новый, или социальный, либерализм утвердился в качестве одного из важнейших реформистских течений общественно-политической мысли, стал великий экономический кризис 30-х гг. XX века. В процессе преодоления катастрофических последствий этого самого глубокого и продолжительного в истории капитализма кризиса стала очевидна необходимость широкого и постоянного вмешательства государства в экономическую и социальную сферы. Инициатива в этом отношении принадлежала президенту США Ф. Рузвельту, который, придя к власти в 1933 г., разработал и осуществил комплекс реформ, получивших название «новый курс». Получив первоначально сильнейший импульс в США, этот процесс в тех или иных формах и масштабах охватил почти все индустриально развитые страны.

Социал-демократия

Социал-демократия возникла в ведущих странах Европы в последней трети XIX в. Появившись как движение рабочего класса, она отражала в дальнейшем интересы и чаяния и других отрядов наемных работников – интеллигенции, фермеров, мелких и средних служащих. В XX в. социал-демократические партии превратились в реальную политическую силу, способную на равных конкурировать с ведущими буржуазными партиями. Многие из них (например, Лейбористская партия Великобритании, Социалистическая партия Франции, социал-демократические и народные партии Скандинавских стран, Социал-демократическая партия Германии и др.) внесли существенный вклад в формирование общественно-политического облика современного мира. Немаловажную роль сыграл Социалистический Интернационал, объединивший в своих рядах почти все социалистические и социал-демократические партии.

Социал-демократия возникла в качестве альтернативы капитализму. В этом качестве первоначально она в принципе разделяла важнейшие установки марксизма на ликвидацию капитализма и коренное переустройство общества на началах диктатуры пролетариата, обобществлении средств производства, всеобщего равенства и т. п. Отдельными ее отрядами признавался также предлагавшийся марксистами революционный путь ликвидации капитализма и перехода к социализму. В целом, в конце XIX – первые десятилетия XX в. большинство социал-демократических партий рассматривали социалистическую альтернативу капитализму как вполне реальную.

Но в действительности получилось так, что социал-демократия в конечном счете отвергла установки на революционное преобразование общества, признав существующие общественно-политические институты и приняв общепринятые правила политической игры. Партии социал-демократической ориентации интегрировались в существующую систему, стали парламентскими партиями.

С этой точки зрения всю последующую историю социал-демократии можно рассматривать как историю постепенного отхода от марксизма. Важную роль в эволюции социал-демократии играла сама жизненная практика, которая заставляла ее учитывать общественно-исторические реальности, приспосабливаться к ним, находить оптимальные пути улучшения условий жизни трудящихся. Эти реальности как раз и заставили ее руководителей убедиться в бесперспективности революционного перехода к новому общественному строю, отказаться от идеи изменения системы, стать ее частью, принять многие из ее институтов, ценностей, норм, принципов. Социал-демократы убедились в том, что многие требования рабочего класса можно реализовать мирными средствами, в процессе повседневных постепенных перемен. Несмотря на то что почти все социалистические и социал-демократические партии ставили своей целью «разрыв с капитализмом», для большинства из них было характерно совмещение революционных лозунгов с прагматической политической практикой.

Такое развитие определялось тем, что в течение всего XX в. шел непрерывный процесс сокращения численности конфликтующих классов – буржуазии и рабочего класса и увеличение численности среднего класса. Это обеспечивало устойчивость и жизнеспособность общественно-политических систем развитых стран Запада.

Классовые интересы и порождаемые ими конфликты между классами – это не расходящиеся, взаимоисключающие феномены, а наоборот, они взаимно обусловливают и подкрепляют друг друга. Конфликт между капиталистами и рабочими представляет собой особый случай борьбы между продавцами и покупателями. Вступая в борьбу между собой для отстаивания своих позиций, они в то же время заинтересованы друг в друге. Другой стороной их противоречий является сотрудничество, заинтересованность в эффективном функционировании системы. Взаимная борьба и конфликты, имеющие своей целью только разрушение и уничтожение противной стороны, способны превратиться в фактор, подрывающий основы совместного существования, жизнеустройства людей.

Большой вклад в разработку и популяризацию идей и установок социал-реформизма внесли Р. Гильфердинг, Ф. Лассаль, К. Каутский, О. Бауэр, М. Адлер, К. Реннер и др. Но приоритет и главная заслуга в разработке основных положений демократического социализма принадлежит одному из вождей и идеологов Социал-демократической партии Германии Э. Бернштейну. Бернштейн отказался от тех положений марксизма, реализация которых в России и ряде других стран привела к установлению тоталитарных режимов. Речь идет прежде всего об установках на уничтожение до основания старого мира, диктатуру пролетариата, непримиримую классовую борьбу, социальную революцию как главный или же единственный путь ниспровержения старого порядка. Отвергая идеи диктатуры пролетариата, Э. Бернштейн обосновывал необходимость перехода социал-демократии «на почву парламентской деятельности, народного представительства и народного законодательства, которые противоречат идее диктатуры». Социал-демократия отказывалась от насильственных, революционных форм перехода к более совершенному социальному устройству.

При этом Бернштейн твердо высказывался за то, чтобы германские рабочие в случае необходимости встали на защиту национальных интересов Германии. Голосование немецких социал-демократов 4 августа 1914 г. в Рейхстаге за принятие закона о военных кредитах представляло собой признание ими общей национальной задачи, открытую демонстрацию подчинения классовых приоритетов национальным.

Война внесла свои коррективы и в позиции лейбористов Великобритании. В 1915 г. трое представителей Лейбористской партии вошли в состав коалиционного правительства Асквита. В 1916 г. один из руководителей партии Гендерсон был включен в состав военного кабинета либерала Ллойд-Джорджа, два других лейбориста стали министрами труда и пенсий. Представители лейбористов были привлечены также к участию в разных правительственных комитетах, трибуналах и агентствах. Очевидно, что, включившись в механизм управления страной, они приобрели новый статус. Этим немецкие социал-демократы и английские лейбористы демонстрировали, что превратились во вполне лояльные политические силы, добивающиеся своих целей в процессе взаимного соперничества и сотрудничества рабочего класса и буржуазии в рамках национального государства. По этому же пути пошли социал-демократические партии других индустриально развитых стран. Ускоренными темпами этот процесс развивался после большевистской революции в России 1917 г., которая перед всем миром продемонстрировала ущербность и гибельность революционного пути перестройки общества.

Следует подчеркнуть, что именно по основополагающим принципам марксизма, касающимся революции, непримиримой классовой борьбы, диктатуры пролетариата, в первые два десятилетия XX в. обозначился великий раскол в рабочем движении и социал-демократии – на реформистскую социал-демократию и революционное коммунистическое движение. Социал-демократия и коммунизм, выросшие практически из одной и той же социальной базы и одних и тех же идейных источников, по важнейшим вопросам мироустройства оказались на противоположных сторонах баррикад.

Консерватизм

По пути признания принципов рыночной экономики и политической демократии и, соответственно, реформистскому пути решения стоявших перед обществом проблем пошли также консервативные социально-политические силы. Консерватизм представляет собой идейно-политическое течение, отражающее интересы тех привилегированных классов, слоев и социальных групп, положению которых угрожают объективные тенденции общественного развития. В прежние времена это были представители старых, уходящих с исторической арены классов – дворяне, помещики, верхушка чиновничества, крупные предприниматели и финансисты, стремящиеся поставить государственную власть под свой контроль. В наши дни консерватизм нередко является защитной реакцией тех средних и мелких предпринимателей, крестьян, лавочников, ремесленников, которые испытывают страх перед будущим, несущим с собой неопределенность. Важное место в нем занимает приверженность традиционным ценностям, установкам и институтам, характерная для психологии массовых слоев населения.

В целом консерватизм выступает за сохранение существующих порядков. Однако на протяжении XX в. его основные установки и принципы претерпели существенные изменения. Консерватизм исходит из того, что общественно-политический процесс имеет двойственную природу. Это, с одной стороны, эволюция, развитие и отрицание старого, разрыв с прошлым и творение нового. С другой стороны, он сохраняет и переносит из прошлого в настоящее и будущее все жизнеспособное, непреходящее, общечеловеческое. Любая общественно-политическая система может измениться во многих своих аспектах, в то же время сохраняя преемственность в другом. Лишь при наличии взаимодействия и тесного переплетения двух начал: развития и творения нового, с одной стороны, и сохранения преемственности с прошлым – с другой, можно говорить об истории и общественно-историческом процессе. Консерватизм делает ударение на необходимости сохранения традиционных правил, норм, иерархии власти, социальных и политических структур и институтов.

Любая нация нуждается в людях, призванных сохранять, защищать и передавать будущим поколениям то, что достигнуто к каждому конкретному историческому периоду, ибо народ без памяти о прошлом – это народ без будущего. Здесь нельзя не вспомнить мудрую восточную поговорку: «В того, кто стреляет в прошлое из пистолета, будущее выстрелит из пушки». Нельзя забывать и о том, что любому обществу в целом есть что отстаивать, сохранять и передавать будущим поколениям.

Вместе с тем истинные консерваторы, призванные защищать старое, обосновывая необходимость его сохранения, должны учитывать изменяющиеся реальности и приспосабливаться к ним. Поскольку мир динамичен и подвержен постоянным изменениям, невозможно отвергать все без исключения изменения. Показательно, что, начиная со второй половины XIX в., особенно в XX в. (в ряде случаев после второй мировой войны), приспосабливаясь к социально-экономическим и общественно-политическим изменениям, консерваторы приняли многие важнейшие идеи и принципы, которые ими раньше отвергались.

Речь идет о свободно-рыночных отношениях, конституционализме, системе представительства и выборности органов власти, парламентаризме, политическом и идеологическом плюрализме и пр. При всей своей приверженности религиозной вере после второй мировой войны большинство консерваторов приняли рационализм и технократизм. Приняли они также отдельные кейнсианские идеи государственного регулирования экономики, социальных реформ, государства благосостояния и т. д.

Как уже отмечалось, XX в. стал периодом окончательного утверждения институтов, ценностей, норм и отношений политической демократии и правового государства. При этом обнаружилась теснейшая связь между демократией и свободным рынком, капитализмом и демократической системой правления. Демократическое государство является гарантом существования и эффективного функционирования рыночных отношений и свободной конкуренции, самого капитализма как социально-экономической системы. Освобождая людей от внеэкономических форм принуждения, ликвидируя всякого рода сословные и номенклатурные привилегии в данной сфере, демократия создает наилучшие условия для реализации экономической свободы индивидуального члена общества. В этом смысле свобода есть функция нормально работающих институтов собственности и законности.

Однако весь мировой опыт XX столетия убедительно свидетельствует, что нередко капитализм, хотя, возможно, и деформированный, оказывался вполне совместимым с тираническими формами правления. Не секрет, что при нацистском режиме в Германии, фашистском – в Италии, франкистском – в Испании и т. д. диктаторские политические машины были созданы на капиталистической в своей основе инфраструктуре, хотя она и была подчинена всемогущему государству. Это свидетельствует о том, что капитализм и рыночные отношения – необходимые, но недостаточные условия для утверждения политической демократии. Важно учесть, что на протяжении всего XX в. все без исключения демократии основывались на рыночной экономике. Но плановая или государственная экономика всегда предполагала диктаторскую политическую систему.

§ 5. Тоталитарно-авторитарная альтернатива капитализму

Как уже отмечалось, сторонники тоталитарно-авторитарной альтернативы капитализму отдавали предпочтение революционным, насильственным методам преобразования существующей системы. Поэтому для правильного понимания отдельных положений этого направления никак не обойтись без краткого анализа марксизма. Однако здесь необходимо сделать ту существенную оговорку, что марксизм, взятый сам по себе, было бы не совсем корректно причислить к идейно-политическим течениям тоталитарного типа.

Марксизм

Это одно из крупных течений идейно-политической и социально-философской мысли. Он включает в себя целый ряд идей и концепций по широкому комплексу общественно-исторических, экономических, социальных, политических, идеологических и множества других проблем. Основные его положения были разработаны в XIX в. К. Марксом и Ф. Энгельсом. Их идеи были дальше развиты многочисленными последователями, такими, как Э. Бернштейн, Г. В. Плеханов, В. И. Ленин, К. Каутский и многие другие.

Марксизм возник и развивался в общем русле европейской идейно-политической мысли, и в этом смысле он являлся детищем Просвещения и европейской рационалистической традиции. Его родовая близость, например, к либерализму выражается, в частности, в наличии в нем многих положений, которые либералы могут принять без особых оговорок. Речь идет, например, о таких тезисах, как: «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех», «нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав», «все люди, независимо от расы, национальной принадлежности, социального положения, равны перед законом» и др.

В то же время в марксизме содержались элементы, которые стали основой для радикального пересмотра и отрицания важнейших положений породившей его капиталистической системы. Маркс исходил из тезиса о том, что для правильного понимания современного ему общества необходимо прежде всего выявление и анализ закономерностей и механизмов функционирования и развития экономической системы. Основой марксизма была идея о том, что экономический базис определяет структуру и характер политической и идеологической надстройки. Центральное место в социальной теории марксизма занимает теория классов и классовой борьбы как движущей силы общественно-исторического прогресса. Однако в работах классиков марксизма мы не найдем сколько-нибудь подробной характеристики конкретных социально-экономических и политических контуров социалистического и коммунистического обществ, весьма слабо разработана теория государства. Суть социальной теории марксизма сводилась к достаточно лаконичным тезисам: экономический базис общества определяет его политико-идеологическую надстройку; противоречие между производительными силами и производственными отношениями и классовая борьба определяют основные направления общественно-исторического развития; капитализм в силу своей классовой эксплуататорской сущности носит преходящий характер; капитализм порождает своего могильщика в лице пролетариата, который в ходе социальной революции свергает власть буржуазии и устанавливает диктатуру пролетариата как переходный этап к коммунизму.

При всем своем внешнем единстве марксизм XX в. является многоплановым и сложным течением идейно-политической мысли. В его рамках можно обнаружить множество идейных, концептуальных и идеологических различий и оттенков. Выше уже указывалось, что первоначально некоторые важнейшие идеи марксизма легли в основу программ и платформ социал-демократических партий, возникших в конце XIX в. Однако на протяжении всего XX в. социал-демократия постепенно подвергла ревизии важнейшие положения марксизма «справа», т. е. на путях отказа от его революционных лозунгов и разработки собственного реформистского пути преобразования общества. Этот путь привел подавляющее большинство социал-демократии уже во второй половине XX в. к полному отказу от основных положений марксизма. К тому же направлению принадлежали также австромарксизм и другие варианты умеренного революционного марксизма. После сравнительно короткого этапа самостоятельного существования в первой трети XX в. эти течения интегрировались в общее направление неомарксизма, отдававшее предпочтение реформистскому пути преобразования общества.

На рубеже XIX–XX вв. марксизм подвергся также существенной ревизии «слева» в направлении конкретизации и ужесточения заложенных в нем революционных принципов. На этом пути отдельные его положения были использованы для разработки политических доктрин левого революционного тоталитаризма: ленинизма, а впоследствии – сталинизма, титоизма, маоизма, троцкизма и т. д. Первоначально инициатива в этом направлении принадлежала русской левой социал-демократии во главе с В. И. Лениным. Поэтому новое течение получило название марксизма-ленинизма или просто ленинизма, который, в свою очередь, лег в основу большевистской теории общества и государства. Если Маркс и Энгельс утверждали, что социалистическая революция произойдет первоначально в экономически наиболее развитых странах, то Ленин пришел к выводу о возможности ее победы в относительно отсталых индустриально-аграрных странах, к числу которых относилась Россия. В отличие от Маркса и Энгельса, по мнению которых социалистическая революция достигнет успеха лишь в том случае, если она произойдет одновременно в группе наиболее развитых стран Европы, Ленин обосновывал мысль о возможности ее победы в одной отдельно взятой стране.

В целом, Ленин и его сподвижники в такой степени пересмотрели и дополнили учение своих предшественников, что правомерно говорить о большевизме как самостоятельном идейно-политическом течении, во многом отличающемся от классического марксизма. Помимо марксизма, который был подвергнут существенной ревизии, ленинизм черпал идеи из целого ряда других источников. На «дух ленинизма», по-видимому, существенный отпечаток наложили якобинство периода Великой Французской революции, бланкизм с его теорией заговора и конспирации, русская нечаевщина с ее апологией террора, некоторые идеи русских революционных демократов. Следует особо отметить то, что В. И. Ленин, в отличие от большинства марксистов конца XIX в., являлся не только идеологом, но и политиком-практиком. Он творчески переосмыслил идеи классического марксизма, исходя из социальной и политической специфики России и ориентировав их на захват и удержание государственной власти. С этой точки зрения его вклад состоял в предельной политизации марксизма, хотя и в ущерб его научному содержанию и потенциалу. Ленин разработал пути и средства создания революционной партии нового типа, стратегию и тактику социалистической революции, теорию и практику диктатуры пролетариата и социалистического государства. Все эти компоненты и сделали ленинизм одним из вариантов тоталитарной, или тоталитарно-авторитарной, модели переустройства общества.

Левый и правый тоталитаризм

Тоталитарно-авторитарными называют социально-политические движения и возникшие на их основе политические режимы сначала в Европе, а затем в ряде стран Азии и Латинской Америки. Речь идет прежде всего о фашизме и нацизме в Италии и Германии и своеобразных гибридных режимах, установленных в Португалии, Испании и других европейских странах. В разработке основных идей фашизма и нацизма определяющее значение имели работы А. Гитлера, А, Розенберга, Д. Джентиле, Б. Муссолини, О. Мосли и др. Имеется в виду также большевистский (или сталинистский) режим, существовавший в СССР с 20-х гг. до смерти И. Сталина в 1953 г., и так называемые народно-демократические режимы, установленные после второй мировой войны в странах Восточной Европы, Китае, КНДР, странах Юго-Восточной Азии и на Кубе.

При этом фашистские режимы с точки зрения системных характеристик считаются праворадикальными, а социалистические – левыми. Многие авторы уже в 20–30-е гг. отмечали определенные черты сходства в методах политической борьбы, захвата и реализации власти фашистами и большевиками. При всей сложности и спорности этой проблемы приходится признать, что фашизм и большевизм имеют как сходные черты, так и существенные различия. Особенно важен вопрос о соотношении большевизма и национал-социализма – именно на основе этих двух идеологий были созданы две наиболее радикальных модели тоталитарных общественных систем.

При типологизации нацизм и ленинизм располагаются по двум крайним полюсам идейно-политического спектра. Бросается в глаза изначальная несовместимость их идеологий. Марксизм-ленинизм отдавал моральный и теоретический приоритет концепции класса, а национал-социализм – концепции нации и даже расы. В результате место марксистских понятий «прибавочная стоимость» и «классовая борьба» в национал-социализме заняли понятия «кровь» и «раса». Если ленинизм придерживался материалистического понимания общественно-исторического процесса, то для любого варианта фашизма характерны антиматериализм, иррационализм, мистицизм как движущие мотивы поведения человека, общества, нации и государства.

Фашисты и национал-социалисты, как в теории, так и на практике, сохранили частную собственность на средства производства и рыночные механизмы функционирования экономики, но под жестким контролем государства. Большевики же, которые отводили определяющую роль материальному базису или экономике, пошли по пути полного обобществления средств производства и создания плановой государственной экономики. Если национал-социализм начисто отвергал саму идею демократии и либерализма, то советский режим декларировал намерение воплотить в жизнь истинно демократические принципы, устранив партийное соперничество. Другой вопрос – в какой мере установленная в СССР социалистическая демократия соответствовала общепринятым во всем мире принципам политической демократии.

Марксизм-ленинизм в теории руководствовался благороднейшим из устремлений человечества – коммунистическим идеалом построения совершенного и справедливого общественного строя. Иначе говоря, советский режим вдохновлялся возвышенной гуманистической целью, составляющей вековую мечту многих поколений людей. Нельзя забывать и то, что в течение определенного, хотя по историческим меркам и краткого, периода коммунистический идеал стал руководством к жизни для почти 40 % человечества. Однако для реализации поставленной цели на вооружение были взяты жестокие, даже антигуманные средства. В результате неудачи советского эксперимента в определенной степени оказался дискредитированным великий общечеловеческий идеал равенства и братства людей.

Таким образом, большевизм и фашизм выступили в качестве соответственно левой и правой альтернатив центристскому реформаторскому пути развития капитализма в социально-экономической сфере и либеральной демократии в политической сфере. За короткий период из незначительных групп они превратились во влиятельные общественно-политические движения, которые сумели подчинить своему господству сотни миллионов людей многих стран и народов. Основой их близости и определенного родства фашизма и большевизма являлась общность происхождения. И левый, и правый тоталитаризм были порождением наметившегося на рубеже двух веков и особенно в XX в. кризиса западной духовной культуры и образа жизни и одновременно альтернативными друг другу попытками преодоления этого кризиса на путях радикального переустройства общества. Оба тоталитарных течения появились на исторической арене почти одновременно. Своими истоками они восходят к самому началу нынешнего столетия, а в полный голос заявили о себе во втором и начале третьего десятилетия. Этот период совпадает с началом трансформации капитализма из свободно-предпринимательского в государственно-монополистический.

Фашизм и большевизм имели ряд близких друг другу или общих по своему функциональному назначению элементов. Это, в частности, единая всеохватывающая цель (хотя у каждого из них она существенно различается по своему содержанию); господство одной-единственной революционной партии нового типа; одна-единственная и обязательная для всех идеология; похожие средства и методы достижения целей; слияние в единое целое партии, государства и общества; политизация всех сфер жизни; физический и моральный террор, направленный против инакомыслия.

Оба течения тоталитаризма представляли собой революционные движения, поскольку осуществляли радикальное изменение существующей системы путем насильственного переворота. При этом социалистическая революция, осуществленная в России, носила «прогрессивный» характер, поскольку руководствовалась идеалами всеобщего равенства, социальной справедливости, интернационализма и др.

Коммунистические партии и коммунистическое движение стали в первой половине XX в. причиной раскола рабочего движения на реформистское и революционное течения. В то же время они оказали существенное влияние на основные направления мирового развития. С одной стороны, в ряде стран Европы (например, в Италии, Франции, Германии до прихода к власти нацистов в 1933 г., Испании до гражданской войны) коммунистические партии превратились в довольно влиятельную политическую силу, способную оказывать существенное влияние на тенденции и процессы социального и политического развития. С другой стороны, под руководством коммунистических партий сначала в России в 1917 г., а затем уже после второй мировой войны в Китае и других европейских и азиатских странах были совершены социалистические и народно-демократические революции, в результате которых в этих странах были установлены социалистические и народно-демократические режимы.

Одним из ключевых событий, наложивших глубокий отпечаток на весь облик человечества XX в., явилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Определяющим фактором, определившим ее победу, явилось то, что с наибольшей остротой социальные и классовые противоречия капитализма развернулись в России. Как раз декларация большевиков, что именно им под силу решить те жизненно важные, судьбоносные проблемы России, которые не смогли решить ни царское, ни временное правительства, сплотила вокруг них широчайшие слои населения. О причинах, характере и последствиях этой революции подробно сказано в курсе отечественной истории. Здесь отметим лишь то, что революция в России положила начало эксперименту по решению проблем, вставших перед капиталистическим миром, на путях революционного преобразования общества и преодоления самого капитализма. Парадокс состоял в том, что революционное ниспровержение и отрицание капитализма предлагались в стране, наименее экономически развитой по сравнению с другими крупными странами. Но вместе с тем необходимо отметить, что в межвоенный период, особенно с конца 20-х гг., СССР добился крупных достижений в области индустриализации, роста образовательного и культурного уровня населения и т. п.

Нельзя забывать и то, что тоталитарные режимы были подвержены определенным изменениям. О Советском Союзе как о более или менее чисто тоталитарном режиме, по-видимому, корректно говорить применительно к сталинскому периоду, охватывающему конец 20-х – первую половину 50-х гг. В последующие же годы имела место постепенная «либерализация» режима в плане отказа от террора и наиболее крайних форм контроля над умами людей.

Что же касается фашистских переворотов, совершенных в Италии, Германии, Испании и некоторых других странах, то они носили «консервативный» характер, поскольку в их основе лежали праворадикальные идеи национализма, расизма, имперской великодержавности, апология насилия и др. Фашизм существовал как идеология, политическое движение и форма политического режима. Он представлял собой синтез национализма с немарксистским социализмом, революционное движение, основанное на противодействии либерализму, демократии и марксизму, которые рассматривались как различные проявления материалистического зла. Важнейшие идеи фашизма начали формироваться уже в конце XIX в. и приняли относительно четкий вид к началу первой мировой войны. Война оказала существенное влияние на окончательное формирование фашистской и нацистской идеологии. Это во многом объясняется тем, что война показала способность национализма мобилизовать широкие массы населения на реализацию тех или иных масштабных целей, а также раскрыла огромные возможности воздействия современного государства на различные сферы общественной жизни. В частности, в условиях войны обнаружились совершенно новые возможности экономического планирования и мобилизации государственной экономики и частной собственности на службу государству. Государство стало рассматриваться как единственное воплощение идеи национального духа.

В этом контексте появление в 20–30-х гг. авторитарных диктатур, не обладающих всеми отличительными чертами фашизма, но близких к нему по духу и социальной базе, выглядит вполне закономерным. Среди них были режим М. Хорти в Венгрии, установленный в 1919 г., авторитарно-монархический режим в Болгарии, военно-монархическая диктатура М. Примо де Риверы в Испании (1923–1930).

Особо важное значение имели появление и быстрый успех фашистского движения в Италии. Спекулируя на трудностях послевоенного периода, умело используя недовольство широких слоев населения поражением в войне и итогами этой войны, осенью 1922 г. в Италии к власти пришла фашистская партия во главе с Б. Муссолини. В 1926 г. диктаторский режим был установлен в Португалии. Дальнейшему расширению влияния и распространению фашизма в Европе способствовал великий экономический кризис 30-х гг. Кульминационным пунктом торжества фашистских идей в Европе стала победа в январе 1933 г. на парламентских выборах национал-социалистической партии в Германии. Вслед за этим диктаторские фашистские или полуфашистские режимы были установлены в 1934 г. в Австрии, в 1936 г. – в Греции, в 1938 г. – в Испании. Фашистские движения и партии стали заметным общественно-политическим фактором и в некоторых странах с парламентской демократией, хотя им и не удалось взять в свои руки рычаги власти.

Все это свидетельствует о том, что тоталитаризм представлял собой общеевропейский феномен. Но при всем том сначала поражение фашистских режимов во второй мировой войне, а затем крах коммунистических режимов в Восточной Европе и СССР в конце века продемонстрировали, что обе разновидности тоталитаризма оказались тупиковыми ветвями развития современного человечества. Тем не менее они определили основные направления и тенденции развития человечества в течение большей части XX в.

Глава 2. Международные отношения в первой половине XX в.

§ 1. Международные отношения в 1900–1914 гг.

Колониальная система и первые империалистические конфликты

Последние десятилетия XIX в. были периодом появления на международной арене нового империализма, одним из важнейших проявлений которого стало стремительное возрождение интереса великих европейских держав к завоеванию новых заморских колоний. Этому способствовал целый комплекс факторов: дальнейшие успехи промышленной революции, освоение новых рынков и расширение свободной торговли, экспорт капиталов, появление новых военных технологий и т. д. Широкомасштабные действия великих держав по укреплению существующих и созданию новых колониальных империй наложили сильный отпечаток на международные отношения того периода.

Ведущие позиции среди колониальных держав по-прежнему занимали Великобритания и Франция. В конце XIX в. основной сферой британской колониальной экспансии стали Африка и бассейн Тихого океана. Важнейшую роль сыграл ввод в строй в 1869 г. Суэцкого канала, что значительно сократило путь из Европы в Индию и страны Юго-Восточной Азии. Правительство Великобритании, воспользовавшись трудностями, с которыми столкнулось египетское правительство, скупило его долю акций «Компании Суэцкого канала» и в 1882 г. установило на территории Египта режим военной оккупации. Это существенно облегчило доступ к самой крупной британской колонии – Индии. В 80-х гг. Англия, захватив в Южной Африке бассейны рек Лимпопо и Замбези, создала колонии Северная и Южная Родезия. В тот же период англичане захватили территории нынешних Уганды, Кении, Нигерии, часть Сомали. В 1898 г. завершилось завоевание Судана. Активизировала усилия по укреплению своих колониальных позиций и Франция. Она сосредоточила свое внимание главным образом на Африке и Юго-Восточной Азии. С установления протектората над Тунисом в 1881 г. началось ее утверждение на Африканском континенте. К концу XIX в. ей удалось захватить территории нынешней Дагомеи, Кот-Д'Ивуар, Гвинеи, значительную часть бассейна реки Конго, остров Мадагаскар. В Юго-Восточной Азии была создана обширная колония – Французский Индокитай.

Германия, где только в 1871 г. завершился процесс объединения множества мелких разрозненных государств в единую централизованную империю, вступила на путь колониальной экспансии позже других великих держав. В 80–90-х гг. Германия захватила территории в Юго-Западной и Юго-Восточной Африке, а также Того и Камерун, в бассейне Тихого океана – Каролинские, Марианские и Маршалловы острова, часть острова Новая Гвинея. Германия поделила Самоа с Соединенными Штатами. При всей экономической и военно-стратегической важности этих владений, германская колониальная империя значительно уступала британской и французской. Большие надежды германские правящие круги возлагали на строительство гигантской железной дороги от Берлина через Балканы, Босфор и дальше через всю Малую Азию, Мосул и Багдад до Персидского залива. Право на эту концессию Германия получила в 1898 г. Реализация такого глобального проекта могла изменить всю расстановку сил на Ближнем Востоке, создав реальную угрозу колониальным владениям Великобритании в Азии.

Конец XIX в. ознаменовался также выходом на мировую авансцену США как великой державы, способной на равных конкурировать с европейскими великими державами. Экспансионистские устремления правящих кругов этой страны особенно отчетливо проявились в ее внешнеполитической стратегии в отношении Латинской и Центральной Америки, Тихоокеанского бассейна и Восточной Азии. Одним из важных инструментов экономической экспансии в Восточной Азии, прежде всего в Китае, стала так называемая доктрина открытых дверей, суть которой состояла в требовании предоставить всем странам, в том числе и самим США, равные условия и возможности для торговли в регионе. В 80-х гг. XIX в. они подчинили себе Гавайские острова, занимающие весьма выгодное стратегическое положение на пересечении морских путей из Америки в Азию. В 1887 г. американцы построили на Гавайских островах военную базу Пёрл-Харбор, ставшую одним из важнейших форпостов военно-политической экспансии США в бассейне Тихого океана.

К концу XIX – началу XX в. складываются предпосылки для глобального конфликта между ведущими империалистическими державами. Территориальный раздел мира к этому времени практически завершился. Такие крупные страны, как Китай, Турция, Иран, не подверглись прямой аннексии, однако оказались поделенными на сферы влияния. Но растущие притязания держав, недовольных гегемонией прежних лидеров колониального мира, стремительное ускорение экономического развития Германии и США, качественное обновление всей системы международных транспортных коммуникаций создавало предпосылки для нового витка колониального соперничества. С этого времени начинается борьба великих держав за передел уже поделенного мира – эпоха империалистических войн и конфликтов.

Первым конфликтом такого характера стала испано-американская война 1898 г. США стремились нанести последний удар по одряхлевшей к тому времени Испанской империи и окончательно закрепить свое господство в Латинской Америке. Главным объектом притязаний Соединенных Штатов стали Куба и Филиппины, занимающие стратегически важное место в бассейне Карибского моря и на Тихом океане. Для реализации своих целей правящие круги США использовали восстание кубинского народа за освобождение от испанского владычества. Непосредственным поводом к объявлению войны против Испании послужил взрыв американского корабля «Мэн» на рейде порта Гаваны 14 февраля 1898 г. Военные действия проходили на Тихом океане и в Атлантике. 1 мая в Манильской бухте на Филиппинах состоялось быстротечное сражение между американской эскадрой коммондора Д. Дьюи и испанской флотилией адмирала П. Монтехо. После полного уничтожения устаревших испанских судов американские войска беспрепятственно высадились на острове. 13 августа испанский гарнизон Манилы капитулировал. Близ острова Куба были сосредоточены основные силы испанского флота. Избегая прямого военно-морского сражения, американцы высадили на острове сводный корпус, состоявший из трех дивизий и включавший наиболее подготовленные и боеспособные части регулярной армии. Решающее сражение произошло 1 июля у двух небольших городов – Сан-Хуан и Эль-Кани. Несмотря на значительные потери американским войскам под руководством генерал-майора У. Шефтера удалось одержать победу и приступить к осаде крупнейшей крепости Сантьяго. После неудачного для испанцев морского боя на рейде Сантьяго его гарнизон капитулировал. Исход кампании был окончательно решен после высадки в Пуэрто-Рико 25 июля еще одной военной группировки американцев. 12 августа были подписаны предварительные условия мира, а 10 декабря 1898 г. и окончательный мирный договор. К США отошли Филиппины (за которые Вашингтон уплатил Мадриду 20 млн долл.), острова Пуэрто-Рико в Антильском архипелаге и Гуам в Тихом океане.

Захват Гавайских островов, осуществленный ранее, а теперь и Филиппин дал в руки США важные плацдармы для дальнейшей экспансии в направлении Южной и Восточной Азии. Куба же, оккупированная американскими войсками, была объявлена независимой от Испании, что в сущности означало полное подчинение острова американскому влиянию. Это, в свою очередь, дало стимул к активизации усилий по укреплению позиций США в Центральной и Южной Америке. Вскоре американские войска вторглись в Никарагуа и на Гаити, которым были навязаны неравноправные договоры, дававшие Соединенным Штатам возможность контролировать природные богатства этих стран. Об устремлениях Вашингтона в отношении Центральной и Южной Америки предельно откровенно заявил президент США Т. Рузвельт в 1904 г. в своем обращении к Конгрессу: «В Западном полушарии Соединенные Штаты, возможно, будут вынуждены взять на себя роль международной полицейской силы».

В этот период остро встал вопрос о поисках наиболее краткого и оптимального пути из Атлантического в Тихий океан. Взоры правящих кругов США, крупных финансово-промышленных воротил, да и специалистов обратились к Панамскому перешейку, соединявшему Северную Америку с Южной. Возникла идея прорыть канал на этом перешейке, входившем в состав Колумбии. Согласовав этот вопрос с Англией и Францией, руководители США предложили проект договора, который предусматривал передачу Колумбией Соединенным Штатам права на строительство и эксплуатацию канала при сохранении контроля над ним в течение 100 лет. Однако после того, как в августе 1903 г. сенат Колумбии отверг данный проект договора, американцы поддержали сторонников отделения Панамы от Колумбии. Создание независимой Панамской республики было провозглашено 3 ноября 1903 г. В том же месяце США навязали панамскому правительству кабальный договор, по которому буквально за мизерную плату (10 млн долл. единовременно и 250 тыс. долл. в качестве ежегодной арендной платы) Соединенные Штаты получили во владение «на правах суверена» десятимильную по ширине зону. Строительство канала здесь было завершено в 1914 г., но в строй он был пущен только после первой мировой войны.

В разряд империалистических войн за передел мира попадает также англо-бурская война, развязанная Англией в самом начале XX в. Конфликт на юге Африканского континента имеет глубокие исторические корни. Колонизация Южной Африки европейцами началась в середине XVII в. с образованием голландского поселения у мыса Доброй Надежды, позже известного как Капская колония со столицей Кейптаун. Отмена Нантского эдикта о веротерпимости во Франции стала причиной новой волны эмиграции в Южную Африку. Голландцы смешались с гугенотами французами, немцами, испанцами, португальцами и образовали новую народность под названием «буры» (от голландского «крестьянин») или «африканеры». В процессе интеграции диалектов голландского, немецкого, английского и французского языков появился новый язык, на котором говорили буры, – африканс. В 30-е гг. буры основали две республики – Оранжевое Свободное государство и Трансвааль. Капская колония перешла к Великобритании. Открытие в Трансваале месторождений алмазов и золота в 80-е гг. XIX в., последовавшая затем экономическая блокада со стороны Великобритании, препятствия к территориальному росту и выходу к Индийскому океану и борьба местного населения за политические права привели, в конечном итоге, к вооруженному конфликту.

Поводом к войне стал отказ президента Трансвааля П. Крюгера достичь компромисса относительно наделения политическими правами английских новопоселенцев. 12 октября 1899 г. британское правительство лорда Солсбери направило против Трансвааля и Оранжевой республики, связанных военным союзом, 10-тысячный корпус под командованием генерала Р. Буллера. Явную поддержку бурам начала оказывать Германия. Именно это, по сути, превратило локальную войну на юге Африки в конфликт мирового значения, империалистический по характеру. Благодаря помощи со стороны Германии буры по вооружению значительно превосходили в начале военных действий англичан. Артиллерия Круппа и винтовки Маузера не шли ни в какое сравнение с английскими ружьями Ли-Метфорда. Все мужское население африканеров, от юношей до стариков, было хорошо организовано в местные отряды, небольшие по численности, ударную силу которых составляли так называемые «горные пехотинцы». Но в количественном отношении британские войска значительно превосходили бурские формирования. Численность экспедиционного корпуса была быстро доведена до 30 тыс. чел. Такой же контингент колониальных войск располагался на территории Южной Африки. В 1900 г. английские войска в регионе насчитывали уже 250 тыс. чел. Обе бурские республики смогли сосредоточить к началу конфликта 45-тысячную группировку.

На первом этапе войны буры, используя свои преимущества в вооружении, организации и знании местности, перехватили инициативу. Военные действия были перенесены на территорию британской Капской колонии. Буры заняли Наталь и осадили английский гарнизон Ледисмита. Решающие события произошли 9 – 15 декабря 1899 г. Последовала серия из трех крупномасштабных столкновений, в ходе которых англичане потеряли только убитыми более 900 чел. Гарнизон Ледисмита оказался в критическом положении, а войска генерала Буллера были расколоты на три части. Поражения заставили англичан отказаться от привычных канонов военного искусства. Главнокомандующим южноафриканской армии был назначен генерал Робертс, а начальником штаба – генерал Китченер. Они начали реорганизацию армии, приступили к формированию мобильных отрядов «конной пехоты», стремясь перейти к маневренной тактике ведения боевых действий. Эти усилия в совокупности с быстрым увеличением численности английских войск принесли успех. В ходе тяжелых боев в январе-феврале 1900 г. бурские войска были оттеснены к границе Трансвааля. Осада английских крепостей Ледисмит и Мэйфкинг была снята. С марта войска генерала Робертса развернули наступление по всему фронту в Оранжевой республике и в течение двух месяцев сломили сопротивление буров. 24 мая 1900 г. республика была аннексирована Великобританией. В мае-июне 1900 г. началось и вторжение в Трансвааль. После поражений у Даймонд-Хилла и Далмаунта летом 1900 г. буры, потерявшие значительную часть своей армии, были вынуждены заключить временное перемирие. 3 сентября 1900 г. британское правительство объявило об аннексии и второго бурского государства. На протяжении 1901 г. буры пытались вести партизанскую войну. Китченер, сменивший Робертса на посту главнокомандующего, впервые применил тогда новые «способы ведения войны» – блокгаузы с колючей проволокой и концентрационные лагеря. Весной 1902 г. буры окончательно сложили оружие. С обеих сторон потери составили в среднем по 5 тыс. убитых. 31 мая в Вереинге был подписан мирный договор, согласно которому Великобритания налагала на аннексированные государства репарации и обещала предоставить в будущем самоуправление. В 1910 г. на территории Капской колонии и бывших бурских республик был образован Южноафриканский Союз, получивший статус доминиона.

Еще один очаг империалистических конфликтов складывался на Дальнем Востоке. Ряды колониальных держав дополнила Япония, вставшая на путь территориальной экспансии уже в 70-х гг. XIX в. К концу XIX в. Страна восходящего солнца стала одним из немаловажных участников «концерта держав», конкурирующих на мировой арене за передел уже поделенного мира. К 90-м гг. модернизированная армия и военно-морской флот позволили Японии занять место рядом с европейцами в качестве великой имперской державы. Сферой основных притязаний Японии стали соседние Китай и Корея. В японо-китайской войне 1894 г. Япония быстро разгромила китайские армии, захватила Корею и Южную Маньчжурию, что поставило Срединную империю перед фактом унизительного мира. По Симносекскому миру, заключенному 17 апреля 1895 г., Китай обязался выплатить Японии огромную контрибуцию и уступить ей свои территории – Ляодунский полуостров, острова Тайвань и Пэнхуледао (несколько позже под нажимом Франции, Германии и России Япония вернула Китаю Ляодунский полуостров). Согласно условиям мира, Корея объявлялась независимой от Китая, что по сути дела означало, что она попадает в зависимость от самой Японии. О растущей мощи Японии свидетельствовал также тот факт, что в 1899 г. она добилась отмены всех неравноправных договоров, навязанных ей раньше европейскими державами и США.

Встав на путь ускоренной милитаризации, Япония начала подготовку войны против России, чье усиливавшееся влияние на Дальнем Востоке не могло не беспокоить правящие круги заинтересованных стран. В феврале 1904 г. японский флот без объявление войны внезапно атаковал русскую эскадру в Порт-Артуре (аналогичный прием японцы повторили 7 декабря 1941 г., вероломно атаковав американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе). Вслед за этим японские войска вторглись в Корею и Маньчжурию. В решающих сражениях при Мукдене и Цусиме русские войска потерпели поражение. Тем самым Япония продемонстрировала, что на Дальнем Востоке на мировую авансцену вышла новая военно-политическая держава, способная выступать в качестве реального субъекта международных отношений и на равных соперничать с традиционными военно-политическими державами. Русско-японская война закончилась заключением 5 сентября 1905 г. при посредничестве США Портсмутского мирного договора, по которому к Японии отошли часть Ляодунского полуострова, которая ранее была арендована Россией, Южно-Маньчжурская железная дорога и Южный Сахалин. К тому же Япония получила исключительные права в Корее, которая в 1910 г. стала ее колонией. С этого времени, особенно в 30-е гг., Япония стала одним из главных возмутителей спокойствия на Дальнем Востоке.

С завершением передела мира наметилась тенденция к растущему обострению противоречий между ведущими капиталистическими странами за источники сырья и рынки сбыта товаров. Крайним проявлением этих противоречий стала борьба за незанятые еще территории в Африке, Азии и Океании, обострившая англо-германские, англо-французские, германо-американские, русско-американские, русско-японские противоречия. Притязания Германии на господствующие позиции на европейском континенте привели к обострению франко-германских и русско-германских отношений.

Складывание империалистических блоков в Европе

В начале XX в. Европа оставалась центром мировой политики. Борьба крупнейших европейских стран за гегемонию на континенте с образованием двух военно-политических блоков – Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия) и франко-российского союза – вступила в новую стадию.

Если в последней трети XIX в. определяющее значение для политической ситуации в Европе сохраняло противостояние между Германией и Францией, то к началу XX в. ведущее место в системе международных отношений занял англо-германский антагонизм. Помимо прямого соперничества этих стран в сфере колониальной экспансии, большое значение имел тот негативный общественный резонанс, который в Европе вызвала англо-бурская война. Германия использовала этот момент для развертывания активной антибританской пропаганды. Для Великобритании возникла опасность того, что противоречия между двумя блоками могли отступить на второй план перед общим недовольством британской политикой. Британское правительство было вынуждено начать пересмотр своей традиционной политики «блестящей изоляции» и поиск союзников. На фоне провала англо-германских переговоров 1898–1901 гг. об урегулировании отношений двух стран и заключении союзнических отношений все большую привлекательность для британской политической элиты приобретала идея сближения с Францией. Со своей стороны, французское правительство, опираясь на союз с Россией, стремилось расширить международные связи Франции путем соглашений с Англией и Италией как противовес все усиливавшимся гегемонистским притязаниям Германии.

8 апреля 1904 г. было подписано англо-французское соглашение, которое получило название «Сердечного согласия» («Entente cordinale»). Заключению договора способствовала начавшаяся российско-японская война. Поражение России чрезвычайно обеспокоило французскую дипломатию, строившую свои расчеты прежде всего на использовании мощи российской армии. Теперь французам было необходимо изыскивать дополнительные возможности, чтобы противостоять Германии. В предназначенном для опубликования тексте договора говорилось об урегулировании колониальных споров в Африке: Египет объявлялся сферой влияния Великобритании, а Марокко – Франции. Секретная часть соглашения предусматривала возможность того, что договаривающиеся стороны «в силу обстоятельств» могут изменить свою политику в Египте и Марокко, т. е., другими словами, объявить их своими колониями. В этом случае полоса Марокканского побережья, прилегающая к Гибралтарскому проливу, должна была перейти к Испании. (Англия страховала Гибралтар, предпочитая, чтобы этот район находился в руках слабой, а потому безопасной для нее Испании.) Отдельная декларация устанавливала раздел на сферы влияния Сиама (Юго-Восточная Азия) между Англией и Францией. Было улажено и еще несколько спорных вопросов меньшего значения.

Спустя немного более трех лет после заключения англо-французского соглашения произошло окончательное создание Антанты, ознаменовавшееся подписанием 31 августа 1907 г. англо-российского договора. На рубеже XIX–XX вв. соперничество между Великобританией и Россией находилось в полном разгаре. Оно развертывалось на всем Востоке – от Балкан до Китая. Англо-российские противоречия достигли высшей точки во время российско-японской войны, когда английское правительство активно помогало Японии, предпринимая при этом собственные попытки ослабить позиции России в Афганистане, Тибете, а также на Балканском полуострове. Поражение самодержавия в войне с Японией и начавшаяся в 1905 г. революция в России привели к определенным изменениям в антироссийском курсе Форин офис. Ослабленная империя Романовых представлялась теперь британским политикам менее опасным противником, чем империя Гогенцоллернов. В Петербурге также пришли к мысли о необходимости соглашения с Англией, к чему подталкивало и наметившееся в это время охлаждение в российско-германских отношениях. Идя на соглашение с Великобританией, царское правительство рассчитывало путем уступок в Средней Азии получить выгоды на Балканах. Англо-российский договор 1907 г. урегулировал спорные притязания обеих сторон в Иране, Афганистане и Тибете. Иран был поделен на сферы влияния, между которыми устанавливалась нейтральная полоса. Афганистан признавался (с некоторыми оговорками) сферой интересов Великобритании. В отношении Тибета, находившегося под сюзеренитетом Китая, обе державы обязывались не нарушать его статус-кво и не добиваться там особых льгот.

Германия не раз делала попытки подорвать военно-политический союз России с Францией и разрушить Антанту, играя на англо-французских и англо-российских разногласиях. 31 марта 1905 г. германский кайзер Вильгельм II на своей яхте прибыл в марокканский порт Танжер, где произнес речь (немедленно облетевшую всю мировую печать), в которой заявлялось, что Германия не признает никаких соглашений относительно Марокко и что он готов защищать имперские интересы в этой стране. Расчет на нежелание союзников Франции вмешиваться в локальный конфликт не оправдалась. Грубый дипломатический нажим вызвал острый международный кризис. На созванной по настоянию Берлина в январе 1906 г. конференции в Альхесирассе Германия оказалась изолированной: не только Англия и Россия, но и Италия встали на сторону Франции. Хотя независимость марокканского султана была подтверждена, Франция получала серьезные преимущества в финансовой системе Марокко и контроль за внутренним порядком в стране.

Более удачную попытку подорвать международные позиции Франции предпринял лично Вильгельм П. Во время своей встречи с Николаем II в финляндских шхерах (в Бьерке) в июле 1905 г., когда, в условиях ослабления внутри – и внешнеполитических позиций, самодержавие искало помощи вовне, кайзер убедил царя подписать документ, который содержал обязательства России и Германии оказать друг другу взаимную помощь, если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению. Бьеркский договор взрывал франко-российский союз. Под давлением неопровержимых доводов своих министров Николай II вынужден был сообщить Вильгельму II, что договор не будет иметь силы в случае войны Германии с Францией. Это было равносильно расторжению Бьеркского договора.

В 1911 г. разразился второй марокканский кризис. Весной 1911 г. вспыхнуло восстание в окрестностях столицы Марокко – Феца. Под предлогом восстановления порядка и защиты своих подданных французы оккупировали марокканскую столицу. Стало ясно, что Марокко переходит под власть Франции. Империалистические круги Германии обрушились с яростной критикой на свое правительство за его неудачную политику в Марокко. Вильгельм II санкционировал новый жесткий антифранцузский демарш. 1 июля 1911 г. в марокканский порт Агадир прибыла германская канонерская лодка «Пантера», вслед за ней туда же прибыл крейсер «Берлин». «Прыжок Пантеры» взволновал весь мир. Больше всего шума было в самой Германии, где пыл милитаристов достиг своего апогея. «Рейнско-Вестфальская газета» подзаголовком «Ура!» поместила статью, которая заканчивалась словами: «Пусть «Пантера» окажет такое же действие, как Эмская депеша». Правящим кругам империи Гогенцоллернов все же пришлось отступить, когда, по поручению английского правительства, канцлер казначейства Д. Ллойд-Джордж в публичной речи заявил, что в случае войны Германия найдет Англию не на своей стороне.

Все усилия немецкой дипломатии разрушить Антанту оказались тщетными: англо-германский антагонизм был сильнее и глубже противоречий между другими державами. Своей агрессивной «мировой политикой», провокационными методами, которыми эта политика осуществлялась, германский империализм лишь способствовал консолидации Антанты. Иной процесс проходил в Тройственном союзе, в котором с начала XX в. наметилось ослабление связей из-за определенных изменений внешнеполитического курса Италии.

Провал итальянской экспансии в Африке (Эфиопии), вылившийся в позорный разгром при Адуа (март 1896 г.). вызвал на Аппенинах глубокий политический кризис. В Риме были разочарованы своими союзниками – Германией и Австро-Венгрией, которые не оказали Италии ожидаемой от них помощи. В правящих кругах королевства стала зреть идея, что Тройственный союз не гарантирует Италии никаких выгод и не соответствует духу времени, когда международный престиж Франции, опиравшейся на союз с Россией, сильно возрос, а Англия отходит от поддержки центральных держав. Главным объектом колониальной экспансии итальянских империалистических кругов вновь стал Средиземноморский бассейн – ливийские области Триполитания и Киренаика, а также Албания. Последняя, запирая вход и выход из Адриатического моря, имела важное стратегическое значение и рассматривалась римским кабинетом как форпост для итальянского проникновения на Балканы. Новая внешнеполитическая программа Италии сводилась к следующему: верность Тройственному союзу (итальянское королевство было заинтересовано в германском рынке для своей сельскохозяйственной продукции и желала сохранить поддержку Берлина в своих сложных отношениях с Веной), сердечные отношения Францией и Россией и дружественные – с Англией.

В конце 90-х гг. в Риме признали протекторат Франции над Тунисом и подписали с Парижем торговый договор, который положил конец десятилетней франко-итальянской «таможенной войне». В декабре 1901 г. между Италией и Францией было достигнуто соглашение о том, что III Республика соглашалась на включение Триполитании и Киренаики в сферу итальянского влияния, а Италия признавала особые права Франции в Марокко. Обязательство об удовлетворении итальянских интересов в ливийских областях взяла на себя и Англия (март 1902 г.). В ноябре 1902 г. было подписано еще одно итало-французское политическое соглашение: обе стороны договорились соблюдать строгий нейтралитет, если какая-либо из них подвергнется нападению одной или нескольких держав, а также если Италия или Франция окажется вынужденной объявить войну для «защиты своей чести или безопасности». Обязательства перед французской республикой, взятые римским кабинетом, обесценивали участие Италии в Тройственном союзе. Почву для дипломатического сотрудничества Италии и России создала австрийская аннексия в октябре 1908 г. Боснии и Герцеговины (две обширные южнославянские области в балканских владениях султана Османской империи, которые еще в 1878 г. оккупировала Австрия). Продвижение монархии Габсбургов в глубь полуострова вело к острому итало-австрийскому соперничеству на северо-западе Балканского полуострова. В октябре 1909 г. в Ракконидже между российским и итальянским министрами иностранных дел состоялся обмен нотами, в которых условливалось о следующем: в случае нарушения статус-кво на Балканах обе стороны будут противиться всяким действиям в целях установления австрийского господства в этом регионе Европы; Италия обязуется благожелательно относиться к России в вопросе о Черноморским проливах, а последняя признает свободу действий Италии в Триполитании и Киренаике. В 1911 г. итальянское королевство, используя свои соглашения со странами Антанты, а также и то, что партнеры по Тройственному союзу должны были считаться с ее колониальными притязаниями, объявило войну Турции. В результате военного разгрома султанской империи в состав Италии были включены Триполитания, Киренаика и Додеканесские острова в Эгейском море.

Таким образом, в начале XX в, все более явно проявлялась тенденция к крайнему обострению международных отношений. Ведущие мировые державы пока удерживались от прямого столкновения, но уже встали на путь тотальной гонки вооружений и милитаризации своей экономики. Приоритет в этом плане принадлежал Германии и Японии. Например, германский флот, занимавший в XIX в. пятое место в мире, к 1914 г. переместился на второе место, уступая лишь флоту Великобритании. Не желая уступать Германии, Англия к 1911 г. удвоила расходы на военно-морские силы, первой начав строительство новых, более мощных типов военных кораблей, которые получили название дредноутов. Ее общие военные расходы за 1905–1914 гг. увеличились в 3 раза. Франция только за 1913 г. увеличила военные ассигнования на 30 %. Ускоренными темпами шло военное строительство в США. К 1900 г. их военно-морской флот занял третье место в мире. С 1908 г. американцы спускали на воду по 2 дредноута в год. К 1914 г. численность армий крупных европейских стран превысила 4,5 млн человек.

Нельзя сказать, что в этот период голос сторонников мира совершенно умолк. Духу предвоенного милитаризма, который неумолимо набирал силу, пытались противодействовать различные движения в защиту мира. Наибольшую активность в этом направлении проявляли социалисты. Продолжавший активно действовать в тот период II Интернационал руководствовался марксистским пониманием империализма и милитаризма как продуктов капиталистической конкуренции. Они предупреждали, что если хозяева развяжут войну, то рабочий класс всех стран откажется принять в ней участие. Один из вождей французского рабочего класса Ж. Жорес характеризовал пролетариат как «массы людей, которые коллективно любят мир и ненавидят войну». В 1912 г. Базельский конгресс II Интернационала провозгласил пролетариат «глашатаем мира во всем мире» и объявил «войну войне». На рубеже двух веков на политическую авансцену выступило также либеральное движение за мир. По существующим данным в 1900 г. в скандинавских странах, Германии, Великобритании и Соединенных Штатах функционировало около 425 организаций, выступавших в защиту мира. Самого заметного успеха они достигли на Гаагских конференциях 1899 и 1907 гг., на которых было запрещено использование в военных целях некоторых наиболее антигуманных видов оружия.

Однако этим движениям не удалось заставить правящие круги великих держав предпринять какие бы то ни было шаги в направлении всеобщего разоружения. К тому же либеральные движения сами раздирались внутренними противоречиями.

Балканские войны – канун мирового конфликта

Важнейшим в европейских международных отношениях продолжал оставаться Восточный вопрос. На Балканском полуострове противоречия между великими державами, с одной стороны, националистические и гегемонистские устремления правящих кругов самих балканских стран – с другой, переплетались с национально-освободительными движениями угнетенных народов османской султанской империи и Австро-Венгрии.

Младотурецкая революция 1908 г. и итало-турецкая война 1911 г. послужили толчком к антиавстрийскому движению в Боснии и Герцеговине, что грозило подрывом позиций Габсбургской монархии и внутри страны и в Юго-Восточной Европе. В Вене был взят открыто наступательный курс на Балканах с конечной целью утверждения Габсбургов на побережье Эгейского моря. Реализации подобных планов должен был послужить захват Боснии и Герцеговины с последующим разгромом Сербии, служившей притягательным центром для славянского населения Австро-Венгрии. По замыслам «военной партии» двуединой монархии северо-восточная часть Сербии (с Белградом) должна была войти в состав Австрии, а ее некоторые юго-восточные районы могли быть переданы Болгарии, в которой австро-германский блок имел сильные экономические и политические позиции. С целью отвлечения внимания Стамбула от готовящейся акции, венское руководство договорилось с болгарским князем Фердинандом Кобургом, что, одновременно австрийской аннексией южнославянских областей, Болгария порвет с вассальной зависимостью от Турции. Начало боснийского кризиса положил рескрипт австро-венгерского императора Франца Иосифа 5 октября 1908 г. об аннексии Боснии и Герцеговины. Одновременно с этим Болгария провозгласила себя независимым королевством.

Аннексионистские планы Вены не были секретом для российской дипломатии. На Певческом мосту понимали, что Россия не готова к новой войне, и попытались использовать эти планы, чтобы добиться свободного прохода военных судов России и других черноморских стран через Босфор и Дарданеллы. На свидании главы российского МИД А. П. Извольского с министром иностранных дел империи Габсбургов А. Эренталем 15–16 сентября 1908 г. в Бухлау была достигнута устная договоренность о том, что, в качестве компенсации за присоединение Боснии и Герцеговины, Австро-Венгрия поддержит российские притязания относительно проливов. Время для объявления аннексии и изменения режима пользования проливами в Бухлау установлено не было. После свидания с Эренталем Извольский отправился в страны Западной Европы договариваться об изменении режима проливов, и газетное сообщение о рескрипте Франца Иосифа застало его в Париже. Французское правительство не поддержало план Извольского. Аннексия Боснии и Герцеговины не затрагивала непосредственных интересов III Республики, на Кэ д'Орсе в это время были всецело поглощены сглаживанием франко-германских противоречий в Марокко. Английское правительство, не желая допустить в Юго-Восточной Европе преобладания Австро-Венгрии, которая выступала там в качестве авангарда германской империи, публично осудило аннексию, проявив внешне свою «заботу» об интересах султана. Российское предложение о черноморских проливах англичанами было вежливо отклонено, при том, что в Лондоне приняли эффективные меры к тому, чтобы и Порта отказалась от соглашения с Россией. В начале 1909 г. Турция признала аннексию Боснии и Герцеговины и независимость Болгарии.

Захват южнославянских областей вызвал взрыв негодования на Балканах. Большой размах приобрела освободительная борьба в славянских провинциях Австрии. В Белграде и Цетинье потребовали территориальных компенсаций и фактически прервали дипломатические отношения с габсбургской монархией. Венское руководство, в свою очередь, стало угрожать сербскому правительству военной интервенцией. Россия поддерживала национальные интересы Сербии и Черногории, и российско-австрийские отношения к весне 1909 г. обострились до крайности. Германия на всех фазах кризиса откровенно и энергично поддерживала свою союзницу и приложила немало усилий, чтобы вбить клин между Россией и Турцией. 21 марта 1909 г. Германия в ультимативной форме предложила России признать аннексию и принудить к тому же Сербию и Черногорию. В Петербурге, видя, что союзники России дальше ограниченной дипломатической поддержки не пойдут, были вынуждены признать австрийскую аннексию.

После дипломатического поражения России в боснийском кризисе 1908–1909 гг. ее политическое руководство укрепилось в мысли о необходимости союза балканских стран, включая Турцию, видя в ней средство борьбы с австро-германской экспансией. В случае общеевропейской войны он мог послужить основой для организации фронта Юго-Восточной Европы против Центральных держав, а при благоприятных обстоятельствах этот союз во главе с Россией мог быть использован и для решения вопроса о Черноморских проливах. Однако сотрудничество с султанской империей не соответствовало интересам балканских стран, так как их целью являлась ликвидация османского гнета в Юго-Восточной Европе. Помещичье-буржуазные круги в балканских странах, решив взять руководство национальным движением в свои руки, пошли по пути создания союза балканских монархий. В марте – сентябре 1912 г. сложился четверной блок – Сербии, Черногории, Болгарии и Греции. В октябре того же года началась война союзников с Турцией (1-я Балканская война), которая вызвала необычайный подъем народов Юго-Восточной Европы и носила ярко выраженный национально-освободительный характер. Турецкие войска потерпели поражения на всех фронтах. Сербы заняли Косово, большую часть Македонии, области в Северной Албании, греки – Салоники, часть островов в Эгейском море, районы в Южной Албании, болгары – Фракию с Адрианополем, черногорцы осадили Скутари в Албании. 30 мая 1913 г. в Лондоне был подписан мирный договор между странами-победителями и султанской империей. За Турцией в Европе оставалась незначительная территория, прилегавшая к Стамбулу (восточнее линии Энос – Мидия).

Державы Антанты содействовали складыванию Балканского союза и поддерживали его участников во время войны. Усилия Австро-Венгрии и Германии были направлены на то, чтобы затянуть войну, обескровить балканские страны и внести раздор в их союз. Военные успехи Сербии и Черногории, особенно оккупация ими албанских территории и выход сербских войск на побережье Адриатического моря (ими был взят албанский порт Дураццо), наносили удар экспансионистским замыслам двуединой монархии. Воспользовавшись тем, что в ходе национально-освободительного восстания в албанских землях в ноябре 1912 г. была провозглашена независимость Албании, венский и римский кабинеты, соперничая друг с другом в этом регионе Балканского полуострова, вели сепаратные переговоры о судьбе Албании, желая превратить ее в орудие против славянских народов. В Вене на повестку дня снова был поставлен вопрос о войне с Сербией, а также и с Россией, поскольку последняя сочувствовала стремлению Белграда утвердиться на Адриатике. Все же на войну австрийские милитаристы не решились. Санкцию на нее не дала Германия, учитывая заявление английского правительства, что оно в этом случае выступит на стороне своих союзников по Антанте. Со своей стороны российская дипломатия была вынуждена убедить Сербию отвести свои войска от побережья Адриатики, а черногорцев уйти из-под Скутари.

В ходе мирных переговоров территориальные разногласия между союзниками выступили на передний план. На македонские и албанские территории претендовали Сербия, Болгария и Греция. Последняя требовала себе и все Эгейское побережье, между тем как порт Кавалла был занят болгарами. Не воевавшая Румыния, ссылаясь на изменение статус-кво на Балканах, настаивала на территориальной компенсации за счет Болгарии – Южной Добруджи с Силистрией. Весной 1913 г. Сербия и Черногория заключили между собой сепаратный военный союз с целью не пустить Болгарию в Македонию. Подстрекаемый Веной, царь Фердинанд Кобург 29 июня отдал приказ болгарским войскам напасть на сербские и греческие позиции, что развязало 2-ю Балканскую («межсоюзническую») войну. Против Болгарии выступили также Румыния и Турция. В конце июля 1913 г. Болгария капитулировала и обратилась к России с просьбой о посредничестве в ведении мирных переговоров.

Хотя на берегах Невы не доверяли Кобургу, царское правительство, стремясь привлечь Болгарию в лагерь Антанты, пыталось в переговорах с державами отстаивать ее интересы – оставить за болгарами Адрианопольский округ и порт Кавалла на Эгейском море. В адриатическом вопросе австро-германская дипломатия решительно поддержала Порту, потребовавшую возвращения Адрианополя, чему не противились ни в Лондоне, ни в Париже. В греко-болгарском споре о Кавалле Россию, неожиданно для нее, поддержала Австро-Венгрия, которая стремилась укрепить свое влияние в правящих кругах Болгарии. Решению кавалльского вопроса в пользу Греции активно содействовала Франция и солидаризировавшаяся с ней Англия. Опираясь на Грецию, во Франции рассчитывали укрепить свои позиции в Восточном Средиземноморье. В Париже, впрочем, как и в Лондоне, считали, что эллинское королевство может служить барьером против амбиций славянских стран Балканского полуострова и препятствовать России установить свою гегемонию в южнославянском мире. За передачу Каваллы Греции высказалась и Германия, надеясь таким путем привлечь ее к Тройственному союзу. Царское правительство противилось передаче Каваллы Греции, как и в целом ее усилению в районах, близлежащих к Дарданеллам, что могло быть опасным для интересов ближневосточной политики царизма. Что касается Южной Добруджи, то страны Антанты, преследуя каждая свои цели, поддержали притязания на нее Бухареста. В Вене же, заверяя болгарское руководство, что Центральные державы обеспечат все его территориальные интересы, поощряли претензии Софии на Салоники, взамен Добруджи, делая тем самым попытку примирить Болгарию с Румынией. Согласно Бухарестскому и Стамбульскому мирным договорам (10 и 26 сентября 1913 г.) Болгария лишалась почти всех приобретений в Македонии (за ней оставался небольшой район Пиринской Македонии), Восточной Фракии вместе с Адрианополем (за исключением полоски земли с выходом к Эгейскому морю в Дедеагаче), Южной Добруджи с Силистрией; Сербия получила западную и центральную части Македонии; Греция – ее южную часть (включая Салоники и Каваллу, Южный Элир, Западную Фракию, почти все острова в Эгейском море и остров Крит). Черногория также значительно расширяла свою территорию за счет прилегающих к ней славянских земель.

Балканские войны 1912–1913 гг. не только обострили накал борьбы между двумя блоками держав, но и еще раз выявили расхождения в позициях участников внутри каждого из них. В Юго-Восточной Европе произошла перегруппировка сил. Сербия и Черногория получили общую границу и стали значительной силой на пути габсбургской экспансии на юг Балканского полуострова. Болгарское правительство Фердинанда Кобурга окончательно стало на путь тесного сближения с Центральными державами. Румыния, убедившись, что в Берлине и Вене не склонны поддерживать ее территориальные вожделения за счет Болгарии, сблизилась с державами Антанты. В Македонии и Косово завязывались главные узлы межэтнических противоречий. Албания продолжала оставаться объектом притязаний со стороны ее балканских соседей и яблоком раздора между Австро-Венгрией и Италией. Балканы превратились в «пороховой склад Европы».

§ 2. Первая мировая война

Начало первой мировой войны и ее характер

Поводом к началу мировой войны, в которую было вовлечено 38 государств с населением в 1,5 млрд человек (87 % населения планеты), послужил террористический акт в столице Боснии – Сараево. 28 июня 1914 г. членом славянской националистической организации «Млада Босна» был убит наследник австро-венгерского престола Франц Фердинанд. Убийство единственного авторитетного политика Австро-Венгрии, выступавшего за расширение прав национальных меньшинств империи и ввод федеративного государственного устройства, преследовало очевидную цель – дестабилизировать политическую ситуацию в стране, предотвратить возможность автономизации национальных окраин, которая могла затруднить их полный выход из империи и интеграцию в югославянское государство. Несмотря на непричастность к случившемуся официальных сербских властей, в Вене и Берлине это было расценено как шаг к изменению общего статус-кво на Балканах. Ответом стал австрийский ультиматум, объявленный 10 (23) июля Сербии с требованиями, нарушавшими ее суверенитет. Столь явное вмешательство во внутренние дела независимого государства по сути дела означало объявление войны. В итоге, хотя Сербия и согласилась выполнить ряд условий ультиматума, 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила ей войну.

В условиях глобального противостояния военно-политических блоков «локализованная война» Австро-Венгрии и Сербии затрагивала геополитические интересы всех ведущих европейских держав. Уже на следующий день Россия объявила частичную мобилизацию. Использовав это как повод, 1 августа Германия объявила войну России, а 3 августа ее союзнице – Франции, 4 августа Германия нарушила нейтралитет Бельгии, чтобы через ее территорию вторгнуться во Францию, после чего 5 августа Великобритания объявила войну Германии. Несколько позже на стороне Германии и Австро-Венгрии в войну вступили Турция и Болгария – так был образован Четверной союз. Уже в конце августа 1914 г. в войну против Германии самостоятельно вступила Япония. В 1915–1917 гг. к противникам Четверного блока присоединились также Италия, Португалия, Румыния, Греция США. Войну Германии объявили (не приняв участие в военных действиях) Китай, Либерия, Сиам, четырнадцать государств Латинской Америки.

Таким образом, локальный конфликт, вспыхнувший на Балканах, перерос в первую в истории всеобщую, мировую войну. По своему характеру эта война являлась империалистической – она представляла собой открытый конфликт между двумя группировками империалистических держав, борющихся за военно-политическое господство на европейском континенте, передел сфер колониального влияния, за источники дешевого сырья и рынки сбыта своих товаров. Мировая война стала закономерным итогом развития капиталистического мира на рубеже XIX–XX столетий. Она была порождена внутренней трансформацией капиталистической системы в эпоху империализма, попытками найти выход из нарастающего социально-экономического, политического и духовного кризиса на путях внешней экспансии.

Соотношение сил и планы воюющих сторон

Геополитические цели стран-участников первой мировой войны определялись, главным образом, их положением в мировой колониальной системе, соперничеством за влияние в регионах, выгодных в качестве рынков сбыта промышленной продукции и источников сырья. Для Германии первоочередными целями являлся пересмотр сложившегося баланса военно-морских сил, захват новых колониальных владений (главным образом, в Африке), расширение зоны влияния на Ближнем Востоке, в Китае. Австро-Венгрия стремилась закрепить свое влияние на Балканах, ликвидировать потенциальную политическую угрозу со стороны Сербии. При этом обе империи имели далеко идущие территориальные и политические притязания в отношении восточноевропейского региона, где непосредственно сталкивались с интересами России. Помимо противоборства этим замыслам российские политические круги исходили из необходимости продолжить активную политику в Юго-Восточной Европе, приобрести господствующие позиции в зоне средиземноморских проливов, вытеснив из этого региона Турцию. Английская и французская политическая стратегия носила в большей степени охранительный характер и была направлена на сохранение сложившегося соотношения сил на мировой арене, в том числе – недопущение пересмотра колониального раздела мира.

Несмотря на глобальный характер международных противоречий, приведших мир к всеобщей войне, основным театром военных действий стала именно Европа. Причиной тому было не только главенствующее положение в обеих противоборствующих коалициях крупнейших европейских держав, но и господствовавшая в то время стратегическая концепция ведения военных действий. Основной смысл ее сводился к нанесению сокрушающего удара в ходе одного или нескольких решающих фронтальных сражений с уничтожением максимального числа живой силы армии противника. Военный разгром враждебной коалиции рассматривался как достаточное основание для выгодного пересмотра самих основ мирового политического и экономического порядка с решением стратегических задач стран-победительниц. Таким образом, соперничество нескольких империалистических держав приобретало судьбоносный характер для всего человечества.

Готовясь к решающей схватке, страны Антанты и Четверного союза сосредоточили невиданные человеческие и материальные ресурсы. В мобилизационных запасах находилось более 16 млн винтовок, 24,6 тыс. пулеметов, почти 25 тыс. артиллерийских орудий, около 10 млрд патронов и 26,6 млн снарядов. Причем этих запасов хватило лишь на первые месяцы войны и впоследствии вся мощь индустрии воюющих стран была использована для военных нужд. Война привела к новому рывку в разработке, производстве и практическом использовании новейших видов оружия. На вооружение в большом количестве поступили пулеметы, минометы, ручные гранаты. Качественно совершенствовалась артиллерия. Широкое применение в военных целях получила телефонная, телеграфная связь, радиоаппаратура. Несмотря на техническое несовершенство, все большую роль играла военная авиация. За годы войны количество самолетов выросло с 1 до 10 тысяч. Уже в годы войны зародились новые виды войск – бронетанковые и химические. В составе военно-морских флотов шла ускоренная подготовка новых более мощных типов военных кораблей, которые получили название дредноутов, развертывалось строительство подводных лодок, морской авиации, производство новейшего минного и торпедного оружия.

Германия превосходила в военном отношении любую из стран обеих коалиций. Ее основными преимуществами была более длительная и целенаправленная подготовка к войне, развитая железнодорожная сеть, обеспечивавшая быструю переброску резервов, готовность к массовому внедрению новейших технических изобретений и видов вооружений (например, тяжелых гаубиц, пулеметов, подводных лодок, химического оружия), великолепные профессиональные качества офицерского корпуса, передовая система комплектования, основанная на всеобщей воинской повинности и эффективной работе с резервистами, мощная пропагандистская машина. Однако ее союзники оказались подготовлены гораздо хуже. Австро-венгерская и турецкая армии уступали германской и по уровню технического оснащения, и по подготовке офицерского корпуса, и по моральным качествам. Поэтому в целом баланс сил к началу войны явно складывался в пользу Антанты. Если страны германского блока имели в составе армий более 3 800 тыс. человек, то их противники – более 5 800 тыс. Соотношение орудий было 9383 к 12294, самолетов – 311 к 597, линейных кораблей – 53 к 101, крейсеров – 62 к 156, подводных лодок – 35 к 174. Суммарный экономический потенциал Антанты, сырьевая и продовольственная база, человеческие ресурсы также превосходили соответствующие показатели стран германского блока.

С учетом складывающегося соотношения сил германский стратегический план, подготовленный начальником генерального штаба Шлиффеном, был ориентирован на проведение кратковременной и энергичной военной кампании с последовательным разгромом Франции и России двумя молниеносными ударами. Первой из войны планировалось вывести Францию – на западном фронте сосредоточивались основные силы германской армии, которым предстояло стремительным рывком через территорию нейтральной Бельгии выйти в тыл французской ударной группировки и устроить новые «Канны». После стратегической победы на западном фронте германское командование собиралось перейти к решительным действиям на востоке. Перед австро-венгерскими войсками ставилась задача сковать до этого времени русскую армию, одновременно проводя наступательные операции против Сербии и Черногории.

Французский стратегический план, разработанный начальником генерального штаба генералом Жоффром, носил «оборонительно-наступательный» характер. Он предусматривал как сдерживание германского наступления в Южной Бельгии и Люксембурге (вероятность широкого наступления германской армии через всю Бельгию не предусматривалась), так и проведение активных наступательных операций в Эльзасе и Лотарингии. В военных действиях на западном фронте участие должен был принять и английский экспедиционный корпус. В свою очередь британскому флоту предстояло обеспечить преимущество Антанты на морских коммуникациях. Большие надежды возлагались на активные действия русской армии, которые предусматривались сразу в двух стратегических направлениях – против германских войск в Восточной Пруссии и против австро-венгерской армии в Галиции. Другие возможные театры военных действий, в том числе Азиатско-Турецкий, Итальянский, Балканский, Африканский, Восточно-Азиатский, рассматривались как вспомогательные. Исход войны должен был решиться в Европе.

Кампания 1914 г.

2 августа 1914 г. германская армия оккупировала территорию Люксембурга. Спустя два дня нападению подверглась Бельгия. После изнурительной 11-дневной борьбы за крепость Льеж – ключевой пункт пограничной обороны бельгийских войск, германская армия почти беспрепятственно начала продвигаться в глубь страны. Неожиданное и стремительное наступление через незащищенные границы нейтральных стран обеспечило Германии стратегическую инициативу на западном фронте и заставило французское командование срочно менять планы ответных действий. Ответные наступательные действия французской армии в Эльзасе и Лотарингии не имели успеха и вскоре были прекращены. Началась переброска соединений, предназначенных для контрнаступления, на северное направление, подвергшееся основному удару. Именно здесь, на 250-километровом фронте от Шельды до Мозеля, в 20-х числах августа развернулось невиданное по масштабам пограничное сражение с участием 5 германских, 3 французских и 1 английской армии. Сражение велось как встречное, сопровождавшееся многочисленными атаками и контратаками с обеих сторон, упорными штурмовыми операциями, активным маневрированием. Германская армия оказалась лучше подготовленной к подобному ведению боя. На ее стороне было важное преимущество в тяжелой артиллерии, лучшая тактическая выучка войск, решительность и инициативность командного состава. Победа в этом сражении открыла германским войскам путь на Париж.

Развитию германского наступления на западном фронте помешало вторжение русской армии в Восточную Пруссию. На восток спешно перебрасывались резервные части, предназначавшиеся ранее для решающего удара по французской армии. Тем не менее русские войска имели в Восточной Пруссии полуторное численное превосходство. Лишь медлительность их командования, отставание в техническом оснащении и раздробленность основных сил не позволили использовать это преимущество. Германские войска оправились от первых поражений и перешли в контрнаступление. В конце августа – начале сентября в ходе кровопролитных боев в районе Мазурских озер русские армии были частично разгромлены, частично – вытеснены к реке Неман.

Несмотря на поражение в Восточной Пруссии уже в конце августа 1914 г. русский генеральный штаб начал запланированное ранее стратегическое наступление на Юго-Западном фронте – так называемую Галицкую операцию. Ширина наступления достигала 400 км, глубина – до 200 км. Благодаря двойному превосходству в силах, массированному использованию кавалерии и невиданной до тех пор плотности артиллерийского огня русские войска нанесли сокрушительное поражение противостоявшей им австро-венгерской армии. Потери противника доходили до 400 тыс. человек, т. е. почти половины состава. Военная мощь империи Габсбургов была сломлена. Вплоть до окончания войны австро-венгерские части более не могли вести самостоятельные военные действия без поддержки Германии. Тяжелые потери понесли и русские – до 230 тыс. человек. Галицкая операция впервые продемонстрировала военно-тактические особенности первой мировой войны – недостаточное использование маневренной стратегии и военной техники, преобладание фронтальных боевых действий, сопровождающихся огромными потерями обеих сторон. В оставшиеся месяцы 1914 г. на восточном фронте бои происходили с переменным успехом. Объединенная германо-австрийская армия под командованием генералов П. Гинденбурга и Э. Людендорфа пыталась развить наступление в районе Варшавы и Вислы. Русская армия ответила продвижением в направлении Восточной Пруссии и Карпат. В декабре линия фронта стабилизировалась. Военные действия приобрели здесь затяжной, позиционный характер.

Победа в августе над русскими войсками в районе Мазурских озер позволила германскому командованию возобновить активные действия и на Западном фронте. Однако необходимость постоянной отправки резервов на восток и усиления фронта в западной Лотарингии заставила отказаться от идеи охватывающего удара в обход Парижа. Перед войсками была поставлена задача совершить быстрый рывок в направлении самой французской столицы. У реки Марна на северо-востоке от Парижа немецкая армия натолкнулась на сосредоточившиеся здесь французские и английские соединения. На этом рубеже, а фактически на всем пространстве от восточных фортов Парижа до крепости Верден, разгорелась одна из крупнейших и решающих битв первой мировой войны – сражение на Марне. 2 сентября французское правительство покинуло Париж и переехало в Бордо. На протяжении полутора недель на растянувшемся фронте произошло несколько локальных сражений. Решающие же события произошли 6–8 сентября, когда французская армия перешла в ответное наступление и боевые действия приобрели особенно ожесточенный характер. В этот ответственный момент важную роль сыграло умение французского командования быстрыми маневрами резервов добиться преобладания на решающих участках боев. Части парижского гарнизона, внесшие перелом в ход сражения, были переброшены к Марне на городских автомобилях-такси – это был первый в истории опыт применения автомобильного транспорта в военных целях. В свою очередь, не имея прежнего превосходства в силах и неоправданно распылив соединения, предназначенные для решающего наступления, немецкое командование не сумело поддержать прежний темп наступления. К 9 сентября войскам Антанты удалось отбросить противника от парижского укрепленного района и перейти в наступление по всему фронту.

После поражения при Марне германская армия откатилась на территорию Бельгии. Истощив силы в тяжелых боях, обе стороны перешли к обороне на реке Эн. Однако между рекой Уазой и Северным морем оставалось свободное двухсоткилометровое пространство. С 16 сентября начались маневренные операции немецких и французских войск по обходу западного фланга противника – «бег к морю». В результате этих попыток добиться стратегически выгодного расположения фронта противники к 16 октября достигли побережья. Бои с переменным успехом во Фландрии в ноябре 1914 г. завершили кампанию. К концу года на 700-километровом пространстве от фландрского побережья до швейцарской границы устанавливается позиционный фронт. Обе стороны зарываются в землю, создавая мощные оборонительные укрепления с сетью окопов, блиндажей, рядов колючей проволоки. Немецкий план «молниеносной войны» потерпел крах.

На других театрах военных действий в 1914 г. успех также принадлежал войскам Антанты и их союзникам. После захвата Японией военно-морской базы Циндао (южное побережье Шаньдуньского полуострова в Китае) оккупация ею германских колониальных владений в Тихом океане стала делом времени. Наступление англо-французских войск уверенно развивалось и в африканских колониях Германии. На Балканском театре военных действий сербские войска дважды переходили в контрнаступление и отбрасывали австро-венгерскую армию за пределы своей территории. На Кавказском театре военных действий русские войска в ходе Сарыкамышской операции нанесли чувствительное поражение турецкой армии. Из 90 тыс. бойцов их противник потерял более 70 тыс.

Германии не удалось реализовать и план ведения военных действий на море, который был ориентирован на предварительное ослабление противника в ходе «крейсерской войны» и окончательный разгром его в генеральном сражении. Германскому флоту пришлось вести единоборство с мощными военно-морскими силами Великобритании (турецкие и австро-венгерские эскадры были заперты в Средиземном море, тогда как русский флот фактически был блокирован германским в Балтийском море). Столкновения германских военных кораблей с английскими в Северном море не приводили, как правило, к существенным успехам. Более того, несмотря на активные действия германских подводных лодок, английским военно-морским силам удалось организовать блокаду побережья Германии.

Таким образом, кампания 1914 г. в целом была выиграна Антантой, Германии не удалось использовать преимущества в мобилизации и сосредоточении войск накануне войны. В то же время первые месяцы войны показали недостаточную согласованность в действиях союзников по обеим коалициям. Несмотря на ведение в этот период маневренных боевых действий, ни одной стороне не удалось добиться явного перевеса и нанести противнику невосполнимые потери. Несостоятельным оказался расчет обеих воющих сторон на ведение войны мобилизационными средствами. Запасы вооружений чрезвычайно быстро истощились. Недостаток военных ресурсов, возросшая огневая мощь вооружения привели к дополнительным потерям на фронтах. Основный урон в этот период понесли кадровые, наиболее подготовленные части. Предстоял ввод в строй больших контингентов резервистов, перевод «на военные рельсы» всей промышленной базы воюющих держав. Война затягивалась, становилась позиционной.

Кампания 1915 г.

В 1915 г. основные события развивались на восточном театре военных действий. Французское и английское командование стремились в условиях позиционной войны выиграть время для модернизации военного производства в своих странах, наращивания ресурсов для окончательной победы. В свою очередь и Германия не активизировала военные действия на западе, пытаясь сосредоточить все силы на одном фронте и вынудить Россию к заключению сепаратного мира. Русское командование, несмотря на острую нехватку вооружений и огромные потери, также планировало активные действия в новой кампании, причем по-прежнему в двух направлениях – в Восточной Пруссии и Карпатах. В то же время обе воюющие коалиции предпринимали значительные усилия и на дипломатическом фронте, стремясь вовлечь в войну на своей стороне остававшиеся пока нейтральными страны.

Стремясь нанести России решающее поражение, германское командование начало в феврале 1915 г. наступление именно в местах сосредоточения русских войск для их полного уничтожения. Главнокомандующий Восточным фронтом Гинденбург получил в свое расположение практически все стратегические резервы империи и разработал план маневренного наступления в Восточной Пруссии с быстрыми фланговыми ударами (Августовская операция). Растянутые по всей длине фронта, оставшиеся без резервов и плохо управляемые, русские войска несли большие потери и отступали. Однако развить этот успех немецкой армии помешала героическая оборона крепости Осовец. Более шести месяцев этот укрепленный район прикрывал стык двух русских армий и выдерживал атаки германского блокадного корпуса. В марте наступление немецких войск в Восточной Пруссии потеряло прежний темп, а затем и вовсе было остановлено. Русским частям удалось даже предпринять на отдельных участках фронта контратаки, однако недостаток сил вынудил их перейти к обороне.

С конца января начались активные военные действия и на Карпатском фронте (Карпатская операция). Встречное наступление русской и австро-венгерской армий проходило в сложных горных условиях и сопровождалось огромными потерями. Из-за недостатка боеприпасов и бездорожья русской армии не удалось развить и первоначальный успех в Буковине. В марте фланговые операции были приостановлены, так и не обеспечив ни одной стороне стратегической инициативы. Ситуацию могло изменить вступление в войну на стороне Антанты Италии. В соответствии с секретным договором 26 апреля 1915 г. Италия рассчитывала получить после войны южный Тироль, Триест, Истрию, Далмацию, а также ряд турецких провинций. Возможность совместных действий русской, итальянской и сербской армий ставила под угрозу само существование Австро-Венгрии. Для спасения своего союзника в мае 1915 г. немецкое командование осуществило еще одну наступательную операцию в районе Горлицы. Используя все стратегические резервы, германской армии удалось прорвать фронт и развить наступление восточнее Варшавы. Большое значение имело массированное применение минометов, а также химического оружия. Горлицкая операция стала одним из первых опытов широкомасштабного стратегического прорыва укрепленного фронта. Истощенные зимними боями русские войска оставили Галицию, неся тяжелые потери. Командующий Северо-Восточным фронтом генерал Алексеев, чтобы избежать угрозы окружения, начал отвод войск за Неман. В начале августа была оставлена Варшава, в сентябре – Вильно. В октябре линия фронта стабилизировалась. Германская армия контролировала к этому времени уже всю территорию Польши и значительную часть Прибалтики.

Добившись на восточном фронте серьезных успехов, но не вынудив Россию заключить сепаратный мир, Германия не имела возможности предпринять широкомасштабные действия на других фронтах. На западе происходили бои местного значения, в минимальной степени менявшие расположение линии фронта. Обе стороны сооружали мощные линии укреплений, отрабатывали тактику позиционной войны. Попытки использовать нетрадиционное оружие носили скорее устрашающий характер и были призваны обеспечить психологический перевес. Германские цеппелины – военные дирижабли – совершали устрашающие налеты на Париж и Лондон. 22 апреля на позиции у Ипра против англо-французских войск впервые были применены отравляющие газы. Более 15 тыс. человек были отравлены хлором, более 5 тыс. из них умерли. Впоследствии химическое оружие активно использовалось обеими сторонами.

В 1915 г. Германии пришлось прекратить и активные военные действия своего надводного флота. Бой между немецкими и английскими крейсерами у Доггер-банки в Северном море 24 января 1915 г., во время которого был потоплен германский крейсер «Блюхер», а также неудачное столкновение с русскими крейсерами у острова Готланд 2 июля, показали, что для немецких военно-морских сил не под силу открытое соперничество с флотом Антанты. В этой ситуации задача блокирования материального обеспечения войск противника и доставки продовольствия и промышленного сырья в Англию была возложена на подводный флот, ранее рассматривавшийся как вспомогательный. В феврале 1915 г. Германия развязала «неограниченную» подводную войну. Воды, омывающие британские острова, были официально объявлены военной зоной. Германские подводные силы оставляли за собой право нападать здесь на любые суда, в том числе и под нейтральным флагом, под предлогом возможной перевозки ими контрабанды. От атак немецких подводных лодок страдали и торговые, и пассажирские суда. 7 мая немецкой подводной лодкой был потоплен самый крупный английский пассажирский пароход «Лузитания» с тысячей человек на борту. Лишь официальные протесты правительства Соединенных Штатов заставили Германию на время отказаться от планов «неограниченной подводной войны» и сосредоточить действия подводных лодок в Средиземноморском и Северном морях.

Особенностью кампании 1915 г. стала активизация военных действий на юге Европы. Вопреки ожиданиям, вступление в войну Италии, обладавшей почти миллионной армией, не привело к существенному изменению соотношения сил. Итальянская армия предприняла ряд наступательных операций в районе р. Изонцо, но преодолеть сопротивление австро-венгерских частей не сумела. Более важные последствия имело вступление в войну 11 октября 1915 г. Болгарии на стороне германского блока. Благодаря поддержке 500-тысячной болгарской армии войскам центральных держав удалось сломить сопротивление сербских вооруженных сил. Тем самым была ликвидирована фланговая угроза Австро-Венгрии и создан единый путь сообщения от Берлина до Константинополя. Угроза коммуникациям в восточном Средиземноморье заставила командование Антанты предпринять ряд активных мер. В октябре на территории Греции высадился англо-французский экспедиционный корпус, образовав новый Салоникский фронт. Еще один полумиллионный корпус был высажен на Галлипольском полуострове с задачей завоевать контроль над Дарданеллами. Однако турецкой армии удалось отбить все атаки и нанести противнику большой урон. К январю 1916 г. англо-французское командование было вынуждено эвакуировать десант. Воодушевленной турецкой армии удалось в эти же месяцы стабилизировать ситуацию на Кавказском фронте и в Сирии. С большим трудом английские войска отразили атаки турок в направлении Суэцкого канала в Египте. Таким образом, кампания 1915 г. не только выправила положение на фронтах, но и принесла стратегическую инициативу германской коалиции.

Кампания 1916 г.

Готовясь к новой кампании, командование Антанты провело конференцию главнокомандующих в Шантильи 6–8 декабря 1915 г. Не обсуждая какие-либо конкретные тактические планы, конференция вынесла четкое решение по основному вопросу – вне зависимости от готовности каждого из участников антигерманской коалиции активные боевые действия должны были быть начаты одновременно всеми и без промедления. Война на два фронта должна была стать реальностью для Германии. Стратегический план Германии и ее союзников на 1916 г. исходил из стремления, используя успехи предшествующей кампании, сохранить статус-кво на большинстве фронтов. Все резервы должны были быть использованы для нанесения сокрушительного удара по англо-французским войскам на Западном фронте.

В качестве основной цели германского наступления был избран укрепленный район вокруг крепости Верден – один из ключевых пунктов французской обороны на расстоянии 300 км от Парижа. Верден представлял собой наиболее эффективный вариант оборонительной системы эпохи первой мировой войны – сочетание долговременных крепостных сооружений с тяжелым вооружением и укреплений полевого типа (траншейных позиций, заграждений из колючей проволоки, фортов и батарей). Потеря его должна была разрушить всю линию французской обороны и открыть дорогу в центр страны. Кроме того, немецкое командование рассчитывало, что, удерживая Верден до последней возможности, французская армия понесет в этих боях невосполнимые потери. Для атаки на укрепленный район на узком участке фронта шириной всего в 15 километров сосредоточилась германская ударная армейская группировка, в три раза превышающая по численности противостоящие ей французские части и поддерживаемая более чем тысячью артиллерийских орудий.

21 февраля 1916 г. по верденским укреплениям был нанесен удар огромной силы. Однако наступление германских войск встретило самое ожесточенное сопротивление французов, постоянно переходивших в контратаки и с успехом использовавших преимущества своих укрепленных позиций. С каждой неделей в бой с обеих сторон вводились все новые и новые части. В боях под Верденом впервые были использованы огнеметы, легкие стрелковые пулеметы, а в последний период боев – и танки, широко применялось химическое оружие, минометы, авиация, автомобильный транспорт. Сражение затянулось на долгие месяцы. Через эту «мясорубку», как назвали Верденскую битву современники, прошли 50 немецких дивизий из 125 и 65 французских из 95. Потери личного состава доходили в них до 70–100 %. Результаты же оказались минимальны. За все время немецким частям удалось продвинуться на 5–6 километров. К сентябрю их наступление истощилось, а в октябре – декабре наступали уже французы, полностью вернув утраченные позиции. Верден стал символом бессмысленного кровопролития. Он наглядно показал пагубность устаревшей стратегии позиционной войны с фронтальными наступлениями, рассчитанными на перемалывание «противника», в условиях применения новейших видов вооружения. Провал верденского наступления приблизил военный крах кайзеровской Германии. Огромные жертвы, понесенные в кампанию 1915 г. на восточном фронте и в 1916 г. на западном, не принесли общей стратегической победы. Материальные ресурсы Германии оказались истощены. Ее союзники обладали ограниченно боеспособными армиями и нуждались в постоянной поддержке.

В свою очередь Антанта располагала и более значительными материальными ресурсами, и явным общим перевесом в живой силе и вооружениях. Численность соединений, развернутых на западном фронте, непрерывно возрастала, их оснащенность была на уровне последних достижений военной техники. Уже в самый разгар боев под Верденом Антанта смогла развернуть ответное широкое наступление в районе реки Соммы. Эта операция, самая масштабная в годы первой мировой войны как по численности участвовавших в ней войск, так и по использовавшимся вооружениям, тщательно готовилась еще с конца 1915 г. К зоне будущих боев были подведены специальные железнодорожные пути, подготовлены склады боеприпасов, превышающие все довоенные запасы Франции. На 40-километровом фронте прорыва 32 англо-французским дивизиям противостояло 8 германских. 1 июля, после 7-дневной артиллерийской подготовки английские и французские части перешли в наступление. Но продвижение вглубь немецкой обороны давалось с огромным трудом. Преодоление германских укрепленных позиций, создававшихся в течение многих месяцев, приводило к огромным жертвам. Именно в сражении на Сомме англичане и французы впервые использовали танки. Этот новый вид оружия давал необыкновенное психологическое преимущество на поле боя. Однако разрозненные действия еще технически несовершенных боевых машин пока не приводило к каким-либо значительным успехам. В целом бои на Сомме длились до ноября 1916 г. Потери обеих сторон даже превысили верденские и составили более 1 300 тыс. человек. Явный численный и технический перевес войск Антанты не позволил внести решающий перелом в ход войны. Устаревшая тактика планомерного фронтального наступления еще раз доказала свою несостоятельность. Становилась очевидной необходимость взаимодействия в наступательных операциях всех родов войск, творческого развития оперативного искусства, учета особенностей массового применения новейших видов вооружения.

Летом 1916 г. активизировались и военные действия на восточном фронте. Инициативу проявило командование русской армии, выполнявшее решение декабрьской конференции в Шантильи. При этом материальное обеспечение, комплектование войск, их моральный дух вселяли большую тревогу. Затянувшаяся война вызывала все большее недовольство солдатской массы, экономика России с трудом справлялась с военной нагрузкой. Тем не менее, стремясь оттянуть силы противника от Вердена, русская ставка разработала план наступления на протяжении всего фронта от Балтики до Румынии. Главный удар предполагалось нанести частями западного фронта. Северо-Западный и Юго-Западный фронты должны были нанести вспомогательные, отвлекающие удары. Стратегия этих операций в точности повторяла действия союзников – сосредоточение ударной группировки на одном узком участке и последующие бои на уничтожение, «перемалывание» противника. Однако русские войска были не готовы к таким изнуряющим сражениям. Шансов на успех было немного, и командующие фронтов любыми средствами оттягивали начало активных действий. Иной тактический замысел предложил командующий Юго-Западным фронтом генерал А. А. Брусилов. Его штаб разработал принципиально новый план маневренного «дробящего» наступления одновременно по нескольким направлениям на широком, до 450 километров, участке фронта. Противник в этом случае не мог сосредоточить крупные силы для отражения основного удара.

Наступление Юго-Западного фронта в направлении Луцка началось 4 июня. Не имея численного превосходства и уступая противнику в артиллерии, русские войска смогли прорвать фронт и продвинуться за 11 дней на 70–75 км. Таких темпов наступления первая мировая война еще не знала. Русские войска использовали эффект тактической внезапности, тщательное инженерное обеспечение наступательных действий. Для преодоления вражеских укреплений были специально подготовлены штурмовые команды. Новаторская стратегия Брусилова полностью оправдала себя. Однако сил для развития успеха у его армии, первоначально предназначенной лишь для вспомогательных действий, не было. Уже во второй половине июня войскам Брусилова пришлось отражать контратаки австро-венгерской армии. Повторное наступление в июле не принесло успеха. Все это время по вине командования войска Западного и Северо-Западного фронтов так и не приступили к активным действиям. Бои на юге шли до начала сентября с огромными потерями для обеих сторон (у русских – до полумиллиона человек, у австро-венгерской армии – до полутора миллионов). Брусиловский прорыв, как назвали эту операцию современники, не привел к решающему стратегическому успеху, но имел очень важное значение. Часть германских войск была оттянута с Западного фронта в самый ответственный период битвы за Верден. Военной мощи Австро-Венгрии был нанесен сокрушающий удар. Это фактически спасло от разгрома итальянскую армию и подтолкнуло к вступлению в войну на стороне Антанты Румынию.

Военные действия на итальянском, балканском, азиатском и кавказском фронтах в 1916 г. велись разрозненно и менее активно. Итальянская армия оказалась в тяжелом положении после успешного австро-венгерского наступления в Трентино в мае – июне. Лишь брусиловский прорыв русской армии позволил итальянцам перейти в контрнаступление и восстановить прежнее положение. Однако новые попытки внести перелом в затянувшееся противостояние в районе Изонцо не увенчались успехом, хотя атаки итальянских частей здесь не прекращались до ноября. Не принесло Антанте ожидаемых выгод и вступление в войну в конце августа Румынии. Малочисленная и плохо подготовленная румынская армия предприняла самостоятельное наступление в направлении Трансильвании, однако была вынуждена вскоре перейти к обороне. В ноябре австро-венгерским и немецким частям даже удалось переправиться через Дунай и захватить Будапешт. Лишь к началу 1917 г. румынский фронт стабилизировался. На Салоникском фронте, где была создана 300-тысячная группировка английских, французских, сербских и русских войск, происходили бои местного значения. Таким образом, Антанте не удалось организовать скоординированные активные действия на южных участках европейского театра военных действий, но австро-венгерская армия, сражавшаяся против нескольких противников, находилась в чрезвычайно тяжелом положении. Схожая ситуация складывалась и вокруг Турции. Разрозненные, но достаточно успешные действия русской и английской армий на Кавказском и Азиатском фронтах (Эрзерумская операция в январе – марте и Трапезундская операция в апреле 1916 г.; разгром турок в Египте весной 1916 г. и планомерное наступление в Месопотамии, завершившееся уже в марте 1917 г. взятием Багдада) поставили Турецкую империю на грань военного краха.

Война на море ознаменовалась в кампании 1916 г. единственным за всю войну крупным морским сражением в Северном море. Ультиматум американского правительства вынудил Германию отказаться в апреле 1916 г. от тактики неограниченной подводной войны. В этих условиях единственным способом прорвать блокаду в Северном море было открытое столкновение с английским флотом. Главнокомандующий германским флотом Открытого моря адмирал Шеер рассчитывал набегами крейсеров на побережье британских островов выманить отдельные соединения английского флота в море и разгромить их превосходящими силами. Однако реализовать этот план не удалось. 31 мая у Ютландского полуострова в открытом бою столкнулись основные силы обоих флотов – 250 кораблей с обеих сторон. Соотношение сил было в пользу англичан: 150 кораблей против 99 немецких (в том числе 28 тяжелых кораблей типа «Дредноут» против 16 немецких, 9 линейных крейсеров против 5). Использовать потенциал сильного немецкого подводного флота практически не удалось. Сражение, ход которого свелся к сложному маневрированию и артиллерийской перестрелке линейных кораблей, не принесло решающего перевеса ни одной из сторон. Английский флот потерял 3 линейных крейсера и 12 других судов, а немецкий – 1 линейный крейсер и 9 кораблей других классов. Ютландское сражение, как и битвы у Вердена и на Сомме, показало иллюзорность попыток внести перелом в ход войны одним «генеральным сражением». Решающую роль на завершающей фазе войны начинало играть соотношение общего военно-экономического потенциала коалиций.

Кампания 1917 г. и окончание войны

К началу кампании 1917 г. коалиция центральных держав уже полностью утратила стратегическую инициативу. Австро-венгерская, турецкая и болгарская армии были не способны продолжать сколько-нибудь активные действия. В этих странах нарастал острый политический и социально-экономический кризис. Германия также испытывала острый недостаток материальных и человеческих ресурсов. Германская армия была вынуждена перейти к стратегической обороне, используя все ресурсы для укрепления долговременных позиций. В то же время перевес Антанты, очевидный уже в 1916 г., стал еще более явным после вступления в войну 6 апреля 1917 г. Соединенных Штатов Америки. И хотя до появления американских солдат на европейском театре военных действий оставалось еще немало времени, участие в военных действиях мощного флота США фактически предопределило исход войны на море. Возобновление Германией неограниченной подводной войны в первые месяцы 1917 года принесло ощутимый, но временный успех. Весной потери торгового флота Антанты достигли максимального уровня, но затем значительно снизились благодаря использованию тактики конвоев.

Новая конференция командующих войск Антанты в Шантильи, определявшая планы на предстоявшую кампанию, избрала в качестве основного театра военных действий западный фронт. Предстояла решающая наступательная операция, которая должна была привести к окончательному разгрому Четверной коалиции. Русские войска своими активными действиями должны были блокировать переброску немецких резервов с восточного фронта. К апрелю 1917 г. подготовка наступления на участке между Реймсом и Суассоном завершилась. Были сосредоточены колоссальные силы – более 100 дивизий, 1000 самолетов, более 200 танков, 5597 орудий. В соответствии с предложением нового французского командующего генерала Невеля, вместо прежней тактики изматывающих ударов на уничтожение живой силы противника с последующим преодолением его обороны предполагалась стремительная операция прорыва фронта с выходом на оперативный простор «маневренной массы» (группы трех резервных армий) и дальнейшим расширением зоны наступления. Большое значение придавалось использованию авиации, в том числе бомбардировочной. Наступление началось 9 апреля, однако германские части успели отойти на заранее подготовленные укрепленные позиции – «линию Зигфрида», где встречали противника жестким сопротивлением. Попытка прорыва «линии Зигфрида», предпринятая 16 апреля, не удалась. Бои приобрели прежний характер позиционного противостояния. Таким образом, уже в мае стал очевиден провал очередной «решающей» операции Антанты. Потери каждой из сторон доходили до 200 тысяч человек. В последующие месяцы военные действия носили локальный характер. Отдельные успехи войск в боях у Мессия, в районе Вердена и у Камрэ имели лишь тактическое значение. Они, как и победы англичан в Месопотамии, Сирии и германской Восточной Африке в 1917 г., способствовали восстановлению морального духа англо-французских войск, но не могли повлиять на общее положение дел в Европе. Провал плана стратегического наступления на Западном фронте привел к затягиванию войны на длительное время. Этому способствовали и события на других европейских фронтах.

На Салоникском фронте группировка Антанты, насчитывавшая уже свыше 600 тысяч человек, не смогла развить наступление, предпринятое в апреле – мае против болгарской армии. Многие части оказались охвачены солдатскими мятежами. Еще более сложным оказалось положение итальянской армии. Сдерживая ее упорные атакующие действия у Изонцо, австро-венгерской армии при поддержке немецких частей удалось подготовить ответное наступление в горном районе Капоретто. В результате энергичной атаки в октябре 1917 г. итальянский фронт был здесь прорван, австро-немецкие войска углубились на итальянскую территорию на 100 км. Итальянская армия потеряла в этих боях более полумиллиона человек убитыми и ранеными. Лишь переброска в Италию английских и французских дивизий позволила стабилизировать обстановку. Казалось бы, неминуемый военный крах Австро-Венгерской империи вновь был отсрочен.

Начало революционных событий в России изменило положение дел на Восточном фронте. Свержение царизма и приход к власти Временного правительства не привели к выходу России из войны, однако боеспособность русской армии стремительно ухудшалась. В солдатских массах все большим становилось влияние большевиков, призывавших к отказу от продолжения войны. Выполняя обязательства перед союзниками и пытаясь успехами на фронте стабилизировать политическое положение внутри страны, Временное правительство санкционировало проведение нового наступления на Юго-Западном фронте. В результате боев с 1 по 7 июля войска генерала Корнилова прорвали фронт на львовском направлении. Однако контрудар немецко-австро-венгерской армии – Тарнопольский прорыв – заставил войска Юго-Западного фронта спешно отходить на прежние позиции. Развивая достигнутый успех и используя разложение и деморализацию русской армии, германские войска провели в сентябре успешную операцию по форсированию Двины и захвату Риги. Спустя месяц соединенными усилиями флота и сухопутных частей немцам удалось захватить и мощный укрепленный район на Моонзундских островах. С потерей Моонзундского архипелага русский флот был вынужден уйти из Рижского залива.

В конце 1917 г. в России произошла Октябрьская социалистическая революция. Это решительно изменило ситуацию на фронтах первой мировой войны. Правительство Советской России призвало все воюющие страны к «демократическому миру без аннексий и контрибуций» и пошло на заключение сепаратного перемирия со странами германского блока. В результате мирных переговоров в Брест-Литовске Германия добилась существенных территориальных уступок, но из-за разногласий в советском руководстве мирный договор не был подписан. Используя этот момент, немецкие войска перешли в наступление по всему фронту. Лишь 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске был подписан мирный договор, по которому от России отторгались Финляндия, Прибалтика, Украина, Донская и Черноморская области, Закавказье.

Используя выход России из войны и понимая, что прибытие американских войск в Европу стремительно меняет соотношение сил, германское командование перешло в начале 1918 г. к активным действиям и на Западном фронте. Резкое ухудшение внутреннего положения в самой Германии делало это наступление решающим для судеб всей войны. В течение зимы была проведена тщательная подготовка операции. Тактический план германского командования учитывал весь опыт предшествующих лет и основывался на идее маневренного прорыва обороны противника ударными группировками на широком фронте. Операция началась 21 марта в Пикардии в направлении Амьена. Германской армии удалось ошеломить противника внезапной и необыкновенно мощной артиллерийской атакой и массовым применением химических снарядов. За огневым валом началось наступление штурмовых групп, поддерживаемых боевой авиацией. Первоначальный замысел был блестяще реализован. За 14 дней германские войска продвинулись на 84 км, захватив только пленными 90 тыс. человек. Немецкие дальнобойные орудия получили возможность обстреливать Париж. В апреле германские армии провели успешное наступление во Фландрии, а в мае – севернее реки Уазы, вновь выйдя к Марне.

В весенних боях 1918 г. англо-французские войска несли гораздо большие потери, чем их противник. Стратегическая инициатива вновь перешла к Германии. Однако летом ситуация стала меняться. На фронт прибывали американские части – до 250 тысяч человек в месяц. В июне сорвалось наступление Австро-Венгрии против Италии. В такой ситуации германское командование решило предпринять последнюю попытку нанести Антанте решающее поражение и вынудить ее к миру. «Сражение за мир», широко разрекламированное официальной немецкой пропагандой, началось 15 июля 1918 г. на Марне. В преддверии наступления германскому командованию уже не удалось обеспечить ни численного перевеса, ни тактической внезапности операции. Измотав противника в ожесточенных боях, войска Антанты сами перешли в контрнаступление. Германская армия начала откатываться на прежние оборонительные позиции. Ее моральный дух был подорван.

В сентябре – октябре 1918 г. развернулось общее наступление войск Антанты на протяжении всего фронта – от Северного моря до Италии. Французский главнокомандующий маршал Фош настоял на тактике «концентрического наступления», когда все части союзников двигались «по сходящимся направлениям», маневрируя и используя взаимодействие всех родов войск. В этих боях уже самостоятельно могли действовать соединения американской армии. Все большую роль в составе английской армии играли австралийские и канадские части. В середине октября «линия Зигфрида» была прорвана. Несмотря на то что продвижение войск Антанты было не столь значительным, как это предполагалось, стратегическое поражение их противника стало неизбежным. Германия стояла на краю пропасти, в стране нарастала революционная ситуация. 29 сентября перемирие с Антантой заключила Болгария, 30 октября – Турция. 3 ноября капитулировала Австро-Венгрия. Германское правительство обратилось к президенту США В. Вильсону с предложением о приостановке военных действий. 11 ноября текст перемирия был подписан представителями германского командования и Антанты в Компьенском лесу под Парижем в вагончике маршала Фоша. Первая мировая война завершилась.

§ 3. Международные отношения в межвоенный период

Парижская мирная конференция

Первая мировая война принесла с собой неисчислимые бедствия: только людские потери исчислялись более чем 10 млн убитых и свыше 20 млн раненых и искалеченных. За время войны в странах германского блока было мобилизовано свыше 25 млн человек, а в странах Антанты – свыше 48 млн человек. Для военных нужд использовались все материальные ресурсы воюющих держав. Невиданные расходы превратили в должников даже Францию и Великобританию. Одержав столь дорогую победу, страны Антанты приступили к определению судеб послевоенного мира.

В январе 1919 г. открылась Парижская (Версальская) мирная конференция для выработки мирных договоров с Германией и другими побежденными государствами. На конференции, в которой участвовали 27 государств, тон задавала так называемая «большая тройка» – премьер-министр Франции Ж. Клемансо, избранный председателем конференции, премьер-министр Великобритании Д. Ллойд-Джордж, президент США В. Вильсон. Показательно, что побежденные страны, как и Советская Россия, не были приглашены на конференцию. Конференция подготовила и приняла серию договоров и соглашений с побежденными странами, которые в совокупности сформировали послевоенный мировой порядок.

Центральное место в решениях Парижской конференции занял Версальский мирный договор с Германией, подписанный в Зеркальном зале Версальского дворца 28 июня 1919 г., т. е. в годовщину убийства в Сараево. Согласно статье 231 договора на Германию возлагалась вся ответственность за развязывание первой мировой войны. Поэтому большая часть условий договора носила характер «наказания агрессора» или была призвана за его счет компенсировать потери победителей. Германия обязывалась провести демилитаризацию Рейнской зоны, а левый берег Рейна занимали оккупационные войска Антанты. Область Эльзас – Лотарингия возвращалась под французский суверенитет. Германия уступала Франции также угольные копи Саарского бассейна, который на 15 лет переходил под управление Лиги наций. По истечении этого срока вопрос о будущем этой области предусматривалось решить путем плебисцита среди ее населения. Были закреплены статус нейтралитета Бельгии, а также переход к ней округов Эйпен, Мальмеди и Морене, полная независимость Люксембурга, который отныне выходил из состава Германского таможенного союза. На территории Шлезвиг-Гольштейна должен был быть организован плебисцит о дальнейшей судьбе этой территории.

Германия обязывалась также уважать независимость Австрии в границах, которые были установлены Сен-Жерменским мирным договором 1919 г., – тем самым создавалось препятствие для возможного объединения двух национальных немецких государств. Германия также признала независимость Чехословакии, граница которой проходила по линии старой границы между Австро-Венгрией и самой Германией. Признав полную независимость Польши, Германия отказывалась в ее пользу от части Верхней Силезии и Померании, а также от прав на город Данциг (Гданьск), включенный в таможенную границу Польши. Таким образом, с отделением Восточной Пруссии территория Германии оказалась рассечена на две части. Германия отказывалась от всех прав на территорию Мемеля (нынешней Клайпеды), которая в 1923 г. была передана Литве. Германия признавала «независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской империи к 1.VIII. 1914», т. е. к началу первой мировой войны. Она обязывалась также отменить Брестский договор 1918 г. и другие договоры, заключенные с Советским правительством.

Германия лишалась всех своих колоний. Исходя из признания виновности Германии в развязывании войны, в Версальский договор был включен ряд положений, предусматривающих демилитаризацию Германии, в том числе сокращение армии до 100 тыс. человек, запрет новейших видов вооружений и их производства. Договор содержал также другие статьи и положения, фактически ограничивающие суверенитет Германии и регулирующие ее экономические, финансовые, торговые и иные отношения с другими государствами. Уже после окончания работы конференции предстояло определить Германии сумму репарационных выплат. В состав Версальского договора, равно как и всех остальных договоров, подготовленных Парижской конференцией, вошел устав Лиги наций. Однако сама Германия как виновница войны в эту международную организацию допущена не была.

За исключением нескольких стран, Версальский договор был подписан и ратифицирован подавляющим большинством участников мирной конференции. Под договором не поставил подпись Китай, тем самым выразив свое несогласие с его положениями о судьбе некоторых китайских территорий. Сенат США также не ратифицировал договор из-за нежелания вступить в Лигу наций, устав которой был составной частью Версальского мирного договора. Взамен него был заключен специальный американо-германский договор 1921 г., в который не были включены статьи о Лиге наций.

Версальский мирный договор в совокупности с другими договорами – Сен-Жерменским (1919), Нёйиским (1919), Трианонским (1919) и Севрским (1923) – составили систему мирных договоров, известную под названием Версальской. Сен-Жерменский мирный договор, заключенный между странами Антанты и Австрией, по сути дела официально узаконивал распад Австро-Венгерской монархии и образование на ее обломках собственно Австрии и ряда новых независимых государств – Венгрии, Чехословакии и Королевства сербов, хорватов и словенцев, которое в 1929 г. было преобразовано в Югославию. С Италией был достигнет компромисс: она получила Триест, части Истры и Далмации, Верхнюю Адиджу. Но Вильсон отказался передать Италии Фиум, провинцию, внутренняя часть которой принадлежала Югославии, а портовый город Фиум, который был объявлен свободным городом, Италии. В целом, Италия осталась разочарованной действиями своих бывших союзников.

Нёйиский мирный договор, подписанный странами Антанты и Болгарией в ноябре 1919 г., предусматривал территориальные уступки Болгарии в пользу Румынии и Королевства сербов, хорватов и словенцев. Договор обязывал Болгарию сократить свои вооруженные силы до 20 тыс. чел. и возлагал на нее довольно обременительные репарации. Она лишалась также выхода к Эгейскому морю. Австрия, Венгрия и Болгария вместе с Германией также были объявлены виновниками развязывания мировой войны.

Трианонский договор (по названию Трианонского дворца в Версале) был призван упорядочить отношения стран-победительниц с Венгрией. Он, как и Сен-Жерменский мирный договор, подводил черту под историей существования Австро-Венгерской монархии. По условиям договора Венгрия вынуждена была согласиться с передачей части своей территории ряду соседних стран. Так, Трансильвания с 1 млн 300 тыс. венгерского национального меньшинства перешла к Румынии, Темешвар был разделен между Румынией и Югославией, Рутения перешла к Чехословакии, а Хорватия – к Югославии. Иначе говоря, территория Венгрии сократилась со 109 тыс. кв. миль до 36 тыс. кв. миль.

Севрский мирный договор, заключенный между странами-победительницами и Турцией, узаконил распад и раздел Османской империи. Этот договор фактически был навязан Турции в условиях оккупации войсками Антанты ряда ее стратегически важных районов – Стамбула, зоны Черноморских проливов и Смирны (Измира), а также выступления греческих войск против турецких сил. По договору Турция лишалась всех своих колониальных владений – Сирии, Ливана, Палестины, Месопотамии, Аравийского полуострова, Египта и др. Однако победа кемалийской революции помешала полной реализации Севрского договора. Распространить на саму Турцию контроль Антанты не удалось. Отношения с Турцией на более компромиссной основе окончательно урегулировала Лозаннская конференция 1923 г.

Лига нации

Одним из важнейших результатов работы Парижской конференции стало образование Лиги нации. Согласно уставу, она должна была способствовать развитию сотрудничества между всеми народами, гарантировать мир и безопасность. Создание Лиги наций стало первым шагом по формированию международного правового пространства, складыванию принципиально новой философии международных отношений. Лига наций явилась первой постоянной крупной международной организацией с секретариатом из международных гражданских служащих. Она была призвана заниматься разрешением вопросов, связанных с экономикой, разоружением и обеспечением коллективной безопасности. Под ее эгидой были созданы такие международные организации, как Всеобщий почтовый союз, Международная организация труда. Вместе с тем, под эгидой Лиги наций был оформлен миропорядок, отвечавший интересам именно стран-победительниц. Это в первую очередь выразилось в фактическом переделе колоний между этими странами. Была введена так называемая мандатная система, в рамках которой отдельным государствам предоставлялись мандаты на управление территориями, составлявшими раньше владения колониальных держав, потерпевших в войне поражение. Были учреждены три категории мандатов.

В первую категорию включались бывшие территории Османской империи, признание независимости которых допускалось в связи с достижением ими определенной степени независимости. Держава, получившая мандат на управление, сама определяла срок, когда подмандатная территория становилась способной на самоуправление. Во вторую категорию подпадали бывшие колонии Германии в Центральной Африке – Того и Камерун, которые не получили гарантий на получение независимости даже в отдаленном будущем. В третью категорию вошли бывшие германские колонии на Тихом океане, в Юго-Западной и Юго-Восточной Африке, которые практически превращались во владения стран-обладательниц мандатов (Японии, Австралии, Новой Зеландии и Южно-Африканского Союза). В сущности под прикрытием мандатной системы территории, ранее принадлежавшие Германии и Оттоманской империи, были переданы во владение странам-победительницам, и в первую очередь Великобритании и Франции.

По своему политическому характеру Лига наций представляла собой прежде всего европейскую организацию, несмотря на то что в ней участвовала группа латиноамериканских, несколько независимых или полунезависимых стран Азии и Африки, а также британские доминионы. Первоначально Статут Лиги наций подписали 44 государства, прежде всего страны-победительницы. Однако США, которые отказались ратифицировать Версальский мирный договор, не вошли в число ее членов. Вплоть до 1934 г. вне Лиги оставался и Советский Союз, который был отстранен от работы Версальской конференции и, соответственно, не был допущен к подписанию Версальского мирного договора. Бесспорное лидерство в руководящих органах Лиги наций принадлежало французской и британской дипломатии. В конечном счете Лига наций, несмотря на декларации ее руководителей, была призвана прежде всего поддерживать новую систему международных отношений, которая несла отпечаток межимпериалистического договора. Это стало причиной двойственности позиции Лиги наций по многим международным проблемам и ее реального бессилия в их разрешении. Вопреки уверениям архитекторов Лиги наций и Версальско-Вашингтонской системы, дипломатия лишь на словах стала публичной, но фактически руководствовалась традиционными принципами конфиденциальности и секретности.

Вашингтонская конференция

Важным свидетельством несовершенства созданной в Париже международной системы стала искусственная самоизоляция США. Версальский договор, в составлении и принятии которого президент США В. Вильсон сыграл большую роль, и те глобальные обязательства, которые этот договор возлагал на Соединенные Штаты, не нашли понимания у значительной части американцев, в том числе у националистов, изоляционистов, регионалистов-сторонников буквалистского толкования так называемой «Доктрины Монро», сторонников протекционизма и др. При этом широко было распространено мнение, что Вильсона просто обвели вокруг пальца хитроумные европейские руководители, так что война принесла выгоды только англичанам и французам. С этой точки зрения наиболее важное значение имела боязнь того, что положения статьи 10 Устава Лиги наций могут вовлечь Соединенные Штаты в международные споры, не отвечающие их национальным интересам. Несмотря на отчаянные попытки Вильсона спасти свое детище, совершив пропагандистское турне по всей стране, договор в конечном счете был провален в сенате 19 марта 1920 г. (ратификацию договора поддержали 49 сенаторов, и 35 были «против», или, иначе говоря, он не получил необходимое по конституции большинство в 2/3 голосов). Соответственно США отвергли также Лигу наций.

Вместе с тем США не могли остаться в стороне от складывания нового мирового политического пространства. Примирить их позиции с бывшими союзниками должна была новая конференция, проходившая в столице США Вашингтоне в конце 1921 – начале 1922 г. На этой конференции был принят ряд решений, которые пересматривали или уточняли положения заключенных ранее договоров. США удалось добиться расторжения существовавшего с 1902 г. англо-японского союза и заключения договора четырех стран (США, Англии, Франции, Японии) по совместной защите их островных владений в Тихом океане. Был подписан договор девяти стран по китайскому вопросу, в соответствии с которым в Китае ликвидировались зоны влияния отдельных стран и вводился принцип «открытых дверей». Он предусматривал также возвращение Японией Китаю полуострова Шаньдун. На конференции также обсуждался вопрос об ограничении морских вооружений. В частности, были определены пропорции для развития военных флотов США, Великобритании, Франции, Италии и Японии (5:5:3:1,75: 1,75), ограничены максимальный тоннаж крупных военных судов и права на строительство военно-морских баз на Тихом океане восточнее 110-го меридиана.

Противоречия Версальско-Вашингтонской системы

Созданная в Версале и Вашингтоне система договоров зафиксировала соотношение сил между великими державами, сложившееся в результате мировой войны. Версальский мир провозгласил начало новой эпохи без войн и насилия. Однако последующий ход событий продемонстрировал всю шаткость, непрочность и недолговечность системы, закрепившей раскол мира на победителей и побежденных. Стремление ведущих империалистических держав встать во главе нового мирового порядка противоречило декларируемым их же правительствами принципам коллективной дипломатии, равноправия народов, права наций на самоопределение. Сохранение империалистического характера международных отношений вступало в противоречие с объективным процессом роста национально-освободительного и революционно-демократического движения в колониальных и зависимых странах. В самой Европе Версальская система легализовала процесс формирования независимых национальных государств, возникавших на обломках империй Романовых, Габсбургов, Гогенцоллернов. Народы этих стран впервые за долгое время получили возможность создания и развития национальной государственности. Вместе с тем новая государственно-политическая карта Европы отнюдь не везде совпадала с этно-национальной картой. Версальская система, разделив германский народ границами нескольких государств, сформировав несколько многонациональных государств, заложила основу для развития сепаратистских движений, использования национального вопроса в политических целях. Очаги этнической напряженности сформировались на территории многонациональных Югославии и Чехословакии. Многие из новообразованных государств оказались сразу ввергнуты во взаимные распри, вызванные территориальными претензиями.

Важнейшие изъяны версальско-вашингтонской системы вытекали из противопоставления ей двух ослабленных, но потенциально очень влиятельных держав – России и Германии. Жесткая антироссийская позиция британского и французского правительств сформировалась уже после заключения Брест-Литовского мира. Представители Антанты обвиняли большевиков в предательстве и сепаратизме. Недовольству французов и англичан способствовало и то, что новый советский режим аннулировал все царские долги бывшим союзникам. Красный террор, развязанный большевиками в 1918 г., включая убийство царской семьи, убедил многих на Западе в необходимости изоляции большевистского режима. Дополнительным аргументом в поддержку этого убеждения стали арест ЧК в августе 1918 г. 200 английских и французских подданных, живших в то время в Москве, а также убийство британского морского атташе. Осенью того же года союзники установили блокаду России и прервали с ней все сохранявшиеся к тому времени отношения. На Парижской мирной конференции лидеры французской делегации Клемансо и маршал Фош, британский военный министр У. Черчилль решительно высказывались за создание санитарного кордона в Восточной Европе против предполагаемой большевистской экспансии. После проведения в Москве в марте 1919 г. первого конгресса Коминтерна большинство участников конференции высказались и за прямую поддержку антибольшевистских формирований на территории России и даже за начало интервенции.

Международная ситуация вокруг Советской России начала меняться после окончания в ней гражданской войны. Сохраняя в теории приверженность идее мировой революции и всячески предавая анафеме империализм западных стран, советские руководители осознавали необходимость установления с ними нормальных экономических и политических отношений в целях налаживания торговли, получения капиталов и технологий для восстановления народного хозяйства. Уже в ноябре 1920 г. Ленин удивил многих западных наблюдателей, объявив, что «мы вступили в новый период, в котором мы завоевали право на международное существование в окружении капиталистических стран». Прорывом дипломатической изоляции Советской России стал торговый договор с Великобританией, заключенный в 1921 г. Для других западных правительств также становилась очевидной целесообразность нормализации отношений с Россией.

В январе 1922 г. на Каннской конференции стран Антанты был принят план проведения широкого международного форума, к участию в котором впервые приглашались и делегации Советской России и стран, признанных виновниками первой мировой войны. По замыслу инициаторов такая конференция должна была стать символом новой эры в развитии международных отношений, подведя черту под послевоенным урегулированием и делением европейских стран на победителей и побежденных. Однако подлинного перелома в принципах внешней политики западных держав в действительности не произошло. Речь все еще шла о попытках укрепления Версальской системы через получение дополнительных гарантий от Германии и Советской России по выполнению этими странами обязательств перед Антантой. Такой план провалился. На конференции, прошедшей в Генуе в апреле – мае 1922 г., германская и советская делегации не только отклонили предложенные проекты, но и сумели достичь между собой договоренности о взаимном отказе от каких-либо экономических и политических претензий. Соответствующий договор был подписан в апреле 1922 г. в Рапалло.

В Германии оформление новой международной системы вызывало еще более болезненную реакцию, нежели в России. Последствия военного поражения усугубились потерей колониальных владений европейских территорий с мощным промышленным потенциалом и сырьевой базой. Немецкая нация оказалась раздроблена. В стране нарастал острейший социально-экономический и политический кризис. Слабые коалиционные правительства начала 20-х гг. могли маневрировать лишь на весьма узком пространстве. Они не могли открыто выступить против основных положений Версальского договора, но фактически санкционировали разнузданную волну реваншизма и националистического экстремизма. Представление Версальского договора как «удара в спину», нанесенного в шаге от победы, стало мощным оружием фашиствующих группировок. Большое беспокойство в Германии вызывали попытки Франции создать новый антигерманский блок в Европе. Так, Бельгия отказалась от своего традиционного нейтралитета и в сентябре 1920 г. заключила военный союз с Францией. Франко-польский союз 1921 г. и франко-чехословацкая Антанта 1924 г. составили восточный противовес Германии.

Фатальные последствия для Германии мог иметь вопрос о репарационных выплатах победителям. Комиссия по репарациям, образованная еще на Парижской конференции, продолжала выработку общих принципов выплаты и определение итоговой суммы. На Конференции в Спа в июле 1920 г. Франция добилась выделения ей 52 % всех германских выплат. Великобритании отошли 22 %, Италии – 10 %, Бельгии – 8 %. На конференциях в Хайте, Булоне и Брюсселе Франция предъявила к Германии счет в общую сумму 230 млрд золотых марок, хотя англичане не без оснований предупреждали, что такая сумма далеко превышает возможности Германии. В 1921 г. на Лондонской конференции Франция и Великобритания вынудили Берлин согласиться на сумму 132 млрд золотых марок, которые подлежали оплате по 2 млрд марок в год плюс 26 % от общей стоимости всего германского экспорта. Отказавшись принять это разорительное решение, канцлер Германии К. Ференбах подал в отставку, а его преемник И. Вирт примирился лишь под угрозой оккупации Рурской области. Но становилось очевидно, что Германия не способна платить такую сумму. Попытки немецкой делегации добиться пересмотра решений репарационной комиссии на Генуэзской конференции не увенчались успехом. В конце 1922 г. новое немецкое правительство В. Куно решило бойкотировать выплаты репараций. В ответ 11 января 1923 г. французские и бельгийские войска начали оккупацию Рурского бассейна. Рурский кризис вызвал новую волну реваншизма в Германии. Авантюра французского правительства не принесла каких-либо позитивных результатов и стала поводом для политического кризиса в самой Франции. Выход из тупика удалось найти лишь в 1923–1924 гг. при самом активном участии английской и американской дипломатии.

Провал попыток переложить на Германию и Советскую Россию всю тяжесть расходов по послевоенному восстановлению оказался особенно болезненным для западных держав на фоне дальнейшего развития «турецкого вопроса». После отказа правительства М. Кемаля соблюдать условия Севрского договора Франция попыталась создать антитурецкий блок и развязать новую войну. Но в военные действия удалось вовлечь лишь греческую армию. Ее наступление на Анкару было остановлено после победы турок в сражении на реке Сакарья 24 августа 1921 г. В сентябре разгром греческих войск был довершен взятием и практически полным уничтожением Смирны, а в октябре было подписано перемирие Турции со странами Антанты. Укрепившее свои позиции турецкое правительство заняло очень жесткую позицию по вопросу о заключении нового мирного договора и фактически сорвало посвященную этому конференцию, созванную в Лозанне в ноябре 1922 г. Лишь в апреле 1923 г. Лозаннская конференция возобновила свою работу. Западным державам пришлось признать полный суверенитет Турецкого государства. В свою очередь Турция отказалась в пользу Великобритании от Кипра, в пользу Италии – от Додеканесских островов, в пользу Греции – от ряда островов в Эгейском море, а также подтвердила отсутствие претензий на арабские территории.

Вслед за Турцией вызов лидерам Версальской системы бросила Италия. 31 августа 1923 г. после предварительной бомбардировки итальянские части захватили греческий остров Корфу. Поводом стало убийство на территории Греции группы итальянских офицеров, входивших в международную группу, изучавшую вопрос о демаркации греко-албанской границы. Захват острова носил демонстрационный характер. Правительство Муссолини требовало от Греции лишь выплаты компенсации, но использовало ситуацию для «укрепления» международного престижа своей страны. После проведения арбитража под эгидой Лиги наций (завершившегося в пользу Италии) Корфу был очищен.

Итак, на протяжении 1922–1923 годов Европа вновь оказалась втянутой в серию острых международных конфликтов и кризисов. Становилось очевидно, что требуется пересмотр самих принципов послевоенного урегулирования, создание системы безопасности и сотрудничества, способной преодолеть угрозу реваншизма и экспансионизма. В ведущих странах Запаса активизируются политические силы, стремящиеся к началу конструктивного диалога «победителей» и «побежденных». Поворотным моментом в этом отношении стал 1924 г., когда к власти во Франции пришло правительство Э. Эррио, а в Великобритании – Р. Макдональда.

Пацифизм на мировой арене

Попытки преодоления конфронтационной логики международных отношений, заложенной в Версальскои системе, предпринимались под эгидой Лиги наций уже в 1922–1923 гг. Так, XIV резолюция, принятая Ассамблеей Лиги наций в сентябре 1922 г., предусматривала заключение между странами – членами Лиги наций договора о коллективной безопасности. В развитие этой идеи в 1923 г. предметом обсуждения стал проект договора о взаимной помощи. Однако возникли острые противоречия относительно механизмов и условий отпора потенциальному агрессору и оказания участниками договора взаимной помощи друг другу. Лишь после Рурского кризиса и прихода в 1924 г. во Франции и Великобритании к власти новых политических сил ситуация начала кардинально меняться.

Премьер-министр Франции Э. Эррио сформулировал пацифистские принципы мировой политики, которые должны были стать основой деятельности Лиги наций. Пацифизм рассматривался как глобальная, всеобъемлющая система международных отношений, основанная на равноправии всех стран и отказе от насилия как средства политики. Под эгидой Лиги наций должна была быть сформирована система коллективной безопасности, международного арбитража, обеспечен эффективный механизм разоружения. В развитие этих идей был подготовлен Женевский протокол о мирном разрешении международных споров. Согласно этому Протоколу, все государства обязывались передать спорные вопросы Постоянному органу (Court) Международного Суда. Любое государство, отказывающееся от такого арбитража, по самому этому факту рассматривалось бы как агрессор, и Совет Лиги наделялся правом налагать на это государство соответствующие санкции в случае одобрения большинством в 2/3 голосов. Однако в ходе переговоров 1924–1925 гг. проект договора о взаимной помощи и протокол о мирном разрешении международных споров были отвергнуты британской дипломатией. Правительство Великобритании рассматривало пацифистскую политику как создание системы равновесия и «разумного баланса сил» в Европе, но не глобального арбитражного механизма, усиливающего влияние наднациональных международных структур.

Первыми шагами на пути урегулирования спорных проблем, унаследованных от Версальской системы, и создания системы равновесия в Европе стало решение «русского» и «германского вопросов». В 1924 г. началась «полоса признания» СССР. Первым официальные дипломатические отношения с Советским Союзом установило британское лейбористское правительство Р. Макдональда. Тогда же дипломатические отношения с СССР установили Италия, Норвегия, Греция, Австрия, Швеция, чуть позднее – Дания и Франция. Важное значение имело расширение взаимоотношений СССР с неевропейскими странами – Мексикой, Китаем. Первым арабским государством, установившим официальные дипломатические отношения с СССР, стал Хиджас (с 1932 г. Объединенное королевство Хиджаса и некоторых других областей стало называться Саудовской Аравией). В 1925 г. эпоха дипломатической изоляции социалистического государства завершалась установлением дипломатических отношений СССР с Японией и США. Вслед за прорывом на «дипломатическом фронте» последовало значительное расширение взаимовыгодных экономических связей СССР с зарубежными странами. В то же время вплоть до первой половины 30-х годов. СССР не играл существенной роли в развитии системы международных отношений, в том числе не был принят в Лигу наций.

Поворот к конструктивному диалогу по «германскому вопросу» был связан с окончанием рурского кризиса и формированием международной комиссии под руководством американского экономиста Ч. Дауэса, призванной выработать комплекс мер по стабилизации экономического положения Германии. На Лондонской конференции, состоявшейся в июле – августе 1924 г., был принят так называемый «план Дауэса». В соответствии с ним Франция вынуждена была окончательно вывести свои воинские подразделения из Рурского бассейна, снять экономические санкции с Рейнской области и взять на себя обязательства более никогда не налагать на Германию санкции без единогласного согласия репарационной комиссии. Было также принято решение о создании международного контрольного механизма для проведения стабилизационных мероприятий в финансовой системе Германии, предоставлении Германии международного займа (800 млн марок). Более четко определялись источники репарационных выплат – преимущественно высокие косвенные налоги на предметы широкого потребления и, в значительно меньшей степени, на прибыли железных дорог и промышленности. Сумма ежегодных репарационных выплат значительно снижалась (без изменения общей суммы).

Важным шагом по формированию новой системы коллективной безопасности в Европе стало подписание комплекса Локарнских договоров в 1925 г. По условиям Рейнского гарантийного пакта Франция, Бельгия, Германия признавали нерушимость послевоенных границ, установленных Версальским мирным договором, и брали на себя гарантии неприкосновенности германо-бельгийской и германо-французской границ. Положения, касающиеся Рейнской области, гарантировались Великобританией и Италией, которые обязывались противодействовать любой стране, попытавшейся нарушить статус демилитаризованной зоны Рейнской области. При этом Локарнские договоры оставляли «открытым» вопрос о восточных границах Германии (прежде всего с Польшей и Чехословакией, в состав которых отошли территории с компактно проживающим немецким населением). Германия подписала соглашения о том, что все территориальные вопросы будут решаться в системе международного арбитража с участием Франции, Бельгии, Польши и Чехословакии. Тем самым участники конференции косвенно признали право немецкой нации на объединение, но попытались перевести решение этого вопроса в правовое русло. В Локарно было принято и решение о вступлении Германии в Лигу наций.

Многие участники Локарнской конференции рассматривали ее как начало реальной политической консолидации европейского континента. Большую роль в подготовке конференции сыграли сторонники паневропейского движения, в том числе первый известный идеолог паневропеизма австриец граф Кудерхове-Калерги. Именно ему принадлежит первенство в развернутом идеологическом обосновании проекта объединения стран Европы с единую политическую «унию от Португалии до Польши». Куденхове-Калерги исходил из признания того, что пришел конец исторической эпохе превосходства Европы. Более того, утверждал он, пришел конец господства самой белой расы. Но упадок Европы должен и может быть остановлен, чтобы предотвратить превращение континента в объект игры мировой политики. Европа, по мнению Куденхове-Калерги, «распространилась» по всему миру, что привело к возникновению нескольких новых «глобальных властных полей» с корнями в одной и той же культуре. Однако, вопреки этому успеху в культурной сфере, Европа в качестве политического единого целого не существует. Под «Пан-Европой» Куденхове-Калерги как раз и подразумевал обновленный и самостоятельный европейский союз, способный противостоять другим геополитическим полюсам – Америке, России, Британской империи и Восточной Азии.

Идеи Кудерхове-Калерги оказались исключительно своевременны. В поддержку паневропейской идеи высказались ведущие французские политики Э. Эррио и А. Бриан. В январе 1925 г. Эррио выступил с речью, в которой он сформулировал идею «Соединенных Штатов Европы», региональной международной организации под эгидой Лиги наций. Успех Локарнской конференции дал возможность приступить к реализации этой идеи. В 1926 г. в Вене под руководством А. Бриана состоялся первый Паневропейский конгресс. В его работе приняли участие такие известные в тот период политические и общественные деятели, как Э. Эррио, Л. Блюм, Э. Даладье и П. Бонкур (Франция), Я. Шахт, К. Вирт, А. Эйнштейн, Т. и Г. Манны (Германия), Ф. Ноэль-Блокер (Великобритания), З. Фрейд (Австрия) и др. Делегаты конгресса заявили о необходимости расширения экономического, таможенного, военного сотрудничества европейских стран при сохранении их государственного суверенитета. По аналогии с Лигой наций был образован Паневропейский союз с межгосударственными структурами: Федеральным Советом, Федеральным Судом, Федеральной Ассамблеей. Однако форсировать складывание такой широкой общеевропейской системы не удалось.

Прологом к новому этапу паневропейского движения стало подписание в 1928 г. так называемого пакта Бриана – Келлога (по имени инициаторов – А. Бриана и государственного секретаря США Ф. Келлога). Он содержал важные международно-правовые нормы, провозглашающие отказ от войны как средства урегулирования международных споров и необходимость разрешения любых споров мирными средствами. В разное время к пакту присоединились еще 48 государств, в том числе США, Франция, Великобритания, Германия, Япония, СССР. Развивая этот успех, Бриан обратился в сентябре 1929 г. к X сессии Ассамблеи Лиги наций с Меморандумом об основных принципах паневропейского процесса. Бриан рассматривал создание паневропейской системы как важнейшее условие «для установления мира, ликвидации того анархического состояния межгосударственных связей в Европе, при которых сохраняется возможность возникновения конфликтов». В отличие от первоначальных проектов акценты теперь переносились на экономическое сотрудничество, Бриан выдвинул идею «общего рынка» – системы тесного таможенного, финансового и производственного сотрудничества европейских стран. В развитие этих идей впоследствии был разработан проект «пакта об экономическом ненападении», представлявшем собой своеобразный вариант пацифистской политики в области экономического развития. Однако панъевропейские идеи встречали неоднозначную реакцию в странах континента. При полной поддержке проекта со стороны Югославии, Румынии, Болгарии, Чехословакии, Греции против выступили Великобритания, Нидерланды и Бельгия, опасавшиеся утраты «особых отношений» со своими колониями, Германия, связывавшая создание паневропейской системы с пересмотром Версальского договора, фашистская Италия, призывавшая к союзу «молодых наций» против «старой Европы».

Второй Паневропейский конгресс, прошедший в Базеле в 1932 г., продемонстрировал необходимость расширения базы движения. Конгресс провозгласил создание Европейской партии, призванной готовить основу для принятия политических решений по созданию Соединенных Штатов Европы. Но этот проект остался на бумаге – континент все более отчетливо раскалывался на противоборствующие группировки. Не увенчалась успехом и попытка Э. Эрио вновь перенести акцент паневропейского движения на проблемы создания системы коллективной безопасности. Посвященная этому вопросу Женевская конференция 1932 г. высказалась за создание «организации мира» в Европе – объединение европейских стран пактами о ненападении и взаимопомощи при нападении, а также предоставление всем участникам этой системы равного военно-правового статуса. Но реализация подобных проектов требовала единодушия со стороны ведущих держав континента. Между тем Европа в условиях глобального экономического кризиса все более явно оказывалась охвачена волной национализма, авторитаризма. Активизировались фашистские движения. Вновь резко возросли реваншистские настроения в Германии.

Пытаясь снизить накал подобных настроений, британская и французская дипломатия предприняла в начале 30-х гг. ряд новых шагов по «умиротворению» Германии. В соответствии с разработанным в 1929 г. «планом Юнга», Гаагская конференция 1930 г. приняла решение о сокращении суммы репарационных выплат до 113,9 млрд марок, снижении суммы ежегодных выплат, ликвидации механизмов международного контроля над финансовой системой Германии. В июне 1930 г. в соответствии с планом Юнга последние армейские подразделения союзников досрочно покинули Рейнскую область. На Лозанской конференции 1932 г. было принято решение о полном прекращении репарационных выплат, а в декабре 1932 г. в Женеве страны-участницы локарнских договоров подписали декларацию о признании равноправия Германии в военно-политических правах. Однако все эти меры оказались уже несвоевременны. Приход нацистов к власти в Германии в 1933 г. коренным образом изменил ситуацию на международной арене.

Образование новых очагов международной напряженности

Обострение международной обстановки в начале 30-х гг. первоначально коснулось Дальнего Востока. В 1931–1933 гг. Япония захватила китайскую территорию – Маньчжурию. Лига наций уже 24 октября 1931 г. приняла резолюцию, обязывающую Японию вывести свои войска с оккупированных ею территорий. Но правительства великих держав не предприняли никаких реальных мер для принуждения агрессора к выполнению принятой резолюции. 18 февраля 1932 г. Япония объявила о создании на оккупированных территориях марионеточного государства Манчжоу-го, а в марте 1933 г. объявила о своем выходе из состава Лиги наций. В 1937 г. она снова начала войну против Китая, предприняв наступление в районе Тяньцзиня и Пекина. Правительство Чан Кайши, вовлеченное в тот период в военные действия с районами самого Китая, контролируемыми коммунистами, не смогло оказать Японским захватчикам сколько-нибудь серьезного сопротивления. Агрессивная японская политика начинала реально угрожать интересам СССР на Дальнем Востоке. В августе 1937 г. СССР заключил с Китаем пакт о ненападении. Ситуация в регионе предельно обострилась с началом в 1938–1939 гг. военных действий между японскими и советскими войсками у реки Халхин-Гол и озера Хасан. Несмотря на полученный отпор, Япония продолжала политику территориальной экспансии. К осени 1939 г. японцы захватили большую часть прибрежного Китая вплоть до острова Хайнань на юге страны. Надеясь на то, что эти приобретения будут достаточны для создания «системы равновесия» на Дальнем Востоке, Великобритания фактически признала японские захваты в Китае по англо-японскому соглашению 1939 г. Ошибочность и пагубность подобной стратегии с еще большей очевидностью проявилась в Европе.

Уже в 20-х гг. очаг напряженности сложился на юге Европы. Итальянские фашисты, пришедшие к власти в 1922 г., мечтали о воссоздании «великой латинской империи», призывали к объединению «молодых наций» в их борьбе против «старых». При этом Муссолини отнюдь не стремился к разрыву отношений с западными демократиями. Его демонстративная готовность соразмерять собственные экспансионистские планы с мнением «мирового сообщества», а точнее – ведущих держав Европы, проявилась уже во время итало-греческого конфликта 1923 г. Апеллируя тогда к арбитражу Лиги наций, итальянские фашисты надеялись на готовность британского и французского правительств санкционировать усиление позиций своего бывшего союзника в регионе Средиземноморья при условии ненарушения общего «баланса сил» в Европе. Такая тактика «конструктивной агрессии» оказалась эффективна. Она позволила Италии в 20-х гг. без каких-либо осложнений добиться установления протектората над Албанией. После провозглашения Албании в 1925 г. республикой в эту страну начался массированный экспорт итальянских капиталов, товаров, рабочей силы. По договору о дружбе и безопасности 1926 г. Италия становилась гарантом албанской безопасности и получала право контролировать отношения Албании с третьими странами. Годом позже был подписан и договор об оборонительном союзе двух стран. С конца 20-х гг. итальянская дипломатия начала поиск союзников в Юго-Восточной Европе. Торговый договор 1925 г. и договор о дружбе 1927 г. Италии с Венгрией позволили фактически ввести эту страну в орбиту итальянской политики. В 1928 г. был подписан итало-греческий договор о дружбе. В начале 1930-х гг. произошло сближение Италии с Болгарией.

Приход к власти нацистов в Германии в 1933 г. радикальным образом изменил ситуацию на международной арене. Во главе одного из влиятельнейших государств мира оказалась партия, проповедующая идеологию реваншизма, оголтелого национализма и расизма. Поставив перед собой цель воссоединения немецкой нации в границах единого Рейха (что означало коренную ревизию Версальского договора), нацисты в конечном счете стремились к развязыванию тотальной войны, формированию нового мирового порядка, основанного на расовой иерархии. Причем, в отличие от идеи мировой пролетарской революции, сохранявшейся в идеологической программе коммунистов скорее теоретически, нацисты рассматривали перспективы своей борьбы за мировое расовое господство как реальную и не имеющую альтернативы цель. Оценить фанатизм и иррационализм гитлеровцев руководители ведущих западных держав вовремя не сумели. По традиции нацизм рассматривался французскими и британскими политиками как маргинальное движение, не имеющее широкой социальной базы и лишь паразитирующее на реваншистских настроениях. По их мнению, продолжение политики умиротворения, позитивное решение вопросов о репарациях и судьбе немецких меньшинств на территории других стран, равноправное участие Германии в деятельности Лиги наций могли лишить нацистов политической инициативы и, в конечном счете, власти. В июле 1933 г. в Риме был заключен пакт между Великобританией, Францией, Германией и Италией о сотрудничестве этих держав под эгидой Лиги наций. Ратификация этого договора была сорвана отказом гитлеровского режима участвовать в работе международной конференции по разоружению, а затем и выходом Германии из Лиги наций в октябре 1933 г. Тем не менее курс на умиротворение Германии в политике Великобритании и Франции сохранялся и впоследствии.

От активного противодействия нацистской угрозе воздержалась и американская дипломатия. Сразу после окончания первой мировой войны США объявили, что возвращаются к традиционной политике изоляционизма. Суть изоляционизма, провозглашенного руководителями этой страны уже при ее возникновении, состояла в отказе от активного участия в делах, происходящих за пределами Западного полушария. Хотя принцип изоляционизма никогда последовательно не осуществлялся, в те или иные периоды он оказывал существенное влияние на внешнюю политику США. И теперь, считая, что к событиям, происходящим в Европе, Соединенные Штаты не имеют никакого отношения, правящие круги Америки заявили, что они отныне не вмешиваются в европейские дела. Такая позиция нашла отражение в законе о нейтралитете, который был принят конгрессом США в конце августа 1935 г., а в 1937 г. расширен и превращен в постоянный закон. Этот закон предусматривал запрет на продажу американской стороной оружия, амуниции и военных материалов воюющим странам, не делая при этом различия между агрессором и жертвой агрессии. Запрещалось также предоставление воюющим государствам займов и кредитов. Естественно, что от этого закона пострадали прежде всего страны, подвергшиеся агрессии, поскольку они лишались возможности приобретать в США оружие и военные материалы в целях самообороны.

Иную позицию занял Советский Союз. В условиях постоянного роста фашистской угрозы в 30-х гг. СССР перешел от разоблачения социал-демократии, пацифизма и западного милитаризма к сотрудничеству со всеми антифашистскими силами, укреплению отношений с потенциальными союзниками и поддержке инициатив по разоружению. Главным девизом советской дипломатии стал лозунг коллективной безопасности, призванной обеспечить готовность всех миролюбивых стран дать отпор попытке любой державы начать войну. В 1933 г. СССР выдвинул предложение о юридическом определении агрессора, что создавало бы основания для международных санкций, а в сентябре 1934 г. Советский Союз вступил в Лигу наций. В 1934 г. советская дипломатия поддержала инициативу французского МИД о создании «Восточного Локарно» – договорного комплекса, призванного дополнить систему Рейнского гарантийного пакта. Эта идея принадлежала новому французскому министру иностранных дел Л. Барту, который активно поддержал принятие СССР в Лигу наций, использовал все свое влияние для того, чтобы ускорить установление дипломатических отношений между СССР и Чехословакией, Румынией, преодолеть антисоветские настроения в Югославии. Однако после трагической гибели Барту от рук хорватских террористов в октябре 1934 г. позиция французской дипломатии стала более умеренной. 5 декабря 1934 г. были подписаны франко-советские соглашения, в соответствии с которыми обе стороны отказывались от дальнейших шагов по подготовке регионального восточноевропейского гарантийного комплекса. Его частично сменил подписанный в мае 1935 г. договор о взаимопомощи между Францией и СССР в случае нападения какой-либо третьей стороны. Однако договор не был дополнен военной конвенцией.

Большую тревогу растущая агрессивность Германии и ее территориальные претензии вызывали у стран Юго-Восточной Европы. Ориентируясь прежде всего на Великобританию и Францию, они в то же время предпринимали попытки консолидировать свои усилия по противодействию внешней угрозе. Сближение Греции, Румынии, Турции и Югославии, заинтересованных в сохранении статус-кво на Балканах, привело к заключению в 1934 г. союза, названного Балканской Антантой. Эта организация стала дополнением к Малой Антанте, существовавшей с начала 20-х гг. и объединявшей Чехословакию, Румынию и Югославию. При всей значимости этих шагов следует признать, что они могли существенно повлиять на развитие международной ситуации только в случае поддержки их со стороны великих держав. Всю уязвимость «малых стран» продемонстрировали события в Австрии. В июле 1934 г. австрийские нацисты предприняли попытку вооруженного путча в Вене. Их выступление было подавлено, но канцлер республики Дольфус был смертельно ранен. Лишь жесткие демарши со стороны Италии заставили Гитлера отказаться тогда от прямой агрессии.

Отношения фашистских режимов Италии и Австрии с нацистской Германией первоначально складывались более чем напряженно. Причиной тому были и серьезные идеологические расхождения между национал-социализмом и фашизмом, и негативная реакция Австрии и Италии на возможность аншлюса, которого безапелляционно требовал Гитлер. В августе 1933 г. австрийский и итальянский лидеры опубликовали совместное коммюнике о «полном согласии обеих сторон в вопросе о независимости Австрии». 17 марта 1934 г. был подписан итало-австро-венгерский пакт, гарантирующий статус-кво в регионе, в том числе неприкосновенность австрийских границ (так называемые «Римские протоколы»). На своей первой встрече с Гитлером в июне 1934 г. Муссолини попытался убедить фюрера в необходимости отказаться от планов аншлюса и был крайне разочарован и возмущен событиями в Вене, последовавшими менее чем через месяц. Узнав о гибели Дольфуса, он отдал приказ о передислокации трех итальянских дивизий к границе с Австрией. Именно этот шаг в большей степени, нежели дипломатические протесты Великобритании и Франции, заставили нацистов временно приостановить давление на Австрию.

В 1935 г. впервые сложились реальные условия для оформления антигитлеровского блока западных держав. После проведения в январе предусмотренного Версальским договором плебисцита в Сааре эта область, находившаяся ранее под управлением Лиги наций, перешла в состав Рейха. Одновременно, в нарушение статей Версальского договора, в Германии была введена всеобщая воинская повинность, все более открыто развертывалось массовое производство запрещенных договором тяжелых вооружений. Все это вызвало особенно большую тревогу французской дипломатии и ужесточение ее позиции по германскому вопросу. По инициативе Франции и при полной поддержке Италии в итальянском городе Стрезе 11 апреля 1935 г. открылась международная конференция по германскому вопросу. Ее участники выступили с осуждением одностороннего нарушения Версальского договора. Несмотря на то что принятые резолюции носили весьма общий характер, политическое значение конференции было исключительно велико. Франция продемонстрировала на ней свою готовность отойти от безусловного следования курсу умиротворения и присоединиться к жесткой позиции Италии. Одновременно Муссолини и французский премьер-министр Лаваль обсудили широкий спектр вопросов по разграничению сфер влияния в средиземноморском регионе.

Первые признаки складывания франко-итальянского альянса, с учетом большого влияния этих стран в Восточной Европе, чрезвычайно встревожили британскую дипломатию. Следуя традиционной политике «баланса сил», официальный Лондон предпринял шаги в сторону Германии. Большую роль при этом сыграла искусная демагогия Гитлера, который при неофициальных контактах с британскими политиками не скупился на обещания умерить свои притязания и выступить основным гарантом против возможной экспансии большевизма в Европе. Итогом стало подписание в июне 1935 г. сенсационного англо-германского договора о морских вооружениях. Согласно ему, между военными флотами Великобритании и Германии вводилось соотношение 100:35 (при равенстве по подводным лодкам). Британские политики рассматривали заключение этого соглашения как важный шаг на пути дальнейшего ограничения морских вооружений и своевременное дополнение к аналогичным статьям «Договора пяти» Вашингтонской конференции. Однако на практике нацистская Германия получила право на беспрепятственное расширение военно-морского строительства, так как существующая разница в уровне морских вооружений позволяла обеспечить работой все верфи Рейха на десять лет, не нарушив при этом «букву договора». «Фронт Отрезы» был разрушен, фактически и не сложившись. Характерно, что сразу же после подписания договора с Великобританией Гитлер отдал приказ о подготовке операции по вводу войск в демилитаризованную Рейнскую зону.

Пагубность британской стратегии стала особенно очевидна на протяжении следующих двух лет, когда произошло образование стратегического союза Италии и Германии. Поводом к такому неожиданному повороту событий стала агрессия Италии в Северо-Восточной Африке. Начало итальянской экспансии в этом регионе положила война с Турцией 1911 г. Благодаря победе в ней итальянцам удалось закрепить свое формальное право на Триполитанию и Киренаику. С 1913 г. эта территория стала называться Ливией. Но в период послевоенного кризиса в самой Италии население Ливии развернуло широкое национально-освободительное движение. Лишь после десяти лет борьбы с повстанцами итальянцам удалось закрепить контроль над этой колонией. Дальнейшее расширение колониальных владений в Африке для Италии оказалось затруднительным, поскольку этот континент преимущественно был уже «поделен». Единственном возможным объектом экспансии оставалась независимая Абиссиния (Эфиопия), которую Италия безуспешно пыталась завоевать в 1896 г. По свидетельству близких к Муссолини политиков идея захвата новой колонии появилась у него еще в 1932 г. При этом Муссолини не считал эту агрессию вызовом мировому сообществу – лидеры Лиги наций еще совсем недавно сами делили африканский континент на колониальные и зависимые территории. На протяжении 1934 г. итальянский лидер уже вполне откровенно заявлял о своих планах. На границах Абиссинии начались первые военные столкновения. Поскольку параллельно происходило сближение позиций итальянской и французской дипломатии по вопросам европейской безопасности и средиземноморской политики, Муссолини предполагал, что западные державы дадут Италии карт-бланш в отношении Абиссинии. 3 октября 1935 г. началось полномасштабное вторжение итальянских войск в эту страну. Кампания против плохо организованной и плохо вооруженной абиссинской армии была скоротечной и победоносной.

После начала абиссинской войны Великобритания решительно выступила в Лиге наций за пресечение агрессии. На фоне ее пассивного поведения в Европе такая жесткость выглядела необычно, но объяснялась вполне очевидным расчетом – не допустить дальнейшего франко-итальянского сближения и превращения Средиземноморья в зону монопольного влияния этих держав. Мощная антиитальянская кампания в Лиге наций, поддержанная европейской общественностью и демократической прессой, привела к принятию Советом Лиги санкций против агрессора – накладывалось эмбарго на экспорт оружия в Италию, замораживалось предоставление Италии займов и кредитов, прекращался экспорт итальянских товаров и сокращался импорт в Италию. На ведение боевых действий такие санкции сколько-нибудь серьезного влияния оказать не могли. 5 мая 1936 г. итальянские войска захватили столицу Абиссинии Аддис-Абебу и тем самым завершили завоевание этой страны. Характерно, что 4 июля Лига наций постановила прекратить применение санкций, ссылаясь на то, что без военных мер они в такой ситуации недейственны, а использовать против Италии силу нецелесообразно ввиду угрозы европейской войны.

Дипломатическая игра Лондона оказалась на руку прежде всего Гитлеру. Чем большая напряженность возникала во взаимоотношениях Италии с лидерами Лиги наций, тем меньше шансов оставалось на сохранение дееспособного антигерманского блока в Западной Европе. Осознавая это, Гитлер санкционировал ввод 7 марта 1936 г. немецких войск в Рейнскую зону. Лига наций даже не сочла возможным осудить этот шаг, пойдя лишь на констатацию самого факта нарушения Версальского договора со стороны Германии. 21 марта 1936 г. Гитлер, выступая в Гамбурге, торжественно объявил о том, что «дух Версаля уничтожен». При этом Италия, оказавшись в дипломатической изоляции, была вынуждена искать поддержки у своего недавнего противника. В июле 1936 г. было достигнуто итало-германское соглашение о невмешательстве Италии во взаимоотношения Германии и Австрии. Вслед за этим состоялось и подписание австро-германского договора, формально закреплявшего государственный суверенитет Австрии, но по дополнительному секретному протоколу предполагавшего ввод в австрийское правительство прогерманских политиков, свободное распространение на территории Австрии газет Рейха, австро-германские «консультации» по вопросам внешней политики. В том же месяце состоялось еще одно событие, ускорившее складывание германо-итальянского блока, – в испанском городе Кадисе высадился лидер мятежных войск генерал Франко. В последующие два года Германия и Италия неизменно оказывали антиреспубликанским силам в Испании дипломатическую и материальную помощь. Вскоре германские и итальянские войска оказались втянуты и в военные действия на территории Испании.

Мир на пороге войны

Официальное оформление германо-итальянского блока произошло после интенсивных переговоров в сентябре – октябре 1936 г. По их результатам 24 октября был подписан пакт об образовании «оси Берлин – Рим», согласно которому Германия признавала аннексию Абиссинии, а обе страны обязывались проводить общую линию в отношении войны в Испании. Спустя месяц, 25 ноября 1936 г. в Берлине было подписано соглашение Германии и Японии, получившее название Антикоминтерновский пакт. Стороны, подписавшие пакт, обязывались информировать друг друга о деятельности Коминтерна и вести борьбу против него. Третьи страны приглашались присоединиться к пакту – «принять оборонительные меры в духе этого соглашения». В ноябре 1937 г. к Антикоминтерновскому пакту присоединилась Италия, а в декабре 1937 г. она вышла из состава Лиги наций. Таким образом сложился агрессивный блок трех держав, противопоставивших себя Лиге наций и тому международно-правовому порядку, который ею поддерживался. Каждая из трех держав лелеяла далеко идущие экспансионистские планы, реализация которых грозила развязыванием мировой войны. Постепенно в орбиту прогерманской политики попадали и многие восточноевропейские страны, в которых в 30-х гг. происходило формирование военно-авторитарных диктатур. В дальнейшем к прогерманскому блоку присоединились Венгрия, Маньчжоу-го, Болгария, Финляндия, Румыния и др.

К концу 30-х гг. стало очевидно, что, встав на путь умиротворения, ведущие страны Запада распространили этот принцип на те страны, которые уже являлись потенциальными агрессорами. Тем не менее изменения стратегии Великобритании и Франции в этот ответственный период не произошло. Обе страны по сути молчаливо санкционировали аншлюс Австрии. 11 марта 1938 г. на территорию этой страны вошли германские войска. Австрийские земли вошли в состав Германской империи. Призывы СССР к жесткому отпору агрессору, вплоть до готовности к военным мерам, не получили поддержки. Высшим воплощением недальновидного курса на умиротворение явились решения Мюнхенской конференции, созванной в сентябре 1938 г. для урегулирования вопроса относительно германских претензий к Чехословакии. Руководители Германии, Италии, Франции и Великобритании – А. Гитлер, Б. Муссолини, Н. Чемберлен и Э. Даладье – подписали так называемое мюнхенское соглашение, принуждающее Чехословакию уступить Германии Судетскую область, населенную немцами. Примечательно, что мнения самой Чехословакии никто не спрашивал. Более того, ее представитель даже не был приглашен на конференцию. Вновь, как и в период аншлюса, СССР выступил с жестким протестом против германской агрессии.

С весны 1939 г. Германия приступила к новой фазе перекройки политической карты Европы. Используя как повод активизацию сепаратистских движений в Чехословакии и ввод в Словакии военного положения, Германия объявила Чехословакию очагом «постоянных беспокойств и угрозы европейскому миру». Словацкий лидер И. Тисо был вызван в Берлин, где ему предложили заявить о немедленном отделении от Чехословакии. На следующий день словацкий сейм провозгласил самостоятельное и независимое Словацкое государство, которое 18 марта было взято под охрану германским Рейхом. Чехия была фактически аннексирована и включена в состав Германии в качестве протектората. 22 марта 1939 г. Германия под угрозой военного вторжения добилась также подписания договора с Литвой о передаче Рейху Клайпеды. С каждым месяцем усиливался дипломатический нажим на Польшу, требования о передаче Германии Данцига и путей через так называемый «польский коридор». В апреле 1939 г. Гитлером был денонсирован польско-германский договор о ненападении. Одновременно Германия расторгла и договор с Великобританией о морских вооружениях, а Италия начала военную оккупацию Албании. 22 мая агрессивный германо-итальянский блок был скреплен новым союзным договором, получившим название Стальной пакт. Он содержал обязательства сторон о взаимопомощи и союзе в случае военных действий с любой третьей страной, договоренности о широком сотрудничестве в военной и военно-экономической сферах.

Резкое обострение международной обстановки в 1939 г. заставило руководство Великобритании и Франции пойти на дополнительные меры по укреплению европейской системы безопасности. В марте – апреле 1939 г. обе эти страны предоставили гарантии независимости Польше, Греции, Румынии и Турции. Активизировались и дипломатические контакты с СССР. Советское руководство уже 18 марта 1939 г., т. е. через три дня после вступления немецких войск в Прагу, выдвинуло предложение о немедленном созыве международного совещания с участием СССР, Великобритании и Франции. На протяжении последующих трех месяцев между правительствами этих трех стран происходили дипломатические консультации о возможности заключения договора о взаимопомощи в случае нападения на одну из них, а также оказании помощи другим европейским странам, подвергшимся агрессии. С конца июня этот вопрос стал предметом обсуждения и на прямых переговорах, начавшихся в Москве. Однако со стороны Великобритании и Франции они происходили лишь на уровне послов, а не глав правительств или дипломатических ведомств. Не проявляли западные державы особой активности и в ходе самих переговоров. Причина такой позиции заключалась в том, что Великобритания и Франция с достаточно большим недоверием относились к идее заключения любого договора, позволяющего Советскому Союзу значительно усилить военно-политическое влияние в Европе. Министр иностранных дел лорд Галифакс сформулировал задачу западной дипломатии на этих переговорах следующим образом: «Наша главная цель заключается в том, чтобы предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией». Лишь сообщение о начале советско-германских торговых переговоров в конце июля 1939 г. заставило Великобританию и Францию перейти от обсуждения политических вопросов к обсуждению военных. Но сам характер переговоров практически не изменился.

Еще менее конструктивную позицию в этот период заняла Польша. Не участвуя формально в московских переговорах, польское правительство оказалось одной из наиболее заинтересованных сторон. Польша рассматривалась не только как потенциальная жертва германской агрессии, но и как страна, через территорию которой в случае начала военных действий в Европе могли передислоцироваться советские войска. Без поддержки польской стороны любая военная конвенция СССР с Францией и Великобританией не имела практического смысла. Однако польское правительство отнюдь не торопилось с принятием внешней помощи. На протяжении предыдущих лет в Варшаве вынашивались планы сближения с Германией и вхождения в широкий прогерманский блок, который также мог бы включить Италию, Румынию, Венгрию и прибалтийские государства. В конечном счете Польша была готова даже принять участие в войне против СССР. Вплоть до начала 1939 г. германская дипломатия искусно подогревала такие настроения. Резкий поворот германской политики и выдвижение ультимативных территориальных претензий стало для польского правительства неожиданностью. Однако изменить прежние установки поляки вовремя не сумели. Схожую позицию в тот же период занимала и Румыния.

Двойственная политика западных держав и открыто недружественная позиция восточноевропейских стран заставили советское правительство пойти на активизацию контактов с Германией. Основной целью становилось уже не предупреждение войны в Европе, а избежание угрозы складывания широкой антисоветской коалиции. Германская же дипломатия уже с мая 1939 г. демонстрировала готовность к нормализации отношений с СССР. Выбирая цель для первой полномасштабной военной кампании, Гитлер стремился избежать прямого столкновения с великими державами. В том, что руководство Великобритании и Франции не способно перейти к активным военным мерам противодействия агрессии, он был уверен. Поэтому главной задачей в ходе дипломатической подготовки войны стало сближение с СССР. 7 июля 1939 г. советскому правительству было передано предложение Германии предоставить СССР кредит в размере 200 млн марок для размещения в Германии советских заказов. В ходе последовавших в июле – августе советско-германских торговых переговоров обе стороны начали зондаж позиций друг друга по широкому спектру вопросов. Германия давала косвенные свидетельства своей готовности заключить договор о ненападении и даже согласовать принципы политики в отношении восточноевропейского региона. На позицию СССР повлиял не только фактический срыв переговоров с Великобританией и Францией, но и возникновение нового военного конфликта на Дальнем Востоке. В мае 1939 г. японские войска начали агрессию против Монгольской Народной Республики. В ходе ожесточенных боев у реки Халхин-Гол советской армии удалось разгромить противника. Но боевые действия продолжались на протяжении всего лета 1939 г. и завершились лишь в последних числах августа. Получив в такой ситуации официальное предложение Германии о заключении договора о ненападении, советское правительство ответило согласием.

Советско-германский пакт о ненападении был подписан 23 августа 1939 г. Обе стороны договаривались воздерживаться от нападения в отношении друг друга и не поддерживать ни одну из третьих стран в случае нападения ее на участника пакта. Все конфликты и споры между собой стороны обязывались решать мирным путем в ходе переговоров и консультаций. Кроме того, был подписан и секретный дополнительный протокол, согласно которому «в случае территориальных и политических преобразований» в Восточной Европе обе стороны соглашались рассматривать северную границу Литвы, линию рек Нарев, Висла и Сан на территории Польши, западную границу Бессарабии как линию раздела сфер их влияния. Тот же протокол устанавливал, что «вопрос о желательности сохранения независимого Польского государства будет решен окончательно лишь ходом будущих политических событий». Таким образом, не имея возможности остановить германскую агрессию против Польши, СССР фактически санкционировал ее. Переход от политики создания системы коллективной безопасности к оформлению собственной сферы влияния в Восточной Европе и в будущем – к открытой территориальной экспансии свидетельствовал о коренном изменении внешнеполитической стратегии СССР. Глобальная война за передел политической карты мира стала неизбежной.

§ 4. Вторая мировая война

Причины и характер второй мировой войны. Соотношение сил и планы воюющих сторон

Причины, по которым мир во второй раз оказался в состоянии глобального военного конфликта, существенно отличались от предпосылок любой из предыдущих войн. Стратегия каждой из великих держав, выбор союзников и приоритетных задач определялись целым комплексом факторов. Основу коалиции, развязавшей войну, составили Германия, Италия и Япония, преследовавшие вполне совместимые геополитические цели. Германия в первую очередь добивалась ревизии Версальской системы, в том числе консолидации германской этнической государственности, а также образования широкой сферы влияния в Центральной и Восточной Европе. Италия стремилась к закреплению своего военно-политического и экономического преобладания на Балканах и в Северо-Восточной Африке. Политика Японии была ориентирована на территориальную экспансию в тихоокеанском регионе и на Дальнем Востоке. При этом Германия и Италия были заинтересованы в складывании достаточно широкого военно-политического блока, способного бросить вызов военной мощи демократических стран и СССР, а Япония нуждалась скорее в стратегических партнерах, способных блокировать вмешательство европейских стран в зоне Тихого океана. Все страны этой группы были ориентированы на коренную трансформацию мирового политического, экономического и геополитического пространства – создание «нового порядка». Однако если для Италии и Японии борьба за передел политической карты мира была связана скорее с прагматичными целями, то основу нацистской стратегии составила концепция «тотальной войны» – возвращения к «естественной» форме существования человека и государства, самому состоянию тотальной борьбы, в которой должен был родиться «сверхчеловек», хозяин нового мира.

Агрессивному фашистскому блоку противостояли государства, заинтересованные в сохранении статус-кво в системе международных отношений, – Франция, Великобритания, США. Готовые на определенные уступки странам, пострадавшим от неравноправных договоров Версальский системы, они не могли допустить коренной перестройки политической карты мира. Помимо защиты своего экономического и геополитического преобладания эти державы выступали и за утверждение принципов либеральной демократии как основополагающих для цивилизационного развития человечества. Определенной двойственностью отличалась позиция СССР. С одной стороны, Советский Союз выступал против крупномасштабной насильственной перекройки политической карты Европы и был заинтересован в укреплении системы коллективной безопасности как способе блокировать потенциальную угрозу капиталистического окружения. В то же время, с учетом противоречий между фашистскими и демократическими государствами, СССР получал возможность гибкого выбора стратегической линии, в том числе с возможностью включения в передел сфер влияния в Восточной Европе, если таковой становился необратимым. Помимо прагматичных задач расширения зоны советского экономического и военно-политического влияния это создавало возможность экспорта коммунистических идеалов. Таким образом, помимо прямого соперничества ведущих мировых держав, вторая мировая война была рождена столкновением общественных систем, метаидеологических концепций (демократии, коммунизма, фашизма) и их геополитического выражения.

Угроза войны заставила все ведущие страны мира уже с середины 30-х гг. предпринимать определенные шаги по наращиванию вооружений. Однако относительно пассивная стратегия Великобритании, Франции, США, СССР, обусловленная приоритетом дипломатических, а не военных методов политики, не позволила этим странам провести полную мобилизацию военных ресурсов накануне войны. Численность французской армии была доведена к августу 1939 г. до 2438 тыс. чел. в сухопутных войсках, 110 тыс. чел. в ВВС, 126 тыс. чел. в ВМС. Французская армия располагала 3100 танками, 3335 самолетами. В составе флота было 7 линейных кораблей, 1 авианосец, 19 крейсеров, 77 подводных лодок. Британская армия насчитывала 897 тыс. чел. в сухопутных войсках (1261 тыс. чел. вместе с доминионами), 193 тыс. чел. в составе ВВС (206 тыс. чел.), 180 тыс. чел. в составе ВМС (194 тыс. чел.). Великобритания обладала достаточно мощным флотом (15 линейных кораблей, 7 авианосцев, 64 крейсера, 58 подводных лодок), а также развитой системой ПВО. В составе королевских военно-воздушных сил было 1456 самолетов, а около 2000 машин находилось в резерве. Несмотря на заключение гарантийных договоров Великобритании и Франции с рядом восточноевропейских стран военная доктрина обеих держав исходила из приоритета оборонительных задач. Для французской армии ключевое значение имела подготовка к позиционной войне, в том числе на мощной пограничной оборонительной линии «Мажино». В рамках британской имперской военной стратегии приоритет отдавался защите морских коммуникаций, морской и воздушной обороне метрополии. Ударной силой американской армии, насчитывавшей к 1939 г. лишь 544 тыс. чел. (включая 200 тыс. чел. в Национальной гвардии), являлся военно-морской флот, в составе которого было 15 линейных кораблей, 5 авианосцев, 36 крейсеров, 99 подводных лодок. Но военная стратегия США носила сугубо оборонительный характер и была связана с изоляционистским внешнеполитическим курсом страны.

Странам фашистского блока, изначально обладавшим не столь мощным военным потенциалом, удалось не только в значительной степени завершить мобилизацию ресурсов накануне войны, но и расширить военно-промышленную базу. Японская армия достигла в 1939 г. 1240 тыс. чел. На ее вооружении состояло 1 тыс. самолетов, более 2 тыс. танков. Японский флот включал 10 линкоров, 6 авианосцев, 35 крейсеров, 56 подводных лодок. Отличительной чертой японских вооруженных сил была высокая степень подготовки личного состава, тщательно разработанная стратегия поэтапного стратегического наступления на огромном пространстве тихоокеанского региона. Степень готовности итальянской армии к ведению крупномасштабных боевых действий была несоразмеримо меньшей, несмотря на значительную численность личного состава – 1753 тыс. чел. Приоритетное значение придавалось развитию ВВС, насчитывавших в 1939 г. более 2800 самолетов, и ВМС, имевшего в своем составе 4 линейных корабля, 22 крейсера, 105 подводных лодок. Несмотря на попытки разработать военную доктрину глобального характера, итальянская армия была преимущественно ориентирована на ведение локальных боевых действий в Северо-Восточной Африке и на Балканах. В сложном положении находилась германская армия – вермахт. Ограничения Версальского мирного договора долгое время препятствовали наращиванию военной мощи Германии. Но в течение нескольких лет после прихода Гитлера к власти нацистам удалось сформировать не только многочисленную, но и весьма боеспособную армию. В 1939 г. в ее составе находилось 2750 тыс. чел., 3200 танков, свыше 4 тыс. самолетов. Правда, техническая база вермахта была достаточно устаревшей. Многие виды военной техники лишь начинали поступать на вооружение. Не удалось завершить и программу создания мощного ВМФ. К началу войны в строю находилось 2 линкора, 5 крейсеров, 57 подводных лодок. Сильной стороной германской армии была новаторская тактика ведения боевых действий. Ее основу составили планы «блицкрига» («молниеносной войны») – внезапного стремительного нападения при тесном взаимодействии всех родов войск, усиленной бомбардировке городов и коммуникаций в первые же дни войны, широком использовании диверсионных групп и десантных подразделений в тылу противника с концентрированными танковыми ударами, окружением и уничтожением крупных соединений противника. В сочетании с тщательной разработкой оперативно-стратегических планов каждой кампании, высоким профессионализмом офицерского корпуса, комплексной морально-психологической подготовкой личного состава и быстрым наращиванием военного производства внутри страны вермахт получал шанс достаточно эффективно вести военные действия на территории большей части европейского континента, в том числе и на два фронта.

Польская кампания и «странная война»

К августу 1939 г. неизбежность военного столкновения Германии и Польши стала очевидной. Приказ Гитлера о вторжении опередил на один день подписание советско-германского пакта о ненападении. В соответствии с планом «Вейс» на границе с Польшей были сосредоточены ударные группы армий «Север» под командованием фон Бока (в Восточной Пруссии и Померании) и «Юг» под командованием фон Рундштедта (в Силезии). В их составе было 44 дивизии, 2800 танков, около 1600 самолетов. Предполагалось, что группа армий «Север» сможет в первые же дни войны установить связь между Померанией и Восточной Пруссией, а стремительный удар моторизованных соединений из группы армий «Юг» в направлении Варшавы приведет к окружению основной части польской армии в западных районах страны. Польская армия, располагавшая 33 дивизиями, 870 танками, 407 самолетами, была рассредоточена вдоль северных и западных границ страны с расчетом на ведение оборонительных боев и медленное фронтальное отступление к Висле, которое дало бы время Великобритании и Франции активно вступить в войну.

После провокационного захвата радиостанции в Глейвице группой переодетых в польскую форму эсэсовцев 1 сентября 1939 г. немецкие войска вторглись на территорию Польши. В тот же день рейхстаг принял закон о присоединении Данцига к Германии. В силу своих обязательств перед Польшей Франция и Великобритания 3 сентября объявили войну Германии. Уже в первые дни войны германские части прорвали польскую оборону. К 7 сентября передовые танковые соединения 10-й армии фон Рейнхенау из группы армий «Юг» подошли к предместьям Варшавы. Однако в их тылу все еще продолжалось сопротивление польских частей. Многим из них удалось вырваться из окружения и усилить группировку войск, сосредоточенную у Варшавы. Польская армия «Модлин» сумела с боями отойти за реку Нарев и укрепиться на этом рубеже севернее столицы. Армия «Познань» под командованием генерала Кутшебы предприняла контрнаступление против левого фланга танкового клина Рейнхенау. В этой ситуации германское командование изменило первоначальный план кампании и нанесло силами двух армейских групп под командованием фон Бока и Гудериана обходящий удар с севера и юга в направлении Брест-Литовска. К 17 сентября кольцо замкнулось. Оно было скорее символическим, но в тот же день на территорию Польши с востока вступили соединения советской армии. Правительство СССР декларировало свою решимость «оказать помощь братским народам Западной Белоруссии и Западной Украины». В действительности, СССР следовал условиям секретных протоколов 1939 г., по которым эти территории входили в его сферу влияния. Части вермахта очистили «советскую территорию», и в Брест-Литовске был проведен совместный военный парад двух армий, символизирующий оформление новой государственной границы СССР и Германии. Последние очаги польского сопротивления были вскоре подавлены. 28 сентября, в день капитуляции варшавского гарнизона, состоялось подписание советско-германского договора о дружбе и границах, в соответствии с которым польская государственность ликвидировалось, а ответственность за развязывание войны возлагалась на Великобританию и Францию. Потери польской армии составили 66 тыс. чел. убитыми, немецкой – 10 тыс. чел.

30 ноября 1939 г., воспользовавшись пограничным инцидентом на Карельском перешейке, советские войска осуществили вторжение на территорию Финляндии. Эта война была вызвана стремлением укрепить геополитические позиции СССР в регионе и создать гарантии безопасности Ленинграду. Правительство Финляндии отказывалось от политического диалога по этим вопросам и рассчитывало использовать к собственной пользе германо-советские противоречия. Неожиданное сближение СССР и Германии оставило Финляндию один на один с мощным противником. «Зимняя война», длившаяся до 12 марта 1940 г., продемонстрировала невысокую боеспособность советской армии и особенно низкий уровень подготовки командного состава, ослабленного сталинскими репрессиями. Лишь за счет больших человеческих жертв и явного перевеса в силах сопротивление финской армии было сломлено. По условиям мирного договора в состав территории СССР включался весь Карельский перешеек, северо-западное побережье Ладожского озера, ряд островов в Финском заливе. Война значительно ухудшила отношения СССР с Великобританией и Францией, которые планировали вмешательство в конфликт на стороне Финляндии.

В те месяцы, когда происходила польская кампания и советско-финляндская война, на западном фронте царило поразительное спокойствие. Французские журналисты назвали этот период «странной войной». Явное нежелание правительственных и военных кругов западных стран обострять конфликт с Германией объяснялся рядом причин. Командование английской и французской армии по-прежнему ориентировалось на стратегию позиционной войны и надеялось на эффективность оборонительной линии «Мажино», прикрывающей восточные границы Франции. Память о колоссальных потерях времен первой мировой войны также заставляла проявлять крайнюю осторожность. Наконец, многие политики этих стран рассчитывали на локализацию начавшейся войны в Восточной Европе, на готовность Германии удовлетвориться первыми победами. Иллюзорность такой позиции показало самое недалекое будущее.

Норвежская и французская кампании. «Битва за Англию»

Новый удар германской армии был нанесен по Дании и Норвегии – региону, чрезвычайно важному в стратегическом отношении. 9 апреля 1940 г. немецкие послы в Копенгагене и Осло предъявили ультиматум с требованием подчиниться «мирной оккупации», преследующей цель обезопасить Норвегию и Данию от вторжения англо-французских войск. Дания подчинилась требованиям практически без сопротивления. Норвежское правительство рассчитывало на поддержку Великобритании, которая не могла остаться безучастной к потере морских коммуникаций в Северном море. Предвидя подобное развитие событий, немецкое командование разработало план «Везер-юбунг», предполагающий проведение внезапных десантных операций в районах крупнейших норвежских портов Нарвик, Тронхейм, Бергер, Ставангер и Осло. Судам с войсками удалось буквально на несколько часов опередить английские корабли, вышедшие в море 8 апреля для минирования подходов к норвежскому побережью. Все десантные операции, проходившие при поддержке ударных групп германских ВМС, оказались успешными. Норвежское правительство эвакуировалось на север страны, а затем и в Великобританию. Английская армия попыталась осуществить ответные десантные операции севернее Нарвика и в районе Ондальнеса. Однако они не принесли успеха. Из-за весенней распутицы развивать наступательные действия на севере Норвегии не представлялось возможным, а южная группировка столкнулась у Лиллехамера с наступающими от Осло немецкими частями. После тяжелых боев 21–22 апреля английские войска были вынуждены отступить, а затем и эвакуироваться. Из Нарвика войска союзников были вывезены к 8 июня. Захват Норвегии значительно укрепил позиции Германии на морских коммуникациях. Однако военно-морские силы Рейха понесли в ходе этой операции тяжелые потери – 10 эсминцев, 3 крейсера, 4 подводные лодки. Английский флот потерял примерно такое же количество кораблей (1 авианосец, 2 крейсера, 1 корвет, 9 эсминцев), но его потенциальные возможности были гораздо большими. С этого времени активные боевые действия на море со стороны Германии стали возможны лишь за счет применения подводных лодок.

10 мая 1940 г. началось наступление немецких войск на западном фронте. По плану «Гельб» во избежание прямой атаки сильных укреплений линии «Мажино» предполагался удар через территории Бельгии и Нидерландов – копия наступательной операции времен первой мировой войны. С учетом такой возможности был разработан и англо-французский стратегический план «Д». Он предусматривал сосредоточение войск на северной границе Франции с их последующим выдвижением на территорию Бельгии на укрепленную линию по реке Диль к юго-востоку от Антверпена. Из 135 дивизий союзников (включая 22 бельгийские и 10 голландских дивизий) 51 сосредоточилась на франко-бельгийской границе, а 43 – на линии «Мажино». Однако стратегическое развертывание немецкой армии, насчитывавшей 136 дивизий, к марту 1940 г. приобрело иную конфигурацию. В составе группы армий «В» фон Бока на границе с Голландией и Бельгией осталось лишь 28 дивизий. Группа армий «А» фон Рундштедта, сосредоточившаяся в районе Арденн, насчитывала 44 дивизии, а группа армий «С» фон Лееба, занявшая позиции вдоль линии «Мажино», – 17 дивизий. 47 дивизий осталось в резерве. У немцев оставался и перевес в танках – почти 3000 против 2300 у союзников, причем большая часть их была сосредоточена в составе группы армий «А».

Первые дни немецкого наступления, казалось бы, подтвердили верность стратегического расчета французского штаба. Голландские и бельгийские дивизии откатывались под ударами немецких войск. После массированной бомбардировки Роттердама королева и правительство Нидерландов покинули страну, а армия капитулировала. Однако английские и французские соединения уже занимали оборонительные позиции по линии Маас – Антверпен, готовые сдержать противника. События получили неожиданное развитие в ночь на 14 мая. Мощнейшая танковая группировка немецких войск нанесла удар в районе горного массива Арденны на границе Люксембурга и Бельгии. На острие находилась группа армий под командованием лучших танковых командиров Рейха – Клейста, Гудериана, Роммеля, Гота. Она насчитывала более 1200 танков. Этот клин в считанные часы вспорол плохо подготовленную оборону союзников у Седана. К 18 мая немцы прорвались к Сомме и начали разворачиваться севернее, сжимая в кольцо 350-тысячную группировку англо-французских войск. Не желая рисковать, приняв маневренную войну, английское командование настояло на сосредоточении этих частей в районе Дюнкерка для эвакуации на Британские острова. Но и эта операция была под угрозой – к 24 мая немцы уже достигли Булони и Кале. В этот момент последовал неожиданный приказ Гитлера остановить наступление. О подлинных его причинах можно лишь догадываться. Возможно, свою роль сыграло желание сберечь ударные танковые части и добиться успеха с помощью авиации, возможно, Гитлер еще надеялся на компромиссный выход Англии из войны. Так или иначе, но несколько дней промедления позволили союзникам организовать эвакуацию большей части окруженных соединений (338 тыс. человек). Около 40 тыс. французов и англичан, оборонявших подступы к Дюнкерку, попали в плен. Из 860 судов, которые должны были обеспечивать эвакуацию, 243 было потоплено.

Второй этап боев за Францию начался 5 июня. Французской армии удалось временно стабилизировать фронт по Сомме, Маасу и линии Мажино. Однако их 65 дивизиям противостояло 124 немецких. 28 мая капитулировали бельгийские войска, 10 июня в войну вступила Италия. Во французских правительственных кругах царили растерянность и безволие. Высшее командование оказалось неспособным организовать активное сопротивление. В течение нескольких дней (с 5 по 15 июня) немецкие войска осуществили три наступательные операции, взламывая оборонительные порядки противника. 10 июня французское правительство переехало из Парижа в город Виши, а 14 июня в столицу без боя вошли немцы. Черту под военной кампанией во Франции подвел прорыв в тот же день линии Мажино южнее Страсбурга, в результате чего в окружении оказалось более 400 тыс. французских солдат. 15 июня английские войска были выведены из-под французского командования, и до 18 июня они эвакуировались вместе с французскими и польскими частями с Шербурского полуострова. Правительство Франции возглавил маршал Пэтен – сторонник не только примирения, но и тесного военно-политического сближения с Германией. 22 июня в Компьенском лесу, в сохранившемся в качестве исторической реликвии вагончике маршала Фоша (где происходило подписание перемирия в 1918 г.) был подписан договор, по которому 2/3 французской территории подлежали оккупации.

Выход из войны Франции значительно осложнил положение Великобритании. Новый правительственный кабинет У. Черчилля предпринял экстренные шаги по укреплению системы обороны. Англия должна была превратиться в «осиное гнездо» – сплошное пространство укрепленных районов, противотанковых и противодесантных линий, дислокации частей противовоздушной обороны. Немецкое командование действительно готовило в это время операцию по высадке на Британских островах («Зеелове» – «Морской лев»). Но в виду явного превосходства английского флота задача по сокрушению военной мощи Великобритании была возложена на военно-воздушные силы – люфтваффе – под командованием Г. Геринга. К августу 1940 г. для проведения операции «Орел» была сосредоточена мощнейшая авиационная группировка: 2-й воздушный флот Кессельринга и 3-й воздушный флот Шперрле на авиабазах Нидерландов и Северной Франции, 5-й воздушный флот Штумпфа в Дании и Норвегии (всего примерно 900 истребителей и 1300 бомбардировщиков). Им противостояли приблизительно 700 истребителей британских королевских ВВС под командованием X. Даудинга.

С августа по октябрь 1940 г. разгорелась «битва за Англию» – одно из самых крупных сражений в воздухе в годы второй мировой войны. Бои шли с переменным успехом. Первая фаза сражения длилась с 8 по 18 августа. Первоначальные успехи люфтваффе были связаны с настойчивыми попытками уничтожения радарных установок. Но с 14 августа Геринг отдал приказ о переходе к массированным налетам на английские авиабазы, в которых немецкие летчики понесли первые ощутимые потери. После паузы, вызванной нелетной погодой, активные военные действия продолжились. Вторая фаза сражения – с 24 августа по 7 сентября – стала критической для англичан. Люфтваффе продолжили налеты на аэродромы и подземные пункты управления британских ВВС. В этих боях немцы потеряли 385 самолетов, а англичане – 466. Однако Геринг вновь совершил серьезную ошибку, отдав приказ 7 сентября о переносе эпицентра ударов на гражданские объекты. Эффективность таких налетов была невелика. При огромных разрушениях в крупнейших английских городах и значительных потерях среди гражданского населения действия люфтваффе не достигли основной цели. Воля английского народа к сопротивлению не только не ослабла, но и усилилась. Немецкая авиация несла все большие потери. Каждый сбитый над территорией Англии немецкий самолет означал и гибель экипажа, тогда как большому числу британских летчиков удавалось спастись. Совершенствовалась английская система ПВО, все с большим успехом использовавшая радарные установки, приборы, искажающие радиолучи, применяемые для наведения немецких самолетов на цели, фальшивые радиомаяки и другие технические новинки. С октября люфтваффе переходит к ночным вылетам, в ноябре – к «налетам устрашения» на небольшие городки, лишенные системы ПВО. Какого-либо серьезного военного значения эти действия не имели. «Битва за Англию» завершилась. Потери люфтваффе составили 1733 самолета, а королевских военно-воздушных сил – 915.

Балканская кампания. Завершение складывания гитлеровского блока в Европе

По мере снижения активности военных операций на западе Европы внимание германского руководства вновь сосредоточилось на восточном направлении. Вторая половина 1940 и начало 1941 г. стали решающим временем для определения расстановки сил на континенте. Германия могла твердо рассчитывать на оккупированные территории Франции, Австрии, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Польши, Чехии, а также зависимые режимы Квислинга в Норвегии, Тисо в Словакии, вишистов во Франции и «примерный протекторат» Данию. Фашистские режимы в Испании и Португалии предпочли сохранить нейтралитет, но пока это мало заботило Гитлера, рассчитывавшего на полную лояльность диктаторов Франко и Салазара. Италия еще в 1939 г. самостоятельно осуществила захват Албании, а 28 октября 1940 г. итальянская армия вторглась в Грецию. Однако при помощи английских соединений греческая армия отразила наступление и даже вступила на территорию Албании. Англичане тогда же захватили остров Крит, имевший важнейшее стратегическое значение в зоне Средиземноморья. В этой ситуации многое зависело от позиции правительственных кругов стран Юго-Восточной Европы.

Еще во второй половине 30-х гг. в Румынии, Венгрии, Болгарии, Югославии либо приходят к власти, либо значительно укрепляют свои позиции военно-авторитарные националистические режимы. Нацистская Германия рассматривала этот регион как сферу своего непосредственного влияния. Однако с началом войны государства Юго-Восточной Европы отнюдь не спешили брать на себя какие-либо обязательства в отношении воюющих сторон. Форсируя события, германское руководство решилось в августе 1940 г. на подготовку открытой агрессии против наименее лояльной Румынии. Однако в ноябре в Бухаресте произошел государственный переворот, и к власти пришел прогерманский режим Антонеску. 23 ноября Румыния вступила в Стальной пакт. Тот же шаг предприняла и Венгрия, опасавшаяся растущего влияния Румынии. Еще одним сателлитом Рейха уже весной 1941 г. стала Болгария.

По иному события разворачивались в Югославии. В марте 1941 г. югославское правительство подписало пакт о союзе с Германией. Однако патриотически настроенное командование югославской армии под руководством генералов ВВС Симовича и Мирковича 26 марта 1941 г. осуществило государственный переворот, 6 марта был заключен советско-югославский договор о дружбе и сотрудничестве, но в тот же день началось и вторжение на территорию Югославии войск гитлеровской коалиции. Стратегический план «Марита» предусматривал активные действия 12-й немецкой армии в Македонии и Греции, активизацию итальянского наступления в Албании, а также вторжение германских и венгерских войск в северные районы Югославии. Югославской армии, так и не успевшей завершить полностью мобилизацию, пришлось защищать практически всю территорию страны. Уже 13 апреля немецкие части вступили в Белград. 17 апреля был подписан акт о капитуляции югославской армии. Огромный перевес в силах позволил вермахту в течение четырех дней разгромить греческую группировку в Восточной Македонии. С 10 апреля греческие и английские части начали медленное отступление на Пелопонесский полуостров, откуда были эвакуированы к концу апреля. 27 апреля немецкие войска вступили в Афины. Территория Балканского полуострова была разделена на оккупационные зоны между странами германского блока. Однако борьба югославского народа продолжалась, в стране ширилось движение сопротивления – одно из наиболее мощных в Европе.

Последним актом балканской кампании стало сражение за остров Крит, занятый английскими войсками. Битва за Крит вошла в историю второй мировой войны как крупнейшая воздушно-десантная операция. В ней участвовало 1280 самолетов люфтваффе и практически все десантные подразделения вермахта. 20 мая 1941 г. высадка немецких парашютистов и десантников на планерах на аэродроме Малема позволила создать достаточный плацдарм для накопления сил. 26 мая немецкие части перешли в наступление, завершившееся беспорядочным отступлением оборонявшихся. Из 28-тысячной группировки английских войск эвакуировать в Северную Африку удалось 15 тыс. чел. Несмотря на общий успех операции огромные потери среди элитных частей вермахта (почти весь состав единственной воздушно-десантной дивизии) сделали невозможным применение их впоследствии в качестве самостоятельного рода войск. Английские войска понесли также чувствительные потери, как в живой силе, так и в составе флота (2 крейсера и 3 эсминца было уничтожено, 2 линкора и много других кораблей серьезно повреждено). Гитлеровская коалиция получила явное превосходство на средиземноморском театре военных действий. Люфтваффе, базируясь на Крите, контролировали всю восточную часть Средиземноморья.

С окончанием Балканской кампании в Европе осталось всего три действительно нейтральных, независимых государства – Швеция, Швейцария и Ирландия. Следующим объектом германской агрессии был избран Советский Союз. Формально советско-германский договор 1939 г. еще действовал, но его подлинный потенциал был уже исчерпан. Раздел Восточной Европы на сферы влияния позволил СССР беспрепятственно включить в свой состав Западную Белоруссию и Западную Украину, прибалтийские республики Литву, Латвию и Эстонию, часть румынских территорий (Бессарабию и Северную Буковину), с помощью военных мер добиться территориальных уступок Финляндии. Германия, используя договор с СССР, провела первые и наиболее важные кампании в Европе, избежав распыления сил на два фронта. Теперь две огромные державы уже ничто не разделяло, и выбор мог быть сделан лишь между дальнейшим военно-политическим сближением или открытым столкновением. Решающим моментом стали советско-германские переговоры в ноябре 1940 г. в Берлине с участием Молотова и Гитлера. На них Советскому Союзу было предложено вступить в Тройственный пакт, заключенный 27 сентября 1940 г. Германией, Италией и Японией. Текст новой редакции пакта предлагалось дополнить двумя секретными протоколами, предполагавшими, что интересы Германии распространяются на Европу и Центральную Африку, Италии – также на Европу и Северную и Северо-Восточную Африку, Японии – на районы Восточной Азии к югу от Японской империи, Советского Союза – в направлении Индийского океана. Четыре державы должны были взять на себя обязательства уважать территориальные интересы друг друга, а также вовлечь Турцию в политическое сотрудничество, изменить существующую конвенцию о средиземноморских проливах и предоставить СССР неограниченное право прохода через проливы в любое время. Тем самым, руководство Германии рассчитывало не только включить СССР в систему геополитического раздела мира, но и направить советскую экспансию в Восточную Азию и на Средний Восток, где сталкивались интересы СССР и Британской империи. Советское правительство выразило готовность принять проект пакта четырех держав при условии вывода немецких войск из Финляндии и Румынии, заключения пакта о взаимопомощи между Советским Союзом и Болгарией, признания его территориальных устремлений южнее Батуми и Баку в направлении Персидского залива, предоставления морских и сухопутных баз СССР в районе Босфора и Дарданелл, отказа Японии от угольных и нефтяных концессий на Северном Сахалине. Для Берлина подобные условия оказались неприемлемы – они разрушали образовавшуюся зону влияния Германии в Восточной Европе и обеспечивали СССР стратегическое преимущество в случае прямого военного столкновения с Рейхом. Переговоры зашли в тупик и более не возобновлялись. Война на восточном фронте стала неизбежной.

Начало Отечественной войны советского народа. Антигитлеровская коалиция

22 июня 1941 г. германские войска вторглись на территорию СССР. Началась Великая Отечественная война. Это радикально изменило политическую расстановку сил в мире. В тот же день глава английского правительства У. Черчилль и президент США Ф. Рузвельт заявили, что они готовы оказать всю возможную помощь Советскому Союзу в отражении германской агрессии. Уже 12 июля между Великобританией и Советским Союзом было заключено соглашение о взаимной помощи и поддержке. Тем самым было положено начало формированию антигитлеровской коалиции. В августе 1941 г. в бухте Арджентиа у берегов Ньюфаундленда произошла первая встреча У. Черчилля и Ф. Рузвельта. На ней обсуждались перспективы совместных действий двух стран в случае вступления США в войну. В частности, британский лидер высказался за активизацию действий, направленных на укрепление морской блокады стран гитлеровского блока, а также разрушение промышленной инфраструктуры Германии в ходе воздушных бомбардировок. Проведение крупномасштабных десантных операций на континенте предлагалось отложить до существенного экономического и военного ослабления Германии. По результатам встречи была подписана так называемая Атлантическая хартия, характеризующая стратегические цели США и Великобритании в войне и позицию этих стран по проблемам послевоенного устройства. В частности, указывалось, что союзники не стремятся к каким-либо территориальным приобретениям, уважительно относятся к праву народов избирать форму правления, стремятся поддерживать народы, борющиеся за восстановление своих суверенных прав. США и Великобритания декларировали свою готовность выступить гарантами демократического мирового порядка и после завершения войны. Осенью 1941 г. в ходе трехсторонних переговоров в Москве было достигнуто соглашение о военных поставках США Великобритании и Советскому Союзу. В декабре 1941 г. британское правительство приняло решение об объявлении войны сателлитам Германии, участвовавшим в войне против СССР. После начала военных действий на Тихом океане произошло и окончательное присоединение США к антигитлеровской коалиции. На вашингтонской встрече Черчилля и Рузвельта в январе 1942 г. была согласована стратегия обеих стран в ведении боевых действий в тихоокеанской зоне, а также планы десантной операции в Северной Африке. Тогда же в Вашингтоне представители 26 стран, в том числе США, СССР, Великобритании, Китая, Чехословакии, Польши, Югославии, британских доминионов, подписали Декларацию Объединенных наций. Они обязывались использовать все свои ресурсы для борьбы против фашистского блока, отказаться от заключения сепаратных мирных договоров, присоединялись к принципам послевоенного устройства, закрепленным в Атлантической хартии.

Стратегическое поражение в начальный период Отечественной войны не привело к разгрому СССР. Германское нашествие было остановлено на подступах к Ленинграду и Москве. Соотношение сил начало медленно выравниваться. Немецкая армия, ориентированная на блицкриг – один рывок и одну решающую победу, остро нуждалась в пополнениях, перегруппировке, налаживании тыловых служб, пересмотре тактики. Использовав этот выгодный момент, советское командование ценой невероятного напряжения сил сумело организовать в декабре 1941 г. успешное контрнаступление под Москвой. В следующем же году, измотав противника в ожесточенных боях за Сталинград, Красная армия перешла в решающее контрнаступление – начался коренной перелом в Великой Отечественной войне. Победа в Курской битве 1943 г. завершила этот рубежный этап. Стратегическая инициатива окончательно перешла к Советской армии. Перелом произошел не только за счет блестящих побед, но и в силу нарастающего преимущества всего экономического потенциала СССР над возможностями экономики Рейха. С этого момента любые изменения тактической ситуации на фронте могли лишь отсрочить крах нацистской Германии. Война, которая велась силами целых наций, война общественных систем и экономических моделей не оставляла места для случайностей и военной удачи.

При внешней изолированности основных театров военных действий коренной перелом происходит в конце 1942 – начале 1943 г. практически на каждом из них. Стратегическая инициатива переходит к противникам германского блока. Тогда же происходит и консолидация самой антигитлеровской коалиции. Толчок к этому дало подписание в мае – июне 1942 г. советско-английского союзного договора, согласно которому Великобритания брала на себя обязательства оказать СССР «военную и другую помощь всякого рода», а также советско-американского соглашения о снабжении СССР военными материалами. В июне 1942 г. в Вашингтоне было заключено общее советско-американское соглашение о принципах взаимной помощи и ведения войны против агрессии. Соглашение предусматривало распространение на СССР закона о ленд-лизе (передаче взаймы или в аренду оружия и военных материалов), принятого конгрессом США в марте 1941 г. При этом американское руководство, в отличие от правительства Великобритании, уже с 1942 г. выступало за активизацию подготовки крупномасштабной десантной операции в Западной Европе. Проблема открытия второго фронта стала центральной в отношениях союзников в последующий период. Коренной перелом в ходе военных действий практически на всех основных театрах позволил перевести обсуждение этой проблемы в практическое русло.

На встрече Рузвельта и Черчилля в Касабланке в январе 1943 г. британский лидер активно выступил за перенос военных действий после разгрома североафриканской группировки противника в Южную Европу – на территорию Италии или Греции. Приоритет был отдан «итальянскому направлению» с учетом возможности ускорить выход Италии из войны. Было достигнуто соглашение о том, что второй фронт в Западной Европе будет открыт не позднее 1 мая 1944 г. На следующей встрече в Квебеке в августе 1943 г. это решение было подтверждено. При этом Черчилль все более открыто ратовал за расширение южно-европейского театра военных действий с целью не допустить освобождения Европы советскими войсками и пресечь возможность «экспорта коммунизма». Такая позиция вызывала протест советского правительства. В августе 1943 г. СССР установил дипломатические отношения и с Комитетом движения «Сражающаяся Франция» генерала Ш. де Голля. Советское руководство рассматривало французское движение Сопротивления как важного политического союзника, способного активизировать подготовку к возобновлению активных военных действий именно в Западной Европе.

С 28 ноября по 1 декабря 1943 г. в Тегеране состоялась первая встреча глав трех ведущих держав антигитлеровской коалиции – Сталина, Рузвельта, Черчилля. Дискуссию вновь вызвал вопрос об открытии второго фронта в Европе. Американская делегация, увязывавшая решение этого вопроса с обязательствами СССР по вступлению в войну с Японией, поддержала требования советского руководства. Британский лидер, напротив, высказывался за проведение десантных операций на Балканах. В итоге было достигнуто решение о высадке англо-американских войск в Северной и Южной Франции в мае 1944 г. при одновременном развертывании стратегического наступления Советской армии на восточном фронте.

Военные действия на морских коммуникациях Атлантики и Арктики

Важность морских коммуникаций как особого театра военных действий определялась не только мировым характером конфликта между гитлеровским блоком и его противниками. Ключевую роль в борьбе этих коалиций приобретало соперничество экономических систем, способность мобилизовать все ресурсы наций, скоординировать действия союзников и сконцентрировать усилия в стратегически важных регионах. С этой точки зрения ведение боевых действий в Атлантике и Арктике выходило за рамки обычного противоборства военных флотов. Основной задачей становился подрыв экономической мощи противника за счет блокирования морских поставок или, напротив, обеспечение их бесперебойности и защищенности. Это вело к беспрецедентному расширению диапазона военных операций на море, увеличению оперативных периодов боевых действий, изменению их стратегии и тактики.

Блокада Британских островов была определена в качестве основной стратегической цели германских военно-морских сил уже в начале кампании. Однако прямой выход немецких судов на атлантические коммуникации был затруднен. С сентября 1939 г. по апрель 1940 г. в Северной и Южной Атлантике, а также в Индийском океане велись весьма ограниченные действия двух ударных групп во главе с «карманными» линкорами «Дойчланд» и «Граф Шпее». За это время было потоплено примерно 40 британских судов, но единственной крупной победой стал прорыв немецкой подводной лодки в английскую базу Скапа-Флоу и потопление линкора «Ройал Ок» (14 октября 1939 г.). В свою очередь британскому флоту удалось блокировать линкор «Граф Шпее» в порту Монтевидео и вынудить команду к его затоплению. Особенностью этого первого этапа войны в Атлантике стало строгое соблюдение обеими сторонами норм призового права (уничтожение военных судов без предупреждения и торговых только после досмотра).

Ситуация существенно изменилась после окончания норвежской и французской кампаний 1940 г. Германия получила в свое распоряжение стратегически важные военно-морские базы этих стран, а также поддержку итальянского ВМФ. С августа 1940 г. перед немецким флотом была поставлена задача полностью блокировать британские морские коммуникации. Началась «тотальная морская война»: Великобритания была объявлена осажденной крепостью, а морское пространство вокруг Британских островов – зоной боевых действий с отказом от соблюдения там норм международного морского права. Первые месяцы «тотальной войны» оказались чрезвычайно удачны для немецкого флота. Британские торговые конвои, пока еще со слабой защитой и неразработанной оборонительной тактикой, становились относительно легкой добычей для подводных лодок и даже одиночных надводных судов. В конце 1940 – начале 1941 г. рейд карманного линкора «Адмирал Шпеер» завершился потоплением 19 судов противника, крейсер «Хиппер» потопил 7 судов, линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау» – 16. Большие надежды немецким командованием возлагались на крупнейший военный корабль своего времени линкор «Бисмарк» (в связи с решениями Вашингтонской конференции 1922 г. суда подобного класса не строились ни в США, ни в Великобритании). Свой единственный поход «Бисмарк» предпринял в апреле – мае 1941 г. Оставшись без поддержки других судов, он был вынужден вступить в единоборство едва ли не с половиной атлантического флота Великобритании. Ценой больших потерь англичанам удалось уничтожить эту морскую крепость. Поражение «Бисмарка» оказалось симптоматично: после потерь в норвежскую кампанию открытые столкновения с британским военным флотом были не под силу немецким судам. В дальнейшем действия германского надводного флота свелись к атакам рейдеров – небольших крейсеров, нападавших, как правило, на одиночные суда, но бессильных против хорошо защищенных конвоев.

С июня 1941 г. ключевую роль в военных действиях в Атлантике начинают играть подводные лодки. Основной зоной их действий стала «дыра в Атлантике» – регион на юго-востоке от Гренландии, где защита конвоев британской береговой авиацией и флотом была затруднена из-за отдаленности от баз. Силы же надводного флота были передислоцированы в Арктику для борьбы с конвоями союзников, направляющимися в Мурманск и Архангельск. Эти конвои, как правило, сопровождались сильным эскортом английских военных судов, а также активно защищались советскими подводными лодками. Это позволило почти без потерь осуществить семь крупных конвоев летом – осенью 1941 г. К навигации 1942 г. сосредоточение крупных сил германского ВМФ изменило ситуацию на морских коммуникациях Арктики. Первые тяжелые потери понесли в мае конвои «PQ»-15 и «PQ»-16 – из 66 судов было потоплено 16. В июне был разгромлен конвой «PQ»-17 (потоплено 23 судна из 34). В сентябре конвой «PQ»-18 потерял 13 судов из 40, несмотря на то, что численность эскорта уже немногим уступала торговым судам конвоя. После этих потерь союзники перешли к тактике малых конвоев, которые не могли становиться целью для немногочисленных крупных военных судов германского флота. Лишь после того, как в сентябре 1943 г. трем ударным группировкам британского флота удалось потопить линкор «Шарнхорст», а авиация и подводные лодки серьезно повредили мощнейший линкор «Тирпиц» (того же класса, что и «Бисмарк»), положение на арктических коммуникациях нормализовалось.

Решающие события на атлантических коммуникациях также происходили в течение 1942 – начале 1943 г. С января 1942 г. германское командование окончательно переориентировалось на подводную войну. Адмирал Дениц, приложивший огромные усилия для развития подводного флота Рейха как элитного рода войск, добился превращения строительства подводных лодок в одно из приоритетных направлений в деятельности германской индустрии. Стремительное наращивание сип в Атлантике, перенос действий немецких лодок к побережью Америки со слабо развитой системой береговой охраны, большой опыт и отличная подготовка экипажей германских подлодок – все это определило значительные потери флота союзников в 1942 г. В январе 1943 г. перед немецким подводным флотом была поставлена задача добиться стратегической победы в тотальной морской войне. В эти месяцы большой успех немецким подводникам принесла тактика «волчьей стаи» (одновременного нападения на конвои целой группы подводных лодок), а также использование «дойных коров» – больших танкерных подводных лодок, доставлявших горючее к берегам Америки. В марте 1943 г. здесь произошло самое крупное морское сражение с участием немецких подводных лодок (их соединение насчитывало до 40 кораблей). Только в ходе этой операции было потоплено 21 судно противника. Но уже в апреле – мае 1943 г. техническое совершенствование противолодочной защиты и усиление военного эскорта американских торговых судов позволили значительно уменьшить потери и обезопасить морские коммуникации. Немецкие подводные лодки были вынуждены перейти к одиночным действиям. В апреле 1943 г. Дениц в своем докладе признал провал планов тотальной подводной войны – противник ежемесячно вводил в строй больше судов, чем успевали топить немецкие экипажи. Потери же подводных лодок едва ли не были сравнимы с числом их побед. С этого времени подводный флот Германии в большей степени переориентировался на доставку стратегического сырья из Латинской Америки. «Битва за Атлантику» завершилась.

Война на Тихом океане

В начальный период второй мировой войны внешняя политика Японии окончательно переориентировалась на южное, тихоокеанское направление. Ее идеологической основой стала концепция «Великого восточноазиатского пространства» – формирования единого военно-политического, экономического, культурного пространства в Юго-Восточной Азии при тесном сотрудничестве Японии и азиатских государств, освобожденных от колониальной зависимости. Поражение в первой половине 1940 г. Голландии и Франции, тяжелое военное положение Великобритании позволили Японии в этот период начать «мирное» наступление в этом направлении. В июне 1940 г. был заключен договор о дружбе с Таиландом. В сентябре в соответствии с договором, заключенным с правительством Виши, японские войска взяли под контроль Французский Индокитай. Росло влияние Японии на остовах голландской Индии (Борнео, Суматра, Ява). После заключения с СССР 3 апреля 1941 г. договора о ненападении Япония получила возможность перейти и к вооруженной экспансии, бросив открытый вызов США и Великобритании. На протяжении 1941 г. под руководством премьер-министра японского правительства генерала Тодзио была осуществлена беспрецедентная программа подготовки военных баз, аэродромов, передислокации военно-морских сил, наращивания военного производства, мобилизации торгового флота. К началу кампании Японии удалось достичь тактического перевеса авиации в зонах будущих военных действий. Соотношение японского и американского флотов составляло 10:15 по линейным кораблям, 10:5 по авианосцам, 18:8 по тяжелый крейсерам, 111:200 по эсминцам, 64:111 по подводным лодкам. На стороне японской армии была тактическая внезапность.

7 декабря 1941 г. японская палубная авиация из соединения вице-адмирала Нагумо подвергла неожиданной массированной бомбардировке крупную американскую военно-морскую базу на Гавайских островах в Перл-Харборе. В результате было потоплено 6 американских линкоров, 1 крейсер, уничтожено примерно 300 самолетов. Японцы потеряли 28 самолетов. На следующий день была подавлена американская авиация на филиппинских аэродромах, а 10 декабря при подходе к военно-морской базе в Сингапуре японская авиация уничтожила крупнейшие корабли британского «восточного флота» – линкор «Принц Уэльский» и крейсер «Риполс». Таким образом, в первые же дни войны Японии удалось обеспечить полное стратегическое превосходство и возможность почти беспрепятственного проведения крупномасштабных десантных операций в течение нескольких месяцев. 8 декабря 1941 г. США официально объявили войну Японии, а 11 декабря Германия и Италия объявили войну США. Война на Тихом океане стала частью мировой.

Первая фаза тихоокеанской кампании длилась до весны 1942 г. Уже в декабре 1941 – январе 1942 г. японской армии удалось захватить Таиланд и Бирму, обеспечив контроль над коммуникациями в Индийском океане. Тогда же силами ударных соединений японского ВМФ при массированной поддержке авиации удалось уничтожить крупные военно-морские базы противника на Филиппинских островах и в Гонконге. В ходе двух авианалетов 8 и 22 декабря и десантных операций были также ликвидированы американские военные базы на остовах Гуам и Уэйк в центральной зоне Тихого океана. К марту 1942 г. была завершена операция по блокированию и разгрому сильного голландского гарнизона на острове Ява. В ходе этой операции 27–28 февраля в Яванском море произошло первое крупное морское сражение с участием линейных кораблей, в котором союзники потеряли 5 крейсеров и 15 эсминцев. Потери японцев оказались минимальны – повреждение трех судов. В результате в распоряжении Японии оказались экономически важные районы Голландской Индии с нефтяными месторождениями и нефтеперерабатывающими предприятиями.

Таким образом, к весне 1942 г. японские вооруженные силы взяли под контроль практически всю западную зону Тихого океана, вплотную подойдя к линии внешней обороны Австралии. Это позволило начать вторую фазу стратегического наступления, сосредоточившись на трех основных направлениях – в Индийском океане, на линии обороны Австрии и в центральной зоне Тихого океана. В апреле 1942 г. был нанесен воздушный удар по английской базе на острове Цейлон и предприняты шаги по нарушению морских коммуникаций в западной части Индийского океана. Однако здесь японский флот столкнулся с крупными соединениями британского ВМФ, оперативные действия которого стали значительно эффективнее после захвата французского Мадагаскара. Как следствие, обеспечить взаимодействие японского и германо-итальянского флотов в зоне Персидского залива и Восточном Средиземноморье так и не удалось. Приостановилось и японское наступление в южном направлении – в мае 1942 г. в сражении в Коралловом море ни одна из сторон не сумела добиться преимущества. Битва в Коралловом море стала первой, где основную роль сыграли авианосцы. С этого времени морские сражения окончательно превращаются в дуэль палубной авиации противоборствующих флотов.

С июня 1942 г. по февраль 1943 г. на тихоокеанском театре военных действий произошли решающие события, которые можно определить как коренной перелом в ходе кампании. Стремясь не упустить инициативу, японский флот попытался нанести удар по американской военной базе на атолле Мидуэй в направлении Гавайских островов. Успех этой операции мог отодвинуть линию боевых действий значительно ближе к Соединенным Штатам. Однако атака была подготовлена значительно хуже, чем нападение на Пёрл-Харбор. 4 июня американская авиация осуществила два налета на эскадру адмирала Ямамото, сконцентрированную для атаки на Мидуэй. Первая волна американских бомбардировщиков была практически уничтожена японской палубной авиацией, но в ходе второго налета американцам удалось потопить все четыре авианосца противника. Погибло несколько сотен наиболее подготовленных японских летчиков. Военной мощи Японии был нанесен сокрушительный удар. Американская эскадра контр-адмирала Спрюэнса потеряла один авианосец.

С августа 1942 г. японский флот предпринимал безуспешные попытки закрепиться в архипелаге Соломоновых островов на подступах к Австралии. Основные бои развернулись у острова Гаудал-канал, базирование на аэродроме которого позволяло японской авиации эффективно действовать в районе архипелагов Фиджи и Самоа. Обе стороны несли колоссальные потери. Но мощь американской промышленности позволяла не только восполнять потери, но и устойчиво наращивать мощь флота. Япония же начала проигрывать экономическую войну. Сознавая необратимость перехода инициативы к противнику, японская Ставка приняла 30 сентября 1942 г. новый план продолжения военных действий – «Основные принципы ведения войны». В нем предусматривался переход к обороне по радиусу Курильских островов, района Южных морей, Новой Гвинеи и Бирмы, усиление военных действий против китайского правительства Чан-Кайши, предотвращение вступления в войну СССР, укрепление обороны метрополии. С уходом в феврале 1943 г. японского флота из архипелага Соломоновых островов коренной перелом в войне на Тихом океане завершился.

Африканский театр военных действий

Военные действия в Африке начались 3 июля 1940 г. В ходе операции «Катапульта» британские вооруженные силы предприняли попытку захвата французских боевых кораблей, сосредоточенных в портах Александрии, Орана, Алжира, Касабланки, Дакара. Только в Египте французские моряки предпочли сдаться добровольно, тогда как в остальных случаях произошли локальные боевые столкновения. Это послужило поводом для разрыва вишитским правительством отношений с Великобританией. Колониальная администрация Марокко, Алжира, Туниса, Дакара осталась верной коллаборационистскому режиму. На сторону деголлевского движения Сопротивления перешли колонии Экваториальной Африки – Чад и Камерун. После неудачной попытки подразделений «Сражающейся Франции» при поддержке британского флота атаковать крепость Дакар в августе 1940 г. и ответной атаки ВМФ Франции на Гибралтар ситуация в Северо-Западной Африке стабилизировалась на длительное время.

В Восточной Африке во второй половине 1940 г. происходило накапливание сил итальянской группировкой, сосредоточенной в Абиссинии, Эритрее, Итальянском Сомали, а также Триполитании и Киренаике. Уже к концу лета она насчитывала 350 тыс. чел. На обширной территории от Палестины до Кении, контролируемой британскими вооруженными силами, находился достаточно слабый и распыленный контингент численностью до 100 тыс. чел. Тем не менее итальянской армии не удалось использовать свое преимущество. Лишь небольшая группировка противника, блокированная в Британском Сомали, была разгромлена войсками маршала Грациани в августе 1940 г. В сентябре началось итальянское наступление в Северной Африке на ливийско-египетской границе, а также локальные операции в Судане и Кении. В связи с началом итало-греческой войны осенью 1940 г. эти действия были приостановлены, что дало возможность британским войскам подготовить контрнаступление. 9–10 декабря группировка «Нил» генерала Вильсона прорвала фронт в Египте. Развивая наступление, англичане осадили мощную крепость Тобрук на побережье Киренаики. В январе гарнизон Тобрука капитулировал. Итальянские войска отошли в Триполитанию. В ходе этих боев англичанам удалось полностью разгромить восемь дивизий противника. Лишь переброска в феврале в Триполитанию немецкого танкового корпуса генерала Роммеля стабилизировала ситуацию. В свою очередь, захват острова Крит позволил значительно укрепить британские коммуникации в Средиземноморье и обеспечить постоянное пополнение сил в Восточной Африке. После непродолжительной паузы в феврале 1941 г. началось наступление англичан в Кении, Судане, Эритрее. Наиболее упорные бои развернулись в марте в Абиссинии, куда британские войска вторглись с трех направлений. В апреле итальянская группировка была разгромлена, а в мае ее остатки капитулировали в районе озера Тана. Тогда же англичанам удалось и уничтожить итальянскую эскадру в Красном море.

В Северной Африке инициативой завладели немецкие войска. В апреле Роммель предпринял первую попытку наступления, не имея перевеса в силах, но исключительно эффективно используя маневренность своих танковых соединений и господство в воздухе. Британские войска начали отступление по побережью и к концу апреля стабилизировали фронт на границе Египта и Киренаики. В Тобруке остался сильный английский гарнизон. С потерей в мае 1941 г. острова Крит британская армия в последующие месяцы сосредоточила усилия на укреплении своих позиций в Восточном Средиземноморье. В мае англичанами был захвачен район Мосул на территории Ирака. В стране началось восстание против диктаторского прогерманского режима, завершившееся восстановлением монархии. В июне британский экспедиционный корпус вторгся в Сирию и Ливан – на территории, подмандатные Франции. Несмотря на ожесточенное сопротивление французских войск, верных правительству Виши, в начале июля британская армия одержала здесь полную победу. Окончательное закрепление позиций Великобритании на Ближнем Востоке произошло после совместного с СССР вторжения в Иран в августе 1941 г.

К осени 1941 г. активные военные действия в Северной Африке возобновились. 18 ноября под руководством нового командующего британскими войсками генерала Окинлека началась операция «Крусейдер» по прорыву линии фронта западнее Тобрука. Несмотря на явное преимущество в танках и самолетах, а также тактическую внезапность наступления англичанам первоначально не удалось деблокировать крепость. Более того, Роммель предпринял силами своего танкового корпуса рискованный, но чрезвычайно эффектный рейд по тылам британских войск. Лишь полное господство британской авиации в воздухе и угроза окружения вынудили немцев вновь отступить к Тобруку, а в начале декабря и совсем снять осаду крепости. К концу года фронт стабилизировался у Эль-Агейла на границе Триполитании и Киренаики. В этих боях немецкие и итальянские войска потеряли соответственно 13 тыс. чел. и 20 тыс. чел., британские – 17 тыс. чел.

После успешной осенне-зимней кампании британское командование рассчитывало на продолжительную паузу в ведении боевых действий, однако вскоре ситуация вновь разительно изменилась. После переброски на Сицилию с восточного фронта второго воздушного флота люфтваффе под командованием Кессильринга и активизации налетов на Мальту с полным господством британской авиации в небе над африканским театром военных действий было покончено. Дениц тогда же передислоцировал в Средиземное море 25 подводных лодок. В результате атак немецких подводников только в конце ноября – декабре 1941 г. британская средиземноморская эскадра потеряла авианосец, линкор, крейсер. Еще два линкора были сильно повреждены, и в полной боевой готовности к концу декабря оставалось лишь три крейсера. Все это позволило восстановить снабжение итало-немецких войск в Триполитании. Уже 21 января 1942 г. корпус Роммеля предпринял наступление в обход прибрежной полосы укреплений противника и за счет быстрых маневров вынудил англичан начать отступление к границе Египта. Вторая фаза наступления началась 27 мая с нового внезапного флангового рейда немецкого танкового корпуса. Используя тактику маневренной войны в условиях пустыни, нанося неожиданные удары небольшими танковыми соединениями, Роммель лишил противника инициативы и навязал тяжелые оборонительные бои на плохо подготовленных позициях. В результате стремительной атаки 20–21 июня немцам даже удалось захватить «с ходу» крепость Тобрук. Лишь в июле они были остановлены на укрепленной линии у Эль-Аламейна в 100 км от Александрии.

К осени 1942 г. англичанам удалось значительно усилить свою группировку в Египте, возглавленную генералом Монтгомери. Плохо подготовленные сентябрьские атаки немецко-итальянских войск, не получавших достаточных подкреплений, не увенчались успехом. Приближалась кульминация боевых действий на африканском театре. 23 октября британские войска перешли в общее наступление в районе Эль-Аламейна. Неся тяжелые потери, они все же вынудили противника к отступлению и приступили к планомерному продвижению по прибрежной зоне. 8 ноября в Алжире началась десантная операция англо-американских войск под командованием генерала Эйзенхауэра. Им противостояла 200-тысячная группировка французских войск, верных вишистскому правительству Пэтена. Какого-либо серьезного сопротивления эти войска не оказали, за исключением подразделений французского ВМФ в Оране и Касабланке. С назначением адмирала Дарлана (до недавнего времени – заместителя Пэтена) главой французской администрации, а главнокомандующим французскими вооруженными силами в Северной Африке генерала Жиро, бежавшего годом ранее из немецкого плена, политические отношения с французскими колониями были урегулированы.

С открытием нового фронта в Северо-Западной Африке немецкие и итальянские соединения начали отступление на территорию Туниса и заняли укрепленную линию «Марет». С каждым месяцем численное превосходство англо-американских войск увеличивалось. Понимая, что противник накапливает силы для решающего удара, Роммель предпринял в феврале 1943 г. последнюю попытку переломить ход событий. Его танковые части прорвали боевые порядки американских войск и в течение 10 дней громили их тылы. Однако соотношение сил было слишком неравным. В марте последние атаки немцев были отбиты, а затем в течение полутора месяцев их тунисская группировка была полностью уничтожена. Бои завершились 12 мая.

Открытие второго фронта. Разгром нацистской Германии

Коренной перелом в ходе второй мировой войны вызвал распад гитлеровского блока. В Германии и странах – ее сателлитах нарастал внутриполитический кризис, экономика работала на пределе возможностей. Правительственные круги Румынии, Финляндии, Болгарии, Венгрии предпринимали попытки установить неофициальные дипломатические контакты с представителями антигитлеровской коалиции для обеспечения возможности сепаратного мира и выхода из войны. В этих странах и на оккупированных территориях ширилось движение сопротивления, превращающееся в серьезную военную и политическую силу. После кампании 1943 г. Германия окончательно переходит к стратегической обороне, пытаясь измотать и обескровить противника в ожесточенных боях, а также надеясь на углубление внутренних противоречий в антигитлеровской коалиции. СССР, США, Великобритания, напротив, стремятся использовать свой явный перевес и навязать противнику борьбу на нескольких фронтах до его полного уничтожения. С этой точки зрения принципиальное значение приобрело открытие второго фронта в Европе силами англо-американской армии.

Сложность предстоящей крупномасштабной десантной операции заставила союзников несколько раз откладывать ее сроки и в качестве первого шага избрать высадку на далекой от основного театра военных действий Сицилии. Это вторжение осуществилось в ночь на 10 июля 1943 г. Несмотря на численный перевес итало-германских войск, остров был освобожден достаточно быстро – сказался низкий моральный боевой дух и дезорганизованность итальянских частей, а также решительная поддержка местных жителей, в том числе знаменитого преступного синдиката-мафии, весьма пострадавшего от преследований фашистского режима Муссолини. В правительственных кругах самой Италии нарастал глубокий политический кризис. Его развязка наступила 25 июля, когда Муссолини был смещен с поста премьер-министра решением Большого фашистского совета – высшего органа власти государства. Его преемником стал маршал Бадольо, начавший сепаратные переговоры с англо-американским командованием. Военные действия на Сицилии завершились к 17 августа, когда последние немецкие части были переправлены на континент. 3 сентября 1943 г. новое итальянское правительство подписало перемирие, по условиям которого вся территория страны предоставлялась союзникам для создания баз, а флот и авиация сосредотачивались для передачи англо-американским войскам. Муссолини был арестован, однако 12 сентября в результате операции немецких десантников освобожден, переправлен на север страны, где в городе Сало сформировал новое правительство. Страна оказалась расколотой, а итальянская армия практически перестала существовать. В Северную Италию стали вводиться немецкие соединения, тогда как англо-американские войска высадились на юге страны. 13 октября правительство Бадольо объявило о состоянии войны с Германией, окончательно перейдя на сторону союзников. Боевые действия в Южной Италии велись довольно пассивно. Немецким войскам удалось стабилизировать фронт на укрепленных позициях южнее Рима. Отзыв в декабре 1943 г. из Италии генералов Эйзенхауэра и Монтгомери для подготовки новой десантной операции во Франции показал, что итальянский фронт превратился во вспомогательный.

Переход под контроль союзников средиземноморского региона позволил вернуться к вопросу об открытии второго фронта на наиболее важном направлении – в Западной Европе. Политическое решение по этому поводу приняла Тегеранская конференция руководителей СССР, США и Великобритании, состоявшаяся в конце ноября 1943 г. Была достигнута договоренность о высадке англо-американских войск во Франции к началу лета 1944 г. В мае в Италии силами группы армий под командованием генерала Александера было предпринято наступление на итальянском фронте, сковавшее немецкую группировку. 4 июня союзники вступили в Рим. 6 июня 1944 г. в соответствии с планом «Оверлорд» в Нормандии в зоне Ла-Манша началась высадка войск во главе с генералом Эйзенхауэром. Для ее проведения был сосредоточен огромный флот – более 6 тыс. судов. Союзникам удалось обеспечить значительный перевес в силах. 86 американским, английским, французским дивизиям (включая 25 бронетанковых) противостояло 59 немецких дивизий (включая 10 танковых) из группы армий «Б», сосредоточенных для обороны побережья от Голландии до Луары. В Южной Франции находилась немецкая группа армий «Г» в составе 21 дивизии. 11 тыс. самолетов союзников в зоне десанта противостояли 500 самолетов люфтваффе, из которых лишь 160 находились в полной боевой готовности.

Отлично подготовленная десантная операция позволила союзникам сразу же захватить инициативу и создать в течение первых недель боев плацдармы, достаточные для концентрации основных сил. 25 июля началось общее наступление, но темпы его были невысоки. Сопротивление немецких частей оказалось более сильным, чем предполагалось, а союзное командование не смогло сразу обеспечить эффективное взаимодействие своих войск. В этот ответственный момент огромную роль сыграло французское движение Сопротивления. Практически вся страна была охвачена вспышками вооруженных выступлений. С 18 августа началось восстание в Париже. На последнем этапе его поддержали подоспевшие танковые войска генерала Леклерка – часть тех французских соединений, которые принимали участие в высадке союзников. 15 августа в ходе операции «Энвил» была осуществлена высадка англо-американских войск в районе Марселя. Понимая бесперспективность дальнейших боевых действий на территории Франции, германское командование начало отвод своих войск к северу. Соединения союзников почти беспрепятственно преследовали противника до границ Франции. Однако попытка с ходу прорвать старые укрепления «линии Зигфрида» не удалась. В сентябре линия фронта стабилизировалась вдоль южной границы Нидерландов, у западной границы Германии до Люксембурга и южнее до границ нейтральной Швейцарии. Всего за это время на западном фронте вермахт потерял около 460 тыс. человек убитыми и ранеными, союзники – 225 тыс. человек.

Стратегия дальнейших действия вызывала разногласия среди союзного командования. Эйзенхауэр настаивал на проведении наступления на широком фронте с главным ударом в устье Шельды. Английский генералитет выдвинул идею концентрированного удара севернее Арденн с прорывом на территорию Германии. На Квебекской конференции руководителей США и Великобритании в сентябре 1944 г. было принято решение поддержать предложение Эйзенхауэра. С 17 сентября развернулись наступательные операции вдоль всей северной границы Франции и в Сааре. Однако большого эффекта они не имели. Несмотря на большие потери и численный перевес противника немецкие части устойчиво удерживали все стратегические позиции на «линии Зигфрида». Более того, сформировав из 21 дивизии, включая 7 танковых, ударную группировку, немецкое командование нанесло 16 декабря сильный контрудар в районе Арденн. Как и в 1940 г., танковый клин преодолел труднодоступную горную местность и устремился в тыл американских войск. Положение союзников становилось критическим. Глубина прорыва к 23 декабря составила до 100 км. 31 декабря немцы перешли в наступление в Эльзасе. 1 января массированным ударом 1000 самолетов люфтваффе уничтожили на аэродромах 260 английских и американских самолетов. Лишь острая нехватка резервов не позволила развить этот успех. Тем не менее к началу 1945 г. положение на западном фронте оставалось достаточно сложным для союзников. Окончательный разгром Германии был предопределен успехом стратегического наступления Красной армии в 1944 г.

К началу 1945 г. советское командование готовило план нового стратегического наступления с целью окончательного разгрома Германии. Несмотря на обреченность гитлеровского режима вермахт имел достаточно сил для сопротивления. В германской армии еще находилось более 9 млн человек, свыше 110 тыс. орудий, 7 тыс. самолетов, 13 тыс. танков. Гитлер рассчитывал на то, что упорные бои на территории Германии ускорят распад коалиции союзников и выход из войны Великобритании и США. Однако при всех растущих политических противоречиях между советским и англо-американским руководством для обеих сторон была очевидна первоочередная необходимость военного разгрома и полной ликвидации нацизма. Более того, сложная обстановка на западном фронте заставила советское командование даже ускорить проведение наступления. Оно началось 12 января на центральном участке фронта. Успех Висло-Одерской операции позволил освободить территорию Польши и блокировать восточно-прусскую группировку противника. К середине апреля она была разгромлена. Одновременно развивалось и крупномасштабное наступление в направлении Будапешта, Братиславы и Вены. Окончательное освобождение Венгрии, большей части Чехословакии и Австрии создало условия для решающего удара советской армии на берлинском направлении, а также для активизации англо-американских войск на западных границах Германии. В феврале – марте, преодолев укрепления «линии Зигфрида», союзники вышли к Рейну и завершили окружение рурской группировки противника. В первой половине апреля англо-американские соединения стали выходить к Эльбе, встречаясь с двигавшимися навстречу советскими частями. Окончательный удар по нацистской Германии был нанесен в ходе Берлинской операции, которая началась 16 апреля. Штурм Берлина и подавление последних очагов сопротивления на территории Германии в целом завершились ко 2 мая. Накануне генерал Кребс от имени Геббельса и Бормана, возглавивших режим 30 апреля после самоубийства Гитлера, обратился к советскому командованию с просьбой о перемирии. 8 мая Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции.

Разгром Германии поставил вопрос о послевоенном урегулировании. Особо важное значение в этом отношении имели Крымская (февраль 1945 г.) и Потсдамская (июль – август 1945 г.) конференции руководителей СССР, США и Великобритании, посвященные «выработке твердых основ будущего мира». Главным на обеих конференциях был вопрос о будущем самой Германии. Согласно решениям конференций предусматривался раздел этой страны на четыре оккупационные зоны – советскую, американскую, английскую и французскую. Берлин также был разделен на четыре сектора. Предусматривались роспуск всех вооруженных сил и демонтаж военной промышленности Германии, объявление вне закона германского фашизма и милитаризма, наказание военных преступников и т. д. Был создан специальный Международный трибунал, который организовал Нюрнбергский процесс по делу главных военных преступников, состоявшийся с 20 ноября 1945 г. по 1 октября 1946 г.

Окончание войны на Тихом океане. Итоги второй мировой войны

Летом 1943 г. ударная группировка американских войск под командованием генерала Макартура и адмирала Нимица начала освобождение Соломоновых островов и Новой Гвинеи. Японская армия и флот утратили стратегическую инициативу, но оказывали ожесточенное сопротивление. Японское руководство готовилось к обороне метрополии и одновременно активизировало меры по сколачиванию коалиции государств Юго-Восточной Азии. С этой целью была предоставлена независимость Бирме, Филиппинам, создано временное правительство Свободной Индии, заключен договор с Таиландом о возвращении ему ряда островных территорий. Однако создать прояпонскую коалицию так и не удалось. Растущее национально-освободительное движение в этом регионе было направлено как против бывших колонизаторов, так и против японских захватчиков.

К осени 1943 г. американским войскам удалось локализовать последние очаги сопротивления на западном побережье Новой Гвинеи, а также на островах Гилберта и Соломоновых островах. Следующей целью стал архипелаг Маршалловых островов. В январе 1944 г. американские вооруженные силы атаковали также крепость на острове Трук – ключ к архипелагу Каролинских островов. С февраля началось освобождение Марианских островов. Ожесточенные бои в этом регионе шли до августа 1944 г. Американские войска с успехом применяли тактику «прыжков» – действий рассредоточенных небольших мобильных группировок авианосцев, линкоров и десантных судов против опорных баз противника. В июне у Марианских островов состоялось самое большое морское сражение тихоокеанской кампании, в котором приняли участие более полутора тысяч самолетов палубной авиации с обеих сторон. В составе японского флота в нем участвовали 9 последних авианосцев, 3 из которых были потоплены. К концу лета наиболее важные опорные базы японцев на архипелагах были ликвидированы. Американский флот прочно контролировал центральную зону Тихого океана. Осенью 1944 г. японское командование в последний раз попыталось внести перелом в ход войны – в соответствии с планом «Кацу» был подготовлен контрудар в районе Филиппинских островов с широким применением камикадзе (летчиков-смертников) и морских пловцов-диверсантов. Американцы понесли в этих боях серьезные потери, но для японского флота борьба за инициативу окончилась катастрофично – он перестал существовать как маневренное соединение.

С начала 1945 г. японская армия сосредоточилась лишь на обороне метрополии и ближайших подступов к ней. Казалось, Япония стоит на грани краха. Однако растянувшиеся коммуникации затрудняли эффективные наступательные действия американских сил. Флот США имел подавляющее преимущество, но Япония обладала огромной, почти 7-милионной сухопутной армией. Авиация метрополии в два раза превышала палубную авиацию американского ВМФ. Японская армия отличалась высоким боевых духом. Впервые американское командование ощутило изменение характера боевых действий во время сражения за остров Окинава на дальних подступах к Японии. Имея колоссальное преимущество в силах, американский флот потратил почти три месяца на захват острова, понеся существенные потери. После окончания этих боев в мае 1945 г. активность обеих сторон значительно сократилась. Американское командование попыталось вынудить Японию к капитуляции, применив новое оружие массового поражения. 6 августа американская авиация, сбросив на город Хиросиму атомную бомбу, впервые использовала против враждебной стороны атомное оружие. Буквально за несколько минут огромный город был превращен в руины, 250 тыс. человек погибло, а десятки тысяч людей либо оказались искалеченными, либо обречены на медленную смерть. 9 августа вторая атомная бомба была сброшена на город Нагасаки. Однако военного эффекта эти меры не имели.

Ускорить поражение Японии удалось лишь со вступлением 9 августа в войну на Тихом океане СССР. Советская армия освободила от японских войск Курильские острова и Сахалин, разгромила миллионную квантунскую армию Японии в Манчжурии, внесла существенный вклад в освобождение Корейского полуострова от японской оккупации. 2 сентября 1945 г., осознав неизбежность поражения, японское командование подписало акт о капитуляции на борту американского линкора «Миссури» в Токийской бухте. Тем самым был положен конец второй мировой войне.

Вторая мировая война стала самой разрушительной и опустошительной войной в мировой истории. Более 50 миллионов человек было убито и десятки миллионов ранено и искалечено, тысячи городов лежали в руинах, а экономика многих стран находилась в катастрофическом положении. Важнейшим итогом войны явился военный разгром агрессивного блока Германии, Италии и Японии, стремившихся к созданию «нового мирового порядка». Фашизм был уничтожен как общественная система, альтернативная и демократии, и коммунизму. В ходе войны было положено начало формированию системы международных отношений, основанной на принципах мирного сосуществования. Сокрушительный удар был нанесен по колониальной системе. В то же время складываются предпосылки для дальнейшего углубления геополитического раскола мира. В результате войны неизмеримо возросло влияние СССР, который превратился в одну из двух сверхдержав, способную возглавить мировой лагерь социализма и создать один из полюсов нового миропорядка. В самом СССР победа в войне укрепила позиции сталинского режима и привела к закреплению авторитарной модели «догоняющего развития». В капиталистическом мире окончательно закрепилось безусловное лидерство США, ставших самой могущественной экономической и военно-политической державой. В то же время в самом западном блоке сформировалась группа стран, переживших тяжелое поражение в ходе войны, стоявших на пороге качественной трансформации общественного строя на принципах посттоталитарной демократизации. Именно в Германии, Италии, Японии сложились предпосылки отказа от гегемонистских принципов внешней политики и формирование потенциала «экономического чуда» – завершения ускоренной модернизации в условиях демократического строя, поиска «третьего пути» индустриального развития, складывания черт постиндустриального типа общественных отношений.

Глава 3. Страны Северной Америки в 1900–1945 гг.

§ 1. Эра прогрессизма. США в начале XX в.

Превращение США в великую мировую державу

Конец XIX – начало XX в. ознаменовались стремительными темпами социального и экономического развития США, которые начали претендовать на равновеликое, если не большее, место среди традиционных великих держав. Эти претензии имели под собой более чем убедительные основания.

В последней трети XIX в. в США сложились весьма благоприятные условия для бурного экономического развития. Этому способствовала прежде всего победа капиталистического Севера над рабовладельческим Югом в Гражданской войне 1861–1965 гг. Завершился процесс заселения и освоения всей территории США от Атлантического до Тихого океана, что, в свою очередь, стимулировалось нарастанием следовавших друг за другом волн иммигрантов из европейских стран. Исчезла «граница», отделявшая освоенные земли от так называемых «свободных» земель. Беспрецедентно расширился внутренний рынок. Все это положило начало новой эре в американской истории – эре индустриализма.

Особо важное значение при этом имело географическое положение страны, изолированной от остального мира двумя океанами, что обеспечивало ей относительную безопасность от возможных военных посягательств со стороны других великих держав и давало возможность концентрировать главные усилия на развитии экономики.

Важнейшим фактором, способствовавшим быстрому экономическому развитию страны, явилось также наличие богатейших запасов угля, нефти, железа, меди и других полезных ископаемых, что избавляло американских предпринимателей от необходимости ввозить нужное для промышленного производства сырье из-за рубежа. Нельзя не отметить также тот факт, что американцы проявили незаурядные способности и деловую хватку в области открытий и изобретений, которые быстро внедрялись в промышленное производство. Это давало возможность постоянно повышать технический уровень производства.

Уже к 1885 г. по объему производимой продукции США превзошли Великобританию, являвшуюся в то время крупнейшей индустриальной державой мира. О впечатляющих достижениях страны свидетельствует тот факт, что к концу века она потребляла больше энергии, чем Германия, Франция, Австро-Венгрия и Италия вместе взятые. За период между окончанием Гражданской войны и началом XX века добыча угля в Америке выросла на 800 %, производство рельсового проката – на 523 %, длина железнодорожной сети – на 567 %, а производство пшеницы – на 256 %. Благодаря иммигрантам численность населения США удвоилась. Другими словами, Америка превратилась в мировую державу.

Особенно впечатляющих успехов американцы добились в развитии новейших в тот период отраслей промышленности, таких, как автомобильная, электрическая, нефтяная, химическая. Показательно, что уже в конце XIX в. в США довольно широко применялись электровоз, телефон, электролампы, трамвай и другие новейшие изобретения. Бурно развивалось железнодорожное строительство. Так, к 1913 г. в стране было построено и действовало более 400 тыс. км железнодорожных линий, т. е. больше, чем в Германии, Франции и России вместе взятых. Поэтому неудивительно, что в 1890 г. по объему промышленной продукции США заняли первое место в мире.

Быстрыми темпами развивалось сельское хозяйство. Уничтожение рабовладения и рабовладельческого хозяйства на Юге в результате Гражданской войны, принятие закона о гомстедах (так назывались в США земельные участки из фонда государственных земель, предоставляемые государством фермерам) и другие меры бесповоротно обеспечили капиталистический фермерский путь развития американского сельского хозяйства. Иными словами, в XX в. США вступили, имея все основания для оптимизма относительно перспектив своего развития.

Эра прогрессизма

В конце XIX – начале XX в. свободно-предпринимательский капитализм, основанный на принципах неограниченной свободной конкуренции, свободного рынка и всяческого ограничения роли государства, вступил в стадию глубокого системного кризиса. Одним из альтернативных путей выхода из этого кризиса в направлении создания корпоративного капитализма, базирующегося на принципах государственного регулирования экономики и социальной сферы, был реформизм. В США этот курс получил название «прогрессизм».

Причины поворота правящих кругов Америки к реформизму следует искать в крупных сдвигах и изменениях, произошедших в социальной, экономической, политической и духовной сферах самой Америки. Результатом и одновременно проявлением этих сдвигов стали распространение в различных слоях общества недовольства условиями жизни, засильем финансовых и промышленных магнатов, подъем социально-политических движений, охвативших самые различные слои общества – рабочий класс, фермерство, интеллигенцию, формирование радикальных взглядов среди мелкой и средней буржуазии, в интеллектуальных кругах.

Важной особенностью ситуации в США стало выдвижение на социально-политическую авансцену в самом начале века так называемого движения макрейкеров (от английских слов «muck» – грязь и «raker» – «разгребатель»), т. е. «разгребателей грязи». Участники этого движения – прогрессивно настроенные журналисты, публицисты, литераторы – развернули широкомасштабную кампанию по освещению и разоблачению неприглядных сторон американской жизни. Они вскрывали злоупотребления в различных эшелонах власти – от федеральных до муниципальных, жульнические махинации трестов, железнодорожных компаний, критиковали эксплуатацию детского труда, производство и продажу недоброкачественных медикаментов и т. п.

Широта и острота этого движения не могли оставить наиболее дальновидную часть правящего класса США равнодушной в отношении чаяний и интересов народных масс. На этом фоне и произошел их поворот к либеральным реформам и прогрессивному законодательству, главная цель которых состояла в том, чтобы сделать политику государства более маневренной и гибкой, укрепить капиталистическую систему путем расширения круга лиц, участвующих в политическом процессе. Именно прогрессистское движение положило начало всей реформистской традиции Америки, наиболее видными представителями которой стали Т. Рузвельт и В. Вильсон – в первые два десятилетия нынешнего века, Ф. Рузвельт – в 30-е гг., Дж. Кеннеди и Л. Джонсон – в 60-е гг. и Б. Клинтон – уже на исходе столетия, в 90-е гг.

О своей приверженности реформистскому курсу заявили обе главные политические партии страны – республиканская и демократическая. Уже в период предвыборной кампании 1900 г. кандидаты на пост президента США от обеих партий – республиканской (У. Макинли) и демократической (У. Дж. Брайн), учитывая настроения широких масс населения, сделали критику злоупотреблений трестов и корпораций и обещания положить конец этим злоупотреблениям основными пунктами своих предвыборных программ. Все же успех на выборах сопутствовал республиканцам, которые к тому времени стояли на более прочных позициях, нежели демократы. Их преимущество состояло прежде всего в том, что своим кандидатом они выдвинули на второй срок действовавшего в тот момент президента У. Макинли, при котором в конце XIX в. продолжался подъем американской экономики и были достигнуты заметные успехи во внешнеполитическое сфере.

Вскоре после вторичного вступления на пост президента на Макинли было совершено покушение, и 14 сентября 1901 г. он скончался от полученных ран. Это было третье в истории США убийство президента. Президентом страны в соответствии с конституцией стал вице-президент Т. Рузвельт.

Большинство историков именно приходом к власти Рузвельта датируют начало прогрессистской эры в истории США. При нем были предприняты первые шаги в направлении государственного регулирования экономики. В этом отношении особо важное значение имели принятые конгрессом по инициативе президента антитрестовские законы, призванные поставить деятельность крупных трестов и корпораций под контроль государства. Среди них выделяется закон об установлении государственного контроля над производством и продажей продовольственных товаров.

Рузвельт считал опасной чрезмерную концентрацию и централизацию капитала, что, по его мнению, угрожало дальнейшему процветанию страны, так как уничтожало конкуренцию и индивидуального предпринимателя или среднюю буржуазию – этот, по его мнению, основной класс американского общества. При этом Рузвельт особенно настойчиво подчеркивал значение государственного регулирования как средства предотвращения революции.

Хотя президентство Рузвельта можно было считать в целом успешным, все же ему с трудом удалось добиться выдвижения своей кандидатуры на пост президента от республиканской партии на выборах 1904 г. Демократическая партия выдвинула своим кандидатом мало известного стране судью О. Паркера, который придерживался консервативных взглядов. Паркер не мог соперничать с Рузвельтом, который выдвинул программу широких реформ под названием «нового национализма». Итогом президентских выборов 1904 г. стала очередная победа республиканского кандидата.

4 марта 1905 г. Т. Рузвельт торжественно вступил в должность уже как президент «по собственному праву», т. е. как избранный, а не унаследовавший этот высший пост в государстве от прежнего президента. Второй срок президентства показал, что Рузвельт был дальновидным государственным деятелем, обладавшим широким кругозором и пониманием реальных тенденций развития капитализма. Это проявилось, в частности, в принятии в 1906 г. ряда законов, существенно расширивших контроль государства над деятельностью крупных корпораций и трестов.

К ним относятся так называемый закон Хэпберна о регулировании железных дорог, законы о контроле над изготовлением пищевых продуктов и медицинских препаратов и о контроле над условиями работы в скотобойнях. Два последних закона имели особенно большое положительное значение потому, что они предусматривали введение санитарного и медицинского надзора над поступающими на рынок продуктами и медикаментами. Эффективными оказались и мероприятия администрации Рузвельта по охране природных богатств страны. Заслуга президента состоит в том, что он поднял этот вопрос до уровня общенациональной проблемы. В результате принятых мер охраняемый государственный земельный резервный фонд увеличился с 45 млн акров в 1901 г. до 150 млн акров в 1908 г.

Республиканская партия осталась у власти на новое четырехлетие. Президентом на выборах 1908 г. был избран военный министр в кабинете Рузвельта и его личный друг У. Тафт. Однако на словах декларируя приверженность реформистскому курсу своего предшественника, Тафт на деле предпринимал неоднократные попытки пересмотра этого курса. В результате он восстановил против себя широкие круги фермерского населения, мелкую и среднюю буржуазию, интеллигенцию, т. е. те круги, которые составляли социальную базу прогрессистского движения. Такое развитие событий не могло не сказаться на позициях реформистски настроенной части республиканцев. В республиканской партии, которая в течение почти полувека выступала как сплоченная сила, стал назревать раскол.

Эта тенденция особенно четко проявилась на президентских выборах 1912 г. На состоявшемся в июне съезде республиканской партии консервативная ее часть снова выдвинула своим кандидатом на пост президента У. Тафта. Однако 344 делегата съезда, представлявших прогрессивное крыло партии, демонстративно покинули зал заседаний съезда. Вскоре они объявили о создании новой – прогрессистской – партии, кандидатом которой был выдвинут Т. Рузвельт, выступивший с программой «нового национализма». Окончательно оформился раскол республиканцев. Причем этот раскол прошел по линии прогрессизма, под которым понималось требование политики либеральных реформ – от демократизации избирательного закона до государственного контроля над трестами.

Демократическая партия, которая окончательно перешла на позиции либерального реформизма, выдвинула своим кандидатом губернатора штата Нью-Джерси, известного профессора права Принстонского университета В. Вильсона. Его программа включала все требования, поддерживавшиеся прогрессистами обеих партий, такие, как снижение тарифов, проведение антитрестовских законов, принятие законов о подоходном налоге и всенародных выборах сенаторов, предоставление кредитов фермерам, создание самостоятельного министерства труда, введение восьмичасового рабочего дня на государственных предприятиях и др. Часть этих положений была заимствована из предвыборной платформы социалистической партии.

На выборах победил В. Вильсон. Этому, помимо привлекательности его программы в глазах большинства избирателей, способствовал также раскол среди республиканцев. В одном из своих первых выступлений Вильсон заявил о необходимости и даже неизбежности реформ. Первый период его правления получил название «новой свободы» или «новой демократии». «Новая демократия» продолжалась около двух лет (с вступления Вильсона на должность в марте 1913 г. по октябрь 1914 г.) и как бы завершила прогрессивную эру. Многие историки сходятся во мнении, что Вильсон был государственным деятелем крупного масштаба и высоких принципов, реформатором и идеологом мелкой и средней буржуазии, составлявшей движущую силу прогрессивного движения.

Первым делом администрация Вильсона во исполнение своих обещаний об отмене протекционизма взялась за наведение порядка в торговой сфере. Был принят специальный закон о введении нового тарифа, в соответствии с которым тарифные ставки были снижены на более чем 900 наименований товаров.

Большим достижением администрации Вильсона явилось принятие конгрессом закона о банковской реформе, или о федеральных резервных банках. В начале XX в. в США имелось 30 тыс. самостоятельных банков. Существовавшая в стране разрозненная и раздробленная банковская система не могла удовлетворить возросшие потребности корпоративного капитализма, где взаимозависимость различных компаний, корпораций, трестов многократно усилилась по сравнению с периодом господства свободно-предпринимательского капитализма. Согласно новому закону, страна была разделена на 12 районов, в каждом из которых учреждался федеральный резервный банк.

Федеральные резервные банки сами не производят банковских операций с отдельными лицами или организациями. Они скорее являются банками банков, выполняющими определенные функции (переучет, покупка и продажа векселей, предоставление ссуд и т. д.) для своих членов-банков. Федеральные резервные банки подчинялись Федеральному резервному управлению, местом пребывания которого был определен Вашингтон. В функции управления входили наблюдение и контроль за деятельностью федеральных резервных банков и акционерных банков, установление порядка и сроков пополнения золотых запасов и т. д. В дальнейшем Федеральная резервная система стала важнейшим институтом, призванным регулировать деятельность всей финансовой системы США.

В период президентства Вильсона были приняты меры по демократизации избирательной системы. С 1913 г. вошла в силу 17-я поправка к Конституции о выборах сенаторов США прямым народным голосованием. Были реализованы также другие предвыборные обещания, которые нашли поддержку и реформистски ориентированных сил. В частности, в тарифный законопроект была включена статья о подоходном налоге. Было создано министерство труда. В июле 1913 г. Вильсон подписал так называемый закон Ньюлендса, который предусматривал создание посреднического управления для предотвращения конфликтов между железнодорожными компаниями и наемными рабочими. Особенно большое значение имело рабочее законодательство. Центральное место в нем занимает так называемый закон Клейтона (по имени разработчика и инициатора сенатора Г. Клейтона), который узаконил существование и деятельность профсоюзов.

В целом, прогрессизм представлял собой реакцию различных социально-политических сил на проблемы, порожденные быстрой индустриализацией и урбанизацией, такие, как распространение трущоб и бедности, восхождение так называемых партийных организаций, получивших название «партийные машины» и тесно связанных с крупным бизнесом, стремительная концентрация финансового и промышленного капитала и т. д. Как программа социальных и экономических реформ, прогрессизм для различных общественных слоев означал разные вещи. В глазах части среднего класса он означал восстановление капитализма, основанного на принципах свободной конкуренции, ликвидацию монополий и трестов, децентрализацию экономической системы и восстановление возможностей отдельного человека, урезанных индустризацией и урбанизацией. Такие представители прогрессистского движения, как У. Дж. Брайен, Р. Лафоллет и др., провозгласили своей целью восстановление справедливой конкуренции, ответственного перед народом правительства, равные возможности для всех, введение государственного регулирования отдельных отраслей экономики и т. д.

Для новых специалистов, техников и менеджеров, которые явились продуктом и составной частью формирующейся «корпоративной Америки», прогрессизм означал необходимость достижения «порядка»: преодоление внутренне присущей капиталистической экономической системе анархии посредством введения элементов организации и стабилизации экономики. Вместе с отдельными дальновидными представителями бизнеса они ратовали за создание рациональной экономики с элементами планирования, за более эффективную систему производства и распределения. Независимо от того, следовали ли они за «новой свободой» В. Вильсона или «новым национализмом» Т. Рузвельта, прогрессисты искали пути приведения американской общественно-политической и экономической систем в соответствие с новыми условиями XX в. Ирония ситуации состояла в том, что они были новаторами «с глубоко консервативными целями». Метание между стремлением разрушить монополии и реставрировать принципы свободной конкуренции, с одной стороны, и осознанием необходимости рационализации капиталистического производства на основе научной организации и регулирования – с другой, обусловило противоречивый характер прогрессистского движения. Признавая за государством позитивную регулирующую роль в экономической и социальной сферах, все его течения в то же время объединяло стремление восстановить действенность принципов индивидуализма и свободной конкуренции.

Внешняя политика США в начале XX в.

Превращение США в великую экономическую державу не могло не сказаться на их международном статусе. Руководство страны во все более растущей степени проявляло признаки великодержавности. Первой, наиболее серьезной пробой сил в этом направлении стала испано-американская война 1898 г. С чисто военной точки зрения эта война стоила сравнительно малых потерь, в силу чего ее можно было бы посчитать незначительным эпизодом в современной военной истории. Однако она имела важные и далеко идущие политические и дипломатические последствия, поскольку ознаменовала восхождение США в качестве великой мировой державы с собственными претензиями на имперскую экспансию. К этому времени в национальном сознании американского народа произошли глубокие изменения. Вплоть до 90-х гг. большинство американцев разделяло глубокую убежденность в том, что их страна должна остаться в стороне от европейских дел и, будучи своего рода «градом на холме», дать пример демократии и мира всему остальному миру.

Однако начиная уже с 80-х гг. XIX в. новые идеи, отражавшие новые реальности, подвергали эрозии это убеждение. США, прежде всего благодаря стремительному экономическому росту, превратились в великую державу. И соответственно, в стране зрело осознание того, что она должна вести себя как подобает великой державе. После исчезновения свободных земель и американской границы стала формироваться мысль о том, что Соединенным Штатам следует искать новые выходы для постоянно растущего населения, а также сельскохозяйственного и промышленного производства. Сторонники получившего в тот период широкую популярность социал-дарвинизма утверждали, что мировая арена представляет собой джунгли, в которых неизбежны противоречия и конфликты между различными народами и странами и что выживают лишь наиболее приспособленные к жизни, т. е. самые сильные нации или государства. Многие представители американской общественно-политической и религиозной мысли проповедовали идею, согласно которой американцы должны взять на себя «бремя белого человека» и нести цивилизацию и культуру отсталым народам остального мира.

Именно на этом фоне США вступили в войну с Испанией и одновременно на путь, ведущий к положению имперской державы. Поводом к войне послужил взрыв на американском корабле «Мэн» в гаванском порту, приведший к человеческим жертвам. Хотя Испания была готова возместить нанесенный ущерб и идти на существенные уступки, чтобы избежать войны, она тем не менее решительно отвергла официальное требование США вывести свои войска с Кубы и признать ее независимость. В апреле 1898 г. конгресс уполномочил президента Мак-Кинли использовать военную силу для изгнания испанских войск с острова.

После нанесения поражения испанским войскам на Кубе американский экспедиционный корпус обратил свое оружие против последнего испанского владения в Карибском море – острова Пуэрто-Рико. Тем временем американские военно-морские силы во главе с коммодором Дж. Дьюи 1 мая 1898 г. в бухте Манилы разгромил устаревшую испанскую флотилию.

Война завершилась заключением 20 декабря того же года в Париже мирного договора между двумя странами, согласно которому Испания признала независимость Кубы и уступила Соединенным Штатам Пуэрто-Рико и Гуам. Сложнее обстояло дело с другим испанским владением – Филиппинскими островами. Под давлением деловых кругов, мечтавших о том, чтобы превратить эту страну в форпост для проникновения на Дальний Восток, президент Мак-Кинли принудил Испанию продать острова США за 20 млн долл.

О поддержке американцами этого акта свидетельствует тот факт, что на президентских выборах 1900 г. Мак-Кинли сравнительно легко одержал победу над кандидатом демократической партии У. Дж. Брайеном. При этом в соответствии с так называемой «поправкой Теллера» конгресс США объявил, что США не будут аннексировать Кубу. Тем не менее в 1903 г. американское руководство вынудило ее подписать договор, согласно которому Куба по сути дела превратилась в протекторат США. Гавайские острова, аннексированные по решению конгресса 7 июля 1898 г., получили в 1900 г. статус территории и, соответственно, превратились в часть США.

В итоге, после 1898 г. США стали важной тихоокеанской державой и получили доступ к громадному китайскому рынку. Необходимо отметить, что в 90-х гг. после того, как Великобритания, Франция, Россия и Япония разделили территорию от Маньчжурии до южного Китая на сферы влияния, китайский рынок оказался закрытым для остальных стран. При поддержке Великобритании 6 сентября 1899 г. государственный секретарь США Дж. Хэй обнародовал так называемую доктрину открытых дверей, суть которой состояла в том, чтобы всем странам были предоставлены одинаковые возможности для торговли и инвестиций капиталов в Китае.

В тот период такие заявления не могли иметь серьезных последствий, поскольку США не были готовы поддержать политику открытых дверей с помощью силы. Но тем не менее почти все администрации вплоть до 40-х гг. рассматривали ее в качестве краеугольного камня американской политики на Дальнем Востоке. Президент Т. Рузвельт внимательно следил за ходом русско-японской войны 1905 г. с целью как защиты политики открытых дверей, так и поддержания баланса сил на Дальнем Востоке. Кстати, именно американское правительство выступило посредником при переговорах Японии и России по вопросу о заключении мирного договора.

В период администрации республиканского президента У. Тафта США приняли на вооружение так называемую «дипломатию доллара», одна из главных целей которой состояла в том, чтобы вытеснить европейских кредиторов с бассейна Карибского моря и тем самым, усилив влияние США, противодействовать революционным выступлениям в регионе. Одним из ее результатов стало вовлечение Америки в гражданскую войну в Никарагуа, приведшее к сохранению у власти реакционного и крайне непопулярного режима. Показательно, что В. Вильсон, пришедший к власти в 1912 г., резко осуждал дипломатию доллара. Однако в условиях обострения внутриполитической ситуации в странах Карибского бассейна Вильсон продемонстрировал не меньшую, чем Т. Рузвельт и У. Тафт, решимость защищать американские интересы, прибегая при этом к силовым методам. Частые революции и страх вмешательства европейских стран в латиноамериканские дела вынудили Вильсона навязать Никарагуа в 1915 г. американский протекторат и марионеточное правительство, а также осуществить в 1916 г. военную оккупацию Доминиканской Республики. В том же году Америка купила у Дании за 25 млн долл. Вирджинские острова, чтобы не допустить их возможную передачу Германии.

Уже с 90-х гг. XIX в. в правящих кругах США зрели планы строительства на Панамском перешейке межокеанского канала, который соединил бы Атлантический океан с Тихим. Самым серьезным препятствием на пути осуществления этих планов стало правительство Колумбии, в составе которой была Панама. Когда американцы убедились в том, что Колумбия не склонна сотрудничать с ними в этом деле, они спровоцировали выступление сторонников отделения территории нынешней Панамы и образования самостоятельного государства. После объявления независимости Панамы президент Т. Рузвельт распорядился подготовить специальный договор, касающийся перешейка, с новыми панамскими властями. По американо-панамскому договору, подписанному в 1904 г., США получили в аренду на 99 лет территорию перешейка, отведенную под строительство межокеанского канала, который был введен в эксплуатацию в 1914 г.

Важнейшей вехой на пути утверждения США как великой военно-политической державы стало их участие в первой мировой войне. Необходимо отметить, что большинство американцев были настроены против вступления страны в войну. Они были убеждены, что война идет где-то далеко и никак их не касается. США формально не были связаны ни с одной из соперничавших сторон. Поэтому неудивительно, что уже 4 августа 1914 г., т. е. через несколько дней после начала войны, В. Вильсон торжественно обещал, что Соединенные Штаты до конца сохранят нейтралитет, и призывал американский народ к неукоснительному его соблюдению.

Однако почти с самого начала войны американцы убеждались в том, что война в Восточном полушарии, как бы далеко оно ни находилось, оказывает все более возрастающее влияние на экономическую жизнь страны. В действительности нейтралитет носил скорее формальный характер, поскольку почти с самого начала войны правящие круги США были на стороне Антанты. Это, в частности, проявилось в том, что крупнейшие американские корпорации с огромной для себя выгодой выполняли военные заказы стран Антанты. Более того, вскоре после начала военных действий Соединенные Штаты стали главным внешним источником продуктов питания и сырьевых материалов, а также амуниции для английской и французской армий. В дополнение к этому администрация Вильсона разрешила союзным правительствам получить в США займы более чем в 2 млрд долл. для военных нужд. В то же время американское правительство всячески препятствовало усилиям Германии установить эмбарго на вооружения.

Постепенно в правящих кругах США нарастали настроения в пользу вступления в войну на стороне стран Антанты. Вскоре по всей стране была развернута соответствующая пропагандистская кампания. Переломным событием, радикально изменившим отношение американцев к данному вопросу, явилось торпедирование германской подводной лодкой 7 мая 1915 г. у южного побережья Ирландии без предупреждения английского лайнера «Лузитания», следовавшего из Нью-Йорка в Англию, в результате чего среди других было убито 128 американцев. Немаловажное значение имело также развязывание Германией неограниченной подводной войны как с военными, так и с пассажирскими торговыми судами. В результате у США по сути не оставалось иной альтернативы, как постепенно ввязаться в войну на стороне Антанты.

4 марта 1917 г., когда Вильсон второй раз вступил в должность президента, в Вашингтоне чувствовалось, что вступление в войну неизбежно. Через две недели германские подводные лодки потопили три американских корабля. 2 апреля Вильсон обратился в Конгресс с предложением объявить состояние войны между США и Германией. Конгресс быстро и подавляющим большинством одобрил резолюцию об объявлении войны Германии, и 6 апреля Вильсон подписал ее.

Правительство США предприняло целый комплекс мер по переводу экономики страны на военные рельсы. Прежде всего был установлен государственный контроль над всеми важнейшими сферами жизни общества. Были национализированы железные дороги, введено рационирование продуктов питания и горюче-смазочных материалов, управление военными отраслями экономики установило жесткий контроль над промышленностью, началось широкомасштабное строительство торгового флота, правительство ввело репрессивные меры для предотвращения забастовок. Оппозиция войне свелась к минимуму после принятия Закона о шпионаже 1917 г.

В то же время Комитет по вопросам общественной информации приступил к мобилизации публицистов, журналистов, ученых для развертывания широкомасштабной пропаганды в поддержку войны. В итоге к весне 1918 г. население и экономика страны оказались поставленными на службу тотальной войны. Впервые в американской истории была укомплектована громадная армия почти в 4 млн человек.

В целом американский вклад в чисто военном измерении по своим масштабам был сравнительно мал по сравнению с вкладом союзников. Но по ряду других показателей усилия США сыграли немаловажную роль в победе над центральными державами. Так, военно-морской флот предоставлял корабли, которые помогли Англии восполнить потери от действий германского подводного флота. Американский экспедиционный корпус под командованием генерала Першинга численностью в 1 млн 200 тыс. человек, переброшенный во Францию к сентябрю 1918 г., привел к резкому изменению баланса сил на западном фронте в пользу союзников. Все это способствовало окончанию войны в ноябре 1918 г., т. е. на год раньше, чем планировали военные стратеги.

Вступление в войну и роль США в послевоенном урегулировании продемонстрировали всему миру, что эта страна превратилась в мировую державу. Более того, американские руководители сразу же стали претендовать на первые роли в мировой политике и в своих заявлениях отнюдь не скрывали подобных намерений. Будучи убежден в возможности искоренения всех причин войн, Вильсон провозгласил главной целью вступления США в войну «сохранение мира для демократии». Когда ему не удалось убедить руководителей Великобритании и Франции выступить совместно с США с заявлением о целях войны, 8 января 1918 г. Вильсон выступил в Конгрессе с посланием «Четырнадцать пунктов». В нем он требовал положить конец традиционной дипломатии, которая, по его словам, являлась причиной войн в прошлом.

В качестве средства предотвращения войн он предлагал открытую дипломатию, свободу мореплавания, непредвзятое решение требований колоний, всеобщее разоружение, ликвидацию искусственных торговых преград, и, самое главное, учреждение Лиги наций, призванной обеспечить мир, территориальную целостность и независимость ее членов. Следует отметить, что американская делегация во главе с Вильсоном сыграла немаловажную роль на Парижской конференции и в разработке основных положений Версальского мирного договора, а также в создании Лиги наций.

Однако сразу после окончания войны во внутриполитической жизни США перевес взяли изоляционистские настроения. Конгресс отказался ратифицировать Парижский ирный договор и тем самым наложил вето на вступление США в Лигу наций, идея создания которой во многом принадлежала Вильсону.

§ 2. США в период «просперити»

«Нормальные времена»

Демократы намеревались взять реванш на предстоявших в 1920 г. президентских выборах. Вильсон утверждал, что эти выборы станут «великим и торжественным референдумом» по вопросу о Лиге наций. Однако к первым послевоенным президентским выборам демократическая партия пришла сильно ослабленной. Поскольку болезнь приковала Вильсона к постели, о его выдвижении кандидатом на пост президента на третий срок не могло быть и речи. Тем более что в американской истории не было еще такого прецедента.

Демократы выдвинули своим кандидатом губернатора штата Огайо Дж. Кокса. Его положение на выборах было безнадежно. Помимо проблем, связанных с жесточайшей критикой внешнеполитического курса администрации Вильсона, в разгар предвыборной кампании разразился экономический кризис, который противники приписали экономической политике демократов. Нельзя забывать, что и в Америке любые экономические неурядицы всегда оказываются не в пользу правящей партии.

Несмотря на все усилия Дж. Кокса, кандидат республиканцев У. Гардинг одержал победу. К тому же группа из 31 известного республиканца, придерживавшаяся политики участия США в международных делах, выступила с заявлением о том, что избрание Гардинга президентом будет лучшей гарантией членства США в Лиге наций. При анализе причин победы Гардинга следует учесть, что в послевоенный период среди широких слоев американского народа было распространено недоверие к иностранцам и радикалам, которых они считали ответственными за войну. Октябрьская революция в России 1917 г. и ряд других событий еще больше усилили это недоверие. Расовые столкновения и забастовки рабочих внесли в него дополнительную лепту. Эти настроения, в частности, нашли отражение в так называемой «охоте на красных», в ходе которой любые проявления недовольства приписывались заговору коммунистов и анархистов и многие прогрессивные деятели подвергались гонениям. Поэтому победа Гардинга многими наблюдателями не без оснований рассматривалась как результат отказа американского народа от вильсоновского интернационализма и реформ эры прогрессизма.

Во время войны экономика США росла бурными темпами. Американские бизнесмены наживались на крупных военных заказах. Пользуясь тем, что в условиях войны европейские компании вынуждены были ограничить свою деятельность в остальном мире, американский бизнес наращивал экспансию почти во всех регионах земного шара. Придя к власти, республиканцы провозгласили курс на возврат Америки к «нормальным временам». Под этим подразумевались прежде всего стимулирование рыночных принципов и сокращение регулирующей и контролирующей роли государства в экономике. Были значительно ослаблены ограничения, наложенные на корпорации и тресты антитрестовскими законами.

Высокая хозяйственная конъюнктура в военные годы ослабила оппозицию фермеров, профсоюзов и городской мелкой буржуазии в отношении крупных корпораций и монополий. Средства массовой информации, кинофильмы, школы и университеты начали на все лады воспевать крупных промышленников и финансистов как капитанов индустрии, руководителей трестов – как гениев процветающей Америки. Верховный суд США, в котором вакантные места были заполнены консервативно настроенными сторонниками республиканской администрации, отражая господствовавшие в стране настроения, одобрял те законы, которые были направлены на защиту интересов бизнеса в ущерб организованному рабочему движению. Был взят курс на ревизию основных положений закона Клейтона и антитрестовского закона Шермана 1890 г., которым придавалась антипрофсоюзная направленность.

В то же время министр торговли Г. Гувер в четыре раза увеличил численность своего министерства с целью способствовать росту экономики, созданию профессиональных ассоциаций и установлению сотрудничества между трудом и капиталом. Министр финансов А. Мэллон, один из самых богатых людей в стране, решительно сокращал налоги, особенно на богатых, а также государственные расходы.

Необходимо отметить, что 20-е гг. характеризовались стабилизацией мировой капиталистической экономики. Летом 1921 г. наметился выход экономики США из кризиса, а в 1922 г. наступил промышленный подъем. Заговорили о процветании американской экономики. И действительно, американская экономика начала развиваться бурными темпами. Так, в период с 1922 по 1929 г. производство стали в стране поднялось на 70 %, нефти – на 156 %, автомобилей – на 255 %. За тот же период валовой национальный продукт возрос на 54 %. К 1929 г. национальный доход США составлял 44,8 % от общемирового промышленного производства, тогда как на Германию приходилось 11,6 %, Великобританию – 9,3 %, Францию – 7 %, Советский Союз – 6 %.

Поэтому неудивительно, что руководители государства и экономики претендовали на то, чтобы Америка в ближайшем будущем заняла то место в мировом хозяйстве, которое до первой мировой войны занимала Англия, а Нью-Йорк – место Лондона в качестве мирового кредитора. Эти претензии отнюдь не были лишены оснований, поскольку уже во время войны США из должника превратились в одного из ведущих мировых кредиторов. Кривая хозяйственной конъюнктуры постоянно поднималась вверх; правительство гордилось ростом числа автомобилей и протяженности автомобильных дорог.

Летом 1923 г. во время путешествия на Аляску президент Гардинг забелил и умер. На президентском посту, согласно Конституции, его сменил вице-президент К. Кулидж. Один из парадоксов американской истории состоит в том, что Кулидж, по всеобщему признанию, один из самых посредственных президентов Америки, удостоился необычно большого внимания со стороны средств массовой информации. О нем написано множество книг, статей, памфлетов. Кулидж, по мнению многих наблюдателей, весьма удачно выражал дух средней Америки.

Именно Кулиджу принадлежит фраза: «Дело Америки – это бизнес», которая стала знаменитой. Ему во многом повезло, что он возглавил правительство США в лучшие для американской экономики послевоенные годы, когда чуть ли не весь капиталистический мир склонялся перед Нью-Йорком как перед кредитором. Когда Кулидж принял дела, «процветание» было в разгаре. В период с 1922 по 1929 г. дивиденды от акций поднялись на 108 %, прибыли корпораций – на 76 %, заработная плата – на 33 %. В 1929 г. американские производители продали более 4 млн 455 тыс. автомобилей, т. е. один автомобиль на каждые 27 человек. Банкиры и промышленники требовали больше власти, больше свободы для экономической деятельности. Экономия средств и невмешательство в хозяйственную деятельность стали центральными лозунгами администрации Кулиджа. Благоприятная экономическая конъюнктура способствовала спаду забастовочной борьбы рабочего класса, активности профсоюзного движения и фермерских движений, ослаблению выступлений социального протеста.

Поэтому не удивительно, что на президентских выборах 1924 г. кандидат республиканской партии одержал довольно легкую победу над кандидатом демократической партии Дэвисом. На сей раз Кулидж стал президентом уже «по собственному праву», т. е. в результате победы на всенародных выборах.

Второй срок президентства Кулиджа протекал под флагом процветания или, как говорили в самой Америке, «просперити». Оно развивалось на основе научных и технических достижений довоенного и военного периодов. Особенно быстрыми темпами развивались новые отрасли промышленности – автомобильная, электротехническая, радиотехническая и др. США принадлежит приоритет во внедрении в промышленность массового производства и стандартизации, которые стали девизом американского капитализма.

Массовое производство опирается на мощную базу механической и электрической энергии. Можно сказать, что изобретение и широкомасштабное внедрение электрического мотора изменили сам облик предприятий. Многочисленные колеса и ремни, сложная паутина придаточных механизмов между двигателями и станками быстро исчезают с американских предприятий. В широких масштабах внедряется усовершенствованная конвейерная система. А это, в свою очередь, в совокупности со стандартизацией способствовало заметному росту производительности труда. Суть стандартизации состоит в том, что тысячи заводов специализируются на изготовлении идентичных деталей. Процесс производства предельно упрощается. Производя одни и те же детали, работники повторяют одни и те же движения с точностью автомата.

Период просперити характеризовался беспрецедентным ростом жизненного уровня широких слоев населения. Новые потребительские товары, такие, как радиоприемники, телефоны, холодильники и, прежде всего, автомобили, стали общепринятыми атрибутами повседневной жизни. Благодаря широкому внедрению системы потребительского кредита покупать эти товары для многих американцев не составляло особой трудности. Все более широкое распространение получали газеты, журналы, кинотеатры, джаз-оркестры и т. д., внося в жизнь людей разнообразие.

Своеобразным барометром процветания и символом американской экономики стал автомобиль. Следует отметить, что автомобиль появился одновременно в Старом и Новом Свете. Но широкое применение легковых автомобилей стало особенностью Америки. Большое значение для развития автомобильной промышленности имели американские расстояния. Здесь некоторые штаты по своей территории превосходят такие страны, как Италия или Великобритания. Немаловажное значение имело и то, что американцы на протяжении всей истории страны как бы всегда «находились на колесах» – в поисках земель, заработков, лучшей доли. Развитие автомобильной промышленности шло одновременно со строительством разветвленной сети автомобильных дорог, что, в свою очередь, способствовало развитию внутреннего рынка.

В результате в первое послевоенное десятилетие дистанция, отделяющая Американский капитализм от европейского, постоянно увеличивалась. Еще во время войны по объему экспорта США заняли первое место в мире. А в 1929 г. впервые Англия уступила первое место Америке по такому важному показателю, как общий оборот внешней торговли. В одном из январских номеров 1925 г. ведущая нью-йоркская газета «Нью-Йорк таймс», приводя цифры роста национального богатства США, изобразила мифологических героев-богачей Креза и Мидаса преклоняющимися перед Дядей Сэмом. И действительно, согласно статистическим данным, оглашенным на Международной экономической конференции в Женеве в 1927 г., на долю США приходилось 40 % мирового производства каменного угля, около 50 % стали и около 70 % нефти. Показательно, что, по данным американской статистики, в среднем на каждую семью этой страны приходилось около 15 тыс. долл. богатства и около 3 тыс. долл. годового дохода. По меркам тех времен это были большие деньги, поскольку доллар с тех пор в несколько раз подешевел.

Но вместе с тем для этого периода было характерно возрождение расистских, антисемитских и антикатолических умонастроений, Ку-клукс-клана, особенно в сельских районах. В начале 20-х гг. численность членов Ку-клукс-клана достигала 5 млн человек, причем он контролировал правительства многих городов и даже штатов. Довольно сильным влиянием пользовались протестантские фундаменталистские движения. Одним из самых заметных проявлений популярности фундаментализма стал судебный процесс над школьным учителем биологии в Дейтоне (штат Теннесси) Дж. Скоупсом за нарушение действовавшего во многих южных штатах закона, запрещавшего обучение дарвиновской теории эволюции. Успехом фундаменталистов стало принятие в 1919 г. восемнадцатой поправки к Конституции США о запрещении производства, продажи и транспортировки спиртных напитков. Введение этого закона сделало в 20-х гг. незаконную торговлю спиртными напитками весьма прибыльным делом, что, в свою очередь, способствовало росту организованной преступности. Эта поправка была отменена лишь в 1933 г. с принятием двадцать первой поправки к конституции.

В 1928 г., когда состоялись очередные президентские выборы, американская экономика достигла пика подъема. Республиканцы, на все лады превознося успехи американского капитализма, утверждали, что в США найден путь к бескризисному развитию, что ключ к такому развитию лежит в руках республиканской партии. И, соответственно, избирателям внушали, что, если они хотят, чтобы экономика и дальше развивалась по восходящей, они должны голосовать за республиканского кандидата Г. Гувера, выдвинутого национальным съездом республиканской партии, состоявшимся летом 1928 г.

На выборах, естественно, победил Гувер с солидным отрывом в 6 млн голосов от А. С. Смита – кандидата демократов, первого в истории США католика ирландского происхождения, выдвинувшего свою кандидатуру на этот пост. Сторонники Гувера называли его великим организатором, великим инженером и филантропом, способным повести американский народ от успехов к еще большим успехам. Когда в марте 1929 г. Гувер вступил в Белый дом, почти все были уверены, что Америке обеспечено еще четыре года экономического процветания.

Великий экономический кризис

Но осенью того же года на Нью-Йоркской бирже наступили грозные дни. Не прошло и четырех месяцев после вступления Гувера на пост президента, как процветавшая до сих пор экономика оказалась на пороге невиданного доселе краха. Утром 24 октября 1929 г. началась неслыханная паника на Уолл-стрит – сердцевине американского бизнеса. Пустым блефом были победные реляции о бескризисном развитии экономики и оптимистичные прогнозы о предстоящих «четырех годах процветания». Биржевой крах в Нью-Йорке стал началом катаклизмов всемирного масштаба, которые в литературе получили название великого экономического кризиса 30-х гг.

Экономический кризис 30-х гг. сильно ударил по экономике США. Кризис перепроизводства во многих сферах экономики привел к резкому падению акций даже самых крупных и солидных компаний. На бирже началась самая настоящая паника, за которой последовала цепная реакция банкротств. Прекратили свою деятельность 10 тыс. банков и свыше 135 тыс. фирм. О размахе кризиса свидетельствует тот факт, что в 1932 г. производство упало до 53,8 % от докризисного уровня. Кризис коснулся почти всех слоев и групп населения: рабочих, служащих, ученых, чиновников, представителей творческой интеллигенции и свободных профессий, предпринимателей. В стране насчитывалось 17 млн безработных. Кризис обернулся настоящим бедствием для американских фермеров, которые, не находя сбыта своей продукции, прибегали к массовому убою скота, пускали зерно на топливо, выливали молоко в реки.

Правительство республиканской партии во главе с Г. Гувером, придерживавшееся традиционных идей неограниченного свободного рынка и свободной, ничем не ограниченной конкуренции, продемонстрировало свою беспомощность и неспособность решать назревшие социальные и экономические проблемы. В 1930 г. начались так называемые «голодные походы» безработных на Вашингтон и другие крупные города с требованием принять срочные меры для исправления создавшегося положения. В декабре 1932 г. аналогичный поход на Вашингтон организовали ветераны войны. Но власти сурово расправились с их организаторами и участниками. С помощью конницы и слезоточивого газа лагерь, развернутый под столицей, был разогнан.

Результатом такой недальновидной политики администрации республиканцев явилось то, что на президентских выборах 1932 г. они потерпели сокрушительное поражение от демократической партии во главе с известным политическим деятелем того времени Ф. Д. Рузвельтом. Рузвельт считается одним из немногих великих президентов США. И действительно, после А. Линкольна правительство США не возглавлял политический и государственный деятель такого масштаба. А до Линкольна такими мерками измерялись только Дж. Вашингтон и Т. Джефферсон.

§ 3. Эпоха «Нового курса»

«Новый курс» Ф. Рузвельта

Ф. Рузвельт родился в богатой семье (он приходился дальним родственником бывшему президенту США Т. Рузвельту). Он получил превосходное образование. Его детские и юношеские годы протекали в роскоши. Однако с самого начала своей политической деятельности он обнаружил незаурядное понимание общественно-политических реальностей. Как сторонники, так и противники отмечали его стойкость и мужество, умение угадывать и формулировать потребности и устремления широких слоев населения. Следует отметить, что в 1921 г. в возрасте 39 лет после купания в холодной воде он был парализован и на всю последующую жизнь оказался прикованным к креслу-каталке. Рузвельт смело выступал против устаревших политических принципов и программ. Уже будучи губернатором штата Нью-Йорк, он показал, что ему была чужда идея невмешательства государства в экономическую и социальную жизнь общества.

Демократическая партия одержала победу также и в Конгрессе. Утверждая, что страна нуждается в экспериментах, Рузвельт выдвинул довольно смелую широкомасштабную программу реформ под названием «Новый курс», призванную разрешить вставшие перед страной проблемы. Само выражение «Новый курс» было взято из выступления самого Рузвельта на съезде демократической партии по случаю выдвижения его кандидатуры на пост президента от этой партии 2 июля 1932 г. Говоря о неэффективности политики администрации президента-республиканца Г. Гувера, которая не могла вывести страну из тяжелейшего экономического кризиса, Рузвельт заявил о необходимости разработки и реализации «Нового курса» (new deal) в интересах «зарытого человека». Широкую популярность получили его слова, сказанные им в инаугурационной речи 4 марта 1933 г.: «Единственное, чего мы должны страшиться, – это сам страх».

Социальные и экономические программы администрации президента Ф. Д. Рузвельта в 1933–1939 гг. привели к беспрецедентному расширению вмешательства федерального правительства в важнейшие сферы жизни страны, особенно в экономическую и социальную. Выступив против традиционной американской политики невмешательства государства в экономику, «Новый курс» с самого начала основывался на признании необходимости системы государственного регулирования экономики. На государство возлагалась задача регулирования экономической деятельности и социальных процессов в обществе.

С целью контроля и вмешательства в эти стороны жизни общества были созданы специальные органы и учреждения. В рамках реализации этой программы были приняты законы, внесшие существенные изменения в политический курс правящих кругов страны. Большая часть законодательных актов «Нового курса» была разработана и принята в первые три месяца президентства Рузвельта, которые получили название «Ста дней».

Одна из главных целей правительства состояла в облегчении участи огромного числа безработных. Было создано множество учреждений и агентств, перед которыми была поставлена задача оказать срочную помощь нуждающимся и создать временные рабочие места путем привлечения безработных, особенно молодежи, к так называемым общественным работам (строительство дорог, уход за национальными парками, уборка улиц и т. д.). До 1935 г. администрация Рузвельта концентрировала внимание на восстановлении промышленности и сельского хозяйства. С целью стимулирования промышленной активности была создана Национальная администрация восстановления, наделенная широкими полномочиями по разработке промышленных кодексов, регулирующих деятельность профсоюзов, цены, продолжительность рабочего дня, детский труд, коллективные договора и т. д. «Новый курс» включал в себя задачу создания механизма регулирования финансовой системы страны с тем, чтобы более не допустить краха фондовой биржи, подобного происшедшему в октябре 1929 г.

Банковская катастрофа, разразившаяся в США в день прихода Рузвельта в Белый дом в начале марта 1933 г., заставила новое правительство заняться прежде всего проблемой банков. Декретом президента 6 марта 1933 г. были закрыты все банки. Их стали открывать постепенно по мере смягчения ажиотажа, вызванного паникой, и проверки их финансового положения. В соответствии с двумя законами, принятыми в июне того же года, был усилен контроль государства над всей банковской системой страны.

Продолжалась забастовочная борьба, которая стала немаловажным фактором, способствовавшим признанию профсоюзов и принятию соответствующих законов. Необходимо отметить, что в самом американском рабочем движении также шла ожесточенная борьба за формы организации, основные направления и методы отстаивания своих прав. Господствующие позиции в рабочем движении продолжала занимать Американская федерация труда (АФТ), которая, будучи основана на цеховых принципах, придерживалась соглашательского курса в отношениях с предпринимателями. Постепенно все более растущий вес в ней приобретали сторонники более решительных действий, организации профсоюзов не по цеховому, а по производственному принципу. В 1936 г. сторонники этой линии вышли из АФТ и создали собственную самостоятельную организацию – Конгресс производственных профсоюзов (КПП). В 1938 г. в АФТ насчитывалось 3,6 млн членов, а в КПП – 3,7 млн.

Поэтому естественно, что в 1935 г. внимание администрации Рузвельта переключилось на меры, направленные на оказание помощи рабочим и другим группам городского населения. Был принят Закон о создании Национальной администрации по оздоровлению промышленности (сокращенно названной НРА), который наделял правительство полномочиями вмешиваться в деятельность частных предприятий, устанавливая объемы производства, уровень цен, длительность рабочего дня и т. д. Специальным пунктом этого закона (п. 7а) предпринимателям предписывалась обязанность признавать на своих предприятиях профсоюзы и заключать с ними коллективные договоры, призванные гарантировать права трудящихся. В целях уменьшения безработицы Закон предусматривал также организацию общественных работ (благоустройство улиц, строительство дорог, электростанций, жилищ, озеленение и т. д.) за счет государства. В 1935 г. было выделено 5 млрд долл. на создание 3,5 млн рабочих мест. Администрация общественных работ, созданная в 1933 г., предоставила рабочие места в строительстве. Была принята программа, предусматривающая создание в общественном секторе 2,5 млн рабочих мест специально для молодежи.

Немаловажное значение имел Закон о сельском хозяйстве, который преследовал цель положить конец перепроизводству сельскохозяйственной продукции путем сокращения посевных площадей и уменьшения поголовья скота, скупки государством хлопка, зерна, мяса, их переработки и хранения на государственных складах. В развитие п. 7а Закона о промышленности был принят специальный Закон о трудовых отношениях, который по имени предложившего его сенатора стал известен как Закон Вагнера, принятый конгрессом США в 1935 г. Этот закон в значительной степени расширил полномочия федерального правительства в области регулирования отношений между рабочими и работодателями и усилил влияние и власть профсоюзов. Для реализации этих целей было создано Национальное бюро трудовых отношений.

Закон предусматривал не только признание профсоюзов, но и наказания за «нечестную трудовую практику» предпринимателей, прибегавших к преследованию профсоюзных руководителей, найму на работу штрейкбрехеров и другие неблаговидные действия по отношению к профсоюзам.

Самыми далеко идущими из всех программ «Нового курса» стали меры по социальному страхованию, осуществленные в 1935 и 1939 гг. Они предусматривали пособия по старости и потере кормильца, выплаты по безработице и страхование по нетрудоспособности. Одно из центральных мест среди мер, предпринятых администрацией Рузвельта, занимал Закон о социальном обеспечении, в соответствии с которым впервые в истории США была введена государственная система пенсий и пособий. В 1938 г. в некоторых отраслях промышленности были введены максимальная продолжительность рабочего дня и минимальная заработная плата.

Все эти законы и мероприятия имели своей целью преодоление наиболее острых и чреватых социальным взрывом проблем. Внеся значительный вклад в реформирование существующей системы, реформы Рузвельта стали инструментом сохранения капитализма. Давая отпор тем, кто обвинял Рузвельта во враждебности к предпринимательскому классу и чуть ли не в социализме, известный американский историк А. М. Шлезингер писал, что он спас капитализм от ошибочной политики самих капиталистов. Противники реформ отнюдь не сложили оружия. С началом относительной стабилизации экономики они развернули наступление на администрацию демократов под предлогом неконституционности принятых мер и законов. В результате ряд законодательных актов, в том числе Закон о промышленности, были отменены.

Но тем не менее противникам реформ не удалось повернуть вспять ход событий. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что на очередных президентских выборах 1936 г. Рузвельт снова одержал победу. «Новый курс» стал одним из поворотных пунктов в истории США. С этого времени система государственного вмешательства в экономическую и социальную сферы, которая постоянно расширялась и совершенствовалась, стала важнейшим элементом американской государственно-политической системы. Тем самым реформы, реализованные в рамках «Нового курса», заложили прочный фундамент американской разновидности государства благосостояния.

Именно успехом «Нового курса» отчасти можно объяснить тот факт, что на президентских выборах 1940 г. демократическая партия снова, уже в третий раз, выдвинула Рузвельта своим кандидатом на пост президента. Очередная его победа объяснялась также тем, что в Европе уже бушевала война и США неуклонно втягивались в нее. Руководствуясь известной оговоркой – «На переправе коней не меняют», большинство американских избирателей проголосовали за известного всей стране и показавшего свою дееспособность действующего президента.

Исключительность этого события состоит в том, что Рузвельт – единственный в американской истории президент, который три раза подряд выдвигал свою кандидатуру и столько же раз одержал победу в борьбе за пост президента страны. Более того, на следующих президентских выборах, состоявшихся в 1944 г., т. е. в период, когда американские войска уже принимали активное участие в боевых действиях против стран оси, Рузвельт был выдвинут кандидатом на пост президента уже четвертый раз и тоже одержал победу.

Внешняя политика США в межвоенный период

Во внешней политике в течение всего первого послевоенного десятилетия Вашингтон уделял основное внимание финансово-экономическим вопросам – увеличению заграничных капиталов, расширению внешней торговли, завоеванию новых рынков. Администрации президентов Гардинга и Кулиджа предпринимали шаги в направлении обеспечения мира, поддерживая политику разоружения. На Вашингтонской морской конференции 1921 г. государственный секретарь США Ч. Э. Юз принял участие в переговорах по заключению первого в истории эффективного соглашения о сокращении вооружений. Но в целом правительство США придерживалось узконационалистической, изоляционистской политики. Это, в частности, проявлялось в том, что оно не считало необходимы сотрудничать с Лигой наций и настаивало на том, чтобы европейские страны расплачивались с американскими долгами военного времени.

В 1922 г. в соответствии с актом Фордни – Маккамбера правительство США подняло таможенные тарифы на иностранные товары. Были также введены существенные ограничения на иммиграцию. Под давлением организованного рабочего движения, которое было убеждено в том, что новые иммигранты отнимают рабочие места у американских граждан, а также разного рода патриотических организаций, полагавших, что часть иммигрантов могут быть радикалами, конгресс принял Закон об ограничении иммиграции, а в 1924 г. – Закон о национальном происхождении, который устанавливал квоты, ограничивающие ежегодное число иммигрантов цифрой 164 тыс. человек, а после 1 июля 1927 г. – 150 тыс. человек. Суть закона состояла в дискриминации иммигрантов из Южной и Восточной Европы и полном запрете иммиграции из Азии.

Позитивные изменения во внешнеполитическом курсе США произошли в период президентства Ф. Рузвельта. В ноябре 1933 г., с опозданием на 16 лет, американское правительство признало Советский Союз и установило с ним дипломатические отношения.

Еще в 20-е гг. правящими кругами США были предприняты меры по улучшению отношений со странами Латинской Америки. Это дало возможность Ф. Рузвельту осуществить в этом регионе курс, получивший название политики «Доброго соседа». Демонстрируя установку на невмешательство во внутренние дела других государств и выведя американские войска из бассейна Карибского моря, Рузвельт добился роста престижа Соединенных Штатов в регионе.

В 30-е гг. в условиях обострения международной обстановки и нарастания угрозы новой мировой войны Вашингтон продолжал проводить политику изоляционизма, дистанцирования от конфликтов в остальном мире, особенно в Европе. На фоне подготовки Италии к агрессии в Эфиопии в 1935 г. конгресс США принял Закон о нейтралитете, запрещающий продажу американского оружия воюющим сторонам, не делая при этом различия между агрессором и жертвой агрессии. Еще более строгий закон был принят с началом гражданской войны в Испании в 1936 г. Он по сути дела наказывал республиканское правительство этой страны, тогда как мятежники во главе с генералом Франко получали помощь от фашистской Италии и нацистской Германии.

Однако реальные процессы и события все более убеждали самую дальновидную часть правящих кругов Америки в том, что она уже не может изолироваться от остального мира двумя океанами. Уже в тот период впечатляющие успехи новых технологий, в частности развитие авиации, постепенно уменьшали действенность фактора географической удаленности США от ведущих центров мировой политики. Эти явления совпали с появлением агрессивных диктаторских режимов в Европе и Азии – режимов, враждебных демократическим обществам и стремящихся разрушить Версальскую систему и послевоенное статус-кво.

В бассейне Тихого океана Рузвельт продолжал гуверовскую политику непризнания завоеваний Японии в Азии. Когда эта страна в 1937 г. совершила агрессию против Китая, администрация демократов начала фактический отход от политики изоляционизма. Заявив, что война похожа на болезнь, Рузвельт призвал миролюбивые страны установить «карантин» на агрессивные государства, хотя и сказал, что это заявление не будет иметь политических последствий. В декабре того же года, когда японская авиация потопила в реке Янцзы американскую канонерку, пришлось отказаться от мер возмездия из-за сильного сопротивления общественности всякому вмешательству в события, происходившие за рубежом.

Однако после нападения Германии на Польшу в сентябре 1939 г. Рузвельт созвал специальную сессию конгресса с целью пересмотреть Закон о нейтралитете с тем, чтобы разрешить продажу оружия воюющим странам по принципу «наличные деньги – товар», фактически имея в виду лишь Великобританию и Францию. С падением Франции в июне 1940 г. произошел резкий поворот в общественном мнении США в сторону оказания всемерной помощи Великобритании.

Именно в этих изменившихся условиях Америка вынуждена была окончательно отказаться от политики изоляционизма и нейтралитета и вступить во вторую мировую войну на стороне антигитлеровской коалиции. Вероломное нападение японской авиации на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор на Гавайских островах 7 декабря 1941 г. окончательно разрешила сомнения даже самых ярых противников участия Америки в войне. Вскоре конгресс США объявил войну сначала Японии, а затем и Германии.

При этом американские руководители исходили из понимания того, что победа фашизма и японского милитаризма может стать реальной угрозой самому физическому существованию США. Враждебная держава, контролирующая Европу, и, что хуже, комбинация враждебных держав, контролирующих Евразию, приобрела бы потенциальное военное превосходство над Новым Светом. В этих обстоятельствах Америка превратилась бы в осажденную крепость, вынужденную мобилизовать все людские и материальные ресурсы для защиты от вооруженных до зубов диктаторских режимов.

§ 4. Канада в 1900–1945 гг.

Канада в начале XX в. (1900–1914 гг.)

По протяженности территории, природным богатствам, экономическому и политическому развитию Канада к началу XX в. занимала совершенно особенное положение в Британской колониальной империи. Еще в 1837 г. Антиколониальная революция там была с трудом подавлена англичанами. Под угрозой потери своих североамериканских владений Великобритания предпочла завершить революционный процесс сверху, пойдя на серьезные уступки и предоставив Канаде самоуправление.

Экономический подъем, пережитый Канадой в середине XIX в., способствовал утверждению власти новой местной политической элиты, тесно связанной не только с иностранным, но и с канадским банковским и торгово-промышленным капиталом. На этом фоне резко возросло национальное самосознание канадцев, усилилось стремление к политическому объединению колониальных провинций в единое государство. Было образовано ответственное перед парламентом правительство, и с 1848 г. национальная элита получила политическую власть. Невыгодная для канадской промышленности тарифная политика Великобритании подтолкнула правящие круги провинций к заключению в 1854 г., когда метрополия была поглощена Крымской войной, Договора о взаимности с США, предусматривавшего свободную торговлю некоторыми видами товаров между соседними странами. Гражданская война в США стала дополнительным внешним фактором в борьбе Канады за самоуправление. Потворство англичан южным конфедератам дало повод для выдвижения американцами экспансионистских претензий в отношении британских колоний в Северной Америке. Угроза аннексии Канады Соединенными Штатами стала восприниматься в Англии как вполне реальная после приобретения североамериканской республикой в 1867 г. у России за символическую сумму территории Аляски, что резко усилило стратегические позиции американцев в Западном полушарии.

Правившая в Англии либеральная партия предприняла меры для содействия процессу объединения североамериканских владений в федерацию. В 1867 г. британский парламент принял решение об образовании доминиона Канада. Актом о Британской Северной Америке была создана конфедерация из четырех крупных провинций, что положило начало единому канадскому государству со столицей в Оттаве. Этот Акт стал Конституцией Канады. День вступления закона в силу – 1 июля – отмечается как День конфедерации – национальный праздник образования Канадского государства.

Получив статус самоуправляющейся территории, Канада осталась в составе Британской империи. По государственному строю она была объявлена парламентской монархией. Главой государства по-прежнему являлась английская королева, которая олицетворяла высшую законодательную и исполнительную власть. Монаршей властью в Канаду с представительскими целями назначался генерал-губернатор. Он обладал правом созыва и роспуска канадского парламента, продления его полномочий, а также ратификации законов по представлению премьер-министра Канады. При генерал-губернаторе имелся Тайный Совет, в который входили члены королевской семьи, председатели палат парламента, министры и некоторые другие лица. Генерал-губернатор назначал членов Верховного суда Канады. Законодательную власть при покровительстве английского монарха осуществлял двухпалатный парламент. Его нижняя палата избиралась с учетом нормы представительства провинций. Верхняя палата (сенат) состояла из лиц, пожизненно назначенных генерал-губернатором. Конституционная практика ограничивала сенаторов выполнением не законодательных, а законосовещательных функций. Исполнительная власть реализовывалась правительством, возглавляемым лидером партии, имевшей большинство в нижней палате. Кабинет, как правило, формировался из состава депутатов и был подотчетен парламенту.

Акт 1867 года делал Канаду по форме государственного устройства федерацией. Королевскую власть в четырех объединившихся провинциях представляли лейтенант-губернаторы, назначаемые генерал-губернатором по представлению правительства Канады. На провинциальном уровне действовали также однопалатные законодательные собрания и региональные правительства, которым подчинялись местные органы самоуправления.

Становление доминиона в форме федерации носило прогрессивный характер и соответствовало объективным потребностям развития страны. Разрозненные региональные хозяйственные комплексы были в результате объединены в самообеспеченную национальную экономику, работавшую в рамках складывавшегося единого внутреннего рынка и привлекавшую значительные иностранные инвестиции. После объединения правящие круги Канады проводили «национальную политику», направленную на увеличение товарности сельского хозяйства, создание отечественной промышленности с использованием иностранного капитала и привлечением квалифицированной рабочей силы из Европы.

Политическая жизнь страны определялась деятельностью ведущих массовых партий Канады. Двухпартийная система, сложившаяся в стране в середине XIX в. по британскому образцу, попеременно приводила к власти Либеральную и Консервативную партии, представлявшие различные фракции канадских правящих кругов. Среди консерваторов преобладали крупные землевладельцы и промышленники восточных приморских провинций, а также горнопромышленники Британской Колумбии. Все они в той или иной степени были ориентированы на британский капитал и связаны с политикой метрополии. Либеральная партия опиралась на поддержку зажиточных фермеров и купцов Квебека, широкие фермерские слои Запада, а также представителей торгового и банковского капитала центральных и восточных провинций. Эти группы населения выступали за развитие внешнеэкономических связей Канады, «свободную» торговлю, выход на близлежащие американские рынки. Постепенно упрочивалась тенденция к расширению их связи с американским капиталом.

После почти двухдесятилетнего пребывания у власти консервативной партии начался период либерального правления. Он был связан с деятельностью Уинфреда Лорье (1896–1911 гг.). Формируя свой кабинет, новый премьер-министр следовал установившейся практике тесного сотрудничества с представителями провинций. Взаимоотношения центра и провинций на протяжении всей истории Канады были острой проблемой, от урегулирования которой не смог уйти ни один кабинет министров. Сепаратистские тенденции в Канаде определялись наличием национальных противоречий, сложившихся еще в ходе колонизации и заселения страны европейскими иммигрантами. Первыми поселенцами в Канаде были французы, компактно разместившиеся на территории будущей провинции Квебек. В ходе колониального соперничества Англии и Франции в Северной Америке после окончания Семилетней войны в Европе французы вынуждены были уступить свои колонии в Новом Свете английской короне. Начавшаяся после этого массовая иммиграция из Великобритании изменила этнический состав населения Канады. Однако попытки ассимилировать франко-канадцев, составлявших до 40 % всех жителей страны, натолкнулись в XIX в. на противодействие господствовавшей во франкоязычной провинции Квебек католический церкви, сопротивление крупных земельных собственников, а также широкое движение населения в поддержку своей культурно-национальной самобытности.

Акт 1867 г. предоставил жителям Квебека определенные гарантии, а католическая церковь получила в соответствии с ним ряд привилегий. Англия вынуждена была поступить таким образом, чтобы ослабить сепаратистские настроения в Квебеке и сделать возможным государственное объединение англо-канадских провинций с франко-канадской. Квебек не получал по этому закону прав автономии и вынужден был подчиняться центральному правительству, расположенному на территории англоязычной провинции. Это обстоятельство постоянно поддерживало в «тлеющем» состоянии национальный антагонизм.

У. Лорье стал первым в истории страны премьер-министром – франко-канадцем и католиком. Он предпринял шаги к смягчению национальных противоречий. Важнейшим условием этого Лорье считал развитие здорового чувства патриотизма, национальной гордости, ощущения причастности к единому канадскому народу. В прессе развернулась кампания по рекламе канадских достижений. Было объявлено, что новый, XX век может стать «веком Канады». Либералы развернули программу привлечения в страну европейских иммигрантов для стимулирования экспансии в западные районы и освоения северных территорий Канады. «Золотая лихорадка» в Поркьюпайне также была широко использована в пропагандистских целях для создания привлекательного образа богатой канадской земли. Либеральный кабинет Лорье проводил гибкую политику. Был снят традиционный лозунг канадских либералов об отказе от протекционизма и взят на вооружение ряд программных положений консерваторов. За время своего пребывания у власти Лорье провел преобразования, позитивно сказавшиеся на экономической жизни государства. Среди них: строительство новой трансконтинентальной железной дороги, участие в прокладывании тихоокеанского кабеля, улучшение транспортной системы каналов, организация министерства труда и введение Закона о расследовании промышленных конфликтов, реформа почтовой службы и милиции, расширение системы холодильников и организация сельскохозяйственного экспериментирования. В 1905 г. были учреждены две новые провинции в прериях, вошедшие в состав канадской федерации.

В начале XX в. темпы экономического роста Канады увеличились. Бурный рост национальной промышленности, в основном в сфере добычи и первичной переработки сырья, сопровождался концентрацией производства и капитала, появлением собственных канадских монополистических объединений в форме трестов. Благоприятная конъюнктура на мировых рынках, снижение себестоимости транспортных перевозок и фрахта, повышенный спрос на высококачественное сырье в Европе способствовали подъему канадской экономики. Позитивно сказалось на развитии хозяйственного комплекса Канады усиление притока иностранных инвестиций не только из метрополии, но и из соседних США. В 1900–1913 гг. в страну было импортировано 2,5 млрд долл., чему способствовала государственная политика привлечения капиталов.

Были предприняты меры для пополнения рынка труда и поощрения европейской иммиграции в Канаду. Правительство У. Лорье организовало в Европе обширную пропагандистскую кампанию с целью привлечь фермеров для освоения обширных западных районов. В США с 1890 г. было официально объявлено о закрытии фронтира, поскольку резерв свободных земель на Дальнем Западе был исчерпан. В то же время территория Канады оставалась малонаселенной. С начала XX в. массовые иммиграционные потоки из Европы «отклонились» от США в сторону Канады. Более того, американский капитал, создавая промышленные филиалы крупных фирм в Канаде, приводил туда и американских рабочих. В XX в. отток населения из Канады в США прекратился и начался обратный процесс. С 1900 по 1918 г. население страны увеличилось на 64 %, а в западных провинциях возросло в четыре раза. Стало возможным создание новых территориально-административных подразделений. В 1905 г. к федерации присоединились степные провинции Альберта и Саскачеван.

Процветание новых канадских провинций базировалось на повышенном спросе на зерновые культуры. Затяжной аграрный кризис в Европе не помешал «пшеничному буму» в Канаде, где низкая себестоимость продукции при относительной дешевизне рабочей силы делали экспорт пшеницы весьма доходным. К 1910 г. Канада вывозила на мировой рынок до 13 % всего объема продаваемой там пшеницы. Канадское руководство проводило целенаправленные акции в поддержку национальной промышленности. Правительство У. Лорье выделяло государственные субсидии на поддержку канадской тяжелой промышленности. Вместе с тем для канадской индустрии даже в пору экономического подъема были характерны застойные явления. Канада наращивала экономическое могущество, но она по-прежнему оставалась колониальной страной, зависимой от притока британских капиталов и конъюнктуры на внешних рынках. Метрополия была крайне заинтересована в развитии канадских отраслей горнодобывающей промышленности, производстве сельскохозяйственного сырья и продовольствия. Канадский рынок рассматривался англичанами как емкая сфера сбыта британской промышленной продукции. Англия не была заинтересована в развитии конкурентоспособных производящих отраслей канадской индустрии. Изначально канадская промышленность создавалась ориентированной на экспорт сырья и продуктов его первичной обработки. Эти «родовые» черты канадской экономики сохраняются и в современных условиях.

Важным обстоятельством, отразившимся на ходе канадской истории, стало усиление на рубеже XIX–XX вв. англо-американского соперничества за ключевые позиции в экономике доминиона. Экспорт американского капитала в Канаду в начале XX в. резко увеличился. В условиях, когда метрополия поддерживала главным образом торговый капитал и сырьевые отрасли в Канаде, американский промышленный капитал сыграл особую роль в индустриализации преимущественно аграрной канадской экономики. Новейшая индустриальная база создавалась в Канаде при активном участии американского капитала, начиная с последней трети XIX в. Это объяснялось территориальной близостью двух стран, наличием редких минеральных полезных ископаемых в Канаде, присутствием относительно дешевой, слабо организованной в профессиональные союзы рабочей силы, наличием в Канаде рынка сбыта готовой промышленной продукции и благоприятным инвестиционным климатом, созданным правительством доминиона.

Политическая власть в доминионе лояльно относилась к проникновению американских деловых кругов в Канаду, поскольку не видела в этом угрозы своим собственным интересам. Победа промышленного капитала над торговым была отсрочена из-за сохранения колониального положения страны. Наиболее крупные состояния в Канаде создавались на основе купеческого капитала, являвшегося посредником в колониальной торговле с метрополией. В жизни страны ведущую роль играли предприниматели, занятые в обслуживании торговли с Англией. Англичане предпочитали вкладывать свой капитал в ценные бумаги, акции, в займы, оставляя без внимания рискованную промышленную сферу.

В начале XX в. в связи с перечисленным стало складываться своеобразное разделение функций между американскими монополиями и канадской торгово-финансовой олигархией. Его основу составило взаимовыгодное разграничение сфер влияния. Канадская торгово-финансовая элита сохраняла контроль над сферой обращения (кредитно-финансовыми институтами, торговлей, непромышленными отраслями, транспортом), а монополии США «осваивали» канадскую промышленность. Американцам было выгодно создавать в Канаде филиалы своих фирм, размещая производство в непосредственной близости от источников сырья, рынков рабочей силы и сбыта продукции. Уже в 1902 г. был основан канадский филиал алюминиевой компании АЛКОА. В 1904 г. Г. Форд разместил в Канаде автомобильное производство. За два десятилетия перед первой мировой войной число американских промышленных фирм, открывших филиалы в Канаде, увеличилось с 48 до 453. Американские капиталовложения в Канаде выросли более чем в пять раз. По темпам наращивания они превзошли британские инвестиции, но по общему объему уступали последним более чем в три раза. Ввоз американскими компаниями новой индустриальной технологии и оборудования, а также привлечение квалифицированных кадров поднимали уровень промышленного развития Канады.

Опасения Англии за прочность своего влияния в доминионе в условиях бурной американской экономической экспансии в начале XX в. стали использоваться канадским руководством для получения дополнительных политических уступок от британской короны. Примеру Канады следовали другие британские колонии. Принцип централизма в управлении империей оказывался все менее эффективным. В 1900 г. Англии пришлось предоставить статус доминиона Австралии, а затем Новой Зеландии и даже Трансваалю вскоре после окончания англо-бурской войны. В 1907 г. традиционная «колониальная конференция» стала называться «имперской».

В 1900 г. господствующее положение метрополии в Канаде в очередной раз пошатнулось. Начался вывод английских войск с территории доминиона. Такова была цена смягчения антианглийских настроений, поднявшихся в ходе участия канадцев в непопулярной англо-бурской войне. Премьер-министр У. Лорье вынужден был согласиться на участие страны в вооруженном конфликте, но выдвинул компромиссные условия. В Южную Африку были направлены не добровольцы для английской армии, а собственный канадский экспедиционный корпус численностью 7 тыс. человек, ставший впоследствии основой будущей канадской армии. С 1902 г. Канада получила право заниматься самообороной. В 1904 г. после реорганизации канадской милиции командование ею было передано министерству милиции и обороны Канады. Претензии Канады на самостоятельность могли быть подкреплены наличием собственного флота. Эту идею поддерживал У. Лорье. После вывода в 1910 г. последних английских войск из Канады и передачи ей британских военно-морских баз в Голифаксе на Атлантике и Эскимо на Тихом океане парламент доминиона принял закон о морской службе, но строительство канадского флота было отложено. Правительство либералов добилось в 1909 г. учреждения в Оттаве департамента иностранных дел Канады, которому были частично переданы полномочия по контролю над межимперскими отношениями и консульской службой. На имперской конференции 1911 г. Лорье настоял на обязательных консультациях с доминионами при рассмотрении любых касающихся доминионов соглашений Великобритании с другими державами.

Выборы 1911 г. проходили в обстановке острой межпартийной борьбы. Тесно связанные с руководством консерваторов пробританские финансово-промышленные круги развернули мощную кампанию противодействия договору о взаимной беспошлинной торговле с США. У. Лорье, пошедший навстречу требованиям фермеров и организовавший переговоры с американским президентом У. Тафтом, в итоге лишился поддержки банковских и промышленных кругов и проиграл на выборах лидеру консерваторов Р. Бордену. Шотландец по национальности, выходец из провинции Новая Шотландия, премьер-министр был противником сближения с США, выступая адвокатом упрочения внутриимперских связей.

Правительство Р. Бордена (1911–1917 гг.) столкнулось со множеством трудностей, связанных с начавшейся в 1913 г. экономической депрессией. Приток иностранного капитала, от которого канадская промышленность становилась все более зависимой, постоянно увеличивался. Консервативная партия проводила линию на поддержку британского капитала в Канаде. По линии государственного кредитования для финансирования железнодорожного строительства широко привлекался британский капитал. Начатое при либеральном правительстве строительство трансконтинентальных железных дорог, отвечавшее требованиям фермерства, было значительно ускорено. Наряду с частными, действовали мощные государственные железнодорожные компании. К 1914 г. все три трансконтинентальные магистрали, в основном завершившие строительство, оказались в той или иной мере под контролем канадского государства. Общая протяженность железных дорог в 1896–1914 гг. увеличилась с 26 до 49 тыс. км. Железнодорожный бум и связанное с ним хозяйственное освоение степных районов дали дополнительный толчок промышленному развитию центральных и восточных провинций. При этом производство железа, стали, продукции металлообрабатывающей промышленности росло опережающими темпами. В Канаде накануне первой мировой войны активно развивались новые отрасли промышленности: резиновая, химическая, цементная, алюминиевая и др., автомобилестроение, машиностроение. Особое значение приобрело развитие бумажной промышленности. Производство бумаги в США в связи с вырубкой лесов сократилось, а потребность в ней на мировых рынках увеличилась. Канада стала лидером в производстве и экспорте бумаги и целлюлозы.

Накануне мировой войны усилилась концентрация капитала и промышленного производства. Крупные монополии создавались в сталелитейной, текстильной, цементной промышленности и железнодорожном строительстве. Банковские слияния завершились переходом 70 % банковских ресурсов под контроль трех крупнейших банков – Монреальского, Королевского и Коммерческого. К 1913 г. 50 крупных семей контролировали третью часть национальных богатств страны. В 1912–1914 гг. сложились канадские нефтеперерабатывающие тресты, которые подчинили себе всю нефтегазовую и электротехническую промышленность. Канадская экономика сохраняла экспортную направленность. Внешнеторговый оборот Канады в 1912 г. в 10 раз превышал уровень 1890 г.

Существенные диспропорции появились в экономическом развитии различных регионов страны. 92 % предприятий были сосредоточены в восточных провинциях Канады. Своеобразием экономического развития Канады было то, что ядром государства, постепенно расширявшего свои границы, являлась первоначальная территория доминиона. Этому району принадлежали командные позиции в экономической и политической жизни федерации. Федеральное правительство при главенстве любой из двух партий выражало интересы могущественной группировки англо-канадской коммерческой и финансовой элиты Монреаля – столицы наиболее развитой англоязычной провинции Онтарио. Элита этого района обладала не только экономическими ресурсами, но и политической силой. Она выступала главным поборником общеканадских связей и желала распространения своего влияния на всю территорию страны. Правящие круги, тесно связанные с имперским торговым капиталом, проводили политику сознательного сдерживания промышленного развития окраинных районов Канады, отводя им роль аграрно-сырьевого придатка, поставлявшего сырьевые товары в Монреаль, откуда они отправлялись на мировой рынок.

Канадские правящие круги претендовали также на особое положение в составе Британской империи и активное участие в эксплуатации колониальных владений Англии. Правительство Р. Бордена в 1913 г. заключило торговое соглашение с Индией. Канадские банки участвовали в операциях по вывозу капитала и развитию предпринимательства в странах Карибского бассейна и в Латинской Америке, действуя совместно с британским капиталом. Канада добивалась дополнительных по сравнению с другими доминионами привилегий в отношениях с Англией. Метрополия получила в годы правления либералов таможенные преференции. Канада рассчитывала при этом на ответные торговые льготы.

Канада в первой мировой войне

4 августа 1914 г. Канада как составная часть Британской империи автоматически вступила в военный конфликт на стороне Антанты. Премьер-министр Р. Борден призвал соотечественников на время забыть о спорах и разногласиях, сплотившись вокруг федерального правительства на основе объединяющей программы «активной поддержки Англии». Возобладал лозунг имперской солидарности.

6 августа 1914 г. парламент утвердил закон о мерах военного времени. Правительство начало действовать в соответствии с задачами, изложенными в британском мобилизационном плане 1909 г., и получило от парламента чрезвычайные полномочия. Среди последних были такие, как право контроля над торговлей, производством и распределением товаров, сырья, услуг, контроль над собственностью вплоть до ее возможной мобилизации, право контроля над портами и передвижением судов, право цензуры и целый ряд других. Канадские консерваторы демонстрировали метрополии верноподданнические чувства. Р. Борден заявлял от имени канадского народа о готовности пойти на необходимые жертвы, чтобы «поддержать честь нашей империи». Лидер оппозиционной либеральной партии У. Лорье вторил ему: «Мы долго пользовались благами британского гражданства. Сегодня наш долг принять ответственность за это и понести жертвы». Война создала предпосылки к партийно-политическому согласию в Канаде. Престиж федерального правительства возрос.

Не обладая внешнеполитическим суверенитетом и подчинившись решению Англии о вступлении в войну, Канада тем не менее имела и собственные планы в отношении мирового военного конфликта. Помимо политического консенсуса и возможности погасить национально-сепаратистские и протестные социально-классовые движения, участие в войне сулило реальную возможность поправить экономическое положение, ухудшившееся в 1913–1914 гг., за счет военных заказов и повышенного спроса на традиционные виды канадского экспорта – сырье и продовольствие. Было очевидно, что основные действия будут происходить в Европе и прямой угрозы канадской территории не существует. Кроме того, затруднительное положение, в котором оказалась метрополия, могло заставить ее быть более уступчивой и расширить границы канадской самостоятельности. Необходимость отправки канадских солдат в Европу была также благовидным предлогом для создания собственной мощной и боеспособной армии, чему долгое время противились англичане.

В первые дни октября 1914 г. в Англию прибыла первая 33-тысячная группировка канадских войск. В Канаде, как и в большинстве воюющих стран, в первые месяцы войны сохранялась уверенность, что война окончится еще до Рождества. Канада не имела большой армии в соответствии с доктриной опоры на имперскую оборону и солидарность. В 1914 г. в стране было около 3 тыс. солдат регулярной армии и 75 тыс. милиции. По традиции с началом войны был объявлен набор добровольцев. Надеясь на скорое окончание войны, правительство не ввело сразу воинскую повинность. В январе 1915 г. отряд канадцев в 600 человек высадился во Франции. 22 апреля 1915 г. он попал под первую газовую атаку, проведенную немцами у местечка Ипр. В сентябре 1915 г. был сформирован новый контингент канадских войск и создан отдельный канадский корпус. Позднее канадские войска были переброшены во Фландрию, а затем – на северо-западный театр военных действий.

В 1916 г. Юлиан Бинг принял командование канадской армией, состоявшей из четырех дивизий. Канадцы участвовали в боях на Сомме, где корпус доминиона подвергся жестокому разгрому, потеряв 24 тыс. убитыми. 15 сентября 1916 г. против немцев там были впервые применены танки как новое английское боевое средство. Позиционные бои осени – зимы 1916 г. разворачивались очень медленно. Затяжные сражения не помешали проявлению мужества и боевого духа свежих экспедиционных сил. Канадские войска, несмотря на потери, отличились при взятии бельгийского города Курселе, зарекомендовав себя лучшими бойцами имперской армии. Весной 1917 г. канадцы подтвердили свою высокую воинскую репутацию в боях у Виши. Потери там достигли 3,6 тыс. убитых. После войны в Виши был воздвигнут памятник канадцам, погибшим в первой мировой войне. В 1916 г. Канада имела в Европе почти 400-тысячное войско. 28 августа 1917 г. правительство Р. Бордена ввело всеобщую воинскую повинность. Правительство преодолело сильнейшую внутриполитическую оппозицию этому акту, сославшись на большие людские потери в Европе. 8 августа 1918 г., в «черный день германской армии», канадские части сыграли немаловажную роль в начале прорыва в Амьене. Была пройдена бельгийская граница. Перемирие 11 ноября 1918 г. застало канадские войска в г. Монсе. Командование всеми войсками доминиона во Франции осуществлял канадец Артур Кери. Канада стала полигоном для подготовки боевых летчиков. Сотни английских и американских пилотов были подготовлены в Канаде. В британском воздушном флоте каждый четвертый пилот был канадцем.

К 1918 г. Канада потеряла в войне убитыми более 60 тыс. человек и 200 человек ранеными. Для малонаселенной страны это было значительным уроном и вызвало подъем массовых антивоенных настроений. Военного производства, кроме изготовления винтовок, пулеметов и снарядов, в начале войны в Канаде не было. Перелом в переводе промышленности на военный лад наступил в 1915 г., а к концу 1916 г. общая стоимость военной продукции в стране увеличилась в десятки раз, превысив 1 млрд долл. Перестройка экономики на войну требовала значительных капиталовложений. Основную их долю взяло на себя государство, увеличив прямые военные налоги и введя косвенные. Это позволило профинансировать до 60 % военных расходов, а также покрыть 80 % платежей по государственному долгу. Правительство увеличило общие ввозные пошлины на 7,5 %, а преференциальные – на 5 %. Основное бремя платежей ложилось на трудящееся население. Одновременно правительство вынуждено было ввести налог на сверхприбыль корпораций. Важным источником финансирования войны стали внутренние займы. Первый из них был выпущен в 1915 г. Позднее были размещены облигации еще нескольких внутренних займов.

Главным источником пополнения бюджета были внешние заимствования. Великобритания прекратила в военные годы свой экспорт капитала и даже прибегла к военному займу у Канады в размере 500 млн ф. ст. Доля США в иностранных инвестициях в Канаде за годы войны увеличилась с 23 до 39 %. Монопольное положение Великобритании в канадской экономике было подорвано. Война расширила государственное регулирование экономики страны. Потребность в мобилизации продовольственных, сырьевых и топливных ресурсов, в перемещении рабочей силы в военные отрасли, ограничении инфляции и роста цен способствовали созданию новых правительственных организаций, например – Управления военных заготовок, координировавшего военное производство, экспорт и импорт. Специальные органы регулировали трудовые конфликты, размер заработной платы и цены. Департамент общественной информации занимался пропагандистской деятельностью. Военные заводы в Канаде нередко создавались как государственные предприятия. Был национализирован ряд железных дорог.

Значительный рост производства в годы войны наблюдался в сфере промышленности. Выпуск продукции увеличился вдвое. Особенно мощный рывок был совершен в отраслях, связанных с военным производством. В целях оздоровления финансовой системы страны банки получили от правительства разрешение на выпуск бумажных денег под обязательства государства. Это вызвало рост цен (к концу войны до 50 %). Небывало высокий урожай 1915 г. увеличил экспорт продовольствия и зерна из Канады в 3,5 раза. К 1917 г. страна вышла на первое место в мире по продаже пшеницы. Массовое недовольство фермеров вызвало их отстранение от реализации зерна. Многочисленные перекупщики нередко имели дело с государственными учреждениями.

Шовинистическая пропаганда в поддержку войны приняла вид государственной идеологической кампании. Преследование иммигрантов – «подданных враждебных государств», вылилось в нагнетание национального антагонизма, что обостряло наболевший франко-канадский национальный вопрос. Антивоенная позиция части французского населения и протесты Квебека против введения воинской повинности вызвали демарш оранжистов и англосаксонских шовинистов в Онтарио. Через департамент просвещения была предпринята попытка насильственно ассимилировать франко-канадцев, живущих в этой провинции, что было с возмущением воспринято в Квебеке. С 1916 г. в Канаде развернулось антивоенное движение, слившееся с протестами против регистрации рабочей силы и введения воинской повинности. Одновременно активизировалось фермерское движение, возобновились стачки и локауты рабочих, число которых в 1916–1918 гг. превысило 500.

Срок полномочий федерального парламента под предлогом военного времени был продлен с сентября 1916 г. до конца 1917 г. Закон о введении воинской повинности расколол либеральную партию, часть членов которой во главе с У. Лорье предлагала ограничиться добровольческой армией. Другая часть либералов – представители западных провинций, поддержала консерваторов и для демонстрации нового консенсуса инициировала создание коалиционного «юнионистского» правительства. Это правительство приняло закон о выборах военного времени 1917 г., разрешив голосовать участникам экспедиционного корпуса в Европе. По итогам выборов «юнионисты» победили только с учетом голосов военнослужащих («выборы хаки»). У. Лорье проиграл и лишился лидерства в партии. Первое в истории страны коалиционное правительство возглавил Р. Борден. Участие Канады в войне было расширено. Во внутренней политике был взят курс на политические репрессии. 28 сентября 1918 г. был расширен перечень запрещенных демократических, социалистических организаций, национальных землячеств.

Канада в межвоенный период (1918–1939 гг.)

Коалиционное правительство, созданное в условиях войны, было непрочным объединением. После смерти У. Лорье в 1919 г. лидером либералов был избран Уильям Лайон Макензи Кинг – внук лидера восстания 1837 г. в Верхней Канаде, бывший министр труда. В 1920 г. лидером консерваторов, после ушедшего по болезни в отставку Р. Бордена, стал Артур Мейген. Партия была переименована в либерально-консервативную. Смена руководства не помогла партиям восстановить утраченные позиции. Вплоть до 1930 г. ни одной из двух партий не удавалось завоевать большинство в парламенте. Все десятилетие прошло под знаком «парламентаризма» меньшинства и затяжного кризиса двухпартийной системы, сопровождавшегося перегруппировкой сил.

После выборов 1921 г. правительство сформировали либералы во главе с Макензи Кингом (1921–1926 гг.). Большее, чем консерваторы, количество голосов на выборах 1921 г. набрала фермерская Национальная прогрессивная партия, которая вступила в коалицию с либералами.

Кризисное положение внутри страны правящие круги стремились компенсировать успешной внешней политикой. На Парижской мирной конференции 1919–1920 гг. Канада самостоятельно подписывала мирные договоры и, преодолев сопротивление Англии, вместе с другими доминионами получила право на представительство в Лиге наций. Канада послала свои войска для участия в антисоветской интервенции. В октябре 1918 г. канадцы высадились во Владивостоке. Численность их солдат там была доведена до 4,5 тыс. человек. Канадская артиллерийская бригада осенью 1918 г. отправилась в Архангельск. Активного участия в боевых действиях канадские солдаты не принимали. «Русский вопрос» вызвал широкий протест, особенно в Квебеке, выступавшем за отмену воинской повинности. Движение «Руки прочь от Советской России» и недовольство деловых кругов, настаивавших на том, чтобы усилия правительства были сосредоточены на преодолении кризисных явлений в экономике, способствовали принятию решения о выводе в июне 1919 г. канадских войск из России.

Экономическая политика либералов была направлена на проведение реконверсии и сворачивание мероприятий государственного регулирования периода войны. На протяжении всего межвоенного периода Канада оставалась аграрно-индустриальной страной, сохранявшей репутацию «пшеничного доминиона». Хозяйственное оживление 1919–1920 гг. носило временный и ограниченный характер. Оно сменилось промышленным и аграрным кризисом 1920–1921 гг. Выход правительство искало в привлечении иностранных инвестиций и широком использовании сырьевых ресурсов провинций. Усилилось проникновение в Канаду американского капитала, который постепенно вытеснял британский. Борьба США и Англии за контроль над ключевыми отраслями канадской экономики обострилась. Кризис сопровождался ухудшением положения трудящегося населения и ростом безработицы. В 1919 г. в Виннипеге в течение двух месяцев продолжалась многотысячная стачка в поддержку профессиональных союзов. В 1922 г. в Торонто была создана Рабочая партия Канады.

Правительство пыталось переключить общественное внимание на внешнюю политику. Канада отказалась поддержать военную политику Великобритании против младотурок. Не были подписаны Лозаннские соглашения, заключенные Англией. Во время Вашингтонской конференции 1921–1922 гг. Канада выступила на стороне США. Макензи Кинг в 1920 г. добился от Англии права Канады учреждать собственные дипломатические представительства. В 1923 г. Канада самостоятельно, без участия Англии, заключила договор с США о рыбной ловле.

В 1926 г. в Канаде разразился конституционный кризис, когда английский генерал-губернатор отказался назначить досрочные выборы и поручил создать новое правительство консерваторам во главе с А. Мейгеном (июль – сентябрь 1926 г.). В результате выборы все же состоялись и «обиженные» либералы вновь смогли создать правительство Макензи Кинга (1926–1930 гг.). После инцидента с английским генерал-губернатором Макензи Кинг принял участие в имперской конференции 1926 г. Канада заняла непреклонную позицию и добилась для доминионов «равного статуса в империи». Была принята «декларация Бальфура», в которой признавалась автономия доминионов, исключающая подчинение; скрепленная общим подданством короне и добровольным объединением в Британское Содружество Наций. Доминионы получали право решать вопросы войны и мира. Права генерал-губернатора ограничивались представительством короны. От имени английского правительства в Канаду назначался комиссар.

В 1927 г. Канада пышно отпраздновала «бриллиантовый юбилей» – 60-летие со дня образования федерации. В том же году произошел обмен дипломатическими представителями с США, а затем с Францией и Японией. Однако в мае 1927 г. под давлением англичан были разорваны отношения с Советским Союзом.

Либеральное правительство действовало в условиях экономического процветания. В Канаде прошла волна слияний и усилилась концентрация производства и капитала. Началась электрификация хозяйства. В 1929 г. в стране было установлено воздушное сообщение. Наблюдался подъем в отраслях обрабатывающей промышленности. С 1926 г. Канада стала выпускать комбайны. Однако сырьевая специализация экономики и экспортная ориентация ведущих отраслей закрепились окончательно. К 1930 г. Канада вышла на пятое место в мире по объему экспорта. Через французские острова Канада осуществляла контрабанду спирта в США. Урожай 1927 г., повышение спроса на продукты питания и сельскохозяйственное сырье на мировых рынках позволили стране преодолеть аграрный кризис.

В эти годы усилился поток иностранных инвестиций. Вместе с тем зависимость экономики Канады от положения на внешних промышленных и финансовых рынках обусловила катастрофическое воздействие на нее мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. Биржевой крах одновременно случился в США и Канаде. К 1933 г. вдвое сократился объем канадского производства и втрое уменьшилась занятость. Особенно пострадали фермеры. В течение восьми лет на западе стояла засуха, земли пострадали от пыльных бурь. Резкое падение цен на сельхозпродукты привело к тому, что в 1933 г. тысячи фермеров оказались на иждивении правительства.

Выборы 1930 г. продемонстрировали недоверие населения к политике либералов. Консервативный кабинет сформировал миллионер Р. Беннет (1930–1935 гг.). Метод преодоления кризисных явлений кабинет Р. Беннета видел в жестком протекционизме и мобилизации внутренних ресурсов. В 1930 г. был принят закон о помощи по безработице, который предусматривал ассигнования на общественные работы. На практике это вылилось в создание для одиноких бездомных безработных «трудовых лагерей», которые в 1933 г. были переданы под контроль военного ведомства. Условия жизни и труда в них вызывали массовый протест, вылившийся в поход безработных из Ванкувера в Оттаву летом 1935 г. Для разгона его участников правительством была применена сила.

Диктаторские полномочия, которые Р. Беннет получил от парламента, позволили ему провести ряд репрессивных мероприятий. Была запрещена иммиграция и начата принудительная депортация «нежелательных» иностранцев. Усилились ксенофобия и национализм. Стали появляться профашистские организации. Поворот правительства «вправо» вызвал создание новых демократических организаций, таких, как Канадская лига против войны и фашизма. Провозглашение Беннетом широкой программы реформ – «нового курса», проведение через парламент законов о 8-часовом рабочем дне, еженедельных выходных, страхованию по безработице не помогло консерваторам удержаться у власти.

Новое правительство Макензи Кинга (1935–1948 гг.) через запрос в Верховный суд признало незаконность «трудовых лагерей» и ликвидировало их. Одновременно было отменено все социальное законодательство «нового курса», но расширены права профсоюзов и увеличены социальные выплаты чрезвычайного характера. Восстановление экономики после тяжелой депрессии происходило в Канаде медленно и было основано на подъеме сырьевых отраслей и расширении экспорта в США и Великобританию, связанного с предвоенной милитаризацией. В Канаде были разведаны новые месторождения железной руды, нефти, а также обнаружен радий.

Особенностью внутриполитического развития Канады в 30-е гг. была активизация общественной жизни в провинциях, сопровождавшаяся обострением федерально-провинциальных отношений, что свидетельствовало о назревании конституционного кризиса. Все попытки левых сил поднять вопрос о правомочности федерального парламента решать социальное вопросы были отведены под предлогом незыблемости конституционных прерогатив провинций. Между тем конституция 1867 г. подвергалась изменениям в других сферах. Имперская конференция в Оттаве утвердила проект Вестминстерского статута, который в 1931 г. стал законом. Он устранил последние юридические ограничения суверенитета доминионов. Законодательная власть была передана парламентам доминионов, на которые не распространялись более английские законы. Признав равноправие и независимость Канады, закон оставил за Англией решение о внесении изменений в канадскую конституцию.

Канада использовала англо-американские тарифные разногласия для усиления своих позиций на рынках Великобритании и стран Содружества. В 1932 г. был заключен англо-канадский торговый договор. Макензи Кинг присутствовал в 1937 г. на коронации, а в 1939 г. впервые в истории принимал короля и королеву Англии, посетивших Канаду и США. Макензи Кинг проводил особенно активную внешнюю политику в течение двух десятилетий, совмещая пост премьер-министра с руководством дипломатическим ведомством Канады. Он умело лавировал, выполняя роль посредника между США и Англией. Накануне второй мировой войны Канада поддержала внешнеполитические акции британского МИДа. Летом 1937 г. Макензи Кинг посетил Германию и встречался с Гитлером, демонстрируя свою лояльность и пытаясь выяснить намерения немцев относительно Англии. Важным направлением внешней политики либералов было налаживание отношений с США. Были подписаны взаимовыгодные торговые соглашения 1936 и 1938 гг. В экономике Канады возросло число американских фирм и их филиалов (к 1936 г. их было на 26 % больше, чем в 1930 г.). В 1939 г. Франклин Рузвельт посетил Канаду. Были обсуждены вопросы военно-политического сотрудничества. И все же в Канаде накануне войны сильны были изоляционистские настроения. Макензи Кинг избегал открытого обсуждения возможности вовлечения Канады в военный конфликт, уклончиво обещая: «Парламент будет решать».

Канада в годы второй мировой войны

3 сентября 1939 г., через два дня после нападения Германии на Польшу, Англия и Франция, связанные договорными обязательствами, также вступили в войну. Канада являлась членом Британского Содружества Наций, но правительство не спешило последовать примеру Англии и намеревалось провести решение о вступлении в войну через парламент. Оно избегало открыто провозглашать свое обязательство выступать на стороне Англии в случае войны. Важным международным обстоятельством в поддержку подобного решения была необходимость закупки в США вооружений для Англии. Американский закон о нейтралитете 1935 г. не предусматривал продажу оружия воюющим странам. Отсутствие формального заявления Канады о своем вступлении в войну позволило ей в течение нескольких дней осуществить объемные закупки вооружений в США. В ноябре 1939 г. поправка к американскому закону о нейтралитете устранила последние препятствия к превращению Канады в «перевалочный пункт» для поставки оружия из США в Великобританию.

На заседании парламента премьер-министр Макензи Кинг подтвердил отказ правительства от введения всеобщей воинской повинности (конскрипции). Было заявлено о планах ограничить участие Канады в войне поставками в Англию вооружения и сырьевых материалов. Кроме того, предполагалась оборона собственной территории, Ньюфаундленда и Вест-Индии в случае агрессии со стороны противника. Провозглашенный курс получил поддержку депутатов и министров от французской Канады, что сохранило единство кабинета. Палата общин канадского парламента объявила войну Германии 10 сентября 1939 г.

В период «странной войны» Канада сосредоточила усилия на внутренних проблемах и постепенной мобилизации людских и материальных ресурсов. Армия страны не превышала 70 тыс. человек. На вооружении находилось лишь несколько современных зенитных пушек и английских легких танков, Великобритания надеялась сохранить монополию в вооружениях и ограничилась перебазированием в Канаду накануне войны нескольких военно-промышленных предприятий. Лишь в декабре 1939 г. Канада получила субсидии по соглашению о подготовке 75 % летного состава ВВС Британской империи.

После падения Франции, летом 1940 г., началось интенсивное военно-политическое и экономическое сотрудничество Канады с США и Великобританией, ускорившее перевод экономики на военные рельсы. В этот период повышенный интерес к Канаде проявили Соединенные Штаты Америки. В августе 1940 г. в Огденберге (штат Нью-Йорк) Ф. Д. Рузвельт и Макензи Кинг договорились о создании в качестве совещательного органа Постоянного объединенного совета обороны США и Канады. Предусматривалось размещение американских войск в Канаде, военные поставки и совместные консультации. Военно-политические связи двух стран узаконили фактический военный контроль США над всей Северной Америкой. Это соглашение вызвало недовольство в Лондоне, поскольку впервые в истории Содружества Канада позволила себе заключить столь крупное международное соглашение без консультаций с Великобританией и без учета ее интересов. Появившаяся чуть позже, в апреле 1941 г., декларация Ф. Рузвельта и Макензи Кинга в Гайд-парке еще более осложнила взаимоотношения Великобритании и Канады. Декларация определила финансовые взаимоотношения США и Канады. В ней предусматривалась координация планов военного производства и кооперация при осуществлении поставок в Англию и по ленд-лизу.

В складывавшемся «атлантическом треугольнике» Канада рассчитывала ценой значительных уступок южному соседу добиться благосклонности Великобритании и расширения своей автономии в рамках Содружества. Макензи Кинг лелеял надежду на то, что суровые военные обстоятельства превратят Канаду с ее богатыми сырьевыми ресурсами и способным к росту экономическим потенциалом в полноправного партнера двух значительно более могущественных держав. В 1939–1940 гг. Канада стремилась акцентировать свою посредническую роль в англо-американских отношениях. Она, например, активно действовала при заключении соглашения о передаче Англии американских эсминцев в обмен на предоставление британских баз Соединенным штатам. Для подкрепления своих далеко идущих планов канадскому руководству требовалось мобилизовать всю экономику страны, перестроить ее на военный лад и превратить в необходимый элемент и важный арсенал союзнических военных машин. Решению этой задачи были подчинены все усилия канадского правительства в годы войны.

Экономическая и общественно-политическая жизнь страны стали объектом жесткого государственного регулирования. Весной 1940 г. вместо Управления военного снабжения было создано более эффективное Управление вооружения и снабжения. Оно осуществляло мобилизацию материальных ресурсов и организацию выпуска военной продукции. Парламентский закон «О мобилизации национальных ресурсов» предоставил в 1940 г. чрезвычайные полномочия правительству в вопросах контроля над транспортом и промышленностью. Представители правительства были назначены в различные регионы для контроля над обязательным переводом производства на военные рельсы и сворачиванием мирной продукции. Национальная вербовочная служба контролировала размещение людских ресурсов в отраслях оборонной промышленности и приводила необходимую переподготовку кадров. Регулированию со стороны государства были подвергнуты цены и заработная плата. Осенью 1941 г. вступил в силу закон о максимальных ценах. Была заморожена заработная плата и введена карточная система на некоторые продукты и товары потребления. Одновременно в 2,5 раза были увеличены косвенные налоги. Тогда же провинции передали свои полномочия по сбору налогов федеральным властям в обмен на субсидии. Огромная финансовая сила, сконцентрированная в руках федерального правительства, была направлена на создание военных объектов и промышленности. Новые промышленные районы появились в Квебеке, степных и приморских провинциях, в Британской Колумбии. Спрос на продовольствие ускорил развитие сельского хозяйства, валовая продукция которого удвоилась. Доходы фермеров значительно поднялись, что обеспечило их лояльность по отношению к военной активности федерального правительства.

За период 1939–1945 гг. 37 % инвестиций в Канаде были направлены на нужды военного сектора экономики. Военно-государственные мероприятия объективно способствовали увеличению концентрации производства. К 1944 г. 100 корпораций имели вне финансовой сферы 88,5 % всего капитала. При участии крупного бизнеса происходила индустриализация экономики и ее техническая модернизация. Общие государственные расходы Канады в 1939–1945 гг. составили 24 млрд долл. Из них 18,2 млрд долл. пошло на военные расходы. В итоге по темпам развития промышленности Канада вышла на первое место в мире. За время войны объем промышленной продукции вырос в 2 раза, а оборот внешней торговли утроился.

Индустриальный потенциал канадской экономики позволял выпускать современное снаряжение и высококачественные вооружения. Военная промышленность страны стала специализироваться в выпуске мобильных средств ведения военных действий. В важнейших отраслях были созданы правительственные корпорации по выпуску самолетов, военных кораблей, радарного оборудования, по производству синтетического каучука, урана. В Канаде было выпущено 800 тыс. военных грузовиков, 50 тыс. танков и бронемашин. В годы войны страна стала крупнейшим поставщиком цветных металлов. Государство выплачивало субсидии на производство военной продукции. Канада в антигитлеровской коалиции занимала четвертое место по производству вооружения и военной техники. 53 % военной продукции Канады было направлено в страны Содружества. Это был существенный вклад страны в победу над Германией.

Уже с первых лет войны военные поставки из Канады имели важное значение для британской армии. Между тем за годы войны «имперские» связи продолжали ослабевать. Это объясняется главным образом активностью американских монополий в Канаде. Стремление канадских правящих кругов укрепить связи внутри «атлантического треугольника» усилило экономическую интеграцию Канады и США. В мае 1941 г. возник американо-канадский консультативный Комитет по координации производства материалов, а затем Комитет по военной продукции и другие подобные организации. Канада ввела на значительную часть своей продукции американские стандарты. В 1939–1945 гг. американские капиталовложения в Канаде увеличились на 1 млрд долл., более чем вдвое превзойдя размер британских инвестиций.

Но расчет канадских лидеров на «равноправное» партнерство оказался ошибочным. К решению стратегических вопросов Канада допущена не была. В лучшем случае ей отводили второстепенное место резервного арсенала. Англо-американские конференции, проходившие в Квебеке в 1943 и 1944 гг., не предусматривали даже присутствия канадского премьер-министра. Тем не менее благодаря посреднической роли между Великобританией и США, Канада сумела значительно поднять свой международный престиж. Канада вместе с другими государствами подписала 1 января 1942 г. Декларацию Объединенных Наций, встав у истоков антигитлеровской коалиции и заняв в ней достойное место. В Лондоне 12 июня 1942 г. было подписано соглашение между СССР и Канадой об установлении прямых дипломатических отношений.

Канадские вооруженные силы приняли участие в боевых действиях в Европе в составе более мощной англо-американской военной машины в рамках общей союзнической стратегии. Канадские войска были отправлены в Англию только 8 декабря 1939 г. К февралю 1940 г. численность этой первой канадской дивизии была доведена до 23 тыс. человек. В конце 1940 г. был укомплектован канадский армейский корпус под командованием А. Макнотона. Канадские военные корабли охраняли атлантические коммуникации.

Внутриполитический консенсус либералов и консерваторов, существовавший в начальный период войны, был постепенно разрушен разногласиями по поводу введения всеобщей воинской повинности. Квебек оставался противником отправки мобилизованных канадских войск за пределы страны, где обеспечивались интересы Великобритании. Либеральная партия во главе с Макензи Кингом одержала победу на выборах 1940 г., получив поддержку крупного бизнеса, оценившего умеренную позицию премьер-министра.

После вступления в войну США, образования антигитлеровской коалиций, начала наступления советских войск широкие слои общественности, заинтересованные круги бизнеса и фермеры стали выступать с призывами к правительству расширить военное участие Канады. В начале 1942 г. возник комитет «За всеобщую войну», куда вошли влиятельные общественные деятели. В апреле 1942 г. Макензи Кинг провел референдум, одобривший использование войск за границей. Летом через парламент прошел билль о предоставлении правительству права ввести конскрипцию для заморской службы. Под давлением общественного мнения, после открытия второго фронта в Европе, а также учитывая пожелания лидеров США и Англии, премьер-министр объявил о наборе призывников.

Впервые канадские войска были задействованы в мае 1940 г. в Кале, где они должны были обеспечивать возможность эвакуации французских войск в Англию после прорыва немцами линии фронта. Ввиду изменения расстановки сил британское военное министерство решило не отправлять канадские части через Ла-Манш. Весной 1940 г. в Англию была переброшена 2-я дивизия, а летом – эскадрилья канадских истребителей. Всего за годы войны в Англию было отправлено более 360 тыс. человек. Основной задачей канадцев была помощь англичанам в защите от возможного германского вторжения. Для охраны побережья Англии были переданы 4 эсминца. Откладывание союзниками открытия второго фронта обусловило длительную невовлеченность канадцев в военные действия. До лета 1943 г. канадские военные не участвовали в боях, за исключением короткого (18–19 августа 1942 г.) рейда на Дьепп, предпринятого союзным командованием как отвлекающий маневр при подготовке операции в Северной Африке. Из почти 5 тыс. солдат и офицеров 2-й канадской дивизии почти половина была потеряна тогда убитыми и пленными. С лета 1943 г. канадцы в составе 8-й английской армии, а затем как 1-й канадский корпус участвовали в продолжительной средиземноморской кампании. Высадившись в Сицилии, они продвигались с боями на север Аппенин. 7 августа канадцы были отведены на отдых. После открытия Англией и США второго фронта в Европе канадские войска во главе с Г. Крераром высадились в Нормандии 6 июня 1944 г. и воевали в Северной Франции. Позже их использовали в Бельгии, Нидерландах и Северной Италии.

В состоянии войны с Японией Канада находилась после нападения на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г. Высадка канадцев в Гонконге привела к потере около 800 человек убитыми и ранеными в результате столкновения с превосходящими силами противника. На заключительном этапе войны была подготовлена дивизия для борьбы с Японией, но в боевые действия вступить она не успела, Канада создала в годы войны крупный флот и с 1940 г. принимала участие в охране караванов торговых судов, сделав с 1944 г. своей прерогативой конвоирование караванов из США в Великобританию. Канадские ВВС насчитывали 200 тыс. человек. 45 эскадрилий принимали участие в боях в Европе, находились в Индии и Бирме, а также осуществляли воздушную защиту Великобритании.

Потери Канады в период войны были меньшими, чем в первой мировой войне, и составили около 42 тыс. человек. Основной вклад Канады в победу над фашизмом был связан с поставками вооружения, стратегических сырьевых материалов и продовольствия странам антигитлеровской коалиции. Сотрудничество с Великобританией и США позволило Канаде развить индустриальный потенциал страны, создать новые передовые хозяйственные отрасли, укрепить позиции канадского капитала на внутреннем и внешних рынках, добиться расширения своей автономии в рамках Содружества.

Глава 4. Великобритания в 1900–1945 гг.

§ 1. Великобритания в начале XX в. «Ллойдджорджизм»

Окончание «викторианской эпохи». Перестройка партийной системы

В 1901 г. со смертью королевы Виктории, царствовавшей с 1837 г., завершился самый значительный период в истории Великобритании – блистательная «викторианская эпоха». Крупнейшая колониальная держава, один из лидеров мировой политики, Великобритания вступила на рубеже XIX–XX вв. в период качественной трансформации социально-политической и экономической системы. Глубокие изменения коснулись и традиционной двухпартийной модели – символа стабильности и преемственности политического развития британского общества.

Вся середина XIX в. прошла в Великобритании под знаком преобладания либеральной партии. Свидетельством тому было не только почти беспрерывное пребывание правительственных кабинетов вигов у власти, но и торжество либеральной идеологии. Однако во второй половине XIX в. стал очевидным раскол внутри британского либерализма. Виги – сторонники классической версии либеральных ценностей, сплотившиеся вокруг фритредерской идеи, получили влиятельных противников в лице либералов, возглавляемых У. Гладстоном. Политическое кредо фракции Гладстона базировалось на идеях реформ в интересах среднего класса (налоговой и избирательной системы, систем образования, профдвижения). За дискуссией об этих реформах стояло противоречие двух принципиально разных версий либерализма: классической, основанной на принципе «laisser-faire» («позволяйте делать»), т. е. представлении о том, что индивидуальное социальное творчество освобожденного человека и естественный, нерегламентированный ход общественного развития являются основой эффективного решения любых проблем, и социальной, воспринимавшей свободу личности не в качестве самоцели, а как средство для обеспечения справедливого общественного устройства.

Причины социализации либеральной идеологии были многоплановы. По мере углубления процесса модернизации и формирования основ индустриальной системы классический либерализм превратился из революционной духовной парадигмы в базовый социальный принцип реально существующего общества. Прежняя негативная, разрушающая трактовка свободы (как неограниченного освобождения личности) вступила в противоречие с новой социальной реальностью, требующей от либерализма конструктивных принципов и идей. Общество, развивавшееся под флагом все большей индивидуализации личности, оказалось перед угрозой разобщения, утраты социальной целостности. Жесткое противопоставление личности и общества, свободы и государственной воли, индивидуального поступка и общественного закона подрывало основы самой либеральной идеологии как универсальной и общенациональной. Победивший либерализм приобрел характер узкоклассовой идеологии, и эволюция британской партии вигов продемонстрировала эту закономерность наиболее ярко. «Манчестерский либерализм» продемонстрировал торжество индивидуалистической этики, перевоплощение идеала духовной свободы в принцип материальной независимости, превращение конкурентной борьбы в основу социальных отношений. Поиск же новой либеральной альтернативы был сопряжен со сращиванием либеральных ценностей с демократическими, стремлением вернуть либерализму образ идеологии «равных возможностей».

Великобритания стала первой страной, где социальный либерализм заявил о себе как о вполне реальной политической практике уже в XIX в. Однако его окончательной победе помешал раскол либеральной партии в 1886 г. Инициатором раскола была группа либерал-юнионистов под руководством Дж. Чемберлена, выступившая против распространения реформистской политики на вопросы устройства британского государства (в том числе предоставления самоуправления Ирландии, либерализации имперской политики). Сохранение унитарного устройства Великобритании рассматривалось юнионистами как неотъемлемый компонент всей программы расширения общественных функций государства, а укрепление имперской системы – как материальная основа проведения активной социальной политики. Такая позиция сблизила сторонников Чемберлена с консервативной партией, которая уже с середины XIX в. выступала под лозунгами «обновленного торизма» за умеренный реформистский курс в духе патернализма, «государственно-аристократического патронажа», за приоритет национальных, а не индивидуальных или классовых интересов, поступательное развитие общества на основе традиционных ценностей. Идейная близость юнионистов и новых тори привела к слиянию двух течений, что обеспечило политическую гегемонию объединенной консервативной партии на протяжении последующих лет. В 1895–1902 гг. у власти находился консервативный кабинет Р. Солсбери, а в 1902–1905 гг. – Л. Бальфура. Этот период стал временем проведения политики прагматичного традиционализма, возврата к практике имперского протекционизма (защиты пошлинами торгового пространства колониальной империи), ужесточения позиции в ирландском вопросе.

Выборы 1906 г. прошли под знаком ожесточенной политической дискуссии либералов и консерваторов о целесообразности жесткого протекционистского курса. Политика «особых отношений» с колониями наносила ущерб наиболее современным, рентабельным отраслям британской индустрии, имевшим ограниченный доступ на мировые рынки из-за таможенных войн метрополии с другими европейскими странами. Либералы провели избирательную кампанию под лозунгами возвращения к фритредерской политике «свободной торговли» и одновременного возобновления реформистского курса. Убедительная победа либеральной партии – 401 мандат, т. е. более двух третей мест в Палате общин – привела на пост премьер-министра одного из лидеров умеренных либералов Г. Кэмпбелл-Баннермана. После его кончины в 1908 г. правительство возглавил Г. Асквит. Первые годы правления либералов не принесли значительного успеха. Фритредерская политика, активно поддержанная частью предпринимательских кругов, вызвала рост стоимости жизни, безработицы, социальной напряженности. В самой либеральной партии вновь активизировались сторонники энергичной социальной политики государства, среди которых особенно выделялись члены партии – выходцы из Шотландии, Уэльса, Ирландии. Лидером этой фракции стал молодой адвокат из Уэльса Дэвид Ллойд Джордж.

Ллойд Джордж не был серьезным теоретиком, но благодаря своему красноречию, страстной манере выступлении и легкому перу он быстро стал олицетворением нового поколения либералов. Ключевым компонентом их программы было отрицание социал-дарвинистских принципов и признание возрастающей роли государства в регулировании общественных отношений. При этом «новые» либералы отвергали противопоставление либерализма как чисто индивидуалистической идеологии и социализма как чисто коллективистской. Социальный либерализм они понимали как гармоничную доктрину, отражавшую единство двух этих начал в человеческой личности. Соответственно, и понятие «социальная справедливость» органично вошло в идейный арсенал «новых» либералов. Ллойд Джордж подчеркивал, что если «старый» либерализм мобилизовывал народ на свою сторону во имя общественного прогресса, то «новый» либерализм ориентирован на конкретные социальные реформы в интересах аутсайдеров общества – арендаторов, рабочих, бедняков, престарелых. Такой курс, по мнению сторонников Ллойд Джорджа, отвечал общенародным интересам, поскольку формировал основы подлинно свободного общества, обеспечивающего независимость каждой личности. Признание же важности благосостояния каждого индивида и каждой социальной группы предполагало торжество идеи социального примирения, развитие диалога между трудом и капиталом.

Рост популярности Ллойд Джорджа заставил лидеров партии не только ввести его в состав кабинета, но и предоставить ему в 1909 г. влиятельный пост канцлера казначейства. Уже первый подготовленный ведомством Ллойд Джорджа бюджет вызвал острое столкновение партийных фракций либералов и консерваторов в парламенте. Особое недовольство оппозиции вызвал ввод статей о пенсиях по старости (с 70 лет), о материальной поддержке бирж труда. Прогнозируемый рост социальных расходов, а также увеличение в четыре раза финансирования военно-морских вооружений заставили правительство предложить в рамках нового бюджета реформу налоговой системы, предусматривающую значительное увеличение налогов с крупных доходов, на земельную собственность, наследство, торговлю спиртными напитками. После длительного обсуждения в Палате общин и проведения двух внеочередных выборов законопроект был перенесен в Палату лордов, где лишь благодаря вмешательству короля Георга V он получил поддержку большинства. Помимо предусмотренных в нем мер в рамках политики ллойдджорджизма, в последующие годы был введен также Закон о компенсации при несчастных случаях на производстве, 8-часовой рабочий день для горняков, Закон о страховании рабочих на случай безработицы или болезни (за счет взносов самих рабочих, предпринимателей и государства). Большой резонанс в обществе вызвал Закон 1914 г. о гомруле – самоуправлении Ирландии под контролем английского вице-короля.

Политика ллойдджорджизма встретила одобрение широких слоев населения. В то же время либералам не удалось восстановить прежние тесные политические контакты с тред-юнионами. Более того, в начале XX в. произошла консолидация рабочего движения под знаменами социалистической идеологии. В 1900 г. в Лондоне был создан межпрофсоюзный комитет рабочего представительства для проведения в парламент рабочих депутатов. В острой борьбе с правительством профсоюзы отстояли право взимать средства со своих членов на политическую деятельность. В преддверии выборов 1906 г. Комитет был преобразован в лейбористскую партию, сформированную по принципу коллективного членства, – партия включила ряд тред-юнионов, Независимую рабочую партию, Социал-демократическую федерацию и другие группы. Лидером лейбористов стал малоизвестный молодой политик Рамсей Макдональд. Влиятельные руководители тред-юнионов уступили ему пост председателя партии в надежде ослабить позиции центрального руководства. Однако в кратчайшие сроки Макдональду удалось консолидировать партию и превратить ее в одну из крупнейших социалистических партий Европы и реальную силу на британской политической арене. Уже на выборах 1906 г. лейбористы получили 29 мест в парламенте. Идеологическим кредо партии стал социал-реформизм, идеалы ненасильственной трансформации общества на принципах социальной ответственности и социальной взаимопомощи. «Мы должны создать строй социальной демократии…, примирить личные права с деятельностью общественного организма, личную свободу с социальной организацией, демократию с государственным самосознанием», – писал Макдональд в книге «Социалистическое движение».

Кризис двухпартийной системы Великобритании, связанный с появлением альтернативных политических движений и внутренней борьбой в традиционных партиях, привел к конституционному кризису 1910 г. На фоне жесткой дискуссии о бюджете были проведены внеочередные парламентские выборы. Либералам удалось сохранить контроль над правительством, но они утратили абсолютное большинство в Палате общин. В свою очередь Палата лордов впервые за долгое время активно вмешалась в политическую борьбу, используя свои прерогативы в области законодательного процесса. Кризис был преодолен после принятия в 1911 г. «Акта о парламенте». В соответствии с этим законом Палата общин получила право преодолевать вето Палаты лордов при движении законопроектов. Одновременно срок полномочий нижней палаты парламента сокращался с 7 до 5 лет. Реформа привела к значительному усилению позиций правительства, опирающегося на парламентское большинство. Это имело большое значение в условиях нарастания противоречий в развитии британской экономики.

Экономическое положение Великобритании в начале XX в.

На протяжении нескольких столетий Великобритания оставалась наиболее мощной промышленной державой, господствующей на мировых рынках, морских торговых коммуникациях, в сфере колониального соперничества. Ситуация стремительно изменилась в конце XIX в., когда лидерству Великобритании вызов бросили страны «молодого капитализма», позднее завершившие промышленный переворот и создававшие индустриальную инфраструктуру на основе новейших технико-технологических разработок. В британской промышленности этому стандарту соответствовали лишь те отрасли, широкое развитие которых начиналось именно на рубеже XIX–XX вв. – энергетическая, химическая, сталелитейная, а также военное производство. Именно эту сферу охватил в первую очередь процесс монополизации. Крупные трестовые объединения, такие, как «Армстронг – Уитворс», «Дорман – Лонг», «Виккерс», складывались главным образом, в военно-промышленном секторе и в тяжелой индустрии. В остальных, так называемых «старых отраслях» процесс монополизации шел чрезвычайно медленными темпами. В горнодобывающей, металлургической, текстильной отраслях преобладали самостоятельные предприятия с небольшим уставным капиталом, обладавшие меньшими инвестиционными возможностями, не ориентированные на постоянною модернизацию технико-технологической базы производства. Монополистические объединения, возникающие в них, были немногочисленны и носили характер торговых ассоциаций. Наибольшее количество картелей в этот период возникло в бумажном, стеклянном, хлопчатобумажном производстве. Но образование монополий картельного типа не могло существенно форсировать концентрацию производства и его дальнейшую модернизацию. Небольшая концентрация производственных мощностей обусловила все более очевидное отставание Великобритании в развитии энергетической базы промышленности. В 1913 г. суммарная мощность электростанций здесь составляла 908 тыс. кВт, что было в 2,4 раза меньше по сравнению с Германией и в 9 раз меньше по сравнению с США. Недостаточная энерговооруженность британских предприятий в свою очередь тормозила стандартизацию производства, ввод новейших конвейерных линий.

Другой уязвимой областью британской экономики было сельское хозяйство. Британский аграрный сектор особенно пострадал после расширения в 70-х гг. XIX в. поставок на европейские рынки дешевого американского хлеба, а также в связи с началом экспорта австралийского мороженого мяса после революционных изобретений в области холодильного дела в 90-х гг. Хозяйства зерновой ориентации начали массово разорятся. За период 1871–1901 гг. посевные площади в Великобритании сократились с 8,2 до 5,9 млн акров. Фермеры переходили к интенсивному птицеводству, увеличивали производство технических культур. Однако для масштабной структурной перестройки требовалась поддержка мощного агропромышленного капитала. При ее отсутствии аграрный кризис растягивался на многие годы.

На фоне резкого ускорения мирового экономического развития на рубеже XIX–XX вв. Великобритания не сумела добиться адекватных темпов роста и переместилась по уровню промышленного производства на третье место. Если мировое производство выросло в 1870–1914 гг. в 5 раз, то в Великобритании – только в 2,2 раза. Удельный вес британского промышленного производства в мировом сократился с 32 до 20 %. В такой ситуации всю большую роль играло использование ресурсов огромной колониальной империи, включавшей к началу XX в. Канаду, острова Вест-Индии, колонии «Австралазии» (Австралию, Новую Зеландию, Новый Уэльс, Викторию) и прилегающие тихоокеанские острова, Индию, территории в Южной Африке. За период с 1900 по 1913 г. площадь колониальных владений Великобритании увеличилась с 27,8 до 29,7 млн кв. км, а численность населения – с 352,5 до 376,7 млн человек. От экономических связей с колониями все больше зависела динамика развития всей британской экономики. Уже с середины 80-х гг. XIX в. преодоление каждого циклического кризиса перепроизводства было непосредственно связано здесь с внешнеэкономическим влиянием: в 80-е гг. – с «южноафриканским бумом», открытием золотых и алмазных россыпей в Южной Африке, ростом инвестиций в Австралии, в 90-е гг. – с открытием китайских рынков и началом политики протекционистской защиты имперского экономического пространства от третьих держав, в 1904–1907 гг. – с получением нефтяной концессии в Южном Иране.

Растущая зависимость британской экономики от ресурсов колониальной империи непосредственно отразилась и на специфике развития национальной финансовой системы. Общая тенденция централизации капитала была свойственна Великобритании не в меньшей степени, чем другим империалистическим государствам. Мобилизация денежных средств в рамках акционерных кампаний приобрела особенно большой масштаб в 1885–1905 гг., когда массово начали выпускаться мелкие акции номиналом до 1 фунта ст. За относительно короткий срок произошло слияние более чем 300 банков. К 1913 г. уже более 70 % вкладов было сосредоточено в 12 крупнейших банках страны. Однако вся эта финансовая мощь лишь в минимальной степени была направлена на промышленное инвестирование внутри страны. Капитал стал ключевым компонентом экспорта. К 1900 г. общая сумма британских инвестиций за границей достигла 2 млрд ф. ст., в 1913 г. – уже 4 млрд ф. ст. По этому показателю Великобритания занимала прочное первое место в мире, опережая по объему вывезенного капитала Францию и Германию вместе взятые. Важно отметить, что британские зарубежные капиталовложения отличались высокой рентабельностью. Ежегодный доход от них составлял в 1905–1913 гг. от 100 до 180 млн ф. ст. При этом до 75 % капиталовложений направлялось в колонии, преимущественно в сферу железнодорожного и портового строительства, а также экспортные отрасли сельского хозяйства. Сохранение широких экономических связей с колониями создавало благоприятную конъюнктуру для развития британского судостроения, продукция которого за период 1870–1913 гг. утроилась. Достаточно быстро развивалась и вся транспортная сеть. Объем железнодорожных перевозок вырос за то же время в 7 раз, оборот судов увеличился в 16 раз. Росли доходы от фрахта, страхования морской торговли, использования портовых услуг. Все это позволяло сохранять активный платежный баланс и сравнительно легко преодолевать циклические кризисы. Однако торговый баланс Великобритании в эти годы значительно ухудшился. За последнюю треть XIX в. темпы роста импорта в 2 раза превышали увеличение экспорта. Британские товары с высокой себестоимостью уступали место более дешевым и, зачастую, более качественным американским и германским. Результатом стало неуклонное сокращение доли Великобритании в мировой внешней торговле, составив в 1870 г. 22 %, в 1900 г. – 19 %, в 1913 г. – 15 %. Сохранение и расширение колониальной империи, превращение ее в закрытое, защищенное экономическое пространство становилось жизненно важным для британской экономики.

Внешняя политика Великобритании в начале XX в.

На фоне усиления межпартийной борьбы в Великобритании в начале XX в. сфера внешней политики превратилась в едва ли не единственное поле компромиссов и единства ведущих политических сил. Последним событием, вызвавшим острую полемику в парламенте и на страницах печати, стала англо-бурская война 1899–1902 гг. Правда, ее противники, в том числе лидеры либеральной партии Г. Кэмпбелл-Баннерман, Д. Ллойд Джордж, выступали не столько против самой войны, сколько против превращения колониальной экспансии в преобладающее направление политики, против империализма как средства решения внутренних проблем британского общества. После успешного завершения войны с присоединением южноафриканских республик к колониальной империи и на фоне обострения международной обстановки вопрос о целесообразности участия страны в территориальном разделе мира сомнениям уже не подвергался. В то же время уроки англо-бурской войны заставили правящие силы Великобритании существенно пересмотреть правовые идеологические основы взаимоотношений с колониями. Политика «империализма», понимаемая еще совсем недавно в духе ультраколониалистских высказываний Дж. Чемберлена и С. Родса, стала рассматриваться в качестве создания все более тесного политико-экономического пространства, объединяющего метрополию и колонии на основе взаимовыгодных отношений. В рамках новой политики было расширено самоуправление некоторых крупнейших колоний. К созданным в конце XIX в. доминионам добавились в 1907 г. Новая Зеландия, в 1910 г. – Южная Африка. С 1907 г. начали созываться имперские конференции для консультаций с доминионами по важнейшим политическим и военным вопросам. Лишь в Индии британское правительство не только не пошло на уступки национальному движению, но и значительно ужесточило охранительную политику.

Англо-бурская война оказала непосредственное влияние и на европейский курс Великобритании. Практически всеобщее осуждение этого конфликта наглядно продемонстрировало всю опасность международной изоляции в эпоху складывания военно-политических блоков и углубления межимпериалистических конфликтов. Кроме того, все более явный экспансионизм Германии заставил британских политиков усомниться в целесообразности повтора попыток дипломатического сближения с этой страной и отказа от поисков иных союзников. Первые шаги в этом направлении были предприняты уже в самом начале XX в. Уступки в вопросах о канадо-американской границе на Аляске и сооружении канала через Панамский перешеек позволили значительно улучшить отношения с США. Однако преобладание в американском руководстве изоляционистских настроений превращало США скорее в потенциального, нежели реального союзника. Более важную роль для укрепления позиций Великобритании на Дальнем Востоке сыграло сближение с Японией, завершившееся в 1902 г. заключением союзного договора. В соответствии с ним обе стороны признавали право друг друга на вмешательство во внутренние дела Китая и Кореи для защиты своих интересов и гарантировали свой нейтралитет в том случае, если это вмешательство вызовет войну союзника с третьей державой. При столкновении союзника с двумя и более странами договор подразумевал обязательную военную помощь.

Обострение отношений с Германией заставило британскую дипломатию пересмотреть политический курс в отношении России и Франции. Еще в 90-х гг. XIX в. Великобритания находилась в состоянии почти открытого противостояния с этими двумя странами, обусловленного столкновением интересов в Афганистане, Иране, Турции, Северной Африке. Необходимость поиска надежных союзников в Европе заставила официальный Лондон пойти на значительные уступки практически во всех этих вопросах. 8 апреля 1904 г. было заключено англо-французское соглашение о решении всех спорных проблем в области колониальных владений и сфер влияния (названное «сердечным согласием» – «Антант кордиаль»). Окончательно военно-политический блок Антанты сложился с подписанием в 1907 г. аналогичного русско-английского договора.

Образование Антанты свидетельствовало о том, что Великобритания окончательно признала Германию своим главным противником. Особенно беспокоило британских политиков наращивание Германией морских вооружений. В 1905 г. в Великобритании был заложен броненосец нового поколения, название которого – «Дредноут» – стало общим для всего класса подобных судов. Вскоре строительство таких же кораблей началось и в Германии. Появление дредноутов существенно изменило военно-морской паритет. Броненосцы старого типа значительно уступали им по всем технических характеристикам. Отныне морское превосходство все в большей степени зависело от способности ведущих держав наращивать гонку вооружений и использовать для нее всю мощь национальной индустрии. Это подталкивало обе стороны к открытому конфликту. В марте 1912 г. британский парламент принял закон о необходимости закладки двух дредноутов против одного немецкого. В мае того же года началась переброска части военных судов из Гибралтара в Северное море. Атлантические коммуникации оставались под защитой французского флота. В тот же период Великобритания оказала дипломатическую поддержку своим союзникам в балканском вопросе. После срыва очередных англо-германских переговоров в начале 1914 г. стало очевидно, что Великобритания стоит на пороге войны.

Великобритания в годы первой мировой войны

Мало кто из английских политиков предполагал накануне войны, какую цену придется заплатить их стране за участие в ней. «Наш флот должен был контролировать моря в интересах союзников, наше богатство должно было помочь финансировать их заказы за границей, наша же армия должна была играть в войне второстепенную роль», – вспоминал о планах британского правительства Ллойд Джордж. Однако масштаб военных событий заставил напрячь силы всей нации. Более 10 % населения было мобилизовано. 750 тыс. англичан было убито на полях войны, более 1,7 млн ранено. Таких потерь Великобритания не знала никогда. Не менее тяжелым было и финансовое положение. По подсчетам русских союзников Великобритания тратила в начале войны ежедневно 17,5 млн руб., а в конце войны – ежедневно 78,5 млн руб. Внутренний долг вырос в 10 раз – до 6,6 млрд ф. ст., внешний составил 1,2 млрд ф. ст. (в том числе США – 850 млн ф. ст.). Впервые в своей истории Великобритания стала страной-должником. Очень тяжелые последствия имела потеря в годы войны 70 % торгового флота. При этом судостроение в годы войны сократилось – с 1200 тыс. тонн в 1913 г. до 772 тыс. тонн в 1918 г. В целом промышленное производство упало на 20 %, ощущалась острая нехватка сырья. Прекращение жилищного строительства, рост налогов и дороговизна обострили социальную обстановку внутри страны. В период войны значительно ослабли связи с колониями. Образовался пассивный торговый баланс – при сокращении экспорта английских товаров в годы войны стабильно возрастал импорт. Если в 1914 г. в страну было ввезено товаров на 696 млн ф. ст., то в 1918 г. – уже на 1316 млн ф. ст. Зависимость от импорта еще больше обостряла проблему внешнего долга и финансового кризиса.

Тяготы войны потребовали консолидации всех политических сил и корректировки ими своих традиционных программных установок. Прежнее руководство либералов и сам премьер-министр Г. Асквит оказались неспособны на радикальные меры. Инициаторами полной перестройки государственно-политического механизма выступили Ллойд Джордж и лидер консерваторов А. Бонар Лоу. В жесткой и нелицеприятной борьбе Ллойд Джорджу удалось оттеснить Асквита, возглавив в 1916 г. и либеральную партию, и коалиционное правительство с участием всех крупнейших партий. «Военный кабинет», как называли правительство Ллойд Джорджа, развил невероятную активность, пытаясь внести перелом в ход войны. В 1916 г. была создана Федерация британской промышленности. В ее составе к концу войны было уже более 18 тыс. фирм с общим капиталом 4 млрд ф. ст. Федерация стала основным инструментом государственного планирования и регулирования промышленного производства. В первую очередь это коснулось новых отраслей – химической, авиационной, автомобильной, а также сталелитейной. Для поддержки отечественных производителей правительство ввело чрезвычайно высокие ввозные пошлины – 33,3 % от стоимости товара («пошлины Макенны»). Активно стимулировалось и аграрное производство. Закон 1917 г. зафиксировал минимальную заработную плату сельскохозяйственных рабочих и гарантировал высокие цены на продукцию. Эти меры позволили обеспечить распашку новых 3,75 млн акров земли, увеличить сбор зерновых на 32 %, картофеля – на 59 %. На последнем этапе войны началось развертывание программ по поддержке демобилизованных солдат, повысилась заработная плата в отраслях военного производства.

Значительный вклад в победу внесли британские колонии. В 1917 г. для координации действий метрополии и колоний был учрежден имперский военный кабинет, в состав которого вошли представители британского правительства и премьер-министры доминионов. Одновременно премьер-министрам доминионов было предоставлено право непосредственно контактировать с главой правительства метрополии, а не через министерство колоний, как это было ранее. Помимо имперского военного кабинета сложился и институт высоких комиссаров – постоянных представителей доминионов в Лондоне. Имперская военная конференция 1917 г. приняла важное политическое решение о том, что взаимоотношения метрополии и доминионов «должны быть основаны на полном признании доминионов как автономных наций Имперского союза государств». За каждым доминионом признавалось право на «равный голос во внешней политике империи». При этом существующая практика имперского контроля над внутренними делами и степень автономизации самоуправления доминионов сохранялись.

В результате беспрецедентной мобилизации всего своего экономического и политического потенциала Великобритания сумела значительно увеличить военное производство и активизировать свое участие в ходе военных действий в последний период войны. Война на море по сути оказалась выигранной уже в 1917 г., когда были сорваны немецкие планы блокирования британских островов в ходе «тотальной подводной войны». Силы австро-германского блока истощались. После тяжелейшей кампании 1918 г. война, стоившая Великобритании трети национального богатства, завершилась победой Антанты.

«Разбудить Англию!» Внутренняя политика правительства Ллойд Джорджа в 1919–1921 гг.

Первые послевоенные парламентские выборы в декабре 1918 г. прошли на фоне раскола «национальной коалиции». Еще в июне 1918 г. конференция лейбористской партии вынесла решение о прекращении «избирательного перемирия» с консерваторами и либералами и выходе из правящей коалиции. Накануне выборов лейбористы опубликовали новую программу партии, предусматривавшую проведение ряда достаточно радикальных мер в социально-экономической сфере, в том числе национализацию стратегически важных отраслей (железных дорог, торгового судоходства, угольной промышленности, военных предприятий, производства электроэнергии), установление общеобязательного минимума заработной платы, активизацию государственной политики в области занятости, сокращение длительности рабочего дня. Авторами программы были С. Вебб, представлявший умеренное крыло лейбористов, связанное с фабианским движением, и А. Гендерсон, один из наиболее авторитетных политиков социал-реформистской ориентации. Значительную роль в ее разработке сыграли и тред-юнионы, все более активно включавшиеся в политический процесс. Руководство лейбористов возлагало надежды на расширение электората партии за счет ввода в соответствии с новым уставом 1918 г. индивидуального членства (при сохранении и коллективного членства). Однако в составе партии оказалось немало сторонников продолжения сотрудничества с общенациональной коалицией. Все четверо представителей лейбористской партии в правительстве – Д. Пикер, Г. Уордль, Г. Барнс, Г. Робертс – предпочли сохранить свои посты, выйдя из партии.

Раскол произошел и в руководстве либеральной партии. Фракция Г. Асквита выступила с требованием вернуться к более традиционной политике, избежать «растворения» партии в составе «национальной коалиции». Ллойд Джордж, в свою очередь, ратовал за укрепление коалиции, сохранение общенациональной идеологической платформы. В центре его избирательной кампании был лозунг «Сделать Англию страной, достойной ее героев». На протяжении 1918 г. правительство провело ряд мер, созвучных довоенному курсу «лойдджорджизма». Была осуществлена парламентская реформа, предоставившая избирательное право всем мужчинам старше 21 года, с соответствующим цензом оседлости или владения каким-либо коммерческим строением и частично женщинам – старше 30 лет и владеющим недвижимостью с доходом в 5 ф. ст. в год. Одновременно в значительной степени были ликвидированы архаичные формы избирательной системы, связанные с традициями корпоративного представительства, – уравнены системы выборов в городах и графствах, сокращено число округов с двумя депутатскими местами. Большой общественный резонанс вызвала реформа образования с вводом обязательного обучения детей до 14 лет и бесплатного начального образования. Поскольку ликвидировать детский труд не представлялось возможным, правительство возложило на местные органы власти обязанность по контролю над этой сферой. Еще до окончания войны правительство предприняло также ряд мер по материальной поддержке демобилизованных солдат и рабочих, увольняемых при закрытии военного производства. Однако о полном возрождении идеологии ллойдджорджизма речь не шла. Обе фракции либеральной партии ратовали за демонтаж системы жесткого государственного регулирования, возникшей в годы войны, но по-разному оценивали перспективы сотрудничества с другими политическими силами.

Помимо сторонников Ллойд Джорджа из либеральной партии, правительство смогло опереться лишь на консолидированную поддержку консерваторов. В ходе выборов участники этой коалиции получили соответственно 136 и 348 депутатских мандатов из 707. Консерваторы сумели существенно расширить и консолидировать свой электорат, тогда как относительный успех либералов Ллойд Джорджа можно было отнести скорее к результатам активной пропагандистской кампании. Выборы 1918 г. получили название «выборы хаки» – столь настойчиво в их ходе звучала тема завершающейся войны. Существенные потери в ходе выборов понесли и лейбористы. При значительном росте их фракции в парламенте среди депутатов не оказалось многих лидеров партии – Рамсея Макдональда, Сиднея Вебба, Артура Гендерсона, Филиппа Сноудена и др. Итоги выборов наглядно показали, что все ведущие политические силы Великобритании вступали в сложный период внутренней перестройки, которая в самое ближайшее время должна была существенно изменить и общую конфигурацию британской двухпартийной модели.

Ллойд Джордж сохранил в новом кабинете пост премьер-министра, но ключевые посты в правительстве достались консерваторам. А. Бонар-Лоу стал лордом – хранителем печати, У. Черчилль – военным министром, Д. Керзон – министром иностранных дел. Лейтмотивом новой правительственной программы стал лозунг «Разбудить Англию!». Ллойд Джордж полагал, что единственный способ быстро вывести страну из состояния экономического шока заключается в стимулировании частной предпринимательской инициативы, пересмотре принципов государственного регулирования. Однако подобный расчет не оправдался. Послевоенная структурная перестройка промышленности еще более усугубила опустошительные последствия войны. Реанимация подорванной экономической системы на основе стихийных рыночных механизмов не могла быть прочной и быстрой. Несмотря на некоторое оживление, промышленное производство оставалось все эти годы на достаточно низком у ровне: в 1920 г. – 90 % от показателей 1913 г., в 1921 г. – 61,5 %, в 1923 г. – 82,9 %. Особенно серьезно пострадали угольная, судостроительная, текстильная, металлургическая отрасли. Несколько лучшим было положение в сельском хозяйстве, где правительство проводило политику поддержки фермеров. В 1920 г. был принят закон, гарантирующий твердые цены на зерновые культуры. Однако свертывание сельскохозяйственного производства остановить не удалось. В 1920–1923 гг. посевные площади сократились с 9352 тыс. акров до 7171 тыс. акров.

Значительное падение оптовых цен в первые послевоенные годы из-за узости рынка сбыта, разрушение транспортной инфраструктуры, недостаток инвестиционной активности снижали рентабельность производства и ухудшали торговый баланс Великобритании. За время послевоенного кризиса объем экспорта снизился на 44,6 %, а импорта – на 39,8 %. На высоком уровне оставалась безработица. С особенно острыми проблемами правительство столкнулось в финансовой сфере. На погашение государственного долга ежегодно тратилось около 40 % бюджета. Уже в 1919 г. правительство было вынуждено объявить об отказе от золотого паритета фунта стерлингов. Эта мера вызвала краткосрочное оживление промышленного производства, однако привела и к стремительному росту инфляции. В 1920 г. в обращении находилось 353 млн ф. ст. по сравнению с 33 млн ф. ст. в 1914 г. В условиях финансового кризиса правительство было вынуждено пойти на сокращение социальных программ и значительное повышение налогов. Суммарный рост уровня налогообложения в Великобритании в первые послевоенные годы был одним из наиболее высоких в Европе. Если в 1914 г. сумма ежегодных налоговых поступлений составляла 163 млн ф. ст., то к 1923 г. она уже достигла 674 млн ф. ст. Все эти экономические проблемы вызывали крайнее обострение социально-политического положения в стране.

Период 1918–1921 гг. совпал с одним из наиболее мощных всплесков рабочего движения в Великобритании. Помимо естественной реакции на ухудшение условий жизни в период войны, активизация масс отражала общую динамику цивилизационного кризиса индустриального общества, подошедшего к качественному порогу в своем развитии. Ограниченность общественной модели, основанной на постулатах классического либерализма, безусловном преобладании радикальной прогрессистской психологии, технизации мышления и социальных связей, стала очевидной уже на рубеже XIX–XX вв. Первая мировая война толкнула в политику те слои населения, которые оказались наиболее уязвимы в условиях торжества индустриальной системы. Из окопов мировой войны возвращались люди, привыкшие к естественности насилия как формы социального поведения, желающие добиться радикального и быстрого решения своих проблем. В то же время в Великобритании – стране «старого капитализма» с эволюционным, естественным характером модернизационных процессов, не существовало сколько-нибудь значимых факторов широкой фашизации общества. Не столь велики по сравнению со странами континентальной Европы оказались и масштабы послевоенного социально-экономического кризиса. В результате массовое движение протеста носило вполне организованный характер и практически целиком опиралось на рабочие тред-юнионы. Его отличала очевидная деидеологизированность, замкнутость на конкретные экономические требования. Характерно, что образовавшаяся в 1920 г. Британская коммунистическая партия так и не смогла стать достаточно влиятельной политической силой. Руководство БКП первоначально даже пыталось добиться вступления на правах коллективного членства в лейбористскую партию. Однако эти попытки не увенчались успехом.

Бесспорным лидером рабочего движения тех лет стал так называемый «Тройственный союз» – альянс трех крупнейших тредюнионов шахтеров, транспортников и железнодорожников. Профсоюзы требовали проведения широкой национализации, повышения заработной платы, дальнейшего правового урегулирования условий найма. Частично требования, выдвигавшиеся в ходе забастовок, удовлетворялись предпринимателями. Но правительство жестко пресекало попытки крупнейших профсоюзов придать забастовочному движению общенациональный характер. В августе 1920 г. был введен закон о чрезвычайных полномочиях, предусматривавший право короля на ввод чрезвычайного положения не только после возникновения, но и при угрозе широкого антиправительственного выступления. При вводе чрезвычайного положения правительство получало право издавать указы, имеющие силу закона, и принимать любые меры, необходимые для пресечения противозаконных действий тех или иных лиц, включая судопроизводство по упрощенной схеме. Жесткими репрессивными мерами правительству удалось сбить накал рабочего движения. Переломным моментом стала так называемая «черная пятница» – отказ лидеров «Тройственного союза» 15 апреля 1921 г. от проведения всеобщей забастовки под угрозой ввода чрезвычайного положения. В том же 1921 г. был создан Генеральный совет конгресса тред-юнионов, руководство которого заняло умеренную социал-реформистскую позицию.

Внешняя политика Великобритании по окончании первой мировой войны. Политическое поражение ллойдджорджизма

На фоне сложного внутреннего положения в стране и отказа правительства от последовательного продолжения политики социального либерализма основной сферой реализации принципов ллойдджорджизма стала внешняя политика Великобритании. Стратегия правительства Ллойд Джорджа исходила из стремления способствовать переходу от насильственной, экспансионистской логики межгосударственных отношений к стабильной международно-правовой системе при ведущей роли великих держав как гарантов нового мирового порядка. Роль Великобритании виделась при этом как одна из важнейших. Подобная позиция закладывала основы особого британского подхода к определению основ пацифистской внешней политики, сочетающей общие принципы ненасильственного, правового урегулирования международных отношений при соблюдении приоритета национальных интересов.

Первым и наиболее результативным шагом на пути реализации новой внешнеполитической программы стало участие британской делегации под руководством самого премьер-министра на Парижской мирной конференции. Ллойд Джорджу удалось блокировать наиболее радикальные предложения по германскому вопросу, выдвинутые Францией, в том числе территориальные притязания в отношении западных районов Германии и о взыскании в рамках репарационных выплат 800 млрд зол. марок. Впоследствии после нескольких раундов международных переговоров Лондонская конференция 1921 г. определила общую сумму выплат в 132 млрд зол. марок. Великобритания получила право на 22 % этой суммы.

Великобритания активно поддержала создание Лиги наций, а в рамках ее мандатной системы добилась значительного упрочения своих колониальных владений. В мае 1920 г. официально были оформлены мандаты Великобритании на Ирак, Палестину, Трансиорданию, Танганьику, часть Того и Камеруна, остров Науру в Тихом океане. Британские доминионы получили мандаты на Юго-Западную Африку, острова Самоа, часть Новой Гвинеи. Таким образом, из бывших германских колоний Великобритания получила под свой контроль территории площадью в 21 млн кв. км, с населением в 5,5 млн чел., а также территории из состава бывшей турецкой империи площадью в 500 тыс. кв. км. с населением 4 млн чел. При этом сам Ллойд Джордж рассматривал создание мандатной системы не в качестве продолжения империалистической политики, а как важную составную часть международного правового пространства, позволяющую регламентировать и дифференцировать политику великих держав в отношении стран, не способных к самостоятельному обеспечению собственного суверенитета.

Великобритания сыграла важную роль и при проведении Вашингтонской конференции в конце 1921 г., завершившей складывание новой системы международных отношений. Однако результаты ее были встречены в самой Великобритании уже со значительно большим скептицизмом. Великобритании не удалось сохранить союзнический договор 1902 г. с Японией – его сменил «Договор четырех» о взаимных гарантиях островных владений США, Великобритании, Японии и Франции на Тихом океане. В результате этого соглашения, а также принятых Конференцией решений по китайскому вопросу Великобритания утратила прежние позиции в регионе, тогда как еще накануне первой мировой войны англичане контролировали до 45 % судоходства в китайских водах и 50 % внешней торговли Китая. В соответствии с «Договором пяти» было установлено фиксированное соотношение военно-морских вооружений США, Великобритании, Японии, Франции и Италии в пропорциях 5:5:3:1,75:1,75. Тем самым Великобритания отказалась от так называемого «стандарта двух держав» – традиционного правила, согласно которому британский военно-морской флот должен был всегда равняться по силе флотам двух наиболее мощных морских держав.

Большие трения с консервативной частью правительства вызвало стремление Ллойд Джорджа добиться мирного урегулирования отношений с Советской Россией. Еще на Парижской мирной конференции британский лидер выступал вместе с американским президентом Вильсоном за компромиссное решение «русского вопроса», разворачивание диалога со всеми политическими силами, претендующими на главенство в России. Однако к весне 1919 г. конференция склонилась к поддержке идеи интервенции. По мере завершения гражданской войны в России Ллойд Джордж вернулся к идее восстановления конструктивных отношений с укрепившим свои позиции большевистским правительством. Первым шагом стало подписание советско-английского торгового договора в 1921 г. Показательно, что ход переговоров по этому вопросу контролировал лично премьер-министр, тогда как министр иностранных дел представитель консервативной партии Д. Керзон предпочел дистанцироваться от этого процесса. Открытые формы противостояние внутри правительства приняло спустя год при подготовке Генуэзской конференции. Лидеры консерваторов Черчилль, Чемберлен, Керзон решительно выступили против признания Советской России де-юре и расширения экономических и политических отношений с нею. Ллойд Джорджу удалось на время перехватить инициативу, но попытка склонить советское правительство на Конференции к признанию довоенных долгов России не увенчалась успехом. Заключение Раппальского договора Советской России и Германии было воспринято в Великобритании как явный признак поражения стратегии Ллойд Джорджа.

Еще одним поводом для раскола правительственной коалиции стал колониальный вопрос. Ллойд Джордж настаивал на либерализации внешнеэкономических отношений и отказе от приоритета охранительной имперской политики. Однако лидеры консервативной партии видели в этом угрозу устоям британского влияния в мире и добились ужесточения правительственного курса в отношении национально-освободительного движения в колониях. Ответом стали два восстания в Египте, в результате которых Великобритании пришлось отказаться от протектората над этой страной, лишь сохранив контроль над Суэцким каналом. Резко активизировалась оппозиционная деятельность Индийского национального конгресса. Доминионы Канада, Австралия и Южная Африка все более решительно требовали статуса автономных государств в составе Британской империи. Ссылаясь на свой вклад в победу над Германией, используя свое участие в Парижской конференции со статусом самостоятельных делегаций в составе общей имперской делегации (с подписанием мирных договоров от собственного имени), доминионы добились и права самостоятельного вступления в Лигу наций. Это стало основой для качественного пересмотра не только прерогатив метрополии и доминионов в сфере внешней политики, но и самой проблемы государственного суверенитета доминионов.

Особенно чувствительное поражение понесла британская дипломатия на Среднем Востоке. В 1919 г. в Афганистане к власти пришел новый правитель Аманулла-хан, объявивший о проведении независимого курса. После кратковременного военного конфликта британскому правительству пришлось пойти на признание полного суверенитета Афганистана в вопросах внешней и внутренней политики. Попытка сохранить влияние Великобритании в регионе Среднего Востока за счет заключения договора с Ираном о фактическом протекторате над этой страной также не принесла успеха. В 1920–1921 гг. в Иране развернулось мощное национально-освободительное движение, под влиянием которого иранский меджлис отказался от ратификации договора с Великобританией. Наконец, очевидным провалом завершилась попытка правительства Ллойд Джорджа вмешаться в развитие событий вокруг Турции, отказавшейся после кемалийской революции от выполнения условий Севрского мирного договора. При прямой поддержке британской дипломатии Греция, чья армия еще с 1919 г. находилась на территории Западной Фракии, была втянута в открытый военный конфликт с соседней страной. В 1922 г. греческая армия была разгромлена турками, а попытка британского правительства заручиться поддержкой Югославии, Румынии и доминионов для возможного военного вмешательства не получила поддержки.

Окончательной причиной падения правительства Ллойд Джорджа стал ирландский вопрос. В Ирландии, равно как и в Шотландии, Уэльсе, на рубеже XIX–XX вв. оппозиционное движение начало приобретать все более радикальные формы. Показательно, что при образовании Британской социалистической партии ключевую роль сыграли Шотландская социалистическая рабочая партия, ирландские социалисты, Южно-Уэльский коммунистический союз. Но наибольшую активность в этих регионах, и прежде всего в Ирландии, проявляло национальное движение. Еще в 1908 г. радикальная часть сторонников самоуправления Ирландии образовала движение шинн-фейнеров («шинн фейн» – «мы сами»), поставившее цель полного освобождения страны. Британская либеральная партия выступила за компромиссное решение вопроса путем предоставления Ирландии достаточно широкого самоуправления, но не включавшего какие-либо политические права. В 1914 г. правительство ввело закон о гомруле – самоуправлении Ирландии под контролем английского вице-короля. Однако этому решению воспротивилась значительная часть населения северных графств Ирландии – Ольстера, где проживало много англичан и шотландцев и в отличие от доминирующего в Ирландии католического вероисповедания был распространен протестантизм. Унионисты – сторонники союза («унии») с Англией добились нераспространения на Ольстер системы самоуправления. Это вызвало вооруженное восстание шиннфейнеров в 1916 г. Несмотря на его разгром, партия шиннфейнеров приняла участие в выборах 1918 г. в британский парламент и получила 73 из 103 «ирландских» мест. Из этих 73 человек 36 находилось в тюрьмах, некоторые были вынуждены скрываться от преследования властей за границей. В январе 1919 г. в Дублине собрались остававшиеся на свободе 27 депутатов, образовавших сепаратный ирландский парламент («дайл эйреанн»). Ирландия была провозглашена «суверенной и независимой нацией». Президентом Ирландской республики был избран лидер шиннфейнеров Де-Валера. Была создана Ирландская республиканская армия, автономный государственный аппарат. Ответом британского правительства стал ввод в Ирландии в январе 1920 г. военного положения. Однако угроза полномасштабных военный действий заставила правительство Ллойд Джорджа пойти на заключение в июле 1921 г. перемирия с восставшими, а в декабре 1921 г. – и на подписание компромиссного соглашения об образовании независимого ирландского государства. Ольстер остался в составе Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии. На территории Ирландской республики сохранялись английские военно-морские базы. Великобритания контролировала и внешнюю политику Ирландии. Это решение остановило разрастание военного конфликта. Однако Ольстер превратился в постоянный очаг гражданского и конфессионального напряжения на территории Великобритании. Решение правительства вызвало недовольство в достаточно широких слоях британского общества. Не удалось впоследствии сохранить и военно-политический контроль над Ирландской республикой. Договор 1921 г. был отвергнут большинством партии шиннфейнеров. В Ирландии начался новый этап гражданской войны, в ходе которой сторонники Де-Валера потерпели поражение. Президентом республики стал лидер радикального крыла шиннфейнеров Гриффитс. Все эти события значительно ослабили позиции правительства и вызвали раскол в правящей коалиции.

§ 2. От первого ко второму правительству лейбористов

Политический кризис 1922–1923 гг.

Ирландский кризис и разногласия по колониальному вопросу, несостоятельная внутренняя политика вызвали в начале 1922 г. окончательный крах правительственной коалиции. Стремясь сохранить свое влияние, Ллойд Джордж попытался поддержать крыло «молодых консерваторов» в партии тори и вызвать ее раскол. Лидеры «молодых консерваторов» Фредерик Биркенхед и Остин Чемберлен (ставший лидером партии в период болезни А. Бонара Лоу) выступали за пересмотр традиционных приоритетов партийной политики и формирование сильной либерально-консервативной коалиции, способной противостоять растущему влиянию лейбористов. Но фракция сторонников традиционного консерватизма под руководством Бонара Лоу и Стенли Болдуина добилась в начале 1922 г. выхода партий из правительственного блока. Ллойд Джордж был вынужден подать в отставку, поскольку не обладал большинством в парламенте. Бонар Лоу сформировал в октябре 1922 г. новое правительство, состоявшее только из представителей консервативной партии. Парламент был распущен, а внеочередные выборы принесли консерваторам полную победу – 344 места в палате общин. В условиях раскола либералов на два автономных крыла под руководством Ллойд Джоржда и Асквита (они получили соответственно 57 и 60 мест) на второе место уверенно вышли лейбористы – 138 мест. В рамках английской двухпартийной системы произошла радикальная перестановка. Поражение либеральной партии носило не временный, ситуативный характер, а отражало глубокий кризис политической философии ллойдджорджизма, вызванный отказом от последовательной разработки принципов социального либерализма и, как следствие, утратой единства социальной базы партии. Стратегия социал-реформизма, избранная лейбористкой партией, позволила ей органично заполнить образовавшуюся идеологическую и политическую нишу.

Правительство Бонара Лоу просуществовало менее года, в течение которого ему пришлось решать сложные вопросы франко-германского урегулирования и ликвидации последствий Рурского кризиса. К заслугам кабинета можно отнести и подписание в 1923 г. соглашения с США, в соответствии с которым долг Великобритании снижался на 30 %, а срок выплаты увеличивался до 62 лет (ежегодная выплата процентов составила 3,5 %). Впрочем, в отношении других европейских стран США заняли еще более конструктивную позицию. Так, например, французский долг был сокращен на 60 %, а итальянский на 80 %. Значительный урон репутации правительства нанесла попытка консерваторов ужесточить курс в отношении Советской России. В мае 1923 г. министр иностранных дел Д. Керзон направил советскому правительству ультиматум с требованием прекратить пропагандистскую деятельность в Афганистане и Иране, с резкими протестами против задержания английских рыболовецких судов в советских территориальных водах, судебного преследования католического священника Буткевича, расстрела в годы войны английского гражданина Хадсона, обвиненного в шпионаже. Советское правительство отвергло неприемлемые требования, но компромиссно решило частные вопросы, поднятые в меморандуме Керзона. Провал антисоветского дипломатического демарша был очевиден.

В мае 1923 г. Бонар Лоу окончательно подал в отставку по состоянию здоровья. Правительство возглавил С. Болдуин. Он попытался использовать вопрос о протекционистских тарифах и возвращении к активной имперской политике как объединяющий партию в противовес либералам-фритредерам. Ситуацию осложняло стремление Ллойд Джоржда также перейти к поддержке протекционистского курса. Стремясь сохранить инициативу, упрочить свое положение лидера партии и окончательно устранить конкуренцию либералов, Болдуин добился роспуска парламента и назначения новых выборов. Они принесли неожиданный результат – консерваторы сохранили всего 259 мест, объединенные либералы получили 155 мандатов, а лейбористы уже 191 место! В условиях противостояния традиционных партий право сформировать правительство получил лидер второй по численности фракции Р. Макдональд.

Первое правительство лейбористов

Пребывание у власти правительства рабочей партии было коротким, но важным как первый прецедент подобного рода. Впрочем, в составе лейбористского кабинета на ряде ключевых постов оказались и «независимые» политики – министром военно-морского флота стал лорд Челмсфорд, лорд-канцлером – лорд Холдейн, лорд-председателем Совета – лорд Пармур. Это объяснялось особенностями британской модели исполнительной власти, подразумевающей, что ряд постов в правительстве должны были занимать члены Палаты лордов.

Не обладая большинством в парламенте, лейбористы не смогли предпринять каких-либо серьезных шагов в области внутренней политики и ограничились увеличением пособий по безработице, расширением системы социального страхования, сокращением налогов на предметы первой необходимости. Наибольший резонанс в обществе вызвал «план Уитли», предусматривавший увеличение государственных субсидий на жилищное строительство. Лейбористским правительством был подготовлен новый государственный бюджет, основанный на отказе от протекционистских пошлин, введенных в период войны и послевоенные годы. Этот проект нашел поддержку у фракции либеральной партии, но вызвал неодобрение консерваторов. Новый бюджет предусматривал и рост расходов на военные нужды, в частности увеличение финансирования военно-морских и военно-воздушных сил.

В сфере внешней политики Макдональд проявил высокую активность. Британская дипломатия сыграла большую роль в этот период в урегулировании франко-германского противостояния и принятии пакета стабилизационных мер в соответствии с рекомендациями экспертной комиссии Дауэса. В Лиге наций Макдональд поддержал деятельность французского премьер-министра Э. Эррио по внедрению пацифистских принципов внешней политики. В результате активной деятельности британской дипломатии в 1923–1924 гг. удалось снять напряжение и во взаимоотношениях с крупнейшими колониями. В Лондоне состоялась конференция по урегулированию всех спорных вопросов. Она закрепила создание Британского Содружества наций, включавшего метрополию и доминионы на правах свободных и равных партнеров. При этом правительство Макдональда продолжило подавление национально-освободительного движения в Индии, Ираке и Судане. Британская дипломатия приняла активное участие в Лозаннской конференции 1923 г. по урегулированию отношений с кемалистской Турцией. Конференция подтвердила, в частности, права Великобритании по контролю над Суэцким каналом. Резкий поворот по сравнению с политикой правительства консерваторов последовал в «русском вопросе». Уже в 1924 г. правительство Макдональда признало СССР де-юре и заключило общий и торговый договоры с советской стороной. Таким образом, лейбористы фактически продолжили внешнеполитический курс, предложенный Ллойд Джорджем в первые послевоенные годы, – политику, безусловно отвечающую духу времени, но вызывающую неоднозначную реакцию в политических кругах Великобритании.

«Эпоха Болдуина»

В конце 1924 г. консервативная партия перехватила инициативу у лейбористов. Использовав антисоветскую шумиху, возникшую вокруг судебного дела редактора прокоммунистической газеты Кэмбелла, она добилась формирования специальной комиссии для расследования деятельности правительства в период «дела Кэмбелла». Макдональд использовал это как повод для требования роспуска парламента. На внеочередных выборах 1924 г. лейбористская партия выступила с характерным лозунгом: «Мы были в правительстве, но не у власти». Однако противопоставить какие-либо весомые аргументы активизировавшейся оппозиции лейбористы не сумели. Консервативная партия одержала убедительную победу, получив 413 мест в Палате общин. У лейбористов оказалась вторая по численности фракция – 151 место, у либералов – 40. Стенли Болдуин возглавил новое правительство и оставался на своем посту до 1929 г. Этот период получил название «эпоха Болдуина».

Лидер консерваторов попытался прежде всего ликвидировать многолетний раскол в партии. Новая партийная программа «Цели и принципы», принятая накануне выборов, во многом отражала взгляды оппозиционной фракции «молодых тори». Ее ведущей идеей стал «консервативный реформизм» – синтез эффективных идей консерваторов и либералов при отказе от наиболее устаревших ориентиров обеих партий. Подобно либералам, Болдуин делал ставку на развитие частного предпринимательства, но при покровительственной поддержке государства. Как и прежнее руководство консерваторов, он предполагал, что ресурсы колониальной империи станут основным источником экономического роста, но не благодаря замкнутой протекционистской тарифной системе, а в рамках эффективного экономического сотрудничества. Идеи консервативного реформизма привлекали прежде всего выходцев из «высшего среднего класса», предпринимательских кругов, которые все больше вытесняли в руководстве партии прежних тори-аристократов. Болдуину удалось заручиться поддержкой наиболее перспективных молодых лидеров партии. Ч. Биркенхед и О. Чемберлен получили в правительстве посты министров по делам Индии и иностранным делам. Канцлером казначейства, т. е. министром финансов, неожиданно стал Уинстон Черчилль, бывший военный министр, уже дважды менявший ряды либеральной и консервативной партии. Этот влиятельный пост прочили одному из соавторов новой партийной программы младшему брату Остина Чемберлена Невиллу. Однако И. Чемберлен был сторонником активной социальной политики государства, ориентированной на слои квалифицированного пролетариата, «простого человека, который хорошо и долго работает». Он считал это единственным способом предотвратить усиление лейбористов и, столкнувшись с непониманием в руководстве партии, предпочел скромный пост министра здравоохранения.

Уязвимым местом программы «Цели и принципы» было отсутствие детально разработанной правительственной стратегии. Сам Болдуин не отличался дальновидностью и талантом аналитика. «Он был глубоко алогичен и интуитивен и до тех пор прощупывал проблему, пока смутные облака его мыслей не сгущались до определенного умозаключения», – вспоминал о Болдуине министр колоний Л. Эмери. Болдуин старательно строил имидж «нового лидера» – простого, искреннего, прямолинейного человека. Все это приносило успех во внутрипартийной борьбе и в избирательных кампаниях, но было недостаточно для государственного управления.

В области экономического регулирования правительство Болдуина избрало два основных направления для своей деятельности – стимулирование промышленного производства и укрепление финансовой системы. Для поддержки отечественных производителей правительство сократило подоходный налог и налог на сверхприбыль. Защитные протекционистские пошлины были сохранены лишь в сфере прямых связей с колониями. В остальном британские монополии получили возможность свободно участвовать в конкуренции на мировом рынке. Для решения этого сложного вопроса, вызывавшего особенно острые дискуссии в самой консервативной партии, большое значение имела имперская конференция 1926 г. В соответствии с ее решениями Великобритания и доминионы окончательно признавались «автономными обществами внутри Британской империи, равными по статусу, ни в каком отношении ни подчиненными одно другому в каком бы то ни было аспекте их внутренних и внешних дел, хотя и объединенными общим подданством короне и свободно соединившимися в качестве членов Британского содружества наций». Это политическое решение существенно изменяло характер экономических взаимоотношений метрополии и доминионов. Естественно, что существующие прочные торговые и финансовые связи (а в 1926 г. около 1/3 британского импорта и 1/2 экспорта реализовывалось на рынках империи) обеспечивали прочную основу для дальнейшего сохранения экономического единства Британской империи. Однако развитие этих отношений все больше строилось на основе обычных рыночных принципов, т. е. рассматривалось уже как сфера внешнеторговой деятельности, а не как составная часть экономического организма метрополии.

Ключевую роль в рамках разработанной правительством Болдуина экономической стратегии играл вопрос об активной финансовой политике. Для укрепления национальной финансовой системы в апреле 1925 г. был введен золотой стандарт фунта стерлингов (с 1922 г. в мире существовала так называемая Генуэзская валютная система с золото-девизным стандартом; девизы – международные платежные средства в виде банковских векселей, чеков, аккредитивов, подлежащих оплате за рубежом в иностранной валюте, запас которых рассматривался наряду с золотом как основа для определения курса национальной валюты). При гарантировании государством именно золотого обеспечения фунта стерлингов и готовности обеспечить полную ликвидность национальной валюты (т. е. свободный и неограниченный обмен денежных знаков на золото) британская финансовая система стала рассматриваться международными предпринимательскими кругами как выгодная и защищенная сфера вложения и оборота капиталов. В кратчайшие сроки значительно увеличился приток иностранных инвестиций, займов, произошел и рост эмиссии ценных бумаг британскими банками, их прибыли от международных операций. Общий эффект от этого «невидимого экспорта» составил более 1 млрд ф. ст. Однако прибыли финансовых кругов обернулись потерями для английских промышленников.

Британские компании, продукция которых обладала высокой себестоимостью из-за «тяжелой валюты», не выдерживали свободной конкуренции с американскими и германскими монополиями даже на внутреннем рынке. Цены на британские товары на мировых рынках выросли после финансовой реформы 1925 г. примерно на 12 %. Наименее модернизированные старые отрасли британской экономики пришли в полный упадок. Добыча угля в Великобритании за период 1913–1928 гг. сократилась на 17 % при росте мировой добычи на 6 %, выплавка чугуна упала на 55 %, при росте мирового показателя на 12 %. Вследствие сокращения текстильного производства доля Великобритании уменьшилась в этой отрасли с 39 до 34 %. Уровень безработицы в 20-х гг. не опускался ниже 10 % трудоспособного населения. Причем сократилось и общее количество занятых. За период 1923–1930 гг. количество рабочих в угольной промышленности сократилось на 30,8 %, в текстильной – на 24,9 %, в черной металлургии – на 21,2 %. Темпы роста оказались минимальными, и к 1929 г. общий объем промышленного производства достиг лишь 100,6 % к уровню 1913 г. При этом производство в основных отраслях – машиностроении, химической, автомобильной, авиационной промышленности – так и не вышло на уровень 1913 г. Продолжалась и депрессия агарного сектора. Если посевы зерновых в 1923 г. составляли 7171 тыс. акр., то в 1929 г. – 6137 тыс. акр. Как следствие трудностей, переживаемых британской экономикой, на протяжении 20-х гг. продолжилось сокращение удельного веса Великобритании в мировой торговле. В 1913 г. объем британского экспорта составлял 15,2 % от мирового, а в 1926–1928 гг. – лишь 12,5 %. По суммарным данным объем экспорта достиг лишь 87 % от довоенных показателей.

Сложность экономического положения вызвала рост социальной напряженности в стране. Ситуация особенно обострилась после провала правительственной программы социального обеспечения, принятой в первые месяцы пребывания Н. Чемберлена у власти по его инициативе. Она включала расширение пенсионных выплат, снижение пенсионного возраста до 65 лет, осуществление дополнительной помощи малоимущим, расширение прав местного самоуправления и другие меры. После начала политики жесткой бюджетной экономии все эти реформы были прекращены, снижена реальная заработная плата, во многих отраслях увеличен рабочий день. Ответом стал быстрый рост стачечного движения. Толчком к нему послужило крайне политизированное противостояние правительства и профсоюза горняков по вопросу о сохранении государственных субсидий горно-угольной отрасли. 31 июля 1925 г. правительство было вынуждено заявить об удовлетворении требований рабочих, что вызвало усиление позиции левого крыла Конгресса тред-юнионов (сам день 31 июля получил название «красной пятницы»). В мае 1926 г. в Великобритании состоялась и первая в истории страны всеобщая стачка. Требования, выдвинутые в ее ходе, носили преимущественно экономический и вполне умеренный характер – гарантии против сокращения заработной платы, увеличения рабочего дня. Однако многие участники стачечного движения открыто выражали поддержку лейбористской партии, требовали расширения практики национализации убыточных предприятий и даже ввода рабочего контроля на производстве. В правительственных кругах не было единства в вопросе о методах противостояния стачечному движению. Наряду со сторонниками наиболее жестких, репрессивных мер, многие представители консервативной партии полагали, что решать эту болезненную проблему целесообразно правовыми и экономическими средствами. Уже в 1926 г. было существенно ужесточено рабочее законодательство. В 1927 г. был принят новый закон о промышленных конфликтах и профсоюзах, в соответствии с ним объявлялись незаконными всеобщие стачки, призванные принудить правительство к каким-либо действиям, а также массовое пикетирование, связанное с «запугиванием» кого-либо. Рабочие, исключенные из состава профсоюзов за продолжение работы во время стачек, получали право требовать возмещения убытков. Государственные служащие могли вступать лишь в специальные профсоюзы, лишенные права участвовать в политической деятельности и вступать в Конгресс тред-юнионов или лейбористскую партию. Закон также более жестко регламентировал право профессиональных объединений на формирование финансовых фондов, предназначенных для политических целей.

В том же 1927 г. правительством были подготовлены два законопроекта, изменяющие существовавшую практику поддержки неимущих слоев населения. Пособия по безработице предполагалось выплачивать лишь при доказательстве со стороны претендующих на них лиц «действительности поисков работы». Выплата пособий для бедных передавалась в сферу действий местных органов самоуправления (в рамках графств и округов), а централизованная система попечительств ликвидировалась. Соответствующие законы были приняты в 1928 и 1929 гг. в рамках общей политики, направленной на повышение эффективности и рационализацию производства. Сам процесс рационализации производства приобретал в это время все более широкий характер и был связан с попытками предпринимателей модернизировать технико-технологическую базу традиционных отраслей, повысить их рентабельность, в том числе за счет более экономного использования трудовых ресурсов и сокращения издержек производства. Это зачастую влекло за собой уменьшение количества рабочих при росте объема труда, а в некоторых случаях – сокращение заработной платы. Для предотвращения новой волны трудовых конфликтов в 1928 г. была создана специальная правительственная комиссия под руководством банкира Альфреда Монда, задачей которой была выработка общих принципов государственной политики в области трудовых отношений. В результате ее консультаций с Генеральным советом тредюнионов были разработаны общие принципы согласованной политики примирения интересов труда и капитала, направленной на то, чтобы рационализация производства не превращалась в дополнительное средство эксплуатации рабочих.

Внешняя политика правительства консерваторов оказалась более успешной. Преобладание пацифистских принципов в международных отношениях 20-х гг. ослабило значение силовых методов политики. Британская дипломатия отказалась на время от традиционного использования противоречий между континентальными державами. В 1925 г. Великобритания стала участницей Локарнской конференции, положившей начало политике умиротворения держав, пострадавших от крайностей Версальского мирного договора. Присоединилась Великобритания и к международным программам по разоружению. Но в отношении СССР она в период правления консерваторов традиционно занимала чрезвычайно жесткую позицию. В 1927–1928 гг. отношения двух стран не раз оказывались на грани разрыва. Значительно сократились масштабы экономического сотрудничества. Болезненной проблемой для британской дипломатии оставался китайский вопрос, новое обострение которого было вызвано ростом революционного движения в стране в 1925–1927 гг. Рост национального движения в Южном Китае все больше угрожал интересам Великобритании в Гонконге. Уже в 1925 г. английская полиция и морская пехота были втянуты в вооруженные столкновения с демонстрантами в Шанхае, Ханькоу, Кантоне. Для предотвращения дальнейшей эскалации напряженности в 1926 г. британское правительство даже выступило с предложением о пересмотре международных договоренностей по Китаю с целью увеличения гарантий внутреннего суверенитета страны. Стабильное положение на мировой арене упрочило в значительной степени репутацию правительства Болдуина, но не могло полностью компенсировать провалы во внутренней политике.

Второе правительство лейбористов

В преддверии парламентских выборов 1929 г. консервативная партия вновь оказалась расколота внутренними конфликтами и борьбой за лидерство в руководстве. Болдуин не смог предложить никакой новой позитивной программы. Единственным серьезным предвыборным шагом правительства стало принятие в 1928 г. нового избирательного закона, уравнивающего права мужчин и женщин (при сохранении ценза оседлости в 3 месяца, либо владения недвижимостью, окончания университета). Было ликвидировано ограничение избирательного права для лиц, получающих пособие по безработице. Лейбористское руководство, напротив, сумело подготовить к выборам новый вариант партийной программы «Лейборизм и нация». Он был окончательно лишен какого-либо радикализма и более напоминал программу прогрессистской буржуазной партии. Требование национализации было заменено в ней идеей создания «общественных корпораций», «руководимых в интересах общества лучшими экспертами и предпринимателями». С учетом этой трансформации итоги выборов 30 мая 1929 г. не были слишком неожиданными – 287 мест в палате общин получили лейбористы, 260 – консерваторы, 59 – либералы. Таким образом, лейбористы впервые в истории сумели создать наибольшую парламентскую фракцию и претендовать на формирование правительства независимо от позиций иных партий. Однако при определении правительственного курса Р. Макдональду пришлось учитывать возможность тактического блока консерваторов и либералов, создававшего непреодолимое препятствие для любых «радикальных» мер. Политика второго лейбористского правительства, таким образом, вновь могла носить лишь консенсусный характер, опираясь на согласованные действия всего парламентского большинства. Не менее важным обстоятельством, предопределившим дальнейшее развитие событий, стало начало мирового экономического кризиса.

В Великобритании кризисные явления начали прослеживаться с некотором опозданием по сравнению с мировой динамикой – в первые месяцы 1930 г. Кризис носил к тому же не столь разрушительный характер, как в других странах Запада. Низкие темпы роста британской экономики в прежние годы обусловили и относительно небольшой уровень падения производства. Если в 1929 г. уровень производства составил 100,3 % от показателей 1913 г., то в 1932 г. – 82,5 %. В результате британская экономика не оказалась в состоянии таких глубоких структурных потрясений, как американская (соответствующие показатели которой – 180,8 и 93,7 %), французская (142,7 и 105,4 %), германская (117,3 и 70,2 %). В то же время суммарные объемы промышленного производства в Великобритании, уровень инвестиционной активности оказались в годы кризиса чрезвычайно низкими. Это породило острую проблему безработицы, которая в 1932 г. достигла 25 %. Образовались целые «районы депрессии», где экономическая жизнь полностью замерла. Наибольший урон понесли традиционные отрасли, обладавшие наименее модернизированной технико-технологической базой и низкой рентабельностью производства. Сокращение объемов судостроения привело в 1929–1934 гг. к уменьшению морского торгового тоннажа Великобритании на 2,43 млн т. Выплавка стали только в 1929–1931 гг. сократилась с 9,63 млн т. до 5,20 млн т., чугуна – с 7,59 млн т. до 3,57 млн т. Таким образом, британская металлургическая промышленность оказалась отброшена на 70 лет назад. Столь же тяжелым было положение в текстильной, угольной отраслях. Цены на сельскохозяйственную продукцию упали в годы кризиса на 34 %. При общем снижении мировой торговли на две трети британский экспорт уменьшился в 1929–1932 гг. с 729,3 млн ф. ст. до 365 млн ф. ст. Правительство пыталось смягчить социальные последствия кризиса расширением системы страхования по безработице, организацией общественных работ, переселением части трудоспособного населения из «районов депрессии». По закону о страховании 1930 г. возрастной порог, позволяющий получать пособие по безработице, был снижен до 15 лет. Срок выплаты таких пособий возрос до 12 месяцев. Однако результаты этих мер были невелики. В то же время в 1931 г. правительство было вынуждено впервые официально признать бюджетный дефицит и не смогло расширять социальное законодательство.

Уязвимость британской финансовой системы была связана не только с ухудшением внешнеторгового баланса в годы кризиса и падением уровня производства, но и с той большой ролью, которую приобрели в рамках макроэкономической политики государства в предшествующие годы финансовые рычаги. Доходы частного капитала и бюджета от «невидимого экспорта» стремительно сокращались. В частности, доходы от капиталовложений за границей уменьшились в 1929–1931 гг. с 270 млн ф. ст. до 170 млн ф. ст., доходы от международных финансовых операций – с 65 млн ф. ст. до 30 млн ф. ст. Общий дефицит бюджета в 1931 г. составил уже 100 млн ф. ст. Для анализа проблем бюджетной политики была сформирована правительственная комиссия во главе с известным финансистом Джорджем Мэем. Ее выводы и рекомендации оказались неутешительны – страна находится на пороге еще более глубокого финансового кризиса, и ситуация требует срочного перехода к политике жесткой экономии, сворачивания государственных социальных программ, общественных работ. Работа комиссии Мэя вызвала острую дискуссию в руководстве лейбористской партии, перевести которую в конструктивное русло Макдональду так и не удалось. Правительство оказалось на грани раскола.

Правительство лейбористов проявило большую активность в сфере внешней политики, решившись на ряд назревших, но непопулярных в политических кругах мер. В полном объеме были восстановлены дипломатические отношения с СССР, ратифицировано решение о прекращении взимания с Германии репарационных выплат. В 1931 г. был принят так называемый Вестминский статут, окончательно закрепивший государственный суверенитет британских доминионов. Отныне британское законодательство признавалось для них необязательным, как и утверждение их собственных законов парламентом метрополии. Вестминский статут сформировал правовые основы Британского Содружества наций. На Лондонской конференции по морским вооружениям в январе 1930 г. было расширено соглашение пяти держав, достигнутое на Вашингтонской конференции. Было лимитировано строительство подводных лодок, крейсеров и эсминцев. Великобритания согласилась на равенство с США не только по линкорам, но и по всем классам военных судов.

К середине 1931 г. стало очевидно, что правительство лейбористов не имеет достаточного влияния для активной антикризисной политики. Воспользовавшись конфликтом в правительстве по поводу рекомендаций комиссии Мэя и чрезмерно бурными прениями в парламенте по проекту нового бюджета, Макдональд подал в отставку. Однако партия консерваторов не была готова принять на себя всю ответственность за вывод страны из кризиса. Руководство ее было ослаблено борьбой фракций Н. Чемберлена и У. Черчилля. В этой ситуации появилась идея создания «национального правительства» всех трех партий. Возглавить его было предложено Макдональду. Согласие стоило ему места в лейбористской партии. Большинство ее членов, возглавляемое Гендерсоном, объявило сторонников Мадональда («национал-лейбористов») ренегатами и исключило из рядов партии. Во фракции Макдональда в парламенте оказалось лишь 13 депутатов-лейбористов из 287. Тем не менее правительство консерваторов, национал-лейбористов и национал-либералов было создано, и коалиция этих партий выиграла выборы в октябре 1931 г. Коалиция получила 497 мест в Палате общин, в том числе 472 депутатских мандата оказалось у консерваторов, 12 – у национал-либералов, 13 – у национал-лейбористов. Тяжелое поражение понесла лейбористская партия под руководством Гендерсона. Из прежних 287 мест она сохранила лишь 46. Либералы получили 72 мандата.

§ 3. Великобритания накануне и в годы второй мировой войны

Социально-экономическое развитие Великобритании в 30-е гг.

Несмотря на коалиционный характер «национального правительства» решающие позиции в нем заняли консерваторы. Особым влиянием пользовался Невилл Чемберлен, возглавивший не только министерство финансов, но и «теневой кабинет». Его былые увлечения «социальным консерватизмом» остались в прошлом. Чемберлен превратился в настоящего «тори» – аристократичного до сухости и высокомерного до плохо скрываемой брезгливости. Усилились его холодность в отношении с людьми, властность, высокомерие. Чемберлен приложил все усилия для того, чтобы правительственный курс приобрел исключительно умеренный, максимально безопасный для правящих кругов характер.

«Национальное правительство» сосредоточило свои усилия на проблемах валютной и экспортно-импорной сфер. Валютная реформа 1931 г. отменила золотой стандарт фунта стерлингов (т. е. был приостановлен обмен банкнот на золотые слитки). Курс национальной валюты начал немедленно падать. С сентября по декабрь 1931 г. он снизился на 30 %. Однако отмена золотого стандарта весьма позитивно сказалась на росте промышленного производства, поскольку привела к снижению себестоимости продукции. Не был подорван и финансовый рынок. Ключевую роль в этом сыграло образование «стерлингового блока» – валютного союза стран Британского Содружества, а также Греции, Португалии, Швеции, Дании, Норвегии, Финляндии, Ирана, Египта, многих латиноамериканских стран. Входящие в блок страны фиксировали курсы своих валют в соответствии с курсом английского фунта стерлингов, а их валютные резервы хранились преимущественно в Лондоне. Фунт стерлингов стал и основной расчетной единицей в финансовых отношениях стран блока. В результате английская национальная валюта стала обслуживать к гонцу 30-х гг. 40–50 % мирового товарооборота. Это вполне позволило компенсировать потери от отмены золотого стандарта. Оздоровлению бюджета должна была способствовать и политика жесткой экономии в социальной сфере. Правительство постаралось сократить действие закона о страховании по безработице, принятого лейбористами еще в феврале 1930 г. По закону, принятому в августе 1931 г., права на получение пособий лишались сезонные рабочие, лица, не имеющие непрерывного стажа работы и занятые неполный рабочий день, замужние женщины. В ноябре 1932 г. был принят «закон о проверке нуждаемости», еще более ужесточивший контроль над выплатой пособий.

Тарифная реформа 1932 г. установила необыкновенно высокие протекционистские тарифы на импорт при одновременном вводе беспошлинной торговли с колониями. В соответствии с «законом о недобросовестном импорте» министерство торговли получило право устанавливать ввозные пошлины до 100 % стоимости товаров, если будет сделан вывод о демпинговом характере данного вида импорта. Правда, действие закона носило временный характер. На смену ему в 1932 г. был введен единый тариф пошлин на импорт в 10 % от стоимости товара. Действие прежнего закона сохранялось лишь в отношении стран, вводящих дискриминационные меры к английским товарам. Переход к столь жесткой протекционистской политике вызвал общее сокращение импорта и определенное напряжение на потребительском рынке, но привел к улучшению торгового баланса и создал новые стимулы для роста британской промышленности. В том же 1932 г. в Оттаве состоялась новая имперская конференция, непосредственно посвященная урегулированию экономических вопросов во взаимоотношениях членов Британского Содружества наций. Решения конференции закрепили систему протекционистской защиты единого рынка Содружества. Великобритания – с одной стороны, и доминионы – с другой, обязались обеспечить преимущественное положение товаров друг друга на своих внутренних рынках, в том числе за счет полного или частичного снятия пошлин на «внутренний» импорт в рамках Содружества. С учетом достаточно развитой отраслевой специализации экономических систем стран Содружества эта мера не наносила серьезного ущерба интересам производителей.

Предпринятые правительством усилия по выходу страны из экономического кризиса принесли ощутимый эффект. Если в 1932 г. индекс производства составил 83,5 % от уровня 1913 г., то в 1937 г. – уже 123,6 %. Но при этом в таких отраслях, как угольная, судостроительная, текстильная, производство так и не достигло докризисного уровня. Наиболее оживленно развивалось автомобилестроение, авиационная и химическая промышленность, жилищное строительство. Во второй половине 30-х гг. все большую роль в стимулировании роста производства стали играть военные инвестиции государства. Подготовка к развертыванию крупномасштабной программы перевооружения началась в 1932 г. Спустя два года была принята первая программа подобного рода, предусматривавшая качественное обновление технической базы британских ВВС и увеличение численности боевых самолетов. В 1936 г. началась и модернизация сухопутных сил. Если в 1935 г. военные статьи бюджета предусматривали 136,9 млн ф. ст., то в 1939 г. – уже 626,4 млн ф. ст. Это было особенно важно на фоне кризиса 1937–1938 гг., в течение которого индекс промышленного производства упал со 123,6 до 115,7 %. Быстрый выход из новой кризисной полосы развития был целиком и полностью сопряжен с наращиванием военного производства, а также оживлением косвенно связанных с ним отраслей.

Иную динамику развития имел аграрный сектор, который за период действия протекционистских пошлин получил весьма благоприятную конъюнктуру. В тех случаях, когда конкуренцию английским фермерам составляла продукция, ввозимая без пошлин из стран Содружества, правительство прибегало к прямому субсидированию сельского производства. К 1939 г. гарантированные цены были установлены уже на все основные виды производимой в Великобритании сельскохозяйственной продукции. Государственные субсидии составляли до 8 % рыночной стоимости этих товаров. Все это позволило фермерам значительно ускорить механизацию производства, шире использовать удобрения. Несмотря на общее сокращение в 20–30-е гг. пахотных земель на 25 %, а занятости в сельском хозяйстве – на 30 %, общий объем производства в этой отрасли даже несколько вырос. В 30-х гг. усилился приток капиталов в сельское хозяйство, начали формироваться контуры современной системы агропромышленного бизнеса.

На фоне экономического кризиса 30-х гг. и последующего оживления в британский экономике усилились тенденции к концентрации производства и монополизации. Это создавало дополнительный стимул для модернизации новейших отраслей. Однако в то же время становилось очевидным стадиальное отставание развития британской экономики. При формировании общемировых предпосылок перехода к системе государственно-монополистического капитализма как новой стадии развития рыночной экономики, преодолевающей ограниченность монополистической модели, британская индустрия по сути лишь входила в стадию эффективного функционирования монополий, соответствующего рывка в наращивании масштабов производства и его технического перевооружения. Государственное регулирование неизбежно принимало в такой ситуации локальный характер и сохраняло специфические черты, порожденные особенностями домонополистической стадии развития (в частности имперский протекционизм).

Проблемы политического развития Великобритании в 30-х гг.

По мере выхода Великобритании из наиболее тяжелой фазы экономического кризиса социально-политическое положение в стране стабилизировалось. Однако все это время перестройка внутри ведущих политических партий не только продолжалась, но и приобретала особенно жесткий характер.

После раскола лейбористской партии и выхода из ее рядов группировки Макдональда значительно активизировалось левое крыло лейбористов. В октябре 1932 г. партийная конференция приняла достаточно жесткую резолюцию о сохранении социалистического направления рабочего движения и необходимости более принципиального отстаивания идеологических принципов партии в деятельности парламентской фракции лейбористов. Произошли и соответствующие перестановки в руководстве партии. Место Артура Гендерсона занял политик более левой ориентации – Джордж Лэнсбери. Однако уже к середине 30-х гг. в партии вновь восторжествовали умеренные силы. Переломным моментом стало принятие в 1934 г. новой партийной программы «За социализм и мир». Внешне этот документ носил даже более развернутый и радикальный характер, нежели предыдущая программа «Лейборизм и нация». В нем отстаивались идеи широкой реорганизации банковской системы, транспорта, энергетической системы страны, национализации значительной части предприятий угольной, судостроительной, машиностроительной отраслей. Но при этом подчеркивался обязательный правовой характер процесса национализации, подразумевающий не только ее компенсационную основу, но и экономическую целесообразность, право бывших собственников на участие в руководстве предприятиями. Программа «За социализм и мир» декларировала приверженность лейборизма принципам демократии, идее мирного характера международных отношений. В целом, новая программа лейбористской партии была ориентирована на формирование ответственного правительства и проведение конструктивного политического курса. В 1935 г. лидером лейбористов стал Клемент Эттли, в прошлом выпускник Оксфорда и один из наиболее талантливых сотрудников первого идеолога партии С. Вебба. Эттли считал основной задачей восстановление единства в партии, ее организационное укрепление. Из идейного арсенала лейборизма в эти годы были окончательно исключены любые признаки революционного радикализма. Постепенно лейбористская партия восстанавливала репутацию и положение одного из двух основных полюсов британской двухпартийной модели. Однако для реального противоборства с правящей консервативной партией лейбористы пока были не готовы.

Избирательная кампания 1931 г. еще более усугубила раскол в рядах либеральной партии. Сторонники Ллойд Джорджа непримиримо отвергли идею сотрудничества с «национальным правительством». Две другие фракции – Герберта Сэмюэля и Джона Саймона – выступили в поддержку нового парламентского большинства. Но если «национал-либералы» Саймона вошли в правительственную коалицию, то группировка Сэмюэля предпочла конструктивную оппозицию. Образование трех противоборствующих группировок не только политически ослабило либералов, но и существенно помешало выработке новой идеологической платформы партии, отвечающей требованиям времени. Между тем ее контуры вполне реально обозначились в программной книге «Промышленное будущее Британии» (известной также под названием «Желтая книга»), изданной еще в 1928 г. Идеологами нового курса выступили профессор истории Рамсей Мюир и экономист Джон Кейнс. В рамках его провозглашался окончательный разрыв с традициями «манчестерского либерализма», но одновременно ставилась под сомнение и целесообразность перехода к широкомасштабной социальной политике государства. Новое поколение либералов принципиально отрицало социализм в его любых формах и проявлениях. Приоритетными ценностями провозглашалась позитивная свобода индивида, основанная на сосуществовании, конкуренции и сотрудничестве различных социальных групп. Государство должно было взять на себя функции экономического и правового регулирования естественного механизма общественного развития, но не подменять его. В первую очередь это касалось регулирования рыночной системы. Экономическая концепция Кейнса приобретала в этой связи характер особой политической идеологии. Не менее показательны были и идеи Мюира об изменении общественной роли частной собственности и возрастании роли менеджеров, высших управленческих кадров, способных восстановить «созидательную силу промышленности». Историческая значимость и прозорливость обновленной программы британских либералов 30-х гг. очевидна. Однако до торжества «кейнсианской революции» в Великобритании оставалось еще почти два десятилетия, а сама либеральная партия так и не сумела перехватить политическую инициативу у своих оппонентов как справа, так и слева.

В рядах консервативной партии в начале 30-х гг. вновь активизировалась группировка сторонников «охранительной» политики, основанной прежде всего на восстановлении режима протекционистских пошлин и «особых» отношений с колониями. За фасадом очередного раунда традиционной для консерваторов дискуссии скрывалась ожесточенная борьба за лидерство в партии между крупнейшими фракциями. Против официального лидера консерваторов С. Болдуина выступили представители старшего поколения тори под руководством лордов Бивербрука и Ротсрмира, а также бывшего министра колоний Л. Эмери. Однако пошатнуть позиции Болдуина в партии им не удалось, а созданная в противовес правительственной коалиции Объединенная имперская партия так и не приобрела должный политический вес. Еще одна консервативная общественная организация подобного толка – Имперский экономический союз под руководством Эмери – вскоре вообще переориентировалась на правительственный блок.

Положение ведущей фракции консервативной партии под руководством С. Болдуина оставалось в эти годы достаточно прочным. Новая избирательная кампания 1935 г. прошла под лозунгом борьбы за коллективную безопасность на мировой арене, последовательную реализацию принципов пацифизма. В области внутренней политики консерваторы вообще воздержались от теоретического обобщения проводимого курса. Речь шла скорее о политике компетентности и практицизма без каких-либо глубоких идеологических обоснований. С учетом относительно стабильной ситуации в социально-экономической сфере этого хватило для вполне убедительной победы правящей партии. Консерваторы получили 387 мест в Палате общин. Кроме того, их фракцию поддержали 33 депутата от национал-либералов. У лейбористов оказалось 154 места. После победы на парламентских выборах правительство возглавил Болдуин (спустя два года его сменил на этом посту Н. Чемберлен).

На фоне очевидной стабилизации внутреннего положения в стране большой неожиданностью стал острый кризис британской монархии, разразившийся в середине 30-х гг. После смерти королевы Виктории, с именем которой был связан целый период истории Великобритании, коронованные особы занимали достаточно скромное место в политической жизни страны. Эдуард VII, будучи наследным принцем Уэльским, не допускался матерью к государственным делам и стал известен более своими любовными похождениями. После восшествия на престол в 1901 г. он попытался внести вклад в создание военно-политического союза с Францией и Россией, но эти усилия не имели принципиального значения. После смерти Эдуарда VII в 1910 г. на престол взошел его сын Георг V. Новый монарх посвятил себя восстановлению морального престижа королевского дома, наведению порядка и дисциплины в царствующем семействе. Именно Георг V отказался от немецких титулов династии и провозгласил ее новое название – Виндзорская. Проявляя большою активность в общественной жизни, Георг V практически не влиял на политическое развитие страны. После его кончины от простуды в 1936 г. наследником стал Эдуард VIII.

Новый монарх был человеком совершенно иного склада, нежели его предшественники. Его отличало пренебрежение к требованиям этикета, большое чувство собственного достоинства, стремление жить реальными интересами своего народа. При этом Эдуард VIII был чрезвычайно эмоционален и импульсивен. Его стремление отказаться от чопорного, традиционного имиджа монархии и принимать личное участие в политической жизни вызвало конфликт с лидерами правящей консервативной партии. Развязка наступила в 1937 г., когда Эдуард VIII заявил о своем намерении короноваться лишь после заключения брака с американкой Уэллис Симпсон, дважды разведенной, очаровательной и предприимчивой особой. Правительство решительно воспротивились подобному браку. Болдуин пригрозил отставкой кабинета и конституционным кризисом, а также запретил Эдуарду прямое обращение к народу по радио. На стороне короля неожиданно выступил У. Черчилль, уже давно готовившийся к схватке с лидерами партии. Черчилль попытался даже создать межпартийную «королевскую» фракцию в парламенте. Но Эдуард предпочел отречься от престола ради любимой женщины. С восшествием на престол законопослушного Георга VI политический кризис был преодолен. В том же 1937 г. с принятием Закона о министрах полномочия исполнительной власти были еще более укреплены. В частности, впервые правовое обоснование получили прерогативы премьер-министра.

Окончание монархического кризиса не привело к восстановлению единства в правительственных кругах. Лейтмотивом политической жизни оставалось ожесточенное соперничество фракций Черчилля и Чемберлена. Характерно, что эта внутрипартийная дискуссия была перенесена на парламентский уровень, а в центре ее оказались преимущественно вопросы внешней политики. Единственной фракцией консерваторов, которая выступала за выработку комплексной модели общественного развития и пересмотр на этой основе партийной программы, была новая группировка «молодых тори» под руководством Гарольда Макмиллана. В предложениях Макмиллана и его единомышленников отчетливо прослеживались кейнсианские рецепты государственного регулирования экономики. Однако поддержки среди признанных лидеров партии эти идеи не нашли.

Великобритания в международных отношениях 30-х гг.

Решающее влияние на формирование внешнеполитического курса Великобритании в 30-е гг. оказывала ведущая группировка консервативной партии под руководством Н. Чемберлена. Была сохранена преемственность с политическим принципами, определявшими деятельность британской дипломатии еще в период второго лейбористского правительства, в том числе идеи конструктивного правового урегулирования международных проблем, отказа от блоковой политики, умиротворения держав, пострадавших от неравноправных договоров Версальско-Вашингтонской системы. Лишь в отношениях с СССР приход консерваторов к власти по традиции принес новое обострение, завершившееся даже разрывом торгового соглашения и наложением эмбарго на советский экспорт. Ситуация изменилась к лучшему лишь после вступления СССР в 1934 г. в Лигу наций.

Руководству консервативной партии пришлось в значительной степени пересмотреть и прежние принципы политики в колониальном вопросе. На колониальных владениях в Азии, Африке, Аравии тяжело сказывались последствия экономического кризиса в метрополии. Особенно это касалась Индии, экономика которой стала объектом жестокой эксплуатации со стороны британских промышленных и финансовых кругов. В 1930–1934 гг. Индия переживала мощный подъем национально-освободительного движения. Индийский национальный конгресс призвал к акциям гражданского неповиновения. Колониальные власти прибегли к жестким репрессиям. Но одновременно в правительственных кругах Великобритании росла убежденность в необходимости правового решения индийского вопроса. Еще в 1930-х гг. парламентская комиссия Саймона представила доклад об изменении Конституции Индии. В дальнейшем состоялось два круглых стола с представителями индийской общественности, посвященные данному вопросу. В 1935 г. новая конституция была окончательно учреждена. Индия становилась федерацией провинций и княжеств. Создавалась система центральной и местной представительной и исполнительной власти с участием индийцев. До 14 % увеличивалась численность местного населения, обладающего избирательным правом. Несмотря на то что Индия не получала той степени автономии, которой обладали британские доминионы еще в начале века, конституционная реформа вызвала большое раздражение среди многих влиятельных британских политиков, и прежде всего в рядах консервативной партии. Наиболее решительно против правительственного курса в этом вопросе выступил У. Черчилль. Не меньшее раздражение фракции Черчилля вызывала и «нерешительность» правительства в решении ирландского вопроса. В 1937 г. официальный Лондон практически не прореагировал на принятие ирландским парламентом новой конституции, провозглашавшей Ирландию «суверенным и независимым государством».

На европейской арене главной задачей британской дипломатии было предотвращение конфронтации со странами, пострадавшими от Версальского мирного договора, и в первую очередь Германией. Стратегия в этом вопросе, избранная еще в конце 20-х гг., сводилась к «умиротворению» Германии и ее постепенной правовой реабилитации. В 1930 г. Великобритания добилась досрочного вывода войск из Рейнской оккупационной зоны, в 1932 г. на Лозанской конференции британская дипломатия активно способствовала отмене репарационных выплат Германии. В 1932 г. совещание пяти держав – Великобритании, Франции, Италии, США и Германии – приняло резолюцию о признании равенства Германии в вопросах вооружения «в рамках системы безопасности, равной для всех». Однако спустя год ситуация изменилась – в Германии к власти пришли нацисты. Понять подлинный смысл происходивших событий ведущие британские политики не смогли или не захотели. Несмотря на изменение политической ситуации в 1933 г., британское правительство обнародовало «план Макдональда», предусматривавший установление паритета сухопутных армий Франции и Германии (по 200 тыс. чел.). Однако французское правительство добилось отсрочки реализации этого плана на четыре года. В том же году на конференции в Риме представителями Великобритании, Франции, Германии и Италии было подписано соглашение о сотрудничестве этих держав под эгидой Лиги наций. Лишь отказ нацистского режима участвовать в работе международной конференции по разоружению, а затем и выход Германии из Лиги наций заставил французское правительство отказаться от ратификации договора.

Рост агрессивности германской политики дал толчок для консолидации антигитлеровских сил в Европе в 1934–1935 гг. Угроза насильственного аншлюса Австрии заставила выступить против Германии даже итальянский фашистский режим. В этот ответственный момент британская дипломатия допустила серьезный просчет. Не понимая подлинного характера происходивших в Европе изменений, правительство Великобритании попыталось вновь вернуться к традиционной политике балансирования между силовыми полюсами в Европе и обеспечения «системы равновесия». На фоне наметившегося на рубеже 1934–1935 гг. франко-итальянского сближения британские политики с новой силой продолжили дипломатические демарши в сторону Германии. В марте 1935 г. для сепаратных переговоров о вооружениях в Берлин был отправлен министр иностранных дел Саймон. Причем накануне его визита руководство гитлеровской Германии во всеуслышание объявило о том, что не считает себя обязанным соблюдать ограничения, введенные Версальским мирным договором в области вооружений. В июне того же года на англо-германских переговорах в Лондоне было окончательно достигнуто соглашение о вводе соотношения между военными флотами Великобритании и Германии 100:35 (при равенстве по подводным лодкам). Британские политики рассматривали заключение этого соглашения как важный шаг по пути дальнейшего ограничения морских вооружений и своевременное дополнение к аналогичным статьям «Договора пяти» Вашингтонской конференции. Однако на практике нацистская Германия получила право на беспрепятственное расширение военно-морского строительства, так как существовавшая разница в уровне морских вооружений позволяла обеспечить работой все верфи Рейха на десять лет, не нарушив при этом «букву договора». Впрочем, Гитлер и не собирался соблюдать какие-либо договоренности уже в самом ближайшем будущем.

Во второй половине 1935 г. британская дипломатия осуществила еще один чрезвычайно рискованный маневр, который самым негативным образом сказался на дальнейшем развитии событий. После начала вторжения итальянской армии в Абиссинию Великобритания решительно выступила в Лиге наций за пресечение агрессии. К каким-либо реальным мерам это не привело – в арсенале Лиги наций было немного методов действительного нажима на агрессора. Но к этой антиитальянской кампании была подключена и Франция, правительство которой еще несколько месяцев назад на фоне активных переговоров с Муссолини о создании антигитлеровского гарантийного блока вполне откровенно демонстрировало свою готовность отказаться от жесткой реакции на итальянскую агрессию в Северо-Восточной Африке. Теперь же итальянский фашистский режим был вынужден искать поддержку именно в Берлине. На протяжении последующих двух лет была сформирована ось «Берлин – Рим», ставшая основой гитлеровского блока.

Постепенно курс на умиротворение Германии стал рассматриваться многими влиятельными политиками Великобритании как один из ключевых компонентов внешней политики страны. Его сторонники – Э. Галифакс, С. Хор, Д. Саймон, Р. Батлер, сплотившиеся вокруг Н. Чемберлена, со временем стали играть все большую роль и в определении общего правительственного курса, получив даже название «внутреннего кабинета». Эта группировка видела в умиротворении Германии единственный шанс не только избежать войны, но и сформировать в Европе устойчивую равновесную систему международных отношений, способную блокировать агрессивные акции отдельных держав. Активную роль в пропаганде такого курса играла и неформальная группа политиков, общественных деятелей и предпринимателей, объединившихся вокруг бывшего министра авиации лорда Лондондеррии и владельца «Таймс» Астора. Избравшая для своих встреч принадлежавшее Астору поместье Клайвден, эта группа была известна как «клайвденская клика». Ее представители решительно выступали за самое тесное сотрудничество с Германией невзирая на «специфику» нацистского государственного режима. Появились в британском обществе и открыто профашистские силы. В 1932 г. праворадикальные националистические группировки объединились в «Британский союз фашистов». Его руководитель О. Мосли до 1930 г. входил в руководство лейбористской партии и даже участвовал в правительстве Макдональда. В дальнейшем Мосли начал выступать с идеями корпоративного государства, национальной диктатуры, жесткой имперской политики. Несмотря на то что широкой поддержки в британском обществе фашиствующие движения не нашли, их активизация существенно влияла на настроения государственной элиты. Единственной влиятельной политической группой, которая последовательно и решительно выступала против правительственного курса, стала фракция У. Черчилля в консервативной партии. Сторонники Черчилля сумели добиться принятия в 1936 г. программы перевооружения, но повлиять на внешнеполитический курс страны пока они были не в силах.

Продолжая политику умиротворения, Великобритания предпочла избежать каких-либо жестких мер после ввода немецких войск в демилитаризованную рейнскую зону 7 марта 1936 г. При этом на совещании стран-участниц Локарно французская делегация заявила о готовности Франции собственными силами остановить продвижение вермахта, если другие государства признают факт германской агрессии. Однако британские дипломаты фактически блокировали это решение. В том же 1936 г. Великобритания приняла активное участие в разработке соглашения европейских держав о невмешательстве в испанский конфликт. Фактически открытое участие в испанской войне немецких и итальянских войск не стало поводом к пересмотру этого решения.

В ноябре 1937 г. состоялась встреча министра без портфеля Галифакса с Гитлером, на которой было заявлено о приверженности Великобритании «политике реализма» и даже готовности ее присоединиться вместе с Францией к итало-германскому союзу. К проблемам, решение которых Великобритания готова поддержать, был отнесен пересмотр территориальных вопросов, касавшихся воссоединения немецкого населения Австрии, Чехословакии и Польши с Германией. 11 марта 1938 г. состоялась новая встреча Галифакса и Гитлера, где позиция Великобритании была подтверждена. Однако уже на следующий день вермахт осуществил насильственный аншлюс Австрии. Чемберлен выступил в британском парламенте с осуждением этой акции, однако каких-либо реальных контрмер со стороны британского правительства не последовало. Для того чтобы впредь не допустить насильственного решения территориальных вопросов в Европе, британская дипломатия выступила с предложением урегулировать судетский вопрос на межгосударственном уровне. Результатом стало Мюнхенское соглашение Великобритании, Франции, Германии и Италии от 30 сентября 1938 г. о передаче Германии Судетской области Чехословакии. «Я привез вам мир», – заявил Чемберлен, вернувшись из Мюнхена. Мощным ударом по репутации Чемберлена стало вторжение Германии в Чехословакию в марте 1939 г. Мюнхенский курс показал свою иллюзорность.

Фракция Черчилля все более решительно критиковала правительство в парламенте, добиваясь наращивания военных ассигнований. В апреле 1939 г. расходы на перевооружение были увеличены вдвое по сравнению с бюджетом 1938 г. События развивались стремительно. В марте 1939 г. Великобритания заявила о предоставлении Польше гарантий неприкосновенности территории. Начались консультации с советским правительством о позиции СССР в случае начала нового конфликта на востоке Европы. В апреле 1939 г., после захвата Италией Албании, британские гарантии были предоставлены Греции и Румынии. Нидерланды, Швейцария и Дания отказались от подобного предложения, стремясь остаться в стороне от новой схватки великих держав. В ответ на шаги британского правительства Германия 27 апреля 1939 г. объявила о расторжении военно-морского соглашения 1935 г., а также германо-польского пакта о ненападении. В этой ситуации ключевую роль приобретали англо-франко-советские переговоры, продолжавшиеся летом 1939 г. Однако реальной заинтересованности в достижении на них конкретных соглашений ни британская, ни французская делегации не проявили. Причиной стало глубокое недоверие к СССР, которое чрезвычайно укрепилось после подписания советско-германского договора в августе 1939 г., а также нежелание возлагать на себя обязательства на случай столкновения СССР и Германии. Многие британские политики сохраняли уверенность в том, что Германия будет все же удовлетворена произошедшими изменениями на политической карте Европы. Об этом свидетельствует продолжение дипломатических контактов с руководством Германии в июне-июле 1939 г. В их принимали участие советник Чемберлена по внешнеполитическим вопросам г. Вильсон и министр внешней торговли Хадсон. Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. доказало полное фиаско британской дипломатии.

Великобритания в годы второй мировой войны

После ультимативного требования вывести немецкие войска с территории Польши Великобритания объявила 3 сентября войну Германии. Но в самой Великобритании, как и во Франции, у власти находились политические силы, пытающиеся любой ценой отсрочить втягивание своих стран в широкомасштабные военные действия. «Странная война» стала продолжением мюнхенского курса. Куда большую активность британское правительство проявило по отношению в советско-финской войне. Разрабатывались даже планы вторжения экспедиционного англо-французского корпуса из 150 тыс. человек. Начались поставки вооружений Финляндии. Однако само финское правительство достаточно прохладно относилось к перспективе превращения своей страны в полигон для военных действий с участием великих держав. Поражение Финляндии окончательно заставило западные страны сосредоточиться на единоборстве с Германией.

Начало войны вызвало существенную перестройку в высших эшелонах власти в Великобритании. Уже 8 сентября 1939 г. между консерваторами, лейбористами и либералами было заключено «политическое перемирие» – соглашение о том, что ни одна партия в период войны не будет выдвигать на выборах кандидатов в округах, которые на данный момент представлены в Палате общин другой партией. Предусматривалось также, что выборы в органы местного самоуправления не будут проводиться, а состав их будет меняться в порядке кооптации. Вскоре было заключено и «промышленное перемирие» между союзами предпринимателей и тред-юнионами. В состав правительства были введены Уинстон Черчилль и Антони Иден, популярные политики жесткой антигерманской ориентации. Рейтинг самого премьер-министра стремительно падал. Провал норвежской кампании британской армии стал поводом для правительственного кризиса. После ожесточенных дебатов 7–8 мая Чемберлен поставил вопрос о доверии кабинету. При голосовании правительство получило большинство в 81 голос, но попытка сформировать коалиционное правительство Чемберлену не удалась. 10 мая – в день вторжения вермахта во Францию – он подал в отставку. Правительство возглавил Уинстон Черчилль. В состав кабинета вошли 54 консерватора, 17 лейбористов, 4 либерала, 4 национал-либерала, 4 национал-лейбориста, 8 «независимых». Сфера внешней политики осталась в ведении Галифакса, за внутреннюю отвечал лидер лейбористов Эттли. В ведении самого Черчилля остались стратегические вопросы ведения войны.

Оказавшись на посту премьер-министра, Черчилль сосредоточил в своих руках всю полноту власти, создав почти авторитарный механизм государственного управления. Он лично контролировал действия генералитета и ведение внешних сношений в годы войны. Еще в конце августа 1939 г. был принят Акт о чрезвычайных полномочиях, в соответствии с которым правительство получило право издавать особые оборонные предписания, имеющие силу закона. 22 мая 1940 г. был принят новый закон о чрезвычайных полномочиях, по которому правительство в целях обороны страны получило особые права распространять контроль на любое имущество, руководить любым производством или контролировать его, направлять любое лицо для выполнения любых поручений. Вскоре правительство ввело особый 100 %-ный налог на военные сверхприбыли (прибыли, превышающие средние показатели прибылей за период 1936–1938 гг.). Одновременно были значительно ужесточены условия труда, увеличилась длительность рабочего дня и рабочей недели. Особый закон 1941 г. запрещал менять место работы без разрешения органов Министерства труда. В результате принятия чрезвычайных правительственных указов и распоряжений действие британской конституции на период войны оказалось практически приостановлено. Предпринятые беспрецедентные меры позволили использовать для ведения войны всю мощь британской экономики. За годы войны общие инвестиции (главным образом в области военного производства) составили 1 млрд ф. ст. Было произведено 131 тыс. самолетов, 25 тыс. танков, 300 тыс. пулеметов, около 1 млн авиабомб, 160 млн артиллерийских снарядов, 8,3 млрд патронов. Британские вооруженные силы выросли за период 1940–1944 гг. с 2223 тыс. чел. до 4543 тыс. чел.

Для ведения войны использовались и ресурсы всех стран Содружества. 3 сентября 1939 г. войну Германии объявили правительства Австралии и Новой Зеландии, 5 сентября вступил в войну Южно-Африканский Союз, а 8 сентября – Канада. Решение о вступлении в войну принималось правительствами большинства доминионов самостоятельно и без каких-либо колебаний. Лишь в правительстве Южно-Африканского Союза оказалось немало сторонников политики нейтралитета. Дискуссия по этому поводу стала причиной острого правительственного кризиса и смены кабинета. В состоянии войны с Германией оказалась и Индия. 3 сентября британским парламентом был принят закон об обороне Индии, предоставивший колониальным властям чрезвычайные полномочия, в том числе по запрету манифестаций и митингов, преследованию за враждебную пропаганду и уклонение от выполнения распоряжений властей. В соответствии с Актом о чрезвычайных полномочиях 1939 г. режим чрезвычайных полномочий центральных и местных властей распространялся на все британские колонии, протектораты и подмандатные территории. Первоначально это касалось ресурсов Содружества и колониальной империи, которые направлялись на развертывание военного производства, мобилизацию запасов сырья, продовольствия. Но вскоре в доминионах началось и формирование военных подразделений для участия в боевых действиях. Уже к 1941 г. более 100 тыс. канадских солдат было переправлено в метрополию, 90 тыс. австралийских солдат – на Ближний Восток и в Северную Африку, 35 тыс. новозеландских солдат – на Ближний Восток. Кроме того, в боевых действиях в Северной Африке участвовали южноафриканские и индийские подразделения.

Решающим испытанием для кабинета Черчилля стали летние месяцы 1940 г., когда развернулась «битва за Англию». Еще в период окончания военных действий во Франции Черчилль выдвинул идею превращения Англии в «осиное гнездо» – сплошную концентрическую систему оборонительных укреплений и районов сосредоточения регулярных и внутренних войск. Создавались отряды гражданской обороны. Однако основные бои за Англию развернулись в воздухе – гитлеровское командование так и не решилось на крупномасштабную десантную операцию. В этих сражениях участвовало более трех тысяч самолетов. Поражение люфтваффе в борьбе за господство в воздухе над британскими островами в августе – сентябре 1940 г. предопределило общий итог сражения. Налеты гитлеровской авиации на английские города в конце 1940 – начале 1941 г. носили только устрашающий характер. Участие британских войск в военных действиях на континенте в период балканской кампании 1941 г. было менее успешным, равно как и в зоне Тихого океана, где в конце 1941 г. стремительно развивалось стратегическое наступление Японии. По сути уже с 1940 г. стало очевидным, что существенную активность британская армия проявляет лишь на африканском театре военных действий, а также на Ближнем Востоке, где после успешных наступательных действий весной – летом 1941 г. под контролем английских войск оказались Ирак, Сирия и Ливан.

Окончательно стратегия Великобритании во второй мировой войне определилась к концу 1941 г. в связи со складыванием антигитлеровской коалиции. Черчилль стремился к полной победе над нацистской Германией, но «малой кровью» для Великобритании, без таких страшных человеческих и материальных потерь, как в первую мировую войну. Ключевым становился вопрос о формировании мощной антигитлеровской коалиции. 23 июня 1940 г. британское правительство объявило об отказе признать коллаборационистское правительство Виши и начало активное сотрудничество с организацией генерала де Голля «Свободная Франция». Заручиться поддержкой США оказалось сложнее из-за нейтральной позиции, занятой американским правительством в первый период войны. Тем не менее уже в 1940 г. британскому правительству удалось значительно расширить поставки американских вооружений. До принятия в 1941 г. правительством США закона о ленд-лизе эти поставки осуществлялись на рыночной основе, а также в порядке аренды. Наконец, в 1941 г. в связи со вступлением в войну СССР и США общая стратегическая ситуация коренным образом изменилась. Антигитлеровская коалиция стала реальностью. Уже 12 июля 1941 г. в Москве было подписано англо-советское соглашение о совместных действиях в войне против Германии. 14 августа того же года Черчилль и Рузвельт подписали Атлантическую хартию – документ, заложивший основы политической идеологии антигитлеровской коалиции. Лидеры Великобритании и США заявляли о готовности своих стран бороться с тиранией, отказе от каких-либо территориальных приобретений, признании права любого народа на свободное избрание формы правления, ориентации на мирный характер международных отношений после окончания войны. В мае 1942 г. был окончательно подписан договор Великобритании и СССР о военном союзе и сотрудничестве после окончания войны. При этом еще в декабре 1941 г., следуя взятым ранее обязательствам, Великобритания объявила войну Финляндии, Венгрии и Румынии, участвовавшим в агрессии против СССР.

В ходе переговоров британского руководства с представителями стран-союзниц, и прежде всего в ходе англо-советских переговоров, было принято стратегическое решение о необходимости открытия второго фронта в Европе. Однако характер боевых действий на первом этапе войны позволял ограничить действия британских войск военно-морскими и воздушными операциями. Основные усилия были по-прежнему сосредоточены на африканском театре военных действий. На рубеже 1942–1943 гг. здесь был достигнут коренной перелом, а вскоре африканский театр военных действий был окончательно ликвидирован. К апрелю – маю 1943 г. англо-американским военно-морским силам удалось одержать победу и в «битве за Атлантику». Тем не менее в вопросе об открытии второго фронта в Европе Великобритания проявляла большую осторожность. В жесткой дискуссии со Сталиным Черчилль добился отсрочки до начала 1944 г. По мере приближения конца войны британский лидер все более настороженно относился к восточному союзнику, видя в растущем влиянии СССР новую угрозу европейской демократии. Разгром нацизма, по мнению Черчилля, являлся лишь прологом к новому витку противоборства непримиримых общественных систем. Позиция британской делегации на Ялтинской конференции 1945 г. особенно четко продемонстрировала стремление Черчилля четко обозначить зоны влияния союзников в будущей Европе. Британский лидер был одним из первых западных политиков, кто не только осознал неизбежность «холодной войны», но и достаточно решительно к ней готовился.

Глава 5. Франция в 1900–1945 гг.

§ 1. Третья республика в начале XX в.

Предпосылки политической стабилизации

Первые два десятилетия существования режима Третьей республики во Франции были периодом острого противоборства сторонников и противников республиканского строя, частой смены правительственных кабинетов, всплесков массовой политической экзальтации. При этом чрезвычайно дифференцированная социальная структура французского общества, в том числе сохранение многочисленных традиционных средних слоев, специфика французской политической культуры, сочетающей традиционную (католическую), этатистскую (бонапартистскую), либеральную и радикально-демократическую субкультуры, способствовали закреплению основ многопартийной системы, широкой практики фракционной борьбы. В такой ситуации особенно повышалась значимость коалиционной, блоковой стратегии. Стабилизация нового государственного режима зависела не столько от создания сбалансированной, эффективной конституционной модели, дающей преимущества доминирующей партии, сколько от способности всех основных политических сил найти единый знаменатель разнородных программных установок, достичь политического компромисса.

Предпосылки идейно-политического синтеза, ставшего основой стабилизации Третьей республики, сложились уже на протяжении 80–90-х гг. XIX в. Прологом его стал внутренний раскол монархического и республиканского лагерей, помешавший консолидации на каждом из полюсов партийного спектра достаточно мощного политического движения, способного бороться за безусловное преобладание в системе государственной власти.

Монархическое течение, чрезвычайно активное и влиятельное в первые годы существования нового режима, включало три соперничавших группировки. Поводом к расколу роялистов стал вопрос о престолонаследии. Легитимисты поддерживали кандидатуру графа Шамбора, последнего представителя старшей линии Генриха V (династии Бурбонов), орлеанисты – внука Луи Филиппа, графа Парижского, бонапартисты – принца Наполеона-Жерома Бонапарта (после смерти в 1873 г. императора Наполеона III). За этой дискуссией скрывались и более важные расхождения. Легитимизм был сугубо традиционалистским идейно-политическим течением, генетически связанным с роялистской контрреволюционностью и клерикальной реакцией. Орлеанизм, напротив, сыграл важную роль в генезисе французской либеральной идеологии. Отстаивая элитарные принципы государственного и экономического развития, орлеанизм отрицал традиционную иерархию социальных групп и вполне органично впитывал индивидуалистические постулаты классического либерализма. Идеал элитарной цензовой демократии легко трансформировался орлеанизмом в систему господства нотаблей, знати не по крови, но по статусу, доходам, влиянию. Бонапартизм же возник как реакция на крайности процесса либерализации общественной жизни и основывался на признании целесообразности ограничения политических прав и свобод отдельной личности во имя «общего интереса», интереса нации. Авторитарная диктатура с элементами прямой демократии, действующая во имя интересов нации, рассматривалась бонапартистами как наилучший гарант индивидуальных социальных прав и экономических свобод, гражданского мира.

Таким образом, уже в лоне монархического движения достаточно четко оформились контуры охранительно-консервативной, либеральной и этатистской идеологических моделей. Временная консолидация этого лагеря оказалась во многом связана с поддержкой католической церкви. Сам конфессиональный фактор был значим для легитимисткой, орлеанистской и бонапартистской идеологии в разной степени. Но фактически лишь он мог объединить социальную базу этих движений, выступить в качестве универсального идеологического ориентира. Под знаменами клерикализма в 70-е гг. сплотились наиболее активные силы монархического лагеря, противоборствующего с республиканцами. Однако в дальнейшем активность католического движения начинает спадать. Причиной стала не только стабилизация элитарного государственного режима, но и изменение позиции самой католической церкви. Ватикан в 80–90-е гг. существенно изменил свое отношение к светскому, республиканскому государству. В энцикликах папы Льва XIII последовательно развивалась идея «присоединения» католиков к республиканскому строю, их гражданской эмансипации. Республика, ассоциируемая с гражданским примирением, а не революционным насилием, рассматривалась как достаточно легитимная и эффективная форма общественного устройства. Одновременно стали распространяться и идеи социально-христианского учения. Движение подобного толка под руководством графа А. де Мэна зародилось во Франции еще задолго до издания знаменитой папской энциклики «Рерум новарум».

Изменение политической стратегии церкви неизбежно вело к дифференциации лагеря ее сторонников. Легитимисты утратили реальные шансы на формирование сколько-нибудь широкой антиреспубликанской коалиции, основанной на идеалах «старого порядка». В дальнейшем легитимизм эволюционировал в сторону националистического праворадикального движения. Большую роль в этом сыграла отделившаяся в 1898 г. от клерикально-монархической «Лиги французской родины» организация «Аксьон Франсез» под руководством Ш. Морраса. Терял прежнюю социальную опору и бонапартизм. Последним мощным всплеском бонапартистских настроений стало движение сторонников генерала Буланже во второй половине 80-х гг. под лозунгами пересмотра конституции 1875 г., ограничения или полной ликвидации парламентаризма и многопартийности, формирования нового государственного строя, свободного от продажности и развращенности нотаблей Третьей республики. Орлеантисты же, напротив, постепенно интегрировались в республиканскую элиту, образуя ее правый край. Лишь скандальное «дело Дрейфуса» на несколько лет возродило призрак антиреспубликанской коалиции. На фоне массовой антисемитской и националистической истерии просматривалось и реальное политическое сближение сторонников «престола, сабли и алтаря». Но республиканские ценности «свободы, равенства и братства» уже олицетворяли для большинства французов реальные ориентиры развития общества. Кризис, вызванный «делом Дрейфуса», фактически подвел черту под историей консолидации режима Третьей республики. Республиканский синтез стал реальностью.

От «республиканской концентрации» к «республиканской защите»

Республиканское движение, занимавшее все более прочные позиции в высших эшелонах власти режима Третьей республики, также не отличалось организационной и идеологической монолитностью. Эпопея Парижской Коммуны значительно снизила радикализм республиканского лагеря. Но общая умеренность республиканского движения не смогла предотвратить его раскола. На основе групп Левого центра, Республиканской левой и Республиканского Союза к 80-м гг. XIX в. сложилась умеренная республиканская партия, лидерами которой были Л. Гамбетта и Ж. Ферри. В ее рамках объединились как сторонники классической либеральной идеологии, близкие по политической философии к орлеанистам, так и представители собственно республиканской идеологии, принявшей во Франции совершенно специфические формы. Французский республиканизм опирался на идею Нации-Республики, восходящую к демократической концепции Руссо. Нация-Республика представлялась как особое сообщество с территориальной, государственно-правовой, культурной общностью, «общей волей», единым суверенитетом. Республиканские ценности фактически противопоставлялись индивидуализму, олигархической элитарности. В результате собственно республиканское движение по своему генотипу было ближе к бонапартистской традиции, нежели к орлеанизму и англосаксонскому либерализму. Но в отличие от бонапартизма для умеренного республиканского движения была характерна ориентация на эволюционное развитие общества, отказ от политического радикализма и авторитаризма, ставка на гражданскую консолидацию, примирение всех враждующих группировок на основе компромиссов, консенсуса.

Обособление более жесткой формы республиканского движения привело к образованию в 1881 г. партии радикал-социалистов под руководством Жоржа Клемансо. Радикалы отвергали политику «оппортунизма» умеренных, идею социального компромисса. Они более последовательно высказывались за искоренение клерикализма, демократизацию государственного устройства. А к началу XX в. партийная доктрина радикалов все в большей степени стала отражать идеи французского солидаризма, разрабатывавшиеся Л. Буржуа, Ш. Жидом, Л. Дюги. Солидаристы привнесли в республиканскую доктрину радикал-социализма идею «естественной солидарности», направленность на развитие любых видов договорных отношений (различного рода ассоциаций, кооперации, профессиональных синдикатов) как форм солидарной взаимопомощи, установление солидарных отношений между личностью и обществом – как отношений, основанных на правовом и этическом императиве. В свою очередь в 80–90-е гг. существенную эволюцию претерпело и умеренное республиканское движение. Ключевую роль в нем сыграло французское масонское движение, в орбите влияния которого оказались практически все лидеры умеренных – Ж. Греви, Ф. Фор, Ж. Ферри, П. Вальдек-Руссо и др. Масонское движение, развивавшееся под эгидой лож «Великий Восток», «Великая Ложа Франции», «Высший Совет Франции», все в меньшей степени ориентировалось на сохранение строгого ритуала, становилось более открытым, свободным по духу. Его идеологической ориентации были присущи идеи солидарности, свободы, нравственного совершенствования, терпимости. Франкмасонство отличалось и очевидным антиклерикализмом. Борьба за отделение церкви от государства, готовность к последовательным демократическим реформам и стали основой для новой консолидации республиканского движения.

В 1886 г. правительственный кабинет Ш. Фрайсине впервые заявил о необходимости проведения «политики примирения» между фракциями «республиканскою большинства». Но на несколько лет камнем преткновения стало отношение республиканских группировок к буланжистскому движению. Многие радикалы открыто поддержали генерала, разделяя требования коренной перестройки государственного механизма. Большинство умеренных столь же решительно выступили против Буланже. Лишь в начале 90-х гг. правительственные кабинеты «республиканской концентрации» стали реальностью. Кризис, спровоцированный «делом Дрейфуса», показал, что для стабилизации конституционного строя тактического блока умеренных республиканцев и радикалов вес же недостаточно. Требовался принципиально новый политический курс, способный объединить все конструктивно ориентированные политические силы. Прорывом в этом направлении стало формирование в 1899 г. коалиционного кабинета П. Вальдека-Руссо. В его составе помимо умеренных республиканцев и радикал-социалистов оказались и бонапартист генерал Галиффе, и социалист Мильеран. Появление в составе республиканскою правительства представителя социалистического движения было событием особого характера – «казус Мильерана» открыл новую эпоху в истории европейского социалистического движения.

Французское рабочее движение на рубеже XIX–XX вв. постепенно преодолевало свою раздробленность и становилось все более влиятельной политической силой. Ключевой проблемой был выбор идеологической платформы для его консолидации. В силу специфики социально-экономического развития Франции, в том числе относительного отставания в концентрации промышленного производства и сохранения многоукладности, французский пролетариат включал как высококвалифицированные, социально защищенные группы, так и полумаргинальные слои с негативным восприятием собственного социального статуса. Это стало причиной закрепления во французском рабочем движении двух ярко выраженных полярных тенденций – социал-рефомистской и радикальной, революционной. Причем последняя в конце XIX в. была представлена не столько революционными марксистами, сколько сторонниками «прямого политическою действия» из числа бланкистов и анархо-синдикалистов. Французская социалистическая партия еще в 1882 г. оказалась расколота на марксистки ориентированную Французскую рабочую партию во главе с Ж. Гедом и П. Лафаргом и Союз французских рабочих социалистов (партию поссибилистов), отстаивавший реформистскую версию социалистической идеологии. Среди поссибилистов в свою очередь сформировались группы – группа П. Брусса, приближающаяся к классическому варианту социал-реформизма, и П. Аллемана, близкая к синдикализму. Аллеманисты в 1890 г. создали собственную Революционно-социалистическую партию, которая сыграла большую роль в консолидации французского профсоюзного движения и сокращении влияния в нем радикальных бланкистских и анархистских группировок. Образование в 1895 г. Всеобщей конфедерации труда (ВКТ), объединившей большинство отраслевых профсоюзов, закрепило преобладание социал-реформистских тенденций в профсоюзном движении. Параллельно укреплялись и католические профсоюзы, которые в отличие от иных религиозных конгрегации были вполне лояльны к республиканскому строю.

Реформизм становился все более заметной составляющей и в идеологии французского марксизма. Важную роль в этом сыграла небольшая политическая группа независимых социалистов, близкая к левому крылу партии радикалов. Жан Жорес, начинавший политическую карьеру среди независимых социалистов, стал одним из лидеров рабочей партии и наиболее авторитетным сторонником тактики «левого блока» – коалиции социалистов и радикалов. В 1899 г. представители всех крупнейших социалистических организаций сформировали общий консультативный орган – Генеральный совет. Так был сделан первый шаг к созданию единой социалистической партии. Но вхождение независимого социалиста Александра Мильерана в состав республиканского правительства Вальдека-Руссо вновь внесло раскол в ряды социалистов. Группировка Ж. Геда в Рабочей партии и бланскисты под руководством П. Вайяна выступили с резким протестом против «оппортунизма» Мильерана, тогда как сторонники Ж. Жореса поддержали идею правительства «защиты республики» как широкой левоцентристской коалиции.

Кабинет Вальдека-Руссо находился у власти до 1902 г. Итоги его деятельности были, на первый взгляд, достаточно скромны. Компромиссное решение дела Дрейфуса – признание Дрейфуса виновным и его помилование по состоянию здоровья – не устроило ни один из противоборствующих лагерей. Но опасность открытого гражданского конфликта была ликвидирована. Правительство сумело ориентировать практически все политические силы на конструктивное участие в подготовке парламентских выборов 1902 г., которые должны были закрепить вектор политического развития страны на последующий период. Столь же осторожной, компромиссной была политика правительства и в других областях. Был принят закон об одиннадцатичасовом максимальном рабочем дне на промышленных предприятиях смешанной формы собственности, декреты об условиях труда при поставках для государства и коммун, о представительстве в Высшем совете труда выборных делегатов от рабочих союзов, об образовании Советов труда на уровне предприятий, введении восьмичасового рабочего дня для почтовых, телеграфных и таможенных служащих. Все эти шаги были встречены с негодованием консервативными силами, тогда как они критиковались левыми за умеренность. Между тем фактически впервые правительство встало на путь проведения в социально-экономической сфере последовательного курса, не отражавшего политическую конъюнктуру, а ориентированного на формирование стабильной системы производственных отношений. В правовом ключе правительство Вальдека-Руссо пыталось решить и религиозный вопрос. В 1901 г. был принят закон об ассоциациях, по которому свободное образование любых объединений и групп ограничивалось требованием предварительной заявки и регистрации. Ассоциации могли быть зарегистрированы лишь при соответствии их целей предписаниям закона (не противоречащим «добрым нравам», цельности национальной территории, республиканской форме правления). Под определение ассоциаций подпадали и религиозные конгрегации. Таким образом, правительство предполагало не запрещать конгрегации как таковые, нарушая гражданские права католиков и провоцируя конфессиональную рознь, а поставить их деятельность под правовой контроль государства.

Радикалы у власти

Парламентские выборы 1902 г. принесли успех левым. Ьесспорным фаворитом на этих выборах оказалась партия радикалов и радикал-социалистов, образованная годом ранее после слияния партии радикал-социалистов с более умеренными группировками левых республиканцев. Обновленная партия радикалов получила 228 депутатских мандатов. При поддержке части социалистов радикалы образовали устойчивое большинство (339 против 252 голосов оппозиции). Учитывая явное полевение правительственного блока, Вальдек-Руссо предпочел оставить пост председателя правительства. Его преемником стал Эмиль Комб, один из наиболее авторитетных лидеров французского масонства. Кабинет Комба перешел к более жесткой антицерковной политике. На основании закона об ассоциациях были закрыты 125 женских школ, не прошедших процедуру регистрации. Затем было осуществлено закрытие трех тысяч католических школ, открытых еще до принятия закона 1901 г. Столь же жестко правительство решило вопрос и о 54 конгрегациях, обратившихся с просьбой о регистрации в соответствии с утвержденным порядком. Всем этим религиозным ассоциациям, вне зависимости от рода их деятельности, было отказано в регистрации. Комб объяснял подобную жесткость необходимостью «раз и навсегда обеспечить примат общества над монашеским послушанием». В 1904 г. кабинет Комба внес законопроект о полном отделении церкви от государства, провозглашающей свободу совести, исключение из бюджета всех расходов, связанных с отправлением религиозного культа, переход всего движимого и недвижимого церковного имущества в собственность государства. Однако принятию его помешал «скандал с карточками» – придание огласке попыток правительства получать информацию о религиозных настроениях офицерства через региональные масонские ложи. Правительство Комба сменилось более умеренным кабинетом М. Рувье. Тем не менее спустя год закон об отделении церкви от государства был принят. Большую роль в этом сыграли социалисты, все фракции которых объединились в 1905 г. в единую партию СФИО (Французская секция рабочего интернационала). Лидер этой партии Жан Жорес стал одной из наиболее заметных фигур в левом блоке и главным глашатаем антиклерикального курса.

В 1906 г. состоялись очередные парламентские выборы. Их результаты показали, что правительственный курс встречает поддержку большинства избирателей. Правая оппозиция сумела сохранить лишь 174 из прежних 232 депутатских мандатов. Партия радикалов и радикал-социалистов отныне получила устойчивое большинство вне зависимости от позиции социалистов. К власти пришло правительство Ж. Сарьена, в состав которого вошли многие ведущие политики левого блока – лидер радикал-социалистов Ж. Клемансо, представитель независимых социалистов А. Бриан, глава близкой к радикалам Республиканско-Демократической партии Р. Пуанкаре. Спустя год Клемансо уже сам возглавил правительство и сохранял этот пост до 1909 г. Ситуация, таким образом, вполне благоприятствовала дальнейшей реализации радикальной программы левого блока. Однако политика кабинетов Сарьена и Клемансо, напротив, оказалась гораздо более умеренной. Причина заключалась в том, что прежний жесткий антиклерикальный курс был связан с попытками упрочить республиканский строй, закрепить достигнутый политический баланс, а не исключить из общественной жизни представителей «правой Франции». Теперь же продолжение такой политики, а также радикальные шаги в области социального законодательства грозили чрезмерно усилить один из полюсов партийного спектра и тем самым дестабилизировать ситуацию, подорвать основы «республиканского синтеза». В результате из широкого списка социально ориентированных законопроектов в эти годы было принято лишь два – об обязательном коллективном отдыхе по воскресеньям и о рабочих и крестьянских пенсиях (в умеренной редакции, предусматривавшей возрастную шкалу в 65 лет и формирование пенсионных фондов из отчислений трудящихся и предпринимателей при минимальном участии государства).

Переход радикалов на новые позиции вызвал сближение их с более умеренными республиканскими группировками и активизацию левой оппозиции. Во Франции участились трудовые конфликты, акции протеста со стороны профсоюзов. На выборах 1910 г. социалисты из СФИО сумели увеличить свою парламентскую фракцию до 74 мест при том, что представительство радикалов несколько сократилось. Существенной проблемой стала и чехарда кабинетов – с 1911 по 1914 г. сменилось восемь кабинетов. Поводами правительственных кризисов были конфликты между парламентскими фракциями, борьба вокруг министерских портфелей, вхождения в состав кабинетов тех или иных политиков, сложности с прохождением законопроектов в сенате, но подлинной причиной было стремление республиканцев в максимальной степени и любой ценой сохранить стабильность и равновесие власти. Очевидной становилась оборотная, негативная сторона идеи республиканского синтеза. Власть, главной целью которой было достижение гражданского согласия в обществе компромиссной основе, становилась все менее способной к политическим решениям, направленным на преобразование самого общества. Даже закон 1913 г. о возвращении к трехлетнему сроку военной службы, отмененному в 1905 г., вызвал острую дискуссию в парламенте, несмотря на очевидную угрозу мировой войны. Правительственные кабинеты предвоенного периода не смогли предпринять сколько-нибудь эффективные шаги и в области экономической политики.

Экономическое развитие Франции в начале XX в.

К началу XX столетия Франция по-прежнему оставалась одной из наиболее мощных по экономическому потенциалу держав мира. Интенсивно проходила модернизация французской индустрии, в том числе формирование новых отраслей – алюминиевой, химической, цветных металлов. По объему продукции тяжелой индустрии Франция занимала тогда второе место в мире, по производству автомобилей – первое. Чрезвычайно бурно в эти годы развивалось металлургическое производство. Началось все более широкое производственное использование электрической энергии. Франция оставалась лидером Европы по использованию водной энергии. Возросли грузопассажирские перевозки на железнодорожном транспорте, увеличилась общая длина железных дорог в стране. Их протяженность в начале века составила уже более 50 тыс. км (Франция занимала четвертое место в мире после США, России и Германии). Французский торговый флот насчитывал почти полторы тысячи судов общим тоннажем 2 млн тонн (пятое место в мире). Всемирная выставка в Париже в 1900 г. продемонстрировала высокий уровень французской научно-технической мысли.

Одновременно все более очевидным становилось и нарастание тревожных тенденций в развитии французской экономики. За период 1870–1913 гг. французское производство в целом выросло в три раза, но в те же годы мировое производство увеличилось в пять раз. По этому суммарному показателю Франция переместилась со второго на четвертое место, уступив стремительно набирающим темпы промышленного роста США и Германии. Отставание Франции не носило фатальный характер. Более того, французская экономика, не пережившая столь стремительного взлета на рубеже веков, оказалась менее уязвима для циклических кризисов перепроизводства, приобретавших в этот период мировой, универсальный характер. Кризис 1900 г. сказался, главным образом, на развитии металлургической промышленности, переживавшей бум в предыдущие годы. К 1905 г. уровень производства был не только восстановлен, но и значительно возрос. Причем он почти целиком обеспечивался внутренним спросом. Сравнительно легко пережив кризис 1907 г., французская экономика вступила накануне первой мировой войны в период дальнейшего устойчивого роста. Так, производство стали в 1909–1913 гг. выросло на 54 %. По добыче железной руды Франция вышла в эти годы на третье место в мире, по разработке бокситов – на первое. Однако эти успехи все же не позволили Франции добиться таких же темпов роста, как ее основным конкурентам на мировой арене.

Главной причиной относительного замедления темпов экономического развития Франции была структурная специфика французской экономики. Значительное место в отраслевой структуре французской индустрии занимало производство средств потребления. Ювелирные изделия, парфюмерия, обувь, мебель, текстильные изделия оставались наиболее предпочтительными видами экспорта. Лишь накануне первой мировой войны, встав на путь милитаризации экономики, Франция достигла существенных успехов в наращивании продукции машиностроения, судостроения, строительной промышленности. Но при этом более 80 % станков по-прежнему ввозилось из-за границы.

Процесс концентрации промышленного производства во Франции привел к образованию на рубеже XIX–XX вв. мощных монополистических объединений – металлургического синдиката «Комитэ де форж», сахарного и керосинового картелей, военного концерна «Шнейдер Крезо», автомобильных трестов «Рено» и «Пежо», химического концерна «Сен-Гобен». Тем не менее мелкая промышленность в целом преобладала – в 1900 г. 94 % всех предприятий имели от 1 до 10 работников. По-прежнему значительные масштабы сохранял и некапиталистический сектор. По материалам переписи 1906 г. из 2,3 млн предприятий только 76,9 тыс. были капиталистическими, из которых лишь 9 тыс. являлись предприятиями индустриального типа, тогда как остальные были мануфактурами.

Несмотря на общий рост промышленного производства, в начале XX в. в сельском хозяйстве во Франции было занято более 40 % населения. Аграрный сектор переживал затяжной кризис, начавшийся еще в 80-е годы прошлого столетия. Парцеллярный характер крестьянского землевладения препятствовал формированию экономически эффективных, рентабельных хозяйств. В 1908 г. 38 % крестьянских семей владели земельными наделами менее 1 га. Мелкие хозяйства не давали возможность крестьянам сосредоточить инвестиционные средства, достаточные для технической модернизации производства. Стоимость продукции оказывалась слишком высокой (например, французская пшеница стоила в 20 раз дороже, чем американская). Низкая рентабельность сельскохозяйственного производства стала причиной сокращения площадей виноградников и посевов зерновых культур. Рост животноводства, производства фруктов и овощей не мог компенсировать общие потери аграрного сектора.

Чем больше росли противоречия в развитии реального сектора французской экономики, тем более важной в обеспечении доходов национального бюджета и частного предпринимательства оказывалась роль финансовой системы. Франция уверенно лидировала по уровню централизации банковского капитала. Из 11 млрд франков общей суммы вкладов внутри страны 8 млрд сосредоточились в пяти крупнейших банках. Четыре из них обладали монополией на выпуск ценных бумаг. При этом сложилась чрезвычайно разветвленная система банковских отделений, охватившая всю территорию страны и позволявшая привлекать клиентуру из самых дальних регионов. В начале XX в. из 40 млн французов 2 млн были вкладчиками национальных банков. В результате складывалась мощная кредитно-финансовая система, способная обеспечить высокий уровень доходности капиталовложений. Но основной разновидностью финансовых операций стало не промышленное инвестирование внутри страны, а экспорт капитала. Подобная тенденция была универсальной для эпохи монополистического капитализма, но во Франции она приобрела гипертрофированный характер. К 1914 г. из 104 млрд франков, в которых оценивались ценные бумаги на французском финансовом рынке, лишь 9,5 млрд приходилось на национальную промышленность. Остальная масса ценных бумаг предоставляла ссудный капитал, преимущественно – зарубежные капиталовложения. Доходность иностранных вложений (4,2 %) превышала доходность внутренних ценных бумаг (3,1 %). Неудивительно, что в таких условиях за период с 1980 по 1914 г. французские капиталовложения за границей утроились и составили 60 млрд франков. По этому показателю Франция вышла на второе место в мире после Великобритании. Основной сферой размещения капитала были Россия, Испания, Португалия, Австро-Венгрия, Турция. Причем в структуре капиталовложений преобладали централизованные ссудные займы, а не инвестиции в иностранную промышленность. Такое своеобразное ростовщичество стало отличительной чертой французской экономической системы в начале XX в. Оно не только питало гигантские состояния финансовой элиты, но и обеспечивало существование сотен тысяч мелких рантье. Негативным последствием такой практики явилась угроза инвестиционного голода в самой французской промышленности, чрезмерная зависимость национальной экономики от благополучия финансовой системы. Последствия такой зависимости станут очевидны уже после первой мировой войны.

Непосредственным следствием наращивания экспорта капитала стало и возобновление французской колониальной экспансии. На рубеже XIX–XX вв. в Северной Африке к Алжиру были присоединены пограничные с Марокко земли, а также установлен протекторат над Тунисом. Были объединены разрозненные ранее французские владения в Центральной Африке, аннексирован остров Мадагаскар. Протекторат над Камбоджей и присоединение Аннама и Тонкина обозначили сферу французских интересов в Индокитае. Сохранила Франция и свои островные владения в Индийском океане. К 1913 г. французская колониальная империя охватывала уже 10,6 млн кв. км. с населением 53,4 млн человек. Однако французские колонии играли значительно меньшую роль в развитии экономики метрополии по сравнению с ролью колониальных владений в Великобритании. К 1913 г. на колонии приходилось лишь 13 % французского товарного экспорта и менее 10 % импорта. Причина такого положения заключалась в особенностях структуры внешней торговли и капиталовложений Франции – колонии не являлись сферой экспорта предметов роскоши и централизованных ссудных финансовых операций. Но, в силу наметившегося отставания от США и Германии в темпах промышленного роста, Франция оказалась особенно заинтересована в блокировании попыток стран «молодого капитализма» включиться в передел сфер колониального влияния. Колониальный вопрос превратился в один из важнейших для внешней политики Франции в начале XX в.

Внешняя политика Франции в начале XX в.

Во внешнеполитическом положении Франции к началу XX в. произошли существенные изменения. Франко-германское противостояние, лишь усугубившееся заключением франкфуртского мирного договора, привело к оформлению стратегического союза Франции с Россией. Эта принципиально новая политическая комбинация коренным образом меняла расстановку сил на европейском континенте. Угроза локального конфликта между ведущими державами была снята, однако началась ускоренная консолидация противостоящих блоков, что ставило Европу перед опасностью глобальной войны. В 1904 г. к союзу с Россией добавилось соглашение с Англией (названное «сердечным согласием» – «Антант кордиаль», оно дало название всему блоку «Антанта»), Окончательно новая группировка оформилась в 1907 г. с подписанием русско-английского договора. Коалиции Франции, Великобритании и России противостоял Тройственный Союз Германии, Австро-Венгрии и Италии.

По мере укрепления своего положения в Европе Франция все в большей степени активизировала свою колониальную политику. Ее основными сферами были Африка и Индокитай. В 80–90-е гг. XIX в. в Северной Африке к Алжиру были присоединены пограничные с Марокко земли, а также установлен протекторат над Тунисом. Окончательно сложились контуры Французской Западной Африки, включившей Сенегал, Французскую Гвинею, Мавританию, Дагомею, Слоновый берег, Верхнюю Вольту, впоследствии – Нигер. В 1895 г. совершилась аннексия Мадагаскара. Договор 1889 г. разделил сферы влияния Франции и Великобритании в Северо-восточной Африке. Уже в конце 80-х гг. на основе французских колоний в Юго-Восточной Азии – Тонкина, Аннама и Кохинхины – окончательно сложился Индокитайский союз, с состав которого в 1893 г. вошла и Камбоджа. Сохранила Франция и свои островные владения в Индийском океане.

Таким образом, к началу XX в. складывание французской колониальной империи фактически завершилось. В последующие годы колониальная политика Франция сосредоточилась вокруг решения двух достаточно локальных проблем – завершения консолидации своих владений в Экваториальной и Северной Африке. По договору с Великобританией 1904 г. Франции удалось закрепить контроль над территориями в районе озера Чад, а в 1910 г. с захватом Среднего Конго и Габона было образовано генерал-губернаторство Французская Тропическая Африка. В Магрибе опорой французского колониального господства являлись Алжир и Тунис. Опираясь на соглашение 1904 г. с Великобританией, Франция активизировала давление на султана Марокко и получила контроль над таможенной системой страны. Однако противодействие германской дипломатии привело к созыву в 1905 г. международной конференции по марокканской проблеме, на которой было принято решение о признании независимости Марокко и предоставлении равных прав всем державам, имеющим экономические интересы в этом регионе. Тем не менее в 1911 г. Франция предприняла военную акцию в Марокко, использовав в качестве повода восстание местных племен. В ответ на это Германия направила 1 июля 1911 г. в порт Агадир канонерскую лодку «Пантера» и крейсер «Берлин». Лишь явная поддержка Франции со стороны Великобритании и России удержала Германию от открытого колониального конфликта. В качестве компенсации за признание французского протектората в Марокко Германия получила часть Конго.

Основные усилия французской дипломатии в Европе были сосредоточены в эти годы вокруг укрепления Антанты и подготовки к прямому столкновению с германским блоком. Франция сыграла важную роль в расширении контактов стран Антанты с Италией, в том числе пойдя на соглашение с Италией о разделе сфер влияния в Северо-Восточной Африке. В 1912 г. была заключена военно-морская конвенция с Великобританией о разграничении сфер ответственности флотов обеих держав – Великобритания обязывалась обеспечить защиту атлантического побережья Франции, тогда как французский флот брал под свою защиту английские интересы в Средиземноморье. Вместе со своими союзниками Франция активно содействовала консолидации Балканского союза и проявляла крайнюю воинственность после начала балканских войн. Отказываясь от непосредственного вмешательства в зоне конфликта, Франция подтверждала свои союзнические обязательства на случай, если Россия подвергнется агрессии со стороны Германии или Австро-Венгрии. На фоне эскалации международной напряженности в самой Франции чрезвычайно усилились националистические и милитаристские настроения. Летом 1913 г. парламент принял закон об увеличении срока военной службы до трех лет. Статьи военных расходов к 1914 г. составляли уже 38 % государственного бюджета. Отношение к войне стало определяющим фактором общественной жизни. Катализатором дальнейших событий послужило провокационное убийство монархистами 31 июля 1914 г. лидера СФИО Ж. Жореса. Гибель видного политика была воспринята как явная угроза республиканскому строю. На фоне разрастающегося политического кризиса правительство объявило всеобщую мобилизацию. В тот же день, 1 августа 1914 г. Германия объявила войну России. Используя в качестве повода мобилизацию во Франции и пограничные инциденты, 3 августа Германия объявила войну и Франции.

Франция в годы первой мировой войны

Уже в течение первых месяцев войны весь северо-восток Франции стал прифронтовой зоной. Французская армия несла основную тяжесть сдерживания германского наступления на Западном фронте. Военные действия приобрели затяжной характер. Кампания 1916 г. склонила чашу весов в пользу Антанты, однако война затягивалась. Экономика Франции оказалась не готова к подобному испытанию. Наращивание военного производства вело к образованию диспропорций в отраслевой структуре. Рос государственный долг. Мобилизация резко сократила число занятых в сельском хозяйстве, что вызвало падение производства продуктов питания и кризис потребительского рынка.

Начало военных действий вызвало консолидацию политических сил во Франции. В состав коалиционного правительственного кабинета Р. Вивиани вошли и представители социалистов, в том числе Жюль Гед, ранее зарекомендовавший себя как один из наиболее последовательных противников участия социалистов в буржуазных правительствах. Министерство внутренних дел тогда же аннулировало секретный «список Б», включавший фамилии тысяч активистов СФИО и ВКТ, которые должны были подвергнуться аресту после начала всеобщей мобилизации. Нация была объединена патриотическим порывом. Однако по мере затягивания войны внутриполитическая ситуация в стране начала обостряться. На смену эмоциональному подъему пришла усталость от постоянного напряжения, недовольство ухудшением условий жизни. Участились забастовки. Стачечное движение стало приобретать политический характер. На этой волне происходила быстрая радикализация левых партий. В СФИО образовалась фракция «меньшевиков» (minoritaires), весьма влиятельная несмотря на свое название, выступавшая за возобновление сотрудничества с германской социал-демократией и поддержку антивоенной позиции российских большевиков. Большой резонанс во Франции вызвали события в России в 1917 г.

Активность левых и сложное положение на фронте спровоцировали усиление разногласий среди республиканских партий. Если на протяжении предшествующих трех лет у власти сменилось лишь два кабинета, то только в 1917 г. последовало четыре правительственных кризиса. К концу года социалисты практически перешли в оппозицию. Сползание страны в состояние политического хаоса было остановлено образованием правительственного кабинета Ж. Клемансо. Не считаясь с угрозой раскола республиканского лагеря, Клемансо жестко пресек антивоенную пропаганду. Несколько редакторов социалистической газеты «Bonnet Rouge» были преданы военному суду. Показательный процесс прошел и над известным политиком из партии радикалов Ж. Кайо, входившим в предвоенные годы во многие правительственные кабинеты. «Железной рукой» Клемансо, практически не опираясь на парламентскую власть, осуществил программу чрезвычайных мер, позволивших подготовить решающее наступление в кампании 1918 г. Революция в Германии ускорила ход событий. 11 ноября 101 пушечный выстрел в Париже возвестил об окончании войны.

§ 2. От «Национального блока» к «Национальному единению»

Итоги первой мировой войны. Парижская мирная конференция

Первая мировая война оказала двойственное влияние на социально-экономическое развитие Франции. 1 млн 359 тыс. французов погибло, 2 млн 560 тыс. было ранено. Демографические потери усугубились высокой смертностью среди гражданского населения в годы войны, в том числе детской – от неизвестного ранее вируса гриппа «испанка». В результате Франция потеряла более 11 % трудоспособного населения. Предстояло решить и сложную задачу демобилизации огромной армии, трудоустройства и социальной реабилитации сотен тысяч фронтовиков. Десять департаментов на северо-востоке страны – наиболее развитые в экономическом отношении – были опустошены в результате военных действий. Было разрушено более 10 тысяч предприятий, 1500 мостов, 265 тыс. жилых домов, подорвано поголовье скота, потеряна половина торгового флота. Страна понесла катастрофические финансовые потери – долг союзникам составил 62 млрд франков (из них 40 млрд – США). В результате революций в России, Турции, Австро-Венгрии оказалось потеряно более 40 % зарубежных инвестиций. Часть капиталовложений за рубежом была распродана в счет военных долгов. В целом война стоила Франции 134 млрд франков, т. е. четверть национального богатства.

В то же время война способствовала структурной перестройке французской промышленности, концентрации производства, развитию его стандартизации и механизации. Началась усиленная разработка второстепенных угольных и железорудных месторождений, ранее считавшихся нерентабельными. Толчок к развитию получили авиационная и автомобильная, а также химическая промышленность. Ускорилась модернизация социальной структуры населения, сокращение традиционных средних слоев. Франция стала самой мощной военной державой мира, вошла в число ведущих стран-победительниц и получила право непосредственно влиять на процесс послевоенного урегулирования.

Проведение мирной конференции в 1919 г. в Париже символизировало признание вклада Франции в победу Антанты. Председателем конференции стал Ж. Клемансо. Франция жаждала реванша. С парламентских трибун и газетных страниц звучала одна фраза: «Боши заплатят за все» (бошами в годы войны называли немцев). Наиболее радикальные предложения французской делегации – вплоть до территориального расчленения Германии – конференцией были отвергнуты. Однако по условиям мирных договоров Франция действительно получила важные преимущества. Ей был возвращен отторгнутый Германией в 1871 г. район Эльзаса и Лотарингии, чрезвычайно важный в экономическом плане, с населением в 1,7 млн чел. Здесь находились металлургические заводы с современным оборудованием, текстильные предприятия, продукция которых на 50 % превышала объем производства всей остальной французской текстильной промышленности. Вернув Эльзас и Лотарингию, а также получив право на 15 лет эксплуатации Саарского угольного бассейна, отошедшего под управление Лиги наций, Франция значительно расширила топливную и сырьевую базы промышленного производства, в частности выйдя по добыче руды на первое место в Европе. Став постоянным членом Совета Наций, Франция получила при распределении колониальных мандатов право на контроль над Сирией, Ливаном, половиной территории Того и Камеруна. Репарационная комиссия установила, что из общей суммы в 269 млрд золотых марок (впоследствии сокращенной до 132 млрд марок) Франция должна получить 52 %. Правда, впоследствии Франции удалось получить лишь 8,2 млрд марок, причем главным образом в виде натуральных поставок сырья и промышленной продукции.

Правление «Национального блока»

Окончание войны вызвало существенную перестройку политической системы Франции. Палата депутатов, избранная в 1914 г., должна была быть переизбрана в соответствии с положениями Конституции весной 1918 г. Однако ее полномочия были продлены до ноября 1919 г., и в течение этого времени парламент провел радикальную реформу избирательной системы. Основной целью реформ было обеспечение большей гибкости избирательного права, максимальный учет настроений и предпочтений избирателей. В результате была введена сложная смешанная пропорционально-мажоритарная система. Выборы по новому закону проводились в департаментах из расчета 1 депутат от 75 тыс. жителей. Партии и коалиции представляли списки своих кандидатов в соответствии с максимально возможным количеством мандатов от данного округа, но избиратели голосовали за конкретных кандидатов (с правом отдать свои голоса за кандидатов, находящихся в разных списках). Избранными считались кандидаты, собравшие абсолютное большинство голосов. Если не все мандаты были распределены таким образом, то высчитывался коэффициент пропорционального представительства. Число голосовавших по департаменту в целом делилось на общее количество мандатов («избирательный метр»), а общая сумма голосов, поданных за кандидатов, входящих в один список, делилась на количество кандидатов, в нем указанных («средняя списка»). Каждый список получал столько мандатов, сколько раз «избирательный метр» содержался в «средней списка». Такая избирательная система давала преимущества партиям, включавшим в свои списки наиболее популярных политиков и формировавшим широкие коалиции.

В преддверии парламентских выборов 1919 г. во Франции произошла существенная перестройка всего партийно-политического спектра. Чрезвычайную активность проявляли левые. СФИО к этому времени превратилась в крупнейшую партию, насчитывавшую 180 тыс. членов. Более тесными стали контакты социалистов с профсоюзами, в том числе с ВКТ, в рядах которой было более 2,4 млн человек. В 1918–1919 гг. Франция была охвачена широким забастовочным движением, участники которого все чаще выдвигали политические требования. Однако в рядах социалистов обозначился явный раскол. На чрезвычайном съезде СФИО в апреле 1919 г. очевидным стало противостояние трех фракций. Лидерство пока принадлежало бывшим «меньшевикам» – центристской группировке под руководством Л. Блюма и П. Фора, выступившей еще в годы войны за восстановление единства международного рабочего движения, отказ от ревизионистских идей, ориентацию на проведение широких демократических реформ во всех сферах общественной жизни, а в качестве стратегической цели – провозглашение диктатуры пролетариата. Еще более радикальная левая группа под руководством М. Кашена и М. Тореза призывала к разрыву всех связей с социал-демократией и присоединению к только что образованному Коминтерну. Правое же крыло партии – «сопротивленцы», выступавшие за восстановление II Интернационала на принципах социал-реформизма, – осталось в меньшинстве. Съезд закрепил ориентацию партии на идеи революционного марксизма, хотя и не принял решение о выходе из II Интернационала.

Правоцентристские партии в преддверии парламентских выборов 1919 г. сумели создать необычно широкую коалицию, выступившую под лозунгом «единения, труда, солидарности между классами, экономического либерализма, умиротворения религиозных споров». Инициатором их консолидации выступили уже не радикалы, а Демократический альянс – небольшая партия либерального толка. В коалицию, получившую название «Национальный блок», вошло более десяти партий, представлявших весь спектр республиканского движения. Помимо левых республиканских партий, близких к радикалам и имевшим богатый опыт участия в правительственных кабинетах Третьей республики («Республиканско-демократическая левая» Л. Барту, республиканские социалисты П. Пенлеве, левые республиканцы Ж. Клемансо), участие в новой коалиции приняли и партии, придерживавшиеся классической либеральной ориентации, – «Республиканско-Демократическая Партия» Р. Пуанкаре, «Республиканская Федерация» Ф. де Ваделя, «Национально-республиканское действие» Ж. Нуланса, а также весьма влиятельное движение «Республиканско-Демократическое соглашение», соединявшее в своей программе либеральные установки с католическими ценностями. С правого фланга к «Национальному блоку» тяготели монархические группировки типа «Аксьон франсез», а с левого – несколько ослабевшая после ухода Клемансо партия радикалов и радикал-социалистов под руководством своего нового лидера Эдуарда Эррио.

Появление на политической арене «Национального блока» символизировало рождение новой трактовки «республиканского синтеза», переход от солидаристского идеала нации-республики к национальной идее, обладающей четко выраженной либеральной тональностью. Подобная эволюция республиканского движения коренным образом изменяла соотношение метаполитических категорий «правая» и «левая Франция» как выражения традиционалистской и прогрессистской политической культуры. Конфессионально окрашенное противостояние «левых» и «правых», рожденное в эпоху ломки традиционного общества, сменялось противоборством двух новых политических субкультур, опирающихся на мировоззрение двух основных классов индустриального общества. Тем самым перестройка партийного спектра, произошедшая по окончании первой мировой войны, отражала не столько временный компромисс тех или иных политических сил, сколько фундаментальные изменения в социальной структуре французского общества, завершение процесса модернизации, оформление биполярной социальной системы. Такая ситуация могла подорвать стабильность конституционного строя Третьей республики, ориентированного на безусловное преобладание парламентской власти и не имеющего достаточных правовых гарантий в условиях жесткого раскола политической элиты. Ранее эта проблема решалась за счет консолидации всех лояльных политических сил вокруг республиканского центра – в рамках «республиканского синтеза». Теперь же опора этой системы – партия радикалов и радикал-социалистов – необратимо теряла прежнее влияние из-за сокращения традиционных средних слоев населения, размывания их специфического мировоззренческого комплекса. И, тем не менее, именно радикалы вновь приобрели особые функции «хранителей стабильности» обновленной партийно-политической системы – роль «шарнирной партии», чья позиция чрезвычайно важна для оформления устойчивого парламентского большинства вокруг левого или правового полюса. Иной вариант укрепления властной системы – за счет консолидации одного из политических полюсов, будь то сближение либеральных партий с традиционными националистическими и консервативными группировками, или сближение левоцентристов с радикальным левым движением, – грозил полной дестабилизации государственного строя.

Консолидация правоцентристских сил и назревающий раскол левых предопределили итоги выборов в декабре 1919 г. В большинстве округов избиратели голосовали на основе трех списков – «Национального блока», радикалов и СФИО. «Национальный блок» получил 437 мандатов, радикалы – 86, социалисты – 68. Провал на выборах способствовал дальнейшему расколу в рядах СФИО. В феврале 1920 г. в Страсбурге состоялся очередной съезд партии, заявивший о выходе СФИО из II Интернационала. После этого социал-реформистское меньшинство покинуло партию. Его возглавил Леон Блюм, бывший лидер центристов, выступивший против революционного экстремизма. В декабре того же года новый съезд в Туре принял окончательное решение о формировании на базе социалистической партии Французской секции Коммунистического Интернационала (СФИК, с 1922 г. – Французская коммунистическая партия). Новая партия официально вступила в Коминтерн, признав «21 условие о приеме». Тогда же группа Л. Блюма воссоздала СФИО, вошедшую во II Интернационал. Раскол ослабил позиции левых, особенно в профсоюзном движении, куда также было перенесено противоборство коммунистов и социалистов. Из состава ВКТ в 1922 г. выделилась прокоммунистическая Унитарная всеобщая конфедерация труда. Реальным оппонентом ВКТ и УВКТ стала Французская конфедерация христианских профсоюзов – объединение католических синдикатов.

Реальный политический облик «Национального блока» прояснили состоявшиеся в январе 1920 г. президентские выборы. По традиции, сложившейся в Третьей республике, эти выборы, проходившие в парламенте, имели особую важность именно с точки зрения выявления баланса политических сил. Сам президент не обладал сколько-нибудь серьезными полномочиями. В качестве наиболее реального претендента на президентский пост рассматривался Ж. Клемансо. Но сторонник «жесткого курса», бывший радикал Клемансо «неожиданно» проиграл далекому от политики академику Нолю Дешанелю (причем новый президент уже в сентябре того же года уступил по причине умопомешательства свой пост А. Мильерану). Провал Клемансо символизировал стремление лидеров «Национального блока» покончить с эпохой «чрезвычайных мер», перейти к стабильной либеральной политике, требующей минимального вмешательства государства в развитие общества. Однако сложности послевоенного периода помешали полной реализации таких планов.

Главной проблемой, с которой предстояло справиться правительственным кабинетам «Национального блока», был послевоенный экономический кризис. Пик его пришелся на 1921 г., когда падение производства составило 55 % по сравнению с уровнем 1913 г. (в сельском хозяйстве – до 77 %). Цены на продовольствие и товары широкого потребления возросли в 5–7 раз, тогда как номинальная заработная плата – лишь в 2–2,5 раза. Страна была охвачена мощным забастовочным движением, активно поддержанным СФИО и ФКП. Партия радикалов в свою очередь ратовала за осуществление широкой государственной программы экономических преобразований, в том числе ввода прогрессивного налогообложения, национализации важнейших предприятий, транспорта, предоставления широкого кредита крестьянам. Однако правительства «Национального блока» (в период его правления сменилось четыре кабинета – А. Мильерана, Ж. Лейга, А. Бриана и Р. Пуанкаре) избрали иную стратегию антикризисной политики. Ее основой стала программа либерализации экономики, восстановления естественных рыночных механизмов. Был осуществлен демонтаж системы государственного регулирования, сложившейся в годы войны, взят курс на поддержку наиболее рентабельных производителей. На практике это означало предоставление максимальных льгот крупным монополистическим объединениям и банковским группам в сочетании с относительно мягкой налоговой политикой. Правительство пыталось сделать ставку на либерализацию экономических отношений. Рост налогов в послевоенной Франции был достаточно заметен по сравнению с довоенным уровнем. За период 1913–1924 гг. соотношение налогов к общему доходу населения увеличилось с 13,8 до 17,8 %. Однако в то же время в Италии, Германии, Великобритании уровень налогообложения превышал 20 %, тогда как ранее Франция опережала по этому показателю все крупнейшие страны континента.

Опасаясь подорвать рентабельность восстанавливающейся промышленности, правительства «Национального блока» крайне неохотно шли на удовлетворение социальных требований трудящихся. Лишь под сильнейшим давлением левых партий и забастовочного движения был введен 8-часовой рабочий день в фабрично-заводской промышленности, уравнены права на производстве мужчин и женщин, легализована практика коллективных трудовых договоров. Однако «ахиллесовой пятой» правительственных программ оставалась финансовая проблема. Только в 1919 г. дефицит бюджета составил 27 млрд франков, что в два раза превышало все доходы государства. Общий государственный долг Франции в 1920 г. превысил 300 млрд фр. Попытки же ввести режим жесткой экономии и сократить социальные расходы бюджета приводили лишь к новым выступлениям рабочих.

Оказавшись в тупике экономических проблем, лидеры Национального блока все больше надежд возлагали на использование статуса державы-победительницы. В 1922 г. на конференции в Генуе французская делегация выдвинула жесткие требования к России по вопросу о возвращении «царских долгов» – довоенных займов правительству России. Чрезвычайно радикальную позицию Франция занимала и на международных переговорах 1920–1922 гг. по вопросу о германских репарациях. Ценой уступки в пользу Великобритании контроля над нефтеносным районом Мосул на северо-востоке Ирака Франции удалось на Лондонской конференции 1921 г. остановить сокращение общей суммы репараций на уровне 132 млрд марок и добиться ультимативного заявления конференции по этому поводу. Однако уже в следующем году немецкое правительство заявило о принципиальной невозможности репарационных выплат в связи с острейшим кризисом германской экономики. В ответ 11 января 1923 г. франко-бельгийские войска перешли границу и оккупировали Рурский угольный бассейн. Эта мера не дала сколько-нибудь ощутимого экономического эффекта, но вызвала политический кризис в самой Франции и обострение ее отношений с США и Великобританией. За два месяца курс франка снизился более чем в два раза. Для предотвращения краха национальной финансовой системы правительству «Национального блока» пришлось обратиться за займами к американским и британским банкам. Ценой финансовой поддержки стала передача репарационной проблемы на рассмотрение международной комиссии под руководством Ч. Дауэса для ее компромиссного решения. Таким образом, политическая стратегия «Национального блока» потерпела крах как раз накануне очередных парламентских выборов 1924 г.

«Картель левых»

Политический кризис «Национального блока» совпал по времени с образованием левоцентристской коалиции, ведущую роль в которой играла партия радикалов и радикал-социалистов. Правда, внутри самой партии радикалов значительно усилилась межфракционная борьба. Оформилось два крайних течения, одно из которых, под руководством Камилла Шотана, выступало за последовательное сотрудничество с партиями «Национального блока», тогда как другое, возглавляемое Эдуардом Даладье, призывало к сохранению традиционной доктрины партии и переходу ее в принципиальную оппозицию. Центристская фракция под руководством Эдуарда Эррио попыталась перевести решение вопроса в совершенно иное русло. Именно Эррио первым из лидеров радикалов сумел верно оценить произошедшие изменения в партийно-политическом спектре и ту «шарнирную» роль, которая объективно была уготована его партии в новых условиях. Эррио призывал превратить партию в гарант стабильности, преемственности государственного курса, его защиты от влияния любой экстремистской идеологии как левого, так и правого толка. Еще в 1921 г. усилиями группировки Эррио было сформирована так называемая «Лига республики» – межпартийное движение левых республиканцев, последовательно выступавшее за демократизацию во всех сферах общественной жизни.

В преддверии выборов 1924 г. Эррио удалось добиться не только консолидации собственной партии, но и образования коалиции с ее ближайшими союзниками – СФИО и республиканскими социалистами. Социалистическая партия была значительно ослаблена произошедшим в 1920 г. расколом – в ее рядах осталось тогда лишь 30 тыс. человек (в ФКП – 180 тыс.). Однако вскоре влияние СФИО вновь начало расти. Важное значение имело участие французских социалистов в образовании Рабочего Социалистического Интернационала в мае 1923 г. Принятие концепции демократического социализма, ставшей основой платформы Социнтерна, обусловило дальнейшую идеологическую эволюцию СФИО и начало ее сотрудничества с левыми радикалами. В свою очередь партия республиканских социалистов уже в 1923 г. вышла из состава «Национального блока» в знак протеста против жесткого внешнеполитического курса. Летом 1923 г. представители трех партий официально объявили о создании новой коалиции – «Картеля левых» (использование слова «картель» подчеркивало намерение его участников осуществлять тесное сотрудничество и после выборов, но при сохранении полной автономии своих партий).

Выборы в мае 1924 г. принесли очевидный успех «Картелю левых» – 287 мест из 582. ФКП впервые получила 26 депутатских мандатов, правые партии – 125. Правительство Картеля, возглавляемое Э. Эррио, провозгласило принципиальное изменение государственного курса как во внутренней, так и во внешней политике. Уже в том же 1924 г. основные ориентиры в деятельности французской дипломатии сменились кардинально. Прекратились попытки жесткого диктата по отношению к Германии, Франция официально признала СССР. В Лиге наций Эррио чрезвычайно активно отстаивал ключевые принципы пацифистской дипломатии – арбитраж, безопасность, разоружение. Основной задачей он считал создание международной правовой системы под эгидой Лиги наций с отказом от войны как средства политики. В духе идей Эррио и его единомышленников V сессия Ассамблеи Лиги наций приняла в 1924 г. протокол «О мирном урегулировании международных конфликтов», ставший символом новой дипломатии.

Во внутренней политике успехи правительства Э. Эррио оказались значительно меньшими. Широкая программа демократизации, включавшая принятие закона о политической амнистии (участников восстания военных моряков 1919 г. и общенациональных забастовок), расширение избирательных прав женщин, последовательную борьбу против преподавательской деятельности монашеских конгрегации, вызвала положительный резонанс в обществе, но не могла решить экономические проблемы. Некоторое улучшение динамики развития производства во Франции в 1924 г. являлось результатом не столько деятельности правительства, сколько объективного выхода рыночной экономики из наиболее острой стадии послевоенного кризиса. В этому времени завершилась интеграция Эльзаса и Лотарингии в экономическую инфраструктуру Франции, стабилизировались поставки сырья и финансовые выплаты в счет немецких репараций. Тяжелая промышленность по-прежнему имела стабильный рынок сбыта за счет восстановления северо-западных департаментов. Рост уровня промышленного производства во Франции составил в эти годы 5 %, что уступало лишь показателям экономического развития США. Однако ресурсы для поддержания таких темпов были ограничены. Слабая энерговооруженность французской промышленности, отставание в технической модернизации повышали себестоимость товаров и снижали их качество. Французский финансовый капитал с трудом переходил к практике производственного инвестирования. Широкая сеть мелких вкладчиков была подорвана в годы войны и последующего кризиса. В свою очередь и правительство практически не смогло предложить каких-либо мер для преодоления бюджетного дефицита. Выпущенный в декабре 1924 г. четырехмиллиардный внутренний заем потерпел неудачу. Не оправдались и надежды на комплексную программу социализации производства, предусматривавшую расширение практики коллективных договоров, источников финансирования пенсионных фондов, ввод пособий по безработице и инвалидности. Реализация таких мер не была обеспечена бюджетом и вызывала недовольство предпринимателей. Рост социальных расходов, в том числе ассигнование 300 млн франков на жилищное строительство, заставило правительство продолжить пагубную практику скрытой эмиссии. Сумма «лишних», необеспеченных государством франков, находившихся в обороте, составила к этому времени 2,5 млрд. Скандал, связанный с разглашением этих сведений, а также отказ Сената вотировать решение о введении налога на капитал вынудили Эррио уйти с поста председателя правительства.

В апреле 1925 г. правительство возглавил лидер республиканских социалистов П. Пенлеве, практически начавший сворачивать прежний курс Картеля. Министерство иностранных дел вновь возглавил (и оставался на этом посту до 1932 г.) Аристид Бриан. С этого момента вновь ухудшись отношения с СССР, но был продолжен курс на умиротворение Германии и сотрудничество с англо-американской дипломатией. Символом новой стратегии стало заключение Рейнского гарантийного пакта на конференции в Локарно в 1925 г. Однако тогда же правительство развязало и две колониальные войны – в Марокко и Сирии, вызвавшие полную поддержку только со стороны правых партий. Колониальные войны стали непосильным бременем для бюджета. Началось стремительное падение курса франка. Если в мае 1926 г. фунт стерлингов стоил 170 франков, то в июле – уже 250 франков. Дополнительная эмиссия 7,5 млрд франков, санкционированная парламентом для спасения бюджета, грозила финансовой катастрофой. Эти проблемы в сочетании с острой дискуссией по поводу колониальных войн стали поводом для распада Картеля левых.

«Национальное единение»

В июле 1926 г. после сложных переговоров в парламенте была сформирована новая правительственная коалиция, получившая название «Национальное единение». В ее состав вошли как республиканские партии, так и радикалы с республиканскими социалистами. Политический маятник вновь качнулся вправо, но на этот раз правительство могло опираться и на голоса депутатов из левого центра. Лидером коалиции стал Раймон Пуанкаре, пользовавшийся полным доверием и поддержкой французских и международных деловых кругов. Главной задачей правительства была финансовая стабилизация, достижение которой предстояло обеспечить даже ценою самых непопулярных мер.

Впервые после войны последовало резкое повышение косвенных налогов. Если в 1913 г. на налоги уходило 14,2 % национального дохода, то в 1928 г. – уже 26,1 %. Было значительно сокращено финансирование государственных социальных программ. Правительство решилось и на масштабную девальвацию франка – на 4/5 по сравнению с курсом 1913 г. В результате предпринятых мер уже к 1928 г. удалось погасить инфляцию. Пуанкаре получил почетное прозвище «спаситель франка». Благодаря активной финансовой политике правительства за период 1926–1932 гг. золотой запас Франции увеличился с 18 до 83 млрд фр. Приток золота в страну обеспечил исключительно высокую ликвидность ценных бумаг французского государственного банка – порядка 100 % в 1926–1928 гг., что в свою очередь способствовало укреплению кредитной системы и развитию рынка ссудного капитала.

Стабилизация национальной финансовой системы определяла уверенный промышленный рост. В 1927 г. французское промышленное производство уже в три раза превысило довоенный уровень. Значительно возросла доля промышленных инвестиций в общей структуре производственных расходов, изменилась их география – все большую роль играл новый юго-восточный промышленный район. Увеличилось и производственное инвестирование в колониях – с 10 до 20 %. Это позволило довести в течение последующих десяти лет долю колоний в экспорте с 9 до 28 % и в импорте с 12 до 24 %. Впервые за долгое время начала ощущаться нехватка рабочих рук – Франция в эти годы стала единственной в Европе страной, где наблюдался приток рабочей силы из-за рубежа. Изменилась и структура занятости. К концу 20-х гг. численность городского населения впервые превысила численность сельского. При этом рост численности наемных рабочих и служащих привел к тому, что удельный вес самостоятельных предпринимателей в самодеятельном населении, занятом в промышленности, сократился до 9,7 % (в 1911 г. – 23,4 %). В целом, динамика экономического развития Франции, обеспеченная рывком второй половины 20-х гг., существенно отличалась от общеевропейских показателей: если промышленное производство в Европе в течение экономического цикла 1920–1929 гг. выросло на 18 %, то во Франции этот показатель составил 31 %.

Активизация экономической политики правительства в период правления «Национального единения» сопровождалась и существенной перестройкой самого механизма государственной власти. С этого времени значительно расширилась практика «делегированного законодательства» – использования правительством права издания подзаконных актов, что позволяло фактически обходить обсуждение основных направлений социально-экономической политики в парламенте. Тем самым в системе разделения властей значительно увеличивалась роль председателя правительства. В 1927 г. была проведена и реформа избирательного права. Для стабилизации парламентской власти за счет увеличения представительства крупнейших партий и коалиций была восстановлена прежняя мажоритарная система.

Не меньшую активность правительство Пуанкаре проявляло и на международной арене. Успехи французской дипломатии несколько терялись на фоне важных процессов, происходящих внутри страны, но именно в 1926–1928 гг. министру иностранных дел А. Бриану удалось окончательно сформировать основы новой внешнеполитической концепции. Ее основу составили проекты пан-европейского объединения, комплексной экономической и военно-политической интеграции стран континента при очевидной лидирующей роли Франции. С пан-европейским процессом Бриан попытался связать и прежний курс на формирование пацифистских основ системы международных отношений.

Личный авторитет Пуанкаре и успехи его правительства обеспечили убедительную победу участников «Национального единения» на парламентских выборах 1928 г. Представительство всех крупнейших партий в палате депутатов почти не изменилось по сравнению с предыдущей легислатурой. Пуанкаре вновь сформировал кабинет, опирающийся на устойчивое парламентское большинство. Однако уже вскоре ситуация коренным образом изменилась. На очередном съезде партии радикалов фракция Даладье добилась осуждения политики «Национального единения» в религиозном вопросе (Пуанкаре ранее восстановил права конгрегации на открытие миссионерских школ). Вслед за этим было принято и решение о запрете участия радикалов в правительстве. Сам Даладье был избран на том же съезде председателем партии. Попытка Пуанкаре сохранить видимость широкой коалиции, введя в состав кабинета представителей республиканских социалистов, не удалась. «Национальное единение» распалось. Отставка в июле 1929 г. по причине тяжелой болезни Раймона Пуанкаре и его скорая смерть стали символом ухода с политической арены того поколения государственных деятелей, с которыми был связан расцвет режима Третьей республики.

§ 3. Народный фронт во Франции

Франция в период мирового экономического кризиса

В 1929 г. капиталистический мир вступил в период самого глубокого экономического кризиса за всю свою историю. Однако Франция, в отличие от США, Великобритании, Германии, втягивалась в кризис постепенно, фактически лишь с 1930 г. Пик же падения производства (на 44 %) пришелся только на 1932 г. Причинами такой необычной динамики было использование немецких репарационных выплат для стимулирования производства, сохранение большого количества рабочих мест в северо-восточных департаментах, восстанавливаемых после мировой войны, повышение экспорта после девальвации франка и, наконец, развертывание широкой программы милитаризации экономики. Эта мера была вызвана сугубо политическим причинами – провалом попыток форсировать пан-европейский интеграционный процесс и создать на его основе систему коллективной безопасности в Европе. В итоге именно накануне мирового экономического кризиса французское государство начало осуществление крупной инвестиционной программы по созданию оборонительной линии «Мажино» на границе с Германией, увеличению и перевооружению армии. Этот проект на несколько лет обеспечил устойчивое положение французской металлургической, машиностроительной, военной промышленности.

Медленное вхождение французской экономики в полосу кризиса продолжалось несколько лет. Существенное снижение производства в 1932 г. сменилось недолгим оживлением экономической конъюнктуры в последующие полтора года. С 1934 г. французская экономика окончательно оказалась с состоянии устойчивой депрессии. Структурный кризис был осложнен рядом дополнительных факторов – зависимостью французской индустрии от импорта сырья, устаревшей энергетической базой экономики, сильным влиянием финансово-банковских кругов, не заинтересованных в производственных инвестициях, устойчивым отставанием в темпах развития и низким уровнем механизации французского сельского хозяйства. Сказался и явный перекос в отраслевой структуре, образовавшейся во время экономического рывка конца 20-х гг. – преобладание тяжелой индустрии, нуждавшейся в мощной инвестиционной базе, и отставание производства средств потребления, опиравшегося на более гибкий, естественный рынок. «Бегство капиталов», спровоцированное в середине 30-х гг. перипетиями внутриполитической борьбы, сократило золотой запас страны с 67,7 до 36,8 млрд франков. Недостаток инвестиций практически остановил модернизацию производства. В конце 30-х гг. средний возраст оборудования на французских предприятиях составлял 25 лет, тогда как в Германии – 3–4 года, в США – 5–7 лет, в Великобритании – 7–8 лет. Франция стремительно теряла свои позиции на мировом рынке – за десять лет ее доля в мировой торговле сократилась с 7,7 % до 5 %. Причем по суммарным показателям объем французской внешней торговли в конце 30-х гг. оказался на 20–30 % меньше, чем в 1912 г. Все эти проблемы предопределили особую важность централизованной государственной политики, направленной не только на преодоление кризиса, но и на глубокую, структурную перестройку всего экономического механизма. Дискуссия о формах и целях государственного регулирования – дирижизма – стала ключевой темой общественно-политической жизни Франции 30-х гг.

Правоконсервативный дирижизм

После ухода Пуанкаре с поста председателя правительства безуспешную попытку воссоздать правоцентристкую коалицию предпринял А. Бриан. Однако возглавляемый им кабинет просуществовал лишь три месяца. Впоследствии Бриан сохранил пост министра иностранных дел, но и в этой сфере его деятельность утратила былую эффективность. Несмотря на активные попытки придать второе дыхание пан-европейскому процессу, французской дипломатии так и не удалось сформировать на этой основе достаточно стабильную систему взаимоотношений европейских держав. Все большее недовольство в стране вызывала пацифистская политика в отношении Германии, в том числе присоединение Франции к плану Юнга, досрочная эвакуация оккупационных войск из Рейнской зоны. Ситуация в Европе становилась все более напряженной, и это давало дополнительные преимущества тем политическим силам, которые ратовали за наращивание военной мощи, возращение к традициям «сильной политики».

В 1929–1932 гг. у власти чередовались «внепартийные» правительственные кабинеты, возглавлявшиеся, за исключением двух коротких пауз, Андре Тардье и Пьером Лавалем. Появление их на политической арене было достаточно символичным. Оппоненты из левого лагеря указывали на негативный личный имидж Тардье и Лаваля, отмечая их циничность, высокомерие, аморальность. Между тем именно «продажность» обоих политиков – готовность идти на соглашение с любыми группами влияния в истеблишменте и высшей государственной бюрократии, предпочтение таких закулисных контактов обычным идеологизированным соглашениям с ведущими партиями, отказ от соотнесения себя с каким-либо традиционным политическим полюсом – обеспечили стабильность исполнительной власти, ее выход из кризиса, порожденного распадом «Национального единения». Причем Тардье и Лаваль ратовали и за дальнейшую трансформацию государственного строя, ограничение конституционных свобод, создание режима «сильной власти». За этими идеями легко просматривались контуры той правоконсервативной политической субкультуры, которая, казалось бы, исчезла из общественной жизни Франции вместе с традиционным бонапартизмом и легитимизмом. Катализатором ее возрождения стал структурный экономический кризис 30-х гг., быстрый рост социального недовольства в стране.

Не менее показательна была и та поддержка, которую оказали правительствам Тардье и Лаваля правоцентристские фракции Национального Собрания. Скептически относясь к высказываниям по поводу «сильного государства», они поддержали антикризисную программу, основанную на принципах косвенного государственного регулирования экономики с предоставлением больших льгот крупному капиталу. Правительство сформировало так называемый «защищенный сектор», куда вошли крупнейшие банки, железнодорожные, химические, металлургические кампании. «Защищенный сектор» получил налоговые преимущества, государственные заказы, права на льготные транспортные тарифы. На весьма радикальные меры правительство пошло для смягчения кризиса перепроизводства в сельском хозяйстве. Был введен административный запрет на расширение посевов пшеницы и строительство новых перерабатывающих заводов, уничтожена 1/10 площадей виноградников, гарантированы премии за экспорт сельскохозяйственной продукции и ограничен импорт. Для инвестирования всех этих программ значительно сокращались социальные программы бюджета.

Экономическая целесообразность принимаемых правительством мер была очевидной. Однако политический курс правительства был чрезвычайно уязвим. Получив поддержку правореспубликанских партий при проведении антикризисной программы, Тардье и Лаваль не могли рассчитывать на нее, начни они сколько-нибудь существенные изменения конституционного строя. Между тем именно в глубокой трансформации государственного устройства они видели залог эффективности проводимых преобразований. В 1932 г. Тардье опубликовал книгу «Час решений», в которой наиболее последовательно излагалась программа праворадикального дирижизма как особого пути развития французского общества, основанного не только на экономических, но и глубоких конституционных преобразованиях. Идея перехода к авторитарным методам государственного управления не имела широкого резонанса среди политической элиты страны. Само же республиканское движение оказалось в этот период в не менее сложной ситуации. Жесткая финансовая политика правительства Пуанкаре, а затем и переход к косвенному государственному регулированию в период правления Тардье и Лаваля мало согласовывались с той идеологической эволюцией, которую претерпевал правый центр в первые послевоенные годы. Экономический кризис фактически остановил дрейф республиканцев в сторону нового либерального синтеза, способствовал расколу их электората. Политическая инициатива вновь начала переходить к левым партиям.

«Второе издание» Картеля левых

Накануне очередных парламентских выборов 1932 г. правительственные круги сделали ставку на лозунг порядка и стабильности, раздув пропагандистскую кампанию вокруг убийства 13 мая 1932 г. президента Поля Думера русским эмигрантом Горгуловым (Думер был избран на этот пост лишь за несколько месяцев до убийства). Тардье выступил на этот раз как лидер широкого фронта правых партий, не получившего, впрочем, какого-либо официального оформления. Особенностью его избирательной кампании было использование радио в качестве пропагандистского средства (впервые во Франции). Накануне выборов правительственное большинство добилось и проведения новой реформы избирательной системы – отныне мажоритарные выборы проходили в небольших одномандатных округах в один тур (для победы было достаточно относительного большинства). Такая система благоприятствовала «независимым» кандидатам, а также правоцентристским партиям, не сумевшим достичь единства и поэтому не рассчитывавшим на взаимную поддержку во втором туре.

Левой оппозиции, напротив, удалось создать накануне выборов новую коалицию. Инициаторами воссоздания «Картеля левых» на этот раз выступили социалисты, выработавшие альтернативный проект дирижистской политики, близкий по духу к классическому кейнсианству. Основными идеями их программы были создание широкого государственного сектора за счет национализации стратегически важных отраслей и предприятий, сокращение военных расходов, создание единой государственной системы социального страхования, ввод 40-часовой рабочей недели и правовая регламентация трудовых отношений. К этой программе, несмотря на существенные разногласия внутри партии, присоединились и радикалы. Республиканские социалисты и другие левоцентристские группировки в новую коалицию не вступили, но гарантировали поддержку его правительства в будущем парламенте.

На выборах в мае 1932 г. левые одержали достаточно убедительную победу, получив 368 мандатов из 594. Крупнейшую фракцию образовали радикалы – 157 мест. У СФИО оказалось 129 депутатских мандатов. При поддержке всех левых фракций парламента Э. Эррио сформировал устойчивое правительство Картеля. Однако политика его кабинета оказалась достаточно неудачной. Как и в период «первого издания» Картеля, Эррио уделил значительное внимание корректировке внешнеполитического курса страны. Правительство санкционировало решение Лозаннской конференции 1932 г. об окончательном прекращении репарационных выплат Германией и согласилось с решением Женевского совещания в декабре того же года о равноправии Германии в военно-правовых вопросах. Инициатором этих решений выступала английская дипломатия, тогда как Франция проявляла все меньшую самостоятельность на мировой арене. Единственным исключением стало подписание в 1932 г. советско-французского пакта о ненападении. Но в условиях нарастания фашистской опасности в Германии этого было явно недостаточно для защиты национальных интересов.

Во внутренней политике правительство Эррио также не смогло добиться значимых успехов. Полной реализации предвыборной программы помешали внутрипартийные разногласия – борьба групп Даладье и Эррио в партии радикалов и соперничество фракций в СФИО. В итоге основой антикризисной политики осталась жесткая бюджетная экономия, за которую ратовали и предшественники Эррио. Под давлением левых фракций Национальное Собрание вотировало после ожесточенных дискуссии ряд новых налогов на предпринимателей, в том числе на биржевые операции, движимое имущество и доходы. Но каких-либо радикальных изменений в динамику экономического развития это не внесло, и уход Эррио с поста председателя правительства в декабре 1932 г. символизировал бессилие Картеля перед нарастающими экономическим проблемами. Сменившиеся затем в течение полутора лет шесть правительственных кабинетов, возглавляемых радикалами, не изменили ситуацию. СФИО постепенно отошла от формирования кабинетов. Парламентское большинство левого центра становилось все более условным. В начале 1934 г. Картель окончательно распался. В период до следующих парламентских выборов в апреле 1936 г. сменилось еще пять правительств «перемирия партий», не имевших прочной опоры в парламенте, но претендовавших на роль «общенациональных». Объединить сколько-нибудь широкие политические силы их лидерам не удалось. Национальное Собрание превратилось в арену постоянных межфракционных конфликтов, экзальтированных прений, открытого политического торга. Центристские партии были деморализованы, а на фоне нового витка экономического кризиса началась быстрая поляризация политических сил. На арену выступил французский фашизм.

Французский фашизм

Во Франции, стране «старого капитализма» с демократическим традициями и устойчивой системой социальной психологии, сложившейся в ходе длительной эволюционной модернизации общества, фашизм не имел таких глубоких исторических предпосылок, как в Германии, Австрии, Италии, Испании. Французский фашизм обладал гораздо меньшей социальной базой, его отличала политическая раздробленность, идейная аморфность, отсутствие ярких лидеров. По типу он был ближе к иберийскому, испано-португальскому варианту – с опорой на мелкобуржуазные слои и деклассированные элементы, с преобладанием клерикально-монархических и милитаристских, националистических элементов в политической ориентации.

В то же время следует учесть, что специфика политического развития Франции на протяжении предшествовавших нескольких десятилетий привела к формированию необычного для европейских континентальных стран партийного спектра, фактически не оставлявшего пространства для респектабельных праворадикальных движений. «Правая Франция» эпохи расцвета Третьей республики – это прежде всего партии либерального толка, преодолевающие первоначальный вариант «республиканского синтеза». Либеральная национальная идея, потеснившая благодаря усилиям «Национального блока» и «Национального единения» прежний идеал Нации-Республики, была далека от собственно национализма. Образовывалась реальная политическая ниша, которую могли заполнить движения, апеллирующие к традиционным ценностям, в том числе радикальной трактовке национализма, католической духовной культуре, противопоставляющие идеалы этатизма, унаследованные от бонапартистской традиции, нарастающему кризису парламентской многопартийной системы. В отличие от классического фашизма такие движения не имели ключевого компонента – «авторитарной личности», маргинальной массы, готовой к прямой политической мобилизации, обладавшей деформированной в ходе ускоренной модернизации социальной психологией. Объективно фашизация Франции могла быть лишь процессом, инспирируемым «сверху». Первые признаки ее проявились в период правления правительств Тардье и Лаваля, но заключались скорее в намерениях, нежели в реальной политике.

На фоне экономического кризиса и роста социального недовольства в стране активизировались и «неформальные» организации фашистского толка. Крупнейшими из них были патриотические движения бывших ветеранов войны (в том числе лига «Боевые кресты» полковника де ля Рока – своеобразная альтернатива правительственному «Почетному легиону»), старые монархические лиги – «Аксьен франсез» Ш. Морраса, «Фэсо» Ж. Валуа, «Патриотическая молодежь» П. Теттенже, экстремистские националистические группировки «Франсисты» М. Бюкара, «Французская солидарность» Ж. Рено. Крупнейшая из этих организаций – «Патриотическая молодежь», насчитывала до 90 тыс. членов, в рядах «Фэсо» было более 50 тыс. человек, в «Аксьен франсез» и «Боевых крестах» – примерно по 60 тыс. членов. Характерно, что наиболее близкие к фашистскому типу политических движений, выступавшие с идеей «тотальной революции» лиги «Франсистов» и «Французской солидарности» были далеко не столь многочисленны – от 2–3 до 10 тыс. человек. По причине своей внутренней слабости французский фашизм не мог претендовать на самостоятельную политическую роль. Единственным реальным выступлением фашистов стала демонстрация их отрядов 6 февраля 1934 г. в Париже в знак протеста против коррупции среди государственных чиновников. Демонстрация была легко разогнана силами полиции. Однако в условиях прихода Гитлера к власти в Германии, полного бессилия международного сообщества и дипломатии отдельных стран остановить нарастание фашистской угрозы в Европе деятельность экстремистских, националистических групп воспринималась французской демократической общественностью с большой тревогой. Активность фашистов стала важным фактором для консолидации всех левых сил.

Движение за Народный фронт

Инициатива в консолидации левых сил в противовес фашистскому движению принадлежала французским коммунистам. ФКП пережила в 20-х гг. исключительно сложный период организационного и идеологического становления. Следование жестким установкам Коминтерна, непримиримая борьба против любой фракционности, периодически приводящая к отходу от партии «оппортунистических» и «левацких» групп, отказ от тактического сотрудничества с любыми левоцентристскими движениями привели к стремительному сокращению численности ФКП и падению ее влияния. Если в 1921 г. в составе ФКП насчитывалось до 180 тыс. человек, то в начале 30-х гг. в ней оставалось лишь 30 тыс. Переломным стал VII съезд коммунистической партии, прошедший в 1932 г. В соответствии со стратегией Коминтерна – «класс против класса» – он декларировал отказ от прямого сотрудничества с образовавшимся тогда «Картелем левых». Однако в руководстве ФКП именно на этом съезде окончательно возобладала центристская линия, представленная Морисом Торезом и Жаком Дюкло. Эти лидеры, не подвергая сомнению общие программные принципы коммунистического движения, взяли курс на расширение социальной базы ФКП, включение ее в политическую борьбу вокруг самых злободневных проблем. Спустя год французские коммунисты приняли участие в создании международного общественного движения «Амстердам – Плейель», преследующего в своей деятельности пацифистские и антифашистские цели. Тогда же, в 1933–1934 гг. и в самом Коминтерне при активном участии его нового лидера Г. Димитрова начал разрабатываться более конструктивный политический курс, позволяющий национальным коммунистическим партиям участвовать в широких коалициях, ориентированных на защиту демократического строя от фашистской угрозы. ФКП одной из первых начала реализацию такой программы.

События февраля 1934 г. были восприняты французскими коммунистами как сигнал к началу активных действий по формированию левой коалиции – единого фронта антифашистских сил. Решение об этом было принято в июне того же года на партийной конференции в Иври. Наиболее вероятным союзником в создании антифашистского фронта представлялась СФИО, левое крыло которой под руководством Жана Жиромского также активно ратовало за сотрудничество с коммунистами. После предварительных переговоров в июле 1934 г. руководство обеих партий подписало пакт о единстве действий. Предполагалось объединение усилий социалистов и коммунистов в борьбе против милитаризма, фашизма, в защите демократических свобод и конституционного строя. Уже в октябре того же года ФКП выступила и с лозунгом «единства всех прогрессивных сил в рамках народного фронта борьбы за хлеб, свободу и мир». Идея Народного фронта стала ключевой с точки зрения подготовки к предстоявшим в 1936 г. парламентским выборам. Объединенные усилия ФКП и СФИО значительно активизировали широкое народное демократическое движение, но были недостаточны для консолидации всего левоцентристского электората.

Переломным для формирования левой коалиции, способной прийти к власти, стал 1935 год. В ходе подготовки и проведения массовой политической манифестации 14 июля коммунистам и социалистам удалось прийти к соглашению о совместных действиях с партией радикалов и радикал-социалистов. В сентябре 1935 г. после долгих и сложных переговоров произошло объединение ВКТ и УВКТ, значительно укрепившее позиции левых партий в профсоюзном движении. К январю 1936 г. была подготовлена и программа Народного фронта. Ее ключевыми идеями стали защита политических свобод, борьба с фашизмом и терроризмом, демократизация системы образования и средств массовой информации, защита мира и борьба за разоружение. В разделе экономических целей предусматривалось сокращение безработицы, поддержка сельского хозяйства, меры по финансовому оздоровлению. Выбор методов реализации этих задач, в том числе постановка вопроса о национализации важнейших предприятий и банков, плановости развития экономики, государственном контроле над всеми финансовыми операциями, активной инвестиционной политике государства и усилении регулирования трудовых отношений, свидетельствовал о выработке третьего, социал-реформистского варианта политики дирижизма.

В то же время среди руководителей Народного фронта существовали значительные разногласия в вопросе о стратегических целях альянса. Если коммунисты рассматривали Народный фронт как прямое политическое движение народных масс, требующее создания прочных низовых организаций, то радикалы видели в нем только предвыборную коалицию, призванную преградить путь правоцентристским партиям и создать прочное демократическое правительство. При этом если коммунисты и радикалы сходились в признании демократического характера первого этапа деятельности Народного фронта, то лидеры СФИО настаивали на провозглашении социалистических целей новой коалиции (в соответствии с концепцией демократического социализма). Лишь конструктивная позиция руководства ФКП и их неожиданный тактический блок с радикалами позволили сформулировать общую политическую платформу Народного фронта на общедемократических принципах.

Народный фронт у власти

На апрельских 1936 г. выборах партии Народного фронта получили 375 депутатских мест из 610 (в том числе СФИО – 146, радикалы – 116, ФКП – 72). Для коммунистов эти выборы стали наиболее удачными за все предыдущие годы. Стремительно росла и численность партии. Если в 1932 г. в ее составе было 30 тыс. человек, то в 1934 г. – 74 тыс., а в 1936 г. – 350 тыс. Но, в отличие от М. Тореза, большинство руководителей ФКП высказались против непосредственного участия коммунистов в правительстве, опасаясь «растворения» партии в правящей демократической коалиции. Это существенно ослабило внутреннее единство Народного фронта и сократило его политическую базу.

Первое правительство Народного фронта возглавил лидер СФИО Леон Блюм. В течение лета 1936 г. левое большинство Национального Собрания приняло более 130 законов, главным образом социальной направленности. Основой для важнейших из них стали так называемые «Матиньонские соглашения» между Всеобщей конфедерацией французских промышленников и объединенной Всеобщей конфедерацией труда. Ими предусматривался ввод 40-часовой рабочей недели без сокращения заработной платы, ежегодных двухнедельных оплачиваемых отпусков для рабочих и служащих, обязательность заключения коллективных договоров между профсоюзами и предпринимателями, создание органов рабочего контроля, повышение заработной платы в среднем на 12 %. Одновременно правительство повысило заработную плату государственных служащих и пенсионные выплаты. Положительный резонанс в стране вызвало продление обязательного школьного образования до 14 лет, создание Министерства спорта и культуры, Народной академии искусств.

В сфере экономического регулирования правительство Блюма осуществило некоторые налоговые реформы, в том числе повышение налогообложения крупных состояний и сверхдоходов, снижение налогов на мелкие предприятия, отмену 10 %-ного налога на купоны мелких рантье, налога на пенсии фронтовиков и пособия по безработице. Мелкие торговцы и ремесленники получили льготные условия кредитования, была запрещена распродажа их имущества за долги. Были выделены значительные ассигнования на создание широкой сети общественных работ для безработных, поддержку мелких квартиросъемщиков, обеспечение льготного проезда трудящихся к месту отдыха во время отпусков. Реорганизации подвергся Национальный банк, управление которым полностью перешло к государственным чиновникам. Частичной национализации подвергся военный сектор промышленности. Было создано Зерновое Бюро, занимавшееся стабилизацией продовольственного рынка, Национальное общество железных дорог.

При всей своевременности и эффективности этих мер политика правительства Национального фронта была уязвима – она не затрагивала главных рычагов господства монополий, не меняла основ кредитно-финансового механизма. Национальный блок столкнулся не только с нарастанием кризисных тенденций в экономической сфере, но и с прямым саботажем финансово-монополистических кругов. Началось массовое «бегство капитала» за границу. Только за 1936–1937 гг. в зарубежные банки было переведено около 100 млрд франков. Финансовые ресурсы государства сокращались из-за резкого расширения расходной части бюджета и не могли использоваться для ликвидации инвестиционного голода в промышленности. Государственный долг вырос за один год на 16 млрд франков. Быстро уменьшался золотой запас Франции. К осени 1936 г. он составил 55 млрд франков, тогда как двумя годами ранее равнялся 82 млрд франков. Для выхода из финансового кризиса правительство пошло в сентябре 1936 г. на девальвацию франка, сокращение его золотого содержания на 30 %. Надежды на стимулирующее воздействие этой меры на промышленное производство (в силу снижения относительной себестоимости продукции) не оправдались. Зато повышение розничных цен фактически свело на нет произошедшее повышение заработной платы.

В 1937 г. французская экономика оказалась охвачена новой волной кризиса. Уровень производства упал до 70 % по сравнению с показателями 1929 г. Вновь начался рост безработицы, инфляционных процессов. Правительство могло повлиять на ситуацию, лишь перейдя к достаточно жестким методам прямого регулирования. В июне 1937 г. Блюм потребовал чрезвычайных полномочий для установления контроля над финансовой сферой, ввода новых налогов на капитал и практики принудительного производственного инвестирования из суммы прибылей, запрета вывоза капитала за рубеж. Эта программа встретила сопротивление не только республиканских партий, но и радикалов, правых социалистов. Воспользоваться рекомендацией коммунистов не считаться с «условностями конституционного строя» Блюм не захотел и демонстративно подал в отставку.

После ухода Л. Блюма правительство возглавил лидер правых радикалов Камилл Шотан, попытавшийся вернуться к политике жесткой экономии. Были увеличены на 10,5 млрд франков косвенные налоги, проведена вторая девальвация франка. Кабинет Шотана попытался не только сократить финансирование социальных программ, но и ликвидировать некоторые из принятых ранее законов, в том числе о 40-часовой рабочей неделе. Это стало поводом к острому внутреннему кризису в самом Народном фронте. В январе 1938 г. кабинет Шотана был вынужден уйти в отставку. Сменивший его Л. Блюм попытался выйти из тупика, укрепив прежде всего политические позиции правительства. Не отказываясь от идеи Народного фронта, лидер социалистов выдвинул идею формирования широкой коалиции от ФКП до Демократического Альянса. Это предложение не нашло поддержки ни на левом, ни на правом фланге партийного спектра. Тем не менее Блюм был готов взять на себя ответственность за проведение жесткого антикризисного курса. Предусматривалось введение налога на крупный капитал, установление административного контроля над вывозом капитала за рубеж, выпуск государственных займов. Для реализации этой программы председатель правительства потребовал предоставления чрезвычайных полномочий по изданию декретов-законов, минуя парламент. Отказ Сената вотировать такое решение заставил Блюма вновь уйти в отставку. 10 апреля 1938 г. правительство возглавил лидер радикалов Э. Даладье. Это было политической гибелью Народного фронта. Не объявляя пока о формальной ликвидации блока с коммунистами и социалистами, кабинет Даладье начал осуществлять «национальный курс», отказавшись от программных установок Народного фронта.

Основной причиной поражения Народного фронта стали глубокие идеологические разногласия между его участниками, попытки проведения эклектичного политического курса, сочетающего жесткие антикризисные меры и социально ориентированные реформы. Более или менее последовательная реализация любой из этих задач неизбежно вызывала протест сторонников второго направления и приближала коалицию к распаду. По-разному представляли себе участники Народного фронта и приоритетные формы политической деятельности. Народный фронт так и не стал основой для массового общественно-политического движения, как это предполагали коммунисты, но и не превратился в гибкую парламентскую коалицию, привычную для радикалов. Наконец, фатальное значение для судьбы Народного фронта имел внешнеполитический кризис, в состоянии которого Франция оказалась во второй половине 30-х гг.

Внешняя политика Франции в 30-х гг.

Уход А. Бриана в 1932 г. с поста министра иностранных дел подвел неутешительный итог многолетним попыткам создания устойчивой системы международных отношений в Европе, основанной на пацифистских принципах и пан-европейской интеграции. Гарантии национальной безопасности Франции были связаны лишь с двумя достаточно локальными договорными комплексами – Рейнским пактом и союзными договорами со странами Малой Антанты (Чехословакией, Румынией, Югославией), морально устаревшими и отражавшими геополитические реалии середины 20-х гг. Последняя решительная попытка восстановить международный престиж Франции и укрепить ее внешнеполитические позиции была предпринята Луи Барту, возглавившим министерство иностранных дел в начале 1934 г. (в составе коалиционного республиканского правительства Г. Думерга). К этому времени стал очевидным провал пацифистских расчетов на умиротворение Германии. Появление на политической карте Европы нацистского Рейха коренным образом меняло расстановку сил и логику международных отношений. Барту оказался одним из немногих европейских политиков, отчетливо осознававших этот факт.

Уже 17 апреля 1934 г. французский МИД обратился с меморандумом к британскому правительству, обосновывая свое желание дополнить систему Рейнского гарантийного пакта договоренностями с другими европейскими державами. В качестве нового потенциального стратегического партнера Франции Барту рассматривал Советский Союз. Советская внешняя политика существенно изменилась на протяжении 1933–1934 гг. СССР все более активно высказывался в поддержку идеи создания системы коллективной безопасности, он отказался от прежней негативной позиции по отношению к Лиге наций, скорректировал требования к национальным коммунистическим партиям в рамках Коминтерна. Барту выдвинул идею «Восточного Локарно» – договорного комплекса, в который должны были войти Франция, СССР и страны «Малой Антанты». В период интенсивных переговоров по этому поводу Франция поддержала принятие Советского Союза в Лигу наций, использовала все свое влияние для того, чтобы ускорить установление дипломатических отношений между СССР и Чехословакией, Румынией. Барту прилагал большие усилия, чтобы преодолеть антисоветские настроения в Югославии. Большое значение для этого имела встреча французского министра иностранных дел с королем Югославии Александром в октябре 1934 г. в Марселе. Однако во время этой встречи Барту и Александр были убиты усташами – членами хорватской националистической организации.

Пьер Лаваль, сменивший Барту на посту министра иностранных дел, куда с меньшим энтузиазмом относился к идее сближения с СССР. Переговорный процесс замедлился, позиция французской дипломатии стала более осторожной, ее предложения – более умеренными. 5 декабря 1934 г. были подписаны франко-советские соглашения, в соответствии с которыми обе стороны отказывались от каких-либо дипломатических шагов, идущих вразрез с подготовкой регионального восточноевропейского гарантийного комплекса. В мае 1935 г. был подписан и договор о взаимопомощи, по которому Франция и СССР обязывались оказывать друг другу поддержку в соответствии с уставом Лиги наций в случае нападения какой-либо третьей стороны. Однако договор не был дополнен военной конвенцией. Гораздо большие надежды Лаваль возлагал на сближение с Италией, несмотря на существование там фашистского режима Муссолини. Подписание в феврале 1934 г. Римских протоколов оформило многообещающий гарантийный блок с участием Италии, Австрии и Венгрии. В 1934 г. жесткая позиция Италии во многом способствовала предотвращению насильственного аншлюса Австрии Германией. В апреле 1935 г. по инициативе Франции была созвана международная конференция в Стрезе, посвященная нарушению Германией статей Версальского договора. Лавалю удалось существенно сблизить позиции французской и итальянской делегаций. Однако сближение Франции и Италии вызвало растущее беспокойство Великобритании. Используя военную агрессию Италии в Эфиопии, английская дипломатия втянула Францию в шумную и безрезультатную антиитальянскую кампанию в Лиге наций. Опасный для английской гегемонии в европейской политике франко-итальянский альянс был предотвращен, но Муссолини встал на путь сотрудничества с Гитлером. Франция стала заложницей недальновидной политики английских консерваторов.

Правительства Народного фронта отказались от какой-либо корректировки внешнеполитического курса. Между тем Франция оказалась в чрезвычайно сложном положении в связи с началом гражданской войны в Испании. Провозглашенный ведущими странами мира принцип невмешательства был вскоре нарушен Германией и Италией, практически открыто оказывавших военную поддержу мятежникам. Французские коммунисты и часть демократической общественности решительно требовали оказания помощи испанским республиканцам, сражавшимися с Франко, однако правительство предпочло сохранить нейтралитет. То же бессилие правительство Народного фронта проявило и при вторжении германской армии в Австрию в марте 1938 г. Кризис политического строя Франции начал непосредственно угрожать национальному суверенитету.

§ 4. Крах Третьей республики

Франция накануне второй мировой войны

В апреле 1938 г. правительство возглавил лидер радикалов Эдуард Даладье. Потенциал Народного фронта был исчерпан. Правоцентристские партии проявляли очевидную пассивность, не в силах предложить реалистичную программу выхода из кризиса. В такой сложной ситуации Даладье решился на окончательный отказ от модели «ответственного правительства» – кабинета, опирающегося на парламентское большинство. Было провозглашено создание межпартийного «правительства национальной обороны». Даладье призвал все партии к сотрудничеству, но при этом потребовал чрезвычайных полномочий, позволяющих действовать в обход парламента. Голосуя за их предоставление, Национальное Собрание проявило редчайшее единодушие – 575 голосов «за» и 5 «против». Однако эта поддержка означала не консолидацию вокруг Даладье всех политических сил, а, напротив, сложение крупнейшими партиями с себя ответственности за судьбы страны, создание правительства, действующего в условиях острейшего политического и экономического кризиса на свой страх и риск.

Сосредоточив в своих руках всю полноту власти и приступая к реализации широкой программы экономических реформ, Даладье попытался любой ценой стабилизовать внешнеполитическое положение Франции на то время, которое потребуется для подготовки страны к войне. После нескольких месяцев интенсивных дипломатических контактов с германскими и итальянскими службами французская дипломатия подготовила «компромиссное решение» судетского вопроса. В сентябре 1938 г. в Мюнхене на встрече Даладье, Чемберлена, Гитлера и Муссолини было достигнуто соглашение о расчленении Чехословакии и удовлетворении территориальных претензий Германии. Жесткую позицию Франция заняла и в испанском вопросе, участвуя в интернировании бойцов республиканской армии Испании после ее поражения в войне с франкистами. Наконец, уже летом 1939 г. французская делегация вместе с английскими представителями фактически блокировала переговоры в Москве о заключении тройственной военно-политической конвенции. Иллюзорность надежды избежать таким образом обострения отношений с Германией и не дать Гитлеру повода для расширения военной агрессии в Европе стала очевидной 1 сентября 1939 г. Фатальные ошибки французской и английской дипломатии в сочетании в агрессивностью нацисткой Германии ввергли мир в глобальную войну. Однако правительство Даладье действительно сумело использовать выигранное время для вывода страны из экономического кризиса и наращивания военной мощи.

Для «оздоровления» французской экономики правительство Даладье окончательно отказалось от социально ориентированной политики Народного фронта. Налоги на прибыль промышленных и торговых предприятий были снижены, тогда как прямые и косвенные налоги повышены на 8 %. В интересах производителей была проведена и новая девальвация франка, снизившая себестоимость промышленной продукции. В августе 1938 г. правительство легализовало практику ввода на предприятиях дополнительного рабочего времени, что ликвидировало положение о 40-часовой рабочей неделе. Были повышены почтовые и телеграфные тарифы, акцизные сборы с товаров широкого потребления, налог на заработную плату.

Новый правительственный курс вызвал резкие протесты со стороны левых, рост забастовочного движения. Политическая ситуация в стране крайне обострилась на фоне дискуссий о мюнхенском договоре. 26 октября 1938 г. съезд партии радикалов заявил о необходимости «укрепления республиканского порядка» и констатировал распад Народного фронта. 12 ноября последовала новая серия чрезвычайных правительственных декретов, в соответствии с которыми вводилось чрезвычайное 2 %-ное налогообложение всех доходов, увеличивались налоги на недвижимость, тарифы на коммунальные услуги, вводилась 6-дневная рабочая неделя, сокращались общественные работы, отменялся контроль над ценами и кредитом. Вводился трехлетний «специальный режим», предусматривающий расширение прав предпринимателей в области трудовых отношений. Эти меры в сочетании с сокращением прямых бюджетных расходов на социальные нужды позволили создать солидный стабилизационный фонд. Из его средств правительство начало финансировать крупномасштабную «программу довооружений». Крупномасштабная программа развития военно-промышленного комплекса была принята правительством еще в 1936 г., но она практически не финансировалась. Если в 1936 г. во Франции выпускалось 120 танков в месяц, то в 1937 г. – только 19. Серийное производство новейших моделей самолетов так и не было налажено. Правительству Даладье удалось существенно изменить ситуацию. В течение двух лет преимущественно в военное производство было инвестировано около 30 млрд франков. В начале 1939 г. во Франции было построено уже 1250 современных самолетов, производство их было доведено до 40 штук в месяц, к концу года – до 100 штук в месяц. Начато строительство 4 линкоров, 2 авианосцев, 22 подводных лодок, наращивалось производство танков. На военных предприятиях вводился «особый режим», ужесточающий условия труда.

В период реализации «программы довооружений» значительно усилилось государственное регулирование экономического развития. Его основой стало не только прямое государственное инвестирование производства, но и переход к директивному планированию, комплексной координации экономического развития. В январе 1938 г. был создан правительственный комитет, на который возлагалась функция «развертывания военного производства». Комитет получил полномочия по контролю и прямому руководству министерствами, связанными со стратегическими отраслями экономики. В соответствии с законом 11 июля 1938 г. «Об организации нации в период войны» вся верховная политическая и военная власть окончательно сосредотачивалась в руках правительства. Реорганизации подвергся Высший совет национальной обороны, объединивший министров правительства и высший командный состав армии и военно-морского флота. К 1939 г. была разработала и принята программа создания «режима направляемой экономики» (как системы «координации и направления частной инициативы»). Результатом жесткого дирижизма правительства Даладье стало не только укрепление обороноспособности страны, но и быстрый экономический рост. Впервые за 10 лет уровень производства приблизился к показателям 1929 г. «Бегство капиталов» сменилось их массовым притоком. Финансовая система значительно окрепла.

Политика Даладье вызвала неоднозначную реакцию ведущих политических сил. Правые партии, резко протестовавшие против попыток перейти к жесткому дирижизму правительств Народного фронта и видевшие в них призрак «красной диктатуры», вполне лояльно относились к чрезвычайным мерам «правительства национальной обороны». Но, оказывая поддержку Даладье, правые партии отнюдь не спешили сформировать проправительственный блок в парламенте. В 1939 г. все фракции республиканцев предпочли дистанцироваться от программы «направляемой экономики» и предоставили Даладье действовать на основании чрезвычайных декретов. Левые партии со своей стороны все более резко выступали с критикой нового курса. Уже осенью 1938 г. ФКП и СФИО открыто перешли в оппозицию. Развязка наступила в августе 1939 г., когда на фоне сближения СССР и Германии правительство развязало пропагандистскую войну против коммунистов и открыто противопоставило себя «левой Франции». Вокруг правительства образовывался политический вакуум. «Игра в сильное государство» скрывала нараставший парламентский кризис. Расплата наступила в самый трагический для Франции момент – когда Германия развязала мировую войну.

Поражение в войне и создание оккупационного режима

Следуя союзническим обязательствам перед Польшей, Франция объявила 3 сентября 1939 г. о вступлении в войну. Однако правительство Даладье было не способно организовать отпор агрессору. Бездействие своей армии и союзных английских частей в эти месяцы французские журналисты назвали «странной войной». Одновременно, не имея прочной опоры внутри страны, кабинет Даладье приступил к ликвидации конституционных свобод и вводу чрезвычайного положения. Была запрещена коммунистическая партия. Началось судебное преследование противников правительственного курса, 18 ноября был опубликован декрет «О подозрительных», позволяющий полиции без предварительного судебного следствия отправлять в концентрационные лагеря неблагонадежных в политическом отношении лиц. В марте 1940 г. было распущено 620 профсоюзных организаций левой ориентации из ВКТ, лишены своих мандатов 2778 коммунистов, являвшихся депутатами парламента, генеральных и муниципальных советов. И все же Даладье не удалось удержаться у власти. Его фигура не устраивала те политические круги, которые склонялись к примирению с Германией. Смена правительства произошла в апреле 1940 г. Новый кабинет возглавил лидер Демократического Альянса Поль Рейно, а основную роль в нем играли сторонники «почетного мира» с Германией – маршал Ф. Петен, генерал М. Вейган, адмирал Ж. Дарлан, П. Лаваль, К. Шотан. Это не остановило нападение Германии 10 мая 1940 г., но предопределило быстрый военный крах режима Третьей республики. Имеющая силы защищаться, но руководимая безвольными политиками, Франция стала новой жертвой нацизма.

Вечером 16 июня произошло решающее заседание правительства. Рейно доложил о переговорах, которые вел в Лондоне специальный уполномоченный генерал де Голль, и о новом предложении английского премьер-министра Черчилля по поводу заключения англо-французского союза с предоставлением всем англичанам и французам двойного гражданства, созданием единого правительства в Лондоне, объединением вооруженных сил. Однако оба заместителя председателя правительства Лаваль и Петен, а также командующий армией генерал Вейган и адмирал Дарлан выступили за заключение перемирия с Германией. Рейно подал в отставку, и новый состав правительственного кабинета возглавил Петен. Утром 17 июня Петен призвал армию «немедленно прекратить сражение».

Перемирие было подписано 22 июня 1940 г. в присутствии самого Гитлера на станции Ретонд в Компьенском лесу в том же вагоне, в котором в 1918 г. маршал Фош подписал перемирие с Германией, завершившее первую мировую войну. В соответствии с договором территория Франции была разделена на две неравные части. Две трети департаментов на севере и в центре страны, в том числе Парижский район, были оккупированы германской армией с вводом военной администрации. Эльзас, Лотарингия и зона атлантического побережья объявлялись «запретной зоной» и фактически аннексировались Рейхом. Южные департаменты оставались под управлением коллаборационистского правительства Петена (от французского слова «коллаборасьон» – сотрудничество). Французская армия сокращалась до 100 тысяч человек, лишалась основной части тяжелых вооружений и флота. Сохраненное вооружение поступало на военные склады под немецким контролем. Германская армия получила 3000 французских самолетов, 4930 танков. К началу войны с СССР конфискованное вооружение позволило вооружить 92 дивизии вермахта. По условиям перемирия все немецкие военнопленные возвращались в Германию, но 1,5 млн французских пленных оставалось в Германии «до заключения мирного договора».

24 июня состоялось и подписание перемирия Франции с Италией. В соответствии с его условиями Италия оккупировала небольшой район у города Ментон на юге Франции, получала вооружение французских частей, сражавшихся на южном фронте. По тому же соглашению Франция сохраняла полный контроль над своими колониями в Африке, на которые не распространялся режим демилитаризации. Французские армейские части и военно-морской флот должны были гарантировать «порядок» в колониях. Однако судьба французских военных кораблей оказалась трагической. В начале июля английский флот предъявил ультиматум кораблям, находившимся в египетских и алжирских бухтах. Из Александрии сдавшиеся французские суда были переведены в Плимут и Портсмут, но в бухте Мерс-эль-Кебир (Алжир) и в порту Дракар (Французская Западная Африка) английский ультиматум был отклонен, и французские суда были расстреляны. В ответ 5 июля правительство Петена объявило о разрыве отношений с Великобританией.

Режим Виши

После подписания перемирия французское правительство переехало в курортное местечко Виши. 10 июля 1940 г. решением Национального собрания вся полнота законодательной и исполнительной власти была передана 84-летнему маршалу Филиппу Петену. Петен объявил о подготовке новой конституции, основанной на принципах «Труда, Семьи и Родины» (вместо лозунга французского республиканизма «Свобода, Равенство, Братство»). Франция стала именоваться не Республикой, а Французским государством. Конституция в итоге так и не была введена, а основу нового государственного строя составили тринадцать конституционных законов, регламентирующих прерогативы основных властных институтов и важнейшие принципы политики Французского государства. В соответствии с ними вся полнота законодательной и исполнительной власти сосредотачивалась в руках главы государства. Сенат и палата депутатов официально не ликвидировались, но их деятельность приостанавливалась впредь «до особого распоряжения». С февраля 1941 г. в структуре государственного управления значительно возросла роль правительства, председатель которого рассматривался как преемник главы государства. До апреля 1942 г. пост премьер-министра занимал адмирал Ж. Дарлан, впоследствии – и Лаваль. Государственный аппарат подвергся чистке. Муниципалитеты в крупных городах были распущены. Запрету подверглись все нелояльные общественные организации, а также «тайные общества» (в том числе масонские ложи). В средствах массовой информации была введена цензура.

В качестве стратегической цели правительством Петена была провозглашена «национальная революция» – тотальная борьба против «международного капитала и интернационального социализма». «Национальная революция» рассматривалась как путь к ликвидации классовых антагонизмов, «порочной» демократической системы, обеспечению «нового социального порядка». Основой ее было формирование иерархичного и солидарного общественного устройства, «уважающего индивидуальную свободу и личную выгоду», но отказывающегося от крайностей либерального индивидуализма. В области трудовых отношений ставилась цель «покончить со старой системой классовой борьбы». Прежние объединения предпринимателей и рабочие профсоюзы распускались. На смену им создавались отраслевые надклассовые «комитеты экономической организации», в ведении которых было распределение рабочей силы, сырья, государственных заказов, определение условий найма, уровня заработной платы, разработка программ развития производства, проведение согласованной ценовой политики. Параллельно была сформирована и «корпоративная организация сельского хозяйства». Высшим корпоративным органом в области сельского хозяйства являлся национальный корпоративный совет из 10 членов, утвержденных министром сельского хозяйства, который был наделен широкими функциями, подобно отраслевым комитетам в промышленности.

Для регулирования отношений корпораций и отношений между ними была разработана «Хартия труда». Основой ее стал закон от 26 октября 1941 г. «О социальной организации профессии». Закон провозглашал превращение профсоюзов в корпоративные органы, соединявшиеся в единую «профессиональную семью» под лозунгом «объединения и гармонии интересов». Количество и состав корпораций устанавливались на основе единой классификации промышленности, торговли и профессий. При этом государственные служащие ни в одну из корпораций не входили. Во главе каждой корпорации создавались «социальные комитеты», обеспечивающие широкое социальное сотрудничество членов корпорации, но не занимавшихся политической деятельностью. Представители социальных комитетов включались в состав «организационных комитетов» с участием государственных чиновников. Также вводилась система арбитражных трудовых трибуналов, рассматривавших конфликтные ситуации внутри корпораций или во взаимоотношениях представителей различных корпораций. Стачки и локауты запрещались.

Правительство провозгласило начало борьбы за возрождение христианской цивилизации, моральное и социальное очищение французской расы. Ключевую роль в этом должна была сыграть церковь. Собрание французских кардиналов и епископов направило 24 июля 1941 г. послание Пию XII о своей поддержке правительства Петена. Церковь превратилась в важного союзника коллаборационистского правительства. Система школ, контролируемых религиозными конгрегациями, была не только легализована, но в значительной степени переведена на государственное финансирование. В соответствии с требованиями Церкви началась и унификация светской образовательной системы. Чистке подвергся преподавательский состав. В связи с восстановлением общественной роли Церкви существенные изменения были внесены в правовое регулирование семейных отношений – запрещались разводы, вводился контроль рождаемости, поощрялись многодетные семьи. Охранительная расовая политика была во Франции не столь активна, как в Германии, хотя по закону от июля 1940 г. на должности чиновников назначались исключительно французы. Только французы имели право на семейные пособия и пенсии. Был учрежден полицейский надзор над евреями.

Таким образом, политика вишисткого режима была ориентирована на фашизацию французского общества, формирование сословно-корпоративной модели общественного устройства, создание авторитарной государственности, возрождение традиционалистских духовных идеалов. Опорой ее были те слои населения, которые и в довоенный период выступали сторонниками католических и солидаристских ценностей, этатистской политической культуры. Однако во Франции не существовало социальной основы для развертывания массового фашистского движения. Попытки вишистов сформировать систему вертикальной мобилизации масс не увенчались успехом. Реальной опорой режима стали лишь «Легион ветеранов» под руководством Ксавье Валла, созданный 29 августа 1940 г. на основе довоенного военизированного легистского движения, а также новые общественные организации «Национальное объединение бывших фронтовиков» (1 млн чел.), «Крестьянские комитеты действий» (2,5 млн чел.), «Национальная федерация налогоплательщиков» (700 тыс. чел). Предпринятая Лавалем попытка создать фашистскую партию более классического образца фактически провалилась. Патронируемое им «Народное национальное движение» под руководством Марселя Деа было малочисленным и действовало лишь на оккупированной территории.

С течением времени недовольство коллаборационистским режимом со стороны населения все возрастало. Становилось очевидным, что «почетное и спасительное» примирение с нацистской Германией оказалось полной капитуляцией. Подписание мирного договора было отложено немецким правительством до окончания войны, а с ноября 1942 г. оккупации подверглась и «свободная» часть территории Франции. Ресурсы французской экономики все в большей степени подчинялись интересам военной машины Рейха. Германская военная администрация установила завышенное соотношение курса марки к франку (1:20) и огромную сумму репарационных платежей (400 млн франков в день). Формально эти средства изымались для обеспечения немецких войск, находящихся на территории Франции. Однако за четыре года оккупации Франция выплатила 681 млрд франков, тогда как на содержание оккупационных войск было истрачено лишь 74,5 млрд франков. Под немецким контролем оказались французские банки, военные предприятия. В 39 крупнейших французских монополиях участвовал германский капитал. К началу 1944 г. 80 % французских предприятий выполняли немецкие заказы За четыре года оккупанты вывезли из страны сырья на сумму почти 9 759 681 млн франков, промышленной продукции – на 184 670 млн франков, сельскохозяйственной – на 126 645 852 млн франков. Разрушительное воздействие на французскую экономику оказывала морская блокада, осуществляемая английским флотом. Росли масштабы безработицы, усилилась инфляция. Торговая система была дезорганизована. Во французских городах царил черный рынок. Реальной угрозой становился голод. Все более жестоким был и политический террор. Французская полиция оказалась под контролем немецких оккупационных властей, и все силы государственного аппарата были использованы для борьбы с инакомыслием, для преследования патриотов и устрашения населения. Однако несмотря на эти меры с каждым месяцем позиции коллаборационистского правительства становились все более шаткими. В стране росло организованное сопротивление.

Французское Сопротивление

Уже через четыре дня после падения Парижа, 18 июня 1940 г. французы услышали по лондонскому радио первый призыв в началу движения Сопротивления. К нации обратился генерал Шарль де Голль. «Что бы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет. Завтра, как и сегодня, я буду выступать по радио Лондона», – говорил он. Впрочем, имя де Голля тогда было известно немногим, да и сам генерал призывал под свои знамена главным образом офицеров и солдат, находившихся на территории Великобритании и африканских колоний. Более значимой в то время оказалась позиция коммунистической партии. Еще 10 июля лидеры ФКП М. Торез и Ж. Дюкло обратились ко всем французам с призывом начать борьбу за национальное и социальное освобождение. Под руководством коммунистов с лета 1940 г. на территории Франции стали формироваться военные отряды Сопротивления. Большую роль в развертывании движения сыграли также представители католического движения, демократы-антифашисты. В мае 1941 г. ФКП заявила о своей готовности «во имя создания широкого фронта национального освобождения поддержать любое французское правительство, любую организацию и любых людей, которые будут бороться против национального гнета». В июне 1941 г. был образован Национальный фронт борьбы за свободу и независимость Франции, под эгидой которого началось формирование вооруженных сил Сопротивления. Национальный фронт объединил группы левой ориентации. Одновременно во Франции действовали и организации республиканской ориентации – «Комба», «Франтирер», «Либерасьон-сюд» на юге Франции, «Либерасьон-нор», «Дефанс де ла Франс» на севере страны. В 1943 г. образовался Руководящий комитет, объединивший группы Сопротивления, связанные со СФИО. Бойцы отрядов Сопротивления вели диверсионную борьбу против оккупантов, широкую политическую пропаганду. В сельской местности действовали партизанские отряды – «маки» («обитатели лесных зарослей»).

За пределами Франции движение Сопротивления при поддержке английских правительственных кругов возглавил генерал де Голль. Этот человек, впоследствии признанный самым выдающимся французским политиком XX в., был кадровым военным, мало известным французам накануне войны. Произведенный в чин бригадного генерала и назначенный в конце мая заместителем военного министра, он находился в период капитуляции в Лондоне со специальной дипломатической миссией. Убедившись в политическом банкротстве правительства, де Голль попытался сплотить тех французов, кто еще верил в возможность борьбы, вокруг «простой и убедительной идеи» – национальной гордости и возрождения величия Франции. Английской дипломатии было выгодно сохранить политические силы, противостоящие коллаборационистскому правительству Петена. 7 августа 1940 г. У. Черчилль подписал с де Голлем договор о формировании под руководством генерала французских военных частей со статусом союзнических. Соратники де Голля объединились в организацию «Свободная Франция», объявившую себя правопреемницей легитимного французского правительства. Силы, находившиеся в этот период в распоряжении де Голля, были немногочисленны. В июле 1940 г. он командовал 7 тыс. человек, к концу года – 35 тыс. «Свободная Франция» сохранила 20 военных кораблей. Таким образом, союзнические обязательства, принятые на себя де Голлем, в военном отношении были чисто символическими. Однако существование «Свободной Франции» было чрезвычайно важным политическим фактором для антигитлеровской коалиции. Понимая это, де Голль всеми силами стремился сохранить международный престиж Франции, ее ранг великой державы. Жесткость и своеволие лидера «Свободной Франции» вызвали со временем большие трения в отношениях с руководством США и Великобритании. Но при этом де Голль нашел полное понимание в Москве – в ноябре 1944 г. он даже лично посетил СССР с официальным визитом и подписал Договор от союзе и взаимной помощи между двумя странами.

Освобождение Франции

Стремясь обеспечить «Свободной Франции» реальную опору, независимую от позиции британского правительства, де Голль в первую очередь сосредоточил свое внимание на французских колониях в Центральной Африке. Администрация Чада и Убанги-Шари заявила о своем присоединении к движению Сопротивления. В Камеруне и Среднем Конго сторонникам де Голля удалось сместить представителей вишистского режима. В Габоне части «Свободной Франции» провели свою первую успешную военную операцию. 27 октября 1940 г. в Браззавиле было провозглашено образование Совета обороны империи, к которому присоединился и генерал-губернатор Французского Индокитая. Спустя год, в сентябре 1941 г. де Голль объявил о создании Французского Национального комитета (ФНК). В 1942 г. движение де Голля было переименовано в «Сражающуюся Францию». Возглавляющий его ФНК завоевывал все более прочные позиции в качестве политического представителя Франции в рамках антигитлеровской коалиции. С началом стратегического наступления англо-американских войск в Северной Африке военные подразделения «Сражающейся Франции» стали участвовать и в боевых действиях.

В период освобождения Северной Африки решался вопрос о формировании новой администрации освобожденных из-под контроля вишистов французских колоний, на территории которых находились и крупные контингенты регулярной французской армии. Союзники прочили на место руководителя администрации колоний генерала Жиро, совершившего побег из немецкого плена и участвовавшего в операции американских войск в Алжире. Жиро сохранял неплохие отношения с Петеном и рассматривался в качестве фигуры, способной обеспечить примирение коллаборационистов и патриотов из движения Сопротивления. Подобный альянс мог обеспечить союзникам беспрепятственную высадку на территории самой Франции. Острое противоборство двух потенциальных лидеров завершилось компромиссом 3 июня 1943 г., когда в Алжире был учрежден Французский комитет национального освобождения (ФКНО) под совместным председательством обоих генералов. Жиро стал главнокомандующим французских сил в Северной Африке, де Голль – на остальных территориях французской империи. ФКНО был официально признан союзными державами как правительственный орган. Под его эгидой произошла консолидация всех сил Сопротивления. Прологом к ней стало образование в мае 1943 г. во Франции Национальною совета Сопротивления, включившего практически все политические течения французского Сопротивления – от коммунистов до Демократического Альянса. Первым председателем НСС стал личный представитель де Голля Жан Мулен, впоследствии арестованный и погибший в плену. После длительных переговоров в феврале 1944 г. были созданы и единые вооруженные силы Сопротивления на территории Франции – Французские внутренние силы (ФФИ), тесно связанные со «Сражающейся Францией». Поддержка де Голля со стороны ФФИ стала решающей для борьбы внутри руководства ФКНО. Жиро был вынужден уйти в отставку, а де Голль стал единственным лидером движения Сопротивления. 2 июня 1944 г. ФКНО объявил себя Временным правительством Французской республики. Под его эгидой в Алжире действовала Консультативная ассамблея, в составе которой были представлены все силы Сопротивления. Несмотря на ревностное отношение самого де Голля к растущему влиянию левых, в 1944 г. в ФКНО официально вошли и коммунисты.

В июне 1944 г. англо-американские войска высадились в Нормандии и южной Франции. Де Голль добился от союзного командования права участия формирований в операциях по открытию второго фронта. В самой Франции отряды «Французских внутренних сил» численностью до 500 тысяч человек еще до высадки союзников развернули вооруженное восстание против оккупантов. Бойцы Сопротивления освободили к августу 1940 г. более 60 департаментов. С 18 по 25 августа восставшими был освобожден и Париж. 26 августа в Париже состоялся торжественный парад, символизировавший начало новой эпохи в истории Франции.

Глава 6. Германия в 1900–1945 гг.

§ 1. Германия в начале XX в.

Германская экономика в начале XX в.

Объединение Германии стало прологом к ее бурному экономическому развитию в конце XIX в. К 1900 г. Германия вышла на второе место среди ведущих индустриальных держав. Ее доля в мировом производстве достигла 16 %, среднегодовые темпы роста за период 1870–1913 гг. составили 2,9 % (в США – 4, 3 %; в Великобритании – 2,2 %). Численность промышленных рабочих за эти три десятилетия возросла в 3 раза (при общем увеличении населения на 40 %). Ключевую роль в развитии германской экономики играли новейшие отрасли индустрии – электротехническая, алюминиевая, химическая. К 1913 г. Германия прочно занимала первое место на мировом рынке электротехнических изделий и химических красок (ее доля в экспорте этих товаров составляла 50 %). Динамично развивалось машиностроение, металлургия, производство железнодорожного оборудования. Немецкая промышленность отличалась высокой энергоемкостью. Только за первые десять лет XX в. мощность электростанций увеличилась в Германии в 100 раз. Предприятия, как правило, создавались на базе новейших технологий, были оснащены передовым оборудованием. Изобретения немецких инженеров и ученых сыграли исключительную роль в интенсификации производства, расширении технологической базы индустрии. Особое значение имели работы В. Сименса по созданию дуговой печи для варки стали, изобретение А. Вильмом дюралюминия, разработка Р. Боном и А. Байером синтетических красителей, создание Р. Дизелем двигателя, работающего на тяжелом жидком топливе, Г. Даймлером и К. Бенцом – бензинового двигателя, а также их разработки в области автомобилестроения.

Передовая технология и широкая механизация производства обеспечили беспрецедентные темпы роста производительности труда на германских предприятиях – ежегодно в среднем на 2,6 % (в США – 1,5 %; в Великобритании – 0,6 %), относительно низкую себестоимость немецких товаров, их высокое качество. Как следствие, Германия на рубеже XIX–XX вв. превращается в одного из ведущих экспортеров промышленной продукции. Только за период 1900–1903 гг. объем внешней торговли удвоился: объем экспорта вырос с 4,6 до 10 млрд марок, импорта – с 5,7 до 10,7 млрд марок. Ключевую роль в структуре экспорта играла продукция химической, электротехнической отраслей, машиностроения, а в структуре импорта – железная руда, нефть, хлопок, шерсть. Германия активно включилась в мировой рынок разделения труда. В 1897 г. германские предприниматели участвовали в 40 международных соглашениях и картелях, в 1909 г. – уже в почти в 100. Особенно прочные позиции Германия заняла в системе международного торгового судоходства. По тоннажу германский торговый флот вышел на второе место в мире (11,2 % объема мирового тоннажа; в Великобритании – 50,2 %). После заключения в 1903 г. соглашения между германскими объединениями «Гамбург – Америка» и «Северогерманский Ллойд» и американским трестом Моргана немецкому торговому флоту даже удалось потеснить англичан на атлантических коммуникациях.

Рывок в наращивании экономической мощи Германии происходил на фоне ускоренной концентрации производства и централизации капитала. Ведущие отрасли экономики развивались на базе крупных монополистических объединений. Особенно увеличились темпы монополизации после циклического кризиса 1893 г. (до этого в течение года создавалось примерно 24 картеля, в 1893–1896 гг. возникло 260 картелей, в 1896–1900 гг. – 300 картелей). Накануне первой мировой войны в немецкой промышленности существовало более 600 монополистических объединений. Наиболее интенсивно концентрация производства шла в строительной, горной, металлургической, машиностроительной промышленности. Если первоначально преобладали картели и синдикаты, то с начала XX в. в Германии начали возникать и концерны. Опорой монополизированного производства была высокоразвитая финансово-банковская система. Еще в начале 70-х гг. XIX в. Германию охватила волна грюндерства – массового образования акционерных обществ, банков и страховых компаний с широкой эмиссией ценных бумаг, ростом биржевой активности. Это позволило в кратчайшие сроки сосредоточить огромные инвестиционные средства. В начале XX в. происходил быстрый процесс централизации капитала. К 1909 г. девять крупнейших банков, в том числе «Немецкий банк», «Учетное общество», Дармштадский банк, Берлинское торговое товарищество и др., сосредоточили 83 % всего капитала в стране. Руководство этих банков было представлено в дирекции 751 промышленной компании.

В отличие от других ведущих стран Запада для германской экономической системы вывоз капиталов был менее значим, чем товарный экспорт. Основной причиной этого была ограниченность сферы экспорта капитала – она распространялась преимущественно на те регионы, где стабилизировался рынок сбыта немецких же товаров. С этой точки зрения для Германии важнейшее значение приобретал вопрос о колониях. Если в 1877 г. Германия практически не обладала колониальными владениями, то в 1900 г. площадь ее колоний составила 2,7 млн кв. км, а численность населения – 12,3 млн чел. Но в дальнейшем рост германской колониальной империи практически остановился. К 1913 г. ее масштабы почти не изменились – 3,0 млн кв. км. и 12,3 млн чел. Германские колониальные владения в 11 раз уступали британским и в 4 раза французским. Назревал острый межимпериалистический конфликт за передел колониальной карты мира.

Противоречия ускоренной модернизации немецкого общества

Успехи экономического развития позволили Германии в начале XX в. превратиться в одну из лидирующих индустриальных держав мира. Однако все более очевидными становились и серьезные противоречия в экономической системе страны, социальной структуре немецкого общества. Причиной их был неорганический характер модернизационных процессов в Германии. Наращивание темпов экономического роста было вызвано не только объективными рыночными факторами, но, в значительной степени, и целенаправленной политикой государства. Мотивы подобной политики были прежде всего связаны с попыткой не допустить значительного разрыва в балансе сил на мировой арене, укрепить геополитическое положение страны за счет создания мощной военно-индустриальной базы. Но по мере увеличения темпов экономического роста роль государственного регулирования не только не уменьшалась, но и усиливалась. Если в 70-х – начале 80-х гг. XIX в. в политике правительства преобладали косвенные методы (ликвидация внутренних таможенных пошлин, создание единой монетной системы, единой системы мер и весов, развитие железнодорожного и почтового права), то затем начался переход к прямому регулированию, широкой протекционистской политике. Недостаточно сбалансированная отраслевая структура, незначительная емкость внутреннего потребительского рынка и острая конкуренция на мировом рынке, незавершенность складывания финансовой инфраструктуры делали германскую индустрию чрезвычайно зависимой от государственного патернализма.

В начале XX в. государство уже было вынуждено выступать не только основным инициатором структурных преобразований, но и крупнейшим инвестором. Экономический кризис 1900 г., который почти не затронул германскую промышленность, разрушительно сказался на сфере кредита. Только за один год произошло более 10 тыс. банкротств, что стало наибольшим показателем за предыдущее десятилетие. Замедлился процесс образования новых акционерных обществ. Горячка грюндерства ушла в прошлое. Причем за период 1901–1907 гг. эмиссия капиталов крупными банками продолжала нарастать и составила 2620 млн марок. Однако капиталовложения предпринимались уже преимущественно за границей. В самой Германии рынок стремительно терял емкость. Все более очевидным становился разрыв между развитием производственных сил и не столь быстрым ростом покупательной способности населения. Отрасли, ориентированные на личное потребление (легкая, пищевая, текстильная), испытывали значительные проблемы со сбытом. Впервые в германской промышленности остро обозначилась проблема безработицы. Если в 1898 г. она составила 0,4 %, то в 1900 г. – 2 %, в 1901 г. – 6,7 %.

Еще более негативными были последствия кризиса 1907 г., когда лишь помощь Имперского банка остановила обвал банковской системы. Курс акций упал на 20 % в сфере банковского капитала и на 40–50 % – в сфере промышленного. В последующие годы германская экономика оказалась в состоянии депрессии. Рост уровня производства обеспечивали в основном экспортные отрасли (за период 1909–1913 гг. экспорт увеличился с 6,6 млрд марок до 10,1 млрд марок). Острота кризиса 1907 г. была обусловлена системной особенностью монополизированной экономики. Впервые не сработал «ценовый выход» из кризиса – снижение цен наиболее рентабельными производителями, которое позволяло не только осуществлять сбыт в условиях перепроизводства, но и вытеснять менее мощных конкурентов. При монопольном господстве немногих производителей понижение цены в период кризиса уже не имело смысла с точки зрения рыночной конкуренции. Используя свое привилегированное положение, монопольные производители даже в условиях кризиса сохраняли высокие цены. Результатом становился рост цен, все более опережающий увеличение платежеспособности населения. Эта проблема была общей для стран Запада, но в Германии она приобрела особую остроту в силу специфики процесса монополизации. Из-за относительно невысокой внутриотраслевой конкуренции образование монополий здесь шло быстрее, чем в странах «старого капитализма», приобретало исключительно широкий характер. Монополизации подвергались даже отрасли, которые в других странах оставались оплотом свободной конкуренции (например, существовали картели по производству отрывных календарей). Тотальная монополизация в период благоприятной конъюнктуры была фактором наращивания экономической мощи, но в период кризиса создавала потенциал хронического недостатка деловой активности. Немецкий потребитель по сути впервые столкнулся с проблемой дороговизны. Если в конце XIX в. стоимость жизни в Германии имела тенденцию к постепенному снижению, то в 1900–1908 гг. она выросла на 17 %, а затем продолжила уверенный рост. Снижение же покупательной способности населения становилось дополнительным источником депрессивного состояния экономики. В этой ситуации роль государственного инвестирования, в том числе широкомасштабных военных кредитов, становилась особенно значительной. Помимо экспорта лишь военные программы государства помогли германской экономике выйти из кризиса и сохранить в 1908–1913 гг. достаточно высокие темпы роста.

Особый комплекс проблем складывался в сфере сельского хозяйства. Развитие капиталистических отношений в аграрном производстве Германии получило название «прусского пути». Его специфика была связана в первую очередь с преобладанием крупных земельных владений латифундиального типа – юнкерских (13 % хозяйств и 70 % обрабатываемой земли к 1900 г.). Юнкерские хозяйства создавали основу для синтеза рыночных форм землевладения с элементами докапиталистических поземельных отношений. В начале XX в. во многих регионах Германии разворачивался и процесс фермиризации. Но его основой стало не столько качественное обновление технической и технологической базы производства, сколько социально-экономическая дифференциация сельского населения, выделение зажиточной крестьянской верхушки, способной вести рентабельное хозяйство, и обезземеливание остальной части крестьянства. При отсутствии притока инвестиционных средств (в силу неразвитости системы кредита), сохранении децентрализованной патриархальной структуры сбыта сельскохозяйственной продукции основным источником прибавочного продукта как в юнкерских, так и в фермерских хозяйствах становился труд батраков, наемных сезонных рабочих. Это способствовало консервации деформированной экстенсивной модели сельскохозяйственного производства, а также сокращало приток рабочей силы в городскую промышленность. Государственное субсидирование сельского хозяйства, практика экспортных премий и протекционистских пошлин на продукты питания приобретали все больший масштаб.

Ускоренная модернизация создавала не только отраслевые, но и региональные диспропорции в развитии германской экономики. Причем в силу значительной роли государственного регулирования эти противоречия приобретали очевидную политическую окраску. Западная Германия – база тяжелой индустрии, связанной с модернизацией армии и флота, стала «оплотом немецкого духа», настроений шовинизма и милитаризма. Представители западногерманского крупного капитала – А. Тиссен, Г. Стиннес, Э. Кирдорф, династия Круппов возглавляли фракцию наиболее консервативной буржуазии. Опорой их господства стали Рейнско-Вестфальский угольный синдикат, Стальной синдикат, крупнейшие судостроительные и транспортные объединения «Гамбург – Америка» и «Северогерманский Ллойд». В Юго-Восточных землях (Тюрингии, Силезии) сконцентрировались предприятия новейших отраслей индустрии, в том числе из электротехнических картелей «Всеобщее электрическое общество» и «Сименс-Гальске-Шуккерт», химического концерна «И. Г. Фарбениндустри». Лидеры этих предпринимательских кругов – В. Ратенау, Г. фон Сименс, А. Баллин – выступали за либерализацию внутренних реформ и интеграцию германской экономики в мировой рынок. Двойственное положение в экономическом и политическом ландшафте страны занимала Северная Германия – столичный регион с особой политической культурой и большим удельным весом пролетариата в структуре населения. Бавария, тесно связанная с экономическим пространством Австро-Венгрии, стала зоной явных сепаратистских настроений, эпицентром этнического тяготения баварских, австрийских и богемских немцев. Пруссия – колыбель имперской государственности и оплот кастовости в армии и чиновничестве, также обладала существенной спецификой экономического развития. Основой его было преобладание прусского юнкерства с присущим ему хозяйственным и психологическим консерватизмом, замедленным характером урбанизации. В ходе структурной перестройки германской экономики на рубеже XIX–XX вв. эти межрегиональные противоречия значительно усугубились. Необходимость централизованной координации экономического развития, реального объединения страны, предполагающего консолидацию национального экономического пространства, становилась очевидной.

Таким образом, ускоренная модернизация в Германии в начале XX в. создала предпосылки для закрепления системы широкомасштабного государственного регулирования экономики. Его политическая целесообразность определялась, кроме того, и негативными социальными последствиями модернизационных процессов. Эволюция социальной структуры немецкого общества не успевала за стремительной перестройкой производственной системы. В наиболее уязвимом положении оказались средние слои населения. Их многочисленность и традиционализм были обусловлены поздним окончанием промышленного переворота в Германии. Стремительная ломка экономического механизма, широкая монополизация уничтожали социальную нишу этих групп, не востребованных обществом, лишенных перспектив на будущее, но все еще сохраняющих свои мировоззренческие установки и статусные отличия. Средние слои все в большей степени противопоставляли себя буржуазным и пролетарским группам населения, в среде которых также не было единства. Предпринимательские слои оказались расколоты на противоборствующие группировки отраслевого характера, рабочий класс – на высококвалифицированные кадры, востребованные в рамках новой экономической системы, и пролетарскую массу, обладавшую негативным социальным статусом.

Еще один эпицентр кризисных явлений в социальной структуре немецкого общества формировался вне групповой иерархии и носил психологический характер. Растянувшаяся на десятилетия ускоренная модернизация представляла собой радикальный слом традиционного общества, идеалами которого являлись стабильность, традиции, спокойствие, неприятие новаций. На смену им должны были прийти мобильность, предприимчивость, психологическая гибкость. Происходил насильственный разрыв привычных социальных отношений, внешнее навязывание новых ценностных стандартов и поведенческих стереотипов. Традиционная система социального неравенства, жестко ранжированная сословными, корпоративными привилегиями, сменялась более гибкой классовой системой. Индивид получал возможность относительно свободного продвижения по социальной лестнице, выбора путей достижения успеха, менее зависел от первоначального статуса, но вместе с тем оказывался перед необходимостью личной ответственности за свою судьбу, постоянной борьбы за существование. Под угрозой оказался привычный уклад жизни сотен тысяч людей, не готовых к происходившим преобразованиям. Даже представители тех социальных групп, которые были востребованы новой системой, долгое время испытывали дискомфорт и психологическую нервозность, возникавшие при быстрых изменения внешних условий жизни. Все это создавало проблему массовой маргинальности – особого «промежуточного» социально-психологического состояния групп и отдельных людей, возникающего при переходе в новую социальную среду, когда прежние ориентиры уже теряют актуальность, но еще в значительной степени определяют психологический настрой личности, а новые порождаются внешними требованиями и не воспринимаются личностью как естественные, правомерные. Маргинальная масса начинала воспринимать государственное начало – мобилизирующее и консолидирующее нацию – как приоритетное по сравнению с групповыми и индивидуальными интересами. Рост классовых и межгрупповых конфликтов также способствовал усилению особых социально-психологических функций государства, выходящих за рамки обычного регулирования экономики. Таким образом, особенности социально-экономического развития Германии на рубеже XIX–XX вв. не только предполагали высокую степень активности государственного регулирования экономики, но и создавали предпосылки для закрепления особого патерналистского статуса государства. Традиции немецкой политической культуры, специфика процесса объединения Германии и результаты первого этапа развития империи в период канцлерства Бисмарка вполне соответствовали этой особенности.

Наследие Бисмарка

Политико-правовая система, унаследованная от «эпохи Бисмарка», отличалась не только жестким авторитаризмом, но и специфическим характером самой государственности, ее бонапартистской ориентацией. В Германии была введена одна из наиболее демократических избирательных систем – всеобщие тайные выборы с возрастным 25-летним цензом и ограничением для лиц, получающих пособия по бедности. С учетом патриотической волны, вызванной объединением страны, это создавало условия для достаточно широкого включения граждан в общественно-политическую жизнь. Однако гражданская активность населения всецело направлялась в русло лояльности, законопослушания, отказа от противопоставления интересов личности и государства. Реализация принципа парламентаризма носила сугубо формальный характер, как с точки зрения ограниченных полномочий нижней палаты парламента Рейхстага, так и отсутствия какого-либо реального влияния политических партий. Безусловное преобладание в рамках конституционного механизма исполнительной власти носило к тому же весьма персонифицированный характер. Центральной фигурой в системе власти являлся глава правительства – канцлер, не имевший ответственности перед парламентом и не связанный ни с одной из политических партий.

Немецкий вариант бонапартизма, в отличие от французского, не предполагал сочетание политического авторитаризма с либерализацией гражданских правоотношений и экономического развития. Принцип этатизма приобретал ярко выраженный социальный характер. Бисмарк рассматривал государство не только как надклассовое в своей основе, но и патерналистское по отношению к личности. В последний период его правления в Германии начала складываться весьма разветвленная система социального обеспечения, ориентированная на интеграцию ведущих общественных групп, в том числе рабочего класса, в государственную систему. Принципы социального этатизма, распространяемые в германской империи, оказались чрезвычайно созвучны многим аспектам прусской политической культуры – традиционным прусским гражданским ценностям (дисциплинированности, патриотизму, готовности к служению государству), лютеранскому синтезу государственной идеи и религиозного чувства, присущему прусской просветительской традиции объединению религиозной и нравственно-философской идеологии, идеям национально-исторической преемственности, органического единства нации-государства, прусской милитаристской традиции. Кроме того, преобладание Пруссии в имперской системе государственного управления сохраняло господство старых корпоративных элит – юнкерства, чиновничества, офицерства, с присущими им консервативными идейно-политическим воззрениями.

Политическое развитие Вильгельмовской Германии

Со смертью императора Вильгельма I в 1888 г. и уходом с политической арены в 1890 г. Бисмарка в развитии германского государства начинается новая эпоха. Ключевую роль в изменении характера общественно-политической жизни Германии сыграли канцлеры Хлодвиг Гогенлоэ (1894–1900) и Бернхард фон Бюлов (1900–1909). В период их правления был окончательно закреплен курс на государственное стимулирование форсированного экономического роста, усиление правовых механизмов саморегулирования общественных отношений (большую роль в этом отношении сыграло принятие Гражданского кодекса в 1896 г. и Торгового кодекса в 1897 г.). Экономическая политика правительства приобрела более прагматичный и адресный, ориентированный на интересы конкретных групп землевладельческой и предпринимательской элиты характер. В отличие от Бисмарка, пытавшегося создавать государственную систему, отстраненную от партийного противостояния, Гогенлоэ и фон Бюлов делали ставку на активизацию лояльных политических сил и их консолидацию вокруг правительства. Окончательные формы этот курс «сплочения» приобрел в период канцлерства фон Бюлова, выдвинувшего идею «соединения консервативного и либерального духа». Препятствием являлся лишь нежелательный для правительства состав парламента, образовавшийся после выборов 1898 г., – преобладание в рейхстаге католической партии Центра (104 места) и социал-демократической партии (81) при достаточно скромных позициях консервативных и либеральных партий (Немецкая консервативная партия – 52, национал-либералы – 51, «Свободомыслящая народная партия» – 20). Если ранее при полном политическом бессилии парламента соотношение фракций не играло существенной роли, то в свете новой правительственной политики оно приобрело принципиальное значение.

Лишь в 1907 г. фон Бюлову удалось добиться образования широкого проправительственного большинства в рейхстаге. Поводом стал роспуск парламента, отказавшегося голосовать за законопроект о дополнительных ассигнованиях на подавление восстания готтентотов в Юго-Западной Африке. В преддверии новых выборов был сформирован блок консерваторов, национал-либералов и «свободомыслящих», получивший название «готтентотского». На выборах ему удалось одержать убедительную победу, увеличив представительство консерваторов до 62 мест в Рейхстаге, национал-либералов – до 55, «свободомыслящих» – до 27. Правительство также могло рассчитывать на поддержку Имперской партии (24 места), антисемитов (25), «Свободомыслящего Союза» (14). Фракция партии Центра сократилась до 104 мест, а социал-демократической партии – до 43. Однако уже вскоре между участниками правительственной коалиции обнаружились серьезные расхождения. Ключевым вопросом стало отношение парламента к характеру дальнейших социально-экономических преобразований.

Немецкая консервативная партия все более активно выступала против либерализации в политико-правовой и экономической сферах, в том числе против проведения жесткой финансовой и налоговой политики, призванной обеспечить сбалансированность бюджета, за последовательное осуществление охранительного протекционистского курса. В рядах консерваторов выделилось радикальное националистическое крыло, ориентированное на приоритет христианско-монархических и имперско-патриотических ценностей. Оно сблизилось с внепарламентской крайне правой оппозицией – Союзом сельских хозяев (оплотом влияния прусского юнкерства), экспансионистским Пангерманским союзом, «Христианско-социальным движением» А. Штекера, проповедующим религиозно мотивированный антисемитизм. Реформистское либерально-консервативное течение, выступавшее в духе идей фон Бюлова за развитие конституционно-монархических принципов и продолжение политики либерализации, напротив, стремительно теряло влияние. В 1909 г. его представители окончательно вышли из консервативной партии и образовали «Свободно-консервативное объединение». Однако какой-либо существенной роли эта партия впоследствии так и не приобрела. Достаточным влиянием среди консервативно-реформистских сил продолжали пользоваться лишь сторонники идеи «социальной империи», по сути разрабатывавшие политическую программу Бисмарка. В этом отношении особенно выделялась группировка катедер-социалистов под руководством Луйо Брентано – влиятельное движение университетской интеллигенции, а также небольшая Имперская партия.

Потенциальным союзником консервативных политических сил было антисемитское движение и многочисленные группировки народнического типа – «фелькише». Немецкий антисемитизм в это время в целом уже утратил религиозную мотивацию (за исключением таких локальных политических группировок, как «Христианско-социальное движение» Штеккера), отражал сугубо экономические и социальные аспекты «антимодернизационного бунта». В публицистических работах его классиков Е. Дюринга, О. Глагау, В. Марра антисемитская пропаганда тесно увязывалась с идеями народной общности, национального социализма. С конца XIX в. крупнейшие антисемитские движения – «Социальная имперская партия», «Немецкий народный союз», «Лига антисемитов» – эволюционировали в сторону образования легальных политических движений с широкой социальной базой и парламентским представительством. Они все более тесно смыкались с широким спектром общественно-политических организаций, выступавших с идеями германского народного социализма – «дойч-фелькише». В центре фелькишской идеологии находилось понятие народа как особой органической общности, единого социального организма с собственной душой, характером, волей, судьбой. Именно народ – неделимый на автономные единицы носитель коллективного разума, морали, веры – обладал, по мнению фелькише, правом определять пути общественного развития, выступать связующим звеном между прошлым и будущим. Радикальная критика буржуазного образа жизни как ложного и чуждого национальным традициям сочеталась у фелькише с идеей единства «крови и почвы», обостренным национальным чувством, переходящим в социал-дарвинисткие, расистские идеи. «Социализм» фелькишских группировок носил подчеркнуто «немецкий» характер, претендовал на возрождение «истинно немецкого образа жизни» как в нравственном, психологическом, так и в расово-биологическом, генетическом отношении. Антисемитизм и фелькишское движение стали политическим выражением негативной энергетики маргинальной массы, противопоставлявшей себя модернизированному обществу и остро нуждавшейся в консолидирующих ценностях. Симбиоз маргинального радикализма и правоконсервативной идеологии создавал предпосылки для рождения особого направления политической мысли – консервативно-революционного, расцвет которого в Германии придется уже на послевоенные годы.

Политические движения либерального толка, поддержавшие политику «сплочения», не сумели противопоставить консерваторам активный и дееспособный парламентский блок. Генетической особенностью немецкого либерализма была его преимущественно теоретическая ориентация, оторванность от проблем реальной политики, что, в свою очередь, являлось следствием достаточно узкой социальной базы и специфики исторических задач либерального движения в стране «запаздывающей модернизации». Немецкий либерализм так и не приобрел черт классической фритредерской доктрины, сохраняя влияние органической концепции государства и протекционистской экономической теории. В самом либеральном лагере в начале XX в. обособились два крыла. Одно из них составила Национал-либеральная партия, тесно связанная с Центральным союзом германских промышленников, Пангерманским союзом, Немецким колониальным обществом. Национал-либералы поддерживали идею сильного национального государства и программу внешнеполитической колониальной экспансии. Близкой к ним по духу была группировка «либеральных империалистов», духовным лидером которой являлся Макс Вебер. «Либеральные империалисты», а также протестантское Национал-социальное движение Ф. Наумана и левая часть движения катедер-социалистов образовывали контуры нового идейно-политического течения, которое можно признать специфическим аналогом концепции социального либерализма, получавшей распространение во многих странах Запада в начале XX в. Отличием этого течения в Германии была «социализация» либеральных идей за счет имперской, экспансионистской идеологии, а также протестантского христианско-социального учения. Это открывало дорогу к сотрудничеству национал-либералов с консервативно-реформистскими партиями, но значительно ослабляло собственно либеральный лагерь. Либеральные партии более классической ориентации – «Свободомыслящая народная партия», «Свободомыслящий союз», «Немецкая народная партия» – выступали против решения социальных проблем на пути колониальной экспансии, за более последовательный реформистский курс внутри страны. В 1910 г. эти партии объединились в Прогрессивную народную партию, которая быстро утратила влияние в период предвоенной патриотической эйфории.

Идейно-политическую нишу собственно социального либерализма, с присущими ему идеями правовой демократии, социальной справедливости, гражданской ответственности, общественной взаимопомощи, в Германии начала XX в. заполнила Социал-демократическая партия Германии, в рядах которой все большую роль играло социал-реформисткое крыло Э. Бернштейна. СДПГ пользовалась поддержкой достаточно большой части электората, однако в целом так и не сумела преодолеть моральную изоляцию в немецком обществе. Унаследованное от эпохи Бисмарка положение политических изгоев мешало социал-демократам интегрироваться в государственную систему Германии и сколько-нибудь серьезно повлиять на определение правительственного курса. Консолидации рабочего движения под эгидой СДПГ препятствовала и внутрифракционная борьба. Наряду с бернштейнианским крылом в ее составе сохранялась мощная группировка сторонников революционного центризма, лидерами которого являлись Карл Каутский и Рудольф Гильфердинг. Постепенно активизировалось и леворадикальное течение под руководством К. Либкнехта и Р. Люксембург. Противоречия в рядах СДПГ, особенно явно проявившиеся на партийном съезде в Магдебурге в 1910 г., емко отразили назревающий раскол в международном рабочем движении и углубляющийся кризис II Интернационала.

Еще одной влиятельной оппозиционной партией довоенной Германии оставалась католическая партия Центра. Ее программные установки отражали достаточно противоречивую смесь христианско-социальных идей, программы гражданской эмансипации католиков и охранительного конфессионального пафоса, рожденного гонениями эпохи бисмаркского «Культуркамфа». Оппозиционность Партии Центра во многом была связана и с моральным противостоянием протестантского Северо-Востока Германии с католическим Юго-Западом.

Глубокие разногласия между ведущими политическим партиями Германии предопределили скорый распад «готтентотского блока». Уход фон Бюлова с поста канцлера символизировал провал попыток трансформации германской империи в монархию парламентского типа. В 1909 г. его пост занял Т. Бетман-Гольвег. Новое правительство попыталось опереться на консервативно-клерикальное большинство в рейхстаге («черно-голубую коалицию»). Однако Немецкая консервативная партия и Центр, составившие его основу и ратовавшие за изменение реформаторского правительственного курса предыдущих лет, с трудом находили согласие по вопросам дальнейшей политики. Ситуацию обострили результаты парламентских выборов 1912 г. Партии «черно-голубой коалиции» сократили свое представительство в рейхстаге: консерваторы до 57, Центр до 91 места. Уменьшились и фракции национал-либералов (до 45), антисемитов (до 13). Сохранили свои позиции прогрессисты (42 места). Неожиданного успеха добились социал-демократы, образовавшие крупнейшую фракцию (ПО мест), а также новое объединение националистов (33 места). Парламент оказался парализован межфракционной борьбой. Лишь в вопросах, связанных с повышением обороноспособности страны, активизацией внешней политики, подготовкой к грядущей войне, рейхстаг выступал достаточно консолидированно.

Причиной нараставшего парламентского кризиса являлись глубинные противоречия процесса ускоренной модернизации немецкого общества. По мере его углубления государственно-политическая система оказывалась перед необходимостью реагировать на эмансипацию отдельных социальных групп, индивидуализацию поведения человека и, в конечном счете, необходимостью перехода к самодостаточному развитию гражданского общества на основе индустриальных ценностей и стереотипов. Это противоречило многим ключевым особенностям исторически сложившейся экономической системы, социальной структуры, политической культуры, ментальности немецкого общества и порождало все более очевидную контрреформаторскую консервативную волну. Вернуться к реформистской политике в духе социального этатизма Бисмарка можно было лишь при условии жесткой персонификации власти и насильственного ограничения партикуляристских партийных настроений. Новая государственная элита Германии оказалась не готова к подобному развитию событий. Вокруг престола нового кайзера – Вильгельма II – сплотились сторонники прямолинейной охранительной политики, не способные к выработке гибкого, оригинального политического курса. Сам кайзер отличался явной реакционностью, властолюбием, склонностью к поспешным суждениям, вызывающим поступкам. Абсолютистско-монархические идеалы Вильгельма II сочетались с повышенным самомнением, стремлением затмить славу великого Бисмарка. При полной поддержке кайзера консолидирующей политической идеей консервативного лагеря стало возрождение «Великой Германии». Шовинистическая волна, пестуемая консервативной элитой, скрывала нарастание внутренних противоречий в развитии немецкого общества и созревание революционной ситуации.

«Мировая политика» и мировая война Германии

Внешняя политика Германии в начале XX в. определялась двумя основными факторами – общими тенденциями развития международных отношений в эпоху империализма и внутриполитической ситуацией, благоприятствовавшей нарастанию националистических, шовинистических настроений. Поэтому, помимо сугубо прагматичных проектов колониальной экспансии, германская внешнеполитическая доктрина опиралась на чрезвычайно претенциозные идеологические постулаты. Их основой стала концепция «мировой политики» – превращения Германии в одну из ведущих мировых держав, «способную занять свое место под солнцем». Речь шла не только об изменении баланса сил в системе международных отношений, но и о коренном преобразовании самого европейского политического пространства. В германских политических и общественных кругах активно проповедовалась идея Срединной Европы – объединения центрально-европейского региона вокруг немецкого этнического ядра. Ведущие идеологи пангерманской экспансии Ф. Ратцель, Р. Челлен, К. Хаусхофер опирались на концепцию «геополитики» – теорию «государства как географического организма, воплощенного в пространстве». Эта идеология была тесно связана с социально-этатистскими, фелькишскими, расистскими воззрениями и находила поддержку среди тех политических сил, которые рассматривали внешнюю экспансию как основное средство решения внутренних проблем немецкого общества.

Ключевую роль для определения внешнеполитической стратегии Германии играли противоречия в ее отношениях с Францией и Великобританией. Франко-германский антагонизм имел глубокие исторические корни, а в начале XX в. оказался сопряжен и с прямым колониальным соперничеством двух держав. Его апогеем стало столкновение интересов Германии и Франции в Марокко, послужившее причиной международных кризисов в 1905 и 1911 гг. Не менее острым было противостояние Германии и Великобритании. Уже в 1899–1902 гг. Германия открыто выступила в поддержку буров, сражавшихся с английской армией. С началом строительства Багдадской железной дороги, рассматривавшейся предпринимательскими кругами Германии как основное средство экономического проникновения на Средний Восток, англо-германское противостояние окончательно приобрело форму межимпериалистского конфликта. А наиболее важным поводом для его обострения стал вызов, брошенный Германией британскому господству на морях. После принятия в 1898 и 1900 гг. двух «морских законов» в Германии развернулась беспрецедентная гонка морских вооружений, в ходе которой ВМФ был увеличен на 60 %. Автор программы перевооружения адмирал Тирпиц полагал, что уничтожение военно-морской монополии Великобритании станет сдерживающим фактором для всей системы международных отношений, а Германия получит возможность решающего политического влияния на любой конфликт.

Образование Антанты поставило германскую дипломатию и военно-политическое руководство перед сложной задачей – стала очевидной неизбежность войны на два фронта в Европе. К 1905 г. генеральный штаб завершил подготовку соответствующего плана ведения военных действий («план Шлиффена»), предполагающего целесообразность превентивной войны. Для подготовки к ней только в 1909–1914 гг. военные расходы были увеличены на 33 %, составив половину государственного бюджета. В качестве основного союзника в Европе рассматривалась империя Габсбургов. Германия активно поддержала балканские притязания Австро-Венгрии, в том числе в период Боснийского кризиса 1908–1909 гг. В свою очередь, это послужило толчком к быстрому ухудшению русско-германских отношений и стало еще одним шагом к мировому военному конфликту. Союзнические отношения с Италией, напротив, практически прекратились после отказа Германии оказать поддержку в ходе итало-турецкого конфликта 1911 г. По мнению германской дипломатии, Османская империя могла стать более важным стратегическим партнером как с точки зрения грядущей войны, так и для более долговременных отношений.

Балканский кризис 1914 г. подтолкнул мир к глобальной войне. В условиях нарастающей шовинистической истерии германское общество восприняло ее начало как событие общенационального значения. Однако патриотическая эйфория к завершающей стадии войны сменилась усталостью, раздражением и озлоблением. Колоссальное напряжение всех ресурсов нации, необходимое для ведения войны на два фронта против ведущих держав мира, вызвало глубочайший экономический, социальный, психологический кризис. В годы войны страна потеряла 2 млн человек убитыми и 4 млн ранеными. Более 1 млн немцев оказалось в плену. Массовая мобилизация сократила количество квалифицированных рабочих на немецких предприятиях до 25 %. В течение всего периода войны суммарный объем промышленного производства неуклонно снижался. Если в 1914 г. его уровень составил 83 % от довоенного, то в 1918 г. – лишь 57 %. Гигантские военные расходы истощили финансовую систему. В стране начинался голод – в последний период войны по продовольственным карточкам, введенным для городского населения, в день полагалось на человека 116 г муки, 18 г мяса и 7 г жира. В деревнях проводились жесткие реквизиции.

Существенно изменилась и внутриполитическая ситуация. Партии, составлявшие основу проправительственных коалиций в предвоенный период, стремительно теряли влияние. В стране фактически устанавливается военная диктатура. Уже с 1914 г. правительство обладало чрезвычайными полномочиями относительно контроля над сырьем и топливом, а также в распределении военных заказов. В 1916 г. вся полнота власти была окончательно передана военному руководству. «Военное управление» во главе с главнокомандующим фельдмаршалом Паулем Гинденбургом и генерал-квартирмейстером Эрихом Людендорфом получило неограниченные права в области экономического регулирования. Закон 1916 г. «О вспомогательной службе Отечеству» вводил обязательную трудовую повинность для мужчин от 16 до 60 лет, что предполагало право властей на принудительную мобилизацию населения для осуществления любых видов работы. Тотальная милитаризация трудовых ресурсов и государственного управления принесла свои плоды – Германия невероятно долго выдерживала противоборство фактически со всем миром. Однако моральная усталость нации от войны становилась все более очевидной. Для предотвращения внутриполитического кризиса в 1917 г. правительственные круги предприняли попытку консолидации всех лояльных политических сил под эгидой «партии Отечества». Однако сформировать сколько-нибудь влиятельную организацию таким образом не удалось.

В 1917–1918 гг. лишь оппозиционные рабочие партии сохраняли значительную активность. Не выступая с антивоенной пропагандой, социал-демократы тем не менее отказались от политического сотрудничества с военно-монархическим режимом. СДПГ, возглавляемая Ф. Эбергом и Ф. Шейдеманом, ратовала за созыв Учредительного собрания и демократическое реформирование государственно-правового механизма. На революционных позициях стояла Независимая Социал-Демократическая партия Германии, образованная вышедшей в 1917 г. из состава СДПГ группой Г. Гаазе и В. Дитмана. НСДПГ призывала германский пролетариат к социалистической революции, которая должна будет покончить с монархией и стать прологом к широким социальным преобразованиям. Однако лидеры НСДПГ, за исключением автономной группы «Спартак» большевистского типа под руководством К. Либкнехта и Р. Люксембург, под революцией понимали скорее последовательную демократизацию государственного строя Германии, нежели насильственное навязывание какого-либо общественного строя.

Революция 1918–1919 гг.

Провал последнего наступления германской армии на западном фронте летом 1918 г. стал толчком к формированию революционной ситуации в стране. Понимая бесперспективность дальнейшего сопротивления, командование армии обратилось 4 октября 1918 г. к американскому президенту В. Вильсону с предложением о перемирии. 5 октября кайзер Вильгельм II принял отставку Людендорфа и по рекомендации того же Людендорфа предложил сформировать коалиционное правительство с участием социал-демократов своему племяннику принцу Максу Баденскому. Эти меры должны были отсрочить революционный взрыв и обеспечить более выгодный имидж Германии на предстоявших мирных переговорах. В тот же день было объявлено о реформе политической системы в духе парламентаризации, в том числе признании ответственности правительства перед Рейхстагом, ограничении прав исполнительной власти в назначении высших государственных и военных должностных лиц, принятии ряда социальных мер. Вскоре выяснилось, что новый канцлер рассматривает в качестве меры, необходимой для обеспечения позитивного отношения стран-победителей к Германии, и отречение от престола самого кайзера. 29 октября группа высших генералов почти насильно вывезла императора в Спа, где располагалась ставка главнокомандования.

На фоне углубляющегося правительственного кризиса в начале ноября 1918 г. в Германии начинаются революционные события. Поводом к ним стало выступление 3 ноября в городе Киле военных моряков, отказавшихся от продолжения военных действий и создавших Советы рабочих и солдатских депутатов. К 9 ноября революционная волна достигла Берлина. Город оказался охвачен стихийными манифестациями и митингами. Канцлер Макс Баденский самовольно объявил об отречении императора, сложил свои полномочия и предложил возглавить правительство до созыва Учредительного собрания Фридриху Эберту как лидеру крупнейшей фракции Рейхстага. Получив гарантии Эберта о сохранении Гинденбурга на посту главнокомандующего, армейские круги поддержали новое правительство. Однако для того, чтобы нейтрализовать более радикальную часть рабочего движения, лидерам СДПГ пришлось пойти на немедленное провозглашение республики и образование коалиционного правительства с НСДПГ. Оно получило название Совет народных уполномоченных. Параллельно со старыми административными органами стали образовывать Советы рабочих депутатов, отряды Красной гвардии.

В качестве основной цели СНУ объявил подготовку выборов Учредительного собрания и завершение войны. 11 ноября было заключено Компьенское перемирие с Антантой. Ликвидировались конституционные ограничения военного времени, была начата демобилизация и перевод промышленности на выпуск мирной продукции. Принятое СНУ «Соглашение о трудовом сотрудничестве» легализовало создание профсоюзов и их право на коллективные трудовые договоры. В то же время правительство пыталось ограничить прямые революционные действия народа, влияние леворадикальных политических сил. Переломным для развития революции стал I Всегерманский съезд Советов, проходивший в Берлине с 16 по 21 декабря. После острой дискуссии съезд принял решение о поддержке выборов Учредительного собрания и передаче ему всех полномочий по конституциированию нового государственного строя. Для левых группировок оставался единственный способ предотвратить создание в Германии буржуазно-демократической республики – дальнейшая эскалация политического насилия.

30 декабря 1918 г. состоялась конференция группы «Спартак» и движения левых радикалов, на которой было провозглашено создание Коммунистической партии Германии. Целями новой партии были консолидация революционных сил, борьба за установление диктатуры пролетариата, полная ликвидация буржуазной государственности. Коммунисты не приняли решение о немедленной подготовке вооруженного восстания. Но, когда в начале января 1919 г. в Берлине начались стихийные выступления рабочих, КПГ поддержала это движение. Поводом к январским событиям стало увольнение ряда государственных чиновников – членов НСДПГ после выхода этой партии из правительственной коалиции. На улицах Берлина начались митинги и вооруженные столкновения с полицией. С помощью армии правительство уже к 12 января подавило эти выступления. Поражение восстания стало сигналом к началу белого террора в стране. 15 января были убиты лидеры коммунистов Либкнехт и Люксембург. На протяжении последующих месяцев шли «арьергардные бои» левых сил. Они были значительны по своим масштабам, но разрозненны. В январе была провозглашена Бременская советская республика, в середине февраля вспыхнуло забастовочное движение в Рейнско-Вестфальской области, в апреле провозглашена Баварская советская республика. Все эти выступления подавлялись местными отрядами полиции, военными частями, добровольческими формированиями ветеранов войны.

Эскалация насилия придала завершающей стадии германской революции трагический характер. И тем не менее главным ее итогом стала ликвидация германской монархии, начало демократических преобразований в политической и социальной сферах, ускорение выхода Германии из войны. Особенностью германской революции был фактически мирный характер трансформации государственного строя, начатый еще при последнем имперском правительстве. В качестве ее лидера выступила СДПГ, не являвшаяся собственно революционной партией и сумевшая перевести революционный процесс в русло правовых преобразований. Главный парадокс германской революции состоял в том, что ее основным лейтмотивом была борьба между левыми и крайне левыми партиями при пассивности остальных политических сил.

§ 2. Веймарская республика

Веймарская конституция

19 января 1919 г., когда в Берлине только завершилось подавление вооруженного восстания, состоялись выборы в Учредительное собрание. Их результаты выявили существенную перестройку партийно-политического спектра Германии. Левые партии СДПГ и НСДПГ получили соответственно 163 и 22 мандата. Жесткие политические противоречия, возникшие между ними на фоне событий декабря – января в Берлине, не позволили им образовать единый блок. Более того, СДПГ выступила за образование устойчивого парламентского большинства, ориентированного на последовательную демократизацию государственного устройства Германии и преодоление любого революционного экстремизма. Потенциальными союзниками СДПГ рассматривались Немецкая демократическая партия и партия Центра. НДП (75 мест в Учредительном собрании), руководимая Фридрихом Науманом и Вальтером Ратенау, образовалась на основе левого крыла довоенного национал-либерального движения и Прогрессивной народной партии. Она выдвигала программу последовательных социально-экономических преобразований, коренной перестройки конституционного механизма на основе либеральных принципов. Партия Центра (73 места) практически не изменила довоенной идеологической ориентации, но находилась в состоянии острой внутрифракционной борьбы. Состав партии в 1918 г. покинула влиятельная группа во главе с М. Шпанном и Э. Штадлером, образовавшая «Объединение за национальную и социальную солидарность». Спустя год на его основе было создано «Объединение за свободную от партий политику». Солидаристы не принимали участия в парламентской борьбе, но сумели увлечь за собой немалую часть активного католического электората. В 1919 г. от Центра откололась и еще одна значительная группировка, выступавшая против сохранения в партийной программе федералистского принципа. На ее основе была сформирована Баварская народная партия, ратовавшая за автономию Баварии. На выборах в Учредительное собрание ей удалось получить 18 депутатских мандатов.

Правое крыло Учредительного собрания образовывали Немецкая народная партия и Немецкая национальная народная партия, обладавшие каждая 44 депутатскими мандатами. ННП под руководством Густава Штреземана являлась право-республиканской партией, в которую влилось большинство национал-либералов. Ее программа опиралась на идею «сильного национального государства» и отказ от форсированных политических и экономических реформ либерального толка. ННП активно поддерживалась протестантскими кругами. НННП Альфреда Хугенберга включила в себя самые разнообразные группировки консервативного толка, объединенные националистическими идеями и почти нескрываемой неприязнью к республиканскому строю. Скромные позиции националистических сил в Учредительном собрании не отражали их истинного влияния в стране. По мере эскалации насилия в последние месяцы революции, возвращения к мирной жизни тысяч демобилизованных солдат, ухудшения международного положения Германии демократические силы утрачивали позиции. Впрочем, пока участие в прямых, всеобщих, тайных выборах 83 % избирателей не позволяло ставить под сомнение легитимность Учредительного собрания.

31 июля 1919 г. была принята новая конституция Германии (получившая название Веймарской – по месту работы Учредительного собрания). Ее основополагающими принципами провозглашались народный суверенитет, народное единство, свобода, социальная справедливость. Конституция не ликвидировала Германскую империю, но закрепляла президентско-парламентский республиканский строй и федеративное устройство. Бывшие «союзные государства» преобразовывались в земли со своими представительными органами – ландтагами – и равным правовым статусом. Веймарская конституция провозглашала приоритет имперского права над земельным, значительно ограничивая прерогативы земель в области законодательства и финансовой сферы. Верхняя палата парламента – Рейхсрат (Имперский совет) – обладала лишь правом отлагательного вето, а также участия в организации референдумов и конституционных изменений. В ее состав входили представители земельных ландтагов в зависимости от численности населения земель. Нижняя палата парламента – Рейхстаг – обладала наибольшими полномочиями в системе власти, в том числе контролируя законодательный процесс. Рейхстаг избирался на 4 года в ходе прямых, всеобщих, тайных выборов с 20-летним возрастным цензом. Противовес значительным полномочиям Рейхстага составили прерогативы президента, также избираемого всенародно и на достаточно длительный срок – 7 лет. Президент рассматривался как внепартийный арбитр, гарант стабильности республиканского строя и единства империи. Президент обладал правом назначения и увольнения главы правительства – рейхсканцлера (который не обязательно представлял наибольшую фракцию парламента, но нуждался в одобрительном вето Рейхстага), по предложению канцлера – имперских министров, а также всех высших должностных лиц империи. Президент являлся главнокомандующим, представителем империи в международных делах, имел право на введение чрезвычайного положения. Предоставляя главе государства столь широкие полномочия, авторы Конституции полагали, что всенародный характер выборов президента является достаточной гарантией против угрозы личной диктатуры.

Помимо государственного устройства, Веймарская конституция подробно регламентировала многие вопросы, связанные с правами и свободами личности, общественной жизнью, социально-экономической сферой. Провозглашалось равенство всех перед законом, равенство мужчин и женщин, равенство «инакоязычных частей населения империи», неприкосновенность личности и жилища, тайна переписки, свобода слова и передвижения, свобода образования союзов и обществ, свобода совести. Церковь как общественная корпорация отделялась от государства. Конституция вводила всеобщее обязательное школьное обучение, возлагала на государство обязанность поддерживать предпринимателей, средние слои и рабочих, а также ответственность за осуществление социализации средств производства на компенсационной основе в интересах нации. Многие статьи по частным вопросам также опирались на идеи социальной зависимости и социальной ответственности граждан в отношениях между собой и с государством. Таким образом, Веймарская конституция стала первой конституцией нового типа, преодолевающей традиции классической либеральной конституционной модели. Учитывая традиции либерального конституционализма (прежде всего, американского) в организации властной структуры общества, авторы Веймарской конституции попытались создать демократический вариант государства с ярко выраженной социальной ориентацией. Этот опыт оказал огромное влияние на развитие мирового конституционного процесса в XX в., однако имел существенные недостатки с точки зрения специфики послевоенного немецкого общества. Веймарская конституция предполагала наличие развитого гражданского общества, устойчивой консенсусной политической культуры, всеобщего признания демократических ценностей. В условиях же колоссального комплекса противоречий, отражающего особенности развития Германии на рубеже XIX–XX вв., самая демократическая и совершенная конституция своего времени оказалась мертворожденной.

Экономическое положение Германии и Версальский договор

По окончании войны Германия оказалась в состоянии полного экономического хаоса. Суммарный объем промышленного производства составил в 1918 г. 57 %, от довоенного, в 1919 г. – 37,8 %. Общие затраты на ведение войны достигли 150 млрд марок, тогда как ресурсы, накопленные в тот же период, не превысили 35 млрд марок. Полностью истощились запасы сырья, топлива. Довоенная система экономических связей оказалась дезорганизована, транспортная инфраструктура разрушена. В сельским хозяйстве снизилось поголовье скота, упали сборы зерновых и технических культур. В стране начинались эпидемии, голод. Гиперинфляция подорвала основы национальной финансовой системы, уничтожила личные сбережения граждан. Реальная заработная плата составила 72 % от уровня 1900 г. Производственный травматизм вырос на 50 %. Британский правительственный агент сообщал своему правительству: «Недоедание привело не только к уменьшению производительности труда, но и заметно отразилось на психике народа, который стал невнимательным, апатичным и лишенным надежды, потерял уважение к законам». Истощенная экономика нуждалась в глубокой структурной перестройке и массированном инвестировании, источников для которого внутри страны не было.

Мощным дестабилизирующим фактором для послевоенной жизни Германии стало подписание 28 июня 1919 г. мирного договора в Версале. Объявленная виновницей войны, Германия лишилась своих колоний в Африке и на Тихом океане, оказалась расколота после передачи Польше «Данцигского коридора» и отделения Восточной Пруссии, потеряла Эльзас, Лотарингию, часть Силезии, районы, граничащие с Бельгией и Данией, – и вместе с этими территориями главные источники промышленного сырья. Всего территориальные уступки Германии составили 73,6 тыс. кв. км с 7,3 млн населения (т. е. 13 % территории и 10 % населения страны). Победителям также перешла большая часть немецкого морского и железнодорожного транспорта, в том числе 5 тыс. паровозов и 150 тыс. вагонов. Свободным объявлялось воздушное пространство Германии и судоходство на четырех крупнейших реках. Версальский договор запрещал Германии производство и использование новейших видов вооружений, обязывал сократить армию – рейхсвер – до 100 тыс. человек и ликвидировать систему всеобщей воинской повинности. Уничтожались укрепления на западной границе, рейнская зона объявлялась демилитаризованной, а на левом берегу Рейна размещались оккупационные войска Антанты. Экономическое пространство, водные пути сообщения и аэродромы Германии открывались для стран-победительниц. В ходе международных переговоров 1920–1921 гг. была определена огромная сумма репарационных выплат Германии – 132 млрд золотых марок. Чтобы проводить выплаты по установленному графику, Германия должна была ежегодно передавать победителям сумму, троекратно превышавшую годовой валовой национальный продукт.

При всей тяжести экономических последствий Версальского мира особо пагубными для Германии оказались его политические результаты. После нескольких десятилетий национального подъема, побед, надежд немцы испытали горечь поражения, унижение позорного мирного договора, беспомощность перед лицом новых проблем. Это вызвало острый социально-психологический кризис, не менее разрушительный по последствиям, чем экономический. Для сознания немцев было важно, что их армия так и не была окончательно разгромлена в годы войны. Германия согласилась на условия перемирия, основанные на «14 пунктах» американского президента Вильсона и не предполагавшие тотального наказания одной из сторон военного конфликта. Жесточайшие условия Версальского договора казались полной неожиданностью, а признание Германии единственной виновницей войны – вопиющей несправедливостью. Все это отравило массовое сознание немецкого общества болезненным реваншистом, вдохнуло жизнь в наиболее экстремистские политические идеи.

Невзирая на трагическое для Германии окончание Парижской мирной конференции, политические силы, стоявшие у истоков веймарской демократии, попытались стабилизировать положение в стране. В 1919 г. у власти закрепилась так называемая «Веймарская коалиция» – СДПГ, Центр и НДП. Правительство, возглавляемое поочередно социалистами Ф. Шейдеманом, Г. Бауэром, Г. Мюллером, было тесно связано с предпринимательскими и финансовыми кругами из новейших отраслей индустрии и обеспечивающих их банков, в том числе с О. Гесслером, К. Симменсом, Я. Шахтом. Главным идеологом этой группировки был лидер НДП, крупный промышленник Вальтер Ратенау, призывавший ценою выполнения условий Версальского договора и ликвидации Брест-Литовского договора с Советской Россией нормализовать отношения Германии с другими странами и интегрировать германскую экономику в мировую. Именно Ратенау впоследствии сыграет важнейшую роль при подписании в 1922 г. Раппальского договора с Советской республикой, за что и будет убит членами террористической организации «Консул». Помимо прагматичной поддержки промышленных магнатов Юго-Восточной Германии, лидеры «Веймарской коалиции» пыталась использовать авторитет ряда выдающихся деятелей культуры и науки, принявших идеи веймарской демократии.

Непреодолимым препятствием для реализации программы «Веймарской коалиции» стало углубление экономического кризиса. В этих условиях попытки отказа от жесткого государственного регулирования и перехода к либерализации рыночных отношений принесли катастрофические результаты. Утратив инициативу в послевоенной структурной перестройке промышленности и фондового рынка, возложив на себя непомерные социальные расходы, правительство было вынуждено встать на путь увеличения налогов и дополнительной эмиссии ценных бумаг и денежной массы. В кратчайшие сроки это колоссально увеличило государственный долг: в конце 1918 г. он составлял 50 млрд марок, в 1919 г. – 86 млрд марок, в 1920 г. – 153 млрд марок. Количество банкнот в обращении увеличилось с 23 млрд марок в конце 1918 г. до 46 млрд марок в 1919 г. и 92 млрд марок в 1920 г. Только за три месяца зимы 1919–1920 гг. марка обесценилась до 1/3 прежнего номинала. Страну захлестнула гиперинфляция. Началось бегство капиталов за границу и спекулятивная скупка товаров внутри страны. В этой ситуации происходила быстрая консолидация антиреспубликанского лагеря.

«Капповский путч» и Рурский кризис

Правящей «Веймарской коалиции» противостояла широкая группировка консервативных, националистических партий и организаций, выступавших против выполнения Версальского договора. Их деятельность инспирировали крупные промышленники западногерманской тяжелой индустрии, наиболее пострадавшей от программ демилитаризации, – Стиннес, Тиссен, Кирдорф. Центром правой оппозиции стал так называемый «Круг Людендорфа» – политическая организация, объединившая представителей Рейхсвера, НННП, «Немецкой партии Отечества» Вольфганга Каппа, фелькишских группировок, солидаристов под руководством Эдуарда Штадлера, «Германского ордена» – влиятельной оккультной организации. Эти политические силы использовали широкое недовольство в стране Версальским миром, реваншистские настроения, агрессивность монархически настроенных групп населения, брожение в армии и среди демобилизованных ветеранов войны. В условиях нарастающего экономического кризиса правые решились на открытое вооруженное выступление.

В марте 1920 г. командующий первой армейской группой фон Лютвиц организовал беспрепятственный вход в Берлин добровольческих корпусов («фрайкоров»). Спустя несколько дней было объявлено о создании правительства В. Каппа и ликвидации Веймарской конституции. Правительство, не обладавшее силами для борьбы с путчистами, ограничилось лишь призывом к профсоюзам о начале всеобщей забастовки. Любопытно, что первыми на него «откликнулись» берлинские банки, прекратившие выдачу денег. Не поддержала путч и армия. Новый главнокомандующий фон Сект пытался не втягивать Рейхсвер в гражданский конфликт и не давать повод странам Антанты для ужесточения программы демилитаризации Германии. Неожиданностью для путчистов также стала пассивная позиция правоцентристских партий. Их руководство не решалось рисковать в преддверии первых парламентских выборов. В условиях политической изоляции Капп добровольно сложил с себя полномочия и отказался от политической деятельности. Законное правительство было восстановлено. Оно запретило все добровольческие военизированные формирования (так называемый «черный рейхсвер»). Исключение составила лишь Бавария. Сепаратисты из баварского земельного правительства фон Карра вопреки указанию федеральных властей не только не ликвидировали противозаконные фрайкоры, но и разместили легионеров едва ли не со всей Германии в лесных лагерях под видом лесорубов и спортсменов. Это превратило Баварию в эпицентр праворадикальных экстремистских движений.

Выборы в июле 1920 г. выявили быструю поляризацию политических сил. На левом фланге значительно усилила свои позиции НСДПГ (84 мандата) при сокращении фракции СДПГ до 102 депутатов. Впервые четыре места получили в Рейхстаге коммунисты. Уменьшилось представительство партии Центра (64 места) и НДП (39). НННП образовала мощную праворадикальную фракцию (71 мандат). Новая расстановка сил в Рейхстаге вызвала распад «Веймарской коалиции». Новое правительство образовали ННП, НДП и Центр. Канцлером стал К. Ференбах из партии Центра. Для стабилизации товарного рынка была сделана попытка ужесточения таможенной политики. Газеты начали печатать курс доллара и ценных бумаг, а правительство пыталось упорядочить движение капиталов и эмиссию. Но после определения на Парижской и Лондонской конференциях в 1921 г. окончательных условий выплаты репараций Ференбах демонстративно подал в отставку. Правительство возглавил еще один лидер Центра И. Вирт, попытавшийся найти способы выполнения международных обязательств. Правительство объявило о намерении национализировать без выкупа для обеспечения репарационных выплат до 10 % промышленных капиталов (признанных военными прибылями). В ходе дальнейших переговоров с промышленной группой Г. Стинесса было достигнуто компромиссное соглашение об отказе от национализации при размещении правительственного займа в 1 млрд марок золотом. Однако в дальнейшем промышленники настояли на выплате займа бумажными банкнотами, в результате чего бюджет получил (с учетом растущей инфляции) лишь 50 млн марок золотом. Правительство перешло к широкой продаже золотого запаса для поддержания курса марки. Это стабилизировало финансовый рынок в марте – апреле 1922 г., но скупка государственных ценных бумаг промышленниками для обращения их в золото вызвала новый виток инфляции. В условиях открытого саботажа магнатов тяжелой индустрии правительство вновь обратилось за поддержкой к международным финансовым кругам. Однако переговоры о стабилизации экономического положения в Германии на Генуэзской конференции 1922 г. провалились. Трагическая гибель их организатора В. Ратенау вызвала кризис правящей коалиции. Ни одна из партий не решалась взять на себя ответственность за заведомо невыполнимые международные обязательства.

В конце 1922 г. было образовано «внепартийное правительство» В. Куно, близкого друга Гуго Стиннеса. Новый кабинет выдвинул идею «политики катастрофы» – окончательного отказа от выплаты репараций и выполнения других международных соглашений. Этот курс преподносился как единственная возможность предотвратить экономический крах. Но его подлинной целью являлась дальнейшая дестабилизация и, в конечном счете, ликвидация республиканского строя. Инфляционные процессы приобрели неконтролируемый характер. На протяжении второй половины 1922 г. курс национальной валюты устойчиво снижался. В августе за 1 доллар уже давали 1 тыс. марок, в декабре – 7–8 тыс. марок. Окончательный крах финансовой системы произошел в начале 1923 г. после ввода в Рурскую область франко-бельгийских войск – таким образом правительство Франции ответило на «политику катастрофы» Куно. Этот кризис вызвал панику на фондовом рынке и колоссальные бюджетные расходы (в Рурской области начались массовые акции гражданского неповиновения, и более половины 12-миллионного населения полностью перешло на государственное обеспечение). Вместе с Руром Германия лишилась 88 % добычи угля, 70 % выплавки чугуна, 40 % выплавки стали. Правительство включило печатный станок. Уже в январе денежная масса достигла 2 биллионов марок, в августе – 3200 биллионов. Покупательная способность марки резко снизилась. Так, в 1918 г. в Берлине можно было приобрети на одну марку 10 трамвайных билетов, в 1919 г – уже 5, в 1921 г. – 1. В июле 1923 г. трамвайный билет стоил 10 марок, в августе – 10 тыс., в ноябре – 150 млрд марок. Сама марка стала постепенно выходить из внутреннего обращения, усилился спрос на валюту. Деньги становились дешевле, чем бумага, на которой они печатались. Доходы бюджета покрывали в начале 1923 г. 1/3 расходов, а в конце года – 1/100 часть. Государственный долг достиг в августе 1923 г. 1200 биллионов марок. Германия стояла на пороге катастрофы. В этой ситуации резко усилилось влияние радикальных экстремистских политических сил.

Начало фашизации Германии и политический кризис 1923 г.

С началом рурского кризиса правые политические группировки начали подготовку решающего наступления на конституционный строй. Однако опыт капповского путча показал, что насильственная ликвидация республики может создать опасный вакуум власти. Требовался выход на арену нового политического движения, принципиально не связанного с веймарской парламентской системой и достаточно массового, чтобы обеспечить видимость законности государственного переворота. Основой для него стали праворадикальные группировки, сплотившиеся под знаменем «консервативной революции».

Истоки революционно-консервативной идеологии обнаруживаются еще в программных установках консервативных движений предвоенной Германии, активность которых порождалась противоречиями процесса ускоренной модернизации. А ее окончательное оформление было связано с крайним обострением национального чувства на фоне военного поражения и возрождением гипертрофированных идей социального этатизма в условиях жесточайшего социально-экономического кризиса послевоенных лет. Крупнейшие идеологи революционно-консервативного толка – О. Шпенглер, Меллер ван ден Брук, К. Шмитт, Э. Юнг, М. Шпан, Ф. Юнгер – протестуя против либеральных идеалов, отвергли и монархический легитимистский консерватизм. Речь шла о тотальной революции, способной создать принципиально нового человека, противоположного ограниченной в своем рационализме и практицизме западной личности. Эта революция могла носить лишь национальный, немецкий характер, поскольку являлась не новым витком умозрительных поисков универсальных рецептов всеобщего благоденствия, а возвращением к подлинным истокам народного духа, восстановлением естественных форм существования нации. Освальд Шпенглер, автор известной книги «Закат Европы», разработал особую концепцию немецкого социализма. Под социализмом здесь понималась не столько конкретная система социально-экономических и политических отношений, сколько само состояние общества, связанное с приоритетом общих целей, идеалов, ценностей. Немецкий социализм (в трактовке Шпенглера – «прусский социализм») являлся не одной из возможных национальных моделей такого общественного устройства, а присущей именно немцам глубинной чертой национального характера. Развивая эти идеи, Э. Юнгер предложил теории «нового национализма» расистского толка и «тотальной мобилизации» – как особого состояния общества, позволяющего добиться растворения личности в общем движении нации. Известный юрист К. Шмитт разрабатывал теоретическое обоснование «подлинного демократического государства» как основанного на народном духе и прямой воле народа-суверена в отличие от диктатуры политического меньшинства в условиях либерального парламентаризма. Впоследствии Шмитт широко использовал для обозначения такого рода государственности термин, предложенный итальянскими фашистами, – «тоталитарное государство». Идеи «национального социализма», корпоративного государства, национальной солидарности, народной демократии стали базовыми и для концептуальной работы известного фелькишского теоретика Меллера ван ден Брука «Третий рейх», вышедшей в свет в 1923 г. Ее автор предсказывал рождение Третьего рейха немецкого народа в результате национальной революции.

Идеи консервативной революции создали духовную среду для многочисленных правоэкстремистских движений. Их ядром являлись добровольческие корпуса ветеранов войны («фрайкоры»), традиционные для Германии «юношеские союзы», фелькишские и антисемитские организации. Таким образом в Германии начинался процесс образования раннего фашистского движения со свойственными ему политическим радикализмом, воинственностью, бунтарством, преобладанием негативных, разрушительных целей. Особенностью раннего фашистского движения в Германии являлась значительная роль общенациональной консолидирующей идеологии и меньшее, по сравнению с аналогическими движениями в других странах, влияние корпоративной и анархо-синдикалистской идеологии, минимальная роль социального католицизма. Особую специфику имела лидирующая организация подобного толка – национал-социалистическая партия Гитлера.

Быстрый рост влияния национал-социалистов и специфика их идейно-политической ориентации первоначально были связаны с внешним влиянием на партию. Во-первых, это движение пользовалась щедрой поддержкой, в том числе финансовой, промышленных магнатов. Эта связь не была необычной. Еще в 1920 г., после провала капповского путча, правые политические круги начали работу по консолидации националистических массовых организаций, способных противостоять влиянию идей «еврейского социализма» (марксизма) в среде рабочего класса. По поручению Г. Стиннеса к этой деятельности присоединился «Союз политического обновления» Эдуарда Штадлера, объединивший сторонников идей солидаризма, отколовшихся от партии Центр. В отличие от католиков, движение Штадлера развивало солидаристские идеи надклассовой общности и корпоративизма в остром националистическом ключе, сочетая биологическую трактовку понятия «народ» с идеями «немецкого социализма», или национал-социализма. Одной из таких организаций, попавших в поле зрения Штадлера, была Немецкая рабочая партия (ДАП), образованная в январе 1919 г. под руководством слесаря мюнхенских железнодорожных мастерских Антона Дрекслера и возглавленная затем отставным ефрейтором А. Гитлером. Она рассматривалась как важный канал для распространения идей «немецкого социализма» в Баварии, регионе с сильными сепаратистскими тенденциями и специфической политической культурой. Вскоре ДАП была переименована в Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП), началась разработка программных установок партии в духе идеологии «национальной революции» и радикального солидаризма.

В первый период своего существования НСДАП представляла собой немногочисленную и малозначительную даже по масштабам Мюнхена группу. Однако ее судьба коренным образом изменилась в 1920 г., когда у партии появились могущественные покровители из «Германского ордена». Эта полулегальная оккультная организация пестовала идеи духовного обновления человечества на основе расовой иерархии с преодолением ограниченности человеческого разума через приобщение к высшим мистическим истокам жизни. Пропаганда оккультных идей Ордена нашла благодатною почву в духовно надломленном немецком обществе. Очень быстро она приобрела и явный политический характер – расовые идеи оказались весьма созвучны теории национальной революции. Но «Германский орден» обладал уникальной особенностью политического стиля. Особое внимание было обращено к мистическим, оккультным аспектам пропаганды. Ставка делалась именно на иррациональные аспекты политического поведения человека. Приоритетное значение придавалось и поиску мессии – «человека среди людей», прошедшего через земные испытания, способного «узреть свой апостольский долг» и уничтожить препятствия на «духовном пути Земли».

В 1920 г. члены «Общества Туле» (духовного центра «Германского ордена») Дитрих Эккарт и Альфред Розенберг начали патронировать ДАП. Их привлекла фигура лидера партии – Адольфа Гитлера. Он идеально подходил для роли мессии. Судьба Гитлера была одной из сотен тысяч судеб неприкаянных, разочаровавшихся людей, не нашедших себя в быстро меняющемся, жестоком мире. Основы его психологического строя еще в юности сформировали напряженная, подавляющая атмосфера в семье, острый конфликт с отцом, годы, проведенные после смерти матери в одиночестве и нищете в огромной и чужой Вене. Внутренняя духовная жизнь молодого Гитлера определялась постоянным конфликтом между огромным самомнением, честолюбивыми надеждами и полной разочарований реальностью. Ненависть и презрение к окружающему миру, вера в некий потаенный, глубинный смысл бытия, доступный лишь избранным, подсознательное стремление компенсировать неуверенность в себе жестким, властным, пренебрежительным отношением к людям определяли его поступки и взгляды. Восторженно восприняв, подобно многим современникам, мировую войну, обретя в окопах чувство собственной значимости, Гитлер отнесся к поражению Германии как к личному унижению и трагедии. Стремительный приход в политику и взлет к вершинам власти еще больше укрепили его веру в свою уникальность, тайное предназначение, великую миссию. Неудавшийся художник и архитектор, он видел себя творцом новой партии, нового государства, нового мирового порядка. Именно эти качества, а также склонность к мистической экзальтации и соответствующая способность к особого рода ораторскому искусству сделали Гитлера привлекательной фигурой для тайных покровителей ДАП.

В кратчайшие сроки партия Гитлера преобразилась. Под влиянием представителей «Туле» идеи национального социализма в идеологической доктрине партии соединились с мистическими, оккультными мотивами. Эмблема «Туле» – свастика, являющаяся древним мистическим символом вечного движения солнца, – стала официальной эмблемой партии, обозначающей соединение арийских мистических традиций с героикой древнегерманских Нибелунгов. На основе рунических знаков была разработана система других партийных символов, введены штандарт партии, флаг имперских цветов, особые ритуалы (в том числе салют поднятой вверх рукой, массовые факельные шествия). Все это создавало совершенно необычный имидж партии, привлекало даже искушенных в политике людей. Покровители НСДАП помогли партии приобрести собственную газету – «Фелькишер беобахтер». С 1921 г. под руководством капитана Эрнста Рема, отвечавшего за связь баварского правительства с фрайкорами, начали создаваться штурмовые отряды (СА) – военизированные формирования НСДАП. Но главным оружием нацистов считался личный гений Гитлера. С 1921 г. он становится фюрером партии – диктатором с неограниченными полномочиями.

Рурский кризис 1923 г. стал сигналом к активным действиям противников республиканского строя. В окружении Гуго Стиннеса родился весьма изощренный план прихода к власти и ликвидации Веймарской республики. НСДАП в нем отводилась важная роль. Нацисты должны были организовать в Баварии «широкое патриотическое движение», возглавляемое авторитетными людьми, подобными генералу Людендорфу. Канцлер Куно, следуя «пожеланиям народа», был готов передать всю полноту власти армии. Однако летом 1923 г. Рейхстаг принимает решение о формировании правительства «большой коалиции» (от СДПГ до ННП). Его возглавил Густав Штреземан, лидер ННП и один из талантливейших политиков послевоенной Германии. Не будучи апологетом веймарской демократии, Штреземан все же полагал, что «политика катастрофы» способна вызвать новый глобальный конфликт с Антантой и привести страну к гибели. Кроме того, Штреземан представлял тех немногих лидеров правого лагеря, которые сумели понять подлинную природу «консервативной революции», выходящей за рамки обычной политической идеологии, увидеть в ней контуры особого экстремистского движения, в рамках которого грань «левого» и «правого» уже теряла смысл.

Важной причиной консолидации центристских сил в период рурского кризиса стала активизация левого крыла консервативно-революционного движения – национал-большевистского. Его сторонники ратовали за соединение идей немецкой национальной революции с опытом государственного строительства Советской России. Российский большевизм они рассматривали не как продолжение марксистской традиции, а в качестве национальной идеологии русского народа, обладающей жесткой антикапиталистической и антилиберальной направленностью. Идеи национал-большевизма были популярны среди членов многих фрайкоров, в том числе таких крупных, как «Союз Оберланд», «Вервольф», «Викинг». В 1920–1921 гг. национал-большевизм стал распространяться и среди коммунистов. Руководство КПГ в целом пресекало подобные тенденции, что вызвало раскол партии. В составе альтернативной Коммунистической рабочей партии Германии оказалось до 40 % бывших членов КПГ. В начале 1923 г. неожиданный шаг сделало руководство Коминтерна. В ходе заседания Исполкома, посвященного памяти расстрелянного французами в Руре немецкого националиста Шлагетера, К. Радек недвусмысленно заявил о поддержке Коминтерном борьбы немецких националистов против международного капитала. Сенсационная речь Радека вызвала всплеск контактов КПГ и НСДАП, включая проведение совместных собраний, обоюдные выступления в партийной прессе. Лишь к концу года в руководстве КПГ возобладала линия на свертывание сотрудничества с националистами. В то же время в рядах самой КПГ активность по-прежнему проявляли наиболее радикальные элементы. Несмотря на официально принятую тактику «накапливания сил», коммунисты поддерживали любые антиправительственные выступления пролетариата. Пиком их стало рабочее восстание в Гамбурге в октябре 1923 г. под руководством молодого лидера коммунистов Э. Тельмана. Под патронажем КПГ в стране создавались многочисленные отряды Красной гвардии (только в Руре они насчитывали более 100 тыс. чел.).

В условиях эскалации политического насилия и угрозы (даже призрачной!) консолидации экстремистских движений правительство Штреземана поставило своей целью объединить либерально-демократические и право-республиканские силы для защиты конституционного строя. Для обеспечения порядка армии были переданы чрезвычайные полномочия. Руководство Рейхсвера приняло решение выступить на стороне правительства, а не против него. Группировке Стиннеса пришлось отказаться от первоначального плана. События вышли из-под контроля лишь в Баварии, где лидеры НСДАП все же решились на открытое выступление. 8 ноября 1923 г. нацисты, взяв в заложники посетителей пивного зала (отсюда и название путча – «пивной»), выдвинули требование роспуска баварского земельного правительства и провозглашения «национальной революции». Однако шествие нацистов по улицам Мюнхена на следующий день было разогнано полицией. Лидеры партии оказались на скамье подсудимых и были осуждены на незначительные сроки заключения. Сам судебный процесс был превращен Гитлером в пропагандистский спектакль. Несмотря на неудачный итог, именно «пивной путч» превратил НСДАП в политическую силу общегерманского масштаба.

Период стабилизации

Подавление лево – и праворадикальных выступлений в 1923 г. стало прологом к политической стабилизации в Германии. Однако ее глубинные причины заключались в достижении компромисса между ведущими группировками промышленно-финансового капитала, вызванного коренным изменением взаимоотношений Германии с ведущими странами Запада. Символом выхода Германии из дипломатической изоляции стали решения Локарнской конференции 1925 г. Штреземану, возглавлявшему немецкую делегацию в Локарно, удалось найти приемлемую формулу для конструктивного диалога по проблеме границ в послевоенной Европе. Пойдя на признание незыблемости новых границ с Францией, Германия оставляла за собой право на пересмотр восточных границ – в рамках правового процесса, под международным контролем и арбитражем. При всей непопулярности этого решения среди немецких националистов, именно Локарнская конференция косвенно признала несовершенство Версальской системы и необходимость «умиротворения», правовой реабилитации стран, пострадавших от неравноправных мирных договоров. Следуя локарнскому курсу, Германия в 1926 г. вступила в Лигу наций. В то же время германская дипломатия весьма осторожно относилась к пан-европейским проектам, популярным среди европейской политической элиты во второй половине 20-х гг. При нормализации отношений с Западом были сделаны большие усилия по улучшению отношений Германии с ее восточными соседями – СССР и Польшей. Ключевую роль для этого играли теснейшие связи Рейхсвера с Красной Армией. Не ставя своей целью заключение формального военно-политического союза, способного вызвать большую тревогу у западных политиков, руководство Веймарской республики эффективно использовало эти контакты для подготовки армейских кадров и освоения новой военной техники в обход условий Версальского договора.

Для нормализации экономического развития Германии основную роль сыграли позитивные отношения с деловыми кругами Великобритании, США и Франции. По плану комиссии экспертов под руководством Ч. Дауэса, представленному в 1924 г., создавался контрольный механизм для проведения стабилизационных мероприятий в финансовой системе Германии. Германии предоставлялись гарантии международного займа (800 млн марок), что по сути давало сигнал для начала широкой инвестиционной деятельности в стране иностранного капитала. При этом четко определялись источники репарационных выплат – преимущественно высокие косвенные налоги на предметы широкого потребления и, в значительно меньшей степени, прибыли железных дорог и промышленности. Таким образом, внешние займы образовывали стабилизационный фонд строго целевого предназначения. Сумма ежегодных репарационных выплат значительно снижалась. Страны Антанты гарантировали Германии устойчивость валюты вплоть до окончания репарационных платежей в случае колебания валютного курса.

Всего за период с 1924 по 1930 г. Германия получила 63 млрд золотых марок. Основная часть кредитов была использована для структурной перестройки экономики, развития наукоемких отраслей, энергетики, сети коммуникаций. Кредиты составили примерно 2/3 основного капитала немецких предприятий. Происходило интенсивное сращивание германского и американского, английского капитала, создавались совместные компании и банковские объединения. Германский капитал участвовал в конце 20-х гг. в 200 из 300 международных монополий. Концерны Круппа, Хенкеля, Дорнье, Юнкерса возобновляли запрещенное Версальским договором производство в своих филиалах на территории других стран, в том числе СССР. Значительно вырос уровень концентрации промышленного производства. Ключевые позиции в германской индустрии заняли химический концерн «И. Г. Фарбениндустри», электротехнические концерны АЭГ и «Сименс», «Стальной трест» – наследник концерна Стинесса, шесть рурских металлургических концернов. Уже к 1926 г. в Германии начинается уверенный экономический подъем. В 1929 г. уровень производства достиг 117 % по сравнению с 1913 г. По основным промышленным показателям Германия вышла на второе-третье место в мире.

Однако экономическая стабилизация имела и оборотную сторону. Страна оказалась в состоянии сильной финансовой зависимости, наметился явный перекос в сторону отраслей, выпускающих средства производства. Рынок потребительских товаров оставался ненасыщенным. Сложной была и социальная ситуация. Уровень налогообложения в Германии в середине 20-х гг. был наиболее высоким в Европе (26 % от общего дохода населения). Заработная плата составляла 60–70 % от довоенного уровня. Даже в период экономического подъема немецкие рабочие получали заработную плату на 20 % меньше, чем французские, и на 40 % меньше, чем английские. При этом рабочий день на германских предприятиях был вновь увеличен до 10–12 часов. Высокой оставалась и безработица, колеблющаяся от 3,5 до 19 млн чел.

Трудности социально-экономического развития отчасти компенсировались оптимизмом, охватившим страну. Германия впервые в полной мере вдохнула политическую свободу. Веймарская республика стала символом расцвета культуры, раскрепощенного искусства. В течение нескольких лет Германия не знала ни серьезных рабочих забастовок, ни правительственных кризисов. По результатам выборов 1924 г. лидирующие позиции в рейхстаге заняли центристские партии. Радикальные партии КПГ и НСДАП также образовали свои фракции (соответственно 45 и 14 мест), сделав ставку на парламентские формы деятельности, отказавшись от экстремистских действий. Находившиеся во второй половине 20-х гг. поочередно у власти правительственные кабинеты, возглавлявшиеся В. Марксом из партии Центра и беспартийным политиком Г. Лютером, оставались «малозаметны» в политической жизни, что являлось важнейшим свидетельством общей стабилизации в стране. Однако видимость национального единения скрывала симптомы грядущего кризиса. Неравномерное развитие социально-экономической сферы, сохранение неравноправного положения Германии на международной арене, неприятие новых демократических ценностей многими социальными группами немецкого общества накапливали взрывоопасный социальный материал.

Тревожным сигналом для правящей элиты Веймарской республики стал ход президентских выборов 1925 г., когда фельдмаршал Гинденбург одержал победу благодаря громкой националистической пропагандистской кампании. В 1928 г., после ряда решительных выступлений Гинденбурга за изменение экономического курса в пользу юнкеров и военно-промышленного сектора, последовал первый за долгое время правительственный кризис. Итоги внеочередных выборов в Рейхстаг показали быстрый рост электората наиболее радикальных партий. КПГ сумела увеличить свою фракцию с 14 до 45 депутатов. 73 мандата получила НННП. Ее новый лидер Альфред Гугенберг, хозяин огромного издательско-журналистского концерна, начал шумную кампанию по сплочению «всех здоровых сил общества». Небольшую фракцию (12 мест) сохранила и НСДАП. Для обеспечения стабильности правительства центристские партии были вынуждены вернуться к модели «большой коалиции», объединившей СДПГ, Центр, НДП и ННП. Новый кабинет возглавил социал-демократ Г. Мюллер.

Германия в годы мирового кризиса. Приход нацистов к власти

Начавшийся в 1929 г. мировой экономический кризис выявил всю относительность политической и экономической стабилизации в Германии. За три года кризиса падение промышленного производства составило 58 %. Практически прекратилось строительство. Оборот ремесленного производства сократился с 20 млрд марок в 1928 г. до 10,9 млрд марок в 1932 г., оборот мелкой торговли – с 36,3 млрд марок до 23 млрд марок. В 2,5 раза уменьшилась внешняя торговля Германии. В тяжелом положении оказался аграрный сектор, в особенности мелкие крестьянские хозяйства, не получавшие правительственных дотаций. Совершенно непосильным бременем для государственного бюджета становилась выплата репараций. Принятие в 1929 г. на Гаагской международной конференции «плана Юнга» – о сокращении общей суммы репарационных выплат до 113,9 млрд марок и снижении суммы ежегодных выплат, не меняло ситуацию. Лишь в 1932 г., когда Германия оказалась на пороге финансового краха, репарации были сокращены до 3 млрд марок со сроком выплаты в 15 лет. За годы кризиса обострились социальные проблемы, резко возросла безработица. К началу 1933 г. численность безработных приближалась к 9 млн чел. Небольшие пособия по безработице получали лишь 20 % из них. Особенно высока была безработица среди ремесленников, служащих, торговцев, лиц свободных профессий. Бедственным было и положение работающих. Общий фонд заработной платы сократился почти вдвое. При официальном прожиточном минимуме в 39 марок средняя зарплата рабочих в 1932 г. составляла 21,7 марки. В немецком обществе начался рост социального пессимизма, отчаяния. Ежегодно примерно 20 тыс. чел. кончали жизнь самоубийством. Нарастал и политический кризис.

Правительство Г. Брюнинга, образованное в марте 1930 г., взяло курс на жесткую антикризисную политику, сокращение социальных программ, увеличение прямых и косвенных налогов, поддержку наиболее рентабельных предприятий и отраслей, проведение дефляционной политики. Правительство осуществляло финансовое «оздоровление» банковской системы, в результате чего контрольные пакеты акций многих крупнейших банков и компаний оказались в государственной собственности. Под централизованный контроль была взята сфера ценообразования и уровень заработной платы. При определенной эффективности правительственного курса эти жесткие меры вызвали разногласия в «большой коалиции». Сам Брюнинг, представляя партию Центра и не имея прочной опоры в парламенте, пытался действовать на основе чрезвычайных президентских указов, в обход обычной парламентской практики. Жестко подавлялись любые антиправительственные выступления. В сентябре 1930 г. Брюнинг убедил президента Гинденбурга досрочно распустить парламент. Однако результаты новых выборов оказались неожиданными. Центристские партии, которые потенциально могли стать опорой для правительства, не смогли улучшить свои позиции. Но и прежний лидер правого лагеря – НННП лишилась значительной части своего электората. Вторую но численности фракцию после социал-демократов образовала НСДАП (107 мандатов), получившая голоса 6,4 млн немцев.

В 1930 г. нацистская партия разительно отличалась от той небольшой, аморфной, экстремистской партии, которая предприняла «пивной путч». Предшествовавшие годы Гитлер использовал для консолидации своего движения. Еще находясь в тюремном заключении в Ландберге, Гитлер написал книгу «Майн кампф» («Моя борьба»). В ней фюрер изложил свое видение основ национал-социализма. Доктрина нацизма была ориентирована на создание Третьего Рейха – тысячелетнего государства арийской расы. Расовая иерархия, в которой немцы занимали господствующее положение, должна была стать основой нового мирового порядка. Борьба за мировое господство рассматривалась Гитлером не как прагматичная экспансия в экономических и политических целях, а как тотальная война, горнило, в котором немецкая нация очистится от скверны и вернет свое право высшей расы. Концепция национал-социализма оказалась тесно связана с оккультной риторикой, она рассматривалась апологетами как высшее знание мистического происхождения. Наряду с обычными для фашистских движений идеями сословно-корпоративной системы, преобладающей роли государства в экономической жизни, однопартийной системы, национал-социализм обосновывал особый морально-этический и эстетический кодекс, культ силы, борьбы, крови как выражения подлинно здоровой человеческой сущности. Мистическая и фанатичная вера в идеалы национал-социализма, слепое подчинение воле фюрера, готовность к личному самопожертвованию рассматривались Гитлером как естественная норма внутрипартийной жизни.

Наряду с оформлением идеологической доктрины в середине 20-х гг. Гитлер провел организационную перестройку партии. НСДАП стала государством в государстве, прообразом будущего Третьего Рейха. Штурмовые отряды СА и личная гвардия фюрера СС создавались как ядро новой армии и системы государственной безопасности. Были созданы партийный суд, политические отделы, дублирующие важнейшие государственные ведомства, система дочерних общественных организаций (для молодежи, женщин, интеллигенции) и профессиональных корпоративных союзов. С 1928 г. в НСДАП была введена территориальная организация. Вся страна и регионы Чехословакии, Австрии, Бельгии, Польши с компактно проживающим немецким населением были разделены на гау с последующим делением вплоть до уличных и квартальных блоков. В рамках этой структуры создавалась пирамидальная система фюрерства. Осмыслив опыт «пивного путча», Гитлер избрал и новую стратегию прихода партии к власти. Он сделал ставку на легальные формы деятельности в рамках парламентской демократии. «Перестрелять противников быстрее, чем победить их на выборах, зато гарантией нашей власти станет их же конституция», – утверждал он.

Выборы 1930 г. усилили и позиции левых партий. Их электорат увеличился на один миллион голосов. Но если фракция СДПГ сократилась со 153 до 143 депутатов, то коммунисты получили 77 мест вместо прежних 54. Успех коммунистической партии во многом объяснялся ее новым курсом, получившим название «курса Шерингера». По-прежнему выступая против НСДАП, коммунисты в то же время присоединились к резкой критике версальского наследия, во многом повторяя программные установки национал-революционеров. В состав КПГ в эти месяцы влились многочисленные группы национал-большевиков, фрайкоровцев, левых нацистов, представителей молодежных националистических группировок. Активизация леворадикального движения значительно обеспокоила правительственные и предпринимательские круги. Становилось очевидным, что в стране образуется два политических полюса, от которых зависит не только сохранение или уничтожение республиканского строя, но и сама судьба Германии. Изменение имиджа НСДАП делало ее более привлекательным партнером. С осени 1931 г. крупнейшие организации промышленников Германии начинают все более решительно требовать прихода Гитлера к власти. Но Гинденбург весьма негативно отнесся к появлению среди политической элиты нового харизматического лидера. Предстояли президентские выборы, которые могли оказать решающее влияние на дальнейшее развитие ситуации.

Фаворитами на президентских выборах 1932 г. стали политики радикальной ориентации. Первый тур 13 марта принес успех националисту Гинденбургу (49,6 %), нацисту Гитлеру (30,1 %) и коммунисту Тельману (13,2 %). Во втором туре 10 апреля победу с 53 % голосов одержал Гинденбург. Гитлер и Тельман получили соответственно 36,8 % и 10,2 %. Используя этот благоприятный момент, Брюнинг предпринял решительное наступление на позиции оппозиционных партий. Самой громкой акцией стал запрет нацистских штурмовых отрядов СА, численность которых приближалась к 500 тыс. чел. Однако этот шаг вызвал недовольство самых широких политических кругов, рассматривавших СА как единственный противовес многочисленным военизированным формированиям левых партий. Развязка наступила в мае 1932 г. с отставкой кабинета Брюнинга и приходом на этот пост Франца фон Папена. Он являлся членом партии Центра, хотя за согласие возглавить правительство был исключен из ее рядов. Теневой «сильной» фигурой нового кабинета стал министр обороны генерал К. Шлейхер, осуществлявший ранее контакты между руководством Рейхсвера и государства. Шлейхер также негативно относился к возможности прихода нацистов к власти, но полагал, что Германия не может выйти из кризиса без кардинальной перестройки конституционного механизма. В надежде на повторный после президентских выборов успех канцлер добился от Гинденбурга роспуска Рейхстага. Выборы в июле 1932 г. показали те же тенденции, которые проявились двумя годами ранее. Продолжилось уменьшение представительства СДПГ (с 143 до 133 мест), НННП (с 41 до 37), НДП (с 25 до 20), ННП (с 31 до 23). Несколько улучшились позиции партии Центра (с 68 до 75) и КПГ (с 77 до 89). Триумф на выборах одержала НСДАП, получившая голоса 13,8 млн. избирателей и впервые создавшая наибольшую фракцию Рейхстага – 230 депутатов.

Успех нацистов поставил правительство в сложное положение. Переговоры Шлейхера с Гитлером о возможности создания коалиционного кабинета не дали результата. Лидер НСДАП не желал связывать себя какими-либо обязательствами и рвался к единоличной власти. Используя свое преобладание в Рейхстаге и вступив в тактический блок с коммунистами, нацисты инициировали вынесение вотума недоверия правительству фон Папена. Новые выборы 6 ноября 1932 г. показали дальнейшее усиление коммунистической партии за счет электората социал-демократов (КПГ получила 100 мандатов, СДПГ – 121). Некоторой неожиданностью стал переход части избирателей НСДАП на сторону НННП, получившей 51 место. У нацистов осталось 196 мандатов. Эта статистика выборов показывает, сколь аморфным оставался электорат праворадикальных партий, сколь сильным было влияние среди него политических эмоций, ситуативных симпатий. В то же время результаты выборов 1932 г. не давали оснований говорить о начале некоего кризиса НСДАП. Нацистская партия завоевала устойчивую репутацию лидера и пользовалась полным доверием миллионов немцев. Причиной такого успеха стало не только тактически правильное построение избирательных кампаний и особый политический стиль пропаганды нацистов. НСДАП сумела к началу 30-х гг. разработать уникальную идеологическую программу, сочетавшую два несовместимых на первый взгляд компонента. С одной стороны, в ней чрезвычайно ярко и агрессивно отразились ключевые идеи консервативно-революционного движения, способные заворожить и увлечь маргинальную массу. Но одновременно руководство НСДАП демонстрировало вполне конструктивную и прагматичную позицию, выступая в защиту интересов каждой из социально значимых групп немецкого общества. В электорате НСДАП находились предприниматели и рабочие, крестьяне и ремесленники, чиновники и военные, интеллигенты и молодежь – немалое число людей, остро враждебных к окружающему обществу, но не обладавших деформированной маргинальной психикой, стремящихся к сохранению и укреплению собственного социального статуса. Особенно показательна популярность нацистов среди квалифицированных рабочих – в рядах нацисткой партии их было 28 %, тогда как в КПГ лишь 11 %. Была ли пропаганда НСДАП реальной программой общественных преобразований или только социальной демагогией, могло показать только будущее. Пока же Гитлер представлялся большинству немцев единственным жестким и серьезным политиком, способным восстановить порядок внутри страны и ее суверенитет на мировой арене.

Агония режима Веймарской республики проходила в последние два месяца 1932 г. После формирования нового состава Рейхстага президент предоставил полномочия канцлера Шлейхеру. Этот кабинет не имел шансов на доверие парламента. Последняя попытка Шлейхера перехватить инициативу у нацистов была связана с его планом внутреннего раскола НСДАП и привлечения в правительственную коалицию левого крыла национал-социалистического движения под руководством Г. Штрессера, а также разнообразных национал-революционных группировок. Попытка эта не увенчалась успехом, равно как и предложение роспуска КПГ и НСДАП. В ситуации нарастающего правительственного кризиса 30 января 1933 г. президент Гинденбург предложил Гитлеру пост рейхсканцлера. До полного установления нацистской диктатуры оставалось еще более года, но судьба Германии была практически решена.

§ 3. Третий Рейх

Консолидация нацистского режима

Придя к власти, Гитлер начал методично трансформировать республиканский строй в тоталитарную диктатуру. Провокационный поджог Рейхстага 27 февраля 1933 г., в котором был обвинен психически неуравновешенный голландский коммунист Ван дер Люббе, дал повод к развязыванию шумной антикоммунистической кампании. На ее фоне нацисты готовили новые парламентские выборы, которые должны были предоставить НСДАП квалифицированное большинство в 2/3 в Рейхстаге, необходимое для конституционных преобразований. Выборы состоялись 5 марта, и нацисты действительно смогли существенно увеличить свою фракцию – до 288 мест. Однако их основные оппоненты – социал-демократы – получили 120 мандатов, коммунисты – 81, центристские группировки – 74. Таким образом, квалифицированное большинство НСДАП могла обеспечить лишь в блоке с НННП (52 мандата). Не желая вступать в формальную коалицию, Гитлер сделал неожиданный ход. Соглашение о консолидированном голосовании было достигнуто с лидерами фракции партии Центра, которые добивались гарантии прав католиков при новом политическом режиме. Голосов двух фракций, а также большинства националистов, охотно поддержавших Гитлера, хватило для проведения 24 марта 1933 г. в Рейхстаге закона о чрезвычайных полномочиях правительства. Фракции левых партий уже к этому времени были ослаблены начавшимися репрессиями.

В соответствии с законом «Об устранении бедственного положения народа и государства» от 24 марта 1933 г. правительство получало ограниченные законодательные права, в том числе по изданию законов, противоречащих Конституции (за исключением вопросов, касающихся Рейхстага и Рейхсрата). В тот же день был принят закон «О защите правительства национального возрождения от коварных посягательств», предполагающий уголовную ответственность за «грубое искажение действительности, суждения, способные причинить тяжелый ущерб благополучию империи». В соответствии с ним уже в марте была запрещена Коммунистическая партия Германии, спустя месяц распущены все профсоюзы. В июне вне закона оказалась СДПГ, а вскоре и другие партии объявили о «самороспуске». В июле 1933 г. был принят закон, окончательно запретивший существование любых политических организаций, кроме НСДАП. Исключительные функции нацистской партии в системе германского государства были закреплены законом от декабря 1933 г. «Об обеспечении единства партии и государства». В соответствии с этим законом рейхсканцлер как фюрер единственной законной партии получал право лично формировать состав Рейхстага и назначать высших должностных лиц.

Существенной перестройке подверглось имперское устройство. Уже весной 1933 г. ландтаги были отстранены от формирования земельных правительств. По закону от 7 апреля 1933 г. «О слиянии областей с империей» во главе земельной администрации начали ставиться штатгальтеры (наместники), как правило, из числа гауляйтеров НСДАП. По закону от 30 января 1934 г. ландтаги вообще ликвидировались, а штатгальтеры переподчинялись имперскому правительству. Спустя месяц был ликвидирован и Рейхсрат. Последним актом консолидации нового режима было сосредоточение в руках Гитлера полномочий рейхсканцлера, президента и главнокомандующего после смерти президента Гинденбурга 2 августа 1934 г. Принцип фюрерства был распространен на все государство. В Германии, при формальном сохранении Веймарской конституции, была создана тоталитарная диктатура.

В тот же период 1933–1934 гг. Гитлер предпринял и решительные шаги по консолидации собственной партии – уничтожению оппозиции внутри НСДАП. Существование так называемого «левого», или антигитлеровского, крыла НСДАП было связано с наследием национал-революционного движения. Возглавляемое братьями Грегором и Отто Штрассерами, «левое течение» оформилось в НСДАП после провала мюнхенского путча 1923 г. В отличие от Гитлера, Штрассеры стремились распространить идеи национал-социализма именно в рабочей среде. В то время, когда Гитлер находился в тюремном заключении, а затем восстанавливал в партии свое влияние, Грегор Штрассер сумел создать автономную в рамках НСДАП организацию «Рабочее содружество северо– и западногерманских гау». Программные установки «левого крыла» были ориентированы на возрождение традиций фелькишского социализма, идей немецких солидаристов и были близки к национал-большевизму. Штрассеры считали нецелесообразным распространение принципа фюрерства на все государственное устройство и создание тотальной диктатуры одной партии. Они призывали к объединению всех «здоровых сил общества» вне партийной зависимости, созданию государственного режима с избираемым президентом во главе и сословно-корпоративным представительным органом как основной властью. К этому добавлялась более жесткая позиция в отношении монополий и крупных землевладельцев, требование автаркии народного хозяйства, интенсивного обложения прибылей, широкой национализации промышленной собственности, борьбы против «желтых профсоюзов». В отличие от Гитлера, Штрассеры практически не уделяли внимания мистическим, оккультным элементам, в их программных установках не столь значительное место занимал антисемитизм. Сторонники Штрассеров отвергали биологическую агрессивность внешнеполитической концепции Гитлера. Рейх рассматривался ими как стержень Срединноевропейского союза с участием Франции и других стран. Популярной среди них была и идея революционной обороны в союзе с СССР против международного империализма.

Открытое противостояние Штрассеров и Гитлера началось уже с 1926 г. Гитлер добился ликвидации «Рабочего содружества», но вплоть до начала 30-х гг. Грегор Штрассер оставался человеком № 2 в партии. До определенного времени он был даже полезен фюреру, так как внес большой вклад в расширение социальной базы НСДАП, в установление контактов с финансовыми и правительственными кругами. Отто Штрасер с группой наиболее последовательных сторонников был вынужден выйти из партии уже в 1930 г. и образовать автономную партию «Боевое содружество революционных национал-социалистов». Спустя год на его основе было сформировано широкое движение национал-большевисткого толка «Черный фронт». Именно «Черный фронт» рассматривался Шлейхером в конце 1932 г. как один из основных партнеров в противоборстве с НСДАП. Однако сыграть сколько-нибудь заметную политическую роль организации О. Штрассера не удалось. После прихода нацистов к власти изменилось и положение сторонников Грегора Штрассера внутри НСДАП. Гитлер не мог терпеть столь опасного соперника. Во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 г. представители «левого течения» были уничтожены. Тогда же погибли и многие лидеры штурмовиков, в том числе их командир Эрнст Рем. В рядах СА была ликвидирована группировка, недовольная чрезмерным ужесточением принципа фюрерства и отходом Гитлера от «революционных принципов». К концу 1933 г. из СА было изгнано более 200 тыс. чел. Тем самым было закреплено монопольное господство Гитлера в НСДАП и положено начало созданию совершенно уникальной тоталитарной модели, значительно отличавшейся как от тоталитарной коммунистической системы в СССР, так и от фашистских режимов в Италии, Австрии, Испании, Португалии.

Правовая система Третьего Рейха

Формирование тоталитарной государственности в Германии было в целом завершено уже к 1934–1935 гг. Деятельность государственных институтов выходит за рамки управления, контроля и подавления, приобретает прямые социальные функции, вторгаясь в частную жизнь человека, разрушая независимое бытие личности. Однако речь шла не столько о создании некоего сверхцентрализованного полицейского государства, сколько об изменении самих основ отношений человека и государства, о формировании самобытной правовой доктрины, тесно связанной с постулатами национал-социалистической идеологии. В отличие от обычных авторитарных систем, человек представляется здесь не только в качестве объекта политической воли государства, но и как активное личностное начало. Отрицалась лишь индивидуальная природа личности, ее противопоставление обществу, присущее либеральной конституционно-правовой традиции. Личность рассматривалась как органическая, неотъемлемая часть социума, а ее правовой статус – как производный от статуса основного социально-правового субъекта – немецкого народа. В результате основой правового статуса человека становится его общественная лояльность, признание «интереса народа» (как реального и неделимого на интересы, групповые и частные) в качестве высшего собственного интереса. Личность не призывалась к отрешению от частных интересов, но должна была стремиться к объединению их с преобладающими общественными интересами.

Спецификой национал-социалистической доктрины по сравнению с другими фашистскими концепциями государственного строительства являлось сужение правового понятия «народ» до отдельной социальной группы, которая объявлялась высшим субъектом правоотношений и подлинным носителем властного суверенитета. В этой роли представлялась арийская раса как особый этно-культурный вид. Реальный правовой статус личности определялся уже не только степенью общественной лояльности, но и непосредственной принадлежностью человека к высшему носителю суверенитета, т. е. «расовой чистотой». При этом возникал определенный дуализм правовой доктрины, обосновывающей существование немецкого национального государства и, одновременно, создание арийского Рейха. Эта проблема была окончательно решена Нюрнбергским законодательством 1935 г. («Закон о гражданстве» и «Закон об охране немецкой крови и немецкой чести»), в соответствии с которым жители государства разделялись на категории «граждан» и «подданных». Вся полнота политических и социальных прав признавалась только за «гражданами» – лицами немецкой или немецко-родственной национальности («фольксдойче»). «Подданные» лишались политических прав и ограничивались в ряде гражданских прав. При этом правовой статус «граждан» имел определенную внутреннюю дифференциацию. Важным критерием полноты правового статуса, особенно в области политических прав, была степень расовой чистоты. Для лиц со смешанной расовой принадлежностью, в том числе с примесью еврейской крови, устанавливались разного рода промежуточные категории поражения в правах. К «расово чистым» гражданам предъявлялись дополнительные требования своим поведением постоянно доказывать свое желание и способность «верно служить германскому народу». Невыполнение этой обязанности могло послужить основанием для лишения гражданства или частичного поражения в правах.

Доктрина арийского народного государства стала основанием для глубокой трансформации всей правовой системы Германии. В 1937 г. основной свод германского права – Гражданское уложение 1896 г. – был заменен совокупностью отдельных законов, переработанных в соответствии с расовым законодательством. С 1939 г. началась подготовка нового кодекса гражданского права – «Народного уложения». Его лейтмотивом стала формула, определяющая суть национал-социалистического правосознания: «Право – это то, что полезно народу и рейху». Показательны с этой точки зрения те изменения, которые были внесены в область брачно-семейного права. Призванные обеспечить расовую чистоту немецкого общества, новые правила ограничивали даже свободу вступления в брак – для бракосочетания требовалась обязательная санкция специальных «судов здоровья».

В системе отраслей права разительно изменилось положение и роль уголовного права. Исходя из концепции единства фундаментальных интересов личности и общества, система уголовного права оказалась ориентирована прежде всего на установление ответственности за государственные преступления, а не за преступления против личности. Была расширена трактовка состава государственных преступлений – как с точки зрения правонарушений в области нового законодательства (например, расового), так и возможности превентивного наказания инакомыслия. При этом важнейшую роль стала играть правовая категория «враг народа», относящаяся к субъектам, не только совершившим те или иные преступные деяния против общественной безопасности и общественного блага, но и просто не разделяющим национал-социалистические («народные») убеждения, противопоставляющим свой частный интерес народному и т. п. Соответственно, «антинародный» образ мысли также становился достаточным составом преступления против государства. Ответственность за государственные преступления значительно ужесточалась. Так, например, преступления против членов НСДАП и должностных лиц государства карались смертной казнью или заключением на срок свыше 15 лет. С 1933 г. была введена новая форма смертной казни – через повешение.

В рамках новой редакции Гражданско-процессуального кодекса (1934 г.) и Уголовного кодекса (1935 г.) значительному упрощению подверглась система судопроизводства. Законодательству Рейха была придана обратная сила – наказанию подлежали и преступления, совершенные до принятия соответствующих законов. Слушание дел производилось по сокращенной процедуре. Ход слушаний приобретал подчеркнуто «непосредственный» характер, был ориентирован не на соблюдение принципов формальной законности, а на выяснение сути дела. Постановлением 1935 г. судьям предписывалось руководствоваться при рассмотрении дел принципами «национального правосознания» и идеями национал-социализма. В тех случаях, когда существующее законодательство не давало прямых предписаний, собственное правосознание судей рассматривалось как достаточное основание для вынесения решения суда. Институт адвокатуры был полностью огосударствлен, но при этом процедура судебной защиты оставалась обязательной. На суды возлагалась даже обязанность предварительного обоснования лицам, отказавшимся по бедности от уплаты предварительных судебных расходов, степени перспективности рассмотрения дела, возможности его положительного исхода. Сама судебная система существенной перестройке не подверглась, однако наряду с обычными судами с 1933 г. были введены специальные суды для рассмотрения антиправительственных преступлений. Такие суды состояли из трех членов партии, а их заседания шли без присутствия присяжных. Решение о направлении дела в обычный или специальный суд принималось прокурором. Сохранялась и система партийных судов, рассматривавших дела членов НСДАП. В 1936 г. для рассмотрения особо важных дел был учрежден Народный суд, состоявший из назначавшихся пожизненно судей, присяжных заседателей и советников. Характерно, что основная часть постановлений Народного суда не отличалась большой жесткостью. За время своего существования он приговорил 225 тыс. чел. в общей сложности к 600 тыс. годам заключения. Тогда же было вынесено и 5 тыс. смертных приговоров (правда, большинство из них пришлось уже на период войны).

Государственно-политическая структура нацистской Германии

Реализация идеи арийского народного государства привела к созданию в Германии принципиально новой властной структуры. Формально ее основой являлась система народовластия. Исходя из предполагавшегося единства личных и общенародных интересов, а также подчиненного значения групповых, корпоративных интересов механизмы представительной демократии сменились прямой плебисцитарной демократией (как наиболее точно отражающей единое мнение народа). Впрочем, в реальной политической практике Рейха проведение плебисцитов носило исключительный характер и осуществлялось достаточно редко. Так, например, в 1933 г. на плебисците решался вопрос о выходе из Лиги наций, в 1934 г. – о президентских полномочиях канцлера, в 1938 г. – о присоединении Австрии. Кроме того, предусматривалось, что на плебисцитарной основе должно проходить утверждение списка 2 тыс. кандидатов в состав Рейхстага, из которых фюрер отбирал 810 депутатов.

Реальный эпицентр властвования был сосредоточен в рамках диктаторского государственного механизма. Однако необходимо подчеркнуть, что в отличие от фашистских режимов для национал-социалистов сам принцип этатизма не имел самодовлеющего характера. Если фашисты рассматривали государство как тотальное сосредоточение народного духа, то нацисты видели в нем лишь формальную структуру. «Раса и личность – вот главные факторы нашего мировоззрения. Оно принципиально видит в государстве только средство к цели», – утверждал Гитлер в «Майн кампф». Этой целью и являлось воспитание новой личности, формирование нового социального и мирового порядка, отражающего расовую иерархию. Система государственного управления, создаваемая в нацистском Рейхе, была ориентирована не столько на регулирование тех или иных проблем существующего общества, сколько на решение стратегических задач национал-социалистического движения. Государство как система, объединяющая все частные и групповые интересы, должно было уступить первенство новому субъекту, сосредотачивающему волю народа (расы) на целенаправленное преобразование человека и общества. Таким субъектом властных отношений стала нацистская партия.

Положение тоталитарной партии в Рейхе принципиально отличалось от роли аналогичных партий в фашистских государственных системах. НСДАП приобрела полную монополию политической власти, подчинив другие вертикальные институты (армию, бюрократию) или вытеснив их (церковь). Непосредственный партийный контроль над всеми институтами государства был узаконен Указом от июля 1934 г. об обязательности решений заместителя фюрера по партии «в вопросах, связанных с подготовкой законопроектов во всех административных инстанциях империи». Заместителем фюрера по партии с 1933 г. являлся Рудольф Гесс (министр без портфеля в системе имперского управления). С 1941 г. эти полномочия были институализированы в особых правах Партийной канцелярии фюрера под руководством рейхсляйтера Мартина Бормана. Партийная канцелярия контролировала работу разветвленной сети отраслевых отделов НСДАП, руководители которых во многих случаях занимали соответствующие места и в системе имперских министерств (например, И. Геббельс, ставший во главе отдела пропаганды НСДАП и Министерства народного просвещения и пропаганды, Р.-В. Дарре, возглавлявший сельскохозяйственный отдел и министерство сельского хозяйства и продовольствия, А. Розенберг, возглавлявший отдел внешней политики и министерств оккупированных территорий).

Сама система государственного управления значительно унифицировалась. Сокращалось действие принципа коллегиальности, усиливалась вертикальная субординация. По Закону от 7 апреля 1933 г. все чиновники были объявлены единой корпорацией, членство в которой обусловливалось политической лояльностью. Занятие «почетных постов» было возможно только для лиц арийского происхождения. Закон о чиновничестве 1937 г. окончательно оформил полную публично-правовую ответственность государственных служащих лично перед фюрером. К концу 30-х гг. членство государственных служащих в НСДАП достигло 70 %. В рамках политики унификации также было ликвидировано федеративное устройство Германии и система местного самоуправления. Основой территориально-политического устройства стала внутренняя структура НСДАП – территориальное деление на 33 гау, 827 округов (крайс), 21 тыс. районов (ортсгруппен), свыше 260 тыс. партийных ячеек. Основным звеном являлась гау, как правило совпадавшая с военными и административными округами. Во главе администрации округа находился наместник – штатгальтер. Закон 1935 г. «Об имперских наместниках» определял штатгальтеров как «представителей имперского правительства», ответственных за «наблюдение за выполнением политических директив фюрера и рейхсканцлера». Штатгальтеры почти во всех случаях являлись и фюрерами-гауляйтерами областных партийных организаций. В их ведении оказывались практически все вопросы, кроме судебных, финансовых, а также назначения земельных чиновников, осуществляемого централизованно из Берлина. Гауляйтеры несли личную ответственность перед фюрером.

Личная роль фюрера в создававшейся государственной системе была исключительно велика. Уже после плебисцита 1934 г. фюрер сосредоточил в своих руках чрезвычайные полномочия. В дальнейшем система единоличной власти значительно укрепилась. Правовой статус Гитлера определялся сочетанием функций рейхсфюрера, рейхсканцлера и верховного главнокомандующего, что позволяло соединить высшее партийное, государственное и военное управление. Впоследствии для осуществления координации этих сфер при фюрере была также создана Коллегия трех уполномоченных, в состав которой вошли руководители партийной канцелярии (М. Борман), рейхсканцелярии (X. Ламмерс) и военной канцелярии (А. Йодль). Кроме того, вокруг фюрера формировались особые властные структуры, находящиеся вне партийной и государственной иерархии (Тайный кабинет по внешней политике, Совет министров по обороне). В соответствии с Указом от 28 августа 1939 г. все руководители высших государственных учреждений были признаны ответственными непосредственно перед фюрером. В 1942 г. постановление Рейхстага от 26 апреля окончательно закрепило исключительные полномочия фюрера как «вождя нации, верховного главнокомандующего, главы правительства и высшего обладателя правительственной властью, верховного судьи и фюрера Партии одновременно». Необходимо отметить, что собственно система вождизма является важнейшим элементом любой формы тоталитарной и авторитарной государственности. Но в условиях преобладания партийного принципа во властной иерархии она приобрела особое качество. Гитлер как лидер нации занимал свой пост уже не в силу личных харизматических качеств или формального государственно-правого статуса, а именно как руководитель партии. Его образ ассоциировался не с государством, а с партией. Помимо единоличной диктатуры вождя, создается всеохватывающая система фюрерства – пирамидальная иерархия политического руководства внутри партии (рейхсляйтеры – гауляйтеры – крейсляйтеры – ортсгруппенляйтеры – целенляйтеры – блокляйтеры).

Партийно-государственная структура Рейха дополнялась всеохватывающей идеологической системой. В период консолидации фашистских режимов идеологическая машина выполняет чрезвычайно важную политическую роль. Формируя особый комплекс упрощенных, но ярких стереотипов, понятий-символов («единая родина», «единая историческая судьба», «единый вождь народа»), она унифицировала мировосприятие, создавая «общие святыни» и воспитывая ненависть к «общим врагам». Это позволяет фашизму не только заручиться массовой поддержкой в период прихода к власти, но и укрепить свою социальную базу в дальнейшем. Однако другие фашистские режимы продемонстрировали определенную эволюцию идеологической доктрины. Тема борьбы постепенно сменялась в ней темой солидарности и единства народа, фигура борца – фигурой труженика, росло значение традиционных ценностей – религиозной веры, семейных устоев. Идеологическая машина Третьего Рейха была в этом отношении уникальной. Она ориентировалась не на освящение и укрепление созданной системы (немецкого суверенного государства), а на подчеркивание ее временного, ограниченного характера. Перед обществом ставилась высшая, великая цель (новый мировой расовый порядок), цель, которой должны быть подчинены все усилия в экономической, политической, социальной, внешнеполитической сферах. Причем понимание высшей цели проецировалось и на представление об отдельном человеке. Главной задачей системы провозглашалось воспитание «новой личности» с особой социальной этикой и моралью, личности, жизнь которой всецело подчинена великим принципам, служению высшей истине. Именно это духовное строительство и должно было стать магистральной линией развития национал-социалистического «нового порядка».

Ожесточенная борьба за умы и сердца людей превращала национал-социализм в непримиримого противника любых иных идейно-политических концепций. Борьба за монополию духовного влияния становилась для нацизма жизненно важной. Либеральные ценности вызывали презрение нацистов как ослабляющие, разрушающие человеческую личность, растлевающие ее или уводящие в ложный мир фальшивых добродетелей. Столь же несовместимым оказался нацизм и с христианским мировоззрением. В отличие от очевидного тяготения итальянского, австрийского, испано-португалького фашизма к солидаристским идеям, выдвигавшимся Римско-католической церковью в начале XX в., национал-социалистическая партия никогда не испытывала влияния католицизма. После прихода к власти руководство НСДАП согласилось из тактических соображений на сотрудничество с Церковью. 20 июля 1933 г. был заключен конкордат с Ватиканом, гарантирующим, с одной стороны, неприкосновенность католической веры и прав католиков при новом режиме и верность католического клира интересам Рейха и немецкого народа – с другой. Однако в дальнейшем христианские конфессии стали подвергаться все более жестким ограничениям. Протестантская евангелическая церковь была фактически подчинена государству. На базе лютеранского крыла немецкого протестантизма было сформировано реформаторское церковное движение «Немецкие христиане», выступающее за нацификацию церкви. Католические священники и прихожане становились объектом открытых репрессий. Непримиримое отношение нацистов к возможности клерикализации режима и их агрессивность в отношении христианства в конечном счете вынудило Ватикан пересмотреть позитивное отношение не только к национал-социализму, но и к фашизму вообще. Сами же нацисты отнюдь не были склонны отождествлять собственную идеологию с фашистской. Й. Геббельс красноречиво утверждал: «Фашизм ничем не похож на национал-социализм. В то время как последний идет корнями вовнутрь, фашизм есть только поверхностное явление». То же подчеркивал и Г. Гиммлер: «Фашизм и национал-социализм – это два глубоко различных явления… Абсолютно не может быть сравнения между ними, как между духовными, идеологическими движениями». Фашизм рассматривался нацистами как потенциальный партнер в противостоянии с либерально-демократической системой, но не более. Другое идейно-политическое движение авторитарного толка – большевизм – являлось для нацистов не менее ненавистным противником, чем католицизм. Это противостояние на первый взгляд диктовалось расхождением идейных доктрин, столь важных для функционирования тоталитарного механизма – непримиримым столкновением национализма и интернационализма, мистицизма и атеизма, надклассового солидаризма и пролетарской классовости. Но за борьбой идей скрывалась еще более важная причина несовместимости, связанная именно с генетической родственностью обеих систем. Ее точно охарактеризовал Ф. Хайек: «Национал-социализм и большевизм боролись за людей с определенным, схожим типом сознания и ненавидели друг друга, как ненавидят еретиков».

Итак, идеологическая функция нового государственного режима являлась жизненно важной для национал-социализма. Созданная в рамках государственного организма идеологическая машина уже не только декларировала стратегические ориентиры развития общества, но и сама превращалась в главный регулятор общественных отношений. На службу официальной пропаганде были поставлены новейшие достижения в области средств массовой информации, кинематограф, фундаментальная и прикладная наука, искусство, спорт, туризм, досуг. И. Геббельс, рейхсминистр народного просвещения и пропаганды, предвосхитил многие элементы современной теории воздействия на массовое сознание. Под его руководством была создана невиданная идеологическая система, превратившая идеи национал-социализма в целостный мировоззренческий, морально-этический комплекс, эффективная модель воспитания «нового человека», отвергающего ценности гуманизма и демократии, основы рационалистического мировосприятия. В известном смысле, и партия, и государство, и любые общественные организации являлись лишь частью общей идеологической системы. Создавая разветвленную сеть дочерних организаций, НСДАП становится действительно массовой и охватывает все слои населения. К 1945 г. только в рядах самой партии было уже 6 млн человек.

Особое значение придавалось партийной воспитательной работе с молодежью. В 1935 г. было осуществлено слияние НСДАП и организации «Гитлерюгенд», членство в которой стало обязательным для молодежи арийского происхождения от 10 до 18 лет. Ее возглавлял рейхсюгендфюрер Бальдур фон Ширах. «Гитлерюгенд» представлял собой разветвленную систему детских и молодежных организаций, включая младшие группы 10–14 лет для мальчиков («Дойче юнгфолк» – «Немецкая молодежь») и девочек («Юнгмедельбунде» – «Союз девочек»), старшие группы 14–18 лет (собственно «Гитлерюгенд» – «Гитлеровская молодежь» – для юношей и «Бунд дойчер медель» – «Союз немецких девушек»). Деятельность этих организаций носила исключительно разнопрофильный характер, хотя приоритетными являлись идеологическая и физическая подготовка. Те же цели ставились перед государственной системой образования. По достижении 18 лет юноши проходили службу в вермахте, девушки – обязательную трудовую повинность («сельхозгод» – работа на фермах, и «год домашнего хозяйства» – работа в городских семьях). Таким образом, все молодые немцы в возрасте 10–20 лет оказывались под контролем жестко централизованной идейно-политической системы, способной существенно повлиять на формирование физических, духовных, социальных качеств личности.

Еще одним примером сращивания властных и идеологических функций являлась деятельность репрессивного аппарата. Система государственного террора – органы полицейского контроля, политический следственный аппарат, концентрационные лагеря – выполняли в условиях фашистских режимов задачу «санации» общества, «очищения» его от нелояльных элементов. Террор должен был не только карать государственных преступников, но и изолировать политически активных членов общества, способных стать реальной оппозицией «народному режиму». Функции репрессивного аппарата в нацистском Рейхе оказались значительно шире. Эта система была ориентирована в первую очередь на решение воспитательных задач, тотальный контроль над общественным сознанием, всецело распространяемый и на лояльную часть общества. Основой ее стала «империя СС», возглавляемая Г. Гиммлером.

Из личной охраны Гитлера СС превратились в настоящее государство в государстве. Все высшее руководство НСДАП и Рейха являлось членами СС. Под эгидой Общего главного управления создавалась единая иерархия членства СС, включавшая несколько ярусов – «шар» (8 человек), «труппе» (3 шар), «штурме» (3 труппе), «штурмбанн» (3 штурме), «штандарте» (3–4 штурмбанн), «абшнит» (8 – 10 тыс. чел.), «группе» (несколько абшнит). Вся эта иерархия объединялась в так называемые «Общие отряды СС» – «Альгемейне». Общие отряды, наряду с «караульными отрядами» («Вахфербенде») и «отрядами для поручений» («Ферфюгунструппе») составляли войска СС. Эти подразделения выполняли не только силовые функции, но и были прообразом будущей армии Третьего Рейха.

Организационная система СС окончательно оформилась уже к концу 30-х гг. с созданием Имперского главного управления безопасности (РСХА) под руководством Р. Гейдриха (с 1942 г. Э. Кальтенбрунера). В состав РСХА вошли несколько управлений, в том числе тайная государственная полиция Гестапо (Г. Мюллер) и подразделения службы безопасности СД – служба внешней разведки СД-Аусланд (X. Йост, с 1941 г. – В. Шелленберг), контролирующая внутриполитические вопросы СД-Инланд (О. Олендорф), внутренняя секретная полиция ЗИПО/СД (В. Бест). Кроме того, в составе РСХА находилась и криминальная полиция КРИПО, а в качестве автономной структуры СС сохранялось Главное управление полиции порядка ОРПО. Каких-либо сфер жизни немецкого общества, недоступных влиянию СС, не существовало. Под эгидой СС с 1933 г. создавалась и система концентрационных лагерей. Концлагеря стали главным рычагом идейно-воспитательной работы СС. В отличие от «лагерей смерти» времен второй мировой войны, эта система была ориентирована не столько на «санацию» общества путем физической ликвидации «опасного социального материала», сколько на идеологическую «перековку» нелояльных граждан. Через концлагеря прошло более 1 млн немцев, большинство из которых были впоследствии освобождены и частично восстановлены в правах. Механизмы «перевоспитания» включали как кратковременное отбывание в лагерях трудовой повинности, так и длительный процесс идеологической обработки членов бывших оппозиционных партий и глубоко верующих католиков в специальных лагерях. Целью этой работы было признание человеком заслуг режима в решении насущных проблем немецкого народа и публичное свидетельствование своей лояльности. Исключительно большое значение приобретала и воспитательная деятельность СС в собственных рядах. Со временем Гиммлер рассчитывал превратить свою организацию в расовую элиту немецкой нации. Члены СС подвергались мощному идеологическому воздействию, включая мистические, оккультные ритуалы. Была создана автономная система обучения высших кадров СС – «школы Адольфа Гитлера», военные училища Наполас и рыцарские замки Орденсбурген. В СС проводилась тщательная демографическая политика, призванная создать генетически чистый тип арийца. Для немок, пожелавших иметь детей от членов СС, были открыты 12 специальных родильных домов.

Экономическое развитие Германии в годы нацистской диктатуры

После прихода к власти нацистское руководство оказалось перед необходимостью решения сложнейших задач, связанных с выводом германской экономики из состояния глубокой депрессии и одновременной активизацией социальной политики для обеспечения массовой опоры режима. Изначально обнаружился и определенный дуализм предлагавшихся методов решения этих проблем. Уже весной 1933 г. министерство труда, возглавляемое Ф. Зельде (бывшим лидером национал-революционной организации «Стальной шлем», влившейся в НСДАП), выдвинуло проект реорганизации хозяйственной системы на сословной основе. Подобная модель была апробирована к началу 30-х гг. итальянскими фашистами, активно поддерживалась идеологами австрофашизма, а также вызывала интерес со стороны Римско-католической церкви. Речь шла о формировании профессиональных сословий по отраслевому принципу, образующих единый организм, тело («корпо») и преодолевающих антагонистическое противостояние классов. Сословно-корпоративная система по своей сути не предполагала ликвидацию рыночных механизмов, хотя объективно и увеличивала общую централизацию экономических процессов. Политическое руководство Рейха не отвергло идею сословной организации экономики, но исходило из необходимости создания жесткой вертикальной системы регулирования, дающей возможность тотальной мобилизации всех ресурсов нации для решения фундаментальных целей национал-социалистического движения. Важнейшим принципом становилось установление полного партийного контроля над всей экономической системой страны.

Для координации процесса экономических реформ 15 июля 1933 г. был учрежден Генеральный совет немецкого хозяйства. В его состав вошли 12 представителей предпринимательских кругов – Г. Крупп, Ф. Тиссен, Г. Феглер, Ф. Флик и др., а также пять представителей Министерства имперского хозяйства. Под руководством Совета уже в 1933 г. была сформирована новая региональная структура германской экономики, включившая 18 хозяйственных округов. В каждой из них была образована Окружная хозяйственная палата, подчинявшаяся непосредственно Имперской хозяйственной палате. Также был создан особый Хозяйственный суд. В отличие от Министерства имперского хозяйства и Генерального Совета система хозяйственных палат строилась на основе принципа фюрерства и по сути превращалась в звено общей партийной иерархии. По «Закону о порядке национального труда» от 30 января 1934 г. принцип фюрерства был распространен и на уровень отдельных предприятий. Существовавшая ранее система производственных советов (фабзавкомов) ликвидировалась. Для каждого предприятия подготавливался производственный устав, регламентирующий трудовые отношения. Владелец предприятия становился его фюрером, несущим личную ответственность за хозяйственную деятельность перед фюрером нации. Из представителей рабочих и служащих создавался совет доверенных лиц с консультативными функциями. При возможных конфликтах между фюрером предприятия и доверенными лицами решение споров входило в компетенцию так называемых «попечителей труда», назначаемых Министерством имперского хозяйства. Вводя эту систему государственного арбитража, «Закон о порядке национального труда» запрещал какие-либо стачки и забастовки как форму борьбы за улучшение условий труда. Поскольку труд был объявлен социальной обязанностью, а договор трудового найма – публичным договором, то вне закона оказывались и любые независимые профессиональные организации рабочих. Их место занял единый Немецкий трудовой фронт (под руководством рейхсляйтера Р. Лея). В тесной связи с ним функционировало и Объединение германских союзов работодателей. Обе организации находились под непосредственным контролем НСДАП.

Закон «О подготовке органического построения народного хозяйства» от 27 февраля 1934 г. сформировал отраслевую корпоративную структуру германской экономики. Были созданы два основных подразделения – Организация промыслового хозяйства и Имперское сословие продовольствия. Первое из этих двух подразделений в свою очередь состояло из семи имперских хозяйственных групп: промышленности, энергетики, транспорта, торговли, ремесла, банков, страхового дела (впоследствии промышленная группа была разбита еще на 7 отраслевых подгрупп). Каждая из имперских хозяйственных групп делилась на более мелкие подразделения, соподчиненные одновременно и региональной системе окружных хозяйственных палат. Имперское сословие продовольствия обладало значительной автономией, будучи подчиненным Министерству сельского хозяйства и продовольствия (под руководством Р.-В. Дарре) и образуя собственную общественно-политическую организацию «Союз кормильцев рейха». Принцип фюрерства стал базовым для всей системы органического строения народного хозяйства.

С 1935 г. процесс экономического реформирования оказался тесно связан с разворачиванием программы подготовки к войне. На основе секретного Закона «Об имперской обороне» был учрежден Совет имперской обороны и особое ведомство – Управление генерального уполномоченного по военной экономике. В 1936 г. было создано ведомство по выполнению четырехлетнего плана мобилизации экономики Германии под руководством Г. Геринга. Оно обладало особыми полномочиями в области регулирования производства, распределения ресурсов, потребления. По отраслевому признаку формировались управления Генеральных уполномоченных по выполнению четырехлетнего плана. Окончательную форму мобилизационная структура германской экономики приобрела уже в годы войны с образованием имперского Министерства вооружения и боеприпасов под руководством Ф. Тодта, обладающего правом формирования новых промышленных объединений по профилю своей деятельности (отраслевых и региональных рингов).

Проведя крупномасштабную организационную перестройку народного хозяйства нацистское руководство добилось беспрецедентной централизации и усиления регулирующих механизмов экономического развития. Помимо методов косвенного регулирования (поощрение частных инвесторов, субсидии нерентабельным производителям, налоговые льготы крупным фирмам) все большую роль играло прямое регулирование. Директивное планирование к 1939 г. охватило более 80 % общего объема производства. Для концентрации промышленного потенциала проводилась политика принудительного картелирования. По закону 15 июля 1934 г. министр экономики получил исключительные полномочия по слиянию предприятий (любой формы собственности), их ликвидации, смещению управляющих и т. п. исходя из принципа «общественной необходимости». Причем государство не несло ответственности за возможный ущерб собственников при проведении таких процедур. В результате политики принудительного картелирования только в течение одного года число производственных субъектов в промышленности сократилось более чем втрое. Политика «ариизации» банковской сферы (очищения «от еврейского капитала») сократила количество банков с 1725 до 477. С января 1936 г. было предписано ликвидировать все акционерные общества с капиталом менее 100 тыс. марок, запрещалось образование акционерных обществ с капиталом менее 500 тыс. марок.

Одновременно возрастало и непосредственное участие государства в системе производства. За период 1933–1938 гг. общая сумма государственных расходов возросла в 7 раз (с 3 млрд до 21 млрд марок). Система заказов превратила государство в крупнейшего инвестора. Быстро рос и государственный промышленный сектор. Переход к такой активной политике в «реальном секторе» экономики стал возможен благодаря мобилизации всех финансовых ресурсов страны. С конца 1934 г. была введена система всесторонней регламентации внешнеторговых и валютных операций, предприняты меры по сокращению зависимости Германии от импорта сырья и товаров. Благодаря виртуозной деятельности рейхсминистра экономики Ялмара Шахта немецкая марка обладала одновременно более чем двумястами курсами. Манипуляции системой кредита, государственными ценными бумагами, бюджетом позволили при полном отсутствии финансовых резервов в кратчайшие сроки оживить производство.

Еще одним источником нацистского «экономического чуда» стало значительное сокращение степени частнособственнической эксплуатации труда при тотальной мобилизации трудовых ресурсов в пользу «общественных интересов». На основании Закона «О порядке национального труда» 1934 г. и других нормативных актов государство полностью ликвидировало права предпринимателей на определение условий труда, увольнения, взыскания штрафов. Все аспекты трудовых отношений решались под прямым контролем Министерства труда и назначаемых им «опекунов труда». Одновременно централизованной регламентации подвергался уровень заработной платы, вводились трудовые книжки, запрещающие самовольное изменение места работы, а также был введен порядок принудительного набора рабочей силы и ее перевод на предприятия «общественного значения» (как правило, военные). С 1935 г. была введена обязательная трудовая повинность для молодежи. В 1938 г. местным органам власти было предоставлено право привлекать в принудительном порядке население к любым видам работ в свободное от основной работы время. Тотальная мобилизация трудовых ресурсов произошла уже в годы войны – в 1943 г. принудительный труд был распространен на мужчин от 17 до 65 лет и женщин от 17 до 45 лет.

Переход к активному государственному регулированию и стимулированию производства принес исключительно высокие результаты уже в течение ближайших лет. За период 1933–1938 гг. национальный доход удвоился, промышленное производство возросло на 102 % (по сравнению с 1929 г. – на 25 %). Эта динамика развития принципиально отличалась от депрессивного состояния экономики ведущих западных стран в 30-х гг. Особенно высокими были показатели в тяжелой промышленности, на которую пришлось до 3/5 всех государственных капиталовложений. В 1934 г. тяжелая индустрия достигла докризисного уровня, а в 1939 г. превысила его на 50 %. По выплавке стали и алюминия Германия вышла на первое место в мире. Значительно увеличилось производство нефтепродуктов, синтетического каучука, автомобилей, станков. Опережающими темпами возрастал выпуск военной техники. Расходы на вооружение за 1932–1938 гг. выросли в 10 раз и перед началом войны составили 58 % государственного бюджета. К 1937 г. начали работать более 300 новых военных заводов, в том числе 45 автомобильных, 60 авиационных, 70 химических, 15 военно-судостроительных. Преобразилась транспортная инфраструктура Германии. В целом в 1938 г. Германия уже уверенно занимала второе место в Европе по экономическому потенциалу.

Экономическая система, созданная в нацистской Германии, существенно отличалась от экономики других фашистских государств. В условиях фашизации, как правило, складывалась особая модель государственно-монополистического капитализма, которая отличалась от либеральной (кейнсианской) преобладанием прямых методов государственного регулирования. Фашистское государство уже не являлось равноправным участником рыночных отношений наряду с частными производителями и потребителями, а само определяло сферу действия рынка и степень свободы рыночных отношений. Однако сам институт частной собственности оставался неприкосновенным, а целью государственного регулирования становилось смягчение трудовых конфликтов, сбалансирование экономического механизма, достижение компромисса между крупным и средним бизнесом, включение традиционных слоев населения в новые экономические отношения. Экономика Третьего Рейха носила подчеркнуто мобилизационный характер. Независимо от сохранения частной формы собственности, рыночные отношения были практически уничтожены. В условиях отсутствия свободы распоряжения средствами производства и их отчуждения, тотальной государственной регламентации трудовых отношений частная собственность теряла роль естественного регулятора экономических отношений и превращалась лишь в легальную форму имущественного расслоения. Экономическая же деятельность человека, ее направленность и интенсивность все больше определялись внешними факторами, имевшими идейно-политическую природу. Мобилизационная эффективность такой системы (в рамках подготовки ресурсов нации к тотальной войне) была очевидной, но тем меньшей становилась ее социальная мобильность, способность удовлетворить интересы основных групп немецкого общества, без поддержки которых нацистский режим не мог предпринять дальнейшие шаги в русле своей глобальной программы.

Социальная политика нацистского режима

Приступая к строительству «Тысячелетнего Рейха», нацистское руководство исходило из необходимости коренного изменения социальной иерархии немецкого общества, создания новых статусных моделей, определяющих место человека в арийском государстве. Этой цели служили как экономические мероприятия, формирующие «рамки бытия» основных социальных групп, так и меры психологического характера, ориентированные на массовое эмоциональное воздействие, формирующие общие поведенческие стереотипы и ценностные установки. Подобная идеологически насыщенная социальная политика приобретала исключительную роль, поскольку позволяла органически соединить многие доктринальные постулаты национал-социализма с традиционными ценностями, приемлемыми и привлекательными для любого человека.

В годы правления нацистов в Германии неукоснительно и кропотливо создавался культ труда, материнства, мужской доблести, народного единства, патриотизма. Труд во благо нации пропагандировался как высшая гражданская обязанность каждого немца. Огромные масштабы приобрело Имперское трудовое соревнование – ежегодно проводимые профессиональные соревнования среди рабочих с целью повышения квалификации. В дальнейшем эти соревнования охватили все виды трудовой деятельности, вплоть до конторских служащих и студентов. В число наиболее значимых общенародных праздников вошел Национальный день труда 1 мая. Значительную роль в популяризации идеи свободного народного труда сыграла общественная организация «Сила через радость» (в составе Германского трудового фронта). Под ее эгидой действовала разветвленная система народного досуга, воспринимаемая как важнейшее свидетельство общественной значимости честного и добросовестного труда. Центрами досуга становились «дома немецкого труда», осуществляющие организацию народных театров, выставок, массового туризма, спортивно-оздоровительной работы. Для финансирования программ «Силы через радость» выделялись огромные правительственные субсидии (в 1933–1934 гг. – 24 млн марок, в 1935 г. – 17 млн марок, в 1936 г. – 15 млн марок). Для нужд этой организации были построены два первоклассных океанских лайнера, в ее ведение были переданы виллы эмигрантов (так, например, народные дома отдыха были устроены на виллах Л. Фейхтвангера, Т. Манна, М. Дитрих). «Сила через радость» патронировала известный проект создания «народного автомобиля» – «Фольксвагена».

Исключительно важным компонентом государственной социальной политики стала программа «Источник жизни» по поддержке материнства и детства. Поощряя рождаемость и патриархальные устои семейной жизни, правительство с 1933 г. начало выплату особых пособий в 1 тыс. марок женщинам, оставляющим работу после замужества. Кроме финансовой поддержки многодетных семей, осуществлялась и разносторонняя деятельность по повышению социального статуса материнства. Второе воскресенье мая стало общенародным праздником «Материнский день», когда происходило награждение многодетных матерей Крестом славы. Нацистский режим осуществлял последовательную и агрессивную политику «нравственного оздоровления» немецкого общества. Жесточайшим преследованиям подвергались проституция и гомосексуализм. «Здоровым», «истинно народным» должно было стать и искусство. Неприязнь многих немцев к некоторым формам современного искусства (например, экспрессионизму, футуризму, абстракционизму) использовалась для насаждения упрощенных эстетических канонов, отрицания индивидуальных основ творчества. Эти эстетические принципы воплощались в монументальной архитектуре Третьего Рейха, живописи и музыкальных произведениях, призванных воспевать героику труда, материнства, солдатскую доблесть и народное единство.

Сплачивая нацию в духовном, идеологическом плане, нацизм осуществлял обратную политику в области статусных социальных отношений. Здесь основным лейтмотивом стало создание корпоративной системы, призванной закрепить и обособить «ниши» отдельных социальных групп и свести к минимуму стихийную социальную мобильность. Каждая из социально значимых групп немецкого общества оказывалась в итоге в двойственном положении: с одной стороны, режим обеспечивал ей бесспорные преимущества, но с другой – создавал жесткие ограничения. Так, например, крупные предпринимательские круги получили все выгоды, сопряженные с активной государственной протекционистской поддержкой, были защищены от забастовочного движения. В условиях регламентированного рынка значительно снижалась степень предпринимательского риска. Однако уменьшилась и свобода предпринимательства, возможность получения сверхприбылей. Хозяин предприятия по сути превратился в государственного чиновника, не имея возможности самостоятельно определять виды продукции и масштабы производства, условия найма и цену товаров, будучи ограниченным в движении капиталов, ввозе и вывозе товаров. Политика принудительного картелирования обеспечивала корпоративную замкнутость представителей крупного капитала, ограничивала доступ в эту группу предпринимателям среднего уровня.

Мелкобуржуазные слои – ремесленники, торговцы, кустари – попали под влияние той же бюрократической машины. Попытки Боевого союза промыслового среднего сословия, оказавшего значительную поддержку НСДАП в период прихода к власти и тесно связанного с СА, добиться проведения политики декартелизации и ликвидации крупных торговых фирм не увенчались успехом. Уже в 1933 г. Союз был распущен. В дальнейшем значительная часть мелких предприятий была ликвидирована или слита с более крупными. Но оставшиеся, войдя в систему Имперской палаты ремесла, оказались защищены от конкуренции благодаря запрету создания новых ремесленных мастерских и торговых точек, получили доступ к государственным заказам и кредитам. Важное значение для мелких торговцев имело принятие закона «О защите розничной торговли», вводящего понятие «честной конкуренции» и запрещающего практику торговых скидок и премий (используемую крупными универмагами). Ограничению подверглась сетевая торговля с использованием автоматов, а также содержание питейных заведений при крупных универмагах (что спасло от разорения сотни мелких пивных).

Сходную политику правительство проводило и в отношении земельных собственников. В соответствии с «Законом о наследственных дворах» 1933 г. создавалось сословие бауэров – землевладельцев арийского происхождения, имеющих земельные наделы от 7,5 до 125 га (остальные считались просто сельскими хозяевами – ландвертами). Бауэрам запрещалось дробить земельную собственность при наследовании, продавать и закладывать ее, но при этом они освобождались от долгов, налогов на наследство и поземельного. Свободный рынок сельскохозяйственной продукции был ликвидирован. Продукты сдавалась на государственные приемо-сдаточные пункты по твердым ценам. Но тем самым бауэры получали гарантированный рынок сбыта, а цены фиксировались на достаточно высоком, выгодном для производителей уровне. Правительство также вводило выгодные для них протекционистские пошлины на импорт продовольствия. Каждая восемнадцатилетняя девушка должна была в течение года бесплатно работать в одной из семей бауэров. К середине 30-х гг. сословие бауэров приобрело консолидированный вид. Составляя примерно 20 % общего числа хозяйств, они владели почти 40 % обрабатываемой земли и постепенно становились опорой аграрного производства в Рейхе. Мелкое крестьянство, не входившее в эту систему, было обречено на разорение. Сложным было и положение юнкеров. Не решаясь на прямую экспроприацию недостаточно эффективной латифундиальной собственности, руководство Рейха предприняло ряд шагов, косвенно направленных против юнкеров. На большинство из них (владеющих земельной собственностью более 125 га) не распространялись привилегии сословия «кормильцев Рейха», законы, защищавшие права крупных арендаторов. Ориентация режима на крупные крестьянские хозяйства была связана не только с экономическими, но и с идейно-политическими факторами. В соответствии с государственной программой «Кровь и почва» крестьянское сословие должно было стать оплотом расовой чистоты и оборонной мощи Рейха.

В двойственном положении оказался в период нацисткой диктатуры и немецкий пролетариат. Наемные рабочие были лишены прав на образование независимых профсоюзов, заключение коллективных договоров, борьбу за улучшение условий и оплаты труда. Тарифные ставки заработной платы были заморожены на уровне кризисного 1932 г. С вводом трудовых книжек был значительно затруднен переход на другие предприятия. В то же время государственное законодательство регламентировало продолжительность рабочего дня, размер зарплаты, вводило систему защиты от необоснованных увольнений, создавало инстанции для обжалования действий предпринимателя. Декларировался принцип равенства прав предпринимателей и рабочих. Создавались «социальные суды чести», в которых должны были рассматриваться случаи нарушения «социальных обязанностей» как рабочих, так и предпринимателей. Хозяева предприятий по решению таких судов могли лишиться звания фюрера (что означало и потерю собственности). В годы правления нацистов резко сократилась безработица (с 6 млн в 1933 г. до 900 тыс. в 1937 г. и 120 тыс. в 1939 г.). Благодаря всеобщему запрету на повышение цен и рост зарплаты, а также частичному вводу карточной системы стабилизировалась система потребления. Действовала разветвленная система благотворительности, основным звеном которой стал фонд «Зимняя помощь». К 1937 г. около 10 млн человек получили через него продовольственные посылки или наличные деньги. Кроме того, фонд организовывал бесплатные обеды («дни горшочка с мясом»). Фамилии тех, кто отказывался оказывать помощь фонду, вывешивались на специальных «досках позора». Еще более важной для рабочих была деятельность организации «Сила через радость» – благодаря ей многие немцы впервые получили возможность разностороннего и здорового досуга. Для рабочих семей большое значение имела и государственная поддержка материнства, создание целостной государственной системы образования и воспитания, которая приняла на себя заботу (в том числе и материальную) о детях и молодежи.

В достаточно привилегированном, хотя и чрезвычайно ограниченном положении находились государственные служащие, а также интеллигенция, которая фактически оказалась при нацистском режиме в той же роли. Эти социальные группы в наибольшей степени пострадали от политики нацификации, расовых и идеологических чисток. Интеллигенция, преподаватели и учителя практически утратили свободу творчества, свободу слова. Но та часть из них, кто адаптировался к новому режиму, оказался на одной из наиболее обеспеченных и защищенных ступеней социальной иерархии. Режим, создававший аппарат тотального управления и пытавшийся взять под контроль мысли и чувства своих граждан, предъявлял высокие требования к тем, кто стал опорой в этой деятельности, но обеспечивал для них и достаточно высокий общественный статус.

Итак, социальная политика нацистского режима сводилась к формированию жесткой корпоративной системы, превращавшей общество в систему максимально изолированных клеток со своими социально-экономическим функциями. Скрепляющим их звеном, обеспечивающим единство нации, становилось пестуемое чувство расового превосходства, многочисленные объединяющие символы, мифы, ценностные категории. Тем самым, менялся весь внутренний механизм социального поведения человека, его побудительные мотивы и стимулы. Именно политическая мотивация все в большей степени определяла поступки человека – экономическую деятельность, социальное поведение, семейные отношения, досуг. Продвижение «вверх» по социальной иерархии, изменение общественного статуса, а с ним и имущественного положения все больше зависело от государственно-политической карьеры, от факторов, имевших идеологическую окраску. Большинство немцев оказались вполне лояльны к происходящим изменениям. Многих устраивали новые «правила игры», позволяющие вырваться из прежней убогой и бесперспективной жизни, другие были слишком измучены многолетними кризисными переживаниями, страхами, неуверенностью в будущем. Тех же, кто оказывался в оппозиции к новой системе, безжалостно изолировали или уничтожали. Ядром социальной оппозиции стали представители трех групп – родового немецкого дворянства, католиков и коммунистов (что можно установить по статистике неудавшегося «перевоспитания» контингента концентрационных лагерей). Нетрудно заметить, что во всех этих случаях основой принципиальной оппозиционности становилась не утрата того или иного статуса или привилегий, а именно идейное, духовное отторжение нацизма.

Помимо активной оппозиции от новой социальной системы изначально отторгались и некоторые другие социальные слои – им не нашлось места в «расово чистом» Рейхе. Основной удар был нанесен по еврейскому населению (в 1933 г. в Германии было около 500 000 человек, признанных евреями с точки зрения нацистской расовой классификации). После прихода нацистов к власти эмиграция евреев не приняла широкого характера. Сказывалось незнание иностранных языков, сложности с поиском работы в других странах, ограничения на вывоз имущества и материальных ценностей. Прямые репрессии в отношении евреев также первоначально были незначительны. Евреи даже оставались формально под защитой закона в случае совершения уголовных преступлений против них. Но постепенно расовое законодательство все больше ограничивало их жизнь практически во всех сферах. По законам 1936 г. евреям было отказано в гражданстве, праве иметь оружие, владеть многими видами собственности, запрещался брак с лицами арийской расы. Ситуация кардинально изменилась в 1938 г. Поводом к началу массовых репрессий стало убийство 7 ноября 1938 г. в Париже секретаря немецкого посольства молодым психически нездоровым евреем Гершелем Грюншпаном. 9 ноября по Германии прокатилась волна еврейских погромов (эти события получили название «Хрустальной ночи»). В стране к этому времени оставалось примерно 300 тыс. евреев. Многие из них пытались эмигрировать, но это было уже затруднительно. Вывозить из страны удавалось в основном детей. На проживающих в Германии евреев была наложена расовая контрибуция – в 1 млрд марок. Невыплата этой контрибуции стала основанием для массовых конфискаций еврейских предприятий, а также изымания личных ценностей. В некоторых областях полицейскими предписаниями устанавливались ограничения евреев на передвижение и проживание (гетто). Евреи, начиная с 6 лет, были обязаны носить на одежде установленный знак своей национальности. Уже в годы войны руководство Рейха пришло к выводу, что принятый ранее план тотального вывоза евреев из Европы для создания автономного поселения на острове Мадагаскар нереален. С этого момента начинается холокост – нацистская политика планомерного уничтожения евреев в «лагерях смерти» (всего погибло до 6 млн чел.). В самой Германии уже с 1935 г. расовой дискриминации подверглись и 22 тыс. проживавших здесь цыган. Впоследствии подавляющее большинство из них также погибло. Еще одним преступлением режима стала реализация программы эвтаназии. В соответствии с декретом 1933 г. «О защите здоровья нации» было принято решение о «предупреждении появления потомства, больного наследственными болезнями». В рамках этой программы проводилась массовая насильственная стерилизация неизлечимо больных, а также лиц с психическими расстройствами (к 1937 г. – до 168 тыс. чел.). С началом войны было принято решение об эвтаназии – «смерти из милости». Летом 1940 г. для этих целей было создано Имперское общество лечебных и попечительских учреждений, в которых было умерщвлено 60–75 тыс. немцев. Обеспечение «расовой чистоты» в мировом масштабе становилось и ключевой задачей внешней политики нацистской Германии.

Крах Третьего Рейха

К 1937–1938 гг. достигнутая динамика экономического роста и дифференцированная социальная политика позволили гитлеровскому руководству добиться стабилизации внутреннего положения в Германии. Однако это рассматривалось лишь как первый шаг на пути к основной цели – созданию нового мирового порядка в духе идей национал-социализма. Для подготовки к грядущей великой войне в жертву была принесена и достигнутая внутренняя стабильность, и сбалансированность социально-экономического развития. С 1937–1938 гг. основой политики гитлеровского режима становится тотальная подготовка Германии к войне, полная мобилизация всех трудовых и материальных ресурсов. Еще в 1935 г. была введена всеобщая воинская повинность для мужчин от 18 до 43 лет. Гитлер ввел клятву каждого солдата и офицера вермахта в личной верности фюреру, готовности к полному самопожертвованию во имя немецкого народа. Для концентрации военной власти в 1938 г. было ликвидировано Военное министерство как промежуточная инстанция между фюрером и армией. Под руководствам В. Кейтеля было сформировано Верховное главнокомандование вооруженными силами (ОКВ), включившее в свой состав Оперативный отдел (А. Йодль), Управление разведки и контрразведки Абвер (Ф. Канарис), Экономический отдел (Г. Томас). Лично фюреру подчинялись главнокомандующие сухопутных войск (В. фон Фрич), морских (Э. Редер), воздушных сил (Г. Геринг). С 1939 г. Совет министров по вопросам обороны империи стал назначать во все военные округа «уполномоченных по национальной обороне», которые должны были координировать работу всех военных и гражданских учреждений. Был создан и мощный разведывательный аппарат секретной службы Рейха. Форсировалась подготовка личного состава вермахта, наращивалось производство вооружений. Перед началом второй мировой войны численность германских вооруженных сил составляла уже 2760 тыс. чел. На вооружении находилось 3695 самолетов, 3200 танков, в составе ВМФ – 2 линкора, 5 крейсеров, 57 подводных лодок.

С каждым месяцем все агрессивнее становилась и внешняя политика Германии. В соответствии с гитлеровской внешнеполитической концепцией, первоочередной задачей Германии на международной арене являлось объединение всех немцев в рамках единого Рейха. Это означало пересмотр территориальных условий Версальского договора. 14 октября Германия демонстративно выходит из Лиги наций, и вслед за этим начинается жесткое политическое давление на Австрию. Инспирированное германскими спецслужбами выступление национал-социалистов под руководством А. Зейсс-Инкварта в Вене в июле 1934 г. привело к гибели австрийского канцлера Э. Дольфуса. 12 марта 1938 г. Австрия была окончательно присоединена к Рейху. Аншлюс, запрещенный целой серией международных договоров, был осуществлен насильственным путем при молчаливом согласии ведущих стран Запада. В начале 1935 г. в результате плебисцита к Германии была присоединена Саарская область. С 1937 г. начинается давление германского руководства на чехословацкое правительство и волнения среди немецкого населения Судетской области. Спустя год в Мюнхене между Гитлером, Муссолини, Даладье и Чемберленом было подписано соглашение о расчленении Чехословакии и передаче Германии Судетской области. Надежда такой ценой умиротворить нацистский режим не оправдалась. В начале 1939 г. оставшаяся часть Чехословакии была также присоединена к Рейху. «Забота о судьбе немцев в Польше» стала поводом к началу мировой войны.

В течение трех предвоенных лет немецкой дипломатии удалось сформировать союзническую коалицию. Опорой ее стала «ось Берлин – Рим», а также «Антикоминтерновский пакт» с Японией, к которому впоследствии присоединилась и Италия. Первым опытом немецко-итальянского военного сотрудничества стала совместная поддержка франкистского режима в гражданской войне в Испании в 1936–1938 гг. Уже в ходе второй мировой войны вокруг Германии сплотилась целая группа стран-сателлитов: Венгрия, Болгария, Румыния, Финляндия. Каждая из этих стран преследовала в войне свои конкретные цели, но суть мирового конфликта определялась непримиримым столкновением национал-социалистической системы с либерализмом и коммунизмом. Исход этой схватки должен был решить судьбы всего человечества. Для нацистов грядущая война обладала еще одним глубинным смыслом – она представлялась горнилом, сквозь которое должна была пройти сама немецкая нация. Тотальная война, война с привлечением всех сил и ресурсов нации, полным единением народа, государства и армии, использованием всех возможных методов и средств должна была воскресить расу нибелунгов, очистить ее от скверны слабостей, предрассудков, жалости к себе и окружающему миру. Немцы должны были стать единственными победителями в этой тотальной войне или быть уничтоженными.

Первый период войны принес Германии эйфорию великих побед, положение господствующей державы континента, постоянный поток товаров и сырья из покоренных стран. Немецкая армия бесспорно превосходила своих противников по тактическим схемам ведения боевых действий, профессионализму офицерского корпуса, моральной и физической подготовке личного состава, жесткой решительности политического руководства, степени предварительной отмобилизованности ресурсов. Нацистскому режиму удалось превратить страну в единый военный лагерь. С образованием имперского Министерства вооружения и боеприпасов под руководством Ф. Тодта была преодолена разрозненность административного управления различных отраслей экономики. Власть Альберта Шпеера, сменившего в 1942 г. погибшего в авиакатастрофе Тодта, стала уже всеохватывающей. В соответствии с «Новой организацией хозяйственного управления» военно-экономическое руководство приобрело диктаторские формы. Доля военной продукции в ВНП была доведена с 15 % в 1940 г. до 50 % в 1944 г. Производство боеприпасов за тот же период увеличилось в 3 раза, оружия – в 9 раз. Практически полностью были мобилизованы трудовые ресурсы. В 1943 г. трудовая повинность была распространена на мужчин от 17 до 65 лет и женщин от 17 до 45 лет. Продовольственное обеспечение было переведено на карточную систему. Для финансирования военного производства использовались всевозможные средства – дополнительная эмиссия, кредит, повышение налогов, иностранные займы и контрибуции с побежденных стран. Это позволило увеличить ежедневные расходы с 155 млн марок в начале войны до 289 млн марок в начале 1945 г. Всего общие расходы в годы войны составили 630 млрд марок.

И все же выдержать тотальную войну против всего мира Германии оказалось не под силу. Уже в начале 1943 г. в ходе военных действий произошел коренной перелом. Стратегическая инициатива необратимо перешла к странам антигитлеровской коалиции. Военные поражения и полное напряжение сил к 1944 г. разительно изменили общественные настроения в стране. Усилия официальной пропаганды давали все меньший эффект. Нарастающий скептицизм в отношении будущей победы, недовольство ухудшающимися условиями жизни и огромными человеческими потерями в ходе боев и авиационных бомбардировок сопровождались усилением недоверия к высшему руководству страны. Символичной стала попытка покушения на Гитлера, осуществленная 20 июля 1944 г. группой офицеров под руководством К. фон Штауффенберга. Провал путча привел к дальнейшему ужесточению нацистской диктатуры. Террор коснулся высших эшелонов власти. Однако насилие не могло восстановить веру в идеалы национал-социализма и гений фюрера. С конца 1944 г. военные действия переместились на территорию Германии. Началась предсмертная агония обреченного режима. Она проходила в условиях стремительно углубляющегося экономического кризиса, полного истощения системы потребления, массированных бомбардировок промышленной инфраструктуры, дезорганизации гражданского управления. К весне 1945 г. перемещение эвакуированных и беженцев стало совершенно хаотичным. Нацистское руководство использовало тактику «выжженной земли», отдавая приказы о разрушении военных, гражданских и культурных объектов на оставляемых территориях, об умерщвлении сотен тысяч заключенных концлагерей. В огонь войны были брошены многочисленные батальоны «народного ополчения» («фольксштурма»), составленные из необученных мужчин в возрасте от 16 до 60 лет. В стране нарастал острый психологический кризис. Массовые настроения усталости, апатии, неверия в необходимость дальнейшего сопротивления соседствовали с крайними проявлениями фанатизма. Самоубийство Гитлера 30 апреля 1945 г. и окончание боев в Берлине сняло этот психологический шок. Безоговорочная капитуляция была воспринята большинством населения с видимым облегчением. История Третьего Рейха завершилась. Германия стояла на пороге новой эпохи.

Глава 7. Италия в 1900–1945 гг.

§ 1. Италия в первой четверти XX в.

На рубеже XIX–XX вв. Италия относилась к группе отсталых аграрных южно-европейских стран «второго эшелона». В промышленном секторе была занята 1/3 самодеятельного населения, 2/3 трудились в сельском хозяйстве. Развитие итальянской экономики отличалось неравномерностью. В северных провинциях развивалась крупная промышленность; южная Италия с островами Сицилия и Сардиния оставалась отсталым патриархальным аграрным районом. Периоды промышленного подъема чередовались с периодами кризисов. Наряду с крупным производством, существовал многочисленный мелкотоварный сектор. Аграрное перенаселение, особенно в отсталых южных провинциях, было столь велико, что несколько сотен тысяч итальянцев ежегодно эмигрировали из страны в поисках лучшей доли.

Поступательный рост национальной промышленности и банковского дела при активном участии иностранного капитала вызвали образование первых монополистических объединений. Компания «Монтекатини» заняла монопольное положение в химической промышленности, концерн «Ильва» объединил три четверти производства чугуна и стали, трест «Эдисон» занимался электротехникой, общество «Фиат» монополизировало автомобилестроение. В области финансов лидирующее положение занимали Коммерческий банк, Римский банк, «Итальянский кредит» и Учетный банк. Ведущее участие в Коммерческом банке и «Итальянском кредите» принимал германский капитал, внедрившийся также в разработку итальянского алюминия и ртути, захвативший энергетический рынок и проникший в машиностроение. Внушительным было влияние французского капитала, преуспевшего в финансировании железнодорожного строительства.

Государственное устройство Италии в начале XX в. представляло собой монархию во главе с Савойской династией. После убийства анархистами в 1900 г. короля Умберто на престол вступил Виктор Эммануил III (1900–1946). Итальянская монархия была организована по образцу других европейских буржуазных государств. Однако конституционно-правовая, административная и военная структуры государственного аппарата Италии базировались на более отсталом, а следовательно, более слабом южноевропейском варианте социально-экономического развития. В начале века итальянская буржуазия не располагала какой-либо крупной, хорошо организованной политической партией, способной добиться парламентского большинства. Интересы различных слоев крупной, средней и мелкой буржуазии выражали политические группировки либералов, радикалов, республиканцев, демократов и др. Пестрая мозаика их комбинаций в парламенте не обеспечивала ни одной из них необходимого политического авторитета. Массовой партией оставалась Итальянская социалистическая партия, созданная в 1892 г. Кроме того, в Италии существовало три общенациональных профцентра: возникшая в 1906 г. Всеобщая конфедерация труда (ВКТ), занимавшая ведущие позиции и находившаяся под влиянием социалистов; Конфедерация католических профсоюзов и организованное в 1913 г. Анархо-синдикалистское объединение.

Для политической культуры Италии характерно устойчивое влияние конфессиональной традиции. В конце XIX в. именно под воздействием конфессионализма произошло разделение на светскую и католическую части общества, Церковь выступала против объединения страны, отчуждала часть населения от государства, способствовала распространению «клиентелизма». Начало XX в. принесло некоторые перемены: в 1905 г. Ватикан снял запрет на участие католиков в политической жизни, им было разрешено голосовать на выборах, причем, как правило, против «безбожных» социалистов.

Размах забастовочного движения начала века подтолкнул правящие круги Италии к необходимости использовать в социальной политике, помимо насилия, иную тактику. Политической фигурой, внедрившей либеральные методы в политическую практику, стал Джованни Джолитти. Лидер Либеральной партии Джолитти (1842–1928) стал видным государственным деятелем Италии, занимал ответственные посты в различных правительствах и 5 раз становился премьер-министром. В 1902 г. по его инициативе были приняты законы, составившие базу социального законодательства: об ограничении рабочего дня для детей и женщин, о воскресном выходном дне, об обязательном страховании производственного травматизма, признавалось право рабочих и служащих на забастовки и организацию профсоюзов. Для решения трудовых конфликтов создавались третейские суды, для сокращения безработицы использовались общественные работы, поощрялось и субсидировалось кооперативное движение. Из представителей профсоюзов, предпринимателей и правительства был сформирован Национальный совет труда. Для укрепления контроля над рабочим движением Джолитти даже предлагал лидерам социалистической партии войти в правительство.

На исходе первого десятилетия XX века «эра либерализма» Джолитти начала клониться к закату: экономические трудности и социальная борьба плохо поддавались либеральному лечению. Было решено прибегнуть к более эффективному средству – «сильной и смелой» внешней политике. В 1910–1911 гг. активизировалось националистическое движение, которое пропагандировало войну как средство «возрождения» нации и призывало к захватам территорий Северной Африки, Балкан и Малой Азии. В Северной Африке Италию давно привлекали Триполитания и Киренаика – области в Ливии, входившие в Османскую империю, обладание которыми усилило бы позиции Италии в Средиземноморье. Римский банк, связанный с Ватиканом и имевший интересы в Триполитании, стал одним из спонсоров ее захвата. Правительство Джолитти в сентябре 1911 г. объявило войну Турции, преследуя цель захватить Ливию. Через год был заключен мир, в результате которого Ливия стала итальянской колонией. Ливийская война вызвала как эйфорию национализма, так и акции протеста, но, главное, она ухудшила экономическую и социально-политическую ситуацию в стране, а вскоре Италии пришлось решать вопрос об отношении к мировой войне.

Взаимоотношения Германии, Австро-Венгрии и Италии в Тройственном союзе не всегда были дружественными, особенно отношения между Италией и Австро-Венгрией, интересы которых сталкивались в западной части Балкан и на Адриатике. Италия стремилась установить контроль над Черногорией и особенно над Албанией, над Отрантским проливом как выходом из Адриатического моря в Средиземноморье. Еще в 1909 г. в итальянском городке Раккониджи русский император Николай II и итальянский король Виктор Эммануил III договорились о совместном противодействии австрийской экспансии на Балканах. Русско-итальянское секретное соглашение в Раккониджи стало одним из оснований возможности отхода Италии от Тройственного союза.

С началом первой мировой войны между двумя воевавшими блоками развернулась борьба за привлечение на свою сторону Италии. 3 августа 1914 г. правительство Италии объявило о нейтралитете в войне и начало секретные переговоры как с участниками Тройственного союза, так и с державами Антанты. Главной целью Италии на переговорах было выяснение, у какой стороны больше шансов на победу и с кого можно получить наиболее ценные территориальные приобретения. Италия претендовала на австрийские владения Трентино (часть Тироля), Истрию с портом Триест, Далмацию, а также на Албанию и часть провинций Османской империи. Понятно, что такие уступки ей могла сделать только Антанта. Пока шли переговоры, Италия захватила осенью 1914 г. остров Сасено в Адриатическом море и оккупировала албанский порт Валона. Учитывая уязвимость Италии со стороны англо-французского военно-морского флота и ее экономическую зависимость от стран Антанты, итальянское правительство, получив английский заем в 50 млн ф. ст. и преодолев сопротивление собственных «нейтралистов», в мае 1915 г. расторгло договор о Тройственном союзе, объявило войну Австро-Венгрии и разорвало дипломатические отношения с Германией. В августе 1916 г. Италия объявила войну Германии.

Война стимулировала экономическое развитие, вызвав значительный рост тяжелой промышленности (машиностроения и металлургии), химической и энергетической отраслей. Процесс концентрации промышленности ускорил рост монополий и сращивание их с государством. Однако по окончании войны ожидаемых территориальных приращений Италия не получила, ее попытки захватить порт Фиуме, Албанию, юго-западную часть Анатолии и участие в интервенции против Советской России закончились неудачей. «Искалеченная победа» сделала Италию «побежденной среди победителей», к ней перешли лишь западная часть Истрии с портом Триест, южный Тироль, Пула и Гориция.

Война принесла Италии свыше 600 тыс. убитых, более миллиона раненых и калек, огромный внешний долг, опустошенные провинции, разгул спекуляции и злоупотреблений, разочарования и жажду перемен. Общие военные убытки страны составили 1/3 ее национального богатства. Рост налогов и инфляция (денежное обращение в 1920 г. увеличилось по сравнению с 1918 г. в 8 раз), дороговизна и падение реальной зарплаты на 40–50 %, рост безработицы привели к резкому снижению жизни итальянцев. До войны Италия экспортировала продовольствие, а после войны должна была закупать его за границей. Лишенная стабильных внешних рынков сбыта и без достаточно емкого внутреннего рынка, вынужденная свернуть военное производство, страна оказалась на пороге экономического кризиса 1920 г. Тяготы послевоенного времени остро испытывали рабочие, крестьяне и арендаторы, мелкие торговцы и предприниматели, чиновники и служащие, демобилизованные солдаты и офицеры. В таких условиях в 1919–1920 гг. Италию охватил революционный подъем, который называют «красным двухлетием». Он выразился в мощном забастовочном движении пролетариата, в массовом крестьянском движении и в кризисе итальянского либерального государства.

В «красное двухлетие» Италию потрясали непрекращавшиеся забастовки. Участились продовольственные волнения с захватом магазинов, в некоторых городах профсоюзы стали распределять среди рабочих по низким ценам конфискованные продукты. В стачечном движении, охватившем свыше 2 млн чел., рабочие требовали 8-часового рабочего дня, повышения зарплаты, введения индексации зарплаты и заключения коллективных договоров. Звучали и политические требования – прекратить интервенцию в Советскую Россию. Забастовки сопровождались массовым вступлением рабочих в профсоюзы, численность ВКТ достигла в 1919 г. 2,1 млн чел.

Самым крупным выступлением «красного двухлетия» стало движение итальянского пролетариата за захват фабрик и заводов в «промышленном треугольнике» (Милан, Турин, Генуя). В сентябре 1920 г. рабочие металлургического завода Ромео в Милане в знак протеста против локаута заняли завод, их примеру последовали рабочие предприятий других городов. В течение почти трех недель рабочие охраняли заводы, наладив на них работу, выдачу зарплаты и продовольствия. На захваченных предприятиях создавались фабрично-заводские советы, а в Милане, Генуе, Болонье, Флоренции рабочие овладели муниципалитетами. Размах рабочего движения вызвал растерянность правительства, предприниматели не решались использовать военную силу для возвращения своих предприятий. Правительство пообещало рабочим, что повысит зарплату и разрешит рабочий контроль на предприятиях. Профлидеры ВКТ убеждали рабочих в том, что обещания правительства солидны и надежны, и добились возвращения фабрик и заводов их владельцам, а те, естественно, отказались от своих обещаний. Руководство Итальянской социалистической партии (ИСП), т. е. Партии рабочего класса, призванной защищать интересы рабочих, заняло соглашательскую позицию. Постигшая рабочее движение неудача имела важные последствия, а именно: утрату доверия как к правительству, так и к лидерам Социалистической партии и профсоюзов. Несколько месяцев спустя, в январе 1921 г., была создана Итальянская коммунистическая партия.

Вслед за городскими рабочими на борьбу поднялись крестьяне, арендаторы, батраки. Они требовали земли, снижения арендной платы, 8-часового рабочего дня и более высокой зарплаты. Весной 1919 г. распространилось стихийное движение за захват помещичьих земель, оно достигло такого размаха, что правительство вынуждено было сделать уступки и в 1919–1920 гг. принять законы, улучшающие положение сельского населения, в том числе в ряде случаев разрешалась передача в руки крестьян захваченных ими земель.

Волнения в армии и на флоте демонстрировали стремление бывших фронтовиков, особенно фронтовой молодежи, к переменам. Они не скрывали своей обиды на предательство союзников, «обделивших» Италию после первой мировой войны, и с энтузиазмом подхватывали националистические лозунги фашистов о необходимости внешних захватов и «национальном величии».

Особое место в политической истории Италии первой четверти XX в. занимает кризис буржуазно-либерального государства. После окончания первой мировой войны государственная и политическая системы Италии оказались в состоянии кризиса. С 1918 по 1920 г. у власти сменилось 5 правительств, вынужденных к тому же пойти на частичные уступки трудящимся. В 1919 г. были приняты законы о 8-часовом рабочем дне, ценах на продовольствие, крестьянской аренде, новый избирательный закон о пропорциональной системе представительства в парламенте. Буржуазно-либеральное государство было практически не способно справиться с серьезными трудностями первых послевоенных лет и стабилизировать внутриполитическую ситуацию. Буржуазные круги нуждались в новой сильной партии, связанной с массами. В марте 1919 г. по инициативе католических кругов и на базе массового католического движения была создана Народная партия (пополари, от итальянского «popolo» – «народ»). По сути это была буржуазная партия, опиравшаяся на широкие массы крестьянства, мелкой буржуазии города и отчасти на пролетариат и использовавшая традиционно глубокие религиозные чувства итальянцев. Программа Народной партии содержала требования, близкие интересам ее рядовых членов. Под своим контролем пополари организовали и крупный общенациональный профцентр – Итальянскую конфедерацию трудящихся.

В ноябре 1919 г. состоялись парламентские выборы, полностью отразившие сдвиги в расстановке политических сил послевоенной Италии. На первом месте по числу поданных голосов оказалась Итальянская социалистическая партия, на втором – Народная партия. Буржуазные группировки получили менее половины парламентских мест. Чтобы не допустить «опасного» союза двух крупнейших партий – Социалистической и Народной, депутаты других буржуазных партий блокировались с пополари, отколов их от социалистов. У власти, таким образом, остался блок буржуазных партий. Как любой многоликий блок, он не мог быть прочным и, следовательно, стабильности государству не добавлял.

Таким образом, после первой мировой войны в Италии сложился комплекс конкретно-исторических условий, в которых возник фашизм. Главными составляющими этого комплекса стали: слабость итальянского государства в проведении им внутренней и внешней политики; последствия «искалеченной победы»; активное массовое движение трудящихся в 1919–1920 гг.; рост левых партий; крушение идеалов и стереотипов довоенного времени в массовой психологии итальянцев.

§ 2. Приход итальянского фашизма к власти

В марте 1919 г. в одном из особняков Милана была создана первая фашистская организация. Ее первоначальные требования демагогически провозглашали ликвидацию монархии и отмену титулов, введение налога на крупный капитал и упразднение обязательной воинской повинности, 8-часовой рабочий день и аграрную реформу по принципу «Земля тем, кто ее обрабатывает». Фашистские организации стали называться боевыми союзами (по-итальянски – «фаши ди комбаттименто»). Фашисты ввели военизированную форму – черные рубашки, особую организационную структуру – легионы, когорты и древнеримское приветствие – взмах протянутой вперед прямой руки. Шумная и энергичная деятельность итальянских фашистов была направлена, во-первых, на разжигание националистических настроений захватнической внешней политики (получить «место под солнцем»), во-вторых, против организованного рабочего движения и его партий и, в-третьих, на поиски поддержки влиятельных монополистических кругов и верхушки армии. Однако в течение 1919–1920 гг. демагогическая пропаганда фашистов массового успеха не имела: численность фашистских союзов не превышала нескольких тысяч человек.

Вождем итальянских фашистов стал лидер нового типа – Бенито Муссолини. Муссолини родился в 1883 г. в семье кузнеца, участника социалистического движения и отъявленного безбожника. Бенито учился в школе хорошо, но был отчислен за драку и диплом о среднем образовании получил экстерном. Некоторое время он работал преподавателем в школе, но потом, уехав в Швейцарию, он довольно быстро выделился в среде итальянских эмигрантов, выступая на митингах и сотрудничая в прессе. Довольно поверхностно познакомившись с трудами европейских философов, в том числе марксистов, Муссолини вступил в социалистическую партию. По возвращении в Италию успешно занимался журналистикой, издавал газету «Классовая борьба», с 1912 г. стал главным редактором социалистической газеты «Аванти!». С началом первой мировой войны Муссолини, разочаровавшись в Социалистической партии, покидает ее и в 1919 г. становится инициатором создания фашистских союзов.

Б. Муссолини был далеко не заурядным человеком, знал иностранные языки, играл на скрипке. Современники называли его «артистом действия», обладавшим огромным честолюбием, неутомимой волей. Его считали человеком толпы, отличавшимся большой политической интуицией и практическим умом. В те времена еще не было имиджмейкеров, и Муссолини сам шлифовал свой образ. Он предпочитал черную одежду, эффектно жестикулировал, принимал артистические позы. Муссолини был блестящим оратором, его выступления были наполнены фразеологией опытного агитатора и демагога.

За достаточно короткое время Муссолини умело воспользовался конкретными условиями послевоенной Италии и добился превращения фашизма в массовое движение. Он сумел заручиться поддержкой не только итальянской монополистической буржуазии, банкиров и аграриев, но и руководства армией, королевского двора, Ватикана. После поражения движения рабочих за захват предприятий осенью 1920 г. число фашистских союзов и их численность стали быстро расти. Если осенью 1920 г. в стране было 200 фашистских союзов, то через год их число увеличилось более чем в 10 раз. В ноябре 1921 г. на съезде фашистских союзов в Риме была образована «Национальная фашистская партия». В программе партии радикальные требования первых фашистских союзов уже отсутствовали. Началась подготовка к захвату власти. Предприниматели, банкиры и помещики поддержали фашистов, но серьезным препятствием оставалось рабочее движение и его партии – Социалистическая и Коммунистическая. Фашисты устраивали погромы и облавы рабочих организаций, срывали их митинги, избивали рабочих вожаков, применяли террор в отношении своих противников. Итальянские трудящиеся оказывали фашистам сопротивление, столкновения рабочих с фашистами иногда превращались в кровопролитные схватки. Однако разобщенность рабочего движения не позволила создать непреодолимого барьера на пути фашистов к власти. Социалисты избрали тактику пассивного сопротивления и подписали с Муссолини «Пакт умиротворения» об отказе от насильственных форм политической борьбы. В августе 1922 г. состоялась всеобщая политическая антифашистская забастовка, которая в случае успеха могла повлиять на правительство и преградить фашистам путь к власти. Однако забастовка была сорвана.

Заручившись поддержкой крупных промышленников, Ватикана и королевской семьи, 27 октября 1922 г. Муссолини отдал приказ о так называемом «походе на Рим». 25 тыс. чернорубашечников с четырех сторон начали скоординированный марш на Рим, и 30 октября вооруженные колонны, не встретив сопротивления, вступили в «вечный город». Поход на Рим стал своего рода «бескровной революцией». Король пригласил Муссолини в правительственную резиденцию – Квиринальский дворец, и предложил ему пост главы правительства. Так Италия стала первой страной, где фашисты пришли к власти. В Европе поднялась первая волна фашизма.

§ 3. Италия в годы фашизма (1922–1943)

В октябре 1922 г. итальянские фашисты получили часть исполнительной власти в лице премьер-министра Муссолини и нескольких министерских постов в коалиционном правительстве. В декабре был создан Большой фашистский совет, ставший высшим органом фашистской партии. С этого времени и до 1926 г. происходила консолидация фашистского режима, состоявшая в постепенном овладении фашистами всей полнотой законодательной и исполнительной власти и завершившаяся установлением фашистской диктатуры, сочетавшей в себе черты тоталитаризма и авторитаризма.

Важное значение в консолидации фашистского режима имели парламентские выборы 1924 г., проходившие на основе нового мажоритарного избирательного закона в обстановке террора и фальсификаций. Большинство голосов получили фашисты. Депутаты оппозиционных партий на заседаниях вновь избранного парламента выступили с разоблачением избирательных махинаций фашистов. Особое мужество проявил при этом депутат от Социалистической партии Джакомо Маттеотти, за что и пал от рук наемных убийц. Убийство Маттеотти в июне 1924 г. вызвало возмущение в стране и привело к так называемому «кризису Маттеотти», когда оппозиционные депутаты в знак протеста покинули стены парламента, образовав «Комитет оппозиционных партий» («Авентинский блок»), потребовавший от короля роспуска фашистского парламента и отставки Муссолини. Кроме этого требования, «Авентинский блок» никаких решительных действий не предпринял и на предложение компартии объявить себя народным парламентом и взять власть в свои руки ответил отказом. Коммунисты вернулись в парламент, «Авентинский блок» бездействовал, и в начале 1925 г. Муссолини разогнал его. «Кризис Маттеотти» ускорил ликвидацию итальянского либерального государства и установление диктатуры.

В течение 1925 г. издаются законы, согласно которым состав правительства становится полностью фашистским. Муссолини назначается премьер-министром не парламентом, а королем, и освобождается от ответственности перед парламентом. В 1926 г. после неудачного покушения на Муссолини чрезвычайные законы наделяют его диктаторскими полномочиями: правительство получает право издавать законы в обход парламента и становится центральным органом законодательной и исполнительной власти; распускаются все нефашистские политические партии и профсоюзы; вводится ссылка без суда и следствия и восстанавливается смертная казнь над врагами государства. В следующем, 1927 г. Большой фашистский совет принимает закон о регулировании трудовых отношений – «Хартию труда», которая провозглашает создание корпоративного государства и объявляет стачки и другие формы борьбы пролетариата уголовным преступлением. В 1929 г. Муссолини подписывает с римским папой «Латеранский конкордат» – соглашение о взаимном признании Ватикана и Италии суверенными государствами. Церковь сохраняет влияние на область семейного законодательства и школьное образование, а итальянское правительство выплачивает папе римскому крупные денежные суммы (в качестве компенсации за отказ от притязаний на Рим).

В Италии формируется культ вождя (дуче) и развязывается террор. Ряд партий (пополари, либералы) объявляют о самороспуске, другие (коммунисты, социалисты) переходят на нелегальное положение либо эмигрируют. Создается Особый трибунал и тайная политическая полиция. Тысячи антифашистов отправлены в тюрьмы, высланы в лагеря. Генсек КПИ Антонио Грамши арестован и спустя 10 лет умирает в заключении, оставив «Тюремные тетради» – блестящий образец анализа фашизма. Но в целом масштабы террора Муссолини не приобрели таких чудовищных размеров, как в нацистской Германии.

В период с 1930 по 1934 г. в Италии установилась корпоративная система, охватившая все население. Во имя «общих национальных интересов» соответственно основным отраслям экономики были созданы 22 корпорации, объединявшие в своих рядах предпринимателей, профсоюзы и всех трудящихся. Корпорации определяли условия труда и регулировали отношения между предпринимателями и рабочими: так, они восстановили отмененный в 1923 г. 8-часовой рабочий день и ввели 40-часовую рабочую неделю. Введение корпоративной системы стало специфической формой усиления государственного контроля над всей экономической жизнью Италии и государственного регулирования трудовых отношений (ГРТО).

Экономическая политика Муссолини базировалась на идее сильного «государства-вождя», способного к ускоренной модернизации традиционных экономических укладов путем сращивания монополий с государственным аппаратом и создания ГМК. Муссолини добивался автаркии – самообеспечения и экономической независимости Италии. С этой целью проводилась отраслевая и техническая реорганизация экономики, вводился строгий контроль над производством и финансами, регулирование потребления, милитаризация. Принудительное картелирование усилило крупные монополистические группы в базовых отраслях экономики. Путем прямого многостороннего вмешательства в экономику итальянское фашистско-корпоративное государство сумело обеспечить ускорение темпов развития страны. В 1938 г. Муссолини издает расовые законы, а в начале 1939 г. распускает Палату депутатов и учреждает вместо нее Палату фаший и корпораций, состоявшую из членов Большого фашистского совета и Национального совета корпораций.

Итальянский фашизм, как специфическая тоталитарная диктатура, имел черты и тоталитаризма, и авторитарности. Его централизованная идеологическая система базировалась на фундаменте национализма, дополненного идеями католицизма, традиционализма, социализма. Один из главных идеологических принципов «величия нации», стремящейся к возвращению утраченного, подразумевал воссоздание «Священной Римской Империи», в том числе цивилизаторскую миссию Италии в Африке и еще шире – историческую миссию итальянского фашизма «оздоровить» больную Европу, искоренив в ней пороки демократии и азиатского большевизма. Идеологический лексикон включал такие простые, яркие и понятные «человеку массы» понятия, как «народ», «нация», «семья», «вера», «общий враг», «вождь». Важную роль играла идея дуче (военный вождь) – непогрешимого и всемогущего руководителя нации. Эта идея легла в фундамент вождизма, т. е. авторитарного единовластия фашистского лидера Муссолини. Под влиянием нацистской Германии в Италию проникли расовые идеи, которые на итальянской почве трансформировались в идею о «чистой итальянской расе» как арийской и потому превосходящей другие, неарийские нации. Однако такого чудовищного размаха, как в Германии, итальянский расизм не получил.

Политическая организация режима Муссолини, согласно пункту программы партии о «тоталитарном государстве», распространила государственный контроль на все стороны жизни общества по принципу «государство поглощает всю энергию, все интересы и все надежды народа». Прочность власти дуче определялась его умением сохранять баланс между такими политическими институтами, как армия, бюрократия, церковь и фашистская партия. На страже интересов вождя стояла государственная система террора, работавшая для «очищения» общества от оппозиционных ему лиц.

Внешняя политика итальянского фашизма в 20-е гг. еще не приобрела откровенной агрессивности, ряд внешнеполитических шагов Муссолини отличался осторожностью. Попытка оккупировать остров Корфу провалилась, зато в 1924 г. Италия наконец получила порт Фиуме. Англо-итальянское соглашение 1926 г. перераспределило сферы влияния в Абиссинии (Эфиопии) в пользу Италии. Дипломатические отношения с СССР были установлены в начале 1924 г. Внешняя политика 30-х гг. характеризовалась борьбой за национальное «расширение» и усилившейся агрессивностью. Среди конкретных акций можно выделить захват Эфиопии (1935), интервенцию в Испании (1936–1939), выход из Лиги наций и подписание Антикоминтерновского пакта (1937), участие в Мюнхенской конференции (1938), оккупацию Албании (1939), подписание «Стального пакта» о военном и политическом союзе с фашистской Германией.

Италия во второй мировой войне

Объявив 10 июня 1940 г. войну Франции, Италия вступила во вторую мировую войну. Поскольку через две недели было подписано франко-итальянское перемирие, Италия развязала военные действия в Африке. С территории Итальянского Сомали началось вторжение в Британское Сомали, Кению и Судан, а с территории Ливии – в Египет. Однако контрнаступление англичан в декабре 1940 г. выбило итальянцев из Египта, а весной 1941 г. очистило от итальянцев Восточную Африку. В октября 1940 г. Италия напала на Грецию. Еще одно итало-германское наступление в Северной Африке осенью 1942 г. закончилось также поражением от англо-американских войск в мае 1943 г. Неудачным оказалось для Италии и участие в войне против СССР.

К концу 1942 – началу 1943 г. Италия оказалась перед лицом серьезных не только внешних, но и внутренних трудностей. Промышленность ощущала острую нехватку сырья и электроэнергии, финансы страны были напряжены до предела ведением неудачных боевых операций. Обнаруживалось явное несоответствие между далеко идущими захватническими целями итальянского фашизма и ограниченными средствами для их осуществления. Скрытое недовольство итальянцев нарастало и в марте 1943 г. вылилось в массовые забастовки, прошедшие под знаком не только экономических, но и политических лозунгов. Поражения на русском Восточном фронте и в Северной Африке усугубились в июле 1943 г., когда на Сицилии высадились союзные англо-американские войска. Италия оказалась вынужденной защищать свою территорию.

В сложившейся обстановке крупная итальянская буржуазия и верхушка фашистской партии смогли договориться с королем Виктором-Эммануилом об отстранении Муссолини от власти. Король назначил новым премьер-министром маршала Бадольо, а Муссолини был арестован. Это произошло 25 июля, а 8 сентября 1943 г. Италия объявила о своей капитуляции и перемирии с англо-американскими союзниками. В ответ на это германские войска начали оккупацию Северной Италии. Муссолини был освобожден с помощью немецкого десанта и доставлен в Германию. Гитлер, обеспокоенный кризисом фашистского блока, назначил Муссолини главой правительства так называемой «республики Сало» в оккупированной немцами части Италии.

Против германских оккупационных властей и подчинявшихся Муссолини воинских частей в течение осени 1943 – весны 1945 г. развернули борьбу англо-американские войска и итальянское движение Сопротивления. В движении Сопротивления участвовали рабочие, крестьяне, мелкая и средняя буржуазия, интеллигенция и представлявшие их политические партии. В Национальный антифашистский фронт входили представители партий коммунистов, социалистов, христианских демократов, либералов, партии действия и партии демократии труда, т. е. шести антифашистских партий.

Героические отряды Сопротивления, объединенные в Корпус добровольцев свободы, вели массовую вооруженную партизанскую борьбу. Вместе с итальянцами в партизанских отрядах сражались военнопленные других национальностей, бежавшие из фашистских лагерей, и среди них почти 5 тысяч советских граждан. Большую роль в движении Сопротивления и подготовке национального восстания сыграли комитеты национального освобождения.

18–25 апреля 1945 г. национальное восстание против немецких оккупантов и Муссолини охватило всю Северную Италию. В ходе ожесточенных боев, теряя убитых и раненых, партизаны освободили несколько провинций Северной Италии, в том числе свыше 100 городов, включая Болонью, Турин, Милан, Геную и все крупные горные селения. Партизаны захватили свыше 40 тыс. пленных, а 28 апреля они схватили и казнили Муссолини и его приспешников. Тем временем англо-американские войска освобождали итальянскую территорию, продвигаясь с юга, и 2 мая 1945 г. германские войска в Италии капитулировали. Вторая мировая война для Италии закончилась, а вместе с ней пала и фашистская диктатура.

Глава 8. «Малые страны» Западной и Северной Европы в 1900–1945 гг.

§ 1. Страны Северной Европы в первой половине XX в.

Скандинавский регион в начале XX в.

Североевропейские страны к началу XX века представляли собой достаточно своеобразное явление в мировой жизни, в том числе и в жизни Европы. С одной стороны, Дания, Норвегия, Швеция, Исландия и Финляндия переживали бурный период экономического развития, обусловленный хозяйственными традициями региона, с другой стороны, Скандинавские страны отставали от наиболее развитых стран и не входили в число держав, вершивших судьбы мировой политики. Одной из причин отставания от развитых европейских стран было сохранение тормозящих развитие феодальных пережитков. По сравнению с Англией, Францией и даже Германией Скандинавия, может быть, за исключением Швеции, оставалась на аграрно-промышленном уровне развития хозяйства, и индустриальная инфраструктура там только начинала складываться.

Скандинавские страны находились в благоприятной геополитической ситуации, имея контроль над Балтийским морем, важным центром внутриконтинентальных коммуникаций. Кроме того, у этих стран, имелся выход непосредственно на торговые пути в Атлантике, имевшие и стратегическое значение, что подтвердилось двумя будущими мировыми войнами. В развитии промышленности лидировала Швеция, где по сравнению с другими странами региона усиленно развивалось металлургическое производство и машиностроение. В Дании сложилась крупная пищевая промышленность. Исландия и Норвегия традиционно развивали рыболовство и торговое судоходство. Кроме того, в Норвегии было налажено производство на экспорт удобрений, сырья для красителей и взрывчатых веществ. Финляндия издавна была известна своей деревообрабатывающей промышленностью и сельским хозяйством.

Однако на пути ускоренного развития региона стоял демографический фактор. Становление индустриального общества в этих странах тормозилось крайне низкой плотностью населения и его слабой мобильностью. Городские центры развивались очень медленно, уровень урбанизации был низок, население оставалось преимущественно сельским, причем сохраняющим традиционные психологические черты, в частности, присущий скандинавам крайний индивидуализм.

Что касается экономики, то процессы, охватившие Европу, затронули и Скандинавию. В начале века здесь тоже развивалась инфраструктура, что выразилось в крупномасштабном строительстве железных и шоссейных дорог, мостов и тоннелей. По мере возможности внедрялись новейшие по тем временам научно-технические разработки. В кредитно-денежной сфере складывался национальный капитал, но степень его концентрации значительно отставала от общих темпов Запада. Фактически все скандинавские страны испытывали потребность в инвестициях и в связи с этим стремились привлечь иностранный капитал.

Многие трудности социально-экономического развития объясняются особенностями политического состояния Скандинавских стран на рубеже XIX–XX вв. Если основные лидеры Запада – Англия, Франция, незадолго до этого объединившаяся Германия, в похожей ситуации находившаяся Италия, а также Испания, Португалия и другие страны представляли собой колониальную мировую систему, уже давно осуществляя перераспределение ресурсов, финансов и других потоков внутри больших систем, то среди Скандинавских стран государственным суверенитетом на рубеже веков обладали лишь Швеция и Дания.

Финляндия с XII в. входила в состав Шведского государства, а с 1809 г. после Русско-шведской войны вошла в состав Российской империи. Исландия с XIII в. подчинялась Норвегии, а с XIX в. – Дании. Норвегия, в свою очередь, существовала с 1814 г. в условиях личной королевской унии со Швецией, что естественным образом ограничивало ее внешнеполитическую самостоятельность и даже некоторые внутриполитические весьма важные функции, например назначение правительства страны. Однако при этом Норвегия обладала собственной Конституцией, имела свои парламент, правительство, правда, утверждаемое шведской короной, суд, свои финансы администрацию в армии.

В конце XIX в., по мере развития национального рынка и в целом капитализма, норвежский капитал стал стремиться к утверждению господства на своем внутреннем рынке, а также выйти на мировые рынки. В июне 1905 г. норвежское правительство объявило об отделении Норвегии от Швеции. Этот вопрос был очень важным для Скандинавии, поскольку Швеция, в целом, была признанным лидером Северной Европы. Переговоры были очень напряженными, в августе 1905 г. состоялся всенародный референдум, единственным вопросом которого был вопрос о независимости. Население поддержало идею суверенитета Норвегии, но лишь вмешательство великих держав заставило власти Швеции пойти на расторжение унии. Это чрезвычайное для Норвегии решение было принято в сентябре 1905 г. в Карлстаде, где было заключено соглашение о признании Норвежского независимого государства. Под именем Хокона VII на норвежский престол вступил 32-летний сын датского наследного принца Карл.

В сложном положении находилась Финляндия. Она входила в состав России на правах автономии, но, не имея государственного суверенитета, находилась в полной зависимости от политической ситуации в России. Русское государство само переживало вялотекущий кризис. Пореформенные процессы привели к тому, что на всех окраинах Российской империи проводилась политика русификации, насаждения консервативной политической идеологии и культурной экспансии. Естественно, эти процессы затронули и Финляндию. Однако особенностью этой территории было то, что, помимо связей с Россией, Финляндия в сфере хозяйственных и иных интересов была связана со своими скандинавскими соседями, а также с другими европейскими странами. Общее развитие в составе региона и последствия Февральской революции в России привели к тому, что летом 1917 г. Финляндия заявила о своем желании добиться независимости. Это стало возможным после Октябрьской революции в России, и Финляндия получила полный суверенитет.

Скандинавские страны переживали период внутренних глубоких преобразований. Вступали в противоречие новые отношения, возникавшие в русле общеевропейских социально-экономических изменений, и старые формы внутригосударственного устройства. Эти противоречия только обострялись тем обстоятельством, что почти во всех скандинавских странах наблюдались сепаратистские националистические настроения наряду с консервативными охранительными тенденциями.

Основу национальной партийной структуры в скандинавских странах составили два течения – консервативное «хейре», опиравшееся на помещиков, чиновническую элиту и родовитую аристократию, и патриархально-демократическое «венстре», базировавшееся главным образом на крестьянстве.

На рубеже веков умеренные группировки хейре и венстре сблизились и консолидировались вокруг правящих династий, что внесло раскол в эти течения: и в том, и в другом произошло обособление и оформление радикального правого крыла. Это левое крыло по-разному называлось в разных странах, например «Народная партия» в Швеции, «чистые венстре» в Норвегии, «реформвенстре» в Дании. В социальной базе этих течений все более заметную роль играли растущие городские слои. Союзником левых течений на политической арене стала социал-демократия, т. е. рабочие партии, оформившиеся в 70–80-х гг. XIX в. и опиравшиеся на профсоюзные объединения.

Идеологической базой социал-демократии стало реформистское бернштейнианство, что определило умеренную программную ориентацию движения и, в свою очередь, способствовало долговременному и эффективному сотрудничеству с либеральными партиями.

Не следует забывать, что в этот период достаточно стабильной оставалась монархическая политико-правовая система, причем в последние десятилетия произошло даже некоторое укрепление позиций правящих династий и придворных партий. Шведский король из династии Бернадотов Оскар II (1872–1907) и датский король Кристиан IX Глюксбург стали символами патриархального консерватизма и знаменем консервативно настроенного дворянства в его активной борьбе против либеральных и демократических тенденций.

В ситуации, когда нарастали консервативные охранительные меры правящих кругов скандинавских стран, естественным образам росло сопротивление оппозиции, переживавшей процесс ускоренного организационного и идеологического оформления. Коалиция левых венстре и социал-демократов, сумевших найти точки соприкосновения, сразу же стала лидером парламентской борьбы. Приход этих сил к власти сдерживался лишь сохранявшейся прерогативой монархов назначать состав правительства исходя из собственных предпочтений, а не из соотношения парламентских фракций. Именно борьба за «парламентаризм», за изменения порядка назначения министров стала лейтмотивом политической борьбы в Скандинавии начала XX в.

В некоторых странах Скандинавии правительства, состоявшие из венстре, пытались вводить либеральные изменения. Например, в Дании правительство реформ – венстре наметило проведение большой программы демократических реформ. Первый премьер правительства датских венстре – И. Дойнцер, член правления Восточноазиатской компании и человек, лично близкий к королю, уступал по влиянию лидеру венстре Е. К. Кристенсену.

Реформаторам сопротивлялось консервативное большинство в ландстинге (верхней палате парламента). Поэтому им удалось провести только налоговую реформу, т. е. отменить старые поземельные налоги, в том числе десятину, и осуществить школьную реформу, включив четырехлетнее образование как новую ступень между народной школой и гимназией. Кроме того, в 1904 г. была значительно расширена автономия Исландии, которую она получила в 1874 г. В целом это были попытки демократических, либеральных сдвигов во внутренней и внешней политике. Одной из основных внешнеполитических доктрин стран Скандинавии было сохранение нейтралитета, тогда же в Дании военные расходы не были сокращены. Поэтому радикальное антимилитаристское крыло выступило против Кристенсена, ставшего к тому времени главой кабинета. Сторонники этого направления были исключены из партии и в 1905 г. образовали новую партию радикальных венстре, опиравшихся на мелкое крестьянство, городскую интеллигенцию и мелкую буржуазию. В начале 1900-х гг. в политической жизни Дании боролось несколько партий, в том числе умеренные реформ-венстре, радикальные венстре, социал-демократы и противостоявшие им консерваторы, сплотившиеся вокруг трона.

Представляет интерес и внутриполитическая борьба в получившей независимость Норвегии, где на вершинах власти продолжалось сотрудничество хейре и правого крыла венстре. В период первоначального самостоятельного развития произошел сдвиг влево: на выборах 1906 г. социал-демократы удвоили число мандатов, а победившие в парламентской борьбе венстре оказались в большинстве радикалами. Правительственный блок умеренных венстре (премьером до 1908 г. был Микельсен, а затем Левланн) и консерваторов подвергался все большей критике по вопросам социальной и экономической политики.

Главным из спорных вопросов был вопрос о концессиях, т. е. об участии иностранного капитала в энергетической отрасли страны, бывшей одной из основных статей дохода Норвегии. Норвегия славилась огромным количеством водопадов, позволявших на построенных на них гидроэлектростанциях получать много довольно дешевой электроэнергии. Трудностями переходного периода пользовался частный иностранный капитал, скупая во множестве земельные участки с этими водопадами и получая сверхприбыли. Понятно, что это препятствовало построению национальной экономики. По возможности стараясь не отставать от иностранцев, норвежский капитал тоже работал в этом направлении. Все это вызывало тревогу левых партий, потому что и тот, и другой использовал хищнические и беспринципные методы хозяйствования, присущие развивающимся капиталистически отношениям.

В 1906 г. был принят Закон о контроле за предоставлением концессий иностранцам, получивший название «панический». Радикальное левое крыло венстре при поддержке социалистов НРП требовало государственного вмешательства в процессы отчуждения земли и контроля за ними. Правое крыло венстре было склонно к ограничению иностранного капитала, но только в пользу собственного, который правые венстре всячески поддерживали. В результате всех этих перипетий в 1908 г. норвежские венстре вновь раскололись на радикальное большинство во главе с Г. Кнудсеном и Ю. Кастбергом и умеренное меньшинство, возглавлявшееся Микельсеном, которые организовали партию «свободомыслящих», продолжая сотрудничать с хейре. При поддержке социал-демократов радикальные венстре пришли к власти, отправив в отставку коалиционный кабинет Левланна, и с 1908 г. страной руководило правительство Г. Кнудсена. Этим правительством и был принят закон о концессиях. Концессии стали срочными, срок устанавливался в 60–80 лет, и, главное, правительство оставляло за собой право безвозмездного отчуждения в пользу государства всех построенных сооружений по истечении этого срока. По мнению хейре и «свободомыслящих», этот закон нарушал «священные» принципы частной собственности, но консерваторы так и не смогли заставить правительство пересмотреть этот закон. Правительство Кнудсена находилось у власти до 1920 г.

Северная Европа и первая мировая война

Внешняя политика Скандинавских стран во многом определялась двумя аспектами международных отношений того времени. Во-первых, это были предвоенные годы, и великие державы уже достаточно долго готовились к войне за передел мира. Во-вторых, внешнеполитическая деятельность североевропейских стран была связана с их различной блоковой ориентацией и подчеркнутым нейтралитетом в европейских и мировых конфликтах.

Еще задолго до первой мировой войны Дания и Швеция испытывали сильное германское влияние. В 1907 г. Дания и Германия заключили конвенцию. В соответствии с ней Дания обязалась сохранять нейтралитет, а в случае невозможности его сохранения заключить договор с Германией. Со своей стороны Германия обещала предоставить германское гражданство пяти тысячам датчан, жителям отобранного у Дании Шлезвига. Швеция склонялась к союзу с Германией и усиливала военные приготовления, обосновывая их опасностью со стороны России, вызываемой политикой России в Финляндии. Норвегия же выступала естественным союзником Англии из-за тесных экономических связей этих стран и потому, что Великобритания оставалась «владычицей морей». Исландия и Финляндия оставались в русле политики государств, в которые они входили, соответственно – Дании и России.

В начале войны все скандинавские страны заявили о своем нейтралитете. Но, как уже говорилось, этот нейтралитет все же слонялся в пользу той или иной из воюющих сторон. Швеция была благосклонна к Германии, датчане по требованию немцев минировали проливы, тогда как Норвегия сохраняла тесное сотрудничество с Англией.

Что же касается экономики, то нейтральное положение играло на руку скандинавским странам. Уже в первые годы войны они были завалены заказами воюющих сторон, в связи с чем им удалось расширить производство, погасить задолженности по иностранным займам, скопить крупные золотые запасы. Если в Швеции, в мирном 1912 г., при высокой конъюнктуре, было учреждено 560 акционерных обществ, то в 1916 г. было учреждено уже 935 предприятий. Дивиденды датской «Восточноазиатской компании» составили в 1916 г 30 % годовых. За 1914 год товарооборот нейтральной Скандинавии и с Англией, и с Германией значительно вырос. Причем преобладающим стал импорт из Англии и стран западного полушария и экспорт (реэкспорт) в Германию. Швеция поставляла в Германию промышленное сырье, Дания – продовольствие, а Норвегия, невзирая на связи с Англией, – руду и рыбу.

В итоге нейтральная Скандинавия (вместе с Нидерландами) оказалась большой брешью в британском кольце блокады Германии. Ситуация для северных стран ухудшилась в 1916 г., когда война вступила в решающую фазу и на скандинавские страны началось давление со стороны воюющих сторон. Британские блокадные ведомства сначала стали бороться с провозом контрабанды на скандинавских судах, включив в понятие контрабанды любой реэкспорт в страны противного лагеря. Решив эту задачу, англичане приняли меры против экспорта скандинавских товаров в Германию.

Англия добилась от Норвегии права преимущественной покупки ряда норвежских товаров, например рыбы, ранее шедших в Германию, либо полного запрета продажи, например железной руды. Германия ответила на это тем, что стала топить норвежские суда в норвежских же территориальных водах. Швеция сопротивлялась английскому нажиму и даже в 1915 г. запретила транзит по своей территории английских военных материалов в Россию. В результате во второй половине 1916 г. германо-норвежские и англо-шведские отношения обострились. После того, как союзники по Антанте блокировали Швецию, едва не начался конфликт, который погасили с большим трудом.

В Финляндии, получившей независимость в декабре 1917 года, по примеру российского соседа началось мощное пролетарское движение, но оно было задавлено с помощью германских войск. Под давлением Германии здесь была установлена монархия, и на престол возведен немецкий принц Карл Гессенский. Только свержение кайзера и поражение Германии в войне остановили германскую экспансию. Регентом до выборов был объявлен сторонник Антанты К. Маннергейм, а в 1919 году в стране была провозглашена республика.

В последний период войны на союз с Антантой ориентировалась уже вся Скандинавия. Важными для этого региона были решения Парижской мирной конференции. Дания вернула себе Шлезвиг, отобранный после датско-прусско-австрийской войны 1866 г. Административную самостоятельность в рамках личной королевской унии с Данией получала Исландия. Суверенная Финляндия добилась передачи ей от Швеции Аландских островов. Норвегия получила архипелаг Шпицберген. В итоге первая мировая война, как это ни парадоксально, значительно укрепила экономические позиции Скандинавских стран, а ситуация, сложившаяся в этот период, даже позволила продолжать политические реформы, начатые в предвоенные годы.

Скандинавские страны в межвоенный период и годы второй мировой войны

За время, прошедшее между двумя мировыми войнами, Скандинавия прошла определенный этап модернизации экономической и политической систем. В разных странах эта модернизация имела различные темпы. Лидировали по-прежнему Дания и Швеция. Дестабилизирующие факторы, присущие остальному западному миру, такие, как ухудшение экономической ситуации, усиление внутриполитической напряженности, активизация радикальных политических движений, увеличение трудовых конфликтов, вследствие того, что во время войны Скандинавия укрепила свое социально-экономическое положение, были здесь сравнительно невелики.

Именно в этот период в Швеции и Дании складывается реформистская модель государственно-монополистического капитализма, которая в дальнейшем получит свое логическое завершение. Указанные страны и в данный период продолжали начатую во время войны политику государственного вмешательства в экономку. Хотя правительства Дании и Швеции имели разную партийную окраску (в Дании у власти стояли венстре при конструктивной оппозиции социал-демократов, а в Швеции все правительства были беспартийные, построенные по деловым признакам), тенденции в осуществлении социально-экономической модернизации были почти одинаковыми.

Экономическая и общественная жизнь руководствовалась принципом жестокой дефляции, протекционизма, стремлением к сохранению устойчивости национальных валют, переходом к экспорту капитала, дальнейшего развития национальных отраслей. Усиление социал-демократических партий привело к заключению официальных соглашений о единстве действий рабочих партий с венстре и либералами. Участие рабочих партий в правительственных коалициях, их реальное влияние на внутреннюю политику способствовало тому, что социальная сфера стала не менее значимой, чем сфера производства. В регулировании экономической системы важную роль играли вопросы занятости населения, демократизации налоговой системы, поддержания общего уровня жизни, расширения сферы социального страхования, действия пенсионного обеспечения, медицинского обслуживания, государственного образования. Правительства прилагали большие усилия по предупреждению трудовых конфликтов, регулировали отношения предпринимателей и профсоюзов.

В целом государственное регулирование экономики носило широкий и достаточно жесткий характер, вплоть до национализации предприятий стратегических отраслей. Все это позволило сравнительно безболезненно преодолеть мировой экономический кризис и сохранить до начала второй мировой войны стабильность внутри страны.

Иначе шло политическое развитие Норвегии и Финляндии. В этих молодых самостоятельных государствах, помимо общего отставания в экономической сфере, болезненно стоял национальный вопрос. Общая атмосфера в Норвегии и Финляндии отличалась большей политизацией массового сознания, социальной напряженностью, растущей ролью радикальных партий. Отставание в экономике как бы сбалансировалось бурной внутриполитической жизнью. В 1918 г. на выборах произошло ослабление венстре, увеличение радикального крыла НРП и появление националистических тенденций в партии хейре. Мировой кризис больше затронул Норвегию и Финляндию, чем другие скандинавские страны. Следствием этого в Норвегии стало усиление деятельности военизированных националистических группировок. Лидером их стала профашистская партия В. Квислинга, возникшая в 1931 г. С 1933 г. норвежские фашисты стали все больше ориентироваться на Германию.

Такой же остротой политических противоречий отличалось развитие Финляндии в период между мировыми войнами. Несмотря на то что во внутренней жизни лидировала Прогрессистская партия, которая отличалась либеральными программными установками, политическая борьба не раз выходила за стены парламента. Против рабочего движения применялись порой крайне жесткие меры. Сама бывшая совсем еще недавно полуколонией, Финляндия не избежала соблазна вести политику финляндизации по отношению к национальным меньшинствам, в которой проявились и национализм, и определенная ущербность идеологической базы.

В 1930 г. оформилось и профашистское Лапуаское движение. В 1932 г. финские фашисты попытались совершить государственный переворот, но путч провалился, а лидеры движения были осуждены, правда, условно. И хотя широкой социальной базы фашизм в Финляндии не имел, общее стихийное общественное недовольство благоприятствовало складыванию военно-авторитарной диктатуры. Здесь не следует забывать и о роли Восточного соседа – СССР, который являлся мощным стимулом милитаризации финского общества, что впоследствии привело к обострению отношений с СССР и к советско-финской войне 1939–1940 гг., закончившейся закономерным поражением Финляндии. Военно-политическое руководство финским государством перед войной взял на себя бывший регент К. Маннергейм, выбравший себе в союзники гитлеровскую Германию под влиянием реваншистских настроений, но не преуспевший в войне с СССР.

В годы второй мировой войны судьба североевропейских стран складывалась по-разному. Вначале скандинавы попытались по-прежнему руководствоваться принципами нейтралитета и с связи с этим в 1938 г. даже подписали региональный договор о единых условиях нейтралитета в случае военных действий между третьими странами. Но глобальный характер войны не позволил скандинавским странам остаться в стороне от мирового конфликта.

Финляндия стала сателлитом Германии и на ее стороне вступила в войну, но была разгромлена на Карельском фронте Советской армией и еще до общего окончания войны вышла из коалиции, заключив сепаратный договор с СССР.

Норвегия и Дания, владевшие портами и потому занимавшие важные стратегические позиции на Балтике, Северном море и в Атлантике, стали объектом германской агрессии. В этих странах был создан оккупационный режим. Дания стала протекторатом Германии, в Норвегии правило открыто профашистское правительство В. Квислинга, только Исландия благодаря тому, что там закрепились англичане, смогла выйти из фашистского блока. Справедливости ради надо сказать, что Норвегия выступила и как важный очаг антигитлеровского Сопротивления. В боях за Норвегию лично участвовал и король Хокон VII, впоследствии, после эмиграции в Англию, формировавший национальные норвежские военные части, которые в 1944 г. приняли участие в открытии второго фронта в Европе. В Дании также развертывалось движение Сопротивления, поддерживаемое антигерманскими демаршами датского короля Кристиана X.

В наиболее выгодном положении оказалась Швеция. Ее нейтралитет устраивал все воюющие стороны. Как и во время первой мировой войны, в эти годы Швеция являлась поставщиком стратегического сырья, местом для проведения различного рода финансовых операций, зоной действия международных посреднических организаций и, наряду со Швейцарией, весьма важным элементом разведывательной и агентурной деятельности воюющих стран.

§ 2. «Малые страны» Западной Европы в первой половине XX в.

«Малые страны» Западной Европы на рубеже XIX–XX вв. были неоднородны по своему социально-экономическому развитию, территории, демографическому и национальному факторам, политическому весу в «большой» Европе. В плоскости примерно одинакового стратегического положения стояли самые разные государства, например, совсем маленький Люксембург, достаточно крупные и густонаселенные Бельгия, Нидерланды и Швейцария. В предвоенный период каждая из этих стран имела свои политические особенности, но были и общие черты, которые их объединяли, что позволяет исследователям выделить Бельгию, Нидерланды, Люксембург и Швейцарию в отдельную группу государств.

Бельгия, Нидерланды, Люксембург и Швейцария в начале XX в.

К началу XX в. «малые страны» Европы представляли собой один из наиболее стабильных развивающихся регионов. Отличительной чертой этих стран было то, что они, как и «большие» страны Европы, владели обширными заморскими владениями, которые во много раз превышали территорию собственно метрополий. Бельгия, в частности, колонизировала Конго, в 80 раз превышавшее территорию Бельгии, а основу голландской колониальной империи составляла Индонезия, примерно в 60 раз превышавшая территорию Нидерландов. Естественно, колонии являлись важной сферой вложения капиталов и мощным источником сырья.

В Бельгии, высокоиндустриальной стране, экспортировавшей подавляющую часть своей промышленной продукции, уже к началу XX в. сложились мощные концерны в машиностроении, химической, стекольной промышленности. Нидерланды в промышленном отношении были развиты меньше, чем Бельгия, экономика Голландии во многом держалась на сырьевых, в частности нефтяных, запасах колоний, особенно Индонезии, где уже в 1906 г. добывалось около 1 млн т нефти. Зато Голландия преуспела в кредитно-денежной сфере: весьма важное место в мировой финансовой системе занимали Амстердамский, Роттердамский, Нидерландско-Индийский банки. Не отставала в этой области и Бельгия – бельгийские финансовые круги успешно экспортировали капитал во многие страны, например в Россию, Египет, Южную Америку, Китай. Особенно видную роль играли бельгийские крупные банки «Генеральное общество» и «Брюссельский банк». Общая сумма экспортированного бельгийского капитала в это время составила более 3 млрд франков. С конца XIX в. в Люксембурге началось ускоренное развитие черной металлургии.

Для Бельгии, Нидерландов и Люксембурга характерно наличие мощной шоссейной и железнодорожной инфраструктуры, которая ставила их в один ряд с самыми развитыми индустриальными державами.

Большим своеобразием отличалась маленькая страна в центре Европы – Швейцария. Предпринимательские круги страны не ставили задачу быстрого развития индустриального комплекса. Ставка была сделана на ведущие экспортные отрасли – химическую, шелковую, пищевую, часовую, а также на модернизацию транспортной и энергетической систем. С конца XIX в. здесь начинает складываться банковская система страны, своими законами по защите прав вкладчиков и по надежности хранения тайны вклада привлекшая к себе на долгие годы деньги со всего света. Размещая у себя огромные средства, Швейцария, естественно, экспортировала капитал. В начале века сумма экспорта достигала поистине астрономической суммы, доходившей до 3 млрд франков ежегодно.

Поскольку Швейцария была почти всемирным банком, постольку этому соответствовала и ее внешнеполитическая стратегия. Швейцария объявила себя нейтральной страной и во всех войнах последовательно придерживалась этой линии. Статус нейтрального государства позволил Швейцарии стать надежным убежищем для эмигрантов любой партийной принадлежности. Кроме того, в Швейцарии, как и в нейтральной Швеции, развернули во время всех войн свою деятельность разведки всех воюющих стран. И помимо этого, Альпийская республика стала тем местом, где развернули свою деятельность различные международные организации, такие, как комитет Красного Креста, Лига наций, Международная организация труда и многие другие.

Таким образом, нейтральная страна, всемирное хранилище денег любого происхождения, признанный центр международного туризма, Швейцария стала одной из столиц мира.

Внутриполитическое устройство стран Бенилюкса и Швейцарии имело глубокие традиционалистские корни. Эти корни опирались на древние культурные традиции, присущие многим европейским странам. По-прежнему стабильной и устойчивой формой государственного устройства здесь оставалась конституционная монархия. Естественно, это не относится к Швейцарии.

Исторически в этой стране сложился уникальный государственно-правовой механизм. Швейцария представляла собой федерацию, состоявшую из 22 кантонов с очень сильными институтами самоуправления. Конституция 1874 г. закрепила основные демократические свободы и очень интересную практику референдумов по всем волнующим общество вопросам.

В отличие от Швейцарии, в странах Бенилюкса правили короли, правда, ограниченные конституцией. Правящим монархам обычно был присущ и высокий личный авторитет, который способствовал политической стабилизации внутри этих стран. В Бельгии с 1909 но 1934 г. правил Альберт I, энергичный, увлеченный и увлекающийся, широко эрудированный человек. Он был прекрасным спортсменом, альпинистом, любителем верховой езды. Бельгийская королевская чета прилагала много усилий для развития искусства и культуры в стране.

В Нидерландах после пресечения в 1890 г. мужской линии правила в течение 50 лет королева Вильгемина. Особое внимание она уделяла развитию системы государственного и частного образования, кроме того, во внутриполитической жизни при ее содействии было введено избирательное право для женщин.

Люксембург только в 1919 г. стал конституционной монархией. До этого времени в Люксембурге правили Великие герцоги, традиционно придерживавшиеся прогерманской ориентации во внешней политике. Той же политике следовала и Великая Герцогиня Мария-Аделаида, что привело к нарастанию республиканского движения. В 1919 г. Великой Герцогиней была провозглашена Шарлотта, при которой монархия в Люксембурге была ограничена.

До 80-х гг. XIX в. в Бельгии стояли у власти либералы, опиравшиеся на поддержку крупной промышленной буржуазии, тогда как оппозицию возглавляли клерикальные партии, за которыми шли аграрии, мелкая городская буржуазия и некоторые крестьянские слои. Вообще, ведущей политической силой в странах Бенилюкса уже к началу XX в. стали партии с религиозной направленностью: католические в Бельгии, а в Нидерландах еще и протестантская, имевшая четко определенное название – Антиреволюционная партия.

Основными идеями клерикальных партий были идеи социальной солидарности и классового компромисса, ограничения крайних форм экономической эксплуатации, укрепления правовой основы государства.

Характерной особенностью внутриполитической жизни стран Бенилюкса был национальный вопрос. В Бельгии, умело используя нежелание либералов идти на какие-либо уступки фламандскому национальному движению, оппозиционные католические партии поддержали требования фламандцев об установлении двуязычной системы в государственном аппарате северной части страны, где большинство населения говорило на фламандском языке (в отличие от южной, валлонской, где господствовал французский язык) и, получив голоса фламандцев, в 1884 г. завоевали большинство на парламентских выборах. С того времени и до 1914 г. религиозные партии возглавляли здесь правительство.

В Нидерландах в течение нескольких предшествовавших столетий основу внутриполитической жизни составляла борьба католиков и протестантов. Однако в конце XIX в. они составили партийную коалицию для отстаивания насущных интересов правящих слоев общества.

Неожиданным союзником религиозных партий стало социал-демократическое движение, стоявшее на позициях социал-реформизма, иначе говоря, ревизионизма, если использовать партийную лексику тех лет. Рабочее движение, сформировавшееся на рубеже веков, приняло стройные очертания и плавно вошло в русло борьбы в основном по вопросам избирательного законодательства.

В Бельгии революционная тенденция выразилась в том, что в результате трех массовых политических стачек в 1893, 1902 и в 1913 гг. было значительно расширено избирательное право. В Нидерландах, где в 1894 г. оформилась социал-демократическая партия, в 1914 г. в ней насчитывалось всего десять тысяч членов (для сравнения в Бельгии – 180 тыс. членов).

В 1903 г. в Амстердаме была проведена крупная стачка, которая закончилась поражением, после чего рабочее движение пошло на убыль, и, даже более того, значительная часть голландских социалистов поддерживала колониальную политику государства, а в некоторых вопросах, например в вопросе о предоставлении государственных субсидий религиозным школам, руководители социал-демократической партии занимали даже более консервативную позицию, чем либералы.

Страны «малой Европы» в годы первой мировой войны

В годы первой мировой войны страны Бенилюкса пытались сохранить нейтралитет, остаться не втянутыми в войну в схватке империалистических блоков. Это удалось только Швейцарии в силу особых причин, перечисленных выше, но ни Бельгия, ни Голландия, ни Люксембург не избежали участи воюющих стран.

Германский план войны, предусматривавший кратковременную войну на два фронта – западный и восточный, разработал Шлиффен, начальник германского генерального штаба в 1891–1905 гг. Преемником Шлиффена, именем которого и был назван план, стал Мольтке. Мольтке лишь немного видоизменил план, сохранив главную идею своего предшественника. Для Бельгии этот план должен был иметь весьма печальные последствия. Основной кулак, состоявший из пяти немецких армий, должен был обрушиться через Бельгию на Северную Францию.

После выстрела в Сараево события приняли неотвратимый характер. 1 августа 1914 г. Германия объявила войну России, а 3 августа – Франции, но уже накануне, 2 августа Бельгии было вручено ультимативное требование пропустить германские войска через территорию страны к границам Франции. Бельгийское правительство отклонило ультиматум и обратилось за помощью к Великобритании. В свою очередь, английское правительство, и раньше требовавшее гарантий безопасности Бельгии, решило использовать это обращение как повод для вступления в войну против Германии.

В тот же день британское правительство послало Германии ультимативную ноту с требованием не нарушать нейтралитета Бельгии. Срок английского ультиматума истекал в 23 часа по лондонскому времени, по прошествии которого первый лорд адмиралтейства У. Черчилль отдал приказ британскому военно-морскому флоту начать боевые действия против Германии. После начала войны среди прочих стран о своем нейтралитете заявила и Голландия.

4 августа 1914 г. немецкие войска вторглись в Бельгию. Люксембург подвергся вторжению двумя днями раньше. Оба государства обладали международными гарантиями против нападения, тем не менее территория Бельгии стала одной из самых жестоких арен мирового противостояния. На западноевропейском театре военных действий германские войска занимали фронт около 400 км от голландской границы до швейцарской. Бельгийская армия под командованием короля Альберта в составе семи дивизий развернулась на реках Жет и Диль.

Бельгийская армия после двенадцатидневной упорной обороны Льежа отошла к Антверпену. 21 августа немцы без боя взяли Брюссель. Пройдя Бельгию, германские войска в соответствии с планом Шлиффена вторглись во Францию, но впоследствии, остановленные франко-английскими войсками, немецкие армии заняли позиции и на территории Бельгии. К тому же несколько дивизий были сняты для осады и охраны Антверпена.

В дальнейшем значительные боевые действия происходили во Фландрии, и весьма известным в истории первой мировой войны стал город Ипр, где впервые, во время германского наступления, несмотря на условия международной конвенции, запрещавшей использование отравляющих веществ, немецкие войска осуществили массовый баллонный выпуск хлора. В результате было отравлено 15 тысяч человек, из которых 5 тысяч умерло.

Бельгийская армия входила в состав вооруженных сил стран Антанты, военные действия унесли более 270 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, что было весьма ощутимо для такой небольшой страны.

Страны Бенилюкса и Швейцария в межвоенный период и годы второй мировой войны

Бельгия оказалась среди стран-победителей первой мировой войны и по решению Парижской мирной конференции получала территориальную компенсацию в виде трех округов на северо-востоке страны – Эйпен, Мальмеди и Морене, и колониальных приобретений в Африке – бывших германских Руанды и Урунди. Нидерландам удалось, как и Швейцарии, остаться в годы войны нейтральной страной. Используя статус невоюющей державы, Голландия сумела выгодно использовать сложившиеся обстоятельства. Во много раз был увеличен вывоз производимой в стране продукции в воюющие государства, и, кроме того, Нидерланды стали большим центром транзитной торговли, даже между воюющими странами. В целом же победа Антанты окончательно закрепила «прозападную» ориентацию стран Бенилюкса. В последующие годы Бельгия, Нидерланды и Люксембург неизменно поддерживали политику Англии и Франции, направленную на создание новой системы международных отношений под эгидой Лиги наций.

В период между двумя мировыми войнами внутриполитическая ситуация оставалась стабильной. В 1919 г. во всех трех странах были проведены демократические реформы избирательной системы. Католические правительства в коалиции с рабочими партиями социал-реформисткого толка заложили основы прогрессивного рабочего законодательства и широкой системы социального страхования.

В 20-е гг. в станах Бенилюкса складывается, как и во всем западном мире, модель государственно-монополистического капитализма, однако характеризующаяся определенным либерализмом, связанным не только с государственным регулированием экономики, но и с предоставлением государству определенных социальных функций. Эффективность такой модели продемонстрировали кризисные 30-е гг. Почти во всех странах на фоне экономических потрясений активизировались радикальные течения, что, в частности, выразилось в фашизации многих европейских стран. Вследствие этого осложнилась и международная обстановка, так как в кризисные моменты всегда происходит движение к крайним формам внутренней и внешней политики.

В странах Бенилюкса поначалу достаточно серьезную угрозу для демократии представляли прогерманское «Национал-социалистическое движение» А. Мюссерта в Нидерландах, Фламандский национальный союз, националистическое движение рексистов, возглавляемое Дегрелем, в валлонских провинциях Бельгии. Но благодаря проводимой социальной политике и мерам государственного регулирования экономики, массовой поддержки эти движения не получили, и во второй половине 30-х гг. правительствам национального единения удалось стабилизировать ситуацию.

Начало второй мировой войны стало роковым для стран «малой Европы». И союзники по антигитлеровской коалиции, Франция и Великобритания, и сама фашистская Германия в своих стратегических планах вовсю задействовали страны Бенилюкса, не принимая в расчет их заявленный нейтралитет. На этот раз Нидерландам не удалось остаться в стороне от большой войны, что в очередной раз посчастливилось сделать Швейцарии. Швейцария в годы войны опять стала ареной противоборства спецслужб и разведок воюющих стран, и поскольку в швейцарских банках хранились деньги Третьего Рейха, это делало Швейцарию неприкосновенной.

Король Бельгии и королева Голландии в первые месяцы войны даже пытались взять на себя роль посредников между воюющими державами. Но это не удалось сделать. 10 мая 1940 г. гитлеровская Германия без объявления войны напала на Голландию и Бельгию и начала генеральное наступление на Западном фронте. Для военных действий союзников немалое значение могли иметь бельгийская армия, состоявшая из 22 дивизий, и голландская, включавшая 10 дивизий.

Однако ни Англия, ни Франция не сумели до начала германского наступления договориться с Бельгией и Голландией о совместных действиях. В итоге германская группа армий «Б» быстро сломала сопротивление бельгийской и голландской армий и, сметая пришедшие им на помощь англо-французские войска, быстро продвигалась вперед.

13 мая голландское правительство и королева Вильгемина уехали в Лондон, а 14 мая голландская армия по приказу ее главнокомандующего Винкельмана капитулировала. За несколько часов до прекращения военных действий, уже во время переговоров о капитуляции, немецкая авиация разбомбила Роттердам. Вечером 17 мая германские войска заняли столицу Бельгии Брюссель. Германская группа армий «А» прошла Люксембург и юго-восточную Бельгию, тем самым нанеся неожиданный удар в обход французской оборонительной линии Мажино. 21 мая немцы вышли к проливу Ла-Манш, а 28 мая была оккупирована вся Бельгия. Бельгийский король Леопольд III отдал приказ о капитуляции, Бельгия вышла из войны, и сам король оказался в роли военнопленного.

В Бельгии и Нидерландах были ликвидированы основные конституционные институты. По окончании военных действий вся прибрежная зона Бельгии была подчинена вместе с оккупированной Северной Францией единой администрации, а округа Эйпен, Мальмеди и Сен-Вит на основании декрета Гитлера от 18 мая 1940 г. были присоединены к Германии. В своей экономической политике немцы опирались на помощь бельгийской администрации, так называемые комитеты генеральных секретарей, построенные по иерархическому принципу фюрерства.

На население страны была возложена оплата оккупационных расходов, которые уже за первые 19 месяцев достигли колоссальной суммы в 30 млрд бельгийских франков. В Германию потянулись поезда с бельгийской сталью, машинами, цветными металлами и прочими продуктами национальной промышленности. Предприятия, которые не могли быть использованы для нужд германской военной промышленности, закрывались, а люди выбрасывались на улицу. В 1941 г. число безработных достигло 1 200 тыс. человек. Вероятно, пытаясь решить эту проблему, немцы большое количество людей отправили на работы в Германию или в «трудовые лагеря».

В Голландии гражданская администрация, установленная немецкими оккупантами, стремилась привязать широкие массы к германскому нацистскому государству. С этой целью население Голландии и Люксембурга было причислено к «кровнородственным германским народам». Стремясь обеспечить оккупационному режиму народную поддержку, рейхскомиссар Голландии Зейс-Инкварт стал оказывать помощь голландской фашистской организации А. Мюссерта. Но население упорно не поддерживало нацистов; в стране нарастало движение Сопротивления, срывавшее планы сотрудничества с врагом.

В Люксембурге первым делом оккупанты реквизировали продовольствие, горючее и т. п. Металлургические предприятия Люксембурга перешли в собственность германских монополий. В августе 1940 г. Люксембург был подчинен немецкой гражданской администрации, а в феврале 1941 г. вместе с немецкими округами Кобленц и Трир образовал новую административную единицу – Мозельланд. Гитлеровцы прилагали много усилий для полного онемечивания Люксембурга. Всех тех, кто внушал малейшее политическое подозрение, отправляли в концентрационные лагеря или на принудительные работы. Сотни семей были переселены в Германию, а их место заняли немцы.

С установлением в странах Западной Европы и, соответственно, в Бенилюксе фашистского «нового порядка» в этих странах оформилось и в течение всех лет оккупации нарастало движение Сопротивления. В бельгийском движении Сопротивления наметились два направления: группа пассивного сопротивления, возглавлявшаяся лидерами буржуазных партий, и группа активного сопротивления, состоявшая из представителей левых сил. Цель сторонников пассивного сопротивления заключалась в том, чтобы, проводя среди населения агитацию против попыток Германии фашизировать страну, одновременно предотвращать активную вооруженную борьбу и сохранять свои силы до момента освобождения Бельгии союзниками. Постепенно учащались акты саботажа, приобретавшие все более организованный и систематический характер. В ответ на парад в Льеже, устроенный рексистами (бельгийскими фашистами), состоялась 70-тысячная контрдемонстрация. Вспыхивали пожары на нефтеочистительном заводе близ Антверпена и на других заводах в Брюсселе, Шарлеруа, Льеже и других городах Бельгии. Еще летом 1940 г. создавались партизанские группы, которые положили начало бельгийской армии партизан.

В Голландии в феврале 1941 г. произошли события, свидетельствовавшие о заметном росте движения Сопротивления. 18 февраля рабочие нескольких металлообрабатывающих предприятий Амстердама, объявив забастовку, сорвали намеченную оккупантами насильственную отправку в Германию 150 специалистов высокой квалификации. Несмотря на то, что спешно вызванные в Амстердам батальоны эсэсовцев, полиции, жандармерии пустили в ход огнестрельное оружие, забастовка продолжалась до 27 февраля. Оккупанты применяли жестокие репрессии. Распустив органы местного самоуправления в Амстердаме, Заандаме и Хилверсюме, оккупационные власти наложили на эти города огромную контрибуцию.

С началом боевых действий союзников на Европейском континенте, с момента открытия «второго фронта» в 1944 г. активизировалась борьба сил сопротивления в странах Бенилюкса 2 сентября 1944 г. англо-американские войска вступили на территорию Бельгии, и к 8 сентября большая часть страны при активном участии бельгийских партизан была освобождена от немецко-фашистских оккупантов. 8 сентября вернулось из Лондона бельгийское правительство. Группы Сопротивления не допустили разрушения оккупантами важнейших портовых сооружений Антверпена, подготовленных гитлеровцами к взрыву. Это имело огромное значение для последующих операций союзников.

В Люксембурге в начале 1944 г. гестапо удалось через провокаторов, проникших в организацию Сопротивления, выследить и разгромить группы Сопротивления, действовавшие в районах западной и восточной границ. Сопротивление понесло тяжелые жертвы, но борьба продолжалась. В сентябре 1944 г. Люксембург был освобожден. Фашистская оккупация нанесла большой урон маленькому европейскому государству: более 1700 люксембуржцев были казнены или погибли в концентрационных лагерях, было разрушено свыше 59 тыс. строений. Общий материальный ущерб, причиненный Люксембургу немецко-фашистскими оккупантами, исчислялся в 500 млн долларов.

В сентябре 1944 г. по приказу находившегося в Лондоне эмигрантского правительства Голландии организации Сопротивления объединились во «внутренние вооруженные силы», главнокомандующим которыми был назначен принц Бернард, муж наследницы престола принцессы Юлианы. 17 сентября 1944 г., в день начала наступления английских войск в районе Арнема, правительство Голландии в эмиграции приказало железнодорожникам начать забастовку, в которой приняло участие 30 тыс. человек. Железнодорожное движение было парализовано. Несмотря на репрессии гитлеровцев, оно не было восстановлено вплоть до освобождения страны. В отместку оккупационные власти прекратили ввоз продовольствия и угля. В Голландии наступила голодная зима. В декабре 1944 г. гитлеровцы потребовали явки всех мужчин в возрасте от 16 до 50 лет для отправки в Германию. По призыву движения Сопротивления почти никто не явился. С осени 1944 г. началось освобождение южных провинций страны, которое завершилось 11 марта 1945 г. В нем принимали участие 5 тыс. бойцов Сопротивления и бригада, сформированная в 1941 г. в Англии. На освобожденной территории было введено Голландское военное управление.

В ходе движения Сопротивления в странах Бенилюкса произошла консолидация всех демократических сил, которая позволила заложить основы будущего демократического устройства «малых стран» Европы.

§ 3. Австрия в межвоенный период

От Австро-Венгерской империи к Австрийской республике

В начале XX в. Австрия – политическое ядро огромной, многонациональной империи Габсбургов – являлась одним из наиболее динамично развивавшихся регионов Европы. Высокомонополизированные ведущие отрасли австрийской промышленности были объектом стабильных капиталовложений для французских, германских, английских банков. Сама Вена уже к концу XIX в. стала крупнейшим финансовым центром, мегаполисом со сложной производственной, транспортной, социальной инфраструктурой. Однако потенциал Австрии оказался недостаточным для того, чтобы обеспечить сбалансированное развитие всей империи. На фоне стремительной динамики мирового экономического роста на рубеже XIX–XX вв. обозначились острые диспропорции экономической системы Австро-Венгрии, несоответствие форм и темпов процессов модернизации в ее внутренних областях. Австрия по сути оказалась на пересечении макроэкономических регионов «догоняющего развития» и «периферии» в рамках европейского экономического пространства.

Столь же противоречивым являлось и культурное, политическое, духовное развитие австрийского общества. Вена стала символом незримой грани, разделившей Запад и Восток европейской цивилизации. Австрия оказалась между набиравшими мощь славянскими народами и уверовавшими в собственное превосходство романо-германскими и англо-саксонскими нациями. Столкновение двух миров породило феномен австрийской культуры начала XX в., ставшей плодом глубокого духовного синтеза. Людвиг Витгенштейн и Зигмунд Фрейд, Франц Кафка и Эдмунд Гуссерль пытались обратить внимание на те глубины человеческого бытия, которые ранее оставались вне поля зрения западной философии, поставить под сомнение незыблемые догмы европоцентристского мироощущения. Не менее интенсивным был интеллектуальный поиск и в области политической идеологии. Отказываясь от апробированных клише узкоклассовой идеологии, политическая элита Австрии на рубеже XIX–XX вв. предпринимала усилия по выработке оригинальных, отвечающих духу времени теорий общественного развития. Создавался потенциал отказа от абсолютизации «западного» опыта, равно как и от эгалитарных социалистических идеалов – обычной реакции на ускоренную модернизацию общества. Политический мир Вены получил уникальный шанс превратиться в лабораторию творческого переосмысления и синтеза либеральных, социальных, консервативных ценностей без их националистической или космополитической окраски. Распад «лоскутной империи» ускорил выбор «австрийского пути».

Император Франц Иосиф, вступивший на престол еще в далеком 1848 году, стремился всеми силами предотвратить крах империи. Его имидж «европейского монарха старой школы», готовность к компромиссам, личное мужество обеспечивали достаточную популярность в стране, но не могли предотвратить падение престижа самой имперской идеи. Дуалистическое государственное устройство Австро-Венгрии, столь эффективное во второй половине XIX в., в начале века XX оказалось серьезным препятствием для развития народов империи. Эрцгерцог Франц Фердинанд, разделявший идею равноправия наций в составе Австро-Венгрии, был слишком авторитарным политиком для того, чтобы сплотить вокруг себя прогрессивные политические силы, и опирался преимущественно на армейские круги. Роковое убийство Франца Фердинанда в Сараево 28 июня 1914 г., ставшее поводом к началу мировой войны, еще более усугубило кризис власти в империи.

Участие в войне оказалось для Австро-Венгрии чрезвычайно неудачным. Уже с кампании 1914 г. ее армию преследовали неудачи, и империя не раз оказывалась на грани военного краха. В 1918 г. многонациональное государство начало распадаться. Нарастающий экономический хаос, массовое стачечное движение, брожение в армии и дезертирство парализовали действия имперских органов власти. К осени неизбежность коренного преобразования государственной системы стала очевидной. Революционизирующим фактором перестройки партийного спектра выступала идея национального возрождения, сплотившая политические силы самой различной ориентации в польских, венгерских, чешских, югославянских землях империи. В Вене ситуация складывалась иначе. Ведущие австрийские партии – социал-демократическая, христианско-социальная, пангерманская – сумели перевести революционный процесс в русло конструктивных правовых преобразований. Уже в начале октября 1918 г. было заключено их соглашение о сотрудничестве в целях объединения немецких земель империи в единое демократическое государство. 21 октября собрание австрийских депутатов Рейхсрата – имперского представительного органа – объявило о создании независимого Немецко-Австрийского государства, а 12 ноября новый парламент декларировал образование Австрийской республики. Прерогативы монарха передавались Государственному Совету из представителей депутатов Рейхсрата, сам Рейхсрат распускался до выборов Учредительного собрания, а местные ландтаги расширялись на основе кооптации представителей рабочих организаций. Тем самым была обеспечена полная преемственность власти при коренном изменении государственного строя – уникальный опыт революции в рамках конституционного права.

16 февраля 1919 г. состоялись прямые, всеобщие выборы в Учредительное собрание, в ходе которых победу одержала Социал-демократическая рабочая партия Австрии – 72 мандата. У Христианско-социальной партии оказалось 69 депутатских мест, у пангерманцев – 26. Решением Учредительного Собрания было сформировано временное правительство под руководством социал-демократа Карла Реннера, полномочия которого закреплялись до момента подписания мирного договора со странами Антанты.

Австромарксизм

Австрийская социал-демократия существенно отличалась по идеологическим воззрениям от основных течений в рамках международного рабочего движения. Официальная история СДРПА началась с Объединительного съезда 1889 г., а в первые годы XX в. на лидирующие позиции в СДРПА выдвинулись молодые политики, разрабатывавшие оригинальный вариант революционной марксистской концепции. Эти идеи получили впоследствии название австромарксизма. Макс Бауэр, Карл Реннер, Фридрих и Макс Адлеры в своих теоретических построениях попытались не только избежать крайностей большевистской и социал-реформистской доктрин, но и тесно связать ревизию классического марксизма с философскими постулатами позитивизма, сформировать новую научную концепцию марксизма, не связанную с ситуативной логикой политической борьбы. В их теоретических построениях пролетарская революция представлялась как поступательный процесс, состоящий из трех фаз – политической, национальной и социальной революций. Политическая революция должна была уничтожить старые государственно-правовые формы, связанные с дискриминацией отдельных классов, социальных, этнических, конфессиональных групп, и создать демократический парламентский государственный строй. Под национальной революцией австромарксисты подразумевали не решение собственно национального вопроса, а формирование новой государственности в пределах экономически эффективного региона (так, например, для развития центрально-европейского региона рассматривались два возможных варианта – аншлюс Австрии и Германии или создание Дунайской конфедерации, воспроизводящей экономическую структуру Австро-Венгрии). Если две первые фазы должны были решить общенациональные задачи, то социальная революция носила уже классовый, пролетарский характер.

Идеологи австромарксизма отвергали революционный опыт большевиков и рассматривали социальную революцию как длительную цепь социально-политических и экономических реформ. Приход к власти пролетарской партии должен был совершиться не в ходе политического путча, а путем победы на демократических выборах. Правящая пролетарская партия получала возможность начать строительство социализма, форсируя социализацию общественного производства. Но суть этого процесса заключалась не в прямом изменении форм собственности, а в ликвидации социальной несправедливости и эксплуатации человека человеком. Такая задача могла быть решена не столько контролем государственных органов управления, сколько за счет координирующей деятельности на всех «этажах» экономической системы особых согласительных комиссий, включавших представителей предпринимателей, рабочих, потребителей и государства. Учет интересов каждой из сторон в сочетании с приоритетом общенациональных задач мог стать залогом примирения различных классов и социальных групп. Ликвидация же института частной собственности, по мнению австромарксистов, противоречила духу социализации и являлась одной из наиболее радикальных форм социальной несправедливости.

Залогом эффективности процесса социализации австромарксисты считали проведение культурной революции. Подразумевался комплекс мер, призванных повысить не только классовую сознательность, но и общий образовательный и духовный уровень пролетариата, подготовить его к равноправному сотрудничеству с другими социальными группами, превратить в класс, способный стать действительным авангардом общества. Австромарксисты считали, что интеграция рабочего класса в современное культурное пространство не может рассматриваться как результат эволюционного преобразования общества, а является задачей целенаправленной политики рабочих партий и отвечает именно классовым интересам пролетариата. В таком же ключе решался и вопрос о диктатуре пролетариата и судьбе демократической государственности. Форма диктатуры, в соответствии с идеологией австромарксизма, не обязательно подразумевает политическое насилие. Диктатура какого-либо класса устанавливается вследствие его полного политического, социального и экономического преобладания. Диктатура буржуазии, отражающая авангардную роль этого класса в период развития индустриального общества, осуществлялась в условиях парламентской демократии. По мере консолидации пролетарского движения и активизации социал-демократических партий появляется возможность использовать демократическую государственную власть уже в общенациональных интересах. Тем самым, начинается «период классового равновесия» (режим «функциональной демократии»). На этом этапе в силу возрастания численности рабочего класса, повышения его организованности и культурного уровня и складываются предпосылки для установления диктатуры пролетариата без применения политического насилия и отказа от демократических форм государственного устройства. Социальная революция как процесс изменения самих основ общественного устройства охватывает все периоды развития классовой демократии, а в результате ее победы возникнут предпосылки для формирования строя социальной демократии – т. е. бесклассового общества.

Социал-демократы у власти

В течение первых месяцев 1919 г. в Австрии были окончательно ликвидированы имперские государственные институты, введено всеобщее избирательное право и основные демократические свободы. Правительство Реннера предприняло радикальные шаги по сокращению безработицы. Предпринимателям было запрещено увольнять рабочих без санкции промышленных окружных комиссий. Хозяева предприятий с численностью рабочих более 15 человек обязывались увеличить штат на 1/5. Все демобилизованные государственные служащие возвращались на прежние места работы. Одновременно правительство провело реформу рабочего законодательства. Отменялись рабочие книжки, штрафы за разрыв договора, ночные работы для женщин и детей. По закону от 30 июля 1919 г. впервые вводился ежегодный оплачиваемый отпуск. Уже в декабре 1919 г. был введен всеобщий 8-часовой рабочий день. В составе правительства под руководством О. Бауэра была образована комиссия по социализации. Вопреки опасениям предпринимателей, социал-демократы не ставили своей целью проведение широкой национализации. Сам Бауэр неизменно подчеркивал, что социализация не может быть осуществлена в ходе насильственной экспроприации и создания бюрократического управления промышленностью. Речь шла о поэтапном реформировании системы самоуправления предприятиями. По закону о фабзавкомах 15 мая 1919 г. на промышленных предприятиях значительно расширялись функции органов рабочего контроля. Закон о социализации от 29 июля 1919 г. создавал правовую основу для соучастия в системе отраслевого управления предпринимателей, рабочих и потребительских союзов, представителей государства.

Перейти к более глубоким общественным преобразованиям правительство не считало возможным. В экономике царил полный хаос. Инфляция сводила на нет любые попытки наладить производство. Крестьянская масса с настороженностью воспринимала революционные события, и вскоре Вена оказалась в настоящей блокаде, отрезанная от рынка сельскохозяйственных продуктов. Среди рабочих и солдат были сильны революционные настроения, склонность к насильственным переменам. В казармах Народной армии, созданной в первые дни революции, и в Советах солдатских и рабочих депутатов усиливалось влияние коммунистов. Важным фактором внутриполитической жизни стало развитие движения за советы в соседних Баварии и Венгрии. В такой ситуации австрийские социал-демократы рассматривали своей основной задачей не закрепление собственной власти любыми средствами, а предотвращение перехода революции в фазу обострения классовой борьбы, вооруженного экстремизма, «чрезвычайной» политики. По их мнению, лишь экономическая стабилизация могла стать основой дальнейшего развития социалистической революции.

Способствуя торжеству «политической революции» и начав преобразования в духе «социальной революции», австромарксисты не сумели выполнить ключевой пункт своей идеологической программы – осуществление «национальной революции». Оторванная от экономического пространства бывшей империи, перенесшая тяжесть военного поражения Австрия не имела шансов на самостоятельное восстановление финансовой и производственной инфраструктур. Поэтому принципиальное значение австромарксисты придавали идее аншлюса – воссоединения всех немецких земель в единое государство. Показательно, что сама Австрийская республика была провозглашена именно 12 ноября 1919 г. – т. е. на следующий день после победы ноябрьской революции в Германии – и тогда же была объявлена частью Германской республики. Однако новое немецкое правительство предпочло не осложнять проблемой аншлюса свои отношения со странами Антанты. Немецко-австрийские переговоры по этому вопросу летом 1919 г. завершились безрезультатно.

Подписание 10 сентября 1919 г. странами-участницами Парижской мирной конференции Сен-Жерменского мирного договора по сути означало поражение революционной стратегии австромарксизма. Запретив аншлюс, договор оставлял Австрию один на один с ее экономическими проблемами, а также отягощал ее выплатой репараций. Фактически признав невозможность дальнейшего осуществления своей программы и принципиально не желая вставать на путь политического насилия, руководство социал-демократической партии пошло на соглашение с ХСП. Результатом его стала ратификация Сен-Жерменского договора всеми фракциями австрийского парламента и образование коалиционного правительства. Его вновь возглавил Реннер, но состав кабинета и его политика отражали качественное изменение ситуации. Правительство предприняло ряд шагов по прекращению деятельности Советов рабочих и солдатских депутатов, «профессионализации» армии (что означало, в первую очередь, ликвидацию отрядов Красной гвардии и обеспечение политической лояльности военных частей). Значительно сокращались государственные социальные программы. С июля 1920 г. у власти находилось коалиционное правительство Майра, в составе которого социал-демократы занимали уже совершенно незначительные позиции. Новый кабинет сосредоточил свою деятельность вокруг подготовки Конституции, которая была утверждена Учредительным собранием 1 октября 1920 г. В соответствии с Основным законом Австрия стала федеративным государством с президент ско-парламентским строем. Была закреплена ликвидация сословных и религиозных привилегий, ввод основных политических свобод, широкие прерогативы федеральных институтов власти, многопартийная система.

После принятия конституции влияние СДРПА начинает падать, и социал-демократы окончательно переходят в оппозицию. Последний всплеск активности австромарксизма был связан уже с попыткой создания международной организации подобного толка. В декабре 1920 г. состоялась первая конференция «революционных центристов» в Берне, а в феврале 1921 г. в Вене был образован так называемый Венский Интернационал – «Международное Рабочее Объединение социалистических партий». Австрийские социал-демократы играли в нем ключевую роль. Однако по мере спада революционного подъема в Центральной Европе все более обнаруживался идеологический дрейф центристского движения к социал-реформизму, завершившийся образованием в 1923 г. Социалистического интернационала на платформе демократического социализма.

Австрофашизм

В 20-е гг. в Австрии у власти находилась коалиция пангерманской партии И. Шобера, ориентирующейся на круги крупной буржуазии, и Христианско-Социальной партии под руководством И. Зейпеля. Первоочередной целью этих сил было экономическое восстановление страны. Основой правительственной программы стало соглашение с международными финансовыми кругами, в силу которого 4 октября 1922 г. были заключены Женевские протоколы о предоставлении Австрии крупных кредитов. Ценой этой помощи стали дополнительные гарантии австрийского правительства об отказе от аншлюса и ввод международного контроля над его финансовой политикой. В дальнейшем приток инвестиций, рост косвенных налогов, жесткая рационализация производства позволили в значительной степени оздоровить экономическую сферу, хотя социальная ситуация в стране оставалась достаточно сложной.

В условиях относительной стабилизации экономического положения ведущие политические силы Австрии существенно пересмотрели свою стратегию. Ключевую роль в дальнейшей эволюции государственного строя сыграла Христианско-социальная партия. Вопреки позиции, занятой лидерами ХСП в 1919–1922 гг., австрийский христианский социализм как идейно-политическое течение был достаточно далек от идеалов буржуазной демократии и рыночного либерализма. Еще в 70–80-х гг. XIX в. в среде австрийских католиков зародилось движение за утверждение надклассовых целей общественного развития, преодоления как марксизма, так и классического либерализма. Австрийский социальный католицизм проделал в кратчайшие сроки путь от разрозненных общественных организаций, интеллигентских кружков и рабочих ферейнов до образования собственной парламентской фракции, а в 1891 г. – и партии. Важнейшее значение для его политической консолидации играла поддержка Ватикана. В период понтификата папы Льва XIII (1878–1903) Святой Престол существенно пересмотрел свою позицию по социальным вопросам и активно выступил с критикой рабочего революционного движения, идей классовой борьбы, насаждаемых марксизмом, равно как и с критикой капитализма – как общества экономической эксплуатации, системы, разрушающей моральный облик человека, проповедующей нигилизм, безверие и агрессивность.

К началу 20-х гг. сформировались условия для нового этапа идеологической эволюции христианско-социального движения. Программные энциклики нового папы Пия XI (понтификат 1922–1939 гг.) содержали уже идеи коренного переустройства общества на началах солидаризма. В основу этой программы, решительно поддержанной и австрийскими католиками, были положены два базовых принципа: сословно-корпоративного устройства общества и субсидиарности. Корпоративизм рассматривался не только как общая идея социальной солидарности, но и в качестве принципа реального общественного устройства, призванного преодолеть классовые противоречия и поставить в центр государственной жизни «реальные» интересы корпораций, сословий. В отличие от феодального сословного строя предполагалась открытость сословной организации, экономическая (отраслевая) основа ее формирования. Принцип субсидиарности (от «subsidium» – «помощь», «защита») подразумевал сохранение индивидуальной ответственности человека за свое будущее при его праве рассчитывать на поддержку общества. Субсидиарность представлялась как эффективный правовой принцип, позволяющий сохранить индивидуальную свободу и независимость личности, частную инициативу и заинтересованность при жестком упорядочении общественной организации, обеспечении социальной справедливости и морального возрождения. Идеалом христианско-социальной идеологии являлась свобода «конкретной личности», а не абстрактной человеческой единицы, свобода, приобретаемая в рамках «подлинных субъектов» социальных отношений – профессиональных коллективов, сообществ, социальных групп, семьи, религиозной общины, а не вопреки им. Ориентация на идеалы «подлинной» корпоративной свободы, противоположной по духу как индивидуалистическим, так и классовым ценностям, сближала христианско-социальное движение с фашизмом.

Формирование корпоративной идеологии являлось одной из попыток найти выход из цивилизационного кризиса западного общества, предложить альтернативу исчерпавшей свой позитивный потенциал классической либеральной доктрине. Корпоративизм представлял собой как новый политический проект, так и особую форму социальной философии, связанную с отказом от рационального способа познания мира. Свойственное этой идеологии преобладание априорных ценностей и интуитивного познания отражало принципиальное признание иррационализма действительности, исключительной значимости нематериальных факторов общественной и индивидуальной жизни. Сама личность соответственно рассматривалась как феномен духовный, а не материально детерминированный. Основой радикального и целенаправленного преобразования общества должно было стать не экономическое и политическое, а прежде всего духовное строительство, совершенствование самого человека, социальное творчество, порожденное интуитивным стремлением к естественным формам человеческих отношений. Разделяя подобные идеи, социальный католицизм и фашистское движение оказались союзниками в стремлении коренным образом перестроить общество на началах тотального единства «естественной» человеческой духовности. Приход в 1922 г. к власти в Италии фашистов и установление достаточно конструктивных отношений нового режима с Ватиканом продемонстрировал потенциал политического партнерства этих сил.

В фашизации австрийского общества социальный католицизм сыграл еще большую роль, нежели в Италии. Обычная схема такого процесса была связана прежде всего с возникновением так называемого раннего фашистского движения – пестрого конгломерата военизированных группировок, образовывавшихся на фоне окончания первой мировой войны под совершенно различными лозунгами и не пользующихся сколько-нибудь серьезным политическим влиянием. Психологический импульс для его рождения составляло острое неприятие социальной действительности маргинальной массой, доведенное до крайности военными тяготами и поражениями. Ранний фашизм аккумулировал эту негативную энергетику маргинальной среды, не пытаясь перевести ее в какое-либо конструктивное русло. Отвергая «порочный» и «фальшивый» мир либеральных ценностей, ранний фашизм воспевал войну, стиравшую индивидуальные различия и индивидуальные страдания, как символ очищения и братства, закреплял в сознании человека иррациональное и даже мистическое ощущение естественности насилия. Вне зависимости от успеха первого рывка к власти (как в Италии) или его неудачи (как в Германии) для превращения фашизма в конструктивную силу, способную предложить собственный общественный проект, требовался долгий период идеологической и организационной консолидации. Причем даже после его завершения созидательная функция нового режима подчас оказывалась вторичной по сравнению с разрушительным, негативным «генотипом», унаследованным от ранних форм движения.

Австрийский вариант раннего фашистского движения не отличался от аналогов в других странах. Основой его стал хеймвер (heimwehren) – военизированные отряды самообороны, возникшие в первые послевоенные годы в крестьянских районах Австрии. Однако впоследствии хеймвер так и не стал самостоятельной политической силой. Роль идеологического ядра и организационного центра в формировании австрофашизма взяла на себя Христианско-социальная партия. Первыми шагами на пути фашизации Австрии стали постепенное свертывание многопартийной парламентской демократии и централизация исполнительной власти. Переломным в этом отношении был 1927 г., когда ХСП достаточно убедительно победила на парламентских выборах, а правительство Зейпеля подавило восстание венских рабочих. Начало экономического кризиса 1929 г. ускорило дальнейшую трансформацию государственного строя Австрии. На некоторое время он был замедлен распрями среди руководства пангерманцев, ХСП и хеймвера, но смерть многолетних лидеров коалиции Шобера и Зейпеля открыла дорогу к власти новому лидеру австрофашистов Энгельберту Дольфусу.

Диктатура Дольфуса

Парламентские выборы 1930 г. продемонстрировали поляризацию австрийского общества. Впервые за долгое время крупнейшую фракцию образовала СДРПА (72 мандата). Период организационной неразберихи и внутренних конфликтов привел к падению популярности правых партий, особенно пангерманской, получившей лишь 19 мест в парламенте. У ХСП оказалось 66 мандатов, а еще 8 получил «Отечественный блок», образованный лидерами хеймвера. Значительно активизировались коммунистическая и национал-социалистическая партии, выступавшие в качестве принципиальной оппозиции. В 1931 г. отряды хеймвера, недовольные «пассивностью» правительства, даже попытались осуществить путч. В этой ситуации Дольфус решился на окончательную ликвидацию многопартийного парламентского строя.

4 марта 1933 г. было объявлено о «самороспуске парламента», запрете публичных собраний и демонстраций, вводе цензуры. Правительство начало осуществлять свои функции на основе чрезвычайного законодательства военного времени. В апреле – мае была запрещена коммунистическая партия и шуцбунд – военизированные отряды СДРПА. Восстание шуцбунда в феврале 1934 г. было подавлено, и СДРПА также оказалась вне закона. В то же время правительство жестко пресекало и деятельность активизировавшихся национал-социалистов. Австрийское национал-социалистическое движение было тесно связано с гитлеровской НСДАП в Германии и выступало за присоединение Австрии в Третьему Рейху. Дольфус же считал, что последовательная реализация программы ХСП приведет к созданию корпоративного государства, похожего на фашистское в Италии, но совершенно иного, нежели гитлеровское в Германии. Эти соображения определили и направленность внешней политики Австрии в период господства австрофашистов. Активизация австро-итальянских и австро-французских дипломатических контактов привела к созыву в апреле 1935 г. международной конференции в Стрезе. Участники конференции подтвердили гарантии независимости Австрии и осудили пропагандистскую кампанию в Германии по вопросу об аншлюсе.

1 мая 1934 года в Австрии была принята новая Конституция, провозглашавшая образование «христианского, немецкого, союзного государства, организованного по сословному принципу». Единственным законным политическим движением становился Отечественный фронт, объединивший все лояльные партии. Структура государственного управления базировалась на системе корпораций – внеклассовых отраслевых объединений – и избираемых на их основе Советов (Государственный совет, Земельные Советы, Союзные советы по экономическим и культурным вопросам). Хозяйственная деятельность разделялась на семь полуавтономных сфер (сельского и лесного хозяйства, промышленности и горного дела, ремесла, торговли и путей сообщения, финансов и социального обеспечения, свободных профессий, государственной службы). 2 марта 1934 г. был создан единый общегосударственный профсоюз – Профессиональный союз австрийских рабочих и служащих. Новый режим был тесно связан с Церковью – правительство ратифицировало конкордат с Ватиканом 1933 г., значительно расширявший общественные функции Церкви, в том числе в области образования. В стране проводилась пропагандистская кампания по укреплению «австрийского самосознания», воссоздавался культ армии времен Габсбургов. Тем не менее австрофашистский режим оставался относительно «мягкой» диктатурой, опиравшейся прежде всего на традиционные институты власти, а не на прямую мобилизацию масс, ориентировавшейся на идеалы стабильности и порядка, традиций и религиозных ценностей. Австрофашизму не были свойственны жесткий национализм, расизм, антисемитизм, агрессивный экспансионизм.

Аншлюс Австрии

Идеологические особенности австрофашизма, нежелание его лидеров идти на компромиссы и сближение с гитлеровской Германией предопределили быстрое обострение конфликта нового режима с национал-социалистическим движением, инспирируемым на территории Австрии спецслужбами Третьего Рейха. После проведения в сентябре 1933 г. в государственных учреждениях Австрии чистки от прогерманских элементов конфликт приобрел открытую форму. В июле 1934 г. нацисты предприняли попытку вооруженного путча в Вене. Их выступление было подавлено, но Дольфус был смертельно ранен. Лишь демонстративное сосредоточение на границе с Австрией четырех итальянских дивизий заставило Гитлера отказаться тогда от прямой агрессии. Тем не менее преемник Дольфуса Курт Шушниг был вынужден проводить более гибкую политику в отношении Германии, а в правительстве Шушнига повысилась роль прогермански настроенных представителей хеймвера. Последующие месяцы стали агонией австрофашистского режима на фоне усиливающегося хаоса в экономике и социальной сфере. Переломным моментом было подписание австро-германского договора от 11 июля 1936 г., формально закреплявшего государственный суверенитет Австрии, но по дополнительному секретному протоколу предполагавшему ввод в правительство прогерманских политиков, свободное распространение на территории Австрии газет Рейха, «консультации» по вопросам внешней политики. Решение Шушнига о проведении 13 марта 1938 г. плебисцита по поводу независимости австрийского государства опоздало – 11 марта на территорию страны вошли германские войска. Аншлюс превратил Австрию в часть Третьего Рейха. Австрийские земли вошли в состав Германской империи, на них распространилась вся система внутреннего законодательства Третьего Рейха.

Глава 9. Европейская «периферия»: страны Южной и Юго-Восточной Европы в 1900–1945 гг.

§ 1. Страны Южной Европы в 1900–1945 гг. (Испания, Португалия, Греция)

Совокупность стран, расположенных на территории Пиренейского, Апеннинского и Балканского полуостровов, образует субрегион «Южная Европа». Несмотря на различия, порой весьма существенные, между Испанией, Португалией, Италией и Грецией, их объединяет целый ряд системообразующих признаков, позволяющих характеризовать их как некую историческую общность. На рубеже XIX–XX вв. страны Южной Европы отличались как от развитых капиталистических стран, так и от стран «третьего мира»: они позднее вступили на капиталистический путь развития, несли на себе груз незавершенных буржуазных и буржуазно-демократических революций XIX в., хранили национальные традиции и консервативные ценности. В результате Испания, Португалия, Италия и Греция заняли периферийное, зависимое от «центров» положение стран «второго эшелона».

Особенности исторического развития южно-европейских стран в средние века и Новое время определили отставание и замедленный, зависимый характер развития этих стран. Вступление стран-лидеров в монополистическую стадию углубляет разрыв в уровне экономического развития. Субрегион становится объектом внешней экспансии капитала Великобритании, Франции и Германии, которые формируют в Южной Европе выгодную им аграрно-сырьевую специализацию и усиливают технологическую зависимость южно-европейских стран. Все явственнее начинают заявлять о себе такие негативные явления, как острота аграрного вопроса, узость внутреннего рынка, практически отсутствие внешних рынков (за исключением Португалии), зависимость от конъюнктуры мирового рынка, массовая эмиграция, острое социальное недовольство, консерватизм общественных структур.

Экономическое отставание Южной Европы определяет замедленный темп формирования буржуазных общественно-политических структур. Институты буржуазного парламентаризма здесь были гораздо слабее, чем такие традиционные институты, как монархия, аристократия, армия и Церковь. Парламентаризм не смог интегрировать большинство населения южно-европейских стран и преодолеть давление левых движений и потому был заменен фашистскими, авторитарными и военно-диктаторскими режимами.

Греция в 1918–1939 гг.

Накануне первой мировой войны Греция являлась одной из наименее экономически развитых стран Европы. Около 70 % самодеятельного населения было занято в аграрном секторе. Преобладала мелкая земельная собственность (1–3 га). Промышленность была представлена в основном предприятиями легкой и пищевой отраслей. Особенное развитие получило табачное производство. В политическом отношении страна являлась конституционной монархией. Царствовавшая с 1862 г. династия Глюксбургов ориентировалась на тесное сотрудничество с Германией. Оппонентом монархии выступала созданная в 1909 г. Либеральная партия. Ее лидер, Э. Венизелос, был сторонником сближения с Антантой. Опираясь на союз с Англией и Францией, он надеялся решить две главные задачи, стоявшие перед Грецией: провести модернизацию экономики и присоединить территории с преимущественно греческим населением. Противостояние двух политических сил завершилось 10 июня 1917 г. отречением короля Константина I в пользу своего сына Александра. 29 июня 1917 г. Греция вступила в мировую войну на стороне Антанты.

Относительно недолгое участие в военных действиях принесло Греции значительные выгоды. По условиям мирного договора с Болгарией, подписанного 27 ноября 1919 г. в г. Нейи, она получила Западную Фракию. Мудросское перемирие, заключенное державами Антанты и Османской империей 30 октября 1918 г., предоставило Греции право оккупировать район Измира. В мае 1919 г. греческие войска заняли Измир и Айдин, а к июлю 1920 г. в г. Севре был подписан мирный договор между Турцией и Антантой. Он завершил создание Версальской системы мирного урегулирования. Согласно условиям договора к Греции отходили Восточная Фракия, Галлипольский полуостров, острова Имброс и Тенедос, а также район Измира. Окончательная судьба этого города должна была решиться через пять лет посредством плебисцита. Эти условия удовлетворяли большую часть территориальных притязаний Афин. Однако Севрский договор не был ратифицирован турецкой стороной. Фактический раздел Османской империи державами-победительницами и угроза потери независимости вызвала взрыв возмущения в Турции. Национально-освободительное движение возглавил генерал Мустафа Кемаль-паша. В апреле 1920 г. он создал в Анкаре революционное правительство и объявил о низложении султана Мехмеда VI. Правительство Кемаля, умело используя противоречия между державами Антанты по ближневосточному вопросу, обошло решение Севрского договора. В противовес Англии, активно поддерживавшей Афины, Италия и Франция приняли сторону Анкары. Причинами такой позиции стали, с одной стороны, собственные экономические интересы Италии и Франции в Турции, с другой стороны – боязнь усиления позиций Греции и Англии. Немаловажную роль сыграл территориальный конфликт Италии и Греции из-за Додеканеза. Большую помощь правительству Кемаля оказала также Советская Россия.

Греко-турецкая война 1919–1921 гг. завершилась для Греции катастрофой. На первом этапе греческая армия развернула наступление и оккупировала значительную часть Малой Азии. В августе 1921 г. она достигла реки Сакарья вблизи Анкары. Однако в решающей битве турецкие войска одержали полную победу. В течение месяца Греция потеряла все территории, приобретенные ею в Малой Азии, в том числе район Измира. 24 июля 1923 г. Англия, Франция, Италия, Япония, Румыния, Греция и Турция подписали Лозаннский мирный договор. По его условиям Греция возвращала Турции все территории, полученные по Севрскому договору.

Итоги военного конфликта оказались плачевны для Греции. Вооруженные силы страны потеряли 50 тыс. убитыми и 70 тыс. ранеными. Около 1,5 млн этнических греков, проживавших до конфликта в Малой Азии, вынуждены были эмигрировать в Грецию. Страна, и без того ослабленная войной, столкнулась с трудной задачей оказания помощи беженцам. Неудача малоазиатской военной авантюры привела к острому политическому кризису. Вернувшийся на престол 5 декабря 1920 г. после смерти своего сына Константин I и поддерживавшая его Народная партия быстро теряли популярность. В сентябре 1922 г. либерально настроенные части греческой армии во главе с полковником Н. Пластирасом вынудили Константина отречься от престола и покинуть страну. Трон перешел к его старшему сыну Георгу. Пришедшее к власти либеральное правительство Н. Стратоса объявило виновницей поражения Народную партию. 15 ноября 1922 г. шесть бывших министров во главе с лидером Народной партии Д. Гунарисом были подвергнуты смертной казни. Переворот Пластираса получил в греческой историографии название «военная революция 1922 г.».

Осенью 1923 г. сторонники Константина подняли мятеж, но потерпели поражение. Это усилило антироялистские настроения и привело к дальнейшей поляризации греческого общества. 16 декабря 1923 г. на очередных парламентских выборах либералы одержали убедительную победу. Через три дня король Георг II бежал из Греции. Верховная власть перешла к адмиралу П. Кундуриотису, назначенному регентом. 4 января 1924 г. было сформировано либеральное правительство во главе с Венизелосом. Перед ним встали задачи ликвидировать затянувшийся кризис и создать новую политическую систему. Поиск решения этих задач вызвал раскол в стане либералов. Венизелос выступал за установление конституционно-монархического строя по образцу Великобритании, тогда как значительная часть либералов настаивала на учреждении республики. В конце 1923 г. последние объединились в Демократический союз. Это привело к распаду Либеральной партии. 4 февраля 1924 г., ровно через месяц после своего назначения, Венизелос ушел в отставку под предлогом ухудшения здоровья и вскоре уехал за границу. 8 марта 1924 г. к власти пришло республиканское правительство во главе с лидером Демократического союза А. Папанастасиу.

Республиканцам удалось провести ряд важных политических и экономических реформ. 25 марта 1924 г. было создано Учредительное собрание. Оно приняло решение о низложении короля и провозглашении республики. 13 апреля 1924 г. состоялся плебисцит по этому вопросу. 69,9 % участвовавших в нем граждан высказались за учреждение республиканского строя. 24 мая 1924 г. бывший регент Кундуриотис занял пост президента созданной греческой республики. Наиболее важной экономической проблемой страны в эти годы являлось существование значительных феодальных пережитков в сельском хозяйстве. Попытка Венизелоса провести в 1917–1920 гг. преобразования в аграрном секторе окончилась неудачей. Правительству Папанастасиу удалось провести до конца аграрную реформу. Главным ее результатом стало введение земельного максимума: 10 га – для Эпира, Македонии, Фракии и Фессалии и 30 га – для остальной Греции. Излишки земли были национализированы. Землевладельцы получили значительную денежную компенсацию.

Проведение аграрной реформы и установление в марте 1924 г. дипломатических отношений с СССР вызвали негативную реакцию со стороны армейской верхушки. Участники «военной революции» генералы Кондилис и Пангалос обвинили Папанастасиу в «большевизме» и вышли из правительства. Лишившись поддержки армии, Папанастасиу был вынужден летом 1924 г. уйти в отставку. Это привело к новому политическому кризису. Оказавшиеся у власти сторонники Венизелоса не смогли справится с ситуацией. Результатом стала правительственная чехарда. Одновременно ухудшилось внешнеполитическое положение страны. Осенью 1924 г. Югославия денонсировала союзный договор с Грецией от 1913 г. и потребовала контроля над железной дорогой Салоники – Гевгели и торговых привилегий в Салоникском порту. В итоге Греция лишилась последнего союзника на Балканах и оказалась в изоляции. Ухудшение греко-югославских отношений послужило поводом для организации военного переворота. 25 июня 1925 г. гвардия под командованием генерала Пангалоса свергла либеральное правительство А. Михалакопулоса. Был создан военный кабинет, введена цензура, отменены парламентские выборы. 15 марта 1926 г. президент Кундуриотис под давлением военных ушел в отставку. На состоявшихся 11 апреля 1926 г. президентских выборах победу одержал Пангалос. Он взял курс на создание авторитарного режима. Распускался парламент, закрывались оппозиционные газеты, были произведены аресты среди лидеров коммунистов и известных либералов. Репрессии коснулись даже офицерского корпуса. Это вызвало формирование широкой оппозиции режиму Пангалоса, включавшей все политические силы кроме крайне правых. Недовольство усилилось вследствие ряда внешнеполитических просчетов. В октябре 1925 г. возник пограничный конфликт между Грецией и Болгарией. Греческие войска заняли часть болгарской территории. Агрессия вызвала негативную реакцию со стороны Лиги наций. Греция признавалась виновной и была обязана эвакуировать войска и выплатить контрибуцию. 17 августа 1926 г. Греция и Югославия подписали договор о дружбе сроком на три года. В основу соглашения были положены югославские требования.

Уступки Югославии и неудачное завершение инцидента с Болгарией лишили Пангалоса последней опоры – гвардии. 22 августа 1926 г. бывший соратник Пангалоса генерал Кондилис при помощи гвардейских частей захватил власть. Пангалос пытался бежать в Италию, но был арестован. Ликвидация диктатуры Пангалоса привела к восстановлению демократической формы правления. Кондилис разрешил деятельность партий и объявил о политической амнистии, Кундуриотису был возвращен пост президента. 7 ноября 1926 г. в стране произошли парламентские выборы и было сформировано правительство парламентского большинства. Завершением демократических преобразований стало принятие в июне 1927 г. новой Конституции. Греция провозглашалась республикой. Законодательную власть должно было осуществлять Национальное собрание, состоявшее из палаты депутатов и сената. Исполнительные полномочия передавались президенту. Он получал право формировать правительство. Однако министры несли ответственность за свои действия перед Палатой депутатов. Принятие Конституции явилось значительным шагом вперед по пути укрепления республиканского строя и демократизации греческого общества.

Конец 20-х гг. стал периодом стабилизации политического климата в Греции и улучшения ее международного положения. Пришедшее к власти в 1928 г. либеральное правительство Венизелоса заключило соглашение с Италией, СССР, Албанией, Югославией, Австрией, Венгрией и Турцией. Однако мировой экономический кризис 1929–1933 гг. нанес сильный удар по экономике Греции и привел к политической дестабилизации. Промышленное производство за период 1928–1931 гг. сократилось на 14,8 %. За три года кризиса экспорт сократился на 31,6 %, заработки рабочих снизились на 30 %, а безработица выросла в 1,4 раза. 1 мая 1932 г. греческое правительство объявило страну банкротом. Ухудшение экономической конъюнктуры привело к ослаблению либералов и усилению монархистов и коммунистов. Поляризация общества подготовила почву для свержения республиканского строя. В марте 1933 г. на парламентских выборах победила с небольшим перевесом монархическая Народная партия. Лидер монархистов П. Цалдарис сформировал правительство. На муниципальных выборах, состоявшихся в феврале 1934 г., ощутимого успеха впервые добились коммунисты. Член коммунистической партии Д. Парцалидис был избран мэром крупного города Кавалы. Обеспокоенное успехом левых правительство признало итоги выборов недействительными. 1 марта 1935 г. либерально настроенные офицеры во главе с руководителем «военной революции» генералом Пластирасом попытались свергнуть Цалдариса. Однако мятеж был подавлен. Это способствовало сближению позиций коммунистов и либералов. 9 октября 1935 г. коммунистическая, аграрная и либеральная партии объявили о создании Всереспубликанского союза совместных действий против угрозы фашизма. В этой ситуации в политическую борьбу вновь вмешались военные. 10 октября 1935 г. правительство Цалдариса было отстранено от власти. Конституция 1928 г. была отменена, и была восстановлена монархическая Конституция 1911 г. Проведенный 3 ноября 1935 г. плебисцит закрепил реставрацию монархии. 25 ноября 1935 г. Георг II возвратился в Грецию после 13 лет эмиграции и был опять возведен на престол. В апреле 1936 г. премьер-министром стал лидер крайне правой Партии свободомыслящих генерал И. Метаксас. Это назначение вызвало протест со стороны большинства политических партий и движений страны. Либералы, аграрии, социалисты и коммунисты подписали соглашение о совместных действиях против правительства. Лидеры профсоюзов призвали рабочих провести 5 августа 1936 г. всеобщую антиправительственную забастовку.

В ответ на рост оппозиционных настроений правящие круги пошли на установление военной диктатуры. 4 августа 1936 г. король предоставил Метаксасу неограниченные полномочия. Был сформирован военный кабинет, в котором Метаксас получил кроме поста премьер-министра портфели министра иностранных дел, военно-морского министра и министра авиации. В стране вводилось чрезвычайное положение, распускался парламент, устанавливалась цензура, запрещались партии и общественно-политические организации. Вместо запрещенных профсоюзов создавался подконтрольный правительству рабочий фронт. Были проведены аресты видных политических деятелей, в том числе лидеров аграрной и коммунистической партий. Таким образом, во второй половине 30-х гг. в Греции сложилась военная диктатура авторитарного типа.

Португалия в первой половине XX в.

В начале XX в. Португалия входила в число самых отсталых и бедных стран Европы. Аграрный характер экономики определил направление ее хозяйственной специализации. Виноградники, плодовые и оливковые деревья давали сырье для первичной переработки, около половины экспорта приходилось на винную продукцию. В промышленности преобладали мелкие полукустарные предприятия текстильной, рыбоперерабатывающей, пробкообрабатывающей, швейной промышленности. Более крупные предприятия и транспорт контролировались английским капиталом, охватившим и горнодобывающую отрасль (например, крупнейший вольфрамовый рудник страны принадлежал английской компании). Две трети экономически активного населения Португалии были заняты в сельском хозяйстве. Основной земельный фонд страны принадлежал крупным землевладельцам, крестьянство владело мелкими, до 2 га, парцеллами и вынуждено было дополнительно арендовать землю, выплачивая денежную или натуральную ренту. Полуфеодальные отношения и нерешенность аграрного вопроса усугубляли отсталость и зависимость Португалии, главным образом, от Великобритании. Португальские колонии, крупнейшие из которых находились в Африке, принципиальных изменений в данную ситуацию не вносили.

Обширная часть Португалии представляла собой аграрную слаборазвитую территорию, население которой жило по старинным традициям и обычаям в системе добуржуазной этики и устойчивости конфессионального фактора. Этническая и религиозная однородность населения гарантировала этно-конфессиональную стабильность общественной жизни. Характерной особенностью системы «власть – общество» был клиентелизм («касикизм») – неформальные личные отношения между патроном и массой (правящей элитой и различными социальными группами населения). Касикизм облегчал властям, в частности, контроль над ходом выборов, способствуя привлечению избирателей на сторону того или иного кандидата в обмен на обещания, мелкие уступки или запугивание. Традиционно влиятельной оставалась роль банковско-земельной олигархии, армии и католической церкви.

Пережив в XIX в. две незавершенные буржуазные революции, Португалия подошла к очередной революции. В 1910 г. произошел верхушечный переворот, ликвидировавший монархию и утвердивший буржуазно-парламентский строй. Однако ни одной социально-экономической проблемы при этом решено не было. Традиционная олигархия в лице партии республиканцев сохранила прежний курс в области внутренней и внешней политики. В первую мировую войну Португалия вступила на стороне Антанты.

По окончании войны Португалия была приглашена на Парижскую мирную конференцию как держава второй категории, имевшая интересы частного характера, и присутствовала только на тех заседаниях, где обсуждались касавшиеся ее вопросы. При разделе германских колоний по Версальскому мирному договору Португалия получила так называемый «треугольник Кионга» – группу островов в Океании. Великие державы пригласили Португалию и на Вашингтонскую конференцию, где она стала одной из 9 держав, подписавших договор по Китаю (февраль 1922 г.).

В результате падения жизненного уровня после первой мировой войны в Португалии развернулось активное забастовочное движение трудящихся, которое возглавили социалисты, анархо-синдикалисты и коммунисты. В 1919 г. возникло крупное объединение – анархо-синдикалистская Всеобщая конфедерация труда, в 1921 г. образовалась компартия. Нестабильность социально-политической ситуации и ухудшение финансово-экономического положения Португалии провоцировали частую смену правительств (сменилось 44 правительства) и военно-монархические заговоры. Слабая роль парламента и политических партий заставляла буржуазию искать компромисс с традиционной олигархией для выхода из затруднительного положения. В мае 1926 г. был совершен государственный переворот и установлена диктатура военного триумвирата. Вскоре власть перешла к генералу Кармоне, и в ноябре 1926 г. Кармона провозгласил себя президентом. Началась фашизация страны.

Фашизм с его идеей сильного государства рассматривался не только как политический, но и как экономический метод преодоления отсталости и модернизации традиционных структур. На базе фашизма впоследствии сложилась особая южноевропейская модель государственно-монополистического капитализма. В 1928 г. Кармона назначил министром финансов Салазара. Антониу ди Оливейра Салазар (1889–1970) считался сторонником жестких мер наведения порядка. Он был профессором экономики и преподавал в Лиссабонском университете, привлекал к государственной деятельности специалистов и ученых. Получив из рук президента чрезвычайные экономические полномочия, Салазар увеличил приток английского капитала, повысил налоги и сократил социальные расходы. За успехи в деле финансового оздоровления в июле 1932 г. он был назначен председателем правительства с полномочиями диктатора.

С приходом к власти Салазара завершается фашизация Португалии. Салазар берет курс на бюджетное регулирование, корпоративное управление, автаркию, всемерную поддержку национального капитала. Частное предпринимательство становится доминирующим фактором португальской экономики. Салазара критиковали за недоверие к иностранным инвестициям, на что он отвечал, что «недисциплинированный кредит грозит стране банкротством и может привести к порабощению наших потомков». Идеологической основой курса явились католический традиционализм, национализм и отрицание либеральных ценностей, а правящей элитой – традиционная олигархия. Салазар стремился воплотить в жизнь синтез власти и свободы в национальном понимании. Будучи противником интернационализма, коммунизма и либерализма, он основывался на национальной идее Португалии, величие которой базируется на семейных и религиозных ценностях.

В марте 1933 г. была принята новая Конституция, которую ее авторы назвали первой в мире корпоративной конституцией. Конституция провозгласила Португалию унитарной корпоративной республикой с Национальной ассамблеей в качестве законодательного органа, постом президента, избираемого на 7 лет, и неограниченной властью председателя совета министров (Салазара). Легальной партией становится фашистский «Национальный союз», созданный Салазаром в 1930 г. В дополнение к Конституции принимается «Хартия труда» как базовый документ для создания корпоративной системы. В рамках этой системы все трудовое население организуется в корпорации: рабочие и служащие – в национальные синдикаты, коммерсанты и предприниматели – в гильдии, интеллигенция – в ордена, крестьяне – в «народные дома». Корпорации определяют распорядок работы и условия трудовых договоров, забастовки запрещаются.

Не имея широкой массовой базы, режим Салазара опирался на армию и государственный аппарат. Отсутствие ярко выраженной харизмы не помешало Салазару оставаться на своем посту до 1968 г. Во внешней политике Португалия с середины 30-х гг. расширяет сотрудничество с фашистскими державами и участвует в интервенции против республики Народного фронта в Испании (1936–1939 гг.).

С началом второй мировой войны Португалия заявила о своем нейтралитете. Однако, как и другие нейтральные страны, она стала ареной политической и экономической борьбы двух воевавших коалиций. Намерения Гитлера в отношении Португалии были изложены в плане операции «Изабелла», предусматривавшей решительные меры, вплоть до ввода в страну немецких войск. Страны фашистской оси, особенно Германия, постоянно оказывали нажим на Португалию. Германскому капиталу удалось подчинить своему влиянию практически всю добычу португальского вольфрама и олова. Через Португалию в Германию поступали также различные стратегические материалы из Латинской Америки и Азии, в частности, Португалия закупала для рейха латиноамериканскую нефть и нефтепродукты.

С наступлением коренного перелома в ходе войны союзники по антигитлеровской коалиции добились создания на Азорских островах Португалии своей военно-воздушной базы для авиаприкрытия трансатлантических конвоев от нападения немецких подводных лодок. К концу 1943 г. Португалия начала переориентироваться на США и Великобританию, хотя и не порывала связей с Германией, продолжая снабжать ее стратегическими металлами. Немецкое посольство в Лиссабоне в конце 1944 – начале 1945 г. стало тем местом, где министр иностранных дел Германии И. Риббентроп пытался найти возможность для заключения сепаратного мира с представителями США и Великобритании. Однако эти попытки не принесли результатов. Португалия сохранила нейтралитет в продолжение всей второй мировой войны.

Испанская монархия в первой трети XX в.

Испания вступила в XX столетие как периферийная аграрно-промышленная страна Юго-Западной Европы. Положение второразрядной страны определялось не только внутриэкономическими, но и международными условиями, поскольку в Испано-американской войне 1898 г. Испания потеряла еще остававшиеся у нее колонии (Кубу, Пуэрто-Рико, Филиппины, о. Гуам). Былое величие Испании, память о котором была частью государственной идеологии, уже не имело никакого отношения к действительности. Суровая реальность ничем не напоминала великую колониальную и морскую державу. Крушение иллюзий отразилось на политической борьбе, экономическом курсе и общественном сознании, породило известное течение интеллигенции «Поколение 1898 г.», сыгравшее значительную роль в испанской культуре. Для национального возрождения необходимо было преодолеть общую экономическую отсталость, влиявшую на все стороны жизни.

В экономике Испании первого десятилетия XX в. еще сохранялись докапиталистические черты, главным образом в сельском хозяйстве. При преобладании сельскохозяйственного населения аграрные отношения базировались на господстве крупной частной собственности на землю на фоне безземелия и малоземелия крестьян, число которых в 20-миллионном населении страны достигало 3,5 млн человек. Нехватка земли заставляла крестьян арендовать земельные участки, около 80 % земли в стране арендовалось в той или иной форме. Примитивные формы ведения хозяйства крестьян-бедняков определяли их культурную отсталость и нищету; узость единого национального рынка сдерживала индустриальное развитие. Районами традиционного сельскохозяйственного производства были отсталые южные провинции, специализировавшиеся на виноделии, производстве оливкового масла, овощей и фруктов, зерновых, хлопчатника.

Богатые и разнообразные залежи полезных ископаемых, особенно свинцово-цинковых, медных и железных руд, ртути, пиритов, вольфрама, угля, обусловили развитие горнодобывающей и металлургической отраслей промышленности. Наряду с ними создавались новые машиностроительные, электротехнические и химические предприятия. В начале XX в. в стране появились первые монополии – Металлургическое общество в Астурии, Судостроительное общество, мощные предприятия по выплавке чугуна, стали и проката в Бискайе и Арагоне. Испанская буржуазия испытывала немалые трудности из-за малой емкости внутреннего рынка, недостатка инвестиций, технологической зависимости от импорта, конкуренции товаров более развитых стран, практического отсутствия внешних рынков сбыта. Традиционная промышленность была представлена большим количеством мелких предприятий пищевой, швейной, обувной, деревообрабатывающей и других видов легкой индустрии. Заметным был и контраст между динамично развивавшимися, поощряемыми протекционизмом промышленными зонами севера – Каталония, Страна Басков (Баскония) и Астурия, и отсталыми районами аграрного юга – Андалусия, Эстремадура, Новая Кастилия.

В становлении современных отраслей большое участие принял иностранный капитал. Французские инвестиции преобладали в банковском деле и строительстве железных дорог, английские – в горнодобывающей отрасли и экспорте минерального сырья. После первой мировой войны в испанскую экономику внедряется американский капитал.

Политический строй Испании XX в. представляет собой цепь исторических перипетий: монархия – республика (1931–1939) – диктатура (1939–1975) – монархия. В 1902 г. на испанский престол взошел 16-летний король Альфонсо XIII из династии Бурбонов. Он стал активной политической фигурой, опиравшейся на армию, которую считал самым надежным гарантом социального спокойствия и общественного мира. Король заботился об армии, увлекался военными парадами, охотой, верховой и автомобильной ездой, но в государственных делах он оставался консерватором – менять архаичную государственную структуру не собирался и лишь в крайнем случае готов был пойти на частичные реформы. Законодательная власть в стране, согласно Конституции, принятой в 1876 г., принадлежала королю и сословно-представительным кортесам, исполнительная власть – также королю и назначаемому им кабинету министров. Король мог по своему усмотрению созывать и распускать кортесы. Наличие парламентаризма и многопартийности при монархическом устройстве не противоречило, однако, авторитарной политической культуре, корни которой уходили в глубь веков. Монархия строго оберегала и традиционную систему касикизма – практически неограниченной власти на местах касика (старосты) или другого влиятельного лица.

Солидной частью испанского государственного механизма была армия, традиционно закаленная в колониальных войнах. Высший офицерский состав вооруженных сил отличался консервативностью взглядов и находился в привилегированном положении, поглощая две трети военных расходов. Примо де Ривера, Санхурхо, Мола, Годед, Франко, Очоа – вот неполный перечень высшей военной элиты, готовой защищать свои кастовые корпоративные интересы и активно вмешиваться в политику, будучи убежденной в своей роли спасительницы испанского образа жизни.

Католическая церковь занимала важное место в социально-экономической и духовной жизни испанцев, отличавшихся высокой религиозностью. Церковь владела недвижимостью, в том числе землями, банковскими вкладами и ценными бумагами, акциями предприятий, получала субсидии от государства и пожертвования верующих, будучи, таким образом, крупнейшим собственником и хранителем католической религиозной традиции. Под покровительством монарха католицизм оставался единственной официальной государственной религией. Представляя собой один из самых консервативных институтов общества, Церковь все же старалась идти в ногу со временем: чтобы удержать завоеванный в течение столетий авторитет, необходимо было расширять свои социальные функции. В Церкви начинался переход от религиозно-церковного католицизма к социально-политическому.

Этнический состав Испании был представлен испанцами и другими народностями, так называемыми национальными меньшинствами: каталонцами (4,5 млн), галисийцами (2,2 млн) и басками (600 тыс.). В начале XX в. происходил процесс организационного оформления национальных сил. В Каталонии возникли две партии, одна из которых выражала интересы крупной каталонской буржуазии, другая – средней и мелкой буржуазии и интеллигенции. В Басконии образовалась партия крупной буржуазии под эгидой Церкви. В отсталой Галисии национальное движение не было оформлено. Центральным требованием националистических партий каталонцев, басков и галисийцев стало предоставление автономии, предусматривавшей административные, финансовые и правовые привилегии, а также свободное развитие их национальной культуры.

Истэблишмент Испании был представлен монархическими и буржуазно-республиканскими партиями. Две монархические партии (консерваторов и либералов), поочередно сменявшие друг друга в правительствах на рубеже XIX–XX вв., постепенно перестают быть ведущей силой и демонстрируют полную неспособность провести в стране необходимые перемены. Буржуазно-республиканское движение (Республиканский союз, Радикальная партия и др.) в первой четверти века из-за разрозненности и умеренности также было не в состоянии организовать борьбу за установление республики.

Ведущими политическими и профессиональными организациями испанского пролетариата были Испанская социалистическая рабочая партия (ИСРП, основанная в 1879 г.) и руководимый ею профсоюзный центр «Всеобщий союз трудящихся» (ВСТ, организованный в 1888 г.), Коммунистическая партия Испании (КПИ, созданная в 1920 г.) и анархо-синдикалистская общенациональная профсоюзная организация «Национальная конфедерация труда» (НКТ). НКТ была крупнейшим профцентром, объединявшим в 1920 г. свыше 1 млн чел. Сильное влияние анархизма и анархо-синдикализма в Испании объяснялось большим удельным весом в составе населения мелкой буржуазии и маргиналов, которым были близки лозунги анархизма и предлагаемые им методы борьбы – экономические стачки, саботаж, индивидуальный террор и вооруженные выступления.

С началом первой мировой войны Испания объявила о нейтралитете. Благодаря своему геостратегическому положению и нейтральному статусу Испания, интересовавшая как Антанту, так и Тройственный союз, вела активную торговлю, поставляя обоим воюющим блокам товары своего традиционного экспорта – горнорудное сырье и продовольствие. Это позволило увеличить золотой запас страны почти в 4 раза. На базе этой благоприятной конъюнктуры развивалась национальная экономика, в два раза увеличилась добыча угля, выплавка чугуна, стали и меди; были построены сотни новых промышленных предприятий, создавались монополии. Наиболее успешно развивались Каталония и Баскония. Бурный промышленный рост укрепил экономические позиции испанской буржуазии, увеличилось число промышленных рабочих: в 1919 г. их насчитывалось более 2 млн человек. Однако жизненный уровень трудящихся был одним из самых низких в Европе.

В конце 1920 г. относительное благополучие военных лет сменилось кризисом. Сокращение производства затронуло практически все отрасли народного хозяйства. В стране шли массовые увольнения, резко увеличилась безработица, зарплата понизилась в среднем на 20 %, цены выросли вдвое. Распространенной формой социального протеста стали мощные демонстрации, стачки и всеобщие забастовки, перераставшие иногда в столкновения с полицией и войсками. Аресты профсоюзных активистов, коммунистов, социалистов и полицейские налеты были повсеместными. Оживилось крестьянское движение: в аграрных районах Андалусии и Эстремадуры крестьяне и батраки создавали комитеты борьбы, захватывали земли помещиков. Активизировалось националистическое движение в Каталонии, Басконии, Галисии. Результатом социального протеста первых послевоенных лет стало установление 8-часового рабочего дня, запрещение детского труда и введение страховых пособий по старости и инвалидности.

Обострению внутриполитической борьбы способствовала колониальная политика Испании в Марокко. Согласно договору с Францией 1912 г. Испания получила часть Марокко, с той поры силой оружия усилилось освоение богатой марокканской территории, особенно рудных залежей. Против испанской колониальной администрации в Марокко развернулось национально-освободительное движение. Наиболее интенсивный характер это движение приобрело после образования военно-политического объединения горных племен области Риф в Северном Марокко, получившего название Рифская республика. Летом 1921 г. в битве при Анвале восставшие марокканские племена рифов нанесли поражение испанским колониальным войскам. Война в Марокко тянулась до 1926 г., когда испанцам и французам удалось разгромить Рифскую республику.

К вспыхнувшему с новой силой забастовочному движению в Испании в 1923 г. прибавились выступления мелкой буржуазии и протест части армейских офицеров, требовавших отзыва войск из Марокко. С целью сдержать недовольство широких слоев населения и найти выход из экономического кризиса 13 сентября 1923 г. командующий военным округом Каталонии 53-летний генерал Мигель Примо де Ривера совершил государственный переворот. В Испании установился режим военно-монархической диктатуры. Став главой правительства (Военной директории), Примо де Ривера распустил кортесы и муниципалитеты, передав власть на местах военным губернаторам, ликвидировал буржуазно-демократические свободы, отменил 8-часовой рабочий день, запретил забастовки, объявил вне закона компартию и анархистскую НКТ, начал репрессии. Малейшее выступление против диктатуры расценивалось как покушение на интересы нации. Под всеми декретами правительства стояли две подписи – короля и Примо де Риверы. О Примо де Ривере говорили, что он пугал короля армией и армию королем, а их вместе взятых – революцией. Единственными организациями, официально признанными диктатором и потому существовавшими легально, были ИСРП и ВСТ.

Экономический курс Примо де Риверы, развернувшийся под лозунгом «возрождения страны», был направлен на стимулирование национального производства, в первую очередь тяжелой промышленности, горнодобычи, энергетики, строительства и транспорта. В результате испанская промышленность действительно шагнула вперед. Управление экономикой перешло под контроль Совета национальной экономики и стало централизованным. Финансовая политика базировалась на увеличении налогов (подоходного и на недвижимость). В области труда и социальных отношений Примо де Ривера учредил корпоративную систему, в рамках которой рабочие и предприниматели объединялись в общенациональные корпорации. Что касается сельского хозяйства, то даже скромные попытки улучшить положение крестьянства остались безрезультатными. Социально-экономические мероприятия Примо де Риверы можно рассматривать как элементы государственно-монополистического регулирования.

Несмотря на политический террор, в середине 20-х гг. начинает формироваться широкая, включая буржуазную, оппозиция диктатуре. В 1926 и 1929 гг. буржуазная оппозиция предпринимала попытки свергнуть режим путем вооруженного переворота, но безуспешно. Определенную прочность диктатуры Примо де Риверы обеспечивала стабилизация капитализма 1924–1929 гг., но с началом мирового экономического кризиса в 1929 г. ситуация изменилась. Экономические трудности, активное забастовочное движение пролетариата, крестьянские волнения, студенческие беспорядки и выступления в армии заставили Примо де Риверу в январе 1930 г. подать королю прошение об отставке и покинуть страну.

Буржуазно-демократическая революция

Политическая атмосфера в последовавшие за уходом диктатора месяцы была наполнена антимонархическими настроениями. Испанская средняя и мелкая буржуазия решительно выступала за республику. Требовали решения аграрный и национальный вопросы. Не утихало забастовочное движение. Назревала буржуазно-демократическая революция. В этой обстановке в августе 1930 г. в знаменитом курортном городе Сан-Себастьян лидеры республиканских партий и ИСРП заключили соглашение о борьбе за республику – «Сан-Себастьянский пакт». Был образован руководящий орган борьбы за республику – Революционный комитет, куда вошли известные политические деятели М. Асанья (от «Республиканского альянса»), Н. Алькала Самора (от правых республиканцев), С. Касарес Кирога (умеренный республиканец от Галисии), И. Прието (от социалистов). Значение «Сан-Себастьянского пакта» состояло в достижении единства республиканских антимонархических сил, в их готовности осуществить переход к республике.

В апреле 1931 г. правительство объявляет о проведении выборов в муниципалитеты, все политические партии соглашаются участвовать в них. На выборах 12 апреля 1931 г. в 45 провинциальных центрах из 49 подавляющим большинством голосов побеждают республиканцы. Революционный комитет настаивает на отречении короля. По совету близких ему людей Альфонсо XIII, опасаясь за свою жизнь, соблюдая правила конспирации, покидает страну и эмигрирует с семьей во Францию. Власть переходит в руки временного правительства, в составе которого были представлены все партии Сан-Себастьянского пакта. 14 апреля 1931 г. Испания провозглашается республикой. Так ненасильственным путем побеждает буржуазно-демократическая революция.

В развитии революции 1931–1939 гг. обычно выделяют следующие этапы: с апреля 1931 по ноябрь 1933 г. (у власти – коалиция буржуазных республиканцев и социалистов), с ноября 1933 по февраль 1936 г. («черное двухлетие» правых республиканцев и профашистских сил) и с февраля 1936 г. по март 1939 г. (Народный фронт и гражданская война).

Первый этап буржуазно-демократической революции (1931–1933 гг.).

Правительство, сформированное из буржуазных и мелкобуржуазных республиканцев и социалистов, возглавил лидер правой Либерально-республиканской партии, крупный землевладелец 54-летний Н. Алькала Самора (бывший с декабря 1931 по апрель 1936 г. президентом). Члены правительства разделяли идеи «Поколения 1898 г.» и намеревались ликвидировать отставание Испании путем постепенных социально-экономических реформ. Республика провела амнистию, легализовала свободу слова, личности, совести, печати, собраний и союзов, разрешила деятельность профсоюзов. Среди социальных мероприятий наибольшее значение имели законы о 8-часовом рабочем дне в промышленности и сельском хозяйстве (7-часовой для шахтеров), об улучшении условий труда для женщин и детей, введение некоторых видов страхования, установление гарантированного минимума зарплаты, создание «Национальной кассы против безработицы» для выплаты пособий безработным, декреты об улучшении положения арендаторов и сельскохозяйственных рабочих. Проведение достаточно радикальной социальной политики связано с деятельностью министра труда Франсиско Ларго Кабальеро, одного из лидеров ИСРП, генерального секретаря ВСТ, бывшего каменщика, популярного рабочего лидера.

В июне были проведены выборы в учредительные кортесы, где большинство депутатских мест получили социалисты и левые республиканцы, началась разработка конституции. В декабре 1931 г. Конституция, провозгласившая Испанию «демократической республикой всех классов, основанной на началах свободы и справедливости», была принята кортесами. Конституция закрепила гражданские свободы, права женщин, отделение Церкви от государства, отмену дворянских привилегий, предоставила государству право экспроприировать за справедливое вознаграждение частную собственность, представляющую национальный интерес, декларировала отказ от войны как орудия национальной политики.

Церковь была отделена от государства, орден иезуитов был распущен, и его имущество конфисковано, подлежало конфискации и имущество других монашеских орденов. Церкви запрещалось заниматься торговой, промышленной и преподавательской деятельностью. Успехи антиклерикализма (вплоть до инициированного анархистами поджога храмов весной 1931 г.) обострили конфликт между Церковью и республикой. Правые республиканцы-министры, в том числе премьер Алькала Самора, выступавшие против наступления на Церковь, в октябре 1931 г. подали в отставку. Премьер-министром стал либеральный публицист и известный оратор левый республиканец Мануэль Асанья. Левые республиканцы укрепились и на других руководящих постах. Однако республика недооценила силу и влияние Церкви, а это в скором будущем отразилось на ходе революции.

Национальный вопрос был решен частично. Автономию получила одна из трех областей – Каталония. Согласно статуту об автономии каталонцы избрали свой парламент и свое правительство, более самостоятельной стала их внутренняя политика, каталонский язык получил статус официального языка. Однако две другие области – Страна Басков и Галисия – не смогли добиться предоставления им национальной автономии.

Военная реформа М. Асаньи предусматривала модернизацию технически отсталой армии и выход в отставку любого офицера при сохранении его жалованья. В результате в армии несколько сократилось число офицеров и генералов. Однако расчет премьера на то, что из армии уйдут консерваторы, не оправдался. Реакционный генералитет вооруженных сил остался на командных постах.

В сентябре 1932 г. началась аграрная реформа весьма скромного содержания: предусматривалось изъятие за выкуп лишь части помещичьих земель, если землевладение превышало 1/6 часть муниципального округа. С отменой дворянских привилегий допускалась безвозмездная экспроприация земель аристократии. В зону действия аграрного закона попадала лишь часть центральных, южных и юго-западных провинций Испании. Для распределения экспроприированных земель среди крестьян, батраков и арендаторов создавался Институт аграрной реформы. За два года реформы крестьяне получили всего 118 тыс. га земли из 10,5 млн га, принадлежавших латифундистам.

Однако, несомненно, позитивное содержание первого этапа буржуазно-демократической революции еще предстояло углубить и радикализовать, поскольку экономическая мощь финансовой олигархии и крупных землевладельцев оставалась незатронутой, права и прибыли монополий и банков никто не ограничивал. Сохранялись влиятельные позиции иностранного капитала. За Церковью, отделенной от государства, оставались ее капиталы и земли. Реакционный генералитет продолжал оставаться на своих постах. Баскония и Галисия не получили автономии. Правительство не препятствовало деятельности антиреспубликанских и монархических организаций. Закон о «защите республики» запрещал политические забастовки, а в экономических – вводил принудительный арбитраж. Для подавления выступлений рабочих и крестьян использовалась жандармерия, оставшаяся от прежнего монархического государственного аппарата. В ответ постепенно росло недовольство и разочарование трудящихся, что вызвало осенью 1933 г. раскол правящей республиканско-социалистической коалиции. М. Асанья ушел в отставку, в новом право-республиканском кабинете уже не было социалистов. Новый премьер-министр распустил кортесы и назначил выборы на ноябрь 1933 г. Буржуазно-республиканским партиям в то время не удалось добиться реальной массовой поддержки, активность населения носила эмоциональный характер и ориентировалась более на быстрый слом монархической государственности, чем на долгое кропотливое созидание. Блок правых партий, напротив, смог объединиться и, использовав в своих интересах разногласия в демократическом лагере, победить на выборах в кортесы в ноябре 1933 г.

Второй этап революции (ноябрь 1933 г. – февраль 1936 г.).

Правый антиреспубликанский лагерь состоял из нескольких организаций. Его центром стала Испанская конфедерация автономных правых (СЭДА) – единый политический консервативный блок, в который входили клерикалы, помещики и правые республиканцы. СЭДА выступала «в защиту религии, отечества, семьи, порядка и собственности». Со своей стороны, сторонники монархии сгруппировались вокруг трех монархических организаций. Кроме того, в Испании консолидировалось фашистское движение.

У истоков фашизма стояли различные представители испанской интеллигенции – сторонники итальянского и германского фашизма. Молодой философ Р. Ледесма Рамос развивал идеи о судьбе Испании, о ценностях общества, построенного на принципах иерархии, национальной идеи и эффективной экономики, о «прямом действии» против старого режима. Юрист О. Редондо защищал лозунг «единой, великой и свободной Испании». Ледесма Рамос и Редондо создали в 1931 г. фашистскую организацию под названием «Национал-синдикалистская хунта наступления» (ХОНС), целью которой стало установление авторитарного режима, сохранение религиозных традиций, внешняя экспансия, уничтожение марксизма и либерализма, создание синдикатов под покровительством государства.

Постепенно одним из наиболее активных лидеров фашизма становится Хосе Антонио Примо де Ривера (1903–1936), сын бывшего диктатора, аристократ, журналист и юрист. Он считал, что испанцам следует обратиться к традиционному жертвенному служению отечеству, которое соединяет в себе все личности и все классы. В октябре 1933 г. Примо де Ривера основал и возглавил фашистскую партию «Испанская фаланга», принял участие в составлении фалангистской программы из 27 пунктов. Программа требовала установления в Испании нового порядка путем «национальной революции» и создания национал-синдикалистского государства как «тоталитарного орудия, служащего делу единства нации». Для достижения будущего величия Испании устанавливалось, что все испанцы должны принять участие в государственной жизни не через посредство политических партий, а как члены семьи, муниципалитета и профсоюза. Система политических партий и парламентаризма должна быть уничтожена, к обновлению страны следует привлечь Церковь. Экономическая часть программы фалангистов содержала критику капитализма, обезличивающего человека, отрывающего его от индивидуальности и семьи, превращающего народ в «массы». Все испанцы имеют право на труд и обязаны трудиться. Программа подчеркивала религиозный и воинский дух как вечную и истинную форму бытия испанцев. Не обладая широкой массовой базой, Фаланга нашла сильного союзника в лице военных.

Таким образом, фашистское движение в Испании состояло из созданной в конце 1931 г. фашистской партии ХОНС (Национал-синдикалистская хунта наступления) и организованной в октябре 1933 г. Испанской фаланги. В феврале 1934 г. обе партии слились в одну – «Испанскую фалангу и ХОНС», ее лозунгами стали «единение отечества», «прямое действие», антимарксизм и антипарламентаризм.

Сформированное в основном из партий центра в декабре 1933 г. правительство А. Лерруса практически ликвидировало законодательство предыдущего этапа, поэтому его деятельность стали называть «республикой контрреформ» или «черным двухлетием». Контакты СЭДА с фалангистами создавали угрозу установления фашистского режима в стране легальным путем. Подтверждением тому стало включение в правительство трех министров от СЭДА в начале октября 1934 г. Все это вызвало ответную реакцию левых сил, в рядах которых произошли изменения. Возникли Левая республиканская партия во главе с М. Асаньей и «Республиканский союз», выступавшие против фашизма. В Испанской социалистической рабочей партии правое крыло было отстранено от руководства, ИСПР возглавил левый социалист Ф. Ларго Кабальеро. Меняется руководство КПИ, ее генсеком становится севильский рабочий Хосе Диас, членом политбюро – Долорес Ибаррури. Компартия Испании уже пользуется значительным влиянием, организует забастовочное и антифашистское движение. Левые партии начали подготовку вооруженного восстания. Социалисты создавали так называемые рабочие альянсы как комитеты на местах для организации восстания. Коммунисты вошли в рабочие альянсы; анархисты из НКТ отказались от участия в них и выступили самостоятельно.

В ответ на включение в состав правительства трех министров от СЭДА все организации, входившие в рабочие альянсы, 4 октября 1934 г. объявили всеобщую забастовку. 5 октября забастовка охватила всю страну, продолжали работать только медицинские учреждения. В Мадриде, Бискайе, Каталонии и Астурии всеобщая забастовка переросла в вооруженное восстание. Правительство объявило в стране осадное положение. Мадридский ревком во главе с Ф. Ларго Кабальеро стремился к захвату власти социалистами. Были атакованы казармы, почтамт, здание МВД и министерства обороны, но превосходящие силы армии и полиции разгромили восставших мадридцев. В районе Бискайи восставшие захватили несколько казарм и муниципалитетов, однако в течение недели пехотные полки и артиллерия подавили выступление. Жители Каталонии отказались подчиняться центральному правительству, сознавая, что победа фашизма будет угрозой для каталонской автономии. Пять дней здесь длилась неравная борьба против правительственных войск.

Высшим подъемом борьбы в октябре 1934 г. стало вооруженное восстание в области Астурия. Здесь, в центре угледобывающей и металлургической промышленности, восстание началось в ночь на 5 октября и продолжалось 15 дней. Шахтеры и рабочие промышленных предприятий захватили власть почти на всей территории Астурии, кроме ее столицы – г. Овьедо. Согласованность действий восставших и первые успехи во многом объяснялись единством взглядов их руководителей – социалистов, коммунистов и анархистов, входивших в состав астурийского ревкома. Восставшие организовали охрану общественного порядка, транспорта и связи, наладили снабжение населения продовольствием, издали декреты о наделении землей крестьян, сформировали отряды бойцов – Красную гвардию. Несколько дней продолжался штурм Овьедо, восставшим удалось занять и удерживать часть города. Для борьбы с «красной» Астурией правительство бросило марокканские войска и иностранный легион под командованием генерала Франко. Сопротивление восставших было потоплено в крови. Октябрьские события 1934 г. в Испании показали, что для успешной борьбы с фашизмом необходимо единство всех антифашистских сил и их партий.

В течение 1935 г. шла борьба за Народный фронт. В январе 1936 г. представители ИСПР, КПИ, ВСТ, Левой республиканской партии М. Асаньи, Республиканского союза, Социалистического союза молодежи и Каталонской национальной партии подписали пакт о создании Народного фронта и приняли его программу. Основными требованиями этой программы стали амнистия политзаключенных, восстановление на работе уволенных за политические убеждения, защита свободы и законности, снижение налогов и арендной платы, поддержка мелкой промышленности и торговли, аграрная реформа, предоставление национальной автономии Стране Басков и Галисии, реформа образования. На выборах в кортесы 16 февраля 1936 г. победил Народный фронт.

Народный фронт и гражданская война 1936–1939 гг.

Новое правительство Народного фронта во главе с Мануэлем Асаньей было сформировано из представителей левых республиканских партий без участия социалистов. Были отменены декреты «черного двухлетия», амнистированы политзаключенные, восстановлены на работе с выплатой компенсации все уволенные за политические убеждения. Возобновилась аграрная реформа, с февраля по июль 1936 г. крестьяне получили 712 тыс. га земли (против 118 тыс. га за первые два года республики). Испанцев охватило настроение революционной эйфории, распространенной формой политической активности стали массовые демонстрации. В партиях Народного фронта продолжало расти стремление к единству – федерации коммунистической и социалистической молодежи слились в объединенную организацию, в Каталонии четыре рабочие партии объединились в одну. Компартия Испании постоянно призывала к совместным действиям все рабочие организации. Численность КПИ за первую половину 1936 г. увеличилась втрое.

Успехи деятельности Народного фронта перечеркнули надежды правых на легальный парламентский приход к власти. Началась активная подготовка военного мятежа против республики. Ярыми сторонниками военного заговора стали «Испанская фаланга и ХОНС» и реакционный генералитет. Заговорщики заручились внешней поддержкой Муссолини, Гитлера, банкиров Великобритании и США. Внутри страны их поддерживали финансисты, помещики, церковный клир. Планировалось поднять мятежи под руководством реакционных генералов в различных частях страны. 17 июля 1936 г. испанские войска в Марокко под командованием генерала Франко начали мятеж против республики Народного фронта.

Франсиско Франко Баамонде (1892–1975) был удачлив в военной карьере. Окончив в чине лейтенанта Пехотную академию и отличившись на полях сражений в Испанском Марокко, он довольно быстро дослужился до чина бригадного генерала. В 33-летнем возрасте Франко возглавляет Военную академию в Сарагосе, а через несколько лет возвращается в Марокко и принимает командование всеми испанскими войсками в Африке. Воинская служба стала большой жизненной школой и сыграла главную роль в формировании характера будущего каудильо. В армии он научился командовать, привык к железной дисциплине, строгому порядку и иерархии. Кругозор Франко формировался на базе военной литературы и консервативных периодических изданий. Он был сторонником монархии, Церкви, порядка и сильной власти.

Первый период гражданской войны (июль 1936 – май 1937 г.).

По сигналу радиостанции г. Сеута «Над всей Испанией безоблачное небо» 18 июля мятеж распространился на главные города и гарнизоны Испании. С помощью одновременного удара во всех крупных промышленных центрах мятежники намеревались захватить власть, причем гарнизон Мадрида должен был овладеть столицей. В этой ситуации правительство возглавил левый республиканец, ученый-химик, 57-летний Хосе Хираль. Для разгрома мятежников он разрешил раздачу оружия рабочим организациям. Вооруженные рабочие Мадрида вместе с верными республике воинскими частями подавили мятеж в столице. Вскоре первые батальоны народной милиции двинулись из Мадрида навстречу колоннам мятежников, которых вел с севера генерал Мола. По всей Испании развернулось активное сопротивление народа мятежникам, никто не сдавался без боя. Республика Народного фронта пользовалась всеобщей поддержкой населения. Через неделю мятежники смогли удержаться только в трех южных аграрных провинциях (Кадис, Уэльва и Севилья) и на севере (в Галисии, Наварре, районах Старой Кастилии) на территории вдвое меньшей, чем республиканская. В руках народа оставалось две трети всей промышленности, плодородные сельскохозяйственные районы Валенсии и Мурсии, главные порты Средиземноморского побережья (Барселона, Валенсия, Картахена), золотой запас страны, практически весь военный и торговый флот, большая часть транспорта. На стороне мятежников была большая часть сухопутных сил армии и офицерский корпус, а также иностранный легион и воинские соединения в Испанском Марокко; для переброски их в Испанию у мятежников не было средств доставки. Таким образом, образовались две отрезанные друг от друга мятежные группировки – северная, во главе с генералом Мола, и южная, под командованием Франко. Положение этих группировок и исход гражданской войны в Испании определило вмешательство других фашистских государств – Германии, Италии и Португалии.

Получив от Франко просьбу о помощи, Гитлер и Муссолини 27 июля 1936 г. направили транспортные самолеты в Тетуан (Испанское Марокко) для организации воздушного моста по переброске испанских войск и военных грузов из Тетуана в Севилью и Херес. В августе германские и итальянские летчики добились господства в воздухе и стали совершать налеты на Мадрид и другие испанские города. Помимо военной авиации гитлеровское командование отправило к берегам Испании две военные эскадры. В Испании развернулась деятельность германской и итальянской разведагентуры.

Интервенция Германии и Италии в Испании преследовала следующие цели: разгромить антифашистский Народный фронт; подготовить условия для развязывания второй мировой войны; использовать Испанию как военно-стратегическую, сырьевую и продовольственную базу; создать угрозу англо-французским морским коммуникациям в Средиземноморье; использовать Испанию как испытательный полигон для отработки военной тактики, боевой выучки армии и новых образцов оружия.

Вмешательство Германии и Италии в гражданскую войну в Испании позволило мятежникам избежать быстрого и полного поражения. Постепенно интервенция приобретала все более широкие масштабы и стала главным определяющим фактором военного превосходства франкистов. С 1936 по 1939 г. Германия направила в Испанию 50 тыс. военнослужащих. На стороне франкистов воевали около 150 тыс. итальянских солдат и офицеров, а также 20 тыс. португальцев и около 100 тыс. марокканцев. На стороне Франко воевал также небольшой отряд добровольцев из 80 русских офицеров-белоэмигрантов, двое из них были посмертно удостоены высших испанских наград. Иностранная интервенция изменила характер войны. Для республики Народного фронта война стала национально-революционной. Для франкистов она имела консервативно-реставрационный характер.

Благодаря иностранной помощи мятежники сумели создать перевес в силах и вооружении над республиканской армией и повести наступательные действия. В середине августа 1936 г. в районе г. Бадахос соединились южная и северная группы мятежников. После этого Франко начал наступление на Мадрид.

Политика невмешательства. Уже в конце июля мировая пресса была переполнена сообщениями о прибытии гитлеровских самолетов и военной техники в Испанию. Однако ни Германия, ни Италия не встретили серьезного сопротивления своим действиям со стороны западноевропейских правительств. Великобритания и Франция под флагом предотвращения международного конфликта провозгласили так называемую политику невмешательства в испанские дела. Идея невмешательства исходила из Лондона, а конкретное предложение выдвинул в начале августа 1936 г. премьер-министр правительства Народного фронта во Франции Леон Блюм. Документ под названием «Соглашение о невмешательстве» подписали 27 европейских стран. Оно запрещало ввоз и транзит оружия, военных материалов и техники в Испанию и ее владения. Все протесты испанской республики против подобной блокады были отвергнуты. Для наблюдения за выполнением «Соглашения» был создан «Комитет по невмешательству в испанские дела» в Лондоне. 23 августа советское правительство присоединилось к «Соглашению». На следующий день Германия также подписала «Соглашение о невмешательстве», продолжая при этом оказывать помощь франкистам. США объявили о своем нейтралитете, разрешив продажу вооружений только за наличный расчет и при условии его перевозки транспортом покупателя, что было невозможно для Народного фронта. Политика невмешательства имела чисто формальный характер. Лига наций высказала лишь «беспокойство по поводу событий в Испании» и ограничилась призывами к сохранению мира в Европе.

1 октября 1936 г. на территории, занятой мятежниками, Франсиско Франко был провозглашен главой государства и генералиссимусом. Он заявил: «Мы пришли, чтобы принадлежать народу». Франко сформировал правительство, почти половина министров которого были фалангистами, остальные – правыми монархистами и генералами. Для укрепления правоконсервативных сил в апреле 1937 г. Франко издал декрет о слиянии «Испанской фаланги и ХОНС» с другими правыми партиями в единую партию под названием «Испанская традиционалистская фаланга и Хунта национал-синдикалистского наступления» (ИТХ-ХОНС). После того как глава «Фаланги» X. А. Примо де Ривера был казнен республиканцами в ноябре 1936 г., Франко стал главой партии и был объявлен «каудильо» (вождем) испанского фашизма. Новую «Фалангу» стали называть франкистской, а ее идеологию – франкизмом. Так рождалось новое государство, где Ф. Франко стал главой правительства, верховным главнокомандующим и главой фашистской партии.

Германия, Италия и Ватикан разорвали дипломатические отношения с Испанской Республикой и признали правительство Франко. Франкизм поддержало и испанское духовенство, оправдывавшее свою позицию необходимостью борьбы против «интернациональной коммунистической революции» за испанский «национальный порядок». Франкисты объявили вне закона все партии и профсоюзы Народного фронта, создали «вертикальные профсоюзы» с участием рабочих, служащих и предпринимателей, объявили врагами государства всех участников антифашистской борьбы. Первым декретом Франко стал декрет о реорганизации армии. Когда приготовления закончились, началось генеральное наступление на Мадрид на центральном фронте.

Военные действия первого этапа гражданской войны связаны с битвой за Мадрид (июль 1936 – май 1937 г.). Армия Франко с севера и юго-запада продвигалась к столице и в начале ноября 1936 г. подошла к ее окраинам. Генерал Мола заявлял, что Мадрид будет взят четырьмя наступающими колоннами при содействии «пятой колонны», т. е. находившихся в городе сторонников фашизма. В связи с осложнением обстановки было создано новое правительство с участием всех партий Народного фронта, в том числе социалистов и двух коммунистов, во главе с социалистом Ф. Ларго Кабальеро. Главной задачей правительства стала организация обороны Мадрида и создание новой республиканской армии под единым командованием. В ожесточенной битве за Мадрид его защитники «стеной своих тел» стояли насмерть за каждый окоп, за каждый дом, и к концу ноября 1936 г. наступление франкистов выдохлось. Но оборона Мадрида продолжалась, гражданская война принимала затяжной характер. В марте 1937 г. республиканская армия разбила под г. Гвадалахара 50-тысячный итальянский корпус, прорывавшийся к Мадриду. Успехи республиканцев заставили мятежников временно отказаться от захвата Мадрида и перенести удар на северные провинции Испании.

Линия фронта разделила не только испанцев, но и народы остального мира. В трудное для Испании время правительство Народного фронта получило международную поддержку. СССР через Комитет по невмешательству заявил, что если не будет прекращена иностранная военная помощь мятежникам, то Советское правительство будет считать себя свободным от выполнения «Соглашения по невмешательству». 13 октября 1936 г. в Испанию прибыл первый советский корабль с вооружением, а вскоре Испания получила советские танки, истребители, вооружение, горюче-смазочные материалы, медикаменты, продовольствие и около 3 тыс. человек добровольцев – военных советников, офицеров, летчиков, танкистов, военных инженеров, инструкторов, технический персонал, медиков, переводчиков и других специалистов, геройски трудившихся и сражавшихся за республику Народного фронта. В Испании погибли около 200 советских добровольцев. Для оплаты советских военных поставок испанское правительство разместило в Госбанке СССР часть своего золотого запаса.

Международное движение в защиту Испанской республики приняло огромные размеры, объединив людей всех континентов. Сотни тысяч пожертвований поступали в помощь Народному, фронту. В Париже был создан Международный комитет солидарности с Испанией, координировавший поступление и распределение средств помощи. Известна сумма, поступившая за два года в фонд Комитета, – 800 млн франков (из них, в частности, французы собрали 65 млн франков, американцы – почти полмиллиона долларов). Помимо сбора средств, солидарность с испанской республикой выразилась в поддержке ее демократической интеллигенцией всего мира, в массовых выступлениях протеста против интервенции и «невмешательства», организованных левыми партиями и профсоюзами в различных странах; в создании комитетов помощи и обществ дружбы. Высшей формой солидарности стали так называемые интернациональные бригады.

Тысячи людей различных политических и религиозных убеждений и разного социального происхождения из 54 стран мира, с большим трудом добравшиеся до Испании, организовали 7 интербригад. Первая из них вступила в бой под Мадридом уже 8 ноября. Наибольшее число добровольцев-антифашистов прибыло из Франции, Польши, Италии, Германии, в интербригадах воевали англичане, американцы, канадцы, австрийцы, венгры, югославы, чехи, румыны, албанцы, бельгийцы, шведы, датчане, швейцарцы, мексиканцы, аргентинцы – всего свыше 35 тыс. человек. Более 7 тыс. бойцов интербригад погибло в боях.

В ходе военных действий правительство Народного фронта продолжало выполнять свою программу. Из государственного аппарата были уволены нелояльные республике служащие; взамен распущенной гражданской гвардии была организована народная милиция; реформировалась дипломатическая служба; ликвидировались прежние судебные органы и создавались новые. Был издан декрет о конфискации собственности мятежников. Национализировались шахты, рудники, военная промышленность, автомобильный, железнодорожный и морской транспорт. Предприятия контролировались профсоюзами ВСТ и НКТ. Устанавливался государственный контроль над банками и иностранными компаниями. Земли, принадлежавшие участникам мятежа, были национализированы и бесплатно переданы крестьянам, а земли арендаторов переходили в их пользование, всего крестьяне получили 5,5 млн га земли. Стране Басков предоставлялась автономия. Галисия находилась под властью франкистов, и на нее декреты Народного фронта не распространялись. Активно велась борьба с неграмотностью, открывались школы, библиотеки, дома культуры. В крупных городах создавались рабочие институты; нуждавшиеся студенты получали стипендии. Большая часть испанской интеллигенции была на стороне Народного фронта. Глубокие радикальные мероприятия республиканцев только усиливали стремление мятежников как можно скорее покончить с Народным фронтом.

Второй период гражданской войны (весна 1937 – сентябрь 1938 г.)

В мае 1937 г. анархисты и троцкисты подняли в Барселоне путч против республики с целью захвата власти в Каталонии. После трех дней кровопролитных боев путч был подавлен. Премьер-министр Ларго Кабальеро, близкий к анархистам, был заменен другим лидером соцпартии – Хуаном Негрином. Правительство X. Негрина по-прежнему состояло из социалистов и коммунистов и просуществовало до конца гражданской войны. Участники путча в Каталонии понесли наказание, троцкистская партия была распущена, а анархо-синдикалисты из НКТ и ФАН (Федерация анархистов Иберии) поддержали Народный фронт. X. Негрин был сторонником продолжения войны с мятежниками и выступал за деловое сотрудничество с коммунистами.

Обстановка на фронтах оставалась сложной. Торопясь покончить с северным фронтом, весной 1937 г. 60-тысячная армия мятежников и интервентов начала наступление на севере Испании и осенью заняла промышленно развитую провинцию Астурия и Страну Басков. В декабре 1937 г. республиканская армия в тяжелых условиях суровой горной зимы смогла нанести поражение противнику и занять г. Теруэль, однако спустя два месяца республиканцы вынуждены были отступить под натиском переброшенных сюда сил франкистов. Военные действия развивались с переменным успехом. Весной 1938 г., совершив мощный бросок, мятежники прорвались к Средиземному морю и отрезали от республики Каталонию. Расчленение республиканской территории серьезно ухудшило военное положение Народного фронта. Успех республиканской армии на р. Эбро, где организованные по всем правилам современной войны крупные сражения длились 4 месяца, не смог изменить ситуацию. Осенью 1938 г. в ходе военных действий произошел перелом в пользу франкистов. Правительство Народного фронта, понимая, что при наличии вооружения еще можно было продолжать борьбу, обратилось за помощью к СССР. В конце 1938 г. в Москве состоялись переговоры начальника республиканской авиации И. Идальго де Сиснероса со Сталиным, Молотовым и Ворошиловым, в результате которых Испания получила большое количество вооружений на сумму 100 млн долл. Однако французские власти не разрешили переправить советское оружие в Испанию, оно было задержано на франко-каталонской границе. В целом с октября 1936 по октябрь 1937 г. СССР удалось направить в Испанию 52 транспорта с военными грузами, в 1938 г. – 13, а в январе 1939 – только 3.

Ухудшению ситуации в Испании способствовала Мюнхенская конференция (29–30 сентября 1938 г.), определившая позицию крупнейших европейских нефашистских государств – Великобритании и Франции – как «умиротворение агрессора». Теперь стало ясно, что германо-итальянской интервенции в Испании препятствовать никто не будет, даже формально. В феврале 1939 г. Великобритания и Франция официально признали правительство Франко.

Третий период гражданской войны (октябрь 1938 – март 1939 г.)

Этот период отмечен прямым нажимом Англии и Франции на правительство X. Негрина с целью прекратить сопротивление республиканской армии и таким образом закончить войну в Испании. Франция закрыла франко-испанскую границу. Лондонский Комитет по невмешательству 5 июля 1938 г. принял план отзыва всех иностранных добровольцев из Испании. 10 тыс. бойцов интербригад выполнили это решение и покинули Испанию, эвакуировавшись из Барселоны. Между тем помощь Германии и Италии франкистам продолжалась, обеспечивая им перевес сил над республиканцами. После тяжелых боев в начале февраля 1939 г. вся Каталония оказалась под властью франкистов. После падения Каталонии среди участников Народного фронта возникли разногласия, появились капитулянтские настроения. Правые социалисты X. Бестейро и Касадо предлагали договориться с Франко о «почетном мире». В начале марта 1939 г. начался мятеж на республиканском флоте в Картахене и в Мадриде. 6 марта в Мадриде Касадо и Бестейро создали так называемую Национальную хунту обороны. Анархистские отряды, главная опора хунты, захватили стратегические пункты столицы. Хунта отдала приказ об аресте правительства X. Негрина и ЦК КПИ. Народный фронт распался, республиканская армия была деморализована. В течение нескольких дней в Мадриде, Валенсии, Картахене и других городах республиканской зоны еще продолжались бои между войсками хунты и частями, руководимыми коммунистами. Подавив сопротивление коммунистов, 28 марта 1939 г. хунта обороны Касадо-Бестейро открыла фронт и сдала Мадрид, франкисты вступили в столицу. К 1 апреля 1939 г. они заняли всю территорию республики. В Испании установилась авторитарная фашистская диктатура.

Поражение буржуазно-демократической революции и республики Народного фронта определили: интервенция Германии и Италии, политика «невмешательства», разногласия среди участников Народного фронта, деятельность анархистов и троцкистов, предательство «хунты обороны».

Гражданская война унесла жизни почти 1 млн испанцев, полмиллиона жителей покинули Испанию и проживали в других странах на правах политэмигрантов. За первые пять лет диктатуры почти 200 тыс. испанских антифашистов были расстреляны и еще около 2 млн попали в тюрьмы и концлагеря. Страна была наполовину разрушена, а в столице проходили шумные торжества и церковные службы по поводу окончания войны. Вся полнота законодательной, исполнительной и юридической власти в «новом государстве» сосредоточилась в руках Франко. Были объявлены вне закона партии и профсоюзы, в рамках корпоративной системы создавались «вертикальные профсоюзы» во главе с функционерами Фаланги. Церкви были возвращены все прежние привилегии. Фаланга и Церковь подчинили своему контролю молодежное движение и университетское образование. Экономический курс режима характеризовался протекционизмом национальной промышленности, стремлением к автаркии и индустриальной модернизации. У крестьян изымали полученную в годы республики землю и возвращали ее прежним владельцам. Крестьянству было предложено получение земельных участков за выкуп в ходе узкомасштабной колонизации государственных земель. В 1942 г. Франко разрешил учредить кортесы, практически подчиненные ему.

С началом второй мировой войны, несмотря на все усилия гитлеровской дипломатии, Франко не торопился вступать в войну и 4 сентября 1939 г. подписал декрет о нейтралитете. В июне 1940 г. статус нейтралитета был сменен статусом невоюющей стороны. При этом Франко заверял державы оси в своей безусловной поддержке их планов, поскольку еще в марте 1939 г. были подписаны соглашения о дружбе и ненападении между Испанией и Португалией и Испанией и Германией. Когда капитулировала Франция, Испания захватила в Марокко международную зону и порт Танжер и усилила притязания на Гибралтар.

Весть о нападении Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. была встречена в правительственных кругах Испании с энтузиазмом: победивший в гражданской войне Франко мог послать испанских добровольцев воевать против СССР. В июле 1941 г. из 20 тыс. испанцев была сформирована так называемая «Голубая дивизия». Вместе с немецкими войсками ее отправили на Восточный фронт в район Новгорода, а затем перебросили на Ленинградский фронт. Осенью 1941 г. в район подмосковного г. Клин прибыла испанская авиаэскадрилья «Сальвадор». Сильно поредевшая в боях на советском фронте «Голубая дивизия» в октябре 1943 г. была отозвана на родину. На стороне Красной Армии воевали испанские коммунисты, более 200 из них погибли на фронтах Великой Отечественной войны. По мере приближения поражения нацистской Германии в войне внешняя политика Франко постепенно менялась. В поисках новых покровителей испанский каудильо намеревался договориться с Великобританией и США. С окончанием второй мировой войны Испания оказалась в международной изоляции, ей было отказано в приеме в ООН, пока сохранялся режим Франко, установленный при помощи вооруженных сил фашистских государств.

§ 2. Страны и народы Юго-Восточной Европы в начале XX в.

Стремительное углубление и неравномерность перемен, происходивших в мире с 70-х гг. XIX в., не могли обойти стороной Юго-Восточную Европу с ее традиционно сложными этническо-религиозными и социально-политическими проблемами. Правда, дух нового времени ощущался на Балканах не так остро, как в других европейских регионах. В экономике и социальной структуре населения балканских стран имелись свои особенности, притом, что в каждой из них экономические отношения носили ярко выраженный аграрный характер, а среди населения доминировала масса мелкого крестьянства. Так, Греция располагала большим торговым флотом, и национальная буржуазия вела международную торговлю. Социальный облик Румынии определяло господство помещичьего землевладения. В Сербии и Болгарии дворян-землевладельцев не было, что, впрочем, не избавляло крестьянство от кабальной эксплуатации. В Черногории преобладало натуральное хозяйство с многочисленными остатками патриархальных отношений.

Начало XX в. для балканских народов ознаменовалось дальнейшим развитием государственности, национально-освободительных движений, которые переплетались с борьбой трудящихся масс против капиталистической эксплуатации и пережитков феодализма. Рост национального самосознания зачастую сочетался с великодержавными амбициями и националистическими устремлениями помещичье-буржуазных кругов. С этого же времени усилилась экономическая, финансовая и политическая экспансия ведущих капиталистических держав на Балканах.

В новое столетие Юго-Восточная Европа вступила с той политической системой, которая была выработана великими державами в 1878 г. на конгрессе в Берлине, подведшем итог восточному кризису 1875–1978 гг. Греция, Сербия, Черногория, Румыния являлись суверенными государствами. Болгарское княжество оставалось под сюзеренитетом османского султана. Македонские и албанские земли находились под властью Османской империи. Босния и Герцеговина были оккупированы, а с 1908 г. – аннексированы Австро-Венгрией. Балканские войны 1912–1913 гг. привели к краху османского господства в Юго-Восточной Европе и созданию новой геополитической карты на Балканском полуострове.

Сербия

В 1903 г. в результате заговора тайной офицерской организации король Александр Обренович, его супруга, а также ряд близких к Обреновичам лиц были убиты. К власти в стране пришла находившаяся 45 лет в эмиграции династия Карагеоргиевичей. Королем был провозглашен внук вождя Первого сербского восстания Карагеоргия Петр Карагеоргиевич (с 1911 г. соправителем Петра стал его сын Александр). Конституция 1888 г. с ее демократическим характером была восстановлена с незначительными изменениями. Сербия превратилась в буржуазно-парламентскую монархию, главной политической силой которой вновь стала Радикальная партия со своим бессменным лидером Н. Пашичем. К этому времени Радикальная партия эволюционировала от радикального демократизма к буржуазному реформизму.

При новом руководстве внутреннее развитие страны во всех областях происходило очень интенсивно, Сербия все больше интегрировалась в культурные, экономические и политические процессы Европы. Преодолению периферийного характера экономики Сербии способствовало ее активное сближение с Россией и Францией. Именно парижские банки предоставили Белграду в 1906–1912 гг. значительные кредиты, позволившие не только продолжать перевооружение армии (военные расходы Королевства достигали 40 % бюджета), но и выйти из экономической катастрофы, связанной с таможенной войной с Австро-Венгрией: в ответ на закупку сербским военным министерством артиллерийских орудий во Франции, а не в Австрии, Вена наложила запрет на ввоз сербского скота (который являлся основной статьей сербского экспорта) на территорию габсбургской империи. Французские кредиты помогли наладить пищевую промышленность страны и устранить жесткую зависимость от австрийского рынка. В 1911 г. был подписан новый торговый договор Сербии и Австро-Венгрии на взаимовыгодных условиях.

В Сербском королевстве постепенно менялась и социальная структура общества. Формировался пока еще немногочисленный рабочий класс, расширялась прослойка государственных служащих, росла интеллектуальная элита, при том, что особое место в сербском обществе традиционно занимали чиновничество и офицерство. 70 лет парламентской деятельности в стране сформировали политическую культуру, уважение к личности, осознание населением своих прав, сопротивление произволу. Сербские города были административными, а не промышленными центрами, процесс урбанизации принял в стране так называемый «обратный характер», выразившийся в перенесении критериев ценности потребительского общества с города на село. Модернизация самой структуры сельского хозяйства состояла в первую очередь в появлении в деревне кооперативов – задруг, способствовавших совершенствованию агротехники, взаимопомощи, созданию касс – ссудных и взаимного кредитования. Задружное движение, принявшее общесербский характер, явилось попыткой сохранить демократические основы села и приспособить их к новым реалиям жизни. С утверждением капиталистического способа производства деревня утрачивала свою самодостаточность и патриархальность, сельское население нищало. Широкое развитие получило отходничество. С начала XX в. ежегодно из Сербии выезжало на заработки за границу около 90 тыс. человек.

В политике Карагеоргиевичей приоритетное направление принадлежало ее внешнеполитическому аспекту. Окончательно определилась международная ориентация Королевства на Россию и блок Антанты, что вело к нарастанию австро-сербского противостояния. При том, что Сербия оставалась центром общебалканской борьбы против Турции, белградское правительство возобновило агитацию на международной арене за присоединение Боснии к Сербии, а в самой южнославянской провинции его агенты проводили пропагандистскую работу по разжиганию антиавстрийских настроений. После аннексии Габсбургами Боснии и Герцеговины в 1908 г. в Белграде была поставлена цель расширить границы Королевства путем включения в его состав Старой Сербии (Косово) и североалбанских территорий с выходом к Адриатическому морю. Эта задача смыкалась с идеей передела Македонии. Будущий раздел этих территорий стал одним из важнейших пунктов условий Балканского союза, который готовила Сербия при участии Болгарии, Греции и Черногории в 1911–1912 гг. Целью этого союза были совместные боевые действия против турок для окончательного вытеснения Османской империи с Балканского полуострова и раздела ее европейских владений.

Победа сербского оружия в Балканских войнах 1912–1913 гг. при дипломатической поддержке держав Антанты увеличила территорию Сербского королевства в два раза – до 87 тыс. кв. км., население возросло с 2 млн 900 тыс. до 4 млн 400 тыс. человек. Но вместе с территориальными приобретениями появились и новые сложности. С включением земель, населенных турками, албанцами, болгарами, валахами, Сербия перестала быть гомогенным государством (до 1913 г свыше 90 % ее жителей составляли сербы) и столкнулась с проблемой международных отношений. Попытки насильственной сербизации населения присоединенных областей вызвали сопротивление. Сербия вышла из войны в состоянии тяжелого финансового кризиса, обремененная долгами, при том, что реорганизация и интегрирование новых земель требовали существенных затрат.

Черногория

Экономическое положение другого сербского государства – Черногорского княжества – постоянно находилось в критическом состоянии. Дефицит бюджета покрывался в основном за счет российской казны. Развитие сельского хозяйства (переход от выпасного скотоводства к зерновому земледелию) и рыночных отношений тормозилось отсутствием инфраструктуры и прежде всего дорог. Первая узкоколейная железная дорога длиной в 9 км по маршруту Бар – Вирпазар, вступившая в строй в 1909 г., имела скорее развлекательно-аттракционный, чем экономический характер. Отсталое сельское хозяйство, полное отсутствие промышленных предприятий предоставляли широкое поле деятельности для иностранных концессионеров. Эксплуатация черногорских природных богатств велась итальянскими и австрийскими предпринимателями. В кредитной системе страны преобладало влияние Австро-Венгрии. Недостаток рабочих мест, обнищание крестьянских семей вели к массовой эмиграции населения в Сербию, а с начала XX в. – в США.

Князь Никола Петрович фактически единолично управлял страной. Созданные им Государственный совет, Совет министров и Великий суд им же и назначались, ему же и подчинялись. Никаких сколь-нибудь глубоких преобразований в области государственного управления проведено не было. Единственной реформой, которую удалось осуществить, была административная реформа 1903 г., ликвидировавшая племенное деление страны и сводившая на нет власть племенных вождей. В 1905 г. князь Никола даровал народу Черногории Конституцию, которая формально была принята на собранной специально для этого Народной скупщине. Но Конституция осталась чисто декларативной, поскольку не была обеспечена соответствующими гарантиями. Князь по-прежнему осуществлял законодательную и исполнительную власть, лично назначая правительство, которое не было подотчетно Скупщине. Но и эта, чисто номинальная, деятельность Скупщины продолжалась недолго – в 1907 г. она была разогнана. Достаточно последовательно проводилась в Черногории лишь реорганизация армии, осуществлявшаяся при непосредственном участии России. Царское правительство полностью взяло на себя вооружение и боевое обеспечение черногорской армии, а также обучение офицеров, что было закреплено в российско-черногорской военной конвенции 1910 г. В том же году исполнилось 50 лет правления Николы Петровича. В ознаменование этого события он объявил себя королем, а княжество – королевством.

Нерешенность главной национальной задачи сербского народа – объединения Сербии и Черногории – во многом обуславливалась открытым соперничеством за лидерство в югославянском мире двух династий: сербской – Обреновичей и черногорской – Петровичей. Военно-политическая конвенция между Белградом и Цетине – последнее звено в созданном Балканском союзе – была подписана только в сентябре 1912 г. Стратегический план включал совместные операции в Нови-Пазарском «санджаке» (остававшийся в составе Османской империи, но под военным контролем Австро-Венгрии, «санджак» широкой полосой разделял Сербию и Черногорию), Косове и Метохии, а также на албанской территории. Союзниками предусматривалась совместная граница и раздел областей в Северной Албании, причем Сербия должна была получать выход к Адриатическому морю. Это давало в перспективе возможность создания мощного Сербо-черногорского средиземноморского государства.

Никола Петрович и его окружение были разочарованы результатами Балканских войн. Хотя Черногория получила общую границу с Сербией в Нови-Пазарском санджаке и увеличила свою площадь более чем в 1,5 раза, их притязания в отношении Албании удовлетворены не были. Чтобы заставить Черногорию отказаться от Скадара (город-порт на Скадарском озере), потребовалась даже военно-морская демонстрация великих держав у ее берегов, проведенная по настоянию Австро-Венгрии. При интеграции албанского населения в состав Королевства Цетине столкнулся с сопротивлением албанцев, в том числе и вооруженным.

Болгария

К началу Балканских войн Болгария оставалась отсталой аграрной страной, несмотря на предпринимавшиеся правительством с конца XIX в. попытки экономической модернизации. В 1897 г. был принят Закон об агротехническом образовании, согласно которому организовывались краткосрочные курсы, инструкторы которых консультировали крестьян на местах. Государство взяло на себя расходы по созданию опытных станций, племенных заводов и т. д. Однако каких-либо заметных перемен эти меры не принесли. Основной отраслью сельского хозяйства являлось зерновое производство. Животноводство представляло собой вспомогательную отрасль. С 90-х гг. в стране стала проявляться тенденция к увеличению посевных площадей, отводимых под такие культуры, как кунжут, лен, хмель. Особое место занял табак, спрос на который на внешнем рынке способствовал росту табачной продукции. Характерным для сельскохозяйственного производства начала XX в. стало развитие кооперативного движения, которое охватывало мелких и отчасти средних собственников. В 1907 г. в стране насчитывалось около 400 кооперативных объединений. Отстаивать экономические и политические интересы крестьян был призван Болгарский земледельческий народный союз (БЗНС), организационно оформившийся в 1899–1901 гг. Ключевую роль в утверждении БЗНС как политической партии сыграл Александр Стамболийский (1879–1923). Болгария стала одной из классических стран организованного крестьянского движения.

С целью поощрения развития национальной промышленности на вооружение правительством была взята политика протекционизма. В 1895 г. вступил в силу Закон о покровительстве местной промышленности, прежде всего крупным (по болгарским меркам) предприятиям. В 1894 г. в эту категорию попадало 72 предприятия, в 1911 г. – уже 345 (146 представляли пищевую отрасль, 72 – текстильную, 29 – металлургическую, 27 – химическую и т. д.). В 1905 г. Болгарии удалось окончательно освободиться от ограничений на установление ею таможенных пошлин не более 8 %, как было определено Берлинским трактатом 1878 г. Росту промышленности способствовало также развитие транспортной системы. Строительство и эксплуатация железных дорог были монополией государства. Если в 1880 г. насчитывалось 220 км железных дорог, то в 1900–1566 км, а в 1912–2109 км. В конце XIX в. в Болгарии образовалось Торговое пароходное общество, в котором 1/3 акционерного капитала составляли вклады государства. В 1903 г. в Варне был открыт первый морской порт. Свою продукцию Болгарское Княжество экспортировало главным образом в Османскую империю, а также в Австро-Венгрию, Францию, Германию и Италию. Его импорт значительно превышал экспорт. Первое место в импорте занимала Австро-Венгрия. Постепенно складывалась банковская система при непосредственном участии иностранного капитала – австрийского, французского, бельгийского и германского.

Практически со времени своего утверждения болгарское государство испытывало финансовые затруднения: из 33 финансовых лет (1879–1912) 19 заканчивались дефицитом. До 1892 г. внешний долг страны был незначительным, но с конца XIX в. он постоянно и быстро рос. К 1911 г. государственные долги достигли суммы, в четыре раза превышавшей годовой бюджет страны; на их выплату и проценты по ним уходило до 30 % годового бюджета. Свыше 2/3 всех займов использовались на содержание государственного аппарата и модернизацию вооруженных сил.

Официальное признание в 1896–1897 гг. великими державами и Турцией Фердинанда Кобурга князем Болгарии укрепляло международные позиции страны и способствовало дальнейшему развитию болгарской государственности. Вместе с тем это открывало перспективу для реализации идеи Фердинанда I о создании сильной монархической власти – положение особы «царствующей, но не управляющей» никак его не устраивало. Господствующие на политической арене страны буржуазные партии и партийные группировки после отставки С. Стамболова (1894) взяли курс на укрепление династии Кобургов на болгарском престоле при экономической модернизации и реформировании финансовой системы страны. Софийские кабинеты, заявляя о своей приверженности принципам демократии и конституционным методам управления, не останавливались перед применением жестких мер против оппозиционных выступлений. Составной частью болгарской реальности по-прежнему оставались политические убийства. Так, в 1907 г. был застрелен премьер-министр Д. Петков. Широкий размах в высших эшелонах власти приобрели казнокрадство и коррупция.

В вопросах о путях и методах реализации национально-государственных интересов страны в ее правящих кругах не было единомыслия. Одни считали необходимым заручиться поддержкой России, другие – продолжать сближение с австро-германским блоком. К прогерманской ориентации во внешней политике склонялся и Фердинанд I.

В 1902 г. была подписана российско-болгарская военная конвенция, в противовес аналогичному соглашению между Веной и Бухарестом. В 1905–1907 гг., нарушая постановления Берлинского договора, Болгария заключила новые торговые соглашения с Сербией, Россией, Германией, Великобританией, Францией, Турцией и Румынией. Тем самым Княжество продемонстрировало формальный характер своей зависимости от Османской империи.

В 1908 г. Фердинанд I провозгласил независимость Болгарии, а Тырновский митрополит венчал его на царство.

Долгое время Болгарии не удавалось нормализовать отношения со своими балканскими соседями. Препятствием здесь являлось их соперничество в вопросе о территориях Македонии, что лишний раз проявилось во время Ильинденского-Кресненского восстания 1903 г. в македонских областях. И все же, в марте 1912 г. между Болгарией и Сербией был заключен военно-политический союз. Он предусматривал, в частности, раздел македонских земель по линии Крива – Паланка – Охридское озеро («бесспорная зона») с условием раздела других территорий Македонии («спорная зона») при арбитраже России. Военные успехи болгар в Первой Балканской войне 1912–1913 гг. были перечеркнуты амбициями и авантюризмом правительства Фердинанда I. Разгром Болгарии ее бывшими союзниками и Турцией во Второй Балканской войне 1913 г. был воспринят болгарским обществом как «национальная катастрофа». Страна потеряла 33 тыс. человек убитыми, резко возрос ее внешний долг, тогда как территориальные приобретения составили только 17 % (Пиринская Македония и часть Западной Фракии с Дегеагачем и Порто-Лагос на берегу Эгейского моря) при потере Южной Добруджи.

Румыния

На рубеже веков, отмеченном все более активизирующимся ростом промышленного производства, правящая олигархия в Румынии превратилась из помещичье-буржуазной в буржуазно-помещичью: крупные помещики лишались своих прежних законодательных привилегий. Кипевшие в стране политические страсти едко описывал классик румынской литературы И. Л. Караджале: «Администрация состоит из двух больших групп. Одна находится у власти и кормится; другая голодает и ждет своей очереди в оппозиции. Когда кормящиеся становятся бессильными от ожирения, а голодные доходят до последней точки, начинаются уличные беспорядки». Румынский монарх – Кароль I (1881–1914) – сохранял при этом чисто номинальную власть. Формально существовавший в Королевстве принцип парламентского правления постоянно и цинично нарушался: не палата утверждала правительство, а последнее выбирало себе желательный парламент. В исходе выборов никто не сомневался, так как полиция и жандармы гарантировали правительству надежное большинство, не останавливаясь в своих «избирательных» махинациях перед подделкой бюллетеней, запугиванием ненадежных и даже заключением непокорных избирателей в тюрьму.

С конца XIX в. ускорились темпы промышленного переворота. К началу нового столетия уже на 502 предприятиях использовались паровые машины и другие двигатели. Железнодорожные линии, протяженность которых к тому времени превысила 3 тыс. км (значительно большая, чем в других странах Юго-Восточной Европы), были выкуплены у иностранных концессионеров и стали собственностью государства. Возникли и укрепились первые монополистические объединения – картели в сахарной, цементной, пивоваренной, кожевенной, нефтяной промышленности. Рождение автомобиля породило невиданный дотоле спрос на нефтепродукты. На смену примитивным колодцам для ее добычи стали строиться скважины. В 1913 г. Румыния вышла на третье место в мире (после США и России) по добыче «черного золота». Природные богатства страны и дешевизна рабочей силы привлекали в Румынию иностранный капитал. К 1914 г. капитал акционерных обществ был уже на 4/5 иностранного происхождения, в основном – германского. В немалой степени этим объяснялось однобокое развитие румынской экономики. Если успехи в добыче нефти (почти целиком находившейся в иностранных руках) были налицо, то металлургия и машиностроение почти не развивались. Промышленный переворот привел к появлению значительного отряда индустриальных рабочих. События первой революции в России, прибытие броненосца «Потемкин» к румынским берегам дали толчок рабочему движению в стране. В 1910 г. после одиннадцатилетнего перерыва восстановилась социал-демократическая партия. Развитие рабочего и социалистического движения в Румынии связано с именем К. Доброджану-Геря (1855–1937), выходца из России, участника российского народнического движения.

В социальной и экономической структуре Королевство оставалось аграрной страной, обремененной пережитками феодализма. Большая часть земель продолжала находиться в руках помещиков и буржуазии. «Нувориши» охотно обзаводились землей, эксплуатация которой приносила очень высокие доходы. По данным 1913 г. из ИЗО тыс. крестьянских семейств 477 тыс. имели меньше, чем 2 га земли, что не позволяло им сводить концы с концами, а 377 тыс. вообще не имело наделов. Крестьяне были вынуждены арендовать землю у крупных землевладельцев, причем на крайне тяжелых условиях, или идти к ним на отработки. В 1907 г. по стране прокатилось огромное крестьянское восстание, которое современники сравнивали и с восстанием Пугачева, и с французской Жакерией. Буржуазно-помещичья олигархия, использовав 140-тысячную армию, безжалостно расправилась с восставшими: было расстреляно, запорото и брошено в тюрьмы 11 тыс. человек – больше, чем погибло в войне за независимость 1877–1878 гг. Но оставить в незыблемости систему земельных отношений правительство не могло. Принятые в 1908–1910 гг. законы явились румынским вариантом столыпинской реформы в России и были направлены в первую очередь на укрепление зажиточных крестьянских хозяйств. Восстание 1907 г. не могло не отразиться и на состоянии финансов страны, которое и без того было плачевно: ежегодные платежи в погашение внешнего долга поглощали свыше 40 % всех государственных доходов.

В союзнических отношениях Румынии с Центральными державами (с их помощью связывалась возможность присоединения Бессарабии и других территорий, этнически не только румынских) в Бухаресте все более разочаровывались. В Королевстве все чаще вспоминали об угнетенном положении румынского населения, проживающего в Австро-Венгрии. Национальное движение румын в Трансильвании, области со смешанным румыно-венгерским населением, вызывало в Румынии сочувствие. Так создавались предпосылки для отхода Румынии от Тройственного союза и ее сближения с Антантой. У немецкого кронпринца, посетившего в 1909 г. Бухарест, создалось впечатление, что только один старый румынский король остался верен австро-германскому. В результате Второй Балканской войны румынское королевство отторгло у Болгарии Южную Добруджу, крепость Силистрию и район Добрич-Балчик на правом берегу Дуная. Румыния по территории и населению превратилась в самое крупное из балканских государств.

Греция

Эллинское королевство, как и румынское, вступило в XX столетие, сохранив крупное помещичье землевладение и феодальные пережитки в сфере аграрных отношений. Значительная часть населения жила на доходы от рыболовства и добычи продуктов моря. Развивались прежде всего отрасли промышленности, занимавшиеся переработкой сельскохозяйственного сырья. Сельскохозяйственные продукты – изюм, вино, табак, оливковое масло – составляли 75 % греческого экспорта. С конца XIX в. на базе месторождений свинца и марганца стала делать первые шаги добывающая промышленность. Дальнейшее развитие получило традиционное судоходство, но уже паровое. Греция являлась своего рода «морским извозчиком» Средиземноморского и Черноморского бассейнов. Возрастающие займы, предоставляемые Королевству Англией и Францией, позволили им установить контроль над экономической и политической жизнью страны.

В 1909 г. организация прогрессивно настроенных офицеров «Военная лига», недовольная утратой финансового суверенитета (1893), прямым вмешательством иностранного капитала во внутреннюю жизнь страны, вытеснением местных изделий с греческого рынка зарубежными товарами, а также трудностями в объединении национальных земель, подняла в Афинах восстание, которое привело к власти лидера либеральной буржуазии Крита Э. Венизелоса. Он провел ряд реформ: в налогообложении, добившись увеличения доходов казны, в аграрной области, облегчив покупку земли, и в администрации, сократив ее непомерно раздутый и коррумпированный аппарат.

Смягчению социальной обстановки в стране способствовала всеобщая поглощенность идеей национального объединения. «Мечали идеа» («Великая идея») получила хождение в правящих кругах Греции еще в середине XIX в. и являлась обоснованием справедливой борьбы за освобождение греческих земель, остававшихся под османским владычеством, и создание единого эллинского государства. Однако с конца XIX в. пропаганда «Мечали идеа» – ее горячими сторонниками были Э. Венизелос и король Георг I (1863–1913) – стала носить шовинистический характер, прикрывая экспансионистские устремления Афин на территории Македонии (греческое население доминировало только в ее южных районах) и Южной Албании. В результате Балканских войн Крит, Эгейские острова, Южный Эпир, Западная Фракия с Сересом и Южная Македония с эгейскими портами Салоники и Кавалла вошли в состав Королевства. Его территория почти удвоилась, население увеличилось с 2,7 млн до 4,6 млн человек. В образовавшейся «Великой Греции» новую остроту приобрели социальные противоречия, усилилась внутриполитическая борьба.

Албания

Господство турецких феодальных порядков в сочетании с проникновением иностранного капитала отрицательно сказывалось на темпах развития албанской экономики, которая как бы застыла в глубоком средневековье.

Младотурецкая революция 1908 г. дала мощный импульс развитию национального движения в Албании. Во многих ее районах создавались патриотические комитеты, действовали партизанские четы. Албанцы приняли активное участие в младотурецком движении и на отдельных его этапах выступали в качестве главной ударной силы. Антиимпериалистические лозунги младотурок, их обещание восстановить конституцию, добиться равноправия для всех народов султанской империи встретили благожелательный отклик в Албании. Смягчение политического режима, предоставление некоторых конституционных свобод сделало возможным организацию национальных школ, клубов, выпуск различных периодических изданий. Идея автономии быстро завоевала позиции в стране. Однако новая власть в империи не спешила расширять административные права албанских районов. Пытаясь создать себе прочную основу внутри Албании, младотурки взяли на вооружение паносманскую идеологию, что окончательно рассорило с ними албанских лидеров. В 1910–1912 гг. в стране прокатилась серия восстаний. Военные победы южных славян и греков, одержанные над турками в Первой Балканской войне, способствовали развертыванию национального движения в Албании, но при этом поставили албанцев перед угрозой ее раздела между Сербией, Черногорией и Грецией. В ноябре 1912 г. собравшийся во Влёре конгресс представителей большинства районов и зарубежных эмигрантских центров провозгласил независимость Албании и избрал временное правительство во главе с известным политическим деятелем султанской империи И. Кемали, албанцем по национальности. В следующем году международная конференция в Лондоне признала независимость Албании как свершившийся факт и выработала основы ее государственного строя.

Однако признания суверенитета Албании со стороны ее балканских соседей не последовало. Они рассматривали Албанию как своего рода «бесхозную зону». Положение правительства И. Кемали, состоявшего из крупных землевладельцев, чиновников и представителей умеренно настроенных буржуазных кругов, было шатким. Отказ от каких-либо социально-экономических преобразований привел к падению его авторитета в стране. Власть правительства признавали только на небольшой территории юга Албании. Другие части страны были заняты войсками воюющих государств либо подчинялись новым претендентам на власть из числа албанских феодалов. Иностранные банковские дома развернули «битву концессий» за право строительства железной дороги, разработку ископаемых, проведение телеграфных линий. Центральному правительству не удалось обуздать конфликтующие внутренние силы, а соперничество Австро-Венгрии и Италии, имевших в Албании наиболее сильные позиции, завершилось провозглашением с санкции великих держав Албании королевством, на трон которого был посажен немецкий принц В. Вид (март 1914 г.). Фактически власть короля ограничивалась пределами одного только города Дурреса. Страна погрузилась в состояние экономической и политической анархии.

Босния и Герцеговина

Аннексировав Боснию и Герцеговину (1908) и стремясь увековечить в этих южнославянских областях австрийское господство, Вена объявила о введении здесь конституционного правления. Была разрешена деятельность политических партий и профсоюзов. На фоне общего процесса этноконфессиональной дифференциации в обеих провинциях оформляются самостоятельные культурно-просветительные институты сербов, хорватов и боснийских мусульман. В 1910 г. было созвано представительное собрание (сабор), которое имело лишь совещательный характер при том, что 1/5 часть его депутатов назначалась венским кабинетом. Полуколониальное положение Боснии и Герцеговины фактически сохранилось. Освободительное движение в них, как и в предшествовавшие 30 лет австрийской оккупации, было разобщено вследствие различия в национальных, религиозных, политических устремлениях.

Неудача конституционных методов борьбы за национальное освобождение на фоне все усиливавшейся немецкой и венгерской эмиграции в Боснию и Герцеговину, стимулировавшейся властями, подтолкнула радикальную югославянскую молодежь к организации тайных обществ. Их целью было создание объединенной Югославии, а методом – террор: в Хорватии и Боснии было совершено несколько неудачных покушений на представителей режима. Самой крупной организацией такого толка стала «Молодая Босния», действовавшая в столице края – Сараево.

Македония

Большинство населения македонских земель составляли югославяне, не обладавшие еще ярко выраженным самосознанием, но по языку и культуре наиболее близкие болгарам. (Другие народности были представлены турками, греками, албанцами, валахами, евреями.) Все же к началу XX в. славянское население Македонии постепенно начало ощущать свою самобытность, т. е. считать себя македонцами.

Крестьянство экономически зависело от крупных землевладельцев, главным образом турецких, и страдало как от произвола администрации Порты, так и от многочисленных разбойничьих мусульманских банд. Вследствие этого характерной чертой Македонии начала XX в. стала массовая эмиграция населения. Оживление экономики, охватившее Балканы на рубеже веков, сказалось некоторым образом и на македонских землях. Возросло значение городов (Салоники, Битоль, Скопле) как центров банковской, торговой деятельности, промышленности (табачная, пищевая, текстильная), расширилось применение наемного труда.

Освободительное движение в Македонии поднялось на новый уровень после создания в 1893 г. в Салониках Внутренней македонской революционной организации (ВМРО), устав которой выдвигал требование автономии для Македонии в составе Османской империи. Через три года по инициативе левого крыла ВМРО был принят новый устав, провозгласивший принцип: «Македония для македонцев». Была поставлена цель достижения путем восстания политической автономии Македонии уже в рамках гипотетической Федерации балканских государств. С этого времени ВМРО стала называться ВМОРО (Внутренняя македонско-одринская революционная организация), поскольку ее деятельность распространилась и на Адрианопольский (Одринский) вилайет Османской империи. Определенная часть участников организации связывала успех вооруженного выступления против турок с помощью великих держав. Восстание началось 2 августа 1903 г., в Ильин день, почему и получило название Илинденское. Повстанцы захватили Крушево (Юго-Западная Македония), провозгласили там республику и создали временное революционное правительство во главе с социал-демократом И. Каревым. Крушевская республика вошла в историю как первая республика на Балканах. Чуть позже вспыхнуло восстание (Кресненское) в Адрианопольском вилайете, которое охватило Пиринский край. Разрозненные силы восставших были разгромлены регулярной османской армией и бандами башибузуков, возглавляемыми местными турецкими помещиками. В 1908 г. ВМОРО раскололась. Ее левое крыло поддержало младотурецкую революцию, ожидая введения конституционных свобод и аграрной реформы и по-прежнему надеясь добиться автономии для Македонии. Правое либерально-буржуазное крыло организации образовало Союз болгарских конституционных клубов. Вскоре подобные клубы были образованы, но ориентированы уже на Сербию и Грецию.

Македонские земли в условиях все большего ослабления султанской империи превратились в объект ожесточенной борьбы между соседними монархическими балканскими государствами, которые и до и после Илинденско-Кресненского восстания не переставали посылать в Македонию оружие и вооруженные отряды. В результате Балканских войн 1912–1913 гг. территория была разделена на три части: Вардарская Македония вошла в состав Сербии, Эгейская Македония – Греции, Пиринская Македония – Болгарии. Процесс складывания национальной македонской государственности был надолго заторможен.

§ 3. Страны Центральной и Юго-Восточной Европы в 20–30-е гг. и период второй мировой войны

Итоги первой мировой войны для Восточной Европы

Разгром германского блока в 1918 г. окончательно поставил вопрос о новой политической карте Восточной Европы. Эта проблема стала одной из основных в работе Парижской мирной конференции. Ключевыми факторами, повлиявшими на решения конференции, стали союзнические отношения с Антантой Сербии и Румынии, участие в войне на стороне Германии Болгарии и, косвенно, – в составе двойной империи Габсбургов – Венгрии, а также предоставление правительством Советской России права на создание национальной государственности народам Эстонии, Латвии, Литвы и Польши. В итоге новые государственные границы в Восточной Европе отразили скорее геополитические запросы союзников Антанты, нежели контуры этнических и конфессиональных зон. При этом учитывались не столько былые заслуги и потери, понесенные в годы войны, сколько степень лояльности и готовность стать опорой влияния стран-победительниц в регионе. Важнейшей задачей (помимо укрепления собственного политического влияния в регионе) западные державы считали форсирование процессов демократизации в странах Восточной Европы, скорейшей ликвидации наследия авторитарных империй.

В результате решений Парижской конференции вновь Румыния и воссозданная Польша получили наибольшие территориальные приобретения. К Румынии были присоединены территории, превосходившие ее довоенные размеры, – венгерская Трансильвания, болгарская Добруджа и Бессарабия, ранее входившая в состав Российской империи. В результате территория Румынии увеличилась более чем вдвое, население выросло с 7,8 млн в 1915 г. до 16 млн в 1920 г. Ко всем послевоенным экономическим трудностям и внутриполитическим проблемам добавился вопрос о положении многочисленных национальных меньшинств, которые составляли теперь более четверти населения страны, – венгров, немцев, украинцев, турок. Жителей Бессарабии официальная статистика причисляла к румынам. Польша получила из состава бывшей Австро-Венгрии Галицию и Верхнюю Силезию, немецкие земли в Померании с выходом к Балтийскому морю. Антанта недвусмысленно поддерживала волну националистических настроений в этих странах и их внешнюю агрессию. И если война Польши против Советской России в 1919–1920 гг. не принесла успеха, то в 1920 г. Польше удалось захватить Вильнюсскую область Литвы. Агрессивные планы создания «великой Румынии» вынашивались и румынскими правящими кругами.

В отличие от Польши и Румынии, Болгария и Венгрия оказались пострадавшими в ходе нового раздела Европы. Болгария по Нейискому мирному договору лишалась десятой части своей территории, в том числе Южной Добруджи, Западной Мекадонии, Западной Фракии (и вместе с ней – выхода к Эгейскому морю). К тому же Болгария принимала на себя обязательства по выплате репараций и сокращению армии до 20 тыс. чел. Уже в 1920 г. был окончательно урегулирован венгерский вопрос. По условиям Трианонского договора в состав Чехословакии были включены Словакия и Закарпатская Украина, в состав Румынии – Трансильвания и Восточный Банат, в состав Королевства сербов, хорватов и словенцев – Западный Банат, Хорватия, Словения, Бачка, в состав Австрии – Бургенланд. Венгрия принимала на себя обязательства по выплате репараций и реституций, сокращению вооруженных сил до 35 тыс. человек, отмене всеобщей воинской повинности, ликвидации тяжелого вооружения и военно-морского флота.

Создание в центре Европы нового суверенного государства Чехословакия на первый взгляд вполне отвечало высокому уровню экономического развития, давним историческим традициям чешских областей Богемии и Моравии. Помимо них, в состав государства вошли Словакия и Прикарпатская Русь. Конфликт с Польшей из-за богатой углем Тешинской Силезии разрешился в 1920 г. разделом области между двумя государствами. Однако в рамках единого государственного организма оказались объединены совершенно разные по специфике социальной структуры, экономической специализации, культурным традициям регионы: помимо собственно Чехии – Судетская область с преобладающим немецким населением, Словакия и Закарпатская Украина. Более 1/3 населения составляли национальные меньшинства. Это создавало предпосылки для возникновения сепаратистских политических движений, дестабилизации внутренней жизни страны.

Еще большие проблемы обещало в будущем создание под эгидой сербской королевской династии Карагеоргиевичей нового многонационального государства на Балканах. Первоначально Народное Вече, собравшееся в октябре 1918 г. в Загребе (Хорватия), провозгласило образование Государства хорватов, словенцев и сербов. Угроза итальянского военного вмешательства и недвусмысленная позиция Антанты заставила правящие круги Хорватии и Словении согласиться с образованием просербского Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Югославия). Однако политическое противостояние этих национально-этнических центров сохранялось и впоследствии. Вхождение же в югославянское государство патриархальной Черногории, освободившихся от турецкого гнета Македонии, Боснии и Герцеговины, Далмации окончательно превращало страну в пестрый конгломерат этнических групп, религиозных общин, разнородных по уровню развития регионов.

Таким образом, итоги перекройки политической карты Восточной Европы оказались двойственны. С одной стороны, многие народы региона едва ли не впервые в истории получили возможность суверенного развития. Но, с другой стороны, возникновение достаточно острых противоречий и территориальных претензий уже между самими восточноевропейскими странами, формирование предпосылок внутренних этно-национальных конфликтов, стремление великих держав сохранить влияние в регионе, используя политику «разделяй и властвуй», – все это превращало Восточную Европу в один из источников международной напряженности в межвоенный период.

Демократизация в странах Восточной Европы; государственно-правовое строительство, развитие партийной системы

Окончание первой мировой войны существенно изменило внутриполитическую ситуацию в восточноевропейских странах. Инициатива перешла к не имевшим ранее широкой опоры буржуазно-демократическим партиям – национал-либералам в Румынии, сербской Демократической партии, «партии народовой демократии» в Польше, группе «Град» в Чехословакии. Причиной их внешне неожиданного лидерства была не только поддержка западных политических кругов, но и удачное сочетание либеральных программных установок с идеями национального возрождения, слома дискредитировавшей себя в годы войны старой государственной структуры. Наиболее последовательно демократизация общественно-политической жизни коснулась польского и чехословацкого общества, переживавших период национально-государственной консолидации.

Чехословакия являлась по сути единственной восточноевропейской страной, где сформировались глубокие исторические предпосылки возникновения либерально-демократической идеологии. Уже Временная конституция 1918 г. определила демократические принципы конституционного самоопределения нового государства, в том числе республиканский строй, принцип разделения властей, верховенства права. Президентом республики был избран Т. Масарик. Характерно, что процесс формирования демократической государственности поддержали и Чехославянская социал-демократическая рабочая партия, и Чешская социалистическая партия, убедительно победившие на муниципальных выборах в июне 1919 г. Социал-демократ В. Тусар возглавил первое правительство. В феврале 1920 г. была принята конституция Чехословацкой республики, которая юридически закрепила сложившуюся демократическую политическую систему. Конституция провозглашала равенство граждан независимо от происхождения, языка, расы, вероисповедания, национальности, неприкосновенность личности, жилища, тайну переписки, свободу союзов, собраний, печати, слова и т. п. Высшим законодательным органом стало двухпалатное Национальное собрание, выборы в которое осуществлялись на основе пропорционального, равного, прямого и тайного избирательного права. Президент избирался Национальным собранием сроком на 7 лет и наделялся широкими полномочиями: правом назначения и отставки правительства, созыва и роспуска Национального собрания, обладал правом вето в отношении предлагаемых законов. Правительство было ответственно перед Национальным собранием. Конституция исходила из принципа единой «чехословацкой нации», объявляла защиту прав национальных меньшинств, но понималось это лишь как культурно-языковое равноправие. Закон о чрезвычайном положении уполномочивал президента и правительство в случае необходимости ограничивать конституционные права и свободы.

На демократических принципах происходило формирование и польской государственности. Правда, так называемая Малая конституция 1919 г. содержала нормы о концентрации власти как в руках Учредительного сейма, так и «начальника государства», которым стал Ю. Пилсудский. Но в соответствии с принятой 17 марта 1921 г. Конституцией (она получила название «мартовской») Польша провозглашалась республикой, верховная власть в которой принадлежит народу. Конституция закрепляла строй парламентской демократии. Основные прерогативы в области государственной власти предоставлялись парламенту, состоявшему из двух палат – сейма и сената. Выборы в парламент были всеобщими, равными, прямыми, пропорциональными при тайном голосовании. Правительство было ответственно перед парламентом. Сейм, наделенный основными полномочиями в законодательной и контрольной областях, имел право смены правительства и отдельных министров. Глава государства – президент – избирался парламентом. Конституция провозглашала основные демократические принципы: свободы личности, равенства всех граждан страны, независимо от происхождения, национальности, расы или религии, а также принцип преемственности «светлых традиций» польского государства и его «однородности», т. е. унитарной формы правления.

В других восточноевропейских странах демократические преобразования были не так радикальны. Новые конституционные законы Болгарии, Румынии, Королевства сербов, хорватов и словенцев внесли демократические изменения преимущественно в область избирательного права, а также формального закрепления гражданских прав и свобод, ликвидации архаичных форм судебного процесса. При сохранении монархической формы правления наибольшую роль в этих странах в первые послевоенные годы играли партии и движения умеренно-либеральной ориентации. Так, в Румынии ведущей политической силой стала Национал-либеральная партия, объединившая в своих рядах представителей крупной промышленной и банковской буржуазии. Семейство Брэтиану – основателей и бессменных лидеров этой партии называли «второй правящей династией». В конце 1921 г. НЛП выступила с новой программой, включавшей комплекс реформ политического и экономического характера: стабилизация и оздоровление экономики на основе принципа «своими силами», укрепления национальной промышленности. Ведущие позиции в Королевстве сербов, хорватов и словенцев также занимали буржуазные партии – Демократическая партия Сербии и Сербская радикальная партия. 28 июня 1921 г. демократам и радикалам удалось заручиться одобрением Учредительного собрания проекта новой конституции. По Видовданской конституции Сербо-хорвато-словенское государство узаконивалось как парламентская монархия во главе с сербской династией Карагеоргиевичей. Народная скупщина (парламент) считалась верховным законодательным органом. Король же сохранял право утверждения законов, а также созыва и роспуска парламента. Правительство объявлялось ответственным перед королем и Народной скупщиной, но прерогативы короля в этой сфере были наибольшими. Согласно Видовданской конституции, гражданам гарантировались все демократические права.

Процесс демократизации привел к существенным изменениям в общественно-политической жизни восточноевропейских стран. Однако конституционное закрепление комплекса гражданских прав и свобод, многопартийности и парламентаризма не могло ликвидировать веками устоявшуюся авторитарную политическую культуру этого общества. Показательны жесткие унитарные тенденции в развитии государственности восточноевропейских стран. Это касалось даже стран, формировавшихся на многонациональной основе. В политических кругах Чехословакии в послевоенный период весьма острый характер приобрела дискуссия о принципах федерализма. Победа сторонников концепции «чехо-словакизма» привела к торжеству идеи культурной, этнической, исторической общности чешского и словацкого народов. Словацкими националистами это воспринималось как угроза самобытным традициям словацкого этноса, как нарушение принципа равноправия наций в составе федеративного государства. Еще более острый характер национальный вопрос приобрел в Судетской области с компактно проживающим немецким населением, а также в Закарпатской Украине.

Столь же противоречивым был процесс формирования югославянской государственности. Характерно, что идеология югославизма – комплекс представлений и идей, исходивших из принципа общности происхождения и культурно-языкового родства всех южных славян – первоначально была распространена преимущественно в Хорватии. Для хорватского национального движения югославизм являлся катализатором консолидации католического населения Хорватии, Славонии и Далмации в рамках Триединого королевства. Для сербских земель – Сербии, Черногории, Воеводины (южные комитаты Венгрии – Бачка, Банат, и восток Славонии – Срем) югославизм такого национально-интеграционного содержания не имел. Сербское самосознание имело более самодостаточный национальный характер и к тому же было тесно связано с сербско-православной традицией. По окончании первой мировой войны и Белград, и Загреб претендовали на то, чтобы стать центром юго-славянского политического образования. В октябре 1918 г. в Загребе было учреждено Народное вече, составленное из представителей словенцев, хорватов и сербов, проживавших в югославянских областях Австро-Венгрии. На этих территориях было образовано Государство хорватов, словенцев и сербов. Однако отдельные части страны – Далмация, Босния и Герцеговина, Банат, Бачка, Срем – предъявили ультиматум правительству о необходимости объединения югославянского государства с Сербией. Такое решение было достигнуто 1 декабря 1918 г. При этом преобладание в новом государстве сербского этноса, составляющего 39 % 12-милионного населения, приобрело вполне осязаемые политические и правовые формы. Государство сербов, хорватов и словенцев формировалось как монархия во главе с сербской династией Карагеоргиевичей. Видовданская конституция закрепила унитарный характер государства. Хорватское население не получило даже тех прав, которыми оно пользовалось в Австро-Венгрии, а македонцы и албанцы вообще не могли использовать свой родной язык в государственных учреждениях, школах, печати. Какие-либо органы местного самоуправления в несербских областях отсутствовали.

Серьезные проблемы в политической жизни восточноевропейских стран создавала элитарность формирующегося демократического строя. Буржуазно-демократическим партиям не удалось добиться реальной широкой поддержки народа – массы были по-прежнему психологически отстранены от сферы политики, не готовы к участию в общественно-политической жизни в рамках стабильной конституционно-правовой системы. Их политизация носила импульсивный, эмоциональный характер, была ориентирована на революционный слом прежней государственности, но не на кропотливое созидание новой системы, питалась негативными, разрушительными идеями, но не соображениями гражданской ответственности. Революционный подъем 1918–1919 гг., ускоривший национально-государственную консолидацию восточноевропейских народов, способствовал и активизации левых массовых движений, ставивших задачу коренной ломки социального строя. Особым влиянием эти политические силы пользовались в странах бывшего германского блока, наиболее пострадавших в ходе войны.

Послевоенный политический кризис в Венгрии и Болгарии

Наибольший размах левое радикальное движение приобрело в Венгрии. Венгерская монархия – компонент государственной системы двойной империи Габсбургов – была ликвидирована в ходе национально-демократической революции «осенней розы» (октябрь 1918 г.). К власти пришел Национальный совет, образованный из представителей партии независимости М. Каройи, социал-демократов и буржуазных радикалов. 16 ноября 1918 г. Венгрия была провозглашена Народной республикой. Тогда же в Венгрию стали возвращаться военнопленные из России, среди которых была и группа коммунистов во главе с Белла Куном, воссоздавшая сформированную еще в Москве компартию Венгрии. На волне радикализации массового народного движения 21 марта 1919 г. произошло объединение социал-демократической и коммунистической партий в единую Социалистическую партию Венгрии. Новая партия поставила задачу мирного перехода к пролетарской революции и установления диктатуры пролетариата. В тот же день Социалистическая партия объявила о провозглашении Венгрии Советской республикой.

Правительственный Совет республики возглавил Ш. Гарбаи. В составе кабинета было 14 коммунистов, 17 социал-демократов и двое беспартийных. Новая власть от имени рабочего класса создала систему Советов и приступила к коренным социально-экономическим и политическим преобразованиям. Осуществлялась программа «социализации», т. е. фактического огосударствления крупного землевладения, шахт, транспорта, промышленных предприятий (за исключением мелкой промышленности) и финансовых учреждений. Национализированные земли, однако, не раздавались крестьянам, а на них сразу же создавались кооперативные хозяйства. В городах жилищный фонд переходил в государственную собственность, была снижена квартплата, введены 8-часовой рабочий день и бесплатное медицинское обслуживание.

В апреле 1919 г. началась вооруженная интервенция Антанты. На территорию страны вступили французские, югославские, румынские и чешские части. Правительство объявило мобилизацию в революционную Красную армию, которая даже перешла государственную границу и попыталась установить советскую власть в восточной Словакии (16 июня была провозглашена Словацкая Советская республика). Ситуация коренным образом изменилась, когда в ноябре 1918 г. с согласия Антанты сербская армия с юга, чешская – с севера начали наступление в глубь страны. Румынская армия тогда же захватила Трансильванию и всю восточную часть страны до реки Тисы. Будапештское правительство подчинилось требованию Антанты и вывело с севера войска. В знак протеста командующий венгерской армией А. Штромфельд подал в отставку. Отвод войск деморализовал армию. 30 июля румынские войска перешли Тису и начали преследование отступающей венгерской армии. Революционный правительственный Совет в условиях безысходности подал в отставку. 1 августа 1919 г. к власти в Венгрии пришло правительство фабриканта И. Фридриха, был восстановлен буржуазно-демократический строй.

Острый экономический кризис, сопровождавший окончание первой мировой войны, вызвал крайнее обострение политической обстановки в Болгарии. В середине сентября 1918 г. армия Антанты прорвала болгарский фронт в районе Добро-поле. Истощенные болгарские солдаты, сломленные артподготовкой, начали беспорядочное отступление. В ряде подразделений болгарской армии началось стихийное движение под лозунгами: «Смерть виновникам войны!», «На Софию!». Штаб-квартира командования была разгромлена бунтовщиками. 26 сентября они захватили город Радомир в 30 км от столицы. Охваченное паникой правительство направило к восставшим делегацию для переговоров. В ее состав были включены популярный лидер крестьянской партии Болгарский земледельческий народный союз Александр Стамболийский и его молодой соратник Райка Даскалов. Они не оправдали надежд правительства: Даскалов присоединился к восставшим, и 27 сентября по его инициативе в Радомире была провозглашена республика во главе со Стамболийским. К вечеру 20 сентября 10-тысячная армия восставших под предводительством Даскалова находилась у села Владая близ Софии (это восстание называют Солдатским или Владайским). Но правительство с помощью германских войск разгромило повстанцев. Радомирская республика просуществовала всего четыре дня. Однако в результате всех этих событий Болгария первой из стран Четверного союза вышла из войны, а царь Фердинанд был вынужден отречься от престола в пользу своего сына Бориса III.

В условиях продолжавшегося внутриполитического кризиса ни одна из болгарских партий либерально-демократической или монархической ориентации не была в состоянии взять ответственность за вывод страны из состояния кризиса. Борису III пришлось привлечь к власти представителей БЗНС и партии «широких» социалистов – Болгарской рабочей социал-демократической партии. И все же прочная правительственная коалиция не сложилась. БЗНС, радикалы и «широкие» социалисты резко отмежевались от правых буржуазных партий и создали в рамках правительственной коалиции левый блок. В парламенте страны – Народном собрании впервые оформилось левое большинство. В мае 1920 г. было сформировано самостоятельное правительство БЗНС во главе с А. Стамболийским.

Политическое преобладание БЗНС отражало огромную популярность идей аграризма – концепции, получившей распространение в крестьянском движении еще накануне первой мировой войны. Сам Стамболийский был одним из ведущих теоретиков аграризма. Ключевой особенностью аграризма было признание уникальности духовных, политических, экономических качеств крестьянина как фигуры, объединяющей начала собственности и труда. В соответствии с идеями аграризма именно многочисленная крестьянская масса должна была стать основой общества, в корне погасив пагубное влияние на государственную жизнь антагонистической классовой борьбы промышленной буржуазии и пролетариата. Принцип трудового начала во владении собственностью аграрники предлагали не только распространить на поземельные отношения, но и превратить в основу всей государственной социально-экономической политики. Предполагалась борьба с монополизацией и концентрацией производства, отказ от ускоренной индустриализации и сохранение баланса укладов и отраслей, ликвидация всесилия крупных банков и ограничение деятельности иностранного капитала. Правительство Стамболийского попыталось превратить подобные идеологические принципы в основу государственного курса. Однако реализации его планов помешал военный переворот, организованный монархическими группировками военных в июне 1923 г. Стамболийский был убит, другие лидеры БЗНС арестованы. Вооруженное восстание, организованное Болгарской коммунистической партией в сентябре 1923 г., также было подавлено.

Поражение левых сил в Венгрии и Болгарии было закономерным и символичным. Попытка левых использовать окончание войны и стихийное брожение среди народных масс для развертывания широкого революционного движения оказалась обречена. Не имея прочной опоры ввиду отсутствия многочисленного и организованного рабочего класса, столкнувшись с жестким противодействием новых правительственных кругов и стран Антанты, они были вынуждены отказаться от наиболее радикальных методов политической борьбы и в дальнейшем не оказывали решающего влияния на развитие событий.

Противоречия ускоренной модернизации

Приход к власти в восточноевропейских странах буржуазно-демократических сил привел к началу широкомасштабных внутренних реформ. Наиболее успешными были социально-экономические преобразования в Чехословакии. Это объяснялось тем, что на территории республики осталась большая часть экономического потенциала бывшей Австро-Венгрии и она, будучи признана союзницей государств-победителей, легче получала иностранные кредиты и инвестиции. Чехословакия вошла в первую десятку индустриально развитых стран мира. Усилился процесс концентрации производства и капитала. 8 крупнейших банков владели 69 % всего банковского капитала. Высокий удельный вес в экономике страны занимал иностранный капитал. Была осуществлена крупномасштабная аграрная реформа, в рамках которой государство получило право приобретать за выкуп излишки земель с тем, чтобы у землевладельцев в среднем оставалось от 250 до 500 га. Во второй половине 20-х гг. сельское хозяйство по основным показателям превысило довоенный уровень. Оборотной стороной уверенного экономического роста и интеграции национальной экономической системы в мировую стала зависимость чехословацкой экономики от общей циклической динамики экономического развития стран Запада. Мировой экономический кризис, пик которого для Чехословакии пришелся на 1933 г., привел к спаду промышленного производства на 40 % и началу продолжительной депрессии.

Для остальных стран восточноевропейского региона ключевой проблемой являлась аграрная реформа. Последовательному ее проведению мешало большое влияние на политическую элиту крупных землевладельцев. Проведение аграрных преобразований сопровождалось острой борьбой и становилось полем компромиссов. Польский Закон об аграрной реформе, принятый в декабре 1925 г., не распространялся на поместья размером до 180 га в центральной Польше и 300 га в восточных районах. Поместья, имевшие перерабатывающие предприятия, могли иметь до 700 га земли. Крестьяне покупали землю по рыночной стоимости. В Румынии правительство либералов осуществило в 1921 г. умеренную земельную реформу, по которой крестьяне с наделами до 5 га могли увеличить свой надел. Участки передавались за выкуп и лишь в пользование, а после уплаты 20 % стоимости надела земля переходила в собственность. К 1934 г. землю получили лишь 2/3 нуждающихся, а наделы по-прежнему в основном оставались карликовыми – до 3 га. В ходе аграрной реформы в Югославии свыше 70 % земель осталось у крупных землевладельцев; около полумиллиона крестьян вообще не имели земли. Не решая эффективно аграрный вопрос, реформы усиливали имущественную дифференциацию сельского населения и вызывали значительное социальное напряжение в обществе.

Помимо аграрных преобразований, реформы послевоенного периода были направлены на развитие банковско-финансовой сферы, усиление государственного регулирования трудовых отношений, строительство предприятий машиностроительной, добывающей, перерабатывающей, текстильной промышленности. Заметно активизировались производственные связи с иностранным капиталом, расширялась сфера экспортно-импортных операций. В Польше было построено несколько важных железнодорожных линий, большой порт в Гдыне, оборонные, химические и другие предприятия. В Болгарии наиболее быстро развивались традиционные отрасли легкой промышленности – текстильная, пищевая, табачная. Производство табака становится основой болгарского экспорта. По-прежнему большую роль в производстве играло ремесло. Его доля в национальном доходе превышала долю индустриального производства. Румыния в результате территориальных приобретений по договорам Версальской системы резко увеличила свой промышленный потенциал, который составил 23,5 % от довоенного уровня. Преобладающая доля в удельном весе промышленности принадлежала Трансильвании с ее источниками сырья, рудниками, металлургическими предприятиями. Однако совершить резкий рывок в дальнейшем наращивании промышленного производства румынскому правительству не удалось. Сходная картина наблюдалась и в Югославии. Непродолжительные периоды благоприятной конъюнктуры чередовались с кризисами, наиболее разрушительным и длительным из которых был кризис, начавшийся в 1929 г. одновременно с великой депрессией на Западе и завершившийся только к 1935 г. Он охватил не только промышленность, финансы, торговлю, но и сельское хозяйство, что и предопределило его глубину и продолжительность. В результате кризиса 30-х гг. экономика восточноевропейских стран начинает все в большей степени зависеть от внешнего влияния, особенно германского.

Таким образом, несмотря на определенные успехи первой волны реформ, планы ускоренной модернизации восточноевропейского региона по западному образцу требовали серьезной корректировки. Малая емкость внутреннего рынка, недостаток инвестиционных капиталов, неразвитость транспортной инфраструктуры, слабость сырьевой базы, патриархальность структуры населения, малочисленность динамичных слоев населения не только замедляли темпы реформ, но и значительно снижали их реальный экономический эффект, увеличивали социальные издержки. Ускоренная модернизация, сопряженная с ломкой самих устоев общества, предполагающая пассивную адаптацию человека к новым условиям, проводимая «сверху» достаточно узкой правящей буржуазно-демократической элитой, наталкивалась на растущее сопротивление традиционных слоев общества.

Формирование военно-авторитарных режимов

Революционный подъем 1918–1919 гг. в восточноевропейских странах носил временный характер, будучи во многом обусловленным конъюнктурой послевоенной ситуации. По мере стабилизации общественно-политической жизни, с одной стороны, и нарастания социально-экономических проблем, вызванных ускоренной модернизацией, – с другой, в массах рождалось желание увидеть во главе государства «сильную руку», способную навести «порядок» и умерить реформаторский пыл прозападно ориентированных политиков. К отходу от демократических методов властвования была вполне готова и правящая элита восточноевропейских стран. Та легкость, с которой даже правительства буржуазных либеральных партий переходили к жестким, репрессивным методам реализации тех или иных политических задач, показывала, сколь формальной и поверхностной была демократизация общества. С учетом политической ориентации масс это и стало причиной быстрого усиления авторитарных тенденций в общественной жизни стран Восточной Европы.

Первые шаги по складыванию авторитарных структур государственной власти были предприняты в Польше и Венгрии. В Польше уже в 1918 г. параллельно с существованием правительства, созданного на коалиционной основе, был введен пост «начальника государства». Декретом от 22 ноября 1918 г. вся законодательная и исполнительная власть предоставлялась генералу Юзефу Пилсудскому как «временному начальнику государства», который имел право назначать и распускать правительство, утверждать законы и бюджет. После ввода в действие Конституции 1920 г. прерогативы «начальника государства» значительно сократились, но Пилсудский по-прежнему открыто претендовал на роль национального лидера, стоящего над партиями и парламентской властью.

Столь же большую роль приобрел личностный фактор в складывании властных структур в Венгрии. На юге страны еще в период Советской республики было образовано контрреволюционное Сегедское правительство, располагавшее армией в несколько тысяч солдат. В августе 1919 г. эти формирования вошли в неоккупированные румынскими войсками южные районы Задунайского края. Их возглавлял контр-адмирал Миклош Хорти, последний командующий флотом австро-венгерской монархии, а затем министр военных дел в Сегедском правительстве. Имея политические амбиции, он быстро вышел из этого правительства и провозгласил себя главнокомандующим армией. В ноябре 1919 г. правительство И. Фридриха, так и не признанное Антантой, было вынуждено уйти в отставку. 16 ноября в Будапешт на белом коне во главе армии въехал М. Хорти. Он взял под личный патронаж процесс формирования нового государственного строя. Созданное новое коалиционное правительство возглавил К. Хусар. Учитывая позицию стран Антанты, Хорти санкционировал оформление конституционной парламентской системы на многопартийной основе. В январе 1920 г. были проведены выборы в Национальное собрание, которое высказалось за сохранение королевского правления, а 1 марта почти единогласно избрало самого Хорти регентом – правителем Венгерского Королевства. Регент получил право созыва и роспуска парламента, право законодательной инициативы, сохранил пост главнокомандующего армией. Основными функциями его стали представительство страны перед внешним миром, назначение и прием послов. От его согласия зависело утверждение законодательных решений по вопросам войны и мира.

Появление фигур, подобных Пилсудскому и Хорти, было символичным, но пока опережало ход событий. Окончательное складывание авторитарных диктатур могло произойти лишь после спада первой волны прогрессистских реформ, на фоне их негативных последствий. Симптоматично, что и Пилсудский, и Хорти после впечатляющего и стремительного рывка к власти оказались в начале 20-х гг. в тени правящих коалиционных правительств. Признаки консервативного отката в полной мере начали проявляться в политической жизни восточноевропейских стран с середины 20-х гг. Механизм его впервые продемонстрировал государственный переворот 9 июня 1923 г. в Болгарии, когда правительство БЗНС было свергнуто и к власти пришла политическая группа «Народный сговор» под руководством Александра Цанкова, заручившаяся поддержкой армейских кругов и царя Бориса III. Стихийные восстания против новой власти, вспыхнувшие в отдельных районах страны, были жестоко подавлены. Правительство Цанкова опиралось на две политические группировки, одну из которых представляла Военная Лига генерала И. Вылкова, объединившая монархически настроенное офицерство, а вторую – так называемый «Конституционный блок», образованный из крупнейших буржуазных партий при лидирующей роли небольшой организации интеллигентов и промышленников «Народный сговор». Эти политические силы объединились на основе программы поэтапной ликвидации многопартийности путем слияния всех партий в единую организацию «Демократический сговор», проведения «народной политики», направленной на снятие межклассовой напряженности и отказ от форсированных реформ. Однако волна жестоких репрессий настолько дискредитировала в глазах мировой общественности режим Цанкова, что возникла необходимость смены правительства. В январе 1926 г. Цанков был вынужден отказаться от личной власти, а в 1931 г. болгарские буржуазно-демократические партии даже победили на парламентских выборах.

По мере приближения мирового экономического кризиса конца 20-х – начала 30-х гг., явного провала попыток буржуазно-демократических правительств использовать экономические связи с Западом для активизации внутренних реформ позиции консервативных сил все более укреплялись. Новая серия государственных переворотов носила уже необратимый характер. В мае 1926 г. в Польше после попыток буржуазных партий создать «правительство сильной руки» В. Витоса произошел военный переворот под руководством Ю. Пилсудского. 12 мая Ю. Пилсудский во главе верных ему воинских частей, собранных для проведения маневров в окрестностях Варшавы бывшим военным министром Л. Желиговским, выступил в поход на столицу. В ходе боевых действий, продолжавшихся до 14 мая, погибло 300 человек, около тысячи было ранено. Вооруженная акция Пилсудского против непопулярного правительства получила поддержку значительной части населения. Только в западных районах, где было сильное влияние правых и центристских партий, преобладала негативная реакция. Первоначально переворот поддержали и левые партии. Их лидеры рассчитывали, что в случае победы Пилсудский распустит сейм и назначит новые выборы, которые могут дать шанс левым прийти к власти. В этих условиях президент Войцеховский и правительство Витоса решили подать в отставку.

Осуществив успешный государственный переворот, Пилсудский формально не объявил себя диктатором. 31 мая парламент избрал Пилсудского президентом страны. Но он от этого выбора отказался, ссылаясь на то, что конституция дает слишком малые полномочия президенту. 1 июня президентом был избран профессор Львовского политехнического института Игнаций Мосцицкий. В августе 1926 г. декретом президента Пилсудский был назначен генеральным инспектором вооруженных сил. Сосредоточив в своих руках контроль над армией и государственной бюрократией, Пилсудский фактически сформировал систему военно-авторитарной диктатуры.

Одну из главных задач Пилсудский видел в изменении существующей политической системы. При сохранении некоторых внешних атрибутов демократической государственности в Польше был создан режим санации – «всеобщего оздоровления» – с ограничением многопартийности и парламентаризма. По мнению Пилсудского, главная опасность парламентаризма заключалась в том, что он стеснял исполнительную власть, ограничивал ее компетенцию, подчинял ее парламентским интересам. В августе 1926 г. были внесены поправки в Конституцию, сокращавшие полномочия сейма и сената, расширявшие прерогативы президента, включая предоставление ему права в перерывах между сессиями и выборами сейма издавать указы, имеющие силу закона. В социально-экономической сфере «санация» означала стремление к этатизации промышленности, росту вмешательства государства в экономику. Упрочению позиций режима способствовало то, что переворот произошел в тот момент, когда в Польше начался экономический подъем и ослабла социальная напряженность. Заметно сократилась безработица, приостановилась инфляция. Однако сформировать достаточно прочную и широкую социальную базу правительству так и не удалось. Не сложилась и единая политическая организация санации. Смерть Ю. Пилсудского 12 мая 1935 г. разрушительно сказалась на единстве режима. Состоявшиеся в сентябре 1935 г. выборы в сейм показали, что санация исчерпала лимит доверия в обществе. Вторая половина 30-х гг. стала временем прогрессирующего ослабления правящего режима.

В других восточноевропейских странах сложившиеся в конце 20-х – начале 30-х гг. авторитарные диктатуры носили более традиционный характер, были тесно связаны с монархическими структурами власти. В Королевстве сербов, хорватов и словенцев 6 января 1929 г. произошел государственный переворот, который возглавил сам король Александр Карагеоргиевич. Парламент был распущен, Видовданская конституция отменена, все политические партии запрещены. Король, взявший всю полноту власти в свои руки, назначил главой правительства генерала П. Златковича. Вокруг правительства объединились великосербские политические круги, ратовавшие за укрепление и «оздоровление» государственного механизма. Страна переименовывалась в Югославию.

В Румынии нарастание авторитарных тенденций было связано с восшествием на престол в 1930 г. Кароля II, опиравшегося на национал – царанистскую партию (бывших аграрников, проделавших идеологический дрейф в сторону жесткого национализма и антилиберализма) и военизированные формирования «железной гвардии». В 1938 г. Кароль II окончательно ликвидировал остатки парламентской системы – была упразднена Конституция 1923 г., распущен парламент. Сформированное новое правительство во главе с патриархом М. Кристей подчинялось только королю. В феврале 1938 г. в Румынии была введена новая конституция, сосредоточившая всю полноту власти в руках короля. Статьи о демократических и гражданских свободах заменялись статьей о «гарантиях прав и свобод в рамках закона». В 1940 г. «королевская диктатура» в Румынии сменилась военно-авторитарной. Король Кароль II был вынужден отречься от престола в пользу своего сына Михая, а реальная власть перешла к лидеру «железной гвардии» Иону Антонеску.

В Болгарии авторитарный переворот произошел 19 мая 1934 г. Его возглавила политическая группа «Звено» К. Георгиева, поддержанная царем Борисом. «Звено» было образовано радикально настроенными кругами интеллигенции и офицерства, видевшими трудности Болгарии в наращивании либерально-демократических реформ и стремящимися к установлению в стране сильной государственной власти. Первыми декретами нового правительства была приостановлена Конституция, запрещены все политические партии, профессиональные и общественные организации, распущен парламент.

Определенной спецификой обладали авторитарные тенденции в Венгрии и Чехословакии. В Венгрии во второй половине 20-х – начале 30-х гг. произошла консолидация авторитарного режима Хорти. В 1926 г. было отменено всеобщее избирательное право, восстановлена верхняя палата парламента, куда вошли представители генералитета, бюрократии. В 1932 г. с образованием правительства Д. Гембеша в стране усилился нажим на оппозиционные партии и движения, были ограничены гражданские права и свободы, деятельность профсоюзов. Однако одновременно Хорти выступил против усиления праворадикальных движений, в том числе прогерманской Национальной партии воли, образовавшейся в 1935 г. (с 1939 г. – «Скрещенные стрелы» – нилашистская партия). В Чехословакии к концу 20-х гг. наблюдалась тенденция к неуклонному падению влияния Национально-демократической партии (НДП), которая на протяжении долгого времени была ведущей партией либерального толка. В 1927 г. прошла конституционная реформа, предоставившая широкие полномочия президенту. Активизировались националистические движения Словацкая народная партия А. Глинки, Судето-немецкая партия К. Генлейна. Но ведущим политическим силам страны удалось защитить основы демократического строя. Опорой его выступила влиятельная «группа Града» (по названию резиденции президента) под руководством Т. Масарика и Э. Бенеша. Открытое столкновение двух политических блоков произошло на президентских выборах 1935 г. и завершилось победой Бенеша. Сторонники авторитарного развития страны встали на путь сепаратизма и начали ориентироваться на Германию.

Формирование в восточноевропейском регионе авторитарных диктатур коренным образом изменило характер политического развития этих стран, привело к сворачиванию реформ, приостановке «догоняющего развития». Начался демонтаж многопартийных парламентских систем. Национализм, понятие народа как внеклассовой общности, патриархальные нравственные ценности стали ключевыми идеями политической жизни. Все это обеспечивало авторитарным диктатурам весьма широкую социальную опору. При этом степень реальной вовлеченности народа в политическую жизнь неуклонно сокращалась. Опорой диктатур являлись армейские и монархические круги, зачастую – церкви, государственная бюрократия. Это принципиально отличало восточноевропейские военно-авторитарные режимы от формирующихся в странах Центральной и Южной Европы фашистских диктатур, делающих ставку на прямую политизацию народных масс, в том числе образование массовых партий. Меньшей была и степень персонификации таких режимов – как правило, в Восточной Европе образовывались «диктатуры без диктаторов», где за власть с переменным успехом боролись несколько кланов консервативной элиты. Фигуры такого масштаба, как Хорти или Пилсудский, являлись скорее исключением, возникшим еще на волне послевоенного революционного подъема. Объективных предпосылок для формирования фашизма в «периферийных» странах Европы не было – ускоренная модернизация оказалась отвергнута уже на первом этапе, не успев оказать разрушающего влияние на человеческую личность и социальные отношения в обществе, сформировать тоталитарный синдром в массовой психологии. В то же время консервативные авторитарные диктатуры не могли полностью реанимировать и традиционное общество. Рано или поздно должно было состояться возвращение к «догоняющей модели развития», новый виток модернизации. Принципиально важную роль здесь должна была сыграть внешнеполитическая ориентация восточноевропейских стран – в условиях противоборства мировых общественных систем модернизация могла получить совершенно разную идеологическую и политическую направленность.

Восточная Европа в системе международных отношений межвоенного периода

Политическое влияние Франции и Великобритании в Восточной Европе, достигнутое еще в период послевоенного урегулирования, оставалось преобладающим на протяжении 20-х гг. Оплотом его была Малая Антанта – система межгосударственных договоров Чехословакии, Румынии и Югославии, к которой тяготела и Польша. Вначале Малая Антанта рассматривалась скорее как «санитарный кордон», ограничивающий революционизирующее влияние Советской России в Европе. Но впоследствии она приобрела явную антивенгерскую и антигерманскую направленность, защищая новые границы восточноевропейских государств, установленные Парижской мирной конференцией. Страны Малой Антанты стали надежными партнерами западных держав и в проведении пацифисткой политики второй половины 20-х гг., направленной на умиротворение Европы и создание стабильной международной правовой системы. Правительственные круги этих стран поддержали инициативы Лиги наций по разоружению, пан-европейские проекты французской дипломатии.

К началу 30-х гг. внешнеполитическая ситуация в Восточной Европе начала радикально меняться. Западные державы не смогли подкрепить свое прежнее влияние в регионе реальной экономической поддержкой. К тому же все большую активность начала проявлять Италия и особенно крепнувшая Германия. После прихода к власти Гитлера Восточная Европа оказалась объектом самых активных действий германской дипломатии, пытавшейся сплотить сторонников ревизии Версальской системы международных договоров, а позднее – и прозондировать возможность создания агрессивного военного блока. С учетом острых германо-австрийских и германо-итальянских противоречий, сохранявшихся до 1935 г., попыток СССР и Франции превратить Восточную Европу в основу общеевропейской системы коллективной безопасности, застарелых внутренних противоречий в регионе это создавало предельно сложную и запутанную ситуацию. Попытка создания региональной системы безопасности также не имела успеха – политический союз 1934 г. Греции, Югославии, Турции и Румынии, к которому впоследствии присоединилась Болгария (Балканская Антанта), призванный гарантировать статус-кво на Балканах, так и не стал действенным инструментом международной политики.

Сложность внешнеполитического положения Восточной Европы была обусловлена и нарастанием авторитарных тенденций в этих странах. Часть политической элиты ориентировалась на прогерманский курс исходя именно из внутриполитических соображений, видя в Третьем Рейхе близкий по духу режим. Подобным группировкам противостояли националистически настроенные политики, столь же решительно поддерживавшие антидемократические преобразования, но видевшие залог их успеха в укреплении национальной независимости. Все это дестабилизировало ситуацию и создавало угрозу внутреннего раскола правящих режимов. Так, например, в Болгарии царь Борис вплоть до самого начала второй мировой войны лавировал между прогерманской группировкой А. Цанкова и прозападной К. Георгиева. В Румынии подобный водораздел прошел между национал-царанистами Ю. Маниу и национал-либералами Г. Татареску. Аналогичной была ситуация и в Югославии. Король Александр, пытавшийся добиться сближения Югославии с Францией, был убит в 1935 г. в Марселе вместе с министром иностранных дел Франции Л. Барту. Эту террористическую акцию организовали германские спецслужбы в сотрудничестве с усташами – хорватской националистической группировкой. Приход к власти нового правительства М. Стоядиновича при малолетнем короле Петре II придал внешней политике Югославии открыто прогерманский характер. В результате же государственного переворота 1939 г. власть вновь перешла к сторонникам союза с Францией. Сформировавшееся тогда правительство Д. Цветковича не только разорвало заключенный ранее союзный договор с Германией, но и попыталось оказать сопротивление германской агрессии в 1940 г.

Чехословакия и Польша – страны, в состав которых по условиям Версальского договора вошли территории с компактно проживающим немецким населением, стали объектом агрессивной внешней политики нацистской Германии еще накануне второй мировой войны. Мюнхенское соглашение 1938 г. о разделе Чехословакии продемонстрировало воочию всю степень бессилия Франции и Великобритании остановить фашистскую агрессию в Восточной Европе. В самой Чехословакии быстро усиливались центробежные тенденции. В знак протеста против мюнхенского сговора значительная часть политических руководителей страны, в том числе президент Э. Бенеш, вышла в отставку и покинула страну. Чешские политические партии заявили о своем самороспуске и создании партии Национального единства во главе с лидером аграриев Р. Бераном. Новым президентом страны был избран чех Эмиль Гаха. Политические партии Словакии и Прикарпатской Руси в свою очередь все более активно выступали за широкую национальную автономию. Эти требования были удовлетворены законом об автономии Словакии и Прикарпатской Руси в составе единой республики, переименованной в Чехо-Словакию. Создавались земские правительства Словакии во главе с Й. Тисо и в Прикарпатской Руси во главе с А. Бродием. Однако эти меры не остановили рост сепаратизма. В результате возникшего конфликта между центральным и словацким автономным правительством последнее было распущено и в Словакии введено военное положение. Это дало повод Гитлеру объявить Чехословакию очагом «постоянных беспокойств и угрозы европейскому миру». Й. Тисо был вызван в Берлин, где ему предложили заявить о немедленном отделении от Чехо-Словакии. На следующий день словацкий сейм провозгласил самостоятельное и независимое Словацкое государство, которое 18 марта было взято под охрану германским рейхом. Чехия и Моравия были включены в состав Германии в качестве протектората.

Выдвигая территориальные претензии к Чехословакии и Польше, Германия со временем начала претендовать и на роль арбитра в пересмотре других спорных территориальных вопросов в восточноевропейском регионе. Так, например, в 1938 и 1940 гг. Германия и Италия, сформировав «независимую» венскую арбитражную комиссию, настояли на передаче своему потенциальному союзнику Венгрии значительных территорий Чехословакии и Румынии. Германская дипломатия с успехом использовала очаги национальной розни, сформированные в Восточной Европе версальской системой. Поддерживая венгров в их территориальных и политических притязаниях против румын и словаков, словаков и судетских немцев – против чехов, литовцев – против поляков и поляков – против украинцев, хорватов – против сербов и сербов – против албанцев и греков, Германия готовила плацдарм для полного подчинения всего восточноевропейского региона и новой перекройки его политической карты.

Восточная Европа в годы второй мировой войны

С началом второй мировой войны Восточная Европа окончательно стала зоной политического и военного влияния Третьего Рейха. Польша и Югославия подверглись агрессии. Четверть территории Польши была присоединена к Рейху, а на остальной части было создано «генерал-губернаторство оккупированных областей». Таким же образом Югославия была разделена на аннексированные и зависимые территории при участии Италии, Болгарии, Венгрии и Румынии.

Венгрия, Румыния и Болгария превратились в сателлитов Германии. В то же время их отношения с нацистским режимом складывались по-разному. Венгрия, присоединившаяся к антикоминтерновскому пакту еще в декабре 1933 г., рассматривалась в качестве наиболее верного союзника Германии. Однако правительство П. Телеки, пришедшее к власти в феврале 1939 г., было ориентировано на политику вооруженного нейтралитета. В сентябре 1939 г. венгерское правительство, ссылаясь на вековую дружбу с поляками, отказало Германии в передвижении войск через свою территорию для участия в кампании против Польши. Участие в оккупации Югославии и присоединение значительной территории с населением в 1 млн человек вновь усилило прогерманские настроения в венгерской политической элите. В июне 1941 г. Венгрия вступила в войну против СССР, а к концу 1941 г. на восточный фронт было отправлено уже около 200 тыс. венгерских солдат. В декабре Венгрия оказалась в состоянии войны с Великобританией и США.

В войне с СССР приняла участие и Румыния. В кампании 1941 г. участвовало 13 румынских дивизий, в кампании 1942 г. – 26. Румынские формирования воевали на реке Прут, под Одессой и Севастополем, на Северном Кавказе, на Дону и Волге. Единственным союзником Германии, сохранившим с Советским Союзом дипломатические отношения на всем протяжении войны, оказалась Болгария. Присоединившись к антикоминтерновскому пакту осенью 1940 г., Болгария сумела сохранить определенную самостоятельность в рамках прогерманской коалиции. С началом войны на территорию Болгарии были введены немецкие войска, но они не выполняли оккупационных функций.

В ответ на репрессии и экономическую эксплуатацию в восточноевропейских странах началось широкое движение Сопротивления. Особенно большие масштабы оно приобрело в Чехословакии, Польше, Югославии. Уже в 1939 г. в оккупированных чешских землях создается сеть подпольных организаций, где оказались представлены как либерально-демократические, так и коммунистические силы. В Словакии движение Сопротивления было преимущественно прокоммунистическим. С началом войны произошла политическая консолидация чешской эмиграции. В ноябре 1939 г. сторонники Э. Бенеша создали Чехословацкий национальный комитет, который поставил своей целью восстановление независимости Чехословакии, признание неправомерности мюнхенского соглашения. Летом 1940 г. Бенешу удалось добиться согласия Англии и Франции на создание в Лондоне временного чехословацкого правительства. В эмиграции был образован и государственный совет, выполнявший функции парламента. Комитет, а затем и временное правительство создавали вооруженные группы для осуществления в стране разведывательной и диверсионной деятельности, формировали чешские вооруженные силы за границей (весной 1940 г. чехословацкая дивизия во Франции насчитывала 10 тыс. человек). 18 июля 1941 г. было заключено советско-чехословацкое соглашение о совместных действиях и взаимной помощи в войне против гитлеровской Германии. Международное признание чехословацкого временного правительства и заключение соглашения создало условия для формирования на территории СССР чехословацких воинских частей под командованием генерала Л. Свободы.

30 сентября 1939 г. в Париже было создано польское правительство в эмиграции под руководством В. Сикорского (после его гибели в авиакатастрофе в июле 1943 г. правительство возглавил С. Миколайчик). Ведущие позиции в нем занимали представители четырех главных оппозиционных партий – крестьянской, правых социалистов, национальных демократов и партии труда. С 1940 г. это правительство находилось в Великобритании. Там же был образован и орган представительной власти – Политический совет. Во Франции и на Ближнем Востоке под эгидой эмиграционного правительства началось формирование польской армии, насчитывавшей уже в 1940 г. более 84 тыс. военнослужащих. В ее состав впоследствии влились и части, созданные на территории СССР, под командованием В. Андерса. Одновременно консолидировались политические силы левого толка, представители которых находились преимущественно в СССР. В 1943 г. здесь был создан Союз польских патриотов, приступивший к формированию собственных вооруженных сил – Войска польского. Раскол движения Сопротивления был перенесен и на территорию самой Польши. Во взаимодействии с эмиграционным правительством на оккупированной территории буржуазно-демократические партии и группировки создали Политический согласительный комитет. Подпольным органом исполнительной власти стала делегатура. Вооруженные формирования, подчиненные делегатуре, объединились в Армию Крайову (АК). В свою очередь левые силы также создали свой подпольный орган представительной власти – Крайову Раду Народову (КРН), а также вооруженные формирования – Армию Людову (АЛ), действия которых координировались Польским партизанским штабом, созданным в СССР. 5 января 1942 г. была образована Польская рабочая партия, которая выступала за объединение усилий всех патриотических сил для борьбы с оккупантами в рамках широкого антифашистского демократического фронта. Однако раскол движения Сопротивления на две противостоящие группировки, различавшиеся подходом к кардинальным проблемам внутренней и внешней политики послевоенной Польши, преодолеть не удалось.

Не менее сложной была ситуация и в оккупированной Югославии. Группа офицеров во главе с полковником Драголюбом Михайловичем после капитуляции Югославии в середине мая 1941 г. укрылась в районе Равной Горы и приступила к формированию вооруженных отрядов четников (от сербского слова «чета» – отряд). В том же году установились политические контакты четников с эмигрантским правительством Д. Симовича. Идеология четнического, или великосербского, движения основывалась на двух основных идеях: создание моноэтнического сербского государства и восстановление монархии. Иную позицию заняли представители прокоммунистических групп Сопротивления, объединившихся в 1941 г. по инициативе КПЮ в Народно-освободительный фронт. В 1942 г. был создан орган представительной власти НОФ – Антифашистское вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ), заявивший об отказе признать законность эмигрантского правительства и возложении функций исполнительной власти на Национальный комитет освобождения Югославии под руководством Иосипа Броз Тито. НКОЮ выступил против возвращения в страну короля Петра II и за восстановление многонационального югославского государства на федеративной основе. Жестким противником четнического движения и прокоммунистических сил выступили усташи – националистическое хорватское движение, ставившее своей целью создание этнически чистого и единого в конфессиональном отношении хорватского государства. Учитывая эти настроения, Гитлер санкционировал в 1941 г. создание «Независимого государства Хорватия». Его лидером стал Анте Павелич. Столкновения усташей с сербскими четниками и отрядами НКОЮ приобрели характер национально-религиозной войны.

Антифашистские подпольные организации действовали и в странах-сателлитах Германии. В июле 1941 г. руководство болгарской компартии выступило с призывом к болгарскому народу начать борьбу против нацизма, поддержать справедливую борьбу советского народа. Летом 1942 г. прокоммунистическими силами был создан Отечественный фронт (ОФ). Особенностью движения Сопротивления в Болгарии стала антиправительственная направленность его деятельности. Политический кризис в стране особенно усилился после внезапной смерти царя Бориса III, последовавшей в августе 1943 г., вскоре после его поездки в Берлин. К лету 1944 г. образовалось достаточно широкое оппозиционное движение в среде буржуазно-демократических кругов, выступавшее за восстановление государственного режима, существовавшего до переворота 19 мая 1934 г.

В Румынии и Венгрии до лета 1943 г. антифашистское движение не приняло массового характера, не получила распространение и такая форма борьбы, как партизанское движение. В Румынии лишь в начале 1944 г. начали действовать партизанские отрады, костяк которых формировался на территории СССР. В дальнейшем политическая инициатива перешла к широкой группе политических движений, объединившей как правящие партии национал-либералов и национал-цэренистов, так и оппозиционные – Фронт земледельцев, социал-демократическую партию, Венгерский союз трудящихся. Эти партии все более решительно выступали за восстановление полного национального суверенитета. Та же особенность была свойственна и антифашистским организациям в Венгрии. После поражения фашистских войск под Сталинградом коренной поворот произошел и в позиции венгерского правительства. Новый премьер М. Каллаи начал поиск путей выхода Венгрии из войны. В сентябре 1943 г. Венгрии удалось подписать с представителями Великобритании и США предварительное соглашение о перемирии. В 1944 г. немецкие войска оккупировали территорию ненадежного союзника. Тем не менее 15 октября 1944 г. М. Хорти выступил по радио и зачитал прокламацию о выходе страны из войны, рассказал о перемирии. Попытка эта кончилась неудачей. Генералитет в своем большинстве отказался подчиниться приказу. 16 октября Хорти был вынужден уступить власть ставленнику Гитлера, главе нилашистской партии Ф. Салаши.

Решающим для дальнейшей судьбы восточноевропейских стран стал коренной перелом в ходе военных действий на советско-германском фронте. Война стала откатываться на Запад. В 1944 г. началось освобождение Восточной Европы. В ходе июньского наступления советские войска вышли к югу от Варшавы на линию Вислы и даже сумели создать несколько плацдармов на ее левом берегу. Командование АК с ведома правительства и делегатуры, но без согласования с союзниками приняло решение начать восстание в Варшаве. Его организаторы спешили, поскольку рассчитывали использовать в переговорах с советским руководством тот факт, что Варшава освобождена самими поляками. Восстание началось 1 августа 1944 г. Немецкие части достаточно быстро сумели локализовать очаги военных действий и приступить к подавлению восстания с использованием авиации и бронетехники. Потери повстанцев составили 16–18 тыс. человек, погибло также более 150 тыс. гражданских лиц. 10 сентября началось новое наступление советской армии и Войска польского. Варшава стала свободной. К январю 1945 г. была освобождена вся территория страны.

В конце октября 1944 г. войска Украинского фронта освободили Закарпатье. В январе 1945 г. началось освобождение Восточной и Центральной Словакии, а затем Северной Словакии, Моравии, Богемии. В конце марта 1945 г. началось наступление Красной Армии на Братиславу. 4 апреля город был освобожден. В начале мая началась подготовка Пражской операции. Начало майского восстания чешского народа заставило советское командование ускорить ее проведение. Советские танковые армии 1-го Украинского фронта вступили в Прагу утром 9 мая. Почти одновременно с юга к столице Чехословакии подошли танковые части 2-го Украинского фронта. В течение последующих нескольких дней было завершено освобождение страны от фашистских войск.

27 марта 1944 г. Красная Армия, форсировав Прут, вступила на территорию Румынии. В мае 1944 г. король Михай, стремясь отмежеваться от профашистского режима Антонеску, заявил о своем согласии с выходом Румынии из войны. 23 августа 1944 г. Антонеску и другие члены руководства были арестованы во время аудиенции у короля. В тот же день началось антифашистское восстание. В ночь на 24 августа король Михай выступил по радио с обращением к народу и заявил о выходе Румынии из войны на стороне Германии и о ее присоединении к антигитлеровской коалиции.

В конце лета 1944 г. советские войска вышли на границу Болгарии, а 5 сентября 1944 г. СССР объявил ей войну. В ночь с 8 на 9 сентября 1944 г. силами партизан и перешедших на сторону Отечественного фронта офицеров болгарской армии были захвачены основные правительственные учреждения в Софии. Восстание 9 сентября привело к власти блок левых сил, в который вошли представители различных слоев болгарского общества. Как только было получено известие о вступлении Красной Армии в пределы страны, Болгария объявила войну Германии. В ходе войны, получившей название Отечественной войны болгарского народа, болгарские войска участвовали в освобождении от фашистов нескольких районов Югославии. В дальнейшем Болгарская народная армия воевала на территории Венгрии и дошла до подножия Альп в Австрии.

Нилашистский режим в Венгрии оказался едва ли не самым верным союзником нацисткой Германии. В октябре 1944 г. советские военные части вступили в восточные и центральные районы Венгрии, но планы общенационального восстания провалились. Руководители подпольного Освободительного Комитета были арестованы. Венгерская армия вместе с нацистскими частями оказывала серьезное сопротивление Советской Армии. Лишь 13 февраля 1945 г. был освобожден Будапешт. Спустя месяц от гитлеровцев была очищена и остальная территория страны.

Осенью 1944 г. Красная Армия подошла к границам Югославии. На основе соглашения между правительством СССР и Национальным комитетом освобождения Югославии (НКОЮ) о совместной борьбе против фашистов войска 3-го Украинского фронта в сентябре вступили на югославскую территорию в районе восточной Сербии. 20 октября советские войска, части Народно-освободительной армии Югославии и партизанские отряды освободили Белград. К концу 1944 г. оккупанты были изгнаны из Сербии, Македонии и Черногории, причем, большая часть территории страны была освобождена самой югославской армией. Бои в Югославии завершились только 15 мая 1945 г., через неделю после официальной капитуляции Германии.

По мере наступления советской армии происходило восстановление национальной государственности в оккупированных ранее странах и ликвидация режимов, сотрудничавших с гитлеровской Германией. Практически во всех восточноевропейских странах в ходе освобождения происходила политическая консолидация всех антифашистских сил. Но необходимость решения вопроса о новом государственном строе, о путях дальнейших общественных преобразований создавала предпосылки для новой конфронтации. Восточная Европа вновь стояла перед историческим выбором.

Глава 10. Страны Латинской Америки в 1900–1945 гг.

§ 1. Латинская Америка в начале XX в.

Латинская Америка как совокупность стран, расположенных в обширном историко-географическом пространстве американского континента, вступила в XX столетие с грузом наследия, часть которого сформировалась еще в колониальную эпоху. Пережитки этого наследия, трансформированные цивилизационными процессами века, сохранились до наших дней. Наиболее значительные из них – это аграрные отношения, основанные на крупной частной собственности на землю (латифундизм); индейские общины; устойчивое влияние католической религии; этнокультурный дуализм; аграрно-сырьевая специализация; зависимость национальной экономики от мировых рынков; острая политическая борьба между традиционно-консервативными (в том числе диктаторскими) и либерально-прогрессивными силами.

В эту традиционную структуру на протяжении XX века постепенно внедрялись элементы промышленной модернизации и научно-технической революции. Набегали миграционные волны, происходили крупные демографические изменения, приходили и уходили диктаторы, побеждали и проигрывали революции, начинались и заканчивались межгосударственные конфликты и войны, проводились реформы; стремление к национальной самостоятельности сменялось капитуляцией перед международными финансовыми организациями и ТНК. В результате сформировался сложный, контрастный, многоукладный народно-хозяйственный организм, зависимый от внешней конъюнктуры и иностранных инвестиций.

Экономическое своеобразие определяло политическую специфику латиноамериканских стран. Обострение борьбы за власть между различными группировками олигархий и отдельными каудильо, а также национально-этнический сплав индейского, негритянского и европейского компонентов, плюс черты эмоционального психофизиологического склада латиноамериканцов, будучи наложенными на социально-экономическую ситуацию, определяли неустойчивость, нестабильность общественно-политической жизни. Это проявлялось в мятежах и диктатурах, гражданских войнах и государственных переворотах, городских и сельских герильях, шумных скандалах и политических убийствах, восстаниях и революциях. Латиноамериканцев отличает также вера в сильных вождей-каудильо, справедливых «отцов» нации, популистских и харизматических лидеров.

Страны Латинской Америки имеют не только сходные характеристики, но и довольно заметные различия: страны-лидеры – Бразилия, Аргентина и Мексика; среднеразвитые страны – Чили, Перу, Венесуэла, Колумбия, Уругвай; «отстающие» и более зависимые страны – Боливия, Парагвай, республики Центральной Америки. Отдельную группу образуют колониальные владения европейских стран (Великобритании, Франции, Нидерландов), главным образом, в Карибском бассейне.

В начале XX в. развитие капиталистических отношений в регионе было тесно связано с потребностями мирового капиталистического рынка. Экстенсивная экономика специализировалась на производстве аграрной продукции и отраслей добывающей промышленности экспортного значения. В соответствии с потребностями мирового рынка сформировались три основных типа экспортно-сырьевой экономики Латинской Америки: аграрное производство умеренной климатической зоны лаплатского субрегиона Аргентины и Уругвая (мясо и зерно), аграрное производство тропической зоны Центральной Америки, Карибского бассейна, Колумбии, Эквадора, Бразилии (фрукты, кофе, сахар), добыча минерального сырья в Мексике, Венесуэле, Перу, Боливии, Чили (серебро, нефть, стратегические металлы, олово, медь и селитра).

Сырьевая специализация латиноамериканской экономики обусловила ее уязвимость и зависимость от спроса и цен мирового рынка. В то же время латиноамериканские страны были вынуждены импортировать промышленную продукцию и передовые технологии из стран Европы и США. К началу XX в. Латинская Америка отставала от этих стран по техническому уровню на 30–50 лет. Незавершенность промышленного переворота делала проблему экономической модернизации региона одной из самых актуальных.

Формально независимые страны Латинской Америки в начале XX в. были относительно самостоятельными, но подчиненными субъектами в системе международных и межамериканских отношений. Внешнеполитической активностью отличались лишь развитые страны континента – Бразилия, Мексика, Аргентина. Эти страны, а также Перу, Колумбия, Уругвай, Чили, Боливия и Парагвай поддерживали дипломатические, торговые, культурные и научные отношения с различными государствами, в том числе с Россией. Однако ведущую роль во внешней политике латиноамериканских стран стремились играть США. Идейные основы, содержание, масштабы и интенсивность межамериканских отношений определялись в Вашингтоне. Доктрина панамериканизма, базировавшаяся на идеях общности исторических интересов США и Латинской Америки, их географической близости, взаимозависимости и необходимости интеграции, отражала жесткие геополитические ориентиры США в борьбе за передел мира.

В борьбе с европейскими конкурентами США использовали не только дипломатию, но и вооруженную силу: в первое двадцатилетие века для навязывания неравноправных договоров и займов США совершили 136 актов вмешательства во внутренние дела латиноамериканских стран, т. е. больше, чем в какой-либо другой период. США предприняли вооруженную интервенцию на Гаити, в Доминиканскую республику, Гондурас, Никарагуа, Мексику, на Кубу.

§ 2. Мексиканская революция 1910–1917 гг.

Особое место в истории Латинской Америки занимает мексиканская революция 1910–1917 гг., впервые попытавшаяся решить комплекс задач, стоявших не только перед Мексикой, но и актуальных для всех стран региона.

Предпосылки революции

В начале XX в. Мексика была аграрной страной с развивавшимися при активном участии иностранного капитала капиталистическими отношениями в промышленности. Три четверти 20-миллионного населения страны занимались сельским хозяйством. Основные площади земель принадлежали латифундистам, тогда как 96 % крестьянских семей не имели земельных участков. Земли крестьянских индейских общин были захвачены мексиканскими и иностранными собственниками: 50 иностранных компаний завладели почти четвертью территории страны. Крайне тяжелые условия труда и жизни заставляли безземельных и малоземельных крестьян-пеонов вести неравную борьбу за возвращение отнятых у них земель под лозунгом «Земля и свобода». Карательные меры регулярных правительственных войск доходили до поголовного уничтожения восставших, когда пленных не брали, расстреливая даже женщин и детей.

Интеграция мексиканской экономики в мировое капиталистическое хозяйство стимулировала рост капиталистических отношений. Численность пролетариата и ремесленников увеличилась до 1 млн человек. Эти слои населения также испытывали все тяготы экономического и политического бесправия и активно боролись за улучшение своего положения.

Значительное участие в экономическом развитии Мексики принимал иностранный капитал. Почти 2/3 стоимости ВВП страны принадлежало иностранным монополиям и только 1/3 – собственно Мексике. Иностранным компаниям принадлежали практически вся мексиканская горнодобывающая промышленность, значительная часть железных дорог, финансово-кредитной системы, контроль над экспортно-импортными операциями, большой земельный фонд. Обнаруженные в начале века запасы нефти выдвинули Мексику на одно из первых мест в мире по нефтедобыче. Американский капитал, проявив невероятную активность, овладел 85 % нефтеносных земель Мексики. Противодействие иностранных монополий поступательному развитию национальной мексиканской экономики подвигло на участие в антиимпериалистической борьбе не только мексиканское крестьянство, пролетариат и городскую мелкую буржуазию, но также молодую национальную буржуазию и либеральных помещиков, не связанных с иностранным капиталом. Энергичную патриотическую деятельность развернули члены Либеральной партии и анархисты.

Антинациональная политика президента Мексики Порфирио Диаса, дряхлеющего 80-летнего диктатора, правившего страной почти 30 лет, характеризовалась поддержкой латифундизма, иностранного капитала, геноцидом индейского населения, консервацией политического бесправия мексиканцев, а также коррупцией, фаворитизмом, кумовством, подхалимажем и угодничеством.

Таким образом, в начале века в Мексике сформировались основные предпосылки буржуазно-демократической революции: острота аграрного вопроса, зависимость от иностранного капитала, бесправие народа, режим личной власти П. Диаса. В революционной борьбе объединились основные силы мексиканской нации: крестьянство, пролетариат, городская мелкая буржуазия, патриотическая интеллигенция, студенчество, национальная буржуазия и землевладельцы, не связанные с диктатурой и иностранными монополиями.

Лидеры революции

Оппозиционное движение возглавил известный политический деятель, крупный земельный собственник и фабрикант Франсиско Мадеро, осуждавший диктатуру и пагубную роль иностранного капитала. Арестованный по приказу диктатора, Мадеро бежал из тюрьмы и переправился в США, где разработал программу, названную «План Сан-Луис-Потоси». Программа содержала требование защиты национальных интересов и возвращения отобранной у крестьян земли. Для свержения диктатора разрабатывался план вооруженного восстания, было решено опереться на поддержку руководителей партизанского крестьянского движения – Э. Сапаты и Ф. Вильи.

Эмилиано Сапата (1879–1919), сын крестьянина-бедняка, признавая вооруженную борьбу основным средством возвращения крестьянам земли, организовал сначала партизанский отряд, а затем освободительную крестьянскую армию в центральных и южных районах Мексики. Э. Сапата разработал радикальную аграрную программу «План Айяла», намечавшую возврат всех отнятых у крестьян земель, наказание виновных, экспроприацию и раздачу крестьянам 1/3 земельных владений латифундистов; национализацию собственности врагов революции.

Франсиско Вилья (1877–1923) – батрак, с юных лет выступал против помещиков и властей, скрываясь под именем Панчо Вилья (его настоящее имя Доротео Аранго). Возглавив сначала, как и Сапата, партизанское движение обездоленных пеонов, а затем освободительную армию Севера, бесстрашно проводил многочисленные военные операции, получив в 1912 г. звание генерала. На контролируемой армией Вильи территории проводилась конфискация помещичьих земель и раздача их крестьянам, строились школы, велась решительная, вплоть до расстрела, борьба с воровством и бандитизмом. Вилья мечтал о создании новой Мексики с «хорошим правительством» и не претендовал на руководящие посты в будущем государстве, считая себя недостаточно образованным. Как и Сапата, Вилья не искал в революции личной выгоды и продолжал оставаться бедняком, у него не было, например, денег, чтобы оплатить обучение сына. Громкая слава и подлинная популярность Сапаты и Вильи не давали покоя властям и после победы революции. Выстрелы наемных убийц оборвали жизнь революционеров.

Содержание революции

Первый этап (1910–1911 гг.). 20 ноября 1910 г. против диктатуры Диаса выступили рабочие центрального промышленного района, и вскоре революция охватила огромную территорию. Крестьянские армии Э. Сапаты и Ф. Вильи стали основной военной силой, с помощью которой Ф. Мадеро в течение ноября 1910 – мая 1911 г. разгромил войска диктатора. 25 мая 1911 г. Диас снял с себя полномочия президента и тайно покинул страну. В октябре 1911 г. в Мексике состоялись президентские выборы, на которых победил Ф. Мадеро. Так закончился первый этап революции: общенародная борьба против диктатуры П. Диаса увенчалась успехом, к власти пришли мексиканская буржуазия и либеральные помещики во главе с Ф. Мадеро.

Второй этап (1911–1913 гг.). Содержание второго этапа революции связано с деятельностью правительства Мадеро, который считал, что с падением диктатуры Диаса революция в Мексике закончилась, и не торопился с выполнением пунктов «Плана Сан-Луис – Потоси». Главное, он не решился дать землю крестьянам. Поэтому Э. Сапата и Ф. Вилья перешли в оппозицию к новому правительству и продолжали явочным порядком на контролируемых ими территориях юга и севера страны передавать землю крестьянам.

Рабочий класс Мексики тоже перешел в оппозицию правительству Мадеро, так как никаких изменений к лучшему в его положении не произошло. Попытка принять закон о труде провалилась, и рабочие продолжали активную забастовочную борьбу за 8-часовой рабочий день и повышение зарплаты. В августе 1911 г. в Мексике была создана Социалистическая рабочая партия, а год спустя появилась одна из крупнейших в регионе общенациональная анархосиндикалистская организация – Дом рабочих (с 1913 г. – Дом рабочих мира). Были созданы профсоюзы шахтеров, текстильщиков, железнодорожников, металлургов, печатников; начали выходить рабочие газеты.

Против Мадеро выступили и консервативные силы – сторонники свергнутого диктатора П. Диаса, мечтавшие реставрировать старые порядки и поднявшие несколько антиправительственных мятежей. США активно помогали мятежникам, а посол США в Мехико потребовал отставки Мадеро. В своем ответе послу Мадеро подчеркнул, что не признает за кем-либо права вмешиваться во внутренние дела Мексики. В феврале 1913 г. в столице начался очередной мятеж, поддержанный США. Мадеро поручил подавить мятеж генералу В. Уэрте, но тот предал президента и вступил в сговор с мятежниками. Ф. Мадеро был свергнут и убит. В посольстве США был решен вопрос о составе нового правительства Мексики с участием крупных землевладельцев, военных и клерикалов. Закончился второй этап революции: президент Мадеро не смог провести преобразования, за которые боролся мексиканский народ; власть захватили контрреволюционные силы.

Третий этап революции (февраль 1913 – июль 1914 г.) – это борьба мексиканского народа против захватившего власть В. Уэрты. Становилось понятно, что стране угрожает новая диктатура. Уэрта разогнал парламент, произвел массовые аресты, приказал расстреливать бастовавших рабочих. На борьбу против узурпатора поднялось подавляющее большинство мексиканцев, сторонников восстановления революционной законности. Их движение получило название конституционного, его возглавил представитель национально-буржуазных кругов, крупный землевладелец, бывший губернатор одного из штатов генерал Венустиано Карранса. Объявив себя вождем революции, Карранса мобилизовал войска своего штата и призвал соотечественников к вооруженной борьбе против Уэрты. Главными действующими лицами вновь стали освободительные армии Сапаты, Вильи и повстанческие отряды других крестьянских лидеров. Антиамериканские патриотические настроения мексиканцев не могли не обеспокоить Соединенные Штаты, и они решили вмешаться в мексиканские дела. В апреле 1914 г. американские военно-морские силы оккупировали мексиканский порт Веракрус. Однако мощный патриотический подъем против интервенции как в Мексике, так и в других странах Латинской Америки и Европы вынудил США эвакуировать свои военные силы из Мексики.

В июле 1914 г. конституционные войска Каррансы и крестьянская армия Сапаты начали генеральное наступление и подошли к столице Мехико. Уэрта бежал, а его правительство пало. Эти события означали новый поворот в революции.

Четвертый, заключительный этап (июль 1914 – февраль 1917 г.). Поскольку совместная цель революционеров – свержение Уэрты – была достигнута, в общем революционном потоке произошло размежевание интересов вчерашних союзников. Крестьяне, мелкая городская буржуазия, пролетариат были готовы продолжить борьбу за свои требования. Сапата и Вилья настаивали на принятии закона об аграрной реформе. Буржуазия и латифундисты во главе с В. Каррансой не собирались выполнять требований народа и делить власть с крестьянами.

Решив покончить со своими политическими противниками, Карранса в ноябре 1914 г. начал против них военные действия. Так была развязана гражданская война. Ф. Вилья предложил Э. Сапате боевой союз против Каррансы и совместное наступление на столицу. В декабре 1914 г. их армии вступили в Мехико. Однако Карранса стянул к столице крупные военные силы и практически отрезал армии Сапаты и Вильи. Герои-ветераны революционных крестьянских армий вынуждены были просить милостыню, чтобы не умереть от голода в осажденном Мехико.

Вскоре Карранса нанес еще один удар: чтобы подорвать популярность Сапаты и Вильи, в январе 1915 г. он опубликовал аграрный закон, в котором давалось обещание вернуть крестьянам незаконно отнятые у них в годы диктатуры земли. Сложная бюрократическая процедура рассмотрения крестьянских прошений делала этот закон практически невыполнимым. Однако неграмотные крестьяне не разбирались в таких тонкостях, страна устала от гражданской войны, многие поверили Каррансе и начали отходить от Сапаты и Вильи. Чтобы разъединить различные потоки революционного движения, Карранса начал с помощью подачек перетягивать на свою сторону рабочий класс. В феврале 1915 г. между правительством и Домом рабочих мира было подписано соглашение о сотрудничестве, согласно которому Карранса обещал улучшить положение рабочих, а рабочие должны были поддержать правительство и участвовать в борьбе с «реакцией». Для этого из числа рабочих создавались так называемые «красные батальоны». Правительство объявило крестьянское движение Сапаты и Вильи реакционным и, используя рабочие «красные батальоны», правительственные войска приступили к разгрому аграрного движения. В январе 1915 г. соединения Сапаты и Вильи покинули столицу. В апреле 1915 г. в самом крупном сражении революции при Салайе Панчо Вилья впервые потерпел поражение. Отряды Сапаты были блокированы в горах и обречены на поражение.

Для дальнейшего укрепления своих позиций Карранса издал в январе 1915 г. еще один важный декрет о запрещении иностранным монополиям вести разведку нефтяных месторождений и бурение новых скважин без разрешения правительства Мексики. Обязательной государственной регистрации подлежали все нефтяные компании. Антиимпериалистическое содержание этого декрета и пример мексиканской революции для других латиноамериканских стран подвигли Соединенные Штаты на новую интервенцию в Мексику. Американская сторона заявила, что будет предпринята лишь карательная экспедиция против остатков армии Вильи, сосредоточенных у американо-мексиканской границы. Президент США В. Вильсон распорядился захватить Вилью живым или мертвым. Один из сенаторов предложил выплатить за поимку Вильи 50 тыс. долларов.

В марте 1916 г. 10-тысячный американский корпус под командованием генерала Дж. Першинга вторгся на мексиканскую территорию. Произошли военные стычки американцев с войсками Каррансы. Мексиканский народ включился в борьбу с интервенцией. Большую роль сыграл Манифест к нации, опубликованный в октябре 1916 г. Ф. Вильей, где звучал призыв к единству мексиканского народа в борьбе с янки, говорилось о необходимости конфискации иностранной собственности на благо Родины и был сформулирован лозунг «Мексика для мексиканцев».

Решимость мексиканцев отразить американскую агрессию была чревата для США затяжной войной. Но, поскольку США готовились к вступлению в первую мировую войну, постольку американское командование распорядилось начать вывод своих войск из Мексики, завершившийся 5 февраля 1917 г.

Для обсуждения текущих политических проблем, принятия новой конституции и подведения итогов революции было созвано Учредительное собрание. Его заседания открылись 1 декабря 1916 г. в городе Керетаро и продолжались более двух месяцев. После напряженных споров между умеренными депутатами – сторонниками Каррансы и радикально настроенными представителями пролетарских и мелкобуржуазных слоев была принята новая Конституция Мексиканских Соединенных Штатов. Она была торжественно провозглашена 5 февраля 1917 г. – в день, когда американские интервенты покинули Мексику.

Новая Мексиканская конституция отразила основные завоевания революции 1910–1917 гг. Фактическив ней были зафиксированы положения крестьянских программ Сапаты и Вильи, требования руководителей рабочего движения. В Конституции провозглашалось равенство всех граждан, национальные интересы расценивались выше частных; все природные богатства страны объявлялись собственностью государства, с иностранцами заключались только концессии; все земли, отнятые у индейских общин и крестьян, возвращались им, а землевладения латифундистов подлежали ограничению; Церковь отделялась от государства, и ее недвижимое имущество переходило в собственность нации; декларировались 8-часовой рабочий день, минимум зарплаты, воскресный отдых, 20-дневный ежегодный оплачиваемый отпуск, право рабочих на создание профсоюзов и на забастовку. Это можно рассматривать одновременно и как успех, и как исторический компромисс между различными социальными группами мексиканской нации.

В момент принятия Конституция Мексики 1917 г. была самой демократической из всех известных тогда конституций. Однако в ней отразились не только сильные, но и слабые стороны революции и ее незавершенность: передовые демократические принципы были только декларированы в тексте конституции, а за их реализацию мексиканскому народу еще предстояло бороться.

Итоги революции 1910–1917 гг., за которую мексиканцы отдали миллион жизней, заключались в том, что она укрепила буржуазный строй, способствовала упрочению национального суверенитета, нанесла удар по таким феодальным пережиткам, как латифундизм, безземелье и малоземелье крестьян, докапиталистические формы эксплуатации. Историческое значение мексиканской революции состояло в том, что ее цели, задачи и содержание (борьба против диктатуры, за решение аграрной и социальных проблем, за ограничение привилегий иностранных монополий, против иностранной интервенции) стали актуальными и для других стран Латинской Америки.

§ 3. Латинская Америка в первое послевоенное десятилетие (1918–1929 гг.)

С началом первой мировой войны большинство латиноамериканских стран заявили о своем нейтралитете, некоторые из них разорвали дипломатические отношения с государствами Тройственного союза. После вступления Соединенных Штатов в войну в апреле 1917 г. ситуация изменилась: 8 стран – Бразилия и республики Центральной Америки (Гаити, Гондурас, Гватемала, Коста-Рика, Куба, Никарагуа, Панама) объявили о состоянии войны с Германией, остальные продолжали сохранять нейтралитет. США попытались создать межамериканский военный союз, но в тот период им это не удалось.

В годы войны цены мирового рынка на латиноамериканские товары повысились. Экспортируя в широком объеме военно-стратегическое сырье и продовольственные товары воюющим державам, страны Латинской Америки заметно увеличили свои валютные запасы. Ведение боевых операций значительно сократило экономические связи Латинской Америки со странами Европы, но зато стимулировало развитие собственной национальной промышленности. Активизировалось производство традиционных экспортных отраслей, выросло число предприятий обрабатывающей, особенно легкой промышленности. Окрепли позиции местной буржуазии, увеличилась численность рабочих, средних городских слоев.

В годы первой мировой войны усилилась экспансия США в страны Латинской Америки. До 1914 г. 80 % иностранных инвестиций в латиноамериканскую экономику принадлежало европейским государствам, главным образом Великобритании; на долю США приходилось 20 %. За время первой мировой войны Соединенные Штаты увеличили капиталовложения в Латинскую Америку на 50 % и потеснили Великобританию. В области торговли США смогли опередить ее уже в 1913 г. Основная часть американского капитала была размещена в Мексике, на Кубе и в странах Центральной Америки.

20-е годы оказались для стран Латинской Америки довольно благополучными, так как их экспортно-сырьевая экономика продолжала «работать» на удовлетворение устойчивого спроса мирового рынка, принося хорошие доходы. Иностранные инвестиции в латиноамериканскую экономику продолжали расти. По сравнению с довоенным временем их объем увеличился в 1,5 раза. Самыми высокими были темпы инвестирования США, что позволило им практически догнать Англию по объему капиталовложений в Южную Америку (обе по 5,5 млрд долл.).

По окончании войны страны Латинской Америки приняли участие в работе Парижской мирной конференции, стремясь расширить свое участие в международных делах. К 1924 г. они вступили в Лигу наций (за исключением Мексики и Эквадора), а Бразилия несколько лет входила в Совет Лиги в качестве непостоянного члена.

Характерной чертой общественно-политической жизни Латинской Америки после первой мировой войны стал рост социальной напряженности и классовых конфликтов. В их основе лежали не только экономические (низкий уровень жизни и высокая степень эксплуатации), но и политические мотивы (среди них – признание прав профсоюзов и 8-часового рабочего дня, солидарность с Советской Россией). Забастовочное движение развернулось во многих странах региона. Стачки, отличавшиеся упорством и размахом, охватили не только промышленность, но и аграрные районы, перерастая в общенациональные всеобщие забастовки. Нередко происходили столкновения с полицией и войсками, в ходе которых были убитые и раненые. Восстание «революционных синдикалистов» в Рио-де-Жанейро в ноябре 1918 г., «трагическая неделя» в январе 1919 г. в Аргентине, всеобщие стачки с баррикадными боями 1918–1919 гг. на Кубе, мощное забастовочное движение 1919 г. и восстание рабочих сахарных плантаций 1921 г. в Перу, стычки с войсками стачечников Чили в 1919–1921 гг. – лишь несколько примеров, характеризующих ситуацию в рабочем движении первых послевоенных лет. И хотя большинство выступлений заканчивалось поражением, в ряде случаев забастовщикам удавалось добиться от властей уступок, главной из которых было установление 8-часового рабочего дня. Среди руководителей и вожаков рабочего движения наибольшую активность проявляли анархо-синдикалисты и социалисты. На базе социалистических партий в 1918–1925 гг. возникли коммунистические партии Аргентины, Мексики, Уругвая, Чили, Бразилии, Кубы. Однако активной роли в политической борьбе они не играли, так как были малочисленны и не пользовались влиянием среди основной массы населения. Призывы коммунистов к социалистической революции и диктатуре пролетариата, их принадлежность к Коминтерну вызывали негативную реакцию властей: преследования и запрещение легальной деятельности.

На фоне размаха рабочего движения и крестьянских выступлений в первые послевоенные годы активизировалось и студенческое движение. Латиноамериканские студенты выступали с общедемократическими требованиями, но особенно энергично они требовали осуществления университетской реформы. Инициаторами этого движения выступили в 1918 г. студенты университета города Кордовы в Аргентине. Захватив университетские учебные аудитории, они бойкотировали занятия и заявили о своем праве выбирать себе преподавателей. Состоялись митинги и шествия. Движение студентов поддержала интеллигенция, рабочие. Студенты обратились к народам Латинской Америки с «Кордовским манифестом», в котором призывали не только к борьбе за студенческое самоуправление и автономию университетов, за обновление учебных программ и увольнение преподавателей-консерваторов, но и к борьбе против социальной несправедливости, против иностранной зависимости, а также к поддержке трудящихся. Студенческое движение 1918–1919 гг. в ряде других стран Латинской Америки, как и в Аргентине, закончилось проведением университетских реформ и созданием так называемых «народных университетов», где преподаватели и студенты читали лекции рабочим, служащим и всем желающим.

В политическом развитии латиноамериканских государств обозначились различные тенденции, главными из которых стали диктатуры, консерватизм, буржуазно-либеральный реформизм, «революционный каудильизм».

Диктаторские режимы были установлены на Кубе (1925 г.) и в Чили (1927 г.), в Венесуэле диктатура просуществовала с 1909 по 1935 г. Кубинский диктатор X. Мачадо и чилийский диктатор К. Ибаньес не скрывали своих симпатий к фашизму в его итальянском варианте: Ибаньес стремился создать в Чили корпоративное государство, а Мачадо называл себя «антильским Муссолини». Консерватизм характеризовал внутреннюю и внешнюю политику правящих кругов Бразилии, выражавших интересы буржуазно-землевладельческой олигархии «кофейных» штатов.

Более демократический либерально-реформистский вариант сложился в Аргентине и Уругвае. Либерально-демократические правительства этих стран опирались на достаточно широкую социальную базу, состоявшую из местной буржуазии, средних слоев, трудящихся. Президент Аргентины И. Иригойен за два срока своих служебных полномочий (1916–1922 и 1928–1930 гг.) осуществил значительные демократические преобразования. Была проведена частичная экспроприация земель крупных землевладельцев. Стимулировалось развитие сельского хозяйства и национальной промышленности, в частности нефтяной отрасли, национализировались нефтяные месторождения. Под давлением трудящихся вводился 8-часовой рабочий день, повышалась заработная плата, некоторые категории рабочих добились пенсионного обеспечения, регулировался женский и детский труд. Иригойен провел реформы: административную, муниципальную, университетскую, было открыто множество новых школ. Во внешней политике правительство Иригойена выступало с осуждением войн, за мирное урегулирование межгосударственных споров, за самоопределение народов, против вмешательства США во внутренние дела латиноамериканских стран. Успешно развивались торгово-экономические связи с Советским союзом, в Буэнос-Айресе (впервые в Латинской Америке) состоялась советская выставка экспортных товаров.

В Уругвае основы национальной прогрессивной либерально-демократический традиции были заложены президентом X. Батлье-и-Ордоньесом (1903–1907 и 1911–1915 гг.). В годы его правления и при его последователях были приняты законы о всеобщем избирательном праве, 8-часовом рабочем дне, о пенсиях, об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, принята буржуазно-либеральная конституция (1917 г.), улучшена система народного образования, введено бесплатное образование, признано право рабочих на забастовку и пособия по безработице. В результате национализации образовался государственный сектор, часть прибылей от деятельности которого предназначалась для занятых в нем трудящихся.

«Революционный каудильизм», в отличие от более распространенного в Латинской Америке варианта консервативного каудильизма, представлен в истории Мексики 20-х гг. и связан с именами президентов А. Обрегона (1920–1924 гг.) и П. Э. Кальеса (1924–1928 гг.). В период их правления на базе идеи о единстве всей нации во имя продолжения революции 1910–1917 гг. и при широком использовании пропаганды развернулась масштабная реформаторская деятельность. Началась аграрная реформа, крестьяне получили около 3 % земель латифундистов. Социальные декларации Конституции 1917 г. реализовались на практике, мексиканские трудящиеся добились 8-часового рабочего дня, коллективных трудовых договоров, признания профсоюзов. Через посредство Мексиканской региональной рабочей конфедерации (КРОМ) отдельные представители рабочих интегрировались в государственные структуры, занимая депутатские места в парламенте, госаппарате, правительстве. Укрепились позиции национальной средней и мелкой буржуазии, получившей финансовые льготы, был создан государственный банк. С принятием «Нефтяного закона» 1925 г. были ограничены позиции американских монополий в нефтяной промышленности. Внешнюю политику страны отличал достаточно самостоятельный курс, например, в 1924 г. Мексика первой из стран Америки установила дипломатические отношения с СССР.

Исторические события первого послевоенного десятилетия ознаменовались еще одним проявлением демократической борьбы: вооруженными выступлениями в Бразилии и Никарагуа. В Бразилии против всевластия олигархии выступила группа радикально настроенных молодых военных, названных «тенентистами» (от португальского «тененте» – лейтенант). В 1922 г. под лозунгом установления демократического конституционного режима они подняли сначала в Рио-де-Жанейро, а два года спустя в Сан-Паулу вооруженные восстания. После их разгрома часть тенентистов под руководством Л. К. Престеса организовалась в колонну и начала поход по территории страны. «Колонна Престеса» вступала в сражения с правительственными войсками, преследовавшими ее, вызывая восхищение и надежды простого люда. Перевес сил противника заставил повстанцев через два года покинуть территорию страны. Патриотическое революционное мелкобуржуазное движение тенентистов оказало влияние на ход последующих политических событий в Бразилии.

В Никарагуа против оккупации американских войск поднялось повстанческое движение во главе с А. С. Сандино. Партизанская народная армия Сандино, куда помимо никарагуанцев вступали патриоты из многих стран Латинской Америки, в 1927–1932 гг. в тяжелых условиях вела борьбу против отрядов американской морской пехоты и правительственной национальной гвардии.

§ 4. Латинская Америка в 1929–1945 гг.

Мировой экономический кризис, или «великая депрессия» 1929–1933 гг., разрушил экономическое процветание центров мирового капиталистического хозяйства и стабильность его латиноамериканской периферии. В годы кризиса резко сократился спрос на продовольственную и сырьевую продукцию стран Латинской Америки, что уменьшило почти в три раза стоимость их экспорта. Значительное сокращение доходов от экспорта повлекло за собой комплекс неблагоприятных последствий: банкротство промышленных предприятий, банков и торговых компаний, финансовый кризис, стойкий дефицит торгового и платежного балансов, падение национального производства (например, производство кубинского сахара сократилось в 2,5 раза), уменьшение импорта, уничтожение огромного количества невостребованной продовольственной продукции (в Бразилии сожгли 27 млн мешков кофе), увеличение более чем в три раза числа безработных, резкое падение уровня жизни латиноамериканцев.

Объем иностранных капиталовложений в экономику латино-американских стран уменьшился в годы кризиса с 15 до 9 млрд долл. Удельный вес американских и английских инвестиций в 30-е гг. постепенно сравнялся. В конкурентной борьбе за латиноамериканский рынок упрочила свои позиции Германия, инвестиции которой составили около 1 млрд долл. Особую роль сыграла политика «доброго соседа» президента США Ф. Д. Рузвельта по отношению к Латинской Америке, объявленная в марте 1933 г. «Добрососедство» означало отказ Соединенных Штатов от интервенции в страны Латинской Америки и признание равенства и суверенитета всех народов. Ближайшими конкретными шагами Соединенных Штатов как «доброго соседа» стали вывод американских войск из Никарагуа (1933), с Гаити (1934) и отмена так называемой «поправки Платта» против Кубы.

Для выхода из кризисного положения правящие структуры латиноамериканских стран обратились к государственно-монополистическому регулированию (ГМР). Среди методов ГМР наиболее широко использовались: государственный сектор, финансово-кредитная помощь, таможенный протекционизм. Непосредственное государственное вмешательство в экономику облегчало развитие национальной промышленности. Формы государственного регулирования и его содержание зависели от конкретных условий той или иной страны. Например, в Аргентине сложился право-консервативный вариант, в Бразилии – буржуазно-националистический вариант. Более демократический национально-патриотический вариант продемонстрировали революция 1933–1934 гг. на Кубе и Народный фронт в Чили (1938–1941 гг.).

Глубокий экономический кризис обострил нестабильность социально-политической жизни. В Аргентине в результате военного переворота 1930 г. был свергнут популярный президент Иригойен. В 1932 г. в Сальвадоре началось восстание под руководством лидера компартии Фарабундо Марти, восстание было безжалостно подавлено, а его руководитель казнен. В Перу в 1932 и 1934 гг. были подняты антиправительственные восстания, также жестоко подавленные властями.

Никарагуа

Здесь против американских интервентов и правительственных войск продолжала сражаться партизанская армия А. С. Сандино. Успехи повстанцев вынудили правительство начать с ними переговоры. Сандино согласился на это при условии вывода американских войск. К началу января 1933 г. оккупационные войска США покинули Никарагуа. В феврале 1934 г. во время официальных переговоров Сандино был арестован и расстрелян. Два года спустя в результате государственного переворота в Никарагуа установилась диктатура Сомосы.

Чили

В 1931–1932 гг. Чили было охвачено революционным кризисом. В сентябре 1931 г. произошло восстание моряков чилийского военно-морского флота, поддержанное трудящимися. После его разгрома состоялись президентские выборы, на которых одержал победу представитель буржуазно-либеральных сил. В первой половине 1932 г. развернулось движение в защиту арестованных военных моряков, против предания их военному суду, по всей стране прошли забастовки и демонстрации, началась подготовка восстания. В июне 1932 г. восстание столичного гарнизона свергло президента, а Чили было объявлено «социалистической республикой», к власти пришли революционеры-социалисты и буржуазно-националистические силы. По инициативе коммунистов создавались советы. За 12 дней своего существования правительственная хунта «социалистической республики» ликвидировала прежний госаппарат, национализировала Банк Чили, объявила об амнистии политзаключенным. Далее предполагалось ввести государственный контроль над добычей полезных ископаемых, увеличить налоги на крупный капитал, улучшить положение беднейших слоев населения и установить дипломатические отношения с СССР. Ситуация встревожила олигархию. Верховный суд Чили отказался признать мероприятия «социалистической республики» конституционными, и был организован военный переворот. Правительство «социалистической республики» было свергнуто. На прошедших вскоре выборах 1932 г. победил кандидат умеренных кругов А. Алессандри, восстановивший Конституцию и буржуазно-демократические свободы, это означало завершение революционного кризиса 1931–1932 гг.

Бразилия

Кризис 1929–1933 гг. безжалостно подорвал экономику Бразилии. Резко обострились противоречия между находившейся у власти «кофейной олигархией» и другими социальными группами. В 1930 г. из представителей средней и мелкой буржуазии и обуржуазившихся помещиков был создан оппозиционный Либеральный альянс, который возглавил политический и государственный деятель 47-летний Жетулиу Варгас. Либеральный альянс поддержали тенентисты, интеллигенция, студенчество, трудящиеся. В октябре 1930 г. началась вооруженная борьба: сторонники Альянса подняли восстания в различных частях страны. Борьба увенчалась успехом восставших, и спустя месяц Ж. Варгас сформировал временное правительство, установив военный режим против попыток реставрации со стороны свергнутой олигархии и для поддержания внутреннего порядка. События 1930 г. в Бразилии называют «Либеральной революцией 1930 г.», т. е. буржуазной революцией, подорвавшей власть консервативной олигархии и открывшей путь национально-буржуазным преобразованиям.

Правительство Варгаса проводило экономический курс в интересах национальной буржуазии. Социальная политика Варгаса сочетала уступки трудящимся (8-часовой рабочий день, минимум зарплаты, отпуска) с подавлением их выступлений. Высшие посты в отдельных штатах заняли правительственные военные комиссары. В 1934 г. принимается новая Конституция, декларировавшая основные гражданские права. В Конституции было зафиксировано положение, согласно которому в аппарате управления промышленности, торговли и финансов должно преобладать большинство бразильцев. Однако принятая Конституция почти не соблюдалась. В политике Варгаса наметился отход от первоначальных принципов и от поддержки тех, кто участвовал в революции. Варгас предпочел опереться на более могущественные силы, заигрывая с влиятельными олигархами и привлекая к сотрудничеству иностранный капитал. В бразильской экономике продолжали наращивать влияние американские монополии, английский капитал, а также германские и итальянские компании (например, «Германский банк для Южной Америки» открыл 300 отделений по всей Бразилии). Проникновение фашистских государств не ограничивалось только сферой экономики. Италия и особенно Германия поддерживали фашистское движение в Бразилии, внедряли свою разведагентуру, искали пути влияния на политических и государственных деятелей. С 1932 г. активно действовала фашистская партия «Бразильское интегралистское действие».

Против распространения фашизма и для защиты демократических свобод левые партии и организации Бразилии создают в 1935 г. Национально-освободительный альянс – массовую организацию, в программе которой утверждается необходимость свержения правительства Варгаса, проведения аграрной реформы, социального страхования трудящихся, непризнания внешнего долга и борьбы против иностранных монополий, отделения Церкви от государства. Когда правительство запретило деятельность Альянса, стоявшие во главе его коммунисты и левые тенентисты решили поднять вооруженное восстание. Осенью 1935 г. в ряде городов Бразилии начались народные вооруженные выступления. Власти ввели осадное положение, провели массовые аресты и разгромили восставших.

В 1937 г. Варгас распустил конгресс и принял корпоративную конституцию, провозгласившую Бразилию «Новым государством». Были запрещены все политические партии, значительно расширены полномочия президента, увеличен до 6 лет срок его правления, вводилась корпоративная система. Репрессии против оппозиции сочетались с незначительными уступками трудящимся, состоявшими в принятии декретов о минимуме зарплаты и о пенсиях. Широко используя социальную демагогию, Варгас называл себя создателем «государства справедливости» и говорил о наступлении «новой эры» в истории Бразилии. Правительство Варгаса проводило экономический курс, направленный на некоторое ограничение привилегий иностранного капитала и поощрение государственного сектора. Так, в 1936 и 1938 гг. были национализированы нефтяные источники и несколько предприятий, в том числе английских. Варгас заявлял, что его цель – стимулировать развитие национального бразильского капитализма. Диктатура Варгаса в рамках «нового государства» просуществовала до 1945 г.

Куба

В годы диктатуры Мачадо кубинская монокультурная экономика оказывалась все больше привязанной к одному рынку: 80 % экспорта, 4/5 которого составлял сахар, направлялось в США. Кризис 1929–1933 гг. привел экономику Кубы к полному расстройству и массовой безработице. Производство сахара упало ниже уровня 1913 г., объем внешней торговли сократился в 4 раза, число безработных достигло 0,5 млн человек (при населении менее 6 млн чел.), непрерывно росли цены, резко снизился уровень жизни кубинцев. В активное движение протеста против диктатуры включились не только рабочие и крестьяне, но и студенчество, мелкая и средняя буржуазия. Летом 1933 г. антидиктаторская борьба достигла наивысшего подъема. Всеобщая политическая забастовка в Гаване 4 августа явилась началом революции, главными задачами которой стали свержение Мачадо, создание демократического правительства, защита гражданских прав, ликвидация зависимости от США, улучшение положения народа. Соединенные Штаты попытались остановить развитие революции ценой отставки Мачадо, но безуспешно. 12 августа 1933 г. Мачадо бежал из страны, его диктатура пала.

Новое буржуазно-либеральное правительство не было заинтересовано в продолжении революции и решении насущных экономических и социально-политических задач, поэтому народная борьба продолжалась. Армия отказывалась подчиняться новому правительству, на улицах солдаты братались с демонстрантами. Армейские низы составили «заговор сержантов», его возглавил выходец из крестьянской семьи, бывший сержант 32-летний Р. Ф. Батиста-и-Сальдивар. В начале сентября заговорщики подняли восстание гарнизона Гаваны и заняли стратегически важные пункты столицы. США направили к берегам Кубы военные корабли, но необходимость соблюдать принципы политики «доброго соседа», объявленной президентом Рузвельтом, удержала их от интервенции. 6 сентября 1933 г. было сформировано Временное революционное правительство, заявившее о намерении проводить политику в интересах нации.

Состав правительства не был однородным. Его главой стал 46-летний профессор физиологии Гаванского университета, участник борьбы против диктатуры Мачадо, представитель буржуазно-либеральной оппозиции Р. Грау Сан-Мартин. В правительство вошел молодой популярный лидер революционного студенчества, демократ и патриот Антонио Гитерас, получивший посты военного министра и министра внутренних дел. Интересы правого крыла правительства выражал Батиста, назначенный начальником штаба армии. Правительство Грау Сан-Мартина сократило привилегии иностранных компаний, отказалось признать американскую «поправку Платта». Были восстановлены гражданские свободы, введена 44-часовая рабочая неделя, повышена зарплата, разрешены коллективные договоры. Подобная политика Временного революционного правительства и авторитет лидера его левого крыла А. Гитераса среди кубинцев серьезно обеспокоили как США, так и кубинскую олигархию. Был организован заговор и найден его руководитель – им стал Батиста, стремившийся к власти любой ценой. В январе 1934 г. произошел военный переворот, свергнувший правительство Грау Сан-Мартина и положивший конец революции.

После поражения революции Грау Сан-Мартин эмигрировал в Мексику, где основал кубинскую революционную партию «аутенгиков» («настоящих», «подлинных» последователей революции 1933 г.). А. Гигерас перешел на нелегальное положение и организовал в подполье национальную революционную организацию «Молодая Куба» для борьбы с диктатурой. При попытке выехать в Мексику в 1935 г. он был убит. К концу 30-х гг. в результате борьбы между отдельными группировками правящих кругов были восстановлены демократические свободы и легализованы все политические партии, в том числе коммунистическая. Оппозиционные партии выступили за созыв Учредительного собрания и введение новой конституции. Избранное в 1939 г. Учредительное собрание в июле 1940 г. приняло Конституцию, ставшую одной из самых демократических конституций Запада того времени.

Мексика

Кризис 1929–1933 гг. губительно отразился на экономике Мексики, обострив не только социальные противоречия, но и националистическую позицию мексиканской буржуазии. В правящей Национально-революционной партии (НРП) образовалось сильное левое крыло во главе с Л. Карденасом, намеревавшимся баллотироваться в президенты. Ласаро Карденас (1895–1970) происходил из простой мелкобуржуазной семьи, рано начал трудиться, активно участвовал в революции 1910–1917 гг. Получив звание генерала, занимал командные должности в военных округах, затем стал губернатором своего родного штата Мичоакан, где в связи с кризисом 1929–1933 гг. ввел строгий режим экономии, очистил администрацию от взяточников, а также увеличил в 2,5 раза число школ. Карденас заслужил репутацию радикального деятеля, немногословного и честного человека. Избранный председателем исполкома правящей партии НРП Карденас занимал посты сначала министра внутренних дел, затем военно-морского министра.

Во время предвыборной кампании 1934 г. Карденас объехал все 28 штатов Мексики, выступая как в крупных городах, так и в индейских деревнях и маленьких горных селениях, принимая наказы народа и обещая, что двери президентского дворца всегда будут открыты для рабочих и крестьян. Выиграв с громадным отрывом от соперников президентские выборы, 1 декабря 1934 г. Карденас вступил в должность президента Мексики на 6-летний срок. Это совпало по времени с окончанием «великой депрессии». Оживление мексиканской экономики, однако, не вызвало перемен в положении основной массы населения, продолжавшей прозябать в нищете. Росло стачечное движение, в 1936 г. оно достигло апогея, подавляющее большинство стачек заканчивалось победой трудящихся. Бывший президент Кальес требовал от правительства решительнее расправляться с забастовщиками и строил планы государственного переворота против «слишком» радикального правительства Карденаса. В ответ на это Кальес и его ближайшие сторонники были высланы из Мексики в США.

Президент Карденас преобразовал НРП в партию мексиканской революции и, опираясь на поддержку профсоюзов, крестьянских организаций, демократической интеллигенции, мелкой и средней буржуазии, осуществил серию глубоких преобразований в интересах мексиканского народа. Существенно повысилась зарплата, закрепилась система коллективных договоров. Карденас заявил предпринимателям, что нельзя развивать промышленность при низкой зарплате, не признавая профсоюзы и не соблюдая рабочего законодательства.

Энергично и радикально возобновилось проведение аграрной реформы. Около 1 млн крестьян получили в два раза больше земли, чем при предыдущих правительствах. Земельными участками наделялись не только индивидуальные хозяйства нуждавшихся крестьянских семей, но и индейские общины (эхидо) с целью создания кооперативов. С помощью соответствующих банков государство организовало финансовую помощь эхидо и кооперативам. Через департамент социальной гигиены и сельской медицины бесплатную медицинскую помощь получали свыше миллиона крестьян. Согласно аграрной реформе экспроприировались земли как мексиканских, так и иностранных землевладельцев (американских, немецких, итальянских), которые, естественно, оказывали сопротивление. Обвиняя Карденаса в коммунизме и диктаторстве, они выставляли огромные счета за экспроприированные земли, мешали работе кооперативов и даже финансировали вооруженные банды. Аграрные мероприятия Карденаса имели большое значение для улучшения положения крестьян-бедняков и для развития сельского хозяйства, хотя в стране еще оставалось почти 2 млн безземельных крестьян.

В целях ускоренного развития национальной экономики Карденас приступил к ограничению деятельности иностранных монополий. В октябре 1936 г. конгресс принял закон, разрешавший правительству по его усмотрению национализировать собственность иностранных компаний. В 1937 г. железные дороги были частично национализированы и переданы в ведение рабочей администрации профсоюза железнодорожников. В 1938 г. правительство национализировало всю нефтяную промышленность, принадлежавшую иностранному капиталу, и передало ее под управление национальной мексиканской государственной компании «Петролеос Мехиканос» («Пемекс»). И хотя за национализированную собственность предлагалась денежная компенсация, английские и американские монополии пошли на обострение отношений с Мексикой: были организованы экономические санкции, отказ от покупки нефти и важного экспортного товара – мексиканского серебра; активизировались угрозы, диверсионные акты, дипломатический нажим, клеветническая кампания в средствах массовой информации и т. п. Великобритания потребовала немедленной уплаты компенсации, в ответ мексиканское правительство направило чек на требуемую сумму и заявило о разрыве дипломатических отношений с Великобританией. Национализация нефтяной отрасли и шантаж иностранных компаний обострили патриотические чувства мексиканцев, и, несмотря на скромные заработки, трудящиеся добровольно вносили вклады в фонд сбора средств на выплату компенсации иностранцам.

В области народного образования и просвещения тоже произошли большие перемены. Государство вводило систему «социалистического воспитания», означавшего создание светской буржуазной школы, устранявшей религиозное воспитание, борющейся с предрассудками и фанатизмом, признающей современные научные знания о вселенной и жизни общества. В полтора-два раза увеличилось число начальных и средних школ, профессиональных училищ. Началась борьба за ликвидацию неграмотности, особенно среди индейцев и в армии.

Внешнеполитический курс президента Карденаса ориентировался на обеспечение национального суверенитета. Из-за ухудшения отношений с США и Великобританией Мексика налаживала торгово-экономические связи (в частности, продажу нефтепродуктов) с Германией, Италией и Японией, хотя и осуждала фашизм. Когда Италия развязала агрессию против Эфиопии, Мексика ввела эмбарго на торговлю с Италией. В годы гражданской войны в Испании (1936–1939) Мексика стала одной из первых латиноамериканских стран, оказавших помощь правительству Народного фронта, продавая ему вооружение и направляя добровольцев. После установления в Испании диктатуры Франко, развязавшей террор против побежденных республиканцев, на мексиканской территории нашли убежище тысячи испанских политэмигрантов, в том числе бывшее республиканское правительство. Миролюбивая антифашистская внешняя политика Мексики не была реализована полностью, в частности из-за отказа восстановить дипломатические отношения с СССР. Тем не менее прогрессвино-националистическая деятельность президента Карденаса укрепила суверенитет Мексики и содействовала ее социально-экономическому развитию.

Чили

События второй половины 30-х гг. демонстрируют еще один вариант развития в форме Народного фронта. В марте 1936 г. в Чили был создан Народный фронт и достигнуто соглашение о единстве действий между партиями: коммунистической, социалистической, радикальной, демократической, и профсоюзами. Программными требованиями Народного фронта стали защита гражданских свобод, ограничение деятельности иностранных монополий, широкие социально-экономические преобразования, повышение жизненного уровня чилийцев, борьба против фашизма. На президентских выборах 1938 г. кандидат Народного фронта, лидер партии радикалов 59-летний адвокат П. Агирре Серда с минимальным перевесом одержал победу. В правительство Народного фронта вошли представители радикальной, демократической и социалистической партий.

Для содействия развитию экономики правительство организовало в 1939 г. государственную финансово-кредитную организацию – Корпорацию развития производства (КОРФО). При участии КОРФО было создано несколько промышленных предприятий, образовавших государственный сектор чилийской экономики. Среди наиболее значительных социальных мероприятий следует отметить закон о труде, закон о банковском кредите для крестьян, повышение зарплаты, снижение цен на продовольствие, передачу части пустующих государственных земель крестьянам. Многообещающую программу повышения уровня медицинского обслуживания населения предложил министр здравоохранения С. Альенде.

Вскоре среди участников Народного фронта начались разногласия, вызванные расстановкой сил внутри страны и изменившимся международным положением в связи с началом второй мировой войны. К концу 1940 г. разногласия обострились, и в январе 1941 г. социалисты и радикалы вышли из правительства. Народный фронт распался. Однако его опыт по созданию народной коалиции и мирному приходу к власти вошел в чилийскую историю, а действовавшие в его составе политические партии, особенно левые, укрепили свои позиции.

Вторая мировая война и Латинская Америка

К началу второй мировой войны внешнеполитическую позицию региона представляли Соединенные Штаты, сущность военной доктрины которых в 30-е гг. была сформулирована в уставе их армии – «ведение войны есть искусство применения вооруженных сил нации в сочетании с мерами экономического и политического принуждения в целях достижения удовлетворительного мира». Предполагалось ввести американскую армию в войну лишь на завершающем ее этапе, когда громадный военно-экономический потенциал при сохранившихся вооруженных силах позволит США продиктовать выгодные им условия мира как побежденным, так и победителям.

Накануне войны обострилось соперничество между будущими противниками за влияние в Латинской Америке и доступ к ее продовольственно-сырьевой базе. Германия рассматривала Латинскую Америку в качестве поставщика стратегического сырья. Агентура нацистской Германии, франкистской Испании и фашистской Италии разрабатывала проекты создания военных баз и прихода к власти профашистских правительств в странах региона. Япония, энергично готовившаяся к войне в Азии, также была заинтересована в импорте латиноамериканского стратегического сырья. Великобритания тоже продолжала борьбу за влияние в Латинской Америке. Однако США старались держать регион под строгим контролем.

На начальном этапе войны позиция латиноамериканских стран была похожа на позицию США: обогатиться за счет поставок обеим воюющим сторонам, не вступая в войну и сохраняя нейтралитет. Первое консультативное совещание министров иностранных дел всех американских государств, созванное в связи с началом второй мировой войны в сентябре 1939 г. в Панаме, приняло декларацию о нейтралитете и заявило о создании «зоны безопасности» вокруг американского континента шириной в 300 миль. Зона безопасности должна была оградить территориальные воды американского континента от военных действий, содействовать расширению межамериканской торговли, а также заблокировать здесь присутствие Германии, обеспечить в ней захват судов воюющих стран силами одного или нескольких американских государств.

Военные действия в Европе резко сократили влияние Германии в Латинской Америке, уменьшилась доля германского импорта (с 16,5 до 1,2 %), торговля велась через посредство нейтральных стран, например, ценное сырье (алмазы, кристаллический кварц, слюда и др.) вывозилось из Латинской Америки в Германию на шведских, испанских и португальских кораблях либо на итальянских самолетах. Аргентина и Парагвай продолжали сотрудничать с фашистскими государствами с помощью тех же посредников; только в 1942 г. Испания вывезла из Аргентины для Германии 150 тыс. тонн пшеницы и 30 тыс. тонн кукурузы. Аргентина также становилась центром германской агентуры в Латинской Америке. Профашистские настроения распространились среди высшего командования аргентинской армии, вооруженной немецким оружием, обученной немецкими специалистами и построенной по образцу немецкой армии. В Мексике, Колумбии, Бразилии, Аргентине и Чили были созданы местные фашистские организации.

Позиция нейтралитета, которую избрало большинство стран континента, была нарушена следующими обстоятельствами. Во-первых, из-за военных действий в 1939 г. сократились более чем вдвое экономические и торговые связи с Европой. Во-вторых, военные успехи фашистских держав стали представлять опасность для США и Латинской Америки. В-третьих, в связи с капитуляцией Франции и Голландии возникла угроза их колониям в Южной Америке и Карибском бассейне; аналогичная угроза существовала и для колоний Великобритании в этом районе. В-четвертых, 7 декабря 1941 г. США вступили в войну. В силу данных обстоятельств страны Центральной Америки и Карибского бассейна объявили войну фашистским державам вслед за США. Тогда же, в декабре 1941 г., Венесуэла, Колумбия и Мексика разорвали дипломатические отношения со странами «оси Берлин-Рим». Мексика и Бразилия объявили войну Германии и ее союзникам в 1942 г., а другие страны – Венесуэла, Парагвай, Перу, Уругвай, Чили, Аргентина – в феврале – марте 1945 г.

В военных операциях союзников участвовали только две страны. Правительство Варгаса в Бразилии под давлением общественности направило летом 1944 г. 50-тысячный экспедиционный корпус на итальянский фронт, где бразильцы сражались до апреля 1945 г., пока немецко-фашистские войска в Италии не капитулировали. Мексика в составе американских войск послала эскадрилью ВВС в район Филиппин и на остров Тайвань для участия в сражениях против Японии на Тихом океане. Остальные латиноамериканские страны в годы войны поставляли союзникам продовольствие и сырье, в том числе стратегические металлы, патрулировали корабли в Атлантике и на Тихом океане, усилили дипломатическую активность в межамериканских отношениях. На территории Бразилии, Панамы, Перу и Эквадора Соединенные Штаты разместили военно-морские и военно-воздушные базы, с которых перебрасывались войска и снаряжение в Европу и Северную Африку и которые дали возможность пресечь активность немецких подводных лодок у берегов Латинской Америки. К концу войны на территории Латинской Америки действовали 92 американских базы и сотни опорных наблюдательных пунктов. В колониальные владения Великобритании, Франции и Голландии в Западном полушарии были введены войска США.

Вторая мировая война серьезно повлияла на экономическое развитие Латинской Америки. Крупные экспортные поставки продовольственно-сырьевой продукции и благоприятные устойчивые цены мирового рынка позволили латиноамериканским странам увеличить свои валютные запасы. Резкое сокращение импорта товаров из воюющих стран способствовало быстрому росту местной промышленности – «импортзамещающей индустриализации». Были построены новые и расширены существовавшие ранее предприятия как в традиционных отраслях обрабатывающей промышленности, так и в «новых» отраслях (химической, металлургической, нефтеперерабатывающей). Это вызвало существенные социальные сдвиги – рост средних городских слоев, уменьшение занятости в сельском хозяйстве, усиление национальной буржуазии. Численность рабочих и служащих на промышленных предприятиях региона выросла за годы войны почти вдвое. Вторая мировая война ослабила позиции, которые занимали европейские конкуренты США в Латинской Америке, Соединенные Штаты увеличили свои инвестиции в латиноамериканскую экономику на 13 %.

Хотя Латинская Америка не находилась в непосредственной близости от основных театров военных действий, ход войны все же влиял на обстановку в регионе. Во многих странах возникли различные организации по оказанию помощи СССР. Мексиканские «Общество друзей СССР» и «Молодежный комитет помощи России», аргентинская «Хунта победы», чилийские «Союз ради победы» и «Общество друзей СССР», а также многие другие организации собирали и отправляли в Советский Союз (иногда нелегально) денежные средства, обувь, одежду, медикаменты и продовольствие. В различных городах региона проходили митинги в поддержку героической борьбы, которую вел советский народ против нацистской Германии. Общественность Латинской Америки выступала за участие армий своих стран в военных действиях союзников, требовала открытия второго фронта в Европе. Латиноамериканские профсоюзы отчисляли и переводили средства в страны антигитлеровской коалиции.

Ход и политические итоги второй мировой войны не могли не повлиять на состояние общественного мнения, массовой психологии, политической ориентации латиноамериканцов. В общественно-политической жизни латиноамериканских стран на завершающем этапе войны и в первые послевоенные годы произошел поворот к демократизации. Это выразилось в подъеме массового движения (митинги, демонстрации, восстания) и свержении диктаторских режимов в Сальвадоре (апрель 1944 г.), Эквадоре (май 1944 г.), Гватемале (октябрь 1944 г.). В результате массовых манифестаций 1944–1945 гг. в Аргентине и Бразилии были амнистированы политзаключенные и восстановлены гражданские свободы. Правительства Боливии, Венесуэлы, Гватемалы и Аргентины проводили прогрессивные экономические мероприятия в защиту национальных природных ресурсов, шли на уступки трудящимся. Активизировалось профсоюзное движение, особенно его левый фланг в лице Конфедерации трудящихся Латинской Америки (КТЛА). В ряде стран были легализованы запрещенные ранее компартии, в других – созданы новые. Коммунисты вошли в правительства на Кубе, в Эквадоре, Чили. Возросли симпатии латиноамериканской общественности к народам Советского Союза, внесшим решающий вклад в разгром фашизма. С октября 1942 по июнь 1945 г. дипломатические отношения с СССР установили 12 из 20 латиноамериканских стран.

Для обсуждения вопросов войны и мира в феврале – марте 1945 г. в Мехико была созвана межамериканская конференция на уровне министров иностранных дел. Основным документом, отразившим итоги работы конференции, стала «Чапультепекская декларация» (Чапультепек – название замка в г. Мехико, где проходила конференция). В ней говорилось, что новая обстановка в мире делает более необходимыми, чем когда-либо, союз и солидарность американских народов ради защиты прав человека и сохранения мира и что принцип взаимопомощи и совместной обороны американских государств в случае агрессии должен сохраниться и после окончания войны. Это свидетельствовало о том, что США стремились заложить основы будущего военно-политического блока на американском континенте. Кроме того, по предложению Соединенных Штатов была принята «Экономическая хартия», представлявшая собой программу постепенной ликвидации таможенных барьеров, устранения экономической дискриминации, создания гарантий для иностранных капиталовложений, поощрения роста международной торговли, что создавало бы для США благоприятный климат расширения их экономической экспансии в Латинской Америке.

Еще одной важнейшей международной акцией, завершающей период второй мировой войны, стала конференция в Сан-Франциско в апреле – июне 1945 г. В ней приняли участие 19 стран Латинской Америки. На этой конференции был подписан Устав Организации Объединенных Наций, членами которой стало большинство из них.

Рекомендуемая литература

Глава 1

Александров А. А. Новейшая история стран Европы и Америки. – М., 1986. – Т. 1.

Варга Е. Мировые экономические кризисы. 1848–1935. – М., 1937.

Всемирная история экономической мысли / Под ред. В. Н. Черковеца. – М., 1989. – Т. 3–4.

Гаджиев К. С. Политическая философия. – М., 1999.

Гергей Е. История папства. – М., 1996.

Гренвилл Дж. История XX века. – М., 1999.

XX век. Многообразие, противоречивость, целостность. – М., 1996.

XX век: История и современность. – М., 1992.

Джонсон П. Современность. – М., 1995. – Т. 1–2.

Дугин А. Органическая демократия // Наш современник. – 1992. – № 10.

История государства и права зарубежных стран / Под ред. О. А. Жидкова. – М., 1998. – Т. 2.

История новейшего времени стран Европы и Америки. 1918–1945 / Под ред. Е. Ф. Язькова. – М., 1989.

История политических и правовых учений. XX в. – М., 1995.

Кальдера Р. Специфика христианской демократии. – М., 1992.

Козловский В. В., Уткин A. И. Модернизация: от равенства к свободе. – СПб., 1995.

Красильщиков В. А. Превращение доктора Фауста (развитие человека и экономический прогресс Запада). – М., 1994.

Манхейм К. Кризис нашего времени. – М., 1994.

Мельянцев В. А. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. – М., 1996.

Милон-Дельсон М. Политические идеи XX века. – М., 1992.

Мир на рубеже 19–20 веков: тенденции развития, противоречия, революции. – М., 1991.

Монархи Европы. Судьбы династий. – М., 1996.

Новая история стран Европы и Америки. Второй период / Под ред. И. М. Кривогуза и Е. Е. Юровской. – М., 1998.

Новейшая история зарубежных стран: Европа и Америка, 1917–1945 / Под ред. В. К. Фураева. – М., 1989.

Омельченко О. А. Всеобщая история государства и права. – М., 1998. – Т. 2.

Религия и церковь в западном обществе XX в. – М., 1992.

Романовская Т. Наука XIX–XX веков в контексте истории культуры. – М., 1995.

Согрин В. В., Патрушев А. И., Токарева К. С., Фадеева Т. М. Либерализм Запада XVII–ХХ вв. – М., 1995.

Степин B. C., Кузнецова Л. Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. – М., 1994.

Тарасов Ю. Н. История естественных наук и социальных наук до и после классического этапа. – Воронеж, 1997.

Тоталитаризм в Европе XX в.: из истории идеологий, движений, режимов и их преодоления. – М., 1996.

Тоталитаризм как исторический феномен. – М., 1989.

Тоталитаризм: что это? (Исследования зарубежных политологов). – М., 1993. – Ч. 1–2.

Федотова В. Т. Модернизация другой Европы. – М., 1997.

Фромм Э. Бегство от свободы. – М., 1990.

Хобсбаум Э. Век империи. 1875–1914. – Ростов-на-Дону, 1999.

Черняк Е. Б. Монополистический капитализм первой трети XX века в исторической ретроспективе // Цивилизация. – 1992. – Вып. 1.

Экономическая история зарубежных стран / Под ред. В. И. Голубовича. – М., 1996.

Язьков Е. История стран Европы и Америки в новейшее время. 1918–1945. – М., 1998.

Яковец Ю. В. Циклы, кризисы, прогнозы. – М., 1999.

Глава 2

Бовыкин В. И. Из истории возникновения первой мировой войны. От Портсмутского мира до Потсдамского соглашения. – М., 1972.

Боев Ю. А. Ближний Восток во внешней политике Франции (1898–1914). – Киев, 1964.

Бондаревский Т. Л. Английская политика и международные отношения в бассейне Персидского залива (конец XIX – начало XX в.). – М., 1968.

Виноградский А. Н. Англо-бурская война в Южной Африке. – СПб., 1901–1903. – Вып. 1–3.

Восточный вопрос во внешней политике России (конец XVIII – начало XX в.).  – М., 1978.

Гаджиев К. С. Геополитика. – М., 1998.

Дармшеттер П. История раздела Африки (1870–1919 гг.). – М.; Л., 1925.

Игнатьев А. В. Русско-английские отношения накануне первой мировой войны (1908–1914). – М., 1962.

История внешней политики России: Конец XIX – начало XX века (от русско-французского союза до Октябрьской революции). – М., 1997.

Лемонон Э. Очерк истории англо-французских отношений. – М., 1923.

Манфред A. З. Образование французско-русского союза. – М., 1975.

Никитина И. А. Захват бурских республик Англией. 1889–1902. – М., 1970.

Остальцева А. Ф. Англо-русское соглашение 1907 года. – Саратов, 1977.

Писарев Ю. А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. – М., 1985.

Рыбаченок И. С. Союз с Францией во внешней политике России в конце XIX в. – М., 1993.

Серова О. В. От Тройственного союза к Антанте. Итальянская внешняя политика и дипломатия в конце XIX – начале XX в. – М., 1983.

Слезкин Л. Ю. Испано-американская война. – М., 1956.

Субботин В. А. Колонии Франции в 1870–1918 гг. – М., 1973.

Уткин A. M. Дипломатия Вудро Вильсона. – М., 1989.

Фей С. Происхождение мировой войны. – М., 1934. – Т. 1–2.

* * *

Айрапетян М. Э., Кабанов П. Ф. Первая мировая война 1914–1918 гг. – М., 1964.

Вержховский Д. В., Ляхов В. Ф. Первая мировая война. 1914–1918. – М., 1964.

Вильсон X. Морские операции в мировой войне 1914–1918 гг. – Л., 1924.

История первой мировой войны 1914–1918. – М., 1975. – Т.1–2.

Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. – М., 1994.

Первая мировая война. Пролог XX века. – М., 1998.

Урланис Б. Ц. История военных потерь (XVII–XX вв.). – СПб., 1994.

* * *

Белоусова З. С. Франция и европейская безопасность. 1929–1939 гг. – М., 1976.

Дух Рапалло: Советско-германские отношения, 1925–1933. – М., 1997.

Европа в международных отношениях 1917–1939 гг. – М., 1979.

Европа в системе международных отношений 1917–1945 гг. – Свердловск, 1990.

Европа между миром и войной. 1918–1939 гг. – М., 1992.

Егорова Н. И. Изоляционизм и европейская политика США, 1933–1941. – М., 1995.

Илюхина P. M. Идейно-политическая эволюция пацифизма в 1917–1939 гг. // Вопросы истории. – 1986. – № 12.

Илюхина P. M. Лига наций. 1919–1934. – М., 1982.

История дипломатии. – М., 1959. – Т. 3.

Киссинджер Г. Дипломатия. – М., 1997.

Клейменова Н. Е., Сидоров А. Ю. Версальско-Вашингтонская система международных отношений: проблемы становления и развития. 1918–1939. – М., 1995. – Вып.1.

Климовский Д. С. Германия и Польша в локарнской системе международных отношений. – Минск, 1975.

Котляревский С. А., Фельдштейн М. С. Политическая карта Европы после версальского мира. – М., 1922.

Лопухов Б. Р. Фашистские и антифашистские варианты «европеизма» в Италии // Средиземноморье и Европа: исторические традиции и современные проблемы. – М., 1986.

Малафеев К. А. Европейская политика и дипломатия Франции в 1933–1939 гг. – Рязань, 1994.

Малафеев К. А. Международные отношения и дипломатия капиталистических держав в Европе в 1924–1936 гг. – Рязань, 1988.

Мюнхен – преддверие войны. – М., 1988.

Никонова С. В. Очерк европейской политики Германии 1924–1929 гг. – М., 1977.

Пийп А. Пан-Европа // Политика. – Таллинн, 1990. – № 9.

Сиполс В. Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. – М., 1989.

Смирнова Н. Д. Политика Италии на Балканах 1922–1935. – М., 1979.

Соловьев О. Ф. Масонство в мировой политике XX века. – М., 1998 (Гл. V. Рузвельт, Гитлер, масоны).

Стегаръ С. А. Дипломатия Франции перед второй мировой войной. – М.,1980.

Трухановский В. Г. Внешняя политика Англии на первом этапе общего кризиса капитализма (1918–1939). – М., 1962.

1939 год. Уроки истории. – М., 1990.

Уткин A. И. Дипломатия Вудро Вильсона. – М., 1989.

Ушаков В. Б. Внешняя политика Германии в период Веймарской республики. – М., 1958.

Фляйшхауэр И. Пакт Гитлер – Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938–1939 гг. – М., 1991.

Ходнев А. С. Международная организация в ожидании приговора? Лига наций в мировой политике. 1919–1946. – Ярославль, 1995.

Чубаръян А. О. «Бриановская Европа» // Метаморфозы Европы. – М., 1993.

Чубаръян А. О. Европейская идея в истории. – М., 1987.

Язькова Л. Малая Антанта в европейской политике 1918–1925. – М., 1974.

* * *

Большая стратегия. – М., 1959.

Белли В., Пензин К. В. Боевые действия на Атлантике и в Средиземноморье. – М., 1967.

Блокада и контрблокада. – М., 1957.

Важнейшие решения. – М., 1964.

Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований / Под ред. В. Михалки. – М., 1997.

Движение Сопротивления в Западной Европе. 1939–1945. Национальные особенности. – М., 1991.

Движение Сопротивления в Западной Европе. 1939–1945. Общие проблемы. – М., 1990.

Исраэлян В. Л. Дипломатия в годы войны. – М., 1985.

История войны на Тихом океане. – М., 1967. – Т. 1–4.

Итоги второй мировой войны. Выводы побежденных. – СПб.; М., 1999.

Командиры второй мировой войны. – М., 1998. – Т. 1–2.

Лиддел Гарт Б. Вторая мировая война. – М., 1976.

Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в начале второй мировой войны (сентябрь 1939 – август 1940). – М., 1990.

Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в период фашистской агрессии на Балканах и подготовки нападения на СССР (сентябрь 1940 – июнь 1941). – М., 1992.

Носков A. M. Скандинавский плацдарм во второй мировой войне. – М., 1977.

Самсонов A. M. Вторая мировая война. – М., 1990.

Типпельскирх К. История второй мировой войны. – СПб., 1994. – Т. 1–2.

Фуллер Дж. Вторая мировая война. – М., 1956.

Xammopu Такусиро. Япония в войне. 1941–1945. – М., 1973.

Черчилль У. Вторая мировая война. – М., 1991. – Т. 1–3.

Глава 3

Абрамов A. M. Экономическая история Соединенных Штатов Америки. – Куйбышев, 1965.

Американские президенты: 41 портрет. – Ростов-на-Дону, 1997.

Белявская И. А. Буржуазный реформизм в США (1900–1914). – М., 1968.

Белявская И. А. Теодор Рузвельт и общественно-политическая жизнь в США. – М., 1978.

Гершов З. М. Вудро Вильсон. – М., 1983.

Зубок Л. М., Яковлев Н. Н. Новейшая история США. – М., 1972.

Иванян Э. А. Белый дом. Президенты и политика. – М., 1979.

Иванян Э. А. От Дж. Вашингтона до Дж. Буша. Белый дом и пресса. – М., 1991.

История США. – М., 1985. – Т. 4.

Кислова А. А. Христианско-социалистическая традиция в американском протестантизме XX в. // Новая и новейшая история. – 1996. – № 3.

Коваль B. C. Политика и стратегия США во второй мировой войне. – Киев, 1987.

Козенко Б. Д. «Новая демократия» и война: Внутренняя политика США (1914–1917 гг.). – Саратов, 1980.

Королькова Е. М. «Новый курс» Рузвельта. – М., 1992.

Лан В. И. США от первой до второй мировой войны. – М., 1979.

Мальков В. Л. «Новый курс» в США. Социальные движения и социальная политика. – М., 1973.

Мальков В. Л. Франклин Рузвельт. Проблемы внутренней политики и дипломатии. – М., 1988.

Маныкин А. С. История двухпартийной системы США (1789–1980). – М., 1981.

Маныкин А. С. Эра демократов: партийная перегруппировка в США 1933–1952 гг. – М., 1990.

Никитин В. А. Консерватизм и политическая борьба в США 1900–1929 гг. – М., 1991.

Попова Е. И. США: борьба по вопросам внешней политики. 1919–1922. – М., 1966.

Проблемы американистики. – М., 1998. – Вып. 10 (Либеральная традиция в США и ее творцы).

«Прогрессивная эра» // Исторический образ Америки. – М., 1994.

Сивачев Н. В. Политическая борьба в США в середине 30-х гг. XX века. – М., 1966.

Согрин В. В. Идеология в американской истории от отцов-основателей до конца XX века. – М., 1995.

Уткин A. M. Теодор Рузвельт: Политический портрет. – Свердловск, 1989.

Фрейд 3., Буллит У. Томас Вудро Вильсон, 28 президент США. Психологическое исследование. – М., 1992.

Яковлев Н. Н. Франклин Рузвельт: человек и политик. – М., 1981.

Глава 4

Бирюков И. Д. Ольстер: Кризис британской имперской политики. 1968–1984 гг. – М, 1985.

Блосфельд Е. Г. Английский левый лейборизм, 1918–1945. – Саратов, 1990.

Виноградов К. Б. Дэвид Ллойд Джордж. – М., 1979.

Давидсон А. Б. Сессиль Роде и его время. – М., 1984.

Керженцев П. М. Англия и англичане: Очерки современной Англии. – Пг., 1918.

Кертман Л. Е. Джозеф Чемберлен и сыновья. – М., 1990.

Никитина И. А. Захват бурских республик Англией. 1889–1902. – М., 1970.

Роббинс К. Черчилль. – Ростов-на-Дону, 1997.

Согрин В. В. Британский либерализм: этапы развития и течения ННИ. – 1996. – № 4.

Трухановский В. Т. Антони Иден. – М., 1983.

Трухановский В. Т. Внешняя политика Англии в период второй мировой войны (1939–1945). – М., 1965.

Трухановский В. Т. Новейшая история Англии. – М., 1958.

Трухановский В. Т. Уинстон Черчилль. – М., 1989.

Уткин A. M. Черчилль. Победитель двух войн. – Смоленск, 1999.

Херасков И. Англия до и во время войны. – Пг., 1923.

Чикваидзе А. Д. Английский кабинет накануне второй мировой войны. – Тбилиси, 1976.

Глава 5

Антюхина-Московченко В. И. Третья республика во Франции. 1870–1918. – М.,1986.

Асслэн Ж.-Ш. Экономическая история Франции с XVIII века до наших дней. – М., 1995.

Борисов Ю. В. Новейшая история Франции. – М., 1966.

Викторов В. П. Партия радикалов и радикал-социалистов. 1919–1926. – Ростов-на-Дону, 1984.

Егоров Ю. В. Народный фронт во Франции. – Л., 1972.

Зеваэс А. История Третьей республики (1870–1926). – М.; Л., 1930.

Каспяравичус А. П. Коалиция Национального единения во Франции и ее распад // Проблемы новой и новейшей истории. – М., 1982.

Киссельгоф И. С. История Франции в годы второй мировой войны. – М., 1975.

Кузьмин М. Н. Внутриполитическая борьба во Франции (1926–1932). – Л., 1975.

Молчанов Н. Н. Генерал де Голль. – М.,1988.

Перов Б. М. Эдуард Эррио: политическая биография. – Самара, 1996.

Политика французской буржуазии от Реставрации до V Республики. – М., 1975. – (Сер. «Проблемы всеобщей истории»). – Вып. 4.

Прайсман Л. Дело Дрейфуса. – Таллинн, 1992.

Прицкер Д. П. Жорж Клемансо. – М., 1983.

Ратиани Г. М. Судьба двух республик. – М., 1980.

Рубинский Ю. И. Тревожные годы Франции. Борьба классов и партий от Версаля до Мюнхена. – М., 1973.

Смирнов В. П. Новейшая история Франции. – М., 1975.

Смирнов В. П. Франция во время второй мировой войны. – М., 1961.

Чернега В. Н. Буржуазные партии в политической системе Франции: Третья – Пятая республики. – М., 1987.

Глава 6

Бабанцев Н. Ф., Прокофьев В. П. Германская империя 1871–1918 гг. – Красноярск, 1984.

Биск И. Я. История повседневной жизни в Веймарской республике. – М., 1992.

Буханов В. А. Гитлеровский «новый порядок» в Европе и его крах. – Екатеринбург, 1994.

Галкин А. А. Германский фашизм. – М., 1989.

Герцштейн Р. Э. Война, которую выиграл Гитлер. – Смоленск, 1996.

Гитлер А. Моя борьба (Майн Кампф). – Ашхабад, 1992.

Драбкин Я. С. Ноябрьская революция в Германии. – М., 1967.

Драбкин Я. С. Становление Веймарской республики. – М., 1978.

Ерин М. Е. Распад партийной системы и крах Веймарской республики. – Ярославль, 1992.

Итоги воины. Выводы побежденных. – М., 1999.

Космач Г. А. Кризис германского либерализма в годы Веймарской республики. – Минск, 1989.

Людвиг Э. Последний Гогенцолерн. – М., 1991.

Мазер В. Адольф Гитлер. – Ростов-на-Дону, 1998.

Опитц Р. Фашизм и неофашизм. – М., 1986.

Пленков О. Ю. Мифы нации против мифов демократии: немецкая политическая традиция и нацизм. – СПб., 1997.

Повель Л., Бержье Ж. Утро магов. – Киев, 1994.

Прокопьев В. П. История германской государственности. – Калининград, 1985.

Руге В. Германия в 1917–1933 гг. – М, 1974.

Семиряга М. М. Тюремная империя нацизма и ее крах. – Екатеринбург, 1994.

Толанд Д. Адольф Гитлер. – М., 1993. – Т. 1–2.

Третий Рейх. Трагедия народов. – М., 1998.

Фест И. Адольф Гитлер. – Пермь, 1993. – Т. 1–3.

Хаффнер С. Революция в Германии 1918–1919 гг. Как это было в действительности. – М., 1983.

Черная Л. Коричневые диктаторы. – Ростов-на-Дону, 1999.

Чернявский Г. И. Большевизм и национал-социализм: сравнительный анализ двух форм тоталитаризма. – Харьков, 1993.

Шиндлинг А., Циглер В. Кайзеры. – Ростов-на-Дону, 1997.

Ширер У. Взлет и падение третьего рейха. – М., 1991. – Т.1–2.

Энциклопедия Третьего рейха. – М., 1996.

Глава 7

Авербух Р. А. Италия в первой и второй мировых войнах. – М., 1946.

Алатри П. Происхождение фашизма. – М., 1961.

Аудизио В. Именем итальянского народа. – М., 1982.

Батталья Р. История итальянского движения Сопротивления. – М., 1954.

Белоусов Л. С. Муссолини: диктатура и демагогия. – М., 1993.

Грамши А. Избранные произведения: В 3 т. – М., 1957. – Т. 1.

История Италии: В 3 т. – М, 1973. – Т. 3.

Канделоро Д. История современной Италии. – М., 1958.

Комолова Н. П. Новейшая история Италии. – М., 1970.

Комолова Н. П. Движение Сопротивления и политическая борьба в Италии 1943–1947 гг. – М, 1972.

Комолова Н. П. Идеи и программы партий итальянского Сопротивления // Проблемы итальянской истории. – М., 1972.

Лото Л. Уроки антифашистского Сопротивления. – М., 1980.

Лопухов Б. Р. Антонио Грамши. – М., 1963.

Лопухов Б. Р. История фашистского режима в Италии. – М., 1977.

Лопухов Б. Р. Эволюция буржуазной власти в Италии: первая половина XX в. – М, 1986.

Семиряга М. М. Советские люди в движении Сопротивления. – М., 1970.

Устрялов Н. В. Итальянский фашизм. – М., 1999.

Феррара М. Очерки итальянской политической жизни 1943–1958 гг. – М., 1961.

Филатов Г. С. Итальянские коммунисты в движении Сопротивления. – М., 1964.

Филатов Т. С. Восточный поход Муссолини. – М., 1968

Филатов Т. С. Крах итальянского фашизма. – М., 1973.

Хибберт К. Муссолини. – Ростов-на-Дону, 1998.

Холодковский К. Г. Итальянский фашизм: немного исторического опыта. – М., 1995.

Глава 8

Австро-Венгрия: опыт многонационального государства. – М., 1995.

Ахтамзян А. А. Аннексия Австрии рейхом // Вопросы истории. – 1988. – № 9.

Барышников В. Н. От прохладного мира к зимней войне: Восточная политика Финляндии в 30-е гг. – СПб., 1996.

Бауэр О. Австрийская революция 1918 г. – М., 1925.

Вайну Х. Многоликий Маннергейм // Новая и новейшая история. – 1997. – № 5.

Величко О. И. Политический католицизм и рабочее движение в Австрии. – М., 1985.

Драгунов Т. П. Швейцария: история и современность (Очерки новейшей истории). – М, 1978.

Зимняя война. 1939–1940. – М, 1998. – Кн. 1–2.

История Дании с древнейших времен до начала XX в. – М., 1996.

История Норвегии. – М, 1980.

История Швеции. – М, 1974.

Кан А. С. История скандинавских стран (Дания, Норвегия, Швеция). – М., 1980.

Курдина Ю. В. Дания в годы второй мировой войны. – М., 1975.

Мери В. Карл Густав Маннергейм. Маршал Финляндии. – М., 1997.

Миронов Д. А., Перцев А. В. Австромарксизм, позитивизм и рабочее движение. – Свердловск, 1990.

Носков A. M. Норвегия в годы второй мировой войны. – М., 1973.

Полтавский М. А. История Австрии. – М., 1992. – Ч. 2.

Прицкер Е. Краткая история Австрии. – Л., 1952.

Рубин Е. В. Современная Бельгия. – М., 1945.

Турок В. М. Очерки истории Австрии. 1918–1929 гг. – М, 1955.

Турок В. М. Очерки истории Австрии. 1929–1938 гг. – М, 1962.

Чернышева О. В. Швеция в годы второй мировой войны. – М., 1980.

Швейцер В. Я. Социал-демократия Австрии. – М., 1987.

Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии. – М., 1998.

Глава 9

Война и революция в Испании 1936–1939 гг. – М., 1968. – Т. 1.

Гарсия X. Испания Народного фронта. – М., 1957.

Гарсия X. Диктатура Примо де Ривера. – М., 1963.

Гарсия X. Испания XX века. – М., 1966.

Гарси Каселес С. Испанский фашизм – истоки и особенности. – Днепропетровск, 1989.

Дамс Х. Г. Франсиско Франко. – Ростов-на-Дону, 1999.

Диас X. Под знаменем Народного фронта. Речи и статьи. – М., 1937.

Ибаррури Д. В борьбе. Избранные статьи и выступления 1936–1939 гг. – М., 1968.

Идальго де Сиснерос И. Меняю курс. Мемуары. – М., 1967.

Испания 1918–1972. – М., 1974.

Кулешова В. В. Испания и СССР. Культурные связи 1917–1939 гг. – М., 1975.

Листер Э. Наша война. Мемуары. – М., 1969.

Лонго Л. Интернациональные бригады в Испании. – М., 1960.

Мещеряков М. Т. Испания в огне. – М., 1971.

Мы – интернационалисты. Воспоминания советских добровольцев-участников национально-революционной войны в Испании. – 2-е изд. – М., 1986.

Овинников Р. С. За кулисами «невмешательства». – М., 1959.

Пожарская С. П. Тайная дипломатия Мадрида. – М., 1971.

Пожарская С. П. От 18 июля 1936 г. – долгий путь. – М., 1978.

Пожарская С. П. Социалистическая рабочая партия Испании. 1931–1939. – М, 1966.

Пономарева Л. В. Испанский католицизм 20 века. – М., 1989.

Престон П. Франко. – М, 1999.

Прицкер Д. П. Подвиг Испанской республики. 1936–1939 гг. – М., 1962.

Проблемы испанской истории. – М., 1979.

Россия и Испания. Историческая ретроспектива. – М., 1987.

Солидарность народов с Испанской республикой. – М., 1972.

Страны Южной Европы в современном мире. – М., 1989.

* * *

Коломиец Г. Н. Очерки новейшей истории Португалии. – М., 1965.

Крицкий Л. Г. Португалия. – М., 1981.

Кукушкин Ю. М. Особенности португальского фашизма // Вопросы истории. – 1973. – № 2.

* * *

Исаева О. Н. Диктатура Пангалоса в Греции (1925–1926) // Славянский сборник. – Вып. 4. – Саратов, 1990.

Корсун Н. Г. Греко-турецкая война 1919–1922 гг. Оперативно-стратегический очерк. – М., 1940.

Никитина Т. В. Венизелос – идеолог и практик греческого либерализма // Европейский либерализм в новое время: теория и практика. – М., 1995.

Разумова Р. П. Греция. – М., 1946.

Семенов К. Н. Элефтериос Венизелос // Пленники национальной идеи. Политические портреты лидеров Восточной Европы (первая треть XX в.). – М., 1993.

Семенов К. Н. Этно-политические вопросы в отношениях Греции и Болгарии в период мирного урегулирования (начало 1920-х) // Единая Европа: идея и практика. – М., 1994.

Соколовская О. В. Великая греческая идея на Парижской мирной конференции // Версаль и новая Восточная Европа. – М., 1996.

Улунян А. А. Национальный фактор в политике Греции в отношении соседних балканских славянских стран (1919–1925) // Материалы школы молодых славистов и балканистов. – М., 1990.

Цонков С. Экономические позиции и противоречия между империалистическими державами в Греции накануне второй мировой войны // Балканский исторический сборник. – Кишинев, 1970. – Т. 2.

Шеменков К. А. Греция: проблемы современной истории. – М., 1987.

* * *

История стран Центральной и Юго-Восточной Европы XX века. – М., 1997.

Краткая история Болгарии. – М., 1987.

Краткая история Венгрии. – М., 1991.

Краткая история Польши. – М., 1993.

Краткая история Румынии. – М., 1987.

Краткая история Чехословакии. – М., 1988.

История Югославии. – М., 1956.

Балканы в конце XIX – начале XX века: Очерки становления национальных государств и политические структуры. – М., 1991.

Ванечек В. История государства и права Чехословакии. – М., 1981.

Ерещенко М. Д. Королевская диктатура в Румынии. 1938–1940. – М., 1979.

Ефимовский Е. А. Чехо-Словакия. Политическая характеристика. – Прага, 1919.

Жебокритский В. А. Болгария во время Балканских войн 1912–1913 гг. – Киев, 1961.

Жилицки Б. Й. Регент Миклош Хорти // НИИ. – 1996. – № 2–3.

Кудрявцева Е. П. Королевские династии в Югославии // Новая и новейшая история. – 1995. – № 3.

Манусевич А. Я. «Санация» у власти // Новая и новейшая история. – 1986. – № 4.

Матвеев Г. Ф. Третий путь. – М., 1992.

Налеч Д., Налеч Т. Юзеф Пилсудский. – М., 1990.

Парсаданова В. С. Депортация населения из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939–1941 гг. // Новая и новейшая история. – 1989. – № 2.

Парсаданова B. C. Юзеф Пилсудский // Вопросы истории. – 1996. – № 1.

Первая мировая война и проблемы политического переустройства общества в Центральной и Юго-Восточной Европе. – М., 1991.

Писарев Ю. А. Образование югославского государства. – М., 1975.

Пленники национальной идеи: политические портреты лидеров Восточной Европы (первая половина XX в.). – М., 1993.

Стругар В. Югославия в огне войны. 1941–1945. – М., 1985.

Фирсов Е. Ф. Эволюция парламентаризма в Чехословакии в 20-х гг. – М., 1989.

Глава 10

Антонов Ю. А. Бразилия: армия и политика. – М., 1973.

Атлас Латинской Америки. – М., 1968.

Гаранин Ф. А. Народный фронт в Чили 1936–1941. – М., 1973.

Гонионский С. А. Сандино. – М., 1965.

Григорьян Ю. М. Германский империализм в Латинской Америке (1933–1945). – М, 1974.

История Латинской Америки, 70-е гг. XIX – 1918 год. – М, 1993.

Калмыков Н. П. Диктатура Варгаса и бразильский рабочий класс 1930–1945 гг. – М., 1981.

Капитализм в Латинской Америке: очерки генезиса, эволюции и кризиса. – М., 1983.

Коваль Б. И. Рабочее движение в Латинской Америке (1917–1959). – М., 1979.

Конституции государств Американского континента: В 3 т. – М., 1957–1959.

Лаврецкий И. Панчо Вилья, 1878–1923. – М., 1962.

Лавров Н. М. Мексиканская революция 1910–1917 гг. – М., 1972.

Леонов И. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки. – М., 1975.

Очерки истории Аргентины. – М., 1961.

Очерки истории Бразилии. – М., 1962.

Очерки истории Кубы. – М., 1978.

Очерки новой и новейшей истории Мексики. – М., 1960.

Очерки истории Чили. – М., 1967.

Пинтос Ф. Р. Батлье и процесс исторического развития Уругвая. – М., 1962.

Рид Джон. Восставшая Мексика и др. / Пер. с англ. – М., 1968.

Сизоненко A. И. Очерки истории советско-латиноамериканских отношений (1924–1970). – М, 1971.

Строганов A И. Новейшая история стран Латинской Америки. – М., 1995.

Табарес дель Реаль X. Л. Кубинская революция 30-х годов, ее последние два года. – М, 1974.

Томас А. Б. История Латинской Америки. – М., 1960.

Хенкин С. М. Мелкобуржуазная демократия в Бразилии, 20–30-е гг. XX века. – М., 1985.

Шульговский А. Ф. Мексика на крутом повороте своей истории. – М., 1967.

Янчук И. И. Политика США в Латинской Америке. 1918–1928. – М., 1982.

Оглавление

Введение

Глава 1. Основные тенденции развития стран Европы и Америки в 1900–1945 гг.

  § 1. Триумф евроцентристского мира

  § 2. Основные направления социально-экономического развития

  § 3. Новые тенденции в развитии капитализма

  § 4. Трансформация капитализма на путях реформизма

  § 5. Тоталитарно-авторитарная альтернатива капитализму

Глава 2. Международные отношения в первой половине XX в.

  § 1. Международные отношения в 1900–1914 гг.

  § 2. Первая мировая война

  § 3. Международные отношения в межвоенный период

  § 4. Вторая мировая война

Глава 3. Страны Северной Америки в 1900–1945 гг.

  § 1. Эра прогрессизма. США в начале XX в.

  § 2. США в период «просперити»

  § 3. Эпоха «Нового курса»

  § 4. Канада в 1900–1945 гг.

Глава 4. Великобритания в 1900–1945 гг.

  § 1. Великобритания в начале XX в. «Ллойдджорджизм»

  § 2. От первого ко второму правительству лейбористов

  § 3. Великобритания накануне и в годы второй мировой войны

Глава 5. Франция в 1900–1945 гг.

  § 1. Третья республика в начале XX в.

  § 2. От «Национального блока» к «Национальному единению»

  § 3. Народный фронт во Франции

  § 4. Крах Третьей республики

Глава 6. Германия в 1900–1945 гг.

  § 1. Германия в начале XX в.

  § 2. Веймарская республика

  § 3. Третий Рейх

Глава 7. Италия в 1900–1945 гг.

  § 1. Италия в первой четверти XX в.

  § 2. Приход итальянского фашизма к власти

  § 3. Италия в годы фашизма (1922–1943)

Глава 8. «Малые страны» Западной и Северной Европы в 1900–1945 гг.

  § 1. Страны Северной Европы в первой половине XX в.

  § 2. «Малые страны» Западной Европы в первой половине XX в.

  § 3. Австрия в межвоенный период

Глава 9. Европейская «периферия»: страны Южной и Юго-Восточной Европы в 1900–1945 гг.

  § 1. Страны Южной Европы в 1900–1945 гг. (Испания, Португалия, Греция)

  § 2. Страны и народы Юго-Восточной Европы в начале XX в.

  § 3. Страны Центральной и Юго-Восточной Европы в 20–30-е гг. и период второй мировой войны

Глава 10. Страны Латинской Америки в 1900–1945 гг.

  § 1. Латинская Америка в начале XX в.

  § 2. Мексиканская революция 1910–1917 гг.

  § 3. Латинская Америка в первое послевоенное десятилетие (1918–1929 гг.)

  § 4. Латинская Америка в 1929–1945 гг.

Рекомендуемая литература Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg