«Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории»

Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории (fb2) - Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории (Библиотека Донбасской Руси) 4128K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Юрьевич Бунтовский - Алексей Анатольевич Иванов

Алексей Иванов Сергей Бунтовский ДОНБАСС: РУСЬ И УКРАИНА Очерки истории

ПРЕДИСЛОВИЕ

Уважаемые читатели!

Донбасс это особый регион. И не потому, что здесь находится львиная доля украинской промышленности, и не потому, что это самый густонаселенный край Украины. Своеобразие Донбасса состоит в его особом этническом, языковом и религиозном развитии.

В Донбассе проживают представители более ста национальностей, большинство из которых по иронии судьбы и велению киевского начальства в один прекрасный день стали считаться национальным меньшинством на своей родной земле и регулярно испытывают притеснения из-за своей национальной принадлежности.

Уже несколько лет в Донецке действует дискуссионный клуб, в котором регулярно выступают донецкие писатели, журналисты и политологи. Одним из важнейших направлений работы клуба является популяризация отечественной истории, так как человек, не знающий своих корней, не может считаться личностью. Поэтому мы посчитали целесообразным собрать под одной обложкой работы наших постоянных авторов. В итоге получился сборник очерков истории, который вы сейчас держите в руках. Разумеется, это не подробная хроника становления и развития Донбасса, а лишь освещение некоторых ключевых моментов на тысячелетнем пути нашего народа.

Отзывы и предложения просим присылать по адресу:

donbassrus@rambler.ru

* * *

Пожалуй, нет человека, совершенно равнодушного к истории своего Края. История всегда вызывала и продолжает вызывать большой интерес у читателей Донбасса. В прошлые годы история Донбасса как наука во многом была политизирована и многие её страницы отражались в литературе односторонне. Сегодня мы имеем возможность изучать правдивую историю своего региона. Книга «Донбасс: Украина и Русь» показывает, как современные Донецкая и Луганская области, вместе составляющие единый Донбасский край, являются неотъемлемой частью восточнославянской цивилизации, особым районом российско-украинского пограничья.

Донбасс органически входит в единое культурное пространство Pax Ruthenica, что является бесспорным историческим достоянием региона. Территория Донбасса с раннего Средневековья входила в ареал Древнерусского государства — Руси, находилась на окраине Русской земли, часто была объектом экспансии других племен и народов. Дикое Поле, на территории которого в XVII–XIX веках возник современный Донбасс, было периферией Руси в период феодальной раздробленности и монголо-татарского нашествия. Начиная с XVI века, было положено начало промышленного освоения Донбасса. Во второй половине XIX века Донбасс становится одним из ведущих промышленных регионов Российской империи, к началу ХХ века Донецкий край играет крайне важную роль на всероссийском рынке угля и металла. Формируется базис современной индустрии Донбасса.

Донбасс стал регионом тесного взаимодействия русского и украинского народов, его характерной чертой явился русско-украинский культурно-исторический дуализм, с примесью других этнокультурных ферментов. В результате к началу ХХ века в Донбассе сформировалось особое многонациональное сообщество, основу которого составило русско-украинское население, а средством коммуникации стал русский язык. Таким образом, ко времени провозглашения независимости Украины в 1991 году уже оформилась особая историческая, национально-культурная, социальная и экономическая специфика Донецкого края, была сформирована его региональная самобытность. Именно истории развития Донбасса, как отдельного региона и посвящена книга «Донбасс: Украина и Русь» составителями которой стали донбасские историки и краеведы Сергей Бунтовский и Алексей Иванов. В книге так же использованы материалы других донецких историков и краеведов (Валерия Степкина, Алексея Мартынова, авторов сайта / и других) использовано множество ранее неизвестных материалов.

Книга будет интересна как специалистам, так и любителям региональной истории.

Сергей Барышников, кандидат исторических наук, директор Центра политологического анализа и технологий (Донецк).

* * *

Знание истории необходимо каждому, потому как господствующая в обществе трактовка истории во многом формирует сознание людей. Кроме того, события, случившиеся в далеком прошлом, позволяют обосновать в умах волне современные политические и экономические требования. Именно поэтому, в мире идет такая информационная война вокруг исторических событий. Например, у современной Украины есть несколько возможных геополитических путей развития. Мы видим, что в угоду сторонникам одного внешнеполитического вектора последние десятилетия история страны целенаправленно переписывалась и во многом искажалась. Создавались исторические мифы, которые затем включались в учебные программы школ и ВУЗов, на государственном уровне отмечались даты некоторых очень спорных событий…

К сожалению такая однобокая и националистическая версия отечественной истории привела к росту межнациональных противоречий и определенной напряженности в межгосударственных отношениях.

Поэтому для любителей истории нашего края будет небезынтересна работа «Донбасс: Русь и Украина», в которой авторы сделали попытку дать свободный от политической ангажированности анализ развития своего региона в исторической перспективе. Авторы проанализировали историю Донецкого региона и его взаимосвязь с другими территориями современных России и Украины, попытались дать критический анализ устоявшихся мифов и стереотипов.

Разумеется, данная работа не претендует на звание фундаментального исследования, однако она, несомненно, станет подспорьем для краеведов и публицистов Донбасса.

Юлий Федоровский, кандидат исторических наук.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДОНБАСС — ОСОБЫЙ РЕГИОН

Древнейшая история

Почти до конца XIX века среди ученых России господствовало мнение, что Донбасс был заселен лишь в XVI веке. Эту убежденность поколебали находки жителя села Райгородка (ныне Славянского района) Василия Федоровича Спесивцева. Человек энергичный и любознательный, увлекшись древностями, он стал искать их в родном крае. И нашел на околицах родного села. Уже о первых своих находках 1891 года В.Ф. Спесивцев писал: «Упомянутых же черепков и кремневых осколков можно набрать, пожалуй, целые возы». В последующие годы он прошел от Славянска до Ямполя, обследовал Щурово, Старый Караван, Брусовку, берега реки Жеребец. В собранной В.Ф. Спесивцевым коллекции соседствовали предметы различных археологических эпох: золотоордынские монеты и глиняные сосуды эпохи бронзы, железный меч с арабской надписью и обломки горшков, изготовленных скифами. Среди множества кремневых изделий можно было различить скребки для обработки кожи, ножи, весьма изящные наконечники стрел, шлифованные каменные молотки.

Находки В.Ф. Спесивцева вызвали интерес прежде всего у специалистов Харькова — ближайшего крупного научного центра, где изучением древностей края занимались члены Харьковского историко-филологического общества. Как раз в эту пору шла подготовка к XII съезду археологов России, который должен был состояться в Харькове в самом начале нового, XX века. На заседаниях Предварительного комитета тщательно обсуждались предстоящие события, заслушан был и доклад В.Ф. Спесивцева о памятниках, открытых им в последнее десятилетие. По решению комитета, летом 1900 года к месту находок выехал профессор Н.А. Федоровский. После поездки он доложил, что осмотренная им территория представляет «в высшей степени интересное явление». Комитет вскоре принял постановление: «…обращать внимание на стоянки каменного века, особенно в Изюмском уезде, и при возможности обследовать их[1]». В истории археологического изучения Донбасса начинался новый этап. На помощь любознательным энтузиастам пришли специалисты, на месте одиночек стали трудиться коллективы.

В 1901 году в Изюмский уезд прибыла экспедиция во главе с Василием Алексеевичем Городцовым, в ту пору уже признанным ученым.

Экспедиция Городцова проработала на Изюмщине четыре месяца. За это время было вскрыто сто курганов, изучено три городища и обнаружено пять стоянок эпохи неолита: близ Хайловки. (ныне Ильичевка Краснолиманского района), Райгородка, Каменки, Долгенького и Великой Камышевахи.

На состоявшемся в 1902 году XII съезде археологов В.Ф. Спесивцев и В.А. Городцов доложили о результатах работ на Изюмщине. Особое внимание уделялось стоянке и мастерской, открытым в Хайловке. Наряду с законченными орудиями труда и обломками глиняных сосудов там обнаружили большие груды кремневых отбросов. Это позволяло предполагать, что около 7 тысяч лет назад здесь весьма длительное время изготовляли изделия из кремня. Таким образом, уже в начале XX века было неоспоримо доказано, что Донбасс был заселен около 7 тысяч лет назад.

Рассказы о каменном веке Донбасса следует предварить несколькими замечаниями, касающимися периодизации и хронологии этой самой долгой поры в истории человечества.

Благодаря находкам последних десятилетий возраст человеческого общества исчисляют сейчас почти в три миллиона лет. Для удобства изучения столь длительного периода его условно разделили на ряд эпох, отличающихся явлениями в природе, в облике самого человека, в хозяйственной и общественной жизни первобытных людей. Весьма важную роль в периодизации каменного века играют техника обработки каменного сырья, типология изготовленных из него изделий и статистические показатели.

Основные эпохи каменного века — палеолит, мезолит и неолит, Внутри каждого из этих периодов выделяют этапы. Так, ранний палеолит завершился около 140 тысяч лет назад (некоторые исследователи считают, что 100 тысяч лет назад), средний палеолит длился от 140 (или 100) до 40 тысяч лет назад, поздний — от 40 до 10 тысяч лет назад. Мезолит охватывает период от 10 тысяч лет назад до 6 тысяч лет до н.э., неолит (на нашей территории) — 5–3 тысячи лет до н.э.

Заселение Донбасса с незапамятных времен стимулировалось благоприятным сочетанием ряда жизненно важных условий — обилием мелких речек и необозримыми запасами кремня, излюбленного сырья древних, щедро залегающего в меловых горах нашего края.

До настоящего времени на территории Донбасса удалось найти только одно изделие, возраст которого определен примерно в 200 тысяч лет. Это рубило, найденное В.М. Евсеевым в 1935 году недалеко от Амвросиевки, на склоне Казенной балки, впадающей в реку Крынку. Рубило изготовлено из массивного куска сероватого кремня и имеет форму, близкую к неправильному треугольнику. Его длина — 10,5 сантиметра, ширина — 7,3 сантиметра. С помощью ударов, нанесенных по обеим сторонам поверхности, оно было почти полностью очищено от корки, которая покрывает необработанный кремень. Этим рубилом можно было рубить, ударять, дробить, ковырять и т.д. Многофункциональность этого орудия объясняется нерасчлененностью трудовых операций человека, жившего в то время. Наряду с рубилом использовались преднамеренно сколотые с желвака отщепы и пластины с острыми краями, а также изделия из дерева.

Более «молодым» является другое рубило, найденное в 1971 году на северо-западной окраине Макеевки, в Ханженково. Учителя средней школы № 72 Т.Г. Егорова и Р.А. Попова передали его в археологический музей Донецкого государственного университета. В 1972 году на съезде археологов, который проходил в Одессе, это древнее орудие с интересом рассматривали ученые Ленинграда, Киева, Кишинева. В отличие от амвросиевского, ханженковское рубило выпуклое лишь с верхней, лицевой, стороны. Нижняя, тыльная, сторона его плоская. Симметричные края тщательно подправлены мелкими сколами — так называемой ретушью. Эти детали техники изготовления орудия характерны для более близкого к нам времени: конец раннего — начало среднего палеолита. То есть примерно 150–140 тысяч лет назад. Оба рубила находки уникальные, но единичные. Стоянок столь ранней поры в Донбассе пока не знают.

Следы самых древних поселений в нашем крае относятся к среднему палеолиту и были выявлены еще в 1924 году на притоке Северского Донца реке Деркул, одним из крупнейших советских археологов, П.П. Ефименко, впоследствии директором Института археологии АН УССР, академиком. Обращало на себя внимание крупное дисковидное ядрище, с которого скалывали отщепы, близкие к треугольной форме, которые затем превращали в различные орудия: скребла, резцы, острия и прочее. Не все археологи страны соглашались с датировкой, предложенной П.П. Ефименко, и относили найденное к более поздней эпохе — неолиту. Недавние сборы материала, проведенные на этом месте В.Н. Гладилиным, пополнили Деркульскую стоянку находками, характерными именно для среднего палеолита. Возраст стоянки, названный 50 лет назад П.П. Ефименко, получил новое подтверждение.

Другое местонахождение человека периода среднего палеолита в этих краях было открыто в 1933 году ленинградским археологом С.Н. Замятниным невдалеке от Ворошиловграда, близ хутора Красный Яр. Здесь нашли типичные для этой поры остроконечники, скребла, довольно крупные пластины.

Находки на Деркуле и в Красном Яре были самыми северными следами обитания древнейшего человека — неандертальца — в Донбассе в пору среднего палеолита.

Прошло почти тридцать лет прежде чем были выявлены новые, столь древние местонахождения. В 1960 году археологическим отрядом Донецкого пединститута были собраны 550 кремней со следами обработки их в разные поры каменного века. Обнаружили их на левом берегу реки Осыки (приток реки Волчьей), протекающей через село Александрову Марьинского района. Среди кремней 400 экземпляров оказались среднепалеолитического возраста. Все они были покрыты «сединой» древности — патиной, белым налетом, образующимся на поверхности кремня в результате воздействия различных разрушающих его сил природы. В Александровке было собрано много бросового материала: обломков, осколков, отщепов. Удалось собрать и несколько десятков орудий. Больше всего оказалось скребел в разных вариантах: угловое, продольное, поперечное, с упором для пальца. Здесь же были небольшие скребки, листовидное острие, миниатюрное рубильце и т. д. В технике изготовления орудий преобладала обработка изделий с обеих сторон — верхней и нижней.

Время среднего палеолита было очень суровым, так как совпало с очередным наступлением ледников. Людей этой поры называют неандертальцами. Хотя во внешности было еще немало черт, сближающих их со звериными предками, трудовая деятельность помогала им «очеловечиваться». Чтобы выжить, они должны были научиться добывать огонь. И научились. Огонь стал средством борьбы со зверями, дал свет, тепло. Находки последних лет существенно обогатили наши знания о неандертальцах. Ныне доказано, что жили они не стадами, как еще недавно думали. У них уже зарождался родовой строй — изначальная форма организации человеческого общества. Они владели довольно сложной техникой обработки камня, изготовляли 63 типа орудий, умели строить постоянные жилища. К этой поре относят зарождение погребального обряда и искусства.

Медленно шли тысячелетия. Медленно, но неуклонно развивалась жизнь молодого человеческого общества в изменявшихся условиях. Вслед за эпохой среднего палеолита наступило время позднего палеолита (40–10 тысяч лет назад). Это была еще более суровая пора. Она совпала с последним наступлением ледника, который принес с собой самое сильное похолодание. И все же человек упорно шел на север. Он уже многое умел. В жилище, где жила его семья, отгороженная от других таких же семей, всегда горел огонь. Тело человека защищали шкуры убитых им на охоте животных. Он научился изготавливать из кремня и других пород камня пластинки и отщепы удлиненной формы. Изготовленные из них орудия были эффективнее. Скребки и резцы на конце пластинки или отщепа стали одним из излюбленных изделий. Их скалывали со специально подготовленных ядрищ призматической формы, которые вытеснили иные типы. Французская исследовательница Соневиль-Борд выделила 90 типов орудий, которые умел изготовлять позднепалеолитический человек. Да, это уже был человек. Решая множество сложнейших задач в процессе коллективного труда, развивая свой мозг и речь, человекоподобное существо в эпоху позднего палеолита окончательно отторгается от своих звероподобных предков, становится хомо сапиенс — человеком разумным. Завершился величайший из процессов в истории развития жизни на земле — процесс антропогенеза. В эту же пору сложились и разные расы людей.

Главным источником существования человека по-прежнему оставалась охота. С помощью огня человек выгонял животное из пещер, гнал в задуманном направлении: к обрыву, балке, а там забрасывал глыбами камня. Уже изобретено было копье и удлинявшая его полет копьеметалка. Иногда копье оснащали наконечником — кремневым или костяным. Наконечник напоминал узкое веретено. Нередко в таких «веретенах» прорезывали продольные или поперечные пазы и в них вставляли небольшие, тонкие, очень острые кусочки кремня — вкладыши. На территории Донбасса удалось еще в 1919 году найти такое «веретено» у села Веселогорье на Луганщине.

Следы стоянок позднего палеолита были выявлены Н.В. Сибилевым на Северском Донце уже перед самой войной в селах Татьяновка, Пришиб, Богородичное. На юге Донбасса, в Приазовье, В.М. Евсеев открыл в 1935 году стоянку, удивившую археологов богатством материала. Близ Амвросиевки, на склоне Казенной балки, удалось обнаружить стоянку и связанное с ней костище: огромное скопление костей зубров, гигантское кладбище животных. Необычный комплекс сразу вызвал интерес у исследователей. По приглашению В.М. Евсеева к месту раскопок приехал из Ленинграда известный палеолитовед П.И. Борисковский, который впоследствии, уже после войны, возглавлял здесь работы. Вел в этих местах исследования и киевский палеонтолог, впоследствии академик, И.Г. Пидопличко. Между учеными возник спор о происхождении костища. П.И. Борисковский настаивал на том, что оно культового происхождения, то есть возникло потому, что здесь человек поклонялся непонятным, обожествляемым им силам природы, приносил им жертвы. И.Г. Пидопличко же, изучив состав костей, обнаружил останки животных разных возрастов, беременных самок. Это было стадо, состоящее примерно из 1000 особей. Ученый пришел к выводу, что скопление костей — результат загонной охоты. Большой интерес представляют и орудия, найденные в Амвросиевке. Среди них множество костяных наконечников копий, подтверждающих, что здесь жила группа охотников на зубров. Из кремня изготовляли скребки, резцы, острия, миниатюрные игловидные вкладыши. Анализ состава кремневого инвентаря также помог в разработке некоторых важных теоретических вопросов истории палеолита в целом.

В 50-е годы П.И. Борисковский выдвинул предположение, что в эпоху позднего палеолита в степной зоне обитали родственные общности людей. Их объединяли образ жизни, тип хозяйства, уровень техники изготовления орудий труда, состав инвентаря. Важной стороной этого тезиса было утверждение единства исторического развития человеческого общества на заре его истории.

Ныне можно говорить о том, что на огромных просторах южных степей нашей страны десятки тысяч лет назад перекрещивались пути людей, приходивших сюда из весьма отдаленных районов. Эти пути пересекали и Донбасс. Еще многое неясно. Какие варианты культур позднего палеолита встречаются именно в Донбассе? Каковы границы их распространения, взаимосвязи? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно найти несколько выразительных памятников, не уступающих по богатству Амвросиевке. Но уже сейчас все же можно утверждать, что и в раннем, и в позднем палеолите на интересующей нас территории и в смежных районах обитали общности людей, имевшие различные производственные традиции и, быть может, пришедшие из весьма отдаленных друг от друга районов. Подвижность населения, несмотря на суровые климатические условия, была значительно более активной, чем это можно было себе представить до последних изысканий. Да и ареал связей Донбасса, по-видимому, был значительно более широким, чем это предполагалось ранее.

Настало время таяния ледников — эпоха мезолита. Многое изменилось в природе и в жизни человеческих коллективов. Стал мягче климат, приблизился к современному рельеф. Определились русла рек и речек. Стал близок к современному состав растений и животных. Крупные холодолюбивые животные были истреблены или вымерли.

Охота по-прежнему оставалась главным видом хозяйственной деятельности древних людей. Но поскольку качественно изменился состав стада, должны были измениться и формы охоты. На волков, лисиц, зайцев нельзя было охотиться с помощью факелов и загона. Человек не мог поразить животное, которое передвигалось во много раз быстрее его. И он придумал лук и стрелы. Правда, идея полета смертоносного орудия была заложена еще в палеолитической копьеметалке. В новых условиях эта идея получила новое воплощение.

Теперь уже не было надобности выходить на охоту большими группами в 50 или 100 человек, как прежде. Охотники объединялись в небольшие группки по 4–5 человек. Верным помощником охотника стала собака, первое прирученное животное.

Изменения, разумеется, произошли и в технике изготовления орудий труда, и в самом их составе. Прежде всего должны были появиться кремневые наконечники для стрел. Ими стали на севере Европы преимущественно удлиненные узкие «иволистные» острия. На юге и юго-западе Европы наконечниками в основном служили небольшие кремни-микролиты, изготовленные в форме геометрических фигур: трапеций, сегментов, треугольников. Важным изобретением этого времени было распространение «вкладышевой» техники. Если ранее все орудие изготовлялось из кремня, то сейчас в ряде случаев из кремня делали лишь рабочую часть — скребущую, режущую и т. д. и вправляли ее в деревянную, роговую или костяную основу. Так создавалась удобная рукоятка, и быстрее изготовлялось орудие.

Наряду с охотой мезолитический человек занимался и рыболовством, чему способствовал смягчившийся климат. Иногда геометрические микролиты использовались в качестве блесны. Некоторые племена научились в эту пору снимать урожаи дикорастущих съедобных растений — первые зачатки занятий, которые позднее приведут к открытию тайн земледелия. Образ жизни человека стал более подвижным, кое-где кочевым. Этим обстоятельством можно объяснить то, что культурный слой на стоянках мезолита сравнительно тонкий.

Следы обитания мезолитических охотников и рыболовов обнаружены в ряде мест. Еще в 20–30-х годах Н.В. Сибилевым мезолитические стоянки были открыты в среднем течении Северского Донца — в селе Дробышево, несколько пунктов — в селах Петровское, Пришиб, Зливка и других. Здесь найдены в большом количестве разнотипные скребки и резцы на отщепах и пластинках острия, геометрические микролиты и изредка «иволистные» наконечники. Наряду с этим мелким материалом здесь же собраны и крупные орудия труда: топоры, топоры-резаки. Сочетание мелких изделий (микролитов) с крупными (макролитами) представляет собой одну из особенностей мезолитических комплексов Донбасса.

Каменный век завершает эпоха неолита. Некоторые исследователи его связывают даже с понятием «неолитическая революция». Существенное отличие нового этапа от предыдущих заключалось в том, что если раньше человек существовал благодаря использованию, присвоению богатств природы, то теперь первобытный труженик стал их умножать и посильно видоизменять в соответствии со своими нуждами. Именно в эту пору зарождаются земледелие и животноводство. На смену присваивающему хозяйству пришло хозяйство производящее. Большая часть ученых считает, что тайны земледелия постигла женщина, тысячелетиями занимавшаяся собирательством и наблюдавшая за жизнью растений. Животноводство же связано с мужчиной-охотником, знавшим повадки диких животных и взявшим на себя нелегкий труд их приручения.

Неолит был временем, когда топоры, молотки и иные крупные орудия были особенно нужны — для постройки жилищ, лодок, обработки земли, сооружения загонов для скота. Топор стал настолько распространенным изделием, что некоторые исследователи даже предлагали весь этот период назвать «эпохой топора». Изготовление большого числа крупных орудий значительно увеличило расход кремневого сырья. Того кремня, который выходил из горных недр на поверхность земли, уже было недостаточно. Человек и ранее иногда добывал кремень из мест его залегания, теперь он стал делать это систематически. Уже давно первобытный мастер заметил, что кремень, лежащий на поверхности земли, раскалывается хуже, чем кремень, добытый из горных недр. Температурные перепады, ветры, вода, мороз и зной сказывались на незащищенном укрытием кремне. Из него трудно было изготовить ядрище, пригодное для скалывания удлиненных пластин и отщепов правильной формы. В то же время кремень, извлеченный непосредственно из месторождения (а ими были в нашем крае преимущественно меловые горы, тянущиеся вдоль его восточной части), пластичнее. При раскалывании от него отделялись отщепы и пластины более правильной формы.

Располагая только каменными, костяными, роговыми, деревянными орудиями труда, человек стал пробиваться в недра гор, чтобы добыть более высококачественное сырье. Так появились древнейшие горные шахты и выработки. Обычно близ мест добычи кремня располагались группы мастерских, предназначенных для начальной обработки кремневых желваков. С них скалывали корку, пальцевидные и бугристые наросты, делали заготовки, ядрища. Завершали изготовление орудий обычно на стоянке. Мастерские же были местами временного бытования.

Поскольку места, изобилующие кремнем, расположены отнюдь не повсеместно, а потребность в кремневом сырье в эту пору возросла, неолит был также временем развития еще нерегулярных, но уже складывавшихся обменных отношений. Племена, жившие в кремненосном районе, обменивали изготовленные полуфабрикаты на шкуры животных и другие предметы.

Благодаря изобилию кремневых месторождений Донбасс уже в те далекие времена стал на Украине одним из крупнейших центров по добыче, обработке и обмену этого важнейшего сырья. От Изюма на севере нашего края до Успенки на юге на протяжении почти 12 лет отрядом Донецкого университета регулярно обследовались места выходов кремня, и оказалось, что почти все они были известны человеку каменного века. Вдоль среднего течения Северского Донца и его притоков: Казенного Торца, Кривого Торца, Бахмутки, близ Крынки — всюду, где недра были

Работали в выработках, не выпрямляясь. Продвигались вперед и в стороны постепенно, образуя ниши, между которыми оставляли нетронутыми небольшие меловые столбики — целики, служившие опорой для кровли. Эти столбы отделялись от толщи мела с трех сторон, а четвертой стороной они сливались с этой толщей. Так было надежнее. В результате постепенного скалывания мела с потолка и стен штолен целики постепенно «росли» в высоту. Можно уверенно говорить о том, что древние горняки предпринимали меры, необходимые для обеспечения безопасности в период работы.

На стенах выработок сохранились следы древних орудий, с помощью которых выламывали кремень. Внутри пещер кремень не обрабатывали, но весьма искусно рассекали на куски. Рядом с выработками на небольших всхолмлениях добывали кремень открытым способом, в результате чего образовывалось несколько ярусов мела со следами вынутых из них желваков. Здесь удалось обнаружить следы ударов роговой мотыгой — одно из важнейших доказательств того, что кремень, во всяком случае, какое-то время добывали еще в эпоху до открытия меди и бронзы. Таким образом, самые древние шахты возникли в Донбассе в каменном веке, а первые шахтеры добывали кремень.

В непосредственной близости от шахт обнаружены пункты, где рассекали кремень, с кремневых желваков сбивали пальцевидные отростки, наросты. В некотором отдалении располагались мастерские по изготовлению ядрищ. Такие заготовки были очень удобны для обмена. Здесь же была найдена целая округлая песчаниковая зернотерка и растиральный камень. Очевидно, древние мастера подкреплялись лепешками.

Мастерскими оказались окружены и каменоломни близ Краматорска, и у села Красное. Близ Краматорска удалось собрать свыше 3 тысяч кремней со следами обработки. В том числе, грубые рубящие орудия для рассекания желваков, различных размеров отбойники, ядрища и заготовки топоров, наконечников, дротиков. Здесь же были выявлены запасы сырья: 211 желваков, приготовленных для обработки.

Древние мастерские выявлены также в селах Яковлевка, Николаевна, Кировка, Григорьевна, Курдюмовка, Северен, Ясногорка, Успенка, Александровна и других. Множество древних мастерских позволяет предполагать, что донецкий кремень служил объектом обмена и уходил далеко за пределы Донбасса. Так, серый пятнистый кремень, характерный для нашего края, встречается на Киевщине. Археолог И.Ф. Ковалева, изучившая клад кремневых топоров, найденных близ Днепропетровска, убедительно доказала, что они происходят из Донбасса. Сейчас трудно сказать, на что именно обменивали донецкий кремень. Л.Я. Крижевская, исследовавшая множество мастерских, доказала, что иногда кремень обменивали на шкуры животных. Таким образом, уже в далекой древности наш край выполнял важную функцию центра добычи сырья, его первоначальной обработки и обмена.

Но довольно о кремне. Что мы знаем о людях? Кто жил и трудился в те поры в наших краях? Откуда пришли эти люди? Чем занимались? Как жили? На эти вопросы разные исследователи отвечают по-разному. Так, Д.Я. Телегин считает, что вся территория Донбасса от Северского Донца до Приазовья была занята племенами Днепро-Донецкой культуры, жившими также на юго-западе Белоруссии. Обитали они в наших краях с середины V тысячелетия до н.э. до середины IV тысячелетия до н.э. Занимались первоначально рыбной ловлей, охотой. Позже у них появились земледелие и животноводство. Они лепили из глины широкогорлые прямостенные горшки с острым, а позже — и с плоским дном, украшали сосуды гребенчато-накольчатым орнаментом. Факты позволяют думать, что эти племена были знакомы и с горным делом. Остатки поселений этих племен обнаружены близ Северского Донца и в Приазовье.

Однако некоторые исследователи считают, что племена Днепро-Донецкой культуры жили лишь в северных районах Донбасса. На юге же, в Приазовье, жили племена, материальная культура которых обнаруживает сходство с культурой народов Кавказа, Прикаспия и, возможно, еще более южными. Такую точку зрения отстаивает В.Н. Даниленко. А.А. Формозов считает, что Днепро-Донецкая культура, взятая в целом, тяготеет к южным истокам.

В IV тысячелетии до н.э. на Северском Донце появляются племена с ямочно-гребенчатой (по типу орнамента) керамикой, которые формировались на Десне и Сейме. Основным занятием у них была прежде всего, охота, а также рыбная ловля. Они оказали большое влияние на племена Днепро-Донецкой культуры, которые были ими постепенно ассимилированы и частично вытеснены. Судьба племен ямочно-гребенчатой керамики, исчезнувших в конце III — начале II тысячелетия до н.э., еще заставляет археологов задумываться.

Кроме поселений и производственных комплексов мастерских и выработок, земля Донбасса сохранила очень интересный погребальный комплекс — Мариупольский могильник. Он был открыт в 1930 году во время закладывания фундамента завода «Азовсталь».

Возглавляемая Н.Е. Макаренко экспедиция за 65 дней расчистила выкопанный древними в земле своеобразный коридор длиной 28 метров. 122 усопших лежали на спине с выпрямленными руками и ногами. Они были уложены в три яруса, между которыми была насыпана красная охра — символ тепла и жизни. Рядом с похороненными лежали орудия труда: топоры-клинья со шлифованными лезвиями, кремневые ножи, скребки, проколки, наконечники стрел. Там же было найдено много украшений: продырявленные клыки кабана и зубы оленя, мелкие круглые бусины из перламутра, шаровидные бусины из кости, много костяных пластинок, подвески из порфирита, мрамора, горного хрусталя…

Итогом напряженной работы экспедиции стал труд Н.Е. Макаренко «Мариупольский могильник», изданный в Киеве в 1933 году. Его главный вывод — здесь была родоплеменная усыпальница. По мнению исследователя, невдалеке друг от друга на протяжении десятилетий жили, вероятно, 100 человек. Они занимались охотой и рыбной ловлей, их жилища напоминали курени. Найденные украшения позволяют говорить о контактах древних мариупольцев с весьма отдаленными племенами, обитавшими к востоку и югу.

В годы, когда могильник был открыт, он являлся единственным таким памятником на Украине. Впоследствии сходные места погребений нашли в Приднепровье, в селах Вовниги, Васильевка, Вольное.

Среди древностей Донбасса есть и очень редкие памятники искусства. Так, в 1973 году студент Донецкого государственного университета А.И. Привалов открыл на юге нашего края, в Приазовье, пещеру с древними рисунками. На ее потолке и стенах расположены контурные рисунки, выполненные охрой. У самого входа на потолке мастерски был нарисован козленок с далеко отогнутыми назад длинными рогами, слева на стене — мужчина, справа — лебедь, дальше в глубине пещеры — женщина. Только эти четыре рисунка хорошо видны. Было же их гораздо больше, но, увы, они преступно уничтожены незадачливыми посетителями. Возможно, загублен один из замечательных памятников древности не только Донбасса, но и всей Украины. Второго такого комплекса на Украине пока не знают. Законченность свода пещеры, бесчисленное количество трещин на потолке, десятки имен, вырезанных прямо на древних рисунках, говорят о том, что мы еще очень плохо охраняем нашу старину, наши древности.

Приазовье знает еще один памятник древнего искусства. Это — прославленная «Каменная могила», исследовавшаяся в советский период экспедициями во главе с М.Я. Рудинским, Н.И. Веселовским и О.Н. Бадером. «Каменная могила» расположена вне пределов нашего края, но поскольку Донбасс включает в себя и часть Приазовья, невозможно не упомянуть этот удивительный комплекс. Свое несколько мрачное название он получил оттого, что представляет собой скопление песчаниковых плит, напоминающих как бы огромный курган в широкой, ровной приазовской степи. На плитах, составляющих курган, сохранились разнообразные по стилю и сюжетам древние изображения. Здесь можно увидеть рисунки реалистические, схематические, непонятные. Среди реалистически выполненных рисунков особенное впечатление производит изображение бегущей косули, очень интересна группа быков, выстроившихся для обороны, так как невдалеке опасность — затаившийся волк. В более условной манере изображена упряжка волов. Многие знаки, вероятно, были символами.

Как знать, быть может, люди, добывавшие кремень в штольнях села Широкое, хоронившие своих близких в Мариуполе, приходили сюда для отправления ритуала. По поводу Каменной могилы тоже ведутся ожесточенные споры. Большинство исследователей считает это место культовым. Однако здесь еще много загадочного.

…Удивительно щедр Донбасс. Его недра хранят не только руду и уголь, но и целые своды древнейших каменных летописей, важных для понимания исторического процесса на всем юго-востоке европейской части нашей страны. На многие вопросы еще нет ответа. Нужны новые поиски, находки, раздумья.

По предположениям ученых, еще в VIII–VII веках до нашей эры Гомер писал о киммерийцах, которые известны нам из истории как самое древнее кочевое племя, какое жило в Северном Причерноморье и Приазовье, то есть в пределах нынешнего Донецкого края.

Другие же исследователи предполагают, что о скифах, вытеснивших киммерийцев, говорится в библейской книге пророка Иеремии как о варварах, народе, который «издалека… народ сильный, народ древний, народ, которого языка ты не знаешь, и не будешь понимать, что он говорит. Колчан его — как открытый гроб; все они люди храбрые. И съедят они жатву твою и хлеб твой, съедят сыновей твоих и дочерей твоих, съедят овец твоих и волов твоих, съедят виноград твой и смоквы твои; разрушат мечом укрепленные города твои, на которые ты надеешься…» Относят ученые это упоминание к VII–VI векам до Христова рождения.

Наиболее же обстоятельное и достоверное письменное свидетельство о Донецком крае того давно минувшего исторического периода и о тогдашнем народонаселении в нем оставил признанный отец истории Геродот, живший в V веке до нашей эры: «… кочевые скифы, жившие в Азии, будучи теснимы войною со стороны массагетов (скифское племя, занимавшее в 8–4 веках до нашей эры низовья Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи, а в 3–1 веках вошло в состав других племенных союзов), перешли реку Аракс и удалились в киммерийскую землю (действительно, страна, занятая теперь скифами, первоначально принадлежала, говорят, киммерийцам)».

По Геродоту, скифы разделялись на пахарей, кочевников-скотоводов и так называемых «царских», то бишь правящих. Кстати, именно он впервые назвал Скифией земли от Дона до Днепра, в том числе, и наш край. Великий историк, стало быть, описал и его: «Земля у них ровная, изобилует травой и хорошо орошена; число протекающих через Скифию рек разве немного только меньше числа каналов в Египте. Четвертая река, Борисфен (Днепр), по нашему мнению, самая богатая полезными продуктами не только между скифскими реками, но и между всеми вообще, кроме, впрочем, египетского Нила. Из прочих же рек Борисфен наиболее прибыльная: он доставляет прекраснейшие и раскошнейшие пастбища для скота, превосходную рыбу в большом изобилии, вода на вкус очень приятна, чиста, тогда как рядом с ним текущие реки имеют мутную воду; вдоль его тянутся превосходные пахотные поля или растет очень высокая трава в тех местах, где не засевается хлеб; у устья реки сама собою собирается соль в огромном количестве; в Борисфене водятся огромные рыбы без позвоночного столба, называемые антокаями и идущие на соление».

Скифы. Рельеф чаши из кургана Куль-Оба

Как подсказывает легенда, само Небо, одарив скифов такой богатой природой, послало им и орудия для хозяйствования: плуг, ярмо, секиру, чашу. И тем самым подсказало выбор праведного рода занятий, не предполагая, что многие племена скифов выберут иной житейский путь — воинственный. Далее Геродот писал: «За рекой Танаисом (Доном) уже не скифская земля. Первый из тамошних участков земли принадлежит савроматам, которые начинаются от угла Меотийского озера (Азовского моря), занимают пространство на пятнадцать дней пути к северу; во всей земле нет ни диких, ни садовых деревьев».

Геродот записал попутно и мифы нашего края. В частности, он сохранил несколько вариантов легенды о происхождении сармат, которые впоследствии покорили Скифию. Поведаем один из них, который ближе всего к Донецкому краю.

Греческий парусник, груженный товарами, держал путь в Танаис. Небывалой силы ветер принудил моряков укрыться в бухте южного берега. А ночью на корабль напали неизвестные воины, уничтожили всю команду и уплыли в море. Но так как захватчики не имели никакого понятия о судовождении, ветер долго носил по морю их неуправляемое судно и только через несколько дней пригнал его к берегу за Агорским мысом (Бердянской косой), к торжищу Кремны. Когда же незадачливые моряки наконец высадились на берег и жадно принялись пить воду из источника, их заметили местные жители — скифы — и направили к ним отряд своих войск. Произошла битва, в которой пришельцы отличились необыкновенным мужеством. Ночью, вынося с поля боя своих убитых воинов, скифские лазутчики прихватили и одного убитого врага. Оказалось, что это была женщина-воин, амазонка. Узнав об этом, скифские мудрецы решили больше не вступать в бой со смелыми женщинами, а отобрали лучших юношей и женили их на амазонках. Новобрачные не пожелали жить в Скифии, а отправились на родину жен, за Танаис. Минуло сто лет, и могучая армия сынов амазонок — сарматов — ворвалась в Скифию и покорила ее.

Этот вариант легенды приводится в путеводителе «Северное Приазовье», изданном почти двадцать лет тому назад в Днепропетровске. В этом же издании авторы и обосновывают жизненное происхождение легенды: «Помнит Азовское море и парусники античных мореходов… Суда, груженные пряностями, амфорами с вином и маслом, начинали свой путь от Киммерийского Боспора (Керченского пролива) и заканчивали в Танаисе — древнем городе в устье Дона. А на северном берегу моря греческие мореходы основали торжище Кремны, о котором не один раз упоминает в своих книгах знаменитый античный летописец Геродот. Следы этого поселения обнаружены возле урочища Петрова балка, в 18 километрах западнее города Бердянска. Здесь найдены амфоры, монеты античного времени, керамические рыболовные грузила и множество других свидетельств, говорящих о том, что на этом месте когда-то шла бойкая торговля греков с местными обитателями — «царскими» скифами. С торжищем Кремны связана и легенда о происхождении могущественного народа — сарматов, сынов амазонок…

Интересно, что в полном соответствии с легендой возле урочища Петрова балка (предполагаемого местоположения торжища Кремны) до недавнего времени струился единственный на этом побережье источник с превосходной питьевой водой, который местные жители называли «Ключом амазонок»… Но, к сожалению, несколько лет назад в этом районе произошел оползень, и родник исчез.

У сарматов было много общего со скифами. Тот же Геродот писал о том, что их женщины «ездят верхом на охоту с мужьями и без них, выходят на войну и носят одинаковую с ними одежду».

О сходстве этих народов говорил и ученый Гиппократ, который трудился немногим позже Геродота: не было у скифов постоянных жилищ, жили они буквально на колесах — в кибитках, перебираясь с одного места хорошего выпаса на другое со своими стадами рогатого скота, под укрытием были дети и их матери, а воины, будь то мужчины или женщины, большую часть времени проводили в седле. Скифские племена называли «жителями повозок».

Сарматы вторглись в Скифию во II веке до нашей эры, о чем свидетельствует Диодор Сицилийский: «Сарматы, сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и превратили ее в пустыню…» Что интересно, с племенами сарматов связано латинское на звание территории Донбасса — Sarmatia. Поэтому авторы считают рациональным использование определения Ruthenia Sarmatica в качестве латинского аналога термина «Донбасская Русь» как части Pax Ruthenica — большого мира русской общности.

Пожалуй, к письменным свидетельствам о прошлом нашего края можно отнести и древнейшую карту Клавдия Птоломея с обозначением Аланских гор (по латыни — Montes Alanienses), то есть Донецкого кряжа. И работы древнегреческого географа и историка Страбона, в представлении которого наш регион простирался до Азии, которая, по его представлению, начиналась сразу за Танаисом.

Во втором веке до нашей эры особое место среди сарматских племен занимают аланы. Вот что писал об аланах историк Аммиан Арцелин: «… молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором ходить пешком, все они вследствие разнообразных упражнений являются дельными воинами. Почти все аланы высоки ростом и красивы, с умеренно белокурыми волосами; они страшны сдержанно-грозным взглядом своих очей».

К сожалению, письменных свидетельств о Великом Переселении Народов на просторах нашего Донецкого края не так уж много. Да и то в основном древнегреческих, арабских и римских.

Оно и понятно: письменности у нас еще не было о ту пору. А устные предания, легенды, притчи, сказания и сказы, если и бытовали среди населения, тоже по той же причине не были записаны. За исключением тех, какие сохранились благодаря Геродоту.

Хотя зачатки древнейшей письменности в нашем крае и обнаружены археологами в виде неразгаданных знаков на горшках, найденных при поисковых раскопках на территории сел Ивано-Дарьевка и Покровское в северной стороне Донецкой области. Если это действительно письмена древности, как полагают ученые, то остается только пожалеть, что нам не открылась информация, какую они немо несут сквозь многие столетия и по сию пору.

Это ведь тоже слово, только овеществленное, а потому — музейное, как, например, орудия труда, какие экспонируются для посетителей. Только в них еще и то, что невольно хотели передать нам через века далекие пращуры.

С наступлением новой эры Донецкий край, его люди и события, разыгрывавшиеся на его землях, постоянно находятся под пристальным взором летописцев: историков и путешественников, ученых и писателей. И потому запечатлен в письменном слове куда больше и куда подробнее, нежели раньше.

Правда, принцип отражения событий оставался поначалу неизменным: какой народ приходил сюда, кому он учинял разбой, каким прежним поселенцам или кочевникам.

Так, в V веке нашей эры в здешние пределы вторглись гунны, наводившие панику даже на Римскую империю, не говоря уж о сарматах. Христианский писатель того времени Евсевий Иероним писал об этом событии буквально следующее: «Вот весь Восток задрожал при внезапно разнесшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды, между ледяным Танаисом и свирепыми народами массагетов, где Александровы запоры (Дербентский проход в горах у Каспийского моря) сдерживали дикие племена скалами Кавказа, вырвались рои гуннов, которые, летая туда и сюда на быстрых конях, все наполняли резней и ужасом… Да отвратит Иисус на будущее время таких зверей от римского мира! Они всюду являются неожиданными, и своей быстротой предупреждая слух, не щадили ни религии, ни достоинств, ни возраста, не жалели плачущих малюток».

Недолго по сравнению с другими кочевниками-воителями хозяйствовали в наших краях гунны. Под предводительством Аттилы они вторглись в Западную Европу, но после битвы на Каталаунских полях в Восточной Галлии, понеся большие потери, вынуждены были отступить. А как помер Аттила, союз гуннов и вовсе распался. После в здешних пределах кого только не было!

И авары, и славяны-анты, и болгары во главе с ханом Кубратом, и хазары, и арабы, и аланы, и венгры, и печенегы, и торки, и половцы, и монголо-татары, и ногайцы… Да и вполне понятно, отчего здешние земли притягивали к себе столько разноплеменных народов во все века. Об их богатствах и привлекательности писал еще Геродот. И персидский историк ал-Джузджапи впоследствии подтверждал это: «Во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих».

Донбасс: от средневековья до Нового времени

История Древней Руси была и остается достаточно проблемным периодом нашей истории. И главная причина этого не столько нехватка исторических источников, сколько серьезная политизация темы: достаточно вспомнить хотя бы исторические «битвы» норманистов и антинорманистов.

Сейчас несколько другие времена, и в изучении истории Руси начинают доминировать «киевоцентричные» теории. Мол, Киев существовал чуть ли не с доисторических времен, что славяне объединялись только вокруг него, что со времен Кия в Киеве правили князья из династии «киевичей», и все прочее в том же духе. Любые другие исторические концепции, мягко говоря, не приветствуются. И многие, в том числе и некоторые местные донбассовские краеведы, заняли угодническую по отношению к «киянской теории» позицию. И это при том, что нам, донбассовцам, в полной мере есть чем гордиться в своем прошлом, ибо на нашей земле возникла первая русская государственность, правопреемницей которой и явилась Русь, называемая сейчас историками Киевской.

Комплексное использование данных археологии, нумизматики, лингвистики и письменных источников позволяет с полной уверенностью заявить о том, что в 7–9-ом веках нашей эры на территории Донбасса располагалось самостоятельное сильное государство, носившее название Русский каганат.

Такая новость даже для людей, хорошо знавших историю, безусловно, звучит сенсационно. Так что позвольте обосновать. Все-таки нужно отметить, что Русский каганат не был полностью покрыт мраком забвения. Для краеведов и археологов он больше известен как Салтово-Маяцкая археологическая культура.

В 1900 году были раскопаны могильник у села Верхнее Салтово на Северском Донце и Маяцкое городище у Дивногорского монастыря на Дону. Археологический материал свидетельствовал о существовании здесь высокоразвитой и своеобразной культуры. Не в последнюю очередь из-за этого начался спор о том, какой именно из национальных культур принадлежат «салтовцы» и какой этнос здесь являлся господствующим. Археологи оказались перед дилеммой: с одной стороны, многое указывало на серьезное влияние на эту культуру иранских народов: сарматов, аланов, роксоланов, ясов… С другой стороны, ни один письменный источник не зафиксировал сколько-нибудь развитой иранской государственности в период существования салтовско-маяцкой культуры. В результате спор, кто по «пятой графе» «салтовцы», продолжился. Выдвигались самые разные предположения, вплоть до того, что это скандинавы, пробравшиеся на Дон и Северский Донец через Азовское и Черное моря или спустившиеся по пути «из варяг в греки».

Однако в конце 19-го века историческая наука открыла для себя Хазарию, достаточно крупное государство в Нижнем Поволжье. В начале 20-го века были найдены документы и археологические подтверждения того, что Хазария была не только крупным, но и весьма развитым для своего времени государством. А после того, как нашли письмо царя Хазарии Иосифа испанскому еврею Хасдаи ибн Шафруту, в котором утверждалось, что в Хазарии государственной религией является иудаизм, вокруг этого государственного объединения начался настоящий ажиотаж. В археологии зародилось даже целое направление “хазароведение”. А поскольку Хазария ближе всех других культурных центров того времени располагалась к “салтовцам”, то и “салтово-маяцкую культуру” стали считать хазарской. В результате этого “считания” границы Хазарского каганата “разрослись” аж до Днепра, то есть до пределов культурного влияния «салтовцев». Правда, при этом полностью игнорировались письменные хазарские источники. К примеру, то же письмо царя Иосифа, который, называя пределы своего царства, говорит, что от Итиля (Волги) Хазария простирается на 40 фарсахов, то есть менее, чем на 300 км, а среди пограничных пунктов на западе называется город Ш-р-кил, то есть Саркел, находящийся на восточном берегу Дона. Таким образом, западная граница Хазарского каганата проходила по реке Дон и “салтовцев” в свою территориальную орбиту не включала.

Хорошо, если не аланы и хазары, то кто тогда “салтовцы”, откуда у них взялась развитая культура, и какова вообще их роль в истории?

Ответим на первый вопрос: кто? Еще в 30-е годы ленинградский археолог Артамонов заметил, что многие поселения “салтовцев” совпадают с поселениями славянских племен пеньковской культуры, известных византийцам 6–7-го веков под именем “антов”. В 60-е годы украинский археолог Березовец доказал, что к “салтовцам” непосредственное отношение имеют не только славяне-пеньковцы, но и славяне-носители волынцевской культуры.

Таким образом, можно с уверенностью заявить, что “салтовцы” в своей массе — это славяне, с 7-го века начавшие активно смешиваться с ираноязычными и тюркоязычными племенами, в результате чего от первых позаимствовали свое самоназвание с корнем “рус”, а от вторых — форму правления — каганат.

А теперь стоит сделать маленькое отступление. Слово “рус” — индоевропейского происхождения и свое значение “светлый, чистый, белый” сохранило в русском языке до наших дней. Например, в словах “русявый”, “русоволосый”, “заяц-русак” и т. д. Вполне естественно, что этим словом в равной степени пользовались две ветви индоевропейцев: иранцы и славяне. Возможно, распространение самоназвания “салтовцев” как “рус”, “русы”, “русские” связано с названием нынешнего Северского Донца, который по данным анонимного арабского источника “Худуа-аль-Алам” носил название река Рус. То есть светлая или чистая река. Возможно, от наименования реки стали себя так именовать и “салтовцы”.

Теперь о слове каганат. У многих оно ассоциируется исключительно с Хазарией, хотя само тюркское слово каган (или правильнее хакан) близко по значению слову император — самоличный руководитель крупного государства. История знает не так уж много каганатов: Аварский, Хазарский, Тюркский и Русский. Именно каганское достоинство своего владыки подчеркивали русские послы на приеме у западно-франкского короля Карла Лысого. Этот факт засвидетельствован в историческом источнике, известном как Бертинские анналы.

В результате мы можем сделать несколько выводов. Первое: в 7–9-ом веках на значительной территории современного Донбасса существовало развитое государство с очень сильным славянским компонентом и впервые в истории применившее к себе название Русь. Второе: Русский каганат был достаточно воинственным государством. А по-другому быть и не могло. Окруженный с севера кочевыми венграми, с востока — хазарами, с юга болгарами каганат постоянно то защищался от них, то нападал. Для своей защиты “салтовцы” построили 25 городов-крепостей (и это только те, что археологи раскопали), но даже эта цифра позволяет назвать Русский каганат одним из самых урбанизированных государств раннего средневековья. Население некоторых городов превышало 100 тыс. человек. Эти города были центрами торговли и ремесел. Особенно были развиты металлургия, гончарное и ювелирное дело. Арабы отмечали, что русские мечи не отличаются по качеству от дамасской стали.

Важными отраслями товарообмена были пушнина и работорговля. Рабами становились взятые в плен враги во время морских походов в Крым и в Византию. Этот факт подтверждает существование у Русского каганата флота. Пушнину брали у славян, но об этом чуть позже.

Русские ювелиры тоже прославились на всю Восточную Европу и Ближний Восток, причем не столько своими искусными женскими украшениями, гранеными зеркалами, но и умелой подделкой монет. Причем, количество драгметаллов в подделках было точно такое, как и в подлиннике, а иногда даже и больше. Просто таким образом салтовские ювелиры восполняли периодически возникавшую в каганате нехватку наличных денег. Кстати, «фальшивомонетчество» было в порядке вещей в то время. Не хватает тебе каких-нибудь арабских дерхемов для того, чтобы рассчитаться с теми же арабами за шелк, но есть драгметаллы. Берешь их, идешь к ювелиру, и он тебе начеканит сколько надо.

В Русском каганате существовала своя оригинальная письменность, в основу которой были положены аланские руны, которыми писали славянские, иранские и тюркские слова. Именно этими руническими “чертами и резами” был записан Новый Завет, который в Крыму видел святой Кирилл, один из основателей славянской письменности. По всей видимости, из этого рунического письма возникли буквы ш, щ, ц, ч, не имевшие аналогов ни в латинском, ни в греческом алфавитах.

Таким образом, ни в культурном, ни в промышленном, ни в политическом плане древнедонбасское государство не уступало ни Хазарскому каганату, ни Волжской Булгарии.

К началу 9-го века н.э. «салтовцы» установили достаточно тесные взаимоотношения с «чистыми» славянами: особенно с племенами северян и радимичей, а также с полянами. Этому способствовало языковое и культурное родство. Во многих «салтовских» городищах существовали чисто славянские кварталы, где, как правило, жили ремесленники. Славяне в Русском каганате, судя по арабским источникам, появлялись двумя путями: первый — это работорговля, когда часть славян покупалась на рабовладельческих рынках, а часть угонялась в плен во время набегов «салтовцев» на славян. Правда, последние были, скорее, исключением, чем правилом. Сам этот факт не должен никого смущать. Работорговля была распространена и среди самих славян. Зачастую одно племя наших предков нападало на другое с единственной целью — взять побольше живого товара. Но, тем не менее, как отмечают те же арабы, к славянским рабам «салтовцы» относились хорошо, иногда даже ставя их наравне с собой на социальной лестнице.

Другой путь появления славян в Русском каганате состоял в добровольном переселении. Особенно это было выгодно ремесленникам. В Русском каганате жили купцы, которые вели обширную торговлю от Пиренеев до Индии. Поэтому мастера всегда могли рассчитывать на сбыт своей продукции.

Не только славяне двигались вглубь Русского каганата, но и «салтовцы» активно осваивали славянские земли. Это продвижение было вызвано поиском новых торговых путей, поскольку на старые (Дон и Волга) все сильнее и сильнее наступала Хазария. Продвижение «салтовцев» не встречало особого возражения со стороны славян, поскольку каганат выполнял жизненно важную для славян функцию выступал буфером между ними и хазарами.

Своеобразным апофеозом салтовской колонизации славянских земель стало основание на одной из переправ Днепра военного поселения, известного нам как Киев. Каких сейчас только версий ни нагородили с его основанием, кто только Киев ни основывал: и норманы, и хазары, и тюрки. Хотя ответ лежит в буквальном смысле слова на поверхности. Киев стоит на какой реке? На Днепре. Что означает это слово? С иранского «дон апру» переводится как Глубокая река. Кто по легенде основал Киев? Кий, Щек и Хорив. По-ирански эти имена имеют следующие значения: Кий — (князь), Хорив (слегка измененное Харе — солнце), по всей вероятности, жрец, поклонявшийся Хорсу — богу Солнца. Щек, в свою очередь, слегка измененное тюркское слово чек, чекан (топор). Щек, по всей вероятности, был руководителем воинского отряда тюрок-наемников, служивших Русскому каганату. Единственное место, откуда в 8–9-ом веках на среднее Поднепровье могли прийти люди с иранскими именами, это земли современного Донбасса.

Ясно, что ситуация, при которой князь (Кий), предположительно один из приближенных кагана, в сопровождении представителя духовной власти (Хорива) и с военным отрядом во главе с полководцем (Щеком) прибыл основывать город на речной переправе, выглядит куда более реалистично, чем рассказ про сознательную полянскую семью с их «сестрой Лыбедью». Видимо, именно здесь начинают налаживаться союзные отношения с варягами, также недовольными усилением Хазарии, которая перекрыла «путь из варяг в персы» (по Волге через Каспий). Возможно, именно тогда и был заключен военный договор между салтовцами и варягами, торговавшими по Днепру.

Между тем два каганата Хазарский и Русский напоминали собой кукушат в одном гнезде. Оба государства усиленно занимались торговлей, им обоим нужен был контроль над водными артериями: Волгой, Доном, Днепром и Северским Донцом. И никому не нужен был конкурент. Большая война между ними стала вопросом времени, и приблизительно в 825 году она разгорелась.

Именно тогда хазары переправились через Дон и разрушили один из центров Русского каганата, ныне известный как Правобережное цимлянское городище. После чего война перешла в затяжную фазу, противоборствующие стороны осуществляли, в основном, набеги друг на друга. Причем, инициатива в этом явно перешла к салтовцам, поскольку хазары приблизительно в 830 г. н.э. запросили помощи у Византии, предложив последней поистине королевский подарок — весь южный берег Крыма — в обмен на помощь в войне с Русским каганатом. Византийская империя с благодарностью подарок приняла и послала хазарам своих инженеров, которые помогли возвести на левом берегу Днепра крепость Саркел, а также, видимо, поспособствовала установлению ряда контактов с с венграми, чья территория тогда пролегала между Средней Волгой и Кубанью.

Наконечники средневековых стрел из коллекции автора 

Именно этот союз и стал роковым для древнедонбасского государства. Как свидетельствуют «Деяния венгров», в 839 году венгры под руководством вождей Арпада и Алмоша вторгаются в пределы каганата, громят большинство городов, в том числе, и столицу. При этом, по всей видимости, погиб и русский каган — глава державы. Дошли венгры и до Киева, и даже, якобы, осаждали его две недели. Но жители каганской окраины предложили кочевникам огромный выкуп. Венгры, уже потрепанные предыдущими битвами, предпочли взять дань и удалиться в среднее Подунавье, откуда они еще несколько десятилетий своими набегами тревожили Европу.

А что же происходит с уцелевшими салтовцами? Часть из них, конечно же, была ассимилирована славянами и хазарами, другая часть перебралась в поднепровье, в район Киева, но наиболее интересна судьба третьей группы — салтовской элиты.

Как показывают исторические источники, часть салтовцев, в большинстве своем воинского сословия, направилась в Прибалтику, где компактно осела в районе нынешней Пруссии. Именно там фиксирует немецкий хронист Адам Бременский народ руссов. По всей вероятности, причиной поселения бывших каганских подданных в Прибалтике были их союзные отношения с варягами, тогдашними хозяевами Балтийского моря.

Однако память о Русском каганате не оставляла переселенцев, особенно одного из политических и духовных лидеров прибалтийских русов — жреца Халега, более известного в русских летописях как Олег Вещий. Многие историки выводили его имя от скандинавского Хельгу, хотя логичнее его выводить от иранского Халег (творец, создатель).

Халег Вещий и его люди заключили союз с одним из варяжских вождей славянского происхождения — Рюриком. Именно так и возникли летописные варяги-русь, которых и призвали новгородские словене на княжение.

Олег был ближайшим помощником Рюрика, однако, до самой его смерти не принимал каких-либо попыток восстановить Русский каганат. Звездный час “Вещего” наступил в 879 году, когда Рюрик скончался и Олег стал регентом его малолетнего наследника Игоря.

Первой задачей, которую поставил перед собой Олег, было включение в состав подконтрольной ему державы (носившей уже название Русь) уцелевших остатков древнедонбасского государства. В 882 году он вместе с дружиной спустился вниз по Днепру и фактически без боя взял Киев, убив захвативших за несколько лет до этого власть в городе норманов Аскольда и Дира.

И именно тогда Олег и произносит свою известную речь о том, что Киев отныне “мать городов русских”. То есть Вещий провозгласил начало возрождения Русского каганата, но уже в виде Киевской Руси.

Следуя “Повести временных лет”, Олег фактически сразу же по «добыче» Киева принялся мстить «неразумным хазарам». В 884 году пошел Олег на северян, возложил на них легкую дань и освободил их от дани хазарам, сказав: «Я им противник, а вам — незачем». Через год, в 885 году, наступил черед радимичам освобождаться от хазарской дани. То есть Олег собирал вокруг Киева как раз те славянские племена, которые наиболее тесно контактировали с Русским каганатом.

Но борьба с хазарами не могла закончиться победой, пока за их спиной нерушимой стеной стояла Византия. Поэтому в 907 году Олег осуществил свой легендарный поход к стенам Константинополя. Олег прибил свой щит на цареградские врата, но основу империи ромеев не поколебал.

И после Олега идея возродить Русский каганат неоднократно овладевала умами киевских князей. Наиболее ярко это проявилось во времена Святослава, когда в 965 году он совершил поход на Хазарию. Он не только уничтожил это государство, но и начал возрождать Русский каганат путем новой славянской колонизации земель Дона и Донца, центром которых стал бывший хазарский город Саркел, переименованный Святославом в Белую Вежу.

Однако Беловежское княжество долго не просуществовало, степь в округе кишмя кишела дикими кочевниками, и поэтому в 1103 году, возвращаясь из похода на половцев, Владимир Мономах забрал с собой значительную часть славянских колонистов, а также союзных им печенегов и торков. Оставшиеся русичи были вырезаны взявшими в 1117 году Белую Вежу половцами.

Попытка вновь славянизировать территорию бывшего Русского каганата не удалась, но наследие древнедонбасского государства оказало впоследствии серьезное влияние и на Русь, и на образовавшиеся на ее территории государства. На Руси вплоть до Ярослава Мудрого к киевским князьям употреблялся титул каган, в пантеоне славянских богов присутствовали боги иранского происхождения, попавшие туда из Русского каганата. Это бог Солнца Хорс и Семаргл — полуптица-полусобака.

Древнерусская денежная единица куна тоже родом оттуда. А сколько лингвистических заимствований! В русском языке это такие слова, как сапог, туман, собака, топор, рай, штаны, Бог, степь, сарафан, кумир, хоругвь, зло, морда и многие другие.

Украинский язык Русскому каганату обязан словами: хата, шана (почет), вэрзты (говорить ерунду).

Что касается Донбасса и Донецка, то корень этих понятий Дон — тоже из иранского компонента языка салтовцев и означает река. То есть Донецк в переводе — это Реченск.

Хазарский каганат после разгрома Русского каганата занял степную часть Донбасса, Северное Причерноморье, Приазовье, Нижнее Поволжье и Прикаспийское Заволжье. В результате многочисленных военных сражений Хазария превратилась в одну из могущественнейших держав того времени. Во власти хазар оказались важнейшие торговые пути Восточной Европы: Великий Волжский путь, путь “Из Варяг в персы”, великий шелковый путь из Азии в Европу. Огромная дань, собираемая с многочисленных покоренных народов, обеспечивала процветание и благополучие этого государства. Этнически Хазария представляла из себя конгломерат тюркских и финно-угорских народов, ведших полукочевой образ жизни. Зимой хазары проживали в городах, в теплое же время года кочевали и обрабатывали землю, а также устраивали регулярные набеги на соседей. Во главе хазарского государства стоял каган, происходивший из династии Ашинов, власть которого держалась на военной силе и глубочайшем народном почитании. В глазах простых язычников-хазар каган был олицетворением божественной силы. Он имел 25 жен из дочерей подвластных правителей и народов, 60 наложниц и являлся как бы залогом благополучия государства. В случае серьезной военной опасности хазары выводили своего кагана, один вид которого, как считалось, мог обратить врага в бегство. Правда, при каком-либо несчастье: военном поражении, засухе, голоде и т.д. — знать и народ могли потребовать смерти кагана, так как бедствие напрямую связывалось с ослаблением его духовной мощи.

По существовавшему тогда обряду при возведении на престол нового кагана ему набрасывали на шею шелковую петлю и, хорошо придушив, спрашивали о том, сколько он собирается царствовать. Когда каган в полубессознательном состоянии называл число лет, его возводили на престол. Если правитель, процарствовав названный срок, не умирал своей смертью, его умерщвляли.

Максимальный срок правления кагана ограничивался сорока годами. По истечению этого времени его убивали, так как по верованию хазар ум и рассудок кагана, а также его божественная сила ослабевали, и он уже был не в состоянии приносить пользу своему народу.

В первой половине VIII века один из знатных людей Хазарии по имени Булан принял иудейскую веру и сумел навязать ее ряду других хазарских князей. Затем принял иудаизм и сам каган. Потомок Булана, хазарский военачальник Обадия, совершив государственный переворот, захватил в стране власть и превратил кагана в послушную марионетку. Каган стал лишь сакральным государственным символом и олицетворением в глазах простых хазар могущества и силы Хазарии. Вся же реальная политическая власть полностью перешла к каган-беку и его ближайшему окружению, состоявшему из нескольких тысяч человек.

Каган, лишенный власти, превратился в своего рода жертвенное животное, которое при любом слухе об ослаблении его божественной силы можно было спокойно убить “по требованию народа” или самого бека. Это превратило кагана в послушное и безропотное существо, слепо повиновавшееся беку и его окружению и рабски благословлявшее все их действия. Удаленный от народа каган стал жить в полном затворничестве в своем дворце под пристальным наблюдением. И лишь изредка его показывали людям, дабы убедить их в том, что он жив и здоров.

Обадия построил в Хазарии синагоги и школы, собрал большое количество еврейских мудрецов со всего света и, заплатив им много золота и серебра, получил разъяснения священных иудейских писаний, Талмуда, Мишны и праздничных молитв. Именно с Обадии пошли 12 хазарских царей-иудеев.

Итак, в Х веке Хазарский каганат был на пороге невиданного взлета. Но далеко идущие планы хазарских правителей оказались разрушены благодаря мужеству, воле и военному гению одного человека.

Русский князь Святослав нанес сокрушительный удар по Хазарии, после которого она фактически прекратила свое существование как единое государство. Спустившись в 965 году по Волге в хазарские земли, Святослав разгромил в открытом бою кагана и его войско, захватил город Саркел (Белая Вежа), столицу Хазарии Итиль, а чуть позже Семендер. Эти победы решили судьбу войны и предопределили дальнейший распад Каганата.

В результате сокрушения Хазарии произошло слияние большей части восточнославянских племен в получившее полную политическую и экономическую независимость единое государство — Русь, которая установила контроль над важнейшими торговыми путями по Волге и Дону и стала одним из сильнейших европейских государств.

После разгрома Хазарии на территории Донбасса поселились племена печенегов. Печенеги были частью распавшегося политического объединения Кантюгой или Кангар, кочевавшего в бассейне Сыр-Дарьи. Формирование печенежского этноса произошло на основе тюркских и угро-финских компонентов в степном Приуралье и в междуречье Яика и Волги.

В конце IX века гузы заставили их уйти из Северного Прикаспия. Продвижение печенегов по южнорусским степям сопровождалось гибелью большинства степных и лесостепных поселений. Константин VII Багрянородный в своем труде «Об управлении империей» сообщает, что венгры, проживавшие в это время в междуречье Днепра и Сирета, не выдержали печенежского натиска и переселились в Паннонию. Средневековые источники содержат мало сведений о политической истории восточной ветви печенегов. Арабские и византийские авторы были заняты другими проблемами, а хазарский каган Иосиф в своем хвастливом письме по вполне понятным причинам лишь бегло упоминал о них (кому приятно писать о своих поражениях). Печенеги же расселились почти по всей территории каганата, окружив полукольцом домен самого кагана. Богатые земледельческие поселки степной и лесостепной зон Подонья подверглись опустошению. Население было частично уничтожено, частично вошло в кочевые подразделения печенегов или бежало на север, в Волжскую Булгарию и в глухие уголки верховий Оскола и Дона, защищенные от набегов номадов лесными массивами. В это время заметно увеличилось население Саркела, представлявшего собой сильную крепость.

До середины X века киевские князья старались быть с кочевниками в мире, свидетельством чему служат походы князя Игоря в 944 году на Византию и столицу Кавказской Албании Бердаа, к которым он привлек печенегов, а также поход Святослава в 965 году на Хазарию, в котором, вероятно, приняли участие печенеги. Лишь в записи за 920 год летописи отмечают единственный поход князя Игоря на печенегов. Куда был направлен удар русских войск и кто победил, неизвестно.

В конце 60-х — начале 70-х годов X века византийской дипломатии все же удается натравить печенегов на Русь. В 969 году они безуспешно осаждали Киев, а в 972 году подстерегли и убили у Днепровских порогов возвращавшегося из похода Святослава.

После смерти Святослава давление печенегов на границы Руси усилилось, и киевский князь Владимир вынужден был укреплять свои южные рубежи, одновременно поддерживая мир с номадами. Такой мир в начале XI века от лица русского князя заключил католический епископ Бруно, проследовавший через Киев к печенегам. В заложники Владимир отдал своего нелюбимого сына Святополка. Неслучайно именно он воспользовался печенежской помощью в борьбе за отцовский престол после смерти князя Владимира в 1015 году. В течение четырех лет печенеги, участвуя в смуте, грабили Русь.

В 1036 году под Киевом состоялась решительная битва Ярослава с печенегами, в которой кочевники потерпели сокрушительное поражение и больше никогда на Русь не нападали. Основная их масса ушла в степи Северо-западного Причерноморья и с 40-х годов XI века стала тревожить своими набегами балканские провинции Византии. Империя вела с ними затяжные кровопролитные войны. Не вынеся тягот войны с Византией на западе и с торками-гузами на востоке, часть печенегов перешла Дунай и на правах федератов стала служить империи. Другие были расселены киевскими князьями вместе с торками в Поросье, где они стали известны под именем черных клобуков. Третьих принял венгерский король на условиях несения пограничной службы.

Однако отдельные группы печенегов и торков продолжали кочевать в южнорусских степях в первой четверти XII века. Например, в 1103 году, возвращаясь из похода против половцев, Владимир Мономах встретил на реке Сутени (Молочной) и забрал с собой на Русь печенегов и торков. До 1117 года печенеги и торки составляли гарнизон русского города Саркела Белой Вежи.

И снова недолгим был покой. Не прошло и 20 лет со времени знаменитой битвы под Киевом, только-только начиналось возрождение земледельческих сел на юге, как объявилась новая опасность. Под давлением азиатских соседей к русским границам подошли торки, кочевавшие в Донбассе. В 1055 году они впервые вторглись на Русь, попытавшись разграбить Переяславское княжество.

Исторический опыт подсказывал русским князьям, что для обеспечения безопасности необходимы решительные действия, тем более, что в степях уже обозначилась и новая опасность — половцы. Поэтому в 1060 году русские князья, соединив дружины, «.пошли на конях и в ладьях бесчисленным множеством на торков. И уведав об этом, торки испугались и побежали. И умирали, отступая, кто от холода, другие от голода, иные от болезней…».

Активные действия русских князей поставили торков в тяжелое положение, а с востока на них накатывалась волна половецких орд. Поэтому, помирившись с Русью, торки поселились в бассейнах Днепра и Роси, основали здесь город Торческ, а также разместили свои военные отряды в некоторых русских пограничных крепостях. Прошло совсем немного времени, и торки вместе с русскими вступили в борьбу с общим врагом — могущественными половцами.

Предки половцев в IV–VII веках кочевали в степях между отрогами Монгольского Алтая и Восточного Тянь-Шаня и были известны в китайских источниках под именем сеяньто. В 630 году они образовали свое государство, которое вскоре было уничтожено Китаем и племенами уйгуров. Спасаясь от преследования победителей, они изменили племенное название сиры на кипчаки (“злосчастные”) и откочевали в верховья Иртыша и в Восточно-казахстанские степи. В XI веке кипчаков покорили потомки монголоязычного племени кумоси-кимаки, а в XI веке монголоязычные кидане дали толчок

новой волне миграции кочевых племен на запад. Кипчаки и подвластные им племена были захвачены этим движением. К 30-м годам XI века они стали хозяевами всей степи от Иртыша до Волги и в последующие десятилетия начали осваивать Восточноевропейские степи. Ипатьевская летопись сообщает о первом появлении кипчаков у границ Переяславского княжества в 1055 году. Новых пришельцев русские назвали половцами, что означает светлые, желтые.

Половецкая «каменная баба» в Донецке. Фото автора 

Первоначально половцы заняли районы среднего и нижнего течения Северского Донца, Нижнего Дона и Приазовья. Именно здесь локализуются наиболее ранние каменные изваяния, которые половцы устанавливали в честь умерших предков. Отсюда кипчаки стали расселяться по территории Восточноевропейских степей.

По сведениям закавказских источников, в середине XI века половцы, изгнав из Прикубанья и Ставрополья печенегов, стали играть там активную политическую роль. Кипчаки постепенно проникают в Центральное Предкавказье. На реке Сунже находилась ставка половецких ханов. Известны также «дербентские кипчаки», обитавшие на территории Дагестана.

Археологические памятники уточняют границы распространения кипчаков на Северном Кавказе. Наиболее яркие из них — каменные изваяния. На юге граница распространения половецких статуй проходит по линии: верховья Кубани — Пятигорск и Ессентуки — левобережье реки Кумы. Множество «каменных баб» обнаружено на территории Ставрополья. Большинство половецких статуй в Предкавказье датируется XII–XIII веками, что свидетельствует о господстве кипчаков в данном регионе в домонгольскую эпоху. Северокавказские владения половцев были одной из важнейших составных частей половецкой степи (Дешт-и-Кыпчака).

В первые десятилетия XII века закончился процесс освоения половцами донбасских степей. Если находки наиболее ранних каменных изваяний сосредоточены в донецких и нижнедонских степях, то статуи более позднего времени встречаются в больших количествах в Приднепровье, Крыму, Приазовье, Подонье, Поволжье, Предкавказье.

К середине XII века определились границы собственно половецкой земли. О них вполне определенно говорит Ипатьевская летопись: «Вся половецкая земля, что иже межи Волгою и Днепром». Автор «Слова о полку Игореве» упоминает почти все пограничные половецкие земли: Волга, Поморье, Посулье, Крым (Сурож и Корсунь), Тмутаракань (Северо-Западное Предкавказье). Картографирование находок половецких статуй подтверждает сведения письменных источников.

Появившись в восточноевропейских степях, новые пришельцы неоднократно нарушали границы Руси и опустошали ее земли. Будучи на первой (таборной) стадии кочевания, кипчаки проявляли особую агрессивность. Их набеги в основном были удачны, а сами они, еще не имея традиционных маршрутов кочевания, оставались неуловимыми для дружин русских князей. Лишь в самом начале XII века, когда обстановка в степях несколько стабилизировалась, русские стали совершать походы в глубь половецкого поля. В это время в южнорусских степях стали формироваться две половецкие группировки: приднепровская и донская.

Поход Владимира Мономаха в Донбасс

В 1103 году, на то время еще князь переяславский, Владимир Мономах и киевский князь Святополк Изяславович провели съезд русских князей у Долобского озера (близ Киева), на котором приняли решение осуществлять регулярные походы против воинственных соседей — половцев, неоднократно беспокоивших своими набегами русскую землю. По решению съезда было осуществлено три похода на степняков: в 1103, 1107 и 1111 годах. Самым крупным и успешным был поход 1111 года, во время которого русские проникли далеко в глубь половецких степей, взяли два половецких города, одержали блестящую победу над кочевниками и с богатой добычей возвратились домой.

Поход Владимира Мономаха 1111 года начался из Переяславля во вторую «неделю» Великого поста, в воскресенье, 26 февраля, и начался необычно. Когда войско і подготовилось к выходу из Переяславля,

впереди него выступили епископ, священники, которые с пением вынесли большой крест. Его водрузили неподалеку от ворот города, и все воины, в том числе и князья, проезжая и проходя мимо креста, получали благословение епископа. Затем, на протяжении 12 километров, представители духовенства двигались впереди русского воинства, и в дальнейшем они шли в обозе войска, вдохновляя русских воинов на ратные подвиги. Мономах, вдохновитель этой войны, придал ей характер крестового похода, по образцу крестовых походов западных рыцарей против мусульман. Ведь в 1096 году начался первый крестовый поход, закончившийся взятием Иерусалима и созданием Иерусалимского королевства. Идея освобождения Гроба Господня в Иерусалиме от рук неверных стала идеологической основой этого и последующих походов.

Сведения о крестовом походе и освобождении Иерусалима быстро распространились во всем христианском мире. В этом крестовом походе принимал участие и граф Гуго Вермандуа, брат французского короля Филиппа I, сын Анны Ярославны, двоюродный брат Владимира Мономаха. Одним из тех, кто принёс эти сведения на Русь, был игумен Даниил, побывавший в начале XII в. в Иерусалиме, а потом оставивший описание своего путешествия в «Хождении Игумена Даниила» — одном из величайших памятников древнерусской литературы. Даниил был одним из сподвижников Мономаха. Возможно, ему и принадлежала идея придания походу русских христиан против половцев- язычников характера крестового похода.

Половецкая каменная баба в заповеднике Хомутовская степь. Фото автора 

В воскресенье, 5 марта (в крестопоклонную неделю), войска Мономаха пришли на реку Псел, а на следующий день стали на речке Голтва, где дождались присоединения к ним войск киевского князя Святополка Изяславовича и черниговского Давыда Святославича. Во вторник, 7 марта, русское войско достигло реки Ворскла, за которой простиралась уже Половецкая степь. На следующий день русские выступили с Ворсклы и, «преидоша многие реки» на своем пути, 19 марта подошли, наконец к «Дону» (так тогда назывался Северский Донец, а современный Дон назывался Доном Великим).

Посвятив один день отдыху после длительного похода, русские воины на следующий день, «оболачишася во броне», двинулись к городу Шарукань, куда прибыли к вечеру того же дня. Говоря, половецкий город, необходимо понимать, что это были крупные зимовья половцев, состоявшие из сравнительно небольшого числа каменных строений и большего числа юрт кочевников. Шарукань сдался, а его жители в виде даров вынесли русским войскам рыбу и вино. Переждав ночь, русские утром следующего дня направились к половецкому городу Сугров и, штурмом овладев им, полностью сожгли.

На следующий день русские войска двинулись «с Дона» в обратный путь. Тогда собравшиеся половцы преградили им дорогу и утром 24 марта напали на русских. Перед лицом великой опасности русские князья приняли твердое решение: «уже смерть нам здесь, — да станем крепко!». Произошел бой, известный в истории как бой «на потоке Дегея».

В ожесточенной битве русские разбили половцев. Весь следующий день, 25 марта, отдыхая после ратных трудов, русские оставались на том же месте, празднуя день Благовещения. В воскресенье, 26 марта, по известию Ипатьевской летописи, продолжили обратный поход. На следующее утро, «наставиш же понедельнику» 27 марта, на Страстной неделе, множество половцев окружило русские полки со всех сторон, словно лес («яко борове велици»). Владимир Мономах не стал, как обычно, стоять на месте, а повел войско навстречу врагу. Воины сошлись в рукопашной битве, «и столкнулись полк с полком, и, точно гром, раздался треск столкнувшихся рядов». Половецкая конница в этой толчее потеряла свой маневр, а русские в рукопашном бою начали одолевать. В разгар битвы началась гроза, усилился ветер, пошел сильный дождь. Русские так перестроили свои ряды, что ветер и дождь били половцам в лицо. Но те сражались мужественно и потеснили «чело» (центр) русского войска, где дрались киевляне. Им на помощь пришел Мономах, оставив свой «полк правой руки» сыну Ярополку. Появление стяга Мономаха в центре битвы предотвратило панику. Половцы не выдержали яростной схватки и бросились к броду. Их преследовали и рубили, пленных в том бою не брали. Около 10 тысяч половцев полегло на поле брани, остальные бросали оружие, умоляя сохранить жизнь. Лишь небольшая часть кочевников во главе с ханом Шаруканом ушла в степь. Это решительное побоище произошло на «реке Сальнице» (предположительно — район нынешнего города Изюм Харьковской области, где в Северский Донец впадают речки Сухой и Мокрый Изюмец).

Великий князь Владимир Мономах. Портрет из Царского титулярника. 1672 год

После блестящей победы русские с богатой добычей вернулись на Русь. Слава о походе разнеслась далеко за пределы Русской земли, проникла во все дальние страны: «к Греком, и Угром, и Ляхом, и Чехом, дондеже и до Рима, пройде на славу Богу».

Где же именно произошли знаменательные битвы? Для выяснения местонахождения половецких городов возьмем дату, когда русские пришли к Донцу. Придерживаясь версии Ипатьевской летописи, русские подошли к «Дону» 19 марта. Эта дата важна для дальнейших изысканий. Она определяет количество дней, понадобившихся русским войскам, чтобы дойти от Ворсклы до той точки «Дона», в районе которой располагались Шарукань и Сугров. Для выяснения местонахождения Шарукани и Сугрова необходимо предварительно определить путь, которым шли русские князья к Северскому Донцу.

От Ворсклы к «Дону» русские шли двенадцать дней (8–19 марта), но на этом

отрезке пути войска должны были переправляться через «многие реки», что, конечно, тормозило движение. Кроме того, русская пешая рать не могла совершить 12-дневный поход без больших остановок в дороге, что вызывалось необходимостью сберечь силы для предстоящих боев с половцами. Поэтому поход в Половецкой степи должен был совершаться медленнее. Пытаясь наметить дальнейшее направление похода 1111 года, надо принять во внимание, что путь от Ворсклы к Северекому Донцу должен был выводить в район Сальницы (Изюма), ибо там разыгралась последняя, решительная битва с половцами. Для того чтобы выйти беспрепятственно в этот район, в тыл половцам, русским князьям необходимо было обойти главные половецкие кочевья, расположенные по речкам Самара и Орель, иначе не удалось бы скрытно и неожиданно подойти к Шаруканю и Сугрову, как это случилось в действительности. Эти соображения приводят к мысли, что путь, вероятно, шел от Ворсклы Коломацким шляхом (известным в XVI–XVII вв.) вдоль реки Коломак, к ее верховьям, затем по рекам Ольховатка и Мож подходил к Змиевской переправе через Донец, далее пролегал по левой стороне Донца, затем выходил к Сальнице и Изюмскому перевозу вблизи устья реки Оскол.

При таком варианте путь от Ворсклы до Змиева составляет 150 километров и от Змиева до Изюмского перевоза — около 110–115 километров, всего около 260–265 километров. Пройти его за 12 дней было вполне возможно. Двигаясь в этом направлении, русские должны были встретить на пути много переправ через притоки Коломака, Можа и Северского Донца. Это направление действительно пролегало в стороне от главных половецких кочевий и обеспечивало скрытность русского движения.

Из летописного описания событий 21–27 марта ясно, что Шарукань и Сугров находились недалеко от Сальницы, однако в этом районе даже на подробных картах как современных, так и более ранних, не имеется географических пунктов с названиями даже близкими по звучанию к «Шарукань» и «Сугров».

Попытаемся их местонахождение определить точнее. Как мы знаем, от Шаруканя русские двинулись к Сугрову утром в среду, причем успели за день не только дойти до города, но штурмом взять его и сжечь. Следовательно, Сугров лежал от Шаруканя на расстоянии не более полудневного перехода. От Сугрова до Сальницы русские сделали только два дневных перехода: 23 марта от Сугрова дошли до «протока Дегея», а 26 марта от Дегея дошли до Сальницы. Остальные дни проходили или в отдыхе и праздновании (25 марта), или в битве на Дегее и на Сальнице (24 и 27 марта). Итак, от Шаруканя до Сугрова — полудневный переход, от Сугрова до «потока Дегея» — однодневный и от «потока Дегея» до Сальницы — тоже однодневный переход. Сугров был самым дальним пунктом похода и, следовательно, лежал дальше Сальницы и дальше Шаруканя. По правому берегу Северского Донца на восток от той же Сальницы на территории Донецкой области в Славянском районе имеются половецкие городища: Теплинское — около села Богородичное и Сидоровское — около села Сидорово, а также городище Царино недалеко от села Маяки. По оценкам археологов, площадь Сидорова городища составляет 120 га, то есть это был достаточно большой населенный пункт. Сидорово отделено от Сальницы расстоянием около 45 километров, что вполне может быть приравнено к двухдневному переходу от Сугрова до Сальницы. Но если Сидорово городище принять за Сугров, тогда Теплинское городище будет соответствовать Шаруканю, так как расстояние от Сугрова до Теплинского городища, составляющее около одиннадцати километров, будет равно полудневному переходу, который совершили русские войска от Шаруканя до Сугрова, согласно летописи. Принимая во внимание географические условия местности и направление дорог от Славянска к Изюму, можно полагать, что обратный путь русских князей шел от поселка Сидорово к верховьям речки Голая Долина, а затем далее на север, к современному городу Изюм.

На этом пути должен быть и «поток Дегея». Выражение «на потоце Дегея» говорит о том, что «Дегей» представлял не реку, а скорее маленький проток или балку. Более всего к этому описанию подходят две речушки: одна из балок в верховьях реки Каменка — Сухая Каменка (Изюмский район Харьковской области), верховье которой это фактически граница с Донецкой областью, или это верховья маленькой речки Голая Долина Славянского района Донецкой области. Ведь от верховьев указанных речек до Сидорово, около 20 километров, что как раз равняется однодневному переходу, который отделяет Сугров от «потока Дегея».

В общем, в древней истории Донбасса есть славные страницы, поскольку с 99-процентной вероятностью можно говорить, что такие знаменательные победы русского оружия, как осада города Шарукань (с последующей его капитуляцией), взятие города Сугров (с последующим его уничтожением), победоносная битва на «потоке Дегея» происходили на территории Донецкой области. И связаны они были с именем выдающегося князя Владимира Мономаха. В то время как место поражения(!) древнерусских войск на реке Калка 1223 года достоверно пока не установлено. Имеет ли оно отношение к Донецкой области, тоже очень большой вопрос. Что же мы должны отмечать? Поражения или победы? Безусловно, о поражениях, тем более таких, как на Калке, когда дружины «незалежных» славянских князей были перебиты поодиночке, необходимо помнить. Но отмечать нужно все же победы

После смерти Владимира Мономаха и его сына Мстислава Великого (1132) донские и приднепровские половцы редко совершали самостоятельные набеги на Русь. Зато 30-е -50-е годы XII века характеризуются их активнейшим участием в междоусобных войнах наших князей. Русские, только что разгромившие кочевников, стали нанимать степняков на службу и сами помогали им набраться сил.

Во второй половине XII века половецкие орды стали сплачиваться в новые объединения на основе прежних, разбитых еще Мономахом союзов. Приднепровское объединение орд консолидировалось с Лукоморскими половцами, обитавшими на западном берегу Азовского моря, а Донское — с Приморскими, кочевавшими у Таганрогского залива, и Предкавказскими.

Таким образом, в южнорусских степях образовалось два союза племен, по территории равных наиболее крупным русским княжествам и западным королевствам. Среди ханов, возглавлявших ПриднестровскоЛукоморских половцев, известны Тоглый, Изай, Осолук, Кобяк и другие. Донские половцы в конце концов объединились под властью Кончака, который в дальнейшем претендовал на власть над всеми южнорусскими степями.

Усилившись, половцы стали препятствовать походу караванов на Русь по торговому пути из «Варяг в Греки», и по «Соляному», и «Залозному» путям. Вновь начались их самостоятельные набеги на Русь. В ответ на это русские организовали серию походов в степь. Наиболее известен поход 1184 года, когда русские дружины победили половцев и взяли в плен хана Кобяка. Длительную борьбу русские князья вели и против Донского объединения Кончака. Одним из эпизодов этой борьбы был неудачный поход 1185 года князя Игоря Святославича Новгород-Северского. Однако к середине 90-х годов XII века всплеск внешней активности половцев прекращается, в дальнейшем они участвуют лишь в междоусобицах русских князей в качестве наемников.

Да и вполне понятно, отчего здешние земли притягивали к себе столько разноплеменных народов во все века.

Об их богатствах и привлекательности писал еще Геродот. И персидский историк ал-Джузджапи впоследствии подтверждал это: «Во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих».

Славянское слово о Донбасской Руси

Первым же славянским письменным свидетельством о нашем крае и людях, которые обретались в нем попеременно, а равно и о событиях исторического значения, разыгравшихся на здешней территории в начале нынешней эры, является «Повесть временных лет» — начальная русская летопись, составленная монахом Киево-Печерского монастыря Нестером в начале XII века на основании многих предшествующих, не дошедших до нас летописей XI века, и различных русских и греческих исторических источников.

Следует оговориться, что и в этой, и в других летописях жители Древней Руси называются русскими — «русичами», которые в ІХ-ХШ веках были общими предками украинцев, белорусов и великороссов. И Киевская Русь, охватывавшая пространство от Балтийского моря на севере до Черного моря на юге, от Карпат на западе до Волги на востоке, была общей прародиной этим трем народам.

У этой повести есть и подзаголовок: «Вот повесть минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля».

В ней поминаются и Великая Скифь, и обры, которые воевали против славян и которых истребил Бог, о чем осталась пословица «Погибли как обры», сиречь все до единого. Все же люди, что жили в степях — в «поле», назывались поляне. Отсюда, скорее всего, и возникло поименование тюрских кочевников — половцы.

Повествует Нестор далее с указанием дат: «В лето 6360 (852), когда начал царствовать в Греции Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот с этой поры начнем и числа положим».

Из всех рассказов о походах киевских князей нам интересны в первую голову те, что связаны с Донецким краем.

Да и знаем мы, что в VII — начале VIII века Хазарский каганат совершал без конца набеги на Русь, пока в 965 году киевский князь Святослав Игоревич не разгромил весь каганат и столицу Итиль на Волге.

В этой летописи поминаются и печенеги, и половцы. Рассказывается о победе Владимира Мономаха над половцами.

Следующим древним славянским словесным памятником является «Слово о полку Игореве», написанное неизвестным автором — Бояном — в 1185–1187 годах о бесславном походе новгород-сиверского князя Игоря, сына Святославова, внука Олегова в Половецкую степь, его битве на половецкой реке Каяла, которая находилась где-то в пределах нашего Дикого Поля тогдашнего. О местонахождении этой реки и поныне ведутся споры между учеными, высказываются самые разные предположения. Казахский поэт и ученый Олжас Сулейменов, например, предполагает, что это вовсе не река, а межречье и находится оно между донецкими реками Сухими и Мокрыми Ялами. В «Слове» говорится и о дикой степи, и о море, о реках Дон и Северский Донец. К последнему князь Игорь обращался со словами: «О Донец! Не мало тебе величия, лелеявшему князя на волнах, стлавшему ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевавшему его теплыми туманами под сенью зеленого древа. Ты стерег его гоголем на воде, чайками на струях, чернядями на ветрах».

Описаны в этом самом поэтическом, образном произведении Древней Руси и степи донецкие, и буераки и овраги, и реки, и море, ветры наши, рассветы и закаты. И поныне угадывается описанное бог весть когда в современном, мысленно отстраненном от промышленности пейзаже!

Об этом же событии поведано и в Ипатьевской, Новгородской и Тверской летописях.

А в 1223 году случилась битва на реке Калка, тоже в нашем крае. Этому событию видный русский историк и географ Татищев Василий Никитич посвятил свое «Сказание о битве на реке Калка».

Тогдашние события на нашей земле еще до того вошли и в Киево-Печерский патерик, и в «Задонщину», в Ипатьевскую и в Лаврентьевскую летописи.

Выдающийся литературовед, историк славянской культуры Дмитрий Сергеевич Лихачев провел немало научных изысканий относительно текста «Слова о полку Игореве» и местонахождения реки «половецкой» Каялы, а московский профессор К.В. Кудряшов написал отдельные работы «О месторасположении реки Калка» и «Половецкая степь»

И во всех этих трудах — есть слово о Донецком крае, вернее, о том, каким он был в те времена, когда свершались на нем знаменательные события отечественной истории.

По-видимому, правомочно причислить к словесным памятникам Донецкого края и «Половецко-латинский словарь», который был составлен вроде бы еще при половцах. Из него мы тоже узнали, какой была наша земля в прошлом и чем занимались люди на ней. Оказывается, уже тогда выращивали здесь и пшеницу, и ячмень, дыни и арбузы — кавуны, по-украински, а на половецком — коуны. И какие профессии бытовали в те времена этот же словарь подсказал: седельщики, уздечники, лучники, убойщики скота, мясники, меховщики, сапожники, каменщики, брадобреи…

И «Книгу, глаголемую Большой Чертеж» отнесем сюда. Это древнейшее описание Московского государства касается впрямую и Дикого Поля, всех шляхов на нем, рек, буераков и лесов:

«Река Донец-Северский вытекает из чистова поля, от верху Семицы-Донецкия, едучи в Перекопи, с левая стороны дороги Муравские, от Белгорода верст с 60, а потекла под Белгород, а мимо Белгорода потекла, и пала в Дон, ниже речки Кундрючьи 10 верст, а Дон-река пала под Азовом в море Азовское…»

«А ниже Царева города, от усть реки Оскола, на Донец, с Крымской стороны, Святые горы, от Царева града верст с 10.

А ниже Святых гор, с Крымской стороны, пала в Донец река Тор, от Святых гор верст с 15. А в Большой Тор пала речка Торец, от Донца версты с 4, а на устье озера соляныя.

А ниже Тору верст с 30 пала в Донец речка Бахмутова (Багмутова).

А ниже Бахмутовой, верст с 15, на Донец, перевоз Боровской, на Калмиюской дорога…»

Поминаются в этом описании-приложении к первой карте Московского государства и Муравский шлях, и Волчьи Воды, и Самара, и Кальмиус с Кальмиусским шляхом… Указываются расстояния меж ними в верстах, местонахождение по отношению друг к другу. Так что нетрудно представить и географию нашего края.

Иноземные слова о Донбасской Руси

Причислим к памятному слову о Донецком крае и путевой дневник немецкого дипломата, германского посла при Московском дворе в15171526 годах и путешественника Зигмунда (Сигизмунда) Герберштейна. Дневник этот ценен еще и тем, что снабжен картами и зарисовками наших земель. И толковыми пояснениями, типа: «Малый Танаид начинается в Северском княжестве, отчего называется Донцом Северским, и на расстоянии трех дней пути выше Азова впадает в Танаид».

Думаю, излишне уточнять, что Малый Танаид и Малый Танаис, точно так же, как Танаид и Танаис — адекватны.

В 1615 году в Базеле издал свои мемуары литовский дипломат и писатель Михалон Литвин. Рассказывая о кочевниках нашего края, он естественно, рассказывал и собственно о нем самом.

С натяжкой, однако, к словесным свидетельствам прошлого о Донецком крае можно отнести и «Роспись Донецким сторожам», в которой описываются сторожи Белгородской пограничной службы, учрежденной в 1571 году вдоль Северского Донца. В частности, Пятой сторожи: «Святогорская от Изюмской сторожи полднища, а сторожем на ней стояти из тех же городов шти человекам, из города по три человека. А беречь им на право вверх по Донцу до усть Оскола верст з десять, а на лево вниз по Донцу до усть Тору верст с тридцать». И Шестой сторожи: «Бухмутская усть Черного Жеребца от Святогорской сторожи полднища; а сторожем по ней стояти из тех же городов шти человеком, из города по три человека, а беречи им направо вверх по Донцу до усть Боровой днище».

А заодно и указы царя Петра Первого и его грамоты-распорядительные письма Изюмскому полковнику Федору Шидловскому относительно Торских и Бахмутских соляных промыслов, их охраны, ответы на письменные притязания запорожских и донских казаков относительно раздела владения территориями на бывшем Диком Поле, а также права на соледобычу. Как и царева грамота-распоряжение от 14 августа 1702 года Белгородскому генералу Кольцову-Мосальскому о переписи новопоселения на речке Бахмут. Все это, слава богу, находится в архивах, сохранено и доныне.

К Слову о Донецком крае принадлежат, вне сомнения, и обстоятельные записки академика Иогана Гельденштедта, какие он сделал в 1773 году, путешествуя по все еще Дикому Полю, хотя уже и пробуждающемуся в связи с солеварением в Торе и Бахмуте, в связи с найденным углем близ Бахмута — Скелеватой балке в верховьях реки Беленькой, а также в Оленьих горах на реке Кундрючьей. Он подробно описал Торские озера, Святые Горы и много других уголков нашей земли.

В 1774 году Гельденштедт, в частности, сделал в дневнике такую запись: «У подножия крутых гор и лежит Святогорский монастырь. Монастырские здания, состоящие из двух церквей и дома, в котором живет архимандрит, окружены четырехугольной стеной, каждая из которых имеет шагов шестьдесят».

Наши Святые Горы пленили Григория Потемкина, он пожелал получить их в собственность, о чем и попросил царицу Екатерину II. На что она дала письменное согласие: «Друг мой сердечный, князь Григорий Александрович, дав тебе рай земной сегодня, как ты называешь эту дачу, которую ты у меня просил, прошу тебя, если надумаешь оную паки продать, предпочтительно мне оную продать». Письмо сие датировано 1790 годом.

И Святые Горы, и Святогорский монастырь поминаются во многих документах, записках, дневниках и письмах того времени. И каждое слово о них — это и Слово о Донецком крае…

Отнесем к словесным памятным свидетельствам прошлого и записки турецкого путешественника Эвлия Челеби, который «в часе езда к востоку от Миуса» описал, в частности, одну из любопытных рек Донецкого кряжа: «А так как по пути она протекает через месторождения свинцовых и медных руд, вода ее становится похожей на молоко. В этом и состоит причина того, что ее назвали река Сют. У тех, кто пьет из нее, вырастает зоб».

Причислим к Слову о Донецком крае записки германского посланника Эриха Лясоты.

С 1851 года начинает издаваться многотомная «История России с древнейших времен» видного русского историка Сергея Михайловича Соловьева. В 4-ом томе говорится о взаимоотношениях украинских казаков — «черкас» как с воеводами российского порубежья, какое проходило по левобережью Северского Донца, так и с донскими казаками — по рекам Бахмутке и Кальмиусу.

Не обошел вниманием наш край и другой крупнейший ученый-историк Василий Осипович Ключевский. В своем лекционном курсе русской истории он говорил, а затем и опубликовал эти размышления и выводы об охране киевскими князьями давнишних торговых путей и степных границ в нашем тогдашнем пустынном, одичалом после монголо-татарского нашествия крае.

Многотомные собрания сочинений и Соловьева, и Ключевского теперь, к счастью, переизданы и доступны всем, кому интересна история своей отчины.

Своеобразным словесным свидетельством о Донецком крае явились и опубликованные в 1845 году в «Московитянине» путевые заметки под названием: «Поездка в полуденную Россию к берегам Тавриды в 1844 году князя Николая Борисовича Голицына».

С полным правом и гордостью за своего земляка назовем в ряду творцов Слова о Донецком крае и уроженца нашей земли, жителя деревни Нескучное, видного просветителя второй половины XIX века Николая Александровича Корфа. Его многочисленные статьи по народному образованию, переустройству последнего, пособия и учебники для начальных школ высоко ценил выдающийся педагог Константин Дмитриевич Ушинский: «… если бы Вас можно было помножить на число наших губерний, не говоря уже уездов, через 10 лет Россия была бы уже другая». Он ежегодно составлял и издавал в помощь самообразованию учителей свои отчеты по уездам. Последний из них, датированный 1882 годом, изданный за год до его смерти, назывался так: «Отчет члена Мариупольского уездного училищного совета».

Татаро-монголы

В начале 13 века в Центральной Азии образовалось Монгольское государство. По имени одного из племен эти народы также называли татарами. Впоследствии все эти кочевые народы, с которыми Русь вела борьбу, стали называть монголо-татарами. В 1236 году монголо-татары захватили Волжскую Болгарию, а в 1237-м подчинили кочевые народы причерноморской степи, а затем обрушились на Русь.

В 1240 году после 10-дневной осады Киева, закончившейся взятием и полным разграблением древней столицы, войска Бату-хана вторгаются в государства Европы, где наводят ужас на жителей. Разгромленные в боях европейцы поверили, что монголы вырвались из ада, и ждали конца света. Однако, дойдя до Адриатики, Бату-хан в 1242 году вернулся в низовья Волги, где построил свою столицу — город Сарай-бату.

Монголо-татарское нашествие нанесло большой урон русскому государству. Был нанесен громадный ущерб экономическому, политическому и культурному развитию Руси. Запустели и пришли в упадок старые земледельческие центры. Массовому разорению подверглись русские города. Упростились, а порой и исчезли многие ремесла. Десятки тысяч людей были убиты или угнаны в рабство. Непрекращавшаяся борьба, которую вел русский народ с захватчиками, заставила монголо-татар отказаться от создания на Руси своих административных органов власти. Русь сохранила свою государственность, хотя и была вынуждена платить дань. Русские княжества периодически делали попытки не подчиняться орде, однако, сил свергнуть татаро-монгольское иго было еще недостаточно. Понимая это, наиболее дальновидные русские князья — Александр Невский и Даниил Галицкий — вели более гибкую политику по отношению к хану. Понимая, что экономически слабое государство никогда не сможет противостоять Орде, они взяли курс на восстановление и подъем экономики русских земель. Благодаря этому, русская земля была спасена от полного разграбления и уничтожения. Территория же Донбасса стала частью Улуса Джучи. После распада этого государства в четырнадцатом веке наш край стал периферией вновь возникшего Крымского ханства.

В ордынский период верховными правителями Крыма были ханы Золотой Орды, но непосредственное управление осуществляли их наместники эмиры. Первым формально признанным властителем в Крыму считается Оран-Тимур, племянник Батыя, получивший эту область от Менгу-Тимура. Главным городом Крымского Юрта был город Кырым (современный Старый Крым), известный также как Солхат. Это имя затем распространилось постепенно и на весь полуостров. Вторым центром Крыма стала долина, примыкающая к Кырк-Еру и Бахчисараю.

Многонациональное население Крыма тогда состояло в основном из кыпчаков, государство которых было разгромлено монголами, обитавших в степной и предгорной части Крыма, греков, готов, аланов и армян, живших в основном в городах и горных селениях. Крымская знать была в основном смешанного кыпчакско-ордынского происхождения.

Ордынское правление, хотя и имело положительные стороны, в целом было тягостно для крымского населения. В частности правители Золотой Орды неоднократно устраивали карательные походы в Крым, когда местное население отказывалось выплачивать дань. Известен поход Ногая в 1299 году, в результате которого пострадал ряд крымских городов. Поэтому сепаратистские тенденции стали проявляться уже вскорости после установления ордынской власти.

В XIV веке Крым также подвергся разорению армией Великого княжества Литовского. Великий князь Литовский Ольгерд, союзник хана Ахмата, разбил крымско-татарское войско в 1363 году близ устья Днепра, вторгся в Крым, опустошил Херсонес и захватил здесь все ценные церковные предметы. Преемник его Витовт в 1397 году пошёл на Крым, дошел до Каффы, разрушил Херсонес и увёл в Великое княжество Литовское значительное количество татар и караимов, потомки которых живут теперь в Литве и Гродненской области Белоруссии. В 1399 году он был разбит эмиром Тимур-Кутлуком на берегах Ворсклы и заключил мир с Эдигеем.

К началу XV века Крымский Юрт уже сильно обособился от Золотой Орды и заметно усилился. В состав его входила, помимо степного и предгорного Крыма, часть горной части полуострова и обширные территории на континенте. После смерти Эдигея в 1420 году Орда фактически утратила контроль над Крымом. После этого в Крыму началась ожесточённая борьба за власть, победителем из которой вышел первый хан независимого Крыма и основатель династии Гераев Хаджи I Герай. Первый раз Хаджи Герай сумел ненадолго захватить власть в Крыму в 1428 году, однако вскоре верх взяли его противники. В 1433 и 1443 годах Хаджи Герай вновь занимал престол и вновь терял его, пока наконец не смог окончательно утвердиться в Крыму в 1449 году при военной поддержке Великого княжества Литовского и отрядов местной крымской знати. К середине XV века золотоордынский период в истории Крыма было окончательно завершён. Многолетнее стремление крымцев к независимости увенчалось успехом, а сотрясаемая смутами Золотая Орда не могла уже оказать серьёзного сопротивления. Вскоре после отпадения Крыма от неё отделился также Булгар (Казанское ханство), а затем один за другим стали независимыми Астрахань, Сибирь и Ногайская орда.

Заняв трон в 1449 году Хаджи I Герай царствовал до своей смерти в 1466 году.

В 1474 году Великий князь Московский Иван III заключил союз с Крымским ханом Менгли I Гераем, продолжавшийся до самой его смерти. Иван III покровительствовал торговле, с этой целью поддерживал в особенности отношения с Каффой и Азовом.

В 1475 году Османская империя завоевала генуэзские колонии и княжество Феодоро, населённое христианами, которых впоследствии обычно именовали «крымскими греками». Эти территории, охватившие большую часть Горного Крыма, а также ряд крупных городов и крепостей Причерноморья, Приазовья и Кубани вошли в состав турецких владений, управлялись султанской администрацией и не подчинялись ханам. Османцы содержали в них свои гарнизоны, чиновничий аппарат и строго взимали налоги с подвластных земель. С 1478 года Крымское ханство официально стало вассалом Османской Порты и сохранилось в этом качестве до Кучук-Кайнарджийского мира 1774 года. Назначение и смещение ханов обычно осуществлялось по воле Стамбула.

C конца XV века Крымское Ханство совершало постоянные набеги на Московское государство и Польшу. Крымские татары и ногаи владели в совершенстве тактикой набегов, выбирая путь по водоразделам. Главным из их путей к Москве был Муравский шлях, шедший от Перекопа до Тулы между верховьями рек двух бассейнов, Днепра и Северного Донца. Углубившись в пограничную область на 100–200 километров, татары поворачивали назад и, развернув от главного отряда широкие крылья, занимались грабежом и захватом рабов. Пленники продавались в Турцию, на Средний Восток и даже в европейские страны. Крымский город Кафа был главным невольничьим рынком. По оценкам некоторых исследователей, на крымских работорговых рынках было продано за два века более трех миллионов людей, преимущественно украинцев, поляков и русских. Ежегодно Москва собирала весной до 65 тысяч ратников, чтобы они несли пограничную службу на берегах Оки до глубокой осени. Для защиты страны применялись укрепленные оборонительные линии, состоящие из цепи острогов и городов, засек и завалов. На юго-востоке древнейшая из таких линий шла по Оке от Нижнего Новгорода до Серпухова, отсюда поворачивала на юг до Тулы и продолжалась до Козельска. Вторая линия, построенная при Иване Грозном, шла от города Алатыря через Шацк на Орёл, продолжалась до Новгорода-Северского и поворачивала к Путивлю. При царе Фёдоре возникла третья линия, проходящая через города Ливны, Елец, Курск, Воронеж, Белгород. Первоначальное население этих городов состояло из казаков, стрельцов и других служилых людей. Большое количество казаков и служилых людей находилось в составе сторожевой и станичной служб, которые наблюдали за движением крымцев и ногаев в степи.

Начиная с этого периода, за приморскими степями на долгое время закрепилось название «дикое поле». Образовавшееся на развалинах Золотой Орды Крымское ханство тормозило проникновение в Причерноморье украинского и русского населения. Однако, рост населения, усиление феодального гнета на Украине и в России способствовали проникновению их жителей в причерноморские степи, в том числе, в Подонцовье, и постепенному заселению края. Поэтому неудивительно, что с конца XV — начала XVI в. на территории нашего края упоминаются казацкие отряды, в которые вынуждены были объединяться продвигавшиеся в степь выходцы из Речи Посполитой и России, чтобы защищаться от кочевников.

Образовавшиеся в середине XVI в. в низовьях Днепра Запорожская Сечь, и при слиянии Донца с Доном Войско Донское, становятся не только опорными пунктами борьбы против внешней агрессии, но и притягательной силой для крестьян и мещан, которым на начальном этапе и принадлежит основная роль в освоении нашего края. Но решающее значение в заселении Подонцовья в XVI в. имела сторожевая и станичная служба России, которая с 20-х годов XVI в. стала высылаться к Донцу для наблюдения за татарами. Под ее прикрытием для охоты, рыболовства, вываривания соли из рапы Торских соляных озер стали прибывать жители Левобережных городов Украины, а также южных уездов России. Не исключено, что именно под ее прикрытием возникла возможность основания в меловых горах над Северским Донцом пещерного монастыря, первые упоминания о котором относятся к 1526 году.

Смута, иностранная интервенция и крестьянская война в начале XVII века ослабили влияние московского правительства на колонизацию Северного Приазовья, из-за чего усилилась роль запорожского и донского казачества в заселении края. Постоянные поселения последних в основном располагались на левой стороне Северского Донца и доходили до реки Жеребец. Лишь во второй половике XVII в. на этой территории упрочила свое влияние правительственная администрация. Большую роль в этом сыграло заселение междуречья Дона и Северского Донца выходцами из центральных русских областей и создание на этой территории целой новозаселенной области — Слободской Украины, с территории которой население стало продвигаться в пределы современной Донетчины.

Уже в 40-х годах XVII в. казаками Чугуевского полка вблизи Торских соляных озер был возведен небольшой острожок, в котором они несли пограничную службу, наблюдая за Торской переправой, и защищали от внезапных набегов кочевников соляные промыслы. В 1646 году казачьему атаману Протасьеву было поручено определить место вблизи Торских озер, где можно было бы построить «жилой город». По мнению Протасьева, наиболее удобным местом для строительства города являлся район Маяцкого озера, где имелся лес, а в Донце — хорошая питьевая вода. По распоряжению царского правительства в 1663 году на этом месте был возведен Маяцкий городок, который должен был обеспечить безопасность солеваров. Вслед за Маяцким в 1676 году был построен острожок у самих Торских озер, получивший первоначально название Соляного городка, а с конца XVII века — Тора. Для обеспечения безопасности соляных промыслов и возникших в этом районе новых поселений слободскими казаками в 1684г. от Северского Донца через степь вдоль реки Голой Долины до Сухого Торца была возведена система оборонительных сооружений: Торская черта, на которой, при устье Торца, построили Райгородок. Население перечисленных городков в преобладающем большинстве составляли выходцы из Правобережной Украины и центральной России. Служивые люди южнорусских городов направлялись в эти города правительством для выполнения функций пушкарей, воротников и других военных специалистов.

В 1697 г. в связи с разорением татарами не только соляных промыслов на Торе, но и самого Соляного городка, часть его жителей-солеваров, а также маячан, переселилась на Бахмут и начала здесь заниматься соляным промыслом. У соляных источников они построили не только варницы, но и небольшую слободу, которая положила начало г. Бахмуту. К концу 1702 г. они возвели по обеим сторонам реки острог, длина стен которого составляла 61, а ширина — 17 саженей. Из 150 жителей городка 112 приходилось на торян и маячан, принадлежавших к Изюмскому слободскому полку, 36 подчинялось русскому приказному человеку в Торе, а 2 — Войску Донскому.

Донбасс и казачьи восстания

В годы крестьянской войны под руководством Степана Разина (1670–1671) районом борьбы стала и Слободская Украина. В семи сохранившихся «прелестных» письмах, рассылавшихся здесь по городам и селам, Разин призывал население примкнуть к восстанию против бояр, дворян, которых называл не иначе как «изменниками» и «мирскими кравапивцами».

В конце сентября 1670 г. прибывший с Дона отряд А. Хромого (запорожский казак, на Дону его называли Леско Черкашенин) стал продвигаться вверх по Донцу. С ним шли донцы, запорожцы, торские солевары. Большую активность проявили работные люди во главе с атаманом П. Ивановым, призывавшим местное население перейти на сторону разинцев и бить общих врагов. 14 октября 1670 г. восставшие овладели Маяцкой крепостью и соседним Царевом-Борисовом. Местная администрация была уничтожена, власть перешла к выборным атаманам.

Царское правительство направило в район боевых действий значительные военные силы, на помощь которым пришли казацкая старшина и богатые мещане. В ноябре 1670 г. восстание было здесь подавлено и началась чудовищная расправа. Среди казненных были выборный атаман крепости Маяки Е. Субочев и торский атаман П. Иванов. Движение пошло на спад, лишь отдельные небольшие отряды продолжали борьбу. Один из таких отрядов во главе с К. Даниловым появился на Торских озерах, но вскоре был разгромлен. Данилов и шесть его товарищей подверглись жестокой казни.

Потерпели поражение и главные силы восставших, действовавшие на Волге. Отголоски восстания сказывались в последующие годы в волнениях, которые вспыхивали в разных концах страны. В 1677 г. украинское и русское население Тора выступило против воеводы Р. Маслова и добилось ограничения его прав.

В 1707 в Донбассе началось новое казачье восстание под руководством атамана Бахмутских соляных промыслов Кондратия Булавина. Вскоре восставшие действовали на Дону, Слободской Украине, Нижней Волге. «Прелестные» письма призывали казаков, «чернь», посадских идти против «худых людей» — князей, бояр, прибыльщиков, служивших царю и феодалам, иноземцев.

Одним из опорных пунктов булавинцев был Бахмут, жители которого присоединились к казакам. За это город был разорен верными правительству казаками изюмского полковника Шидловского. «И та посланная партия тот Бахмут выжгла и разорила без остатку и их, воров, многих побила же и взяла в полон бахмуцкого атамана Харитошку Абакумова да ясаула Мишку Скоробогатого с товарищи», — указывалось в донесении.

7 июля 1708 года в результате заговора Булавин был убит в Черкасске, но борьба продолжалась и после его гибели. Однако из-за того, что повстанческие отряды не смогли объединить свои силы и действовать согласованно, они потерпели поражение в боях с регулярными войсками.

* * *

После того, как территория «Дикого поля» вошла в состав Русского государства, сюда устремились беглые крестьяне, мещане, казаки из многих районов Украины и России. Вслед за стихийным народным потоком продвигалась военно-правительственная колонизация. Для укрепления южных границ строились засечные черты (оборонительные линии), крепости с гарнизонами — Маяки, Тор (ныне Славянск) и др. Со второй половины XVIII в. сюда стали прибывать выходцы из Молдавии, Валахии, Сербии. Новопоселенцам из иностранцев царское правительство предоставляло немалые льготы, в частности, на правах казенных крестьян они строили села. После русско-турецкой войны 1768–1774 гг. из Крыма переселялись греки и валахи, искавшие спасения от гнета татарских феодалов. Так шло заселение территории Донецкого кряжа. С 20-х годов XIX в. образовавшаяся здесь обширная область стала называться Донецким бассейном. Население его было разнообразным по этническому составу, в восточной части (до реки Кальмиус) преобладали русские, в западной — украинцы.

В Донецком крае значительная часть земли была казенной. На ней жили различные категории государственных крестьян. Росло, однако, и помещичье землевладение, так как царское правительство щедро раздавало земли за службу.

Русские Колумбы Донбасса

Во время царствования Бориса Годунова ставились и отстраивались новые города в Курском крае и дальше в степях по Северскому Донцу и его притокам:

Старый Оскол — на одноименной реке, впадавшей в Донец, Валуйки — на реке Валуе, Новый Царе-Борисов — у впадения Оскола в Донец, вблизи нынешнего Изюма. По донецким степям раскинулась сторожевая — Изюмская Сакма — застава, оберегавшая переезды через Донец от набега крымских татар и ногайцев.

Степи почти совсем не были заселены. Жили здесь лишь «сторожа окраин». Это были подвижные сторожевые отряды: им запрещалось «сседать с конь», а также «сварить каша два раза на одном и том же месте». Ратные люди, служившие в «сторожах», все время должны были разъезжать и «в коем месте, кто полдновал, и в том месте не ночевать».

Правительство переселяло «жилецких людей» на пустынные, целинные хлебородные земли, но неохотно ехали туда крестьяне из центральных областей России, опасаясь набегов кочевников, опустошавших и сжигавших поселения. В огромном Белгородском уезде, охватывавшем территории нынешних трех областей — Курской, Харьковской, Донецкой, было всего около 20 поселений, имевших 800 дворов.

Борис Годунов не случайно велел основать город Царево-Борисов и сторожевую заставу Маяки на Донце. «Изветчики» да «охочие люди», побывавшие в донецких степях, донесли ему о соляных Торских (Славянских) озерах, о залежах железной руды вблизи «Изюмской сакмы», «алавостров (гипсов) на реке Бахмуте», «дикого камня» на Крынке-реке и других минералов.

Во всех этих полезных ископаемых нуждалось московское государство. И по тому, что Борис Годунов поручал разыскивать опытных рудознатцев можно судить, что он намеревался организовать разведку донецких руд и минералов.

В «смутное время», наступившее после смерти Годунова, официальные разведки минеральных богатств Донецкого бассейна были прекращены, они начались после воцарения Алексея Михайловича.

Но уже с появлением первых «сторожей окраин», в заставах по Северскому Донцу, рудознатцы (как называли в старину геологоразведчиков-самоучек), начинают разведку природных богатств Донецкого кряжа и разработку их. К началу XVI века начинается заселение донских и донецких степей вольными людьми — казаками.

С каждым десятилетием край становится безопаснее. Жилецкие люди переселялись охотно на целинные, хлебодатные земли. Новопоселенцы донецких лесов и степей возобновляли прерванные нашествием половцев, татар и других кочевников исследования недр Донецкого бассейна.

В 1645 году в районе нынешнего Славянска уже добывали соль. Об этом докладывал царю Алексею Михайловичу один из донских станичников. «Промышлять» соль в донецкие степи ездили «охочие» люди из Валуек, Оскола, Ельца, Курска и других «окраинных» городов России.

В 1646 году у впадения Торца в Донец был построен острожек Тор для охраны от крымских татар, делавших набеги на новопоселенцев и «охочих» людей, добывавших соль. В 1650 году начали действовать частные соляные заводы. Алексей Михайлович придавал большое значение развитию рудного дела и поискам руд. Им были предприняты меры для розыска руд, в стране давались привилегии всем, кто имел желание искать их.

Уже в 1665 году в Торе возник царский соляной завод, состоявший из трех куреней, в которых вываривалась соль. Всего в куренях насчитывалось вмазанных 40 котлов, под которыми были устроены печи. Для ссыпки соли было построено три амбара.

В казачьих поселениях «городках», вдоль Северского Донца и Дона, было налажено металлургическое, горное и кузнечное производство. Розыск руд и топлива производили сами казаки. Среди них было немало опытных и умелых металлургов. Они принесли с собой из центральной России культуру производства металлов, искусство розыска руд и минералов.

В XVI–XVII веке Россия была передовой по тому времени страной в Европе и Азии по производству черного и цветного металла, по добыче руд и минералов. По свидетельству путешественников, на русских рынках продавались мечи, за которыми приезжали из Венеции и других стран. Русские купцы вывозили в другие страны среди прочих товаров, железное оружие, ножи, топоры, иглы.

Английская компания писала своим агентам в России в 1557 году: «Мы слышали, что в России очень много стали и хотим, чтобы вы прислали нам немного для образца, написав нам ваше мнение о том, какое количество ее стоит приобрести, потому что по слышанным нами рассказам ее там очень много. До нашего же сведения дошло, что во владениях царя очень много меди и мы хотели бы удостовериться, в каком обилии она имеется и в каком виде, плитами или же круглыми плоскими кусками: пошлите нам немного для образца».

Красную медь успешно продавали в Персию.

К XVI веку мастерство русских металлургов настолько усовершенствовалось, что в Москве выплавлялись орудия из чугуна весом до 4,5 тонны. Это вызвало изумление западных металлургов. Русская сталь марок «стырь», «харалуга», «сыродутный уклад» считалась в Англии лучшей.

Донские казаки вынуждены были наладить у себя производство металла, в частности, стали, меди и свинца, так как Московское правительство не разрешало воронежским и другим купцам «украинских городов» продавать казакам «заповедные товары», в том числе металлические изделия.

Были уже тогда замечательные русские рудознатцы, так, например, числившийся при тайном приказе Алексея Михайловича «для сыску всяких руд» Семен Захаров.

Донские казаки энергично разыскивали железные, свинцовые, серебряные и медные руды, соляные источники и продвинули свои розыски вниз по течению Донца, Дона и их притоков: Оскола, Торца, Кундручьей и другим.

Не случайно, уже с начала XVII века появляются более точные сведения о славянских соляных озерах. В книге Большого Чертежа (описание, приложенное к географической карте, составленное около 1527 г.), указывается «а в Большой Тор пала речка Торец от Донца версты с 4, а на устье озера соленые».

Снова возрождается металлургия и кузнечное производство в донских степях. Изюмские казаки из Торских и Маяцких городков, а также донские казаки из Сухаревской станицы стали варить соль не только в Торске, но и на Бахмуте — притоке Донца. Возле новых соляных промыслов вырос городок. Он существовал уже в 1663 году. Среди казаков были опытные мастера солеварения, сумевшие широко по тому времени развернуть дело. В Бахмутском городке было 140 солеваренных сковород. Для его обслуживания и охраны от набегов крымских татар из Белгорода направили 318 человек.

В 1704 г. Бахмутские промыслы по указу Петра I были отписаны казне, а Торские, как менее рентабельные, отданы на откуп местным жителям за десятую бочку соли, а затем — за деньги. В 1715 г. Торские промыслы также были взяты в казну. Однако из-за недостатка рабочих рук и перебоев в доставке дров выварка соли велась нерегулярно. В 1732 г. казна предпочла отдать Бахмутский и Торский заводы на десять лет в откуп компании купцов.

Солеварные заводы представляли собой довольно крупные мануфактуры, но несмотря на применение вододействующих механизмов, техника солеварения была примитивной. В связи с истощением лесов предпринимались неоднократные, хотя и безуспешные в целом, попытки применить минеральное топливо для выварки соли и для кузнечных работ.

С соляным промыслом связано формирование первых рабочих кадров в Донбассе. Торский завод обслуживали попеременно направлявшиеся из ближайших городов служилые люди, в том числе и переселившиеся на юг России выходцы из Правобережной Украины. Они выполняли тяжелую государственную повинность и под любым предлогом уклонялись от работы или разбегались, не отбыв положенного срока. Из-за отсутствия работников варницы временами бездействовали.

С заселением Тора и Бахмута кадры солеваров стали формироваться из местных жителей. Труд для этих казенных квалифицированных работников был обязательным, но за это они освобождались от других повинностей и получали право варить соль «про себя». Расширение производства потребовало пополнения рядов солеваров. В их число правительство разрешило записывать в 30-х гг. XVIII в. «казачьих подпомощников» — беднейшую часть населения слободских и малороссийских полков, однодворцев, помещичьих крестьян из Воронежской и Белгородской губерний. Солевары объединялись в «солеварскую команду» во главе с выборным атаманом, принадлежавшим обычно к зажиточной верхушке общества.

Профессия солеваров стала потомственной. В 20–40-х гг. XVIII в. четыре солевара за изнурительную работу возле сковород с кипящим рассолом получали летом 30, а зимой 28 копеек в день. В 50-х годах была введена новая форма оплаты труда, предусматривавшая обязательный минимум выработки. Солеварам платили по 1 копейке за каждый пуд, а в случае невыполнения нормы — вдвое меньше. Работа по вольному найму оплачивалась в два раза выше.

Кроме того, казна наделяла солеваров землей, сенокосами и скотом. Кроме земледелия, часть солеваров занималась рыбной ловлей, торговлей и чумачеством.

Квалифицированными работниками являлись также кузнецы, которые принудительно направлялись на промыслы преимущественно из Ельца. Они сменялись через полгода, а с 1744 г. — через год. С 50-х годов среди кузнецов появились «вольножелающие». В штате заводов в 60-х числилось 16 кузнецов. Однако полностью штат кузнецов был укомплектован лишь в редких случаях. В начале XVIII в. кузнецы-мастера получали по 1 рублю в месяц, а рядовые — по полтине. Всем им выдавали также «хлеб», как и солдатам.

Заготовкой, подвозкой дров и вывозом соли занимались работные люди — так называли приписанных к заводам крестьян и казаков, выполнявших вспомогательные работы. Они составляли свыше половины всей рабочей силы промыслов. В 1712 г. к заводам были приписаны «городы и новопоселенные слободы Бахмутского уезда», которые должны были направлять через каждые три месяца 300 человек. В 1732 г. отправка на заводы работных людей (по 600 человек попеременно) была возложена на соседние полки Слободской Украины, так как Бахмутская канцелярия жаловалась на уменьшение населения и его разорение, а с 1743 г. — на казенных поселян Белгородской и Воронежской губерний.

В связи с сокращением выварки соли все вспомогательные работы в 1765 г. были возложены на бахмутских солеваров и на взрослых мужчин-членов их семей. Но уже в 1768 г. Главная соляная контора пришла к выводу, что только этой рабочей силы недостаточно, и потребовала выдачи нарядов на отправку 140 человек из слобод Бахмутского уезда. Бахмутская городовая канцелярия, ссылаясь на разорение населения во время последнего набега татар в 1769 г., возбудила ходатайство об отмене нарядов, а затем и вовсе прекратила их выполнение. Заводская администрация добивалась возобновления отправки работников из Белгородской и Воронежской губерний, однако вопрос не был разрешен вплоть до закрытия заводов.

Во второй половине 70-х годов восемнадцатого века усилился привоз дешевой соли из Крыма, из-за чего Бахмутский и Торский заводы были закрыты. Основная часть солеваров вернулась к занятиям сельским хозяйством, торговлей, промыслами. Часть бахмутских солеваров влилась в ряды рабочих горнозаводской промышленности юга России.

Ускоренное заселение и освоение нашего края в начале XVIII века было нарушено восстанием Кондратия Булавина, во время подавления которого Бахмутский городок был сожжен правительственными войсками, разгромом Запорожской Сечи а также изменениями в русско-турецкой границе после военных неудач Петра I при Пруте. Новая граница от устья Дона шла на верховья реки Тузлов, Миусаи, Крынки, Бахмута и Кальмиуса, левой стороной Кривого Торца на верховья Сухого и далее в междуречье Самары и Орели. В связи с этим построенные в конце XVII в. городки Бахмутский и Торский оказались в приграничной зоне. Поэтому царское правительство принимает меры по их укреплению. Больше всего внимания было уделено Бахмуту. Сюда был переведен таганрогский гарнизон и часть артиллерии, благодаря чему Бахмутская крепость к началу 30-х годов XVIII века становится одной из сильнейших на юге России. Меры по укреплению Бахмута, а также передача всего уезда в ведение Воронежской губернии способствовали притоку русского населения на территорию края. В юго-западной части Донбасса с середины 30-х годов усилилась роль запорожцев, которые в 1734 г. по разрешению царского правительства начали возвращаться на старые места. Здесь они основали Кальмиусскую паланку с центром в Домахе.

Возвращение после русско-турецкой войны 1735–1739 гг. отнятых Турцией территорий в Приазовье способствовало распространению на них влияния донского казачества. Это послужило поводом к столкновению между Войском Донским и Запорожской Сечью. Чтобы положить конец притязаниям и тех, и других на эти места, Сенат в 1746 г. определил границу между Войском Донским и Запорожской Сечью по реке Кальмиус.

С целью ускорения заселения южных окраин и обеспечения охраны границ с Крымским ханством в середине XVII в. Россия приступила к созданию военно-земледельческих поселений на территории Украины. Согласно указу от 8 мая 1753 года Сенат выделил для поселения выведенных в Россию полковниками Р. Прерадовичем и Л. Шевичем сербов и хорватов территорию между Луганью и Бахмутом, получившую название Славяносербия. К середине 1755 г. на этой территории поселилось всего лишь 1513 человек, в том числе в команде Шевича — 799, а в команде Прерадовича — 714. Сравнительно низкий приток сербов и хорватов, для которых и создавался регион, побудил правительство разрешить принимать в Славяносербию украинцев, молдован и других переселенцев, исповедовавших православие. Благодаря этому на отведенной под Славяносербию территории было основано 16 рот (военно-земледельческих селений), и не только увеличилась численность населения Бахмутской провинции, но и стал более пестрым его национальный состав: русские, молдоване, сербы, украинцы, хорваты и другие.

Сравнительно медленнее заселялись земли, над которыми все еще висела угроза ордынских набегов. О их тяжелых последствиях можно судить по последнему набегу крымчаков на Бахмутскую провинцию в конце 1768 года, когда большинство запорожских зимовников Кальмиусской паланки было уничтожено. Дальнейшее продвижение кочевников остановила Бахмутская крепость, и орда повернула к Днепру, форсировала его и двинулась на Правобережную Украину, оставляя за собой пепелища. Чтобы не допустить повторения подобных рейдов, царским правительством в 1770 г. было решено построить целую систему оборонительных сооружений по рекам Берде и Конские Воды. В связи с этим началось переселение в Приазовье не только государственных крестьян, но и помещичьих на свободные земли. Особенно усилился этот процесс после ликвидации в 1775 г. Запорожской Сечи, земли которой были розданы крупным государственным сановникам и местным чиновникам.

Именно в последней четверти XVIII в. было основано большинство населенных пунктов нашего края, существующих и поныне.

Греческое переселение

Заселение Приазовья было одним из звеньев в мероприятиях русского правительства по освоению южных степных пространств. С приходом к власти Екатерины Второй наступило новое обострение отношений между Россией и Турцией, завершившееся русско-турецкой войной 1768–1774 гг. и Кучук-Кайнарджийским мирным договором, по которому Крымское ханство стало независимым от Турции. В это время очень резко обострились отношения между христианским и мусульманским населением Крыма. Поэтому родилась идея переселить православных из Крыма в Донбасс. Тем самым их спасали от резни, и заселяли пустынные пространства Приазовья.

Портрет Екатерины Второй работы Лампи Старшего, 1793 год 

Переселение греков и армян возводится в ранг государственной политики, за осуществлением которой внимательно следила сама императрица Екатерина Великая. В своем указе графу Румянцеву-Задунайскому она писала: «...предохраняя жительствующих в сим полуострове христиан от угнетения и свирепства, которых они по вере своей и преданности к ним от мятежников и самих турок неминуемо претерпеть могут, надлежит и им дать под защитою войск наших безопасное убежище», тем самым продемонстрировав миру гуманную миссию России и выставив себя в роли заступницы угнетенных народов.

Принимая составленные Суворовым и греческим митрополитом Игнатием условия переселения, императрица Екатерина писала: «...для удобнейшего поселения вашего отвесть в Азовской Губернии ... достаточную часть земли по рекам и по берегу Азовского моря с тем, что тамошнее изобильное раболовство…Всемилостивийше жалуем в пользу и выгоды всего общества без всяких в казну нашу податей».

28 июля 1778 г. из Бахчисарая выехала первая группа переселенцев. Подсчеты численности переселенцев, основанные на различных источниках и преданиях, дают самые различные результаты. Наиболее достоверным источником служит ведомость, составленная А.В. Суворовым в которой приводятся следующие данные: «а сего из Крыма вышло 81386 человек. Греков среди них было 18.894. Больше всего греков вышло из Кафы (Феодосия) — 1643 человека, Бахчисарая — 1319, Карасбузара — 1424 человека; Стылы 1226, Янисоля — 831, Сартаны — 743, Мангуша — 773, другие села (всего греки вышли из 85 сел и 7 городов) были значительно меньше, насчитывая в основном по несколько десятков жителей».

Грекам были предоставлены земли по Северному побережью Азовского моря между реками Волчьей, Мокрые Ялы и Кальмиус. 26 июля 1780 года переселенцы из Крыма заняли город Павловск на Кальмиусе. Фактически тогда же Павловск был переименован в Мариуполь. Основывая новые поселения, греки давали им названия тех населенных пунктов, в которых они жили на полуострове. Исключение из этого правила составляет только город Мариуполь — населенного пункта под таким названием в Крыму не было.

Греки, жившие в Крыму, говорили на двух языках: одна группа пользовалась крымско-татарским языком, а другая — одним из диалектов новогреческого или крымско-румейским языком. В пределах крымско-румейского языка насчитывалось 6 языковых групп, взаимопонимание между которыми было очень слабым. Жителей Мариуполя, говоривших на крымско-татарском языке, сельчане именовали базарьотами (т.е. жителями “базара” — города). При заселении грекоязычные и татароязычные греки селились раздельно. Так, в Донбассе появились татароязычные села: Бешево (Вешуй, Старобешево), Богатырь, Камарь (Камар, Камара, Комар), Карань (Гранитное), Старый Крым (Ески Xарым), Ласпа (Ласпи, Старая Ласпа).

Село Большая Янисоль, ныне город Великая Новоселка, было заселено представителями обеих языковых групп. Село Игнатевка (Старая Игнатьевка) было заселено потомками крымских грузин, говоривших потатарски. Первоначально здесь же поселились и волохи (в Крыму они жили в городах Гезлеве и Бахчисарае), но в 1780–1782 годах они основали в 10 км. к северу новое село, назвав его Новой Игнатовкой.

Разведка угля

По течению реки Бахмут казаки обнаруживали залежи угля, его выходы на поверхность. «Мы не ошибемся, — писал в прошлом столетии академик Гельмерсен, если предположим, что каменный уголь был известен в этих местах на Донецком кряже задолго до времен Петра Первого, потому что в безлесных краях он выходит наружу в бесчисленно многих местах, кроме того дождевые и снеговые воды ежегодно открывают в оврагах (балках) новые пласты каменного угля, закрытые напоенною почвой».

Геологи-самоучки находили выходы угольных пластов на дневную поверхность. По разрезам почвы в оврагах и балках определяли местоположение руд. Казаки тоже организовывали поиски олова и свинца, необходимых им для боеприпасов, и в районе Нагольного кряжа добывали свинцовые руды.

Инженер Ильин в конце XVIII века наблюдал, как казаки собирали по берегам степных рек свинцовые руды, а затем выплавляли из них металл в ковшах, применяя в качестве флюса животное сало.

С каждым десятилетием росла добыча полезных ископаемых. В течение XVII века рудознатцы Донецких городков разведали значительное количество соляных источников в районе городов Тора и Бахмута, месторождений железной руды вдоль течения Северского Донца и Дона, залежей свинцовых руд по Нагольному кряжу, а также глин и выходов пластов каменного угля на дневную поверхность.

После того, как при Петре I Россия завоевала прочное положение в Прибалтике и на Азовском море, будущий первый российский император занялся вопросом поиска месторождений каменного угля на юге страны, тем более, что вопрос о замене древесного угля, применявшегося для металлургических целей, становился особенно важным в связи с беспощадным истреблением лесов в районах уральских и подмосковных заводов. Некоторые заводы были уже тогда остановлены из-за того, что вокруг них были вырублены леса, пошедшие на выжигание угля.

После «жестокой школы» северной войны 1700–1721 годов, которая по выражению Петра Первого «леность отогнала и ко трудолюбию и искусству день и ночь принудила», царь еще энергичнее принимается за организацию рудного и металлургического производства, чтобы обойтись без свейского» железа. На 1701 год была намечена программа производства 300 орудий.

Понимая, что без организованных приисков руд нельзя развивать металлургию, Петр Первый положил конец «охочеству» в области розысков полезных ископаемых. В 1700 году Петр Первый основывает приказ рудокопных дел, во главе которого были поставлены Алексей Тимофеевич Лихачев и дьяк Козьма Борин, Козьма Борин хорошо знал горное дело. Уже в 1693 году он построил у реки Белый Колодезь, вблизи Воронежа, железоплавильный завод.

Умело и старательно организовал Козьма Борин поиски руд и минералов в новых районах. Им были посланы «доброхоты», т. е. простые люди, которые отваживались отправиться в необжитые места для поисков руд и минералов. Доброхоты идут и едут на Урал, в Сибирь, в лесные области Севера и Средней России.

В 1708 году создается специальная казенная команда рудознатцев (геологов-самоучек), во главе которой Петр Первый поставил Василия Лодыгина, опытного горноразведчика и горнопромышленника.

В 1709 году Лодыгин выезжает на Дон в донецкие степи, обследует районы вдоль течения Донца и его притоков. Там донские казаки указывают ему месторождения железных и серебряных руд. В 1709 году Лодыгин построил железоделательный завод на реке Xопер.

Василий Лодыгин был умелым горноразведчиком, привлекал талантливых людей из народа и организовывал поиски полезных ископаемых на территории всей России. Вблизи Костромы, Рязани, Воронежа, вблизи Тулы и во многих других районах России вели рудознатцы из команды Василия Лодыгина разведки железных, серебряных, свинцовых и медных руд.

Петр Первый, стараясь еще более привлечь к поискам полезных ископаемых самые широкие слои населения и широко поставить разведки недр страны, создал в 1719 году берг-коллегию (т. е. горную коллегию). Если в приказе рудокопных дел было несколько дьяков, то берг-коллегия представляла большое учреждение, руководимое деятельными соратниками Петра. Берг-коллегию возглавил президент Яков Виллимович Брюсс, образованный генерал, астроном, коллекционер минералов.

Одновременно с учреждением берг-коллеги и был издан закон о горных привилегиях: все живущие в России получали льготное право принимать участие в разведках полезных ископаемых и строительстве новых горных заводов.

Привилегия отделяла право владения землей от права «владения недрами. В ней говорилось: «…каждому дается воля, какого б чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, сиречь: золото, серебро, медь, олово, свинец, железо, також и минералов, яко селитра, сера, купорос, квасцы и всяких красок, потребные земли и каменья».

«А тем, которые изобретенные руды утаят и доносить о них не будут …объявляется наш жестокий гнев, неотложное телесное наказание и смертная казнь».

В числе других районов страны Петр Первый обратил внимание на Донецкий бассейн. Он неоднократно бывал в нем. В 1696 году, возвращаясь из первого Азовского похода, он познакомился с донецким каменным углем. Народная память в течение двух с лишним веков хранит крылатую фразу, якобы произнесенную Петром Первым во время отдыха на берегу реки Кальмиуса, когда императору показали кусок черного, хорошо горящего минерала: «Сей минерал, если не нам, то нашим потомкам зело полезен будет».

Петр Первый заинтересовался наличием каменного угля или, как тогда называли его, земляного угля в Донецком бассейне. В 1721 году по указу Петра была организована первая государственная экспедиция по разведке недр Донецкого бассейна. Её возглавил подьячий Григорий Капустин. Посылая его на Дон, в малообследованные и малообжитые края, начальник команды рудознатцев Василий Лодыгин доверил Капустину очень важное государственное дело. Начальник команды неслучайно остановился на кандидатуре кинишемского подьячего. За 7 лет работы в команде горноразведчиков Григорий Капустин показал себя не только опытным рудознатцем, но и умным, и инициативным человеком.

Если бы не уцелело сообщение выдающегося рудознатца в Бергколлегию, в котором он пишет о себе, мы, очевидно, ничего бы не знали о его жизненном пути.

Григорий Григорьевич Капустин родился в селе Даниловском, вблизи Кинешмы (современная Ивановская область России). Односельчане выбрали Григория Григорьевича своим подьячим. В течение 17 лет он нёс обязанности выборного подьячего, но в то же время занимался розыском руд и минералов вблизи родного села. Узнав, что в Санкт-Петербурге существует команда горноразведчиков, руководимая Василием Лодыгиным, Капустин обратился к руководителю команды с просьбой зачислить его в состав команды.

По распоряжению сената Василий Лодыгин получает разрешение вызвать Капустина из села Даниловского. С того времени Григорий Григорьевич ведёт разведочные работы в различных губерниях и городах Севера России. Донесения Капустина, сохранившиеся в архивах Берг-коллегии, показывают, что Григорий Григорьевич был не только хорошим рудознатцем, но и образованным человеком. Он составляет своего рода экономическую записку о производительности домниц в Устюжне-Железопольской, он настаивает на расширении разведок в районе Бежецка — Ярославля. Где бы ни работал Капустин, он получает лучшие аттестации и хвалебные отзывы.

После четырёхлетней работы на севере Григорий Григорьевич Капустин получил важное задание направиться в Воронежскую губернию, из различных районов которой поступали сообщения о находке железных и других руд. Воронежская губерния занимала в то время огромную территорию и охватывала многие районы, в том числе и часть нынешнего Донбасса.

Осенью 1721 года Капустин выезжает в районы, расположенные по течению Дона и Северского Донца. Вот что нам известно о первой геологической экспедиции в Донбассе. В конце 1721 года, Григорий Капустин находит вдоль течения реки Кундручьей (приток Дона) месторождение каменного угля. В начале 1722 года, возвратясь в Москву, он докладывает Лодыгину о своей поездке и результатах геологических разведок. После того, как Лодыгин донес Берг-коллегии о находке, Пётр I издал указ: «На Дон, в Казачьи городки и в Оленьи горы, да в Воронежскую губернию, под село Белогорье, для копания каменного угля и руд, которые объявил подьячий Капустин, из Берг-коллегии послать нарочного, и в тех местах, того каменного уголья и руд в глубину копать сажени на три и больше и, накопав пуд по пяти, привезть в Берг-коллегию и опробовать. И в оном компании руд и уголья, о воспоможении к губернатору Измайлову послать указ».

Этот указ Петра знаменателен тем, что с него начинается история разведок недр страны, организованных государством, а не частными лицами, как это было прежде.

Вторично Капустин был послан на Дон в Казачьи городки, то есть в район нынешнего города Шахты Ростовской области, а также в район, где сейчас расположен Лисичанск Луганской области. Он получил точные указания, что, производя разведки, должен копать шурфы глубиною в 9 сажен и больше и отбирать образцы, испытания которых должна производить в Москве Берг-коллегия. В новое путешествие Капустин выехал 27 декабря 1722 года. Он должен был привезти в Москву по пять пудов угля из каждого отрытого шурфа. В то время, когда Капустин уже находился на Дону, он получил дополнительное распоряжение разведать «земляное уголье» близ городка Бахмут, о залежах которого сообщили в Берг-коллегию казаки Изюмского полка, расквартированные в Бахмуте и вблизи него.

Добытый Капустиным на Северском Донце уголь был направлен на пробу «кузнечному мастеру» голландцу Марку Рееру. Тот, испытав уголь, дал заключение, что он непригоден для отопления и производственных целей. В протоколе Берг-коллегии от 4 июня 1723 года сохранилась запись: «Иноземец, кузнечный мастер, Марко Peep сказал: который де земляной уголь дан ему пробовать, который взят в Воронежской губернии в донских городках, сысканной доносителем подьячим Григорием Капустиным, И он Peep тот уголь пробовал и по пробе явилось, что от оного угля действа никакого не показалось, только оный уголь в огне трещит и только покраснее, а жару от него никакого и как вынешь из огня, будет черно как впервой, разве де в том месте где оный уголь бран, выкопать того места глубже и не будет ли лучше, каков годной голландской уголь».

Строки о «годном голландском угле» ясно показывают, почему Peep старался своими «пробами» забраковать донецкий уголь. Марк был связан с голландскими торговыми фирмами, старавшимися всеми способами тормозить добычу и производство в России товаров, какие они могли завозить из Голландии, в том числе и уголь. Но Капустин не отступил. Он был убеждён, что донецкий уголь хорошего качества, что его можно применять как для металлургических заводов, так и для кузнечных цехов.

Поэтому русский рудознатец по своей инициативе и за свой счёт отправляет донецкий уголь на пробу к знаменитым мастерам кузнечного дела — тулякам. После чего пишет новое донесение в Берг-коллегию: «3 каменного уголья, взятого в казачьем городке Быстрянске, и в Туле, и в Москве пробы чинили. Делали кузнецы тем каменным однем угольем топоры и подковы новые и они, кузнецы, то уголье похвалили и сказывали, что от него великой жар, а в Санкт-Питербурхе по пробе иноземцы подписались, что будто жару от них нет. Знатно, не сущую пробу чинили».

В результате Капустин был поддержан Петром I, высоко оценившим находки угля на Дону и Северском Донце. 11 сентября 1723 года, находясь в доме Якова Брюсса, президента Берг-коллегии, российский император распорядился: «Туда, где приискал подьячий Капустин уголья послать нарочных для осмотра и сыска каменного угля».

В конце 1723 года по именному указу Петра I Капустин должен был ещё раз отправиться на Дон, в те же Казачьи городки, где он побывал в 1721 году. Но на этот раз в экспедицию включили иностранца Самуила Ронталлера, который отказался ехать зимой. Экспедиция была отложена. А через некоторое время был укомплектован состав другой экспедиции для разведки донецких каменноугольных месторождений, для которой специально из Англии выписывают «угольных мастеров».

Английское правительство неохотно даёт разрешение на выезд в Россию опытным мастерам. Из Британии отпускают только малоквалифицированных авантюристов. Летом 1724 года экспедиция таки выехала на разведку в донецкие степи. Фактически ею руководил Капустин. Английские специалисты не желали организовывать детальную разведку, отказывались применять разведочное бурение.

А в декабре 1724 года один из англичан, Грегори Никсон, отправился в Бахмутский уезд, осмотрел месторождения каменного угля и донёс Берг-коллегии, что «оное уголье не такой доброты как те, которые мне в Москве показаны». Но при этом, противореча самому себе, Никсон рекомендовал Берг-коллегии открыть здесь угольный завод. Этот совет оказался запоздалым. В районе Бахмута уже велись крупные разработки каменного угля.

В 1723 году управитель городка Бахмута Никита Вепрейский и капитан Семён Чирков донесли, что в 25 вёрстах от Бахмута разрабатываются месторождения каменного угля: «Оное уголье окопывано в горе по мере и длину 15 сажен в вышину 10 сажен и оное земляное уголье употребляеца ныне на Бахмутские соляные заводы, в казеные кузницы на латание солеваренных сковород и на прочие поделки».

Уже тогда на шахтах вблизи Бахмута работало 200 человек, а Вепрейский и Чирков просили прислать из центральной России ещё несколько сот человек для дальнейшей разработки каменного угля.

Григорий Капустин в своих письмах, адресованных Берг-коллегии, критиковал Грегори Никсона за саботаж разведывательных работ и постоянное пьянство. В конце концов он добился назначения ревизии работ Никсона и его спутников. Была создана специальная комиссия для проверки и расследования заявления Капустина. Влиятельный придворный Иван Телепаев по поручению Берг-коллегии проверил деятельность экспедиции и убедился в справедливости капустинских замечаний. После чего Пётр приказал отправить английских горе-мастеров обратно на родину.

Но продолжить свои исследования после смерти Петра I Капустину не удалось. Екатерина I, наследница престола, распорядилась «заметить» те места, где производилась разведка, и больше не организовывать экспедиций без её личного указания.

Хотя разведывательные работы Капустина в Донбассе и были прерваны, уже первые две его экспедиции являются огромным вкладом в дело изучения природных богатств донецких степей. Разведка каменного угля на Дону послужила толчком для розыска угольных месторождений и в остальных районах России.

Русский геолог-самоучка своим трудом, упорством и знанием добился того, что на всех геологических картах России земля в районе бассейна Северского Донца будет обозначена как территория, богатая залежами каменного угля. И в будущем именно здесь будут основаны металлургические гиганты и начнётся промышленное освоение края, носящего гордое имя Донбасс.

Начало промышленного Донбасса

Возникновение горной и горнозаводской промышленности на юге России находилось в тесной связи с общим промышленным развитием страны. Здесь постепенно накапливался опыт добычи и использования угля для солеварения и кузнечных работ. Местные жители добывали уголь для отопления жилищ и хозяйственных надобностей. Со средины 80-х гг. XVIII века в небольших масштабах велась разработка каменноугольных месторождений для нужд флота и внутреннего рынка.

Выход России к побережью Черного и Азовского морей потребовал налаживания производства орудий и боеприпасов для флота и южных крепостей из металла, выплавляемого из местных руд на донецком каменном угле. Доставка железа с Урала на дальние расстояния при примитивных транспортных средствах была дорогостоящей и длительной. Поэтому по поручению царского правительства английский инженер Ч. Гаскойн в 1794 г. подготовил проект завода, который решено было построить на р. Лугани в 15 верстах от ее впадения в Донец. Предполагалось использовать силу воды для приведения в действие механизмов завода, сплавлять к нему по Донцу каменный уголь из Лисичанска и доставлять железную руду из окрестных сел — Городища и Петропавловки. 14 ноября 1795 г. был издан указ «Об устроении литейного завода в Донецком уезде при реке Лугани и об учреждении ломки найденного в той стране каменного угля».

В 1796 г. началось строительство завода, вокруг которого возникло поселение «Луганский завод». Так было положено начало металлургии Юга и основан первый рабочий поселок металлургов, нынешний Луганск.

Для обеспечения завода углем в 1795 г. на территории современного Лисичанска был заложен первый в Донбассе каменноугольный рудник. Уже в 1796 г. здесь стали добывать уголь. Сплавлять его по Донцу и Лугани не удалось, так как расчистка русла рек не была закончена, и топливо доставлялось на волах. Уголь шел на удовлетворение нужд флота, отопление казарм, кузниц и различных хозяйственных целей, а также поступал на рынок. Кроме Лисичанского появились новые рудники, началась систематическая промышленная добыча угля. За первое десятилетие (1796–1806) она составила 2,4 млн. пудов угля, из них 90% приходилось на долю Лисичанского рудника.

В 1799 г. на Лисичанском руднике из каменного угля выжгли кокс для Луганского завода, положив начало производству кокса в стране. 4 октября 1800 г. на заводе задули доменную печь и из местной руды на донецком угле получили чугун. Это была первая в России выплавка чугуна на минеральном топливе. Супер-интендант Луганского завода в своем донесении сообщал: «отлитые из Городищенской руды ядро, бомба и граната, которые суть первые посредством кокса в сей империи отлитые».

Однако это была лишь опытная плавка. Наладить доменное производство на каменном угле тогда не удалось. Металлургия России, сосредоточенная на Урале, основывалась на древесном угле. Английские же мастера, работавшие на заводе, не смогли использовать уже накопленный в их стране опыт выплавки чугуна на коксе. Кроме того, местные руды имели низкое содержание железа, а лисичанский уголь слабо коксовался. Завод превратился в передельный и с 1807 г. переплавлял уральский чугун и металлический лом, поступавший из южных крепостей и от Черноморского флота. Добыча руды прекратилась еще в 1802 г.

Луганский завод представлял собой казенную мануфактуру и первое время приносил довольно значительную прибыль. За первые пять лет было выпущено около 1 тыс. орудий и примерно 400 тыс. снарядов. В период Отечественной войны 1812 г. он расширился и поставил русской армии много пушек и снарядов.

В 1830–1840 годах опыты плавки местных руд на минеральном топливе продолжались, но промышленного значения они не имели. В эти десятилетия казенные заказы были сокращены, и завод приступил к производству промышленного оборудования и сельскохозяйственных машин. Неоценимую службу завод сослужил в годы Крымской войны, когда он ежедневно посылал защитникам Севастополя по 3 тыс. пудов снарядов.

Новые опыты использования минерального топлива для выплавки металла были проведены в Керчи, где открыли богатые месторождения железных руд. В 1850 г. в построенной там домне начались плавки из местных руд на донецком антраците. Во время Крымской войны этот казенный завод разрушил неприятель. 1858 г. в Бахмутском уезде (на территории современного Енакиево) был заложен доменный завод, названный в честь Петра I Петровским. Здесь выплавили свыше 30 тысяч пудов чугуна, но наладить доменное производство не удалось.

Накопленный на заводах опыт не пропал. Как справедливо замечал известный русский ученый, инженер И.А. Тиме, «казенная опытная плавка, со всеми ее затруднениями и временными неудачами, дала возможность следующим частным предпринимателям встать на более твердую почву, послужившую к дальнейшему развитию горного дела на юге России».

До начала 40-х гг. XIX в. основным поставщиком угля являлись северная и западная части Донецкого бассейна. Здесь находились крупный Лисичанский и два других казенных рудника. Действовали и небольшие, кустарного типа помещичьи шахты, на которых уголь добывался только осенью и зимой. Наряду с этим имелись и крупные разработки, к которым принадлежала, например, шахта села Александровка (ныне территория Донецка). В 1905 г. ее производительность вдвое превысила добычу угля на Лисичанском руднике.

В Бахмутском и Славяносербском уездах Екатеринославской губернии государственные и помещичьи крестьяне добывали уголь в мелких шахтах («дудках»), разрабатывая с помощью простейших инструментов только верхние слои. Ручным воротом в шахту спускали людей и поднимали уголь. В Области Войска Донского таким же способом добычу угля вели казаки.

В 1817 г. началась разработка антрацита у казачьей станицы Грушевая (ныне Шахты). Уже в 1844 г. на долю Грушевского угля приходилось больше 50, а в 1860 г. — 73% всей добычи в Донбассе.

При всех успехах в освоении природных богатств феодальные порядки и экономическая отсталость страны задерживали создание в Донецком бассейне развитой горной и горнозаводской промышленности. Из 45 каменноугольных и антрацитовых рудников, действовавших в начале 50-х гг., лишь на Лисичанском и Александровском использовались паровые машины и правильно велись горные работы.

С основанием Луганского завода и Лисичанского рудника стали формироваться кадры металлистов и шахтеров. В 1797 г. на заводе числилось 575 мастеровых, присланных из Петрозаводска, Липецка и Xерсона. Большую их часть составляли русские квалифицированные рабочие. Вспомогательные работы возлагались на приписных крестьян (в основном из окрестных сел), которых насчитывалось 2080, из них работоспособных только 1272 человека. На строительстве использовался труд 194 вольнонаемных рабочих (главным образом плотников и каменщиков из Ярославской губернии) и 10 арестантов. После перевода части мастеровых на другой завод, а заключенных на золотые прииски Урала и Сибири, на Луганский завод и Лисичанский рудник для пополнения рабочей силы в 1804 г. были направлены 500 рекрутов, непригодных к строевой службе. В 1806 г. в производственном штате завода и рудника состояло 1111 мастеровых. При этом с 1797 по 1806 г. число рабочих на Лисичанской шахте увеличилось с 52 до 354 человек.

С начала XIX в. угольные разработки Луганского завода стали местом ссылки помещичьих крестьян. Здесь их содержали в остроге полгода, год и более продолжительный срок, под охраной направляя на каторжные работы в шахты.

Приписные крестьяне, основную часть которых составляли русские переселенцы, обязаны были подвозить к заводу 120 пудов угля в год на каждую ревизскую душу. С учетом того что ревизскими душами являлись также малолетние и старики, а расстояние от места жительства до Лисичанска и от шахт до завода было значительным, выполнение обязательных работ требовало нескольких месяцев и даже полугода. Приписные получали немногим более 1 копейки с пуда, вольным же возчикам платили по 6 копеек.

Тяжелое положение крестьян вызывало высокую смертность. К 1814 году число трудоспособных приписных сократилось почти втрое и составило всего 445 человек. Лишь в 1821 году вконец разорившихся приписных крестьян освободили от подвоза угля. Эту повинность вменили в обязанность так называемым непременным работникам (960 человек), которые набирались из крестьян в селах Каменный Брод (вблизи завода) и Верхнее (около рудника). Они наделялись землей и разводили волов, на которых возили уголь. Таким образом, сохраняя связь с сельским хозяйством, крестьяне постепенно превращались в производственных рабочих. Указом от 28 апреля 1828 г. категория непременных работников была упразднена. К тому времени, как отмечал министр финансов, они «приобрели надежный навык к горным и заводским работам» и были переведены в мастеровые, а отведенные земли перешли к казне.

В течение первой половины XIX в. большинство луганских мастеровых утратило связь с сельским хозяйством и уже относилось к потомственным рабочим. С 1806 по 1854 г. на Луганском заводе и его рудниках число работников возросло более чем вдвое (с 1111 до 2510 человек). Однако после окончания Крымской войны, когда уменьшились поставки вооружения для армии, многие работники лишились заработка.

Из среды луганских работников вышли известные геологоразведчики и первооткрыватели месторождений полезных ископаемых — П.О. Кульшин, Я. Колесников, Е.С. Копанев, изобретатель заводских механизмов Л.Е. Изъюров, строитель парохода В. Черепанцов и др. Опытные мастеровые направлялись в другие районы страны для развития горного дела. В 1808 г. на Олонецкие заводы было командировано 46 человек, в 1817 г. луганчане участвовали в экспедиции по изысканию угля в Подмосковном бассейне. Так Луганский завод, возникновению которого способствовали мастеровые из старых центров мануфактурного производства, стал оказывать помощь в развитии промышленности в других районах страны.

Кроме казенных в Донецком бассейне действовало несколько десятков промышленных предприятий, перерабатывавших продукты сельского хозяйства и принадлежавших помещикам и казачьей старшине. На них работали в основном крестьяне, отбывавшие барщинную повинность.

Кризис экономически невыгодного крепостнического хозяйства сопровождался расширением применения вольнонаемного труда. Этот процесс наблюдался как на казенных, так и на помещичьих предприятиях. Так, в 1818 г. администрация Луганского завода решила использовать на перевозке угля и руды вместо «непременных работников» вольнонаемных рабочих. Наемные работники трудились также на шахтах зажиточных крестьян и донских казаков. В начале 50-х годов на Грушевских разработках насчитывалось около 2 тысяч человек.

Большинство вольнонаемных рабочих составляли русские крестьяне-оброчники из Центральной России. На шахтах же работа велась в две смены по 12 час. За изнурительный, полный опасностей труд под постоянным надзором воинской команды казенные работники получали от 60 коп. до 1 руб. в месяц. Кроме того, на себя и на членов семьи заводские работники получали пайки натурой (в основном мукой). Все это не могло, однако, дать им необходимых средств к существованию. С ростом цен их положение становилось невыносимым. В 1834 г. работники обратились к властям с просьбой о прибавке «провианта по 1 пуду», но комитет министров отклонил ее.

Работники и члены их семей вынуждены были вести подсобное хозяйство на полученных от завода наделах (по 2 десятины). Жены работников занимались рукоделием, сбывая свою продукцию торговцам, а в летнее время уходили на полевые работы в соседние села.

Заработная плата на рудниках была низкой — от 60 коп. до 1 руб. в месяц, выплачивалась с различными удержаниями, нерегулярно. Начальство не заботилось о безопасности труда горняков, на каждом шагу их подстерегали пожары, обвалы, приводившие к человеческим жертвам. Жизнь работников регламентировалась горным уставом, мало отличавшимся от воинского. Обычными были наказания розгами и шпицрутенами. Срок службы казенных работников составлял 40 лет.

Работники и их семьи ютились в перенаселенных жилищах. Казной были построены казармы из шести комнат, в каждой из которых помещались по две-четыре семьи. Но даже и таких строений нехватало, для многих пристанищем служили землянки. Заводской доктор И.М. Даль (отец известного писателя, языковеда и этнографа), посетив лисичанский поселок в 1800 году, докладывал: «мастеровые, живущие там в землянках, по многолюдству весьма стеснены, и по причине сырости, особенно же в дождливую погоду, лихорадками и горячками больны бывают».

Положение вольнонаемных почти не отличалось от положения казенных работников: тот же изнурительный труд, многочисленные несчастные случаи, грязные и сырые землянки, удручающий быт. Из-за нехватки в летнее время на Юге рабочих рук они получали больше, чем казенные работники, — до 2 рублей в день, но осенью и зимой заработная плата резко падала.

Таким образом, на начальном этапе (с середины XVII — до конца XVIII в.) основную часть рабочей силы в Донбассе составляли феодально зависимые мастеровые и приписанные к соляным промыслам крестьяне-работные люди. С конца XVIII века возрастает доля вольнонаемного труда. Накануне крестьянской реформы из 5–6 тысяч человек, занятых в промышленности, половина работала по вольному найму. Это прежде всего сезонные крестьяне-отходники из Центральной России и с Левобережной Украины.

В 1861 году было отменено крепостное право. Общеэкономический подъем конца XIX в., широкий размах железнодорожного строительства чрезвычайно увеличивали емкость внутреннего рынка, и прежде всего спрос на продукцию ведущих отраслей тяжелой промышленности — топливной и металлургической, обусловив тем самым их быстрое развитие. Наличие крепостнических пережитков в старых промышленных районах (прежде всего на Урале) имело своим следствием то обстоятельство, что развитие капитализма в топливной и металлургической промышленности в пореформенную эпоху происходило преимущественно не вглубь, а вширь, за счет образования новых индустриальных районов (Юг, Кавказ, Польша). По времени этот процесс совпадает с завершением промышленного переворота в России и усилением притока иностранного капитала в ведущие отрасли промышленности страны. Это также ускоряло и облегчало формирование новых промышленных районов, развитие их промышленности на крупнокапиталистической машинной основе. Сравнивая пореформенное развитие двух основных районов горной и горнодобывающей промышленности — Урала и Юга.

Джон Юз[2]

Царское правительство упорно искало капиталистов, чтобы они около незащищенных южных границ империи заложили чугуноделательные и рельсовые заводы. По-разному складывались судьбы предпринимателей и управляющих русских компаний. Одни, не зная техники, другие, не рассчитав средств, приостанавливали дорогое строительство; иные переметывались на рыбные и лесные промыслы, где вложенные капиталы давали более скорые и более высокие барыши.

За всю многовековую историю Великобритании едва ли найдется другой человек, более известный где бы то ни было, чем на родине. Речь идет о валлийце Джоне Джеймсе Юзе — первом руководителе Новороссийского Общества, раскинувшего свои действия в неблагоустроенном уголке Екатеринославской губернии, а через несколько десятилетий превратившемся в цветущий город-сад. Xотя в этом была заслуга совсем других людей.

Директор Мильвольского завода в Лондоне приехал в Россию в связи с заказом русского правительства его заводу брони для реконструкции форта «Константин» в Кронштадте.

Англия экспортировала через порты Черного моря миллионы пудов металлических изделий. Юз увидел прямую выгоду от организации завода в границах Донецкого каменноугольного бассейна. Тем более, что начальная организационная брешь была пробита. Правительство выдало две концессии на строительство железоделательных заводов — князю Сергею Викторовичу Кочубею и Самуилу Соломоновичу Полякову. Концессия князю С. Кочубею, выданная в 1866 году, к 1868 году не была реализована.

Выпускник математического факультета Петербургского университета 1841 года Сергей Кочубей наряду с братом Михаилом занимался организацией Акционерных обществ. Но в отличие от брата, все взоры Сергея Викторовича были привлечены к Донбассу. Им, вместе с врачом Санжаревским, была произведена первая промышленная разведка запасов соли в Славянске.

Кочубей продал концессию на постройку рельсового завода Новороссийскому Обществу за 24 000 фунтов стерлингов. Учредителями Новороссийского Общества было 7 человек: два брата Брассей, один из которых был членом парламента; два брата Гуч — баронеты; Барон Вайзман — кавалер ордена Бани; гражданские инженеры Виль-Ворт и Огильви. Юза среди учредителей не было, но как директору-распорядителю ему было положено 1 000 акций класса “А” (гарантировавшие 10% доход) при годовом окладе 10 000 рублей. Князь Кочубей получил 980 акций на общую сумму 240 000 рублей.

Россия в 1861 году заключила специальные конвенции с Францией, Бельгией, Англией, Италией и Австрией о том, что иностранные компании “пользуются… в России всеми их правами, сообразуясь с законами империи”. Компании эти учреждались по законам других государств и не исключалось, что под видом защиты интересов своих подданных эти государства могут вмешиваться во внутренние дела России. Однако, в то же время, отмечалось, что “они могут принять вид политических притязаний лишь в том случае, когда притязания эти могут быть направлены сильной державою к слабой”. В 1863 году было принято дополнение, что действовать в России иностранные компании могли с особого в каждом случае разрешения.

До 1862 года в Англии существовала так называемая разрешительная система учредительства, т.е. когда при создании предприятия требовалось специальное разрешение на сбор учредителей. Англия, первой из европейских стран, перешла на так называемую явочную систему, когда добровольное собрание учредителей принимало решение о создании акционерного общества. Учредители Новороссийского Общества были одними из первых (1862 г.), кто воспользовался изменением в законодательстве. В России подобные изменения были приняты в 1877 году.

Весь акционерный капитал Новороссийского Общества на сумму 300 000 фунтов стерлингов был разбит на 6 000 акций по 50 фунтов. Договор между Акционерным Обществом и русским правительством был утвержден 18 апреля 1869 года императором Александром II.

Юзу была обещана премия-субсидия — в течение 10 лет за каждый пуд произведенных рельсов 50 копеек. Пошлина на ввоз оборудования для завода была отменена. Общество должно было построить доменный завод, работающий на местном сырье, производительностью 100 тонн в неделю. Кроме этого, нужно было построить рудник с добывающей способностью 2 000 тонн угля.

Из Англии в порт Таганрог были доставлены необходимые материалы, инструменты и оснастка, откуда на волах все это перевезли к месту предполагаемого строительства вблизи ст. Еленовка. Пока шли подготовительные работы, было принято решение подыскать другой, более удобный, участок для строительства. Пригодные земли нашлись на землях князя П.И. Ливена, которые в начале 1850-х годов были приобретены у потомков Евдокима Степановича Шидловского. Место для строительства было показано знатоком верховий Кальмиуса Яковом Ивановичем Древицким — широкая с плоским дном котловина.

Джон Джеймс Юз 

Выбор на этот район изначально пал не случайно. Еще в 1837 году для исследования Донецкого бассейна заводчиком А.Н. Демидовым была организована экспедиция во главе с профессором французской академии Ле-Пле. Итогом этой экспедиции стал обширнейший труд “Исследование каменно-угольного Донецкого бассейна”. В книге отмечалось, что уголь, “с древнего времени разрабатываемый в этой местности [район селения Александровка], имеет самую наибольшую толщину во всем Донецком кряже, именно 7 футов … достаточно превосходный кузнечный уголь”. Кроме того, в этом же районе экспедиция Ле-Пле обнаружила и железную руду, которая “залегает “почками” и слоями в сланцах, покрывающих каменный уголь”. А в 30-верстах, возле селения Каракуба (Старобешевский район Донецкой области), были обнаружены запасы железной руды, не содержавшие “никаких следов фосфора”. Следует заметить, что для металлургии фосфор и сера очень нежелательные элементы, нарушающие прочностные характеристики стали. Сочинение Ле-Пле являлось настольной книгой Д. Юза, откуда он черпал все основные сведения и руководствовался в выборе решений.

Однако Юз рисковал. Первая попытка запуска доменной печи закончилась неудачей. Чугун в 1871 году не суждено было получить.

Первый чугун был получен лишь в январе 1872 года, о чем немедленно отправили телеграмму в Петербург. Юз не зря торопился. По договору с Российским правительством чугун должен был быть получен новым заводом в конце 1869 года. И Кабинет министров 24 апреля 1870 года добился утверждения дополнительных условий к договору с Новороссийским Обществом, в которых требовал немедленного перевода залога в 20 тыс. фунтов стерлингов из Лондонского банка в русский. Также было высказано предупреждение, что если через девять месяцев (т.е. к январю 1871 года) в казну не будет поступать еженедельно по 100 тонн чугуна, залог становится собственностью России, а договор на концессию будет немедленно аннулирован.

Дипломатический талант Юза и связи при императорском дворе позволили добиться отсрочки залогового договора, так что получение первого чугуна было как нельзя кстати.

Весь 1873 год на заводе шли подготовительные работы к изготовлению рельсов. Построенные сталеплавильные печи были несовершенны. Стойкость рельсов из этой стали была намного ниже требуемой. И все же Юз пытается продать 3 000 тонн низкопробных рельсов. Разгорелся нешуточный скандал и Юз в конце концов отступил. Через несколько лет качество рельсов отвечало всем техническим требованиям. Рос завод. В эксплуатацию вводились новые мощности. Кроме рельсов завод начал выпускать листовое железо, огнеупорный кирпич, гайки и болты, проволоку.

Из 451 человека, занятого у Юза в июне 1871 года, «подавляющее большинство было русскими, происходившими из Смоленской, Тульской и Курской губерний», — пишет отчет комиссии Зеленцева, Летуновского и Ройлякова. — Местное население не расположено участвовать в фабричном труде».

Сам Юз, похоже, совершенно не ожидал такой реакции местного населения. Людей в этом крае и так было мало. Но и они работать на заводе и шахтах не желали. Особенно трудно приходилось, если лето выдавалось урожайным. Все это Юз объяснял 15 октября 1874 года в письме к тогдашнему министру госимуществ России Петру Валуеву. «Минувшим летом, — писал Валуеву Юз, — наши рабочие места почти полностью опустели».

Понятно, почему десять лет спустя, в 1884 году, из 5,5 тысяч человек, живших в Юзовке, лишь одна четверть родилась в Екатеринославской губернии. Почти 16% населения было родом из Бахмутского уезда, то есть того самого уезда, куда административно входила Юзовка. Две трети остальных жителей прибыли из центра и северо-запада России.

Новороссийское Общество получило заказ на строительство мостов через Днепр возле Черкасс и через Южный Буг. Заказчиком выступило Общество Московско-Киевско-Воронежской железной дороги, а Владикавказская железная дорога заказала мосты для линии АрмавирТуапсе.

Все работы по изготовлению металлических элементов мостов проводили на заводе. Сборка велась непосредственно на месте строительства. Так как сварочные работы в то время не были распространены, все крепления производили с помощью заклепок. В специально оборудованном месте стальные заклепки нагревали. По мере продвижения монтажных работ по длине пролетов моста, расстояние от места нагрева заклепок до места их монтажа увеличивалось. Чтобы не бегать по строительным конструкциям с раскаленным металлом, нагревальщик щипцами бросал заклепку к месту монтажа. Помощник заклепщика, вооруженный специальным приспособлением — кастрюлей на длинной палке, ловил заклепки и передавал непосредственно на место монтажа еще горячими.

Руководил работами по сборке и установке юзовских мостов Обухов Петр Васильевич (1884–1936). Свою трудовую деятельность он начал разметчиком на Александровском заводе в Екатеринославе, а с 1910 по 1918 годы работал на заводе Новороссийского Общества руководителем сборочных работ. В голодные годы гражданской войны и разрухи Петр Васильевич работал на предприятиях пищевой и консервной промышленности и в 1925 году вновь возвратился на уже Сталинский металлургический завод. Его последняя должность на заводе — помощник директора по технической части. Благодаря увлечению Петра Васильевича фотографией, этапы истории завода остались запечатленными для потомков.

«…цеховая стоимость чугуна на заводе г-на Юза не должна превосходить примерно 40 до 50 коп. за 1 пуд, смотря по сорту его.

Продажная цена 1 пуда литейного чугуна на месте, на станции Юзово, 65 до 70 коп. с[еребром], и отборный чугун стоит до 80 коп. с[еребром].

В прошлом году литейного чугуна выплавлено 1 миллион пудов, из которых 500 000 пудов отправлено в Москву. В Москве Юзовский литейный чугун стоит 92 коп., тогда как иностранный, соответствующего качества — 1 руб. 10 коп. Во многих местах (в литейных) нам приходилось слышать весьма лестные отзывы о качествах Юзовского литейного чугуна». (И.А. Тиме «Горный журнал», 1889 г.)

В техногенный механизм, созданный Юзом, помимо завода входили также угольные шахты и рудники, и ещё железорудные карьеры в Кривом Роге.

На 1900 год разработкой железорудного месторождения, принадлежащего Новороссийскому Обществу, заведовал горный инженер Зимовский. На руднике трудилось 750 рабочих. Квартиры и казармы предоставлялись рабочим бесплатно. Существовала одноклассная школа для обучения 50 детей, где также обучали детей переплетному делу, садоводству и пению. Для обслуживания рабочих существовала больница на 10 кроватей, в дополнение к больнице имелся летний барак без пола и потолка.

Умер, как его на русский манер называли, Иван Иванович Юз, в 1889 году (17 июня) в петербургской гостинице «Англетер». В завещании, составленном Санкт-Петербургского порта Биржевым нотариусом Конрадом Гетцем, старый Юз завещал старшему сыну Джону бриллиантовое кольцо, подаренное Государем-Императором, серебряный чайный и кофейный сервизы, с тем, чтобы эти предметы передавались самому старшему в роду мужчине. Джону и Артуру также досталось по 40 обыкновенных акций Новороссийского Общества в знак признательности за их помощь в руководстве Обществом. Остальное имущество распределили следующим образом: 16 частей отдали дочери Саре Анне, в замужестве Лемон. Оставшиеся 84 части наследства распределились в равных долях между четырьмя сыновьями.

Из большой семьи Джона Юза участие в работе завода и угольных рудников принимали четыре сына: Джон, Артур, Айвор и Альберт. Всего в семье Джона Юза и его жены, урожденной Элизабет Левис, родилось 8 детей. Двое из них умерли в раннем возрасте. Четыре сына и дочь жили в России, вторая дочь с матерью — в Англии.

Еще при жизни отца Артур (1852–1917) занял пост директора завода, Джон (1848–1917) — коммерческий директор Новороссийского Общества с постоянным проживанием в Санкт-Петербурге. На нем лежала связь с крупными заказчиками и поиск государственных заказов. Айвор (1855 г.р.) заведовал на заводе сталеплавильным отделом около тридцати лет. Умер он в своем доме в Лондоне 13 января 1916 года.

Младший сын Альберт был инженером-доменщиком. Его страстью были цветы. На территории завода им был разбит большой цветник, обхаживаемый Альбертом летними вечерами. Умер он после продолжительной болезни в Лондоне 20 января 1907 года.

В Юзовке умерла и была похоронена младшая дочь Юза Маргарет. Ее могила была вскрыта и разграблена в 1948 году. Вторая дочь Сара (1846), в замужестве Лемон, умерла в 1929 году в Лондоне. У Юза был еще внебрачный сын, потомки которого живут в России.

Всем Юзам в 1903 году пришлось покинуть Юзовку. Руководства в новой команде им не дали, а работать с новым управляющим Андерсоном они не хотели.

Иные отрасли экономики

В первые пореформенные десятилетия в Донбассе по-прежнему преобладали мелкие разработки местных помещиков, казачьей старшины и зажиточных крестьян с сезонным производством, базировавшиеся на ручном труде и обслуживавшие чрезвычайно узкий местный рынок. Основным центром угледобычи в эти годы оставался Грушевский антрацитовый район. Неудачей окончились очередные, оказавшиеся на сей раз последними, попытки царского правительства организовать крупное металлургическое производство на Юге: построенный в конце 60-х гг. казенный Лисичанский завод после безрезультатных плавок был закрыт. Случайными заказами перебивался и Луганский завод.

Но уже в конце 60-х гг. намечается перелом. Большую роль в развитии донецкой промышленности сыграло железнодорожное строительство. Донбасс и весь горнопромышленный Юг покрывается сетью железных дорог, связавших новые индустриальные районы со всей страной. Особое значение для подъема горной и горнозаводской промышленности имело сооружение в 1880–1884 гг. Екатерининской железной дороги, связавшей Донбасс с Криворожьем.

Почти одновременно с Юзовским заводом ростовским промышленником Д.А. Пастуховым также при поддержке правительства был выстроен в Области Войска Донского Сулинский металлургический завод. Однако до 1887 г. он действовал с перебоями из-за отсутствия необходимого опыта работы на антраците. Оба завода работали первое время на местной руде с невысоким процентом содержания железа (криворожская руда еще не разрабатывалась), используя новую технику и технологию: паровые двигатели, горячее доменное дутье и плавку на коксе.

Строительство железных дорог и металлургических заводов на Юге России и связанный с ним быстрый рост спроса на топливо и металлоизделия вызвали на рубеже 60–70-х годах небывалую учредительскую горячку в Донбассе. Закладываются десятки шахт и штолен, основываются многие предприятия и компании. Происходивший при этом процесс вытеснения и поглощения мелких предпринимателей более крупными усилился в 70-х гг., когда в угольной промышленности Донбасса неоднократно проявлялись кризисные явления. В эти годы постепенно сходят со сцены мелкие угольные промыслы местных крестьян, многие из которых проявили себя незаурядными горноразведчиками и стали первооткрывателями ряда месторождений полезных ископаемых в Донбассе. Их прибирали к рукам сначала свои же местные богатеи, не останавливавшиеся при этом ни перед какими средствами (подкуп, спаивание крестьянского схода, организация фиктивных артелей и др.). С развитием крупного машинного производства крестьянские угольные промыслы окончательно были поглощены могучими конкурентами — русскими и иностранными капиталистами.

Угледобыча в бассейне все больше сосредоточивалась на крупных капиталистических предприятиях, в большинстве своем — специально организованных акционерных компаниях. Такими были, в частности, угольные копи юзовского Новороссийского общества, расположенные в Юзовско-Макеевском районе шахты французского Горного и промышленного общества на юге России, предприятия местных помещиков братьев Рутченко, Карпова, Иловайского, подрядчика Прохорова, казачьего полковника Рыковского, Общества южнорусской каменноугольной промышленности в Горловке. Их годовая добыча исчислялась в миллионах пудов каменного угля и антрацита. В 1878 г. на долю крупнейших угольных предприятий с добычей более 1 млн. пудов угля в год приходилось уже 58,6% всей угледобычи в бассейне.

Вновь возникшие угольные рудники и заводы очень быстро обросли рабочими поселками. Скопления убогих землянок и казарм образовывали печально знаменитые «собачевки», «нахаловки», «Шанхай». Длинными рядами выстроились бесчисленные кабаки, «обжорки», другие питейные заведения.

К концу 70-х гг. ясно обозначилось преимущественное развитие промышленности в западной части Донбасса, в которой была густая сеть железных дорог, существовали более благоприятные условия приобретения и аренды земельных участков. На востоке, в Области Войска Донского, неотчуждаемость станичных земель и взимание специальных попудных платежей (с пуда производимой на казачьих землях продукции) в войсковую казну серьезно затрудняли переливание капиталов в местную промышленность, замедляли ее развитие. Это положение сохранилось и к началу XX века.

Начиная с 80-х годов Донбасс вступил в полосу всех отраслей промышленного производства, превратившись на рубеже XIX–XX вв. в крупнейший индустриальный район России. Этому способствовали начавшаяся промышленная эксплуатация богатейшего и высококачественного железорудного месторождения в районе Кривого Рога, все более нараставший приток иностранных капиталов в ведущие отрасли горной и горнозаводской промышленности Донбасса и Юга в целом и, наконец, усиление протекционистской политики царского правительства, щедро раздававшего южным горнопромышленникам разного рода субсидии, премии, выгодные заказы, ограждавшие их от иностранной конкуренции системой запретительных таможенных тарифов на ввозимые из-за границы продукцию и сырье.

В период промышленного подъема 90-х гг. цены на угольные участки в Донбассе за короткое время поднялись до 500 руб. за десятину. Основывались новые акционерные компании, в большинстве своем иностранные, которые подавляли и поглощали более мелких предпринимателей, не выдерживавших конкуренции. Так, каменноугольные разработки Прохорова и Древицкого перешли в начале 1895 г. за 8 млн. франков к специально организованному для их эксплуатации бельгийскому акционерному Обществу Прохоровских каменноугольных копей. Такая же судьба постигла угольные копи, принадлежавшие Рыковскому. На их базе в июле 1898 г. было организовано французское Общество Рыковских каменноугольных копей.

Значительно расширилась угледобыча и на ряде старых, основанных еще в 70-х гг. рудников. Только за последнее пятилетие XIX в. Донбасс увеличил добычу угля в 2,3 раза, выдав в 1900 г. на-гора 672 млн. пудов, что составляло свыше двух третей (68,7%) общероссийской (с Польшей) угледобычи. Общий же уровень добычи угля за 40 пореформенных лет увеличился в 112 раз. Донбасс, таким образом, превратился в основной топливный район страны, в ее кочегарку.

Высокие темпы характеризовали и развитие металлургии в Донецком бассейне. Всего за семилетие (1894–1900) здесь были построены, в основном на иностранные капиталы, металлургические заводы: Дружковский, Петровский в Енакиево, Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО) в Алчевске, Ольховский недалеко от Луганска, Краматорский, Кадиевский Алмазного каменноугольного общества, Макеевский Никополь-Мариупольского горного и металлургического общества, Мариупольский бельгийского общества «Русский Провиданс», Таганрогский. Значительно расширили производство и первенцы южной металлургии — Юзовский и Сулинский заводы. Всего же к началу XX века на Юге действовало 17 крупных металлургических (доменных) заводов, из которых 12 находились в Донбассе.

Горнопромышленный Юг быстро оттеснил Урал на второй план и превратился в главный металлургический центр страны. Донбасс, в свою очередь, занял ведущее место в металлургии Юга, производя 70% всего южного чугуна. За 16 лет, с 1885 по 1900 г., доля Донбасса в общероссийской выплавке чугуна возросла в 6 раз, составив в 1900 г. 36,1%. По производству чугуна Донбасс к началу XX в. опередил Урал.

Как и Юг в целом, Донбасс стал также одним из основных районов сталепрокатного и рельсового производства.

Рост каменноугольной и металлургической промышленности способствовал развитию металлообрабатывающего производства. Возникли литейно-механические заводы в Юзовке и на ст. Дебальцево, сталепрокатные и машиностроительные заводы в Константиновке, Горловке, котельный в Таганроге, а также многие передельные заводы, кирпичное, цементное, коксовое производство. Из машиностроительных предприятий Донбасса крупнейшим был Луганский паровозостроительный завод, построенный в конце 90-х гг. немецким капиталистом Гартманом. В Луганске же был расположен крупный казенный патронный завод, открытый в 1895 году на месте прежнего казенного литейного завода, открытого в 1886 году.

Химическая промышленность была представлена содовыми заводами в Лисичанске и близ Славянска. Здесь в 1900 г. вырабатывалось 63% всего количества соды, производившейся в России. Донбасс давал стране поваренную соль, добываемую рудничным способом в районе Бахмута и вывариваемую на небольших солеварнях в Славянске и Бахмуте, кислоты, стекло и стеклянные изделия. Недалеко от Никитовки было расположено единственное в России предприятие по производству ртути из добывавшейся здесь же руды (киновари).

В Донбассе существовало также множество мелких полукустарных предприятий по переработке сельскохозяйственного сырья: мельниц, крупорушек, винокуренных и пивоваренных заводов и др. Большинство из них работало несколько месяцев в году. Лишь на некоторых заводах число рабочих исчислялось десятками, они действовали круглый год, используя в производстве механические двигатели.

Всего в Донбассе на 1900 г. существовало до 300 разного рода предприятий и заведений металлообрабатывающей, химической, местной обрабатывающей и пищевкусовой промышленности (все они состояли под надзором фабричной инспекции), на которых трудилось до 20 тыс. рабочих, в их числе свыше 100 более крупных (с числом рабочих свыше 15), занимавших в своем производстве около 17 тыс. рабочих. Крупным центром фабрично-заводской промышленности к концу XIX в. стал Луганск, где действовало 85 предприятий с 5166 рабочими.

Для Донбасса был характерен исключительно высокий уровень концентрации производства. Крупные и крупнейшие предприятия всех основных отраслей донецкой промышленности производили основную часть ее продукции и сосредоточивали большинство пролетариата. Все эти заводы и рудники технически были оснащены лучше остальных.

В 1900 г. на долю 31 крупнейшей угольной копи с производительностью свыше 5 млн. пудов угля в год, составлявшей лишь 7-ю часть (10,9%) от общего числа разработок в Донбассе, приходилось 77,7% добычи угля в бассейне, 67,4% шахтеров и 82,1% мощностей механических двигателей. Еще более высокой была концентрация производства в металлургической промышленности. Металлургические заводы возникли и развивались как крупные, технически оснащенные капиталистические предприятия, в основном комбинированного типа — с доменными, мартеновскими и прокатными цехами, со своими каменноугольными и железорудными разработками. На металлургических заводах Юга были самые большие в России доменные печи, работавшие с применением горячего доменного дутья. Новая техника и технология — бессемеровские и томасовские конверторы, мартеновские печи — нашли с самого начала свое применение и в сталелитейном производстве. Что же касается предприятий остальных отраслей промышленности Донбасса, то и здесь на долю восьми крупнейших заводов приходилось 2/3 общего производства.

Засилье иноземных капиталистов в промышленности Донбасса особенно усилилось в 90-е гг., когда в их руках оказалось не менее половины всей добычи каменного угля, а из 12 металлургических заводов лишь Сулинский работал полностью на русских капиталах. Судьбы южной горной и горнозаводской промышленности в значительной степени решались в Париже, Лондоне, Брюсселе, Берлине. Собираясь на съездах горнопромышленников юга России в Харькове, участвуя в первых монополистических объединениях и соглашениях 80–90-х гг., донецкие угольные и горнозаводские магнаты ради получения громадных барышей не останавливались ни перед чем, даже перед сокращением промышленного производства, неоднократно вызывая «угольные кризисы».

Для того времени даже в наиболее технически развитой южной металлургии тяжелый физический труд занимал большое место. В доменном производстве работало много каталей, подвозивших к печам на небольших тачках сырье, все формовочные и погрузочные работы выполнялись вручную. Такое же положение наблюдалось и в сталепрокатном производстве. В Донбассе до революции не было ни одной полностью механизированной доменной печи, ни одной разливочной машины. Отдельные попытки дальнейшей механизации и совершенствования металлургического производства предпринимались в те годы исключительно русской технической интеллигенцией, такими выдающимися инженерами, как М.А. Павлов, В.Е. Грум-Гржимайло, М.К. Курако и другими, которым приходилось постоянно выдерживать нелегкую борьбу с иностранным засильем в горнозаводской промышленности юга России. Эти попытки, однако, не меняли общей неприглядной картины.

Развитие крупной капиталистической индустрии сопровождалось в Донбассе интенсивным формированием промышленного пролетариата. После отмены крепостного права многие луганские и лисичанские рабочие перешли на возникшие в 60-е — начале 70-х гг. угольные рудники, Юзовский и Сулинский заводы. Сюда же прибывали квалифицированные рабочие из Петербурга, Москвы, с Урала. Но этого было недостаточно. Подавляющую массу рабочих в угольной промышленности составляли сезонники, приходившие на заработки в зимнее время. Кадровых рабочих во всех отраслях развивавшейся донецкой промышленности, и в частности в угольной, было очень мало. Это создавало большие трудности, особенно в период интенсивного промышленного развития последней четверти XIX в. Необходимо учитывать, что степной Юг по-прежнему оставался слабо заселенным, большинство местного населения занималось земледелием. Кроме того, Донбасс непосредственно находился в районе капиталистического сельского хозяйства (южная Украина, Дон, Кубань), отвлекавшего в летнее время на полевые работы определенную часть донецких рабочих.

На рубеже XIX–XX вв. в России усилилась концентрация промышленности, быстро росли монополистические объединения. Важнейшей особенностью страны было то, что монополистический капитализм развивался при сохранении феодально-крепостнических пережитков. Развитие промышленности шло по линии расширения действовавших предприятий, их модернизации. Ускоренное обновление основного капитала вызывалось растущими запросами рынка на уголь и металл, конкурентной борьбой между хозяевами рудников и заводов.

Почти все крупные шахты были построены в конце XIX или начале XX в. 71 шахта производительностью свыше 10 млн. пудов угля в год каждая дала в сумме 70% всего угля, добытого в Донбассе в 1913 г.

С 1900 по 1916 г. добыча угля в Донбассе почти утроилась. Этот рост обеспечивался усилением технического оснащения шахт, увеличением числа рабочих, чрезмерной интенсификацией их труда.

В начале века в Донбассе начала развиваться коксохимическая промышленность. Хотя до 1914 г. выжиг кокса на крупных рудниках и металлургических заводах из года в год рос, побочные продукты этого процесса — ценнейшее химическое сырье — почти не использовались. Только на некоторых рудниках в процессе коксования получали сернокислый аммоний, нашатырный спирт, каменноугольную смолу и пек. В годы первой мировой войны сильно возросла потребность в исходном сырье для взрывчатых веществ. Однако горнопромышленники, опасаясь нового дела, не торопились вкладывать средства в развитие химической промышленности. Лишь после того как в 1915 г. при Кадиевских коксовых печах был построен казенный бензольный завод, чья продукция пользовалась исключительным спросом, промышленники начали быстрыми темпами развивать коксохимию.

Большой рост угледобычи, коксования и брикетирования угля, возрастание объема механизированной сортировки и перевозки привели к необходимости существенного усиления ремонтной базы шахт. В 1901 г. на шахтах насчитывалось всего 20 чугунолитейных и механических мастерских, а в 1913 г. их стало 132. Многие из этих мастерских немногим отличались от металлообрабатывающих заводов средней мощности.

Столь значительное техническое оснащение шахт, естественно, сопровождалось заметным ростом энергетической базы. Только за первое десятилетие XX в. мощность ее выросла с 63,9 до 101,7 л.с. на каждый миллион пудов угледобычи.

Однако рост технической оснащенности шахт Донбасса не оказал существенного влияния на характер труда большинства горняков. Как и раньше, уголь добывался вручную, врубовые машины не находили широкого применения. В 1914 г. с их помощью было добыто 7 млн. пудов угля, или 0,5% общей добычи. Производительность труда на шахтах Донбасса снижалась. В 1904 г. горняк добывал 157 т угля, а в 1913 г. — 150 т, в 1915 г., когда снизился процент квалифицированных шахтеров, — 147 т. Это, однако, не свидетельствовало о снижении интенсивности труда. Напротив, производительность труда рабочих, непосредственно занятых добычей угля (зарубщиков, отбойщиков, отгребщиков, навальщиков и др.), возросла, но увеличение числа крепильщиков, машинистов, ремонтных рабочих, транспортников и др. уменьшало показатель общей производительности труда.

Несмотря на неуклонный рост технической оснащенности общешахтных и ряда других процессов, характер труда большинства подземных и многих наземных рабочих почти не изменился. От них, как и прежде, требовались хорошая физическая подготовка и известный профессиональный навык. Операции каждого из шахтеров заметно отличались от труда немногочисленных товарищей по забою. Он не был, по выражению «машинным рабочим», каким являлся рабочий хорошо механизированного предприятия. На таком предприятии изготовляемый продукт был результатом сотен и тысяч трудовых операций, зависевших друг от друга и ставивших во взаимозависимость самих производителей. Здесь у рабочих быстро вырабатывались чувства коллективизма и социальной солидарности.

В шахте труд был более индивидуальным. Поэтому каждого забойщика, отгребщика, саночника, крепильщика можно было легко заменить. Более того, в любом забое можно было снять с работы всю артель, и это отразилось бы лишь на количестве добытого угля, но не сказалось бы на самом процессе угледобычи. Чтобы стать профессиональным подземным рабочим, требовалось сравнительно немного времени. Все это сказалось на источниках пополнения кадров шахтеров: ими могли стать недавние крестьяне, не имевшие никаких индустриальных профессий. Вместе с тем на шахтах из года в год росло количество рабочих, обслуживавших генераторы энергии, моторы, станки, транспорт и др., для чего необходимо было обладать известным уровнем общей и профессиональной грамотности.

В начале 20-го века в Донбассе не был построен ни один металлургический завод, некоторые же из существующих получили дальнейшее развитие.

К началу XX в. 12 из 15 заводов являлись предприятиями с полным металлургическим циклом, т. е. производили чугун, сталь и прокат, а три — передельными, т. е. не имели доменных печей и работали на привозном чугуне. Луганский (передельный) завод Гартмана был еще и машиностроительным. Со временем доменные печи были построены на Константиновском (1912) и Луганском (1915) заводах. Накануне Октябрьской революции передельным оставался только Торецкий завод.

Развитие металлургии юга России в начале 20-го века характеризуется следующими показателями: 15 заводов в 1900 г. выплавили 91,9 млн., а в 1913 г. — 189,7 млн. пудов чугуна и выпустили соответственно 73,8 и 141,0 млн. пудов железа и стали.

Хотя многие процессы на металлургических заводах были механизированы, оставалось еще немало участков, базировавшихся на ручном труде. Пережитки крепостничества в стране, наличие огромного резерва дешевого неквалифицированного труда позволяли предпринимателям не вкладывать средства в механизацию ряда трудоемких работ, а использовать на них чернорабочих.

С угледобычей и металлургией Донбасса тесно связан железнодорожный транспорт. Через бассейн проходило несколько железных дорог, из которых наиболее важную роль играла казенная Екатерининская железная дорога.

Донбасс постоянно нуждался в расширении железнодорожной сети, в усилении подвижного состава и тяги. Транспорт был узким местом в экономике района. Недостаточное его развитие отрицательно влияло на работу заводов и шахт, что особенно остро сказалось в годы первой мировой войны.

Но даже в таком состоянии Донбасс был районом наибольшего развития в России железнодорожного транспорта. Это относится как к длине путей на квадратную версту площади, так и к интенсивности использования дорог и подвижного состава. На Екатерининской дороге в 1910 г. на каждые 100 верст эксплуатационной длины магистрали приходилось по 46 паровозов (на Московско-Курской — 43, Николаевской — 36), она же имела больше всего мощных паровозов. Только Московско-Курской дороге уступала Екатерининская по количеству товарных вагонов на версту длины дороги. Пробег товарных вагонов, т. е. интенсивность перевозок на Московско-Курской и Николаевской дорогах, был вдвое меньше, чем на Екатерининской, причем ежегодно этот разрыв увеличивался. Только Юго-восточная, Южная и Юго-западная дороги по интенсивности перевозок грузов были равны или приближались к Екатерининской.

Такая грузонапряженность железных дорог Донбасса требовала хорошо развитой ремонтной базы и большого количества опытных паровозных бригад. Многие железнодорожные депо и мастерские были весьма значительны по размерам, имели высококвалифицированные кадры.

Важной особенностью предприятий на сети железных дорог были кооперация в процессе работы, возможность командировать рабочих из одних мастерских и депо в другие. Большую помощь им оказывали Главные мастерские дорог в Екатеринославе, Харькове, Александровске, Ростове.

Среди металлообрабатывающих предприятий Донбасса хорошо оборудованными были Горловский завод горнорудного оборудования, Дебальцевский механический, Таганрогский и Харцызский котельные, Таганрогский судоремонтный, построенный еще при Петре I. Все они, кроме судоремонтного, возникли в 90-е гг. XIX в. Функционировало также около 20 небольших чугунолитейных и изготавливавших сельскохозяйственные орудия предприятий. В Донбассе работали многочисленные, в основном небольшие, плохо механизированные кирпичные, цементные, черепичные заводы, среди которых выделялись заводы по производству строительных материалов и два больших цементных в. Амвросиевке.

Первенцем химической промышленности в Донбассе и крупнейшим предприятием этой отрасли был хорошо оборудованный содовый завод, построенный в 90-е гг. обществом «Любимов, Сольве и К°» в с. Третья Рота близ Лисичанска.

В начале двадцатого века роль иностранного капитала в промышленности Донбасса продолжала оставаться весьма значительной. Известно, что вывоз капитала чрезвычайно ускоряет развитие капитализма в тех странах, куда он направляется. Но в отличие от конца XIX в., когда создание и быстрое развитие крупной промышленности Юга без использования капитала было невозможно, в начале XX века он стал отрицательным, тормозящим фактором. Иностранные предприниматели теперь вкладывали в развитие промышленности Донбасса не капиталы, привезенные непосредственно из-за рубежа, а лишь часть тех больших прибылей, которые получали с ранее вложенных и уже окупившихся капиталов. Немалая доля прибыли вывозилась за границу.

Находясь под покровительством правительства, иностранные капиталисты модернизировали и расширяли заводы и шахты лишь в объеме, необходимом для поддержания конкурентоспособности. Штат администрации они предпочитали набирать главным образом из иностранцев. В 1913 году из 250 инженеров, работавших на металлургических заводах Донбасса, 81 был иностранцем, из 259 служащих со средним техническим образованием — 108.

Положение, при котором решающую роль в угольной промышленности Донбасса к началу XX в. стали играть крупные предприятия (а в металлургии все заводы были крупными), ускорило образование монополистических объединений. Отдельные случаи заключения краткосрочных соглашений об уровне продажных цен на рельсы и трубы имели место еще в середине 90-х гг.

В 1900–1903 гг. Россия пережила тяжелый промышленный кризис. Он нанес ощутимый удар промышленности Донбасса, особенно металлургической. Снизились цены на уголь и металл. Кризис ускорил образование монополий. В 1902 г. был образован синдикат «Продамет», а в 1904 г. — «Продуголь».

Особенно энергичными были действия «Продамета». За несколько лет он сумел сделать своими контрагентами не только металлургические заводы Юга, но и многие предприятия Центра, Северо-запада и отчасти Урала. Накануне первой мировой войны «Продамет» реализовывал от 76 до 95% всей продукции металлургической промышленности России. В отличие от других монополий страны, концентрировавших производство или добычу одного товара, «Продамет» с момента возникновения синдицировал не только производство металла, но и добычу угля в Донбассе и железной руды в Криворожье. С 1910 г. его позиции были усилены за счет того, что ряд контрагентов синдиката стал патронироваться банковскими монополиями, в частности мощным Петербургским Международным и Азовско-Донским банками.

«Продуголь» объединил только часть предприятий Донбасса, добывавших коксующийся уголь, тем не менее на его долю приходилось 50–60% реализуемого на рынке угля. Если же учесть, что значительная часть проданного мелким покупателям угля принадлежала небольшим рудникам и так называемым крестьянским шахтам, в то время как «Продуголь» поставлял топливо металлургическим заводам, министерству путей сообщения (для казенных железных дорог) и другим оптовым покупателям, то решающая роль синдиката в обеспечении углем ведущих отраслей промышленности и транспорта станет очевидной.

Монополии быстро добились подъема цен на металл и уголь. Уже в 1902 г. цены на железо выросли на 20%. К началу первой мировой войны «Продуголь» поднял цены на топливо на 25–80% в зависимости от сорта и размера.

Хотя общее количество произведенного железа и добытого угля в начале XX века заметно выросло, потребность в них из года в год удовлетворялась все меньше. Острая нехватка металла и угля накануне первой мировой войны получила тогда название «голода» — топливного и металлического. Заправилы синдикатов и правительство пытались обелить монополии, а причины «голода» объясняли общим хозяйственным подъемом, ростом объема перевозок, вытеснением дров углем и др.

Несомненно, однако, что в «голоде» повинны были, прежде всего, монополии. В их уставах для каждого контрагента устанавливались пределы производства (добычи), за превышение которых монополии штрафовали, а недовыполнение — премировали. Только рудники с добывающей способностью 5 и более миллионов пудов угля в год могли в 1913 г. добыть то количество угля, которое дал Донбасс. После образования монополий рудники использовали свою потенциальную производительность на 55–75%, очень редко — больше.

«Продуголь» приложил немало усилий, чтобы задержать строительство шахт на крайнем западе Донбасса и восточнее Александро-Грушевска, где уже тогда были разведаны перспективные залежи углей. Он же всячески препятствовал увеличению угледобычи в Подмосковном районе. Все это делалось для того, чтобы усилить «топливный голод» и поднять цены на уголь.

Рабочие Донбасса в начале XX века

Численность рабочих Донбасса во многом зависела от общей экономической конъюнктуры: в периоды промышленных кризисов количество людей, занятых в производстве, резко сокращалось. В углепромышленности, где энерговооруженность труда была наименьшей, а применение малопроизводительного ручного труда массовым, численность рабочих росла быстрее, чем в металлургии, металлообработке и на транспорте.

В 1900 г. в промышленности Донбасса работало 170–175 тыс. человек, в том числе в ведущих ее отраслях — угольной, металлургической и металлообрабатывающей — 125 тыс. В годы кризиса начала XX в. работы лишилось свыше 20 тыс. человек. С 1904 по 1909 г., когда в промышленности Юга начался спад, число работающих возрастало. В 1909 году в Донбассе трудилось 128,9 тыс. шахтеров, 37,6 тыс. металлургов, 17 тыс. рабочих железнодорожных депо, 16 тыс. человек в других отраслях промышленности, всего — около 200 тысяч человек.

В 1913 г. число работающих в Донбассе составило примерно 262 тыс. человек: из них 168,4 тыс. шахтеров, 54,2 тыс. металлургов, около 20 тыс. железнодорожников, около 19 тыс. рабочих других отраслей промышленности.

Летом 1914 г. уже первая мобилизация в царскую армию лишила большинство заводов Донбасса — 30–35%, а шахты — до 50% рабочих-мужчин. Это положение могло пагубным образом отразиться на состоянии промышленности Донбасса, а следовательно, и на снабжении военных заводов и транспорта. Поэтому правительство вынуждено было давать отсрочки от призыва в армию. Но делалось это нерегулярно и неорганизованно. Лишь 6 декабря 1915 г. перед лицом угрожающей хозяйственной разрухи было утверждено «Положение о порядке предоставления отсрочек по призывам в армию на текущую войну», которое в какой-то мере упорядочивало вопрос. Однако к этому времени большинство квалифицированных рабочих уже было призвано в армию.

Чтобы приостановить начавшееся в августе 1914 г. сокращение производства и даже расширить его, предприниматели привлекали к работе на шахтах и на заводах неквалифицированных рабочих, в том числе женщин, подростков, беженцев из других районов страны. На работу в шахты нанимались представители мелкой буржуазии, пытавшиеся воспользоваться отсрочками от призыва и избежать отправки на фронт. В 1916 г. на работу в Донбасс стали посылать военнопленных.

Этими и некоторыми другими мерами удалось сохранить и даже превзойти довоенную численность шахтеров, металлургов и железнодорожников, а также в известной степени рабочих металлообрабатывающей промышленности. На шахтах Донбасса трудилось в 1914 г. 186 тыс., в 1916–247 тыс. человек, на металлургических заводах — соответственно 55 и 75 тыс. человек. Увеличилось число рабочих и на железнодорожном транспорте, особенно в мастерских, так как в связи с разрухой на транспорте появилось множество паровозов и вагонов, нуждавшихся в ремонте. Численность рабочих в других отраслях промышленности в 1914 г. заметно сократилась. С 1915 г. она начала быстро расти на металлообрабатывающих заводах, приспособившихся к работе «на оборону». В этой отрасли число рабочих возросло в 1916 г. по сравнению с 1913 г. почти на 40%. В целом число индустриальных рабочих за годы первой мировой войны в Донбассе увеличилось и к концу 1916 г. составило около 370 тыс. человек.

В начале ХХ века численность рабочих в Донбассе росла быстрее, чем в других районах страны: к началу первой мировой войны их было почти вдвое больше, чем в 1900 г., а в 1916 г. на 40% больше по сравнению с 1913 годом. Донбасс превратился не только в главную угольно-металлургическую базу страны, но и стал третьим по числу работающих (после Центрального и Петербургского) промышленным районом страны.

На предприятиях Донбасса трудилось немало квалифицированных рабочих — выходцев из старых промышленных центров России: Москвы, Петербурга, Брянска, Сормова, Тулы и др. Часто это были люди, уволенные с предприятий за революционную деятельность.

Основные же кадры Донбасс в начале ХХ века продолжал черпать из деревень центральных губерний России (Орловской, Курской, Воронежской, Тульской, Тамбовской, Калужской, Рязанской), ряда украинских (Екатеринославской, Харьковской, Черниговской), Области Войска Донского и Могилевской губернии.

Анализ документов, характеризующих имущественное положение людей, уходивших на шахты и заводы Донбасса, свидетельствует о том, что выходцы как из центральных районов России, так и с Украины были в основном сельскими пролетариями или полупролетариями. Так, согласно переписи сельского населения Тульской губернии, произведенной в 1910–1912 гг., отсюда выселились и ушли на работы, в том числе и в Донбасс, 66,4 тыс. мужчин и 61,9 тыс. женщин. Из них около 15% были пролетариями, от 35 до 50% (в зависимости от уезда) — полупролетариями, остальные, владея землей, не имели лошадей и инвентаря. В годы столыпинской аграрной реформы большинство таких владельцев земли продали ее.

В большей степени, чем ранее, кадры рабочих Донбасса пополнялись за счет жителей Екатеринославской губернии и Области Войска Донского, что объяснялось уменьшением общинных наделов земли (менее одной десятины), высокой арендной платой. Так, помощник податного инспектора Таганрогского округа в докладе за 1905 г. сообщал, что 30% крестьян, не имея земли, заняты в горнозаводской промышленности.

Абсолютное большинство крестьян, за счет которых формировались кадры рабочих Донбасса, хозяйства, а следовательно, собственных средств производства не имело. Лишь небольшая часть рабочих, имевших землю, отвлекалась в деревню в качестве рабочей силы, в большинстве в хозяйстве уже обходились без них. Известны многочисленные случаи, когда даже после закрытия рудника, пришлые рабочие его не покидали, а, бедствуя, ждали начала работ. Во время кризиса 1910 г. (до начала эпидемии холеры) в Макеевке закрылся ряд шахт, и было уволено до 10 тыс. горняков. Но никто из них на родину не уехал, надеясь при открытии шахт вновь получить работу.

Рабочие, особенно шахтеры, уходившие на сенокос, уборку хлеба, молотьбу в качестве сельскохозяйственных рабочих, продавали свою рабочую силу. Уход на эти работы способствовал текучести кадров рабочих Донбасса. Ей способствовали также анархия производства, перераспределение «Продаметом» и «Продуглем» квот на металл и уголь, тяжелые бытовые условия рабочих, возникновение новых предприятий.

Технологические процессы и условия труда в характерных для Донбасса отраслях промышленности исключали широкое применение труда женщин, детей и подростков. Даже на неквалифицированную работу предприниматели могли за небольшую плату нанять физически сильных взрослых мужчин. Поэтому вплоть до начала первой мировой войны в Донбассе в промышленности преобладали взрослые рабочие-мужчины.

В течение всего предвоенного периода они составляли 87–90% шахтеров, 90–95% металлургов. Примерно таким же было число взрослых рабочих на металлообрабатывающих предприятиях и в железнодорожных мастерских.

В дореволюционной России взрослыми считались рабочие, достигшие 16-летнего возраста. Анализ документов о составе рабочих говорит о том, что шахтеры и рабочие доменных заводов в возрасте 21–30 лет составляли половину, а на металлообрабатывающих предприятиях примерно 45% рабочих. На долю 16–20-летних приходилось до 20% шахтеров, 22–23% рабочих доменных и 17–18% передельных заводов. Рабочих в возрасте 31–40 лет на шахтах было около 20, на доменных заводах — примерно 25, на передельных — до 30%. Рабочих, которым было за 40 лет, на шахтах насчитывалось менее 8, на доменных заводах — примерно 10, а на передельных — 12–15%.

В 1901 г. женщины составляли 0,99%, в 1913 г. — 4,1% всех шахтеров Донбасса. Этот рост происходил за счет увеличения энерговооруженности труда на поверхности.

В металлургии до 1914 г. труд женщин почти не применялся. В 1912 г. на Юзовском заводе работало 15 девочек-подростков и 140 взрослых женщин, что составляло 2% рабочих, на Сулинском — соответственно 30 и 88 человек, или 2,8%. На металлообрабатывающих предприятиях трудилось не более 2% женщин, на железных дорогах в пределах Донбасса — примерно 5–6%.

Сведения об использовании детского труда в Донбассе важны для того, чтобы уяснить, как готовились кадры квалифицированных рабочих. В крае существовало лишь несколько ремесленных горных и железнодорожных училищ. Молодые рабочие приобретали профессию в процессе производства.

В годы мировой войны в демографическом составе рабочих Донбасса произошли заметные изменения. Это выразилось в увеличении во всей массе рабочих доли женщин, детей, подростков и пожилых рабочих и в уменьшении удельного веса группы в возрасте от 21 до 30 лет. В конце 1916 г. в шахтах трудилось 6,4% женщин и 9% подростков, в металлургии — соответственно 5 и 9%.

Правительство разрешило применять труд женщин и подростков под землей, в горячих цехах и в ряде служб железных дорог, где раньше он не применялся. Увеличение числа детей, подростков и женщин в общей массе рабочих отрицательно сказались на производительности труда. Социальными последствиями изменения состава рабочих в годы войны было некоторое снижение сознательности и политического опыта промышленного пролетариата.

Интересен и национальный состав рабочих Донбасса в начале ХХ века. Данные за 1900 г. свидетельствуют о том, что выходцы из русских, главным образом центральных, губерний составляли примерно 60, украинских — около 30, белорусских — 5% шахтеров. В металлургической и металлообрабатывающей отраслях промышленности выходцы из русских губерний составляли около 55, а из украинских — свыше 25% рабочих. Примерно такие же показатели были характерны и для железнодорожных рабочих. Особенность заключалась в том, что в мастерских работали в основном русские, а на линии — украинцы.

Преобладание в Донбассе рабочих русской национальности было закономерным явлением. Заселение юга России еще продолжалось. Распахивались земли, до того бывшие целинными. Местные крупные землевладельцы нуждались в большом количестве сельскохозяйственных рабочих. Поэтому в южные степи направлялись сотни тысяч разорявшихся крестьян в основном из перенаселенного Центра, а также из некоторых губерний Украины.

Закономерным было и то, что кроме русских и украинцев в Донбассе было много рабочих других национальностей (белорусы, поляки, татары, евреи…) В этом, с одной стороны, отражался состав населения, колонизировавшего юг России в XVIII–XIX вв., с другой — значительный уже уровень развития капитализма в ряде районов страны, обусловивший ликвидацию национальной замкнутости, возрастающую подвижность населения.

Условия труда в промышленности Донбасса были одними из худших в стране. Незначительность затрат на их улучшение промышленники, особенно шахтовладельцы, оправдывали якобы низким уровнем доходов, убытками. Полной безответственности хозяев заводов и рудников способствовали игнорирование иностранными капиталистами рабочего законодательства и горной инспекции, поддержка предпринимателей правительством. Угольная пыль и гремучий газ были причинами повышенной заболеваемости у рабочих органов дыхательных путей и легких.

Динамика несчастных случаев на шахтах Донбасса является убедительнейшим показателем неудовлетворительного состояния охраны труда рабочих. По свидетельству Статистического бюро Совета съездов горнопромышленников юга России в 1904–1908 гг. несчастным случаям подвергалось от 27,6 до 39,3% шахтеров. Но хорошо известно, что шахтные врачи и администрация рудников не признавали до половины заявленных несчастных случаев.

Тяжелыми были условия труда и на металлургических заводах. Во всех доменных, передельных, прокатных и литейных цехах температура воздуха и его загазованность были выше нормы. В некоторых цехах, особенно в литейных и кирпичных, в воздухе было много пыли, что вело к заболеванию силикозом. Многие работы, которые вполне можно было бы механизировать, например завалка доменных печей, выполнялись вручную. Поэтому процент травматизма на металлургических заводах был даже более высоким, чем в шахтах.

В 1901 г. министр путей сообщения вынужден был официально признать, что следствием 15–20-летней службы на железной дороге зачастую является полная неспособность работника к труду.

В годы первой мировой войны условия труда в Донбассе значительно ухудшились, чему немало способствовала политика правительства, удовлетворившего, требования промышленников об отмене на время войны многих правил, в какой-то мере охранявших жизнь и здоровье рабочих.

Формально в начале века в Донбассе существовал 10-часовый рабочий день, фактически он был 12-часовым в две смены. Из-за хронической нехватки рабочей силы обычным стал сверхурочный труд.

Всесторонние обследования доходов рабочих Донбасса в исследуемый период империализма не проводились. Частные опросы, на основании которых можно судить о существовавшем положении, проводили публицисты, врачи, сами предприниматели. При этом учитывались минимальные нужды, без удовлетворения которых немыслимо само физическое существование, не учитывались также расходы на культурные и социальные нужды.

Расходная часть бюджета рабочего Донбасса равнялась в среднем 12 руб. 33 коп., его жены — 9 руб. 24 коп., одного ребенка — 4 руб. 62 коп. в месяц. Следовательно, семье, состоящей из родителей и троих детей, в месяц требовалось 35 руб. 43 коп. К 1909 г. цены на продовольственные продукты повысились и даже при артельном питании рабочий расходовал в месяц 12–13, а в 1913 г. — 14 руб. 50% всех расходов составляли расходы «на питание, следовательно, в 1913 г. прожиточный минимум одного взрослого рабочего равнялся примерно 27 руб. в месяц, или 324 руб. в год, а семьи из пяти человек — 680 руб.

Хотя часть шахтеров бесплатно получала жилье, уголь и освещение, а железнодорожники, работавшие на линии, — землю под огороды в полосе отчуждения, у абсолютного большинства доходную часть бюджета составляла заработная плата. Размер заработной платы зависел от экономической конъюнктуры и уровня классовой борьбы. В 1900–1901 гг. среднегодовая зарплата шахтера составляла 300 руб., т. е. была выше средней в стране (201 руб.) и близкой к годовому заработку рабочего Петербурга (302 руб.). Зарплата металлиста на Юге равнялась 375 руб., железнодорожника на службе движения — 387, на службе подвижного состава и тяги — 433 руб. В годы экономического кризиса размер заработной платы всех категорий рабочих Донбасса уменьшился, часть из них лишилась работы.

В 1913 г. средняя зарплата рабочих в России составляла 264 руб. в год, в Петербурге — 384, на железных дорогах страны — 417, на шахтах Донбасса — 413, на металлургических заводах бассейна — 485 руб. в год. Более высокую среднюю заработную плату, чем рабочие Донбасса, накануне первой мировой войны получали только металлисты Петербурга и рабочие службы тяги на железных дорогах.

Гражданская война в Донбассе. Донецко-Криворожская республика[3]

Социально-экономические и политические противоречия как в Донбассе так и во всей России приобрели особую остроту в условиях Первой мировой войны. Уже с первых дней войны резко ухудшилось материальное положение рабочих. Реальная заработная плата уменьшилась в три-четыре раза, зато выросли цены. Так, в 1916 году цены на продовольственные товары повысились на 200–300%, а заработная плата шахтеров увеличилась только на 5–20% по сравнению с довоенным уровнем.

Мобилизация вырвала из промышленности тысячи рабочих. К 1 августа 1914 года численность рабочих в каменноугольной промышленности Донбасса сократилась на 33%. На шахтах и заводах начали использовать мобилизованных на тыловые работы крестьян из Средней Азии. В 1916 году был издан указ о привлечении «инородческого» населения для работ на горных предприятиях. Согласно этому указу в Макеевку прислали 600 киргизов и калмыков. В металлургической и каменноугольной промышленности работали также военнопленные, составлявшие в феврале 1917 года примерно четверть от общего числа рабочих этих отраслей. Предприниматели широко использовали труд женщин и подростков. В 1916 году только в металлургической промышленности эта категория рабочих составляла 17,8%. Увеличилась продолжительность рабочего дня. Широко практиковались сверхурочные работы, которые в условиях войны были объявлены обязательными.

Изнурительный труд, хроническое недоедание приводили к физическому истощению людей, массовым заболеваниям. Так, в 1915 году по заниженным официальным данным лишь в Бахмутском уезде было зарегистрировано 300 тыс. больных.

Война требовала много ресурсов. Кроме людских, нужны были еще и железо и порох. Естественно, что с началом войны правительство стало более активно заказывать на заводах края металл, который был нужен для производства военной техники, снарядов и оружия. В это же время резко встал вопрос с порохом. Ранее компоненты для его получения Россия закупала за границей, но теперь эти торговые связи разорвались, настало время искать новые пути. Решить проблему производства пороха и взрывчатых веществ мог только Донбасс. И он это сделал! Уже в конце июля — начале августа 1915 г. завод фирмы «Оливье и Петт» в Макеевке начал выдавать бензол и толуол, а в июле 1917-го первые порции продукции выдал первый в России завод по производству азотной кислоты из аммиака в Юзовке.

На предприятиях Донбасса трудилось немало квалифицированных рабочих — выходцев из старых промышленных центров России: Москвы, Петербурга, Брянска, Сормова, Тулы и др. Часто это были люди, уволенные с предприятий за революционную деятельность.

Получая неплохие прибыли на казенных заказах, Новороссийское общество уже перед войной начало строительство нового мартеновского цеха и замену старых доменных печей на металлургическом заводе. В 1916 году завод располагал 5 доменными и 21 мартеновской печами с годовой производительностью 18 млн. пудов чугуна и 16,5 млн. пудов железа и стали.

Во время войны, в 1916 году, вблизи железнодорожной станции Юзово общество Путиловских заводов создало металлообрабатывающее предприятие. Возникли еще два коксовых завода: Рутченковский на 142 печи и Мушкетовский на 408 печей. В феврале 1917 года начал выпускать продукцию первый в России завод синтетической кислоты.

27 февраля 1917 г. в Петрограде восставшие рабочие и солдаты свергли царское правительство. В столице было образовано Временное правительство, а также Советы рабочих и солдатских депутатов, представлявшие собой революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства.

Весть о победе Февральской революции быстро облетела всю страну. Рабочие Донецкого бассейна собирались на митинги и демонстрации, разоружали полицию, смещали и арестовывали представителей царской администрации, освобождали из тюрем политических заключенных, организовывали отряды народной милиции, создавали органы революционной власти — Советы рабочих и солдатских депутатов.

Свержение Царского правительства и лояльность Временного правительства к разными политическим течениям и организациям обострили политические противоречия, и без того захлестнувшие Россию. Все политические партии теперь имели возможность открывать на местах свои организации на вполне законных основаниях и проводить агитацию среди масс, не боясь расправы. Этим и воспользовались большевики, меньшевики и эсеры — самые активные политические силы в Донецком бассейне на то время.

Политическая свобода способствовала вовлечению различных слоев населения в активную политическую жизнь. На предприятиях создавались профсоюзы и организации рабочих, которые имели своей целью «решение проблем рабочих и крестьян», но на деле они занимались в основном политической пропагандой и вербовкой членов в свои партии.

Рабочие Луганска первыми восстановили свой профсоюз «Металлист», объединивший около 12 тыс. металлистов Славяносербского уезда Екатеринославской губернии. Его правление возглавил большевик Литвинов. Крупные союзы металлистов возникли в Мариуполе и Макеевке. По примеру металлистов свои профсоюзы создают горняки Юзовского, Макеевского, Енакиевского и других районов Донбасса. В Юзовке было сформировано Центральное бюро профсоюза горнорабочих.

Возглавляли эти профсоюзы представители разных партий. Например, профсоюз горняков Макеевки возглавили коммунисты, в Горловке и Луганске профсоюзы находились под меньшевистским и эсеровским влиянием.

Наряду с профсоюзами, а иногда и раньше их создавались завкомы и рудкомы. Эти организации решали вопросы снабжения рабочих продовольствием, увеличения заработной платы, продолжительности рабочего дня, улучшения условий труда, а в некоторых местах устанавливали контроль над производством.

Для Временного правительства, унаследовавшего старые подходы к национальной политике, Украина существовала как географическое, а не политико-административное, тем более — государственное понятие. Соответствующей была и реакция Временного правительства на попытки возникшей в Киеве Центральной Рады взять под свой контроль девять южных губерний: Киевскую, Подольскую, Волынскую, Черниговскую, Полтавскую, Харьковскую, Екатеринославскую, Херсонскуюй и Таврическую (без Крыма). По сути соглашаясь с созданием Центральной Рады, Временное правительство тем не менее предложило ограничить полномочия Рады первыми пятью из перечисленных губерний. Наиболее развитые в промышленном отношении губернии Левобережья и юга Украины таким образом «изымались» из сферы влияния Центральной Рады. Одним из аргументов этого был смешанный состав населения обозначенной территории, в том числе и Донецко-Криворожского региона.

Вопрос о выделении Донбасса в единую административную единицу ставился давно. Как только император отрекся от престола, 13 (26) марта 1917 года был создан правительственный орган Временный Донецкий комитет, чьей задачей было планирование и регулирование экономического развития Донбасса как единого комплекса. Его главой назначили М. Чернышева. За 11 месяцев своего существования Донкомитет успел сделать немало, «по пути» обзавелся внутри себя рабочей эсеро-меньшевистской фракцией (Цукублин и др.) и был распущен в феврале 1918-го.

К этому времени выкристаллизовалась идея образования Донецко-Криворожской Республики. Она детерминировалась позицией большевиков Левобережья относительно отличия Донецкого и Криворожского бассейнов от хозяйственных основ остальной территории Украины, проблематичности вхождения Донкривбасса в состав Украины, необходимости выяснения этого вопроса путем референдума. Осенью 1917 года, после того как Центральная Рада объявила себя высшей властью в Украине, усилился процесс установления власти Советов на местах, особенно в промышленных, пролетарских центрах, идея вычленения Донкривбасса получила новые импульсы и постепенно начала переходить в практическую плоскость.

Как известно, большевики Юго-западного края в ноябре 1917 г. предложили созвать Всеукраинский съезд Советов для решения наиболее актуальных проблем тогдашней жизни. Эту идею поддержали многие местные Советы.

В то же время областной комитет РСДРП (большевиков) Юго-Западного края, первый осознавший необходимость консолидации сил во всеукраинском масштабе, выступил с инициативой созыва всеукраинского съезда большевистских организаций, чтобы образовать руководящий партийный центр большевиков Украины. Если бы эта инициатива была поддержана Донецко-Криворожским обкомом партии и лично Федором Сергеевым (Артемом) как членом ЦК РСДРП(б), то такой центр, очевидно, удалось бы создать уже в декабре 1917 года. Но этого не произошло. На Областной (Краевой) съезд РСДРП(б), состоявшийся в Киеве 3–5 декабря, приехали делегаты от большевистских организаций Юго-западного края, Юго-западного фронта, Екатеринослава и Елисаветграда. В то время как в Киеве заседал Областной (Краевой) съезд РСДРП(б), в Харькове делегаты собрались на свою отдельную областную партийную конференцию. Проигнорировав съезд в Киеве, конференция сочла нужным «созвать в ближайшем будущем съезд партийных организаций Донецко-Криворожского бассейна и Юго-западного края», но не для организационного объединения, а только «с целью разработки общего плана агитации и борьбы».

Вместе с тем руководящие работники Донецко-Криворожской областной партийной организации заняли двойственную позицию относительно Всеукраинского съезда Советов: с одной стороны, на ряде заседаний поддержали идею созыва Всеукраинского съезда Советов, выделили своего представителя в Организационное бюро по подготовке съезда, содействовали избранию делегатов на съезд, а с другой — одновременно в Харьковском городском и Донецко-Криворожском областном Советах рабочих и солдатских депутатов обсуждали идею создания Донецко-Криворожской Советской Республики.

Выступая 17 ноября 1917 г. на пленуме областного комитета Советов Донецкого и Криворожского бассейнов при обсуждении украинского вопроса, Артем поддержал меньшевика Рубинштейна и эсера Голубовского и высказался в поддержку свободы самоопределения областей и народов, против аннексирования их Центральной Радой. Он предлагал «создать независимую от киевского центра самоуправляемую автономную Донецкую область и добиваться для нее всей власти Советов». По предложению Артема пленум принял решение:

«Развернуть широкую агитацию за то, чтобы оставить весь Донецко-Криворожский бассейн с Харьковом в составе Российской Республики и отнести эту территорию к особой, единой административно-самоуправляемой области».

Эта идея отражена и в резолюции общего собрания Харьковского Совета, одобренной 24 ноября. Донецкий и Криворожский бассейны рассматривались в ней как область, не входящая в состав Украины. Выступая 29 ноября в Думе, член большевистской фракции Э. Лугановский утверждал, что Харьковская губерния и Донбасс находятся на территории, не принадлежащей Украине, отнесение их к Украине «в экономическом отношении весьма губительно, поскольку тем самым осуществляется расчленение Донецкого бассейна».

Так было положено практическое начало кампании за создание Донецко-Криворожской области как суверенной административной единицы. В декабре 1917 г. проблему должен был решить III съезд Советов Донецко-Криворожской области.

Намерение организовать «областную» республику противопоставлялось Украинской Народной Республике, квалифицировавшейся большевиками как буржуазное государство. Всеукраинский съезд Советов, состоявшийся 11–12 декабря 1917 г. в Харькове, провозгласил Украину Республикой Советов, заявил о свержении власти Центральной Рады, установлении федеративных связей Советской Украины с Советской Россией, избрал Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) Советов, а последний выделил из своего состава Народный Секретариат — первое Советское правительство Украины. Треть избранного на съезде ЦИК Советов составляли представители Советов Донецко-Криворожской области, а некоторые из них, в том числе Артем, вошли также в состав Народного Секретариата.

Однако вопреки этим решениям І Всеукраинский съезд Советов по настоянию делегатов от Донецко-Криворожского района обсудил вопрос «О Донецко-Криворожском бассейне». В резолюции по этому вопросу сказано: «Всеукраинский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов протестует против преступной империалистической политики руководителей казацкой и украинской буржуазных республик, которые пытаются поделить между собой Донецкий бассейн, и будет добиваться единства Донецкого бассейна в границах Советской Республики».

9–12 февраля 1918 г. (27–30 января по ст.ст.) состоялся IV областной съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. На съезде присутствовали делегаты с правом решающего голоса (48 большевиков, 19 эсеров, 5 меньшевиков, 2 беспартийных).

По иронии судьбы сегодня точно невозможно установить здание, в котором он проходил. По мнению одних исследователей Съезд проходил в здании харьковской гостиницы «Метрополь», которая находится на перекрестке современной площади Конституции и улицы Пушкинской. По версии Владимира Корнилова он, скорее всего, состоялся в здании Дворянского собрания на Николаевской площади.

В повестку дня были внесены вопросы:

1) текущий момент;

2) экономическая политика в Донецком бассейне;

3) областная организация.

В последнем пункте точнее было бы говорить об «организации области». Доклад по этому вопросу сделал С. Васильченко. Основные его тезисы, согласно газете «Донецкий пролетарий», сводились к следующему: «По мере укрепления советской власти на местах Федерации Российской Социалистической Республики будут строиться не по национальному признаку, а согласно особенностям национально-хозяйственного быта. Такой самодостаточной в хозяйственном отношении единицей являются Донецкий и Криворожский бассейны. Донецкая республика может стать образцом социалистического хозяйства для других республик. В силу этого Донецкий и Криворожский районы должны иметь самостоятельные органы экономического и политического самоуправления. Власть, организующаяся в области, — Совет Народных Комиссаров, ответственный перед съездом и перед исполнительным органом съезда — областным комитетом».

С содокладом по обсуждаемому вопросу выступил член ЦИК Советов Украины народный секретарь труда М. Скрыпник. Он был противником выведения Донецкого и Криворожского бассейнов из состава Украины. Однако четкостью аргументации его позиция не отличалась. «Ставить во главу угла организации власти экономический принцип — верно; нельзя, однако, будущее переносить в современность, — говорил народный секретарь. — Мир, прежде всего, означает национальный вопрос, право наций на самоопределение».

В разгоревшейся дискуссии, которая приобрела довольно острый, эмоциональный характер, позицию М. Скрыпника поддержали только эсеры, а среди большевиков представитель ЦИК Советов Украины оказался по сути в изоляции и подвергся яростным нападкам со стороны приверженцев образования Донецко-Криворожской Республики. Последние консолидированно обвиняли М. Скрыпника в национализме. Так, Артем, исходя из идеала всеобщей пролетарской федерации, заявлял: «Мы не разбиваем ни одной федеративной республики, не посягаем на национальные интересы Украины, мы не собираемся создавать независимую республику. Разве мы собираемся проводить особую таможенную политику и т. д.? Мы хотим связаться со всей страной. «Вся власть Советам» — вся власть пролетариату и беднейшему крестьянству, которым никого не нужно угнетать».

В контексте приведенного очевидно отождествление «всей страны» с Россией в ее бывших пределах. И уже оттуда вытекали обвинения М. Скрыпника в склонности к сепаратизму. Артем подчеркивал: «Сепаратисты не мы, а вы (М. Скрыпник и ЦИК Советов Украины). Почему вы стремитесь быть с Киевом? Потому что Советская республика не по национальному признаку для вас более крепкий орешек, чем национальная».

Артем утверждал, что уже после победы социалистической революции национальный вопрос потеряет свое значение. Эта позиция была поддержана и развита в выступлениях других сторонников создания Донецко-Криворожской Республики. В частности, М. Жаков доказывал: «Если политика Донецкого бассейна может быть чему-то подчинена, то, конечно, не случайным временным политическим задачам наших украинских товарищей, а политике промышленных центров севера. Донецкий бассейн важен прежде всего для судьбы всей русской революции в целом. Его организация, революционное строительство должны стоять на первом месте. Конечно, мы обязаны помочь своим участием в жизни всего юга преодолеть влияние мелкой буржуазии как на Украине, так и на юго-востоке, однако именно для этого «пролетарский кулак», который сейчас распластан на все пять пальцев, должен быть стиснут, организационной расхлябанности и многовластию следует положить конец».

Скрыпник попробовал переломить ситуацию и внес на рассмотрение проект резолюции, которая, по его мнению, примиряла возникшие разногласия. В документе предлагалось: «IV областной съезд Советов рабочих депутатов Донецк. Бас. и Криворожского района постановляет: 1) Донецк. Бас. и Криворожск. район составляют автономную область южнорусской Украинской Республики как части Всероссийской Федерации Советских Республик».

Однако такая, в сущности, паллиативная позиция была решительно отброшена большинством, и М. Скрыпник сам снял свой проект резолюции, добавив, что «она (резолюция) носила декларативный характер и не преследует цель дезорганизовать фракцию». 50 голосами был принят проект резолюции, внесенный С. Васильченко. В документе было зафиксировано: «Донецкий и Криворожский бассейны как область, которая уже и сейчас имеет свое определенное экономическое хозяйственное лицо, должен иметь собственные органы экономического и политического самоуправления, единые органы власти, которые организуют в бассейне политический, экономический и культурный правопорядок Советской республики».

Согласно резолюции следовало избрать областной комитет Советов Донецко-Криворожской области, который, в свою очередь, должен был организовать Совет Народных Комиссаров Донецко-Криворожской Республики.

В областной комитет были избраны пять большевиков (Васильченко, Жаков, Тевелев, Варейкис, Андреев), один меньшевик (Рубинштейн) и три эсера (Киричек, Ровенский, Макарьян). Через день после окончания съезда Советов, 14 февраля (1 февраля по ст.ст.) 1918 г., областной комитет Советов сформировал Совет Народных Комиссаров Донецкого и Криворожского бассейнов.

Разделяя отношение «левых коммунистов» к Брестским переговорам, руководители Донецко-Криворожской Республики некоторое время успокаивали себя тем, что международные соглашения по поводу Украины, какими бы они ни были, кем бы ни подписывались, не распространяются на Донкривбасс. Однако австро-немецкое командование так не считало. Ориентируясь на государственные границы, определенные III и IV Универсалами Центральной Рады, австро-германские войска начали оккупацию восточных земель Украины. Но даже после этого Ф. Сергеев, С. Васильченко, М. Жаков, их единомышленники продолжали упрямо настаивать на своем. Они еще некоторое время игнорировали призывы Председателя Народного Секретариата Украины М. Скрыпника (на эту должность его назначили 4 марта 1918 г.) к объединению всех вооруженных сил южных советских республик (Украинской, Донецко-Криворожской, Крымской и Одесской) и координации их действий для отпора захватчикам.

Главным экономическим органом республики был Южный Областной Совет Народного Хозяйства (ЮОСНХ). По тем временам он был одной из самых эффективных структур в России. Совнархоз провел большую работу по исследованию технического состояния предприятий Донбасса, выявляя нерентабельные предприятия, национализировал ряд крупных монополий. Надо отметить, что на ряде шахт, которые взял под свой контроль Совнархоз, был отмечен даже рост производительности. Созданное объединение Главсахар исследовало сахарные заводы, ввело ряд льгот для частников. Заметим, что ЮОСНХ не только не препятствовал развитию частной розничной торговли, но и брал ее под защиту от самочинных действий местных Советов.

Решение социальных проблем в ДКР было возложено на комиссариат труда под руководством Бориса Магидова. Этот наркомат ведал широким спектром вопросов: заключением коллективных договоров, установлением минимума зарплаты, разбирательством трудовых конфликтов, социальным страхованием, борьбой с безработицей… Делами образования и культуры занимался комиссариат по народному просвещению, который создал отделы народного образования при местных Советах. Наркомат запретил закрывать школы, ввел бесплатное образование для детей бедноты. В ДКР были открыты ряд учебных заведений для взрослых, курсы по ликвидации неграмотности, детсады, была разработана программа по созданию детских летних лагерей. Следует отметить, что принимались меры и по расширению обучения на украинском языке: в конце февраля было доложено об открытии украинских школ в республике, в Харькове была открыта украинская гимназия. Полноценная политическая и экономическая жизнь в автономной республике успешно налаживалась. Еще 20 марта 1918 года газета «Известия Юга» с гордостью заявила: «Поскольку Украина отделилась от Советской России, — это ее дело. Мы за ней не идем… Надо на весь мир крикнуть, что донецкий пролетарий не считает себя входящим в Украинское государство».

У ДКР была своя армия. Первоначально она насчитывала 8,5 тысяч штыков. Во многом в ее формировании помогла отошедшая с Румынского фронта 8-я армия. Ее выборный командующий Анатолий Геккер стал первым командующим Донецкой армии. 5 апреля создан полевой штаб Донецкой армии, которая к тому времени уже насчитывала 13 тысяч человек. Несмотря на формальное подчинение всех военных сил южнороссийских республик Антонову-Овсеенко, армия действовала самостоятельно.

Российский совнарком попытался вполне прагматически использовать новорожденную ДКР как временный барьер на пути западной агрессии. Это связано с тем, что германское наступление, начавшееся 5(18) февраля 1918, поставило первым вопросом на повестку дня спасение Советского правительства любой ценой. Слабые красногвардейские отряды, даже объединенные в Донецкую Рабочую армию, не могли остановить железную поступь кайзеровских ветеранов. Однако своим отчаянным сопротивлением они на целый месяц задержали немцев. Владимир Ленин сделал вполне определенные выводы. Он написал 14 февраля (1 марта) 1918 чрезвычайному уполномоченному СНК на Украине Орджоникидзе: «Что касается Донецкой Республики, передайте товарищам Васильченко, Жакову и другим, что как бы они ни ухитрялись выделить из Украины свою область, она, судя по географии Винниченко, все равно будет включена в Украину, и немцы будут ее завоевывать».

Когда бои с немцами велись уже под Харьковом, СНК ДКР 7 апреля объявил свой протест Центральной Раде: «Мы заявляем, что Киевское правительство не может ссылаться, завоевывая нашу Республику германо-австрийскими штыками, ни на какие исторические и другие права, кроме права на завоевание»… Но в ту же ночь немецкая армия ворвалась в Харьков, и правительство ДКР с боями покинуло столицу с последним отрядом из 300 бойцов.

100 гривень 1918 года. УНР 

Рабочие отряды стойко защищали родную землю от наступавших немецко-австрийских частей, неоднократно переходили в контратаки. 16 апреля, сообщал штаб главнокомандующего, «...в направлении на Купянск наши отряды перешли в наступление и заняли ст. Берестовая». На следующий день тяжелый бой произошел у ст. Сватово. Вместе с частями 5-й армии мужественно сражался отряд балтийских моряков под командованием В.М. Годлевского, который погиб в этом бою смертью героя. Упорные бои развернулись на славянском направлении. Вместе с рабочими отрядами натиск врага здесь отражали бойцы 3-й Украинской советской армии под командованием П.С. Лазарева. 16 апреля они перешли в контрнаступление в сторону ст. Лозовой и, отбросив противника на фронте в 60 верст, освободили ст. Барвенково. Однако ослабленные в предыдущих боях, наши части не смогли выдержать натиска получившего подкрепление противника и вынуждены были отступить к Славянску.

В середине апреля бои велись на подступах к Юзовскому оборонительному району. Здесь сражались бойцы 1-й и 2-й Украинских советских армий, а также красноармейские и рабочие отряды, созданные Центроштабом Донбасса, в частности, шахтеры и железнодорожники Гришино. Отразив атаки врага на западном участке обороны, советские части 16–17 апреля перешли в наступление на Синельниково, но, подтянув свежие силы, немцы 20 апреля захватили Славянск, 22 — Мариуполь, Юзовку и Макеевку, а 24 апреля — Горловку и Никитовку.

Героическое сопротивление бойцов Красной Армии и рабочих отрядов дало возможность эвакуировать из Донбасса в пределы Советской России тысячи вагонов с оборудованием, оружием, боеприпасами, хлебом, а ткже не менее 30 тысяч рабочих и членов их семей.

В конце апреля заключительные бои развернулись в северо-восточной части Донбасса. Прикрывая железнодорожную линию Сватово-Лисичанск-Родаково-Луганск, сражались бойцы отступивших от Харькова советских частей. Поредевшие в тяжелых боях части 3-й армии и отряды местных рабочих под напором немецких дивизий отходили от Славянска к ст. Родаково, где соединились с 5-й армией. 25 апреля у ст. Родаково разгорелся ожесточенный бой. Отразив натиск врага, бойцы советских отрядов перешли в контратаку и вынудили оккупантов бежать. Однако немецкое командование, стремясь овладеть Луганском, бросило в бой пять дивизий. Заняв оборону по речкам Лугань и Ольховка, бойцы недоукомплектованной и понесшей большие потери в предыдущих боях 5й армии вместе с малочисленными рабочими отрядами Донбасса в течение суток героически сдерживали 40-тысячную группировку противника. Одновременно продолжалась эвакуация Луганска. Около 80 эшелонов с семьями рабочих, ценным оборудованием и сырьем было отправлено из города в сторону Миллерово. 28 апреля немецкие войска заняли город.

Отступившие от Луганска к Миллерово части 5-й армии, а также сосредоточившиеся здесь десятки эшелонов с людьми и грузами не смогли пробиться на север. Стремясь зажать советские войска в тиски и захватить эвакуированное из Донбасса имущество, немцы со стороны Сватово через Старобельск — Беловодск прорвались к Чертково и перерезали Юго-Восточную железную дорогу, по которой из Донбасса отступали войска и шли эшелоны. На юге немцы заняли Таганрог и приближались к Ростову.

Оставался единственный выход — пробиваться через донские степи на восток к Царицыну[4].

Охраняя эшелоны, насчитывавшие более трех тысяч вагонов с семьями рабочих, ранеными, оружием, оборудованием и другими ценными грузами, части 5-й и 3-й армий и отряды рабочих Донбасса под командованием Ворошилова начали свой легендарный 500-километровый поход по железной дороге Миллерово-Лихая-Царицын. Почти три месяца, ведя ежедневные бои с казаками, восстанавливая разрушенные железнодорожные пути и мосты, продвигались бойцы и рабочие отряды Донбасса. Позднее, влившись в ряды Красной Армии, они приняли активное участие в обороне Царицына от белогвардейских войск.

Оккупация Донбасса немецкими и австрийскими войсками и государственный переворот Скоропадского в апреле 1918 г. (который сбросил Центральную Раду) помогли возобновить старый режим на шахтах и заводах. Прежние хозяева-беглецы вернулись на свои предприятия, поддерживаемые силой германского оружия. Торжествуя, прежние руководители слали свои приветствия Павлу Петровичу Скоропадскому, гетману Украины. Президент Союза южных производителей угля фон Дитмар даже прибег к величественному титулу «сиятельный пане гетьмане». Вскоре предприниматели перешли к полному пересмотру всего трудового законодательства, принятого Временным и советским правительствами. Рабочий день был увеличен, плата уменьшена, профсоюзы закрыты, а забастовки объявлены незаконными. Несогласных ждал террор.

В конце апреля 1918 года бойцы Красной Армии Донбасса отступили, с ними ушло и правительство ДКР. Борьба за Донбасс переместилась с полей сражений в кабинеты, где велись упорные споры о принадлежности угольного бассейна. Советская Россия и находившаяся под германским контролем Украина пытались любой ценой доказать правомерность своих притязаний на экономически важный регион. Поскольку восточные границы Украины так и не были определены, то по спорным территориям решено было прибегнуть к референдумам среди местного населения. Известно, что 27 августа 1918 г. Россия и Германия подписали договор, 12я статья которого гласила, что Донбасс является временно оккупированной немецкой территорией, и даже сохраняла за Россией право добычи донецкого угля.

Но уже в конце 1918 года, когда немцы покинули Украину, на освобожденных землях вновь встал вопрос о суверенной ДКР и ее отношении к Украине. На этот раз большевики сразу позабыли свое обещание о референдуме и заняли однозначную жесткую позицию по отношению ко мнению донбассовцев. Ленин объяснил это тем, что для большевиков «вопрос о границах государств — вопрос второстепенный, если не десятистепенный», и призвал русских большевиков «быть уступчивыми при разногласиях с украинскими коммунистами-большевиками, если разногласия касаются государственной независимости Украины, форм ее союза с Россией, вообще национального вопроса».

Итогом подобных интернационалистских призывов Ленина стало постановление Совета Обороны от 17 февраля 1919 года: «Просить тов. Сталина через Бюро ЦК провести уничтожение Кривдонбасса». И эта просьба была выполнена: назначенная на 20 февраля 1919 года Донецко-Криворожская областная партконференция была запрещена. Через несколько дней был подписан договор между Россией и Украиной, по которому большая часть ДКР без всякого референдума отходила к последней. Так насильственными действиями «сверху» была ликвидирована Донецко-Криворожская республика.

Донецкие руководители, правда, все равно не унимались. Еще через год, когда Советская власть утвердилась в Донбассе окончательно, в феврале 1920-го в Юзовке прошел съезд волостных ревкомов Юзовского района, который заявил: «Съезд настаивает на быстром экономическом и политическом слиянии Донецкой губернии с Советской Россией в едином ВЦИК Советов». На печатях, которые сохранились на документах того времени еще отчетливо видно, что Юзовку считали частью РСФСР, а не УССР. Но, по всей видимости, к середине весны 1920 года сопротивление автономистов удалось сломить. Хотя еще в 1920 г. известный большевистский деятель Николай Скрыпник писал, что Донбасс — «одна из главных трудностей нашей работы на Украине».

Гражданская война в Донбассе. Казачий вопрос

Как помнят читатели, восточная часть Донбасса до 1917 года входила в состав земель Донского казачьего войска. Бурное развитие промышленности в регионе в конце девятнадцатого века вызвало сюда приток работников из центральной России, которых казаки называли иногородними. Эти люди шли работать на шахты и заводы, заводили торговлю, многие из них оставались тут на постоянное жительство. Это способствовало экономическому росту края, но вело к появлению напряженности в отношениях между казаками и пришлым людом. Будучи военным сословием, казаки свысока смотрели на мужиков-рабочих, а в иногородних капиталистах видели угрозу своему образу жизни. В свою очередь, осевшие в Донских землях иногородние были недовольны привилегиями коренных жителей и видели в существовании казачьих войск анахронизм. Иногородние-рабочие хотели улучшения условий труда, а иногородние-крестьяне хотели получить равные с казаками права на владение землей. Кроме того, казачьи части активно использовались имперским правительством для разгона рабочих выступлений, что не добавляло любви между казаками и рабочими. После подавления революции 1905 года казаки стали кровными врагами для всех революционных партий и организаций.

После революции 1917 года напряженность между рабочими и казаками вылилась в открытое противостояние. После того как революционные власти стали брать под свой контроль предприятия, казаки выступили в защиту старых порядков. Казачьи сотни занимали шахты и упраздняли новое руководство и возвращали прежнюю администрацию. При этом не признавшие большевистской власти казаки действовали не только на своих землях, но и переходили границы Всевеликого Войска Донского, вторгаясь в рабочую часть Донбасса. В ответ большевики Харькова, являвшегося тогда, по сути, административным центром Донецкого и Криворожского бассейнов, объявили мобилизацию и отправили для защиты шахт отряд красногвардейцев, который на местах пополнялся местными рабочими. После нескольких боев красная гвардия выбила казаков из основных донбасских городков. Так что осенью 1917 года в нашем крае уже шла гражданская война, хотя традиционно считается, что она началась лишь весной следующего года с восстания чехословацкого корпуса.

25 декабря 1917 года казачий партизанский отряд под командованием Василия Чернецова снова захватил Дебальцево, а 31 декабря Ясиновский рудник (в Макеевке), казнив при этом местных большевиков и пятьдесят бывших австрийских военнопленных, перешедших на сторону красных.

Об этом командире стоит сказать особо. За храбрость во время Первой мировой он получил Георгиевское оружие и чин есаула. В начале 1917 года раненый Василий Михайлович был отозван с фронта и назначен комендантом Макеевского горного района, где приложил немало сил на усмирение рабочих выступлений. По воспоминаниям современников, однажды на одном из шахтерских митингов он сидел среди толпы, закинув ногу на ногу, и стеком пощелкивал по сапогу. Кто-то из толпы назвал его поведение нахальным. Толпа заревела. Чернецов через мгновение появился на трибуне и среди мгновенно наступившей тишины спросил: «Кто назвал мое поведение нахальным?» Ответа не последовало. Издеваясь над трусостью толпы, Чернецов презрительно бросил: “Значит, никто не назвал? Та-ак!” И снова принял ту же позу.

Приведем еще одну историю, характеризующую Чернецова[5]. На станции Дебальцево, по пути в Макеевку, паровоз и пять вагонов Чернецовского отряда были задержаны большевиками. Есаул Чернецов, выйдя из вагона, встретился лицом к лицу с членом военно-революционного комитета. Солдатская шинель, барашковая шапка, за спиной винтовка — штыком вниз.

— Есаул Чернецов?

— Да, а ты кто?

— Я — член военно-революционного комитета, прошу на меня не тыкать.

— Солдат?

— Да.

— Руки по швам! Смирно, когда говоришь с есаулом!

Член военно-революционного комитета вытянул руки по швам и испуганно смотрел на есаула. Два его спутника — понурые серые фигуры — потянулись назад, подальше от есаула…

— Ты задержал мой поезд?

— Я…

— Чтобы через четверть часа поезд пошел дальше! — Слушаюсь!

Не через четверть часа, а через пять минут поезд отошел от станции».

После октябрьской революции Василий Михайлович собрал вокруг себя отряд добровольцев, в основном молодежи, во главе которого начал борьбу с большевиками. Этот отряд стал одной из немногих боеспособных частей атамана Каледина и многократно перебрасывался с одного участка фронта на другой. Нужно помнить, что в это время большинство казаков были еще очень аполитично настроены и воевать не хотели, а красная и белогвардейская добровольческая армия были лишь в задумках их вождей. Так что немногочисленный, даже в лучшие времена насчитывавший всего шесть сотен всадников, но чрезвычайно активный отряд из добровольцев Чернецова был грозной силой. Сам Чернецов получает чин полковника и прозвище «усмирителя Донбасса». Однако вскоре большевистские идеи нашли отклик у казаков, и на Дону была установлена советская власть. В начале 1918 года раненный Чернецов попал в плен к красным казакам и был убит 21 января. По одной из версий, он погиб при попытке бегства, по другой, описанной Шолоховым в «Тихом Доне», был просто казнен конвоирами. Остатки Чернецовского отряда влились в ряды Партизанского полка белой Добровольческой армии и ушили на Кубань. А 29 января покончил жизнь самоубийством донской атаман Каледин, в своем предсмертном письме генералу Алексееву объяснивший свой поступок «отказом казачества следовать за своим атаманом».

23 марта 1918 года в Ростове была провозглашается Донская Советская Республика (ДСР) в составе РСФСР, в состав которой формально вошли и восточные земли Донбасса. Хотя эти же земли были объявлены частью Донецко-Криворожской республики (ДКР) со столицей в Харькове, провозглашенной десятью днями раньше. Дальнейшие судьбы ДСР и ДКР были похожи — и ту и другую республику захватили немцы, а затем белогвардейцы.

Гражданская война в Донбассе. Полководцы и солдаты

Донбасс был чрезвычайно важным промышленным регионом, к тому же его угольные запасы имели стратегическое значение[6], так что за наш край в годы Гражданской войны шли жестокие бои, а некоторые города переходили из рук в руки по десятку раз. Судьба свела в регионе наиболее талантливых полководцев, ярких политиков и лучшие войска всех участвовавших в братоубийственной бойне сторон.

Интересно отметить, что именно в Донбассе состоялось первое в гражданской войне боевое применение нового для России вида оружия — танков. В мае 1919 года в районе железнодорожных станций Ханжонково, Ясиноватая и Попасная деникинцы бросили в бой Первый танковый дивизион Вооруженных сир Юга России, состоявший из 16 английских танков, которыми управляли русские офицеры.

Начальник штаба 3-й пехотной дивизии ВСЮР генерал Борис Штейфон так описал эффект от применения танков[7]: «Танки были приданы наиболее сильным частям и произвели действительно должный эффект. Первые красные части, заметив какие-то двигающиеся машины, не уяснили, по-видимому, их роль, но когда, несмотря на огонь, свободно преодолевая местные препятствия, танки врезались в неприятельское расположение и стали в полном смысле уничтожать красные цепи, разразилась полная паника. Весть о появлении танков быстро разнеслась среди большевистских войск и лишила их всякой сопротивляемости. Ещё издали, завидя танки, большевики немедленно очищали свои позиции и поспешно отходили. Учитывая тот ужас, какой нагнали эти машины на большевиков, многие части стали устраивать из повозок и иного рода подручного материала подобие танков и маячить издали. Маскарад имел успех и ещё больше поднимал бодрый дух наших войск.

У станции Попасная произошло единоборство танка с красным бронепоездом. Это редкое и интересное состязание закончилось печально для обеих сторон. В бою участвовал тип так называемого тяжелого танка. Удачным попаданием он подбил паровоз бронепоезда, а последний в свою очередь повредил танк. Указанный эпизод ещё более устрашил красных и внушил ужас даже неприятельским бронепоездам.

Пробивая путь этими чудовищами, наша пехота и конница быстро и без особых потерь очистила Донецкий бассейн. Войска Добровольческой армии снова заняли Юзовку, Ясиноватую, Криничную, Дебальцево».

Впрочем, бронированные чудища недолго пылили по донецким дорогам — вскоре после дебюта чудо-оружие было переброшено на Царицынский фронт.

Цветные части в Донбассе

Среди многочисленный воинских частей, существовавших в Вооруженных силах Юга России, наиболее известны четыре именных дивизии, выросшие из добровольческих отрядов, созданных еще в 1917–18 годах. Эти подразделения носили имена своих первых командиров: генералов Маркова, Корнилова, Алексеева и Дроздовского, ставших легендами еще при жизни. Свое второе, неофициальное, название «цветные части» они получили благодаря характерной, присущей каждому подразделению, расцветке формы, нарукавных знаков, погон. Нередко, только увидев мундиры прославленных подразделений, более многочисленные враги предпочитали отойти, не рискуя начать бой. Родившись из ударных частей русской императорской армии или из объединений добровольцев, именные части сохраняли высокий боевой дух и готовность пожертвовать жизнью ради блага Родины в самых тяжелых обстоятельствах. Именные части стали элитой белогвардейцев. Они смело шли в бой и погибали без малейших жалоб на судьбу, щеголяя призрением к смерти и своеобразием.

Все эти части с боями прошли по донецкой земле. Некоторые даже по нескольку раз в разных направлениях. Первыми тут еще весной 1918 года оказались дроздовцы.

Родился Михаил Гордеевич Дроздовский в 1881 году. По примеру своего отца — генерала, участника обороны Севастополя, Михаил избрал для себя полный опасностей путь русского офицера. В 1899 году он окончил Владимирский Киевский кадетский корпус, а затем Павловское военное училище, откуда Дроздовский был выпущен подпоручиком в Лейб-гвардии Волынский полк. В 1904 году Дроздовский поступает в Николаевскую академию Генерального штаба, но в связи с началом русско-японской войны уходит добровольцем на фронт. Там он был ранен и получил первые боевые ордена. После окончания войны вернулся в Академию Генштаба, которую блестяще закончил в 1908 году. В годы Первой мировой войны Михаил Гордеевич провел, командуя штабами дивизий и корпусов. В 1916 году дивизионный начальник штаба Дроздовский в Карпатах снова был ранен. Но в январе 1917 года он вернулся в строй, был произведен в полковники и стал начальником штаба 15-й пехотной дивизии. Затем он 6 апреля 1917 года становится командиром 60-го пехотного Замосцкого полка, чтобы, как позже отметят, «успеть с этим полком совершить ряд блестящих дел». Дроздовский награжден орденом Святого Георгия, а 24 ноября его назначают командующим 14-й пехотной дивизии на Румынском фронте. И все же полковник Дроздовский сам сложил с себя это командование 11 декабря 1917 года, чтобы начать вооруженную борьбу против большевиков.

Как красочно выразился А.И. Деникин, то, что удалось сделать М.Г. Дроздовскому, «было новой героической сказкой на темном фоне Русской Смуты». Поэтому, заслуживают внимания вдохновенные действия монархиста Дроздовского, возглавившего Белое дело на Румынском фронте сразу после того, как стали известны последствия Октябрьского переворота.

В конце ноября 1917 года полковники Михаил Дроздовский и Михаил Кузьмич Войналович приступили к формированию отряда единомышленников. Эти офицеры прекрасно дополняли друг друга: горячий и порывистый Дроздовский — и рядом с ним всегда спокойный Войналович.

В феврале 1918 года политическая обстановка в Румынии резко изменилась. Ее правительство приступило к переговорам с немцами о сепаратном мире. В стране началась антирусская кампания. Румыны разоружали русские части, захватывая их фронтовое имущество.

Главком русских армий в Румынии генерал Щербачев в такой обстановке решили распустить только-только складывающиеся добровольческие бригады, численность которых достигла полутора тысяч человек в строю. На взгляд командования, русские белые силы не могли добраться в Россию сквозь румынские кордоны и германские оккупационные войска, занимающие страну. Да и румыны настаивали на разоружении этих частей, что входило в предварительные условия их мира с немцами. Лишь полковник Дроздовский заявил, что он с каким угодно числом решительных людей пойдет на Дон к генералу Корнилову.

Михаил Гордеевич Дроздовский не подчинился воле своих командиров, «закрывших» Белое Дело. Он собрал своих добровольцев, прочел им приказ о расформировании и сказал: «А мы все-таки пойдем…» Сразу же после этого отряд Дроздовского окружили румынские войска, которые потребовали сдать оружие и разъехаться. Но дроздовцы не побоялись пойти на риск и начали свой поход. Румыны, боясь кровопролития, не решились силой останавливать добровольцев.

11 марта 1918 года эшелоны всего с несколькими сотнями дроздовцев, хотя с мортирной и конногорной батареями, громыхая буферами, тронулись на Кишинев. В Дубоссарах к отряду присоединились Польский кавалерийский эскадрон и сводная офицерская рота Морской дивизии полковника М.А. Жебрака-Русановича.

В дневник, начатый на этом походе, Дроздовский записал: «Только смелость и твердая воля творят большие дела. Только непреклонное решение дает успех и победу. Будем же и впредь, в грядущей борьбе, смело ставить себе высокие цели, стремиться к достижению их с железным упорством, предпочитая славную гибель позорному отказу от борьбы… Голос малодушия страшен, как яд…Нам остались только дерзость и решимость… Через гибель большевизма к возрождению России. Вот наш единственный путь, и с него мы не свернем… Я весь в борьбе. И пусть война без конца, но война до победы. И мне кажется, что вдали я вижу слабое мерцание солнечных лучей. А сейчас я обрекающий и обреченный…»

20 марта 1918 года отряд полковника Дроздовского вышел из Дубоссар, продолжая свой легендарный поход Яссы-Дон. Впереди лежали 1 200 верст пути, которые в крови, поту, грязи, в боях отряд пройдет за 61 день.

Всего тысяча бойцов шло за своим вождем: 667 офицеров, 370 солдат, 14 врачей, священников и чиновников, 12 сестер милосердия… Авангардом скакал конный отряд под командой начштаба полковника Войналовича. С боями отряд переправится через реки Буг и Днепр, взял штурмом Каховку, Мелитополь, Бердянск, Ростов-на-Дону.

Чтобы выделяться в окружающей сумятице разных войск, дроздовцы нашили себе на левый рукав национальный русский шеврон: трехцветный угол концами вниз. Кроме того форменными отличием дроздовцев стало использование бело-малинового сочетания цветов: у них была белая форма и малиновые погоны, на фуражках были малиновые тульи. В отряде действовал военно-полевой суд, чтобы не было ни самосудов, ни грабежей. Населению платили и за продовольствие, и за фураж, и за подводы. Более того, дроздовцы раздавали населению отбитое в боях у большевиков добро.

В районе Мелитополя произошла встреча дроздовцев с немцами, которые попросили пропустить их эшелоны в Крым без боя. Понимая невозможность противостояния, полковник согласился, но вместе с немцами хлынули отряды украинской народной республики. Как вспоминал Дроздовский, сам родом из Киева, выросший среди украинцев, «странные отношения у нас с немцами: точно признанные союзники, содействие, строгая корректность, в столкновениях с украинцами всегда на нашей стороне, безусловное уважение… Мы платим строгой корректностью… С украинцами, напротив, отношения отвратительные: приставанье снять погоны, боятся только драться — разнузданная банда, старающаяся задеть. Начальство отдает строгие приказы не задевать — не слушают. Некоторые были побиты, тогда успокоились: хамы, рабы… Немцы — враги, но мы их уважаем, хотя и ненавидим… Украинцы — к ним одно презрение, как к ренегатам и разнузданным бандам. Немцы к украинцам — нескрываемое презрение, понукание. Называют бандой, сбродом…».

Михаил Гордеевич Дроздовский

23 апреля 1918 года фронтовики Бердянска попросили по телеграфу уже широко известного в этих краях полковника Дроздовского придти к ним на помощь, так как они дрались в неравном бою с местными красными. Михаил Гордеевич ответил, что выступает. Это был марш, побивший все рекорды «дроздовской» скорости: за 20 часов отряд сделал 109 верст! На рассвете он подходил к Бердянску. Красные, лишь услыхав о приближении дроздовцев, стали спешно отходить. О беспощадном белом отряде сухорукого полковника в пенсне здесь в газетах писали, будто он сметает все на пути своей армадой в 40 тысяч человек… В Бердянске дроздовцы захватили в плен большевистскую власть города и окрестностей… Всех, кроме одного, расстреляли. Продолжая поход на Дон, дроздовцы, не встречая сопротивления, прошли по Донбассу и 4 мая вышли к Ростову-на-Дону, занятому большевиками. Город был взят штурмом, затем дроздовцы вступили в казачьи земли, где поддержали антибольшевистское восстание и захватили Новочеркасск. После этой победы Михаил Гордеевич послал командующему Добровольческой армией генералу Деникину телеграмму: «Отряд прибыл в Ваше распоряжение… Отряд утомлен непрерывным походом, но в случае необходимости готов к бою сейчас. Ожидаю приказаний».

После отдыха в Новочеркасске пополненный добровольцами отряд Дроздовского влился в Добровольческую армию, в составе которой отправился 22 июня во 2-й Кубанский поход. В бою дроздовцы покажут себя, как всегда, с отменной стороны, но, будучи монархистами, они плохо уживутся с либералом генералом Деникиным. Донской атаман генерал П.Н. Краснов по этому поводу написал: «В армии существует раскол — с одной стороны дроздовцы, с другой — алексеевцы и деникинцы». Дроздовский стал знаменем, вокруг которого собирались монархисты. Со временем он мог бы, разойдясь с Деникиным, начать собственную игру как самостоятельный политик. Вполне возможно, что он мог бы существенно изменить идеологию белого движения, но 31-го октября 1918 года, ведя своих бойцов лично в атаку, доблестный полковник Дроздовский был тяжело ранен. Сначала Михаила Гордеевича лечили в госпитале Екатеринодара, где он был произведен в генерал-майоры. Потом его перевезли в Ростов-на-Дону, где из-за неправильного лечения произошло заражение крови, от которого генерал Дроздовский 13 января 1919 года скончался.

Сподвижник усопшего генерал А.В. Туркул написал: «Весь город со своим гарнизоном участвовал в перенесении тела генерала Дроздовского в поезд. Михаила Гордеевича, которому еще не было сорока лет, похоронили в Екатеринодаре. Позже, когда мы отходили на Новороссийск, мы ворвались в Екатеринодар, уже занятый красными, и с боя взяли тело нашего вождя… Мы каждый день отдавали кровь и жизнь. Потому-то мы могли простить жестокую жебраковскую дисциплину, даже грубость командира, но никогда и никому не прощали шаткости в огне. Когда офицерская рота шла в атаку, командиру не надо было оборачиваться смотреть, как идут. Никто не отстанет, не ляжет… Атаки стали нашей стихией. Всем хорошо известно, что такие стихийные атаки дроздовцев, без выстрела, во весь рост, сметали противника в повальную панику… В огне остается истинный человек, в мужественной силе его веры и правды… Таким истинным человеком был Дроздовский… Помню я, как и под Торговой Дроздовский в жестоком огне пошел во весь рост по цепи моей роты. По нему загоготали пулеметы красных… Он шел, как будто не слыша… Я подошел к нему и сказал, что рота просит его уйти из огня. «Так что же вы хотите?» — Дроздовский обернул ко мне тонкое лицо. Он был бледен. По его впалой щеке струился пот. Стекла пенсне запотели, он сбросил пенсне и потер его о френч. Без пенсне его серые запавшие глаза стали строгими и огромными. «Что же вы хотите? — повторил он жестко. Чтобы я показал себя перед офицерской ротой трусом? Пускай все пулеметы бьют. Я отсюда не уйду…». И всегда я буду видеть Дроздовского именно так, во весь рост среди наших цепей, в жесткой, выжженной солнцем траве, над которой кипит, несется пулевая пыль. Смерть Дроздовского? Нет, солдаты не умирают. Дроздовский жив в каждом его живом бойце».

Генерал-майор Дроздовский был окончательно погребен дроздовцами в марте 1920 года в Севастополе. Место его секретного захоронения знали шесть человек, но никто из них не заявил о могиле Михаила Гордеевича в России и после падения в ней коммунизма. Скорее всего, уж не осталось к тому времени из этой шестерки никого в живых. Да и стоило ли указывать последнее пристанище белого героя теперь в украинском Севастополе? Судя по дневниковым записям Дроздовского, он украинский характер, мягко говоря, не жаловал.

После смерти Дроздовского его отряд получил название 2-й Офицерский генерала Дроздовского стрелковый полк, а в дальнейшем был развернут в полнокровную дивизию. Во время деникинского наступления 1919 года дроздовцы снова прошли через Донбасс в сторону Харькова, правда, на этот раз с тяжелыми боями. В это время в рядах дроздовцев появились шахтеры. По воспоминаниям генерала Туркула[8] случилось это так: «Под Горловкой мой батальон занял село Государев Байрак. Село большое, грязное, пьяное, издавна обработанное красными посульщиками. В селе нами была объявлена, кажется, одна из первых белых мобилизаций. На мобилизацию пришли далеко не все шахтерские парни. За неявку пришлось грозить арестами, даже судами. Зимой мы подались от села, но с весенним наступлением вернулись туда снова. Тогда было поймано двое уклонившихся. Им основательно всыпали, и тогда Государев Байрак потек на мобилизацию толпой. Шахтерские рабочие, народ рослый и угрюмый, — точно в них въелась угольная пыль, — сильные парни, не очень-то по доброй воле и с не очень-то, разумеется, добрыми чувствами пошли в наши ряды, к кадетам, к золотопогонникам.

Незадолго до Пасхи мы стояли на станции Криничной. Оттуда я послал в Ростов командира 2-й роты офицерского полка капитана Евгения Борисовича Петерса закупить в городе колбасы, яиц и куличей, чтобы устроить батальону хорошие разговены. Петерс уехал, а его роту, в которой было до семидесяти мобилизованных шахтеров, временно принял капитан Лебедев. Уже случалось, что шахтерские ребята по ночам удирали от нас по одному, по двое к красным,

В ночь отъезда Петерса я пошел по охранениям проверить полевые караулы и в темноте в мокрой траве наткнулся на офицера 2-й роты. Офицер был заколот штыком. Он ушел в полевой караул с шестью солдатами из Государева Байрака. Все шестеро бежали, приколов своего офицера. Я немедленно снял 2-ю роту со сторожевых охранений и отправил ее в резерв. Полевой караул заняли другие — ни одному шахтеру больше не было веры.

Петерс, довольный поездкой, с грудой колбас и куличей вернулся из Ростова. Батальон жил тогда в эшелонах и товарных теплушках. Петерс еще не дошел до моей теплушки, как ему рассказали об убийстве офицера и бегстве солдат.

— Вы знаете? — сказал я ему, когда он пришел ко мне с рапортом.

— Да. Разрешите мне привести роту в порядок.

— Не только разрешаю, но и требую.

Петерс круто повернулся на каблуках и вышел. Вскоре послышалась команда:

— Строиться.

Я видел, как люди его роты выстроились вдоль красных стен вагонов. Все чувствовали необычайность этого ночного смотра. Петерс стоял перед ротой суровый, понурившись. С людьми он не поздоровался. Он медленно прошел вдоль строя. Его шаги скрипели на песке.

Он спокойно скомандовал:

— Господа офицеры, старые солдаты и добровольцы десять шагов вперед, шагом марш.

Глухо отдав ногу, они выступили из рядов.

— Господа, вы можете идти к себе в теплушки.

У вагонов остался поредевший ряд из одних пленных красноармейцев и шахтеров. Люди замерли. Петерс стоял перед ними, поглаживая выбритый подбородок. Он спокойно смотрел на людей, что-то обдумывая. Уже была полная ночь. В тишине было слышно тревожное дыхание в строю.

— Рота, зарядить винтовки… Курок,

Защелкали затворы. Что такое задумал Петерс, почему шестьдесят его шахтеров закладывают боевые обоймы?

— На плечо. Направо, шагом — марш.

И они пошли. Они исчезли в прозрачной ночи беззвучно, как привидения. Это было в ночь страстного четверга.

Мы терялись в догадках, куда повел Петерс своих шахтеров. Вскоре мне доложили, что он вышел с солдатами на фронт. Казалось, он идет к красным. Но вот он повернул вдоль фронта и пошел с ротой по изрытому мягкому полю. До красных было несколько сот шагов, у них в ту ночь все молчало.

С наганом Петерс понуро шел впереди роты. Версты две они маршировали вдоль самого фронта, потом Петерс приказал повернуть обратно. В ту прозрачную ночь могло казаться, что вдоль фронта проходит с едва отблескивающими винтовками и амуницией толпа солдат-привидений за призраком-офицером.

В полном молчании взад и вперед Петерс всю ночь маршировал со своей ротой вдоль фронта. Он ходил с людьми до того, что они стали тяжело дышать, спотыкаться, дрожать от усталости, а он все поворачивал их вперед и назад и шагал как завороженный дальше.

На рассвете он привел всех шестьдесят обратно. Его окаменевшее крепкое лицо было покрыто росой. Люди его роты, посеревшие от усталости, теснились за ним. Через день или два после необычайного ночного смотра он доложил мне:

— Господин капитан, 2-я рота в порядке.

— Но что вы там с ними наколдовали, Евгений Борисович?

— Я не колдовал. Я только вывел их в поле на фронт и стал водить. Я решил, либо они убьют меня и все сбегут к красным, либо они станут ходить за мной. Я их водил, водил, наконец остановил, повернулся к ним и сказал: “Что ж, раз вы убиваете офицеров, остается только вас всех перестрелять” — и выстрелил в воздух, а потом сказал: “Там коммунистическая сволочь, которую когда-нибудь все равно перевешают. Здесь Россия. Ступайте туда — тогда вы такая же сволочь, или оставайтесь здесь — тогда вы верные русские солдаты”. Сказал и пошел.

На замкнутом лице Петерса мелькнула счастливая улыбка.

— А они, все шестьдесят, поперли за мной, как дети. Теперь они будут верными. Они ничего, шахтерские ребята, они солдаты хорошие.

Евгений Борисович не ошибся. Шахтеры Государева Байрака честно и доблестно стояли за нами в огне за Россию. Лучшими дроздовскими солдатами почитались наши шахтеры, они ценились у нас на вес золота, а у Петерса с тех времен и до конца ординарцы и вся связь всегда были шахтерские».

После поражения Деникина дроздовцы, отбиваясь от Красной армии, отступали через Донбасс, в третий раз оказавшись в наших краях. В отличие от остальных частей белой армии, у дроздовцев при отступлении не было случаев дезертирства.

* * *

В составе деникинских частей воевали в Донбассе и «черно-красные» корниловцы с черепами на фуражках и рукавах, оставшимися еще от фронтовых ударных частей дооктябрьского времени. Корниловский Ударный полк участвовал в самом первом белогвардейском выступлении Ледяном походе Добровольческой армии. И в дальнейшем, вплоть до эвакуации из Крыма, корниловцы были на самых опасных участках фронта. Из первоначальных 600 бойцов отряд вырос в полнокровную дивизию, чтобы навсегда остаться в истории примером отваги и преданности. Основатель полка генерал Корнилов, отвечая на вопрос: «Что, если не победим?», сказал: «Тогда мы покажем, как умеет умирать Русская армия». В этих словах, на мой взгляд, вся суть Белой идеи в её величии и трагичности.

С корниловской дивизией связан забавный исторический курьез. Если изначально белогвардейские подразделения состояли из добровольцев, в подавляющем большинстве офицеров, то с развитием Белого движения части начинались пополняться мобилизованными мирными жителями и даже пленными. Во время боев за Донбасс весны-лета 1919 года Корниловский Ударный полк нес серьезные потери, которые не всегда

удавалось возместить. Чтобы решить эту проблему командование Добровольческой армии разрешило корниловцам иметь свой запасный полк, который должен был готовить пополнение в ряды боевого соединения. Затем из запасного полка был выделен батальон лучших солдат и офицеров, к которым добавили согласившихся на службу в белой армии пленных махновцев и офицеров-добровольцев. Так в июне 1919 года возник 2-й Корниловский Ударный полк, состоявший из офицерского батальона (семь сотен добровольцев) и трех солдатских батальонов (по пятьсот человек, в основном бывших махновцев, в каждом). Работа «воспитателей» из числа офицеров с экс-махновцами была поставлена на высоте. Старые корниловцы постоянно вели беседы с солдатами о России, о ее былом величии и теперешнем унижении, о целях и смысле борьбы, начатой генералом Корниловым. В итоге большая часть солдат осталась в полку и служила не за страх, а за совесть.

«Молодцы Корниловцы». Белогвардейский плакат 

4-й Корниловский ударный полк, сформированный в конце 1919 года в Азове, был укомплектован мобилизованными шахтерами Донбасса, но под командованием кадровых офицеров-корниловцев. Впрочем шахтерский полк просуществовал всего три месяца пока не был уничтожен в бою у станицы Шкуринской в марте 1920 года.

Так что в одной из самых прославленных «офицерских» дивизий сражались абсолютно чуждые белогвардейцам по происхождению солдаты.

Видели наши просторы и «алексеевцев» — добровольческую часть, созданную на основе донских партизан, отряда киевских юнкеров, а также ростовских студентов и гимназистов, которые носили голубые и белые цвета российского университетского значка. Первоначально это соединение называлось Партизанским полком, а после гибели генерала Алексеева, получило название «Партизанский генерала Алексеева пехотный полк». Они в память профессора Академии Генштаба генерала Алексеева старались показать свои манеры в интеллигентном, студенческом «стиле». Именно к ним больше всего подходят слова генерала Туркула: «Молодая Россия вся шла с нами в огонь. Необычайна, светла и прекрасна была в огне эта юная Россия. Такой никогда и не было, как та, под боевыми знаменами, с детьми-добровольцами, пронесшаяся в атаках и крови сияющим видением. Та Россия, просиявшая в огне, еще будет. Для всего русского будущего та Россия, бедняков-офицеров и воинов-мальчуганов, еще станет русской святыней». Впоследствии полк был развернут в одноименную дивизию.

Бойцы Марковского офицерского полка носили черную форму с белой выпушкой и каймой на погонах, символизирующую траур по безвозвратно ушедшей России и надежду на жизнь вечную и воскресение Родины. Готовность к самопожертвованию переходила у них в стремлении к героической смерти. Многие марковцы носили монашеские четки. Недаром эти воины удостоились уважительного названия рыцари-монахи, до конца пронесшие свою высокую миссию служения Отчизне. Сергей Леонидович Марков прославился не только превосходными теоретическими знаниями, но и безмерной личной храбростью. С первой мировой остался потомкам марковский афоризм: «Веду бой на все четыре стороны света. Так трудно, что даже весело стало». Сам генерал Марков погиб в бою 25 июня 1918 года, после чего Офицерский полк Добровольческой армии официально получил его имя. Выросшая из этого полка Марковская дивизия была разгромлена у современного города Торез 31 декабря 1919 года.

* * *

С Донбассом тесно связана еще одна очень колоритная фигура Генерального штаба генерал-лейтенант Владимир Зенонович Май-Маевский. Маленького роста и при этом необычайно грузный, он внешне мало походил на военного, хотя за его плечами были русско-японская и первая мировая войны, в которых он заслужил восемь орденов, в том числе, Святого Георгия. Уже после Февральской революции по решению солдатского собрания он был удостоен солдатского георгиевского креста.

Весной 1918 года он принял решение начать борьбу с большевиками, прибыл на Дон и вступил рядовым солдатом в Дроздовскую дивизию. В апреле следующего года он был назначен командующим Донецкой группой войск, с 22 мая 1919 возглавил Добровольческую армию[9]. Именно этот генерал руководил действиями белых в Донбассе в первой половине девятнадцатого года, которые закончились полным изгнанием большевиков и махновцев из края. На некоторое время генерал стал неограниченным хозяином Донецкого бассейна.

Командир 2-го Корниловского полка Михаил Левитов, служивший в Донбассе под началом Май-Маевского вспоминал: «На фронт очень часто приезжал командующий отрядом генерал Май-Маевский. Страдал генерал от своей тучности, и не было для него большей муки, чем молебны и парады, когда он, стоя, утирал пот с лица и багровой шеи носовым платком. Но этот человек совершенно преображался, появляясь в боевой обстановке. Пыхтя, он вылезал из вагона, шёл, отдуваясь, до цепи, но как только равнялся с нею, на его лице появлялась бодрость, в движениях уверенность, в походке лёгкость. На пули, как на безобидную мошкару, он не обращал никакого внимания. Его бесстрашие настолько передавалось войскам, что цепи шли с ним в атаку, как на учение. За это бесстрашие, за умение сказать нужное ободряющее слово добровольцы любили своего «Мая»…» После победы в Донбассе Май-Маевский руководил неудачным походом Добровольческой армии на Москву.

Генерал Май-Маевский и его «адъютант», красный разведчик Павел Макаров

Впрочем, запомнился современникам он не столько военными дарованиями, сколько любовью к выпивке и жестокостью к красным, которым массово выносил смертные приговоры. После того, как осенью 1919 года счастье изменило белому делу, Владимир Зенонович частенько уходил в запои, за что и был снят с должности и заменен генералом Врангелем.

Кроме того, борясь с красными, генерал не заметил, как пригрел у себя красного шпиона Павла Макарова, ставшего прототипом героя советского фильма «Адъютант его превосходительства». Прапорщик Макаров еще в 1917 году примкнул к большевикам. Затем был задержан дроздовцами и, чтобы спасти жизнь, выдал себя за офицера, сочувствующего белому делу. В результате был зачислен в Добровольческую армию, где вскоре стал адъютантом Май-Маевского. Затем из Добровольческой армии он бежал к повстанцам из «зелёной» армии, действовавшей в Крыму. Там предприимчивый офицер вскоре стал командиром 3-го Симферопольского повстанческого полка и за успешные действия против белогвардейцев был награждён именными часами. После победы красных перешел на службу в ЧК.

В 1927 году Павел Макаров издал книгу воспоминаний «Адъютант генерала Май-Маевского», которая стала бестселлером. Хотя многие факты, изложенные в ней, подтверждений не имеют, но свою роль книга сделала, популяризировав имя Май-Маевского и его «адъютанта».

Сам Макаров впоследствии участвовал в Великой отечественной войне, был одним из организаторов партизанского движения в Крыму и умер уважаемым человеком в 1970 году в возрасте 73 лет.

Первый маршал

Еще одной фигурой первой величины в революционном пантеоне Донбасса является сын железнодорожника из села Верхнее (ныне город Лисичанск) Бахмутского уезда Климент Ефремович Ворошилов. Семья Ворошиловых жила настолько бедно, что с семи лет будущий маршал Советского Союза вынужден был идти работать. Сначала был пастухом, потом шахтером. В пятнадцать лет нанялся на Юрьевский металлургический завод, а в 1903 году двадцатидвухлетний Клим переехал в Луганск, где начал работать на паровозостроительном заводе Гартмана. В это же время он заинтересовался политикой и вступил в ряды партии большевиков. Во время революции 1905 года он руководил стачкой луганских рабочих и участвовал в создании боевых дружин. После поражения революции Клим оказался на подпольном положении и стал профессиональным революционером, прошел через арест и ссылку. В 1917 году он, уже в числе признанных вождей партии большевиков, активно занимался организацией октябрьского переворота в Петрограде, затем участвовал в создании ВЧК, а в начале марта 1918 года Ворошилов вернулся на малую родину, где вошел в состав Чрезвычайного штаба обороны Донбасса, в составе которого также были легендарный Артем и видные большевики Н.А. Руднев (заместитель наркома по военным делам ДКР) и М.Л. Рухимович (будущий первый нарком оборонной промышленности СССР). Из революционно настроенных луганчан Ворошилов организовал Первый Луганский социалистический отряд, который отправился под Харьков сдерживать наступление германо-австрийских войск на столицу Донецко-Криворожской Республики.

Там, в районе Сватово, отряд Ворошилова объединился с остатками «Социалистической армии» (5-й) ДКР, которая под командованием Рудольфа Сиверса всю зиму вела бои на таганрогском направлении против донских казаков и была существенно потрепана. Собственно, в строю пятой армии оставалось около пятисот бойцов. После объединения с луганчанами численность армии выросла вдвое, а возглавил ее Ворошилов. Новый командарм стал собирать под свое знамя все разрозненные красные отряды, действовавшие в регионе. В результате удалось довести численность пятой армии почти до трех тысяч человек. Начальником штаба армии стал заместитель народного комиссара по военным делам ДКР, бывший прапорщик царской армии Николай Александрович Руднев, к тому времени успевший немалый боевой опыт.

25–26 апреля на участке Родаково-Меловая в районе Луганска 5-я армия сумела разбить две немецких дивизии, захватив в качестве трофеев 2 артиллерийские батареи, 20 пулемётов, 2 самолёта и обоз. Разумеется, это была лишь частная победа на фоне тотального превосходства врага, но на некоторое время Ворошилову удалось задержать немецкое наступление, что позволило правительству ДКР провести эвакуацию войск и промышленности из Луганска. Когда Донецко-Криворожская республика была оккупирована немцами, ее правительство приняло решение, собрав в кулак все имеющиеся силы, через казачьи земли прорываться на Волгу к Царицыну (ныне Волгоград), где держали оборону русские большевики.

Передовой отряд под командованием Артема должен был прорваться к Царицыну и расчистить пути для многочисленных эшелонов.

Климент Ворошилов. Фото 30-х годов 

Первая часть плана удалась, Артем прорвался, но за его спиной казаки перерезали путь основной части ДКРовских сил, взорвав мост через Дон у Рычково и захватив станции Суровикино и Чир. Появилась реальная угроза гибели всех участников похода, и военрук Северо-Кавказского военного округа Снесарев отдает 23 июня 1918 приказ за № 4:

“1. Все оставшиеся части бывших 3-й и 5-й армий, части бывшей армии Царицынского фронта и части, сформированные из населения Морозовского и Донецкого округов, объединить в одну группу, командующим которой назначается бывший командующий 5-й армией тов. Климент Ефремович Ворошилов.

2. Всем названным выше воинским частям впредь именоваться «Группой войск тов. Ворошилова».

3. Все начальники частей, отрядов и армий, перечисленных выше в §1, обязуются беспрекословно подчиняться всем приказам тов. Ворошилова; предупреждается, что неповинующиеся будут предаваться Военно-революционному трибуналу… “

Это решение оправдало себя. В невероятных по сложности боях и восстановлении моста Ворошилов проявил себя с лучшей стороны, а разрозненные отряды стали по настоящему армией. Его, ворошиловской армией. Сам же Климент Ефремович из числа многих вождей ДКР (из полководцев республики в этом походе участвовали Круссер, Руднев, Пархоменко и Щаденко) стал звездой первой величины. После того, как его войска дошли до Царицина Ворошилов вместе со Сталиным и Мининым вошел в Военный совет Северо-Кавказского военного округа, руководивший борьбой с белыми, а его солдаты стали основой красных сил, оборонявших город. Впоследствии «Группа войск тов. Ворошилова» была преобразована в 10-ю армию. Именно с этого времени началось тесное сотрудничества Ворошилова, Буденного и Сталина, итогом которого стало создание легендарной Первой конной армии.

Затем карьера Климента Ефремовича пошла круто вверх и с Донбассом уже не была связанна. Он активно участвовал в Гражданской войне и строительстве социалистического общества, стал одним из пяти первых маршалов Советского Союза, был наркомом обороны и председателем Верховного совета СССР, получил почетное прозвище «первый красный офицер»… При Хрущеве попал в опалу.

В честь Ворошилов был назван центральный район города Донецка, и дважды (в 1935–1958 и в 1970–1990 годах) его имя носил Луганск.

Петр Николаевич Краснов

Судьба этого сына тихого Дона столь же противоречива и многогранна, как и судьба нашей страны. Потомственный донской аристократ, он, как и все его предки, избрал себе беспокойную судьбу офицера. В 1889 году молодой хорунжий Краснов блестяще закончил 1 Павловское пехотное училище и стал офицером элитарного полка Всевеликого Войска Донского — лейб-гвардии Атаманского. За время службы Петр Николаевич успел побывать с различными миссиями в Абиссинии, Персии, Китае, Манчжурии, Японии и Индии. С началом русско-японской войны Краснов оказывается в самой гуще событий, за что и был отмечен орденами Святой Анны и Святого Владимира. Помимо военного дела, Краснов активно пробует себя в журналистике и писательском ремесле, в итоге становясь популярным писателем.

Первую мировую войну Петр Николаевич встретил полковником, но вскоре получает звание генерал-майора. Не один раз генерал лично вел своих бойцов в атаку, был ранен.

После февральской революции Краснов снова в гуще событий. Именно ему 30 августа 1917 верховный главнокомандующий Лавр Корнилов приказывает возглавить 3 конный корпус и вести его на Петроград для наведения порядка. Но принять участие в Корниловском походе генерал Краснов не смог по причине собственного ареста. Правда, сразу после провала мятежа он вновь на свободе. И после Октябрьского переворота именно к Краснову за помощью кинется испуганный Керенский, назначив Петра Николаевича главнокомандующим всеми воинскими частями, верными Временному правительству. Практически забытый факт истории: последние дни жизни старой русской армии её Верховным Главнокомандующим был генерал-майор Донского казачьего войска Петр Николаевич Краснов.

28 октября генерал отдает приказ о наступлении на Петроград 3 кавалерийскому корпусу, расположенному в окрестностях города. Правда, личного состава в корпусе осталось около тысячи человек. Прочие под действием большевистской пропаганды просто дезертировали. Рассеяв несколько революционных отрядов, казаки 30 октября подошли к Пулковским высотам, но здесь они были остановлены революционными войсками. В результате боя казаки потеряли троих убитыми и 28 ранеными, красные потеряли около 400 человек убитыми, но наступать дальше корпус не мог.

Утром 2 ноября оставшийся почти без соратников генерал был арестован и доставлен в столицу, где его поместили под домашний арест, из-под которого он вскоре благополучно сбежал, направившись на Дон к атаману Каледину. Однако Дон уже был во власти революционеров. Не вынесший этого позора атаман Алексей Максимович Каледин застрелился 29 января 1918 года, а спустя пять дней красногвардейцы расстреляли его приемника генерала Анатолия Назарова.

Стремительно развивались события. На донских землях утвердились большевики. Германская армия начала практически беспрепятственный марш на восток, захватывая города и железнодорожные узлы Украины и Крыма. Вскоре немецкая кавалерия вошла на территорию Войска Донского, захватив Таганрог и Ростов. Но самое страшное — на Дону начались большевистские грабежи, расправы и голод. Этого казаки не выдержали — начались массовые выступления против коммунистов. Плюс на чашу весов лег еще один фактор: с Кубани на Дон возвратилась белая Добровольческая армия. 23 апреля совместными усилиями восставших казаков и офицерского отряда полковника Дроздовского от красных был очищен Новочеркасск, где прошел казачий круг, предложивший генералу Краснову взять на себя бремя власти. Петр Николаевич согласился принять атаманскую булаву при условии получения всей полноты власти: военной и морской, внешне- и внутреннеполитической, права карать и миловать.

5 мая генерал и писатель стал, по сути, монархом. Теперь все его действия направлены на создание независимого Донского государства. Помощь в этом весьма сложном деле новоиспеченный атаман надеялся получить от кайзеровской армии. И правда, германские власти заключили с ним союз и начали поставки оружия и боеприпасов. Стоит добавить русского оружия из захваченных запасов императорской армии.

Уже 10 мая на Дону закончилась мобилизация казаков-фронтовиков, давшая атаману 75 000 закаленных в Великой войне воинов. Важным внешнеполитическим успехом атамана стало признание Всевеликого Войска Донского как независимого государства Германским МИДом. Немецкие гарнизоны на территории Войска получили приказ подчиняться штабу Донской армии. Летом 1918 года большинство донских земель было очищено от большевиков, и более того, казачьи части вступили в Донбасс. Линия казачье-большевистского фронта отодвинулась до линии Воронеж Царицын.

После поражения Германии и Австрии в мировой войне их оккупационные армии стали покидать захваченные земли юга России, передавая на местах власть своим ставленникам-союзникам — гетману Скоропадскому на Украине и атаману Краснову на Дону. Однако, как только кадровые части захватчиков покинули Донбасс, тут начались массовые выступления рабочих против гетманской администрации, устанавливавших власть рабочее-крестьянских советов. К середине ноября Советская власть была восстановлена в Дебальцево, Горловском и Енакиевском районах. Затем рабочие и красногвардейцы разоружили верную Скоропадскому «державную варту» в Краматорске, Дружковке, Константиновку и окрестных селах. 18 ноября в Краматорске прошел съезд советов района, на котором был избран районный исполком. Таким образом, практически весь Донбасс оказался под властью большевиков и сочувствующих. Впрочем, такая же ситуация была и в других регионах Украины — гетманская власть стремительно утрачивала легитимность, а на место германской администрации приходили повстанцы и революционеры.

С северо-востока на освобождение Украины двинулись 1-я и 2-я Украинские повстанческие дивизии, созданные коммунистами. По мере наступления они пополнялись за счет местного населения, вскоре превратившись в Красную армию Украины, которую возглавили В.А. Антонов-Овсеенко, Артем (Ф.А. Сергеев) и В.П. Затонский. На очищенных землях было сформировано Временное рабоче-крестьянское правительство Украины, заявившее о свержении гетмана Скоропадского и переходе всей полноты власти в руки рабочих и трудящихся крестьян. Терявший контроль над ситуацией киевский гетман в ноябре 1918 г. обратился с призывом ко всем белогвардейским силам объединить силы для совместной борьбы с большевиками. По его призыву атаман Краснов двинул с Дона в Донбасс две казачьи дивизии, которые заняли Луганск, Дебальцево и Мариуполь, тем самым остановив триумфальное шествие большевиков. Затем в наш край вступила белогвардейская дивизия генерала Май-Маевского, которая заняла пространство от Мариуполя до Юзовки, и другие части деникинцев. Революционные отряды были изгнаны из края, местные советы разогнаны, а не успевших уйти революционеров ждали аресты и расправы. Реальной властью в Донбассе в конце 1918 — начале 1919 года были казаки атамана Краснова.

Впрочем, самому атаману это не помогло. Если с германцами Петр Николаевич нашел общий язык, то с белогвардейцами из Добровольческой армии отношения у него не сложились. Хотя и казаки, и белогвардейцы вместе воевали против большевиков, добровольцы сражались за единую и неделимую Россию, а казаки за родной Дон. Генерал Деникин не мог принять и союза с немцами, на который пошел Донской атаман. Но в восемнадцатом году на стороне Краснова было полное превосходство — и военное, и политическое, и финансовое. У добровольцев было только два способа получить боеприпасы: или добывать их в боях с Красной гвардией, или просить помощи у Донской армии (т.е. из рук немцев).

Атаман Петр Краснов 

Тяжелые времена настали для Краснова после революции в Германии. Немецкие войска спешно покидали оккупированные территории, оставляя донского атамана один на один с врагами и недоброжелателями. Напрасно пыталось донское правительство наладить диалог с Англией и Францией — те признавали единственную силу на юге России — Добровольческую армию генерала Деникина. А Красная армия начала мощное наступление, выбив истощенные казачьи полки из Луганска, Верхне-Донского и Хоперского округов. Некоторые из казачьих полков перешли на сторону большевиков, усилились и внутренние противоречия в руководстве Войска.

Краснов был вынужден принять решение об объединении с Добровольческой армией под командованием А.И. Деникина, затем сложил с себя все свои полномочия. Ставший единоличным правителем юга России Антон Иванович Деникин потребовал от Краснова в четырехдневный срок покинуть Дон.

7 января 1919 года Петр Николаевич навсегда покинул родную донскую землю, оставив созданную им 100-тысячную армию. Новым местопребыванием стал для генерала город Батуми, где он перенес оспу. Но уже летом он снова в антибольшевистском строю, а в сентябре Петр Николаевич находится в Ревеле, в армии генерала Юденича, наступавшей на Петроград. 20 марта 1920 года атаман с женой, немкой по происхождению, отправился в Берлин. Затем некоторое время жил и работал в Мюнхене. В 1924 году он перебирается в Париж, где активно участвует в деятельности белогвардейских организаций. В эмиграции он занимался литературной деятельностью: написал большое количество романов, историко-публицистических произведений, мемуары “На внутреннем фронте”.

8 1936 году атаман получает приглашение из Берлина от своего старого друга, бывшего немецкого атташе в Донском государстве фон Кекенхаузена, которое он принял. После окончания гражданской войны в эмиграции оказалось восемьсот генералов и адмиралов, и лишь единицы пошли на службу к гитлеровцам. Но надо отдать должное генералу Краснову — он не выпрашивал себе денег и должностей. Петр Николаевич был полностью убежден, что если Германия начнет войну с СССР, то немецкие друзья из вермахта призовут его на помощь. Но условия будет диктовать он — донской атаман Краснов. Тогда и посмотрим, кто кого будет использовать: немцы его или он немцев. После начала Великой Отечественной войны П.Н. Краснов активно включился в антибольшевистскую работу, правда, первоначально только теоретическую. Затем в 1943 году он возглавил Главное казачье управление, занимавшееся формированием казачьих частей для борьбы с СССР. Кроме того, атаман старался в меру своих сил препятствовать мародерству и жестокости с населением со стороны казаков. Правда, в этом он не особо преуспел.

После поражения атаман Краснов попал в английский плен и вместе с другими казаками был выдан Советскому Союзу. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР Петр Николаевич Краснов вместе с рядом других казачьих атаманов был повешен в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года.

Генерал Шкуро

Гражданская война выдвинула целую плеяду народных вождей, прославившихся только благодаря своим личным качествам. Одним из таких вождей и стал кубанский казак Андрей Григорьевич Шкуро. Андрей родился в 1886 году на Кубани в семье казака-подъесаула. Его отец, ветеран нескольких войн, не мыслил себе судьбу сына без военной карьеры. Шкуро окончил 3-й Московский кадетский корпус и был зачислен в казачью сотню Николаевского кавалерийского училища. В мае 1907 года получил офицерский чин и был определен на службу в 1-й Уманский казачий полк Кубанского казачьего войска. Вскоре Андрей Григорьевич подает военному начальству рапорт с просьбой разрешить ему служить в Персии… Там две сотни русских казаков активно борются с разбойниками, нападавшими на караваны и контрабандистами. Молодой офицер преуспел в этом деле и получил первую награду — орден Святого Станислава. Но вскоре начальство перевело его служить на Кубань, в 1-й Екатеринодарский конный полк. На родине будущий белогвардейский атаман записывается в экспедицию, которая отправилась в Читу для разработки новых золотоносных месторождений. Однако начавшаяся Первая мировая война возвращает его в строй. В августе 1914 года младший офицер 3-го Хоперского казачьего полка Шкуро оказывается на Галицийском фронте. В первые же дни взвод Андрея Шкуро (всего-то 17 человек!) захватывает 48 пленных и два пулемета. Вскоре талантливый офицер становится командиром казачьей сотни. А в июле 1915 года Андрей Григорьевич успешно применяет в одном из боев легендарную тачанку, намного опередив в военном деле и махновцев, и большевиков. Военное начальство не преминуло отметить подвиги Шкуро. Будущий атаман становится есаулом, кавалером ордена Святой Анны IV степени и обладателем почетного Георгиевского оружия.

В это время Шкуро разрабатывает оригинальную для того времени идею создания кавалерийских отрядов, которые бы осуществляли рейды в тылу врага. Идея была одобрена, и Шкуро вскоре стал командиром Кубанского конного отряда особого назначения, который действовал на территории от Минской губернии до Южных Карпат, регулярно нанося противнику немалый урон. В рейдах по вражеским тылам проходит 1916 год. Примечательно, что со временем его партизаны осознали свое исключительное положение в царской армии и вместе со своим командиром придумали собственные атрибуты. Одним из них стало черное знамя с изображенной на нем волчьей головой, которое, в свою очередь, породило и новое, неофициальное название воинской части. Товарищи по оружию все чаще называли шкуровцев не особым конным отрядом, а волчьей сотней или просто — волками…

После Февральской революции Шкуро отправляют на Северный Кавказ, а позднее — туда, где ему уже приходилось служить, — в Персию. «Волки» успешно держат фронт против наступающих турецких войск, а их командир, которому был тогда всего 31 год, получает вполне заслуженное звание полковника. Однако противостоящий туркам русский фронт с течением времени все больше раскалывается на белых и красных…

Атаман Шкуро 

Весной 1918 года Шкуро навсегда покидает Персию и через некоторое время добирается до Кисловодска, где в то время жила его семья. В городе тогда хозяйничали большевики, и их агентам удалось выследить Шкуро. Казачьему полковнику грозил расстрел, но большевистское начальство, учитывая огромный военный опыт арестованного, предлагает ему отречься от «контрреволюционного прошлого» и приступить к формированию красного отряда. Шкуро для вида согласился, однако вскоре со своими несколькими близкими соратниками направился в горы. На одной из горных полян Андрея Григорьевича уже ждали несколько его «волков». Полковник от души поприветствовал Южную кубанскую армию, хотя в самой этой «армии» было не более 10 человек. Однако уже довольно скоро под командованием Андрея Шкуро оказался крупный отряд, насчитывавший не менее пяти тысяч человек. Большевистское командование двинуло на подавление белых партизан крупные силы, но карательный поход коммунистов провалился. Они так и не сумели уничтожить «батьку» Шкуро и его партизан. А в июле 1918 года шкуровцы выбили красные войска из Ставрополя. Разграбив город, «бойцы» генерала Шкуро жестоко расправились со сторонниками Советской власти. Затем отряды Шкуро соединились с Добровольческой армией генерала Деникина и были преобразованы в кубанскую казачью бригаду. Деникинская армия перешла в наступление и, ломая сопротивление большевиков, в начале нового, 1919 года дошла до Донбасса.

Именно тут началось звездное время лихого казачьего вождя, уже получившего звание генерал-майора. Сравнительно немногочисленный, но прекрасно подготовленный конный отряд Шкуро шел на острие наступления, сея смерть и хаос на своем пути. Раз за разом казаки громили красноармейские и махновские отряды, устраивали дерзкие рейды по тылам противника, и в результате за подвиги и беспримерную доблесть 32-летний Андрей Шкуро был произведен в чин генерал-лейтенанта и утвержден командующим конным корпусом, состоящим из 1-й Кавказской и 1-й Терской казачьих дивизий. В июне 1919 года во многом благодаря решительным действиям Шкуро Донбасс был полностью под контролем белогвардейцев, и окрыленный победами генерал Деникин подписал директиву о наступлении Добровольческой армии на Москву..

В августе 1919 года генерал-лейтенант Андрей Шкуро сообщил белогвардейскому командующему, что его конный корпус готов прорваться к Москве и захватить ее. Но Антон Иванович Деникин не поддержал инициативу. 3-й Кубанский корпус Шкуро получил иное задание: захватить Воронеж, что и было успешно выполнено. А дальше произошло то, чего не могли предвидеть не только белые, но и красные. Казачьи войска охватило массовое дезертирство. Если летом 1919 года корпус Шкуро насчитывал не менее 20 тыс. казаков, то ко времени решающего броска на Москву в его рядах пребывало не более 4 тыс. бойцов… Воспользовавшись этим, Красная армия быстро перехватила инициативу на фронте. Вскоре ее мощное наступление стало необратимым. Самому Шкуро, однако, еще удалось сплотить вокруг себя остатки 3-го Кубанского корпуса и повоевать с красными и махновцами. Но переломить ход истории было уже невозможно.

В мемуарах современники генерала не раз отмечали: «войска под командованием Шкуро отличались исключительной жестокостью, недисциплинированностью, занимались безудержными грабежами, что вызывало недовольство даже белогвардейского командования». Но, справедливости ради, следует отметить, что в той или иной форме все противоборствующие силы прибегали к экспроприациям. Среди белых войск особо в этом отличилась Добровольческая армия, в которую и входили шкуровские «волки».

В начале 1920 года Шкуро поручили формирование новой кубанской армии. Александр Григорьевич искренне надеялся, что, выполнив приказ, он не только коренным образом изменит ситуацию на фронте, но и возродит свой авторитет в армии. Однако сформированные им части были переданы другому военачальнику, а сам Шкуро был уволен из армии и уже в мае 1920 года оказался в эмиграции.

22 июня 1941 года в очередной раз изменило жизнь белого атамана. Шкуро предложил услуги своим старым врагам — немцам и приступил к формированию казачьих частей, союзных вермахту. В 1944 году специальным указом Гиммлера Андрей Шкуро был назначен начальником Резерва казачьих войск, отделения которого были открыты в Берлине, Праге и других городах. Казаки Шкуро выполняли охранные функции и боролись с партизанским движением в разных странах.

Хотя он не пользовался таким авторитетом, как Краснов, все же его имя было широко известно среди казаков: в казацких лагерях и станицах ходило множество историй о его смелости и ловкости. Официально числясь командиром учебного полка 15-го казачьего корпуса, он вел кочевой образ жизни, наведываясь в казацкие лагеря и не пропуская буквально ни одной попойки. Он был большим знатоком соленых солдатских шуток и песен. По мнению офицерства, это никак не подобало генералу и плохо влияло на дисциплину. Но простые казаки обожали визиты батьки Шкуро.

Известно также, что сам Андрей Григорьевич рвался тогда на родину, обещая, что в этом случае он «всю Кубань поднимет против большевиков». Однако родные места ему уже не суждено было увидеть, а его ставка на союз с нацистами оказалась проигрышной. В 1945 году согласно решениям Ялтинской конференции англичане интернировали Шкуро и других казаков-эмигрантов на территории Австрии, а затем выдали их СССР. Советский суд приговорил Шкуро к смертной казни через повешение. Его казнили в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года в Москве вместе с П.Н. Красновым и рядом других борцов с коммунизмом.

Вот как описывал Андрея Григорьевича Шкуро Н.Д. Толстой в книге «Жертвы Ялты»: «Если Краснов олицетворял блеск русской императорской армии, то в Андрее Григорьевиче Шкуро воплотился дух дикого разгульного казачества времен Богдана Хмельницкого и Стеньки Разина. Его вполне можно представить себе среди героев “Тараса Бульбы” или на картине Репина “Запорожцы пишут письмо турецкому султану».

В биографии славного атамана нашел свое отражение страшный период русской истории, отложивший свой отпечаток на всех участников, особенно на столь незаурядных личностей, как Шкуро. При всей своей противоречивой натуре атаман являлся выразителем идей, распространенных в среде простых казаков в период Гражданской войны.

Махновское движение и Донбасс

Февральская революция даровала свободу всем политическим заключенным, в том числе и террористу-анархисту Нестору Махно, отбывавшему пожизненный срок в Бутырской тюрьме. Вернувшись на родину, он развил кипучую революционную деятельность и вскоре стал признанным авторитетом. После захвата силами УНР в декабре 1917 года Екатеринослава Махно стал одним из организаторов борьбы с

Центральной Радой в губернии. Вскоре он возглавил Гуляйпольский Ревком, созданный из представителей анархистов, левых эсеров и украинских социалистов-революционеров. Вскоре выяснилось, что Украинская Народная Республика не более чем ширма, а реальную силу представляют германские войска, которые оккупировали Украину. Тогда Махно создал партизанский отряд и начал войну с немцами, их украинскими подручными и местными помещиками. К осени 1918 года вокруг Махно, получившего почетное прозвище батьки, объединились несколько партизанских отрядов, действовавших в Екатеринославской губернии. Таким образом, Нестор Махно стал вождем повстанческого движения в губернии. Хотя

Гуляйполе — родное село батьки и центр его анархической республики — относится к современной Запорожской области и в состав Донбасса не входит, но влияние анархистов на Донбасс было немалым, тем более что в то время современные Запорожская и Донецкая области были в составе единой Екатеринославской губернии. Так что люди батьки легко перемещались по Донбассу, а донбасские анархисты шли на службу в махновскую армию. Например, начальником махновской контрразведки был наш земляк, уроженец Юзовки Лев Николаевич Зиньковский, больше известный как Лёвка Задов.

Лев Зиньковский 

После ухода германцев из Украины осенью 1918 года, махновцы начали борьбу с петлюровцами, и 27 декабря отряд батьки ворвался в Екатеринослав. Одновременно в городе подняли восстание рабочие, и петлюровский гарнизон был выбит. Но уже через три дня новый отряд петлюровцев отбил город, и Махно пришлось отступить. После этого поражения анархисты оказались в критической ситуации: с северо-запада их атаковали украинцы, с юго-востока белогвардейцы. В этих условиях Нестор Иванович принял решение объединить усилия с большевиками и со своими людьми вступил в Красную армию. Его партизанский отряд получил оружие и боеприпасы и был преобразован в третью бригаду 1-й Заднепровской дивизии, которую отправили на борьбу с белогвардейцами Деникина. Сам Махно получил звание комбрига. Уже в феврале 1919 года махновская бригада увеличилась до 50 тысяч человек и вела активное наступление на Донбасс. 29 марта махновцы захватили Мариуполь, где в качестве трофея взяли 3,5 млн. пудов угля, который в дальнейшем Махно обменивал на необходимые припасы. За взятие Мариуполя комбриг был удостоен высшей награды советской России — ордена Красного знамени.

Затем бригада Махно продолжила наступление на Юзовку и Таганрог. К пятому апрелю махновские войска заняли Каракубу (Раздольное), Васильевку, Бешево, а 13 Красная армия Южного фронта вошла в Юзовку, но вскоре была выбита оттуда кавалеристами генерала Шкуро. Узнав о поражении красноармейцев, Махно отступил, но в районе Волновахи его догнали казаки и существенно потрепали. К 17 апреля на волновахском направлении махновская бригада отступила на запад на 50 верст, а на Мариупольском на 75 верст. Затее несколько недель бои шли с переменным успехом, пока в июне белогвардейцы окончательно не разбили противника. Летом 1919 года Южный фронт Красной армии откатился далеко на север, а Махно оставив Донбасс, повел своих бойцов в рейд на правобережье Днепра, а затем сумел отбить у белых Екатеринослав и окрестности, где основал свою «республику».

Нестор Махно. Фото 1919 года.

Неудачи Красной армии в Донбассе привели к разрыву большевистско-махновского союза, хотя трения между союзниками начались гораздо раньше. Красный главнокомандующий Лев Троцкий «за неподчинение командованию» объявил Махно вне закона, и попытался сместить его, но батька увел свой отряд в самостоятельное плавание[10]. Так печально для Нестора Махно закончился поход в Донбасс.

Второй раз в наших краях народный полководец действовал в 1921 году, совершая свой поход на восток. Непонятно, почему исследователи Гражданской войны до сих пор оставляют без внимания эту яркую двухнедельную страницу в истории, даже в фильме «Девять жизней Нестора Махно» нет ни единого упоминания о его походе на Дон. Хотя соратник Махно Пётр Аршинов в своих воспоминаниях пишет: «Я лично с группами Забудько и Петренко сделал рейс до Волги, обогнул весь Дон… после этого мною был выделен отряд из сибиряков под командой товарища Глазунова, который был всем хорошо снабжен и направлен в Сибирь. В первых числах августа 1921 года по большевистским газетам мы читали об этом отряде, что он появился в Самарской губернии. Больше о нём не слыхали».

После установления советской власти в Крыму отпала необходимость в нахождении такого мощного соединения, каким была руководимая Нестором Махно Революционная повстанческая армия Украины на территории Причерноморья. Командование Красной Армии приняло решение о передислокации махновцев на Южный Кавказ, но считая этот приказ ловушкой, Махно отказался подчиниться. Ответом советской власти стала военная операция по «ликвидации партизанщины». Отряды Махно с боями ушли из окружения в районе Гуляй-Поля и несколько месяцев перемещались по Украине, уходя от преследования.

Первые упоминания об РПАУ в документах 2-й Донской дивизии датируются 2 февраля 1921, когда те появились в районе современной границы Луганской и Воронежской областей. 31 марта того же года отряд под командованием сподвижника Махно Виктора Билаша появился в Хомутовке и Грузском Еланчике (современный Новоазовский район Донецкой области), где были изрублены советские работники, а 22 апреля в количестве 150 сабель и 20 тачанок совершил разведывательный рейд в район Матвеева Кургана. Но уже летом во время рейда на восток Билаш отделился от основной части РПАУ по причине разногласий со своим командиром: Махно шёл на Дон, надеясь найти поддержку, хотя Билаш утверждал, что эти надежды не имеют под собой никаких оснований. Отделившийся отряд численностью до сотни сабель действовал в августе 1921 года в районе станции Лихая и станицы Гундоровская (ныне — город Донецк Ростовской области.). В сводках о деятельности Билаша упоминается наличие в его отряде нескольких женщин-разведчиц. О дальнейшей судьбе этого человека Пётр Аршинов сообщает, что в том же году Виктор Билаш был захвачен большевиками и расстрелян в возрасте 26 лет[11].

Рейд Махно на восток начался 14 июля 1921 года, когда его отряд численностью 150 сабель прошёл через станцию Кутейниково в сторону станицы Большой Мешковской. В донесении упоминается, что «отряд деморализован и утомлён беспрерывными боями». В ответ на это командование Северокавказского военного округа перебросило кавалерийский полк в район Гундоровской и Каменска, а также направило бронепоезд на участок Каменская — Зверево и бронедрезину на участок Ровеньки — Замчалово: пересечение железнодорожной линии для крупного воинского соединения — не менее сложная операция, чем форсирование реки, так как количество переездов ограничено, их легко контролировать, а колонна на марше — хорошая цель для нанесения удара.

18 июля в штаб СКВО поступило сообщение о том, что на участке Нагольная — Павловка — Криничная (возле нынешнего посёлка Бирюково Свердловского района Луганской области) обнаружены силы РПАУ численностью 700 сабель, 100 тачанок, 20 пулемётов и 1 бронеавтомобиль. В ответ командование округа выдвигает из Новочеркасска на Александровск-Грушевский (современный город Шахты) кавалерийский дивизион. В тот же день произошло столкновение махновского отряда численностью до 250 сабель, 5 тачанок и 3 пулемёта с украинскими частями Красной Армии в балке Дуванной. Не выдержав боя, махновцы поспешили переправиться через Донец.

Утром 19 июля на помощь украинским частям в район сёл Верхне-Дуванное и Медвежанка был направлен кавалерийский полк, однако задержался в пути по причине усталости личного состава и опоздал. В шесть вечера того же дня поступило известие о том, что ещё один отряд махновцев численностью 300 сабель и 20 тачанок форсировал Северский Донец возле хутора Уляшкин. Население хутора разбежалось и попряталось в окрестных лесах и балках. Обстановка сложилась угрожающая, поэтому в район станицы Мальчевская были переброшены 13-й и 14-й полки 2-й Донской дивизии. Туда же выехал и штаб дивизии для непосредственного руководства операцией. Махно, заметив приближение частей РККА, направился на Грачинские хутора.

20 июля, преследуемый красной кавалерией, Махно ворвался в хутор Чеботовский, где его отряд изрубил трёх продработников, четырёх милиционеров и одного партактивиста, а на следующий день ушёл на хутор Ушаков.

22 июля состоялся бой у хутора Машлыкино, в районе современной российско-украинской границы. Вот что писал начальник штаба 2-й Донской дивизии Сперанский в своём донесении: «…эскадроны собрались и снова перешли в атаку. Кавалеристы и бандиты несутся друг другу навстречу и сблизившись, остановились друг против друга стеною. В этот момент и та, и другая сторона чувствовали себя равными и не решались перейти в решительную схватку: наши эскадроны на измученных пятидневным переходом конях, но имели где-то вблизи резервы, бандиты же не имели резервов, но конский состав был почти свежий. Страшен человек решившийся умереть. Воодушевлённые своим руководством бандиты бросились в атаку. Наш единственный пулемёт из-за задержки замолчал. эскадроны начали медленно отходить».

Но отступление красных эскадронов махновцы сочли за ловушку и не решились на окружение. К вечеру они добрались до села Стрельцовки, где ночевали на площади не расходясь по домам, рано утром двинулись вдоль реки Камышная и вечером того же числа перешли железную дорогу у станции Зориновка. Красный бронепоезд опоздал.

Далее части РПАУ двинулись на восток, 26 июля форсировали Дон и 29 июля достигли окрестностей станицы Вёшенской, на которую совершили налёт в 10 часов утра следующего дня.

Там и захватили в плен продотряд, бойцом которого был юный Михаил Шолохов. Обошлось без жертв: продотрядовцев только выпороли нагайками. Махно распорядился отпустить юношу, сказав напоследок: «Пусть меня добрым словом вспоминает!» Долгое время эта история считалась выдумкой знаменитого писателя, однако недавно нашлись документы, которые свидетельствуют, что это событие действительно имело место.

Здесь начали сбываться мрачные прогнозы Билаша. Моральное состояние некогда мощной, но уставшей и потрёпанной в боях крестьянской армии стало падать, а для казаков Махно оказался чужим. Несолоно хлебавши, он отдал приказ об отступлении, и 31 июля отряды РПАУ обратно переправились через Дон у станицы Казанская.

На рассвете 2 августа один из отрядов Махно ворвался на хутор Ольховчик. В донесении сообщается, что махновцы изрубили милиционеров, изнасиловали десять женщин, забрали ячмень и ушли.

В ночь на 3 августа уцелевшие части РПАУ пересекли железную дорогу у разъезда Маньково и рано утром пришли в слободу Великоцкое, после чего двинулись на Стрельцовку, где их нагнали красные части. 4 августа 1921 года махновцы предприняли совместные с отрядом Сычёва действия в Старобельском районе. Таким был закат некогда могущественной гуляйпольской анархистской республики. У Махно оставался один путь — в эмиграцию.

Сталин

Немного повоевал в Донбассе и Сталин, тогда еще не всевластный генсек, но уже один из признанных лидеров большевиков. В конце декабря 1919 года войска красного Южного фронта (13-я, 1-я Конная и 8-я армии), которым командовал А.И. Егоров, а членом Реввоенсовета был Сталин перешли в наступление на Донбасс со стороны Изюма и Лисичанска. Противостояли им группа деникинских войск из 3 кавалерийских корпусов, 2 пехотных дивизий и пяти бронепоездов под командованием одного из лучших кавалерийских генералов Добровольческой армии Сергея Улагая.

Красные войска наступали тремя группами: 8-я армия двинулась на Луганск, 13-й армия на Славянск и Юзовку, а главная ударная сил — Первая Конная армия Буденного должна была взять Дебальцево и Иловайск, а затем прорваться до Таганрога и отрезать пути отхода деникинцев на Дон.

25 декабря севернее Бахмута произошёл кровавый встречный бой между 1-й Конной армией и группой Улагая, в котором белогвардейцы были разбиты и бежали. Буденовцы взяли Бахмут, а затем Горловку и Дебальцево, еще раз разгромив белые части. Уцелевшие подразделения из группы Улагая отступили в Крым и к Ростову. К первому января 1920 года Донбасс снова полностью контролировался большевиками.

Генерал Улагай 

В декабрьских боях за Донбасс советскими войсками было захвачено 24 орудия, 170 пулемётов, 5 бронепоездов и немало других трофеев. Среди разгромленных белых частей была и легендарная Марковская дивизия, которая практически полностью полегла у села Алексеево-Леоново (сейчас это Торез).

В феврале-марте 1920 года Сталин был назначен руководителем Украинской трудовой армии, которая занималась восстановлением промышленности региона, а следующий раз Сталин появился в нашем крае в июле двадцатого года, когда в Волновахе он разбирался, как местные командиры воюют с врангелевскими войсками, а в Мариуполе инспектировал суда Азовской военной флотилии.

Последний белый удар

После поражения в кампании 1919 года генерал Деникин 2 апреля 1920 г. покинул свой пост и остатки отступившей в Крым армии. Новым главнокомандующим белыми силами был избран барон Петр Врангель. Хотя положение было катастрофическим, новый командующий рьяно взялся за дело и сумел частично восстановить разгромленные годом ранее белые армии.

Понимая, что ресурсы Крыма минимальны и не позволят продержаться долго, барон решает идти ва-банк и атаковать красных, отбить Донбасс, прорваться на Дон и Кубань, где поднять антибольшевистское восстание. Шансы на успех задуманного были минимальные, но Петр Николаевич надеялся, что война с Польшей отвлекла лучшие силы большевиков и он сумеет справиться. Хотя уже в это время красные отряды атаковали Перекоп и 13 апреля ворвались в Крым. Однако лихой генерал Яков Слащёв контратаковал и выбил красных с полуострова. На следующий день, собрав в ударный кулак корниловцев и марковцев, Врангель перешел в наступление и нанес большие потери большевикам. В результате этих боев красное командование приняло решение отложить вторжение в Крым. Так что это была первая победа барона, поднявшая дух его армии. Не стесняясь жестких мер, Врангель укрепляет дисциплину в армии и переименовывает ее из «Вооруженных сил Юга России» в «Русскую армию».

В июне 1920 года Русская армия переходит в наступление, окружает и практически полностью уничтожает в районе Мелитополя двенадцатитысячную красную кавалерийскую группу Жлобы. Благодаря этой победе армия Врангеля перехватила инициативу и начала наступление на Каховку, Екатеринослав и Донбасс. Все лето шли ожесточенные бои, в которых врангелевцы сумели раздвинуть границы своей территории, но убедительных побед не достигли. В сентябре Русская армия атаковала по направлению на Донбасс. К 16 сентября была разбита Верхнетокмакская группировка Красной армии. Белогвардейцы заняли Токмак, Пологи, Орехов, Гуляй-Поле, Бердянск (современная Запорожская область). 28 сентября врангелевцы захватили Волноваху и Великоанадоль, 30 сентября Русская армия подошла вплотную к Юзовке. Однако уже на следующий день барону пришлось остановить наступление в Донбассе и срочно снимать отсюда части для переброски к Днепру, где для белых сложилась критическая ситуация. В результате донецкие красноармейцы оправились от ударов и перешли в контрнаступление. В начале октября Врангель приказал начать отступление из Донбасса.

Барон Петр Врангель 

После разгрома Врангеля и падения Крыма большевики взялись за истребление махновцев и прочих противников на территориях Юго-Востока Украины. Окруженный со всех сторон превосходящими силами Махно сражался мастерски, раз за разом выскакивая из ловушек. Его таявшая на глазах повстанческая армия в ноябре двадцатого года смогла прорваться из Крыма в Екатеринославскую губернию и почти три месяца металась по Донбассу и Харьковской губернии, то уходя от погони, то атакуя. Вернувшись в феврале 1921 года в родное Гуляй-Поле, Махно столкнулся с апатией местного населения, не желавшего больше воевать под черными знаменами. С оставшимися верными соратниками Махно прошел рейдом через Донбасс на Волгу и Северный Кавказ. Там ему тоже не удалось достичь успеха, и в августе 1921 года Махно, пройдя всю Украину с востока на запад, перешел Румынскую границу, став эмигрантом.

К осени 1921 года последние организованные отряды врагов «рабоче-крестьянской» власти были уничтожены или бежали. На этом гражданская война в Донбассе окончилась.

Массовое украинское националистическое движение, обошло Донбасс. Националистам не удалось организовать своих поклонников. Крестьяне поднимали восстание против своих врагов и расходились по домам, только что заканчивалось бой. По свидетельству одного украинца, что жил на Донбассе, такие слова, как Центральная Рада или Скоропадский, там даже не вспоминали. Крестьянские стремления земли и свободы были сильнее, чем призыв украинского национализма, этого творения интеллигенции. Стремления народа оказывались по большей части в форме вооруженных выступлений против красных, белых, немцев, Скоропадского и Петлюры.

Человек-легенда

Все знают, что главная улица Донецка носит имя Артёма, но как выяснилось, многие горожане не знают, кто такой Артём, и за что ему такая честь. Мы даже провели небольшой соцопрос чтобы понять, почему имя этого человека забыто. Как выяснилось, большинство людей среднего возраста знают, что это был революционер, а вот молодежь кем только ни называла его: и спортсменом, и писателем и полководцем. Впрочем последний ответ можно засчитать как правильный, ведь нашему герою пришлось за свою недолгую но яркую жизнь и армией покомандовать.

Федор Андреевич Сергеев, вошедший в историю под прозвищем Артём, родился 7 марта 1883 года в Курской губернии в крестьянской семье, но вскоре переехал в Екатеринослав (нынешний Днепропетровск), где закончил реальное училище. В 1901 он поступил в Московское высшее техническое училище, где начал задумываться над необходимостью изменения общества в более справедливую сторону. Эти мысли привели его в политику, заставив примкнуть к социал-демократической рабочей партии. За участие в студенческой демонстрации в 1902 году Федор был арестован и полгода провел в тюрьме. После освобождения он переехал в Донбасс, где устроился работать помощником машиниста на Екатерининской железной дороге. Тюрьма не заставила его изменить свои взгляды и едва устроившись на новом месте снова окунается в политическую деятельность. Его стараниями был создан рабочий кружок на Берестово-Богодуховском руднике, где учил людей отстаивать свои права, бороться с произволом хозяев заводов. В общем он стал революционером, а от шахтеров в это время Федор Андреевич получил свое партийное прозвище — Артем. Личностью он был харизматичной, в правоту своего дела верил, и эта вера передавалась окружающим. Он стал настоящим рабочим лидером, за которым люди шли без сомнений.

После провала революции 1905 года, в которой Артем принял самое активное участие, на молодого активиста началась охота. В следующем году его арестовывают, но Артем сумел бежать. В 1907 году его опять ловят и отправляют в ссылку в Сибирь. Однако хлебать казенные щи арестанту не понравилось, и он в очередной раз бежал. Не имея возможности вернуться в Донбасс, он бежал через Китай в Корею, а оттуда Артем попал в Австралию. Казалось бы, помыкался по тюрьмам, пора успокоиться, завести семью. Но Артём и в южном полушарии остается собой. В Австралии он тоже начинает отстаивать права рабочего класса, издает газету, возглавляет союз русских рабочих-эмигрантов.

Артем (Ф. Сергеев)

После февральской революции 1917 Артем вернулся на родину и вскоре и возглавил большевистский комитет Харьковского совета. А тут жизнь кипела. Шло стихийное объединение в одну административную единицу Донбасса, ранее входившего в состав Екатеринославской, Харьковской, частично Херсонской губерний и Области Войска Донского. Справедливости ради, отметим, что эта идея появилась еще при царе, однако только сейчас была реализована. Уже в марте 1917 года в городе Бахмут состоялась Первая конференция Советов Донбасса. Через месяц в Харькове собрался I Областной съезд Советов Донецкого и Криворожского бассейнов, который учредил Областной комитет Донкривбасса и принял положение об организационной структуре Советов Донецкого и Криворожского бассейнов. 13–16 июля 1917 года в Харькове состоялась областная конференция РСДРП (б), которая создала собственный обком. Своим руководителем большевики выбрали любимца народных масс, человека с легендарной судьбой, Федора Сергеева (Артема). Так возник регион, охватывающий весь юго-восток современной Украины и часть Российской Федерации.

Одновременно в Киеве власть захватила самопровозглашенная Центральная Рада, которая провозгласила создание Украинской народной республики (УНР). В ответ 17 (30) ноября пленум Исполкома Советов Донкривбасса заявил, что регион никакого отношения к Украине не имеет, а потому в УНР не входит и власть Центральной Рады не признает. Был созван съезд Советов Донкривбасса, высший орган власти, потому что делегаты на него выбирались свободными выборами по всему региону. В итоге работы съезда в феврале 1918 года была провозглашено создание нового государства, Донецко-Криворожской республики, и выбрано её правительство, главой которого стал Артём. Территория ДКР была значительной: от Крыма до Курской губернии и от Днепра до Дона.

Всего за несколько месяцев активной работы правительство ДКР достигло больших успехов: в республике была произведена территориальная реформа по экономическому признаку, наркомат юстиции провел судебную реформу, введя единые формы судопроизводства. Главная роль в развитии ДКР отводилась экономической политике, проводившейся под лозунгом усиления роли государства во всех сферах хозяйственной жизни.

Однако мирная жизнь длилась недолго. Армия германской империи оккупировала Украину и подошла к границам Донбасса. Началась война в которой у Донбасса не было никаких шансов на победу. В середине апреля 1918 г. Донецко-Криворожская республика была захвачена германскими войсками, а ее армия отошла к Царицыну на соединение с Красной армией. После поражения Германии в Первой мировой войне ее войска покинули территорию Донбасса. Однако не успела там установиться Советская власть, как регион снова был занят, но уже белогвардейцами. Окончательно Красная Армия отвоевала Донбасс в начале 1920 года.

Все это время в красном лагере шла подковерная борьба между сторонниками создания независимой ДКР и приверженцами создания из всех южнорусских областей украинской советской республики, где промышленный революционный Восток уравновешивал бы сельские районы Малороссии. В спор Украины и Донбасса вмешалась Москва, и волевым решением было приказано считать Донкривбасс частью Украины. 17 февраля 1919 вышло постановление Совета обороны, которое гласило: «Просить тов. Сталина через Бюро ЦК провести уничтожение» Донкривбасса.

Вот так наша земля стала частью Украины. В регионе началась повальная украинизация. Николай Скрыпник, первый глава правительства Советской Украины, видел главную задачу коммунистов Украины так: «Для того, чтобы осуществить свои классовые, пролетарские, коммунистические задачи, рабочему классу на Украине нужно не отождествлять себя с русским языком и с русской культурой, не противопоставлять свою русскую культуру украинской культуре крестьянства». Впрочем, с этим решением на местах не смирились, и в феврале 1920 го в Юзовке (ныне Донецк) прошел съезд волостных ревкомов Юзовского района, который заявил: «Съезд настаивает на быстром экономическом и политическом слиянии Донецкой губернии с Советской Россией».

Чтобы сломать сопротивление донецких автономистов, по настоянию Ленина, весной 1920 года была создана Донецкая губерния, которая должна была включать «всю горную промышленность и достаточное для полного обеспечения местного населения количество продовольственных уездов и волостей из соседних губерний». Донецкая губерния включала Изюмский и Старобельский уезды Харьковской губернии, Бахмутский, Мариупольский и Луганский уезды Екатеринославской губернии, а также Донецкий, частично Таганрогский и Черкасский округа области Войска Донского. Первое время губерния продолжала жить по российским законам. Лишь постепенно губерния перешла в ведение властей УССР. После, окончания гражданской войны Артём со свойственной ему энергией взялся за восстановление шахт Донбасса, но затем был переведен на работу в Москву, где был избран руководителем Всероссийского союза горнорабочих. В это время он подружился с Кировым и Сталиным, которого поддержал во время конфликта с Львом Троцким. Пользовавшийся огромным авторитетом среди рабочих Артём мог серьезно изменить расстановку сил на политическом Олимпе, однако 24 июля 1921 он отправился на испытания нового транспортного средства аэровагона. Это была специальный вагон, снабжённый мотором и двухлопастным винтом, благодаря которому он развивал скорость 140 км/ч. Испытания проходили успешно, но между Тулой и Москвой кто-то завалил рельсы камнями и аэровагон разбился. В катастрофе погиб его создатель инженер Валериан Абаковский и Артём. Аварию поспешили назвать случайной, но многие считали, что это было плохо замаскированное убийство перспективного лидера. Сын Артёма был воспитанником Сталина, стал офицером, прошел войну и прожил жизнь достойную отца.

Памятник Артему в Донецке. Фото автора

Меж двух войн

Огромный ущерб Донбассу причинила Гражданская война. Сотни предприятий были закрыты, промышленная жизнь парализована, транспортные магистра ли, жилища, медицинские учреждения разрушены. Тысячи людей оказались безработными. И без того тяжелое материально-бытовое положение донбассовцев продолжало ухудшаться, возникали эпидемические заболевания. В марте 1920 г. в Донбассе было зарегистрировано 30,6 тыс. случаев заболевания сыпным тифом. В августе появились очаги заболевания холерой, дизентерией, брюшным тифом.

В начале 1920 г. завершилась национализация угольной промышленности. 21 января 1920 г. Центральное правление каменноугольной промышленности (ЦПКП) сообщало о том, что все каменноугольные национализированные предприятия Донецкого бассейна находятся в его ведении.

В феврале 1920 г. государственной собственностью были объявлены угольные рудники Лисичанского, Марьевского, Алмазного, Славяносербского, Гришинского, Семейкинского, Юзовского, Мушкетово-Макеевского, Центрального, Боково-Хрустальского, Грушевского, Чистяковского и Должанского районов, а в конце августа 1920 г. — все до того времени не национализированные угольные предприятия. Представитель Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции, обследовавший в марте 1920 г. предприятия бассейна, отмечал, что национализированная угольная промышленность требует больших затрат и постоянной технической поддержки; наблюдается периодическое подтапливание шахт, вследствие слабой подачи электроэнергии приходится обращаться к примитивному выкачиванию воды ведрами. Большой урон был нанесен механическому оснащению шахт. Так, к середине 1920 г. из 3 тыс. рудничных котлов только 10% нуждались в небольшом ремонте, 65 — капитальном, 10% — среднем, 15% оказались полностью непригодными. «Донбасс стал Советским, — писала в конце марта «Бахмутская правда», — но он, как израненный гигант, едва дышит остатками своих рудников и заводов».

Совет Народных Комиссаров РСФСР, учитывая тяжелое положение Донбасса, специальным постановлением в марте 1920 г. предоставил право Центральному правлению каменноугольной промышленности Донецкого бассейна непосредственно через Реввоенсоветы армий отзывать из частей Красной Армии квалифицированных рабочих для работы на рудниках. «Главуглем», — отмечалось в докладной ВСНХ, — по согласованию с ЦК союза горнорабочих разрабатывался вопрос о повышении зарплаты работающим в бассейне. За два месяца (с начала мая по начало июля) «Главуглем» отправлено в распоряжение ЦПКП 1466 откомандированных из частей Красной Армии горнорабочих, из них 511 забойщиков».

Хозяйственные органы прилагали максимум усилий для обеспечения работы наиболее крупных рудников, поскольку именно они могли дать основную долю добычи. В Александро-Грушевском районе, где в апреле — июне 1920 г. насчитывалось 55 работающих рудников, на четырех (Власовском, бывш. Парамонова, Донецко-Грушевского акционерного общества и Русского общества пароходства и торговли), ставших теперь государственными, было добыто 65% угля. 19% добычи дали средние рудники и 16% — мелкие.

Для возрождения промышленности Донбасса нужны были огромные денежные средства, машины, механизмы, кадры квалифицированными рабочих, специалистов. Было принято решение о первоочередном обеспечении трудящихся края продуктами питания, денежными средствами, Народному Комиссариату Путей Сообщения было дано указание о выделении необходимого подвижного состава для ежемесячной перевозке в Донбасс 450 тыс. пудов хлеба из Мелитопольского и Бердянского уездов. Снабжение Донбасса продуктами питания было признано неотложной государственной задачей.

Вся страна восстанавливала Донецкий бассейн. В течение марта-сентября 1920 г. из Орловской, Тамбовской, Курской и других губерний РСФСР на шахты прибыло 16 тыс. человек. Летом 1920 г. Совнарком РСФСР направил в Донбасс комиссию специалистов во главе с профессором Б. Бокием, которой поручил обстоятельно разобраться с положением дел, выяснить техническую оснащенность шахт, неотложные нужды горняков. Выработанный комиссией проект предусматривал концентрацию 267 наиболее экономически выгодных шахт. Концентрация механизмов и рабочей силы давала возможность добиться быстрейшего увеличения добычи донецкого топлива.

В январе 1920 г. было принято постановление о создании Украинской трудовой армии. Декретом Совета Труда и Обороны от 14 апреля 1920 г. угольная промышленность переводилась на военное положение. На 1 января 1921 г. в Украинской трудовой армии, включая Трудармию Донбасса, числилось 31 тыс. человек. С апреля по декабрь 1920 г. они отработали 140 тыс. рабочих дней, обработав более 33 млн. пудов грузов.

В ноябре 1920 г. был создан специальный орган — Совещание при Совете Труда и Обороны, который контролировал снабжение Донбасса. Из центральных губерний сюда было отправлено 2 млн. метров мануфактуры, 25 тыс. полушубков, 40 тыс. пар брюк, около 250 тыс. пар белья. Сразу же после освобождения края был установлен 8-часовый рабочий день, почти на 50% повышены ставки шахтерам.

Выступая с политическим отчетом на IX Всеросийской конференции 22 сентября 1920 г., Владимир Ленин говорил: «Донецкий бассейн уже дает нам 20–30 миллионов пудов угля в месяц. Значительно улучшилось дело с дровами. А в прошлом году мы сидели на одних дровах без нефти и без угля. Все это и дает нам право говорить, что, если мы сплотим силы и напряжем их, победа будет за нами».

Жители Донбасса в эти же годы участвовали в отражении польской агрессии. Тысячи рабочих были мобилизованы в Красную Армию. На фронт в полном составе отправилась Мариупольская партийная организация. С июля по сентябрь Донецкая парторганизация направила на Западный фронт свыше 400 коммунистов, а с сентября по октябрь на Южный еще 188. На Польский фронт был отправлен коммунистический отряд из Юзовки.

Органы Наркомтруда развернули в Донбассе большую работу по скорейшей ликвидации безработицы. За период с 29 апреля 1920 г. по 26 января 1921 г. из числа зарегистрированных 61,2 тыс. безработных на работу было направлено 28,2 тыс. человек. Ряд коллективов шахт, заводов, железнодорожного, водного транспорта пополнился в 1920 г. за счет проведенных мобилизаций. Так, по предложению Всеукркомтруда в течение года были объявлены профмобилизации и учеты строительных рабочих, железнодорожников, портных, сапожников, кожевников, бондарей, и др. По приказу командования Юго-западного фронта в первой половине 1920 г. проводилась мобилизация горнорабочих. Военкоматами проводились также мобилизации строительных рабочих и железнодорожников.

В мае 1921 г. резко сократились поставки хлеба в Донбасс. Попытки местных хозяйственных органов обменять соль и промышленные товары на хлеб непосредственно в губернии успеха не имели: слишком плохими были виды на урожай. Вследствие небывалой засухи и испепеляющих ветров в южных, самых плодородных уездах полностью выгорели хлеба и травы, засохли огороды и бахчи. В сельских районах начался голод.

Политика «военного коммунизма» оказалась неспособной заинтересовать крестьян наращивать масштабы производства, а продразвёрстка фактически отнимала выращенное, не давая ничего взамен. К грабительской политике советской власти добавилась страшная засуха, поразившая летом 1921 года хлебные районы. По всей стране прокатилась волна крестьянских волнений. Восстал Кронштадт, поднялась Тамбовщина. Но основное пламя народной войны разгорелось на юге, основными её эпицентрами стали Дон, Кубань и Украина. Социальную базу повстанцев составляло зажиточное сельское население, на их стороне оказалось 70% казаков и 60% крестьян-середняков. Их объединяло недовольство политикой советской власти, особенно такими моментами, как продразвёрстка и расказачивание. Ситуацию усугубил страшный неурожай: в одном из донесений Донвоенкомата сообщается, что «в Ребриково (ныне — в Луганской области.) возможно восстание жителей на почве голода». Нельзя было разорять Дон, здесь советская власть показала себя не с лучшей стороны.

Известны случаи, когда на сторону восставших переходили регулярные части Красной Армии. Яркий пример — подвижный и целеустремлённый отряд под предводительством Сычёва, действовавший в Придонцовье и долине реки Деркул в июле — августе 1921 года. Он представлял собой повернувшую оружие против советской власти часть Первой Конной армии, дислоцированной в то время на Украине. Среди повстанцев были и участники белого движения. Так, отряд под командованием Назарова численностью около 500 человек из кадровых военных, высадился в районе станицы Новониколаевская (ныне — город Новоазовск. — Прим. авт.), но спустя некоторое время был разбит в сальских степях. А в сентябре 1921 года в пригороде Белой Калитвы усилиями ЧК была пресечена попытка создания повстанческого формирования из числа бывших врангелевцев.

Но нельзя сказать, что повстанческое движение было повсеместным. Островком спокойствия стала большая часть районов Приазовья: в те времена оно было малонаселённым, к тому же в голой степи укрыться негде. В стороне остались и промышленные города Донбасса.

Повстанческие силы представляли собой в основном малочисленные разрозненные отряды, не враждовавшие между собой, но и не часто помогавшие друг другу: каждый отстаивал свои интересы. Материальное обеспечение было не очень хорошим: оружие, боеприпасы и амуниция чаще всего представляли собой трофеи, захваченные у частей РККА. В одном из документов упоминается случай, когда пришлось выслать отряд «для ликвидации скрывающихся бандитов, разграбивших обмундирование полка». Хотя у крупных повстанческих формирований были свои тылы, медицинское обеспечение, штабы, пусть примитивная, но организация. Тем не менее, борьба с повстанцами оказалась серьёзной проблемой для частей Красной Армии, так как восставшие пользовались поддержкой местных жителей, часто квартировались в сёлах и станицах. Об этом сказано в донесении начальника штаба 2-й Донской дивизии Сперанского: «Для того, чтобы уничтожить отряд повстанцев численностью не более 150 человек нужны втрое-четверо большие силы… избежать столкновения с красными частями бандитам весьма легко, так как, пользуясь добровольными агент-разведчиками местного населения, они всегда информированы о местонахождении и передвижении красных частей. Бои с ними бывают только арьергардные, в случае преследования. Настигнуть их весьма трудно, ввиду того, что они широко применяют замену лошадей у местного населения… все они пользуются проводниками из местного населения, которое, учитывая удачное продвижение предыдущих банд, указывает те же проходные пути». Далее Сперанский пишет, что от постоянных погонь за повстанцами полки «изматывая себя, постепенно теряют вид управляемых регулярных частей, приближаясь по виду и духу к партизанским отрядам», в связи с чем предлагает изменить стратегию борьбы. Согласно этому плану, части РККА размещаются на удобном рубеже для решающего боя, а повстанческий отряд во время движения должен постоянно подвергаться арьергардным атакам и налётам с флангов: только таким образом красноармейцы могут заставить противника идти в нужном русле.

Наиболее мощным был отряд Каменюка, основной базой которого стало село Петропавловка Луганского района. Его численность на весну 1921 года составляла 600 сабель и 200 штыков. Летом 1921 года к Каменюку присоединился отряд Зайцева численностью 70 человек, велись совместные действия также с отрядом Безуглова. В июне 1921 года был предпринят рейд к Миусу, но в районе села Дьяково (окрестности современного города Антрацит. — Прим. авт.) и у станции Ровеньки в результате столкновения с частями Красной Армии соединение Каменюка потеряло основную массу своих бойцов, от прежней его численности осталось не более 150 сабель. О числе убитых в документах не сообщается, скорее всего он был рассеян. После этого отряд ушёл в Петропавловку через Лисичанск и Беловодск. Известно, что в начале октября 1921 года Каменюк вёл безрезультатные переговоры с представителями Красной Армии о сдаче на условиях помилования всех участников отряда.

Жестокость была обоюдной. Повстанцы со своими жертвами обычно расправлялись на месте. О том, против кого в первую очередь было направлено движение, можно судить по следующим выдержкам из документов: «Банда по пути следования казнила много советработников, разграбила исполком, зарубила четырёх милиционеров» или «Скрываются отдельные мелкие банды, преследующие только милицию и продработников, не трогая совслужащих». Зафиксирован и анекдотический случай: «Банда в три сабли, разогнав исполком, уничтожила дела».

Советская власть тоже не оставалась в долгу: широко практиковалось выселение тех, кто поддерживал восставших, а в докладной записке заместителя Морозовского окружного военного совещания от 16 сентября 1921 года сообщается о том, что было предписано взять заложников.

Движение не было подавлено, оно сошло на нет уже зимой 1922 года. Причиной стал переход к новой экономической политике, в результате которого советская власть нашла поддержку среди абсолютного большинства сельских жителей. Можно констатировать, что многочисленные крестьянские выступления 1921 года разгромили военный коммунизм.

Реальный учет возможностей страны показал, что обеспечить продовольственное и техническое снабжение всех предприятий Донбасса Советское государство не сможет. Наиболее перспективные шахты и заводы концентрировались в ведении советских трестов, остальные ставились на консервацию или же сдавались в аренду.

Осенью 1921 г. были сданы в аренду 600 мелких шахт. Создание продовольственных резервов, натурализация заработной платы и концентрация производства позволили перейти от трудовых мобилизаций к таким методам возвращения ушедших и привлечения новых рабочих, как агитация в печати, вербовка органами Наркомтруда Донбасса, организация маршрутных поездов в бассейн из Поволжья. Администрации предприятий было предоставлено право самостоятельно принимать на работу прибывавших рабочих.

В октябре 1921 г. число горнорабочих увеличилось на 13 тыс., превысив 96 тыс. Рост произошел в основном за счет курских и орловских крестьян, которые без вербовки устремились в Донбасс вследствие неурожая. Прибывшие в ноябре завербованные рабочие быстро заполнили вакансии. К началу 1922 г. на предприятиях Донбасса работало 116,7 тыс. человек, треста «Югосталь» — 40 тыс., треста «Химуголь» — 25 тыс. человек.

Промышленность Донбасса, несмотря на быстрый рост, не могла обеспечить работой всех, кто в ней нуждался. На шахты прибыло рабочих на 30 тыс. больше, чем фактически требовалось. Поэтому Совет Труда и Обороны прекратил вербовку, предписав наркомату путей сообщения до 1 марта 1922 г. отправить не получивших работы людей на родину, снабдив их деньгами и хлебом. Для содержания безработных в самом Донбассе было выделено 12 тыс. пайков.

С 1923 г. число желающих поступить на работу в промышленность Донбасса превысило количество рабочих мест. В мае 1924 г. биржи труда зарегистрировали 28,7 тыс. безработных.

В условиях безработицы рабочие-мужчины вытесняли женщин и подростков с производства. Интересы женщин в государственных организациях отстаивали делегатские собрания, в которые входили наиболее активные работницы, руководимые женотделами.

В 1922 г. комсомольские, профсоюзные и хозяйственные органы провели кампанию по созданию и укреплению школ ФЗУ. Первая в Донбассе школа, рассчитанная на 320 учащихся, открылась в Краматорске. В сентябре 1922 г. ученическая мастерская в Мариуполе была преобразована в школу ФЗУ. Открылась первая школа горнопромышленного ученичества при Рутченковских рудниках. Всего к концу 1922 г. на транспорте, в металлургической и химической промышленности действовало 29 производственных школ, в которых обучалось 2740 человек. В угольной промышленности эта работа первоначально шла медленно, но и здесь к началу 1924 г. было создано первые 19 школ. В тот период народ Донбасса продолжал формировался в основном за счет населения соседних русских и украинских губерний. Каждую осень на шахты прибывали тысячи крестьян-бедняков. Традиционно в крае жили и работали представители многих национальностей, в том числе поляки, армяне, евреи и др. В годы первой мировой войны в ряды пролетариата влились беженцы из Прибалтики, Волыни и Галиции. «…Тут оседал всякий, — указывалось в одном из демографических обзоров, — кто имел знающую голову, крепкие рабочие руки и охоту к труду».

Среди городского населения русские составляли 52,6%, украинцы — 35,3%, представители других национальностей — 12,1%.

Осенью 1921 г. все металлургические заводы Юга были объединены в трест «Югосталь», во главе которого партия поставила опытного хозяйственника И.И. Межлаука. В январе 1922 г., когда профсоюзное собрание Краматорского металлургического заводе приняло решение восстановить в кратчайшие сроки первую доменную печь, немногие были уверены в реальности этого шага: не хватало средств, материалов, инструментов, а главное — специальных знаний. Однако уже в мае домна вступила в строй. Немалые трудности приходилось преодолевать рабочим химической промышленности Донбасса. Химические и стекольные заводы Константиновки бездействовали с конца 1920 г., их оборудование было частично разрушено, запасы сырья и материалов исчерпались, большинство квалифицированных мастеров и техников покинуло предприятие. Укрсовнархоз отпускал ограниченные средства для сохранения предприятий от дальнейшего разрушения. Однако с восстановлением народного хозяйства возникла большая потребность в стекле. Было решено объединить стекольные заводы и пригласить для восстановительного ремонта стекловаренных ванн бельгийских мастеров.

Территориальные споры

Не успела отгреметь Гражданская война, а два победителя — УССР и РСФСР — уже сцепились между собой за право обладания восточной частью Донбасса[12].

Поводом к конфликту стало включение в состав Донецкой губернии УССР части территорий Области Войска Донского. Этот конфликт не перешёл в «горячую» стадию: основная часть баталий шла в кабинетах различных партийных инстанций, да и разрешён он был волевым решением ЦК ВКП(б). Но, как говорится, паны дерутся — у холопов чубы трещат: результаты дележа Донбасса крайне негативно сказались на социальной и экономической жизни оспариваемых территорий.

Делёж Донбасса был совершён в партийных верхах и ответственность за него в полной мере должна лежать властях Советской Украины. Надо было цивилизованно подойти к размежеванию: события 1920–25 годов, разыгравшиеся в Донбассе и вокруг него — это единственный подобный казус, возникший при проведении границ между советскими республиками! Все остальные губернии и республики решили национально-территориальный вопрос спокойно.

Решение о создании Донецкой губернии было принято 23 марта 1920 года на заседании Совнаркома в Москве, ВЦИК утвердил постановление об этом только 2 апреля. А приказ Донецкого губернского исполкома об отторжении земель Донской области вышел ещё 17 января! Спустя три дня на заседании Политбюро ЦК РКП(с) Сталин был назначен председателем Совета Украинской Трудовой Армии (в связи с окончанием Гражданской войны часть войск была направлена на восстановление народного хозяйства, в Донбассе вводилась милитаризация угольной промышленности и всеобщая трудовая повинность для мужчин от 18 до 45 лет, а для специалистов — до 65 лет; все рабочие и служащие закреплялись за предприятиями, а самовольное оставление места работы рассматривалось как дезертирство и подлежало суду военного трибунала. Прим. авт.), а 15 марта 1920 года он подписал постановление Совета Укртрударма о создании Донецкой губернии, которая включала в себя часть территорий Области Войска Донского.

Ныне покойный историк и политолог Дмитрий Корнилов в одной из своих работ сообщает: «в феврале 1920-го в Юзовке прошел съезд волостных ревкомов Юзовского района, который заявил: «Съезд настаивает на быстром экономическом и политическом слиянии Донецкой губернии с Советской Россией в едином ВЦИК Советов». На печатях, которые сохранились на документах того времени еще отчетливо видно, что Юзовку считали частью РСФСР, а не УССР». Но Сталин бежал впереди паровоза — к этому его принуждали украинские власти: им надо было, помимо закрепления своей власти в регионе, ещё и отобрать у России восточный Донбасс.

Но население на всём протяжении конфликта было против включения территории их проживания в состав УССР. Причём мнения партийных органов и населения часто было полярным. В городе Шахты население было за возврат в состав РСФСР, парторганизации — категорически против. В Таганроге настроения жителей были такими же, но партийные власти вначале противились отторжению города и округа от Донской области и вхождению в состав УССР, а вот в 1924 году, после того, как их «обработало» украинское руководство — были против возвращения в состав РСФСР. Спорные вопросы имелись, особенно национальные, надо было вначале решать их: например, нельзя было спешить с определением этнической принадлежности людей. В 1923 году была проведена Вседонецкая перепись населения, в сборнике данных которой сказано следующее: «из 72,3% украинского населения говорит по-украински 124253 человек, что составляет по всему населению Таганрогского округа лишь 44,6% «Чистых» украинцев как таковых в Таганрогском округе почти не имеется, а та группа, которая показана в графе «украинцы» фактически является населением, ассимилировавшимся с русским населением и говорящим на смешанном русско-украинском языке».

Руководству Таганрогского округа украинские власти действительно угрожали применением вооружённой силы в случае неподчинения их требованиям — об этом говорится в телеграмме Таганрогской окружной конференции РКП(б), отправленной на имя Ленина 24 апреля 1920 года. В течение той весны на спорных территориях была настоящая неразбериха: никто точно не знал, кому принадлежат эти территории. Ростовское руководство, в том числе — и военное, разослало окружным властям приказ не подчиняться Луганску, который был тогда центром Донецкой губернии, Луганск требовал беспрекословного подчинения, местные власти настаивали на наведении порядка. В конце концов в спор пришлось вмешаться НКВД: в телеграммах от 29 и 30 апреля 1920 года, отправленных с Лубянки ростовским, луганским и таганрогским властям предписывалось немедленно подчиниться решениям ВЦИК и Совнаркома. Неразбериха принесла много вреда: управление территориями было потеряно, полгода царил хаос. А с декабря 1920 года и до конца зимы 1922 года здесь постоянно вспыхивали антисоветские восстания и действовали повстанческие отряды. Они перекочёвывали из Донской области в Донецкую губернию и наоборот — смотря где проще было укрыться от регулярных частей РККА. В сборнике результатов переписи населения Таганрогского округа Донецкой губернии за 1920 год об этом сообщается: «в каждом уезде нашлась одна или две волости, где обследование не удалось провести благодаря бандитам, которые или совсем не допустили регистрантов до переписи, или они уничтожили материалы, если переписи были произведены».

Борьба сторон продолжалась до 11 июля 1924 года, когда на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было принято решение о возвращении части спорных районов в состав РСФСР. В сентябре того же года началась работа по окончательному урегулированию конфликта, длившаяся по декабрь 1925 года. Третья часть спорных территорий досталась Украине. Но если отторжение произошло за два месяца, то на работу по возвращению ушло в шесть раз больше: тогда делили каждое предприятие. Когда украинские власти узнали, что эти территории будут отданы России — они вывозили станки и оборудование с заводов, а в Шахтах прекратили строительство больницы, возобновилось оно только в 1925 году. На протяжении 1920–24 годов жители населённых пунктов, включённых в состав УССР неоднократно подавали заявления о возвращении в состав РСФСР, но с мнением населения считались далеко не всегда. Было дело, когда при разделе территории село оставалось на Украине, а земли крестьян из этого села — в России. Были случаи, когда границы проводились по улицам одного населённого пункта. Типичный пример — ныне пограничное село Успенка, которое в 1924 году при размежевании между республиками попросту разрезали надвое. Похожая участь постигла Меловое и Чертково (на границе Луганской и Ростовской областей): там граница прошла по линии железной дороги.

Публикация материалов о российско-украинском территориальном конфликте 1920–25 годов ни в коей мере не ставит под сомнение закреплённый в Конституции Украины тезис о территориальной целостности нашего государства. Мы хотим показать другое. Многие украинские политики выступают с заявлениями о преступлениях сталинского режима, совершенно не понимая того, какой силы бомбу этим они закладывают под украинскую государственность. Не секрет, что территория современной Украины в нынешнем её виде сформировалась не только благодаря «преступному коммунистическому режиму», но и во многом — благодаря его преступлениям. Здесь — не только Крым, который был подарен Украине волевым решением Хрущёва, и часть Донбасса, отрезанная у Области Войска Донского росчерком сталинского пера. Это неравноправные договоры СССР с Румынией, в результате которых у последней были отторгнуты северная Буковина и остров Змеиный (оккупированную Румынией Бессарабию СССР всегда считал своей территорией, и предъявлял на неё права с первых дней своего существования. — прим. авт.). Это — секретный дополнительный протокол к Пакту Молотова-Риббентропа о разделе Польши с последовавшими военным вторжением, марионеточным Съездом народов Западной Украины во Львове, геноцидом неукраинского населения этих территорий и советско-польским Договором о дружбе и границах, навязанным после войны контролируемому сталинским режимом правительству в Варшаве. Это передача Закарпатья в состав СССР, осуществлённая путём давления советской стороны на руководство Чехословакии. Во время неё были допущены грубые нарушения, в результате которых русинам было отказано не только в праве на национальное самоопределение (известно, что русины хотели войти в состав РСФСР, а не УССР) — их не признали даже отдельным этносом.

Не стоит забывать и то, что благодаря сталинскому режиму УССР оказалась в числе основателей ООН. Современная Украина входит в число правопреемников СССР, так как получила независимость, воспользовавшись правом субъекта федерации на выход из состава Советского Союза. Поэтому, будучи приобретателем того, что досталось ей в результате преступлений коммунизма — обязана нести за них ответственность в своей доле. Следовательно — руководство Украины должно задуматься о том, не окажется ли эта ответственность для державы и народа неподъёмным бременем.

В 1925 г. было завершено восстановление угольной промышленности Сталинского округа, добыча угля превысила довоенный уровень. К концу восстановительного периода в строй были введены все старые шахты бассейна, началась реконструкция наиболее крупных из них — «Центральной» в Гришинском рудоуправлении, им. Ильича в Кадиевском рудоуправлении и др. Развернулось строительство новых угольных предприятий, на что в 1925/26 хозяйственном году было выделено 78,8 млн. руб.

Решающих успехов к концу восстановительного периода достигла металлургическая промышленность бассейна. Основные предприятия были восстановлены, Юзовский, Макеевский, Алчевский, Константиновский и Мариупольский заводы освоили полный металлургический цикл.

Промышленно-экономический комплекс Донбасса формировался и развивался как составная часть складывавшегося народнохозяйственного комплекса СССР. В середине 30-х гг. предприятия союзного подчинения производили 90% всей продукции тяжелой промышленности. Они развивались в соответствии с потребностями всей страны и были тесно связаны с другими промышленными районами. На основе электрификации и расширения угольных разработок в Донбассе осуществлялось комплексное развитие коксового, металлургического, химического производства и машиностроения.

Важную роль в решении проблемы электроснабжения Донбасса сыграл Днепрогэс, связанный высоковольтными линиями с местными электростанциями, образовавшими их кольцо. Они обеспечивали электроэнергией Донбасс. В условиях индустриализации все большим спросом в народном хозяйстве пользовался уголь, составлявший не менее 60% в топливном балансе страны. Еще в первые годы реконструкции началось создание «Нового Донбасса» — строительство и переоборудование 17 крупных шахт. В первые годы индустриализации завершалось восстановление и развертывалась реконструкция металлургической промышленности. Были введены в действие новые и реконструированные доменные печи на Мариупольском им. Ильича, Алчевском, Краматорском металлургических заводах. Важнейшей новостройкой того времени была первая в СССР полностью механизированная доменная печь № 4 на Макеевском металлургическом заводе.

В 1934 г. вступил в строй новый металлургический завод «Азовсталь», оснащенный первоклассным для того времени оборудованием. Осуществлялась коренная техническая реконструкция старых металлургических заводов. Так, на Макеевском металлургическом заводе были сооружены новые доменный, мартеновский, прокатный цехи, установлен первый советский блюминг мощностью в 1,2 млн. т. По существу заново был построен Таганрогский металлургический завод, где были введены в действие три новые мартеновские печи, электростанция, листопрокатный стан, новые цехи сварных и цельнокатаных труб. На Сталинском и Сулинском металлургических заводах коренной реконструкции подверглись мартеновские, прокатные, огнеупорный цехи.

В 1929–1934 гг. был построен гигант тяжелого машиностроения — Новокраматорский завод, освоение которого избавляло страну от необходимости ввоза оборудования для угольной и металлургической промышленности.

Советское правительство отнесло к числу наиболее важных ударных строек страны реконструкцию старейшего предприятия края — Луганского паровозостроительного завода, в ходе которой были введены в эксплуатацию новые цехи: сталеплавильный, паровозный, котельный, кузнечно-прессовый, оснащенные новейшим отечественным и импортным оборудованием. В ноябре 1933 г. завод вступил в строй действующих. Производственно-техническая база химической промышленности расширилась за счет новых крупных предприятий. Были построены Горловский, Рутченковский, Енакиевский, Макеевский и Краматорский коксохимические заводы, каждый из которых был рассчитан на выжиг не менее 1 млн. тонн кокса в год (вдвое больше, чем самые мощные дореволюционные заводы Донбасса). Завершилась коренная реконструкция Горловского азотно-тукового завода, вступившего в строй в 1933 г. На этом предприятии, а также на Константиновском химическом заводе были введены в действие мощные сернокислотные системы. Последний после расширения стал крупным центром фосфатной промышленности. Донецкий и Славянский содовые заводы после реконструкции сосредоточили основную часть общесоюзного производства кальцинированной соды. Ряд новых, освоенных ею производств — едкого калия, металлического натрия, мышьяковой соли — в СССР был создан впервые.

В 1935 г. вступил в строй крупнейший в стране стекольный завод в Лисичанске. Гигантом стекольной промышленности стал реконструированный константиновский завод «Автостекло», выпускавший продукцию для технических целей. Одновременно с реконструкцией промышленности осуществлялось техническое перевооружение транспорта. Важнейшее значение имело создание железнодорожной магистрали Донбасс-Москва. Расширялись и переоборудовались крупные железнодорожные узлы: Ясиноватский, Дебальцевский, Краснолиманский. В 1934–1935 гг. были построены механизированные горки на станциях Красный Лиман и Дебальцево, что позволило вдвое увеличить их пропускную способность.

Донбасс в период Великой Отечественной войны

С первых дней Великой Отечественной войны работа всей промышленности, транспорта, сельского хозяйства шахтерского края проходила под лозунгом «Все для фронта, все для победы!» В военкоматы Ворошиловградской и Сталинской областей поступили тысячи заявлений об отправке на фронт. В 1941 году в Донбассе были сформированы и отправлены в бой 383-я, 393-я и 395-я стрелковые дивизии, которые получили название «шахтерские»

Перестройка промышленности бассейна в сложной прифронтовой обстановке потребовала исключительно высокой организованности и оперативного руководства со стороны хозяйственных организаций. Ушедших на фронт мужей, сыновей, отцов и братьев на рабочих местах заменили женщины, подростки и пенсионеры. В Ворошиловградской области более 50 тысяч женщин встали у станков или спустились в угольные забои. Знаменитый мариупольский сталевар завода имени Ильича Макар Мазай по две-три смены не отходил от мартена, выдавая скоростные плавки стали для изготовления танковой брони. На Новокраматорском машиностроительном заводе молодые работницы перешли на многостаночное обслуживание.

За счет добровольных взносов трудящихся был создан фонд обороны. Молодежь Донбасса провела воскресники и все заработанные деньги (более 3,5 миллиона рублей) были переведены на текущий счет фонда.

Повсеместно шел сбор теплых вещей для фронтовиков. Женщины вязали шерстяные свитера, подшлемники, варежки, носки, шарфы. Ворошиловградцы подарили в действующую армию полторы тысячи полушубков, 700 пар валенок, много теплого белья, одежды. Кроме того, они собрали семь тысяч пар лыж, сотни саней.

Женщины и дети взяли на себя заботу о раненых бойцах и командирах в госпиталях, развернутых в Донбассе. Над ними шефствовали трудовые коллективы, школы. Тысячи доноров являлись на пункты переливания крови. Днем и ночью на вокзалах встречали эшелоны с ранеными бойцы комсомольско-санитарных дружин, а на станции Ясиноватая — санитарный поезд, созданный управлением Южно-Донецкой железной дороги.

Создавалось народное ополчение. 368 тысяч тружеников Донбасса, вступивших в ополчение, отработав смену на предприятиях, проходили военную подготовку. В городах и селах создавались истребительные батальоны и группы содействия по борьбе с вражескими парашютистами, диверсантами, лазутчиками и провокаторами. Бойцы этих отрядов охраняли промышленные предприятия, линии связи, железнодорожные станции, мосты.

На сооружение оборонительных рубежей из Ворошиловградской области было послано 309 тысяч человек, из Сталинской — более 210 тысяч.

С приближением фронта шла эвакуация промышленных предприятий. Шахты отправляли в Кузбасс и Караганду врубовые и подъемные машины, электровозы. На Урал уходили эшелоны с оборудованием металлургических и машиностроительных заводов. Железнодорожники переправили в глубь страны целые заводы, десятки тысяч вагонов с людьми, материалами, продовольствием. Перебазированные в Сибирь, на Урал, в Подмосковье, Поволжье предприятия Донбасса в сжатые сроки наладили производство вооружения и боеприпасов, значительно подняли выпуск металла, машин. Женская тракторная бригада П.Н. Ангелиной поставила перед собой задачу вырастить на казахской земле такой же высокий урожай, как и на Украине.

В конце сентября 1941 года немецкие войска начали наступление, которое в тяжелых боях отражали части Юго-западного и Южного фронтов. Маршал Советского Союза Иван Баграмян писал: «Оборонительные бои за Донбасс, проходившие в самый трудный начальный период Великой Отечественной войны, имели значительное влияние на дальнейшее развитие событий на этих участках фронта. Здесь потерпели провал планы гитлеровских стратегов разгрома войск Юго-Западного и Южного фронтов, захвата и использования в своих целях одного из важнейших экономических районов нашей страны. В этих боях фашистские войска потерпели большой материальный и моральный ущерб».

Сформированная в Сталино 383-я стрелковая шахтерская дивизия приняла боевое крещение на подступах к областному центру. Командир дивизии Герой Советского Союза Константин Провалов вспоминал: «Наш первый крупный бой — с итальянским кавалерийским корпусом… на фронте 6–8 километров завязался чрезвычайно жестокий. Грохот орудий, разрывы снарядов и гранат, пулеметная и ружейная стрельба, крик людей, ржание лошадей, пламя огня и сплошной дым… Бой продолжался около семи-восьми часов и закончился полным разгромом итальянских мушкетеров».

Сформированная в Ворошиловграде 395-я стрелковая шахтерская дивизия, которой командовал Герой Советского Союза А.И. Петраковский, начала боевые действия под Мариуполем.

383-я и 395-я стрелковые дивизии вместе с другими частями 18-й армии с 31 октября 1941 года до 18 июля 1942 года держали оборону на Миусе. Все это время шахтерские полки были на главном направлении ударов гитлеровцев, задерживали врага, не позволяя ему продвинуться ни на шаг. Это имело не только оперативно-тактическое значение, но и обеспечивало работу шахт, отгрузку в глубь страны ранее добытого коксующегося угля, скопившегося на складах в огромном количестве.

Снайпер Василий Курка. Фото из газеты “Красный воин “ от 24 июня 1944 г. 

В рядах 395-й стрелковой дивизии было немало прославленных бойцов. Среди них командир разведчиков Поликарп Колев, удостоенный за ратные подвиги ордена Ленина, бесстрашный командир батареи Захар Галета, старшина разведроты Владимир Хацко. Связистом одного из полков был Петр Синяговский, молодой забойщик шахты «Центральная-Ирмино», в свое время побивший первый рекорд Алексея Стаханова.

Дивизионную снайперскую школу возглавлял бывший горняк шахты «57-бис» имени Войкова» Максим Семенович Брыксин, обучивший меткой стрельбе многих бойцов. В одном из сообщений Совинформбюро говорилось: «Снайперы подразделения тов. Маркьянчика (Южный фронт) наносят большой урон противнику. Снайпер тов. Брыксин уничтожил 126 гитлеровцев, Ипатов и Фаустов — по 100 гитлеровцев каждый». Один из учеников Брыксина, старший сержант Пётр Фаустов, внес усовершенствование в тактику снайперской войны, предложив создать специальные снайперские отделения. Теперь стрелки устраивали совместные «охоты» на немцев, поддерживая друг друга огнем. Результаты этого нововведения оказались настолько удачными, что снайперы из отделения Фаустова через газету обратились к сослуживцам с призывом учиться искусству меткой стрельбы и создавать такие отделения. Так, с выстрелов бывших шахтеров началось массовое движение снайперов южного фронта. Пожалуй, нескольких добрых слов заслуживает и еще один ученик Брыксина, Василий Курка. Этот шестнадцатилетний ученик школы фабрично-заводского обучения мариупольского металлургического завода 23 октября 1941 г. настоял, чтобы его зачислили в 726-й стрелковый полк 395-й стрелковой шахтерской дивизии. К 1 мая 1942 года Вася сдал экзамен на звание снайпер, а уже девятого мая открыл боевой счет. За три года войны он отправил к праотцам 179 вражеских солдат и офицеров, став одним из самых результативных советских снайперов. 13 января 1945 года Василий Курка скончался от ран, полученных в боях за польский город Сандомир.

За войну Максим Брыксин получил два десятка ранений, но несмотря на это остался в строю, а после войны вернулся в родную Луганскую область, где снова стал шахтером.

В оборонительных сражениях на Миусе участвовали представители многих национальностей СССР. Здесь совершил свой подвиг адыгейский поэт Хусен Андрухаев. 8 ноября 1941 года возле села Дьяково отражала атаки противника стрелковая рота. Младший политрук Хусен Андрухаев был ранен, но не оставил поле боя. Враги окружили его, стали кричать: «Русс, сдавайся!» Отважный воин ответил им: «Русские не сдаются!» Когда вышли все патроны и отбиваться уже было нечем, он подорвался гранатой, забрав с собой на тот свет нескольких гитлеровцев.

Судьба третьей шахтерской дивизии, 393-й стрелковой, которой командовал полковник Иван Зиновьев, трагична. Летом 1942 года она попала в окружение под Харьковом. Практически весь личный состав дивизии погиб, а её командир был ранен, попал в плен, попытался бежать и за это был расстрелян.

Оккупировав Донбасс, гитлеровцы намеревались тут же завладеть всеми его богатствами. Специально созданное горно-металлургическое общество «Восток» должно было развернуть производство на заводах, наладить добычу угля в шахтах. В своей книге «Утерянные победы» фельдмаршал Манштейн писал: «Донбасс играл существенную роль в оперативных замыслах Гитлера. Он считал, что от владения этой территорией… будет зависеть исход войны. С одной стороны, Гитлер утверждал, что без запасов угля этого района мы не сможем выдержать войны в экономическом отношении. С другой стороны, по его мнению, потеря этого угля Советами явилась бы решающим ударом по их стратегии. Донецкий уголь, как считал Гитлер, был единственным коксующимся углем (по крайней мере, в европейской части России). Потеря этого угля рано или поздно парализовала бы производство танков и боеприпасов в Советском Союзе».

Но все попытки захватчиков пустить шахты срывались: выходило из строя оборудование, заваливались выработки. Силой оружия заставили рабочих горловской шахты «Рудуч» спуститься в забои, только уголь не шел, так как шахта то и дело выходила из строя. По поручению подпольной группы горняк П.И. Иванов обрушил северный штрек Красноармейской шахты № 5–6 имени Г. Димитрова; окончательно она была остановлена после того, как в нескольких местах устроил завалы другой подпольщик.

Гитлеровцы зверски расправлялись с непокорными. В городе Красный Луч в шурф шахты «Богдан» были сброшены живыми около двух тысяч горняков, не пожелавших работать на врага. Такая же участь постигла 60 комсомольцев шахты № 3–3-бис в Кадиевке, были убиты 82 передовика производства в городе Кировске. Однако террор не сломил шахтеров. До самого конца оккупации немцам приходилось ввозить сюда уголь из Домбровского бассейна.

То же происходило на металлургических предприятиях. Несмотря на жестокие репрессии, главный производитель оружия, фирма Крупа, так и не смогла пустить агрегаты на Мариупольском металлургическом заводе имени Ильича. За невыход на работу погибли сталевар Н.А. Пузырев, начальник мартеновского цеха № 1 Н.М. Толмачев с двумя дочерьми, рабочий А.Е. Заворуев.

Для подрывной работы, диверсий на шахтах и предприятиях Горловки была создана специальная диверсионная группа. Командиром ее стал бывший председатель завкома профсоюза азотно-тукового завода А.С. Сотников, комиссаром — бывший главный механик шахты имени К.А. Румянцева С.А. Клубук. На основе сводок Совинформбюро подпольщики составляли листовки, распространяли их в городе, селах, на шахтах.

Через Красноармейск проходила железнодорожная магистраль из Днепропетровска в Донбасс, то есть с запада на восток, к фронту. Закрыть хотя бы ненадолго движение по этой дороге — такую задачу поставили перед собой подпольщики. Несмотря на усиленную охрану, 29 декабря 1941 года им удалось заминировать железнодорожное полотно. На минах подорвался и свалился под откос шедший к фронту эшелон противника с боеприпасами. Движение на перегоне было остановлено.

Настоящим вожаком подпольщиков на шахте № 1 «Красная звезда» в Чистякове стала Полина Прокофьевна Губина — бывший директор медицинской школы. Смелая, решительная, она организовала активную антифашистскую группу. Через полгода в организации уже состояло около 50 человек, которые выпускали листовки, разрушали средства связи противника, устраивали диверсии. В феврале 1942 года им удалось освободить из лагеря 50 пленных советских воинов. Весной 1942-го подпольщики с помощью актива провели среди чистяковцев подписку на второй Государственный заем обороны. Собранные 27 тысяч рублей были переправлены через линию фронта и вручены командованию Красной Армии.

В период оккупации в Сталино действовали подпольно-патриотические группы и партизанские отряды. Учителя средней школы № 68 Савва Григорьевич Матекин и Степан Васильевич Скоблов, студент индустриального института Борис Орлов собрали вокруг себя молодежь. К концу 1941 года в организации числилось 48 человек. Свою работу они начали с выпуска листовок, которые печатались на примитивном типографском станке и расклеивались в окрестностях города. В одной из них рассказали о расстреле в Сталино пяти девушек, содействовавших побегу военнопленных. Их имена обвели черной траурной рамкой, внизу поместили стихотворение. Отдельные листовки, переведенные на немецкий язык, распространяли в казармах солдат.

Для проведения диверсий оружие доставали у самих оккупантов. Василий Гончаренко похитил из машины шесть винтовок и три ящика патронов. Группа Скоблова совершала нападения на автомашины и во время одной такой операции вблизи станции Доля убила десять немцев и захватила два ящика гранат, 10 автоматов и 11 пистолетов. Из машины, шедшей на фронт, Н. Градов с товарищами изъял две винтовки и важные оперативные документы, которые срочно передал советскому командованию. В августе 1942 года С.Г. Матекин был арестован и расстрелян. Трагически погибли С.В. Скоблов и Б.И. Орлов.

Славянский партизанский отряд, оперировавший на пространствах Северного Донбасса вдоль Северского Донца, возглавил участник гражданской войны директор завода в Славянске Михаил Карнаухов. Его боевые оперативные группы устраивали засады на дорогах, совершали налеты на гитлеровские комендатуры, штабы, забирали документы, освобождали пленных. Во время боевых действий наших войск в районе Изюм — Барвенково — Лозовая отряд уничтожил штаб вражеского полка, большой склад с продовольствием, пустил под откос воинский эшелон. В начале ноября 1941 года гитлеровцы послали против славянских партизан карательную экспедицию, назначив за голову командира крупное денежное вознаграждение. В жестоком бою карнауховцы наголову разбили карателей и разгромили вражеские гарнизоны в нескольких населенных пунктах. Лишь в декабре 1942 года немцы смогли захватить Карнаухова, которого казнили в январе 1943 в селе Новосёловка Краснолиманского района.

В сентябре 1942 года партизанские отряды Сталинской и Ворошиловградской областей, действовавшие на северо-востоке Донбасса, объединились для совместной борьбы. Командиром соединения был назначен Яков Иванович Сиворонов, комиссаром — Захар Васильевич Изотов. Имея на вооружении 65 пулеметов, сотни автоматов и винтовок, соединение вышло из Святогорского, Дробышевского, Кременского лесов и направилось в глубокий рейд по селам донецкого края, уничтожая там немецкие гарнизоны.

Одной из наиболее героических страниц сопротивления была деятельность краснодонской «Молодой Гвардии» — самой крупной из антифашистских молодежных организаций.

20 июля 1942 года город Краснодон Ворошиловградской области был оккупирован гитлеровскими войсками. С первого же дня оккупации захватчики с холодной немецкой жестокостью начали вводить в городе свой «новый порядок»: убивали, угоняли молодежь на каторжные работы, проводили поголовные грабежи… В ответ в городе возникла подпольная комсомольская организация, которую возглавили Олег Кошевой, Иван Земнухов, Сергей Тюленин, Ульяна Громова, Люба Шевцова, Иван Туркенич. В начале сентября на квартире Олега Кошевого состоялось первое собрание молодых подпольщиков. По предложению Сергея Тюленина организацию решили именовать «Молодая гвардия». Секретарем комсомольской организации и комиссаром «Молодой гвардии» собрание единогласно избрало Олега Кошевого.

Подпольщики Краснодона определили себе следующие задачи:

• укреплять в народе уверенность в неизбежном разгроме захватчиков;

• поднимать молодежь на активную борьбу с немецкими оккупантами;

• обеспечить себя оружием и в удобный момент перейти к открытой вооруженной борьбе.

Молодогвардейцы создают типографию, монтируют радиоприемники, налаживают связи, и вскоре отделения организации появляются по всему Краснодонскому району. В ряды «Молодой гвардии» вступают больше сотни подростков, которые начинают вести политическую работу среди населения, а также организовывают акты саботажа. За 6 месяцев молодогвардейцы выпустили более 30 типов информационных листовок общим тиражом свыше 5 000 экземпляров. Это был важный способ донесения информации о происходящем на фронте, так как оккупационные власти утверждали, что Германия побеждает в войне. Листовки же опровергали немецкую пропаганду и вселяли уверенность в нашей победе. В распространении листовок принимали участие все подпольщики.

В ночь с 6 на 7 ноября молодогвардейцы водрузили красные флаги на школе имени Ворошилова, на шахте №1-бис, на здании бывшего райпотребсоюза, на больнице и на самом высоком дереве городского парка. Повсюду были расклеены лозунги: «Поздравляем с XXV годовщиной Октября, товарищи!», «Смерть немецким оккупантам!». Эта акция имела большой пропагандистский эффект.

Вскоре от агитации молодогвардейцы перешли к боевым действиям: нападали на немецкие патрули и машины, уничтожали технику. Узнав, что немцы готовятся к вывозу хлеба в Германию, подпольщики устроили диверсию и сожгли огромные хлебные скирды, а уже намолоченное зерно заразили клещом. Затем на дороге Краснодон — Ровеньки ребята напали на немецкий отряд, который гнал полутысячное стадо коров, отобранных у местных жителей. Скот был отбит, а немцы уничтожены.

Молодогвардеец-шахтер Юрий Виценовский устраивает на шахте несколько аварий и парализует ее работу. В ночь с 5-го на 6 декабря 1942 года молодогвардейцы сожгли немецкую «биржу труда», где хранились документы людей, которых оккупанты планировали отправить на работу в Германию. В это же время молодогвардейцы освободили 75 военнопленных из Волчанского лагеря и 20 военнопленных из Первомайской больницы. Когда Красная Армия перешла в наступление, молодогвардейцы начали подготовку к нападению на краснодонский гарнизон немцев. Был разработан план захвата города, но в январе 1943 года немцам удалось обнаружить молодогвардейцев и арестовать практически всех. Только нескольким подпольщикам удалось спастись от облавы. Захваченных молодогвардейцев жестоко пытали, а затем казнили.

История краснодонский подпольщиков стала хорошо известна в Советском Союзе благодаря книге Александра Фадеева, однако, по мнению ряда историков, писатель значительно исказил реальные события. Так, современный автор Александр Дмитриевский утверждает, что часть антинемецких акций, приписываемых молодогвардейцам, совершили их коллеги из соседнего города Свердловска. Там летом 1942 года была создана подпольная антифашистская организация под руководством первого секретаря Свердловского горкома комсомола Игоря Бабарицкого и его заместителя Григория Романченко, который устроился директором в городском дворце культуры.

Подпольщики слушали по радио передачи из Москвы, а потом распространяли полученную информацию в листовках. Иван Романченко, младший брат Григория, вспоминал: «Однажды мы с ребятами собирали уголь в районе Центральных электромеханических мастерских. Там стояла высокая труба котельной. Заглянули мы в неё, и у одного из нас фуражку тягой утащило вверх, так и не нашли её. Я об этом рассказал Григорию, просто как забавную историю, но он сразу понял, что труба может оказаться полезной. С бумагой трудностей не было: рядом находилась типография, там много отходов оставалось. Полина, жена Григория, писала листовки, потом через трубу мы их распространяли. Труба высокая, кирпичная — тяга сильная. И летели наши листовки прямо к базару. Сразу возник слух, что наши их разбрасывают с бесшумного самолёта. Раз пять так запускали. Но потом кто-то заметил, откуда летят листовки, и немцы установили в том месте наблюдение».

Свердловские подпольщики вели активную работу. Врачи Мария Стоянова и Александра Мартынова спасли сотни человек от угона в гитлеровское рабство. Сергея Тишакова вместе с братьями Тупитченко и Шесталовыми внедрили на станцию Должанская путевыми рабочими. Они следили за немецкими перевозками и благодаря этому советскому командованию поступила информация о переброске танков «Тигр» в район Сталинграда. Благодаря их стараниям, между станциями Вальяново и Дарьевка пошёл под откос вражеский эшелон. 7 ноября 1942 года над биржей труда, которая находилась в здании треста «Свердловуголь», был поднят красный флаг. Постоянно устраивались побеги советских военнопленных из концлагерей.

К приходу советских войск готовилось восстание. 21 января 1943 года Григорий Романченко и Дмитрий Калашников поехали в соседнее село Бирюково за оружием, а на следующее утро нагрянули гестаповцы. Начались аресты. Спустя несколько дней большинство членов организации расстреляли. Кто выдал подпольщиков — до сих пор остаётся неизвестным. Нельзя исключать и тот вариант, что активно действующее подполье, как бы хорошо ни была налажена конспирация, всё равно оставляет массу «следов».

После освобождения города в 1943 году А. Фадеев приезжал в Свердловск, беседовал с уцелевшими подпольщиками и их родными, но в своей книге ни словом не упомянул об этих героях. Почему же так произошло?

Вскоре после поездки в Донбасс Александр Фадеев опубликовал в газете «Правда» статью «Бессмертие» о краснодонских подпольщиках, которая стала основой романа, напечатанного уже в 1946 году. Возможно, после этого писатель планировал написать и о свердловцах, но «Молодая гвардия» была встречена резкой критикой за то, что в ней автор не отразил роль партии в борьбе с захватчиками. Из-за этого Фадеев переписал роман, введя в него новых героев-коммунистов. Эта версия «Молодой гвардии» вышла в 1951 году и стала канонической. Книга вошла в школьную программу и стала обязательной для прочтения всеми подростками страны советов.

Однако в реальной истории партийное подполье в самом Краснодоне было разгромлено гитлеровцами в первые дни оккупации, зато оно уцелело и действовало в Свердловске. Так что Фадеев на страницах книги просто объединил две организации — стихийную краснодонскую и коммунистическую свердловскую — в одно целое. В результате вместо документальной книги получилась художественная, хоть и основанная на реальных событиях. Это вполне допустимое явление в литературе. Например, Борис Полевой на основе подвига реального летчика Алексея Маресьева создал «Повесть о настоящем человеке», героем которой был Алексей Мересьев. То есть хоть литературный герой и ассоциируется со своим прототипом, но все же воспринимается как отдельная личность. Однако, Фадеев, начинал писать документальную книгу с подлинными именами и фактами. Когда же его заставили переработать текст, менять имена подпольщиков и место действия было уже поздно. Так родился миф о «Молодой гвардии». Сам Фадеев, кстати, неоднократно утверждал, что «…писал не подлинную историю молодогвардейцев, а роман, который не только допускает, а даже предполагает художественный вымысел», но в общественном мнении его книга осталась летописью.

Соответственно, свердловские герои оказались в тени краснодонского подполья, и их история мало кому известна.

* * *

В феврале сорок третьего года после победы в грандиознейшей Сталинградской битве нашим дедам казалось, что они наконец-то переломили ситуацию в войне и враг будет изгнан из страны. Красная армия перешла в наступление и вступила на донецкую землю. Среди прочих частей в наступление пошел и танковый корпус генерала Павла Полубоярова, который за доблесть, проявленную в Сталинградской битве и освобождение Кантемировки, был преобразован в 4-й гвардейский танковый корпус и получил почетное наименование Кантемировский.

По замыслу командования войска Юго-западного фронта должны были прорвать немецкие позиции, стремительным ударом пройти через Краматорск и Артемовск, освободить Сталино и выйти к Мариуполю. Одновременно войска Южного фронта должны были атаковать Новочеркасск и Ростов. Если бы это удалось, то в окружение попали бы все немецкие части, расположенные в Донбассе и Ростовском регионе.

Наступление началось 29 января 1943 года, а 4 февраля в Краматорск ворвались танки 14 гвардейской танковой бригады, шедшей в авангарде Кантемировского корпуса. Город был взят легко, с налета, но вскоре немцы перегруппировались и попытались отбить Краматорск. Начался жестокий бой, в котором гвардейцы сумели отбить несколько атак гитлеровцев, а затем к городу подошел наш третий танковый корпус, который сменил уставших кантемировцев.

Вскоре четырнадцатой бригаде, которой командовал Василий Шибанков, была дана задача прорваться к городу Красноармейску и тем самым перерезать пути отхода донбасской группировке немцев на запад. 11 февраля танкисты ворвались в Красноармейск и устроили ничего не подозревавшим немцам настоящее побоище. Враг потерял три десятка машин и много другой техники и военного имущества. Ну а самое главное — оказалась перерезанной железная дорога Днепропетровск — Мариуполь, по которой шло снабжение германской группы армий «Дон». Естественно, гитлеровцы не могли смириться с этим, и против нашей бригады были брошены все силы, которые немцы смогли стянуть в регион. Наше командование понимало важность Красноармейска и тоже послало туда все резервы, но далеко не всем соединениям удалось дойти, так как большая их часть увязла в боях еще на подходе. В итоге серьезно ослабленным в предыдущих боях нашим корпусам (4-му гвардейскому Кантемировскому корпусу и десятому танковому) в Красноармейске пришлось драться против превосходящих сил противника. Принявший на себя командование обороной города комбриг Василий Шибанков сформировал из местных жителей и освобождённых военнопленных отряд в 600 человек, который активно поддерживали в бою его танкистов. Но это не могло изменить соотношение сил.

В бой за Донбасс новый командующий германской группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн бросил свои лучшие силы. Помимо двух полнокровных танковых корпусов вермахта, красноармейцев атаковала пятая танковая дивизия СС «Викинг», по праву считавшаяся одной из лучших в Германии. Была у этой дивизии одна особенность, благодаря которой она вошла в историю: «Викинг» был укомплектован наемниками из стран Скандинавии, Бельгии и Нидерландов. По немецким документам они, конечно, числились добровольцами, но суть от этого не меняется — они получали жалование за то, что под командованием немецких генералов уничтожали наш народ. О моральном облике этих людей говорить не стоит, но воинами они были отменными и дрались отчаянно.

Кантемировцам пришлось туго: атаки следовали одна за другой, да еще у немцев было полное господство в воздухе, но наши держались. К 19 февраля в обоих советских корпусах в строю осталось только 9 танков T-34 и 8 легких танков Т-70. У гитлеровцев было две сотни «панцеров». Итог сражения предсказать было несложно, уже через день наши части были буквально перемолоты, а Красноармейск снова занят немцами. В этих боях мстившие за Сталинград немцы вообще не брали пленных, и массово убивали мирных жителей. Поняв, что дальше держаться невозможно, кантемировцы приняли решение отступать к Северскому Донцу. Комбриг Шибанков на своем танке остался прикрывать отход своих бойцов и погиб в бою. В это же время пал и Краматорск, а советские войска вынуждены были оставить Донбасс.

Памятник Василию Шибанкову в г. Красноармейске. Фото автора 

Василий Иванович Шибанков и его воины были похоронены в братской могиле в Красноармейске, а спустя полтора месяца указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и героизм гвардии подполковнику Шибанкову было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Для удержания Донбасса гитлеровское командование создало укрепленные линии по рекам Северский Донец и Миус. Особые надежды захватчики возлагали на Миусский рубеж, который, по заявлению Гитлера, должен был стать новой границей Германии, неприкосновенной и нерушимой. Как свидетельствуют воинские документы тех лет, фашисты намеревались создать здесь фронт мести за Сталинград. Его основу составляла 6-я армия, сформированная взамен разгромленной 6-й армии Паулюса. Номера ее соединений и полков были те же, что и у разбитых на Волге.

Правый берег Миуса, который занимали гитлеровцы, удобен для обороны: он выше левого, имеет много обрывов, холмов, оврагов. Вот что писала «Правда» об этом рубеже: «Линии обороны, связанные между собой ходами сообщения, цепи дотов и дзотов по всему фронту и во всю глубину, пулеметные гнезда и гнезда подвижной артиллерии, взаимно прикрывающие друг друга, создающие многослойный огонь… проволочные заграждения, минные поля, управляемые и мертвые, — все это дьявольское нагромождение войск и техники, ввинченной в камень, врытой в землю, называлось Миус-фронтом». А в нескольких километрах за передней линией возвышалась Саур-Могила — главный наблюдательный пункт врага. С ее вершины вся местность вокруг была видна как на ладони.

Южный фронт под командованием Ф.И. Толбухина готовился к решающему сражению за Донбасс. В конце мая 1943 года из Ставки Верховного Главнокомандования прибыл А.М. Василевский. Собрав командующих армиями, он сообщил, что на Южный и Юго-западный фронты возлагается ответственная задача: оттянуть часть войск противника от Курского выступа и сковать их на Миусе.

17 июля 1943 года в 4 часа 45 минут началась артиллерийская подготовка. Наши войска форсировали Миус в районе села Дмитровки и до 31 июля сражались с превосходящими силами противника. В этих боях враг потерял 2500 солдат и офицеров, 100 пушек разных калибров, 16 самолетов. В плен было взято 3000 солдат, захвачено 2 самолета, 60 орудий, 100 пулеметов, 600 исправных винтовок. 5-я ударная и 2-я гвардейская армии свою задачу выполнили: оттянули на Миус-фронт значительные силы гитлеровцев с Курско-Орловской дуги, где надвигалась решающая битва третьего военного лета.

Освобождение Донбасса началось после победы на Курской дуге. В это же время Воронежский и Степной фронты развивали наступление на Харьков, создавая серьезную угрозу флангу немецкой группировки, оборонявшейся в Донбассе. Командование вермахта прилагало все усилия, чтобы остановить наступление советских войск на харьковском направлении. Туда были переброшены 15 дивизий, в том числе 4 танковые из Донбасса. Ослабление действовавшей там группировки противника создало благоприятные условия для наступления Красной Армии на этом участке фронта.

Для проведения Донбасской операции были привлечены крупные силы. В составе двух фронтов насчитывалось более 1 млн. человек, около 21 тыс. орудий и минометов (без реактивной артиллерии), свыше 1,2 тыс. танков и САУ, около 1,4 тыс. самолетов. Наиболее мощная группировка была сосредоточена в полосе Юго-западного фронта.

Немецкие войска, оборонявшиеся в Донбассе, имели приказ любой ценой удерживать занимаемые рубежи. Здесь оборонялись 1-я танковая (генерал-полковник Э. Макензен) и заново созданная 6-я полевая (генерал пехоты К. Холлидт) немецкие армии, входившие в состав группы армий «Юг». Они имели около 540 тыс. человек, 5,4 тыс. орудий и минометов, до 900 танков и штурмовых орудий, около 1,1 тыс. самолетов. На подступах к центральным районам Донбасса противник создал мощную оборону. Передний край ее главной полосы проходил по рекам Северский Донец и Миус. В глубине были возведены оборонительные рубежи по рекам Крынка, Кальмиус и Самара. Во многих городах, поселках, деревнях и на командных высотах оборудовались узлы обороны и опорные пункты. Особенно сильно был укреплен рубеж по реке Миус.

Переход советских фронтов в наступление в Донбассе проходил неодновременно. Первым вступил в действие более сильный Юго-Западный фронт, использовавший ранее захваченные плацдармы на правом берегу Северского Донца. 13 августа перешли в наступление войска его правого крыла, а через 3 дня — ударная группировка в центре фронта. То, что первыми вступили в сражение войска правого крыла, объясняется стремлением Ставки ВГК оказать содействие Степному фронту, который в это время вел тяжелую борьбу на харьковском направлении.

С первого же дня бои приняли крайне напряженный характер. Противник оказал упорное сопротивление, часто проводил контратаки крупными силами пехоты и танков, наступавшими при массированной поддержке артиллерии и авиации. Тем не менее войска правого крыла Юго-западного фронта после ожесточенных боев 18 августа овладели городом Змиев. В результате положение гитлеровцев в районе Харькова существенно осложнилось. Однако в это время наступление центральной группировки фронта развития не получило.

18 августа в наступление перешел Южный фронт. Прорыв вражеской обороны на Миусе осуществляли на узком участке фронта 2-я гвардейская и 5-я ударная армии. После мощной артиллерийской и авиационной подготовки войска 5-й ударной армии вклинились в оборону противника и уже в первый день наступления продвинулись на глубину до 10 км. Все попытки врага ликвидировать наметившийся прорыв ни к чему не привели. Отражая контрудары врага, красноармейцы продолжали развивать наступление на Амвросиевку. Успешные действия Южного фронта создали реальную угрозу разгрома врага на южном крыле его Восточного фронта.

Тем временем события стремительно развивались. Над группировкой немецко-фашистских войск в Донбассе нависла грозная опасность с севера. 23 августа войска Степного фронта при активном содействии Воронежского и Юго-западного фронтов освободили Харьков. Их дальнейшее продвижение в юго-западном направлении создавало предпосылки для окружения донбасской группировки врага. 24 августа Ставка поставила Степному фронту задачу развивать наступление на Красноград, предварительно разгромив группировку противника в районе Валки.

Резкое осложнение обстановки на южном крыле Восточного фронта не на шутку встревожило верховное командование вермахта. 27 августа в Винницу срочно прибыл Гитлер. На состоявшемся совещании командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Э. Манштейн заявил, что без значительных подкреплений его группе армий наступление Красной Армии в Донбассе не остановить. Фюрер заверил фельдмаршала, что в ближайшее время в его распоряжение будут направлены 12 дивизий из состава групп армий «Центр» и «Север». Однако нарастающие удары Красной Армии на западном стратегическом направлении, а также на стыке групп армий «Центр» и «Юг» поставили крест на этих намерениях Гитлера. Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Г. Клюге заявил, что ни одного солдата передать в группу армий «Юг» он не может.

Тем временем войска Южного фронта продолжали успешно развивать наступление. Решительно действовала фронтовая конно-механизированная группа (4-й гвардейский механизированный и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса). Нанеся удар из района Амвросиевки в южном направлении, она вышла на побережье Азовского моря, отрезав пути отступления на запад группировке противника, оборонявшейся в районе Таганрога. 30 августа в результате смелого и искусного маневра таганрогская группировка врага была разгромлена и город Таганрог освобожден. За массовый героизм и высокое боевое мастерство, проявленные в боях за этот город, 130-я и 416-я стрелковые дивизии получили почетное наименование Таганрогских. Активное участие в этих боях приняла Азовская военная флотилия. Ее корабли воспрепятствовали эвакуации немцев из Таганрога морем и поддержали своим огнем советские войска, наступавшие вдоль побережья.

Большую помощь наземным войскам в сокрушении обороны врага на Миусе оказала 8-я воздушная армия. Ее летчики, несмотря на высокую активность немецкой авиации, удержали господство в воздухе и надежно прикрыли свои войска. После прорыва обороны авиация перенесла основные усилия на отражение контратак врага, препятствовала подходу его резервов в район боев, нарушала железнодорожные перевозки. В конце августа-начале сентября ряд мощных ударов по железнодорожным узлам и станциям, которые обычно совершались ночью, нанесла авиация дальнего действия. В результате железнодорожные перевозки во вражеском тылу были парализованы.

С каждым днем положение немецко-фашистских войск в Донбассе все ухудшалось. Соединения Юго-западного фронта 2 сентября освободили Лисичанск. Войска Степного фронта, сломив упорное сопротивление противника, овладели Люботином и завязали бои за Мерефу. В тяжелых боях за Люботин отличились 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова и 53-я армия генерал-лейтенанта И.М. Манагарова. Освобождение Люботина открыло советским войскам путь на Полтаву. Таким образом не прошло и 10 дней после завершения битвы под Курском, как грозный призрак нового тяжелого поражения, на этот раз в Донбассе, вновь встал перед вермахтом. Немецкие войска в Донбассе оказались перед угрозой нового Сталинграда. Бывший командующий группой армий «Юг» Манштейн писал в своих воспоминаниях: «Мы любой ценой должны были избежать опасности, выражавшейся в том, что наши части в результате глубоких вражеских прорывов могли быть отрезаны и могли разделить судьбу 6-й армии у Сталинграда». После неоднократных просьб Манштейна об отводе войск из Донбасса Гитлер вечером 31 августа разрешил командованию группы армий «Юг» начать постепенный отвод 6-й армии и правого фланга 1-й танковой армии на подготовленный тыловой рубеж, «если того настоятельно требует обстановка и нет никакой другой возможности…».

К этому времени стало уже совершенно очевидно, что войска группы армий «Юг» удержать Донбасс не смогут. Потеряв крупные узлы сопротивления, они отходили все дальше на запад. Очередная попытка задержать наступление советских войск ими была предпринята на подступах к Сталино и на рубеже реки Кальмиус (укрепленная позиция «Черепаха»). Тем самым противник стремился удержать за собой центральные и западные районы Донбасса. Но как ни упорно сопротивлялся враг, остановить наступление советских войск ему не удалось и на этот раз.

Наращивая силу ударов, Ставка еще 2 сентября усилила успешно наступавшие войска Южного фронта 11-м и 20-м танковыми корпусами. Быстро продвигаясь на запад, Красная Армия один за другим освобождала донбасские города: Горловку, Иловайск, Артемовск, Краматорск и 8 сентября советские войска овладели центром Донбасса — городом Сталино.

Вместе с тем необходимо отметить, что наступавшие в Донбассе войска Южного и Юго-западного фронтов испытывали большие трудности. Из-за их быстрого продвижения коммуникации сильно растянулись, автотранспорта не хватало, а железнодорожные пути оказывались почти повсюду разрушенными. В этой сложной обстановке большую помощь войскам оказывало население Донбасса, активно помогавшее восстанавливать дороги, мосты и связь.

Несмотря на все трудности, темпы наступления советских войск в Донбассе возрастали. 10 сентября воины Южного фронта освободили Мариуполь. Важную роль в освобождении этого города сыграл морской десант, высаженный с кораблей Азовской военной флотилии. В тот же день соединения Юго-западного фронта выбили гитлеровцев из города Барвенково. Планомерный отвод своих армий из Донбасса немецкому командованию осуществить не удалось. Под ударами советских войск в обороне врага образовались опасные разрывы. Гитлеровцы несли большие потери в живой силе и боевой технике. Им недоставало горючего, отчего они нередко сами сжигали свои остановившиеся танки. Враг поспешно отступал, бросая технику, вооружение, склады с военным имуществом и боеприпасами, которые не имел возможности вывезти. Так, в Волновахе нашими войсками был захвачен большой склад боеприпасов, на котором находилось свыше 1,5 млн. немецких снарядов и мин.

К 15 сентября Юго-западный и Южный фронты вышли на линию Лозовая, Чаплино, Гуляй-Поле, Таганрогский залив. Отсутствие у противника на Восточном фронте крупных резервов и скованность вермахта широким наступлением Красной Армии лишали немецко-фашистское командование возможности заполнить образовавшиеся в стратегическом фронте разрывы, сделали неизбежным дальнейший глубокий отход группы армий «Юг».

Успешное наступление советских войск угрожало развалом всего южного крыла немецкого Восточного фронта. На это недвусмысленно указывали две огромные бреши: на стыке групп армий «Юг» и «Центр» на киевском направлении и на южном крыле групп армий «Юг» в Донбассе. Поэтому, чтобы не искушать дальше судьбу, командование вермахта 15 сентября отдало приказ об отводе группы армий «Юг» на линию рек Молочная, Днепр, на «Восточный вал» — оборонительный рубеж стратегического значения, строительство которого началось сразу же после сталинградской катастрофы.

Отступая, гитлеровское командование осуществляло составленный по рецептам тотальной войны план полного опустошения оставляемой территории. Наряду с регулярными войсками массовое уничтожение мирного населения и угон его в Германию, разрушение промышленных объектов, городов и других населенных пунктов проводили части СС и полиции. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер в приказе, адресованном высшему руководству войск СС и полиции на Украине, требовал: «Необходимо добиваться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну… сделайте все, что в человеческих силах, для выполнения этого…».

Преследование противника войсками Юго-западного и Южного фронтов завершилось с их выходом к Днепру. Таким образом, в ходе Донбасской стратегической наступательной операции (13 августа — 22 сентября 1943 г.), которая проводилась на фронте в 450 км и на глубину 250–300 км, войска Юго-западного и Южного фронтов завершили освобождение Донбасса и вышли в район Запорожья. СССР был возвращен важный экономический район, созданы условия для наступления в южных районах Правобережной Украины и в Северной Таврии. За образцовое выполнение боевых заданий и проявленные при этом мужество и героизм 80 воинам Красной армии было присвоено звание Героя Советского Союза, а летчики Герои Советского Союза Покрышкин и Глинка удостоены второй медали «Золотая Звезда».

Украинские националисты в Донбассе как пособники фашистских оккупантов

(Глава основана на материалах, любезно предоставленных донецким историком Алексеем Мартыновым)

Нынешняя украинская власть любой ценой пытается переписать историю нашего государства, что бы в благовидном свете выставить адептов украинского национализма, идеологии, которую сейчас пытаются навязать как государственную. Поскольку за время своего недолгого существования украинский национализм до 1991-го года не был слишком массовым движением, то нынешней украинской власти приходится брать за образцы идейности и борьбы за независимость весьма сомнительные исторические факты, организации и личности. Каковыми, безусловно, являются члены Организации Украинских Националистов (ОУН).

При этом интенсивно ведутся попытки привязать деятельность данной организации к территории всей современной Украины, а не только ее западной части. Так в последнее время в региональных СМИ периодически стали появляться материалы, утверждающие про: «многочисленную разветвленную сеть оуновских организаций на Донбассе», «совместные советско-оуновские партизанские отряды на территории Сталинской области», «борьбу ОУН в Донбассе вплоть до 1958 года». Поэтому жизненно необходимо изучить деятельность ОУН на территории Донбасса, чтобы прекратить всевозможнейшие политические и исторические спекуляции на данную тему.

В существовании ОУН была заинтересована Германия, рассчитывающая использовать её борьбу за создание «самостоятельной» Украины в своих интересах. «Исходя из этого, Германия всемерно содействовала ОУН в ее практической деятельности, предоставляла убежище для националистов эмигрантов и финансировала ОУН. Издаваемая газета «Сурма», бюллетени и другая националистическая литература печатались в Германии. Часть националистической литературы нелегально издавалась во Львове, Кракове и других городах Западной Украины», — рассказывал арестованный ОУНовец Иван Кутковец.

Начальник 4 Управления НКВД СССР Судоплатов в сообщении от 5 декабря 1942 года свидетельствует: «Украинские националисты, ранее находившиеся в подполье, встречали немцев хлебом-солью в Днепропетровске, Перещепино, Кишеньке и др. и оказывали им всяческую помощь. Немецкие оккупанты широко использовали националистов для организации в оккупированных областях УССР так называемого нового порядка. Стремясь создать видимость участия самих украинцев в управлении государственным аппаратом, немцы поставили во главе административных и муниципальных органов, организованных на оккупированных территориях, патентованных предателей украинского народа».

Столь категорично об ОУНовцах отзывался не только советский контрразведчик Судоплатов. Ниже приводятся слова самих бывших украинских националистов. «И вот теперь, после отбытия наказания за враждебную украинскому народу деятельность, после долгих раздумий над своим прошлым и глубокого ознакомления с советской действительностью, с жизнью украинского народа, я, бывший кадровый украинский националист, пришел к окончательному и несомненному выводу. Деятельность ОУН — это преступление против украинского народа, а мое личное участие в ней — трагическая ошибка. Совесть моя отягощена всем учиненным украинскими националистами. С тех пор, как я разобрался в этом очень сложном для меня вопросе, я сказал себе, что, сколько есть моих сил, буду противодействовать украинскому национализму, изобличая его антинародное, преступное естество»[13]

К сожалению, подобные патентованные предатели оказались и на территории Донбасса: Сталинской (нынешней Донецкой) и Ворошиловградской (нынешней Луганской) области УССР. В основном это были представители так называемых походных групп ОУН. Из аннотации протокола допроса бандеровца Турчановича Шимона Евстаховича, он же Семчишин Тимофей Евстахович, от 21 октября 1944 г.: «В начале 1941 г. Центральный Провод приступил к созданию так называемых «походных групп ОУН», которые должны были начать свою деятельность после нападения Германии на СССР и продвижения немецких войск в глубь советской территории.

Перед походными группами ставились такие задачи: захватить в свои руки все руководящие должности в местных органах самоуправления на оккупированной немцами Украине, а также на Дону и Краснодарском крае, или поставить во главе их специально отобранных лиц, что враждебно относились к Советской власти; создать на означенной территории мощные оуновские организации; повести активную антисоветскую националистическую агитацию среди населения»[14]

Из аннотации протокола допроса бандеровца Павлишина Мефодия от 27 октября 1944 г.: «По словам Павлишина, с октября 1941 г. он в течение двух месяцев был референтом по работе с молодежью Криворожского окружного провода ОУН и одновременно работал заведующим историческим архивом при местной управе. В январе 1942 г. он и Семчишин были арестованы немцами и сначала в течение трех месяцев содержались в тюрьме в Кривом Роге, а потом в течение семи месяцев — в Днепропетровске. В октябре 1942 г. они осуществили побег из-под стражи и установили связь с Южным краевым проводом ОУН, что был создан в то время в Днепропетровске».[15]

Показания Андрея Ирия-Авраменко: «После того, как Мариуполь был оккупирован немцами, вместе с ними прибыли активные украинские националистические деятели — эмигранты, особенно — галичане, что, как правило, работали переводчиками в немецкой армии. Они начали устанавливать связи со старыми националистическими кадрами и украинцами, что проживали в Мариуполе, обрабатывая их в националистическом духе. Так, в одной из военных частей служил переводчик — Дубас Иван, 23 лет, активный националист, что был тесно связан с заведующим типографией Яковом Жежерой; последний в марте 1942 г. познакомил меня с Дубасом».[16]

Украинские националисты весьма удачно влились в ряды оккупационной администрации и не за страх, а за «совесть» начали воплощать свою политику в жизнь. Например, по вопросу искоренения русского языка. «Также в Донецкой области в 1942 г. по способствованию оуновцев было издано семь приказов о введении украинского языка как официального в шести районах. Известно об аналогичном приказе конца 1942 г. относительно введения украинского языка на всей территории Луганской области».[17] Коме этого украинские националисты попытались захватить ведущее положение в пропагандистских структурах, созданных оккупантами для оболванивания местного населения. Практически все выходившие в период оккупации газеты в Донбассе находились под идеологическим влиянием националистов.[18]

Вот, например, что писали коллаборационистские газеты (перевод с украинского): «Германия возродилась в такой силе и могуществе, как никогда, — и как раньше ее поражения были неудачами Украины, так теперь ее успехи стали победой украинского народа. Его будущее и его свободное культурное развитие теперь обеспечены. Рука об руку с немецким народом, под предводительством его Вождя Украина может идти спокойно навстречу своему будущему».[19]

«Долго продолжалась борьба украинцев за освобождение из-под московской тирании, — но она не имела конечных успехов и в первую очередь потому, что украинцам недоставало национального сознания. Но, наконец, и над Украиной взошло солнце правды, нашлась единственная в свете сила, что освободила нас, украинцев, от московской тирании и помогла нам стать на путь счастливой национальной жизни: имя этой силе — Адольф Гитлер и его великий немецкий народ. После пережитого нами периода разлагавшего душу человека жидо-большевистского интернационализма украинцы знают, что единственный путь к улучшению своей судьбы — это путь национального пробуждения, а чтобы твердо идти этим путем, мы должны быть еще раз и еще раз национально-сознательными».[20]

К сожалению, участие украинских коллаборационистов не ограничивалось только участием в идейном оформлении немецкой оккупации Донбасса: многие из них брали в руки оружие и становились под знамена Германии.

Вот как одну из таких групп описывают во все той же коллаборационистской прессе: «Много старшин и воинов, охотников в Украинскую Народную Армию, было на Шевченковском празднике в Мариуполе, где горячими словами приветствовал их руководитель города Н. Коморовский. Руководитель издал отдельное объявление к населению города Мариуполя и окраины, в котором сообщал, что семьи охотников этой армии имеют право на денежную помощь, за которой нужно обращаться в Городскую Управу».[21]

При этом немцы поддерживали коллаборационистов не только идейно, но и материально. О чем, например, свидетельствует «Приказ коменданта Волновахской райуправы от 5 апреля 1943 г. № 106 бургомистрам сельуправ: «В последнее время из с/управ стали поступать жалобы от семей добровольцев Украинской Армии о том, что с/управы не обращают должного внимания на предоставление помощи семьям, как пищепродуктами, средствами передвижения, отопления и другое. А потому обратите особое внимание на предоставление помощи семьям добровольцев Украинской Армии, какую сможете предоставить со своей стороны. Особенно в весенний период времени обратите внимание на помощь в приобретении им земельных участков, помочь вспахать этот участок, чтоб была видна помощь тем бойцам и их семьям, которые не щадя своих сил, жизни, идут в последний и решающий бой с большевиками за лучшее будущее народов новой Европы, освобождаемых от жидов и коммунистов. Начальник района М. Шеллер, Секретарь Панченко»[22]

Гуманитарная колонизация стала важным направлением в политике нацистско-националистических оккупантов. Открытые гитлеровцами русскоязычный «Донецкий вестник» и украинские «Мариупольская газета», «Константиновские вести» и подобные им издания с первых же номеров начали пропагандировать русофобию, антисемитизм, германофильство и махровый украинский национализм. Началась кампания по переименованию городских объектов, что имеет прямую аналогию с событиями «оранжевой» эпохи. Например, Сталино (Донецку) было возвращение прежнее название — Юзовка, при чем предписывалось: «Память о мрачном недалеком прошлом, выветривающемся из сознания людей, ещё сохраняется в старых советских названиях улиц и площадей. Городская Управа г. Юзовки в согласии с военным командованием вынесла решение о пересмотре этих названий». Наряду с символическими переименованиями развернулась систематическая кампания по стиранию исторической памяти и изменению традиционных ценностей народа Донбасса, и в этой духовной колонизации идея украинского национализма играла немаловажную роль. Местные коллаборационисты обращались к населению края с открыто русофобскими воззваниями, наподобие следующего: «Долго продолжалась борьба украинцев за освобождение изпод московской тирании, но она не имела конечных успехов и в первую очередь потому, что украинцам недоставало национального сознания. Но наконец и над Украиной взошло солнце правды, нашлась единственная в свете сила, что освободила нас, украинцев, от московской тирании и помогла нам стать на путь счастливой национальной жизни: имя этой силе — Адольф Гитлер и его великий немецкий народ».

Организовывались торжественные мероприятия, призванные показать «дружбу» населения с гитлеровскими оккупантами. Подобное мероприятие было проведено в Горловском районе в апреле 1943 г., его характерными атрибутами стали портрет «освободителя украинского народа» Гитлера, германский и украинский флаги, исполнение гимна «Ще не вмерла Украина» и выступление украинской театральной группы. Были организованы «Просвиты» и различные «культурные общества», которые под маской возрождения украинских национальных традиций осуществляли насильственную «украинизацию» Донецкого края, занимались пропагандой политических идей ОУН и сеяли рознь между русским и украинским народами.

Ярким примером может служить «Украинское культурно-образовательное товарищество» в Константиновке, организованное в мае 1942г. Это товарищество ставило целью «распространение среди населения изучения украинского языка, литературы, музыки, драматического искусства, а также изучения немецкого языка как языка того народа, который принес освобождение украинцам от жидо-большевистского крепостничества и который создал великую культуру, науку». Ещё одним инструментом духовного порабощения народа Донбасса выступала раскольническая «Украинская автокефальная православная церковь», имевшая центр в Мариуполе. Глава «автокефальной» организации архиепископ Поликарп официально заявил: «Будущее украинского народа тесно связано с победой Германской империи». От имени церкви и народа он выразил благодарность за освобождение от жидо-большевистского владычества Москвы.

Все эти события — еще раз подчеркнём — происходили не хаотично, а были тщательно спланированы и систематически проводились в жизнь в течение всего периода оккупации Донбасса (осень 1941 г. — август 1943 г.).

Но, несмотря на все вышеприведенные материалы, можно смело свидетельствовать, что, хотя в Донбассе украинские националисты во время Великой Отечественной войны и были, широкого распространения их идеи среди донбассовцев не получили. И не в последнюю очередь потому, что местное население видело: за разговорами об украинской независимости, скрываются банальные предатели своего народа.

Донбасс после войны

Еще шли ожесточенные бои на подступах к Донбассу, а подготовка к восстановлению его промышленности уже началась. Приступила к работе правительственная комиссия во главе с наркомом угольной промышленности СССР В.В. Вахрушевым. Наркомуголь утвердил состав специальной группы по возрождению шахт. Научные сотрудники Института горного дела АН СССР разработали план воссоздания разрушенных угольных предприятий. Вслед за наступающими частями Советской Армии шли бригады специалистов. В первую очередь необходимо было возродить угольную промышленность Донбасса. Практически этот процесс начался задолго до полного освобождения региона. Еще 22 февраля 1943 года, когда частично была освобождена Ворошиловградская область, Государственный комитет обороны принял постановление «О восстановлении угольных шахт Донбасса», которое определяло структуру и задачи Главного управления по восстановлению шахт. 26 октября 1943 года ГКО принимает новое постановление «О первоочередных мероприятиях по восстановлению угольной промышленности Донецкого бассейна», а 16 ноября 1943 года — «О неотложных мероприятиях по восстановлению системы водоснабжения Донбассводтреста и предприятий Наркомчермета в Донбассе». Помощь шла со всех сторон. Она выражалась в посылке оборудования и строительных материалов, продуктов и одежды, зерна для посева и скота, в организации шефства над предприятиями, городами, в непосредственном участии в восстановительных работах. По инициативе трудящихся Иркутской области образован фонд помощи освобожденным районам Украины. Бригады по восстановлению Донецкого бассейна формировались в 12 союзных и автономных республиках, 29 краях и областях. В них вошло четверть миллиона добровольцев, представлявших 23 национальности. Только из восточных районов на помощь угольщикам приехали 200 тысяч человек. Караганда, например, командировала квалифицированных проходчиков, крепильщиков, электрослесарей, 500 инженеров и техников, 900 выпускников ФЗО и ремесленных училищ.

Через несколько дней после освобождения Сталино жители города Тайга Кемеровской области отправили в его адрес эшелон, где было несколько станков, гидравлический пресс, кирпич, строевой лес, гвозди, несколько овец и свиней, стаканы и чашки, деревянные и железные ложки. Из Кемерова в Макеевку в составе отдельной строительно-монтажной части прибыли с механизмами и оборудованием две тысячи человек, которые тут же включились в восстановительные работы.

В сентябре 1943 года пленум Кемеровского обкома ВКП(б) принял решение взять шефство над Сталинской областью. Только за первые три месяца Кузнецкий бассейн переправил в Донбасс 232 станка, 284 электромотора, 10 тысяч штук разного инструмента, много другого промышленного оборудования и сельскохозяйственного инвентаря, 4500 центнеров зерна, 5 тысяч тонн картофеля и овощей, 580 лошадей, 4900 голов крупного рогатого скота, 12 тысяч овец, 5700 свиней. Из Ленинграда, Свердловска, Новосибирска, Челябинска, Архангельска, из Грузии, Азербайджана, Казахстана в Ворошиловградскую область прибывали эшелоны с оборудованием, материалами, строительным лесом, инструментом для заводов, шахт, фабрик, с продовольствием для населения.

Широкая помощь в форме шефства развернулась по линии родственных по профилю предприятий. Так, Кузнецкий металлургический комбинат взял шефство над Енакиевским металлургическим заводом и отправил ему конструкции для здания центральной силовой станции, кожух доменной печи, барабаны для паровых котлов, подовые рамы для мартеновских печей, другое оборудование. Благодаря этому на Енакиевском металлургическом заводе за три месяца были пущены две доменные печи, а еще через месяц домна № 6 достигла довоенного уровня выплавки чугуна — 700 тонн в сутки. В декабре 1943 года Енакиевскому металлургическому заводу вручили переходящее Красное знамя Государственного комитета обороны СССР.

Около ста вагонов различного оборудования прислали в Донбасс рабочие Челябинской области. Большое участие в возрождении Донбасса приняла Москва. Московские автомобилестроители дали первые автомашины, а специалисты электростанций смонтировали 7 энергопоездов, рабочие завода «Калибр» изготовили во внеурочное время партию измерительных инструментов на 50 тысяч рублей.

В газетах, журналах, листовках того времени публиковались сообщения о нескончаемом потоке эшелонов с оборудованием и материалами для Донбасса.

Красноярск. Город отправляет в Донбасс второй эшелон с оборудованием.

Вологда. Молодые лесорубы области в нерабочее время нарубили 2750 кубометров рудничных стоек и заготовили много строительных материалов для Донбасса.

Шуя Ивановской области. Два выходных дня отработали шуйские текстильщики в фонд помощи Донбассу, выпустив 50 тонн пряжи, около 60 тысяч метров ткани.

Тула. Молодежь города отчислила свой однодневный заработок в фонд помощи Донбассу.

Киров. Для шахт треста «Орджоникидзеутоль» выделено оборудования и материалов на 70 тысяч рублей.

Пенза. В Макеевку отправлены станки, электромоторы, инструмент, лес, строительные материалы.

Куйбышев. Станкостроители изготовили во внеурочное время для Донбасса 43 станка, горняки Каширского рудника выделили шахтное оборудование, комсомольцы Сызрани собрали 7 вагонов стройматериалов, 11 локомобилей.

Тбилиси. Шахтеры треста «Ткварчелиуголь» отгружают в адрес донбассовцев партию шахтного оборудования.

Караганда. Собрано более ста тысяч рублей для восстановления клубов и Дворцов культуры Донбасса.

Алма-Ата. По инициативе женщин в Казахской ССР проведен сбор средств на постройку в Донбассе детского дома для детей, лишившихся родителей. Было собрано 1 миллион 300 тысяч рублей. На эти деньги в городе Чистяково Сталинской области построен детский дом. Все расходы по его содержанию взяли на себя женщины Караганды.

К концу войны Донбасс по объему угледобычи вновь стал ведущим угольным бассейном страны. Его удельный вес во всесоюзном масштабе, составлявшем в 1943 году 4,8 процента, поднялся до 26,7 процента. На завершающем этапе войны металлурги Донбасса выплавили миллионы тонн чугуна и стали, выпустили много проката.

В пятидесятые годы Донецкий бассейн был одной из самых крупных строительных площадок в стране. Четверть миллиона каменщиков и монтажников, бетонщиков и арматурщиков, электриков, рабочих других строительных профессий поднималось по утрам на леса новостроек. Возводятся новые шахты, металлургические агрегаты, тепловые электростанции, реконструируются действующие производства. В 1956–1957 годах развернулось большое строительство новых шахт. В Донецкую и Ворошиловградскую области прибыли десятки тысяч молодых рабочих из Киевской, Львовской, Закарпатской, Одесской, Черновицкой и других областей Украины.

Широкое развитие получает в послевоенные годы энергетика Донбасса. Строятся Ворошиловградская, Старобешевская, Мироновская, Славянская ГРЭС. Первый в СССР и Европе энергоблок с двухвальной турбиной 800 мегаватт был установлен на Славянской ГРЭС.

Расцвет угольной промышленности Донбасса

Донецкий бассейн в 60–70-е годы давал в 8,9 раза угля больше, чем остальные (Львовско-Волынский и Днепровский) угольные бассейны Украинской ССР и такое соотношение сохранялось практически на всем протяжении этого времени.

Перед угольной же промышленностью Донбасса в 60–70-тые годы двадцатого века стоял целый ряд задач: первой задачей являлось вхождение в новые экономические реалии, созданные «косыгинской» реформой.

Перевод угольный предприятий в УССР на новую систему планирования и экономического стимулирования проходил постепенно. Сначала на экспериментальную основу были поставлены отдельные угольные предприятия. В Украине эксперимент начали проводить с первого апреля 1966 года на шахте №6 комбината «Укрзападуголь» и на Центральной обогатительной фабрике треста «Луганскобогащение». И только после того, как экспериментальные предприятия дали положительный результат, на новую экономическую систему стали переводить и остальные угольные предприятия, в том числе и в Донбассе. В апреле 1969 г. — на новые формы хозяйствования перешел комбинат «Донецкуголь». А в июле 1969 г. — комбинаты: «Артемуголь», «Ворошиловградуголь», «Донбассантрацит» и трест «Павлоградуголь».

Традиционно начало «косыгинских» реформ относят к решениям сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС, которые в последствии были конкретизированы в совместном постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 октября 1965 года «О совершенствовании планирования и усиления экономического стимулирования промышленного производства».

Суть новой системы планирования и экономического стимулирования состояла в том, что признавалось необходимым расширить хозяйственную самостоятельность промышленных предприятий. В связи с этим сокращалось число показателей плана, утверждаемых предприятиям вышестоящими органами, ограничив их следующими показателями: общий объем реализуемой продукции в оптовых ценах, важнейшие виды продукции в натуральном выражении, общий фонд заработной платы, общую сумма прибыли и рентабельности, платежи в бюджет и ассигнования из бюджета, общий объем централизованных капитальных вложений.

Также устанавливалось, что предприятия самостоятельно решают вопросы производственно-хозяйственной деятельности, имея ввиду, при этом, обязательное выполнение заданий государственного плана, и в частности: планировать объем производства, детальную номенклатуру и ассортимент продукции на основе доводимых плановых заданий, планировать и осуществлять за счет нецентрализованных капитальных вложений мероприятия по совершенствованию производства, внедрению новых технологических процессов, методов и средств контроля; планировать производительность труда, численность работников и среднюю заработную плату, устанавливать наиболее рациональную структуру управления предприятием; использовать часть прибыли и другие средства, оставляемые в распоряжении предприятий на материальное поощрение работников, социально-культурные мероприятия и жилищное строительство, на развитие производства и совершенствование техники; определять наиболее рациональные формы материального поощрения, условия и размеры премирования на основе отраслевых типовых положений. Кроме этого, в соответствии с реформой, перестраивалась система ценообразования в угольной промышленности, которая заменила политику поддержания низких оптовых цен, политикой установления цен на уровне, обеспечивающем работу предприятий на началах хозрасчета. Так же был перестроен принцип организационной структуры управления промышленностью: произошел отказ от Советов народного хозяйства и были восстановлены отраслевые министерства, в том числе и министерство угольной промышленности, как СССР, так и УССР.

Другой задачей, стоявшей перед комбинатами Министерства угольной промышленности УССР в 60–70-тые годы 20-го века было улучшение состояния технического парка угледобывающих механизмов. Одним из путей такого улучшения тогдашнему руководству Минуглепрома казалось увеличение показателей рационализации в угольной отрасли. Под рационализацией подразумевалось то, что многие рабочие угольных предприятий, наблюдая за работой шахтной техники, будут выдвигать свои предложения по поводу того, что надо улучшить показатели работы шахтных механизмов. Однако, кроме показателей чисто экономического характера рационализация преследовала и чисто пропагандистскую цель. Рационализация должна была продемонстрировать массовую заинтересованность горняков в улучшении работы техники. Это приводило к тому, что каждый десятый работающий в МУП УССР в 60–70-тые годы 20-го века числился или изобретателем или рационализатором. Патентно-лицензионные службы были завалены «рационализаторскими» предложениями из которых настоящую ценность представляли только единицы. Например, в 1970 году из 44640 поступивших от изобретателей предложений было только 375 и, не смотря на то, что в 1970 году изобретено было меньше, чем в 1967, 1968 и 1969 гг., средств, ассигнованных из Госбюджета и затраченных на работу по рационализации было больше, чем в предыдущие годы.

Также необходимо отметить, что одним из направлений улучшения показателей производительности труда подразумевалось стимулирование движение передовиков-ударников. Тем более, что «косыгинская» экономическая реформа, с ее идеей финансового вознаграждения за ударную работу, способствовала еще более сильному развертыванию движения передовиков. С помощью этого движения, руководство Минуглепрома пыталось поднять энтузиазм горняков, повысить трудовые показатели и производственную дисциплину. Были передовики и в угольной отрасли Донбасса. Наиболее известен в то время в шахтерской среде Герой Социалистического труда, Полный кавалер знаков «Шахтерская слава», депутат Верховного Совета СССР, член Центрального Комитета Компартии Украины, член донецкого обкома партии, Лауреат Государственной премии, бригадир проходческой бригады шахты №5 бис «Трудовская» треста «Петровскуголь» Иван Иванович Стрельченко. Именно в период 8-й пятилетки бригада Стрельченко добилась того, что выдавала на поверхность свыше 1000 тонн угля в день. И поэтому, Стрельченко обратился с призывом ко всем комплексно-механизированным бригадам страны — добывать каждой «железной лавой» не менее 1000 тонн угля в сутки.

Почин поддержали горняки Кузбасса, Караганды, Воркуты, Подмосковья, угольных бассейнов других социалистических стран. Инициатива донецкого шахтера вылилась в мощное рабочее движение, ускорившее техническое перевооружение угольных предприятий и умножившее число новаторов.

Однако, кроме позитивных моментов, наличие передовиков имело и негативные стороны. Зачастую целые предприятия были сориентированы на работу какого-нибудь передового забоя, участка или бригады в ущерб работе целого предприятия. К тому же наличие ударников и победителей соцсоревнований приводило к тому, что руководство предприятий всячески старалось завысить результаты «своих» передовиков, что в определенной мере искажало данные об экономической ситуации в целом по стране, поскольку свои передовики и ударники имелись в разных отраслях социалистической экономики.

Нужно отметить, что большинство задач. Поставленных перед Министерством угольной промышленности УССР было выполнено. Был выполнен план добычи угля, производительности труда и автоматизации производственных процессов. Этих успехов удалось добиться благодаря запуску в отрасли новых экономических форм, четкой централизации управленческого аппарата, а также использования хотя и ослабевшего, по сравнению с предыдущими годами, энтузиазма работников угольной отрасли.

В период 1966–1979 г.г. СССР был единственным государством на земном шаре, которое могло быть полностью самообеспеченным материально-сырьевыми ресурсами, в том числе и углем, даже в военное время. Советский Союз располагал 55% мировых запасов угля. При этом на европейскую часть СССР, где находился и Донбасс, геологические запасы топлива составляли 20% общесоюзных. Общие же запасы каменных и бурых углей в СССР в 60–70-тые годы 20-го века исчислялись количеством в 6800 млрд. тонн, в том числе в промышленных кондициях 5800 млрд. тонн.

Угольная промышленность УССР была составной частью угольной промышленности СССР. Украина занимала второе место в СССР (после России) по запасам угля (15,4%) и первое место по его добыче (35% от общесоюзной добычи). Удельный же вес добычи коксующихся углей республики в общей добыче их по СССР составлял 45–50%. Из общих геологических запасов углей УССР, каменные угли составляли 94,5%, бурые 5,5%.

По объему угледобычи УССР превосходила практически все капиталистические страны, уступая лишь США и ФРГ. В недрах Украины находились большие запасы разнообразных углей. От наилучших антрацитов и высококачественных коксующихся видов бурого угля. На начало 1965 г. общие запасы угля в УССР составляли около 36 млрд. тонн, в том числе запасы угля, пригодного для коксования — 17 млрд. тонн.

Угледобыча в Украинской ССР была сосредоточена в трех угольных бассейнах (Львовско-Волынском, Днепровском и Донецком).

Донецкий бассейн (Донбасс) располагался на юге европейской части СССР. В границах 1966–1970 гг. площадь бассейна составляла 60 тыс. км. Бассейн был вытянут в длину на 650 км при максимальной ширине до 200 км. Донбасс располагался на территории Харьковской, Полтавской, Днепропетровской, Донецкой, Луганской областей УССР и Ростовской области РСФСР. При этом различают разные экономико-исторические районы: Старый Донбасс (район выхода карбоновых пород на дневную поверхность площадью в 23 тыс. км2) и лежит в пределах Донецкой, Луганской областей УССР и Ростовской области РСФСР; Новый Донбасс территории недавно освоенных для 8-й пятилетки угольных месторождений; Западный Донбасс — территории угольных месторождений в Днепропетровской, Харьковской, Полтавской областях; Большой Донбасс — включал в себя все территории, носившие название Донбасс (Старый, Новый, Западный).

Несмотря на то, что по запасам угля Донбасс все таки некоторым другим угольным бассейнам, он сохранял лидирующее место по добыче как в СССР, так и в УССР. Угольная промышленность давала в период 60-70-тых годов 20-го века четверть валовой продукции региона.

Благодаря экономической реформе и росту качественных и количественных показателей угольной промышленности Советского Союза удалось достичь в 1969 году отметки 600 миллионов тонн угля, добытых за год и прочно занять первое место в мире по объему добычи этого вида

Относительно бытовых условий шахтеров Донбасса 60–70-тые годы были возможно одними из самых удачных периодов в истории региона.

По пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1966 1970гг. было предусмотрено повышение заработной платы рабочих и служащих за пятилетие в среднем не менее чем на 20%. Однако, в угольной отрасли этот показатель был еще выше. Только за 10 лет (1958–1968) зарплата выросла на 35%. При этом 63,5% увеличения всей основной заработной платы было обеспечено за счет роста прямой оплаты, 31,6% — за счет роста премиальных выплат. Причем, следует отметить, что в 60-е и 70е годы премии начинают играть более обширную роль в стимулировании труда рабочих. Рабочий по добыче угля в среднем за месяц получал премиальными почти 30 рублей. Выросла так же и средняя дополнительная зарплата, причем более 80% ее роста произошло за счет возросших выплат отпускных и вознаграждений за выслугу лет. Увеличение заработной платы горняков соответственно подняли покупательный уровень в шахтерских регионах СССР в том числе и в Донбассе. В 1970 г по сравнению с 1965 г. в Донбассе потребление мяса в расчете на человека увеличилось на 17%, молока и молочных продуктов на 34%, рыбы и морепродуктов на 22%, фруктов и ягод на 50%.

Другим важным прорывом в социально-бытовой сфере угольщиков стал переход на пятидневную рабочую неделю. Во время болезни шахтеры в этот период стали получать заработную плату в размере среднего заработка. Подземным рабочим предоставлялся ежегодно оплачиваемый месячный отпуск, а занятым на поверхности — трехнедельный. Работающим в силикозоопасных забоях предоставляли дополнительный оплачиваемый отпуск продолжительностью до двух недель.

В период застоя для шахтеров были установлены льготные условия и для получения пенсии. Подземным рабочим пенсионный возраст устанавливается с 50 лет (при желании они могли продолжать работать, получая 75% установленной пенсии): пенсионный возраст для рабочих шахтной поверхности устанавливался с 55 лет для мужчин и с 50 лет для женщин. Рабочим выдавали бесплатную спецодежду и обувь. В 60–70-е годы продолжался расширяться жилой фонд предприятий Министерства угольной промышленности. Он достиг цифры в один миллион квартир, в которых проживало свыше 3,5 млн. чел. Кроме того, шахтеры получали долгосрочные ссуды от государства для постройки собственного жилья. В таком жилье проживало около 10% горняков.

Шахтеры обеспечивались бесплатным медицинским обслуживанием, дополнительно на каждом предприятии имелись медицинские пункты, фотарии и ингалятарии, а на шахтах с числом подземных рабочих более 1000 человек были оборудованы подземные медицинские пункты для оказания первой помощи.

Горняков обслуживало 80 шахтерских туристических баз и 60 пансионатов. Среди шахтеров Донбасса были популярны пансионаты на берегу Азовского моря.

Так же внимание уделялось популяризации физкультуры и спорта в шахтерской среде. У горняков имелись команды по многим видам спорта, но особой популярностью пользовались футболисты общества «Шахтер», участвовавшие в чемпионатах СССР по футболу.

Период 60–70-х годов или так называемого «застоя» можно назвать наиболее благоприятным в истории развития угольной промышленности в послевоенный период истории Донбасса.

Руководству Минуглепома удалось более менее активизировать инициативу горняков для улучшения производственных показателей. Движение горняков и рационализаторов все-таки приносило свой положительный вклад в производительность труда.

Необходимо отметить, что период «косыгинской» реформой, принцип финансового вознаграждения работников за высокую производительность труда, уже к концу 70-тых годов начали превращаться в фикцию. В первую очередь из-за слабого контроля над системой финансового поощрения. Для многих директоров предприятий, в том числе и угольных «выбивание» премий и других форм поощрения для своего коллектива стало своеобразным «делом чести». Что в значительной мере ослабило стимулирующую роль материального поощрения.

Кроме того, в период «застоя» во главу угла всех производственных показателей ставилось количество, а не качество. Что в угольной отрасли приводило к неэкономным формам добычи угля. Разрабатывались в основном крупные и средние пласты угля, тонкие пласты попросту игнорировались, многие шахты закрывались не отработав полностью свой ресурс.

Закат СССР

Начало 80-х годов историки называют апогеем застойных тенденций в экономике СССР. Однако рубеж десятилетий в памяти большинства жителей Донбасса сохранился как период относительного достатка и благополучия. Средняя зарплата в народном хозяйстве составляла 150–170 рублей, рабочие получали более 200 рублей, шахтерский труд был самым высокооплачиваемым. На отдельных шахтах месячный доход горнорабочего достигал 500–600 рублей. Цены на товары и услуги последние 15 лет практически не росли и вполне соответствовали зарплатам населения области: хлеб стоил 16–28 копеек за буханку, мясо — 1,95 руб. за кг, масло — 3,40 руб. за кг, одна поездка в трамвае, троллейбусе или городском автобусе обходилась жителям соответственно 3, 4 и 5 копеек. В магазинах всегда были основные товары промышленной группы, пусть местного производства и невысокого качества, зато по доступным ценам. Что касается продовольствия, то в продаже постоянно было сливочное масло, мясо и мясные полуфабрикаты, до десяти сортов вареных колбас. Кроме того, к услугам населения были магазины потребкооперации, где за цену в 1,5–2 раза большую можно было приобрести аналогичные продукты питания более высокого качества. Рыночные цены многочисленных колхозных рынков были сопоставимы с кооперативными и доступны большинству жителей области. Благодаря централизованному распределению регион, находившийся на первой категории снабжения, выгодно отличался от сопредельных областей Российской Федерации и Украины.

Однако в начале 80-тых ситуация на потребительском рынке начала изменяться. Опустели и до сих пор обильные мясные магазины потребкооперации. Соответственно резко возросли цены на мясо на колхозных рынках.

В изменившихся условиях наплыв челноков-покупателей из других областей рассматривался большинством жителей региона как непоправимый удар по внутреннему рынку. Решением областного комитета партии все промтоварные магазины по воскресеньям закрывались на выходной, а попавшие в дефицит мясопродукты решено было отпускать нормировано — не более 1 килограмма в руки. Такая же участь постигла и другой наиболее популярный в народе продукт — сливочное масло: сперва масло исчезло с прилавков, затем установили единые часы реализации (8.00 и 17.00) и регламентировали нормы отпуска — не более 200 граммов. Все это провоцировало дополнительный ажиотажный спрос.

В кризисном положении оказалась и черная металлургия Донбасса, где устарело около 60% оборудования, немедленной реконструкции требовали все доменные печи. Очень остро стоял вопрос внедрения энерго- и материалосберегающих технологий, сокращения вредных выбросов в атмосферу. Проблемы, нараставшие как снежный ком, не замедлили сказаться и на статистических показателях отрасли: Макеевский и Енакиевский металлургические комбинаты, начиная с 1980 года, не выполняли план по всему металлургическому циклу. В целом за XI пятилетку металлурги Донбасса не выполнили плановых заданий. Была допущена большая задолженность по производству чугуна, стали, проката, кокса, не был достигнут плановый рост производительности труда. Из всех отраслей промышленности в нашей области именно в металлургии потери от невыполнения плана по прибыли оказались наибольшими. Только Енакиевский металлургический и Авдеевский коксохимический заводы имели задолженность свыше 100 млн. рублей. Снижался выпуск продукции Северодонецкого химкомбината.

Причины сложной ситуации в металлургической промышленности необходимо искать в низкой производственной и технологической дисциплине.

Еще одной из причин этого кризиса можно считать просчеты в технической политике. Например, на Краматорском металлургическом заводе на ряд мероприятий по механизации было затрачено 34 тыс. рублей, годовой эффект от всех этих нововведений составил всего 10,3 тыс. рублей. С похожими проблемами столкнулись предприятия и других отраслей области.

Итак, командно-административные методы в руководстве тяжелой промышленностью области, игнорирование экономических рычагов, экстенсивные механизмы развития производства и недостаточное внимание к техническому перевооружению поставили важнейшие отрасли региона на грань кризиса. Необходимы были срочные и действенные меры по спасению тяжелой промышленности Донбасса, в первую очередь угольной и металлургической.

Преимущественно индустриальное развитие региона приводило к росту миграции сельского населения, причем наиболее дееспособной его части. Еще более усиливали этот процесс попытки переселения жителей из «неперспективных» сел на центральные усадьбы колхозов. Волна «неперспективности», прокатившаяся по всем областям республики, только за период 1972–1986 гг. уничтожила на Донетчине 103 села. В сельском хозяйстве области к 1985 г. было занято 5% от численности всего населения. Следствием этого явилось обострение продовольственной проблемы: область сильно зависела от поставок из других регионов.

Таким образом, экономические противоречия, копившиеся много лет, поставили промышленность и сельское хозяйство области в середине 80-х гг. на грань кризиса.

Несмотря на явные тревожные симптомы как в экономике, так и в социальной жизни края, плановые задания на новое пятилетие (1986–1990 годы) были составлены в традиционном русле — с цифрами значительного прироста производительности труда, объема производства, выпуска валовой продукции и других показателей. При этом в директивных документах отмечалось, что угольной отрасли предстоит преодолеть немалые сложности, так как ряд шахт из-за отработки запасов выйдет из строя и горняки перейдут на разработку главным образом глубинных пластов (с глубиной 1 км и более). Однако даже эти объективные трудности не смутили составителей планов. К концу XII пятилетки в 1990 г. Донбасс должен был не только сохранить достигнутый уровень производства в угольной промышленности, но и превысить его. При этом плановые задания подчеркивали, что весь прирост добычи угля будет идти за счет повышения производительности труда более чем на 15%. Кризисные явления упорно старались не замечать и в других отраслях тяжелой промышленности: металлургии, машиностроении, металлообработке — планы предполагали увеличение выпуска продукции в них приблизительно на 32%.

Таким образом, пятилетние плановые задания области на 1986–1990 годы были составлены волюнтаристски, без учета ситуации как в отдельных отраслях, так и в регионе в целом. Тем самым они изначально были обречены на невыполнение.

Настоящим бичом промышленности, как и в прежние годы, явилось нерациональное использование капиталовложений; значительная часть их была вложена в незавершенное строительство и неэффективные производства.

Тревожным симптомом нарастающего кризиса в экономике Донецкой области явились результаты выполнения плана за 1986 г.: 34% предприятий не справилось с выполнением плана поставок продукции; 25% — не обеспечили планируемого снижения себестоимости и роста прибыли; около 20% предприятий допустили увеличение заработной платы при прежней или даже снижающейся производительности труда. Среди наиболее отстающих отраслей оказалось машиностроение, производство стройматериалов и угольная промышленность (не выполнили план половина шахт объединений «Артемуголь» и «Торезантрацит»). Резко упало качество выпускаемой продукции.

С целью обеспечения выпуска конкурентоспособных, качественных товаров решено было ввести так называемую государственную приемку. На предприятиях области она начала внедряться с января 1987 г. Пионерами в этом отношении стали Новокраматорский машиностроительный завод, Донецкий и Енакиевскии металлургические заводы, Донецкий завод горного машиностроения. Госприемка, предполагающая создание специальных органов вневедомственного контроля, должна была поставить заслон расточительности и браку на производстве. Однако она имела и неожиданные социальные последствия: повсеместно выявлялось несоответствие изделий стандартам качества, в результате чего трудовые коллективы лишались премий. Так, на предприятиях, работающих в условиях госприемки, в I полугодии 1989 г. почти на 145 млн. руб. продукции было принято только после доработки и повторного предъявления; на 0,8 млн. руб. — окончательно забраковано.

Опосредованным результатом госприемки стало фактическое сокращение заработной платы десятков тысяч трудящихся области. Это еще более усиливало социальную напряженность в регионе. Таким образом, к середине 1987 года попытки стабилизировать экономику области традиционными методами выявились малорезультативными.

Прейдя к власти в апреле 1985 г., Михаил Горбачов заявил об изменении экономической политики государства. Стремясь вывести экономику из кризиса, руководство страны сделало ставку в первую очередь на расширение самостоятельности государственных предприятий. В соответствии с объявленной радикальной экономической реформой начался постепенный переход на хозрасчет промышленных предприятий Донбасса. Одним из первых в порядке эксперимента в 1986 г. начал работать в новых условиях металлургический комбинат «Азовсталь». В 1988 г. на хозрасчет перешло уже более половины предприятий области (243 предприятия), а с 1989 г. — вся донецкая промышленность. Однако говорить об успехе начинания некорректно, так как переход к экономическим методам регулирования становится обязательным, навязывается «сверху». Дело в том, что с целью ускорения проведения реформы 30 июня 1987 г. был принят «Закон о государственном предприятии». Он должен был стимулировать переход на самофинансирование и хозрасчет, расширяя права отдельных предприятий и устраняя посредничество Госплана в отношениях со смежниками. С 1 января 1989 г. этот Закон вступил в силу для всех предприятий. Таким образом, хозрасчет, который задумывался как добровольный переход отдельных предприятии к новой модели хозяйствования, превратился в очередную кампанию. Хозрасчет в угольной промышленности вообще оказался в значительной степени формальным, поскольку действующие цены на уголь не соответствовали реальным затратам и в любом случае оставляли предприятие в категории планово-убыточных.

Производительность труда в отрасли была ниже, чем за рубежом в 5–6 раз. Дотации составили в 1988 г. 5,5 млрд. рублей. Кроме того, контроль государства сделал фиктивной обещанную законом финансовую самостоятельность, поэтому результаты реформы в нашей области оказались очень скромными. Иначе и быть не могло, поскольку госзаказ, ничем не отличающийся от директивного плана, охватывал 100% продукции на шахтах и металлургических заводах Донбасса.

В Донбассе, где преобладающая часть населения была занята в тяжелой промышленности, создание производственных кооперативов тормозилось вышестоящими организациями и ведомствами. К середине 1989 г. в Донецкой области лишь 6 предприятий были переданы в аренду их коллективам. Значительно активнее шел процесс создания торговозакупочных, посреднических кооперативов. На них возлагались большие надежды в деле улучшения ситуации на потребительском рынке, пораженном дефицитом товаров. Однако в действительности последствия развития кооперативного движения оказались далеки от ожидаемых, поэтому оно получило негативную оценку у части граждан. Большинство населения, столкнувшись со значительным перепадом цен в государственном и кооперативном секторах, с утечкой товаров из государственной торговой сети в кооперативную, считали развитие частной инициативы причиной снижения жизненного уровня. Цены на продукты питания заметно поднялись. В июле 1989 г. на рынках области мясо стоило 3,6–5,0 руб., помидоры — 2,0–3,0 руб., картофель — 0,8–1,2 руб., капуста — 0,5 руб. за кг., растительное масло — 3–4 руб. за литр. При средней заработной плате в народном хозяйстве Донетчины 227 рублей в месяц такой рост цен на 25–40% был очень ощутим.

Дефицит самых необходимых продуктов, многочасовые очереди, «вымывание» различных групп продовольственных и промышленных товаров из государственной торговли в кооперативную и на «черный рынок» заставили власти ввести их нормированное распределение для населения области: по талонам, спискам, приглашениям. Так, в 1988–1989 годах на каждого жителя полагалось в месяц от 1 до 2,5 кг сахара (в зависимости от времени года), 2 бутылки водки, 5 пачек сигарет, 1 кусок туалетного мыла, 300–400 г. стирального порошка. Были введены также нормы отпуска сливочного масла, мяса и мясопродуктов. Однако стабилизировать положение на потребительском рынке не удавалось. Во-первых, не всегда можно было отоварить выданные талоны; во-вторых, зачастую качество отпускаемых по карточкам товаров оставляло желать лучшего. И, наконец, в-третьих, появлялись все новые и новые виды дефицита: из торговли вдруг повсеместно исчезали то спички, то носки, то соль, то лампочки. Неоднократно даже случались перебои в снабжении хлебом. Все это вызывало ажиотажный спрос, что еще более затягивало узел кризиса.

Однако кроме общих, характерных для всей страны трудностей, в Донецкой области были и специфические проблемы, связанные с состоянием дел в угольной промышленности.

Неспокойная обстановка в коллективах угольных предприятий поддерживалась постоянно циркулирующими слухами о грядущем закрытии шахт из-за дороговизны донецкого угля, о скором завозе в регион кузбасского и казахстанского дешевого угля. Закрытие в мае 1989 г. шахты «Нижняя Крынка» в Макеевке, № 11 в Донецке и ряда других было воспринято горняками как подтверждение правдивости слухов, как «начало конца Донбасса».

Начиная с 1987–89 гг. на отдельных угольных предприятиях Донбасса возникали локальные трудовые конфликты, заканчивающиеся коллективными жалобами и обращениями в вышестоящие органы власти, групповыми протестами, прекращением работы и даже голодовками. Как правило, они охватывали сравнительно небольшую группу людей — в несколько десятков человек — и не имели никакого резонанса. Чтобы привлечь внимание к кризисной ситуации в Донбассе, шахтеры передали сотни писем и обращений в президиум XIX партконференции и I съезда народных депутатов СССР. Отчаявшись и разуверившись в результативности таких форм протеста, они изменили тактику.

С весны 1989 г. отдельные конфликты на шахтах начали перерастать в коллективные действия, приобретать все большую и большую организованность и в конечном итоге вылились в шахтерскую стачку в июле 1989 г. Этому способствовало появление первых самостоятельных рабочих организаций, представлявших независимое профсоюзное и рабочее движение: объединения социалистических профсоюзов, советов трудовых коллективов, стачечных комитетов и др. Итак, с апреля 1989 г. горняки Донецкой области систематически начали выдвигать требования повышения зарплаты, улучшения нормирования и организации труда, социально-бытовых условий шахтеров.

Между тем кризисные явления в экономике и социальной жизни общества продолжали углубляться. Во второй половине 1989 г., кроме угольной промышленности, большое отставание от плановых показателей допустили предприятия черной металлургии: почти 60% их не справились с договорными обязательствами

Экономические проблемы Донецкой области заставляли задуматься над путями выхода из кризиса. Поэтому принятие 16 июля 1990 г. Декларации о государственном суверенитете Украины жителями Донбасса было воспринято как первый шаг к обретению Украиной и ее отдельными регионами экономической и политической независимости. В то время центробежные силы в СССР еще не достигли своего апогея, поэтому государственный суверенитет большинством населения, особенно в многонациональном Донбассе, рассматривался исключительно как путь реформирования Советского Союза, превращения его в демократическое государство.

Донецкая общегородская конференция представителей 26 партий и общественных объединений, проведенная 19–20 января 1991 г., продемонстрировала существование разных подходов к решению вопроса о подписании союзного договора. Однако большинство рядовых граждан видели свое будущее в обновленном Союзе, о чем свидетельствовали данные социологических опросов. Готовность к заключению нового союзного договора, в котором Украина имела бы широкие права и подлинный суверенитет, наглядно отразилась в результатах Всесоюзного референдума 17 марта 1991 г. о сохранении СССР. В Донецкой области более 84,5% голосовавших избирателей высказалось за сохранение и обновление Союза, более 86,1% — за вхождение в него Украины. Этот референдум показал также, насколько велика разница между промышленным Донбассом и западными областями Украины, где процент голосовавших за сохранение СССР не превышал 20%.

Такие результаты голосования были обусловлены спецификой региональной экономики, тесно интегрированной с экономикой всего Советского Союза. Промышленная продукция Донбасса была ориентирована на потребление во всех республиках. За пределы Украины вывозилось 45% проката, произведенного в области; 65% стальных труб; 32% минеральных удобрений; 69% металлорежущих станков; 82% прокатного оборудования. Вместе с тем в область ввозили 59% заготовок из черного металла, 27% угля, не говоря уже о предметах потребления и продовольствия. В целом 1/6 часть рыночного фонда товаров формировалась за счет поставок из других республик СССР.

Донбасс в период Перестройки

Среди множества партий и движений, возникших в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века, к сожалению, малоизученными остаются антинационалистические движения, возникшие в национальных республиках. Но они были — заявили о себе, как только стало ясно, что республиканские верхушки взяли курс на выход из союзного государства.

В то же время было бы ошибкой считать, что политика сепаратизма, опиравшаяся на идеологию местечковых национализмов, проводилась переродившимися частями партийно-государственных верхов исключительно собственными руками. Для того, чтобы придать заурядным национализмам вид демократических, общенародных движений, республиканские номенклатурщики дали сначала полную волю националистам диссидентского толка. К концу 80-х годов все они были уже на свободе. И снова лишиться её за распространение своих взглядов, даже если это был махровый нацизм, желанием не горели. Но власти дали им карт-бланш — те самые власти, которые их только что разоблачали и сажали. Но теперь на дворе была пора перестройки, гласности, демократии и прочих демагогических вещей.

Но для большей промывки мозгов одних диссидентов было мало. Слишком уж немногочисленными были эти «идейные» борцы с тёмным тоталитарным прошлым. Еще одна подмога республиканским «элитам», причём, более широкая и влиятельная, чем худосочные наследники самостийнических партий времён Гражданской войны и немецко-фашистской оккупации, нашлась быстро. Многие представители пишущей и преподающей интеллигенции союзных республик стали прямо-таки соревноваться между собой в ненависти к собственной стране. Свою роль здесь сыграло умение «мыслящей» публики держать нос по ветру,

Всякое действие рождает противодействие. Тем более — в стране, всего лишь менее полувека назад победившей нацизм. Что характерно: если националистические «фронты» гласно или негласно патронировались властями (всё ещё коммунистическими, прошу заметить!), то альтернатива им возникала стихийно — изнутри как бы несуществовавшего «гражданского общества».

С выбором названия у антинационалистических движений больших проблем не было. Если противник — национализм, то противостоять ему должны интернационалисты. Так возник Интернациональный Фронт трудящихся Латвийской ССР, Интернациональное движение в Эстонии. Правда, в Литве движение интернационалистов избрало для себя название «Venibe — Единство — Jednoscz». Но и это трёхъязычное литовско-русско-польское наименование также служило выражением основополагающего интернационального принципа. Предложение создать организацию под названием «Интернациональный Фронт Донбасса» прозвучало и в Донецке. Произошло это 31 августа 1989 года, когда в одной из аудиторий Донецкого (тогда Государственного, а не «национального» университета) собрались люди, обозначившие себя как «группа обеспокоенных граждан». В числе участников группы были Дмитрий Корнилов, преподаватель университета Евгений Царенко, младший брат Дмитрия Корнилова Владимир. Сейчас последний руководит Украинским филиалом Института стран СНГ.

«Группа обеспокоенных граждан» уже тогда заметила, что под общий шум разговоров о демократизации общества везде, где можно, тихой сапой протаскивают украинизацию — причём, со специфическим, хорошо знакомым из истории душком. Особо пристальным вниманием украинизаторов уже тогда пользовалась гуманитарная сфера: литература, искусство, образование, наука. То есть всё то, что формирует мысли и взгляды самых широких кругов общества.

Собрание граждан, обеспокоенных ползучим наступлением украинского национализма, пришло к выводу о необходимости создания в Донбассе массового регионального движения, которое могло бы выступить не просто против маскировавшегося под демократию нацизма, но и за самостоятельный путь развития промышленного и интернационального по составу населения края.

Летом братья Дмитрий и Владимир Корниловы съездили в Прибалтику, Владимир побывал ещё и во Львове. Привезённые оттуда впечатления ещё больше убедили в том, что вопрос создания в Донецком регионе организованного антинационалистического сопротивления назрел и как никогда актуален. Одной группы граждан для осуществления этой цели явно не хватало. Пришло время объявить более широкий сбор сторонников. В ход пошли личные знакомства, встречи на митингах (которые собирались тогда чуть ли не каждую неделю) с людьми близкого образа мыслей, кое-чего удалось достигнуть и через прессу.

В газете «Вечерний Донецк» 18 сентября 1990 года в подборке объявлений была опубликована краткая информация следующего содержания: «По вопросу создания Интернационального Фронта Донбасса звонить по телефону…»

Движение, организационно ещё не оформленное, тем не менее, провело вскоре свою первую акцию. В середине октября в Доме политического просвещения обкома партии, который в связи с изменившимися временами стал клубом для проведения мероприятий всевозможными партиями и организациями, было устроено обсуждение темы о значении и исторических уроках Донецко-Криворожской республики. Тогда же впервые пришлось столкнуться с местными националистами. На мероприятие явились участники так называемого «Демократического руха».

Уже после первой дискуссии с противоположной стороной стало ясно, что почувствовавшие волю националисты меньше всего предрасположены к открытой, добросовестной полемике. Передергивание фактов, подмена понятий, полная невосприимчивость к доводам — этот фирменный стиль проявился уже тогда. Ничего не изменилось и почти двадцать лет спустя. Кроме того, что националисты превратились в ещё более зашоренных и ограниченных субъектов.

В такой обстановке и была создана политическая организация, получившая название Интернациональное Движение Донбасса (ИДД). Произошло это 18 ноября 1990 года в том же Доме политпросвещения.

На учредительной конференции ИДД присутствовали около сотни человек. Они представляли несколько городов Донецкой области. Помимо представителей областного центра, приехали делегаты из Макеевки, Енакиево, Ясиноватой, Красного Лимана и некоторых других мест. Накануне конференции произошла небольшая дискуссия по вопросу названия будущей организации: мнения разделились между сторонниками наименований «Интернациональный Фронт Донбасса» и «Интернациональное Движение Донбасса». Остановились всё же на названии «Интернациональное Движение Донбасса».

Конференция избрала Центральный Совет ИДД. В состав Совета вошли Дмитрий Корнилов, Виталий Заблоцкий, горняк шахты имени Челюскинцев Виталий Хомутов, учительница донецкой средней школы № 72 Ольга Маринцова, Владимир Корнилов, шахтёр Евгений Маслов и Игорь Сычёв.

Вновь созданная организация сразу приступила к пропаганде своих взглядов. Важно было донести до широких слоёв населения свою оценку происходящего.

Но вскоре Интернациональному Движению пришлось на себе испытать, что такое информационная блокада.

Поводом послужили события в Вильнюсе. В январе 1991 года литовские националисты, представлявшие движение «Саюдис» («Саюдис», кстати, означает по-литовски «движение», то же самое, что и «рух» по-украински) спровоцировали в столице республики кровавые беспорядки. Виновниками кровопролития были объявлены литовские интернационалисты.

И везде, словно по мановению палочки скрытого дирижера, любым силам, выступавшим за Союз, было отказано в обнародовании своих взглядов и выводов. Официально, конечно, никакого запрета на публикацию чьих-либо статей и материалов не было. Но пресса, радио, телевидение, казалось бы, получившие долгожданное освобождение от партийного руководства, моментально заняли или подчёркнуто аполитичные позиции, или стали открыто подыгрывать националистам.

Поэтому и получилось так, что свое отношение к референдуму об учреждении обновленного Союза суверенных республик ИДД могло донести только посредством листовок. А отношение Интердвижения к вопросам референдума было неординарным.

Как известно, на референдум, состоявшийся 17 марта 1991 года, были вынесены два вопроса: общесоюзный и республиканский. Общесоюзный вопрос предлагал выразить согласие или несогласие с продолжением существования союзного государства в виде обновлённой федерации республик. Однако националистическое руководство Украины во главе с Леонидом Кравчуком подсунуло участникам референдума свой вопрос: согласны ли вы, чтобы Украина вошла в союз суверенных государств на основах Декларации о суверенитете? В этом и заключалась ловушка.

Принятая 16 июля 1990 года Декларация о суверенитете Украинской ССР только в конце последнего раздела содержала положение о гарантировании гражданам Украины права на гражданство в обновлённом Союзе, а также содержала упоминание о том, что Декларация о суверенитете послужит основанием для подписания Украинской ССР нового Союзного договора. Но в остальном смысл и буква Декларации о суверенитете были пронизаны духом кондового национализма — вплоть до провозглашения безъядерного и нейтрального статуса Украины. Что собой представляет этот нейтралитет, видно сейчас. «Безъядерный», «внеблоковый» статус Украины националисты с самого начала рассматривали только в качестве «разгона» для вступления в НАТО.

Таким образом, человек, отвечая «да» на республиканский вопрос и думая, что он голосует за Союз, фактически говорил «да» декларации, которая была направлена против принципов любого союзного государства. А тот, кто отвечал «нет», явно и открыто отвергал Союз даже в его самом аморфном, ни к чему не обязывающем виде.

Понимая цели готовившегося подлога, ИДД призвало своих сторонников ответить однозначно «да» на вопрос общесоюзного референдума, а бюллетени с софистически сформулированным республиканским вопросом получить и унести с собой. Так поступили все участники Интердвижения и большинство тех людей, которым точка зрения ИДД на скрытый смысл республиканского вопроса стала известной.

Как и следовало ожидать, события и после референдума развивались по сценарию пессимистическому для Союза. Единственное, что могло бы тогда предпринять союзное руководство, — это, оставаясь самому как можно больше в тени, сделать ставку на неформальные просоюзные силы.

Интердвижение Донбасса с самого начала возникло как самодеятельная и довольно «разночинная» по своему составу организация. В рядах ИДД не было тех, за кем тогда закрепилось прозвище «партократов». Вместе с тем, у ИДД был некоторый неформальный контакт с местными партийными органами. Впрочем, преувеличивать значение этого контакта не стоило в то время, нет нужды в этом и сейчас. Никакой сколько-нибудь осязаемой помощи от партии, доживавшей свои последние дни, «интеры» Донбасса не получали.

Высшее партийное и государственное руководство Союза сыграло по сценарию, словно нарочно написанному для успеха «демократов московского типа» и республиканских националистов. По сути, попытка спасти ситуацию карикатурным ГКЧП стала проникающим ударом в спину всем антинационалистическим просоюзным силам и лучшим подарком для псевдодемократов и фашизма, принявшего форму национал-демократии.

О последствиях августовских событий 1991 года написано и сказано много, отдельно останавливаться на их глобальных аспектах здесь нужды нет. Своеобразие положения Донбасса осенью 1991 года и в начале 1992 года состояло в том, что Интернациональное Движение оставалось единственной политической организацией региона, выступавшей против разрыва союзных отношений с Россией и другими республиками Союза. В силе оставались и все другие, ранее провозглашённые принципы и цели антинационалистического сопротивления, актуальность и востребованность которых возросла ещё больше. При этом в деятельности ИДД всё отчётливее звучит идея региональной самобытности Донбасса в рамках Украины. 8 октября 1991 года членами Интердвижения на митинге был поднят донбасский красно-сине-чёрный триколор — по одной из версий таковым был флаг Донецко-Криворожской Республики (1917–1918 гг.).

Также ИДД было единственной силой в тогдашней УССР, выступавшей против развала Союза. Предупреждением о том, что сказать «да» вынесенному на референдум 1 декабря 1991 года Акту о провозглашении независимости Украины означало сделать шаг в пучину социальных и политических передряг, откуда, возможно, уже не будет выхода, служила листовка-призыв Интердвижения. Листовка появилась накануне референдума. «Донбасс говорит «нет» бандеровщине, а также амбициям киевских партократов и чиновников», — гласил лаконичный текст, отпечатанный на небольших листах плотной бумаги, больше похожей на картон. Последняя раздача этих печатных призывов происходила уже поздним вечером 30 ноября 1991 года. Итоги референдума также хорошо известны.

Но с точки зрения политической истории Донбасса более важным сейчас представляется другое. Уже перед парламентскими выборами 1994 года Донецкий областной Совет, избранный в 1990 году и среди депутатов не имевший ни одного участника Интердвижения, хоть и «под занавес», но всё-таки принял постановление о проведении в день выборов Верховного Совета Украины, 27 марта 1994 года, областного опроса избирателей.

Избирателям в отдельном бюллетене предлагалось дать ответы на три вопроса. Первый вопрос: согласны ли вы с предоставлением русскому языку статуса официального языка на территории Донецкой области? Второй вопрос: считаете вы необходимым переход Украины к федерально-земельному устройству? Вопрос третий: поддерживаете вы расширение и укрепление интеграционных связей с Россией? На все вопросы утвердительно ответили около 90 процентов участников опроса. Расстановка политических сил и пристрастий в областном Совете, как и в других местных органах власти, была такова, что опросу заранее был придан консультационный статус, то есть воля избирателей не подлежала обязательному исполнению. Но бесспорным можно считать то, что три главных программных принципа Интердвижения получили народное одобрение.

Созвучной широким настроениям показала себя и политическая платформа Интердвижения, заявленная ещё на стадии создания организации. ИДД с самого начала строилось на принципах, известных ещё со времен антифашистских народных фронтов 30-х годов ХХ века. Эти политические объединения звали в свои ряды всех, кто считал необходимым сопротивляться напору коричневой опасности — левых и правых, республиканцев и монархистов, атеистов и людей, придерживающихся религиозных взглядов, рабочих и интеллигенцию, сохранивших демократические убеждения, представителей буржуазии и чиновников. Все они должны были по велению необычной политической ситуации отбросить хотя бы на время разделявшие их разногласия, чтобы вместе противостоять фашизму. В Интердвижении Донбасса также можно было встретить людей самых различных взглядов.

Идеи и программа Интернационального Движения Донбасса недорого бы стоили, если бы не вписывались в политический и исторический контекст со значением, выходящим далеко за рамки Донецкого региона. Судьба Донбасса сложна, драматична и противоречива. Последние двадцать лет она еще и неблагодарна. Но жаловаться некому. Свою судьбу суровый и задымленный, но, вместе с тем, своеобразный регион выбрал сам.

После безвременной смерти в январе 2002 года первого председателя Интердвижения Донбасса Дмитрия Корнилова организацию возглавил Сергей Чепик.

Сегодня вновь стоит напомнить основные программные принципы Интернационального Движения Донбасса. Эти принципы впервые были изложены в Манифесте Интердвижения, принадлежащем перу Дмитрия Корнилова. Манифест был утверждён также на учредительной конференции организации 18 ноября 1990 года. Основные положения Манифеста Дмитрий Корнилов сформулировал в неожиданном стиле, который мог тогда показаться совершенно нетрадиционным для программных документов организаций такого рода, как Интернациональные движения. Последовательное чередование тезисов в сокращенном виде воспроизводило аббревиатуру страны, которую «интеры» всех республик стремились уберечь от развала и растаскивания по самостийным хуторам. Эта аббревиатура выглядела, как «СССР».

Первая буква «С» означала «Свобода». Интердвижение Донбасса предупреждало сограждан, что авторитарные замашки националистических лидеров напрямую угрожают демократии и свободе всех остальных выражать собственное мнение.

Вторая «С» означала «Справедливость». Национализм, присвоивший себе монопольное право считаться демократией, означал, прежде всего, отказ от справедливости политической. А кто ловился на удочку фашизма, отправлял в небытие и справедливость социальную, и какую бы то ни было ещё.

Соединение настоящих Свободы и Справедливости обещало третью «С» — «Стабильность». Только не ту, о которой любят рассуждать современные политики, а стабильность развития и высокого уровня жизни.

И наконец, единство трех «С» обуславливало будущее «Р» «Развитие». Развитие истинной, способной учиться на уроках прошлого демократии, развитие всех сил общества, отвергших и разоблачивших «демократическую» метаморфозу фашизма, развитие знаний и науки во всех сферах человеческой деятельности. И на основе этого — свободное развитие всех и каждого в обновлённой и реконструированной державе, которой подобает быть великой. Её сила и могущество, социальная альтернатива, которую ей довелось бы олицетворять, очень пригодились бы в мире XXI века.

Донбасс и Майдан

До конца восьмидесятых годов казалось, что украинский национализм навсегда остался в прошлом. Остатки успевших бежать за океан оуновцев могли лишь вспоминать лихие годы войны и хвастать перед детьми и внуками своими «подвигами». Мельниковцы продолжали ненавидеть бандеровцев, а от тех откололась еще одна группировка под названием «ОУН за границей» ОУН(з). В Союзе дети и внуки бывших членов УПА вступали в КПСС, делали карьеру, и ничто в их жизни не напоминало о фанатизме старшего поколения.

Именно в это время Львов стал украинским городом, ведь до войны из трехсот тысяч львовян украинцами были лишь несколько процентов. При гитлеровцах исчезла многотысячная еврейская община, а после войны советская власть вынудила львовских поляков уехать в Польшу. В освободившиеся дома города вселились жители окрестных сел и местечек.

По мере строительства в послевоенном Львове промышленных предприятий, открытия новых учебных заведений, население города росло за счет переселенцев из сельских районов Галиции. Так, именно при советской власти, Львов превратился в украинский город, где украинцы стали численно преобладающей национальностью. Вообще, коммунисты продолжили свою политику по созданию украинского народа. Так, советские чиновники всех галицких и подкарпатских русинов принудительно, против их воли, записали украинцами. Советский режим, боровшийся с украинскими националистами, практически выполнил те основные задачи, решить которые своими силами националисты были не в состоянии. Коммунисты отняли Галицию у Польши, очистили ее от поляков, создали там промышленность и науку, подготовили для них местные национальные кадры… За счет государства в УССР издавалось огромное количество литературы на украинском языке. Доходило до того, что в русскоязычных областях невозможно было достать русский перевод книг зарубежных авторов, зато украинские переводы лежали в каждом магазине. С появлением телевидения был создан украиноязычный канал, а региональные студии вещали исключительно на мове. Искусственно поддерживались украиноязычные писатели и режиссеры. Так, в 1985 году в УССР вышло 78 миллионов книг на украинском языке, а в 2012 году только 12,79 миллионов. Заботливо выращивалась украиноязычная элита, время которой пришло с началом перестройки. Тогда же на Украину смогли свободно совершать вояжи националисты-эмигранты. Со второй половины восьмидесятых началась экспансия украинского национализма на Украину. Первыми в еще советскую республику стали прибывать эмиссары из ОУН(з). Затем активизировались и остальные эмигрантские украинские организации. В результате в западных областях УССР идеи украинского национализма и русофобии стали находить сторонников. Во многом это было вызвано стремительным падением авторитета КПСС и государственных органов власти. Горбачев и иже с ним стремительно расшатывали основы Советского Союза, что в свою очередь, порождало сепаратизм и национализм на окраинах СССР.

В начале осени 1989 года в Киеве состоялся учредительный съезд Народного Руха Украины за перестройку. Активистами Руха стали украиноязычные деятели культуры и искусства, сразу же занявшие ярко выраженную националистическую позицию. Рух замышлялся как альтернатива КПСС и имел далеко идущие планы. Секретариат Руха формировался по образу и подобию Кабинета Министров — предполагалось, что в случае необходимости он сможет заменить действующие советские органы власти. В октябре 1990 года состоялся второй съезд Руха, на котором был обозначена главная цель — обретение независимости Украины. Тогда же из названия исчезло словосочетание «за перестройку». Но даже в это время такая цель казалась нереальной. Однако в Москве состоялась попытка государственного переворота, и власть в стране на несколько дней перешла к ГКЧП. Это стало пусковым механизмом для разрушения Советского Союза. После подавления путча 24 августа 1991 года Верховный Совет Украины принял Декларацию о независимости, поставив на Советском Союзе жирный крест. Первого декабря 1991 года состоялся референдум, на котором свыше 90% избирателей Украины проголосовали за независимость. Тогда же был избран первый Президент, в прошлом идеолог украинских коммунистов Леонид Кравчук.

Советский Союз прекратил свое существование, и никто не выступил в его защиту. Почему так произошло? Массам объяснили: Москва объедает Украину, а отсоединимся — будем жить, как в Швейцарии. Вот уже входит в жизнь поколение, выросшее в независимой Украине, а до уровня Швейцарии нам все еще далековато…

Следует заметить, что первые пятнадцать лет после распада Советского Союза Российская Федерация предоставляла Украине режим наибольшего благоприятствования. Это выражалась и в чрезвычайно заниженных ценах на русские энергоносители, и в полном самоустранении Москвы от проблем соплеменников, вдруг оказавшихся за пределами России. В это время украинская сторона проводила тихий, но результативный этноцид, вытесняя русский язык, ограничивая доступ граждан к русским СМИ, переписывая историю… Например, народный депутат Украины Вадим Колесниченко в своем обращении к Генеральному Секретарю Совета Европы — Терри Девису, Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну, Генеральному директору ЮНЕСКО — Коитиро Мацуури от 11 февраля 2008 года пишет: «За 16 лет Независимости закрыто свыше 3 тыс. русскоязычных школ, составлявших более 60% от их общей численности на 1992 год. При этом количество учеников с русским языком обучения сократилось почти в 7 раз: с более чем 3 миллионов до 480 тысяч; по языковому признаку дискриминируются СМИ, русский язык почти полностью вытеснен из сфер науки, высшего образования, государственного управления, медицины». Москва безмолвствовала. Какие-то сдвиги в сознании российского общества произошли только в 2005 году, когда оранжевая революция привела к власти в Киеве откровенно антирусские политические силы. Отныне с периодом балансирования Украины между Россией и Западом было покончено, и украинские правители откровенно обозначили, что поведут страну в НАТО.

Украина как независимое государство существует уже достаточно большой срок. Вступает во взрослую жизнь поколение, которое выросло при «незалежности» и не помнит другой жизни. Все эти годы политики различных взглядов громко говорят о «розбудове» державы, однако до сих пор никто не задался вопросом, а что, собственно говоря, мы строим. В стране нет ни национальной идеи, ни понимания того, что представляет собой Украина. Можно сказать, украинского национального проекта, который бы мобилизовал население на решение стоящих перед страной задач, не существует.

Что же такое «национальный проект»? Один из выдающихся мыслителей современности Егор Холмогоров дает такое определение: «Национальный проект предполагает возникновение совокупности людей, не знакомых лично и не имеющих «ближних связей», которые, не согласовывая своих действий друг с другом, делают, тем не менее, общее дело и содействуют развитию событий в одном направлении. Люди могут действовать в своих личных целях и интересах, но таким образом, что конечное обоснование «За Русь Святую», «за светлое будущее человечества» или «за свободу, собственность, законность» будет определять характер и направление их действий, преимущественную сферу их самореализации. С какого-то момента интуитивный проект может быть осознан и сформулирован, выдвинут как политическая цель. В этот момент проект становится основой национализма как технологии национальной мобилизации, установления координации усилий при помощи политических и общественных институтов. Национальный проект формирует нацию как целое. Речь идет о совместном действии, об ощущении общего дела, причастность которому и побуждает членов одной нации чувствовать свое отличие от остальных людей. Национальный проект должен быть успешным или хотя бы давать надежду на успех. Он не может оставаться только отвлеченной мечтой, — он должен воплощаться в камне, в стали, в золоте, в величии государства, материальном благосостоянии, вздымающихся ввысь соборах и ракетах, то есть в зримых и ощутимых формах, символизирующих успешность действия. Отсутствие успеха у национального проекта или прекращение успешности действия погружает нацию в смуту до тех пор, пока не нащупывается новый образ национального действия, не дается новая формула, обосновывающая совместность нации».

Если сравнить описанную модель с реальностью, то становится понятным, что именно отсутствие национальной идеи, национального проекта — это одна из причин перманентной политической смуты на Украине. Несмотря на годы автономного плавания, в стране так и не сложилась национальная идея. Да по большому счету, и не могла сложиться. Слишком разными оказались регионы страны. Впрочем, была надежда, что отдельные исторически сложившиеся области сплавятся в общем котле, создав в итоге соборную Украину, где интеллектуальный Запад будет выполнять целеполагающую функцию, а Восток своей экономической мощью двинет страну вперед. С огромной долей условности этот проект можно назвать проектом «Большая Украина». Оптимисты надеялись, что постепенно различия нивелируются, и возникнет единая украинская политическая нация. Недаром же проводилась политика по подмене значения понятия «украинец». Ранее украинцем называли человека, принадлежащего к украинскому этносу, ныне — представителя любой национальности, имеющего гражданство Украины.

Главное — центральной власти не делать резких движений и маневрировать между интересами различных финансово-промышленных групп, региональных элит и мировых держав. Именно этим занимался Президент Кучма. Во внешней политике была принята доктрина нейтралитета и невхождения в военные блоки. Может быть, со временем разница между регионами и исчезла бы, но оранжевая революция похоронила этот проект.

Согласно официальной трактовке, события зимы 2004–2005 годов были стихийным народным протестом против фальсификации выборов. Однако оранжевая революция буквально пошагово повторяла события в Сербии и Грузии. Во всех этих случаях якобы стихийные выступления масс являлись результатом целенаправленной агитационно-пропагандистской кампании и объединения оппозиционных сил в мощный блок. Одновременно протестующим оказывалась всевозможная поддержка со стороны Запада и, прежде всего, Америки.

Подготовка к изменению режима на Украине началась задолго до 2004 года. Первый удар был нанесен по позициям государственной власти и лично по Леониду Кучме. Эти действия преследовали несколько целей. Во-первых, создать новую радикальную политическую структуру, вырастить будущих полевых командиров и обкатать в украинских условиях технологии ненасильственного свержения власти. Во-вторых, демонизируя Кучму, создатели оранжевой революции создавали протестную массу, готовую обвинить во всех бедах старую власть и в час «Ч» выйти на улицы. И, в-третьих, любой провластный кандидат в президенты автоматически принимал на себя весь негатив, направленный против Кучмы. 16 сентября 2000 года в Киеве исчез мало кому известный оппозиционный украинский журналист Георгий (Гия) Гонгадзе. Уже на следующий день «Украинская правда» опубликовала статью об исчезновении с мягким намеком о причастности к этому власти. Одновременно на сайте газеты появляется и плакат с черным силуэтом головы Гонгадзе, сопровождаемый надписью: «Найдите журналиста». Если авторы хотели, чтобы кто-то из читателей помог в поисках, то нужно было печатать портрет, но этого сделано не было. Зато потом значение этой отдельной от тела головы станет очень понятным.

Тут же началась организованная компания по давлению на власть с требованием найти Гонгадзе. В Киеве проходили пикеты и митинги, участники которых прямо обвиняли власть в нарушении свободы слова и расправах над независимыми журналистами. Одновременно была развернута пропагандистская компания в украинских и зарубежных СМИ, целью которой было представить Кучму в виде кровавого тирана, расправляющегося с неугодными. Вскоре на митингах зазвучал призыв «Кучма — геть!». Этот лозунг каждый день вдалбливался в головы украинцев. Главной героиней этой компании стала находящаяся под следствием по обвинению в махинациях Юлия Тимошенко. Спустя два месяца после исчезновения Гонгадзе было обнаружено обезглавленное тело, в котором поспешили признать пропавшего журналиста. Однако даже сейчас никаких доказательств, что нашли именно Гию, нет. Но тогда все оппозиционеры поспешили обвинить в убийстве действующего Президента и Министра внутренних дел Юрия Кравченко (который погиб сразу после оранжевой революции).

В то же время появились аудиозаписи якобы разговоров Кучмы, в которых тот приказывал убрать Гонгадзе. Кроме того, согласно этим пленкам, Кучма продавал в Ирак радарные системы «Кольчуга». Автором пленок был майор президентской охраны Николай Мельниченко, якобы записавший все происходящее в резиденции Президента на диктофон. Разумеется, доказать подлинность пленок никому не удалось. Но их появление подлило масла в огонь политического кризиса. В едином антивластном лагере оказались как правые, так и левые политики. В это время уже можно было различить все те действия оппозиции, которые позже будут использоваться во время оранжевой революции. Так, в Киеве на Крещатике появился палаточный городок оппозиции, власть выдвигались обвинения к высшим чиновникам государства, западный мир всячески поддерживал оппозиционеров. Антипрезидентская компания практически полностью дискредитировала режим Кучмы. Можно сказать, что все недовольство народа ухудшающимися условиями жизни на Украине выразилось в глубокой ненависти к Президенту. Единственное отличие от 2004 года в том, что Виктор Ющенко в то время был Премьер-министром и к митингующей на улицах оппозиции относился совсем без восторгов.

1 марта 2001 года правоохранительные органы ликвидировали палаточный городок, разбитый участниками акции «Украина без Кучмы» на Крещатике, а 7 марта такая же участь постигла несколько палаток, поставленных возле памятника Тарасу Шевченко. Спустя два дня на улицах Киева разгорелось организованное оппозиционерами побоище. Президент и Премьер-министр должны были возлагать цветы к памятнику Шевченко, оппозиционеры попытались этому воспрепятствовать, а затем сотни молодчиков из националистических организаций (в основном УНАУНСО), вооруженные арматурой и коктейлями Молотова, кинулись в драку против работников правоохранительных органов. Тогда пострадали 70 сотрудников МВД, но к вечеру милиции удалось навести порядок в Киеве. Из событий того дня оппозиционерами был извлечен главный урок: противостоять власти можно только мирными средствами. Акция «Украина без Кучмы», постепенно затухая, продолжалась еще около двух месяцев. В конце марта была выпущена из СИЗО Юлия Тимошенко, а в следующем месяце в отставку был отправлен Виктор Ющенко. Отныне он, еще недавно сравнивавший оппозиционеров с фашистами, становится одним из лидеров оппозиции.

Потом были всеукраинские акции «Восстань, Украина» и «Революция на асфальте», которые можно рассматривать как пробу сил и репетиции главного выступления, намеченного на период президентских выборов в 2004 году. Одновременно в стране активно работали различные «демократические» неправительственные организации с зарубежным финансированием. Очень большое внимание было уделено информационной части политической борьбы, так что в информационном пространстве к началу избирательной компании оранжевые господствовали полностью.

Ни для кого не было секретом, что оппозиция пользовалась поддержкой со стороны Запада, а во многом действия оранжевых и направлялись из-за океана. Лидером оппозиции был назначен Виктор Ющенко, имевший давние тесные отношения с представителями американской элиты. Специально под него выстраивалась коалиция из представителей радикальных организаций, оппозиционных партий, крымских татар, чиновников всех уровней. Многочисленные негосударственные организации под видом мониторинга политической ситуации и пропаганды демократических ценностей вели работу по мобилизации электората в пользу Ющенко.

Его главным противником стал действующий Премьер, представитель донецкого клана Виктор Янукович, которого считали кандидатом от власти. Кроме того, со стороны оппонентов его часто обвиняли в пророссийской ориентации. И первое, и второе утверждение весьма спорно, так как представители крупного капитала, стоявшие за спиной Януковича, очень ревниво смотрели на проникновение на украинский рынок русского бизнеса. А реальной помощи со стороны администрации Президента в ходе избирательной компании не наблюдалось. Существует мнение, что Президент Кучма и его окружение планировали довести до максимального обострения ситуацию в стране из-за противостояния Ющенко и Януковича, а затем «для спасения страны» убрать обоих кандидатов и двинуть на третий срок самого Кучму или лояльного ему политика. На роль таких зиц-президентов в случае перевыборов якобы планировались кандидатуры Сергея Тигипко и Анатолия Кинаха. Кроме того, был еще вариант проведения политреформы, которая лишала бы Президента многих полномочий.

Виктор Ющенко. Фото автора. 

Козырной картой Януковича было обещание сближения с Россией и предоставления государственного статуса русскому языку, именно благодаря этим вопросам он получил поддержку на Юго-востоке страны. Вообще Украина оказалась расколотой практически пополам. До сих пор так явно противоречия между русским востоком и украинским западом никогда не были столь заметны.

Первый тур выборов состоялся 31 октября 2004 года. По его результатам с минимальным перевесом лидировал Ющенко, однако ко второму туру (21 ноября) рейтинг Януковича вырос (за него голосовали те, кто в первом туре выбрал кандидатов от левых сил), и он победил.

Сразу же после голосования сторонники Ющенко начали акцию протеста, названную оранжевой революцией. В Киев были свезены десятки тысяч человек из западных регионов страны, которые разбили гигантский палаточный городок на Майдане Независимости, а также заблокировали основные органы государственной власти. Учитывая высокий уровень безработицы на Западной Украине, не удивительно, что тысячи западенцев могли закрепиться в столице всерьез и надолго. Лидеры оранжевой революции призвали парализовать деятельность правительства путём забастовок и вынудить власти не признавать результаты выборов. Вскоре городские власти Львова, а затем и других западных городов объявили, что не признают результаты выборов, а целый ряд европейских и американских политиков выступили в поддержку Ющенко. Общественное мнение западных стран также находилось на стороне украинской оппозиции. Кроме того, гласно или негласно, но значительная часть госчиновников, а также высокопоставленных офицеров армии и Службы безопасности Украины работали на победу Ющенко. Еще после первого тура отношение власти к «провластному» кандидату резко изменилось. Чиновники всех уровней в открытую саботировали указания избирательного штаба Януковича. Ходили слухи, что Кучма банально «сдал» Януковича в обмен на гарантии для себя и своей семьи. Думаю, что это ощущали многие из участников событий. Работа штабов пошла вкривь и вкось. Пока еще самый сильный политический игрок Украины действующий Президент Кучма после начала оранжевой революции просто пропал.

Виктор Янукович. Фото автора. 

Команда Ющенко еще до выборов не скрывала, что единственный приемлемый для нее итог — победа Виктора Андреевича. Все остальные результаты заранее объявлялись сфальсифицированными. Ни для кого не было секретом, что идет подготовка к гигантским уличным акциям протеста, которые должны были развернуться сразу же после дня голосования. Активистов проющенковских молодежных движений финансировали и обучали тактике политической организации и ненасильственных методов борьбы западные социологи и политтехнологи. По все Украине действовали тренировочные лагеря, средства на которые поступали от ряда западных правительственных и неправительственных организаций. Не были секретом ни сценарии будущих акций, ни их руководители. Функционеры из штаба Януковича считали, что ситуация в стране под их контролем, и просто не верили в возможность серьезного противодействия. Такие шапкозакидательские настроения были абсолютно беспочвенны, но очень распространены. Оранжевые явно и по всем показателям превосходили своих оппонентов. Заранее были продуманы все мелочи, начиная от полевых кухонь и до отрядов охраны палаточного городка. Сам Майдан превратился в яркое предвыборное шоу с выступлением музыкантов и шоуменов. Тысячи киевлян (в основном молодежь) приходили посмотреть и оставались там, захваченные атмосферой праздника. Но самую важную победу оранжевые одержали в информационной войне. Янукович проиграл еще до того, как первые митингующие вышли на Майдан. В сфере пиара и манипуляций сознанием натасканная западными инструкторами команда Ющенко была сверхрезультативна.

Бывший лидер УНА-УНСО Андрей Шкиль и Юлия Тимошенко. Фото автора 

Был ли у Януковича в 2004 году шанс переломить ситуацию? Скорее всего, да. Несколько раз можно было изменить ход событий. В первый же день оранжевые совершили как минимум пару действий, подпадающих под действие уголовного кодекса. Во-первых, сам Ющенко, прорвавшись в зал заседаний Верховной Рады, провозгласил себя резидентом, положив левую (!) руку на Евангелие, а во-вторых, Юлия Тимошенко призвала к штурму Кабмина и Администрации Президента. То есть была попытка государственного переворота и блокирование госучреждений. Еще один ключевой момент был, когда в столицу стали стягиваться сторонники Януковича. Почти пятьдесят тысяч рабочих, переброшенных по железной дороге из Донецкой области, находились на Киевском вокзале и в большинстве своем были настроены весьма решительно. Все ожидали, что эта сила двинется в центр города и разблокирует Кабмин и другие осажденные центры власти. Однако Янукович и его приближенные сделали все, чтобы снизить накал страстей и не допустить столкновений. Регионалы оказались не готовы (прежде всего, морально) к крови, которая неизбежно пролилась бы, если бы они не отступили.

Последний шанс у Януковича был 28 ноября, когда в ответ на призыв оранжевых штурмовать Администрацию Президента генерал Сергей Попков, командовавший внутренними войсками МВД, объявил боевую тревогу. Но и тогда власть пошла на попятную…

Когда стало ясно, что депутаты западных областных советов в любом случае не признают Президентом Януковича, и готовы поддержать государственный переворот, началась и ответная реакция. В ряде местных советов юга и востока прозвучали идеи о необходимости отмежевания от «оранжевой» Украины вплоть до создания автономной республики. Поэтому сторонники Януковича 28 ноября 2004 года провели в городе Северодонецк Луганской области Всеукраинский съезд депутатов всех уровней, который должен был выработать общую стратегию действий юго-востока страны. В его работе приняли участие около трех с половиной тысяч делегатов из 17 регионов. Но вместо решительных действий съезд ограничился принятием ультиматума для Ющенко, в котором говорилось, что «оставляет за собой право на адекватные действия, направленные на защиту прав граждан своих регионов, вплоть до создания юго-восточной автономии». Также был создан Межрегиональный совет органов местного самоуправления, который должен был бы при необходимости воплотить эту угрозу в жизнь. Выдвинутые съездом предложения так и не были доведены до воплощения в жизнь, так как Янукович и стоящие за его спиной представители финансовой элиты предпочли не конфликтовать, а договориться с Ющенко и выторговать себе почетную капитуляцию.

Однако съезд сделал свое дело. Оранжевые лидеры, хоть и более решительные, чем бело-синие, но также не желавшие полного раскола страны, согласились пойти на уступки. В результате 8 декабря 2004 года Верховная Рада Украины внесла изменения в Конституцию, превратив страну в парламентско-президентское государство, где высшим органом в системе органов исполнительной власти становился Кабмин, а Премьер назначался парламентом. Это была гарантия того, что даже став Президентом, Ющенко не сможет получить всю полноту власти, так как в парламенте у Януковича будут более сильные позиции.

Через две недели противостояния Верховный суд отменил итоги второго тура и назначил его переголосование. Ющенко в ответ согласился на проведение политреформы, которая существенно ограничит его будущие полномочия. Потом был третий тур выборов, который Янукович, естественно, проиграл.

Оранжевая революция наглядно показала, что современная Украина расколота, и противоречия украиноязычного Запада и русскоязычного Востока становятся все сильнее и сильнее.

Донецк во время Майдана

Традиционно жители юго-востока Украины гораздо менее политически активны, чем западенцы и киевляне, и время оранжевой революции не было исключением из этого правила. Дончане хотя в массе и поддерживали «своего» Януковича, но бросать все дела и кидаться на баррикады вовсе не стремились. Вдобавок в оранжевом лагере было много «профессиональных революционеров» из различных общественных организаций и политических партий, которые были организаторами и костяком уличных акций протеста. Этих людей достаточно долго финансировали и учили, так что к зиме 2004–2005 года они знали, что и как надо делать. То есть Ющенко опирался на мощную сетевую структуру из десятков формально независимых звеньев-структур, которые могли друг друга дополнять и заменять. Его соперник ничего подобного не имел. Его Партия регионов (ПР), очень многочисленная на бумаге, будучи партией власти, во многом состояла из случайных людей, а то и вовсе из записанных в партийные ряды в добровольно-принудительном порядке бюджетников. Функционеры ПР, зачастую крупные предприниматели или чиновники, могли одним распоряжением вывести несколько тысяч своих сотрудников на митинг, но при этом были неспособны добиться искренней поддержки своей партии. Так что ждать от регионалов такой же активной политической работы, как от «оранжевых», было наивно. Поэтому когда государственный аппарат оказался парализован, выяснилось, что у Януковича за спиной нет настоящей организации, которая могла бы сплотить его сторонников, начать контрмайданную работу и вести политическую борьбу. В общем, пока на Украине была революция, Донецк жил обычной жизнью, хотя все же события в столице разбудили политическую активность и в нашем крае. Причем это была протестная активность, вызванная именно действиями оранжевых, а не работой предвыборных штабов Януковича. Начался стихийный протест против ползучего государственного переворота. На митинги в поддержку Януковича потянулись люди, наиболее активные из которых начали объединяться в инициативные группы и пытаться что-то делать. Появились самодельные плакаты и листовки. На центральной площади города была установлена сцена, и вокруг нее начался перманентный митинг.

Несколько лет подряд до Майдана все политические мероприятия в нашем крае проводились, словно в СССР, по разнарядке, а какие-либо политические партии, кроме провластной, были незаметны. И вот наконец-то инициатива исходила от простых людей, и партии власти, каковой в Донбассе является Партия Регионов, пришлось догонять и сдерживать народные массы. 10 января на площади Ленина в противовес столичному Майдану возник палаточный городок в поддержку Януковича Сегодня уже, наверное, невозможно достоверно установить, кому принадлежала эта идея, и кто первый установил палатку. На лавры отцов-основателей претендует добрый десяток человек из разных организаций. Дней через пять к палаточному городку присоединилась и Партия регионов.

Что характерно, среди флагов, поднятых над палатками, не было ни одного украинского, зато наблюдались, помимо партийных, русские, крымские, бело-желто-черные монархические, даже андреевский и пара московских. Примерно столь же пестрым был и состав жителей городка. По табличкам на палатках можно было изучать географию, так как люди ехали со всех регионов. Со временем городок разросся до 89 палаток и стал центром концентрации всех недовольных горожан. Впоследствии участники городка создали несколько левых и прорусских общественных организаций, некоторые из которых канули в Лету, а некоторые действуют и поныне.

Вслед за Донецком подобные городки возникли во многих городах страны. Казалось, что это начало нового мощного политического движения, должного стать подобием действий ющенковцев, но с противоположным знаком. Уже раздавались призывы к походу на Киев, и существовали все шансы на успех подобного похода с Востока и Юга. Впрочем, эта возможность не была использована, и теперь нет смысла гадать, как все повернулось бы, если бы Янукович столь же мало оглядывался на закон, как его противник. Находящийся под постоянным моральным прессингом Янукович согласился на проведение переголосования, за время подготовки к которому постепенно на сторону оранжевых перешла значительная часть парламентариев и чиновников.

Палаточный городок в Донецке. 

Даже после того, как прошло переголосование, давшее победу Ющенко, донецкие митингующие до последнего момента надеялись, что команда Януковича предпримет какие-то решительные действия. Никто не знал, что это будет, ожидания варьировались от забастовки до похода на Киев. Но в три часа утра 20 января Верховный суд отклонил все претензии бело-синих (цвета сторонников Януковича), а вечером того же дня, выступая в Донецке, кандидат призвал своих сторонников свернуть палатки и согласиться с несправедливым решением. Простой народ проявил гораздо больше желания к борьбе, чем те, ради кого эта борьба и велась. Тысячи людей демонстративно покинули площадь. Колона под русскими и имперскими флагами прошла через всю толпу, оставшуюся дослушивать выступление, скандируя «Донбассу русский язык!» и «Федерацию!». Стоит отметить, что Донецк оказался гораздо более русским, чем можно было представить ранее. Так, на последнем митинге русских триколоров было ровно в два раза больше, чем жовтоблакитных государственных флагов.

Всякое действие рождает противодействие, и откровенно антирусская политика Ющенко привела к появлению сильной оппозиции. Не был исключением и Донбасс, где наиболее активные оппозиционеры объединились в рамках избирательного блока «Народная оппозиция». В эту политическую силу вошли практически все участники антиоранжевых акций 2005 года, а её лидером и знаменем стала экс-депутат Наталия Витренко, возглавлявшая прогрессивно-социалистическую партию (ПСПУ).

На выборах 2006 года «Народная оппозиция» пройти в парламент не смогла. Однако в некоторых районах Донецкой области получила до двадцати процентов голосов, став второй по численности депутатов местных советов силой в регионе и уступив только Партии регионов. Это был неплохой результат, который мог стать трамплином для дальнейших успехов. Но по непонятным причинам госпожа Витренко вскоре начала «чистку рядов», исключая как предателей и изменников из своей партии наиболее активных и перспективных местных руководителей. Там где не удавалось снять руководителя, распускалась вся первичная организация. Например, в Донецке из 4 человек (Андрей Силюн, Юрий Шаталов, Наталья Билоцерковская, Владислав Филимонов), бывших с 2004 по 2007 г. секретарями горкома партии, все четверо были исключены из партии, и обвинены в измене и т.д. А ведь каждый из них вложил немало сил в раскрутку ПСПУ, но когда становилось понятно, что эти люди не марионетки, а талантливые личности, чья популярность росла и могла составить конкуренцию самой Витренко, та находила способ избавиться от них. Первых трех удалось выкинуть без особых проблем, но, чтобы убрать Филимонова, пришлось распускать с нарушением собственного устава всю донецкую партийную организацию. Полторы сотни донецких партийцев были исключены одним махом[23]. Вскоре ПСПУ из ведущей силы в уличной политике выродилась в малочисленную секту, не имеющую никакого существенного влияния на общество.

Ушедшие из рядов «народной оппозиции» активисты и примкнувшие к ним единомышленники создали в 2007 году общественную организацию «Донбасская Русь», а 25 января 2008 года в Донецком областном совете была создана одноименная депутатская группа. В следующем месяце в Куйбышевском районном в городе Донецке совете было принято решение о создании межфракционной депутатской группы «Донбасская Русь». На несколько лет «Донбасская Русь» стала самой активной и многочисленной антиоранжевой прорусской организацией Донбасса. Её члены проводили митинги и выставки, конкурсы школьных сочинений и музыкальные концерты. Вдобавок Донбасская Русь была единственной из числа русских организаций Донецкой области, которая смогла наладить регулярный выпуск собственной газеты.

Вот как вспоминают об этом сами активисты[24]: «С одной стороны, громких «побед» вроде бы и нет, так все действия были локальными: тут отстояли от закрытия школу, там провели несколько конкурсов для детей, создали библиотеку и выпускаем газету. но с другой стороны, организация возникла во времена правления патологического русофоба Ющенко. Тогда адепты пещерного украинского национализма вели наступление по всем фронтам. Устраивались провокации против России, переписывалась история, изменялась учебная программа в школах и ВУЗах, украинизировалось все, до чего они могли дотянуться. Казалось, еще чуть-чуть — и они сумеют изуродовать нашу страну, загнав ее в прокрустово ложе западенского национализма. И естественно, что понимая опасность этого, мы взяли на себя функцию защитников Русского мира, неотъемлемой частью которого является и Украина. Без какой-либо поддержки извне, под постоянным наблюдением спецслужб и их добровольных помощников из числа националистов, мы проводили десятки мероприятий различной направленности: были и острые уличные акции, и культурные мероприятия, научные конференции и спортивные состязания. В общем, на всех фронтах информационной войны мы сдерживали так называемых «свидомых украинцев». Так что в позорном провале пана Ющенко и его оранжевой команды на выборах 2010 года есть и наша заслуга. В 2010 году нами было принято решение вступить в партию «Русский блок» (РБ). Областное отделение «Русского блока» существовало с 2002 года, однако находилось в «замороженном» состоянии, так как, имея формальную регистрацию, по сути была фантомом, не имеющим реальных членов. Активисты «Донбасской Руси» вступили в РБ, а новым руководителем областного отделения партии стала Наталия Билоцерковская. С этого времени можно говорить о создании унии из общественной и партийной организаций, так как активисты одной участвуют в акциях второй, и наоборот. Районные, городские и областная партийные организации были перерегистрированы в органах юстиции, многие отделения были созданы. Новым составом «Русского блока» в сентябре 2010 года было принято решение принять участие в выборах в местные советы 31 октября 2010 года. Несмотря на недостаток времени и финансов, были развернуты штабы, которые провели агитационную компанию в регионе. Острая нехватка средств стала причиной того, что многие районы были недостаточно охвачены агитацией, а полноценной рекламной компании в СМИ не было вообще. Кроме того, недостаток средств не позволил проконтролировать ход голосования и подсчет бюллетеней. Но, тем не менее, РБ поддержало больше двенадцати с половиной тысяч человек. Так что, учитывая ограниченность ресурсов и то, что «Русский Блок» еще за месяц до выборов был неизвестен избирателям, компанию стоит признать успешной. Тем более, что в местные советы области прошло несколько представителей партии. Выборы показали востребованность русской идеологии в обществе».

После отставки Ющенко общественная активность в Донбассе снизилась, большинство антиоранжевых организаций, выполнив свои функции, де-факто перестали существовать. Уличная политика в виде разнообразных митингов и маршей устарела, так что к 2013 году Донбасс снова погрузился в политическую летаргию.

Хотя ухудшение экономической ситуации и прохождение в Верховную Раду неонацистов способны снова вызвать всплеск протестной активности населения края.

Регионализм как основа развития Украины

На протяжении всей истории существования человека им двигало одно главное желание — жить лучше. Чувствовать себя более защищено и комфортно. Это вполне понятное человеческое стремление всегда эксплуатировалось разными политическими идеологиями, которые утверждали, что для улучшения жизни нужно уничтожить или эксплуататорские классы, или представителей другой национальности; построить национальное государство или же, наоборот, уничтожить сам институт государства. Но эти рецепты улучшения человеческой жизни так и не достигли желаемого результата. Хотя ответ, казалось, лежит на поверхности. Для того, чтобы улучшить жизнь в рамках одного государства, необходимо не сидеть и ждать милости от политического центра, пока он соизволит обратить внимание или решить ту или иную проблему, возникшую в государстве. А нужно поступательно, шаг за шагом решать проблемы и улучшать ситуацию рядом с тобой, на твоей малой Родине, в твоем родном регионе. Ведь все мы живем в регионах, и даже Киев или любая другая столица — это тоже отдельный регион, только столичный, со своими присущими только ему, проблемами. Решать эти проблемы наиболее эффективно способны только люди живущие в этом самом регионе. И как жители украинских регионов вряд ли способны правильно оценить и предложить решения для жителей Киева, так и представители Киева вряд ли всегда способны объективно и эффективно разобраться с проблемами, стоящими перед украинскими регионами.

Именно исходя из этой простой логики, принцип «Свои проблемы решаем сами» стал главным и доминирующим во всех цивилизованных странах мира, где поняли, что из плохих кирпичей не построишь хороший дом. Но путь к этому осознанию, к победе принципа регионализма в Европе был весьма не прост. История регионализма очень обширна и интересна.

Прежде чем начать разговор о регионализме на Украине, обратим свой взор на Европу, которая на данный момент является самым высокоразвитым по уровню экономического развития и социального достатка регионом мира. Европейцы, которых тяжело обвинить в не предприимчивости и нелюбви к комфорту, сообразили, что торговать с соседними, приграничными регионами куда выгоднее без посредничества королей и президентов.

И если ваш сосед, живущий от вас на расстоянии ста метров, обладает нужным для вас товаром или может предоставить необходимые услуги, то вы просто преодолеете эти сто метров и получите желаемое. А если между вами на этих ста метрах проходит граница? Не уж-то вы будете делать крюк, в несколько десятков километров, чтобы местный чиновник поставил вам соответствующую загогулину в документе для пересечения границы. Или же отправитесь в глубь своей страны, чтобы втридорога купить то, что в ста метрах от вас стоит значительно дешевле? Нет, конечно. Просто вы дождетесь темноты или того времени когда рядом не будет пограничников, и пересечете границу, по-быстрому обделав свои дела. Именно так происходило во многих европейских приграничных зонах, особенно в горной местности, где не выставишь на каждом километре по солдату. В результате, чтобы не терять пограничные сборы и контролировать торговлю, возникла идея приграничного сотрудничества.

В реальность она воплотилась еще в позапрошлом веке, когда в 1875 году Франция и Испания создали так называемую двустороннюю комиссию сотрудничества в регионе Пиренеев. И французы и испанцы правильно рассудили, что если значительная часть границы проходит по горной системе Перенев, длина которых 450 км, а максимальная высота до 3404 м., на обоих склонах этих гор живут люди со схожим языком традициями, которые не одно тысячелетие занимаются торговлей друг с другом. Зачем им мешать? Тем более, что на высоту 3404 метра пограничника и таможенника не поставишь. Так пусть платят налоги, как приграничные жители и торгуют в свое удовольствие, не заполняя бумажек и не выпрашивая разрешения на переход границы.

После второй мировой войны опыт пиренейского сотрудничества в 1949 переняли также в горах, только теперь в Альпийских, когда был заключен итало-австрийский договор, целью которого было облегчить взаимную торговлю продуктами и товарами местного производства между итальянскими провинциями Альто-Адидже и австрийскими землями Тироль и Форарльберг.

А дальше региональное сотрудничество «поверх границ» нарастало, как снежный ком. В 1977 возникла еще одна межрегиональная организация: Ассоциация адриатических Альп, впервые включившая, помимо западноевропейских, некоторые регионы бывшей социалистической Югославии. Даже рьяный коммунист Тито понял то, что до него поняли испанский король и французский президент. Людям не надо мешать жить и торговать друг с другом.

В результате роста отношений «поверх границ» в Совете Европы было создано два комитета по приграничному сотрудничеству. Мадридская конвенция Совета Европы 1989 года предоставила органам местной власти возможность разработки в рамках национального законодательства юридических основ взаимодействия по экономическим, социальным, экологическим и культурным вопросам вне зависимости от национальных границ. Это привело к тому, что в настоящее время в Европе существует более 30 подобных регионов, объединенных в Рабочую группу по приграничным регионам.

В частности, действует «Программа средиземноморской интеграции», в соответствии с которой французский регион Южных Пиренеев разрабатывает совместные инициативы с Северной Португалией, а Ломбардия с Каталонией.

Немецко-голландский регион «Еурегионс», включающий около ста городов почти с миллионным населением, имеет свои собственные, созданные на паритетных началах исполнительные и консультативные органы. Регион «Регио Базиленсис» действует на основе соответствующего соглашения между Швейцарией, Францией и Германией.

Активно осуществляется сотрудничество между регионом Рона-Альпы во Франции и Баден-Вюртембергом в Германии, между итальянской Ломбардией и испанской Каталонией. Интенсивно развивается кооперация в регионе, простирающемся от юго-восточных границ Англии, охватывающем север Франции и страны Бенилюкса, и заканчивающемся долиной Роны в Швейцарии.

Хорошо, когда у региона есть выход к государственной границе и он граничит, например, не с одним, а с несколькими государствами. Но есть же еще и регионы, которые не имеют выходов к чужим землям, или основная масса населения региона живет вдали от приграничных районов? Но и эти регионы в ХХ веке активно включились в процесс регионализации. Субъектами этого процесса стали и регионы, узаконенные административно-территориальным делением многих стран: департаменты во Франции, федеральные земли в Германии, области в Италии, графства в Великобритании, фюльке в Норвегии, кантоны в Швейцарии и прочее.

В 90-х годах прошлого века в условиях заметного ухудшения положения дел в экономике и роста безработицы, превысившей в среднем в европейских странах 11%, многие европейцы пришли к закономерному выводу, что современное централизованное государство, страдающее хроническим бюджетным дефицитом, не в состоянии справиться со сложившейся ситуацией старыми методами. И нужно больше прав и полномочий отдавать именно регионам.

При этом сторонники углубления региональной самостоятельности обосновывали этот процесс тем, что органы местного самоуправления составляют одну из основ демократического строя, обеспечивая право граждан на участие в управлении государственными делами, и что на уровне регионов, то есть органов власти, максимально приближенных к гражданам, станет возможным найти более оптимальное решение тех или иных проблем. Мировой экономический кризис, начавшийся в двухтысячных, только подогнал этот процесс. И на сегодня можно с полной ответственностью утверждать, что Европа — это уже не Европа Отечеств, как называл старый свет Шарль де Голль, а Европа регионов.

Для того, чтобы понять, как работает европейский регионализм, приведем несколько ярких и конкретных примеров как возникал и развивался европейский регион. Ведь те же идеи регионализма не с неба свалились на европейцев, Старый свет шел к ним несколько десятилетий. Методом проб и ошибок. Но зато уже сейчас Европа — это образец для построения сильных и богатых государств.

Возьмем страну, куда так любят ездить наши финансовые магнаты и властьимущие господа, старушку-Швейцарию. Очень жаль, что украинские чинуши и «денежные мешки» между катанием на горных лыжах и употреблением дорогого швейцарского сыра не обращают внимание на то, благодаря чему Швейцария дошла до жизни такой. Что именно ее банкам хотят доверить свои капиталы все богачи мира, а население её является одним из самых зажиточных и социальнозащищенных в Европе. Все это богатство Швейцария зарабатывала 700 лет. Само официальное название страны на немецком языке Schweizerische Eidgenossenschaft очень тяжело перевести что на русский, что на украинский языки, самое приближенное толкование звучит как «швейцарское товарищество, скрепленное клятвой». Именно товарищество регионов. И это не случайность, если учесть, что Швейцария еще в средневековье формировалась как добровольный союз суверенных регионов (кантонов) с целью поддержания мира между ними и совместной защиты от внешней угрозы. Возникшая в 1291 году Швейцарская Конфедерация выдержала более чем 700-летнее испытание историей. В 1848 году была принята первая Федеральная конституция, заложившая основы современного государства. Швейцарская система взаимоотношений между регионами стала уникальной формой государственного устройства, позволившей сохранить единство и обеспечить процветание этой многонациональной и многоконфессиональной страны.

Сейчас Швейцария состоит из 26 разноязычных кантонов, которые, в свою очередь, подразделяются на более чем 3 тыс. общин. Каждый из швейцарских регионов-кантонов имеет свою конституцию, свои законы, парламент, правительство, полицию и суды. Кантоны стремятся по возможности максимально сохранить свои суверенитет и самобытность, отдав федеральной власти полномочия лишь в тех сферах, где это диктуется объективной политико-экономической целесообразностью.

Что очень пригодилось бы Украине из швейцарского опыта, так это решение языкового вопроса. Конституция Швейцарии подчеркивает, что государство несет ответственность за укрепление мира и понимания между разными языковыми сообществами в стране. Действующая Конституция объявляет все четыре языка, а именно: немецкий, французский, итальянский и рето-романский государственными языками. Три основных языка (немецкий, французский и итальянский) между собой юридически равны. Например, все государственные решения, особенно все правовые нормы (законопроекты, законодательные акты и постановления), редактируются одновременно на трех языках. Они имеют законную силу в том случае, если публикуются на трех государственных языках. Каждый текст и формулировка трактуются одинаково. Нет приоритетного языка, никто никого не попрекает, не обвиняет, что кто-то съел его сало или употребление одного языка наносит вред другому языку. Каждый язык имеет равный статус. В случае противоречия судья решает в пользу наиболее разумного толкования, а не согласно языку, на котором был написан проект.

Что касается рето-романского языка, на котором говорят меньше одного процента швейцарцев, то говорящим на нем гарантируется возможность поддержания официальных контактов с федеральной администрацией на своем родном языке. И ведь в таком языковом многообразии удается же людям найти взаимопонимание!

При этом никто не навязывает свой язык другим. В немецкоязычных регионах — все по-немецки, в италоязычных, соответственно, все по-итальянски. Не захочет италоязычный швейцарец учить немецкий его никто не заставит, и наоборот. Даже существует шутка: «Швейцарцы хорошо уживаются вместе, потому что не понимают друг друга». Но их разнообразие языков способствует укреплению национальной идентичности.

И в качестве примера того, как теперь решаются некоторые еще не решенные проблемы, можно привести историю выделения из кантона Берн кантона Юра. В кантоне Берн жили и живут немецко- и франкоговорящие швейцарцы. Но в этом кантоне была местность Юра, где люди говорили в основном на французском языке. В результате политической воли появился новый кантон.

При таком подходе вряд ли стоит удивляться тому, что в Швейцарии права жителей кантонов очень сильно защищены. О том, что хочет или не хочет население, узнают с помощью постоянных референдумов. И никто, как на Украине, не жалуется, что это дорого, организационно тяжело и так далее. Многие швейцарцы на референдумах голосуют по нескольку раз в год, и ничего: никто не обеднел и не умер от перенапряжения.

Другой классической европейской «страной регионов» является Федеративная Республика Германия (ФРГ). Промышленный мотор Европы, одна из крупнейших мировых экономик. Немцы всегда ассоциировались у нас с педантичностью, законопослушанием и усердием. И именно эта нация сделала в развитии своего государства ставку на регионализм и максимальное расширение прав местного самоуправления. И если в Швейцарии мы имели дело с регионами, формировавшимися по принципу языка и религии, то в Германии регионализм не носит этнического или религиозного содержания. Германия состоит из 16 земель. Центр и регионы взаимно контролируют и дополняют друг друга. Управляет Германией Бундестаг (парламент всей Германии) и Бундесрат (состоит из членов земельных правительств. Он не является выборным органом и не связан какими-то сроками полномочий. Из-за этого немцы в шутку называют Бундесрат «вечным органом».) Законы страны принимаются бундестагом, а бундесрат его контролирует, и, если что-то идет не по воле немецких регионов, сразу включается законодательный тормоз.

В 1951 году федеральное правительство заложило в свой регламент положение о ежегодных совещаниях канцлера с главами регионов для обсуждения важнейших политических, экономических, социальных и финансовых вопросов немецких земель. Среди других институтов «регионального сотрудничества» можно назвать конференции президентов земельных парламентов, совещания премьер-министров различных земель, а также институтов земельных представительств в Берлине.

Опыт Германии почему-то все равно Украине не указ. У нас продолжает фетишизироватся тема о том, что Украина должна оставаться исключительно унитарным, сверхцентрализованным государством. Почему нельзя взять за основу немецкий опыт построения государства? Ведь в конце концов наши чиновники предпочитают автомобили немецких моделей, почему не предпочесть и государственную немецкую модель?

Развитие европейского регионализма не ограничивается Швейцарией и Германией. Во всех странах Старого света вынуждены признавать приоритет региона над центром.

Солнечная Испания. Еще совсем недавно, во времена диктаторства генерала Франсиско Франко, жестоко преследовавшая за любое упоминание о расширении региональных прав. Но после падения режима Франко и восстановления монархии в Испании получила развитие своеобразная модель, которую специалисты определяют как «государство автономий» («автономизация»). В каждой из существующих 17 автономных общностей Испании принимаются местные законы, создаются местные органы управления, деятельность которых контролируется правительством, Конституционным судом и Счетной палатой.

Одно из старейших государств Европы, королевство Бельгия, несмотря на свои небольшие размеры и наличие венценосного руководителя страны, тоже начало процесс регионализации. В 1989 году Бельгия перешла от унитарной формы правления к федерализму. Суть региональной реформы свелась к следующему: в стране существуют три равноправные лингвистические общины: фламандская, франкоговорящая (франкофоны) и немецкоговорящая, в соответствии с этим было принято решение о разделении небольшой по своей территории (около 30 тыс. кв.км) страны на четыре региона: Фландрия, Валлония, Брюссель и район немецко-говорящего населения. Центральное правительство передавало этим регионам на протяжении нескольких лет полномочия в самых различных сферах, и после его реорганизации в январе 1989 года за ним были сохранены полномочия в области внешних сношений, обороны, безопасности, финансов и валютной политики, а также в вопросах поддержания внутренней безопасности. Остальные полномочия, включая самый широкий круг экономических и социальных вопросов, просвещение, культура и здравоохранение, перешли в ведение регионов и общин, которые для этих целей располагают собственным бюджетом. Официальным языком во Фландрии является фламандский, в Валлонии — французский, соответственно на этих языках осуществляется и делопроизводство.

И даже горячие финские парни, которые, как правило, никуда не спешат и прежде чем что-то решить, сто раз подумают, и те уже перешли к вопросам продвижения идей регионализации у себя на родине. Например, шведскоязычные жители Аландских островов имеют широчайшую региональную автономию. Аланды имеют самый широкий суверенитет в вопросах организации внутренней жизни, за Хельсинки остается лишь право решения проблем внешней политики. И несмотря на то, что 93,6% населения Финляндии говорит по-фински, в конституции Финляндии обозначены два государственных языка: финский и шведский, правда двуязычие действует лишь на «Большой земле», а на Алданские острова финскому языку вход запрещен, и их жители имеют, помимо финского, еще и собственное гражданство, что ограничивает имущественные и иные права переселенцев с материка. Но как ни странно, никаких конфликтов на этой почве не возникает. Наверное, все понимают справедливость такого консенсуса, направленного на мирное сосуществование людей в рамках одного государства.

Развитый регионализм в разнообразнейших своих проявлениях (приграничное сотрудничество, федерализм, автономизм) присущ не только старому свету, но и Новому. Самым ярким примером является единственная на данный момент супердержава в мире — Соединенные Штаты Америки. Страна, позволяющая себе диктовать свою волю миру, абсолютно не стесняется что по сути своей является конгломератом разных регионов. Причем, прямо заявляет об этом в своем названии, ведь слово «штат» — это полный аналог слова «регион». По-другому Соединенные Штаты можно перевести как Консолидированные Регионы Америки. И суть государства от этого совсем не изменится.

История США началась с борьбы регионов (13 североамериканских колоний) за свои права против английского централизма. Американцы-колонисты оспаривали справедливость того, что в то время, как английский парламент контролировал все вопросы, относящиеся к империи в целом, на практике законы для соответствующей колонии писали колониальные законодательные органы. Более того, согласно статьям конфедерации (1783 года), первой конституции американской нации, каждый штат или бывшая колония обладала верховной властью; штаты всего лишь сотрудничали в рамках «лиги дружбы», в кругу которой решались вопросы общенационального значения. Однако такая постановка вопроса не устраивала самих же американцев, и в мае 1787 г. был созван в городе Филадельфия конвент, 55 делегатов которого представляли все штаты. Делегаты конвента, среди которых были Джордж Вашингтон, Александр Гамильтон, Джеймс Мэдисон и другие выдающиеся американские государственные и общественные деятели, признанные впоследствии «отцами-основателями США», уговорили других делегатов основать более совершенное союзное государство (федерацию), те самые Соединенные Штаты.

Конституция этого государства указывала источник суверенитета: американский народ. Созданный народом (по крайней мере, так говорится в преамбуле), этот документ не признавал существование суверенитета как национального правительства, так и правительств штатов. То, что когда-то казалось лишенным логики, а именно, правительство в рамках другого правительства, теперь стало возможным, поскольку национальная власть и власть штатов возникали благодаря предоставлению им властных полномочий суверенным народом. Это предоставление власти было закреплено в письменной конституции, которая отводила различную роль правительствам разного уровня. Власти государства и власти штата могли управлять одновременно одной и той же территорией и одним и тем же населением, поскольку их действия были направлены на различные цели — штаты занимались вопросами местного значения, национальное правительство — важными вопросами общего характера. Общенациональное правительство размещено в Вашингтоне, но правительства пятидесяти штатов, составляющих федерацию, совсем не являются обычными проводниками его курса. Каждый штат имеет свое правительство, ответственное за свое население и территорию. Во многом штаты повторяют структуру федерального управления. Все они имеют свои собственные конституции. Они имеют и законодательные собрания, и главу исполнительной власти. Каждый штат имеет и свою собственную судебную систему, и полицию, и кабинет министров, и персонал чиновников, и массу административных учреждений. Конечно, суверенитет штатов имеет и свои четко очерченные границы. Общенациональное (федеральное) правительство более могущественно, на него работает гораздо большее количество людей, оно получает в свой бюджет большие суммы в виде налогов и соответственно имеет большие финансовые возможности для решения тех или иных задач. Только Вашингтон обладает правом посылать и принимать послов, чеканить деньги, только ему принадлежат ракеты и авианосцы, только он может принимать решения, которые влияют на макроэкономическую ситуацию в стране. С другой стороны, федеральное правительство не имеет права на наложение и взимание административных штрафов, арест за незначительные уголовные преступления и т.п. Оно не принимает местные законы, не может влиять на вопросы продажи-купли земли, предприятий, акций и всего, что связано с частной собственностью. Оно не выполняет большую часть обычной, повседневной работы.

Когда в Европе еще в 70-х годах сделали ставку на регионализм, лозунг «Развитие Европы — в ее регионах» понятен был всем, а у нас на Украине в 90-х этот лозунг даже не осознавался. В одном из англоязычных столичных изданий, рассчитанных на иностранцев, появилась статья под бесхитростным заголовком: «Единственная проблема Киева — это то, что он окружен Украиной». Конечно, можно было бы все сбросить на столичный снобизм, если бы эта же мысль в различных вариантах не проскакивала в докладах высокопоставленных киевских чиновников. Впрочем, и регионы не остаются в долгу и время от времени не менее категорично высказывают прямо противоположный тезис: «Единственная проблема Украины — это Киев». Конечно, имеется ввиду не город как таковой, а государственный Центр, нещадно контролирующий все регионы. В середине 90-х годов прошлого века в региональном управлении было устранено двоевластие избиравшихся населением глав областных советов и назначаемых из столицы представителей президента. В частности, были введены должности глав областных государственных администраций, на которые, как правило, вначале назначались главы облсоветов. В дальнейшем путем «перетасовки» кадров президенту удалось в целом сломать неуспевшую окрепнуть региональную элиту. На Украине была выстроена крайне жесткая властная вертикаль, в функции которой входил контроль над регионами и содействие «правильному» распределению собственности.

Законодательно система «вертикали власти» была закреплена в принятой в 1996 года Конституции Украины, которая, кроме прочего, закрепила основы системы административно-территориального устройства Украины, определила важнейшие принципы ее построения и конкретные элементы: Автономная Республика Крым, 24 области, районы, города, районы в городах, поселки и села, специальный статус городов Киева и Севастополя. Основной Закон не решил многие вопросы территориальной организации государства и поставил не точку в дискуссиях по этому вопросу, а скорее многоточие, отсылая нас к закону. Например, Конституция Украины не содержит конкретные определения административно-территориальных единиц ни одного уровня. Скажем, на вопросы о том, что такое область, по каким критериям определяется их количество, их правовой статус и т.п., вряд ли кто ответит даже из авторитетных политиков, а, возможно, и из специалистов в этой сфере. Конституция Украины отсылает нас к соответствующему закону. Однако закон об административно-территориальном устройстве Украины до настоящего времени так и не принят. Ответы на эти вопросы важны для развития Украины, для построения эффективной системы управления социально-экономическими, политическими, культурными процессами. Не замечать их или делать вид, что их не существует, — значит смириться со старой централизованной системой организации публичной власти в Украине, которая все больше и больше раскрывает свою несостоятельность.

Административно-территориальное устройство — это не просто деление той или иной страны на области, земли или штаты, не просто система подчинения государственной бюрократии. Это в конечном итоге гражданская, языковая, культурная, предпринимательская свобода… Или её отсутствие! Именно поэтому так агрессивно воспринимались и воспринимаются попытки поднять в Украине вопрос изменения устройства, замены унитаризма регионализмом.

Но этого не происходило, в стране продолжался жесткий контроль центра над тем, что происходило на местах. Вот как писал о середине 90-х годах прошлого века тогдашний мер Донецка Владимир Рыбак: «Это было трудное время глубокого системного социально-экономического кризиса, которое, действительно, диктовало — вопило о жизненной необходимости перехода к региональной политике. Прежде всего, к этому взывало массовое обнищание людей. В регионах забастовки, пикеты, митинги, задолженности по зарплате, пенсиям, регрессным выплатам, бездумно закрываются шахты, банкротство и стагнация крупных заводов, комбинатов, множество убыточных предприятий, обвальное падение производства, до безысходности критический бюджет… <…> Ведь на деле получалось так, что каждый руководитель области или города в одиночку отстаивал свои территориальные интересы и проблемы, обивая пороги столичных ведомств. Увы, таким образом многие орудуют еще и сегодня. А происходит так оттого, что между центром и регионами — не просто сотни километров, а диаметрально разное направление движения концентрическое и эксцентрическое. А нужно двигаться навстречу друг другу. Мы считаем, что политика центра должна проводиться в интересах регионов и в результате сильнее и богаче станет вся страна. Мы говорим, что регионы — опора государства, и они не должны быть заложниками ошибок, прихотей, грехов центральных властей. Мы полагаем, что нам виднее в определении приоритетных путей развития, исходя из потребностей, возможностей, особенностей, специфики каждой территории. А нам отвечают: «Нельзя! Есть высшие государственные интересы, которые надо неукоснительно блюсти. Нам сверху виднее!» В Донбассе в таких случаях шутят: «Начальству сверху виднее, что делается в шахте». Убейте меня, но при всем моем многолетнем опыте работы, в том числе и в органах высшей власти, я не понимаю, как могут пострадать интересы Украины, если во всех областях страны поднимется производство, появятся деньги на повышение зарплат и пенсий, на строительство жилья, больниц и дорог, на содержание коммунального хозяйства, всей инфраструктуры и прочее. Зато мне понятно, что регионы кормят за счет своих отчислений, за счет налогоплательщиков самую большую в Европе армию чиновников, в первую голову столичных.

Я никогда не призывал ни к каким автономиям регионов. Эффективность модели федерального устройства и управления в нашей стране еще никем всерьез не изучена, не просчитана и не доказана. <…>

Давайте вспомним, что одним из основных мотивов провозглашения суверенитета Украины было стремление освободиться от «железной руки Кремля». Не было в стране площади, где бы не звучал этот в общем-то понятный лозунг. Звучали такие лозунги и на самой первой забастовке шахтеров. Безусловно, в ту пору бурно проявлялось национальное самосознание народа, прорывалась наружу энергия борьбы за независимость, позже мощным катализатором послужил августовский путч… Однако многие региональные руководители, промышленники, депутаты, ученые, директорский корпус, целые коллективы решительно поддержали суверенитет в том числе еще и потому, что искренне верили: доморощенной «железной руки» не может быть, потому что Киев сам от нее натерпелся. Большинство из этих инициативных людей в ту пору еще плохо себе представляло, что такое «региональная политика», «региональная экономика», «бюджетный федерализм»… Но они на горьком опыте стагнирующей административно-командной системы, плановой экономики убедились в жизненной необходимости предоставления большей самостоятельности регионам в управлении, справедливости в бюджетной политике и так далее. Эти активные люди не жалели ни сил, ни времени, были готовы взвалить на себя непомерный груз ответственности, лишь бы не было больше «железных рук» и прочих административно-командных протезов, а решали бы все в регионах крепкие сметливые мозги и работящие руки.

Ожидания не оправдались. Летаргический сон украинской экономики продолжался. Этому есть ряд объективных и субъективных объяснений, которые нерезонно здесь комментировать. Проще говоря, мы похоронили под обломками СССР идею регионального возрождения Украины — остро актуальную и самую социально сильную экономическую политику».

Но постепенно все больше людей понимало, что чрезмерная концентрация государственной власти в руках центральных органов, отсутствие финансовой основы и самостоятельности у органов местного самоуправления, крайне низкий уровень привлечения региональных элит в процесс принятия государственных решений на фоне культурных, исторических, экономических и политических отличий регионов Украины будут одним из главных дестабилизирующих факторов украинского общества. Такое положение вещей без учета его в созидании государства рано или поздно приведет к самым печальным последствиям для украинского государства.

Поэтому при участии интеллигенции, бизнеса, научных сотрудников и просто неравнодушных людей на Украине потихоньку стала складываться идеология украинского регионализма. Именно здесь должны созреть основные принципы и рецепты воплощения европейской формы цивилизованного регионализма на Украине, которые бы гласили:

- достижение прозрачности деятельности власти и ее подотчетности

народу;

- становление действенной системы общенационального политического представительства интересов регионов Украины;

- усиление парламентского контроля за деятельностью правительства;

- создание надлежащей правовой базы для деятельности социальных институтов, общественных организаций и объединений;

- реформирование правоохранительных органов и силовых ведомств, установление действенного политического и общественного контроля за их деятельностью;

- утверждение постоянно действующего общественного контроля за использованием бюджетных ресурсов регионов и страны в целом;

- законодательная защита деятельности средств массовой информации;

- равные права и возможности граждан в экономической, социальной и политической деятельности;

- реализация принципов региональной демократии; -стимулирование «местной» демократии, усиление прозрачности и

ответственности в работе региональных властных структур и органов местного самоуправления;

- создание правовых, экономических и финансовых условий для динамического развития регионов;

- переход от распределительного принципа в государственной региональной политике к политике развития с учетом специфики и потенциала каждого региона;

- определение и правовое закрепление для каждого региона перечня программ, которые реализуются на местном и общегосударственном уровнях с соответствующим делением источников финансирования и ответственности;

- выработка социальных программ на региональном уровне с учетом местной специфики;

- направление большей части средств, полученных от приватизации предприятий, на развитие территорий, где они расположены;

- формирование «регионов развития», какие бы на добровольных началах объединяли несколько административных единиц с общей экономической спецификой.

В свое время профессор конституционного права Томас Вюртенбергер заявил, что регионализация как форма децентрализации ни в коем случае не является угрозой территориальной целостности, а, наоборот, способствует эффективной интеграции государства в целом. Он подчеркивал, что местный и региональный уровни выступают своего рода противодействием всемогущества центральной государственной власти. «Внедрение многочисленных правительственных уровней, когда каждый из этих уровней, наделенный в определенной мере независимостью и самостоятельностью, может способствовать гарантированию гражданских свобод точно так же, как и известное учение Монтескье о разделении власти. Свободы граждан при таком государственном устройстве, который предусматривает местную и региональную автономии, достигают высшего уровня своего развития и защиты: это справедливо не только с точки зрения расширения прав на участие в политической деятельности, но и с точки зрения создания жизненных условий в местных и региональных масштабах. Те, кто сегодня говорит о сепаратизме, не могут понять того, что удачно проведенная регионализация, наделяя регионы правом на собственное законодательство и самоуправление, может противодействовать сепаратистским тенденциям. Более того, в ситуации, когда между отдельными регионами с одной стороны и государством — с другой устанавливаются настолько тесные экономические и политические отношения, вопросы об отделении снимаются с повестки дня».

Донбасс — проблемы идентификации

На Украине существует специфическое явление, которое можно условно назвать «донбассофобией». Оно состоит в том, чтобы отрицать любую самобытность Донбасса, да и вообще лишний раз не употреблять само слово «Донбасс».

Не нужно в вопросе «донбассофобии» кивать на личность Виктора Януковича: мол, он, будучи президентом, так напугал жителей центральной и западной Украины, что они, бедные, при одном только слове «Донбасс» начинают заикаться. Данный феномен возник ещё в 20-е годы прошлого века, когда известный большевик-украинизатор Николай Скрыпник писал о том, что «село на Украине по своему национальному составу почти исключительно украинское. Город состоит из элементов, по национальному составу русских»… При этом он отмечал: «Главная масса пролетариата Украины находится в восточной ее части, в Донбассе. Во всех остальных частях и городах Украины пролетариат количественно и организационно весьма слаб». После чего Скрыпник выводил главное кредо украинизации Донецкого бассейна: «Для того, чтобы осуществить свои классовые, пролетарские, коммунистические задачи, рабочему классу на Украине нужно, обязательно нужно не отождествлять себя с русским языком и с русской культурой, не противопоставлять свою русскую культуру украинской культуре крестьянства, напротив, нужно всемерно идти в этом деле навстречу крестьянству».

Однако несколько волн активной украинизации, обрушившихся на Донбасс, так и не смогли сломать ни языковой патриотизм жителей самого восточного региона Украины, ни ощущения донбассовцами своей самобытности. Поэтому украинизаторы пошли по принципу: «То, что нельзя сломать или подчинить, можно замалчивать или трансформировать».

Например, хорошо известно, что любимым занятием украинских картографов является составление карт историко-этнографического районирования, на которых, например, чётко обозначаются границы Волыни, Галичины, Подолья, Буковины и других регионов. Причём, такие карты вставляются всюду: в исторические атласы, в географические, в школьные, в административные карты. Но если на западе Украины с этими районами всё более-менее нормально, то на востоке начинается самая настоящая чертовщина.

Листовка общественной организации «Слобожанщине». 

В атласе «Дивосвіт» для 3–4 классов, который составлен и подготовлен к печати ДНВП «Картографія», на карте «Історико-етнографічні землі України» территория Донецкой и Луганской областей подписана словом «Донщина», а северная часть Донецкой области относится к «Донбасская Русь». 2008 год. Открываем «Атлас з історіі України. Ілюстрований атлас» Института передовых технологий 2004 года издания. Здесь на стр. 40 уже юго-восточная часть нынешней Донецкой области (примерно нынешние Новоазовский, Амвросиевский и смежные районы к востоку от Кальмиуса) и юг Луганской области обозначены как «Донеччина». Западная же часть Донецкой области (все, что западнее Кальмиуса) входит, согласно этому же атласу, уже в другую историко-этнографическую землю Украины под названием «Запорожжя» (написано именно через «о»). Это самое «Запорожжя» раскинулось на огромной территории, почти от Умани и Кировограда на западе до Мариуполя и Донецка (включительно) на востоке.

В ещё одном атласе («Україна. Історичний атлас. 5 клас», «Картографічне видавництво «Мапа», 2003 р.) на странице 27 снова присутствует земля под названием «Дінщина» (уже через «і»).

И если вы думаете, что это только детишкам голову дурят, ничего подобного. В прекрасно изданном в Киеве ДНВП «Картография» в 2004 году «Загальногеографічном Атласі України» объемом в 112 страниц на странице 13, где указаны украинские этнические и этнографические земли, территория Донбасса опять поделена между «Донщиною» и «Запоріжжям». В изданном тем же издательством, но уже в 2006 году «Політико-адміністративним Атласе України» на стр.7, где указана «Українська етнічна територія», практически весь Донбасс входит в состав только «Донщини».

В общем, пишут всё, что угодно: «Донеччина», «Донщина» (она же, видимо, и «Дінщина»), «Запоріжжя» (оно же, видимо, и «Запорожжя») только бы не Донбасс. Видимо, чтобы у людей, а в особенности у школьников, складывалось представление о том, что никакого Донбасса и в помине не существует. Это при том, что, прожив свою жизнь в Донбассе, я не встречал ни одного человека, который бы сказал относительно родного края, что это какая-то Донщина или, упаси Боже, Запорожье.

Но столь хитрое географическое «районирование», построенное на умалчивании, мелочь по сравнению с тем, что пытаются вбить в головы школьников под видом культуры Донбасса.

В своё время попали мне в руки две презабавшейшие книжечки под названием «Барвінок Донбасу. Читанка з народознавства і літератури рідного краю» (автор-составитель В.В. Олифиренко). Пособие рассчитано на школьников 2-го и 3-го классов и рекомендовано Министерством образования Украины. Прочтение пособия показало его гигантскую тенденциозность и изрядную некомпетентность. Меня удивило, что все пособие полностью написано на украинском языке и ни одного русского стихотворения или рассказа в нём не приводится. Наверное, по мнению члена Союза писателей Олифиренко, ни на каком другом языке, кроме как на украинском, в Донбассе не разговаривают и не пишут. Из-за того, что член писательской организации не расслышал русский язык в Донбассе, пособие полно курьёзов.

В разделе, посвящённом песням родного края, фигурирует «Ой, на горі та женці жнуть», которую, как утверждает составитель, поют в Донбассе. Возможно. Но разве эта песня исконно донбасская или как-то ассоциируется с нашим краем? А ведь такие песни есть: это и «Спят курганы тёмные», и, безусловно, широко известный «Коногон». Этот мотив настолько полюбился людям в разных уголках бывшего Советского Союза, что на него сочинено уже больше десятка песен, самая известная из которых «На поле танки грохотали». Почему этих песен нет в сборнике «Барвінок Донбасу»? Неужто рука дрожала у составителя опубликовать русскоязычный текст?

В сборнике много стихов, на мой взгляд, крайне неудачных. И, что ещё более важно, с Донбассом никак не связанных. «Вчуся у мами» Олега Орача, «Початок» Бондарчука и другие лиричные произведения. Смысл такой: мама мне поёт, я ей подпеваю, рушничок вышиваю. Как говорится, ни уму, ни сердцу. А вот для стихов Павла Беспощадного (прозванного Януковичем на открытии «Донбасс-арены» почему-то Бессмертным), от которых у любого нормального донбассовца мороз по коже, места в сборничке не нашлось:

И нет земли прекрасней, вдохновенней, Где все творцом-народом создано. Донбасс никто не ставил на колени И никому поставить не дано!

Зато нашлось место для предисловия Владимира Беляева, бывшего директора украинского отдела радиостанции «Голос Америки».

Ещё один странный момент: по нескольку раз в сборниках приводятся произведения каких-то не очень известных авторов — таких, как Грицько Бойко, Гриць Пономаренко, Григорий Кривда. И при этом на страницах «Читанки литературы родного края» мы не найдём ни Всеволода Гаршина, ни Бориса Горбатова, ни Александра Чепижного, автора легендарного романа «Гагаи», ни многих-многих других. Или тот факт, что они писали и пишут по-русски, исключает их из литературы Донбасса?

Та же самая история в «читанке» и с этнографией. Кроме украинцев в Донбассе Олифиренко рассмотрел еще приазовских греков, коим было посвящено аж три страницы в сборничке. О русских один раз вскользь упомянул, да и то в духе — мол, живут здесь рядом с украинцами. Евреев обнаружить вообще не удалось.

И это при том, что по переписи 1917 года в Юзовке (ныне Донецк) проживало русских 31952 чел., евреев — 9934 человека, украинцев — 7086 человек. И так было в значительной части городов Донбасса. Казаки, действующие в сборнике, сплошь запорожские. А где же донские? Или составитель пособия не знает, что до революции граница Великого войска Донского проходила по Кальмиусу? И какой огромный вклад в культуру и историю Донбасса внесли донцы?

Аналогично с иллюстрациями на народоведческую тему. В пособии для третьего класса изображены украинцы в национальных костюмах таврического историко-этнографического региона Украины, к которому Донбасс, как известно, никоим боком не относится. В результате в этих «читанках» много чумаков, рушников, матусь и барвинков, но так мало Донбасса, его людей и его духа.

Видимо, многие деятели в Киеве продолжают воплощать в жизнь тезисы Скрыпника, что в гуманитарных вопросах «нужно всемерно идти в этом деле навстречу крестьянству». О том, что подобная «ходьба» уничтожает Донбасс как культурно самобытный и промышленный регион в Киеве никого не беспокоит.

Главной проблемой донбасской элиты всегда было пренебрежительное отношение к гуманитарным вопросам развития родного края, его идеологии. Взять, например, такую вещь, как символика. Как известно, любой символ должен быть чётким, ясным, понятным и содержать в себе некую концентрированную идею. А что у нас?

Герб

Для начала рассмотрим герб Донбасса. Любознательные люди, узрев герб Донецкой области, практически всегда задают один и тот же вопрос: «Это что за синяя конопля на жёлтом фоне?»

За наркосодержащее растение принимают так называемую «Пальму Мерцалова», о которой знают лишь единицы донбассовцев. Никакой серьёзной разъяснительной работы относительно символа Донбасса проведено не было — за исключением пафосного и дорогого раздаривания копий пальмы всем, кому можно. Например, в начале двухтысячных подарили «пальму» городу Киеву. Тогдашний мэр Омельченко не нашел ничего лучшего, как разместить её в торговом комплексе «Глобус». Лично довелось наблюдать, как проходящие мимо и прочитавшие, что это символ Донбасса, начинали громко смеяться или недоумённо улыбаться. Ну не ассоциируются пальмы с Донбассом, даже если это пальма Мерцалова! После «Оранжевой революции» символ Донецкой области вообще исчез из «Глобуса» и даже после «реставрации» Януковича на прежнее место так и не вернулся.

Художественное произведение, известное нам как «Пальма Мерцалова», заслуживает большого уважения именно как произведение искусства, а не как некий геральдический символ. Не для этого оно создавалось. Да и само название «Пальма Мерцалова» возникло любопытным образом.

В 1896 году вся Россия готовилась к Всероссийской промышленно-художественной выставке в Нижнем Новгороде. Готовились к ней и в «Новороссийском обществе каменноугольного, железного и рельсового производства», в состав которого входил и Юзовский железноделательный завод (нынешний Донецкий металлургический). Готовились двумя способами.

С одной стороны, тряхнули мошной акционеры, и в путеводителе по выставке появилась фраза: «Джон Юз в местности, которая представляла собой голую степь и окрестные жители не употребляли ещё железных шин на колесах телег, построил завод, который в настоящее время по количеству выплавляемого чугуна занимает первое место в России, а по производству стали — одно из первых». В путеводителе нашлось место и для Юзовки, где на тот момент располагались три церкви, синагога, банк, телеграф и телефон, множество магазинов и лавок. И всё это связывалось с деятельностью старшего Юза — Джона (умершего в 1889 году) и младшего Юза — Артура (сменившего отца).

С другой стороны, предполагалось удивить всех на выставке. На всех предприятиях общества рабочим объявили, что если они придумают нечто эдакое, то получат возможность поехать в Нижний Новгород. Администрация готова рассмотреть любые предложения. Вызвался поразить воображение кузнец железноделательного завода Алексей Мерцалов, предложивший из куска рельсы выковать стальную пальму.

Это предложение и было принято — не в последнюю очередь, как сейчас бы сказали, из пиар-соображений. Дело в том, что рельсы были больным местом Юзовского завода. В сентябре 1873 года Джон Юз в погоне за барышами стал изготавливать рельсы, потому что в России началась железнодорожная «лихорадка», а количество железных дорог росло чуть ли не в геометрической прогрессии. Но рельсы вышли плохими, стойкость их была в 2–3 раза ниже стандарта, плюс они были на три миллиметра выше положенного. В результате Министерство путей сообщения стало рекомендовать укладывать рельсы Юза только на запасные пути. А само понятие «юзовский рельс» стало для чего-то некачественного. И поэтому приняли с воодушевлением, надеясь, что его именем нарицательным предложение Мерцалова изделие изменит отношение к юзовским рельсам.

Копия пальмы Мерцалова в Донецке. Фото автора 

Мерцалов, взяв себе в помощники молодого, но уже ставшего лучшим на заводе, молотобойца Филиппа Шкарина, с помощью молота и зубила создал поистине шедевр кузнечного искусства, который был выставлен в Нижнем Новгороде. Изделие сразу же произвело фурор среди посетителей.

Руководство «общества» выполнило своё обещание: в Нижний Новгород на выставку выехали восемь групп юзовских рабочих по 15 человек в каждой. Надзор за каждой группой вёл мастер-англичанин. Был среди приехавших и Алексей Мерцалов, видевший свою пальму последний раз. Возле пальмы всегда стоял гид-англичанин, скромно умалчивавший о том, кто именно являлся автором шедевра. Поэтому произведение стали именовать «юзовской пальмой», под этим именем она и была отмечена высшей наградой выставки.

Как «юзовская пальма» она и отправилась в Париж в 1900 году на Всемирную выставку, где получила «Гран-при». Многие из посетителей думали, что пальму выковал кто-то из семейства Юзов, а гиды не спешили развеивать заблуждение.

После выставки «пальму» передали в музей Петербургского горного института, где она хранится и сейчас. В музее «пальму» опять же зарегистрировали как «юзовскую», и это название она носила до 1953 года, пока инженер Захаренков не обошёл с фотографией «железного дерева» старых работников металлургического завода и не попал к Филиппу Шкарину, который опознал изделие и назвал ещё четырёх живых на тот момент рабочих, которые могли подтвердить, что эту пальму в 1896 году выковали кузнец Мерцалов и молотобоец Шкарин. Именно тогда «юзовская пальма» сменила свое название на «Пальму Мерцалова».

Сам же герб Донбасса был учреждён в 1999 году. Однако отцы региона решили, что одним своим умом тут не обойтись. Для консультаций в Донецк пригласили некого геральдмейстера из Львова, которому поставили условие: на гербе обязательно будет мерцаловская пальма, а вот цвет герба нам, пожалуйста, подберите. В результате, львовский геральдмейстер, видимо, в душе ухахатываясь, предложил на гербе области сделать «Пальму Мерцалова» синей (!) на жёлтом фоне(!). Почему львовянину понравилась именно такая цветовая гамма, объяснять, думаю, не стоит.

Впоследствии были попытки исправить данное карикатурное явление. Появился даже некий «эталонный герб» области, где пальма изображена чёрным цветом, но в подавляющем большинстве случаев за символ Донецкой области выдают именно «синюю коноплю».

Флаг

Трудно отделаться от странного чувства, когда смотришь на ещё один символ Донецкой области — её флаг. Пытаешься понять логику учредителей современного символа Донбасса и находишь только одно объяснение: делая выбор из различных предложенных проектов флага, областной Совет и областная госадминистрация руководствовались не историей и традициями региона, а старались кое-кому угодить.

А ведь выбирать было из чего. Флаг области был тоже учреждён в 1999 году. Перед этим событием областная власть даже объявила конкурс проектов региональных символов. Пришло 2000 проектов. В конкурсе участвовали различные общественные движения, в том числе и Интернациональное движение Донбасса — политическая организация, поставившая вопрос об особой роли Донецкого региона сначала в Союзе, а потом и на постсоветском пространстве еще в 1990–1991 годах. Предложенный Интердвижением Донбасса проект флага представлял собой триколор из красной, тёмно-синей и чёрной полос, где чёрный цвет символизировал основу, на которой возник Донбасс, — уголь, тёмно-синий — это цвет остывающего после плавки металла, обозначающий крепость и твёрдость донбасского характера, а красный, как и везде, — цвет борьбы за лучшее будущее. Уж чего-чего, а борьбы на долю Донбасса выпало с лихвой. Все ёмко, кратко, понятно. Но учредителей конкурса региональных символов завернуло совсем не в ту степь, чтобы их не заподозрили в отсутствии лояльности, умеренности и аккуратности. Поэтому флагом Донбасса назначили полотнище из голубой и чёрной горизонтальных полос, на голубой части флага жёлтое восходящее солнце с лучами, на чёрной — пять овалов, представляющих отражение солнца. При этом попытки выяснить, что же это такое чёрное, в чём отражается солнце, не увенчались успехом. Если это море (Азовское?) то почему оно чёрное? Если это уголь, то почему на нём так «бликует» солнце?

Массовое сознание жителей Украины воспринимает донбасский флаг однозначно. Ведь когда спрашивают, почему на флаге Донецкой области изображено «заходящее в Чёрное море солнце, любимый сюжет уголовных наколок», становится совсем грустно.

Ну почему «отцы» области в своё время не проявили должной ретивости и не подобрали нечто более подходящее для нашей индустриальной области, чем солнце и пальмы? Мы же, в конце концов, не тропический край. А пока над нашей символикой, как правило, смеются, а значит, смеются и над нами.

* * *

Как-то вышло так, что сегодня вроде бы и существует Донбасс, а вроде бы его и нет. По крайней мере, официально. Донецкий бассейн сейчас административно разделен между тремя областями Украины и Ростовской областью Российской федерации. У каждой области есть свой герб, свой флаг, но общего символа для всего края до сих пор не существует. Хотя предложения о создании общедонбасского знамени звучали неоднократно. Например, в начале 90-х годов двадцатого века активисты «Интердвижения Донбасса» предложили в качестве флага Донбасса использовать красно-синий флаг УССР с добавлением внизу черной полосы, символизирующей донецкий уголь.

Тогда идея не нашла поддержки, но во время событий 2004–2005 годов этот флаг снова появился на митингах как символ Донбасса. Тогда же прозвучала информация о том, что именно так выглядел флаг ДКР, хотя историк Владимир Корнилов эту версию опровергает, и доказывает, что флагом Донецко-криворожской республики был красный.

Начиная со времен «оранжевой революции» красно-сине-черные знамена стали использовать несколько донбасских патриотических организаций, а в 2008 году Куйбышевский районный в г. Донецке совет по инициативе депутатской группы «Донбасская Русь» выступил с предложением ежегодно отмечать День народного единства Донбасса во вторую субботу февраля. При этом в качестве цветовой гаммы символики данного праздника предлагались именно красно-сине-черные цвета, как исторически установившиеся цвета Донбасса. «Под красными стягами сражались в XII в. полки князя Игоря на нашей земле, красное знамя над рейхстагом — символ и нашей победы над нацизмом в 1945 году, красный и синий — это цвета флага советского периода Украины, когда Донбасс состоялся как мощный промышленный регион, а синий и чёрный — цвета герба современного Донецка, что, несомненно, подчеркивает нашу вековую преемственность поколений», — указывали депутаты. Эта инициатива также осталась без последствий, но каждый год в годовщину провозглашения ДКР в городах Донбасса общественные организации проводят различные мероприятия, поэтому можно сказать, что явочным порядком «День Донбасса» уже введен в календарь торжеств региона.

Культура и история

Есть в мире страны и регионы, чей фольклор, историческое наследие стали частью общемировой культуры. Это Ирландия, Скандинавия, Греция, Индия. Скажем, из Ирландии к нам «прикочевали» эльфы, тролли, гномы, напиток эль, а слово «бард» — первоначально сказитель кельтского эпоса. Скандинавии мы обязаны старшей и младшей Эддами, валькириями, образом Валгалы. Греция и Индия — страны мифов и легенд, которые изучают сразу по двум школьным предметам: истории и литературе. И каждый наш школьник за незнание того, кто убил Гектора, или сколько воевали кауравы против пандавов из индийского эпоса Махабхарата, получает «неуд».

В то же время культуру и историю нашего региона не изучают вообще. Имеется в виду не сегодняшняя культура (например, фестивали балета) и джаза, а культура нашего прошлого. Многие ли знают, что в Донбассе существовала развитая городская песенная культура (романсы, бытовые песни), от которой до нынешних дней дожил разве что «Коногон», да и то, скорее, известный в форме песни «На поле танки грохотали» из кинофильма «На войне как на войне».

Шубин. Статуя в донецком парке кованных фигур. Фото автора 

Да дело не только в песнях и романсах пропадает буквально на глазах уникальный шахтёрский фольклор. Мало кто знает, что «Добрый Шубин» — это не только марка местного пива, но и целый пласт сказов, связанных с этим мифическим персонажем, который приходит на помощь горнякам в трудную минуту. Но Шубин — не единственный фольклорный персонаж, рядом с ним существуют и Хозяин Горный, и возлюбленная Шубина Христина.

Кроме шахтерских сказов, в сёлах Донбасса развивался и свой особый фольклор. Ещё в середине XIX века были записаны этнографами рассказы о людях-песеглавцах, о казаке Сауре, о разбойнике Карачуне и ватажке разбойном Савве. А ведь эти рассказы записывали достаточно известные люди — например, историк Михаил Драгоманов.

Бытует в наших краях и свой цикл преданий, связанных с Каменными Могилами, со Святогорским монастырём. Но почему об этом не говорится в наших учебниках по истории и этнографии? Почему в Донбассе не пишутся научные работы по этой тематике, не выходят книги?

А это ведь только вершина нашего эпического «айсберга», то, что лежит буквально на поверхности. История Донбасса насчитывает столетия, на протяжении которых в нашем регионе жили десятки народов.

Взять, например, наше Азовское море. Почему оно Азовское? В честь города Азова? А Азов в честь кого назван? Оказывается, в честь племени азов (асов). Что это за племя? Почему оно так врезалось в память, что сохранило напоминание о себе сквозь века? Норвежский исследователь Тур Хейердал предполагал, что именно у нас, в Приазовье, жили предки викингов (возможно, те же азы) и что значительная часть скандинавского эпоса возникла именно на наших землях. Местным краеведам эта тема показалась почему-то неинтересной.

Такая же история с Русским Каганатом, существовавшим на территории Донбасса в VII–IX вв. нашей эры, — государственным образованием, относительно которого впервые были употреблены названия «русский» и «Русь». Это было государство, в котором уровень урбанизации оказался одним из самых высоких в раннем средневековье. Именно это государство, по мнению многих историков, таких, например, как Георгий Вернадский (сын Владимира Вернадского), стало прародиной Киевской Руси.

Да любого из таких фактов было бы предостаточно, чтобы любой другой регион уже заявил об этом в полный голос! Но почему-то не Донбасс. Представление о том, что здесь до середины XVIII века было «Дикое поле», всё ещё довлеет над нашим региональным гуманитарным истэблишментом — позволяя навязывать нам чуждую нам идентичность, привнесённую с запада Украины, убивая тем самым душу Донбасса, а значит, и сам регион.

Духовный Донбасс

Иногда в жизни человека наступает такой момент, когда хочется сбросить с себя груз суеты и соприкоснуться с чем-то неподвластным мирской мишуре. В такие моменты раньше отправлялись в паломничества. В годы Советской власти всякое проявление духовности старательно вытравливалось апологетами «единственно верного учения Маркса-Ленина». Еще живы люди, помнящие обещания Хрущева показать «последнего попа». Да только забыли картавые товарищи революционеры, что Бог поругаем не бывает! И вот мы видим, как в небытие уходят богоборцы, а над Русью вновь плывет колокольный благовест. И опять потянулся народ в храмы, осознав, что не хлебом единым мы живы. Хорошо, когда есть возможность отправиться в паломничество в такие святые места, как Афон или Дивеево, но все же не всем это по силам. У кого времени не хватает или сил, кому финансы пока не позволяют… Но есть и у нас в Донбассе настоящие жемчужины, которые доступны каждому. О Святогорской Лавре долго говорить не надо, а вот о монастыре в селе Никольское знают, наверное, не все. А ведь всего за час-полтора автобус может перенести любого дончанина из удушающих объятий городской суеты в настоящий рай. Для удобства верующих по воскресеньям от железнодорожного вокзала в половине шестого утра прямо в монастырь отправляется автобус. Именно на нем я и отправился в путь. По дороге мы несколько раз останавливаемся и в заранее оговоренных местах подбираем небольшие группки паломников, так что на выезде из города автобус уже переполнен. Примерно за два часа мы добираемся до Никольского.

Река делит село на две части. До революции на противоположных берегах стояли два села, основанных выходцами из центральной России. Впоследствии они слились воедино. В 1912–1913 годах крестьяне возвели два каменных храма, посвященные святым Василию и Николаю Чудотворцу. Соответственно, и села носили названия Васильевка и Никольское. Как и повсюду на Руси, на украшение храмов крестьяне не поскупились. Но годы большевистской власти поставили шедевры зодчества на грань уничтожения. Фаянсовый иконостас был разбит комсомольцами в 1934 году, все ценное разграблено. Когда в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году в Никольское прибыл служить отец Зосима, его встретило полное запустение. Вокруг Свято-Васильевского храма был замусоренный пустырь. Крыша зияла дырами, а в зимние месяцы внутренние стены покрывались ледяной коркой в палец толщиной. Всё то великолепие, которое мы сегодня наблюдаем, создано буквально за считанные годы стараниями схиархимандрита Зосимы. С его прибытием храм получил новую жизнь. И не только собор в Никольском был возрожден стараниями батюшки. При его участии и помощи было построено или возрождено в Донбассе около десятка храмов. Старец всегда стремился к возрождению древних традиций православной культуры. Так, по его инициативе и при личном участии в 1997 году возрождена традиция освящения водохранилища на Карловке на праздник Крещения Господня с массовым купанием в проруби.

Старец всегда находил нужные слова, умел говорить с каждым, будь то ребенок или старик, простой работяга или профессор, на «его языке». И поэтому в Никольское за советом приезжали люди со всей страны. Многие получали от отца Зосимы ответы на волнующие их вопросы, по его молитве отступали болезни. В смутное время истории нашего отечества старец из Никольского стал нравственной опорой для тысяч дончан. К схиархимандриту Зосиме за добрым и мудрым советом, за молитвенной поддержкой отправлялись в паломничество врачи, учителя, профессора, генералы, народные депутаты и государственные деятели.

Ведущая в монастырь дорожка приводит нас к Святым вратам, которые и не ворота в нашем понимании, а целый двухэтажный комплекс, где нашлось место даже церкви с колокольней. Такие надвратные храмы встречали путников еще во времена Киевской Руси. Чуть дальше стоит поклонный крест, установленный в память о посещении монастыря святейшим Патриархом Кириллом.

Древнейшей постройкой монастыря является Васильевский храм. Благодатной стариной веет от его камней. Словно оказываешься в овеянных легендами городах Золотого кольца, а не на донецкой земле. В храме находится значительное количество святынь. Это и частицы мощей святых, и чудотворные иконы, и дивной красоты настенная роспись. Не зря говорят, что стоя в храме, одной ногой находишься на небесах. Но в Васильевском храме и для земной истории нашлось место. Входя в него и идя к алтарю, молящийся словно заново переживает историю мира. Святые и мученики первого века, встречающие у дверей, будто бы готовят к вступлению в наш кровавый двадцатый век. Перед глазами разворачивается более чем вековая история родной страны. Вот в окружении семьи стоит последний император. Вот, словно желая благословить пришедших, с иконы смотрят живые глаза праведного Иоанна Кронштадтского. Судьба царя-мученика известна всем, а вот об иконе Иоанна Кронштадтского стоит сказать пару слов. Она была написана на холсте еще до революции, а в советское время, когда её хозяйку-монахиню расстреливали, одна из пуль попала в образ, окропив его кровью.

Стоит более подробно остановиться на нескольких иконах монастыря, имеющих особую историю. Например, чудотворная икона Богородицы Скоропослушница при большевиках была превращена в карточный столик. Сейчас же она, отреставрированная братией, занимает почетное место в церкви. С ней связан такой случай: после молебна перед этой иконой прекратилась засуха. Есть и икона Иоанна Кронштадтского, написанная еще при жизни святого. Затем взгляд падает на лики русских святителей, замученных богоборческим режимом. Тут же находится и камень с Соловецких островов, ставших Голгофой для тысяч русских людей. Но не только столетия назад совершались подвиги мученичества за веру. Примером может послужить вставленная в икону Иоанна Воина по благословению отца Зосимы фотография Евгения Родионова, принявшего смерть от рук боевиков в Чечне за отказ снять крест.

Так что не оскудевает земля Русская героями. Когда после молитвы человек уже собирается покинуть храм, его взгляд падает на картину страшного суда, написанную более чем реалистично и расположенную над выходом. Изображение отрезвляет, заставляет задуматься. Тем более, что изображения некоторых из грешников знакомы гражданам Украины. Речь идет о преданном анафеме раскольнике Денисенко, более известном как Филарет. Согласно канонам православной церкви, такой грех, какой совершил этот лжепастырь, не смывается, поэтому и закончит он свои дни как Иуда Искариот. Сейчас почти никто не помнит, что отец Зосима в самый разгар церковной смуты, спровоцированной тогдашним предстоятелем Украинской Православной Церкви митрополитом Филаретом (Денисенко), был одним из немногих, кто твердо и бескомпромиссно отстаивал единство Церкви и обличал Филарета. Батюшка

открыто заявлял, что Филарету захотелось стать Патриархом — именно поэтому он и пошел на раскол. Нередко во время своих проповедей отец Зосима обличал тех, кого считал врагами Церкви. Особенно доставалось от него филаретовцам, автокефалистам и сектантам. Случалось, батюшка ругал и нерадивых православных попов. Он вообще был достаточно прямолинейным, поэтому и нажил себе немало недоброжелателей. Многие взгляды старца расценивали как «неполиткорректные», не вписывающиеся в современные политические реалии.

Первоначально схиархимандрит Зосима направлял всех желавших принять постриг, в уже существующие монастыри. В 1998 году батюшка с острой почечной недостаточностью попал в реанимацию. В этом тяжёлом состоянии он пережил то, что принято называть «клинической смертью». Как вспоминал сам старец, он видел небесные обители, слышал неописуемое по своей красоте ангельское пение. После возвращения из потустороннего мира отец Зосима принялся за создание монастыря.

Отец Зосима 

Монастырь постоянно строится, и недавно в нем был возведен Успенский собор, по архитектуре повторяющий одноименный храм Московского Кремля. Храм потрясает своими размерами: его высота почти шестьдесят метров, а золотые купола словно маяк в хорошую погоду видны почти за тридцать километров. Как и во многих русских соборах в здании Успенского действуют два храма: верхний, где сейчас идет роспись стен, и нижний, в котором идут богослужения. Для удобства прихожан вокруг собора сделана крытая галерея с лавочками, где можно посидеть в ожидании богослужения. Рядом с собором расположена усыпальница старца. Глядя, как к ней цепочкой подходят люди, понимаешь, что к отцу Зосиме народная тропа не зарастает. Каждый год 29 августа, в годовщину его кончины, в обитель съезжаются тысячи духовных чад батюшки. Трудно поверить, что отца Зосимы нет с нами. Многие духовные чада старца видели его во сне. Как и при жизни, он наставляет, вразумляет, утешает. Самый главный урок, который батюшка преподал своей пастве, это то, что наибольшая радость — это радость жить с Богом, радость, которую не отнимут ни скорби, ни страдания, ни смерть. Он учил этому и своей жизнью, учил и своей смертью.

Отец Зосима оставил своим чадам духовное завещание, в котором говориться: «Аз, грешный схиархимандрит Зосима, основатель двух обителей: Успенского Васильевского мужского и Успенского Николаевского женского монастырей, оставляю последнюю свою волю.

И по смерти моей свято и вечно, до последнего издыхания, храните все завещания, те священные традиции, ту особенность служб, записанные братьями и сестрами в монастырском уставе, сохраняя их до малейших подробностей и не допуская никаких отступлений.

Строго держитесь Русской Православной Церкви и Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.

В случае отхода Украины от Москвы, какая бы ни была автокефалия беззаконная или «законная», автоматически прерывается связь с митрополитом Киевским.

Из существующих монастырей тогда образовать Дом милосердия, который будет выполнять святые законы милосердия — служение людям до их погребения, и эту заповедь обители должны выполнять вечно. Никакие угрозы и проклятия не признавать, так как они не каноничные и беззаконные. Твердо стоять за каноны Русской Православной Церкви.

В случае отпадения от единства Русской Православной Церкви правящего архиерея не существует, монастыри переходят в ставропигиальное управление, под омофор Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Молю Бога и надеюсь, что Святейший Патриарх не откажет и примет под свой омофор. Если сие будет невозможно, то монастыри переходят под самостоятельное игуменское управление по подобию Валаамской обители начала XX столетия, находясь под видом светлых будущих времен единства Украины и России, которые, глубоко верю, неминуемо наступят, с чем и ухожу в вечность…

Отходя в жизнь вечную, последнее слово глаголю вам, дорогие братья, сестры и все молящиеся в обители нашей: держитесь Русской Православной Церкви — в ней спасение.

Всем даю из гроба прощение, Бог вас да простит и помилует по Его велицей и богатой милости. Кто приходил ко мне за духовным руководством, держитесь святой обители — братья и сестры помогут вам и наставят на путь спасения.

Сие завещание прошу прочесть у моего гроба перед последним целованием и раздать всем.

Подаю из гроба, бездыханный и безгласный, мир, любовь и благословение Божие.

Схиархимандрит Зосима».

Отец Гавриил

Сказав об отце Зосиме, нельзя не упомянуть и о его современнике, служившем в соседнем с Никольским селе Павловка, схиархимандрите Гаврииле. Если схиархимандрит Зосима запомнился народу как твердый и бескомпромиссный пастырь, то отец Гавриил воистину был воплощением любви и доброты.

Родился будущий подвижник, а тогда просто Георгий Стародуб, 21 марта 1939 года в Полтаве. Когда-то его предки были зажиточными людьми, но во время гражданской войны его мама потеряла все, осиротела и попала в детскую колонию Антона Макаренко. Детство самого монаха также было сложным и голодным. Его мать осталась одна и в поисках работы часто переезжала по стране, пока не оказалась в Донбассе, где стала работать откатчицей на руднике.

Окончив школу в Шахтерске, Георгий поступил в Артемовское музыкальное училище. Его любимым инструментом стало фортепиано, на котором юноша мог заниматься по десять часов в сутки. Получив диплом, молодой музыкант начал работать преподавателем в шахтерской музыкальной школе, и вскоре учиться у него стало престижно.

Как и большинство современников, Георгий Стародуб не получил никакого религиозного воспитания, однако был верующим. К тому же с детства у Георгия открылись мистические способности, и он мог видеть явления духовного мира. Чуть позже стал прозревать будущее и подсказывать окружающим, как лучше поступать в той или иной ситуации. Повзрослев, он стал ходить в храм и совершать паломничества по святым местам. Вскоре в Грузии Георгий Стародуб нашел духовного отца схиархимандрита-чудотворца Виталия (Сидоренко), прославившегося высокой духовностью и силой своей молитвы. Наставничество этого старца очень много дало Георгию. Можно сказать, что трудами отца Виталия духовно одаренный юноша стал настоящим православным подвижником.

В 1982 году Георгий принял монашество с именем Гавриил, но остался жить в миру, чтобы заботиться о своей матери. Внешне в жизни старца ничего не изменилось: он продолжал учить детей музыке, носил мирскую одежду и выделялся лишь скромностью поведения и добротой.

При этом его доброта распространялась не только на людей, но и на всё живое: старец постоянно подкармливал бродячих собак и кошек, не обижал даже мух, залетавших к нему в комнату.

Когда в начале 90-х годов государство перестало подавлять Церковь, стали открываться новые храмы, и поэтому возникла потребность в большем количестве священников. Хотя отец Гавриил любил свою работу и не стремился стать священником, но священноначалие приняло решение рукоположить его. Чтобы он не отказался, его даже не предупредили, зачем его вызывают к архиерею. Воспитанный в послушании, монах вынужден был облачиться в рясу. 21 сентября 1990 года он был рукоположен в диаконы, а на следующий день — в священники.

Начало нового служения для батюшки было сложным, ведь он никогда не имел семинарского образования, не знал определенных тонкостей ведения службы. К тому же ему уже шел шестой десяток, и учиться заново было непросто. Из-за нехватки священников его перебрасывали с места на место, так что пришлось сменить восемь мест, пока в 1992 году он не попал в храм Петра и Павла в селе Павловка, в котором и служил до конца жизни.

Храм был очень бедным, не было ни псаломщика, ни хора, но потихоньку жизнь налаживалась. Батюшка продолжил традицию своего духовного наставника и после каждой службы обязательно кормил всех пришедших в храм. Со временем к отцу Гавриилу потянулись люди — кто за советом и помощью, кто за утешением, а кто просто на службу. В итоге вокруг него сложилась целая община. Одной из особенностей старца было то, что он считал всех людей хорошими и в каждом пришедшем умел найти что-либо позитивное. А еще многим гостям давал на дорогу небольшие подарки: конфеты, фрукты или деньги.

Схиархимандрит был не только проницательным духовником, но и хорошим педагогом и учитывал особенности каждого, кто обращался к нему. Иногда отец Гавриил начинал юродствовать, чтобы посетитель мог самостоятельно что-то понять и не вынуждал очень деликатного старца обличать его грехи. С кем-то мог пошутить… Если же приходилось давать совет, то батюшка из скромности часто ссылался на кого-либо другого.

О. Гавриил. Фото с сайта  

До конца жизни он оставался очень скромным человеком и скрывал свои духовные дары, чтобы не вызывать ненужного ажиотажа, хотя ему было открыто многое. Он умел предсказывать будущее и лечить болезни, мог слышать мысли людей, а его молитва имела огромную силу. Не удивительно, что тысячи людей обращались к нему за поддержкой. И никто не уходил без утешения. Даже тяжело болея, старец не отказывал никому и мог часами принимать гостей. Из-за огромного людского потока, текшего в Павловку, батюшке пришлось почти отказаться от музыки, хотя в келье у него стояло фортепиано, на котором он иногда играл.

До последних дней старец сохранил свою необыкновенную внутреннюю чистоту и доброту, став для сотен людей образцом того, каким должен быть православный христианин.

22 января 2010 года схиархимандрит Гавриил отошел ко Господу. В день похорон храм не смог вместить всех, пришедших проститься с ним.

Пока отец Гавриил официально не канонизирован, но это не мешает дончанам обращаться к нему за помощью. Уже зафиксированы случаи, когда по молитвам к батюшке люди получали быструю помощь в сложных ситуациях или наступало облегчение в болезнях. Хочется верить, что со временем Донбасс обретет нового святого в лице схиархимандрита Гавриила.

Приведем воспоминания об отце Гаврииле одной из его духовных дочерей:

С отцом Гавриилом мы познакомились в 90-е годы, через несколько лет после его приезда в Павловку. Муж мой в то время еще не был особо верующим, но приезд к схимонаху Гаврилу перевернул все.

Поехали, потому что услышали о чудесном старце — добром и прозорливом. Не скрою, у меня был опыт общения с духовными лицами, но близкий контакт с некоторыми из них вызывал уважение — но и недоумение одновременно. Для меня был неприемлем жесткий, наставнический, указывающий и подавляющий подход тех, с кем сводила судьба. Может, для кого-то это и правильно, что священник воспитывает, как жесткий родитель, но в моем понимании духовник, в поисках которого я пребывала в тот период, должен был быть несколько иным.

Когда мы впервые увидели отца Гавриила, то были поражены тем, что не ощутили границы между нами и этим человеком, который, как показали дальнейшие события, жил совершенно в иной духовной плоскости и находился на тех высотах духовных ступеней, до которых нам никогда не дотянуться — но это мы поняли позже.

А тогда мы были просто удивлены тому, как старец порадовался нашему приезду — как будто именно нас и ожидал. И еще больше нас удивило то, что он пригласил нас в дом, завел на кухню, где жарил сам постные пирожки, и привлек меня к этому процессу. И как же вкусны были эти пирожки, которые мы так по-домашнему ели все вместе у него на кухне и рецепт которых отец Гавриил мне так запросто дал!

Это не была простота на уровне панибратства — дистанция, безусловно, сохранялась. Но не было раздражающего назидания, превозношения и жесткости, которые для моей души совершенно не подходящи.

В тот приезд, беседуя с нами после чаепития, батюшка озвучил, глядя куда-то мимо нас, «свои» грехи, в каждом из которых мы узнали не его, а именно свои проступки. И слезы покаяния наворачивались на глаза, и так прошла первая исповедь — у батюшки в келье. Тогда мы с мужем были поражены как сумел схиархимандрит, увидевший наши мирские грехи, не обидеть, не уколоть, не укорить — а так мягко, переведя стрелки на себя, донести до нас видение тех грехов, которые до того не были вполне осознаны нами.

Как впоследствии оказалось, такую мягкую манеру обличать батюшка перенял у своего духовного наставника схиархимандрита Виталия (очень рекомендую почитать его жизнеописание, его жизнь — настоящий духовный подвиг).

О. Гавриил. Фото с сайта  

Сколько раз мы были у батюшки впоследствии — и каждый раз я убеждалась в его прозорливости. Но никогда он не разрешал говорить об этом, всегда называя себя простым деревенским священником. Он слышал на расстоянии наши мысли и видел наши деяния. Однажды, когда я рассказала в Донецке своим друзьям о прозорливости батюшки и через некоторое время приехала к нему, он встретил меня словами: «Вот все говорят, что я прозорливый. Никакой я не прозорливый, я простой деревенский священник». Я тогда не поняла сразу, что это он ответил на мои слова, сказанные за несколько дней до этого другим людям, и просто удивилась, почему отец Гавриил произнес их сразу при нашей встрече.

Это был настоящий монах, который не на словах, а на деле выполнял свои обеты. От него никто не уходил голодным — всех накормит, всех обогреет. И на дорогу даст обязательно — кому конфетку-мандаринку, а кому — денег. Интересно, что многие говорили о том, что иногда не на что возвращаться было домой, и батюшка, не спрашивая, давал на дорогу именно эту сумму. Все раздавал, что жертвовали люди на храм, что ему приносили.

Кошек жалел, все живое любил, нас благодатью наполнял. Удивительно, но никогда я не ощущала такой благодати, как после посещения Павловки (а ведь во многих святых местах побывала). Уезжали от батюшки каждый раз, будто окутанные этой благодатью, и душа пела, и сердце радовалось. И не мое это только ощущение — все говорили об этом, кто приезжал в Павловку с открытым сердцем. И когда задавали батюшке вопрос, почему так происходит, он улыбался: «От монаха уезжаете.»

Такая всеобъемлющая доброта и такой духовный стержень, такая духовная высота — это, наверное, то, что я искала в своей жизни. И, слава Богу, нашла в отце Гаврииле, который стал настоящим духовником нашей семьи.

И даже в последние годы жизни, когда отец Гавриил сильно болел, он никогда не отказывал в просьбе помолиться о людях, и молитва его утешала, очищала, спасала.

После смерти отца Гавриила его духовные чада постоянно приезжают на его могилку. А похоронен батюшка во дворе Свято-Петро-Павловской церкви, при которой он жил и где служил в ту пору, когда мы его знали.

Но феномен Схиархимандритов Зосимы и Гавриила базировался на прочном духовном фундаменте, созданом на территории Донбасса многими святыми подвижниками, среди которых особенно выделялись Игнатий Мариупольский, Иоанн Затворник Святогорский и Илия Макеевский.

Игнатий Мариупольский

Задолго до Рождества Христова на берегах Крыма появились первые греческие колонисты. Переселенцы из Эллады колонизировали Причерноморье, строили города, занимались рыболовством и земледелием. Уже во втором веке в Крыму появились первые христианские общины. Здесь проповедовал и принял мученическую смерть один из учеников Христа святой Климент.

В середине далекого тринадцатого века, монгольские войска хана Батыя прошлись по Восточной Европе, огнем и мечом перекроив политическую карту региона. Под власть монголов попали Русские княжества и Крым. Но если Русь признавшая свою вассальную зависимость и обязанная уплачивать дань, видела ордынцев лишь изредка, как посланцев хана и сборщиков налогов, то на причерноморских просторах завоеватели осели на долгие века. Часть кочевников, чьи потомки сегодня носят имя крымских татар, поселилась в северном Крыму. Изначально завоеватели были язычниками, но вскоре они приняли ислам и с этого момента у коренного крымского населения начались серьезные проблемы. Фанатики-исламисты сделали все, чтобы унизить христиан, снизить их роль в жизни полуострова, превратить в бесправных рабов.

Когда, в пятнадцатом веке Золотая орда переживала упадок, хан Хаджи Гирей провозгласил создание независимого Крымского ханства. Новое государство получилось весьма своеобразным — основой его экономики стали грабительские походы и работорговля. Ежегодно на протяжении столетий татары ходил в набеги на русские и польские земли, уводя оттуда десятки тысяч невольников. Вся жизнь ханства заключалась в выжимании сока из своих подданных-христиан и грабежа христианс-оседей. Польский шляхтич Мартин Броневский, посетивший Крым в шестнадцатом веке, так описывал крымских татар: «Народ этот хищный и голодный, не дорожит ни своими клятвами, ни союзами, ни дружбою, но имеет в виду только одни свои выгоды и живёт грабежами и постоянною изменническою войною».

До поры до времени соседи не могли уничтожить разбойное гнездо, в которое превратилось ханство, но в восемнадцатом веке в ходе ряда Русско-турецких войн, в которых на стороне Стамбула участвовал и крымский хан, ситуация изменилась. Блестящие полководцы Екатерины Великой разгромили врагов и присоединили к империи причерноморские степи. Видя это, крымские христиане приняли решение обратиться к России с просьбой принять их в подданство и выделить им земли для поселения. И вот в 1778 году Петербург ответил согласием, после чего началось переселение греков. От российского правительства переселенцы получили земли в Приазовье, а также помощь деньгами и различные льготы: например, их на десять лет освободили от налогов и на сто от рекрутской повинности.

Вел греков в этом двухлетнем пути человек, которого сегодня считают святым — митрополит Игнатий Мариупольский. Он был истинным духовным вождем своего народа и не зря сегодня его вспоминают в Донбассе, ведь именно сюда он привел своих соотечественников.

Родился будущий святой в 1715 году на греческом острове Фермия в знатной семье и при рождении получил имя Иаков. Родители постарались дать своему отпрыску самое лучшее образование и отправили его учиться в Венецию. После учебы перед юношей открывались хорошие перспективы, он мог сделать карьеру и приумножить родовые богатства, но он предпочел другой путь монашеский и принял постриг на святой горе Афон. При этом он получил новое имя — Игнатий под которым он и вошел в историю. В монастыре инок со временем стал священником, а потом и епископом. В 1769 году по решению священноначалия святитель Игнатий отправился в Крым, где стал митрополитом Готфейско-Кафайским. Местом своего пребывания Игнатий выбрал Свято-Успенский монастырь около ханской столицы города Бахчисарая.

Святой Игнатий Мариупольский. Икона 

С горечью наблюдал он за теми притеснениями, которые татары устроили на полуострове грекам. Мало того, что ханы выжимали большие подати из подвластного народа, так еще и в духовной жизни греков наступил кризис. Под давлением мусульман многие потомки православных родов начинали принимать ислам и переходить на татарский язык. Тех же, кто пытался сопротивляться захватчикам, татары безжалостно истребляли. Так что перед греками, исконным населением Тавриды, стал выбор: или погибнуть или ассимилироваться среди татар, которых они рассматривали как варваров и иноверцев. И святитель принимает решение спасти свой народ от такой печальной судьбы и найти ему новые земли для поселения. Историк Г. Тимошевский так охарактеризовал митрополита Игнатия: «Это был человек энергичный, самостоятельный, властный; политик, хорошо понимавший дела Крыма и России; патриот в самом строгом смысле; он решил, пользуясь общим положением дел, спасти паству не только как христиан, но и как греков, в возрождение и будущность которых он, очевидно, верил, — это была основная идея его жизни».

Единственной независимой православной страной в то время была Россия и митрополит обращается к императрице Екатерине Великой с просьбой о помощи. Царица откликнулась по двум причинам: во-первых, она считала делом государственной важности спасти единоверцев от татарского ига. Во-вторых, она понимала, что массовый исход греков ослабит экономику Крымского ханства, давнего врага Руси. Поэтому она пожаловала грекам земли на побережье Азовского моря и поручила непобедимому Суворову помочь этому исходу.

Сохранились воспоминания сына одного из сподвижников митрополита, его племянника И.А. Гозадинова, о том, как готовилось переселение: «Дядя налагает на него очень трудную миссию: он должен обойти — тайком, конечно, — города и те села Крымского полуострова, в которых жили — разбросанно между татарами — христиане. Таких было семь городов и 25 деревень. Он снабжает племянника воззванием от своего лица к своей духовной пастве, приглашая перейти в подданство России. В этом воззвании он самым наглядным образом объяснял, какое было их тогдашнее положение: постоянная опасность жизни, сомнительность состояния, невозможность открыто исповедовать свою веру. В параллель к этому он указывает на ожидающую их в России благодать: неприкосновенность собственности, полная безопасность жизни и доброго имени, совершеннейшая свобода в отправлении религиозных обрядов процессий, крестных ходов, благовеста для призыва верующих в церковь. Отец мой, конечно, не мог собирать людей в церквах, чтобы там познакомить их с воззванием их духовного пастыря: это было слишком рискованно. Он собирал их небольшими группами в каких-нибудь уединенных местах, читал им воззвание и от себя уже дополнял и разъяснял, смотря по степени понимания слушателей. Вероятно, красноречие его было убедительным, так как все вручали ему письменные соглашения на переход в подданство России».

Путь на новую родину был нелегким и случалось, что уставшие переселенцы роптали и обвиняли в своих бедах митрополита. Немало оскорблений и даже угроз ему пришлось перенести, но он не унывал, молился и вел свой народ вперед. Наконец греки достигли обещанной земли, и митрополит лично выбрал место для закладки нового города, названного Мариуполем. На новом месте святитель развернул бурную деятельность: закладывал поселения, строил храмы, заботился об удовлетворении различных нужд своего народа. На новое место греки переносили старые названия, так на карте нашей области появились Мариуполь, Урзуф, Константинополь, Ялта, Улаклы, Карань, Мангуш, Ласпи, Сартана и многие другие названия.

В 1786 году после двухнедельной болезни владыка отошел в мир иной и был похоронен в мариупольском соборе святого Харлампия. В 1998 году владыка Игнатий был причислен к лику святых.

Можно задать вопрос, а насколько нужно было это переселение самим грекам? Может можно было принять татарские условия и остаться? Ответ на этот вопрос дали сами греки, массово последовавшие за своим митрополитом.

Разумеется, приняв ислам соплеменники святого Игнатия могли бы стать преуспевающими в земном смысле этого слова людьми. Богатыми, влиятельными, ведь они превосходили татар во всех хозяйственных навыках, были хорошими мастерами и купцами. Однако, приобретя материальное состояние, они вынуждены были бы отказаться от памяти о собственных предках, от веры отцов… А это означало бы полную духовную смерть народа. Именно поэтому греки сделали выбор в пользу переселения в Донбасс.

Сейчас в Донецкой области проживают почти сто тысяч греков потомков тех, кто пошел за своим митрополитом в донбасские степи.

Иоанн Затворник Святогорский

Родился будущий святой в Курске в семье небогатых мещан Крюковых 20 сентября 1796 года. В соответствии со святцами мальчика при крещении нарекли Иоанном. Уже с детства ребенок проявлял интерес к жизни духовной.

Услышав рассказ одного из своих сверстников Семена Мошина о том, что его дед жил в монастыре затворником, Ваня стал просить родителей отдать его обучению грамоте, чтобы самому иметь возможность читать духовную литературу. Но родители посчитали такое желание излишним и отдали ребенка на обучение к мастеру печных изразцов, причем на семь лет и в полное распоряжение мастера. «Обучение» на деле оказалось работой подсобного рабочего. Мастер часто избивал ученика. Однажды он избил Ивана до потери сознания за испорченный изразец ценою в одну (!) копейку.

Поэтому, когда срок обучения истек, Иван Крюков сразу же покинул изразцовую мастерскую и устроился приказчиком к одному скототорговцу, но вскоре тот скончался, завещав свое дело сыну, который оказался человеком, мало пригодным для ведения торговых дел, и предприятие быстро разорилось. Ивану пришлось вернуться к профессии изразцовщика. Он познакомился с подрядчиком, мастером изразцовых печей, имевшим большую мастерскую и бравшему заказы на печи, украшенные затейливой лепной работой. Вскоре Крюков своим трудолюбием и прилежанием приглянулся хозяину, и тот сделал его своим приказчиком и поставил зарплату в 600 рублей в год. Собрав немного средств, Иван Крюков открыл собственное изразцовое производство. Вскоре он купил и два постоялых двора, тем самым войдя в круг наиболее зажиточных курян.

Когда Ивану Крюкову исполнилось 38 лет, его постигло несчастье. Сначала умирает жена, так и не давшая ему наследников. Вскоре после этого умирает и его отец. Это заставляет Крюкова задуматься о вечности и вернуться к своим детским мечтам стать монахом.

Оставив все свое имущество родным сестрам и матери, Иван отправился в Глинскую Богородицкую пустынь, где, прежде чем получить монашеский постриг, пять с половиной лет пробыл послушником, складывая печи в монашеских келиях и работая экономом в трапезной монастыря. 22 июня 1840 года Иван Крюков был пострижен в монахи под именем Иоанникия. Однако через год после этого в Глинской пустыни скончался игумен монастыря Филарет, и на его место пришел игумен Евстратий, который сразу же начал смягчать монастырский устав.

Часть монахов, в том числе и Иоанникий, были недовольны таким ходом дел, поэтому покинули Глинскую пустынь и перешли в недавно возрожденный Успенский Святогорский монастырь (ныне Святогорская лавра).

Придя в новооткрытый монастырь, Иоанникий получил послушание эконома. Один раз, работая на расчистке меловых пещер, инок обнаружил одну из меловый келий, которая сильно ему приглянулась. Именно туда в 1850 году он ушел в затвор и практически не покидал ее. Келья была тесной и низкой, потолок был не выше человеческого роста, свет проникал через узкую скважину, пробуренную в меловой скале. Из имущества были только сосуд для воды, тарелка, пенек вместо стула, лампада и гроб, служивший монаху постелью. Все свое время затворник пребывал в непрестанной молитве. Увидев подобное смирение, местный епископ постриг Иоанникия в высший монашеский сан — схиму — с именем Иоанн.

С середины 1850 годов схимонах Иоанн только раз в неделю покидал свою келью для причастия. К нему массово стали приводить больных, которые по молитвам монаха получали излечение. Многие приходили и за духовными наставлениями. Скончался схимник 11 августа 1867 года, лишь за неделю до смерти по просьбе монастырского игумена покинув свою келью. Похоронили Иоанна у алтаря больничной церкви. Вскоре эта могила стала объектом народного почитания. Тысячи паломников приходили к могиле Иоанна, чтобы помолиться и получить исцеление от физических недугов. 24 августа 1995 года синод Украинской Православной Церкви Московского Патриархата канонизировал Иоанна Затворника Святогорского как местночтимого святого. Ежегодно в этот день совершается многотысячный торжественный крестный ход вокруг обители с мощами святого. Еженедельно по четвергам в Святогорской лавре у мощей святого служится молебен.

Илия Макеевский

23 сентября 2012 Свято-Георгиевский собор Макеевки не смог вместить всех пришедших. Люди полностью заполнили всю прихрамовую территорию, и даже за церковной оградой стояло несколько сотен макеевчан. Такое необычное явление объясняется просто: у жителей Донбасса появился новый небесный защитник — святой Илья, чин прославления которого и проходил в соборе. Вообще, монах Илия (Ганжа) еще при жизни многими считался святым, а после его смерти к могиле старца, которая находилась на кладбище в поселке Путь Ильича, паломничества совершали верующие со всего Донбасса. Так что канонизация старца стала праздником для многих.

Канонизация Святого Илии. Фото автора

В богослужении участвовало более полусотни священников, а местному духовенству сослужили одесский митрополит Агафангел, запорожский архиепископ Лука, горловский епископ Митрофан и еще несколько иерархов, приехавших со всей страны. Для удобства пришедших происходящее внутри собора транслировалось на большом экране, вывешенном во дворе. Завершилась служба крестным ходом с мощами нового святого.

Родился Илья Яковлевич Ганжа в 1837 году в Макеевке. Юношей он начал искать бога, отправился по святым местам, а затем принял монашество. Об этом периоде его жизни известно очень мало. Мы знаем лишь, что он был монахом на горе Афон, а в начале ХХ века перебрался в Киево-Печерскую Лавру. После того как большевики закрыли Лавру, девяностолетний схимонах Илия вернулся в родную Макеевку. Собственного жилья у него не было, поэтому старца принимала к себе на постой то одна, то другая верующая семья. Отец Илия много молился и приходивших к нему учил тому же. Бывало, что он на ночную молитву поднимал всех, кто находился в доме. Поскольку Илия не был священником, он не мог совершать евхаристию. Поэтому когда в Макеевке был закрыт последний действующий храм, чтобы монах мог причащаться, к нему приезжали священники из Киева и Москвы.

Монах пользовался большим авторитетом, и к нему с просьбами и за советом обращались многие горожане. Вскоре выяснилось, что монах обладает даром предвидения, а по его молитвы имеют огромную силу. Естественно, что коммунистической власти это не нравилось и в дома, где останавливался старец, наведывались сотрудники НКВД, но каждый раз они не могли его найти.

Во время войны к монаху потянулись родные солдат и офицеров, которых он поддерживал и утешал. Многие призывники перед отправкой на фронт приходили к нему за благословением. Когда фронт подошел к Макеевке и многие хотели бежать, старец не благословлял своих знакомых покидать город. Согласно его житию, он говорил: «Не бойтесь, в Макеевке сильных боёв и разрушений не будет». «Как же не будет, когда немец в город пришёл?» — удивлялись люди. А схимонах отвечал: «Как пришёл так и уйдёт, тихо, как прошлогодний снег». В очередной раз старец оказался прав, за всю войну в Макеевке практически не было разрушений. Вообще, по словам монаха, в Макеевке не будет ни стихийных бедствий, но голода, ни эпидемий. В военные годы дар прозорливости отца Илии пригодился макеевчанам — он рассказывал, кому какие овощи сажать, чтобы собрать богатый урожай. В результате те, кто обращался к монаху за советом, никогда не голодали. Помимо советов, старец исцелял больных, причем зачастую тех, от кого отказалась официальная медицина. Например, однажды к нему привезли парализованную девочку. Илия предложил родителям оставить ее на месяц пожить с ним. За это время он привел ее к вере, научил молиться, а в один из дней старец Илия ей сказал: «Я такой старенький — и хожу, а ты — такая молодая, а лежишь. Вот лежебока! А ну, вставай!». И, повинуясь голосу старца, девушка встала и пошла. Подобных историй столько, что если все собрать, то получится настоящая книжка.

В иной мир старец отошел 17 апреля 1946 года в возрасте 109 лет, заранее предсказав эту дату.

В мае 2012 года Священный синод Украинской православной церкви, рассмотрев житие схимонаха Илии, постановил канонизировать его. Одновременно на основе фотографий старца был создан его иконописный образ. Вот так у Макеевки появился собственный святой.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. УКРАИНА И РУСЬ

Мифы современной украинской истории

Увы и ах, но современная украинская история в значительной мере построена на мифах, домыслах и весьма вольных трактовках. Несмотря на то, что многие современные украинские историки были живыми свидетелями того, как разрушилась советская идеологическая система (основанная в значительной мере именно на политической мифологии), многие из них с прежним азартом продолжают воспроизводить на поле украинской истории такие же мифологические конструкции, но уже националистические. Поэтому хотелось бы разобрать некоторые из подобных мифологических построений, чтобы они в дальнейшем не засоряли людям мозги.

Мифы о седой древности

Относительно периода до создания Киевской Руси многие украинские националистические историки исповедуют теорию «автохтоности» Михаила Грушевского. Суть которой в том, что предки украинцев жили на территории современной Украины еще со времен неолита.

Главная цель этой теории — найти коренные отличия украинцев от русских уже в эпоху первобытно-общинного строя. Основным приёмом в достижении этой цели является стремление «замкнуть» первобытные племена в рамки территорий, на которых впоследствии сформировались восточнославянские народы. Цель теории Грушевского понятна максимально раздвинуть временные рамки существования украинцев, доказать более древнее происхождение украинского этноса и тем самым приписать ему превосходство над другими восточнославянскими народами. Ничего удивительного в подобных попытках в общем-то нет, так как для национализма всех мастей всегда было характерным стремление доказать «превосходство» своего народа над другими и, в частности, за счет «древности и благородства предков».

Поэтому в современной украинской исторической науке идет такая кипучая работа, направленная на поиск древних племен, явившихся основой образования будущих украинского и других восточнославянских, да и вообще славянских народов. Для русских, например, такой основой были якобы угро-финские племена, а вот для украинцев — племена трипольской археологической культуры. Дальше схематично автохтоная теория выглядит так: трипольцев впоследствии ассимилировали племена с культурой шнуровой керамики, потом «шнуровиков» ассимилировали представители чернолесско — белогрудовской археологической культуры. Потом «эстафета» переходит к неврам — одному из племен Гедодотовой Скифии. Дальнейшее развитие «очень древних украинцев» якобы прослеживается в антской культуре «полей погребения» римской эпохи вплоть до «княжеских времен» (т. е. времен Киевской Руси).

Но тут возникает принципиальный вопрос — а можно ли, как это делают украинские исторические мифотворцы, полностью отождествлять археологическую культуру и этническую общность и объявлять первобытную общность прямым предком современного народа? Археологические материалы представляют собой важнейший источник реконструкции истории первобытного общества. Однако дать полное и достаточно четкое представление об этнической принадлежности носителей той или иной археологической культуры они могут далеко не всегда.

Дело в том, что этническая принадлежность той или иной группы людей может определяться по совокупности свойств — общему происхождению, общей материальной и духовной культуре, одинаковым традициям, обычаям и обрядам, хозяйственным связям. Археология же может дать представление лишь о материальной культуре и о принадлежности древнейшего населения к определенному хозяйственно-культурному типу. Что касается таких важнейших этнических свойств, как язык, духовная и традиционно-бытовая культура, то здесь возможности археологии ограничены, так как археологические источники не всегда могут продемонстрировать этническую специфику древнего населения по этим свойствам.

Например, народы с одинаковой материальной культурой могут говорить на разных языках. Таким же ненадежным этническим определителем является и принадлежность того или иного племени либо народа к хозяйственно-культурному типу. Хотя хозяйственно-культурные типы складываются относительно самостоятельно у разных народов, но в силу примерно одинакового социально-экономического уровня развития этих народов и сходных природных условий они оказываются однотипными. Поэтому принадлежность отдельных групп к одному и тому же хозяйственно-культурному типу на разных (отдаленных) территориях не дает еще оснований для выводов об их этнической общности, тем более об этнической близости первобытных племен и современных народов, разделенных тысячелетиями, в течение которых людям не раз приходилось менять места своего обитания.

Отождествление современного украинского народа с трипольскими племенами неправомочно не только из-за отсутствия у тех и других одинаковых этнических свойств. Дело в том, что последние вообще не могли составить сколько-нибудь стабильной этнической общности из-за низкого уровня консолидации и обособленности друг от друга.

Несостоятельность исторических фальсификаций проблемы происхождения восточнославянских народов станет очевидной, если сопоставить их с научными данными, освещающими проблему формирования славян. Начальный период истории славян относится, как считают ученые, ко второй половине II — началу I тысячелетия до н.э., т. е. к рубежу бронзового и раннего железного веков. Территорией формирования славян предположительно является часть территории Центральной и Восточной Европы между Днепром и Вислой. Ее северной границей было Левобережье Припяти, а южной — рубеж Лесостепи и Степи.

Как видим, нет ни одной археологической культуры первобытности, эволюцию которой можно было бы проследить непрерывно в рамках этой территории. Среди зафиксированных здесь культур древнейшими, связываемыми учеными со славянством являются чернолесская и сменившая ее зарубинецкая. Однако памятники, оставленные этими культурами, свидетельствуют об отсутствии между их носителями отличий, которые уже в то время подтверждали бы появление племен «украинских, русских и белорусских», тем более, что нет данных о появлении сколько-нибудь устойчивых племенных объединений того времени.

Начиная с рубежа нашей эры, славяне постепенно расширяли свою территорию, втягивая в процесс славянского этногенеза соседние племена. Это продвижение было вызвано причинами как внутреннего порядка (поиск новых земель в связи с развитием производительных сил и ростом народонаселения), так и внешнего (постоянное давление со стороны кочевых племен). Славяне продвинулись вначале к Дунаю, а затем под давлением болгар, аваров, угров и других кочевников из Подунавья к северу, востоку и северо-востоку. В условиях постоянных межплеменных контактов, вызванных перемещением и отсутствием в связи с этим стабильной территории обитания, ни о каких обособленных племенных группировках не могло быть и речи.

В VI–VIII вв. на территории Восточной Европы насчитывалось 14 крупных межплеменных союзов, каждый из которых объединял от 6 до 10 племен. Каждое племя представляло собой общность довольно стабильную в этническом отношении, но межплеменные союзы не являлись сколько-нибудь устойчивыми объединениями: непрерывно менялся их состав, изменялась территория обитания. Только со временем союзы становились более прочными, обретая черты образований государственного типа. В конечном итоге эти союзы, получившие в исторической литературе название «летописных племен», превратились в феодальные княжества, объединившиеся затем в Древнерусском государстве. Как бы ни различались между собой отдельные племена, их союзы и, наконец, княжества — у всех у них были общий язык, общие обычаи и верования и, главное — одинаковый уровень социально-экономического развития. А это означает, что между ними исключались отношения господства и подчинения в общепринятом значении этого слова.

Между тем, исторические украинские мифотворцы, абсолютизируя незначительные локальные различия между отдельными племенами, вполне естественные и закономерные на том уровне развития этнических общностей, отождествляют эти различия с характерными чертами и особенностями, присущими впоследствии трем восточнославянским народам. Иными словами, по логике этих авторов, уже в IX веке были «племена украинские, русские и белорусские». Кого же мифотворцы считают «украинскими племенами»? Чаще всего речь идет о семи племенах: полянах, древлянах, хорватах, уличах, дулебах, сиверянах и тиверцах. Им противопоставляются «русские племена» вятичей, радимичей, словен и «белорусские» — дреговичей и кривичей.

Семь перечисленных племен современные фальсификаторы отождествляют с антами, но в отличие от античных авторов, считавших ими все восточнославянские племена, они упрямо называют их предком «единственно и исключительно украинских племен». И вот эти, мол, племена, консолидовавшись в «единый украинский народ» или даже в «нацию», и создали государство Киевскую Русь.

Нагромождая одно на другое мифические различия украинцев и русских, мифотворцы заключают, что отношения между двумя народами были полны взаимной вражды и борьбы. Сначала якобы побеждали киевские князья, завоевав владимиро-суздальские земли, но затем последовали ответные вторжения в Киев в 1149 и 1155 гг. Юрия Долгорукого, а в 1169 г. — его сына Андрея Боголюбского. Говоря о пребывании Юрия Долгорукого в 1155–1157 годах в Киеве, националистические авторы рассматривают его как исторически поворотный пункт, открывший эру русского суздальско-владимирского превосходства над украинским югом, которая характеризовалась выраженными национальными различиями и национальным антагонизмом. Правда, поход был осуществлен Боголюбским в союзе с галицким князем Владимирко. Подобные походы осуществлял и черниговский Всеволод Ольгович, и волынский Роман Мстиславич. Не менее разорительным для Киева был и поход 1202 года галицко-волынского князя Романа Мстиславича, по мнению украинских исторических фальсификаторов, «украинского» князя. Однако этот поход в украинской истории упоминается скороговоркой и как «вспышка межкняжеской войны». Иначе говоря, поход владимиро-суздальского князя на Киев был и по причинам, и по последствиям обычным для периода феодальной раздробленности и феодальных междоусобиц.

Ведь образ Киева как символа территориальной целостности всего Древнерусского государства продолжал существовать вплоть до разрушительного нашествия 1240 г., и князья, ведя междоусобные войны, преследовали цель не обособления, а обладания Киевом как центром всей Руси, чтобы стать над ней общегосударственным сюзереном.

По утверждениям современных украинских исторических мифотворцев, кроме христианства, северные и южные земли Руси ничего в культурном отношении не связывало. Если бы это было так, то после падения Древнерусского государства каждый из восточнославянских народов только в религии мог находить элементы, близкие другим славянским народам Восточной Европы. Однако, как установлено наукой, в языке, устном народном творчестве, в быту, обычаях и обрядах восточных славян есть множество близких элементов, уходящих корнями в дохристианский период, выживших вопреки всевозможным внешним влияниям, в том числе религиозным, и свидетельствующих о культурном и этническом единстве восточных славян еще в догосударственный период.

Наличие нескольких политических центров Руси того периода не уничтожило чувства общенародного единства. В летописных и литературных произведениях того времени широко отражены сознание общего происхождения и исторической судьбы, единство языка, веры, наличие прочных экономических связей. Единой оставалась и культура Руси, локальные отличия которой были в значительной мере поверхностными.

После поражения русских дружин на Калке в 1223 г. из Киевской земли, и до того терзаемой сменявшими друг друга торками, печенегами, половцами, действительно, начался отход населения в более безопасные места. Но, разумеется, этот отход не мог быть ни поголовным, ни, тем более, «этнически избирательным». На это решались преимущественно те, кому позволяло состояние, у кого было, что терять в случае вражеского вторжения, и двигались они произвольно, по собственному выбору: и на запад, и на север, и на северо-восток.

Наследие Киева переняло Владимиро-Суздальское княжество благодаря эффективности своей боевой силы, ведомой такими выдающимися личностями, как Андрей Боголюбский, Всеволод Юрьевич, Иван Всеволодович, и географическому положению, более безопасному и удаленному от кочевников. Именно владимиро-суздальский сравнительно богатый район, производивший лен и зерно, стал сердцем будущей России, и его князья продолжали традиции, начало которым было положено великими князьями Киева.

Показательным, в частности, было то, что митрополия православной церкви перенесла в 1299 г. свою кафедру не в какое-либо иное место, а во Владимир на Клязьме, а в 1325 г. — в Москву, сохранив за своими митрополитами на более чем два столетия титул «митрополитов киевских и всея Руси». Еще в 1347 г. патриарший собор в Константинополе постановил, что и впредь все епископаты Руси будут подчиняться единому киевскому митрополиту, кафедра которого находилась в Москве. Правда, в 1371 г. Константинопольские патриархи поддались требованиям польского короля и вопреки своему предыдущему решению признали галицкого митрополита. Но это не может затушевать того факта, что вплоть до конца 1448 г. православная церковь во всех землях, составлявших в свое время Киевскую Русь, была в ведении находившегося в Москве главы с титулом «митрополита киевского и всея Руси». Весьма красноречивая иллюстрация, если учесть, что церковь и политическая власть в те времена были двумя сторонами одной и той же медали, при этом церковь имела более глубокое и устойчивое влияние, чем светская власть.

Мифы о воссоединении Малой и Великой Руси

Фактически единственное, в чем сходятся и националистические украинские историки, и их идейные оппоненты, так это в том, что Переяславская Рада стала важным и определяющим явлением в истории Южной Руси. Только вот отношение к ней прямо противоположное. Для украинских националистов это начало 350-летнего иностранного ярма, а для более объективных историков воссоединение Северной и Южной Руси — это прогрессивный шаг, давший толчок к развитию обоих регионов бывшего Древнерусского государства.

Но давайте подробнее рассмотрим, что именно произошло в Переяславе в 1654-м году и какие мифы пытаются внушить украинские националистические историки.

После татаро-монгольского нашествия Древней Руси не было суждено развиваться по пути, предопределенному ей всей предшествовавшей историей. Особенно тяжелой оказалась участь юго-западной Руси. На ее территорию пришелся главный удар кочевников с востока. Соседи с запада, для которых Русь послужила щитом от нашествия орд Батыя, оккупировали часть русских территорий. Причем, если со временем с золотоордынским игом было покончено, то господство западных завоевателей на Руси усиливалось. Большая часть территорий, входящих в современную Украину, сначала находилась в составе Великого княжества Литовского, а после Люблинской унии 1569 года всецело попала под власть поляков.

И здесь возникает первый миф, который можно сформулировать так: не иностранная оккупация породила те диалектные и культурные отличия русских (великороссов) и украинцев (малороссов), а уже существующие нации сознательно подпали под власть тех или иных государств потому, что каждая из них представляла особый, уже сложившийся организм, имевший свою собственную геополитическую ориентацию. Отсюда уже делается и вывод об отсутствии у русских (великороссов) и украинцев (малороссов) взаимного тяготения к единству у двух частей русского народа.

Для того, чтобы развеять этот миф, достаточно вспомнить, например, попытку Михаила Олельковича, Ивана Гольшанского и Федора Вельского организовать свержение короля Казимира (1481), а также восстание в 1508 году под руководством Михаила Глинского. Эти и им подобные акции предпринимались при поддержке Русского государства и преследовали цели воссоединения с ним земель бывшей Киевской Руси. Показательно, что всякий раз терпя неудачу, их участники находили убежище в России, а организаторы удостаивались «государевой службы».

В 1593 году к русскому правительству с просьбой о воссоединении обратился руководитель крупнейшего крестьянско-казацкого восстания Криштоф Косинский. Он, по словам современников, «присягнул… великому князю московскому со всем своим войском». Царь Федор Иванович предоставил повстанцам помощь оружием, порохом, съестными припасами. На территорию Русского государства намеревался также перейти руководитель другого крестьянско-казацкого восстания 1594–1596 гг. на Украине Северин Наливайко. Преследуемые польскими войсками, казачьи отряды неоднократно укрывались в пограничных районах России.

Казак. Акварель 19 века. Автор С. Васильковский

Кроме этого, необходимо вспомнить о такой форме связей между двумя ветвями одной нации, как переселение и прием беженцев. А ведь они в конце XVI — начале XVII веков приобрели действительно гигантские размеры. Тысячи малороссийских крестьян, рядовых казаков, жителей городов оставляли родные места и бежали на территорию соседнего Русского государства. Местная великорусская администрация благосклонно относилась к беглецам: занималась их устройством и предоставляла различные льготы.

Многие украинские националистические историки не менее активно распространяют миф о том, что на момент воссоединения двух частей Руси малороссийское наречие настолько сильно отошло от русского языка, что жители двух частей Руси друг друга не понимали. В пользу этого аргумента приводятся примеры того, что в Москве послы Хмельницкого вели переговоры в присутствии переводчика. Правда, все забывают, что наличие «толмача» при переговорах с любыми неподданными русского царя являлось нормой русского дипломатического протокола, и это нельзя истолковывать как «свидетельство» того, что, дескать, малороссы плохо знали русский язык.

Против этого мифа свидетельствуют и многочисленные факты относительно того, что довольно часто и сам Хмельницкий, и его приближенные, если этого требовали обстоятельства, самостоятельно знакомились с царскими грамотами и напрямую общались с его посланниками. Например, в статейном списке русского посла Унковского (1649) указывается, что во время переговоров Хмельницкий «государеву грамоту роспечатал и чол сам стоя». Информацию аналогичного характера содержит также статейный список посольства Матвеева и Фомина (1653). В нем подчеркивалось: «И гетман Богдан Хмельницкий принял государеву грамоту чесно и учтиво, а приняв гетман государеву грамоту, в печать любезно целовал, и государеву грамоту роспечатал, и чол ее сам».

Богдан Хмельницкий. Портрет XVII века

Игнорируются мифотворцами и свидетельства о том, что во время переговоров, которые требовали особой секретности, Хмельницкий и его ближайшие соратники часто уединялись с русскими послами в специально отведенном для этой цели помещении. И в течение нескольких часов обе стороны с глазу на глаз обменивались мнениями о состоянии русско-украинских отношений. Об этом, например, сообщал царю Суханов, сопровождавший в 1649–1650 гг. иерусалимского патриарха Паисия. Так что, как говорится, комментарии излишни.

Еще один миф, связанный с Переяславской Радой, звучит так — простые малороссы не хотели союза с Россией, к которому стремилась только казачья верхушка. Хотелось бы при этом напомнить, что на Переяславской раде 8 (18) января 1654 года, кроме казачьей старшины и гетмана, непосредственное участие приняли рядовое казачество всех полков, малороссийская шляхта, представители сельских и городских общин, жители Переяслава и Киева, крестьяне окрестных сел. Более того, после Переяславской Рады присягу верности ее решению приняла вся Малороссия. Вот что написано в летописи Самовидца: «И зараз по усех полках розослали столников с приданиям козаков жеби так казаки, як теж войти, со всем посполством, присягу виконали на вечное подданство его царскому величеству. Що по усей Украине увесь народ з охотою тое учинил». О том же свидетельствует и летописец Григорий Грабянка: «Во всей Украине всякая душа з охотою учинили и бысть радость великая во всем народе».

Следующий националистический миф о Переяславской Раде состоит в том, что дескать договор подписывали два самостоятельных государства. С одной стороны, никто не сомневается, что на тот момент Россия являлась всеми признанным субъектом мировой политики, чего совсем нельзя сказать о Войске Запорожском, чья подконтрольная территория всеми, кроме России, рассматривалась просто как мятежная часть Польши. Естественно, что в ходе воссоединительной войны малороссийского народа 1648–1654 годов вместо ликвидированного административного аппарата магнатской Польши в Малороссии не могло не появиться собственное самоуправление. Однако это самоуправление было производным результатом войны, а не ее самостоятельной целью, т.е. всего лишь инструментом для достижения главного — освобождения Малороссии от польской оккупации и воссоединения ее с Россией. Возникнув из непосредственных потребностей войны, малороссийское самоуправление так и не вышло за пределы полково-сотенного устройства и некоторых вспомогательных институций. Так что считать это сформированной государственностью было бы большим преувеличением.

Также мифом является и утверждение, что целью воссоединительной войны было создание некоего самостоятельного «незалежного» государства на землях Малороссии. Безусловно, Богдан Хмельницкий был человеком амбициозным, но в его планы никогда не входило создание самостоятельного государства, поскольку он прекрасно понимал, что его легитимность в глазах малороссийского народа держится исключительно на его стремлении воссоединить земли Руси. Правда, в воссоединенной Руси он видел себя руководителем максимально автономной территории с возможностью династически передавать власть своим потомкам. Подтверждением этого является тот факт, что Богдан Хмельницкий в июне 1648 года, выполняя решения Корсунской рады, обратился к русскому царю с письмом, содержащим просьбу о воссоединении Малороссии с Россией. Отношения обеих сторон стали более разносторонними, углубились и окрепли в последующий период. Начиная с 1649 года, осуществлялся интенсивный обмен между посольствами, которые вели переговоры о воссоединении, вырабатывали совместную платформу действий на международной арене.

Русское государство в течение всей войны оказывало существенную экономическую и военную помощь восставшему малороссийскому народу. Выполняя договорные условия, оно направляло повстанцам хлеб, оружие, военное снаряжение. В условиях не прекращавшейся агрессии со стороны Польши помощь имела огромное значение и способствовала победе малороссов над иноземными поработителями. Важно подчеркнуть, что огромную роль в этом отношении играла поддержка России на международной арене. Неоднократные дипломатические демарши, предпринимавшиеся русскими представителями в Польше, оказывали сдерживающее влияние на военные и политические действия последней.

Пророссийской ориентации Хмельницкий был предан и после Переяслава. Буквально в последние недели жизни гетман очень остро реагировал на попытки Ивана Выговского и его приспешников подготовить почву к разрыву с Россией. Характерно, что, наставляя на гетманство своего младшего сына Юрия, он посчитал нужным получить благословение Московского Патриарха Никона, а не Константинопольского патриарха, в чьей юрисдикции находился.

Кроме того, сейчас много инсинуаций возникает относительно того, что Хмельницкий в 1656 году примкнул к возглавляемой Швецией антипольской коалиции в составе Пруссии, Трансильвании, Молдавии и Валахии, заключив со шведским королем соответствующий договор. Из этого факта делаются выводы, будто, во-первых, Хмельницкий поставил себя также в зависимость от шведского короля, и, во-вторых, проявил независимость от России, которая находилась в состоянии войны со Швецией. В действительности, Хмельницкий входил в отношения со Швецией с ведома и согласия России, желавшей примирения с этой страной.

Совсем умалчивается и другая важнейшая деталь двухсторонних взаимоотношений — активное участие великороссов в воссоединительной войне 1648–1654 гг. Например, в «Реестре всего Войска Запорожского», составленном после Зборовского соглашения 1649 года, зафиксированы сотни казаков — выходцев из России. Естественно, что этот документ далеко не полно отражает реальное положение, ибо в «Реестр» вносились только лица, многие годы принадлежавшие к казацкому сословию.

Еще одним мифом современной украинской националистической истории является то, что малороссам в Польше до 1648 года жилось лучше, чем в России после 1654 года. Например, утверждают, что на польских этнических землях крепостничество существовало в классических формах. В Малороссии же, дескать, крестьянин не лишался личной свободы, и у него оставалось право выбора форм и размеров феодальных повинностей. Если при этом и встречались случаи экономического принуждения, то они не были возведены в закон. Да, действительно, размеры барщины и других феодальных повинностей в Речи Посполитой законом не регулировались. Правда, безудержное наступление польских панов на малороссийских крестьян привело к тому, что накануне освободительной войны отработочная рента в отдельных районах Малороссии достигала уже 5–6 дней в неделю. Кроме того, крестьянин вынужден был в пользу своего господина выполнять многочисленные повинности и нести бремя дополнительных налогов. Кроме этого, процесс закрепощения крестьян в Польше все же имел место. Согласно третьему Литовскому статуту 1588 года, действия которого распространялись и на Малороссию, крестьяне фактически лишались права перехода от одного владельца к другому, то есть было узаконено существование крепостного права. Все стороны жизни крестьянина регулировались исключительно его помещиком. Издевательства, насилие, избиения, нередко приводившие к смерти типичные картины тогдашней жизни малороссов. Французский инженер Боплан, находившийся в Малороссии в те годы, засвидетельствовал, что местные крестьяне, кроме барщины и налогов натурой, «выполняют тысячи других изнурительных и несправедливых требований. Помещики, отбирая имущество у крестьян, владеют по собственному усмотрению и их жизнью».

Зло польской оккупации Малороссии заключалось не только в том, что оно было феодальным (для XVI–XVII вв. это вполне естественно), но и в том, что оно являлось типично колониальным. Колониальное господство предполагает, как известно, не только эксплуатацию. Последняя является обратной стороной языковой, расовой, религиозной и иной дискриминации. Для ее оправдания господствующие круги ссылаются на свое превосходство над порабощенным народом, «быдлом». В ином положении малороссийские земли оказались в составе объединённого русского государства. Во-первых, на Левобережье и Слобожанщине резко возросло число представителей местного господствующего класса. Хотя в гонке за прибылями они и усиливали эксплуатацию малороссийских крестьян, однако господствующий класс был привязан к Украине. Вовторых, политика России не являлась дискриминационной по отношению к малороссам, да и не могла такой быть даже при желании тех, кто ее осуществлял. Для дискриминации не было повода ни в плане исторического происхождения, ни в плане религии, культуры и даже языка, поскольку литературный русский язык являлся результатом сотворчества двух ветвей единого русского народа.

Гетман-предатель Иван Мазепа

Воссоединение Украины с Россией в 1654-м году послужило импульсом для дальнейшего экономического, политического и культурного развития украинского народа. Левобережная Украина постепенно превращалась в один из наиболее развитых в экономическом и культурном отношении регионов Общерусского государства. На протяжении значительного отрезка времени (до начала 80-х годов XVIII века) Левобережная Украина сохраняла особенности политического и административно-территориального устройства: старшинская администрация, деление территории на полки и сотни, местные казачьи формирования. В результате воссоединения Малороссии с Россией на Левобережье были временно ослаблены феодально-крепостнические отношения, и юридическое закрепощение крестьян здесь стало возможным лишь в 1783 году.

Именно в этот период на небосклоне малороссийской политики восходит звезда коварного, жестокого, но самое главное — до безумия жадного Ивана Мазепы. Чью внешнюю и внутреннею политику, вопреки исторической действительности, фальсификаторы продолжают изображать как борьбу «за лучшую судьбу Украины». Хотя Мазепа был одним из крупнейших помещиков не только Малороссии, но и всей России. В 9 полках (кроме Миргородского) Левобережья Мазепа к концу своего гетманства имел в частной собственности 19 654 крестьянских двора, помимо этого, на территории Великороссии в Крупецкой волости за ним числилось 7 сел, 2 деревни, 12 мельниц; в Путивльском и Рыльском уездах -19 сел, 5 хуторов, 2 мельницы. Во всех этих населенных пунктах Ивану Мазепе принадлежало 11 тыс. крепостных только мужского пола.

Гетман удерживал свою власть только военной силой. По свидетельству современника, русского священника, пребывавшего в это время в Малороссии, Ивана Лукьянова, без вооруженной охраны Мазепа не мог и шага ступить. Известно, что в период гетманства Мазепы в Москву неоднократно присылались ходатайства украинской старшины об увеличении количества стрельцов, которые находились при гетмане. Непрерывно увеличивалось количество и наемного казацкого войска сердюцких и компанейских полков.

О том, что Иван Мазепа не пользовался особой поддержкой в среде украинского народа, свидетельствует то, как именно народ вел себя с союзниками гетмана — шведами. Казаки, крестьяне и мещане Левобережной Украины повсюду проявляли свою верность Российскому государству. Например, во время шведского похода на Украину жители городов и местечек, расположенных на землях Стародубского, Черниговского, Прилуцкого, Миргородского, Лубенского и других полков, слали к русскому правительству челобитные, в которых заявляли о своей решимости драться «противо неприятелей наших… за милую Малороссийского всего краю нашего отчизну».

Многочисленные свидетельства разнообразных источников: русских государственных документов, военных донесений, дипломатической переписки, шведских документов, свидетельств современников — рисуют картину повсеместной партизанской борьбы малороссийских крестьян против шведских войск. В большинстве случаев при приближении захватчиков крестьяне бросали свои деревни и с имуществом и скотом прятались в лесах, организовывали отряды и нападали на неприятеля.

В письмах адъютанта Петра I Бартена, написанных 12 октября 1708 года, говорится: «крестьяне по лесах собрася компанями ходят, и шведов зело много бьют и в лесах дороги зарубают», «черкассы шведов по лесах зело много бьют». Кроме этого, крестьяне доставляли русскому командованию важные разведывательные данные о расположении шведских войск и их численности. Так что, как писал историк XVIII века Ригельман, шведский король, который при помощи Мазепы рассчитывал на поддержку украинского народа, «не находил нигде, чего надеялся, кроме сожженных и опустошенных деревень».

Известны случаи, когда крестьяне умышленно указывали шведским оккупантам неправильное направление к тому или иному населенному пункту. Например, отряд генерала Лагеркрона, направлявшийся к городу Стародубу, чтобы овладеть им, так долго искал его, что в конечном итоге не смог осуществить свой замысел, ибо в город уже вступили русские войска. Тот же Лагеркрон доносил своему королю, что по дороге он постоянно подвергался нападениям крестьянских отрядов, достигавших численности 100 человек.

Русское командование обращалось с воззваниями к населению городов и сел, призывая его в борьбе с врагом «всякую шкоду приключать и загонами и по лесам и перевалам их людей побивать…». В ответ на эти призывы крестьянские отряды наносили весьма ощутимые удары агрессорам. Например, в ноябре 1708 году народные мстители разгромили шведский отряд в районе городка Десна. Сообщая об этом Петру I, Александр Меньшиков, в частности, писал: «Мужики малороссийские где могут войском действуют и в некотором при Десне местечке в то же время с полтораста шведов часть порубили, а часть в полон взяли».

Известия об активной партизанской борьбе малороссийского народа нередко содержались и в дипломатической почте. «Беспрерывно беспокоемые сильными партизанскими отрядами шведы вынуждены постоянно переходить с места на место», — писал, например, в Лондон английский посол в России Витворт.

Очень неохотно вспоминают украинские националистические историки и тот факт, что за изменником-гетманом пошла лишь незначительная часть старшины и казаков. Когда все же приходится об этом говорить, они тут же спешат «объяснить», что Мазепа, мол, не сумел психологически подготовить украинское население к своей шведской ориентации и что не его вина, что дальнейшее развитие событий исковеркало его мастерские планы.

Интересно в этом отношении свидетельство Витворта, который в отчете своему правительству от 22 декабря 1708 года (2 января 1709 года) писал: «…казаки, которые перешли с Мазепой, ежедневно возвращаются назад, как это сделал полковник (имеется ввиду Данило Апостол) на предыдущей неделе вернувшись с 500 конниками, которые служили для гетмана личной охраной, так что возле него остался только один полк с не более чем 300 казаками, которые только ждут повода, чтобы удрать. Говорят, что шведы, увидев это, держат Мазепу и его единомышленников под строгим надзором и даже поставили стражу в спальне гетмана».

Все это четко показывает, что в начале восемнадцатого века украинский народ «любил» своего гетмана ничуть не больше, чем современные украинцы любят кого-нибудь из отечественных олигархов. Вне зависимости от того, какими бы политическими лозунгами они бы не прикрывались.

Последний гетман: Кирилл Разумовский

Восстановление гетманства в середине XVIII века украинские националистические историки изображают в неких любовно-романтических тонах и представляют это исключительно как результат влияния на императрицу Елизавету ее фаворита Алексея Разумовского. Подчеркивая этим самым, что и в душе простого малороссийского свинопаса жила идея хоть как-нибудь обособить Малую Русь от Великой.

Хотя на самом деле царское правительство пошло на удовлетворение политических требований казацкой старшины в связи с усложнением на то время международного положения русского государства (на западе назревала война с Пруссией, на юге — с Турцией). Старшина же, в свою очередь, рассчитывала таким образом упрочить свое привилегированное положение и еще больше закрепостить малороссийских крестьян. Царский указ «О бытии в Малороссии гетману по прежним правам и обыкновениям» был издан в мае 1747 года. Однако, делая этот в значительной мере вынужденный шаг, русское правительство, конечно, вовсе не собиралось отступать от своей централизаторской политики в Малороссии. По замыслу царского правительства, гетманом должен был стать человек, который содействовал бы постепенной ликвидации специфических форм административного и военного устройства на Левобережной Украине. Выбор пал на Кирилла Разумовского — младшего брата фаворита императрицы, которого старшина по указанию русского правительства и «избрала» гетманом в Глухове в марте 1750 года. В июне того же года правительство утвердило его «избрание», а в октябре под власть гетмана была передана Запорожская Сечь.

С восстановлением гетманства несколько изменилась структура центральных органов управления Левобережной Украины. Было ликвидировано «Правление гетманского уряду», фактически перестал действовать общевойсковой казачий совет, компетенция которого при Кирилле Разумовском окончательно перешла к совету старшин. В него входили, прежде всего, члены Генеральной войсковой канцелярии и Генерального войскового суда. Решающую роль там играла, таким образом, верхушка административного аппарата — генеральная старшина, состоявшая из самых богатых и влиятельных представителей малороссийских старшинских семей. На совет обычно вызывались полковники, другие представители полковой, а также сотенной администрации. В компетенцию совета старшин входили такие вопросы, как избрание на высшие административные должности, рассмотрение решений Генеральной войсковой канцелярии, важнейшие дела административного, финансового и судебного характера, рассмотрение апелляций на решения Генерального суда и Генеральной войсковой канцелярии. И по своему составу, и по выполняемым функциям совет старшин был органом исключительно местной, украинской феодальной знати. Однако украинскими националистическими историками этот совет изображается как «исключительно великорусский».

Националистические историки обходят молчанием и такие факты, как, скажем, щедрость, которой одарило царское правительство последнего гетмана. По данным «Табели» (1754) о владениях левобережных гетманов, Кирилл Разумовский владел 9628 дворами и бездворными хатами. Прибыли Разумовского от предприятий, размещенных на территории его владений, превышали 100 тыс. руб. в год. Его глуховская резиденция была, по словам Васильчикова, исследовавшего род Разумовских, «миниатюрной копией со двора петербургского». Только на содержание обслуживающего персонала гетманского дворца в Батурине ежегодно тратилось свыше 60 тысяч рублей.

И после ликвидации гетманства Кирилл Разумовский остался крупным земельным магнатом. На Левобережной Украине он имел восемь волостей «с принадлежащими к ним селами, деревнями и хуторами». По ревизии 1782 года, в семи уездах Новгород-Северской губернии бывший гетман имел 74 177 крепостных крестьян и в великорусских губерниях свыше 45 тыс. человек. Вопреки исторической действительности, современные украинские националистические историки всячески замалчивают, что украинские гетманы были, прежде всего, крупными феодалами, наживавшими богатство на нещадной эксплуатации своих же земляков.

Как известно, царским указом от 16 (27) сентября 1781 года на Левобережной Украине вместо полково-сотенного административно-территориального устройства вводилось (как и во всей Российской империи) деление на наместничества. В частности, были созданы Киевское, Черниговское и Новгород-Северское наместничества. Таким образом, закончилась эпоха «малороссийских гетманов», в большинстве своем людей, ставивших личную выгоду куда выше выгоды общественной и явно не достойных идеализации и романтизации.

Миф о разгоне Запорожской Сечи

Редко какое событие в украинской истории преподносится с таким пафосом, как роспуск Екатериной II Новой Запорожской Сечи в 1775 году. Пафос — как раз в «биологической ненависти» русского правительства к украинцам. Мол, взяли «клятые москали» и разрушили главный оплот украинства того времени. После чего украинцам осталось только горько вздыхать и сочинять грустные думы…

Начнём с того, что Сечь вряд ли можно назвать «украинской» организацией: в основу её формирования был положен как раз принцип космополитизма. Для того, чтобы стать казаком, нужно было быть только мужчиной и православным. При этом православие могло быть не совсем искренним.

Национальность не играла никакой роли. Зачастую атаманами и полковниками на Сечи становились далеко не малороссы. Также не надо забывать и отношение казаков к крестьянам, а именно они составляли подавляющую часть населения тогдашней Малороссии. Для казаков селяне были свинопасами и гречкосеями, проводящим свою жизнь возле женской юбки. Бывали случаи, когда казаки вместе с татарами совершали набеги на Малороссию, жертвами которых, как правило, становились те же крестьяне. Неудивительно, что Александр Ригельман в своём «Летописном повествовании о Малой России» очень сильно разделял «сечевских козаков» и «малороссийский народ». Потому считать, что на момент разгона Новой Сечи она что-то особенное означала для малороссийских крестьян и была носителем неких национальных устоев, было бы явной натяжкой.

«Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану» И.Е. Репин, 1880 год 

К тому же многие украинские историки сильно лукавят, называя «национальные» причины разгона Сечи. Ну не это было причиной. Украинцы на тот момент в России назывались малороссами (себя же сами называли русскими, руськими, реже русинами) и входили в состав, как тогда говорили, «природных русских» (украинцы, русские, белорусы).

Собственно украинской идеология на тот момент отсутствовала напрочь, и какие национальные права ущемлялись с разгоном Сечи, понять трудно. И вот теперь можно без идеологической зашоренности взглянуть на события 1775 года.

Начнём с причин разгона Сечи. Первой и, безусловно, основной причиной разгона было восстание Пугачёва, поставившее Российское государство на грань развала. В 1773–1774 годах запорожцы толпами шли к самозваному «царю Петру III». Когда проводивший дознание по делу Пугачёва граф Никита Панин доложил Екатерине II, что самозванец намеревался из заволжских степей идти на Сечь, чтобы подымать казаков, императрица решила, что с приднепровской вольницей надо что-то делать, пока какой-нибудь новый самозванец не взбунтовал запорожцев.

Второй причиной было заключение Кучук-Кайнарджийского мира 1774 года с турками, после которого крымский хан принял российское подданство и надобность в казачьей защите южной границы от татарских набегов отпадала.

Третьей причиной было само поведение казаков и их старшины. Земли Войска Запорожского были чрезвычайно обширны и плодородны, и не освоив их нельзя было заселить приазовские и причерноморские степи. Поэтому на запорожских землях стали селить сербских колонистов, что вызвало гнев казаков: многих колонистов просто убили, других обкладывали данью. Что, безусловно, не радовало русское правительство.

Кроме того, старшина обнаглела в край: воровство казенных денег, высылаемых на содержание войска, становилось систематическим. Это приводило к восстаниям сечевой бедноты.

Кошевой атаман Пётр Калнышевский два раза вынужден был бежать из Сечи и подавлять восстания с помощью регулярных войск. Одного из зачинщиков восстания Калнышевский лично запорол насмерть. Старшина жирела, боеспособность казаков падала. А тут ещё кошевой атаман вступил в тайные переговоры с турецким султаном, о чём не замедлил сообщить в Петербург полковой старшина Савицкий.

Акварель С. Васильковского. 19 век

Ясно, что всё это в конце концов переполнило чашу терпения русского правительства.

Кстати, приказ о ликвидации Новой Сечи отдал… запорожский казак Грыцько Нечёса, более известный как светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический (незадолго до этого запорожцы приняли фаворита царицы в свои ряды). В начале мая 1775 года генерал-поручик Пётр Текелли, исполнявший обязанности командующего войсками в Новороссии, получил приказ занять войсками Запорожскую Новую Сечь и ликвидировать её. Не мешкая, Текелли со всей пехотой и кавалерией выступил из крепости Св. Елизаветы и 5 июня подошел к Сечи, которая располагалась недалеко от современного села Покровское Никопольского района Днепропетровской области.

Внезапное появление русских полков с артиллерией, быстро обложивших Чертомлык, ошеломило казаков. Текелли сумел сохранить в тайне приготовления к выступлению в поход и свалился на сечевиков как снег на голову. Из-за позиции старшины Сечь как военная организация сильно деградировала, потому казаки полностью прозевали подход целой армии. Внезапность и организованность действий регулярных войск сразу же лишили запорожцев воли к сопротивлению.

Заняв ключевые позиции и выкатив на позиции пушки, к которым встали канониры с уже зажжёнными фитилями, Текелли потребовал к себе старшину. Верхушка казачества прибыла, и генерал без долгих предисловий зачитал манифест императрицы об уничтожении Сечи и упразднении запорожского войска. Текелли не стал форсировать события, дав казакам неделю на размышления. После чего он ласково принял явившегося с хлебом-солью кошевого Петра Калнышевского и даже сам поехал к нему с ответным визитом, проведя несколько дней в пьянке с казачьей старшиной. Среди которой, кстати, был полковой старшина, некто Лях, по происхождению польский шляхтич. Ничем особенным ни в военных действиях, ни по службе войску он не выделялся, но был настроен антироссийски и сумел сгруппировать вокруг себя часть казаков.

Последний атаман Запорожской Сечи Петр Калнишевский 

Поскольку Сечь была окружена войсками, к Текелли явились 50 казаков и попросили выдать «пропускной билет» для ловли рыбы на реке Ингул, впадающей в Чёрное море недалеко от устья Буга в турецких владениях. Получив его, казаки сели на судёнышки-чайки, усадили ещё несколько сот «безбилетных» сотоварищей и, провозгласив походным атаманом Ляха, отправились к Ингулу, где и осели, испросив разрешения султана. Так возникла Задунайская Сечь.

Когда Текелли окончательно протрезвел, он заметил, что количество казаков на Сечи резко уменьшилось. И генерал, придя в ярость за, то что, его обманули, применил силу. Правда, генеральский гнев коснулся лишь нескольких представителей старшины, в том числе и кошевого Калнышевского, которых Текелли обвинил в расхищении казённых средств.

Сейчас многие историки пытаются выставить сосланного в Соловецкий монастырь Петра Ивановича Калнышевского как некоего мученика за идею. Национальную, конечно. Экс-президент Украины Виктор Ющенко даже числил его среди своих славных предков. Забывая при этом, какую роль в дискредитации и деградации Сечи сыграл Пётр Иванович! Кроме того, его мученичество тоже вызывает немало вопросов. Когда он отправился в ссылку, за ним следовало шесть (!) возов с имуществом. В этом обозе было немало ценных вещей, наподобие Евангелия с окладом в тридцать четыре фунта серебра. Ежедневный паёк атамана Калнышевского составлял рубль из его же привезённой казны, что в пятьдесят раз превышало пайку обычного арестанта того времени (две копейки). Потому ничего удивительного нет в том, что атаман дожил на Соловках до 112(!) лет и отказался покинуть монастырь, даже когда его амнистировали.

Что же ждало остальных казаков? Оставшуюся старшину приравняли к российскому дворянству, наделили армейскими чинами и землёй. Причём, землю оставляли ту, которой те владели до ликвидации Сечи. А кому не доставало до положенных для дворянского достоинства полутора тысяч десятин, ещё и прирезали! Чтоб не обидно было. Простые же казаки, по мысли правительства, должны были добровольно вступить в пикенёрские и гусарские полки. Однако сечевики не спешили это делать, ведь разница между гусаром и казаком состояла в том, что риск, конечно, один и тот же, а вот привилегии разные. Когда правительство заметило, что идея о добровольном вливании казаков в ряды доблестной регулярной армии терпит крах, стали искать другие способы привлечения казаков на службу, ибо каждый понимал, какую опасность для окружающих таят в себе крепкие мужики с военным опытом, незанятые ни каким общественнополезным трудом.

После долгих размышлений ничего другого не нашли, как… снова возродить казачество. И снова за это принялся Григорий Потёмкин, которому что, разгонять что собирать казаков было без разницы — лишь бы без дела не сидеть. И уже в 1783 году Потёмкин в особой «прокламации» высказал свои намерения собрать снова запорожцев. «Объявляю, говорилось в этой прокламации от 1 июля 1783 года, — чрез сие из пребывающих в Азовской губернии, Славянской и Елизаветской провинции жителей, кои в бывшем войске Запорожском служили, что полковому старшине и армии капитану Головатому Антону препоручено от меня приглашать из них охотников к служению в казачьем звании под моим предводительством».

Для тех, кто не понял: через восемь лет после упразднения запорожское казачество стараниями русского правительства было возрождено. Правда, без какого-либо определённого центра, наподобие Сечи. Но это только пока.

В 1787 году во время путешествия Екатерины II по Новороссии казачьи старшины, можно полагать при несомненном участии самого Потёмкина, подали в Кременчуге в адрес Государыни прошение, в котором выразили своё желание по-прежнему служить казаками в российской армии. Екатерина согласилась, и в ближайшие годы казаки вернули себе все видимые атрибуты бывшей сечевой вольницы: знамёна, печати, булаву кошевого атамана, перначи, деление войска на курени, которые назывались точно так же, как на Сечи. Правительственные документы, направляемые казакам, начинались с обращения, аналогичного обращению к запорожцам.

13 августа 1787 г. начинается война с Турцией, и правительство предоставило запорожцам место в урочище Васильково у Бугского лимана для основания войскового коша. В это время казаки приняли название Войска верных казаков (запорожских), а в конце 1788 г. Войско верных казаков получило иное наименование — Войска верных черноморских казаков. Активное участие черноморцев в русско-турецкой войне снова вернуло им благосклонность русского правительства. И когда черноморцы, стеснённые небольшим пространством, выделенным им для проживания, обратились к Екатерине II с просьбой предоставить им для поселения обширные и незаселённые берега Кубань-реки, ответ не заставил себя долго ждать. 30 июня 1792 г. Екатерина II подписала указ о переселении Черно-морского войска на прикубанские земли и жалованную грамоту на вечное владение ими.

Решительность царицы объяснялась ещё и тем, что первоначально на Кубань собирались поселить донских казаков, но массового переселения не получилось — многие донцы не желали переселяться с насиженных мест. Так что просьба верных казаков оказалась как нельзя кстати.

Первая партия черноморцев в количестве 3247 человек прибыла морем на Тамань 25 августа 1792 г. Бывшие запорожцы получили гигантский кусок целинной земли, удивительно похожий на тот, которого их некогда лишили. Всего на Кубань переселилось около 25 тыс. человек. С мая 1793 г. начала создаваться Черноморская кордонная линия. По старому запорожскому обычаю, был брошен жребий, распределивший месторасположение 40 куренных селений. 38 из них получили старые запорожские названия.

В 1828 году и казаки Задунайской Сечи перешли на сторону русской армии, принеся покаяние и присягу русскому императору Николаю I, и также поселились на Кубани. Что очередной раз доказывало, что Россия это единственная страна, дававшая запорожским казакам возможность для нормального существования и развития. И даже временные конфликты с русским правительством не могли нарушить общую тенденцию.

В середине XIX века в Малороссии зарождается и начинает развиваться украинская национальная идея — вначале как составной элемент польско-шляхетского движения, а потом как элемент влияния германского мира на восточнославянскую цивилизацию. Отношение политических украинцев к кубанским казакам было двояким. С одной стороны, значительная часть кубанцев «балакала» на диалекте, очень похожем на степной малороссийский диалект (не путать с украинским литературным языком, в котором невероятное количество польских и немецких заимствований), да и происхождение от запорожцев чего-то да и стоило в глазах украинофилов. Но с другой стороны, в отличие от Малороссии, на протяжении всего XIX века не видевшей на своих землях войны, кубанцы жили постоянной борьбой с северокавказскими горцами, постоянным ощущением, что ты передовой отряд империи, что Россия это твой надёжный тыл.

Кроме того, между кубанцами и запорожцами нельзя было так уж однозначно ставить знак равенства. На Кубани сечевики отказались от той «гендерной дискриминации», которая была на Сечи, и теперь казаки жили не изолированным мужским коллективом, а станицами: с женщинами и детьми, копируя этим больше Донское войско, чем Запорожское. Происходили изменения и во внешнем виде казаков: мужчины стали носить традиционный кавказский костюм (черкеска, башлык, бурка), женщины одевались на великорусский манер. В войске постоянно росло количество казаков не малороссийского происхождения. Что, в свою очередь, сказывалось и на говоре, и на обычаях, привычках и мировоззрении казаков. Многие казаки ощущали определённую сословную самобытность и привилегированность по сравнению с окружающими.

Поэтому до революции 1917 года никаких особых успехов украинофильская пропаганда не имела. Хотя сюда пропагандировать приезжал ещё молодой тогда Семён (Симон) Петлюра. В круговороте революции и гражданской войны возникла так называемая Кубанская рада — одно из многочисленных мелких правительств на обломках великой Империи.

Главной целью создания Рады было сохранение сословного привилегированного положения казачества, особенно в вопросах землевладения. То есть защита казачьих земельных владений от попыток земельного передела, о котором рассуждали общероссийские политические силы, в том числе и большевики. Были в Раде и представители своеобразного «украинофильского крыла», но его влияние было не очень большим, что впоследствии помогло Деникину практически безболезненно ликвидировать эту фракцию в Кубанской Раде.

После победы большевиков на Кубани была развернута политика украинизации, направленная в основном именно на потомков черноморских казаков. Но эта политика потерпела сокрушительный крах. Ведь если в УССР политика украинизации проходила в основном среди необразованного крестьянства, то кубанские казаки до революции были практически все поголовно грамотными. И вполне естественно, что эту грамотность они приобретали на русском языке. И переучиваться на «мову» (в 20-х годах испытывавшую сильнейшее влияние ополяченного галицкого диалекта) особого желания не изъявляли. Кубанская «балачка» как диалект была равноудалена как и от литературной формы русского языка, так и от «украинской мовы». Казаки выбрали то, что им было уже очень хорошо знакомо и что они знали — русский язык.

Кроме этого, в межвоенный период в среде казачьей эмиграции происходит зарождение «Вольноказачьего движения» или, проще говоря, «казакийцев», выдвигавших идею об отдельной казачьей нации, угнетаемой русскими оккупантами. Но это движение особого развития не приобрело и даже не смогло создать аналог некоего лингвистического маркера, наподобие «украинской мовы». В основном всё сводилось к педалированию трёх тезисов: 1) казаки не сословие, а народ, 2) казаки не русские (и не украинцы), 3) у казаков должно быть своё государство Казакия на территории исторических казачьих войск — Донского, Кубанского, Терского и Уральского. С такой идейной базой казакийцы ни на что особо рассчитывать не могли, разве что только на упоминание о себе, любимых, в принятой в 1959 году Конгрессом США «Резолюции о порабощённых народах».

После распада Союза и создания независимой Украины многие украинские националисты стали рассматривать Кубань как некий плацдарм для распространения украинской идеи в России. С одной стороны, во время приднестровского конфликта радикальные украинские националисты и казаки были по одну сторону баррикад и установили определённые связи друг с другом. Да и руководство Украины рассчитывало создать на Кубани мощное украинофильское движение, с помощью которого можно было бы адекватно отвечать на пророссийские выступления в Крыму. С этой целью в 1992–93 годах был устроен ряд поездок групп украинских националистов по станицам Краснодарского края, приглашались делегации кубанских казаков на всевозможнейшие мероприятия «украинских козакив», был издан ряд брошюр по истории «Малинового клина» (так в терминологии украинских националистов называлась Кубань). Но не вышло, как мечталось.

Первое и самое главное. Хочется или не хочется украинским националистам признавать этот факт, но современная Украина — это не наследница Центральной Рады, Украинской державы гетмана Скоропадского, Украинской Народной Республики, ОУН-УПА и прочих ЗУНРов. Современная Украина — это историческая наследница Украинской Советской Социалистической Республики (УССР). Современная украинская нация в этнографическом понимании — это результат весьма продолжительной, где-то добровольной, но чаще всего насильственной «советской украинизации», которая с середины 30-х годов ограничивалась территорией УССР. Там, где политика «украинизации» не получала господдержку, в том числе и на Кубани, украинское самосознание просто не возникало. В начале 90-х украинское самосознание в Краснодарском крае «пробудилось» в основном у тех, у кого оно и не засыпало, — то есть у выходцев из УССР, теми или иными путями оказавшихся на Кубани, которые, и составили костяк украинских обществ Краснодарского края.

Во-вторых, во время грузино-абхазской и первой чеченской войн украинские националисты и кубанские казаки уже оказались по разные стороны баррикад. Что остудило и так не шибко большие симпатии кубанцев к Украине. Кроме того, разрастающиеся межнациональные конфликты в регионе и возросшее национальное самосознание северокавказских народов снова поставили кубанских казаков в ситуацию конца XVIII века, когда ты снова передовой отряд Империи, защищающий границы славяно-православной цивилизации. И для любого мало-мальски думающего человека понятно, что при таком раскладе Россия — более надежный тыл, чем Украина. А если уж на Кубани и появляются сепаратисты, ненавидящие «оккупантов-москалей», то они с очень большой вероятностью по взглядам становятся «казакийцами», а не «свидомыми украинцами».

Так что вбивание малинового клина в сердце казачьей Кубани провалилось. И своеобразным символом этого стала позиция Кубанского Казачьего Войска во время российско-украинского спора за Тузлу в 2003-м, когда казаки выставили на российской дамбе дозорных и были главной движущей силой идеи воссоединения «кубанских казачьих земель».

Да и на самой Украине с каждым годом независимости Кубань воспринимается всё хуже и хуже. С одной стороны, существование кубанских казаков разрушает мифологему о том, что в 1775-м году Россия «стёрла с лица земли Запорожскую Сечь и запорожских казаков». Ведь многие украинские обыватели рисуют себе это в виде того, как «клятые москали», стоя по пояс в украинской крови, рубили запорожцев в капусту. И «воскрешение» запорожских потомков тут для массового сознания не совсем полезно.

Кроме этого, в России казак — это именно представитель родового казачества, казак от деда-прадеда, не без «ряжености», но искренне пытающийся возродить казачий уклад жизни, казачье самоощущение. Но российская «ряженость» не идёт ни в какое сравнение с аналогичным явлением на Украине, где, кажется, «покозачилось» всё, что только можно. Сотни казачьих организаций, тысячи гетманов, атаманов, полковников и генералов, — и это практически при полном отсутствии в этих структурах рядового состава. Козаки-униаты, козаки-язычники (с их боевым гопаком), козаки-либертарианцы, козаки-атеисты — просто невероятное количество психически больных людей, одевающихся в опереточные костюмы и носящие игрушечные сабли. Понятно, что и родовым казакам, и самозваным козакам рядом друг с другом будет неудобно.

Недавно встретил знакомого, придерживающегося украинских националистических взглядов, в середине 90-х отсылавшего в Краснодарский край посылки с «украинской литературой». Поинтересовался, как идёт процесс украинизации Кубани. Оказалось, что как-то не очень. Зато теперь они будут искать украинцев в других частях России. Выяснилось, что вроде есть где-то «украинцы» в Нижнем Поволжье. Мол, возможно, там они посознательнее кубанцев будут. Пришлось ехидно пожелать знакомому удачи в вопросе украинизации Поволжья. Ведь Волга — это очень украинская река. Как, впрочем, и Миссисипи, и Рейн, и Нил.

Азовское сидение: средневековый Сталинград

1637 год. Прошло меньше двадцати лет с окончания смутного времени, если считать окончанием смуты отказ королевича Владислава от прав на русскую корону. Московское государство лишь отходит от погрома. Шляхта Речи Посполитой подавила крестьянско-казачьи восстания и наслаждается золотым покоем. Османская империя, которой правит султан-полководец Мурад IV, находится на пике могущества и контролирует Ближний и Средний восток, Балканы и северную Африку; Черное море — внутренний водоем стамбульской империи.

Северо-восточным форпостом Турции был город Азов, расположенный при слиянии рек Дона и Азовки в 15 километрах от донского устья. Из этой крепости османы могли контролировать Приазовье и угрожать южным границам Руси. Одновременно эта крепость закрывала для казаков доступ к богатым районам Нижнего Дона и запечатывала выход в Азовское море.

В 1559 году русские войска под командованием князя Дмитрия Вишневецкого (Байды) уже осаждали Азов, но безрезультатно. В семнадцатом веке увеличившееся численно и окрепшее в войнах донское казачество смотрело на Азов как на постоянную угрозу, которую следовало ликвидировать. Тем более, что в 30-х годах на Дон перебрались многие запорожские казаки, вынужденные бежать из Речи Посполитой. Этих беглецов было настолько много, что один из их атаманов по имени Матьяш пытался было «бунтовать» против донского войска. Дерзкого запорожца по решению круга казнили «поленьем» и бросили тело в Дон, а запорожцев заставили уважать донские традиции. Однако эти беглецы были не только угрозой спокойствию, но и грозной силой, которую стоило использовать.

В итоге донские атаманы решили объединить силы и взять Азов. На призыв войскового атамана Михайла Татаринова откликнулись казаки Дона, Яика и Терека, а также запорожцы. По сути прошла тотальная мобилизация казаков, и все способные держать оружие в руках двинулись в поход «судовой и конной ратью», послав вперед отряд для поимки «языков». В походе участвовал и молодой Иван Богун, который впоследствии прославится как один из самых талантливых полковников Богдана Хмельницкого.

Турки, узнав об этом, обновили стены крепости, выстроили новые башни и завезли в Азов две сотни пушек. В городе был размещен четырехтысячный гарнизон, прекрасно оснащенный боеприпасами и продовольствием.

В апреле 1637 года казачья армия подошла к Азову и осадила крепость. Часть донского флота заняла устье Дона, чтобы не дать турецким судам прорваться на выручку осажденным. Казаки окопали город земляными валами, насыпали ров и начали обстрел Азова. Крепостная артиллерия активно отвечала им. Три недели шла бесполезная перестрелка, но ни турки, ни казаки не стремились сойтись врукопашную. Поняв, что взять приступом город нельзя, казаки стали рыть под стены подкопы, в которые закладывалась взрывчатка.

В 4 часа утра 18 июня все заряды были подорваны, из-за чего часть крепостной стены рухнула. Казаки устремились в пролом и ворвались в город. Началась резня. Турки еще целый день отбивались с отчаянием обреченных, пока не полегли на кривых улочках древнего города. Последние выжившие воины султана заперлись в городской цитадели, откуда их выкурили только через три дня.

Захваченный город казаки объявили своей столицей, а дома и имущество турок разделили между своими станицам.

Османская империя, воевавшая в это время с Ираном, не смогла сразу отреагировать на произошедшее, и у казаков было несколько мирных лет, за которые Азов превратился в настоящую казацкую цитадель. Одним из самых первых действий казаков в Азове было восстановление древних православных храмов, главным из которых был собор св. Иоанна Предтечи, считавшегося покровителем города. Крымский хан попытался отбить Азов силой, но был разбит. Тогда он предложил выкупить город, обещая заплатить сорок тысяч золотых, если казаки уйдут из Азова, но его предложение было отвергнуто.

Русский царь Федор Михайлович ничего не знал о действиях казаков. Для извещения его казаки послали в Москву атамана Потапа Петрова с отпиской (донесением), в которой просили: «Отпусти нам, государь, вины наши, что мы без твоего повеления взяли Азов». Это известие застало московское правительство врасплох: с одной стороны, новость была хорошей, но с другой, взятие Азова могло привести к войне с Турцией, что явно не входило в планы Москвы. По сути, казаки своей блистательной операцией подставили царя, который раньше заключил мир с Османской империей. За такое можно было и головы лишиться.

Казацкое посольство было задержано для выяснения обстоятельств, но вскоре донцы полностью реабилитировались в царских глазах, перехватив и разбив крымско-татарский отряд, направлявшийся в набег на южные русские города.

Об этом казаки немедленно сообщили в Москву, и благодарный царь простил своеволие казаков. Однако не простили турки. Султан Мурад IV, победоносно завершив войну на востоке, стал собирать армию, чтобы отбить Азов. Правда, в 1640 году он скончался, благодаря чему казаки получили еще почти год мирной жизни. Наконец новый правитель османской империи султан Ибрагим утвердился на троне и послал свою армию под Азов.

Летом 1641 года к Азову подошла турецкая армия под командованием силистрийского сераскера Дели Хусейн-паши, которую поддерживал флот из двух сотен кораблей под командованием Пиали-паши. В состав турецкой армии входили также отряды Сербии, Боснии, Молдавии, Валахии, крымские и ногайские татары, черкесы и кабарда. Всего под знамена ислама встали по разным подсчетом от ста пятидесяти до двухсот сорока тысяч человек с мощным парком осадных орудий.

«Да были еще у тех пашей наемные люди, два немецких полковника, а с ними солдат 6000. И еще были с теми же пашами для всяческого против нас измышления многие немецкие люди, ведающие взятие городов, и всякие воинские хитрости по подкопам и приступам, и снаряжение ядер, огнем начиняемых, — из многих государств: из греческих земель, из Венеции великой, шведские и французские петардщики. Тяжелых орудий было с пашами под Азовом 129 пушек. Ядра были у них великие — в пуд, и в полтора, и в два пуда. Да из малых орудий было у них всего 674 пушки и тюфяка, кроме пушек огнеметных, а этих было 32. А все орудия были у них цепями прикованы, из страха, как бы мы, вылазку совершив, их не взяли. И были с пашами турецкими против нас люди из разных земель, что под властью его, султана: во-первых, турки; во-вторых, крымцы; в-третьих, греки; в-четвертых, сербы; в-пятых, арапы; в-шестых, мадьяры; в-седьмых, буданы; в-восьмых, босняки; в-девятых, арнауты; в-десятых, волохи; в-одиннадцатых — молдаване; в-двенадцатых, черкесы; в-тринадцатых, немцы. А всего с пашами и с крымским царем было по спискам их набранных ратных людей, кроме выдумщиков-немцев, черных мужиков и охочих людей, 256 000 человек» — гласит «Повесть об Азовском сидении».

Даже по максимальным подсчетам им противостояло не больше восьми тысяч казаков, так что итог противостояния, казалось, был предрешен.

Понятное дело, что засевшие в Азове казаки искали помощи и обращались к царю. Однако московское правительство умыло руки, а турецким послам царь объявил, что Азов взят без его ведома, что донские казаки издавна воры, царского повеления не слушают, что ратей на них послать нельзя, так как они живут кочевым обычаем. «О взятии Азова у нас и мысли не было и прискорбно будет, если за одно своевольство казаков станешь иметь на нас досаду; хотя всех их вели побить в один час, я не постою за то. Мы с вами, братом нашим, хотим быть в крепкой дружбе и любви на веки неподвижно свыше всех великих государей и желаем вам на царствах ваших счастливого пребывания, над врагами победы, государств ваших приращения и всякого добра вам хотим без хитрости, нося всегда в сердце нашем вашу любовь», — писал царь султану Ибрагиму.

Тогда по Дону был снова кинут клич: «Чтобы вам, атаманам-молодцам, помнить престол Иоанна Предтечи, государеву к себе милость и свою атаманскую и молодецкую славу не потерять, езжайте в Азов к войску днем и ночью, не малыми людьми, на помощь; в городках не многих людей оставляйте, съезжайтесь городков 5, 6 в одно место с семьями, чтобы, съехавшись, станицы жили с великим береженьем. А кто к войску в Азов на помощь не поедет, тому в войске и суда не будет. Езжайте же всякие люди, пенные и непенные: пеня им будет отдана. Знаете вы сами, как приходили со всех рек Азов брать и как Бог поручил город великому войску Донскому. Как бы теперь над нами бусурманы не посмеялись. Все земли нашему казачьему житью завидывали, а ныне за так и потеряем свою казачью славу? Если будут идти Доном русские люди с бударами, и вы посылали бы их к войску в Азов, с запасами».

Запершиеся в Азове казаки во главе с войсковым атаманом Осипом Петровым, решили умереть, но не сдать врагам город. По преданию, он обратился к сподвижникам со словами: «Вот храм Божий, защитим его или умрем близ алтаря Господня. Смертью за веру покупают небо!». После чего казаки принесли клятву драться до последнего вздоха, а, попав в плен, ни слова не говорить врагам о состоянии города.

Турки подошли к городу и развернулись в боевой порядок, надеясь запугать казаков своим видом. А зрелище, действительно, было потрясающее. Казаки так вспоминали этот день: «Июня в 24 день еще до полудня пришли к нам паши его и крымский царь, и обступили нас турецкие силы великие. Наши чистые поля ордою ногайскою все усеяны. Где была у нас прежде степь чистая, там в одночасье стали перед нами их люди многие, что непроходимые великие леса темные. От той силы турецкой и от скакания конского земля у нас под Азовом погнулась и из Дона-реки вода на берег волны выплеснула, оставила берега свои, как в половодье. Начали турки по полям у нас ставить шатры свои турецкие, и палатки многие, и наметы высокие, словно горы страшные забелелись вокруг. Началась тогда у них в полках игра долгая в трубы многие, великие, поднялся вопль великий, диковинный, голосами их страшными, басурманскими. После того началась в полках их стрельба из мушкетов и пушек великая. Как есть страшная гроза небесная — и молнии и гром страшный, будто с небес от господа! От стрельбы той их огненной до небес стоял огонь и дым. Все укрепления наши в городе потряслись от той огненной стрельбы, и солнце в тот день померкло и в кровь окрасилось. Как есть наступила тьма кромешная! Страшно, страшно нам стало от них в ту пору; с трепетом, с удивлением несказанным смотрели мы на тот их стройный подступ басурманский. Непостижимо было уму человеческому в нашем возрасте и слышать о столь великом и страшном собранном войске, а не то чтобы видеть своими глазами! Совсем близко стали они от нас, меньше чем за полверсты от Азова-города. Их янычарские начальники ведут их строй под город к нам большими полками и отрядами по шеренгам. Множество знамен у них, янычар, больших, черных, диковинных. Набаты у них гремят, и трубы трубят, и в барабаны бьют несказанно великие. Двенадцать у тех янычар полковников. И подошли они совсем близко к городу. И сойдясь, стали они кругом города по восемь рядов от Дона до самого моря, на расстоянии вытянутой руки. Фитили при мушкетах у всех янычар блестят, что свечи горят. А у каждого полковника в полку янычар по двенадцать тысяч. И все у них огненное, платье у полковников янычарских шито золотом, и сбруя у всех у них одинаково красная, словно заря занимается. Пищали у них у всех длинные турецкие, с пальниками. А на головах янычарских шишаки, словно звезды, светятся. Подобен строй их строю солдатскому».

Первоначально турки предложили казакам перейти на султанскую службу, обещая богатое жалование и пугая своей силой в случае отказа. На что казаки с черным юмором ответили: «Видим всех вас и до сей поры всё ведаем о вас, все силы, все угрозы царя турецкого известны нам. Переведываемся мы с вами, турками, часто на море и за морем, на сухом пути. Знакомы уж нам ваши силы турецкие. Ждали мы вас в гости к себе под Азов дни многие. И куда ваш Ибрагим, турецкий царь, весь свой ум девал? Иль не стало у него, царя, за морем серебра и золота, что прислал он к нам, казакам, ради кровавых казачьих зипунов наших четырех пашей своих? … То вам, туркам, самим ведомо, что у нас по сю пору никто наших зипунов даром не захватывал. Пусть он, турецкий царь, нас возьмет теперь в Азове-городе приступом, возьмет не своим царским величием и разумом, а теми великими турецкими силами да хитростями наемных людей немецких, небольшая честь в том будет для имени царя турецкого, что возьмет нас, казаков, в Азове-городе. Не изведет он тем казачьего прозвища, не опустеет Дон от казачества. На отмщение наше будут все с Дона молодцы. Пашам вашим от них за море бежать! А если избавит нас бог от его сильной руки, если отсидимся от вашей осады в Азове-городе, от великих его сил, от трехсоттысячных, со своими силами малыми (всего нас, отборных казаков, в Азове с оружием сидит 7590), — посрамление будет ему, царю вашему, вечное и от его братии и от всех царей. Сказал он сам про себя, будто он выше земных царей. А мы — люди божий, вся надежда у нас на бога, и на матерь божию богородицу, и на святых угодников, да на свою братию — товарищей, которые у нас по Дону в городках живут. А мы холопы природные государя царя христианского царства Московского. Прозвание наше вечное — великое казачество донское бесстрашное. Станем с ним, царем турецким, биться, что с худым свинопасом! Мы, казачество вольное, покупаем смерть вместо живота. Где стоят сейчас силы многие, там полягут трупы многие!

Да еще вы, басурманы, нас пугаете, что не будет нам из Руси ни припасов, ни помощи, будто к вам, басурманам, из государства Московского про нас о том писано. А мы про то и сами без вас, собак, ведаем: какие мы на Руси, в государстве Московском, люди дорогие и к чему мы там надобны! Черед мы свой с вами ведаем. Государство Московское великое, пространное и многолюдное, сияет оно среди всех государств и орд — и басурманских, и еллинских, и персидских — подобно солнцу. Не почитают нас там, на Руси, и за пса смердящего. Бежали мы из того государства Московского, от рабства вечного, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да и поселились здесь в пустынях необъятных. Живем, взирая на бога. Кому там о нас тужить, рады там все концу нашему! А запасов хлебных к нам из Руси никогда не бывало. Кормит нас, молодцев, небесный царь в степи своею милостью, зверем диким да морскою рыбою. Питаемся словно птицы небесные: не сеем, не пашем, не сбираем в житницы. Так питаемся подле моря Синего. А серебро и золото за морем у вас находим. А жен себе красных, любых, выбираючи, от вас же уводим.»

Так в июне 1641 года турки начали осаду Азова. Первоначально они пытались взять крепостные укрепления штурмом, но были отбиты с огромными потерями. Тогда началась артиллерийская и минная война. Турки пытались орудийным огнем разрушить стены, казаки подводили подкопы под османские позиции и взрывали их. Небольшие казачьи отряды устраивали постоянные вылазки, захватывая языков и уничтожая оторвавшихся от основных сил врагов. В результате, воины султана несли большие потери, а город оставался неприступным. Тогда осаждающие насыпали перед городской стеной высокий вал, на который втащили орудия и начали сверху расстреливать обороняющихся. Эта бомбардировка длилась непрерывно шестнадцать суток, пока казаки не подвели два подкопа под вал и не взорвали его. Кроме того, еще 28 подземных ходов донцы прорыли под самый турецкий лагерь, заполнили порохом и одновременно взорвали. В огненном шторме погибли тысячи нападавших.

Султанские инженеры со своей стороны вели под Азов семнадцать подкопов, но казаки обнаружили их и своими встречными подкопами разрушили их. Турецкими ядрами были до основания разрушены башни и стены Азова, но казаки копали окопы, откуда продолжали вести огонь. Вместе с казаками сражались и их жены, которых, по словам самих казаков, в городе было около 800.

В непрерывных боях летело время, наступила осень, а город все еще оборонялся. В турецкой армии начал ощущаться недостаток продовольствия и боеприпасов, и паша Дели Хусейн решил отвести войска. Но из Стамбула на его запрос пришел грозный султанский ответ: «Возьми Азов или отдай свою голову!» После этого османский полководец начал непрерывные штурмы, в которые гнал всех своих воинов. Кровавая мясорубка набрала невиданные обороты, и казакам стало понятно, что наступают последние дни. Они уже отбили 24 штурма, но больше половины защитников погибла, оставшиеся были истощены и изранены.

Тогда донцы приняли решение оставить руины и пойти в атаку, чтобы всем погибнуть в открытом бою. Помолившись и простившись, ранним утром 26 сентября, подняв вместо знамен иконы Николая Чудотворца и Иоанна Предтечи, казаки пошли в свою самоубийственную атаку и … не встретили врага. Этой ночью турецкая армия отступила от города. Обрадовавшиеся казаки снарядили в погоню отряд, который шел до самого моря, догоняя и убивая османских солдат.

Так закончилось Азовское сидение. В степях у Азова навсегда остались лежать тела десятков тысяч турецких воинов. И не только простолюдинов. Крымский хан Бегадир-Гирей скончался от ран, кафинский паша Юсуф был убит, главнокомандующий паша Дели Хусейн умер во время отступления, не доплыв до Стамбула.

Сколько же всего потеряли османы в этой эпической девяностотрехдневной битве мы никогда не узнаем. Казаки в своей «Повести об азовском сидении» называли цифру в 96.000 человек, более критичные историки говорят о 20.000 турок и 30.000 татар, павших у Азова. В любом случае, для казаков это была небывалая победа.

Однако, турки не простили этого унижения и готовились к реваншу. Понимая, что повторить свой подвиг сил больше нет, казаки предложили Московскому царю принять Азов в состав России. Михаил Федорович послал казакам пять тысяч рублей жалования, но брать под свою руку Азов отказался. Город был оставлен и снова стал турецким.

Предвестие Переяславской Рады…

В современной российской, а тем более, украинской истории почему-то принято рассматривать Переяславскую Раду как что-то спонтанное, внезапное, чуть ли не личную прихоть Богдана Хмельницкого. Что-то по своему значению сопоставимое толи с георгиевским трактатом, присоединившим Грузию к России (ввиду катастрофического положения грузин) или же решением Шагин Гирея отказавшегося от власти над Крымом, после чего полуостров вошел в состав России.

Хотя на самом деле «Переяслав-1654» не был ни спонтанным решением Богдана Хмельницкого, ни даже политическим расчётом казачьей верхушки. Это была концентрированная воля народа к воссоединению с Родиной и желание жить в своем национальном государстве, коим была Россия в XVII веке для всех ветвей русской нации. Ведь на тот момент у малороссов и великороссов были единый литературный язык, одна вера, единая национальная память. То есть все то, что является признаками нации.

Переселения

Об этом не забывали на русских землях никогда, с самого момента начала татарской, литовской и польской оккупации. Это стремление к единению проявлялось у малороссов в различных формах: прежде всего в форме переселения жителей Малой Руси в Московское княжество в конце XIII и в XIV веке.

Так, ещё в конце XIII века при отце Ивана Калиты «некто от славных Бояр Черниговских, именем Феодор… переселишася в град Москву». С этим боярином, конечно, пришли и его люди, что обеспечило ему видное положение среди московских бояр. При московском князе Иване Калите переселился в Москву «некто от Киевских благоплеменных Вельмож служити, Родион Нестерович… и с ним же Княжата и Дети Боярския и двора его до тысящи и до семи сот». Родион в дальнейшем оказал большие услуги Калите в его борьбе с Тверью. При князе Дмитрии Ивановиче в Москву переселился знатный волынский боярин Дмитрий Боброк. Он также скоро занял высокое положение в Московском княжестве, известен был и как опытный полководец. Дмитрий Боброк участвовал со своими волынцами в Куликовской битве, причём, исход сражения был решён ударом засадного полка, который он фактически возглавлял.

В битве на Куликовом поле участвовали и литовские князья, с которыми пришли белорусы и малороссы — жители Чернигово-Северской земли. В 1408 г. в Москву прибыла большая группа князей и бояр из Малороссии, с ними был целый полк из черниговцев, северцев и стародубцев. В XV веке известны также многочисленные случаи перехода к московскому князю отдельных западных и юго-западных русских феодалов со всеми их землями. Подобные переходы феодалов часто были связаны с переселениями сотен и тысяч крестьян и горожан.

Как для великорусской ветви единого русского народа борьба за политическое объединение Руси была одновременно борьбой за освобождение от ига Золотой Орды, так и для малороссийской и белорусской ветви стремление к воссоединению было неразрывно связано с борьбой за освобождение от оккупантов, за обеспечение своего существования и национального развития.

Русская реконкиста

«Русские, — писал один краковский каноник, — не поддаются никакому убеждению… Едва только великий князь литовский… начал… обращать их — русских — к единству римской церкви, как князья и вожди их с яростию поспешили передаться к московскому великому князю, защитнику их схизмы…»

Зимой 1480 года феодалы русских земель в Литве сделали попытку перейти со своими землями и подданными в состав Российского государства. Это проявилось в переходе к Москве князей Глинского и Вельского с их «отчинами» (Чернигово-Северская земля). В конце 80-х — начале 90-х годов XV века целые земли и города «отказывались» от короля Казимира.

К концу XV — началу XVI века движение среди западнорусского населения за воссоединение с Россией ещё больше усилилось. В конце 1499 года князь Вельский просил Ивана III, чтобы он «пожаловал… и с вотчиною взял на службу». Вельский жаловался, что в Литве на русских людей «пришла великая нужа о греческом законе». За этим последовали обращения и переходы многих других верховских и чернигово-северских князей. Весной 1500 г. это движение приняло уже открытый характер. Города Чернигов, Стародуб, Путивль, Новгород-Северский с их землями перешли к России.

Следует отметить, что стремление к воссоединению теперь находило мощную поддержку и со стороны Российского государства. Это диктовалась государственными интересами, но основой было сознание единства происхождения, которое жило в массах русского народа.

Уже в 80-х годах XV века русское правительство стремится создать антиягеллоновскую коалицию, чтобы добиться возвращения всех древнерусских земель, отнятых Литвой и Польшей. Даже неудача с союзом против Ягеллонов не задержала перехода России к активной политике в этом направлении. В 1492 г. Великий Князь Московский Иван III (Рюрикович) требует от литовского великого князя: «…и ты бы наших городов и волостей наших земель и вод, которые держиш за собою, нам поступился».

В 1500 г. началась война между Литвой и Россией. В короткий срок с помощью местного населения русские войска заняли обширные территории. При полном содействии малороссов был освобождён весь бассейн реки Десны. Победы русских войск на реке Ведрошь, а затем под Мстиславлем закрепляли переход этих земель к России.

Литва вынуждена была в 1503 году просить перемирия. По этому перемирию древнерусские города и земли назывались уже не «отчиной» (собственностью), а только «землями» Литвы. За Россией были оставлены, обширные княжества: Чернигово-Стародубское и Новгород-Северское, а также город Любеч на Днепре и город Путивль на речке Сейм. В этой части России границы её подходили к Днепру. Киев отстоял теперь в 40–50 км от русской границы, что имело важное стратегическое значение. Так в начале XVI века Российское государство сделало первую попытку начать воссоединение русского этноса.

И после этого русское правительство продолжало напоминать Литве и Польше о возвращении всех захваченных ими древнерусских земель. Все эти земли объявлялись «отчиной» Руси на основании как этнической принадлежности их населения, так и их прошлого. «Не то одно наша отчина, коя городы и волости ныне за нами: и вся Русская земля, Киев и Смоленск и иные городы, которые он за собою держит к Литовской земле… из старины… наша отчина». «Каждому отчизна своя мила и каждому своего жаль», — объясняли русские дипломаты литовским правителям.

В 1507 г. возобновилась война с Литвой. Население в Белоруссии и на Киевщине под руководством бояр Глинских (1508 г.) восстало против господства Литвы за переход этих земель в состав России. По миру 1508 г. Чернигово-Северская земля осталась за Россией.

Не забывают в России и Галицию. В 1563 году послам короля Сигизмунда II Августа было предъявлено требование возвратить России все русские земли. Русское правительство составило полный список городов, которые оно требовало возвратить, в том числе и галицийские — Перемышль, Львов и Галич. Этот вопрос русское правительство считало для себя настолько важным, что в ходе переговоров в течение нескольких месяцев не снимало его с обсуждения.

Обосновывая свои права на эти города, правительство объясняло, как они были отторгнуты: «… а те городы, — заявляли русские дипломаты, — искони русских государей… а зашла та вотчина за государя вашего… некоторыми незгодами после Батыева пленения, как безбожный Батый многие грады русские попленил, и после того потому от государей наших… те городы поотошли».

Русское казачество

Переселения малороссов в Северо-восточную Русь, которые начались в XIV веке, не прекращались и в XVI веке. Однако теперь в этом движении появился ряд новых черт. Если в XIV–XV веках переходили феодалы, присоединяя свои земли к Московскому княжеству или поступая на службу со своими людьми, и переселялись одиночки — беглые крестьяне и горожане, то в XVI веке наблюдаются уже массовые переселения в пределы Российского государства малороссов, в первую очередь, казаков.

Вместе с выходцами из великорусских земель казаки собирались в «диком поле» пограничья, предлагая правительству свои услуги в качестве служилых людей, заявляя о своей готовности нести пограничную службу, защищать рубежи Российского государства. Так, в 1589 г. на речку Северский Донец переселилось около 700 казаков. Здесь следует отметить, что приём казаков на пограничную службу впервые введён был в Российском государстве задолго до создания реестрового казачества польским правительством.

После Люблинской унии в 1569, когда Малороссия стала юридически подчинённой Польше, на южнорусских землях началась политика ополячивания русских. В 1596 г. на специально созванном польским королём Сигизмундом III церковном соборе в Бресте была официально объявлена церковная уния, вошедшая в историю под названием Брестской. Уния провозглашала подчинение православной церкви католической и признание папы римского главой униатов. Православная церковь объявлялась еретической. Против православного духовенства стали применять репрессии. Брестская уния должна была окончательно разорвать и церковные связи Западной Руси с Россией.

В борьбе с католицизмом и ополячиванием в это время в Малороссии возникла значительная полемическая литература, в издании которой большую роль сыграли братства: организации оппозиционно настроенных к Польше горожан. С особой остротой и горячностью обличал ренегатов афонский монах-публицист, уроженец Львова Иван Вишенский. В ряде своих произведений («Послание до епископов» и др.) Вишенский выступает за свободу «Руси», «Малой России», «народа русского», за «народу русского вольности».

О двух частях «народа росского» — «Великой России», которая «и до селе квитнет» (цветёт), и о «Малой России», составляющих единое целое, говорится, например, в произведении Архимандрита Киево-Печерской Лавры Захарии Копистенского «Палинодия или Книга Обороны святой апостолской Всходней церкви» (1619–1622 гг.). В ней архимандрит с гордостью рассказывает об успехах Российского государства как о «сильном муре (стене) медяном», о Москве, где «суть люде мудрий».

Но не только словом боролись малороссы с дерусификацией своей земли. В конце 1591 г. в Малорссии началось движение под руководством старшего реестровых казаков Криштофа Косинского. С запорожскими казаками, а также с крестьянами и мещанами Косинский напал на город Белая Церковь и разгромил владения волынского воеводы князя Януша Острожского и его помощника, князя Дмитрия Курцевича-Булыги.

Некоторое время спустя Косинский установил связи с русским правительством царя Фёдора Ивановича. Криштоф Косинский и восставшие просили царя принять их в подданство. За это Косинский безоговорочно передавал России территорию, которую восставшие очистили к тому времени от поляков. Поскольку переход освобождённых земель в состав России был крайне выгоден Москве, русское правительство быстро ответило согласием на обращение казацкого вождя.

Отвечая Косинскому и запорожцам, Царь Федор впервые назвал себя государем, в том числе, и южнорусских земель. Российское государство признавало Запорожье и всё Поднепровье своим владением, а запорожцев принимало к себе на службу и назначало им жалованье. Князь Александр Вишневецкий, сообщая об этом польскому канцлеру Замойскому, в своём письме 13 мая 1593 г. писал: «На этом он (Косинский. — прим А. И.) принёс присягу и великому князю московскому со всем своим войском и передал уже всё пограничье больше чем на 100 миль на тех границах. В своей грамоте к ним великий князь уже именовал себя царём запорожским, черкасским и низовским и послал на Запорожье сукно и деньги».

В мае 1593 г. Косинский в сражении под Черкассами был убит, а восставшие вскоре потерпели поражение от польских войск. Однако смерть Криштофа не остановила национальной борьбы за единство Руси. В июне 1594 года казачий атаман Северин Наливайко призвал запорожцев выступить против польского владычества в Малороссии. Восстание Наливайко охватило и Киевское Полесье, Волынь, а затем и Белоруссию. Польское правительство бросило крупные силы на подавление национального движения. Во главе карательной армии был поставлен польский полководец Станислав Жолкевский.

Во время восстания среди боровшихся наметилось два течения: одни предлагали сразу переселиться в пределы Российского государства и просить защиты у русского царя; другие же, во главе с Наливайко, настаивали на продолжении борьбы. Но при этом нужно понимать, что Северин, как и все повстанцы, стремился к объединению Руси. В этом убедились русские дипломаты, возвращавшиеся в 1596 г. в Москву из Австрии. Они доносили царю: «А хочет (Наливайко. — прим. автора) итти на твоё государево имя со всеми прежними своими Черкассы…». Гонец австрийского императора Ян Прочинский, проезжавший во время восстания через территорию Малороссии, тоже подтверждает, что среди восставших были распространены подобные настроения.

Под давлением поляков повстанцы вынуждены были отступить на Левобережье Днепра. Это направление было выбрано не случайно. Восставшие переносили борьбу ближе к русским границам, надеясь на предоставление убежища в случае поражения.

Но большинству из восставших дойти до России было не суждено. Они были окружены польскими войсками на Левобережье Днепра, под городом Лубны на реке Солонице. Осаждённые повстанцы (особенно крестьяне с семьями и бедняки-казаки) оказались в очень тяжёлых условиях. Вспыхнула вражда и недоверие между отдельными группами восставших. Через некоторое время по требованию Жолкевского зажиточными казаками были выданы руководители восстания, в том числе и Наливайко.

Но эта неудача не сломила волю малороссов к свободе и русскому единству. Впереди поляков ждали, действительно, крупные неприятности…

Тяжелейшая Смута, охватившая в начале XVII века Русское государство, замедлило воссоединительные процессы в Малороссии, но не остановила их. И как только российское государство стала потихоньку выходить из политического кризиса, тут же снова начались попытки национального воссоединения. Причем инициаторами здесь выступала малороссийская элита.

Это стремление проявляли весьма неожиданные персонажи. Такие, например, как гетман Войска Запорожского Пётр Конашевич Сагайдачный, который по приказу польского короля в 1618 году совершил поход на Москву. Правда, там казаки отличились не военными подвигами, а массовыми грабежами и резней. Например, его воины полностью вырезали православных монахов Молчанского монастыря в Путивле и СвятоНиколаевского монастыря в Рыльске, пустили под нож население города Ельца и множества деревень в Калужском уезде.

Однако обещания, данные поляками Сагайдачному накануне похода, не были выполнены. Мало того, после перемирия с Россией поляки, освободив свои силы, сосредоточили значительную их часть в Малороссии, чтобы усилить контроль над оккупированными территориями.

Сагайдачный очутился перед нелегким выбором: либо решаться на войну с поляками, либо соглашаться на мирное сосуществование. Гетман выбрал второе, заключив с поляками в 1619 году Роставицкое соглашение, по которому из казачьих реестров должны были быть удалены все казаки, записанные в них за последние пять лет. Число реестровых казаков предоставлялось определить королю, а все остальные казаки должны были вернуться к польским помещикам. Это вызвало массовое недовольство среди населения. Видимо, это, а также чувство вины за содеянные во время российского похода преступления (известна просьба Сагайдачного к иерусалимскому патриарху Феофану об отпущении грехов за пролитие в России крови христианской) заставило Конашевича обратиться к русскому царю.

Памятник Сагайдачному. Киев. Фото автора

В феврале 1620 года казацкие послы Пётр Одицец «с товарищи» прибыли в Москву. Здесь их торжественно приняли думные дьяки в Посольской палате. На этом приёме послы сообщили, что «прислали их всё Запорожское Войско… бити челом государю». Весьма показательны конкретное содержание и обоснование просьбы, с которой обратились казацкие посланцы к русскому правительству: они заявили о готовности Войска Запорожского служить России. При этом они ссылались на свою службу Российскому государству при прежних царях, когда выполняли поручения русского правительства — в частности, связанные с борьбой против общих внешних врагов и, в особенности, против крымских ханов. «Оне, — заявили послы, — все хотят ему, великому государю, служить головами своими по-прежнему, как оне служили прежним великим российским государем, и в их государских повелениях были, и на недругов их ходили, и крымские улусы громили…»

Посланцы далее сообщили о результатах сухопутного похода казаков в 1620 г. на Перекоп. Сообщение послов весьма напоминает доклад о выполнении определённого поручения. Поход был совершён из Запорожья, участвовало в нём 5 тыс. человек. Встреча с врагом произошла «по сю сторону Перекопи, под самою стеною». Татар было 8 тыс. человек. «И божиею де милостию и государевым счастьем татар они многих побили»; было освобождено много русских невольников, кроме того, казаки взяли пленных. «И с тою службою и с языки присланы оне к государю», — заявляли посланцы. Пленные (языки) были сразу переданы русскому правительству, ибо они могли сообщить много ценного о планах и силах крымских татар.

Поход казаков в 1620 г. на Перекоп следует понимать как предприятие, организованное с ведома русского правительства, в соответствии с его планами, по его заданию. Сообщение гетманских послов об этом походе имело целью и в дальнейшем закрепить военные связи с русским правительством. Пётр Одинец так и заявлял: «А они всеми головами своими хотят служить его царскому величеству и его царские милости к себе ныне и вперёд искать хотят».

Представители русского правительства отнеслись тогда со всей серьёзностью к этому заявлению. В своём ответе русское правительство подтверждало готовность держать в «милостивом жалованье» всё казацкое войско, напоминая о том, что так было и в XVI веке, ещё со времён царя Ивана Грозного, когда тому служил со своими казаками Дмитрий (Байда) Вишневецкий, легендарный основатель Запорожской Сечи.

Хотя миссия Сагайдачного в Москве и не принесла немедленных результатов, она, когда о ней стало известно, обеспокоила поляков как сигнал доброй воли между казаками и Россией. Тогда же киевское православное духовенство воспользовалось визитом патриарха Иерусалимского Феофана (на обратном пути из Москвы на Ближний Восток) для восстановления западнорусской православной иерархии, уничтоженной после Брестской церковной унии.

На основании этих событий в Малороссии началась серьезная подготовка к переходу в русское подданство. Как доносили путивльские воеводы в Москву, казаки хотели восстать против Польши и перейти в русское подданство, освободить Киев и всё Поднепровье, «хотят бить челом тебе, государю, чтобы им быть и с теми городы и служить тебе»! Эти намерения вполне разделяло и остальное население края, прежде всего киевляне, которые были «в одном совете…» с казаками.

Но поляки со своей стороны тоже подсуетились. Сагайдачный вместе с поляками принял участие в Хотинской битве против турецко-татарских сил и в битве был ранен в руку татарской стрелой. За отвагу польский король вручил гетману наградной меч. На обратном пути из польской столицы у Сагайдачного обнаружились симптомы отравления, через несколько месяцев он умер. Поляки намекали, что в этом виновата отравленная татарская стрела, хотя в утонченном Кракове мастеров-отравителей было побольше, чем в полудиком Бахчисарае…

Вскоре в Москву за помощью обратился представитель той части южнорусского православного духовенства, которая была близка к народным массам, разделяла её юнионистские устремления. Таким было посольство лубенского архиепископа Исайи Копинского. В 1622 г. к русскому воеводе в пограничный Путивль прибыли два монаха, посланные с тайным поручением от Копинского. Архиепископ сообщал путивльським воеводам о тяжёлом положении малороссийского народа и, в частности, православного духовенства. «Крестьянам от поляков утесненья; поляки де, — заявили посланные, — крестьянскую веру хотят теснить вскоре, и нам де от их гонения главы приклонить негде».

Копинский также обращался к царю и его отцу патриарху Филарету с просьбой разрешить переселиться в Россию: «…позволят ли де, — спрашивали посланцы Копинского, — отцу нашему архиепископу Исайю со всею братьею от гоненья веры крестьянской к себе быть. А братьи де нас полтараста человек». Копинский, до конца жизни оставшийся верным России, так же поставил вопрос о принятии его в подданство России всей ветви малороссийского народа. «Да и все де, государь, — заявили посланцы Копинского, — православные крестьяне и запорозские козаки, как им от поляков утесненья будет, многия хотят ехать к тебе, государю царю и великому князю Михаилу Фёдоровичю всеа Русии».

Писал прошения в Москву не только лубенский архиепископ но и Киевский митрополит Иов Борецкий. В своём обращении к русскому монарху в августе 1624 года митрополит жаловался на религиозные притеснения, которым подвергался малороссийский люд, и просил царя освободить народ от этого гнёта и оказать помощь «росийскаго ти племени единоутробным людем». Борецкий при этом подчёркивал свою связь с казачеством, указывая на то, что он находится «под криле… воинства черкаских молодцов».

Вскоре «молодцы» в очередной раз показали полякам свою силу. В 1625 г. в Поднепровье вспыхнуло народное восстание. По призыву Борецкого казаки освободили Киев, где расправились с униатами. Одновременно Сечь обратилась в Москву, направив туда посольство во главе с Иваном Гирей и войсковым писарем. К лету движение охватило всё Поднепровье.

В ответ польское правительство мобилизовало значительные вооружённые силы, которые во главе с магнатом Станиславом Конецпольским многие города и сёла «разорили, и попленили, и выжгли». Магнат установил реестр в 6 тыс. казаков, в то время как только на Поднепровье показаченных насчитывалось не менее 40 тыс. человек. Конецпольский требовал, чтобы непопавшие в реестр казаки были высланы из Запорожья к прежним владельцам. Но показаченные не хотели возвращаться в крепостную неволю. Среди этой массы показаченного крестьянства наметилось решение — уйти на Дон. Об этом рассказал в январе 1626 года в Москве посланный митрополитом Борецким священник Филипп.

В 1627 г., когда польское правительство попыталось привлечь казаков к участию в войне против шведов, казаки отказались. Они напомнили королю о притеснениях, чинимых казацким жёнам и детям, о невыплате им жалованья, о том, что «ляхов на них насылают, и веру их нарушают и они вперёд служить ему не хотят». После такого решительного отказа казаки заявили, что если притеснения не прекратятся «как де их не мера будет», то они перейдут на службу в Россию: «… и они де и пойдут служить государю, царю и великому князю Михаилу Фёдоровичу всеа Русии».

Русское правительство внимательно следило за тем, что делалось в Малороссии, поддерживая с ней постоянную связь. В 1630 г., когда всё Левобережье снова было охвачено восстанием под руководством Тараса Фёдоровича (Трясило), из Путивля к митрополиту Иову Борецкому в Киев был послан воеводами дворянин Григорий Гладкой. С ним также отправился и сын митрополита Андрей Борецкий, живший в Москве, и через которого митрополит обычно поддерживал связи с Россией.

Вернувшись в Путивль, Андрей Борецкий сообщил воеводам о борьбе, которую вёл малороссийский народ против поляков, о готовности и далее продолжать эту борьбу. Однако если борьба эта закончится поражением, уведомлял Борецкий русское правительство, то малороссы желают перейти в подданство России. «Будет де, — говорил при этом Борецкий-младший, — опять на них придут польские люди войною, а их де мочи не будет против поляков стоять, и оне де хотят бить челом тебе, государю,… чтобы ты, государь, пожало вал их велел им быть в своём государеве повеленье».

Восстание продолжалось и в следующем году. Тогда же путивльский воевода доносил со слов малоросса-переселенца, спасшегося в России от буйства польских панов после подавления восстания, что «многие де руские веры казаки и белорусцы меж себя переговаривают и молят бога, чтоб; де за крестьянским государем быть…».

Не отставали от мещан и крестьян казаки. Реестровые казаки на Корсуньской раде (1632 год) решили подняться на врагов, а если не хватит сил, перейти в состав России. Исайя Копинский, избранный после смерти Иова Борецкого при поддержке казаков митрополитом Киевским, принимал деятельное участие в этой раде, обещая ходатайствовать о воссоединении Малороссии с Россией перед царём и патриархом. В этом же году между Сечью и Доном было заключено соглашение об оказании взаимной помощи.

В 1635 г. в Малороссии снова вспыхнуло восстание. Казаки взяли и разгромили крепость Кодак. Но это восстание польскому правительству скоро удалось подавить, так как значительные силы запорожских казаков были отвлечены совместным с донцами «азовским сидением».

Череда антипольских восстаний не прекращалась. Новое восстание, базой которого опять было Левобережье, произошло в 1637 г. Во главе восстания стояли Павлюк (Павло Бут), Скидан, Гуня.

Как писал один шляхтич-современник, «повстанцы имеют намерение привлечь к себе донских казаков… признать власть царя Московского». После некоторых успехов восставшие потерпели поражение под Кумейками; вожди восстания, Павлюк, Томиленко и другие, были казнены. Польское правительство усилило репрессии, ввело новые ограничения прав казаков.

После поражения многие участники восстания с семьями нашли убежище в России. 2 тысячи человек ушли на Дон, многие — в Белгород, Путивль, Севок, Курск и другие города. Здесь им была оказана денежная и продовольственная помощь, их наделили землёй, многих приняли на службу. К весне движение снова разгорелось, охватив Поднепровье, главным образом Левобережье, весь пограничный с Российским государством край.

В апреле 1638 г. у городка Голтвы крестьянско-казацкие силы под руководством запорожского гетмана Якова Острянина (Остряницы) разгромили польские войска во главе со Станиславом Потоцким. После этого восстание развернулось с особой силой. Однако уже в мае польская армия под Лубнами нанесла поражение Острянице. У группы участников восстания наметился план — в случае поражения оставить Украину и уйти в Россию. Это намерение разделял полностью и Остряница. Остатки повстанческих отрядов, а также многие жители городов и сёл переселились в Россию. В Белгород явилось более 4 тысяч человек, в Путивль — около 300 казаков с жёнами и детьми, а также около 2 тысяч мещан и крестьян с семьями и имуществом. Спасаясь от преследований со стороны шляхты и католического духовенства, в Путивль прибыли монахи и крестьяне ближайших монастырей. Поток беженцев и переселенцев не прекращался. Несмотря на требование польской администрации, русское правительство отказалось выдать их Польше.

Острянин с частью повстанцев сумел переправиться через Сулу на её левый берег, и ушёл на восток, к русской границе в Слобожанщину.

До нас дошёл специальный правительственный акт — дарский указ. Из этого указа царя Михаила Фёдоровича мы узнаём о том, что в 1638 г. «приехали в Белгород… на государево имя на вечную службу Запороского Войска гетман Яцко Остренин с сыном, да з гетманом же приехали… Запоросково Войска сотники и пятидесятники, и десятники, и рядовые черкасы».

Есть и некоторые цифровые данные, говорящие о том, что в данном случае был действительно массовый переход малороссийского населения в пределы России. В числе переселенцев на этот раз одних только старшин разных рангов было 102 человека, рядовых казаков — 887, с ними были и 2 священника; нужно, конечно, иметь ввиду, что переселялись они с семьями; таким образом, общая численность этой группы переселенцев составляла, очевидно, не менее 5 тысяч человек.

Переселенцы мыслили себе этот переход как переселение навечно и просили правительство принять их в подданство, отвести им определённую территорию на Слобожанщине. «И государь бы их пожаловал, — писал царю Острянин, — велел им быть в своей государеву державе, в Московском государстве, и пожаловал бы государь велел их устроить на вечное житье на поле на Муравском шляху на Северском Донце на Чюгуеве городище». Русское правительство охотно удовлетворило эту просьбу.

Вскоре все переселенцы были переведены из Белгорода в Чугуев. Белгородскому воеводе было поручено руководить сложным делом поселения такой массы малороссов. Необходимо было оказать им помощь на новом месте жительства, а также создать условия, обеспечивающие переселенцам безопасность от внешних врагов. Поселенцы получили в Чугуеве землю под дворы и огороды.

В тот момент Польша пытается в последний раз навести порядок на своей мятежной окраине. Польский сейм в начале 1638 г. утвердил так называемую «Ординацию Войска Запорожского реестрового». Казацкий реестр был установлен в 6 тыс. человек. Казаков лишали права избирать своих старшин и иметь свой суд. Старшего комиссара, а также полковников и есаулов войска отныне назначал сейм из числа шляхты. Подобные меры должны были обеспечить польским панам контроль над Малороссией. Наступившее после этого десятилетие польские историки считали годами «золотого покоя». Однако в действительности никакого покоя не было, борьба русского народа за воссоединение не прекращалась. Продолжался массовый уход малороссов в Россию. Уходили крестьяне, казаки, горожане и духовенство. По некоторым подсчетам, в 1638–1640 гг. из Малороссии в Россию переселилось не менее 20 тысяч человек. Никогда еще до этого не было столь сильного потока переселенцев из Малороссии. Никакая другая страна, будь то Крым, Швеция или Австрия не могла привлекать малороссов так, как привлекала их Россия, страна, в которой они видели возрожденную Русь древних времен, ту Родину, ожиданием которой многие столетия жили их предки.

Весной 1647 года в результате типичной для Речи Посполитой шляхетской междоусобицы один пан разорил имение другого шляхтича, похитил его женщину, чуть не убил сына и сжёг пасеку. Обидчика звали Данило Чаплинский, а обиженного Зиновий (Богдан) Хмельницкий. Начинался закат Польши и рассвет будущей Российской Империи, государства триединого русского народа.

Страсти по Мазепе

Вот уже немалое время украинские националисты поднимают на щит Ивана Мазепу. На национальной валюте независимой Украины его портрет украшает десятигривневую банкноту. По официальной истории, которую вдалбливают в головы школьников и студентов, приказано считать Мазепу благородным героем, выступившим против угнетения казаков со стороны дикой Москвы. Однако, несмотря на все усилия, отмыть до бела гетмана, прославившегося в основном своими изменами, не удается. Против Петра Великого бунтовали не раз — и стрельцы, и казаки, и раскольники. Почему же именно Мазепа стал таким известным, удостоившись прозвища Иуда и церковной анафемы? Вероятно потому, что Мазепа был единственным, кто побежал за поддержкой к иноземным захватчикам. Невозможно представить царевну Софью, просящую помощи у польского короля, или стрельцов, объединяющихся с янычарами для похода на Москву.

Создатели мифа об украинском патриоте Мазепе в своих статьях как-то опускают молодость своего героя. А ведь именно в молодые годы формируется характер человека. Мазепа родился в шляхетской семье на Киевщине около 1640 года. Когда он подрос, отец устроил своего отпрыска

«покоевым шляхтичем», то есть пажом, при дворе польского короля. И все время, пока Малороссия истекала кровью, пока казаки и крестьяне боролись против польских угнетателей, Мазепа верно служит полякам. Вероятно, он до конца жизни остался бы слугой короны, но себе на беду он попытался оклеветать перед королем своего сослуживца Яна Пасека. Тому удалось оправдаться, а интригану Мазепе пришлось покинуть милую его сердцу Польшу. Впрочем, он быстро нашел себе нового господина — гетмана Правобережной Малороссии Дорошенко, турецкого вассала и врага Польши. Так Мазепа из польского шляхтича превратился во врага Речи Посполитой. Это была его первая измена.

Теодор Шассерио. Казачка возле Мазепы, привязанного к лошади. 1851 г. 

Видимо, наш герой пришелся по нраву гетману Дорошенко, так как тот назначил его ротмистром надворной хоругви, то есть своей личной гвардии, состоящей из наемников-сердюков. Стоит сказать пару слов о новом патроне Мазепы. Пожалуй, более кровавого правителя не было в нашей истории. К власти его привели в 1665 году войска крымского хана, разорившие Поднепровье. С ханом Дорошенко расплатился, признав власть турецкого султана и отдав в рабство десятки тысяч православных крестьян. Чтобы более понятной стала цена турецко-татарской помощи, заметим, что только за 1666 год татары угнали в Крым сорок тысяч человек. Насколько Дорошенко и его хозяев ненавидели, говорит такой факт: когда он с татарской армией и своими наемниками попытался захватить Подолье, против него объединились поляки и местное русское население. Бывшие непримиримые враги вместе дрались против Дорошенко. Власть гетмана на захваченной территории держалась исключительно на татарских саблях, не брезговал он и чеканкой фальшивых монет. В итоге его правления Правобережье практически обезлюдело, а это время вошло в историю под красноречивым именем «руина». И все это время Мазепа помогал Дорошенко превращать некогда цветущий край в пустыню. Неизвестно, участвовал ли он лично в карательных и грабительских походах, но быть в компании Дорошенко и не запачкать рук кровью соотечественников, было невозможно. В 1674 году Мазепа был послан послом в Крым. В подарок хану он вез несколько десятков пленных, захваченных на Левобережье, принадлежавшем московскому царю. Но запорожские казаки перехватили посольство, пленных освободили, а самого Мазепу под конвоем отправили к Ивану Самойловичу — гетману левобережной русской части Малороссии. Там Мазепа предал Дорошенко и перешел на службу к его врагу Самойловичу. Что заставило гетмана спасти Мазепу от вполне заслуженной казни и принять его под свое крыло, мы не знаем. Но для Самойловича это решение стало роковым. Воспользовавшись неудачей похода русских войск (с участием казаков, разумеется) князя Голицына на Крым, Мазепа обвинил своего спасителя в саботаже. В итоге Самойловича отправили в Сибирь, его сына казнили, а Мазепа был предложен казакам в качестве нового гетмана. Поскольку предложение подкреплялось царским авторитетом и царскими же стрельцами, готовыми подавить любое несогласие, Мазепа был избран.

Период мазепинского гетманства заслуживает отдельного разговора. Отметим лишь, что он стал одним из богатейших людей Европы. Не отставали от него и приближенные, грабившие собственный народ, закрепощавшие крестьян и бедных казаков, вводя панщину. Непокорных ждала расправа.

Так как Москва в управление Малороссией не вмешивалась, ограничившись размещением гарнизонов в крупных городах, Мазепа, по сути, был абсолютно полновластным правителем. Об уровне доверия к нему со стороны Петра говорит такой факт: все налоги, собираемые в Малороссии, оставались в распоряжении гетмана, а Мазепа стал одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного. Казалось бы, живи да радуйся, но Иван Мазепа всегда стремился вести двойную игру. Выдавая себя за верного слугу царя, он одновременно начал тайную переписку с воюющим против России королем Швеции Карлом XII. Разумеется, двигал им голый расчет. Шведская армия со времен Тридцатилетней войны считалась лучшей в Европе. Тем более, что Карл XII подтвердил ее репутацию, разгромив в 1700 году русскую армию при Нарве, победив Данию и оккупировав Польшу. За восемь первых лет Северной войны шведы продемонстрировали целый ряд блестящих успехов, и в победу России, оставшейся без союзников, уже мало кто верил. Так что Мазепа активно искал возможность перебежать на сторону победителя. И сам себя перехитрил… Стремясь набить себе цену, он сильно преувеличил свою силу и значимость. Его расчет был прост: Карл, воюя на севере, громит Россию, захватывает Москву, а Мазепа, приняв протекторат Швеции, остается правителем нетронутой войной Малороссии. На беду гетманаиуды, Карл XII поверил в его байки и направился в поход на Москву через Польшу и Украину, где он рассчитывал найти припасы и пополнить свою армию за счет людей Мазепы. Одновременно и царские войска двинулись навстречу шведам. Причем и Петр Великий, и Карл XII считали Мазепу своим верным подданным. Соответственно оба монарха и приказали гетману явиться на помощь. Мазепа сделал свой выбор и с двумя тысячами казаков-телохранителей прискакал в лагерь короля. Дальнейшее известно всем.

Современные украинские авторы очень не любят вопрос, почему в 1709 году народ не поддержал Мазепу. Современный разоблачитель исторических мифов Олесь Бузина дает такой вариант объяснения: «Жадный, коварный и эгоистичный гетман до смерти надоел украинцам. Он греб все только себе, ни с кем не делясь. Даже к Карлу XII сбежал с бочкой червонцев, похищенных из войсковой казны. Но жадность не принесла счастья Ивану Степановичу. Король попросил эти деньги «в долг». А так как бежать было больше некуда, то старому Мазепе пришлось поделиться сокровищами со шведами. Кстати, «кредит» Мазепы те не вернули до сих пор». Мы же отметим, что для крестьян Мазепа был кровопийцей и эксплуататором, а вольные казаки, низведенные гетманом до положения крепостных, не могли ему простить ни своих обид, ни крови своих братьев, щедро пролитой им за годы правления. В общем, он стал врагом всех — и сторонников Петра Великого и его противников.

А ведь в это же время был человек, которого простой люд считал своим заступником. Как и Мазепа, он с оружием в руках выступил против Московского царя, но не искал помощи у врагов Русского государства. Да и не было у него такой необходимости, ведь под его знамена по зову сердца вставали десятки тысяч человек. Звали его Кондратий Булавин, но сегодня его имя практически забыто. К слову сказать, совершенно незаслуженно. Булавинское восстание в 1707–1709 годах охватило огромную территорию от Днепра до Волги. За оружие взялись более тридцати тысяч человек, в том числе полторы тысячи запорожцев. Даже после гибели Булавина его сподвижники продолжали борьбу.

Мазепа, начавший службу покоевым шлятичем польского короля, и Булавин, всю жизнь проведший в войнах, — это два полюса общества. Богатый и изнеженный шляхтич, баловень судьбы и простой казак, выбившийся в люди лишь благодаря своим собственным усилиям. Один защищал свое богатство и власть, другой восстал за волю и права казачества, ущемляемые государством. Один торговал своими единоверцами, а второй в 1696 г., штурмуя Азов с войсками царя Петра, первым ворвался в турецкую крепость.

Почему же о Кондратии Булавине предпочитают умалчивать историки? В России его затмевают образы Разина и Пугачева, а украинским историкам приказано создавать образ Мазепы-защитника казаков, и конкуренты гетману-иуде не нужны. Но есть и еще одна причина: Булавин был донским казаком, поэтому и восстание, поднятое им, обычно называют Донским и в украинских учебниках истории не освещают. Мол, это история другой страны… Да только Булавин был атаманом соляных варниц Бахмута, современного города Артемовск в Донецкой области. А упоминание о русском Донбассе сейчас особо не приветствуется. Еще бы, ведь Украина, по мнению нацсвидомых, — это унитарное государство украинской нации, а донбассовцы — это просто русифицированные украинцы. И тут могут возникнуть неудобные для профессиональных украинцев вопросы…

Миф о «батуринской резне»

С мифом о борце за независимость Мазепе тесно связан еще один миф, усиленно культивируемый свидомыми публицистами. Это миф о так называемой «Батуринской резне» 1708 года. В 2004 году кандидат в президенты Украины Виктор Ющенко заявил, что для него «трагедия Батурина созвучна с голодомором 30-х годов», и предложил отмечать память жертв Батурина ежегодно. Тогда же он озвучил цифру в 21 тысячу убитых батуринцев.

Согласно мифу, события развивались следующим образом. Узнав об измене Мазепы, Петр Великий посылает Меньшикова для проведения карательной акции. Светлейший князь берет гетманскую столицу штурмом, затем сжигает город и устраивает беспощадную резню мирного населения. Захваченных казаков пытают до смерти. Трупы казненных распинаются и на плотах спускаются по реке, чтобы запугать население. Устрашить население Малороссии Меньшикову удается, и оно, охваченное ужасом, отказывается поддержать своего мятежного гетмана в борьбе за свободу. Причем, каждый свидомый автор считает нужным привести какие-нибудь кровавые подробности, доказывающие варварскую жестокость русских солдат. И чем свидомее автор, тем страшнее подробности и большее число жертв.

Например, О. Апанович в книге «Гетьмани України і кошові отамани Запорозької січі» пишет: «Потім почалося знищення жителів Батурина… Військо московське палило й грабувало місто, ґвалтувало і вбивало жінок… Меншиков дав наказ не щадити нікого й убивати навіть дітей». А Владимир Голубоцкий в книге «Запорозьке козацтво» добавляет ужасов: «Все населення Батурина поголовно знищили, навіть жінок і дітей. Козаків, що потрапили у полон живими, по-варварськи замучили…»

Что же было на самом деле?

Итак, осень 1708 года. Шведская армия приближается к пределам Русского государства. До этого Карл несколько лет воевал в Польше, поэтому потомки викингов наступают не с Севера, как можно было бы ожидать, а с Запада. Царь Петр требует от Мазепы выходить на соединение с русским войском, но старый гетман тянет время и придумывает всевозможные отговорки. Однако, подозрений это не вызывает, ведь Мазепу уже много раз обвиняли в измене, но он всякий раз успешно оправдывался и Петр его считал даже не слугой, а своим другом.

Князь Меньшиков сам отправляется в Батурин к гетману. Но за день до того Мазепа бежал из своей столицы, оставив в Батурине гарнизон из четырех сердюцких полков. Подойдя к городу, Меньшиков обнаруживает, что гарнизон его в город пускать не намерен. Только тут он все понимает. Он отправляет гонца к Петру с вестью об измене Мазепы и вступает в переговоры с мятежниками. Мазепинские сердюки тянут время, надеясь на скорый подход Карла.

Часто современные историки толи по незнанью, толи специально называют защитников Батурина не сердюками, а казаками. Однако такая подмена понятий существенно меняет дело. Сердюки не были казаками ни запорожскими, ни реестровыми. Они вообще не были жителями Малороссии. Это были наемники: поляки, бесарабцы, венгры и так далее. Они исполняли роль телохранителей Мазепы, и были преданны (насколько это возможно у наемников) лично ему. Конные сердюки назывались “компанейцами”. Местных селян и казаков принимать в сердюцкие полки было запрещено. Почему-то и возглавлял оборону Батурина немец Кенигсек. Сердюкам было абсолютно все равно, кому подчиняется Мазепа: шведскому королю или русскому царю. А вот казаков и крестьян этот вопрос волновал. Поэтому они массово присоединялись к русским войскам или самостоятельно атаковали шведские отряды. Соответственно, и никакой необходимости в репрессиях против местного населения со стороны царских войск не было.

Так что не восставшие казаки оборонялись против русских войск, а иноземные наемники. Согласитесь, это существенный нюанс. Устав уговаривать, Меньшиков берет Батурин приступом, после чего спешно отходит, увозя артиллерию и припасы, поскольку шведы где-то на подходе.

Так что действия Меньшикова не были карательной экспедицией! В Батурине были огромные запасы вооружений, фуража и провианта, которые Мазепа намеревался передать Карлу XII. Кроме того, там были семьдесят орудий. Чтобы понять, что означали эти запасы, нужно вспомнить, что в битве под Полтавой у шведов было всего 4 (четыре) орудия. Поэтому захват Батурина и его складов было и для Карла, и для Петра вопросом жизни и смерти.

Теперь рассмотрим вопрос о погибших при штурме. Все серьезные историки прошлого (Костомаров, Субтельный, Тарле и Соловьев) сходятся на цифре в шесть — семь тысяч убитых. Двадцать тысяч — это выдумка уже нашего времени. Вопрос в том, кто эти мертвецы: сердюки или мирные жители. Мы помним, что оборонялись четыре полка: Чечелов, Покатилов, Денисов и Максимов. Их точная численность не известна, но в сердюцком полку того времени могло быть до двух тысяч человек. Значит, в крепости могло быть до 8 000 сердюков, а погибло всего 6 000 человек. Соответственно, практически все погибшие — это именно воины, и ни о каких расправах над мирным населением говорить нельзя.

А все страшилки про трупы убиенных младенцев под ногами, посадки на кол и плоты с распятыми — это всего лишь сказки, не подтверждаемые никакими достоверно известными фактами и опровергаемые множеством достоверных свидетельств.

Орлик и его «конституция»

После разгрома под Полтавой Карл XII с жалкими остатками своей армии бежал в Турцию, надеясь склонить султана к войне с Россией. За своим новым хозяином поспешил и Мазепа с запорожскими казаками. Кстати говоря, о Турции, нужно помнить, что в то время и придунайские земли, и Северное Причерноморье, и Крымское ханство также были территориями Оттоманской империи. Так что местом пребывания беглецов стал молдавский городок Бендеры, где гетман и отдал (хотелось написать Богу, но, учитывая все, что мы знаем о Мазепе, скорее это был совсем не Господь) душу.

Новым гетманом был избран Филипп Орлик — еще один предатель и любимец современных украинских патриотов. Никаких военных успехов за ним не числится, и остался бы он безвестным, если бы не вышел из-под его пера документ, который нынче называют первой украинской конституцией. Разумеется, националисты при каждой возможности взахлеб расхваливают ее, а заодно и Орлика. Мол, наша конституция на сотню лет раньше американской принята, она образец для подражания всего мира. «Конституция стала высшим проявлением украинской политической мысли, фактически провозгласив Украину независимой демократической республикой!» — так характеризуют ее свидомитские источники. Только почему-то ни один из восторгающихся не привел текст «конституции». В лучшем случае отрывки. Расчет строится на том, что мало кому захочется искать текст и самостоятельно разбираться в нем. Большинство услышавших о творении Орлика предпочитает поверить на слово националистам. А я вот не поленился и с официального сайта Верховной рады Украины (http:// gska2.rada.gov.ua:7777/site/const/istoriya/1710. html) скачал текст этой самой пресловутой конституции. Затем нашел еще один перевод сего документа на сайте образовательно-информационного ресурса «Украинский центр[25]».

Оказалось, что на самом деле «конституция» — очень интересный документ, если, конечно, прочитать его полностью. По крайней мере, все мифы о демократической Украине разрушает основательно. После этого я в качестве эксперимента позвонил руководителю Конгресса украинских националистов в моем городе и задал три вопроса: «Каково полное название конституции? На каком языке она была написана? Как называл свое отечество Орлик?» И ни на один не получил правильного ответа!

Написан этот документ был на латыни, назывался «Пакты и конституция прав и вольностей Войска Запорожского». Ответ на третий вопрос самый интересный. «Конституция» буквально пестрит следующими фразами: «у нашій руській Вітчизні», «так і територія нашої Вітчизни, Малої Русі», «удався із Військом Запорозьким і народом руським до Московської імперії за покровительством».

Кроме того, ни о какой независимости речь не идет, Орлик даже не мечтает получить больше, чем поляки обещали Хмельницкому по Зборовскому миру. Единственная разница в том, что верховным правителем он признает не польского короля, а шведского. Что и понятно: в Польше на тот момент между собой воюют два претендента на трон, причем один — ставленник Петра Великого, второй — Карла XII. Гетману скандинавский монарх кажется более перспективным патроном, так что покровителем и протектором Войска Запорожского на вечные времена объявляется шведский король.

Теперь пару слов о демократии Орлика. Согласно конституции, гетман должен стоять на страже православия, препятствовать распространению других религий, а если у тех появятся последователи, то таковых искоренять. Кроме того, требовалось не давать разрешение на проживание последователям чуждых вер, а особенно иудаизма.

Ну и напоследок самый интересный пассаж из «конституции». «Ясновельможний гетьман повинен домогтися … відновлення колишніх побратимських стосунків із Кримською державою, оружної підтримки від неї і підтвердження вічної приязні…Він буде зобов'язаний… дбати про те, щоб не було ані нейменших порушень тривкого договору з Кримською державою. Щоби побратимські стосунки з нею не зневажалися і не порушувалися самовільно зухвалими порушниками з нашого боку, які, за звичкою розбійного люду, не соромляться ламати і переступати не лише звичаї дружби і сусідства, але й мирні договори».

Крымских татар, чьи набеги сотни лет были самым страшным кошмаром всех жителей Поднепровья, Орлик называет своими побратимами. Нужно ли комментировать это? А ведь он не ограничился простыми словами. Уже зимой 1711 года люди Орлика вместе с татарами совершили набег на Малороссию, захватив и продав в рабство тысячи крестьян. После чего казаки окончательно признали власть Крымского хана и по его разрешению на татарских землях в районе нынешнего Херсона основали новую Сечь. Правда, хорошо зная повадки своих новых подданных, хан отобрал у казаков пушки и запретил строить вокруг Сечи укрепления. После чего для запорожцев настали тяжелые времена. Татары использовали их исключительно как рабочую силу и пушечное мясо. Не удивительно, что уже в 1716 году казаки стали проситься в подданство к русскому царю. Однако прощать изменников Петр Великий не собирался. Только в 1733 году новая императрица Анна Иоанновна, разрешила вернуться потрепанным жизнью казакам в русские владения.

Известные деятели русско-украинской культуры и науки

Владимир Вернадский

Как известно, родной брат экс-президента Украины Пётр Ющенко создавал картинную галерею «известных украинцев». Где, как поговаривают, насчитывалось до 4 тыс. портретов. Есть там и портрет Владимира Ивановича Вернадского. Однако очень сильно поспешили украинские националисты: великий — да, украинец — нет.

С одной стороны, рядом с портретами Ивана Грозного и Яна Собеского (которые и слова-то такого «украинец» не знали) Владимир Иванович смотрится вполне гармонично: он и слово такое знал, и даже был учредителем Украинской Академии Наук. Вернее, мифологема на современной Украине выстроена так, что великий украинец Вернадский от переизбытка «свидомых» чувств на пару с Михаилом Грушевским открыл в Киеве национальную Академию Наук, чтобы тем самым вывести Украину как политический проект на новую ступень развития. Однако, детально ознакомившись с биографией, речами и записями великого учёного, можно понять, что приведённая выше мифологема всё-таки выдаёт желаемое за действительное. А гений российской науки исповедовал взгляды не только далекие от приписываемых ему, но и даже как бы совсем наоборот: высказывал идеи которые на современной Украине не очень-то приветствуются.

Биография Владимира Ивановича Вернадского весьма богата на события, факты, научные и философские работы. Поэтому мы не будем слишком уж подробно исследовать жизнь великого учёного, а остановимся лишь на теме русско-украинских отношений, пунктирной линией прошедшей сквозь его жизнь.

Семейство Вернадских своим предком считало литовского шляхтича Верну, перешедшего во время восстания Богдана Хмельницкого на сторону малороссийского гетмана. Некоторые исследователи делают предположение, что имя Верна — это русифицированный вариант католического имени Бернард.

В середине XIX века, после походов Суворова, дед Владимира Ивановича — Василий Иванович — поселился в Киеве. Здесь же родились отец В.И. Вернадского — Иван Васильевич (1821–1884 гг.) и мать Анна Петровна (урожденная Константинович). Иван Васильевич окончил философский факультет Киевского университета, а в 1849 году защитил докторскую диссертацию и стал профессором Киевского университета. Переехав в Москву, а позднее — в Петербург, Иван Васильевич занимался анализом экономических проблем страны и изданием экономических журналов, преподавал в Московском и Петербургском университетах.

Кстати, Ивана Васильевича тоже записали в «великие украинцы», по крайней мере, в основатели «украинской политэкономии». Хотя единственное, что проукраинского было в жизни Ивана Васильевича, это то, что он неодобрительно воспринял Эмский Указ 1876 года об ограничении использования украинского языка. Но это было общее умонастроение российской либеральной интеллигенции, к которой принадлежал и Иван Васильевич, и в будущем будет принадлежать его сын, появившийся на свет 12 марта 1863 года в Петербурге.

Через пять лет в связи с болезнью Ивана Васильевича семья Вернадских переехала в Харьков, где Володя вскоре поступил в Харьковскую гимназию. В 1876-м году Вернадские возвратились в Петербург, где после окончания гимназии Владимир поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. По окончании которого был оставлен при нем хранителем минералогического кабинета.

Именно во время учёбы в университете Владимир Иванович пишет незаконченную и так и неизданную при его жизни статью «Угорская Русь с 1848 года», в которой горячо отстаивает права угнетённых Австро-Венгрией русских, описывая их ужасающее культурное, национальное и политическое положение. Причём, писалось это с позиции национального единства русской нации во всех своих ответвлениях.

Вот что он пишет в этой статье: «Политические границы, отрезавшие от русского народа часть его, не должны, да и не могут окончательно разорвать их, заставить забыть своё кровное родство. Они не могут заглушить в нас то чувство обиды, которое чувствуется при известиях и фактах об оскорблении нашей национальности за пределами нашего государства презрительным к ней отношением; они не могут заглушить негодования, в нас являющегося, при известиях о систематическом стеснении, угнетении и, наконец, совершенной смерти русского народа, отдалённой, но все же родной его части. Кто действительно русский, тот не может заставить заглушить в себе чувства ужаса, вызываемого в нём новейшими событиями в Угорской Руси. Неужели мы дадим погибнуть в бессильной борьбе русскому народу в Венгрии, неужели всё равно для русского общества гибель 500–600 тысяч своих родичей и обращение их в заклятых врагов не России, а русского народа — мадьяр?»

При этом в статье Вернадский достаточно нелестно отзывается о провокаторской роли так называемых «украинофилов». Говоря о Карпатском просветителе Александре Духновиче, он пишет: «Духнович примкнул уже не к словацкому, а к галицко-русскому движению. Он сотрудничал в издававшихся там журналах, сборниках и прочее. Другой из того же кружка Ив[ан] Раковский основал в 1856 г. первое периодическое издание на Угорской Руси — «Церковную газету» на средства общ[ества] св. Стефана. Газета эта недолго продолжалась и через год прекратила своё существование. Сперва общество св. Стефана вследствие стараний партии Гр[игория] Шашкевича («украинофильской») отказалось издавать её».

Или же: «Как бы то ни было, необходимо констатировать тот факт, что мадьяры воспользовались «украинофильством» как прикрытием для своих целей».

И в дальнейшем Владимир Иванович не переставал следить за событиями по ту сторону Карпат, хотя на его видение и сказывалось опредёленное влияние украинских кругов, в среде которых он вынужден был вращаться в 1918-м году.

Например, в своём дневнике уже в 1920 году Вернадский запишет: «Ниночка принесла (через служащих в украинском Дніпросоюзе) номер «Русской земли» из Ужгорода от 26.VII. 1919. Почти год назад, но это первая непосредственная весточка из Угорской Руси. Удивительно всё по-прежнему. То же язычие, те же понятия. Даже ещё частию славянский шрифт. Напоминает старый «Свет», который выписывался ещё отцом, и я читал его в детстве в Харькове. Но из «Русской земли» я вижу, что старые русофильские течения имеют корни в интеллигенции и, может быть, в народе. Может быть, я ошибся в своей оценке положения в статье (напечатанной ли?) в «Донской речи»? Угорская Русь не сделается украинским центром — но ареной борьбы русского и украинского течений? Или найдётся примирение, как я верю …»

С 1891 года Владимир Иванович приступил к работе в Московском университете. Энергия и талант молодого ученого привлекли к нему внимание, и в 1904 году Академия Наук назначает его заведовать минералогическим отделением Геологического музея в Петербурге. В 1908 году Вернадского избирают экстраординарным, а через четыре года ординарным академиком. Благодаря своим работам по минералогии и кристаллографии, почвоведению и химии Вернадский становится известнейшим учёным России и величиной в мировой науке.

При этом Владимир Вернадский научную работу максимально пытается чередовать с политикой. Как убеждённый либерал и сторонник максимального общественно-политического прогресса Владимир Иванович в 1905 году вступил в партию кадетов (конституционных демократов). В марте 1914 года Вернадский участвовал в выработке политической линии кадетской партии по «украинскому вопросу».

19 февраля 1914 года лидер кадетов Павел Милюков выступил в IV Государственной Думе с речью, в которой назвал любые соображения о будущих возможных федеративных отношениях Малороссии с Россией «вредным и опасным движением». Эта речь вызвала озабоченность не только среди деятелей украинского национального движения, но и в самой кадетской партии. На тот момент в «украинском вопросе» Вернадский находился под очень сильным влиянием своего нового друга — приватдоцента Николая Василенко. Человека, которого гетман Скоропадский так охарактеризует в своих мемуарах: «Он обладал всеми качествами и недостатками наших профессоров. Он, кажется, всю жизнь провёл на Украине, во всяком случае, в области исторических исследований, насколько я знаю, посвятил себя исключительно ей. Работал очень много. С украинским вопросом основательно ознакомлен, но, как всякий честный человек, не мог отрицать значения русской культуры и выбросить из обихода Пушкина, Толстого, Достоевского, другими словами, относился к украинству сознательно, без шовинизма и без всякой нетерпимости».

Понятно, что пропагандируемая Василенко версия «лайт-украинства» весьма оказалась по душе Вернадскому. Да и приват-доцент, мягко говоря, не всегда был искренен с Вернадским. Вот что напишет в 1919 году в своём дневнике Владимир Иванович: «Как-то на совещании в Киеве, в небольшому кругу он (Василенко — А.И.) говорил об автономии (Украины А.И.) типа Канады. Потом в разговоре со мной он признался, что это он сказал сгоряча».

Естественно, что в отношении Василенко и высказанных им идей Вернадский был рад обманываться. Поэтому, чтобы скрасить впечатление от выступления Милюкова и избежать исхода из партии умеренных украинофилов, Вернадский пишет тоже неопубликованную при его жизни статью «Украинский вопрос и русское общество», в которой пытается примерить кадетов-державников и кадетов-украинофилов.

Приведём один из фрагментов этого текста: «Опасность для России не в украинском движении как таковом, а в предвзятой трактовке его в качестве вредного и притом наносного явления в государственном и национальном организме. При таком взгляде движение, по существу, естественное, органическое и имеющее равное право на существование со всеми аналогичными движениями, отодвигается в ряды бесправных, а потому враждебных данному государственному укладу явлений, легко воспринимающих оттенки чуждых влияний и тяготений. При отказе от традиционной политики самое широкое развитие украинской культуры вполне совместимо с государственным единством России, даже при соответствующих стремлениям украинцев реформах внутреннего строя. Продолжение же противоукраинской политики сохраняет в государственном организме язву бесправия и произвола, парализующую всякий успех прогрессивных начал не в меньшей мере, чем сохранение пресловутой черты оседлости. Страх перед племенным и культурным «расколом» ради отвлеченной и проблематической опасности укореняет опасность реальную — примирение с насилием и произволом. Украинцы в этом раздвоении культуры видят, наоборот, расцвет заложенных в русское племя данных и боятся нынешнего фактического раскола в русском обществе, обусловливаемого диаметральной противоположностью точек зрения сторонников и противников украинской идеи. Антагонисты украинства не желают допустить свободы украинского движения из страха политического и культурного ущерба для России — украинцы видят ущерб именно в отсутствии этой свободы и в возможности сомнений и колебаний по такому ясному и простому вопросу. Лучшие из сомневающихся не уверены, что следует допустить украинское движение, украинцы же считают преступлением против общечеловеческого права противодействие просветительской и культурной работе в каких бы то ни было живых национальных формах. Отсюда растущая пропасть взаимного недоверия, переходящего во вражду. Украинская интеллигенция ждёт от России полного признания за украинскою народностью прав на национально-культурное самоопределение, т. е. прав на свободную национальную работу в сфере школы, науки, литературы, общественной жизни; украинцы полагают, что в интересах не только местной украинской, но и общерусской культуры не ставить препятствий их стремлениям к украинизации местной общественной и церковно-религиозной жизни, а также местного самоуправления. В общем, украинцы считают, что свобода украинской культуре требуется именно интересами русского дела и что сохранить украинцев как русских Россия может лишь приняв их со всем национально-культурным обликом как украинцев».

Однако вскоре защитник украинских прав в полной мере смог убедится в том, что типажи типа Василенко — это для данного политического течения скорее исключение из правил, а верховодят там персонажи типа господина Грушевского. И что созданное ими государство по количеству негатива за несколько месяцев значительно переплюнет Российскую империю, набиравшую его десятилетиями.

В 1917 году у Вернадского обнаружили туберкулез, и он уехал в Полтаву подлечиться. Но не только этим объяснялся переезд учёного: из-за разбушевавшейся революционной бури в Петрограде стало небезопасно находиться. Именно из Полтавы Вернадский пишет несколько писем Василенко, в которых весьма сетует на действительность, проистекающую на землях, подконтрольных Центральной Раде. В этой переписке есть и такие строчки: «Здесь положение очень неустойчивое. Начинается усиленная украинизация, вызывающая скрываемую внутри ненависть; в некоторых местах взрослые люди боятся говорить «по-украински» (но как говорят!), боясь доносов товарищей. Как ещё недавно в царском режиме. Боюсь, что вообще все худшие черты царского режима будут восприняты украинск[ой] жизнью. <…> Я должен сказать, что сейчас совсем поражён той картиной, какая открывается в «самоуправлении» нашего народа, — это сводится к грабежу, бесхозяйничанию, самому беззастенчивому кормлению, развитию чиновничества и взяточничества и непотизма… <.>Но сейчас для неё здесь борьба с украинск[им] шовинизмом и централизацией полицейского государства. Удивительно странное впечатление производит археологическая реставрация: яркие мундиры укр[аинских] войск, дурацкие колпаки (немцы в разговорах с полтавцами весьма откровенно — слишком — отзываются и о раде, и об украинских войсках) <.> Всматриваясь в происходящее, я больше всего боюсь немцев и считаю шаг рады величайшей изменой и предательством всему славянству. <.> Русская культура не должна быть потеряна для украинцев, и нельзя терять связь с мировой литературой, легко доступной последнему крестьянину. <.> Вообще, можно сказать, что Укр[аинская] Рада только и годится, что для декларации. В общем, она и ничего не делает, и присылает сюда бог знает кого. <.> Очень тяжела здесь украинизация, которая проводится в духе Каткова-Победоносцева, заменённых соответствующими украинскими деятелями. Появились свои маленькие Юзефовичи и Флоринские разного типа. <…>Нас очень смущает вопрос о вероятном переходе земли в немецкие руки: никто не верит ни в социализацию, ни в раду, и, в сущности, всё держится немецким войском, которое всё прибывает. Вероятно, самостийная Украина скоро превратится в оккупированную Украину».

Последнее замечание вскоре исполнилось, но к удивлению Вернадского, германская оккупация принесла много позитивного для него лично. В Киевском цирке при поддержке немцев главой Украины был избран «гетман» Павел Скоропадский. Так же, как и Вернадский, своими предками восходивший ко временам Богдана Хмельницкого, так же, как и Вернадский, не говоривший по-украински, и так же, как Вернадский, не стоявший в украинском вопросе на позиции узколобых националистов. Правда, оставаясь послушной марионеткой в руках немцев, Скоропадский всё же пытался хоть что-то сделать самостоятельно.

Одним из таких проектов новоназначенного гетмана было создание в Киеве Академии Наук. А поскольку на территории оккупированной немцами Малороссии не было более крупного и известного учёного, чем Вернадский, именно ему Скоропадский предложил создать сие ученое заведение. Тем более, что в этом должен был помогать назначенный министром образования Николай Василенко.

Владимир Иванович с радостью согласился — правда, с некоторыми оговорками. Он согласился создавать украинскую Академию Наук как филиал Российской. Вернадский писал, что ставит целью для себя: 1) объединение украинцев, вовлечённых в национальный процесс, но «любящих русскую культуру, для них тоже родную»; 2) сохранение связи всех научных и научно-учебных учреждений Украины с русской культурой и аналогичными российскими научными организациями. За украинским языком он признавал право на развитие в образовании (но чисто в культурном аспекте) и украиноведческих дисциплинах в науке (история, литература, этнография). Допускать украинский язык в естественные, точные и прикладные науки в Академии Вернадский не собирался изначально. Так, например, разработчика весьма специфической научной украинской терминологии Александра Яната Вернадский обозвал «дрянной мелкотой».

В своих мыслях, высказанных министру образования Василенко, Вернадский настаивал на том, что на Украине выбор языка начального образования должен оставаться за родителями учеников. Также Владимир Иванович выступил против украинизации Киевского университета. Объяснялось это тем, что великий учёный своими глазами видел неестественность многих украинских элементов в Малороссии.

В своих записях Вернадский отмечал, что в Полтаве российских газет и подписчиков в несколько раз больше, чем украинских, что в Киеве на украинском языке разговаривают только люди до 40 лет и что в Харькове господствуют антиукраинские настроения, а «свидомых» украинцев лишь горстка. Поэтому Вернадский отказался от украинского гражданства, предложенного ему гетманом. Но тем не менее продолжал сотрудничество со Скоропадским, поскольку к лету 1918 года в Киеве собралось множество кадетов, и Вернадский стал руководителем подпольного кадетского центра, ставившего целью восстановление Единой и Неделимой России и пытавшегося использовать Украину как плацдарм для этого.

К концу 1918 года Вернадскому и Василенко удалось-таки создать Украинскую Академию Наук, чьё первое общее собрание прошло в Киеве 27 ноября 1918 года. Этот факт вызвал раздражение у властолюбивого эксглавы Центральной Рады Михаила Грушевского, которого сейчас записывают чуть ли не в основатели Академии. Хотя Грушевский на тот момент, не получив должность главы Академии, всячески противодействовал её открытию в Киеве. После открытия УАН убеждённый федералист Вернадский публично провозгласил (на страницах киевской газеты «Объединение»), что «будущее не в русско-украинской распре, а в русско-украинском единении». В тот же момент Грушевский в программном сборнике статей «На пороге новой Украины» заявил о конце «московской ориентации» и решительно указал «на ту великую историческую, культурную, психологическую, какую хотите, межу, которая ещё в древности отделила Украину от Московщины, украинский народ от московского».

Это было, безусловно, принципиальное расхождение. Однако оно делает понятным дальнейшее отношение обоих деятелей к судьбе Академии в условиях Гражданской войны. Так, во время краткого правления Директории Грушевский ставил перед Петлюрой вопрос о ликвидации УАН как организации, основанной правительством гетмана.

В то же время после падения Директории и прихода в Киев большевиков Вернадскому вплоть до июля 1919 года удавалось поддерживать более или менее конструктивное сотрудничество с правительством Христиана Раковского и сохранять Академию. Когда же Киев перешёл под власть Добровольческой армии, Вернадский специально встречался с Деникиным и добился определённого взаимопонимания. В киевской прессе, контролируемой белыми, Вернадский не уставал разъяснять чрезвычайную ценность новых научных центров на Украине: «То, что они связаны с украинским национальным возрождением, — писал он, — должно считаться благоприятным условием с государственной точки зрения. Оно послужит только к единению и сближению, к росту и выгоде и русской, и украинской культуры».

В 1920 году Вернадский решает хотя бы на время уехать из страны и пишет письма в Англию, в Британскую ассоциацию наук и Королевское общество. К сожалению, через несколько дней Владимир Иванович тяжело заболел тифом. Лишь в середине марта болезнь отступила, и через некоторое время семья Вернадских приезжает в красный Петроград. Вернадский вступает снова в заведование Минералогическим и Геологическим музеем, возглавляет радиохимическую лабораторию, и практически до самой смерти ученый не будет возвращаться к украинскому вопросу. В это же время, судя по его дневникам и письмам, он достаточно серьёзно пересмотрел свои дореволюционные взгляды, очень сожалел, что, в том числе, и своей деятельностью максимально раскачивал государство российское. Но, тем не менее, оставался оптимистом относительно будущего развития России, признавал успехи большевиков на пути восстановления государства, поскольку считал, что только сильное и большое государство способно двигать науку вперёд.

В декабре 1944 года Вернадский простудился, и через несколько дней у него случилось кровоизлияние в мозг. Умер он 6 января 1945 года. Одна из последних его записей гласила: «Для будущего нужны не политические решения, а идеальная глубинная духовная работа, и её центр — Россия». 

Пантелеймон Кулиш

Наверное, во всём украинофильском движении XIX века тяжело найти более своеобразную и амбициозную фигуру, чем Пантелеймон Александрович Кулиш. Человек, о котором в независимой Украине вспоминают крайне редко и очень осторожно.

Оно и понятно: Кулиш — это человек-эпоха, лично знавший всех сколько-нибудь известных украинофилов своего века, принимавший прямое или косвенное участие во всех крупных украинофильских проектах. И даже определённое время считавшийся лидером этого культурно-политического движения.

Но, в отличие от того же Тараса Шевченко или Николая Костомарова (другие крупнейшие российские украинофилы XIX века), Пантелеймон Кулиш не боялся радикально рвать с прошлым и высказывать свои искренние симпатии Российской имперской традиции. Не променяв свои взгляды на общественное мнение. Думаю, современные украинские идеологи совсем бы выкинули Пантелеймона Александровича из истории и литературы Украины как, например, они это сделали с писателем Ярославом Галаном, но Кулиш уж больно большая фигура в украинофильском движении, чтобы его не замечать. Достаточно сказать, что Кулиш написал первый украиноязычный исторический роман («Чёрная рада») и оказался нечаянным отцом украинской грамматики. Так что вымарать его из истории не так-то просто. Поэтому сейчас его политические и культурные взгляды подаются в крайне урезанном виде и, как правило, охватывают лишь начальный период его творчества.

Мы же постараемся ликвидировать этот пробел, рассказав много умалчиваемого из биографии этого, безусловно, неординарного человека.

Начнем по-порядку. Родился Пантелеймон Кулиш 7 августа 1819 года в городке Воронеж (не путать с российским областным центром) бывшего Глуховского уезда Черниговской губернии (ныне Шосткинский район Сумской области). Он был ребёнком от второго брака сельского жителя Александра Андреевича Кулиша и дочери казачьего сотника Ивана Гладкого — Катерины. Почему, говоря об отце Кулиша, мы называем его «сельским жителем»? Да потому, что там была какая-то странная история: с одной стороны отец Кулиша был достаточно зажиточным и даже владел полутора десятком крепостных, с другой стороны — он не был ни шляхтичем, ни дворянином. Хотя, по идее, таковым должен был быть исходя из имущественного положения. Но, видимо, в своё время предки Пантелеймона Александровича не захотели тратиться на получение сословных привилегий, что в будущем сыграет с младшим Кулишом злую шутку.

В 1839 году Пантелеймон подал документы в Киевский университет, только лишь открытый после того, как император Николай I закрыл его изза волнений польских студентов и профессоров. В таких условиях Кулиш как природный русский (таким термином в XIX веке объединяли великороссов, малороссов и белорусов) очень легко сдал экзамены и поступил вольнослушателем на историко-филологическое отделение, которым руководил известный историк Михаил Максимович. Именно Максимович познакомил Кулиша с большим знатоком литературы и истории, инспектором училищ Киевского учебного округа Михаилом Юзефовичем.

По протекции Юзефовича в сентябре 1840 г. министерство народного образования в порядке исключения позволило отнести Кулиша к полноправным студентам Киевского университета св. Владимира, но потребовало, чтобы он до декабря предоставил документы о своём дворянском происхождении. Юноша сразу же перевёлся на юридический факультет, а вот с документами у него так ничего и не получилось. Поэтому в декабре Пантелеймона отчислили из университета. Но Юзефович не отверг нового знакомца. И послал его учителем русского языка в Луцкое губернское дворянское училище.

Но недолго пробыл Кулиш в Луцке — всего лишь с января по август 1841 года. В училище прислали нового директора, у которого случился конфликт с молодым учителем. Но и тогда Юзефович не отдал на растерзание своего любимца — перевёл его в Киев, сначала в Киево-Печерское, а затем в Киево-Подольское дворянское училище. А чуть позже устроил в археологическое общество, председателем которого являлся сам, что впоследствии обеспечило Пантелеймону Александровичу возможность летних путешествий по историческим местам Малороссии.

Во время этих археологических странствий он познакомился и подружился с известным польским писателем Михаилом Грабовским, которого в те времена все считали «Польским Вальтером Скоттом». Дружба с Грабовским сблизила Пантелеймона Кулиша с известными польскими патриотами — Константином Свидзинским, Эдуардом Руликовским и Ромуальдом Подбереским, которые оказали гигантское влияние на мировоззрение и самоощущение молодого впечатлительного малоросса.

Для того, чтобы понять, каким было это влияние, сделаем небольшой экскурс в историю политического движения поляков Малороссии.

В правобережной Малороссии в первой четверти позапрошлого столетия Российская империя сама способствовала возникновению псевдонационализма, отдав народное просвещение на откуп полякам. В 1803 году был образован Виленский учебный округ из 8 губерний (Виленской, Витебской, Гродненской, Минской, Могилевской, Киевской, Подольской и Волынской) — то есть областей, присоединённых к России при разделах Речи Посполитой. Попечителем этого округа до 1823 года состоял личный друг Императора Александра I князь Адам Ежи Чарторыйский, совмещавший эту должность первые четыре года сперва со званием помощника государственного канцлера, а потом и с должностью министра иностранных дел.

Политическая же биография Адама Чарторыйского была такова. В 1792 году он участвовал в рядах польской армии в боевых действиях против русских войск, после чего сбежал в Англию. Узнав о восстании Тадеуша Костюшко, он хотел было возвратиться на родину, но в Брюсселе по распоряжению австрийских властей был арестован. В 1805 году Чарторыйским был официально выработан план восстановления польско-литовского государства в политической унии с Россией. В 1815 году этот «попечитель учебного округа» участвовал в Венском конгрессе в качестве негласного защитника Великого Герцогства Варшавского. Во время польского восстания 1830–31 годов Адам Ежи — уже председатель Национального правительства. Уже из одного этого видно, что Виленский учебный округ находился в «надёжных» руках.

Неудивительно, что одно из наиболее престижных учебных заведений Малороссии, Базилианское (униатское) училище в городе Умани Киевской губернии, стало центром польского национализма. В нём учителя-поляки учили, что Россия — за Днепром, а здесь — Украина, населённая особой ветвью польского народа — украинцами. Один из учеников этого училища, ополяченный малоросс Духинский, впоследствии выступил с целой «научной» гипотезой, сплетённой из польских политических и исторических мифов. По утверждению Духинского, «москали» (великороссы) — не славяне, а родственный монголам народ, который несправедливо присвоил себе русское имя.

Так вот, новые друзья Кулиша были выпускниками этого самого Базилианского училища. Поэтому не стоит удивляться, что вскоре Пантелеймон Александрович отчётливо почувствовал себя «украинцем» (в польской трактовке), стал писать рассказы по истории Малороссии, добавляя в них по мере возможности пропольские мотивы. Так, он пишет на русском языке исторический роман «Михайло Чарнышенко…», стихотворную историческую хронику «Украина» и рассказ-идиллию «Орися». В тот момент Кулиш идентифицирует себя как литературного сепаратиста, считающего, что литература на народном языке Южной Руси не только обогатит общерусскую литературу, но и, возможно, задаст в ней основной тон.

Пантелеймон Кулиш

Кроме того, в середине XIX века и в; России, и в Европе господствовало убеждение, что большинство бед простого народа — и социальных, и экономических, и моральных от безграмотности. Мол, достаточно будет народ научить читать и писать, вложить в его голову хотя бы основные представления о науке и мироустройстве, как все проблемы как рукой снимет. Поэтому многие передовые деятели своего времени выступали за скорейшее: просвещение народных масс. А для этого, им казалось, нужно не поднимать народ до уровня литературного языка, а опустить язык до уровня народной массы. Чем искренне и пытался заниматься Пантелеймон Александрович.

Вскоре в Киеве произошла знаменательная встреча, в значительной мере определившая судьбу Украины. Вот как Кулиш сам описывает её: «Заходит кто-то к Кулишу в полотняном пальто.

— Здравствуйте! А угадайте, кто?

— Кто же еще, как не Шевченко!

— Он и есть! А нет ли у вас рюмки водки?»

После чего Кулиш и Шевченко (который Тарас Григорьевич) упились аж до песен.

Кулиш в вольном художнике Шевченко увидел возможный рупор для своих недавно приобретенных идей. И поэтому всячески патронировал Тараса Григорьевича, давая ему не только деньги, но и самозабвенно редактируя его стихи.

Вот как об этом творческом тандеме написал белоэмигрантский историк Андрей Цариинный (Андрей Владимирович Стороженко) в своей работе «Украинское движение»: «Покровители Шевченко в Петербурге принадлежали к либеральным кругам русского общества и горячо желали скорейшего освобождения русского крестьянства из тисков крепостной зависимости. Шевченко заинтересовал их не столько сам по себе, сколько как живой протест против крепостного права. Указывая на него, они могли говорить правительству и обществу: смотрите, сколько подобных Шевченко талантов рассеяно в толще крестьянства и все они бесплодно погибают от невозможности свободно и правильно развиваться в условиях зависимости от произвола владельцев. Дайте крестьянству свободу, и таланты из его среды станут нормально подниматься вверх, освежать высшие круги и работать в пользу родины. Покровители Шевченко закрывали глаза на его пороки, готовы были все свои дарования подставить под его личность, чтобы только подчеркнуть на его примере весь ужас пережившего свой внутренний смысл крепостного права. Позднее литературную деятельность Шевченко взял под свое попечение П.А. Кулиш, человек хорошо образованный и талантливый, и лучшие произведения Шевченко 1840-х и 1850-х годов были редактированы П.А. Кулишем. По собственному выражению Кулиша, он «дороблював недороблене», то есть отделывал произведения Шевченко так, что они получали вполне приличный литературный вид. Иногда эта отделка доходила до того, что Кулиш прямо писал за Шевченко. Так, например, случилось со знаменитой автобиографией Шевченко, напечатанной в журнале Ишимовой «Звёздочка». Если сравнить рукопись Шевченко, изданную факсимиле профессором Эварницким, с печатным текстом автобиографии, то оказывается, что все те благородные мысли и чувства, все те за душу хватающие картинки, которые мы находим в автобиографии и которые создали ей громкую известность, принадлежат перу Кулиша, а не Шевченко. Печатный Шевченко эпохи предварительной цензуры — это почти то же, что Козьма Прутков в русской литературе, — имя, которым прикрылась группа лиц для достижения желаемого воздействия на общество».

Даже в советское время шевченковеды признавали, что, например, простенькая рифма в стихе «До Основьяненка»:

«Наш завзятий Головатий Не вмре, не загине».

Была исправлена Кулешом, на более величественное:

«Наша пісня, наша дума Не вмре, не загине; От де, люди, наша слава, Слава України!»

Как говорится, почувствуйте разницу.

В 1847-м году во время свадебного путешествия Пантелеймон Александрович заехал в Польшу (тогда часть Российской Империи), где молодожёнов Кулишей приветливо встретил земляк-сенатор Стороженко, который был коллекционером древностей. Стороженко рекомендовал Кулиша наместнику Польши, князю Ивану Фёдоровичу Паскевичу Эриванскому, «как чистокровного казака».

«Немедленно приведи ко мне этого казака!» — радостно воскликнул Паскевич, и в сей же момент ему принесли приказ из Петербурга об аресте Кулиша. Так что вместо дружеского приветствия Иван Фёдорович вынужден был арестовать Пантелеймона Кулиша как участника Кирилло-Мефодиевского братства (тайной организации, стоящей на пропольских и социалистических позициях).

На самом же деле Кулиш никогда не был членом этого братства, просто туда входили многие его знакомые: Николай Костомаров, Михаил Юзефович. Поэтому заподозрить Кулеша было вполне логично. Да и само творчество Пантелеймона Александровича было созвучно духу тайного кружка.

Но на следствии разобрались, что к чему. Вот выдержка из докладной записки графа Орлова на имя императора Николая I о деятельности братства и роли в этой ситуации Кулиша:

«Вина Кулиша, также не принадлежавшего к Украйно-славянскому обществу (так в записке именуется Кирило-Мефодиевское братство, прим. авт.), в некоторой степени сходна с преступлением Шевченко. Любя пламенно свою родину — Малороссию, он в напечатанных им книгах с восторгом описывал дух прежнего казачества, наезды гайдамаков изображал в виде рыцарства, представлял историю этого народа едва ли не знаменитее всех историй, славу его называл всемирною, приводил песни украинские, в которых выражается любовь к вольности, намекая, что этот дух не простыл и доселе таится в малороссиянах; описывал распоряжения Петра I и преемников его в виде угнетений и подавления прав народных. Книги Кулиша могли бы производить почти то же впечатление на малороссиян, как и стихи Шевченко, тем более, что сочинены для детей старшего возраста. Разница между ними состоит в том, что Кулиш выражал свои мнения всегда с приличием и, увлекаясь любовью к Родине, вовсе не предполагал, что эти мнения его могут быть приняты или истолкованы в дурном смысле. Когда указали Кулишу на двусмысленные места в его книгах, он с ужасом увидел, что мысли его действительно могли произвести вредные последствия. Кулиш вполне понимает, что сколько ни любил родины своей Украины, он обязан быть ещё более предан отечеству — России, — и уверяет, что никогда не думал иначе, что выражая любовь к родине, он и не помышлял смущать или колебать верноподданность её к престолу Вашего и. в.».

В результате разбирательства Пантелеймон Александрович, легко отделался: его поместили на 2 месяца в арестантском отделении военного госпиталя, а оттуда отправили на поселение в Тулу. За три года и три месяца в Туле Кулиш написал «Историю Бориса Годунова и Дмитрия Самозванца», исторический роман «Северяки», который позднее был опубликован под названием «Алексей Однорог», автобиографический роман в стихах «Евгений Онегин нашего времени», роман «Пётр Иванович Березин и его семейство, или Люди, решившиеся во что бы то ни стало быть счастливыми».

Накануне 25-летия царствования Николая І — вероятно, благодаря ходатайствам сенатора Кочубея — Кулиш был амнистирован. Знакомство Пантелеймона Александровича на Полтавщине (где Кулиш хотел приобрести собственный хутор) с матерью Николая Гоголя побудило Кулиша начать подготовку шеститомного собрания сочинений и писем Николая Васильевича.

Знакомство с творческим наследием и мыслями Гоголя постепенно производит идейный переворот во взглядах Пантелеймона Кулеша. Он потихоньку отходит от своих ранних взглядов, и хотя в нём продолжает жить местный патриотизм и он всем сердцем болеет за малорусскую литературу, но с каждым годом он становится всё большим общерусским патриотом.

И если в 1857 году Пантелеймон Александрович издает не только первый роман на украинском языке «Чёрная рада», но и грамматику, прозванную впоследствии «кулишовкой», основной принцип которой звучал «как слышится, так и пишется», то десятилетие спустя Кулиш публично откажется от своего детища. «Клянусь, — писал Кулиш галичанину Омеляну Партицкому, — что если ляхи будут печатать моим правописанием в ознаменование нашего раздора с Великой Русью, если наше фонетическое правописание будет выставляться не как подмога народу к просвещению, а как знамя нашей русской розни, то я, писавши по-своему, по-украински, буду печатать этимологической старосветской орфографией. То есть мы себе дома живём, разговариваем и песни поём не одинаково, а если до чего дойдёт, то разделять себя никому не позволим. Разделяла нас лихая судьба долго, и продвигались мы к единству русскому кровавой дорогой, и уж теперь бесполезны людские попытки нас разлучить».

Поднявшаяся в начале 60-х годов XIX века волна общерусского патриотизма, направленная против польского мятежа 1863 года, увлекает и Пантелеймона Александровича. После подавления мятежа Кулиш поступает в Варшаве на службу, связанную с активным проведением пророссийской политики в Надвисленском крае (так стали именовать Польшу после 1863-го).

По ходу работы в Польше Кулиш знакомится с обширным пластом документов, посвящённых казацким восстаниям в Речи Посполитой. И на основании их в 1873-м году Пантелеймон Александрович подготовил трехтомное исследование «История воссоединения Руси», в котором стремился документально подтвердить идею исторического вреда казачьих движений XVII века и восславить культурную миссию польской шляхты и Российской империи в истории Малороссии.

Эта книга окончательно оттолкнула от Пантелеймона Александровича надднепрянскую интеллигенцию. В результате, Кулиш связывается с галицийской интеллигенцией и сотрудничает с ней. С 1881 года Кулиш живет в Галиции, где пытается широко развернуть культурную деятельность. Но это у него не очень сильно получается. Надежда на объединение поляков и русин в борьбе против Австро-Венгрии терпит полный крах. Никаких объединений с русинами поляки не желали — только полная ассимиляция русских галичан поляками и точка. Эта ситуация окончательно выбивает пропольские настроения у Пантелеймона Кулиша и еще сильнее утверждает в нём общерусские идеи.

Вот как он описывает это в своем рассказе «Владимерия», увидевшем свет только после его смерти: «Не с кем было мне, в детском патриотизме моём, радоваться, не с кем по-детски горевать, что родственная мне по языку и обычаю Владимирия подпала под иноземную власть… И вот передо мною тот народ, который по соплеменности с днепровскими полянами не захотел быть в зависимости от полян вислянских и отдался Киевскому Владимиру, как отдались потом родственному нам Московскому Михаилу днепровские поляне, ополяченные до потери материнского языка. Называют этот край по древней великокняжеской столице его, Галициею, иначе Галичиною, Галицкою Русью, называют по расположению вдоль Карпатских гор, и Подгорьем. Но Червоная Русь приятнее всех этих имен в слухе Малоруссов, собственно говоря Староруссов, от которых он отторгнут чужеядною политикою по присоединении их к Великоруссам или Новоруссам, называемым ревниво и завистливо Москалями. И вот я вижу во Львове собственными глазами захудалых представителей двух великих наций, Старопольской и Старорусской, которые сделали друг друга мизерными противниками России, так названной у них Московии, сделали друг друга ночным отблеском Австро-Германии, воспользовавшейся их беспутною борьбою…

История разделившейся Руси томила меня в обители Св. Юра больше, нежели в самом городе. Здесь яснее, нежели где-либо, я понимал, как в силу реакции козакам с их побратимами Татарами, едва и вся южная Русь не превратилась в такую польско-русскую помесь, какую видел я во Владимирии.

“Это не русская церковь, — думал я, — не русские священнослужители: это костёл, в котором метириесают полурусские священнослужители: это Ляхи в православном облачении. Вот чего домогались в Брест-Литовском паписты от наших предков! Они хотели уподобить всю Малороссию Польше и навсегда оторвать нас от великого Русского Мира”. На чужой стороне, вдали от родной жизни сильнее чувствуется то, что все миллионы православного народа связывают в одну великую семью, способную стоять за свою национальность. Я истосковался в церкви Св. Юра о России. Как далека она отсюда! Как все здесь ей чуждо! И неужели наша славная Владимирия отчуждалась этак от нас навсегда?..»

И хотя воцарение реакционного Александра III опять ненадолго зажгло в душе Кулеша прежнее украинофильство, в середине 80-х годов он окончательно потушил его в себе, выразив свои имперские, общерусские чаяния в стихотворной форме. В таких поздних своих стихотворениях, как например:

Національний идеал. Як налягло на Русь татарське Лихолітьтє, Зісталось в Кіёві немов би тількі сьмітьтє. На Клязьму й на Москву позабегали люде, И визирали, хто з Киян туди прибуде. И всі, що руськоі єдиности жадали, На Клязьму й на Москву помалу прибували. И засьвітився сьвіт по застумах московських, И надив буйтурів до себе запорозьких. И, покидаючи свою руіньню дикость, Вбачали під Петром империі великосьть. Империя, се власьть була над ворогами, Над Ханом, Турчином, Литвою и Ляхами. Боявсь про Чигирин султан и споминати, Давай на Буджаки необзир утекати. Ляхва з Литовцями не раз укупі бита, Під плахою в жінок ховала езуіта. И що б там ні було гіркого на Вкраіні, А густо забуяв наш нарід на руіні. Де нас десятками за Паліів лічили, Там миліонами край рідний ми осіли. Навчили ми Ляхву латину занедбати, Полщизною листи й літописі писати <… > Собі ж добро свое найкрашче приховали: Про рай, сьвій рідний край, с Тарасом засьпівали. Та письня по Урал и Волгу розлилася, Стара в ній рушчина з новою понялася. Тепер Боянська Русь козацтво занедбала, Руінним поломьєм хвалитись перестала. <…> Уставши с попелів козацькоі руіни, Кликнімо до синів Славянськоі родини: Озьвітеся, брати, з восходу и з заходу До неприязного всім деспотам народу. <… > Топімо ж у Дьніпрі ненависьть братню дику, Спорудимо втрёх одну империю велику, И духом трёх братів осьвячений диктатор, Нехай дае нам лад свободи император. 

или 

Старорус-малорус до Нової, Великої Русі Наші предки москалями вас по ляцькій моді звали, В Азію китайську ваших славних предків одпихали, Ви ж на займані своїй розумно господарювали, Руську землю й руську честь од ворогів обороняли. Наші предки з поляками руським світом тяжко колотили, А втворити руського письменства в себе не здоліли, Ви ж потужне руське слово в тій преславній Січі вформували, Що над морем за московськими порогами обмурували. Сим потужним руським словом про наш край ви заспівали, Наш Дніпро-Славут і Дон Великий гарно змалювали. Любо ми се малюваннє на Вкраїні привітали, Ваші голосні пісні по-свойому переспівали. Нехай руські вороги по всім широкім світі знають, Що на руських займищах усі брати одно співають. Буде час, коли між нами не стоятимуть Івани, Що на добрий розум і на серце нам кують кайдани Не гаситимуть нам духа політичним фанатизмом, Не впинятимуть прогресу чужоядним егоїзмом. Тоді ми про давнє руське братство рівноправне спогадаєм. Вкупі з вами в вольнім храмі і науки, й жизні заспіваєм. 

Последние годы жизни Кулиш проводит на своем хуторе Матроновка, где занимается литературной работой, в частности художественными переводами иностранных классиков. Умер Пантелеймон Александрович Кулиш 14 февраля 1897 года, значительно пережив всех своих друзей и недругов. 

Ярослав Галан

Имя Ярослава Галана, западноукраинского журналиста, публициста и драматурга, практически не упоминается в современной Украине. Школьники не изучают его произведений, хотя курс украинской литературы забит малоизвестными авторами и их весьма посредственными произведениями. Книги Галана не переиздаются, улицы, носящие его имя, давно переименованы, а единственный памятник во Львове был снесён ещё в 1992-м.

Отчего такое отношение к человеку, который в своё время поднял украинское слово до вершин публицистики и реалистичной прозы? Проблема в том, что до самого последнего времени на Украине в гуманитарной сфере господствовали концепции и идеи, против которых столь яростно выступал Ярослав Галан. Вот поэтому его фигуру столь активно пытались спрятать от населения Украины. Но сейчас, когда, возможно, хватка оранжево-коричневого зверя слегка ослабла, думаю, будет не лишним напомнить, кто такой Галан, о чём он писал и какие мысли высказывал. Тем более, за свои идеи и взгляды он заплатил самым дорогим, что есть у человека. Своей жизнью.

Итак, Ярослав Александрович Галан родился 27 июля 1902 года в семье мелкого служащего в местечке Дынив, что на реке Сан (теперь Польша). Учился сначала в местной школе, потом в Перемышле — в гимназии.

В своих произведениях писатель не раз с грустью и не без юмора возвращался к годам детства. Например, в последнем памфлете «Плюю на Папу» он вспомнил свой первый конфликт со служителями униатской церкви. Однажды грекокатолический священник спросил его в школе: «Почему Святого отца (то есть Римского Папу) называем Пием?» На это был получен простодушный ответ: «Потому, что святой отец любит выпить». И тогда на теле парня униатский священник оставил несмываемые следы от розг. Со свойственным ему сарказмом Галан писал: «Господь не наделил меня смирением, и, видимо, поэтому, вернувшись домой, я уже с порога сказал матери: «Плюю на папу!»

Ярослав Галан

Но вряд ли маленького Ярослава в семье за столь своенравное заявление сильно журили. Дело в том, что семья Галана принадлежала к «русофилам» национальному движению в Галичине, стремившемуся сохранить свою древнюю, изначально русскую самоидентификацию, русский язык, возродить доуниатское православие и, самое главное, противостоять проектам австрийского правительства навязать жителям Червоной Руси новую этническую самоидентификацию, лояльную династии Габсбургов. Понятно, что в семье Галанов авторитет Римского Папы, одного из угнетателей русского народа Галичины, не сильно котировался.

Началась Первая мировая война. В биографии Ярослава произошло событие, которое сыграло чрезвычайно большую роль в его жизни и творчестве. За симпатии к русскому народу отец Ярослава попал в концлагерь для политических заключенных Талергоф, куда были депортированы десятки тысяч русофилов со всей Галичины, многие из которых так и не вернулись оттуда.

Осенью 1914-го года Перемышль был освобождён русскими войсками. Но в мае-июне 1915 года австрийцы развернули контрнаступление, возникла угроза оккупации города. Чтобы не подвергнуться новым репрессиям австро-венгерских властей, мать Галана вместе с детьми при содействии русской военной администрации эвакуировалась в Ростов-на-Дону. Здесь Ярослав учился в русской гимназии.

В 1918 году семья Галана возвращается в Перемышль. Ярослав после того, что увидел и пережил в России, резко и больно почувствовал удушливую атмосферу польского национализма, царившую в новосозданной Польше. В 1922 году Галан заканчивает Перемышльскую гимназию. Его всё больше захватывают литература, театр, музыка. В 1923 году он поступает в Венский университет на факультет славянской филологии. Здесь Ярослав сближается с рабочей молодёжью, становится членом рабочего общества «Единство».

Во время летних каникул 1924 года он уехал в страну Данте и Рафаэля. Это путешествие сыграло большую роль в развитии Галана. В Италии он не только увидел достопримечательности мировой культуры. Здесь он впервые столкнулся с фашизмом «в стадии его осуществления». Он наблюдал избиения левых активистов, аресты оппонентов режима, слышал националистическую риторику. Именно тогда Ярослав Галан решает для себя, что всю жизнь он посвятит борьбе с фашизмом и его идейным ответвлением — национализмом.

Единственной силой, системно боровшейся с этими идеологическими проявлениями в странах Европы, были только коммунисты. И именно это очень сильно повлияло на идейный выбор молодого писателя. Кроме того, была ещё одна причина перехода Галана на коммунистические позиции: в 20-е годы национальные движения в Галиции переживали серьёзный кризис, русофильство практически сошло на нет. Причиной этого был тот факт, что православная монархия Романовых (присоединиться к которой мечтали все убеждённые русофилы) перестала существовать, а на её месте образовался атеистический Советский Союз.

В СССР, в свою очередь, очень сильно переживали упущенные возможности, предложенные лордом Керзоном (переход под власть СССР всех этнических украинских земель), поэтому создавали просоветские организации на Западной Украине. А на территории УССР проводилась политика украинизации — не в последнюю очередь, чтобы завоевать симпатии галичан. В определенной мере, эта политика имела успех. Часть галичанской интеллигенции стала с надеждой посматривать на «советскую Украину», где активно развивали заимствованную у украинских националистов тему воссоединения украинских земель, но уже под советской эгидой. Поэтому Ярослав Галан, войдя в противоречие с семейной традицией, как коммунист также стал себя считать «украинцем». Правда, при этом сохраняя очень сильные русофильские настроения, что, чётко прослеживалось в его произведениях.

В конце 1924-го Галан приезжает в Перемышль, где сближается с местным коммунистическим подпольем. Впоследствии из-за материального затруднения (польская полиция арестовала отца Ярослава) он переводится в Ягеллонский университет в Кракове. Здесь он отдаётся общественной, научной и литературной работе, становится одним из организаторов украинского общества «Пролом». В университете Галан создаёт свою первую пьесу «Дон Кихот из Эттенгайма».

Галан был одним из организаторов группы украинских писателей «Горно». В комедии «99%» (1930 г.), впервые поставленной полулегальным львовским «Рабочим театром», Галан критиковал деятельность националистических партий. Тема осуждения национальной сегрегации поднимались в пьесах Галана «Груз» («Вантаж», 1930 г.) и «Ячейка» («Осередок», 1932 г.), призывающих к единству действий украинского, польского и еврейского пролетариата.

За свою политическую позицию писатель неоднократно подвергался преследованиям и тюремному заключению (в 1934 и 1937 годах). Ярослав Галан был одним из организаторов антифашистского конгресса деятелей культуры во Львове в 1936 году. Кроме того, он принял участие в крупнейшей политической манифестации 16 апреля 1936 года во Львове, расстрелянной польской полицией (всего было убито тридцать и ранено двести участников демонстрации). Памяти погибших товарищей Галан посвятил рассказ «Золотая арка».

После того, как в СССР в 1938 году Коммунистическая партия Польши и Коммунистическая партия Западной Украины (КПЗУ) были репрессированы как польские шпионские организации, жена Ярослава Галана Анна, которая училась на тот момент в Харькове, как член КПЗУ была арестована и расстреляна. Этот инцидент тем не менее никак не повлиял на мировосприятие Галана.

После присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР в сентябре 1939 Ярослав Галан печатался в западноукраинской советской прессе, писал очерки и рассказы об изменениях на воссоединённых западных областях УССР. В годы Великой Отечественной войны работал в редакциях фронтовых газет, а также на радио, в 1943 году издал сборник военных произведений «Фронт в эфире». В военные и послевоенные годы осуждал украинских националистов (бандеровцев, мельниковцев, бульбовцев) как пособников нацистских оккупантов. В 1946 году в качестве корреспондента газеты «Советская Украина» представлял советскую прессу на Нюрнбергском процессе по делу немецких военных преступников.

В Советской Украине можно было практически легально русофобствовать. Требовалось лишь из тактических соображений менять словосочетание «русский народ», например, словосочетанием «русский царизм» — и нести любую чушь про унижение, уничтожение и страдания украинского народа. Тем более, в поддержку таким высказываниям добавлялись мнения таких маститых русофобов, как Иван Франко, Иван Нечуй-Левицкий, Лариса Косач (Леся Украинка) и т.д. легализованных при советской власти как «украинские классики». Зато тема возникновения и развития украинского национального движения, перерождения его в украинский национализм для советского человека оставалась тайной за семью печатями. Нет, кое-где время от времени выходили брошюрки о зловредности украинского национализма, но там в основном упор делался на «антисоветскость» данного явления. Ни про галицких русофилов, ни про развитие украинского национализма в тесном сотрудничестве, например, с Австро-Венгерской империей в советской публицистике было днём с огнём не сыскать. Единственные крохи, которые на эту тему можно было найти, содержались именно в произведениях Галана, который по факту своего происхождения и проживания, как говорится, «был в теме».

Например, его публицистический рассказ «Хватит!», вышедший уже после трагической гибели писателя в газете «Советское Закарпатье» на русском языке, является своеобразным пересказом идей подкарпатских и галицких русофилов. Приведу ряд выдержек из этого рассказа: «Но надежда на освобождение с Востока не замирала в народной душе. Закарпатская беднота свято верила, что настанет время, и народы империи Романовых сбросят с себя ярмо, установят народную власть и под руководством великого русского брата, понесут свет свободы всем обездоленным. Однако ждать, сложа руки, пока это произойдет, нельзя было, ибо это грозило гибелью. И народ начинает организованную борьбу, против крайне обнаглевших угнетателей.

Эта борьба, выражалась, в единственно возможной на тот момент времени в закарпатских условиях форме — в форме организованного возвращения крестьян в лоно православной церкви. Таким образом, народ не только выступал против навязанной ему врагами религии, но и против самого режима врагов, составной частью аппарата которого, была униатская церковь. И не только это. Возвращение к православию было одновременно демонстрацией религиозного и национального единства с братьями над Днепром и проявлением несокрушимого стремления украинского народа Закарпатья в государственное объединение с родной семьей трех русских народов.

Это было народное движение. Идея борьбы, родилась в народных низах, и первыми и наиболее храбрыми в этой борьбе были представители сельской бедноты.

Началось движение почти одновременно и на Закарпатье, и за океаном, в больших скоплениях закарпатской крестьянской эмиграции. Его центром было село Иза, где в течение короткого времени вернулось к православию 90% жителей. Весть об этом испугала мадьярские власти и вызвала панику в униатских кругах. С амвонов посыпались угрозы, но безрезультатно. Количество православных в селах росла, движение постепенно охватывал всю территорию Закарпатской Украины. Крестьяне бойкотировали униатских священников, а за отсутствием православных священников сами крестили детей и сами хоронили покойников. Организовывались группы паломников, посещавших Почаевскую и Киево-Печерскую лавру, некоторые молодые крестьяне шли в Россию и там поступали в духовные семинарии. Для униатской консистории создалось серьезное положение. С помощью венгерской жандармерии, «мадяроны» (сторонники венгерской ориентации Подкорпатской Руси — прим. автора) в рясах переходят к контрнаступлению. В селе Иза появляется агент жандармерии, униатский священник-миссионер Андрей Азари и проводит расследование: рыщет по домам, выспрашивает, вынюхивает, шарит по чужим шкафам и сундукам и, наконец, находит изданную в Америке противоуниатскую брошюру «Где нужно искать правду». Он пишет донос в консисторию, после чего в Изу прибывает отряд жандармерии, который проводит массовые аресты. Скованных крестьян помещают в Сиготскую тюрьму.

Через некоторое время происходит 1-й мармарошский процесс. Подсудимых обвиняют в попытке оторвать Закарпатскую Украину от Венгрии и присоединить ее к России. Аргументы защиты отскакивают от судейских голов, как горох от стены. Обвиняемым объявляют приговор: изянские крестьяне получают по году тюрьмы, а некоторые и больше …

Однако репрессии не помогли, было уже поздно: забитый и, казалось, крайне уже затравленный народ Закарпатья просыпался».

В этом отрывке Ярослав Галан максимально «близко по тексту», разве что заменив словосочетание «Подкарпатская Русь» на «Закарпатскую Украину», рассказал знаковую для русофилов и современных политических русинов историю первого Мармарош-Сиготского процесса. Историю, про которую при советской власти не принято было вспоминать.

Не забывает Галан и героев русского народа Подкарпатской Руси. Рассказывая о втором Марморош-Сиготском процессе, Ярослав Александрович писал: «Крестьян арестовывают десятками и сотнями, их избивают, пытают и едва живых гонят в известную уже мармарошскую тюрьму. Два года спустя, на скамью обвиняемых сажают 94 человека (исключительно крестьян) — героев второго мармарошского процесса. Обвинительный акт вменяет подсудимым государственную измену, мятеж против государства и агитацию против венгерской нации и греко-католической (т.е. униатской) церкви.

Главным обвиняемым был православный священник Александр Кабалюк, который, узнав о массовых арестах своих прихожан, вернулся из эмиграции и добровольно сел на скамью подсудимых. Такой же крестьянин, как и его товарищи по тюрьме, он хотел делить с ними судьбу и скорби …

Тяжёлый это был крест и кровавый. На суде оказалось, что не было издевательств, которым не подвергали заключённых во время двухлетнего «следствия». В результате пыток подсудимые Бабинец, Борканюк и Вакар сошли с ума…»

Алексей Кабалюк — это недавно прославленный УПЦ МП в лике святых Алексей Карпаторусский, также знаковая фигура как для русофилов, так и для современных политических русин. Ярослав Александрович, пусть и делая некоторые уступки в терминологии, всё-таки доносил до своих читателей основную канву событий того времени. Прекрасно понимая, что украинский национализм удачно мимикрировал под «советское украинство», просто притаился и ждёт своего часа, а вот наследие галицких русофилов могло и полностью забыться на восточнославянской территории. Вот Галан и делал все от него зависящее, чтобы не забылось.

Именно поэтому он и назвал один из своих последних очерков «То, чего нельзя забыть». Формально написанный к 800-летию Москвы, он звучит настоящим гимном русофильству, в котором Ярослав Александрович максимально сильно проходится как по украинскому национализму, так и по самой практике украинства, в том числе и просоветского, которое, воплощено для Галана в образе харьковского чекиста Николая Фителёва (псевдоним Мыкола Хвыльовый).

Вот что пишет в этом очерке Галан: «Началось с Михаила Грушевского, по профессии историка, по духу — врага истории. В его руках благородная муза Клио свелось «на нет» и была вынуждена служить грязным богам с берегов Шпрее и Дуная. Малодушие, с которым Грушевский относился к историческим документам, должно удивить лишь наивных. Эти наивные не знали, что для Грушевского все средства были хороши, если они вели к цели. А цель у Грушевского была одна: оторвать Украину от Москвы и присоединить её к Берлину, присоединить в переносном, а если надо будет, то и в буквальном смысле этого слова.

Ради этой цели делалось всё, что только можно было делать. Прежде всего, Грушевский меняет местонахождение: климат австрийского Львова больше способствовал его творческим планам. За сто шагов от усадьбы цисарьско-королевского наместника Грушевский садится за работу, и вот из-под его пера выходят всё новые и новые листы «Истории Украины», в которой чем дальше, тем меньше истории и всё больше фальсификации.

Общее происхождение украинского, русского и белорусского народов? Оно для Грушевского не существует. Ещё при Владимире Великом была Украина самостоятельная, ни от кого не зависимая, и баста. Читая рассказ этого темпераментного историка о древности, удивляешься, почему при Ярославе Мудром не было «Просвит» и почему летописец Нестор не ездил также за вдохновением в Вену…

Русские? Здесь уже историк превращается в демонолога. Москва в Грушевского — это демоническая сила финских болот, которая появляется на сцене только тогда, когда Украине нужно причинить какую-то очередную обиду. Грушевского ничуть не беспокоит то, что факты говорят другое: его ничуть не смущает то, что иначе, совсем иначе, думали о Москве наши предки — трудовой люд Украины.

Невыгодные факты этот «историк по заказу» обходит молчанием, а отсутствие выгодных, компенсирует догадками или обычными сплетнями.

Рассказывая о Богдане Хмельницком, этот «историк» превращается в беллетриста. Не имея каких-либо доказательств того, что Хмельницкий разочаровался в Переяславе, Грушевский не сдаётся и применяет метод, заимствованный у авторов исторических романов. Он пишет тогда не о делах Богдана, а о его … мыслях, причём эти мысли оказываются тождественными с мыслями будущего председателя Центральной рады.

Иван Выговский

Желая показать нам, что Хмельницкий ненавидел Москву не менее Грушевского, автор «Истории Украины» ищет помощи у Выговского, который, дескать, рассказывал московским боярам о том, как якобы Хмельницкий на старшинской раде 1656 «воззвал, как сумасшедший и неистовый, что нет выхода, как отступить от Москвы и искать себе другой помощи». Повторив за Выговским эту сплетню, автор тут же отмечает, что Выговский сказал это боярам, «предотвращая их ласки себе на будущее», и, таким образом, описывает Выговского как интригана и подхалима. Но достаточно было,

чтобы Выговский оказался человеком «западной ориентации», предал Москву и вместе с поляками пошел на неё войной, и Грушевский вдруг становится энтузиастом интригана и подхалима, величая его едва ли не национальным героем.

К большому горю Грушевского, украинский народ не разделял западной ориентации ни с Грушевским, ни с Выговским, ни с Мазепой, а наоборот, в русских он видел не демона, а родного брата. Доказательств того в истории Украины так много, что не упомянуть об этом Грушевский не мог. Хочешь, не хочешь, он вынужден признать, что под Германовкой «с Выговским было только наёмное войско и поляки», поскольку все украинцы покинули его и перешли к Юрию Хмельницкому. Беспомощен Грушевский и пред Полтавой. Но нужно это явление как-то объяснить, и Грушевский объясняет: народ был де тёмный, верил ложным слухам. Кроме того, этот народ, видите ли, очень не любил поляков и шведов.

А Грушевский любил, особенно шведов. Однако в практической жизни, из-за непригодности шведов он перелил эту любовь к немцам и, как председатель Центральной рады, пригласил их на Украину. Историк, апологет, панегирист Мазепы выступает в роли Мазепы № 2. Но судьба в лице немецкого лейтенантика избавляет Мазепу № 2 от второй Полтавы, и всё кончится старательным обыском карманов учёного-«западника».

Грушевский сходит с арены, но последователи его остаются. В Харькове чистосердечно ломает шапку перед Западом Николай Хвылевой, во Львове — Дмитрий Донцов. Оба они делают это с размахом, которому мог бы позавидовать Михаил Грушевский. Тот хоть иногда сохранял, по крайней мере, элементарные правила приличия. Хвылевой и Донцов в лакейском экстазе теряют всякую меру, всякое человеческое подобие. Фанатичная ненависть к красной, революционной Москве — вот весь идейный багаж этих возвеличивателей «западной культуры». Ненависть к Москве будила их ненависть к собственному украинскому народу, который свою судьбу, своё настоящее и будущее, связал с судьбой и будущим звездоносной северной столицы. <…>

Хвылевой предстает перед читательской массой в позе страстотерпца с терновым венком на голове и устами своего героя Карка спрашивает: «Неужели я лишний человек, что люблю безумно Украину?» Интересующимся он готов даже показать виновника своих страданий. Это, мол, «московская сила, большая, огромная, роковая». И тут же он предлагает панацею от своего горя: «Побег от психологической Москвы и ориентация на психологическую Европу».

Читатели разводят руками: на какую это психологическую Европу советует им ориентироваться Хвылевой? На Европу Маркса? Зачем же тогда бежать от марксистской революционной Москвы? Певец «голубой Савойи» (так Хвылевой называл Украину, — прим. автора) двусмысленно подмигивает и у «вальдшнепа» (имеется ввиду рассказ Хвылевого «Вальдшнепы», — прим. автора), подсовывает читателям ответ. Этот ответ они услышат из уст молодой последовательницы Муссолини и Донцова … <.>

Идейный отец Хвылевого — Дмитрий Донцов — имел больше счастья, чем его харьковский воспитанник. Деятельность Донцова не только не вызвала возражений со стороны правительства Пилсудского, а наоборот, она шла по линии интересов и стремлений руководящие сил тогдашней Речи Посполитой. Донцов умел использовать благоприятную конъюнктуру. Прибрав к рукам львовский журнал «Литературно-научный вестник», он делает из него трибуну воинствующего национализма. То, что у Хвылевого звучало как намёк, в «Вестнике» гремит как иерихонские трубы. Здесь уже не найдёте завуалированных призывов типа «ориентации на психологическую Европу» и «бегства от психологической Москвы». Вместо «ориентации» на Европу Донцов провозглашает службу Европе, а «бегству от Москвы» он противопоставляет недвусмысленное наступление на Москву.

Надо сказать, что донцовской слабости к Западу было почти столько лет, сколько и слабости Грушевского. Донцов в 1914 году подвизался в «Союзе освобождения Украины» и показал себя очень оперативным исполнителем поручений немецкой разведки. В 1918 году он дослужился до того, что из рук генерала Эйхгорна получил ответственную должность у гетмана Скоропадского. Поняв все технические детали службы Западу, он недобровольно, наконец, приехал во Львов и здесь посвятил свои силы «теории».

Прежде Донцов открывает «жадную душу фаустовской человека», которая, по его мнению, «могла родиться только в цивилизации, созданной историей Европы». Характерными чертами этого, созданного Донцовым, «человека Запада» является, по его словам, «полнота самоотречения и абстрактное, чисто спортивное наслаждение образом, дух экспансии и творческого задора». Нарисовав цветами радуги, портрет «человека Запада», Донцов берет чёрную краску и рисует ею… Москву.

Не рисует, а поносит. Русских он причисляет к «расе слабых, народу-плебею». Примерно такой же диагноз даёт Донцов и русской литературе. Чтобы, чего доброго, у Альфреда Розенберга не возникли сомнения относительно лояльности его львовского подголоска. Подголосок порочит не только Москву, не только русских, но и весь славянский мир, для которого этот ученик немецкого дьявола находит только одно определение — «беспозвоночные». Не щадит Донцов и Украину, её он насмешливо называет «Прованс», а народ её «бесхарактерным и безвольный рабом». <.>

Европеизированный Донцов придумывает более изысканные методы расправы с «взбунтовавшей чернью», чем мог их придумать недостаточно ещё европеизированный Грушевский. Донцов вызывает духов Торквемады, перед его восхищённым взором горят уже огни «святой инквизиции», он слышит уже железные шаги так тепло описанных им завоевателей конкистадоров. Он с нетерпением ждёт, когда эти конкистадоры принесут на мечах народами России и Украины судьбу ацтеков. Для тех, кто уцелеет, он готов возобновить крепостничество и печатает в своём журнале статью, которая должна обосновать введение в предстоящей фашистской Украине «права первой ночи».

Наконец, день Донцова наступает. Западные конкистадоры во главе с Адольфом Гитлером идут войной на Восток. Идут, если верить Донцову, «для абстрактного, чисто спортивного наслаждения образом».

Но произошло то, чего возвеличиватели жадной души «фаустовского человека» и враги Москвы ну никак не ожидали. Миллионные армии западных конкистадоров потерпели позорное поражение, а обречённая Донцовым «раса слабых плебеев» разнесла в пух и прах империю, перед которой стала на коленях чуть не вся донцовской Европа …

Празднуя 800-летие Москвы, мы не идеализируем её прошлого, но мы не забываем и о том, что в самые чёрные дни царского и боярского произвола никто ни в Москве, ни под Москвой не устраивал ведьминых процессов и что никому здесь и в голову не пришло делать из десятков тысяч ни в чём не повинных людей живые факелы во славу Иисуса. За 800 лет существования этой столицы не было в ней также ничего такого, что хотя бы слегка напоминало резню гугенотов …

Также мы помним о том, что в этом городе люди умели ценить свободу и отдавать за неё жизнь. И 1612 и 1812 года никто не вычеркнет из страниц истории.

История, особенно история последних 30 лет, научила нас, в частности, что любовь к Москве — это любовь к Украине, а ненавидеть Москву — значит ненавидеть Украину. Дальний путь от Грушевского до бандеровских резунов, но — тот же. Грушевский и его Центральная рада опирались на штыки Вильгельма II, бандеры и мельники — на штыки Гитлера. Сегодня националистический сброд распарывает животы галицким детям во славу очередных своих хозяев с Запада. У них меняется лишь тактика, а методы остаются те же: методы предательства, провокации».

Понятно, что украинские националисты не могли простить подобные взгляды никому. Тем более, что вскоре появилось и идеологическое обоснование для уничтожения Галана: Римский Папа Пий XII отлучил от церкви Ярослава Александровича. Зачем это было сделано, не совсем понятно. Отлучают от церкви, как правило, человека, который находится в ереси, но при этом продолжает называть (или считать) себя членом церкви. И с помощью отлучения церковь как бы официально отгораживалась от такого человека. Но Галан никогда не считал себя чадом ни Греко- ни Римо-Католической церкви. Мало того, он всегда подчёркивал свой атеизм, правда, не без симпатий в сторону православия, что было вызвано скорее семейной русофильской традицией, чем искренним убеждением.

Зачем же тогда отлучение? А всё просто. По католическим представлениям, отлучённый от церкви человек становился вне закона. И нанесение отлучённому какого либо ущерба, в том числе и убийство, переставало считаться грехом. Не на это ли хотел спровоцировать Ватикан своих «верных чад», прятавшихся по схронам?

…Ярослав Александрович был убит 24 октября 1949 в своём рабочем кабинете в квартире на улице Гвардейской во Львове. Его убили украинские националисты Михаил Стахур и Иларий Лукашевич, связанные с ОУН. Убили подло, в спину, нанеся сзади одиннадцать ударов гуцульским топориком.

После смерти Галана его официально нарекут «классиком украинской литературы», но при этом будут с большой неохотой печатать его произведения. Особенно те, где проскальзывали неудобные для советской власти и «советского украинства» суждения о русинах, русофилах и подлинных источниках украинского национализма.

История формирования современных границ Украины

Восточная Европа сейчас переживает множество проблем, связанных с национальными языковыми и конфессиональными вопросами. Не избежала этого и Украина. Для того, чтобы понять, откуда растут ноги у этих проблем, необходимо совершить экскурс назад и посмотреть, например, как решался вопрос с границами тех государственных образований, которые сейчас считаются предшественниками нынешней Украины.

После Брест-Литовского мира территория современных Украины и Белоруссии оказалась под немецкой оккупацией. Поскольку подконтрольная немцам территория (сюда входят еще Польша и Прибалтика) в несколько раз превосходила территорию самой Германии, да плюс к этому на дворе стоял уже 1918 год — четвертый год изматывающей первой мировой войны — немцы решили не полагаться в вопросах контроля над оккупированной территорией только на свои силы и прибегли к услугам местных антироссийских сепаратистов.

1000-гривневая купюра гетьмана Скоропадского 

На Украине немцы поддержали сформированную еще до их прихода Украинскую Центральную Раду (УЦР), провозгласившую незадолго до этого независимость Украинской Народной Республики (УНР). Лояльность немцев была куплена ценой подписания кабального договора, на основании которого Украина вынуждена была обеспечивать Германию сырьем и продовольствием. А 25 марта 1918 года уже в Минске, также по инициативе и при поддержке немцев, была создана Белорусская Центральная Рада (БЦР), которая, в свою очередь, провозгласила независимость Белорусской Народной Республики (БНР). Тяжеловато, видимо, было у немцев с фантазией относительно названий подконтрольных государств.

Так вот, в «Третьей уставной грамоте», провозгласившей «независимость» Белоруссии, говорилось, что юрисдикция БНР распространяется на «все земли, где живет и имеет численное преимущество белорусский народ, а именно, Могилевщина, белорусские части Минщины, Виленщины, Гродненщины, Витебщины, Смоленщины, Черниговщины и смежные части соседних губерний, заселенные белорусами».

Переводя с дореволюционной географии на современную, БНР требовала себе все Полесье, часть Волыни и даже немножко современной Киевщины. То есть граница «независимой Белоруссии» должна была проходить чуть ли не по окраинам Киева. Но проблема в том, что, исходя из принципа «обещать — не значит жениться», немцы посулили отдать Полесье УНР. Причем, все, в том числе, и северное — с городами Брест, Пинск, Мозырь и Гомель. Для УНР их «украинскость» сомнению не подлежала. В итоге, и УНР, и БНР, уверовав в свою независимость, решили, как «в лучших домах Лондона», провести переговоры по поводу территориальных неурядиц.

В Киев в первых числах апреля 1918 года прибыла официальная делегация во главе с «народным секретарем БНР» Александром Цвикевичем. «Свидомые белорусы» столкнулись с нежеланием УНР признавать белорусскую независимость. Но 19 апреля 1918 года переговоры все-таки начались. С украинской стороны делегацию возглавлял член Центральной Рады Лихнякевич.

Заверив друг друга в братских чувствах, «высокие договаривающиеся стороны» приступили к дележу территории. Но тут-то и нашла коса на камень. Делегация БНР настаивала на этнографическом принципе, делегация УНР — на географическом и экономическом подходе. После долгой и утомительной дискуссии делегации пришли к соломонову решению: делить необходимо по этническому принципу с учетом экономических и географических факторов. И тут каждая из делегаций извлекла карту этнографических земель. Причем, каждая — свою. Белорусская делегация показала этнографическую карту Е. Карского 1917 года. Украинцы же продемонстрировали этнографическую карту, созданную для немецкого генштаба профессором Шеффером. Естественно, в соответствии с первой спорные территории заселены белорусами, а по второй — украинцами.

А теперь хотелось бы сделать маленькое отступление по поводу «этнографических карт», которыми и тогда, и сейчас любят размахивать многие радикальные украинские политики. Обычно карты составлялись по двум принципам: или по языковому, или по второму самоназванию.

Языковой аспект. В Российской империи было множество карт, показывающих распространение тех или иных говоров или наречий. Условно они делились на четыре группы: южно-великорусская, северно-великорусская, малорусская и белорусская. Но среди ученых не было однозначного мнения, куда какой говор причислять. Особенно это касалось переходных диалектов. Например, одни причисляли полесские диалекты к малорусской группе, другие — к белорусской. А некоторые лингвисты вообще отрицали существование отдельной белорусской языковой группы, именуя ее западными говорами северо-великорусской группы.

Второй принцип составления этнографических карт брал за основу «второе самоназвание». Поскольку подавляющее большинство населения Белоруссии и Украины на вопрос: «Кто ты?» отвечало: «Русские» или «Руськие», задавался и уточняющий вопрос. И тут можно было услышать весьма экзотические ответы: тутейшие, чернорусы, хацюны, полищуки, пенчуки, малороссы, ятвяги, кривичи, белорусы, берестюки, украинцы, казаки, гидуны (даже так!), севрюки т. д. кого в какую нацию занести зависело от политических пристрастий «картографа». Например, самоназвание «литвин». По-польски это значит «литовец». Белорусы утверждают, что это слово — синоним слова «белорус». На Украине исходят из того, что литвины — это субэтнос украинского народа, наподобие гуцулов или лемков. Так что в разные годы на спорных украинско-белорусских территориях получался абсолютно разный результат переписи.

Возьмем, например, для справки Северное Полесье.

Данные российской военной статистики за 1875 год: малороссов — 85%.

Перепись населения 1897 года: малороссов и белорусов практически поровну — по 40%.

По переписи 1909 года около 90% населения было причислено к русским.

По переписи 1931 года (когда этот край входил в состав Польши) ведущим этносом — более 50% населения — стали уже «тутейшие». И резко возросло количество поляков — до 10%.

В послевоенных переписях количество белорусов здесь прочно стабилизировалось в районе 85%, количество же украинцев составило 34%.

Так что «этнографические» карты никак не могли ответить на вопрос «чья земля?». Переговоры между делегациями зашли в тупик.

Начался поиск «третейского судьи». Сначала им захотел выступить руководитель УНР Михаил Грушевский. В качестве компромисса он предложил создать на спорных территориях «белорусскую автономию». Как назвал ее Михаил Сергеевич — «белорусский Пьемонт». Но белорусы внутренне возмутились: это что за Пьемонт без Италии? Вежливо, но твердо отказались. Тогда в «третейцы» пригласили завкафедрой русской истории Киевского университета Довнар-Запольского. Украинская сторона пропустила факт, что Довнар-Запольский — белорус, и в итоге ученый заявил, что Белоруссия не только имеет право на все Полесье, но и на земли значительно южнее. Где точно должны были пролегать границы «Великобелоруссии», Донвар не объяснил, но южнее Полесья уже Подолье и почти Молдавия. Мотивировал профессор подобные притязания гениально просто: «на востоке наши белорусы обрусели, на западе значительно ополячены, а наша южная часть самая ценная и в национальном, и в экономическом отношении». С большим трудом делегации УНР удалось исключить господина профессора из переговорного процесса.

Договаривающиеся стороны попытались провести плебисцит на промышленных предприятиях Гомеля, выяснить, за кого рабочие: за БНР или УНР? Рабочие огорчили обе народные республики, поскольку в подавляющем своем большинстве высказывались за «единую и неделимую Россию». После этого у обеих делегаций пропало желание опрашивать население спорных территорий.

Тогда белорусы решили апеллировать напрямую к «хозяину» — немецким оккупационным властям. И неожиданно для себя получили поддержку. Начальник германского генштаба генерал Гинденбург приказал немецким картографам провести демаркацию «межгосударственной границы по белорусским меркам». Поддержка объяснялась в первую очередь старым проверенным лозунгом «разделяй и властвуй». До этого Германия сделала много «одолжений» УНР.

Но Рада абсолютно не справлялась с возложенными на нее обязанностями. Она не обрела авторитета в обществе, не выстроила убедительной государственной структуры, занимаясь только принятием никем не замеченных громких законов и застольев после этого. Но самое главное, Рада не справлялась и с обещанными поставками сырья и продовольствия. Из-за этого 28 апреля 1918 года (без единого выстрела!) немцы упразднили УНР, а на ее месте была провозглашена «Украинская Держава» во главе с гетманом Павлом Скоропадским.

Делегация БНР все еще пребывала в Киеве и пыталась вступить в переговорный процесс с новоявленным украинским руководителем. Но Скоропадскому, решавшему важный самоидентификационный вопрос: «Я кто — русский генерал? украинский гетман? или же немецкий холуй?», было не до проблем с марионеточной БНР.

В середине июня 1918 года белорусская делегация несолоно хлебавши уехала в Минск, оставив решение территориального вопроса на потом. А потом в Киев и Минск вступила Красная Армия, и правительство БНР сбежало в эмиграцию. Навсегда.

После советско-польской войны 1920 года большинство спорных территорий окажется в Польше. После воссоединения Западной Украины и Западной Белоруссии между властями УССР и БССР чуть было не вспыхнули старые споры. Но Сталин принял соломоново решение, разрезав спорные земли пополам. С 1991 года весьма условная административная граница превратилась во вполне осязаемую государственную, по обе стороны которой живут люди, имеющие одинаковую бытовую культуру, говор, традиции, но с различной национальной самоидентификацией.

Тем, кто на Украине любит рубить с плеча в вопросах языка, веры, национальности, не следовало бы забывать, в каких сложных спорах и дискуссиях рождались эти самые границы, и что нерушимыми их может сделать только политика толерантности к гуманитарным вопросам внутри Украины.

Не менее болезненно выстраивались границы и с другим восточнославянским соседом — Россией.

В свое время в Швейцарии пересеклись пути двух таких личностей, как Владимир Ленин и Дмитрий Донцов. И хотя Владимир Ильич абсолютно не принял идей будущего отца «украинского интегрального национализма», в работах Ленина Украина стала фигурировать как территория, имеющая право на самоопределение наравне с Польшей и Финляндией.

В дальнейшем эта точка зрения была выражена в написанном 28 декабря 1919 года Лениным «Письме к рабочим и крестьянам Украины по поводу побед над Деникиным», где в частности говорилось: «Мы, великорусские коммунисты, должны быть уступчивы при разногласиях с украинскими коммунистами-большевиками и боротьбистами, если разногласия касаются государственной независимости Украины, форм ее союза с Россией, вообще национального вопроса». Этот взгляд у «вождя мирового пролетариата» сохранился и в дальнейшем, например, когда началась украинизация. Владимир Ильич телеграфировал Сталину по этому поводу: «насчет языка все уступки и максимум равноправия».

Так что утверждения украинских националистов о том, что «красная Москва продолжала политику царизма по отношению к Украине», мягко говоря, не соответствуют действительности. Скорее наоборот, в 20-х и первой половине 30-х годов официальная советская позиция была весьма близка ко многим заявлениям современных украинских националистов.

Это касалось вопросов языка (украинизация), религии (создание автокефальной церкви), исторической науки (в ней даже Хмельницкий рассматривался как приспешник русских феодалов) и многих других.

Все это привело к тому, что многие близкие к украинскому национализму люди вошли в КП(б)У и составили в ней очень влиятельную фракцию, так называемых «национал-коммунистов». Среди них выделялись генеральный секретарь ЦК КП(б)У Каганович, руководитель Украинского ГПУ Балицкий, Генпрокурор УССР, а потом — нарком образования Скрыпник, руководитель республиканского Наркомпроса Шумский и так далее. Идейную основу выстраивали и некоторые деятели типа чекиста Хвылевого (Фителев), открыто призывавшего тогда: «Геть від Москви!», и известного партийного конформиста Маяковского, написавшего в те годы столь любимые современными националистами строчки: «Москаль, на Украину зубы не скаль».

Корректность советской власти к украинскому движению проявилась и в обозначении границ Советской Украины, которые практически совпадали с границами УНР, провозглашенными в третьем универсале Центральной Рады. Находившиеся тогда в руководстве УССР товарищи уже считали себя удельными князьками, поскольку образованный в декабре 1922 года СССР еще не воспринимали как единое государство. Поэтому руководство УССР собиралось расширить зону своего влияния за счет РСФСР.

Еще в начале двадцатого века по рукам деятелей украинского националистического движения ходили карты «украинских земель», в соответствии с которыми их граница проходила по Кавказскому хребту, Каспию и Волге аж до Саратова. А в перечне украинских городов, кроме Екатеринодара (Краснодара), Ставрополя и Воронежа, значился даже город Грозный. Хотя подобный территориальный кусок был УССР явно не по зубам, но аппетит разыгрался не на шутку. И вот случай подвернулся.

К донским казакам Советская власть была не столь лояльна, как к украинцам, и поэтому до 1924 года территория Всевеликого войска Донского была включена в состав Северо-Кавказского края РСФСР. Но потом, осознав, что такой крупной территориальной единицей управлять будет нелегко, из края вычленили так называемую Юго-восточную область (предшественницу нынешней Ростовской), которая получилась географически и экономически довольно чахлой. Тогда руководство Юго-Восточной области обратилось к руководству УССР, а также почему-то в НКВД с просьбой передать в их состав порт Таганрог и город Александро-Грушевск (ныне город Шахты). Мотивировалось это тем, что Советская Украина имеет три порта на Азовском море (Таганрог, Бердянск и Мариуполь), а в РСФСР таких портов нет. Неожиданно ответ украинского руководства оказался позитивным.

Причиной тому послужил совсем не альтруизм украинского руководства, а надежда на обмен территориями между двумя советскими республиками. В обмен на два райцентра УССР захотела (в современной географии) Белгородскую область, около половины Курской, частично Воронежскую и Брянскую области, плюс часть Гомельской области Советской Белоруссии.

То есть Советская Украина за территорию с 200 тыс. населения хотела получить территорию с населением в 2 млн. человек. Писать обоснование на подобные территориальные претензии посадили профессора Дмитрия Багалея и вернувшегося в 1924-м году из эмиграции Михаила Грушевского. Последний обосновал притязания на новые территории справкой «К вопросу о восточных границах Украины», в которой, в частности, говорилось, что названные территории это — «Украинский «Новый Свет», где украинский крестьянин искал себе места для своей работы, свободной от панской эксплуатации».

В принципе, руководство УССР могло рассчитывать на успех. С одной стороны, в то время СССР активно выступал как защитник прав украинцев в тогдашней Польше. К «украинским» товарищам были весьма благосклонны Троцкий и ряд членов Ц.К. Была надежда и на поддержку других республик СССР, во главе которых в большинстве своем стояли представители аналогичных украинской национал-коммунистических группировок. Например, Компартия Грузии в начале двадцатых годов обложила дополнительными налогами всех проживающих в республике негрузин.

Но не сбылось, как мечталось. Сопротивление планам руководства УССР пришло оттуда, откуда вообще не ожидалось, с самих «присоединяемых территорий». Руководство Воронежа, Брянска и Курска не хотело терять свои земли. Тем более, что «радянська Україна» претендовала на наиболее экономически развитые районы. Воронежцы, например, в противовес комиссии Багалей-Грушевского, создали свою историческую комиссию во главе с профессором Введенским, который обратил внимание на то, что в освещении украинских профессоров «остался в тени вопрос о самой территории, куда направлялись эти переселенцы.

Создается впечатление, будто массы новых поселенцев оседали на местах, представлявших собой действительно «Новый Свет» — области, не принадлежавшие и никем не освоенные ни исторически, ни со стороны их географической номенклатуры. Территория Воронежской губернии всецело входила в состав коренных областей, освоенных великорусским племенем, и никогда не представляла собой нейтральной, никому не принадлежащей или спорной полосы между двумя какими-либо этнографическими единицами».

Кроме того, начались массовые заявления со стороны партийных и хозяйственных органов «спорных территорий», выступавших против их присоединения к УССР. Причин тому было две. Как сейчас, так и тогда у руля Украины находились люди, всецело поглощенные гуманитарными вопросами в ущерб хозяйственным. Поэтому, например, крестьянам в РСФСР жилось чуть лучше, чем в «радянській Україні». В России, скажем, можно было брать так называемую «посевссуду», в УССР ее не было. Вторая причина — массированная «украинизация», развернувшаяся в УССР с 1920 года. Она многих пугала в самой республике, не говоря уже о «заграничье».

В то время в Украинской ССР за плохое знание украинского языка или несогласие с проводимой политикой украинизации могли оштрафовать, выгнать из партии и с работы, даже арестовать. Учитывая, что в начале 20х годов на «спорных территориях» полностью провалилась украинизация в так называемых «национальных районах», где только 9 из предполагаемых 44 сельских обществ высказались «за» украинизацию местных школ и делопроизводства, местное руководство вполне резонно посчитало, что после включения в состав УССР, их за это по голове не погладят. Поэтому уездные съезды советов «спорных территорий» проголосовали против присоединения к УССР.

Союзный центр оказался в весьма щекотливом положении. УССР Таганрог как бы уже отдала, но взамен ничего не получила, однако, и игнорировать мнение местных органов власти тоже было нельзя. На дворе стояла середина двадцатых, СССР еще не стал авторитарно-тоталитарным государством, способным игнорировать народные чаяния. В результате Сталин возложил решение вопроса на совместную «Комиссию по урегулированию границ». Но ничего путного эта комиссия решить не могла, и каждая из сторон постоянно апеллировала к союзному ЦИК, ЦК ВКП(б) и другим.

В результате разбираться с тем, какому этносу принадлежат «егунские» говоры (чем, в основном, и занималась «Комиссия по урегулированию»), прислали члена ЦК ВКП(б) Авеля Енукидзе, который тогда больше поддерживал Сталина во внутрипартийной борьбе и не хотел усиления украинских троцкистов, а потому заявил: «В Украинской ССР имеется сейчас не менее 3 миллионов великорусского населения, поэтому спор вести из-за того, что какой-то островок с украинским населением останется в пределах РСФСР только потому, что это украинское население, конечно, нельзя». В результате было решено выровнять границы по экономическому принципу, то есть населенные пункты приписывались к республике по наличию дорог и связей с райцентрами. Да и украинская сторона начала спешить с закрытием «пограничного» вопроса, поскольку ее уездные и сельские советы, граничащие с РСФСР, особенно в Донецкой губернии, начали массово проситься в Россию.

Чтобы не потерять того, что имели, лидеры УССР в конце 1925 года согласились в обмен на Таганрог и Александро-Грушевск получить Путивль с тринадцатью окрестными селами (населенными преимущественно неукраинцами), а также при уравнивании границы в состав УССР было включено еще 9 сел. Это был, безусловно, не равноценный обмен. Ни с точки зрения географии и экономики, ни с точки зрения демографии. Еще три года после этого на разных уровнях обсуждался вопрос о русско-украинской границе, но ни к каким изменениям это не привело.

Это был один из первых примеров, когда украинское руководство начинало пересматривать ранее заключенные договоренности, реально не рассчитав свои силы и возможности их выполнить.

Теперь обратим свой взгляд на запад.

Западная Украина сейчас считается чуть ли не центром украинской культуры и политики, хотя еще каких-то полтора столетия назад о культуре и политике, тем более украинской, там можно было говорить весьма условно.

Территория, которую мы традиционно называем Галичиной, достаточно поздно вошла в состав Древней Руси. В 987 году эти земли присоединил к своему государству Владимир I Святой (к тому времени Русь как государство уже существовала 120 лет). Но и в составе единой Руси Галичина не задержалась: в 1087 году было образовано самостоятельное княжество. Тем не менее, нахождение в составе древнерусского государства сыграло глобальную роль в самосознании его жителей, большинство которых приняло православное христианство и на столетия вперед стало ассоциировать свое самосознание с понятиями русский (руський) и русин.

В 1349 году Галичина была захвачена Польшей. Это привело к тому, что правящий слой на бывшей окраине Руси начал усиленно полонизироваться, перенимая язык, культуру и веру у своих поработителей. После заключения в 1596 году Брестской унии, по которой Православная Церковь Западной Руси подчинялась папе римскому, польское влияние стало распространяться и среди широких масс населения.

В 1772 году достаточно прогнившая конструкция польского государства начала рассыпаться, и произошел раздел Речи Посполитой, по которому Галичина перешла Австрийской империи.

В Австрии Галичина была одним из самых бедных и слаборазвитых регионов. Но в то время здесь происходил уникальный процесс: у однородного по своему происхождению населения одновременно стали складываться две национальные самоидентификации. Первая получила в исторической науке название русофильства (москвофильства). Его адепты стояли на том, что на территории бывшей Руси сформировалось мощное и в политическом, и в культурном отношении государство — Россия (что по-гречески и означает Русь) и именно оттуда стоит заимствовать уже сложившийся язык (русский), религию (то есть отказаться от унии и снова вернуться в православие), идеологию (консерватизм, ориентированный на монархию Романовых). Русофилы общались и писали на русском языке (правда, в нем проскакивали местные диалектные словечки), создали сеть общественных и учебных учреждений. До середины 90-х годов 19-го века именно русофилы были основной политической силой Галичины.

Вторым национальным движением, развивающимся параллельно с русофилами, было так называемое украинофильство. Кредо его приверженцев состояло в том, что Русь распалась слишком давно, у ее регионов был сложный исторический путь, в результате которого возникли различия — языковые и культурные. Кроме того, украинофилы стояли на позиции, что галичане являются составной частью не русского народа, а украинского, который проживает не только в Австрийской, но и в Российской империи и известен там как субэтнос «малороссы». В своей идеологии украинофилы сочетали, с одной стороны, лояльность империи Габсбургов, с другой — приверженность популярным в Европе идеям социализма.

Естественно, что оба течения враждовали друг с другом. И не факт, что победили бы украинофилы. Но разразилась первая мировая война, и Австро-Венгрия провела массовые карательные акции против русофилов, считая их пособниками России. В результате, около 200 тысяч человек погибли, еще около 300 тысяч покинули Галичину. И это при трехмиллионном восточно-славянском населении края!

В конце 1918 года «лоскутная империя», как называли Австро-Венгрию, стала разбегаться по национальным квартирам. Подобную же попытку предприняли и галичане. Была создана так называемая ЗУНР — Западно-Украинская Народная Республика. Попытка эта оказалась провальной. ЗУНР, просуществовав полтора месяца, рухнула под ударами войск провозгласившей свою независимость Польши. Бежавшие из Галичины военные отряды ЗУНР под именем Украинской Галицкой Армии (УГА) установили своеобразный рекорд по предательствам, успев повоевать и за петлюровцев, и за красных, и за белых. Политическое руководство ЗУНР в тот момент сбежало в подконтрольный Петлюре Киев, где 22 января 1919 года подписали «Акт о злуке».

Сейчас эта дата отмечается как государственный праздник День злуки, правда, при этом упускают из виду две вещи: руководство ЗУНР на тот момент не контролировало ни пяди земли, к тому же украино-галицкие националисты возжелали войти в состав «Большой Украины» исключительно на правах широчайшей автономии (вплоть до наличия собственной армии и самостоятельной внешней политики). Естественно, такая «злука» не имела никаких юридических последствий для Украины.

А вот начавшаяся в 1920 году советско-польская война подобные последствия имела. Польша, воодушевленная своими успехами в Галичине, решила исполнить розовую мечту всех польских националистов — возродить Речь Посполитую в границах 1772 года. Но Красная Армия сумела развернуть массированное контрнаступление, в результате чего дошла аж до Варшавы.

Сложившаяся ситуация не могла не напугать Антанту, которая понимала, что, прорвись Красная Армия в Германию и Венгрию, вся Европа заполыхает в революционном пожаре. Поэтому руководитель британского МИД Джордж Керзон предложил остановить наступление Красной Армии на условной линии от Карпат до Гродно, получившей название «линия Керзона». 10 июля 1920 года Польша предложила признать эту линию межгосударственной границей. Но Троцкий и его единомышленники, опьяненные успехами и идеями «перманентной революции», отказались от этого предложения и продолжили наступление. Однако, благодаря поддержке Франции и практически полной мобилизации мужского населения, поляки отбили наступление Красной Армии, в результате чего в 1921 году РСФСР и УССР пришлось подписать с Польшей достаточно унизительный Рижский договор, по которому за Польшей оставались западные части Украины и Белоруссии.

Галичина снова оказалась в сфере политического и культурного влияния Польши. И если до 1918 года многие поляки лживо заверяли украинцев в своей дружбе и братских чувствах, то после Рижского договора лирика была забыта, и поляки начали проводить политику социально-экономического и политического гнета граждан непольской национальности. Национальные движения в Галиции тогда переживали серьезный кризис. Русофильство практически сошло на нет, а на обломках украинофильства во второй половине 20-х годов буйным цветом начал расцветать украинский интегральный национализм, взяв за образец для подражания итальянский фашизм и германский национал-социализм.

В СССР, в свою очередь, очень сильно переживали упущенные возможности, предложенные Керзоном, поэтому создавали просоветские организации на Западной Украине. А на территории УССР проводилась политика украинизации, не в последнюю очередь, чтобы завоевать симпатии галичан. В определенной мере эта политика имела успех. Часть Галицкой интеллигенции стала с надеждой посматривать на «советскую Украину», где активно развивали заимствованную у украинских националистов тему воссоединения украинских земель. В 1939 году между СССР и Германией был подписан договор, получивший название пакт Риббентропа-Молотова и подразумевавший раздел территорий в Восточной Европе.

Первого сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Сталин медлил, выжидая реакции мирового сообщества, в первую очередь Франции и Англии, предоставивших Польше свои гарантии. Но западные державы развязали против Германии так называемую «странную войну», в которой никаких серьезных боевых действий не велось. Немецкие войска вышли уже на линию Керзона, и, промедли СССР еще хоть немного, Гитлер мог забрать эти земли как «ничейные». Поэтому в ночь с 16 на 17 сентября советские войска перешли советско-польскую границу и взяли под контроль территории Западной Украины и Западной Белоруссии, после чего местные Народные сборы попросились в состав Советского Союза.

Произошло долгожданное воссоединение. Но, с точки зрения международного права, оно не было правомочным, о чем Сталин никогда не забывал. Именно поэтому 16 августа 1945 года был подписан советскопольский договор, предварительно согласованный с Англией и США, который закреплял Галичину за СССР. В дипломатических кругах ходит байка, что польская делегация пыталась возражать, мотивируя свой протест тем, что Львов никогда не принадлежал Российской империи, на что Сталин достаточно резко заявил, что Львов России, конечно, не принадлежал, а вот Варшава принадлежала.

Западная Украина — это не только Галичина, но и Буковина с Закарпатьем. Первая была присоединена к УССР в 1940-м. Тогда СССР, видимо, настолько сильно нагонял ужас на румынскую монархию, что 27 июня 1940 г. она безропотно согласилась на ультиматум советского государства, отдав СССР пятую часть своей территории — не только Северную Буковину, но также Молдавию и Южную Бесарабию.

Другим особым регионом было Закарпатье. В период Австро-Венгерской монархии Закарпатье, называемое тогда Подкарпатской Русью, в отличие от Галичины и Буковины, непосредственно подчинялось Будапешту, а не Вене. Поэтому венгры где могли, там и вредили австрийцам: в противовес австрийской поддержке украинофилов мадьяры поддерживали русофилов. Поэтому после первой мировой войны Подкарпатская Русь не делала серьезных попыток присоединиться к каким-либо украинским государственным объединениям, а на основании плебисцита выразила желание присоединиться к Чехословакии, в составе которой сохранила автономный статус. После «мюнхенского сговора» начался демонтаж Чехословакии как централизованного государства. В октябре 1938 года после первых свободных выборов в парламенте автономии сложилось русофильское большинство, которое сформировало правительство во главе с ярым русским националистом Андреем Бродием.

В правительство также взяли и нескольких украинофилов, в том числе и Августина Волошина. Тот написал донос на Бродия, которого сразу же арестовали. Волошин пытался узурпировать власть в автономии, но Гитлер дал согласие на оккупацию Подкарпатья Венгрией, и 15–17 марта 1939 года захват совершился. Осенью 1944 года Советская Армия освободила Закарпатье. Сразу же оживилась дискуссия: к кому примкнуть? 18 ноября 1944 года в Мукачево произошел так называемый православный съезд, высказавшийся за присоединение Подкарпатской Руси к РСФСР на правах автономии. Была даже избрана делегация для поездки к Сталину. Но не успели. На следующий день, 19 ноября, была собрана первая конференция коммунистов Закарпатья, которая приняла резолюцию «О воссоединении Закарпатской Украины с Советской Украиной в составе Советского Союза». И началась подготовка к съезду народных комитетов. 26 ноября 1944 года съезд под предводительством коммунистов также попросился в состав УССР. Естественно, Сталину украинские коммунисты были ближе, чем русские православные.

На основании решения этого съезда Советский Союз 9 июня 1945 года заключил договор с Чехословакией о присоединении Подкарпатской Руси на правах области (получившей название Закарпатской) к советской Украине.

На этом (если не считать присоединения Крымской области в 1954 году) закончилось формирование территории современного государства Украина. И как бы сейчас ни оценивали недавнее прошлое, ведущую роль в территориальном формировании Украины сыграл именно Советский Союз.

Так что нынешнему руководству Украины при решении вопросов, связанных с национальными, языковыми и религиозными проблемами, не стоит забывать о том, что границы современной Украины чертились весьма произвольно и во многих случаях право так называемой титульной нации здесь не действует, а также в каких спорах, в том числе территориальных, рождалась страна, и проводить взвешенную региональную политику, чтобы не потерять собранное не ими и до них.

Кто и как продавал Украину

Устоявшимися фразами в околополитических кругах современной Украины на сегодняшний день являются «Украину продали» (свои) или «Украину на корню купили» (чужие). Правда, мало кто догадывается, что подобная практика торговли национальными интересами возникла не сегодня и даже не вчера, а в период Гражданской войны в России, когда впервые Украина попыталась устами немногочисленных своих сторонников заявить о своем существовании. Причем, явную «торговлю» проводили те люди, которые сейчас официальной идеологией считаются чуть ли не героями и образцами для подражания. 

Центральная рада

Руководимая Михаилом Грушевским Центральная рада перед своим бегством из Киева 24 января (6 февраля) 1918 году объявила в своем 4-м универсале о полной «независимости» Украины и отрыве её от России. Вслед за этим Рада 27 января (9 февраля) 1918 года подписала «мирный договор» с Германией и Австро-Венгрией. Договор имел открыто грабительский характер. За обещанную помощь в восстановлении своей власти на Украине Центральная рада обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 года 60 млн. пудов хлеба, 3 млн. пудов живого веса рогатого скота, 400 млн. штук яиц, сотни тысяч пудов сала, масла, сахара и других продуктов.

Чтобы хоть как-то прикрыть военную оккупацию Украины, германское правительство инспирировало официальное обращение Центральной рады к правительствам Германии и Австро-Венгрии с просьбой о «помощи». После чего, 18 февраля 1918 года, началось германское наступление на Украину, для которого австро-германское командование направило около 500 тысяч солдат. Заняв Украину, австро-германские оккупанты установили повсеместно режим кровавого террора, массовых грабежей и насилия над местным населением.

Для выкачивания хлеба германское командование создало на Украине разветвлённую сеть военизированных организаций, произвело разделение военных зон с Австро-Венгрией (в оккупационную зону австро-венгерских войск были включены южные районы Украины с портами Одессой и Херсоном), а также заключило с Центральной радой целую серию дополнительных экономических соглашений, развивавших договор, подписанный в Брест-Литовске в феврале 1918 года. По соглашению, подписанному 9 апреля, Центральная рада обязалась до 31 июля поставить Германии и Австро-Венгрии дополнительно 60 млн. пудов зерна и изделий из него. 13 апреля Рада подписала соглашение о вывозе в Германию до 31 июля 1918 года 2 750 тыс. пудов живого рогатого скота. По специальному соглашению от 21 апреля Рада обязалась поставить Германии 300 вагонов лучших сортов леса и ежемесячно вывозить 37,5 млн. пудов железной руды. Другими соглашениями предусматривался вывоз льна, конопли, железного лома, олова, цинка, ртути, кожи, мануфактуры и других товаров. 23 апреля все экономические соглашения, подписанные Центральной радой, были объединены в новый договор.

Но выполнить данный договор оказалось не так просто. Немецкий полковник фон Штольценберг телеграфировал 9 марта из Киева главнокомандующему Восточным фронтом: «Украинское правительство, несмотря на свою добрую волю, в данное время бессильно ввиду недостатка вооружённых сил и неорганизованности». О полной беспомощности Центральной рады в деле выкачивания продовольствия для Германии говорилось также в сообщении немецкого военного уполномоченного в Киеве верховному командованию: «Нынешнее украинское правительство в своё время было подходящим инструментом для заключения мира, но в настоящий момент его власть не простирается дальше власти наших штыков».

Убедившись в срыве хлебных поставок и в полном бессилии Центральной рады, германское командование в конце апреля 1918 года решило заменить её новым марионеточным правительством.

Гетман Скоропадский

Вопрос о замене Центральной рады был окончательно решён в 20-х числах апреля 1918-го года на совещании у главнокомандующего оккупационными войсками на Украине фельдмаршала Эйхгорна. На пост главы нового марионеточного правительства предполагалось назначить крупного украинского помещика, бывшего царского генерала Павла Скоропадского.

Во время переговоров начальника штаба немецких оккупационных войск генерала Тренера со Скоропадским, происходивших во второй половине апреля, была составлена программа нового «правительства». По требованию германского командования Скоропадский должен был выполнять все обязательства, взятые на себя Центральной радой перед Германией, по поставкам продовольствия и промышленного сырья; ввести в действие на Украине германский закон о натуральных повинностях в военное время; установить в соответствии с приказом Эйхгорна германские полевые суды. Было также оговорено, что за «военную помощь» Украина выплатит Германии компенсацию, характер и размер которой будут установлены особо. Позже Эйхгорн в своём приказе по оккупационной армии, перечислив все обязательства, взятые на себя Скоропадским, официально известил, что «гетман в письменном заявлении торжественно признал предъявленные главным командованием требования».

26 апреля кайзер Вильгельм II телеграфировал Эйхгорну о своём согласии на «избрание» Скоропадского гетманом Украины. 28 апреля 1918 года Центральная рада была разогнана отрядом немецких солдат. На следующий день на созванном немцами съезде «хлеборобов» в помещении Киевского цирка под охраной германских войск Скоропадский был провозглашён «гетманом всея Украины».

Опираясь на немецкие оккупационные власти, гетман Скоропадский ввел частную собственность на землю. По земельному закону гетманского правительства от 14 июня 1918 года собственникам сельскохозяйственных и лесных имений предоставлялось неограниченное право купли и продажи земли; подтверждалось также право наследования земельных имений. В специальной «грамоте» гетман приказывал украинским крестьянам немедленно возвратить помещикам конфискованные у них земли, живой и мёртвый инвентарь. Гетманской «грамотой» крестьянам приказывалось немедленно прекратить засев и запашку земель помещиков, пользование их сенокосами, пастбищами и лесными угодьями.

Гетманские чиновники и немецкие коменданты на местах в соответствии с этими законами издавали приказы о введении принудительных работ украинских крестьян в помещичьих имениях, о конфискации урожая с крестьянских полей для нужд германской армии и т.д.

Однако крестьяне отказывались подчиняться этим приказам. Для борьбы с подобными выступлениями крестьян немецкие оккупанты направляли в сёла карательные экспедиции, которые проводили аресты и расстрелы, сжигали целые сёла, устраивали массовые пытки неповинующихся крестьян, налагали огромные контрибуции и т. д.

Скоропадский с помощью немецких штыков и созданной им полиции («державной варты») пытался организовать массовые реквизиции хлеба и других сельскохозяйственных продуктов для отправки в Германию. 10 сентября 1918 года гетманское «правительство» подписало с немецкими оккупантами дополнительный договор, согласно которому из Украины должно было быть вывезено 115 млн. пудов хлеба, 11 млн. пудов крупного рогатого скота, 300 тыс. овец, 2 млн. штук птицы, 460 тыс. пудов сала и масла, 6,5 млн. пудов сахара, 396 млн. штук яиц и множество других продуктов.

Кроме этого, сверх указанных договоров, немецкие оккупанты вывозили в огромных количествах промышленное сырьё, промышленное оборудование, железную руду, марганец, медь и т. п.

Симон Петлюра

Политика грабежа Украины в интересах иностранных государств всегда была отличительной чертой украинского национализма. И политика Директории, руководимой Симоном (Семеном) Петлюрой, в этом вопросе мало чем отличалась от политики свергнутого ими гетмана. Поменялись только выгодополучатели.

Директория всячески заискивала перед западноевропейскими странами. В этом отношении показательным является распоряжение петлюровского министра иностранных дел от 17 декабря 1918 года председателю комиссии по реквизиции помещений в Киеве: «В связи с тем, что в Киев вместе с Директорией приезжают представители государств Антанты и достойная встреча их является делом чрезвычайной государственной важности, прошу принять все меры к тому, чтобы для посольств Антанты было немедленно реквизировано 25 лучших комнат в гостинице «Континенталь», а в дальнейшем, как только освободятся некоторые хорошие особняки, имейте их в виду для указанных посольств»

Заискивая перед правителями Антанты, Директория в то же время проявляла всяческую заботу о германских оккупантах, не успевших ещё эвакуироваться с Украины. В соответствии с распоряжениями Директории петлюровские атаманы содействовали немецким захватчикам в снабжении их продовольствием, в вывозе награбленного имущества, предоставляя им нередко свою охрану для защиты от нападений большевистских и анархистских партизан.

Особым вниманием и заботой были окружены германские и австрийские дипломаты, которые, уезжая с Украины, пытались вывезти с собой целые эшелоны награбленного ими имущества. В охранной грамоте, выданной 24 января 1919-го года петлюровским министерством иностранных дел германскому послу Мейснеру, указывалось, что он а также «и его имущество» находится под личной охраной Директории и не может быть ни задержан, ни арестован.

В тех случаях, когда награбленное имущество отбиралось партизанами, Директория немедленно возмещала его стоимость. Например, Директория возместила «убытки» германского посольства на сумму в 950 тыс. руб., транспорт которого был конфискован анархистскими партизанами на станции Здолбуново.

Но настоящий пир патриотического духа у Петлюры начался после того, как красные выбили его из Киева. 13 февраля 1919 года в Виннице было создано новое петлюровское «правительство» во главе с эсером Остапенко, которое совершенно открыто ориентировалось на Антанту.

Почтовая марка с Петлюрой 

После произведённых под нажимом Антанты перемен в составе Директории и «правительстве» «Украинской Народной Республики» переговоры о предоставлении петлюровцам финансовой и военной помощи для борьбы против Советской России были возобновлены. Правда, союзники не торопились. Через посла Директории в Париже они сообщили, что французское правительство будет вести дальнейшие переговоры только в том случае, если Директория согласится на принятие следующих предварительных условий:

1) передача Франции концессий на все украинские железные дороги сроком на 50 лет;

2) подписание Директорией обязательства об уплате Франции причитающихся ей долгов старого царского и Временного правительств;

3) вся финансовая, торговая, промышленная и военная политика Украины в течение пяти лет со дня подписания договора должна вестись под непосредственным контролем представителей французского правительства.

Вскоре после предъявления этих требований французское правительство направило в Винницу — резиденцию Петлюры — военную миссию во главе с капитаном Ланжероном, получившим инструкцию требовать формального протектората Франции над Украиной.

По совету Ланжерона, Директория обратилась к французскому командованию с нотой, текст которой был составлен самим Ланжероном, следующего содержания: «Директория, признавая сделанные ею ошибки, просит французское командование о помощи в борьбе против большевиков. Директория отдаёт себя под покровительство Франции и просит представителей Франции взять на себя руководство управлением Украины в военной, дипломатической, политической, финансовой, экономической и судебной областях в течение всего времени, пока будет продолжаться воина с большевиками, и, наконец, Директория надеется, что Франция и другие державы Согласия проявят великодушие, когда после окончания борьбы с большевиками возникнут вопросы о территориях и нациях». Текст этой ноты был опубликован 27 февраля 1919 года в газете «Одесский листок».

Французское командование приняло эту верноподданническую ноту Директории с большим удовлетворением.

От Французского протектората Украину спасли большевики, выгнав с территории Большой Украины и французов, и самого Семена-Симона. Но Петлюра был не прост. На территории Польши уже хозяйничал более успешный сепаратист Йозеф Пилсудский, и Петлюра тут же полез с предложением продать Украину уже к руководству новосозданной Польши.

«Правительство» Петлюры, находившееся в это время на содержании польских панов, направило в Варшаву для переговоров с представителями Пилсудского специальную миссию во главе с «министром иностранных дел» Левицким. После переговоров с польскими представителями Левицкий от имени делегации «Украинской Народной Республики» опубликовал в начале декабря 1919 года декларацию-обращение к польскому правительству, в котором подтверждалось согласие петлюровцев на передачу Польше Западной Украины, а также бывших Волынской и Подольской губерний Российской империи; кроме этого, гарантировалась неприкосновенность земельных владений польских помещиков на Украине, давались обещания возместить им за счёт украинского населения убытки, «понесённые в результате анархии», предоставить различные торговые льготы и т. д.

В вознаграждение за всё это петлюровцы добивались от польского правительства признания Директории в качестве «законного правительства Украины», подписания военной конвенции и предоставления им помощи оружием и военным снаряжением для формирования новых воинских частей в оккупированных Польшей районах Украины. Все пункты этой декларации предварительно были согласованы с польскими представителями. Подписание Пилсудским и Петлюрой политической конвенции, которой Директория признавалась «верховной властью на Украине», было произведено в Варшаве 21 апреля 1920 года, а военной конвенции — 24 апреля, т. е. накануне вторжения белополяков в пределы Советского государства.

По этому договору Петлюра отдавал польским панам все украинские земли на запад от Днепра (в основу территориального размежевания между Польшей и «УНР» были положены польские границы 1772 г.). Договором предусматривалось также восстановление прав польских помещиков на их бывшую земельную собственность на территории Украины.

Военная конвенция, состоявшая из 17 пунктов, преследовала цель согласования действий петлюровских частей и польской армии в совместной войне против Советского государства. Главное командование польских войск предоставляло вооружение и полное снаряжение для трёх дивизий Петлюры, которые должны были находиться в подчинении польского командования. Видное место в военной конвенции было уделено организации петлюровцами снабжения польских войск после их вступления на украинскую территорию. Так, шестой пункт конвенции гласил: «С момента начала общих действий против большевиков украинское правительство, оперируя на этой территории, обязывается доставлять продукты для польской армии в количестве, согласно оперативному плану главной раскладки: мясо, сало, муку, хлеб, крупу, овощи, сахар, овёс, сено, солому и т. п., на основании продовольственных норм, обязательных в польском войске, а также необходимое количество подвод». Конвенцией подробно был разработан порядок оккупации Украины польскими войсками, распределения будущей военной добычи и т.д. Таким образом, Петлюра и его «министры» обязались превратить Украину в протекторат Польши.

Так что смешно слушать нынешние заявления украинских националистов о том, что кто-то где-то продал Украину, учитывая то, чем занимались герои украинской националистической мифологии менее ста лет тому назад.

Кровавый путь националистов

Сейчас практически во всех публикациях о действиях украинских националистов в годы войны встречается аббревиатура ОУН-УПА (Организация Украинских Националистов — Украинская Повстанческая Армия).

Это сочетание уже прочно вошло в язык и однозначно ассоциируется с именами Степана Бандеры и Романа Шухевича. Современные свидомиты говорят о необходимости реабилитации этой организации, оппоненты возражают им. Иногда еще речь заходит о дивизии СС Галиция (Галичина). Но как-то скромно, уж очень одиозно воспринимается все, связанное с эсэсовцами.

Таким образом, складывается впечатление, что в описываемых событиях принимали участие три стороны: немцы, Красная армия и ОУНУПА. Однако на самом деле все было гораздо сложнее. Во-первых, на Западной Украине действовало огромное количество вооруженных формирований. Это были украинские националистические ОУН(б), ОУН(м), Легион украинских националистов (ЛУН) под командованием Романа Сушко, полицейский отряд Мурава, Буковинский курень, Волынский легион самообороны, Полесская Сечь, польская Армия Крайова, советские партизанские отряды… Эти отряды то воевали друг против друга, то создавали временные коалиции.

Во-вторых, существовало две организации с одинаковым названием Украинская повстанческая армия. Из-за чего возникает огромная путаница. Особенно это заметно, когда современные украинские историки, пытаясь отмыть образ Бандеры, доказывают антифашистскую направленность ОУН и показывают немецкие документы, где говорится о столкновениях между УПА и вермахтом. Антифашистам на такие аргументы трудно найти ответ, ведь при слове УПА сразу перед глазами возникает аббревиатура ОУН-УПА.

В этом и кроется основной подвох — УПА, у которой были трения с немцами, не имеет ничего общего ни с Бандерой, ни с Шухевичем.

Это формирование было создано летом 1941 года в Полесье Василием Боровцом, который пользовался псевдонимом Тарас Бульба, потому часто в исторической литературе он упоминается как Бульба-Боровец. Первоначально отряды Боровца действовали под названием Окружной команды милиции. Бульба-Боровец с первых дней немецкой оккупации сумел наладить с немцами хорошие отношения. Немцы были не против такого союза, ведь бульбовцы гарантировали им порядок в Полесье. Милиция даже была переименована в Полесскую Сечь Украинской повстанческой армии, а Боровец провозгласил себя ее атаманом.

Боровец не имел никакого отношения к ОУН и, хотя и был умеренным украинским националистом, ориентировался не столько на Германию, как другие вожди украинских националистов Мельник и Бандера, а на так называемое правительство УНР (Украинской Народной Республики) в изгнании.

В отличие от оуновцев, исповедовавших хоть и примитивную, но стройную идеологическую систему, и мечтавших установить свою власть над страной, люди Боровца были типичным отрядом самообороны, члены которого не претендовали на что-либо, кроме защиты родных сел от любых посягательств.

В конце 1941 года немцы потребовали распустить отряды милиции, что Боровец и выполнил, однако, сам вместе с костяком Полесской Сечи УПА ушел в подполье.

В это время немцы начинают активно реквизировать у крестьян продовольствие и насильственно отправлять на работу в гитлеровскую Германию волынских юношей и девчат. При этом часто немцы действовали жестоко, что вызывало ответную реакцию местного населения. В таких условиях отдельные подразделения УПА выходили из-под контроля своего атамана и старались защитить население от грабежей. Боровец хорошо понимал, что, если он и его Украинская Повстанческая Армия не начнет действовать, значительная часть его людей просто перебегут к советским партизанам.

Потому Боровец закрывал глаза на то, что его бойцы в нескольких населенных пунктах атаковали немцев, уничтожив несколько сот гитлеровцев. Первой серьезной операцией против немцев был налет на железнодорожную станцию Шепетовка в августе сорок второго. Кроме того, Боровец провел ряд переговоров с советскими партизанами, заключив с ними перемирие, которое продолжалось полгода. Но одновременно велись переговоры и с немецкой администрацией, которая предлагала уладить недоразумения и создать из УПА отряды полиции под германским командованием. Однако эти переговоры сорвались.

Так что бандеровцы никакого отношения ни к УПА, ни к ее акциям в тот промежуток времени не имели. Более того, это были противоборствующие группировки, люто друг друга ненавидевшие. С каждым месяцем напряжение между бандеровцами и бульбовцами нарастало. Уже весной 1942 года начались эпизодические стычки УПА с гитлеровцами. ОУН издала антипартизанскую листовку, в которой акции УПА называла диверсией. Отношения еще более обострились осенью того же года. Именно в это время противостояние перерастает в вооруженные столкновения. В начале 1943 года несколько отрядов бульбовцев были разоружены бандеровцами, а летом война между УПА и ОУН(б) достигла апофеоза.

Противоборство между ОУН и УПА складывалось не в пользу Боровца. Его не особо дисциплинированной армии, из пяти-шести тысяч бывших крестьян, приходилось противостоять четко структурированной, фанатичной и безжалостной силе, за спиной которой стояла вся мощь Германской армии. К тому же ОУН пошла на хитрость, создав параллельную структуру с таким же названием — УПА. Первоначально эта структура использовалась как средство дискредитации Боровца как в глазах местного населения, так и в глазах немцев. В сентябре 1943 года штаб бульбовцев был окружен бандеровцами и уничтожен, а сам Бульба-Боровец сдался немцам, предпочтя отсидеться в немецкой тюрьме. Остатки его людей были либо уничтожены, либо влились в ряды победителей. А под именем Украинской повстанческой армии стали действовать бандеровцы. Естественно, что эта УПА, возглавляемая Романом Шухевичем, с немцами не конфликтовала. Более того, Абвер полностью обеспечил националистов оружием и боеприпасами. Кроме того, было выделено необходимое количество военных инструкторов.

Для максимальной эффективности действий Шухевич старался придать УПА видимость добровольной народно-освободительной армии. На деле же УПА не была ни добровольной, ни народно-освободительной армией — «мобилизация» в ее ряды носила насильственный характер. Всех сопротивлявшихся «мобилизации» в УПА без промедления убивали, причем нередко вместе со всей семьей. Чтобы вояки не разбегались при первой же возможности, новобранцев заставляли убить еврея, поляка или чем-то провинившегося перед бандитами украинца. И дороги назад для «мобилизованного» уже не было. Под лозунгом национально-освободительной борьбы УПА устроило беспрецедентную по своим масштабам резню мирного населения на оккупированных немцами территориях.

Не зря Тарас Боровец в своем «Открытом письме к Проводу ОУН Бандеры и Головной Команде УПА» от 24 сентября 1943 года написал: «Ваша «власть» ведет себя не как народная революционная власть, а как обычная банда … Вы уже сегодня начали братоубийственную борьбу, так как не хотите бороться вместе со всем украинским трудовым народом за его освобождение, вы уже сегодня боретесь только за власть над ним. Битье шомполами и расстрелы украинских крестьян … стали вашими ежедневными занятиями». В статье, опубликованной в бульбовской газете «Оборона Украины», тот же Бульба-Боровец писал в адрес ОУН: «Существовала ли когда-нибудь на Украине такая революционная организация, которую собственный народ боялся бы больше, чем самого лютого врага, а ее членов не называл бы иначе, чем «путярями» (от слов «душить путами») и «сокирниками» (от слова топор-сокира), которая честных и сознательных украинцев мордовала сильнее, чем гестапо или НКВД? … Что общего имеют с освобождением Украины бандеровские попытки уже теперь подчинить украинские народные массы своей партийной диктатуре и фашистской идеологии, которая противна украинскому народу, против которой воюет целый мир … я позволю себе спросить у вас: за что вы боретесь? За Украину или за вашу ОУН? За Украинское Государство или за диктатуру в этом государстве? За украинский народ или только за свою партию?» Последний вопрос абсолютно риторический. Бандеровцы боролись за создание государства фашистского типа, в котором украинские националисты имели бы власть над украинским народом. Согласитесь, такое стремление — это вовсе не борьба за независимость Украины.

Можно привести еще одну цитату. Родившийся и выросший в Ровно полевой командир Майдана, а затем дважды министр внутренних дел в оранжевых правительствах Юрий Луценко в 2002 году в интервью газете «Московский комсомолец в Донбассе[26]» сказал следующее:

«До войны в Ровенской области проживало около 1 млн. 400 тысяч жителей. Сейчас мы только приближаемся к миллиону. Резня в военные и послевоенные годы была столь неимоверной, что область до сих пор не восстановила свое население. Причем, резня была, скажем так, разносторонней.

Именно в Ровенской области была создана УПА как оружие по борьбе с польским населением. Надо понимать так, что большинство этих людей служило полицаями, а потом организованно в 1943 году пошло в УПА, а на их место пришли польские полицаи. Соответственно, началась борьба. Поляки создали Армию Крайову тоже в Ровенской области, и только потом она ушла на территорию Польши и воевала там вплоть до Варшавского восстания.

Бандеровцы в первые годы войны занялись евреями. У нас их было процентов двадцать населения. В некоторых районных центрах евреев было до 60%. Их уничтожили в первые 2 года практически всех, кроме тех, которые успели уйти в партизанские отряды Медведева, Федорова, Ковпака — все они проходили через нашу область. Но, кроме того, бандеровцы занялись истреблением мельниковцев. Это были люди, тоже представлявшие ОУН (организацию украинских националистов — прим. ред.), но мельниковского крыла. Кроме того, были еще формирования бульбашевцев, вернее «бульбівців». Их тоже нещадно уничтожали.

— Почему?

— Это была вооруженная борьба за власть в партии внутри ОУН. Бандеровцы практически полностью уничтожили «бульбівців» и очень серьезно потрепали мельниковцев. Кто был сильнее, тот и давил. И там не было никаких политических компромиссов, шла вооруженная борьба.

Почему у нас вырезали поляков? Для меня до сих пор загадка, почему зверства по этническому признаку достигали такого накала, когда людей бросали в колодцы, вырезали детей, расстреливали целые села по национальному признаку? Такое было только у нас и в Югославии. У югославов детям выкалывали глаза и бросали в колодцы и у нас. Больше я в Европе таких примеров не знаю. Наверное, что-то в нас заложено экстремистское. Может быть, длительное общение с Азией? Мы долго были под татарами, а они под турками…

— Вы хотите сказать, что уничтожение польского населения было очень серьезно организовано?

— Перед Рождеством 1943 года бойцы УПА окружили все польские поселения на территории Ровенской и Волынской областей и уничтожили всех. Сколько, никто не знает, поляки считают, что счет идет на сотни тысяч. Причем, вы ж понимаете, пограничный край, все говорили на смешанном языке, разделить людей сложно. Но, тем не менее, были чисто польские поселения. Я читал дневники и письма и бендеровцев, и поляков… То, что мне попадалось, просто потрясает.

Первые расстрелы поляков в 1941 году проводили «бульбовцы». Только вошли немцы и появились бандеровцы и «бульбовцы». Но «бульбовцы» были активнее и первыми создали вооруженные силы в лесах. Вступали в союз с немцами, предлагали свои услуги по уничтожению «совіцкоі партизанки в Поліській котловині», по нашему — в Пинских болотах. У нас там на границе с Белоруссией была совершенно красная область с действующим подпольным обкомом партии, куда так и не смогли войти немцы. Издавалась газета, все партизанские отряды останавливались там на ночевки… Болота и болота. Немцы не могли туда пробиться, только сильно бомбили.

Так вот, меня потрясла история. Пишет выживший ребенок. Ему было 5 лет, и в село пришли бульбовцы. Все польские семьи были выведены на майдан и под конвоем их повели в лес. Люди плакали, обращались к своим конвоирам, мол, мы же вместе в школу ходили, наши дети играли вместе, и куда ж вы нас ведете?! Те отвечали, что у них приказ просто вас довести, и ничего страшного не будет. Вас будут просто выселять.

Тем не менее, их вывели на лесную поляну, и уже другая команда начала расстрелы. Стоит толпа взрослых и детей, и их по очереди начинают укладывать по 50 в ряд лицом вниз, и 2 человека идут с краев навстречу друг другу и стреляют в головы. И вот этот пацан, а их было с матерью трое детей, еще две сестры постарше были, на все это смотрел. У матери не выдержали нервы, она не смогла больше терпеть и сказала, что надо идти умирать. Пацана положила под себя. Националист, который дошел до нее, выстрелил ей в голову, и кровь и мозги забрызгали головку сына. Поэтому тот, кто шел с левого фланга, решил, что его убили и не стал стрелять. Мальчонка не сошел с ума, пролежал еще 5 часов под матерью, выбрался и выжил…

Это одна маленькая картинка того, что творилось тогда в Ровенской области. Это было кругом. Вся Волынь была охвачена сначала расстрелами евреев, потом поляков, потом разборками между собой, потом сражениями между бандеровцами и так называемыми «яструбками» — истребительными батальонами НКВД, которые вступили в борьбу с бандеровцами. Минимум лет десять область горела. Бои шли до 1952 года.

Шла война, активная где-то до 1947 года, потом поменьше, но шла. Фактически, гражданская война. Потому что рассказы об НКВДистах с русским языком с московским выговором — это вымысел. В истребительные батальоны шли, как правило, украинцы и, как правило, западные украинцы. Поэтому это была постоянная убийственная война между своими».

Украинские эсэсовцы

28 апреля 1943 года по инициативе губернатора Львова Владимира Кубийовича и губернатора Галиции Отто Вехтера началось формирование дивизии Ваффен СС «Галиция». Сейчас ее принято называть Галичина, так что будем использовать это обозначение, хотя оно не было официальным. На призыв откликнулось не менее 70 тыс. галичан, из которых четырнадцать тысяч человек были признаны достойными для службы в С.С. Остальные добровольцы тоже не остались без дела. Германия нуждалась в пушечном мясе, и всех оставшихся галичан включили в состав германской полиции. Так возникли пять новых полицейских полков. Присяга членов дивизии была такой же, как у членов других добровольческих подразделений Рейха: «Я служу тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и канцлеру германского рейха верностью и отвагой. Я клянусь покоряться тебе до смерти. Да поможет мне Бог!»

Раз мы уже заговорили о добровольческих частях на службе Гитлера, то нужно вспомнить, что наши деды воевали не против Германии, а против объединенных сил всей Европы. Во-первых, промышленность Старого Света выполняла заказы Вермахта. Во-вторых, в крестовом походе против большевизма приняли участие сотни тысяч добровольцев практически из всех стран. Если не ошибаюсь, то на континенте только сербы и греки сражались против немцев. И еще Болгария, несмотря на то, что была союзником Германии, не послала войск на Восточный фронт. Остальные европейцы стали под знамена со свастикой. Так, только в войсках СС было 400 тысяч ненемцев, а всего в гитлеровскую армию вступили со всей Европы 1.800.000 добровольцев. И все это помимо официальных союзников Германии: итальянцев, румын, венгров, финнов, хорватов, словаков. Даже официально нейтральные испанцы прислали воевать «Голубую дивизию»!

Хотя многие из офицеров дивизии были галичанами, большинство командных должностей занимали немцы. Немцами были и два первых командира дивизии — бригадефюрер СС В. Шимана и сменивший его 20 ноября 1943 г. Ф. Фрайтаг.

Новая дивизия получила номер 14, который уже не менялся, а вот название изменялось.

• 14-я добровольческая дивизия СС «Галициен» (30 июня — 22 октября 1943)

• 14-я галицийская добровольческая дивизия СС (22 октября 1943—27 июня 1944)

• 14-я гренадерская ваффен-дивизия СС (галицийская номер 1) (27 июня — 12 ноября 1944)

• 14-я гренадерская ваффен-дивизия СС (украинская номер 1) (12 ноября 1944–25 апреля 1945)

Первоначально галицийские эсэсовцы занимались борьбой с партизанами. Так, в феврале 1944 года военнослужащие дивизии были включены в две «боевые группы», которые действовали против советских партизан северо-восточнее Львова и польских партизан в районах Чесанова, Любашова. Есть сведения об участии подразделений дивизии в карательных акциях на Балканах, а польские исследователи утверждают, что подразделения дивизии «Галичина» участвовали в сторожевой службе в концентрационном лагере около города Дембица, где было уничтожено более 750 тысяч человек. Хотя это могли быть и другие украинские наемники.

В апреле 1944 г. дивизия была отправлена в Нойхаммер (Силезия) для дальнейшего обучения. В июле 1944 года она прибыла на фронт и вступила в бой за город Броды. В первом же бою дивизия Галичина была почти полностью уничтожена войсками Первого Украинского фронта. Из 14 тысяч солдат и офицеров уцелело лишь 3 тысячи.

Повторное формирование началось 7 августа 1944 года на полигоне Нойхаммер, куда были направлены запасной полк дивизии, насчитывавший около 8 тыс. человек, а также добровольцы, служившие в 4-м и 5-м галицийских полицейских полках, сформированных из «избытка» апрельского набора 1943 года.

После капитуляции Германии большая часть дивизии (около 10 тыс. человек) прорвалась в Австрию и 8 мая 1945 года дивизия сдалась в плен британским войскам при Тамсвеге и Юденберге. В отличие от большинства других восточноевропейских коллаборационистских соединений, служащие дивизии не были выданы Советскому Союзу.

Волынская резня

Сейчас, когда Украина стремится в Европу, а Польша активно способствует этому внешнеполитическому вектору оранжевого Киева, под негласным запретом в обеих странах оказалась тема преступлений бандеровцев. А ведь полякам есть, что вспомнить. Например, многие ли слышали такое словосочетание: «Волынская резня»? Это было небывалое по масштабам преступление, которое осуществили боевики Бандеры против польского населения Волыни и других земель Западной Украины. Считается, что только на Волыни от рук бандеровцев погибло около 60 тысяч поляков, не считая этнических украинцев, которых также уничтожали отряды УПА за поддержку советской власти. Всего же, по разным оценкам, было уничтожено от 100 до 200 тысяч поляков.

Этнические чистки начались еще в 1942 году, но апогея достигли в следующем году. Жителей польских селений вырезали поголовно, не щадя ни женщин, ни детей.

Один из полевых командиров УПА Юрий Стельмащук, известный под псевдонимом «Рудой», арестованный сотрудниками НКВД уже после освобождения Украины, дал показания, выдержки из которых мы приведем ниже:

«В июне 1943 года руководитель так называемой северной группы УПА Клим Савур — Дмитрий Клячковский — передал мне устное указание центрального провода ОУН о поголовном и повсеместном физическом истреблении всего польского населения, проживавшего на территории западных областей Украины. Выполняя эту директиву главарей ОУН, я в августе 1943 года с соединением ряда бандгрупп УПА вырезал более 15 тысяч польского населения в некоторых районах Волыни… Мы сгоняли поголовно все население в одно место, окружали его и начинали резню. После того как не оставалось ни одного живого человека, рыли большие ямы, сбрасывали в них все трупы и засыпали землей. Чтобы сокрыть следы этой страшной акции, на могилах мы разжигали костры. Так мы полностью уничтожили десятки небольших сел и хуторов…».

Шеф Службы безопасности ОУН Николай Лебедь так напутствовал своих головорезов: «Нас не интересуют цифры, речь не идет о десятке или ста тысячах, а о всех поляках до единого — от стариков до детей. Раз и навсегда надо избавить нашу землю от этого охвостья. Села уничтожать полностью, чтобы ничто больше не напоминало о том, что раньше здесь жили люди».

Бандеровцы приложили максимум усилий, чтобы полностью «зачистить» подконтрольную территорию от всех инородцев, и лишь некоторым полякам и евреям удалось пережить эту мясорубку. Уцелевшие оставили воспоминания, от прочтения которых встают дыбом волосы. Работая над этой книгой, мы нашли десятки свидетельств, но решили не публиковать их. При желании читатель сам может их найти…

Вся эта кровавая вакханалия была закономерным результатом всей политики УВО-ОУН-УПА, базировавшейся на теории интегрального национализма. Еще в 1928 году в одной из пропагандистских брошюр УВО говорилось: 'Требуется кровь? — Дадим море крови! Требуется террор? Сделаем его адским!». А незадолго до начала волынской резни бандеровцы сочинили частушку: «Трэба крови по колина, щоб настала вильна Украйина!»

Соратники Бандеры сделали все для того, чтобы во имя своих идей вытравить в сердцах своих сторонников все человеческое. Тотально истребляя мирное население, они пытались воспитать в украинцах нового человека, лишенного таких ненужных сантиментов, как сострадание, милосердие. Таких себе «белокурых бестий» с национальным колоритом.

К концу 1943 года почти все польские населенные пункты на Волыни и Ровенщине вместе с их жителями были стерты с лица земли. Поляков, проживавших в Галиции, подобная судьба постигла примерно через год, когда была полностью создана и вооружена УПА-Запад.

Даже сегодня память о той резне жива. Вот недавно интернет обошло следующее сообщение[27]: «2 июля 2007 года 78-летний житель польского села Гута Пеняцка Януш Марчак в посетителе находящегося на территории автозаправки кафе узнал одного из палачей, которые в феврале 1944-го года в составе 4-го Галицкого добровольческого полка СС зверски уничтожили более 800 жителей этого села.

60 с лишним лет назад он запомнил лицо этого человека на всю жизнь, благо имелась и яркая внешняя примета — большая родинка на левой щеке. Именно этот человек и еще один эсэсовец ворвались в их дом в то страшное утро. Янушу повезло — он в этот момент находился на чердаке, и только это сохранило ему жизнь. Сквозь ворох соломы, в котором он спрятался, мальчик слышал душераздирающие крики родителей и двух сестер. Затем все смолкло. Палачи вышли из избы, помылись у колодца, закурили и стали что-то обсуждать буквально в пяти метрах от чердачной щели, к которой приник чудом уцелевший мальчик… Только к вечеру в селе смолкли крики жертв, выстрелы и пьяный хохот галицких добровольцев. Януш так и не вошел в избу — обнаружив на пороге дома отрубленную детскую кисть, он в ужасе бросился бежать подальше от страшного места, пока не очутился в лесу, откуда наутро вышел к близлежащему хутору. Позже выяснилось, что родители Януша были зарублены топором, а две младшие сестры убиты ножом и тело одной из них расчленено изуверами.

Убедившись, что перед ним именно казнивший его семью палач, Марчак вернулся к микроавтобусу, где его ждали сын со своей женой и ее братом и двое правнуков. Наказав сыну задержать палача, если тот вознамерится покинуть автозаправку, отец быстро съездил в село и вернулся еще с двумя выжившими свидетелями той давней трагедии, которые, в свою очередь, также приехали не одни. Почти час 14 человек с нетерпением ждали, когда убийца покинет кафе и направится на автомобильную стоянку.

.Полиция и «скорая помощь» приехала слишком поздно. Получившая множество ножевых ранений, с переломанными шеей и ребрами и вытекшим глазом «жертва бандитского нападения» скончалась по дороге в больницу. Тщательное расследование показало, что Марчак не ошибся. Гражданин Польши Франтишек Оржеховский (Люблинское воеводство) на самом деле оказался Васылем Когутом, тем самым бывшим «гостем» из состава 4-го Галицкого добровольческого полка СС, который 63 года назад принимал участие в массовой казни жителей села Гута Пеняцка. Единственный сын Когута, узнав детали дела, от иска отказался, однако, тем не менее, польская Фемида проводит расследование эпизода с целью найти и наказать инициаторов и участников «суда Линча» над бывшим карателем. Генеральная польская прокуратура завалена сегодня гневными письмами польской общественности с требованием — «руки прочь от правосудия», где под правосудием подразумевается враз осиротевший зимой 1944-го года худенький деревенский паренек».

Проблемы украинского языка без ретуши

На заре независимости, когда я приезжал к бабушке в деревню, она меня просила смотреть с ней украинские новости, чтобы переводить. Поскольку новости делали на том, учебник чего называется сейчас «Сучасна українська мова». А уроженка Полтавщины, прожившая всю жизнь в украинском селе, не понимала таких слов, как «щелепа» (челюсть), «пазуры» (когти), «смолоскып» (факел), «шкарпэткы» (носки), «шпалэры» (обои), «пэнзлык» (кисточка), «экзыл» (изгнание), «амбосада» (посольство), «мапа» (карта), «фах» (специальность) и десятки других слов. Просто я учился в городской школе, где, естественно, изучал предмет «Українська мова» и значение этих слов знал.

Ещё тогда я удивлялся — как же так? Язык вроде называется украинским, а сами что ни на есть украинцы многое из него не понимают. Причём это касалось не только моей бабушки, это касалось всех жителей села. А там были уроженцы практически всех регионов Украины — и с Житомирщины, и с Волыни, и из Черкащины. А спросишь, что такое «краватка» (галстук), — «Тю, — скажут, — та це ж крОвать, тилькы маленька». Когда скажешь, что это галстук, — тот, что на шее, — удивлённо глянут на тебя и спросят: «А це по якому?» Сказать, что по-украински, обидятся. Подумают — зло шучу.

И именно в этом главная проблема провала украинизации.

Ведь те люди, которые в конце XIX века создавали «українську мову», исходили из весьма благородного посыла — максимально распространить грамотность на юго-западе России. А ради этого нужно не массово безграмотный народ подтягивать к литературному русскому языку, а язык и знания на нём опустить до уровня народа. В русском языке много грамматических правил? Значит, научим людей буквам, а дальше введём фонетическую систему. Пусть пишут, как слышат. Лишь бы смысл доходил. Надо — будем писать слова, употребляемые в местном наречии.

Но вскоре эту просветительскую идею подхватили нечистоплотные политиканы, которые стали пропагандировать тезис максимального «развода» русского и украинского языков. Поэтому и полился в украинский язык мутный поток заимствований из польского и немецкого. Иногда слова просто банально придумывались. Вводились новые буквы наподобие «Ї», «апострофа», «Г с крышечкой».

Конечно, украинский язык всё сильнее отдалялся от русского языка. Но при этом — становясь всё неудобней для общения, чтения и писания. Становясь всё менее родным для тех, для кого он якобы и был создан.

Вот возьмём самый яркий пример — Виктор Ющенко. Уроженец слобожанского села. Человек, в чьём украинском происхождении не сомневаются даже недоброжелатели. Но вы послушайте его: «Мы по листнеци взбыраемось на этажи». Ага, а как же «мовна» «дробына» (лестница) и «поверхы» (этажи)? «Слидуючый рик» — хотя правильно «наступный рик». «Усэ, точка!» — а как же быть с «мовной» «крапкой»? И таких примеров сотни, и это только у одного Ющенко.

Причём, борьба с «русификацией» мовы перешла линию добра и зла. Например, в «Сучасній українській мові» ликвидировали слово «творог» и стали обозначать его словом «сыр». То есть в украинском языке и то, что по-русски называется «творог», и то, что по-русски называется «сыр», обозначается одним словом. Но это же два разных продукта! Очень весело тем, кто читает книгу рецептов на украинском языке и всякий раз задаётся хорошим вопросом: «А какого «сыра» 200 граммов? Того, который «сырсыр», или того, который «сыр-творог»? То же самое со словом «прыгода», которое в украинском языке означает и «приключение» и «происшествие». И со словом «кит» — этим словом обозначается и тот, что на заборе сидит и мурлычет, и тот, что в океане плавает.

Но не надо клеветать, что у украинских филологов плохо с фантазией и они не в состоянии придумать слова для обозначения каких-то явлений или предметов. Там, где не надо, фантазия работает выше всяких похвал. Взять, например, русское слово «вертолёт»: тут в украинской мове мы находим множество слов, обозначающих этот механизм. Это и «гвынтокрыл», и «гэликоптер», и просто «вертолит».

В желании подальше растащить русский и украинский языки друг от друга и под маркой борьбы с «русификацией мовы» дошли до филологического абсурда.

Причём, эти «перегибы» признал даже такой филологический авторитет, как Виталий Русанивський. В предисловии к «Історії української літературної мови» он, в частности, пишет: «Тут же попередньо слід згадати про таке: звичайно, русифікація полягала не в тому, що українські слова замінювалися російськими (хоч було й це). Ліс лишався лісом, поле полем, хата хатою, граблі граблями і т. д. Не слід вбачати русифікацію і в тому, що арабське з походження слово «майдан» заступилося слов'янським «площа», або занесене з жаргону німецьких слюсарів слово «мутра» замінило слово «гайка».

Но то, что простили Русанивському, покусившемуся на святое слово «майдан», другим не прощается. Любой человек, пытающийся проанализировать ситуацию с нашей «державной мовой» вне ракурса её извечной «соловьиности и калиновости», вполне может напороться на неадекватную реакцию со стороны «профессиональных украинцев», которые спешат навесить на таких исследователей ярлыки типа «шовинист», «антиукраинец», «украинофоб». В результате, «профессиональные украинцы» начинают творить то, что известный украинский писатель Иван Нечуй-Левицкий когда-то называл «чертовщиной якобы под украинским соусом».

Современные паны-«словозаменители», в очередной раз распиная украинский язык, абсолютно не интересуются тем, как будут восприняты их «филологические навороты» населением, ради которого якобы и пишутся все новейшие словари или учебники. Особенно в этом смысле досталось профессиональной терминологии.

Возьмем, например, «Російсько-український медичний словник з іншомовними назвами», изданный в Киеве в 2000 году «Благодійним фондом «Третє Тисячоліття» тиражом 20 тысяч экземпляров (автор — С. Нечай).

Вот какие медицинские термины там предлагаются: акушер-гинеколог — пологожінківник, амбулатория — прихідня, аммиак — смородець, бактерициды — паличковбівники, биолог — живознавець, бинт — повій, бюллетень — обіжник. Это только на букву А и Б, на остальные буквы в словаре филологических шедевров также хватает!

В другом медицинском словаре, изданном в Киеве государственным издательством «Здоровье», находим совсем другие термины. Там гинеколог уже стал «жінкознавцем» или «бабичем» (а как же «пологожінківник» Нечая?), рвоту обозначили как «блювання», а «зуд» стал «сверблячкой». Серьёзно пострадали и термины греческого происхождения: адермия превратилась в «безшкіря», гирсутизм в «волохатість», акушерку назвали «пупорізкою», осмидроз — «смердячий піт», а эризипелоид — «бешиха свиняча».

Для тех же, кто посчитает и эти словари слишком уж «промоскальскими», специально переиздали другой, вышедший еще в 1920 году под редакцией некоего доктора медицины Галина. Согласно этому словарю анус рекомендуют называть «відхідником», ангину — «задавлячкою», выкидыш — «сплавней» или «виливком», а экстирпатор — «дряпаком».

Зачем, спрашивается, общепринятую международную терминологию заменять местечковым «новоязом»?

Впрочем, ничто не ново под луной, и «реформаторы» от языка в своих потугах тоже не оригинальны. Ещё в начале прошлого века раздавались голоса уважаемых в кругу украинофилов людей, главным лейтмотивом которых было: «Да что ж вы делаете с украинским языком?» Среди таких был и классик украинской литературы Иван Семёнович Нечуй-Левицкий, автор хрестоматийных «Кайдашевой семьи» и «Маруси Богуславки». Кроме литературных произведений, у Ивана Семёновича имелись и литературно-полемические произведения, в которых он ставил проблемы, перекликающиеся со многими нынешними проблемами украинского языка: и обилие полонизмов и германизмов, и ориентация исключительно на Галичину как носителя «единственно правильного» украинского языка, и использование некорректной терминологии.

Обо всём этом идёт речь в работе «Криве дзеркало украінськоі мови», изданной в виде брошюры в Киеве в 1912 году. Нечуй-Левицкий «пропесочил» в этой работе таких деятелей, как Михаила Грушевского (будущий глава Центральной Рады), Симона (Семёна) Петлюру (член Центральной Рады, впоследствии — глава Украинской Директории), Дмитрия Дорошенко (министр в правительстве гетмана Скоропадского).

Вот что писал Иван Семёнович практически век тому назад (текст подаётся в оригинальной орфографии, поскольку Нечуй-Левицкий не признавал таких букв, как «ї» и «апостроф», считая их надуманными и ненужными для украинского языка): «Галицька книжня научня мова важка й нечиста через те, що вона склалася по синтактиці мови латинськоі або польськоі, бо книжня вчена польська мова складалась на зразець важкоі латинськоі, а не польськоі народньоі, легкоі й жвавоі мови, яку ми бачимо в польських белльлетрістів та поетів. Галицькі вчені ще й додали до неі, як складову частку, остачу староі киівськоі мови XVIII віку, нагадуючу в москвофільських пісьмеників староі і новоі партії мову Ломоносова. І вийшло щось таке важке, шо його ні однісінький украінець не зможе читати, як він ни силкувався б».

И ещё: «Врешті треба щиро признатись, що украінська література в наш час знаходиться в великі небезпешності. Галицька агітація не дрімає й шкодить нам гірше од староі цензури, бо викопує під нашою літературою таку яму, в котрі можна поховать і занапастить, може й надовго, усю украінську літературу; вона висмикує спід наших ніг самий грунт, це б то народню мову».

Но предостережения писателя и лингвиста не были услышаны в «революционных вихрях» той эпохи, а столь же «революционные новоязы» нынешней заставляют любую научную работу сначала писать со словарём (и не одним), а потом также со словарями и читать. В принципе, такая же ситуация с художественной литературой и СМИ, поскольку людей, свободно владеющих словесными выкрутасами современных украинских филологов, у нас в стране можно пересчитать по пальцам. В этом и кроется отсутствие спроса на украиноязычные газеты и журналы, а не в происках Москвы и «пятой колонны».

В какой-то мере я счастливый человек. Значительная часть моей жизни прошла в украинском селе, где довелось наблюдать обычную жизнь обычных украинцев — без наведения на неё лубочного глянца националистов или презрительно-томного взгляда со стороны горожан.Знакомство с младых ногтей с настоящей народной мовой, ныне презрительно именуемой «суржиком», помогло мне с детства без проблем читать украиноязычную литературу. При этом нужно подчеркнуть именно СОВЕТСКУЮ украиноязычную литературу, когда украинскую «мову» не пытались искусственно развести с русским языком. Когда «мова» имела шанс, преодолев последние искусственные препятствия, возведённые лингвистической профессурой, стать действительно письменной формой того же «суржика» — языка, на котором осуществляли свою коммуникацию около 70% этнических украинцев. А не тем, что пытаются сделать из украинской мовы сейчас, — письменной формой канадско-галицкого диалекта, на котором от силы говорит процентов 10% всех украинцев.

Благодаря знанию суржика моё знакомство с украинской литературой в 80-е началось с Остапа Вишни, Всеволода Нестайко (лучшего украинского детского писателя), Петра Панча и многих других. Потом, когда подрос, уже были Олесь Гончар, Павло Загребельный, Зинаида Тулуб. Сюда же надо добавить украиноязычные переводы произведений Кира Булычёва, Ярослава Гашека и Мигеля Сервантеса. Так что представления об украинской литературе и возможностях украинского языка у меня сложились ещё до всех тех процессов, которые начались на Украине в связи с обретением ею независимости.

До 1991 года украинская литература и идеологический официоз существовали в значительной мере параллельно, давая возможность творцам экспериментировать со стилями, сюжетами и направлениями, при этом максимально приближая письменную речь к разговорному языку. До «независимости» государство поддерживало литературный процесс в целом, запрещая только явные выпады против коммунистической системы, после же 1991 года новообразованное государство Украина необычайно сильно плюнуло на культуру и стало поддерживать исключительно верноподданические и идейно выдержаные художественные произведения. И как результат — наступил полный коллапс украинского литературного процесса.

Ведь перед какой дилеммой оказывался потенциальный украиноязычный писатель? Можно написать пусть и интересную, но просто книгу — без идеологических посылов и творческого осмысления лозунгов «державного будівництва». Отнести рукопись в коммерческое издательство и в лучшем случае получить гонорар в размере трёх-пяти тысяч гривен. И это, опять же, в лучшем случае. Это при том, что хорошая книга пишется минимум полгода и отнимает гигантское количество сил, времени и средств. Так работать могут только окончательно оформившиеся графоманы. То есть книгописание на украинском языке — это вещь крайне невыгодная, коммерчески неоправданная.

К этому привело то, что с 1991 года над украинским языком постоянно проводят какие-то зверские эксперименты, суть которых можно свести к формуле «Мова, геть від язика», когда в украинский язык искусственно начали вводить множество польских и немецких заимствований, архаизмов и просто выдуманных слов (наподобие «новинар», «проголос», «чарунка», «нетрі», «первина», «залюднення» и т. д.)

В результате текст, написанный правильным современным украинским языком, вообще перестаёт быть понятным даже для украиноязычных читателей. Ими подобная литература начинает восприниматься, приблизительно так, как русскоязычным читателям книга, написанная на старославянском: общую канву понять можно, а вот нюансы уже нет. Понятно, что литература на таком языке будет иметь ограниченный круг почитателей и вряд ли когда-нибудь станет финансово рентабельной.

Поэтому у украиноязычного писателя есть два пути добиться финансового успеха: получить литературную премию имени Шевченко, которая ещё совсем недавно составляла астрономическую сумму в размере четверти миллиона гривен, или же организовать какой-нибудь скандал вокруг своего литературного творения. В результате современная украинская литература в своей основе состоит из двух видов произведений: политической конъюнктуры (ради премий) и скабрёзно-сексуальных романов (ради скандалов).

Подойдём к полке с современной украинской литературой и посмотрим на самых известных авторов и резонансные произведения. Вот, например, недавно почивший в бозе Олесь Ульяненко (настоящее имя Александр Ульянов) получил малую Шевченковскую премию за роман «Сталинка». Для того чтобы представить, что же собой представляет этот роман, разрешите небольшую цитату, чтобы было понятно, за что у нас премии раздают: «І відтоді Лорд почав придивлятися до старого жида Бушгольца, що завше осторонь — чи то дурень, чи ні те ні се; божевільня прокидалася о пів на шосту, — хворі не вставали, а санітарам уривався терпець, тож перекидали просмерділі матраци: хворі й побожеволілі лежали пластом, купи тіл ворушилися, жвавіші топтали і били ногами геть нерухомих, а потому всі гуртом перлися до виходу, пускаючи прозоре плетиво слини». И в таком стиле весь роман. Продраться сквозь заросли метафор и сложносочинённых фраз не представляется возможным. При этом в романе предостаточно моментов, смакующих сцены секса и насилия.

Другой не менее раскрученный современный украинский автор — это Лесь Подеревянский, известный в основном тем, что матами пишет пьесы. Самое интересное, что эти пьесы даже ставятся. При этом на эти постановки заявляется весь литературный бомонд, что как бы символизирует. Я не ханжа, и понимаю, что и низкие жанры в литературе должны быть представлены. Но, помилуйте, не только же низкие. Где жанры высокие? Да хотя бы средние? Их в современной украинской литературе просто нет. Вернее, они, наверное, где-то есть. Но о них ничего не пишут критики, их не рекламируют издательства, их авторов не приглашают на ТВ и им не раздают премии.

Остальные деятели укрсучлита (так обычно сокращают термин «українська сучасна література») недалеко ушли от своих матерящихся коллег по цеху. Например, есть такая писательница Оксана Забужко, автор громкого по названию и пустого по содержанию романа «Полевые исследования украинского секса», в котором описываются сексуальные похождения украинской феминистки с использованием нецензурной лексики и псевдофилософскими размышлениями о судьбе народа, естественно украинского, который злостно угнетала советская власть.

Распиаренный украинскими националистами и не менее бездарный роман Василия Шкляра «Чёрный ворон», написанный в стиле псевдонатурализма и имеющий явный ксенофобский уклон, получил Шевченковскую премию. Учитывая тот факт, что этот самый Шкляр заместитель руководителя Союза писателей Украины, сам собой возникает вопрос — нет ли тут коррупции? Содержание романа уже активно обсуждалось в прессе и на ТВ, поэтому не буду повторять яркие сцены про «писающих евреек» и «обгадившихся кацапах».

Та же самая политическая ангажированность просматривается и в последнем произведении не менее сейчас раскручиваемой Лины Костенко «Записки украинского самасшедшего». Вот просто цитата из этого как бы «художественного» произведения: «Папа Римський розпочав своє дев'яносто третє паломництво. Сьогодні він прибув до Греції. Черниця піднесла йому чашу з землею, і він поцілував ту землю. І вибачився за кривди, які заподіяли тут хрестоносці. Ще коли вони були, ті хрестоносці! — а він вибачився. Торік він взагалі попросив у Бога прощення в Соборі святого Петра за всі гріхи католицької церкви протягом двох тисяч років. Можна собі уявити московського патріарха, щоб він вибачився перед народами, які зазнали від Росії кривд? Можна собі уявити Росію, що визнала б свої провини і покаялася? За репресії, за депортації, за Голодомор? За ту колись пошматовану Польщу. За поневолену Україну. За «сторозтерзаний Київ». За кров'ю залитий Кавказ. За поневіряння кримських татар. За вторгнення в Афганістан. У Будапешт, у Прагу. За Берлінський мур. За Чорнобильську атомну, що отруїла наші й суміжні землі. Та, зрештою, перед своїм власним народом — за переслідування найдостойніших своїх громадян, за руйнування храмів, за всіх тих убитих хлопців у її неоголошених війнах. Ні, вона вже покрикує на Німеччину, щоб хутчій платила остарбайтерам компенсацію. А що б подумати про свої власні борги — репресованим, депортованим, силоміць вивезеним народам. Їхнім спустошеним землям. Їхнім пограбованим поколінням. У кожної нації свої хвороби. У Росії — невиліковна».

Если бы нечто подобное написал восемнадцатилетний юноша, напившийся пива и вернувшийся с тусовки скинхедов, это был бы один разговор. Но это пишет 81-летняя женщина, всю сознательную жизнь прожившая при советской власти (и изрядно эту власть нахваливавшая) и выдаваемая сейчас за совесть нации. Стоит только пожалеть старую даму, над которой возраст и его последствия одержали сокрушительную победу.

И опасаться за людей, считающих эти дешёвые пропагандистские штампы своей «совестью».

Других рекламируемых и презентационных авторов в укрсучлите сейчас нет, и это очень грустно. Я понимаю тех людей, в первую очередь русскоязычных жителей Украины, которые пытаются познакомиться с тем, что сейчас выдают за украинскую литературу и в результате брезгливо отстраняются от этого «культурного явления».

Как показывали советские времена, у украинской литературы был большой культурный потенциал, разбазаренный нынче на политическую конъюнктуру и дешёвые скандалы. Сейчас нужно набраться смелости и заявить, что король голый, и начинать с нуля строить новую украинскую литературу, которая не будет вызывать отторжения у любого мало-мальски думающего человека. Первым шагом в этом тяжёлом, но необходимом деле, должно стать возвращение языка народу. В украинском языке должна быть проведена жесткая деполонизация и дегерманизация. В конце концов мы живем не в Речи Посполитой и над нами не свистят панские кнуты.

Сделав «язык для народа, а не народ для языка», удастся оживить литературный процесс методом привлечения к нему новых масс как читателей, так и писателей. И, возможно, мы тогда хотя бы выйдем на уровень советской украинской литературы, где издание книг стотысячным тиражом было обычным делом, а популярность авторов определяла не комиссия по присуждению Шевченковской премии, а народ.

Пока же остаюсь счастливым человеком, поскольку могу называть литературный навоз литературным навозом, несмотря на то, что кому-то хочется выдать его за литературный мармелад.

Конечно же, если отказаться от тезиса, что нашим очень талантливым гуманитариям не повезло с народом, то надо признать, что сейчас официальный украинский язык семимильными шагами удаляется от языка народа, который должен на этом языке разговаривать. Но, может быть, отечественным филологам пора перестать считать, что народ — это раб, которому какую бы лингвистическую глупость ни спустили «сверху», должен её безропотно принимать. Ведь человек — существо общественное. Не в последнюю очередь потому, что осуществляет общение и общаться хочет на понятном для себя языке.

Униаты как раскольники украинской религиозной жизни

Многие галичане очень любят хвастаться перед остальными жителями Украины тем, что якобы они хранители исконного украинского языка, культуры и религии. Однако при ближайшем рассмотрении этот тезис разваливается, как карточный домик. Подавляющее большинство того, что в Галичине принято рассматривать как «своё», на самом деле является всего лишь наследием 700-летнего польско-австрийского ярма.

Как можно в таких условиях говорить о сохранении языка и культуры, если галичане сдали даже то, за что держатся до последнего все оккупированные народы? А именно — религию. Современные галичане верят совсем не в то и не так, во что верили в Древней Руси, Галицко-Волынском княжестве и Великом Княжестве Литовском.

Поэтому считаю, что будет небезынтересным рассмотреть вопрос о том, как возникла и развивалась так называемая греко-католическая церковь (униатская) на территории современной Украины.

Кстати, «униатство» — это сугубо афро-азиатское явление, применявшееся католиками, чтобы загнать под патронат Папы Римского остатки древних восточных церквей, терпящих жестокие гонения от мусульман. В Европе также были предприняты попытки применить принцип Церковной Унии, но нигде, кроме Галичины, они не обернулись особым успехом.

Изначально возникновение униатской церкви связано с попытками римских пап на протяжении целого тысячелетия то дипломатическими ухищрениями, то огнём и мечом подчинить себе православную церковь — с тем, чтобы окатоличить русский народ, в особенности его западную и юго-западную ветви.

Главным двигателем идеи подчинения западнорусского населения зарубежному центру, возглавляемого не славянином, стали иезуиты. В 1569 году иезуиты появились в Литве и уже через год организовали в Вильно (Вильнюсе) школу-коллегиум для сыновей феодалов и духовенства. Там же они основали свой монастырь, первым настоятелем которого был иезуит Пётр Скарга.

Иезуит Скарга поддержал польского короля Стефана Батория в агрессивной войне против Руси: он уговорил крупнейших польских и литовских магнатов оказать королю военную помощь. В войне против русского государства иезуиты во главе со Скаргой принимали активное участие путём организации шпионажа. Будучи капелланами в польской армии, иезуиты не только шпионили, но и призывали к окатоличиванию и завоеванию Руси. Захватив белорусский город Полоцк, Стефан Баторий, получивший от папы римского огромные суммы на военные нужды, передал все православные храмы и монастыри города иезуитам.

Учитывая неудачные попытки открытого обращения в католичество народов Руси, римская церковь решила проводить его в форме унии православной церкви с католической. Подготовка унии иезуитами велась в двух направлениях: дезорганизацией, дискредитацией православной церкви и широкой пропагандой союза с Римом.

Польские короли, боясь влияния Великой Руси через православную церковь на угнетённых ими западноруссов, не раз пытались создать независимую от Москвы митрополию с центром в Киеве. На должности высших православных иерархов — митрополита и епископов — в подъяремной Западной Руси польские короли часто назначали людей, дискредитировавших православную церковь в глазах верующих.

Так, например, в 1583 году киевским митрополитом стал двоеженец Онисифор Девочка. Он разрешил жениться всем своим епископам, назначал священниками двоеженцев и троеженцев, что запрещалось законами православной церкви под страхом отлучения. Митрополит Онисифор и большинство его епископов вызвали своим поведением такое возмущение среди верующих, что король вынужден был просить прибывшего в 1589 году в Польшу константинопольского патриарха Иеремию снять Онисифора и посвятить в митрополиты человека, «выдвигаемого русской шляхтой».

Им оказался тайно подготовленный иезуитами епископ Михаил Рагоза. Под давлением польского короля патриарх Иеремия посвятил Рагозу в сан митрополита — несмотря на то, что был осведомлен о недоверии православных к Рагозе из-за его связей с иезуитами. Чтобы предупредить неблаговидные поступки сомнительного митрополита, сразу же после посвящения его, вопреки церковной практике, патриарх назначил в киевскую митрополию своего экзарха (наместника) в лице луцкого архиепископа Кирилла Терлецкого и дал ему права, ставящие его выше митрополита.

Между тем Кирилл Терлецкий сам имел тесные связи с иезуитами. Фактически им руководил католический епископ Мацеевский, впоследствии возведённый папой в сан кардинала за заслуги в создании унии. Таким образом, всесильные иезуиты добились, что во главе православной церкви в Белой и Малой Руси были поставлены их агенты — Рагоза и Терлецкий.

В XVI веке пропаганда идеи унии церквей приобрела большой размах. Руководитель иезуитов в Польше Пётр Скарга в 1577 г. издал книгу «О единстве церкви божией под единым пастырем», посвятив её князю Острожскому. Привлечению этого князя к унии Папа придавал большое значение. Иезуиты начали окатоличивание и ополячивание русских и литовцев с их политической элиты — магнатов и шляхты. В Вильно была организована иезуитская академия, в которой обучалось до 700 слушателей.

Если в отношении православной шляхты иезуиты применяли метод прямого окатоличивания, то для широких масс западнорусского народа, активно сопротивлявшегося прямому окатоличиванию, был применён другой метод — уния православной церкви с католической при сохранении православной обрядности. Эти меры преследовали главную цель: разорвать связь русских Речи Посполитой с их исторической Родиной и религиозным центром — с Великой Русью.

В 1589 году в Москве наконец-то был создан русский Патриархат, что вселяло чувство надежды на скорейшее освобождение у всех русских, проживавших на оккупированных поляками территориях. Прибывший в Москву константинопольский патриарх Иеремия посвятил в патриархи всея Руси митрополита Иова. Это событие подстегнуло иезуитов и короля Польши Сигизмунда III к решительным действиям по скорейшему обращению в униатство западных русских.

Иезуит Антонио Поссевино писал Папе Римскому: «Кажется, выгоднее будет постепенно обращать русских в католическую веру, разрешив им придерживаться своих обрядов и богослужения, а в дальнейшем уже убедить их принять обрядность римской церкви».

Настаивая на официальном провозглашении унии с католицизмом, иезуиты от имени польского короля обещали православным иерархам уравнять их в правах и привилегиях с католическим духовенством Польши и даже допустить их в сенат. Униатской шляхте обещали предоставить право занимать государственные должности, а мещан-униатов уравнять в правах с католиками.

В 1590 г. иезуиты добились, что три православных епископа во главе с Кириллом Терлецким постановили присоединиться к католической церкви. Король Сигизмунд III в секретной грамоте от 18 мая 1592 года хвалил ревностность епископов, согласившихся на унию, и дал королевское слово оберегать их честь и прерогативы.

В 1592 г. на место умершего епископа Мелетия Владимирского выбран был Ипатий Потей, ревностный сторонник унии. Потей, воспитанник Краковской иезуитской коллегии, был сперва кальвинистом, затем перешёл в православие но тайно ратовал за католицизм. Ипатий сразу сошелся с тайными униатами-архиереями и сделался главным среди «тайных униатов».

В июне 1593 г. князь Острожский, не знавший о тайных замыслах Ипатия, стал советовать Потею сговориться с митрополитом и другими православными архиереями, чтобы они поехали в Москву просить царя и русское духовенство «стараться, чтобы больше Церковь Христова смуты, а народ русский такого гонения и ослабления, не терпели» и рассказать в Москве, какому давлению подвергается православие со стороны латинян. Естественно, Потей отклонил предложение князя ехать к царю.

В мае 1594 г. епископ Кирилл Терлецкий наконец-то решил открыться и объявил своей изумленной пастве, что уния уже состоялась и что Потей и он по приказу Сигизмунда III едут в Рим к «Апостольскому Наместнику Папе».

12 июня 1595 года Терлецкий и Потей на первом соборе епископов в Бресте составили письмо к Папе Римскому с просьбой присоединить их к католической церкви. 26 сентября того же года они, получив от короля (при посредничестве Петра Скарги) деньги на дорогу, выехали в Рим. Через три дня после прибытия в апостольскую столицу они были приняты папой Клементом VIII.

25 декабря 1595 г. в Ватикане состоялось торжественное «завершение унии». В присутствии кардиналов, епископов, католического духовенства и иностранцев в зале, в котором с великими почестями принимались только повелители стран, короли и князья, папа принял Терлецкого и Потея. После вручения письма о принятии в лоно католической церкви, составленного на первом соборе епископов в Бресте, Терлецкий и Потей провозгласили и подписали «исповедь веры», разработанную для униатов, и присягнули папскому престолу. В заключение папа Клемент VIII, высказав «великую радость по поводу возвращения русинов в лоно католической церкви» и призвав их к послушанию папскому престолу, санкционировал униатам богослужение по православному обряду.

После торжественного провозглашения унии Клемент VIII издал послание, обязывающее митрополита Рагозу созвать на своих землях собор всех епископов, которые должны были принять униатскую «исповедь веры» и присягнуть римскому престолу. Кроме того, папа написал личное письмо королю Сигизмунду III с просьбой уравнять в правах униатское духовенство с католическим и убеждал короля в необходимости дать униатским епископам и митрополиту «достоинство сенаторов». «Благодаря этому, — писал папа, — возникнет большее уважение к ним народа… а святая уния глубже пустит корни».

Несмотря на усилия изменников-епископов протест православных против унии стал разрастаться с новой силой. Против унии выступило и низшее православное духовенство, открыто называя изменниками митрополита Рагозу и епископов. В этих условиях на Правобережной Украине началось первое большое восстание русского народа под руководством Лободы и Наливайко против магнатов, шляхты и воинствующего католицизма. Движение носило ярко выраженный религиозный характер. Отряды Наливайко и Лободы нападали на имения униатской шляхты. Недаром иезуиты и униаты называли православных, которые не покорялись унии, «наливайковской сектой».

…Казацко-крестьянские восстания и протесты против унии напугали митрополита Рагозу и епископов-униатов. Митрополит вынужден был даже несколько раз выступить с публичными заявлениями о том, что он будто бы не признает унию. Львовский епископ Балабан также категорически отрицал своё участие в переговорах об унии. Вслед за львовским епископом Балабаном отрёкся от унии и перемышльский епископ Копистенский.

Весной 1596 г. князь Острожский и возглавляемая им значительная часть православной шляхты подали королю Сигизмунду III протест против унии и требовали, чтобы король отстранил от должностей митрополита и епископов-униатов, а на их место назначил православных. Однако король ходатайство сторонников православия оставил без внимания и решил довести дело унии до конца. А чтобы подкупить митрополита и епископов, передал им в вечное пользование новые монастыри и богатые имения.

Для завершения и провозглашения унии был созван специальный собор в Бресте. Хотя митрополит Рагоза объявил, что собор начнётся 8 октября 1596 года, на самом деле он начался на два дня раньше. Этот манёвр был рассчитан на то, что униаты-епископы смогут закончить дело келейно ещё до того, как на собор съедутся противники унии — их решили поставить перед свершившимся фактом.

На собор своевременно прибыли: главный организатор унии Пётр Скарга с тремя иезуитами, митрополит Рагоза, архиепископы Полоцкий, Владимиро-волынский и Пинский, представители папы римского и три представителя польского короля. Отсутствовали, разумеется, противники унии — многочисленная группа православных во главе с князем Острожским, Львовским и Перемышльским епископами, представитель вселенского константинопольского патриарха Никифор и представитель александрийского патриарха Кирилл.

Униаты вместе с католическими епископами и королевскими представителями собрались в Николаевской церкви. За закрытыми дверями выработали тактику в отношении сторонников православия. Было решено пригласить их на собор только в том случае, если православные согласятся не выступать против унии.

Прежде всего, надо было уговорить князя Острожского. Эту задачу взял на себя Пётр Скарга. Однако князь отверг какое бы то ни было соглашение с униатами и иезуитами. Униаты ответили репрессиями. Митрополит Рагоза в грамоте предал проклятию противников унии, лишил сана православное духовенство, отлучив его от церкви, и сообщил, что церковные должности будут переданы только тем, кто признает единение с католической церковью. По приказанию королевских представителей собор закончили быстро, и уже не в Николаевской церкви, а в католическом костёле, где митрополит Рагоза и епископы приняли католическоуниатское вероисповедание и присягнули на верность папе римскому.

В заключение состоялось совместное богослужение униатов и католиков, по окончании которого иезуит Пётр Скарга произнёс речь «О единстве церкви божией под единым пастырем».

Униатская церковь признала основные догматы католицизма и власть папы римского, сохранив лишь православную обрядность. Эта уступка православию была продиктована необходимостью считаться с отрицательным отношением православных к католической церкви, проявить известную гибкость, чтобы добиться подчинения православной церкви Ватикану.

Заключив унию с епископами православной церкви, Ватикан потребовал от униатского духовенства соблюдения только главных положений католицизма: безусловного признания главенства папы над униатской церковью и поминовение его во время богослужений, а в части исповедания веры — признания, что Святой Дух исходит от Бога-отца и Бога-сына. В обрядовом же отношении для привлечения широких масс верующих униатской церкви было разрешено придерживаться старой православной практики богослужения и обрядности при совершении религиозных таинств причащения, крещения, покаяния, миропомазания и так далее.

Православное духовенство, подписавшее Брестскую унию, значительно укрепило своё привилегированное положение на Правобережной Украине. Польша гарантировала неприкосновенность богатств униатской церкви так же, как и владений униатских магнатов.

В конце XVI — первой половине XVII века в ответ на усиление национально-религиозного и социального гнета в Юго-западной Руси прокатилась широкая волна казацко-крестьянских восстаний. В результате приведших к проведению 8 января 1654 года Переяславской Рады и воссоединению двух частей Руси. После этого на большей части малороссийских земель очаги униатства были ликвидированы.

Но на западнорусских землях, которые остались под властью королевской Польши, воинствующие католики решили окончательно уничтожить православие. Не прекращая жестоких гонений и преследований православных верующих и духовенства, правительство Польши по требованию Ватикана издало в 1667 году постановление, по которому униатское духовенство «на вечные времена» уравнивалось в правах с католическим духовенством и шляхтой. Новым постановлением 1668 г. все перешедшие из униатства в православие лишались «защиты сеймовой конституции», т. е. фактически были поставлены вне закона. В 1676 г. польский сейм постановил запретить православным, в том числе и епископам, под страхом смертной казни и конфискации имущества сноситься с высшей православной церковной властью в лице константинопольского патриарха.

Между Россией и Польшей в 1686 г. был заключён «Вечный мир», по которому Левобережная Малороссия, Запорожье, а также Киев были признаны территорией Великой Руси; Правобережная Малороссия отошла к Польше. По этому договору Польша обязалась не чинить препятствий православному вероисповеданию западноруссов на закреплённых за ней землях.

Однако сразу же после подписания мирного договора иезуиты и униаты при поддержке польского короля Яна Собеского начали организовывать погромы православных. Используя поддержку королевской власти, они насильственно отбирали у православных церкви, разоряли и грабили их. Польский король Ян Собеский служил образцом воинствующего католика для магнатов, шляхты и чиновников. Он открыто заявил о необходимости карать смертью непокорных православных, «чтобы они в дальнейшем унии не противились».

В конце XVII — начале XVIII в. православные епархии Правобережной Малороссии, во главе которых находились ставленники иезуитов, начали переходить в униатство. В 1692 г. стала униатской Перемышльская епархия, в 1700 г. — Львовская епархия. Чтобы обратить в униатство одновременно всю епархию, львовский епископ Шумлянский созвал во Львове «собор» подвластного ему духовенства. Священники не отважились открыто выступить против епископа, однако верующие в парафиях отказались перейти в униатство. Тогда епископ Шумлянский вызвал отряд польских солдат и вооружённой силой, издевательствами и пытками обратил непослушных в униатство. Через два года перешла в униатство Луцкая епархия во главе с епископом Жабокрицким. Папа римский и иезуиты торжествовали победу.

Вся территория современной Западной Украины попала в духовный плен римских первосвященников…

В начале XVIII века оккупационная польская власть практически уничтожила 700-летнее православие на землях Галицкой Руси, предложив вместо него узнаваемый по форме, но полностью изменённый по содержанию эрзац, который местному населению было предложено считать чем-то своим родным.

После трёх разделов Речи Посполитой территория современной Галиции оказалась в руках австрийских Габсбургов, которые, в отличие от поляков, проводили более тонкую национальную политику в своей «лоскутной империи» и чётко координировали действия с Ватиканом. В последней четверти XIX века начинают осложняться отношения между Австро-Венгрией и Германией с одной стороны и Россией с другой. Униатский священник И. Рудович писал: «В начале 1888 г. война России с Австрией казалась неминуемой… Бывший немецкий посол в Петербурге канцлер Бисмарк следующим образом оценивал украинский вопрос: чтобы удержать равновесие и мир в Европе, необходимо создать независимую Украину. Отрыв Украины был бы самой тяжёлой ампутацией для России».

Сориентировавшись в сложной политической обстановке, Папа Лев XIII решил использовать её для расширения сферы влияния и укрепления униатской церкви. С этой целью он поднял вопрос о создании греко-католического патриархата во Львове и поручил Конгрегации по пропаганде веры разработать план этого нововведения. Неизменно проявляя заботу об униатах, папа приказал найти и подготовить соответствующего кандидата на «патриарший престол». Им должен был стать человек, способный осуществить начертанную Ватиканом программу действий на Российском Востоке.

Иезуитский опыт не обманул монсеньоров из Конгрегации веры — они нашли удивительно подходящего кандидата на пост главы униатской церкви, полностью отвечавшего требованиям Папы. Молодой аристократ, австрийский офицер Роман Шептицкий (сын богатейшего польского магната графа Шептицкого) имел много «достоинств», среди которых не последнее место занимала знатная родословная. Докладывая Льву XIII о намеченном ими кандидате, монсеньоры из Конгрегации особенно подчёркивали, что в роду Шептицких уже были выдающиеся униатские деятели. Львовский епископ Афанасий Шептицкий в 1729 году был униатским киевским митрополитом, позднее митрополитом униатской церкви был Лев Шептицкий.

Чтобы склонить молодого графа к духовной карьере, паписты прибегли к помощи его матери — ревностной католички, мечтавшей о высоком положении сына в церковной иерархии. Папская конгрегация организовала посещение Шептицким старинного униатского монастыря в сопровождении его отца, который противился церковной карьере сына. В монастыре всё было подготовлено для обработки старого графа и его наследника. Отцу и сыну оказывались почести как знатным потомкам униатских князей церкви и нескольких архимандритов монашеского ордена василиан. А из уст монахов лились славословия о великих делах этого рода на униатской ниве. В подобной атмосфере намёк на то, что место главы в палатах собора святого Юра во Львове ждёт потомка этого славного рода, звучал как конкретное предложение.

Окончательное решение было принято в Риме после тщательной обработки молодого Шептицкого со стороны близких друзей — польских кардиналов Чацкого, Мечислова Ледоховского и молодого иезуита графа Влодзимежа Ледоховского, будущего генерала ордена иезуитов. Они же основательно потрудились над формированием мировоззрения Романа Шептицкого. В беседах графа знакомили с историей деятельности католической церкви и ордена василиан на Востоке, их активной борьбой против православных в Галиции. Будущее Романа Шептицкого изображалось в виде апостольской деятельности среди 100 миллионов «грешных» душ Российского Востока, которых следовало направить на путь истинный, т. е. подчинить власти римского Папы.

В результате молодой граф просил Папу благословить его на служение католической церкви, заявив, что ради этого он готов перейти в униатство и вступить в монашеский орден василиан. Пока будущий митрополит являлся просто частным лицом, иезуиты решили послать его в Россию, чтобы он на месте ознакомился с обстановкой. Они надеялись также использовать эту поездку для возобновления старых, проверки существующих и налаживания новых связей в России.

Шептицкий в Киеве встретился с неформальным главой «украинофильской партии» этническим поляком, историком и этнографом Владимиром Антоновичем, который был готов признать унию «как единственно правильный путь приближения украинского народа к культуре Запада».

По возвращении из России Шептицкого встретил самый сердечный приём в Ватикане. Сам Папа Лев XIII не пожалел ни времени, ни высокопарных слов, чтобы раскрыть перед будущим митрополитом важность служения в униатской сфере. Особенно подчеркивалось то, что осуществить великую миссию — обратить Восток в католичество — Шептицкий сможет лишь через «святую унию», где главная роль возложена на орден монахов-василиан.

В мае 1888 г. Шептицкий сделал свой первый шаг в своей духовной карьере. В Галиции (г. Добромиль) он вступил в орден василиан. По высочайшему приказу из Рима был нарушен установленный порядок: Шептицкий облачился в монашескую рясу без необходимого по уставу ордена «послушания», т. е. шестимесячного испытательного срока, и принял имя Андрей. Уже в 1890 г. Шептицкого назначают игуменом василианского монастыря во Львове. Здесь, используя возможности для активной деятельности, энергичный игумен основывает униатский пропагандистский журнал «Миссионер». Одновременно Шептицкий тщательно изучает обстановку в Галиции, присматривается к расстановке политических сил, к настроениям верующих.

Неожиданно для себя Шептицкий убеждается в том, что взгляды огромной массы верующих обращены к единственной наследнице Древней Руси — Российской империи, что в униатской пастве всё активней просыпается русское национальное самосознание (русофильство), и это очень встревожило искреннего польского патриота Шептицкого. С большим рвением участвовал Шептицкий в работе собора униатской церкви, созванного во Львове митрополитом Сембратовичем в 1891 г. Собор призвал униатское духовенство к широкому наступлению на все враждебные униатской церкви течения. А непокорных ждала участь униатского священника из села Гниличек Ивана Наумовича, который перешёл в православие и был отравлен в том же 1891 г.

В 1898 г. умер глава униатской церкви кардинал Сембратович. Время шло, а его место оставалось вакантным. Лишь несколько человек в Ватикане знали, что апостольская столица сознательно задерживает назначение нового главы униатов. Тем временем Андрея Шептицкого сначала посвятили в сан епископа и выделили ему Станиславскую епархию. А затем, 29 октября 1900 года Ватикан и императорское правительство Австро-Венгрии назвали Андрея Шептицкого митрополитом униатской церкви. И это в 35 лет!

Новоявленный лидер униатской церкви прекрасно понимал, для какой цели он посажен на митрополичий престол. Граф Шептицкий начал свою деятельность главы униатской церкви, прежде всего, как дипломат и проповедник, считая своей первоочередной задачей разработку новой тактики. Это был плод не столько размышлений самого Шептицкого, сколько директив Конгрегации по пропаганде веры, утвержденных Папой.

Новая тактика базировалась на развертывании сепаратистского движения среди малороссов и белорусов, внушении им идеи об их этнической отдельности от русских и вековой ненависти к «москалям». Только при этом условии, полагали униаты, можно рассчитывать на успех в окатоличивании Юго-западной России.

Чтобы выступить походом против врагов внешних, митрополит решил сначала очистить свой лагерь от врагов внутренних. Шептицкий ставит перед собой цель полностью задушить русофильское движение среди верующих и духовенства униатской церкви. Он проанализировал историю неудач своих предшественников, достаточно хорошо ориентировался в сложной ситуации и понимал необходимость маскировки для достижения цели. Во время интронизации в Святоюрском соборе Шептицкий заявил: «Разные люди по-разному могут думать и говорить обо мне. Но я хочу, чтобы все знали и понимали, что если я занимаю пост митрополита русского, то это значит, что я им хочу быть и буду…»

По всей Галиции по всякому поводу звучали речи Шептицкого, епископов, священников и монахов, призывавших к походу против «погибающей в православной ереси» России. В унисон звучало и печатное слово брошюр, газет, специальных изданий, которым униатская церковь уделяла большое внимание. В общественной жизни митрополит Шептицкий стремился завоевать авторитет беспристрастного человека и судьи, стоящего над политическими группировками. Но с кем бы ни встречался, кому бы ни помогал униатский владыка, он с хитростью и настойчивостью иезуита обрабатывал своего собеседника в духе ненависти к России, прививая мысль об исторической миссии Галиции как центра «национально-государственного и церковного возрождения Украины».

Резиденция митрополита в соборе святого Юра, помимо религиозного центра, одновременно становилась штабом галицийского «украинофильства». Всё это звучало в унисон с политикой Ватикана. В апостольской столице серьезно рассчитывали на то, что немецкий кайзер Вильгельм II, двинув войска на Восток, поможет направить «в лоно католицизма» народы России.

Для усиленной подготовки галицкого населения к войне против России австрийский и немецкий генеральные штабы требовали от националистов и главы униатской церкви создания специальных организаций, с помощью которых можно было бы держать «свидомых украинцев» в состоянии постоянной мобилизационной готовности.

Униатская церковь становится инициатором, основателем и протектором самых различных националистических и полувоенных организаций, в которых агенты австрийского генерального штаба готовили галичан «к великой миссии освобождения» своих восточных братьев огнем и мечом.

В 1903 г. умер папа Лев XIII. Папой римским был избран Пий X, ориентировавшийся на Австро-Венгрию и Германию. Он вызвал в Рим главу униатской церкви, чтобы лично ознакомиться с настроениями в Галиции, а главное — обсудить положение в России и дальнейший план экспансии католицизма на Восток. Шептицкий во время рандеву с Пием говорил: «Мы стоим накануне великих событий. Греко-католическая церковь — это паперть, через которую многочисленные народы России должны войти в лоно святой католической церкви… Русский Восток — нива широкая, жнивья там много… Хватило бы только апостольских жнецов, чтобы охватить все жниво».

Доклад Шептицкого произвел на папу большое впечатление. Красноречивый митрополит добился успеха: Пий X, целиком поддержал все начинания Графа Шептицкого. После возвращения из Рима первой задачей униатского духовенства униатский митрополит считал подавление русофильских настроений среди верующих и духовенства Галиции. Одних русофильски настроенных униатов митрополит обрабатывал лично, других — заменял верными воспитанниками ватиканских коллегиумов, орденов иезуитов и василиан. Правда, памятуя о трагической гибели Ивана Наумовича, священники в большинстве своем симпатии к России вслух не высказывали.

В борьбе с русофильством Шептицкий опирался главным образом на иезуитов-василиан. Сеть василианских монастырей непрерывно росла. Теперь в Галиции вместо одного (в Добромиле) их насчитывалось уже около десяти. Одновременно митрополит организовывает также новые монашеские ордена и монастыри.

В подготовке к войне Шептицкий не ограничивается деятельностью на территории Галиции. Он посещает Буковину, Подкарпатскую Русь, районы галицийских эмигрантов в Пруссии, Дании, Канаде. Когда в 1910 году Шептицкий в канадском городе Ванкувере пытался произнести свою первую проповедь, эмигранты, среди которых не проводилась агрессивная украинизация, забросали Шептицкого гнилыми яблоками и тухлыми яйцами. Польскому графу пришлось ретироваться под возгласы: «Вон, изменник!»

С благословения митрополита Шептицкого в 1913 году во Львове было создано полувоенное формирование под названием «Украинские сичевые стрельцы» (УСС), куда привлекались наиболее идейно обработанные в украинском духе галичане. Такие же формирования стали возникать и в других местах. За один год в Галиции возникло 94 товарищества УСС.

В июле 1914 г. в столице Австро-Венгерской империи происходило тайное совещание, которое «решало судьбу Украины». Проводил его министр иностранных дел граф Бертхольд. На совещание пригласили в качестве «представителя» Украины митрополита Андрея Шептицкого.

По предложению австрийского генштаба, согласованному с Германией, совещание утвердило план действий по «украинскому вопросу». Предусматривалось создание так называемой «Главной украинской рады», «Союза освобождения Украины», специальных украинских частей в австрийской армии под названием «Украинские сичевые стрельцы».

19 июля (1 августа) 1914 г. Германия объявила войну России. После этого Митрополит Шептицкий издал воззвание, в котором говорилось:

«Победа Австро-Венгерской монархии будет и нашей победой. Чем крупнее будет поражение России, тем скорее пробьет час освобождения Украины. Украинская общественность должна отдать все свои материальные и моральные силы для того, чтобы исторический враг Украины был разбит!». С разрешения австрийского генерального штаба сичевым стрельцам было вручено желто-голубое знамя, которое в присутствии униатских капелланов собственноручно освятил Шептицкий — «отец украинской нации», как стали его называть националисты. Он благословил стрельцов на смерть за австрийского императора и «христова наместника на земле» — Папу римского.

21 августа 1914 года митрополит обратился с пастырским посланием к верующим пограничных сел, в котором призывал к войне с Россией, ибо униаты «идут в бой за святую веру… божьей милостью связаны с австрийской державой и династией Габсбургов».

В Галиции спешно производились аресты всех подозреваемых в русофильстве. Десятки тысяч человек были брошены в концлагеря Талергоф, Терезин и другие, где они находились в ужасающих условиях. А «духовный отец украинской нации» Шептицкий, член галицийского сейма и австрийского парламента, даже не пытался облегчить участь своей паствы. Наоборот, он одобрял террор австрийских жандармов.

Но вдруг ситуация стала меняться. 5 августа 1914 г. на юго-западном фронте русские войска перешли в наступление. Галиция превратилась в арену кровопролитных боев, известных под названием «Галицийская битва», в которой австро-венгерские войска потерпели поражение. О его размерах, так же как и об истинном настроении массы сичевых стрельцов, можно судить по письму Станислава Шептицкого (генерала и начальника штаба 2-го корпуса австрийской армии) к своему брату митрополиту Шептицкому.

«Русские наступают, — писал генерал. — Мы терпим поражение. Происходят жестокие бои в районе Гнилой Липы. Твое холопское войско, твои УСС (Украинские Сичевые Стрельцы) боев еще не видели, но известно, что они собираются «доблестно» сдаться в плен москалям. Надежды удержать русских нет. Галиция может пасть.».

Военная ситуация на востоке складывалась не в пользу Австро-Венгрии. «Непобедимая» армия императора Франца Иосифа панически отступала в глубь Галиции. Русские войска освободили Львов. Шептицкий остался во Львове. В первые дни прихода русских войск глава униатской церкви присматривался к обстановке. Через свою разведку изучал поведение и намерения русских военных властей, офицеров, солдат, настроение местного населения, верующих, духовенства. Неприятной неожиданностью для Шептицкого было то, что многие галичане с искренней доброжелательностью отнеслись к солдатам из России. И совсем уже поразило униатского владыку то, что многие галичане считали их своими братьями и радовались их приходу.

Возмущенный митрополит в первую же неделю пребывания русских войск во Львове выступил с воинственной проповедью в Успенской церкви. Он демонстративно проклял тех, кто приветствовал приход русских войск, и призвал галичан не забывать о своей обязанности как перед императорским, так и перед апостольским престолом.

Униатская церковь возложила на наиболее надежных священников выполнение задач весьма далеких от служения богу. Все эти пропагандисты и шпионы стали заводить знакомства среди солдат и офицеров русской армии и всячески разлагать боевые части, втираясь в доверие к воинам, собирать сведения о настроении армии, политическом положении в России, а также военно-разведывательную информацию. Одновременно велся учет всех «изменников»-галичан, радостно приветствовавших русские войска.

Хотя Шептицкий давно был известен русской контрразведке как австро-немецкий шпион, его вначале не беспокоили. Но видя, что активность Шептицкого все возрастает, командование решило положить конец его подрывной деятельности. 12 сентября 1914 г. в резиденции Шептицкого был произведен обыск, а 19 сентября митрополита вывезли из Львова в салон-вагоне в сопровождении его духовника, ректора униатской семинарии Боцяна, личного секретаря монаха Гродского и слуги. В Киеве митрополита поселили в «Континентале», лучшей гостинице города.

Проанализировав свое положение, Шептицкий сделал то, чего от него никто не ожидал. Он обратился к царю Николаю II с приветственным посланием, в котором выражал свою «радость» по поводу побед российской армии и воссоединения Червоной Руси с Россией. Он писал, что «трехмиллионное русское население Галиции с радостью приветствует русских воинов как своих братьев». Склоняясь перед царем, «православно-католический галицко-русский митрополит» — так именовал себя Шептицкий — заверял, что он в любой момент готов с «любовью к императорскому величеству и святой Руси положить свою жизнь на жертвенный алтарь».

Сначала царское правительство намеревалось оставить униатского митрополита в Киеве как интернированное лицо, но, детально ознакомившись с его делом, приказало перевезти Шептицкого в Нижний Новгород. Однако и здесь он пытался подыскивать единомышленников среди местного населения и создавать тайные униатские приходы. Разумеется, об этом полиция уведомила вышестоящее начальство и получила указание отправить поднадзорного митрополита в Курск. В защиту Шептицкого выступили его высокопоставленные покровители из числа приближенных австрийского и немецкого императорских дворов. Принимал меры к освобождению Шептицкого и испанский король Альфонс. Но наиболее активно действовал Ватикан. Апостольская столица использовала арест униатского митрополита для компрометации русского правительства и разжигания ненависти среди верующих к русским.

Ватикан инспирировал провокационные слухи о преследовании униатов и католиков, о зверствах, чинимых русской армией среди мирного населения, и т. п. Что касается самого митрополита, то распространялись слухи о расстреле Шептицкого, его мученической смерти в русской неволе, некоторые австрийские газеты поместили даже некрологи. И все же кампания по освобождению Шептицкого вскоре провалилась. Царское правительство неожиданно получило документы (они были найдены в стене Святоюрского собора), изобличавшие униатского митрополита не только как политического руководителя украинских националистов, но и как тайного австро-немецкого агента, который всегда подстрекал правительство Австро-Венгрии к войне против России и даже лично разработал план захвата Украины и ее «державного развития».

Среди найденных документов наиболее ценным был черновик докладной записки Шептицкого правительству Австро-Венгрии о военном, церковном и общественном устройстве Украины после оккупации ее австрийскими войсками. «Задача заключается в том, — писал митрополит, — чтобы полностью оторвать от России украинские земли, подчинить их Габсбургской монархии, поставив во главе Украины по велению императора наиболее выдающегося полководца австрийской армии в качестве гетмана». Шептицкий советовал создать украинскую церковь, наиболее полно отделенную от российской православной церкви. Украинская самостоятельная церковь должна молиться за австрийского императора.

Среди документов был также список лиц, которых австро-венгерское правительство должно было назначить на административные посты после оккупации Украины.

Эти документы попали в руки русской контрразведки как раз тогда, когда Ватикан вел переговоры с царским правительством о разрешении на выезд Шептицкого в Рим (или в какое-нибудь нейтральное государство) или об обмене его на какого-нибудь пленного журналиста. Русское правительство дало понять Ватикану, что о выезде униатского митрополита из России не может быть и речи.

Русские войска в середине 1915 года были вынуждены оставить Галицию, Польшу, Прибалтику. Отступление царских войск активизировало деятельность Шептицкого. Он благословил австрийскую военщину на кровавый террор в Галиции и дал наказ униатской церкви выявить всех «изменников», которые помогали русским войскам и властям.

Сомнительная честь окончательно снять и без того слабые путы с крыльев униатского владыки выпала министру юстиции Временного правительства Керенскому. В середине марта 1917 г. Шептицкий получил разрешение покинуть Ярославль. Митрополит решил ехать в Петроград, где поблагодарил главу Временною правительства князя Львова, министров Керенского, Милюкова, Терещенко и затем отправился в Киев.

Центральная рада устроила митрополиту торжественную встречу. Глава рады Грушевский и его единомышленники в дружеской беседе недвусмысленно намекали, что они хотели бы видеть в лице Шептицкого своего духовного пастыря и ждут его назначения на пост киевского митрополита. Беседы с членами Центральной рады вселили в Шептицкого уверенность, что дело создания прогерманской «самостийной Украины» в надежных руках. Он начал создавать униатские приходы в Малороссии, а в Киеве — генеральный викариат. Рада предупредительно выделила в центральной части Киева четверть десятины земли для униатской церкви, которую помощники митрополита соорудили в рекордно короткий срок. По указанию Центральной рады была разрешена деятельность генерального викария униатов в Киеве, дано разрешение па организацию униатских парафий в Одессе, Екатеринославе, Виннице, Каменец-Подольске.

Временное правительство разрешило Шептицкому выехать из России. 9 июля 1917 года Шептицкий прибыл в столицу нейтральной Швеции, откуда митрополит отправил благодарственные телеграммы с сердечными заверениями в верноподданнических чувствах австрийскому императору и Папе римскому. Одновременно он посылает на имя австрийского министра иностранных дел секретную информацию о положении в России.

Затем Шептицкий выехал в Швейцарию. Здесь, в городе Цицерс, он встретился с генералом ордена иезуитов Ледоховским. Граф Ледоховский по поручению папы Бенедикта XV выслушал доклад Шептицкого. На основании документов мы имеем возможность в основном воспроизвести содержание доклада Шептицкого «черному папе».

«…Пропаганду католицизма в настоящих условиях в России можно проводить легально и в широком масштабе. Решающую роль должна сыграть легализованная Временным правительством князя Львова грекокатолическая церковь в России. Временное правительство с сочувствием отнесется к большой и разумной акции католической и униатской церкви, особенно если эта акция будет способствовать борьбе с экстремистскими элементами.

Униатская церковь в России, возглавляемая моим экзархом Леонидом Федоровым, уже действует. Представляя униатскую церковь в России, он по приглашению правительства участвует в совещаниях по церковным делам, а это уже важная порука дальнейшего развития нашего дела. Что же касается Украины, то здесь события обещают богатую жатву для святой церкви уже теперь.

Власть на Украине находится фактически в руках украинского парламента, называющегося Центральной радой. Этот парламент действует пока в контакте с центральным Временным правительством исключительно для того, чтобы избежать анархии, к которой призывают экстремисты-большевики. В Центральной раде — разумные и влиятельные люди. Они не считают имперскую Австрию и Германию врагами своего народа… Будущее правительство Украины установит официальные отношения с апостольской столицей. Именно эти деятели содействуют работе священников-униатов. Необходимо немедленно подготовить верных людей, которые бы проповедовали слово божие среди народов Украины и России».

Через несколько дней после прибытия в Вену Шептицкий был приглашен к императору Карлу I. Почти два часа слушал император верноподданнический доклад митрополита. Карл I наградил главу униатской церкви за верную службу «цесарю и державе» орденом Леопольда с военным украшением.

Все униатские священники и местные светские власти в районе железнодорожных станций, через которые должен был проследовать из Вены во Львов митрополит, получили строгое указание прибыть с церковной процессией на указанную станцию для встречи митрополита и отдачи ему надлежащих почестей. Однако с наибольшей помпой готовилась встреча митрополита во Львове, где создавались специальные комитеты, писались воззвания, печатались статьи в газетах, произносились проповеди в церквях. На церемонию встречи император прислал своего личного представителя — эрцгерцога Вильгельма Габсбурга (позднее известного под именем Василия Вышиваного — кандидата австрийского правительства и украинских буржуазных националистов на пост «гетмана Украины»).

В период между двумя мировыми войнами униаты активно и быстро развивается в Западной Украине, на в 1939 году, после прихода советских войск и установления коммунистического режима на территории Западной Украины, греко-католическая церковь стала объектом пристального внимания НКВД. В то время НКВД открыто не препятствовал её деятельности при условии, что она не будет проводить антисоветской агитации.

Во время Второй мировой войны и после восстановления советского режима греко-католическая церковь подверглась гонениям со стороны государства в связи с тем, что она оказывала поддержку украинским националистам, поддерживала контакты с центром мирового католицизма

— Ватиканом, а митрополит Андрей Шептицкий одобрил направление каппеланов в подразделения 14-й добровольческой гренадерской дивизии СС. После восстановления советской власти на Западе Украины среди части греко-католического духовенства возникла так называемая «инициативная группа», которая призвала к упразднению унии между греко-католической церковью и Римом. В результате на Львовском соборе 8—10 марта 1946 года было принято решение о слиянии с Русской православной церковью. На Собор было приглашено 225 делегатов-священников, членов Инициативной группы, и 22 делегата от мирян из всех трёх греко-католических епархий (Львовской, Самборско-Дрогобычской и Станиславской), председательствовал доктор Гавриил Костельник.

До 1990 года епископы, священники и монахи греко-католической церкви, остававшиеся на Западной Украине, продолжали служить нелегально. Значительная часть верующих, оставаясь греко-католиками, посещала православные храмы Русской православной церкви. В феврале 1990 года, после встречи в Ватикане президента СССР Михаила Горбачёва и Папы Иоанна Павла II, был снят запрет на создание греко-католических общин, была разрешена их регистрация и проведение богослужений. Вскоре большая часть храмов на Западной Украине, была захвачена униатами.

Будущее: тенденции и угрозы

Еще в начале тридцатых годов прошлого века Иосиф Виссарионович Сталин, говоря о международных отношениях, заметил: «Не надо забывать, что слабых бьют, а считаются только с сильными». И действительно, пока мы были сильны, с нами считались на мировой арене. Но когда распался Советский Союз, выяснилось, что независимая Украина в отрыве от остальных республик слаба. Причем, благодаря «заботам» нашего любимого правительства, с каждым годом мы все хиреем и хиреем. В роковом девяносто первом году УССР сравнивали с Францией, доказывали, что мы станем жить, как в Европе, и даже лучше. И к чему мы пришли, а вернее, докатились? Нас уже сравнивают со странами Африки, и то не с самыми развитыми. Позор! Румыны, бывшие самой отсталой нацией восточного блока, отобрали у нас кусок черноморского шельфа и теперь собираются добывать там нефть и газ. А ведь еще тридцать лет назад такое только в страшном сне могло привидеться. И смею вас заверить: это только начало. Украину, да и все остальные бывшие советские республики, будут бить, отбирая все, что понравится хозяевам жизни. И коррумпированные политики только помогут раздать-распродать все, что у нас еще осталось.

Почему же мы потеряли все, что завоевали наши деды-прадеды? Ответ прост: мы проиграли войну — невидимую, холодную, но от этого не менее разрушительную. И теперь победители диктуют миру свои условия. Но закончилась ли война против нашего народа? Нет! За годы независимости население Украины сократилось с 52 до 45 миллионов человек. Это больше, чем мы потеряли в Великую отечественную! Экономические потери такие же гигантские и сравнимые с военными. Так что нас продолжают убивать, только «мирными» методами.

Что же это за методы такие? После появления ядерного оружия всем стало понятно, что прямое военное столкновение сверхдержав приведет к уничтожению жизни на планете. Поэтому на западе был разработан долгосрочный алгоритм дестабилизации общества, который и применили.

Согласно этой доктрине, война должна быть перенесена в пространство идей, чтобы жертвы отказались от своих ценностей и приняли чужие.

Первый удар наносится по главенствующей идеологии общества-мишени. С помощью различных мероприятий она дискредитируется, чтобы ей не верили и поддерживать ее стало стыдно. Старшее поколение помнит, как в конце восьмидесятых очернялось все, связанное с КПСС и коммунистическими идеями. Затем формируется и прокачивается негативное отношение к армии, спецслужбам, правоохранительной и судебной системам. И дискредитируется основная религия, причем, ни в коем случае не через лобовую атаку, а через “представительский институт в обществе”, то есть через замазывание грязью отдельных иерархов. Это, вопервых, повышает напряженность в обществе между различными группами: стыд, косые взгляды, ненависть. А во-вторых, в итоге человек оказывается лишенным всех точек опоры, у него теряется самоидентификация, потому что «все вокруг плохие». Тут общество начинает вариться в пустоте, после чего людей можно брать тепленьким и вкладывать им в головы новые ценности.

Именно так и был нанесен смертельный удар СССР. Поверив лживым голосам, мы сами стали ломать свой дом. И остались голыми и босыми. Второй раз с этой же технологией Украина столкнулась в 2004 году, когда в результате оранжевой революции в президентское кресло был буквально затащен пан Ющенко.

Но потом мировым жандармам пришлось ненадолго отвлечься от наших дел и повоевать в Ираке, Афганистане, Ливии. Это дало несколько относительно спокойных лет для развития, которыми воспользовались Россия и Беларусь, чтобы восстановиться от потерь. На Украине мы избавились от президента-трипольца, но сменившие оранжевых регионалы надежд не оправдали. Однако сейчас, похоже, время тишины заканчивается, и мы снова можем заметить активность западников на идеологическом фронте. Как бы это пафосно ни звучало, но наш народ будут добивать, пока он не исчезнет с мировой арены. К сожалению, такова реальность. У нас есть только один шанс сохраниться — снова стать сильными. И не только в военном или экономическом отношении, но, прежде всего, сильными духом, что невозможно в отрыве от православия.

Сотрудничать с Россией выгодно

Ученые-экономисты говорят, что в современных условиях экономика государства, в котором живет меньше 300 миллиардов человек, не может быть самодостаточной. Понимая это, европейские страны объединились в ЕС, куда наши политики вот уже много лет подряд пытаются интегрировать Украину.

Однако и развиваться в одиночку не может ни одна страна мира, кроме избранного клуба нескольких сверхдержав вроде США или Китая. Да и они ведут активную экспансию, подчиняя своим интересам зависимые от них развивающихся стран. Поэтому большинство государств пытаются со своими соседями создать экономические союзы, дающие выгоды всем участникам. Естественно, что экономическое сотрудничество ведет и к политическому сближению стран, и наоборот. Понятное дело, что и Украине было бы выгодно стать членом мощного экономического объединения. Тем более, что у наших границ есть два таких образования: ЕС и объединение России-Беларуси-Казахстана.

Политическая элита нашей страны была бы рада интегрироваться в Европу, но есть одна проблема: европейцы вовсе не торопятся открывать нам свои объятия, и мало кто верит в то, что наша страна когда-нибудь станет полноправным членом Европейского Союза.

Зато само стремление украинцев стать частью Запада активно поощряется, ведь из-за этого Украина так и остается ослабленной, а значит, не может конкурировать на мировых рынках. Вдобавок, и европейские, и американские лидеры как огня боятся возрождения своего главного геополитического соперника в ХХ веке — Большой России (она же СССР). Поэтому атлантисты делают все, чтобы развести подальше друг от друга бывшие советские республики. В информационном пространстве ведется настоящая война против любых сторонников единения Украины и России. Нам рассказывают страшилки о голодоморе и москалях-угнетателях, пугают имперскими замашками Кремля, рекламируют выгоды европейского выбора…

Из-за работы этих многочисленных агентов влияния Украина не может реализовать и второй путь развития, заключающийся в объединении усилий с другими постсоветскими республиками. Хотя все эксперты сходятся во мнении, что нашей стране выгодно участие в интеграционных проектах с Россией и Казахстаном, но на этом пути правительство Украины делает шаг вперед — два назад.

А ведь Украину не раз приглашали присоединяться к Таможенному Союзу (ТС) России, Беларуси и Казахстана и Единому экономическому пространству (ЕЭП) этих стран. Все расчеты показывают, что это будет выгодно стране, но наши политики не спешат воспользоваться этим шансом. Еще бы, ведь состояния отечественных олигархов лежат в западных банках, их дети учатся в западных университетах, да и немалая собственность там имеется. Поэтому противоречить западным старшим братьям нашим «уважаемым людям» очень не хочется. Ведь только стоит пойти против Запада, как европейские или американские правоохранители поинтересуются: «А законно ли нажито все это богатство? А не отмывались ли деньги? А не коррупционер ли вы, батенька?» А то и еще хуже, объявят диктатором и врагом демократии — и конфискуют все. Вот и слушают наши чиновники рекомендации дядечек из Вашингтона и Брюсселя! Внимательно слушают! И исполняют старательно!

Однако, что бы ни говорили политики, а страну надо выводить из кризиса, в который её загнали националист-мечтатель Ющенко и сменивший его «хозяйственник» Янукович. Единственный путь для этого интеграция в евразийские структуры.

В исследовании, проведенном Институтом экономики и прогнозирования НАН Украины и Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН, говорится: «Присоединение Украины к ЕЭП означает, что за счет торговых эффектов объем годового ВВП к концу прогнозного периода будет превышать объем ВВП в базовом сценарии на 1%. В условиях технологической интеграции и развития кооперационных связей оценка экономического эффекта к 2030 году может быть повышена до 6–7% объема ВВП. При реализации этого сценария величина ВВП Украины к концу прогнозного периода будет примерно на 6–7% выше, чем ВВП Украины в сценарии, исключающем интеграцию с ЕЭП». Если перевести это с научного языка на понятный, выходит, что, объединившись, мы все будем жить лучше, чем порознь. Также ученые подсчитали, что в денежном эквиваленте эффект от работы ЕЭП составит больше триллиона долларов до 2030-го года.

Этого мнения придерживаются и другие эксперты. Например, выступая на прошедшем в декабре 2012 года по инициативе Фонда Горчакова форуме «Диалог во имя мира», банкир Андрей Анисимов из Евразийского Банка развития отметил, что специалистами этого банка была проведена кропотливая работа по прогнозированию различных вариантов развития ситуации. Было проанализировано 6 вариантов интеграции Украины в различные экономические объединения. Наиболее эффективным оказывалось вступление в таможенный союз с Россией, Беларусью и Казахстаном, дающее до 6% годового прироста экономики. При вступлении в зону свободной торговли с ЕС украинская экономика до 2030 годов будет ежегодно терять до полутора процентов из-за выбраковки украинской металлургии и некоторых других отраслей промышленности.

Выступая на том же форуме, руководитель сектора Института экономики РАН Елена Кузьмина отметила, что за счет вступления в ТС Украина сможет провести модернизацию своей экономики. При этом, по мнению эксперта, в отношениях с Украиной со стороной Киева политики больше, чем экономики. «Складывается впечатление, что на Украине идет борьба не между сторонниками ЕС и РФ, а борьба украинских элит за власть над страной», — сказала она. По мнению Елены Михайловны, плюсами от вступления постсоветских стран в ТС является то, что есть общие правила игры и равные возможности, выгодные для всех. Еще одним преимуществом является свободное перемещение рабочей силы и банковского капитала. Для России Украина — крупнейший партнер, и у наших стран есть взаимовыгодные интересы не только в сырьевом секторе экономики, но и в промышленном производстве, поэтому вступление в ТС будет выгодно Украине.

Так что нам надо действовать совместно с Россией хотя бы потому, что это выгодно. Не говоря уже об общей истории, вере и культуре.

Украинский национализм — враг Украины

Благодаря национализму в своё время очень многие народы решали стоящие перед ними цивилизационные задачи. Будь-то: обретение независимости — как у ирландцев, индусов или евреев; модернизация страны — как у турок или китайцев; создание единого централизованного государства — как у итальянцев. Национализм -это очень тонкая и специфическая материя, которая в умелых и умных руках может принести много пользы для народа. Но, не имея под собой прочного морального обоснования и глубоких теоретических разработок, тот же национализм может выродиться в нечто ужасное и разрушительное, что мы видели на примере германского Третьего Рейха.

К большому сожалению, украинский национализм не смог стать чем-то важным и, главное, нужным для своего же народа, выступая в украинской истории как элемент регресса и деградации. Почему же так происходит?

Более двадцати лет назад Украина обрела полную и безоговорочную независимость. То есть, была осуществлена главная цель украинских националистов, которую они поставили перед собой еще в начале 20-го века. Но самое смешное состоит в том, что украинская независимость стала реальностью не столько стараниями украинских националистов, сколько благодаря стечению определённых обстоятельств. С одной стороны, ставшая столь неожиданной независимость должна была привести набиравшее к первому декабря 1991 года силу движение, коим являлся украинский национализм, к некоему переосмыслению своего места в новой политической реальности, к перенастройке основных принципов и назначению новых целей. Но, видимо, из-за малого идейного багажа и не очень высокого качества человеческого материала, входившего в состав украинского националистического движения, никаких серьёзных изменений ни в тактике, ни в идеологии украинского национализма не произошло.

Националисты все еще живут представлениями, выработанными в 20–30-е годы прошлого века, и боятся изменить их хоть на йоту. Поскольку украинский национализм формировался как национализм «бездержавный» (безгосударственный), перед его адептами в 1991 году возник выбор — или каким-то образом не заметить «независимости» и жить по старым лекалам, или придумать что-то новое. Украинские националисты выбрали первое. Что же это означает в ментальном плане? А то, что они все равно ощущают себя в оккупации. А при оккупации не может быть никакого конструктивного диалога ни с обществом, ни с государством. Тому и другому украинские националисты, сознательно или нет, но приносят только вред.

Несмотря на то, что с момента провозглашения независимости в идеологической сфере были приняты все идейные установки украинского национализма, сам образ националиста рисовался в весьма благожелательном свете, сами националисты не смогли найти в себе силы взять ответственность за происходящее в стране на себя. Вот классический пример: Виктор Ющенко, который являлся типичным украинским националистом. Чем все пять лет своего президентства занимался Виктор Андреевич? Пытался принести пользу украинской державе и её народу? Нет. Он за время своего президентства стремился только к одному нанести максимальный урон России, которую он продолжал воспринимать как единственного и абсолютного врага. Украина же его совсем не интересовала, поскольку в его «вселенной» никакой независимой Украины просто не существовало. Она все еще была под «оккупацией». Причем, неважно под какой именно: языковой, религиозной, ментальной и так далее. А для безгосударственного националиста война с врагом важнее всего. Те же баскские националисты заняты борьбой с Испанией, а не наведением порядка в банковской сфере или на рынке земли. Эти вопросы у них отложены на период после обретения независимости. Но баски-то под реальной оккупацией, у них реальные враги. У украинских же националистов реальных врагов на Украине нет, поэтому и создаются враги виртуальные, с коими и ведётся смертельный бой. В результате чего государство только проигрывает.

Ведь любой здравомыслящий человек увидит пагубность образовательной украинизации в сугубо русскоязычных регионах Украины. Из-за этого падает образовательный уровень населения, государство недополучает тысячи квалифицированных специалистов, поскольку в русскоязычных регионах фактически невозможно нормально преподавать в вузах точные и технические дисциплины. Но проблемы государства националистов не волнуют. Именно это ощущение «безгосударственности» толкает украинских националистов в архаику, в бесконечное педалирование темы «мовы», в столь невероятную агрессию к представителям других наций и народностей.

Что и понятно. Ведь в чем разница между национализмом государственной нации и негосударственной нации? Националисты, представляющие народ, имеющий свое государство, всю свою энергию направляют на развитие этого самого государства, в то время как безгосударственный национализм занят вопросами самосохранения народа в неблагоприятных для него геополитических реалиях. И, в первую очередь, сохранения тех признаков, которые и формируют из общности людей нацию, как то: язык, религию, историю, традиционную культуру.

В результате мы видим это дикое сползание в архаичность. Триполье, Сорочинские ярмарки, ряженые казаки, боевой гопак и прочая дребедень.

Сюда же можно отнести и «шароварщину». Для нормального, в европейском понимании этого слова, националиста важна модернизация его страны, частью которой является и то, что жители сел по уровню мировосприятия и образования, в том числе и внешнего вида, должны походить на жителей города. На Украине же все с точностью до наоборот: у нас жители городов в одежде, поведении, языке пытаются копировать жителей села.

Подобная история и с «мовой». Ведь никто из националистов не замечает, что уже два десятка лет украинский язык — это практически язык гегемон в государственной и образовательной сфере. Его позиции очень крепки в информационном и культурном пространстве. И бороться за «мову» методом запрета наружной рекламы на русском языке или штрафованием учеников, позволивших себе в стенах того или иного вуза заговорить не на том языке — это идиотизм.

Также для внегосударственного национализма свойственна чрезмерная агрессия по отношению к другим народам, что в какой-то мере объяснимо в рамках национально-освободительной борьбы. Но эта агрессия в рамках уже существующего государства, когда за спиной у националистов вся сила административной машины, грозит превратиться в фашизм со всеми вытекающими из этого проблемами.

Самое же главное, в чем проявляется бесперспективность украинского национализма, это то, что был упущен момент. Тот самый, который даётся только раз в истории государства — недолгий промежуток времени сразу же по обретению независимости, когда еще не иссякла пассионарная энергия и эйфория, которую можно направить на развитие культуры, создание экономической и военной мощи государства, на воссоздание действенных государственных институций. Но в девяностые годы украинский национализм так и не смог выдвинуть из себя ничего стоящего. Не смогли тогда, уже не смогут никогда. Сейчас же оторванный от жизненных реалий украинский национализм превратился в агрессивное, закостеневшее в своей деструктивности явление, направленное на примитивизацию и фашизацию внутренней жизни Украины. Эволюция данного политического явления просто невозможна. Украинский национализма оказался тупиковой ветвью политического бытия, не совместимого с современной Украиной.

Но, тем не менее, это явление продолжает развиваться. Сейчас постараемся разобраться, почему.

В начале 90-х довелось работать в Донецком краеведческом музее. В его актовом зале по причине дешевизны аренды любили проводить свои мероприятия разнообразные общественные и политические организации Донбасса. В том числе и украинские националисты. Тогда их мероприятия чем-то напоминали не собрания представителей какой-то тоталитарной силы, а съезд цирковых погорельцев.

На собраниях присутствовали какие-то люди в невероятного покроя казачьих одеждах, прыщавые юноши в камуфляже, геморройного вида товарищи, закутавшиеся в партийные флаги. Среди них бродили буддийские монахи, языческие волхвы, мастера боевого гопака, несостоявшиеся поэты и профессиональные бездельники. В кулуарах эта публика на чистом русском языке делилась своими планами о постройке «четвёртого рейха» и установлении во всём мире «украинского порядка». Кстати тогда в рядах разномастных украинских националистических организаций находилось много просто случайных людей, большинство из которых было абсолютно не в курсе доктрин украинского национализма, а просто не хотело коммунистического реванша. Тогда бытовало устойчивое мнение, что коммунисты вот-вот очухаются и вернут себе власть, а в украинских националистах видели наиболее последовательных и сильных противников «красной угрозы».

Естественно, что вся эта клоунада заставила украинскую общественность относится к ним с большим скепсисом. А зря. С течением времени радикальный украинский национализм в значительной мере избавился от налёта шароварщины и прочего перформанса. Выкристаллизовался и кадрово и идейно, превращаясь в радикальную идеологию, заточенную под организации, претендующие на реальную власть в стране. И если в первой половине девяностых разговор о том, что украинские радикалы смогут серьезно претендовать на политическую власть, вызывали снисходительные улыбки, то сейчас это вызывает всё большую и большую озабоченность.

Ближе всего к вожделенной цели сейчас находится Всеукраинское Объединение «Свобода» под руководством Олега Тягнибока. Совсем недавно эта организация называлась иначе — Социал-националистическая партия Украины. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какой именно политической партии подражали нынешние «свободовцы»: NSDAP (национал-социалистической немецкой рабочей партии) Адольфа Гитлера.

Ближайшая соратница Тягнибока, один из идеологов ВО «Свобода» Ирина Фарион в своей статье «Лінгвістична експертиза етнонімів «жид» і «москаль» у контексті мітингової промови» писала: «…Гиперболическая антитеза «свой — чужой», то есть «украинец — жид, немец, москаль», становится средством утверждения соответствующей идеологемы, то есть удачным и остропублицистическим приёмом».

Несмотря на то, что за фасадом хорошего слова «Свобода» вполне отчетливо прорисовываются контуры местного варианта нацизма, рейтинг у национал-радикалов растет, как на дрожжах. Если в Тернопольской области в 2007 году на парламентских выборах ВО «Свобода» получила около 3,5% голосов, то на состоявшихся в марте 2009 года выборах в Тернопольской облсовет тягнибоковцы получили 34,6% голосов избирателей. То есть мы имеем десятикратный рост популярности за два года. На подобный рост популярности праворадикальных партий и групп на Украине имеет несколько причин.

Первая причина: ультранационалисты на фоне украинской политики выглядят весьма живо и энергично. Экономический кризис во всём мире принёс политический капитал партиям левого и левоцентристского спектра. И только на Украине дела обстоят с точностью до наоборот.

Левые и левоцентристские партии, видимо, возомнили себя какими-то помещиками, а своих избирателей — крепостными крестьянами, которые от них никуда не денутся и будут всегда отдавать им свои голоса. При этом левые забыли, что социальные вопросы чужды украинским партиям олигархического типа, здесь для левых угрозы нет. А вот со стороны неонацистов эта угроза вполне существует. Ведь фашизм — это, хотя и национал-, но все-таки социализм. Социальная риторика националистам не чужда, и если левые ведут себя пассивно, то крайне правые этим активно пользуются, пытаясь играть на электоральном поле левых, используя протестные настроения в своих собственных интересах.

Разговоры же о сознательности рабочих и пенсионеров можно не вспоминать. Чего стоит эта сознательность, отлично доказал экс-мэр Киева Леонид Черновецкий, за консервы и гречку завоевавший себе симпатии тех, кто ещё недавно традиционно голосовал за левые партии.

Вторая причина: ещё во времена Леонида Кучмы украинский национализм стал вполне респектабельным политическим течением. По крайней мере, люди, именующие себя националистами, не подвергались, как в России или на Западе, общественному остракизму и информационному замалчиванию. При президентстве Виктора Ющенко украинский национализм уже стал фактически государственной идеологией страны.

Если либералам, анархистам, социалистам или коммунистам необходимо найти человека, ознакомить его со своей идеологией и убедить в её превосходстве над другими мировоззренческими системами, то украинским националистам этим можно не заниматься. Поскольку современная система начального образования (особенно его гуманитарный сегмент) построена таким образом, чтобы вбить в мозги школьников максимальное количество националистических мифов и постулатов. Поэтому и идут косяками в неонацистские организации вчерашние школьники, тратя максимализм и пыл юности на агитацию за очередного доморощенного фюрера.

С другой стороны, куда молодому человеку, имеющему политические амбиции, ещё идти? Ведь на Украине, кроме неонацистов, с молодежью никто серьезно не работает. Всевозможные формальные «молодежные крылья» тех или иных партий не в счёт: как правило, они существуют для проформы, и там окапываются дети высокопоставленных партийцев.

Говорить с молодёжью на понятном для неё языке и на больные для неё темы сейчас могут только националисты. Ведь они очень легко называют виновников всех бед Украины и способ преодоления этих бед: бей людей нетитульной национальности. Все просто и понятно, особенно для мозгов, прошедших обработку в сфере отечественного начального образования.

Третья причина: иногда создается впечатление, что над партиями левого спектра висит какое-то проклятие. Регулярные громкие скандалы и расколы, патологическое неумение пользоваться сложившимися обстоятельствами для наращивания своего влияния, ориентация в агитации на представителей старшего поколения (которое, может быть, и надёжный электорат, но чисто по биологическим причинам постоянно убывающий), закостенелость партийной номенклатуры, когда люди на протяжении десятилетий занимают один и тот же пост. Всё это на фоне молодеющего и численно растущего украинского национализма не может не вызывать обеспокоенность, поскольку только левые и левоцентристы могут выполнять роль эффективного противовеса в отношении всё возрастающей опасности превращения Украины в фашистское государство. И пока что действенного ответа на этот исторический вызов у них нет.

Видимо, мириться и вырабатывать общую тактику лидерам левых придется в недалеком будущем, уже сидя на одних нарах. Ибо сомнительно, чтобы правые, придя к власти (а при сохранении нынешних тенденций во внутриукраинской политике это очень вероятно), будут разводить демократию со своими идейными оппонентами.

Четвертая причина: долговременный политический хаос и экономическая стагнация. Нескончаемая череда выборов разных уровней, спад экономики и социальная неустойчивость порождают в обществе запрос на стабильность и порядок. Те самые понятия, которыми так удачно оперируют в своей пропаганде националисты. О том, что именно подразумевается под их понятием «порядка и стабильности», националисты предпочитают не просвещать широкие электоральные массы.

Кроме того, межклановая борьба на Украине позволяет тем же националистам, маневрируя между крупными политическими игроками, набирать себе баллы. И так будет продолжаться вплоть до тех пор, пока те же «свободовцы» не окрепнут настолько, что смогут сами стать крупными самостоятельными игроками на политической сцене Украины. Что будет дальше, хорошо демонстрирует опыт Германии 1933-го и Италии 1922-го.

Пока же по Украине на фоне кризиса семимильными шагами движутся не идеи социальной справедливости и борьбы за свои права, а идеи о том, что «москаль, жид и немец — это антитеза слову украинец».

ПОСЛЕСЛОВИЕ

У Украины как государства есть два геополитических пути: или тесно сотрудничать с Беларусью и Российской федерацией или превратиться в проводника антироссийской политики в регионе. Пока сторонники второго варианта доминируют в политической борьбе, однако мы верим, что сторонники сотрудничества с Россией сумеют найти достойный ответ на экспансию националистов и представят свой вариант развития страны, который может со временем оформиться в полноценный политический проект.

С тем, что Украина делится на условно прорроссийскую и прозападные части никто не спорит. Главным полюсами Запада являются Львовская и Ивано-Франковская области. Именно в этом регионе находится центр украинского национализма. А вот определить локомотив прорусской Украины гораздо сложнее. По этническому составу и симпатиям населения самым русским в стране однозначно является Крым, позже всех остальных регионов вошедший в состав Украины. Вдобавок, так как в Севастополе находится база русского Черноморского флота, полуостров очень плотно связан с Российской Федерацией. Много лет подряд считалось, что именно с таврийской земли на Украине начнется процесс интеграции восточных славян, именно тут были наиболее сильные отделения прорусских партий.

Однако, сможет ли Крым стать базовым регионом для успешных действий антинационалистических сил в политической борьбе на Украине? Похоже, что нет. Хотя бы потому, что у крымской политической элиты нет и не будет ресурсов для борьбы за контроль над страной. Более того, Крым полностью зависит от материковой Украины. Ведь большая часть потребляемой на полуострове энергии тут не производится, больше восьмидесяти процентов пресной воды в Крым поступает по Северокрымскому и Красногвардейскому каналам из Днепра, основной товаропоток идет через Перекоп. Так что Центральная власть Украины способна просто удушить полуостров, если он вдруг захочет показать свой нрав. Так что козырей для равноценной игры с Киевом у Симферополя нет.

Осуществить альтернативный политический проект развития страны могли бы только объединенные усилия всего юго-востока страны или хотя бы его наиболее развитых областей. Так что сторонникам «другой (не националистической) Украины» следует сейчас прекратить рассматривать Крым как главное место деятельности и сосредоточить усилия на популяризации своих идей в Донбассе, Харькове, Одессе и Приднепровье. Если добиться поддержки в этих регионах, то возможно коренное изменение всего отечественного политикума.

Начинать работу на этих территориях придется практически с нуля. Однако, потенциально эти регионы как раз и могут стать основой «Другой Украины». Например, Донбасс помимо экономической мощи является одним из наиболее русскоязычных и русско-культурных регионов страны. Согласно последней переписи населения в Донецкой области русский язык считает родным 74,9%, а в Луганской области — 68,8%. Кроме того, регион стабильно голосует за политиков и партии, позиционирующие себя в качестве пророссийских и антинационалистических. Еще один фактор, который делает перспективной идею «Другой Украины» в регионе — это его приграничное расположение, из-за чего украинская часть Донбасса имеет множество экономических и социальных связей с русской.

Весь исторический опыт показывает, что Украина как государство не имеет перспектив существования в отрыве от России. Тем более, что до сих пор, несмотря на границы, различную языковую самоидентификацию, переписывание истории и политические неурядицы сохраняется духовное единство народа Российской Федерации и Украины. Однако, если политические процессы приведут к окончательному разрыву этой связи, то возможны глобальные изменения, которые могут привести к переформированию всего государства как такового. Так что оптимальным развитием политической ситуации на Украине было бы сохранение гуманитарного единства с Россией, что может быть обеспечено и общей политикой государств, и конкретными действиями простых граждан.

Вообще, украинский народ — это ветка большого славянского дерева, имеющего мощные корни. Учитывая особенности Украины, её функцией в рамках постсоветского пространства заключается в том, чтобы быть связующим звеном, мостом между Россией и западными государствами.

Не стоит делать трагедии из того, что движение Украины в сторону России, как это может показаться внешне, приостановлено. Пройден серьезный период закалки и борьбы активистов «другой Украины» с политическими оппонентами, получен опыт продвижения собственных идей. Не нужно расстраиваться из-за кажущихся неудач, отсутствия финансирования, отхода людей. В настоящий период требуются новые методы политической борьбы, новые решения и подходы. Работа по сохранению Pax Ruthenica — мира русской общности, русской культуры должна теперь вестись в более сложном и глубоком ключе.

Многие задаются вопросом, почему организации, стоящие за сближение Украины и России сейчас «хиреют». Это объективный процесс. Ушел сильный раздражитель в виде откровенно чуждого режима Ющенко, оказался пройден этап открытого противостояния и соответственно общественная активность снизилась. К тому же многие активисты периода 2005–2010 годов просто устали, «выгорели» или постарели и больше не могут активно участвовать в деятельности организаций.

Но движение за интеграцию восточных славян не зашло в тупик, оно изменило форму. То, что закладывалось на внешнем уровне, вошло в души многих. И хотя люди не примыкают к открытой борьбе, все же они восприняли идею интеграции. Донбасс не потерял свою самоидентификацию, не была стерта память жителей нашего региона.

Ведь Донбасс это возможность доказанная делом.

Так было, так есть, и так будет!

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Печатные СМИ:

«2000»; «Аргументы и факты»; «Версии и комментарии»; «Вечерний Киев»; «Газета по-киевски»; «Газета по-украински»; «Голос України»; «Донецкий Кряж»; «Зеркало недели»; «Известия в Украине»; «Киевские ведомости»; «Киевский телеграфъ»; «Комментарии»; «Крымская правда»; «Левый берег»; «Московский комсомолец в Украине»; «Новый понедельник»; «Рабочая газета»; «Сегодня»; «Столичные новости»; «Труд в Украине»; «Донбасская Русь». 

Книги:

Байцура Т. Закарпатоукраинская интеллигенция в России в первой половине ХІХ века. Пряшів: Відділ української літ-ри Словацького педагогічного вид-ва. 1971

Валерий Голенко, Виктор Тихонов. Северодонецк: точки не будет.

Луганск. 2008

Вілсон Е. Українці: несподівана нація. Київ.,2004,

«Вугільний Донбас у другій половині ХХст.» Донецьк, 2001.

Грушевський М.С. Галичина і Україна, Львів, 2002

Даниленко С.Т. Униаты, Москва. Политиздат, 1972

Дністрянский М. Україна в політико-географічному вимірі. Львів, 2000

Дядиченко В., Стецюк Е. Борьба украинского народа за воссоединение Украины с Россией, Госполитиздат, 1954

Корнилов Владимир. Донецко-Криворожская республика., Харьков, 2011

Кремень В., Табачник Д., Ткаченко В. Україна: проблеми самоорганізації. — Київ., 2003

Кушнарьов Є. 100 кроків харківською землею. Харків, 2004

Леонид Кучма. Украина — не Россия. Москва. «Время», 2003

Максим Калашников, Сергей Бунтовский. Независимая Украина. Крах проекта, Москва, 2009

Мальгин А.В. Украина: Соборность и регионализм. Симферополь: Сонат, 2005

Миллер А. Украинский вопрос в политике властей и русском общественном мнении. Вт. половина ХІХ в. Москва, 2000

Правда истории против фальсификаторов. Киев. Наукова думка. 1982

Рябчук М. Дві України: реальні межі, віртуальні війни. Київ., 2003

Степкин В.П. Иллюстрированная история Юзовки-Сталино-Донецка. Донецк, 2007

Субтельний О. Україна. Історія., Київ, 1993 «Книга о Донбассе» Донецк, «Донбасс» 1977

«Неизвестное об известном» Донецк, «Донбасс» 1978 Костыря И.С. Думы о Донбассе: В двух частях. — Донецк: ЧП «ЦСО», 2007.

Были земли Донецкой. Документальные новеллы, очерки. — Донецк: Донбасс, 1967.

Земляк К. П., Критенко Г.П. Край Донецкий. — К: Радшкола, 1959.

Історія міст i сіл Української РСР, Донецка обл. — К: АН, 1970.

История городов и сел Украинской ССР, Донецкая обл. — К:АН, 1976.

История рабочих Донбасса: В 2 т. Редкол.: Ю.Ю. Кондуфор (гл. ред.) К.: Наук. думка, 1981.

На землі Донецькій. Фотоальбом. — К: Мистецтво, 1968. Юность Донецкого края. — К: Молодость, 1980.

Гедьо А. Джерела з історії греків Північного Приазов'я (кінець XVIII -початок ХХ ст.). — К., 2001.

Там, где было Дикое поле. Очерки истории донецкого края. — Донецк, 2001.

История родного края. Учебное пособие для 6–9 классов. Донецк, 1998.

История родного края (1917–1998 гг.): учеб. пособ. для 10–11 кл. / авт. Р.Д. Лях, В.Н. Никольский, В.Д. Нестерцова. — Донецк, 1999.

Кудряшов К.В. Половецкая степь.- М.,1948.

Дедов В.Н. Святые горы от забвения к возрождению.- К.,1995.

Лаврів П.І. Історія Південно-Східної України. — Львів, 1992.- 152 с.

Стёпкин В.П. Дворянское землепользование в истории Донецка. — Донецк: Апекс, 2003.

Стёпкин В.П. История Донецка. — Донецк: Апекс, 2004.

Стёпкин В. П., Гергель В.И. Полная история Донецка. — Донецк: Апекс, 2008

Юз и Юзовка. Донецк, 2000.

Интернет-ресурсы:

«Форум», www.for-ua.com;

«from-UA.com», -ua.com;

«Газета.ру», ;

«Главред», wwwglavred.mfo;

«Обозреватель», ;

«Політична Україна», wwwpoHt.com.ua;

«Версии», wwwversH.com;

«КИД», ;

«Лига.net», ;

«Донбасская Русь», ;

«Молодая гвардия», ;

«Донецк. История. События. Факты», wwwinfodon.org.ua;

«Донецкий», .

«Донецко-русский словарь», /

В качестве иллюстраций использованы фотографии, сделанные авторами или находящиеся в общественном достоянии и взятые с сайта

Примечания

1

Райгородок в то время относился к Изюмскому уезду.

(обратно)

2

Для этой статьи использованы материалы донецкого краеведа Валерия Петровича Степкина

(обратно)

3

В данной главе использованы материалы сайта

(обратно)

4

Современный город Волгоград

(обратно)

5

(обратно)

6

Напомню, что в то время и поезда, и корабли приводились в действие паровыми двигателями, которые работали на угле.

(обратно)

7

Б.А. Штейфон Кризис добровольчества. / history/krizis_dobr.htm

(обратно)

8

Туркул. Дроздовцы в огне.

(обратно)

9

Белогвардейские силы на юге России несколько раз меняли название и организацию. Главной белой силой была Добровольческая армия, которая начала создаваться еще в конце 1917 года. Её отцами-основателями были генералы Алексеев, Корнилов, Марков, Деникин. Впоследствии к ним присоединился со своим отрядом Дроздовский. Весь восемнадцатый год она воевала на Дону, Кубани и Северном Кавказе. В начале января 1919 года после занятия Северного Кавказа армию переименовали в Кавказскую Добровольческую армию, а затем разделили на 2 армии: Кавказскую, наступавшую в Поволжье на Царицын, и Добровольческую, наступавшую на Донбасс и Курск.

Вместе с казачьими Донской и Кубанской армиями Добровольческая армия входила в состав Вооруженных сил юга России (ВСЮР).

(обратно)

10

Осенью 1920 года Махно снова заключит договор с большевиками, и его армия вольется в Красную и будет воевать против Врангеля.

(обратно)

11

По другим данным Билаш прожил до 1938 года

(обратно)

12

Глава написана с использованием данных из работы «Холодная война за Донбасс» / publ/moj_svjatogorsk/istorija_kraja/ kholodnaja_vojna_za_donbass/4–1-0–28

(обратно)

13

Діяльність ОУН — злочин проти українського народу. Розповідь колишнього оунівського провідника Галаси Василя Михайловича//Вісті з України, серпень 1963 р., С. 2

(обратно)

14

Кокін С.А. Анотований покажчик документів з історії ОУН і УПА у фондах Державного Архіву СБУ. Вип. 1. Анотований покажчик документів з фонду друкованих видань (1944–1953). — К., 2000. Дополнения. С.27

(обратно)

15

Там же. С.37

(обратно)

16

Нікольський В.М. Підпілля ОУН (б) у Донбасі. — К., Інститут історії України НАНУ, 2001. С.39

(обратно)

17

Щур Ю. Підпільно-революційний етап діяльності ОУН на Наддніпрянщині (1942–1943 рр.). — С.61

(обратно)

18

«Немецкий национал-социализм и европейские народы»//«Донецкий вестник», четверг, 20 ноября 1941г.

(обратно)

19

«Германия и Украина. Обзор исторических взаимоотношений» //«Мариупольская газета», 23 декабря 1941г.

(обратно)

20

«Должны быть национально-сознательными» //«Константиновские вести», 3 июня 1942 г.

(обратно)

21

«Украинская народная армия» //«Константиновские вести», 3 июня 1942 г.

(обратно)

22

ГАДО, ф. Р-1613, оп. 1, д. 1. л. 29, на укр. яз.)

(обратно)

23

Всего по стране за лето 2007 года подобная судьба постигла 136 партийных организаций. Много это или мало? Всего в ПСПУ в это время было 384 первичные партийные организации, так что практически каждая третья из них была ликвидирована.

(обратно)

24

(обратно)

25

http://www. ukrcenter. com/Library/read. asp?id=3410

(обратно)

26

“Московский комсомолец в Донбассе”, № 46, 13.11.2002

(обратно)

27

/

(обратно)

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДОНБАСС — ОСОБЫЙ РЕГИОН

  Древнейшая история

  Донбасс: от средневековья до Нового времени

  Поход Владимира Мономаха в Донбасс

  Славянское слово о Донбасской Руси

  Иноземные слова о Донбасской Руси

  Татаро-монголы

  Донбасс и казачьи восстания

  Русские Колумбы Донбасса

  Греческое переселение

  Разведка угля

  Начало промышленного Донбасса

  Джон Юз[2]

  Иные отрасли экономики

  Рабочие Донбасса в начале XX века

  Гражданская война в Донбассе. Донецко-Криворожская республика[3]

  Гражданская война в Донбассе. Казачий вопрос

  Гражданская война в Донбассе. Полководцы и солдаты

  Цветные части в Донбассе

  Первый маршал

  Петр Николаевич Краснов

  Генерал Шкуро

  Махновское движение и Донбасс

  Сталин

  Последний белый удар

  Человек-легенда

  Меж двух войн

  Территориальные споры

  Донбасс в период Великой Отечественной войны

  Украинские националисты в Донбассе как пособники фашистских оккупантов

  Донбасс после войны

  Расцвет угольной промышленности Донбасса

  Закат СССР

  Донбасс в период Перестройки

  Донбасс и Майдан

  Донецк во время Майдана

  Регионализм как основа развития Украины

  Донбасс — проблемы идентификации

  Герб

  Флаг

  Культура и история

  Духовный Донбасс

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. УКРАИНА И РУСЬ

  Мифы современной украинской истории

  Мифы о седой древности

  Мифы о воссоединении Малой и Великой Руси

  Гетман-предатель Иван Мазепа

  Последний гетман: Кирилл Разумовский

  Миф о разгоне Запорожской Сечи

  Азовское сидение: средневековый Сталинград

  Предвестие Переяславской Рады…

  Переселения

  Русская реконкиста

  Русское казачество

  Страсти по Мазепе

  Миф о «батуринской резне»

  Орлик и его «конституция»

  Известные деятели русско-украинской культуры и науки

  История формирования современных границ Украины

  Кто и как продавал Украину

  Гетман Скоропадский

  Симон Петлюра

  Кровавый путь националистов

  Украинские эсэсовцы

  Волынская резня

  Проблемы украинского языка без ретуши

  Униаты как раскольники украинской религиозной жизни

  Будущее: тенденции и угрозы

  Сотрудничать с Россией выгодно

  Украинский национализм — враг Украины

ПОСЛЕСЛОВИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg