«От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке»

От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке (fb2) - От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке 720K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Протоиерей Дмитрий Григорьев

Протоиерей Дмитрий Григорьев От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке

Светлой памяти моих родителей.

Глас евангельский услышавшие и апостольскою ревностию распалившеся, в научение неверных языков устремистеся, богоблаженнии равноапостольнии… Германе Аляскинский, и святителю отче Николае Японский, и досточудный Иннокентие, великия Сибирския страны апостоле и просвещение за морем сущих новых стран во Америце первоначальниче. Темже со всеми прочими, во благовестии Христове потрудившимися, достойно ублажаетеся.

Из стихиры праздника Всех Святых в Земле Российской просиявших.

Предисловие

Одной из интересных и важных страниц в тысячелетней истории Русской Церкви является распространение православной веры в Северной Америке. Это апостольское дело было и продолжает быть сопряженным с большими трудностями, обусловленными культурными, психологическими, социальными и политическими причинами. Но, несмотря на все препятствия, «плод красный спасительного сеяния» Русской Православной Миссии на этом континенте растёт уже более 200 лет.

То, что началось как удовлетворение духовных нужд служащих Российско-Американской компании и миссионерская деятельность среди алеутов и индейцев Аляски, продолжалось проникновением православия в США, Канаду и затем в Мексику.

Вселенская Православная Церковь, насчитывающая теперь около 125 миллионов верующих, состоит из 15 Поместных Автокефальных (самоуправляющихся) церквей: Константинопольского, Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского, Московского, Грузинского, Сербского, Румынского и Болгарского Патриархатов; Кипрской, Элладской и Албанской архиепископий; Польской, Чехословацкой и Американской митрополий. Их объединяют евхаристическое общение, единство веры и канонов, принятых семью вселенскими соборами.

Константинопольскому Патриарху присвоен титул Вселенского, обозначающий первенство чести, а не высшую власть.

В настоящее время в Северной Америке проживает около двух миллионов православных (хотя иногда даются более высокие, но менее реалистичные цифры). Они разделяются по этническому происхождению и находятся в юрисдикциях (административном подчинении) соответствующих поместных церквей. Бывшая русская миссионерская епархия, старейшая в Америке (с конца XVIII века) до Октябрьской революции в России, во всяком случае символически объединяла здесь всех православных. В 1970 году Московский Патриархат даровал ей автокефалию (независимость). Она находится в евхаристическом общении со всеми поместными церквами, хотя и не все из них признают её автокефальный статус.

Этот очерк лишь намечает вехи развития Православия в Америке. В нём выделяются особенно важные события и напоминаются некоторые уже забываемые.

Статьи автора о русской православной миссии в Америке печатались в St. Vladimir’s Seminary Quarterly, 1961, Vol. 5 № 1–2 и 1971 Vol. 14 № 4; в Журнале Московской Патриархии, 1990, № 12; 1991, № 1, № 3; в Ежегоднике Православной Церкви в Америке, Нью-Йорк, 1976 и др. изд.

Приношу сердечную благодарность о. Владимиру Воробьёву, ректору Свято-Тихоновского Православного Гуманитарного университета, благословившему издание этого очерка, И. И. Евсиковой и Светлане Мозер за помощь в редактировании, о. Михаилу Королёву, его матушке Елене за их труд по приготовлению рукописи к изданию.

Список сокращений:

РПЦ – Русская Православная Церковь

РПЦЗ – Русская Православная Церковь Зарубежом

ПЦА – Православная Церковь в Америке (автокефальная)

ОВЦС МП – Отдел Внешних Церковных Связей Московского Патриархата

1. Начало миссии

Алеутские острова и Аляска были в 1741 году открыты В.И. Берингом и А.И. Чириковым, капитанами Российского императорского флота. За ними последовали русские люди, промышлявшие охотой на котиков.

В 1784 году Григорий Шелихов, основатель знаменитой Российско-Американской компании, прибыл на остров Кодиак (у южного берега Аляски, в Аляскинском заливе). Он интересовался не только коммерцией и добычей морского котика. Шелихов стал ревностным поборником идеи распространения христианства среди туземцев новооткрытых земель. Он построил церковь на Кодиаке, основал школу и лично крестил многих алеутов. Впоследствии вместе со своим компаньоном Иваном Голиковым он послал императрице Екатерине II и Святейшему Правительствующему Синоду прошение о присылке миссионеров. Прошение было удовлетворено, и Миссия в составе восьми монахов во главе с архимандритом Иоасафом (Болотовым) прибыла на остров Кодиак 24 сентября 1794 года[1].

В Миссию входили монахи-добровольцы из двух прославленных монастырей, расположенных на северо-западе России, где географические условия в некоторой степени напоминают аляскинские. Шесть членов Миссии были из Валаамского монастыря, двое – из Коневецкого (остров Коневец на Ладожском озере); четыре миссионера были в священном сане (архимандрит Иоасаф, иеромонахи Ювеналий, Афанасий и Макарий), двое (Нектарий и Стефан) были иеродиаконами. Наконец, ещё двое (Герман и Иоасаф) являлись простыми монахами. Глава Миссии архимандрит Иоасаф (1761–1799) происходил из семьи священника. До своего поступления в Валаамский монастырь он получил духовное образование в Тверской и Ярославской Семинариях. До принятия монашества в Валаамском монастыре иеромонах Ювеналий (Говорухин) и его брат иеродиакон Стефан были армейскими офицерами.

На протяжении первых двух лет миссионеры крестили около 12 тысяч туземцев и построили несколько часовен. Однако этот первоначальный успех Миссии был отмечен мученической кончиной одного из её иеромонахов. В 1795 году иеромонах Ювеналий, один из ревностнейших членов миссии, добровольно пошёл вглубь Аляскинского материка проповедовать туземцам Слово Божье. В одном из недружелюбных индейских поселений, совершив крещение местных жителей, о. Ювеналий увещал их прекратить полигамию, принятую у них, а также убедил их отпустить с ним двоих детей для поступления в Кодиакскую Миссийную школу. По дороге к морю дети и о. Ювеналий были настигнуты новокрещёнными индейцами, у которых изменилось настроение. Иеромонах Ювеналий был предан мученической смерти.

А двадцать лет спустя крещённый первыми русскими миссионерами на острове Кодиак молодой алеут Пётр принял мученическую смерть за верность своей вере от рук слишком рьяных испанских миссионеров в Калифорнии, вблизи русского промыслового посёлка и крепости Форт Росс у берега Тихого океана.

В 1980 г. Собор Архиереев Православной Церкви в Америке присоединил иеромонаха Ювеналия и алеута Петра к лику местно почитаемых святых.

Святейший Синод решил основать миссионерскую епископскую кафедру на Алеутских островах и Аляске. Архимандрит Иоасаф был вызван в Россию, и в Иркутске 10 апреля 1799 года хиротонисан во епископа Кодиакского. Однако достичь своей кафедры ему не удалось. В мае того же года корабль российско-американской компании «Феникс» в результате шторма затонул близ острова Уналашки. Погибли епископ Иоасаф, его спутники иеромонах Макарий и иеродиакон Стефан, семьдесят других пассажиров.

На протяжении последующих сорока лет нового епископа сюда не назначали. Миссионерская работа осуществлялась оставшимися монахами, прибывшими сюда с архимандритом Иоасафом: иеромонахом Афанасием, иеродиаконом Нектарием и монахом Германом. Последний из перечисленных здесь миссионеров, преподобный Герман, был образцом святости и духовности, он освятил собой всю 200-летнюю историю развития и утверждения Православия в этой части света.

Преп. Герман Аляскинский

Как и его современник преподобный Серафим Саровский, с которым у него так много общего, преподобный Герман Аляскинский (1757–1837) родился в скромной купеческой семье в маленьком городке около Москвы. От юности возжаждал служения Богу. Шестнадцати лет от роду поступил в подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры на берегу Финского залива. Ища более тихого и уединённого места, перешёл в Валаамский монастырь и там присоединился к Аляскинской Миссии архимандрита Иоасафа. Будучи очень скромным и смиренным человеком, он в то же время был весьма начитанным и обладал даром слова.

Старца Германа алеутские индейцы почитали святым ещё при его жизни. Отец Герман жил в убогой хижине, носил подрясник из оленьей шкуры и спал на скамье, подкладывая под голову кирпичи вместо подушки. Однажды, как говорит предание, он остановил наводнение, помолившись перед иконой, которую поставил на берегу, определив таким образом предел, за который вода не перейдёт. Говорят, подобным же образом он отвратил пламя лесного пожара. Но главное, он снискал себе любовь и уважение местных жителей тем, что заступался за них перед властями, ограждая от эксплуатации со стороны скупщиков пушнины.

Нашими сведениями об отце Германе мы, главным образом, обязаны одному из деятелей администрации русских колоний в Северной Америке Симеону Яновскому, высокообразованному морскому офицеру. Яновский испытал такое сильное влияние старца, что свою жизнь закончил монахом, а его сын, который ребёнком сидел на коленях у отца Германа, впоследствии стал иеромонахом. Ходатайствуя за туземцев, отец Герман писал Яновскому:

«Я, недостойный служитель этих бедных людей, со слезами на глазах умоляю о сей милости: будьте нашим отцом и заступником. Мне не хочется говорить никаких красных речей, но из самой глубины сердца моего умоляю Вас стереть слезы от очей беззащитных сирот, освободить страждущих от угнетателей и явить им, что значит быть милосердным»[2].

В другой раз группа морских офицеров в ходе бесед с отцом Германом стала убеждать его в своей любви к Богу. «Как же можно не любить Его?» – спрашивали они. На эти слова он ответил:

«Я, убогий грешник, вот уже сорок лет пытаюсь любить Бога и не могу сказать, что я люблю Его так, как должен. Любить Бога – значит помышлять о Нем всегда, служить Ему днём и ночью и творить волю Его. Любите ли вы Его, Господа, таким образом, часто ли молитесь Ему, всегда ли творите Его волю?»[3]

Однако не все представители администрации и купцы были столь же благородны и благочестивы, как Яновский и Шелихов. Преемник Яновского Баранов и его заместители не проявляли никакой заботы о миссионерской работе. Фактически их в высшей степени раздражало вмешательство миссионеров, и особенно отца Германа, в безжалостное использование труда туземцев. Несмотря на все это, отец Герман продолжал обучать туземцев в школе при Миссии, организовал приют для сирот, заботился о больных.

Отец Герман некоторое время был администратором Миссии, но, по своему смирению, всегда отказывался от священства, оставаясь простым монахом. Он закончил свою жизнь в полуотшельничестве на небольшом островке Еловом возле

Кодиака, прозванном «Новым Валаамом». Память о нем благоговейно почитается до наших дней. В августе 1970 года он был канонизирован как преподобный Герман Аляскинский, став первым американским святым в православном календаре.

Церковные торжества канонизации на острове Кодиаке приобрели особую значимость как первый важный шаг Православной Церкви в Америке после получения ею автокефалии. В церковных торжествах на Кодиаке в качестве почётного гостя и сослужителя ныне покойного Митрополита всея Америки и Канады Иринея (+1977) принял участие Архиепископ Карельский и всея Финляндии Павел, сам бывший инок Валаамского монастыря (ныне тоже скончавшийся)[4].

2. Святитель Иннокентий – Апостол Аляски

«В наши дни духовное наследие великого просветителя Митрополита Московского и Коломенского Иннокентия имеет для Русской Православной Церкви особо насущное значение. Стоящая ныне перед Полнотой Церкви священная задача духовного возрождения многих исторически православных народов настойчиво требует безотлагательного восстановления в Церкви дееспособной системы христианской миссии и евангельского просвещения. Исполнению этой труднейшей задачи будет успешно содействовать обращение к исключительному миссионерскому опыту святителя Иннокентия».

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.[5]

Когда деятельность первых русских миссионеров, посланных в Северную Америку в конце восемнадцатого века, постепенно замирала, новый период в истории православной миссии начался в 1824 году с прибытием на Алеутский остров Уналашку молодого священника из Сибири отца Иоанна Вениаминова, ставшего одним из самых выдающихся православных миссионеров.

Незадолго до этого епископ Иркутский Михаил обратился с призывом к своему духовенству добровольно вызваться на церковное служение в Аляске по пятилетнему контракту с Русско-Американской компанией. Добровольцев не последовало. Никто не хотел ехать на миссионерскую работу в далёкую и чуждую страну. Кроме того, ходили неблагоприятные слухи о жизни в колонии. Даже выборы по жребию в духе избрания Апостола Матфея, как это описано в книге Деяний Апостольских, не дали желаемого результата. Диакон, на которого пал жребий, отказался ехать за море и предпочёл службу в солдатах за неподчинение. К этому времени отец Иоанн Вениаминов, священник Благовещенской церкви в г. Иркутске, вдохновлённый рассказами человека, много лет прожившего на Алеутских островах, вызвался отправиться миссионером в далёкий край и его предложение было с благодарностью принято[6].

Будущий высокий иерарх Русской Православной Церкви, Митрополит Московский и Коломенский Иннокентий (имя, данное отцу Иоанну Вениаминову при пострижении в монашество) родился недалеко от Иркутска 26 августа 1797 года в семье бедного сельского псаломщика, умершего, когда мальчику было пять лет. Позже сироту приняли в Иркутскую Духовную Семинарию. За его учебные успехи, примерное поведение и приятную наружность он был переименован из Попова в Вениаминова в честь только что скончавшегося любимого иркутского епископа Вениамина. Блестяще проходя теоретические предметы, Вениаминов проявил большой интерес к разным прикладным занятиям – плотничеству, механике, часовых дел мастерству. Это ему очень пригодилось в его будущей миссионерской работе. Как лучший студент, по окончании курса семинарии Иоанн Вениаминов мог быть послан в Московскую Духовную Академию. Однако за год до окончания Семинарии, он женился на дочери священника и был рукоположён в диаконы. Это воспрепятствовало его отбытию в Москву и следованию обычной духовной карьере. Но совсем иным путём, много лет спустя, Промысел привёл его в тот же старинный град на горнюю высоту его деятельности и жизни. Четыре года отец Иоанн Вениаминов служил диаконом в Благовещенской церкви в Иркутске, а затем стал вторым священником при той же церкви.

Отец Иоанн Вениаминов производил большое впечатление на людей своим истовым служением, проповедями и внимательным отношением к прихожанам. Он преподавал Закон Божий детям по воскресеньям до Божественной Литургии – практика, необычная в России[7]. После богослужений он проводил беседы с народом. При этом в храме ставились скамьи[8].

После двух лет усердной пастырской работы в иркутском приходе отец Иоанн покинул родные места и весной 1823 года отправился в дальнюю страну для миссионерской деятельности. Путешествие продолжалось год. Ему было 26 лет. Его сопровождала жена с новорождённым младенцем Иннокентием, а также его мать-вдова и девятнадцатилетний брат Стефан, прослуживший в миссии 8 лет в качестве псаломщика и учителя до своего возвращения в Иркутск. У Вениаминовых было ещё шесть детей, родившихся в миссии. Один из их сыновей стал священником в отцовской епархии. Одна из их четырёх дочерей стала монахиней, и одна вышла замуж за будущего священника – миссионера среди индейцев.

Уналашка – большой, закрытый туманами, голый остров вулканического происхождения, подверженный частым сильным ветрам, в то время с населением около 500 человек, главным образом местных алеутов. Ещё 1000 человек, разбросанных по соседним островам, относились к тому же приходу. Большинство людей было крещено ещё первыми миссионерами; однако уже много лет они не видели священника и постепенно отходили от христианства. На острове не было церкви – лишь старая, развалившаяся часовня. Отец Иоанн построил церковь фактически своими руками и освятил её в 1826 году. От начала своего служения и до конца дней своих он уделял большое внимание церковной школе и пастырской педагогической деятельности. По прибытии своём на о. Уналашку о. Иоанн сразу же обращает внимание на отсутствие училища и в своём рапорте епархиальному архиерею сообщает, что он приступает к созданию такового (№ 21, 28-го августа 1824 г.)[9].

Примечательны его инструкции учителям-на-ставникам созданного им училища на время его отсутствия в миссионерских путешествиях. Так, брату своему псаломщику Стефану Вениаминову в своём наставлении от 6-го апреля 1825 г. он пишет:

«Занимаемую тобою при училище должность учителя исправлять прилежно, рачительно и, словом, как требует Бог, совесть и честь. Учеников телесно не наказывать»[10].

А через два года, опять отправляясь в миссионерское путешествие и на этот раз оставляя учителем-наставником служащего конторы Е. И. Власова, о. Иоанн даёт ему подробные инструкции, вновь добавляет знаменательную фразу «никого из учеников телесно не наказывать» и заканчивает так:

«… и я уверен, что ты все исполнишь по желанию моему и как требует честь и долг Христианина. И, если так, то, вероятно, не останется без признательности от начальства. И я, со своей стороны, также не премину засвидетельствовать пред оным твол усердие». 10 апреля 1827 г.[11]

В этом увещевании видна особая забота о. Иоанна об училище и его учениках.

Как преданный и просвещённый миссионер, отец Иоанн понимал важность распространения Слова Божьего среди местных людей на их родном языке. Поэтому он сразу же отдался трудному делу изучения их речи и созданию письменности для их языка, которой у них ещё не было. Он составил алфавит (используя буквы кириллицы), грамматику и словарь в 1200 слов алеутско-лисьевского языка и начал преподавать его в школе, способствовав этим поднятию самосознания туземцев.

Во время своего пребывания на Уналашке отец Иоанн перевёл на алеутский язык Катехизис, Божественную Литургию, Евангелие от Матфея и некоторые молитвы.

Со своей типичной скромностью он заметил:

«Составить грамматику такого языка, каков алеутско-лисьевский, я считал почти бесполезным трудом, потому что она не нужна ни для Алеутов, которые и без грамматики могут сообщать друг другу свои мысли и которые, наверное, не в долгом времени совсем оставят язык свой (точное наблюдение! – Д. Г.), – ни для иностранцев»[12].

В действительности же отец Иоанн Вениаминов сделал очень важный вклад в науку. Не имея формального филологического образования, он опередил многих своих современников-специалистов. Его анализ алеутского языка действителен ещё и сегодня. Его заслуги в области лингвистики признаются как русскими, так и иностранными учёными.

Неутомимый, внимательный и вдумчивый наблюдатель, отец Иоанн оставил различные антропологические, географические и метеорологические наблюдения, впоследствии объединённые в трёх томах под названием «Записки об островах Уналашкинского отдела», до сих пор пользующиеся уважением в научных кругах. Многие его статьи были переведены на французский и немецкий языки. За свою научную деятельность отец Иоанн был удостоен звания члена-корреспондента Императорской Академии Наук.

Каким образом отец Иоанн приобрёл такие познания? Он очень много читал ещё с семинарской скамьи. Чтением он восполнял недостаточность своего формального образования. В Уналашке он имел возможность получать книги из довольно хорошей библиотеки созданной на острове Ситка. Он читал книги по русской истории, современной европейской политике, американской истории, географическим исследованиям и навигации, философии и различным наукам.

Помимо своих постоянных академических занятий, отец Иоанн обучал туземцев различным ремёслам. Он приучал их пользоваться современными инструментами, обучал плотничеству и работе по металлу, производству кирпичей и пр.

Но, конечно, распространение христианской веры было его главным делом. Он был замечательный и вдохновенный проповедник:

«Когда он проповедовал Слово Божье, – вспоминал один старый алеут из Уналашки пятьдесят лет спустя, – все слушали и слушали, не пошевельнувшись, пока он не кончит. Никто не думал, когда он говорил, о рыбной ловле или охоте, никто, даже малые дети, не чувствовали голода или жажды, пока он говорил»[13].

Зимой 1832–1833 года отец Иоанн написал небольшую книгу на алеутском языке – «Указание пути в Царствие Небесное». Это просто написанная книга, предназначенная автором для объяснения основных христианских истин о спасении новокрещенным алеутам, стала широко известной и много раз издавалась на алеутском и русском языках.

«Поучение отца Иоанна – замечательный памятник церковного слова… Поучение проникнуто горячей христианской любовью к принимающим крещение. Цель автора проповеди – пролить евангельский свет на жизнь и деятельность человека, убедить его в истинности жизненного пути, открываемого верой Христовой, святым Крещением.

Царство Небесное, – учит отец Иоанн, – это неизъяснимое на человеческом языке состояние блаженства праведных людей. Это жизнь с ангелами, праведниками и святыми, это лицезрение Бога, это чистая непрестанная радость, это вечное царствование со Христом»[14].

Никто не может приблизиться к Богу не следуя за Христом, не принимая Его креста, отражающегося во множестве наших личных внутренних крестов, не отрекшись самого себя и без помощи Святого Духа. Но человек, жаждущий Царства Небесного, должен прилагать как духовные, так и умственные усилия. Отец Иоанн подчеркнул важность изучения основ религии и Священного Писания:

«Кто не знает основательно своей веры, тот бывает холоден и равнодушен к ней и часто впадает или в суеверие, или в безверие»[15].

За десять лет работы отца Иоанна на Уналашке все обитатели на огромной территории его прихода стали христианами, и не на словах только. Он всегда настаивал на добровольном и сознательном обращении, без какого-либо нажима на обращаемых или подкупа их. Так он сразу же прекратил существовавший в колонии обычай выдавать новые рубашки и другую одежду новокрещенным туземцам, стараясь устранить возможный внешний мотив к принятию веры[16].

С самого начала своей миссионерской деятельности отец Иоанн отличался своим бескорыстным и незаинтересованным отношением ко всякого рода вознаграждению. Прибыв в Северную Америку, он написал письмо управляющему русской колонией, в котором отказывался принимать любые дары или приношения – «ни меха, ни боны, и ничто другое» – от своих прихожан за духовные требы, что было его обычаем. Он потребовал от администрации снабжать его семью всем необходимым для зимовки, изымая деньги на это из его жалования.

Отец Иоанн пояснял:

«… простое, усердное и безвозмездное поучение вере, какое и ожидается от служителя Евангелия, гораздо более действенно… нежели усердное и красноречивое поучение, вознаграждаемое дарами»[17].

Когда отца Иоанна и его матушку попросил сам управляющей колонией взять на себя окормление девочек в недавно открытом для них сиротском приюте на острове, миссионер принял эти новые обязанности, но при этом отказался от дополнительного вознаграждения для себя и матушки (21 июня 1827 года)[18]. Позднее, уже будучи епископом, он советовал своим священникам-миссионерам не принимать подарков от новообращённых туземцев.

Будучи совершенно бескорыстным, отец Иоанн всегда являл большую заботу о бедных. Он ходатайствовал перед своим архиереем, епископом Иркутским Михаилом, о разрешении использовать часть значительных доходов Уналашкинского прихода на содержание школы и бедных, а также немощных туземцев, естественно, представляя и подробный отчёт о распределении материальной помощи (17 июня 1825 года)[19]. Этот вопрос долгое время оставался нерешённым из-за того, что и епархиальная консистория, и Русско-Американская торговая компания обладали полномочиями в этом вопросе. Наконец, весной 1828 года епископ Михаил дал разрешение священнику Веньяминову использовать излишки церковных доходов на содержание школы и бедных алеутов, приводя высказывание известного русского «нестяжателя» пятнадцатого столетия преподобного Нила Сорского: «Церковная собственность – собственность бедных». Получив это разрешение, отец Иоанн уведомил управляющего Компании Чистякова, что будет использовать излишки церковного дохода на бедных туземцев, так как школа получала уже значительное содержание от Компании. Здесь можно добавить, что официальная переписка и частные письма священника Вениаминова показывают его исключительную аккуратность и скрупулёзность в финансовых делах.

Десять лет миссионерского служения отца Иоанна на Уналашке были оценены Компанией и Епархиальной властью. В 1834 году о. Иоанн переехал со своей семьёй в Новоархангельск – порт в западной части о. Ситки, круглый год открытый для судоходства, и административный центр «Русской Америки». Св. Михайловская церковь и дом главного правителя доминировали над русским посёлком. Из 1200 христиан, проживавших в Новоархангельске, лишь 80 были туземцы[20]. Основной задачей о. Иоанна на острове была проповедь христианства среди местных гордых и воинственных индейцев-колошей, с большим трудом оставлявших свои языческие обычаи. Обращение их, особенно вначале, проходило очень медленно. Отец Иоанн приступил к своей задаче со свойственным ему благоразумием и осторожностью, избегая какого бы то ни было прямого или косвенного давления на туземцев. Прежде всего, он начал изучать их язык и обычаи. В результате своих наблюдений он написал труд – «Замечания о колошском и кодиакском языках и отчасти о прочих наречиях в Российско-Американских владениях». К этому труду он добавил словарь с более чем тысячей слов[21]. Эта работа, включавшая грамматический анализ и первую попытку лингвистической классификации местных языков в русских Североамериканских владениях, была замечательным научным достижением.

Поглощённый своей постоянной миссионерской и научной деятельностью, о. Иоанн находил время и для применения своих практических талантов. Так он сделал часы-куранты на колокольне Св. – Михайловской церкви, привлекавшие внимание туристов в течение многих лет.

В 1836 году о. Иоанн побывал в Калифорнии для посещения Форт Росс, русского посёлка-крепости, основанного в 1811 году на берегу Тихого океана в 70 милях к северу от Сан-Франциско и проданного голландской компании в 1841 году. Население Форт Росса состояло из 260 человек, половина которых были русские. Другая половина состояла из креолов, кодиакцев и тридцати крещённых местных индейцев[22]. Церковь обслуживалась из Ситки. Теперь Форт Росс является штатным музеем-памятником.

Пробыв в Форт Россе месяц и ожидая корабль, шедший из Сан-Франциско на Ситку, о. Иоанн посетил четыре испанских миссии: Сан Рафаэль, Сан Хозе, Санта Клара и Сан-Франциско де Ассиз. Это была его первая встреча с римо-католической церковью и западным обрядом. Ему понравилось благоустройство миссий, проводимая ими миссионерская работа, а также прекрасные фруктовые сады при миссиях. Он был тронут сердечным приёмом, оказанным ему испанскими миссионерами, с которыми он разговаривал по-латыни, оставшейся в его памяти ещё с семинарских лет. Он даже сделал для них музыкальные инструменты. Гектор Шевини, написавший книгу о Русской Америке, сообщает:

«Кажется, отцы (испанские миссионеры – Д.Г.) упомянули о том, что им хотелось бы иметь больше музыкальных инструментов. Вернувшись домой, о. Иоанн, как обычно, своими руками в своей мастерской сделал шарманки и послал их своим друзьям в благодарность за их гостеприимство»[23].

По возвращении на Ситку, о. Иоанн все больше задумывался об общем развитии миссионерского дела в Русской Америке. Четыре священника в четырёх церквах находящихся на Ситке, Кодиаке, Уналашке и Атту, обслуживали 10000 крещеных туземцев и тысячу русских, разбросанных на огромной территории в тысячи миль[24]. Большинство туземцев ещё не видели миссионера. Материальная поддержка миссионерской работы была далеко не достаточна. Более того, миссия как таковая не была ещё организована. Каждый священник находился в личной зависимости от епископа Иркутского, отдалённого на 10000 миль. Материально миссионеры всецело зависели от Русско-Американской Компании. О. Иоанн хотел ходатайствовать перед Святейшим Синодом об увеличении количества церквей в Америке, улучшении их финансового обеспечения и объединении их в особое миссионерское благочиние. Это надо было сделать лично в Санкт-Петербурге. Также ему хотелось ускорить издание его работ на алеутском языке и лично наблюдать за их печатанием в Синодальной типографии.

Получив разрешение на путешествие от Иркутской консистории, о. Иоанн отправил свою жену с четырьмя детьми прямо в Иркутск, где их два старших сына уже учились в Семинарии. В ноябре 1838 года он сам со своей семилетней дочерью Фёклой начал кругосветное плавание в С.-Петербург.

Прибыв в столицу Империи следующим летом, о. Иоанн отправился с визитом к обер-прокурору Святейшего Синода графу Н. А. Протасову и представил ему обстоятельный доклад – «Обозрение Православной Церкви в Российской Америке» с рекомендациями для улучшения существующего положения. Синод был на летних вакациях, и о. Иоанн поехал в Москву, где он встретился с выдающимся русским иерархом митрополитом Филаретом (Дроздовым), богословом, поэтическим собеседником Пушкина. Последний сразу же полюбил о. Иоанна, принял близко к сердцу его миссионерское дело и стал его покровителем и другом до конца своей жизни. «В этом человеке что-то апостольское», – говорил московский митрополит о миссионере из Америки[25]. Он просил его всегда останавливаться в его Троице-Сергиевских подворьях в Москве и Петербурге.

Осенью о. Иоанна вызвали на заседание Св. Синода. Его доклад был с благодарностью принят, и на Рождество, в признание его исключительной службы Церкви, он был возведён в сан протоиерея. Также о. Иоанн получил официальное одобрение на печатание его трудов на алеутском языке в Синодальной типографии в Москве. Его научные статьи о населении, языках и природе Русской Америки стали появляться в газетах и журналах, и он читал лекции в различных академических собраниях.

Отец Иоанн стал заметной фигурой в Москве и Петербурге. По словам известного путешественника Сэра Эдуарда Белчера, встретившего в это время о. Иоанна, «он был крупный, атлетического сложения мужчина ростом в шесть футов и три дюйма; весьма сильный и очень умный.…»[26].

Епископское служение

Ранней весной 1840 года печальная весть дошла до о. Иоанна. Его жена умерла в Иркутске в ноябре. Митрополит Филарет старался утешить подавленного горем о. Иоанна и, в то же самое время, предложил ему принять монашество. О. Иоанн отклонил это предложение. Он считал себя не подходящим для монашеской жизни и предпочитал оставаться белым священником-миссионером. Кроме того, он очень беспокоился о своих детях, оставшихся без матери. Для того чтобы как-то успокоиться и собраться с мыслями о. Иоанн совершил паломничества в Свято-Троицкую Сергиеву и в Киево-Печерскую лавры.

В его отсутствие Св. Синод принял рекомендации о. Иоанна относительно Американской миссии. Св. Синод договорился с Русско-Американской Компанией о значительном увеличении финансовой поддержки миссии. Больше священников должно было быть послано в Русскую Америку и образовано благочиние с центром на Ситке. Тем временем, по представлению митрополита Филарета и при покровительстве Императорского Двора, была устроена судьба детей о. Иоанна. Его сыновья переводились из Иркутска в Санкт-Петербургскую Духовную Семинарию, и дочери были тоже приняты в Институт в Петербурге.

Теперь уже о. Иоанн не мог больше отказываться от монашества и высшего служения. Была создана новая епархия, и 14 декабря 1840 года в Казанском соборе Санкт-Петербурга он был хиротонисан во епископа Камчатского, Курильского и Алеутского. В монашестве он принял имя Иннокентия в честь просветителя Сибири восемнадцатого века.

В сентябре 1841 года, после долгого и трудного пути с остановкой в Иркутске, помолившись на могиле жены и повидавшись с детьми, Епископ Иннокентий вернулся в Новоархангельск. Св. – Михайловская церковь стала кафедральным собором новой епархии с огромной территорией, соединяющей два континента и включающей Аляску, Алеутские и Курильские острова, Камчатку и побережье Охотского моря. Приезд епископа Иннокентия в Новоархангельск совпал с выдачей нового контракта Компании императором Николаем I. Этот период ознаменовался оживлением и расцветом Русской Америки. Особенно новый контракт был благоприятен для местных людей. Новый контракт категорически воспрещал какое бы то ни было применение силы к туземцам и поощрял распространение среди них образования. Эти параграфы контракта отразили глубокие убеждения епископа Иннокентия[27]. Его непосредственной задачей было развитие деятельности миссии. Назначая священников на новые миссионерские пункты, епископ давал им подробные указания и убеждал их, что проповедь, учение и личный пример – единственные допустимые и, в то же самое время, наиболее эффективные средства привлечения людей к Церкви.

Как уже было отмечено, о. Иоанн Вениаминов придавал огромное значение религиозному образованию детей и подростков (вспомним его воскресную школу в Иркутске!). Став епископом миссионерской епархии, он сразу же велел своим священникам проводить регулярные уроки с молодым поколением в их приходах. Он сам занимался с 150 детьми в своём новопостроенном архиерейском доме: по вторникам – с девочками, а по средам – с мальчиками. В письме графу Н.А. Протасову епископ Иннокентий высказал свои заветные мысли о преподавании религии:

«…мы, как пастыри, как учители, как преемники Апостолов, непременно должны вполне соответствовать своему званию, т. е. мы должны учить. По нынешним действиям нашим, мы почти не что иное, как жрецы, как совершители таинств и обрядов.

Учить всех детей простого народа – вот мысль, которая давно меня занимает. Мысль эта родилась во мне ещё в Иркутске, и я представлял её тамошнему преосвященному Михаилу (в виде проекта), который уважил её и предписал всем градским священникам поступать по моему проекту. Но никто из моих собратий не хотел исполнить это, – я ни в ком не нашёл единомыслящих со мною и таких, которые бы поддержали меня и содействовали мне, – кроме одного моего диакона. Это чрезвычайно меня огорчало; но Господь наградил меня за то: он дал мне желание ехать в Америку»[28].

Посещая приходы и миссионерские пункты, епископ Иннокентий всегда обращал большое внимание на приходские школы и религиозное образование.

Проповедь Слова Божьего занимает исключительно важное место в апостольском миссионерском служении Преосвященного Иннокентия. Он сам, как уже отмечалось, с первых лет своего священства был выдающимся проповедником, не упускал ни одного случая для проповеди или беседы и, став епископом, ревностно наставлял в этом своё духовенство.

«…Горе тому, кто призван и поставлен благовестить, и не благовествует!» – пишет епископ Иннокентий в наставлении свящ. Якову Нецветову, назначенному для обращения неверных<…> в Российско-Американских владениях на берегах Берингова моря. Получено 25-го февраля 1845 г. в Новоархангельске[29].

От проповедника Преосвященный Иннокентий требует подготовленности, ясности, искренности и любви:

«В изъяснении предметов веры надобно говорить обдуманно, ясно, отчётливо, сколь возможно кратко, иначе проповедь твоя будет иметь мало успеха. говорить, что все учение Иисуса Христа заключается в том, чтобы мы покаялись, веровали в Него и имели к Нему и ко всем людям любовь бескорыстную, чистую».

«… чтобы действовать на сердце надобно говорить от сердца, от избытка бо сердца уста глаголят. И потому только тот, кто исполнен и избыточествует верою и любовию, может иметь уста и премудрость, ей же не возмогут противиться сердца слушающих…»[30].

В том же поучении владыка Иннокентий указывал миссионеру-проповеднику:

«Чтобы вернее и более быть полезным своим прихожанам, ты должен в непродолжительном времени узнать язык их, на первый раз по крайней мере для того, чтобы понимать.

Старайся узнавать обстоятельно веру, обряды, обычаи, наклонности, характер и весь быт твоих прихожан»[31].

Епископ Иннокентий посетил все уголки своей огромной епархии. На каждом острове, в каждом селении, посещаемом им, люди встречали его с великой радостью. И он всюду совершал Божественную Литургию и проповедовал. Он использовал все возможные средства передвижения, но чаще всего ему приходилось путешествовать в байдарках, верхом на лошади или на собачьих упряжках. Его однокашник по семинарии, камчатский священник-миссионер П. В. Громов оставил нам незабываемое описание епископа Иннокентия во время его путешествия по епархии:

«…в этом, одном из глубочайших ущелий Камчатки, как сейчас вижу епископа Иннокентия, в тёмную зимнюю ночь, сидящего в одеянии из оленьих кож на камне, освещаемого заревом, отражающемся на вершинах гор, окружающих пропасть, среди добродушных детей природы – камчадалов, грызущих юколу, и между не одною сотнею маленьких ездовых животных, свернувшихся в клубки и крепко заснувших от утомления. Ни одному из русских иерархов не доводилось ещё вносить своё благословение в подобные юдоли. Первому архиерею, Иннокентию Камчатскому предоставлена в наше время честь олицетворить на себе начертанную апостолом Павлом картину многотрудной жизни подвижников веры: «проидоша в милотех, и в козьих кожах, лишени, скорбяще, озлоблени, в пустынех скитающеся и в горах и в вертепех и в пропастех земных»[32].

За время своего десятилетнего пребывания в Новоархангельске епископ Иннокентий совершил четыре таких путешествия, продолжавшихся от 8 до 18 месяцев каждое.

В 1842 году, в начале своего епархиального объезда, на пути к Еловому острову, на котором был похоронен праведный старец Герман, корабль епископа Иннокентия попал в страшную бурю, вызванную землетрясением. 28 дней огромные волны швыряли небольшой корабль. Семьдесят пассажиров лежали в своих каютах в трюме корабля почти без еды и воды. Все были больны. Наконец океан успокоился и корабль вошёл в гавань Елового острова. Все это время епископ Иннокентий помогал капитану, а когда корабль стал на якорь, отслужил благодарственный молебен. Много лет спустя игумен Валаамского монастыря, в братии которого состоял отец Герман, написал письмо епископу, спрашивая его о подробностях чудесного избавления от смерти во время морской бури. Какой-то благочестивый посетитель из Америки рассказал монахам, что старец Герман в монашеском одеянии явился епископу Иннокентию при совершении им панихиды у могилы старца. Епископ Иннокентий на этом же письме написал карандашом:

«В сильную бурю, 28 дней лавировали в виду острова Елового. Все были в опасности от недостатка воды. Я сказал в уме: «Если ты, отец Герман, угодил Господу, то пусть переменится ветер». И точно, не прошло и четверти часа, – сделался попутный ветер. Вскоре, на могиле старца, я служил панихиду. Ничего не видел»[33].

Этот случай указывает на трезвую веру епископа Иннокентия, чуждую всякого рода преувеличениям, экзальтации и мифотворчества.

В Наставлении Миссионеру владыка писал: «Касательно учения веры и закона Христианского никаких доказательств, Св. Писанием не подтверждённых, не употреблять, кольми паче ложных чудес и откровений не вымышлять под страхом строжайшего осуждения. Но если где Господь видимо явил силу Свою… сделать надлежащее беспристрастнейшее исследование, со всеми доказательствами представить к нам»[34].

Епископ Иннокентий «возлюбил благолепие дома Божьего», у него был тонкий эстетический вкус и литургическая интуиция. Он обращал внимание на чистоту и порядок в Св. – Михайловском Кафедральном Соборе и других церквах, которые он посещал. Он предпочитал простые, но хорошо сшитые облачения. Такое же требование он предъявлял ко всем другим вещам в храмах. Он настаивал на искренней, разумной и аккуратной манере служения и на ясном и ровном чтении псалтыри и Священного Писания. Однажды он сказал чтецу, приехавшему из Москвы:

«Хорошо читаешь, а у вас в Москве ещё не выветрило эту странность – кончать непременно с каким-то голком»[35].

Он отмечал диаконов, служивших с благоговением, ровно, понятно и без выкриков.

Епископ Иннокентий хотел, чтобы люди видели и понимали Божественную службу и участвовали в ней. Ради этого он не боялся иногда изменять существующие обычаи. Уже упомянутый священник Громов служил Литургию на второй день Рождества в камчатской деревне в присутствии епископа Иннокентия. Он был удивлён прсьбой епископа оставить царские врата открытыми в течение всей службы[36].

Владыка Иннокентий прилагал большие усилия к тому, чтобы облегчить совершение Божественной литургии, где только возможно. Летом 1845 года он написал наставление об Употреблении переносных антиминсов, которые раздавались его священникам для миссионерских поездок, «дабы каждый православный житель имел возможность безотлагательно причаститься Святых Тайн при возможности».

Владыка советовал духовенству проповедовать перед совершением Исповеди и перед Причащением. Он писал: «Проповедь слова Божия… есть всегда лучшая подготовка к причащению»[37]. И сам владыка следовал этому правилу с давних пор. В его церковном дневнике за 1825–1826 годы записано следующее:

«Совершал богослужение и проповедовал по праздникам. Проповедовал также перед исповедью, поскольку положил неупустительно проповедовать перед исповедью»[38].

В 1850 году, по истечение первого десятилетия своего назначения на епархию, епископ Иннокентий сделал подробный доклад Св. Синоду в котором он сообщил: 23130 человек принадлежало к Камчатской, Курильской и Алеутской епархии, около 15000 из них жило в Северо-Американской части епархии. Девять из двадцати четырёх церквей находились в Русской Америке, и пять из них были построены после назначения епископа Иннокентия. На американской территории было также 37 часовен, а на Камчатке – 19. Церкви в Америке были расположены так: три в Новоар-хангельске на Ситке – Св. – Михайловский Кафедральный Собор, церковь в архиерейском доме и новая церковь индейцев-колошей. А кроме уже существовавших церквей на Кодиаке, Уналашке и Атту, новые церкви были воздвигнуты в Кенаи, Нугашаке и Квипахе.

В епархии было 29 священников, пять диаконов и 55 псаломщиков. В американской части епархии было 9 священников, два диакона и соответствующее количество псаломщиков[39]. Трудность получения священников, особенно образованных, для миссионерской работы в Русской Америке была постоянным источником забот епископа Иннокентия.

Единственным решением этой проблемы епископ Иннокентий считал устройство местной семинарии для подготовки к священству кандидатов из местных жителей. Благодаря его стараниям, в 1845 году духовное училище из Петропавловска-на – Камчатке было переведено в Новоархангельск и реорганизовано в семинарию. Однако первоначальный успех этого мероприятия не продолжался долго, и меньше чем через десять лет семинария была вновь переведена в г. Якутск в Сибири. Главные причины её последнего перевода были следующие: трудность создания квалифицированного преподавательского состава, недостаточность подготовки туземцев к прохождению обязательных курсов в семинарии и, наконец самая главная причина, – перевод епископской резиденции на Азиатский континент[40].

В 1850 году епископ Иннокентий был возведён в сан архиепископа, а два года спустя Якутская область в Восточной Сибири с 200000 жителей была присоединена к его епархии. В связи с этим резиденция Архиепископа была переведена в Якутск. Здесь, также как ранее на Уналашке и Ситке, архиепископ Иннокентий начал изучать местный язык и работать над переводом. В этом деле ему помогала группа способных местных миссионеров, и через несколько лет якуты уже услышали Богослужение на их родном языке. Хотя архиепископ Иннокентий смог всего лишь раз посетить Америку после перевода его резиденции в Сибирь, он, продолжая пристально наблюдать за церковной жизнью там, проявлял особый интерес к продолжению начатого им труда по переводу. В письме митрополиту Филарету он информировал московского иерарха о том, что священник Иннокентий Шаятников на Уналашке перевёл несколько книг Нового Завета на алеутский язык, а Иван Надеждин, окончивший Ново-Архангельскую семинарию, перевёл Евангелие от Матфея на колошский язык[41].

Его огромная епархия ещё более увеличилась с присоединением к России Амурского края. Архиепископ Иннокентий все время путешествовал, проповедовал, устраивал новые миссии, открывал школы. Ему одному уже невозможно было управлять такой большой территорией. К тому же и здоровье его начало сдавать. В 1858 году в Якутске и на Ситке были созданы два викариатства. На следующий год архимандрит Пётр, последний ректор семинарии на Аляске, стал епископом Ново-Архангельским, викарием архиепископа Иннокентия, чья кафедра была перенесена в город Благовещенск на реке Амуре. Владыка Иннокентий с прежним усердием и энтузиазмом продолжал возделывать новую миссионерскую ниву. Однако возраст и недомогание, особенно сильное ухудшение зрения, вынуждали его просить об уходе на покой. Но не такова была воля Божия.

Новость о продаже русско-американских владений Соединённым Штатам, разумеется, не могла не вызвать глубоких чувств у престарелого миссионера. С его проницательным умом и бескорыстной преданностью Церкви вне каких бы то ни было политических соображений, владыка сразу же понял, что здесь открываются огромные возможности. Пятого декабря 1867 года он написал пророческое письмо графу Д. А. Толстому, Обер-прокурору Святейшего Синода. Приводим отрывки из этого письма:

«До меня дошёл слух из Москвы, что будто бы я кому-то писал, что я недоволен тем, что наши американские колонии проданы американцам; это совершенная неправда; напротив того, я вижу в этом обстоятельстве один из путей Провидения, которым наше Православие может проникнуть в Соединённые Штаты, где в настоящее время начали обращать на него серьёзное внимание. Если бы спросили меня по этому предмету, то я вот что бы отвечал:

а) американское викариатство не закрывать, хотя бы там число церквей и Миссий сократили вдвое, то есть до пяти;

б) резиденцию викария вместо Новоархангельска назначить в Сан-Франциско, где климатические условия несравненно лучше и откуда столько же удобно иметь сообщения с церквами, как из Ситки, если только не удобнее;

в) викариатство это подчинить Санкт-Петербургской или другой какой-либо прибалтийской епархии Преосвященному, потому что по окончании передачи колоний американскому правительству сообщение между Амуром и колониями должно совершенно прекратиться, и тогда камчатскому епархиальному начальству придётся иметь сообщение с колониям иначе, как через Санкт-Петербург, что совершенно неестественно;

г) нынешнего викария и все новоархангельское духовенство, кроме одного причетника, возвратить в Россию, назначить нового викария из знающих английский язык, а также и свиту его составить из лиц, знающих по-английски;

д) дозволить Преосвященному дополнять свою свиту и переменять членов оной, а также и рукополагать в священнослужители к нашим церквам из американских подданных, которые примут Православие со всеми его учреждениями и обычаями;

е) Преосвященному викарию и всем причтам Православной Церкви в Америке дозволить отправлять литургию и прочие церковные службы на английском языке, для чего, само собой разумеется, должны быть переведены служебные книги на английский язык;

ж) в училищах, которые будут учреждены в Сан-Франциско и в других местах для приготовления людей к занятию миссионерских и священнослужительских мест, науки преподавались уже на английском, а не на русском языке, который, рано или поздно, а заменится последним языком.…»[42].

В том же 1867 году, в год продажи Аляски Соединённым Штатам, скончался митрополит Филарет. К своему величайшему удивлению, Архиепископ Иннокентий был избран на вакантное место. Таким образом, бедный мальчик из сибирской глуши достиг высочайшего положения в Русской Православной Церкви. 26 мая 1868 года Высоко-преосвященнейший Иннокентий, Митрополит Московский и Коломенский торжественно вступил в древний Собор Успения Пресвятой Богородицы в Кремле. Отвечая на приветствия, митрополит Иннокентий сказал:

«Кто я, дерзающий воспринять и слово, и власть моих предшественников? Ученик отдалённейшего времени, отдалённейшего края и ещё более в отдалённой стране проведший более половины своей жизни; не более как смиренный делатель малой нивы Христовой, учитель младенцев и младенствующих в вере»[43].

Несмотря на свои недуги, святитель полностью отдался своему новому высокому служению. Он был особенно активен в делах благотворительности, организовывал дома для престарелых, приюты для сирот, радел о народном просвещении. Его любимым детищем было основанное им Российское Императорское Миссионерское Общество, президентом которого он состоял. Его научные занятия принесли ему членство в Российской Императорской Академии Наук и в Британской Королевской.

Святитель продолжал проявлять большой интерес к Североамериканской миссии.

Преосвященный Иннокентий на всех этапах своей жизни оставался простым, добрым и приветливым человеком и одинаково относился к людям всех чинов и положений. Смирение было органической частью его натуры. Об этом свидетельствуют все источники.

Великий миссионер почил в Бозе 31 марта 1879 года. Это была Великая Суббота. Господь упокоил Своего верного и неустанного работника в день Своего упокоения. Он погребён в Свято-Духов-ском храме Троице-Сергиевой Лавры, где его останки почивают рядом с его покровителем митрополитом Филаретом (Дроздовым) и преподобным Максимом Греком – выдающимся насадителем учёности и духовности в России шестнадцатого столетия. Святитель Иннокентий был причислен к лику святых Русской Православной Церковью 6 октября нов. ст. 1979 г. (23 сентября ст. ст.) Православная Церковь в Америке способствовала в собирании материалов для его канонизации[44].

Протоиерей Яков Нецветов

Во время вдохновенного служения просветителя Аляски Святителя Иннокентия другой выдающийся миссионер шёл по его стопам. Протоиерей Яков Нецветов родился в 1802 г. на Алеутском острове Атке от русского отца, уроженца г. Тобольска, и матери-алеутки. С переездом семьи в Иркутск, Яков, по своему внутреннему призванию, поступил в Иркутскую духовную семинарию, в то время как его два брата были приняты в Императорское военно-морское училище в Санкт-Петербурге. По окончании семинарии и принятии священства молодой иерей возжелал стать миссионером на его родном острове Атке, куда и прибыл в 1820 году со своей женой и овдовевшим отцом, ставшим его псаломщиком.

Аткинский приход, ещё не имевший храма, распространялся почти что на 2000 миль и включал более десятка Алеутских и Курильских островов. Посещать их о. Якову, как и Святителю Иннокентию, приходилось на небольших байдарках, пересекавших опасные, бурные и холодные воды. Он развил активную миссионерскую деятельность. Под его руководством была построена церковь во имя Св. Николая Чудотворца и школа. В сотрудничестве со святителем Иннокентием он создал алфавит для местного алеутского диалекта и переводил на него Священное Писание, литургические тексты и другие религиозные пособия. Он также посылал образцы рыб и морских животных в Московские и Петербургские музеи естественной истории.

Пережив горе смерти жены и отца, отец Яков думал о возвращении в Иркутск и поступлении там в монастырь. Но Святитель Иннокентий, высоко ценивший труды отца Якова, убедил его продолжать его миссионерскую деятельность в своём обширном приходе.

В 1845 г. Святитель Иннокентий послал отца Якова на новый миссионерский подвиг в глубине Аляски в районе самой большой аляскинской реки Юкон. Здесь в селении Квихнак, переименованном потом в «Русскую миссию», прот. Яков обосновал центр новой миссии и построил храм в честь Воздвижения Животворящего Креста Господня. Он изучил местный диалект, переводил на него священные тексты, посещал селения в отдалённых местах огромнейшей территории, проповедовал Слово Божье и крестил индейцев, часто вначале весьма враждебных. Так он неустанно трудился 18 лет. Последний год своей жизни, уже с совершенно расшатанным здоровьем, он служил в Ситке в индейской часовне, где и был похоронен в 1864 г., шестидесяти лет отроду. Причислен к лику святых Православной Церковью в Америке в 1994 г.

Так заканчивается начальный период истории Православной Церкви в Америке. Фактически первые шаги в деятельности русских миссионеров среди туземцев Аляски и Алеутских островов представляли собой лишь наиболее восточное ответвление огромной миссионерской работы, проводившейся Русской Православной Церковью среди различных коренных племён, осваивавшихся новых районов Сибири и Дальнего Востока. Однако организованная и отдельная православная церковная структура была принесена к порогу Нового Света, и после отделения Аляски от Российской империи она пустила там свои корни.

3. Продолжение миссии в Соединённых Штатах

Первые три православных прихода собственно в Соединённых Штатах (греческий приход в Новом Орлеане и два русских прихода в Сан-Франциско и Нью-Йорке) появились почти одновременно и независимо друг от друга в конце 60-х годов XIX века. На деле эти приходы являлись «интернациональными». Церковный совет греческого прихода в Новом Орлеане включал в себя славян и сирийцев, хотя протоколы заседаний велись на английском языке. Поддерживавшиеся российскими консульствами русские приходы в Сан-Франциско и Нью-Йорке включали в себя многих сербов и греков.

Эти церкви удовлетворяли духовные потребности представителей различных православных наций, которым приходилось оказываться в Новом Свете. В их числе были члены дипломатического корпуса и беглые матросы, солидные средиземноморские купцы и не имеющие гроша за душой нищие авантюристы. Для них церковь была не только домом молитвы, но и тем местом, где они могли встретить своих соотечественников, поговорить о своей родине или разузнать о работе. Но из неправославного мира эти церкви почти никого не привлекали. Со стороны американской прессы и общества Православие рассматривалось по большей части как какой-то курьёз, как нечто восточное и экзотическое. Так, несмотря на все усилия настоятеля нью-йоркского храма отца Николая Бьеринга, который обратился в Православие из католицизма и до своего обращения был профессором канонического права в римско-католической семинарии в Балтиморе, религиозная жизнь его прихода была весьма ограниченной.

За период с 1870 по 1880 год там было совершено только 55 крещений детей, 12 венчаний, 14 отпеваний и четыре принятия в православную веру, причём двумя из этих новообращённых православных христиан являлись дочь и жена самого отца Николая[45].

Православная Церковь пока ещё не была готова принять вызов Запада, особенно в условиях и обстановке Нового Света.

В 1870 году святейший Синод создал отдельную Алеутскую и Аляскинскую епархию на территории Алеутского викариатства Камчатской епархии. На новую кафедру был назначен епископ Иоанн (Митропольский) 1870–1877 годах окончивший Московскую Духовную Академию и оставленный при ней помощником инспектора.

Новые местные власти на Аляске плохо соблюдали Российско-Американский договор о православной миссии и русских коммерческих интересах. В то же самое время протестантские миссионеры, появившиеся на Аляске с обильными финансовыми средствами и поддержкой властей, стали создавать свои храмы, приюты, школы с хорошо оборудованными зданиями и высоко оплачиваемыми преподавателями, что не могло не привлечь многих туземных жителей, живших в весьма трудных условиях. Все это неблагоприятно отражалось на православной миссии и на русском торговом деле. Русские деловые люди стали покидать Аляску. Ряды православных миссионеров тоже поредели за счёт отбывших в Россию[46].

В 1872 году епископ Иоанн неофициально перенёс свою кафедру из Ситки на Аляске в Сан-Франциско в Калифорнии, сделав своим собором домовую церковь прихода, существовавшего там с 1868 г. Из Сан-Франциско можно было эффективнее защищать интересы миссии на Аляске и в то же самое время начать развивать церковную деятельность в самих штатах.

«Преосвященный Иоанн явился ревностным продолжателем дела святителя Иннокентия. Прекрасно понимая сложность обстановки, он в первую очередь занялся изучением важнейших вопросов местной истории и церковной жизни. Результатом его изысканий явился пятитомный труд «Из истории религиозных сект в Америке». Своими богословскими познаниями, примерной жизнью и тактичным поведением епископ Иоанн много содействовал поднятию авторитета Русской Церкви среди местного населения, состоявшего из разных народностей, и пробуждению интереса и симпатий к Православию со стороны последователей инославных исповеданий, особенно епископалов. В начале семидесятых годов многие видные представители Англиканской Епископальной Церкви в Америке открыто ставили вопрос о желательности и возможности единения с Православной Церковью»[47].

Епископ Нестор

В 1877 г. Алеутскую и Аляскинскую епархию возглавил епископ Нестор, в миру Николай, барон фон Засс, лейтенант Российского Императорского Флота[48]. Рано выйдя в отставку, он принял монашеский постриг в Александро-Невской лавре, служил иеромонахом на военно-морских кораблях. Был на фрегате «Ослябя» в составе эскадры, посетившей Нью-Йорк в 1863 году во время Американской гражданской войны. Затем служил настоятелем русского православного храма во Франции в городе По. Он владел несколькими иностранными языками, в том числе английским. Его внимательные наблюдения и критические замечания в рапортах Святейшему Синоду дают много подробных сведений о жизни далёкой епархии в то нелёгкое переходное время.

С прибытием епископа Нестора в Америку перенос Алеутско-Аляскинской кафедры из Ситки в Сан-Франциско был уже официально утверждён. Новый архипастырь проявил активную деятельность в своей епархии, особенно на Алеутско-Аляскинской стороне. За свои три с небольшим года возглавления епархии он совершил четыре миссионерских путешествия на Аляску и Алеутские острова, посещал отдалённейшие туземные приходы в это трудное для миссии время. Епископ Нестор в своём рапорте Святейшему Синоду неоднократно отмечает, с одной стороны, недостаточность средств, отпускаемых Русской Церковью на миссию, и, с другой стороны, очень хорошо финансируемую деятельность протестантских миссионеров, привлекающих всё большее число туземцев[49]. А что касается прихожан Сан-Франциского храма, то приходящие в него русские, другие славяне, греки – в основном случайные люди из разбитых семей, по той или иной причине вынужденные покинуть свои родные места, – редко бывают в храме. На воскресных литургиях собирается 2030 человек, а на всенощных – 2–3 человека. Только на Пасху и Рождество наполняется храм[50].

И тем не менее, епископ Нестор, с трудом получив необходимые средства, приобрёл более подходящий дом и в более удобном месте, в котором разместились соборный храм, церковная школа, канцелярия миссии, жилое помещение для архиерея и нескольких его сотрудников. (В 1906 г. это здание было разрушено при страшном землетрясении.)

Из рапорта Преосвященного Нестора Святейшему Синоду следует, что в 1881 году в Алеутско-Аляскинской епархии было 9 церквей (включая собор в Сан-Франциско, церковь при консульстве в Нью-Йорке была непосредственно в ведении Санкт-Петербургского митрополита) и 37 часовен (на Аляске и Алеутских островах). Число же священников колебалось в пределах 10. Из них один был с академическим образованием – кафедральный протоиерей Владимир Вехтомов, а три – с семинарским[51].

Несмотря на все трудности, Епископ Нестор занимался переводом Священного Писания и богослужебных текстов на эскимосский язык, вёл обширную переписку с американскими академическими, религиозными и государственными деятелями для сохранения и развития миссии.

Беспокоясь о миссионерской деятельности в своей огромной епархии, терпевшей притеснения и от протестантских миссионеров, и от новых коммерсантов из США, и от местных властей, преосвященный Нестор отправился весной 1882 года в своё четвёртое и последнее путешествие, посетив и наиболее северные поселения местных новообращённых православных жителей. Возвращаясь из Михайловского редута в Сан-Франциско, утром 12-го июля того же года, при до конца не выясненных обстоятельствах епископ Нестор исчез с борта парохода Аляскинской компании «St. Paul» в пучине Берингова моря. Через месяц его тело, найденное на берегу, было перевезено на остров Уналашку и предано земле возле храма Вознесения Господня.

Епископ Владимир

После трагической гибели преосвященного Нестора новый епископ на Алеутскую и Аляскинскую кафедру был назначен лишь в 1887 г. Епископ Владимир (Соколовский), окончил Казанскую Духовную Академию, служил несколько лет в Японии при выдающемся миссионере Святителе Николае (Касаткине), был инспектором Холмской духовной семинарии.

Епископ Владимир привёз с собой в миссионерскую епархию до двадцати человек священников, диаконов и певчих. В своём Сан-Францисском храме в честь св. Василия Великого, отремонтированном и расширенном при нём, он стал совершать церковные службы с большим благолепием и торжественностью.

Но были и большие неприятности, начавшие исходить из кругов политических эмигрантов из России, ненавидевших царскую Россию и Церковь. Их вождём был некто доктор Судилковский (он же Н. М. Руссель). Митрополит Леонтий в очерках по истории Православия в Америке пишет, как он, «пользуясь тем, что при кафедре епископа был создан пансион для певчих мальчиков, распространял гнусные слухи о нечистой жизни епископа. Указывая на огромное количество постных дней по уставу Православной Церкви, какие строго соблюдались в пансионе, он возбудил ходатайство о закрытии семинарии, как учреждения, противного принятым правилам о питании детей. За епископом был устроен сыск.…»[52].

К довершению бед, епископ, сам упражняясь в изучении английского языка и заставляя изучать его свою свиту, ввёл чтение на английском языке не только некоторых частей богослужения, но даже и пения и, в конце концов, завёл проповедь на английском языке. Проповедовал более всего о. иеромонах Севастиан (Дабович), уроженец Америки, но по родителям серб. Недовольным всё не нравилось. Для одних была причина критиковать распоряжение епископа на том основании: «мы, русские, хотим иметь в храме всё по-русски». Но особенно раздражало то, что, благодаря стараниям епископа поставить богослужение на Paul Street возможно торжественнее и понятнее для американцев, посетителей из последних становилось всё больше и больше. Раздавались даже голоса: «скажите пожалуйста, для кого собственно устроена здесь церковь – для русских или для американцев? Потому что мы видим здесь американцев гораздо больше, нежели русских, сербов или греков.…». Дело с оппозицией дошло, с одной стороны, до разбирательств в Высшем Уголовном Суде в штате Калифорния, а с другой – до жалоб Обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву об удалении еп. Владимира во что бы то ни стало. Какие нравственные муки переживал Преосвященный Владимир, желавший поставить Православное дело в Америке на практическую миссионерскую почву, не подлежит изображению.

«Преосвященный не выдержал и счёл за лучшее оставить епархию. В 1891 г. июня 8-го он был назначен епископом Острогожским в России»[53].

Но самым видным событием архипастырского служения епископа Владимира в Алеутско-Аляскинской епархии бы приём греко-католиков или униатов в лоно Православной Церкви.

4. Возвращение униатов в Православие

Развитие Алеутской и Северо-Американской епархии в самих Соединённых Штатах непосредственно связано с многочисленной эмиграцией из Австро-Венгрии в Америку русин, карпатороссов, галичан и буковинцев – юго-западных разветвлений малороссов, развивавшейся в начале XIX в. Они селились вокруг индустриальных центров восточных штатов, особенно в горнопромышленных районах Пенсильвании. В основном это были бедные крестьяне, предки которых жили на бывших русских землях, отошедших к Польскому королевству, а затем оказавшихся в распространившейся Австро-Венгерской империи. Под давлением своих властей и помещиков они перешли в греко-католическую или униатскую церковь (православный обряд, римско-католическое богословие, подчинение Папе Римскому, а также допустимость женатого духовенства, позже отменённая). В результате уний, заключённых в Бресте (1596), Ужгороде (1646) и Мукачеве (1664), более десяти миллионов человек оказались в лоне Римско-Католической Церкви.

Протоиерей Алексий Товт

Большая колония униатов поселилась в Миннеаполисе, штат Миннесота. Они сами организовали приход, построили церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы (1889) и выписали священника со своей родины, приснопамятного отца Алексия Товта. Он происходил из духовной семьи, был доктором канонического права Ужгородской униатской духовной семинарии и преподавателем Пряшевской. Но местный римско-католический архиепископ Джон Айерланд (не только по фамилии, но и по происхождению ирландец) мало разбирался в церковных делах и этнических проблемах Восточной Европы. Он отказался дать униатам из Галиции и Прикарпатской Руси разрешение иметь свой собственный приход и предложил им вступить в соседний польский приход регулярного латинского обряда, а отца Алексия не признал законным священником на том основании, что он был женат, хотя к этому времени уже овдовел. Тогда отец Алексий Товт и его прихожане обратились к епископу Владимиру в Сан-Франциско с прошением принять их в Русскую Православную Церковь. Вот как рассказывает об этом сам отец Алексий Товт:

«Я прибыл в Америку как униат. Как бывший профессор церковного права, я знал, что в Америке я должен, как униатский священник, повиноваться тому латинскому бискупу, в епархии которого мне придётся служить. Этого требует уния, разные буллы, бреве и декреталии папские. Это было написано и в самом свидетельстве моём. Местом моего назначения был Миннеаполис, Миннесота, в епархии архиепископа Айерланда. Как верный униат, по повелению своего тогдашнего епископа, Иоанна Валия, я явился к Айерланду 19 числа месяца декабря 1889 года, как следует, я поцеловал его руку (но не приклонил колена, и это было моей главной ошибкой, как я впоследствии узнал) и передал ему мои аккредитивы. Хорошо помню, что едва он прочитал то, что я «греко-католик», руки начали у него дрожать. Прошло почти 15 минут, пока он до конца дочитал, а после сразу резко спросил (разговор шёл по-латински) меня:

– Есть ли у вас жена?

– Нет.

– Но была?

– Да, я вдовец…

Услышав это, он кинул на стол бумаги и громко крикнул:

– Я уже послал протест в Рим, чтобы мне сюда таких священников не присылали.

– Каких вы разумеете?

– Таких, как вы!

– Ведь я католический священник греческого обряда, я – униат, меня законный католический епископ рукополагал.

– Я ни вас, ни того епископа католическим не считаю; да у меня и нет нужды тут в греко-католических ксёндзах; довольно и того, что в Миннеаполисе есть польский, он может быть ксёндзом и для греков.

– Но он латинского обряда; его народ наш притом не понимает; едва ли к нему будут обращаться, ведь они потому и создали себе церковь особую, – заявил я.

– Я не давал на это разрешения, и вам не даю юрисдикции тут действовать.

Я, очень огорчённый таким грубым фанатизмом этого представителя папской церкви, остро ответил Айерланду:

– В таком случае я не требую ни вашей юрисдикции, ни вашего разрешения; я знаю права своей церкви, знаю, на каких основаниях была заключена уния, – так и буду поступать!

Арцибискуп вспылил – я не меньше. Слово за слово, дальше так далеко пошло, что разговора и восстановлять не следует.

Через два дня приходит ко мне польский ксёндз Яков Похольский и с ужасом говорит:

– Ради Бога, ксёндзе, что вы сделали? Арцибискуп мне пишет, чтобы я с вами ни в какие отношения не вступал, он вас не признаёт за законного ксёндза, и мне остро приказал, чтобы я с амвона об этом объявил, запретивши вашим людям от вас требы и тайны принимать…

На это я спокойно ответил:

– Это вас касается – вы делайте, что хотите, а я ни шагу не уступлю, и мне все равно, что арцибискуп и вы будете делать.

– Когда я всё это видел и слышал, – пишет дальше о. А. Товт, – тогда я решился на такое дело, которое у меня уже давно в сердце жило, за которым у меня душа болела, – быть православным!.. Но как? Нужно было быть осторожным. Ведь несчастная уния, начало упадка и всего злого, крепко зажилась у наших людей; 250 лет прошло, как это иго на наши шеи наложили!.. Я горячо молил Бога, чтобы Он дал мне помощь и силу просветить моих тёмных верников-прихожан. В этом деле помогли мне и сами прихожане. Когда я сказал им о своём печальном положении и заявил, что мне остаётся теперь только покинуть их, то некоторые из них заявили: «нет, пойдём к русскому епископу; не вечно же нам чужим кланяться!»[54].

В 1891 году пастырь и 361 его прихожанин были воссоединены с Православной Церковью. Это событие положило начало массовому переходу униатов в Америке в Православие. В последующие десятилетия более 225 тысяч карпато-русских и галицких униатов стали православными и составили абсолютное большинство прихожан Русской миссионерской епархии в США.

Следует отметить, что непризнание отца Алексия Товта римско-католическим епископом ввиду его бывшего женатого состояния, не было единственной причиной для возвращения этих бывших подданных Австро-Венгрии в Православие. Многие из них испытали на себе гнёт властей и помещиков и взирали на Москву как на символ православной веры своих предков. Так же надо подчеркнуть что ни русское правительство, ни Русская Православная Церковь не были инициаторами этого перехода. Весьма знаменательно, что синод Русской Православной Церкви не спешил с утверждением перехода в православие миннеаполисских униатов. Только в июле следующего, 1892 г., через 14 месяцев после 25 марта 1891 г., переход был утверждён синодом.

В конце 1892 года группа униатов, создавших приход в г. Вилкес-Барре в Пенсильвании, пригласила о. Алексия Товта приехать к ним для переговоров о воссоединении их с Православием. В результате этих переговоров был построен большой соборный храм Воскресения Христова, ставший главным храмом Пенсильвании, а настоятелем его стал о. А. Товт. Отсюда он оказывал всяческое содействие возвращающимся в Православие русинам.

Изнурённый своей кипучей деятельностью, митрофорный протоиерей Алексий Товт скончался в 1809 году на 55-м году жизни. В 1994 году Синод Православной Церкви в Америке причислил о. Алексия к лику святых.

В 30-е годы XX века в Америку прибыла новая волна карпатороссов-униат. Им не нравился папский декрет 1929 г. об обязательном целибате для униатских священников, который стал строго выполняться в Америке. Но эти карпатороссы уже не чувствовали себя русскими, Советский Союз не привлекал их, и среди них не было другого о. Алексея Товта. Они образовали Карпаторосскую епархию под омофором Константинопольского Патриарха[55].

5. Епископ Николай и дальнейшее развитие миссии

Священномученики А. Хотовицкий и И. Кочуров

В 1891 г. епископа Владимира на Алеутско-Аляскинской кафедре сменил епископ Николай (Зиоров, 1871–1898), окончивший Московскую духовную академию и до возведения в архиерейский сан занимавший должность ректора Тифлисской духовной семинарии. Святейший Синод дал ему широкие полномочия в управлении епархией. Он значительно увеличил число духовенства в Штатах:, а также на Аляске, где миссионерская деятельность приходила в упадочное состояние из-за недостатка духовенства. Там оставалось всего лишь четыре священника, но при владыке Николае уже было 16. А всего при нём в Америку прибыло по его выбору более 20 священнослужителей и псаломщиков из России и возникло 26 новых приходов (из бывших униатов)[56].

Из новоприбывших по приглашению епископа Николая надо особо отметить о. Александра Хотовицкого и о. Иоанна Кочурова, внёсших большой вклад в развитие русской православной миссии в Америке и, вернувшись на родину, ставших священномучениками во время гонений на церковь в России.

Они оба родились в 1871 году, закончили Петербургскую Духовную академию и в 1895 году отправились миссионерами в Америку, где и проявили себя усердными пастырями, незаурядными проповедниками, активными деятелями. Отец Иоанн Кочуров был строителем и настоятелем Свято-Троицкого кафедрального собора в Чикаго. Вернувшись на родину в 1907 году, он был законоучителем в Нарвских гимназиях, а затем служил в Екатерининском соборе в Царском Селе, где за короткое время снискал любовь и уважение прихожан. Здесь 31 октября 1917 г., в самом начале прихода к власти большевиков, о. Иоанн принял мученическую смерть от рук вступивших в город красногвардейских богоборцев. Он стал первым священномучеником в начавшемся бесконечном списке жертв «великой бескровной»[57].

Отец Александр Хотовицкий в Американской миссии был секретарём епархиального управления, ближайшим помощником иерархов, редактором церковного журнала «Американский Православный Вестник» и ревностным миссионером, принявшим активное участие в создании 12 новых приходов на восточном побережье Америки. В 1914 году протоиерей Александр Хотовицкий стал настоятелем Успенского Кафедрального Собора в Гельсингфорсе, Финляндия. В 1917 г. вернулся в Россию, был ключарём Храма Христа Спасителя и вновь ближайшим помощником Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. В 30-х годах был заключён в лагерь, а в 1937 году расстрелян богоборцами[58].

В 1994 году РПЦ причислила священномучеников Иоанна Кочурова и Александра Хотовицкого к лику святых.

Епископ Николай очень заботился о школьном деле в приходах, устроил миссионерские курсы в Миннеаполисе и Кливленде, выхлопотал 30 стипендий для юношей из иммигрантских семей в российских семинариях, по окончанию которых они служили в американской миссии4.

В Нью-Йорке стал издаваться официальный орган епархии «Американский Православный Вестник» под редакцией отца Александра Хотовицкого.

Епископ Николай несколько раз посещал приходы своей епархии на Алеутских островах и Аляске. Видя и понимая тяжёлое положение православных там, он обратился к президенту США Мак-Кинли. Вот выдержка из его письма:

«Аляска нуждается, – писал он, – в коренной реформе во всех отношениях… Ей надобны не только права, обещанные договором 1867 года, по которому уступлена она Америке Русским правительством, но и твёрдое охранение этих прав со стороны закона и властей». Отметив далее, что злоупотребления чиновников и компаний довели страну до совершенного истощения, в её промысловых ресурсах, а народ – до нищеты и голодовок, он жаловался на несправедливые притеснения Православной Церкви. «Там не в чем упрекнуть нас, – писал он, – единственно, что могут поставить нам в вину, так это разве то, что мы исповедуем истинную веру и не утеряли ещё своих симпатий к единоверной нам России; но неужели же это достойно порицания и гонения? В этом нет никакой опасности для американского владычества на Аляске, как, быть может, иные и хотели бы истолковать вам этот факт, и уже потому, что наша Церковь никогда в политику не вмешивается»5.

В 1898 г. епископ Николай был переведён на Таврическую кафедру в России, а затем стал архиепископом Варшавским и членом Государственного Совета Российской Империи.

6. Святитель Тихон в Америке

С 1898 по 1907 год Алеутскую и Аляскинскую епархию возглавлял епископ Тихон (Белавин, 1865–1925), кандидат богословия Петербургской Духовной Академии. В 1917 г. в трагическое для России и Церкви время, теперь уже Митрополит Московский, Святитель Тихон вступил на Патриарший Престол, не занятый свыше двухсот лет.

Во время управления Святителем Тихоном миссионерской епархией в Америке она продолжала расти и развиваться. Её название «Алеутская и Аляскинская» было изменено в «Алеутская и Северо-Американская», что соответствовало её распространению в самих Штатах. Её административный центр был перенесён из Сан-Франциско в Нью-Йорк, так как большинство православных находилось в восточной части США. В Нью-Йорке был воздвигнут, в основном трудами прот. А. Хотовицкого на пожертвования из России и лично от Государя-Императора Николая II, Свято-Николаевский кафедральный собор, в настоящее время – Представительство Московского Патриархата в США.

Заботясь о пополнении недостаточных кадров епархиального духовенства, епископ Тихон в 1905 г. преобразовал миссионерскую школу в Миннеаполисе в духовную семинарию. В 1912 г. она была переведена в Тенефлай, штат Нью-Джерси, но была закрыта в 1923 г. из-за отсутствия средств. Вновь православное семинарское образование в Америке возобновилось только в 1938 г.

Также по инициативе епископа Тихона возле г. Скрэнтона, в Пенсильвании, был основан мужской монастырь в честь Святителя Тихона Задонского и при нём приют и школа для сирот. А с 1938 г. при нём существует духовная семинария. Свято-Тихоновский монастырь стал духовным центром Церкви в Америке.

Следуя заветам Святителя Иннокентия и своего предшественника архиепископа Николая, епископ Тихон понимал необходимость английского языка для миссии в Америке и оказал полную поддержку епископалке Изабелле Ф. Хапгуд, по своей инициативе сделавшей перевод на английский язык из служебника и требника основных православных служб под названием “Service Book”[59]. Этот сборник до сих пор употребляется в Православной Церкви в Америке.

Святитель Тихон, не щадя сил, много путешествовал по огромной территории своей растущей епархии, посещал даже самые глухие места и в Штатах, и на Аляске, а также новые общины в Канаде. По его рекомендации в 1903–1904 гг. были созданы два викариатства: на Аляскинской территории с кафедрой в г. Ситке и для православных сиро-арабов в Бруклине (предместье Нью-Йорка). Во главе первого викариатства встал епископ Иннокентий (Пустыниский), магистр богословия Московской Духовной Академии. К этому времени в Аляскинском викариате было 16 приходов, 60 часовен, 17 священников и около 12 тысяч прихожан[60]. До своей архиерейской хиротонии епископ Иннокентий прослужил несколько лет настоятелем на Пенсильванских приходах. В 1909 г. он вернулся в Россию.

Сиро-арабскую миссию возглавил епископ Рафаил Хававини, сириец по происхождению, учившийся в Киевской Духовной Академии и приехавший в Америку с епископом Николаем для удовлетворения духовных нужд сиро-арабов в русской миссионерской епархии. Его хиротония была первой епископской хиротонией, совершённой в Америке.

За время его миссионерского служения количество сиро-арабских приходов возросло от 6 до 24, прихожан было 25000. Он скончался в 1915 г. после двадцати лет ревностной и плодотворной службы на благо Церкви в Американской миссии. В 2000 г. Священный Синод ПЦА причислил епископа Рафаила к лику святых[61].

Была также создана сербская миссия (19 приходов). Во главе её поставлен архимандрит Севастьян Дабович, серб по происхождению, рождённый в Америке. Богословское образование получил в Петербургской и Киевской духовных академиях. Он основал первый сербский приход в Америке, в г. Джаксоне, в Калифорнии, послужил и на других приходах в западной и восточной частях Америки, а также на Аляске, преподавал в духовной семинарии в Тенафлай, проповедовал на английском языке. Во время Первой Мировой войны вернулся на родину своих предков, в Сербию, был военным священником и умер там в 1940 г.

Заключительным деянием Преосвященного Тихона, ставшего в 1905 г. архиепископом, явился первый Православный Собор Северо-Американской Церкви, созванный им 20–23 февраля 1907 г. в Майнфилде. Движущей идеей этого Собора была задача, поставленная его Преосвященным председателем: «как ширить миссию». В связи с этим обсуждались пути к самостоятельному, не субсидированному от казны, существованию и развитию православной миссии в Америке, а также вопрос о юридическом положении Православной Церкви в Северной Америке. Преосвященный Тихон уже тогда в своём духовном прозрении видел самостоятельность Православной Церкви в Америке. Так, в своём докладе Св. Синоду от 24 ноября 1905 г. он писал:

«.. не следует упускать из виду того обстоятельства, что жизнь в Новом Свете по сравнению со старым имеет свои особенности, с которыми приходится считаться и здешней Церкви, а посему этой последней должна быть предоставлена большая автономия (автокефальность?), чем другим русским митрополиям…»[62].

В уже многонациональной Северо-Американской епархии Святитель Тихон создавал атмосферу взаимного доверия и церковного единения. «По всей миссии господствовало блаженство мира, согласия, любви и дружбы. Был один архипастырь и одно стадо», – пишет бывший преподаватель миссионерской школы[63]. Сразу после собора к великому горю его паствы, Архиепископ Тихон был переведён в Россию на старинную Ярославскую кафедру. Вот его прощальные слова:

«Прости и ты, страна сия! Для одних из нас ты являешься отечеством, родиною, для других ты дала приют, работу и достаток, иные на твоей вольной земле получили свободу исповедовать правую веру. Бог говорил в древности чрез пророка:

«Заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него, ибо при благосостоянии его и вам будет мир» (Иер. 29:7)[64].

Святейший Патриарх Тихон был причислен к лику святых Архиерейским Собором РПЦ в 1989 г.

7. Американская миссия перед Октябрьской революцией

Архиепископ Платон. Украинизация

Эмиграция русинских униатов из Австро-Венгрии в Американскую миссионерскую епархию Русской Церкви развивалась и при архиепископе Тихоне и при его преемнике. Архиепископу, а позже митрополиту Платону (Рождественскому) суждено было возглавлять Американскую епархию дважды: до революции – с 1907 по 1914 год и после революции – с 1922 по 1934 год.

Как уже было отмечено, Русская Церковь не спешила с принятием униатов. Но когда русское священноначалие миссионерской епархии в Америке увидело в своей новой пастве искреннюю тягу к вере праотцев, оно посчитало необходимым и естественным поддержать в ней преданность русской церковной традиции и народности. Да и начавшаяся украинизация содействовала этому.

Одновременно с архиепископом Платоном в Нью-Йорк прибыл первый назначенный Ватиканом в Америку униатский епископ Сотер Ортынский, галичанин, базилианский монах из Львова. Он приехал для сопротивления переходу русин в православие, что стало серьёзно беспокоить соответсвующие церковные и политические круги. А австрийские политики усмотрели в укреплении униатства и связанного с ним сепаратистского движения среди славянской эмиграции из Австро-Венгрии в Америке вспомогательное средство, направленное против России. Недаром основная линия воздействия на русин епископа Сотера Ортынского и его сотрудников была в том чтобы убедить их, что они украинцы, а не русские, как они сами себя называли, и что «москали» – их враги. Особенно активной была его деятельность среди выходцев из Галиции. Так «он заставил делегатов Русского Народного Союза переименовать эту организацию, состоящую из 17327 членов, в Украинский Народный Союз, после чего и члены его стали величаться украинцами»[65].

В 1914 году в Вене вышла брошюра Стефана Рудницкого на немецком языке «Украина и украинцы», а в 1915 году она была опубликована на английском языке. Рудницкий пишет: «Россия стала тем, что она есть, благодаря владению Украиной: подавляющее преобладание русских в Европе (очевидно имелось ввиду «влияние», Д.Г.) может быть сломлено только путём отделения Украины от связи с русским государством».

Эту цитату из брошюры Рудницкого привёл Кейт Дайруд, норвежец по происхождению, в своей докторской диссертации «Русинский вопрос в Восточной Европе и Америке», защищённой в университете штата Миннесота в 1976 году. Он добавляет:

«“К брошюре приложены очень убедительные карты, показывающие, что отделение Украины полностью отделит Россию от Чёрного моря и Балкан”, – комментирует К. Дайруд. – Действительно, как видим, изложенная концепция должна была быть достаточно интересной для австро-венгерской политики, направленной на ослабление России»[66].

Политика «ослабления России» продолжается и в наши дни, только её центр переместился из Вены в Вашингтон. И униатство в этой политике играет такую же роль. Вот как это видел ещё в начале XX века архиепископ Платон:

«Вы видите, как «греко-католицкое» духовенство старается более над тем, чтобы вбить в сознание нашего народа, что он не русский, а украинский. Цель этой работы понятна: тому духовенству «надо привести эту часть русского народа в Рим, а для этого надо, прежде всего, оторвать его от единства с русским православным народом, затемнить в сознании его все традиции, ведущие его не к чуждому Риму, конечно, а к родной России. Большинство нас (русского духовенства в Америке, Д.Г.) из Малороссии. Дорога нам не меньше, чем этим «украинцам» наша родная сторона… мы, пастыри Церкви Христовой, должны не раздор вносить в среду православных, а мир поселять»[67].

В результате Первой Мировой войны и революций, волна русинской эмиграции в Америку сократилась. Но в США и Канаде появились эмигранты из Украины, принадлежавшие к новосозданной там при Петлюре (1918–1920 г.г.) так называемой «Украинской Автокефальной Православной Церкви», глава которой прот. Липковский был незаконно возведён в епископы священниками, а не архиереями, которых среди инициаторов этой «хиротонии» не оказалось. Впоследствии, уже после Второй Мировой войны, в Америке эта церковь была принята в юрисдикцию Константинопольского Патриархата через перерукоположение её духовенства. В политическом отношении они солидаризируются с униатами-украинцами.

Между прочим, украинские церковные и светские организации в Америке оказывают существенную поддержку сепаратистскому движению на Украине. Активная работа ведётся и на академическом уровне. При самом известном в Америке Гарвардском университете существуют Украинский научный фонд, созданный в 1957 году, и Исследовательский институт, разрабатывающий и распространяющий новые теории происхождения Украины и России, возникшие ещё до Первой Мировой войны в сепаратистских кругах, преимущественно в Западной Украине. Согласно этим теориям, Киевская Русь времён Святого Равноапостольного Князя Владимира и более позднее образование – Владимиро-Суздальская и Московская Русь – органически не связаны. Это разные народы, разные языки, разные церковные пути[68].

Но интересно отметить, что эмигрировавшие из Австро-Венгрии и возвратившиеся в Америке в православие русины, составившие ядро церковного народа Русской Православной миссионерской епархии в Северной Америке, во время Первой Мировой войны занимались сбором пожертвований на Русский Красный Крест. Что ещё более примечательно, они содержали во время мирной конференции в Париже карпато-русскую делегацию, ходатайствовавшую о присоединении Прикарпатской Руси к России. И во Вторую Мировую войну они собирали средства в Фонд поддержки русских вооружённых сил (Russian War Efforts), а также послали на сессию только что созданной Организации Объединённых Наций делегацию, вновь ходатайствовавшую о воссоединении Прикарпатской Руси с Россией.

Американская Русь

Между тем, иммиграция из Балканских стран, Греции и Ближнего Востока развивалась и развивалась. Количество православных приходов увеличивалось. А также начала увеличиваться иммиграция из России.

Иммигрантов из России можно подразделить на три категории: крестьяне из бедных западных районов страны, мечтавшие заработать в Америке деньги и вернуться на родину для заведения своей собственной фермы; лица призывного возраста, нелегально покинувшие пределы России, чтобы избежать военной службы; наконец, люди прямо или косвенно связанные с революционным движением в России и покинувшие страну, чтобы избежать нежелательных последствий. Число последней категории возросло после политических беспорядков 1905 года в России.

Церковь проявляла заботу о переселенцах из Австро-Венгрии и России, в подавляющем большинстве бедных, необразованных людях. С участием церковных деятелей возникали братства, сестричества, общества взаимопомощи («запомоговые» организации), курсы для подготовки к жизни в Америке, печатные органы на русском языке. Так, например, Русское объединение обществ взаимопомощи с главной квартирой в Нью-Йорке и газета «Свет», выходящая в Пенсильвании, существуют до сих пор.

Надо отметить, что большое количество русин, а также русских отвлекало епархиальную власть от уделения большего внимания нерусским православным общинам. Священноначалие считало своим долгом поддерживать у православных русин и русских эмигрантов тяготение к России и русской церковной традиции. Зародилась даже концепция «Американской Руси», крепко связанной с Россией в духовном и культурном отношении. Этому развитию способствовала и активная украинизация среди русин.

Обращаясь к пастырям своей епархии о чрезвычайной важности русского народного просвещения, архиепископ Платон сказал:

«Мы призваны служить той части русского народа, которая живёт здесь в Америке. Выполним же этот святой долг свой, возлюбленные о Господе братие, по мере Богом дарованных нам сил! Пусть будет первым нашим делом народное просвещение. Отдадимся этому делу, забывая себя, личные интересы. Воспитывая в православии и просвещая свой народ светом Христовой веры, мы сохраним его здесь целым и неповреждённым. Великая это будет заслуга наша!»[69].

Архиепископ Платон и его помощники постоянно посещали новые приходы, организовывали народные собрания – «вече», принимали участия в горячих дискуссиях и полемике. Не восточно-славянские общины развивались сами по себе. Так, в своей резолюции 1908 года на прошение одного сербского священника архиепископ Платон пишет:

«Непременно надо будет… выяснить, хотя бы отчасти, состояние Сербской Миссии в Америке, так как я сам, да и Правление, вероятно, собственно совсем мало знакомы с ней»[70].

Другая резолюция того же года была написана архиепископом на рапорте благочинного о. Феодора Пашковского, будущего митрополита Феофила, посоветовавшего более активное участие греков в церковной администрации. Архиепископ Платон, в принципе соглашаясь с этим предложением, высказал следующее сомнение:

«Что же касается идеи объединённого руководства, то она настолько действительно важна и для успехов Православия в Америке желательна, настолько, кажется, и не осуществима, если иметь в виду выработавшуюся самодовлеемость греков в вопросах религии и веры. Гордость древнего грека и римлянина и принцип – мы, и никто больше – из политической жизни их перешли в область религиозную, в которой они и доселе пребывают»[71].

Даже если это и не совсем так, и некоторые греческие приходы, особенно на западе страны, до 1918 года признавали над собой авторитет русского архиепископа, и некоторые греческие священники просили у него антиминс или иную помощь, но тенденция к образованию обособленных юрисдикций усиливалась. А в 1918 году патриарх Константинопольский утвердил главенство афинского синода над греческими приходами в Америке[72].

В 1913 году состоялся съезд представителей десяти с лишним сербских приходов, на котором было постановлено просить о выходе этих приходов из юрисдикции Русской Православной Церкви и переходе их в юрисдикцию Сербской Православной Церкви. Первая Мировая война и последующие события задержали осуществление этого постановления до начала двадцатых годов[73].

И все же Русская Церковь, принёсшая Православие в Северную Америку и создавшая здесь миссионерскую епархию, до революции в России имела каноническую власть, если даже не всегда практически, то, во всяком случае, символически, среди всех православных разного национального и этнического происхождения.

Финансовое положение Миссии

Из речей и донесений архиепископа Платона видно, как много различных трудностей было в епархии: недостаточная подготовка священников к миссионерской работе, недостаточная дисциплина в приходской жизни, недоразумения между мирянами и духовенством, отсутствие сознательного отношения к общему делу, принадлежности к единой Церкви. А финансовые средства, отпускаемые Святейшим Синодом Русской Церкви, были недостаточны ни для жалований священно и церковнослужителям, ни для содержания семинарии, ни для работы епархиального управления.

Ректор Духовной Семинарии протоиерей Леонид Туркевич, будущий митрополит Леонтий, подал докладную записку о необходимости увеличить факультет. Резолюция митрополита Платона, считавшего «бытие Семинарии вместе с развитием учебной жизни в ней должно быть предметом нашей особенной заботы и попечения»[74].

«Все прописанное здесь нельзя не одобрить. Но я второй раз вступил в Св. Синод со своим проектом, касающимся и Семинарии, почему просил бы Правление повременить со своими начинаниями… Нашей Семинарии не положено штатов…» [75].

Архиепископ Платон, также как его предшественник, Святитель Тихон, был убеждён, что для выполнения своей миссии Церковь в Америке должна стать финансово независимой. Он старался внушить православным людям, что их священный долг самим содержать своё духовенство, находящееся в очень трудном материальном положении, а не считать, что «содержание духовенству даёт царь»[76]. И он в своей программной речи на епархиальном съезде в 1908 г. в Свято-Тихоновском монастыре высказал пожелание, чтобы все прихожане регулярно делали какой-то договорённый определённый взнос. И что «такого рода взносы внесли бы в материальную жизнь нашей Миссии ясность и определённость, которая имеется в иноисповедных приходах и которой нет пока у неё»[77]. (Увы, это нам русским и теперь знакомо.)

Частично Владыке Платону удалось этого достичь. Так, 4-го июля 1908 г. на докладе священника В. Мартыша о решении прихожан в городе Олдфордж, Пенсильвания, содержать причт на свой счёт архиепископ Платон поставил резолюцию:

«Благодарю и призываю Божье благословение на православных Олдфорджцев за их любовь к интересам нашей Миссии, выразившуюся в таком добром поступке. Надеюсь, что и другие приходы, у которых есть возможность содержать духовенство своё на свои приходские средства, последуют примеру Бриджпортцев и Олдфорджцев. В настоящее время крайне нуждаются в материальной помощи наши народные школы, куда и будут обращаться эти средства, по мере их возвращения из приходов в Духовное Правление»[78].

В помощь иммигрантам, часто находившимся в очень трудном положении, без языка, без денег и без работы, по инициативе митрополита Платона было создано Русское Православно-Христианское Общество в Северной Америке. Это общество, руководимое о. Александром Хотовицким, основало в Нью-Йорке Русский Эмигрантский Дом на средства местных пожертвований и регулярную ежегодную субсидию лично от Государя Императора Николая II. За своё шестнадцатилетнее существование (1909–1925) этот дом оказал материальную, моральную и правовую поддержку многим обездоленным иммигрантам из Австро-Венгрии и России.

Архиепископ Евдоким

В мае 1914 г. архиепископ Платон был переведён в южно-русскую Кишинёвскую епархию, а на его место в марте 1915 г., уже во время Первой Мировой войны, прибыл архиепископ Евдоким (Мещерский), бывший ректор Московской Духовной Академии.

Архиепископ Евдоким считал, что Святейший Синод Русской Церкви, в виду территориальной удалённости, был недостаточно осведомлён во всех особенностях и действительных нуждах миссии в Америке. Как и Святитель Тихон, архиепископ Евдоким рекомендовал дать Миссии большую самостоятельность, «некую автокефалию». В первую очередь, архиепископ Евдоким ставил необходимость значительного увеличения финансовой субсидии миссии, считал существующую абсолютно неадекватной. Убедительная просьба владыки имела успех, хотя и далеко не полный.

За короткий период управления епархией архиепископа Евдокима было совершено три архиерейских хиротонии. Епископ, впоследствии архиепископ Александр Немоловский, окончивший Петербургскую Духовную Академию и прослуживший некоторое время на приходах в Пенсильвании и Нью-Джерси, в 1909 году был возведён в сан епископа Аляскинского викариатства. В 1916 г. он был переведён в Канаду, где было образовано новое викариатство Северо-Американской епархии. В самые трудные годы епархии, сразу после революции в России и отъезда архиепископа Евдокима, архиепископ Александр возглавил её.

Вместо почившего епископа Рафаила Бруклинского был возведён в сан епископа для сиро-арабов Евфимий (Офеиш).

Для опять вакантной Аляскинской кафедры хиротонисали выпускника Московской Духовной Академии архимандрита Филиппа (Ставицкого). Но вскоре он отбыл в Россию и занял Смоленскую кафедру.

Интересным и важным событием того времени было открытие в Нью-Йорке Русского Женского Колледжа. Целью колледжа была подготовка женщин к служению в Миссии в качестве учительниц, сестёр милосердия, гувернанток, и влиянию на общество своим сознательным участием в церковной жизни. К сожалению, из-за разразившихся событий это благое начинание просуществовало недолго.

Как уже отмечалось, Архиепископ Евдоким был внимательным наблюдателем американской религиозной жизни. Его поразило количество конфессий, храмов, семинарий, размах благотворительной и миссионерской деятельности и большая жертвенность на церковные нужды протестантов и католиков. В брошюре «Религиозная жизнь в Америке» (Сергиев Посад, 1915) он приводит много данных в цифрах о многосторонней религиозной жизни в Америке и делает следующее заключение:

«Но довольно этих цифр…

Читатель, помни, что за длинными колоннами скучных цифр стоят все живые люди. Цифры это ведь, строго говоря, только условные знаки людей и действующих сил.

Представь же теперь, какая масса людей работает во имя Христа и ради Христа во всех уголках земного шара, какое напряжение сил, какая неослабность труда, какое море золота течёт во всех направлениях.

Читатель, встречаешь ли ты такой же труд в своей стране, видишь ли ты у себя такие же реки золота, что льются здесь совершенно частными людьми, а не правительствами и казёнными учреждениями? Видишь ли такую напряжённую службу страждущему человечеству? Видишь ли такие же полчища бескорыстных, самоотверженных тружеников на ниве Христовой?»[79].

В августе 1917 г. начался в Москве судьбоносный Всероссийский Церковный Собор. Из Америки на него поехали архиепископ Евдоким, протоиерей Александр Кукулевский и протоиерей Леонид Туркевич. Архиепископ Евдоким не вернулся. Он был поставлен Архиепископом Нижегородским. Но в 1922 г. ушёл в обновленчество и умер в 1935 г. А сопровождавшие его протоиереи принесли в Америку богатое наследие Великого Собора, имевшего столь важное значение в развитии Православия в Новом Свете.

8. После революции в России

Итак, ко времени революции в России (1917 г.) в Северной Америке была одна православная юрисдикция «Русская Православная Греко-Кафолическая Церковь» – так была официально зарегистрирована русская миссионерская Алеутская и Северо-Американская епархия, впоследствии известная также как «Митрополия», и был один правящий архиерей и четыре викарных епископа. В эту епархию входили сиро-арабская, сербская и албанская миссии. Большинство греческих приходов считали себя независимыми, но, когда им было нужно, обращались к русскому епархиальному архиерею. В епархии была Духовная Семинария и два духовных училища. Печатались четыре духовных журнала и газета. Насчитывалось 306 церквей и часовен, 242 священнослужителя и до 300 тысяч молящихся[80]. Основную массу верующих составляли русины, бывшие униаты.

После революции и установления богоборческой власти в России православное церковное единство в Америке стало разрушаться. Поместные церкви начали назначать сюда своих епископов и создавать свои епархии. Появились Греческая, Сиро-Арабская, Сербская, Болгарская, Албанская независимые друг от друга юрисдикции. Большинство русских и русинских приходов сохранило верность своему епархиальному священноначалию. Но Алеутская и Северо-Американская епархия переживала глубокий кризис. Оборвалась нормальная связь с церковным центром в России. Привычная финансовая помощь из Петербурга прекратилась, из-за чего административный центр в Нью-Йорке и отдельные приходы испытывали большие материальные затруднения. Всплыли личные амбиции, неповиновение; разыгрались человеческие страсти, политические и национальные споры.

После революционных событий 1905 г. в Америке оказалось много крайне левых политических эмигрантов из России. Они вели активную пропаганду против религии и духовенства в приходах миссии. Многие священники чувствовали себя неуверенно в своих общинах и просили о переводе. Вот, например, иеромонах Ионикий, настоятель прихода в Пасаике, штат Нью-Джерси, писал архиепископу Тихону:

«Не знаю, что они (прихожане) сделают со мной. Думаю, что-нибудь очень скверное, как они уже делали другим священникам. От них можно всё ожидать… Секретарь Волчок кричал на меня и хотел побить. Смиренно умоляю Вас, Ваше Высокопреосвященство, переведите меня куда-нибудь»[81].

После отречения Государя-Императора и революции 1917 г. антицерковная пропаганда, проводимая в Америке Русским Филиалом Социалистической Партии, Обществом Помощи Политическим Беженцам и другими подобными организациями ещё усилилась.

Чтобы понять сложную обстановку того времени надо учесть некоторые факты относящиеся к личному составу Северо-Американской епархии:

1) воздействие американского образа жизни и американского понимания демократии на православных (или бывших униатов) иммигрантов, приехавших сюда из совершенно иных условий;

2) сравнительно низкий культурный уровень большинства из них;

3) недостаточность образовательного и интеллектуального уровня значительной части духовенства епархии;

4) полная религиозная свобода в Америке, при которой лояльность к церквам зиждется только на свободной воле;

5) присутствие среди иммигрантов политических беженцев, участвовавших в революционном движении в России;

6) старые этнические предрассудки и обиды, принесённые сюда из-за океана.

Все эти факторы сыграли решительную роль в настроениях охвативших американскую епархию в результате революции в России. Но и до революции они уже проявились в натянутых отношениях между прихожанами и священниками и в неповиновении церковным властям. Как крайний пример можно привести мало известный случай закрытия и продажи православной церкви в Торонто в 1919 году самими же членами прихода. Они пришли к заключению, что вера в Бога и новые революционные идеи несовместимы[82].

В довершение всех бед Северо-Американская епархия оказалась без правящего архиерея. Заменивший не вернувшегося с Российского Поместного Собора архиепископа Евдокима, архиепископ Александр (Немоловский), запутавшись в финансовых трудностях епархии, уехал в Западную Европу.

Возвращение Митрополита Платона

Печальное положение, в котором оказалась Северо-Американская епархия, было облегчено возвращением в Америку в 1921 году Высокопреосвященного Платона, ставшего одним из высших иерархов Русской Церкви, – митрополитом Херсонским и Одесским, членом Государственной Думы и бывшим Экзархом Грузии. Его хорошо знали местные люди (ведь с 1907 по 1914 год он был их архиереем).

Ему удалось восстановить порядок в епархии, и местные церковные деятели ходатайствовали перед Святейшим Патриархом Тихоном о назначении его главой Церкви в Америке. Но установить связь с Патриархом в то время было чрезвычайно трудно.

Всеамериканский Церковный Собор 1922 года в Питсбурге (Пенсильвания) просил митрополита Платона принять на себя управление епархией впредь до установления контакта с Патриархом.

Между тем Патриарх Тихон передал своё распоряжение о назначении митрополита Платона в Америку устно через представителя Американского христианского союза молодых людей г. Колтона, находившегося в Москве, в присутствии священника Федора Пашковского, впоследствии митрополита Феофила, преемника митрополита Платона. Митрополит Феофил служил в Америке ещё с конца прошлого века. Он вернулся в Россию вместе с будущим Патриархом, во время первой мировой войны был военным священником в действующей армии и с благословения Патриарха Тихона вновь прибыл в Америку в 1922 году. И будучи вдовым, был хиротонисан во епископа Чикагского[83].

По выходе из-под ареста Патриарх Тихон подтвердил своё устное назначение митрополита Платона в Америку официальным Указом, датированным 29 сентября 1923 года[84].

Нормализация и дальнейшее развитие жизни русско-американской епархии были основаны на решениях, принятых Всеамериканским Собором в Детройте в 1924 году[85]. Американская епархия Русской Православной Церкви реорганизовалась как временно автономный митрополичий округ (митрополия), округом управлял выборный митрополит, Собор епископов и Митрополичий совет, состоявший из представителей духовенства и мирян, а также периодически созываемые Всеамериканские Соборы. Но развитие жизни в епархии было нарушено с возникновением в Советской России обновленческого раскола и так называемой Живой Церкви, привлёкшей некоторое количество последователей в Америке. Представителем обновленческого синода объявил себя женатый священник Алеутско-Североамериканской епархии Иоанн Кедровский, возведённый обновленцами в сан архиепископа. Выданные ему обновленческим синодом документы с красивыми печатями показались абсолютно несведущему в русских делах американскому судье более убедительными, чем заявления Патриарха Тихона и Митрополита Платона. В 1926 г. Кедровскому удалось захватить Свято-Николаевский кафедральный собор в Нью-Йорке, после Второй Мировой войны перешедший в ведение Московского Патриархата, а также поставить под угрозу и другое имущество епархии.

На помощь пришла Епископальная (англиканская) церковь, предоставившая митрополиту Платону один из своих Нью-Йоркских храмов для пользования им как кафедральным собором. А в 1943 году Митрополия приобрела другой епископальный храм, ставший Свято-Покровским кафедральным собором. В 1980 году митрополичья кафедра была перенесена в г. Вашингтон в Свято-Николаевский храм, построенный в древнерусском стиле и освящённый в 1962 году.

9. Зарубежный церковный раскол

Теперь нам приходится затронуть трагичное и печальное явление в жизни русской эмиграции – церковный раскол.

В результате революции и гражданской войны около двух с половиной миллионов россиян оказались вне пределов Советской России. Появилось Русское зарубежье, раскинувшееся по многим странам мира, со своими культурными центрами, учёными, мыслителями, богословами, писателями, артистами, поэтами, издательствами, газетами, журналами. И конечно, во всех местах русского рассеяния стали появляться православные общины, стали строиться храмы. А уже существовавшие до революции храмы, как например собор на Рю Дарю в Париже или церковь вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Копенгагене, широко открыли свои двери иммигрантам. Оказавшиеся же в странах с коренным православным меньшинством, как в Прибалтике, Польше, Японии, вступили в уже существовавшие там раньше епархии. То же самое происходило в Америке. Но здесь многие послереволюционные русские эмигранты, признавая церковные власти местной миссионерской епархии, всё же создавали свои русские приходы. Между старыми колонистами, выходцами из Австро-Венгрии и западного края России, и новой «белой» эмиграцией не было понимания.

В 1920 году группа архиереев, покинувших юг России в конце гражданской войны, во главе с известным иерархом Русской Церкви митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким) организовала в Константинополе, куда они были эвакуированы, на территории Вселенского Патриархата, Временное Высшее Церковное Управление за границей. Святейший Патриарх Тихон, также как и Местоблюститель Вселенского Патриарха (чья кафедра в это время была вакантна) митрополит Дорофей, признал Временное Управление именно как временное, созданное для оказания помощи массе русских беженцев из охваченной революционным пожаром России.

Но это Временное Управление, считавшее себя преемником Временного Церковного Управления на юге России, на территории, занятой Белой Армией, и воспринявшее все прерогативы автокефальной поместной церкви, вынуждено было покинуть пределы Вселенского Патриархата[86] и переехать в Югославию, в Сремские Карловцы, пользуясь гостеприимством Сербского Патриарха. Высшее Церковное Управление в Югославии оказалось в наиболее консервативной, монархически настроенной части русской эмиграции и своими политическими заявлениями от лица Русской Церкви невольно ставило в трудное положение Святейшего Патриарха Тихона, и без того находившегося в очень тяжёлых условиях.

Осенью 1921 года в Сремских Карловцах состоялся церковно-общественный съезд, объявленный его устроителями Русским Всезаграничным Собором[87]. Основной темой Собора было восстановление в России монархии и обращение к мировой Генуэзской конференции об опасности коммунизма в мировом масштабе. В мае 1922 года Патриарх Тихон вынужден был запретить зарубежным архиереям выступать от лица всей Русской Церкви и объявил церковно-административный центр в Сремских Карловцах закрытым[88]. Управление же русскими православными приходами в Западной Европе Святейший Патриарх Тихон передал митрополиту Евлогию (Георгиевскому), бывшему архиепископу Волынскому, одному из основателей и членов Управления в Сремских Карловцах, а в Северной Америке, как уже отмечалось, митрополиту Платону (Рождественскому). Тогда, чтобы избежать прямого противоречия с распоряжением Патриарха Тихона, Временное Высшее Церковное Управление было переименовано в Архиерейский Синод Русской Церкви за границей. При этом была сделана ссылка на указ Патриарха Тихона от 20 ноября 1920 г. за номером 362, обращённый к епархиальным архиереям епархий, отрезанных в силу внешних обстоятельств от высшей церковной власти в Москве[89]. Но фактически этот указ никакого отношения не имел к архиереям, оказавшимся за границей без своих епархий на территории других поместных церквей. За границей этот указ имел отношение к русским миссионерским епархиям в Северной Америке и Японии, развивавшимся в поместные церкви.

По пути в Америку митрополит Платон также, как и митрополит Евлогий, принял участие в организации церковного центра в Карловцах, рассматривая его в качестве временного учреждения для удовлетворения религиозных нужд и оказания помощи русским беженцам. Однако Синод не считал себя временным административным или координационным центром, но воспринял все прерогативы Автокефальной Церкви. Ни митрополит Платон, ни митрополит Евлогий не соглашались со столь широкими полномочиями Синода. В результате возник ряд недоразумений и, наконец, окончательный разрыв.

В марте 1927 года заграничный Синод наложил запрещение на митрополита Платона и вместо него назначил епископа Аполлинария, викария митрополита Платона, таким образом создав параллельную церковную организацию в Америке. Вначале мало приходов последовало за архиепископом Аполлинарием, но их количество очень увеличилось с прибытием в Америку новой волны русских эмигрантов, так называемых перемещённых лиц после второй мировой войны. В настоящее время в юрисдикцию Заграничного Синода в Северной Америке входит около 100 приходов. В Западной Европе, на канонической территории митрополита Евлогия, также возникли параллельные епархии РПЦЗ.

Постараемся определить некоторые важные причины разногласия. В Западноевропейском Экзархате и в русско-американской митрополии существовало убеждение, что Церковь не должна заниматься политикой и поддерживать одно или другое политическое направление, в том числе и монархическое.

Среди приверженцев Зарубежного Архиерейского Собора превалировали ультра-патриотические, безоговорочно монархические взгляды и убеждения, что всё должно быть, как было до революции.

Среди последователей митрополита Евлогия значительное влияние имела академическая и творческо-интеллигентская среда. Группа учёных и религиозных мыслителей, милостью Божьей после революции избежавшая красного террора и оказавшаяся за границей, продолжила там богословское и религиозно-философское творчество, которое не могло развиваться при богоборческой власти. Теперь их труды свободно переиздаются в России. В Париже они создали Свято-Сергиев-ский Богословский Институт, ставший известным во всём христианском мире центром православной богословской мысли и православного духовного образования. Там же развивало свою деятельность Русское Студенческое Христианское Движение, возникшее ещё в предреволюционной России в связи с появлением тяготения к религии среди русской нецерковной интеллигенции, выразившемся в образовании религиозно-философских кружков в Петербурге, Москве, Киеве. И Богословский Институт, и Движение в кругах Зарубежной Церкви считались не подлинно православными, космополитическими учреждениями. А поддержка, получаемая ими от международной христианской молодёжной организации «ИМКА» для крайне правых эмигрантов, служила доказательством масонского влияния[90]. Такое же отношение было и к известному русскому православному издательству в Париже «ИМКА-ПрЕсС».

Заграничный Синод воспринял известную Декларацию Митрополита Сергия (Страгородского) от 16/29 июля 1927 года о признании Советской власти, написанную им по выходе из тюрьмы и принятии местоблюстительских обязанностей Патриаршего престола, как измену Церкви и с тех пор не признавал официальной Православной Церкви в Советском Союзе.

«Вскоре истинная Православная Церковь ушла в катакомбы, и только с этой, катакомбной Церковью… Русская Православная Церковь за границей находится в духовной связи»[91].

Большинством православных русско-американской митрополии и в Западноевропейском Экзархате это заявление Митрополита Сергия воспринималось как вынужденное тоталитарной воинствующе-безбожной властью, не останавливавшейся ни перед чем, и сделанное им для спасения жизни многих и для сохранения структуры Церкви в Советской России для будущего более благоприятного времени[92]. Официальная церковь в Советской России не противопоставлялась катакомбной и всегда признавалась канонически законной, несмотря на её крайне ущемлённое положение и несмотря на разные декларации и высказывания её иерархов и представителей. Считалось, что решительное осуждение их не в моральной компетенции людей, живущих в совершенно иных, свободных условиях и ничем не рискующих или, хотя и живущих в стране, но не несущих ответственности за всю Церковь (имею в виду диссидентов, которые жёстко осуждают Патриархию.)

Осложнения с Москвой

В 1933 году из Парижа в Нью-Йорк прибыл бывший начальник духовенства Белой Армии и один из основателей Заграничного Синода – архиепископ Вениамин (Федченков), перешедший в юрисдикцию Московской Патриархии. Задачей его было установление административного контакта между митрополитом Платоном и церковной властью в Москве, осуществлявшейся заместителем Патриаршего Местоблюстителя Митрополитом Сергием. Одним из условий установления такового контакта было требование к митрополиту Платону и его духовенству выражения в письменной форме лояльности Советской власти.

Митрополит Платон категорически отказался в какой бы то ни было форме выразить лояльность Советской власти как не соответствующую американскому гражданству и в своём послании пастве, подтвердив постановления, выработанные на Детройтском Соборе 1924 года, разъяснил, что русская митрополия в Америке сохраняет русские религиозные традиции, но никакого политического контакта с советским режимом, «пропитанным атеистическими принципами», иметь не желает[93].

В результате отказа митрополита Платона подчиниться требованиям Московской Патриархии архиепископ Вениамин, возведённый в сан митрополита, был назначен Экзархом Московского Патриарха и Главой Русской Православной епархии в Северной Америке. Так возникла третья церковная юрисдикция, имевшая одно время до 60 приходов.

Такие же юрисдикционные разделения произошли в других частях русского рассеяния.

В 1935 году по инициативе Сербского Патриарха Варнавы в Сремских Карловцах собрались главы и представители основных церковных групп в зарубежье, чтобы попытаться прийти к соглашению. В этом собрании принимал участие митрополит Феофил, возглавивший Русскую Православную Церковь в Америке после смерти митрополита Платона в 1934 году. Было принято Временное Положение Русской Церкви за рубежом. По этому соглашению Американский русский митрополичий округ вступил в единение с тремя другими зарубежными русскими митрополичьими округами. Епископы, духовенство и приходы Американской епархии Заграничного Синода признали над собой каноническую власть митрополита Феофила. Все участвовавшие в совещании согласились признать Русскую Православную Церковь как основной источник их каноничности. Имя Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Крутицкого Петра (Полянского) должно было поминаться за богослужениями, хотя Митрополит Пётр находился в ссылке и не мог выполнять своих функций.

В октябре 1937 года VI Всеамериканский Собор в Нью-Йорке очень сдержанно утвердил Временное Положение. Сдержанность проистекала из сознания, что Американская Церковь не нуждается в таком формальном соглашении с временной эмигрантской организацией, каковой считался Синод в Карловцах. Результат голосования был такой: 105 – за Временное Положение, 9 – против и 122 воздержавшихся[94].

Епископ Макарий Бруклинский, викарий митрополита Феофила пояснил, что «временное положение сводится к общению верою и таинствами и есть больше моральное, нежели административное». А митрополит Феофил сказал, что деяния настоящего собора он направит митрополиту Анастасию не для утверждения, а лишь для осведомления[95].

10. Вторая Мировая война 

Отношения с Патриархией и РПЦЗ

Вторая мировая война оказала большое влияние на церковную жизнь в Америке. Новая советская политика по отношению к Церкви и избрание Патриарха в 1943 году расценивались многими на Западе как изменение характера советского режима и установление религиозной свободы в Советском Союзе. Многие православные люди в Америке с энтузиазмом отнеслись к этим событиям, о которых так много всюду говорилось и писалось. Стали раздаваться настойчивые голоса о нормализации отношений митрополии с патриаршей властью. Но раздавались также и голоса других лиц, не признававших ни Патриарха, ни остальных иерархов в СССР. Они осуждали все Церкви, поддерживающие контакты с Патриархом, и признавали только Заграничный Синод во главе с митрополитом Анастасием, сменившим скончавшегося митрополита Антония. Иные, наоборот, обвиняли митрополита Анастасия и Синод в сотрудничестве с немцами.

Митрополит Феофил со своими сотрудниками оказался в психологически трудной ситуации. В своих последующих действиях он руководствовался следующими соображениями:

1) сохранение духовной связи с матерью-Церковью на её исторической родине. Всегда, вне зависимости от политических условий, Русская Церковь считалась митрополией источником каноничности;

2) сохранение полной внутренней автономии, провозглашённой Детройтским Собором 1924 года, и отвержение всякого иностранного вмешательства в местную церковную жизнь как несовместимого с американским гражданством и проистекающими отсюда элементарными требованиями лояльности США;

3) сохранение своей паствы – верующих людей и приходов, вверенных его духовному окормлению длинным рядом предшественников[96].

В 1943 году митрополит Феофил подписал указ о возношении в полагающихся местах богослужений имени Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского), а после его кончины в 1944 году указал поминать местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Алексея (Симанского). В следующем году было решено послать делегацию Митрополии на Поместный Собор Русской Церкви и интронизацию новоизбранного Патриарха, каковым и стал местоблюститель митрополит Алексий.

Делегированные на Собор представители Митрополии епископ Алексей Аляскинский и протоиерей Иосиф Дзвончик, секретарь Митрополичьего Совета, по не зависящим от них бюрократическим причинам, прибыли в Москву неделю спустя после собора. Тем не менее, приняты они были Святейшим Патриархом и священноначалием Русской Церкви очень ласково, хотя сослужить их в богослужениях не приглашали. Им был вручён патриарший указ Северо-Американской Митрополии с условиями воссоединения с Церковью-Матерью. Этой же осенью в Америку прибыл архиепископ Алексей Ярославский для уточнения и разъяснения вопросов, связанных с намечающимся воссоединением Митрополии с Церковью-Матерью. Он предъявил три минимальных условия:

1) признание Святейшего Патриарха Московского главою Русской Православной Церкви как в России, так и в Америке;

2) разрыв с Зарубежным (Карловацким) Синодом;

3) созыв Всеамериканского Собора под его (архиепископа Алексея Ярославского) председательством.

Архиерейский Собор Митрополии отклонил условия, предъявленные посланником Русской Церкви на том основании, что Митрополия не признаёт запрещения, наложенного на неё в 1934 году[97].

Всеамериканский собор в г. Кливленде

В ноябре 1946 года в городе Кливленде состоялся 7-ой Всеамериканский Собор. Несмотря на колебания митрополита Феофила, Собор подавляющим большинством голосов высказался за нормализацию отношений Митрополии с Матерью-Церковью, за ведение переговоров с Московской Патриархией и за признание Патриарха духовным главою, но настаивал на административной автономии митрополичьего округа в Америке.

Существенное влияние на исход голосования имело послание Собору пяти известных деятелей в русской академической и церковно-общественной жизни в Америке: проф. М. М. Карповича, проф. Н. С. Тимашева, проф. Т. П. Федотова, П. П. Зубова и Г. И. Новицкого. Они писали:

«Настаивая на автономии, мы не имеем ввиду автокефалию, т. е. совершенно независимую поместную церковь… Автономная Церковь признаёт первого иерарха Матери-Церкви как своего духовного главу, признаёт его руководство в делах веры и таинств, получает от него Святое Миро и осведомляет его о своей деятельности. Но во внутренних делах действует самостоятельно без вмешательств Патриархии. Избирает своего первоиерарха, принимая от Патриархии указания на канонические препятствия в своём выборе, и, если таковые имеются, Патриарх может потребовать произвести новые выборы.

Признавая себя в канонической зависимости от Московского Патриархата, Православная Церковь в Америке должна прекратить своё подчинение Русскому Зарубежному Синоду…»[98].

Что и произошло несколько месяцев спустя – окончательный разрыв с Зарубежным Синодом и отказ от Временного Положения 1935 года. Для пяти епископов и приходов, находившихся в юрисдикции Заграничного Синода ещё до примирения 1935 года, даже помысел о нормализации отношений с Московской Патриархией был совершенно неприемлем.

Переговоры Митрополии с Московской Патриархией начались или, вернее возобновились, летом 1947 года. В Америку прибыл митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков), выдающийся иерарх Русской Церкви, в её трудное время много сделавший для восстановления совершенно разрушенного богоборческой властью духовного образования. Митрополит Феофил, не веривший в плодотворность переговоров с представителем церкви в Советской России, сделал всё возможное, чтобы ни разу не встретиться с посланником Святейшего Патриарха. Переговоры ни к чему не привели. Представители священноначалия Митрополии, говоря об автономии, фактически требовали автокефалию. Даже единственное право Патриарха не утверждать новоизбранного митрополита только по каноническим причинам им было неприемлемо. А Патриархия была ещё не готова дать Северо-Американской Митрополии автокефалию. Через несколько месяцев митрополит Григорий вынужден был покинуть Америку.

В результате негативного отношения митрополита Феофила и поддерживающих его епископов к переговорам с Патриархией, делегаты, ещё в 1945 году посланные Митрополией в Москву на Собор, – епископ Алексей Аляскинский и протоиерей Иосиф Дзвончик, а также епископ Макарий Бруклинский, викарий митрополита Феофила, – ушли из Митрополии в Московский Патриархат. Епископ Макарий вскоре стал экзархом Патриарха Московского в Америке и был возведён в сан архиепископа а затем митрополита.

Митрополит Макарий, в миру протоиерей Михаил Ильинский, окончив Петербургскую Духовную Академию, с 1911 года служил в Русской Православной Миссии в Америке и был ректором Духовной Семинарии в Тенафлай, Нью-Джерси. Будучи вдовцом, в 1938 году прот. М. Ильинский был хиротонисан во епископа Бруклинского и назначен ректором новосозданной Свято-Владимирской Семинарии в Нью-Йорке (в этом же 1938 году была основана Пастырская школа в Тихоновском монастыре). Владыка Макарий пользовался глубоким уважением и любовью как духовник, молитвенник и пастырь преданной ему паствы. Митрополит Макарий почил в Бозе в 1953 году.

11. Отношения между этническими юрисдикциями

Хотя особого стремления к объединению и совместной деятельности у православных, разделённых на этнические юрисдикции не наблюдалось, Вторая Мировая Война заставила их предпринять некоторые шаги в этом направлении. Это произошло в 1943 году под влиянием государственного ведомства по мобилизации людей призывного возраста на военную службу.

В вооружённых силах США, так же как и в России до захвата власти богоборцами, существовал и продолжает существовать институт военных священников, роль которых особенно возросла во время войны. В многоконфессиональной Америке православные тоже могли иметь своих военных священников. Но для этого они должны были явить своё единство и создать какой-то общий центр, уполномоченный государственной властью рекомендовать священников для получения офицерского звания и несения пастырских обязанностей (в США военные священники имеют офицерское звание). В силу этого обстоятельства была создана «Федерация православных церквей в США». После войны она перестала существовать.

Но всё же по отдельным секторам церковной жизни какая-то взаимосвязь развивалась. Особенно она была заметна в приходско-школьной области, так как сеть воскресных школ в православной Америке всё время росла. После войны стали часто устраиваться межцерковные конференции по вопросам преподавания Закона Божьего в воскресных школах и составляться специальные учебные материалы. Много в этом направлении сделала С. С. Куломзина – лектор религиозного образования Свято-Владимирской Духовной Академии и автор православного учебника для детей школьного возраста.

Другой вид поддержания связи между этнически разделёнными православными – это регулярные встречи священников в тех местах, где имеются приходы разных юрисдикций. Обычно эти встречи происходят ежемесячно и поочерёдно в каждом приходе за обедом, устраиваемым местным сестричеством или дамским комитетом. А раз в году, в первое воскресенье Великого Поста, «Торжество Православия» отмечается совместным служением торжественной вечерни всего местного православного духовенства в одном из местных храмов. Теперь она обычно совершается на английском языке, объединяющем все этнические группы. В конце вечерни произносится проповедь о Православии одним из своих священников или приглашённым богословом. После богослужения в прицерковном помещении предлагается кофе или чай всем присутствующим.

С конца двадцатых годов недавно минувшего столетия во всех этнических ветвях православия в Америке появились молодёжные организации. В Митрополии такая организация, возникшая в 1927 году, называлась «Федеративные Русские Православные Клубы», по-английски в сокращении «FROC» (русскими буквами «ФРОК»). Конечно, странное для русского языка название. Но тут слово «русские» указывало только на юрисдикционную принадлежность. Фактически это совершенно американская организация, созданная представителями второго и третьего поколения русинов, потомков вернувшихся в православие униатов, иммигрировавших в Америку из Австро-Венгрии. Они полностью американизировались, никаких связей с русской культурой не имели, хотя и продолжали ещё некоторое время считать себя «русскими православными». Они активно участвуют в жизни церкви на приходском и общецерковном административных уровнях. А в своей клубной жизни проводят деловые собрания, на которых планируют мероприятия по сбору средств, устраивают дружеские встречи, танцевальные вечера, спортивные состязания. Эти общества способствуют созданию православных семей. Спустя некоторое время после утверждения автокефалии ПЦА слово «русские» было изъято общим голосованием из названия организации.

* * *

Лишь в 1960 году по инициативе архиепископа Якова, экзарха Константинопольского Патриарха, был создан более представительный обще-православный центр – «Постоянная Конференция Канонических Православных Епископов в Америке» (в английском сокращении SCOBA, русскими буквами СКОБА). В эту организацию не вошла РПЦЗ – она не могла быть вместе с Московской Патриархией и с теми, кто признаёт её. Хотя СКОБА была и продолжает быть только консультативным органом и все юрисдикции, входящие в неё, сохраняют свою полную независимость, она не даёт забывать о заповеданном Господом единстве Христовой Церкви. И всё же при СКОБА образовались общеправославные координационные центры в благотворительной, миссионерской и приходско-школьной областях.

Намерение превратить СКОБА в поместный Синод, поддержанное большинством епископов на специальном совещании в 1994 году в «Антиохийском городке» (административный центр Антиохийской юрисдикции) в Пенсильвании, было сразу отвергнуто Константинопольским Патриархом[99].

12. Церковная жизнь при митрополите Леонтии

С 1950 года, в течение пятнадцати лет Митрополию возглавлял митрополит Леонтий (Туркевич, 1874–1965).

Через несколько лет после окончания Киевской Духовной Академии, по приглашению архиепископа Тихона, в 1906 году отец Леонид Туркевич начал своё служение в Америке, став ректором первой православной Духовной Семинарии, находившейся тогда в г. Миннеаполисе и затем переведённой в г. Тенафлай, Нью-Джерси. Когда будущий священномученик протоиерей Александр Хотовицкий в 1914 году уехал в Россию, протоиерей Леонид Туркевич занял его место настоятеля Свято-Николаевского Кафедрального Собора в Нью-Йорке, члена епархиальной консистории, редактора Русско-Американского Вестника и стал близким советником правящего архиерея. Он был одним из трёх делегатов от Американской русской епархии на Всероссийском Поместном Соборе 1917–1918 гг. На Соборе ему выпала честь участвовать в поставлении своего бывшего епархиального архиерея, которого он глубоко почитал, Высокопреосвященнейшего Тихона, на Патриарший Престол[100].

В двадцатые годы отец Леонид был правой рукой митрополита Платона в борьбе с обновленчеством, пытавшимся захватить русскую епархию в Америке. Хотя им и удалось получить собор в

Нью-Йорке, но около сотни храмов, бывших в той же опасности, не удалось отстоять.

Отец Леонид овдовел в 1926 году, а в 1934 он был хиротонисан во епископа Чикагского и Минеаполисского с именем Леонтий в монашестве.

По кончине митрополита Феофила в 1950 году, в конце того же года на Восьмом Всеамериканском Соборе архиепископ Леонтий единогласно был избран на кафедру Митрополита всея Америки и Канады. В годы его правления Митрополией произошло многое, что очень повлияло на дальнейшее развитие церковной жизни в Америке.

Духовное образование и приток новых сил

Попечение о духовном образовании и подготовке будущих пастырей митрополит Леонтий понимал как одну из важнейших своих обязанностей. Помимо руководства Свято-Владимирской Духовной Академией он читал в ней курс Пастырского Богословия и вникал во все подробности академической жизни. К этому времени в её корпорацию вошли выдающиеся богословы и мыслители из западно-европейского русского зарубежья – протоиерей Георгий Флоровский, профессора Г. П. Федотов, Н. А. Арсеньев, А. А. Боголепов и молодые учёные, окончившие Свято-Сергиевский Богословский Институт в Париже, о. Александр Шмеман, о. Иоанн Мейендорф и профессор С. С. Верховской. В следующие тридцать лет они были «мозговым трестом» митрополии. С 1950 по 1993 годы отцы Г. Флоровский, А. Шмеман и И. Мейендорф последовательно были деканами Свято-Владими-ровской Духовной Академии.

После Второй Мировой войны по приглашению Митрополии и РПЦЗ в Америку прибыло ещё много священнослужителей из разорённой и частично захваченной коммунистами Европы. Среди вошедших в Митрополию были прот. Иоанн Бекиш из Польши, возведённый во епископы с именем Иреней в монашестве и после кончины Митрополита Леонтия возглавлявший Митрополию; епископ Сильвестр (Харун) из Франции, ставший архиепископом Канадским, архимандрит Иоанн (Шаховской), духовный писатель, бывший настоятель Берлинского прихода в юрисдикции Митрополита Евлогия, ставший архиепископом Сан-Францисским и Западно-Американским. Из Латвии, а потом из лагеря перемещённых лиц в Германии, прибыл епископ Рижский Иоанн (Гарклавс), занявший Чикагскую кафедру. С ним приехала группа священников из Латвии, среди них о. Николай Перехвальский, Алексей Ионов, Николай Веглайс, Георгий Бенигсен, Леонид Ладинский, Кирилл Фотиев, много потрудившихся в русских приходах ПЦА. Тогда же из Эстонии, потом из лагеря перемещённых лиц в Германии, приехал в Америку прот. Александр Киселёв. Он и прот. Георгий Бенигсен, будучи активными работниками Русского Студенческого Христианского Движения в Прибалтике, пытались развивать его деятельность в Нью-Йорке и Сан-Франциско. Все они уже ушли из этой жизни.

В начале восьмидесятых годов на Сан-Францисскую и Западно-Американскую кафедру был приглашён из Англии овдовевший протоиерей Владимир Родзянко, возведённый во епископы с именем Василий в монашестве. (О нём подробнее в главе о приходе в г. Вашингтоне.)

Новый приток сил из Европы внёс существенный вклад в дело урегулирования церковной жизни в Америке, всё ещё не оправившейся от последствий трагических событий в России. Многие приходы лишь номинально признавали священноначалие, а фактически управлялись самостоятельно приходскими советами, считавшими священников наёмными лицами. Главным же содержанием приходской жизни было сохранение своего быта и защита своего имущества. От кого? Ведь обновленцев уже не было. А от своего священноначалия! Бытовали ещё и старые униатские привычки, например служение заказных литургий даже во время Великого Поста.

Налаживание порядка в церковной жизни

На Девятом Всеамериканском Соборе 1955 года, проходившем под председательством Митрополита Леонтия, был принят новый устав, упорядочивавший всю жизнь Митрополии на общецерковном и приходском уровнях. Он проникнут духом соборности и свято-отеческой традиции, а также не противоречит местным условиям и законам. Русская Церковь в силу исторических обстоятельств не смогла осуществить постановления Великого Собора 1917-18 гг. Но они стали основой дальнейшего существования её дочери в Америке. Согласно новому Уставу, Русская Православная Греко-Кафолическая Церковь в Америке (официальное название Митрополии до переименования её в Православную Церковь в Америке в связи с дарованием ей автокефалии в 1970 году) управляется Митрополитом и Священным Синодом, в который входят все епархиальные архиереи. Синод заседает два раза в год – весной и осенью. Между сессиями Священного Синода происходят сессии Малого Синода – Митрополита и трёх чередующихся епархиальных архиереев.

Через каждые три года созывается Всеамериканский Церковный Собор, в котором участвуют все архиереи, священники и представители от мирян. Председательствует на Соборе Митрополит. Все решения Собора утверждаются (или не утверждаются) Священным Синодом. В случае кончины или ухода на покой Митрополита Всеамериканский Собор избирает закрытым голосованием кандидатов в митрополиты из всех архиереев Митрополии. Но могут быть предложены и иные кандидатуры. Имена двух кандидатов, получивших большее число голосов, передаются в Священный Синод, который утверждает одного из них.

Между соборами несколько раз в году под председательством Митрополита заседает Митрополичий Совет, состоящий из священников и мирян, представляющих все епархии (их в настоящее время двенадцать), а также несколько избранных Всеамериканским Собором. Митрополичий Совет в основном решает текущие хозяйственные и финансовые дела. Епархиальные собрания созываются ежегодно.

Ряд специализированных отделов – внешних связей, образования, миссионерства, благотворительности, работы с молодёжью и т. д. – помогают священноначалию наиболее полно осуществлять служение Церкви людям.

Конечно, не осталось без внимания и устройство прихода. Основные черты приходской организации были взяты из «Временного Положения о православном приходе», выработанного особой предсоборной комиссией и утвержденного Всероссийским Поместным Собором.

«Назначение православного прихода, состоит в том, чтобы православные христиане на всяком месте жительства соединялись в одну церковную общину при своём приходском храме и при посредстве церковного клира имели общение в молитвах, Таинствах и христианском учении, взаимно содействуя друг другу в достижении спасения через добрую жизнь, дела христианского просвещения и благотворения»[101].

Право участвовать в приходском собрании предоставлялось всем прихожанам (и мужчинам и женщинам), достигшим 25-летнего возраста и занесённым в приходскую книгу. Положение предусматривало при появлении вакансий священно– и церковнослужителей право прихожан избирать на освободившиеся места достойных кандидатов. На собраниях могли рассматриваться любые дела, относящиеся к религиозно-нравственной жизни прихода, его просветительской, благотворительной и хозяйственной деятельности.

Собрание, согласно Положению, избирало членов приходского совета, членов ревизионной комиссии по отчётности и деятельности этого совета. Решения принимались простым большинством голосов.

Приходской совет был исполнительным органом приходского собрания и вёл церковно-приходские дела. Он состоял из причта и прихожан, избранных на три года в числе двенадцати человек. Каждый год одна треть выбывала… При этом выбывшие могли избираться вновь. Среди членов совета могли быть и мужчины и женщины[102].

Налаживание внешнего порядка церковной жизни в Новом Свете развивалось параллельно с поднятием в ней духовного и просветительного уровней и осуществлением подлинной миссионерской деятельности. Огромный, бесценный вклад в это дело внесли отцы Александр Шмеман (19211983) и Иоанн Мейндорф (1926–1992) – высоко одарённые пастыри, неутомимые труженики и вдохновенные учители.

Митрополит Леонтий о Миссии в Америке

С благословения Митрополита Леонтия Митрополия стала принимать участие в экуменической деятельности и в 1950 году вступила в Национальный Совет Церквей (межконфессиональная консультативная организация в пределах США), а в 1954 году – во Всемирный Совет Церквей. Русская Православная Церковь вступила в ВСЦ в 1961 году. Для Русской Церкви это открыло возможность общения с людьми по другую сторону железного занавеса и в какой-то мере защищало Церковь от грубого произвола богоборческой власти на родине. Как известно, Зарубежная Церковь сурово осуждала всех православных участников экуменического движения. (См. об этом ниже.)

Митрополит Леонтий предвидел продолжение свободного сосуществования разных национальных церковных традиций и богослужебных языков на одной территории, пока в этом есть необходимость, и считал это характерной чертой Православной вселенскости. Он писал:

«Либо дисциплина должна связать в одно все части ея целого, даже с допущением единого «священного» языка (напр. греческого, славянского), по примеру римо-католической церкви. Но тогда национальность церквей потерпит ущерб, и исчезнет исключительный характер «православной» вселенскости… Иначе говоря, не станет ли Православная Церковь в Америке – Американскою Православною Церковью без всякого уже различия в ней национальных групп…?»[103].

Не случилось ли это с автокефальной церковью в Америке?

Митрополит Леонтий так видел развитие Русской Православной Миссии в Америке:

«Это не будет повторением римо-католичества, так как принцип вселенскости будет выражаться гораздо шире по объёму – будет допускаться в лоно единой Церкви всякий язык и каждое племя без лишения его национальных особенностей (Откр. 14:6). Православная Церковь будет стремиться – и в Америке, как и повсюду, – осуществлять Завет древнего псалмопевца: «Да познаем на земли путь Твой, во всех языцех спасение Твое» (Пс. 66:3)»[104].

Митрополит Леонтий гармонично совмещал признательность и уважение «к великой стране Вашингтона» с русским патриотизмом и верностью памяти убиенного царя. Любя литературу и поэзию, он так выразил свои чувства к порабощённому отечеству и царю-мученику:

«Не зарастёт во век дорога К Голгофе Русской наших дней. Мы верим: милости от Бога Испросишь Ты Руси своей»[105].

Вручая Архиерейский жезл епископу Ионе (Штальберг) Вашингтонскому, при котором началось строительство Свято-Николаевского кафедрального собора в г. Вашингтоне, в 1951 г. Митрополит Леонтий сказал:

«Восходит ярко звезда срединного града Соединённых Штатов – Вашингтона. Возвышаются там храмы – памятники всех главных исповеданий христианских. Достойно и праведно, чтобы там же было величественно представлено и наше Русское Восточное неповреждённое, чистое Православие. Воистину благовременно и в высшей степени желательно, чтобы в этом славном граде и нами, русскими, вознёсся к небу всерадостный клич: «Воцарится Господь во век, Бог твой Сионе в род и род»[106].

* * *

Митрополит Леонтий почил в Бозе в 1965 году. Отец Александр Шмеман так писал в статье памяти почившего святителя:

«Всегда мудрец, а иногда мечтатель». Во глубине своей души жил он именно мечтой. Наедине, в своём кабинете, или за чайным столом, когда можно было наконец не говорить больше о «прозе» церковно-административных дел, он с радостью погружался в мечты, даже утопии. У него было своё, особое видение мира, свои темы. Он писал стихи, пускай беспомощные, но в душе он был настоящим поэтом. Ибо поэт это, прежде всего, тот, кто мир видит «по другому», у кого есть своя тайная тема. Такие свои темы были у Владыки Леонтия – он их никому не навязывал, но ими потаённо жил. И потому, несмотря на бесконечно трудную и во многом трагическую жизнь, никогда не опускался в «прозу», не давал себе раствориться в ней, а жил над нею и духом парил.…»[107].

13. Автокефалия

Двенадцатый Всеамериканский Собор в 1965 году избрал архиепископа Иринея на ов-до вевшую митрополичью кафедру. Он стал первым главой автокефальной Православной Церкви в Америке и её последним митрополитом русского происхождения (1965–1977). Протоиерей Иоанн Бекиш родился в 1892 г. в Межречьи Люблинской губернии. Окончил Холмскую Духовную Семинарию. После Первой Мировой войны и революции служил приходским священником, благочинным, членом консистории и председателем Миссионерского Комитета Польской Православной Церкви. Во время Второй Мировой войны оказался перемещённым лицом и несколько лет священствовал в Бельгии, а в 1952 году по приглашению Митрополии прибыл в Америку. В том же году он овдовел, а в Японской Православной Церкви, со времени окончания Второй Мировой войны находившейся во временной юрисдикции Митрополии, освободилась Токийская кафедра. Митрополит Феофил и Синод Митрополии избрали и хиротонисали о. Иоанна Бекиша во епископа Токийского с монашеским именем Иринея. Его главным делом было возобновление богословского образования и открытие Духовной Семинарии в Токио.

В 1960 году епископ Ириней был приглашён Синодом Митрополии вернуться в Америку и занять кафедру архиепископа Бостонского и Новой Англии. Кроме возглавления своей кафедры, архиепископ Ириней стал помощником и заместителем стареющего митрополита Леонтия. А после кончины последнего в 1965 году был избран на его место и правил Митрополией в течение следующих 12-ти лет.

В предыдущей главе мы писали об усилиях руководства Митрополии и профессоров Свято-Владимирской Духовной Академии упорядочить административную и духовную стороны церковной жизни. Не менее они были озабочены её каноническим положением среди других православных юрисдикций, которые не забывали об этом обстоятельстве напоминать.

Переговоры Митрополии с Московской Патриархией были в тупике, ни одна из сторон не была готова на уступки. Митрополия настаивала на полной автономии, в сущности обозначавшей полную независимость, то есть автокефалию. Патриархия согласна была предоставить церковную автономию местной Церкви, но настаивала на своём праве утверждать правящего митрополита, избранного Всеамериканским Собором, и быть апелляционной инстанцией для епископов митрополии, а так же настаивала, чтобы Православная Церковь в Америке обещала ни в чём не участвовать, что направлено против Советского Союза. Но, при жестоких гонениях на религию и условиях холодной войны, дать такое обещание Митрополия не могла.

Не видя просвета в отношениях с Москвой, Митрополия в 1966 году обратилась к Вселенскому (Константинопольскому) Патриарху о принятии её под свой омофор, подобно русской епархии митрополита Евлогия в Западной Европе. Но Патриарх Афинагор ответил: «Возвращайтесь к вашей Матери-Церкви. Только она может разрешить ваши проблемы»[108].

Но вот участие РПЦ и Митрополии в экуменическом движении привело сначала к неофициальным, а потом и официальным встречам их представителей. Так в 1961 году архиепископ Никодим (Ротов), председатель Отдела Внешних Церковных Сношений (ОВЦС) Русской Церкви, встретился с архиепископом Сан-Францисским Иоанном (Шаховским) в Нью-Дели, Индия. Весной 1963 года митрополит Никодим, будучи с делегацией РПЦ на экуменической встрече в Нью-Йорке, посетил Свято-Владимирскую Духовную Академию и митрополита Леонтия. Летом того же года митрополит Никодим опять был в США, на этот раз в г. Рочестере, на экуменической конференции. И здесь произошла его встреча с тремя представителями Митрополии – архиепископом Иоанном (Шаховским), протоиереями Александром Шмеманом и Иоанном Мейендорфом. С последними двумя митрополит Никодим неофициально встретился в Нью-Йорке летом 1968 г.[109]

Переговоры возобновились в том же году в Упсала, Швеция, где происходила ассамблея Всемирного Совета Церквей. Это была официальная встреча с митрополитом Никодимом, на которой Митрополия была представлена архиепископом Иоанном (Шаховским), прот. Иоанном Мейендорфом и профессором С. С. Верховским. Тогда начались конкретные детальные обсуждения всех вопросов, связанных со статусом автокефалии Митрополии. Созданную для этих переговоров комиссию Митрополии возглавлял архиепископ Киприан Филадельфийский и Пенсильванский, а членами её были протопресвитер Иосиф Пиштей, правитель дел Митрополии, протоиереи Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф и Иоанн Сквир. После обсуждения проекта соглашения с РПЦ соборами всех епархий Митрополии это соглашение было подписано митрополитами Никодимом и Иринеем 31 марта 1970 года в главной квартире Митрополии в Сайоссете[110].

По этому соглашению Патриархия упразднила свой Экзархат в Северной Америке. Приходам Экзархата было предложено вступить в новосозданную Автокефальную Церковь. Но те приходы, которые пока отказываются присоединиться к ней (около 60 приходов), остаются в юрисдикции РПЦ под управлением её представителя в Америке, являющегося одним из викарных епископов Патриарха Московского. Московский Патриархат сохраняет за собой Свято-Николаевский собор в Нью-Йорке в качестве своего представительства в Америке.

Патриарший и Синодальный Томос, дарующий автокефалию Северо-Американской миссионерской епархии, созданной Русской Церковью в конце XVIII века для всех обитающих здесь народностей, был подписан Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием I 10 апреля 1970 года[111]. Через четыре дня Святейший Патриарх в Бозе почил.

Новая автокефальная церковь была названа не «Американская Православная Церковь», как предлагали некоторые церковные деятели, а «Православная Церковь в Америке», ибо она должна была объединить и духовно удовлетворить православных всех национальностей, проживающих в Америке, и, наипаче, не терять своего исторического родства с Русской Церковью. Об этом чётко говорит о. А. Шмеман: «Американское православие есть… но жить и возрастать оно может только от русского корня. В XX веке невозможно ни православие джорданвильское, ни балкано-греческое»[112].

Помимо желания канонически узаконить существование Митрополии и прекратить юрисдикционный хаос в Америке, была и ещё одна причина в учреждении автокефалии. Это было стремление восстановить молитвенное и евхаристическое общение Митрополии со своей Матерью-Церковью, нарушенное из-за требования лояльности советской власти. В силу политической обстановки того времени (60-70-е годы) это можно было сделать только путём автокефалии, то есть признания независимости церкви. Священноначалие и народ Митрополии никогда не обвиняли священноначалие страждущей Матери Церкви, находившейся в жестоком плену у воинствующих безбожников; наоборот молились за её в узах сущих чад и за тех иерархов и священнослужителей, которые, несмотря на величайшие трудности, продолжали служить оставшимся верующим людям и, взяв на себя моральную ответственность, старались спасти церковь (земную) от окончательного (как обещал Хрущёв) разгрома.

Восстановление молитвенного и евхаристического общения с Матерью-Церковью было великой радостью, и непонятно, что есть верующие русские люди, для которых и теперь это так сложно и трудно[113].

Надо особо отметить мудрость и твёрдость приснопамятных Митрополита Никодима и протопресвитера Александра Шмемана в переговорах о восстановлении канонических отношений русской американской епархии с Матерью-Церковью в то нелёгкое время.

Полемика вокруг автокефалии

Многие отнеслись к автокефалии Митрополии весьма отрицательно. Понятно, Зарубежная Церковь была в их числе.

Патриарх Вселенский Константинопольский Афинагор осудил Церковь Русскую за незаконное присвоение права даровать автокефалию одной из своих епархий, находящейся на новой для Вселенского Православия территории по соседству с другими православными епархиями, продолжающими подчиняться своим поместным церквам. Святейший Патриарх Афинагор считал, что право канонического устроения православных общин разного этнического происхождения в Америке, как и в других новых для православия местах, принадлежит всей полноте Вселенского Православия. Читаем в послании Афинагора Митрополиту Крутицкому Пимену, местоблюстителю Московского Патриаршего Престола:

«…объявление автокефалии принадлежит компетенции всей Церкви; оно отнюдь не может быть рассматриваемо как право «каждой автокефальной Церкви», как это значится в письме почившего Патриарха Алексия.

Полное и окончательное объявление автокефалии входит в компетенцию общего Собора, представляющего полноту поместных Православных Церквей, а именно Вселенского Собора»[114].

Древние восточные патриархи сразу же высказали своё полное согласие со Святейшим Афинагором. Вот мнение Патриарха Иерусалимского Бенедикта:

«Мы принимаем и признаём положение, ранее существовавшее в Америке, впредь до того, как, согласно всеправославному обычаю, весь вопрос о Православной Диаспоре, в частности о Диаспоре в Америке, будет рассмотрен и окончательно решён Великим Святейшим Собором нашей Восточной Православной Церкви, созыв которого в настоящее время подготовляется»[115].

В том же духе выразили свою солидарность и Патриарх Александрийский, и Патриарх Антиохийский.

Автокефалию Американской Митрополии признали поместные Православные Церкви Грузии, Польши и Чехословакии.

Собор епископов в новосозданной Православной Церкви в Америке так комментировал акт получения автокефалии в своём окружном послании к верующим:

«…получив свободу и независимость от всех влияний извне, наша церковная жизнь больше не будет основываться на принципе временного самоуправления, а будет развиваться в соответствии с её ныне постоянным «автокефальным» положением, согласно священным канонам Православной Церкви и нашим Всеамериканским Собором епископов, духовенства и мирян.

Сознавая себя Поместной Американской Церковью, наша Митрополия неоднократно публично заявляла своё убеждение, что Православие в Америке никак не может развиваться иначе, как в единении и независимости, согласно предложению Патриарха Тихона…

Если некоторые Автокефальные Церкви предпочтут сохранить свои юрисдикции на Американском континенте под своим непосредственным контролем, Автокефальная Церковь в Америке будет всегда готова к полному сотрудничеству, молитвенному общению и христианской работе с ними в ожидании того дня, когда необходимость полного единства станет очевидной для всех…»[116].

Но пока приходится признать факт, что из двух поставленных инициаторами автокефалии целей:

1) восстановление канонического порядка в Америке (прекращение существования различных этнических юрисдикций) и

2) восстановление евхаристического общения Митрополии с Матерью-Русской Церковью – первая ещё не осуществилась, а вторая – слава Богу, действует.

Большинство православных в диаспоре не готовы уйти из своей поместной церкви и вступить по месту жительства в новую, неоднородную церковь. Например, православный серб за границей своего отечества, даже если он американизирован, хочет быть под омофором Сербского Патриарха. Православный грек в диаспоре не представляет для себя церкви вне греческой традиции, а Истамбул в его духовном сознании продолжает быть византийским Константинополем. Да и священноначалия поместных церквей пока не поощряют своих соотечественников в диаспоре уходить от них.

Расширение же своих заморских епархий за счёт местного населения они лишь приветствуют. Так, Архиепископия Антиохийской (арабской) Патриархии в Америке, почти полностью перешедшая на английский язык, получила недавно широкое самоуправление и новые архиерейские кафедры от своего священноначалия в Сирии (теперь в архиепископии 9 епархий). Коренных американцев, принявших православие, у неё не меньше, чем в ПЦА. И, тем не менее, Антиохийская Архиепископия в Америке крепко держится за свою Антиохийскую Патриархию и через неё – за свою независимость от других церквей[117]. И Сербская епархия вышла из юрисдикции ПЦА и вернулась в юрисдикцию своей матери-церкви. А ведь существование параллельных юрисдикций в одном городе, в одной стране чуждо православной экклезиологии – в одной географической области – один правящий архиерей (первоиерарх) и одна, возглавляемая им епархия (митрополия или поместная церковь), объединяющая всех там проживающих православных людей вне зависимости от их национальности.

«Когда проводятся попытки оправдать «юрисдикции», это зачастую сводится к сокрытию экклезиологической бессмыслицы под одеждами таких понятий, как единство в вере и в таинствах. Именно единство в вере и в таинствах требует единства архипастырской соборности и надзирания, конкретного единства и координации в свидетельстве и миссии Церкви!»[118].

В сознании большинства традиционно православных людей вселенскость Церкви воспринимается весьма отвлечённо. Поэтому и слово «православный» обычно сочетается с обозначением национальности – «русский православный», «греческий православный», и т. д. В этом отношении католикам легче ощущать вселенскость. У них в лице и положении епископа Рима – Папы Римского – осуществляется видимое единство Церкви в мировом масштабе. А также до недавнего времени у них был один для всех литургический язык – латынь. Да и теперь, хотя после Второго Ватиканского Собора 1962 года богослужения у них совершаются на местных языках, латынь остаётся священным культурным символом разнородных поместных католических церквей.

У православных нет одного правящего епископа, стоящего над всеми другими епископами Вселенской Церкви, и нет общего литургического языка.

О трудностях, связанных с языком, возникших в автокефальной Церкви в Америке, находим следующую запись в дневнике прот. Александра Шмемана:

«… это печальный факт неудачи, и, я думаю, неудачи окончательной, всех попыток соединить в одной жизни, тем паче же – в одной молитве, в одном богослужении – «русское» и «американское», или вернее – русских и американцев. Ни те ни другие «не приемлют». В семинарии (некоторые студенты) впадают в истерику от одного песнопения по-русски, в Монреале, здесь, повсюду – русские с ещё большим раздражением реагируют на любое слово по-английски. И тут оказываются бесильными любые призывы, увещания, объяснения. Не желаем, и баста! Глубина, утробность понимания Церкви как «своей», «нашей», непонимания её как любви, готовности не только «уступить», но и пострадать во имя и для другого. Эгоизм религии, эмоциональность и узость церковности.…»[119].

И в Англии, в епархии Московского Патриархата, созданной приснопамятным Митрополитом Антонием Сурожским, тоже произошёл конфликт на почве языка.

С развитием духовной культуры, богословия и более глубокого понимания Церкви, канонический порядок в православном мире будет установлен. Пока же надо поддерживать евхаристическое общение и как можно больше сотрудничества между всеми православными.

14. Русская церковно-общественная жизнь в Америке

До Октябрьской революции небольшое количество русских в Америке были, главным образом, политические эмигранты или нарушители закона, например призыва на военную службу. Как уже мы писали, основное количество прихожан Алеутско-Американской епархии в самих Соединённых Штатах (т. е. исключая Алеутские острова и Аляску) с конца XIX века составляли русины, эмигрировавшие из Австро-Венгрии. Но священноначалие и значительная часть духовенства были из России, а богослужебный язык – церковно-славянский. Так было до Второй Мировой Войны.

Только после Октябрьской революции и Гражданской войны русская колония в Америке, главным образом в Нью-Йорке и Сан-Франциско, стала разрастаться за счёт беженцев от советской власти. Это первая, так называемая «белая эмиграция». В Нью-Йорке в 1924 году русские создали свой приход – Храм Христа Спасителя в юрисдикции Митрополии, бывший долгое время духовным и общественным центром белой эмиграции. Влиться в митрополичий кафедральный собор им было трудно: его прихожанами были русины из Австро-Венгрии и выходцы из бедных западных окраин России. Тут сказывалась разница по языковым, бытовым и культурным причинам.

При Храме Христа Спасителя, в приходском доме, помещались Русский Клуб, Общество Помощи Военным Инвалидам, Общество Бывших Институток, Казачья Станица; издавался церковнообщественный журнал «Приходской Листок».

В тоже время в Нью-Йорке возникли Общество Ревнителей Русской Культуры, Общество Друзей Свято-Сергиевского Богословского Института в Париже, Общество Помощи Русским Детям. Надо особо отметить неутомимого общественного деятеля Георгия Исаакиевича Новицкого, который в течение сорока лет, до своей кончины в 1965 г., неустанно и бескорыстно занимался культурно-просветительной деятельностью в русской колонии Нью-Йорка. Его главным начинанием было устройство регулярных лекций, которые читали выдающиеся русские учёные и религиозные мыслители, оказавшиеся в Зарубежье (не только проживавшие в Америке, но и приглашаемые из Европы): прот. С. Булгаков, проф. Н. О. Лосский, проф. А. В. Карташев, проф. Г. П. Федотов, прот. Г. Флоровский, их ученики – прот. А. Шмеман, прот. И. Мейендорф, а так же светские профессора Н. С. Тимашев, М. М. Карпович и Н. П. Полторацкий. Собрания проводились в центре города, в приходском доме одного из епископальных (англиканских) храмов. В то время епископалы очень тепло относились к русским православным.

Полезную благотворительную работу осуществляло «Общество Помощи Русским Детям». Им долгое время руководила жена Г. И. Новицкого, Мария Георгиевна – дочь протопресвитера Армии и Флота царской России о. Георгия Шавельского.

Используя свои связи в состоятельных кругах общества, существенную помощь церкви и просветительской и благотворительной работе русских организаций оказывал П. П. Зубов, советник и доверенное лицо предстоятелей Митрополии. Также русскому церковно-общественному делу неизменно содействовал А. Е. Бессмертный, заведующий хозяйством митрополичьего кафедрального собора и секретарь трёх последних русских митрополитов в Америке[120].

В Сан-Франциско росту русской колонии способствовали участники Гражданской войны в Сибири, отступившие с частями Белой Армии в Маньчжурию. Многие же русские, оставшиеся на Дальнем Востоке в Харбине и Шанхае до прихода туда китайских коммунистов в конце сороковых – начале пятидесятых годов, после больших трудностей покинув Дальний Восток, пополнили ряды уже большой и довольно сплочённой русской калифорнийской колонии. Во время войны русское общество приобрело здание, принадлежавшее ранее немецкому спортивному клубу. В этом здании, удачно расположенном, был большой зал, театральная сцена, помещения для собраний, библиотеки, канцелярии. Это здание стало называться «Русский Центр». Он объединил все русские организации, устраивавшие там свои мероприятия – торжественные собрания, концерты, балы, спектакли и т. д. Поэтому в Сан-Франциско и было больше сплочённости среди русских, чем в других местах русского рассеяния.

Надо особо отметить культурно-просветительную деятельность Н. В. Борзова, б. директора Коммерческого Института в Харбине, и редактируемый им в Сан-Франциско сборник «День русского ребёнка». В этом сборнике в течение почти 20-ти лет печатались статьи, отрывки произведений и стихотворения выдающихся русских зарубежных писателей и мыслителей, а выручаемые от продажи сборника деньги шли на помощь обездоленным русским детям, в результате революции рассеяным в разных частях мира.

В 1920-х – 1930-х годах духовным центром русской эмиграции в Сан-Франциско был Свято-Троицкий Кафедральный Собор, построенный после разрушения мощным землетрясением 1906 г. домовой церкви, куда в 1870-х годах была перенесена из Аляски кафедра Алеутско-Аляскинской миссионерской епархии. С созданием Митрополии в 1924 году Троицкий собор стал кафедрой епископа Сан-Францисского и Западно-Американского. После Второй Мировой войны в течение тридцати лет эту кафедру занимал приснопамятный архиепископ Иоанн (князь Шаховской).

После Второй Мировой войны появление новых беженцев от китайских коммунистов ещё больше усилило РПЦЗ в Калифорнии. Её духовным центром стал огромный, построенный после Второй Мировой войны, в 1950-х годах, Скорбященский собор в Сан-Франциско. В этом соборе служил почитаемый и канонизированный РПЦЗ архиепископ Иоанн (Максимович) (бывший Шанхайский). В нём же он и похоронен.

И на восточном побережье после Второй Мировой войны стало расти русское население, особенно в Нью-Йорке и по соседству с ним.

15. После Второй Мировой войны

Во время войны, в результате передвижений фронта, захвата немцами огромных территорий и большого количества пленных, в Германии оказалась многотысячная масса, как их тогда называли «перемещённых лиц».

По окончанию войны началось расселение их в разные страны мира. Это была вторая волна русской эмиграции. Она состояла, главным образом, из советских граждан, но были и перемещённые лица из первой эмиграции, в основном из Югославии, Прибалтики и Дальнего Востока (Харбин и Шанхай). В Советский Союз россияне возвращаться не спешили. Ведь и не по своему желанию оказавшиеся на территории врага рассматривались советской властью как потенциальные изменники со всеми вытекающими последствиями. Очень многие попали в Америку. Зарубежный Синод тоже эвакуировался в Нью-Йорк, где в подаренном ему одним богатым человеком доме был устроен благолепный храм, синодальная канцелярия и резиденция первоиерарха.

После революции и Гражданской, а также Второй Мировой войн во всех местах русского рассеяния появились православные храмы. В них русские беженцы находили родной быт, слышали свой язык и отдыхали от чужой им жизни, чужих нравов.

Русское влияние в Митрополии стало понемногу, а после принятия автокефалии (1970 г.) и совсем сходить на нет. Потомки эмигрантов из галицких и карпаторосских земель в Австро-Венгрии начали играть всё большую, а затем и решающую роль в церковной жизни. Они, получив образование в американских школах и университетах, совершенно вошли в американскую жизнь. Многие из них стали адвокатами, врачами, государственными чиновниками, военными, а некоторые – священниками. В рамках американского населения у них сохранилась внутренняя связь, как бы особое этническое подразделение, некое «Пенсильванское землячество». Послереволюционные русские эмигранты называли их «Старыми колонистами». В приходах, как уже упоминалось, стал преобладать английский язык, введён был новый (григорианский) календарь вскоре после получения автокефалии. (В Греческой и Антиохийской церквях он был введён уже в 1920 году)[121]. В их церквях стояли скамьи, как у католиков и протестантов, и большинство духовенства было бритое.

Послевоенным эмигрантам это не подходило. А тот факт, что Митрополия не брала на себя осуждение Московской Патриархии и её вынужденной подчинённости советской власти, и, наконец, принятие Митрополией автокефалии от Патриарха Московского, неправильно понятое многими эмигрантами как подчинение Патриархии, отталкивало их от Митрополии.

В 1977 году Митрополит Ириней ушёл на покой, и автокефальную церковь возглавил Митрополит Феодосий (Лазор), выпускник Свято-Владимировской Духовной Академии, бывший епископ Аляскинский, а затем Питсбургский и Западно-Пенсильванский. Он родился в 1933 году в Пенсильвании в семье эмигрантов из Галиции и стал первым Митрополитом всея Америки и Канады, родившимся в Америке, который пробыл на митрополичьей кафедре 25 лет. При нём была создана небольшая новая епархия Вашингтонская (10 приходов), Свято-Николаевский собор в г. Вашингтоне стал митрополичьим кафедральным собором, а его официальным титулом – «Архиепископ Вашингтонский, Митрополит Всея Америки и Канады». Забегая вперёд, отметим, что при следующем первоиерархе, митрополите Германе, эту маленькую епархию вновь соединили с большой Нью-Йоркской и Нью-Джерсийской, и теперь титул главы ПЦА – «Архиепископ Вашингтонский и Нью-Йоркский, Митрополит всея Америки и Канады».

При митрополите Феодосии архиереи и старшие протоиереи русского происхождения один за другим уходили на покой или в мир иной. Теперь из 12 архиереев ПЦА нет ни одного русского. Также редели и ряды первой русской (белой) эмиграции. Увеличивалось число коренных американцев перешедших в Православие. В семинариях ПЦА преподавание русского языка прекратилось.

Что касается шестидесяти приходов в США и Канаде, находящихся под омофором Московского Патриарха, за исключением десятка русских, остальные совершенно такие же, как Пенсильванские в Митрополии. Они уходили в патриаршую юрисдикцию и по личным причинам, например поссорившись со своим архиереем, и по идеологическим, во время Второй Мировой войны уверовав, что в Советском Союзе произошли крупные перемены и Церковь стала свободной.

С конца восьмидесятых годов XX века, когда в Советском Союзе начались политические перемены, в Америке опять стало появляться всё больше и больше русских. Они приезжали сюда и на постоянное жительство, и как студенты, и для вступления в брак, и на службу в какой-либо международной организации, и по линии Российской иностранной службы. Наверно, в Америке ещё долгое время будет существовать довольно большая русскоязычная колония. Часть её членов искала и будет искать Церковь. Остальных Церковь должна находить.

В силу создавшейся здесь обстановки, большинство новоприехавших русских, имевших какое-то тяготение к религии, пошло в Зарубежную Церковь или к баптистам и в другие секты, хорошо подготовившиеся к этому и встретившие их с распростёртыми объятиями на их родном языке. И никак не намекали им на то, что они граждане второго сорта, что они должны стать американцами, и не упрекали их в том, что они не спешат записываться в общину и платить членские взносы. Для них это, действительно, непривычно – в Советском Союзе церковных членских взносов не могло быть.

После великих потрясений и беспримерного богоборческого наступления на веру и Церковь в Америку приезжают потомки тех, кто более двухсот лет тому назад принесли сюда Святое Православие. Но потомки эти прошли через страшную систему выхолащивания веры и православной культуры.

Влияние окружающей среды

Господствующая идеология гуманистического секуляризма и американской демократии имеет негативное влияние на религиозную жизнь в Америке, внося в неё обмирщение, духовное обеднение и ослабление иерархического принципа. Так, члены приходских советов, часто возглавляемых председателями из мирян, избираемые действительными, то есть платящими регулярные членские взносы, членами прихода, нередко считают себя полными хозяевами прихода, а настоятеля – нанятым ими служащим (как это недавно было в Советской России).

В этой современной атмосфере материальных ценностей в церковных организациях возникают конфликты, проявляется любостяжание. Вот слова Святейшего Патриарха Московского Алексия II из недавнего интервью о ситуации в России, относящиеся и ко многим общинам в Америке:

«Недопустимо оценивать в деньгах благодать Божию, устанавливать тарифы, предусматривающие внесение платы за совершение треб. Разве благодать продаётся? Обычно люди при совершении крещения сами жертвуют на Церковь, и это совершенно естественно, однако недопустимо настаивать на взимании денег за священнодействие. Это относится и к тем случаям, когда священника приглашают причастить больного»[122].

Другое проявление обмирщения церковной жизни выражается в предпочтении духовно-просветительной и благотворительной работе занятий материального характера, как перестройка и расширение церковных помещений, даже если в этом нет прямой необходимости, устройство банкетов, пикников и других развлечений[123].

Прот. А. Шмеман так высказался по поводу тенденции к обмирщению в американской церковной действительности:

«У каждой нации есть свой тотем, своя система символов, архетипов, символического языка и свой, так сказать, «специфический» центр. Во Франции этот тотем – политический, политическая стихия и музыка (не обязательно – идеи…). В Америке та же музыка льётся из слова «бизнес». Для американца это совсем не проза, не будни, а, наоборот, романтика, эстетика, «сокровище сердца». Слово «бизнес» – сакраментального порядка и тональности. Но поэтому и превращение Церкви в «бизнес» американец не ощущает как профанацию. Это единственный «сакральный» язык, который он знает: «Money makes money»[124] – чем не таинство? Всё это я пишу без всякой иронии. Ибо деньги и впрямь имеют сакраментальный характер, и в них действительно нуждается Церковь. Весь вопрос в том только, как они делаются и для чего, или, по-другому, что с ними самими «совершается» внутри Церкви. А сейчас мы видим, что происходит с Церковью, когда она свой язык и тем самым свою сущность «подчиняет» деньгам…»[125].

16. Из истории одного прихода

Сложившаяся обстановка в Свято-Николаевском Кафедральном Соборе в г. Вашингтоне, столице США, иллюстрирует жизнь нескольких десятков приходов в ПЦА, в основном состоящих из русских эмигрантов, оказавшихся в Америке после Октябрьской революции и Гражданской войны.

Как уже отмечалось, большинство прихожан в Митрополии были выходцы из Карпатской Руси и Галиции, бывшие униаты и их потомки. Они были с конца 19-го века основным церковным народом Североамериканской русской епархии.

До революции в Вашингтоне не было русских жителей, за исключением членов Российского Посольства. Их религиозные нужды удовлетворялись периодическими посещениями русского духовенства из Нью-Йорка.

После Октябрьской революции и Гражданской войны в Вашингтоне начали появляться русские, вынужденные покинуть свою охваченную революционным пожаром Родину. И вот среди них и нескольких оставшихся в Вашингтоне членов бывшего Императорского Российского Посольства родилась мысль о создании своего храма, посвящённого памяти убиенного Государя Императора и его царской семьи и воинам, павшим в Первой Мировой и Гражданской войнах[126].

После нескольких неудачных попыток русский православный Свято-Николаевский приход был основан в Вашингтоне в 1930 г.

Первые десять лет приход снимал небольшой частный дом, в котором была устроена домовая церковь и квартира священника. Среди учредителей прихода были генерал В. А. Левандовский, инженер Б.В. Тимченко, капитан первого ранга И.В. Миштовт, бывший военно-морской атташе Российского Посольства и его супруга; полковник А. Криницкий, председатель военной закупочной комиссии при Посольстве, и его супруга, доктор Н. Савич.

Первым настоятелем Свято– Николаевской церкви был священник Иоанн Дорош карпато-русского происхождения, окончивший семинарию Русской Миссии в Тенафлай, Нью-Джерси. Приход не мог его содержать, и он работал в Библиотеке Конгресса по совместительству со своей пастырской деятельностью. В 1938 году его заменил о. Павел Лютов, получивший богословское образование в Свято-Сергиевском Богословском Институте в Париже и специализировавшийся в Ветхом Завете в Оксфордском университете в Англии. Он был приглашён Говардским университетом в Вашингтоне для чтения лекций по Ветхому Завету.

Во время Второй Мировой войны в столичном городе Вашингтоне появилось много новых правительственных учреждений и возможностей поступления на государственную службу. Население города стало быстро расти. Среди новоприбывших были и потомки карпаторосских и галицких эмигрантов («пенсильванское землячество»). Они влились в Николаевскую общину и стали принимать активное участие в её жизни. Их родным языком уже был английский. С их появлением начинается американизация прихода.

Сразу же по окончании войны завершилось перемирие между Митрополией и Зарубежной Церковью, продолжавшееся десять лет. Это произошло, как мы уже писали выше, в результате признания Митрополией духовного авторитета Патриарха Московского, что было абсолютно не приемлемо для многих белых эмигрантов. И часть прихожан Николаевского прихода вышла из него, основав свою церковь, Иоанновскую, в ведении РПЦЗ. Но оставшиеся прихожане (сто с лишним человек) больше сплотились и серьёзно взялись за осуществление проекта создания нового храма в Вашингтоне. Окончательно определилось его посвящение как храма-памятника православным воинам, павшим на поле брани в России, и православным воинам, павшим в рядах вооружённых сил США.

В 1951 году Свято-Николаевский приход возглавил новопоставленный епископ Иона (Штальберг), викарий Нью-Йоркской епархии, в которую входил и Вашингтон. Преосвященный Иона был кадровым офицером русской армии, участником Первой Мировой и Гражданской войн. Уже оказавшись в Америке, он окончил Свято-Тихоновскую Духовную Семинарию и принял монашество.

Его помощником стал прибывший из Европы протоиерей Аркадий Моисеев, магистр богословия Варшавского университета. Внештатно служили ушедший с должности настоятеля прот. Павел Лютов и протодиакон Владимир Малашков (из Польши).

К этому времени благодаря жертвенности прихожан приходу удалось приобрести участок земли в хорошем районе города, где расположены иностранные посольства. Там, в пяти минутах ходьбы от этого места, находится и теперешнее здание Российского Посольства.

Сначала построили нижнее (подвальное) помещение храма и в нём оборудовали церковь. С 1955 года в ней начались регулярные богослужения. В том же году скончался владыка Иона и настоятелем стал прот. А. Моисеев (+1986). При нём завершилось строение храма в стиле Дмитриевского собора XII века во Владимире Суздальском, по проекту выдающегося русского архитектора А. Нератова. Храм был торжественно освящён в 1962 году. С 1977 года храм стал митрополичьим кафедральным собором.

В начале девяностых годов с помощью Святейшего Патриарха Алексия II и митрополита Кирилла было завершено внутреннее благоукрашение храма. Из художественно-производственного предприятия Московской Патриархии «Софрино» в Вашингтон приехала группа талантливых иконописцев и расписала стены в подобающем его архитектуре древнерусском стиле. Храм действительно стал жемчужиной русского церковного зодчества и иконописи в столице США. Надо отметить особенно много потрудившегося в росписи храма выдающегося Московского иконописца А. И. Чашкина и руководителя бригады по росписи храма А.Н. Москалеонова.

С конца восьмидесятых годов (т. е. начала перестройки в России) количество русских в районе Вашингтона стало расти и восполнять поредевшие ряды предыдущих эмиграций. Они, по понятным причинам, мало знают о Церкви. Но если ищут Церковь, то именно русскую. В Свято-Николаевском соборе теперь много русских. В воскресные дни служатся две литургии – в 9 часов утра на английском языке, а в 10:45 – на церковно-славянском. В обычные воскресные дни на каждой службе бывает около 150 человек. Для заграничных церквей это не плохо.

Но большинство теперешних русских прихожан, даже весьма богомольных и регулярно посещающих храм, не торопятся записываться в приход – пережиток советского времени. Это значит, что они не могут участвовать в годовом общем собрании прихожан и выбирать или быть избранными в члены Приходского Совета. А Приходской Совет в американской церковной жизни имеет большое значение.

Епископ Василий (Родзянко) 1915-1999

В конце семидесятых годов Синод ПЦА пригласил из Англии овдовевшего прот. Владимира Родзянко (внука дооктябрьского председателя государственной Думы), служившего в Сербской Православной Церкви, известного своими церковными передачами на лондонском телевизионном канале Би-Би-Си (BBC). Он принял монашество с именем Василий, был возведён в сан епископа и избран на Сан-Францисскую и Западно-Американскую кафедру. Но тут произошло взаимное непонимание – Владыкой Василием американского православного духовенства, с его специфически американским восприятием демократии, а духовенством – архиерея воспитанного в сербской традиции, т. е. весьма самовластного. Владыке скоро пришлось уйти на покой. Он поселился в Вашингтоне. «Покой» был очень относительный. Владыка погрузился в кипучую деятельность – служение и проповедание в Свято-Николаевском соборе, лекции в разных приходах, включая инославные, частые поездки в Россию, там – служение и проповедь, непрерывающееся религиозное радиовещание. Для собора это было время расцвета русского традиционного литургического благолепия и православной духовности. Церковный народ почитал Владыку, американское же священноначалие и несколько активистов в приходском совете были весьма к нему не расположены. Его облик и бескомпромиссность раздражали, что конечно омрачало его последние годы жизни. Владыка не боялся говорить правду – то, во что он верил, даже если это было во вред ему. Так, в Вербное Воскресенье последнего года его жизни, совершив Божественную Литургию в соборном храме г. Вашингтона, Владыка, с присущей его проповедованию выразительностью, упрекнул руководителей собора в их решении повысить в пять раз цену на свечи, которые богомольцы держат в руках во время пасхального крестного хода и заутрени. Для многих русских, недавно оказавшихся в Америке, это было просто не по средствам. Владыка сказал:

«Сегодня мы с ваиями-вербами в руках, не символически, а по вере нашей реально, с народом иерусалимским приветствуем Господа Иисуса Христа как единственного Царя и Вседержителя нашего. Вместе с ним входим во храм, откуда Он, Всевышний Судия, изгоняет торгашей и дельцов… Да не уподобимся им. Да не сделаем храм наш, храм Божий, храмом торговли…»

Упрёки Владыке от приходского совета и санкции от священноначалия не замедлили последовать.

Но он всё смиренно переносил и продолжал служить и проповедовать до последнего дня своей жизни. «Пока могу стоять перед престолом, служить литургию – буду жить, а иначе жить незачем». В этом была его суть: служить Богу, служить людям, служить России, которую он любил беззаветно»[127].

Отчётные доклады настоятеля собора, автора этого очерка, за последние три года его настоятельства

Весна 1995 г.

Мы закончили очень важную главу в жизни нашего прихода – завершение храмовой иконописи и реконструкции иконостаса и амвона. Была также установлена новая центральная люстра и малые люстры по бокам. Ещё кое-что предстоит сделать, но можно считать, что основной план внутреннего убранства храма выполнен. На это у нас ушло три года. Только щедрость и терпение наших прихожан сделали осуществление давнишней мечты возможным. Воистину, Господи, «освяти любящих благолепие дома Твоего. Ты тех воспрослави божественною Твоею силою» (из Божественной Литургии).

Продолжая ревностно заботиться о нашем доме молитвы, мы можем теперь более внимательно сосредоточиться на наших духовных нуждах.

Мы должны помнить, что правильное приготовление к участию с причащением в Божественной Литургии включает не только полное воздержание от еды до обедни, не только исповедь, но и присутствие на всенощной (вечернем богослужении) накануне. А всенощная – лучшее время для исповеди, лучше, чем второпях до или вначале обедни. Вообще наша посещаемость вечернего богослужения, особенно накануне праздников, выпадающих на будние дни, очень слабая. Живя среди людей разных других вероисповеданий и стилей жизни, надо внимательно оберегать нашу драгоценную православную традицию.

У нас возникают трудности из-за непонимания некоторых наших прихожан миссионерских задач Церкви и необходимости пользоваться в богослужебной и общественной жизни нашего прихода двумя языками. Но Церковь не может отказаться от миссионерской деятельности. «Идите, научите все народы.…» (Мф. 28:19), – завещал нам Господь. Да, наш приход был основан русскими эмигрантами для удовлетворения духовных нужд русских, проживающих или посещающих Вашингтон. Но в храме естественным образом стало расти количество англоязычных богомольцев (храм – то находится в англоязычной стране).

Когда около 25 лет тому назад в нашем приходе возникла необходимость в миссии на английском языке – она сразу же была создана. Наверно, некоторые из наших прихожан помнят, что их нынешний настоятель сыграл не последнюю роль в этом деле. Может быть, помните: когда невозможно было иметь регулярных богослужений на английском языке в нашей церкви (из-за оппозиции прихожан и приходского совета), мы совершали их в помещении англиканской школы Св. Албания (наискось от нашего храма) и проводили там занятия с детьми по Закону Божьему на английском языке. С тех пор ситуация изменилась. Теперь в нашем храме регулярно совершаются богослужения и на церковно-славянском и на английском языке. Мы должны быть духовно удовлетворены возможностью иметь две миссии, в чём-то лишая себя, в чём-то обогащаясь (имею ввиду двуязычие – сочетание русского и английского языков в жизни нашего прихода). В Церкви Христовой нет места эгоизму, и люди разного происхождения должны радоваться возможности общения и совместной деятельности на духовной почве. А богослужения, на которых употребляются оба языка, а может быть и больше, должны не раздражать людей, а напоминать им о сошествии Святого Духа на апостолов в виде огненных языков, вдохновившего их на проповедь Евангелия во всём мире. (Это мы празднуем в день Св. Троицы Пятидесятницы – 50 дней после Св. Пасхи.)

После нашего последнего годового собрания мне довелось побывать в России несколько раз. Я участвовал в Патриаршем паломничестве на Валаам, откуда началась русская православная миссия в Америку 200 лет тому назад. Также я принял участие в двух исторических и богословских академических конференциях в Москве о русском монашестве и о старце Паисии Величковском (XVIII в.). Недавно я вернулся из Москвы, где по приглашению Русской Церкви участвовал в работах II Всемирного Русского Собора. Причина моих частых поездок в Россию заключается в том, что в нашей Православной Церкви в Америке осталось мало церковных деятелей говорящих по-русски и знакомых с русской церковной историей и культурой. А в это трудное и судьбоносное время наша мать – Русская Церковь, посеявшая семена православия здесь, нуждается в нашей поддержке, и не только финансовой. Этим объясняется, почему епископ Василий (Родзянко), д-р Виктор Порфирьевич Петров и некоторые другие часто ездят в Россию.

Весна 1996 г.

Последний год в жизни нашего прихода был нелёгким. Возникли разные опасения и недоразумения у некоторых прихожан, вызванные, с одной стороны, непроверенными слухами, с другой – трудностью общения и взаимопонимания людей, живших и воспитывавшихся в разных условиях и культурах. Так, стал распространяться слух о том, что русско-славянская традиция в нашем приходе находится под угрозой, а с нею и положение нынешнего настоятеля собора.

Эти факты и недоразумения истолковывались некоторыми прихожанами как признаки готовящегося похода на русскую миссию нашего прихода. Слава Богу, это было ошибочное представление. (К сожалению, не совсем ошибочное. – Д.Г.) Глава нашей Церкви, блаженнейший митрополит Феодосий, во время своего посещения прихода в конце января с. г., и при личной встрече с членами приходского совета и в более широкой аудитории подчеркнул важность и необходимость нашей русской миссии в Вашингтоне. А святейший патриарх Алексий II и председатель Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви митрополит Кирилл, также недавно побывавшие в Вашингтоне (Патриарх не официально, а митрополит – официально), благодарили митрополита Феодосия, епископа Василия и соборное духовенство за обслуживание духовных нужд православных русских людей, связанных с посольством, как и по всяким другим причинам находящихся здесь. И действительно, при объективном понимании теперешних взаимоотношений между Российской Церковью и Православной Церковью в Америке не должно быть сомнений в том, что русская миссия американской митрополии как в нашем соборе, так и в других местах, где для этого существуют условия, будет беспрепятственно развиваться. Конечно, это ни в какой мере не может отражаться негативно на нашей миссии среди коренного англоязычного населения страны. Но если бы у нас возникла необходимость открыть испанскую или ещё какую-либо миссию, мы бы постарались её организовать. Многообразная внешне и внутренне миссионерская деятельность необходима для здорового церковного организма, а об успехе и необходимости нашей русской миссии свидетельствует количество недавно прибывших русских людей на богослужении и количество треб, для них совершаемых.

Теперь, в дни Великого Поста, нам всем надо простить друг другу обиды, если таковые были, и всем вместе трудиться на благо Церкви. Даже если нам кто-то не нравится, это не должно нас, как верующих людей, останавливать перед исполнением нашего духовного долга. Ведь мы в Церкви не для «кого-то», а во имя Господа Бога, который простил распинавших и проклинавших Его. Глубоких принципиальных разделений у нас нет. Для меня же лично, как настоятеля и духовного отца, все наши богомольцы, какой бы они ни придерживались точки зрения, только если они честно и без личной ненависти в неё верят, – суть духовные чада, братья и сестры. Благодарю за заботу обо мне и матушке и, как умею, за всех молюсь. Пусть слова Пасхальной стихиры прозвучат в наших сердцах:

«Воскресения день и просветимся торжеством, и друг друга объимем, рцем: братие! и ненавидящим нас простим вся воскресением и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!»

Весна 1997 г.

Мы вступили в год, посвящённый Блаженнейшим митрополитом Феодосием и Священным Синодом памяти великого русского миссионера Святителя Иннокентия, Апостола Аляски, по случаю двухсотлетия со дня его рождения. В прошлом году мы с радостью приняли частицы мощей Святителя Иннокентия и преподобного Германа Аляскинского, которые привёз нам наш митрополит. Пусть их физическое, а не только духовное пребывание среди нас вдохновляет нас в нашей приходской работе и помогает нам преодолевать всяческие трудности и искушения на нашем пути служения Богу. Будем благодарны В. С. Толстому за его инициативу в этом деле и за пожертвование храму красивых ларцов для мощей, установленных по обе стороны иконостаса.

Будем благодарны Богу, что у нас в общине нет настоящих глубоких разделений. Но, конечно, принимая во внимание этнический состав нашего прихода, его двуязычие и необходимость русской православной миссии в этом районе, создаются иногда некоторые осложнения. Нужны терпение и взаимопонимание. Этот приход был основан русскими – или служившими в дореволюционном посольстве, или эмигрировавшими сюда из России в результате революции и гражданской войны. Церковный участок был приобретён и храм построен в основном на их пожертвования и завещания. Они хотели сохранить русскую православную традицию для себя и для будущих поколений русских, которые волей судьбы окажутся здесь. Теперь, в послесоветское время, в этом районе находится много россиян, связанных и не связанных с русским посольством. Наша Православная Церковь в Америке, возглавляемая Блаженнейшим митрополитом Феодосием, несёт моральную ответственность за этих людей и по исторической причине, и по соглашению об автокефалии с Московской Патриархией. Наш Свято-Николаевский собор – один из очень немногих приходов во всей нашей митрополии и единственный в нашем районе – в состоянии проводить русскую миссионерскую деятельность. Это обстоятельство не должно ощущаться как бремя. Юное американское православие может только получить пользу от более глубокого знания русской православной традиции и вживания в неё.

Что касается старого и нового стилей календаря, здесь тоже необходимо терпение, понимание и любовь. С двадцатых годов этого столетия православные церкви употребляют разные календари, за исключением Пасхального цикла (Постной и Цветной Триоди), когда все православные (за исключением Православной Церкви в Финляндии) отмечают всё связанное с праздником Св. Пасхи по особому исчислению, установленному Первым Вселенским Собором в 325 году. В нашей митрополии, в Аляскинской епархии и в нескольких приходах Калифорнии живут по старому стилю. Для многих русских это довольно чувствительный вопрос, потому что введение нового стиля ассоциируется со временем начала воинствующего безбожия и атеистической индоктринации, а также с обновленческим движением, принявшим новый стиль. Теперь Рождество по старому стилю стало в России государственным праздником, и посольство здесь в этот день закрыто. Большинство русских, где бы они ни жили, празднуют Рождество по старому стилю, 7-го января (так же, как и униаты-украинцы и словаки, сербы, болгары). У нас в соборе были некоторые трудности по поводу календаря, но теперь они с Божьей помощью улаживаются, и ряд праздников мы отмечаем также по старому стилю. Надеемся, что со временем все православные будут жить по одному календарю. Пока же мы должны пользоваться обоими календарями для мира церковного и ничего греховного или зазорного в этом не видим[128].

У нас имеются некоторые материальные проблемы. Их легче разрешать, чем духовные и идеологические. Но если к ним подходить неверным путём, они могут вызвать ненужные волнения. Колокольня и церковная крыша находятся сейчас в центре нашего внимания и требуют капитального ремонта. Для этого нам нужны значительные средства. С подробностями вы познакомитесь в других докладах. Но я жалею, что мы избрали метод обязательного финансового обложения для наших прихожан. Тех, кто не может его выполнить, мы лишаем нормальных членских прав, если они не подадут в письменном виде прошения об освобождении от платы. Это не православный христианский подход. Пожертвования должны быть добровольными.

Также мой долг – напомнить нашим богомольцам, что надо чаще приходить на всенощную и к исповеди. Без этого частое причащение может быть не на пользу. Всенощная и периодическая исповедь – необходимые ступени к полному участию в божественной литургии.

И наконец, в минувший год мне довелось участвовать в двух интернациональных академических конференциях в России – о миссионерском служении Православной Церкви и о Достоевском.

Это время, когда, по обычаю, выражается благодарность тем, кто дал свои таланты, время, силы и часть своих материальных средств для поддержания церкви. Мы выделяем наш церковный хор, который под руководством своего компетентного регента проявляет большой энтузиазм и высокое чувство долга; чтецов и пономарей; преподавателей воскресной школы; библиотекарей; редакторов и печатников; светское руководство прихода во главе с преданными делу председателем, вице-председателем, секретарём и усердным казначеем; боголюбивых женщин, питающих множество и заботящихся об облачениях; иконный уголок и его неутомимую попечительницу; добровольных садовников, так прилежно заботящихся о газонах вокруг храма. И, конечно, благодарим всех, кто понял важность призыва к пожертвованию и откликнулся на него.

Мы благодарим Его Преосвященство, дорогого Владыку нашего, Епископа Василия за бесценное духовное водительство и собратьев священнослужителей за их бескорыстную помощь и постоянную поддержку.

17. В начале 21-го века

В 2002 году митрополит Феодосий по состоянию здоровья ушёл на покой. Первоиерархом автокефальной Православной Церкви в Америке был избран архиепископ Филадельфийский и Восточно-Пенсильванский Герман (Свайко). Он родился в 1932 году в Пенсильвании. По окончанию колледжа и военной службы поступил в Свято-Тихоновскую Духовную Семинарию при Свято-Тихоновском монастыре в Южном Канаане в Пенсильвании. В 1970 году принял монашество с именем незадолго до этого канонизированного преподобного Германа Аляскинского. В 1973 году был хиротонисан во епископа как викарий Филадельфийской и Восточно-Пенсильванской епархии, а с 1981 года возглавил также Свято-Тихоновский монастырь и семинарию.

Свято-Тихоновский мужской монастырь в Пенсильвании был создан по благословению Святителя Тихона, в бытность его архиепископом Северо-Американским, в 1905 году. Его небесный покровитель – святой Тихон Задонский, имя которого носил Святейший Патриарх. Этот монастырь со Свято-Тихоновской семинарией и кладбищем при нём является чтимым духовным центром ПЦА. Кроме этого монастыря, в разных местах Северной Америки в юрисдикции ПЦА есть около 20 небольших (5–8 человек) мужских и женских монашеских общин.

Переговоры между РПЦ и РПЦЗ

С этим новым периодом жизни автокефальной Митрополии совпали переговоры между Московской Патриархией и Зарубежным Синодом о восстановлении взаимного признания и евхаристического общения, прерванного в результате Октябрьской революции и Гражданской войны. В основном переговоры благополучно завершились, и осталось лишь уточнить детали[129].

Нельзя не приветствовать переговоры и возможность установления нормальных отношений Русской Зарубежной Церкви с Матерью-Церковью Российской. Церковный раскол всегда трагичен, всегда ранит сердца верующих людей. И в Америке, среди русских православных, он очень чувствуется. Ведь у Зарубежной Церкви нет евхаристического, и вообще никакого, общения с автокефальной Церковью, и в межправославном содружестве православного духовенства в Америке она тоже не участвует. Господь заповедал нам «да будут все едино, как Ты, Отче, во мне, и я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17:21).

Да, казалось бы, что теперь и причин нет продолжать раскол. Ведь он возник в результате братоубийственной войны, потери Родины многими её гражданами, горького беженства, моря крови невинных людей во имя строительства нового интернационального, пролетарского, воинствующе безбожного государства. Милостью Божьей, Церковь в России сегодня свободна. Узы распались. Поруганный и разрушенный Храм Христа Спасителя восстановлен и возвышается над Москвой. Чем больше церковь получит поддержки от верующих людей, где бы они ни находились, тем сильнее будет её влияние на народ. А она – единственная надежда на его духовное оздоровление и возрождение.

Сразу после падения богоборческой власти Святейший Патриарх призвал Зарубежную Церковь к единению, к совместной работе. Жатва велика и обильна, а жнецов не хватает. Слава Богу, движение к сближению церквей произошло. Но непонятно, почему для некоторых оно такое трудное и сложное, почему они продолжают обвинять многострадальную Русскую Церковь в «сергианстве» и «экуменизме». Если вникнуть в эти обвинения, они кажутся весьма жестокими.

Сергианство

Митрополит Сергий (Страгородский) не начал, а продолжил путь приспособления Церкви к Советской власти, начатый Святейшим Патриархом Тихоном, который думая только о сохранении доступа верующим людям в Церковь и получения её благодатных даров, пошёл на попытку компромисса с воинствующей богоборческой властью.

Но гонение на Церковь и верующих усиливалось. Некоторые пошли в «катакомбы». А ведь просуществовать в катакомбах как церковь, даже как очень малая церковь, смогло лишь ничтожное количество духовенства и верующих. Советские спецслужбы, отдавая им печальное должное, были значительно эффективнее и технически оснащённее, чем таковые службы римских цезарей.

А некоторые, как например святой страстотерпец Тихон и последовавшие за ним «сергиане», жертвуя своими убеждениями и репутацией у тех, кто оказался вдали и на свободе, или у тех, кто был пленён и в цепях, пытались держать церковные двери открытыми для верующих. А также сохранили структуру церкви ко времени спадения с неё уз.

Известное послание митрополита Сергия (Страгородского) 1927 г., уже не говоря о том, что оно было вынужденным угрозой ареста и ликвидацией многих священнослужителей, было не совсем правильно истолковано. Фраза из этого послания: «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи»[130], – особенно возмутила зарубежных церковных деятелей. Но ведь в ней «радости и успехи» относятся к родине, а не к Советскому Союзу. Митрополит даёт это понять противопоставлением женского рода мужскому.

Митрополит Сергий пошёл дальше святителя Тихона путём приспособления к Советской власти, вызвав серьёзные разногласия среди иерархов и верующих как в России, так и за рубежом[131]. Можно по-разному относиться к его деятельности. Но, с точки зрения человеческого, земного суждения, если бы все архипастыри и пастыри приняли бы мученический венец или уехали заграницу, не осталось бы видимой церковной структуры на которой, при изменившихся внешних условиях, происходит восстановление Церкви.

Прот. Иоанн Мейендорф так высказывает эту мысль:

«…Но всё же этой ценой покупалась возможность богослужения в тысячах храмов, проповедь Слова Божия миллионам людей и воссоздание духовных школ.

Безразличные к заграничным заявлениям архиереев толпы народа имели снова доступ к таинствам, к древнему, законному, подлинному, каноническому Православию. В рядах епископата, духовенства и профессуры духовных школ находили место бывшие исповедники веры…»[132].

Епископ Василий (Родзянко) в серии радиобесед «Русская Церковь в 20-м веке» в третьей беседе сказал:

«В 1927 году Митрополит Антоний (Храповицкий) написал скорбную статью, говорил о своём ученике и друге Сергии с явно проступавшими слезами. В письме ему уговаривал его не идти путём, которым пошёл, а «принять венец мученический».

Много позже, когда политические страсти разнуздались, Антоний писал в частном письме: «а у меня образ Сергия никак из сердца не выходит», а внуку Льва Толстого – Илье Ильичу, спросившему его о Сергии, в разговоре сказал: «Он делает там, что может, как я делаю здесь, что могу»[133].

Святейший Патриарх Тихон рассматривал Временное Церковное Управление, созданное в 1920 году группой архиереев, эвакуировавшихся в конце Гражданской войны в Константинополь, именно как временное, организованное для помощи массе беженцев, оказавшихся за границей в результате революции и междоусобицы в России. Когда же Временное Управление самовольно взяло на себя прерогативы автокефальной церкви, активно вступило в эмигрантскую политическую жизнь и стало громко, от лица Русской Церкви призывать мир к борьбе с Советской властью и восстановлению царского престола в России, Святейший Патриарх Тихон вынужден был отмежеваться от Карловацкого Управления и дать указ о его закрытии. Управление же русскими приходами в Европе Патриарх передал митрополиту Евлогию, а в Америке – митрополиту Платону.

Прошло много лет с того страшного времени. Никто из теперешнего священноначалия Церкви Российской или Церкви Зарубежной не участвовал в тех событиях. Огромная многомиллионная Церковь в России милостью Божией живёт теперь полной жизнью. Во всех частях необъятной страны совершается Божественная Евхаристия, другие Таинства Церкви, открываются монастыри и храмы, восстанавливается богословское образование, издаётся религиозная литература…

Экуменизм

Заграничный синод очень отрицательно относится к участию православных в экуменическом движении, считая таковое участие компрометирующим их и религиозно, и политически, и даже считает их участие изменой Православию.

В «Архипастырском Послании», опубликованном в итоге Епархиального Собрания Русской Зарубежной Церкви, состоявшегося в Нью-Йорке 27–29 мая 1962 года, находим такие строки:

«Современный мир» вместо истинной Христовой спасающей Церкви желает насадить на земле ложную Церковь.…».

«…так называемое «Экуменическое Движение» пошло по фантастическому и неосуществимому пути создания «земного» царства Христова. В действительности, этот путь ведёт в объятия безбожного коммунизма и подготовляет царство антихриста…».

«…не могут иметь никакого оправдания и заслуживают сурового осуждения так называемые «православные экуменисты», которые для одного сотрудничества с мировым экуменизмом искажают учение о Церкви Христовой и приспосабливают его к требованиям современной моды…»[134].

Но ведь это обвинение не соответствует истине. Экуменическое движение и Мировой Совет Церквей по своему Статусу не ставят своей целью создание «Сверх-Церкви». Православные вполне отдают себе отчёт в том, что с Всемирным Советом Церквей, в котором количественно преобладают различные и многочисленные протестантские деноминации, в большинстве своём проникнутые духом современного секуляризма, у них часто нет желаемого взаимопонимания. На экуменических встречах их православные участники стараются знакомить неправославный мир с Православием и стараются иметь своё влияние при обсуждении христианами общих проблем современной жизни. Ведь мы все живём на одной планете.

Никаких компромиссов со своей верой православные не делали. В совместных литургических богослужениях православные не участвуют. А в чтении своей молитвы его участниками в начале или в конце собрания ничего предосудительного греховного нет.

Если бы Господь и его ученики не входили в контакт с мытарями и фарисеями, с самарянами и римлянами, Церкви, наверное, и не было бы. Архиепископ Иоанн (Шаховской) писал:

«Мужественно и скромно, пастыри и богословы Православной Церкви призваны являть в мире Христову истину и любовь. Не в горделивой самозамкнутости, не в отъединении от людей заблуждающихся и грешных, но стремящихся ко Христу, является Божия истина и открывается Христова любовь. Она открывается в служении всем людям.…»7.

Осуждение православных священнослужителей за участие в экуменических встречах как-то напоминает людской ропот на Христа за то, «что Он зашёл к грешному человеку» – мытарю Закхею (Лк. 19:7) Господь сказал своим ученикам, а через них и нам: «Идите, научите все народы…» (Мф. 28:19). То есть не ждите, когда они придут к вам, а идите к ним.

И теперь многие православные критикуют экуменическое движение за его поглощённость современным секулярным гуманитаризмом и стремлением в его духе модернизировать христианскую общину. Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл пишет:

«Неудивительно поэтому, что Церкви, исповедующие непреходящую ценность Священного Писания и апостольского Предания, стремятся противостоять охватившему многих порыву к тотальному реформированию и пересмотру «старых» истин. Но противостояние это состоит не в воздвижении внешних барьеров, не в самоизоляции, не в отказе от общения с «братьями, разлука с которыми терзает нас» (святитель Григорий Богослов). Оно выражается, прежде всего, в отстаивании неповреждённости Евангелия Христова, преданного Церкви апостолами во всей своей силе и непрестающей новизне: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1:8).

Тема сохранения христианских ценностей в жизни современного общества является областью, где мы можем достичь прорыва. Нам нужно совместно свидетельствовать о христианских ценностях людям современного мира, который эти ценности стремительно теряет. Если не мы, то кто, и если не сегодня, то когда?

Если межхристианское движение находится в тупике, давайте выведем его из этого тупика»[135].

18. Опыт Миссии в Северной Америке[136]

Русская Православная миссия в Северной Америке, существовавшая с конца XVIII века, даёт полезный опыт как внешней, так и внутренней миссионерской работы. А последняя столь необходима теперь, когда не только в постатеистическом бывшем Советском Союзе, но и во всём Западном мире влияние религии и Церкви на современных людей чрезвычайно ослабло. Надо восстанавливать христианскую культуру и стремиться к разумному пониманию традиции.

Ритуал и Традиция

Церковь – это вечноживущий организм, это вечно прекрасное, вечно растущее, благоуханное, «светлоплодовитое и благосеннолиственное древо»[137]. Однако многие воспринимают Церковь как статическую реальность, существующую в рамках ограниченного периода истории и пространства. Наше понимание церковных традиций обуславливается нашим восприятием Церкви. Подлинное Церковное Предание питается соком того благосеннолиственного древа, которое, восходя к апостольскому благовестию, коренится в Священном Писании и Литургии и утверждается в святоотеческом творчестве. Но есть традиции возникшие позже, в разные исторические периоды и в разных местах. Некоторые из этих последних традиций привились к древу и акклиматизировались в церковном винограднике. А другие продолжают жить сами по себе, или даже мешают росту древа. Так, всенощная (всенощное бдение), соединение сокращённых вечерни и утрени с добавлением накануне воскресений и праздников полиелея («Хвалите Имя Господне» и пр.) и, когда положено, литии (освящение хлебов), особенно прочно вошла в жизнь русских верующих людей. Это богослужение, возникшее в монастырях и продолжавшееся с вечера до раннего утра, было приспособлено к приходским условиям и обычно продолжается теперь от полутора до трёх часов (по принципу «аще настоятель изволит»). Помимо разогревания религиозного чувства и умиления у молящихся, это богослужение имеет большое поучительное значение из-за оснащённости его текстами Священного Писания, псалмов и богатой гимнологии. Конечно, оно должно совершаться разумно и в эстетическом, и в смысловом планах. Утреня, совершаемая утром до Литургии, проходит часто в отсутствие мирян.

Но вот некоторые средневековые традиции, богословски не обоснованные, затрудняют мирянам понимать, что они вместе с духовенством участвуют в совершении литургии, а не лишь присутствуют на ней и молятся только о своих личных нуждах.

Многое в нашем богослужении, как раз наиболее ясно выражающее его смысл, завуалировано от молящихся. Священнические молитвы, в которых раскрывается вся суть литургии, стали тайными. Миряне слышат только концовки этих молитв, сами по себе иногда бессмысленные, как например «поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще». Евхаристический канон, главная часть литургии, если служит священник, совершается с закрытыми царскими вратами, а если служит архиерей или очень заслуженный протоиерей, – то с открытыми. Ведь мы верим, что евхаристию совершает сам Христос. Неужели степень Его участия зависит от чина и наград священнослужителя, через которого Он Сам совершает таинство?

В подготовке к предстоящему судьбоносному Поместному Собору Русской Церкви 1917-18 гг. в отзывах епархиальных архиереев по вопросу о богослужебных реформах читаем мнение архиепископа Северо-Американского Тихона (Белавина), впоследствии Патриарха Московского и всея Руси (причисленного к лику святых):

«Не лишне, кажется, ввести некоторые изменения и в самые богослужебные чины, например, сократить часто повторяемые ектении, читать гласно некоторые тайные молитвы. Может зайти также речь о постах.…»[138].

Верующие миряне, народ Божий, призваны участвовать в богослужении, а не только присутствовать на нем, созерцать, творить личную молитву. По этому поводу пишет епископ Серафим Полоцкий:

«Не совсем безосновательными поэтому, если и не вполне справедливыми, являются заявления некоторых христиан, склоняющихся к штунде и другим сектам, что им в православной церкви «нечего делать» и «скучно». Такого христианина более приманивают к себе собрания различных наших сектантов, на которых все поют общие и всем понятные гимны, причём каждый чувствует, что он сам непосредственно и со всеми вместе участвует в общей молитве»[139].

Это наблюдение вековой давности актуально и теперь! А как объяснить новоприходящим в Церковь бытовавшую, да ещё и теперь далеко не изжитую, практику редкого причащения? Ведь из всего содержания и смысла Божественной Литургии и подлинной церковной Традиции следует, что Евхаристия совершается для того, чтобы все верующие миряне вместе со своим духовенством, по завету Господа, участвовали в Божественной Трапезе Царства Небесного здесь, на земле.

«Нас же всех, от единого хлеба и чаши приобщающихся, – соедини друг ко другу во единого духа причастие.…» (Литургия Василия Великого).

«…и сподоби державною Твоею рукою преподати нам Пречистое Тело Твоё и Честную Кровь, и нами – всем людям» (Литургия Иоанна Златоуста и Василия Великого).

«. в чем нуждаемся мы больше всего – в возврате к этому преданию, к восстановлению его подлинной перспективы и сущности»[140].

Как можно было говорить новоприходящим в Церковь, что в Пасхальную ночь не надо причащаться, что это люди делают из-за своего нерадения, не найдя времени «исполнить свой долг» в течение Великого Поста, когда как раз перед началом Пасхальной литургии они слышат слово свт. Иоанна Златоуста:

«Постившиеся и непостившиеся возвеселитеся днесь. Трапеза исполнена, насладитеся вси. Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай: вси насладитеся пира веры, вси воспримите богатство благости».

Жаль, что эти слова Златоуста воспринимаются многими православными как приглашение к обильным традиционным розговенам, а не к причастию Святых Тайн.

Или совершение Литургии Преждеосвященных Даров утром, при весьма малом количестве причастников. Ведь по уставу эта особая служба предназначена на вечернее время будних дней Великого поста, в которые положен строгий пост, и Божественная Литургия – радостный пир Царства – не совершается. Для укрепления же постящихся верующих в конце вечерни в среду и пятницу преподаются Святые Дары, освящённые в предыдущее воскресенье и хранимые на престоле для этих служб.

В Православной Церкви в Америке эта вечерняя Литургия стала привлекать много людей. Принимая во внимание, что большинство прихожан весь день работают и живут далеко от храмов, Архиерейский Синод ПЦА дозволил желающим вечером приобщиться Святых Тайн иметь лёгкий завтрак около полудня.

Люди, живущие на исконно православных землях, часто склонны не отличать Традицию с большой буквы от традиции с малой, т. е. от традиции местного происхождения, меняющейся и относительной по существу. Они воспринимают веру как привычку, как часть быта, их окружающего, не пытаясь по-настоящему понять её. То же отношение к вере превалирует и среди эмигрантов из традиционно верующих семей, слепо стремящихся сохранить прошлое. Но вот у новообращаемых людей уже другое отношение. Они не могут воспринимать веру лишь как быт и традиционные обычаи.

Ещё в позапрошлом веке великий русский миссионер святитель Иннокентий (Вениаминов) дал такие советы миссионерам:

Язык богослужения должен быть понятен тем, для кого оно совершается.

Богослужение должно совершаться благолепно, ясно и вразумительно (так, например, он осуждал часто случающееся чрезмерное повышение голоса при чтении Апостола и Евангелия).

Проповедь – поучение, разъясняющее Слово Божие, основы веры и жизни и богослужения, – никогда не должна опускаться, а должна произноситься при всех случаях.

Духовно-воспитательная работа с детьми должна проводиться неукоснительно.

Евхаристия должна быть в центре церковной жизни и доступной всем верующим.

Но вот богослужения наши, созданные по строгому монастырскому уставу много веков назад для людей, избравших особый иноческий путь, не соответствуют современным условиям жизни и менталитету людей, живущих в теперешнем мире.

Новая ситуация заставила пересмотреть некоторые установившиеся подходы и стараться вернуться к Традиции с большой буквы, подлинному Церковному Преданию, делать богослужение более понятным и действенным и раскрывать Божественную Литургию – Евхаристию – как совершение всей Церкви, как её центр и основание. И, повторяем, длинноты, повторения, многословие (в соответствии с древней литературной эстетикой) и, в то же самое время, тайное чтение ключевых молитв Евхаристического канона, когда слышны лишь начала и концы молитв, да ещё при закрытых царских вратах, затемняют смысл богослужения и не помогают мирянам разумно в нем участвовать.

В Американской Митрополии исповедь обязательна, но не каждый раз, если мирянин причащается регулярно и если ничего не произошло такого, что вызывает необходимость личной исповеди без откладывания. Периодически устраивается общая исповедь.

В большинстве храмов царские врата во время неархиерейской Литургии закрываются только после Великого входа до «Верую.…» и во время причащения священнослужителей. Многие Тайные молитвы читаются громко, ектении сокращаются, ектения «об оглашенных» и, во всяком случае, «оглашеннии изыдите» часто выпускаются. В приходах, где в той или иной мере ещё сохраняется славянский язык, Евангелие и Апостол часто читают на русском языке.

Если священник служит без диакона, он обычно читает Евангелие не на престоле, а лицом к народу. Диакон тоже читает Евангелие с амвона лицом к народу или посредине храма. Проповедь обычно произносится после чтения Евангелия.

Заграничному духовенству разрешалось Святейшим Синодом с ещё дореволюционного времени стричь волосы и в публичных местах носить светскую одежду[141]. Многие православные священнослужители в Америке носят принятую на Западе клерикальную рубашку, которую один русский священник остроумно назвал «мини-подрясником».

Прот. Иоанн Мейендорф писал, что для ясного понимания Церковного Предания надо помнить осуждение фарисеев и книжников Христом: «Вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого» (Мк. VII, 8).

«Истинное Святое Предание, на котором зиждется самопознание Церкви в веках и которое является органически и видимым выражением пребывания живоносного Духа в Церкви, не должно смешиваться с неизбежным, иногда творчески и позитивным, иногда грешным и всегда относительным накоплением человеческих традиций в исторической Церкви. Различие между «Традицией» и «традициями» (или Преданием и преданиями), конечно, в настоящее время составляет одну из важнейших обязанностей православных богословов в экуменическом диалоге. И даже вне экуменической деятельности эта проблема для Православной Церкви имеет особую актуальность»[142].

Язык и Культура

Опыт миссии распространяется и на язык. В Америке у католиков и протестантов о внимании к языку свидетельствуют разные новые переводы Священного Писания и богослужебных текстов на английский язык. И в русской Северо-Американской миссионерской епархии ещё со времён святителя Иннокентия изучали языки туземцев Аляски и Алеутских островов, делались на них переводы, а позже, с распространением епархии, и на английский язык. Принимая во внимание, что с конца XIX века основным церковным народом в Митрополии были славяне из Австро-Венгрии и богослужения совершались на церковно-славянском языке, на него было обращено особое внимание Святителя Тихона и его помощников. Их беспокоило, что церковно-славянский язык далеко не всегда понятен.

Языковая проблема уже давно стала ощутимой в России. Об этом свидетельствуют многочисленные мнения и пожелания архиереев о реформе литургического языка, высказанные ими Предсоборной комиссии Русской Православной Церкви на рубеже веков. Вот мнение епископа Полоцкого Серафима:

«В полемике с католичеством православные богословы всегда указывают на своё богослужение как на одно из преимуществ Православной Церкви, ввиду особенной его назидательности. Однако на практике оно далеко не достигает той цели, для которой создано благодатными носителями Православия. Причина этого кроется, прежде всего, в его непонятности для большинства верующих. Ввиду этого, необходимо, прежде всего, улучшить язык богослужения, сделать его более ясным и понятным в отдельных словах и конструкциях»8.

Это же ощущалось и в русских заграничных приходах. Вот мнение святителя Тихона, тогда архиепископа Северо-Американского и Алеутского:

«Для Русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправильный), чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке»[143].

По этому же поводу, ссылаясь на перевод Нового Завета, сделанного Победоносцевым, обер-прокурором Святейшего Синода, писал настоятель Свято-Николаевского собора в Нью-Йорке и ближайший помощник архиепископа Тихона в Америке, протоиерей Александр Хотовицкий (расстрелян большевиками в 1937 г., причислен к лику святых РПЦ в 1994 г.)

«…неужели же не найдётся ревнителей, которые бы также последовательно приблизили церковный язык к вящему пониманию народа, перестроили бы то, что вовсе не даётся пониманию, пощадив и красоту речи, и дух её, и музыкальность – пощадив сердце русского человека»[144].

В результате подобных высказываний, было сделано пробное издание литургических текстов в новой редакции и в ограниченном количестве. Редакторы стремились сохранить поэтическую красоту церковнославянского языка, но в то же время приблизить тексты к пониманию современного человека говорящего по-русски.

Вот, например, текст девятой песни Канона утрени Великого Четверга в старой редакции:

«Странствия владычня, и безсмертныя трапезы, на горнем месте, высокими умы, вернии, приидите насладимся, возшедша слова, от Слова научившеся, его же величаем»[145].

А вот этот же текст в новой редакции:

«Вечери владычни и безсмертныя трапезы на горнем месте, высокими умы, вернии, придите, насладимся, возвышенному слову от Слова научившеся, его же величаем».[146]

К сожалению, это чрезвычайно важное, хотя и предпринятое в весьма робких масштабах начинание было прервано революцией и войной против религии. Оно должно быть продолжено. Но дело это очень трудное и деликатное.

Наше православное богослужение с его столь богатой гимнологией воспринимается нами не только умом, но и сердцем, не только как молитва и поучение, но и как некая божественная симфония, удовлетворяющая наше эстетическое чувство. Ещё В. А. Жуковский говорил, что «земная поэзия – сестра родная религии небесной». Подлинное искусство нас возвышает и вдохновляет. Также, и ещё больше, благоговейно и разумно совершаемое богослужение. И язык при этом чрезвычайно важен. Он не только должен быть понятен, но и возводить молящихся на высоту «неудобовосходимую человеческими помыслы». Церковнославянский язык в значительной мере это делал. Вот как писал об этом Г. П. Федотов:

«Для русского уха славянский словарь как золото церковных риз или иконных окладов; великолепный материал, созданный временем и историей – как бы самой природой, – для передачи гимнической поэзии Византии»[147].

Но Г. П. Федотов указывал и на серьёзные недостатки церковнославянского языка в стремлении переводчиков к буквальному, подстрочному переводу при несоответствии древнегреческих и славянских грамматик и синтаксиса и, конечно, при многих словарных трудностях, что часто делает церковнославянские тексты трудно понимаемыми современным русскоязычным человеком.

Церковнославянский язык, при всем своём богатстве и красоте, – язык мёртвый. А литературный русский язык, на котором говорят и пишут образованные люди, – язык живой и, значит, постоянно впитывающий в себя новые элементы. С XVII века не было изменений в церковнославянском языке, и, таким образом, разница между ним и народным языком возрастала и возрастала.

Большинство епископов хотело дальнейшего приближения славянских текстов к русскому современному литературному языку, и лишь меньшинство предлагало перевод на обиходный.

* * *

При попытке реформирования литургического языка надо принять во внимание очень важное обстоятельство. Русская культура неразрывно связана с делом святых братьев Кирилла и Мефодия, распространением христианства на Руси и с Русской Православной Церковью. Русский литературный язык, на котором говорят и пишут образованные россияне, является важнейшим элементом русской культуры. Он развивался на основе взаимодействия кирилло-мефодиевского церковно-старославянского, хотя и не родного, но понятного языка, и народного разговорного русского языка. Вначале литературным языком Руси был почти исключительно церковнославянский. Через него, через переводы на него воспринимались древними русичами новые для них отвлечённые понятия, а также происходило знакомство с византийской культурой.

С начала XVIII века и Петровских реформ, как известно, в русском языке царил хаос. В него хлынула масса иностранных слов, смешались грамматические формы, и неизвестно было, в каком направлении будет развиваться язык. Великий Ломоносов, первый научно проанализировав историю языка русского народа и отношение к нему церковнославянского, смог повлиять на дальнейшее развитие русского литературного языка, зиждящееся на сохранении в нем церковнославянских элементов и на взаимодействии их с народно-русской основой. Это взаимодействие сделало литературный русский язык могучим, гибким и богатым. Церковь на протяжении веков способствовала сохранению этого языкового баланса. Ломоносов писал:

«Российский язык в полной силе, красоте и богатстве, переменам к упадку неподвержен утвердится, коль долго Церковь российская славословием Божиим на славянском языке украшаться будет»[148].

На этом языке, достигшем своего совершенства в творчестве Пушкина, создавался «золотой век» русской литературы. И. С. Тургенев писал:

«Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык, этот клад, это достояние, переданное нам нашими предшественниками!… Обращайтесь почтительно с этим могущественным орудием; в руках умелых оно в состоянии совершать чудеса»[149].

Но вот при богоборческой советской власти, в результате насильственного внедрения атеистического материалистического мировоззрения и новой пролетарской культуры, высокий стиль и церковнославянизмы стали исчезать из языка. Языковой структурный баланс нарушился. Язык обеднел и огрубел. И вся русская жизнь духовно обеднела и огрубела[150].

В этой новой ситуации русским, учившимся и воспитывавшимся в советское время, богослужение на церковнославянском языке стало ещё менее понятным, чем их предшественникам до революции. С обретением свободы Русской Церковью вопросы о доступности народу богослужения и богослужебного языка приобрели новую актуальность. Но многие духовные лица и миряне высказывают по этому поводу своё мнение, которое сводится к дилемме: перевести ли богослужение на современный обиходный язык, или, следуя завету Святителя Тихона, данному им ещё в его бытность архиепископом Православной Миссии в Америке, сделать новый славянский перевод, более понятный современному русскому человеку и, в то же самое время, сохраняющий свою возвышенность и неотмирность, и как всё в храме – иконы, ладан, священнические ризы – вводящий нас в иной, Божественный мир.

А переход на обиходный язык, часто совсем неоправданный, как например слова анафоры: «Примите, ядите, Сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов» в одном из новых переводов звучит так: «Возьмите, ешьте, это моё тело, которое преломляется за вас». Настойчивое, принципиальное стремление убрать из литургического языка все церковнославянизмы может только способствовать обмирщению и духовно-эстетическому обеднению богослужения. А русский литературный язык, и так уже обедневший, не будет иметь той поддержки от Церкви, о которой писал Ломоносов. Также нельзя забывать, что церковнославянский язык служит большему взаимопониманию православных славян.

Но как же осуществить реформу литургического языка, сделав его более понятным современному русскому человеку?

Надо заменять непонятные или получившие другой смысл слова (как непщевати, дориносима, мили ся деем, странствия, позор) понятными; упрощать грамматические структуры, устраняя двойственное число, сложные глагольные времена и т. д.; приближать, где возможно, синтаксис к русскому. В результате такого подхода богослужебные тексты стали бы более понятны русским людям; поэтичность, красота торжественность и привычность церковнославянского языка сохранились бы; а Церковь, как и встарь, помогла бы сохранить убывающую двухпластность русского литературного языка и его высокий и обиходные стили. Все же «духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился» – звучит поэтичнее, чем «испытывая духовную жажду, я с трудом шёл по неприветливой пустыне».

Но задача эта очень ответственная и сложная. В выполнении её должны сотрудничать филологи, поэты, богословы и консультировать музыкальные деятели. Это дело всей Церкви. Поэтому прежде всего надо поддержать Священноначалие Русской Церкви в организации продолжения работы, начатой дореволюционной Предсоборной комиссией по редактированию богослужебных текстов.

Вот в Свято-Николаевском соборе в Вашингтоне на церковнославянской службе священники стараются заменять непонятные церковнославянские слова русскими, читать Священное Писание по-русски, а из стихир и тропарей канонов выбирать наиболее понятные.

* * *

Хорошо, что эти и связанные с ними проблемы, а также тема соборности и приходской жизни стали актуально обсуждаться. В современном мире стирается грань между исконно верующими людьми и новоприходящими, между традиционными христианскими землями и новыми территориями. Христиане теперь всюду окружены людьми, совершенно оторванными от церковных традиций. Поэтому опыт миссии полезен всюду.

Приложения

Приложение 1

Постановления освященного Собора Русской Православной Греко-кафолической Церкви в Соединённых Штатах Северной Америки, состоявшегося в городе Детройт, шт. Мичиган в 1924 году 20–23 марта -2-4 апреля

ПОСТАНОВЛЕНИЕ 1-ое

20 Марта – 2 Апреля 1924 года Общеепархиальный Собор Северо-Американской Церкви,

Принимая во внимание,

что Русская Православная Церковь в Америке первоначально действовала в качестве Миссии для просвещения Христианством языческих туземцев Русской Аляски;

что в течение долгого времени количество Православных в Северной Америке было незначительно, так что их духовные нужды могли успешно обслуживаться Миссией, руководимой из России;

что впоследствии число Православных Русских в Америке значительно возросло и образовались многочисленные приходы, с участием в них не только Русских выходцев, но и лиц, приобретших Американское гражданство, или даже рождённых в сём гражданстве;

что таким образом первоначальные миссионерские задачи Русской Церкви в языческой местности заменились необходимостью образовать управление Православной Церковью в инославной христианской стране;

что в виду упроченного положения в Америке Русской Церкви, было естественно в ту пору не образовывать особой Американской Церкви, но заменить Миссионерское управление нормальным Епархиальным управлением русскими приходами;

что под мудрым водительством Русской иерархии православные приходы множились и процветали в Америке;

что Американские православные приходы приняли живое участие в преобразовании Русской Церкви в 1917–1918 гг. и горячо приветствовали осуществлённую Всероссийским Церковным Собором реформу, коей было восстановлено в России Патриаршество и обеспечена полная независимость Церкви от Государственной власти;

что дальнейшие события в России, а именно октябрьская революция и водворение Советской власти, враждебной Церкви, существенно отразились на Русском Церковном управлении. Свобода Церкви была не только стеснена, но Церковь подверглась ограничениям и гонениям, не испытанным с языческих времён;

что, по-видимому, при явном содействии Советской власти, в России возникла радикальная секта под названием «живой церкви», которая незаконно захватила в свои руки Церковную власть, воспользовавшись заточением Патриарха и разгоном высших Церковных учреждений;

что, воспользовавшись вынужденным бессилием Церковной власти, «живая церковь», для придания себе авторитета, созвала из своих сторонников незаконный Собор, который, выдавая себя за Всероссийский Церковный Собор, незаконно пытался лишить сана Св. Патриарха и уничтожить Патриаршество, объявил себя сторонником большевизма, предписал членам Церкви активную поддержку советского правительства и дерзнул даже посягнуть на Св. Каноны, разрешив брак Епископов, вопреки правилу 12 Шестого Собора;

что с последовавшим освобождением из заточения Св. Патриарха возникла надежда, что Его Святейшество, пользуясь всенародной поддержкой, будет в состоянии опять взять в свои руки управление Церковью;

что, однако, события показали, что наряду с полной свободою, предоставленной «живой церкви», Св. Патриарх остался под давлением советской власти, которая продолжает разрушать его управление, арестовывать и ссылать его Епископов и помощников, а его самого вынуждает к действиям, полезным для этой власти и «живой церкви», но отнюдь не для Святой Православной Церкви;

что Американская Православная Церковь с горем взирала на страдания своей матери, Русской Церкви, и старалась по мере сил облегчить их и оказывать возможную помощь сбором средств и заступничеством за Св. Патриарха;

что до последнего времени события в России не отражались непосредственно на Американской пастве, и Северо-Американская Епархия была единственной Русской Церковной единицею, оставшейся вне прямого влияния и воздействия советского правительства и его политики, направленной на разрушение Церкви;

что ныне и наша Епархия оказалась непосредственно задетою Русскими событиями. С одной стороны, «живая церковь» назначает сюда своих лже-епископов для захвата и здесь, как в России, Церковной власти, а с другой стороны, Св. Патриарх не только лишён возможности оказать нам содействие в борьбе с «живой церковью», но вынуждается невольно содействовать сей последней, ибо его заставляют издавать распоряжения без сношения с нашей Епархией, которую разрушают наше Церковное управление и препятствуют борьбе с живоцерковниками;

что вынужденность этих распоряжений и наличность насилий, чинимых над волей Патриарха, явствуют между прочим из того, что его недавний приказ об увольнении Владыки Митрополита Платона, если он подлинный, во-первых, содержит в себе такое незаконное распоряжение об увольнении архиерея с кафедры без суда, которого Св. Патриарх, если бы его воля была свободна, не мог издать, ибо он призван не нарушать, а хранить законы Церкви, а закон о несменяемости Архиерея без законного суда ему особо известен, ибо он сам на него ссылался, отвергая решение московского лже-собора о лишении его сана. Кроме того, решение это издано в совершенно неустановленном порядке, без запроса Митрополита Платона, с такою спешностью, которая более всего свидетельствует о его вынужденности. Наконец, это распоряжение мотивировано политическими причинами, кои явно указывают, что Митрополит Платон неприемлем для Советской власти, но никакого отношения к Церковным делам не имеют;

что при таких условиях несомненно, что и Северо-Американская Епархия может скоро разрушиться, если не будут приняты немедленно меры к ограждению сего последнего оплота Православия от враждебного воздействия;

что Северо-Американская Церковь и по числу своих приходов, и их членов, и по наличности многих Епископов, и по развитости её Церковной жизни, и потому, что с 1917 года она фактически существует вполне самостоятельно, есть самодовлеющая единица, ныне оказавшаяся лишь формально связанною с Русским Церковным Управлением;

что эта связь всегда приветствовалась Епархией, как указание на историческую основу возникновения Православной Церкви в Америке, но что в настоящее время связь эта не только лишена практического значения, но прямо угрожает тем, что русские события будут отражаться на Епархии и окончательно разрушат Православную Церковь в Америке, чего её враги и добиваются;

что в России возникают и могут возникать разные организации, претендующие на церковное главенство, из коих каждая будет претендовать на власть над Американской Церковью, и что нет верной надежды на скорый созыв Всероссийского Собора, который упорядочил бы Русскую Церковь;

что Американская Церковь, по Канонам, имеет право на самостоятельное существование;

что Американская Церковь навсегда пребудет членом Вселенской Православной Церкви, свято следуя её учению и канонам, как преподано от Св. Апостол, Св. Соборов и Св. Отцов Церкви, – ПОСТАНОВИЛИ:

1. Временно до созыва нижеуказанного в п. 5 Всероссийского Собора объявить Русскую Православную Епархию в Америке самоуправляющеюся Церковью, с тем чтобы она управлялась своим избранным Архиепископом при посредстве Собора Епископов, Совета, составленного из выборных от духовенства и мирян, и периодических Соборов всей Американской Церкви.

2. Просить сыновне Высокопреосвященнейше-го Митрополита Платона возглавить управление нашей Церкви в Америке, править ею сперва при содействии существующих Епископского Совета и Епархиального Совета и выработать в спешном порядке1 план постоянного управления Американской Церковью на будущее время, каковая, в согласии с основами Православия, должна быть организована на выборных соборных началах.

3. Просить сыновне Высокопреосвященнейше-го Митрополита Платона совместно со всеми со-епископами одобрить это постановление и сообщить о нем Святейшему Патриарху и всем восточным Церквам.

4. Духовной связи и общения с Российской Церковью отнюдь не порывать, но всегда молиться о её благе, оказывать ей всякое содействие и поминать Св. Патриарха как главу матери Церкви Русской, коей Американская Церковь обязана своим существованием.

5. Окончательное урегулирование вопросов, возникающих из взаимоотношений Русской и Американской Церкви, предоставить будущему Собору Русской Православной Церкви, который будет законно созван, законно избран, будет заседать при участии представителей Американской Церкви в условиях политической свободы, обеспечивающей полноту и авторитетность его суждений для всей Церкви, и будет признан всею Вселенскою Православною Церковью в качестве истинного Собора Русской Православной Церкви.

6. Для участия в выработке нового устава Американской Церкви, а равно для разработки и осуществления совместно с Епископами всяких действий и мероприятий, кои понадобятся в развитие преобразования Американской Церкви, избрать 6 делегатов от Собора, из коих 3 от духовенства и 3 от мирян, коим и предоставить решать все означенные вопросы от имени сего Собора впредь до созыва следующего Собора, руководствуясь постановлениями Всероссийского Церковного Собора в 1917-18 г.г.

7. Настоящее постановление почитать действительным, доколе не состоится Всероссийский Церковный Собор на указанных выше, в пункте 5, условиях гарантии его свободы и законности и не будет на сём Соборе достигнуто окончательного соглашения о судьбе Американской Церкви.

Подлинник за следующими подписями:

Стефан, Епископ

Феофил, Епископ Чикагский

Архимандрит Еммануил, представитель Евфимия, Архиепископа Бруклинского

Председатель Прот. Иасон Капанадзе

Протоиерей Иоанн Чепелев

Кафедр. прот. Леонид Туркевич

Свящ. Аркадий Пиотровский

В. П. Гладик

Иосиф Матолич (Лорейн, О.)

Прот. Иоанн Недзельницкий

Прот. Василий Кувшинов

Свящ. Лев Чумак

Прот. Василий Орановский

Свящ. Карп Бондарчук

Прот. Сергей Базилевич

Николай Ромцьо

Свящ. Владимир Левканич

Константин Сидорович

Прот. Илия Клопотовский

Свящ. Михаил Каймакан

Иеромонах Иерофей Я. Луцык

Свящ. Исидор Костюк

Свящ. Василий Дзяма

Свящ. Алексей Данкевич

Иеромонах Иродион Маршалкевич

Свящ. Владимир Мещерский

Диакон Андрей Федорчук

и далее следуют ещё 123 подписи.

Приложение 2

Томос Алексия I, милостию Божиею Патриарха Московского и Всея Руси, о даровании Автокефалии Северо-Американской Митрополии[151]

На протяжении ряда лет Русская Православная Церковь с материнской любовью и заботой следила за развитием насажденной ею Православной Церкви на Американском континенте и со скорбью взирала на печальное возникновение там в последние десятилетия юрисдикционного церковного плюрализма, явления временного и никоим образом не являющегося нормой постоянного канонического устройства Православной Церкви в Америке, противоречащего природе канонического православного церковного единства.

Святая Русская Православная Церковь, ревнуя о благе церковном, направляла свои усилия на нормализацию отношений между разными церковными юрисдикциями в Америке, в частности вела переговоры с Русской Православной ГрекоКафолической Церковью в Америке о возможности дарования последней Автокефалии в надежде, что это послужит благу Православной Церкви в Америке и славе Божией.

В своем стремлении к миру Христову, имеющему всестороннее значение для человеческой жизни, желая устроить мирное и созидательное течение церковной жизни и утолить соблазны церковных разделений, надеясь, что это будет к пользе Святой Христовой Кафолической Православной Церкви и даст возможность развивать между поместными частями Единой Святой Кафолической и Апостольской Церкви отношения, основанные на прочных узах единой православной веры и завещанной Господом Иисусом Христом любви, имея в виду, что это послужит во благо и многостороннему взаимному сотрудничеству, принимая во внимание ходатайство Архиерейского Собора Русской Православной Греко-Кафолической Северо-Американской Митрополии, выражающее мнение и желание всех ее верных чад, и признавая за благо для православия в Америке независимое самостоятельное бытие этой Митрополии, которая ныне представляет собой зрелый церковный организм и имеет все необходимое для своего успешного дальнейшего роста, наша Мерность купно со Священным Синодом и всеми Преосвященными Архиереями Русской Православной Церкви, засвидетельствовавшими своими грамотами свое согласие, рассмотрев это ходатайство, с искренней любовью дарует Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке Автокефалию, т. е. права полного самостоятельного устроения церковной жизни согласно божественным и священным канонам и унаследованной от отцов церковной практике и обычаям Единой Святой Кафолической и Апостольской Церкви, о чем составлен для направления Блаженнейшему Иринею, Архиепископу Нью-Йоркскому, Предстоятелю Автокефальной Православной Церкви в Америке, Митрополиту всея Америки и Канады, настоящий наш Патриарший и Синодальный Томос, которым мы заявляем:

1. Русская Православная Греко-Кафолическая Церковь в Северной Америке утверждается и провозглашается Автокефальной Церковью и именуется Автокефальной Православной Церковью в Америке.

2. Под «Автокефалией», утверждаемой настоящим решением, понимается, что Автокефальная Православная Церковь в Америке будет:

а) независимой и самоуправляющейся с правом избрания своего Предстоятеля и всех своих епископов без утверждения и без права «вето» на это избрание со стороны какой-либо другой Церкви, организации или представителя Восточно-Православного или какого-либо другого исповедания;

б) твердо и неизменно хранить божественные догматы, руководствоваться в своей жизни священными канонами Святой Христовой Кафолической Православной Церкви и управляться в согласии с ее собственным Уставом, принятым и от времени до времени дополняемым или изменяемым ее собственным высшим законодательным и исполнительным органом;

в) поддерживать непосредственные отношения со всеми другими церквами и исповеданиями, как православными, так и неправославными;

г) пользоваться всеми полномочиями, привилегиями и правами, обычно присущими понятию «Автокефалии» в каноническом предании Восточной Православной Церкви, включая право варения и освящения Святого Мира.

3. На территории Северной Америки из автокефалии исключаются:…

(следует, что исключается)

… Утверждая Автокефалию Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке, Мы благословляем отныне называться ей – Святая Автокефальная Православная Церковь в Америке, признаем и провозглашаем ее нашей Церковью-Сестрой и призываем все Поместные Православные Церкви и всех их Предстоятелей, благочестивых православных чад признавать ее таковой и завести в диптихи, согласно канонам церковным, отеческим преданиям и церковной практике.

Новоучрежденная Поместная Православная Автокефальная Церковь в Америке должна пребывать в братских отношениях со всеми Православными Церквами, как с их предстоятелями, так и с их архиереями, клиром и всей благочестивой паствой, находящимися в Америке и до времени сохраняющими свою фактически существующую каноническую и юрисдикционную зависимость от своих национальных Церквей и их Предстоятелей.

С глубокой искренней радостью Мы возвещаем об этом всей Церковной Полноте и не перестаем благодарить Всеблагого Бога Вседержителя, устрояющего все в мире десницей Своей ко благу и спасению человеческому, за успешное и окончательное становление Православной Церкви в Америке на началах Автокефалии и призываем вседействующее благословение Божие юнейшей Сестре в семье Православных Поместных Автокефальных Церквей – Автокефальной Православной Церкви в Америке.

Единосущная и Животворящая и Нераздельная Троица – Отец, Сын и Святый Дух, – действующая по Своему дивному Промыслу, да ниспошлет архипастырям, пастырям и верным чадам Святой Автокефальной Православной Американской Церкви Свою небесную неоскудевающую помощь и предстоящие ее труды во благо Святой Церкви да благословит успехом.

Подписано в граде Москве 1970 года, апреля 10 дня.

ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ

+ АЛЕКСИЙ

ЧЛЕНЫ СВЯЩЕННОГО СИНОДА (следуют их подписи)

Приложение 3

Из обмена письмами первоиерархов ПЦА и РПЦЗ по инициативе А. И. Солженицина в 1974–1975 гг.[152]

ОБРАЩЕНИЕ

ТРЕТЬЕГО ВСЕЗАРУБЕЖНОГО СОБОРА

РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

ЗА ГРАНИЦЕЙ

К АМЕРИКАНСКОЙ МИТРОПОЛИИ

«Потому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35).

Мы, члены Третьего Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви Заграницей, во главе с нашим Первоиерархом Высокопреосвященным Митрополитом Филаретом и всем Собором святителей свободной части Русской Церкви, обращаемся к вам, детям и внукам тех, кто так же, как и мы, произошли из лона нашей общей Матери – Церкви Русской. Всех нас, хотя и по-разному, коснулась одна и та же беда: крушение русского государства, происшедшее под ударами безбожия, и утеря чувства братства. Эта беда, эта победа тёмного начала, не только разметала нас по лицу чужих земель, но и разъединила и даже озлобила друг против друга.

Но ничто не вечно в этом мире. Мы дожили до времени, когда то, что многим казалось непобедимым, стало меняться. «К разгару тридцатых годов, – как пишет А.И. Солженицын, – уже казалось, что из России навсегда изгнана не только храмовая служба с колоколами, но при последнем удушении и затаённая шепчущая молитва» (А. И. Солженицын, письмо Собору). Но теперь мы видим иное. Множество симптомов и прямо потрясающих свидетельств, говорящих о духовном возрождении нашего народа, заверяют нас словами Пророка: «Приближается утро, но ещё ночь» (Ис. 21:12). Не пора ли нам, в этот предутренний час прощения и милости Божией, проснуться от сна греховного наших пагубных разделений и небратства? Не пора ли нам вспомнить, что мы все – дети Церкви Русской и если не сами лично, то в лице отцов, дедов или прадедов, вышли из её лона, вышли из «земли отцов»?

Не торопитесь говорить: «они видно забыли, кому пишут – мы ведь американцы, и нам нет дела до их русских проблем!». Не торопитесь, во-первых, потому, что не для всех вас земля отцов и Русская Церковь стали пустым звуком. Во-вторых, потому, что ведь и для тех, кто безоговорочно все связанное с Россией считает не более, чем своим этническим прошлым, и для них, поскольку они христиане, – каждую минуту может прозвучать вопрос нашего общего Отца Небесного: «где брат твой?». Никаким самооправданием не спасёмся мы и в разделенности своей одинаково взывающие: «Отче наш!» Некуда будет деваться нам и от отеческого укора по Евангелию: «возрадоватися подобаше тебе… о брате твоём» (Лк. 15:32).

Не думайте, что мы охвачены отвлечённостью и парим в небесах, забывая реальную действительность. Нет, мы помним её и, прежде всего, сами каемся в том, что, наверное, не меньше чем вы о нас, думаем о вас: «Из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин. 1:45). Мы убеждены в том, что существующее разделение есть великое несчастье, попущенное Богом за наши грехи.

Этим мы отнюдь не хотим упрощать разделяющие нас разномыслия, сводя церковный конфликт на степень простой ссоры. Нет, мы по поводу многих ваших действий испытываем больше, чем недоумение, и с великой болью в сердце, выражаясь словами того, которого на родине нашей назвали «совестью России», спрашиваем себя: «Как это – из сочувствия к узникам, вместо того чтобы сбивать с них цепи – надевать такие же и на себя? Из сочувствия к рабам, склонять и свою выю под ярмо».

Если бы вы сказали, что эти слова совсем не к вам относятся, то мы были бы вынуждены спросить: «А что же делалось в России до выступления в печати протопресв. А. Шмемана от 27 сентября 1973 г.? Что было до того, как он назвал заявление Патриарха Пимена в Женеве «жалкой ложью, которой уже больше никто в мире не верит»?..

А разве до сентября 1973 г. вам не было известно, что, начиная с Патриарха, все, добрые и злые, находятся в рабской зависимости? Что любой церковный акт, в том числе и выдвижение угодного богоборцам Патриарха, и дарование автокефалии, в одинаковой мере, как и гражданский акт, целиком зависит от богоборческих властей? Что «…из сочувствия к лгущим в плену поддерживать ту же ложь на свободе» (А. Солженицын) есть тяжкое недомыслие, вносящее диавольский обман в часто наивный западный мир? Не на актах Патриарха Сергия и его последователей можно строить дальнейшую церковную жизнь, ибо «…не их помрачённые расчёты. а Промысл Божий» (А. Солженицын) строит её.

Но мы отнюдь не хотим полемики. Мы ищем мира и молимся о мире. Вам и нам, находящимся в свободном мире, нужно строить церковную жизнь в единодушии и согласии, как когда-то это было раньше до 1936–1946 годов.

Но поверьте, мы отнюдь не считаем себя непогрешимыми и от души просим прощения у всякого, кого невольно оскорбили. Но и до последнего издыхания мы будем стоять как Русская Православная Церковь, как единственная свободная часть её, храня все то, святое и истинное, что она имела и что сынам своим хранить заповедует. Но вместе с тем, мы хотим призвать и себя и вас силою «возлюбившего нас и предавшего Себя за нас», вымолить для себя силу, захотеть найти выход из застарелого греха разделения, стать нам, называющим и считающим себя правомыслящими, на путь праводелающих перед очами Божиими.

В разговоре с одним из наших священников, большой писатель и великого мужества русский патриот А. И. Солженицын дал такой благоразумный совет:

«Если смотреть только на разделяющее нас прошлое, то мы всегда будем скованы логикой доводов. Но достаточно поставить наше внимание на актуальность будущего, как многое станет более податливым, а иное и вообще отпадёт».

Мы протягиваем вам братскую руку для начала поисков путей к изменению греховного церковного разделения. В чем бы мы на этом ни преуспели, в сотрудничестве ли, в общем ли деле помощи пленённой Русской Церкви, или в полном воссоединении, – все будет лучше, чем то состояние, в котором мы пребываем теперь.

Да поможет же всем Господь, наш Единый Пастыреначальник, и Пресвятая Богородица, по делам нашим быть православными: «во еже уклонится от зла и творити благое».

Председатель Собора:

Митрополит ФИЛАРЕТ

Сентябрь 1974 года. Его Высокопреосвященству Митрополиту Филарету и его пастве

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13:4–7).

«Все будет лучше, чем то состояние, в котором мы пребываем теперь». С этих заключительных слов Вашего послания нам – хотим мы начать наш ответ. Ибо в них мы услышали, с радостью и благодарностью Богу, желание вступить на путь изживания тех разделений, которыми давно уже отравлена церковная жизнь и которые вносят страшный и греховный соблазн в души верующих. Сколь бы ни был труден этот путь, мы верим, что с помощью благодати Божией, «всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющи», он возможен, и со своей стороны, мы готовы сделать все от нас зависящее, чтобы восстановлено было между нами единство веры и любви, что составляет радостную сущность Церкви Христовой.

Святой почин этот требует, однако, прежде всего, чтобы мы были всецело правдивы и искренни друг с другом. Одно дело – разногласия, пускай, даже и глубокие, в понимании и оценках путей Церкви, особенно среди той бесконечно трудной обстановки, в которой всем нам суждено жить. Но совсем другое дело – та простая, фактическая правда, которая не зависит ни от каких истолкований и признание которой составляет наш первый долг в отношении друг друга.

Мы потому говорим об этом, что нас горестно поразило утверждение Вашего послания, что мы «склонили свою голову под ярмо» и стали «…из сострадания к лгущим в плену, поддерживать ту же ложь на свободе». Ведь Вы не можете не знать, что в нашей Церкви, как до, так и после получения Ею автокефалии, никогда не замолкал голос свидетельства о гонениях на веру и Церковь в России, не прекращалось дело помощи гонимым, не ослабевало общение со всеми живыми силами страждущей Русской Церкви. Вы не можете этого не знать, ибо для этого достаточно ознакомиться с постановлениями наших Соборов, Архиерейских и Всеамериканских, перелистать официальный орган нашей Церкви, прослушать выступления – по радио, в прессе и т. д. – наших проповедников, богословов и представителей. В чем же и когда конкретно, реально – погрешили мы молчанием или бездействием, предали свою свободу, вступили в какие бы то ни было сделки с совестью?

Не для полемики мы обращаем этот вопрос к вам, а потому что в отказе от всякой фактической неправды, от голословных обвинений и инсинуаций, видим первое и необходимое нравственное условие для того изживания разделений, к которому призываете Вы и которого от всей души желаем и мы. Потому что, если есть хоть доля правды в тех обвинениях, которые за последние годы так часто, открыто и официально предъявлялись нам, о чем могли бы мы разговаривать, что обсуждать, в чем объединяться? Само собою разумеется, что это требование правдивости мы обращаем и к себе. Если была неправда в наших высказываниях о Вас, укажите её и мы немедленно и во всеуслышание исправим её. Итак, очистим себя и свою совесть от всей неправды, что, как неизбежный и испорченный плод, возросла на наших разделениях, и приступим к святому делу исцеления враждой израненного тела церковного.

Не можем мы, увы, согласиться и с той частью Вашего послания, в котором Вы рисуете нас как людей, кому, из-за того что они стали американцами, – «нет дела до русских проблем». Да, мы не часть Русской Церкви. Больше того, в канонической самостоятельности Православной Церкви в Америке, в свободе Ея от какой бы то ни было зависимости от «заморских» Церквей, в обретении Ею постоянной канонической основы, видим мы увенчание почти двухсотлетней миссии здесь именно Русской Церкви, исполнение того, к чему ещё на заре этого века призывал приснопамятный Патриарх Тихон, тогда Архиепископ СевероАмериканский. Да, в существовании в Америке более десятка национальных «юрисдикций» видим мы трагедию, греховное низведение вселенской Истины Православия до уровня племенной религии и уверены в том, что, сколь бы ни был долог и мучителен процесс изживания этой трагедии, только осуществление здесь единой, поместной и свободной Церкви соответствует православной вере, православному учению о Церкви и всему православному Преданию. Да, мы как дар Божий, как свидетельство о силе и истине Православия воспринимаем постоянное возрастание числа природных американцев среди наших Епископата, клира и мирян. Но разве есть хоть какое-нибудь противоречие между всем сказанным и интересом к «русским проблемам»? Разве нужно формально быть частью Русской Церкви, чтобы сострадать ей? Разве сама Русская Церковь не есть, прежде всего, часть единой, святой, апостольской Церкви, живущей тем законом любви, согласно которому страждет ли один член, состраждут ему и все другие, радуется ли один, сорадуются ему все? И, наконец, о каких проблемах идёт речь? Если это вопросы политики, то им не место в Церкви. Если же, как мы убеждены, «проблемы» Русской Церкви сегодня суть проблемы христианской совести и истины, то не ограничены они «плотью и кровью», а предстоят совести каждого христианина. И, потому все мы, как те, кто кровно связан с Россией, так и те, кто этой связи но имеет, в равной мере считаем своим долгом и призванием к той борьбе между светом Христовым и тьмой безбожия, от которой, мы знаем, зависит будущее всего человечества.

Мы убеждены, что Церковь Христова не может нигде и никогда созидать себя ни против чего бы то ни было земного, временного и преходящего, ни за него, ибо основа Ея только в вечной и неизменной вере, преданной нам в учении, в церковном строе и в непрерванной преемственности благодатной жизни. Мы убеждены, что подлинная ея победа над миром сим, прелюбодейном и грешным, совершается не на путях отделения от вселенского единства, не в обрыве общения и не в противопоставлении своего – как чистого и свободного – якобы падшему и загрязнённому, а в постоянном подвиге самоочищения, любви и братской помощи друг другу. Ибо всегда, во все времена «сила Божия в немощи совершалась», всегда и всюду святость и благодать дара Божия подавалась недостойными руками, всегда и всюду была Церковь в борении и изнеможении, сильная и святая только превозмогающей благодатью Божией.

Мы почли своим долгом сказать все это, но не для полемики и не в духе обличения, а для того чтобы не вводить в заблуждение ни Вас, ни себя. Но, сказав все это, мы повторяем то, с чего начали: мы с радостью и любовью принимаем Ваш призыв совместно искать путей преодоления пагубного разделения. И мы уверены, что подлинным началом этого пути должно быть единство в молитве, превыше же всего в святейшем Таинстве Евхаристии. В нем изольётся в сердца наши любовь Христова, одна могущая преодолеть все разделяющее нас, в нем невозможное человеком станет возможным Богу. К этому началу – к единству во Христе – мы и зовём Вас, твёрдо веря, что Сам Господь исполнит наше единство.

Митрополит Ириней

31 октября 1974 г. Нью Иорк.

Из определения Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей от 6/19 ноября 1974 г.

Слушали: Обращение Митрополита Иринея к «Его Высокопреосвященству Митрополиту Филарету и его пастве» от 31 октября 1974 года.

Постановили:

1. Послание Митрополита Иринея справедливо указывает на то, что из рядов его Церкви неоднократно исходили выступления против коммунизма и преследования Церкви в СССР. Эти выступления достойны похвалы… Однако… с огорчением вспоминалось, что отделение от Русской Православной Церкви Заграницей на Кливлендском Соборе произошло во имя не осуществившегося в то время соединения Митрополии с Москвой. С другой стороны, принятие от нея автокефалии подразумевало, что Московская Патриархия есть законная возглавительница Русской Церкви, чего Зарубежная Церковь ни в коем случае принять не может… Собору представлялось, что принятие автокефалии из рук Московской Патриархии поэтому являлось свидетельством перед миром о ея якобы доброкачественности и свободе, морально во многом связывая получателей.

3. Духовное единство в молитвах и таинствах есть завершение единомысленного исповедания, к которому приводит любовь не только друг к другу, но и к истине. Архиерейский Синод полагает, что если высказанные в настоящем определении взгляды его на существо ведущейся в мире борьбы и на участие в ней Московской Патриархии разделяются Митрополитом Иринеем и его сотрудниками, то может быть найдена принципиальная основа для начала бесед между нашими представителями.

Из ответа Митрополита Иринея на определения Архиерейского Синода от 6/19 ноября 1974 г.

… В Вашем постановлении Вы подчиняете церковное единство принятию нами Ваших «взглядов на существо ведущейся в мире борьбы и участия в ней Московской Патриархии», Вашего подхода к Русской Церкви, Вашей оценке нашей автокефалии, Вашего понимания прошлого и настоящего. В том то и дело, однако, что по всем этим вопросам между нами существуют глубокие и принципиальные разногласия, которых мы, конечно, не можем сразу разрешить. Кроме того, по совести, мы должны сказать, что нас волнует больше всего не это расхождение с Вами во взглядах и оценках, а более глубокая и трагическая безвыходность избранного Вами пути, приведшего именно Вас к отрыву от тела Русской Церкви ещё во времена Патриарха Тихона, а впоследствии к фактическому отколу от всей Вселенской Православной Церкви.

Тем не менее, в нашем к Вам обращении мы не ставили никаких условий. Мы не ставили их потому, что убеждены в том, во-первых, что разделения наши, вызванные трагической неурядицей нашей эпохи, не оправдывают разрыва в молитве и таинствах, и потому, во вторых, что именно в единстве в таинствах, соединяющих нас со Христом и в Нем – друг с другом, видим единственный путь к взаимному пониманию и примирению…

Из письма Митрополита Филарета Митрополиту Иринею от 27 февраля/ 12 марта 1975 г.

… Наша газетная переписка пришла в тупик, и нет смысла её продолжать. Но на Ваше последнее письмо я считаю нужным ответить.

… Главный вопрос, разделяющий нас, – вопрос о советской иерархии. Зарубежная Церковь признает её законным и действительным возглавлением страдающей Церкви Российской только тогда, когда она со всею решительностью отвергнет позорную и страшную декларацию митрополита Сергия, сойдёт со своего пагубного пути и станет на путь церковной Правды, открыто и бесстрашно её защищая.

… Здесь я прерываю своё письмо, чтобы привести дословно то, что сказал по данному вопросу Владыка Архиепископ Андрей Рокландский, который долгое время совершал своё пастырское служение в Советской России и хорошо знает все кошмары советской действительности. Владыка сказал следующее:

«Вспоминается мне один случай из жизни блаженной Ксении Петербургской. Она была особенно популярна в купеческом мире. Купцы замечали, что каждое посещение Блаженной приносило им удачу в торговле.

Однажды в одном торговом месте купцам удалось раздобыть из богатого имения несколько различных сортов самого лучшего мёда. Был мёд и липовый, и из гречихи, и ещё из других цветов и растений. Каждый имел свой особый вкус и благоухание. А когда купцы все эти сорта мёда смешали в одной бочке, получилось такое благоухание и такой вкус, о котором и мечтать нельзя было. Покупатели брали этот мёд нарасхват, не жалея никаких денег. И вдруг появилась Блаженная Ксения. – «Не берите, не берите, – закричала она, – этот мёд нельзя есть: он дохлятиной пахнет». – «Да ты, матушка, с ума сошла! Не мешай нам! Видишь, какая прибыль пошла. Да как ты докажешь, что этот мёд нельзя есть?…» – «А вот и докажу!» – крикнула Блаженная, изо всех сил навалилась на бочку и… опрокинула её. Пока мёд тёк на мостовую, люди тесно обступили бочку, но когда весь мёд вытек, все закричали от ужаса и отвращения: на дне бочки лежала огромная дохлая крыса. Даже те, кто за дорогую цену купили этот мёд и уносили его в банках, побросали их.

«Почему мне вспомнился этот случай и я привожу его?», – продолжает Владыка Андрей. – «Отвечу охотно. На днях один американец, интересующийся Православием и побывавший почти во всех православных церквах и в Советском Союзе, и здесь, в Америке, спросил меня: отчего я и целая группа русских православных людей не участвуют в приёме Патриаршей делегации, и вообще как бы чуждаются всего, что связано с церковной жизнью в Советском Союзе, и даже здесь, в Америке, уклоняются от тех православных групп, которые так или иначе связаны с Патриархией. В чем дело? Разве догматы не те, или таинства другие, или богослужение иное? Я подумал и ответил: нет, дело не в этом. И вера та же, и богослужения те же. Православная вера благоухает как хороший мёд. Но если этот мёд вы сольёте в бочку, на дне которой окажется дохлая крыса, захотите ли Вы отведать этого мёда? – Он с ужасом посмотрел на меня: «Ну, конечно, нет!» – «Вот так и мы, – ответил я ему, – чуждаемся всего того, что связано с коммунизмом. Коммунизм для нас то же, что дохлая крыса на дне бочки. И если бы Вы наполнили эту бочку до самых краёв самым лучшим, самым ароматным мёдом… – нет, мы не захотим этого мёда. Мёд сам по себе прекрасен, но в него попал трупный яд и смрад».

«Мой собеседник молча кивнул головой. Он понял. А Вы?…»

– Образно и убедительно!.

В заключение своего письма я, в свою очередь, спрашиваю Ваше Высокопреосвященство: неужели Вы по архиерейской совести считаете облачившихся в рясы и клобуки служителей КГБ – истинными духовными руководителями и возглавителями многострадальной Русской Церкви! Неужели Вы не видите, что на дне той квазицерковной советской организации, с которой вы связали себя, лежит дохлая крыса коммунизма?.

Из ответного письма Митрополита Иринея 24 марта 1975 г.

… А если бы не мёд, а Св. Миро было бы в бочке, осквернённой дохлой крысой, то и его бы вылила на землю блаженная Ксения? Ведь именно к этому выводу приводит Ваше сравнение, да Вы и сами делаете его. Тогда как исконная вера, исконный опыт Церкви, в том и состоят, что, какими грешными руками ни совершались Таинства (а у кого, в очах Божиих, руки чисты и достойны совершать их?), сколь греховной, нечистой и даже падшей, ни была бы внешняя, человеческая «оболочка» Церкви, на дне той Чаши находят верующие Пречистое Тело и Честную Кровь Христовы. И когда недостойный епископ осквернёнными руками выносит Чашу – умаляется ли от этого ея святыня, ея сила?

Именно тут суть нашего расхождения в отношении к многострадальной Русской Церкви. Вы смотрите на руки, держащие Чашу, и ужасаетесь их нечистоте. Мы, смею думать – вместе с подавляющим большинством верующих в России, – взираем на Чашу и на Св. Крест, руками этими возносимые над замученной страной, и от них – от их Божественного света и непобедимой силы, а не от рук, держащих их, чаем спасения, просветления и возрождения. И если заповедано нам обличать всякую ложь, из чьих бы уст она не исходила, свидетельствовать о гонимых, помогать страждущим – а ни от обличения этого, ни от свидетельства мы никогда не отступали, – то да упасёт нас Бог от безжалостного и фарисейского суда, нам не принадлежащего, – ибо «Мне отмщение и Аз воздам» говорит Господь…

… Хочу верить, что это – не последнее Ваше слово, и что рано или поздно восторжествует во всех нас та любовь – не наша, а Христова – которая «все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13:7).

Приложение 4

О новом и старом стилях

Юлианский календарь (т. н. календарь старого стиля) введён в Римской Империи при Юлии Цезаре в 46 г. до Р.Х. В 1582 году при Папе Римском Григории XIII в Юлианском календаре были сделаны некоторые поправки, и появился новый Григорианский календарь, который постепенно приняли все западные страны. Англия, например, приняла его в 1752 году, Голландия – в XIX веке.

Русская церковь продолжала жить по старому календарю. Тогда и до настоящего времени новый календарь опережает старый на 13 дней. Таким образом, Рождество Христово в России празднуется 7-го января, но это значит 25-го декабря по старому стилю.

В 1923 году Патриарх Вселенский Мелетий IV ввёл Григорианский календарь в своём патриархате и увещевал другие Православные церкви последовать его примеру.

В этом же году 24.09 (07.10) 1923 Святейший Патриарх Тихон и малый Собор епископов постановили Русской Церкви перейти на новый (григорианский) календарь в богослужебной практике:

«По почину Вселенского Патриарха и в согласии с другими Православными Автокефальными Церквами, пропустить в времяисчислении 13 дней так, чтобы после 1 октября старого стиля следовало 14 [в журнале ошибочно: 15. – Сост.]

Вопрос о времени празднования Пасхи решить в согласии с Православными Церквами по постановлениям бывшего в Константинополе, в сём году Православного Собора.

Призвать особым посланием всех архипастырей, пастырей и верующих мирян без смущения принять исправление церковного времяисчисления, так как это исправление нисколько не затрагивает ни догматов, ни священных канонов Православной Церкви, необходимо по требованиям астрономической науки и потребно Для согласования церковной жизни с установленным уже во всех христианских странах времяисчислением…»[153]

Это постановление было в силе чуть более месяца. Новое распоряжение от 26.10 (08.11)1923 гласит:

«Распоряжение («Резолюция») Святейшего Патриарха Тихона об отмене в богослужебной практике «нового» (григорианского) календарного стиля.

Повсеместное и обязательное введение нового стиля в церковное употребление временно отложить…»[154].

Почему вдруг такая перемена? Объяснения даёт сам Святитель в своём заявлении во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, т. к. советская власть требовала, чтобы Церковь, как и государство, перешла на новый стиль. Вот это заявление в сокращении:

«Реформа церковного календаря в смысле уравнения его с календарём гражданским, хотя и представляет некоторые трудности в согласовании с ним пасхалии и дисциплины постов, однако принципиально допустима. Юлианское летоисчисление не возведено Церковью в неприкосновенный догмат веры, но, связанное с церковным обрядом допускающим изменения, само может подлежать изменению. Замена юлианского стиля григорианским представляет собой значительные практические удобства для самой Церкви, так как новый стиль принят в гражданский оборот православными странами, и им определяется деловая жизнь и дни отдыха, к которым Церковь приурочивает дни молитвы.

Тем не менее, немедленное осуществление реформы календаря встречает на своём пути большие затруднения.

Во-первых, для закономерного введения нового стиля требуется согласие всех автокефальных Православных Церквей <…>

Но она должна быть не только закономерной, но и безболезненной, а такой она может быть только при согласии верующего народа <…>

С другой стороны, как только распространился слух о введении нового стиля со 2(15) октября, в среде верующих возникло сильное возбуждение.

Для решения вопроса о порядке реформы церковного календаря следует вникнуть в этот общий протест народа и его причины. Эти причины многочисленны. Во-первых, наш народ очень ценит обряд и его традиционную неизменность. Эта свойственная русскому народу форма благочестия породила уже старообрядческий раскол. Во-вторых, церковный год тесно сплетается с народным бытом и экономическим годом крестьянина. В деревне до сих пор считают по праздникам время и праздниками определяют начало полевых работ. Введение нового стиля в церковный календарь сталкивается с народным бытом, всюду отличающимся консерватизмом и стойкостью.

К этим причинам противодействия народа введению нового стиля присоединяются два обстоятельства, в чрезвычайной степени затрудняющие проведение этой реформы.

Первое состоит в том, что она скомпрометирована обновленческой схизмой. Впервые о введении нового стиля громко было возвещено обновленческим Высшим Церковным Управлением и схизматическим Собором 1923 г. <…>

Второе обстоятельство, создающее большое затруднение для перехода на новый стиль, состоит во всеобщем убеждении, что эта реформа вводится Церковью не по Её собственному почину, а под давлением гражданской власти <…>

Но изменение церковного календаря, предположенное Первым Всероссийским Собором 19171918 гг., при некоторых обстоятельствах, могло бы быть осуществлено в закономерной и безболезненной форме <…>

Реформа календаря выдвинута потребностями жизни во всех Православных Церквах, и можно думать, что в недалёком будущем она будет принята Церквами без всяких внешних побуждений. Невмешательство в это церковное дело гражданской власти вполне отвечало бы принципам отделения Церкви от государства и свободы религиозной совести, возвещённым нашими основными законами…».

17 (30).09.1924[155]

Приложение 5

Участие ПЦА в подготовке к канонизации святителя Иннокентия

Его Святейшеству Святейшему Пимену, Патриарху Московскому и всея Руси

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Ваше Святейшество!

Согласно постановлению Священного Синода нашей Автокефальной Православной Церкви в Америке, досылаю Вам текст доклада о пастырской и миссионерской деятельности приснопамятного Святителя Иннокентия (Вениаминова).

Доклад был составлен Комиссией в составе её председателя Преосвященного Епископа Питсбургского и Вест-Вирджинского Феодосия, профессора, прот. Иоанна Мейендорфа и профессора, прот. Дмитрия Григорьева. Последний, состоящий профессором Университета в Вашингтоне, особенно потрудился над составлением доклада, имея непосредственный доступ в Библиотеку Конгресса, где хранятся архивы Русской Аляски.

Священный Синод одобрил текст доклада на заседании от 17-го марта 1976 года.

Как мы договорились в нашей предшествующей переписке, доклад не касается тех источников о жизни Святителя Иннокентия, которые ранее были изданы, а следовательно, доступны Вам. (Письма Святителя, книга о нем И. Барсукова, а также многочисленные статьи и доклады в периодических изданиях). Наш доклад отражает сведения, доселе неиспользованные и находящиеся в здешних архивах. Другие источники цитируются только там, где цитаты способствуют последовательности изложения…

Прошу Вас, Ваше Святейшество, известить меня своевременно о продвижении дела прославления, если Святая Русская Церковь вынесет решение по этому поводу, с тем чтобы наша Церковь могла без промедления присоединиться к торжеству её первого Епископа и Основателя – Святителя Иннокентия.

С братской во Христе любовию, Митрополит Ириней,

Архиепископ Нью-Йоркский, Митрополит всея Америки и Канады

Цитируемые труды

Приходской листок. – Хельсинки, Финляндия: Свято-Троицкая церковь, 2004. – № 4.

Ежегодник Православной Церкви в Америке. – Нью-Йорк, США: [б.н.], 1975 г.

Вестник РХД. – Париж: [б.н.], 1988. – № 154.

Церковь и Время. – Москва: [б.н.], 2004. – ОВЦС. – № 3.

Русско-Американский Православный Вестник. – Нью-Йорк: [б.н.], Июнь 1970.

Юбилейный сборник союза православных священников Америки 1926–1936. – Нью-Йорк: [б.н.], 1936.

(Afonsky) Bishop Gregory. A History of the Orthodox Church in Alaska. – Kodiak, Alaska: [s.n.], 1977.

(Sorrency) Archimandrite Seraphim. The Quest for Orthodox Church Unity in America. – New York: St. Boris and Gleb Press, 1973.

Митрополит Кирилл (Гундяев). Межхристианский диалог; кризис экуменического движения // Церковь и Время. – Москва: ОВЦС, 2003. – № 3.

Архиепископ Иоанн (Шаховской). Православие в Америке (экклезиологический очерк). – Нью-Йорк: [б.н.], 1963.

Bensin В. М. Russian Orthodox Church in Alaska 1794–1967. – N.J.: Toms River.

Chevigny Hector. Russian America. – New York: Viking, 1965.

Doumouras Alexander. Greek Orthodox Communities in America before World War I // St. Vladimir’s Seminary Quarterly. – [s.l.]: St. Vladimir’s Seminary Press. – 4: Vol. 11.

Golder F. A. Father Herman, Alaska’s Saint. – San Francisco: Orthodox Christian Books and Icons, 1968.

Ivanov Fr. Jonathan. Миссионерское служение или забота о материальном и социальном благосостоянии прихода // The Orthodox Church. – Syosset, New York: [s.n.], 2004. – December.

Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New York: [s.n.], 1975. – Orthodox America.

Rochcau Vsevolod. Innocent Veniaminov and the Russian Mission to Alaska 1820–1840 // St. Vladimir’s Theological Quarterly. – New York: [s.n.], 1971. – № 3: Vol. 15.

Savchuk Henry St. Nicholas Russian Orthodox Church, 50th Anniversary // Commemorative publication. – Washington, DC: [s.n.], 1980.

Shmemann Fr. A. Metropolitan Leonty// Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New-York: [s.n.], 1975.

Soldatow G. S. The Right Reverend Bishop Nestor. Correspondence, reports, diary. – Minneapolis, Minnesota (USA): AARDM Press, 1993. – Т. 2.

Stokoe Mark and Kishkovsky Leonid. Orthodox Christians in North America. – [s.l.]: Orthodox Christian Publication Center, 1995.

Ukrainian Studies Fund. From Kievan Rus to Modern Ukraine. – Cambridge, Massachusetts: Harvard University.

Алексеев В. Кого считать русскими? // Русское Возрождение. – Нью-Йорк: [б.н.], 1984. – № 27, № 28.

Архив Русской Православной Церкви в Северной Америке. – Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

Архиепископ Евдоким. Религиозная Жизнь в Америке. – Сергиев Посад: [б.н.], 1915.

Архимандрит Евлогий. Жизнь и апостольские труды митрополита Иннокентия (Вениаминова) // Журнал Московской Патриархии. – Москва: [б.н.], 1975. – № 3.

Архипастырское Послание // Епархиальное собрание РПЦЗ. – Нью-Йорк: [б.н.], 27–29 мая 1962 г.

Балашов Николай, протоиерей. На пути к литургическому возрождению. – Москва: [б.н.], 2001.

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский (по его сочинениям, письмам и рассказам современников). – Москва: Синодальная типография, 1883.

Бем А. Л. Церковь и русский литературный язык. – Прага: Русская Ученая Академия, 1944.

Бензин В. Святительствование епископа Николая // Юбилейный сборник. – Нью-Йорк: [б.н.], 1944 г. – Т. 1.

Бумаги священника-миссионера Якова Нецветова.

– Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

Вострышев М. Божий Избранник. – Москва: Современник, 1990.

Григорьев Дмитрий, протоиерей. От древнего Валаама до Нового Света. – Нью-Йорк: записки русской академической группы в США, 1988. – Т. XXI.

Губонин М. Е. Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы 1917–1943. – Москва: Свято-Тихоновский Богословский Институт, 1994. – Т. 1.

Гуль Роман. К вопросу об «Автокефалии». – Нью-Йорк: [б.н.], 1972.

Дневник о. Иоанна Вениаминова. – Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

Дьяченко Григорий, иерей. Полный церковнославянский словарь. – Москва: [б.н.], 1998. – Т. 1.

Епископ Леонтий. Политические группы русских эмигрантов в Америке // Русско-Американский Православный Вестник. – Нью-Йорк: [б.н.], 1944. – № 8.

Жизнь и труды Митрополита Леонтия. – Нью-Йорк: [б.н.], 1969 г.

Житие новомученика протоиерея Иоанна Кочурова. – СПб.: [б.н.], 1997.

Журнал Уналашкинской церкви. – Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

Иванов А. Православие в Америке // Журнал Московской Патриархии. – Москва: [б.н.], 1955. – № 1.

Интервью с Патриархом [В Интернете]. – 30 декабрь 2004 г.

Кишковский Леонид, протоиерей. Православие в Америке: диаспора или Церковь? // Церковь и Время. – 2005. – № 1.

Коханик П. и Кукулевский А. Наша церковь в Америке и требования патриаршего престола. – Нью-Йорк: [б.н.], 1945.

Ломако Григорий, протопресвитер. Церковно-

Каноническое Положение Русского Рассеяния. – Нью-Йорк: [б.н.], 1950.

Ломоносов М. О пользе книг церковных. Собрание сочинений. – Москва: [б.н.], 1757. – Т. 1.

Лопухин А. Жизнь за океаном. – СПб.: [б.н.], 1882.

Мейендорф Иоанн, протоиерей. Живая традиция. – Нью-Йорк: [б.н.], 1978.

Мейендорф Иоанн, протоиерей. О путях Русской Церкви // Мейендорф Иоанн, протоиерей. Православие в современном мире. – Чалидзе, Нью-Йорк, 1981. С. 195.

Мейендорф Павел Литургический путь Православия в Америке // Вестник Св. Владимирской Академии. – Нью-Йорк: St. Vladimir’s Seminary Press, 1996. – № 1, 2.

Митрополит Платон Благовестнические труды в Америке митрополита Платона. – Нью-Йорк, США: [б.н.], 1927.

Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. – СПб.: [б.н.], 1906. —Т.1.

Очерк из истории Американской Православной Миссии (Кодиаковской миссии 1794–1837). – СПб.: [б.н.], 1894.

Письма Иннокентия, Митрополита Московского и Коломенского. – СПб.: [б.н.], 1901. – Т. 3.

Польский Михаил, протоиерей. Каноническое Положение Высшей Церковной Власти в СССР и за границей. – Джорданвиль, Нью-Йорк: [б.н.], 1948.

Родзянко М. Правда о Зарубежной Церкви. – 1954.

Русско-Американский Православный календарь на 1950 год. – Вилкс-Барре, Пенсильвания: [б.н.], 1950.

Семейный Университет. Церковное право. – СПб.: Богословский Факультет, начало XX века.

Соллогуб А. Архипастырское Послание 18 ноября/1 декабря 1962 г. // Русская Православная Церковь за границей. – Нью-Йорк: [б.н.], 1968. – Т. 1.

Страстная седмица. – Москва: Синодальная Типография, 1904. – Т. 2.

Страховский Пётр. Двадцатилетие Храма Христа Спасителя в Торонто [Книга]. – Торонто: [б.н.], 1955.

Триодь. – Москва: Синодальная Типография, 1912.

Фирсов Сергей. Русская Церковь накануне перемен. – Москва: [б.н.], 2002.

Шмеман Александр, протоиерей. Дневники 1973–1983. – Москва: Русский Путь, 2005.

Шмеман Александр, протоиерей. Евхаристия. – Париж: ИМКА, 1984.

Щербинин В. Последний поклон. Памяти епископа Василия (Родзянко) // Газета Православная Москва. – Москва: [б.н.], 1999. – № 31.

Протоиерей Дмитрий Григорьев.

От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке

Примечания

1

Очерк из истории Американской Православной Миссии (Кодиаковской миссии 1794–1837). – СПб., 1894 г. С. 4–9. Последующая информация о Кодиаковской миссии и старце Германе заимствована из того же источника. См. также: Golder F. A. Father Herman, Alaska’s Saint. – San Francisco: Orthodox Christian Books and Icons, 1968.

(обратно)

2

Очерк из истории Американской Православной Миссии (Кодиаковской миссии 1794–1837). – СПб., 1894 г. С. 152.

(обратно)

3

Там же. С. 143.

(обратно)

4

Православная церковь в Финляндии – автономная архиепископия в юрисдикции Константинопольского Патриарха.

(обратно)

5

Церковь и Время. – М., 2004 г. – ОВЦС. – № 3. С. 51.

(обратно)

6

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский (по его сочинениям, письмам и рассказам современников). – Москва: Синодальная типография, 1883. С. 12–13.

(обратно)

7

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 10.

(обратно)

8

Bensin В. М. Russian Orthodox Church in Alaska 17941967. – N.J.: Toms River. С. 38. Все переводы из источников на английском языке мои – Д. Г.

(обратно)

9

Журнал Уналашкинской церкви. – Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

(обратно)

10

Там же.

(обратно)

11

Журнал Уналашкинской церкви.

(обратно)

12

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 45.

(обратно)

13

Chevigny Hector. Russian America. – New York: Viking, 1965. С. 200.

(обратно)

14

Архимандрит Евлогий. Жизнь и апостольские труды митрополита Иннокентия (Вениаминова) // Журнал Московской Патриархии. – Москва, 1975 г. – №. 3. С. 61.

(обратно)

15

Архимандрит Евлогий. Указ. соч. С. 72.

(обратно)

16

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 42.

(обратно)

17

Журнал Уналашкинской церкви.

(обратно)

18

Там же.

(обратно)

19

Там же.

(обратно)

20

Rochcau Vsevolod. Innocent Veniaminov and the Russian Mission to Alaska 1820–1840// St. Vladimir’s Theological Quarterly. – New York, 1971. – № 3: Vol. 15. С. 117.

(обратно)

21

Барсуков Иван Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 92.

(обратно)

22

Rochcau Vsevolod. Innocent Veniaminov and the Russian Mission to Alaska 1820–1840. С. 118.

(обратно)

23

Chevigny Hector. Russian America. – New York: Viking, 1965. С. 204.

(обратно)

24

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 112.

(обратно)

25

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 108.

(обратно)

26

Chevigny Hector. Russian America. – New York: Viking, 1965. С. 207.

(обратно)

27

Chevigny Hector. Russian America. С. 208.

(обратно)

28

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 222–224.

(обратно)

29

Бумаги священника-миссионера Якова Нецветова. – Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

(обратно)

30

Бумаги священника-миссионера Якова Нецветова.

(обратно)

31

Бумаги священника-миссионера Якова Нецветова.

(обратно)

32

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 197.

(обратно)

33

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 171–173.

(обратно)

34

Бумаги священника-миссионера Якова Нецветова.

(обратно)

35

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 494.

(обратно)

36

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 187.

(обратно)

37

Бумаги священника-миссионера Якова Нецветова.

(обратно)

38

Дневник о. Иоанна Вениаминова. – Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

(обратно)

39

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 494, также см. Иванов А. Православие в Америке // Журнал Московской Патриархии. – Москва, 1955 г. – № 1. С. 51.

(обратно)

40

(Sorrency) Archimandrite Seraphim. The Quest for Orthodox Church Unity in America. – New York: St. Boris and Gleb Press, 1973. С. 18. Перевод с английского мой, Д. Г.

(обратно)

41

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 467.

(обратно)

42

Письма Иннокентия, Митрополита Московского и Коломенского. – СПб., 1901 г. – Т. 3. С. 139–140.

(обратно)

43

Барсуков Иван. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. С. 594.

(обратно)

44

См.: Приложение 5.

(обратно)

45

Лопухин А. Жизнь за океаном. – СПб., 1882.

(обратно)

46

Soldatow G. S. The Right Reverend Bishop Nestor. Correspondence, reports, diary. – Minneapolis, Minnesota (USA): AARDM Press, 1993. – Т. 2. С. 108.

(обратно)

47

Иванов А. Православие в Америке // Журнал Московской Патриархии. – Москва, 1955. – № 1. С. 53.

(обратно)

48

Soldatow G.S. The Right Reverend Bishop Nestor. Correspondence, reports, diary. Т. 2. С. 13. Так по-английски написаны мирские титул, имя и фамилия епископа Нестора на его надгробном памятнике на Алеутском острове Уналашке, поставленном находившейся там Американской Коммерческой Компанией. Также на памятнике указано, что он родился 20 декабря 1825 года в г. Архангельске в России и умер 18 июня 1882 г. (Это неправильно, он утонул 12 июля 1882 г. – Д. Г.)

(обратно)

49

Soldatow G. S. The Right Reverend Bishop Nestor. Correspondence, reports, diary. Т. 2. С. 108.

(обратно)

50

Там же. Т. 2. С. 113.

(обратно)

51

Там же. Т. 2. С. 102–103.

(обратно)

52

Епископ Леонтий. Политические группы русских эмигрантов в Америке // Русско-Американский Православный Вестник. – Нью-Йорк: [б.н.], 1944 г. – № 8. С. 122–123.

(обратно)

53

Епископ Леонтий. Политические группы русских эмигрантов в Америке. С. 122–123

(обратно)

54

Коханик Пётр, протоиерей. Юбилейный сборник союза православных священников Америки 1926–1936. – Нью-Йорк, 1936. С. 91–93, 95.

(обратно)

55

Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New York, 1975. – Orthodox America. С. 191.

(обратно)

56

(Afonsky) Bishop Gregory. A History of the Orthodox Church in Alaska. – Kodiak, Alaska, 1977. С. 85.

(обратно)

57

Житие новомученика протоиерея Иоанна Кочурова. – СПб., 1997.

(обратно)

58

Приходской листок. – Хельсинки, Финляндия: Свято-Троицкая церковь, 2004 г. – № 4.

(обратно)

59

«Сервис Бук» (Служебник).

(обратно)

60

(Afonsky) Bishop Gregory. A History of the Orthodox Church in Alaska. – Kodiak, Alaska, 1977. С. 86. Епископ Григорий цитирует из Отчёта Православного Миссионерского Общества за 1902 г. Москва, 1903, С. 63–70.

(обратно)

61

Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New York, 1975. – Orthodox America. С. 95.

(обратно)

62

Ежегодник Православной Церкви в Америке. – Нью-Йорк, 1975. С. 7.

(обратно)

63

Там же.

(обратно)

64

Вострышев М. Божий Избранник. – Москва: Современник, 1990. С. 19.

(обратно)

65

Русско-Американский Православный календарь на 1950 год. – Вилкс-Барре, Пенсильвания, 1950. С. 369.

(обратно)

66

Алексеев В. Кого считать русскими?// Русское Возрождение. – Нью-Йорк, 1984. – № 27, № 28. С. 175.

(обратно)

67

Митрополит Платон. Благовестнические труды в Америке митрополита Платона. – Нью-Йорк, США, 1927. Выпуск 1. С. 64.

(обратно)

68

Ukrainian Studies Fund. From Kievan Rus to Modern Ukraine. – Cambridge, Massachusetts: Harvard University.

(обратно)

69

Митрополит Платон. Благовестнические труды в Америке митрополита Платона. – Нью-Йорк, США, 1927. Выпуск 1. С. 64.

(обратно)

70

Митрополит Платон. Благовестнические труды в Америке митрополита Платона. – Нью-Йорк, США, 1927. Выпуск 2. С. 18.

(обратно)

71

Там же. С. 19.

(обратно)

72

Doumouras Alexander. Greek Orthodox Communities in America before World War I // St. Vladimir’s Seminary Quarterly. – [s.l.]: St. Vladimir’s Seminary Press. – 4: Vol. 11. С. 188–190.

(обратно)

73

(Sorrency) Archimandrite Seraphim. The Quest for Orthodox Church Unity in America. – New York: St. Boris and Gleb Press, 1973. С. 107.

(обратно)

74

Митрополит Платон. Благовестнические труды в Америке митрополита Платона. Выпуск 2. С. 28.

(обратно)

75

Там же. С. 16.

(обратно)

76

Там же. С. 39.

(обратно)

77

Там же… С. 41.

(обратно)

78

Митрополит Платон. Благовестнические труды в Америке митрополита Платона. Выпуск 2. С. 14.

(обратно)

79

Архиепископ Евдоким Религиозная Жизнь в Америке. – Сергиев Посад, 1915. С. 30.

(обратно)

80

(Afonsky) Bishop Gregory. A History of the Orthodox Church in Alaska. – Kodiak, Alaska, 1977. С. 91.

(обратно)

81

Архив Русской Православной Церкви в Северной Америке. – Вашингтон, США: Библиотека Конгресса США.

(обратно)

82

Страховский Пётр. Двадцатилетие Храма Христа Спасителя в Торонто. – Торонто, 1955.

(обратно)

83

Губонин М. Е. Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы 1917–1943. – Москва: СвятоТихоновский Богословский Институт, 1994. – Т. 1. С. 192.

(обратно)

84

Губонин М. Е. Указ. соч. С. 299; также Журнал Московской Патриархии. – Москва, 1957. – № 6. С. 67.

(обратно)

85

Приложение 1, С. 15.

(обратно)

86

Ломако Григорий, протопресвитер. Церковно-Каноническое Положение Русского Рассеяния. – Нью-Йорк, 1950. С. 8.

(обратно)

87

Там же. С. 16.

(обратно)

88

Губонин М. Е. Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы 1917–1943. Т. 1. С. 192.

(обратно)

89

Польский Михаил, протоиерей. Каноническое Положение Высшей Церковной Власти в СССР и за границей. – Джорданвиль, Нью-Йорк, 1948. С. 116, 117.

(обратно)

90

Родзянко М. Правда о Зарубежной Церкви. – 1954. С. 10.

(обратно)

91

Соллогуб А. Архипастырское Послание 18 ноября/1 декабря 1962 г. // Русская Православная Церковь за границей. – Нью-Йорк, 1968. – Т. 1. С. 36.

(обратно)

92

См. об этом ниже.

(обратно)

93

Коханик П., Кукулевский А. Наша церковь в Америке и требования патриаршего престола. – Нью-Йорк, 1945. С. 12.

(обратно)

94

Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New York, 1975. – Orthodox America. С. 201.

(обратно)

95

(Sorrency) Archimandrite Seraphim The Quest for Orthodox Church Unity in America. – New York: St. Boris and Gleb Press, 1973. С. 46.

(обратно)

96

Григорьев Дмитрий, протоиерей. От древнего Валаама до Нового Света. – Нью-Йорк: записки русской академической группы в США, 1988. – Т. XXI. С. 273–296.

(обратно)

97

(Sorrency) Archimandrite Seraphim. The Quest for Orthodox Church Unity in America. – New York: St. Boris and Gleb Press, 1973. С. 54.

(обратно)

98

(Sorrency) Archimandrite Seraphim. The Quest for Orthodox Church Unity in America. С. 139.

(обратно)

99

Stokoe Mark and Kishkovsky Leonid. Orthodox Christians in North America. – [s.l.]: Orthodox Christian Publication Center, 1995. С. 132.

(обратно)

100

Shmemann Fr. A. Metropolitan Leonty// Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New-York, 1975. С. 233.

(обратно)

101

Фирсов Сергей. Русская Церковь накануне перемен. – Москва, 2002. С. 522–523.

(обратно)

102

Там же.

(обратно)

103

Жизнь и труды Митрополита Леонтия. – Нью-Йорк, 1969. С. 136.

(обратно)

104

Там же. С. 137.

(обратно)

105

Там же. С. 219.

(обратно)

106

Жизнь и труды Митрополита Леонтия. – Нью-Йорк, 1969. С. 48–49.

(обратно)

107

Там же. С. 232.

(обратно)

108

Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New York, 1975. – Orthodox America. С. 262.

(обратно)

109

Автор этого очерка присутствовал на этой встрече.

(обратно)

110

Orthodox America 1794–1976. – Syosset, New York, 1975. – Orthodox America. С. 264.

(обратно)

111

Приложение 2, С. 15.

(обратно)

112

Из частного письма о. Александра Шмемана.

(обратно)

113

В 70-е и 80-е годы автору этого очерка довелось часто бывать в Советском Союзе по академическому обмену. Всегда использовал эту возможность, чтобы послужить в храмах порабощённой Церкви вместе с её духовенством и верующим народом. Это было подлинное мистическое переживание. И как непонятны были люди, жившие по выпавшему им жребию вне воинственно атеистического государства, считавшие себя единственными верными христианами и хулившими тех, кто нёс своё служение, находясь в жестоком плену.

(обратно)

114

Гуль Роман К вопросу об «Автокефалии». – Нью-Йорк, 1972. С. 6.

(обратно)

115

Там же. С. 13.

(обратно)

116

Orthodox America 1794–1976. С. 276–277.

(обратно)

117

Ivanov Fr. Jonathan. Миссионерское служение или забота о материальном и социальном благосостоянии прихода // The Orthodox Church. – Syosset, New York, 2004. – December. С. 15.

(обратно)

118

Кишковский Леонид, протоиерей. Православие в Америке диаспора или Церковь?// Церковь и Время. – 2005. – № 1. С. 97.

(обратно)

119

Шмеман Александр, протоиерей. Дневники 1973–1983 – Москва: Русский Путь, 2005. С. 373.

(обратно)

120

Зубов П.П. – полковник Императорской гвардии, участник Мировой и Гражданской войн, автор книги о Владимире Соловьёве и докторант Колумбийского университета в Нью-Йорке. Бессмертный А. Е. – также участник Мировой и Гражданской войн, получивший в Америке высшее образование по экономике.

(обратно)

121

См. Приложение 4-ое.

(обратно)

122

Интервью с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. – 30 декабря 2004 г.

(обратно)

123

См. Ivanov Fr. Jonathan Миссионерское служение или забота о материальном и социальном благосостоянии прихода // The Orthodox Church. – Syosset, New York, 2004. – December. С. 15.

(обратно)

124

Деньги делают деньги (англ..).

(обратно)

125

Шмеман Александр, протоиерей. Дневники 19731983. – Москва: Русский Путь, 2005. С. 619.

(обратно)

126

Savchuk Henry. St. Nicholas Russian Orthodox Church, 50th Anniversary // Commemorative publication. – Washington, DC, 1980.

(обратно)

127

Щербинин В. Последний поклон. Памяти епископа Василия (Родзянко) // Газета Православная Москва. – Москва, 1999. – № 31.

(обратно)

128

См. приложение 4-е.

(обратно)

129

17 мая 2007 г. в храме Христа Спасителя состоялось торжественное подписание Акта о каноническом общении Московского Патриархата и Русской Православной Церкви Зарубежом. – Прим. ред.

(обратно)

130

Губонин М. Е. Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы 1917–1943. Т. 1. С. 510.

(обратно)

131

См. книгу иерея Александра Мазырина «Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х – 1930-х годах». Изд-во ПСТГУ, М., 2006.

(обратно)

132

Мейендорф Иоанн, протоиерей. О путях Русской Церкви // Мейендорф Иоанн, протоиерей. Православие в современном мире. – Чалидзе, Нью-Йорк, 1981. С. 195.

(обратно)

133

Епископ Василий (Родзянко), бывший епископ Сан-Францисский и Западно-Американский, умер в 1999 г., близко знал митрополита Антония (Храповицкого) и был с ним в родстве.

(обратно)

134

Архипастырское Послание // Епархиальное собрание РПЦЗ. – Нью-Йорк, 27–29 мая 1962 г.

(обратно)

135

Митрополит Кирилл (Гундяев). Межхристианский диалог; кризис экуменического движения // Церковь и Время. – Москва: ОВЦС, 2003. – № 3. (24) С. 67–68.

(обратно)

136

В журнале ОВЦС МП «Церковь и Время» за 2005 год были подняты весьма актуальные темы о миссии Церкви и культуре в нашу постмодернистскую эпоху. Внимание было уделено и вопросам о богослужебных реформах и богослужебном языке. Также необходимо отметить исключительно ценный исторический и библиографический труд – книгу протоиерея Николая Балашова «На пути к литургическому возрождению» (2001 г.) и Сергея Фирсова «Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)». В этой главе развиваются темы докладов, прочитанных автором на богословских конференциях в Петербургской Духовной Академии (1988), Свято-Владимирской Духовной Академии (1988), Свято-Филаретовской Московской Православной школе (1997) и в Православном Свято-Тихоновском Богословском Институте (1999).

(обратно)

137

Акафист Пресвятой Богородице, икос 7.

(обратно)

138

Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. – СПб., 1906. – Т. 1. С. 530. См. также статью: Мейендорф Павел. Литургический путь Православия в Америке // Вестник Св. Владимирской Академии. – Нью-Йорк: St. Vladimir’s Seminary Press, 1996. – № 1, 2. (на англ. языке).

(обратно)

139

Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. – СПб., 1906. – Т. 1. С. 148.

(обратно)

140

Шмеман Александр, протоиерей. Евхаристия. – Париж: ИМКА-пресс, 1984. С. 271.

(обратно)

141

Церковное право. – СПб.: Богословский факультет, начало XX века. С. 70.

(обратно)

142

Мейендорф Иоанн, протоиерей. Живая традиция. – Нью-Йорк, 1978. С. 21 (перевод мой, – Д.Г.).

(обратно)

143

Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. – СПб., 1906. – Т. 1. С. 530.

(обратно)

144

Балашов Николай, протоиерей. На пути к литургическому возрождению. – Москва, 2001. С. 98.

(обратно)

145

Страстная седмица. – Москва: Синодальная Типография, 1904. – Т. 2.

(обратно)

146

Триодь. – Москва: Синодальная Типография, 1912.

(обратно)

147

Вестник РХД. – Париж, 1988. – № 154. С. 20.

(обратно)

148

Ломоносов М. О пользе книг церковных. Собрание сочинений. – Москва, 1757. – Т. 1. С. 225.

(обратно)

149

Дьяченко Григорий, иерей. Полный церковнославянский словарь. – Москва, 1998. – Т. 1. С. 3.

(обратно)

150

Бем А.Л. Церковь и русский литературный язык. – Прага: Русская Ученая Академия, 1944.

(обратно)

151

Русско-Американский Православный Вестник. – Нью-Йорк, 1970. – Июнь.

(обратно)

152

Ежегодник Православной Церкви в Америке. – Нью-Йорк, США, 1975.

(обратно)

153

Губонин М.Е. Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы 1917–1943. Т.1. С. 299.

(обратно)

154

Там же. С. 300.

(обратно)

155

Там же. С. 332–338. Полный текст Патриаршего заявления

.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

1. Начало миссии

  Преп. Герман Аляскинский

2. Святитель Иннокентий – Апостол Аляски

  Епископское служение

  Протоиерей Яков Нецветов

3. Продолжение миссии в Соединённых Штатах

  Епископ Нестор

  Епископ Владимир

4. Возвращение униатов в Православие

  Протоиерей Алексий Товт

5. Епископ Николай и дальнейшее развитие миссии

  Священномученики А. Хотовицкий и И. Кочуров

6. Святитель Тихон в Америке

7. Американская миссия перед Октябрьской революцией

  Архиепископ Платон. Украинизация

  Американская Русь

  Финансовое положение Миссии

  Архиепископ Евдоким

8. После революции в России

  Возвращение Митрополита Платона

9. Зарубежный церковный раскол

  Осложнения с Москвой

10. Вторая Мировая война 

  Отношения с Патриархией и РПЦЗ

  Всеамериканский собор в г. Кливленде

11. Отношения между этническими юрисдикциями

12. Церковная жизнь при митрополите Леонтии

  Духовное образование и приток новых сил

  Налаживание порядка в церковной жизни

  Митрополит Леонтий о Миссии в Америке

13. Автокефалия

  Полемика вокруг автокефалии

14. Русская церковно-общественная жизнь в Америке

15. После Второй Мировой войны

  Влияние окружающей среды

16. Из истории одного прихода

  Епископ Василий (Родзянко) 1915-1999

  Отчётные доклады настоятеля собора, автора этого очерка, за последние три года его настоятельства

17. В начале 21-го века

  Переговоры между РПЦ и РПЦЗ

  Сергианство

  Экуменизм

18. Опыт Миссии в Северной Америке[136]

  Ритуал и Традиция

  Язык и Культура

Приложения

  Приложение 1

  Приложение 2

  Приложение 3

  Приложение 4

  Приложение 5

  Цитируемые труды Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg