Е. Кунц Менталитет и культура сословий русского общества второй половины XVIII–XIX века
Манеры человека — это зеркало,
в котором отражается его портрет.
Иоганн Вольфганг ГётеВ этой статье речь пойдет о двух других важнейших системообразующих сословиях Российской империи — купечестве и крестьянстве — накануне и в начальный период эпохи промышленного переворота в России.
Купечество
На протяжении всего XIX столетия важнейшую роль в хозяйственной жизни российского общества играли купцы, численность которых составляла от 6 до 7 % городского населения (около 200 тыс.), причем каждый десятый купец жил в Москве. Купцы всех трех гильдий освобождались от рекрутской повинности, а I и II гильдий — от телесных наказаний.
Характерной особенностью российского городского общества XIX в. была подвижность его сословных границ. Принадлежность к купеческому сословию не передавалась по наследству, а оформлялась ежегодно путем уплаты так называемого гильдейского сбора, составлявшего около 1 % от объявленного капитала.
При невозможности своевременно внести гильдейский сбор предприниматели были вынуждены покидать купеческое сословие и приписываться к мещанам. По этой причине ни одна известная торгово-промышленная фамилия Петровского времени не сохранила своего значения до конца XIX — начала XX в.
На рубеже XVIII–XIX вв. элита московского купечества формировалась главным образом за счет наиболее предприимчивых крестьян-кустарей, успешно занимавшихся стремительно развивавшимся хлопчатобумажным производством. Из крестьянской среды вышли основатели широко известных в стране купеческих династий: Абрикосовых, Алексеевых, Губониных, Гучковых, Крестовниковых, Коноваловых, Найденовых, Солдатенковых, Хлудовых и многих других.
Предприниматели и государство
В своей политике государство постоянно учитывало интересы отечественных промышленников и часто шло навстречу их чаяниям. Так, в 1819 г. был введен новый таможенный тариф, открывший перед российским покупателем доступ к качественным и дешевым иностранным товарам. Поскольку российские предприниматели не выдерживали конкуренции с иностранными производителями и несли большие убытки, то власть в 1822 г. ввела новый тариф, действовавший до 1850 г. и надежно ограждавший интересы купцов.
Однако предприниматели, верноподданнически настроенные по отношению к верховной власти, питали глубокую неприязнь к деятельности чиновничества и представителей государственной администрации, подозрительно воспринимали любые правительственные нововведения, которые затрагивали жизнь деловых кругов.
Так, купцы на протяжении длительного времени игнорировали открытую в Москве в 1839 г. биржу, продолжая по старинке собираться для обсуждения своих дел под открытым небом — на углу Гостиного двора, выходящего на Ильинку и в Хрустальный переулок. Только в 1860 г. собрания были перенесены в само здание.
Дополнительную напряженность в отношения между предпринимателями и чиновничеством вносил вопрос об «общественной службе». По давней традиции купечество, обладавшее высоким имущественным цензом, рассматривалось государством в качестве сословия, наиболее приспособленного для отправления административно-хозяйственных, финансовых и судебных функций, которые власть перекладывала на городское общество. Из купечества выбирались городские головы, заседатели палат гражданского и уголовного судов, заседатели совестных и сиротских судов, приказа общественного призрения, депутаты самых разнообразных комиссий и присутствий и т. п.
Занятие «общественной» службой считалось почетной обязанностью, за исполнение которой не полагалось жалование, поэтому предприниматели, занятые на выборных должностях, терпели убытки, так как были вынуждены отвлекаться от занятий собственным делом. Не мудрено, что купцы всячески стремились избежать «службы», часто прибегая к крупным «добровольным пожертвованиям в пользу города», а еще чаще — к взяткам. «…Для успешной борьбы с этим злым началом нужны хитрость и деньги, а пуще всего деньги. Слово «взятка», — вспоминал Н.П.Вишняков, сын предпринимателя П.М.Вишнякова, — стало мне очень рано известным. Нужно откупаться, платить, чтобы не выбирали в какие-то должности».
Отношения предпринимателя и потребителя
Основным препятствием в занятии предпринимательством в дореформенной России была бедность подавляющего большинства населения, которая наряду с отсутствием развитой системы кредита, как частного, так и государственного, существенно ограничивала внутренний рынок и усугубляла дефицит оборотных средств.
Специфика деловой купеческой этики проявилась наиболее ярко в сфере формирования отношений предпринимателя и потребителя. Деловые соглашения заключались на основе прямого контакта партнеров, при этом товар отпускался посреднику без каких-либо официальных гарантий, деньги производитель получал лишь после его реализации.
Французский путешественник маркиз де Кюстин, посетивший Россию в николаевское царствование, писал после посещения Нижегородской ярмарки:
«Главные торговые деятели ярмарки — крепостные крестьяне… И вот с ними заключаются сделки на слово на огромные суммы… В то же время никто не помнит, чтобы крестьянин обманул доверие имеющего с ним торговые дела купца. Так в каждом обществе прогресс народных нравов исправляет недостатки общественных учреждений».
Такая система купеческого кредитования таила в себе немалый риск, и иногда среди должников случались невыплаты кредиторам по обязательствам. Однако и в этом случае (в свете купеческой ментальности) ответственность перекладывалась на продавца товара, не сумевшего вовремя разглядеть в покупателе мошенника. Вот почему в среде авторитетных купеческих фамилий было не принято в случаях нарушения честного купеческого слова со стороны деловых партнеров доводить дело до официальных инстанций и судебных разбирательств.
Московский предприниматель М.И.Крашенинников признавался, что «если [деловой партнер] хочет заплатить, и без протеста заплатит, и без взыскания, а уж плох тот купец, который доводит себя до протеста, плох тот и продавец, который кредитует подобного покупателя». А.С. Ушаков, записавший эти слова в 60-х годах XIX в., отмечал: «Чем шире и вольготнее в торговом быту, тем менее мертвой формальности, тем удачнее дело, и опытный купец, сильный человек редко протестует документы. Это имеет место и до нашего времени, так, за верное известно, что покойный П.С. Малютин, оставивший после себя значительное состояние, тоже никогда не протестовал документов».
Чрезвычайно большое значение купцы придавали отношениям с постоянными покупателями. Например, упоминавшийся уже московский купец М.И.Крашенинников «умел расположить к себе покупателя, приучить его к себе: случалось иногда даже, что, по-видимому, он бы, кажется, терял, выжидая своего покупателя, и не продавал чужому, покупавшему у него в первый раз, иногда и цена даже, даваемая таким покупателем, была выше той, которую он получал от своего, но, несмотря на это, он ждал его и в общем результате выигрывал».
Купцы и наемные работники
Российская купеческая ментальность придавала своеобразие не только деловым отношениям купцов с их партнерами, но и с наемными работниками. В качестве характерного образца может служить предприятие Алексеевых. Его основатель первоначально организовал недалеко от Москвы кустарное золотоканительное производство и, благодаря недюжинным деловым способностям и доверию к нему со стороны жителей всего округа, стал крупным комиссионером по продаже, а вскоре смог купить земельный участок в Москве, на котором создал золотоканительную фабрику. Первое время на ней работали исключительно родственники и односельчане, однако предприятию Алексеева сопутствовал успех, и вскоре среди рабочих появились бывшие крестьяне-кустари.
Хозяева знали всех рабочих по именам, а наиболее квалифицированных величали по отчеству. Между фабричными работниками и купцами Алексеевыми существовали доверительные и патриархальные отношения. В доме Алексеевых и за их обеденным столом вместе с гостеприимными хозяевами часто собиралось несколько десятков человек. Все они беспрекословно подчинялись главе семьи, по распоряжению которого в 10 часов вечера ворота дома запирались, а каждому отсутствовавшему или опоздавшему непременно устраивался выговор.
Источником подобных отношений между предпринимателями и рабочими в дореформенной России служили не исчезавшее длительное время ощущение единства социальных корней и, несмотря на различия в благосостоянии, чувство обоюдного бесправия в условиях существования крепостного права и монопольных прав дворянства. На фабриках купцов рабочие часто зарабатывали деньги, необходимые для выплаты оброка помещику. Иногда в стремлении удержать рабочих на фабрике купцы помогали им откупиться. Некоторые предприниматели, особенно купцы-старообрядцы, обладавшие широкими связями внутри своей общины, принимали на работу беглых крестьян и дворовых, находя возможности для оформления таких незаконных сделок.
Существенной чертой менталитета российских предпринимателей становилась идея моральной ответственности перед рабочими, которые не только продавали капиталисту свой труд, но и передавали ему ответственность за свою судьбу.
«Самое отношение предпринимателя к своему делу, — писал знаток московского купечества П.А. Бурышкин, — было несколько иным, чем на Западе. На свою деятельность смотрели не только, или не сколько, как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и потребует по нему отчета, что выражалось отчасти в том, что именно в купеческой среде были развиты и благотворительность и коллекционерство, на которое смотрели как на выполнение какого-то свыше назначенного дела».
Как писал очевидец, «в фабричном быту мы можем наглядно видеть картину прежде братства хозяина с работником, потом постепенно отделение первого от второго». Особенно заметной дистанция между ними стала начиная с середины XIX в., когда на смену ручному труду пришел труд машинный.
«Свои» и «чужие»
По мнению современников, основными качествами преуспевающего купца были такие, как трудолюбие, предприимчивость, расчетливость. Для дореформенного купечества было характерно уважительное отношение к своей деятельности, своему социальному положению, и к занятиям малоквалифицированным или наемному труду они относились негативно. «Что же касается до ремесленников, — писал купец Н.П. Вишняков, — то у нас их недолюбливали, считая их народом наиболее беспорядочным и преданным пьянству».
Почти столь же неприязненное отношение среди представителей купеческого сословия встречало занятие наемным интеллектуальным или управленческим трудом. Человек, занятый умственным трудом, сравнивался с поденщиком или слугой. Длительное время сочинение литературных произведений рассматривалось купцами как праздное времяпрепровождение представителей благородного сословия.
Подобное отношение к интеллектуальной деятельности удерживалось в народной среде на всем протяжении XIX в. Живучесть его среди представителей купечества объясняется тем, что в рассматриваемый период купеческое сословие пополнялось в основном за счет выходцев из народной среды, а их культурные представления требовали значительного времени для своей трансформации в пределах городской культуры.
Впрочем, престижность интеллектуального труда напрямую зависела от официального положения человека. Близость писателя, художника ко двору способствовала значительному росту престижа его деятельности в глазах общества. В пореформенный период (60-90-е гг. XIX в.) вместо прежде безразличного, а то и негативного отношения к литературному труду среди части купечества началось увлечение литературным творчеством и издательством литературы по местной истории.
Так, ярославские купцы проявили большой интерес к изданию книг по истории городов: описание г. Рыбинска было издано на средства городского головы Ф. Тюменева, история г. Молога — на средства купца П.М. Подосенова, г. Романова-Борисоглебска — на средства купца В.К. Иванова. Немало провинциальных купцов стали выступать в роли благотворителей и меценатов.
Важно отметить, что наиболее значительная часть купечества занималась накопительством, не обременяя себя благотворительностью и меценатством и не отягощаясь размышлениями о «душе». Образы именно таких купцов стали прототипами замечательных драматических произведений А.Н. Островского.
По верному наблюдению учителя медынского приходского училища А.Е.Данилевского, которое он записал в 1848 г., местные купцы при заключении сделок со своими коллегами «без актов верны и честны. Но благородные люди, к которым они питают какую-то враждебную ненависть, и вообще пришлецы без актов не должны полагаться на их честность и верность, — их непременно обманут; они даже хвалятся между собою, что умели проморгать простачка».
В деловой повседневной практике купцы исходили из деления деловых партнеров на «своих» и «чужих» в зависимости не только от их сословной принадлежности, то и от типа культуры. В глазах купцов первой половины XIX в. «чужими» являлись все носители «новой» культуры вне зависимости от их социальной принадлежности.
Такой двойной стандарт морали в повседневной жизни был присущ и представителям других сословий, например крестьянам. По мере распространения светского образования, углубления процесса трансформации феодально-сословного общества в классовое в связи с ростом буржуазных отношений подобная двойственность предпринимательской этики исчезала.
Воспитание детей
На протяжении XIX — в начале XX в. в основной массе купечества господствовал традиционный подход к воспитанию детей. В качестве важнейшего элемента воспитания в традиционном обществе выступало формирование четкого представления о необходимости соблюдения иерархии в отношениях детей и родителей, младших и старших.
Важным условием любого воспитания является ориентация на образец. Поскольку большую роль в складывании мироощущения купечества играло православие, во многих купеческих семьях дети изучали жизнеописания канонических святых, материалы, повествующие о деятельности исторических и религиозных деятелей, в частности царя Петра I.
Много внимания в процессе воспитания детей уделялось раннему приобщению к делу. В своих воспоминаниях московский купец Т.В. Прохоров писал: «Нас учили не для науки, а для того, чтобы не оставаться нам в беззаботной праздности».
Купеческие семьи отдавали предпочтение домашнему воспитанию и образованию из опасения, что вне дома они будут лишены возможности осуществлять контроль над процессом формирования личности ребенка. Обучение детей поручалось приходящим учителям, которые преподавали свои предметы по программе, часто превышающей уровень среднего государственного учебного заведения.
В качестве основных элементов воспитания продолжали рассматриваться страх и благочестие. Конечной целью воспитания в купеческих семьях считался успех на деловом поприще.
Приобщение к дворянской культуре
Во второй половине XIX в. набирала силу тенденция к приобщению значительной части купечества к дворянской («новой») культуре.
В домах известнейших московских купцов Бахрушиных, Третьяковых, Боткиных, Мамонтовых, Морозовых, Рукавишниковых часто бывали представители культурного мира России. Купеческие дети вместе с родителями посещали театры, концерты, литературные вечера. Нередко вследствие этого возникал разлад между родителями и детьми, которые стремились самостоятельно выбирать свой жизненный путь (хотя большинство из них и не помышляло о личном выборе).
В то же время все чаще родители шли наперекор традиции и предоставляли детям право самим определять свое будущее.
Так, родители будущего художника М.В. Нестерова, уфимские купцы, вопреки обычаю отдали сына в гимназию. Михаил Васильевич писал: «Мысль эта явилась тогда, когда родители убедились, что купца из меня не выйдет, что никаких способностей к торговому делу у меня нет».
Крестьянство
Через общинное устройство крестьянского мира крестьянство было включено в политическую систему русского общества. Общинная организация являлась хранительницей традиций повседневной жизни, обладала судебно-полицейскими функциями, выступала носительницей общественного мнения.
Важнейшим назначением общины были ежегодно производимые уравнительные переделы земли, вызванные изменениями в составе крестьянских семей (возмужание малолетних детей, приход невестки, уход из жизни членов общины).
Жизненные ценности
Ментальность крестьянства (восприятие мира, нравственность, эстетика, социальная психология, поведенческие стереотипы) — это мироощущение человека — участника малого локального (местного) трудового коллектива. С другими членами своей общины крестьянин был связан не только трудовыми отношениями, но и эмоционально. Крестьянин делил всех людей на «своих» и «чужих», причем к категории «чужих» причислялись не только представители других сословий, но и члены других крестьянских обществ.
Иерархия жизненных ценностей крестьян включала в себя достаток, понимаемый как удовлетворение основных материальных потребностей, уважение односельчан, праведность поведения, наличие детей. К власти и славе (в современном понимании этих слов) крестьяне проявляли полное равнодушие. И хотя они сознавали, что обладание богатством приносит силу, власть, материальную независимость, твердым было представление о том, что богатство всегда нажито несправедливо, вопреки правде и совести, в ущерб и за счет других.
Неслучайно предприимчивые капиталистые (имеющие крупные капиталы) крестьяне наживали свои богатства за пределами общины, насаждавшей традиционные нормы равенства и справедливости в отношениях между селянами. Обладание богатством порождает постоянные хлопоты и волнения, отвлекает человека от размышлений о Боге, сулит ему безмерные горести в потусторонней жизни, поэтому крестьянин был склонен считать, что ему следует довольствоваться умеренными материальными и духовными потребностями.
Крестьянину было чуждо представление о возможности права частной собственности на землю, хотя признавалось это право в отношении движимого имущества. В свете крестьянской нравственности земля — это Божий дар, она принадлежит тому, кто на ней трудится. Право трудиться на земле — священно, предопределено принадлежностью человека к данному трудовому коллективу и обеспечено общинными установлениями.
До отмены крепостного права крестьяне считали себя коллективными владельцами той земли, которую они обрабатывали, в пореформенное время этот взгляд распространился также на все частновладельческие и государственные земли. Убеждением, что лишь конкретный ручной труд является единственным источником богатства, объясняется негативное отношение крестьян к помещикам, чиновникам, интеллигентам, рабочим, священникам.
Взгляд на собственность
Поскольку общинная земля рассматривалась как общее достояние, то все доходы и издержки, связанные с ее обработкой, распределялись между общинниками по трудовой норме, то есть в соответствии с трудовыми усилиями, затраченными крестьянскими семьями. Нарушение равенства прав при использовании земли рассматривалось крестьянами как ущерб не только материальный, но и моральный.
На общинную землю не распространялись права наследования и завещания, однако в результате земельных переделов она передавалась от одного члена общины к другому во временное пользование. Но и в этом случае община распределяла земельные участки не между отдельными крестьянами, а между крестьянскими хозяйствами, дворами, семьями, которые пользовались ею до тех пор, пока не изменялись их трудовые ресурсы, после чего на сельском сходе происходило очередное перераспределение земли.
Крестьяне отвергали буржуазный взгляд на собственность как на источник прибыли. По их мнению, накопление собственности греховно, так как противоречит религиозным установлениям, не способствует общественному уважению и осуществлению главных жизненных целей, порождает эгоистические чувства и вражду, отвлекает от духовной жизни.
Источником существования должен быть личный труд, позволяющий удовлетворить скромные жизненные запросы. В крестьянской среде было распространено неприязненное отношение к ростовщикам и прибыли. Крестьянам было присуще понятие справедливой цены, которая в отличие от рыночной определяется не рынком, спросом и предложением, а включает в себя только затраты. Когда в 1850-х гг. правительство установило на спиртное несправедливую, по мнению крестьян, цену, среди них стало распространяться трезвенное движение.
Народные празднования
Жизнь крестьян была исполнена тяжелым, почти непрерывным трудом, из-за которого они часто были лишены возможности удовлетворить иные, не менее важные человеческие потребности. Этой цели служили немногочисленные православные праздники: Пасха, Рождество, Троица, Ильин день, Спас (16 августа по старому стилю), а также пришедшие еще из языческих времен Масленица и день Ивана-Купалы. В каждом селе, где была церковь, широко праздновался храмовый праздник — день святого или события Священной истории, в честь которого названа церковь.
Работа в праздничные дни и по воскресеньям считалась грехом, осуждалась общественным мнением и преследовалась не только по обычаю, но и по закону. Праздники имели прежде всего сакральный характер — праздничные дни предназначались для посещения церкви и исполнения церковных обрядов.
Однако народные празднования несли и иную немаловажную функцию. Во время праздников крестьянин отрешался от тяжелой рутины повседневности с ее заботами, несправедливостями, бесправием, растворяясь в атмосфере бесшабашности, веселости и радушия, которая достигалась также и в результате обильных возлияний.
Общедеревенские праздники и братчины были закрыты для доступа «чужих». Даже государственные чиновники и представители вотчинной администрации не могли появиться там без разрешения крестьян. Совместные бытовые и религиозные празднования, на которых собиралась вся деревня, село или семья, предоставляли широкие возможности для улаживания конфликтов, обмена опытом, закрепления традиций.
Было бы неверно относить праздничные и воскресные дни к полностью нерабочим. В это время не производились трудоемкие сельскохозяйственные работы, однако в условиях натурального либо полунатурального крестьянского хозяйства было немало повседневных дел, особенно по уходу за скотиной и птицей. Кроме того, именно в праздничные и воскресные дни чаще всего происходили помочи — оказание коллективной хозяйственной помощи со стороны общины нуждающимся крестьянам.
Жизнь по сложившимся обычаям
Крестьяне исповедовали искреннее убеждение в том, что от усилий отдельного человека практически ничего в жизни не зависит. По их представлениям, не сам человек, не все люди в единстве, не естественные закономерности, а крестная сила (Бог, ангелы, святые и т. п.), нечистая сила (черти, домовые и т. п.) и неведомая сила (огонь, вода и другие природные явления) осуществляют изменения в природе и обществе.
При этом подчиненность деятельности крестьян природе (с ее циклами, закономерностями, случайностями), напряженное ожидание хотя бы частичного результата от вложенного труда вызывали в них чувство глубокого безразличия к судьбе своей и близких. В повседневной жизни крестьяне часто проявляли пассивность, равнодушие к будущему, исповедуя веру в чудо, которое в любой момент может все переменить к лучшему.
И все же крестьяне не отвергали полностью представление о том, что усилия отдельного человека являются верным залогом осуществления жизненных целей. Однако в конечном счете прав тот, кто строит свою жизнь в соответствии со сложившимися обычаями и традициями. Крестьяне были убеждены, что в мире все не изменяется, а повторяется, исповедовали представление о том, что время течет циклично, поэтому наиболее предпочтительной формой отношения к действительности считалось воспроизведение уже апробированного прошлыми поколениями практического опыта.
Крестьяне искренне считали, что сельская община — наилучшая форма человеческого общежития, максимально приспособленная для разрешения разнообразных проблем, возникающих в их жизни.
Влияние городских новшеств
В пореформенные годы в деревне становилось все более заметным противопоставление ментальностей двух типов: крестьян, ориентированных на идущие исстари традиции, оплотом которых была община с ее принципами равенства и справедливости, и тех, кто стремился трудиться и хозяйничать, полагаясь на свой страх и риск.
По сути, роль катализатора процессов социальной и ментальной дифференциации в деревне, основным результатом которой явилось распространение светского буржуазного менталитета, сыграло стремительное увеличение отходничества из сельской местности в город. В пореформенные годы в крестьянской среде все сильнее сказывалась потребность в средствах, необходимых для выплаты налогов и содержания семьи, прокормить которую в условиях малоземелья становилось все труднее. Прожив несколько лет в городе, крестьяне начинали заметно выделяться по своему образу жизни среди односельчан.
Деревенская община, обеспокоенная распространением городских новшеств среди крестьян, активно вмешивалась в жизнь крестьянских семей, усиливала контроль над ними, препятствуя разрушению традиционной крестьянской культуры. Родители совершенно сознательно разрешали своим детям посещать школу не более двух лет, чтобы последние, овладев минимальной грамотностью, не превзошли родителей в интеллектуальном отношении.
Частое пребывание в городах способствовало рационализации мышления крестьян-отходников, делало их более восприимчивыми к новшествам, расширяло их кругозор, подготавливало перемены в материальной, а впоследствии и в духовной жизни крестьянства. К отрицательным последствиям частого пребывания крестьян в городах следует отнести распространение нравственной распущенности, пьянства, разводов, преступности.
Существенно возросший поток сельских мигрантов в города в пореформенный период вызвал процесс частичного окрестьянивания городского населения, что заметно сказалось на темпах распространения новой городской культуры в стране. С 1858 по 1897 г. среди постоянного городского населения европейской России доля собственно крестьян за счет миграции возросла более чем в два раза (с 21 до 43 %), соответственно доля всех остальных сословий, кроме дворян и чиновников, на столько же понизилась. В результате за 49 лет численность крестьян-горожан возросла в 4,6 раза, а прочих жителей городов — лишь в 1,5 раза.
Заключение
XIX столетие в истории России — «эпоха начала духовного самостояния» русской культуры, которая не только стала частью европейской культуры, но и творчески переосмыслила многие ключевые воззрения современной европейской цивилизации. Увертюрой «золотого» века русской культуры стала славная победа России над наполеоновской Францией в Отечественной войне 1812 г. и последующее победное участие русской армии в заграничном походе.
Общественная мысль была направлена на созидание русской национальной культуры и поиск собственной трактовки национального русского самосознания.
Сложнейший процесс формирования русской нации, охвативший все XIX столетие, протекал на фоне ярких социально-экономических явлений эпохи: разложения феодально-помещичьей системы и промышленного переворота. Важные перемены охватывали и мир русского крестьянства — хозяйственную и духовно-нравственную основу российского общества.
Хотя в повседневной деятельности русского крестьянства огромную роль продолжали играть вековые традиции, обычаи и устои, крестьяне все оживленнее вовлекались в процесс складывания всероссийского аграрного рынка.
Активно заявляли о себе разночинцы — люди, происходившие из непривилегированных сословий и стремящиеся обрести устойчивое социальное положение, путь к которому открывали высшее образование и занятия умственным трудом.
Однако заметные социальные перемены, происходившие в пореформенной России (60-90-е годы XIX в.), не позволили преодолеть одну из важнейших проблем России — «цивилизационный» раскол русского общества на «почву» и «цивилизацию».
Преодолен ли цивилизационный раскол в современной России? Вопрос остается актуальным и сегодня…
Комментарии к книге «Менталитет и культура сословий русского общества второй половины XVIII - XIX века (статья)», Евгений Владимирович Кунц
Всего 0 комментариев