«Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 3. 1945–2000»

Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 3. 1945–2000 (fb2) - Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 3. 1945–2000 (Учебник для ВУЗов (Владос)) 1447K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Коллектив авторов

Коллектив авторов Новейшая история стран Европы и Америки. XX век

© Коллектив авторов, 2001

© ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2001

© Серия «Учебник для вузов» и серийное оформление.

ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2001

© Макет. ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2001

Глава 1 «Малые страны» Западной Европы и страны Северной Европы в 1945–2000 гг.

§ 1. «Малые страны» Западной Европы в 1945–2000 гг. (Австрия, Швейцария, Бельгия, Нидерланды, Люксембург)

«Малые страны» Западной Европы после Второй мировой войны

Послевоенное развитие «малых стран» Европы складывалось по-разному в силу их разной судьбы в годы войны. Австрия была первой страной, подвергшейся гитлеровской агрессии, и пропаганда о принадлежности австрийцев к расе господ не могла не отложить отпечаток на сознание народа. Кроме того, на ситуацию в стране оказывало огромное влияние присутствие четырех держав-победительниц. Швейцария, остававшаяся всю войну формально нейтральной, не только не была свидетелем военных потрясений и не понесла материального ущерба, а, наоборот, пожинала преимущества своего особого положения. А вот положение Бельгии, Нидерландов и Люксембурга, прошедших через длительную оккупацию фашистской Германией, сложилось схожее. В течение 10 послевоенных лет на положение в Австрии, на политику ее правительства и позиции политических партий, на настроения населения оказывала влияние четырехсторонняя оккупация страны.

Сразу после освобождения Восточной Австрии в апреле 1945 г. войсками СССР началось восстановление австрийской государственности. Христианско-социальная партия появилась на политической арене под новым названием: Австрийская народная партия (АНП). Она отказалась от преемственности с ХСП, связанной с австрофашистским режимом, но сохранила ориентацию на идеи солидаризма, патриотизм и христианские ценности. Социал-демократическая партии была воссоздана также под новым названием: Социалистическая партия Австрии (СПА) и стала ведущей силой послевоенной Австрии. Эти партии начали создавать органы местной власти, правительства земель (Нижней Австрии, Бургенланда и Штирии) и Временное правительство, возглавляемое канцлером К. Реннером (СПА) и политическим советом.

27 апреля Временное правительство приняло декларацию о независимости Австрии, в которой говорилось, что аншлюс, навязанный в 1938 г. австрийскому народу, объявляется недействительным и все обязательства, возложенные на австрийцев по отношению к Германии, аннулируются. Кроме того, был принят ряд законов демократического характера и касающихся вопроса денацификации. Эти действия Временного правительства встречали поддержку со стороны советского руководства.

Правительства западных держав – США, Англии и Франции – всячески игнорировали Временное правительство, опасаясь (и не без основания) консолидации демократических сил и чрезмерного влияния Советского Союза. Не без помощи западных оккупационных властей на конференции представителей земель было принято решение о проведении парламентских выборов в ноябре 1945 г. В результате выборов глава Временного правительства К. Реннер был избран президентом Республики и образовалось коалиционное правительство АНП и СПА. Формирование политики этого правительства в большой мере формировалось в органах Союзнической комиссии по Австрии – Союзническом совете и Исполнительном комитете.

Если в 1946 г. Союзнический совет принимал согласованные решения в духе политики антигитлеровской коалиции, как, к примеру, решение о денацификации государственного аппарата Австрии, о расформировании военных и полувоенных австрийских и немецких организаций в стране и пр., то с началом «холодной войны» западные оккупационные державы все больше переходили к саботажу и срыву соглашений. Допускались нарушения контрольного соглашения в вопросах денацификации и демократизации Австрии, фактически не была проведена демилитаризация военной промышленности страны. Особенно остро встал вопрос о «перемещенных лицах», т. е. иностранцах, оставшихся после войны в западных странах, среди которых было немало активных нацистов. Таким лицам, в нарушение контрольного соглашения, австрийское правительство под защитой западных оккупационных держав предоставило гражданство. С одной стороны, западные державы саботировали реституцию имущества, награбленного гитлеровцами и подлежащего возврату СССР и другим странам, с другой – они содействовали возвращению германским монополиям их имущества в Австрии.

Таким образом, Союзническая комиссия превратилась в формальный орган, а линия западных держав во многом ориентировала политику австрийского правительства.

Вследствие того, что Австрия мало пострадала во время войны, экономика ее была восстановлена довольно быстрыми темпами. Кроме того, этому способствовал план Маршалла. Политика лидирующей партии СПА была направлена на создание системы «социального партнерства» на производстве, особой модели государственного регулирования, развитой системы социального обеспечения, что оказалось весьма эффективным для стабилизации экономического положения уже к середине 50-х гг.

Важное место в политической жизни Австрии занимала проблема заключения державами антигитлеровской коалиции Государственного договора с Австрией. На протяжении нескольких лет оставался нерешенным ряд вопросов: о «перемещенных лицах», предупреждении милитаризации и долгах Австрии. Предложения о решениях этих и других вопросов поступали попеременно от западных держав, Советского правительства и политических сил Австрии, однако в силу известных причин они попеременно отклонялись. В конечном итоге на совещании министров иностранных дел в 1954 г. в Берлине представитель Австрии заявил, что «Австрия не имеет никаких намерений присоединиться к каким-либо военным союзам». Для СССР вопрос о невключении Австрии в НАТО или какие-либо другие военные блоки был принципиальным. Советское правительство пошло на двусторонние переговоры с Австрией, которые состоялись в Москве в апреле 1955 г., а 15 мая 1955 г. во дворце Бельведер в Вене представители СССР, США, Англии, Франции и Австрии подписали Государственный договор о восстановлении независимой и демократической Австрии.

В сентябре 1955 г. оккупационные войска вышли из страны. 26 октября Национальный совет Австрии принял федеральный конституционный закон о постоянном нейтралитете страны, что обязывало Австрию не вступать ни в какие военные союзы, не допускать на своей территории иностранных военных баз. 6 декабря четыре великие державы заявили о признании австрийского нейтралитета. 14 декабря Австрия была принята в члены ООН.

Из периода Второй мировой войны швейцарская экономика вышла с совершенно нетронутым производственным аппаратом. Хотя в годы войны предприятия легкой промышленности и туристический бизнес переживали не лучшие времена, все предприятия, связанные с выполнением заказов для воюющих стран, а именно: металлообрабатывающая, машиностроительная, химическая отрасли – работали на полную мощность. Кроме того, за счет ослабления конкурентов увеличился экспорт Швейцарии.

Особенности конституционного устройства Швейцарии заключаются в выделении большой роли местным органам самоуправления (кантонам). Каждый кантон пользуется широкими правами: имеет свое правительство и парламент. Поэтому основной чертой политической жизни страны является децентрализация. Парламент состоит из двух палат: верхней – Совета кантонов и нижней – Национального совета.

У власти в течение всего послевоенного периода стояла коалиция четырех партий: Радикально-демократической, Консервативно-католической, Партии крестьян, ремесленников и бюргеров и Социал-демократической партии. Все эти партии имели примерно одинаковое число мест в Национальном совете и были представлены почти одинаково в правительстве – Федеральном совете, что предопределило отсутствие серьезной оппозиции в стране.

Швейцария и после войны сохраняла нейтралитет во внешней политике. По этим причинам она не вступила в ООН, однако стала членом ЮНЕСКО и других специализированных организаций ООН.

Бельгия достаточно быстро оправилась после войны, что объясняется не только тем, что она мало пострадала от военных действий и фашистской оккупации, но и усиленной эксплуатации Конго. Ежегодно из Конго монополия выкачивала до 10 млрд бельг. фр. Продажа стратегического сырья, добываемого в Конго, а именно урана, меди, кобальта, промышленных алмазов, приносила дополнительный доход.

Нидерланды пострадали от войны значительно больше, чем Бельгия. Фашисты вывезли из страны ряд заводов, а также угнали на принудительные работы около 500 тыс. голландцев. Трудное экономическое положение усугублялось потерей колониальных владений в Индонезии (до войны эксплуатация этих владений составляла до 1/3 национального дохода страны), а начатая война за восстановление голландского господства в этом районе стала требовать новых крупных расходов. Несмотря на такую ситуацию, Голландия уже к 1948 г. превзошла довоенный уровень промышленного и сельскохозяйственного производства. Это можно объяснить успешным экспортом продукции сельскохозяйственного производства, на котором специализировалась страна, а также усиленным проникновением американского капитала (на смену английского) в голландские сферы производства.

Люксембург, несмотря на свои небольшие размеры, входил в первую десятку стран в мире по выработке чугуна и стали, более 90 % их производства шло на экспорт. 91 % производства черных металлов принадлежал крупнейшему сталелитейному концерну, что говорит о высокой степени концентрации капитала. В металлургической промышленности, дававшей более половины национального дохода, было занято более половины рабочих. Такое однобокое развитие экономики поставило Люксембург в сильную зависимость от внешнего мира.

Во внутриполитической жизни стран Бенилюкса с первых послевоенных лет ведущие позиции заняли консервативные партии: Социально-христианская партия в Бельгии, Католическая партия в Голландии и Христианско-социальная народная партия в Люксембурге. В оппозиции к ним стояли социал-демократические и либеральные партии, которые временами входили в состав правительственных коалиций. Однако в целом страны Бенилюкса занимали позиции политического традиционализма и находились под влиянием Римско-католической церкви.

Внешняя политика стран Бенилюкса была обусловлена целым рядом внешних и внутренних факторов. В 1945–1949 гг. особое влияние на положение этих стран оказало то, что их политика была в большой мере подчинена интересам США и Англии, которые говорили о странах Бенилюкса как об «образце западноевропейского сотрудничества». Большая зависимость стран Бенилюкса от внешнего мира и заинтересованность в привлечении иностранных капиталов, вначале английского, обусловило подписание правительствами Бельгии, Нидерландов и Люксембурга еще в сентябре 1944 г. соглашения об унификации таможенных пошлин, а в 1948 г. они объединились в свой собственный таможенный союз. В этом же году вместе с Англией и Францией они подписали Брюссельский пакт о создании Западного союза (с 1954 г. Западноевропейский союз).

Начало «холодной войны», включение стран Бенилюкса в план Маршалла и антикоммунистическая волна, охватившая Западную Европу, предопределили выбор политики «атлантизма». В апреле 1949 г. страны Бенилюкса вошли в Организацию Североатлантического договора. Интересно, что с этой целью из конституции Люксембурга была изъята статья о нейтралитете.

Что касается колониальной политики, то в 1945 г. Нидерланды при поддержке США и Англии развязали колониальную борьбу в Индонезии. Война продолжалась до 1949 г. и не принесла победы колонизаторам, вследствие чего голландское правительство было вынуждено признать независимость Индонезии.

Тенденции экономического и политического развития стран Бенилюкса, наблюдавшиеся в послевоенный период и окончательно оформившиеся в начале 50-х гг., в значительной степени определили положение этих стран во второй половине XX в.

Особенности социально-экономического и политического развития «малых стран» Западной Европы во второй половине XX в.

«Большая коалиция», созданная в Австрии в 1949 г., в которую вошли две ведущие партии, АНП и СПА, просуществовала до 1966 г., причем АНП всегда выдвигала федерального канцлера, а СПА – вице-канцлера. Все послевоенные годы президентами Австрии были социалисты. В 1956 г. на политической арене появилась новая партия – Австрийская партия свободы (АПС), национально-либеральная партия с неонацистским уклоном.

Осуществляя политику «социального партнерства» с АНП, Социалистическая партия Австрии была вынуждена уступать давлению со стороны своего партнера по правительственной коалиции по ряду важных вопросов. Так, в вопросе о передаче нефтяной промышленности Австрии англо-американским компаниям позиция АНП одержала верх, и в декабре 1959 г. важнейшие позиции в нефтяной промышленности страны были переданы англо-американским концернам. В 1960 г. при обсуждении законопроекта о пенсиях СПА снова капитулировала.

Что касается экономического развития, то в 50–60-х гг. Австрия делала значительные успехи в совершенствовании структуры общественного производства. Более быстрыми темпами начали развиваться добыча и переработка нефти и газа, химическая промышленность, точное машиностроение, электроника. Необходимо отметить, что циклические ухудшения экономической конъюнктуры, кризисные явления в некоторых областях промышленности, особенно в 70–80-х гг., носили в Австрии более сглаженный характер, нежели в других западноевропейских странах, а социальные последствия не были столь резки.

Экономическое укрепление буржуазии приводил Австрийскую народную партию к сдвигу вправо. Одновременно наметилась тенденция в СПА к проведению более самостоятельной политики. Кризисы в правительстве АНП/СПА к середине 1960-х гг. приобрели хронический характер. В частности, летом 1963 г. разногласия по «делу о Габсбургах» привели к победе СПА: Национальный совет принял их резолюцию об отказе О. Габсбургу, отпрыску монархической династии, в предоставлении австрийского гражданства.

В марте 1966 г., воспользовавшись преимуществом, полученным в Национальном совете на выборах, лидеры АНП предъявили СПА ультимативные условия коалиции, которые были отвергнуты последней. После 20-летнего существования политической коалиции АНП и СПА было создано однопартийное правительство Народной партии. Период в четыре года, в течение которых у власти находилась АНП, возглавляемая Й. Клаусом, был отмечен значительным оздоровлением внутриполитической жизни страны. СПА проводила в это время политику «умеренной оппозиции», проводя и далее идею социального партнерства.

После выборов в Национальный совет в 1970 г. СПА впервые образовала самую многочисленную фракцию. Победа на выборах позволила председателю СПА, Бруно Крайскому, сформировать однопартийное правительство. С 1970 по 1983 г. Б. Крайский, видный государственный деятель Австрии, сыгравший большую роль в подготовке Государственного договора, – генеральный канцлер Австрии. В 1983 г. с утратой абсолютного большинства на выборах в Национальный совет Крайский объявил о своей отставке. Его преемник Ф. Зиновац сформировал коалиционное правительство с Австрийской партией свободы (АПС). Таким образом, кабинет СПА/АПС располагал 107 мандатами, а оппозиционная австрийская народная партия (АНП) – 81.

1986 год связан для Австрии со скандалом по поводу обвинения бывшего генерального секретаря ООН, заместителя председателя АНП, Курта Вальдхайма Всемирным еврейским конгрессом в том, что он во время Второй мировой войны, будучи членом нацистской партии, активно участвовал в военных преступлениях, совершенных на Балканах в отношении партизан.

В 1988 г. международная комиссия историков, которой правительство Австрии поручило разобраться в военном прошлом президента, представила результаты своего расследования. Комиссия не нашла доказательств участия главы австрийского государства в военных преступлениях, но все же решительно осудила его действия во время войны. Несмотря на обвинения, Вальдхайм во втором туре президентских выборов набрал абсолютное большинство голосов по сравнению со своим соперником, социалистом Куртом Штайрером, и стал президентом. Возможно, избирателей привлек новый лозунг АНП в связи с этим скандалом: «Мы, австрийцы, выберем того, кого хотим». Скандал отразился на отношениях между СПА и АНП, а в ноябре 1990 г. на выборах победила СПА.

Швейцария в 50-е гг. вышла на 11–12 место в мире по объему промышленного производства. На долю промышленности приходилось примерно 47 % валового национального продукта и около 95 % стоимости швейцарского экспорта. Из более 2 млн самодеятельного населения свыше 1 млн составляли индустриальные рабочие.

Несмотря на высокую степень концентрации капитала, основная доля промышленного производства приходилась на мелкие и средние предприятия.

Экономика Швейцарии очень тесно связана с мировым рынком. В 1959 г. по внешнеторговому обороту на душу населения Швейцария стояла на втором месте в мире. Главными торговыми партнерами Швейцарии были страны Западной Европы.

Огромную роль и особое место в экономике страны занимает туристический бизнес, который уже в 50-х гг. значительно окреп. Другой примечательной чертой Швейцарии является стабильная банковская система. Постоянный нейтралитет страны и консерватизм ее внутренней политической жизни издавна привлекали в эту страну капиталы. Швейцарские банки получают колоссальные доходы, одновременно это косвенно благоприятствует экономическому развитию страны.

Конец 50-х гг. был назван «периодом процветания». Однако во время производственного и финансового подъема появились черты «перегрева экономики». В 1964 г. правительство приняло ряд чрезвычайных декретов, которые, по сути, были олицетворением первого вмешательства государства в частное предпринимательство в истории страны. Был искусственно сужен приток иностранного капитала, ограничены возможности получения предпринимателями банковских кредитов, право на строительство новых (производственных) объектов и расширение существующих площадей. Эти меры коснулись в основном мелкого и среднего предпринимательства, однако какой-либо оппозиции в стране не сложилось. Более того, рабочих и служащих призывали не добиваться повышения зарплаты и сокращения рабочей недели, которая была одной из самых продолжительных (47–50 часов).

К концу 60-х гг. «антиперегревные меры» были отменены.

Все эти годы у власти в Швейцарии продолжала находиться коалиция четырех партий (трех буржуазных и Социал-демократическая).

В середине 60-х гг. возникли ультраправые группировки: «Бдительность» во французской части Швейцарии и «Движение против засилья иностранцев» в немецкой. Проблема иностранной рабочей силы в целом являлась весьма острой. Ввоз иностранной рабочей силы увеличился в связи с быстрым расширением производства и туризма, однако показатели условий труда и быта, оплата труда, социальное страхование и пр. были значительно ниже, чем у швейцарских граждан. Шовинистические настроения вылились в то, что под лозунгом «спасения швейцарцев от поглощения их иностранцами» депутат парламента Шварценбах, поддерживаемый ультраправыми группировками, потребовал в 1968 г. удалить из страны 300 тыс. иностранных рабочих (из 800 тыс.). Официальные круги не поддержали это мероприятие, так как удаление такого количества рабочих не могло не отразиться на экономике страны.

Другим острым внутриполитическим вопросом в 50–60-х гг. было равноправие женщин. Весьма примечательно, что Швейцария (за исключением Лихтенштейна) оставалась последней страной Европы, где женщина была лишена основного политического права. Женщины не имели права не только избирать и быть избранными в общегосударственный парламент и в органы местного самоуправления, но и принимать участие в кантональных и общешвейцарских референдумах. В 1958 г. предложение о равноправии женщин было вынесено на референдум. Разумеется, референдум был проведен с участием одних мужчин и предложение не прошло. Против политического равноправия женщин жестко выступали клерикальные круги. Только в трех кантонах сторонники женского равноправия одержали победу. В конце 60-х гг. еще в нескольких кантонах женщины были допущены к участию в референдумах, но не в кантональных выборах. 1 марта 1969 г. 3 тыс. женщин организовали «поход на Берн». Требования, выдвигаемые ими, заключались в уравнении их в политических правах, в возможности занимать любые должности, в доступе к высшему и специальному образованию, а также к ликвидации неравенства женщин в оплате труда. Страны Бенилюкса в своем экономическом развитии в 50–60-х гг. сделали значительный рывок. Однако модернизация производства, его структурная перестройка, вступление стран в Общий рынок вызвали социальную напряженность и рост рабочего движения.

Вступление Бельгии в ЕЭС усилило неравномерность развития различных отраслей промышленности. Из-за конкуренции вслед за ухудшением положения в хлопчатобумажной, цинковой и судостроительной отраслях настал черед угольной промышленности. Бельгийский уголь не конкурировал с более дешевым заграничным, что привело в 1959 г. к необходимости закрытия ряда шахт. Началось забастовочное движение. В конце 1960 г. в так называемой «великой стачке» участвовало более 1 млн трудящихся. Она была направлена против «единого закона» («закона нищеты») правительства Г. Эйскенса, предусматривавшего увеличение налогов, сокращение ассигнований на социальные нужды, замораживание зарплат и пр. в целях выведения из кризиса ряда отраслей промышленности. Забастовочное движение продолжалось все десятилетие, причем в нем наметилась тенденция к совместным действиям сначала отраслевых объединений Всеобщей федерации труда и Конференции христианских профсоюзов, а затем и самих профцентров. Мировой экономический кризис середины 70-х гг. еще больше обострил внутриполитическую ситуацию. В этих условиях потерявшая свою популярность Социально-христианская партия, находившаяся у власти в коалиции со сменяющими друг друга Либеральной партией (с 1961 г. – Партия свободы и прогресса) и Бельгийской социалистической партией, попыталась пересмотреть свою политику. Еще на II Ватиканском соборе (1962–1965), одним из острых вопросов которого было обновление церкви, главы бельгийского и нидерландского епископатов выступали за приспособление католицизма к новым условиям, последовательную реализацию принципов солидаризма и демократии. СХП пыталась реализовать эти идеи, выдвинув программу «социального программирования», которая заключалась в применении практики консультаций профсоюзов, предпринимателей и правительства.

Другим важным вопросом в начале 60-х гг. явился национально-языковой вопрос. На протяжении десятилетий франкоязычные валлоны находились в привилегированном положении, чему способствовал и тот факт, что южная, валлонская часть страны с шахтами и сталелитейными заводами была богаче фламандского севера. Однако в последние десятилетия эти отрасли потеряли былое значение, а на первый план стал выступать север с его развивающейся легкой и электронной промышленностью. Фламандцы добились еще в 1929 г. того, что фламандский язык был признан вторым официальным языком. Причиной же новых споров явилось неравномерное распределение капиталовложений, основной поток которых устремился во Фландрию, благодаря чему экономика Фландрии развивалась в два раза быстрее. В свою очередь, усиление фламандского национализма вызвало реакцию валлонов.

В 1966 г. студенты фламандского факультета Лувенского университета потребовали, чтобы обучение велось только на фламандском языке. Национально-языковая проблема вызывала серьезные разногласия между партиями. В конце 1970 г. был проведен ряд конституционных реформ, закреплявший существование трех культурных сообществ (французского, фламандского и немецкого) и четырех лингвистических районов (три названных и двуязычный Брюссель). Изменения в конституции предусматривали также создание трех региональных органов власти с широкими полномочиями: для Фландрии, Валлонии и Брюсселя, однако фактически таковых создано не было. Только в 1988 г. бельгийский парламент принял ряд законов, которые превращали страну в федеративное государство. А в 1993 г. была принята поправка к первой статье конституции о федеративном устройстве государства, в соответствии с которой усилилась самостоятельность обеих частей страны – Валлонии и Фландрии. Мнения об этом акте расходятся: некоторые политики считают его логическим следствием длительного процесса правового урегулирования фламандцев и валлонов, другие полагают, что поправка – это шаг на пути к расколу страны. Символом единства страны остается монархия.

Несмотря на отказ от помощи по плану Маршалла в 1952 г. и сильное наводнение 1953 г., экономика Голландии быстро стабилизировалась. В сталелитейной, нефтехимической и станкостроительной отраслях появились крупные предприятия, ориентированные на экспорт. К концу 1960 г. довоенный уровень промышленного производства был превзойден более чем в 2 раза.

В Голландии получило применение государственно-монополистическое регулирование экономики, которое выражалось в ежегодном планировании бюджетной и финансовой политики, программах регионального развития, проектов в области экологии и урбанизации.

Расширение промышленного производства, в частности, объяснялось фактором сбыта продукции на внешних рынках (в важнейших отраслях экономики экспортировалось от 22 до 50 % продукции). Начиная с 60-х гг. развитию новых отраслей промышленности способствовал сбыт их продукции на рынках ЕЭС, хотя для Нидерландов крупнейшими торговыми партнерами оставались США и Англия.

Большое значение для Нидерландов имели международные связи голландских монополий. Так, огромную роль в жизни страны играли четыре международных концерна: «Ройял датч-Шелл» (англо-голландская нефтяная компания), «Юнилевер» (англо-голландский концерн по производству маргарина, мыла и технических жиров), АКЮ (голландско-германская компания по производству искусственного шелка; с 1969 г. АКЗО) и голландско-американский концерн «Филипс».

Необходимость в капиталовложениях объясняла предоставление государственных субсидий иностранным компаниям (с 1967 г.) при создании новых предприятий, при этом американский капитал занимал доминирующее место.

Процессы концентрации и централизации производства в связи с усилением западноевропейской интеграции происходили в химической, металлообрабатывающей и текстильной отраслях, а также в банковской сфере.

В сельском хозяйстве был взят курс на свободный международный рынок. Это вело, с одной стороны, к массовому разорению мелких хозяйств, а с другой – к интенсификации и проникновению высокоразвитых технологий в эту сферу. В ЕЭС Нидерланды занимали первое место по экспорту целого спектра сельскохозяйственной продукции (животноводство, овощеводство, садоводство, цветоводство).

Во внутриполитической сфере наиболее сильные позиции занимала Католическая народная партия (КНП), опиравшаяся в своей деятельности как на католическое духовенство, так и на государственных чиновников. Программа КНП, базировавшаяся на положениях папских социальных энцикликах, заявляла о перерождении капитализма в «народный капитализм», выступала за «систему участия в прибылях», ратовала за «гармонический союз» рабочих и работодателей.

Второй по влиянию была Партия труда (ПТ), программа которой была во многом схожа с программой КНП.

Внутриполитическая жизнь была достаточно неустойчива, что выражалось в частой смене кабинетов, пока не было сформировано объединение в избирательную федерацию «Христианско-демократическая акция», куда вошли три партии: КНП, протестантские Антиреволюционная партия и Христианско-исторический союз. Эта федерация выдвинула идею «третьего пути между социализмом и капитализмом» – такого социального устройства, в котором рыночная экономика сочеталась бы с «принципиальными основами демократического государства и плюралистического общества». Новая конституция 1983 г. подтвердила курс правящих партий.

Основой экономики Люксембурга оставалась черная металлургия. По добыче руды и выплавке чугуна и стали на душу населения Люксембург прочно удерживал первое место в мире. Поскольку потребление продукции металлургической промышленности внутри страны не превышало 1–4 %, то соответственно 96–99 % шло на экспорт. Однобокость экономики и ее экспортный характер усилили зависимость Люксембурга от иностранного капитала, особенно от американского и западногерманского.

60–70-е гг. характеризуются расширением банковской деятельности в стране, что было связано с развитием западноевропейской интеграции.

Христианско-социальная народная партия (ХСНП), программа которой фактически не отличалась от других клерикальных партий Бенилюкса, оставалась ведущей партией Люксембурга. Коалиции ХСНП чередовались попеременно с Люксембургской социалистической рабочей партией (ЛСРП) и Демократической партией (ДП). Несмотря на то что лидирующая ХСНП и другие сторонники «атлантизма» и верности НАТО выступали за сохранение воинской повинности, в 1967 г. палата депутатов приняла закон об упразднении обязательной воинской повинности и формировании армии из добровольцев.

В целом же внутриполитическая ситуация в Люксембурге отличалась большей стабильностью, что, безусловно, связано с одним из самых высоких уровней жизни в Западной Европе.

Международное положение «малых стран» Европы

Страны Бенилюкса всеми силами продолжали поддерживать все проекты углубления западноевропейской интеграции. Они вошли в Европейское объединение угля и стали (ЕОУС) с момента его основания в 1951 г. В 1955 г. конференция министров иностранных дел стран ЕОУС приняла «Меморандум Бенилюкса» о принципах экономической интеграции, который был составлен по проекту голландского министра Бейена. В 1957 г. было образовано Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). Брюссель и Люксембург стали столицами Единой Европы, разместив ряд ее учреждений и организаций. В этом же году три страны создали Экономический союз для согласования своей сельскохозяйственной политики. Необходимо отметить, что «европеизм» означал не только экономическую интеграцию, но и укрепление военно-политического союза стран Бенилюкса.

Однако наряду со стремлением к укреплению своих позиций в Европе путем интеграции, страны Бенилюкса оставались верными принципам «атлантизма».

«Атлантическая» ориентация наиболее четко прослеживается в Бельгии, в столице которой располагаются военные штабы НАТО. Верная принципам НАТО, она отправила в Корею свои войска. В июле 1962 г. правительство Бельгии заключило с правительством США соглашение о сотрудничестве в области атомного оружия и так называемой «совместной обороны». Безусловно, одним из факторов, позволившим Бельгии провести военную интервенцию в Конго, была «дружба» с США. Однако война 1960–1963 гг. закончилась для Бельгии безрезультатно.

1960-е гг. стали свидетелями борьбы между сторонниками «атлантизма» и «европеизма», наиболее острые формы которой проявились в Голландии и Люксембурге. Никогда ранее вопросы войны и мира не приобретали такой актуальности. Проамериканская внешняя политика привела к участию Голландии в «холодной войне». После выхода Франции из военной организации и отказа Люксембурга от размещения у себя в стране штаб-квартиры командования вооруженными силами НАТО в Европе, она «поселилась» в Бельгии. В 1968 г. под нажимом общественности Нидерланды и Люксембург подписали Договор о нераспространении ядерного оружия. На внешнюю политику Швейцарии и Австрии оказывал влияние их статус нейтралитета. «Постоянный нейтралитет» был одним из факторов, который принес Австрии политическую стабильность и экономическое благосостояние. Улучшились отношения с СССР.

Территория страны все чаще становилась местом международных встреч.

Благодаря своему нейтральному статусу возросло значение Швейцарии как европейского центра деятельности ООН. В Женеве находится Европейское отделение ООН, штаб-квартира Всемирной организации здравоохранения, Международной организации труда и еще целого ряда крупнейших организаций мира.

Определенное давление извне и устремления правящих кругов делали внешнюю политику Швейцарии не всегда однозначной. В частности, возникла тенденция «гибко» толковать политику нейтралитета, что обосновывало право на военное сотрудничество с государствами-членами НАТО. Так, швейцарская армия сотрудничала с армиями стран НАТО в подготовке военных кадров и стандартизации вооружений, а в швейцарских городах были размещены филиалы ряда западных фирм, выполнявших заказы НАТО по производству вооружения.

В 60-е гг. Швейцария стала проявлять интерес к укреплению отношений со странами Западной Европы, в частности, она сближается с другими нейтральными странами – Австрией и Швецией. Еще в мае 1960 г. Швейцария и Австрия вошли в Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ), созданную в качестве альтернативы ЕЭС. В отличие от последней, ЕАСТ являлась чисто экономической организацией, исключавшей создание наднациональных институтов.

Однако в те годы Австрия и Швейцария были только сторонними наблюдателями нового этапа западноевропейской интеграции, предложенного французским президентом Ж. Помпиду. Страны Бенилюкс активно участвовали в развитии этих идей, в частности, под руководством премьер-министра Люксембурга Вернера был составлен проект валютно-экономического союза стран ЕЭС, а комиссия под руководством бельгийца Давиньона разработала концепцию политической интеграции.

Этим проектам удалось реализоваться значительно позже, поскольку мировой экономический кризис 70-х гг. приостановил преобразования ЕЭС. С середины 80-х гг. Бенилюкс снова самым активным образом включается в новый этап европейской интеграции. Они поддержали подписание Маастрихтского договора в 1991 г., в котором были согласованы принципы, в соответствии с которыми будет строиться Европейский союз.

С конца 80-х гг. Австрия и Швейцария стали проявлять интерес к проблемам европейской интеграции, что выразилось, в частности, в их более активном участии в деятельности Совета Европы и Организации экономического сотрудничества и развития. Заинтересованности этих стран в этих проблемах способствовал договор 1991 г. между ЕЭС и ЕАСТ о создании Европейского экономического пространства.

В январе 1995 г. Австрия стала полноправным членом Европейского сообщества. Что касается Швейцарии, то на референдуме в декабре 1992 г. швейцарцы небольшим большинством голосов (50,3 %) высказались против присоединения страны к будущей объединенной Европе. Преимущества политики формального нейтралитета, которым обладала Швейцария, настолько импонировали населению, что в 1986 г. швейцарцы вновь проголосовали против вступления в ООН. Правящие же круги, заинтересованные в сохранении собственного конституционного механизма и неприкосновенности, настороженно относятся даже к сотрудничеству с другими странами в гуманитарной и правовой сферах. С большим трудом и только в 1992 г. парламент ратифицировал Международный пакт 1966 г. об экономических, социальных и культурных правах человека.

§ 2. Страны Северной Европы (Финляндия, Швеция, Норвегия, Дания, Исландия)

Страны Северной Европы после Второй мировой войны

Вторая мировая война нанесла сравнительно небольшой ущерб странам Северной Европы. Больше всего жертв и разрушений пришлось на заполярную часть Норвегии – следствие немецкой тактики «выжженной земли» при отступлении.

Весь Скандинавский регион испытывал после войны сходные хозяйственные трудности: инфляция, изношенность оборудования и жилого фонда, нехватка предметов первой необходимости (особенно в Норвегии), безработица. Различалась степень экономического развития отдельных частей этого региона – от рыболовно-аграрной Исландии и аграрно-индустриальной Дании до индустриально-аграрных Норвегии и самой развитой Швеции. Что касается уровня развития государственно-монополистического капитализма, то наиболее высоким к началу 50-х гг. он был в Швеции и Норвегии, значительно ниже в Дании и тем более в Исландии, где крупная промышленность все еще почти полностью отсутствовала.

В течение послевоенных лет правительства стран Северной Европы сохраняли значительную долю экономической регламентации военного времени, а именно: контролировали внешнюю торговлю, распределение сырья, направление капиталовложений и уровень цен. Карточная система на дефицитные импортные товары, а подчас и экспортные дожила до 50-х гг.

В политическом отношении Северная Европа сохранила довоенную организацию. В Финляндии и Исландии утвердился республиканский строй.

В соответствии с соглашением о перемирии, подписанным между Финляндией, с одной стороны, СССР и Великобританией – с другой, в стране были распущены фашистские организации, отменены чрезвычайные законы военного времени, из тюрем и лагерей вышли антифашисты. Началось утверждение нового курса во внешней и внутренней политике Финляндии. Наряду с Социал-демократической партией и Аграрным союзом важную роль стал играть Демократический союз народа Финляндии (ДНСФ), образованный в октябре 1944 г. По инициативе ДСНФ было заключено соглашение между тремя крупнейшими фракциями нового парламента – ДСНФ, Социал-демократической партией и Аграрным союзом, на основе которого в апреле 1945 г. было сформировано правительство демократического сотрудничества (второе правительство Паасикиви).

Схожая партийная структура образовалась и в Исландии, которая добилась независимости в 1944 г. Единая социалистическая партия Исландии, объединявшая коммунистов и левых социалистов, была относительно самой сильной из коммунистических партий региона.

В Швеции, Дании и Норвегии сохранились монархии. Хокон VII Норвежский и Кристиан X Датский пользовались большим личным авторитетом после событий Второй мировой войны. Однако их политическая значимость падала, особенно в последний период их правления. При их преемниках Улафе V и Маргарите II, а также с восшествием на шведский престол Густава VI власть скандинавских монархов свелась к осуществлению номинальных представительских функций. Тем не менее королевские особы неизменно пользовались уважением и авторитетом у своих сограждан.

В Швеции послевоенная расстановка партийно-политических сил была определена еще парламентскими выборами 1944 г. В основной палате риксдага социал-демократы получили абсолютное большинство. Однако в 1947 г. после непопулярной волны государственного регулирования и роста оппозиции в лице буржуазной Народной партии успех выборов был за последней, хотя кабинет оставался социал-демократическим.

Осенние парламентские выборы 1945 г. в Дании принесли успех буржуазной аграрной партии Венстре (Левая). На смену коалиционному «правительству освобождения» пришло однопартийное правительство партии Венстре во главе с ее лидером К. Кристенсеном. Другой ведущей партией была Социал-демократическая, которой после выборов 1947 г. было поручено сформировать кабинет.

В 1945 г. в освобожденной Норвегии англо-американское командование вручило высшую власть вернувшемуся из Лондона эмигрантскому правительству Ю. Нюгорсволла, которое, в свою очередь, передало ее временному правительству из политических лидеров как эмиграции, так и движения Сопротивления. Временное правительство возглавил новый председатель Норвежской рабочей партии (социал-демократической) Э. Герхардсен. Вследствие осенних парламентских выборов 1945 г. Норвежская рабочая партия получила абсолютное большинство мест в стортинге и сформировала однопартийное правительство.

Таким образом, партийная система стран Северной Европы подверглась минимальным изменениям по сравнению с довоенным периодом. Потерпели поражение и ушли с политической арены наиболее радикальные националистические движения. Под влиянием общего в мире сдвига влево как следствия победы над фашизмом и подъема рабочего движения в северных странах были проведены различные прогрессивные реформы. Социал-демократические и аграрные партии сохранили свое прежнее влияние. Наметилось сближение программных установок всех ведущих политических сил, что привело в будущем к преемственности государственной политики, а отсюда к определенной стабильности скандинавских обществ.

Внешнеполитическая ориентация североевропейских стран в итоге Второй мировой войны существенно изменилась. Они отказались от довоенной политики изоляционизма, хотя подписание ими Устава ООН не означало полного разрыва с политикой нейтрализма. Они претендовали на роль связующего звена между Востоком и Западом, заявляя о своем намерении держаться вне блоков. Несмотря на экономическую и идейно-политическую ориентацию на англосаксонские страны, сложившуюся исторически, сразу после окончания войны страны Северной Европы стремились наладить отношения с Советским Союзом. В 1946 г. были продлены и подписаны вновь торговые отношения с СССР.

С началом «холодной войны» страны Северной Европы были фактически поставлены перед выбором. Летом 1947 г. ими был принят план Маршалла (кроме Финляндии). Образование Западного союза, усиление антикоммунистической кампании толкнули три Скандинавских государства – Швецию, Норвегию и Данию – на создание тройственного оборонительного союза. Однако между Норвегией и Швецией существовали политические разногласия: Норвегия считала необходимым придерживаться проамериканской ориентации союза, а Швеция – нейтральной. Одновременно, пока велись переговоры по одному союзу, Западные державы вовлекали Скандинавские страны в Североатлантический блок. В итоге 4 апреля Дания, Норвегия и Исландия стали соучредителями НАТО, хотя и с «базовыми оговорками», означавшими, что территории трех стран не будут в мирное время использоваться для размещения иностранных вооруженных сил. Швеция сохранила верность традиционной политике нейтралитета и не вступила в НАТО, ограничившись наряду с другими Скандинавскими странами вступлением в 1949 г. в консультативный Европейский совет.

Экономическое и социально-политическое положение стран Северной Европы во второй половине XX в.

К началу 50-х гг. задачи восстановления народного хозяйства и преодоления послевоенных экономических трудностей были в основном решены. Экономическое развитие всех стран Северной Европы, кроме Исландии, приобрело стабильность. Решающую роль в этом сыграло восстановление жизненно важных для этого района внешнеторговых связей.

Скандинавские страны в значительной мере обновили оборудование своих промышленных предприятий, все виды транспорта, была проведена механизация и электрификация сельского хозяйства. В экономике стран наметились важные структурные сдвиги: снизилась доля сельского, лесного хозяйства, рыболовства в национальном продукте; в промышленности увеличилась доля производства средств производства. Экспортные отрасли как ведущие в экономике оставались лидирующими по темпам роста и уровню технической оснащенности.

В начале послевоенного десятилетия были отменены меры прямой регламентации хозяйственной жизни, вызванные послевоенной нехваткой твердой валюты. Именно в 50-е гг. система государственно-монополистического капитализма обрела свой современный вид, прежде всего в Швеции и Норвегии. Хозяйственное регулирование приняло преимущественно косвенный характер – через налогообложение, кредитную и инвестиционную политику государственной власти, а также с помощью экономических программ, необязательных, однако, для частного сектора. Частный сектор был решающим в промышленности всех стран Северной Европы.

Ускорились процессы концентрации производства и капитала, а также их интернационализация.

Государственное предпринимательство в странах Европейского Севера имело скромный объем по сравнению с государственным предпринимательством Англии, Франции, Италии. В Швеции, например, доля государства в общем выпуске промышленной продукции составляла лишь 5–6 %. Однако вследствие высокого уровня налогов фактическая доля национального продукта, присваиваемая и распределяемая государственной властью, была в Скандинавских странах одной из самых высоких в капиталистическом мире.

Укреплению системы ГМК в регионе Северной Европы способствовало также участие в Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС), Европейском платежном союзе (ЕПС), региональном Северном совете. Из опыта стран Общего рынка была позаимствована практика роста косвенных доходов с оборота и на добавленную стоимость.

В 60-е гг. темпы промышленного роста превышали средние показатели по Западной Европе в целом. Объем продукции обрабатывающей промышленности, главной отрасли их экономики, почти удвоился. По средним размерам годового национального продукта на душу населения страны Северной Европы превзошли все капиталистические страны, кроме США. По улову рыбы и морским перевозкам они удерживали одно из первых мест в капиталистическом мире.

Социально-классовая структура стран Северной Европы почти не менялась. Наиболее многочисленный класс составляли рабочие. Второй по величине, хотя и классово неоднородной, социальной группой были служащие – наемные работники нефизического труда. В целом прослеживалась следующая тенденция: масса лиц, живших на зарплату, росла абсолютно и относительно, а масса самодеятельных мелких предпринимателей, особенно в сельском, лесном и рыбном хозяйстве, сокращалась.

Даже в наименее индустриализированной Исландии доля рыбаков, фермеров и их рабочих сократилась за 1960–1970 гг. с 23 до 17 % самодеятельного населения. Примечательной чертой стал ускоренный рост численности и доли работников, занятых в государственном и коммунальном управлении, здравоохранении, народном просвещении, научных учреждениях и социальном обеспечении.

Расстановка основных политических сил во всех странах региона оставалась примерно прежней. В Швеции, Норвегии, Дании и Финляндии социал-демократы сохраняли за собой позиции ведущих партий, получая на выборах от 30 до 50 % голосов. В Исландии на первое место выходила консервативная Партия независимости.

Внутренняя политика правящих партий проводилась под лозунгом «демократического социализма», или мирного «врастания» капитализма в социализм. На самом же деле Северная Европа представляла собой вариант государственно-монополистического капитализма, который включал: преимущественно косвенное регулирование национальной экономики государством при опоре на собственные финансовые средства; развитую систему государственного обеспечения, финансируемую в основном государством, а также частными предпринимателями; принятие важнейших экономических решений правительством с участием наиболее влиятельных общенациональных организаций, представляющих различные социальные группы населения; периодическую регламентацию отношений труда и капитала, в первую очередь темпов роста заработной платы для разных отрядов рабочих и служащих, посредством общенациональных отношений между центральными организациями предпринимателей и профсоюзов. Однако в каждой североевропейской стране имелись свои особенности.

В Норвегии уровень капиталовложений был одним из самых высоких на Западе – в среднем около 35 % валового национального продукта. Большая роль уделялась развитию крупной промышленности, в числе прочего можно отметить усиленное строительство электростанций. Тоннаж торгового флота Норвегии с 1959 до 1970 г. вырос с 10 млн до 20 млн брутто-тонн и занимал четвертое место в мире. Увеличен экспорт целлюлозно-бумажной, электрометаллургической и электротехнической продукции. Вообще экспортный характер экономики был выражен очень резко: на 1970 г. экспорт товаров и услуг составил 48 % валового продукта. Жизненный уровень норвежцев к исходу 50-х гг. значительно вырос. Львиная доля национальных богатств страны находилась в руках буржуазной верхушки – у 91 семьи судовладельцев, промышленных и лесных магнатов, директоров банков и крупных адвокатов. Раньше, чем в других западноевропейских странах, в Норвегии стали разрабатываться программы (четырехлетние) развития экономики. В целом экономическое развитие Норвегии было более равномерным и устойчивым, чем в других северных странах. В то же время в Норвегии сильнее всего ощущалась зависимость от иностранного капитала. На 1970 г. удельный вес иностранного капитала, сосредоточенного в основном в экспортных отраслях промышленности, оценивался в 25 %.

Особенностями датского развития экономики, а также и ее трудности проистекали из преимущественно аграрного характера ее экспорта. Вывоз сельскохозяйственных продуктов затруднялся как аграрным протекционизмом других западноевропейских стран, так и относительно низкими мировыми ценами на эти продукты. Это вело к хроническому отрицательному сальдо текущего торгового и платежного баланса Дании и иностранной задолженности датских банков. Ситуация стала исправляться к концу 50-х гг. В 1958–1959 гг. соотношение мировых цен на промышленное сырье и на сельскохозяйственные продукты изменилось в пользу Дании: первые стали падать, вторые стабилизировались. Кроме того, и внутри страны наметились социально-экономические сдвиги. Датским фермерам удалось добиться увеличения объема продукции почти в 1,5 раза при сокращении рабочей силы на 25 %. Освободившиеся рабочие руки перешли в промышленность. При этом преимущественное развитие получили высокопроизводительные отрасли, такие, как судостроение, дизелестроение, электроника, производство холодильного оборудования, пищевых концентратов, лечебных препаратов и пр., т. е. к началу 60-х гг. можно говорить о превращении Дании из аграрно-индустриальной в индустриально-аграрную страну. При этом в Дании раньше, чем в других странах, сложился агропромышленный комплекс.

Исландия, страна высокоразвитого специализированного рыбного хозяйства, ориентированного на внешние рынки, отличалась крайней неровностью своего экономического развития. Именно крайняя зависимость от стихийного фактора – улова рыбы и от мировых цен на нее – делала хозяйственную жизнь Исландии весьма неустойчивой. В 60-х гг. была сделана попытка преодолеть такую однобокость экономики: с помощью крупных иностранных инвестиций была усилена разработка гидроэнергоресурсов, а в 1967 г. стал строиться алюминиевый завод – фактически первый шаг к созданию тяжелой промышленности на острове. К 70-м гг. по величине валового национального дохода на душу населения Исландия вошла в число наиболее развитых стран мира, хотя это можно объяснить таким фактом, как низкая плотность населения.

В середине 50-х гг. в экономическом развитии Финляндии произошел перелом: в 1955 г. объем промышленного производства был наивысшим за всю предшествовавшую историю страны. На первое место во внутреннем рынке стали выходить машиностроительная и судостроительная отрасли промышленности. К 1970 г. Финляндия обогнала многие страны Западной Европы как по общим темпам экономического развития (рост валового национального продукта составил в среднем 5 % в год), так и по темпам роста промышленного производства (примерно 7 % в год). Это во многом объяснялось тем, что на внешних рынках сохранялся высокий спрос на лесобумажные товары, что позволило Финляндии за счет возросших валютных поступлений от экспорта этой продукции финансировать расширение и модернизацию производственных мощностей в других отраслях промышленности. Нельзя не отметить также благотворную роль в экономическом подъеме советско-финляндских отношений.

«Шведская модель»

На фоне общей сбалансированности экономического развития североевропейского региона особенно выделялись успехи Швеции. Термин «шведская модель» возник в связи со становлением Швеции как одной из самых развитых в социально-экономическом отношении государств. Он появился в конце 60-х гг., когда иностранные наблюдатели стали отмечать успешное сочетание в Швеции быстрого экономического роста с обширной политикой реформ на фоне относительной социальной бесконфликтности в обществе. Этот образ успешной Швеции особенно сильно контрастировал с ростом социальных и политических конфликтов в окружающем мире.

В самом широком смысле «шведская модель» – это весь комплекс социально-экономических и политических явлений и процессов в стране с ее высоким уровнем жизни и большим охватом социальной политики. Однако этот термин используется в различных значениях и семантике в зависимости от угла зрения. Некоторые отмечают смешанный характер шведской экономики, сочетающей рыночные отношения и государственное регулирование, преобладающую частную собственность в сфере производства и обобществление потребления.

Уже в 20–30-е гг. в Швеции начали складываться специфические черты социал-реформистской модели ГМК. Эти черты оказались созвучны цели построения «государства всеобщего благоденствия», что означало такое распределение материальных благ, которое бы уменьшило социальное неравенство общества, его поляризацию. Доля налогов вместе с предпринимательскими отчислениями в пенсионный фонд достигла в 1970 г. 46 % валового национального продукта, а государственные расходы – до 70 %. Такие средства позволили создать эффективную систему социального обеспечения, которая охватила все слои населения вне зависимости от классовой принадлежности и уровня доходов. Так, пенсии выплачиваются всем шведам с 66 лет. С 1963 г. больничное пособие выплачивалось на 2/3 за счет работодателей и государства и лишь на 1/3 за счет страховых взносов трудящихся. В целом на нужды министерства здравоохранения и социального обеспечения в 50–70-е гг. приходилось более четверти государственного бюджета, министерства образования – почти седьмая часть, тогда как на министерство обороны – двенадцатая часть.

Другая характерная черта послевоенной Швеции – специфика отношений между трудом и капиталом на рынке труда. На протяжении многих десятилетий важной частью шведской действительности была централизованная система переговоров о заключении коллективных договоров в области заработной платы с участием мощных организаций профсоюзов и предпринимателей в качестве главных действующих лиц, причем политика профсоюзов основывалась на принципах солидарности между различными группами трудящихся.

Интересно, что массовые забастовки, как и массовые увольнения, возможны лишь в период перезаключения коллективных трудовых договоров и проводятся с предварительного предупреждения. Таким образом, интересы производства не страдают.

Еще один способ определения «шведской модели» исходит из того, что в шведской политике явно выделяются две доминирующие цели: полная занятость и выравнивание доходов. Политика выравнивания доходов в области распределения заработной платы сводится к следующему: рабочий получает одинаковую зарплату за одинаковый труд в любом секторе производства, что не приводит к повышению конкурентоспособности предприятия за счет эксплуатации трудящихся. В области же налогов разница между окончательными доходами разных категорий населения после уплат не должна превышать соотношения 1:2. В Швеции действительно была достигнута почти полная занятость, в том числе и в середине 70-х гг. она сохраняла исключительно низкий уровень безработицы, когда в большинстве развитых капиталистических стран эта проблема встала особенно остро. Крайне интересна политика государства по отношению к безработным. Если в других странах Запада на пособия по безработице идет до 70 % ассигнований, то в Швеции только 30 %. Остальные средства идут на переподготовку кадров, и именно на это государство делает упор, а также на образование и материальную помощь учащимся.

Таким образом, «шведская модель» исходит из следующего: государство не вмешивается в производственную деятельность предприятия, но регулирует социальные издержки рыночной экономики особой социальной политикой на рынке труда. Необходим максимальный рост производства частного сектора и при этом как можно большая функция государства в распределении, потреблении и перераспределении национального дохода в целях повышения жизненного уровня населения.

Несмотря на большие успехи Швеции, имелся и ряд издержек: цены росли быстрее, чем в большинстве других стран ОЭСР, а ВВП увеличивался медленнее, почти не росла производительность труда. За полную занятость пришлось заплатить скромным экономическим ростом и инфляцией. В 80-е гг. эти процессы усугубились. Если в 60–70-е гг. «шведская модель» изучалась политологами и экономистами всего мира как один из вариантов «третьего пути» развития капитализма, то в 80-е гг. в связи с кризисными явлениями в самой Швеции и возобладанием неоконсервативной доктрины на Западе, она стала вызывать все большую критику. Особенно критиковалась «уравнительная политика», что, считалось, приводит к ослаблению «стимулов интенсивно работать и экономить».

Швеции, как и другим Скандинавским странам, трудно признать, что их модель, дающая гарантированность и стабильность жизни, дала сбой. Сохранение в будущем двух основных целей «шведской модели» – полная занятость и равенство – потребует новых методов, которые должны соответствовать новым условиям. Дискуссионным остается и следующий вопрос: сохранятся ли особые положительные черты «шведской модели» в будущем, или же эта модель соответствовала лишь особым условиям послевоенного времени?

Внешняя политика стран Северной Европы

В начале 50-х гг. стремление Скандинавских стран к сотрудничеству в масштабе всей Северной Европы усилилось. В 1952 г. по инициативе датского правительства была создана консультативная региональная организация, которая состояла из депутатов парламентов и представителей правительств сначала четырех, а с 1955 г., включая Финляндию, пяти государств. Новая организация получила название Северного совета. Совет заседал ежегодно открыто и поочередно в столице одной из стран-участниц и вырабатывал рекомендации по сотрудничеству стран и заслушивал сообщения о реализации такого сотрудничества. Формально Северный совет не ограничивал себя обсуждением каких-либо вопросов, однако изначально негласно вопросы военной политики и проблемы взаимоотношений Скандинавских стран с великими державами не рассматривались. Северный совет ускорил унификацию законодательства и судопроизводства стран-участниц, устранил препятствия к передвижению рабочей силы между ними (общий северный рынок рабочей силы с 1954 г.), наладил сотрудничество в области воздушного сообщения и иного транспорта, в сфере науки и культуры. Наименьшие успехи сотрудничество Скандинавских стран сделало в чисто экономической области. Несмотря на повышающийся товарооборот между этими странами, таможенные барьеры все же сохранялись. Неоднократные попытки создания таможенного союза не вышли за стадию переговоров. Однако в конце 1959 г. – в ответ на создание замкнутого Общего рынка (ЕЭС) – в Стокгольме была учреждена Европейская ассоциация свободной торговли (ЕАСТ), объединившая семь стран, в том числе Швецию, Норвегию и Данию. В 1961 г. к ЕАСТ примкнула в качестве ассоциативного члена Финляндия, а в 1970 г. – Исландия. В конце 60-х – начале 70-х гг. сложилось своего рода северное содружество наций, подкрепленное подписанием в 1962 г. Хельсинкского соглашения. Это содружество достигло значительной реальной всесторонней интеграции при сохранении разной внешнеполитической ориентации. Фактически создание Северного совета являлось альтернативной политикой стран Северной Европы на попытку полной интеграции их в различные международные организации. На протяжении послевоенных десятилетий Скандинавские страны пытались выработать свою внутреннюю политику. Так, членство этих стран в НАТО ограничивалось проблемами безопасности без антикоммунистической истерии. Мало того, они не раз протестовали против агрессивных действий США в мире. Позиция Скандинавских стран в ООН также резко контрастировала с позицией США и других западных держав, например, в вопросах о приеме новых членов, о восстановлении прав Китая в ООН, о вооруженном конфликте 1956 г. и кризисе 1958 г. на Ближнем Востоке и пр.

Такая позиция представителей Скандинавских стран на мировой арене была обусловлена тем, что внутри Северного региона не прекращались массовые выступления против разных событий и явлений мирового масштаба: ядерного оружия и его испытаний, американской агрессии в Корее и Вьетнаме, вступления в Общий рынок, баз НАТО, колониализма, расизма, возрождения германского милитаризма.

В то же время практически все страны Северной Европы приветствовали развитие международных связей в гуманитарной, правовой, экономической сферах, а также в вопросах безопасности. Они стали активными участниками Совета Европы и Организации экономического сотрудничества и развития, а также в организации Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (первое заседание СБСЕ состоялось в Хельсинки в 1975 г.).

Одним из активных организаторов СБСЕ был президент Финляндии Урмо Кекконен, который занимал свой пост с 1956 по 1982 г. (его миролюбивая внешняя политика и забота о добрососедских отношениях с СССР и тем самым сохранение независимой политики Финляндии вызвала такую симпатию у избирателей, что в 1973 г. был издан особый закон, продливший срок его полномочий, а в 1978 г. вновь 82 % избирателей проголосовало за него).

Если в первые послевоенные десятилетия успешное социально-экономическое развитие стран Северной Европы служило опорой для независимой и альтернативной внешней политики, то кризисные явления 70-х гг. заставили руководство стран Северной Европы пересмотреть свою политику по отношению к интеграционным проблемам. В 1972 г. Дания вошла вместе с Великобританией и Исландией в ЕЭС. В это же время такое же приглашение получила Норвегия, но проведенный референдум не принес победу сторонникам интеграции. Только в 1995 г. Швеция и Финляндия становятся полноправными членами ЕЭС. Этот шаг вызвал внутри стран протест, что неудивительно вследствие многолетней приверженности этих стран к самостоятельной политике. Так, норвежские избиратели после решения правительства о вступлении страны в Единую Европу, вновь высказались против этого решения.

Таким образом, перед странами Северной Европы встала проблема выбора. С одной стороны, разочарование в вечности «шведской модели», надежда на новое процветание благодаря европейской интеграции, с другой, боязнь потерять политическую самостоятельность, утратить преимущества протекционистской экономической политики заставляют Североевропейский регион вновь искать свое место в международной системе отношений.

Глава 2 Страны Южной Европы В 1945–2000 гг.

§ 3. Италия

Переход к республике

Поражение Италии во Второй мировой войне нанесло итальянцам большую моральную травму. Страна находилась в состоянии хаоса. Послевоенная ситуация осложнялась тем, что страна потеряла одну треть национального богатства, 330 тысяч погибли и 85 тысяч были ранены. По окончании войны остро ощущался недостаток продуктов питания, процветала спекуляция и черный рынок. Инфляция приобрела огромные размеры, безработица охватила 2 млн человек. Территория страны была оккупирована англо-американскими войсками. Такой ценой заплатила Италия за участие в войне.

Вместе с тем итальянцы приобрели опыт борьбы с фашизмом, а характер и традиции движения Сопротивления наложили свой отпечаток на развитие демократии первых послевоенных лет. Партии рабочего класса, игравшие ведущую роль в антифашистском Сопротивлении, стали массовыми (компартия насчитывала свыше 1,5 млн членов, социалистическая партия – 0,7 млн) и имели большой политический вес. Между левым и правым полюсами, в центре политической шкалы находилась еще одна массовая партия (свыше 1 млн чел.), имевшая заслуги в Сопротивлении – Христианско-демократическая партия (ХДП)[1].

С учетом традиций Сопротивления наметилось сотрудничество этих партий и в первые послевоенные годы, хотя практически всем было понятно, что бороться против фашизма с оружием в руках было легче, чем договориться о создании нового итальянского общества. Итальянцы успели отвыкнуть от буржуазно-либеральной демократии, попранной фашистским режимом Муссолини. Кипели политические страсти, шли поиски ответа на вопрос, какой быть Италии и какими станут новые пути ее развития. Наибольшего накала приобрела борьба вокруг вопроса о форме правления в стране. В мае 1946 г. король Виктор Эммануил III предпринял маневр – отрекся от престола в пользу своего сына принца Умберто II, прозванного итальянцами «майским королем».

С крахом фашизма изменилось отношение итальянцев к монархии, прежде положительное, а по окончании войны негативное из-за поддержки, оказанной монархией фашистскому режиму Муссолини. В обществе крепли республиканские настроения, но было достаточно сторонников и у монархии, особенно среди либералов, части христианских демократов и, конечно, монархистов. В июне 1946 г. состоялся референдум о форме государственного правления, который отличался исключительно высоким процентом голосовавших, в том числе впервые участвовавших в голосовании женщин. За установление республики было подано на 2 млн голосов больше. «Майский король» Умберто II объявил подсчет голосов неверным и отказался покинуть страну. В ответ на это состоялись грандиозные демонстрации протеста, правительство подтвердило правильность результатов референдума, и Умберто II, пробывшему на троне около месяца, не оставалось ничего иного, как признать волю большинства народа и навсегда покинуть родину. Италия стала республикой.

Одновременно с референдумом прошли выборы в Учредительное собрание, по их результатам лидер ХДП Альчиде Де Гаспери стал премьер-министром. Де Гаспери (1881–1954) – один из общественных деятелей Италии, обладавших в то время несомненными качествами общенационального политического лидера. Он был высокообразованным человеком, антифашистом, его деятельность и богатый жизненный опыт позволили ему стать видной фигурой в католическом движении и приобрести решающий авторитет главы христианских демократов. В соответствии с антифашистским духом Сопротивления Де Гаспери, сторонник межклассового характера ХДП и консенсуса с другими ведущими партиями, сформировал коалиционное правительство из представителей различных партий, в том числе социалистов и коммунистов. Пост заместителя председателя Совета министров и министра юстиции получил генеральный секретарь массовой в то время компартии Пальмиро Тольятти, популярный и авторитетный политический деятель[2].

Избранное одновременно с референдумом Учредительное собрание, 80 % участников которого составляли депутаты-антифашисты, приступило к выработке конституции. Депутатам потребовалось на это 272 дня, утвержденная ими в декабре 1947 г. новая конституция вступила в силу 1 января 1948 г. В результате послевоенной расстановки политических сил конституция Италии стала одной из самых демократических конституций развитых стран. Согласно положениям конституции в Италии запрещалось восстановление в какой бы то ни было форме распущенной фашистской партии, а лицам, занимавшим при фашизме ответственные посты, в течение пяти лет после принятия конституции запрещалось голосовать и быть избранными в органы государственной власти. Отменялись дворянские титулы, членам и потомкам Савойской династии запрещалось пребывание на территории страны, а их собственность переходила к государству. Первые статьи конституции содержали основные государственные принципы – провозглашение Италии демократической республикой, основанной на труде, и признание неотъемлемых прав человека и их гарантии. К таким правам относились, в частности, права на общественное достоинство, на нерушимость свободы личности и равенство всех перед законом. Провозглашался отказ от войны «как орудия посягательства на свободу других народов и как способа разрешения международных конфликтов». Часть I текста конституции состояла из статей о правах и обязанностях граждан[3]. За всеми гражданами признавалось право на труд и поощрение «условий, которые делают это право реальным». Вводился принцип равной оплаты за равный труд, право на еженедельный отдых и ежегодный оплачиваемый отпуск, на социальное обеспечение. Признавалась свобода профсоюзов и право на стачку.

По конституции устанавливались два вида собственности – государственная и частная. В отдельных случаях, предусмотренныхзаконом, определялось, что «частная собственность может быть отчуждаема в общественных интересах при условии вознаграждения за убытки», по закону предусматривалось также установление предельных размеров земельной собственности.

Часть II конституции определяла регламент органов государственной власти на основе принципа разделения властей. Глава государства – президент избирается парламентом на 7 лет из числа граждан, достигших 50-летнего возраста. Президент обладает широкими полномочиями: назначает председателя Совета министров, а также пять пожизненных сенаторов из граждан, прославивших родину выдающимися заслугами; направляет в парламент правительственные законопроекты, распускает парламент, назначает референдум, издает декреты, имеющие силу закона, является главнокомандующим вооруженными силами и объявляет по решению парламента состояние войны. Правительство состоит из председателя и министров, назначаемых президентом по предложению председателя, и подконтрольно парламенту. Парламент состоит из Палаты депутатов и Сената республики, имеющих равные законодательные функции и избираемых всеобщим прямым голосованием на 5 лет на основе пропорционального принципа. Помимо парламента, право участвовать в законодательном процессе имеет итальянский народ. Конституция предусматривает народную инициативу в форме референдумов – петиционных (внесение законопроектов от имени 50 тыс. избирателей) и отлагательных («народное вето» на отмену закона от лица 500 тыс. избирателей).

Устойчивое влияние конфессиональной традиции в стране придавало большое значение вопросу о взаимоотношениях церкви и государства. Статья 7 определяла, что «государство и католическая церковь независимы и суверенны в принадлежащей каждому из них сфере», их отношения базируются на Латеранских договорах 1929 г. (согласно которым церковь сохраняет влияние на область семейного законодательства и школьного образования). Такая формулировка означала определенный компромисс между левыми партиями и христианскими демократами. Конституция 1947 г. установила административно-территориальное деление страны на 20 областей, 93 провинции и около 8 тыс. общин.

Важным политическим событием первых послевоенных лет стало подписание в феврале 1947 г. в Париже мирного договора союзников с Италией. Согласно договору в Италии распускались фашистские организации, определялись границы, подтверждалось наказание военных преступников, выводились оккупационные войска, запрещалось размещение военных баз на итальянской территории, определялись репарации в пользу СССР (100 млн долл.), Югославии (125 млн долл.), Греции (105 млн долл.), Албании (5 млн долл.) и Эфиопии (25 млн долл.). Италия отказывалась от своих колоний и уступала в пользу Югославии часть Хорватии, возвращала Греции Додеканесские острова (Южные Спорады) в Эгейском море. Триест, находившийся под контролем англо-американских военных властей, становился свободным городом под контролем ООН (спустя 7 лет, в 1954 г. по соглашению с Югославией и союзниками Триест был передан Италии). К концу 1947 г. англо-американские войска и их военная администрация покинули итальянскую территорию. Мирный договор предоставил Италии право содержать собственные вооруженные силы, необходимые для обороны, численностью 250 тыс. солдат и офицеров. Личный состав ВМС и ВВС ограничивался по 25 тыс. человек. Италии запрещалось иметь подводные лодки, авианосцы и торпедные катера.

В социально-экономическом плане перед Италией стояла актуальная и сложная задача – восстановить разрушенное войной народное хозяйство, переведя его на мирное производство, провести демобилизацию и трудоустроить демобилизованных. С этой целью в июне 1948 г. было подписано американо-итальянское соглашение о предоставлении Италии помощи по плану Маршалла сроком на 2 года. Общий объем поставок (продукты питания и промышленное оборудование) по плану Маршалла составил 1,5 млрд долл. В то же время политическая цена американской помощи – это нажим на премьера Де Гаспери для устранения из правительства представителей левых партий. Всем было понятно, что из-за разницы в конечных целях партий, входивших в правительство, сотрудничество между ними не могло продолжаться долго. Однако именно нажим извне ускорил распад этого сотрудничества, хотя поводом к этому послужили внутренние события: в 1947 г. банда мафиози стреляла в участников первомайской демонстрации рабочих на Сицилии. Это вызвало кризис и роспуск правительства. В состав нового правительства Де Гаспери коммунисты и социалисты включены не были. Лидер социалистов Пьетро Ненни с горечью отмечал, что чем дальше, тем больше итальянские внутренние дела будут зависеть от внешних факторов – Ватикана и Соединенных Штатов. Заместителем премьер-министра был назначен Джузеппе Сарагат, лидер правого крыла социалистов, вышедший со своими сторонниками из состава социалистической партии и возглавивший социал-демократическую партию (ИСДП), выступавшую против сотрудничества с коммунистами. Антикоммунистическую линию поддержал Ватикан, издавший декрет об отлучении коммунистов от церкви. В первые послевоенные годы организационно оформилось неофашистское движение. Несмотря на то что итальянский фашизм потерпел сокрушительное поражение и по новой конституции запрещалось восстановление в какой бы то ни было форме распущенной фашистской партии (раздел II, п. XII), определенные группы итальянского общества сохранили симпатии к фашизму и воспринимали его крах с сожалением. К числу сторонников фашизма относились некоторые монополисты, военные и чиновники (занимавшие, как правило, высокое положение в годы диктатуры Муссолини), часть мелкой буржуазии. В декабре 1946 г. была основана неофашистская партия Итальянское социальное движение (ИСД). Ее возглавили Дж. Альмиранте, а затем А. Микелини. Программа ИСД содержала положения об установлении фашистской корпоративной системы, о социальной защите граждан, об антимарксизме, об активной «имперской» внешней политике. Иногда среди членов партии возникали тактические разногласия, приводившие к фракционной борьбе, но в целом ИСД держала курс на легальную политическую деятельность и консолидацию неофашистов с праворадикальными либерально-монархическими кругами. В итальянском истеблишменте ИСД относилась к числу малых партий, электорат которых на парламентских выборах обычно не превышал 6 %.

Весной 1948 г. состоялись выборы в парламент. Шла большая политическая игра. Неофашисты набрали всего 2 % голосов. За блок коммунистов и социалистов проголосовала 1/3 избирателей, а христианские демократы победили с блеском, набрав почти половину голосов и став крупнейшей и господствующей партией в парламенте. Де Гаспери, оказавшийся в зените славы и успеха, сформировал свое пятое правительство, большинство членов которого принадлежали к ХДП. Началась эра правления ХДП.

ХДП у власти

Получив руководящие позиции в политической области, христианские демократы возглавили процесс восстановления экономики. Основу для этого заложила финансовая помощь США, в том числе по плану Маршалла, на реализацию которого на рубеже 40–50-х гг. было ассигновано 3,2 млрд долл. Кроме того, для восстановления и дальнейшего развития экономики использовались различные средства, главными из которых стали государственно-монополистическое регулирование в форме государственного сектора, государственное финансирование и кредитование, хозяйственный протекционизм (ассистенциализм, от итал. assistenza – помощь). Мощные инвестиции в экономику сделали крупнейшие итальянские монополисты-олигархи Аньелли, Пирелли, Орландо, Пезенти, Мардзотто, Ферруцци и др. Низкие цены мирового рынка на сырье и энергоносители, использование в производстве достижений научно-технической революции, сдерживание роста зарплаты (реальная зарплата увеличилась на 8,9 %, а производительность труда на 40 %) и участие Италии в европейской экономической интеграции (в 1957 г. Италия вступила в Общий рынок) дополнили формирование условий не только для восстановления экономики, но и для небывалого экономического взлета, названного итальянским «экономическим чудом». В 50-е – начале 60-х гг. высокие темпы роста экономики привели к увеличению национального дохода Италии почти вдвое. Сложился сильный государственный сектор, охвативший инфраструктуру и базисные, стратегически важные отрасли хозяйства. Руководящую роль в госсекторе играл Институт промышленной реконструкции (ИРИ) – государственный холдинг, созданный еще в 1933 г. и ставший в послевоенное время крупнейшим хозяйственным комплексом. Мощный государственный сектор, а также крупный частный сектор во взаимодействии со средним и малым бизнесом осуществляли структурную перестройку экономики в условиях практического отсутствия полезных ископаемых. Италия не скупилась на покупку передовых импортных патентов в области передовой техники. Экспортируя за пределы страны «лишние» рабочие руки, страна в больших масштабах привлекала «встречный поток» иностранных инвестиций из стран ЕС и США. Интенсивный приток зарубежных инвестиций способствовал быстрому росту итальянской экономики. В то же время крупные национальные предприниматели в основном за счет субподрядов и кооперации смогли включить в систему монополистического производства многочисленный мелкий бизнес. Кроме того, из-за низких издержек на рабочую силу широко использовался (и используется до сих пор) потенциал «теневой экономики». При этом одной из негативных сторон существования «теневой экономики» стало внедрение в ее структуру преступного бизнеса мафии.

Таким образом, экономический курс ХДП, базировавшийся на так называемой «политике роста», стимулируемый низкими издержками производства при благоприятной внешней конъюнктуре, позволил добиться устойчивых высоких показателей в ходе ускоренной индустриализации. В Италии на протяжении 50–60-х гг. складывалась модель развития, характерная для стран Южной Европы, т. е. модель ускоренного «догоняющего» развития. При этом «итальянский вариант» был ближе к развитым странам Запада, чем другие государства южноевропейской периферии. Качественным следствием быстрого экономического роста стало превращение Италии в индустриальную державу, побежденная страна вошла в семерку лидирующих государств.

Экономические перемены привели к политическим и социальным сдвигам, изменились потребительские стандарты, жизненный уклад и мышление итальянцев. При этом цена «экономического чуда» означала неравномерность и цикличность экономического развития, зависимость от иностранных капиталовложений и импортных технологий, отставание сельского хозяйства, миграцию сельского населения в города (1,8 млн чел.) и, следовательно, увеличение безработицы, обострение жилищной и транспортной проблем, медленный рост зарплаты. Особенно серьезной оставалась проблема Юга.

Региональная отсталость Юга (шести южных областей и островов Сицилии и Сардинии) исторически являлась болевой точкой Италии, была результатом диспропорции в размещении производительных сил. В начале 50-х гг. доля южных районов в сельском хозяйстве страны составляла 33,2 %, промышленности – 15,1 %. Значительно более низкой, чем на Севере, была производительность труда. Вместе с тем глубина проблемы состояла не только в экономической отсталости, но и в ее значительном влиянии на социальную и политическую области. В районе Юга, занимающего 43 % территории страны, проживало свыше 1/3 населения Италии, а доход на душу населения составлял в 50-е гг. около половины от уровня остальной части страны. Уровень безработицы в южных районах был в два раза выше, чем в северных. Представляя собой район огромного аграрного перенаселения, безработицы и нищеты, откуда эмигрировали на заработки в северные области страны и за рубеж сотни тысяч человек (80 % от общего числа итальянских эмигрантов), Юг получал из государственного бюджета вдвое больше, чем давал. Исторически сложившаяся слаборазвитость Юга, социальная и культурная отсталость населения, преступное влияние мафии на все стороны жизни препятствовали общему экономическому росту страны.

С созданием в 1950 г. Кассы Юга – государственного фонда специального долговременного финансирования отсталых районов началась широкая и постоянная государственная политика развития Юга. Дополнительным источником стало финансирование хозяйства южных областей через смешанные предприятия.

В правительственной политике сформировались два основных подхода к решению этой проблемы. Сначала в основу практического курса была положена концепция о формировании предпосылок самостоятельного развития экономики Юга. Поэтому значительные инвестиции направлялись сюда для развития сельского хозяйства, инфраструктуры, а затем и промышленности. Через несколько лет выявились слабые стороны концепции «автономности», она была пересмотрена, и в 1956 г. принимается идея, выраженная в «плане Ванони» (один из функционеров ХДП). Смысл ее сводился к ускорению развития экономики Юга посредством ее включения в общую экономическую систему Италии. Практическое воплощение этой идеи в жизнь в 60–70-е гг. осуществил «левый центр». Финансовый поток, составивший в 70-е гг. около 50 % всех государственных инвестиций, позволил создать в южных областях такие отрасли тяжелой индустрии, как металлургия и машиностроение. Юг превратился из аграрного в индустриально-аграрный. Вместе с тем рядом с развитыми областями продолжали соседствовать зоны упадка.

Поскольку развитие Юга осуществлялось за счет средств, поступающих с Севера, то более сильный партнер диктовал свои условия игры, сохранялась модель зависимого развития южных районов. Юг развивался в интересах Севера. Современники констатировали, что итальянцев-южан «не покидает ощущение, что все и всегда решается вне Юга, за спиной его населения и местных государственных институтов».

Огромные финансовые затраты на «южную политику» за 40 лет принесли довольно скромные результаты. Разрыв в уровне жизни населения удалось сократить лишь на 10 %, многие семьи продолжают существовать за счет денежных переводов эмигрировавших родственников. Высокие темпы прироста населения не позволяют решить проблему занятости. Трудности преодоления исторически сложившегося территориального дуализма сопряжены еще и с тем, что перераспределение капиталовложений с Севера на Юг не может возрастать бесконечно, Северу самому нужны средства. В силу этого обстоятельства сокращение разрыва между Севером и Югом в обозримые исторические сроки представляется проблематичным. С Югом была связана еще одна проблема – аграрная. Поэтому важнейшей мерой правительства ХДП стала аграрная реформа, которой предшествовало небывалое по размаху движение крестьян и арендаторов за захват пустующих земель крупных землевладельцев. Под нажимом массового движения правительство христианских демократов в соответствии со статьей 44 конституции в 1950 г. приняло закон об аграрной реформе, в основу которого был положен проект министра сельского и лесного хозяйства А. Сеньи. По закону около 8 тысяч крупных землевладельцев должны были продать государству излишки своей земли. В созданный таким образом фонд поступили также земельные участки некоторых крупных компаний и государственные земли. В дальнейшем земля из этого фонда путем жеребьевки продавалась нуждавшимся крестьянам в рассрочку на 30 лет. И хотя аграрная реформа не смогла удовлетворить всех безземельных и малоземельных крестьян, все же немалая их часть (около 200 тыс.) улучшила свое положение.

Внешнеполитический курс христианских демократов строился на приоритете ценностей западной цивилизации и был ориентирован на США. Италия участвовала в создании НАТО, на ее территории были размещены воинские формирования и штабы НАТО. Итальянское правительство подписало с США соглашение «о взаимной помощи в целях обороны», по которому американская сторона поставляла в Италию вооружение, а итальянская сторона передала в пользование США базы ВМС и ВВС. С критикой проамериканского внешнеполитического курса ХДП выступала левая оппозиция, главным образом социалисты и коммунисты.

ХДП, занимавшая в политическом истеблишменте Италии центристскую позицию, сочетала в своем правительственном курсе как элементы социального консерватизма, так и меры социального маневрирования. Под напором массовых выступлений ХДП иногда шла на уступки трудящимся в вопросах, касавшихся социальной сферы. В то же время в ряде случаев ответом правительства на эти выступления становились расправы с демонстрантами и репрессии, в которых особенно усердствовали специальные отряды моторизованной полиции (челере). Это способствовало накоплению оппозиционного потенциала. На очередных парламентских выборах в 1953 г. ХДП не смогла преодолеть 50 %-ный рубеж. Де Гаспери ушел в отставку и через год умер. Уход Де Гаспери не мог не сказаться на политической линии этой партии. К власти рвались другие люди. В ХДП ослабло влияние правого крыла (гасперистов) и усилилось левое течение, предложившее коалицию с социалистами. Однако в целом возобладала центристская фракция во главе с политическим секретарем ХДП Аминторе Фанфани, неоднократно формировавшем правительства в 50-е, 60-е и 80-е гг.

Левый центр (1963–1976)

Весомые успехи в развитии народного хозяйства в период «экономического чуда» 50-х – начала 60-х гг., а также преобладающее влияние ХДП в политической жизни обусловили пересмотр политического курса других партий Италии, в первую очередь ее левых партий – ИСП и ИКП. Руководство ИСП во главе с Пьетро Ненни эволюционировало вправо: отказавшись от статуса оппозиционной партии, оно взяло курс на приход к власти и прекратило сотрудничество с коммунистами. Компартия приняла стратегию «итальянского пути к социализму», означавшего активную массовую борьбу против монополий, привлечение на свою сторону всех антимонополистических сил и постепенный, мирный переход к социализму. ХДП учитывала большой вес левых партий в обществе и рост их электората. Намереваясь «приручить» стремившуюся к власти ИСП и использовать поддержку со стороны социал-демократов (ИСДП), ХДП наметила сближение с ними – стратегию «левого центра» с целью укрепить свои позиции в обществе[4]. Левоцентризм предполагал не только сотрудничество ХДП с левыми партиями в парламенте и правительстве, но и принятие христианскими демократами некоторых требований левых партий (кроме компартии). Стратегия левого центра как союз со «светскими» партиями была рассчитана христианскими демократами на длительную перспективу. Тем более что папа римский Иоанн XXIII, сменивший умершего реакционера Пия XII (1958), фактически не препятствовал утверждению новой стратегии христианских демократов. В энциклике Иоанна XXIII «Пацем ин террис» («Мир на земле») содержались призывы к миру и сотрудничеству различных политических течений. В обострившейся между обновленцами и консерваторами борьбе по проблеме приспособления церкви к настроениям масс обновленцы одержали верх. Это продемонстрировали решения Вселенского собора («детища» Иоанна XXIII), первая сессия которого состоялась осенью 1962 г., вторая – через год.

В свою очередь, частые правительственные кризисы означали, что «эра» монопольного правления ХДП подходила к концу. В 1962 г. съезд ХДП утвердил стратегию левого центра, и христианский демократ А. Фанфани сделал первую попытку ее реализации, сформировав правительство из представителей ХДП, социал-демократов и республиканцев. С 1963 г. в левоцентристских правительствах стала участвовать Итальянская социалистическая партия. Во главе этих правительств в 1963–1968 и 1974–1976 гг. стоял известный итальянский политический деятель Альдо Моро, христианский демократ, сторонник сотрудничества с левыми партиями, человек твердых моральных принципов, не замешанный ни в одном грязном скандале. А. Моро (1916–1978) закончил университет по специальности «юриспруденция», стал доктором по философии права, участвовал в войне. Глубоко верующий человек Моро работал в молодежной Федерации университетских католиков, затем в ХДП. Рано начав политическую карьеру, во многом благодаря своему высокому интеллектуальному потенциалу и таким качествам, как настойчивость, терпение, гибкость и корректность, он стал политиком крупного масштаба, партийным лидером уровня Де Гаспери. Заслугой Моро следует признать смену стратегии ХДП: от центризма при Де Гаспери к левоцентризму при Моро. Понимая, что в силу значительного авторитета у итальянцев левых партий, в том числе коммунистов, без их участия невозможно решить никаких более или менее крупных общенациональных задач, Альдо Моро, несмотря на открытое сопротивление консервативной части ХДП, стал сторонником сотрудничества не только с социалистами, но и с коммунистами. Оставаясь при этом патриотом христианской демократии, он был убежден, что ХДП ни при каких условиях не должна терять своей политической гегемонии.

Правительство левого центра осуществило ряд реформ. В 1962 г. была национализирована важная отрасль экономики – электроэнергетическая промышленность. В результате создавалось сильное государственное «Национальное объединение электроэнергетической промышленности». Крупные частные компании, чья собственность подлежала национализации, получили от государства солидную компенсацию и смогли инвестировать полученные средства в другие отрасли. В 1965 г. вводилось обязательное для госсектора программирование, с 1967 г. начал действовать национальный 5-летний план. При этом директивы государственных планов не были обязательными для частного сектора. Реформа системы образования распространяла конституционный принцип о бесплатном и обязательном обучении учащихся на учеников неполной средней школы в возрасте до 14 лет. Весьма результативными оказались завоевания рабочих. Они добились повышения заработной платы, ликвидировались зональные различия в уровне зарплаты, вводилась 40-часовая рабочая неделя в промышленности, расширялись права профсоюзов, улучшалось пенсионное обеспечение.

В то же время левый центр столкнулся в своей деятельности с ухудшением экономической ситуации: время «экономического чуда» истекло, темпы роста итальянской экономики замедлились, упав в середине 60-х гг. до кризисной отметки, а в 1974–1975 гг. Италия оказалась в тисках мирового экономического кризиса. Особую остроту приобрело несоответствие структуры и механизма воспроизводства и распределения национального дохода, увеличились трудности снабжения экономики из-за роста мировых цен на сырье и топливо. Усиление активности профсоюзов и рост стачечной борьбы изменили социально-экономическую обстановку в стране. Экономические трудности проявились в отраслевых структурных и циклических кризисах различной глубины и продолжительности, в расстройстве торгового и платежного балансов и дефиците госбюджета.

Кризисные потрясения ставили правительство и предпринимательские круги перед необходимостью смены экономической стратегии, вынуждали их заимствовать передовые методы модернизации у более развитых стран Запада. Элита итальянского бизнеса стремилась сохранить страну в числе семи развитых мировых держав. В то же время модель экстенсивного развития экономики Италии еще не исчерпала полностью свой потенциал, поэтому с середины 70-х гг. на повестку дня встала задача постепенного вытеснения экстенсивного пути новыми, высокотехнологичными процессами. Поскольку быстрый разрыв с прежней экономической моделью был невозможен, то обозначившееся перспективное переплетение старого и нового курсов нарушало поступательный ритм развития итальянской экономики, приводило к замедлению темпов ее роста, к чередованию скачков и топтания на месте. Итальянская экономика, не осуществив внутренней перестройки, оказалась в 70-е гг. (и находится по этой причине до сих пор) в неблагоприятном положении на мировом рынке. Неравномерность экономического развития негативно отражалась на трудовых отношениях и социальной сфере.

Сокращение занятости и непрекращавшийся рост стоимости жизни вызвали подъем социального протеста. Особенностью забастовочной борьбы во второй половине 60-х и 70-е гг. стал массовый характер действий при высокой активности трудящихся и втягивании в борьбу новых слоев, помимо рабочих, – студентов, служащих, чиновников, учителей, врачей, пенсионеров, занимавших ранее пассивную позицию. Забастовочная борьба итальянцев за улучшение условий труда и жизни была интенсивнее и масштабнее, чем в других странах капиталистического мира. В 1968 г. произошел бурный всплеск студенческой борьбы не только за реформу университетов, но и под антикапиталистическими лозунгами. Студентов поддержали профсоюзы и компартия. В 1968 и 1969 гг. состоялись две крупнейшие общенациональные забастовки за проведение пенсионной реформы и решение жилищной проблемы. Правительство пошло на уступки, выделив значительные средства на строительство «народных квартир». «Жаркой осенью» 1969 г., выступая за более благоприятные условия новых коллективных договоров, бастовали несколько миллионов человек. В результате в мае 1970 г. был принят Статут прав трудящихся, оформивший положение профсоюзов на предприятии и ограничивший возможность предпринимателей на увольнение рабочих. В 1974 г. конституционный суд Италии был вынужден признать законность забастовок с социально-политическими требованиями. Достижения забастовочной борьбы вызвали рост рядов профсоюзов и увеличение их влияния. С 1969 г. практика встреч и переговоров между профсоюзами и правительством становится постоянной.

В 1970 г. левые силы добились успеха в принятии закона, разрешавшего развод, а в 1974 г. на референдуме по этому вопросу отстояли законность разводов, в то время как церковь считала брак нерасторжимым. Таким образом, правительство левого центра шло на существенные уступки, выполняя основные требования забастовщиков.

Политический экстремизм и терроризм

Уступки левого центра трудящимся, особенно после «жаркой осени» 1969 г., экономические трудности, маргинализация и безработица вызвали ответную реакцию праворадикальной оппозиции. Активизировались неофашистские группировки и организации, численность которых увеличилась до 30. Крупнейшими из них стали «Новый порядок», «Национальный авангард» и особенно «Национальный фронт», который возглавлял князь Ю.В. Боргезе – бывший фашистский военный преступник, имевший связи с крупными финансистами, жестокий, безжалостный и фанатичный человек, прозванный «черным князем». Увеличилось число неофашистских террористических акций (взрывов, нападений на активистов и помещения левых организаций) в соответствии с «графиком», разработанным на собрании в г. Падуя (1969). Целью ультраправого («черного») терроризма стало создание такой обстановки в стране, при которой возможен государственный переворот или, как минимум, «наведение порядка». Курс ультраправых назывался «стратегией напряженности», началом которой можно считать взрыв бомбы в здании Сельскохозяйственного банка в Милане на площади Фонтана в декабре 1969 г. (16 человек убитых и около 100 раненых). Площадь Фонтана символически стала сигналом национального бедствия – терроризма. После этой трагедии наиболее крупными террористическими актами стали столкновения неофашистов с полицией и войсками и баррикадные бои, продолжавшиеся несколько месяцев в г. Реджо-ди-Калабрия в 1970–1971 гг.; разгром помещений всех политических партий в г. Аквила в марте 1971 г.; раскрытие заговора «Национального фронта» Боргезе против республики, взрыв бомбы во время митинга в Бреше в мае 1974 г., при котором погибло 8 чел., взрыв поезда близ Болоньи в августе 1974 г., стоивший жизни 12 пассажирам.

Во главе неофашистского движения оставалась партия ИСД, численность которой возросла в первой половине 70-х гг. до 400 тыс. человек. В этот период неофашисты успешно выступали и на выборах. Например, в 1972 г. они смогли получить 56 мест (из 630) в палате депутатов и 26 мест (из 315) в сенате итальянского парламента. Рассчитывая на респектабельных обывателей (так называемый «фашизм в двубортном пиджаке»), ИСД объединилась с остатками монархистов, завоевав на определенное время положение четвертой по значению партии страны, которая с 1973 г. стала называться «Итальянское социальное движение – Национальные правые силы» (ИСД – НПС), руководителем которой вновь избирается Джорджо Альмиранте.

Успеху ИСД способствовала поддержка части мелкой и средней буржуазии Севера, недовольной ростом массового рабочего движения. Однако подлинно массовую базу ИСД приобрела в начале 70-х гг. среди жителей городских предместий, люмпен-пролетариата, маргинальных слоев Юга, где в 1972 г. за нее голосовало около 1/3 избирателей. Успехи неофашистов связывались не в последнюю очередь и с расширением финансового потока из национальных и зарубежных источников в их адрес. Помимо мелкого бизнеса, неофашистские организации спонсировались крупными итальянскими предпринимателями (Пезенти, Монти и др.). Часть средств поступала из банков Франции, Испании, Португалии, США. Всерьез обеспокоенные экспериментом левого центра, масштабами социальной борьбы и солидными завоеваниями трудящихся, влиятельные предпринимательские круги Италии не скупились на помощь неофашистам, при участии которых они пытались дестабилизировать обстановку и убедить рядовых граждан в необходимости смены либерального правительственного курса на режим «сильной власти». Однако преступления фашистов, бесспорно, компрометирова ли их. На выборах 1976 г. ИСД потеряла почти 1/3 голосов, полученных на предыдущих выборах. Как следствие, в ИСД обострились внутренние противоречия, которые привели партию к расколу и ослаблению. Этому способствовали также аресты и процессы над участниками заговоров и террористических актов, проведенные в середине 70-х гг. Но, как правило, попустительство влиятельных политических сил приводило к скандально мягким или даже оправдательным приговорам на этих процессах[5].

И все же с середины 70-х гг. «черный» террор правых радикалов начал отходить на второй план, уступая место «красному» террору левых радикалов. Молодежный характер левого экстремизма связан с размахом студенческого движения 1967–1968 гг. Весной 1968 г. студенческие волнения охватили все 36 университетов Италии. Студенты выступили против устаревшей и недемократичной системы высшего образования, но вскоре скептицизм и отрицание любых авторитетов придали движению массовый бунтарский антикапиталистический характер. По всей стране прокатились демонстрации, произошли схватки с полицией, захватывались здания, устанавливались контакты студентов с рабочими. Возникшие в то время левацкие группы («Непрерывная борьба», «Рабочая власть», «Движение трудящихся за социализм», «Манифесто»), как правило, занимали политически наивные позиции, искренне веря в то, что ведут «революционную» борьбу. Жажда перемен толкала молодежь на поиски соответствующей тактики, в которой насилие и террор в то время пока не укоренились.

«Криминализация инакомыслия» и смыкание ее с обычной преступностью («стреляю, значит, существую», «ворую, значит, зарабатываю») произошли во второй половине 70-х гг., когда молодежь разочаровалась в утопических планах «поколения 1968 г.» и избрала тактику террора. В 1977 г. уже было известно 97 «ультралевых» террористических групп, выступавших под «красным», «революционным» знаменем. Наиболее опасными левоэкстремистскими террористическими подпольными организациями стали так называемые «красные бригады», возникшие еще в сентябре 1970 г.[6] Они выступали за эскалацию насилия и превращение буржуазно-демократического государства в репрессивное и авторитарное государство, в котором можно было бы развязать гражданскую войну. «Красные бригады» начали похищение людей с политическими целями, не брезговали они и требованием выкупа. В конце 70-х гг. жертвами «красных бригад» пали политики и судьи, католические деятели, предприниматели, журналисты, полицейские чины. Однако наиболее жестокой и вызывающей акцией стало похищение и убийство А. Моро (см. ниже). Экстремизм попирал правовые нормы государства и фактически превращался в уголовную преступность.

«Национальная солидарность» (1976–1979 гг.)

На фоне активизации экстремистских, террористических организаций и мафии заметно выросла активность левых сил. На областных и муниципальных выборах 1975 г. неофашисты потеряли часть электората, а левые партии опередили центристов и правых. По-прежнему высокий авторитет и массовость Итальянской компартии оставались очевидной реальностью политической жизни страны середины 70-х гг. Относительное большинство избирателей рассматривало ИКП как силу, способную защитить демократию и отразить наступление правых. По инициативе генерального секретаря ИКП Энрико Берлингуэра на съезде партии, состоявшемся в 1975 г., коммунисты приняли тактику «исторического компромисса», означавшую сотрудничество не только с социалистами, но и с католиками. Парламентские выборы в июне 1976 г. принесли максимальный за все послевоенное время успех левым силам: коммунисты и социалисты вместе получили больше голосов, чем христианские демократы. За ХДП проголосовало всего на 4,4 % избирателей больше, чем за коммунистов. Это был триумф компартии и лично Берлингуэра. Итоги выборов показали, что любое правительство без поддержки коммунистов обречено на неудачу. Левый центр распался. Новое правительство было составлено только из представителей ХДП. Премьер-министром стал опытный политический деятель христианский демократ Джулио Андреотти (род. 1919).

Андреотти вырос в семье политиков-католиков, был личным другом папы Павла VI, начал политическую карьеру при поддержке Де Гаспери. Андреотти назначался министром во многих правительствах и семь раз был премьер-министром. Его называли хитрым старым боевым конем христианских демократов. В 50-е гг. он входил в правое крыло партии, в 60-е – поддержал левый центр, в 70-е – сначала поддержал, а затем способствовал провалу тактики «исторического компромисса» с коммунистами.

Коммунисты совместно с другими левыми и республиканскими партиями образовали в парламенте «коалицию воздержавшихся» – блок депутатов, поддерживавших правительство Андреотти. В 1976–1979 гг. правительство ХДП осуществляло политику «национальной солидарности». Участие коммунистов в парламентском большинстве позволяло им влиять на политику правительства путем периодических взаимных консультаций. В 1977 г. шесть партий, включая ИКП, подписали с правительством Андреотти программное соглашение о мерах по стабилизации экономики, борьбе с терроризмом и др. В рамках программы были проведены мероприятия, позволившие Италии преодолеть негативные последствия мирового кризиса 1974–1975 гг., принять закон о трудоустройстве молодежи. Это означало ослабление дискриминации коммунистов в политической жизни страны.

Поддержка правительства ХДП левыми партиями вызвала раздражение правых и недовольство левых экстремистских террористических групп, которые совершили очередной акт политического бандитизма. Утром 16 марта 1978 г.[7] террористы «красных бригад» всего за 10 минут беспрепятственно расстреляли 5 человек охраны и похитили председателя ХДП Альдо Моро.

В последующие дни они прятали его в качестве заложника. Правительство решило занять «позицию твердости» и не идти на переговоры с террористами. Почти 35 тыс. человек ежедневно участвовали в поисках Моро, в том числе полторы тысячи военных день и ночь несли боевое дежурство, а полиция и спецслужбы обыскивали дом за домом. Общество охватило чувство тревоги и одновременно возмущения бессилием госаппарата и связями террористов с высокопоставленными чиновниками и крупными предпринимателями. В конце концов, спустя 54 дня, наполненных поисками и ожиданиями, изрешеченный пулями труп А. Моро нашли в багажнике красного «рено», оставленного в центре Рима, неподалеку от здания парламента на полпути между штаб-квартирами ХДП и компартии.

Жестокая акция, проведенная немногочисленными (несколько сот членов) террористами «красных бригад», стала оскорбительным вызовом для всех и показала степень бессилия и разложения госаппарата. В ответ на это злодеяние по призыву крупнейших профсоюзов была объявлена всеобщая забастовка, в которой участвовали более 16 млн итальянцев, протестовавших против терроризма и демонстрировавших готовность защитить демократию. Бесчеловечность, проявленная террористами, значительно уменьшила число их последователей и сочувствовавших им.

Новая волна терроризма захлестнула Италию на рубеже 70–80-х гг., произошли очередные покушения, политические убийства и другие акты насилия. Только в 1980 г. было совершено 1200 террористических акций. Среди них – взрыв бомбы, заложенной террористами 2 августа 1980 г. на вокзале в Болонье, в результате которого погибло 85 человек и более 200 ранено. (Всего с 1969 по 1980 г. зарегистрировано 7866 террористических актов, в результате которых погибло 362 человека, ранено 4530 человек.)

Произошел качественный скачок в мафиозных структурах: уходил в прошлое кодекс чести мафии, санкционировавший убийство лишь в случае необходимости и запрещавший убийство женщин. Сицилийская и еще более жестокая калабрийская ветви мафии, продвигаясь на Север, убирали все преграды, убивая тех, кто прямо или косвенно стоял на их пути.

В то же время неотъемлемой чертой политической жизни Италии становилась коррупция, все громче звучали связанные с ней скандалы. В 1978 г. по подозрению в коррупции и неуплате налогов был обвинен президент страны, член ХДП Дж. Леоне, его обвиняли также в причастности к взяткам, полученным от американского авиаконцерна «Локхид». Леоне подал в отставку, а президентом впервые был избран член ИСП, активный участник партизанского движения Сопротивления 82-летний Алессандро Пертини, пользовавшийся заслуженной и искренней популярностью как персона, воплотившая в себе лучшие черты итальянского национального характера. Большой резонанс получило дело масонской ложи «П-2» («Пропаганда-2») – заговор высших должностных лиц против республики.

Политика «национальной солидарности», по сути, перестала выполняться. В январе 1979 г. компартия покинула парламентское большинство и перешла в оппозицию правительству ХДП. Объявленные президентом Пертини новые досрочные парламентские выборы в июне 1979 г. показали, что христианские демократы и особенно коммунисты потеряли часть голосов избирателей, хотя компартия сохранила роль мощной оппозиции, с которой нельзя не считаться. ИКП отказалась от тактики «исторического компромисса» и приняла новую формулу «демократической альтернативы», предполагавшей создание коалиции из левых партий, способной в борьбе за власть соперничать с ХДП. Социалисты, социал-демократы и радикалы, напротив, улучшили свои позиции. Это внушало определенные надежды, поэтому ИСП не поддержала формулу «демократической альтернативы», выдвинутую коммунистами.

Италия в 80-е гг.

Общественно-политическая жизнь Италии 80-х гг. характеризовалась сохранением политической нестабильности. В парламенте страны по-прежнему отсутствовало устойчивое большинство, продолжалась практика коалиционных парламентских и правительственных формирований. Роспуски парламента и внеочередные выборы его нового состава, как и в 70-е гг., проводились досрочно. Отдельные законы оставались на бумаге и не выполнялись. Настроения разочарования и политической апатии, неверие в возможности партий, в том числе левых, усилились. Росло число наркоманов и других жертв мафии. Терроризм и коррупция превратились в постоянный фактор политической жизни.

В 1980 г. было создано правительство из представителей пяти партий: христианских демократов, социалистов, социал-демократов, либералов и республиканцев. Христианские демократы по-прежнему возглавляли правительства. Вместе с тем внутри ХДП продолжали существовать различные течения. Лидер ХДП Ч. Де Мита предлагал вернуться к линии Альдо Моро и повернуть курс ХДП влево, усилив борьбу с коррупцией. Правое крыло партии в лице А. Фанфани не поддержало это предложение.

В то же время в Итальянской социалистической партии, третьей по значению политической партии страны, произошли перемены. Бенедетто (Беттино) Кракси, ставший политическим секретарем партии в 1976 г., взял курс на приход социалистов к власти и поставил перед собой цель стать первым в истории страны премьер-министром социалистом. В своей брошюре «Социалистическое евангелие» Кракси заявил об отсутствии у социалистов перспектив сотрудничества с коммунистами и поддержал тезис о высоком экономическом потенциале частного предпринимательства в условиях политического плюрализма.

В 1983 г. социалисты вышли из правительства, премьер Фанфани, не получив вотума доверия в парламенте, подал в отставку. Президент Пертини распустил парламент и назначил досрочные выборы, в результате которых ХДП потеряла более 5 % голосов избирателей, а ИСП улучшила свои позиции. Христианским демократам пришлось уступить место премьер-министра.

С 1983 по 1987 г. пятипартийное правительство впервые в истории Италии возглавлял социалист, сильный и властный человек, сторонник культа «двойной морали» Б. Кракси. Стратегический курс правительства состоял в том, чтобы выйти из нового циклического кризиса 1980–1983 гг., используя неолиберальные рыночные методы в интересах неоконсервативных предпринимательских кругов. Большое значение приобрел вопрос о дальнейшем использовании государственного сектора, в котором сосредоточено более 3/4 добывающей промышленности, добыча чугуна, свыше половины сталелитейной, 70 % судостроительной и 2/3 электромеханической промышленности, почти вся инфраструктура страны. Новый подход к госсектору предусматривал частичную приватизацию и ликвидацию убыточных государственных предприятий. Правительство наметило передачу в частные руки нестратегических предприятий в обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве. В то же время в стратегических базисных отраслях, входивших в госсектор, планировалось провести технологическую реконструкцию и усилить наукоемкие производства. Кроме того, на повестку дня вышла задача стабилизации платежного баланса, «разбалансированного» дефицитом внешней торговли. Особым направлением политики кабинета Кракси стала «жесткая экономия», главным образом за счет трудящихся: было ограничено действие «скользящей» шкалы заработной платы (регулирующей рост зарплаты в зависимости от роста стоимости жизни) и сокращены расходы на здравоохранение, социальное обеспечение и просвещение. В то же время правительство Кракси несколько ограничило влияние католической церкви на школу и семейное законодательство, повело более энергичную борьбу с терроризмом и мафией: были введены чрезвычайные меры, расширявшие полномочия полиции и судебных органов (проведение повальных обысков, увеличение сроков предварительного заключения и др.).

В целом консервативный сдвиг вправо первой половины 80-х гг. в Италии происходил в условиях большей, по сравнению с другими странами активности левых сил. Например, в 1980–1982 гг. по всей стране бастовали 42 млн человек, т. е. вдвое больше, чем в США,

Великобритании, Франции, ФРГ и Японии вместе взятых. Особый накал приобрело антивоенное движение в связи с размещением американских крылатых ракет на Сицилии. Развернулось движение «зеленых» в защиту окружающей среды. Соперничество между социалистами и христианскими демократами выливалось в частые правительственные кризисы. В то же время консервативный поворот в Италии отличался от других стран меньшими масштабами приватизации и сохранением высокого удельного веса и лидирующих позиций госсектора.

В экономическом отношении на рубеже 80–90-х гг. Италия становится развитой индустриальной державой, занимающей пятое место в капиталистическом мире по производству ВВП. Передовыми отраслями ее экономики остаются машиностроение (4-е место в капиталистическом мире по выпуску различных станков) и автомобилестроение (бесспорный лидер – высокотехнологичный концерн ФИАТ). Италия, в экономике которой действует свыше 1200 фирм с участием иностранных инвесторов, сама экспортирует собственные капиталы за рубеж[8]. Важными статьями итальянского экспорта являются сельскохозяйственная техника и химикаты, транспортные средства и промышленное оборудование, мебель и стройматериалы, швейные изделия и обувь, электротехника и медицинская аппаратура, фрукты и вина. Быстрый рост индустрии туризма стимулирует развитие строительства и пищевой промышленности, обеспечивает рост занятости населения в этой перспективной сфере. Доля туризма в ВВП и валютные доходы от туризма имеют устойчивую тенденцию к возрастанию. Италия является традиционным экономическим партнером России, 3/4 объема российского импорта в Италию составляют энергоносители – нефть, нефтепродукты, природный газ, каменный уголь.

Однако в итальянской экономике сохранялись (и сохраняются в наши дни) негативные явления прошлых лет. К ним относятся региональные (север – юг) и межотраслевые диспропорции, высокие темпы роста стоимости жизни, безработица, большие затраты на импорт сырья и энергоносителей, зависимость от более передовых стран в области высоких технологий. Уровень мировых технологий в условиях глобализованной экономики напрямую зависит от состояния научно-исследовательской работы (НИР). В Италии 80–90-х гг. сокращены ассигнования на НИР и отсутствует эффективный контроль за ее результатами. Между государственными и частными отраслями не существует органической связи в отношении НИР и распространения новейших достижений науки. Структурное преобладание мелких и средних предприятий сводит на нет серьезную исследовательскую деятельность, так как предприятия неохотно вкладывают деньги в НИР (например, в 1991 г. доля затрат на НИР составляла 1,4 % от ВВП). Продолжают оставаться актуальными и проблемы планирования. Глобализация мировых рынков ведет к необходимости долгосрочного и крупномасштабного планирования, в то время как нестабильность парламентского большинства в Италии вынуждает правительство строить свою работу на основе краткосрочных планов.

Италия в 90-е гг.

Нестабильность и контрастность общественно-политической жизни Италии в 90-е гг. усилилась. Острые политические кризисы заканчивались умеренными компромиссными результатами. Радикализм и непримиримость политического поведения итальянцев контрастировали с терпимостью и консерватизмом их сознания.

Динамика электората свидетельствовала о том, что в начале 90-х гг. выросло влияние социалистов, а влияние коммунистов снизилось. В условиях краха социализма в Восточной Европе руководство ИКП выступило с инициативой преобразовать компартию в массовую партию левых сил. На XX съезде компартии в начале 1991 г. в ее рядах произошел раскол. Многие предпочли забыть о заслугах партии в утверждении и защите демократии в Италии, о том, что в недалеком прошлом за нее голосовало от 1/4 до 1/3 избирателей. Мало вспоминали и о крамольной репутации ИКП как неортодоксальной участницы международного коммунистического движения, выдвинувшей идею еврокоммунизма. В итоге большая часть коммунистов (около 2/3 членов) образовала Демократическую партию левых сил (ДПЛ). Секретарем ДПЛ с 1994 г. является Массимо Д’Алема, бывший лидер молодежного коммунистического движения и редактор ежедневной газеты компартии «Унита». ДПЛ влилась в ряды европейского социал-демократического движения. Меньшая часть бывшей ИКП (членов которой называли сталинистами) создала партию Коммунистическое возрождение. Возглавил партию ветеран комдвижения Фаусто Бертинотти. Однако, несмотря на стыдливое размежевание с «непопулярным прошлым», бывшие коммунисты в 90-е гг. продвигались во власть не так легко, как бы им этого хотелось.

Трудные времена настали и для Христианско-демократической партии. Еще в начале 90-х гг. ХДП руководила страной в коалиции с другими партиями, закрывая доступ к власти коммунистам. Эту ситуацию назвали неустойчивым равновесием. Однако на протяжении 90-х гг. ХДП постепенно утратила роль господствующей партии. Общественно-политические события, происходившие в стране, способствовали этому. В начале 90-х гг. Италию потрясла новая серия скандалов, в которых оказались замешаны как государственные чиновники, так и ведущие политики. В феврале 1992 г. был арестован директор миланского приюта для престарелых М. Кьеза. В ходе следствия обнаружилось, что многие промышленные компании переводили деньги чиновникам и функционерам различных политических партий, включая христианских демократов, социалистов, социал-демократов и коммунистов, для получения престижных постов, государственных заказов и прочих выгод. Выяснялось, что коррупция превратилась в прочную и эффективную систему получения взяток за каждую сделку, причем государство выступало в качестве заинтересованной стороны. Становилось ясно, что одним из потенциальных источников махинаций является избирательная система, основанная на принципе пропорционального представительства. На повестку дня выдвигался вопрос о его замене на мажоритарный принцип.

Тем временем политические скандалы все больше свидетельствовали о связях государственных служащих с организованной преступностью. С арестом М. Кьезы в Италии развернулась общенациональная кампания «Чистые руки». Группа работников прокуратуры города Милана (так называемых магистратов), придерживавшихся в основном левых взглядов, начала колоссальный процесс, в ходе которого по обвинению в коррупции и связях с мафией было арестовано несколько тысяч человек, в том числе ряд известных предпринимателей, функционеров из крупных и малых партий и представителей высших эшелонов власти. Это была беспрецедентная операция, не имевшая аналогов в судебной практике и получившая широкий международный резонанс.

Бывшему премьер-министру, одному из столпов христианской демократии Д. Андреотти было предъявлено обвинение в незаконном партийном финансировании, связях с мафией и заказном убийстве. Обвинения были настолько серьезны, что Андреотти добровольно согласился на отмену своей депутатской неприкосновенности и был заключен под стражу. Операция «Чистые руки» политически уничтожила другого бывшего премьер-министра, лидера социалистов Б. Кракси. После 16-летнего пребывания на посту главы ИСП он ушел в отставку. Спасаясь от тюрьмы, Кракси покинул страну и находился в изгнании в Тунисе, где и умер в 2000 г.

Несмотря на политизированный характер и отдельные злоупотребления, разоблачительная кампания «Чистые руки» прошла достаточно эффективно и имела важные политические последствия. В Италии возник новый вид политической борьбы: борьба с коррупцией приобрела политический характер. Главным результатом стало нарушение и без того неустойчивой политической стабильности и разрушение послевоенной партийно-политической системы. Доминировавшая в управлении страной более полувека влиятельнейшая центристская ХДП не выдержала разоблачительных и критических потрясений. Для христианских демократов сократились возможности распределения государственных средств и, следовательно, уменьшилась массовая база партии. Сокращался ее электорат, стремительно падал авторитет лидеров, обострялась внутрипартийная борьба. Падению влияния ХДП способствовало и то, что в массовой психологии населения, особенно молодежи, снизилась роль католической традиции. И хотя Италия продолжает оставаться одной из самых католических стран мира, все же интенсивность воздействия церкви на менталитет итальянцев уменьшилась. Таким образом, в последнем десятилетии XX в. ХДП потеряла свое влияние и под ударами операции «Чистые руки» распалась (1994) на так называемую Народную партию, которая ориентируется на блок с левыми силами, и Христианско-демократический центр, который намерен входить в правые коалиции. Народная партия, в свою очередь, еще раз раскололась на три части и несколько группировок. Например, одна из группировок, возглавляемая мэром г. Палермо, бывшим христианским демократом Л. Орландо, вместе с движением «зеленых» преобразовалась в партию под названием «Сеть», действующую на Сицилии. Одна из целей этой партии – борьба с мафией.

Другие политические партии страны постигла та же участь – шквал обвинений в финансовой нечистоплотности практически смел с политической арены республиканцев, либералов и социал-демократов, входивших ранее в состав коалиционных правительств. Политический центр в лице ХДП перестал быть точкой опоры для этих партий при составлении правительственных комбинаций.

Изменения в истеблишменте, в частности ослабление ХДП и компартии, привели к своеобразному политическому вакууму, который удалось заполнить правым партиям и отчасти ДПЛ.

Выдвижение правых партий на лидирующие позиции стало новым явлением в политическом маркетинге 90-х гг. Правая политическая группировка Лига Севера во главе с Умберто Босси придерживалась мнения, что проблема Юга является источником всех бед для Италии и особенно для Севера. Для взглядов сторонников Лиги характерны поэтому сепаратистские настроения. Руководство придерживается популистской тактики. Основной электорат Лиги сосредоточен, естественно, в северных областях страны[9]. Лига Севера придерживается курса на коалицию с другими правыми партиями. Еще одно движение правого толка – неофашистское – превратилось в середине 90-х гг. в респектабельного участника политической борьбы. Его возглавил Джанфранко Фини, член молодежного движения ИСД, считавшийся идейным наследником Дж. Альмиранте и ставший лидером партии «Итальянское социальное движение – Национальные правые силы» (ИСД – НПС). Дистанцируясь от фашистского прошлого, Фини порвал с ортодоксами неофашизма и в течение 1993–1995 гг. преобразовал эту партию в постфашистский Национальный альянс, готовый стать политическим компаньоном других правых и центристских партнеров.

Главным действующим лицом правоцентристских сил стала созданная в 1993 г. партия «Вперед, Италия». Эта партия претендует на роль центра, хотя, по сути, представляет собой общенациональную сеть клубов в поддержку своего лидера. Организатором и лидером партии «Вперед, Италия» является С. Берлускони.

Сильвио Берлускони, юрист по образованию, благодаря своим личным качествам и используя умение обходить неудобные для него положения закона, сделал состояние, став одним из богатейших людей Италии. Берлускони считают хорошим бизнесменом, одержимым агрессивным предпринимательским духом. Ему принадлежат, в частности, три крупнейших частных телеканала страны, сеть супермаркетов, большое число строительных компаний, крупнейший издательский дом «Мондадори», имеющий контрольный пакет акций 30 ведущих итальянских газет, а также футбольный клуб «Милан». Разумеется, превращение сына простого банковского служащего во владельца финансовой империи не могло пройти мимо внимания правоохранительных органов. В разное время Берлускони обвиняли в отмывании денег, неуплате налогов, связях с мафией, подкупе политических деятелей, судей и сотрудников налоговой полиции. Однако медиамагнат отвергал любые обвинения, объясняя их происками и нападками политических противников, якобы завидующих его благосостоянию. Правовую неуязвимость Берлускони обеспечивали его собственные адвокаты высокой квалификации, но намного большую поддержку он получал от связей с влиятельными политическими деятелями. Например, Б. Кракси, на счета которого переводились деньги Берлускони, замял скандал о причастности Берлускони к тайной масонской ложе «П-2». Будучи премьер-министром Кракси декретировал либерализацию телекоммуникаций, разрушившую монополию государства на телевещание, что превратило Берлускони в хозяина трех телеканалов, охватывавших свыше 40 % телеаудитории. В то же время деятельность Берлускони продолжала оставаться в поле зрения органов правопорядка. Почувствовав угрозу очередных расследований в ходе кампании «Чистые руки», он сыграл ва-банк – принял решение прийти к власти.

Берлускони создал предвыборный блок «Альянс Свободы», в котором вокруг его партии «Вперед, Италия» объединились неофашистский Национальный альянс и правая политическая группировка Лига Севера. Новая коалиция победила на выборах в марте 1994 г., набрав 58 % голосов. О принципиально иной, по сравнению с предшествовавшими десятилетиями политической ситуации свидетельствовал тот факт, что на фоне убедительной победы правого центра особенно заметным стало резкое падение престижа других, некогда влиятельных партий: за ХДП проголосовало всего 11 % избирателей (против 31,7 % в начале операции «Чистые руки»), за социалистов – 2,2 % (против 14,5 % на предыдущих выборах). В результате победы Альянса Свободы правые получили абсолютное большинство в Палате депутатов (301 мандат). С 21 % полученных на выборах голосов партия «Вперед, Италия» стала лидером, а Берлускони в мае 1994 г. был назначен премьер-министром.

Премьеру Берлускони помимо решения экономических задач предстояло также уравновесить двух других участников Альянса Свободы, конфликтовавших между собой. Прошло 7 месяцев с момента назначения Берлускони, когда Лига Севера вышла из правоцентристской коалиции, разбив парламентское большинство, – в декабре 1994 г. премьер-министр был вынужден подать в отставку. В общественном мнении поднялась волна с целью ограничить телевизионную империю Берлускони до одного канала и устранить его рекламную монополию. Берлускони уцелел, но тут же оказался втянутым в скандал о коррупции, затронувший его младшего брата и директоров принадлежащей ему компании «Фининвест», через которую он контролировал большинство итальянских частных телеканалов и имел монополию на телерекламу. Берлускони предстал перед судом по обвинению в коррупции и махинациях с налогами, а также за поддержку сепаратизма Лиги Севера и неофашистского Национального альянса. Ему припомнили и противозаконное финансирование избирательной кампании Кракси. Трижды суд выносил обвинительный приговор, но избежать тюремного заключения Берлускони помогали его адвокаты.

После отставки медиамагната с поста премьер-министра президент О. Л. Скальфаро в январе 1995 г. поручил министру финансов в бывшем правительстве Берлускони технократу Ламберто Дини, работавшему в свое время в МВФ и потому известному в международных финансовых кругах, сформировать беспартийное правительство. Основной целью правительства Дини стало оздоровление финансовой системы страны. Однако уже в октябре в ходе работы над бюджетом будущего года одержимые реваншем «Вперед, Италия» и Лига Севера поставили в парламенте вопрос о вотуме недоверия этому правительству. Поддержка левых партий ненадолго спасла правительство Дини, но в январе 1996 г. оно ушло в отставку.

Последовавшие в апреле того же года выборы с небольшим преимуществом перед правоцентристской коалицией Берлускони выиграл левоцентристский блок «Оливковое дерево», в котором доминировали экс-коммунисты из ДПЛ. Основателем и лидером блока стал профессор экономики Романо Проди, связанный ранее с христианскими демократами, известный не только в итальянских, но и европейских деловых кругах. Его правительство оказалось более устойчивым и проработало 2,5 года. Однако осенью 1998 г. после бурных парламентских дебатов по бюджету Р. Проди подал в отставку. По поручению президента новое коалиционное левоцентристское правительство возглавил экс-коммунист (член Демократической партии левых сил) 49-летний Массимо Д’Алема, ставший первым в истории Италии бывшим коммунистическим партийным функционером, пришедшим к власти. Он возглавлял кабинет 18 месяцев.

Правящей коалиции левых (Р. Проди и М. Д’Алема) за пять лет деятельности (1996–2001) удалось пополнить государственную казну на 60 млрд долл. за счет выручки от приватизации предприятий госсектора. С созданием 1 млн рабочих мест была сокращена безработица. Реформа вооруженных сил ввела службу по контракту, отменив воинскую повинность. В системе европейских экономических отношений Италия включена в группу стран, переходящих на единую валюту евро. Вместе с тем большое количество социальных обещаний левых осталось на бумаге. В крупных городах выросла преступность, у граждан по-прежнему отсутствовало чувство личной безопасности, сохранялась и боязнь наплыва иммигрантов из Албании и бывшей Югославии. В то же время определенным образом изменился климат общественного мнения страны – перестал действовать эффект операции «Чистые руки», дамоклов меч юстиции миновал многих предпринимателей, в том числе Берлускони, был оправдан в суде Д. Андреотти, умер в эмиграции Б. Кракси. Все эти обстоятельства повлияли на ход политических событий весной 2000 г. Обозначился поворот вправо.

В апреле 2000 г. в 15 областях из 20 состоялись частичные административные выборы в местные органы самоуправления. Правая оппозиция, недовольная «полукоммунистическим режимом» Д’Алемы, дала бой своим политическим противникам. Лидер правоцентристского «Полюса свободы» (куда входит ряд партий и движений, в первую очередь «Вперед, Италия» и Национальный альянс) Берлускони, вновь объединился с федералистами из Лиги Севера и развернул бурную предвыборную агитацию. Церковь призвала верующих отдать голоса за кандидатов правых сил. В результате правые одержали победу в 8 областях, включая все северные промышленно развитые области.

В этой ситуации Массимо Д’Алема, только недавно заявлявший, что «левые пришли к власти надолго», признал поражение и вручил президенту республики прошение об отставке. Президент К.А. Чампи (избранный в 1999 г.) назначил переходное правительство технократов и предложил возглавить его министру казначейства, бюджета и экономического планирования социалисту Джулиано Амато. Журналисты называют известного экономиста и политического деятеля Дж. Амато за особое чутье «тонким господином». В прошлом он был одним из руководителей Итальянской социалистической партии и ближайшим соратником Б. Кракси. В наследство, доставшееся новому премьеру, входил вопрос об изменении избирательного закона на базе отказа от принципа пропорциональной системы выборов. На повестке дня оставался и вопрос о совершенствовании законодательства по такой проблеме, как отмывание денег, достигшей в Италии неприемлемых масштабов. И хотя отмывание денег считается преступлением и карается по статье Уголовного кодекса лишением свободы на срок от 4 до 12 лет и штрафом от 2 до 30 млн лир, все же эффективность борьбы с этим пороком не высока.

Между тем через год Италию ожидали очередные парламентские выборы. Наметившийся в 2000 г. правый поворот становился все заметнее. Воодушевленный успехом своей коалиции на выборах в органы местного самоуправления (весной 2000 г.) Берлускони создает новый альянс «Дом Свобод» и запускает его на предвыборную орбиту весной 2001 г. В новый альянс вошли все те же действующие лица – «Вперед, Италия», претендующая на роль центра, и правые – Национальный альянс и Лига Севера. На избирательную кампанию была брошена вся мощь империи Берлускони. Использовались новейшие политические технологии, учитывающие неверие итальянцев в законы и институты власти и их разочарование в политике левых. На этом фоне левоцентристская коалиция «Оливковое дерево» Ф. Рутелли выглядела малоубедительно. Предвыборные программы соперников различались между собой не существенно, оба блока выступали за благополучие своей страны, предлагали меры для ликвидации экономического отставания Италии и намечали политические реформы. Тем не менее большинство избирателей 13 мая 2001 г. отдали голоса за «Дом Свобод» Берлускони. Итальянцы, давно переставшие уважать закон, проголосовали за гонимого этим законом Берлускони, исходя из соображения, что если он сумел так хорошо все сделать для себя, то, конечно, он способен помочь и стране. Им показалось, что легко обходящий законы и постоянно присутствующий на телеэкране преуспевающий шоумэн выступает за что-то принципиально новое, когда заявляет о разрыве с политикой прошлого.

По итогам выборов коалиция «Дом Свобод» получила большинство парламентских мест: 367 (из 630) в Палате депутатов и 177 (из 315) в Сенате. Левоцентристский блок «Оливковое дерево» располагает 248 депутатскими мандатами, коммунисты – 11, остальные – 4. Крупнейшей фракцией парламента оказалась «Вперед, Италия», единственная партия, увеличившая свой электорат (с 21 до 30 %) по сравнению с предыдущими выборами. Обладая большинством в обеих палатах парламента, Берлускони теоретически имеет возможность возглавлять правительство полные 5 лет, положенных законом[10]. Вопрос в том, сумеет ли он реализовать данную возможность. Перед новым премьер-министром стоит комплекс проблем, нерешенных его предшественниками. Требует совершенствования конституционная система, бюрократизм и коррупция продолжают оставаться атрибутами власти, остается высоким число безработных (9 %), ждет своего часа школьная реформа, нуждается в корректировке налоговая система.

С. Берлускони предложил свой вариант решения проблем, изложив его в предвыборном документе, названном контрактом. Берлускони намерен сократить безработицу на 1,5 млн человек, планирует провести пенсионную реформу, собирается помочь малому бизнесу, предполагает сократить налоги и отменить налог на наследство, обещает бороться против бюрократизма и криминала. В области внешней политики существенных изменений не предполагается.

Таким образом, Италия вступила в XXI век, сохраняя традиции блоковой стратегии. Между властью и обществом вместо прежнего либерального компонента утверждается новый – большой бизнес. В истеблишменте страны произошли значительные изменения, коснувшиеся всех политических партий: одни партии прекратили свое существование, другие – раскололись или преобразовались. Правые партии, принимая правила блоковой политической игры, непосредственно встают у руля руководства страной. Христианская демократия перестала быть монопольным политическим представителем «католического мира». Эту роль пытается принять на себя партия «Вперед, Италия». Среди левых партий доминирует ДПЛ. В то же время предпринимаются попытки реанимировать центризм как политическое течение, уравновешивающее левый и правый фланги итальянского истеблишмента. В начале наступившего века в структурах власти сохраняется механизм чередования коалиций левого и правого центра.

§ 4. Испания

Испания в годы франкизма

По окончании Второй мировой войны в Испании еще в течение трех десятилетий продолжала существовать приспособившаяся к послевоенной реальности диктатура Франко. Часть испанцев воспринимала каудильо как выдающегося полководца, мудрого государственного деятеля и организатора. Франко продолжал оставаться человеком расчетливым и хладнокровным, непреклонным и категоричным, религиозным и застенчивым, был осторожен и дистанцирован от толпы. В свободное от управления государственными делами время он писал книги, дневники и воспоминания. Культ каудильо, сознательно поддерживаемый самим Франко, стал составной частью менталитета испанцев.

После краха диктаторских режимов в послевоенном мире Франко предпринял шаги по определению формы правления в Испании и принятию конституционного акта. В июле 1945 г. был обнародован основной закон страны – «Хартия испанцев», в которой определялись основные права и обязанности граждан. Этот документ характеризовался не только чисто декларативной формой, но и формальным содержанием, так как зафиксированные в нем права на уважение личности, труд, свободное выражение идей, по существу, не гарантировались диктатурой, а демократические свободы могли быть приостановлены в любое время путем введения чрезвычайного положения как на территории всей страны, так и в ее отдельных районах.

В 1947 г. формально был проведен референдум, по результатам которого Франко издал закон о наследовании поста главы государства, согласно которому за ним пожизненно закреплялись титулы «каудильо Испании» и «генералиссимус вооруженных сил». Испания провозглашалась «католическим, социальным и представительным государством», которое, согласно исторической традиции, конституировалось как королевство. Монархия без монарха, или «королевство с незанятым престолом», соединяла в себе черты военной диктатуры, католицизма и монархической реставрации. Созданный в соответствии с законом Регентский совет существовал номинально, так как лишь Франко мог предложить достойную, по его мнению, кандидатуру на королевский престол. Таким образом, вся полнота законодательной, исполнительной, судебной и военной власти, согласно принятым законам, по-прежнему находилась в руках Франко.

Политические партии (КПИ, ИСРП, республиканские партии) и профсоюзы (ВСТ, НКТ и др.), поддерживавшие в 1936–1939 гг. Народный фронт, были запрещены, а члены этих организаций были обречены на долгие годы тюремного заключения. Подавлялось не только политическое инакомыслие, но и национальные чувства каталонцев, басков, галисийцев. Их автономия времен Народного фронта была упразднена, национальная проблема объявлена несуществующей, а националистические движения за автономию квалифицировались как преступление против единства испанской нации. Взаимоотношения франкизма и католической религии определялись конкордатом, подписанным с Ватиканом, об исключительных правах церкви (1953).

Однако международное положение франкистской Испании было сложным, страна оказалась в международной изоляции. Потсдамская конференция осудила правительство Франко как власть, установленную с помощью фашистских государств. На этом основании Испании было отказано в приеме в ООН. В 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла соответствующее решение: лишить франкистскую Испанию права приема в международные организации и рекомендовать странам-членам ООН разорвать с ней дипломатические отношения. Запад отказал Испании в экономической помощи по плану Маршалла. Со своей стороны Советский Союз «заморозил» ту часть испанского золотого запаса, которую республиканское правительство Народного фронта разместило в Госбанке СССР для оплаты советских военных поставок в годы гражданской войны. Все это осложняло не только внешнеполитическое, но и экономическое положение Испании.

Сам диктатор был серьезно обеспокоен международной изоляцией и начал приспосабливать свой режим к изменившейся послевоенной обстановке. Помимо названной «Хартии испанцев» и закона 1947 г. была распущена фалангистская милиция, упразднено официальное приветствие фалангистов – фашистский салют. Символом единения испанцев стало сооружение величественного мемориала в память о жертвах гражданской войны в так называемой Долине павших, куда были перенесены и захоронены останки погибших в годы войны республиканцев и франкистов. Сохраняя фашистскую партию «Испанская фаланга» в качестве своей главной политической опоры, Франко в то же время ориентировался на консервативные круги католиков и монархистов. К середине 50-х гг. «Испанская фаланга» перед лицом растущего влияния католического и монархического движения практически развалилась и была реорганизована в «Национальное движение».

Прочность диктатуры Франко объясняется не только ее репрессивно-карательными функциями. В немалой степени стабильность режима зависела от личных качеств диктатора. Франко обладал удивительной способностью политического лавирования между различными группами поддерживавших его сил. То приближая к власти, то удаляя от себя фалангистов, монархистов, аристократов, католиков, технократов, он поддерживал выгодное для себя равновесие сил между ними. К тому же он умел виртуозно реагировать на перемены в стране и в мире. Тонкое чутье опытного политика не подводило его в критические моменты. На международную изоляцию 40-х гг. он ответил восстановлением монархии и курсом на автаркию. Когда автаркия исчерпала себя, Франко безошибочно повернул страну к «открытой экономике». Почувствовав нарастание оппозиционных настроений, он пообещал либеральные реформы.

Устойчивости диктатуры способствовало и то, что в течение длительного времени различные оппозиционные силы действовали разрозненно и несогласованно. В первые послевоенные годы испанская республиканская эмиграция питала надежду на то, что с разгромом фашизма в Европе будет ликвидирована и диктатура Франко[11]. В 1945–1948 гг. за пределами страны оживилась деятельность политэмиграции, а в самой Испании против франкизма развернулось партизанское движение, которое возглавили в основном коммунисты. В ряде провинций партизаны проводили вооруженные операции, доставлявшие властям определенное беспокойство. Для разгрома партизанских отрядов диктатура широко использовала свой репрессивный аппарат. В целом, несмотря на героизм, партизанская борьба, как позднее признали коммунисты, не соответствовала обстановке, она оставалась изолированной, без поддержки других оппозиционных партий и была обречена на поражение. С началом «холодной войны» внешнеполитическое положение Испании изменилось к лучшему. «Великий часовой» Западной Европы – Франко – был готов к борьбе с коммунизмом, и это совпадало с политикой Запада. В ноябре 1950 г. Генеральная Ассамблея ООН отменила резолюцию 1946 г., разрешив международное признание франкистской Испании. Таким образом, изоляция Испании была разрушена, началось ее дипломатическое признание ведущими западными странами. В 1953 г. были подписаны испано-американские двусторонние соглашения об обороне, экономической помощи и помощи в целях взаимной безопасности. Для этого США арендовали на территории Испании три крупнейшие военно-воздушные базы (Торрехон, Сарагоса, Морон), где разместились стратегические бомбардировщики с ядерным оружием, и военно-морскую базу Рота для подлодок с американскими ядерными ракетами «Поларис». Численность американского военного персонала на этих базах составляла около 9 тыс. человек. Договор 1953 г. автоматически продлевался раз в пять лет. Так, еще не будучи членом НАТО, Испания стала важным связующим звеном между США и европейскими странами Североатлантического союза. При жизни Франко США израсходовали на военную и экономическую помощь режиму почти 7 млрд долл. Заметным явлением в политической жизни Испании стал визит президента США Д. Эйзенхауэра в Мадрид в декабре 1959 г. Вместе с тем, Испания была заинтересована в расширении отношений с европейскими странами, особенно после создания Общего рынка, и предпринимала активные шаги в этом направлении.

Экономическое развитие Испании 40–50-х гг. в условиях изоляции от мировых рынков базировалось на принципах автаркии. Предстояло восстановить серьезно пострадавшее в годы гражданской войны народное хозяйство. Диктатура стала своеобразным инструментом ускоренного развития экономики как в монополистическом, так и в традиционном секторе. Франкизм стимулировал частное предпринимательство и концентрацию производства, применял льготную налоговую политику в отношении крупного капитала. В сельском хозяйстве, развивавшемся медленными темпами, сохранялись, по существу, те же проблемы, что и в начале века – безземелье и малоземелье основной массы крестьянства и технико-экономическая отсталость. Государство активно вмешивалось в сельское хозяйство. Оно регулировало цены на сельскохозяйственные продукты, производило ирригационные работы, регулировало отношения между латифундистами и арендаторами, выступало посредником между производителями зерна и потребителями, добивалось обеспечения национальной текстильной промышленности собственным испанским хлопком. Лидирующие позиции в экономике и особенно в финансовой сфере занимала так называемая «большая пятерка» крупнейших национальных банков. Установились тесные связи между государством и национальными олигархами.

К началу 50-х гг. закончился восстановительный период. В 1951 г. была отменена введенная еще в годы Второй мировой войны карточная система на основные продовольственные товары. Прирост промышленной продукции составлял в 50-е гг. до 9 % ежегодно, а рост ВВП – 4,5 % в год. К концу 50-х гг. доля промышленности в ВВП превысила долю сельского хозяйства. Удельный вес тяжелой, химической, электроэнергетической, цементной, а также добывающих отраслей начал преобладать над традиционными отраслями легкой и добывающей индустрии. Увеличился объем экспорта в европейские и латиноамериканские страны. Испанскому государству принадлежало более 40 % средств, вложенных в промышленность и инфраструктуру, особенно солидным было участие государства в таких отраслях, как автомобилестроение, авиационная и военная промышленность. Крупнейшей государственно-монополистической структурой стал Институт национальной промышленности, интересы которого сосредоточились практически во всех отраслях национального производства. В частнопредпринимательском секторе сильные позиции занимали иностранные компании. Экономическому развитию страны способствовали и такие факторы, как избыточная и потому дешевая рабочая сила и хорошая сырьевая база. Недра Испании исключительно богаты разнообразными минеральными ресурсами, в особенности рудами черных, цветных и радиоактивных металлов, а также нерудными полезными ископаемыми[12].

В 1959 г. автаркия исчерпала себя, потребовались хозяйственные реформы. Испания взяла курс на «открытую экономику». Летом 1959 г. в ходе визита правительственной делегации Испании в США в Вашингтоне был принят план стабилизации испанской экономики с учетом рекомендаций американских экономистов. Предполагалось оздоровление финансовой системы Испании, сокращение числа неконкурентоспособных предприятий, создание более благоприятных условий для иностранных инвесторов. В результате увеличилось число крупных внешних источников накопления. Если прежде испанское законодательство разрешало 25 %-ное участие иностранного капитала в отраслях испанской экономики, то с 1959 г. эта доля увеличивалась до 50 %. Кроме того, в 60-е – начале 70-х гг. развитию индустрии способствовала высокая конъюнктура мирового хозяйства и окончательное становление механизма государственно-монополистического регулирования. Франкизм успешно проводил модернизацию экономики с помощью управленческой и предпринимательской элиты, близкой к светской католической организации «Опус деи»[13], представители которой (начиная с 1957 г.) занимали ключевые посты в правительстве и средствах массовой информации и использовали заимствованные из западного опыта методы ГМР.

В результате социально-экономической реконструкции 60-х – первой половины 70-х гг. Испания превратилась в индустриально-аграрное государство. Произошли заметные изменения в политическом поведении и массовом сознании испанцев. Традиционный стереотип поведения, основанный на аграрном укладе жизни, уходил на второй план, вытеснялась традиционная крестьянская культура с ее религиозной традицией, уходили в прошлое старые ориентиры массовой психологии. Развитие иностранного туризма, приносившее хороший доход, и эмиграция испанских безработных в другие европейские страны способствовали проникновению и распространению среди испанцев западных стандартов жизни, принципов и ценностей буржуазной демократии. Эти изменения повлияли на рост оппозиции авторитарному режиму Франко.

Оппозиционное франкизму движение продолжало оставаться разрозненным, а деятельность его отдельных течений была по-прежнему не согласованной ни в общенациональном, ни в региональном масштабе. Репрессивное законодательство режима тормозило оппозиционную борьбу. Тем не менее на протяжении 50-х– первой половины 70-х гг. оппозиция набирала силу, росли масштабы ее проникновения даже в традиционно профранкистскую среду – церковные и монархические круги. В католических кругах оформилось христианско-демократическое оппозиционное движение, состоявшее из нескольких партий и организаций («Христианско-социальная демократия», «Левая христианская демократия», «Католическое действие» и др.) умеренного и левого направлений. Христианские демократы поддерживали идею перехода от диктатуры к монархии, заявляли о необходимости демократических перемен и проведении справедливой социальной политики, отстаивая при этом религиозные морально-этические принципы и традиции. Большинство монархистов, принадлежавших к различным монархическим партиям («Испанский союз», «Монархическая конституционная партия», «Традиционалистский союз») выступали за конституционную монархию, многопартийную систему, демократические свободы и экономический прогресс.

В студенческой среде появились сторонники оппозиционных партий, как левых, так и правых. Возникали различные студенческие союзы. Вступив в конфликт с франкизмом по поводу университетской реформы, испанские студенты начинали выдвигать радикальные требования против режима. Против студенческих выступлений власти не раз использовали полицию, закрывали учебные заведения, преследовали активистов. Испанская интеллигенция, и особенно ее новое поколение, в своем большинстве симпатизировала левым, критиковала франкизм и открыто присоединялась к оппозиции. Националистическое движение каталонцев и басков, оформленное в соответствующие партии, выступало за автономию и в защиту своей национальной культуры, активно участвовало в антидиктаторской борьбе. Репрессии властей подвигли отдельные организации, главным образом баскские, на использование террористических методов борьбы.

Массовые выступления трудящихся постепенно расшатывали одну из опор франкизма – «вертикальные синдикаты», куда в принудительном порядке входило почти все экономически активное население страны. Появившиеся в конце 50-х гг. профсоюзы нового типа – «рабочие комиссии» – завоевывали поддержку все большего числа трудящихся. Политические партии рабочих, социалистическая (ИСРП) и коммунистическая (КПИ), находившиеся на нелегальном положении, а также анархо-синдикалистская Федерация анархистов Иберии (ФАИ) составляли левый фланг оппозиционного движения.

В основу деятельности оппозиционных сил была положена идея «национального согласия» о ненасильственном переходе от диктатуры к демократии, объединившая различные течения оппозиции. Однако организационного единства удалось добиться только левому флангу. Вокруг ИСРП сложилась коалиция оппозиционных партий, названная «Демократическое согласие». Менее влиятельный оппозиционный союз «Демократический совет» возник вокруг КПИ. Таким образом, складывалась оппозиция, выступавшая против франкизма. При этом ее правое крыло намеревалось строго контролировать переход от авторитарной диктатуры к иной форме правления.

«Остывание» диктатуры Франко было связано не только с деятельностью оппозиции. Такие, традиционно прочные, опоры франкизма, как церковь, армия и фалангистское «Национальное движение» постепенно утрачивали свою силу. Реальной поддержкой режима оставались «Опус деи», высшие церковные круги и вооруженные силы. Попытки диктатора либерализовать режим (закон об отмене предварительной цензуры 1967 г., закон о политических ассоциациях 1973 г. и др.) не привели к ожидаемым результатам. В июле 1969 г. Франко назначает своим преемником на посту главы государства Хуана Карлоса Бурбона, внука свергнутого в 1931 г. короля Альфонсо XIII. Каудильо начинает постепенно отходить от государственных дел. Часть своих полномочий он передал своему сподвижнику контр-адмиралу Луису Карреро Бланко, который сформировал правительство технократов и фактически обеспечивал выполнение экономических и социальных программ. Франко по-прежнему подписывал горы документов, принимал должностных лиц и зарубежных гостей, открывал торжества и приемы, присутствовал на религиозных праздниках и молебнах, но возраст и пошатнувшееся здоровье престарелого диктатора давали о себе знать. 20 ноября 1975 г. после продолжительной болезни Франко скончался.

В Испании начался новый этап политического развития. В повестке дня остро обозначился вопрос: сохранятся ли (и как долго) устои франкизма без Франко, или в рамках монархии будут восстановлены основы буржуазно-демократического строя? Эрозия франкизма в последние годы режима давала оппозиции надежду на довольно быструю ликвидацию основных институтов диктатуры.

Восстановление исторической государственности

22 ноября 1975 г. принц Хуан Карлос (род. 1938) был коронован, став королем Хуаном Карлосом I и главой государства. Он заявил, что суть монархии заключается в союзе короля и его народа. В то же время в правящих кругах не было единства взглядов на вопрос о методах политического управления. Высшая франкистская бюрократия (так называемый «бункер»), занимавшая достаточно прочное положение во властных структурах, стремилась сохранить статус-кво. «Бункер» тормозил проведение назревших реформ и проводил жесткий курс на подавление антифранкистской оппозиции, стремясь не допустить к власти представителей ее левого крыла. В стране разгорелась ожесточенная политическая борьба. Вместе с тем, в кругах олигархии произошла смена лидерства, на первый план выдвинулись ее модернистские группировки – либералы и технократы, ориентировавшиеся на реформы и европейскую интеграцию. Эти группировки сменили у власти откровенных консерваторов, входивших в состав первого постфранкистского правительства, просуществовавшего несколько месяцев. Новое правительство, созданное под влиянием сторонников «разумных реформ», сформировал и возглавил в июле 1976 г. известный адвокат и политический деятель Адольфо Суарес (род. 1932). В состав правительства вошли политические деятели, обладавшие проницательностью и смелостью, необходимыми для того, чтобы преодолеть раскол общества через общее согласие. Глава кабинета министров Суарес ввел в политическую практику такое новшество, как диалог с демократической оппозицией. Он лично встречался, в частности, с лидерами социалистов и коммунистов, вернувшимися на родину после долгих лет политэмиграции.

Бесспорная заслуга правительства А. Суареса состояла в том, что оно смогло осуществить реформы, которые ликвидировали основы франкизма, установили нормы буржуазной демократии и приблизили правовую систему страны к модели западных стран. В течение 1976–1978 гг. было распущено фалангистское «Национальное движение» и легализованы политические партии, в том числе ИСРП и КПИ, были амнистированы политзаключенные и ликвидированы трибуналы, созданные диктатурой для расправы с антифашистами. Произошла смена руководства силовых структур – госбезопасности и полиции. Распускались «вертикальные синдикаты» и узаконивались рабочие профсоюзы. В 1978 г. на общенациональном референдуме подавляющим большинством голосов была принята новая конституция, отменившая действие франкистских законов, закрепившая создание нового государственного строя и положившая начало процессу демократизации.

Конституция определяла форму правления испанского государства как парламентскую монархию и объявляла Испанию «социальным, правовым и демократическим государством, высшими ценностями которого являются свобода, справедливость, равенство и политический плюрализм». Король считается «главой Испанского государства, символом его единства и постоянства» (ст. 56), он также является Главнокомандующим всеми вооруженными силами. В то же время, поскольку король осуществляет лишь «функции, которые ему предоставлены Конституцией и законами», его полномочия достаточно скромны: он не имеет права на законодательную инициативу, на ограничивающие меры по отношению к парламенту, не располагает правом вето на утверждение законов. Его политическая инициатива состоит главным образом в выдвижении кандидатуры Председателя правительства (ст. 62). Фактически король санкционирует решения, принимаемые другими органами, в частности правительством и кортесами. Кортесы (двухпалатный парламент) решают вопросы законодательства, бюджета, наследования престола, регентства и опекунства, контроля. Контроль парламента над правительством включает вотум доверия, резолюции порицания (похожи на вотум недоверия), комиссии по расследованию, право на любую информацию и др. Исполнительная власть принадлежит правительству, ему подчинен весь госаппарат, включая органы безопасности. Правительство определяет основные направления внутренней и внешней политики страны, обладает правом законодательной инициативы, объявляет о введении чрезвычайного положения. Обширный раздел конституции (ст. 14–38, 43–45, 47, 53) посвящен правам и свободам граждан. Все испанцы равны перед законом и каждый имеет право на жизнь, личную свободу, безопасность и неприкосновенность, на честь, личную и семейную тайну и доброе имя, на выбор местожительства и свободу передвижения, на политические свободы, на труд, образование, частную собственность и частнопредпринимательскую деятельность, на объединение в профсоюзы и забастовку, на всеобщее свободное, равное, прямое избирательное право с 18 лет. В отличие от эпохи франкизма конституция 1978 г. закрепляет положение об отделении церкви от государства.

Успешно проведенные радикальные реформы свидетельствовали о смещении реальной власти в сторону либерально-буржуазных кругов, объединившихся вокруг «Союза демократического центра» (СДЦ) во главе с А. Суаресом. Значительную роль в этом процессе сыграл король Хуан Карлос, выступавший за либерализацию и создание конституционной монархии. Он предупредил противников реформ, что по важнейшим вопросам последнее слово остается за ним и что никто не вправе искажать его волю, а в случае необходимости он может созвать референдум для продолжения в стране необходимых реформ. В июне 1977 г. (впервые после 1936 г.) состоялись парламентские выборы, к которым было допущено 156 различных партий, что свидетельствовало об огромном подъеме общественно-политической активности после краха франкизма. Итоги выборов показали, что большинство испанцев выступают за полную ликвидацию франкизма и демократизацию страны: победу одержал СДЦ, на второй позиции оказались социалисты, на третьей – коммунисты. В 1979 г. (впервые после 1931 г.) прошли муниципальные выборы, где успеха добились те же три партии. По соглашению между социалистами и коммунистами в Мадриде, Барселоне, Кордове и ряде других городов были избраны левые алькальды (мэры). Парламентские и муниципальные выборы и конституция 1978 г. окончательно покончили с франкистской политической системой.

Одним из весомых достижений переходного периода стала административная и политическая децентрализация. В годы франкизма Испания была самым централизованным государством Европы, не имевшим автономных областей. Центральное правительство распоряжалось 90 % государственного капитала. Конституция 1978 г. заложила основы национально-территориального устройства и управления, и к 1983 г. Испания стала государством, состоящим из 50 провинций и 17 автономных областей (национально-территориальных автономий). Автономные области, названные в конституции «автономными сообществами», в том числе Каталония, Страна Басков, Галисия, Андалусия и др., имеют, согласно конституции, собственные органы самоуправления. Местные языки автономных областей признаны официальными наряду с испанским (кастильским). В ведении автономных областей находятся вопросы жилищного хозяйства, общественных работ, инфраструктуры, охраны окружающей среды, здравоохранения, культуры, образования, туризма, спорта. Вместе с муниципалитетами они расходуют более 40 % государственного капитала. Особенностью Испании является то, что к числу автономных областей относятся не только отсталые районы (как в других странах), но и высокоразвитые в экономическом отношении области, например Каталония и Страна Басков.

В переходный период от диктатуры к демократии особое место занимает вопрос об армии. В годы диктатуры армия была одним из главных столпов франкизма. Во время передачи власти Хуану Карлосу вооруженным силам было поручено обеспечить порядок и спокойствие. В дальнейшем армия в целом сохраняла нейтралитет, но в ее рядах существовали различные течения, сторонники которых различались между собой по социальному происхождению, чину, взглядам и убеждениям. Немногочисленную, но влиятельную часть вооруженных сил составляли ультраправые, стремившиеся сохранить франкизм без Франко и выступавшие, по сути, против демократизации. Другая часть армии, тоже немногочисленная, – это офицеры среднего командного звена, как правило, молодые военные специалисты, выступавшие против франкизма, за социально-политические перемены[14]. Наиболее массовая, умеренно-консервативная часть армии, представленная средним офицерским звеном, поддерживала установленный порядок и подчинялась сначала Франко, а после его смерти королю. Тем не менее в период становления демократии ультраправые силы в армии неоднократно пытались вмешаться в политическую жизнь страны с определенными намерениями установить диктатуру «жесткой руки». Так, в январе 1977 г. в разгар диалога премьер-министра Суареса с лидерами демократической оппозиции, где одним из вопросов было признание профсоюзов и компартии, ультраправые развязали террор, нападая на всех, кого они называли «красными», используя убийства, взрывы, похищения некоторых государственных чиновников. Эти события, названные «черной неделей», консолидировали испанское общество, король держал под контролем вооруженные силы, правительство отдало приказ об аресте наиболее агрессивных представителей ультраправых. В результате положение нормализовалось, и летом 1977 г. прошли парламентские выборы. Вскоре началась военная реформа, учредившая единое министерство обороны, сократившая выслугу лет на 4 года и повысившая довольствие офицерского состава.

Экономический курс в постфранкистской Испании сочетал в себе протекционистский и неолиберальный подходы, его практическим воплощением стали отраслевые программы модернизации и экономическая программа «Пакт Монклоа» 1977 г. (по названию правительственной резиденции в Мадриде) – компромисс между правительством и всеми представленными в парламенте партиями. Все политические силы страны поддержали «Пакт Монклоа», предусматривавший правила экономической игры, с которыми согласились и предприниматели, и профсоюзы. В соответствии с программами модернизации государство субсидировало такие отрасли промышленности, как судостроительная, текстильная, автомобильная, обувная. Щедрые государственные ассигнования направлялись в инфраструктуру, энергетику, металлургию. Протекционистский курс правительства стимулировал развитие национальных монополий на внутреннем рынке. В то же время «рыночная экономика» Испании развивалась в условиях растущей технологической зависимости от передовых стран. Сохранилась практика экспорта дешевой малоквалифицированной рабочей силы за пределы Испании (главным образом во Францию). В целях технической модернизации широко использовались иностранные инвестиции и кооперация с ТНК, что определило особенности экономической модели.

Во внешней политике постфранкистской Испании были намечены следующие приоритеты. Испано-американские отношения развивались интенсивно: удельный вес капиталовложений США составил 2/3 объема всех иностранных инвестиций в испанскую экономику. С помощью США модернизировалось производство вооружений и военной техники, продолжали функционировать американские военные базы.

Для Испании как европейской страны стали актуальными проблемы европейской безопасности и сотрудничества, в 1975 г. она участвовала в работе совещания БСЕ в Хельсинки. Подключение Испании к процессу европейской безопасности и сотрудничества рассматривалось внешнеполитическими кругами страны как важное средство преодоления последствий международной изоляции времен франкизма. Испания выступила в роли державы, геополитическое положение которой делало ее связующим звеном между континентами (Европой, Африкой и Латинской Америкой).

В 1977 г. Испания установила дипломатические отношения с социалистическими странами и Советским Союзом. В 1980 г. в Мадриде состоялось очередное совещание БСЕ. Правоконсервативный поворот 80-х гг. затронул и Испанию. Нейтральная внешнеполитическая ориентация второй половины 70-х гг. ушла в прошлое. Страна взяла курс на сближение с ЕЭС и НАТО, рассчитывая поправить дела в экономике и стабилизировать внутриполитическую обстановку. Финансово-промышленные круги Испании стали ориентироваться на европейскую интеграцию, и в 1985 г. Испания стала членом Общего рынка.

В своей средиземноморской политике Испания стремится к безопасности в зоне Средиземноморья и выступает за сотрудничество прибрежных стран в охране окружающей среды, рациональном использовании морских богатств, активизации торговли и туристического бизнеса. Испания зависит от импорта энергоносителей, половину необходимой ей нефти поставляют арабские страны. Это обстоятельство определяет дружественный характер испано-арабских отношений. В 1976 г. Испания возвратила свое владение Западная Сахара Мавритании и Марокко и поддержала алжирскую идею «Средиземноморье для средиземноморцев». Кроме того, Испания предлагает свое посредничество в урегулировании конфликтов в районе Средиземноморья. Однако как член НАТО Испания становится «натовским авианосцем», контролирующим район Средиземноморья. Поддерживая «атлантизацию» Средиземного моря, Испания вступает в противоречие с позицией других стран этого субрегиона, выступающих за его демилитаризацию. Еще один аспект средиземноморской политики Испании – это ее спор с Великобританией о Гибралтаре – небольшом полуострове на юге Испании с военно-морской и военно-воздушной базами Великобритании, портом и центром туризма. (Англия захватила Гибралтар еще в 1704 г. во время войны за «испанское наследство» и владеет им с 1713 г.) В 1967 г. англичане провели в Гибралтаре референдум, и большинство его жителей высказалось за британское подданство. Не последнюю роль в таком решении сыграло то, что в зоне Гибралтара более высокий уровень жизни, чем в Испании. Судьба Гибралтара решается на испано-английских переговорах начиная с 1966 г. Переговоры доныне идут неровно, с переменным успехом, а главное – безрезультатно для Испании. Тем не менее Испания твердо и последовательно продолжает держать курс на возвращение ей Гибралтара.

Отношения Испании со странами Латинской Америки уходят корнями в далекое прошлое и носят постоянный, дружественный и интенсивный характер в экономической, научной и культурной областях. Испания вступила на правах наблюдателя в Организацию американских государств (ОАГ), начала участвовать в работе Экономической комиссии ООН для Латинской Америки (ЭКЛА). Во многих странах Латинской Америки действуют институты и центры испанской культуры. Если раньше франкизм предпочитал «сердечные» отношения со странами с диктаторскими режимами (Стреснера в Парагвае, Сомосы в Никарагуа, Пиночета в Чили), то после 1975 г. Испания начала отдавать предпочтение отношениям с либеральными режимами демохристианской и социал-демократической ориентации. Во время визита премьер-министра А. Суареса на Кубу Ф. Кастро высоко оценил поддержку Испании, которая в тяжелых условиях американской блокады не прекратила торговых отношений с Кубой. В конце 70-х – начале 80-х гг. состоялись визиты короля Хуана Карлоса I в различные страны Латинской Америки. Гражданский кодекс Испании признал испанское гражданство за эмигрантами и их детьми, родившимися за границей. Это способствовало активизации деятельности культурных обществ и землячеств многочисленных испанских эмигрантов и их потомков практически во всех странах Латинской Америки. Во время англо-аргентинского военного конфликта Испания с трибуны ООН поддержала Аргентину (вызвав неудовольствие М. Тэтчер, которая прервала на время англо-испанские переговоры о Гибралтаре). Испания также оказала помощь революционной Никарагуа, Ф. Гонсалес возглавил Международный комитет в защиту никарагуанской революции. В начале 90-х гг. в латиноамериканские страны направлялось 30 % прямых зарубежных капиталовложений Испании, в конце 90-х – свыше 70 %. Инвестиции Испании, например, в Бразилии уступают ныне лишь США, для ВМС Чили Испания строит 4 новых дизель-электрических субмарины «Скорпен». Идеи «Ибероамерики» получают практическую реализацию.

Советско-испанские и российско-испанские связи после установления дипломатических отношений в феврале 1977 г. развиваются на базе широких и многообразных взаимных интересов – экономических, национальных, культурно-исторических, международных. В период между первым визитом в СССР министра иностранных дел Испании М. Ореха Агирре в январе 1979 г. и визитом короля Хуана Карлоса I в Россию в мае 1997 г. происходила нормализация двусторонних испано-российских отношений. Заключены торгово-экономические соглашения, расширяются финансово-промышленная кооперация, научное и культурное сотрудничество. Россия экспортирует в Испанию нефть и нефтехимическую продукцию, пиломатериалы, меха и др. Испания поставляет на российский рынок химические товары, оборудование, кожу, сельскохозяйственные продукты. Происходит обмен художественными выставками, поездки деятелей науки и искусства, расширен доступ к богатейшему историко-культурному наследию обеих стран.

Испания в 80-е гг.

Внутренняя жизнь Испании начала 80-х гг. отмечена ростом недовольства правительством СДЦ А. Суареса. Правительство Суареса, действовавшее в сложнейших условиях переходного периода от франкистской диктатуры к демократии, подвергалось серьезной критике как слева, так и справа. Концепция Суареса о центре, равноудаленном от франкизма и коммунизма, оказалась уязвимой. Левые выступали за необратимость процесса демократизации. Правые считали, что дальнейшее углубление демократизации нежелательно и следует повернуть правительственный курс вправо. В январе 1981 г. Суарес подал в отставку. Более трех недель было неясно, кто возглавит правительство и какие силы будут оказывать на него свое влияние. Правые, особенно в рядах армии, опасались возможного сдвига влево. Военные организовали заговор и подняли путч с целью создания твердого правительства (хунты). 23–24 февраля 1981 г. они заняли здание кортесов, где депутаты обсуждали вопрос о назначении нового премьер-министра. Подполковник гражданской гвардии А. Техеро Молина, командовавший этим захватом, распорядился удерживать депутатов в качестве заложников в течение суток. Другая часть путчистов на короткое время захватила здания Испанского радио и телевидения. Заговорщики доложили королю о своих планах в надежде на его поддержку, однако Хуан Карлос I выступил решительно против. Он обратился к армии с призывом защитить конституционно-демократический путь, который в свое время избрало большинство испанцев. В результате армия в целом не поддержала заговор, сохраняя конституционную верность королю как главнокомандующему и главе государства. Путч закончился провалом, заговорщики были арестованы и преданы суду. Авторитет короля в обществе вырос, а в консервативных кругах вооруженных сил, наоборот, упал, правые в армии отныне считали его «изменником». Премьер-министром был назначен представитель предпринимательских кругов, инженер по образованию, известный деятель СДЦ Леопольдо Кальво Сотело (род. 1926).

Правительство Кальво Сотело приняло меры по борьбе с терроризмом, квалифицировав его как уголовное преступление. Но наибольшей активностью отличалась деятельность Кальво Сотело в вопросе о приеме Испании в НАТО. Правительство СДЦ убеждало испанцев в том, что вступление в НАТО необходимо для привлечения иностранных инвестиций, для более эффективной борьбы с терроризмом, надежной защиты страны от внешней угрозы. Левые партии вели энергичную антинатовскую кампанию: проводили многотысячные антивоенные демонстрации, организовывали сидячие забастовки, собирали подписи для проведения референдума о пагубности вступления в НАТО. Размах антинатовского движения вызвал опасения правительства в возможном исходе референдума, поэтому обсуждение вопроса было перенесено в кортесы. В конце октября 1981 г. большинством всего в 40 голосов кортесы вынесли решение направить в Брюссель просьбу о приеме Испании в НАТО. В декабре того же года руководство Североатлантического блока подписало соответствующий протокол, и в мае 1982 г. Испания стала членом НАТО.

Курс правительства был явно непопулярен. Внутри СДЦ усилилась борьба между различными течениями, позиции руководства были подорваны, в СДЦ произошел раскол. Выполнив задачу перехода Испании к демократии в рамках переходного периода, СДЦ распался в результате острых внутрипартийных разногласий. В этих условиях правительство Кальво Сотело объявило о роспуске кортесов и назначении на октябрь 1982 г. внеочередных парламентских выборов. Накануне выборов был раскрыт еще один заговор военных, планировавших установить диктатуру и не допустить к власти левые силы. Заговорщики были арестованы, попытка переворота провалилась, выборы состоялись.

С программой «За справедливое и равноправное общество» на выборах победила ИСРП, добившись беспрецедентного в истории Испании большинства в 10 млн голосов и получив в парламенте 202 места из 350. Победа ИСРП означала, что в Испании начался второй этап демократизации под эгидой социалистической партии. В то же время выборы 1982 г. вывели на второе место партию «Народный альянс»[15], ставшую с того времени основной оппозиционной партией страны.

ИСРП, одна из старейших партий страны, сохраняла образ массовой партии, выступающей за интересы рабочего класса, но вместе с тем для умеренных избирателей она, после отказа от идей научного социализма, представлялась как последовательница традиционных ценностей буржуазной демократии, заслуживающая доверия реформистская партия во главе с энергичным лидером Ф. Гонсалесом. Фелипе Гонсалес (род. 1942), юрист по образованию, в 60-е гг. возглавлял группу адвокатов, защищавших интересы рабочих, в 1974 г. был избран генеральным секретарем ИСРП, известен в кругах международной социал-демократии.

Ф. Гонсалес сформировал правительство из умеренных социал-демократов и технократов. В 1984 г. правительство приняло национальный план по электронике и информатике. Согласно плану испанский капитал с помощью американских, японских и немецких фирм направлялся на расширение и модернизацию производства интегральных схем и компьютерной техники с целью приобщения к современному уровню информатики и на этой основе переоснащения других отраслей производства. Технический опыт японских компаний использовался для реорганизации переживавших кризис отраслей – судостроения и черной металлургии. С той же целью «Фольксвагену» был продан контрольный пакет акций ведущей государственной испанской автомобильной компании СЕАТ. Участие ТНК в развитии испанской экономики состояло в создании предприятий-филиалов. Например, в начале 80-х гг. в Сарагосе был построен самый современный в Западной Европе сборочный завод компании «Дженерал моторс». Филиалы японских «Ниссан», «Сони» и других крупных компаний производили широкий ассортимент товаров массового потребления. Во второй половине 80-х гг. Испания вместе с другими западноевропейскими странами приняла участие в научно-исследовательской программе «Эврика» по развитию перспективных технологий в рамках ЕС. Военным приложением «Эврики» с 1989 г. стала программа «Евклид», основной задачей которой было обретение технологической независимости в области перспективных разработок вооружений и военной техники и повышение конкурентоспособности западноевропейского оружия по сравнению с американским на мировых рынках. В рамках «Евклида» Испания разрабатывает новые композиционные материалы для газотурбинных двигателей и облегченной брони; участвует в создании разведывательных искусственных спутников и их оптоэлектронных и радиолокационных систем, в том числе интегрированной системы радиоэлектронной борьбы; строит ракетный фрегат новейшего образца. Постепенно происходит переориентация военно-промышленного комплекса Испании с США на Западную Европу.

Важной отраслью стал иностранный туризм, по его доходам Испания занимает одно из ведущих мест в мире, а ежегодный приток туристов превышает численность ее собственного населения. Испания является также одной из крупнейших стран – мировых экспортеров сельскохозяйственной продукции: свежих и консервированных фруктов и овощей, вина и рыбы, оливкового масла, а также одним из крупных экспортеров цемента, стали, оборудования легкой промышленности, обуви, одежды, полиграфии.

В 80-е гг. правительство Ф. Гонсалеса осуществило серию радикальных реформ. Реформа государственного аппарата сократила численность госслужащих, был взят курс на рационализацию работы государственных структур с целью превратить их в эффективный инструмент социальных реформ и демократизации страны. Военная реформа уменьшила численность офицерского корпуса армии, предоставила больше возможностей для продвижения по службе низшим чинам, были предусмотрены меры для установления в какой-либо форме политического контроля над вооруженными силами в целях избежать возможности военного переворота. Также была проведена реформа общеобразовательной школы, введена автономия университетов. Ряд законов предусматривал смягчение социальной ущемленности миллионов испанцев: вводилась 40-часовая рабочая неделя, увеличивались до 30 дней оплачиваемые отпуска, повышались пособия многодетным семьям, пенсионный возраст снижался до 65 лет, медицинское обслуживание стало доступным практически для всех испанцев.

В экономической области правительство социалистов проводило приватизацию государственных предприятий, применяло жесткие «монетаристские» методы борьбы с инфляцией, усиливало борьбу с финансовыми мошенничествами, наказывало за уклонение от уплаты налогов. Преодолев последствия мирового экономического кризиса начала 80-х гг., Испания заняла 8-е место в мире по промышленному производству и 5-е среди стран Западной Европы. Страна смогла создать свой первый искусственный спутник Земли и запустить его с помощью американской ракеты. Ф. Гонсалес максимально интегрировал испанцев, хотя и на правах бедных родственников, в западное союзничество (НАТО и Общий рынок), а Запад выделил ему рекордную сумму – 500 млрд долл.

После вступления Испании в НАТО военная промышленность получила весомый стимул для приведения национальных вооруженных сил в соответствие со стандартами НАТО. Требование Мадрида об увеличении масштабов американской военной помощи было удовлетворено: в середине 80-х гг. она достигла 500 млн долл. в год. Во второй половине 80-х гг. около 150 компаний непосредственно занимались военным производством, объемы которого вывели Испанию на 6–12-е места среди производителей и на 8-е – среди экспортеров оружия в мире. Наиболее уязвимыми параметрами, однако, оставались высокая себестоимость и недостаточный уровень использования новейших технологий. В 1988 г. Испания начала участвовать в европейской оборонительной структуре – Западноевропейском союзе (ЗЕС), став членом Группы военного планирования ЗЕС. Военные корабли Испании входят в состав ВМС НАТО и ЗЕС. Во время войны в Персидском заливе в зону военных действий был направлен отряд испанских ВМС, однако под давлением общественного мнения правительство Гонсалеса не использовало их в боевых действиях (более 50 % испанцев высказалось против). С 1995 г. Испания включилась в создание «сил быстрого развертывания» ЗЕС, ее механизированная бригада вошла в «еврокорпус», силы которого проводили миротворческие и гуманитарные операции, участвовали в ликвидации последствий стихийных бедствий. Испанский флот принял активное участие в блокаде адриатического побережья Югославии в 1999 г.

Испания в конце XX в.

Прочная социальная база ИСРП и большинство мест в парламенте, разумно-взвешенная социально-экономическая политика и оптимальный внешнеполитический курс, отказ от марксизма и традиций испанского социализма обеспечили устойчивость правления социалистов, находившихся у власти 13 лет и 4 месяца. Однако за столь длительный срок постепенно накопились просчеты, в первую очередь связанные с политическими скандалами по поводу коррупции в высших эшелонах власти. Правая оппозиция выдвинула в качестве альтернативы Ф. Гонсалесу «Народную партию» (НП). НП – наследница «Народного альянса» – правая партия, с середины 90-х гг. объявившая себя центристской и допустившая к руководству представителей нового поколения испанцев, не испытавших тягот гражданской войны и франкистской диктатуры.

Учитывая достаточно высокий удельный вес традиционных консервативных элементов в политической культуре Испании и отголоски длительной патерналистской опеки авторитарного государства, церкви и армии над общественным сознанием, можно понять, почему на парламентских выборах в марте 1996 г. испанцы отдали предпочтение Народной партии (НП) и ее лидеру Х.М. Аснару. И хотя перевес составил всего 1,3 % голосов, произошел плавный поворот вправо. Хосе Мария Аснар (род. 1953) – сын известного журналиста, окончил юридический факультет, обладает разносторонними интересами, интеллектуал, трудолюбивый, прямой, упорный и скрупулезный государственный деятель, скромный человек. Правоцентристское правительство Аснара обещало постепенные перемены «без риска». Х.М. Аснар предлагал продолжить либерализацию экономики, но с сохранением социальных завоеваний испанцев, полученных от ИСРП, обещал снизить уровень безработицы, достигшей 22 %. Особенность правления НП состояла в том, что она не обладала парламентским большинством, разница с предшественниками-социалистами составляла всего 17 мест. Результаты выборов в кортесы 1996 г. показали, что в Испании складывается система доминирования двух основных противоборствующих партий, что приближает ее к классической западноевропейской форме политического устройства.

За период своей деятельности с 1996 по 2000 г. правоцентристскому правительству Аснара с помощью финансовых вливаний Европейского союза удалось несколько улучшить общие экономические показатели и снизить уровень безработицы, самый высокий среди стран ЕС (к 1999 г. было создано 1200 тыс. рабочих мест). В рамках налоговой реформы снижение налогов сопровождалось либерализацией и приватизацией государственных предприятий, предпочтение было отдано частному предпринимательству. Масштабная приватизация предприятий динамично развивающейся радиоэлектронной промышленности повысила обеспечение испанских вооруженных сил необходимой электроникой с 2 % до 50 %. Испания добилась наиболее высоких в Европейском союзе темпов развития, снизился внутренний долг, уменьшилась инфляция. Высокие макроэкономические показатели позволили стране вступить в зону евро. По словам Аснара, инвестиции Испании за границей больше, чем вкладывается иностранного капитала в ее экономику. Вместе с тем доход на душу населения в Испании почти на четверть меньше среднеевропейского, кроме того, около 20 % испанцев живут за чертой бедности. Несмотря на это статистика и опросы общественного мнения свидетельствуют о том, что жизнь испанцев стала легче. Средняя продолжительность жизни (77,9 лет) – одна из самых высоких в Европе. Правительство Аснара сумело обеспечить социальный мир в стране, утихло забастовочное движение, стабилизировалась политическая обстановка.

На очередных выборах в кортесы 12 марта 2000 г. большинство испанцев отдали предпочтение именно экономическому и политическому курсу НП: по результатам выборов у НП 183 места в нижней палате парламента, у ИСРП – 123 места. Х.М. Аснар вновь возглавил правительство.

Выборы 2000 г. также показали, что в истеблишменте страны произошли изменения. С момента восстановления исторической государственности третьей политической силой в Испании традиционно считалась компартия, хотя за нее голосовало в среднем от 7 до 8 % избирателей. С 2000 г. у коммунистов и их союзников будет лишь 8 парламентских мандатов (вместо прежних 21). Снижение популярности коммунистов связано не в последнюю очередь с переменами в руководстве: пользовавшийся авторитетом Х. Ангита, уступил свой пост амбициозному и прямолинейному догматику Ф. Фрутосу. Таким образом, компартия перешла на 4-е место, 3-е теперь принадлежит коалиции умеренных каталонских националистов – «Конвергенция и союз Каталонии».

На рубеже XX–XXI вв. заметным дестабилизирующим фактором общественно-политической жизни Испании остается проблема баскского сепаратизма. Страна Басков представляет собой высокоурбанизированную индустриальную область с населением 2,5 млн человек (из 40-миллионного населения Испании). Здесь развита горнодобывающая промышленность и обрабатывающие отрасли – металлообрабатывающая (1-е место в стране по производству стали), машиностроительная, электротехническая, химическая, бумажная, текстильная, цементная, пищевая. В Стране Басков, уже имеющей автономию, тем не менее существует сепаратистское националистическое движение под названием «Страна Басков и свобода» (по-баскски ЭТА). Созданная в 1962 г. ЭТА выступала за отделение от Испании и использовала в своей практике террористические методы. Баскский терроризм с самого начала исповедовал смесь социалистических идей, ультранационалистических установок и консервативного клерикализма. Он возник в свое время как инструмент борьбы молодых интеллектуалов-басков против диктатуры Франко под лозунгом «Мы боремся против гнета испанского государства в Стране Басков независимо от того, жив Франко или нет». После смерти Франко ЭТА не прекратила вооруженную борьбу. За почти 40 лет вооруженной борьбы басков-террористов от их рук пало 900 человек. Другие, более умеренные националистические организации Страны Басков осуждают методы ЭТА, но не осмеливаются идти против нее. Летом 1998 г., прислушавшись к требованиям баскской общественности, ЭТА отказалась от вооруженной борьбы, перестала убивать и даже объявила о бессрочном перемирии. Оно продолжалось почти полтора года. В это время использовалась так называемая «кале борока» – терроризм низкой эффективности: различные угрозы в адрес неугодных, уличный вандализм, поджоги домов и автомобилей и т. п. Однако накануне парламентских выборов в январе 2000 г. теракты возобновились, снова пролилась кровь.

В испанском обществе существует «Пакт Ахуриа Энеа» о едином фронте действий всех политических партий против террористов. Аснар заявил, что его правительство будет продолжать борьбу с терроризмом, т. е. использовать против боевиков ЭТА самые решительные методы.

В числе других планов правительства Х.М. Аснара намечается создание франко-испанского судостроительного консорциума. По развитию судостроительной промышленности Испания входит в число ведущих стран мира (5 % общемирового тоннажа строящихся судов), две трети ее продукции, в том числе военные корабли, идет на экспорт. Планируется дальнейшее сотрудничество с Европейским космическим агентством в реализации международных космических программ, в частности по созданию спутника оптической разведки «Гелиос-2» и спутника-радара «Хорус». Правительство Аснара намерено продолжить реформу армии, сократить ее численность к 2002 г. до 100 тыс. человек, поднять уровень ее технического оснащения и ввести принцип ее профессиональной комплектации. Для решения проблемы занятости предполагается создать дополнительно 1300 тыс. рабочих мест.

Одним из приоритетов внешней политики остается испано-российское сотрудничество. Об этом говорил Х.М. Аснар во время своих визитов в Москву в 1999 и 2001 гг. В июне 2000 г. состоялся визит российского президента В.В. Путина в Испанию. В ходе переговоров президент России заявил о признании возросшего веса Испании в международных делах и об особом благоприятствовании в российско-испанских отношениях.

В течение XX в. Испания, отсталая аграрная южноевропейская периферия, превратилась в высокоразвитую процветающую страну. Это стало возможным благодаря развитию двух основных процессов. С одной стороны, авторитарная форма правления времен франкизма после восстановления исторической государственности уступила место устойчивой демократии в форме конституционной монархии. С другой – произошла интеграция страны в экономические и политические процессы мирового хозяйства и международного сообщества.

§ 5. Португалия

Политический режим Салазара, официально именовавшийся «новым государством», после Второй мировой войны сохранил свои консервативные, авторитарно-фашистские черты. Он стал самой продолжительной диктатурой в Европе[16]. По конституции (1933) Португалия называлась «унитарной корпоративной республикой». Законодательная, исполнительная и юридическая власть находились в руках правительства во главе с Салазаром. Из-за преследований режима все политические партии, кроме коммунистической, находившейся на нелегальном положении, прекратили свое существование. Базовой экономической моделью вплоть до середины 60-х гг. оставалась автаркия. Солидные колониальные владения (2,1 млн кв. км с населением свыше 15 млн человек), особенно Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау, Острова Зеленого Мыса, Сан-Томе и Принсипи, а также китайская территория Аомынь (Макао) продолжали приносить Португалии устойчивые доходы. До 1/3 золотовалютных резервов Центрального банка страны поступало из колоний. Идея сохранения колониальной империи была твердым органическим компонентом официальной идеологии режима, а практическая реализация этой идеи состояла в решимости удержать колониальные территории под португальским господством любой ценой. Когда в Анголе (1961), Гвинее-Бисау, Островах Зеленого Мыса (1963), Мозамбике (1964) вспыхнула антиколониальная вооруженная борьба национально-патриотических сил, Португалия развязала против них колониальную войну. Война поглощала примерно половину госбюджета и отвлекала четверть мужского населения, все больше подрывая экономику страны и обостряя социально-политическую ситуацию. Для стабилизации экономики правительство Салазара, сознательно нарушая принципы автаркии, прибегало к помощи иностранных инвесторов. Уже не опасаясь иностранных инвестиций, считавшихся прежде «троянским конем», правительство либерализовало правила их регулирования. В результате в 60-е гг. частный сектор получил инвестиций в 10 раз больше, чем за весь предыдущий послевоенный период. Зарубежные капиталовложения укрепляли местный монополистический сектор, разорительная конкуренция которого сильно ущемляла многочисленную мелкую буржуазию и подталкивала ее к оппозиционной борьбе. Помимо мелкой буржуазии, в ряды оппозиции входили рабочие, студенты, либеральная интеллигенция.

В первой половине 60-х гг. произошел невиданный в истории «нового государства» натиск оппозиционных сил против режима. Массовые демонстрации рабочих, забастовки батраков южных аграрных областей, протест студентов, выступление военных, антиколониальные манифестации 1961–1963 гг. начинали угрожать стабильности государства. Угроза усилилась в связи с созданием в декабре 1963 г. широкого Патриотического фронта национального освобождения, в который вошли представители различных политических партий левого, правого и центристского направлений (коммунисты, социалисты, республиканцы, левые католики, конституционные монархисты). В следующем году был сформирован руководящий орган фронта – Центральная патриотическая хунта. Правительство ответило террором, достигшим апогея в 1963–1964 гг. Репрессиям подверглись не только леворадикальные организации, но и все инакомыслящие, в том числе интеллигенция (разгром союза писателей) и представители религиозных сект. В меняющихся условиях диктатор не мог сделать иного стратегического выбора кроме террора. С одной стороны, это было связано с возрастом: Салазар заявлял, что будь он моложе всего на 20 лет, он быстро поставил бы ситуацию под контроль, маневрируя между различными коалициями и восстанавливая «белых против белых, черных против черных, и черных и белых друг против друга». С другой стороны, по признанию диктатора, он был слишком «привязан к старым идеям».

В сентябре 1968 г. у 79-летнего Салазара произошло кровоизлияние в мозг, что полностью лишило его работоспособности. Несмотря на то что усилия медиков почти на 2 года продлили диктатору жизнь, встал вопрос о его политическом преемнике. Салазар никого никогда не объявлял своим официальным наследником, поэтому Государственный совет 17 сентября 1968 г. назначил премьер-министром политического деятеля, правоведа Марселу Каэтану (1906–1980). Главной целью деятельности М. Каэтану было сохранение основных устоев диктаторского режима, предусматривалась лишь незначительная «либерализация»: «марселизм» должен был остаться по сути «салазаризмом».

Либерализация правительства Каэтану сводилась к незначительным уступкам и реформам сверху. Одиозные фигуры салазаровского режима были уволены, «новое государство» переименовано в «социальное», цензура стала называться предварительной проверкой, новый премьер посетил африканские колонии, появилась регулярная телевизионная передача «Семейные беседы Каэтану». Наиболее значительной мерой стало разрешение создавать свободные профсоюзы рабочих и служащих. В 1970 г. несколько профсоюзов объединились в крупный общенациональный профцентр Интерсиндикал, сыгравший впоследствии немалую роль в политической борьбе. Вместе с тем португальский фашизм проявил чудеса социально-политического лавирования и незаурядные способности к адаптации. Экономическая и политическая система, а также корпоративная организация общества в целом остались неизменными. Сохранялся разветвленный аппарат насилия из тайной полиции «Генеральной дирекции безопасности» (бывшая ПИДЕ), фашистской милиции («Португальский легион»), воинствующих ультраправых группировок («Братья-инквизиторы» и др.).

Преемственность курса Салазара в период 1968–1974 гг. и продолжение колониальной войны стимулировали рост оппозиционного движения, использовавшего методы как легальной, так и нелегальной борьбы. Несмотря на запрет деятельности Интерсиндикала, численность его рядов увеличилась до 0,5 млн человек. Весной 1973 г. прошел конгресс демократической оппозиции, сформулировавший альтернативную фашизму политическую платформу: восстановление демократических свобод, ограничение всевластия монополий, прекращение колониальных войн, деколонизация. Все более сложными становились отношения между режимом и католической церковью, но наиболее значительные процессы происходили в армии. В 60-е гг. увеличилось число офицеров, вышедших из мелкобуржуазных семей и знакомых с тяжелыми условиями, в которых приходилось жить подавляющему большинству португальцев. В то же время введение обязательной воинской службы для выпускников вузов привело в армию антифашистски настроенных молодых людей, оказывавших большое влияние на своих сослуживцев. К тому же недовольство вооруженных сил увеличивалось по мере того, как на армию возлагались карательные функции против мирного населения в колониях.

Осенью 1973 г. средние и младшие офицеры, настроенные резко оппозиционно по отношению к правительству Каэтану, создали нелегальную организацию «Движение капитанов». Ее участники поднимали вопрос о том, почему они, а не банкиры, адвокаты и промышленники должны умирать во имя продолжения добычи ангольских алмазов и нефти. «Движение капитанов» начало подготовку к вооруженному восстанию против режима. «Капитаны» установили контакт с известным боевым генералом Антониу де Спинолой, выступавшим против колониальной войны и пострадавшим от режима за «вольнодумие». В начале 1974 г. успехи национально-освободительного движения в Мозамбике вызвали растерянность в правительственных кругах, заставляя перебрасывать в колониальную армию все новые подкрепления. «Движение капитанов», переименованное в марте 1974 г. в «Движение вооруженных сил» (ДВС), приняло решение возглавить переворот.

25 апреля 1974 г. восставшие войска вступили в Лиссабон и заняли его стратегические пункты. Правительство Каэтану было свергнуто менее чем за сутки и практически бескровно (несколько убитых было лишь при штурме штаба политической полиции ПИДЕ). Выступление армии – «революция гвоздик» (вставленная в дуло винтовки гвоздика символизировала всеобщую поддержку народом военных) показала полную бесперспективность и гнилость диктатуры. Офицеры ДВС создали Совет национального спасения во главе с генералом де Спинолой и приняли Программу. 15 мая 1974 г. де Спинола был провозглашен временным президентом.

Совет национального спасения принял ряд мер по повышению жизненного уровня беднейших слоев населения. Увеличивался на 1/4 минимум заработной платы, вдвое повышался размер пенсий, вводились пособия для многодетных семей, замораживался рост цен на продукты питания и услуги. Была проведена национализация многих крупных и средних предприятий энергетической, металлургической, машиностроительной, цементной, целлюлозной, табачной индустрии (всего около 300 предприятий). Госсектор охватил не только промышленные предприятия, но и банки и страховые компании. На предприятиях вводился рабочий контроль, формировался демократический синдикализм, 90 % рабочих вошли в профсоюзы, Интерсиндикал оставался крупнейшим профцентром, возглавлявшимся левыми партиями. Аграрная реформа предоставила около 1,2 млн га помещичьих земель в южных округах безземельным крестьянам и батракам, вновь создаваемым государственным хозяйствам и кооперативам; сельским общинам возвращались отчужденные в свое время режимом пустующие земли. Африканским колониям была предоставлена независимость. Таким образом, главной задачей новой власти было преодоление наследия салазаровского режима. После падения диктатуры Португалия вступила в переходный период, который можно условно подразделить на два этапа.

На первом этапе происходил переход от диктатуры к демократическому правлению, шел процесс образования политических партий, была принята конституция и созданы новые органы власти, олигархия была отстранена от непосредственного руководства страной. Аполитичность португальцев времен диктатуры сменилась высокой политической активностью, было образовано свыше двух десятков партий, крупнейшими из которых стали социалистическая (ПСП), народно-демократическая (НДП, два года спустя переименованная в социал-демократическую СДП), коммунистическая (ПКП) и Социально-демократический центр (СДЦ). Особенность ситуации состояла в том, что на первом этапе шла постоянная борьба за лидерство между левыми и правыми партиями, никто не желал идти на компромиссы, большую роль играла армия, особенно ее леворадикальное крыло ДВС, ставшее гарантом примирения, порядка и демократических преобразований в целом. В то же время правые силы, в том числе в армии, не желавшие сдавать своих позиций после падения диктатуры, предприняли две попытки государственного переворота. Сложившаяся обстановка требовала избрания президентом такой политической фигуры, которая соответствовала бы интересам различных сил, поэтому первым президентом, получившим на выборах 1976 г. большинство голосов, стал военный – известный генерал Рамалью Эанеш. Результаты голосования современники расценивали как обнадеживающие в плане поиска национального консенсуса и дальнейшего развития демократизации.

Правовой базой для стабилизации общественно-политических процессов стала республиканская конституция, принятая в 1976 г. По конституции главой государства является президент республики, он обладает широкими полномочиями: назначает премьер-министра, является главнокомандующим вооруженными силами страны, председателем Революционного совета (совещательный орган, состоящий из военных, – распущен по новой конституции 1982 г.). Высший законодательный орган власти – Ассамблея республики, избираемая прямым тайным голосованием всеми гражданами с 18 лет. Исполнительная власть принадлежит Совету министров. Кроме того, в конституции 1976 г. содержалось положение о построении социализма, оно было внесено под влиянием революционной эйфории с учетом уже проведенных социально-экономических мероприятий (национализации, аграрной реформы) и базировалось на существовавшей в то время расстановке сил в стране (влиятельный левый лагерь, высокий авторитет ДВС). Однако последующая перегруппировка сил в высших эшелонах власти в сторону центра, ослабление позиций левого крыла армии привели к изъятию статей о построении социализма в новой конституции 1982 г.

После революции в 1974–1975 гг. в состав правительств входили руководители ДВС, несколько постов занимали коммунисты. Постепенно противостояние различных политических партий начинало сглаживаться: на ведущие позиции вышла умеренно-реформистская социалистическая партия (ПСП). В 1976–1978 гг. социалисты входили в правительство, которое возглавлял основатель и лидер ПСП, правовед, историк и философ Мариу Соареш (род. 1924). Затем политический маятник качнулся от левого центра (социалистов) к правому блоку «Демократический альянс» (1979–1983). В 1983–1985 гг. социалисты и их лидер М. Соареш вернулись к власти и взяли курс на «жесткую экономию». По рекомендациям Международного валютного фонда правительство Соареша провело крайне непопулярные мероприятия: девальвировало национальную валюту (эскудо), увеличило налоги, заморозило заработную плату и ограничило другие социальные программы. Недовольство большинства португальцев политикой ПСП проявилось на выборах 1985 г., когда социал-демократы получили перевес над социалистами и сформировали коалиционное правительство (СДП, ПСП) во главе с экономистом Анибалом Каваку Силвой. В основу своей деятельности социал-демократы положили стратегию неолиберализма.

Содержанием второго этапа переходного периода стало окончательное утверждение институтов буржуазной демократии. 1986 год стал для страны значимым рубежом. На пост президента впервые после 1926 г. был избран гражданский деятель – популярный политик, бывший премьер-министр, генеральный секретарь ПСП М. Соареш. Это означало завершение перехода от диктатуры к демократии. В январе того же года Португалия вступила в ЕС. В 1987 г. на выборах в Ассамблею свыше 50 % голосов получили социал-демократы, впервые сформировавшие однопартийный кабинет (правительство большинства) во главе с А. Каваку Силвой. В 1991 г. социал-демократы повторили свой успех на выборах и вновь образовали правительство большинства.

В области экономики преодоление наследия салазаровского режима означало отход от автаркической модели самой отсталой и бедной страны Западной Европы и постепенную интеграцию Португалии в общеевропейскую экономическую систему. Для преодоления отсталости левые силы предлагали структурные реформы в рамках госсектора. Госсектор охватывал около 2/3 экономики, причем по конституции 1976 г. запрещалась денационализация крупнейших предприятий. Вступление Португалии в ЕС (1986) стимулировало неокапиталистическую трансформацию госсектора и экономики в целом. «Ползучая денационализация» привела к сокращению госсектора. Пришедшее к власти летом 1987 г. правительство социал-демократов во главе с А. Каваку Силвой продолжило экономические преобразования за счет сокращения госсектора в интересах крупных предпринимательских кругов. Этот курс получил закрепление в ходе очередного пересмотра конституции, из которой была изъята статья о необратимости национализации (1989).

Социал-демократы связывали модернизацию португальской экономики с дальнейшим привлечением иностранных инвестиций и укреплением сотрудничества с ТНК. В результате на многих португальских предприятиях, оснащенных на современном технологическом уровне и экспортирующих свою продукцию на внешние рынки, выросла доля участия иностранных партнеров (например, на целлюлозно-бумажной фабрике «Кайма» 93 % английского капитала).

Другим важным экономическим мероприятием стала приватизация. Правительство разрабатывало концепцию приватизации и вело подготовку к ней на протяжении нескольких лет, в итоге была избрана модель «народного капитализма». Взвешенный подход к процессу приватизации, цивилизованные формы ее осуществления и социальная ориентированность обеспечили хорошие результаты. Так, распродажа предприятий госсектора, начавшаяся в 1989 г., принесла в казну 15 млрд долл. (сумму, почти равную внешнему долгу страны), значительная часть средств от приватизации пошла на погашение государственного долга. В начале 90-х гг. приватизировались главным образом банки и страховые компании, с середины 90-х гг. – промышленные компании и предприятия общественного пользования. Покупателями акций разгосударствляемых предприятий является гораздо больший процент населения, чем в других странах Европы.

С января по июль 1992 г. Португалия председательствовала в ЕС. Как член ЕС страна подписала Маастрихтские соглашения и вошла в систему евро. Ежегодные темпы экономического роста в конце 90-х гг. были стабильными и составляли в среднем 3 %, а уровень безработицы – 5 % (один из самых низких в ЕС). Несмотря на достигнутые к концу XX в. успехи, сохраняется целый ряд трудноразрешимых проблем, таких, как бедность, высокая поляризация доходов населения, низкий по сравнению с европейским уровень зарплаты, рост преступности, один из самых высоких в Европе уровень неграмотности (до 30 %).

§ 6. Греция

Греция в период гражданской войны

Вторая мировая война завершилась для Греции 3 ноября 1944 г., когда последние немецкие части покинули территорию страны. В результате военных действий и оккупации Греция понесла тяжелые материальные н людские потери. Более 5,5 % населения погибло, 18 % – осталось без крова. Были выведены из строя все железнодорожные мосты, около 5022 железных и шоссейных дорог. Греция лишилась 84,7 % автомашин и 80,9 % судов торгового флота. Общий материальный ущерб по данным, оглашенным на Парижской мирной конференции, составил 8222 млн долл. Следствием войны и оккупации явилось значительное падение объема производства во всех отраслях народного хозяйства, гиперинфляция, дефицит государственного бюджета, рост безработицы и цен. Перед страной стоял целый ряд неотложных задач в экономической сфере: восстановление коммуникаций; обеспечение жильем; предотвращение голода, возрождение производства.

Наряду с экономическими трудностями послевоенная Греция столкнулась с тяжелым политическим кризисом. В ходе Второй мировой войны значительно усилились позиции коммунистов и их союзников. Именно эти политические силы стали во главе национального движения Сопротивления, создав 27 сентября 1941 г. Национально-освободительный фронт (ЭАМ). К сентябрю 1944 г. военная организация фронта, Греческая Народно-освободительная армия (ЭЛАС), установила контроль над 75 % территории страны. Это вызвало серьезную обеспокоенность у западных стран, прежде всего Великобритании. Последняя рассматривала Восточное Средиземноморье в качестве сферы своего влияния. Под давлением Великобритании коммунисты вынуждены были подписать 26 сентября 1944 г. Казертское соглашение. По его условиям формировалось коалиционное правительство национального единства с участием представителей ЭАМ. Однако ведущие позиции в нем заняли деятели лондонского эмигрантского кабинета. Пост премьер-министра достался главе эмигрантского правительства Г. Папандреу. 4 октября 1944 г. под предлогом борьбы с Германией на территории Греции высадились английские войска. Британское военное присутствие сохранялось до 1947 г. В феврале 1945 г. ЭЛАС была разоружена и расформирована. Левые партии пошли на такой шаг, получив гарантии проведения демократических реформ и чистки государственного аппарата, полиции и армии от коллаборационистов. Однако на деле роспуск ЭЛАС привел к резкому усилению позиции правых и дестабилизации политической обстановки в стране. При содействии Великобритании у власти оказались силы, выступавшие за реставрацию монархии. 8 апреля 1945 г. был сформирован кабинет во главе с монархистом П. Вулгарисом. Ультраправые вооруженные группировки при поддержке армии и полиции перешли к широкомасштабному антикоммунистическому террору. На предприятиях и в учреждениях была проведена кампания по выявлению и увольнению «неблагонадежных»: коммунистов, представителей других левых партий, деятелей ЭАМ.

31 марта 1946 г. впервые после десятилетнего перерыва в Греции были проведены парламентские выборы. Однако они не носили демократического характера и не отражали реальные симпатии населения. Все левые и большинство центристских партий отказались от участия в них. В результате 306 из 354 мандатов завоевали сторонники монархии. В апреле 1946 г. к власти пришло правительство во главе с лидером монархической Народной партии К. Цалдарисом. Парламентские выборы послужили отправной точкой к началу гражданской войны. Первые вооруженные столкновения между левыми и монархистами состоялись уже в день проведения выборов. 18 июня 1946 г. в Греции было введено чрезвычайное положение.

Сразу после прихода к власти правительство Цалдариса взяло курс на реставрацию монархии. 1 сентября 1946 г. по его инициативе был проведен плебисцит о форме правления. 70 % граждан, принявших участие в голосовании, высказались в пользу монархии. 27 октября 1946 г. король Георг II вернулся из эмиграции и занял трон. За день до этого леворадикальные силы провозгласили создание Демократической армии Греции (ДАГ). 21 декабря 1946 г. они опубликовали манифест, в котором содержались требования всеобщей амнистии, вывода английских войск, проведения новых парламентских выборов и образования коалиционного правительства с участием всех партий. С конца 1946 г. противоборствующие стороны перешли к полномасштабным боевым операциям на всей территории страны. ДАГ опиралась на помощь СССР и стран «народной демократии». Греческое правительство нашло поддержку у США. 12 марта 1947 г. президент Г. Трумэн заявил, что Греция является страной, находящейся «под непосредственной коммунистической угрозой», и поэтому нуждается в американской помощи. 20 июня был подписан греко-американский договор. По его условиям США обещали греческому правительству оружие, военных советников, а также кредит в размере 300 млн долл.

Гражданская война продолжалась более трех лет. Первоначально успех сопутствовал повстанцам. К концу 1946 г. под контролем ДАГ оказалась значительная часть страны от северных границ до Коринфского залива. Однако к середине 1947 г. инициатива перешла к правительственным войскам. В октябре 1947 г. против повстанцев был организован так называемый «национальный поход». В течение года войска ДАГ были разбиты. 30 августа 1947 г. они покинули территорию Греции. Гражданская война унесла жизни 50 тыс. человек. 100 тыс. коммунистов и их сторонников бежали из страны. Коммунистическая партия оказалась под запретом. Позиции левых были подорваны, но и правые партии лишились поддержки населения.

Либеральные реформы и диктатура «черных полковников»

На проведенных 5 марта 1950 г. парламентских выборах победу одержали центристы. Было сформировано правительство во главе с лидером Либеральной партии С. Венизелосом. Либералы провели ряд демократических преобразований. Была объявлена амнистия, ликвидирован созданный в ходе гражданской войны концентрационный лагерь на острове Макронисос, введена новая конституция. В 1952 г. завершилась аграрная реформа, в результате которой землю получили 150 тыс. крестьян. Вместе с тем правительству С. Венизелоса не удалось добиться существенных улучшений в экономическом положении страны.

Парламентские выборы 16 ноября 1952 т. привели к победе монархической партии «Греческий сбор», созданной в 1951 г. Правые находились у власти в течение последующих 11 лет. С середины 50-х гг. в Греции начались реформы, направленные на структурные изменения в экономике страны. Особое значение придавалось развитию промышленности, энергетики, туризма. При этом был сделан упор на привлечение американского и западноевропейского капитала, усиление экономических и политических связей с Западом. В июле 1961 г. Греция вступила в ЕЭС в качестве ассоциированного члена.

В начале 60-х гг. стало ясно, что предложенные правыми меры не привели к улучшению экономического положения. Неудача реформ и проведение репрессивной политики в отношении оппозиции привели к потере популярности и поражению правых на парламентских выборах в ноябре 1963 г. К власти пришел созданный в 1961 г. Союз центра. Его образовали Либеральная партия, Либерально-демократическая партия и Демократический союз. Возглавил новое объединение Г. Папандреу. Союз центра выступал за демократизацию общества, социальную ориентацию экономики, установление политических и экономических контактов с социалистическими странами при сохранении дружеских отношений с Западом. Сформированное 8 ноября 1963 г. либеральное правительство ввело бесплатное обучение в средних школах, объявило амнистию политическим заключенным, уменьшило налоги на крестьян и подняло закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию. 28 июня 1964 г. было подписано соглашение с Болгарией, положившее конец взаимным территориальным претензиям.

15 июля 1965 г. в результате конфликта между королем и Г. Папандреу правительство подало в отставку. Это привело к расколу Союза центра и потере им парламентского большинства. Политическое поражение либералов повлекло за собой усиление влияния правых и коммунистов. Отставка кабинета Г. Папандреу явилась началом острого политического кризиса, внешним проявлением которого стала «правительственная чехарда». За год и восемь месяцев у власти сменилось пять кабинетов. Кульминацией кризиса стал роспуск 14 апреля 1967 г. парламента. Новые парламентские выборы были назначены на 28 мая 1967 г. Однако они не состоялись. В среде военных, недовольных политической нестабильностью, возник заговор. Во главе заговорщиков встали полковники Г. Пападопулос и Н. Макарезос, генерал Г. Зоитакис. В ночь с 20 на 21 апреля 1967 г. военные захватили власть и объявили о введении осадного положения, роспуске партий и общественных организаций и запрете собраний и забастовок. Возникший режим получил название диктатуры «черных полковников».

Король Константин II отнесся к военному перевороту негативно. 13 декабря 1967 г. его сторонники попытались организовать «контрпутч», но потерпели неудачу. В результате король и его семья были вынуждены эмигрировать в Италию. Военные установили полный контроль над всеми органами власти. Зоитакис стал регентом. Г. Пападопулос возглавил правительство, а Н. Макарезос получил пост заместителя премьер-министра.

Своей главной задачей военные объявили борьбу против коммунистической угрозы. За годы диктатуры были арестованы и подвергнуты тюремному заключению около 40 тыс. коммунистов, уволены из армии, полиции и государственного аппарата более 170 тыс. «инакомыслящих». 29 сентября 1968 г. была принята новая конституция, носившая ярко выраженный авторитарный характер. Помимо борьбы с коммунистами и укрепления государства, военные приступили к проведению широкомасштабных экономических реформ. Правительству удалось укрепить позиции национальной валюты. В течение 1968–1975 гг. курс драхмы по отношению к доллару оставался неизменным. В результате вклады населения в отечественные банки возросли более чем в 5 раз. Другой мерой стало расширение льгот в отношении иностранного капитала. Представительства иностранных торговых фирм, действовавших в Греции, были освобождены от налогов. Не облагался налогом также экспорт сырья и полуфабрикатов. Улучшение инвестиционного климата и укрепление национальной валюты позволило правительству направить значительные средства на развитие наиболее важных отраслей промышленности: машиностроения, судостроения, строительства и коммуникаций. Второй составляющей реформ стала структурная перестройка аграрного сектора. Правительство списало крестьянские долги, установило минимальные закупочные цены на продукцию сельского хозяйства. По закону 1969 г. греческие сельхозпроизводители были защищены от иностранных конкурентов высокими таможенными пошлинами. В 1967–1971 гг. была проведена так называемая «консолидация земель» – политика, направленная на объединение небольших участков земли путем выкупа мелких крестьянских наделов крупными фермерами за счет льготных займов. Следствием этих мер стало сокращение ввоза продуктов питания с 15,5 % в 1968 г. до 12,9 % в 1974 г. В стране сформировался строй фермеров, работающих на рынок. Они составляли 5 % сельхозпроизводителей, но при этом вырабатывали более половины товарной продукции сельского хозяйства. Еще одним направлением реформ стало развитие туризма, признанного приоритетной областью экономики. В 1968–1971 гг. был принят ряд законов, стимулирующих инвестиции в туристический бизнес и снижающих на 50 % налоги с прибыли туристических агентств. За период с 1967 по 1974 г. число иностранных туристов, посетивших страну, увеличилось более чем в два раза.

Итогом реформ второй половины 60-х – начала 70-х гг. стало превращение Греции из аграрно-индустриальной в индустриально-аграрную страну. Появились новые отрасли производства: электротехника, производство синтетических материалов, автоматизация производства. Греческий торговый флот занял первое место в мире по количеству судов и их тоннажу. Средний доход на душу населения за 1967–1972 гг. вырос в два раза и составил 1000 долл. в год. Заработная плата в промышленном секторе увеличилась на 50 %. Безработица за 1966–1971 гг. сократилась на 77,3 %. Греция превратилась в одну из наиболее динамично развивающихся стран Европы.

Несмотря на экономические успехи внутриполитическая обстановка оставалась нестабильной. В 1972 г. произошло перерождение военной диктатуры в авторитарный режим. Пападопулос сосредоточил в своих руках полномочия регента, премьер-министра, министров иностранных дел, образования и координации. В июне 1973 г. был издан закон об упразднении монархии и провозглашении Греции республикой. Пападопулос занял пост президента. С этого времени он взял курс на так называемую «управляемую демократию». Было отменено военное положение, произведена амнистия, разрешена деятельность всех политических партий, кроме коммунистической. В октябре 1973 г. был сформирован гражданский кабинет. Либерализация режима привела к активизации левых сил. В ноябре 1973 г. произошли волнения студентов Афинского политехнического университета, направленные против правления Пападопулоса и американского военного присутствия. В результате столкновения студентов с полицией и армией погибло несколько десятков человек. Эти события продемонстрировали неэффективность «управляемой демократии» и привели к падению режима Пападопулоса. 25 ноября 1973 г. произошел новый переворот под руководством начальника военной полиции генерала Д. Иоаннидиса. Военный режим был восстановлен, демократические преобразования прекращены.

Для укрепления своей власти военная хунта решила прибегнуть к крупномасштабной внешнеполитической акции, целью которой явилось присоединение к Греции Кипра. 15 июля 1974 г. при участии греческих гвардейцев на острове произошел переворот. Президент Кипра архиепископ Макарнос, являвшийся противником присоединения, был свергнут и заменен ставленником афинского правительства Н. Самсоном. Эти действия резко усилили противостояние греческого и турецкого населения острова и привели к оккупации северной части Кипра 36-тысячным турецким экспедиционным корпусом и провозглашению Турецкой республики Северного Кипра. В ответ правительство Греции приказало начать военные действия против Турции. Однако греческая армия отказалась вступать в конфликт с союзником по НАТО. По всей стране начались массовые демонстрации противников правящего режима. 23 июля 1974 г. военная хунта вынуждена была передать власть гражданскому правительству во главе с известным либеральным деятелем К.Караманлисом. Новый кабинет восстановил деятельность конституции 1952 г. за исключением положения о форме правления, ликвидировал концентрационные лагеря, провел чистку государственного аппарата от сторонников военного режима (так называемая «дехунтизация»). 14 августа 1974 г. Греция объявила о выходе из военной организации НАТО и ликвидации ряда американских баз на своей территории.

Греция во второй половине 70–90-х гг.

17 ноября 1974 г. были проведены первые после десятилетнего перерыва парламентские выборы. На них уверенную победу одержала созданная в октябре 1974 г. Караманлисом партия «Новая демократия». Она набрала 54,4 % голосов избирателей. 8 декабря 1974 г. состоялся плебисцит, поставивший точку в спорах о форме государственного устройства. 69,2 % греков, участвовавших в голосовании, высказались за учреждение республики. В соответствии с результатами плебисцита 11 июня 1975 г. была принята новая конституция. В Греции устанавливалась парламентарная республика с усиленной президентской властью. Одной из главных целей правительство Караманлиса провозгласило ликвидацию последствий правления «черных полковников». 15 января 1975 г. был принят закон «О перевороте 21 апреля 1967 г.». Он дал трактовку событиям 1967 г. как государственному перевороту против законного правительства. 23 августа 1975 г. суд принял решение о предании смертной казни Пападопулоса, Паттакоса и Макарезоса, однако приговор был заменен пожизненным заключением. Другой целью правительства стало завершение интеграции с Западной Европой – 12 июня 1975 г. Греция обратилась в ЕЭС с просьбой о придании ей статуса полноправного члена организации. В 1981 г. Европейское сообщество удовлетворило греческую просьбу.

Во второй половине 70-х гг. экономическое положение страны ухудшилось. Это привело к падению популярности «Новой демократии». В октябре 1981 г. победу на парламентских выборах одержала созданная в 1974 г. левоцентристская партия – Всегреческое социалистическое движение (ПАСОК). Его лидер А. Папандреу стал главой правительства. Во внутренней политике ПАСОК выступило за усиление государственного контроля над экономикой и расширение социальной помощи малообеспеченным слоям населения. Во внешней политике основной целью провозглашалось освобождение Греции от американской зависимости. Кабинет А. Папандреу находился у власти в течение девяти лет. Правление социалистов привело к неоднозначным результатам. Создание обширного государственного сектора, значительное увеличение расходов на социальные нужды привели к росту уровня жизни и сокращению безработицы. Однако оборотной стороной экономической политики правительства стала высокая инфляция, достигшая в 1990 г. 25 %. К началу 90-х гг. Греция продолжала оставаться наименее развитой страной ЕЭС. Здесь были самые низкие доходы на душу населения и самый высокий уровень инфляции. Во внешней политике социалисты взяли курс на конфронтацию с США, выступив с требованием ликвидации американских военных баз. Греко-американский конфликт завершился 9 сентября 1983 г. подписанием соглашения. По его условиям военные базы сохранялись в течение пяти лет. После истечения этого срока вопрос об их судьбе должен был быть решен окончательно. Соглашение разрешало использование баз только в оборонительных целях.

В конце 80-x гг. экономические неудачи, а также серия финансовых и политических скандалов привели к падению доверия населения к социалистам. В результате выборов 1989 г. ПАСОК потеряло парламентское большинство. После внеочередных выборов 1990 г. власть окончательно перешла к «Новой демократии», сформировавшей однопартийное правительство во главе с К. Мицотакисом. В том же году было подписано новое греко-американское соглашение, сохранявшее военные базы на территории Греции. Во внутренней политике кабинет Мицотакиса провел ряд мероприятий, направленных на снижение инфляции, сокращение государственных расходов и уменьшение масштабов «теневой экономики». Были понижены ставки налогообложения. Правительство объявило временный мораторий на повышение заработной платы государственным служащим. Значительная часть предприятий государственного сектора была приватизирована. Выполнение экономической программы правительства привело к падению темпов инфляции. Однако другие задачи, в том числе увеличение сбора налогов, сокращение рабочих мест, выполнены не были.

В июле 1993 г. в «Новой демократии» произошел раскол. Министр иностранных дел А. Самарас вышел из ее рядов и создал собственную партию – «Политическая весна». В сентябре 1993 г. «Новая демократия» лишилась парламентского большинства. Раскол в рядах правящей партии позволял социалистам вернуться к власти. На выборах, состоявшихся в октябре 1993 г., они одержали убедительную победу и сформировали однопартийное правительство. Новому кабинету А. Папандреу удалось разрешить некоторые проблемы, стоявшие перед экономикой страны. Были уменьшены дефицит бюджета и внутренний долг, сокращена на 5 % инфляция. В то же время наблюдался стабильный рост заработной платы. За 1994–1996 гг. правительство создало 150 тыс. новых рабочих мест. Экономические успехи позволили социалистам добиться повторной победы на парламентских выборах, состоявшихся 22 сентября 1996 г. По итогам выборов ПАСОК получило 162 депутатских мандата, его главный конкурент «Новая демократия» – 109 мандатов.

Глава 3 Страны Восточной Европы в 1945–2000 гг.

§ 7. Страны Восточной Европы после Второй мировой войны

Итоги Второй мировой войны

Вторая мировая война принесла странам Восточной Европы огромные экономические и демографические потери. Разрушения производственной и транспортной инфраструктуры, рост инфляции, нарушение традиционных торговых связей и острый недостаток потребительских товаров стали общими проблемами для всех стран региона. Характерно, что наибольшие потери понесли в годы войны те государства, которые в предвоенный период находились на более высоком уровне социально-экономического развития – Польша, совершенно опустошенная в годы нацистской оккупации, Венгрия, наиболее пострадавшая среди бывших союзников Германии на завершающем этапе войны и в первые годы советской оккупации, Чехословакия, испытавшая несколько территориальных разделов. Суммарные потери Польши и Венгрии достигали 40 % национального достояния. Доля же всего восточноевропейского региона в мировом промышленном производстве снизилась в 2 раза. Таким образом, война не только отбросила восточноевропейские страны назад в экономической модернизации, но и значительно выровняла уровень их развития.

Территориальные изменения, произошедшие в Восточной Европе в результате Второй мировой войны, оказались не столь крупномасштабными, как в 1918–1920 гг., но тем не менее существенно изменили региональную политическую карту. Правовую основу для них составили решения Крымской (Ялтинской) и Потсдамской конференций, мирные договоры со странами, принимавшими участие в германском блоке, а также серия двухсторонних договоров восточноевропейских стран с СССР, заключенных в 1944–1946 гг. Мирные договоры с Венгрией, Румынией и Болгарией готовились Советом министров иностранных дел (СМИД) стран-победительниц, созданным в 1945 г. для решения вопросов послевоенного урегулирования. Завершилась эта работа в декабре 1946 г., а окончательный текст мирных договоров был подписан 10 февраля 1947 г. в Париже. Территория Болгарии осталась в границах на 1 января 1941 г. Венгрия вернулась к границам 1 января 1938 г., за исключением передачи в пользу Чехословакии небольшого района в окрестностях Братиславы. Таким образом, Венгрия утратила территории, полученные в рамках Венских арбитражей 1938 и 1940 гг. (южные районы Словакии были возвращены в состав Чехословацкого государства, Закарпатская Украина перешла в состав СССР, северо-западная Трансильвания вернулась в состав Румынии). Границы Румынии восстанавливались по состоянию на 1 января 1941 г., т. е. Бессарабия и Северная Буковина остались в составе СССР. Договоры также установили размеры и порядок выплаты репараций Румынией в пользу СССР, Болгарией в пользу Югославии и Греции, Венгрии в пользу СССР, Чехословакии и Югославии. По предложению СССР был принят принцип частичного возмещения нанесенного ущерба (66 %). В дальнейшем советское правительство сократило репарационные платежи восточноевропейских стран еще на 50 %.

В более выигрышном положении оказались восточноевропейские страны, участвовавшие в борьбе против гитлеровского блока, – Польша, Чехословакия, Югославия. Новые границы Польши были установлены Крымской конференцией и советско-польским договором 1945 г. Польша приобрела бывшие немецкие территории восточнее линии по Одеру и Западной Нейсе, в том числе вернула «Данцингский коридор». Западная Украина и Западная Белоруссия остались в составе СССР. Советское правительство отказалось при этом в пользу Польши от всех претензий на германское имущество и активы, находящиеся на польской территории, а также части германских репараций. Особый советско-чехословацкий договор 1945 г. подтвердил отказ Чехословакии от претензий на Закарпатскую Украину. Остальная территория Чехословакии была восстановлена в границах начала 1938 г. Не удалась попытка советской и югославской дипломатии закрепить права Югославии на спорную территорию полуострова Истрия. По решению Парижской конференции 1947 г. здесь была создана «Свободная территория Триест», разделенная Италией и Югославией уже в 1954 г.

В кратчайшие сроки была решена одна из наиболее сложных и болезненных послевоенных проблем региона – перемещение населения. По решению Потсдамской конференции, подтвержденному мирными договорами, немецкое население депортировалось в Германию с территории Судетской области Чехословакии, новых земель Польши, а также из Венгрии и бывшей Восточной Пруссии, вошедшей в состав СССР. Советско-польское соглашение 1945 г. урегулировало «обмен населения» между двумя странами. Участники борьбы против нацизма и члены их семей, польской и еврейской национальности, проживавшие на территории СССР, получили право на оптацию – выбор польского или советского гражданства. Однако одновременно, в соответствии с более ранними договоренностями, происходила принудительная взаимная эвакуация населения в приграничных районах Западной Украины и Западной Белоруссии. В порядке оптации был осуществлен обмен населением между СССР и Чехословакией в приграничных районах.

Внутриполитическая обстановка, сложившаяся в восточноевропейских странах к концу Второй мировой войны, также была весьма сложной. Крах профашистских авторитарных режимов, широкое участие населения в движении Сопротивления создавали предпосылки для глубоких изменений всей государственно-политической системы. Однако в действительности политизация масс и их готовность к демократическим преобразованиям носила поверхностный характер. Авторитарная политическая психология не только сохранилась, но и укрепилась в годы войны. Для массового сознания по-прежнему было свойственно желание видеть в государстве гаранта социальной стабильности и силу, способную в кратчайшие сроки «твердой рукой» решить стоявшие перед обществом задачи.

В лоне авторитарной политической культуры формировалась и большая часть новой государственной элиты, пришедшей к власти в восточноевропейских странах. Многие из этих людей посвятили всю жизнь борьбе с прежними режимами, прошли через тюрьмы, каторгу, эмиграцию. Дух борьбы, непримиримого и бескомпромиссного отстаивания собственных идеалов стали законом послевоенной политической жизни Восточной Европы. Этому способствовало и наследие самой войны, являвшейся столкновением несовместимых общественных моделей, идеологических систем. Поражение национал-социализма оставило лицом к лицу других непримиримых противников – коммунизм и либеральную демократию. Сторонники этих победивших в войне идей получили преобладание в новой политической элите восточноевропейских стран, но это обещало в будущем новый виток идеологического противоборства. Ситуация осложнялась также возросшим влиянием национальной идеи, существованием даже в демократическом и коммунистическом лагерях националистически ориентированных течений. Национальную окраску получила и возрожденная в эти годы идея аграризма, деятельность по-прежнему влиятельных и многочисленных крестьянских партий.

Преобразования периода народной демократии

Разнородный партийный спектр, образовавшийся в странах Восточной Европы после войны, и высокий накал идеологической борьбы могли стать достаточной причиной для того, чтобы уже первая волна общественных преобразований оказалась сопряжена с острой конфронтацией всех политических сил. Однако ситуация развивалась совершенно иначе. На последнем этапе войны в подавляющем большинстве восточноевропейских стран начинается процесс консолидации всех бывших оппозиционных партий и движений, образования широких многопартийных коалиций, получивших название Национальных или Отечественных фронтов. По мере продвижения Советской армии и вооруженных сил Сопротивления на запад к границам Германии эти политические объединения принимали всю полноту государственной власти.

Болгарский Отечественный фронт, объединивший прокоммунистическую Болгарскую рабочую партию, Болгарскую рабочую социал-демократическую партию, аграрный БЗНС и влиятельную политическую группу «Звено», образовался еще в 1942 г. После победы народного восстания в Софии в сентябре 1944 г. было сформировано коалиционное правительство Фронта под руководством К. Георгиева из «Звена». Национально-демократический фронт Румынии существовал с сентября 1944 г. Первоначально его основу составили коммунисты и социал-демократы. Но уже в марте 1945 г. коалиционное правительство возглавил авторитетный лидер Румынского фронта земледельцев П. Гроз, а после начала конструктивного сотрудничества этого кабинета с монархией в правительство вошли представители «исторических» партий – цэранисты и национал-либералы. В декабре 1944 г. Венгерская коммунистическая партия, социал-демократы, Национал-крестьянская партия и Партия мелких сельских хозяев сформировали Венгерский национальный фронт и переходное правительство. После первых свободных выборов в Венгрии в ноябре 1945 г. коалиционный кабинет возглавил лидер ПМСХ З. Тильди. Очевидное преобладание левые силы изначально получили лишь в Национальном фронте чехов и словаков, созданном в марте 1945 г. Несмотря на активное участие в нем влиятельных политиков из Национально-социалистической партии, словацкой Демократической партии, Народной партии, руководителем Фронта стал коммунист К. Готвальд, а первое коалиционное правительство возглавил социал-демократ З. Фирлингер. Однако при этом руководство НФЧС вело весьма конструктивный диалог с эмигрантским правительством под руководством Э. Бенеша и Я. Массарика. Более сложной была внутриполитическая обстановка в Польше.

Острое противоборство созданного в июле 1944 г. в Люблине прокоммунистического Комитета национального освобождения и эмиграционного правительства С. Миколайчика, отрытая конфронтация между вооруженными отрядами Армии Людовой и Армии Крайовой поставили Польшу на грань гражданской войны. Негативную роль сыграла и активность советских спецслужб – кадры НКВД и СМЕРШа использовались не только для консультирования создаваемой польской службы безопасности УБ, но и для прямого преследования бойцов Армии Крайовой. Однако в соответствии с решениями Крымской конференции в Польше также начался процесс формирования правительства национального единства. В его состав вошли представители Польской рабочей партии (ППР), Польской социалистической партии (ППС), Польской крестьянской партии (ПСЛ), а также Партии людовцев и Социал-демократической партии. В июне 1945 г. коалиционное правительство возглавил Э. Осубка-Моравский. В силу тех же решений Крымской конференции начался политический диалог внутренних сил Сопротивления и эмиграционных антифашистских сил в Югославии. Национальный комитет освобождения, созданный на базе прокоммунистического Национально-освободительного фронта, в марте 1945 г. достиг договоренности с эмиграционным правительством Шубашича о проведении всеобщих свободных выборов в Учредительную Скупщину (Учредительное Собрание). Безраздельное преобладание прокоммунистических сил сохранилось в этот период лишь в Албании.

Причиной столь неожиданного на первый взгляд сотрудничества совершенно разнородных политических сил было единство их задач на первом этапе послевоенных преобразований. Коммунистам и аграриям, националистам и демократам было совершенно очевидно, что наиболее насущной проблемой является формирование самих основ нового конституционного строя, ликвидация авторитарных структур управления, связанных с прежними режимами, проведение свободных выборов. Во всех странах был ликвидирован монархический строй (лишь в Румынии это произошло позже, после утверждения монопольной власти коммунистов). В Югославии и Чехословакии первая волна реформ касалась также решения национального вопроса, формирования федеративной государственности. Первоочередной задачей являлось и восстановление разрушенной экономики, налаживание материального обеспечения населения, решение насущных социальных проблем. Приоритет подобных задач позволил охарактеризовать весь этап 1945–1946 гг. как период «народной демократии». Однако консолидация политических сил была временной.

Если сама необходимость экономических реформ сомнениям не подвергалась, то методы их проведения и конечная цель стали предметом первого раскола правящих коалиций. По мере стабилизации экономического положения предстояло определить дальнейшую стратегию реформ. Крестьянские партии, наиболее многочисленные и влиятельные в тот момент (их представители, как указывалось выше, возглавляли первые правительства в Румынии, Болгарии, Венгрии), не считали необходимым ускоренную модернизацию, приоритетное развитие индустрии. Они выступали также против расширения государственного регулирования экономики. Основной задачей этих партий, в целом выполненной уже на первом этапе реформ, было уничтожение латифундий и проведение аграрной реформы в интересах среднего крестьянства. Либерально-демократические партии, коммунисты и социал-демократы, несмотря на политические разногласия, были едины в ориентации на модель «догоняющего развития», стремлении обеспечить рывок своих стран в индустриальном развитии, приблизиться к уровню ведущих стран мира. Не имея большого перевеса в отдельности, все вместе они составили мощную силу, способную добиться изменения политической стратегии правящих коалиций.

Перелом в расстановке политических сил произошел в течение 1946 г., когда крестьянские партии были оттеснены от власти. Изменения в высших эшелонах государственного управления привели и к корректировке реформаторского курса. Начались осуществление программ национализации крупной промышленности и банковской системы, оптовой торговли, ввод государственного контроля над производством и элементов планирования. Но если коммунисты рассматривали эти реформы как первый шаг на пути к социалистическим преобразованиям, то демократические силы видели в них естественный для послевоенной системы ГМК процесс усиления государственного элемента рыночной экономики. Определение дальнейшей стратегии оказывалось невозможным без окончательного идеологического «самоопределения». Немаловажным фактором стала и объективная логика послевоенных экономических преобразований. «Догоняющее развитие», уже вышедшее за рамки периода восстановления экономики, продолжение форсированных реформ в области крупного промышленного производства, структурно-отраслевой перестройки экономики требовало огромных инвестиционных затрат. Достаточных внутренних ресурсов в странах Восточной Европы не было. Эта ситуация предопределила неизбежность растущей экономической зависимости региона от внешней помощи. Выбор должен был быть сделан лишь между Западом и Востоком, а итог его уже зависел не столько от расклада внутренних политических сил, сколько от событий на мировой арене.

Восточная Европа и начало «холодной войны»

Политическая судьба Восточной Европы являлась предметом активного обсуждения на Крымской и Потсдамской конференциях союзников. Договоренности, достигнутые в Ялте между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем, отразили фактический раздел Европейского континента на сферы влияния. Польша, Чехословакия, Венгрия, Болгария, Румыния, Югославия и Албания составили «зону ответственности» СССР. В дальнейшем советская дипломатия неизменно сохраняла инициативу в ходе переговоров с бывшими союзниками о различных аспектах мирного урегулирования в Восточной Европе. Подписание Советским Союзом двухсторонних Договоров о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи (с Чехословакией в 1943 г., с Польшей и Югославией в 1945 г., с Румынией, Венгрией и Болгарией в 1948 г.) окончательно оформили контуры этих патерналистских отношений. Однако непосредственное оформление советского блока происходило не столь стремительно. Более того, конференция в Сан-Франциско в апреле 1945 г. приняла «Декларацию об освобожденной Европе», где СССР, США и Великобритания в равной степени возлагали на себя обязательства по поддержке демократических преобразований во всех странах, освобожденных от нацистов, гарантированию свободы выбора их дальнейшего развития. В течение последующих двух лет СССР стремился подчеркнуто следовать провозглашенному курсу и не форсировать геополитический раскол континента. Реальное влияние в восточноевропейском регионе, основанное на военном присутствии и авторитете державы-освободительницы, позволяло советскому правительству не раз предпринимать демарши с целью продемонстрировать свое уважительное отношение к суверенитету этих стран.

Необычная гибкость Сталина распространилась даже на святая святых – идеологическую область. При полной поддержке высшего партийного руководства академик Е. Варга сформулировал в 1946 г. концепцию «демократии нового типа». Она основывалась на понятии демократического социализма, строящегося с учетом национальной специфики в освободившихся от фашизма странах. Идея «народной демократии» – общественного строя, сочетающего принципы социальной справедливости, парламентской демократии и свободы личности – действительно была чрезвычайно популярна тогда в странах Восточной Европы. Она рассматривалась многими политическими силами как «третий путь», альтернатива индивидуалистическому американизированному капитализму и тоталитарному социализму советского образца.

Международная ситуация вокруг восточноевропейских стран начала меняться с середины 1946 г. На Парижской мирной конференции в августе 1946 г. американская и британская делегации предприняли активные попытки по вмешательству в процесс формирования новых правительственных органов в Болгарии и Румынии, а также созданию особых судебных структур по международному контролю над соблюдением прав человека в странах бывшего гитлеровского блока. СССР решительно выступил против подобных предложений, аргументируя свою позицию соблюдением принципа суверенитета восточноевропейских держав. Обострение отношений между странами-победительницами стало особенно очевидно на III и IV сессиях СМИД, состоявшихся в конце 1946 – начале 1947 г. и посвященных урегулированию вопросов о границах в послевоенной Европе и судьбе Германии. В марте 1947 г. в президентском послании Г. Трумэна была провозглашена новая внешнеполитическая доктрина США. Американское руководство объявило о своей готовности оказывать поддержку всем «свободным народам» в противостоянии внешнему давлению и, самое главное, коммунистической угрозе в любой ее форме. Трумэн заявил также о том, что США обязаны возглавить весь «свободный мир» в борьбе с уже установленными тоталитарными режимами, подрывающими основы международного правопорядка.

Провозглашение «доктрины Трумэна», объявившей начало крестового похода против коммунизма, положило начало открытой борьбе сверхдержав за геополитическое влияние в любой точке земного шара. Восточноевропейские страны ощутили изменение международной обстановки уже летом 1947 г. В этот период происходили переговоры об условиях предоставления экономической помощи со стороны США европейским странам по плану Маршалла. Советское руководство не только решительно отвергло возможность подобного сотрудничества, но и ультимативно потребовало отказаться от участия в проекте Польши и Чехословакии, проявившим явную заинтересованность. Остальные страны восточноевропейского региона предусмотрительно провели предварительные консультации с Москвой и ответили на американские предложения «добровольным и решительным отказом». СССР предложил щедрую компенсацию в виде льготных поставок сырья и продовольствия. Но предстояло искоренить саму возможность геополитической переориентации Восточной Европы, т. е. обеспечить монопольную власть в этих странах коммунистическим партиям.

Образование социалистического лагеря. Советско-югославский конфликт

Оформление просоветских режимов в странах Восточной Европы происходило по схожему сценарию. Первым шагом на этом пути стало закрепление курса коммунистических партий на «мирное перерастание национально-демократической революции в социалистическую». Раньше всего соответствующее решение приняла Румынская коммунистическая партия – еще в октябре 1945 г. РКП являлась наиболее слабой в политическом отношении из восточноевропейских коммунистических партий, не была связана с массовым движением Сопротивления. Руководство партии, в составе которого преобладали представители национальных меньшинств, было дезорганизовано конфликтом ее лидера Г. Георгиу-Дежа с представителями Московского бюро румынских коммунистов А. Паукер и В. Лукой. Кроме того, Георгиу-Деж выдвинул обвинение в пособничестве с оккупантами секретарю ЦК партии С. Форису, который был арестован после прихода советских войск и повешен без судебного решения. Принятие радикальной программы было связано с попыткой заручиться дополнительной поддержкой советского руководства и не соответствовало политической ситуации в стране.

В большинстве стран восточноевропейского региона решение о переходе к социалистическому этапу общественных преобразований принималось руководством коммунистических партий уже в 1946 г. и не было связано с радикальной перестройкой высших эшелонов государственной власти. В апреле соответствующее решение принял Пленум КПЧ, в сентябре – III съезд ВКП. В октябре 1946 г. после проведения выборов в Болгарии к власти пришло правительство Димитрова, заявившее о такой же цели, в ноябре о социалистической ориентации объявил вновь образованный блок польских партий ППР и ППС («Демократический блок»). Во всех этих случаях закрепление курса на социалистическое строительство не привело к эскалации политического насилия и насаждению коммунистической идеологии. Напротив, идея социалистического строительства поддерживалась широким спектром левоцентристских сил и вызывала доверие у самых различных слоев населения. Социализм для них еще не ассоциировался с советским опытом. Сами же коммунистические партии с успехом использовали в эти месяцы блоковую тактику. Коалиции с участием коммунистов, социал-демократов и их союзников, как правило, получали очевидный перевес при проведении первых демократических выборов – в мае 1946 г. в Чехословакии, в октябре 1946 г. – в Болгарии, в январе 1947 г. – в Польше, в августе 1947 г. – в Венгрии. Исключением стали лишь Югославия и Албания, где на гребне освободительного движения прокоммунистические силы пришли к власти еще в первые послевоенные месяцы.

В 1947 г. новые левоцентристские правительства, пользуясь уже открытой поддержкой советской военной администрации и опираясь на органы государственной безопасности, создававшиеся под контролем советских спецслужб на основе коммунистических кадров, спровоцировали серию политических конфликтов, которые привели к разгрому крестьянских и либерально-демократических партий. Состоялись судебные политические процессы над лидерами венгерской ПМСХ З. Тильди, польской Народной партии С. Миколайчиком, Болгарского Земледельческого Народного Союза Н. Петковым, румынской партии цэранистов А. Александреску, словацким президентом Тисо и поддержавшим его руководством словацкой Демократической партии. В Румынии этот процесс совпал с окончательной ликвидацией монархического строя. Несмотря на демонстративную лояльность короля Михая по отношению к СССР, он был обвинен в «поиске опоры среди западных империалистических кругов» и выслан из страны.

Логичным продолжением разгрома демократической оппозиции стало организационное слияние коммунистических и социал-демократических партий с последовавшей дискредитацией, а впоследствии и уничтожением лидеров социал-демократии. В феврале 1948 г. на основе РКП и СДПР была образована Румынская рабочая партия. В мае 1948 г. после политической чистки руководства болгарской социал-демократической партии она влилась в БКП. Спустя месяц в Венгрии ВКП и СДПВ были объединены в Венгерскую партию трудящихся. Тогда же чехословацкие коммунисты и социал-демократы объединились в единую партию КПЧ. В декабре 1948 г. поэтапное объединение ППС и ППР завершилось образованием Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). При этом в большинстве стран региона многопартийность формально не ликвидировалась.

Итак, к 1948–1949 гг. практически во всех странах Восточной Европы политическая гегемония коммунистических сил стала очевидной. Социалистический строй получил и правовое закрепление. В апреле 1948 г. была принята конституция Румынской Народной республики, провозгласившая курс на строительство основ социализма. 9 мая того же года была принята конституция подобного рода в Чехословакии. В 1948 г. курс на социалистическое строительство закрепил V съезд правящей Болгарской коммунистической партии, а в Венгрии начало социалистических преобразований было провозглашено в конституции, принятой в августе 1949 г. Лишь в Польше социалистическая конституция была принята несколько позже – в 1952 г., но уже «Малая конституция» 1947 г. закрепила диктатуру пролетариата как форму польского государства и основу общественного строя.

Все конституционные акты конца 40-х – начала 50-х гг. основывались на схожей правовой доктрине. Они закрепляли принцип народовластия и классовую основу «государства рабочих и трудящихся крестьян». Социалистическая конституционно-правовая доктрина отрицала принцип разделения властей. В системе государственной власти провозглашалось «всевластие Советов». Местные Советы становились «органами единой государственной власти», отвечающими за проведение в жизнь на своей территории актов центральных органов власти. Из состава Советов всех уровней формировались исполнительные органы власти. Исполкомы, как правило, действовали согласно принципу двойного подчинения: вышестоящему органу управления и соответствующему Совету. В итоге, складывалась жесткая властная иерархия, опекаемая партийными органами.

При сохранении в социалистической конституционно-правовой доктрине принципа народного суверенитета (народовластия) понятие «народ» сужалось до отдельной социальной группы – «трудового народа». Эта группа и объявлялась высшим субъектом правоотношений, подлинным носителем властного суверенитета. Индивидуальная правосубъектность личности фактически отрицалась. Личность рассматривалась как органическая, неотъемлемая часть социума, а ее правовой статус – как производный от статуса коллективного социально-правового субъекта («трудового народа» или «эксплуататорских классов»). Важнейшим критерием сохранения правового статуса личности становилась политическая лояльность, рассматривавшаяся как признание приоритета интересов народа над индивидуальными, эгоистическими интересами. Подобный подход открывал путь для развертывания масштабных политических репрессий. «Врагами народа» могли быть объявлены и те лица, которые не только осуществляют некие «антинародные действия», но и просто не разделяют господствующие идеологические постулаты. Политический переворот, произошедший в восточноевропейских странах в 1947–1948 гг., укрепил влияние СССР в регионе, но еще не сделал его подавляющим. В победивших коммунистических партиях, помимо «московского» крыла – той части коммунистов, которые прошли школу Коминтерна и обладали именно советским видением социализма, сохранялось влиятельное «национальное» крыло, ориентированное на идеи национального суверенитета и равноправия в отношениях со «старшим братом» (что, впрочем, не мешало многим представителям идеи «национального социализма» быть более чем последовательными и жесткими сторонниками тоталитарной государственности). Для поддержки «правильного» политического курса молодых коммунистических режимов Восточной Европы советское руководство предприняло ряд энергичных мер. Важнейшей из них стало образование новой международной коммунистической организации – наследницы Коминтерна.

Идея создания координационного центра международного коммунистического и рабочего движения возникла в Москве еще до начала активного противостояния у Запада. Поэтому первоначально советское руководство занимало весьма осторожную позицию, пытаясь сохранить имидж равноправного партнера восточноевропейских стран. Весной 1947 г. Сталин предложил польскому лидеру В. Гомулке выступить с инициативой создания совместного для нескольких коммунистических партий информационного периодического издания. Но уже летом того же года в ходе подготовительной работы ЦК ВКП (б) занял гораздо более жесткую позицию. Идея конструктивного диалога различных течений международного рабочего движения сменилась стремлением создать трибуну для критики «немарксистских теорий мирного перехода к социализму», борьбы против «опасного увлечения парламентаризмом» и иных проявлений «ревизионизма».

В том же ключе прошло в сентябре 1947 г. в польском городе Шклярска-Поремба совещание делегаций коммунистических партий СССР, Франции, Италии и восточноевропейских государств. Советская делегация под руководством А. Жданова и Г. Маленкова активно поддержала наиболее жесткие выступления об «обострении классовой борьбы» и необходимости соответствующей корректировки курса коммунистических партий. С таких позиций выступили В. Гомулка, руководители болгарской и венгерской делегаций В. Червенков и Й. Реваи, а также секретарь КПЧ Р. Сланский. Более сдержанными оказались выступления румынского лидера Г. Георгеу-Дежа и югославских представителей М. Джиласа и Э. Карделя. Еще меньший интерес у московских политиков вызвала позиция французских и итальянских коммунистов, ратовавших за сохранение курса на консолидацию всех левых сил в борьбе против «американского империализма». При этом ни один из выступавших не предлагал усилить политическую и организационную координацию международного коммунистического движения – речь шла об обмене «внутренней информацией» и мнениями. Неожиданностью для участников совещания стал итоговый доклад Жданова, где вопреки начальной повестке дня акцент был перенесен на общие для всех коммунистических партий политические задачи и делался вывод о целесообразности создания постоянно действующего координационного центра. В итоге, совещание в Шклярска-Поремба приняло решение о создании Коммунистического информационного бюро. Правда, памятуя о всех перипетиях, сопровождавших борьбу с троцкистско-зиновьевским и бухаринским руководством старого Коминтерна, и не желая получить в лице Коминформа новою оппозицию в борьбе за единовластие в коммунистическом движении, Сталин предельно сузил поле деятельности новой организации. Коминформ должен был стать лишь политической трибуной для представления руководством ВКП(б) «правильного видения путей строительства социализма».

В соответствии с испытанными политическими рецептами 20-х гг. Кремль попытался в первую очередь обнаружить потенциального противника среди своих новых союзников и примерно наказать «ослушника». Судя по документам внешнеполитического отдела ЦК ВКП (б), первоначально в этой роли рассматривался В. Гомулка, опрометчиво выступивший на совещании в Шклярска-Поремба против создания политического координационного центра вместо запланированного совместного печатного издания. Однако «польскую проблему» вскоре заслонил более острый конфликт с югославским руководством. Гомулка же без дополнительного шума был смещен в 1948 г. с поста генерального секретаря ППР и заменен на более лояльного Кремлю Б. Берута.

Югославия на первый взгляд из всех восточноевропейских стран давала наименьшие основания для идеологических разоблачений и политической конфронтации. Еще со времен войны коммунистическая партия Югославии превратилась в наиболее влиятельную силу в стране, а ее лидер Иосиф Броз Тито стал национальным героем. С января 1946 г. в Югославии была юридически закреплена однопартийная система, началась реализация широких программ национализации промышленности, коллективизации сельского хозяйства. Форсированная индустриализация, проводимая по советскому образцу, рассматривалась как стратегическая линия развития национальной экономики и социальной структуры общества. Авторитет СССР в Югославии в эти годы был непререкаем.

Первым поводом для возникновения разногласий между советским и югославским руководством стали переговоры о спорной территории Триеста в 1946 г. Сталин, не желая тогда обострять отношения с западными державами, поддержал планы по компромиссному урегулированию этой проблемы. В Югославии это сочли предательством интересов союзника. Возникли разногласия и по вопросу об участии СССР в восстановлении и развитии югославской добывающей промышленности. Советское правительство было готово финансировать половину расходов, но югославская сторона настаивала на полном финансировании со стороны СССР, внося в качестве своей доли лишь стоимость полезных ископаемых. В результате экономическая помощь СССР свелась лишь к поставкам техники и отправке специалистов. Но подлинная причина конфликта была именно политической. Все большее раздражение в Москве вызывало стремление руководства Югославии представить свою страну в качестве «особого» союзника СССР, более значимого и влиятельного, чем все остальные члены советского блока. Югославия рассматривала в качестве зоны своего непосредственного влияния весь Балканский регион, а Албанию – как потенциального члена югославской федерации. Патерналистская и не всегда уважительная стилистика отношений со стороны советских политиков и экономических специалистов, в свою очередь, вызывала недовольство в Белграде. В особой степени оно усилилось после начала в 1947 г. широкомасштабной операции советских спецслужб по вербовке агентов в Югославии и создании там разведывательной сети.

С середины 1947 г. отношения СССР и Югославии начали быстро ухудшаться. Официальная Москва остро отреагировала на совместное заявление правительств Югославии и Болгарии от 1 августа 1947 г. о парафировании (согласовании) договора о дружбе и сотрудничестве. Это решение не только не было согласовано с советским правительством, но и опередило ратификацию мирного договора Болгарии с ведущими странами антигитлеровской коалиции. Под давлением Москвы югославские и болгарские руководители признали тогда «ошибку». Но уже осенью 1947 г. камнем преткновения в советско-югославских отношениях стал албанский вопрос. Пользуясь разногласиями в албанском правительстве, в ноябре Югославия выдвинула обвинения в недружественных действиях руководству этой страны. Критика преимущественно касалась министра экономики Н. Спиру, возглавлявшего просоветское крыло албанского правительства. Вскоре Спиру покончил жизнь самоубийством, а югославское руководство, опережая возможную реакцию Кремля, само инициировало обсуждение вопроса о судьбе Албании в Москве. Переговоры, прошедшие в декабре – январе, лишь временно снизили накал конфронтации. Сталин недвусмысленно намекал, что в будущем присоединение Албании к Югославской федерации сможет стать вполне реальным. Но требования Тито по вводу югославских войск на территорию Албании были жестко отвергнуты.

Развязка наступила в январе 1948 г. после обнародования югославским и болгарским руководством планов по углублению балканской интеграции. Этот проект получил самую жесткую оценку в советской официальной прессе. В начале февраля «мятежники» были вызваны в Москву. Болгарский лидер Г. Димитров поспешил отказаться от прежних намерений, а вот реакция официального Белграда оказалась более сдержанной. Тито отказался лично отправиться на «публичную порку», а ЦК КПЮ после доклада вернувшихся из Москвы Джиласа и Карделя принял решение отказаться от планов по балканской интеграции, но усилить дипломатический нажим на Албанию. 1 марта произошло еще одно заседание ЦК КПЮ, на котором прозвучала весьма жесткая критика позиции советского руководства. Ответом Москвы стало принятое 18 марта решение о выводе из Югославии всех советских специалистов.

27 марта 1948 г. Сталин направил личное письмо И. Тито, в котором суммировались обвинения, выдвинутые в адрес югославской стороны (впрочем, показательно, что копии его получили и лидеры коммунистических партий других стран-участниц Коминформа). Содержание письма показывает подлинную причину разрыва с Югославией – желание советского руководства наглядно показать, как «не следует строить социализм». Тито и его соратники упрекались в критике универсальности исторического опыта СССР, растворении коммунистической партии в Народном фронте, отказе от классовой борьбы, покровительстве капиталистическим элементам в экономике. На самом деле к внутренним проблемам Югославии эти упреки не имели никакого отношения – она была избрана мишенью только из-за излишнего своеволия. А вот руководители других коммунистических партий, приглашенные участвовать в публичном «разоблачении» «преступной клики Тито», были вынуждены официально признать преступность самой попытки найти иные пути строительства социализма.

4 мая 1948 г. Сталин направил Тито новое письмо с приглашением на второе заседание Коминформа и пространным изложением своего видения принципов «правильного» построения основ социализма. Речь шла об универсальности советской модели общественных преобразований, неизбежности обострения классовой борьбы на этапе построения основ социализма и, как следствие, безальтернативности диктатуры пролетариата, политической монополии коммунистических партий, непримиримой борьбы с иными политическим силами и «нетрудовыми элементами», приоритете программ форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства. Тито, естественно, на это приглашение не откликнулся, а советско-югославские отношения оказались фактически разорваны.

На втором заседании Коминформа в июне 1948 г., формально посвященном югославскому вопросу, окончательно были закреплены идеологические и политические основы социалистического лагеря, в том числе право СССР на вмешательство во внутренние дела других социалистических стран и признание универсальности советской модели социализма. Внутреннее развитие стран Восточной Европы отныне происходило под четким контролем СССР. Создание в 1949 г. Совета Экономической Взаимопомощи, взявшего на себя функции по координации экономической интеграции социалистических стран, и позже (в 1955 г.) военно-политического блока Организация Варшавского Договора, завершило формирование социалистического лагеря.

§ 8. Восточноевропейский социализм: становление общественной модели и попытки ее модификации

Период «построения основ социализма»

Переход стран Восточной Европы под жесткий контроль СССР привел к окончательной унификации их политического развития. Радикальной чистке на этот раз подверглось само коммунистическое движение. В 1949–1952 гг. во всех странах региона, за исключением Югославии, прокатилась волна политических процессов и репрессий, ликвидировавших «национальное» крыло коммунистических партий и закрепивших власть наиболее ортодоксальных, «промосковских» коммунистов. Парадоксально, но значительную роль в инспирировании этих процессов по сфабрикованным уликам сыграли американские спецслужбы.

С образованием после войны американского Центрального разведывательного управления восточноевропейский регион стал одной из важнейших зон проведения его операций. Крупнейшей из них стала операция «Расщепляющий фактор», направленная на дискредитацию национал-коммунистического крыла правящих партий. Основатель американской разведывательной системы А. Даллес полагал, что если «коммунисты-националисты» смогут остаться у власти, то коммунистические режимы в Восточной Европе сохранят поддержку народных масс. Для стратегических же интересов США более приемлемым оказывался вариант прихода к власти ортодоксальных «москвичей», не имевших достаточного влияния и не способных привести свои страны к стабильности и процветанию. Это могло стать основой для развертывания в восточноевропейских государствах в будущем и широкого демократического движения вплоть до окончательного уничтожения коммунистических режимов. Для проведения операции «Расщепляющий фактор» ЦРУ воспользовалось услугами Йозефа Святло, подполковника польской службы государственной безопасности УБ, предложившего сотрудничество английской разведке летом 1948 г. Впоследствии Святло объяснял свой шаг несогласием с советизацией Польши, а также отказом президента Берута поддержать расследование о коррупции в Х управлении госбезопасности. Это управление, руководимое Я. Берманом, отвечало за внутрипартийный идеологический и политический контроль. Святло являлся работником этого управления и сам представил материалы, компрометирующие Бермана. После ареста его главного информатора и недвусмысленного предложения впредь не затрагивать подобные темы, Святло обратился с просьбой о политическом убежище и предложением своих услуг к представителю английских специальных служб. Вскоре ценным агентом заинтересовались американцы. Именно Святло, обладавший не только важной информацией, но и реальными рычагами влияния стал центральной фигурой подготавливаемой операции.

Еще одним ключевым фигурантом операции «Расщепляющий фактор» стал бывший сотрудник государственного департамента США Ноэль Филд. В годы войны он возглавлял Управление унитарных служб (УУС), ведавшее эвакуацией и поддержкой политических беженцев из европейских стран. Благодаря своей работе Филд был знаком со многими представителями левых партий восточноевропейских стран. При этом как в Москве, так и в Вашингтоне к деятельности Филда относились с определенными опасениями. Американцы считали его шпионом Советского Союза из-за связей с европейскими коммунистами, советские спецслужбы были склонны видеть в нем провокатора. Чувствуя опасность, Филд решился переехать в 1948 г. в Восточную Европу. Добравшись до Польши, он вначале безуспешно просил политическое убежище в этой стране, а затем обратился к Я. Берману, к тому времени возглавившему всю систему госбезопасности Польши, с просьбой помочь перебраться в Прагу. Именно этот момент и был использован руководством ЦРУ. Святло получил задание довести до сведения своих руководителей в Польше и СССР, что в странах Восточной Европы зреет широкомасштабный антисоветский заговор, центральным звеном которого является Ноэль Филд – главный европейский агент ЦРУ. Святло должен был доказать, что во время войны Филд под прикрытием унитарной миссии провел вербовку многих коммунистических лидеров Польши, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Румынии и Восточной Германии, которые теперь внедрены на самые высокие государственные посты в этих странах. ЦРУ рассчитывало таким образом не только нанести удар как по наиболее опасному крылу в руководстве восточноевропейских коммунистических партий, но и спровоцировать волну политических репрессий, способных дискредитировать сами коммунистические режимы в целом.

Информация полученная из Польши оказалась чрезвычайно своевременной для руководства советских спецслужб. К этому времени оно уже имело неофициальное распоряжение Сталина об активизации борьбы против англо-американской агентуры в Европе. К тому же дополнительная проверка фактов о деятельности Филда, проведенная советскими агентами в Вашингтоне, также оказалась «результативной» – Даллес позаботился об умелой подаче дезинформации. Было вынесено решение о немедленном уничтожении «троцкистско-титоистского» заговора. 11 мая 1949 г. Филд был арестован. На допросах он не скрывал своих служебных связей с восточноевропейскими политиками в годы войны. Филд признал, что являлся в то время посредником между американскими гуманитарными службами и руководством местных организаций Сопротивления, в том числе и НКОЮ. С учетом специфики «югославского фактора» в развитии политической ситуации в 1948–1949 гг. этого оказалось достаточно для развертывания широкомасштабных репрессий в руководстве восточноевропейских коммунистических партий.

Первым высокопоставленным лицом, арестованным по «делу Филда», был Тибор Шони, руководитель отдела кадров ЦК ВКП. Но основной целью венгерских спецслужб являлся их недавний руководитель, а в тот период министр иностранных дел Венгрии Ласло Райк, единственный реальный соперник ставленника Москвы Матьяша Ракоши. Райк был бескомпромиссным коммунистом и одним из организаторов жесткого подавления демократической оппозиции в Венгрии в 1947–1948 гг. Но советских руководителей не устраивало стремление Райка отстоять идею «национального пути строительства социализма» в Венгрии. На допросах Шони показал, что Райк в октябре 1948 г. ездил на конфиденциальную встречу с министром иностранных дел правительства Тито А. Ранковичем (на самом деле – с целью убедить югославскую сторону занять более умеренную позицию в отношениях с СССР). Райк был арестован в июле 1949 г., а в сентябре того же года состоялся судебный процесс над «американско-титоистскими шпионами». Райк, а также Шони и его заместитель Андраш Салаи были приговорены к смертной казни, их «сообщники» – к длительным срокам заключения. Характерно, что все обвиняемые «признали свою вину» на публичном процессе и согласились с приговором.

Расследования по «делу Филда» начались тогда же в Польше и Болгарии. Правда, в Польше организовать крупномасштабный политический процесс не удалось. Под подозрением московских коллег из-за связей с Филдом оказался сам руководитель госбезопасности Берман, но его спасло заступничество генерального секретаря ПОРП Болеслава Берута. Сам Берут являлся ставленником Москвы и начал «мягкую» чистку руководства ПОРП еще до начала волны репрессий. Поэтому единственным следствием расследования по «делу Филда», проводимого лично Ю. Святло, стал арест в 1951 г. опального В. Гомулки. Но оказалось, что Гомулка практически неуязвим для политического обвинения. Биография его не содержала «подозрительных» фактов, а глубокое уважение бывших соратников и коллег привело к тому, что никто из арестованных по «филдистскому делу» не дал ни одного обвиняющего показания. Повода привлечь Гомулку к ответственности за государственную измену и организацию антисоветского заговора так и не нашлось.

В Болгарии, напротив, спецслужбы чрезвычайно быстро организовали «филдистский процесс». Главным обвиняемым стал Трайчо Костов, бывший заместитель премьер-министра, рассматривавшийся в высших политических кругах Болгарии как преемник Георгия Димитрова. Костов был смещен со своего поста еще в 1948 г. за поддержку идеи балканской конфедерации и связи с югославским руководством. В 1949 г. он был арестован и в декабре вместе с несколькими болгарскими экономистами предстал перед судом. Костов был обвинен в связях с английской разведкой и попытках разорвать экономические и торговые связи между СССР и Болгарией, стремлении свергнуть болгарское правительство с помощью югославов. Но вопреки обычному для «московских процессов» сценарию, Костов и его товарищи не признали себя виновными, отказавшись от всех показаний на первом же публичном заседании суда. Смертный приговор был вынесен и приведен в исполнение, но резонанс в болгарском обществе оказался очень негативным. Вылко Червенков, возглавивший государство и партию после смерти Димитрова в 1949 г., был вынужден приступить к созданию мощной репрессивной системы, полностью переняв сталинский стиль «культа личности».

Очень широкий характер приобрели политические репрессии в Чехословакии, стране с давними парламентскими традициями, где идея социализма в наибольшей степени носила демократический характер. В ноябре 1949 г. был арестован Отто Слинг, секретарь партийной организации Словакии. На основании его показаний готовился процесс о «словацком национализме», но неожиданно в ходе следствия были обнаружены «компрометирующие» материалы о секретаре ЦК КПЧ Р. Сланском. Президент Клемент Готвальд попытался приостановить ход расследования, но ситуация уже вышла из под контроля руководства страны. Московские спецслужбы проявили большую заинтересованность в результативном итоге следствия, а ЦРУ постаралось в максимальной степени направить интерес своих «коллег» именно на фигуру Сланского. С арестом Сланского в ноябре 1951 г. начался новый виток политических процессов, которые на фоне разгоравшегося советско-израильского конфликта приняли антисемитский характер. Были арестованы сотни государственных деятелей разного масштаба. Тщательно отрепетированный судебный процесс состоялся в ноябре 1952 г. Сам Сланский признал себя виновным по всем четырем пунктам обвинения – в шпионаже, государственной измене, саботаже и военном предательстве. Десятерых обвиняемых из тринадцати приговорили к смертной казни, троих – к пожизненному заключению.

Лишь в Румынии ситуация развивалась по иному сценарию. Руководство РКП сделало все возможное для того, чтобы «филдистский след» не распространился на Румынию. В 1952 г. Г. Георгиу-Деж предпринял личные переговоры со Сталиным и Берией. Румынский лидер сумел убедить советских руководителей в своей лояльности и необходимости нанести удар именно по его противникам – бывшему «московскому крылу» РКП. В июне 1952 г. началась пропагандистская атака на «правоуклонистов». Министр иностранных дел А. Паукер, министр внутренних дел Т. Джорджеску и министр финансов В. Лука были осуждены. В руководстве Румынии усилились позиции «молодого крыла» во главе с А. Дрэгичем и Н. Чаушеску, сторонников «национальной модели социализма».

Закрепление у власти в восточноевропейских странах наиболее ортодоксального крыла коммунистического движения, олицетворением которого стали Б. Берут, М. Ракоши, В. Червенков, К. Готвальд, Г. Георгиу-Деж, привело к резкому форсированию общественных преобразований. По аналогии с процессами, проходившими в СССР в 20–30-х гг., они получили характеристику «построения основ социализма». Это понятие имело важнейшее доктринальное значение. В отличие от иных моделей «догоняющего развития» переход к строительству социализма по советскому образцу предполагал постановку ряда принципиально новых задач. Речь шла о социализации всей общественной структуры в духе марксистско-ленинского классового подхода, в том числе о ликвидации эксплуатации человека человеком, обеспечении полного преобладания наемного труда и его максимальном обобществлении, переходе к соответствующей структуре форм собственности и соотношению экономических укладов. Экономическая эффективность преобразований оказывалась менее значимой по сравнению с их социальным и психологическим эффектом – искоренением «нетрудовых элементов», закреплением нового типа социальной мотивации, эгалитарных морально-этических ориентаций. Важным критерием успешности таких реформ становился их темп и абсолютные количественные показатели. Именно стремительное, тотальное преобразование всей социально-экономической системы общества рассматривалось как основа наименее болезненного перехода к более справедливому и эффективному устройству. Те жертвы и потери, которые оказывались сопряжены с подобным революционным рывком, считались неизбежными и оправданными.

Основными направлениями экономической политики восточноевропейских коммунистических режимов в конце 40-х – начале 50-х гг. стали индустриализация, национализация промышленности и банковского сектора, начало коллективизации сельского хозяйства, формирование новой управленческой и распределительной системы. Национализация, первоначально осуществлявшаяся в отношении предприятий тяжелой промышленности, уже вскоре распространилась практически на все отрасли производства. К началу 50-х гг. доля государственной собственности в промышленности составила по региону более 90 %. Одновременно разворачивался процесс ускоренной индустриализации с приоритетным развитием отраслей группы «А». Как и в свое время в Советском Союзе, преобразования в сельском хозяйстве несколько отставали по темпам от индустриализации. Основной формой коллективизации аграрного сектора в эти годы стало формальное кооперирование. Из-за недостатка инвестиций «коллективизировалась» лишь организация крестьянского труда при сохранении прежней технической и технологической базы, свойственной индивидуальному крестьянскому хозяйству.

Темпы и масштабы национализации промышленности и коллективизации сельскохозяйственного сектора определялись не категориями экономической эффективности, а прежде всего идеологическими принципами. Провозглашение единственно справедливым и обоснованным дохода от трудовой деятельности оставляло вне закона доходы от частной собственности (производственной эксплуатации собственного имущества). Правда, многие восточноевропейские страны так и не приступили к тотальной ликвидации частнособственнического сектора в сфере услуг, мелкотоварного обмена. Но подобная «уступка» рассматривалась в качестве временной практики и не являлась результатом сколько-нибудь серьезной корректировки идеологических подходов. Огосударствление экономической системы осуществлялось прежде всего за счет централизации системы производственного потребления, распределения рабочей силы, фондового рынка. Государство распространило контроль на весь рынок капиталов и ценных бумаг, а затем и полностью ликвидировало в этой сфере частную инициативу. Произошел отход от принципов рыночного ценообразования. Внутренние цены стали существенно отличаться от мировых, а их соотношение оказалось в значительной степени искусственным. Планирование экономического развития приобрело жесткий, директивный характер. Оно стало основываться на физических объемах продукции («валовые показатели») и полностью игнорировало реальный денежный эквивалент производимой продукции. Создание плановой экономики фактически решило проблему занятости. Но при отсутствии безработицы новая экономическая модель не содержала и сколько-нибудь действенных экономических стимулов к труду. Формировалась жестко фиксированная система заработной платы, уровень которой, а также дополнительные формы поощрения (премии, пособия, льготы) в минимальной степени зависели от производительности труда и инициативы работника.

Важную роль для определения стратегии общественных преобразований в восточноевропейских странах сыграла экономическая дискуссия, проходившая в 1951–1952 гг. в СССР. Итоги ее были подведены в книге Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», где полностью отрицалось действие закона стоимости в сфере производства средств производства, хотя и признавалось действие этого закона в области производства предметов потребления. Тем самым подтверждалась идея о постепенной ликвидации товарного производства при социализме. Государственная централизация и тотальное планирование на первый взгляд вполне соответствовали марксистской идее о замене стихийной рыночной координации некоей «высшей», более гармоничной в социальном отношении, координацией общественного производства. Но если Маркс предполагал возможность свободного взаимодействия автономных производителей, то практика строительства «реального социализма» исходила из приоритета объединяющего государственного начала.

В результате проведения реформ уже к середине 50-х гг. Восточная Европа достигла небывалых успехов в «догоняющем развитии» – был совершен впечатляющий рывок в наращивании экономического потенциала, модернизации социальной структуры. В масштабах региона был завершен переход к индустриально-аграрному типу общества. Однако стремительный рост производства сопровождался увеличением отраслевых диспропорций. Создаваемый экономический механизм был во многом искусственным, не учитывающим региональную и национальную специфику. Экономический рост осуществлялся на экстенсивной основе, т. е. за счет все большего вовлечения количества рабочей силы, энергии и сырья. Сформировалась «мобилизационная» система экономических отношений, в которой вертикальная командно-административная структура заменяла действие горизонтальных рыночных связей. Ее неизбежным порождением стала бюрократизация экономического управления, появление проблемы скрытой коррупции.

Чрезвычайно низкой оказалась социальная эффективность формируемой командно-административной экономической системы. Восточноевропейские коммунистические режимы пытались в большей или меньшей степени копировать советский опыт решения социальных вопросов. Однако ресурсы, находящиеся в их распоряжении, были недостаточны. Использование методов, избранных Сталиным, – сохранение минимального уровня оплаты коммунальных услуг, жилья, городского транспорта, создание бесплатной системы образования и здравоохранения, периодическое снижение цен на товары потребления – требовало достаточно больших бюджетных расходов даже с учетом сохранения общего низкого уровня заработной платы. Решать эту задачу одновременно с проведением крупномасштабных структурных преобразований было практически невозможно. В результате уже первые годы социалистического строительства вызвали в восточноевропейских странах нарастающее социальное напряжение. Смерть Сталина в 1953 г. и начало политических перемен в СССР стало сигналом для корректировки политического курса.

Политический кризис в Восточной Европе в середине 50-х гг.

Летом 1953 г. в Москве прошло совещание восточноевропейских коммунистических и рабочих партий, где были освещены некоторые направления политического курса нового советского руководства. Наибольший отзвук политические перемены в СССР нашли в Польше, Венгрии, Чехословакии, ГДР – странах, достигших индустриально-аграрного уровня развития и сформировавших относительно развитую рыночную инфраструктуру уже в межвоенный период. Развертывание социалистических преобразований здесь сопровождалось наиболее болезненной ломкой социальной структуры, ликвидацией достаточно многочисленных предпринимательских слоев, насильственным изменением приоритетов социальной психологии. По мере ослабления политического контроля со стороны Москвы в руководстве польской, венгерской, чехословацкой коммунистической партий активизировались сторонники корректировки прежнего курса, поиска более гибкой стратегии реформ, повышения их социальной эффективности.

Обострение социально-политической ситуации в ведущих восточноевропейских странах было связано и активизацией подрывных действий извне. В структуре населения здесь по-прежнему были широко представлены группы, ранее связанные с капиталистическим и мелкотоварным укладами. Они наиболее пострадали в период национализации и коллективизации, а также в результате политических репрессий. Являясь носителями альтернативной социальной психологии, с трудом приспособливающиеся к насаждаемой коллективистской ценностной системе, эти слои населения могли стать опорой для развертывания контрреволюционных движений. В то же время в среде польского, венгерского, чехословацкого, восточногерманского рабочего класса, более квалифицированного и многочисленного, чем в других восточноевропейских странах, также распространялись оппозиционные настроения. Рабочие, в целом позитивно относившиеся к началу социалистических преобразований, болезненно воспринимали уравнительные тенденции в политике новых режимов, сохранение минимального уровня заработной платы. Первым открытым проявлением этих взрывоопасных настроений стали массовые выступления протеста в Восточной Германии в июне 1953 г. Спустя считанные дни Совет национальной безопасности США рассмотрел вопрос о программе действий в отношении стран Восточной Европы и принял документ под характерным названием «Временный план психологической стратегии США по использованию волнений в европейских сателлитах». На его основе 29 июня была издана директива Совета национальной безопасности «Цели и акции Соединенных Штатов по использованию волнений в государствах-сателлитах». Основным объектом внимания обеих сверхдержав в последующие годы стала Венгрия.

Июньский 1953 г. Пленум ЦК Венгерской партии трудящихся произвел весьма радикальные перестановки в высших эшелонах власти. Занимаемый М. Ракоши пост генерального секретаря был ликвидирован. Ракоши стал первым секретарем, а его полномочия оказались значительно сокращены. По рекомендации пленума премьер-министром страны стал Имре Надь. В том же году новое правительство начало серию весьма радикальных реформ. Более равномерным стало распределение инвестиций между отраслями промышленности, что привело к сокращению темпов индустриализации. Правительство отказалось от продолжения насильственного кооперирования крестьян и ликвидировало задолженность сельхозпроизводителей по государственным поставкам. Предпринимались меры по повышению хозяйственной самостоятельности предприятий с целью усиления их экономической активности. Все эти шаги, а главное попытка правительства Надя перейти к демократизации политического строя Венгрии, начать реабилитацию пострадавших в ходе репрессий и ликвидацию системы чрезвычайного (полицейского) судопроизводства вызвали жесткое сопротивление ортодоксальной части партийного руководства. В 1955 г. Надь был смещен с занимаемых постов и даже исключен из рядов партии. Но спустя год ситуация вновь изменилась. XX съезд КПСС стал сигналом для нового витка борьбы с наследием сталинизма. В июле 1956 г. Ракоши был отстранен от поста первого секретаря «по состоянию здоровья». Его преемником стал Э. Гере, так и не сумевший найти способ нормализации внутриполитической и социальной обстановки в стране. В начале октября 1956 г. Венгрия оказалась взбудоражена политической реабилитацией и перезахоронением Ласло Райка. Разоблачение организаторов репрессий вызвало нарастающее недовольство в самых различных слоях общества. В этот ответственный момент высшее партийное руководство проявило удивительную пассивность (Гере большую часть месяца вообще отсутствовал в Венгрии). 23 октября в Будапеште начались стихийные манифестации студентов, требующих удаления из правительства сторонников Ракоши, проведения свободных выборов, возвращения на пост премьер-министра И. Надя и возобновления экономических реформ. ЦК ВПТ принял решение о реабилитации Надя и передаче ему полномочий главы правительства. Однако при этом в Будапеште было объявлено чрезвычайное положение, а утром 24 октября введены советские войска. Партийное руководство перешло к Яношу Кадару.

Возглавив правительство, И. Надь настоял на прекращении насильственных акций против демонстрантов и выводе советских войск из столицы. Объявив происходящие события народно-демократической революцией, он солидаризировался с ее участниками и заявил о своей готовности сформировать коалиционное правительство «национального единства». Однако сам Надь в действительности не обладал четкой концепцией реформирования общественного строя Венгрии. Он был недостаточно последовательным политиком, с явными популистскими наклонностями и скорее шел за событиями, чем направлял их. Вскоре правительство полностью утратило контроль над происходящим. Широкое демократическое движение, направленное против крайностей сталинской модели социализма, вылилось в откровенную антикоммунистическую контрреволюцию. Страна оказалась на грани гражданской войны. В Будапеште начались вооруженные столкновения восставших с рабочими дружинами и сотрудниками госбезопасности. Активизировалась антисоветская пропаганда. Все большую политическую роль начинал играть кардинал Миндсенти, поддерживаемый западными политическими кругами. Правительство Надя фактически встало на сторону противников режима, заявив о намерении выйти из Организации Варшавского Договора и закрепить за Венгрией статус нейтрального государства. В столице и крупных городах начался белый террор – расправы над коммунистами и сотрудниками ГБ. В этой ситуации советское правительство приняло решение о проведении крупномасштабной военной операции по подавлению восстания. В ходе предварительных консультаций этот шаг обсуждался с представителями польского, чехословацкого, румынского, болгарского и югославского правительств. Основные бои происходили 4–5 ноября в Будапеште. В них погибло 669 советских солдат и офицеров. Венгерские потери составили 2700 человек. Одновременно бежавшие из столицы члены ЦК ВПТ во главе с Я. Кадаром начали формирование нового правительства. К 11 ноября оно приняло всю полноту власти. Надь и его ближайшие соратники были преданы суду и казнены. Партия, преобразованная в Венгерскую социалистическую рабочую партию, подверглась чистке. Одновременно Кадар заявил и о намерении искоренить все проявления сталинизма, вызвавшие кризис венгерского общества, добиться более сбалансированного развития страны.

Драматично развивались события в Польше. Реализация шестилетнего народно-хозяйственного плана 1950–1955 гг., ориентированного на ускоренную индустриализацию страны и жесткие формы коллективизации сельского хозяйства, вызвала нарастающее социальное напряжение в стране. Несмотря на политические перемены в Москве, связанные со смертью Сталина, польское руководство первоначально не стремилось к корректировке прежнего курса. Более того, в мае 1953 г. были предприняты шаги против католической церкви, в том числе обнародован декрет, обязывающий духовенство присягнуть на верность государственной власти. Начались гонения на католические издания, а 25 сентября был интернирован примас Польши кардинал С. Вышинский. В июне 1953 г. был арестован один из крупнейших функционеров ПОРП С. Спыхальский – явно готовился новый «громкий» политический процесс. Состоявшийся в марте 1954 г. II съезд ПОРП занял жесткую позицию по основным политическим и идеологическим проблемам. Ситуацию взорвала серия выступлений по радио «Свободная Европа» небезызвестного полковника госбезопасности Ю. Святло. Отправленный в Западный Берлин для выполнения секретного задания, он «исчез», а затем объявился в США. В нескольких радиопередачах и на пресс-конференции Святло подробно рассказывал о деятельности польских служб госбезопасности, а также всех обстоятельствах «дела Филда». Вскоре Филд и его семья были освобождены. После его официальной реабилитации начался пересмотр тысяч дел «филдистов» по всей Восточной Европе. Но реакция польской общественности была исключительно острой. Разоблачения действий спецслужб вызвали и давно назревавший раскол в польском руководстве. Вскоре было расформировано министерство общественной безопасности, а вместо него были созданы министерство внутренних дел и комитет по делам общественной безопасности. 13 декабря 1954 г. из-под домашнего ареста был освобожден Гомулка. На III Пленуме ЦК ПОРП в 1955 г. разгорелась жесткая дискуссия между сторонниками сохранения административно-командных методов управления и теми, кто высказывался за демократизацию внутрипартийной жизни, неприятие догматизированной советской модели строительства общества социальной справедливости («пулавянами»). Позиции противников сталинизма особенно укрепились в 1956 г. после того, как в феврале в Москве состоялся XX съезд КПСС, а 12 марта в Москве неожиданно скончался Берут. Новый первый секретарь Эдвард Охаб принял решение (вразрез с требованием ЦК КПСС) распространить стенограмму XX съезда в партийных организациях всех уровней. На фоне разгоревшейся общественной дискуссии фатальную роль сыграли события, произошедшие в Познани.

28–29 июня 1956 г. на предприятиях Познани начались стихийные выступления рабочих против повышения цен на продовольствие. После прекращения работы колонны забастовщиков направились в центр города, где располагались партийные и государственные учреждения. 100-тысячная толпа скандировала «Свободы и хлеба». Одновременно несколько сотен радикально настроенных людей, главным образом молодежи, совершили нападение на тюрьму. Обезоружив охрану, они выпустили заключенных на свободу и овладели огнестрельным оружием. Вскоре началась перестрелка у здания воеводского управления общественной безопасности. После прибытия в город воинских частей стихийные выступления были подавлены. В ходе столкновений около 60 человек погибло и 300 оказались ранены. В официальных печатных изданиях события в Познани были охарактеризованы как результат подрывной деятельности «провокаторов и других агентов империализма». Однако на VII пленуме ЦК ПОРП, состоявшемся в те же дни, Охаб попытался связать произошедшее с перегибами прежнего руководства, долговременной нерешенностью социальных проблем. Все большая часть руководства ПОРП начинала видеть выход из кризиса в возвращении в большую политику опального В. Гомулки. Его авторитет мог оказаться спасительным для партии залогом единства и конструктивного компромисса. Пленум поспешил снять с В. Гомулки и его соратников политические обвинения.

Новое обострение политической ситуации в Польше произошло осенью 1956 г. Радикальные настроения утвердились в Союзе польской молодежи и других молодежных организациях. Значительно активизировались католические круги. В. Гомулка, принимавший участие в заседаниях Политбюро с 12 октября, стал выразителем мнения наиболее умеренной части оппозиции, требующей не столько радикального пересмотра курса на строительство социализма, сколько нормализации отношений с СССР, перехода к более равноправным отношениям, отказу от слепого копирования советского опыта в социально-экономической сфере. В преддверии VIII пленума ЦК ПОРП В. Гомулка был рекомендован на пост первого секретаря. Он и возглавил драматичные переговоры с советской делегацией, которая неожиданно прилетела в Варшаву в день открытия пленума – 19 октября. В составе этой представительной группы находились Н.С. Хрущев, Л.М. Каганович, В.М. Молотов, А.И. Микоян. Причем накануне прилета советских руководителей к Варшаве начали продвижение части советских войск. Гомулке удалось убедить представителей Москвы в своей политической лояльности и в том, что корректировка реформ не затронет основ социалистического строя. Одновременно во многих польских городах проходили многотысячные митинги в поддержку нового партийного руководства. Назначение Гомулки 20 октября первым секретарем ЦК ПОРП было встречено массовым взрывом энтузиазма. Полякам импонировало не только опальное прошлое Гомулки, но и его попытки предстать в качестве общенационального лидера, ищущего компромисс и консенсус в условиях внешней угрозы. Важное значение имело провозглашение нового партийного курса, получившего неофициальное название «польского пути к социализму».

Пик политической напряженности в Чехословакии пришелся на начало 50-х гг. Волна репрессий, апогеем которой стал «филдистский» процесс над Р. Сланским, продолжилась и после смерти в 1953 г. К. Готвальда. Его преемник А. Новотный санкционировал в 1954 г. судебные процессы над «словацкими националистами» (в числе осужденных тогда оказался, в частности, будущий чехословацкий лидер Г. Гусак) и над группой «экономистов» Й. Голдмана и П. Эйслера. Но уже в 1955 г. Новотный, верно спрогнозировав конъюнктуру, инициировал пересмотр ряда приговоров, вынесенных в 1948–1952 гг. Уникально сочетая в себе черты искреннего коммуниста и опытного политикана, он сумел не допустить раскола высшего партийного руководства и его дискредитации на фоне сенсационного итога XX съезда КПСС. В конце 50-х гг. в ЦК КПЧ оформилась группа умеренных реформаторов. В феврале 1957 г. Пленум ЦК принял решение о реорганизации системы управления народным хозяйством. Оказались распущены почти все отраслевые министерства. По аналогии с советским опытом вместо них создавались областные и региональные совнархозы. Но стратегия реформы не была тщательно продумана и ее потенциал вскоре истощился. Несмотря на значительную децентрализацию управления, неизменной оставалась административная основа стимулирования производства, ценообразования, распределения трудовых ресурсов. Схожие проблемы переживала в тот период экономика Югославии.

Югославский «самоуправляющийся социализм»

В Югославии, насильственно отлученной от социалистического лагеря и свободной в критике сталинизма, корректировка послевоенного политического курса началась быстрее и сразу же приобрела радикальный, идеологизированный характер. В июле 1948 г. на V съезде КПЮ председатель плановой комиссии Б. Кидрич выступил с обоснованием новой стратегии реформ. Ключевым фактором следующего этапа социалистического строительства Кидрич считал децентрализацию экономики. Не стремясь к жесткой критике советского опыта, он связывал целесообразность отказа от тотальной национализации, сохранения слоя мелких и средних земельных собственников, обеспечения самостоятельности предприятий и смягчения плановых начал экономического развития лишь с национальной спецификой Югославии. В 1949–1950 гг. Кидрич развил эти идеи в концепции «план – рынок». Он отстаивал необходимость развития товарно-денежных отношений при социализме, приоритет «реальных целей» социалистического строительства – улучшения жизни трудящихся. В 1950 г. реформаторское крыло КПЮ добилось принятия закона о широком вводе рабочего самоуправления.

Одновременно, по мере обострения советско-югославских отношений, в руководстве КПЮ сформировалось и более радикальное течение. Его возглавил Э. Кардель. В противовес контрпропагандистскому образу «советского тоталитаризма» и «диктатуры партии» он выдвинул идею «самоуправляющегося социализма», основывающегося на «все большем соединении государственного аппарата с народными массами». Тито поддержал именно такую идеологизированную версию «югославской модели социализма». VI съезд КПЮ в ноябре 1952 г. окончательно закрепил курс на построение «самоуправляющегося социализма». Самоуправление трактовалось как «непосредственная демократия», несовместимая как с жестким этатизмом советского типа, так и с представительной демократией западного образца. Основными политическими ячейками общества должны были стать местные территориальные единицы и трудовые коллективы. Таким образом, изначальная идея экономической реформы с вводом товарно-денежных отношений отошла на второй план, уступив место административно-управленческой реформе с явным идеологическим подтекстом. Этому способствовала и смерть Б. Кидрича в 1953 г.

На VI съезде КПЮ был рассмотрен и вопрос об изменении политической роли партии. КПЮ была переименована в Союз коммунистов Югославии. Новый устав ориентировал деятельность партийных организаций на борьбу против бюрократического централизма, закрепление принципа гласности, отказ от директивных методов внутрипартийного управления, рост значимости низовых звеньев. Основным идеологом обновления партийной жизни являлся Милован Джилас. В 1953 г. он стал председателем Союзной народной скупщины (федерального представительного органа). Однако попытки сторонников Джиласа последовательно перевести строительство «самоуправляющегося социализма» в русло политической демократизации натолкнулись на сопротивление консервативной части партийного руководства. Это крыло СКЮ добилось сохранения в принятой в 1953 г. новой конституции положения о руководящей политической роли коммунистической партии (наряду с декларативным тезисом об «отделении партии от государства»). Конституционный закон 1953 г. закрепил также политическую роль органов самоуправления – Народных комитетов, избираемых населением территориальных единиц, и Вече производителей, избираемых рабочими на соответствующих территориях. Народные комитеты получили в свое распоряжение часть дохода предприятий, располагавшихся на их территории. Органы рабочего самоуправления на предприятиях получили возможность распоряжения частью прибыли, а также право участия в управлении. Вместе с тем сохранился централизованный административный контроль над инвестиционными фондами и ценообразованием. Июньский 1953 г. Пленум ЦК СКЮ закрепил курс на идеологическую консолидацию самой коммунистической партии. Вскоре Джилас был смещен со всех занимаемых постов и осужден на тюремное заключение. Впоследствии он был депортирован на Запад. Жесткая политическая линия была закреплена с принятием в 1958 г. Программы СКЮ с концепцией самоуправления. Идея постепенной ликвидации партийного руководства по мере «отмирания общественных противоречий» соседствовала в ней с отказом от принципа гласности и демократизации внутрипартийной жизни.

Восточноевропейские станы в конце 50-х – начале 60-х гг. «Реальный социализм»

Кризисные явления, характерные для развития восточноевропейского региона в первой половине 50-х гг., оказались «болезнью роста» социалистической системы. В последующие годы произошла заметная стабилизация социально-экономического и политического положения. Но характер ее существенно различался в двух группах восточноевропейских стран. В Чехословакии, Польше, Венгрии, Югославии процесс реформ постепенно приобрел более сбалансированный характер. В политической и идеологической сферах достаточно последовательно осуществлялась борьба с наследием сталинизма. Фактически было санкционировано существование разных экономических укладов, что означало сосуществование государственного и кооперативного секторов экономики, а также развитие индивидуальной трудовой деятельности. В сельском хозяйстве был совершен переход к реальному кооперированию – снижен уровень администрирования, увеличены инвестиции, началось совершенствование технической и технологической базы аграрного производства. Особенно важными эти изменения были для польского и венгерского обществ, оказавшихся на грани гражданских конфликтов.

Наиболее радикальными изменения оказались в Польше. Правительство В. Гомулки предприняло большие усилия для создания нового политического имиджа режима. Уже в 1956 г. был заключен договор о дружбе и сотрудничестве с СССР, подтверждающий принципы полного равноправия, незыблемости территориальных границ, независимости и суверенности в отношениях двух стран. Государственный долг Польши Советскому Союзу считался погашенным за счет дополнительной оплаты за поставки польского угля в 1946–1953 гг., которые осуществлялись тогда по необоснованно низким ценам. СССР предоставлял Польше кредиты для закупки зерна и товаров. Правительство СССР выразило также согласие на продолжение репатриации из Советского Союза поляков, оказавшихся в годы войны на его территории. Реализация новой политической линии сопровождалась кардинальными кадровыми переменами (в том числе освобождением советского военачальника К. Рокоссовского с поста министра национальной обороны, назначением новых руководителей политических органов в армии, отказом от скомпрометировавшего себя института военных советников из СССР, заменой руководителей многих воеводских организаций ПОРП). При этом в высшие органы законодательной власти и государственного управления вводились не только представители коммунистической, но и других политических партий. Гомулка пошел на контакты с католическими группировками разных направлений, распорядился об освобождении из мест интернирования примаса Польши кардинала Вышиньского. В сейме была создана фракция беспартийных католиков «Знак». Началась волна реабилитаций деятелей движения Сопротивления, разнообразных политических группировок и организаций. Важнейшие изменения произошли в сельском хозяйстве. Радикальные решения VIII пленума ЦК ПОРП положили начало широкомасштабному восстановлению индивидуальных хозяйств в аграрном секторе. Значительная часть сельскохозяйственных производственных кооперативов была вообще расформирована в силу массового выхода из них крестьян. Одновременно предпринимались шаги по смягчению бюрократического давления на развитие промышленности. Уже в 1956 г. сейм ПНР принял закон о рабочих советах на предприятиях. Впервые в практике строительства восточноевропейского социализма был создан специальный орган для публичного обсуждения государственной экономической стратегии – Экономический совет.

Радикальные меры по стабилизации социально-экономического и политического положения в стране предпринимало и правительство Я. Кадара в Венгрии. В декабре 1956 г. Пленум ЦК ВСРП принял решение о реорганизации партии на основе сохранения организационного и идеологического единства, но с преодолением «перегибов» и ошибок прошлого. Кадар не допустил разрастания волны репрессий. К уголовной ответственности привлекались лишь реальные участники восстания, чья вина была доказана в ходе судебного расследования. Активно велась пропагандистская работа в трудовых коллективах. Несмотря не сложную экономическую ситуацию, власти стремились к проведению более гибкой социальной политики, поэтапному повышению заработной платы. Уже к началу зимы психологическая атмосфера в венгерском обществе начала меняться. Рос и личный авторитет самого Кадара. В мае 1957 г. Государственное собрание Венгрии заявило о полном восстановлении конституционного порядка. В июне того же года всевенгерская конференция ВСРП подвела итоги произошедшим событиям. Рассматривая восстание как контрреволюцию, спровоцированную извне, конференция указала и на вину догматически настроенной части руководства, необходимость решительной борьбы с остатками сталинизма. Основными целями ВСРП были провозглашены продолжение социалистического строительства, укрепление рядов самой партии, активизация воспитательной работы в массах. Корректировка стратегии экономических преобразований привела к приостановке ускоренного развития тяжелой индустрии, более сбалансированному инвестированию отраслей народного хозяйства. В конце 50-х гг. приоритет уже отдавался развитию сельскохозяйственного производства. В отличие от польского опыта, венгерское руководство не отказалось от широкого кооперирования в аграрном секторе. Но основой его стало не насильственное объединение крестьянских хозяйств, а целенаправленное укрепление материально-технической базы кооперативов, их льготное кредитование, отказ от практики обязательных государственных поставок. Эти меры позволили в кратчайшие сроки создать достаточно эффективную систему аграрного производства социалистического типа.

Совершенно по-иному развивались события в Румынии, Болгарии, Албании. Уже во второй половине 50-х гг. они образовали своеобразный «второй эшелон» восточноевропейских социалистических стран. Отличительной чертой социально-экономического и политического развития этих государств стал более жесткий вариант социалистического строительства. Правящие режимы не предпринимали каких-либо попыток смягчить социальные последствия реформ, сбалансировать отраслевое развитие, соотнести динамику индустриализации с решением социальных проблем. Причиной подобных тенденций было явное отставание Румынии, Болгарии, Албании в процессе модернизации от других восточноевропейских стран – наименьшее развитие институтов гражданского общества, сохранение авторитарной политической культуры, недостаточная социальная мобильность, преобладание традиционных групп населения и их консервативной психологии. Процесс обобществления производства здесь шел на основе традиционной социальной структуры, с сохранившимися естественными социально-психологическими формами коллективизма. «Пролетаризация» населения воспринималась значительно спокойнее. Отсутствовал достаточно многочисленный предпринимательский слой, способный стать реальной альтернативой огосударствлению экономики. Таким образом, широкой общественной оппозиции сталинистским методам социалистического строительства в этих странах не возникло.

Наиболее радикальный вариант подобного развития событий продемонстрировала Албания, вставшая на путь полной самоизоляции. Возглавивший в 1954 г. ЦК Албанской партии труда Энвер Хаджа приступил к разработке концепции «особого албанского пути» построения социализма (она получила название «энверизма»). Под лозунгом «особого пути» в стране насаждался жесткий авторитаризм в политической сфере, была приостановлена индустриализация и сохранена преимущественно аграрная система общественного производства. Сохранив культ личности Сталина, албанское руководство даже пошло на полный разрыв с СССР в 1961 г., а затем и на выход из ОВД. В итоге «албанский путь» стал символом наиболее консервативной, патриархальной модели социализма.

Румынский лидер Г. Георгиу-Деж и его преемник Н. Чаушеску избрали похожий способ укрепления социализма в своей стране. В Румынии сформировалась чрезвычайно жесткая система подавления инакомыслия. Служба государственной безопасности «Секуритате» обладала полной вседозволенностью. В то же время растущему консерватизму в политике руководства РКП придавался вид возвращения к национальным истокам, укрепления независимости Румынии. Уже с конца 50-х гг. Румыния нарочито обособляется на международной арене от СССР (характерно, что при этом любое фрондерство руководителей Румынии и Албании не вызывало большой тревоги в СССР, так как прочность социализма в этих странах не подвергалась сомнениям). В румынской экономике сохранялась жесткая централизованная модель, связи с внешним рынком, в том числе и с СЭВ, были предельно ограничены. Но в отличие от Албании курс на «догоняющее развитие» и широкую индустриализацию в 60-х гг. был сохранен. Источником для поддержания темпов развития стали диспропорции в отраслевой структуре – приоритет тяжелой индустрии при полном упадке производства товаров народного потребления, а также щедрая финансовая поддержка стран Запада, поощрявших внешнеполитическую независимость авторитарного режима Чаушеску. В 70-х гг. Румыния даже получила статус развивающейся страны и режим наибольшего благоприятствования в экономических отношениях с США. Сумма долга Международному банку реконструкции и развития и ведущим странам Запада достигла уже тогда 11 млрд долл.

Болгарская модель «консервативного социализма» также отличалась определенной спецификой. Политические процессы середины 50-х гг. копировали здесь события, происходившие в Москве. Осенью 1953 г. Политбюро ЦК БКП осудило сталинистские методы руководства В. Червенкова и вынудило его отказаться от поста генерального секретаря. Апрельский 1956 г. Пленум ЦК БКП вынес решение о полном искоренении культа личности Червенкова. Однако «оттепель» оказалась ложной. Новый лидер Тодор Живков не сумел преодолеть нарастающую волну карьеризма, приспособленчества, поразившую партийное руководство. Серьезных попыток осмыслить опыт первых лет социалистического строительства не предпринималось. При отказе от глубоких внутренних реформ ставка делалась на дальнейшее сближение с СССР, демонстрацию полной политической лояльности, максимальную интеграцию болгарской экономики в советскую. Эффективность подобной политики была немалой – при всех стратегических просчетах в развитии болгарской экономической системы, явных перекосах в ее отраслевой структуре и чрезмерной зависимости от внешних рынков сырья и сбыта, долгое время удавалось сохранить достаточно высокие темпы развития и стабильный уровень жизни населения. В то же время в долговременной перспективе такая роль «экономического сателлита» грозила самыми серьезными осложнениями.

Итак, на рубеже 50–60-х гг. восточноевропейские страны, вступившие на путь социалистического строительства и вынужденные изначально ориентироваться на единую модель подобных преобразований, основанную на советском опыте, образовали две группы, существенно отличавшиеся по динамике и приоритетам социально-экономического развития, сочетанию реформаторской и консервативной стратегии в политике правящих режимов. Однако вне зависимости от наметившегося раскола все страны региона подошли в начале 60-х гг. к важному рубежу в своем развитии. В документах правящих партий это получило соответствующее идеологическое оформление – было декларировано завершение строительства «основ социализма». «Съезд победившего социализма» прошел в Болгарии уже в 1958 г. (VII съезд БКП). В 1960 г. о завершении строительства основ социализма заявил III съезд Румынской рабочей партии, в 1962 г. – VIII съезд ВСРП. В федеративных восточноевропейских странах завершение первого этапа социалистического строительства было закреплено на конституционном уровне. В 1960 г. состоялось принятие социалистической конституции Чехословацкой Советской Социалистической Республики, в 1963 г. – Социалистической Федеративной Республики Югославии.

Провозглашение завершения строительства «основ социализма» в восточноевропейских странах и перехода к новому этапу развития социализма носило прежде всего идеологический, доктринальный характер. Однако подобный вывод опирался и на вполне объективные основания. К ним можно отнести завершение создания основ промышленной индустрии и крупномасштабной аграрной реформы, достижение полного преобладания наемного труда в социальной структуре общества, формирование новой, социалистической интеллигенции. Тем самым в восточноевропейских странах завершился не только начальный период социалистического строительства, но и важный этап модернизации общества. Дальнейшие преобразования могли быть связаны уже с переходом от индустриально-аграрной к индустриальной модели развития, совершенствованием отраслевой структуры экономики. На смену насильственной пролетаризации населения пришло естественное самовоспроизводство основных социальных групп, связанных с наемным трудом. Важнейшие изменения произошли и в общественной психологии. В активную жизнь вступило поколение, воспитанное уже после войны, для которого «досоциалистический» период был уже почти историей. Тем самым объективная возможность консервативной контрреволюции практически была исчерпана. Социалистические режимы вступили в период политической стабилизации. Однако все эти факторы отнюдь не свидетельствовали о полном восприятии советской модели. Что же представлял собой «реальный» восточноевропейский социализм?

Тоталитарная коммунистическая модель, сформировавшаяся в СССР, не только базировалась на идеологических принципах марксизма, но и отражала специфику исторического развития России. Утверждение большевистского видения социализма в других странах являлось в значительной степени искусственным и было возможно прежде всего при условии прямого военно-политического присутствия или влияния Советского Союза. Объектом «экспорта коммунизма» стали страны, находящиеся на переходной стадии развития от традиционного к индустриальному обществу, принявшие «догоняющую» модель развития. Противоречия ускоренной модернизации общественного строя создали здесь основу для привнесения тоталитарной идеологии, формирования отдельных институтов тоталитарной государственности. Но реальным результатом синтеза внутренних и внешних факторов развития стало формирование не классической тоталитарной, а скорее авторитарной общественной системы – «левого авторитаризма». За внешними атрибутами тоталитарности советского образца просматривались достаточно традиционные прогрессистские диктатуры, не опирающиеся на массовое политическое движение и ориентирующиеся скорее на решение прагматичных задач экономического развития и политической стабилизации, нежели на воспитание «новой личности», самоотречение во имя «великой цели». К тому же, чем меньшим было прямое влияние СССР, чем глубже шли процессы разложения самой советской системы, тем больше восточноевропейский социализм приобретал специфические черты, соответствующие национальным особенностям тех или иных стран, специфике и уровню их развития. «Реальный социализм» приобретал все более явный региональный и национальный характер.

К началу 60-х гг. восточноевропейские страны оказались перед необходимостью выбора дальнейшего пути развития. После первого шока и эйфории от слома сталинизма пришло время серьезного анализа жизнеспособности социализма в условиях «оттепели», когда исчезла или ослабла возможность прежних силовых, террористических методов социальной мобилизации, быстро утрачивался массовый энтузиазм и вера в коммунистические идеалы. По мере формирования индустриальной экономической базы, роста связанных с нею социальных слоев, их внутренней дифференциацией, естественного развития институтов гражданского общества, соответствующих изменений в социальной психологии правящие коммунистические режимы оказались перед необходимостью выработать новую стратегию. Объективно существовало два возможных пути: либо попытка перейти к строительству «социализма с человеческим лицом», сделав ставку на повышение эффективности экономической системы и рост реального уровня жизни, используя для интенсификации реформ естественную социальную дифференциацию и потенциал новых социальных групп (при сохранении политических атрибутов коммунистических режимов), либо блокирование развития гражданского общества жестким политическим диктатом, сохранение монолитности социальной структуры при отказе от дальнейших экономических реформ. Выбор прежде всего зависел от объективной готовности той или иной страны к дальнейшему продолжению форсированной модернизации и фактически был уже сделан в конце 50-х гг. Новое десятилетие еще больше углубляет наметившийся раскол Восточной Европы на два внутренних субрегиона.

Попытки реформирования социалистической системы. «Пражская весна»

60-е гг. стали наиболее благоприятным периодом для реформирования социалистической модели в ведущих странах Восточной Европы. Объективной причиной активизации общественных преобразований было постепенное исчерпание потенциала экстенсивного экономического развития. Ранее постоянное наращивание человеческих, финансовых, сырьевых ресурсов в основных отраслях обеспечивалось не только идеологически обусловленными приоритетами политики, но и объективными особенностями процесса индустриализации, а также модернизации сельского хозяйства. Радикальная перестройка всей экономической инфраструктуры, основанная на массированных капиталовложениях, сопровождающая ее мощная волна урбанизации, а также помощь извне создали возможность стремительного «расширяющегося» развития экономики на протяжении полутора десятилетий. Но к началу 60-х гг., когда восточноевропейские страны перешли на стадию индустриально-аграрного развития и соответствующие структурные преобразования в целом завершились, источники для экстенсивного наращивания экономической мощи оказались исчерпаны. Созданная же жесткая мобилизационная экономическая модель не обладала эффективными механизмами дальнейшего саморазвития.

Уже «хрущевская оттепель» середины 50-х гг. дала первый толчок для попыток найти более действенные формы экономического регулирования. Но тогда они оказались сопряжены не столько с отказом от базовых принципов командно-административной системы, сколько с видоизменением методов административного контроля и стимулирования. Половинчатость таких реформ стала очевидной в 60-х гг. Противостояние группировок в высшем политическом руководстве СССР, завершившееся приходом к власти Л. Брежнева, обеспечило на несколько лет уникальную возможность развертывания творческой дискуссии о дальнейших путях развития, осуществления весьма радикальных преобразований не только в области управления, но и в сфере трудовых отношений, обмена и потребления. Важную роль в стимулировании этих процессов сыграла реформа Совета Экономической Взаимопомощи, осуществленная в 60-х – начале 70-х гг.

СЭВ как экономическая интеграционная система, по сути, начал функционировать лишь с 1959 г., когда был принят его устав. В 1962 г. на Софийской сессии СЭВ были сформулированы основные принципы международного социалистического разделения труда – специализация и координация. Деятельность СЭВ должна была обеспечить равномерное развитие всех стран социалистического содружества. Поэтому специализация осуществлялась не только в зависимости от наличия природных ресурсов или сравнительных расходов на производство того или иного товара. Стратегической задачей оставалась координация экономического развития стран СЭВ вплоть до формирования единого межрегионального народно-хозяйственного комплекса.

В 1971 г. на Бухарестской сессии СЭВ была принята Комплексная программа сотрудничества, направленная на углубление экономической интеграции, что должно было привести к равномерному распределению производства различных видов продукции между партнерами. Для регулирования межгосударственных расчетов в 1964 г. был создан Международный банк экономического сотрудничества (МБЭС). Тогда же был произведен переход от прежней практики клиринговых расчетов (взаимозачетов) к многосторонним платежам на основе новой расчетной единицы – переводного рубля. Переводный рубль не имел хождения внутри стран. Его эмиссия осуществлялась МБЭС в форме платежей за товары и услуги или путем предоставления кредита. При этом поступление переводных рублей в платежный оборот и дальнейшее их обращение между странами осуществлялось только в безналичном порядке по банковским счетам. В тот же период в рамках СЭВ значительно расширилась практика предоставления инвестиционных кредитов. Наряду с долгосрочными государственными кредитами широко стало практиковаться предоставление коммерческих кредитов на сроки от 5 до 10 лет для закупки машин, оборудования и некоторых потребительских товаров. В 1970 г. начал деятельность Международный инвестиционный банк (МИБ) – банк долгосрочного и среднесрочного кредитования стран-членов СЭВ. Его основной задачей стало кредитование капитального строительства. Преобладающая часть кредитов банка направлялась в топливно-энергетический комплекс, машиностроение, на развитие транспорта.

Трансформация системы межгосударственных экономических отношений в рамках социалистического содружества могла принести реальный эффект лишь в сочетании с реформой всей системы воспроизводства. Наряду с СССР подобные попытки предпринимались в 60-х гг. в ряде ведущих восточноевропейских стран – Венгрии, Чехословакии, Польше, Югославии. В Польше преобразования оказались наименее масштабными. Здесь еще не был исчерпан потенциал успешной реформы второй половины 50-х гг., принесшей значительный подъем сельского хозяйства и обеспечившей более сбалансированное развитие промышленности. При этом В. Гомулка тщательно избегал любых идеологических новаций, опираясь на бюрократические методы управления. Исследования польских экономистов в области моделирования рыночных отношений в условиях социалистической плановой экономики (в частности, работы В. Бруса и авторов из школы экономической кибернетики О. Ланге) не получили практического применения.

Неоднозначными оказались и результаты новой экономической реформы в Югославии. Эта страна первой в послевоенной Восточной Европе получила возможность использовать для наращивания темпов развития помощь крупнейших западных государств. Советско-югославский конфликт стал поводом для активизации экономических и гуманитарных связей США и их союзников с опальной социалистической страной. Уже к середине 50-х гг. американские инвестиции в югославскую экономику достигли 1,5 млрд долл. После нормализации отношений с СССР Югославии удавалось искусно лавировать между двумя военно-политическими блоками, сохраняя статус неприсоединившейся страны и получая серьезную экономическую поддержку с обеих сторон. Значительно снизился и идеологический пафос реформаторства в Югославии. Внедрение модели «самоуправляющегося социализма» все в большей степени рассматривалось именно в контексте экономических преобразований. Выработке их дальнейшей стратегии был посвящен VIII съезд СКЮ, состоявшийся в 1964 г.

В преддверии VIII съезда СКЮ ряд югославских экономистов выступили с предложением крупномасштабной экономической реформы, основанной на последовательном внедрении принципа хозяйственной самостоятельности предприятий, либерализации ценообразования, расширении масштабов кооперативной и индивидуальной трудовой деятельности. Однако в ходе съезда возобладала иная точка зрения, по-прежнему связывающая экономическое развитие с дальнейшей децентрализацией административного механизма управления. В ходе экономической реформы, развернувшейся с 1965 г., была ликвидирована практика государственного дотирования предприятий, банкам предоставлены права самоуправляющихся организаций. Основным источником роста авторы реформы считали распространение принципа самоуправляющегося социализма на федеральную систему, уменьшение прерогатив «центра» в экономической сфере. Предполагалось, что экономическая самостоятельность субъектов федерации будет способствовать развитию наиболее рентабельных форм производства, а отказ от политики «выравнивания», т. е. дотирования одних регионов за счет других, обеспечит ускоренный экономический рост наиболее развитых республик и в конечном счете всей федерации. Стремление к переносу принципа самоуправления на федеративную систему привело к пересмотру основ национальной политики СКЮ. Национальный фактор общественных отношений, замалчивавшийся на протяжении предыдущих лет, был «легализован» идеологически. На VIII съезде впервые был обнародован национальный состав ЦК СКЮ, в частности И. Броз Тито впервые заявил о своей принадлежности к хорватской народности. Против федеральной реформы выступила группа высших государственных и партийных деятелей под руководством Александра Ранкевича («централисты»). Однако после кадровой чистки в 1965–1966 г. их сопротивление было преодолено. Реформа второй половины 60-х гг. в Югославии активизировала экономические процессы, но привела с росту негативных тенденций. Децентрализация административного управления, не обусловленная глубокими структурными преобразованиями в экономике, привела к росту влияния не рабочих коллективов, а региональных административно-технократических группировок. Децентрализованные государственные фонды, переданные системе самоуправления, оказались под контролем узких управленческих групп в производственных и торговых организациях, банках. Эти группы начали оказывать давление на государственные органы. Возникла тенденция к сращиванию возникавшей технократическо-управленческой элиты с государственно-партийным аппаратом. Причем в республиках это сращивание происходило по национальному принципу. Усиление роли региональных элит значительно затруднило проведение скоординированной федеральной экономической политики. В 1964 г. был отменен невыполненный 5-летний план развития, а во второй половине 60-х гг. принять новый так и не удалось. Значительно осложнилось положение слаборазвитых республик и возросло их отставание в уровне хозяйственного развития. В то же время ослабление плановых начал в руководстве экономикой и внедрение рыночных принципов привели к росту социальной дифференциации в обществе, экономической эмиграции в развитые страны, росту безработицы в стране. По данным официальной статистики, в 1971 г. в СФРЮ было более 300 тыс. безработных, а число эмигрантов достигло почти 700 тыс.

В начале 70-х гг. стало очевидно, что реформа вновь зашла в тупик. Югославское руководство после смерти Тито в 1970 г. предприняло попытку вдохнуть жизнь в идею самоуправления. В 1971 г. были приняты конституционные поправки об усилении прямого рабочего контроля на производстве для преодоления административного давления и опасности коррупции. Новая конституция 1974 г. закрепила инициативу трудовых коллективов («систему объединенного труда») как основу экономического развития страны. В развитие этого положения в 1976 г. был принят закон «Об объединенном труде». Но результат этих преобразований оказался незначительным. Темпы социально-экономического развития Югославии в конце 60-х – начале 70-х гг. заметно снизились. Именно в это время главный идеолог концепции «самоуправляющегося социализма» Эдвард Кардель признал в книге «Основные причины и пути конституционных изменений»: «Возможно мы возлагали слишком большие надежды на то, что само рабочее самоуправление и право голосования в самоуправленческих организациях автоматически решит все проблемы, и в связи с этим недооценивали необходимость создания единой твердой системы экономических отношений».

На более глубокой научной основе строилась экономическая реформа в Венгрии и Чехословакии. Ведущую роль в разработке ее стратегии сыграли талантливые экономисты Реже Ньерш (Венгрия) и Ота Шик (Чехословакия). Их предложения во многом перекликались с опытом советской реформы 1965 г. и получившей признание в СССР теорией «оптимального плана» (в основу ее легли разработки экономико-математической школы Л. Канторовича, В. Новожилова и В. Немчинова). Концептуальную основу реформы составила идея синтеза планового характера социалистической экономики и закона стоимости, стихийно распределяющего ресурсы между отраслями в условиях частной собственности. При этом ход дискуссии и принимаемые решения носили чрезвычайно идеологизированный характер. Предвзятость в оценке западного опыта помешала объективно разобраться в причинах гибкости и эффективности рыночных механизмов по сравнению с плановой экономикой. В частности, не анализировалась роль мотивации потребителей, значение устойчивого роста благосостояния граждан для развития экономической системы, соответствующие формы экономического регулирования. Целью экономической реформы в Венгрии и Чехословакии (как и в СССР в 1965 г.) стало прежде всего усиление мотивации производителей и повышение эффективности управления за счет внедрения элементов товарно-рыночных отношений в плановую экономику.

В Чехословакии дискуссия о путях экономической реформы началась уже в 1963 г. Комиссия под руководством О. Шика сформулировала ключевые ориентиры предстоящих преобразований – ликвидация жесткого директивного планирования, определение производственных планов с учетом рыночного спроса, ликвидация монополии отдельных предприятий, частичная либерализация ценообразования, ввод прогрессивного налогообложения. Изменение фонда заработной платы предполагалось поставить в зависимость от системы хозрасчета. В октябре 1964 г. Политбюро ЦК КПЧ одобрило концепцию реформы, а в 1965 г. была начата экспериментальная апробация ее отдельных элементов. Политический кризис в СССР, связанный с приходом к власти Л.И. Брежнева, заставил чехословацкое руководство замедлить ввод нового экономического механизма. К тому же на XIII съезде КПЧ, состоявшемся в 1966 г., обострилась дискуссия между консервативной частью Политбюро и радикальными реформаторами, ратовавшими за углубление преобразований и осуществление демократизации политического строя страны. Брежнев, возглавлявший советскую делегацию на съезде, неофициально поддержал внутрипартийную оппозицию в КПЧ – в ней он видел противовес влиянию А. Новотного, поддерживавшему до последнего момента хорошие отношения с Хрущевым и не спешившему проявлять лояльность к новому советскому лидеру. Съезд принял решение начать переход на новые принципы планирования и управления в рамках всей национальной экономической системы с 1 января 1967 г. Помимо первоначальных проектов была введена новая система инвестирования, согласно которой основным источником должно было стать самофинансирование предприятий. Предприятия получили право заниматься любой формой деятельности, свободно входить и выходить из состава крупных комбинатов, самостоятельно устанавливать прямые связи со смежниками. Предполагалось, что в течение 17 лет предприятия выкупят свои капитальные активы и государственное регулирование приобретет лишь косвенный характер.

В 1968 г. началась комплексная экономическая реформа и в Венгрии. Ее особенностью стало санкционирование дальнейшего развития кооперативной и частной форм собственности. Частный сектор, помимо сельского хозяйства получил развитие в сфере услуг, строительстве, мелкой торговле, в ресторанном бизнесе. Но в целом концепция реформы, разработанная под руководством Р. Ньерша, предусматривала прежде всего повышение эффективности государственного сектора экономики за счет перехода предприятий на самофинансирование и хозрасчет. Для усиления заинтересованности трудовых коллективов в росте производительности труда устанавливался новый порядок формирования фонда заработной платы. Предприятия получили право распоряжаться прибылью. После уплаты налогов остаток прибыли оставался в распоряжении предприятий и делился в установленной пропорции на инвестиционный и премиальный фонды. Был отменен потолок роста заработной платы. В механизме ценообразования в большей степени были задействованы рыночные механизмы спроса-предложения. Были дифференцированы фиксируемые и свободные цены. Предполагалось, что количество фиксируемых цен должно было поэтапно сокращаться. Свободные цены уже в 1968–1970 гг. охватили в Венгрии 3/4 оптовых цен на продукцию обрабатывающих отраслей и 1/4 розничных потребительских цен. Государственное планирование приобрело преимущественно рекомендательный характер. Главной функцией государственного планирования становится не текущее регулирование экономического развития, а обеспечение крупных инвестиционных проектов. Если ранее финансирование плановых капитальных вложений осуществлялось в безвозвратном порядке, то в рамках реформы расширилась практика долгосрочного кредитования государственных капитальных вложений. Постепенно их финансирование из бюджета дополнялось выдачей ссуды под процент (хотя на долю централизованного распределения инвестиций по-прежнему приходилось не менее 80 %). Это фактически означало уход части капитальных вложений из-под плана.

Если экономический аспект реформ был практически одинаков в Венгрии и Чехословакии, то ее политические результаты оказались совершенно разными. Венгерский лидер Я. Кадар принципиально избегал идеологизации реформ, в их проведении исходил из соображений практической целесообразности и экономической эффективности. Подобную позицию занимал и А. Новотный. Однако в начале 1968 г. при молчаливом поощрении Брежнева в Чехословакии произошла смена высшего руководства. Январский Пленум ЦК КПЧ утвердил на посту первого секретаря КПЧ Александра Дубчека, у которого с Брежневым сложились достаточно близкие, почти дружеские отношения. Сам Дубчек не принадлежал к числу горячих сторонников реформ, однако отличался склонностью к компромиссам, легко поддавался внешнему влиянию. Уход Новотного и конформизм Дубчека позволили наиболее радикальным членам чехословацкого руководства в течение нескольких месяцев придать реформам совершенно новый характер. Переломным моментом стало принятие «Программы действий КПЧ» в апреле 1968 г. В ней были отражены идеи дальнейшей демократизации как экономической, так и социально-политической сферы, отказа от однопартийной системы и признания пролетариата гегемоном общества. Таким образом, речь уже шла о глубокой реформе самой модели социализма – формировании системы «социализма с человеческим лицом». Действия нового руководства КПЧ получили широкую поддержку интеллигенции, студенчества. Атмосфера плюрализма и гласности чрезвычайно активизировала прессу, превратив ее в реальную общественно-политическую силу. И хотя, в отличие от венгерских событий 1956 г., угрозы для самого социалистического строя в Чехословакии не было, все эти события вызвали большую тревогу в Кремле. Идеологическая монолитность системы оказалась под угрозой.

Военное вторжение армий стран-участниц Варшавского Договора в августе 1968 г. остановило развитие «опасных тенденций» в Чехословакии. Окончательное решение о проведении военной операции было принято на расширенном заседании Политбюро ЦК КПСС 16 августа. Руководители ГДР, Болгарии, Венгрии и Польши одобрили его спустя два дня. Войска ОВД были введены на территорию Чехословакии в ночь на 21 августа с четырех направлений. Наиболее крупная группировка была передислоцирована из Прикарпатского военного округа СССР, к ней подключалась воздушно-десантная дивизия с аэродромов Польши. Группы десантников сразу же взяли под контроль важнейшие государственные и партийные объекты в Праге. Чехословацкая армия получила приказ своего командования не оказывать сопротивления. В первый же день операции чехословацкое руководство во главе с А. Дубчеком было арестовано и вывезено в Москву.

Каких-либо крупных военных столкновений на территории Чехословакии не произошло. Тем не менее за весь период пребывания войск ОВД (до 17 декабря 1968 г.) погибли 94 чехословацких гражданина, тяжелые ранения получили 345 граждан. Решительной была политическая реакция чехословацкого общества. Уже 21 августа состоялся XIV чрезвычайный Высочанский (Высочаны – район Праги) съезд КПЧ. Его делегаты осудили акцию союзных войск, но не поддержали требования о провозглашении нейтралитета ЧССР и выходе ее из ОВД. Среди населения крупных городов ширилось пассивное сопротивление. Распространялись листовки, действовали передвижные и подпольные радиостанции, жесткой оставалась позиция чехословацких средств массовой информации. В этой ситуации советские руководители попытались придать переговорам в Москве видимость официальных. Чехословацкую делегацию возглавил лояльный Кремлю президент ЧССР Л. Свобода. Большую роль в достижении компромисса сыграл и заместитель председателя правительства Густав Гусак. В принятом по итогам переговоров Московском протоколе подтверждались гарантии вывода войск ОВД с территории Чехословакии и содержалось признание апрельской «Программы действий» КПЧ, но объявлялись недействительными решения XIV съезда КПЧ и состоявшиеся на нем выборы ЦК. Состоявшийся 31 августа в Праге Пленум ЦК КПЧ подтвердил эти решения.

Поскольку Дубчек и большинство лидеров реформаторского крыла КПЧ остались первоначально на своих постах, то подобный итог конфликта с СССР был воспринят в Чехословакии едва ли не как победный. Но уже в начале 1969 г. стало очевидно, что в руководстве КПЧ складывается мощное консервативное крыло под руководством Г. Гусака. На апрельском Пленуме ЦК КПЧ он был избран первым секретарем партии (Дубчек получил пост посла в Турции). Гусак – словак по национальности, один из наиболее заметных деятелей коммунистического движения, пострадавших от репрессий в первые годы правления Новотного, воспринимался многими как фигура, сравнимая с Кадаром, способная стать своеобразным политическим буфером в отношениях с СССР. Но новый чехословацкий лидер избрал более жесткий вариант постреформенного отката. Уже в 1969 г. началась критика рыночной экономической реформы и постепенное ее сворачивание. Руководство партии подверглось «мягкой чистке». После прошедшего в 1971 г. нового XIV съезда КПЧ Гусак был утвержден в восстановленной должности генерального секретаря, началось быстрое усиление его личной власти. В 1975 г. он стал и президентом страны. Деятельность любой идеологической оппозиции жестко пресекалась, хотя в экономической политике нового режима сохранились некоторые идеи из арсенала реформаторов середины 60-х гг. «Пражская весна» стала символом нереализованной альтернативы в истории социализма.

Период «застоя». Польский кризис конца 70-х – начала 80-х гг.

В начале 70-х гг. в восточноевропейских странах завершается волна реформ, связанных с поиском моделей социализма, адекватных национальным особенностям. Итоги предшествующих лет оказались неоднозначны. В большинстве стран региона был совершен значительный рывок в «догоняющем развитии», достигнут значительный (по динамике) рост уровня жизни. Социалистические страны обеспечивали к этому времени 1/3 мирового промышленного производства, 1/4 мирового национального валового дохода. Правда, при этом на них приходилось лишь 10 % мировой торговли. Для преодоления столь явной замкнутости экономических систем в социалистическом лагере в 70-х гг. был взят курс на интенсификацию межгосударственных экономических связей. Большую роль сыграла реализация принятой в 1971 г. Комплексной программы дальнейшего углубления и совершенствования экономической интеграции в рамках СЭВ. Однако наряду с явными достижениями становился очевидным процесс сворачивания реформ, нарастания консервативной волны. Начинается период «застоя».

Понятие «застоя» как особой стадии развития мировой социалистической системы и отдельных стран, принадлежавших к ней, достаточно многогранно. «Застой» – это символ приостановки реформ, своеобразная политическая пауза, отказ от поисков качественно новых решений назревших проблем. При этом период «застоя» совпал с пафосной идеологической кампанией внедрения тезиса о «развитом социализме» как высшей ступени социалистического строительства (в Румынии официально было даже закреплено особое название этого периода – «золотая эпоха Чаушеску»). Одновременно «застой» породил достаточно сильное диссидентское движение, которое поставило вопрос о несовместимости социализма и демократии, об отсутствии гласности и свободы личности как главных причинах неудачи любых преобразований, их половинчатости.

«Застой» привел и к росту политической апатии в массах, разочарованности и инертности, идеологического цинизма, порожденного ритуальностью, фальшью политического поведения человека в таком обществе. Наконец, «застой» способствовал началу коррозии государственной элиты, усилению крименогенности, коррумпированности в высшей административно-управленческой и партийной сфере. В чем же причины такого радикального изменения в развитии социалистических стран?

На решение о приостановке реформ, безусловно, повлиял фактор растущей «закрытости» партийно-государственной элиты – на протяжении 15–20 лет у власти находился относительно узкий круг людей. Руководство остро нуждалось в «новой крови», новых идеях. Но сложившийся аппаратный механизм кадровой политики, корпоративность каждого эшелона власти, фильтрация служебной и политической информации аппаратом на пути следования к высшим должностным лицам препятствовали этому. По мере старения высшего эшелона власти усиливался и естественный, психологический консерватизм правящей элиты. Как советский, так и восточноевропейские режимы тех лет получили впоследствии название «геронтократия» – власть старцев.

Существовала группа причин, заставивших поддержать приостановку реформ и ту часть правящих кругов, которая сохраняла способность рассуждать здраво и профессионально. За несколько лет реформы «рыночного социализма» подошли к качественному рубежу. Их первая волна касалась, главным образом, сферы обмена и потребления. Основным источником роста стало изменение управления производством, а не его технико-технологической базы. Важную роль сыграла активность динамичных социальных групп, которые получили возможность повысить уровень жизни в условиях «социалистического рынка». Но меры по усилению мотивации к труду не сопровождались глубокой перестройкой форм собственности. Распространенной практикой оставались административное распоряжение валютными средствами, жесткая регламентация внешней торговли, государственный контроль над ценообразованием, бюрократическое перераспределение государственных средств между предприятиями, сохранение на высших постах в руководстве предприятий и банков ставленников партийно-государственной «номенклатуры». В результате, прослойка динамичных и предприимчивых работников, откликнувшихся на новации, оставалась по-прежнему в зависимости от административной системы. По мере углубления реформаторского процесса становилась очевидной необходимость освобождения новой системы управления производством от бюрократической опеки, перехода от санкционированного государством расширения рыночного сектора к его самостоятельному развитию, децентрализации и коммерсализации капитального инвестирования, правового оформления нового типа отношений работодателей с наемными рабочими. Формирующийся экономический механизм объективно нуждался в распространении рыночных отношений на базовые сферы общественного производства – в формировании негосударственного рынка капиталов, ценных бумаг и рабочей силы. Но отказ от государственной монополии в этих вопросах означал крах самого социализма, его конвергенцию, а фактически и растворение в капиталистической системе.

Важным фактором, обусловившим отказ от углубления реформ, стало и состояние самого общества. Рыночные механизмы активизировали те социальные группы, которые являлись потенциальной оппозицией правящим режимам. Эмансипация экономического поведения личности одновременно означала ее духовное раскрепощение, уход из-под жесткой опеки идеологической системы. В то же время растущая имущественная дифференциация, рост цен, неизбежно сопровождавший либерализацию ценообразования, вызывали недовольство широких групп населения. Под угрозой оказались базовые для коммунистической идеологии принципы равенства и солидарности, социальные идеалы эгалитаризма.

Оказавшись перед выбором между саморазрушением системы и ее консервацией, коммунистическое руководство восточноевропейских стран избрало второй путь. Интенсивность предыдущих реформ, особенности государственной стратегии, избранной ранее в той или иной стране, уже не играли особой роли. Механизм «застоя» оказался одинаков для всего региона. И все эти режимы, вне зависимости от политических особенностей и стадии экономического развития, были обречены на близкий крах – искусственно блокируя развитие общества, они оказались противопоставлены ему. Внутренний потенциал сохранения социалистической системы в странах Восточной Европы был почти исчерпан. В этот период, как никогда, судьбы социализма оказались связаны с прямым политическим и экономическим влиянием СССР. Символом насильственной консолидации социалистического лагеря стало оформление «доктрины Брежнева».

Становление идеологической концепции «коллективной ответственности за судьбы социализма», призванной обосновать право на вмешательство во внутренние дела социалистических стран во имя сохранения целостности общественного строя, произошло еще на фоне чехословацкого кризиса 1968 г. В западной советологии она получила название «доктрины Брежнева», или «доктрины ограниченного суверенитета». Необходимость закрепления принципа коллективной ответственности диктовалась не столько изменением геополитической обстановки, сколько противоречивыми итогами реформаторского десятилетия. Экономические, социальные и даже политические условия развития восточноевропейских стран становились тогда все более разнообразными. Советское руководство пыталось восстановить пошатнувшееся единство социалистического лагеря. В выступлениях Брежнева летом – осенью 1968 г. настойчиво повторялся тезис о приоритете классовых, интернациональных интересов, общих закономерностей развития социалистического строя. Так, 3 июля 1968 г. в речи на митинге советско-венгерской дружбы в Кремлевском дворце съездов Брежнев подчеркнул: «Мы, коммунисты, строим социализм и коммунизм каждый у себя, в своей стране, и видим в этом свою первоочередную обязанность. Но мы в то же время интернационалисты по сути своих убеждений, по воспитанию, по велению сердца, и нам не могут быть и никогда не будут безразличны судьбы социалистического строительства в других странах, общее дело социализма и коммунизма на земле». На варшавской встрече (14–15 июля 1968 г.) руководства пяти стран ОВД он утверждал, что «существуют общие принципы социалистического строительства, сформулированные классиками марксизма-ленинизма, которых должны придерживаться все социалистические страны». Через год после вторжения в Чехословакию в Москве состоялось последнее в истории международное совещание коммунистических и рабочих партий. В его основном документе суть классового подхода усматривалась в примате интересов борьбы «за установление социалистической власти, каков бы ни был путь для достижения этой цели».

Закрепление «доктрины Брежнева» и уроки подавления гражданского движения «пражской весны» стали еще одним важным фактором нарастания консервативных тенденций в политике восточноевропейских режимов в 70-х гг. Однако остановить нарастание кризисных явлений политическими, идеологическими и даже репрессивными мерами было невозможно. Прологом приближающегося краха восточноевропейского социализма стали кризисные события в Польше. Уже в 1970 г. былое стабильное положение режима В. Гомулки было нарушено стихийными выступлениями рабочих в крупных промышленных центрах. Причиной их стало повышение цен на продовольствие и потребительские товары при одновременном «замораживании» уровня заработной платы (такими мерами правительство пыталось бороться с инфляцией). Развязка наступила в декабре 1970 г., когда забастовки на предприятиях и судоверфях Гданьска, Гдыни, Щецина и Слупска переросли в массовые демонстрации и погромы партийных и общественных зданий. При подавлении волнений на Гданьской судоверфи было убито 44 и ранено более 1000 человек. 20 декабря VII Пленум ЦК ПОРП приял решение об освобождении Гомулки и ряда других членов Политбюро от занимаемых постов. Первым секретарем ПОРП стал Эдвард Герек.

Новое польское руководство предприняло энергичные меры по улучшению социальной ситуации в стране. Были отменены постановления о повышении цен, увеличена заработная плата многим категориям работников. VI съезд ПОРП, состоявшийся в декабре 1971 г., закрепил новую стратегию государственного развития. Основу ее составила идея экономического ускорения, в качестве основного источника которого рассматривалась модернизация оборудования польских промышленных предприятий, транспортного парка, масштабное строительство новых объектов в отраслях кораблестроения, самолето– и автомобилестроения. Поскольку внутренних инвестиционных средств для реализации такой программы в распоряжении польского правительства не было, предполагалось широко использовать иностранные кредиты. Авторы программы рассчитывали, что последующий рост экспорта польских товаров на мировой рынок позволит быстро погасить задолженность.

Первоначально реализация программы экономического ускорения принесла впечатляющие успехи. ВНП вырос в Польше на 8 % в 1971 г. и еще на 6 % в 1972–1973 гг. Однако в дальнейшем все более ощутимым грузом становилась внешняя задолженность. Если в 1971 г. долг Польши западным кредиторам составляла 1,1 млрд долл., то к 1975 г. он вырос до 8,5 млрд. Ежегодный рост выплат по долгам превысил 25 % ежегодных доходов по экспорту товаров и услуг. Расчеты на погашение долга за счет прорыва на западный товарный рынок не оправдались. Причина заключалась в повышении себестоимости польских товаров из-за начавшегося нефтяного кризиса, а также опережающего роста заработной платы во многих отраслях. К тому же по политическим соображениям правительство переориентировало часть займов на насыщение внутреннего рынка товарами потребления. Это смягчило на некоторое время социальную ситуацию, но не позволило сохранить запланированные масштабы модернизации промышленности. Чрезмерный рост инвестиций и значительное расширение импорта отягощали экономику, препятствовали ее эффективному функционированию, порождали инфляционные процессы. В результате действия всех этих факторов к середине 70-х гг. в стране вновь начали проявляться симптомы социально-политического кризиса.

Наиболее заметным свидетельством растущей дестабилизации польского общества стала активизация оппозиционных сил. Особенностью этого процесса, по сравнению с событиями венгерского и чехословацкого кризисов было участие в нем и постепенный выход на первые роли представителей рабочего движения, которое всегда рассматривалось как наиболее надежная опора правящего режима. Уже в 1976 г. в Польше прокатилась новая волна рабочих выступлений, ставших прологом к образованию организованной рабочей оппозиции. Начало этому процессу положил Комитет защиты рабочих (КОР), образованный в сентябре 1976 г. Я. Куронем, А. Михником и Я. Липским для оказания материальной и правовой помощи рабочим и их семьям, пострадавшим за участие в волнениях. Позднее комитет получил новое название – Комитет социальной самозащиты (КОС-КОР) и стал координатором оппозиционной деятельности в стране. С ним тесно сотрудничали группы студенческой молодежи, католические круги, а также эмигрантские организации. Немалую финансовую и организационную помощь польским оппозиционерам оказывали администрация и общественные организации США. Деятельность КОС-КОР первоначально сводилась к акциям социальной солидарности и пропагандистско-просветительской работе. В дальнейшем ее эпицентр сконцентрировался вокруг создававшихся с 1978 г. независимых профсоюзов. Несмотря на постоянное нарастание социальной напряженности, польское руководство не сумело адекватно отреагировать на все более очевидный экономический спад. На состоявшихся в 1975 и 1980 гг. VII и VIII съездах ПОРП господствовали настроения благодушия и апатии. Радужная картина процветающей экономики и единодушного одобрения правительственного курса всеми слоями польского общества была взорвана серией рабочих забастовок летом 1980 г. Непосредственным поводом для них стал ввод коммерческих цен на мясо. В июле забастовки были объявлены на 177 предприятиях, в августе – на 750. Центром забастовочного движения стал Гданьск, где 14 августа забастовали сразу 140 предприятий (130 тыс. человек). Забастовочный комитет местной судоверфи под руководством 37-летнего электрика Леха Валенсы сумел объединить рабочих и организовать всеобщую забастовку. В последующие дни аналогичные события произошли в Гдыне, Щецине, Эльблонге. Забастовочные комитеты выдвигали преимущественно экономические требования, а также выступали за признание свободных профсоюзов, свободу печати, реабилитацию осужденных по политическим мотивам.

Подъем рабочего движения оказался столь масштабен, что правящий режим был вынужден предпринять шаги по обеспечению политического диалога с оппозиционными организациями и поиску компромисса. Решения об этом обсуждались на IV и V пленумах ЦК ПОРП в конце августа 1980 г. К началу сентября состоялось подписание протоколов соглашения между правительственной комиссией и крупнейшими забастовочными комитетами. Однако в последующие месяцы накал забастовочного движения не спадал. Его участники все чаще выдвигали политические требования. В хозяйственной сфере многие предприятия добивались от правительства подписания с ними отдельных соглашений, значительно уменьшающих управляемость со стороны центральных и отраслевых органов. Наметился спад производственной дисциплины, участились смены неугодных забастовочным лидерам административных работников и партийных активистов. Все это усугубляло последствия экономического кризиса.

На VI пленуме ЦК ПОРП (в сентябре – октябре 1980 г.) на пост Первого секретаря вместо Герека был избран Станислав Каня. Новое руководство сохранило курс на гражданское согласие и политический диалог. Одновременно происходила консолидация оппозиции. 17 сентября 1980 г. в Гданьске был утвержден устав независимого межотраслевого профсоюза «Солидарность». Его координационный совет возглавил Л. Валенса. Активную роль в становлении «Солидарности» сыграли активисты КОС-КОР, католические деятели. К концу октября профсоюз насчитывал уже около 8 млн членов, т. е. почти половину всех рабочих и служащих, занятых в государственном секторе. В его ряды все чаще вступали и члены ПОРП. Несмотря на заявления руководителей «Солидарности» о сугубо экономической и социальной направленности их деятельности, новый профсоюз сразу же превратился во влиятельную политическую силу, в массовое демократическое движение рабочего класса и интеллигенции, направленное на противодействие командно-административной системе. Под эгидой «Солидарности» постепенно объединялись политические силы, стремящиеся уже не к изменению, а к демонтажу социалистической общественной системы. В 1981 г. общественно-политический кризис в Польше достиг своего апогея. В правящей партии усилилась борьба между консервативным и реформаторским течениями. Руководство страны не обладало политической волей и достаточными организационными способностями для того, чтобы взять ситуацию под контроль. Последней попыткой преодолеть кризис ненасильственными мерами стало назначение в феврале главой правительства генерала Войцеха Ярузельского. Несмотря на сохранение им одновременно поста министра обороны, новый состав правительства был ориентирован на разрешение общественных конфликтов на пути системных экономических реформ. Ярузельский обратился к обществу с призывом о прекращении всех забастовочных акций на 90 дней, чтобы иметь возможность реализовать программу стабилизации. Для регулирования взаимоотношений с «Солидарностью» был создан специальный комитет во главе с заместителем премьера публицистом М. Раковским. Программа правительства Ярузельского была утверждена на IX чрезвычайном съезде ПОРП в июле 1981 г. Характерно, что, по данным мандатной комиссии, 56 % делегатов съезда состояли в профобъединении «Солидарность».

Несмотря на изменения в высших эшелонах власти, руководство «Солидарности» сохранило курс на эскалацию напряженности. Уступки правительства вызывали эйфорию у радикального крыла оппозиции. Требования забастовочных комитетов все больше напоминали политический шантаж. Массовые забастовки рабочих на предприятиях дополнились «голодными маршами» в городских центрах и студенческими волнениями. После объединения в марте 1981 г. трех независимых крестьянских организаций в Независимый профсоюз индивидуальных хозяев «Солидарность» радикализировалось и крестьянское движение. Участились случаи захвата земельных участков кооперативов. Состоявшийся в сентябре 1981 г. I съезд «Солидарности» обозначил линию на изменение конституционных принципов Польской Народной Республики, пересмотр внешнеполитических ориентиров, отказ от политической монополии ПОРП. В принятой программе декларировалась необходимость перехода к «самоуправляющейся демократической Польше». Основу экономической системы, согласно программе, должны были составить самоуправляющиеся предприятия.

В обстановке нарастающего общественного кризиса Пленум ЦК ПОРП избрал 18 октября 1981 г. первым секретарем Ярузельского. 31 октября сейм ПНР принял постановление, в котором осудил радикальные действия «Солидарности». Было отвергнуто предложения руководства «Солидарности» о переговорах с правительством при условии формирования альтернативного общественного совета народного хозяйства, обладающего правом вето в отношении правительственных мероприятий, обеспечения свободного доступа общественных организаций к средствам массовой информации и проведения реформы избирательной системы, правосудия и территориального самоуправления. В ночь с 12 на 13 декабря 1981 г. Государственный совет ПНР принял решение о введении на всей территории Польши военного положения. Всю полноту власти принял Военный совет национального спасения под председательством Ярузельского. Его задачей стало обеспечение общественного порядка и создание условий для реализации антикризисной программы. Деятельность общественных организаций (за исключением политических партий правительственной коалиции) временно приостанавливалась. Радикальные деятели «Солидарности» были интернированы.

Принятие решения о вводе военного положения осуществлялось в тот момент, когда руководство Польши находилось под двойным давлением – помимо действий «Солидарности» необходимо было учитывать позицию союзников по ОВД. Уже в 1980 г. под эгидой Кремля проводились совещания по «польскому вопросу», на которых часть советского генералитета, а также представители ГДР и ЧССР высказывались за ввод войск на территорию Польши и насильственное подавление гражданского движения наподобие событий в Чехословакии. Зимой 1980–1981 гг. на границах Польши было демонстративно проведено учение войск ОВД, длившееся два с половиной месяца. В этот период осуществлялась рекогносцировка маршрутов выдвижения войск вглубь польской территории, уточнялись районы их возможного сосредоточения. Вторжение было во многом предотвращено решением Ярузельского о вводе военного положения. Но не менее важным фактором стало понимание многими советскими политиками и военачальниками принципиального отличия польских событий от «пражской весны». Коммунистический режим впервые столкнулся с подлинно народным сопротивлением.

Восточная Европа в период перестройки

Новый импульс развитие восточноевропейского социализма получило с началом процесса перестройки в СССР. Последний советский лидер М.С. Горбачев уже в первые месяцы пребывания у власти попытался найти принципиально иные формы отношений со странами социалистического лагеря. Сам «лагерь» получил в программных документах коммунистических партий новое название – «социалистическое содружество», что уже само по себе должно было символизировать изменение его характера. В октябре 1985 г. на Совещании политического консультативного комитета стран-участниц ОВД в Софии в выступлении Горбачева впервые прозвучали новые ориентиры развития социалистической интеграции – интенсификация прямых экономических связей, экономические отношения на началах взаимовыгодности и взаимопомощи, преодоление бюрократизма в деятельности структуры СЭВ, отказ СССР от роли «старшего брата» и равная, взаимная ответственность членов содружества за судьбы социализма. В ноябре 1986 г. эти принципы были утверждены на встрече лидеров стран СЭВ, а на XXVII съезде КПСС получили идеологическое обоснование. Однако реализация новой программы социалистической интеграции встретила большие трудности. В СЭВ и ОВД нарастали настроения иждивенчества, стремление стран сократить собственные военные расходы, перейти в товарном обмене на мировые цены, сохранив поставки дешевого советского сырья и энергоносителей (нефти и газа). Барьером для интенсификации деятельности СЭВ стала практика государственной монополии внешней торговли, затруднительность прямых производственных связей. Экономическая дезинтеграция «социалистического содружества» стала прологом к политическому развалу мировой системы социализма.

Горбачев не пытался насильственно склонить руководство восточноевропейских социалистических стран к проведению таких же реформ, как и в СССР. Решающим аргументом должен был стать успех самой перестройки. В большинстве стран региона – Чехословакии, ГДР, Болгарии, Румынии – события в СССР были встречены с привычным пиететом, но не стали толчком к реальным внутренним преобразованиям. Примеру нового советского лидера последовало лишь руководство Польши, Венгрии, Югославии. Здесь во второй половине 80-х гг. была проведена последняя серия реформ, призванных сформировать модель демократического социализма. Однако достигнутые результаты были далеки от ожидаемого.

Наиболее радикальной стала экономическая реформа эпохи перестройки в Венгрии. Новая волна преобразований началась здесь еще в 1978 г., когда был взят курс на сдерживание объемов капиталовложений, ограничение импорта, стимулирование экспорта. С 1982 г. проводилась масштабная кампания по акционированию предприятий. В 1984 г. был объявлен переход к рыночным отношениям в области ценообразования. Наконец, в 1987 г. была принята «Программа оздоровления», предусматривавшая проведение в чрезвычайно ограниченных масштабах приватизации, привлечение иностранных капиталов, правовое закрепление многоукладности. Децентрализации подверглась банковская система. Все эти преобразования представляли собой постепенный демонтаж командно-административной экономической системы, но не сопровождались какими-либо политическими изменениями. Вплоть до 1988 г. Кадар уверенно контролировал обстановку в стране и не пытался копировать советский опыт в области гласности. Консервативность политического стиля кадаровского руководства обеспечивала сохранение управляемости социально-экономической сферы, но препятствовала углублению реформ. Опыт акционирования, хозрасчет и самофинансирование предприятий, относительная свобода ценообразования оказывались блокированы бюрократическим управлением. В систему рыночных отношений включились преимущественно мелкие предприятия, не оказывающие решающего влияния на макроэкономические процессы. Значительно возрос теневой сектор экономики – в 80-х гг. на него приходилась уже 1/3 совокупного рабочего времени. Предприятия же государственного сектора в новых хозяйственных условиях чаще всего не отказывались от экстенсивных методов развития производства. При отсутствии реальной конкуренции рост эффективности производства подменялся повышением цен, видоизменением ассортимента продукции без повышения ее качества. В рамках государственной политики сохранялся прежний приоритет – сохранение социальной стабильности, что противоречило глубоким структурным преобразованиям. В этих условиях половинчатость государственных преобразований оказывалась неизбежной.

Новый этап экономических преобразований в Польше совпал с выходом из острейшего социально-политического кризиса начала 80-х гг. Общество находилось в сложном психологическом состоянии, вызванном вводом военного положения. Начался массовый демонстративный выход из ПОРП. Часть активистов «Солидарности» перешла на нелегальное положение. Власти предпринимали как активные меры по раскрытию и подавлению групп сопротивления, так и по нормализации экономического положения. Большую роль сыграли шаги руководства ПОРП по налаживанию отношений с католической церковью. Помощь в осуществлении курса на гражданское примирение оказывало Патриотическое движение национального возрождения под руководством Я. Добрачиньского. В 1983 г. его деятельность была закреплена в Конституции. В июле 1983 г. военное положение и все ограничения гражданских прав были отменены. По мере нормализации обстановки в стране польское правительство приступило к следующему этапу реформ. В рамках трехлетней программы стабилизации (1982–1985 гг.) удалось добиться превышения экспорта над импортом и частичного погашения внешнего долга. Жесткими мерами была восстановлена производственная дисциплина, пресекались случаи коррупции. Национальный доход за три года вырос на 15 %. Однако тяжелейшей проблемой оставалась внешняя задолженность (более 28 млрд долл.). С сокращением импорта возникла напряженность на внутреннем товарном рынке. Уровень инфляции достигал 18 % ежегодно.

Начало перестроечной кампании в СССР стало сигналом для активизации польских реформ. В ноябре 1985 г. Ярузельский был назначен Председателем Государственного совета ПНР, а правительство возглавил профессиональный экономист Збигнев Месснер.

Политика нового правительства сосредоточилась вокруг попыток сбалансировать процесс ценообразования, повысить эффективность системы хозрасчета и самоуправления предприятий, переориентировать государственное планирование на стратегические цели, добиться ликвидации бюрократических барьеров в перераспределении материальных и финансовых средств между экономическими субъектами. Особая роль придавалась ужесточению контроля над опережающим ростом заработной платы, пересмотру системы дотаций, распространению рыночных условий на новые сферы производства и социальной инфраструктуры. Началась реформа налогообложения, основанная на переходе от налога с оборота к налогу на прибавочную стоимость, укрепление национальной валюты, формирование системы акционерных и коммерческих банков. Таким образом, в отличие от венгерской стратегии 80-х гг., основанной на все большей интеграции частного сектора в социалистическую экономику, польская реформа представляла собой наиболее последовательную и решительную попытку формирования «социалистического рынка». Но уже к 1987–1988 гг. внедрение нового экономического механизма начало утрачивать темпы. Правительству не удалось преодолеть инфляционные тенденции, добиться стабилизации потребительского рынка и, главное, решить проблему внешнего долга, достигшего 39,2 млрд долл.

Причины провала перестроечных реформ как в самом СССР, так и в Восточной Европе чрезвычайно многогранны. Многое зависело от специфики политической ситуации и «запаса прочности» экономической системы в той или иной конкретной стране. Но существовали и факторы общего значения. Ключевой идеей первого этапа перестроечных реформ была не столько политическая демократизация, сколько ускорение социально-экономического развития, новый виток «догоняющего» движения. В качестве его основы рассматривались более последовательное использование рыночных механизмов, децентрализация государственного управления экономикой, переход на принципы самофинансирования и самоокупаемости производства. Однако с точки зрения мировой практики подобные преобразования являлись явно недостаточными. На фоне глобального экономического кризиса второй половины 70-х гг. на Западе уже формировались контуры совершенно новой постиндустриальной экономической модели. Она предполагала гибкое инновационное развитие технико-технологической базы производства, эффективное сочетание крупного и мелкого бизнеса, переход к ресурсо– и энергосберегающим технологиям, складывание единого информационного пространства. Эта модель позволяла значительно усилить личностный, психологический фактор в развитии производственной системы, была адекватна новой социальной структуре западного общества, в которой классовые факторы уступали место многогранным взаимоотношениям различных страт. Попытка социалистических стран догнать по уровню развития ушедший вперед Запад, сохраняя прежний экстенсивный экономический механизм, лишь за счет сложной перестройки организационной структуры экономики, была обречена на провал. Эта гонка приводила к дальнейшему истощению сырьевой, энергетической, экологической базы. Попытка же перейти к интенсивному экономическому росту, не подкрепленная реальными структурными изменениями, лишь приводила к снижению производительности труда и капитала.

Кризисные тенденции в развитии экономики восточноевропейских стран коснулись и финансовой сферы. В 80-х гг. значительно обострились проблемы, связанные с инфляцией и внешним долгом. Инфляция была необычным явлением для плановой экономики. Однако ее источники оказались связаны именно с диспропорциями существовавшей экономической модели. В результате нарушения рыночной динамики спроса и предложения, дотационной практики, бюрократических методов распределения ресурсов и ценообразования хронической проблемой социалистической экономики стал дефицит большинства видов потребительских товаров (при относительной дешевизне и доступности многих услуг – коммунальных, транспортных и т. п.). При осуществлении реформ «рыночного социализма», приводящих к дифференциации доходов, у населения образовывалась избыточная денежная масса, не находившая реализации ни на потребительском рынке, ни в форме инвестиций. Эта денежная масса питала черный рынок и теневой сектор экономики, а отток средств из официального обращения провоцировал дополнительную эмиссию со стороны государства.

Проблема внешнего долга превратилась на рубеже 70–80-х гг. в глобальную. В категорию должников попали многие развивающиеся страны третьего мира, которые после получения независимости пытались осуществлять на протяжении предшествующих полутора-двух десятилетий структурные преобразования и активно прибегали к внешним займам. Большинство восточноевропейских стран, начиная с 60–70-х гг., также активно пользовалось услугами международного финансового рынка. Приток иностранных капиталов особенно возрос во второй половине 70-х гг., когда западные банки аккумулировали огромные сверхдоходы стран ОПЕК, резко поднявших цены на нефть. Но лишь небольшая часть полученных займов была использована тогда на развитие производственных мощностей. С начала же 80-х гг., на фоне завершения структурной перестройки западной экономики конъюнктура на мировом финансовом рынке существенно изменилась. Процентные ставки значительно возросли, условия кредитования вновь ужесточились. Восточноевропейские страны столкнулись с проблемой обслуживания внешнего долга, объем которого за период с 1972 по 1989 г. вырос с 8 до 85 млрд долл. Дефицит платежного баланса удавалось ликвидировать лишь за счет сокращения производственного инвестирования и снижения уровня потребления. А это не только порождало социальную напряженность, но и препятствовало модернизации наиболее рентабельных отраслей, способных обеспечить в перспективе выплату долгов.

Провал экономических реформ эпохи перестройки подвел черту под существованием социализма как мировой общественной системы. Попытка правительственных кругов СССР и ряда восточноевропейских стран активизировать в конце 80-х гг. реформаторский процесс за счет демократизации, обеспечения идеологического плюрализма и гласности лишь ускорили развал системы. В этот процесс были вовлечены и те страны, руководство которых до последнего момента отказывалось от корректировки своей политики. Недвусмысленную роль здесь сыграла советская дипломатия – Горбачев морально поддерживал любые оппозиционные движения (включая и открыто сепаратистские в многонациональных государствах) как проявление растущей демократизации. Политизация общества, распад властной системы, дискредитация сложившейся на протяжении последних десятилетий ценностной системы усугубляли нарастающий экономический кризис и делал крах социализма неизбежным.

§ 9. Проблемы постсоциалистического развития стран Восточной Европы

Крах восточноевропейского социализма. «Бархатные революции»

Распад социалистической системы был неизбежен, но сценарии смены государственного строя зависели от наследия социалистической эпохи. В тех странах, где в период перестройки активизировались реформы, идеологический плюрализм был наибольшим и коммунистическое руководство сознавало неизбежность происходящих событий, переход совершался более плавно и на правовой основе.

В Польше с 1988 г. участились акции протеста, основным лейтмотивом которых было требование легализовать профобъединение «Солидарность» во главе с Л. Валенсой. Одновременно более жесткую позицию заняло и руководство официальных профсоюзов. Исполком Всепольского соглашения профсоюзов даже обратился в сейм с заявлением о вотуме недоверия правительству Месснера. VIII пленум ЦК ПОРП, состоявшийся в августе 1988 г., принял решение о возобновлении диалога с умеренным крылом оппозиции. Спустя месяц правительство возглавил известный публицист М. Раковский, приложивший все силы для организации диалога со всеми конструктивными общественными объединениями. В отличие от своих предшественников Раковский считал принципиально важным сочетание экономических реформ с демократизацией общественного строя. В 1989 г. при поддержке реформаторского крыла ПОРП правительство организовало несколько заседаний круглого стола с участием представителей государственной администрации, ПОРП, общественных организаций, католической церкви и профсоюзов. Заключительные документы круглого стола, подписанные в апреле, закрепили стратегию реформы политической системы. На июнь назначались первые выборы в сейм на альтернативной основе. По взаимной договоренности 60 % депутатских мандатов изначально гарантировалось для ПОРП и ее союзников по коалиции, а остальные 40 % мест отдавались беспартийным депутатам и представителям оппозиции. В соответствии с решениями круглого стола в апреле был также восстановлен институт президента и учреждена вторая палата парламента. Тогда же был изменен закон о профсоюзах, допустивший существование независимых профобъединений.

Июньские выборы показали стремительное падение влияния ПОРП и рост популярности оппозиционных движений, в том числе «Солидарности». Новый состав парламента лишь большинством в один голос избрал на пост президента В. Ярузельского. Попытка назначения главой правительства министра внутренних дел генерала Ч. Кищака встретила решительное противодействие со стороны оппозиции. По призыву Л. Валенсы Объединенная крестьянская партия и «Стронництво демократичное» (чьи представители избирались в сейм в составе правительственного блока) образовали коалицию с «Солидарностью». Это создало совершенно новую политическую ситуацию и привело к созданию коалиционного правительственного кабинета под руководством представителя «Солидарности» Т. Мазовецкого. Правительство объявило о начале глубоких экономических и политических преобразований. В частности, уже в октябре была обнародована экономическая программа правительства, составленная Л. Бальцеровичем, суть которой сводилась к немедленному «шоковому» переходу экономики на рыночные отношения. В декабре были приняты поправки к конституции, провозгласившие Польшу демократическим правовым государством. Исключались статьи о ПОРП как руководящей политической силе польского общества и социалистическом характере польского государства, закреплялась многопартийность. В январе 1990 г. XI съезд ПОРП заявил о прекращении деятельности партии. По предложению Ярузельского в ноябре – декабре 1990 г. состоялись внеочередные президентские выборы, принесшие победу Л. Валенсе.

Рубежное значение для политического развития Венгрии приобрела партийная конференция, прошедшая в мае 1988 г. После нее начался процесс обновления высшего партийного руководства и формирование фракций в ВСРП. Новым генеральным секретарем партии стал представитель центристов Карой Грос. При активной поддержке «отца» реформы 60-х гг. Р. Ньерша премьер-министр М. Немет начал наиболее радикальные преобразования по внедрению рыночных отношений. Еще до ликвидации коммунистического режима его правительству удалось создать негосударственную фондовую биржу, начать тотальную либерализацию ценообразования, ввести конвертируемость национальной валюты. Была ужесточена политика в отношении нерентабельных государственных предприятий, проведена налоговая реформа, фактически легализован весь «теневой» сектор экономики. Несмотря на рост цен и развитие инфляционных процессов, правительство пошло на самые непопулярные меры – ограничение социальных субсидий, сокращение многих целевых бюджетных программ. Тем самым еще при формальном сохранении коммунистического режима в Венгрии началась «шоковая» экономическая реформа.

Одновременно в Венгрии развертывалась и политическая реформа. После февральского 1989 г. Пленума ЦК ВСРП был объявлен курс на демократизацию государственного устройства, ввод многопартийности. Государственный министр и член Политбюро ВСРП Имре Пожгаи возглавил общественную кампанию по переоценке событий 1956 г. Это стало поворотным моментом в изменении общественных настроений в Венгрии. Сопротивление консервативной части руководства ВСПР и двойственная позиция К. Гроса лишь способствовали нарастанию кризиса в самой партии. В октябре 1989 г. состоялся внеочередной съезд ВСРП, принявший решение о преобразовании ее в Венгерскую социалистическую партию. Реформаторское крыло добилось значительного обновления партийной программы, а ортодоксальные коммунисты вместе с частью центристской группировки воссоздали ВСРП. На фоне раскола правящей партии новые оппозиционные партии одержали убедительную победу на первых свободных выборах весной 1990 г. Фаворитом их стал Венгерский демократический форум, который вместе с христианско-демократической партией и воссозданной партией мелких хозяев образовал правящую либерально-демохристианскую коалицию. Лидер ВДФ Йожеф Анталл возглавил правительство. Президентом республики стал Арпад Генц, руководитель второй крупнейшей партии бывшей оппозиции – «Союза свободных демократов», отстаивавшего национально-либеральные идеи.

Трансформация государственного строя в Югославии происходила в тесной связи с дезинтеграцией многонациональной федерации. На протяжении 80-х гг. развивался острый конфликт между группировками республиканских властных элит – кадрами старой партийной номенклатуры и представителями молодой национальной бюрократии этноцентристского толка. Те и другие апеллировали к националистической интеллигенции и широко использовали демократические и популистские лозунги. Усилилась критика конституции 1974 г. Новое сербское руководство С. Милошевича требовало восстановить полный суверенитет республики над национальными автономными краями Косово и Воеводиной. В Хорватии и Словении развивались идеи «асимметричной федерации», в которой эти две республики занимали бы особое положение. Перелом наступил в январе 1990 г. На XIV Внеочередном съезде СКЮ делегации Словении и Хорватии заявили о независимости своих Союзов коммунистов и покинули съезд. СКЮ распался на фактически независимые республиканские организации (шесть республиканских и две краевые). Эпицентр власти окончательно переместился в республики, к этнократическим кланам. В 1990 г. развернулась подготовка выборов в республиканские парламентские органы на альтернативной основе. Устойчивым лейтмотивом политической жизни стали антисербские выступления, ставшие следствием изменений федеративных отношений. Словения первой из республик закрепила право на выход из состава Югославии и приоритет республиканских законов в отношении союзных. В результате апрельских выборов в Словении и Хорватии коммунистические партии потерпели поражение. В Словении к власти пришла «Демократическая оппозиция Словении» (ДЕМОС), а в Хорватии – «Хорватское демократическое содружество» (ХДС) под руководством Ф. Туджмана, бывшего генерала югославской армии. Вслед за выборами последовало принятие новых конституций, провозглашение суверенитета обеих республик, установление приоритета республиканского законодательства над федеральным, изменение государственной символики. Словенская и хорватская государственность более не трактовалась как социалистическая.

В ноябре – декабре 1990 г. прошли выборы на многопартийной основе и в остальных четырех югославских республиках. В Сербии еще накануне выборов Союз коммунистов заявил о своем самороспуске и вместе с республиканским Социалистическим союзом трудового народа создал Социалистическую партию Сербии (СПС). Рост словенского и хорватского сепаратизма дал повод руководству СПС построить политическую программу на основе идеи сохранение федерализма под лозунгом «Сильная Сербия в сильной Югославии». Жесткая критика прежнего титоистского коммунистического режима и провозглашение программы рыночных преобразований принесли партии Милошевича убедительную победу. Со сходными результатами завершились и выборы в Черногории. Союз коммунистов Черногории построил предвыборную программу на жесткой критике любого национализма и шовинизма, на лозунгах построения общества гражданских свобод, эффективной экономики, социальной защищенности. Выборы в Боснии и Герцеговине, а также в Македонии не принесли решающего перевеса ни одной из участвовавших партий. Правительственные органы были сформированы в Боснии и Герцеговине на основе временной коалиции национальных партий сербов, хорватов и мусульман, а председателем Президиума был избран мусульманский лидер А. Изетбегович. В Македонии коалиционное правительство было составлено из представителей националистически ориентированной Демократической партии македонского национального единства и реформированного Союза коммунистов Македонии.

Последовавший после проведения выборов распад единого конституционного пространства поставил югославское федеральное государство на грань самоликвидации. С конца 1990 г. началась серия консультаций на уровне Президиума СФРЮ, а также двусторонних встреч республиканских лидеров. Итог этим неудачным попыткам найти компромиссную модель новой юго-славянской государственности подвела встреча шести президентов 6 июня 1991 г. На ней было принято провести в каждой республике референдум о будущем статусе Югославии. Но уже 26 июня последовало согласованное заявление руководства Словении и Хорватии об установлении полного государственного суверенитета этих республик и выходе их из федерации. В правовом отношении это решение основывалось на итогах референдумов, состоявшихся в Словении и Хорватии еще в конце 1990 г. В ноябре 1991 г. о суверенитете объявила Македония, а на территории Боснии и Герцеговины вспыхнул межэтнический конфликт. В этой ситуации руководство Сербии и Черногории в конце апреля 1992 г. объявило о создании новой федерации – Союзной Республики Югославии, в составе этих двух республик.

Достаточно драматично происходила смена государственного строя и в других странах Восточной Европы. «Сигнал» к ним был дан крахом социалистического режима в ГДР осенью 1989 г. Многолетний восточногерманский лидер Э. Хонеккер был первым из плеяды старых коммунистических руководителей, кто до последнего момента препятствовал распаду системы, но был вынужден уступить широкому демократическому движению, перешедшему в открытые акции гражданского неповиновения. Той же «горячей осенью» 1989 г. массовые демонстрации и забастовки смели коммунистические режимы в Чехословакии, Болгарии, Румынии. События в Чехословакии были впоследствии признаны «классическими» по своему сценарию. 17 ноября в Праге состоялась массовая студенческая манифестация в память жертв разогнанной нацистами в 1939 г. демонстрации. Неадекватно жесткие меры воздействия, использованные силами правопорядка против наиболее активных манифестантов, спровоцировали взрыв возмущения в наэлектризованном обществе. По призыву «Гражданского форума» – объединения чешских оппозиционных студенческих, правозащитных и интеллигентских организаций, а также объединенного комитета словацких оппозиционных организаций («Общества против насилия») начались акции гражданского протеста. Апогея они достигли 25 ноября. Под давлением общественного мнения внеочередной Пленум ЦК КПЧ сместил с поста генерального секретаря партии М. Якеша. Его преемник К. Урбанек представлял реформаторское крыло КПЧ, стремившееся к компромиссу в оппозицией и полной смене прежнего руководства страны. Уже в конце ноября Федеральное собрание ЧССР исключило из конституции статью о руководящей роли коммунистической партии. В его состав путем ротации были введены представители оппозиции, а председателем избран герой «пражской весны» А. Дубчек. В декабре 1989 г. с поста президента республики ушел Г. Гусак, а новым президентом Федеральное собрание избрало лидера «Гражданского форума» В. Гавела. Правительство под руководством нового премьер-министра М. Чалфы начало подготовку радикальной экономической реформы. Одновременно развернулось активное партийное строительство. В рядах бывшей оппозиции, помимо «Гражданского форума» и «Общества против насилия», сформировались партии националистического толка (Чехословацкая народная партия, чешская Национал-социалистическая партия, словацкая Демократическая партия). Четыре небольшие либеральные партии образовали Республиканскую унию. Дополняли пеструю политическую палитру праворадикальные Республиканская партия (чешская) и Партия свободы (словацкая), партия «зеленых», прогерманская Христианско-демократическая партия, проанглийская Консервативная партия. Общественность была взбудоражена этими процессами. Огромный резонанс получила дискуссия о событиях 1948 г., о выводе с территории страны советских войск, о судьбе чехословацкого федерализма. КПЧ стремительно теряла влияние. Результаты парламентских выборов в июне 1990 г. принесли полную победу бывшей оппозиции.

В Болгарии толчок для смены политического строя также был дан «молодым крылом» самой коммунистической партии. Ноябрьский 1989 г. пленум ЦК БКП сместил Т. Живкова с занимаемой должности. Генеральным секретарем стал лидер «реформаторов» П. Младенов. Уже в январе 1990 г. была осуществлена конституционная реформа, ликвидировавшая монополию коммунистической партии на власть, закрепившая принцип многопартийности. Младенов попытался перевести события в русло «управляемых» реформ. Однако в считанные месяцы сложилось мощное оппозиционное движение, перехватившее у коммунистов инициативу. Основу организованной оппозиции составили объявившие о своем восстановлении существовавшие еще в середине века партии – социал-демократическая, радикально-демократическая, Болгарский земледельческий народный союз. В декабре 1989 г. оппозиционные партии и движения объединились в Союз демократических сил (СДС). В стране началась стремительная поляризация политических сил. Организованные по инициативе СДС в конце 1989 г. массовые демонстрации с требованием радикальных демократических перемен вынудили правительство начать подготовку выборов на альтернативной основе. В самой БКП усилилась борьба фракций. В апреле 1990 г. после общепартийного референдума была изменена идеологическая ориентация партии – она стала называться Болгарская социалистическая партия. Выборы, прошедшие в июне 1990 г., принесли успех БСП. Решающую роль сыграли результаты выборов в провинции, еще мало охваченной гражданским движением. Оппозиция попыталась взять реванш «на улице». Правительство оказалось под жестким прессингом. Не прекращавшиеся митинги, демонстрации и студенческие забастовки вынудили Младенова уйти с поста президента страны. 1 августа 1990 г. на эту должность был избран известный публицист Желю Желев, председатель координационного совета СДС. С образованием в декабре 1990 г. коалиционного правительства Д. Попова с участием представителей СДС, БСП и БЗНС процесс демонтажа коммунистического государственного строя завершился.

В Румынии падение коммунистической диктатуры сопровождалось серьезными военными столкновениями. Поводом к обострению политической ситуации в стране стал расстрел подразделениями службы госбезопасности «Секуритате» демонстрации протеста в городе Тимишоаре 17 декабря 1989 г. В последующие дни волнения начались в Будапеште. Министр обороны В. Миля, отказавшийся ввести в Тимишоар армейские части, был застрелен секуристами. Несмотря на объявление в официальных средствах массовой информации о самоубийстве министра, армия начала поддерживать повстанцев. С 22 декабря столкновения между военными и сотрудниками «Секуритате» происходили уже по всей стране. Эпицентром восстания стала столица, где многотысячная толпа при поддержке танковых подразделений осадила дом Государственного совета. Бои завершились 25 декабря, и в тот же день после импровизированного заседания военного трибунала супружеская чета Чаушеску, властвовавшая в коммунистической Румынии, была расстреляна. В результате столкновений погибли более тысячи человек, половина из которых – в Бухаресте. Власть перешла к созданному в дни восстания Фронту национального спасения (ФНС). В состав его руководства вошли как известные правозащитники, так и опальные бывшие руководители партии и правительства. Председателем ФНС стал Ион Илиеску, входивший в свое время в окружение Чаушеску. Программа ФНС содержала популярные лозунги – ликвидация однопартийности, установление правовой, демократической государственности, организация свободных парламентских и президентских выборов, признание равноправия форм собственности. Илиеску попытался представить свое движение как общенациональное, объединяющее интересы всех слоев румынского общества. С учетом того, что в период правления Чаушеску в стране отсутствовали малейшие признаки организованной оппозиции, ФНС сразу же завоевал прочные лидирующие позиции. Бурный процесс образования новых партий и движений, развернувшийся в последующие месяцы, не изменил ситуацию. Коммунистическая же партия была запрещена новым правительством уже в первые дни 1990 г. Возникшая на ее основе Социалистическая партия труда оказалась немногочисленной и идеологически дезориентированной. Единственными серьезными конкурентами ФСН на выборах в парламент в мае 1990 г. стали воссозданные «исторические» партии – Национал-цэрэнистская (демохристианского толка) и Национал-либеральная, а также выступившая с ними в едином избирательном блоке Социал-демократическая партия. Тем не менее ФСН сумел одержать убедительную победу, а И. Илиеску был избран на пост президента страны.

Позднее всего демонтаж коммунистического режима произошел в Албании. В 1991 г. здесь состоялся Х съезд правящей Албанской партии труда, коренным образом изменивший программные установки партии и состав ее руководства. А менее чем через год после первых свободных выборов к власти пришла оппозиционная Демократическая партия. В 1992 г. ее лидер Сали Беришу был избран парламентом на пост президента страны.

Эксцессы, сопровождавшие смену государственного строя в Румынии, были исключением из правил. Бескровный характер слома восточноевропейских коммунистических диктатур, стремительность этих событий дали основание назвать их «бархатными революциями». Секрет беспрепятственности прихода к власти демократических сил состоял как в обреченности коммунистических режимов, изживших себя, так и в роли «второго эшелона» правящей элиты. Именно косвенная поддержка партработников среднего звена, рвущихся к власти после десятилетий правления «геронтократов», позволила пестрой диссидентской оппозиции оформиться в кратчайшие сроки в мощную политическую силу. «Второй эшелон» власти инициировал процесс самореформирования правящих партий, а в некоторых случаях и блокировал попытки высших правительственных кругов использовать для сохранения своей власти силы армии и госбезопасности (характерно, что на фоне бурных столичных событий, «на местах» власть переходила к новым политическим силам в спокойной, «рабочей» обстановке).

Надежды молодых коммунистических лидеров закрепиться у власти были беспочвенны. Последовавшее за «бархатными революциями» укрепление многопартийной системы, проведение свободных выборов привели к глубокому кризису и упадку коммунистического движения. Потребуется несколько лет, чтобы на его обломках возродились влиятельные, способные бороться за власть левые партии. Пока же новые правительства были сформированы без участия коммунистов и социал-демократов. Их основу составили коалиции либерально-демократического толка – «Гражданский форум» в Чехословакии, Союз демократических сил в Болгарии, «Фронт национального спасения» в Румынии. Заметную роль в политической жизни стали играть партии христианской ориентации, а также националистические движения. В многонациональных государствах, особенно Югославии и Чехословакии, образование нового партийно-политического спектра оказалось связано с национально-региональными особенностями. Чрезвычайно важным был национальный фактор и в развитии политической обстановки в Прибалтийских республиках СССР. Уже с 1987–1988 гг. здесь оформилась сильная демократическая оппозиция, открыто ориентированная на восстановление национального суверенитета. Выборы в республиканские Советы народных депутатов в 1989 г. принесли победу оппозиционным коалициям – Народным фронтам. Это позволило еще до окончательного распада Советского Союза провозгласить национальную независимость. Страны Балтии – Эстония, Латвия и Литва – получили официальное признание мирового сообщества и дальнейшем отказались от какого-либо участия в интеграции с другими республиками бывшего СССР.

События августовского путча в Москве и последовавшее за ними изменение государственного строя в СССР в 1991 г. окончательно ликвидировало саму возможность строительства социализма по советскому образцу. Восточноевропейский регион восстановил геополитическую самостоятельность. Начался новый период в его истории.

Социально-экономические реформы постсоциалистического периода

Стремительный распад социалистической государственности стал прологом к глубоким социально-экономическим преобразованиям в странах восточноевропейского региона. Эйфория «бархатных революций» породила надежды на столь же быстрое решение десятилетиями накапливавшихся проблем. В массовой психологии доминировало убеждение в том, что коммунизм некогда насильственно вырвал этот регион из лона западной цивилизации и теперь надлежит лишь как можно скорее встать на уже проторенный путь. Для новой политической элиты было несвойственно корректировать стратегию реформ в соответствии с национальной и региональной спецификой, соотносить ее результаты с социальными издержками. Преобладало мнение, что экономические трудности возникают не внутри рыночного механизма, а являются результатом государственного вмешательства. Поэтому целесообразность ускоренного построения «капитализма без прилагательных» (по выражению В. Клауса), полного демонтажа плановой модели и тотального перевода экономического механизма на либеральные, рыночные принципы функционирования сомнению не подвергалась.

Реальная готовность стран региона к либерализации экономики, «стартовая скорость» постсоциалистических реформ была весьма различной. Уже последние коммунистические правительства в Венгрии и Польше предприняли достаточно радикальные меры по освобождению ценообразования, отказу от планово-распределительного механизма государственного управления, включению национальных экономических систем в мировой финансовый и товарный рынок. К аналогичной экономической реформе приступило в конце 80-х гг. и югославское правительство А. Марковича. В других странах восточноевропейского региона реформаторский процесс блокировался консервативными режимами вплоть до их падения в ходе «бархатных революций». Но если восточногерманская и чехословацкая экономика обладали мощным потенциалом и в минимальной степени были обременены проблемой внешнего долга, то Румыния, Албания, Болгария начали переживать глубокий экономический спад уже в 80-х гг. Тем не менее стратегия постсоциалистических преобразований во всех этих странах оказалась совершенно универсальной. Основой ее стала программа «шоковой терапии». Концепция «шоковой терапии» первоначально разрабатывалась специалистами МВФ и МБРР и была реализована в Турции, Израиле, Чили и ряде других стран. Ведущими теоретиками и идеологами «шоковых» постсоциалистических преобразований в восточноевропейских странах стали Л. Бальцерович, Я. Корнаи, В. Клаус, С. Гомулка, Я. Винецкий. Подразумевалось, что первоочередной мерой должна была стать макроэкономическая стабилизация, включавшая борьбу с инфляцией (ликвидацию избыточной денежной массы, ограничение эмиссии), ужесточение кредитной и налоговой политики, урегулирование внешней задолженности (путем реструктуризации долга и списания части его в условиях демократических реформ). Программа стабилизационных мер опиралась, таким образом, на постулаты монетаризма и теории предложения. В качестве следующего шага предполагалась тотальная либерализация экономики – освобождение ценообразования от какого-либо централизованного контроля, снятие ограничений в области торговли (в том числе экспортно-импортных операций), либерализация фондового рынка, системы поставок сырьевых ресурсов, рынка наемного труда. Особую важность имело формирование коммерческой банковской системы, развитие негосударственных финансовых рынков. Все ограничения деятельности частного сектора подлежали отмене. Развитие института частного предпринимательства подразумевало также введение процедуры банкротства, ликвидацию монополий, отказ от искусственного приоритета тех или иных отраслей и видов производства. Большая часть государственного сектора подлежала приватизации. Соответствующим образом пересматривались цели и методы государственной экономической политики. Государство переходило к системе косвенного регулирования. Осуществлялась коренная реформа социального, налогового, бюджетного законодательства.

Особенностью восточноевропейских «шоковых реформ» стало сочетание монетарных антиинфляционных и валютных стабилизирующих мер с достаточно активной стимулирующей политикой в области доходов. Этот вариант «шоковой терапии» получил в мировой практике название гетеродоксального. Альтернативный вариант стабилизации (ортодоксальный) широко использовался в России и большинстве стран СНГ. Он базировался только на валютно-финансовых монетарных мерах. Специфика восточноевропейской политики объяснялась опасением подорвать складывающуюся рыночную кредитно-денежную систему всплеском инфляции. Но целенаправленная поддержка высокого уровня доходов населения требовала сохранения государственного влияния в экономике, в том числе практики «замороженных» обменных курсов, контроля за ценами и заработной платой, отказа от процедуры банкротств. Поэтому применение гетеродоксального варианта «шоковых реформ» ограничивалось лишь самыми первыми этапами преобразований.

Все проекты «шоковой терапии» были ориентированы на максимальное ускорение либерализации экономики. Предполагалось, что во избежание негативного влияния «отстающих» секторов на уже сложившиеся сегменты рыночной инфраструктуры целесообразно осуществлять структурные преобразования одновременно во всех сферах. Ускоренный характер реформ рассматривался также в качестве важнейшего средства преодоления инерционности огосударствленной экономики, лоббирования со стороны естественных монополистов, возможных вспышек социального протеста со стороны населения. Наконец, имело смысл в максимальной степени использовать и тот кредит доверия, который новые режимы получили в результате слома коммунистической системы. Следовало учесть, что электорат недолго сможет мириться с трудностями переходного периода, и уже вскоре возможность продолжения реформ окажется в зависимости от их социального эффекта.

Основные преобразования «шоковой терапии» были осуществлены в восточноевропейских странах на протяжении 1990–1992 гг. Они привели к двойственным результатам. Радикальная ломка механизма централизованного планирования и контроля, широкая приватизация, тотальная либерализация ценообразования и внешней торговли, ввод конвертируемости национальных валют, демонтаж значительной части социальной распределительной системы способствовали стремительному формированию рыночной инфраструктуры. Был ликвидирован дефицит потребительских товаров. В сферу предпринимательской деятельности включилась значительная часть населения. Однако негативные последствия «шоковой терапии» превзошли все самые пессимистические ожидания. Последовал глубокий спад производства. Валовой национальный продукт уменьшился в Болгарии и Румынии на 50 %, в Венгрии и Чехословакии – на 25 %, в Польше – на 20 %. Безработица в целом по региону охватила более 1/10 трудоспособного населения. Широко распространенным явлением стали частичная занятость, опережающий рост безработицы среди молодежи. Огромные масштабы приобрела инфляция. Даже ценой жестких монетарных мероприятий восточноевропейским правительствам не удавалось добиться снижения инфляции ниже среднегодового уровня 20–40 %. В таких условиях образовывался завышенный уровень номинальных и реальных процентных ставок, что ограничивало кредит и мешало экономическому оживлению. Инфляционные ожидания становились дополнительным источником неуверенности для бизнеса. Неожиданной оказалась устойчивость инфляции. Предложение денег на рынке неизменно отставало от индекса потребительских цен, тогда как в мировой практике именно этот фактор являлся решающим для стимулирования инфляционных процессов. Обычные монетарные методы оказывались в данном случае малоэффективными.

Результаты первого периода постсоциалистических преобразований показали, что стратегия «шоковой терапии» базировалась на целом ряде ошибочных постулатов. Ключевым из них можно признать переоценку экономических последствий приватизации и слома командно-административного механизма. Приватизация должна была обеспечить эффективное управление и дополнительные источники финансирования, а также формирование широкого слоя собственников – залог решения многих социально-психологических проблем. Использовались две модели приватизации. Первый вариант (ваучерный) основывался на свободном распределении государственной собственности среди всего населения. Предусматривалось наделение каждого гражданина ваучером, который можно обменять на акции одного из общенациональных фондов – владельцев группы предприятий. Схемы подобной приватизации были разработаны в Чехословакии, Болгарии, Польше и Румынии, но эффективно реализованы лишь в Чехии. Выигрышная в идеологическом плане, ваучерная модель не могла создать действительно эффективную систему управления. Собственность оказывалась «распылена», а сфера предпринимательской активности существенно сокращалась. Сама же приватизация не приносила дополнительных финансовых средств ни предприятиям, ни бюджету. Альтернативная модель приватизации носила коммерческий характер. Акционирование и продажа предприятий осуществлялись выборочно. Приватизированные предприятия в этом случае быстро включались в новую систему управления, их деятельность строилась на жестких требованиях к рентабельности. Но процесс приватизации, а вместе с ним и структурно-отраслевые преобразования растягивались по времени.

Иллюзией оказалось и убеждение в том, что смена форм собственности автоматически приведет к созданию инновационного, гибкого производственного механизма, что с падением коммунистических режимов господство монополий в экономике естественным образом сменится атмосферой свободной конкуренции. Зачастую приватизированные предприятия оказались «негосударственными», но еще не становились частными. В условиях либерализационных шоков, инфляционных ожиданий, сложнопрогнозируемой смены схем индексации зарплаты и пенсий, частых (и не всегда объективно мотивированных) скачков валютного курса и цен на отдельные товары предприятия, как частные, так и государственные, склонялись к схожей стратегии – сокращению производства для спекулятивного стимулирования потребительского спроса или повышению цен на продукцию вместо борьбы за снижение ее себестоимости и издержек производства. Это, в свою очередь, становилось источником устойчивой инфляции.

Противоречивые экономические последствия «шоковой терапии» дополнялись ее негативными социальными последствиями. Падение уровня жизни, неизбежное при структурных преобразованиях, дифференциация доходов и социальная поляризация общества воспринимались чрезвычайно болезненно. Среди наиболее уязвимых слоев оказались те группы населения, которые раньше занимали достаточно привилегированное (в том числе и в моральном плане) положение – офицеры, ученые, врачи, учителя. Оказалось, что при всем желании перенять западный жизненный стандарт большинство населения отнюдь не спешило отказаться от социальных гарантий государства и болезненно реагировало на политику жесткой экономии в социальной сфере. Сложные психологические проблемы затронули и наиболее преуспевающие слои населения, связанные с бизнесом. В большинстве восточноевропейских стран отсутствовали традиции предпринимательской культуры, не сложилось четкое правовое пространство рыночных отношений. На предпринимательскую деятельность оказывала влияние клановая психология, ориентация на получение доходов любыми, в том числе и полулегальными, средствами. Велика оказалась волна коррупции, затронувшая все этажи власти. Слой предпринимателей пока оставался малочисленным, а массовая приватизация в большинстве стран региона не оправдала надежд на стремительное формирование «класса капиталистов».

Обострение социальной обстановки, очевидная необходимость корректировки реформаторского курса вызвали перестройку партийно-политического спектра и приход к власти левоцентристских сил. Концептуальную основу обновленной стратегии рыночных преобразований составил так называемый градуалистический подход. Не отрицая важность макроэкономической стабилизации, в том числе и многих аспектов «шоковой терапии», сторонники градуализма указывали на ее социальные издержки и ратовали за более сбалансированные, постепенные реформы. Более конкретные рекомендации существенно разнились. Представители социал-демократических кругов выступали с позиций, близких к классическому кейнсианству, и указывали на необходимость опережающего стимулирования потребительского спроса (Я. Крегель, Э. Мацнер, К. Ласки). Радикальное крыло социалистов опиралось на теоретические выводы О. Ланге и по-прежнему доказывало возможность построения рыночного социализма с преобладанием государственной собственности. Большим влиянием пользовались представители институционалистской школы, получившей распространение на Западе еще в 50–60-х гг. Институционалисты считали приватизацию и либерализацию ценообразования недостаточной основой для полной реструктуризации экономики. Эффективность реформ, в их представлении, зависела от соотнесения масштабов приватизационного процесса с развитием всей рыночной инфраструктуры, обеспечения эффективного сочетания государственного и частного секторов экономики, сохранение государственного контроля над ценами товаров первой необходимости.

Ключевым компонентом всех градуалистических концепций стала идея социализации осуществляемых реформ, уменьшения их издержек, невзирая на увеличение срока реализации и отступление от модели «капитализма без прилагательных». Но столь же общим недостатком явилось отсутствие четких ответов на ключевые проблемы, выявленные либерализационными шоками: каково соотношение между скоростью реформ и их экономической эффективностью, какие методы могут позволить провести реструктуризацию промышленности без снижения уровня производства и занятости, какие источники финансирования могут обеспечить осуществление социальных стабилизационных мер при строгих бюджетных ограничениях и сокращении прямых экономических полномочий государства? Социализация реформ вступала в противоречие и с рекомендациями международных финансовых кругов, в том числе экспертов МВФ. Отказ от жесткого монетаризма грозил еще более обострить проблему внешних инвестиций, отсрочить возможность интеграции в экономическое пространство Европейского союза.

Наибольшее влияние на ход постсоциалистических преобразований градуалистические концепции оказали в середине 90-х гг. В 1993 г. в большинстве стран региона был достигнут пик кризиса. Общественные настроения в этот период в наибольшей степени благоприятствовали отказу от либертарных шоковых моделей и социализации формируемого рыночного социализма. Складывалась и объективная возможность подобной корректировки – основные структурные изменения завершались, в наиболее рентабельных отраслях наметился подъем. Но дрейф реформаторского курса «влево» не был радикальным. Во второй половине 90-х гг. стало очевидно, что дилемма «быстрые, шоковые, реформы или медленные, градуалистические» сменяется более четким и целенаправленным выбором приоритетных сфер и направлений реформирования. К ним можно отнести развитие законодательной базы рыночной экономики, осуществление нового этапа приватизации, развитие системы трудовых отношений, бюджетную реформу.

Несмотря на интенсивное конституционное строительство, сопровождавшее слом коммунистических режимов, вплоть до 1993–1994 гг. в большинстве восточноевропейских стран отсутствовала фундаментальная правовая база рыночной экономики. Развитие законотворчества в этом направлении в середине 90-х гг. позволило обеспечить защиту прав собственности, сформировать институт контрактных отношений, обеспечить правовые основы конкурентной среды, формализовать процедуру начала и завершения хозяйственной деятельности, в том числе наиболее болезненный вопрос – основания и порядок банкротства. В итоге, начали складываться стабильные рыночные «правила игры», способствующие снижению предпринимательских рисков и привлечению иностранных капиталовложений.

В контексте активного правового строительства, охватившего вторую половину 90-х гг., существенные коррективы были внесены и в антимонополистическое законодательство многих восточноевропейских стран. В этом отношении показателен пример Польши, Чехии, Словении, Румынии, где основанием для антимонополистических ограничений стало выступать не долевое участие того или иного производителя в отраслевом рынке, а признаки «монополистического поведения» – значительное завышение цен, снижение качества продукции, незаконное препятствование вхождению новых конкурентов в рынок и т. п. Подобная практика оказалась особенно эффективна в связи с началом в середине 90-х гг. нового этапа приватизации. В отличие от периода «шоковой терапии», приватизация стала распространяться на базовые отрасли и крупные предприятия, в том числе нерентабельные, отягощенные избыточной занятостью, устаревшим оборудованием, большой социальной инфраструктурой. Более широко использовались аукционные формы приватизации, жестко пресекалась практика полулегальной распродажи государственного имущества, использования государственных средств для некоммерческого финансирования частных фирм. Изменились подходы и к практике массовой ваучерной приватизации. В большинстве стран, где была принята эта модель, ее реализация первоначально оказалась отсрочена – в Польше и Румынии до конца 1995 г., в Болгарии до начала 1996 г. Теперь же ваучерная модель была в значительной степени коммерционализирована. Население перестало смотреть на приватизацию как способ распределения общих благ. Показателен референдум, прошедший в Польше в феврале 1996 г., где большинство граждан высказались в поддержку преимущественно платной приватизации, способной обеспечить приток средств в государственный бюджет и реально оздоровить производство. По той же причине во второй половине 90-х гг. значительно сократилась практика «инсайдерской приватизации», когда льготные права на выкуп акций имели трудовые коллективы или администрация предприятий. Параллельно упрощается практика продажи предприятий иностранным инвесторам.

Новым направлением реформаторского процесса во второй половине 90-х гг. стала институциональная модернизация социальной системы. Несмотря на либертарный пафос эпохи «шоковой терапии», существовавшая ранее модель социального обеспечения претерпела тогда минимальные изменения. Значительно сократилось лишь ее бюджетное финансирование. Подобная ситуация значительно усиливала негативные последствия структурных преобразований и вызывала растущее напряжение в обществе. Институциональная реформа социальной сферы подразумевала создание широкой сети негосударственных организаций и фондов, специализирующихся на различных формах социального обеспечения и имеющих смешанный порядок финансирования (отчисления работников, предпринимателей, потребителей, государства, а также собственная коммерческая деятельность). Коммерческие элементы вводились и в деятельность государственных страховых и пенсионных фондов.

Развитие экономики переходного типа в восточноевропейских странах во второй половине 90 гг. наглядно показало, что практически невозможно найти единый алгоритм подобных преобразований. Несмотря на относительную синхронность реформ и схожесть общей стратегии, они привели к очень разным результатам. Пять стран – Чехия, Польша, Венгрия, Словакия и Словения – сформировали группу лидеров. Для них была характерна не только более последовательная и целенаправленная реформаторская политика, но и высокая «стартовая скорость» реформ. С 1993–1994 гг. во всех пяти странах сохранялся уверенный экономический рост. Значительно возросла активность инвесторов (как внутренних, так и внешних), умеренной стала инфляция – от 6,4 % (Словакия) до 18 % (Венгрия). Принципиально важной чертой современного развития стран-инсайдеров восточноевропейского региона стало приближение отраслевой структуры к постиндустриальному типу, в том числе быстрое уменьшение роли добывающей промышленности, ускоренное развитие индустрии услуг, все более органичное включение в мировое и европейское экономическое и информационное пространство. Все эти страны являются наиболее реальными претендентами на вступление в ЕС в начале XXI в.

Совершенно иным остается экономическое положение восточноевропейских стран-аутсайдеров, в числе которых оказались Албания, Болгария, Румыния, а также большинство южно-славянских государств. «Прыжок в рынок» оказался слишком тяжелым испытанием для экономических систем, неподготовленных к этому хотя бы фрагментарными реформами 60 – 80-х гг. Несбалансированность и низкая эффективность «шоковых» экономических преобразований вызвали здесь особое обострение социальных проблем и стали причиной политической дестабилизации. В Югославии и Албании общественный кризис приобрел форму гражданской войны. Все эти события еще больше усугубляли отставание от региональных лидеров. Лишь к концу 90-х гг. в экономическом развитии Румынии, Болгарии, Хорватии наметился позитивный сдвиг. Албания, Босния и Герцеговина, Македония, обновленная Югославия, напротив, откатились за черту бедности. Международная напряженность на Балканах, политическая нестабильность в самих странах-аутсайдерах остаются непреодолимым препятствием для развертывания эффективных преобразований.

Государственно-правовое строительство и проблемы политических отношений

На протяжении 1990–1992 гг. практически во всех восточноевропейских странах произошла радикальная перестройка политико-правовой системы. Ключевой целью конституционного строительства являлось формирование государства, аналогичного наиболее зрелым, признанным образцам правовой демократии. Новый государственный строй основывался на политическом плюрализме, гласности, многопартийности, разделении властей, закреплении прав личности. Но при этом практика конституционного правотворчества приобрела двойственный характер. С одной стороны, безусловный приоритет отдается освобождению личности из-под опеки государства, закреплению принципов демократии, законности, рыночной свободы. Конституции рассматриваются как высшее олицетворение ценностей, надежд и чаяний общества, избавившегося от угрозы тоталитаризма. С другой – необходимость легитимации нового государственного строя предопределила весьма детальную регламентацию в постсоциалистических конституциях самых различных аспектов общественных отношений. В силу неразвитости институтов рыночной экономики, плюралистической социальной инфраструктуры и демократической политической системы государство пытается взять на себя ответственность за их устойчивое функционирование или даже создание. Конституции оказываются переполнены нормативным материалом, создающим институциональные гарантии в области трудовых отношений и социального обеспечения, деятельности профсоюзов и иных ассоциаций, защиты окружающей среды и обеспечения безопасности, гражданских и политических отношений. Конституционно закрепляется обязанность государства по защите рыночного характера экономического строя, национального культурного и языкового пространства. Тенденция нормативной перегрузки конституций угрожает превращением их в декларативные политические манифесты, лишь косвенно отражающие реальный правопорядок. К тому же закрепление в конституциях в качестве безусловно обязательных норм многообразных экономических, политических и социальных принципов, только начавших внедряться в общественные отношения, девальвирует сам конституционный порядок, обесценивает значимость конституции как основного закона. Одновременно возрастает и значимость прямого регулирования со стороны государства.

После кратковременной эйфории тотальной демократизации, сопровождавшей «бархатные революции» и первые шаги по становлению постсоциалистической государственности, в большинстве стран Восточной Европы стала очевидной тенденция централизации властной системы. В конституционном праве она отразилась прежде всего в явном преобладании прерогатив главы государства. Лишь в Венгрии и Чехословакии возобладал принцип верховенства парламента. В остальных странах региона закрепился порядок всенародных прямых выборов президента, что обеспечивает главе государства полную независимость от парламента. При наличии чрезвычайно широких полномочий президенты, как правило, не несут ответственности за свои политические действия. Так, например, конституция Болгарии содержит прямое определение «безответственного правления» президента: «Президент не несет ответственности за действия, совершенные им при исполнении своих функций». В качестве основания для привлечения главы государства к ответственности указываются лишь государственная измена и нарушение конституции. Схожие статьи содержатся в конституциях Польши, Венгрии, Словакии, Югославии. Еще одной характерной чертой постсоциалистического государственного строительства стала практика «конституционного умолчания», оставляющая те или иные вопросы государственного управления и взаимоотношений ветвей власти без четкого решения. Наиболее частым является «конституционное умолчание» по поводу процедуры импичмента в отношении президента, осуществления конституционного правосудия, вынесения вотума недоверия правительству со стороны парламента.

Синтез либеральных и этатистских принципов является характерной чертой не только постсоциалистического государственного строительства, но и всей современной конституционной традиции. Созданные после Второй мировой войны конституции ФРГ, Италии, Австрии, Франции, Испании, Португалии олицетворяют отказ как от наследия тоталитарной государственности, так и от классического либерального взгляда на личность как самодостаточный феномен. Либерально-этатистская конституционная доктрина опирается на понимание неразрывной, диалектической связи индивида и общества, важности всех факторов социализации личности и, соответственно, преодолевает жесткие рамки либеральной модели «государства – ночного сторожа». Соответственно расширяется круг конституционно регулируемых общественных отношений и прямые полномочия государственной власти. Эта практика отражает не признание самоценности некоего «государственного интереса», а восприятие народа (нации) как реального субъекта, обладающего общими целями, правами и обязанностями. Постсоциалистический конституционализм отчасти отражает ту же тенденцию. Но еще в большей степени он связан не с торжеством либерально-этатистской идеологической доктрины, а с особенностями переходного периода, сохранением авторитарных черт политической культуры общества.

Постсоциалистической «скрытый авторитаризм» характеризует не столько правовую систему, сколько политические процессы, стилистику властвования новых демократических лидеров. Пришедшая к власти после «бархатных революций» элита уже вскоре оказалась расколота на две группировки. Обнаружились противоречия между представителями прежней диссидентской оппозиции и выходцами из административного и партийного аппарата, «управленцами». Это противоборство «романтики» и «прагматизма», как правило, завершалось в пользу последнего, но уход из правящих коалиций людей, олицетворявших для общественности «совесть реформ», наносил серьезный моральный урон демократическим силам. К тому же управленческие кадры, кроме своего опыта государственной работы, цепкости и решительности, привнесли в политическую жизнь практику лоббизма, иногда трудно отличаемого от коррупции, авторитарный стиль руководства. Создаются условия для распространения на систему государственного управления клановых отношений, роста коррумпированности высших эшелонов власти.

Помимо стилистики государственного управления «скрытый авторитаризм» проявлялся в высокой персонификации политической жизни, значимости фигуры политического лидера в общественной жизни. Показательны возросшие монархические настроения в некоторых странах региона (так, например, реставрация монархии стала темой оживленной дискуссии в Болгарии весной 1997 г.). Примером радикального проявления авторитарных тенденций можно считать события в Албании в начале 1997 г., когда на гребне широкого общественного движения «обманутых вкладчиков» в стране произошел государственный переворот с переходом власти от одного политического клана к другому. Лишь вмешательство международных миротворческих сил остановило сползание страны в гражданский хаос. Причиной подобного положения является медленное развитие «живого плюрализма» – реального многообразия гражданских связей, свободы выражения мнений, противоречащих господствующей идеологии. Трудности, вызванные структурными экономическими преобразованиями, массовая маргинализация общества в условиях стремительного слома ценностной системы создавали благоприятные условия для сохранения «скрытого авторитаризма» как в массовом сознании, так и в психологии правящей элиты.

Еще одним политическим следствием социально-экономических проблем, сопровождавших «шоковые» реформы, стала активизация левых партий и движений. Реорганизация левой части партийно-политического спектра завершилась уже к 1993–1994 гг. Программные установки обновленной левой оппозиции основывались на идеях социальной амортизации реформ, большего учета национальной специфики, отказа от безоглядной ориентации на западную модель развития. В июне 1994 г. победила на парламентских выборах Венгерская социалистическая партия, лидер которой Дьюла Хорн возглавил правительство. В 1993 г. на парламентских выборах в Польше победила коалиция Союз левых демократических сил, а спустя два года ее лидер и глава партии «Социал-Демократия Республики Польша» Александр Квасьневский одержал победу и на президентских выборах. В этот же период, несмотря на жесткий идеологический прессинг, левые силы сумели прийти к власти и в Болгарии, Литве, чуть позднее – в Албании. Стабильным оставалось их положение в Словакии, Югославии.

Изменение политической ситуации болезненно воспринималось либерально-демократическими кругами и становилось предметом ожесточенной борьбы, нередко выходящей за рамки парламентской демократии. Так, например, бывший польский президент Л. Валенса, проиграв выборы в 1995 г., обвинил своих оппонентов едва ли не в шпионаже в пользу России и попытался организовать с помощью «Солидарности» акции гражданского неповиновения. В Болгарии нападки либеральной оппозиции под спекулятивными антикоммунистическими лозунгами вызвали в марте 1997 г. правительственный кризис и досрочное проведение парламентских выборов. Но на самом деле активизация левых сил не являлась признаком возрождения коммунистической альтернативы. Более того, этот процесс оказался чрезвычайно важным для дальнейшей демократизации общества, восстановления сбалансированного партийно-политического спектра, ликвидации угрозы монопольного властвования новой идеологической концепции. Во второй половине 90-х гг. инициатива постепенно начала переходить вновь к правоцентристским политическим партиям и движениям. Так, например, в 1998 г. «Солидарность» в коалиции с «Союзом свободы» Л. Бальцеровича одержала победу на парламентских выборах в Польше. В том же 1998 г. убедительной победой правой оппозиции завершились выборы в Венгрии. Причем лидером избирательной кампании оказался недавний аутсайдер – Союз молодых демократов во главе с В. Орбаном.

В большинстве случаев возвращение правых к власти не сопровождалось новым витком идеологической конфронтации. Основой правительственных программ становится прагматизм, технократические методы решения назревших социально-экономических проблем. Показателен пример Чехии, где Социал-демократическая партия М. Земана после поражения на выборах 1998 г. тем не менее образовала правительство «парламентского меньшинства». Это стало возможным благодаря сенсационному соглашению между ее руководством и В. Клаусом, лидером Гражданской демократической партии (правопреемницы «Гражданского форума»). «Отец» чешской экономической реформы 90-х гг., радикальный либерал В. Клаус предпочел в качестве союзников социалистов нового поколения, а не своих недавних партнеров из Унии свободы и Христианско-демократической партии. Этот альянс, возможность которого была совершенно невероятной еще несколько лет назад, ориентирован на стабилизацию политического положения в стране, последовательное решение социальных проблем. С теми же целями румынское правительство В. Черби, образованное после победы на выборах 1996 г. правых партий, спустя год было коренным образом реформировано и пополнено беспартийными «технократами». Новые тенденции в общественно-политической жизни восточноевропейских стран свидетельствуют о постепенном преодолении постсоциалистического наследия и успешном формировании институтов гражданского общества, плюралистической демократии.

Национальный вопрос в постсоциалистической Восточной Европе. Югославский кризис

Одной из наиболее острых и болезненных проблем политического развития постсоциалистических государств Восточной Европы стал национальный вопрос. Саму тенденцию национальной самоидентификации, консолидации языкового, культурного пространства различных этнических групп можно считать вполне закономерной в условиях ломки тоталитарной идеологии, поиска новых мировоззренческих ориентиров, попыток укрепления позиций региона на международной арене. Однако зачастую национальный вопрос переходил из сферы духовного строительства в область политических спекуляций, становился средством создания политического капитала, предметом межнациональной и межгосударственной розни. Пестрая этногосударственная карта восточноевропейского региона создавала для этого самые благоприятные условия. Правового и политического решения требовала судьба турецкой диаспоры в Болгарии (более 10 млн человек), греческой – в Албании, венгерской – в Словакии, румынской – в Венгрии. В период «бархатных революций» пошатнулось единство чехословацкой и югославской федераций, сформированных по национальному признаку. Чрезвычайно острой являлась проблема русскоязычного населения в странах Балтии.

Урегулирование национальных отношений стало важнейшей задачей в период постсоциалистического конституционного строительства. В унитарных полиэтнических восточноевропейских странах – Польше, Болгарии, Венгрии, Румынии – были законодательно закреплены права национальных меньшинств на сохранение их самобытности. Польская конституция устанавливает право каждого гражданина на сохранение своей национальной и этнической идентичности. Сходные определения включены в болгарскую и румынскую конституции (право каждого развивать свою культуру в соответствии со своей «этнической самоидентификацией», право членов национальных меньшинств «сохранять, развивать и выражать свою этническую, культурную, языковую и религиозную идентичность»). Но если польская конституция признает право национальных меньшинств «сохранять свою отличительность», то и болгарская, и румынская конституции уклоняются от закрепления каких-либо коллективных прав подобных групп. Болгарская конституция даже запрещает формирование политических партий на этнических основах. Румынская конституция заявляет о необходимости отказаться от защитительных мер национальных меньшинств, которые нарушают «принцип равенства и отказа от дискриминации по отношению к другим румынским гражданам». Болгарская и румынская конституции закрепляют также преобладание языка коренного этноса. Например, в болгарской конституции содержится положение о том, что «болгарский язык является языком Республики» и что «изучение и применение болгарского языка является правом и обязанностью каждого болгарского гражданина». В той же конституции восточное православное христианство рассматривается как «традиционная религия в Республике Болгарии», что явно противоречит принципу свободы вероисповедания и отделения церкви от государства. Наиболее демократична в решении национального вопроса венгерская конституция. Она объявляет национальные и этнические меньшинства «составными элементами государства» и признает право этих групп населения развивать свою культуру, пользоваться родным языком и получать на своем языке образование.

Более сложным оказалось решение национального вопроса в федеральных государствах – Чехословакии и Югославии. Обострение национального вопроса в Чехословакии стало очевидным сразу же после «бархатной революции» 1989 г. Широкий общественный резонанс приобрело обсуждение нового названия государства. Выяснилось, что франкоязычный текст Трианонского договора, учредившего федерацию, содержал название «Чехо-Словакия», тогда как конституция 1920 г. закрепила название «Чехословакия». Словацкие политические деятели использовали этот исторический казус для постановки вопроса о создании более симметричной модели федерации. Новое название государства – Чешская и Словацкая республика, утвержденное в апреле 1990 г., символизировало торжество идеи постепенной децентрализации федеральной государственности. В период подготовки и проведения первых свободных выборов в 1990 г. размежевание чешских и словацких политических сил стало еще более глубоким. Полное преобладание в Чехии «Гражданского форума» отразилось в формировании федеральных органов власти. Представитель радикального крыла партии В. Клаус стал министром экономики и фактически возглавил процесс реформ в стране. В Словакии сильным оставалось влияние левых и националистических партий. Принятая в декабре 1990 г. федеральная конституция закрепила первичность суверенитета двух республик и значительно сузила прерогативы федерального правительства.

В последующие полтора года динамика развития двух республик становилась все более разной. В Чехии успешно была осуществлена широкая приватизация, сохранялся минимальный уровень безработицы, быстро формировалась рыночная инфраструктура, росли иностранные капиталовложения. В Словаки процесс реформ носил менее успешный характер. Словацкая экономика, отягощенная непропорционально преобладающей тяжелой индустрией, громоздким военно-промышленным сектором не могла быть эффективно реформирована по «плану Клауса». Конверсия ВПК принесла всплеск безработицы. Либерализация ценообразования без успешных структурных преобразований подорвала потребительский рынок. К 1992 г. уже 40 % населения республики оказались за чертой бедности. Словацкое правительство В. Мечьяра требовало учесть региональную специфику в ходе реформ и обвиняло Прагу в нарушении принципа федерализма. В то же время федеральный министр экономики Клаус ратовал за усиление роли Чехии в рамках государства и даже преобразование федерации на территориальной, а не национальной основе. После победы на выборах 1992 г. в Словакии партии Мечьяра (Движения за демократическую Словакию) и на выборах в Чехии Гражданской демократической партии Клауса два центра политического влияния окончательно обособились. В 1992 г. последовали 4 раунда переговоров Мечьяра и Клауса, возглавивших республиканские правительства. Переговоры эти прошли в достаточно конструктивном стиле – обе стороны быстро достигли решения о начале процесса раздела федерации под контролем парламента. В июле 1992 г. была принята декларация Словацкого национального совета о суверенитете, хотя по опросам 34 % словаков в этот период еще выступали против раздела (равно как и 44 % чехов). 25 ноября 1992 г. Федеральное собрание ЧСФР большинством в 3 голоса приняло окончательное решение о разделе. В кратчайшие сроки была проведена большая работа по подготовке правовой базы этого процесса. В частности, были приняты Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, предусматривавший механизм государственных консультаций и принцип свободного перемещения лиц на 15 лет, Таможенная уния о свободном перемещении товаров и услуг, комплекс договоров о границах, Договор о взаимных обязательствах в области труда (о равных условиях трудоустройства), Договор о возврате культурных ценностей, закон о разделе федерального имущества и т. д. Граждане Чехословакии получили право выбора гражданства той или другой республики. 31 декабря 1992 г. «бархатный развод» завершился. Преемниками федерального государства стали Словацкая республика и Чешская республика.

Распад югославского федеративного государства был результатом как долговременных этнических конфликтов, обеспечивших Балканам репутацию «порохового погреба Европы», так и кризиса модели «самоуправляющегося социализма». Конституция 1974 г. закрепила суверенитет республик и преобладающие экономические прерогативы региональных субъектов. Исключением явилась Сербия, взаимоотношения которой с автономными краями стали асимметричными (законы и органы власти республики имели ограниченное действие на территории краев). Именно Сербия стала ареной первого острого этнического конфликта – в 1981 г. здесь резко активизировались сепаратистские настроения среди албанского населения края Косово. В дальнейшем, несмотря на временную стабилизацию обстановки в Сербии, проблема межнациональной розни становилась все более очевидной. Этот вопрос обсуждался на специальных пленумах ЦК СКЮ в декабре 1987 г. и в июле 1988 г. Однако принятые на них решения остались без последствий. Постепенно эпицентр противоречий сосредоточился на взаимоотношениях наиболее влиятельных республик – Сербии, Хорватии и Словении. Их противостояние имело глубокие исторические корни. Соперничество Сербии и Хорватии за преобладание в Балканском регионе сочеталось с разной внешнеполитической ориентацией (для Хорватии более традиционен прогерманский курс, для Сербии – пророссийский). Конфликт имел и конфессиональную почву – сербскому православию противостоял хорватский католический клерикализм. Клерикально-католическая окраска также была присуща словенскому национализму. Но с 80-х гг. словенские националистические круги делали упор на экономические проблемы, подчеркивая высокий уровень словенской промышленности и культуры, образованность населения республики, готовность Словении к быстрой интеграции в западноевропейское пространство.

Новым явлением балканской общественно-политической жизни стало зарождение мусульманского национализма. В рамках югославского государства лица исламского вероисповедания впервые были определены как самостоятельная социальная группа в 1953 г. (категория «югославов неопределенных» в списках федеральной переписи). С 1961 г. было официально признано существование этнической группы мусульман, а в 1971 г. принадлежность к мусульманам стала рассматриваться как национальная. Подобная уникальная практика была связана прежде всего со спецификой этнокультурного развития Боснии и Герцеговины, где население раскололось на этнические группы именно по религиозному признаку: католики считали себя хорватами, православные – сербами, а мусульмане рассматривали ислам как основной фактор национальной самоидентификации. Впоследствии к исламской нации стало тяготеть и албанское население края Косово.

В период «бархатных революций» этническое противостояние окончательно превратилось в доминанту общественно-политической жизни югославской федерации. Коммунистическое руководство республик, ищущее выход из кризиса социализма в экономическом и политическом обособлении своих государств, приобрело черты этнополитических клановых элит. Суверенизация республик в 1990–1992 гг. не остановила нарастания межнациональной напряженности. Тлевший десятилетиями конфликт приобрел форму открытых военных столкновений. Первые выстрелы прозвучали в Словении. Еще до окончательного распада федеративного государства словенское руководство взяло курс на создание национальных военизированных формирований (отрядов территориальной обороны), разработку планов противодействия частям регулярной югославской армии. 26 июня 1991 г., в день провозглашения независимости, словенские вооруженные силы взяли под свой контроль опорные и таможенные пункты на границах республики, в том числе и границах с Австрией и Италией. Спустя несколько часов федеральный парламент принял решение о защите государственных границ. Выдвижение к внешним границам Словении частей югославской армии было встречено вооруженным сопротивлением местных отрядов самообороны. Явный перевес в вооружении югославских войск не имел большого значения, поскольку федеральное правительство решительно отказывалось признать начало военных действий. В ходе разрозненных стычек югославская сторона потеряла 44 убитых, словенская – 3. Правительство Словении официально объявило об агрессии Югославии против суверенного государства. Югославские части, передислоцированные к границе республики, оказались блокированы гражданским населением. В начале июля при посредничестве представителей ЕС начались переговоры. По их результатам подразделения югославской армии уже к концу месяца были выведены с территории Словении. Причина уступчивости официального Белграда заключалась, с одной стороны, в нежелании провоцировать крупномасштабный конфликт, а с другой – попыткой предотвратить образование словенско-хорватской коалиции. Сепаратизм хорватского руководства, в том числе нового лидера республики Ф. Туджмана, носил более агрессивный характер. В Хорватии открыто провоцировалась этническая рознь, нагнеталась антисербская истерия. В этой ситуации сербское население республики, компактно проживавшее в общинах Книна, Западной и Восточной Славонии, Северной Далмации, Бании и Лики, все решительнее выступало за создание национальной автономии. В конце июля 1990 г. был сформирован Сербский Сабор – представительный орган сербского народа в Хорватии, а также его исполнительные органы. Председателем Сабора стал Милан Бабич. По решению референдума, проведенного среди сербского населения, 21 декабря 1990 г. была провозглашена автономная область Сербская Крайна. Спустя несколько дней в Загребе была принята и новая хорватская конституция, где сербы признавались национальным меньшинством, но не о какой автономии речи не шло. В последующие месяцы Хорватию захлестнула волна сербофобии, участились террористические акты в отношении сербского населения и служащих югославской армии, начались гонения на православную церковь. Весной – летом 1991 г. начались постоянные вооруженные столкновения между хорватской полицией и сербскими отрядами самообороны. Руководство Сербской Крайны взяло курс на выход из республики. 12 мая 1991 г. в Себской Крайне был проведен референдум о присоединении к Сербии, а 16 мая соответствующее решение приняла краевая Скупщина. Поскольку югославское правительство не спешило солидаризироваться с такими действиями, 19 декабря 1991 г. сербские области Хорватии объединились в независимую Республику Сербскую Крайну.

Во второй половине 1991 г. военные действия на границе Хорватии и Сербской Крайны приобрели крупномасштабный характер. В них постепенно втягивались и регулярные части югославской армии, дислоцированные в сербских областях. Какой-либо ясной позиции в отношении этого конфликта у командования федеральной армии не было, но разрозненные действия югославских частей воспринимались правительством Хорватии и политическими кругами западных стран как агрессия со стороны Сербии. Переломным для общественного мнения на Западе стали события октября – ноября 1991 г., когда подразделения югославской армии почти месяц подвергали артиллерийскому обстрелу хорватский укрепленный район у города Дубровник. С этого момента любые действия хорватской армии находили полную моральную поддержку на Западе, тогда как Сербия постепенно оказывалась во внешнеполитической изоляции.

В конце ноября 1991 г. хорватская армия предприняла наступление в Западной Славонии. Военные операции сопровождались геноцидом сербского населения. Югославская федеральная армия, оставшаяся без политического руководства и четкого командования, стремительно теряла боеспособность. Сербские лидеры взяли курс на создание собственных вооруженных сил и не стремились к непосредственному вмешательству в хорватские события. В ноябре 1991 г. Президиум СФРЮ обратился к ООН с просьбой о вводе в зону конфликта миротворческого контингента. «Голубые каски» прибыли в Югославию весной 1992 г., однако, невзирая на присутствие миротворцев, хорватские войска осуществили несколько наступательных операций в стратегически важных районах Восточной Славонии. Одновременно проводилась модернизация хорватской армии. В 1992–1994 гг. благодаря экономической помощи Запада Хорватия истратила более миллиарда долларов на черном рынке вооружений. Официальное перемирие между Крайной и Загребом было заключено при российском посредничестве лишь в марте 1994 г. Но последовавшие затем политические переговоры зашли в тупик. Стремясь к радикальному решению «сербского вопроса» Хорватия вновь развязала военные действия. В мае и августе 1995 г. в ходе операций «Блеск» и «Буря» хорватская армия разгромила вооруженные формирования Сербской Крайны. Югославское правительство, равно как и сербские руководители из Боснии и Герцеговины, фактически заняло нейтральную позицию. Несмотря на декларативные обвинения в адрес Загреба С. Милошевич надеялся локализовать конфликт и не допустить втягивания в него Югославии. Миротворческий контингент ООН начал выводиться с территории Хорватии уже в августе 1995 г. Вслед за военным разгромом Сербской Крайны последовала этническая чистка этой территории и окончательная консолидация хорватской государственности.

Быстро нарушилось хрупкое равновесие в Боснии и Герцеговине. Лидер боснийских сербов Р. Караджич занимал весьма радикальную позицию и призывал официальный Белград начать объединение всего сербского населения бывшей Югославии. 9 января 1992 г. Скупщина сербского народа провозгласила Республику Сербскую Боснию и Герцеговину в качестве федеративной единицы СФРЮ. Но прошедший менее чем через месяц общереспубликанский референдум высказался за полный суверенитет государства. 1 марта 1992 г. Босния и Герцеговина объявила свою независимость. Мусульманские лидеры республики форсировали подготовку к военному столкновению с дислоцированными в Боснии и Герцеговине частями югославской армии. Одновременно свою армию начала создавать и Республика Сербская в составе Боснии и Герцеговины. В апреле 1992 г. между сербами и мусульманами начались открытые военные столкновения. США и Европейский союз вновь обвинили в разжигании конфликта Сербию. Руководящие органы СБСЕ ультимативно потребовали от Югославии вывести все войска с территории Боснии. Соответствующий договор был подписан уже 18 мая. Однако военные действия на территории республики становились все ожесточеннее. Размещенный в Боснии и Герцеговине миротворческий контингент ООН в этой ситуации оказался практически бессилен. До сентября 1993 г. «голубые каски» даже не имели права применять оружие. В республику начали пребывать сербские добровольцы из Югославии и моджахеды из многих мусульманских стран. Все большую активность проявляли и хорватские военные формирования. Конфликт приобрел трехсторонний характер, когда сербы, хорваты и мусульмане сражались между собой. Тем не менее «двойной стандарт» в отношении западных стран к событиям в Боснии сохранился. Это проявилось в полной мере в апреле 1993 г., когда в ответ на этнические чистки, проводимые мусульманами в сербских селах, войска сербов подвергли артиллерийскому обстрелу осажденный город Сребреница. Это стало поводом для принятия Советом Безопасности ООН резолюции об экономических санкциях против Югославии, т. е. страны, формально даже не участвовавшей в конфликте. Администрация США все более откровенно ориентировалась на силовое решение конфликта. Авиация НАТО превратила небо Боснии и Герцеговины в свою подконтрольную зону и периодически наносила «превентивные» удары по позициям сербских войск.

Военные действия в Боснии с разной степенью активности продолжались на протяжении всего 1993 г. Сербские воска были вынуждены отказаться от активных операций и с большим трудом сдерживали наступление мусульман. В начале 1994 г. обстановка существенно обострилась в связи с новым витком хорвато-мусульманского противоборства. Более жесткими стали и действия «миротворцев». 7 февраля на базаре в осажденном сербами Сараево сработало взрывное устройство. Погибло более 70 человек. В этой акции были обвинены сербы, хотя доказательств не нашлось. Совет НАТО под угрозой авиационных ударов потребовал отвести тяжелое вооружение сербских формирований от города. Ситуацию разрядило неожиданное вмешательство российской дипломатии. В результате достигнутых договоренностей в зоны отвода сербских войск вводились российские миротворческие силы. Угроза усиления позиций России на Балканах заставила официальный Вашингтон форсировать усилия по созданию единого антисербского фронта в зоне конфликта. В марте 1994 г. при американском посредничестве была достигнута договоренность о создании в Боснии и Герцеговине хорвато-мусульманской федерации. В действительности это федеративное объединение более походило на перемирие, но оно существенно изменило стратегическую ситуацию в Боснии. Мусульманские войска получили возможность активизировать свои действия против сербов. Зачастую они использовали и тактику «вытеснения» миротворческих подразделений ООН, захватывая нейтральные зоны. Аналогичные же действия сербов у города Горажде карались налетами авиации НАТО.

Во второй половине 1994 – начале 1995 г. военные действия в Боснии сосредоточились вокруг города Сараево, блокированного сербскими войсками, в районах Тузлы и Травника. Весенне-летнее наступление мусульман в Восточной Боснии происходило фактически одновременно с хорватскими операциями «Блеск» и «Буря» в Сербской Крайне. Потоки беженцев из Крайны хлынули в Боснию. В ответ сербские войска предприняли крупномасштабное наступление против мусульманских формирований в Боснии. В республику вновь были введены регулярные части югославской армии. Но инициатива всецело принадлежала руководству боснийских сербов, лидер которых Р. Караджич уже мало сверял свои действия с позицией официального Белграда. В августе – сентябре 1995 г. авиация НАТО предприняла беспрецедентные по масштабам налеты на позиции сербской армии. Это в корне изменило обстановку на фронте и вернуло инициативу мусульманам. Одновременно американская дипломатия предпринимала усилия по политическому урегулированию конфликта. В отличие от предыдущего периода к диалогу был приглашен лидер Сербии Милошевич. В дальнейшем переговоры стали проводиться по схеме: Сербия – Хорватия – Босния и Герцеговина, где боснийскую сторону фактически представляли мусульманские лидеры республики. Руководство же боснийской Сербской республики из этого процесса было исключено.

В ноябре 1995 г. после трехнедельных переговоров на территории авиационной базы в Дейтоне (штат Огайо) Ф. Туджман, С. Милошевич и А. Изетбегович подписали соглашение о принципах урегулирования конфликта. Подразумевалось прежде всего решение военных вопросов – поэтапное прекращение военных действий, разведение воюющих сторон, разминирование территории и т. п. Лидеры боснийских сербов должны были предстать перед международным трибуналом, созданным по решению ООН. Для политического послевоенного урегулирования основой должна была стать существовавшая конституция независимого государства Босния и Герцеговина. Стороны обязывались организовать свободные выборы, в течение года решить проблему беженцев, осуществить меры по нормализации экономической обстановки. Был подписан договор о разграничении двух этнических зон в Боснии – хорвато-мусульманской (51 % территории) и сербской (49 % территории). В ведении единого правительства были сохранены вопросы внешней политики, координации экономического развития, установления подданства, формирования валютно-финансовой системы. Гарантом реализации дейтонского договора стали «Многонациональные силы по выполнению мирных соглашений» (ИФОР), находящиеся под командованием НАТО и имевшие мандат ООН. Их задачей стало обеспечение вывода противоборствующих войск из зоны конфликта, контроль над тяжелыми вооружениями, контроль над воздушным пространством региона, оказание поддержки процессу гражданского умиротворения, восстановления транспортной и информационной инфраструктуры.

Весной 1996 г. в Брюсселе состоялась Международная конференция по экономическому восстановлению Боснии и Герцеговины. По ее итогам было принято решение о скоординированной финансовой и экономической помощи региону со стороны ЕС, МБРР, США и Японии. Расширил сферу своих действий в Боснии и ОБСЕ. При поддержке международных наблюдателей в сентябре 1996 г. в республике прошли выборы, вновь принесшие пост президента А. Изетбеговичу. Однако окончательно стабилизировать обстановку так и не удалось. Мандат миротворческих сил был продлен, а сами они были переименованы в СФОР – силы по стабилизации. Завершение наиболее острой фазы боснийского кризиса не принесло окончательного умиротворения Балканскому региону. Уже в 1996 г. стала очевидной постепенная радикализация политического курса югославского правительства. Основной причиной послужила активизация оппозиционных движений в самой Сербии. Одержав победу на локальных (промежуточных) выборах в Скупщину, оппозиционный блок «Единство» 77 дней добивался от президента Милошевича признания этого результата. Белград был охвачен манифестациями и массовыми митингами. Это противостояние принесло оппозиции успех, но в дальнейшем она оказалась фактически расколота соперничеством своих лидеров. В окружении же Милошевича значительно укрепились националистически настроенные политики. Большое влияние на правительство приобрела националистическая Сербская радикальная партия В. Шешеля. Изменения стали особенно заметны после успешных для Милошевича федеральных президентских выборов в июле 1997 г. Имидж миротворца и реформатора постепенно сменялся ролью сторонника сильной и единой Югославии, знакомой по событиям 1989–1990 гг.

Уже осенью 1997 г. Милошевич столкнулся с нарастанием центробежных тенденций в обновленной федерации. На президентских выборах в Черногории потерпел поражение его ставленник М. Булатович. Партия нового лидера республики Мило Джукановича одержала победу в следующем году и на парламентских выборах. Ответом федерального правительства стало назначение Булатовича премьер-министром Югославии и начало жесткого давления на черногорское руководство с требованием провести республиканскую конституционную реформу по образцу СРЮ. Нарастание кризиса в сербо-черногорских отношениях было приостановлено лишь в связи с еще более серьезной угрозой – кризисом в Косово. В начале марта 1998 г. в автономном крае вспыхнули вооруженные столкновения между сербской полицией и боевиками из местной националистической организации «Армии освобождения Косово» (АОК). Полагая, что участие в процесс боснийского урегулирования обеспечивает Белграду лояльное отношение со стороны Запада, Милошевич избрал наиболее жесткий вариант действий. В сущности, курс на свертывание прерогатив косовской автономии был взят значительно раньше. Еще в 1989 г. сербский парламент ликвидировал «асимметричность» в отношениях с краем, а в 1990 г. в Косово было вообще введено прямое правление. Рост сепаратистских настроений среди албанского населения края в последующие годы сопровождался обособлением умеренной оппозиции – Демократической лиги Косово под руководством И. Руговы и радикального крыла, опорой которому стала АОК. В 1998 г. сербским силам правопорядка в Косово уже противостояли достаточно многочисленные и подготовленные военные формирования.

Мартовский кризис 1998 г. подтолкнул Косово к гражданской войне и значительно обострил международное положение Югославии. В вооруженные действия постепенно втягивались и части югославской армии. Уже в июне американская администрация выразила озабоченность событиями в Косово и «не исключила» военного вмешательства со стороны НАТО. После ввода в Косово в июле– августе 1998 г. дополнительных подразделений югославской армии с тяжелыми вооружениями США ультимативно потребовали от Белграда немедленного прекращения боевых действий. Тем не менее операции сербских сил в Косово продолжались до осени. Из края в соседние Албанию и Македонию устремились потоки беженцев. В октябре их численность достигла уже 300 тыс. человек. Лишь под прямой угрозой авианалетов со стороны НАТО югославское руководство согласилось начать поэтапный отвод войск и размещение в крае наблюдателей из ОБСЕ. Эти меры лишь временно способствовали нормализации положения в крае. Камнем преткновения стал правовой статус Косово. Сербская сторона принципиально отказывалась от любых форм расширения косовской автономии, албанцы настаивали на самоопределении вплоть до выхода из состава федерации. Международные переговоры, посвященные косовской проблеме, прошедшие в феврале 1999 г. в Рамбуйе, были сорваны неуступчивостью обеих противоборствующих сторон.

24 марта 1999 г. руководство НАТО объявило о срыве политических переговоров по Косово и своей готовности нанести авиационные удары по военным объектам в Югославии для того, чтобы склонить руководство страны к более конструктивной позиции. Одновременно на территорию Македонии был передислоцирован 11-тысячный контингент войск НАТО. В течение последующих двух месяцев территория Косово и другие районы Югославии подвергались ракетно-бомбовым ударам. Одной из мишеней стал и Белград. Параллельно развернулась ожесточенная пропагандистская война, которую Югославия явно проиграла. Впоследствии выяснилось, что официальные лица НАТО и многие средства массовой информации намеренно искажали информацию, представляя картины массового геноцида албанского населения в Косово. Но в период проведения военной кампании общественность в ведущих странах Запада, безусловно, поддерживала антисербские действия. Оказавшись под жесточайшим политическим и военным прессингом, перед лицом гуманитарной катастрофы внутри страны югославское руководство было вынуждено пойти на соглашение с НАТО. Важную роль в этот период сыграло и посредничество российской дипломатии. По результатам переговоров сербские войска в июне 1999 г. были полностью выведены из Косово. Вслед за ними ушло и большинство сербского, еврейского и цыганского населения края. Одновременно в Косово начали возвращаться албанские беженцы. Отряды АОК должны были сдать оружие. Косово перешло под контроль международных миротворческих сил. Территория края была поделена на три зоны – северную, центральную и южную. В их рамках выделены сектора ответственности пяти крупнейших стран НАТО (США, Великобритании, Франции, Германии, Италии), а также России. Как показали последующие события, присутствие миротворческих сил не обеспечило безопасности сербского населения. В Косово начались этнические чистки – теперь уже антисербские. В самой Сербии окончание военных действий также не принесло стабилизации. Участившиеся выступления оппозиции сменились летом – осенью 2000 г. новым витком сербо-черногорского конфликта. В июле федеральным правительством была осуществлена реформа конституционного устройства. Ее основным компонентом стал переход к избранию президента путем всеобщих, прямых выборов (ранее президент избирался парламентом). Первые выборы по новой модели прошли в сентябре 2000 г. Черногорский президент М. Джуканович призвал своих сограждан бойкотировать их. Федеральное правительство отдало приказ о передаче избирательных участков в Черногории под контроль армии. В Сербии избирательная кампания вызвала резкую радикализацию оппозиционного движения. Его представитель Воислав Коштуница отказался признать результаты первого тура выборов, в ходе которых он опередил Милошевича, но не набрал 50 % голосов. Решение Конституционного суда не о пересмотре результатов выборов, а их полной отмене и переносе выборов на 2001 г. вызвало взрыв недовольства оппозиции. В ночь на 6 октября толпы манифестантов разгромили здание Народной Скупщины в Белграде. Конституционный суд объявил Коштуницу президентом. Еще до этого решения лидеры ведущих стран Запада поспешили заявить о поражении Милошевича и отказе признать иные результаты выборов.

Восточная Европа в современной мировой политике

События югославского кризиса показали всю глубину геополитических противоречий, характеризующих процесс вовлечения постсоциалистической Восточной Европы в мировую политику. Неустойчивый региональный баланс сил, постоянно возобновляющееся «местечковое» соперничество, пестрая этническая карта, разная скорость и эффективность экономических преобразований, отсутствие устойчивых традиций существования суверенной национальной государственности – все эти факторы способствовали росту внешнеполитической уязвимости восточноевропейских стран. Большую роль сыграл и психологический комплекс «освобождения из социалистического лагеря», устойчивое недоверие и даже неприязнь к России как геополитической преемницы тоталитарной империи, надежда заручиться внешней поддержкой и гарантиями против повторного втягивания в сферу влияния недавнего союзника. Результатом стало стремление восточноевропейских стран решать спорные вопросы и проблемы безопасности не путем двустороннего или регионального сотрудничества, а прежде всего за счет поддержки великих держав (что исторически определяется термином «балканизация»). Особую важность с этой точки зрения имеет прямое самоотождествление многих восточноевропейских стран с «Западом», готовность к максимально быстрой интеграции в западноевропейские или евро-атлантические экономические, политические, военные структуры.

Европейские Сообщества, на основе которых с 1993 г. возник Европейский союз, изначально заняли чрезвычайно заинтересованную позицию по вопросу о судьбе молодых демократических государств Восточной Европы. Опережая реакцию ОБСЕ и ООН, еще 17 декабря 1991 г. брюссельское совещание министров иностранных дел стран Сообществ приняло Декларацию о критериях признания новых государств в Восточной Европе и на территории Советского Союза. Однако надежды новых восточноевропейских правительств на ускоренную прямую интеграцию в Единую Европу оказались преждевременны. Еще с конца 80-х гг. проблема расширения ЕС стала предметом активных дискуссий. Если Великобритания выступила за приоритет этого направления в развитии Сообществ, то практически все остальные влиятельные члены ЕС ратовали за углубление интеграционного процесса, которое сопровождалось бы поэтапным расширением сначала за счет развитых западноевропейских государств и лишь впоследствии стран Восточной Европы. Именно эта позиция и была отражена в Маастрихтском договоре.

В отношении восточноевропейских стран ЕС избрал иную стратегию – расширение сотрудничества на основе соглашений об ассоциированном членстве. Из восточноевропейских стран первыми такие соглашения с ЕС подписали в 1991 г. Венгрия, Польша и Чехословакия. Впоследствии они были подписаны еще десятью государствами региона (включая страны Балтии). Статус ассоциированного члена предполагает регулярные политические консультации и широкие экономические отношения с союзом, включая установление режима свободной торговли, в перспективе – и прямое вступление в ЕС. Соглашения обеспечивают широкий доступ ассоциированных членов к информации о деятельности ЕС, формируют особые механизмы оказания технической и финансовой помощи. В 1993 г. ЕС принял окончательное политическое решение о том, что «ассоциированные страны Центральной и Восточной Европы, желающие того, станут членами Европейского союза». Но сроки вступления были поставлены в зависимость от достижения необходимого уровня экономического и политического развития. Стратегия ЕС по интеграции стран ЦВЕ была конкретизирована на заседании Европейского совета в Эссене (Германия) в декабре 1994 г. Совет выработал комплексную программу мер по подготовке стран Восточной Европы к вступлению в союз. Амстердамский договор 1997 г., расширивший многие направления деятельности ЕС, также закрепил линию на последовательную интеграцию ассоциированных членов. В ходе специального заседания Европейского совета в Берлине в марте 1999 г. было зафиксировано, что пять восточноевропейских стран – Венгрия, Польша, Словения, Чехия и Эстония (а также Кипр) – смогут стать полноправными членами ЕС ориентировочно в 2001–2003 гг.

Выработка проектов расширения НАТО на Восток была тесно связана со становлением новой стратегической концепции альянса после завершения «холодной войны». Рубежным шагом на этом пути можно считать принятие в 1994 г. концепции многонациональных оперативных сил, предусматривающей возможность формирования коалиционных сил для проведения операций с участием стран НАТО, ЗЕС, а также государств, не являющихся членами данных союзов. Для отработки практических аспектов подобных операций с 1994 г. под эгидой НАТО стала реализовываться комплексная программа военно-политического сотрудничества «Партнерство во имя мира». Новая стратегическая концепция альянса была принята в 1999 г. В соответствии с ней НАТО принял на себя обязательства по предотвращению угрозы международной стабильности не только в евро-атлантической зоне, но и за пределами территории государств-членов. Как показали события югославского кризиса, реализация подобной стратегии может осуществляться и в обход ООН и ОБСЕ.

В свете изменения стратегических целей и зоны ответственности НАТО одной из приоритетных задач альянса стало расширение связей со странами – бывшими членами ОВД. Впервые эта задача была поставлена уже в Лондонской декларации 1990 г. и подтверждена на встрече министров иностранных дел стран НАТО в Копенгагене в июне 1991 г. 20 декабря 1991 г. НАТО вместе с 9 государствами Восточной Европы учредил Совет североатлантического сотрудничества – многосторонний консультативный орган, в рамках которого начался постоянный политический диалог сторон (в работе его впоследствии приняли участие и многие страны СНГ). С 1994 г. восточноевропейские страны начали принимать активное участие в программе «Партнерство во имя мира». Несмотря на разносторонний характер этого сотрудничества (проведение учений для отработки операций по поддержанию мира, поисковых и спасательных операций, гуманитарных акций и т. п.), основной целью программы стало обеспечение в долгосрочной перспективе совместимости вооруженных сил государств-партнеров и НАТО. Это вызвало нарастающее политическое напряжение в отношениях альянса и России.

В 1995 г. на фоне дальнейшей разработки проектов расширения североатлантического альянса руководство НАТО выступило с предложением об институционализации политического диалога с Россией. Это позволило сгладить обозначившуюся напряженность и перевести решение проблемы о расширении альянса в более конструктивное русло. Уже в 1996–1997 гг. начались переговоры с двенадцатью странами Восточноевропейского и Прибалтийского регионов, проявившими интерес к вступлению в альянс (Албанией, Болгарией, Венгрией, Македонией, Польшей, Румынией, Словакией, Словенией, Чехией, Литвой, Латвией, Эстонией). Окончательное решение о «первой волне» вступления в альянс было принято на мадридском саммите НАТО в июле 1997 г. Приглашение вступить в НАТО получили три государства – Венгрия, Польша и Чехия. Соответствующие договоры с ними были подписаны уже 16 декабря 1997 г. В том же 1997 г. была модифицирована и программа сотрудничества с остальными государствами региона. Она получила название «Расширенная программа партнерства ради мира».

Ввиду интенсификации деятельности ЕС и НАТО по их поэтапному расширению политическая судьба Восточноевропейского региона на первый взгляд представляется вполне очевидной. Однако масштабы и темпы этого процесса, его реальные формы могут в дальнейшем существенно варьироваться. На протяжении 90-х гг. стало очевидно, что реализация идеи «возвращения в лоно западной цивилизации» оказалась гораздо сложнее, чем это предполагалось. Многие политики в восточноевропейских странах, в том числе из правительств «второй волны», пришедшие к власти в 1994–1995 гг., пытаются найти более сбалансированное решение внешнеполитических проблем. Рождается понимание того, что интересам Восточной Европы соответствует не поглощение ее западными экономическими и военными структурами, а реальная интеграция в мировое сообщество с сохранением собственного культурного, экономического, геополитического своеобразия, укрепление внутренних связей в регионе. В этом отношении можно отметить взаимодействие стран так называемой вишеградской группы, на основе которой в 1993 г. была создана Центрально-европейская зона свободной торговли (Словакия, Чехия, Венгрия, Польша, с 1995 г. – Словения). Восточноевропейские страны являются активными участниками и других интеграционных объединений – Черноморского экономического сотрудничества, Совета государств Балтийского моря, Сотрудничества карпатских регионов. Специфическую политику субрегионального сотрудничества проводит Румыния, выстроившая в 90-х гг. сложную систему «треугольников» – взаимодополняющих трехсторонних пактов сотрудничества (с Польшей и Украиной, Болгарией и Турцией, Молдовой и Украиной, Венгрией и Австрией, Болгарией и Грецией). Но станет ли такое региональное сотрудничество магистральным направлением внешнеполитической деятельности стран Восточной Европы или останется временным вариантом регулирования отношений с соседними государствами на период до вступления в ЕС, покажет время.

Глава 4 Страны Латинской Америки в 1945–2000 гг.

Положение стран Латинской Америки во второй половине XX в. определялось общими тенденциями мирового развития. Изменение демографической ситуации, научно-технический прогресс, рост интеграции, структурные кризисы, локальные войны, феномен патриотического национализма, «холодная война», разрядка, рост внешней задолженности и другие глобальные проблемы современности затрагивали различные стороны латиноамериканской действительности самым непосредственным образом. В то же время здесь сохранились традиционные черты патриархальности ушедших эпох. На исторической канве 50–90-х гг. зафиксированы разнообразные экономические, политические, правовые и социокультурные эксперименты, проведенные различными реформаторами с целью вырваться из порочного круга отсталости и зависимости.

§ 10. Латинская Америка в 40–50-е гг.

Итоги Второй мировой войны

Вторая мировая война существенно повлияла на развитие экономики стран Латинской Америки.

Крупные поставки продовольственно-сырьевой продукции обеспечили латиноамериканским странам накопление валютных запасов. Сокращение импорта товаров из воюющих стран привело к быстрому росту местной промышленности – «импортзамещающей индустриализации». Были построены новые и расширены существовавшие ранее предприятия как в традиционных отраслях обрабатывающей промышленности, так и в «новых» отраслях (химической, металлургической, нефтеперерабатывающей). Численность рабочих и служащих на промышленных предприятиях региона выросла за годы войны почти вдвое. Одновременно окреп экономический потенциал национальных предпринимательских кругов, выросли их политические амбиции, усилилось их стремление потеснить традиционные олигархические группы.

В общественно-политической жизни, массовой психологии, политической ориентации латиноамериканских стран на завершающем этапе Второй мировой войны и в первые послевоенные годы произошел поворот к демократизации. Это выразилось в подъеме массового движения (митинги, демонстрации, восстания) и свержении диктаторских режимов в Сальвадоре (апрель 1944 г.), Эквадоре (май 1944 г.), Гватемале (октябрь 1944 г.). В результате массовых манифестаций 1944–1945 гг. в Аргентине и Бразилии были амнистированы политзаключенные и восстановлены гражданские свободы. Правительство Г. Вильярроэля в Боливии, Р. Гальегоса в Венесуэле, Х. Арбенса в Гватемале и Х.Д. Перона в Аргентине проводили прогрессивные экономические мероприятия в защиту национальных природных ресурсов, шли на уступки трудящимся. Активизировалось профсоюзное движение, особенно его левый фланг в лице Конфедерации трудящихся Латинской Америки (КТЛА). В одних странах были легализованы запрещенные ранее компартии, в других – созданы новые. Коммунисты вошли в правительство на Кубе, в Эквадоре, Чили. Заметно уменьшилось влияние в обществе правых консервативных политических группировок.

Центральная Америка. Гватемальская революция 1944–1954 гг.

Страны центральноамериканского субрегиона (Гватемала, Гондурас, Сальвадор, Никарагуа, Коста-Рика, Панама и Белиз) в своем большинстве относятся к наименее развитым странам Латинской Америки. Для них характерна агро-продовольственная и в меньшей степени сырьевая специализация, ярко выраженный экспортный характер экономики, сильная зависимость от иностранных монополий и инвестиций, относительно слаборазвитый промышленный сектор, большой удельный вес сельского населения в ЭАН, патриархальные пережитки в сельском хозяйстве, высокий ценз неграмотности, низкий уровень жизни и нищета подавляющего большинства населения, нестабильность политической жизни, влиятельная роль армии (за исключением Коста-Рики, где конституция 1949 г. упразднила вооруженные силы). Однотипный характер аграрных отношений в этих странах, основанный на преобладании крупной частной собственности на землю местных землевладельцев и иностранных компаний, обусловливал остроту аграрного вопроса и делал аграрные реформы необходимым условием модернизации экономики Центральной Америки.

Особенностью экономической ситуации в субрегионе стало преобладание американской торгово-производственной компании «Юнайтед фрут компани» (ЮФКО), которую латиноамериканцы называли «зеленым чудовищем», «банановой империей». Основанная в 1899 г. ЮФКО занималась выращиванием на территории стран Центральной Америки бананов, сахарного тростника, какао, земляного ореха и других тропических культур и их экспортом, компания владела также большим земельным фондом. Она занималась разведкой нефти и природного газа, имела сахарные и другие перерабатывающие заводы. Располагая собственными судами, ЮФКО занималась морскими перевозками, а имея собственные радиостанции контролировала связь и часть СМИ. Поощряемая диктаторскими режимами компания практически свободно вывозила прибыли, усиливая утечку валюты и обескровливая экономику центральноамериканских стран.

Политическая ситуация в Центральной Америке характеризовалась тем, что в Гватемале, Гондурасе, Сальвадоре и Никарагуа у власти находились антинародные диктаторские режимы военно-полицейского типа, установленные еще в 30-е гг. либо насильственным путем, либо с помощью американских монополий и дипломатической службы США.

Считая террор и репрессии основным средством сохранения своей власти, диктаторы допускали полнейшее беззаконие по отношению к правам человека, массовые убийства по политическим мотивам становились, по сути дела, нормой. Сальвадорский диктатор Эрнандес Мартинес, например, считал, что «убийство муравья более тяжкое преступление, чем убийство человека, ведь человек после смерти перевоплощается, а муравей умирает раз и навсегда». Тысячи людей погибли в результате террора, многим пришлось покинуть родину.

Стремясь сохранить свою незаконно установленную власть, диктаторы самыми различными способами обеспечили себе столь же незаконное с точки зрения действовавших конституций неоднократное «переизбрание». Рассказывают, что гондурасский диктатор Кариас Андино так отвечал на упреки в нарушении конституции: «Господь Бог является несменяемым владыкой, а мы созданы по его образу и подобию».

Надежной опорой диктаторских режимов были армия и полицейский аппарат, пользовавшиеся многочисленными привилегиями. Расходы на них оставались самой солидной статьей государственных бюджетов.

В заключительный период Второй мировой войны под влиянием успехов стран антифашистской коалиции в Центральной Америке, как и в регионе в целом, наметился поворот к демократизации. Репрессивный потенциал диктатур исчерпал себя, складывались предпосылки для свержения антинародных режимов. В 1944 г. пала диктатура Эрнандеса Мартинеса в Сальвадоре. В Гватемале произошла революция[17].

Режим гватемальского диктатора Х. Убико (1931–1944) характеризовался всеми перечисленными выше чертами. Расходы госбюджета на армию и аппарат МВД были втрое больше, чем расходы на нужды общественного развития и в 6 раз больше, чем на сельское хозяйство.

В разросшейся до огромных размеров армии на 75 рядовых и сержантов приходился 1 генерал. Уменьшалась заработная плата, сокращались ассигнования на социальные нужды, в том числе на образование. Зарплата сельского учителя, например, составляла 7 долл. в месяц, а крестьянина 15 центов в день. Диктатор придерживался принципа: «Если у народа будет много денег, он может свергнуть меня; надо занять ум людей вопросом, где достать пропитание на завтра; тогда будет обеспечено политическое спокойствие». Крестьяне были обязаны бесплатно отработать на строительстве дорог три недели в году. Кроме того, 150 дней в году они должны были работать на плантациях землевладельцев. Иностранные монополии, в первую очередь «Юнайтед фрут компани», пользовались благосклонностью диктатора. 3/4 гватемальцев были неграмотны. Подавляющее большинство населения влачило нищенское существование. Малейшее проявление недовольства каралось расстрелом.

Летом 1944 г. в Гватемале начались волнения и забастовки, массовый размах которых заставил диктатора Убико передать власть военной хунте. В октябре того же года группа молодых военных патриотов во главе с капитаном Хакобо Арбенсом при поддержке народа свергла власть этой хунты. Временное революционное правительство возглавил Хуан Хосе Аревало, вернувшийся в страну из изгнания писатель, доктор философских и педагогических наук, лидер созданной в 1944 г. буржуазной партии Народно-освободительный фронт. В декабре 1944 г. Х.Х. Аревало был избран президентом Гватемалы, вступив в должность в марте 1945 г.

В стране провозглашались демократические свободы, разрешалась деятельность профсоюзов, провозглашалось право на социальное обеспечение трудящихся. Из госаппарата и армии увольнялись сторонники свергнутого диктатора. Новая буржуазно-демократическая конституция 1945 г. объявляла достоянием народа все природные богатства, допускала экспроприацию частной собственности в интересах государства, осуждала латифундизм, предоставляла права женщинам. Был принят кодекс о труде, вводивший 8-часовой рабочий день, минимум зарплаты и оплачиваемые отпуска, реорганизована армия, укреплен госбанк, установлены дипломатические отношения с СССР. Провозглашено обязательное и бесплатное обучение детей в возрасте от 7 до 14 лет. В развитие конституционного положения о принадлежности всех природных богатств народу был принят закон о защите недр, поставивший под контроль деятельность иностранных нефтяных монополий.

Умеренные демократические преобразования Аревало вызвали недовольство США. С 1946 по 1950 г. в Гватемале было предпринято 30 попыток государственного переворота. Когда в феврале 1949 г. народ отразил очередной антигосударственный мятеж, посол США Паттерсон потребовал ввода американских войск в Гватемалу. Правительство объявило Паттерсона персоной non grata и выслало его из страны. Перед отъездом Паттерсон заявил Аревало: «Господин президент, Ваше правительство не получит ни гроша, ни пары ботинок от моего правительства, пока Вы не прекратите преследование американского бизнеса».

Между тем революционный процесс в стране продолжал развиваться по восходящей линии. Быстро росла численность профсоюзов и активизировалась деятельность политических партий, в том числе левых – компартии (Гватемальской партии труда) и Партии революционного действия во главе с Хакобо Арбенсом, возглавившим осенью 1944 г. борьбу за свержение диктатуры. На очередных всеобщих выборах президентом Гватемалы был избран Х. Арбенс (1951–1954).

Правительство Арбенса пошло по пути углубления демократических преобразований. Началось строительство новых предприятий, электростанций, дорог, речных и морских портов. Увеличился размер заработной платы и пенсий, расширялось строительство жилья. Но главным стал закон об аграрной реформе (1952), в соответствии с которым у гватемальских латифундистов и у «Юнайтед фрут компани» было экспроприировано (с выплатой компенсации) свыше полумиллиона гектар земли. Большую часть этой земли за совсем небольшую плату получили нуждавшиеся крестьяне, которым к тому же государство предоставляло кредиты на покупку семян и инвентаря.

Поскольку у «Юнайтед фрут компани» было отчуждено две трети земельной площади, то правительство США встало на ее защиту и заявило гватемальскому правительству официальный протест против аграрной реформы, обвинив Гватемалу в коммунистической угрозе континенту. На правительство Х. Арбенса было оказано внушительное давление, но президент, пользуясь поддержкой большинства населения, решительно заявил о продолжении своего независимого курса. В такой ситуации США, опасаясь распространения «гватемальского опыта» на другие страны, решили использовать интервенцию для насильственного свержения Арбенса. В июне 1954 г. на территорию Гватемалы вторглись подготовленные в Гондурасе и Никарагуа на средства США отряды интервентов.

Командование гватемальской армии отказалось поддержать просьбу Арбенса о раздаче оружия населению для отпора интервентам. Х. Арбенс ушел в отставку. Власть перешла к военной хунте во главе с командующим отрядами интервентов К. Кастильо Армасом. В Гватемале установился диктаторский режим.

Национал-реформизм

В 40-е – первой половине 50-х гг. набирают силу национал-реформистские партии и националистические популистские движения. В основе этого процесса лежали такие факторы, как усиление экономического потенциала и политических амбиций латиноамериканской буржуазии в годы Второй мировой войны; «импортзамещающая индустриализация»; рост национального патриотизма латиноамериканцев, стремившихся ограничить прочные позиции олигархических кругов и иностранных монополий в пользу большего экономического суверенитета. Эти партии и движения выступали под знаменами национального единения во имя прогресса и социальной справедливости, предлагали социально-экономические реформы в интересах большинства нации как наиболее действенное «революционное» средство, способное укрепить роль государства в экономике и улучшить положение трудящихся. Осуждая как левый, так и правый экстремизм и революционное насилие, национал-реформисты отвергали социальную борьбу, противопоставляя ей единение нации во имя реформ и социального мира в рамках конституционного правления и сохранения демократических свобод.

Идеи и лозунги национал-реформистов и национал-популистов привлекли в ряды их партий многочисленных сторонников из самых различных социальных слоев – национальных предпринимательских кругов, мелкой буржуазии, интеллигенции, служащих, крестьян, рабочих, маргиналов. В руководство этих партий входили, как правило, популярные политические лидеры, обладавшие харизмой, владевшие блестящей ораторской техникой, выдвигавшие злободневные лозунги, использовавшие звонкие революционные фразы и лексикон, доступный настроениям широких масс. Яркие, эмоциональные, патриотические выступления национал-реформистских лидеров и вождей популизма эффективно влияли на массовую психологию и «работали» на авторитет и даже культ вождей. Популизм стал своеобразной формой прямого диалога «вождь – народ».

К числу наиболее известных национал-реформистских партий относились апристская Народная партия (Перу), Демократическое действие (Венесуэла), Националистическое революционное движение (Боливия)[18], Национальное освобождение (Коста-Рика), Институционно-революционная партия (Мексика) и др. Крупнейшие националистические популистские движения 40–50-х гг. возникли в период правления Ж. Варгаса (Бразилия) и Х.Д. Перона (Аргентина).

Х.Д. Перон и перонизм в Аргентине[19]

Став в результате военного переворота 1943 г. членом правительства и затем президентом (1946–1955), профессиональный военный, генерал Хуан Доминго Перон (1895–1974) в условиях благоприятной экономической конъюнктуры военных и первых послевоенных лет энергично проводил курс на самостоятельное развитие национальной экономики и активную социальную политику. С помощью национализации железных дорог, телефонной связи, Центробанка и ряда других предприятий был укреплен государственный сектор. Принятие 5-летнего плана стимулировало деятельность национальных предпринимательских кругов, почти вдвое сократились иностранные инвестиции. Была создана национальная система социального обеспечения, вводившая всеобщее пенсионное обеспечение (мужчин с 55 лет, женщин с 50) и оплачиваемые отпуска. Правительство повысило реальную заработную плату, ввело премии в размере месячного оклада в конце года, запретило детский труд, приступило к строительству жилья и домов отдыха для рабочих. С целью сделать рабочее движение своей массовой опорой Перон осуществил поголовную синдикализацию трудящихся: национальный профцентр Аргентины – ВКТ увеличил численность до 3 млн человек. Вместе с тем деятельность тех профсоюзов, где влиянием пользовались коммунисты, запрещалась, преследовались участники забастовок и лидеры левого движения. Внешнеполитический курс Аргентины отличался стремлением к большей самостоятельности на международной арене. Став президентом, Перон немедленно установил дипломатические отношения с СССР.

Перон заложил в основу своей политики идеи хустисиализма и особого аргентинского пути развития. «Хустисиализм» (от исп. justicia – справедливость) представлял собой концепцию о единстве всех слоев аргентинской нации под знаменем «Великой Аргентины» во имя преодоления отсталости и зависимости страны с целью построения общества социальной справедливости под руководством надклассового государства и его вождя. На базе концепции хустисиализма (12 истин) в 1947 г. возникла Перонистская партия (с 1958 г. и до сих пор называется Хустисиалистской). В ряды Перонистской партии вошли представители помещиков, крупной, средней и мелкой буржуазии, рабочих, крестьян, интеллигенции, профсоюзные, женские и молодежные организации, вдохновляемые лозунгом борьбы за «политически суверенную, экономически независимую и социально справедливую родину». Популярности перонизма способствовали личные качества его лидера: Перона отличала общительность, динамичность, целеустремленность, широкий кругозор (писал работы по военной истории), трудолюбие. С принятием конституции 1949 г. (отменена в 1956) режим Перона приобрел авторитарные черты, произошло сращивание госаппарата с перонистской верхушкой. В целом перонизм представлял собой буржуазно-националистическое течение на принципах национал-реформизма, корпоративизма и социального христианства. Перонизм оставил заметный след в истории Аргентины как популистское движение, сыгравшее позитивную роль в национальном развитии.

Наступление консервативных правых сил

Во второй половине 40-х гг. в большинстве латиноамериканских стран произошло ужесточение политического климата (реакционный поворот), в основе которого лежал главным образом внешний фактор – «холодная война» и межамериканское сотрудничество под контролем США.

В сентябре 1947 г. страны Латинской Америки и США подписали в Рио-де-Жанейро «Межамериканский договор о взаимопомощи» (Пакт Рио-де-Жанейро). На базе идейных и организационных принципов этого документа весной 1948 г. была создана Организация американских государств (ОАГ). Она стала первым военно-политическим блоком западных государств после Второй мировой войны. Целями ОАГ стали политическое и военное сотрудничество ее участников для обеспечения мира и безопасности, совместные, вплоть до вооруженных, действия всех против нападения на одну из стран, экономическое, социальное и культурное сотрудничество. Против «коммунистической опасности» в Западном полушарии предусматривались самые энергичные меры, включая коллективную интервенцию в страну, попавшую под влияние международного коммунизма. Крен вправо в международных отношениях в конце 40-х – первой половине 50-х гг. ухудшил общественно-политический климат и в отдельных странах, там были запрещены компартии, преследовались деятели профсоюзов и левых демократических движений. Коммунисты, входившие в правительства Кубы, Эквадора и Чили, были изгнаны со своих постов. С помощью военной интервенции была задушена гватемальская революция. Был свергнут конституционный президент Перу Х.Л. Бустаманте и установлена диктатура М. Одрия, президента Венесуэлы Р. Гальегоса сместил диктатор Перес Хименес, на Кубе установилась диктатура Р.Ф. Батисты, в Парагвае власть захватил диктатор А. Стреснер, в Аргентине военные свергли популярного президента Перона. Военные перевороты произошли в Бразилии, Панаме, Гондурасе. Таким образом, многие латиноамериканские страны оказалось под властью диктатур.

Подъем антидиктаторской борьбы

Во второй половине 50-х гг. в связи с кризисными явлениями в мировом капиталистическом хозяйстве и падением цен мирового рынка на товары латиноамериканского экспорта осложняется экономическая ситуация в регионе. В то же время повышаются цены на импортируемые странами Латинской Америки оборудование, машины и т. п. Уменьшение валютной выручки от экспорта и необходимость увеличения расходов на импорт ухудшило финансовое положение латиноамериканских стран, снизило темпы их роста, усилило инфляцию, вызвало бурный рост цен, повысило уровень безработицы. Демографическая ситуация[20], «взорванная» высокими темпами роста населения, увеличила аграрное перенаселение, «вытолкнув» в города большую массу маргиналов, заселивших нищенские антисанитарные трущобы на окраинах городов, обострив жилищную, транспортную и продовольственную проблемы, пополнив ряды безработных и обездоленных.

Ощутимое снижение жизненного уровня латиноамериканцев и неблагоприятный политический климат диктаторских режимов обострили социальную напряженность, послужили предпосылками подъема революционного и демократического движения во многих странах Латинской Америки во второй половине 50-х гг. В результате этого подъема в 1956–1957 гг. были свергнуты диктатуры в Перу, Колумбии, Гондурасе, Венесуэле. В Аргентине военные передали полномочия конституционному президенту А. Фрондиси (1958). В других странах сохранились диктаторские режимы, несмотря на героические попытки их свержения (в Никарагуа в результате покушения был смертельно ранен диктатор А. Сомоса, в Гватемале солдат дворцовой охраны убил диктатора Кастильо Армаса). Наиболее ярким примером стала кубинская революция.

§ 11. Кубинская революция

Главные отрасли экономики дореволюционной Кубы, ее общественная жизнь, оборона, культура, образование, средства массовой информации, идеология, массовая психология, образ жизни кубинцев, туризм и индустрия развлечений находились в сфере непосредственных интересов США. Американские компании контролировали свыше половины производства кубинского сахара (Куба занимала первое место в мире по производству тростникового сахара), более 90 % электроэнергетики, 2/3 американских капиталов было вложено в сферу обслуживания и сельское хозяйство. Вывоз прибылей американских компаний превышал ввоз их капитала на Кубу. Экономическая зависимость парализовала самостоятельное развитие Кубы, а военно-политическое сотрудничество с США и присутствие американской военно-морской базы в бухте Гуантанамо ограничивало суверенитет страны.

В сельском хозяйстве Кубы 3/4 земельного фонда принадлежало американским компаниям и местным латифундистам, владевшим также предприятиями по переработке сельскохозяйственной продукции, где трудились по найму около 0,5 млн сезонных рабочих (население Кубы в 1958 г. 6,6 млн). Основная масса сельского населения – это безземельные и малоземельные крестьяне, жившие в условиях крайней нищеты. Все это обусловливало особую остроту аграрного вопроса.

Политический режим Р.Ф. Батисты, установленный в результате государственного военного переворота в 1952 г., вызывал откровенное недовольство большинства кубинцев. Правительство Батисты, отменив конституцию 1940 г. и разогнав Национальный конгресс, сосредоточило в своих руках всю законодательную и исполнительную власть. Батиста национализировал часть железных дорог, строил шоссейные дороги, правительственные здания, военный порт, обеспечил армию телевизионной системой связи, закупил для армии самолеты и оружие. Несмотря на это, в основе его внутренней и внешней политики лежал антинациональный курс. Так, в 1956 г. Батиста поддержал уменьшение квоты на поставки кубинского сахара в США, что сократило валютные поступления от экспорта и снизило национальный доход. В следующем году США повысили тарифы на ввоз знаменитого кубинского табака, что привело к тем же пагубным результатам. Объем американских капиталовложений в годы правления Батисты увеличился на 1/3. Батиста поддерживал деятельность американских компаний, выделяя им из государственной казны средства в порядке «экономической помощи». Под нажимом США Куба разорвала дипломатические отношения с СССР и поддержала интервенцию против гватемальской революции. Увеличились ассигнования на содержание армии и репрессивных органов для борьбы с оппозицией. Уровень жизни простых кубинцев был крайне низким, неудовлетворительным было состояние здравоохранения и социального обеспечения, обострилась жилищная проблема. По уровню хронической безработицы, охватывавшей 1/4 ЭАН, Куба занимала одно из первых мест в мире.

В среде кубинского пролетариата, городской мелкой буржуазии, сельских трудящихся, служащих, интеллигенции, студенчества, части национальной кубинской буржуазии зрело недовольство этим положением и росла решимость покончить с зависимостью от США, решить аграрный вопрос и ликвидировать диктатуру Батисты.

Революционную борьбу на Кубе в 50-е гг. начали представители радикальной мелкобуржуазной революционной демократии и непролетарских слоев. Первой попыткой стало нападение группы молодых патриотов на военную казарму Монкада в г. Сантьяго-де-Куба 26 июля 1953 г. с целью захватить оружие, раздать его населению и поднять восстание. Атака закончилась неудачей, многие были убиты, остальные арестованы. Штурм Монкады возглавил Фидель Кастро Рус (род. 1926 г.), сын богатого землевладельца, юрист, человек выдающихся личных качеств, огромной воли, неукротимой смелости, вызывавший у окружающих его людей всеобщее восхищение. В своей речи «История меня оправдает» на судебном процессе против штурмовавших Монкаду Ф. Кастро сформулировал основные цели борьбы, которую он начал со своими единомышленниками против Батисты: свержение диктатуры, восстановление буржуазно-демократических свобод, улучшение жизни простых кубинцев, ликвидация латифундизма и раздача земли крестьянам, уничтожение зависимости от иностранных монополий, самостоятельное экономическое и политическое развитие Кубы. Суд приговорил революционеров к 15 годам тюрьмы. Однако протест широкой общественности заставил Батисту освободить Ф. Кастро и его товарищей. Весной 1955 г. они эмигрируют в Мексику, где почти полтора года готовят экспедицию для высадки на Кубе. Здесь же они создают революционно-демократическую организацию «Движение 26 июля», программа которой базировалась на речи Ф. Кастро «История меня оправдает».

Революционеры приобрели за 12 тыс. долл. подержанную яхту «Гранма». Приняв на борт 82 человека и оружие, яхта взяла курс к берегам Кубы. Потрепанная штормом и едва уцелевшая она причалила к побережью провинции Ориенте 2 декабря 1956 г., опоздав на два дня к запланированному заранее вооруженному выступлению студентов и рабочих в Сантьяго-де-Куба. Отряд с «Гранмы» был встречен огнем правительственных войск, уцелевшая горстка людей скрылась в горах Сьерра-Маэстра. Здесь образовался «партизанский очаг» и началась тяжелая, изнурительная и опасная партизанская борьба.

Повстанцы, организованные в так называемые колонны, проводили дерзкие военные операции под руководством братьев Кастро, Э. Че Гевары, К. Сьенфуэгоса, К. Гарсии, Р. Вальдеса Менендеса, Х. Альмейды Боске. Летом 1957 г. был опубликован манифест к народу, в котором говорилось о неотложности радикального решения аграрного вопроса и о необходимости создания широкого антидиктаторского фронта. Привлеченные желанием получить землю к повстанцам присоединялись крестьяне. Партизан поддержало студенчество, основавшее организацию «Революционный директорат 13 марта» (13 марта 1957 г. его участники неудачно атаковали президентский дворец). Компартия, действовавшая под названием Народно-социалистическая партия (НСП), призвала всех коммунистов поддержать повстанческую армию Ф. Кастро. Даже руководители кубинских буржуазных партий заключили с Ф. Кастро соглашение о его поддержке. Таким образом, в вооруженной народной борьбе против диктатуры сформировалось единство трех политических организаций («Движение 26 июля», НСП, «Революционный директорат») при ведущей роли «Движения 26 июля».

С середины 1958 г. успехи повстанческой армии и масштабное забастовочное движение, развернувшееся по всей стране, способствовали перерастанию партизанской войны в революцию. На освобожденной территории партизаны распределяли землю среди крестьян, создавали школы, помогали многодетным семьям бедняков. В ноябре – декабре 1958 г. Повстанческая армия развернула заключительные боевые операции в восточной (Ориенте), центральной (Лас-Вильяс) и западной (Пинар-дель-Рио) провинциях Кубы. 31 декабря 1958 г. Батиста сложил с себя полномочия и вылетел с семьей в Доминиканскую Республику, где правил диктатор Трухильо. Охваченная всеобщей забастовкой 1–2 января 1959 г. Гавана с воодушевлением встретила колонну повстанческой армии во главе с Че Геварой. Через неделю в столицу вошла повстанческая армия Ф. Кастро. Таким образом, начатая штурмом Монкады 26 июля 1953 г. борьба за революцию вылилась в период с декабря 1956 г. по декабрь 1958 г. в партизанскую борьбу повстанческой армии и переросла в народную революцию, победившую 1 января 1959 г. Победа кубинской революции подорвала теорию «географического детерминизма» об особой зависимости Латинской Америки от США в силу их географической близости.

Вопрос о власти после победы революции был решен с участием представителей буржуазно-либеральных кругов, поддержавших в 1958 г. Ф. Кастро. Временным президентом стал государственный деятель, адвокат по профессии, Мануэль Уррутия, во Временное революционное правительство, которое возглавил Хосе Миро Кардона, вошли лидеры буржуазных партий и Ф. Кастро. Правительство сосредоточило в своих руках как законодательную, так и исполнительную власть. Повстанческая армия контролировала ситуацию. Были восстановлены демократические свободы, распущены батистовская армия и полиция, казнены около 200 ближайших приспешников Батисты. Обсуждение вопроса о дальнейших преобразованиях вызвало разногласия в правительстве и привело к его отставке. С 16 февраля 1959 г. премьер-министром становится Ф. Кастро, за ним остается также пост главнокомандующего повстанческой армией. Новое правительство повысило зарплату, снизило цены на коммунальные услуги и приступило к решению аграрного вопроса.

17 мая 1959 г. была объявлена первая аграрная реформа. Она положила конец латифундизму, установив максимальный предел земельной площади для одного лица или организации в 400 га. Земли свыше установленного максимума экспроприировались и распределялись среди безземельных, малоземельных крестьян и сельскохозяйственных рабочих. Для крестьянской семьи из 5 человек предоставлялся бесплатно участок в 27 га. Желающие могли дополнительно приобрести у государства в рассрочку участки до 67 га. Землей могли владеть только граждане Кубы, все владения иностранных монополий конфисковывались. Образцово организованные животноводческие хозяйства и сахарно-тростниковые плантации не подлежали разделу, а переходили в руки государства для создания государственных народных имений или кооперативов.

Протестуя против радикального содержания аграрной реформы, из правительства ушли последние представители буржуазии, президент Уррутия подал в отставку. С июля 1959 г. (по декабрь 1976 г.) президентом Кубы был политический деятель, юрист, член НСП Освальдо Дортикос Торрадо. Правительство по-прежнему оставалось органом не только исполнительной, но и законодательной власти. Вместо выборного законодательного органа народного представительства была диктатура вооруженного народа. Правительство опиралось на массовые организации – комитеты защиты революции (КЗР), профсоюзы, Национальную ассоциацию мелких землевладельцев (АНАП), Союз коммунистической молодежи, Федерацию кубинских женщин. Кроме того, специфика Кубы состояла в сочетании партийных и государственных постов при сильной централизации власти в одних руках. Постепенно складывались черты тоталитарного режима, основанного на однопартийной системе и господстве одной идеологии, интегрировавшего в государственные структуры население страны, полностью запрещавшего любое оппозиционное движение, базировавшегося на бюрократическом партийно-государственном аппарате и культе вождя революции.

Куба установила с СССР торговые и экономические отношения, а с мая 1960 г. – дипломатические отношения. В ответ на это усилился нажим США: американские компании прекратили поставки нефти на Кубу и сократили закупки кубинского сахара, что весьма болезненно отразилось на состоянии экономики (страна обеспечивала себя нефтью лишь на 2–3 %). Куба сделала свой выбор: летом 1960 г. были национализированы нефтеперерабатывающая промышленность, сахарные заводы и другие американские предприятия. Тогда США установили экономическую блокаду Кубы, прервали торговлю с ней, приняли закон о лишении американской помощи любого государства, оказывающего военную или экономическую поддержку Кубе, прекратили туристические поездки американцев на остров, что дополнительно лишило Кубу 60 млн долл. годового дохода и оставило без работы в сфере обслуживания десятки тысяч кубинцев. В январе 1961 г. США разорвали дипломатические отношения с Кубой. В этой критической ситуации СССР и другие социалистические страны закупили кубинский сахар и обеспечили ее нефтью и другими необходимыми товарами. Осенью 1960 г. кубинское правительство национализировало местную крупную и среднюю промышленность, торговлю, банки и транспорт. Куба оказалась втянутой в борьбу двух сверхдержав – СССР и США.

В мае 1961 г. были созданы регулярные вооруженные силы Кубы. В их состав вошли сухопутные войска, ВВС и ПВО, ВМФ, а также народная милиция. Армия состоит из регулярных сухопутных войск и территориального ополчения. Закон о всеобщей воинской обязанности распространяется на всех мужчин с 17 лет (женщины служат в мирное время в добровольном порядке). Территориальное ополчение готовит резервистов на всей территории страны. После победы революции вся оставшаяся в строю боевая техника была принята на вооружение. Часть ее, особенно военная авиация, находилась в изношенном состоянии. Куба начала переговоры о поставках вооружения с Великобританией, Бельгией и другими европейскими странами. США, однако, оказали на страны-поставщики оружия сильное давление и практически добились эмбарго на поставки боевой техники на Кубу, ослушавшихся ожидало наказание, например, в порту Гаваны был взорван корабль с бельгийскими боеприпасами. В этих условиях Куба подписала соглашение о военных поставках с СССР и Чехословакией.

США добились исключения Кубы из Организации американских государств (ОАГ) и методом «выкручивания рук» и нажима заставили все латиноамериканские государства разорвать отношения с Кубой (не подчинилась только Мексика). На территории США (в Майами) сосредоточилась кубинская эмиграция во главе с Х. Миро Кардоной. Президент Д. Эйзенхауэр в марте 1960 г. отдал секретное распоряжение о помощи кубинским эмигрантам для их подготовки к военным действиям против Кубы. Дж. Кеннеди в конце ноября 1960 г. поручает ЦРУ разработать план вторжения, но без единого американского солдата. В марте 1961 г. советская разведка сообщала, что подготовка вторжения закончена. 17 апреля 1961 г. произошла высадка с американских кораблей кубинских контрреволюционеров на Плайа-Хирон, американские военные самолеты нарушили воздушное пространство Кубы. Однако кубинские вооруженные силы за 72 часа разгромили этот десант, было взято в плен 1200 человек.

Несмотря на провал интервенции, напряженность сохранялась: около 50 военных лагерей и баз на территории США и стран Центральной Америки обучали и готовили отряды кубинских контрас. Кубинское правительство усилило меры по обеспечению безопасности страны. Летом 1962 г. в Москве Н.С. Хрущев и Ф. Кастро подписали советско-кубинский договор о военной помощи.

В соответствии с договором на 85 торговых судах, совершивших более 180 рейсов, СССР доставил на Кубу необходимую военную технику, военных специалистов и вооружение, включая стратегические ядерные ракеты среднего радиуса действия. Ракеты R-12 были смонтированы в обстановке строгой секретности в лесах и горах Эсперона, там же были оборудованы 60 стартовых площадок. Американская спутниковая разведсистема обнаружила эти приготовления, и 16 октября 1962 г. Белому дому стало известно о нахождении на Кубе советских ракет, в радиус действия которых входил ряд крупных городов США. Президент Дж. Кеннеди провел специальное совещание и потребовал немедленно убрать советские ракеты с Кубы. 22 октября США объявили военно-морскую блокаду Кубы. К ее берегам подошли 183 корабля американских ВМС, на борту которых находились 85 тыс. солдат морской пехоты США. В небо были подняты самолеты стратегической авиации ВВС США, экипированные ядерными бомбами. Эта блокада должна была обеспечить «карантин» на поставки вооружения на Кубу путем задержания и досмотра судов других стран. Куба и СССР отказались признать подобный «карантин». Назревала опасность прямой военной конфронтации СССР и США, человечество оказалось на грани мировой термоядерной войны.

Начался карибский «ракетный» кризис. США привели в повышенную боевую готовность все вооруженные силы, войска НАТО, 6-й Средиземноморский и 7-й Тихоокеанский флоты. 23 октября аналогичные меры приняли СССР и страны Варшавского Договора. Куба была приведена в состояние полной боевой готовности, превратившись в высокоорганизованный и четко управляемый военный лагерь. Ввиду непосредственной и реальной угрозы миру Н.С. Хрущев и Дж. Кеннеди начали переговоры. К поискам мирного компромисса подключились ООН и ее Генеральный секретарь У Тан, прилетавший на Кубу для переговоров с Ф. Кастро и советским послом А. Алексеевым. Президент США, несмотря на мощное давление сторонников силового подхода, все же занял реалистическую позицию, и к концу октября американская и советская стороны договорились о мирном окончании кризиса. СССР соглашался вывести свои ракеты с Кубы при условии, что США обязуются уважать неприкосновенность Кубы и не осуществлять против нее актов агрессии. 20 ноября 1962 г. американская военная блокада Кубы была снята.

Страна продолжала идти объявленным в 1960 и 1961 гг. курсом на построение социализма. Были национализированы мелкие предприятия в промышленности, розничной торговле и сфере обслуживания. В 1963 г. началась вторая аграрная реформа, согласно которой хозяйства свыше 67 га экспроприировались и преобразовывались в народные имения для производства животноводческой продукции. На Кубе осталось 2 общественно-экономических уклада – государственный социалистический и мелкотоварный. Формировалась административно-командная система. Странам Латинской Америки Куба продемонстрировала возможность перехода к социализму в короткие сроки при одном и том же политическом руководстве.

Особое значение для дальнейшего развития Кубы приобрел вопрос об оптимальной модели национальной экономики, так как революция произошла в отсталой монокультурной зависимой стране, трудности которой усугубляла экономическая блокада. Первоначальная программа, предусматривавшая форсированную индустриализацию и создание многоотраслевого сельского хозяйства, была спланирована без учета внутренних возможностей и особенностей страны. Внутренние накопления быстро истощились, дорогостоящее импортное сырье, низкая производительность труда и недостаточная квалификация кубинских рабочих делали промышленное производство малорентабельным (импорт обходился дешевле). Планы были пересмотрены и в 1964 г. был взят новый курс на развитие тех отраслей экономики, для которых на Кубе были все условия, т. е. производство сахара и продуктов животноводства.

Трудности аграрных преобразований и индустриализации, финансирование обороны, ликвидация мелкого кустарного и индивидуального производства, отмена розничного рынка, разрыв внешних связей с традиционными партнерами заставили правительство перейти к карточной системе снабжения кубинцев.

Курс на построение социализма сделал необходимым сближение трех ведущих политических организаций – «Движения 26 июля», НСП и «Революционного директората» – на базе официальной идеологии марксизма-ленинизма. В 1961 г. эти организации сплотились в «Объединенные революционные организации» (ОРО), спустя два года ОРО преобразовались в Единую партию социалистической революции, которая в 1965 г. была переименована в Коммунистическую партию Кубы. На I съезде компартии (1975) были приняты партийные (программа и устав) и государственные документы, в частности проект конституции. В 1976 г. конституция вступила в силу. В том же году, согласно конституции, были проведены выборы в новые органы власти – Национальную ассамблею народной власти (парламент), провинциальные и муниципальные ассамблеи (местные органы власти). Председателем Государственного совета (высший орган Национальной ассамблеи в промежутках между ее сессиями) и премьер-министром стал Ф. Кастро, занимавший также пост первого секретаря ЦК компартии. Заместителем на всех трех ведущих постах был утвержден его брат – Рауль Кастро.

К середине 70-х гг. улучшилось внешнеполитическое положение Кубы. Многие страны Латинской Америки, разрывая блокаду, наладили с ней экономические и дипломатические отношения. В 1977–1978 гг. Куба оказала военную помощь Эфиопии, а с середины 70-х до конца 80-х гг. кубинские войска сражались в Анголе. В развивающихся странах Африки работали кубинские военные и гражданские специалисты. Куба вошла в Движение неприсоединения и стала его активной участницей. Продолжая участвовать в международном социалистическом разделении труда, Куба активно сотрудничала с Советским Союзом. 2/3 кубинского экспорта приходилось на СССР: по гарантированным ценам выше мировых рыночных она продавала Советскому Союзу сахар, цитрусовые, табак, поставляла одну треть потреблявшегося в СССР сахара. Советская сторона поставляла на Кубу сырье, технику, продовольствие и промышленные товары – нефть, трактора, грузовые автомобили, зерно и др. СССР готовил кадры для кубинской экономики и культуры, помогал строить различные предприятия, вплоть до атомной электростанции. Поставки советских комбайнов позволили механизировать чрезвычайно трудоемкую рубку сахарного тростника (до 2/3 урожая). Благодаря этой помощи и напряженному труду самих кубинцев росли экономические показатели, началось сотрудничество в области освоения космоса: в 1980 г. состоялся совместный космический полет Ю. Романенко и А. Тамайо Мендеса.

Еще более ощутимыми и привлекательными для других развивающихся стран были успехи в социальной и культурной областях: ликвидация безработицы, жилищное строительство, отмена квартплаты, всеобщая грамотность, всеобщее бесплатное и обязательное 9-летнее образование, создание Академии наук; бесплатное здравоохранение, снижение детской смертности и увеличение средней продолжительности жизни до 75 лет, централизованное, всеобъемлющее и гарантированное государством социальное страхование и соцобеспечение. Куба занимает первое место в мире по числу воспитателей, врачей и преподавателей физкультуры на душу населения, здесь самый низкий уровень детской и материнской смертности среди развивающихся стран. ВВП на душу населения достиг 2 тыс. долл. (1985).

Однако Куба испытывала и до сих пор продолжает испытывать серьезные трудности в развитии своей экономики. Быстрый революционный натиск, успешный в борьбе за власть, экономически себя не оправдал. В конце 80-х – первой половине 90-х гг. снижались темпы роста производства ВВП, сокращалось производство сахара, сохранялась карточная система. Больших расходов требовали оборона, социальные выплаты, финансирование разросшегося управленческого аппарата (в середине 80-х гг. чиновники составляли 0,5 млн человек на 10 млн населения), поддержка вооруженных повстанческих движений в других странах. Природа усугубляла положение: стихийные бедствия, засуха и ураганы наносили народному хозяйству огромный ущерб. В середине 80-х гг. упали цены мирового рынка на сахар, это болезненно отразилось на экспортной выручке Кубы. В то же время увеличились проценты по внешним кредитам, выросла внешняя задолженность Кубы (к началу 90-х гг. – 7,5 млрд долл., Советскому Союзу – 19 млрд руб.). Издержки административно-командной системы породили уравниловку, бесхозяйственность, коррупцию, хищения и спекуляцию.

Для выхода из критического положения еще в 70-е гг. было введено планирование народного хозяйства с элементами хозрасчета. С 1987 г. начался так называемый процесс «ректифиации» (очищения, исправления ошибок), под которым подразумевалось повышение трудовой дисциплины, борьба с бюрократизмом, сокращение управленческого аппарата. По обвинению в коррупции и контрабанде наркотиков были казнены несколько ответственных работников МВД и армии. За хищения и спекуляцию несколько сот служащих административного аппарата были арестованы и отданы под суд. В 1986 г. Куба отказалась от выполнения обязательств по выплате внешнего долга (эта проблема остается нерешенной и по сей день). Были разрешены поездки кубинских эмигрантов к родственникам на Кубу. Начала обеспечиваться религиозная свобода – верующим гражданам разрешили вступать в партию.

Экономические и политические трудности вызывали рост недовольства части кубинского общества, но рамки тоталитарного государства отвергали любое оппозиционное движение. Немногочисленные правозащитные диссидентские организации, возникшие в интеллигентской и студенческой среде, были разгромлены. В более благоприятных условиях действует оппозиционное движение в эмиграции, организационно оформленное в 90-е гг. в два центра. Один из них, в США, в Майами (где проживает около 1 млн кубинских эмигрантов) под названием «Национальный фонд американских кубинцев» во главе с Х. Мас Каносой объединил правые антикастровские группы и выступил за жесткие решительные меры против Кубы, вплоть до свержения Ф. Кастро. Другая, более умеренная либеральная организация – «Демократическая платформа Кубы» во главе с К.А. Монтанером действует в Мадриде. Монтанер выступает за мирный переход от тоталитарного правления к представительной демократии путем свободных выборов под контролем международных наблюдателей.

В начале 90-х гг. произошло дальнейшее ухудшение положения в стране. Изменение геополитической карты мира и обвал экономических отношений с Россией и другими странами бывшего соцлагеря имел катастрофические последствия для всех сторон жизни Кубы. В условиях сохранявшейся американской блокады кубинская экономика была поставлена на грань коллапса. Куба объявила о начале «особого периода в мирное время» и вынуждена была взять курс на выживание под лозунгом «Социализм или смерть!». Это предполагало строгую экономию всех ресурсов (в первую очередь нефтяных), уменьшение социальных расходов, усиление нормирования, прекращение интернациональной помощи другим странам. В то же время кубинское руководство приступило к экономическим реформам. В отличие от неолиберальных реформ в бывших соцстранах, на Кубе было решено сохранить регулирующие функции государства в процессе реформирования.

В соответствии с реформами в 1994 г. был реорганизован совет министров, осуществлена децентрализация экономики, введен полный хозрасчет и самофинансирование государственных предприятий, они получили право свободного выхода на мировой рынок. Контроль государства распространялся лишь на базовые отрасли. В законодательном порядке была признана частная и смешанная собственность. Существенно расширялась разрешенная ранее индивидуальная трудовая деятельность.

В мае 1994 г. Национальная ассамблея приняла программу финансового оздоровления с целью изъятия из обращения инфляционных денег и сбалансирования госбюджета. Для ликвидации высокого уровня инфляции и дефицита госбюджета, достигшего 1/3 ВВП, началось реформирование финансовой системы: были введены новые цены на товары и новые налоги, сокращалось финансирование убыточных предприятий, уменьшались расходы на содержание госаппарата, была либерализована торговля алкогольной продукцией и табаком. Введенное с августа 1993 г. свободное обращение иностранной валюты, открытие обменных касс и валютных магазинов дало государству дополнительный приток валютных средств от интуристов, предпринимателей и рядовых граждан (около половины населения ежегодно стала получать от родственников из-за рубежа 500–800 млн долл.). Уже через 3 года дефицит госбюджета снизился до 3 % ВВП, а объем денежной массы уменьшился на 1/5 часть, повысился курс национальной валюты (с 120 до 22 песо за 1 долл.). Санация финансов на Кубе, по мнению экспертов ООН, дала результаты, превзошедшие все ожидания. Оздоровление финансов позволило осуществить банковскую реформу, согласно которой помимо Центробанка, теперь действуют коммерческие и инвестиционные банки. Автоматизирована и компьютеризирована система расчетных операций, в стране появились представительства зарубежных банков.

Куба начала привлекать иностранные инвестиции. Национальная ассамблея приняла в 1995 г. соответствующий закон, дополненный в последующие годы указами о свободных зонах и промышленных парках, где для вкладчиков действуют дополнительные налоговые льготы. Однако США поставили заслон: акт Торричелли (1992) и закон Хелмса – Бэртона (1996) перекрывали доступ Кубы к необходимым ей источникам валюты. Ряд перспективных проектов пришлось закрыть, но в целом Соединенным Штатам не удалось остановить приток капиталов на Кубу. Соглашения об инвестициях заключены с 30 странами, а объем иностранных поступлений достиг 2,2 млрд долл. Подавляющая часть инвестиций поступает из Канады и стран ЕС. Доля участия иностранного капитала была ограничена 49 %, теперь разрешена деятельность предприятий со 100 % иностранного капитала, причем во всех отраслях экономики, включая операции с недвижимостью.

Кубинское правительство вынуждено было принять также меры по улучшению снабжения населения. До начала 90-х гг. более половины потребляемого страной продовольствия импортировалось. Обвал российско-кубинской торговли и условия американской блокады резко ухудшили ситуацию на потребительском рынке. Правительство приняло продовольственную программу, усилило контроль за производством и нормированным распределением основных продовольственных и промышленных товаров, расширило сеть валютных магазинов, разрешило торговлю на рынках.

Одновременно пришлось восстанавливать баланс внешней торговли, разрушенный потерей прежних партнеров (70 % объема внешнеторговых операций приходилось на СССР). Существование «сахарной» экономики, ориентированной на рынки соцстран, оказалось под угрозой, резко сократились поставки энергоносителей. Кубе срочно потребовалось найти новые рынки для сбыта товаров своего традиционного экспорта и для закупки необходимых ей товаров и топлива. Пришлось отказаться от монополии государства на внешнюю торговлю. Вопросами экспорта и импорта стали заниматься несколько сотен внешнеторговых компаний, установивших отношения с тысячами фирм из более чем 100 стран. Помимо продажи сахара, Куба вывозит никель, табак, морепродукты, цитрусовые. К этому списку в последнее время прибавилась и продукция фармацевтической промышленности (медоборудование, вакцины, ветеринарные препараты), экспортируемые в страны Латинской Америки, Азии и Африки. Набирает обороты индустрия туризма. В 90-е гг. число туристов, знакомившихся с красотами острова, возрастало на 20 % в год. Доходы от туризма составили наиболее существенный вклад в государственную казну. Несмотря на трудности, на Кубе действует программа помощи детям – жертвам чернобыльской катастрофы. Уже 14 тыс. таких детей бесплатно посетило Кубу и прошло курс лечения.

В октябре 1997 г. прошел V съезд компартии, одобривший основные процессы «особого периода». В том же году по случаю приезда на Кубу папы римского кубинцы отмечали Рождество, впервые после 1969 г., когда рождественский праздник был отменен как религиозный.

В результате проведенных реформ к началу нового столетия на Кубе остановлен спад ВВП, во второй половине 90-х гг. прирост ВВП составил 3 % в год. Создан благоприятный инвестиционный режим (общий объем внешнего финансирования достиг 2,5 млрд долл.). Число совместных предприятий увеличилось до 350, еще более 100 таких предприятий размещено в свободных зонах. На Кубе формируется многоукладная, конкурентоспособная и социально-ориентированная экономика. Поскольку дальнейшее развитие Кубы пойдет по пути рыночной экономики, возможно с учетом китайского и вьетнамского опыта, то одной из актуальных задач является продолжение социальной ориентации и справедливого распределения доходов, сохранение национальной идентичности. Многое зависит от расстановки сил в обществе и властных структурах. Кубинские лидеры были и остаются открытыми для диалога с народом. На стыке веков в «безальтернативном мире» миллионы людей продолжают воспринимать Кубу как символ национального достоинства маленького народа в его противостоянии могущественной сверхдержаве.

§ 12. Латинская Америка в 60-е гг.

Победа кубинской революции заметно повлияла на освободительное движение Латинской Америки. Во многих странах возникло движение солидарности с Кубой. Росли антиамериканские настроения, крепло стремление к экономической самостоятельности, защите национального суверенитета. Рабочее движение и борьба крестьян против иностранных монополий и национальных олигархий стали более активными и массовыми. Некоторые колонии обрели политическую независимость (Ямайка в 1962 г., Барбадос и Гайана в 1966 г.). Другие страны значительно продвинулись в деле объединения демократических сил: в 1961–1962 гг. в Уругвае был создан Левый фронт освобождения, в Бразилии – Фронт национального освобождения, в Мексике – Движение за национальное освобождение, в Гватемале – Революционный патриотический фронт. Активизировалось массовое движение с требованием возвращения Панаме зоны Панамского канала. Убийство диктатора Р. Трухильо ускорило переход к конституционному правлению в Доминиканской Республике. Президенты Бразилии Жуселино Кубичек (1956–1961), Жанио Куадрос (январь – август 1961 г.) и Жоао Гуларт (1961–1964) проводили достаточно независимый националистический курс в интересах страны, в том числе в международной политике[21]. Президент Аргентины Артуро Ильиа (1963–1966) восстановил демократические права и свободы и развернул мероприятия в пользу национальной экономики. Учитывая требования мексиканской буржуазии и патриотические настроения трудящихся президент А. Лопес Матеос (1958–1964) укрепил госсектор, ввел ограничения для иностранного капитала, отстаивал независимый внешнеполитический курс Мексики.

В 60-е гг. в некоторых странах (Гватемала, Никарагуа, Эквадор, Колумбия, Перу) развернулось партизанское движение. Успешная повстанческая борьба кубинцев, завершившаяся победой революции, вдохновила латиноамериканских студентов и представителей интеллигенции, сторонников леворадикальных теорий, на создание «партизанских очагов» в сельских районах.

Повстанцев отличало стремление к конкретной деятельности, особенно к вооруженной борьбе, желание подтолкнуть вперед и ускорить медленный, с их точки зрения, ход событий. Гораздо меньшее внимание они уделяли разработке теории, созданию твердого теоретического фундамента своего движения. Абсолютизация действия – ключ к пониманию их практической деятельности. Стратегия действия, по их мнению, должна развиваться по следующей схеме: начать борьбу в сельской местности, завоевать поддержку крестьян и, создав сильный боевой авангард среди них, распространиться в город. Однако этим планам не суждено было сбыться. Для подавления партизанского движения использовались правительственные войска, хорошо вооруженные и экипированные новейшим американским снаряжением, в том числе «антипартизанскими» легкими танками, разведывательными самолетами, вертолетами и бомбардировщиками, которые безжалостно бомбили напалмом районы действия партизан. Численное превосходство правительственных войск делало сопротивление партизан бесполезным. Большая часть повстанцев погибла в боях, другие были схвачены в плен и расстреляны, оставшееся меньшинство подверглось суровым преследованиям. Имя одного их погибших в 1967 г. в Боливии – Эрнесто Че Гевары превратилось в героический символ и приобрело широкую популярность. Крестьяне, принимавшие участие в волнениях и присоединявшиеся к повстанцам, также были подвергнуты суровым репрессиям. Таким образом, партизанская борьба как стимул к развитию массовой вооруженной борьбы крестьян оказалась неэффективной и желаемых результатов не принесла. Основная теоретическая и тактическая ошибка повстанцев – это неправильная оценка положения и ошибочное мнение о готовности крестьян к борьбе. Серьезным промахом было искусственное, не учитывавшее национальной специфики использование тактики «партизанского очага», хорошо зарекомендовавшей себя в совершенно иных условиях. Повстанцы недооценили значения активной поддержки городского населения и необходимости координации действий с другими отрядами оппозиционных сил.

Таким образом, подъем демократического движения, начавшийся во второй половине 50-х гг., продолжался и в начале 60-х гг.

Чтобы сдержать этот размах борьбы (главным образом, антиамериканской) и не допустить «второй Кубы», были совершены превентивные государственные перевороты и установлены диктаторские режимы У. Кастело Бранко в Бразилии (1964), Э. Перальты Асурдии в Гватемале (1963), Д.Р. Кабраля в Доминиканской Республике (1963), Х.К. Онгания в Аргентине (1966) и др. В январе 1964 г. американские войска, находившиеся в зоне Панамского канала, расстреляли массовую демонстрацию панамских студентов.

Вместе с тем наряду с террористической практикой в 60-е гг. развивалась и другая – либерально-реформистская тенденция. Кризис традиционной, зависимой экономики Латинской Америки делал поиск оптимальных путей развития чрезвычайно актуальным. Достижения научно-технической революции, быстро внедрявшиеся в развитых странах, делали отставание периферийных стран все более ощутимым. Все острее давала о себе знать проблема экономической модернизации. Региону были нужны реформы. Воплощением национал-реформизма стал «Союз ради прогресса».

«Союз ради прогресса» представляет собой программу экономического, социального и политического развития Латинской Америки с целью модернизации. Предложенная президентом США Дж. Кеннеди в русле политики «новых рубежей, эта программа получила одобрение и была подписана 19 латиноамериканскими странами в августе 1961 г. в уругвайском городе Пунта-дель-Эсте.

Идейным фундаментом «Союза ради прогресса» стала выдвинутая внешнеполитическими кругами США концепция «мирной регулируемой революции» в условиях свободы. Теория и практика «Союза ради прогресса» впитала в себя и положения «доктрины ЭКЛА», разработанной экспертами ЭКЛА[22], среди которых наибольшую известность приобрел выдающийся экономист Рауль Пребиш (Аргентина). Критика Пребишем зависимости сырьевой «периферии» развивающихся стран от «центра», его анализ факторов, определяющих отставание Латинской Америки, изучение проблем экономической интеграции, планирования, иностранных инвестиций легли в основу десаррольизма (от исп. desarrollo – развитие) – теории о преодолении отсталости и модернизации стран Латинской Америки при помощи индустриализации, интенсивного развития сельского хозяйства и экономической интеграции. Идеи Пребиша и десаррольистов органично вошли в «доктрину ЭКЛА».

Основная цель программы «Союз ради прогресса», рассчитанной на 10 лет, заключалась в ускоренном, «догоняющем» развитые страны мира социально-экономическом развитии Латинской Америки для того, чтобы сократить разрыв между уровнем жизни латиноамериканцев и народов развитых стран. Для такого ускорения необходимо было добиться прироста ВВП на душу населения не менее 2,5 % в год, создать диверсифицированную (многоотраслевую, а не монокультурную, как раньше) экономику путем реформ, в том числе аграрной, налоговой, жилищной, образовательной, необходимо также использовать планирование, развивать региональную экономическую интеграцию, внедрить достижения НТР. На выполнение программы «Союз ради прогресса» предполагалось в течение 10 лет выделить 100 млрд долл. Из них 20 млрд долл. предоставляли США (за счет своих и западноевропейских и японских капиталов) и 80 млрд долл. сами страны Латинской Америки из собственных ресурсов в порядке «самопомощи».

Предусматриваемая «Союзом ради прогресса» модернизация должна была сказаться на изменении социальной структуры латиноамериканских стран, усилив такой ее компонент, как средние слои. Именно средние слои были признаны наиболее надежными союзниками и участниками «мирной регулируемой революции». Интересы США, по мнению советников Кеннеди, требовали переориентации с олигархических кругов на национальную буржуазию, мелкобуржуазные слои, интеллигенцию, студенчество и даже частично на рабочих и крестьян Латинской Америки, т. е. на новую социальную опору. В вопросе о формах политического развития предполагался переход от поддержки Соединенными Штатами диктаторских режимов в Латинской Америке к поддержке представительной демократии.

Отношение к «Союзу ради прогресса» было неодинаковым. Одни приветствовали его как эффективное средство преодоления отсталости, другие воспринимали его критически. Это стало одной из причин медленного осуществления его программ. За время действия «Союза ради прогресса» в большинстве стран Латинской Америки были выработаны проекты и начаты реформистские эксперименты. Однако практические результаты «Союза ради прогресса» оказались не такими внушительными, как официально заявленные. Прирост ВНП на душу населения достиг намеченных 2,5 % лишь в середине 60-х гг., когда в результате благоприятной конъюнктуры на мировых рынках выросли цены на аграрно-сырьевую продукцию латиноамериканского экспорта и соответственно увеличилась валютная выручка многих латиноамериканских стран. В пяти странах этот показатель превысил 2,5 %, в других странах он был ниже, а в Уругвае, Сальвадоре и на Гаити – даже со знаком «минус». В целом за десятилетие средний прирост ВНП на душу населения не превысил 1,6 %.

Аграрные реформы, осуществленные в 15 странах, лишь незначительно затрагивали земельные владения латифундистов и не смогли обеспечить всех нуждавшихся крестьян землей. Аграрные преобразования по существу сводились к раздаче государственных пустующих земель и конфискации части помещичьих земель с выплатой компенсации их владельцам.

Налоговые реформы во многих странах заметно увеличили общую сумму налоговых поступлений, но резкого увеличения налогов на прибыли иностранных компаний не произошло. Более того, правительство США требовало от своих латиноамериканских партнеров создания благоприятных условий для деятельности частного американского капитала в Латинской Америке и требовало также лишать помощи те страны, которые не создают благоприятного инвестиционного климата или пытаются осуществлять национализацию. Конгресс США принял закон, по которому США могут прекратить помощь любой стране, где национализирована американская собственность (поправка Хикенлупера). Общая сумма ежегодных доходов монополий США, действовавших в Латинской Америке в тот период, превысила 3 млрд долл. Внешний долг латиноамериканских стран, составлявший в 1960 г. 10 млрд долл., вырос в 1970 г. до 17,6 млрд долл.

Наибольших успехов «Союзу ради прогресса» удалось достичь в строительстве школ и больниц, в развитии объектов инфраструктуры (шоссейных и железных дорог, портов, электростанций и т. п.), подготовке преподавательских кадров, увеличении инвестиций. За счет средств «Союза ради прогресса» в Латинской Америке было построено 326 тыс. жилых домов, 900 больниц и медпунктов, свыше 36 тыс. классных комнат, подготовлено 75 тыс. учителей (согласно более поздним данным 800 тыс.), издано почти 10 млн школьных учебников, обеспечено продовольствием 27 млн человек. Эти, безусловно, внушительные цифры свидетельствовали об определенном сдвиге в решении острых проблем социального и культурного развития. Вместе с тем, например, нуждавшихся в жилье насчитывалось от 15 до 19 млн. Число выпущенных учебников составляло всего 10–15 % от необходимого количества.

Таким образом, догнать развитые страны не удалось. Разрыв в экономическом благосостоянии между Латинской Америкой и развитыми странами продолжал углубляться.

В то же время в США произошла смена внешнеполитических ориентиров, коснувшаяся и Латинской Америки. Помощник госсекретаря по межамериканским делам Т. Манн призвал обратить главное внимание на защиту американских капиталовложений и на «противодействие коммунизму». В соответствии с доктриной Манна (1964) США отказывались от предусматривавшейся «Союзом ради прогресса» преимущественной поддержки «представительной демократии» и соглашались признать любой режим (в том числе военную диктатуру), который обеспечит благоприятные условия для американских инвестиций. Идеи доктрины Манна легли в основу доктрины Джонсона (1965). Джонсон заявлял, что «основная угроза исходит от коммунизма» и «вся мощь США будет брошена на помощь любой стране, свободе которой будут угрожать силы, находящиеся вне континента». Это означало, что Соединенным Штатам не следовало больше препятствовать реакционным военным переворотам. Более того, провозглашалось «законное право» США на вооруженное вмешательство в дела любой латиноамериканской страны, которой угрожает «установление коммунистического правительства». Придерживаясь этой линии, США способствовали замене правительств в Бразилии, Гватемале, Эквадоре, Доминиканской Республике и Гондурасе военными режимами.

Во второй половине 60-х гг. основным направлением деятельности «Союза ради прогресса» становится экономическая интеграция.

Интеграция

Развитию интеграционных процессов в различных частях мира способствовали такие факторы, как интернационализация экономики, политики и культуры, существование международных монополистических объединений, общность исторических традиций. Интеграция, предполагающая сближение национальных хозяйств и проведение согласованной межгосударственной политики, означает для стран Латинской Америки также стремление объединить усилия в сохранении независимого экономического развития. Организационное оформление интеграции началось в 50-е и продолжилось в 60-е гг. В конце XX в. в мире насчитывается полтора десятка различных региональных и межрегиональных интеграционных объединений, в том числе в Латинской Америке.

Особенность экономической интеграции в Латинской Америке – это существование нескольких торгово-экономических группировок, главнейшими из которых в 60-е гг. стали Латиноамериканская ассоциация свободной торговли (ЛАСТ) и Центральноамериканский общий рынок (ЦАОР), находившиеся на разной стадии интеграции и до сих пор экономически и политически слабо связанные между собой. Крупнейшим интеграционным объединением является ЛАСТ, основанная в 1960 г. семью странами (Аргентина, Бразилия, Мексика, Парагвай, Перу, Чили, Уругвай). В течение 60-х гг. к ним присоединились еще 4 страны – Колумбия, Эквадор, Венесуэла и Боливия. Тогда же, в 1960 г., Гватемала, Гондурас, Сальвадор, Никарагуа, а позже Коста-Рика создали ЦАОР[23].

Официальными целями ЛАСТ провозглашались содействие повышению уровня жизни населения, постепенная (в течение 12 лет) отмена таможенных пошлин и иных внешнеторговых тарифов для свободного обмена товарами и услугами, обеспечение равных конкурентных условий между участниками, согласование торговой политики в отношении третьих стран.

В ходе интеграции внутри ЛАСТ возникли субрегиональные группировки – Лаплатский блок (Аргентина, Бразилия, Уругвай, Боливия, Парагвай) и Андская группа (Перу, Чили, Колумбия, Боливия, Эквадор). Уже за первый год деятельности товарооборот ЛАСТ увеличился на 20 %, за второй – на 15–20 %. В дальнейшем этот рост резко сократился.

В Центральной Америке необходимость интеграции диктовалась особенно малыми рынками. Ухудшение условий реализации аграрной продукции на мировых рынках и конкуренция со стороны иностранных предприятий подталкивали национальные предпринимательские круги к расширению рынков сбыта за счет соседних государств. Договор о создании ЦАОР, подписанный на 20 лет, предусматривал немедленную отмену тарифных ограничений почти на 50 % всех товаров, разрешал свободное передвижение рабочей силы и капиталов в пределах стран-участниц, устанавливал высокие пошлины в отношении третьих стран. Практическая реализация этих положений обеспечила введение общей расчетной валюты (центральноамериканский песо), были созданы новые отрасли промышленности (стекольная, резиновая, цементная, производство удобрений). За несколько лет страны ЦАОР достигли самообеспечения по ряду второстепенных товаров (упаковочных материалов, пластмасс, мебели). Главную выгоду от создания ЦАОР получила промышленность, на сельское хозяйство интеграция не оказала существенного влияния. Хотя ЦАОР развивался более быстрыми темпами, чем ЛАСТ, тем не менее уже во второй половине 60-х гг. в нем появились кризисные явления.

В Карибском бассейне в 1968 г. возникло еще одно интеграционное объединение – Карибская ассоциация свободной торговли (КАСТ), объединившая как самостоятельные мелкие государства, так и владения Великобритании. КАСТ выдвинула задачи диверсификации и устранения всех ограничений в торговле между ее участниками, ускорение экономического роста и справедливую конкуренцию в зоне Карибского бассейна.

Таким образом, интеграция в Латинской Америке приняла характер торгово-таможенной либерализации, некоторой координации валютной политики и лишь в ограниченных масштабах – кооперирования промышленности. В конечном счете она не стала всеисцеляющим средством ликвидации кризиса внешней торговли.

Основными препятствиями в деятельности субрегиональных интеграционных объединений стало сходство экономической и внешнеторговой структур, различные уровни экономического развития, противодействие иностранных монополий и транснациональных корпораций.

Действительно, например, все страны ЦАОР являлись производителями однотипных сельскохозяйственных товаров и покупателями промышленной продукции в основном у США. 2/3 торгового оборота ЛАСТ составляли сельскохозяйственные товары, около 1/3 – минеральное сырье и лишь несколько процентов – готовые изделия. Латинская Америка производила только 1/5 часть необходимых ей машин и оборудования. Индустриальное развитие наталкивалось на проблему сбыта в условиях архаичных аграрных отношений и малой емкости внутренних рынков, оказавшихся относительно насыщенными вследствие низких доходов населения. С проблемой затоваривания сталкивались не только «старые» отрасли, но и сравнительно молодые (автомобилестроение, тракторостроение). Перенасыщение одних отраслей и нехватка средств для становления других стали двумя сторонами очень пагубного для стран региона явления – расхищения скудных денежных ресурсов. Оставалась острой проблема безработицы.

Все это ослабляло заинтересованность ряда стран в интеграции. Например, Боливии невыгодно покупать товары ЛАСТ, где издержки производства и, следовательно, цены выше, чем в Западной Европе; Колумбии неинтересно получать за свой экспорт неустойчивую валюту латиноамериканских стран. Каждая из стран стремилась выговорить для себя наибольшее число льгот и предоставить поменьше привилегий другим, стараясь продвинуться за счет партнера. Усиливалась неравномерность развития отдельных стран и отраслей, выигрывали – сильнейшие.

Наиболее заинтересованными в интеграции были крупные национальные предпринимательские круги, уже не нуждавшиеся в торгово-таможенной защите и рвавшиеся на оперативный простор. В более ущемленном положении оказывались средние и мелкие предприниматели, для которых быстрая ликвидация таможенного протекционизма представляла непосредственную угрозу.

Отношения между странами, входившими в ЦАОР, носили напряженный конкурентный характер, обострявшийся как из-за наличия военно-диктаторских режимов, так и из-за различий в уровне и темпах развития. Наибольшие противоречия возникали между более развитой Коста-Рикой и остальными странами. Панама вообще отказалась участвовать в интеграции.

2/5 всех экспортных операций осуществляли непосредственно иностранные компании, действовавшие в Латинской Америке. Наиболее важные предприятия размещались в ведущих странах региона и контролировались ТНК. Во всех странах ЛАСТ система налогообложения предусматривала равные условия как для национальных, так и для иностранных компаний; к иностранному вкладчику предъявлялись такие же требования, как к национальному; ни в одной стране (кроме Бразилии) не существовало контроля, ограничивающего перевод прибылей и дивидендов за границу.

Для координации вопросов сотрудничества и совместной защиты интересов в области экономики и внешней торговли в 1964 г. была создана Специальная латиноамериканская координационная комиссия (СЕКЛА), в которую вошли представители стран региона без участия США. СЕКЛА приняла ряд документов, содержавших предложения по ликвидации неравноправных отношений между Латинской Америкой и США. В середине 70-х функции СЕКЛА перешли к ЛАЭС (Латиноамериканской экономической системе), деятельность которой также была направлена на достижение экономической самостоятельности и ограничение позиций ТНК в регионе.

Интеграционные процессы 60-х гг. затронули не только экономику, но и военно-политическую сферу. Появление очагов партизанского движения в различных странах региона обусловило более тесное военное сотрудничество этих стран с военными ведомствами США. В 1963 г. для совместной борьбы против «подрывной деятельности» в странах Центральной Америки при содействии США был организован Центральноамериканский совет обороны. В 1964 г. из представителей всех стран региона был создан Латиноамериканский парламент, решения которого по социально-экономическим и политическим вопросам носили рекомендательный характер.

«Новая роль» военных

Еще одной важной и значительной тенденцией развития Латинской Америки в 60–70-е гг. стали прогрессивные военные режимы в Перу, Панаме, Боливии, Эквадоре, Гондурасе. Вооруженные силы в Латинской Америке традиционно играли большую роль в качестве гаранта порядка и своего рода политического арбитра. Частые государственные перевороты, совершаемые руками армии, приводили к власти то одну, то другую группировку господствующей элиты. Во всех странах, кроме Уругвая и Коста-Рики, существовала обязательная воинская повинность. Для латиноамериканских армий характерен непропорционально высокий процент офицеров. На нужды армии шло в среднем 25 % бюджета (в Парагвае до 50 %). По социальному составу основная масса солдат – выходцы из крестьян. В истории армий в Латинской Америке преобладали военные перевороты правого, консервативно-реставрационного содержания. Существует лишь несколько примеров левых патриотических выступлений военных. Это движение тенентистов и «колонна Престеса» в Бразилии (20-е гг.), восстание военных моряков в Чили (1931), свержение диктатуры (1944) и участие военных в революционном процессе в Гватемале, восстание военных конституционалистов в Доминиканской Республике (1965).

Появление «новой», по сравнению с традиционно консервативной, роли военных в Латинской Америке объясняется, во-первых, ростом численности пролетарских и средних городских слоев в послевоенные годы, что привело к пополнению офицерского корпуса выходцами из этих малообеспеченных слоев. Во-вторых, выросший под влиянием НТР образовательный уровень офицеров делал их способными понять причины отсталости своих стран и готовыми разработать новые военные доктрины, направленные на ограничение зависимости от иностранного капитала, отстранение олигархии, ликвидацию нищеты. В-третьих, на мировоззрение латиноамериканских военных повлияли так называемые гражданские действия (участие вооруженных сил в строительстве гражданских объектов в отсталых сельских районах) и привлечение военных к противопартизанской борьбе. Использование армии как полицейской силы для подавления народных волнений вызывало недовольство ее патриотических кругов, особенно средних и младших офицеров. В-четвертых, на рост гражданского патриотического самосознания латиноамериканских военных повлияли такие внешние факторы, как кубинская революция, националистические акции Г.А. Насера в Египте, процесс деколонизации.

Находившиеся у власти в 60–70-е гг. прогрессивные военные режимы[24] провели в пользу трудовых слоев населения своих стран такие значительные мероприятия, как аграрные реформы, национализацию иностранной собственности, социальную поддержку, независимый внешнеполитический курс.

«Революция военных» в Перу

3 октября 1968 г. вооруженные силы Перу совершили очередной государственный переворот, каких было немало в истории страны. Однако последующие события показали, что на этот раз военные выступили в новой для себя роли. Военная хунта в составе командующих всеми родами войск избрала президентом генерала Хуана Веласко Альварадо (1909–1977) и назначила правительство, названное Революционным правительством вооруженных сил (РПВС). Началась радикальная трансформация традиционной экономической структуры. Национальная доктрина и планы развития страны базировались на программном документе «План Инка» и исходили из «обеспечения интересов широких масс нации». Основные принципы экономической политики РПВС были изложены в так называемой «доктрине Веласко» и сводились к тому, что: 1) основные богатства и природные ресурсы должны принадлежать государству; 2) экономическое развитие направляется на удовлетворение интересов нации в целом, а не на стремление к наживе отдельных лиц и группировок; 3) иностранные капиталовложения должны содействовать росту национальной экономики; 4) необходимо укрепить независимость страны и улучшить условия жизни народа.

В соответствии с этой доктриной в экономике должны сосуществовать различные виды собственности – частной, кооперативной, государственной, смешанной. Иностранные предприятия должны постепенно превращаться в смешанные, а затем – в национальные.

В октябре 1968 г. правительство установило контроль над нефтепромыслами Бреа и Париньяс и над всем нефтеперерабатывающим комплексом в Таларе, где добычу и переработку нефти вела американская компания «Интернэшнл петролеум компани» (ИПК). На ее базе была создана государственная перуанская нефтяная компания ПЕТРОПЕРУ. Утвердилась ведущая роль государства в освоении и эксплуатации минеральных ресурсов: был экспроприирован крупнейший в стране горнорудный и металлургический комплекс, принадлежавший американской компани и «Серро де Паско», в ведение государства перешел экспорт всей продукции горнорудной промышленности и переработки меди, а также национализированы 14 крупных американских предприятий в тяжелой промышленности. Устанавливалась государственная монополия на рыбную промышленность и производство рыбной муки – важнейшие отрасли национальной экономики (в то время Перу занимало 1-е место в мире по улову рыбы). Таким образом, к 1974 г. из 79 крупнейших предприятий Перу 42 уже находились в государственной и коллективной собственности, на их долю приходилось более 50 % выпуска промышленной продукции.

Ограничивалась сфера деятельности иностранных банков, а все вновь создаваемые банки должны были принадлежать исключительно перуанцам. Устанавливался правительственный контроль над всеми валютными операциями, обмен иностранной валюты отныне производился только в государственном банке Перу. Согласно закону «О свободе печати» был введен государственный контроль над средствами массовой информации и связи, принадлежавшими частному, в том числе иностранному, капиталу; все органы печати республики переходили в руки перуанцев по рождению, постоянно живших в стране. Впервые в истории страны специалисты разработали пятилетний план экономического и социального развития на 1971–1975 гг.

Одна из главных проблем состояла в ликвидации социальной несправедливости, порождающей народные выступления. Считая капиталистический путь развития причиной отсталости и нищеты, военные выдвинули концепцию «нового общества», отличающегося как от капитализма, так и от коммунизма – построение «социальной демократии всеобщего участия». В соответствии с «Основным законом о промышленности» 1970 г. каждое промышленное предприятие обязывалось ежегодно выделять 10 % прибылей для распределения среди трудящихся. На предприятиях создавались «промышленные общины», представлявшие и защищавшие интересы трудящихся. Они были призваны обеспечить постепенный переход 50 % капитала под контроль рабочих. Представитель общины должен был входить в административный совет предприятия.

Для сельского хозяйства Перу, где было занято более половины самодеятельного населения, особое значение имел закон об аграрной реформе 1969 г., базировавшийся на принципе «земля тем, кто ее обрабатывает». Экспроприации подлежали владения латифундистов, площадь, которых превышала установленный законом максимум. В руки государства переходили также заброшенные и пустующие земли. Значительная часть экспроприированной земли передавалась крестьянам с условием выплаты ее стоимости в течение 20 лет. Закон предусматривал экспроприацию крупных агропромышленных комплексов, в том числе сахарных плантаций американских монополий. В отдельных случаях саботажа на территорию поместий вводились войска. Индейские общины получили землю из фонда аграрной реформы, кроме того, им возвращалась земля, прежде отобранная у них латифундистами. Поощрялось создание крестьянских кооперативов. С латифундизмом было покончено.

Для более широкого привлечения на сторону революции масс правительство создало так называемую Национальную систему поддержки социальной мобилизации (СИНАМОС) – управление по пропаганде и оргработе среди различных слоев населения. В обязанности СИНАМОС было вменено контролировать и направлять общественную деятельность промышленных общин, кооперативов, общественных организаций, объединений студенческой молодежи, интеллигенции, рабочих и крестьян.

Реформируя базовые структуры экономики, РПВС не могло не затронуть и сферу духовной жизни общества, систему образования и воспитания.

«Всеобщий закон об образовании» 1972 г. вводил трехступенчатую систему образования. Первая ступень – «начальная» – охватывала дошкольников. Вторая ступень – базовое образование – была рассчитана на 9 классов обязательного и бесплатного обучения в государственных школах для детей от 6 до 15 лет. Третья ступень – высшее образование – включало 3 цикла: высшие профессиональные школы, затем университеты (в том числе военные институты и духовные семинарии) и, наконец, высший цикл подготовки докторов наук. Как частные, так и государственные университеты получали права автономии. Солидным достижением реформы можно признать, во-первых, не только общеобразовательную, но и трудовую подготовку учащихся, ориентированную на нужды промышленности и сельского хозяйства, и, во-вторых, обучение на местных индейских языках параллельно с испанским. В 1975 г. язык крупнейшей индейской народности кечуа был признан в качестве официального языка Перу наряду с испанским, что способствовало интеграции многомиллионного индейского населения в процесс прогрессивных преобразований.

В основу внешней политики военных были положены принципы невмешательства во внутренние дела, уважение национального суверенитета и территориальной целостности государств, принцип идеологического и политического плюрализма. Восстанавливались дипломатические отношения с СССР и большинством стран социалистической системы, в том числе Кубой, дипломатические отношения были установлены более чем с 20 афро-азиатскими странами. Перу вступило в Движение неприсоединения с целью борьбы за разрядку, ограничение вооружений, за создание зон мира и ликвидацию военных баз на чужих территориях, за новый мировой экономический порядок. Наиболее энергичные инициативы Перу в Движении неприсоединения были направлены на укрепление позиций стран-экспортеров сырья.

Когда в 1969 г. был создан Андский пакт о субрегиональной экономической интеграции, то одним из его решений, принятых по инициативе Перу и правительства Народного единства в Чили, стало установление гораздо более жестких правил для иностранных инвестиций (прибыли, переводимые за границу иностранными компаниями, отныне не могли превышать 14 %). Это решение ущемляло позиции американских монополий в Перу и других странах Андского пакта и усилило конфронтацию с США.

Конфронтация Перу с Соединенными Штатами берет свое начало с национализации нефтепромыслов Бреа и Париньяс в октябре 1968 г. Тогда американское правительство угрожало лишить Перу экономической помощи и преференциальных тарифов на рынке США. Американская пресса развернула антиперуанскую кампанию, обвиняя военное правительство в «коммунизме» и «насеризме». США оказали давление на Международный валютный фонд, стремясь приостановить предоставление Перу новых кредитов. Вокруг Перу в тот период сосредоточилось внимание всех латиноамериканских стран. Большинство их них осудило угрозы США. В таких условиях США не решились на открытые экономические санкции против Перу и объявили об отсрочке их применения. Новое обострение перуано-американских отношений произошло в связи с захватом американских судов в 200-мильной морской зоне Перу. В качестве наказания США прекратили военную помощь Перу. В ответ перуанское правительство предложило американским военным миссиям покинуть страну. Правительство США, опасаясь того, что перуанские власти найдут новые источники получения военного оборудования, отступило и возобновило поставки американского оружия Перу. Резко отрицательной была реакция Вашингтона и на аграрную реформу: Перу пригрозили отменой перуанской сахарной квоты на рынке США.

В дальнейшем США сочетали прямой нажим на РПВС с более гибкой тактикой «осторожной финансовой блокады» по принципу «малозаметного присутствия». Однако для выполнения широкомасштабных программ, объявленных военными, резко возросла необходимость привлечения в Перу новых инвестиций. В 1971 г. РПВС объявило о «новых правилах игры» с США и создании в Перу «климата доверия» к иностранным инвесторам и международным монополиям, начавшим финансировать множество проектов. Перу получило ассигнования от Парижского клуба, МАБР, МБРР. Во вновь создаваемых с привлечением иностранного капитала предприятиях перуанское государство оставляло за собой контрольный пакет акций, а долг иностранному кредитору выплачивало на компенсационной основе.

Таким образом, в период 1968–1975 гг. в многоукладной экономике Перу основными стали четыре сектора собственности с упором на сектор общественной собственности, что способствовало формированию экономики переходного типа с чертами некапиталистического развития с учетом национальных индейских традиций Перу.

Однако политика РПВС воплощала в себе и глубокие внутренние противоречия. «Военная революция» осуществлялась как процесс преобразований «сверху» и шла при достаточно пассивном участии населения. Отсутствовало единство и постепенно обострялась борьба течений в РПВС. Все явственнее давала о себе знать группировка правых офицеров, установившая контроль над ключевыми постами в правительственных учреждениях.

Идеи «исключительности» и «оригинальности» перуанской революции, эклектичность взглядов и утопические представления военных о модернизации общества, затрудняли ход социально-экономических мероприятий РПВС. Порочный круг отсталости еще крепче сжимался тисками зависимости от внешних источников финансирования. Энергично действовала оппозиция. Ущемленная курсом Веласко Альварадо олигархия саботировала политику правительства. Большинство предпринимателей отвергло, например, создание промышленных общин. Саботаж частного сектора имел негативные последствия для перуанской экономики: сократились темпы роста промышленного сектора, экономическое давление ТНК затрудняло погашение внешних долгов. Из-за мирового топливно-энергетического и валютно-финансового кризисов 1974–1975 гг. внешний долг Перу вырос до 3 млрд долларов.

Названные обстоятельства послужили причиной кризиса правительства Веласко Альварадо и способствовали возникновению угрозы его преобразованиям. За спиной Веласко фактически складывался контрреволюционный альянс. В таких условиях правые добились смещения Веласко. 30 августа 1975 г. президентом был назначен представитель умеренных кругов генерал Ф. Моралес Бермудес. Начался процесс вытеснения из правительства прогрессивно настроенных военных. Смерть Веласко Альварадо в 1977 г. фактически обеспечила свободу действий правым.

Правительство Моралеса Бермудеса в сравнительно короткие сроки капитулировало перед международными финансовыми институтами и перуанской олигархией и приостановило претворение в жизнь начатых реформ. В октябре 1977 г. был обнародован новый правительственный план социально-экономического развития Перу на 1977–1980 гг. «Тупак Амару».

В него были включены положения, предусматривавшие передачу власти гражданским деятелям, обозначился упор на развитие частнопредпринимательской деятельности с участием местного и иностранного капитала при сохранении госсектора лишь в некоторых отраслях экономики. Промышленные общины были лишены своего первоначального содержания и все больше становились на путь «народного капитализма» и «мелкого акционирования». Предпринимателям предоставлялись широкие возможности увольнения неугодных рабочих и профсоюзных деятелей. Новый закон о печати свел на нет идею о передаче в руки общественных организаций средств информации. Прекратила свое существование СИНАМОС.

Оппозиционное движение подверглось преследованиям, была восстановлена практика депортаций общественных, политических и профсоюзных деятелей. Участились отмены конституционных гарантий.

Таким образом, правым группировкам и течениям, действовавшим как внутри, так и вне вооруженных сил и правительства, удалось повернуть вспять процесс революционных преобразований. Тем не менее в рамках национально-прогрессивного, революционно-демократического реформизма правительства вооруженных сил и президента Веласко Альварадо периода 1968–1975 гг. наиболее важные цели были достигнуты, что сделало отдельные результаты их деятельности практически необратимыми.

В общественно-политических процессах 60-х гг. в Латинской Америке особое место занимает так называемый обновленческий процесс в католицизме, «теология освобождения» и движение «мятежной церкви». В латиноамериканских странах проживает 1/3 католиков мира. Деятельностью католической церкви в регионе официально руководит Ватикан, где создана Папская комиссия по делам Латинской Америки. В 60-е гг. в клерикальной среде растет стремление к «обновлению», т. е. модернизации церкви и всей системы католических организаций, в том числе в социальном аспекте. Приспосабливая теологию к современным условиям, церковь начинает критиковать диктаторские режимы, нищету и угнетение, выступать за улучшение положения своей паствы, признавать справедливость социальной борьбы, осуждая вместе с тем революционное насилие. Вторая Генеральная ассамблея Латиноамериканского совета епископов, состоявшаяся в колумбийском городе Медельин в 1968 г., подтвердила в своих решениях необходимость глубоких перемен в Латинской Америке. Появление внутри католического духовенства радикальных течений характерно для многих стран региона. «Теология освобождения» распространяется среди части священников и рядовых верующих. Возникает более радикальное течение – движение «мятежной церкви», сторонники которой выступают за активное участие церкви в освободительной борьбе, включая ее насильственные формы. Сторонники «мятежной церкви» соединяли религиозные христианские ценности с леворадикальными и даже марксистскими идеями в своеобразный сплав «гуманного социализма», основанного на Евангелии. Некоторые молодые священники сблизились с леворадикальными организациями и участвовали в партизанском движении 60-х гг. Колумбийский священник Камило Торрес вступил в отряд повстанцев и был убит в перестрелке с правительственными войсками, но его призывы к решительной борьбе за социальное освобождение нашли немало последователей.

В 60-е гг. продолжало развиваться межамериканское сотрудничество. Большое международное значение имело заключение в 1967 г. договора о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке – договора Тлателолько (по месту подписания этого документа, Тлателолько – район в Мехико, где находится МИД Мексики). Договор Тлателолько, который подписали свыше 20 стран, предусматривает запрещение испытаний, использование, производство, приобретение, хранение и размещение ядерного оружия на территории этих стран. Допускаются лишь взрывы ядерных устройств в мирных целях. Объявление Латинской Америки безъядерной зоной стало столь значимым явлением в международной жизни, что его признали впоследствии ведущие ядерные государства.

§ 13. Латинская Америка в 70-е гг.

В первой половине 70-х гг. в одних странах (Перу, Панама, Эквадор) продолжалась деятельность левонационалистических военных правительств. В других (Венесуэле, Чили, Боливии, Гайане, Ямайке) было предпринято наступление на позиции иностранных компаний – проведена масштабная национализация. Правительство Форбса Бернхема в Гайане, провозгласив курс на построение «кооперативного социалистического общества» (1970), национализировало сахарные плантации и заводы английских компаний, разработку бокситов, по добыче которых страна занимала 4-е место в капиталистическом мире, ввело бесплатное медицинское обслуживание. В Венесуэле – одной из ведущих стран-экспортеров нефти (3-е место в капиталистическом мире) президенты Рафаэль Кальдера (1969–1974) и Карлос Андрес Перес (1974–1979) предприняли важнейшие для экономики страны меры: были национализированы газовая, железорудная и нефтяная отрасли. Правительство Майкла Мэнли (1972–1980) на Ямайке, разделяя принцип «демократического социализма», осуществило ограничение деятельности иностранных монополий, национализировав половину мощностей добычи бокситов (2-е место в капиталистическом мире по добыче и экспорту бокситов). В Аргентине к власти вернулись перонисты (1973), через 18 лет эмиграции возвратился Х.Д. Перон. Президент Мексики Луис Эчеверрия (1970–1976) выделял дополнительные ассигнования на развитие госсектора, содействовал национальному производству, усиливал регламентацию иностранного капитала, увеличивал расходы на науку, образование и социальное обеспечение. Внешняя политика названных стран отличалась самостоятельностью курса, что проявилось в поддержке национально-освободительных движений, участии в Движении неприсоединения, в сотрудничестве с Советским Союзом, Кубой и другими соцстранами.

В начале 70-х гг. в Латинской Америке, помимо националистических, распространялись и антикапиталистические настроения. Расширились позиции Социнтерна в регионе, в его ряды вступили политические партии ряда стран. Продолжался процесс деколонизации: независимость получили владения Великобритании – Багамские острова (1973), Гренада (1974) и колония Голландии – Суринам (1975).

В 70-е гг. продолжалось и развитие интеграционного процесса. На базе КАСТ возникло политико-экономическое объединение стран Карибского бассейна – Карибское сообщество (КАРИКОМ). Его участники стремились к достижению большей эффективности экономики и расширению сотрудничества во всех областях. В 1978 г. был подписан Амазонский пакт – экономическая группировка 8 государств, расположенных в бассейне реки Амазонка (Бразилия, Боливия, Венесуэла, Гайана, Колумбия, Перу, Суринам и Эквадор), целью которых провозглашалось гармоничное развитие слабо освоенных амазонских территорий с рациональным использованием их природных ресурсов и защитой экологии.

Особое место в процессах демократизации начала 70-х гг. занимают события в Чили, считающиеся революционными по глубине преобразований и ориентации в перспективе на социализм.

Чилийская революция 1970–1973 гг.

Республика Чили относилась к разряду относительно развитых стран Латинской Америки[25]. Как и в других странах региона, в Чили после Второй мировой войны углубился кризис традиционной структуры. Об этом свидетельствовали такие показатели, как замедление темпов экономического развития, острота аграрного вопроса, серьезные валютно-финансовые затруднения, отраслевые экономические и социальные диспропорции и др.

В 1964–1970 гг. у власти находилась центристская Христианско-демократическая партия (ХДП) во главе с ее лидером Эдуардо Фреем. В рамках программы «Революция в условиях свободы» ХДП провела ряд реформ. В результате аграрной реформы (1967) из 100 тысяч нуждавшихся семей землю получили 29 тыс. семей, позиции латифундистов были поколеблены. 51 % акций меднорудных предприятий были выкуплены по высокой цене у монополий США и стали собственностью чилийского государства, хотя сохранялось техническое сотрудничество и административный контроль со стороны американских кампаний. Были построены новые школы, активизировалось жилищное строительство, созданы организации молодежи, домохозяек, матерей и других социально не организованных слоев населения. Однако со всеми проблемами справиться не удалось: внешний долг страны вырос до 6,8 млрд долл., инфляция достигла 40 % в год, 2,5 млн чилийцев продолжали ютиться в лачугах, безработица увеличилась до 8,3 %. Реформы христианских демократов могли быть продолжены и радикализованы. Высокая социальная и политическая активность практически всех категорий чилийских трудящихся внушала надежду на перемены.

В такой обстановке в конце 1969 г. был создан блок «Народное единство» из нескольких левых партий и организаций – СПЧ, КПЧ, Радикальной партии, Движения единого народного действия (МАПУ) и двух других небольших партий (социал-демократической и Независимого народного действия – АПИ). Народное единство возглавил социалист Сальвадор Альенде (1908–1973), сын адвоката, врач, политический деятель, депутат парламента, генеральный секретарь Социалистической партии, сенатор, трижды выдвигался кандидатом в президенты. Предвыборная программа Народного единства включала такие требования, как национализация, решение аграрного вопроса, поддержка средних и мелких национальных предпринимателей, мероприятия в пользу трудящихся, демократизация государственного аппарата, уважение различных форм собственности (частной, кооперативной, государственной), политический плюрализм, внешняя политика в интересах государства. Выполнение этой программы Народного единства могло в перспективе наметить переход к социализму.

На президентских выборах 4 сентября 1970 г. С. Альенде опередил кандидата от правых партий Х. Алессандри на 1,4 % голосов, а претендента от ХДП Р. Томича на 8,5 %. Парламенту страны предстояло определить кандидатуру президента, среди депутатов развернулась острая борьба. Из 200 мест в парламенте 80 принадлежало левым депутатам, более 70 мест – христианским демократам, свыше 40 – правым партиям. Следовательно, решение зависело от позиции ХДП. Христианские демократы решили поддержать С. Альенде, если он обязуется выполнить следующие условия: не вмешиваться в дела армии и не создавать вооруженных формирований, кроме уже существующих; соблюдать автономность судебной системы; не нарушать свободу СМИ, действовать в рамках конституции. Эти требования ХДП получили название «статута конституционных гарантий». С. Альенде согласился принять «статут конституционных гарантий», а ХДП проголосовала за его кандидатуру. В такой ситуации правые попытались предотвратить приход к власти президента-марксиста с помощью армии и военного заговора. Однако командующий армией генерал Рене Шнейдер не пошел на это и был убит. Сменивший Р. Шнейдера на его посту генерал К. Пратс был сторонником конституции и поддержал избранного народом Альенде. Попытка заговора провалилась. Таким образом, социалист С. Альенде стал президентом Чили. В ноябре 1970 г. он сформировал левое правительство из социалистов, коммунистов, радикалов, представителей всех партий Народного единства. Однако Народное единство обладало лишь рычагами исполнительной власти (правительство и президент), не имея большинства в конгрессе. Тем не менее правительство приступило к выполнению предвыборной программы.

Учитывая огромную экономическую важность крупных предприятий по добыче медной руды, селитры, угля, железной руды, находившихся в руках иностранных компаний, Народное единство при поддержке ХДП приняло закон об их национализации. Национализация добывающих отраслей получила широкий международный резонанс. Продолжая курс на укрепление госсектора, правительство Альенде национализировало или взяло под государственный контроль предприятия сталелитейной, цементной, текстильной промышленности. На предприятиях, остававшихся в частной собственности, устанавливался рабочий контроль. Путем выкупа акций была национализирована банковская система. Внешняя торговля также перешла под контроль государства. Спустя год в госсекторе производилось 2/3 промышленной продукции. Серьезным достижением правительства стало ускоренное проведение аграрной реформы, начатой предыдущим правительством Э. Фрея. Были экспроприированы практически все поместья размером свыше 80 га поливных или соответствующего эквивалента других земель и передано крестьянам 5 млн га земель – это означало, что с господством латифундизма было покончено. Радикальный реформизм Народного единства приобретал революционные черты.

Правительство С. Альенде проявило заботу о повышении благосостояния чилийцев: зарплата выросла в среднем на 18 %, повысился уровень минимальной зарплаты, увеличился размер пособий, сократилась с 8,3 до 3,9 % безработица, расширилось жилищное строительство, увеличились ассигнования на здравоохранение и народное образование, дети из неимущих семей ежедневно получали бесплатно 0,5 литра молока. Социальная политика Народного единства привлекла симпатии и поддержку большинства трудящихся чилийцев. На муниципальных выборах в апреле 1971 г. 51 % избирателей проголосовали за партии Народного единства.

Во внешней политике Чили возникли новые акценты. Были установлены дипломатические отношения и стало развиваться сотрудничество с социалистическими странами. С. Альенде посетил Советский Союз, Кубу, Алжир, Мексику. Независимый внешнеполитический курс и патриотическая, антиолигархическая по характеру внутренняя политика Народного единства вызвали противодействие оппозиции как внутри страны, так и за ее пределами. Было приостановлено финансирование Чили со стороны США и международных финансовых организаций, введено эмбарго на зерно, блокирована поставка оборудования и запчастей, продуктов питания и медикаментов. Зависимая от конъюнктуры внешнего рынка чилийская экономика ощущала большие затруднения и несла огромные убытки. Против народа, решившего вернуть себе собственные природные богатства, были использованы юридические и морально неприемлемые санкции, дипломатический саботаж, организация беспорядков и паники среди населения. Военных, связанных с правыми кругами, подталкивали к установлению диктатуры.

Наряду с внешним нажимом активизировалась оппозиция внутри страны. В борьбе против Народного единства применялись самые разнообразные методы: откровенная клевета в СМИ, блокирование законопроектов правительства Альенде в конгрессе, организация черного рынка и широкомасштабной спекуляции, экономический саботаж, организация забастовок, покушения на деятелей Народного единства. В октябре 1972 г. и июле 1973 г. состоялись крупные забастовки предпринимателей мелких собственников, служащих, владельцев грузовиков с целью дестабилизировать экономику и оказать давление на правительство. В 1971 и 1973 гг. были раскрыты заговоры военных, а 29 июня 1973 г. подавлен антиправительственный танковый мятеж.

В этих условиях принципиально важное значение приобретал вопрос о массовой поддержке Народного единства. Наибольший удельный вес в структуре самодеятельного населения Чили занимали средние слои. Поначалу они поддержали правительство С. Альенде. Однако оппозиция, откровенно спекулируя на экономических трудностях, сумела постепенно увести эту многочисленную социальную группу от поддержки Народного единства. «Битву за средние слои» удалось выиграть правым.

Правительство не могло полностью контролировать ситуацию и наказывать виновных с помощью закона, так как у Народного единства не было большинства в конгрессе, а оппозиция контролировала суды и средства массовой информации (80 % СМИ находилось в руках олигархии).

Среди участников Народного единства появились разногласия о ходе дальнейших преобразований. Часть социалистов и ультралевых деятелей выступала за скорейший переход к социалистическим преобразованиям, за дальнейшую экспроприацию частных собственников. Другая часть социалистов совместно с коммунистами настаивали на сохранении смешанной экономики с сильным государственным сектором. Различными были мнения и по вопросу о вхождении военных в правительство. При отсутствии полноты власти у Народного единства эти разногласия еще больше осложняли обстановку.

В марте 1973 г. состоялись парламентские выборы. За Народное единство проголосовало около 44 % избирателей, оппозиция не смогла набрать необходимых ей 2/3 голосов для «законного» отстранения от власти правительства Альенде. Результаты выборов окончательно склонили оппозицию к решению свергнуть Народное единство путем военного переворота.

Поскольку правительство Альенде соблюдало «статут конституционных гарантий» и действовало в рамках закона, вооруженные силы Чили и особенно так называемый «конституционалистский сектор» оставались лояльными по отношению к Народному единству. В ноябре 1972 г. командующие ВВС, ВМС и сухопутными силами вошли в правительство, но в марте 1973 г. из-за обострившихся разногласий с представителями социалистической партии военные из правительства ушли. Это ослабило позиции Народного единства и облегчило организацию заговора внутри армии. Число сторонников Альенде в армии постепенно сокращалось. Генералы-заговорщики добились ухода сторонников Альенде с высших командных постов. В конце августа 1973 г. получил отставку генерал К. Пратс, на посту главнокомандующего сухопутной армии его заменил генерал А. Пиночет, сумевший продемонстрировать Альенде свою показную преданность.

Правая оппозиция, включавшая крупную и среднюю буржуазию, латифундистов, большинство средних слоев, смогла выступить против правительства Альенде единым фронтом, к тому же не без помощи США. Соотношение социальных сил для Народного единства становилось неблагоприятным. Изолировав конституционно-демократическую часть армии, 11 сентября 1973 г. заговорщики подняли вооруженный мятеж. Танки и военная авиация начали обстрел и штурм президентского дворца Ла-Монеда. Президент С. Альенде отказался уйти в отставку, он погиб на своем посту с оружием в руках. К власти пришла военная хунта во главе с генералом Аугусто Пиночетом Угарте (род. в 1915).

Свержение правительства Народного единства в Чили было не единственным поражением демократических сил в 70-е гг. В августе 1971 г. в результате государственного переворота было свергнуто левонационалистическое правительство Х.Х. Торреса в Боливии и установлена диктатура. В июне 1973 г. произошел военный переворот в Уругвае, в апреле 1975 г. правое крыло армии пришло к власти в Гондурасе, в марте 1976 г. в Аргентине был установлен режим военной диктатуры. Таким образом, в середине 70-х гг. произошло изменение ситуации в регионе: были установлены военно-диктаторские режимы авторитарного типа. Особенности латиноамериканского авторитаризма определялись изменениями в мировом развитии, связанными с новым этапом развития НТР, ростом интернационализации экономики, ослаблением механизма прямого государственного вмешательства и усилением неолиберального рыночного регулирования. В этой ситуации особую остроту приобретают проблемы модернизации периферийной экономики Латинской Америки в целях ее сближения с развитыми центрами. Военные диктатуры 70–80-х гг. определили стратегию модернизации, взяв на вооружение концепции специалистов «Чикагской школы». В Аргентине диктаторский режим генерала Х.Р. Виделы (1976–1981), отменив действие конституции, распустив конгресс и большинство профсоюзов, в условиях террора против левых сил осуществил модернизацию экономики по неолиберальным рецептам. За счет сокращения госсектора был укреплен крупный частный предпринимательский сектор, стимулировалось экспортное производство, активно привлекался иностранный капитал, сокращались социальные расходы. Президент Бразилии генерал Гаррастазу Медиси (1969–1974) добился внушительных успехов в экономике, названных «бразильским чудом»: на рубеже 60–70-х гг. в течение 7 лет темпы ежегодного прироста ВВП составили 11 %, значительно улучшились и другие показатели развития в области промышленности, сельского хозяйства, энергетики (в том числе атомной). Режим Пиночета в Чили стал еще одним авторитарным режимом, модернизировавшим национальную экономику в наиболее жесткой форме. Рассмотрим на примере Чили наиболее характерные приемы и результаты модернизации 70–80-х гг.

Диктатура Пиночета (1973–1989)

После военного переворота 11 сентября 1973 г., совершенного с помощью ЦРУ, военная хунта распустила Национальный конгресс (парламент) и местные органы власти (муниципалитеты), были отменены гражданско-демократические свободы, запрещены политические партии, входившие в блок Народное единство, приостановлена деятельность остальных партий, распущен Единый профцентр трудящихся (КУТ), введено осадное положение, развязан террор по политическим мотивам. Для государственно-политического устройства Чили 1973–1989 гг. характерна сильная персонализация власти в лице ключевой центральной фигуры генерала Пиночета. В декабре 1974 г. он был назначен президентом Чили. Пиночет устранил конкурентов, ввел несменяемость своего поста в качестве главнокомандующего армией, установил свой прямой контроль над политической охранкой ДИНА. Ни одна из политических, военных и экономических группировок господствующего блока не обладала всей полнотой власти, поэтому Пиночет стал своего рода стоящим над ними арбитром. На референдуме 1978 г. 75 % голосовавших выразили свое согласие с властью военных, режим Пиночета стал казаться легитимным. Особенность формирования государственно-юридических форм Чили при режиме Пиночета состояла в том, что они создавались и эволюционировали не до, а после экономических перемен. Другая особенность – это постепенная институционализация режима: в период 1974–1979 гг. были приняты законодательные акты, отразившие эволюцию от репрессивной диктатуры к стабильному авторитаризму, допускающему, хотя и ограниченно, существование представительных институтов. Под названием «защищенная демократия» без плюрализма и политических партий это было закреплено в новой конституции 1980 г. В основе такого политического успеха лежали экономические успехи «чикагской неолиберальной модели», разгром оппозиционного движения, конформизм общества.

Сблизившаяся с новыми правыми военная верхушка разработала экономическую стратегию, рассчитанную на длительную перспективу. Ее цель – создать модель свободной рыночной экономики. Молодые доктора экономических наук, обучавшиеся в Чикагском университете, последователи М. Фридмена, стали экономическими советниками в государственных учреждениях, министерствах и банках. Военные же гарантировали политическую стабильность и социальный мир для неолиберального экономического эксперимента.

Неолиберальная модель стабилизации и модернизации чилийской экономики предполагала свободную частную инициативу и частное предпринимательство в производственной и финансовой сферах как основу экономического процветания; повышение конкурентоспособности национальной чилийской экономики на мировом рынке; отказ от протекционизма; создание оптимально благоприятных условий для привлечения и деятельности иностранного капитала на основе прямого инвестирования и предоставление частному сектору права получения внешних кредитов; сокращение прямого государственного вмешательства в экономику; отчисление высшими слоями «излишков» в пользу малообеспеченных и снятие социальной напряженности.

На первом этапе развития чилийской экономики неолиберальная модель применялась практически в «чистом» виде. О Чили стали говорить как об испытательном полигоне для экономистов «Чикагской школы». Начало стабилизации происходило в условиях гиперинфляции, дефицита платежного баланса, неблагоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Но отступать никто не хотел, было решено добиться стабилизации любой ценой, конкретно с помощью «шоковой терапии», рекомендованной Международным валютным фондом (МВФ). «Шоковая терапия» означала прекращение государственного финансирования нерентабельных предприятий, резкое снижение реальной заработной платы, сведение к минимуму общественного спроса, сокращение наполовину государственных инвестиций, развертывание приватизации. С помощью приватизации предполагалось повысить эффективность национального производства и модернизировать его, а также поддержать национальную валюту и осуществить регулярные выплаты в счет погашения внешнего долга.

Приватизация, ставшая краеугольным камнем неолиберального курса, проходила в 70-е гг. в двух формах: реприватизации и распродажи государственной собственности частным лицам. В 1974–1978 гг. бывшим владельцам было возвращено 294 ранее национализированных промышленных предприятия. 200 предприятий было продано с торгов по заниженным ценам. Под контролем государства оставалось только 20 компаний, из них 5 промышленных. Национализированные в свое время Народным единством знаменитые медные рудники формально продолжали оставаться государственными, однако за их национализацию была выплачена крупная компенсация, а управление рудниками и их эксплуатация передавались в руки ТНК, которые к тому же усилили контроль над сбытом меди, поставками оборудования и запчастей. В результате к 1983 г. производство меди увеличилось на 70 %, а количество занятых уменьшилось на одну треть. Часть медных рудников была скуплена американским капиталом. Таким образом, роль госсектора превратилась из основной во вспомогательную. К началу 1977 г. приватизация государственной собственности была в основном завершена.

В результате приватизации крупные чилийские финансово-олигархические группы – «семейные кланы» Александри, Эдвардсов, Матте, Ярура – получили солидную выгоду. Появились новые кланы – Крусат-Ларрэна, Виаля, Анхелини, Луксича, контролировавшие 250 крупнейших частных предприятий, а также местный рынок ссудного капитала. Укреплялись позиции крупнейших национальных групп в военно-промышленном комплексе. И хотя Чили импортировало военную технику и снаряжение, местный ВПК сам занимался производством и экспортом оружия. Эта инициатива при поддержке НАТО и США вывела Чили на третье место в Латинской Америке (после Бразилии и Аргентины) по экспорту оружия и военной техники (что принесло стране в 1985–1986 гг. валютный доход на сумму 100 млн долл.). Правительство защищало интересы этих финансово-промышленных групп. Например, фирма К. Кардоэна, крупнейший частный экспортер оружия, в кризисном 1981 г. получила кредит от государства на сумму 4,6 млн долл. В то же время подрывался национальный производственный механизм: сокращалось производство и доля в ВВП предприятий обрабатывающей промышленности – машиностроительной, химической, текстильной, кожевенно-обувной, оказавшихся неконкурентоспособными в условиях свободного рынка.

Отказавшись признать легитимность аграрных преобразований правительств ХДП и Народного единства, режим Пиночета возвратил 2,8 млн га земли прежним владельцам, более одной трети крестьян, получивших земельные участки до военного переворота 1973 г., разорились. В течение 1976–1980 гг. посевные площади под 14 основными продовольственными культурами ежегодно сокращались, что привело к увеличению импорта, например пшеницы на 300 млн долл. В основу развития сельского хозяйства был положен принцип «сравнительных преимуществ», который означал предпочтительное производство таких товаров, для которых в Чили были оптимальные природно-климатические условия по сравнению с другими странами. Расширялось экспортное производство фруктов (яблок, клубники, винограда, киви – на 600 %), вин, рыбопродуктов, изделий деревообработки, что сделало Чили мировым экспортером этой продукции. Главное состояло в том, что чилийский экспорт, где наибольший удельный вес занимали медь и селитра, удалось диверсифицировать и, следовательно, сделать менее уязвимым к колебаниям конъюнктуры мирового рынка.

Разрушению национальной промышленности способствовало проведенное в соответствии с курсом на открытую экономику снижение таможенных тарифов и отказ от протекционизма. Таможенные тарифы были снижены с 94 % в 1973 г. до 10 % в 1979 г. Это сразу же привело к увеличению потока импортных товаров, значительную часть которых составили потребительские товары длительного пользования, электронная техника, модная одежда. Доля импорта во внутреннем потреблении увеличилась вдвое, а стоимость импорта только в одном 1981 г. составила 1,8 млрд долл., что эквивалентно 25 % стоимости всей продукции национальной обрабатывающей промышленности. Неолиберальная модель специально предусматривала внедрение в массовую психологию чилийцев идеалов и стандартов высокоразвитого западного потребительского общества. Однако стиль жизни в лучших европейских и североамериканских традициях, доступный чилийской элите, был не по карману средним слоям и тем более низшим категориям общества. Так что расширение потребительского рынка вовсе не означало расширения возможности воспользоваться его услугами для большинства населения страны.

Важнейший принцип открытой экономики – это поощрение иностранного капитала. Закон «О режиме иностранных инвестиций» (1974) снимал все ограничения на вывоз прибылей из страны. Это резко повысило интерес к чилийской экономике со стороны иностранного государственного, частного и международного капитала. Причем к чилийской обрабатывающей промышленности интерес иностранных вкладчиков был невелик (только 6,4 % общего объема инвестиций), зато прибыльной сферой приложения иностранного капитала стало кредитно-банковское дело: к 1980 г. в стране функционировало 19 иностранных банков (против одного в 1974 г.). Только Межамериканский банк развития (МАБР) и Мировой банк в 1976–1982 гг. предоставили Чили 46 кредитов на сумму 3,1 млрд долл.

Затраты на переход к неолиберальной экономике способствовали увеличению внешнего долга страны до 20 млрд 690 млн долл. (1986) против 3,3 млрд долл. (1973). В середине 90-х гг. внешний долг стабилизировался на уровне 17,5–18,5 млрд долл. Правительство Пиночета тратило на обслуживание внешнего долга 62 % доходов от экспорта (правительство Альенде – 12 %). Подсчеты экономистов делают иллюзорной идею о возможности выплаты внешнего долга в существующих условиях. Несомненно одно: в течение десятилетий Чили должно будет работать на своих кредиторов.

Развитие свободной рыночной экономики Чили привело к изменениям в социальной структуре: уменьшилась численность наемных работников в промышленности и сельском хозяйстве. Свертывание обрабатывающей промышленности госсектора вызвало маргинализацию наемных работников. С учетом сокращения числа государственных служащих и разорения мелких предпринимателей доля маргиналов составила свыше одной трети рабочей силы. Уровень безработицы с 3,8 % в 1972 г. поднялся до 18 % ЭАН.

Социальная политика Пиночета базировалась на отказе от принципа социальной справедливости, утверждался принцип свободы выбора и «равных возможностей». Социально-психологическим следствием экономических реформ и социальной политики Пиночета можно считать формирование новой ментальности общества на принципах индивидуализма, прагматизма и личного интереса. При этом демократические ценности рассматривались как вторичное по отношению к личному преуспеванию. Общество аполитичных конформистов – субъектов новой ментальности стало основой политической модели режима Пиночета. Хорошие работники должны интересоваться исключительно профессиональной сферой. Допускался лишь такой вид политической активности, как деятельность молодежных, женских объединений, соседских советов и т. п. Патерналистский характер режима Пиночета сочетался с откровенной обособленностью элиты от других слоев общества.

Духовная жизнь чилийцев была жестко регламентирована, строго подконтрольна и подцензурна, что позволяет говорить о возникновении феномена так называемого «культурного затмения», смысл которого – отсутствие альтернативной официальному курсу культурной жизни. В то же время из-за террора и репрессий начального периода диктатуры, имевших большой психологический эффект, возник феномен – «культура страха», означавшая недоверие людей друг к другу, боязнь общения, молчание, апатию, эмиграцию, одиночество. «Культура страха», так же как и другие формы массовой психологии, способствовала политической стабильности общества и внедрению неолиберальной экономической модели.

Тем не менее реформы в Чили заставили заговорить о чилийском «экономическом чуде». Под «экономическим чудом» следует понимать устойчивые темпы роста ВВП (примерно 6 % в год), снижение втрое дефицита платежного баланса, ликвидацию дефицита госбюджета, задержку инфляции до 30 % в год, модернизацию государственного аппарата по пути эффективности его управления и сокращения числа занятых в нем чиновников. В целом успехи касались макроэкономических факторов.

Вместе с тем цена «чуда» означала рост внешнего долга почти в 5 раз, сокращение государственных инвестиций ниже уровня 60-х гг., сохранение достаточно высокого потолка инфляции, подрыв национальной промышленности и особенно ее обрабатывающих отраслей ниже уровня 1973 г., ущемление традиционных предпринимательских кругов, высокий уровень безработицы (до 18 %), падение средней заработной платы ниже уровня 1970 г., маргинализацию и обнищание населения (свыше 40 % чилийцев жили за чертой бедности, доход 80 % чилийцев не достигал средненационального уровня 1510 долл. в год). Заплатить такую высокую «социальную цену» общество могло только в рамках диктаторского режима.

Кризис 1981–1983 гг., охвативший все отрасли чилийской экономики, остановил первый этап экономических реформ Пиночета. Снизился национальный доход, безработица охватила до 35 % экономически активного населения, финансовая система страны была на грани краха. Стало ясно, что для поступательного успешного развития чилийской экономики возврат к чисто монетаристской модели и курсу на «открытую» рыночную экономику нуждается в корректировке. Начинается второй этап преобразований Пиночета (1982–1989).

Появление более гибкого «разумного монетаризма» связано с именем министра финансов Чили Э. Бихи, деятельность которого, в отличие от предшественников, характеризовалась большей взвешенностью, реалистичностью, гибкостью. Для борьбы с кризисом чилийское правительство решило продолжить приватизацию, предоставить субсидии частному сектору и использовать методы прямого государственного вмешательства в экономику. Спасая, например, банковскую систему, государство вмешалось в управление 13 банков и установило прямой контроль еще над двумя банками, к тому же государство взяло на себя выплату внешнего долга частных банков. На втором этапе приватизации в частные руки были переданы государственные предприятия горнодобывающей отрасли, медной и сталелитейной промышленности, системы связи и была осуществлена технологическая модернизация приватизированных отраслей. В то же время произошла так называемая транснационализация новых чилийских элитно-экономических групп, т. е. установился совместный контроль чилийских и транснациональных собственников над приватизированными предприятиями.

Результаты антикризисных мер 80-х гг. были впечатляющими: инфляция снизилась до среднемирового уровня – 9–15 %, безработица сократилась до 9 %, удалось выплатить по внешней задолженности 2 млрд долл. Чилийская экономика была признана самой «здоровой», «динамичной» и «образцовой» среди стран Латинской Америки.

Кризис 1981–1983 гг. положил начало «остыванию» диктатуры Пиночета. Экономические трудности стимулировали активность различных оппозиционных течений – от новых правых до крайних левых. Оппозиция начинает сопротивление диктатору. 11 мая 1983 г. впервые проходит так называемый День национального протеста. На повестку дня ставится вопрос о свержении диктатуры и восстановлении демократии. Деятельность Пиночета подвергается всесторонней критике. На горизонте появляется угроза изоляции диктатора, и он берет курс на постепенную политическую либерализацию: разрешает деятельность лояльных диктатуре партий.

К середине 80-х гг. в оппозиции складывается два полюса притяжения: один – вокруг Народного демократического движения во главе с компартией (признавали любые формы борьбы, вплоть до вооруженного восстания), другой, умеренный, – вокруг ХДП (за постепенный путь гражданского неповиновения). Пиночет был твердо уверен, что различия и разногласия в рядах оппозиции практически непреодолимы и, следовательно, серьезной угрозы она не представляет. Однако в 1985 г. всем партиям оппозиции удалось выработать и подписать документ «Национальное согласие о переходе к полной демократии». В нем содержались требования легализации политических партий, амнистии, возвращения эмигрантов, а главное – проведение свободных президентских и парламентских выборов.

В рамках общенациональных дней протеста левое крыло оппозиции использовало насильственные формы борьбы, а с 1986 г. полностью сделало ставку на вооруженное восстание. Обнаружение складов оружия и неудачное покушение на Пиночета снова вызвали введение чрезвычайного положения и дискредитировали идею о вооруженном восстании. Заслуга правых и центристских деятелей оппозиции состояла в том, что они сумели изолировать марксистские партии и сформировать широкий политический консенсус.

Итогом эволюции режима Пиночета стал референдум в октябре 1988 г., на который был вынесен вопрос о предоставлении Пиночету президентских полномочий на очередной 8-летний срок. 53 % чилийцев проголосовали против диктатора. В декабре 1989 г. на президентских выборах победил лидер ХДП Патрисио Эйлвин, которому 11 марта 1990 г. Пиночет передал власть.

Коалиционное левоцентристское правительство Эйлвина вступило в переходный период от диктатуры к демократии. Были отменены военные трибуналы, начаты расследования финансовых нарушений и коррупции должностных лиц времен диктатуры, амнистированы политзаключенные. Национальная комиссия правды и примирения расследовала нарушения прав человека, подтвердив факт гибели в годы диктатуры свыше 2 тыс. человек (их родственники получили компенсацию). Прежний неолиберальный экономический курс Пиночета был скорректирован в сторону отказа от «шоковой терапии» и привлечения методов госрегулирования. Правительство удвоило расходы на социальные программы. Удалось сократить безработицу и вдвое уменьшить инфляцию. Чили восстановило дипломатические отношения с СССР, Кубой, Вьетнамом и Северной Кореей, активнее стало участвовать в межамериканском сотрудничестве, расширило отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. В декабре 1993 г. на всеобщих президентских выборах победу одержал кандидат от объединения политических партий «За демократию» Эдуардо Фрей (сын бывшего президента Э. Фрея). Его правительство продолжило курс Эйлвина, сохранив социальную направленность и расширяя поддержку национальных предпринимательских кругов.

В январе 2000 г. чилийцы проголосовали за кандидата от Социалистической партии. Через 26 лет после гибели С. Альенде пост президента занял социалист Рикардо Лагос. Это означало настоящую политическую смерть Пиночета и окончание переходного периода от диктатуры к демократии в Чили. Перед новым президентом стоят серьезные экономические проблемы: необходимость выплаты внешнего долга, размер которого составил в 1999 г. 45 % от ВВП Чили, и преодоление спада темпов экономического роста, наметившегося в 1999 г. Р. Лагос считает, что нельзя строить рыночное общество в чистом виде, что рынок не может решить всех проблем. Предстоит разработать стратегию развития с учетом позитивного исторического опыта госрегулирования.

§ 14. Латинская Америка в 80–90-е гг.

К началу 80-х гг. в Латинской Америке усилилась борьба против диктаторских режимов. В Центральной Америке она вылилась в революцию в Никарагуа и центральноамериканский конфликт, ставший очагом международной напряженности и очередным объектом конфронтации двух сверхдержав США и СССР.

Никарагуанская революция

Основными предпосылками революции в Никарагуа стали синдром отсталости (издержки зависимой агроэкспортной модели экономики) и антинародная политика клана Сомосы, правившего страной с 1936 г.[26] Революционная борьба в форме партизанских действий началась в Никарагуа в конце 50-х гг. В 1961 г. разрозненные группы создали единую политическую организацию – Сандинистский фронт национального освобождения (СФНО). Важное значение для революционной борьбы имело мировоззрение А.С. Сандино, выступавшего в 20-е гг. за национальный суверенитет, демократию и единство действий всех патриотов. Программа СФНО содержала требования свержения Сомосы, создания демократического правительства, социально-экономических реформ, роспуска Национальной гвардии диктатора. Первые годы партизанской борьбы показали, что революционный энтузиазм молодых патриотов, не подкрепленный поддержкой масс, не мог привести к успеху в борьбе с хорошо вооруженным и подготовленным противником. Борьба против диктатуры затянулась на полтора десятка лет. Террор репрессивного аппарата Сомосы против повстанцев вызвал усиление оппозиции – средних слоев, духовенства, значительной части национальной буржуазии. В декабре 1974 г. буржуазно-демократическая оппозиция создала Демократический союз освобождения из 7 оппозиционных партий и 2 профцентров. Лидером этой организации стал редактор газеты «Ла Пренса» П.Х. Чаморро.

Осенью 1977 г. начался новый этап антидиктаторского движения, борьба приобрела наступательный характер, зона активных действий отрядов СФНО охватила 2/3 территории страны. После убийства в январе 1978 г. П.Х. Чаморро недовольство диктатурой стало практически всеобщим, весной был создан Широкий оппозиционный фронт. В марте 1979 г. произошло организационное оформление руководящего органа революции под названием Объединенное национальное руководство СФНО в составе 9 человек (Т. Борхе, братья Д. и У. Ортега, Х. Руис, Х. Уилок, Б. Арсе и др.). В конце мая началась заключительная операция «Финал» по ликвидации диктаторского режима. Через несколько дней вся страна оказалась охваченной всеобщей забастовкой. Параллельно с военными действиями шло создание Временного правительства национального возрождения. 19 июля 1979 г. отряды СФНО разгромили Национальную гвардию Сомосы. Эта дата стала днем рождения новой Никарагуа. Сандинисты вступили в столицу Манагуа, диктатор бежал из страны и вскоре был убит. Тяжелая и героическая вооруженная борьба всего народа определила подлинно народный характер революции.

Главной задачей правительства после победы революции стало национальное возрождение (80 % экономики пострадало от военных действий). Буржуазия была вынуждена пойти на союз с сандинистами, так как другого выбора у нее пока не было. Правительство национального возрождения ввело контроль государства над частными банками, внешней торговлей, иностранными капиталовложениями; национализировало природные ресурсы; создало Сандинистскую народную армию и милицию; установило дипломатические отношения с соцстранами. Собственность семейства Сомосы была экспроприирована и включена в госсектор. По аграрной реформе землю получили государственные хозяйства, кооперативы и крестьяне. Шел процесс формирования смешанной экономики. Социальные мероприятия позволили повысить жизненный уровень никарагуанцев. Конституция закрепила демократические права и свободы граждан, политический плюрализм, внешнеполитический курс на принципах неприсоединения.

В то же время в процессе национального возрождения возникли трудности. Высокие социальные расходы истощали бюджет и приводили к росту внешнего долга. Крестьяне были недовольны тем, что в индивидуальное пользование передавалась крайне малая часть земли, основной земельный фонд сосредоточивался в кооперативах и госхозах. Частные предпринимательские круги не смогли наладить конструктивный диалог с сандинистами и перешли в оппозицию. США оказывали экономический нажим и в 1985 г. объявили эмбарго на торговлю с Никарагуа. Противники революции, эмигрировавшие из страны в соседние Гондурас и Коста-Рику, при материальной и военной помощи США (до 100 млн долл. ежегодно) активизировали свою контрреволюционную деятельность против сандинистского правительства. Контрас вторгались на территорию Никарагуа, совершая диверсии и теракты на экономических и военных объектах, вступая в схватки с отрядами сандинистской армии. Это означало необъявленную войну, грозившую перерасти в открытую интервенцию Соединенных Штатов и соседних государств в Никарагуа. В этих условиях СССР, Куба и другие соцстраны предоставили Никарагуа экономическую и военную помощь, прислали специалистов, выделили кредиты, поставили оружие.

В 1984 г. в Никарагуа состоялись всеобщие выборы и сандинисты одержали победу, президентом стал один из руководителей СФНО Даниэль Ортега. Однако социально-экономическая ситуация в стране быстро ухудшалась. В военных действиях против контрас гибли тысячи людей, экономический ущерб во много раз превысил ВВП, почти в десятикратном размере увеличился внешний долг. Гиперинфляция и безработица резко снижали жизненный уровень населения. В середине 80-х гг. военные действия контрас приняли особенно упорный характер, в стране было введено военное положение. Республике позволили выжить лишь чрезвычайные экономические меры правительства.

Центральноамериканский конфликт

Никарагуанская революция вызвала широкий резонанс в странах Центральной Америки, особенно там, где шла вооруженная партизанская борьба против антинародных режимов, – в Сальвадоре и Гватемале. В Сальвадоре к 1980 г. сложилось противостояние левых революционных сил реформистским кругам и правому лагерю, включавшему армию. В 1980 г. левые создали военно-политическую организацию под названием Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (основателя компартии Сальвадора, сподвижника Сандино) – ФНОФМ. В январе 1981 г. вооруженные отряды ФНОФМ предприняли наступление против правительственных войск, началась упорная затяжная гражданская война, длившаяся 12 лет, унесшая 75 тыс. жизней и вызвавшая массовую миграцию населения. Буржуазно-реформистские круги во главе с Наполеоном Дуарте попытались провести социально-экономические реформы, но условия гражданской войны стали серьезным сдерживающим фактором, замедлившим преобразования. Попытка правительства Дуарте начать диалог с повстанцами не удалась из-за противодействия правых сил и армии.

В Гватемале коммунисты и левые радикалы также вели боевые партизанские действия против регулярной армии военного режима. В 1979 г. на небольшом острове Гренада в Карибском море был совершен государственный переворот и начались революционные преобразования; правительство М. Бишопа взяло курс на сближение с СССР и Кубой. Такое развитие событий в регионе серьезно беспокоило США и другие центральноамериканские страны: вооруженная борьба партизан Сальвадора и Гватемалы, революции в Никарагуа и Гренаде рассматривались как одно из проявлений экспансии международного коммунизма. США усилили военную помощь никарагуанским контрас, режимам Сальвадора и Гватемалы, совершили интервенцию против Гренады, где свергли революционное правительство (1983). Течение центральноамериканского конфликта осложнилось. В то же время действия США получили осуждение мировой общественности. Становилось ясно, что военное решение конфликта бесперспективно. Начались поиски мирного урегулирования.

Мексика, Венесуэла, Колумбия и Панама образовали в 1983 г. Контадорскую группу (по названию панамского острова, где проходила их встреча) и предложили план урегулирования, предусматривавший прекращение помощи антиправительственным группировкам и ликвидацию иностранных военных баз. Следующий шаг был сделан в 1987 г. президентом Коста-Рики О. Ариасом, выдвинувшим План мира, в котором содержались такие важные положения, как прекращение огня всеми противоборствующими сторонами, отказ от военной помощи третьих стран, амнистия и демократизация. Президент Никарагуа Д. Ортега проявил готовность к компромиссу, пообещав осуществить демократизацию, в частности провести досрочные выборы. В 1990 г. на всеобщих выборах президента в Никарагуа победил многопартийный блок Национальный союз оппозиции во главе с Виолеттой Барриос де Чаморро, вдовой П.Х. Чаморро. СФНО перешел в оппозицию. Реализуя стремление никарагуанцев к национальному согласию, В. Чаморро добилась разоружения контрас, их амнистии и трудоустройства. Это положило конец необъявленной войне в Никарагуа. Более длительным оказалось урегулирование ситуации в Сальвадоре, где из-за непримиримости сторон продолжалась гражданская война. Лишь в 1992 г. было подписано соглашение о мире. Под контролем ООН повстанцы разоружались, сокращалась армия, распускались репрессивные и карательные службы, ФНОФМ легализовался как политическая партия. Появились перспективы мирного сотрудничества в регионе.

Падение диктатур

К середине 80-х гг. произошла эволюция военно-авторитарных режимов: в результате разнообразного по формам массового движения протеста и активизации оппозиции сузилась социальная база диктатур, снизился их политический вес, ускорился процесс ликвидации диктатур. Революция в Никарагуа свергла тираническую диктатуру Сомосы.

В Аргентине на президентских выборах 1983 г. победил кандидат гражданской оппозиции представитель партии радикалов Рауль Альфонсин, что положило конец правлению военных. Бывшие аргентинские диктаторы были преданы суду и осуждены на длительные сроки тюремного заключения. Ведущими политическими партиями страны стали радикальная и перонистская. В условиях ухудшения экономической ситуации в 1989 г. президентом был избран перонист Карлос Менем. За 10 лет своего президентства Менем, трансформировав принципы перонизма в сторону отказа от «третьего пути» развития, развернул неолиберальную программу. Его единомышленник Д. Кавальо – «отец» аргентинского экономического чуда – реализовал рыночные реформы, что позволило стране добиться высоких макроэкономических показателей. Однако высокая социальная цена «чуда» при внешнеполитической ориентации страны на США и НАТО постепенно вызывала неприятие курса Менема большинством аргентинцев. На выборах 1999 г. победил кандидат левоцентристской оппозиции Фернандо Де ла Руа, предложивший на период до 2004 г. программу искоренения коррупции, реформу просвещения, борьбу с безработицей, реформу трудового законодательства, возобновление расследований, связанных с нарушением прав человека при диктаторских режимах с целью наказать виновных; развитие интеграционных процессов со странами юга Латинской Америки.

В Бразилии в 1985 г. военные передали власть гражданскому президенту Ж. Сарнею. Сменявшие затем друг друга правительства Фернандо Коллора, Итамара Франку, Фернандо Энрике Кардозу придерживались неолиберальной ориентации под неусыпной опекой Мирового банка и МВФ. Переходный период от военно-авторитарного строя к демократической системе и неолиберальной экономике продолжается с 1985 г. уже 15 лет и характеризуется постепенностью, использованием метода «проб и ошибок». Например, разгосударствление, начатое в 1990 г., проходило волнообразно и более постепенно, чем в других странах, охватывая полностью черную металлургию, нефтехимию, почти все железные дороги, и этот процесс продолжается до сих пор. Гораздо худшая ситуация складывается в финансовой сфере – остро нуждаясь в капиталах, правительство повысило в 1998 г. учетные ставки (свыше 40 %), рассчитывая пусть и высокой ценой привлечь иностранные вложения. В Бразилию хлынули «горячие деньги», что привело к девальвации национальной валюты и общему спаду экономики (в 1999 г. темпы роста менее 1 %). Внешний долг достиг почти 250 млрд долл., став крупнейшим в развивающемся мире. Вспыхнуло недовольство проводимым финансовым курсом и возникла необходимость его корректировки. Теперь Бразилия предпочитает привлекать из-за рубежа в основном прямые инвестиции и долгосрочные займы и как можно быстрее погашать взятые антикризисные «пожарные займы» с их высокими процентами.

В Центральной Америке, на Гаити, в 1986 г. пала просуществовавшая почти 30 лет другая тираническая диктатура семьи (отца и сына) Дювалье. В том же году в Гватемале и Гондурасе к власти пришли конституционные правительства. После 35 лет правления в 1989 г. был свергнут парагвайский диктатор А. Стреснер. С диктатурами было покончено, но влияние вооруженных сил на политику сохраняется.

«Потерянное десятилетие» 80-х и экономические проблемы 90-х гг.

Пришедшие к власти на волне ликвидации диктатур конституционные правительства приступили к ликвидации негативных последствий диктаторских режимов и коррекции курса модернизации. Последнее становилось особенно актуальным из-за того, что первая волна неолиберальных реформ обнаружила их существенные промахи и вызвала поток критики. 80-е гг. стали называть «потерянным» («долговым», «инфляционным») десятилетием. «Потерянное 10-летие» обернулось усилением экономической и научно-технологической зависимости региона, обострением межгосударственных противоречий и стагнацией интеграционных процессов, сокращением роста подушевого дохода (в 80-е гг. ежегодно в среднем на 0,2 и даже на 1,7 %).

Инвестиционный бум 80-х гг. стимулировал экономический рост Латинской Америки в начале 90-х гг. В 1994 г. среднегодовой темп роста по континенту в целом достиг высшей отметки за все предыдущие пореформеные годы – 5,3 %. Однако уже после мексиканского финансового кризиса 1994–1995 гг. неолиберальная модель стала давать сбои, а из-за потрясений азиатского валютно-финансового кризиса 1997–1998 гг. и второй волны мирового финансового кризиса, вызванного российским дефолтом в августе 1998 г., темпы роста Латинской Америки упали до 0,0 %.

Суть современной модели развития латиноамериканских стран – это приоритетная ориентация на внешние факторы – экспортную выручку и зарубежные инвестиции. Латиноамериканская экономика не может существовать без регулярной финансово-инвестиционной подпитки извне. Жизнь и благополучие «в кредит» характерны для большинства стран региона, причем как для малых, так и для крупных. Огромная внешняя задолженность стран Латинской Америки постоянно растет – в начале 90-х гг. она составляла примерно 400 млрд долл., а к середине 2000 г. увеличилась до рекордной суммы в 770 млрд долл. Соотношение внешнего долга к ВВП составляло в Мексике 35 %, Аргентине, Бразилии, Чили 45 %, Эквадоре около 100 %. Значительный регулярный отток средств в счет обслуживания внешнего долга является главной причиной дефицитов госбюджетов и платежных балансов, развития инфляции, нехватки средств для технологической модернизации. Отток средств делает Латинскую Америку своеобразным финансовым донором, парадоксальным экспортером капитала. В особенно тяжелом положении находятся страны Центральной Америки и Андские страны, считающие что внешний долг – это «новая изощренная форма геноцида». Эти страны выступают за списание, хотя бы части задолженности.

Необходимость производить систематические погашения задолженности вынудила многие страны осуществлять массовую приватизацию. Выручка от продажи госсобственности становилась дополнительным источником реальных валютных доходов. Однако и этого явно недостаточно. Одной из ключевых проблем, сдерживающих выплату внешней задолженности, остается инфляция. Ею охвачены как малые страны, так и крупнейшие: в Боливии, чьи деньги печатались в Германии, обесценение происходило уже во время авиаперелета; в Аргентине и Бразилии в конце 80-х гг. инфляция выражалась четырехзначными цифрами.

Итоги финансово-экономических реформ «потерянного десятилетия» особенно заметны в наиболее чувствительной для населения социальной сфере. Один из аспектов разочарования в рыночных преобразованиях – сокращение расходов на социальные нужды, снижение номинальной и реальной зарплаты, сокращение социальных услуг, увеличение слоя малообеспеченных обездоленных людей, общенациональное ухудшение качества жизни. Другая болевая точка современной Латинской Америки, главный источник нищеты – это безработица, принявшая беспрецедентные масштабы (свыше 10 % в Аргентине, Венесуэле, Уругвае, Колумбии, Эквадоре). Невозможность трудиться для огромной армии «лишних» людей, их неуверенность в завтрашнем дне, углубляющееся имущественное расслоение породили невиданный взлет преступности. К этому стоит добавить кризис семейных ценностей, рост числа разводов, психических травм. Католическая церковь, обеспокоенная этой ситуацией, призывает власти гуманизировать реформы, сделать их более справедливыми.

Моральной издержкой реформ, в частности приватизации, стал небывалый всплеск коррупции. И хотя процесс приватизации был ограничен некоторыми правовыми рамками (режим торгов, объявления в прессе), он тем не менее вызвал волну спекулятивного ажиотажа, усиление подкупов и махинаций, как со стороны местных, так и зарубежных бизнесменов. Не случайно во время президентских кампаний 1998–2000 гг. практически во всех программных документах содержались положения о необходимости борьбы с коррупцией, о соблюдении морально-правовых норм на всех уровнях.

«Потерянное 10-летие» 80-х гг. показало, что финансы могут стать главным тормозом на пути экономического роста и модернизации в глобализованном мире. Поэтому именно финансовые проблемы оказались в центре реформирования большинства стран региона в 90-е гг. Финансово-экономическая стратегия Латинской Америки на 90-е гг. базировалась на «Вашингтонском консенсусе» – согласительном документе, подготовленном Институтом международной экономики в США. В задачи консенсуса входило преодоление инфляции, сокращение бюджетного дефицита, укрепление национальных валют Латинской Америки. Этот документ одобрили МВФ, МБРР, Межамериканский банк развития (МАБР). Главное заключалось в том, что «Вашингтонский консенсус», как и другие стабилизационные программы, ориентировали Латинскую Америку на регулярные выплаты внешнего долга. Управление долгами превратилось в основную функцию МВФ в Латинской Америке в 90-е гг.

Поиски альтернативы – вот основное направление нынешних политических и экономических усилий латиноамериканских правительств, трезво оценивающих сложившуюся в мире ситуацию и понимающих, что в одиночку они обречены на полное бесправие, особенно в отношениях с США. Сама жизнь заставляет их совершенствовать пути региональной интеграции. Лидер этого процесса – Бразилия, «страна-континент». Роль Бразилии как геополитического противовеса США будет возрастать и в будущем, учитывая ее значение в деятельности МЕРКОСУР, который при благоприятных обстоятельствах может стать своеобразным ответом на присутствие НАФТА в Западном полушарии. МЕРКОСУР за минувшие 10 лет увеличил свой товарооборот почти в пять раз, установлены многообещающие связи с ЕЭС.

В конце 90-х гг. в Латинской Америке активно обсуждается вопрос о возможной «долларизации» – введении доллара в качестве единственного платежного средства в той или иной стране. Одни страны (Аргентина) благожелательно исследуют этот вопрос. Другие (Мексика и Бразилия) выступают против. Попытка ввести долларизацию в Эквадоре стала одной из причин свержения в начале 2000 г. президента Эквадора Д. Мауада Витта. А вот Панама, использующая доллар в качестве законной валюты, не стала ни богатой, ни процветающей, ни стабильной. Проблема долларизации продолжает обсуждаться на различных уровнях.

В настоящее время в Латинской Америке осознается пагубность пассивной роли в мировом финансово-экономическом процессе, ведутся поиски оптимальной стратегии развития в новом тысячелетии. В сентябре 1999 г. в Сантьяго (Чили) был созван форум представителей гражданских обществ латиноамериканских стран. На нем прозвучал призыв сделать грядущий XXI в. «веком социально-ориентированного развития в мире». На это нацелены реформы второго поколения, призванные укрепить государственное регулирование, сделать больший упор на социальные проблемы, повысить внимание к морально-этическим нормам бизнеса. Возможно, синтез этатизма и неолиберализма в пропорциях, отвечающих национально-историческим особенностям каждой страны, будет наиболее перспективным.

Латинская Америка в начале XXI в.

К началу нового тысячелетия изменилась демографическая ситуация, население Латинской Америки увеличилось с 63 млн человек (1900) до 500 млн.

Городское население превышает сельское. Самую многочисленную социальную группу латиноамериканских стран продолжают составлять средние городские слои. Увеличилась численность маргиналов. Свыше 40 % латиноамериканцев проживают за чертой бедности.

К началу 90-х гг. в Латинской Америке сохранились небольшие колониальные анклавы, в основном в Карибском бассейне, принадлежащие Великобритании, Франции, Нидерландам и США. В них проживает лишь 1 % населения континента. 13 бывших колониальных владений этих европейских стран стали в 60–80-е гг. независимыми государствами.

В странах Латинской Америки сохраняется и такая актуальная проблема, создающая угрозу элементарным правам личности, как терроризм. Распространение терроризма связано в первую очередь с ростом маргинализации и обнищания, охватившими в ходе неолиберальных реформ большие массы населения. В то же время романтический ореол террористических групп, ведущих «народную войну» против «продажных властей», становится все более привлекательным для незрелой молодежи, ведущей поиски своего места в жизни. Террор, облагороженный термином «герилья», по словам известного идеолога терроризма бразильца Карлоса Маригелы, имеет задачу провоцировать правительственные репрессии, чтобы жизнь народа стала невыносимой, тогда массы восстанут против властей. На практике как сельские, так и городские герильи наносят большой урон имуществу не только состоятельных граждан, но и бедняков, растет число жертв среди мирных жителей. Запугивание крестьян, саботаж правительственных решений, разрушение промышленных и сельскохозяйственных объектов, захват заложников, казни за неповиновение, формирующие атмосферу насилия, – таковы наиболее распространенные акции террористических организаций.

Одной из наиболее известных является перуанская организация «Сендеро луминосо» («Светлый путь»), созданная в конце 60-х гг. в среде университетской молодежи Абимаэлем Гусманом. В 80-е – начале 90-х гг. «сендеристы» вели вооруженную террористическую борьбу как в сельских районах с индейским населением, так и в городах: устраивали теракты на транспорте, взрывали магазины, банки, офисы, организовывали политические убийства, терроризировали население. Цель «Сендеро луминосо» – уничтожить существующую систему и с помощью «народной войны» установить коммунизм во всем мире. Эта борьба стоила перуанскому народу почти трех десятков тысяч жизней и большого материального ущерба. Последователи «сендеристов» появились в других странах – Боливии, Чили, Аргентине. Власти упорно боролись против террористов. Осенью 1992 г. удалось наконец захватить А. Гусмана и его ближайших соратников. Их приговорили к пожизненному заключению. Деятельность «Сендеро луминосо» утихла, однако другая левоэкстремистская организация «Тупак Амару» активизировала свою деятельность, используя захват заложников (в Лиме несколько месяцев удерживался в качестве заложников персонал японского посольства). Помимо ультралевых организуются и ультраправые движения.

Другой пример – Колумбия, которой принадлежит лидерство по активности как леворадикальных, так и бандитских организаций (в первой половине 90-х гг. 10 тыс. левых радикалов и 20 тыс. других экстремистов). Противостояние между различными вооруженными формированиями дестабилизировали обстановку в течение последних десятилетий, а количество жертв террора в Колумбии одно из самых больших в мире. В последнее десятилетие одним из главных источников насилия становится наркобизнес. Часть партизанских групп выступает против наркодельцов, другая часть смыкается с наркомафией, переходя под ее контроль. Завязывается сложный узел противостояния «всех против всех», причем борьба правительства за ликвидацию партизанских формирований военными методами не приносит положительного результата. Вместе с тем в противоборстве правительства и наркомафии вооруженные формирования левых становятся фактором, который способен определить перевес одной из сторон.

К началу 90-х гг. в Уругвае, Аргентине, Чили, Колумбии отдельные левоэкстремистские движения, которые вели партизанскую борьбу с использованием террористических методов, постепенно отошли от вооруженной борьбы, легализовались и интегрировались в общественно-политическую жизнь. Вместе с тем терроризм продолжает оставаться дестабилизирующим фактором жизни латиноамериканских стран.

Крайне острой проблемой для Латинской Америки стал наркобизнес и деятельность наркомафии. Наркобизнес – это система производственных и общественных отношений, базирующихся на нелегальном производстве наркотиков (выращивании, переработке и реализации коки). В Колумбии, Перу и Боливии, где расположены скрытые от посторонних глаз обширные плантации вечнозеленых кустарников коки, работают сотни тысяч крестьян.

В Боливии официальная экономика прямо или косвенно живет за счет доходов от кокаина. О проникновении наркомафии в высшие сферы власти свидетельствует такой факт: в 1980 г. генерал Гарсиа Меса совершил военный переворот и стал диктатором. Его финансировала наркомафия, а чиновники его правительства контролировали наркобизнес. Из 2 млн долл. дохода от производства наркотиков генерал распределял среди преданных ему военных премии «за верность» от 100 до 200 тыс. долл.

В Перу выращивается более половины мирового урожая коки. 300 тыс. перуанцев (7 % населения) существуют на доходы от продажи листьев коки (из которой в подпольных лабораториях вырабатывают наркотик – гидрохлорид кокаина). Часть торговли листьями коки легализована и монополизирована государственной корпорацией ЭНАКО – это составляет 3 % от фактического производства коки в стране. На каждый гектар «разрешенных» плантаций кустарника приходится 10 га тайных делянок, расположенных в долинах рек Амазонии.

Бразилия имеет общую территорию с Боливией, Перу и Колумбией – мировыми лидерами по производству наркотиков и поставляет им химические реагенты для переработки наркосырья. В последнее время наркобизнес проник и сюда. Бразильцы стремятся наверстать упущенное такими темпами, что, возможно, составят конкуренцию своим соседям.

Однако лидером номер один остается Колумбия. На долю колумбийских торговцев приходится 80 % всего кокаина, сбываемого в США, а также его значительная часть, поступающая в Канаду, Западную и Восточную Европу. 60 % всего потреблявшегося в США кокаина поставлял «Медельинский картель» (по названию города Медельин). Ежегодные доходы его главы Пабло Эскабара превышали 1 млрд долл. Под контролем «кокаиновых баронов» находится 10 % территории Колумбии. Многие чиновники, политики, судьи, полицейские, журналисты находятся на содержании у мафии. Миллиардные прибыли наркодельцов позволяют коррумпировать часть армии, содержать собственных агентов в органах безопасности и разведки, иметь вооруженные террористические отряды. Рост наркобизнеса создает угрозу государственной безопасности Колумбии. Общество разделено на две части: одна поддерживает государство в его борьбе с наркомафией, другая – так или иначе связана с наркобизнесом. Это угрожает стабильности гражданского общества. Для ликвидации «Медельинского картеля» были созданы специальные силы из агентов полиции, госбезопасности и армии, насчитывавшие 3 тыс. человек. Они устраивали массовые облавы в местах предполагаемого нахождения П. Эскобара, цена за его голову превышала 1 млн долл. В результате в 1993 г. Эскобар был убит в перестрелке с выследившей его группой. Разгром картеля улучшил криминальную обстановку в стране. Однако и сегодня в Колумбии действует ряд крупных наркогрупп, самая известная из них – картель города Кали. Его главари – братья Родригес – являются некоронованными королями кокаинового бизнеса всего мира (70 % поставок кокаина в США и около 90 % – в Западную Европу). «Калийский картель» сторонится политики, значительная часть его денег «отмыта» и вложена в законный бизнес. Борьба против наркодельцов ведется различными методами. Но все это борьба со следствием, а не с причиной. Приняты правительственные «программы альтернативного развития», создающие выгодные условия для перевода рядовых работников, занятых в производстве наркотиков, на другую деятельность. Однако поскольку никакая «другая деятельность» не приносит таких доходов, как наркобизнес, то крестьяне выступают резко против подобных программ, а крестьянская молодежь пополняет отряды боевиков.

В сентябре 2000 г. встретились президент Колумбии Андрес Пастрана и президент США Б. Клинтон. Они подписали щедро финансируемую программу совместных действий по тотальной войне с герильей и подкармливающим ее наркобизнесом. На эти цели США выделяют 7,5 млрд долл. Планируются противопартизанские военные действия и насильственное искоренение плантаций коки, в том числе дефолиантами, какая-то часть денег должна пойти на «переориентацию» крестьян, собирающих коку. В соседних странах откровенно боятся вьетнамизации региона, вспышек новых герилий, роста военного присутствия США. Пока же ощутимый результат уничтожения посевов наркосодержащих культур в странах Латинской Америки при участии или помощи США – это усиление антиамериканизма.

Проблема наркобизнеса стала международной, она не разрешима в рамках одной страны, ее необходимо решать всему мировому сообществу, от ее решения зависят судьбы миллионов людей во многих странах мира.

Проблема оздоровления глобальной окружающей среды выдвинута на первый план как в мировой политике в целом, так и на ее региональных уровнях. Общепланетарное потепление («парниковый эффект»), частичное разрушение озонового слоя («озоновые дыры»), загрязнение среды в местах обитания человека, колоссальные объемы производственных и бытовых отходов, уменьшение запасов невозобновимых ресурсов – эти актуальнейшие вопросы вышли на повестку дня всего мирового сообщества и стали предметом беспокойства отдельных стран, в том числе стран Латинской Америки. Большой остроты достигла, в частности, проблема нарушения регенерации природы, невозможность восстановить утраченное экологическое равновесие. В особой степени это относится к допустимым пределам использования биомассы океанических вод у побережья Латинской Америки, где, например, в хищнических объемах ведется добыча наиболее ценных в рыночном отношении видов рыб (анчоусовых и тунцовых). То же самое относится к масштабам вырубки лесов. По коэффициенту дефорестации Латинская Америка опережает Азию и Африку. Специалисты считают, что при таком положении дел примерно через 100 лет в латиноамериканских странах не останется естественных лесов. На гигантских городских свалках Латинской Америки сосредоточены тонны токсичных отходов (7 из 10 химических веществ, встречающихся там, канцерогенны, 5 ведут к мутациям генома человека). Кроме того, еще сотни примеров свидетельствуют о крайнем неблагополучии в среде обитания.

Одним из первых природоохранных документов стала подписанная Организацией американских государств в 1940 г. «Конвенция о защите природы и сохранении дикой фауны и флоры в Западном полушарии», однако вплоть до последних десятилетий XX в. она оставалась практически невостребованной. Реальность угрозы экологической безопасности заставила правительства многих латиноамериканских стран выделить экологические проблемы в отдельный блок и принять экстренные меры по их решению. В этом направлении издаются законы о праве граждан на здоровую среду обитания, заключаются двусторонние и многосторонние соглашения (например, Амазонский пакт), создаются национальные программы и комплектуются специальные органы по охране окружающей среды. Задача, которую придется решать латиноамериканцам в XXI в., – это постепенное формирование предпосылок для создания долгосрочной модели, в которой будут гармонично функционировать элементы так называемой «золотой триады»: природа – человек – общество.

Рекомендованная литература

Глава 1

Исаев М.А., Чеканский А.Н., Шишкин В.Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. – М., 2000.

История Норвегии. – М., 1980.

История Швеции. – М., 1974.

Кан А.С. История Скандинавских стран (Дания, Норвегия, Швеция). – М., 1980.

Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии. – М., 1998.

Глава 2

Страны Южной Европы в современном мире. – М., 1989.

Васильева Т.А. Реформы государственных институтов в Италии // Государство и право. – 1993. – № 3.

Гайдук В.П. Христианская демократия в Италии (60–70-е гг.). – М., 1985.

Зевелева Г.И. Италия на пути глубоких перемен // МЭМО. – 1995. № 1.

Комолова Н.П. Новейшая история Италии. – М., 1970.

Лисовский Ю.П. Италия: от фашизма к демократии. – М., 1990.

Любин В.П. Итальянская партийно-политическая система в 90-х гг. – М., 1997.

Попов Л.Б. Соотношение сил и политическая борьба в Италии (1976–1990). – М., 1990.

Реформа избирательной системы в Италии и России: опыт и перспективы. – М., 1995.

Феррара М. Очерки итальянской политической жизни 1943–1958. – М., 1961.

Гарсия X. Испания XX века. – М., 1966.

Дамс Х.Г. Франсиско Франко. – Ростов н/Д, 1999.

Испания 1918–1972. Исторический очерк / Под ред. И.М. Майского. – М., 1975.

Престон П. Франко. – М., 1999.

Коломиец Г.Н. Очерки новейшей истории Португалии. – М., 1965.

Крицкий Л.Г. Португалия. – М., 1981.

Шеменков К.А. Греция: проблемы современной истории. – М., 1987.

Глава 3

Бывшие «хозяева» Восточной Европы. Политические портреты. – М., 1995.

Венгрия 1956 г. Очерки истории кризиса. – М., 1993.

Восточная Европа: контуры посткоммунистической модели. – М., 1992.

«Восточноевропейский социализм»: становление режима, попытки его модификации, причины поражения. – М.,1992.

История стран Центральной и Юго-Восточной Европы XX века. – М., 1997.

Краткая история Болгарии. – М., 1987.

Краткая история Венгрии. – М., 1991.

Краткая история Польши. – М., 1993.

Краткая история Румынии. – М., 1987.

Краткая история Чехословакии. – М., 1988.

Медведев В.А. Распад. Как он вызревал в «мировой системе социализма». – М., 1994.

Млынарж З. Мороз ударил из Кремля. – М.,1992.

Политические кризисы и конфликты 50–60-х гг. в Восточной Европе. – М., 1993.

Уроки польских кризисов. – Киев, 1991.

Шик О. Весеннее возрождение – иллюзии и действительность. – М.,1991.

Глава 4

Альенде С. История принадлежит нам. Речи и статьи 1970–1973 гг. – М., 1974.

Бурстин Э. Чили при Альенде. – М., 1979.

Бородаев В.А., Леонов Н.С. Ф. Кастро. Политическая биография. – М., 1998.

Булычев И.М. Никарагуанская революция. – М., 1986.

Гвоздарев Б.И. Эволюция и кризис межамериканской системы. – М., 1976.

Глинкин А.Н. Современная Бразилия. – М., 1980.

Григулевич И.Р. Латинская Америка: церковь и революционное движение. 1960 – начало 1980-х гг. – М., 1989.

Интеграция в Западном полушарии на пороге XXI века. – М.: ИЛА РАН, 1999.

Капитализм в Латинской Америке: очерки генезиса, эволюции и кризиса. – М., 1983.

Королев Ю.Н., Кудачкин М.Ф. Латинская Америка: революции XX в. – М., 1986.

Латинская Америка в международных отношениях. – М., 1988. – Т. 1–2.

Латинская Америка 80-х гг.: партийно-политическая структура стран региона. – М., 1989.

Латинская Америка 80-х годов: страны Южного конуса: современное положение и перспективы развития. – М., 1989.

Латинская Америка в цифрах. – М., 1989.

Леонов Н.С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки. – М., 1975.

Матлина А.А. Латинская Америка в меняющемся мире. – М., 1992.

Строганов А.И. Новейшая история стран Латинской Америки. – М., 1995.

Чили: от диктатуры к демократии. – М., 1991.

Шереметьев И.К. Неолиберальная модель в фокусе критики // Латинская Америка. – 2000. – № 6.

Примечания

1

ХДП была основана в 1943 г. на базе католической Народной партии «Пополари», созданной в 1919 г. Термин «христианская демократия» принадлежал итальянскому священнику дону Луиджи Стурцо, основателю Народной партии. Текст программы ХДП был опубликован 25 июля 1943 г. в день падения Муссолини.

(обратно)

2

Когда в июле 1948 г. состоялось покушение на Тольятти (среди бела дня в него стрелял молодой сицилиец), то развернувшаяся в знак протеста небывалая по размаху всеобщая забастовка охватила почти 7 млн чел.

(обратно)

3

Здесь определялись основные демократические права и свободы, в том числе свобода совести, право и обязанность родителей содержать, обучать и воспитывать детей, даже внебрачных, обязательное и бесплатное 8-летнее начальное обучение, свобода науки и искусства и свобода их преподавания, охрана здоровья как основного права личности и гарантия бесплатного лечения для неимущих, право на свободное выражение своих мыслей и неподцензурность печати.

(обратно)

4

Такому курсу способствовала неудача ХДП опереться на правые, в том числе неофашистские, силы в 1960 г. (правительство Ф. Тамброни).

(обратно)

5

Было арестовано лишь 20 активистов неофашизма, снята депутатская неприкосновенность с Альмиранте, запрещена организация «Новый порядок».

(обратно)

6

Программные идеологические положения «красных бригад», по их собственному признанию, базировались на марксизме-ленинизме, идеях маоизма и китайской культурной революции, на опыте городской герильи. Абсолютизировалось насилие, понимавшееся как справедливость. Во главе организации стоял бывший лидер студенческого движения Ренато Курчио.

(обратно)

7

В этот день парламент должен был решить вопрос о доверии правительству, которое опиралось на поддержку левых партий.

(обратно)

8

Наиболее крупные шаги в этой области – покупка олигархом Берлускони пятого канала испанского телевидения; приобретение ФИАТом акций французской и английской автомобильных фирм; внедрение «Оливетти» в группу лидирующих производителей электроники и др.

(обратно)

9

На выборах 1992 г. Лига Севера добилась внушительных успехов, получив 55 мест (против 1) в парламенте и 25 мест (также против 1) в сенате.

(обратно)

10

Ранг премьер-министра и статус депутата Европарламента, в свое время полученный Берлускони, дают ему право иммунитета против возможных судебных обвинений не только со стороны итальянских судей, но и правосудия других стран.

(обратно)

11

Энергичную деятельность развернуло эмигрантское республиканское правительство во главе с Х. Хиралем, созданное в 1945 г. в Мексике и переехавшее в 1946 г. в Париж. Эмигранты требовали от международной общественности принятия решительных мер против диктатуры Франко.

(обратно)

12

Рудный потенциал страны занимает в целом 5-е место в капиталистическом мире (по запасам и добыче ртути 1-е место). Здесь сосредоточено более половины мировых запасов пиритов; 50 % западноевропейских запасов золота, 30 % – серебра и столько же вольфрама.

(обратно)

13

«Опус деи» («Божье дело») была основана в 1928 г. священником Х.М. Эскрива де Балагером, в 1947 г. ее признает Ватикан. Деятельность этой организации, в том числе модернизация экономики, была направлена на укрепление франкизма.

(обратно)

14

После победы португальской революции 1974 г. среди этой части вооруженных сил Испании по примеру португальских военных создается нелегальный Демократический военный союз (ДВС), члены которого выступали за разрыв с прошлым, против олигархии, за свободную Испанию. Угроза влияния ДВС на армию в целом подтолкнула франкистские власти к репрессиям: руководители организации были арестованы и приговорены к тюремному заключению.

(обратно)

15

«Народный альянс» (НА), сложившийся в 1976 г., объединил различные группировки во главе с известными политическими деятелями времен франкизма. Лидером альянса стал академик М. Фрага Ирибарне. НА предлагал постепенный переход к демократии, высказывался против легализации компартии. Вначале испанцы воспринимали НА как неофранкистскую партию, но в начале 80-х гг. на фоне кризиса и распада СДЦ к альянсу подключилось еще несколько правых группировок, и он превратился в крупнейшее политическое объединение правого направления. В 1982 г. за альянс голосовало более 25 % избирателей. НА во главе с Фрага Ирибарне выступает за «сильное государство», за порядок, за беспощадную борьбу с терроризмом, в защиту национальных традиций.

(обратно)

16

Салазар (1889–1970) находился у власти почти 40 лет, сначала в качестве министра финансов с чрезвычайными полномочиями (1928–1932), затем с 1932 по 1968 г. был премьер-министром.

(обратно)

17

Гватемала – республика в Центральной Америке с населением в начале 40-х гг. 3,5 млн человек, половина которых индейцы, другая половина – метисы. Свыше половины населения занято в сельском хозяйстве, около 1/3 ЭАН составляют безработные. Гватемала – слаборазвитая аграрная страна, специализирующаяся на выращивании и экспорте таких тропических культур, как кофе, сахарный тростник, хлопчатник и бананы.

(обратно)

18

Партия Националистическое революционное движение (НРД) приняла участие в Боливийской революции, начавшейся в апреле 1952 г. восстанием против диктатуры. Активную роль на начальном этапе революции сыграли боливийские горняки и отряды рабочей милиции, заменившей разгромленную в ходе апрельского восстания армию свергнутого диктатора. Это определило радикальный характер мероприятий революции. Правительство во главе с лидером НРД Виктором Пас Эстенсоро национализировало оловянные рудники – национальное достояние Боливии (по добыче и экспорту олова страна занимала 2-е место в капиталистическом мире). Началась аграрная реформа, которая фактически положила конец латифундизму. В стране было введено всеобщее избирательное право. Рабочие добились права на участие в управлении производством. В дальнейшем в ходе сложной политической борьбы наметилась незавершенность этой революции, в 1964 г. была установлена диктатура.

(обратно)

19

Аргентина одна из высокоразвитых стран региона, ее население составляло 26 млн человек (1977). Страна занимала 1-е место в Латинской Америке по производству и потреблению промышленной продукции на душу населения, а также по производству пшеницы, говядины, шерсти и 3-е по сбору кукурузы, 4-е место в мире по производству вина, являлась главным поставщиком дубильного экстракта кебрачо на мировой рынок. ВНП на душу населения (2050 долл. в 1977) был вдвое выше среднего латиноамериканского уровня. Аргентина стала первой страной Латинской Америки, начавшей использовать атомную электроэнергетику.

(обратно)

20

Пик прироста населения приходится на первые послевоенные десятилетия (40–60-е гг. – 2,5 %, 60–70-е – 2,8 % ежегодно). Население Латинской Америки, составлявшее в 1900 г. 63 млн человек, увеличилось к 2000 г. более чем до 500 млн человек. По темпам урбанизации Латинская Америка опережает крупные регионы мира (доля горожан в 1950 г. – 46 %, 1976 – 63 %).

(обратно)

21

Бразилия установила отношения с СССР и другими соцстранами, поддержала идею всеобщего и полного разоружения и мирного сосуществования, выступила в защиту Кубы (Ж. Куадрос наградил высшим орденом страны Э. Че Гевару).

(обратно)

22

ЭКЛА – Экономическая комиссия ООН для Латинской Америки – региональная организация Экономического и социального совета ООН, создана в 1948 г., состоит из представителей государств Северной, Центральной, Южной Америки и Карибского бассейна, а также Великобритании, Испании, Нидерландов и Франции, имеющих владения в Латинской Америке. Деятельность ЭКЛА направлена на содействие экономическому развитию стран региона.

(обратно)

23

В соответствии с уставом ГАТТ (Генеральное соглашение о тарифах и торговле) различают два вида торговых объединений: «общий рынок» и зону свободной торговли. Участники «общего рынка» отменяют все пошлины и другие ограничения во взаимной торговле и вводят единый тариф и общие правила торгового регулирования в отношении третьих стран. Участники зоны свободной торговли тоже устраняют таможенные и другие ограничения, однако они сохраняют самостоятельность в отношении третьих стран.

(обратно)

24

Революционное правительство вооруженных сил в Перу (1968–1975) во главе с генералом Хуаном Веласко Альварадо. Прогрессивное военное правительство во главе с Омаром Торрихосом в Панаме (1968–1981). Революционно-националистическое правительство генерала Хуана Хосе Торреса в Боливии (1969–1971). Военное правительство генерала Г. Родригеса Лары в Эквадоре (1972–1975). Правительство О. Лопеса Арельяно в Гондурасе (1972–1975).

(обратно)

25

Чили занимало 1-е место в мире по добыче и экспорту натуральной натриевой селитры, 1-е место по экспорту меди и 2-е по ее добыче, 3-е место по добыче молибдена, 2-е место в Латинской Америке по улову рыбы. Население Чили насчитывало в 1970 г. 9 млн человек, в 1988 г. – 12,7 млн человек.

(обратно)

26

Никарагуа – экспортер хлопка и кофе. Из 2,5 миллионного населения 47 % трудилось в сельском хозяйстве, 1/3 из них была лишена земли вообще, а 2/3 владели крайне малыми наделами. Лучшие земли принадлежали семейству Сомосы, латифундистам и иностранным компаниям. Промышленность была развита слабо. Добыча полезных ископаемых (золота, серебра, свинцово-цинковых руд), 70 % продукции обрабатывающих отраслей и 80 % инвестиций приходилось на долю США. По конституции иностранные предприниматели уравнивались в правах с национальными. 1/3 национального богатства (по другим оценкам 1/2) принадлежала клану Сомосы. Коррупция, шантаж и вымогательства практиковались Сомосой и его окружением по отношению к национальным и иностранным предпринимателям. До 70 % населения было неграмотно. Немногочисленная оппозиция подвергалась беспощадным преследованиям. От катастрофического землетрясения 1972 г. (6 тыс. человек погибли и 20 тыс. ранены) серьезно пострадала экономика, ухудшилось положение народа.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 «Малые страны» Западной Европы и страны Северной Европы в 1945–2000 гг.

  § 1. «Малые страны» Западной Европы в 1945–2000 гг. (Австрия, Швейцария, Бельгия, Нидерланды, Люксембург)

  § 2. Страны Северной Европы (Финляндия, Швеция, Норвегия, Дания, Исландия)

Глава 2 Страны Южной Европы В 1945–2000 гг.

  § 3. Италия

  § 4. Испания

  § 5. Португалия

  § 6. Греция

Глава 3 Страны Восточной Европы в 1945–2000 гг.

  § 7. Страны Восточной Европы после Второй мировой войны

  § 8. Восточноевропейский социализм: становление общественной модели и попытки ее модификации

  § 9. Проблемы постсоциалистического развития стран Восточной Европы

Глава 4 Страны Латинской Америки в 1945–2000 гг.

  § 10. Латинская Америка в 40–50-е гг.

  § 11. Кубинская революция

  § 12. Латинская Америка в 60-е гг.

  § 13. Латинская Америка в 70-е гг.

  § 14. Латинская Америка в 80–90-е гг.

Рекомендованная литература Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg